Аннотация: Пуримшпиль, написанный в форме гротескового фарса
Валентин Красногоров
Треугольные булочки
Пуримшпиль для взрослых
ВНИМАНИЕ! Все авторские права на пьесу защищены законами России, международным законодательством, и принадлежат автору. Запрещается ее издание и переиздание, размножение, публичное исполнение, перевод на иностранные языки, постановка спектакля по пьесе без письменного разрешения автора.
Полные тексты всех пьес, рецензии, список постановок http://krasnogorov.com/
Традиция играть представление в праздник Пурим возникла несколько столетий назад. В книге Эстер рассказывается о чудесном избавлении от гибели евреев, томившихся у персов в Вавилонском плену. Они были спасены благодаря мужеству и находчивости прекрасной Эстер (Эсфири), которая была тогда одной из жен персидского царя Артаксеркса (на иврите - Ахашвероша). Злой министр Аман задумал истребить всех евреев. Однако Эстер и ее родственник Мордехай (по одной из версий - бывший супруг Эстер, отдавший ее в гарем царя) разоблачили козни министра. Аман был казнен, а Мордехай возвеличен и под приветственные клики народа въехал в Вавилон на белом коне. В память этих событий накануне праздника Пурим многие евреи постятся, а в сам праздник пекут треугольные булочки "гоминташи" ("уши Амана").
Любопытно отметить, что пуримшпиль был первым театральным представлением, исполненным в России. Это произошло в 1676 г. при дворе Алексея Михайловича. В разные времена и в разных странах пуримшпили писались и исполнялись по-разному. Теперь чаще всего он играется как нехитрое представление для детей. Однако в Италии - стране карнавалов и ярмарочных балаганов - пуримшпиль с момента его возникновения приобрел форму яркого, веселого, часто очень фривольного представления, призванного создать атмосферу праздника, напоминающего о радости свободы. Кроме того, он демонстрировал удивительную способность еврейского народа иронизировать над самим собой.
Наш пуримшпиль написан именно в этой традиции. Так он исполнялся подпольно в 80-е годы в России, высмеивая импотенцию власти. Пуримшпиль переведен и на иврит.
Действующие лица:
Артаксеркс (Ахашверош), царь Персии
Аман, его первый министр
Эстер, царица
Мордехай, ее двоюродный брат
Евнух
Стражники
Покои Эстер в гареме Артаксеркса. Эстер, одна, поет грустную песню. Крадучись и оглядываясь, явно чего-то опасаясь, входит Мордехай.
Мордехай. Эстер, здравствуй.
Эстер. Мордехай?! Как ты осмелился?
Мордехай. Тише! (Оглядываясь.) Я не мог не прийти. Очень важное дело.
Эстер. Тебя могут казнить! Или - еще хуже... Ну, сам понимаешь... Ведь сюда, в гарем, разрешен вход только по удостоверению евнуха.
Мордехай. А у меня есть такое удостоверение. (Показывает пропуск.)
Мордехай. Это было несложно. Мне пришлось переправить всего три буквы: 'рей' на 'нух'. Вот, смотри: 'ев...'.
Эстер. '-нух'. Эта игра с тремя буквами очень опасна.
Мордехай. У меня не было другого выхода. Я должен был тебя увидеть. Любой ценой.
Эстер. Даже ценой...?
Мордехай.(Мужественно.) Да.
Эстер.(Обрадовано.) Неужели ты так по мне истосковался?
Мордехай. Истосковался? А, ну да, конечно... И кроме того, такая ужасная новость...
Эстер. Новость?
Мордехай. Я имею в виду катастрофу.
Эстер. Катастрофу? Какую катастрофу?
Мордехай. Разве ты ничего не знаешь?
Эстер. О чем?
Мордехай. Все евреи Персии оплакивают свою судьбу, а ты ничем не интересуешься!
Эстер.(Равнодушно.) Евреи всегда оплакивают свою судьбу.
Мордехай. И ты заплачешь! И ты заплачешь, когда узнаешь! Аман от имени царя отдал приказ истребить всех евреев.
Эстер. И царь согласился?
Мордехай. Ты же знаешь, он всегда соглашается с тем, что предлагает Аман. Евреи рвут на себе одежду и посыпают головы пеплом. Неужели ты ничего об этом не слышала?
Эстер. Откуда?
Мордехай. Но ты же живешь во дворце,
Эстер. Не во дворце, а в гареме. То есть в тюрьме. Я не вижу никого, кроме евнухов, а у них отрезаны еще и языки.
Мордехай. Эстер, ты царица, ты должна нас спасти,
Эстер.(Разочарованно.) Вот ты зачем пришел. А я-то подумала, что ты соскучился... Даже обрадовалась. Ведь когда-то ты меня любил...
Мордехай. Я и сейчас тебя люблю.
Эстер. И поэтому продал меня в этот проклятый гарем.
Мордехай. Ты же знаешь - был голос с неба.
Эстер. И хорошая цена, которую дал за меня главный евнух.
Мордехай. Не такая уж и хорошая...
Эстер. Значит, за четыре года, что мы провели вместе, я тебе просто надоела, и ты решил от меня избавиться.
Мордехай. Эстер, не будем поминать прошлое. Спаси нас. На тебя смотрят все евреи.
Эстер.(Подходя к зеркалу.) На меня, к сожалению, никто не смотрит. А ведь есть на что.
Мордехай. На тебя смотрят не в том смысле.
Эстер. Жаль, что не в том. Да и чего ради мне за вас вступаться?
Мордехай. Что значит 'за вас'? Ты ведь тоже еврейка.
Эстер. Ошибаешься. Когда я поступала в гарем, ты велел мне записаться персиянкой.
Мордехай. Иначе бы тебя не взяли.
Эстер. И хорошо, если бы не взяли. Так когда, ты говоришь, вас истребят?
Мордехай.(Уныло.) Совсем скоро. Тринадцатого адара.
Эстер. А по нормальному календарю?
Мордехай. В марте.
Эстер. Прими мои соболезнования.
Мордехай. Тебе хорошо смеяться. А что делать мне?
Эстер. Взять да уехать.
Мордехай. А дом? А хозяйство? Да и книг жалко.
Эстер. Ты просто скупердяй.
Мордехай. Надо учитывать и семейные сложности. У меня четыре тещи, и две из них не хотят ехать. К тому же, я специалист по персидскому языку и литературе. Жалко, такая высокая культура... Да и кому я там буду нужен?
Эстер. Что ж, сиди здесь и жди, когда тебя повесят. Прощай.
Мордехай.(Пытаясь ее обнять.) Эстер...
Эстер. Уходи, нас могут увидеть...
Мордехай. Сначала скажи 'да'.
Входит Евнух.
Эстер.(Отпрянув.) Мы пропали!
Мордехай. Кто это?
Эстер. Дежурный евнух!
Мордехай. Ах!
Евнух долгим подозрительным взглядом смотрит на Мордехая.
Мордехай.(Трясясь от страха.) Чего он молчит?
Эстер. У него отрезан язык.
Мордехай испуганно прикрывает другой рукой еще и рот. Евнух мычит и энергично жестикулирует.
Мордехай. Что это означает?
Эстер. Он спрашивает, евнух ли ты.
Мордехай усердно мычит и жестикулирует в ответ, подтверждая жестами, что он евнух. Евнух протягивает руку.
Мордехай. Что ему надо?
Эстер. Он требует от тебя удостоверение.
Мордехай трясущимися руками достает удостоверение. Евнух недоверчиво изучает его, бросая подозрительные взгляды на Мордехая, потом что-то мычит.
Мордехай. Что он говорит?
Эстер. Ему кажется, что удостоверение поддельное.
Мордехай бледнеет и тоже начинает невразумительно мычать. Евнух протягивает руку.
Мордехай.(Дрожа.) А что он хочет теперь?
Эстер.(В досаде на непонятливость Мордехая.) Ну дай же ему денег!
Мордехай обрадовано и в то же время с сожалением вручает Евнуху кошелек. Тот удовлетворенно мычит, отходит в сторону и садится.
Мордехай.(Держась за сердце и отирая пот со лба.) Слава богу, вроде отвязался. Эстер!..
Эстер. Тихо! Он, кажется, подслушивает.
Мордехай. Как ты думаешь, если я попадусь, мне тоже отрежут язык?
Эстер. И не только язык.
Мордехай. О боже!
Эстер. Ты начал рассказывать мне про катастрофу...
Мордехай. Я?.. Ах, да... Так вот: сегодня...
Эстер. Тише! (Мордехай хватается за сердце.)
Мордехай. Давай, на всякий случай, перейдем на иврит.
Эстер.(Неуверенно.) Давай.
Мордехай.(Запинаясь.) Гайом Ахашверош....
Эстер. Чего?
Мордехай. Я говорю - Ахашверош!
Эстер. А что это такое?
Мордехай. Ахашверош - это Артаксеркс.
Эстер. Т-с! (Оба оглядываются.) Так бы и говорил. Чудно: Артаксеркс - и вдруг какой-то Ахашверош.
Мордехай. Так вот. Ахашверош... роцэ... э-э... коль егуди... егудот... Егудот или егудим?
Эстер. Чего ты там бормочешь?
Мордехай. Ты не понимаешь?
Эстер. Конечно нет.
Мордехай. Я же всегда говорил, что надо заниматься ивритом.
Эстер. А я и занималась. Пока ты не заставил меня бросить.
Мордехай. Выяснять отношения будем потом. Давай лучше о деле. Ахашверош... роцэ... э... коль егудим... э... Забыл, как будет 'истребить'.
Эстер. Перестань молоть тарабарщину и говори на нормальном языке.
Мордехай.(С облегчением.) Хорошо. Артаксеркс...
Эстер.(Испуганно оглядывается.) Тише!
Евнух с мычанием спешит к ним и протягивает руку. Мордехай почти теряет сознание от страха.
Мордехай. Что ему опять нужно? Так с ума сойти можно.
Эстер. Не трусь! Лучше дай ему еще в лапу.
Мордехай долго роется в складках одежды и нехотя достает кошелек. Евнух хватает кошелек, благодарно кланяется и уходит, поощрительно подмигивая. Эстер горячо обнимает Мордехая.
Наконец-то мы одни!
Мордехай.(Упираясь.) Сюда могут войти...
Эстер.(В упоении, закрыв глаза.) Пусть входят.
Мордехай. Нас могут увидеть.
Эстер. Пусть видят.
Мордехай. Мне могут отрезать...
Эстер. Пусть режут.
Мордехай.(Высвобождаясь.) Нет, не пусть!
Эстер.(Разочарованно.) Ну вот, а еще обвинял меня в хладнокровии.
Мордехай. Помни о долге. На тебя смотрят все евреи. (Делает неопределенный жест в сторону зала.)
Эстер. Могли бы из деликатности на десять минут и отвернуться.
Мордехай. Уговори Ахашвероша отменить указ.
Эстер. Нет.
Мордехай. Тебе это будет очень просто.
Эстер. Ты думаешь?
Мордехай. Ты женщина, и не мне тебя учить, как это делается. Вот наступит ночь...
Эстер. Нет.
Мордехай. Что, разве ночь не наступит?
Эстер.(Дрогнувшим голосом.) Нет.
Мордехай. Не понимаю. Разве ночь не всегда наступает?