Умение обучаться, учиться, практически, как и любое знание, никогда человека не покидает. Оно может стать слабее или сильнее в зависимости от поворотов судьбы, но не исчезнет.
Но и неумение обучаться, если человек был вовлечён в это болото, тоже никогда никуда от себя не отпустит.
У меня был приятель, прелюбопытный человек, одаренный, но развившийся как-то параллельно с миром. У него была четкая система ценностей, подкреплённая раз и навсегда полученными случайно где-то подслушанными знаниями в раннем ещё возрасте как некими эталонами. И он эту систему примерял на все и на всех. Что после примерки торчало, он отрезал безжалостно уверенной рукой кутюрье-портного.
Вот он оказался в Канаде, а родился-то он в Москве...
Все, кроме русских в Канаде по-русски не говорят; а русских на улицах меньше, чем вопросов, которые ему нужно было бы уточнить. А учиться он принципиально считает ниже, мельче своих данных.
Но уговорил его кто-то, кто совсем ещё недавно приехал, а уже хорошо понимал, что говорит местное население, ну и местные его понимали, хотя и снаружи простенький сам был, невзрачный совсем, уговорил он приверженца собственной системы познаний пойти на курсы язык поучить, ну не поучить, так хоть попробовать.
Приходит он на курсы, походка гордая, животом вперёд, ногами чуть назад, во взгляде независимость, в кармане крошки от махорки. Его тут же на экзамен, уровень определять. А вместо профессора сидит, ну, с виду вылитый китаец и по-английски пытается поговорить с "итак с трудом согласившимся ". Знакомый мой сначала ухмыльнулся, потом не выдержал рассмеялся от души, встал, бумажки свои и экзаменатора сгрёб в охапку своей ручищи, к двери пошёл. Экзаменатор за ним, еле догнал, указательный палец ему показывает, направленный в потолок.
-Ну, ну, отвечает будущий студент экзаменатору, чего пальцем в небо-то тычешь?
- один, уровень один, отвечает ему экзаменатор внезапно тоже по-русски.
- ты, сначала русский выучи, а потом и в разговоры пускайся, отвечает студент.
И к дверям, домой, на рыбную ловлю, дескать, экзамен сдал можно и отдохнуть.
А его какая-то милая барышня ловко догоняет, что-то быстро говорит и в класс приглашает, точнее, почти, уже тащит, ловко и одновременно деликатно ухватившись за рукав его пиджака.
Ну он идёт, хотя и понимает, что рыбалка накрылась.
Заходит в класс, а там задней парты нет!
Все в кружок сидят и прямо в глаза друг другу смотрят.
И барышня затарахтела, что-то своё, бабье.
Он глаза прикрыл и задремал прямо с усмешкой на лице.
А его уже что-то спрашивают.
Ну, что его могут спрашивать? Как зовут?
Отвечает. Барышня рада, но вряд ли запомнит, в классе человек двадцать. Тогда зачем спрашивает? Формализм, всем на всех наплеваль.
А беседа в классе все оживленней.
И барышня, кажется, только его имя и повторяет как попугайчиха; вертлявая с виду, а память, видишь, хорошая оказалась.
Потом фразу какую-то зубрить стали. Потом другую зубрить: каждый по разу повторит всем классом, тут и дурак запомнит. Ну и что?
Ведь не хотят, а зубрят.
И стало ему, вдруг, так одиноко и так скучно и даже противно. Он вскочил и заорал им всем правду прямо в лицо:
- ну что идиоты, притворяетесь тут все !!!
Опрокинул стул и гордо, неторопясь, но навсегда вышел из класса.
А потом долго жаловался всем, что у него все тело неделю ныло и стонало от этой их зубрежки.
И все две фразы того урока до противного засели и так крутились у него в голове всю жизнь, как простенькая надоевшая мелодия.