Lib.ru : Красногоров Валентин Самуилович. Утомленная Венера

Валентин Красногоров

Утомленная Венера

Комедия в двух действиях без перерыва

ВНИМАНИЕ! Все авторские права на произведение защищены законами России, международным законодательством, и принадлежат автору. Запрещается его издание и переиздание, размножение, публичное исполнение, помещение спектаклей по нему в интернет, экранизация, перевод на иностранные языки, внесение изменений в текст при постановке (в том числе изменение названия) без письменного разрешения автора.

Контакты:

WhatsApp/Telegram +7-951-689-3-689, +972-53-527-4142

e-mail: valentin.krasnogorov@gmail.com

Сайт: http://krasnogorov.com/

No Валентин Красногоров

Аннотация

Комедия для пяти актрис. Четыре женщины в присутствии адвоката спорят из-за наследства знаменитого художника. 5 женских ролей. Интерьер.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

НАТАЛЬЯ, 75 лет

ДАРЬЯ, 62 года

ИРИНА - 49 лет

МАРИЯ, 35 лет

АДВОКАТ -40-60 лет

Примечание: Роль адвоката может исполняться и актером.

Офис нотариуса или адвоката. В одном углу комнаты стоит письменный стол, в другом устроен уголок для неформальных бесед: диван, низкий столик. На столике графин с водой, стаканы, несколько чашек с блюдцами. В центре комнаты полукругом стоят пять стульев, обращенных к зрителю.

За столом, углубившись в бумаги, сидит Адвокат - женщина лет пятидесяти. Входит Мария. Ей тридцать пять лет, черное платье красиво обрисовывает ее стройную фигуру.

МАРИЯ. Можно?

АДВОКАТ. Здравствуйте, Мария. Вы пришли немножко рано. Я назначала вам на одиннадцать. Придется немного подождать.

МАРИЯ. Но ведь вы свободны. Мы можем прямо сейчас всё решить.

АДВОКАТ. Мы все решим, но не сейчас. Чуть позже.

МАРИЯ. Вы и вчера, и позавчера тоже не захотели со мной разговаривать. Как это понимать? Вы не имеете право откладывать нашу встречу.

АДВОКАТ. Я и не собираюсь ее откладывать - я же сама вас пригласила. Вы ждали неделю, подождите еще пятнадцать минут. Можете пока посидеть здесь.

МАРИЯ. Я лучше пойду покурю.

АДВОКАТ. Как хотите.

Мария выходит. Адвокат продолжает готовить бумаги. Слегка опираясь на палку, входит Наталья. Ей семьдесят пять, но держится она прямо и с достоинством.

НАТАЛЬЯ. Добрый день!

АДВОКАТ. Вам назначено?

НАТАЛЬЯ. Да, я получила ваше письмо.

НАТАЛЬЯ. Вы, вероятно, Наталья Николаевна Белова?

НАТАЛЬЯ. Она самая. Показать паспорт?

АДВОКАТ. Пока не нужно. Проходите, пожалуйста. Спасибо, что откликнулись на приглашение.

НАТАЛЬЯ. Чем я обязана такой чести? Мною давно никто не интересуется.

АДВОКАТ. Есть некоторые формальные процедуры, которые мы должны уладить. Скоро я все объясню. Присядьте пока на диван.

Адвокат хочет проводить ее, но Наталья отклоняет ее помощь.

НАТАЛЬЯ. Не беспокойтесь. До дивана я еще могу дойти.

Наталья садится на диван, Адвокат возвращается к своему столу. Входит Дарья. Ей около шестидесяти.

ДАРЬЯ. (Не очень уверенно.) Разрешите? Я по приглашению...

АДВОКАТ. Здравствуйте. Назовитесь, пожалуйста.

ДАРЬЯ. Дарья. Дарья Петровна Богомазова.

АДВОКАТ. (Заглянув в бумаги.) Да. Проходите.

ДАРЬЯ. Я, может быть, помешала? У вас посетители...

АДВОКАТ. Нет, все в порядке. Но нужно немного подождать. Можно предложить вам пока чашку кофе?

ДАРЬЯ. Спасибо, с удовольствием.

АДВОКАТ. Тогда сядьте, пожалуйста, сюда, рядом с Натальей Николаевной. Вы знакомы?

ДАРЬЯ. Нет, я... К сожалению...

АДВОКАТ. Ну, заодно и познакомитесь. (Наливает женщинам из термоса кофе.) Вот печенье. Угощайтесь. (Возвращается к своему столу.)

Входит Мария.

МАРИЯ. Вы освободились?

АДВОКАТ. Еще не совсем.

МАРИЯ. Учтите, мое терпение не безгранично. Если вы и дальше будете затягивать дело, я буду жаловаться.

АДВОКАТ. Мария, успокойтесь. Все не так просто, как кажется.

МАРИЯ. Перестаньте уклоняться от разговора. Я требую, чтобы вы все выложили начистоту. И не когда-нибудь, а прямо сейчас.

Входит Ирина. Ей под пятьдесят. Дорогой костюм, решительные манеры, внешность не слишком привлекательна.

ИРИНА. Очевидно, мне сюда?

АДВОКАТ. Представьтесь, пожалуйста.

ИРИНА. Чистякова. Ирина Ивановна Чистякова.

АДВОКАТ. Да, вам сюда. Вы взяли с собой паспорт?

ИРИНА. Да. Все, как вы просили. По правде говоря, я ожидала, что получу письмо раньше.

МАРИЯ. (Неприязненно.) И вы здесь?

ИРИНА. Не ожидала?

ИРИНА. Нет, почему же? Очень даже ожидала.

МАРИЯ. Вы не видите, что адвокат занят? Подождите за дверью.

ИРИНА. Вы это просите или требуете?

МАРИЯ. Требую.

ИРИНА. Вы хозяйка этого офиса?

МАРИЯ. Я пришла раньше вас, вот и все.

ИРИНА. Я знала, что ты придешь раньше всех.

АДВОКАТ. Мария, перестаньте шуметь. Тут люди.

Мария оглядывается и только тогда замечает Наталью и Дарью, которые, поставив чашки, наблюдают за стычкой.

МАРИЯ. (Сбавив тон.) Я только сказала, что пришла раньше. И я хочу, чтобы вы занялись мною первой.

АДВОКАТ. Я займусь вашим делом прямо сейчас.

МАРИЯ. Тогда попросите всех уйти.

АДВОКАТ. Сядьте и перестаньте тут командовать.

МАРИЯ. Но я только...

АДВОКАТ. (Прерывая.) Сядьте! И помолчите наконец!

Мария, сдерживая недовольство, садится на один из стульев. Адвокат обращается к другим женщинам.

Дамы, прошу вас всех сесть сюда. (Указывает на стулья.)

Женщины садятся на расставленные полукругом стулья. Места они выбирают не сразу, несколько раз пересаживаются со стула на стул. Держатся они настороженно. Адвокат остается стоять.

АДВОКАТ. Прошу внимания. Во-первых и прежде всего, благодарю вас за то, что все пришли. Во-вторых, мне показалось, что не все вы друг с другом знакомы. Поэтому для начала я вас представлю. Из уважения начну со старшей из вас: (Указывая на Наталью.) Наталья Николаевна Белова.

НАТАЛЬЯ. Можно просто Наталья. С отчеством солиднее, зато без отчества чувствуешь себя как-то моложе. Да и короче.

АДВОКАТ. Хорошо. Если никто не возражает, я представлю вас просто по именам.

НАТАЛЬЯ. Кроме того, зачем же вслух оглашать, что я старше всех? Женщинам не следует напоминать об их возрасте.

АДВОКАТ. Вы правы. Замечание принято.

НАТАЛЬЯ. И, если уж продолжать эту тему, то полагается сначала младших представлять старшим, а не наоборот.

АДВОКАТ. И это верно. Исправляю свою ошибку. Назову вас всех в том порядке, как вы сидите. Мария Ильина. Ирина Чистякова. Дарья Богомазова.

Женщины обмениваются неприязненными взглядами. некоторые из них снова пересаживаются.

ДАРЬЯ. (Вполголоса.) Ирина, я тебя поначалу и не узнала. Как-никак, десять лет прошло.

ИРИНА. А я, Дарья, тебя вообще не узнала. Ты изрядно постарела.

ДАРЬЯ. Ты тоже не помолодела. Но по-прежнему стараешься сказать людям что-нибудь хорошее. Сколько тебе? Пятьдесят?

ИРИНА. Нет, всего сорок девять. Ты забыла, что я тебя моложе на тринадцать лет?

ДАРЬЯ. Зачем мне это помнить? Но выглядишь ты старше меня. Впрочем, красотой ты никогда не отличалась.

Ирина в досаде пересаживается от Дарьи на другой стул. Наконец, все женщины выбрали свое место. Короткая пауза.

АДВОКАТ. Есть вопросы?

НАТАЛЬЯ. Вопрос только один: зачем вы нас собрали?

АДВОКАТ. Вот к этому мы сейчас и перейдем. Я пригласила вас по поручению Владимира Кузнецова.

НАТАЛЬЯ. А почему он поручил это вам, а не пришел сам?

АДВОКАТ. (Удивленная вопросом.) Потому что... потому что он умер.

НАТАЛЬЯ. (Пораженная.) Как, Володя умер? Он же совсем молодой!

АДВОКАТ. Как вам сказать... Семьдесят два года.

НАТАЛЬЯ. Не может быть! Хотя... Если мне семьдесят пять... А я все еще представляю себе его молодым... Вы не ошибаетесь? Неужели он и вправду умер?

АДВОКАТ. (Тоже удивлена.) А вы даже не знали?

НАТАЛЬЯ. Откуда мне было знать? Мы не виделись лет тридцать, даже больше.

АДВОКАТ. Об этом писали в газетах.

НАТАЛЬЯ. Кто сейчас читает газеты?

АДВОКАТ. Но, по крайней мере, телевизор вы смотрите?

НАТАЛЬЯ. Только не новости. Зачем мне лишняя головная боль?

АДВОКАТ. Так или иначе, Владимира Кузнецова больше нет в живых.

НАТАЛЬЯ. Надеюсь, вы не обвиняете нас в убийстве?

АДВОКАТ. О нет, конечно нет. Он умер своей смертью. Как принято писать, после продолжительной и тяжелой болезни.

НАТАЛЬЯ. Можно попросить у вас немного воды?

АДВОКАТ. Да. Конечно. (Наливает из графина в стакан воды и подает Наталье. Та пьет.) Вы в порядке?

НАТАЛЬЯ. Да, в полном порядке. Продолжайте.

АДВОКАТ. Незадолго до своей смерти Владимир Кузнецов написал письмо, которое я сейчас хочу огласить.

Берет со своего стола один из документов и начинает читать.

Я обращаюсь к вам, Наташа, Даша, Ирина, Мария. Все вы были в разное время моими женами, всех вас я любил, каждая из вас внесла в мою жизнь свою долю счастья и любви. Перед всеми вами я чувствую вину. Я знаю, что некоторые из вас испытывают друг к другу неприязнь, и меня это очень огорчает. Если я и расставался с вами, если кого-то обидел и заставил страдать, то ни одна из вас не виновата в том, что из-за нее я оставлял прежнюю жену. Во всем виноват я один. И чтобы как-то загладить мою вину и выразить мою благодарность за то, что каждая из вас сопровождала и поддерживала меня в разные периоды моей жизни, я оставляю вам часть моего состояния. Я хотел бы, чтобы вы перестали таить друг против друга зло, чтобы вы не обижались ни на меня, ни друг на друга. Поэтому я предоставляю вам право самим решить, как разделить между собой мое наследство. Единственное мое условие - чтобы вы сделали это добровольно и единодушно. Если же вам не удастся прийти к согласию в течение двух часов после оглашения этого письма, все состояние будет передано фонду для строительства детской больницы.

Любящий вас

Владимир

Длительная пауза.

ИРИНА. Странное завещание.

АДВОКАТ. Это не совсем завещание. Завещание составлено отдельно с соблюдением всех формальностей. Но это письмо является частью комплекта документов по передаче наследства и тоже имеет юридическую силу.

ДАРЬЯ. А нельзя ли заодно огласить и завещание?

АДВОКАТ. Пока нельзя, потому что его окончательные распоряжения зависят и от того, какое решение примете сейчас вы.

ИРИНА. Владимир был совершенно не сентиментален. Меньше всего я ожидала, что он может пожертвовать деньги больным детям.

АДВОКАТ. Тем не менее, вы только что это слышали.

ДАРЬЯ. А почему для такого важного решения нам дали всего два часа? Нельзя ли дать хотя бы несколько дней на переговоры и размышления?

АДВОКАТ. Такова воля покойного. Очевидно, он не хотел, чтобы дележ между вами превратился в долгую тяжбу - с конфликтами, адвокатами и прочим.

НАТАЛЬЯ. А есть, о чем спорить? Имущество значительное?

АДВОКАТ. Очень значительное. Он был известный художник, картины его ценились и ценятся очень высоко. Хочу только уточнить, что вам завещана лишь примерно половина состояния. Но и это очень-очень много.

ДАРЬЯ. Насколько много?

АДВОКАТ. Миллионы.

ДАРЬЯ. А кому вторая половина?

АДВОКАТ. Давайте прежде решим, кому достанется первая.

ИРИНА. Мне кажется, он так составил завещание нарочно, чтобы мы все передрались. Чтобы потешиться над нами даже после своей смерти.

НАТАЛЬЯ. А, может, наоборот, он хотел, чтобы мы подружились?

АДВОКАТ. Дамы, начинайте. Я засекаю время.

Молчание.

НАТАЛЬЯ. Я думаю, нам сначала надо разобраться, кто есть кто. Как в армии: на первый-второй рассчитайсь!

ИРИНА. В каком смысле?

НАТАЛЬЯ. Кто когда кому чья по счету была жена. Что я была первой, это я знаю точно. А с остальными я незнакома.

ДАРЬЯ. Могу познакомить. Я Дарья, вторая жена. А это Ирина, жена номер три. Это она увела у меня Владимира. И сделала это не слишком красиво.

НАТАЛЬЯ. (Ирине.) Так ты и есть Ирина?

ИРИНА. Можно подумать, что ты меня не знаешь.

НАТАЛЬЯ. Я о тебе слышала, и немало, но живьем никогда не видела. (Скептически оглядывает ее.) Никогда бы не поверила, что ты можешь увлечь мужчину настолько, что он бросит жену.

ИРИНА. Это почему?

ДАРЬЯ. Да ты посмотри на себя в зеркало! Вот и ответ на все вопросы.

Ирина в досаде замолкает и пересаживается на другой стул, подальше от Дарьи.

НАТАЛЬЯ. А Мария, стало быть, четвертая жена?

ИРИНА. А по ней разве не видно? Ведь чем старше он становился, тем моложе брал жену.

НАТАЛЬЯ. Если есть деньги, то почему бы нет?

ИРИНА. Надо сказать, у нас был любвеобильный муж. Не каждый может похвастаться списком из четырех жен.

НАТАЛЬЯ. Когда у мужчины только одна жена, она становится капризулей.

ИРИНА. Но всё же четыре - это чересчур.

НАТАЛЬЯ. Нет, почему же, ничего исключительного. В среднем лет по пятнадцать на жену - это даже слишком много. Не каждый столько выдерживает.

ДАРЬЯ. Ирину он и столько не выдержал. Всего десять.

АДВОКАТ. Дамы, может быть, вы отложите выяснение деликатных нюансов на потом? Самый хороший способ окончательно испортить отношения - это начать выяснять их. Я понимаю, вы сейчас огорчены смертью вашего супруга и увлеклись воспоминаниями.

ДАРЬЯ. Я уверена, что Ирина очень огорчена, но не смертью, а завещанием.

АДВОКАТ. Все, хватит. Знакомство закончено. Приступайте к делу. Время идет.

НАТАЛЬЯ. Да, собрался весь гарем. Давайте делить.

Мария, которая до сих пор с трудом хранила молчание, вдруг взрывается.

МАРИЯ. Я не понимаю, что вы собираетесь делить? Имущество? Оно что - ваше? Держите шире карманы! Все оно принадлежит мне, и я не собираюсь никому ничего уступать!

ДАРЬЯ. Но ведь ты слышала - есть завещание...

МАРИЯ. (Прерывая.) Конечно есть! Только не эта бумажка, а настоящее завещание. Вот оно, у меня в руках! (Трясет в воздухе документом с красными печатями.) И по завещанию всё до копейки оставлено мне. (Адвокату.) Я целую неделю каждый день обивала у вас пороги, чтобы его предъявить, и вдруг получаю приглашение на собрание: Давайте делить! Откуда вдруг взялось это письмо? Не сами ли вы его написали?

АДВОКАТ. Мария, успокойтесь.

МАРИЯ. (Нервно.) Я абсолютно спокойна! Я просто требую, чтобы вы немедленно ввели меня в наследство. Если вы этого не сделаете, я обращусь в суд. Я изучила все законы. Меня не проведешь.

АДВОКАТ. Вас никто не собирается обманывать. Почему вы решили, что наследство оставлено вам?

МАРИЯ. Да вот же завещание!

АДВОКАТ. Покажите.

МАРИЯ. Наконец-то! (С торжеством.) Вот, пожалуйста!

Мария передает Адвокату документ. Адвокат рассматривает его.

АДВОКАТ. Мне знакомо это завещание. Сделано по всей форме в вашу пользу.

МАРИЯ. А я что говорила?

АДВОКАТ. Только сделано оно четыре года назад.

МАРИЯ. Ну и что? У завещаний нет срока. Оно действительно все время.

АДВОКАТ. До тех пор, пока не составляется новое завещание, отменяющее предыдущее. А новое завещание вашим покойным супругом было сделано всего три недели назад, незадолго до смерти.

МАРИЯ. Не может быть! (Адвокат разводит руками.) Я его опротестую! (Неуверенно.) Ведь это возможно?

АДВОКАТ. Опротестовать можно все. Для этого и существуют адвокаты, суды, апелляции и кассации. Попробуйте. Но я не советую. Вы потратите время, деньги здоровье и в конечном счете останетесь ни с чем.

МАРИЯ. Почему?

АДВОКАТ. Потому что новое завещание сделано им юридически безупречно, при свидетелях, в ясном уме и твердой памяти.

МАРИЯ. (Растерянно.) А почему он мне не сказал?

Адвокат пожимает плечами. Мария, разочарованная и выбитая из колеи, садится на стул. Пауза.

АДВОКАТ. (Взглянув на часы.) Прошло двадцать минут. Может быть, вы приступите наконец к делу?

Пауза. Никто не решается сказать первое слово.

НАТАЛЬЯ. У меня есть предчувствие, что если мы начнем предъявлять друг другу всякие обиды и претензии, то ни к чему хорошему это не приведет. Поэтому я предлагаю без всяких разговоров разделить все поровну - и дело с концом.

Снова пауза.

ДАРЬЯ. (Адвокату.) Вы сказали, что он уделил нам не все состояние, а какую-то часть. Скажите, пожалуйста, а четверть этой части - приличная сумма?

АДВОКАТ. Как вам сказать... Все относительно. Какому-нибудь олигарху она может показаться незначительной, но для обычных людей огромна. В-всяком случае, остаток жизни вы сможете прожить безбедно, не работая и ни в чем не нуждаясь.

ДАРЬЯ. Тогда я согласна на предложение Натальи.

АДВОКАТ. То есть каждой поровну?

ДАРЬЯ. Да.

ИРИНА. (Адвокату.) Вы уверены в подлинности этого письма?

АДВОКАТ. А что вас заставляет в этом сомневаться?

ИРИНА. Я не считаю такой дележ справедливым.

АДВОКАТ. Эти претензии не ко мне.

ИРИНА. А к кому же?

АДВОКАТ. К покойнику. Такова была его воля.

ИРИНА. И ничего нельзя изменить?

АДВОКАТ. А как это можно изменить? Другого завещания покойный уже не напишет.

ИРИНА. Хорошо, если иного выхода нет, я тоже согласна и на четвертую часть.

АДВОКАТ. Прекрасно. Я не ожидала, что мы так быстро придем к финишу. Мария, последнее слово за вами.

Мария молчит.

Мария!

МАРИЯ. Я не согласна.

АДВОКАТ. С чем не согласны?

МАРИЯ. Ни с чем.

АДВОКАТ. Как же вы предлагаете делить наследство?

МАРИЯ. А зачем его делить? Все должно достаться мне.

ДАРЬЯ. А почему тогда не мне?

АДВОКАТ. Мария, будьте благоразумны.

МАРИЯ. Я знаю, вы против меня настроены.

АДВОКАТ. Мария, я против никого не настроена. Я ни с кем из вас даже не знакома. Я ничего не решаю и не распределяю. Я только исполняю волю покойного. И слежу за соблюдением закона.

МАРИЯ. Хорошо, пусть то завещание недействительно. Но по закону вдова, независимо от завещания, имеет право на половину состояния мужа, хотел он этого или нет.

АДВОКАТ. Правильно. Но...

МАРИЯ. (Прерывая.) Так что нечего делить то, что вам не принадлежит.

АДВОКАТ. Мария, послушайте...

МАРИЯ. И слушать не хочу. Почему вы об этом молчите? Почему деньги должны достаться не мне, а всей этой компании? Чтобы они сами и их дети купались в деньгах, а я продолжала перебиваться одной своей зарплатой? Нет, не согласна, и всё.

АДВОКАТ. Насколько я знаю, ни у кого из вас детей нет. Или есть?

Наталья отрицательно качает головой.

ДАРЬЯ. Нет.

АДВОКАТ. Так при чем тут дети, которые будут купаться?

МАРИЯ. Дети ни при чем, но я не согласна.

АДВОКАТ. Но вы же слышали, что написано в письме.

МАРИЯ. Мало ли кто что пишет? Есть закон. Если уж делать, то по закону. Я единственная из его жен, кто его не бросил и кого он не бросил. Так что половина моя.

ИРИНА. Он тебя не бросил просто потому, что не успел. А ты его - потому, что ждала наследства.

МАРИЯ. Тебя это не касается. Важно, что вы все с ним давно развелись, а я осталась при нем до самой смерти.

АДВОКАТ. Кстати, Мария, может, и вы с Владимиром развелись?

МАРИЯ. Нет. А зачем нам было разводиться? Мы с ним жили в свободном браке.

АДВОКАТ. То есть ваш брак зарегистрирован не был?

МАРИЯ. А что тут такого? Сейчас многие так живут. Это современно. Вас это шокирует, что ли?

АДВОКАТ. Меня? Нисколько. Только я хочу вам кое-что объяснить. Сначала по поводу половины наследства, которая будто бы вам положена.

МАРИЯ. А что, разве нет такого закона?

АДВОКАТ. Такой закон есть. Жена после смерти мужа получает половину имущества, которые они нажили вместе. Скажите, сколько имущества вы нажили вместе?

МАРИЯ. Дом, дача, машина, картины, дома и квартиры за границей, вещи...

АДВОКАТ. Всем этим вы пользовались вместе, никто не спорит. Но все это у него было до того, как вы появились. Поэтому...

МАРИЯ. (Перебивая.) А разве не все у нас было общее?

АДВОКАТ. Извините, что я говорю, когда вы перебиваете. Понимаете, есть разница между пользовались вместе и нажили вместе. Что вы нажили вместе?

МАРИЯ. (Смутившись.) Ну, надо подумать...

АДВОКАТ. Думать лучше было раньше. Поверьте, как его адвокат и душеприказчик, я знаю его имущественные дела лучше, чем вы.

МАРИЯ. Об этом еще можно поспорить.

АДВОКАТ. Спорьте. И еще одно небольшое разъяснение. Гражданский брак права на долю в наследстве не дает.

МАРИЯ. Как не дает? Мы с ним прожили семь лет!

АДВОКАТ. Хоть двадцать. Поверьте, ни один юрист не сможет отстоять ваши права на долю в наследстве, даже если вы приобретали какое-то имущество вместе, и тем более, если вы его не приобретали. Лучше скажите - вы согласны с решением остальных наследниц?

МАРИЯ. Всего на четверть суммы?

АДВОКАТ. Да.

МАРИЯ. Я должна подумать.

ИРИНА. Думай. Только недолго.

МАРИЯ (Огрызаясь.) Сколько хочу, столько и буду думать.

ИРИНА. Хочешь оставить всех без ничего?

МАРИЯ. А почему бы и нет?

ИРИНА. Но ведь тогда и тебе ничего не достанется.

МАРИЯ. Ну и пусть.

ИРИНА. Смотри, тебе же хуже будет.

МАРИЯ. Вы меня убьете, что ли?

ИРИНА. Нет. Хотя очень хочется.

Пауза.

ДАРЬЯ. Ну так что? Ты согласна, или нам идти по домам?

МАРИЯ. Ладно, черт с вами. Согласна.

АДВОКАТ. Очень хорошо. Тогда я подготовлю сейчас текст соглашения. Вы его подпишете, и делу конец. (Подходит к столу и выбирает нужную бумагу.)

ИРИНА. Нет уж, теперь я не согласна. Почему мы должны делиться с Марией? Почему она вообще здесь? Кто она такая, чтобы получать долю в наследстве?

МАРИЯ. Ты прекрасно знаешь, кто я такая. Ведь он ушел от тебя как раз ко мне. Вот ты и бесишься.

ИРИНА. Не он ушел, а ты его ушла. Ты и в самом деле вообразила, что была его женой?

МАРИЯ. А кем же еще?

ДАРЬЯ. Не знаю. Наложницей, сожительницей, любовницей, подстилкой, кем угодно, только не женой.

АДВОКАТ. Ирина, не грубите, пожалуйста.

ИРИНА. Извините. Обычно я держусь в рамках, но тут других слов не найти.

АДВОКАТ. Я прошу и остальных вести себя корректно. Если вы не уважаете других, уважайте самих себя.

НАТАЛЬЯ. Принято.

ИРИНА. Но все же возмутительно, что эта... - уж и не знаю, как ее корректно назвать, - сидит тут рядом с нами, изображает из себя жену и качает права. Можно подумать, что вышла за него по большой любви.

НАТАЛЬЯ. Люди часто вступают в брак по большой любви. По любви к деньгам. Этой любви люди не изменяют до гроба.

МАРИЯ. По-вашему, за мужчину, который старше меня на сорок лет, я в свои двадцать восемь должна была выходить по любви?

ИРИНА. Тогда и не притворяйся, что воспылала страстью к старику.

МАРИЯ Да я не притворяюсь. И что значит к старику? Шестьдесят пять теперь не возраст. И, думаете, молодые лучше? Что все они верные, заботливые, внимательные, и всегда останутся такими? Как бы не так, уж я-то знаю. Да и где взять молодых, чтоб они были нормальными?

НАТАЛЬЯ. (С легкой иронией.) Ирина, ты напрасно обвиняешь Марию. Хорошо обдуманный брак лучше, чем брак по так называемой любви. Он надежнее. Любовь тает, исчезает и пропадает, а имущество, если им разумно распоряжаться, только возрастает. Кроме того, имущество, в отличие от мужа, от тебя ничего не требует, на тебя не обижается, с тобой не ссорится. Так что, если выбирать, имущество лучше.

МАРИЯ. А я еще вот что скажу: если у тебя есть мужчина, это не означает, что у тебя будет и имущество. А вот если есть имущество - обязательно найдется и муж.

ИРИНА. Вот так ты все умно и рассчитала, когда переманивала от меня Владимира.

МАРИЯ. Ты сама жила с ним по расчету. И вовсе я не переманивала. Ты же знаешь, что я познакомилась с ним как медсестра, когда приходила к вам делать ему уколы. А о замужестве он речь завел, только когда стал часто болеть. Ему нужна была сиделка, мне - жилье и средства для жизни. Вот и все.

ИРИНА. Это и есть расчет и обман.

МАРИЯ. Честная сделка. Я ему - медицинские и сексуальные услуги, он мне - состояние. В чем тут обман? Он мне сам это предложил.

ДАРЬЯ. Слушать тебя страшно. Ведь должна же быть у человека какая-то порядочность...

МАРИЯ. Порядочной быть хорошо. Но богатой - еще лучше.

ДАРЬЯ. Ты вообще не признаешь никакую мораль?

МАРИЯ. При чем тут мораль? Мне уже больше тридцати.

ДАРЬЯ. Тебе хоть раз приходило в голову, что отношения должны быть основаны не на выгоде, а на взаимной склонности?

МАРИЯ. Это у мужчин должна быть склонность к женщине, иначе у них может не получиться. А у нас, женщин, всегда все получается.

ИРИНА. Ты до ужаса вульгарна. Я не хочу больше с тобой разговаривать.

МАРИЯ. Думаешь, я хочу?

ИРИНА. Надо еще разобраться, почему он умер. Может быть, как раз с помощью медсестры.

МАРИЯ. Сначала надо разобраться, почему он заболел. Разве не ты его довела?

ИРИНА. У тебя стыда нет!

МАРИЯ. А у вас у всех есть? Разоделись, как на танцы. Вдовы называются. Одна я в трауре.

Женщины, смутившись, переглядываются.

ИРИНА. Но мы же все-таки ему давно не жёны.

МАРИЯ. Не жёны, а на денежки рот разинули.

ДАРЬЯ. Траур у тебя показной.

МАРИЯ. А у вас и такого нет. Когда надо было сидеть у постели умирающего, я никого из вас не видела. А как делить наследство - явились как один.

НАТАЛЬЯ. Мы явились не сами - нас пригласили.

МАРИЯ. А ты, которая рассталась с ним тридцать лет назад и даже не знала о его смерти, считаешь, что имеешь право на его миллионы?

НАТАЛЬЯ. Чего ты на меня вдруг накинулась?

МАРИЯ. Но ты ведь тоже хочешь свою долю получить!

НАТАЛЬЯ. Даже если хочу, то свою долю, а не твою.

МАРИЯ. А разве вы все на меня не накинулись? Думаете, раз я моложе всех, об меня можно ноги вытирать? (Наталье.) Тебе хорошо, ты скоро умрешь, тебе деньги не нужны. А мне каково?

НАТАЛЬЯ. Иди повесься, и тебе тоже будет хорошо.

МАРИЯ. Говоришь слова не сказала, а сама советуешь повеситься.

НАТАЛЬЯ. Жены обычно не любят ту жену, которая была перед ней, и еще больше -ту, которая сразу после нее. А нас с тобой разделяют две жены. Так что я к тебе отношусь нейтрально.

МАРИЯ. Все вы меня попрекаете, а почему на его похороны не пришли? Потому что знали, что там деньги не раздают?

ИРИНА. Состояние завещают тому, кто его заслужил, а не тому, кто приходит на похороны.

МАРИЯ. Я дарила старику свою молодость и красоту, а взамен получу шиш?

ИРИНА. Ты дарила ему уколы и таблетки, а молодость и красоту, я уверена, ты дарила другим, и очень щедро. Вот пусть другие тебе за это и платят.

МАРИЯ. Вы считаете, что я была ему неверна? Допустим. Ну и что? Это к наследству не относится. Да и зачем ему нужна была моя верность? Он уже в ней не нуждался. Ему нужна была не любовь, а хороший уход.

ИРИНА. Вот мы про то и говорим. Ты была ему не жена, а просто наемная медсестра. Получи зарплату за два месяца вперед и убирайся.

ДАРЬЯ. Верно.

АДВОКАТ. Ирина, выбирайте выражения. Мария упомянута в письме в числе четырех наследниц и должна участвовать в принятии общего решения, хотите вы этого, или нет.

ИРИНА. Но ведь она ему никто!

АДВОКАТ. Хочу напомнить, что вы все четверо покойному тоже не жены и даже не вдовы.

ДАРЬЯ. А кто же мы?

АДВОКАТ. Никто, выражаясь словами Ирины.

НАТАЛЬЯ. А разве мы не его вдовы?

АДВОКАТ. Разведенные жены не считаются вдовами. По крайней мере, своего бывшего мужа.

ИРИНА. Но мы хоть были женами, а Мария-то и рядом не стояла. Только лежала. Извините за каламбур.

АДВОКАТ. Я понимаю: вы все друг на друга таите обиды, но, пожалуйста, сдерживайте свои эмоции.

ИРИНА. Я вообще не собираюсь ни с кем препираться. Мне нельзя нервничать, у меня сердце больное. Но от своих прав я не откажусь.

АДВОКАТ. Я дала необходимые пояснения и теперь перейду в другую комнату, чтобы не мешать вам самим принять решение. Я не хочу, чтобы потом меня обвинили в том, что я оказывала на вас давление. К тому же, мне надо подготовить черновик вашего будущего соглашения. Объясните, кстати, почему среди вас нет ни одной Кузнецовой? Четыре жены одного мужа, и у всех разные фамилии. С Марией понятно, она не регистрировалась, а что с остальными?

ИРИНА. Я была Владимиру не только супругой, но и рекламным агентом. Если жена публично расхваливает своего мужа, это не воспринимают всерьез. Выгоднее было рекламировать Владимира, имея другую фамилию. Поэтому я и не стала ее менять.

АДВОКАТ. Ясно. А вы, Дарья.

ДАРЬЯ. Когда мы развелись, я вернула себе прежнюю фамилию.

АДВОКАТ. Наталья?

НАТАЛЬЯ. Я ношу фамилию своего второго мужа.

АДВОКАТ. Понятно. Итак, я буду в соседней комнате. Когда вы придете к какому-то решению, позовите меня. Напоминаю: ваше время ограничено. Поэтому не тратьте его на бесполезные перепалки. (Уходит.)

НАТАЛЬЯ. Она дала неплохой совет. Давайте не выяснять, кто у кого увел мужа, и займемся делом. Часы тикают.

ИРИНА. Я по делу и говорю. Марию надо отстранить от наследства.

НАТАЛЬЯ. (Ирине.) Что конкретно ты предлагаешь? Оставить Марию вообще без денег? Это же нереально.

ИРИНА. Пусть получит, скажем, два процента и убирается. И даже это много за уколы, которые могла делать бесплатно сестра из поликлиники. Расчетливо пробралась старику в постель и думает на это нажиться.

МАРИЯ. Если я ему и нужна была в постели, то только вместо грелки. Первые два года он еще был похож на мужчину, а потом, после инсульта, у него руки-ноги отнялись. Не говоря об остальном.

ИРИНА. Деньги его все равно тебе не достанутся, это я обещаю.

МАРИЯ. Кто ты такая, чтобы что-то обещать или не обещать? Мы все тут равны.

ИРИНА. Ты меня с собой не равняй. Наследство должно достаться прежде всего той, кто их заслужил.

ДАРЬЯ. И заслужила его, конечно, ты.

ИРИНА. А разве нет? Откуда же взялось это громадное состояние, из-за которого мы сейчас спорим?

ДАРЬЯ. (Иронически.) Так это ты его заработала? А я-то думала, что благодаря таланту Владимира и его картинам.

ИРИНА. Дарья, его таланта никто не отрицает. Но факт, что, пока не появилась я, его работы почти не продавались. Что ты сделала для его популярности? Ничего.

ДАРЬЯ. А что я могла сделать?

ИРИНА. В том-то и дело, что ничего. Ты ведь только и умела, что варить супчики да жарить котлеты, а я сделала его имя известным на всю страну. И даже за ее пределами.

ДАРЬЯ. Известность - хорошо, но кушать тоже надо.

ИРИНА. А чтобы кушать, нужны деньги. Ты хоть сама понимаешь, что была ему не пара? Нянька в детском саду какого-то забытого богом городишки. Не тот уровень, дорогая. Разве большому художнику подходила такая жена?

ДАРЬЯ. Видимо, подходила, раз он меня выбрал и жил со мной 15 лет.

ИРИНА. Кстати, я так и не знаю точно, как ты его подцепила.

ДАРЬЯ. А я тебе и не обязана рассказывать. Главное - я его любила.

ИРИНА. Я тоже его любила. Но любить мужа мало - надо еще что-то для него делать. Жена, которая не ведет мужа вперед, обязательно тянет его назад.

ДАРЬЯ. Назад или вперед, но от своей доли я не откажусь. Вы не знаете, что такое бедность, а я всю жизнь считала каждую копейку.

ИРИНА. Можно подумать, что, живя с ним, ты голодала.

ДАРЬЯ. Нет, с ним я жила не бедно, особенно в последние годы. Но когда ты его у меня отняла, я снова осталась без гроша. А теперь мне уже за шестьдесят. И что же, остаток жизни прожить в нищете? Я хочу себе наконец что-то позволить, что-то купить, куда-то поехать.

МАРИЯ. Может быть, мы прекратим это чириканье о любви и прочих радостях? Здесь не вечер воспоминаний. Давайте вернемся к делу.

ИРИНА. А я к делу и веду. Чтобы прославиться, в наше время мало быть талантливым или даже гениальным. Нужно еще, чтобы кто-то тебя рекламировал, продвигал и проталкивал. И никто лучше меня не подходил для этой цели. Ведь я дипломированный искусствовед.

ДАРЬЯ. Мы все это знаем. И еще делец.

ИРИНА. Да, если хотите - делец. Агент, менеджер - называйте, как хотите. Десять лет я на него пахала. Кто, по-вашему, писал о нем статьи, устраивал выставки, составлял к ним каталоги, рассылал приглашения, редактировал альбомы, делал о нем передачи по телевизору - вы, что ли? Думаете, это так было просто?

НАТАЛЬЯ. К чему ты это говоришь?

ИРИНА. А к тому, что, когда я начала с ним жить, о нем мало кто знал. Его мастерская до потолка была завалена непроданными за тридцать лет работами. А при мне было продано больше половины картин, и за хорошие деньги. За ним охотятся теперь даже зарубежные музеи. Я сделала его состояние, и никто другой! И для чего? Чтобы раздать вам, которые для этого и палец о палец не ударили? Разве по справедливости оно не должно принадлежать мне? Я была его музой, а не сексуальным партнером.

МАРИЯ. Ирина, не смеши меня. Какая к черту ты была муза? Он при тебе и картины-то писать перестал. Я ведь ходила к вам делать уколы и все видела. Ты целый день или висела на телефоне, или пропадала на каких-то встречах, а он все больше выпивал. Муза должна вдохновлять, а не делать бизнес. Ты все думала о карьере, книгах, статьях, ценах, а дом стоял неуютный, в него не хотелось приходить.

ИРИНА. Неправда! Я держала домработницу. В доме был порядок.

МАРИЯ. Вот он и держался от этого порядка подальше. Ведь он с тобой практически и не жил, а запирался в своей мастерской. Не знаю, была ли ты ему музой, а вот сексуальным партнером точно не была.

ИРИНА. (Вспыхивая.) Это просто наглость! Что ты знаешь?

МАРИЯ. Знаю, раз говорю.

Ирина трясущимися руками наливает из графина воды, достает из сумочки таблетку и запивает ее.

НАТАЛЬЯ. Бальзак сказал, что сделать из мужа любовника так же трудно, как из любовника мужа. Видно, у вас обеих были с ним проблемы.

МАРИЯ. У нее особенно.

ИРИНА. Неправда! У меня уровень, у меня образование, я величина. А ты кто?

МАРИЯ. Да уж не хуже тебя.

ИРИНА. (Указывая всем на Марию.) И, самое интересное, эта дура очень довольна собой! Правду говорят: чем люди глупее, тем счастливее.

МАРИЯ. Вот он и ушел от умной к глупой.

ИРИНА. Мария, да разве здоровый человек, кому не нужны уколы и массаж, тебя возьмет замуж? С тобой же скучно. Что ты закончила? Медицинское училище? А, может, и того хуже: какие-нибудь курсы?

МАРИЯ. А вы спросите любого мужчину, кого он хочет иметь своей женой: ученую дамочку или хорошую медсестру. Каждый скажет, что медсестру.

ИРИНА. (Чуть сбавив тон.) Ну, не знаю...Не каждый. Разве что мужчины постарше.

МАРИЯ. А все мужчины рано или поздно становятся постарше. Если у них есть голова на плечах, они понимают, кого надо выбрать.

ДАРЬЯ. А мне все равно, кто сделал это состояние. Я знаю только, что могу получить свою долю, и я ее получу. И не о чем больше разговаривать.

ИРИНА. А это мы еще посмотрим.

НАТАЛЬЯ. Ирина, я не понимаю - ты хочешь забрать себе все без остатка?

ИРИНА. Нет, почему же. Я согласна выделить каждому какую-то долю. Это и надо обсуждать, а не то, как делить все поровну. Должна же быть какая-то справедливость.

НАТАЛЬЯ. Давай кое-что уточним. Владимир получил известность, еще когда я жила с ним, то есть за двадцать лет до тебя. Правда, картины его еще почти не продавались, но было ясно, что они будут иметь спрос. А ты пришла и присосалась к его популярности лишь тогда, когда о нем заговорили.

ДАРЬЯ. Это верно. Вначале мы жили сравнительно бедно, а потом стало всего вдоволь. Еще до Ирины.

НАТАЛЬЯ. (Ирине.) Так что не приписывай себе все заслуги. Он и так бы прославился. Может быть, не так быстро и не в такой степени, но все равно бы прославился.

ИРИНА. (Наталье.) Что ты вообще о нем знаешь? Когда ты жила с ним, он был никто! Это я сделала его личностью! Он был нищим, а стал миллионером.

НАТАЛЬЯ. Быть миллионером еще не значит быть личностью.

ИРИНА. Я так не думаю. Миллионер - это всегда личность, а личность это не всегда миллионер.

НАТАЛЬЯ. Владимир и нищим был уже личностью.

ИРИНА. Что ты понимаешь в искусстве, чтобы об этом судить?

НАТАЛЬЯ. Я тоже не лесу родилась.

ИРИНА. Думаешь, я не знаю, кто ты? Пустое место.

НАТАЛЬЯ. Не про тебя ли сказано у Пушкина: мы почитаем всех нулями, а единицами - себя? Будь скромнее. И знаешь, что я еще тебе скажу? На самом деле ты сама стремилась въехать на нем в известность. Защитила о нем диссертацию, написала книгу, приобрела имя, стала членом каких-то экспертных комиссий, да и с продаж его картин что-то поимела, не так ли?

ИРИНА. А это уж мое дело.

НАТАЛЬЯ. Сознайся, что при разводе он тебя хорошо обеспечил. Или, вернее, ты себя сама обеспечила. Так чего же ты еще хочешь?

ИРИНА. Не спорю, при разводе я получила довольно большую сумму. Но за последние годы, уже после меня, стоимость его картин возросла в десятки раз.

НАТАЛЬЯ. Хотя после развода ты перестала его рекламировать.

ИРИНА. Конечно, перестала. Зачем мне хвалить не своего мужа? Но слава его росла уже сама собой, как снежный ком. Вы ведь знаете, как это бывает: как только кто-то становится знаменитым, так критики, которые раньше и знать человека не хотели, начинают его хором хвалить. Он может уже ничего не делать или делать плохо, все равно его слава будет подниматься как тесто на дрожжах. Но это тесто замесила я.

НАТАЛЬЯ. Ну так и что?

ИРИНА. Теперь каждый его эскиз на обрывке бумаги стоит хорошие деньги только потому, что на нем стоит его подпись. Если бы мы не развелись, все это огромное состояние принадлежало бы мне.

МАРИЯ. Но вы развелись, так и нечего об этом рассуждать.

ИРИНА. А ты, Мария, сиди, и молчи. Захомутала старика, уложила его в постель, и вообразила, что у тебя есть какие-то права

МАРИЯ. И в постель его уложил инсульт, а не я. Пять лет я выносила за ним горшки и меняла простыни. А где все вы были в это время?

НАТАЛЬЯ. А Мария права. Нас рядом не было.

ИРИНА. Небось, она воспользовалась тем, что он беспомощный, и обобрала его дочиста. Недаром сказано, что женщина может сделать миллионером любого миллиардера.

МАРИЯ. Обвиняй меня сколько хочешь, но я жила с ним семь лет и могла его за это время действительно обчистить как липку. Но я не взяла ни копейки.

ИРИНА. Потому что была уверена, что и так все достанется тебе.

МАРИЯ. Если бы я его, как ты говоришь, обобрала, то нам не было бы сейчас что делить: все было уже мое.

ИРИНА. Ты разлучила меня с Владимиром. Думаешь, я тебе это прощу?

МАРИЯ. А ты разлучила его с Дарьей.

ДАРЬЯ. Это верно. У нас с ним все было хорошо, пока не явилась к нам в дом она, величайший искусствовед всех времён и народов. Моложе меня, поначалу тихая, скромная, и всё ему пела: вы очень талантливы, я восхищена вашими картинами, разрешите взять у вас интервью, расскажите о вашем творчестве и все такое. А ему уже было далеко за пятьдесят, он все больше переживал, что годы уходят, а его не признают, и что зря он работал как проклятый всю жизнь. Вот она и вскружила ему голову разговорами о будущей славе, убедила, что надо уметь не создавать картины, а продавать их. И, главное, сумела внушить ему, что без нее он не может обойтись.

НАТАЛЬЯ. Это самый верный способ привлечь мужчину и удерживать его при себе.

ДАРЬЯ. А он тогда был в депрессии, начал пить, потому ее и заслушался.

ИРИНА. Ага, значит ты сама признаешь, что довела его до депрессии?

ДАРЬЯ. Поначалу ты и мне говорила всякие сладкие слова, лишь бы втереться в дом. А потом обдуманно выбрала момент, когда у нас был тяжелый период, и нанесла удар. А называла лучшей подругой.

НАТАЛЬЯ. Как раз от подруг мужей и уводят. Это очень удобно. Не надо далеко искать.

ИРИНА. А разве, Дарья, ты сама не увела Владимира у Натальи?

ДАРЬЯ. Я познакомилась с Владимиром спустя год после того, как она с ним рассталась. Так что мы не только подругами, но и знакомыми даже не были.

НАТАЛЬЯ. Да, мы увиделись первый раз только сегодня.

МАРИЯ. (Дарье.) Ты тоже искусствовед, что ли?

ДАРЬЯ. Нет, куда там. Я в живописи ничего не понимаю.

МАРИЯ. А как же вы тогда познакомились?

АРЬЯ. Я жила в маленьком поселке, почти в деревне...

ИРИНА. Это заметно.

НАТАЛЬЯ. Ирина, помолчи, ради бога.

ДАРЬЯ. А места у нас там красивые - лес, речка, луга...Как-то он приехал туда писать пейзажи. И снял у меня на лето маленькую комнату с большой солнечной верандой. Там он устроил мастерскую.

МАРИЯ. А чем ты занималась в этом своем поселке?

ДАРЬЯ. Работала в детском саду - прямо напротив своего дома. Ему очень нравилось смотреть, как я с малышами вожусь. И раз признался, что очень хочет ребенка. По правде говоря, и я хотела. Мне ведь было уже тридцать пять. Это нас и сблизило.

МАРИЯ. А чего ж ты раньше замуж не вышла?

ДАРЬЯ. У меня мама много лет болела, надо было ухаживать. Да в поселке и женихов-то не было. Ведь за плохого выходить не хотелось, а хорошего где взять? Я уже беспокоиться началась.

НАТАЛЬЯ. Женщина беспокоится о будущем, пока не выйдет замуж. Мужчина не беспокоится о будущем, пока не женится. Не помню, кто это сказал.

МАРИЯ. Значит, так ты и стала его музой?

ДАРЬЯ. Что ты, какая из меня муза? Нет, я была ему не муза, и даже не любовница. Гораздо хуже - просто жена. Другими словами, прислуга, домработница, кухарка, уборщица, нянька, секретарь, - все что угодно, только не любовница. Любовниц он имел на стороне. Но меня это не очень волновало. Творческому человеку нужны новые источники вдохновения. Тут уж ничего не поделать.

НАТАЛЬЯ. А работать в мастерской ты ему помогала?

ДАРЬЯ. Нет. У меня аллергия к краскам, поэтому я к нему даже не заходила. Да, по правде говоря, было и не очень интересно. Что мне было там делать?

ИРИНА. Знаешь, что говорят про таких, как ты? Выходит замуж за художника, а, став его женой, замечает только, что он забывает спускать воду в туалете.

МАРИЯ. Ирина, тебе же было сказано: закрой рот.

ИРИНА. Выбирай выражения.

МАРИЯ. Если я буду выбирать, то, знаешь, какие выражения я выберу?

ИРИНА. (Хмуро.) Догадываюсь.

МАРИЯ. То-то и оно. Сиди и молчи.

НАТАЛЬЯ. Так я не пойму: он тобой был доволен?

ДАРЬЯ. А почему нет? В доме было уютно, прибрано, вкусно. Я делала все, что нужно: принимала гостей, делала покупки, платила его долги, прятала от него водку... Короче, делала все, что полагается хорошей жене.

МАРИЯ. Если так, то почему вы расстались?

НАТАЛЬЯ. Причины для развода находятся сразу, как выйдешь замуж. Труднее понять причины вступления в брак.

МАРИЯ. (Дарье.) Действительно, я не могу понять, как Владимир мог уйти от такой милой хорошей женщины, как ты, к такому крокодилу, как Ирина?

Ирина вскидывается, но предпочитает не отвечать.

ДАРЬЯ. Перестань ее задирать. Она и так уже за сердце держится.

МАРИЯ. Получается, что у нашего художника музы так и не было. Ты не зажигала у него творческого огня, Ирина и подавно, а обо мне и говорить нечего. Уколы не окрыляют. (Глядя на Наталью.) Может, наша бабушка кого-то знает, кто вселял в него вдохновение? Ничего, что я вас так называю?

НАТАЛЬЯ. Ничего, даже приятно, хотя я тебе гожусь больше в матери, чем в бабушки. Я забыла, сколько тебе?

МАРИЯ. Тридцать пять.

НАТАЛЬЯ. Да, немного меньше, чем мне. Так скажи, зачем нам искать музу? Нас ведь собрали не на конкурс красоты, а деньги делить.

МАРИЯ. Но ведь Ирина хочет, чтобы деньги достались той, кто больше всех заслужил. Потому мы и рассказываем о своих заслугах. Теперь твоя очередь.

НАТАЛЬЯ. Да мне и рассказывать нечего. Ирина создавала ему популярность, Дарья поддерживала уют, ты заботилась о здоровье. А я никакой пользы ему не принесла. Просто двадцать лет была рядом с ним.

ИРИНА. (Ревниво.) И что же вас соединяло?

НАТАЛЬЯ. (Пожимая плечами.). Молодость, любовь, радость и нищета.

ИРИНА. И только?

НАТАЛЬЯ. Этого мало? Мы веселились, гуляли, и, как сумасшедшие, занимались любовью. (Поневоле уходя в воспоминания.) Часто есть было нечего, но мы шутили, смеялись, гуляли, хулиганили, встречали вместе рассветы и закаты. И он без устали работал. Писал картины, как будто пел песню, быстро, легко и свободно, не думая о деньгах и заработке. Он был веселый, горячий. живой, озорной - таким не знал его никто из вас.

ДАРЬЯ. Сколько ему тогда было?

НАТАЛЬЯ. Мы встретились, когда ему было девятнадцать. А поженились через три года.

МАРИЯ. А как вы познакомились?

НАТАЛЬЯ. Очень просто. Он был художник, я - его натурщица. Сначала я ему позировала в разных позах, а потом... ну... тоже в разных позах. Переход от одного к другому произошел как-то сам собой...

МАРИЯ. И ты спустя столько лет все это помнишь? Ведь ты уже старая. Ой, извини.

НАТАЛЬЯ. Почему старая? Мне только 75.

ИРИНА. Как он мог тебя любить? Ты же была намного его старше. Лет на десять.

НАТАЛЬЯ. Во-первых, не на десять, а всего на три года. Во-вторых, ему нравилось, что я старше. Ведь натурщица должна быть не худущей, как щепка, не подростком, а женщиной с формами. А формы у меня были. Было что рисовать. И не только рисовать.

ДАРЬЯ. А тебя не смущало, что он моложе тебя?

НАТАЛЬЯ. Нисколько. Почему-то считается, что муж должен быть старше жены лет на пять-десять. Так поверьте мне, всё наоборот. Для женщины лучше, когда муж моложе. Надеюсь, вы меня понимаете? Мария подтвердит.

ДАРЬЯ. Но потом, когда пройдут годы... Например, когда жене будет шестьдесят, а мужу только пятьдесят. Он еще вполне, а она уже... не то.

НАТАЛЬЯ. До этих лет нужно дожить - и когда они еще будут? И разве молодых не бросают? Посмотрите на себя. Ведь все вы были намного моложе мужа, и все разведены.

МАРИЯ. Ну и что? Теперь это модно. Женщины разводятся, чтобы выйти замуж, и выходят замуж, чтобы развестись.

ИРИНА. Я смотрю, Наталья, вас с ним ничего связывало. Ты ему по сути была не жена, а просто любовница.

НАТАЛЬЯ. А ты, видимо, была ему не любовница, а просто жена. Во всяком случае, лучшие его картины были им созданы, когда он жил со мной. Пусть он был тогда неизвестен, пусть картины его вначале почти не продавались, но он был счастлив. Потому его картины тех лет и светятся радостью.

ИРИНА. А понимаешь ли ты что-нибудь в картинах? Ведь, сидя голой перед художником, многому не научишься.

НАТАЛЬЯ. Я стала натурщицей, чтобы подрабатывать, когда училась в художественном училище. Так что я знаю, что такое мазок, лессировка, валёры, линейная перспектива и все-такое. Мы часто ходили с ним в музеи, обсуждали картины: свет, цвет, тени, композицию. Я читала намного больше, чем он, ему со мной было интересно. И я помогала ему, чем могла: натягивала на рамы холсты, грунтовала их, а иногда он даже доверял мне дописать за него на портрете фон или драпировку. Конечно, по сравнению с ним я была никем, но мы были товарищи, а это немало. Благодаря мне он не терял веру в себя даже в самые трудные годы, не озлобился, не загрыз себя завистью, не засох, как многие его сверстники. И именно картины тех лет принесли ему потом славу.

ИРИНА. Но что же вы жили?

НАТАЛЬЯ. В основном, на мой заработок. Я ведь театральная художница.

ДАРЬЯ. Ты с тех пор виделась с ним хоть раз?

НАТАЛЬЯ. Нет. Но иногда мне кажется, я с ним и не расставалась. Я любила его. Вам покажется странным, что я - самая старшая из вас - рассказываю вам о любви. Но мы были так молоды, и нам было так хорошо...

Женщины задумались.

ДАРЬЯ. Ты и сейчас его любишь?

НАТАЛЬЯ. Это было бы слишком романтично. Я люблю в нем свою молодость. Свои самые счастливые годы. Нашу ушедшую жизнь.

Пауза.

ДАРЬЯ. Я теперь поняла, что на самом деле только ты из нас и была ему настоящая муза. Из нас он любил тебя больше всех.

МАРИЯ. Если вы были так счастливы, то почему же расстались?

НАТАЛЬЯ. Не знаю, была ли я ему была музой, но живут не с музами, а с женами. В одном лице они совмещаются редко. Да и музы тоже не вечны. Мы расстались, когда мне было почти сорок два. Я была тогда еще вполне, но из натурщиц пришлось уйти. Истек срок годности. Мое время ушло. Не думайте, что мне было легко, но я все понимала и не была на него в обиде. Когда мужчина на тебе женится, надо говорить спасибо. А когда он от тебя уходит - большое спасибо.

ДАРЬЯ. Но все-таки была ведь какая-то конкретная причина?

НАТАЛЬЯ. Главная причина для развода всегда одна - брак. Женятся на надеждах, замуж выходят за обещания. И то, и другое часто не сбывается.

ДАРЬЯ. А какие надежды не сбылись у него?

НАТАЛЬЯ. Дети. Это и была главная причина. Он хотел ребенка, а у нас никак не получалось. Наверно, из-за моей бурной молодости.

ИРИНА. У тебя, наверно, осталось много его картин, рисунков, этюдов?

НАТАЛЬЯ. Когда мы расстались, я все сожгла.

ИРИНА. Зачем?! Это ведь огромные деньги. Кто же сжигает деньги?

НАТАЛЬЯ. Это сейчас они были бы огромные, а тогда ничего не стоили. Но какова бы ни была их цена, я все равно бы их уничтожила. Я хотела сжечь прошлое, чтобы знать, что возврата к нему нет.

МАРИЯ. И ничего-ничего себе не оставила?

НАТАЛЬЯ. Только одну картину, где я позирую ему обнаженной. Он выставлял ее когда-то под названием Утомленная Венера.

ИРИНА. (Пораженная.) Разве эта картина сохранилась?

НАТАЛЬЯ. Конечно.

ИРИНА. Не может быть! Она же считается утерянной!

НАТАЛЬЯ. Нет, она у меня.

ИРИНА. Утомленная Венера когда-то произвела фурор! С нее началась его сумасшедшая слава.

НАТАЛЬЯ. Правда? А я и не знала.

ИРИНА. Она в самом деле у тебя?

НАТАЛЬЯ. В целости и сохранности. Могу показать ее фотографию.

Достает телефон и показывает снимок картины женщинам. Все заинтересованно и восхищенно рассматривают фотографию, передавая телефон из рук в руки.

ИРИНА. Какой смелый ракурс!

МАРИЯ. Неужели это ты?

НАТАЛЬЯ. Представь себе. Разве не похоже?

ДАРЬЯ. (Завистливо.) А ты действительно была вполне.

НАТАЛЬЯ. Я и сейчас вполне.

МАРИЯ. (Глядя на фото.) Да, ничего не скажешь. Плечи, грудь...

НАТАЛЬЯ. И не только это.

ИРИНА. Все в полном порядке.

НАТАЛЬЯ. (Скромно.) Людям нравилось.

ДАРЬЯ. И вправду богиня красоты.

НАТАЛЬЯ. И любви.

ИРИНА. Ты была легендарная натурщица. Я о тебе много слышала.

МАРИЯ. А почему Венера утомленная?

НАТАЛЬЯ. Милочка, на задавай глупых вопросов. От чего, по-твоему, устают Венеры? От уборки квартиры?

МАРИЯ. Если вы про это, так я никогда не устаю.

НАТАЛЬЯ. Значит, ты выбрала себе не того мужчину. Я уставала.

ИРИНА. (Продолжая с большим интересом разглядывать фотографию.) Послушай, а ты случайно не хочешь продать эту картину?

НАТАЛЬЯ. Нет.

ИРИНА. Я дам тебе хорошие деньги.

НАТАЛЬЯ. Оставь их себе.

ИРИНА. Очень хорошие.

НАТАЛЬЯ. Ни за что.

ИРИНА. Зачем она тебе?

НАТАЛЬЯ. Воспоминание о любви и молодости.

ИРИНА. Но ведь все равно ты ее с собой в могилу не возьмешь.

НАТАЛЬЯ. Деньги тоже.

ИРИНА. Эта картина считается его лучшей работой. Музеи и коллекционеры будут из-за нее драться!

НАТАЛЬЯ. Пусть дерутся.

ИРИНА. Ты представляешь, сколько она стоит?

НАТАЛЬЯ. А зачем мне представлять?

ИРИНА. Миллионы! Многие миллионы!

НАТАЛЬЯ. Тем лучше.

ИРИНА. Где ты ее хранишь?

НАТАЛЬЯ. Дома, где же еще?

ИРИНА. И она не застрахована? И квартира не закрыта стальной дверью? И нет сигнализации?

НАТАЛЬЯ. Нет конечно.

ИРИНА. Дорогая, так же нельзя!

НАТАЛЬЯ. Но ведь никто же о ней не знает.

ИРИНА. Ты ее в шкафу прячешь, что ли?

НАТАЛЬЯ. Что ты, в каком шкафу? Она ведь занимает чуть ли не всю стену.

ИРИНА. Такая большая? И она висит просто так? Она не повреждена?

НАТАЛЬЯ. Нет. Правда, когда я снова вышла замуж, муж хотел ее растоптать. Еле спасла.

ДАРЬЯ. Почему? Это же произведение искусства!

НАТАЛЬЯ. Это для других она произведение искусства. А ему не нравилось каждый день видеть напоминание о том, что это произведение искусства занималось любовью с другим мужчиной. Это неприятно каждому, а он к тому же был на пятнадцать лет старше Володи. Вы меня понимаете?

ИРИНА. Так что ты с ней сделала?

НАТАЛЬЯ. Завесила ковром. Да я и сама не хотела, чтобы все приходящие видели меня голую.

ДАРЬЯ. Значит, ты снова вышла замуж?

НАТАЛЬЯ. Да, года через три после того, как рассталась с Володей. Встретила хорошего человека и прожила с ним хорошо и спокойно. Без любви, но и без всяких богемных глупостей.

МАРИЯ. Он и сейчас тебя ревнует?

НАТАЛЬЯ. Он умер. Так что я дважды вдова. Мне надо дать орден.

ИРИНА. Так и держишь картину за ковром?

НАТАЛЬЯ. Да. Но иногда, когда никого нет дома, я ее открываю, чтобы снова посмотреть на себя настоящую. Вы будете смеяться, но иногда мне кажется, что я такой и осталась.

ИРИНА. (С горечью.) В памяти людей ты такой и останешься. А мы не останемся никакими. (Возвращая со вздохом Наталье телефон.) Да, тебе есть что вспомнить. Это не то, что я пишу о нем в своих статьях и книгах.

НАТАЛЬЯ. Как раз ты пишешь что-то важное и значительное: о выставках, успехах, наградах. А что мне писать? Мы ведь были молодыми, и самым главным для нас была просто любовь.

ИРИНА Как раз это люди и любят читать о знаменитостях.

НАТАЛЬЯ. Да, девочки, это было прекрасно. (Оглядывает женщин.) Надеюсь, вы не ревнуете? Ведь столько лет прошло.

ИРИНА. Я ревную.

НАТАЛЬЯ. Серьезно?

ИРИНА. Ревную и завидую. Если бы ты знала, как я всю жизнь завидовала твоей красоте!

НАТАЛЬЯ. (Удивленно.) Ты же меня никогда не видела!

ИРИНА. (Теряя свою обычную холодность и сухость.) Как же, не видела! Вся его мастерская была завалена эскизами: ты лежишь, стоишь, сидишь, ты в профиль, в фас, со спины, спереди, одетая, обнаженная... Головки, бюсты, торсы, в полный рост... Акварели, рисунки карандашом, углем, пастелью, тушью, и все ты, ты, ты, красивая, юная, умопомрачительная...

НАТАЛЬЯ. Что-нибудь из этого осталось? Или ты все продала?

ИРИНА. У него в мастерской был пожар. Почти все сгорело.

НАТАЛЬЯ. Не ты ли подожгла?

ИРИНА. Зачем мне поджигать? Я хотела их продать, но он не давал. А я все время хотела от них избавиться. Ты ведь даже теперь красивее меня! Даже теперь!

НАТАЛЬЯ. Ты завидуешь моей красоте даже сейчас? Ведь мне семьдесят пять, я чуть ли не на тридцать лет старше тебя!

ИРИНА. (Она сильно взволнована.) Что поделать, завидую!

НАТАЛЬЯ. Ты больная.

ИРИНА. Да! Больная. Тебе никогда этого не понять. Ты не знаешь, что такое быть некрасивой.

НАТАЛЬЯ. Ирина, твое лицо не хуже, чем у других женщин. Тебя делает непривлекательной не внешность, а тяжелый характер.

ИРИНА. Я знаю, что я злая. А знаете, почему?

НАТАЛЬЯ. Не знаю. Наверно, потому, что ты критик? Говорят, это свойство профессии.

ИРИНА. При чем тут профессия? Что из того, что я устраивала ему интервью, выставки, презентации и все такое? В глубине души я всегда знала: лучше заниматься с мужем любовью, чем его рекламой.

НАТАЛЬЯ. Кто же мешал?

ИРИНА. Почти сразу он стал мною тяготиться. Тогда я стала спать с ним врозь, есть с ним в разное время, ходить на прогулки без него, бывать дома как можно меньше - словом, делала все, чтобы сохранить наш брак.

НАТАЛЬЯ. Это правильно. Умные женщины так и поступают. Можно друг друга любить, но зачем же жить вместе?

ИРИНА. (Все более нервно.) А вся штука в том, что любви-то как раз и не было. Я это чувствовала и старалась завоевать его расположение тем, что все больше устраивала ему важных встреч, выставок и выступлений. А к нему самому, к живому человеку ключа не нашла. И чем больше я старалась, тем больше он от меня отдалялся. Ни тепла, ни ласки. Думаете, я не понимала этого?

ДАРЬЯ. Но если ты все понимала, почему не вела себя по-другому?

ИРИНА. (Дрожа от возбуждения.) Думаешь, это помогло бы? Я ведь не ты. Еще в детстве мама чуть что мне говорила: в кого ты такая ты уродина? Мальчишки в школе не обращали на меня внимания. На вечеринках я сидела в углу и старалась быть незаметной. И все время твердила себе: я уродина, я уродина, я уродина! И тогда я решила: нет красоты, так добьюсь своего умом, сделаю карьеру. Училась лучше всех, кончила университет, получила ученую степень. Но всё равно я каждый день себе повторяла: я уродина, я уродина, я уродина!

МАРИЯ. (Встревоженно.) Ирина, успокойся1

НАТАЛЬЯ. Действительно, чего ты вдруг об этом вспомнила?

ИРИНА. (Сердито.) Не вдруг! Я помню об этом все время, постоянно, непрерывно, каждую минуту! Я у-ро-ди-на!

МАРИЯ. (Обеспокоенно.) Ирина, прошу тебя...

ИРИНА. (Она на грани истерики.) Отстань! Каждая женщина, кто бы она ни была - студентка, продавщица, медсестра или домашняя наседка - чувствует себя уверенно. Она радуется жизни, ее ничего не точит. А я, со своим умом и дипломами, только и повторяю себе: я уродина, я уродина, я уродина!

МАРИЯ. (Дарье, вполголоса.) Зови адвокатшу! Быстро!

Дарья спешит к выходу. Наталья кладет Ирине руку на плечо.

НАТАЛЬЯ. Ирина, пожалуйста, остановись!

ИРИНА. (Стряхивая руку Натальи с плеча.) Оставьте меня в покое! Думаешь, легко было десять лет жить с человеком, который прятался от тебя в мастерской? Я безобразна, понимаешь? А, впрочем, красивая разве поймет уродину?

Торопливо входит Адвокат. За ней следует Дарья.

АДВОКАТ. Что случилось?

МАРИЯ. (Вполголоса.) У вас случайно нет валерьянки?

АДВОКАТ. У меня целая аптечка в шкафу. Сейчас поищу.

Мария быстро наливает воду из графина. Адвокат вынимает из шкафа походную аптечку - большую сумку с красным крестом - и ищет валерьянку. Мария торопливо выхватывает у нее флакон, капает в него лекарство и дает стакан Ирине.

МАРИЯ. На, выпей.

ИРИНА. (Отталкивая стакан.) Не нужны мне ваши лекарства! Думаете, они мне помогут? Я же просила - оставьте меня в покое! Слышите? Оставьте... (Теряя сознание, свисает со стула.)

АДВОКАТ. Что с ней?

МАРИЯ. (Меряя Ирине пульс и прислушиваясь к ее дыханию.) Нервный приступ и проблемы с сердцем. У вас есть шприцы? (Быстро перебирает содержимое аптечки.)

АДВОКАТ. Лучше вызвать скорую помощь.

МАРИЯ. Если немедленно не сделать ей укол, она может скорой помощи не дождаться. (Отставляет аптечку в сторону.) У вас нет ни шприцов, ни нужного лекарства. Посмотрю у себя в сумке. (Торопливо идет к своей сумке и достает из нее лекарства.) Нашла. Всё, что нужно для экстренных случаев, я на всякий случай ношу с собой.

АДВОКАТ. Может, все-таки лучше вызвать врача?

МАРИЯ. Доверьтесь мне. Я медсестра с пятнадцатилетним стажем, и у меня диплом фельдшера. Через меня прошло столько больных, сколько иной врач и за всю жизнь не увидит. (Готовя укол.) Расстегните пока ей блузку.

Женщины хлопочут вокруг Ирины. Мария делает ей укол.

АДВОКАТ. Что теперь?

МАРИЯ. Надо пождать две-три минуты. Должно полегчать.

НАТАЛЬЯ. (Адвокату.) Ведь вы адвокат, а не медик. Зачем вы держите в своей конторе такую большую аптечку?

АДВОКАТ. Дорогая, если бы вы знали, сколько в этом кабинете случается приступов, инфарктов и обмороков, вы бы посоветовали мне иметь не аптечку, а палату реанимации.

НАТАЛЬЯ. Неужели здесь кипят такие страсти?

АДВОКАТ. И еще какие! При мне жены отбирали последнее от уходящих от них мужей, сыновья подавали в суд на отцов, дочь пыталась выгнать мать из дома, супруги угрожали друг другу ножом, брошенная любовница собиралась повеситься прямо на этой люстре... Но судятся и доводят себя до приступа не из-за потерянной любви, а всегда из-за денег.

МАРИЯ. Тише, она пришла в себя.

Действительно, Ирина отрыла глаза и делает попытку выпрямиться.

АДВОКАТ. Вам лучше?

ИРИНА. Да.

МАРИЯ. Посиди пока спокойно. (Адвокату.) Дайте ей рюмку коньяку. У вас найдется?

АДВОКАТ. Всегда. (Достает из шкафа бутылку.)

НАТАЛЬЯ. Держите для клиентов?

АДВОКАТ. Нет, зачем же. Мне самой тут тоже порой приходится нелегко.

МАРИЯ. (Берет у Адвоката рюмку с коньяком и подносит к губам Ирины.) Выпей.

ИРИНА. Не надо. Мне уже хорошо.

МАРИЯ. Выпей, станет еще лучше.

Ирина пьет. Немного приободрившись, садится прямо и приводит себя в порядок.

ИРИНА. Извините, я тут устроила переполох... Болтала не знаю что. Это все нервы.

МАРИЯ. Все хорошо. Сиди спокойно. Расслабься. Ты все время чересчур напряжена. Может, хочешь прилечь?

ИРИНА. Нет, я в порядке. А почему тут лежит шприц?

АДВОКАТ. Мария сделала вам укол.

ИРИНА. Правда? Я и не почувствовала. (Марии.) Спасибо.

МАРИЯ. Пустяки. Хочешь, я отвезу тебя домой или в больницу?

ИРИНА. Нет, мне намного лучше. Не обращайте на меня внимания.

АДВОКАТ. (Обращаясь ко всем.) Вы еще не закончили свое обсуждение?

Женщины переглядываются. Пауза. Наконец, Дарья отвечает.

ДАРЬЯ. Нет.

АДВОКАТ. Тогда я вас снова оставлю. Но времени у вас осталось немного.

Адвокат выходит. Женщины в некотором замешательстве замолкают.

НАТАЛЬЯ. Ну что, начнем по новой?

ДАРЬЯ. А что еще остается делать?

НАТАЛЬЯ. Прежде чем делить и спорить, послушайте, что я скажу. Я все-таки старше вас и, стало быть, мудрее. По крайней мере, так считается. Вы готовы слушать?

МАРИЯ. Давай, говори.

НАТАЛЬЯ. Тогда вот что. Перестанем ворошить прошлое. Там уже никого нет. Ненавидеть друг друга бессмысленно. Не буду говорить красивых слов о прощении, понимании, терпимости и тому подобном. Приведу лишь простые разумные доводы. Во-первых, предмета наших конфликтов более не существует. Владимир или в сырой земле, или на небе - кто как считает, но в нашем мире его уже нет. Во-вторых, нельзя долгие годы питаться ненавистью. На самом деле мы уже забыли, кто в чем виноват. В-третьих, злоба неконструктивна. Наша цель - договориться, а не конфликтовать.

ДАРЬЯ. Ты права. Я когда-то страдала, ревновала, мучилась, ненавидела, а сейчас удивляюсь: зачем? Почему мы так легко злимся и так мало умеем радоваться?

ИРИНА. Наташа, какая ты умная.

НАТАЛЬЯ. По-твоему, всю жизнь я только и делала, что сидела голая перед художниками?

ДАРЬЯ. Может, мы действительно зря с ходу друг на друга набросились?

ИРИНА. Женщины часто не любят друг друга без видимой причины. В нас самой природой заложено чувство конкуренции: или я, или она. Даже сестра может завидовать сестре, а мать дочери. Такая уж у нас натура.

МАРИЯ. Но у нас причина есть.

НАТАЛЬЯ. Да, причина есть. Мы враждуем из-за Владимира и его денег. Но ведь память о нем нас должна как раз связывать, а не разделять. Раз Володя выбрал нас в подруги и жил с каждой из нас по много лет, значит, есть в нас что-то общее.

ДАРЬЯ. Да, ведь всех нас он по-разному, но любил.

ИРИНА. И со всеми развелся.

НАТАЛЬЯ. Это тоже нас объединяет. Так что враждовать нам незачем. На самом деле из нас четверых вместе получилась бы идеальная жена: любовница, хозяйка, мать своих детей, деловой партнер, сиделка. Каждый мужчина надеется найти такой идеал в своей жене, а поскольку это невозможно, он перебирает женщин всю жизнь.

МАРИЯ. Жалко, что раньше мы не могли объединиться и вместе его обслуживать, каждая по-своему.

НАТАЛЬЯ. Каждая жена считает, что если муж ее оставил, то виноват или муж, или его следующая женщина. А о том, что она сама может быть виновата, ей даже в голову не приходит.

ИРИНА. Это верно. Даша, прости меня. Мы ведь и вправду были подругами.

ДАРЬЯ. А ты нашу дружбу предала.

ИРИНА. Я знаю. Я сама потом об этом пожалела. Лучше иметь хорошую подругу, чем плохого мужа.

ДАРЬЯ. Он не был плохим.

ИРИНА. Для тебя. А для меня... Может, потому, что я была для него плохой женой?

МАРИЯ. Ирина, как ты себя чувствуешь? Дать тебе еще воды?

ИРИНА. Уже почти все прошло. Спасибо, Маша.

МАРИЯ. Да не за что.

ИРИНА. Я тебе тогда всякого наговорила... Ты уж прости.

МАРИЯ. Да ладно... Я ведь тоже не молчала.

ИРИНА. Давай все забудем.

МАРИЯ. Я уже забыла.

ДАРЬЯ. Да, все давно в прошлом.

ИРИНА. После смерти Владимира меня неотступно терзает мысль о том, как я мучила его мелочными обидами. Все время хотела быть правой. Мы почему-то не думаем, что когда-нибудь наступит день, когда тот, кого мы изводили, умрет, и что этот день мы сами приближаем своими упреками А прошлого не вернуть, и начать все сначала нельзя.

Пауза.

НАТАЛЬЯ. (Мягко.) Успокойся.

ИРИНА. Я в норме. Покажи, пожалуйста, ту свою фотографию.

НАТАЛЬЯ. Венеру? Зачем? Ты же ее видела.

ИРИНА. Хочу посмотреть еще раз. От нее исходит какое-то спокойствие. И ощущение счастья.

НАТАЛЬЯ. (Вынимает телефон.) Смотри. А то приходи к мне домой, я тебе покажу ее в натуре.

ИРИНА. (Обрадованно.) Правда? А можно?

НАТАЛЬЯ. Почему нет?

ДАРЬЯ. (Доставая телефон.) Если уж на то пошло, я тоже была когда-то не последняя в деревне. Посмотрите. Правда я тут одетая, но голой меня никто не фотографировал.

НАТАЛЬЯ. Не расстраивайся, Даша. Одетые женщины красивее обнаженных.

ДАРЬЯ. Ты думаешь?

НАТАЛЬЯ. Конечно. Иначе бы они и не одевались. Кроме того, нельзя же быть все время одинаковой. Только одежда позволяет нам всякий раз быть новой. А мужчины любят разнообразие. Это заложено у них в генах.

МАРИЯ. (Достает телефон.) Тогда уж взгляните и на меня. Не Венера, но есть на что посмотреть.

ДАРЬЯ. Что да, то да.

ИРИНА. (Уныло) Одной мне похвастаться нечем.

НАТАЛЬЯ. Не говори ерунды. Сначала мать вбила тебе в голову, что ты будто бы некрасива, потом ты и сама себя в этом убедила. Перестань себя терзать. На самом деле ты не хуже любой из нас. Надо все время повторять себе: я красива, я красива, я красива. И улыбайся. И тогда ты и в самом деле станешь красивой.

ИРИНА. Ты думаешь?

НАТАЛЬЯ. Попробуй, и увидишь сама. Ведь за все два часа, что мы здесь, ты ни разу не улыбнулась.

ИРИНА. Я красива, я красива, я красива... (Пытается улыбнуться.) Помогло?

ДАРЬЯ. Еще как. Посмотри сама в зеркало.

Пауза.

НАТАЛЬЯ. Ну что, девушки, успокоились?

МАРИЯ. Кажется, да.

НАТАЛЬЯ. Начнем тогда снова делить шкуру нашего медведя?

МАРИЯ. Откровенно говоря, не хочется.

НАТАЛЬЯ. Я предлагаю, чтобы не начинать все сначала, пусть каждая из нас скажет ясно и кратко, что она хочет, а мы согласимся или не согласимся. Да - да, нет - нет. И кончим на этом.

ИРИНА. (Держа руку на сердце.) Я по-прежнему считаю, что мне должны причитаться три четверти наследства, не меньше. Но затевать снова споры я не хочу. Себе дороже. Так что я согласна на равные доли, лишь бы с этим покончить.

НАТАЛЬЯ. Дарья, а ты?

ДАРЬЯ. А я больше, чем на четверть, и не претендовала.

НАТАЛЬЯ. (Марии.) Ну, а ты, Мария, что скажешь? Со мной он начал свою жизнь, с тобой закончил. Можно сказать, мы сестры.

МАРИЯ. (Неохотно.) Ладно, четверть, так четверть.

ИРИНА. Ну что, позовем адвоката?

НАТАЛЬЯ. Подожди. Я еще не сказала свое мнение.

Все удивлены.

ДАРЬЯ. Разве ты не согласна?

НАТАЛЬЯ. Знаете, о чем я думала все это время? Для вас Владимир, может быть, больной седой старик, а для меня он навсегда молодой, озорной, кудрявый студент академии художеств. И вот, представляете - этот веселый студент умер. Не думала, что он меня опередит: ведь я старше него на три года. (С грустью.) Кажется, что все это было вчера. Почему жизнь уходит так быстро?

Женщины притихли и призадумались.

ДАРЬЯ. Да, я с возрастом тоже все чаще об этом думаю. Как говорится в восточной пословице, жизнь подобна мгновению, в течение которого всадник промелькнул мимо окна.

ИРИНА. А мы, вместо того чтобы вспомнить о нем все хорошее, сидели и торговались. Ради чего?

МАРИЯ. Наташа, так что ты предлагаешь?

НАТАЛЬЯ. Я ничего не предлагаю. Просто я хочу, чтобы моя доля досталась детской больнице, которую он упомянул в письме. А если вы на это не согласитесь, то разделите ее между собой. А я выхожу из игры.

МАРИЯ. Ты отказываешься от такой огромной суммы?

НАТАЛЬЯ. Раз мы не жены, не вдовы, а бог весть кто, то нам ничего и не положено. Он по своей доброй воле хотел нам что-то дать, но надо ли нам брать? Так что я отказываюсь.

ДАРЬЯ. Совсем?!

НАТАЛЬЯ. Вам не обязательно брать меня пример. Вы на что-то рассчитывали, чего-то ждали, а я не ждала никакого наследства, поэтому мне нетрудно от него отказаться. Больным детям оно нужнее, чем мне.

МАРИЯ. И ты согласна остаться ни с чем? На что ты живешь?

НАТАЛЬЯ. На пенсию.

МАРИЯ. Разве на нее можно жить?

НАТАЛЬЯ. Дорогая, я уже скоро отправлюсь в края, где не нужны никакие деньги.

ДАРЬЯ. Что за мысли? Ты ведь еще совсем не старая!

НАТАЛЬЯ. Не старая, но и не здоровая. Честно говоря, я уже немножко утомлена жизнью.

ДАНИИЛ. Разве можно так говорить?

НАТАЛЬЯ. Но ты не беспокойся, дорогая. Я не из тех, кто сдается. Надеюсь, это будет не сегодня. А, впрочем, какая разница? Ведь все мы когда-нибудь уйдем - кто раньше, кто позже.

Мы созданы из вещества того же,

Что наши сны, и сном окружена

Вся наша маленькая жизнь.

ДАРЬЯ. Не надо так. Я сейчас заплачу.

ИРИНА. По правде говоря, и мне деньги не так уж нужны. У меня их достаточно. Так что я тоже отдам свою долю этим детям.

МАРИЯ. Но ведь лишних денег не бывает.

ИРИНА. Зато у меня останется чувство, что хоть раз в жизни я совершила очень хороший поступок. А это многого стоит.

ДАРЬЯ. А мне деньги как раз деньги очень нужны... Я не хочу отказываться. Вы не будете против, если я оставлю свою долю себе?

НАТАЛЬЯ. Нет конечно.

ДАРЬЯ. (После нелегкой борьбы с собой.) Нет, подождите! Я не то хотела сказать... Вы знаете, почему он решил завещать деньги детской больнице?

НАТАЛЬЯ. Откуда нам знать?

ДАРЬЯ. Маша, и ты не знаешь?

МАРИЯ. Нет. Он мне ничего не говорил.

ДАРЬЯ. Дело в том, что... Я не хотела рассказывать... У нас с Владимиром родился сын. Я ведь вам говорила, что мы оба очень хотели ребенка. Потому он на мне и женился.

НАТАЛЬЯ. Значит, ты все-таки родила ему сына? Что же тогда мы делим наследство?

ДАРЬЯ. Мы оба его очень любили. А потом... Потом он заболел. Вы не можете себе представить, как это страшно, когда ребенок страдает, а ты ничем не можешь ему помочь. Ведь он даже не может сказать, где и что у него болит. Ты на него смотришь, и хочется умереть вместо него.

ИРИНА. Так он выздоровел?

ДАРЬЯ. Нет. У него был рак. Неизлечимый.

ИРИНА. Ужас.

ДАРЬЯ. Из-за этого у нас с Владимиром отношения и разладились. Он начал обвинять меня, впал в депрессию, стал больше пить... А потом появилась ты.

ИРИНА. Прости, я не знала.

ДАРЬЯ. Теперь это неважно. В общем, я тоже отказываюсь от своей доли. В пользу больных детей.

ИРИНА. Ты же нуждаешься. Тебе не жалко?

ДАРЬЯ. Это все равно что для излечения моего сына. А для сына разве денег жалко?

Молчание.

НАТАЛЬЯ. Маша, остаешься только ты. Что скажешь?

МАРИЯ. Как-то странно все получилось. Сначала я надеялась на полную сумму, потом на половину, потом хотя бы на четверть, а в результате вдруг остаться ни с чем? Я к этому не готова.

ИРИНА. Маша, ты ведь медик. Ты же хочешь, чтобы построили хорошую больницу?

МАРИЯ. Ее и без меня построят. И детей у меня нет.

ИРИНА. Ты молодая, они у тебя еще будут.

МАРИЯ. Вот я и хочу их обеспечить.

НАТАЛЬЯ. Мария, соглашайся. У тебя нет другого выхода.

МАРИЯ. Это почему?

НАТАЛЬЯ. Если ты согласишься, деньги благодаря нам достанутся детям. А если ты откажешься, наследство по условию все равно достанется детям, только уже против нашей воли. Какое решение, по-твоему, выглядит лучше?

МАРИЯ. Вообще-то, он действительно говорил, что что-то оставить больным детям. Ладно, я тоже согласна.

НАТАЛЬЯ. Вот и хорошо. Не горюй, Маша. Может быть, я все-таки продам свою Венеру музею и разделю деньги между всеми вами. Нищей никто из вас не останется.

Входит Адвокат.

АДВОКАТ. Дамы, ваше время истекло. Вы пришли к соглашению?

ИРИНА. Да.

АДВОКАТ. (Удивленно.) Да? И что же вы решили? Всем поровну?

МАРИЯ. Да. Всем поровну ничего.

АДВОКАТ. Я не понимаю.

ДАРЬЯ. Мы решили оставить эти деньги детской больнице.

НАТАЛЬЯ. Той самой, которой хотел завещать наш муж.

АДВОКАТ. Вы решили это единогласно?

НАТАЛЬЯ. Да.

АДВОКАТ. И готовы это соглашение подписать?

ИРИНА. Почему нет?

АДВОКАТ. Тогда прямо сейчас и приступим к делу. (Берет один из документов.). Основу соглашения я составила заранее: Мы, такие-то, такого-то числа обсудили то-то и то-то, и добровольно и единогласно пришли к следующему соглашению. (Берет ручку.) Я вписываю. Передать завещанную нам часть наследства в фонд детской больницы. Поставьте пока свои подписи предварительно, потом я составлю соглашение по всей форме.

Женщины одна за другой подписывают соглашение.

Спасибо.

МАРИЯ. Мы можем идти?

АДВОКАТ. Подождите. Владимир распорядился в случае, если вы примете решение единодушно, огласить еще одно письмо. Сядьте, пожалуйста.

Все садятся Адвокат берет со стола один из конвертов, вскрывает его и зачитывает письмо.

Дорогие подруги!

Я обещал назначить вам половину своего состояния, если вы единодушно решите, как его использовать. Если вам сейчас зачитывают это письмо, значит, вы выполнили это условие и приняли решение единогласно. Поэтому и я выполняю свое обещание и оставляю вам четверым другую половину наследства в равных долях. Благодарю за ваш щедрый подарок детям. Надеюсь, вы познакомились и подружились во время вашей встречи и будете поддерживать эту дружбу и в дальнейшем.

Желаю вам счастья, любви и долгой жизни.

Ваш Владимир

Женщины удивленно переглядываются. Ирина обнимает Марию, затем Дарья Ирину, потом обнимаются все четверо.

КОНЕЦ

Оставить комментарий © Copyright Красногоров Валентин Самуилович (valentin.krasnogorov@gmail.com) Размещен: 17/03/2024, изменен: 17/03/2024. 189k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия Драматургия Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: Комедия для пяти актрис (или четырех актрив и одного актера). Четыре женщины в присутствии адвоката спорят из-за наследства знаменитого художника. 5 женских ролей. Интерьер.

Красногоров Валентин Самуилович Утомленная Венера

Красногоров Валентин Самуилович
Утомленная Венера