Аннотация: Фантастика. Рассказ представляет собой грань между фантастикой и сатирой.
Грани
Переулок оказался тупиком. Время остановилось на замкнутом полукруге, ограниченном зарослями репейника. Зеленое - символ жизни - смешивалось с синим и серым. Окна были открыты настежь. Дом, казался пустынным, оживал порывами хлопающих ставень. Любовь росла везде то болью, то воспоминанием. 'Любовь - вековая ассоциация, - подсказал мне мой сын. - Дикий крик радости дикаря, раздавшийся в нас вначале, мы перерождаем метафорой искусства в крик целого человечества. Любовь скомканным листом недописанного бежала по кругу сознания, подгоняемая ветром. Все улицы округлялись в тупики. Солнце, сильное и грозное, разрушило грань дня. Ночь исчезла в полуденной жаре.
А вампиры вымерли с тех пор, как кровь заменили тараканы, передавая тонкими чуткими усами приказы мозга к периферийным участкам; обратной связи установлено не было. Питание клеткам, глюкозу и кислород, доставляли тоже тараканы, но особо проверенные и психологически обработанные на осознание особой социальной значимости. Разжиревших тараканов убивали автоматически: социальная структура не была способна к расширению.
В музее социологии хранился экспонат нормально жирного представителя тараканов, эпохи до взошествия в человека. Таракан был с плохо развитыми усами, большой и к тому же раздавленный тапком Марьи Васильевны, которая, проснувшись ночью от страшного голода, не обнаружила в холодильнике ничего, кроме этого представителя будущих социальных колоний человеческих психоассоциативных представителей, выполняющих в организме человека роль и нагрузку как регулярных органов, обеспечивающих все жизненные функции от имитации чувств, до пищеварительных функций.
Погибшие тараканы выделялись автоматически и ежедневно экскрементами, ничего не подозревающего нормального человека.
Единственным неудобством был невероятный вездесущий и проникающий шелест тараканьей жизнедеятельности, издававшийся атрофированными к полету несколько миллионов лет назад крыльями, приоткрывавшимися и щелкающими обратно, как затвор от каждого движения; шум был такой сильный, что людям приходилось сильно кричать, чтобы быть услышанными. От крика шелест перерождался в гул. И люди отвыкали разговаривать, давно отвыкшие писать. Они научились подолгу смотреть друг на друга, беспомощно передвигая тараканы взглядов, высказывая таким образом свои желания и мысли.
Тапки Марьи Васильевны, загубившие не одного таракана древности, были тоже выставлены в музее, музее революции, как орудие пыток, которыми обыватели ускорили тараканью революцию. Пустой холодильник обывательницы был тоже выставлен в музее "Несправедливости".
- Зачем нам люди, - волновались тараканы, дребезжа крыльями. - Мы уже ходим как они, друг по другу.
Каждый день один и тот же человек читал надпись на площади, тараканы волновались в нем, то нетерпеливо перебирая ногами, то недоуменно двигая бровями: 'Любовь есть главное богатство' - было написано на стене дома. Он пытался что-то вспомнить. И тараканы вселенной ждали, когда же люди вспомнят себя прежними, порывистыми и страстными, беспомощными и могущественными, и все станет как было. И люди приведут их к спрятанным где-то сокровищам, так предсказывают все песочные символы, которые они, тараканы, передают из рода в род, к сокровищам, ставшими тайными и явными вожделениями их вида, к сокровищам, спрятанными где-то под землей Марьей Васильевной, гигантским запасам крыжовенного варенья.