Lib.ru : Красногоров Валентин Самуилович. Вирсавия

Валентин Красногоров

Вирсавия

Драма в двух действиях

без перерыва

ВНИМАНИЕ! Все авторские права на произведение защищены законами России, международным законодательством, и принадлежат автору. Запрещается его издание и переиздание, размножение, публичное исполнение, помещение спектаклей по нему в интернет, экранизация, перевод на иностранные языки, внесение изменений в текст при постановке (в том числе изменение названия) без письменного разрешения автора.

Полные тексты всех пьес автора, рецензии, список постановок

Контакты:

WhatsApp/Telegram +7-951-689-3-689, +972-53-527-4142

e-mail: valentin.krasnogorov@gmail.com

Сайт: http://krasnogorov.com/

No Валентин Красногоров

ПРЕДИСЛОВИЕ

Библейский рассказ о греховной любви царя Давида к красавице Вирсавии (Вторая Книга Царств) широко известен. Неослабевающий интерес к нему вызван поднятым в этом рассказе узлом моральных проблем, активно обсуждаемых и поныне и не находящих однозначного решения. Кроме того, поскольку Вирсавия является матерью знаменитого царя Соломона и дала таким образом продолжение роду, из которого, согласно Евангелию, произошел Христос, ее фигура на протяжении веков привлекает внимание исследователей, писателей и художников.

Чуть ли не каждый крупный живописец (Карл Брюллов, Александр Иванов, Ганс Мемлинг, А. Рубенс, Я. Массейс, К. ван Харлем, Гверчино, А. Джентилески, К. Дрост, Рембрандт, Ф. Хайец, С. Риччи, П. Ластман, Ж.-Л. Жером, П. Сезанн, Марк Шагал, Ж. Улан) посвятил Вирсавии свое полотно. Естественно, ее драматичная история является привлекательным сюжетом и для пьесы.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ДАВИД, царь Израиля

ЛАВАН, его приближенный

НАТАН, первосвященник

УРИЯ, воин

ВИРСАВИЯ, его жена

ГОНЕЦ

Действие происходит в Х в. до н.э. в одном и том же зале царского дворца.

Аннотация

В основу пьесы положена знаменитая библейская история израильского царя Давида и Вирсавии, которую он неправедным путем отнял у мужа (2-я Книга Царств, гл. 11 и 12). 5 мужских, 1 женская роль. Интерьер.

Сцена 1.

Просторная комната в царском дворце, высоко вознёсшемся над городом. Две двери: одна для посетителей, другая в личные покои царя. Одним своим краем комната переходит в широкий балкон, откуда открывается вид на Иерусалим. Входят царь Давид и его приближенный Лаван. Давид, не останавливаясь, расхаживает по комнате взад-вперед.

ДАВИД. Что еще у нас на сегодня?

ЛАВАН. Ты достаточно поработал сегодня, мой царь. Тебе надо отдохнуть.

ДАВИД. Меня беспокоит положение армии.

ЛАВАН. Тебе не о чем беспокоиться. Йоав - опытный военачальник, все идет по намеченному плану.

ДАВИД. Однако осада Раввы продолжается уже целый год.

ЛАВАН. Равва - большой и хорошо укрепленный город, взять его не просто.

ДАВИД. Не просто, но важно. Если сейчас не сокрушить столицу аммонитян, они нападут на нас снова.

ЛАВАН. Йоав сообщил, что скоро он добьется решительного успеха. Когда время штурма приблизится, я советую тебе отправиться к войску и принять командование на себя. Иначе Йоав всю славу победы присвоит себе.

ДАВИД. Ты думаешь? (Продолжает шагать взад-вперед.) Пожалуй, я так и сделаю.

ЛАВАН. А сейчас отдохни, царь. У тебя был тяжелый день.

ДАВИД. Меня утомил не этот день. Меня утомила вся жизнь. С шестнадцати лет я непрерывно воюю. С филистимлянами, амоликитянами, арамеями, моавитянами, снова с филистимлянами и так далее без конца. Двадцать лет я правлю страной, которая находится в состоянии непрерывной войны. Это нелегко.

ЛАВАН. Выйди на балкон, подыши свежим воздухом, полюбуйся на свой город. Ведь это ты построил Иерусалим и сделал его столицей. Посмотри на дело своих рук, и тебе станет легче на сердце.

ДАВИД. (Выйдя на балкон, любуется городом.) Когда смотришь на такой вид, чувствуешь себя ближе к богу.

ЛАВАН. Да. Святой город.

ДАВИД. (Что-то привлекло его внимание. Наклонившись над балюстрадой, пристально всматривается.) Погляди, какое чудо!

ЛАВАН. Женщина.

ДАВИД. Обнаженная. В центре города, прямо рядом с дворцом.

ЛАВАН. Она купается в своем закрытом дворе. Ее никто не видит.

ДАВИД. Но мы сверху ее видим.

ЛАВАН. Она об этом не догадывается.

ДАВИД. До чего хороша! И совсем юная!

Оба продолжают с интересом смотреть.

ЛАВАН. Вот служанка окутывает ее полотенцем.

ДАВИД. Жаль. Ты не знаешь, кто она?

ЛАВАН. Нет. Но могу узнать. Один из стражников, кажется, живет рядом с ее домом.

ДАВИД. Так узнай.

ЛАВАН. Хорошо. Завтра я наведу справки.

ДАВИД. (Не отрывая глаз от захватившего его зрелища, повелительно.) Не завтра, сейчас.

ЛАВАН. Слушаюсь, мой царь. Если тот стражник сейчас на дежурстве, я через минуту все буду знать.

Лаван выходит. Давид продолжает наблюдение, но через некоторое время досадливо ударяет кулаком по перилам: очевидно, девушка скрылась в доме. Давид расхаживает по балкону, потом снова бросается к балюстраде и наблюдает, не выйдет ли женщина снова. Лаван возвращается.

ДАВИД. Ну? Узнал?

ЛАВАН. Да.

ДАВИД. Посмотри, она снова вышла, уже в платье. Но она и одетая чудо как хороша. Так кто эта девушка?

ЛАВАН. Вирсавия, дочь Элиама.

ДАВИД. Кто такой Элиам?

ЛАВАН. Не знаю. Он где-то далеко. При ней нет ни отца, ни матери.

ДАВИД. Так она живет одна?

ЛАВАН. Сейчас одна.

ДАВИД. Что значит "сейчас"? А вообще?

ЛАВАН. А вообще у нее есть муж.

ДАВИД. Муж? (Помрачнев.) Жаль. (Бросает взгляд на дом Вирсавии.) И где же пропадает этот муж? Почему он не с ней?

ЛАВАН. Он в твоем войске, сражается возле Раввы.

ДАВИД. Как его имя?

ЛАВАН. Урия. Из племени хеттеев. Ты, вероятно, его знаешь.

ДАВИД. Урия Хеттеянин? Еще бы мне не знать! Мы не раз сражались вместе. Храбрый воин, один из лучших моих сотников. Однажды он даже спас мне жизнь. (Снова походит к перилам балкона.)

ЛАВАН. Я тебе еще нужен сегодня, или мне можно удалиться?

ДАВИД. (Рассеянно.) Нет, можешь идти.

ЛАВАН. Благодарю, господин. (Кланяется и направляется к выходу.)

ДАВИД. Постой!

Лаван останавливается.

Я хочу ее видеть.

ЛАВАН. (Подойдя к краю балкона.) Да вон же она. Ты ее видишь.

ДАВИД. Приведи мне ее сюда.

ЛАВАН. Но, государь...

ДАВИД. В чем дело?

ЛАВАН. Ведь она чужая жена, а нравы у нас на этот счет строгие... Могут быть тяжелые последствия...

ДАВИД. Пусть они тебя не беспокоят.

ЛАВАН. Они должны беспокоить тебя, не меня.

ДАВИД. Я сказал - приведи ее.

ЛАВАН. Хорошо, завтра же я постараюсь это сделать.

ДАВИД. Не завтра. Сейчас.

ЛАВАН. Но, господин...

ДАВИД. Какие могут быть "но", если приказывает царь?

ЛАВАН. Никаких... Но...

ДАВИД. Или уже поздно? Так она совсем рядом, у самого дворца, идти недалеко.

ЛАВАН. Конечно, но что я ей скажу?

ДАВИД. Просто, что ее хочет видеть царь. Разве этого недостаточно?

ЛАВАН. (Неуверенно.) Да, разумеется. Но над женщиной хозяин муж, а не царь.

ДАВИД. Но ты ведь сам сказал, что она сейчас одна.

ЛАВАН. Да, конечно. Сейчас одна.

ДАВИД. Так приведи ее! Сколько можно повторять?

ЛАВАН. Боюсь, государь, это будет ошибка.

ДАВИД. Делай, что тебе говорят.

ЛАВАН. Хорошо, государь. А если она откажется прийти?

ДАВИД. Что значит "откажется"?

ЛАВАН. Ты хочешь, что я привел ее силой?

ДАВИД. Нет конечно. Но без нее не возвращайся.

ЛАВАН. Я постараюсь, но...

ДАВИД. Прихвати с собой на всякий случай стражника.

ЛАВАН. Зачем?

ДАВИД. Ну...Увидев стражника с мечом в руках, она поймет, что приглашением царя лучше не пренебрегать. Иди.

Лаван выходит. Давид ждет в нетерпении. Время тянется для него очень долго. Наконец Лаван возвращается.

Ты один? Где она?

ЛАВАН. Я оставил ее за дверью. Она ожидает разрешения войти.

ДАВИД. Почему вас не было так долго?

ЛАВАН. Ее не так легко было уговорить.

ДАВИД. Но она все-таки согласилась?

ЛАВАН. Можно сказать и так. Но если бы не стражники...

ЛАВАН. Хорошо, впусти ее и оставь нас. Но будь где-нибудь неподалеку.

Лаван вводит Вирсавию и по знаку Давида выходит.

ВИРСАВИЯ (Падая на колени.) Великий царь!

ДАВИД. (Спешит поднять ее.) Встань. Ты пришла не к царю, а в дом к другу.

ВИРСАВИЯ. Как великий царь может быть другом простой женщине?

ДАВИД. Я друг всем своим подданным. Садись. Я рад, что ты согласилась прийти.

ВИРСАВИЯ. (Оставаясь стоять, поправляет царя.) Меня привели.

ДАВИД. Надеюсь, Лаван тебя не принуждал и был вежлив? Если не так, я его накажу.

ВИРСАВИЯ. Нет, никакого принуждения не было. Твой вельможа приглашал меня очень вежливо, а рядом очень вежливо стояли два стражника, один с мечом, другой с плетью.

ДАВИД. Стражники? Даже двое? Но я вовсе не просил его приходить со стражей! Не понимаю, зачем он их взял с собой.

ВИРСАВИЯ. Потом они вежливо взяли меня под руки... И вот, я здесь.

ДАВИД. Мой Лаван перестарался. Придется его пожурить. Что же ты стоишь? Садись.

ВИРСАВИЯ. Кто я такая, чтобы сидеть в присутствии великого царя?

ДАВИД. Ты моя гостья. Сядь. (Хочет усадить Вирсавию. Она отступает.)

ВИРСАВИЯ. Спасибо, я постою. Ведь я ненадолго, не правда ли?

ДАВИД. Ты меня боишься?

ВИРСАВИЯ. Нет. Я знаю, что великий царь не станет обижать беззащитную женщину. Все восхваляют твою праведность.

ДАВИД. А раз так, то сядь, и побеседуем. Вот вино, вот фрукты. Угощайся. (Наливает в бокалы вино.) Слухи о моей праведности преувеличены, но бояться тебе нечего.

ВИРСАВИЯ. (Продолжая стоять.) Скажи, зачем ты меня звал, и я уйду, чтобы не мешать великому царю заниматься государственными делами.

ДАВИД. Ну... Я случайно узнал... Мне кто-то сказал, что твой муж Урия находится сейчас в войске, на осаде Раввы. А я как раз собираюсь послать туда гонца. Вот я и подумал: может, ты захочешь воспользоваться случаем и послать мужу письмо?

ВИРСАВИЯ. Спасибо, в этом нет нужды.

ДАВИД. Ты даже не хочешь передать ему привет?

ВИРСАВИЯ. Он очень удивится, если я ему буду слать приветы через царя.

ДАВИД. Я давно знаю Урию. Храбрый и верный воин. Можно сказать, он мой друг.

ВИРСАВИЯ. Тогда тем более нам не следует вести здесь вечерние беседы.

ДАВИД. Почему ты ничего не ешь и не пьешь?

ВИРСАВИЯ. Я не голодна. Разреши мне удалиться, великий царь.

ДАВИД. Почему ты все время называешь меня "великий царь"?

ВИРСАВИЯ. Потому что ты великий царь.

ДАВИД. У меня есть имя.

ВИРСАВИЯ. По имени обращаются только к друзьям.

ДАВИД. А я разве не твой друг?

ВИРСАВИЯ. Чем я это заслужила?

ДАВИД. Своей красотой.

ВИРСАВИЯ. Дружба не имеет отношения к красоте.

ДАВИД. Если речь идет не о дружбе с женщиной.

ВИРСАВИЯ. Такую дружбу зовут иначе.

ДАВИД. А я и не спорю. Назовем вещи своими именами. Это любовь.

ВИРСАВИЯ. Кого к кому?

ДАВИД. Моя к тебе.

ВИРСАВИЯ. Боюсь, мое положение хуже, чем я думала.

ДАВИД. Оно лучше, чем ты могла мечтать.

ВИРСАВИЯ. Я мечтаю вернуться домой и как можно быстрее.

ДАВИД. Это всё, чем ты можешь ответить на слова любви?

ВИРСАВИЯ. Как ты можешь меня любить, если ты меня никогда не видел?

ДАВИД. Я тебя видел.

ВИРСАВИЯ. Когда? Где?

ДАВИД. Сегодня. Полчаса назад. Когда служанка купала тебя в твоем дворе.

ВИРСАВИЯ. Этого не может быть! Мой двор со всех сторон обнесен глухой стеной.

ДАВИД. (Подводит Вирсавию к балкону.) Смотри.

ВИРСАВИЯ. (Увидев свой двор, открытый, как на ладони.) Боже, как стыдно! (Невольно закрывает лицо шалью.)

ДАВИД. Тебе нечего стыдиться. Открой лицо. Ты прекрасна.

ВИРСАВИЯ. Стыдно должно быть тебе. Царю не подобает такое поведение. Ты не подросток с улицы, что подглядывает в щёлку.

ДАВИД. Мне стыдно, но я ничуть об этом не жалею. Повторяю - ты прекрасна.

ВИРСАВИЯ. Когда очень хочется пить, и уксус кажется сладким вином.

ДАВИД. Ты и есть сладкое вино.

ВИРСАВИЯ. Отпусти меня.

ДАВИД. Не сейчас. Сколько тебе лет?

ВИРСАВИЯ. Девятнадцать.

ДАВИД. Лучшее время для любви. А мне пятьдесят два.

ВИРСАВИЯ. Значит, твое лучшее время прошло.

ДАВИД. Почему ты так неприветлива со мной?

ВИРСАВИЯ. Я глубоко чту великого царя.

ДАВИД. Царь тоже человек.

ВИРСАВИЯ. Но прежде всего царь. Мудрый и справедливый. И потому он меня отпустит.

ДАВИД. Тебе некуда торопиться. Ведь твоего мужа нет дома.

ВИРСАВИЯ. Мой муж сейчас в армии, сражается за царя. Тебе не следует это забывать.

ДАВИД. Я помню.

ВИРСАВИЯ. Когда кончится наконец эта война?

ДАВИД. Скоро.

ВИРСАВИЯ. Отпусти меня.

ДАВИД. Завтра утром. (Пытается ее обнять. Вирсавия уклоняется.)

ВИРСАВИЯ. Ты великий царь. Тебе все возносят похвалы. Почему ты хочешь омрачить свою славу низким поступком?

ДАВИД. Причина проста: я полюбил тебя.

ВИРСАВИЯ. Только потому, что полчаса назад бесстыдно увидел меня без одежды? И это ты называешь "полюбил"?

ДАВИД. Любовь может вспыхнуть за одну секунду, и она не во власти человека.

ВИРСАВИЯ. Но ты - царь, и должен властвовать собой.

ДАВИД. Царь - символ власти. Но тебя любит и хочет не символ, а человек, мужчина.

ВИРСАВИЯ. Но, чтобы мною завладеть, ты пользуешься не обаянием мужчины, а властью царя.

ДАВИД. Я нетерпелив, а этот путь - самый короткий и быстрый.

ВИРСАВИЯ. И самый постыдный.

Давид снова хочет обнять Вирсавию, но она уклоняется.

ДАВИД. Перестань упрямиться.

ВИРСАВИЯ. Царь, разве тебе не все равно, что о тебе будут говорить люди? Ведь каждый скажет, а если не скажет, то подумает: что за человек правит нами, если он, пока мы воюем, соблазняет наших женщин?

ДАВИД. Но мы ведь не будем сообщать о нашей встрече народу через глашатая на площади. Никто ничего не узнает.

ВИРСАВИЯ. От этого твой поступок не станет лучше. Если тебе не жалко меня, подумай о себе. Тебе он не пойдет на пользу.

ДАВИД. Мне опасаться нечего: мой трон стоит твердо.

ВИРСАВИЯ. Царство держится не силой и страхом, а справедливостью и добром.

ДАВИД. Я буду добр к тебе. И один маленький поступок, даже если он не слишком праведный, ничего не изменит.

ВИРСАВИЯ. Ошибаешься. На неправедный путь легко стать, но трудно с него сойти. Один поступок повлечет за собой другой, а тот - третий... Увидишь, ты сам об этом пожалеешь.

ДАВИД. Вирсавия, может быть, моя тяга к тебе и неправедна, но виной тому твоя красота. Тебе кто-нибудь говорил, что ты невероятно красива? Ты как драгоценный алмаз. И ему нужна подходящая оправа. (Берет сверкающее ожерелье и хочет надеть его на шею Вирсавии. Она уклоняется.) Тебе не нравится это ожерелье?

ВИРСАВИЯ. Оно не идет к моему скромному платью.

ДАВИД. Сними его, и подарю тебе другое, намного красивее. И не одно.

ВИРСАВИЯ. Мне нравится свое.

ДАВИД. Не отказывайся. Это просто подарок от чистого сердца.

ВИРСАВИЯ. От сердца, но не чистого. Лучше награди моего мужа за его верную службу, чем его жену за измену.

ДАВИД. Я награжу его, если его жена будет разумно себя вести.

ВИРСАВИЯ. Ты великий царь. ты создал и укрепил государство, расширил границы и покорил врагов. Ты поразил великана Голиафа. Скажи, зачем тебе нужна еще одна победа - над слабой женщиной?

ДАВИД. Я смотрю, у этой слабой женщины сильный характер.

ВИРСАВИЯ. Чем же еще мне защищаться?

ДАВИД. Ты так любишь своего Урию?

ВИРСАВИЯ. Мои отношения с мужем - не государственное дело. Они не должны интересовать великого царя.

ДАВИД. (Гневно.) Хватит! (Берет себя в руки.) Хватит называть меня великим царем. Я для тебя Давид, понимаешь? Давид!

ВИРСАВИЯ. Да, великий царь.

ДАВИД. И, если хочешь знать, в детстве я был простым пастушком, самым младшим из восьмерых детей. Я пас овец, и краюшка хлеба казалась мне лакомством.

ВИРСАВИЯ. Вся страна знает твою историю, Давид, но это было очень давно.

ДАВИД. Ага, наконец ты назвала меня Давидом! Значит, я уже чего-то добился.

ВИРСАВИЯ. Я буду называть тебя как угодно, только разреши мне уйти.

ДАВИД. Нет, прежде я добьюсь тебя. У меня тоже сильный характер. Думаешь, просто было быть пастухом в пустыне? Защищая овец, я дрался и с медведями, и со львами, хотя был еще мальчишкой. Дрался и побеждал.

ВИРСАВИЯ. А теперь, похоже, собираешься победить овечку, и этим гордишься. Низко же ты пал, царь.

ДАВИД. Ты слишком дерзка на язык. Поберегись.

ВИРСАВИЯ. Когда ты был пастухом, ты защищал беззащитных. А став царем, ты смотришь на них, как на свою добычу.

ДАВИД. Да, я царь, а царь может не только просить, но и приказывать.

ВИРСАВИЯ. То ты хочешь, чтобы я называла тебя не царем, а по имени, то напоминаешь, что ты царь. Я-то этого никогда не забываю.

ДАВИД. (С трудом пытаясь унять свое раздражение.) Уже не думаешь ли ты, что я и в самом деле буду заставлять тебя покориться силой? Я не таков. Хочешь вернуться домой - иди.

ВИРСАВИЯ. Я в самом деле могу уйти?

ДАВИД. Здесь не тюрьма. Ты свободна. И возьми ожерелье, оно твое. Я не принимаю назад своих подарков.

ВИРСАВИЯ. Оставь его себе. Я его не заслужила.

ДАВИД. Уходи! Лаван тебя проводит.

ВИРСАВИЯ. Я дойду сама, господин. Мой дом совсем рядом.

ДАВИД. Нет, будет некрасиво выставить гостью на улицу. Лаван тебя привел, он же отведет тебя и назад.

Давид хлопает в ладоши. На зов входит Лаван.

Проводи домой эту девушку. (Подходит близко к Лавану и говорит ему вполголоса несколько слов.)

ЛАВАН. Я понял, господин.

ДАВИД. До свиданья, Вирсавия. Прости, если я чем-нибудь тебя обидел. (Уходит в свои покои.)

ВИРСАВИЯ. Так я могу уйти? Прямо сейчас?

ЛАВАН. Куда ты спешишь?

ВИРСАВИЯ. Я никуда не спешу, но мне здесь неуютно. Хочу скорее оказаться дома.

ЛАВАН. С тобой здесь кто-нибудь обращается плохо?

ВИРСАВИЯ. Нет.

ЛАВАН. Чего же ты боишься?

ВИРСАВИЯ. Не знаю. Просто боюсь.

ЛАВАН. И я, и царь, мы оба желаем тебе только добра.

ВИРСАВИЯ. Я знаю.

ЛАВАН. Мы доставили тебе некоторые неудобства, и я хотел бы это как-нибудь возместить. (Кладет перед Вирсавией увесистый кошелек.). Я побывал у тебя в доме и увидел, что живешь ты довольно бедно. На эти деньги ты сможешь купить себе новый дом. Очень хороший дом.

ВИРСАВИЯ. Деньги не дают за просто так. Я их не возьму.

ЛАВАН. Бери, не стесняйся. Деньги есть деньги. С ними всегда лучше, чем без них.

ВИРСАВИЯ. Доброе имя дороже денег.

ЛАВАН. Мне очень жаль, но про доброе имя забудь. Ты уже побывала в покоях царя с ним наедине, и это не скрыть.

ВИРСАВИЯ. (Пораженная.) Но ты же знаешь, мы просто разговаривали!

ЛАВАН. Кто этому поверит?

ВИРСАВИЯ. Если я быстро вернусь, а ты будешь молчать, никто об этом не узнает.

ЛАВАН. Вся улица видела, как тебя ведут к царю.

ВИРСАВИЯ. Вся улица видела, что меня вели силой.

ЛАВАН. Что это меняет? Да и кто это подтвердит?

ВИРСАВИЯ. Но ведь все видели стражников!

ЛАВАН. Все видели, как они тебя охраняли. Всем стало понятно, что ты идешь во дворец по приглашению царя. И всем стало понятно, зачем.

ВИРСАВИЯ. Но ты ведь сам сказал тогда, что меня зовут всего на пять минут, и чтобы я не смела сопротивляться.

ЛАВАН. Кто это слышал?

Вирсавия беспомощно оглядывается. Выхода из ловушки нет.

ВИРСАВИЯ. Я хочу уйти.

ЛАВАН. Я тебя провожу.

ВИРСАВИЯ. Я дойду и сама.

ЛАВАН. Ты же слышала: царь приказал мне проводить тебя. А любые желания царя должны исполняться. Понимаешь - любые.

ВИРСАВИЯ. Но я хочу вернуться одна.

ЛАВАН. Хорошо, иди.

Вирсавия, радуясь своему освобождению, выходит. Однако через некоторое время она возвращается.

ВИРСАВИЯ. На выходе стоят стражники. Они меня не пускают.

ЛАВАН. Я забыл дать им распоряжение. (Выходит и чрез мгновение возвращается.) Можешь идти.

Вирсавия, не решаясь ему поверить, делает несколько неуверенных шагов к выходу. Лаван продолжает.

Однако сначала послушай мой совет. Вернуться не хитро. Но ты задумывалась о том, что произойдет после?

ВИРСАВИЯ. (Останавливаясь.) А что может произойти?

ЛАВАН. Все что угодно. Вдруг кто-нибудь разрушит твой дом... Мало ли по ночам бродит бандитов?.. Или кто-то тебя похитит и увезет в рабство. Ты же знаешь, с красивыми женщинами такое случается часто.

ВИРСАВИЯ. Ты к чему это ведешь?

ЛАВАН. Я ни к чему не веду, я просто размышляю. Или, к примеру, твой муж...

ВИРСАВИЯ. Что мой муж?

ЛАВАН. Он солдат, а на войне всякое может случиться. Все под богом ходим.

Вирсавия застывает у выхода. Лаван продолжает.

Что ты остановилась? Иди. Но только вспомни, как народ обходится с неверными женами: он побивает их камнями. Таков закон и обычай.

ВИРСАВИЯ. Но я же ни в чем невиновна, и ты это знаешь!

ЛАВАН. Конечно, ты невиновна. Однако кого интересует, виновна ты или нет? Нечего и говорить, наказание отвратительное, но многим нравится на это смотреть. И еще больше в этом участвовать.

Вирсавия возвращается и без сил опускается в кресло. Лаван продолжает.

Конечно, я не утверждаю, что все это обязательно случится. Я только говорю, что это может случиться. Все зависит от разных причин, в том числе и от твоей разумности и умения принимать правильные решения.

Вирсавия молчит. Лаван продолжает.

Неприятностей произойти может очень много. С другой стороны, у тех, кто находится под защитой и покровительством царя, ничего плохого случиться не может. Потому что царь - это царь, и те, кто это осознал, не раскаиваются. Они не знают бедности, живут в безопасности...

ВИРСАВИЯ. До сих пор я тоже считала, что живу в безопасности.

ЛАВАН. (Как бы не слыша ее, продолжат размышлять вслух.) Да и кто мы такие, чтобы противостоять воле царя, перед кем склоняются народы и целые царства? Стоим ему пошевелить пальцем, и...

ВИРСАВИЯ. (Прерывая.) Хватит, я поняла. Зови его.

ЛАВАН. (С легкой иронией, поклонившись.) Слушаюсь, царица. (Уходит к царю.)

Вирсавия остается одна. Поза ее выражает отчаяние и безнадежность. Входит Давид.

ДАВИД. (Делая вид, что очень удивлен присутствием Вирсавии.) Ты еще здесь? Я считал, что ты давно ушла.

ВИРСАВИЯ. Нет, я передумала.

ДАВИД. Но ты ведь остаешься совершенно добровольно, не правда ли?

ВИРСАВИЯ. Да, конечно. Я пришла сюда добровольно в сопровождении стражников и остаюсь тоже добровольно. Лаван по твоему приказанию мне все очень хорошо объяснил.

ДАВИД. Я не отдавал ему никаких приказаний. Ты же знаешь, я тебя отпустил.

ВИРСАВИЯ. Отпустил, чтобы задержать. Не надо лицемерить, Давид. Тебе не хотелось мне угрожать и приказывать, и ты дал сыграть эту роль Лавану, чтобы самому выглядеть добрым и порядочным. Спектакль разыгран очень хорошо. Достоин великого царя.

ДАВИД. Ты напрасно обвиняешь меня. Я и сейчас готов отпустить тебя. Ты свободна.

ВИРСАВИЯ. Перестань играть эту комедию. Я не дура и понимаю, что я в мышеловке. Все равно Лаван не даст мне уйти, и на выходе стоит стража. Я упакована и доставлена. Тебе остается только меня получить. Так делай свое дело.

ДАВИД. Значит, ты согласна?

ВИРСАВИЯ. Я не согласна, но разве у меня есть выбор?

ДАВИД. Тогда пойдем?

ВИРСАВИЯ. Пойдем.

Оба уходят в покои царя.

Сцена 2. Две недели спустя

Вначале комната пуста. Входит Лаван, держа в руках несколько свитков. Он аккуратно раскладывает их на столе. Из своих личных покоев выходит Давид.

ЛАВАН. Добрый вечер, царь.

ДАВИД. (Весело.) Вечер действительно великолепный! Чем ты занят?

ЛАВАН. Готовлю твою встречу с египетским послом. (Указывая на принесенные им свитки.) Здесь договора. Тебе надо их просмотреть, прежде чем будешь подписывать.

ДАВИД. Не хочется сейчас заниматься делами. (Выходит на балкон.) Посмотри, какой красивый закат!

ЛАВАН. Я рад, что у царя хорошее настроение.

ДАВИД. Потому что я счастлив, Лаван. Никогда в жизни я не был так счастлив!

ЛАВАН. По правде говоря, когда я привел ее сюда две недели назад, я думал, что она будет тебе нужна только на один раз. Но вот, прошло две недели, а ты с ней почти не расстаешься.

ДАВИД. И никогда не расстанусь. С первой минуты, как я ее увидел, мне показалось, что я влюбился. Но на самом деле, я ее только хотел. А вот теперь я не могу без нее обходиться.

ЛАВАН. Но она разговаривает с тобой холодно, приходит неохотно и никогда по своей воле.

ДАВИД. Все изменится, я уверен. И, ты знаешь, она не только красива, но и чертовски умна. Ты не поверишь, но я учусь у нее, как управлять государством.

ДАВИД. Ты считаешь ее умнее твоих советников?

ДАВИД. С тех пор, как я стал "великим царем", мне перестали говорить правду. А она единственная во всем царстве, кто меня не боится.

ЛАВАН. Что ж она тебе советует?

ДАВИД. Ну, на самом деле, она не дает никаких советов. Просто, слушая ее, я понимаю свои ошибки.

ЛАВАН. О каких ошибках ты говоришь?

ДАВИД. Я с юности был баловень судьбы. Неожиданно и сравнительно быстро из пастуха я стал царем. Выиграл несколько сражений. Меня стали называть победителем, освободителем, спасителем, и так далее. И я в это поверил.

ЛАВАН. Но ведь это правда!

ДАВИД. Может быть, и правда. Но не вся правда. Давно прошли времена, когда я спал на голой земле, прятался от дождя в пещерах и шел в первых рядах войска. Теперь у меня несколько дворцов, и я понятия не имею, как живут простые люди. Такие, каким был когда-то я сам.

ЛАВАН. Так какие все-таки она тебе дает советы?

ДАВИД. Никаких, я же сказал. Я привык к тому, что мои желания выполняются беспрекословно и отвык свои желания сдерживать и контролировать. И постепенно забыл, что прежде всего я царь своего народа. И о нем я должен думать и заботиться в первую очередь. Хотя бы ради собственного своего блага. Разве величие в том, чтобы закрыться от него в своем дворце, окруженном стражниками?

ЛАВАН. Ты возводишь на себя напраслину.

Входит Вирсавия.

ДАВИД. (Радостно.) Я не верю своим глазам! Обычно тебя приходится приводить ко мне чуть ли не силой, и вдруг ты пришла сама, без зова. Неужели соскучилась?

Вирсавия молчит.

Ладно, не отвечай. Главное, что пришла. А я соскучился.

ВИРСАВИЯ. Мы ведь вчера виделись.

ДАВИД. Да. Но мне кажется, это было очень давно.

ВИРСАВИЯ. Я хочу с тобой поговорить.

ЛАВАН. (Поспешно.) Господин, через несколько минут у тебя встреча с послом Египта.

ВИРСАВИЯ. (Настойчиво.) Царь, я должна с тобой поговорить. И не хотела бы этот разговор откладывать.

ЛАВАН. Встреча очень важная. Посол будет оскорблен, если ты ее отменишь.

ДАВИД. Для меня нет ничего важнее встречи с Вирсавией.

ЛАВАН. (Смирившись.) Что же сказать послу?

ДАВИД. Что хочешь. (Жестом отпускает Лавана.)

Лаван выходит.

Ну, что ты собиралась мне сказать? Надеюсь, что-то очень хорошее?

ВИРСАВИЯ. Да. Очень. И одновременно очень плохое.

ДАВИД. Скажи сначала плохую новость, а потом хорошую.

ВИРСАВИЯ. Я принесла не две новости, а одну: у тебя будет сын.

ДАВИД. Так это же чудесно!

ВИРСАВИЯ. Ты рад?

ДАВИД.Я не рад, я счастлив! А ты разве нет?

ВИРСАВИЯ. Дать начало новой жизни - эта большая радость. Но что я скажу мужу?

ДАВИД. Не надо ничего говорить. Он будет считать, что это его сын.

ВИРСАВИЯ. Ты хочешь, чтобы твой сын считался не твоим?

ДАВИД. (Помрачнев.) Я об этом не подумал.

ВИРСАВИЯ. А я думаю об этом и о многом другом. Ведь беда еще в том, что Урия не поверит в свое отцовство. И никто не поверит.

ДАВИД. Почему?

ВИРСАВИЯ. А как он сможет поверить? Ты меня спросил при первой нашей встрече, какие у меня отношения с мужем. Теперь я отвечу. Я впервые увидела его в день нашей свадьбы. Это было год назад. Мы провели вместе пять дней, после чего он ушел в армию, добывать своему царю славу. С тех пор я его ни разу не видела. Это знают все мои соседи.

ДАВИД. (Пораженный.) Ты не видела мужа целый год?!

ВИРСАВИЯ. Можно сказать, я его вообще не видела.

ДАВИД. Сказать честно, я этому рад.

ВИРСАВИЯ. Да, конечно. Зачем царю думать о ком-то и о чем-то, кроме себя? А что будет со мной? Мужа не было год, а жена рожает ребенка. Ты забыл, что по закону женщину за блуд побивают камнями?

ДАВИД. Мужчину тоже.

ВИРСАВИЯ. Только приговоры мужчинам никогда не приводят в исполнение. И тем более не судят царей. Так что за себя не беспокойся.

ДАВИД. Ты тоже не беспокойся. Я не дам тебя в обиду.

ВИРСАВИЯ. Это легче пообещать, чем исполнить. А что будет с моим мужем? Он разом потеряет свою честь, верность жены, воинскую славу. Ты думал обо всем этом, когда посылал за мною стражников?

Давид, смущенный и встревоженный, молчит.

Да и ты тоже можешь не уйти от расплаты. Урию любят в армии. Представляешь, как будет возмущено войско, узнав, какие "подвиги" ты совершаешь тут в постели, пока они гибнут под стенами Раввы?

ЛАВАН. (Входя.) Государь, египетский посол...

ДАВИД. (Прерывая.) К черту посла! Выйди!

Лаван исчезает.

Вирсавия, успокойся, все образуется. Мы что-нибудь придумаем.

ВИРСАВИЯ. Что тут можно придумать?

Давид беспокойно расхаживает по комнате, размышляя, как найти выход из неприятной ситуации.

ДАВИД. Сделаем вот что. Я напишу Йоаву, чтобы он немедленно прислал сюда Урию с каким-нибудь поручением.

ВИРСАВИЯ. И что тогда?

ДАВИД. Муж проведет с тобой две ночи, а потом я отправлю его назад. И когда через девять месяцев у тебя будет ребенок, никто не сможет сказать, что ты не виделась со своим мужем.

ВИРСАВИЯ. Значит, ты толкаешь меня в его объятья? После всех объяснений в любви?

ДАВИД. (Смущенно.) Но ведь он все-таки твой муж.

ВИРСАВИЯ. Наконец-то ты об этом вспомнил.

ДАВИД. И ты не обязана с ним спать. Даже ни в коем случае не должна! Важно, чтобы все знали, что несколько ночей он провел дома.

ВИРСАВИЯ. Выходит, я должна ему сказать: "Извини, дорогой муж, ты приехал из армии, ты не видел меня год, ты истосковался, но царь запретил мне делить с тобой постель". Так?

ДАВИД. Ну, не знаю... Скажешь, что ты больна... Или еще что-нибудь...

ВИРСАВИЯ. Перестань делать вид, что так и будет. Ты прекрасно знаешь, как я должна буду встретить мужа, приехавшего с войны.

ДАВИД. Но мысль, что вы будете вместе, мне невыносима.

ВИРСАВИЯ. Ты же сам предлагаешь эту уловку.

ДАВИД. Потому что не вижу другого выхода. Единственный путь спасти тебя от позора.

ВИРСАВИЯ. А себя от скандала.

ДАВИД. Придется нам на этой пойти.

ВИРСАВИЯ. (Горько.) Теперь я знаю тебе цену. Впрочем, и я сама не лучше.

ДАВИД. Ты ни в чем не виновата. Если и виноват кто-нибудь, то только я.

ВИРСАВИЯ. Но расплачиваться за твою вину придется другим.

Сцена 3. Пять дней спустя

Тот же зал. Входит Лаван и осторожно стучится в дверь личных покоев царя.

ЛАВАН. Великий царь!.. Давид! (Стучит снова.)

ДАВИД. (Выходя на зов.) В чем дело?

ЛАВАН. Прости за беспокойство.

ДАВИД. Что-нибудь случилось?

ЛАВАН. Нет, ничего. (Помедлив.) Прибыл Урия.

ДАВИД. Уже? Так быстро? Где он?

ЛАВАН. Сидит, ждет в приемной. Говорит, что даже не зашел домой. Сразу во дворец.

ДАВИД. Вот это он сделал правильно.

ЛАВАН. Позвать его?

ДАВИД. Подожди. Сначала прикажи подать сюда вина и еды. Все самое лучшее.

ЛАВАН. (Показывает на богато сервированный стол.) Стол уже накрыт.

ДАВИД. Очень хорошо. Неплохо бы доставить и танцовщицу.

ЛАВАН. Час поздний, но попробую поискать.

ДАВИД. Дай мне, пожалуй, корону.

Лаван подает царю корону и накидывает ему на плечи вышитую золотом мантию. Давид садится и принимает величественный вид.

ДАВИД. Теперь можешь его впустить. А пока мы будем беседовать, выведи отсюда Вирсавию. Через другой выход.

ЛАВАН. Я понимаю. (Идет к двери для посетителей, открывает ее и зовет Урию.) Урия, входи!

Входит Урия и низко склоняется перед царем.

УРИЯ. Великий царь!

ДАВИД. (Благосклонно.) Подойди, Урия. С чем ты к нам прибыл?

УРИЯ. Йоав передал мне твое повеление явиться.

ДАВИД. (С деланным удивлением.) Мое повеление? Но я вовсе не отдавал такого приказа!

УРИЯ. (Смутившись.) Великий царь... Я... Йоав...

ДАВИД. Я просто просил прислать мне гонца с донесением о положении войска и выбрать для этого хорошего воина. Ведь быть гонцом к царю очень почетно. По обычаю, он получает подарок, ему дают возможность день-другой побыть дома, отдохнуть с семьей...

УРИЯ. Царь, я, право, не знаю... Йоав...

ДАВИД. Ничего-ничего, Урия, не смущайся. Я рад, что Йоав выбрал для этого поручения именно тебя, моего лучшего сотника.

УРИЯ. Спасибо, государь.

ДАВИД. Как быстро ты прибыл. Я написал Йоаву всего пять дней назад, и ты уже здесь.

УРИЯ. Я скакал день и ночь. Даже загнал лошадь.

ДАВИД. Это похвально, но не было нужды так торопиться. Ты чрезмерно утомил и себя, и коня.

УРИЯ. Как я мог иначе? Ведь я же ехал по вызову царя.

ДАВИД. У тебя всегда было развито чувство долга. (Лавану.) Лаван, пойди подбери для Урии достойный его подарок.

ЛАВАН. Слушаюсь, государь.

ДАВИД. И, распорядись, чтобы на обратный путь Урии выдали лучшую лошадь из моей конюшни. (Делает Лавану незаметный знак рукой.)

ЛАВАН. (Понимающе кивнув.) Слушаюсь, государь. (Выходит через дверь, ведущую в личные покои царя.)

ДАВИД. Наверно, не только конь, но и ты не ел всю дорогу. Садись сюда, к этому столу, и подкрепим вместе свои силы

УРИЯ. Но я весь в пыли... Простите мне это вид... Я ведь прямо с дороги.

ДАВИД. Солдат, прискакавший с фронта, и должен так выглядеть. Ты ведь не какой-нибудь напомаженный придворный, который только и занят тем, что примеряет роскошные новые костюмы. Садись, не стесняйся.

УРИЯ. Не дело простому солдату сидеть за одним столом с царем.

ДАВИД. Оставь эти пустые разговоры. Разве ты забыл, как мы делили с тобой хлеб, когда прятались от филистимлян в пустыне?

УРИЯ. Но тогда ты еще не был царем.

ДАВИД. Какая разница? Я все тот же, Урия, я все тот же Давид и твой друг, как и раньше. Или ты не считаешь меня больше своим другом? Разве не ты спас меня когда-то от летящей стрелы?

УРИЯ. Я и сейчас готов отдать за тебя жизнь.

ДАВИД. Я знаю, Урия. Садись.

УРИЯ. (Все еще стоя.) Вот послание от Йоава, государь.

ДАВИД. (Берет донесение и откладывает его в сторону.) Мы ознакомимся с ним после. Зачем мне читать письмо, когда передо мной сидит живой очевидец?

Давид ведет гонца к столу. Оба садятся. Давид наливает Урии вино.

За твое здоровье, друг!

УРИЯ. Спасибо, царь.

ДАВИД. Как продвигается осада Раввы?

УРИЯ. У города очень мощные стены, и у осажденных большие запасы воды, еды и оружия. Но мы взяли их в тиски.

ДАВИД. Когда, по-твоему, город падет?

УРИЯ. Все готово к решающей битве. Но у стен погибнет еще немало наших людей.

ДАВИД. Я намерен в ближайшее время прибыть к войску и возглавить штурм.

УРИЯ. Ты не имеешь права подвергать себя опасности. У тебя есть военачальники.

ДАВИД. Но я не хочу отсиживаться во дворце, когда мои люди рискуют жизнью. Ешь, Урия.

По усмотрению театра здесь можно вставить эпизод с исполнением танцовщицей эротического восточного танца. Этим Давид рассчитывает содействовать реализации своего плана. Возвращается Лаван и с поклоном протягивает Давиду богато расшитый кошелек.

ЛАВАН. Вот подарок, который приготовлен для гонца.

ДАВИД. (Берет кошелек и вручает его Урии.) Возьми, друг мой. Я знаю, ты достоин большего, но, надеюсь, мы еще отблагодарим тебя за верную службу.

УРИЯ. Спасибо, царь, но мне ничего не нужно.

ДАВИД. Бери, не стесняйся. Таков обычай.

УРИЯ. (После некоторого колебания принимает кошелек.) Спасибо. Я разделю награду со своими товарищами.

ЛАВАН. (Давиду, с нажимом.) А лошадь, о которой ты говорил, уже ждет Урию.

УРИЯ. (Встает. Давиду.) Я готов по твоему приказу повезти Йоаву ответное письмо.

ДАВИД. Не торопись, Урия. Куда ты поскачешь на ночь? Ответ я подготовлю к завтрашнему утру. А ты пока пойди домой, омой ноги, отдохни. Жена, наверно, заждалась тебя, да и ты соскучился. А завтра приходи, и я дам тебе письмо Йоаву. (Поднимается.) Завтра утром расскажешь, как приняла жена своего героя после долгой разлуки. Всего доброго, Урия.

УРИЯ. Да завтра, государь. (Выходит.)

ЛАВАН. Они проведут ночь вместе, как и задумано. Ты доволен?

ДАВИД. (Мрачно.) Если они проведут ночь вместе, я убью их обоих. Пусть только он посмеет ее тронуть!

ЛАВАН. Но ведь она его жена!

ДАВИД. Это неважно.

ЛАВАН. Ты же сам его вызвал, чтобы он сделал то, что нужно сделать. И сам послал его сейчас к жене!

ДАВИД. Да, послал. Потому что нет другого выбора. И сам проклинаю себя за это.

ЛАВАН. Успокойся и постарайся выспаться. Завтра ты посмотришь на все это другими глазами.

ДАВИД. Думаешь, я засну сегодня хоть на одну минуту?

ЛАВАН. Стоит ли так терзать себя? Ведь в конце концов, Вирсавия только женщина.

ДАВИД. Да, но это женщина, без которой я не могу жить.

Сцена 4. На другое утро

Давид, без короны и парадного одеяния, стоит на балконе у перил, устремив взгляд к дому Вирсавии. Входит Лаван.

ЛАВАН. Доброе утро, господин. Хорошо ли ты отдохнул?

ДАВИД. Не сомкнул глаз.

ЛАВАН. У меня есть для тебя новости.

ДАВИД. Расскажешь их завтра. Сегодня я не хочу заниматься делами.

ЛАВАН. По крайней мере одним делом заняться придется. Урия ждет разрешения войти.

ДАВИД. Уже? Так рано? Я не видел, как он выходил из своего дома.

ЛАВАН. Он туда и не входил.

ДАВИД. Как это может быть?

ЛАВАН. Он не пошел ночевать к Вирсавии.

ДАВИД. Как "не пошел"? А где же он спал?

ЛАВАН. Внизу, с твоими слугами.

ДАВИД. Не может быть! Ты уверен?

ЛАВАН. Мои люди следили за ним. Впрочем, особая слежка и не понадобилась. Все видели, что он не выходил из дворца ни на минуту.

ДАВИД. (Нахмурившись.) Что это значит?

ЛАВАН. Спроси его самого. Пригласить его?

ДАВИД. Подожди. (Приводит себя в порядок, надевает корону и мантию.) Теперь зови.

ЛАВАН. (Растворяя входную дверь.) Урия, входи. Великий царь ждет тебя.

Урия входит и склоняется в глубоком поклоне.

УРИЯ. Мир великому царю!

ДАВИД. (Очень приветливо.) Здравствуй, друг мой. Рад тебя видеть. Сядь, выпей стакан вина. Как тебе спалось?

УРИЯ. Спасибо, очень хорошо.

ДАВИД. Как приняла тебя вчера жена после долгой разлуки?

УРИЯ. Я не был дома, господин.

ДАВИД. Не был? Где же ты спал?

УРИЯ. Здесь, в подвале дворца, со слугами господина моего.

ДАВИД. Вот, ты прибыл вчера с дороги, долгой, пыльной и утомительной. Ты нуждался в заботе и отдыхе. Отчего же ты не пошел в дом свой?

УРИЯ. Идет война, мои товарищи остались у стен Раввы, они рискуют жизнью, терпят лишения, гибнут. Даже господин мой, наш полководец Йоав спит сейчас на земле, укрывшись плащом. Как бы я мог войти в дом свой есть, и пить, и спать со своей женой на мягкой постели?

ДАВИД. Твоя любовь к товарищам заслуживает уважения, но ты ведь покинул войско не по своему желанию, не бежал с войны, а послан сюда полководцем с поручением. Ты вправе немного отдохнуть. В этом нет ничего постыдного. Оставайся со мной и на этот день, будем пировать и радоваться жизни, а завтра я отпущу тебя назад к войску.

УРИЯ. Нет, государь. Я солдат, и мое место в армии. Позволь мне вернуться.

ДАВИД. Но верховное командование в армии принадлежит мне. И я разрешаю тебе отдохнуть дома со своей женой. Хотя бы полчаса. Более того, я приказываю это.

УРИЯ. Нет, мой царь. Клянусь твоей жизнью и жизнью души твоей, я этого не сделаю. Я должен быть со своими товарищами. Отпусти меня.

Давид погружается в мрачное раздумье.

ДАВИД. Хорошо, раз ты не хочешь пользоваться моим гостеприимством, я пошлю тебя сегодня же назад к войску. Но прежде мне надо приготовить письмо Йоаву. Возвращайся через час, получишь письмо и можешь отправляться. (В гневе выходит.)

Царь в гневе выходит. Урия тоже хочет уйти, но Лаван останавливает его.

ЛАВАН. Урия, постой. Ты так и уедешь, даже не зайдя домой и не повидав жену?

УРИЯ. Она меня поймет.

ЛАВАН. Может быть, вы с ней поссорились?

УРИЯ. Для этого нет причины.

ЛАВАН. Или, может, тебя смутили какие-нибудь слухи?

УРИЯ. Мы с женой выше всяких слухов.

ЛАВАН. Может, все-таки тогда ты к ней зайдешь?

УРИЯ. Сожалею, но у меня нет времени. Надо готовиться в дорогу.

ЛАВАН. Может, ты за что-то на нее обижен? Или даже дал ей развод?

УРИЯ. Я на нее нисколько не обижен. Вирсавия прекрасная жена, и мне не в чем ее упрекнуть. А вот, если я дам ей развод, о ней будут думать худое.

ЛАВАН. Об одинокой женщине в любом случае могут подумать худое.

УРИЯ. Только не о Вирсавии.

ЛАВАН. Ты разгневал царя.

УРИЯ. Я очень сожалею.

ЛАВАН. Ты даже осмелился нарушить его приказ. За это полагается карать смертью.

УРИЯ. Этот приказ отдан не на войне и не относится к армии. Всего доброго, господин.

Урия выходит. Входит Давид.

ДАВИД. Он ушел?

ЛАВАН. Да.

ДАВИД. Все-таки хочет уехать??

ЛАВАН. Да.

ДАВИД. Что же делать?

ЛАВАН. Надо подумать.

Стремительно входит Натан, пророк и первосвященник, высокий суровый старик в черном одеянии.

НАТАН. Давид, мне нужно с тобой поговорить.

ЛАВАН. Царь сейчас занят, Натан. И к царю не заходят без приглашения. Это правило обязательно для всех.

НАТАН. Но не для первосвященника.

ЛАВАН. И тем не менее, царь занят.

ДАВИД. (Вежливо.) Натан знает, что дворец всегда для него открыт.

НАТАН. Я обращаюсь к тебе как к верховному владыке и судье своего народа. Помоги мне разрешить один вопрос. Я целиком полагаюсь на твой суд.

ДАВИД. Говори, я слушаю тебя.

НАТАН. Жили двое, богач и бедняк. У богача были огромные стада, а бедняк имел только одну овечку, которая которую он купил маленькой и выкормил. И она выросла у него вместе с детьми его; от хлеба его она ела, и из чаши его пила, и на груди у него спала, и была для него, как дочь. И пришел к богатому человеку странник, и надо было приготовить обед, но богач пожалел взять из своих овец. Он отобрал единственную овечку бедняка и заколол ее для человека, который пришел. Чего он заслуживает?

ДАВИД. Жив Господь! Достоин смерти человек, сделавший это; и за овечку он должен заплатить вчетверо, за то, что он сделал это, и за то, что не имел сострадания. Таков закон!

НАТАН. Ты тот человек! Бог помазал тебя на царство и, если этого для тебя мало, прибавил бы тебе еще больше. Зачем же ты сделал злое пред очами Его? Жену Урии Хеттеянина ты взял себе в наложницы и хочешь отобрать ее. Бог поразит дом твой вовеки за это зло. То, что ты сделал тайно, я сделаю явным перед всем народом и перед солнцем, и будешь ты проклят!

Давид в смущении молчит.

ЛАВАН. Натан, не торопись с проклятиями. Пока никто ни у кого ничего не отобрал. Вирсавия живет у себя в доме, ее муж - любимец царя, поднимать шум не из-за чего.

НАТАН. Лаван, по-твоему, я глух и слеп? Разве я не знаю, кого каждый день проносят в закрытых носилках во дворец? Разве не слышу, о чем шепчутся между собой слуги? Разве не вижу, как ухмыляются стражники? Разве народ не знает, что творится на его глазах? Ведь царь на виду, все видят и добрые его дела, и злые.

ЛАВАН. Мало ли кто ухмыляется и кто что шепчет? Кто-нибудь готов свидетельствовать этот грех? Кто-нибудь хочет обвинить в этом царя?

НАТАН. Я знаю, к чему ведешь. Но пусть я глух и слеп, и ничего не видел, и не слышал. Пусть глух и слеп весь народ. Можно скрыть зло от людей или заставить их молчать, но нельзя скрыть зло от бога, или, если вам угодно, от собственной совести. Царь велик, но бог и закон выше его.

ДАВИД. Попытка скрыть грех приводит к другому греху. Поэтому я не буду ничего скрывать, Натан. Я виноват. Но я люблю эту женщину.

НАТАН. Ну и что из того, что любишь? Сегодня тебе понравилась чужая жена, завтра понравится чужой дом - ты считаешь, что с полным правом можешь забрать себе всё, что тебе нравится?

ДАВИД. Но ведь я царь. Должны же у царя быть какие-то права, какие нет у простых людей? Иначе как властвовать?

НАТАН. Ты вдвойне виноват именно потому, что ты царь, и с тебя берут пример другие. А какой пример подаешь ты? Со своего высокого трона отбираешь жену у воина, который в это время сражается с врагами. Для того ли дана тебе власть? И, думаешь, народ это стерпит?

ДАВИД. Что это за власть, если на нее накладывают запреты?

НАТАН. Ты думаешь, что стоишь на такой высоте, что тебе все сойдет с рук? Но есть ли такая высота, с которой уже упасть невозможно? Ведь наоборот: чем выше - тем опаснее будет падение.

ДАВИД. Перестань меня упрекать. Мне и так нелегко. Лучше помоги найти какой-то выходя.

НАТАН. Выход может быть только один: вы оба - Вирсавия и ты - совершили тяжкий грех прелюбодеяния, вы оба должны и расплачиваться.

ДАВИД. Расплачиваться? Как?

НАТАН. Ты знаешь.

ДАВИД. Не хочешь ты сказать, Натан, что Вирсавию надо приговорить к побитию камнями?

НАТАН. Таков закон.

ДАВИД. Тогда и я должен подвергнуться этой же казни.

НАТАН. (Чуть смутившись.) Я этого не говорил. Я хочу только, чтобы совершился суд.

ЛАВАН. Не слишком ли многого ты хочешь?

Молчание.

Натан, проклинать царя не позволено никому - это государственное преступление. Я повторяю - никому. Даже первосвященнику. За это полагается смертная казнь, и ты это знаешь.

НАТАН. Да я не то чтобы проклинаю... Я обвиняю.

ЛАВАН. Это уже лучше. Давайте лучше сядем и все спокойно обсудим. Кого и в чем ты обвиняешь?

НАТАН. Вирсавию и царя в прелюбодеянии.

ЛАВАН. Ты можешь это доказать?

НАТАН. Все это знают.

ЛАВАН. Что значит "все"? Все - это никто. Или кто-нибудь точно знает, что Вирсавия была с царем в постели? Кто-нибудь это видел? Кто-нибудь готов подтвердить это под присягой?

НАТАН. Нет, но...

ЛАВАН. Ага, значит, нет.

НАТАН. Но Давид сам не отрицает это.

ЛАВАН. Пусть так. Но признание не есть доказательство. Иногда люди признаются в том, чего не совершали.

НАТАН. Даже если никто из людей об этом не узнает, то судить тебя, Давид, будут бог и твоя совесть.

ЛАВАН. Раз ты уж так хочешь судить Давида, давай вместе с тобой обсудим личность обвиняемого.

НАТАН. Не человека надо обсуждать, а дела его.

ЛАВАН. Как раз о его делах я и хочу поговорить. Скажи, разве не Давид, еще в юности, победил филистимлян и тем спас наш народ от рабства?

НАТАН. Давид, но...

ЛАВАН. (Прерывая.) И разве не Давид покорил аммонитян, моавитян, сирийцев, амаликитян и прочих наших врагов?

НАТАН. Я согласен, но...

ЛАВАН. (Прерывая.) Разве не Давид объединил наш народ в единое царство?

НАТАН. (Неохотно.) Давид.

ЛАВАН. И разве не он организовал разумное управление государством и войском, чего не было раньше?

НАТАН. (Неохотно.) Зачем ты спрашиваешь меня о том, что все знают?

ЛАВАН. Все знают, но ты, видимо, забыл. Теперь скажи, разве мы не зовем нашу столицу "град Давидов"? Разве не он воздвиг Иерусалим?

НАТАН. Да, он.

ЛАВАН. Значит, ты признаешь, что Давид - лучший из возможных правителей?

НАТАН. Этого нельзя отрицать.

ЛАВАН. Это никто и не посмеет отрицать. Недаром предсказано, что из его рода произойдет Мессия. Но он все же не бог, а только человек, и, как всякий человек, не лишен слабостей.

НАТАН. Потому, как всякий человек, он и подлежит суду.

ЛАВАН. Только за то, что полюбил женщину?

НАТАН. Не женщину, а чужую жену.

ЛАВАН. А чужая жена разве не женщина? И разве она часто не более привлекательна, чем своя?

НАТАН. У него достаточно своих жен.

ЛАВАН. В чужую жену черт ложку меда кладет. И ты хочешь его за это навеки проклясть?

НАТАН. Не я хочу, а бог. Это он говорит моими устами. Ведь сказано же в Девятой заповеди: "Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни всего, что есть у ближнего твоего". А что говорит Седьмая заповедь? "Не прелюбодействуй"!

ЛАВАН. Кстати, а заповедях и боге. Кто переместил Ковчег с десятью заповедями в Иерусалим и тем самым сделал его святым городом?

Натан молчит.

Отвечай, Натан!

НАТАН. (Неохотно.) Давид.

ЛАВАН. И кого он поставил хранителем ковчега?

Натан молчит. Лаван продолжает.

Тебя, Натан! И ты получаешь там обильную долю жертвоприношений, не правда ли? И за все, что он сделал для страны и для тебя, ты хочешь отплатить ему неблагодарностью?

НАТАН. Это не Давид, а бог поставил меня хранить ковчег Завета.

ЛАВАН. Хорошо, пусть так. Пусть бог руками Давида поставил тебя у Ковчега. Но откуда нам знать божью полю? Ведь может случиться и так, что завтра бог захочет поставить на это место кого-нибудь другого.

Натан молчит.

ЛАВАН. Теперь ответь, Натан, кто объединил священников и поставил над ними первосвященника? (И так как Натан молчит, Лаван продолжает.) Ответь, Натан!

НАТАН. Давид.

ЛАВАН. И кого же он назначил первосвященником? Прости, я неправильно сформулировал вопрос. Кого бог руками Давида назначил первосвященником?

НАТАН. (Неохотно.) Меня.

ЛАВАН. Возблагодари за этого бога и подумай теперь вот о чем. Ничто не вечно под луной. Сегодня первосвященник ты, а завтра им может быть кто-нибудь другой. Все в руце божьей.

НАТАН. Какое это имеет отношение к прелюбодеянию?

ЛАВАН. Никакого. Но ты утверждаешь, что твоими устами говорит бог. Чем ты это подтвердишь? У тебя есть от бога доверенность? Ты можешь нам ее показать?

НАТАН. Но ведь это очевидно.

ЛАВАН. Для нас это вовсе не очевидно. Ты объявил сам себя пророком и решил, что можешь проклинать царя. Теперь, представь, что завтра другой священник - или это будет другой первосвященник, кто знает - вообразит себя пророком, станет утверждать, что его устами говорит бог и будет проклинать тебя и требовать побития тебя камнями. Кому тогда из вас двоих верить?

Натан молчит. Лаван продолжает.

Натан, бороться за святость легче, чем быть святым самому. Поэтому давай лучше повременим с проклятиями. Ты согласен со мной?

НАТАН. (Неохотно.) Да.

ЛАВАН. Допустим, тебе кажется, что Давид совершил тяжкий грех. Но вспомни, Натан, ты ведь не только первосвященник, ты еще житель этой страны, и твое благополучие и безопасность зависят от благополучия страны. Понимаешь ли ты, какой вред ты нанесешь своему государству, если по твоей вине будет нанесен урон доброму имени великого царя?

НАТАН. (Уступая.) Мне государство так же дорого, как и вам.

ЛАВАН. Мы рады это слышать. Ведь всем известно, что ты не кровожаден.

НАТАН. (Уже не так уверенно.) Я ничего не имею против царя, но законы должны соблюдаться.

ДАВИД. (Решительно.) Разумеется. Никто другой не стоит так твердо за соблюдение законов нравственности и морали, как я. Я признаю, что совершил ошибку, но ведь ошибка -- это не преступление.

НАТАН. За ошибки тоже надо расплачиваться.

ЛАВАН. Положение непростое, никто не спорит. Но ты должен не только перестать проклинать царя - об этом забудем, мы оба согласились в этом, на правда ли?

Натан делает неопределенный жест, выражающий согласие.

Ты должен и помочь ему. Ты мудр, Натан, к тебе прислушивается народ, ты хорошо знаешь законы. Давайте же вместе подумаем, что можно сделать к общему благу. Конечно, не нарушая законов.

НАТАН. Но ведь закон уже нарушен.

ЛАВАН. Сначала надо это твердо установить, а потом уже делать выводы. Царь не может нарушать законы, потому что царь - это и есть закон. Просто ты еще не начал думать. Мы ждем твоих советов, как следует действовать. В рамках строгой законности.

НАТАН. Прежде всего царь должен прекратить эту преступную связь и расстаться с Вирсавией.

ДАВИД. Я не хочу. Да уже и поздно. Это ничему не поможет.

НАТАН. Почему?

ДАВИД. Она ждет ребенка.

НАТАН. Она ждет ребенка?

ДАВИД. Да. У меня будет сын. Как я могу от него отказаться?

НАТАН. Это усложняет дело.

ЛАВАН. А если царь и откажется от Вирсавии, это ни к чему хорошему не приведет. Подумай сам, что ее ждет. Мужа целый год не было дома, - а она беременна. Вот тогда ее точно побьют камнями. Если муж не убьет ее раньше.

ДАВИД. И вместе с ней моего сына.

НАТАН. Раз она не твоя жена, то и ребенок не будет считаться твоим сыном.

ДАВИД. Я готов на ней жениться.

НАТАН. Но нельзя жениться на чужой жене.

ДАВИД. Вот этот вопрос и надо решить.

НАТАН. Вот если бы она не была женой Урии, тогда бы не было никакого прелюбодеяния.

ЛАВАН. Но она его жена.

ДАВИД. Неужели нет выхода? Подумай, Натан.

НАТАН. (После долгого размышления.) Предположим, ее выдали замуж совсем юной, скажем, в 12 лет, и у нее еще не было с мужем брачных отношений. Если она осталась девственницей, то брак ее можно считать несостоявшимся.

ДАВИД. Она вышла замуж в 18 лет.

ЛАВАН. И в любом случае она теперь не девственница.

НАТАН. Рассмотрим другой вариант. Вполне возможно, что Вирсавия не жена Урии, а рабыня, и Урия купил ее у отца или у другого человека. Тогда нельзя считать ее женой. В лучшем случае наложницей.

ЛАВАН. Я проверял. К сожалению, ее брак с Урией был заключен с соблюдением всех правил и в присутствии большого числа свидетелей.

ДАВИД. Так что она его жена.

НАТАН. (Загадочно.) Может быть, да, а, может быть, нет.

ДАВИД. Почему "нет", если она его жена?

НАТАН. Это утверждение можно считать безусловно верным только на момент заключения брака, но не на сегодня.

ДАВИД. А что изменилось с тех пор?

НАТАН. Вы знаете, что жена солдата не имеет права выйти замуж, если не было свидетелей гибели его на войне, и не будет доказано, что он умер. Тогда она так и мается всю жизнь - не жена и не вдова.

ЛАВАН. Это мы знаем. Так что?

НАТАН. Поэтому мужчины, отправляясь на войну, обычно дают жене разводное письмо, чисто формальное. Если муж вернется, письмо уничтожают. Но если он пропадет без вести, жена может устроить свою жизнь заново.

ДАВИД. И это мы знаем. Что же дальше?

НАТАН. А что если Урия перед уходом на войну тоже дал ей разводное письмо?

Давид и Лаван переглядываются.

ДАВИД. Это выход.

НАТАН. Жена считается разведённой с момента вручения разводного письма. Тогда Вирсавия не является женой Урии, и царя нельзя упрекнуть в связи с замужней женщиной.

ДАВИД. Но у Вирсавии нет разводного письма.

НАТАН. Это точно?

ДАВИД. Да. Я ее спрашивал.

НАТАН. В таком случае она совершила прелюбодеяние.

ЛАВАН. Давайте считать, что разводное письмо было. Просто оно потерялось.

НАТАН. Нет, нужен документ.

ЛАВАН. Мы можем написать разводное письмо за Урию сами.

НАТАН. Я не буду участвовать в подлоге.

ЛАВАН. Легко быть безупречным, когда тебе это ничего не стоит.

НАТАН. Пусть Урия подтвердит, что он писал такое письмо, или напишет новое.

ЛАВАН. Я с ним говорил, он не хочет.

ДАВИД. Так что я ни в чем не виноват. Виноват Урия. Надо было дать жене развод.

НАТАН. Но он не дал.

ЛАВАН. Думай, Натан, думай. Ведь нельзя же допустить, чтобы на репутацию царя легла хоть малейшая тень. Найди или придумай нужный закон. Должны быть еще варианты.

НАТАН. Какие могут быть варианты, если Вирсавия - чужая жена? (Помедлив.) Вот если бы она была вдовой...

ДАВИД. Но она не вдова.

ЛАВАН. Да, она еще не вдова.

НАТАН. Урия солдат, и идет война. А на войне может случиться всякое.

ЛАВАН. Я понял тебя, Натан. Мне кажется, великий царь, следует увеличить долю средств, которые ты выделяешь на содержание священного Ковчега Завета. Мудрый хранитель Ковчега сумеет употребить их с пользой.

ДАВИД. Ты прав, Лаван. Сегодня же я дам распоряжение казначею.

НАТАН. Благодарю тебя, великий царь. И позволь мне удалиться.

ДАВИД. Нам всегда приятно твое общество, но не будем тебя удерживать. Я понимаю, тебя ждут дела.

Натан кланяется и уходит.

ЛАВАН. Натан ясно объяснил, как развязать затянутый тобою узел. Теперь дело за тобой.

ДАВИД. Что ты имеешь в виду?

ЛАВАН. Я думаю, ты прекрасно понял его совет.

ДАВИД. Он посоветовал ждать, когда Вирсавия станет вдовой.

ЛАВАН. Нет, не ждать, а действовать, и действовать быстро.

ДАВИД. Но что я могу сделать?

ЛАВАН. Ты знаешь, что ты должен сделать.

ДАВИД. И зачем торопиться?

ЛАВАН. Очень скоро вашу связь с Вирсавией будет скрыть невозможно. Ты будешь опозорен, а ее побьют камнями за измену мужу, воюющему у стен Раввы. Ты должен открыто забрать ее в свой дом сейчас, в ближайшие дни. Тогда рождение ребенка примерно через девять месяцев будет выглядеть законным и естественным, и он будет признан твоим сыном. Иначе вас обоих будут считать прелюбодеями.

ДАВИД. Но чтобы ребенок мог считаться моим, она должна стать вдовой уже сейчас.

ЛАВАН. Именно это Натан тебе и объяснил.

ДАВИД. Я должен подумать.

ЛАВАН. Думать нет времени. Урия, наверно, сидит в приемной и ждет, когда ты вручишь ему письмо Йоаву. Позвать его?

ДАВИД. Подожди. Это тяжелое решение.

ЛАВАН. Каждому из нас приходится принимать иногда тяжелые решения.

ДАВИД. Я не могу.

ЛАВАН. У тебя нет иного выхода.

ДАВИД. Урия прекрасный воин.

ЛАВАН. Вот и надо послать его на передовую.

ДАВИД. Когда-то он спас мне жизнь.

ЛАВАН. Спасать жизнь царя - долг каждого солдата.

ДАВИД. Может, все-таки удастся придумать что-нибудь другое?

ЛАВАН. Судьба Урии решилась в тот день, когда ты приказал привести к себе Вирсавию.

Давид нервно шагает по комнате. Затем садится и берет перо, но не пишет.

ДАВИД. Знаешь, что? Напиши лучше ты?

ЛАВАН. (Удивленно.) Я - письмо Йоаву? Нет. Да он мне и не подчиняется.

ДАВИД. А ты от моего имени.

ЛАВАН. Нет.

ДАВИД. Я прошу тебя.

ЛАВАН. Извини, государь, но это твое дело. Впрочем, поступай, как хочешь, а я пойду его приглашу. (Выходит.)

Царь после долгих колебаний берет перо, но так и не решается писать. Входит Урия.

УРИЯ. (Склоняясь.) Великий царь!

ДАВИД. (Оставив письмо.) Проходи, проходи, Урия. Мой дом - твой дом.

УРИЯ. Я готов исполнить твое поручение.

ДАВИД. Угощайся, друг мой.

УРИЯ. Я лучше сразу поеду.

ДАВИД. Очень хороший виноград.

УРИЯ. Путь предстоит не близкий. Надо выехать пораньше.

ДАВИД. Как ты провел этот час?

УРИЯ. Готовился в дорогу.

ДАВИД. А дома так и не был?

УРИЯ. Я войду в дом, когда мы с товарищами все вместе вернемся с победой. Ты хотел отправить со мной письмо Йоаву.

ДАВИД. Оно еще не готово. Ты ешь, пей, а я его пока его допишу. (Отходит к столу, берет перо, но останавливается в нерешительности.) Урия, что же ты не ешь?

УРИЯ. Я только что поел, государь.

ДАВИД. Так ты не хочешь погостить у нас еще немного? Хотя бы один день.

УРИЯ. Меня ждут в армии.

ДАВИД. (Решившись, начинает быстро писать, продолжая беседу.) Как проходит осада Раввы? Сопротивление сильное?

УРИЯ. Аммонитяне успешно обороняются, не дают подойти к стенам. Бросают с них камни, осыпают стрелами. Делают вылазки, иногда очень опасные. Но мы настороже.

ДАВИД. Очень хорошо. Я скоро прибуду к войску, и мы с тобой там снова встретимся. (Заканчивает письмо и запечатывает свиток.) Вот письмо к Йоаву. Я знаю, что вручаю его надежному гонцу.

УРИЯ. Не беспокойся, оно будет доставлено прямо ему в руки.

Урия берет письмо. Давид провожает своего сотника, дружелюбно похлопывая его по плечу.

ДАВИД. Счастливого пути. Желаю тебе удачи. Береги себя.

УРИЯ. Благодарю, государь.

Урия кланяется и направляется к выходу. Давид окликает его.

ДАВИД. Подожди!

Урия останавливается.

Дай письмо.

Урия с удивлением возвращает царю письмо. Давид берет его, нерешительно вертит его в руках, относит назад к столу, затем, после долгого колебания, возвращает его Урии.

Нет, ничего. Поезжай. (Уходит в свои покои.)

Урия хочет уйти, но Лаван останавливает его.

ЛАВАН. Урия, подожди. Позволь дать тебе совет. Останься еще на день-два. Ты храбрый воин, твое мужество и благородство знает вся армия. Не навлекай на себя гнев царя, не отвергай его гостеприимства. Иди домой, а вечером приходи сюда на пир.

УРИЯ. Господин, давай не будем говорить вокруг да около. Я опозорю себя, если лягу в постель со своей женой по его указанию.

ЛАВАН. О каком позоре ты говоришь? Он позвал тебя в свой дворец, пригласил сесть рядом за стол. Эту честь он оказывал даже не всем царям. Что еще тебе нужно?

УРИЯ. Мне приятно это слышать, но скажи, почему он вдруг оказал мне эту честь?

ЛАВАН. Потому что считает тебя хорошим воином и своим другом.

УРИЯ. Когда я первым поднимался на стены вражеских крепостей, он не сажал меня за свой стол. Когда я остановил наше бегущее войско и повернул его на противника, он не предлагал мне яства и вино. И даже когда я закрыл его своим телом от летящей стрелы, я не удостоился чести, которую он предложил мне сегодня.

ЛАВАН. Не нам обсуждать и осуждать намерения и поступки великого царя.

УРИЯ. А я и не обсуждаю. Я просто хочу вернуться в армию.

ЛАВАН. Куда торопиться? Что тебя там ждет?

УРИЯ. Мы оба знаем, что меня ждет. Так что не будем тратить лишних слов.

ЛАВАН. Как понимать твои слова?

УРИЯ. Разреши мне уйти, господин.

ЛАВАН. Что ж, иди. Я не твой начальник, и я тебя не удерживаю. Прощай.

Урия уходит.

Сцена 5. Неделя спустя

Та же обстановка. Давид и Вирсавия.

ВИРСАВИЯ. Он так ни разу и не зашел в дом.

ДАВИД. Я знаю.

ВИРСАВИЯ. Я его даже ни видела.

ДАВИД. Я знаю.

ВИРСАВИЯ. Соседи знают, что он провел в городе ночь, но не со мной. Они удивлены.

ДАВИД. Какое тебе дело до соседей?

ВИРСАВИЯ. Это они в нужный час возьмут в руки камни.

ДАВИД. Перестань думать об этом. Ты всю эту неделю сама не своя.

ВИРСАВИЯ. С тех пор, как он уехал, я не нахожу себе места.

ДАВИД. Всё как-нибудь образуется.

ВИРСАВИЯ. Мне стыдно и страшно.

ДАВИД. Успокойся. Положись на меня. Я царь.

Входит Лаван.

ЛАВАН. Прости за беспокойство. Прибыл гонец от войска. Прикажешь ему войти? Или пусть подождет?

ДАВИД. Пусть войдет.

Лаван выходит.

ВИРСАВИЯ. Я перейду в другую комнату. Нельзя, чтобы здесь меня видели люди.

ДАВИД. Останься. Я не хочу, чтобы ты уходила.

Лаван вводит Гонца.

ГОНЕЦ. (Низко склонившись.) Великий царь!

ДАВИД. Подойди. С чем прибыл?

ГОНЕЦ. С посланием от господина моего Йоава.

ДАВИД. Лаван, возьми послание.

ГОНЕЦ. Оно на словах, великий царь.

ДАВИД. Говори.

ГОНЕЦ. Полководец просил передать, что все обстоит благополучно. Мы все теснее смыкаем кольцо осады вокруг Раввы. Город скоро падет. Йоав просит тебя прибыть к войску, чтобы принять на себя славу победы.

ДАВИД. Лаван, прикажи наградить гонца за добрую весть.

ГОНЕЦ. Государь, к сожалению, не все вести добрые.

ДАВИД. А что случилось?

ГОНЕЦ. Йоав послал небольшой отряд штурмовать город. Завязалось сильное сражение у самых стен. Враг бросал со стен камни, и лил горячую смолу. И некоторые из воинов твоих пали.

ДАВИД. (Гневно.) Как мог Йоав допустить такой промах? Я ему десятки раз говорил, что нельзя затевать сражение у самых стен! И зачем было посылать на штурм такой небольшой отряд? Ясно же было, что город ему не взять.

ГОНЕЦ. А когда враг внезапно сделал вылазку, отряд вдруг бросился в бегство, оставив своего командира.

ДАВИД. Я смещу Йоава за такую небрежность!

ЛАВАН. Йоав опытный военачальник. Вспомни о его былых заслугах.

ДАВИД. Заслуги - не оправдание грубых ошибок. Он навлек позор на мою армию, и будет наказан. А гонца прикажи высечь плетьми.

ГОНЕЦ. И еще Йоав велел передать, что в этом сражении погиб твой сотник Урия. Он был командиром отряда. Йоав в отчаянии и просит простить его.

Все переглядываются. Вирсавия вскрикивает и выбегает из комнаты в покои царя.

ДАВИД. (После долгого молчания. Гонцу.) Так скажи Йоаву: "Все мы совершаем ошибки. Пусть не смущает тебя это дело, ибо меч поедает иногда того, иногда сего. Усиль войну твою против города и разрушь его".

ГОНЕЦ. Слушаюсь.

ДАВИД. Скажи, что я не гневаюсь на него.

ГОНЕЦ. Слушаюсь.

ДАВИД. Лаван, гонец не виноват в дурных вестях. Прикажи наградить его и отпусти назад к войску.

ЛАВАН. Слушаюсь, государь.

Лаван и Гонец. поклонившись, покидают зал. Давид остается один. Его лицо выражает то чувство облегчения, то тяжесть вины, то радость, то раскаяние, то печаль. Входит Вирсавия.

ВИРСАВИЯ. Ну? Ты доволен?

ДАВИД. Не надо меня ни о чем спрашивать.

ВИРСАВИЯ. Я знала, что Урия будет убит. Я это поняла при первой же нашей встрече. Он был обречен с того самого дня. Потому что оказался на пути царя.

ДАВИД. Я не виноват в смерти Урии.

ВИРСАВИЯ. Царь не совершает злых дел своими руками. У него для этого есть достаточно помощников.

ДАВИД. Царю позволено делать то, что нельзя другим людям.

ВИРСАВИЯ. Кем позволено? Самим царем? Разве заповедь "Не убий" обязательна не для всех. Я же говорила тебе в самый первый день: на неправедный путь легко стать, но трудно с него сойти.

ДАВИД. Он погиб в сражении.

ВИРСАВИЯ. Ты убил его мечом аммонитян. Не надо снова лицемерить. Ты отдал приказ Йоаву, Йоав приказ выполнил, а ты как бы ни при чем. Но мы оба знаем правду. Я чувствую: наш ребенок проклят. Если он и родится, то не проживет и недели.

ДАВИД. Зато теперь тебе ничего не грозит, я могу теперь взять тебя в жены. Ты согласна?

ВИРСАВИЯ. А что мне остается делать? Оставаться одной, без средств, без помощи, без поддержки, с ребенком без отца, под косыми взглядами соседей? Да и в любом случае у меня нет выбора.

ДАВИД. Тогда оставайся здесь. Прямо сейчас. Ты теперь будешь царицей, твое место во дворце.

ВИРСАВИЯ. Нет, я вернусь домой оплакать смерть мужа и мою вину перед ним. Пошли за мной, когда кончатся дни траура. (Направляется к выходу.)

ДАВИД. (Один. После долгого молчания.) Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня, ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною.

КОНЕЦ

ЭПИЛОГ

Вирсавия прожила с Давидом до самой его смерти. Их первый сын умер спустя семь дней после рождения. Но позже у них родился другой сын, который стал преемником Давида на престоле и вошел в историю как царь Соломон, который прославился легендарной мудростью и справедливостью.

Равва - современный Амман.

Комментарии: 2, последний от 02/12/2024. © Copyright Красногоров Валентин Самуилович (valentin.krasnogorov@gmail.com) Размещен: 27/01/2024, изменен: 27/01/2024. 163k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия Драматургия Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: В основу пьесы положена знаменитая библейская история израильского царя Давида и Вирсавии, которую он неправедным путем отнял у мужа (2-я Книга Царств, гл. 11 и 12). 5 мужских, 1 женская роль. Интерьер.

Красногоров Валентин Самуилович Вирсавия

Красногоров Валентин Самуилович
Вирсавия