Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
Горький мёд
...Чтоб вековечно собирали пчёлы
Мёд Одина, хмельной и горький мёд.
Л.Мартынов
Мёд Одина, хмельной и горький мёд!
Тебя искали воины, пророки,
А находили - те, кто пишет строки,
В которых жизнь известна наперёд.
Мёд Одина! В нём - горький хмель высот,
В нём - город, рынок, улица, деревня,
В нём - правда, жгучая до воспаленья,
А кто его вкусил, - тот чужд вселенной,
И кто его простит! И кто поймёт!
Мёд Одина, хмельной и горький мёд!
...Всё дальше, дальше проникает взор
В земную плоть, в пороки и в пророков,
Он не боится сплетен и упрёков,
Всё - вопреки, и всё - наперекор!
И речь кривится, на губах дрожа,
И набухает в жилах кровь-тревога,
И горбится, пророчится душа,
Как чёрный ворон на плече у бога.
И в сердце потаённый скорпион
Яд мудрости неслышно источает,
И пусть душа пока ещё не чает,
В каких созвучьях отзовётся он!
Ведь я - не человек, а только взор,
Который Бог во тьму вещей простёр -
Всем вопреки, всему - наперекор!
Я обретаю сам в себе права
На слово, на пророчество и кару,
Но тотчас снисхожу из торжества
В глухую ночь немеркнущего дара.
Дар принесён! Постигни смерть и муку,
Чтоб ощутить, сам этому не рад,
Как небо, обернувшееся звуком,
Нам проникает в мышцы, в кровь, в талант;
Как, всей вселенною в ночи вспылив,
Господь течёт потоком метеорным
В ладони нищим, хитрым и упорным,
Кто понял непростой Его мотив.
Сквозь сумрак быта я звучу темней,
Чем в сердце индевеющая стужа.
Но пустота, укрытая во мне,
Не принимает пустоты снаружи.
Чужую примеряя слепоту,
Я рифмой вижу лучше, чем глазами
Ту музыку, что гибнет на лету
Сквозь пустоту, зовущуюся - нами.
И я, слагая строки про Него,
Жду в темноте имён, сродни могильной,
Когда бумага вспыхнет от того,
Что я пишу на тишине стерильной,
Ведь там, где замерзает тишина,
Стоит Господь, Дающий Имена.
И всё - наперекор, и всё - вперёд!
На сильных мира плавится порфира,
Когда они, законов правя свод,
Вычёркивают ангелов из мира.
Их вычеркни - и станешь сам нулём,
В который вписан мир, лишённый Бога.
Ты - ноль, вещей далёкий окоём,
В ночи ночей безвестная дорога.
А я - пишу, на раны сыплю соль...
Чернильница бездоннее колодца!
Я чувствую, как головная боль
Из одного виска в другой крадётся,
Дрожит рука, кружится голова,
И всё вокруг - смешно, грешно, нелепо...
На языке - слова, слова, слова,
А дальше - только небо, небо, небо.
Я не надеюсь, что меня спасут
Все те, кому я помогал на свете, -
Поэт - чудак, насмешник, божий шут,
И кто его поймёт! И кто ответит!
Я не ищу в сердцах людей сродства, -
Мёд Одина не знает кумовства.
Я только повторяю назубок
Слова мои простые - ВЕК, БЕГ, БОГ.
Поэт - лишь звук, звучащий мозг планеты,
И кто его поймёт! И кто ответит!
Минуют нас и слава, и напасти, -
Я сам в себе, не в них обрёл права.
Для нас - отрава, а для прочих - сласти,
От них грешно слабеет голова.
Да минут нас и слава, и напасти, -
Безвкусные и приторные сласти!
А я иду своею тропкой длинной
Среди всемирной звонкой чепухи
И собираю щебет воробьиный
В серебряные, звучные стихи.
Я собираю говорок базаров,
Весёлый треск вселенской суеты.
В нем - Слово, и Пророчество, и Кара,
И плеск ручья, и шорох пустоты.
Поговорим о том, с чем я знаком,
О том, что было ведомо немногим, -
О странном привкусе под языком.
О боли под лопаткой. И - о Боге.
Всегда чужой живым, всегда живой,
Я вписан в круг небес вниз головой.
И я пишу, - поймите, господа, -
Для тех, кто с небом не играет в прятки,
Кто тишину Последнего Суда
Услышит между строк, в сухом остатке.
Сдвигая облаков небесный фронт,
Я вижу мир, прозрачный и весёлый,
Где вечно собираем мы, как пчелы,
Мёд Одина, хмельной и горький мёд!
Небесный цирк
1
Огромный купол, гулкий и пустой,
Куда приходит сумрак на постой,
Где в полутьме огонь рисует знаки, -
Сюда стремится ум в вечерний час.
Здесь щедрый Праздник собирает нас,
Здесь, как артист, танцует луч во мраке.
2
Как будто слово, линия звучит,
Когда гимнастка сквозь простор летит.
Взвихрённый свет её чуть видит, робок.
Пронизаны огнём и плоть, и кровь.
Здесь Время отдыхает от трудов,
Здесь лишь Мечта работает, как робот.
3
И Хитрый Глаз над куполом суров.
Пронзая взором сей Великий Кров,
Он пишет, как стихи, меня - поэта,
В глубь жизни обратившего свой взгляд,
Когда мгновенья пчёлами летят
На скрытый в вышине источник света.
4
Здесь - мы взошли на высший пик времён!
Обозревая твердь, и явь, и сон,
Мы видим - по краям воздушной ямы,
Порой сходясь в единое гнездо,
Порой цветя колючею звездой,
Свет ртутью разлетается багряной.
5
Я радуюсь игре лучей с туманом,
В которой, может, сам игрушкой стану.
Водоворот обмана, зла, добра,
Зверей, людей, огней круговращенье,
И жизнесмерть, и смертовоскресенье -
Игра, игра... жестокая игра.
6
Игра, я - твой! Себя я вновь узнаю
В гимнастке, что летит из пушки к раю.
Живого тела слиток золотой,
Мерцающий над тёмною ареной, -
Ты - образ человека Перемены,
Творца игры - жестокой и святой.
7
Добра и зла не знает сей уродец -
Бесстрашный, юркий цирковой народец.
Юродство, бесовство, обман в крови -
И детский смех, и свет лучей искристых,
И риск, и страх, и хохот сил нечистых,
И низверженье вниз с высот любви...
8
Да, в цирковой подзвёздной Одиссее,
Где тело, овладев душою всею,
Даёт ей трудный, роковой урок, -
Земной урок бескрылости крылатой, -
Здесь Ева и Адам не виноваты,
Здесь первородный грех пошёл не впрок.
9
И ты, гимнастка, жаркая от зноя,
Мелькающая солнечной иглою
Под куполом, сшивая тень и свет, -
Ты превратилась вся в клубок событий.
В нём на одной из спутавшихся нитей -
Груз всех земных падений и побед.
10
В лучах мелькают тело, ноги, грудь, -
На них присело Время отдохнуть,
Как на качели, чтоб взлететь повыше.
Она ваяет телом, как резцом,
Скульптуру света, - светом мы поём,
Мы свет багряный, словно песню, слышим.
11
Господь, за что её Ты бросил в Лимб?
Кольцо арены - словно круглый нимб,
Простёртый, чтоб могла она разбиться.
Страх высоты - коварный, хитрый бес...
Но сквозь круги ступенчатых небес
Она летит - стремительнее птицы.
12
Нырнёт во тьму, прозрачнее медузы, -
И темнота расходится, как шлюзы...
Вот слиток тела есть, а вот - исчез,
Как золото, расплавленное ловко...
Она висит, как гирька, на страховке, -
Судьбе бескрылой злой противовес.
13
Звучит во всех суставах звёздный туш.
Жизнь - это свет, и дрожь, и трепет душ.
Грех допустим - исключены ошибки.
Весь путь её - по роковой черте:
Её, почти предсмертной, высоте
Известен вес восторга и улыбки.
14
Здесь перед нами встала на пуанты
Судьба земли, разъятая на кванты.
Глухой глагол времён, металла звон, -
Он просто по-иному оркестрован,
Чем похоронный звон, он здесь раскован,
В весёлый детский хохот обрамлён.
15
Скрывает лица маска - как могила.
Когда б мы раньше знали, что за сила
Таится в маске, как она крадёт
Нас у себя, - не стали бы смеяться
Над клоунами, мы, - лжецы, паяцы,
Играющие роль за годом год.
16
И вновь дрожит в лучах неутомимо
Сердцебиенье вечной пантомимы,
Которой имя - Жизнь, источник мук
И радостей, набухших, словно колос,
Когда движенье обретает голос
И тяжесть мира обратилась в звук.
17
Лети, лети, бескрылая, крылато,
Над космосом, на атомы разъятом,
Сквозь нашей жизни блеск и темноту,
Над шабашем чертей, гуляк и звуков,
Над морем вздохов, шёпотов и стуков,
Лети, лети - переступи черту!
18
Игра, игра - мятеж, налитый светом,
Ад, к небесам хлопками рук воздетый,
Орбита сцены, брачное кольцо
Земли и неба, плоти и полёта,
Левиафан в обличье Бегемота,
Последний Ангел, прячущий лицо!
19
Летя под вечным Куполом, как атом
В небесном цирке, на хлопки разъятом,
Я верю в верность твоего добра.
Последними мытарствами проверен,
Я твоему огню и мраку верен,
Игра, игра... жестокая игра!
Третий глаз
Когда во мне проснётся третий глаз
И я - сквозь толщу темноты - увижу
В глуби земной нефть, золото, алмаз
И будущее, ставшее мне ближе,
Произрастающее из земли,
Как тонкий стебелёк, без разрешенья,
Не опасаясь тлена, тла и тли,
Порой теряясь в огненной пыли,
Порой от зноя прикрываясь тенью, -
Я встану, холодом скупым дыша,
Над правдой, ложью, небылью и былью, -
И защебечет звонкая душа,
Как воробей, в клубах житейской пыли.
Я вижу всё: насквозь прозрачна мне
Вся подоплёка солнечного неба.
Я вижу: в небе - то же, что на дне,
В просторе - то же, что и в глубине,
И весь наш мир - живого сердца слепок.
Молчи! Возьмись за этот тяжкий труд,
Стальными обручами стисни сердце,
Как перст к устам прижавший Горпехруд,
Бог тишины, пророков и младенцев.
Молчи! Молчанье - правота твоя,
Самотворящееся изваянье.
Как форма для сверхпрочного литья,
В тебе пусть сформируется молчанье.
Оно набухнет сутью, возрастёт
И породит гигантов и титанов -
Укажет на три вечности вперёд
То, чем я был, чем после жизни стану.
И выпрямляется упрямый рот,
И кровь шумит в глухом удушье слова, -
И жизнь, прожитая наоборот,
С конца к началу, ждёт начала снова.
А если я, житейские кроты,
Не знаю правил вашей суеты, -
Я здесь, простите, попросту не в теме.
Я редок в этой солнечной системе.
Я редок там, где на базарах дня
Торгуются слепые за подделку,
Где давка, щебет, шум и толкотня,
Где небеса жидки, а реки мелки, -
Здесь, в солнечном сплетенье зла и лжи,
Я в тень, как в монастырь, собою заперт,
Я - не мираж, чтоб верить в миражи,
Я, сам себе - бедняк, и храм, и паперть!
Я сам себе - судья и приговор,
И преступление, и наказанье.
Ко мне Господь простор небес простёр,
Чтоб мой зрачок пил чистое сиянье.
Я сам в себе обрёл свои права.
Я их вскормил - слезами, потом, кровью.
От свежей истины кружится голова,
Хмельна, пьяна, жива - и тем права,
И небосвод подходит к изголовью...
Всё очень просто - проще простоты.
И с убываньем дней я не убуду.
Быть лишь собой, собой - до немоты,
До хрипоты, до вечной красоты,
Не знать остуды, не боясь осуды.
Мои слова понятны и просты.
И жизнь - проста.
И сердце
верит
чуду.
Чудак
Вспоминая Адия Кутилова...
Во мне живёт один чудак,
Его судьба - и смех и грех,
Хоть не понять его никак -
Он понимает всё и всех.
Смуглее кожи смех его,
И волосы лохматей снов.
Он создал всё из ничего -
И жизнь, и слёзы, и любовь!
Из туч и птиц - его костюм,
А шляпа - спелая луна.
Он - богосмех, он - смехошум,
Он - стихонеба глубина!
Чудак чудес, в очках и без,
В пальто из птиц, в венке из пчёл,
Он вырос ливнем из небес,
Сквозь небо до земли дошёл!
Он благороден, как ишак.
С поклажей грешных дел моих
Он шествует, и что ни шаг -
И стих, и грех, и грех, и стих!
Он состоит из ста цитат,
Он толмачом переведён
С наречья звёзд, что днём горят,
С наречья будущих времён!
Он стоязык, как сладкий сон,
Как обморок стиха без дна.
Смеётся лишь по-русски он,
А плачет - на наречье сна.
Пророк вселенской чепухи,
Поэт прекрасного вранья,
Он пишет все мои стихи,
А после - их читаю я!
Он - человек, он - челомиг,
Он пишет строчки моих книг,
Он в голове живёт моей
И делает меня сильней!
Ухо Ван Гога
Поэма
Наш мир стоит на Боге и тревоге.
Наш мир стоит на жертве и жратве...
У жертвы, выбранной жрецами в боги,
Перевернулся космос в голове.
Его холстов бессмертные ошибки -
Зрачка безукоризненный каприз:
Плывёт над садом облако улыбки,
И в облаке струится кипарис.
Пылает ухо в пурпурном закате,
Кровь виноградников пьянее книг,
И пузырится звёздами хвостато
Ночного неба чёрный черновик.
Худой художник, воплощенье смуты,
Себя вписал в пустые небеса.
Нет у него ни тела, ни приюта:
Он весь - лицо, он весь - одни глаза!
Сухой голландец, тощий и небритый,
Сам для себя - дурдом, дурман и страх,
Взирает на подсолнечье с палитрой,
Сжимая трубку старую в зубах.
Он слышит сердцем звуки небосмеха,
Он ловит кистью Божий смехолуч,
И ухо отзывается, как эхо,
В ушах листвы и в раковинах туч.
Он совершит святое разгильдяйство -
Мазком к холсту пришпилит высоту.
Джокондовское снится улыбайство
Подсолнухам, врисованным в мечту!
Звенит над храмом небо колокольно,
Чтоб нам зрачки от скуки протереть,
Но всё же вечно смотрим мы - невольно -
Туда, куда так больно нам смотреть!
Прозрачная идёт по склону лошадь,
И жалуется ей сквозь холст Ван Гог,
Что башмаки его устали слушать
Рассказы неоконченных дорог.
Сквозь лошадь проступают огороды,
Сквозь человека - ангельский смешок.
Но человек - не складчина природы,
Собрание ушей, ноздрей и щёк!
Забавно для взбесившегося взгляда
Вписать себя в холста пустой квадрат!
В пустую пропасть чёрного квадрата
Летит хмельной ловец искусства - взгляд...
Творец в сверкальне сна полузеркален.
С холста струится солнечная кровь.
Мозг гения прозрачно гениален,
И сквозь мозги сквозит сквозняк богов!
2
Вот он идёт - не человек, - дурман,
Дурман небес, чудачества лекало.
Он пьян, давно упал бы он в бурьян,
Когда б за крылья небо не держало.
Он пьян, но не от нашего вина,
А от другого, - горше и суровей.
Кровь виноградников всегда красна,
Как солнце, конопатое от крови.
Он пил всю ночь глухой абсент легенд.
Полынный вкус небес во рту дымится.
Абсент легенд - священный элемент,
Он миражам даёт черты и лица!
А рано утром, только он проспится,
Увидит Бог, живой в его зрачке,
Как солнце сквозь подсолнухи струится,
Бушует, пляшет в каждом лепестке!
Пусть барабанит в жилах кровь-тревога,
Пусть грают птицы, небо вороша, -
Подсолнечье - вот небеса Ван Гога!
Подсолнухи звенят в его ушах!
Художество не худо. Всё - оттуда,
Где метеор - взамен карандашей.
Да, вот такая амплитуда чуда -
От неба до отрезанных ушей!
Державину. Жизнь омская
Я жил на Омке, - не на Званке, -
Когда из тьмы веков ко мне
Явилась Муза - голодранка
И замаячила в окне.
Я взял её к себе в светлицу,
Как книгу, брал с собой в кровать,
Чтоб Машка, Хлоя и Фелица
Меня не смели ревновать.
Во славу Росския Камены
Мы сотрясали пол и стены,
Стонали лавки и столы
От пиитического пыла,
И мы, не убоясь хулы,
Любили жизнь, что нас любила.
Глагол времён! Будь он неладен!
Наш быт весьма многоукладен.
Жись без греха - что без стиха:
Мелка, соплива и тиха.
Согласно истине столетней,
Литература - дочка сплетни.
И я с утра до самой ночи
В окно на двор уставлю очи,
Чтоб отыскать там стайку тем
Для од, элегий и поэм.
Какой народец населяет
Те животрепетны края,
Где в Иппокрену претекает
Моя иртышская струя!
Какие здесь мосты, дороги,
Какие старые чертоги,
И каждому здесь старику
Власть оставляет по пеньку.
Какая пыль! Какие были!
Какие дивы нас любили!
Какие стервы нас бросали!
Какие звёзды нам сияли!
В каких болотах мы тонули -
И вот теперь сидим вот здесь,
На Омке, в крепости, в июле,
И будоражим лестью спесь.
А Муза, дурочка шальная,
Роман нам крутит, превирая
Сухую правду в сладку ложь,
И хренушки её поймёшь.
Чинуши местные строптивы,
Но их туманны першпективы:
Чины, именья, ордена -
Ничто, коль велика вина...
Но Омка, девка крепостная,
Со мной усталости не зная,
Журчит о чём-то допоздна,
Как надоевшая жена.
Я мозги пудрить ей не стану,
Ведь на земле известно всем:
Пиитам русским по Корану
Иметь дозволено гарем.
Мне всё дозволено и свято,
Святое место часто смято,
А под вечер оставишь дом -
Как баба, Русь лежит кругом.
Российских од архиерей,
Приди ко мне и помудрей.
Тебе я расскажу о мире,
Бряцая на журнальной лире.
Журнал твой разум озадачит:
Какая в мире канитель!
А что там Вашингтон чудачит?
Пошто артачится Брюссель?
Варшава лезет вон из кожи,
Чтоб сажей нам замазать рожи,
И где-то бродит гад Игил -
Ошеломительный дебил.
А что у нас? Покой, затишье,
Песок да тополиный пух.
Ворует вор. Писатель - пишет.
Реклама - тешит взор и слух.
Гад - гадит. Машет пикой витязь.
На все дела - один ответ:
Вы молодцы. Вы здесь держитесь.
Страна в порядке. Денег нет.
Восстань, воззри, пиит свободный,
На синь народныя волны!
Пойми язык простонародный,
Доверь ему бессмертны сны!
Постигни правду нашей веры,
Пойми всю суть заподлицо,
В лицо Истории-мегеры
Влепи российское словцо!
Я всё ж чего-нибудь да стою,
Недаром пел, недаром жил.
И да залягу я рудою
Меж каменных Господних жил!
Окаменеет близь и дальность,
Разбьётся звездная хрустальность
В тот страшный час, последний час,
Что уравняет с прахом нас,
Но и в кремнёвой вспышке света,
Что в судный день издаст планета,
Мелькнёт часть моего огня -
И Бог воспомнит про меня...
Я - царь, я - раб, я - червь, я - бог,
Я - всё, что вспомнить нынче смог...
Но это всё, ребята, басни.
Есть вещи слаще и прекрасней:
Разлёгся на столе арбуз
И выставил зелёный ус.
А вот лежит, ещё невинна,
Изнеженная осетрина,
И пучит близорукий глаз
На нас усталый ананас.
Блины с икрой, как генералы,
Лежат горою после бала.
И разлитой по кружкам квас,
Являя нрав, шипит на нас.
Прости меня, мой собеседник:
Чудачеств пушкинских наследник,
Я разбираться не привык
В том, что вещает мой язык...
Слова резвятся, как амуры,
Пред ликом девственной натуры,
Трезвы, ясны, вполне в уме,
А я уже ни бе, ни ме.
Но, и не смысля ни бельмеса,
Я всех зову на путь прогресса,
И пусть трепещет тот прогресс,
Что нас не взденет до небес!
Держава росская богата,
Трепещет в небе грозный флаг,
И всё не так у нас, ребята,
И слава Богу, что не так!
Связаться с программистом сайта.
