Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
КАЛИТА
Долго это иль легко - не знаю,
Только я избрал дорогу ту:
Собираю землю, собираю
И кладу в тугую калиту.
Собираю песни и реченья,
Собираю память, душу, дух...
У меня в крови - все поколенья.
Я - народной памяти пастух.
Знаю я и гнев, и Божью милость, -
Ведь горит на острие пера
Всё, что созидалось и вершилось
Жезлом Иоанна и Петра.
Запишу слова, побаски, песни...
Да, вовеки дивна и свята
Глубиной рожденная небесной
Памяти российской Калита!
Я бреду по миру год от года,
И все неуёмнее мой пыл...
И не страшно, что в толпе народа
Я давно юродивым прослыл.
Собираю шелест, песни ветра,
Собираю реки и поля...
На лице земли так неприметна
Дорогая Русская земля!
Но, пока живу я, - точно знаю,
Что не брошу я дорогу ту:
Собираю землю, собираю
И кладу в тугую калиту.
В храме
Храм, как колодец, тих и темён, -
Сосуд, воздетый над землёй
В простор, что страшен и огромен,
Где плещет тьма - живой водой.
И в сумрачном колодце нефа,
Где ходят волны полутьмы,
Мы черпаем любовь из неба -
Мы взяты у небес взаймы.
И тьма волнуется, как море,
Где раздробил себя Господь
На звёзды в сумрачном просторе,
Чтоб сумрак плоти побороть.
В Твоей тиши душе просторно.
Там глубину находит взгляд,
Там сквозь меня растёт упорно
Столетий тёмный вертоград.
А рядом - нищие, калеки,
Юродства неувядший цвет.
Осколок Божий в человеке
Сквозь плоть свой источает свет.
В неверном пламени огарков
Темнеют лица стариков,
Праотцев, старцев, патриархов
Из ста колен, из тьмы веков.
Древнее Ноя, Авраама,
Древнее Авелевых стад -
Они от века люди храма,
Лишь ими град земной богат.
И, возносясь под самый купол,
Воздетых рук стоперстый куст,
Что Господа едва нащупал,
Пьёт полумрак всей сотней уст.
Но - выше дня и выше ночи
Безмолвствуешь над Нами Ты,
Ты - сумерек нетленный зодчий,
Пастух вселенской темноты.
Твой дух под куполом витает,
Превыше человечьих троп,
И вещий сумрак возлагает
Свои ладони мне на лоб.
Как тяжело Твоё прощенье,
Быть может, гнева тяжелей.
Но Ты - наш Царь, и Ты - Служенье,
Ты - кровь, Ты - плоть, и Ты - елей.
Ты - голубая вязь страницы,
Ты - тот псалом, что я пою.
Облек Ты ближе власяницы
И плоть мою, и суть мою.
Тебя я строю, словно птицы -
Гнездо. Стою в Твоем строю.
И в людях, не смотря на лица,
Твой ток вселенский узнаю.
Ты, не уставший с неба литься
В глухой простор моей страницы -
Господь! Прими мольбу мою.
Успенский храм
Всё те же - в неба синей раме -
Черты Господнего лица.
В Успенском бесконечном храме
Свершится служба до конца.
Над нашей жизнью непутёвой,
Навязчивой, как тяжкий сон,
Небесной тяжестью суровой
Успенья купол вознесён.
И сквозь всю ложь, все небылицы,
Как след космических высот,
По венам тёплый Бог струится
И откровенья крови ждёт.
И с нами - здесь и в дымке млечной -
Струящийся по венам Бог,
Успенья купол бесконечный
И жизни звёздный холодок...
Псалом поиска
И вновь и вновь, ища духовной пищи,
Я украшаю дней своих листы
Плетением словес, простых и нищих,
Во славу меченосной красоты.
Молюсь плетеньем красок, слов и линий,
И над молитвой всходят купола -
Зеленый, красный, золотой и синий,
Под небом, раскаленным добела.
Я тщусь постичь то, что смиренно чую,
Я, немощен и к песне не готов.
Но думой колокольной прозвучу я
В ночи ночей Твоих предвечных слов.
Звучат иконы стоязыким хором -
В нём жив Господь над правдою земной,
В рассеянии твари став Собором,
Чей полумрак неявно дышит мной.
Пусть бодрствуют до Яблочного Спаса
Моих дождливых мыслей океан
И тело, ставшее иконостасом
От нанесенных человеком ран!
И, сквозь распевы черной песни некой,
Да будет так отныне и всегда:
Над нищетой рассеянного века
Господь - мой хлеб, Господь - моя вода!
Попытка молитвы
В старинном, полутёмном храме,
Там, где крылат молитвой звук,
Где светится над небесами
Иконостас из лиц и рук,
Там, где над безднами бессилья,
Над миром, над добром и злом
Врата раскидывают крылья
Двуглавым золотым орлом,
Где жизнь, как песня, звучно спета
И будто в воздухе распят
Псалом из золота и света,
Припавший к телу Царских Врат,
Где, дней и лет не разумея,
Киот украшенный стоит,
И лики у святых темнеют,
И золото вокруг звучит, -
- Там я, худой, смиренный, тихий,
В иконных ликах узнаю -
За гранью шёпота и крика -
Гордыню адскую мою...
И Испытующий в любови
Пытает: - Кто ты?
Кто же ты?
До глубины, до слез, до крови,
До немоты, до наготы...
И книга воспаряет птицей
Над строгостью недвижных плит,
И рвётся бездна со страницы,
И душу лапами когтит.
И, в переплетах песен с адом
Страданье зная наизусть,
Я чувствую, что рядом, рядом -
Тот, про кого молчать боюсь...
Голгофским стоном вознесётся
Мой зарифмованный порыв
Над золотым орлом, над солнцем,
К Тому, Кто здесь единый - жив...
Срываясь в песню, словно в бездну,
Молюсь, дрожу, шепчу урок:
- Я, может быть, ещё воскресну...
Господь, Господь...
дай срок...
дай строк...
Звучит Другой в моём напеве...
Грешны молитвы тёмных вод...
Но зреет на засохшем древе
Господь - целебный, горький плод.
...И чудится, что в тёмном нефе,
Молчанье мудрое храня,
Укрытый в потаённом небе,
Цветёт Господь вокруг меня.
Внутренний Афон
Творенья третий день, огромен,
Явился мне во мне самом.
Твой замысел упрям и тёмен:
Бог - музыка, где я - псалом.
Пусть беден слог, как нищий в храме, -
Над ним мерцает Божий лик,
Зажженный судными свечами,
В их свете вещ и стоязык.
Господь над каждым нищим словом,
Как темный купол, вознесён,
И в сердце перезвоном новым
Звучит мой внутренний Афон.
Туда, туда, в уединенье,
Где Бог и я, где я и Бог
Молчим над светом и над тенью,
Распутав узел ста дорог!
И над простором богомольным
Пусть ввек и впрок на сто ладов
Звучит с меня, как с колокольни,
Господень молот - вечный зов.
И небо спит, и небу снится:
В псалмах, что пишет отрок Твой,
Сияет каждая страница
Господней вязью голубой.
Пребуду я - вне роз и терний -
Царем молчанью Твоему
И небом в серебристой зерни
Град обреченный обниму.