Кригер Борис Юрьевич
Маськин зимой

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 5, последний от 19/09/2019.
  • © Copyright Кригер Борис Юрьевич (krigerbruce@gmail.com)
  • Размещен: 19/09/2008, изменен: 24/01/2010. 609k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Романы
  • Иллюстрации/приложения: 1 шт.
  • Оценка: 6.89*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Изд. "Llumina Press", 2007 (печатная версия)
    См. также: аудиоверсия в исполнении Ивана Краско

  • Борис Кригер. "Маськин зимой"
    (Маськин - 2)

    Авторский вариант
    Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской; 2007
    ISBN 5-98575-204-6, 1-59526-672-0
        Аудиокнига
    Главы из романа.
    Читает народный артист России Иван Краско
  • (9728k)   Глава 01. И кому только
  • (12495k) Глава 19. Маськин и Дед Мороз
  • (12723k) Глава 27. Кашатка Тамагучи
  • (12601k) Глава 28. Премия Пукера
  • (12597k) Глава 45. Маськин и Клопушка
  • (11889k) Глава 46. Вето наложил
  • (13148k) Глава 47. Маськино лавирование
  • (12525k) Глава 49. Сарказм
  • (12724k) Глава 50. Сизифов труд
  • Аннотация

    Во втором романе (первый, 'Маськин', вышел в свет в 2006 г. в Москве) Вы встретитесь с уже полюбившимися обитателями Маськина дома - Маськиным всех времён и народов, великим плюшевым мыслителем и потребителем манной каши Плюшевым Медведем, свободолюбивой Кашаткой, лауреатом премии Пукера любознательным Шушуткой, романтической коровой Пегаской, а также познакомитесь с новыми персонажами нашего непростого мира, в котором 'великая эволюция лжи более не нуждается в императорах республик, не грезит грубоватыми, а потому безнадёжно наивными планами на мировое господство. Она научила нас называть похлёбное рабство - свободным трудом, нищету - минимальной зарплатой, бесчеловечную войну - миротворческой миссией, беспробудный разврат - сексуальным раскрепощением, порабощение женщины на работе и дома - эмансипацией, растление молодёжи - всеобщим обязательным образованием, откровенную мазню - высоким искусством, обрывки одежды - высокой модой, голод в сочетании с бегом на потогонных тренажёрах - здоровым образом жизни, узаконенный рэкет - справедливым налогообложением, содомские пытки - служением отечеству, комедию одного актёра - демократическими выборами, мину замедленного действия - мирным атомом, сквозящее одиночество - зрелым индивидуализмом, травму развода - свежим стартом, подачки на церковь - верой в Бога, карьеризм с подлогом - прогрессом науки, дурман аптечных ядов - естественным чувством счастья...'


    Обложка []

    Борис Кригер

    Маськин Зимой

    Роман-шутка с сарказмом

    Западная Сумасбродия

    2006

    Глава 1

    И кому только нужна эта зима?

    Вообще Земля - замечательная планета. Хочешь - живёшь в тропиках, а хочешь - в Гренландии. Климат найдётся на любой вкус.

    Маськин не любил жаркие страны, хотя, в общем, не очень уж жаловал и холодные. Зиму же Маськин всё-таки уважал и признавал, потому что если бы зимы не было, то когда же собирать урожай тёплых носков, а главное - встречать Новый год?

    Обычно у Маськина к концу декабря всегда плодоносило носочное дерево. Этот сорт деревьев даёт урожай дважды в год. В августе Маськин собирал с него по десять-двадцать пар хлопчатобумажных носочков, иногда с рисунками (мишками, зайками, воздушными шариками и даже с портретами государственных лидеров - тех, кто уже в коме, и тех, кто ещё нет). А зимой то же самое дерево плодоносило шерстяными носками, которые Маськин всем знакомым и родственникам рассылал.

    Маськин очень любил это дерево, потому что оно не требовало особого ухода, в отличие от капризного чулочного куста, которому всё время нужно было повторять шутку, что лучшая колбаса - это чулок с деньгами, а Маськин, надо признать, так не думал (он думал, что лучшая колбаса - это два чулка с деньгами).

    А вот носочное дерево - неприхотливое. Удобрял его Маськин помётом шерстепрядущих овец, а также крошками со стола линяющих Надежд на Мирное Урегулирование Мировых Конфликтов. Саженец носочного дерева Маськину прислала в 1982 году леди Маргарет Тэтчер, потому что она воевала на Фолклендских островах и ей нужно было много носков для её армии. Солдаты Её Величества наотрез отказались воевать в портянках и демонстративно ходили по Южной Атлантике босиком, чем подрывали престиж Великобритании на мировой арене, потому что босые солдаты - не очень хорошие вояки в усугубляющихся условиях зимы в Южном полушарии, которая наступает не зимой.

    Вообще война с давних времён считалась отличным поводом для путешествий. Взять хотя бы Александра Великого, Наполеона и Гитлера. Ведь все они были великими путешественниками!

    А вот Маськин научился путешествовать, не выходя из дома. Если нагнуться и между ног посмотреть на небо, небесные тела кажутся перевёрнутыми, точно как на небе Южного полушария.

    Если посмотреть на небо в полушарии, где жил Маськин, миссис Бетельгейзе обычно выше, чем плечо мистера Ориона, а Его Превосходительство Сириус ещё ниже, в то время как в Южном полушарии ведь всё наоборот... Эти звёзды небесной эстрады видны рядом с линией горизонта, и поэтому доступны обозрению и у нас, и у них.

    А чтобы оказаться в Южном полушарии Земли, нужно расположить правое и левое полушария своего головного мозга у себя между ног - и всё встанет на свои места.

    Вы знаете, иногда только поставив всё с ног на голову, удаётся привести ситуацию к норме. Это потому, что миром правят люди в коме, и потому, что обычно во всяком действии, в котором участвуют три стороны, обязательно находится четвёртая сторона, об интересах которой вообще забыли, и при этом все четыре стороны не хотят участвовать, но участвуют, потому что иначе нельзя, хотя, в общем, и можно, но почему-то об этом никто не задумывается.

    Как вы понимаете, запасы шерстяных носков являются стратегическим товаром, как и валенки, которые Западная Сумасбродия поставляет фифапопам, поэтому, если Маськин когда-нибудь пришлёт вам шерстяные носки, я вас заклинаю:

     

    ИСПОЛЬЗУЙТЕ ПРИСЛАННЫЕ МАСЬКИНЫМ НОСКИ С НОСОЧНОГО ДЕРЕВА ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО В МИРНЫХ ЦЕЛЯХ!!!!

    Пожалуйста, по традиции всех начинающих и заканчивающих преследователей Рыбы 007, никому не рассказывайте о том, что вы прочли в этой книге, иначе вам, да и мне, грозит длительная госпитализация, потому что государства не любят нестандартно мыслящих и именуют их умопомешанными, а умопомешательство, как, впрочем, и разбой, есть исключительная прерогатива государств!

    Как-то к Маськину явилась Рыба 007 в шубе и заявила, что ей будет холодно подо льдом в Маськином озере. Она сказала, что не свежеотмороженная по национальности и не собирается менять свои летние привычки. Пришлось поселить её в бочке, которую у Маськина забыл Диоген, и все огурцы из которой как раз выкушали.

    Огурцами у Маськина в хозяйстве особо увлеклась Маськина дорогая корова Пегаска. К весне Маськин ожидал прибавления к поголовью скота на одну скотинскую единицу в виде новорождённого телёнка. Правда, поскольку Маськина корова Пегаска вместо молока давала кофе, Маськин боялся, чтобы она не родила Тиранозавра Кекса, потому что тот перепугает всех Маськиных олигархов, которых Маськин разводил в качестве домашнего скота. Кстати, то же самое делает и Тиранозавр Всея Восточной Сумасбродии. Но если Маськин разводил домашний скот для того, чтобы было веселее жить, и никогда этих животных не обижал и, боже упаси, не ел, потому что был морковокорианцем по убеждениям, Тиранозавр всея Восточной Сумасбродии разводит олигархов исключительно на откорм.

    Маськин, к сожалению, был настолько занят зимним сельским хозяйством, что не мог следить за новостями. А ведь лучше уж следить за новостями, чем когда новости следят за тобой... В Маськопотамии бедный Арик-Шарик совсем стал больной на голову... И теперь в Маськопотамии и вовсе Шарон покати... Маськин это давно заметил, но ему никто не верил. Говорил он Арику-Шарику: 'Не надо совать голову в миксер', - а тот не послушал. Всё заявлял: 'Я односторонне решил сделать себе причёску а-ля перманент', - вот и доигрался...

    Я ведь объяснял ему, что ноги у евреев, может быть, и для того, чтобы вовремя уносить свой тухес из горячего места, но вовсе не для того, чтобы таскать евреев за ноги из синагог... Неверное применение ног всегда приводит к ухудшению здоровья. Вот Тыркин попытался почесать левой пяткой пирамиду Хеопса - и до сих пор страдает от мозолей на богобоязненном óргане. Спрóсите, что это за óрган? Не могу сказать... Я для таких уточнений ещё маленький. Плюшевый Медведь мог бы вам объяснить, потому что он уже большой, но он теперь занят сочинением музыки. Наряду с философией Плюшевого Медведя он занялся музыкой Плюшевого Медведя. Медведи вообще очень музыкальны, потому что они единственные, кому медведь не наступил на ухо, ибо, как я уже отмечал, неосторожное использование ног в собственном организме может привести не только к потере музыкального слуха, но и к потере музыкального нюха, музыкального духа и даже музыкального брюха... А брюшко у Плюшевого Медведя, поверьте, исключительно музыкальное.

    Только Кашатка, проживавшая в доме Маськина, часто возмущалась: 'И зачем только нужна эта дурацкая зима?' По всей видимости, об этом и пойдёт речь в очередной книге про Маськина.

    Дорогие мои маськочитатели! Спасибо вам за вашу преданность моим героям, ибо я всегда утверждал, что преданность лучше предательства практически настолько же, насколько родинка лучше прыща...

    Глава 2

    О пользе и вреде зимней спячки

    В Маськином доме зима вовсе не считалась неизбежным сезоном. Дело в том, что у Маськина давно победила демократия, и поэтому вопрос о приходе зимы, как и прочие общественные мероприятия, касавшиеся всех жителей Маськиного дома, выносились на голосование. Однако, как это ни удивительно, практически всегда в доме Маськина после жарких дебатов голосовали за зиму, и она послушно наступала, подчиняясь воле большинства.

    Разве вы не знаете, что в этом и состоит всепобеждающая сила демократии? Просто надо знать, за что голосовать, и ваша воля всегда будет исполнена. Попробуйте вечером проголосовать за восход солнца - и спокойно идите спать. Вот увидите: ваш наказ лучистому светилу не останется невыполненным.

    Вы спросите, что произойдёт, если вы проголосуете против? Ну что ж, и это ваше желание будет выполнено, но с некоторым опозданием, поскольку солнце, безусловно, зайдёт к вечеру, подчинясь вашей, так сказать, демократической воле.

    Что? Вы недовольны, что с опозданием? Ну а как же небесная бюрократия? Пока ваше демократическое решение рассмотрят и утвердят, глядишь, вечер и настанет...

    Нынче всё в мире изменилось. В нём ничего не происходит - в соответствии, скажем, с варварскими законами физики, - а проистекает исключительно в соответствии с демократическими решениями масс. Решило солнце, что все вокруг него должны вращаться, - что поделаешь, вращаемся. Ведь солнце гораздо больше всех остальных по массе, а демократия - это ничто иное, как право большинства обижать меньшинство. Вы скажете, что в этом нет ничего нового: кто в Солнечной системе был заправилой, тот и остался. С одной стороны, это, конечно, так, но с другой - вы не можете отрицать, что в современном мире окончательно победила демократия, и что если что-то происходит не по-вашему, это лишь только потому, что вы, как всегда, остались в меньшинстве. А вы не отрывайтесь от коллектива. Голосуйте за то же, за что и все. А за что все голосуют? Как - за что? За то, что и так произойдёт, а поэтому вполне предсказуемо. Вращаться нам пожизненно вокруг нашего Красного Солнышка, а будем трепыхаться - того гляди, зад-то и подпалит... Но исключительно на демократической основе.

    Раньше ведь что? Был просто кошмар какой-то. Джордано Бруно - на костёр. Яна Гуса - туда же. Мол, на то он и Гусь... А теперь никакого тебе произвола. Всё демократично. Решили большинством: мол - УМРИ! И никуда не денешься - кряхтишь, а умираешь, ибо демократия заслуживает того, чтобы ради неё отдать свою жизнь. Ведь жизнь у нас так себе, замызганная, с протёртыми на заду штанишками. Не то что у людей зажиточных и потому жизнью не торопящихся жертвовать. А кому наша жизнь нужна? Такую и отдать-то не жалко. Того гляди, не возьмут.

    Итак, в наше время за наступление зимы принято голосовать единогласно. Довольно там всяких оттепелей с распутицей. Зима! Да здравствует зима! Это в былые времена за несвоевременное наступление заморозков можно было схлопотать срок...

    А что вы, собственно, удивляетесь? Немцы вообще за фашистов проголосовали, а мы всего лишь за зимишку.

    Так и в Маськином доме практически единогласно проголосовали за зиму, хотя Кашатка, которая вечно мёрзла даже летом, была против, но её уговорили тем фактом, что зимой, по крайней мере, будут топить и перестанут открывать настежь все окна. А ещё будет Новый год, и конечно же, придёт весна. А весну Кашатка обожала и, в общем, понимала, что без зимы на весну нечего и рассчитывать. Дело в том, что за осень хозяйство Бабушки-Природы пришло в такое запустение, что нечего и думать, что так, разом, без достаточно продолжительной зимней спячки, она сможет восстановить свои подорванные силы.

    После единогласного утверждения зимы на общем собрании Маськиного дома был поднят вопрос о зимней спячке. С одной стороны, впасть в спячку всегда полезно. Это экономит ресурсы и улучшает отношения с соседями, однако, того глядишь, проспишь всю жизнь и самое интересное пропустишь.

    Первым по вопросу спячки выступил Плюшевый Медведь. Он заявил, что как медведь он в принципе спячку поддерживает и одобряет, но требует выдать ему дополнительную лапу, потому что свою он уже всю усосал.

    Жители Маськиного дома произвели осмотр усосанной лапы, но никакой ярко выраженной усосанности не обнаружили. Тогда Плюшевый Медведь, заявив, что в спячку впадать отказывается, обиделся и ушёл спать.

    Далее по поводу спячки должны были выступать коты, но они проспали и поэтому пропустили свою очередь.

    Затем выступала корова Пегаска. Она заявила, что как корова и как будущая мать не может себе позволить валяться в спячке, ибо она ещё не дочитала до конца знаменитое пособие Сбока-Припёка 'Телёнок и уход за ним'. Корова Пегаска очень гордилась тем, что находилась в интересном положении, как это часто случается с молодыми особами, которые относятся к своей функции будущей матери как к производственному заданию повышенной сложности. Маськин был с этой позицией совершенно согласен, ибо предполагал, что если у Пегаски родится девочка, то уж её он воспитает в настоящем коровьем духе, и она, в отличие от мамаши, всё-таки будет давать молоко.

    Пёс Колбаскин рявкнул, что готов подчиниться распоряжениям командования, и поэтому единогласно был прозван 'рядовой Колбаскин'.

    Домовой Тыркин от прямого ответа уклонился, потому что страдал клаустрофобией и предпочитал находиться в своей каморке как можно меньше времени, всё время шастал тут и там, а каморку в основном использовал как склад ворованных предметов Маськиного быта.

    Кашатка выступила против спячки, потому что боялась, что зимой могут отключить отопление.

    Шушутка предложил пригласить Гипнотизёра, чтобы тот всех желающих загипнотизировал, потому как в СОПЯЧКУ (так он называл спячку) самостоятельно впасть не мог, ввиду повышенной активности ног. Ноги всё время куда-то ходили, ну, и Шушутке приходилось тащиться за ними.

    Маськин идею Шушутки с Гипнотизёром поддержал, потому что сам страдал бессонницей по утрам и даже попивал снотворное за завтраком.

    Маськины тапки заявили, что всячески поддерживают идею с Гипнотизёром, потому что надеются, что Маськин проспит всю зиму и не будет шастать в тапках по снегу. Или того хуже - засовывать ноги в валенки, тапок, однако ж, не снимая, как это случалось прошлой зимой. Им, конечно, было приятно, что Маськин настолько их любит, что ни за что не желает расставаться со своей домашней обувью даже во время длинных прогулок по пересечённой местности, частично или полностью покрытой снегом, но тапки чрезвычайно опасались износиться, потому что если усосанность - это явление субъективное, то изношенность - это явление вполне объективное и неприятное.

    Дорогой мой читатель, пожалуйста, постарайтесь не изнашивать себя раньше срока. Чистите зубы и мойте руки перед едой, а также не делайте никаких политических выводов из прочтения моей книги, ибо излишняя догадливость может весьма скверно отразиться на вашем и моём самочувствии, особенно в зимнее время года.

    Маськин никаких политических выводов не делал и поэтому чувствовал себя замечательно и практически не страдал ни изношенностью, ни усосанностью. Маськину стало жалко своих тапок, и он решил пригласить гипнотизёра и попросить ввести всех желающих в зимнюю спячку.

    Глава 3

    Маськин и Гипнотизёр

    Трудно отрицать, что кроме наблюдаемой нами иллюзорной реальности, в мире существует ещё много иных реальностей, ещё более иллюзорных, и ещё менее нами ощущаемых. Нередко мы испытываем астральную связь с удалёнными от нас субъектами, и связь эта тем прочнее, чем больше мы думаем о них.

    Например, у рядового Колбаскина наблюдалась весьма ярко выраженная астральная связь с недоеденной прошлогодней сосиской, закопанной по ту сторону Маськиного забора. Поэтому не было сомнения, что речь шла именно о потусторонней связи. Дело в том, что в прошлом году, перед тем как выпал снег, пёс Колбаскин во время прогулки то ли по неосторожности, то ли по неопытности зарыл недоеденную сосиску, а поскольку снега выпало сразу много и его никто, как вы догадываетесь, за забором не убирал, псу Колбаскину никак не удавалось отрыть её обратно.

    Пёс Колбаскин несколько раз пытался телепатическим образом, то есть исключительно силой своей собачьей мысли, извлечь сосиску из временного тайника, однако, увы, эти попытки не увенчались успехом.

    Всю зиму недоеденная сосиска являлась к Колбаскину во сне, с немым укором на сосисочной мордочке: мол, угробил ты меня, пёс противный, без всякого смысла. Я на тебя всю свою молодость положила, а ты, кобель несчастный, зарыл мой сосисочный талант...

    Маськин отдавал себе отчёт, что с рядовым Колбаскиным творится что-то неладное. Он даже попросил Плюшевого Медведя назначить себя на прошлую зиму генералом, для того чтобы иметь возможность повысить рядового Колбаскина в звании. Но даже и будучи ефрейтором, Колбаскин не мог выбросить из головы свою несбыточную фантазию откопать зарытую сосиску.

    Поскольку астральная связь пса Колбаскина отвлекала его от прямых обязанностей облаивать из-за забора всех прохожих, чтобы им и в голову не пришло заходить и отвлекать жителей Маськиного дома от важных повседневных дел, в звании Колбаскина пришлось понизить обратно.

    Весной, как только снег сошёл, рядовой Колбаскин ушёл в самоволку и бросился разыскивать свою возлюбленную сосиску... Увы, на месте её не было. В ямке лежала записка:

    'Ушла к другому, прости меня, солдат!'

    Ознакомившись с вышеизложенной душещипательной историей об астральной связи рядового Колбаскина с брошенной сосиской, вы не удивитесь тому факту, что стоило Маськину подумать, где бы ему разыскать гипнотизёра, как гипнотизёр немедленно сам собой отыскался и позвонил к Маськину в дверь. Все жители Маськиного дома стали готовиться впасть в спячку и решили оставить дежурить только Маськину машину, чтобы она следила за отоплением по просьбе Кашатки. Нынче мы всё больше и больше жизненно важных функций доверяем машинам. Стало модно машинное доение, машинное прядение и даже машинное потение, как в тренажёрном зале, где машины заставляют тренируемых скакать, бежать и даже грести несуществующими вёслами. Маськин и сам однажды посещал такое заведение, где его порядком подрастрясли, от чего ему, однако, всё время хотелось сходить туда опять.

    Официально тренажёрный зал назывался 'Зал Машинного Потения', однако в доме Маськина его называли уютно, по-домашнему - маськотрясник.

    Гипнотизёр принял оплату за услуги вперёд, потому что все гипнотизёры просят деньги перед сеансом, ибо чего потом возьмёшь со спящего? Затем он чинно развёл всех по спальням, а сам отправился на кухню для установки астральной связи с Мировой Спаточной Субстанцией, которая, по его утверждению, являлась источником всей спаточности в нашем мире. Гипнотизёр, разумеется, был по совместительству экстрасенс, и для того чтобы войти в состояние транса, принялся пить холодный компот прямо из кастрюли, подчиняясь древней традиции знахарей. Тем самым он довёл себя до состояния полного компотного экстаза. Обратите внимание на то, что компот является ритуальным, а подчас даже идейным напитком.

    Не успел Гипнотизёр накачаться компотом, как Плюшевый Медведь приплёлся на кухню и снова стал нудить о своей усосанной лапе. Гипнотизёр был лицом уважительным и внимательно стал Плюшевого Медведя выслушивать, тем более что выпитый компот явно стал шибать в голову.

    Плюшевый Медведь жаловался и мерно махал перед носом у Гипнотизёра своей усосанной лапой, и Гипнотизёр, сам того не заметив, впал в гипнотический сон.

    Плюшевый Медведь сначала подумал, что Гипнотизёр притворяется, чтобы уклониться от обсуждения скудности плюшево-медвежьих ресурсов и проблем подготовки к зиме. Многие теперь пытаются вести себя так, что в связи с Глобальным Потеплением следующая зима отменяется, но потепление оказывается недостаточно глобальным, и холода всё равно наступят в каждом отдельно взятом регионе, несмотря на горячие предсказания учёных.

    Плюшевый Медведь немедленно применил Пятый Закон Ньютона в соответствии с которым, если телу, погружённому в сон, покричать громко над ухом, оно неизбежно просыпается. Однако на Гипнотизёра Пятый Закон Ньютона не действовал, потому что Ньютон по национальности был физик, а Гипнотизёр конвенциональную физику не уважал и в своих гипнотизёрских кругах слыл неисправимым метафизиком и дебоширом. Почему-то отрицание законов физики нередко приводит к распутному поведению, ибо, по всей видимости, напрочь отрицаемая физическая составляющая в человеке всё равно хоть как-то должна себя проявлять.

    Именно поэтому все экстрасенсы-целители подчас имеют весьма сомнительную моральную репутацию. Они руками машут, глазами вращают, а потом глядь - и у пса Колбаскина несчастная любовь. Вообще от экстрасенсов рукой подать до гипнотизёров, а от гипнотизёров - до психоаналитиков. А эти типы вообще вызывают у нас сожаление по поводу отмены благопристойной средневековой практики подвергать всех этих одержимых тщательной термической обработке.

    Гипнотизёра в Маськином доме как только не пытались будить!

    Его окунали головой в холодный компот, пытаясь лечить подобное подобным, давали псу Колбаскину лизать ему нос, просили барабашку Тыркина особенно громко барабанить - ничего не помогало. Посылали даже за Герценом и Чернышевским, за декабристами и народовольцами, за террористами и пацифистами. Все они громко топали ногами, ездили на моторных лодках в кастрюле с компотом, провозглашали такие лозунги, от которых у мёртвого начнётся бессонница... Но увы... Видимо, Гипнотизёр попался качественный. Так себя загипнотизировал, что стало ясно - до весны не проснётся.

    Маськин пожурил Плюшевого Медведя:

    - Вечно ты со своей усосанной лапой лезешь...

    Плюшевый Медведь снова обиделся и ушёл спать.

    Жители Маськиного дома оставили Гипнотизёра спать на кухне, тем более, что, несмотря на своё ступорообразное состояние, он продолжал требовать кушать каждые четыре часа.

    Такие факты известны науке. Например, говорят, что на Тибете существуют пещеры, в которых сидят гипнотизёры и экстрасенсы прежних цивилизаций и потребляют продукты духовного питания в невоздержанных количествах. Они всё время мерным голосом завывают, когда их кормят: 'Мне! Мне!', отчего Тибет даже уже решили переименовать в Мнёт.

    Маськин был лицом повышенной духовности и поэтому понял, что спячка Гипнотизёра может иметь глубинное значение для возрождения будущих цивилизаций, если на нас всех случайно упадёт кусок небесной халвы под названием Астервоид. Маськин решил, как всегда, спасти человечество и сохранить спящего Гипнотизёра для будущих поколений Маськиных, которым ведь тоже нужно будет чем-то себя занять.

    Таким образом, Маськину не только не удалось впасть в спячку всем своим домом, но и стало ясно, что ему придётся кормить ещё один весьма прожорливый рот.

    Глава 4

    Маськин и посадка луковичных

    Самое главное в подготовке к зиме - это не забывать о весне. Даже Шекспир отмечал эту жизненно важную необходимость в заключительной формуле своего 155-го сонета:

    My breakfast ham is getting ready,

    O, come to me my spring already!

    Вот как это звучит в знаменитом переводе Самуила Маршака:

    На завтрак снова ветчина,

    Приди ж ко мне, моя весна!

    Однако Маськин не удовлетворился только одним вариантом перевода и предложил мастеру Лозинскому попробовать перо на этом шекспировском шедевре позднего сонетотворчества.

    Ветчинный завтрак уж готов,

    И полон я весенних снов! -

    был ответ милейшего Лозинского. Маськин написал ему благодарственное письмо, но и этим не удовлетворился, послав подстрочник ершистому Пастернаку.

    В его же переводе это звучало так:

    Кусок свинины уж готов,

    Весна пришла для дураков!

    Неясно, зачем, собственно Пастернаку был нужен подстрочник, если из него он использовал всего одно слово - 'весна'?

    Тогда не удержался и Александр Блок, отметившись бессмертными строками:

    Лампа, Сковородка, Ветчина,

    И весна прийти ко мне должна!

    Ну, а уж после Блока понеслось. Маськину приходили переводы практически каждый день. Маяковский отметился неизменной лесенкой:

    Жрите,

    ...Буржуи,

    ......Буржуйскую

    .........Буженину!

    Весна

    ...Картечью

    ......Жахнет

    .........Вам в спину!

    Есенин отберёзил своё дежурное:

    Средь берёзок утром по весне

    Дам по морде Борьке - свинье!

    Ахматова прислала Маськину записку:

    Сегодня ветчины не принесли...

    Без ветчины не будет мне весны!

    Гумилёв отметился:

    Не продам, с голодухи страдая,

    Я портрет моего Государя...

    Мандельштам прислал из ссылки:

    Всё лишь бредни, шери-бренди, ангел мой,

    Нас Россия всех считает ветчиной!

    Бродский послал телеграмму:

    Если выпало в империи родиться,

    Пред весной бы не мешало подкрепиться.

    Высоцкий прохрипел Маськину по телефону:

    Обложили свинью, обложили,

    И на завтрак её пригласили!

    И наконец, последним отозвался великий поэт всех недоевших и недообожравшихся - Плюшевый Медведь:

    Лапу всю я усосал,

    И весну голодным ждал!

    Маськин пожурил Плюшевого Медведя за то, что он опять со своей усосанной лапой влез, и пошёл сажать луковичные, потому что таким образом проявлял свою предварительную готовность к весне.

    Луковичные у Маськина были знатные - тюльпаны, крокусы, подснежники...

    Все они были истинными поэтами и поэтессами. А вам ведь известно, мой достопочтенный читатель, что поэтов, как и луковичные, сажают поздней осенью, непосредственно перед приходом зимы, причём эффект цветочного ковра российской поэзии можно получить, посадив только большое количество луковиц. Мелколуковичные поэты хороши, когда их много, а поодиночке они не производят должного эффекта. На литературных лужайках, когда наконец настанет очередная весна, будут превосходно выглядеть реабилитированные подснежники и крокусы!

    При посадке, однако, надо учесть, что поэтов нельзя будет косить до того, как они чего-нибудь стоящее напишут. А то получится не посадка луковичных, а обыкновенный геноцид, потому что до того, как поэт чего-нибудь стоящего напишет, он - просто обыкновенный человек. А убийство обыкновенных человеков наказывается всякими международными трибуналами. Конечно же, это не относится к великим поэтам. Дело в том, что когда один из великих каким-нибудь гениальным творением отметится, он становится бессмертным, а поэтому его можно сразу срéзать и поставить в вазочку без особого вреда для цветника литературы. Некоторые цветы, как, например, Цветаева, могут помочь властям и срезаться самостоятельно.

    Да что там Цветаева... О каждом из этих замечательных растений можно рассказывать очень долго, но основное свойство многих из них заключается в том, что им не требуется особый уход, регулярные подкормки, частые пересадки и укрытие на зиму, как другим официальным садовым поэтам. Но всё же некоторые несложные агротехнические правила нужно знать. Особое внимание надо уделить посадке!

    Начало осени - это как раз то время, когда, как писал Карел Чапек в книге 'Год садовода', пора 'укладывать в землю то, что должна застать в ней весна'. В первую очередь это касается посадки луковичных растений.

    При создании литературных цветников луковичные растения можно сажать двумя основными способами. В первом случае они являются основным 'действующим лицом', с их помощью можно устроить громкий политический скандал, создав таким образом пёструю или однотонную сезонную композицию. После цветения всю клумбу можно лишить гражданства и выдворить за границу.

    Во втором же случае их высаживают узкими, длинными рядами среди многолетников-рецидивистов. Весной те, что взойдут, заполнят в клумбах своими нежными цветами неприглядные пустоты. После короткого цветения их желтеющие листья скроются среди других растений на Ваганьковском кладбище.

    Конечно, не все луковицы перенесут посадку... Но разве цветник литературы не заслуживает некоторых жертв?

    Глава 5

    Как Маськин к зиме запасался

    Маськин обожал всякого рода запасы, в то время как Плюшевый Медведь, наоборот, был лютым врагом всего припасённого, а потому он тут же это находил и совершенно случайно потреблял. Однако в этот раз Плюшевый Медведь твёрдо решил поработать над своим характером и не потреблять припасённое на зиму, чтобы Маськина не расстраивать. Из Маськиных запасов Плюшевый Медведь позаимствовал лишь совсем чуть-чуть мёда, но и эта маленькая толика сладко-жёлтого яства была использована исключительно в медицинских целях, для снижения прогрессирующей усосанности медвежьей лапы. Плюшевый Медведь намазывал лечебный мёд себе на лапу и аккуратно его слизывал, стараясь придать усосанной лапе утраченный питательный элемент.

    Когда Маськин застал его за этим лечебным мероприятием, то решил не беспокоить: Плюшевого Медведя редко можно было встретить занятым самим собой, поскольку большую часть времени он был занят решением мировых проблем, и поэтому в Маськин дом шастали разные народы и всё время пытались унести чего-нибудь на память, исключительно в виде сувенира. На днях один пронырливый субъект из Северной Корейки пытался стянуть у Маськина в качестве сувенира пса Колбаскина, но Маськин, зная за жителями Корейки особую любовь к нашим четвероногим братьям, приготовленным в кисло-сладком соусе, заблаговременно отправил рядового Колбаскина на дальнюю заставу Маськиного двора, и на этот раз дело обошлось.

    Кроме обычных домашних запасов, которые можно встретить в погребах многих деревенских домов, Маськин делал и особые заготовки. Здесь необходимо особо отметить:

     запасы солнца;

     запасы любви;

     запасы терпения;

     запасы душевных сил;

     запасы жизненной прочности на случай совсем уж Глобального Оледенения;

     запасы сушёной травы незвиздейки, помогающей отделить ложь от правды;

     запасы вяленых цепей для сдерживания дурных порывов и мыслей.

    Солнце Маськин запасал следующим образом: он намеренно пускал и ловил солнечных зайчиков, которые жили у него всю зиму в специально отведённой зеркальной коробке, и Маськин иногда выпускал их повеселиться по комнатам, когда январскими морозными вечерами так хотелось летнего солнечного тепла.

    Любовь Маськин запасал хитрым образом, подглядывая, как заботливо мышки носят корм своим детёнышам и записывая в свой Маськин блокнотик каждый раз, когда им это удавалось особенно эффективно. Если детёныш уже не мог влезть в мышиную норку, это означало, что процесс кормления проходит нормально. Маськин специально изготавливал для них миниатюрные пирожные и микрососиски, а для совсем маленьких - бутылочки с кефиром. Дело в том, что Маськин отказался от своей, в общем негуманной, или, точнее, немасечной практики выдворять мышей из дома, отвозя их за три километра и оставляя с бутербродом с красной икрой посреди леса, тем более, что подобная практика была отчасти бесполезная, поскольку мыши продавали красную икру русской мафии и возвращались в Маськин дом на игрушечных 'мерседесах'. В Европе уже давно стали выпускать автомобили мышиного размера, и это новшество постепенно захватывает и другие континенты. Маськин же назначил рядового Колбаскина пограничником, ввёл паспортный режим и строгие иммиграционные правила для лиц мышиной национальности, и таким образом навёл порядок в этом животрепещущем вопросе.

    О Маськиных нововведениях в области мышиной демографической политики мы поговорим после. Теперь же мне хотелось бы отметить, что, как бы ни была эффективна и гуманна новая политика Маськина в отношении мышей, мышкины дети явно страдали ожирением, и Маськин твёрдо решил устраивать для них по утрам зарядку и мышиную аэробику под названием 'художественная мышиная возня'.

    Если вам кажется, что у вас в доме проживают вредные и назойливые существа, именуемые в народе мышами, попробуйте переименовать их в мышек, и вы увидите, насколько милее и сговорчивее они станут.

    Мыши есть та самая серая масса, которая и составляет большую часть народа любого государства. Конечно, можно попробовать извести народ в мышеловках или просто отмахнуться от факта его существования, можно заниматься трансфертами и депортациями, создавать целые волны беженцев и погорельцев, но поверьте мне, гораздо проще назвать мышей мышками, сварить им какао, сделать для них пару незначительных уступок и усовершенствований, и из злобного надоедливого народа они превратятся в лояльных, хотя и по-прежнему серых граждан.

    Запасы терпения Маськин создавал терпеливо, по капелькам. Он собирал крупицы терпения, сыплющиеся с всевидящих усталых небес редкими росчерками падающих звёзд.

    Запасы душевных сил Маськин приобретал в лавке старьёвщика, куда сносили старые вещи, накопившие за свои долгие вещественные жизни неизбывные запасы жизненных сил. Вы может себе представить, каким запасом жизненных сил обладает какая-нибудь кочерга 1882 года производства? Сколько углей перемешал её повидавший виды чугун? Расспросите старый утюг, как хозяйка гладила им передники и наволочки? Вещи иной раз могут поведать больше, чем люди, ими владевшие, ибо запасы их жизненных сил давно закончились, а вещи продолжают существовать и хранить память о теплоте их рук.

    Запасы жизненной прочности Маськин также извлекал из старых вещей, например из крепких бабушкиных варежек, дедушкиных валенок, старой чугунной сковородки... Старые вещи говорили Маськину о том, что даже если наступит совсем уж оголтелое оледенение, мол, и не такое случалось, всё переживём, всё перетерпим, и Маськину становилось веселее на сердце.

    Запасы сушёной травы незвиздейки, помогающей отделить ложь от правды, Маськин делал наиболее вдумчиво. Он специально ходил на поляну Массового Головоморочения и там отыскивал несмелые побеги травы Незвиздейки, которые аккуратно сушил и раскладывал уже в сушёном виде по старым книгам и журналам, которые выходили в более тёплые времена.

    Зимой очень важно делать отвар из травы незвиздейки, иначе может развиться цинга, выпасть зубы, а то и вовсе можно погибнуть, слившись с тупым подвыванием лживых вьюг.

    Запасы вяленых цепей для сдерживания дурных порывов и мыслей Маськин готовил особенно тщательно, потому что когда как не зимой голова может окончательно поехать - и тогда туши свет, бродяга, туши свет!

    Зимой люди глупы, погода ужасна, вьюга воет, крышу сдувает. Вот её, эту самую крышу, Маськин и собирался привязывать специальными цепями. А почему вялеными? Да чтоб лучше сохранялись в условиях всеобщей закопченности помыслов.

    Читатель наверняка уже пыхтит от недовольства: мол, чего это автор всё темнит и темнит, что, прямо сказать нельзя, так, мол, и так... Пока можно. Пока автор пишет - ещё можно, а вот когда читатель будет это читать - уже неизвестно. Мало ли что?

    Когда у нас слишком много свободы - нам плохо, хочется твёрдой руки. Когда в наше горло стальной хваткой впечатываются стальные пальцы этой самой руки - нам хочется свободы. В том-то и дело, что вечно нам неймётся, и мы имеем только то, чего заслуживаем.

    За нами никто не стоит, наши глупости никому не интересны в потусторонних мирах. Мы предоставлены сами себе, и едва на землю приходит зима, всем, кто ещё в силах её пережить, следует либо впасть в спячку, либо сделать запасы, которые столь подробно описаны в этой главе.

    Глава 6

    Маськин и заготовка дров

    Надо сказать, что с дровами у нас в современном мире проблем нет. Некоторые иной раз таких дров наломают - причём даже в совершенно безлесой, можно даже сказать - пустынной местности! А при том, что основная часть человечества перешла с дровяного отопления на паровое или вообще не отапливается, то за заготовку дров и вовсе беспокоиться не следует. Конкуренции - никакой. Пошёл в лес, нарубил себе дров сколько требуется - и домой. Отапливайся, пока не вспотеешь. Тем более что чем дальше в лес, тем больше дров, а Маськин жил глубоко в лесах Западной Сумасбродии и поэтому недостатка в дровах, как вы догадываетесь, не испытывал.

    Конечно, при рубке дров необходимо обратить внимание на широкоизвестный факт, что-де щепки летят, но с этим уж ничего не поделаешь... Все мы лишь жалкие щепки, несомые бурным потоком жизни, и нам ли противиться рождению новых щепок, наших невинных и, можно сказать, даже в некоторой степени страждущих братьев!

    Тем более работы на всех хватит. Лесоповал испокон веков считался самым эффективным лечебно-воспитательным мероприятием. Правый Маськин тапок, отсидевший свой срок, был опытным лесоповальщиком. Он умудрялся обходиться практически без всякого оборудования.

    Левый же Маськин тапок был специалистом по щепкам.

    Надел как-то Маськин свои демисезонные сапожки и отправился в лес дрова заготавливать, а за ним, как водится, тапки плетутся и напевают лесорубную песенку:

    Скоро зимняя пора,

    Заготовим мы дрова,

    Чтобы не чихать с утра

    Нам зимой потом.

    На югах у них жара,

    Там египетский бог Ра

    Выпил водки два ведра,

    Ну а нам - облом!

    Маськин всегда поражался, откуда у его тапок такие обширные познания в египтологии, но спрашивать было некогда, потому что нужно было заготавливать дрова, а в других случаях Маськины тапки эту песенку не пели.

    Как пришли на место, Маськин Правый тапок встал в позу пожирателя огня перед довольно массивным деревом и как дунет! Дерево и повалилось. Левый Маськин тапок только и успел крикнуть: 'Берегись!!!'

    Дело в том, что в Маськином лесу почва была плохая, деревья цеплялись вялыми корнями за скалистую поверхность, и стоило не то что профессионально подкованному Правому Маськиному тапку дунуть, а и просто обычному ветерку пошустрить, как деревья падали как подкошенные.

    'Да, - подумал Маськин, - плохо нынче обстоит дело с корнями... Где вековые дубы? Где крепкие семьи? Всех разметало по земле безжалостное новое время. Ни кола, ни двора... Нельзя без корней... Нельзя'.

    - Так ведь как оно? - вторил Правый Маськин тапок, словно прочтя Маськины мысли. - Люди нынче хуже подростков. Всё заново открывают! Оказывается, теперь ничего не нужно: ни корней, ни семьи, ни дружбы. Столько тысяч лет нужно было, а теперь - совсем ни к чему. Гляди ж ты... И деревья нынче еле стоят, на одном честном слове, можно сказать, держатся, а много ли их осталось, действительно честных слов?

    - А я считаю, что это очень замечательно. Людишкам только дай укорениться, того глядишь, кулаками станут, а кулак - явление антиобщественное! - заявил Левый Маськин тапок и с некоторым интеллигентским остервенением набросился на поваленный ствол, отрубая сучки ловкими приёмами каратэ!

    Правый тапок поглядел на своего брата-каратиста и тяжело вздохнул... От этого вздоха неожиданно повалилось другое дерево, так что никто даже не успел крикнуть 'Берегись!' Однако, слава богу, никого не зацепило. Маськину даже стало казаться, что тапки последнее время кричат 'Берегись!' по старой лесорубной традиции, а не из соображений безопасности, уже после того как дерево падает... Хотя Маськин это не одобрял, потому что считал, что если деревом по балде шлёпнет, можно и обалдеть, а балдеть на пороге зимы строго противопоказывается. Левый тапок бросился на второй ствол и стал ретиво его рубить на дровишки. Полетели щепки! 'Лес рубят - щепки летят!' - подумал Маськин и стал аккуратно подбирать щепочки для растопки.

    Маськин вообще любил щепки и редко их обижал, пытаясь растапливать печки и камин газетами или древесной корой, однако это не всегда удавалось.

    Маськин даже близко сдружился с одной щепкой, которую он выловил в своём Атлантическом океане, который плескался у него во дворе, хотя, по совести говоря, являлся осенней лужей настолько гипертрофированного размера, что Маськин подозревал его в связях с мировым океаном.

    Эта щепка была неприменима для растопки, потому что очень вымокла. Очнувшись от состояния утопленности, щепка стала рассказывать Маськину о своей нелёгкой судьбе. Когда-то она была частью огромного корабля, но буря потопила корабль, бросив его на скалы, и щепку стал крутить океан по всем своим бескрайним просторам. Когда щепка была частью корабля, она знала, для чего существует и куда плывёт, но, оказавшись одна в пучине вод, она уподобилась человеческой душе, несомой безжалостными ветрами кармы.

    'Так и мы, - подумал Маськин. - Несёт нас неизвестно куда пучина жизненных бурь. Мы именуем это свободой и празднуем гибель корабля. Но свобода ли это, когда тебя швыряет из стороны в сторону бессмысленное течение? Когда нет тебе ни верха, ни низа, ни дна ни покрышки?'

    Маськин поселил щепочку в специальную коробку, и она стала заниматься плетением кружев, отходя от передряг своей ветреной жизни. На рубке дров лесоповал, однако ж, не заканчивается. Надо ещё эти дрова как-то домой доставить. Но с этим у Маськина проблем не было. Стоило Маськиному Левому тапку строго, по-военному свиснуть и заорать: 'Рота, подъём!', как неотёсанные поленья-новобранцы вскакивали и строились в три шеренги. Затем Левый Маськин тапок отдавал приказание: 'Домой шагом марш! Песню запевай!'

    Неотёсанные поленья начинали маршировать и затягивали старинную солдатскую песню.

    Мы участники борьбы

    За отдельные гробы,

    Потому что средь пальбы -

    Прём мы напролом!

    Если б были только мы

    Не солдаты, а дубы,

    То бы не было войны,

    Был бы дуболом!

    Ну а дальше подхватывали припев и лесорубы. (Именно лесорубы, а не дровосеки - ибо 'дровосеки' стало нынче названием неприличным, что-то вроде дендрофила.)

    Дровишки, вперёд, дровишки!

    Прощайте, жёны и детишки!

    Нам никогда не хватает ума

    Обломать генералам рога!

    А потому будет вечной война!

    Так весело с песней домой и возвратились.

    Глава 7

    Маськин-водолаз

    Управившись с заготовками на зиму и уложив штабелями дрова в дровяном складе, Маськин стал подумывать, чего бы ему ещё такого сделать, потому что ведь в натуральном хозяйстве если сам себя не займёшь, кто ж тебя займёт? Начальников нет, командовать некому. Приходится самому себе обеспечивать занятость.

    Вы себе даже не представляете, как это важно - всё время быть занятым. Многие этого не понимают и шатаются без дела, или, не дай бог, жалуются окружающим на скуку. Это серьёзное упущение. Незанятый человек считается бездельником, даже тунеядцем и отчасти пособником великой богини лени по имени Неохота.

    Конечно, некоторые возразят, что в результате праздности человек может заняться искусствами, всяким возвышенными устремлениями и прочими немаловажными нововведениями, которыми нас наградила природа с тех пор, как мы перестали ежечасно добывать себе пропитание в непосильном труде.

    Однако я вовсе не считаю глубокомысленное созерцание и размышление бездельем. Я имею в виду тех субчиков, которые действительно по большей части слоняются без дела, и от них только вред один себе и окружающим.

    Маськин был положительным индивидуумом, и всё время себя чем-нибудь занимал. Так и теперь, проведывая рыбу 007, поселившуюся у него дома в бочке Диогена, Маськин вдруг вспомнил, что забыл уложить спать рыбок в Маськином озере.

     

    Маськин почему-то решил, что в эту зиму всем рыбкам обязательно нужно ложиться спать. Дело в том, что Плюшевый Медведь ещё до того, как Маськин выбросил телевизор, слышал в передаче 'Спокойной ночи, Плюшевые Медведи!' колыбельную со словами: 'Рыбки уснули в пруду...' и часто эту песенку напевал перед сном.

    Маськин чисто подсознательно усвоил, что 'должны все... спать...' и что, конкретно говоря, рыбки уже практически все 'уснули в пруду'.

    Маськин скорее побежал к своему озеру, пока оно не замёрзло и коммуникация с его подводными обитателями не была затруднена толстым слоем льда, и громко крикнул:

    - Рыбки! Всем спать! Зима на носу!

    Рыбки в озере плавниками пощупали друг другу носы, но никакой зимы не обнаружили. Они решили, что у Маськина поднялась температура и он бредит, и решили его призыв проигнорировать.

    Очень часто мы игнорируем совершенно вразумительные советы, придумывая невероятные умозаключения, которые и позволяют нам их игнорировать. Вот уж воистину неизбывна глупость человеческая. Ну а рыбам-то куда? Они в холодной воде живут, вот у них мозги постоянно и простужены, так что ожидать от рыб вдумчивого внимания может лишь какой-нибудь вовсе выживший из ума миротворец, нанятый мировым терроризмом для отвода глаз и вящей путаницы.

    Маськин заметил, что рыбки и не думают ложиться спать. Во всяком случае, как ни вглядывался он в толщу озёрной воды, не заметил ни одной рыбки, которая надела бы пижаму. Хотя было видно, что рыбки страшно хотели спать - они постоянно открывали рты, и Маськин не раздумывая принял это за зевание.

    Мы так часто пытаемся принимать решения за других, полагая, что прекрасно и, более того, даже лучше них самих знаем, что для них будет полезнее. Несмотря на то что мы подчас оказываемся правы, такой подход редко идёт на пользу. Люди разрываются от противоречий, они сами себе наступают на пятки, но боже упаси пробовать устроить их жизнь. Они скорее перегрызут вам глотку, чем дадут направить себя на путь истинный. Это своё невротическое поведение люди именуют свободой выбора и считают своё право быть несчастным и вести идиотское существование, отравляя жизнь всех окружающих, своим неотъемлемым правом.

    Однако Маськин на все эти глупости не обращал внимания. Если уж он решил уложить рыбок спать, то не было ни малейшего сомнения, что он предпримет все необходимые меры по выполнению задуманного. Отговаривать Маськина было совершенно бесполезно. Более того, в случае отговоров он мог заупрямиться и сделать что-нибудь такое, чего не только всем остальным, но даже ему делать не очень-то и хотелось.

    Плюшевый Медведь знал это исключительное свойство Маськина проводить в жизнь всё, что ему взбрело в голову, и поэтому он Маськина отговаривать не стал и даже пообещал помочь. Тяжело вздыхая, Плюшевый Медведь отвлёкся от лечения усосанной лапы и надел на себя спасательный жилет с трёхдневным запасом манной каши, который он нашёл в Маськином наборе для рыбалки.

    Далее Плюшевый Медведь начал степенно потреблять названный запас манной каши, в чём его активная помощь, в общем-то, и состояла.

    Вы смеётесь, но иногда и такая простая, пусть и не очень действенная поддержка, может быть очень важна. Вообще поддержка в современном мире, где все стали умными-преумными и сами себе на уме, становится самой дорогой валютой.

    Когда Маськин Невроз услышал, что Маськин решил нырять в озеро в конце ноября, он заплакал в три ручья, и его стенания были слышны даже в близлежащем городе.

    Шушутка, будучи великим изобретателем, сжалился над Маськиным Неврозом и приступил к изготовлению утеплённого скафандра, а Маськины тапки, которые не желали отпускать Маськина на такое ответственное самозадание, пошли выбирать себе целлофановые мешки попрочнее, поскольку решили совершить погружение, пользуясь этим простым приспособлением тапочного подводного плаванья.

    Шушутка одел Маськина в непромокаемый комбинезон и пристроил ему на голову загерметизированную суповую кастрюлю с отверстиями для ушей и глаз. От кастрюли тянулся длинный шланг, через который Шушутка намеревался нагнетать воздух для Маськина. Также Маськину выдали шнурок, ведущий к звоночку, чтобы он мог подать сигнал, когда его надо будет поднимать. Таким образом, все приготовления закончились, и друзья отправились на берег Маськиного озера.

    Водная гладь навеяла на Маськина философские мысли о том, как всё-таки много на Земле воды, и зачем это Бог поселил нас на планете-океане. Хотя, возможно, в этом вопросе не больше смысла, чем в вопросе, почему квартирная хозяйка установила в доме батареи. Ну и что, что они огромные и весьма загадочной формы, - они нужны лишь для того, чтобы греть. Возможно, земные океаны нужны лишь для того, чтобы регулировать наш климат, снабжать нас дарами моря и ещё отделять некоторые народы и животных друг от друга, чтобы те друг друга не сразу извели.

    Итак, Маськин начал погружение. Сначала он забулькал большими пузырьками, потом маленькими. Тапки, закупорившись в свои полиэтиленовые мешки, сиганули вслед за Маськиным.

    Прибыв на дно, Маськин как заправский водолаз стал перестукиваться со своими тапками, ибо именно таким образом общаются между собой заправские водолазы. Маськин, посовещавшись с тапками, немедленно принялся устраивать рыбкам постельки, закутывать в пелёнки рыбкины икринки и вообще действовать довольно решительно.

    Рыбки даже оторопели от неожиданности. Многие из них, увидев Маськину заботу, стали подумывать, а не отправиться ли им и правда спать.

    Но всё испортил философский пескарь, который стал вещать из своей норки, что нечего, мол, рыбкам навязывать своё мнение, и что давай, мол, Маськин, проваливай из рыбьей среды обитания, ибо ты не водоплавающий, и свои замешоченные тапки с собой прихватывай.

    - Ой, и хто енто тут возникает? - с удивлением спросил Маськин.

    - Хто, хто... Карась в кимоно... - дерзко ответствовал философский пескарь.

    - Знавал я одного карася-идеалиста, - вдруг вмешался Левый тапок, - так он тоже всякое, бывало, проповедовал... Ну, и любите же вы, чешуйчатые, высовываться!

    - Вовсе я высовываться и не люблю, - ответствовал философский пескарь, - я только подаю голос из своей норки, а наружу я ни-ни, там меня щука слопает.

    - И что же вы, уважаемый пескарь, так всю жизнь и возникаете, не высовываясь? - удивился Маськин.

    - А что поделаешь, такая наша пескарёвская судьба! - вздохнул пескарёк и выпустил жалостный пузырёк, который, выйдя из норки, извинился, проталкиваясь меж тапками, и быстро-быстро отправился наверх, как будто ему и впрямь срочно нужно по делу.

    - А мне кажется, что это неправильно, - заявил Маськин строго, хотя было видно, что ему жалко философского пескаря. - Нельзя всю жизнь отсиживаться под корягой... Как же можно пропускать свою жизнь, наблюдая, как она проплывает мимо, невозвратимо мимо, и при этом проводить все часы своего существования в норе?

    - А щука?.. - заоправдывался снова пескарь, хотя ему было очень грустно, что он пропустил всю жизнь, сидя в норке.

    - Прочь страх! - провозгласил Правый Маськин тапок, боковым зрением заметив, что Левый тапок куда-то быстро сплавал и вернулся.

    Философский пескарь не выдержал напора страсти и высунулся. Тут все зажмурились, потому что испугались, что сейчас-то щука его и слопает. Так, знаете ли, бывает, что тот, кто чего-то очень боится, передаёт свои страхи окружающим.

    И правда, тут же в околонорочных водах появилась щука, но только пескарика она не схватила, потому что Левый Маськин тапок предусмотрительно завязал ей рот ленточкой.

    Пескарик возрадовался выше всякой меры и провозгласил:

    - Теперь я понял! Высовываться можно, но только предварительно нужно побеспокоиться, чтобы щуке завязали рот ленточкой!

    - А высовываться при необезвреженной щуке - себе дороже, - заявил бывалый Правый Маськин тапок, который в своё время неосмотрительно высунулся и оттрубил свой срок по полной.

    - А мне кажется, что высовываться лучше всего из соседнего озера. Ну, как бы там сидишь, а тут гадишь - вот это по-нашему, по-революционному... - заявил Левый Маськин тапок, который провёл годы в политической эмиграции и знал о правилах жизни на чужбине не понаслышке.

    - Во-первых, высовываться надо в меру, - заявил Маськин, запихивая философского пескаря обратно и укладывая его спать, - а во-вторых, хоть ты высовываешься, хоть не высовываешься - всё равно рано или поздно к каждому придёт своя щука, и нет такого тактического хода, чтобы этого избежать. Однако ж всегда имейте в запасе ленточку, чтобы вовремя послать свой левый тапок и завязать щуке рот.

    Все рыбки заслушались Маськиной Подводной проповедью и нарекли его божеством, потому что никто до него не спускался к ним под воду и не утыркивал их спать с такой настойчивостью.

    Пескарь в норке стал вести священную запись, которая начиналась словами: 'Да не будет вам, рыбам, никакого другого Маськина, кроме Маськина...' Хотя Маськин ничего такого и не говорил.

    Поскольку после разъяснения вопроса высовывания рыбки признали Маськина за рыбьего бога, то им пришлось его послушаться и лечь спать. Даже щука, известная своими атеистическими наклонностями, незаметно поклонилась Маськину, когда Правый Маськин тапок снимал с неё ленточку, потому что и щуке пора было чистить зубы и ложиться спать. Щука пользовалась специальной зубной пастой 'Псевдодентом', от которой, если верить рекламе, должен был вырасти дополнительный ряд зубов, как у акулы, однако пока практика показывала, что рекламе не всегда можно вполне доверять, хотя нужно отдать должное: пусть новые зубы и не появлялись, но старые тоже не выпадали, что указывало на добросовестность производителей 'Псевдодента'.

    Уже собравшись всплывать, Маськин решил напоследок сказать ещё одну коротенькую проповедь, потому что почувствовал всю тяжесть ответственности за морально-нравственный характер подводного мира.

    - Товарищи рыбки, - начал Маськин, откашлявшись парой назойливых водорослей, - высовываться можно, только не делайте высовывание самоцелью!

    Правый Маськин тапок растолкал уже почти уснувшего философского пескаря, и тот спросонья записал:

    'Маськин сказал: 'Высовываться невозможно - только разве что за самкой''. Маськин внимательно прочёл пескарью запись и возмутился:

    - Что же это вы всё так переиначиваете? При таком отношении к тексту первоисточника вам лучше уж вовсе быть атеистами!

    Пескарь записал:

    'Маськин сказал: 'Махайте активнее плавниками! При достаточном погружении в воды источника вы найдёте много пищи!''

    - Так, всё! Я отказываюсь быть рыбьим богом, потому что пескарь всё переиначивает! - завозмущался Маськин.

    - А ты на них потоп нашли, - посоветовал Левый Маськин тапок, который поддерживал любые радикальные меры.

    На том и порешили. Маськин объявил рыбкам, что у них теперь потоп, на чём рыбки сладко и заснули. А Маськин с тапками начали всплытие, глубоко погружённые в мысли о невозможности разумной религии для неразумных тварей.

    Во время всплытия Маськин Левый тапок стал страдать кессонной болезнью. Азот, находящийся внутри него, стал закипать и щекотать стельку. Левый Маськин тапок гомерически захохотал и стал рассказывать шутки такого содержания, что даже при отсутствии цензуры не напечатаешь... Единственная приличная из них была:

    - Сколько может человек без скафандра находиться в открытом космосе?

    - Да практически вечно!

    Поскольку сверху шутки доносились к рыбкам, уже вовсе сонный пескарь и эту шутку записал:

    'Истину говорю вам, рыбки: не вылезайте в открытый космос, а то простудитесь!'

    И это послание рыбам от Левого Маськиного тапка было немедленно канонизировано и принято к сведению. Вы хоть раз слышали что-нибудь о рыбке-космонавте? Нет? Вот видите...

    Уже у самой поверхности Маськина задержала на минутку черепыха Кексила, близкая родственница черепахи Тортилы.

    - Брателло, - ласково обратилась к Маськину Кексила, - вот тебе золотой ключилло, которым открываются сокровенные тайнеллы душ.

    Маськин предпочитал принимать ванну и не очень жаловал душ, однако подарок черепыхи Кексилы принял, поблагодарив её на древнебрательском наречии:

    - Спасибилла, брателла Кексила!

    Вылезши на берег, Маськин разглядел ключик. Он был затейливой формы, и Маськин решил подарить его Плюшевому Медведю, чтобы тот принимал душ, когда пруд замёрзнет, и он не сможет купаться, как обычно.

    Однако Плюшевый Медведь, как только воспользовался ключиком, порядочно вымок в душе и стал писателем, потому что подмоченная плюшевость располагает к познанию сокровенных тайн душ. Плюшевый Медведь если не вытирался, то становился очень разговорчивым и писательски настроенным, и сразу же применил свой талант к домовому барабашке Тыркину, который не преминул золотой ключик у Плюшевого Медведя стырить.

    Едва ключик попал в каморку Тыркина, несчастный клептоман вышел на середину дома и стал громогласно открывать свои сокровенные тайны, а Плюшевый Медведь стал их записывать в назидание потомкам.

    Так возникло бессмертное произведение, известное под названием 'Биография домового барабашки Тыркина'.

    Глава 8

    Биография домового барабашки Тыркина

    Домовой барабашка Тыркин родился в страшные, тёмные времена викингов, которые по сути все были Тыркингы, ибо тырили и, упаси боже, даже грабили всех, кого только могли.

    С юных лет у Тыркина открылся талант, который, нужно признать, небесполезен в любую эпоху. Тыркин умел замечательно стучать. Это нынче люди стали стесняться и доносят друг на дружку исподволь и как бы нехотя. В грозную старину нравы были просты, а потребности неприхотливы, поэтому Тыркина, не долго раздумывая, назначили барабанщиком, ибо хорошо стучать, то есть барабанить, тоже талант иметь надо.

    В нашу эру поголовного стукачества позабыты старые, добрые принципы юных барабанщиков. Они так и стоят в своих развивающихся на ветру красных галстучках и стучат на стыке седых времён и бесстыжей современности.

    Стучать или не стучать - вот в чём вопрос. Настучишь - тебе же и наваляют. Причём и те, на кого настучал, чтоб неповадно было, и те, кому настучал для поддержания морального облика населения. А не настучишь - в обществе жить невозможно. Все друг у друга добро тырят, а потерпевшие молчат, потому что с детского сада себе на носу зарубили, что стучать нехорошо. И так и плетутся они по жизни, опираясь на лагерно-детсадовскую мораль.

    Как раз в свои розовые годы Тыркин и обзавёлся знаменитым горбом, который у него возник в результате нанесённых ему побоев со стороны двух неразлучных друзей детства нашего барабанщика - юных викингов Лыкодрала и Дырдокура. Как-то Тыркин настучал на них председателю племени, что они недостаточно громко и с пафосом горланили викингские песни, когда братва передавала из рук в руки круговую чашу и пела о том, что вот, мы награбили, а теперь сидим и пьём, а завтра награбим ещё и снова сядем и выпьем. А когда мы умрём, наши северные боги поведут нас на невиданные грабежи, а после мы с ними сядем и дружно выпьем. Песня славилась припевом - уникальный пример раннего поэтического творчества викингов:

    Норвегия, Норвегия,

    Богатая страна,

    От берега до берега -

    Здесь снегу

    Грабителям, насильникам

    Везде у нас почёт!

    А если и не грабит кто,

    Так только - идиот!

    В этой нехитрой песне заключалась, по сути, вся религиозная доктрина викингов, и их грозный бог Один никогда не оставался один, а грабил и насиловал союзно со своим подвыпившим народом.

    В народе тыркингов, так называли себя викинги, Лыкодрал и Дырдокур слыли пацифистами. Именно от них и произошли все современные норвеги. Дело в том, что когда Тыркин настучал на своих друзей, председатель племени в наказание засадил их в чулан, приставил Тыркина охранять, а сам со всей остальной братвой уплыл грабить доколумбовскую Америку.

    Лыкодрал с Дырдокуром заманили Тыркина в чулан побрякушкою и так его отделали, как могут побить только настоящие друзья и пацифисты. После чего Тыркин обзавёлся горбом.

    Лыкодрал с Дырдокуром зачали новый народ, потому что Дырдокур оказался девочком. Так бывает не только в наши времена. Всегда, когда того требуют политические соображения, на вопросы пола смотрят сквозь пальцы. Причём вопрос, кто будет девочком, пацифисты решили вполне демократически, бросив жребий.

    Викинги, уехавшие в Америку, там и заночевали, и до сих пор грабят зазевавшиеся народы, прикидываясь Римской империей наших времён. А по-настоящему, из американцев такие же римляне, как из папы римского велосипедный клаксон.

    А вы думали, что Тыркин тролль по национальности? Мол, раз горбатый - значит, тролль. Это не совсем так. Троллем Тыркин стал не по праву рождения, а просто жизнь заставила.

    Награждённый горбом и выгнанный друзьями-пацифистами, Тыркин долго плутал по лесам Норвегии, ступая своими крошечными ножками по мягчайшему мшистому ковру, устилающему эту замечательную горно-лесистую страну.

    Тыркин даже пытался забрести к шведам, ибо поначалу они привлекли его шведским столом, с которого можно безнаказанно тырить всякую снедь, но когда шведы попытались поставить Тыркина к шведской стенке за то, что он отказался вступить в шведскую семью, Тыркин стырил у шведов шведские спички и вернулся на родину в Норвегию, ибо там было хоть и голодно, но зато привычно.

    Все мы ценим привычный уют нашего, подчас захолустного, уголка, именуемого домом, родиной, щемящей, вечно разбередённой ранкой в паспорте нашей души, уголка, в который мы всю жизнь возвращаемся во сне, и где даже теперь по-прежнему протекают наши детские годы.

    Барабашка Тыркин разжигал костры крадеными шведскими спичками, варил себе в кастрюльке ягодный чай и был одинок, как бывает одинока наша душа на границе жизни и смерти, вибрируя и балансируя в висячей и пронзительной пустоте.

    Вы скажете, что Тыркин герой сатирический, и это моё отступление про висячее одиночество не к месту. Ну, во-первых, если вы лучше меня знаете, что к месту, а что не к месту, возьмите бумагу и пишите сами. А во-вторых, чем смешнее и несерьёзнее выглядит мой герой, тем истерзаннее мне представляются его страдания.

    Поэтому вы не удивитесь, что Тыркин в своём одиночестве был даже счастлив повстречать главного тролля всея Норвегии - Барвазана Афанасьевича Гороплюева. Русская фамилия выдавала связь этого исключительного лица норвежского общества с российской внешней разведкой. Однако все, кто испытывал какие-либо подозрения на его счёт, совершенно непонятным образом эти подозрения оставили, ибо российская разведка имеет удивительную силу убеждения, а сама Россия давно откровенно плюёт на то, что о ней думают за рубежом, что выдаёт в ней первые, но несомненные признаки новой сверхдержиморды. Ой! То есть я хотел сказать - сверхдержавы.

    Вы спросите, какое дело российской разведке до Норвегии? Дело в том, что норвеги построили у себя на самом северном мысе за полярным кругом обсерваторию, якобы для наблюдения за звёздами, а сами наблюдают за передвижением российских военных кораблей в акватории северных морей, а наши разведчики наблюдают за тем, как норвеги наблюдают... Короче, пока что можно с уверенностью доложить, что обе стороны проявили достаточную и даже похвальную наблюдательность.

    Барвазан Афанасьевич принял Тыркина радушно и играючи завербовал его, ушибив огромной веткой вербы.

    Так что зарубите себе на носу, дорогие мои читатели, что лучше уж пусть вас завербуют веткой вербы, чем задубуют здоровой дубовой палкой! Увы, третьего не дано. Такова правда жизни любых разведбудней.

    Барвазан Афанасьевич предложил Тыркину следующую афёру государственного масштаба: он, Тыркин, как бы съест главного тролля и сам станет главным троллем, а Барвазан Афанасьевич, вместе с кассой резидентуры, растворится без следа в дебрях лоснящегося Запада. Тыркин сразу согласился и подписал следующий протокол, задокументировавший эту историческую афёру.

     

    ПРОТОКОЛ СЪЕДЕНИЯ ГЛАВНОГО ТРОЛЛЯ ВСЕЯ НОРВЕГИИ БАРВАЗАНА АФАНАСЬЕВИЧА ГОРОПЛЮЕВА

    (Стенограмма, записанная самим потерпевшим)

    Тролль (низким, громогласным голосом, поскольку великан по убеждениям ). Ты кто такой? (Фраза произносится на норвежском диалекте, на котором говорят в лесах, прилегающих к деревне Рёльсоссен, и звучит так: 'Окен ар ду ?'. )

    Тыркин (тонким, писклявым голоском, ибо карлик по вынуждению ). Я - стьяшный-стьяшный великан из тёмного-тёмного леса!

    Тролль. Ты зачем сюда пришёл?

    Тыркин. Чтобы съесть тебя! (Фраза произносится на ломанном норвежском и звучит так: 'Яй виль списсэ ду!'. )

    Тролль. Не надо! (На ломанном норвежском звучит: 'Икке! Икке!'. )

    Тыркин. Надо! (На псевдонорвежском звучит: 'Дрикке! Дрикке!', что также означает глагол 'пить'. )

    Далее препирательства продолжаются в течение долгого времени.

    - Икке!

    - Дрикке!

    - Икке!

    - Дрикке!

    - Икке!

    - Дрикке!

    .....................................................................

    Далее я, Барвазан Афанасьевич Гороплюев, был скоропостижно съеден герром Тыркиным, который, вследствие этого, и был назначен троллем по национальности.

    Прошу особо отметить, что герр Тыркин, съев великана, великаном, однако, не стал, хотя и проглотил меня целиком вместе с кассой нашей резидентуры в Норвегии.

    Нижеподписавшийся съеденный тролль

    Барвазан Афанасьевич Гороплюев.

    Подпись

    Барабашка Тыркин горб приложил (Выведено каллиграфическим почерком печатной машинки, марки 'Радистка Кэт', инвентарный ? 286 дробь 5. Машинка также была съедена после оформления протокола. )

    (Далее следует неразборчивое пятно, которое как бы является отпечатком горба Тыркина, однако на самом деле - оттиск левой пятки резидента Гороплюева для запутывания следов.)

    Р. S. Прошу переименовать Норвегию в Барвазанию в честь моего имени, посъеденно.

     

    Итак, вы обратили внимание, что, съев великана, Тыркин так великаном и не стал? В этом и заключается глубокая правда, я бы даже сказал, философия поедания великанов. Увы, как бы ни был огромен съеденный нами великан, он не прибавляет к нашему низменному росту ни дюйма, ни полдюйма... Что я имею в виду? А это уж понимайте как хотите. Скорее всего, я выразился метафорично, так что там, в дебрях своего метафорического сознания, и ищите ответ, что же это значит.

    Все мы поедаем великанов, оставаясь жалкой ползучей мелкотой.

    Итак, став троллем, Тыркин немедленно подвергся гонениям как вредный разведывательный элемент со стороны окрепших пацифистов Лыкодрала и Дырдокура, ибо Барвазан Афанасьевич был съеден Тыркиным на самом пороге своего провала. Тыркину пришлось скрываться, и таким образом он зачислил себя на должность домового в один ничем не приметный домик, который оказался временным местом проживания Маськина и его друзей, когда они гостили в Барвазании.

    Так Тыркина и завезли с багажом в Западную Сумасбродию, куда Маськин переехал на постоянное место жительства, со слезами оставив прекрасный край, именуемый Барвазания, где он бывал так счастлив и весел!

    Глава 9

    Маськин и Барабуська

    Мой любопытный читатель наверняка интеллигентно поинтересуется: и что это Маськин делал в Барвазании, и был ли у него вид на жительство, и если да, то за каким номером? Скажу вам прямо - Маськина в Барвазанию полулегально затащил Плюшевый Медведь. Он как-то сидел-сидел, а потом как забегал-забегал! Маськин даже за голову схватился. У Плюшевого Медведя самопроизвольно включился бродильный аппарат!

    Бродильный аппарат - это вовсе не какой-нибудь прибор для изготовления самогона, браги, домашнего вина или фирменной бормотухи с пленительным названием 'Сиводрянь', которая образуется в результате беспорядочного брожения совершенно окосевших микроорганизмов на субстрате из гуталина и волчьих ягод в соотношении 1:2, как мог подумать искушённый мой читатель. Бродильный аппарат Плюшевого Медведя - это что-то вроде инстинкта ориентации в пространстве перелётных птиц, только наоборот. Если птичий инстинкт позволяет горластым пернатым всегда отыскивать верный путь, куда им надо, бродильный аппарат Плюшевого Медведя, наоборот, заводит его в самые неожиданные места, куда он, по совести говоря, вовсе и не собирался ходить.

    Короче, бродильный аппарат Плюшевого Медведя выключился только в деревне Рёльсоссен, Эльверюмской губернии, государства Норвегия, ныне именуемого Барвазания. Пришлось там и обосноваться, пока Плюшевый Медведь не образумился и не выбрал Маськину постоянное место жительства.

    В Барвазании Маськину жилось хорошо. Плюшевый Медведь купил небольшой, но милый домик, окружённый вековыми соснами.

    Опять же, неуёмный мой читатель, поглаживая в кармане удостоверение офицера налоговой полиции, невинно поинтересуется, а на какие, собственно, шиши так далеко бродил бродильный аппарат Плюшевого Медведя? Ведь передвижение по планете нынче совсем недёшево и оплачиваться должно лютой валютой!

    Отвечаю, удобно сложив в своём кармане пальцы в форме небезызвестной фигуры, в простонародье именуемой 'дуля': средства Плюшевый Медведь накопил в результате своего философского подхода к жизни, предшествовавшего незабываемой кухонной философии Плюшевого Медведя, упомянутой в первой книге про Маськина. Простые правила Плюшевого Медведя заключались в следующем:

    1. Работа не волк, так что не поминайте лихом.

    2. Нечего на рожу пенять, если экономика в упадке.

    3. Лучше быть критиком, чем кретином; домовладельцем, чем съёмщиком; работодателем, чем работобрателем; отпетым, чем отпеваемым; симулянтом, чем больным; пофигистом, чем перфекционистом; колонистом, чем туземосбродом; этажеркой, чем половиком; пионером, чем дряхлым стариком, а кроме того, лучше хрумкать, чем хромать; гадить, чем гадать; мыслить, чем мычать и всё время уповать на лучшие времена.

    Если вы, дорогой мой читатель, попробуете применить все эти принципы сразу, то и у вас более не будет денежных затруднений, порой весьма щекотливого свойства.

    У Плюшевого Медведя в норвежском доме все предметы были какие-то надёжные. Не то чтобы массивные и громоздкие, как предвыборные обещания беспринципных лидеров, а именно надёжные, на века. Был у него большой сосновый письменный стол, уставленный всякими подаренными ему Маськиным безделушками, такими, как статуэтка хрустально честного медведя, небольшая фигурка мамонта на выпасе, большой компас, чтобы по нему быстро и эффективно находить дорогу к холодильнику. Было у Плюшевого Медведя надёжное, солидное рабочее кресло, а у Маськина была замечательная сосновая кухонька и целый ряд чуланов разной величины и назначения. На второй этаж вела крутая винтовая лестница, там располагались уютные спаленки, одна из которых имела выход на длинный дощатый балкон, откуда так славно можно было наблюдать заходящий огрызок яблочка - солнца, надкусанный ершистыми ветками елей и посылающий баюкающие вечерние лучи, как будто только для Маськина, нежно шепчущие: 'Спокойной ночи, Маськин!'.

    У Маськина в Барвазании был настоящий друг по имени Барабуська. И зимой, и летом Барабуська одевался в красный костюмчик Санта Клауса с белой оторочкой, зелёный шарфик, красную вязаную шапочку с белой помпошкой и чёрные валенки очень милой формы. По виду Барабуська походил на Плюшевого Медведя, однако был гораздо мельче и жизнерадостнее.

    Вообще, чем божья тварь меньшего размера, тем она веселее. Мне неведомо, отчего существует всемирный закон этой мелкой весёлости. Вот и мы, когда были меньше, казалось, веселились больше. Хотя некоторые могут заявить, что это вовсе неправда. Например, когда Тыркин был маленьким, он был совсем невесёлым, а как съел великана, то, хоть в размере и не увеличился, но зато стал веселиться каждый день. Стянет, бывало, у Маськина гребешочек и веселится. А Маськин строго так ему говорит: 'Я знаю, Тыркин, что это ты гребешок слямзил', - а сам не сердится и тоже смеётся.

    Барабуська сразу подружился с Тыркиным и даже завёл с ним какие-то дела. Вы думаете, по сбыту краденого? Вовсе нет! Они просто взялись за написание фундаментального труда 'Философия спортивного тыренья'.

    Спортивное тыренье, то есть воровство не с целью наживы, а из спортивного интереса, в народе именуется клептоманией. Тот факт, что Тыркин был клептоманом, вовсе не делает его бесчестным или менее ценным для нашего общества. Это был, в какой-то мере, его простительный недостаток. Вред происходит не от тех, кто тырит из болезненной наклонности тянуть всё что ни попадя, а от тех, кто не умеет прощать другим их мучительные слабости, полируя человеческое общество, как крышку дорогого гроба.

    Маськин умел прощать, и потому вокруг него всегда щебетали птички, возились в траве бурундучки, шастали по тропинкам муравьишки и всё вокруг жило и процветало, движимое вечным механизмом всемирного тыренья и прощения.

    Именно так поступает и наш Господь Бог, создавший Маськина по образу и подобию своему, ибо абсолютная честность мертва, святость глупа, а совершенство вредно.

    Поскольку у Господа Бога есть бесчисленное множество образов и подобий, то их хватит на всех - и на муравьишку, и на бурундучка, и на воробьишку, ворующего у вас хлебные крошки. Этих образов и подобий хватит и на вас, и на меня.

    Барабуська тоже был создан по образу и подобию Божьему одной голландской игрушечной фабрикой, и едва к нему (вместе с пришитым к его попке ярлычком, содержащим инструкцию, как его нужно стирать и как за ним нужно ухаживать) явилось сознание, причём совсем не игрушечное, а полновесное, какое бывает, скажем, у какого-нибудь архиепископа или столяра, он засуетился и стал напряжённо искать своё собственное 'я'.

    Есть игрушки с настоящим человеческим сознанием, в то время как существуют люди с сознанием совсем игрушечным и как бы пришитым к ним, как ярлычок, который можно так легко оторвать...

    Барабуська осознавал себя Барабуськой и частенько принимался громогласно заявлять: 'Я - Барабуська! Я - Барабуська! Я - Барабуська!'

    Маськин встретил Барабуську в игрушечном магазине, ибо в Барвазании, в отличие от англоязычных стран, население признаёт, что в результате нехитрого ритуала оно вполне может иметь детей, и эти дети вполне могут иметь игрушки. Пуританская Брито-Великания отрицает факт деторождения и прячет своих детишек, как личинки насекомых, прочь с шумных улиц, долой с глаз. Поэтому там все дети с рождения взрослые, а взрослые, вырвавшись на свободу от своих родителей, всю жизнь играют в идиотские игры.

    Есть страны, отрицающие детство как форму человеческого существования. А есть страны, которые отрицают право человека на молодость: не успел шнурки научиться завязывать - автомат в руки и вперёд. Есть страны, отрицающие зрелый возраст, убеждённые в том, что человек все свои зрелые годы должен провести работая, как заведённый, поглощая завтраки, как сомнамбула, сидя за баранкой в многочасовых пробках, делая бессмысленную, тягучую, как смола, удушливую, как дыхание пожарища, рутинную работу, возвращаясь домой, опять же в пробках, уже затемно, поглощая пластиковый ужин и проводя остаток дня, пялясь в экран ящика для идиотов.

    Но страшнее всего страны, отрицающие старость, просто не предполагающие, что кто-то вообще должен до этой старости доживать. Старость - это бабушки с авоськами в очередях, льготная очередь в крематорий для ветеранов войны, длительное, морщинистое угасание бессмысленной жизни, перетекающей в бессмысленную смерть.

    Барабуськи же все эти неприятности не касались. Он сразу был произведён весёлым типом неопределённого образа и был обнаружен висящим в грозди других, подобных ему барабусек, Маськиным.

    Как мы выбираем того единственного или ту единственную? Просто надо очень хорошо слушать своё сердце, и маленький бог, селящийся в нём, обязательно сам подскажет: это он или это она. Правда, этого недостаточно. Мало просто полюбить друг друга - нужно нежно, в ладошках, пронести эту любовь, как мотылька, сквозь ураганные ветры судеб, сквозь дурные идеи, копошащиеся в наших головах, сквозь истошную усталость, приходящую к нам порой столь рано и уже не оставляющую нас до самого конца.

    Барабуська понравился Маськину с первого взгляда, и он сразу пригласил его жить к себе в Барвазанский дом. Пришлось прихватить с собой и чёрного игрушечного кота в залихватской моряцкой тельняшке, потому что Барабуська твёрдо решил на нём жениться.

    В нынешние времена у всех появилось множество удивительных свобод. Мужчинам можно жениться на мужчинах, женщинам на женщинах, а Барабуськам на чёрных котах.

    Хотя я к лицам неординарной ориентации вроде бы сам не отношусь, я совершенно убеждён, что если всё происходит по обоюдному согласию, то можно жениться на табуретках, столовых ложках, лакированных ботинках, хрустальных вазах и даже на спичечных коробках, если таково желание брачующихся. И надо сказать, что это не ново. В позапрошлом веке женились на поместьях и дворянских титулах; в прошлом веке - на дачах и 'Жигулях', а в нашем веке вот-вот измельчают до спичек и булавок. Представьте себе неравный брак: у него аж три коробка спичек, а у неё всего лишь одна ржавая булавка, и то ею халатик заколот. Иногда для брака уже не нужны люди. Вещи начинают брачеваться сами с собой.

    А что? Вот вам свадебная церемония:

    - Вы, Настольная Лампа, согласны взять в супруги Ночной Горшок?

    - Да, - тихо мигает светом настольная лампа.

    - А вы, Ночной Горшок, согласны взять в жёны Настольную Лампу?

    - Да. Согласен, - стучит крышкой ночной горшок, и молодожёны отправляются в свадебное путешествие.

    Итак, я не против неформальных браков; я против того, что бы их выпячивали настолько, что уже может показаться, будто нынче это самый обыденный вид семейных отношений и других не бывает.

    Вообще-то настоящие проблемы и явления - это вовсе не то, что нам пытаются показать по ящику для идиотов, когда мы проводим своё волшебное свободное время между пластиковым обедом и зоной принятия важных решений, какие чувственные предпочтения мы должны иметь в своей спальне. Дело в том, что когда перед телеведущим встаёт вопрос, доложить в передаче о факте открытия новой библиотеки или о параде гомосексуалистов, то выбор, конечно же, падёт на парад. Вот и создаётся впечатление, что в той же мере, насколько в прошлом люди занимались чтением, теперь они занимаются однополой любовью. Да и парады эти... Я же не выхожу в голом виде на парад по поводу того, что я не гомосексуал? Гипертрофированность новомодных свобод происходит именно из-за непропорционального интереса средств массовой информации к этим вопросам.

    А всё, что людям действительно нужно, - это оставить их в покое, чтобы они смогли решать свои интимные вопросы в стенах собственного дома, а не на площадях.

    Вообще в подборе информации прячется обольстительный демон введения в заблуждения. Представьте себе сто разных фактов об одном человеке или явлении. А теперь отберите из них десять только в негативном ключе и десять только в позитивном. Вы получите два диаметрально противоположных образа. Не так ли?

    Так что стоило бы оставить нас всех в покое с идиотскими передачами и взбалмошными статьями. И вообще, кипящая современность должна входить в наши дома обходительно, со стуком, а не врываться, как разъярённая ослица, сшибая с ног их невинных обитателей.

    Маськин, хотя и не представлял из себя современность в чистом виде, однако был очень демократичен и отвёл Барабуське с чёрным котом отдельную спальную коробку с крышкой, по которой он всегда предупредительно стучал, когда нужно было идти пить чай или играть в китайские шахматы - единственное развлечение, имевшееся в барвазанском доме.

    По совести говоря, Маськину достался от прежних хозяев совершенно допотопный чёрно-белый телевизор, который ловил всего одну программу, и когда бы Маськин его ни включал, на экране всё время бежал лыжник, что производило успокаивающий эффект на потенциальных телезрителей, однако особым разнообразием порадовать не могло.

    Маськин поначалу включал телевизор, чтобы развлечь Плюшевого Медведя, но Плюшевый Медведь быстро уставал от одного только вида тяжело бегущего спортсмена, и телевизор приходилось выключать. Потом Маськин начал включать телевизор только для того, чтобы напоить лыжника горячим какао, за что лыжник Маськина сердечно благодарил, говоря по-норвежски: 'Тузен такк!' - 'большое спасибо', и, возвращая Маськину пустую кружку, продолжал бежать дальше.

    'Тузен-пузен!' - весело передразнивал лыжника Маськин и отправлялся по своим масечным делам.

    Как-то Маськин увидел этого же самого лыжника в телевизоре в магазине радио- и телетехники в Лилельхаммере, который был от Маськиной деревни довольно далеко.

    'Э, куда забрался!' - подумал Маськин, но ничего не сказал. Ему было немного грустно, что лыжник теперь не в его телевизоре, а по Маськиному телевизору с тех пор показывали один снег...

    Иногда вечерами Плюшевый Медведь садился к старенькому, но прилично сохранившемуся шведскому пианино, и начинал наигрывать весёлую песенку, сочинённую им без особого повода:

    Приедьте к нам в Рёльсоссен,

    Хотя бы и на чай!

    А то настанет осень -

    Уснём мы невзначай...

    (Он уже тогда начинал подумывать о впадении в зимние спячки.)

    Шушутка и Кашатка весело плясали, взявшись под ручки и крутясь на одном месте. А Маськин хлопал в ладошки. Ах, какое хорошее было время!

    Но наступил день переезжать в Западную Сумасбродию. Дом пришлось продать, а барабашку Тыркина отправить багажом, потому что у него не было паспорта, ибо Лыкодрал и Дырдокур оказались злопамятными и не выдавали ему норвежский паспорт вот уже 900 лет.

    По дорогое в Западную Сумасбродию друзья остановились в Лондоне. Барабуська внезапно повстречал маленькую серенькую английскую зайку по имени Кахабасечка, в которую немедленно влюбился без памяти и предложил ей свои лапу и сердце. Кахабасечка тоже полюбила Барабуську. Особенно ей приглянулись его красная шапочка с помпошкой и добрый нрав.

    Однако Кахабасечке требовалось испросить согласия её родителей, и, заменив на чёрном коте свадебное платье обратно на тельняшку, Кохабасечку свадебно нарядили, и молодожёны отправились в родовое поместье невесты Кахабасс Холл в Широ-Йоркском графстве.

    Маськин с лёгким сердцем благословил влюблённых, а чёрного кота угостил колбаской, которая вполне возместила ему обещанную Барабуськой семейную жизнь.

    Коты вообще ко всему относятся довольно спокойно, позволяя себя любить и угощать вкуснятинами, всё-таки всегда сохраняя дистанцию. Таковым был, например, и норвежский кот Уливер, мохнатые представители породы которого проживали на скандинавском полуострове с незапамятных времён. Уливер жил сразу на три дома и посещал Маськина исключительно с целью полакомиться сливками, которыми Маськин его неизменно угощал.

    Плюшевый Медведь в те времена недолюбливал зверей и птиц, и Маськин даже сочинил про него дружескую песенку:

    Как-то, между прочих дел,

    Наш Медвежечка запел -

    И упала с фонаря

    Даже самка снегиря.

    Плюшевый Медведь совсем не обижался и даже весело смеялся.

    Но довольно о прошлом. После того как домовой барабашка Тыркин, стыривший золотой ключелло от потайных тайнелл душ, чистосердечно поделился с обитателями Маськиного дома своей тыркобиографией, все немножко загрустили, потому что в конце своего рассказа Тыркин припомнил Барабуську.

    Обитатели Маськиного дома любили в Барабуське практически всё - и как он топал маленькой ножкой, когда исполнял барабусечные танцы, и как смешно шмыгал носом, когда по ошибке вместо банки с вареньем заглядывал в банку с горчицей. Короче, всем было очень грустно, что с тех пор как молодожёны укатили испрашивать родительского благословления, от них не было ни слуху ни духу.

    Можете себе представить всеобщую радость, когда буквально в тот же час на пороге Маськиного дома появился Барабуська собственной персоной с красавицей Кахабасечкой. Тыркин от радости даже стырил викингские сапожки у самого себя и потом весь день бегал по дому босиком, потому что от старости никогда не помнил, куда прятал натыренное.

    Я вообще верю, что счастливые совпадения, которыми полнятся наши будни, являются несомненным знаком того, что наш мир управляется божественным провидением, а вовсе не является хаотическим колебанием какой-то вселенской мембраны, в которую нас заставляют поверить достопочтенные космологи, профессора кислых щей с большой дороги.

    Например, давеча я страдал ужасными болями в таком районе спины, что как бы и спиной-то его более назвать невозможно, хотя, конечно, и ногой его пока не назовёшь. Короче, страдая болями, я стонал: 'Сколько может продолжаться эта невыносимая боль?', и, не находя себе места, чтобы как-то отвлечься, распахнул первую попавшуюся книгу на совершенно случайной странице. Книга оказалась сборником латинских афоризмов, и первое изречение, на которое упал мой взгляд, гласило: 'Si gravis brevis, Si longus levis' ('Если боль мучительна, она не продолжительна, если продолжительна, то не мучительна'). От такой мудрости мне сразу полегчало. Ну как такое совпадение возможно?

    И в нашем повествовании появление Барабуськи с Кахабасечкой как раз в тот самый момент, как о них вспомнил Тыркин, есть проявление одного из таких маленьких чудес, которыми полнится наш мир.

    Не долго раскачиваясь, Барабуська подбил Тыркина и даже Плюшевого Медведя отправиться на охоту, хотя Плюшевый Медведь пытался остаться охотиться дома, но с Барабуськой этот номер не прошёл, и он вручил Плюшевому Медведю охотничий сачок. Тыркин вооружился мухобойкой, а Барабуська пошёл и вовсе без оружия, потому что зверей любил и никогда их не обижал.

    Конечно же, взяли на охоту собак. Плюшевый Медведь взял Колбаскина, а Барабуська - привезённого с собой английского бассета Сосискина, который был ещё практически щенок и частенько наступал на собственные уши.

    Пока охотники собирались, Кахабасечка с Маськиным и его тапками взялись печь блины. Первый блин они печь не стали, потому что опытные блинопекари отлично знают, что первый блин всегда комом, и начинают печь сразу со второго.

    Блины пеклись быстро, поскольку Плюшевый Медведь ушёл на охоту и не поедал каждый испечённый блин по мере его готовности.

    Наши охотники довольно быстро набрели на Жар-птицу, которую Сосискин ловко поймал за хвост.

    Жар-птица взмолилась себя отпустить и пообещала исполнить каждому охотнику по одному желанию.

    Тыркину первому дали загадать желание, потому что ему не терпелось ещё с утра чего-нибудь загадать, даже до того как поймали Жар-птицу. Сначала Тыркин хотел попросить, чтобы все вещички сами прибегали к нему в каморку, но потом, почесав правый рог своего викингского шлема, нахлобученного набекрень, передумал. Поскольку Тыркин испытывал удовольствие от самого процесса тыренья, ему стало скучно и даже немного грустно, когда он себе представил, что всё уже стырено и больше нет смысла жить. Тогда Тыркин пожелал миру мир, следуя своей норвежской национальной черте характера, заключающейся в остром миротворчестве в сочетании с тупой прижимистостью и являющейся основой здоровой скандинавской экономики, граничащей с банальной жадностью. Желание было немедленно исполнено. Миру был выдан мир, но мир, таким образом себя удвоив, не перестал воевать, однако. Ах, вот в чём дело! Всё дело в неудачном лозунге!

    Следующим желание загадывал Барабуська. Сначала он хотел попросить велосипед, потому что был голландцем по происхождению, а все голландцы буквально рождаются в придачу с маленьким грудным велосипедиком. Носясь по своему исканаленному Амстердаму, его жители уподобляются летучим голландцам, и без велосипеда им никак нельзя. Однако Барабуська подумал, что это слишком эгоистическое желание, и попросил счастья для всех детей на свете. Его желание тоже было немедленно исполнено, но дети оказались совершенно бесправными, и их счастье у них тут же отобрали взрослые, пообещав сразу отдать, как только дети сделают уроки, но когда уроки были сделаны, то пришло время идти спать, а наутро взрослые решили, что дети ещё слишком маленькие, чтобы иметь собственное счастье, и спрятали его в коробку из-под обуви, засунув её на высоченный шкаф - мол, пускай подрастут. А когда дети выросли и открыли коробку, она оказалась пуста, потому что детское счастье хорошо только в детстве, а когда вырастаешь, нужно уже счастье взрослое, а его Барабуська у Жар-птицы не попросил.

    Наконец пришла очередь Плюшевого Медведя загадывать желание, и он сразу же подумал об огромной миске пельменей, но потом внезапно решил своё желание подарить Маськину. Но поскольку желания Жар-птица выдавала только именные, то формулировать его пришлось на месте. Плюшевый Медведь заявил, что пусть сбудется первое же Маськино желание. На том Жар-птицу и отпустили, и отправились домой.

    Тем временем Маськин с Кахабасечкой допекли блины и стали варить варенье из клубники, опрыскивая каждую ягодку коньячком из винного погребка Плюшевого Медведя, чтобы ягодки при варке не расползались, а оставались целенькими. Маськин очень серьёзно относился к процессу варки варенья и сосредоточенно молчал, пока перебирал и мыл ятоды, опрыскивал их и засыпал сахаром. Но как только ягоды начали давать сок, Маськин весело запел:

    Пусть всегда будет солнце!

    Чтобы зрела клубника!

    Чтоб чернела черника

    И малина росла!

    Пусть всегда будет солнце!

    Ешь варенье до донца!

    Ешь варенье от пуза!

    Так скорее весна!

    Вот Жар-птица первое желание и исполнила. Солнце пообещало быть практически всегда и светить Маськину лично, а всем другим по совместительству.

    Глава 10

    Маськин и первый снег

    Именно в переменах, возможно, и заключается сокровенный смысл нашего земного существования. Оттого мы так фанатично преданы всему, что можно считать 'первым', ибо первенство любого явления есть несомненный признак приближающейся новизны, в которой так нуждается всё живое...

    Первая любовь, например, тоже в своём роде изменение. Вместо одних лишь глупостей и побрякушек в по-прежнему детствующей душе поселяется ещё один маленький любимый человечек! А сколько пронзительных и ноющих переживаний связано с утратой первой любви! Многие досадно упускают этот редкий, утерянный в спешке юности шанс, а потом мучаются и скучают, пытаясь возродить в своей зыбкой памяти те лёгкие колебания тоненьких струнок счастья, которые свойственны первой, ещё подчас невинной привязанности.

    Мы всё ищем чего-то получше, всё привередничаем, малюем свою жизнь огрызком грифеля на черновичок, пока не спохватываемся в ужасе в самом конце коридора, ведущего вовсе не на кухню с тёплым ужином, как нам казалось в его начале. Горечь последнего одиночества и потеря первой любви - эти две столь разные разности, оказывается, связаны невидимыми гибельными нитями...

     

    Не бросайте своих девочек, мальчики!

    Не оставляйте своих мальчиков, девочки!

    Живите сразу на чистовик, ибо в том и заключается несносная иллюзия, что когда-нибудь после всё будет большим и настоящим. Потом всё будет таким же мелким и игрушечным, как и всегда... Укутайте свою жизнь первой своей любовью, как нежным плюшевым покрывалом, и не страдайте потом в темноте ночей, вздыхая: ах, если бы да кабы...

    Чаще всего людям трудно помочь, потому что они как взаимоотталкивающиеся частицы норовят ушибиться друг о друга и разлететься, наделав максимальное количество нелепостей и несмышлёностей.

    Наши собратья по обществу более не верят ни в первую любовь, ни в последнюю. Они верят в безопасный секс и в сочетание виагры с антидепрессантами. А ведь люди могут быть совсем другими. Нежными, чуткими, мечтательными. Люди могут быть какими угодно, они ведь как белые покровы свежего снега, которые можно исчёркать божественными письменами или ругательными каракулями.

    Первая любовь вселяет в нас веру, хрупкую, как лебединая шейка, в надёжную сосредоточенность жизни, не распыляемую на ненужные сближения со странными носителями чужих голов, обладателями чужих рук и владельцами чужих ног, коими подчас являются наши поздние избранники.

    Укройте себя первой любовью, защитите свою душу от ранящего ветра нелепых размолвок и бесчисленных связей. Ведь и первый снег, как первая любовь, укрывает всё своим пушистым одеяльцем, как бы говоря - вот и кончилась осень с её грязной поздней мертвенностью, и теперь всё станет чистым и светлым, весёлым и новогодним. Поэтому мы, даже не очень привечая зиму, всегда пытаемся застать этот момент ниспослания первого снега, и, глядя в холодные стёкла окон, ощущаем некую причастность к чему-то неземному, пенно-облачному, к священнодействию, именуемому первым снегом.

    Однако в том году в местности, где проживал Маськин, зима никак не желала наступать. Так часто бывает, что когда чего-то с нетерпением ждёшь - ни за что не получишь, а случится это только тогда, когда уже вроде бы и не надо, отлегло и как будто уже не хочется. Почему так? Ведь если всё равно судьба раскошеливается выдать нам ожидаемое, отчего же этого не сделать в тот момент, когда так хочется, что хоть зажмурь глаза и кричи в голос? Увы, у меня нет на это ответа, который мог бы выдержать беспристрастную научную критику.

    Да, конечно. Всему своё время... Вот только почему это 'своё время' всегда наступает так поздно?

    Маськин решил этого так не оставлять. Он посоветовался со своими тапками и предпринял следующие действия. А именно: пёсик Сосискин был наряжён снежинкой и выпущен во двор. На голову Сосискина надели чепчик ослепительно белого цвета, и для ясности чёрным фломастером написали на нём:

     

    'СНЕЖИНКА'.

    Снежинки, давно сидевшие на синем облачке и интеллигентно игравшие от нечего делать в преферанс, ибо все обладали высшим образованием, глянули вниз, и в первый момент и правда подумали, что пора защищать диссертации, точнее, парашютировать на землю, раз уже одна довольно крупная, ушастая снежинка шастает по земле. Однако, связавшись с главным штабом матушки Зимы, снежинки снова засели за свои карты.

    Дело в том, что Зима получила письмо с горячей просьбой партии 'зелёных' начаться как можно позже, чтобы их мулька с глобальным потеплением позволила им захватить власть и всех вернуть к первобытным реалиям пеших прогулок и ночёвок под открытым небом, отобрав автомобили и бензопилы. Конечно, простое письмо на Зиму не произвело бы никакого действия. Она довольно холодна к подобного рода обращениям. Однако ж 'зелёные' положили в конверт пару замечательных творожно-мороженых ватрушек, и Зима не смогла устоять, приняла гостинец и благосклонно задержалась ровно на столько, чтобы все кругом поверили, что, мол, и правда природа размораживает холодильник... Однако зелёным это не помогло, потому что оказалось, что и на Марсе началось значительное потепление, а связать его с выхлопами двух-трёх наших марсианских роботов на колёсиках не удалось, поскольку они оказались электрические. Марсианскую Зиму подкупать зелёные не стали, потому что у зелёных кончились зелёные, а посылка до Марса стоит дорого и идёт целых шесть месяцев, пока дойдёт - глядишь, уже и лето. К тому же марсианская Зима, как выяснилось, не любит земные ватрушки и подкупать её ну просто совершенно нечем.

    Однако Маськин не стал унывать и сразу придумал новую уловку, чтобы поскорее вызвать первый снег.

    Маськин оставил на ночь во дворе большую миску ванильного мороженого, политого Маськиным фирменным клубничным вареньем. Снежинки не смогут устоять и под покровом ночи должны слететься, как мотыльки на лампу, на этот удивительный, я бы сказал магнетический, эквивалент источника света.

    Однако после ужина, когда Маськин уже отправился спать, Плюшевый Медведь вышел подышать свежим воздухом. Он это любил делать на сытый желудок, чтобы снова нагулять аппетит. Выйдя во двор, Плюшевый Медведь совершенно случайно наступил в миску с мороженым, и когда он в недоумении сел на попку и разглядел, что его задняя лапа вся блестит от этого холодного лакомства, то решил, что усосал и эту лапу, и для поправки усосанности сначала аккуратно и вдумчиво слизал всё мороженое, приставшее к лапе, а потом и его остатки из миски намазал на свою новоусосанную лапу и не менее вдумчиво слизал.

    Но и неудача с мороженым Маськина не остановила. Он решил применить самый надёжный способ общения с небесами. Когда над Маськиным двором появлялся молоденький, едва родившийся месяц, Маськин показывал ему денежки, обычно в самых больших купюрах, отчего у Маськина до следующего новолуния с деньгами был полный порядок. (Знаете ли, на госзакупки продуктов Маськиного натурального хозяйства не всегда можно было рассчитывать, и поэтому приходилось изыскивать более надёжные способы поддержания финансовой стабильности.)

    Таким образом, Маськин решил показать облачку со снежинками денежки, авось, подумал он, и сработает. Только показать Маськин решил мелочь, а не крупночь, как в случае с месяцем. Не знаю, почему. Так уж он решил чисто интуитивно, что снежинки, в отличие от небесных тел, народ хоть и интеллигентный, но мелочный, и потому скорее позарятся на мелочёвку.

    Видите ли, век снежинки очень недолог, и крупные средства ей будет просто некогда даже разменять, не то что потратить.

    Но и этот хитроумный способ не сработал, потому что снежинки оказались существами возвышенными и неподкупными мелкой монетой, ибо забравшиеся так высоко по мелочи обычно уже не берут.

    Отчаялся Маськин дождаться первого снега. Ведь первый снег - как первая любовь. Иные ждут её всю жизнь...

    Однако стоило Маськину в честь продолжающейся осени купить себе новые демисезонные сапожки, разрисованные белыми ромашками, как первый снег и выпал.

    Сапожки пришлось временно подарить рыбе 007, живущей в бочке Диогена, ибо в бочке было мокро, а от сырости рыба 007 всегда начинала чихать. В этом нет ничего удивительного. Ведь многие плохо переносят свою естественную среду обитания...

    Глава 11

    Маськин и мышиная возня

    А снег всё шёл и шёл не переставая. Обитатели Маськиного дома наспех надели зимние вещички, кто варежки, а кто и шубку, и высыпали во двор, веселясь и хихикая. Только коты, разумеется, остались дома, ибо были твёрдо убеждены, что все природные явления снаружи организуются самим Маськиным только для того, чтобы пошутить над котами. Если шёл дождь, коты считали, что это Маськин специально воду льёт, чтобы не пускать их гулять и кататься в пыли. Ну а снег коты и вовсе считали самой несносной Маськиной проделкой - полгода всё покрыто отвратительным, холодным, мокрым веществом, которое морозит и даже ранит розовые кошачьи пяточки.

    Однако все остальные были рады снегу, ибо мы всегда радуемся новизне, даже если она оказывается холодной. Жажда новизны заложена в самой основе эволюции наших душ, тел и чего-то ещё, что у нас есть и о чём мы и сами не знаем, но определённо догадываемся. А как иначе? Не может же быть, что я - это только душа и тело. Должно же быть что-то ещё? Например, у Маськина был ещё Маськин Невроз, который не являлся ни частью Маськиного тельца, ни частью его души. Он просто существовал отдельно, хотя и был связан с Маськиным неразрывно. Бывало, он цеплялся за Маськина и таскался за ним по дому целый день, а бывало и наоборот, что Маськин цеплялся за свой невроз. Кстати, Маськиному Неврозу снег тоже не понравился. Он боялся, что под тяжестью снега может провалиться крыша, и предлагал начинать чистить снег ещё с лета, задолго до того, как он выпал. К сожалению, это оказалось столь же невозможно, как хлопок одной ладонью... Ах, всему своё время... А время - это не что иное, как снег, беспрестанно тающий на наших ладонях, которые так нужны друг другу для произведения краткого магического звука, именуемого 'хлопок'. Хлопок - и снега уже нет, кончилось наше время, и мы сами таем, вместе с последними снежинками, превращаясь всего лишь в прошлогодний снег. Мы не желаем становиться прошлогодним снегом? Увы, почему-то нас никто не спрашивает, чего мы хотим, а чего не хотим...

    Хорошо радоваться снегу, когда у тебя есть тёплый, уютный дом, как у Маськина. А что же делать полевым и лесным мышкам, когда снег начинает засыпать их норки? Мышки тогда приступают к своему любимому занятию - мышиной возне. Они наспех собирают поклажу и толпами начинают иммигрировать в Маськин дом.

    И чего только Маськин не предпринимал для того, чтобы упорядочить и по возможности урезонить мышиное нашествие!

    'Ну вот если подумать, - размышлял Маськин, - ну сколько этих мышей может прийти к нам за зиму? Три-четыре, не больше. Так что и нашествием это не назовёшь. На лето они уходят, да и вреда особого не приносят, особенно если выставить рядом с большими собачьими чашками три-четыре малюсеньких блюдечка с крупой или молоком. Хотя, по правде говоря, мышки особо любят сыр сорта 'моцарелла', если его, конечно, предварительно ещё и натереть на мелкой тёрке, оставив на ночь без присмотра. А ещё от мышек есть очевидная польза, потому что когда они ночью по дому бегают, все непонятные, пугающие звуки можно на них списывать даже при наличии домового, ибо и у домовых рабочий день, тоже, знаете ли, не резиновый'.

    Однако в этом году мышки повалили толпой, и Маськин схватился за голову. Сначала он решил учредить иммиграционную политику, как в какой-нибудь изрядно цивилизованной стране. Он назначил Колбаскина пограничником, а Сосискина - таможенником. Кошку Басю Маськин назначил офицершей иммиграционной службы, ибо кому как не кошке поручать надзор за передвижением мышей. Как вы, наверное, помните, у Маськина в доме проживало и постоянное мышиное население с детками, настолько растолстевшими, что Маськину приходилось заниматься с ними аэробикой. Так вот, мышиной общине Маськиного дома было поручено помогать легально допущенным мышкам осваиваться на новом месте. Мышек-нелегалок Маськин, как я уже упоминал, отлавливал в банку и депортировал на Маськиной машине за три километра от дома, где отпускал их, снабдив бутербродом с красной икрой в качестве провизии на первое время и в виде извинительной компенсации за причинённые неудобства.

    Мышки, желавшие попасть в Маськин дом легально, должны были подавать заявление через пса Колбаскина, который при этом их нещадно облаивал, подчиняясь своим пограничным инстинктам. Если кое-какие заявления и попадали на рассмотрение кошки Баси, то она прямо на них простодушно засыпала, ибо кошки любят спать на всяких деловых бумагах и открытых книжках. В конце концов заявления стыривал барабашка Тыркин и уже умудрился собрать у себя в каморке солидный архив.

    Даже если какая-нибудь супернастырная мышка и допускалась в Маськин дом легально, то она не находила себе достойного применения, ибо её мышиная квалификацая была значительно выше, чем того требовалось для проживания в домашнем уюте, тем более что все мышиные должности шуршалок, копошилок, скрипелок, пищалок и мелкотопалок давно были заняты. Отток же лучших представителей мышиного населения полей и лесов ещё более усугублял непростые условия зимовок несчастных норушек. Разумеется, мышки валили в Маськин дом нелегально и даже уже создавали своей серой толпой заторы на входе в погреб, который начинал напоминать винный магазин времён борьбы с пьянством.

    Вы спросите, как же Маськин вышел из этого положения? Маськин срочно наладил производство маленьких печек-теплушек, коими бесплатно и обеспечил всех мышек в округе, всем вставил в норки крепкие дубовые дверки, а также организовал зимнюю столовую, где лично подавал им горячую манную кашу.

    Когда мышкам в полях и лесах стало тепло и сытно, они перестали лезть в Маськин дом, потому что своя норка всегда уютнее даже очень богатого, но чужого погреба.

    Таким образом, Маськин решил вопрос мышиной возни и даже смог освободить от занимаемых должностей пограничника, таможенника и кошку Басю, которая, по совести говоря, в свою должность иммиграционной офицерши так и не вступила. Собаки тоже были довольны, поскольку им надоело собачиться с мышами.

    Барабашка Тыркин - не только клептоман, но и потомственный клаустрофоб - раздал свой архив мышкам на растопку и отметил, что в его каморке после этого стало значительно легче дышать.

    Бог создал этот мир без границ, паспортного контроля и таможенных сборов. Границы были придуманы хищниками как средство выяснения отношений между хищниками: кому где охотиться. Государства - прямые потомки кровожадных саблезубых тигров - переняли эту подлую идею, лишающую человека его неотъемлемого права на этот Божий мир, где можно свободно селиться там, куда влечёт нас наша судьба и фантазия.

    Люди должны перестать делить себя на своих и чужих.

    Мальчик в Конго должен быть нам не менее милым, чем соседский мальчуган. Хотя я боюсь, что многие не любят соседских мальчуганов...

    Дарите любовь, невзирая на расы и континенты.

    Дарите любовь не потому, что это выгодно, а потому, что мы сами представляем собой не что иное, как мышиную возню!

    Глава 12

    Как Маськин на санях катался

    И какой же Маськин не любит быстрой езды? В мелькании верхушек сосен, в свежем течении встречного ветра так легко забываются грузные будни, катящиеся, как плохо отёсанные камни, под откос вечности.

    И как же Маськину не любить быстрой езды? Ведь Маськин не любит подолгу возиться с разными глупостями, потому что тогда на другие глупости просто не хватит времени. Невозможно быть одновременно в двух местах, невозможно перехитрить неумолимые часы, которые, как совы, не смыкают глаз в чаду еженощной бессонницы, а перехитрить так хочется, и поэтому нужно нестись на санях навстречу вселенной снежинок, как молочный коктейль, как холодную правду судьбы пия морозный воздух.

    Разобравшись с проблемами мышиной иммиграции и устроив банный день спящему Гипнотизёру, который по-прежнему так и сидел на Маськиной кухне, Маськин стал подумывать о первых зимних развлечениях.

    Игра в снежки Маськину надоела довольно быстро, потому что он случайно угодил Плюшевому Медведю в глаз, как раз тогда, когда тот примерял пенсне домового барабашки Тыркина, отчего барабашка так отчаянно забарабанил, что с крыши упала первая сосулька и разбилась, потому что не успела раскрыть парашют.

    Международное общество защиты прав сосулек объявило Маськину ультиматум, что если он в сорок восемь часов не склеит сосульку и не привесит её обратно, то Общество защиты прав сосулек объявит войну Гренландии, потому что именно в этой стране права сосулек ущемляются особенно беспринципно. Это раньше общества и сообщества, а также другие террористические организации не могли объявлять войну. Теперь войну может объявить каждый, что и является неоспоримым доказательством окончательного демократизма нашей эпохи.

    Услышав об ультиматуме, народы, населяющие Гренландию, не стали дожидаться срока его истечения, а, оседлав белых медведей и вооружившись откопанными бивнями мамонтов, напали на остров Мадагаскар, который затонул под тяжестью бело-медвежьего нашествия.

    Сосульку Маськин склеил и водворил на место, но к этому времени Общество защиты прав сосулек успело самораспуститься, а остров Мадагаскар всплыл обратно, потому что такова была воля пресловутой мировой общественности, без вмешательства которой и волосок не упадёт с лысой головы человечества.

    Итак, Маськин решил больше в снежки не играть, потому что ему не хотелось опять затоплять остров Мадагаскар, что, как вы можете видеть, являлось прямым и неизбежным следствием легкомысленного снегометания.

    Тогда Маськин решил прокатиться на санях, потому что снега высыпало уже так много, что ни на телеге, ни на Маськиной машине проехаться было невозможно.

    У Маськина в хозяйстве имелись самоходные сани с вертикальным взлётом. Они ему достались от одного засекреченного авиаконструктора, чью фамилию до сих пор запрещено публиковать. Маськин знал его под кличкой Механик.

    Как-то, испытывая своё новое изобретение - сани с вертикальным взлётом, Механик пролетал над Маськиным двором. Он сразу заметил Шушутку, катающегося на самокатике, и спустился для того, чтобы изучить это уникальное средство передвижения.

    Дело в том, что самокат у Шушутки был не простой, а с вертикальным спуском. То есть стоило его сбросить с любой высоты, как самокатик немедленно устремлялся вертикально вниз, не потребляя при этом никакого горючего. Вы скажете, что в этом нет ничего удивительного, и все предметы на земле ведут себя совершенно таким же образом. Вот поэтому, дорогие мои читатели, вы и не работаете засекреченными конструкторами, потому что для вас ничто не является секретом, а для засекреченных сотрудников и наличие земной гравитации оказалось фактом секретным, а потому вполне применимым для пущей важности, без которой настоящая секретность ни для кого не является государственной тайной.

    Короче, Механик выменял свои сани на самокат и укатил в неизвестном направлении. Через некоторое время Шушуткин самокат с вертикальным спуском всплыл во время Мадагаскаро-гренландской войны, которая, как вы понимаете, неизбежно последовала как ответ мадагаскарского народа на гренландскую агрессию. Самокатик использовали как беспилотный самокат-разведчик, который вертикально сбросили на территорию гренландского противника. Дело было ночью, и из темноты послышался крик 'ой!', что на гренландском языке означает возглас 'ай!'. Этот результат был интерпретирован мадагаскарской внешней разведкой с изрядно подмоченной после погружения острова репутацией, как факт того, что самокат на кого-то упал, и это лицо обнаружило себя криком 'ай!', что на мадагаскарском языке означает возглас 'ух!'.

    Внешняя разведка так называется потому, что только внешне делает вид, что чего-то разведывает.

    Вы скажете: ну и что за очередной бред написал наш зарвавшийся писатель? Вовсе и не бред! Просмотрите любую сводку новостей за день, и вы увидите, что описанные выше события имеют гораздо больше логичной взаимосвязанности, чем настоящие реалии международных новостей.

    Не верите? Ну, вот вам пример! Выбираем наугад первую попавшуюся новость из настоящей сводки событий: 'В Германии впервые более чем за сто лет был застрелен медведь'. Казалось бы, новость как новость, хотя непонятно, почему же он был застрелен. Читаем дальше, и оказывается, что несносный медведь грабил фермерские хозяйства, загрызал домашних животных и вот-вот собирался напасть на двуногих (я имею в виду не петухов). Всё логично? Читаем дальше. Защитники природы по всей Германии негодовали по поводу намерения германского правительства застрелить медведя, и правительство, опасаясь за своё будущее, вызвало команду охотников из Финляндии, которые безуспешно пытались выстрелить в медведя транквилизатором. Когда все попытки оказались неуспешными, германское правительство приняло трудное решение и приказало финским охотникам медведя застрелить, что и было немедленно выполнено, хотя непонятно, почему попасть транквилизатором не удавалось, а боевым зарядом сразу удалось. Убийство медведя вызвало чуть ли не революцию и государственный переворот.

    Вы скажете: ну и что же в этом случае замечательного? А дело в том, что медведь в Германии впервые за более чем сто лет нарисовался не сам по себе. Его туда выпустили на свободу итальянские защитники природы, причём, поскольку в Италии своих медведей не водится, они взяли его в зоопарке, где-то в Словении. Поскольку медведь привык к людям и сытой жизни, то он и продолжал кормиться поблизости от человеческого жилья. И это, поверьте мне, самый невинный пример идиотизма на международном уровне. Таким же образом вершатся судьбы человечества, объявляются войны и распространяются губительные заболевания. Ведь именно европейцы завезли СПИД в Африку, использовав вакцину, основанную на плазме крови заражённых обезьян. Европейцы провели бесплатную вакцинизацию от полиомиелита, невольно вызвав глобальную эпидемию СПИДа. Сейчас весь Чёрный континент просто вымирает на глазах его европейских благодетелей, тогда как факт, который я здесь изложил, затерялся на задворках забытых новостей!

    Поэтому Маськин старался поменьше лезть с всякими инициативами и вообще редко высовывал нос из своего натурального хозяйства. А то, знаете ли, всё время получается, что хочешь как лучше, а оказываешься в помойной куче.

    Маськин аккуратно вырулил на своих санях из специально отведённого для них сарая, и, посадив на них всех обитателей своего дома, весело взлетел над лесом и помчался к одной просеке, где можно было славно прокатиться. Коснувшись заснеженной земли, Маськины сани понеслись, поднимая вихри искрящегося снега, и все седоки хором закричали 'ух!', что на масечном языке означает 'эх!'.

    Глава 13

    Неудавшаяся любовь Плюшевого Медведя

    Плюшевый Медведь не без некоторой зависти наблюдал, как растёт Маськино зоопарчатое хозяйство. Теперь у Маськина были козы, куры, кролики с розовыми ушками, барашки с кудряшками, маленький ослик, три миниатюрных поросёнка, лошадка, и, разумеется, корова Пегаска, золотой кот Лисик, кошка Бася, пёс Колбаскин, барабусечный щенок Сосискин, два попугая, две золотых рыбки в аквариуме и маленькая птичка по имени Клаксончик. Все эти животные чрезвычайно Маськина любили и целыми днями ходили за ним толпой. А Плюшевый Медведь как бы оставался немного в стороне, и тоже плёлся за Маськиным, пристроившись в самом хвосте длиннющей очереди, как раз где-то сразу за птичкой Клаксончиком.

    Тогда Плюшевый Медведь тоже решил завести себе какое-нибудь домашнее животное, которое таскалось бы исключительно за ним, так сказать, индивидуально, не из-за потребности в корме, а просто от чистой любви.

    Плюшевый Медведь отправился в магазин, где продавались щенки и котята, и выбрал себе одного серенького котёнка, окрас шкурки которого напоминал сардинку, что вызывало у Плюшевого Медведя постоянное желание потреблять в пищу морские продукты, некоторые из которых, как известно, славятся высоким содержанием фосфора, необходимого для успешной мыслительной деятельности и заставляющего и без того блестящие умы светиться в темноте.

    Котёнок даже не проснулся, когда Плюшевый Медведь осторожно погладил его лапой, что, несомненно, говорило о его добропорядочном спаточном нраве и не сулило никаких проблем.

    Однако, когда пришло время забирать котёнка из магазина, Плюшевый Медведь поленился сам за ним съездить, сославшись на неотложные плюшевые дела. Котёнка из магазина привезла Кашатка, и тот, разумеется, решил, что он её кот. Как Плюшевый Медведь потом ни распинался, любви у них с новым котом не образовывалось.

    Плюшевый Медведь попытался назвать кота Лёша в честь французского слова 'le chat', означающего 'кот', но на это утончённое имя котёнок отзываться отказывался. Тогда Маськин назвал кота Сардинкин, тем самым введя рыбное название в мясной рацион имён своих собак. Маськин вообще был приверженец вкусных имён, с удовольствием давая их своим питомцам, например трёх козлят он назвал Морковкин, Капусткин и Редискин. Трёх своих поросят он окрестил Пельмешкин, Чебурешкин и Расстегайкин. Своих золотых рыбок он наименовал Глоткин и Селёдкин, а двух особо любимых мышей - Мышкин и Подмышкин. И нужно заметить, что мяса Маськин не ел, потому что был вегетарианствующим толстовцем, или, точнее, толстовствующим вегетарианцем, т. е. он был совершенно убеждён, что растолстеть можно и на морковке.

    Живность же Маськин держал исключительно для бескорыстной дружбы, во всяком случае, со своей стороны.

    Из общего милого круга имён выбивались только коза Виктория, получившая своё благородное имя в честь одноимённой королевы, и коза Мадлен, названная так в честь первой женщины - госсекретаря Соединённых Штанов.

    Также выделялись имена кур, которых звали Феня и Маня, а петуха - Кукарешкин.

    Однако новый котёнок не стал отзываться ни на имя Сардинкин, предложенное Маськиным, ни на имя Сметанкин, придуманное Шушуткой.

    Он отзывался только на имя Финдус, данное ему Кашаткой. Дело в том, что Кашатка хотя и понимала, что Плюшевый Медведь купил котёнка для себя, всё-таки это животное очень полюбила, и однажды со вздохом сказала, что когда совсем подрастёт, то заведёт себе точно такого же кота и назовёт его Финдус, в честь котёнка из её любимых шведских сказок про Петсона.

    Плюшевый Медведь подумал и заявил, что пусть Кашатка котёнка себе забирает и называет его Финдус уже сейчас. Во-первых, потому, что она уже подросла. А во-вторых, никогда не надо думать, что всё, что происходит сейчас - это несерьёзно и не насовсем, а вот когда-то потом будет настоящая счастливая жизнь. Те, кто так рассуждают, обычно и умирают, так и не начав жить.

    Кашатка с радостью котёнка к себе приняла и задумалась над очередным уроком плюшевой философии.

    Плюшевый Медведь же вовсе не расстроился, что он добровольно лишил себя индивидуального кота. Он решил любить всех Маськиных животных, считая их и своими, и таким образом недостатка в живности Плюшевый Медведь более не ощущал.

     

    А котёнок Финдус всё равно оказался существом бандитского характера и был в дальнейшем известен в плюшевых кругах как кот-рецидивист по кличке Эль-Бандидо.

    Глава 14

    Похождения кота Эль-Бандидо

    Итак, кот Эль-Бандидо прослыл в доме Маськина настоящим бандитом. Достаточно было одного взгляда на его мрачную, неприветливую рожицу, чтобы понять, что этот кот потерян для благопристойного общества.

    Однако Кашатка не обращала на это никакого внимания, своего кота очень любила, подолгу муськалась с ним, легкомысленно сюсюкая и тряся его сардиноподобную тушку.

    Нужно сказать, что к всеобщему удивлению Эль-Бандидо отвечал Кашатке взаимностью, потому что, видимо, воспринимал её не как свою 'чувиху', к которым бандиты относятся немного хуже, чем к своим лошадям, однако несколько лучше, чем ко всему остальному человечеству, а как мать родную, к которой все рецидивисты питают сентиментальнейшую сыновью любовь, татуируя свою шкуру клятвой 'Не забуду мать родную!'.

    Но за что Кашатка любила кота Эль-Бандидо? Вообще, почему юные девочки любят именно бандитских типов? Видимо, всё-таки за скороспелую решительность, самостоятельность, взрослость, которой не хватает нормальным их сверстникам в том же возрасте. Правда, потом эти столь привлекательные черты сильно блекнут, а то и вовсе мутнеют с течением времени, как и всякая другая фальшь. И остаётся только горстка жалко-страшненьких, потёртых стёклышек там, где раньше виделись россыпи брильянтов и свободы.

    Влечение юных девочек к бандитам заложено в них на генетическом уровне ещё с тех времён, когда бандиты становились вожаками стаи, оставляя после себя длинную череду потомков: королей, императоров и падишахов. Теперь же, когда власть более или менее давно поделена между потомками бандитов, причём уже демократическим путём, новоявленные разбойники не в чести и более не являются привлекательными кандидатами для заведения от них потомства. Нынче эволюция общества отвернулась от бандитов и направила свои стальные глаза в сторону подлецов, чья выживаемость является неоспоримым преимуществом перед гибельной импульсивностью криминальных элементов.

    Девочки! Любите подлецов, если вы желаете приспособиться к новому курсу эволюции. Однако если вам милее изменить ход естественного отбора, полюбите плюшевых медведей, и через несколько поколений наша уже весьма подленькая планета станет совершенно плюшевой!

    Эль-Бандидо грозно рычал на других Маськиных котов, и когда Маськин раскладывал кошачью еду поровну в три фарфоровых мисочки, Эль-Бандидо набрасывался на корм в чужих мисках, а интеллигентный золотой кот Лисик и неуравновешенная кошка Бася теряли интерес к еде и грустно отходили в сторону, наблюдая, как их воинственный собрат сначала поглощает содержимое их тарелок и лишь потом переходит к своей.

    В своё время золотой кот Лисик с трудом перенёс появление в доме кошки Баси и поклялся, что если в Маськином доме заведётся ещё хоть один кот, он выучит наконец французский язык и уедет в Париж, в институт Пастера, где ему давно уже предлагали должность руководителя кафедры котосинтеза - процесса лежания кота на солнце и ничегонеделанья, который, конечно, не имел практического применения, как фотосинтез, зато представлял огромный интерес для фундаментальной науки. Если по какой-то причине этот план не удался бы, кот Лисик собирался устроиться на ставку домашнего животного к другу ледяных полей и торосов эскимосу, который был чрезвычайно добрым человеком ввиду интенсивного употребления огненной воды.

    И действительно, Лисик немедленно съехал на квартиру к хомяку Гамлету, где пытался на скорую лапу выучить французский. Но хомяк не оставил своих дурных привычек и по-прежнему волочился за мышами, от чего его квартира полнилась его детками - мышками-мутантками, от одного вида которых золотого кота прошибала мутационная диарея (это когда желание поесть немедленно мутирует в потребность бежать в туалет, без остановки на потребление пищи). Исхудав и находясь на грани изнеможения, кот Лисик купил на свои кошачьи сбережения билет в Париж, заняв у зажиточного хомяка немного денег на первое обустройство. Хомяк был рад тому, что его интеллигентный друг наконец собрался отчалить, потому что его измождённый вид и принадлежность к кошачьему роду серьёзно нервировали хомячьих любовниц, и личная жизнь хомяка Гамлета чуть было не пришла в запустение.

    В Париже Луи Пастер встретил кота Лисика доброжелательно, но холодно, поскольку в связи с сокращениями фондов на фундаментальные исследования лабораторию котосинтеза пришлось переориентировать на пастеризацию маринованных огурцов. Золотой кот Лисик не обладал достаточными знаниями в этой области, и огурцов, по совести говоря, не любил. Он учтиво попрощался с Пастером и, посетив Собор Парижской Богоматери (Эйфелеву башню кот посещать не стал, так как считал это сооружение безвкусным и уродующим светлый лик Парижа) решил устроиться нищим на паперти и просить милостыню. Бедный кот неминуемо сдох бы от голода в городе, полном французов, не страдающих излишней щедростью и благорасположением к нищенствующим, если бы не письмо от Плюшевого Медведя, написанное для конспирации левой лапой, в котором сообщалось, что уже можно возвращаться, поскольку кот Эль-Бандидо, стянув у Маськина корыто и переделав его в пиратский фрегат, покинул Маськин дом и отправился в открытое море в неизвестном направлении.

    Эль-Бандидо также похитил одного из Маськиных попугаев и, посадив себе на плечо, заставил кричать: 'Пиастры! Пиастры!', назначив его своим имиджмейкером и ответственным лицом, то есть клювом, по связям с общественностью, которая хотя пиратство и осуждала, однако скоро признала кота Эль-Бандидо борцом за свободу и собственную независимость, а борцам за свободу нынче прощается не только пиратство... Так или иначе, кота Эль-Бандидо не ждали домой не только сегодня к обеду, но и вообще в обозримом будущем.

    Узнав обо всём этом, золотой кот сразу ободрился и не замедлил вернуться в Маськин дом, где все были чрезвычайно рады его прибытию, поскольку очень по нему скучали.

    Между тем кот Эль-Бандидо приплыл на своём корыте к острову Лос-Паганос, где планировал совершить пиратский набег на город-крепость Лос-Проходимос.

    Однако крепость была специально построена для защиты входа в Лос-Проходимскую бухту от нападений корсаров и пиратов. Она была воздвигнута по проекту испанского инженера Алиссио де ла Костьми-Лягу и испокон веков считалась неприступной. На её строительство была затрачена огромная сумма, и рассказывают, что испанский король, находясь в Мадриде, попросил подзорную трубу, чтобы рассмотреть цитадель, хотя она была построена на острове в Карибском море. Не обращая внимания на недоумение своих подданных, он проворчал, что крепость, на строительство которой было затрачено так много денег, должна быть видна из Мадрида. Однако половина денег, отведённых на строительство, как водится, была украдена, и поэтому испанский король должен был довольствоваться гравюрами, изображающими это удивительное строение, поскольку из Испании его всё-таки не было видно.

    Несмотря на это, крепость была неприступной, да ещё и жители города лос-проходимцы оказались гораздо большими проходимцами, чем молодой, хотя и очень наглый кот Эль-Бандидо, и, схватив его за шкирку, а также ограбив, то есть отобрав попугая и корыто, принесли его, как простого нашкодившего кота, Маськину, у которого потребовали выкуп в сто тысяч песо. У Маськина таких денег в кошельке не нашлось, и он взамен выдал им секрет приготовления своего малинового варенья, с чем островитяне лос-паганцы неохотно удалились, небрежно швырнув кота Эль-Бандидо в угол.

    Едва увидев, что Эль-Бандидо вернулся, золотой кот Лисик отправился прямым самолётом поближе к Северному Полюсу, где проживал друг ледяных полей, у которого он давно собирался поселиться.

    Увы, место любимого домашнего животного эскимоса было занято приблудным белым медведем, который, начав испытывать нешуточные трудности в охоте на тюленей и полярников (в связи с таяньем льдов и те и другие подались на Юг), решил устроиться на работу в качестве любимого домашнего животного на полную ставку. Белый Медведь хотя и был очень дальним родственником Плюшевого Медведя, однако доверия не внушал. Плюшевый Медведь даже боялся лизать марку с его изображением - вдруг укусит. Кот Лисик побаивался его и подавно, однако виду не подавал.

    Эскимос не очень любил белого медведя, но поскольку тот вскоре съел у него всех остальных домашних животных, то, хочешь не хочешь, пришлось назначить его любимым. Золотой кот вообще-то не был согласен на вторые роли, но решил подождать ещё немного и посмотреть, как у эскимоса будут развиваться отношения с его любимым животным. Однако всё изменилось в одночасье, когда в результате нарастающего глобального потепления рядом с жилищем эскимоса оттаял мамонт и сразу вытеснил белого медведя с этого престижного поста.

    Оставаться в одном доме с мамонтом и белым медведем золотой кот Лисик не пожелал и вернулся в Маськин дом.

    Золотой кот философски рассудил, что, как ни ищи, всё равно лучше родного дома не сыщешь...

    К счастью, Кашатка и правда уже выросла и, полюбив Стивенсона, автора пиратского боевика 'Остров сокровищ', переехала с ним жить на отдельную квартиру, забрав своего бандита. В Маськином доме все вздохнули с облегчением, когда кот Эль-Бандидо уехал, хотя по Кашатке страшно скучали, а вот Стивенсону не поздоровилось, ибо Эль-Бандидо по ночам скакал по нему как бешеный, требуя выдать ему карту острова сокровищ, и каждое воскресенье оставлял в постели несчастного, влюблённого в Кашатку литератора пусть не чёрную, но весьма вонючую метку.

    Когда кот Эль-Бандидо немного подрос, он возглавил местную кошачью мафию и получил прозвище Крёстного Кота.

    Глава 15

    Маськин и уборка снега

    Снег - это, конечно, замечательно. Игра в снежки, поездки на санках... Но когда его становится слишком много, он начинает буквально душить. Ни проехать, ни пройти.

    Маськин сначала пытался этот факт игнорировать и разметал снег своими ножками, обутыми в тапки. Однако те очень скоро простудились, и в Маськином доме поселилась Соплюшка (такая мелкая гриппозная мохнатая тётка, которая всё время заставляет всех чихать).

    Оставив свои тапки сушиться у печки в компании тётки Соплюшки, Маськин, надев валенки, вышел во двор и попытался почистить снег более конвенциональным способом, пользуясь метёлкой и лопаткой, однако снег всё шёл и шёл, и у Маськина сложилось впечатление, будто бы он пытается вычерпать море - там, где он только что проходился с лопатой, снега, как назло, становилось ещё больше, и эффекта от его титанического труда практически не наблюдалось.

    В жизни часто приходится заниматься тяжёлой, нудной и с виду практически нескончаемой работой, которую сколько ни делай - меньше не становится. К таким занятиям относятся готовка, уборка, стирка, а также, пожалуй, труд корректоров, которые всю жизнь гоняются за маленькими опечатками, но стоит им их поймать, как те тут же нарисовываются в другом месте, где, казалось бы, их раньше и не было. Так жалко прожигать жизнь, разменивая её на эти неблагодарные занятия... Но что поделаешь? Кто-то же должен их делать? Не сидеть же в неприбранном доме во всём грязном и читать книжки с ошибками?

    Ещё великий Вольтер, нанятый Фридрихом Прусским для содействия в его французских литературных исканиях, увидел связь между этими нудными и неблагодарными занятиями. Несносный скандалист заявил монарху, что устал 'стирать царское бельё' (имея в виду исправление ошибок), за что и был немедленно выгнан с глаз долой и принуждён вернуть гонорар, что его, впрочем, совсем не смутило, и он продолжил шагать по жизни, громко скандаля.

    Вообще нужно сказать, жизнь иной раз напоминает вязкую тягучую смесь жалких хлопот и заботливо скрываемого отчаянья, нередко прерываемых скандалами разной силы и тяжести. Но Маськин был лицом жизнерадостного поведения, и ни унывать, ни скандалить не пожелал. Он твёрдо решил расчистить снег до конца дня и отправился на своих санях с вертикальным взлётом в близлежащий город, где собирался взять напрокат замечательную лопату, которая, если верить рекламе, вычитанной Маськиным в местной газете, копала сама, и при этом даже почти не жужжала.

    Маськин вообще любил брать вещи напрокат. Он однажды взял даже банку малинового варенья для Плюшевого Медведя, когда тот случайно в прошлом году на исходе зимы всё Маськино варенье внезапно доел. Варенье напрокат Маськину выдали, однако потом удержали дополнительную сумму, поскольку Маськин с извинениями вернул банку уже без варенья, а пустая банка из-под варенья уже банкой варенья не является и повторно быть сданной в прокат не может.

    Лопату Маськину выдали в разобранном виде. К ней прилагалась длинная инструкция, в которой в пространной форме излагалось, как эту лопату собирать, как привинчивать, куда вставлять батарейки и как потом её использовать.

    Надо признать, Маськин был успешен в собирании различного рода предметов быта. Всего за шесть часов он как-то собрал садовую повозку, а за восемь - изловчился собрать книжную полку. Современная промышленность скоро станет продавать только исходное сырьё, а всё производство будет возложено на потребителя. Хотя с точки зрения упаковки сырьё паковать, конечно же, гораздо проще, и выглядит такая упаковка очень даже эстетично.

    Вам никогда не доводилось приобретать письменный стол, упакованный в виде плоской аккуратной коробки, в которую уложено несколько досок и мешок с болтами, стыдливо прикрытый объёмистой инструкцией? О, поверьте мне, это ни с чем не сравнимое приключение. Обязательно попробуйте приобрести что-нибудь такое. Только ни в коем случае не вздумайте читать инструкцию, ибо обычно способом, указанным в ней, этот предмет собрать невозможно, если, конечно, не выходить за пределы обычных измерений пространственно-временного континуума и не нарушать существующие в нашей вселенной законы физики.

    Маськин провозился с инструкцией целый день, однако не смог ни собрать лопату, ни даже соединить толком основную копательную часть с ручкой, на которой было множество кнопок разного цвета и назначения. Казалось, что Маськину по ошибке выдали не лопату для уборки снега, а посадочный модуль летающей тарелки каких-нибудь особенно технически продвинутых пришельцев.

    Несмотря на то что современный прогресс довёл человечество до невиданных высот, с которых оно, правда, всё время норовит свалиться обратно в столь сладкую ему пучину варварства, тот же прогресс нередко по-прежнему не позволяет простому человеку обустраивать свою жизнь более удобным образом, чем это было в прежние века. Кроме того, все эти новшества подчас приводят человека в полное недоумение и заставляют тратить драгоценные минуты, часы и даже дни его жизни на бесполезное чтение инструкций и заведомо проигрышную борьбу с техническими нововведениями.

    Маськин, однако же, любил всё делать по правилам и идти в ногу с современностью. Поэтому он не желал уступать упрямой лопате, которая не собиралась, как он над ней ни мучался. Он снова погрузил лопату на свои сани и отправился в город, где попросил тех, кто ему её дал, собрать лопату и научить его ею пользоваться. Между тем это оказалось совсем непросто, потому что даже технически подбитые специалисты провозились немало часов, чтоб заставить непокорную лопату выполнять предписанные ей функции.

    Только к вечеру Маськин, воодушевлённый обладанием высокотехнологичным инструментом, вернулся на свой двор и попытался почистить снег. Управление лопатой оказалось столь сложным, что справиться с ней было практически невозможно. Она разбрасывала снег с такой силой, что он неминуемо возвращался на прежнее место, ибо Земля, как вы знаете, кругла до безобразия, и всё, что посылается в одну сторону, неизбежно прилетает обратно с другой стороны.

    Когда Маскину пришлось взять ответственность за два тайфуна и одно наводнение, он выключил это небезопасное чудо техники и отставил его в сторонку. Вы, наверное, слышали, что взмах крыльев бабочки на одном конце Земли может вызвать ураган на другом, потому что погода представляет собой чрезвычайно хаотическую систему. Маськин побоялся шутить с такими грозными явлениями природы и, сев на заснеженное крыльцо своего дома, крепко задумался.

    Возможно, вы спросите, почему Маськин не позвал никого на помощь? Ведь очевидно, что у него просто не хватало сил для того, чтобы завершить начатую работу самостоятельно! В том-то и дело, что в современном нам мире стало чрезвычайно трудно найти себе хорошего помощника даже в таком малом деле, потому что общество переориентировалось на автоматизацию и вот-вот должно было преуспеть на ниве робототехники, однако внезапно закисло и оставило маськиных без надлежащей помощи. Нынче практически невозможно заставить кого-либо делать какую-либо работу, особенно если эта работа связана с маломальским усилием. Теперь люди воспринимают как оскорбление необходимость напрягаться, считают работу катастрофой и искренне ненавидят своих работодателей.

    С некоторых пор людям внушили, что в современном мире каждый должен обслуживать себя сам и что кончилось барское время, нечего больше шиковать, а то тоже в прежние времена чего себе только не позволяли: лакеи в ливреях, евреи в лакеях... Эти времена закончились.

    Как это ни удивительно, теперь многие сидят целыми днями без дела, прозябают на жалкие пособия или вовсе нищенствуют, но тем не менее не желают идти и работать, помогая другим людям проживать их деловые будни. Да и бывшие барчуки тоже осознали: лучше уж самим себе шнурки завязывать, чем потом расхлёбывать кровавое месиво социальных революций.

    Так и вышло, что в результате всех этих перипетий Маськину поручить чистить снег было некому.

    Как всегда, из положения помог выйти Плюшевый Медведь. Он приделал огромный совок к Маськиной машине, и она, пыхтя и выпуская клубы дыма, кое-как разгребла снег, и Маськину стало легче на душе.

    'Всё, - решил Маськин. - В следующем году начну чистить снег с июля. Неважно, что это невозможно. А важно, что если вовремя принять меры, то, по крайней мере, на душе станет легче'.

    Мы так часто пытаемся разгребать снег ещё до того, как он выпал, и так часто пытаемся решать проблемы ещё до того, как они появились на горизонте, и в то же время не можем разобраться с теми, которые несносной тучей уже висят над нашей головой! Как узнать, что важно, а что второстепенно? Пожалуй, в этом знании и состоит один из величайших секретов нашей жизни!

    Хотя проблема чистки снега была временно решена, однако Маськина машина наотрез отказалась работать трактором, и в доказательство своей неспособности к этому виду труда стала усердно чихать и кашлять, сморкаясь в брезент, как в носовой платок.

    Видя, как Маськин расстраивается, Шушутка предложил попробовать напоить снег горячим чаем с сахаром, однако после второго самовара весь выпитый снегом чай застыл в небольшой каток, на котором сразу же стали весело кататься на коньках домовой Тыркин и друг семьи Барабуська.

    Ещё Маськин попытался растопить снег любовью, искренне, от всего сердца полюбив эту пушистую, белую материю, однако снег остался холоден к Маськиным чувствам и таять не стал.

    Тапки пытались снег шантажировать.

    Левый Маськин тапок написал и распространил прокламацию с угрозами, что если снег до вечера добровольно и самосознательно не растает, Левый Маськин тапок соберёт в Маськином дворе всю местную левую обувь на демонстрацию протеста с лозунгами 'Долой снег!' и песнями про враждебные вихри. Эта толпа как начнёт топтать снег - и утопчет до такой степени, что по нему можно будет ходить, как по земле, и даже ездить на автомашинах.

    Правый Маськин тапок интеллигентно заявил снегу, что его безразличное отношение к Маськиным бедам является верхом эгоизма и совершенно неприемлемо в среде интеллигентных явлений природы с высшим образованием. Ведь пусть снег состоит из опустившихся снежинок, не надо забывать, что образовались-то они на высоте... А опустившаяся интеллигенция всегда лучше поднявшейся черни.

    Однако снег проявил холодность к этому заявлению.

    Временами Маськину даже начинало казаться, что снег есть вещество неодушевлённое, и это при том, что для Маськина практически не было неодушевлённых предметов. Во всякой вещи, как и во всяком явлении, Маськин видел свою уникальную душу, свой характер, своё настроение, а посему встреча с неодушевлённым снегом вызвала у него почти что состояние шока. Так бывает, когда внезапно кто-то упоминает о смерти. Всё существо восстаёт против её вторжения в обыденность наших будней, а белый снег, как казалось Маськину, таким безжизненным вторжением и являлся.

    Казалось, Маськину проблему совершенно невозможно решить. Несмотря на объявленное глобальное потепление, снега с каждым годом выпадало всё больше и больше, и Маськин стал опасаться, уж не начинается ли у него во дворе ледниковый период! Возможно, вам это трудно представить, но когда-то многие части земли были покрыты многокилометровым слоем льда, и места, которые нынче полны жизни, зелени лесов и щебетания птиц, были холодной арктической пустыней, по которой не то что не бродили шкодные толстобрюхие пингвины, но и вообще невозможно было отыскать никакой живности. Кстати, пожалуйста, избегайте оледенения своей души, дабы не превратить её вот в такую арктическую пустыню, потому что в пустыне ведь так легко забыть даже собственное имя...

    Маськин решил пойти на крайние меры, и однажды вечером дал снегу выпить горячительных напитков из винного погребка Плюшевого Медведя. К счастью, это произвело желаемый эффект, и большая часть двора, политого коньяком и ликёрами, действительно начала оттаивать. Нет ничего более эффективного, чем горячительные напитки, когда речь идёт об исключительной холодности и несговорчивости вашего оппонента. Не зря говорят, что существуют определённые вопросы, в которых практически невозможно разобраться без бутылки. Это гораздо лучше, чем вопросы, в которых уже нельзя разобраться без вилки... Недаром в некоторых советских столовых вилок не выдавали, а были только ложки - исключительно для сохранения постоянной клиентуры, которая в противном случае довольно быстро сама себя истребила бы.

    В мировой прессе появились неприятные для Маськина обвинения в том, что он принадлежит к нео-жидо-масонскому заговору, совершил ритуальную попытку споить снег и тем самым сыграть на руку глобальному потеплению, в результате которого большинство городов, расположенных на берегу морей и океанов, вот-вот должно погрузиться на дно. Финансисты подозревали, что сделал Маськин это оттого, что его двор находится вдали от приморских зон, и с их затоплением цена на Маськину недвижимость значительно возрастёт.

    Российская пресса жестоко критиковала Маськина за разбазаривание горячительных напитков.

    Восточная телекомпания Недожира заявила, что Маськин нарушил их сухой закон, и за это он должен теперь отбивать поклон каждые четыре часа.

    Маськина также обвиняли в том, что он ретроград, и в то время как весь мир уже давно отказался от потребления алкогольных напитков и перешёл исключительно на потребление наркотиков, Маськин всё ещё находится на низкой ступени своего развития и не только держит в хозяйстве алкоголь, но и предлагает его совершенно ещё несовершеннолетнему снегу.

    В Маськином городке также началось журналистское расследование, в котором Маськин обвинялся в излишнем хладнокровии, с которым он уничтожал снег в своём дворе. Вокруг местной газеты даже стало сколачиваться Общество защитников снега, которое на следующий год намеревалось переименоваться в Общество защиты прошлогоднего снега, а для защиты снега в будущем году планировалось образовать новое общество.

    Маськин не стал обращать внимания на все эти глупые происки, потому что в жизни совершенно невозможно угодить всем, а снег-то чистить как-то надо?

    Глава 16

    Маськин и Соплюшка

    После своей упорной борьбы с засильем снежных сугробов Маськин почувствовал себя усталым и разбитым. Кроме того, Маськин слишком много общался со своими тапками, которые, как вы помните, подхватили простуду. Поэтому не удивительно, что на следующее утро у Маськина появились сопли и ему пришлось остаться дома, разделяя тёплую компанию своих простуженных тапок, греющихся у огня, и познакомиться с маленькой мохнатой тёткой Соплюшкой, которая не отходила от тапок ещё со вчерашнего дня, и те попеременно залихватисто чихали.

    Возможно, мой читатель никогда не отдавал себе отчёта в том, что простудные заболевания бывают двух видов. В первом случае человек страдает от лёгкого недомогания с небольшим количеством соплей - и уже через пару дней совершенно здоров. Именно такую хворобу и вызывала тётка Соплюшка, потому что она была характера уравновешенного и не стервозного, чего нельзя сказать о деде Грипповике.

    Дед Грипповик был существом чрезвычайной стервозности, и если уж приставал, так по крайней мере на неделю. Несчастная жертва деда Грипповика совершенно искренне и реально страдала, металась чуть ли не в бреду, и казалось, действительно была серьёзно больна. Разница между этими двумя типами заключалась в том, что тётка Соплюшка привязывалась к индивидууму с промоченными ногами или неосторожно посидевшему на сквозняке, дед Грипповик же был настоящей заразой и коварно перебегал от одной жертвы к другой.

    Маськин давно заметил, что когда его домочадцы и он сам подолгу не выходили из дома и не общались с другими жителями окрестностей, то, кроме тётки Соплюшки, у них в доме никто не бывал. Но стоило кому-либо из населения Маськиного дома высунуть нос и прошвырнуться в городе, особенно в зимне-весенний период, как в доме Маськина поселялся злобный дед Грипповик и уже не отставал очень подолгу.

    У Маськина было много теорий происхождения соплей. Когда Маськин был маленьким, он твёрдо верил, что сопли появляются как результат промоченных ног, что вода каким-то таинственным образом просачивается через ноги в голову и потом выделяется в виде соплей. Однако эту теорию пришлось отправить на покой, поскольку оказалось, что сопли могут появляться даже тогда, когда Маськин вовсе ног и не промачивал.

    Одно время Маськин предполагал, что сопли есть не что иное, как растопившиеся мозги, а иначе как можно объяснить, что когда у больного много соплей, то мозги его начинают работать не совсем исправно? И лишь теперь, когда Маськин познакомился с тёткой Соплюшкой, он убедился наверняка, что сопли возникают как прямой результат общения с этой дамой.

    Дед Грипповик, в отличие от тётки Соплюшки, вызывал нешуточные страдания. Когда он набрасывался на Маськина, у того темнело в глазах, жизнь в его доме замирала, и он подолгу, тяжело охая и вздыхая, лежал в кровати, практически не выходя из дома. Когда же к Маськину приходила тётка Соплюшка, то ничего страшного не происходило, жизнь текла своим чередом, и всё, что Маськин менял в своём образе жизни, заключалось в том, что по вечерам он довольно долго посиживал у огня и потреблял большее, чем обычно, количество чая с малиновым вареньем.

    Мне кажется, что куда бы ни завёл человечество блестящий прогресс, все всё равно продолжат кашлять и чихать, а также валиться в постель под неуклонным нажимом гриппозных напастей. Возможно, если бы от обычного гриппа все поголовно отправлялись бы в мир иной, у человечества непременно появилось бы эффективное средство, необходимое для того, чтобы всё-таки выжить на этой планете. Поскольку же сопли чаще всего не являются причиной гибели, то на них не обращают внимания, и они плетутся за нами вязкими, зелёными потоками со времён доисторических, туда, в далёкое будущее, уносясь на наших космических кораблях в инопланетные дали.

    Я полагаю, что нынче лучшим средством от насморка является Интернет. Несмотря на то, что компьютеры полнятся разнообразными вирусами, их пользователи находятся в совершенной безопасности, ибо не было ещё такого случая, чтобы кто-то заразился простудным заболеванием, глядя на экран или трогая компьютерную мышку. Чем больше люди будут прибегать к таким новым и безопасным средствам общения, тем здоровее они будут и тем меньше придётся им глотать различных сомнительных, а часто вредоносных пилюль, и без которых жизнь человеческая подчас достаточно горька.

    На следующий день после Маськиной битвы со снегом весёлая компания уселась у огня и стала рассказывать друг другу истории. К огню были допущены только простуженные, потому что здоровым среди больных делать нечего, а то, не ровён час, тоже подхватят какую-нибудь заразу. Поэтому у очага остались только Маськин, два его простуженных тапка и тётка Соплюшка. Первой свою историю стала рассказывать именно она.

    Тётка Соплюшка сообщила, что, несмотря на то что выглядит ещё довольно молодо, она очень стара. Появилась она на свет в те стародавние времена, когда люди ещё укрывались шкурами, и, надо признаться, в эти самые шкуры и сморкались.

    Далее жизнь завела тётку Соплюшку в рабовладельческие времена, и она была единственным проявлением равенства между господами и прислужниками, ибо приставала с одинаковым энтузиазмом как к тем, так и к другим. Несчастные рабовладельцы и рабовладеемые вытирали нос папирусами, что привело к тому, что нашим историкам не было оставлено достаточного количества текстов, относящихся к сопливым античным временам.

    Затем тётка Соплюшка поселилась в феодальном обществе, и рыцари, прочувственно страдая от соплей в своих неказистых шлемах, вытирали нос гобеленами, а иначе как можно объяснить, что все гобелены, оставшиеся с тех времён, имеют отчётливые следы соплей?

    Попав в капиталистические реалии девятнадцатого века, Соплюшка устроилась особенно уютно, ибо сопли в те времена вытирали кружевными платками и не жалели средств на прекрасные коньяки, дабы умерить озноб своих простуженных душ.

    И лишь в наши не поймёшь какие времена тётка Соплюшка загрустила, ибо народонаселение принялось утирать носы одноразовыми салфетками и даже - упаси боже - туалетной бумагой. За все долгие века мировой истории тётку Соплюшку так никто никогда не унижал...

    Вы, возможно, спросите: и чего это наш разгорячившийся автор всё толкует о соплях? Что же, не может он найти себе темы получше для своих изысканных философствований? Отвечу так. Вы скажите спасибо, что ваш автор не обсуждает чего похуже. Вы, например, перечтите Рабле, и я думаю, этот уникальный эксперимент не оставит вас равнодушными. Так уж повелось: чтобы привлечь внимание легко отвлекающегося читателя, приходится говорить не об абстрактных понятиях, унесённых на зыбкие края сознания, а о вещах конкретных, достаточно известных и касающихся практически всех. Впрочем, если вы не желаете больше слушать о соплях, то извольте насладиться историей, рассказанной Левым Маськиным тапком, которая увела разговор у очага совсем в другую сторону. Левый Маськин тапок заявил, что простуда - это ерунда. Настоящая трагедия начинается тогда, когда, неосторожно посидев на сквозняке, человек может простудить... да-да, вы верно догадались: собственную попу. После этого небольшого вступления Левый Маськин тапок поведал собравшимся, а заодно и нам с вами, любопытный мой читатель, историю одного еврея, у которого была совершенно антисемитская попа...

    Еврейский Бог, создавший Небо и Землю, так уж решил, что сотворить человека совершенным будет безвкусно. С тех пор и повелось, что если человек приличный, обязательно сыщется у него какой-нибудь пренеприятный недостаток. Так и еврей Зюс всем был хорош в глазах Боговых. И традиции все соблюдал: на Пасху мацой хрумкал, на еврейский Новый год трубил отчаянно в рог, по субботам не читал газет и даже не брил виски и бороду, отчего вид имел воистину библейский и вполне аппетитный.

    Однако и у Зюса имелся один незначительный, но весьма отъявленный недостаток. Дело в том, что, будучи евреем до мозга костей, обладая ярко выраженным шнобелем и, как водится, вселенски грустными глазами, Зюс имел весьма антисемитскую попу.

    Посудите сами: стоило еврею Зюсу собраться сделать какую-нибудь мицву, как его попа начинала болеть и ныть самым что ни на есть антисемитским образом.

    И что только ни делал бедный Зюс: натирал её тройным одеколоном, просил супругу Метафею проутюжить ему попу утюгом, прикладывал листья эвкалипта, алоэ и подорожника, делал примочки с мочой, своей и чужой - ничего не помогало.

    Не находил себе еврей Зюс места на этой земле, не мог ни лежать, ни стоять, ни сидеть, а ведь именно в этих трёх простых действиях и заключается вся сущность юдоли человеческой.

    Попа еврея Зюса была его полной противоположностью - традиций не соблюдала и глядела всегда в противоположную сторону.

    Зюс давно подозревал свою попу в антисемитских настроениях. Бывало, ещё в детстве сядет Зюс сделать домашнее задание, а попа его так и ноет, сидеть не даёт.

    Водила Метафея Зюса к врачам разнообразным, и они в один голос подтверждали, что всё дело именно в антисемитских настроениях его собственной попы.

    А ещё была его попа заодно с известным антисемитом Иваном Забулдыгиным, который в гробу видел всё, что только можно и нельзя видеть в гробу, и, входя в запой, обвинял Зюса в жидомасонстве. Зюс обиженно отворачивался от своего соседа, а его антисемитская попа строила Забулдыгину глазки, хотя и была подслеповата от рождения.

    В один субботний вечер Зюс, измученный ноющими болями в своей правой полужопице, которая особенно неистовствовала и явно приближалась уже даже к какой-то фашистской идеологии, в то время как левая полужопица находилась на распутье: присоединиться ей к великорусскому черносотенству или очертя голову нырнуть в омут к братьям исламистам, вознёс Зюс молитву к небу и вопросил, чему же Господь хочет его научить, ниспослав его телесной оболочке такую невыносимую двойственность? Ведь жизнь человеческая - это не только мысли, духовные переживания и финансовые неурядицы, это ещё и простая радость сесть безболезненно на свою собственную попу. Куда там со своей душой разобраться, когда попа житья не даёт! Все великие подвиги, открытия и благодеяния совершаются не иначе как через попу, ибо их совершатель в момент их совершения либо лежит, либо сидит, либо стоит. Исключение составляют разве что космонавты. Но даже и космонавту без попы никак нельзя, поскольку в космосе пространство хотя и безвоздушное, но не безпопное. Вот и получается, что вовсе не душа в человеке есть основа всего, ибо бездушный человек вполне прилично свои дни коротает и даже позалихватистее, чем человек с душой. Основа всего в человеке - это его человеческая попа, ибо без неё ни сесть, ни лечь, ни встать невозможно.

    К сожалению, Господь не ответил на Зюсовы вопрошания, ибо чаще всего связь с Всевышним у нас односторонняя, то есть мы Ему звоним, а Он трубку берёт и молчит. Или Он нам звонит, мы Ему: 'Алло! Алло!', а Он опять в трубку молчит. Мы Ему: 'Мы знаем, что это Ты! Не молчи! Десятки тысяч лет мы без Тебя тут тычемся нелепыми пиявками! Подскажи хоть полусловом, хоть полувздохом, кто мы и куда нам идти?', но Он молчит, ибо пока мы сами не догадаемся, что нам ни скажи - всё переиначим и телефониста повесим на проводах.

    Устал еврей Зюс от такого мучительного противоречия и решил отправиться на постоянное местожительство в Израиль. Он себе так решил: в Израиле к кому попой ни повернёшься - все евреи, и поэтому его антисемитской попе будет не с кем разделять свои антисемитские настроения, а то весь мир нынче, как, впрочем, и во все века, полнится сплошными Забулдыгиными, у которых во всём евреи виноваты. Если бы евреев вовсе не было, они выдумали бы их только затем, чтобы было кого во всём обвинять.

    Погрузил еврей Зюс свои вещички и отправился с супругой Метафеей Ионовной в Землю Обетованную. Однако прямо на границе Зюсу сообщили, что жену его в Израиль не пустят, потому что она не прошла тест аккредитации еврейских жён и её низкий процент стервозности совершенно очевидно выявляет нееврейское происхождение, что, безусловно, представляет смертельную опасность для единственного еврейского государства на земле.

    Израилю не страшны террористы - они не угрожают еврейскому образу жизни и даже весьма ему способствуют, ибо когда евреям не с кем бороться, они начинают ругаться сами с собой, а вот недостаточная степень стервозности еврейских жён угрожает не только безопасности Израиля, но и существованию Вселенной в том виде, в котором она предстаёт в линзах наших заплёванных звёздной пылью телескопов. Вы спросите, какая связь между Вселенной и стервозностью еврейских жён? Сразу видно, что вам неведомо искусство еврейского парадоксального мышления. У евреев всё напрямую связанно с Вселенной, и астрономами Земли давно доказано, что Израиль является самым настоящим астрономическим объектом, именуемым в науке финансовой чёрной дырой. То есть вокруг него пять миллионов евреев носятся по неустойчивым орбитам, а из неё не то что снега зимой - света в полдень не допросишься.

    Для Зюса еврейство было важнее супружества, и он решил въехать в Израиль один, однако при досмотре багажа Зюса на предмет провоза некошерных наркотиков (в Израиль наркотики можно ввозить только кошерные) пограничник потребовал Зюса спустить штаны и обнаружил в полной красе пресловутую антисемитскую попу. Пришлось еврею Зюсу домой возвращаться, повышать стервозность жены и искоренять в себе собственную попу.

    Из всех известных проклятий рода человеческого внутренние противоречия являются самыми болезненными и неистребимыми.

    Живите в мире со своими попами, товарищи, ибо нет хуже и неудобнее положения, когда ты даже со своей собственной попой не в ладах!

    Как только Левый Маськин тапок закончил эту возмутительную в своём роде историю (ну что с него взять? Ведь левые даже среди самих евреев страдают немалой толикой антисемитизма), собравшиеся не на шутку загрустили. Ведь по сути дела мы с большим недоверием относимся к различным частям собственного тела и постоянно ждём от них различных пренеприятнейших подвохов. Я не буду вдаваться в анатомические примеры, хотя думаю, что читатель хорошо понимает, какого рода неприятности может доставлять нам наше собственное тело. Ах, если бы мы были тварями бестелесными, насколько проще была бы наша жизнь! Но ничего не поделаешь. Приходится заигрывать с различными своими органами: уговаривать печёнку, убаюкивать желудок, заискивать перед прямой кишкой. Как страшно, когда собственный организм восстаёт против тебя! Пожалуй, это самая горькая и катастрофичная из всех известных человечеству революций.

    Тётку Соплюшку напоили горячим чаем и угостили Маськиным малиновым вареньем. После чего она по-старомодному учтиво распрощалась, сделав при этом элегантный реверанс, и наутро и Маськин, и его тапки были совершенно здоровы.

    Глава 17

    Маськин и холодная война

    В доме Маськина термин 'холодная война' был введён в обращение самим Маськиным в его знаменитой речи 'Все на борьбу с холодом!', которую он произнёс одним особенно морозным утром, наставшим вопреки глобальному потеплению, когда пёсик Сосискин, выбежав по своим собачьим делам, тут же слегка подморозил себе хвост и немедленно пожаловался на это Маськину.

    В отличие от своего коллеги Черчилля, объявившего холодную войну в ходе знаменитого выступления в Фултоне, Маськин не стал прибегать к призывам к западной цивилизации объявить холодную войну коммунистам. Он всего лишь отметил, что 'чавой-то холодно стало!', впрочем, точно так же, как и его знаменитый коллега, Маськин плотно захлопнул 'железный занавес', решительно закрыв вьюшку в печке, которую кто-то всё время открывал, видимо, пользуясь печной трубой как телескопом, и из неё дуло по утрам, когда вечерний огонь уже погасал, а утренний ещё не занимался.

    На самом деле война Маськина с холодом никогда и не прекращалась. Как и в войне двух политических систем, Маськин на дух не переносил холода и пользовался взаимностью, потому что холод относился к Маськину тоже весьма холодно, чтобы не сказать безразлично. А ведь безразличие иной раз даже хуже открытой вражды.

    Обычно Маськин утеплялся всеми возможными и невозможными способами, вступив в тесную шерстяную коалицию с Кашаткой, которая была теплолюбивой, как нежный цветок орхидеи, и стояла в этом вопросе на ещё более непримиримых экстремистских позициях. Она начинала просто плакать от холода и предлагала всем вместе немедленно ехать жить в тёплые страны. (Тёплые страны - это, конечно, хорошо, но вот только почему-то в большинстве из них совершенно невозможно жить. Видимо, жар плохо действует на политико-экономическую обстановку.)

    Стоило Кашатке съехать на другую квартиру, как баланс сил в доме оказался нарушен, и холод начал побеждать.

    Дело в том, что Плюшевый Медведь как раз проявлял себя недостаточно ярым сторонником борьбы с холодом, нередко выступал оппортунистом и в немалой мере пособником холода, часто оставляя открытыми окна зимой, и однажды даже ни с того ни с сего залив печку компотом, потому что, видите ли, ему 'чавой-то стало очень жарко!'.

    Маськин же к концу декабря, собрав урожай шерстяных носков со своего носочного дерева, надевал их буквально на всё, на что только можно. Например, натянул по шерстяному носку на хвост Сосискина, на нос Колбаскина, а также себе на оба уха.

    Однако и эти исключительные меры не помогали. Однажды температура упала настолько, что песок в Шушуткином песочном термометре (когда жарко - песок горячий, когда холодно - холодный) даже покрылся инеем.

    Маськин ещё с детсада знал, что температура, говоря простым языком, является физической величиной, характеризующей среднюю кинетическую энергию частиц макроскопической системы, находящейся в состоянии термодинамического равновесия.

    Маськин, не долго раздумывая, позвал Плюшевого Медведя играть на балалайке, а сам пустился в маськопляс (это такой танец, с размахиванием ушами для сохранения равновесия).

    От такого решительного действия молекулы, входящие в состав Маськина (маськочастицы), стали двигаться поактивнее, постоянно сотрясаемые специфическими па маськопляса, от чего температура Маськина и окружающей его среды немного поднялась.

    Вскоре к Маськину присоединились и обе его собаки, мёрзнущие ввиду своей непредусмотрительной для здешних широт короткошерстности. Как говорится, на глобальное потепление надейся, а сам не плошай!

    Подчас ведь так хочется броситься в необузданный пляс, бестолковый нелепостью движений, доказывающий себе и окружающим, что ты ещё жив, ещё можешь сотрясать своими продрогшими конечностями и что тебя ещё не сковал окончательный, неминуемый холод!

    Даже Плюшевый Медведь, никогда не отличавшийся излишней подвижностью, глядя на Маськина, пляшущего с собаками, не смог удержаться и тоже пустился в пляс, весело размахивая балалайкой!

    Ну а где пляшут, там, как водится, и поют. Плюшевый Медведь в восторге загорланил сымпровизированную им по такому случаю песню:

    Маськин с Мишкою

    Громко топают,

    Громко хлопают,

    Раз, два, три...

    И, как пышкою,

    Вертят попою,

    Над Европою

    Без войны...

    Причём тут была мирная Европа, над которой они с Маськиным якобы вертели попою, Плюшевый Медведь ответить затруднился бы, но его, слава богу, никто и не спрашивал, потому что зануд в Маськином доме не было. Там так все весело плясали, что и вокруг дома холод стал понемногу отступать. А потом эти меры жители Маськиного дома усугубили интенсивной топкой печек и особенно горячими чаепитиями, положив, таким образом, счастливый конец холодной войне.

    Когда в доме стало совсем тепло, Правый Маськин тапок неожиданно вышел на середину кухни, этого традиционного, можно сказать культового, места обсуждения общественно-политических вопросов, и заговорил, сильно напоминая своей размохнатившейся от долгого пользования гривой толстого льва, точнее, Льва Толстого:

    - В мировой политике холодность международных отношений вовсе не зависит от настроения народов, населяющих Землю. Всё проистекает от случайного хитросплетения мелкопакостных интересов и амбиций кучки людей, думающей, что они управляют этими народами, хотя народам не нужно никакого управления, - они прекрасно справляются сами с собой в своих домашних хозяйствах. Основная, совершенно подавляющая масса людей хочет мирно плясать и пить чай с вареньем (или кофе с булочкой), а вовсе не воевать и разрешать неразрешимые мировые конфликты, которые зависают над человечеством по полвека дамокловым мечом, а потом чудесным образом улетучиваются без следа только для того, чтобы немедленно смениться новыми, столь же неразрешимыми, конфликтами, и так до бесконечности. Кучке горе-правителей или, того хуже, серых кардиналов-кукловодов, дёргающих этих правителей-марионеток за верёвочки, нужно просто обломать рога, поставить их в угол, или, ещё лучше, - игнорировать их... Они орут: 'На баррикады!' - а мы пьём чай. Они: 'Отечество в опасности!' - а мы пляшем, причём по обе стороны границы. И совсем чуть-чуть не хватает человечеству ума послать их всех подальше, этих мировых лидеров, чтоб им неладно! Может быть, поэтому во всех странах им подконтрольная система образования внимательно следит, чтобы, не дай бог, человечество ни на йоту не поумнело, а желательно и вовсе оболванилось!

    Сколько уже тысячелетий можно наступать на одни и те же грабли? В основе своей человек ведь - существо положительное, бесконфликтное и даже приятное (иногда) в общении. Вся проблема в гадких заводилах. Уберите из мировой истории робеспьеров с наполеонами, вашингтонов и лениных, гитлеров и сталиных с их идеологиями и бандами... Всё дело в них - в кучке помешанных на власти, деньгах и крови идиотов, которым мы внимаем, раскрыв рот!

    Нужно найти в геноме человека эти жестокие лидерские гены, которые отвечают за формирование характеров агрессивных, амбициозных политиков (а они все такие), и, делая предварительный анализ перед выборами, таких кандидатов, обладающих этими вредоносными генами, на голосование не выдвигать. А выдвигать тихих, экономных хозяйственников, потому что государство должно быть управдомом, а не грабителем и палачом собственного народа.

    Все жители Маськиного дома восторженно зааплодировали Маськиному Правому тапку, только Левый тапок не аплодировал, сославшись на то, что у него нет рук и аплодировать ему нечем. Маськину даже послышалось, что Левый тапок сказал 'нечему', но связываться с ним не стал, потому что у всех было отличное настроение.

    Левый Маськин тапок подозревал в себе наличие этого лидерского гена и поэтому с Правым тапком был в корне не согласен, хотя и промолчал. Он надеялся, что гены у тапок значительно отличаются от человеческих, и всё сказанное к нему как бы не относится. Дело в том, что если геном человека теперь расшифрован полностью, то к расшифровке тапочных генов учёные ещё даже не приступили, потому что, представьте себе, не имеют понятия об их существовании! Какая антинаучная наивность!

    И наконец Маськин подвёл итог вечера:

    - А ведь и правда, эти свихнувшиеся лидеры таскают свои народы за волосы сначала в одном направлении, а потом - совершенно в противоположном, что уже само по себе говорит о том, что кроме процесса таскания за волосы этих лидеров ничего не интересует. Как же втолковать людям, что человек с пистолетом не лучше человека безоружного, а наоборот, гораздо подлее и гаже?! Кто сказал, что холодную войну выиграть невозможно? Просто нужно веселее плясать и петь, и плевать на политических маньяков - и тогда холода обязательно отступят!

    Глава 18

    Маськин и ёлка

    Между тем приближался Новый год, и Маськин собрался в лес за ёлкой. Он давно присмотрел одну красавицу - гордую, пушистую синюю ель, которая высилась рядом с лесной опушкой. Маськин взял свои тапки с собой, уложив их в корзинку, а сам надел валенки, потому что тапкам была нужна высокая степень свободы для рубки ёлки посредством дутья, чего они никак не могли делать, будучи обутыми на ноги, а кроме того, недавно перенеся простудное заболевание, тапки воздерживались от хождения по снегу босиком.

    Обычно Маськины тапки были не прочь обуть кого угодно, но в настоящий момент им приходилось поберечь здоровье, чтобы избежать рецидивов в виде встреч с тёткой Соплюшкой. Знаете ли, Маськины тапки не желали становиться рецидивистами, хотя и святыми их тоже назвать было трудно.

    Дома Маськин никому ничего не сказал, потому что собирался припереть ёлку в качестве сюрприза своим домашним.

    Тем временем Барабуська подбил домового барабашку Тыркина и Плюшевого Медведя тоже отправиться за ёлкой, чтобы добыть её в качестве сюрприза Маськину. Они, конечно же, прихватили с собой собак Колбаскина и Сосискина, ставших уже совершенно охотничьими. Свой план добыть ёлку друзья также держали в секрете и отправились в лес почти в тот же час, что и Маськин, только в другую сторону, потому что накануне Барабуська приглядел совершенно очаровательную зелёную ёлочку на краю оврага.

    В этот день Шушутка проснулся поздно и тоже решил отправиться с котами добывать ёлку, и был даже рад, что дома никого, кроме Кахабасечки, затеявшей печь блины, не осталось. Шушутка давно имел намерения насчёт одной маленькой, не очень пушистой, но весьма колючей ёлочки, растущей недалеко от Маськиного дома, а говоря по совести, непосредственно за Маськиным забором. Поскольку коты не желали морозить лапки, Шушутка погрузил их на детские санки и повёз за собой на верёвочке, следуя знаменитой кошачьей пословице, гласящей: 'Любишь кататься - люби и котов катать!'

    Все три команды удалялись друг от друга примерно с одинаковой скоростью и напоминали разлетающиеся галактики в нашей раздувающейся как на дрожжах Вселенной.

    Первым до цели своей экспедиции добрался Маськин с тапками, и, можете представить, каково было их удивление, когда приглянувшейся Маськину гордой, пушистой синей ели на месте не оказалось. На пеньке ёлочной иголкой была приколота записка:

     

    'Ушла в парикмахерскую. Ёлка'.

    - Надеюсь, эта модница не перекрасится в рыжий цвет, - недовольно проворчал Маськин, а то я не рыжий встречать новый год с рыжей ёлкой.

    Маськин часто подчёркивал, что он сам - не рыжий, хотя, в общем, имел немало веснушек и рыжих очень любил и уважал. Был у него даже рыжий друг по имени Лезерёнок.

    Маськин с тапками сели на пенёк и принялись ждать. Однако время проходило, а ёлка не возвращалась. Вдруг Левый Маськин тапок заметил, что из-за ветвей соседних деревьев кто-то за ними подглядывает. То была та самая ёлка, которая ни в какую парикмахерскую не уходила, а специально спряталась в сторонке и пыталась увильнуть от почётной обязанности торчать три недели в качестве новогодней ёлки в Маськином доме.

    Вы только представьте себе, мой эгоистичный читатель, как должна себя чувствовать гордая, свободолюбивая ёлка, когда её притаскивают в дом, а потом наряжают, как дуру, блестящими побрякушками? У ёлок ведь тоже в последнее время стало проклёвываться гордое самосознание, и они не желают более торчать несмышлёными палками посреди наших домов. У них теперь есть свои устремления, идеи и цели.

    Давно прошли времена Аристошкина, который полагал, что у всякой вещи есть определённая цель, заключающаяся только в том, чтобы нас обслуживать. Теперь у ёлок свои искания, и они твёрдо уверены, что дикарская традиция наряжать их на Новый год есть ничто иное, как проявление человеческого идиотизма, замешанного на дендрофобии и тунеядстве.

    Но не тут-то было. Левый Маськин тапок нашептал Маськину о том, что увидел, и Маськин, как опытный охотник за древесностружечными, не подавая виду, поднялся с пенька и принялся прохаживаться по опушке.

    - Ёлки-моталки! И куда это Ель Ивановна запропастилась? - наигранно громко вопрошал он. - Придётся в этом году довольствоваться пластиковой тайваньской ёлочкой...

    Затем Маськин достал из кармашка свой любимый красный карандаш и, густо его наслюнявив, написал на обратной стороне записки:

     

    'Был. Не застал. Ушёл. С Новым годом! Маськин'.

    Затем Маськин легко подхватил корзинку с тапками (они значительно похудели за время простуды, потому что бóльшая часть их веса ушла на сопли) и сделал вид, что отправился домой, а сам, отойдя несколько шагов от опушки, засел в кусты и принялся наблюдать, что дальше будет.

    Наивная ёлка тут же выскочила на опушку и, немного поёрзав, пристроилась на своё место на пеньке. Тут Маськин, не долго раздумывая, выскочил с тапками из засады и бросился на ёлку. Та сначала покачнулась от неожиданности, но потом практически сразу пустилась наутёк. Маськин с тапками начал упорное преследование.

    Тем временем охотники с собаками добрались до своей ёлки, которой тоже на месте не оказалась. Она была членом местного ёлочно-палочного комитета леса и была на заседании. По крайней мере, так сообщала записка, приколотая к пеньку и прочитанная Барабуськой, потому что он лучше всех знал буквы и разбирал ёлочный почерк.

    - Научили ёлок грамоте на свою голову, - хрипло проворчал домовой барабашка Тыркин и почесал за правым рогом на своём викингском шлемике. В его времена ёлки были гораздо покладистее... Сам Тыркин считал себя грамотным троллем, хотя знал только две норвежские буквы. (Одну, выглядевшую как перечёркнутое 'о', как будто написал, а потом стало жалко и зачеркнул - очень норвежская буква, я вам доложу. Её нужно было читать как 'ё'. А также Тыркин знал букву 'а' с маленьким кружочком на макушке, которую надо было читать как 'о'. Саму букву 'о' в норвежском надо читать как 'у'. - я это серьёзно.) И потому ёлкам Тыркин сильно завидовал, ибо знание всех букв позволяло ёлкам читать и даже писать записки и тем самым водить за нос простодушных охотников. Тыркин же мог написать только викингский возглас 'ёо!' или 'оё!', что большого количества информации, как вы понимаете, передавать не могло. Читать этот возглас Тыркину не доводилось, потому что он был исключительно устным и на письме практически не встречался

    Наши охотники были доверчивыми и засобирались домой. Только пёс Колбаскин почуял что-то неладное, и, напав на след ёлки, быстро её нашёл в близлежащих кустах.

    Началась упорная погоня. Впереди, растопырив ветки, бежала ёлка, за ней с лаем неслись Колбаскин и Сосискин и изредка на лету покусывали её нижние ветки, от чего ёлка принималась бежать ещё быстрее. За собаками еле поспевали охотники Тыркин и Барабуська. А Плюшевый Медведь никуда бежать не стал, сел на пенёк и стал изучать особенности ёлочной каллиграфии, рассматривая оставленную ёлкой записку. Плюшевый Медведь вообще имел склонность к вдумчивому созерцанию и носиться как угорелый по заснеженному лесу - пусть даже и за ёлкой - не собирался.

    В это время Шушутка с котами добрался до своей ёлки, которая наивно поджидала их на своём месте, потому что была ещё очень молода и неопытна, а кроме того, грамотой пока не владела и записку оставить не могла, даже если бы захотела. Уходить же со своего места, не оставив записки на пеньке, приличной ёлке с хорошими манерами не подобало.

    Коты придирчиво ёлку осмотрели, потому что кому как не котам оценивать ёлки, ведь именно им придётся по традиции взбираться на неё с сумасшедшим кличем:

    'Мьяаууууууууууу!'

    Котам ёлка понравилась, потому что была невысока, а котам не хотелось лазить на высокую ёлку, поскольку они были - нет, не ленивые, а просто умеренные в растрачивании своих кошачьих сил. Кроме того, коты рассудили, что с низкой ёлки падать не так страшно. Это только в теории все коты падают на лапы. Однако теория - это одно, а практика жизни - совсем другое. У Маськиных котов нередко можно было наблюдать сбои в кошачьей аэродинамике... которые они объясняли нелётной погодой, а Маськин - излишним кошачьим весом и чрезмерной спаточностью.

    Итак, когда Шушуткина ёлка была одобрена котами, они погрузили её на санки и отправились домой наряжать, где застали Кахабасечку, наряжающую пластиковую ёлочку, присланную ей родителями из Кахабасшира в качестве новогоднего сюрприза. Вот Кахабасечка специально и осталась под предлогом блинов для того, чтобы, пока никого нет дома, тихонько нарядить ёлочку и чтобы, когда все вернулись - то сказали бы 'ах!'

    Шушутка сказал 'ах', чтобы не разочаровывать Кахабасечку, и принялся наряжать свою ёлку рядом с Кахабасечкиной.

    Тем временем Маськин с тапками и наши охотники выловили свои ёлки и почти одновременно вернулись домой. Увидев, что в доме уже есть две ёлки, они не стали расстраиваться, а принялись наряжать свои.

    Когда через кухню проносили ёлки, Маськину показалось, что спящий там с осени Гипнотизёр ещё шире вытаращил глаза и сказал: 'Ёлки-палки!'. Маськин вообще начинал подозревать, что сон у Гипнотизёра какой-то неглубокий, потому что его сомнамбулическое состояние не только не мешало ему плотно питаться, но и читать газеты и даже беседовать с Плюшевым Медведем на спиритуалистические темы, а также по по-прежнему животрепещущему для него вопросу прогрессирующей усосанности лап.

    Когда друзья закончили наряжать все четыре ёлки, в дверь Маськиного дома кто-то нетерпеливо постучал. На пороге стояла Кашатка с ёлкой, которую она решила подарить Маськину в качестве новогоднего сюрприза. На ёлке вместо ёлочной игрушки висел кот Эль-Бандидо.

    Итак, в этом году у Маськина было пять ёлок! Они стояли в его гостиной в ряд и создавали в пять раз больше новогоднего настроения, чем обычно!

    Глава 19

    Маськин и Дед Мороз

    Во все прошлые годы Дед Мороз пролетал мимо Маськиного дома, не останавливаясь, и Маськину приходилось самому переодеваться в дедморозный наряд и лазить в печную трубу с мешком с подарками для своих домочадцев. Маськин настолько поднаторел на этом нелёгком поприще, что уже мог сойти за вполне приличного профессионального Деда Мороза, однако ему это надоело. 'Сколько можно, в самом деле?' - возмущался Маськин, и в этом году нарядившись Дедом Морозом и залезая на крышу с мешком. Но едва завидев летящие мимо сани Деда Мороза, запряжённые тройкой северных оленей, Маськин быстро сел в свои сани с вертикальным взлётом и пошёл на абордаж.

    Дед Мороз от неожиданности, что на него летят сани с другим, хотя и очень ушастым Дедом Морозом, остановился и попытался стать невидимым, ибо в последнее время во многих странах мира его нередко принимали за самолёт-разведчик или НЛО и обстреливали ракетами противовоздушной обороны.

    Однако было поздно, потому что Маськины сани были уже слишком близко и Маськин изловчился на ощупь крепко схватить Деда Мороза за невидимую бороду. Поняв, что скрываться бесполезно, Дед Мороз перешёл в своё видимое состояние, потому что в невидимом сам тоже ничего не видел и даже начинал сомневаться в своём существовании.

    - Это что за хулиганство? - возмутился Дед Мороз, разглядев и узнав Маськина, державшего его за бороду.

    - А вы почему никогда к нам в дом не заезжаете и подарков не оставляете? - с досадой заявил Маськин.

    - Да вы вообще отдаёте себе отчёт, сколько у меня дел? - выдал дежурный ответ Дед Мороз. - А ну, перестаньте хулиганить и отпустите мою бороду! Вы что, разве не слыхали, что в соответствии с униполярными соглашениями от 1955 года в развитых странах ответственность за выдачу подарков возлагается на глав семейств, если их годовой доход выше черты бедности, а черта эта относится исключительно к тем, у кого нет ни черта... Вы, Маськин, если я не ошибаюсь, лицо вполне зажиточное, живёте натуральным хозяйством. Что ж вам ещё надо? Отпустите немедленно бороду!

    Маськин, не ожидавший услышать такую канцелярщину от полумифического символа, от растерянности выпустил бороду, но Дед Мороз не унимался.

    - Меня ждут дети Фифипопии, а вы меня тут задерживаете! Совесть у вас есть?

    Маськину стало стыдно, но он не подал виду. Всё бы тем и кончилось, и Маськин отчалил бы с миром, если бы не скандальный нрав Деда Мороза, который заставил его продолжить свои обидные тирады.

    - Вот вы, Маськин, что себе думаете, моя работа - развлечение? Вы бы попробовали так - за один день объездить весь мир... Всюду поспеть!

    Маськину стало обидно до слёз. Он снова взял Деда Мороза за бороду, но уже не крепко, а деликатно.

    - Вы-то Дедом Морозом работаете только один день в году, хотя и интенсивно, не спорю. Но я-то Маськиным работаю круглый год без выходных!

    - Ой, да что такое вы тут говорите! - возмутился пуще прежнего Дед Мороз. - Работает он, понимаешь, без выходных. Да вы все - Маськины и вам подобные - совершенные бездельники по определению. Читал я тут про вас книжку... Дурью маетесь, булыжникам книжки читаете, макароны в огороде выращиваете... Тьфу... Срам!

    Пафос, с каким было произнесено слово 'срам', навёл простодушного Маськина на крамольную мысль, что Дед Мороз очень смахивает на высокоидейного кагэбэшного попа, - и оказался прав, потому что дед и правда обучался в своё время в духовной семинарии при Комитете безопасности. Маськин с минуту помедлил в нерешительности.

    - А вы попробуйте один день побыть Маськиным! - вдруг закричал Маськин. - А я попробую сделать вашу работу, авось не боги горшки обжигают...

    И, перепрыгнув в сани Деда Мороза, вытолкнул его в свои сани, нахлобучил на Деда Мороза картонные заячьи уши (которые у Маськина были всегда припасены в бортовой аптечке в санях с вертикальным взлётом, на случай повреждения настоящих ушей или если настоящие недостаточно развевались по ветру во время Маськиных полётов, что вредило его ушастому имиджу), дёрнул за поводья, и олени умчали Маськина в заоблачную высь.

    Ушастый Дед Мороз медленно приземлился на крышу Маськиного дома и, с минуту посидев без движения, разразился нецензурной бранью, недостойной такого светлого персонажа. Затем, неохотно захватив мешок с приготовленными Маськиным подарками, полез в трубу дома, поскольку войти через дверь ему даже в голову не пришло. Вот что значит профессиональная привычка!

    Тем временем Маськин долетел до государства Соединённых Штанов и раздал всем бедным ребятишкам подарки. Маськин работал быстро и попусту не тратил время на препирания с местным населением, как это нередко случалось с настоящим Дедом Морозом, у которого давно развилась профессиональная нелюдимость от долгого сидения на Северном Полюсе.

    Дальше Маськин полетел над совершенно Тихим океаном в Шанхаию и поднялся так высоко, что наткнулся на стайки духов... Вы скажете, и что это нашего автора потянуло на гоголевщину?.. Тоже мне, вечера на хуторе близ Диканьки... Тот всё с чёртом носился, этот на санях...

    Знаете что, я вам не Гоголь, дорогой мой читатель, так что лучше помалкивайте, пока так не расписал вас в своей книжке, что до Страшного Суда не отмоешься. Гоголь тоже, кстати, был на это мастак.

    Кстати о Гоголе. Вы любите гоголь-моголь? Это когда твоя баба разбивае яiчечко, вылівае його в миску, засыпае цукором і, перемешываючi, взбывае. А затiм ты еси ложкою бiлесенько-злату сладicть. Ты починаеш кохать смак гоголя-моголя, і, частуючысь дэсэртом, ты, між іншим, думкуеш про літэратора Гоголя... А я вам так скажу: я, конечно же, не Гоголь, я, скорее, Моголь.

    Тем временем Дед Мороз вылез из погасшего камина, и все жители Маськиного дома весело захлопали в ладошки, потому что думали, что это опять Маськин их поздравлять через трубу лезет и сейчас будет дарить подарки.

    Однако Дед Мороз, отряхнувшись от сажи, бросил мешок на пол и, ничего не сказав, прошёл на кухню, где, не поздоровавшись с Гипнотизёром в трансе, стал умывать бороду под кухонным краном.

    Обитатели Маськиного дома подумали, что просто Маськин опять не в духе (с ним иногда такое бывало, и в такие моменты он на себя не похож). Этим же Маськины друзья объяснили, что Маськин так переоделся до неузнаваемости, зачем-то свои уши спрятал и нацепил картонные. Так или иначе, все тихо положили подарки под пять новогодних ёлок и разошлись по своим делам.

    Дед Мороз, умывшись и немного оправившись от случившегося, решил и дальше прикидываться Маськиным, чтобы не раскрывать своё инкогнито.

    Он нашёл на кухне прилепленный магнитиком к холодильнику список дел Маськина и принялся их выполнять, чтобы не вызывать излишних подозрений, тем более, что Маськины тапки начали на него косо поглядывать - мол, чего это Маськин ходит по дому в валенках, а их на себя не надевает? Неужто разлюбил?

    Тапки были очень чувствительны к таким обстоятельствам, потому что были стары и износились... Скажите, сколько раз вы предавали свою изношенную домашнюю обувь, бесстыже выбрасывая её после многих лет бессменной службы? Боже мой, как люди подчас бывают неблагодарны и жестоки по отношению к своей обуви! Да и только ли к обуви?

    Дед Мороз прочёл первую строчку в списке дел Маськина. Она гласила: 'Подоить коз, чего бы это ни стоило'. Дело в том, что, отчаявшись дождаться молока от коровы Пегаски, Маськин завёл двух коз, ну и прихватил трёх козлят, которые, правда, собирались, когда вырастут, стать козлами.

    Козы оказались пигмейскими, то есть очень небольшими - такая была их порода. Эту породу вывели в Камеруне, и теперь Маськин расхлёбывал недостатки камерунского козоводства.

    Дед Мороз со вздохом взял ведёрко и пошёл в хлев, где жили козы. Сначала он подошёл к козе Виктории и обратился к ней уважительно:

    - Ваше величество, не изволите ли подоиться?

    Коза Виктория равнодушно зашла к Деду Морозу с тыла и больно боднула его в мягкую часть. Дед Мороз еле удержался на ногах и, уже слегка озверев, схватил за туловище козу Мадлен. Та как сумасшедшая вырвалась из хлева и помчалась по заснеженному двору, волоча за собой деда, который одной рукой держался за козу, а другой придерживал картонные уши, чтобы не нарушать конспирацию.

    Шушутка, увидев эту сцену в окно, сразу закричал: 'Все на помощь Маськину! Он козу доит!' Первыми на крик сбежались собаки и стали, громко лая, бегать за козой, от чего она помчалась ещё быстрее. За ними последовали все остальные козы, образовав живописное стадо. За козами бежал Шушутка, и даже Плюшевый Медведь с золотым котом Лисиком выглянули во двор понаблюдать, чем это дело кончится.

    Наконец коза, прижатая к забору, остановилась. Дед Мороз, сняв и бросив варежки, стал её доить, а Шушутка ему помогал, придерживая картонные уши, потому что у самого деда руки были заняты процессом дойки. Коза при этом мрачно орала, и в соседних домах подумали, что вот, Маськин, дескать, кичился-кичился своим вегетарианством, а на Новый год всё-таки решил зарезать козу...

    Выдоив козу Мадлен на сто процентов, так что она даже уже начала спадаться сама в себя как сдутый надувной матрасик, Дед Мороз получил удой молока от силы в четверть стакана. Тогда Мадлен отпустили и набросились на Викторию, которая первым делом копытом пролила молоко Мадлен, а сама не выдоилась и на четверть стакана. Молоко же было немедленно вылизано всеядным псом Сосискиным, причём он не столько выпил молоко, сколько намочил им уши.

     

    Дед Мороз принялся выжимать уши пса Сосискина, но и это ему не вполне удалось, потому что Сосискин завизжал по-собачьи так громко, что в соседних домах подумали, что Маськин то ли кореец, то ли китаец - даром, что ль, на солнце щурится? - и решил зарезать не только козу!

    Кстати, как раз в это самое время настоящий Маськин прилетел в Китай, но ему не дали добро на посадку, потому что китайский Новый год празднуют в феврале, и Маськин полетел дальше.

    Дед Мороз, заперев коз и поблагодарив Шушутку за содействие, пошёл в дом читать список дальше. Список гласил: 'Испечь блины'. Дед Мороз не умел печь блины и завербовал Шушутку, чтобы тот их испёк, а сам присел побеседовать на кухне с Гипнотизёром, который хотя и находился в летаргии, отвечал довольно связно на вопросы и даже не отказался от предложенной Дедом Морозом папиросы.

    Шушутка подумал: 'И когда это Маськин начал курить?', но ничего не сказал и принялся печь блины.

    Блины у Шушутки получились с ожогами третьей степени тяжести, и Дед Мороз подкрасил их белой краской, чтобы скрыть подгорелости.

    Тем временем Маськин, раздав подарки в Евразии и заскочив в Австралию, застрял в Африке, потому что там было очень много бедных детей.

    Следующим делом Маськина по списку, попавшему в руки Деда Мороза, было купание пса Сосискина, который со своими длинными ушами так пачкался, что его приходилось купать каждый день.

    Купаться Сосискин не желал и залез в ванну только после того, как уронил туда Деда Мороза.

    Тут Маськин закончил свой тур и вернулся домой. Он застал Деда Мороза в ванне - мокрого, с размокшими картонными ушами, исступлённо жующего подкрашенный горелый блин.

    Он плакал и клялся, что не хочет больше быть Маськиным! С чем его и отпустили восвояси...

    Глава 20

    Маськин и Новый год

    Как только мокрый Дед Мороз удалился, тут в доме Маськина праздник и начался. До Нового года оставалось всего полчаса, и Маськины домочадцы собрались за праздничным столом, который в отсутствие Маськина соорудила Кахабасечка. Плюшевый Медведь достал из своего погребка бутылочку шампанского, и как только часы стали бить полночь, и каждый, как водится, загадал желание, Медведь торжественно откупорил бутылку и налил всем шипучей жидкости. Шампанское было немного с кислинкой, но чего не сделаешь ради традиции - все пригубили и прокричали 'ура!'.

    Потом сразу побежали смотреть подарки.

    Маськину досталось подарков больше всех. Во-первых, сам себе он подарил скатерть-самобранку, потому что ему порядком надоело готовить на всю ораву. Конечно, Кахабасечка ему помогала, но с волшебной скатертью хотя бы отпадёт проблема завтраков и ужинов, которые Маськин готовить особенно не любил.

     

    Жители Маськиного дома подарили Маськину ковёр-самолёт, и, зная аккуратизм Маськина и его маниакальную преданность чистоте, подарили вдобавок летающий пылесос для ковра-самолёта. Жители Маськиного дома считали, что Маськину мало саней с вертикальным взлётом, потому что он мог пользоваться ими только зимой. Не полетишь же по небу в санях летом! Засмеют! А так Маськин получал возможность передвижения по воздуху и в весенне-летне-осенний период.

    Маськину также подарили портативного слонёнка Носопыркина. Это была идея Плюшевого Медведя, который помнил, что Маськин очень любит животных, а вот слона у него ещё не было.

    Маськин, и правда, увидев слонёнка Носопыркина, воскликнул, всплеснув руками:

    - Слона мне только не хватало! - из чего Плюшевый Медведь заключил, что подарок Маськину очень понравился и что он в высшей степени восторга.

    Плюшевому Медведю подарили парашют с трёхдневным запасом манной каши, чтобы он мог (как и во время Маськиной рыбалки, во время которой он имел привычку сидеть в спасательном жилете) сидеть на диване и поедать кашу, пока Маськин предпринимает воздушные полёты на ковре-самолёте. Плюшевый Медведь был надёжным другом и всегда поддерживал Маськина во всех его начинаниях. А ведь поддержка друга, пусть всё время сидящего на диване, так важна!

    Кашатке подарили электрическое одеяло для дополнительного сугрева в зимнее время года.

    Шушутке подарили песочный барометр, в котором, если песок лежал плоско, значит, давление было высокое, а если горкой - то низкое.

    Колбаскину подарили японский ошейник с переводчиком с собачьего языка на более понятный, но он так ничего и не сказал, потому что был молчаливым псом.

    Сосискину подарили будильник с электрической лаялкой и визжалкой, чтобы он мог его включать, когда сам занят или хочет тихонечко полежать в сторонке. А вы попробуйте полаять и повизжать все дни напролёт! Сами себе такой будильник купите!

    Барабашке подарили новый барабан, потому что старый у него порвался от слишком интенсивного многовекового использования.

    Барабуське подарили летний костюмчик и сандалики, потому что ему надоело летом ходить в шерстяном костюмчике и валенках.

    Кахабасечке подарили перламутровый гребешочек, чтобы она могла принаряжаться по особым случаям.

    Золотому коту Лисику подарили пособие по спортивному котосинтезу, который отличался от любительского тем, что переворачиваться с боку на бок нужно было наперегонки с другими котами на счёт 'три'.

    Кошке Басе подарили затычки для ушей, повязку для глаз и кляп на рот, для того чтобы, отправляясь спать, она не отвлекалась.

    Коту Эль-Бандидо подарили Уголовный кодекс, по которому, как по букварю, его собирались научить читать.

    Корове Пегаске подарили байковые ползунки для ожидаемого к весне потомства.

    Козам подарили электронные бодалки, чтобы они могли заниматься другими делами, пока эти хитроумные аппараты (кстати, тоже японского производства) бодаются между собой.

    Кроликам подарили пособие по самообороне, чтобы они могли вполне овладеть приёмами противоволчной защиты, построенной на приёмах борьбы нанайских мальчиков.

    Курам - инкубатор, чтобы им не приходилось самим сидеть на яйцах, а петуху подарили каталог домашней птицы за прошлый год, чтобы он, рассматривая фотографии кур, смог убедиться, что те куры, с которыми он живёт, - самые красивые на свете (или, выражаясь петушиным языком, тоже очень даже ничего...)

    Ослику по традиции подарили хвостик, и он сразу приделал его рядом со своим настоящим.

    Поросятам подарили клюшки, чтобы они играли в хоккей.

    Попугайше, горюющей по похищенному лос-паганцами супругу, подарили нового попугая.

    Клаксончику подарили маленький клаксон, чтобы эта птичка могла им пользоваться, когда ей уже не хотелось самой произносить эти умильные звуки.

    Мышкам Мышкину и Подмышкину - тёрку для сыра, а рыбкам Глоткину и Селёдкину - видеофильм про команду Кусто.

    После того как все порадовались своим подаркам, весёлая компания пустилась в маськопляс.

    В самый разгар новогоднего маськопляса Маськин увидел муху на потолке и попробовал её поймать и поздравить с Новым годом. Он подпрыгнул что было сил, но муха улетела. А вот Маськин приземлился как-то неудачно и растянул себе что-то в правой ножке. После этого веселье стало убывать. Маськин с трудом добрался до стула и сел. Вокруг него все завертелись. Домовой барабашка Тыркин, как и все норвеги, специалист по различного рода травмам, сразу стал бинтовать Маськину ногу эластичным бинтом. Хотели даже вести Маськина к доктору Изморову, чтобы он, как обычно, заявил, что это вирусное и отпустил без лечения, но вспомнили, что всё ещё длилась новогодняя ночь, и от этой затеи пришлось отказаться. Тем более, что Маськин сказал, что ему уже лучше, предложил убрать со стола утром, а сейчас идти всем спать. Когда все разошлись, Маськин остался сидеть за столом с Плюшевым Медведем и Шушуткой. Им стало немножко грустно, что праздник закончился и что Маськин повредил ножку.

    - Вот и ещё один год прошёл, - вздохнул Маськин. Ножка болела, и ему почему-то вспомнились обидные слова Деда Мороза, которые, видать, сильно запали ему в душу, что, дескать, он и все ему подобные маськины - бесполезные бездельники и только и знают, что дурью маяться!

    - Может быть, мы как-то неправильно живём? - ещё пуще загорюнился Маськин. - Может быть, надо жить, как все, и бросить глупости? Не летать в санях по воздуху, не заводить коз, не работать Дедами Морозами для всех голодных детей планеты, не выращивать в огороде макароны и не читать книжки булыжникам?!

    - Что с тобой? - заволновался Плюшевый Медведь. - Что же ты такое говоришь? Ведь если мы не будем жить так, как мы живём, то это уже будем не мы! У нас есть простая и нужная цель - сделать этот мир хоть капельку добрее, и если нам это удастся, то все эти глупости были не зря! Если кто-нибудь, читая про нас, улыбнётся и ему станет легче на душе, - значит, мы не зря прожили свои неказистые масечные жизни!

    - Правда, Маськин, что ты такое сказал? - чуть не заплакал Шушутка. - В этом мире так много серых, скучных личностей, которые ведут существование, похожее на беспробудный тяжёлый сон, они бродят, как зомби, по своим холодным городам и смотрят друг на друга стеклянными глазами. Мы единственные, кто может вызвать хотя бы у некоторых из них улыбку на измождённом лице, создать целебную ауру покоя и умиротворения. Мы просто обязаны быть такими, какие мы есть. А ты, Маськин, вообще символ масечности и неунывания! Что же ты унываешь? Если уж ты приуныл, то что же всем остальным делать? Опять досрочный конец света?!

    - Но иногда бывает так тяжело не унывать, когда уныние набрасывает на тебя свои запутанные сети! - сказал Маськин. Его явно тянуло на поэзию.

    - Какая разница? Людям нужны не мы, а книги про нас. Им нет дела до того, чего нам стоит быть плюшевыми игрушками в одинокой пропасти жестокого мира! - поддержал трагипоэтическое настроение Плюшевый Медведь.

    - Да с чего же ты взял, что кому-то нужны книжки про нас? - забеспокоился Маськин.

    - Если бы Бог раздумывал, кому будет нужен его мир, то он до сих пор носился бы над бездной, - вдруг прозвучал сонный голос Маськиного Правого тапка, который так напрягся, чтобы погреть Маськину больную ножку, что почти заснул в изнеможении.

    - Видишь ли, Маськин, - вторил ему Левый Маськин тапок, - представь себе, если бы подобные сомнения - кому, мол, они нужны - мучили Иисуса Христа и Винни-Пуха, что было бы с нашим миром? Дело в том, что даже если кажется, что всё напрасно, делать всё равно надо! Маськин, ты просто обязан быть Маськиным.

    - Но мы ведь далеко не иисусы и совсем не христы... - начал было возражать Маськин, но тут его неучтиво перебил Плюшевый Медведь:

    - Зато я вполне могу сойти за Винни-Пуха!!! Только у меня к тому же есть и философские мысли, а следовательно, я даже ещё полезнее!

    - Или вреднее... - пробормотал Левый Маськин тапок, на которого Плюшевый Медведь три раза наступил во время маськотанца и ему стало казаться, что ему медведь наступил на ухо , потому что теперь он никак не мог припомнить мелодию 'Интернационала', который он по традиции обычно пел в конце каждой новогодней ночи.

    - Вреднее, полезнее - это не суть важно. Главное, что из той же категории - винни-пухов, - заявил Плюшевый Медведь и в доказательство своих слов запел винни-пушистую песню-шумелку, сочинённую им тут же, на месте:

    Мишки очень любят мёд,

    Лучше мёд, чем пулемёт...

    Если мёд уже во рту,

    Пулемёт нам ни к чему!

    - Вот видишь, Медведь, этим ты и отличаешься от настоящего Винни-Пуха. Ну при чём тут пулемёт? - наигранно возмутился Шушутка, смеясь.

    - А что делать, если времена у нас опять такие пулемётные? Вот и лезет всякая чушь в голову, - заоправдывался Плюшевый Медведь.

    - Времена всегда были пулемётными... - возвестил Левый Маськин тапок, который сам недавно тайно приобрёл у кота Эль-Бандидо игрушечный пулемёт системы 'Максимка' и прятал его под Маськиной кроватью за ночным горшком, - мол, мало ли чего... Левый тапок считал себя ответственным за безопасность Маськина и тихо обвинял Правый тапок, что тот так неловко ступил после Маськиного прыжка, что Маськин повредил ножку, и считал себя если не Маськиным телохранителем, то, по крайней мере, маськохранителем, что тоже было немаловажно в наше неспокойное время.

    - Ладно, вы меня уговорили, побуду ещё Маськиным год, а там посмотрим, - вздохнул Маськин и собрался ковылять спать.

    - Нет!!! - закричали друзья. - Пожалуйста, оставайся Маськиным навсегда!!!

    - Навсегда - это слишком долго, - снова вздохнул Маськин, но потом подумал и сказал, рассмеявшись: - Я лучше останусь Маськиным насовсем!

    На том и порешили.

    Глава 21

    Маськин и Красная Собака

    Сразу после Нового года дни побежали словно наперегонки, и никто не заметил, как на землю пришёл китайский Новый год. Это был год Красной Собаки. На земле вообще теперь наступает китайская эра, и - желаем мы того или нет - мир медленно, но верно вращает свои потёртые колёса в сторону восходящего солнца.

    Красная Собака явилась в дом Маськина по приглашению Плюшевого Медведя, который недавно стал ценителем китайской культуры, любил сладкую составляющую кисло-сладкой китайской кухни, а кислую составляющую не ел и оставлял на тарелке.

    Плюшевый Медведь всегда был мастером разделять неразделимое и был поистине ненасытен в своём любопытстве ко всему новому, чужестранному и необычному, любопытстве, переходящем в запущенную форму ксенофилии (вовсе не состояния влюблённости в Ксению, как это может показаться с первого взгляда на это слово, а болезни, противоположной ксенофобии - страха перед чужими).

    Плюшевый Медведь наспех кое-как выучил китайский язык, стал неразборчиво рисовать какие-то иероглифы ложкой по манной каше и даже пытался потреблять эту самую манную кашу китайскими палочками, но она всё время с палочек соскальзывала, и Плюшевый Медведь уже даже немного похудел от недоеда.

    Вообще ксенофилия - это хорошая болезнь, приветливая, но к сожалению, встречается она чрезвычайно редко и почему-то сразу в запущенной форме. Вот и у Карла Великого эта болезнь настолько прогрессировала, что ему всё время хотелось стать королём какого-нибудь дополнительного народа. Но дело было давнее, и об этом мало кто нынче помнит.

    Красная Собака уселась на кухне напротив Плюшевого Медведя и стала вещать о величии китайской культуры, смешно жестикулируя и меняя тон голоса, как в оперной арии.

    Маськин подсел к столу и заботливо поправил подушку под спящим Гипнотизёром, который, не просыпаясь, поглощал манную кашу, недоеденную Плюшевым Медведем, при этом весьма умело пользуясь ложкой, преимущества коей перед китайскими палочками при потреблении именно этого вида питательного продукта были очевидны даже Красной Собаке, которая настолько была китайской, что потребляла палочками даже чай.

    Красная Собака была в ударе, потому что чувствовала, что приближается её время. С таким воодушевлением, видимо, говорил Карл Великий, затеявший на заре христианской цивилизации окрестить всех, кто попадётся под руку.

    Красной Собаке казалось очевидным, что её приход обусловлен исторической необходимостью и что на земле вот-вот настанет новая, правильная эра, или, говоря точнее, эпоха династии Чин-Чин, когда всё будет, наконец, чин по чину.

    - Да в том-то и дело, - сказал Маськин, - что это не важно, какая на дворе эпоха! А, важно... чтобы люди были людьми и никого не обижали. А тогда хоть китайцы, хоть некитайцы - всё равно.

    - Это верно, - подтвердил Медведь и, пододвинув к себе новую тарелку с кашей, вдумчиво начертал сочинённое экспромтом китайское стихотворение:

     

     

    Добро - мудро, зло - глупо.

    Будь мудрым - будь добрым.

    Красная Собака прочла и задумалась.

    - Я не понимаю, что здесь написано! - с лёгким раздражением сказала она. - Нет, все иероглифы понимаю - а смысла, увы, не понимаю.

    - Я же вам китайским языком объясняю, - разгорячился Плюшевый Медведь. - Что же тут может быть неясного? Быть злым - глупо.

    - Почему? - нахмурилась Красная Собака.

    - Да по кочану и по капусте! - ввёл в разговор зайче-огородный элемент Маськин. - Во-первых, если ты делаешь зло, оно к тебе неминуемо вернётся. Следовательно, делая зло другим, ты делаешь зло себе. Как же это может быть неглупым?

    - А во-вторых, - добавил Плюшевый Медведь, - нет такого дела, в котором, если поразмышлять хорошенько, нельзя было бы найти доброго, или, по крайней мере, незлого решения... Ну, во всяком случае, когда дело ещё не зашло слишком далеко... Когда именно в твоих руках находится решение, примет оно добрый или злой оборот. Ведь большая часть зла на свете - я, конечно, имею в виду непреднамеренное зло - творится по глупости, просто от нежелания или неумения сесть и хорошенько подумать...

    - Добро - это хорошо. Да, только думай не думай, оно ведь как бывает: возьмёшь одну и ту же вещь, а она кому добро, а кому и наоборот. В том-то и дело, что у медведя с зайцем добро разное... - витиевато начала рассуждать Красная Собака и искоса поглядела на Плюшевого Медведя с Маськиным.

    - Вовсе и не разное! - завозмущался Маськин. - У нас с Плюшевым Медведем добро общее.

    - Так вы - как бы это ловчее сказать, чтобы не обидеть? - вы не заяц, а он не медведь...

    - Это я-то не медведь? - зарычал Плюшевый Медведь, но рык у него вышел не настоящий, и он смутился и сделал вид, что рычал не он, а кто-то на улице.

    - А у меня вот такой случай в практике был, - заговорил вдруг Гипнотизёр, не просыпаясь, но, видимо, желая разрядить обстановку. - Гипнотизировал я как-то одного медведя... Настоящего медведя, знаете ли, зубастого такого, ну, в зоопарке. Понимаете? Он страдал перееданием, а меня попросили закодировать его на потерю веса, а то он там у них весь бюджет прожирал, другие звери голодными оставались... сидели без витаминов... понимаете...

    Гипнотизёр ещё что-то забормотал и, казалось, отключился.

    Маськин нетерпеливо подёргал его за рукав:

    - Ну, и что медведь-то?

    - Какой медведь? - спросил Гипнотизёр, и все поняли, что спящего надо оставить в покое. Одно дело во сне кашу есть, а совсем другое дело - в беседе участвовать...

    - Это всё ваша христианская философия, - ухмыльнулась Красная Собака. - Вот у нас здоровое отношение к богам. Если они не отвечают на наши молитвы, мы даже лупим их палкой. Богов распускать нельзя, а то они на шею сядут!

    - Ну при чём тут христианская философия? Я думаю, что сказку о том, что для всех добро разное, придумали очень злые, чтобы всех запутать! - заявил Маськин.

    - А вот и очень даже при чём эта ваша христианская философия, - заупрямилась Красная Собака. - Вот вы тут все за добро агитируете, а сколько зла вы натворили, этим вашим крестом с Христом прикрываясь?

    - Ну, во-первых, если сравнить, скольким за две тысячи лет он принёс утешение, скольким был единственной опорой и надеждой, то я думаю, всё зло, совершённое от его имени, не сравнится и с пылинкой с его сандалий... - сказал Маськин. Но дело не в этом. Мы не христиане и ни за что такое не агитируем. Мы вообще не любим делить всех по принадлежности к -измам и - янствам .

    - Инь-ствам и янь-ствам , - поправил Плюшевый Медведь на китайский манер, чтобы Красной Собака стало понятнее.

    - Это вы-то не христиане? - засмеялась Красная Собака. - Вы себя послушайте... Вы думаете, что если сказали слово 'добро', то и дело сделано. А словом не накормишь... Народу рис подавай! Народу говядину подавай! Народ голодный! Добром сыт не будешь! Я так считаю, самое главное на свете - это труд и порядок.

    - Как стандартно вы мыслите: труд и порядок - и всё, - сказал Маськин.

    - А у нас все так мыслят, - гордо заявила Красная Собака.

    - Зачем вам столько стандартно мыслящих людей? - встрял в беседу из-под стола Правый Маськин тапок. У него при падении Маськина в новогоднюю ночь немножко оторвалась подошва спереди и как бы тоже просила каши, поэтому Правый Маськин тапок стал проявлять особый интерес к подобным вопросам.

    - А нам без стандартно мыслящих никак нельзя. Представьте себе, что будет, если у нас каждый станет мыслить оригинально? Больше миллиарда оригинальных мыслителей? - пуще прежнего развеселилась Красная Собака, заглядывая к Маськиным тапкам под стол. - Только стандартно мыслящие люди могут идти в одном направлении! Иначе - хаос...

    - В том-то и дело! А вдруг это направление неверное? - подхватил Левый Маськин тапок, которому Красная Собака, несмотря на красный цвет, совсем не нравилась, потому что ходила босиком и, по всей очевидности, недолюбливала ни правую, ни левую обувь. - В том-то и дело, что если все мыслят стандартно, то тогда ошибки и глупости, нестрашные на уровне одного человека, в стандартно мыслящей толпе превращаются в глупость катастрофического размаха!

    - А, чем вы, собственно, кичитесь? - нахмурилась Красная Собака. - Вы думаете, вы очень оригинальны со своими проповедями добра?

    - А мы не стремимся к оригинальности, - грубо отрезал Правый Маськин тапок. - Мы вообще ни к чему не стремимся.

    - А вот и неправда. Зачем тогда ваш Плюшевый Медведь китайский учит? Ясное дело, проповедовать... Тоже мне, медведь-проповедник!

    Тут Гипнотизёр внезапно встрепенулся и сказал:

    - Так вот, этот медведь в зоопарке меня съел... понимаете...

    - Как?! - в недоумении в один голос воскликнули все собравшиеся на кухне.

    Но ответа не последовало, потому что Гипнотизёр опять удалился в свои астральные миры и оставил своё парадоксальное заявление без объяснений.

    - Вот и я говорю, - воспользовался замешательством Левый Маськин тапок и подёргал Красную Собаку за босую лапу, - вы там смотрите, сами себя не съешьте! А то как один начнёт, так за ним все стандартненько и последуют!

    - Ну что ж, такие перегибы у нас случались... Кто же спорит? - засмущалась Красная Собака. - Ладно, скажу тебе по совести, Маськин. Ты, в общем, нам, китайцам, нравишься. Ты хозяйственный и работящий, а главное - твой Плюшевый Медведь ксенолюб... Все бы так.

    - Вовсе он у меня никакой не сенолюб, он сено не любит, - засмущался Маськин, хотя ему стало приятно. Маськин подумал, что вот было бы хорошо, если бы Плюшевый Медведь, и правда, полюбил сено... А то у него уже кастрюля устала всё время манную кашу варить.

    Маськин сбегал и принёс Плюшевому Медведю сена, но тот пожевал и отказался.

    - То есть я хотел сказать, что это я его съел... - опять встрял спящий Гипнотизёр.

    - Кого? - дружно спросили все.

    - Медведя, разумеется... - прошамкал Гипнотизёр и уснул уже окончательно.

    С тех пор Гипнотизёра прозвали Федя, а точнее - Федя, Который Съел Медведя. Дело в том, что Гипнотизёр перед тем, как впал в спячку, забыл представиться, и теперь стал Гипнотизёром Федей.

    Плюшевый Медведь же начал его побаиваться и разговоров про усосанность лап, да и вообще никаких разговоров с ним больше не заводил.

    А Красная Собака уехала в Китай и скоро прислала Плюшевому Медведю в подарок специальные палочки для сена.

    Глава 22

    Маськин и Скептический Ёжик

    После того как все праздники проходят, у зимы наступает самая скучная и вялотекущая пора. В это время даже забываешь, как радовался первому снегу и подаркам под ёлкой, и всё чаще и чаще возникает вопрос: 'Ну когда же весна?'

    Вот такую хмурую неблагодарность мы проявляем по отношению к старушке зиме. Взяв у неё всё, что может радовать и восхищать, мы устаём от её длинных нескончаемых сумерек, снегов-метелей, её рваных белых одежд, её холодных серых небес...

    В такое время лучше всего сидеть дома у ярко горящего камина и скрашивать тягучие часы хорошей, умной беседой с добрым другом.

    Ну а друзья, как водится, не преминут появиться на пороге, едва в камине затрещат поленья и в доме запахнет чарующим дымком - вкусным и уютным, как горячая чашка дымящегося какао или душистый банный веник.

    Скептический Ёжик был давнишним другом Плюшевого Медведя, и хотя он проживал на другом конце света, никогда связь со старым приятелем не прерывал и даже навещал Маськин дом, невзирая на неудобства длительного путешествия.

    Это был тот самый Резиновый Ёжик, которому Плюшевый Медведь в своё время посылал по почте один конец Маськиной всемирной макаронины, а тот прислал его обратно.

    С тех пор Резиновый Ёжик стал настолько скептически настроенным буквально ко всему, что даже переименовался в Скептического Ёжика.

    Как вы, возможно, догадались, он был учёным, то есть всю свою жизнь уча, учился учить других. Для тех, кто любит подробности, сообщу, что Скептический Ёжик изучал роль зайцев в средневековом зайцеведении и прослыл в этой области большим специалистом. А именно: он открыл, что в том месте, где в бестиариях (таких книжках про бестий) упоминается белка, имеется в виду заяц, который по совместительству ещё и ёжик.

    Он глубокомысленно корпел над письменами и рисунками полуграмотных немытых монахов, пытавшихся внушить средневековую дичь и вовсе неграмотным и диким народам. Но теперь наука всё причесала аккуратненько, и каждую сопельку, засохшую на пожухлой поверхности манускрипта, запротоколировала и внесла в каталог под своим номером. Вот эти сопельки Ёжик досконально описывал и вносил в свою подробнейшую монографию.

    Если бы он потратил свою жизнь на поиск философского камня или вечного двигателя, то было бы ясно, зачем распылялось столько усилий. Ведь философский камень является вечным двигателем ищущих душ, а вечный двигатель - окаменелой загадкой скрипучей механики. Но он был предан своим средневековым зайце-ёжикам, углублялся в первоисточники, чихал над манускриптами и разговаривал по латыни даже с водопроводчиком, если тот приходил проведать текущий кран убеждённого отшельника.

    В молодости он отверг всех ежих как недостаточно пушистых, а теперь, возможно, и рад был бы жениться, но сам стал настолько ершист и колюч, что ни одна порядочная ежиха уже не подступалась.

    Когда-то он был наивен и писал стихи, и тогда его звали Ёжик-Поэт, но с годами поэзия выветрилась и остался один лишь только скепсис и непреодолимые комплексы.

    Мы все имеем по какой-нибудь червоточинке, которая мешает нам жить счастливо и полноценно. Иногда этот недостаток нам хорошо известен, иной раз мы даже его любим и нежим, считая достоинством, но бывает, что нас мучают и не известные нам комплексы, которые изъедают нашу душу исподтишка, как бы между прочим, и лишь потом, внезапно, разверзается пред нами глубоченная яма, и мы падаем в неё, так сами и не поняв, отчего...

    Так и Скептический Ёжик, сам того не заметив, оказался на дне глубоченной ямы, откуда он изредка вылазил, чтобы взять билет на самолёт и посетить своего старого друга.

    Плюшевый Медведь, наоборот, науку презирал, считал её современным проявлением средневекового шарлатанства, и даже когда учёным в старых пыльных книжках вдруг удавалось его в чём-нибудь убедить, уже наутро Плюшевый Медведь начинал сомневаться, а к вечеру возвращался к своей любимой песенке:

    Доктора и кандидаты -

    Все мошенники и гады.

    Все науки - лишь обман,

    Всяк учёный - шарлатан!

    Плюшевого Медведя несколько раз пытались призвать к порядку, но он не унимался, проповедуя свою возмутительную мракобесную позицию вдоль и поперёк. Особенно учёный мир задела его частушка:

    Дует щёки профессура,

    Приглядишься - дурой дура...

    Нынче каждый идиот

    С кафедры нам чушь несёт!

    Скептический Ёжик всё-таки пытался Плюшевого Медведя урезонить. 'Ну, не все учёные - идиоты', - говорил он. Но Плюшевый Медведь урезониваться не хотел. Он входил в состояние лёгкого помешательства всякий раз, когда ему противоречили в этом вопросе, закрывал медвежьи ушки лапами и начинал громко, нараспев декламировать:

    Если б Мишки были пчёлами,

    То они б летали голыми,

    Все научные светила

    Сели б попами на вилы...

    - И за что ты так не любишь учёных? - спросил как-то Плюшевого Медведя его учёный друг. - Может быть, ты просто нам завидуешь? Ну хорошо, моя наука не производит электрические лампочки и не пастеризует огурцы. Но другие науки производят множество полезных вещей! Этого ты не будешь отрицать?

    Скептический Ёжик посмотрел на Плюшевого Медведя скептически и стал дожидаться ответа. Ответ не заставил себя долго ждать.

    - А я не против прикладной науки. Если её можно к чему-то приложить - то она полезная. Но вот вы, теоретики, вечно разведёте фантазии и веками водите всех за нос. При этом очень гордитесь своей исключительностью. Высшая каста - кровь с молоком... вишенка на торте, родинка на щёчке человечества. Хотите, я вам скажу, где именно находится та родинка, которой вы все являетесь? - выдал дружескую тираду Плюшевый Медведь и расхохотался так заразительно, как только он умел расхохатываться.

    - Так что же, старик, по-твоему, не нужно никакой фундаментальной науки? Историю не нужно изучать?.. - растерянно вопросил Скептический Ёжик. - Я думал, что я - скептик, но, столкнувшись с твоей позицией, не знаю куда и деваться! Это просто какой-то гиперскептицизм!

    - Ну, почему же не нужно? Ты мне напоминаешь старую пьяную кухарку, которая сожгла пирог до углей, а когда хозяйка отказалась его есть, та обиженно заявила: мол, если не желали пирога, так бы и сказали, я б его и не пекла... - ещё пуще прежнего расхохотался Плюшевый Медведь. - Слишком много среди вашего учёного брата ничтожеств, которые прикрываются своими степенями только затем, чтобы скрыть своё собственное ничтожество. Ей-богу, раньше хоть за графскими титулами гонялись - и то лучше было. Стал графом - сидишь у себя в графстве и помалкиваешь... Есть, конечно, приятные личности, одарённые люди. Но они тонут в бездне идиотов и серых карьеристов.

    - Ну, мяу-мяу, банальности вещаете, уважаемый медведь. Побойтесь Бога, ваша плюшевость, мяу, - Скептический Ёжик хотя и не был кошкой, но любил мяукать, когда необходимо было сказать что-нибудь не очень приятное собеседнику.

    - Снова отвечу: своими обвинениями в банальности ты мне напоминаешь насильника-убийцу, который с разочарованным вздохом затыкает рот своей орущей 'спасите-помогите!' жертве, приговаривая: 'Не то, не то говорите... банально это...' Обвинения в банальности не снимает остроты вопроса, - отчеканил Плюшевый Медведь, а потом подумал и сказал уже серьёзно: - Знаешь, почему человечество до сих пор сидит в дерьме?

    - Так-так, позвольте полюбопытствовать...

    - Да потому, что на одного дельного человека приходится 100 недельных, а то и вовсе идиотов. И они, эти покорители высот тупоумия, испоганят, истопчут и разнесут по ветру всё, что сделает или даже просто задумает этот один дельный человек. И не потому, что они отродясь болеют идиотизмом. Просто как-то не сложилось, не научились в детстве думать, а потом уж поздно было... да и неохота, - поведал свою теорию Плюшевый Медведь.

    - Ну, с этим я не спорю, - согласился Скептический Ёжик, - просто ты должен понять, что наука - это такая же работа, ну, как работа слесаря или столяра... Ну, хорошо, хорошо... Как работа милиционера. Мы поставлены на страже ваших мозгов, чтобы вам не нужно было слишком напрягаться.

    - И, как продажные менты, вы снимаете с нас дань из фондов нашего уважения к вашим беспросветным глупостям?.. Эх, учудить бы вам ревизию со взломом! - разгорячился Плюшевый Медведь. - Прошерстить, сколько вы денег и талантов угробили. Где средство от рака? А? Где разгадка бессмертия? Где ответ на вопрос, есть Бог или нет, для тех, кому это ещё неясно? Где всемирное счастье?

    - Ну, это не только наша задача... И подчас эти задачи невыполнимы! Мы ведь всего лишь ёжики! - заотнекивался Скептический Ёжик.

    - Мошенники вы, а не ёжики. Ведь всё это вы нам обещали для того, чтобы мы сидели, развесив уши, пока вы нам великомудро заявите, что как вы ничего не знали, так, в общем, и не знаете, только незнание ваше значительно углубилось, - не унимался Медведь.

    - Ну, это, скорее, не к нам, историкам, - с надеждой стал увиливать Скептический Ёжик.

    - Я по дружбе, исключительно из жалости к твоим уже седым иголкам промолчу, что я думаю об историках, - ласково прошептал Плюшевый Медведь, и Скептический Ёжик был ему за это действительно благодарен, как другу!

    Маськин слушал-слушал друзей, а потом и сказал, как бы подводя итог:

    - А вот и Миша Монтень, когда приезжал к нам последний раз, за чаем говорил, что мы опираемся на чужие руки с такой силой, что в конце концов обессилеваем. Хотим побороть страх смерти -делаем это за счёт Сенеки, стремимся утешиться сами или утешить других - черпаем из Цицерона, а между тем могли бы обратиться за этим к самим себе, если бы нас надлежащим образом воспитали и научили думать! Нет, не любим мы этого весьма относительного богатства, собранного с миру по нитке. Если можно быть учёным чужой учёностью, то мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью. Если учение не вызывает в нашей душе никаких изменений к лучшему, если наши суждения с его помощью не становятся более здравыми, то мы с таким же успехом могли бы вместо занятий науками играть в мяч. Но взгляните: вот наш школяр возвращается после многих лет занятий. Найдётся ли ещё кто-нибудь, столь же неприспособленный к практической деятельности? Наши учёные учителя, те, которые обещают быть всех полезнее человечеству, на деле же, среди всех прочих людей, - единственные, которые не только не совершенствуют отданные им в обработку души и умы, как делает, например каменщик или плотник, с предметами своего труда, а напротив, портят их, и при этом требуют, чтобы им за это платили. Мы называем таких учёных, которых наука как бы оглушила, стукнув по черепу, 'окниженные'. И действительно, чаще всего они кажутся нам пришибленными, лишёнными даже самого обыкновенного здравого смысла. Возьмите крестьянина или сапожника: вы видите, что они просто и не мудрствуя лукаво живут помаленьку, говоря только о тех вещах, которые им в точности известны, а наши учёные мужи, стремясь возвыситься над остальными и щегольнуть своими знаниями, на самом деле крайне поверхностными и чаще всего ошибочными, всё время спотыкаются на своём жизненном пути и попадают впросак! Кто присмотрится повнимательнее к этой породе людей, надо сказать, довольно распространённой, тот найдёт, что чаще всего они не способны понять ни самих себя, ни других, и что, хотя память их забита всякой всячиной, в голове у них совершенная пустота. Тому, кто не постиг науки добра, всякая иная наука приносит лишь вред.

    - Да, Монтень просто душка, - подтвердил Плюшевый Медведь. - Он всегда говорил: 'Изумительно суетное, поистине непостоянное и вечно колеблющееся существо - человек. Не легко составить себе о нём устойчивое единообразное представление'. Единственное, что в нём постоянно, - так это неизбывная дурость!

    Глава 23

    Маськин и Монах

    После отъезда Резинового Ёжика Маськин с Плюшевым Медведем решили навестить ещё одного друга, Монаха, который, в отличие от Ёжика, посвятившего свою жизнь научным бдениям, принёс в безвозмездный дар свои скоротечные понедельники и взбалмошные субботы не менее великому делу, чем наука. Он стал монахом, посвятив себя (вы подумали, что я скажу - Богу, ан нет)... религии. Это, увы, не одно и то же...

    Вы скажете, что, мол, неужели и в наши дни такое ещё случается? А как же. Ведь это только кажется, что наши дни чем-то отличаются от не наших. Конечно, если раньше в том монастыре проживало двести монахов, а теперь только восемь, это можно принять за значительное изменение, однако скорее по количеству, чем по сути.

    Жизнь в монастыре мало изменилась с пятнадцатого века, разве что появились компьютеры и электричество. Монах когда-то в мирской своей жизни был выдающимся художником с исключительным, редким талантом. Он прекрасно писал чарующие, мудрые стихи...

    Едва заслышав шорох полотенец,

    Мы поспешим к погосту, и тогда

    Рождается наш царственный младенец,

    Не в тех руках, не там и не тогда...

    Но эти годы давно ушли прочь, и теперь для него настала монашеская реальность, обретённая и заслуженная многими годами послушничества и соблюдения обетов бедности и безбрачия...

    Монах принял Маськина и Плюшевого Медведя нарочито приветливо, хотя казался равнодушным. Лик его был спокойным и просветлённым, как у выздоравливающего умопомешанного. Он познакомил их с настоятелем монастыря, и тот с интересом разглядывал необычных посетителей, а затем, услышав, что Плюшевый Медведь в детстве учился в одной школе с Монахом, глубокомысленно возвестил, что, мол, каких разных выпускников производила эта самая школа...

    Монах даже пригласил гостей к обеду, которым он особенно гордился, потому что приготовил его сам. На обед подавали авокадо, политое уксусом, и довольно вкусную лазанью. Дежурный монах обносил всех хлебом и прочим съестным. Всё было чинно и степенно, как и много веков назад. За обедом было не принято разговаривать, и поэтому один монах читал вслух какой-то альманах. Монахи изредка посмеивались над услышанным.

    После обеда гостей усадили в уютной комнате с окнами в витражах, и началась несколько невразумительная беседа.

    - Слушай, Монах, - шутливо сказал Плюшевый Медведь, потирая пузико после обеда, - скажи по совести, ты в Бога-то веришь?

    К удивлению Маськина, Монах совсем не обиделся; было видно, что посетители всё время задают ему подобный вопрос, и он даже ласково пояснил, что если бы не верил, то иначе что же тут делал бы? Хотя прямо на вопрос так почему-то и не ответил.

    Плюшевый Медведь всё-таки не совсем поверил в искренность Монаха, но оставил свои сомнения при себе. Экое перевоплощение! Весельчак, любитель женщин, выпивки, острослов, бунтарь - и вдруг монах! Он хорошо помнил своего школьного приятеля, и у него как-то не укладывалось в голове эдакое несусветное, можно сказать магическое, преображение. Познакомился Плюшевый Медведь с будущим Монахом в субтильные годы их совместного детства, при весьма интригующих обстоятельствах, когда Монах ткнул Плюшевому Медведю пальцем в глаз. Ничего страшного не произошло, потому что Монах промахнулся, но Плюшевый Медведь, хотя Монаха и простил чистосердечно, однако пальца его до сих пор как-то побаивался. Плюшевый Медведь припомнил хлёсткие строчки, написанные будущим Монахом в юности:

    Всё сбудется опять до точки точно,

    [Чего-то там пум-пум... ], и тем скорей

    Повесят нас на трубах водосточных -

    У нас на всех не хватит фонарей!

    Или другие:

    А в городе NN ну так темно,

    Что время узнают по телефону,

    И, убедившись в том, что время óно,

    Устало соглашаются - онó!

    - Я тебе так скажу, - как бы внезапно, заученно разоткровенничался Монах, сделав вид, что стихи его более не интересуют, хотя когда Медведь декламировал забытые строчки, самодовольно шевелил губами ему вослед, - жизнь для меня началась только тогда, когда я ушёл из мирской жизни в духовную. Это было моё второе рождение!

    Плюшевому Медведю почему-то казалось, что Монах словно читает по-написанному, настолько были знакомы эти слова, буквально натёршие в мозгах мозоли.

    - Ну хорошо, хорошо... - решил слегка поменять тему Плюшевый Медведь. - Пусть так. Мы последние, кто желал бы лезть к тебе в твою промытую молитвами и постами душу своими немытыми, грешными лапами. Не хочешь говорить правду, так и скажи. Нравится тебе такая жизнь - замечательно. В этом, безусловно, что-то есть: спокойствие, размеренность, иллюзия защищённости как от времени, так и от места, ибо монастырь - не от мира сего, зайдя в круг его стен, удаляешься из окружающего мира, и в наши дни это удаление ощущается более всего. Ритуал руководит каждым твоим шагом. Ошибся - раскаялся - помолился. Удобно, чисто, быстро, хорошо. И потом, изумительная церковь тринадцатого века всё время под Богом - ой, то есть я хотел сказать - под боком! Сыры и вина из Франции. Что ещё нужно, чтобы избывать крошащуюся в прах жизнь?

    - Видите ли, - пояснил Монах, - ввиду того, что нынче монашество не очень в моде, такая тесная братия из восьми человек становится ближе, чем семья. Конечно, возможно, лет четыреста назад, в ораве из двухсот монахов, я бы чувствовал себя иначе, но теперь буквально каждый день я ощущаю себя на своём месте, и братья мои поддерживают меня во всём. Нынче религия, по крайней мере на Западе, приобрела совсем другой оттенок, привкус. Теперь она не догматична и не назойлива, и в этой её свободе кроется огромная притягательная сила. Терпимость и терпеливость, которые присутствуют в нынешней религии западной полусферы, могли бы стать примером чистоты помыслов для по-прежнему варварских народов.

    - Это кто у нас нынче варварствует? - поинтересовался Левый Маськин тапок.

    - Да практически все. Что вы думаете, это не возврат к язычеству? - Монах сделался серьёзным и насупил брови. - Поклонение новым идолам, мистицизм, да и прочая мерзость (Монах боязливо перекрестился, сказав это слово). Хотим мы того или нет, но современное состояние душ подавляющего большинства людей, населяющих развитые страны, определяется ничем иным, как хаотичным язычеством. Это только кажется, что мир стал атеистическим. Это - чушь. Большинству людей просто необходимо во что-то верить. Но, знаете ли, когда истинной верой становится, скажем, воинственное вегетарианство, уравнивание прав людей и животных, это вовсе не означает, что люди станут добрее к скоту, а означает, что к людям вскоре начнут относиться, как к скоту, только и всего.

    - Отчего же всё, что ни делается, бесполезно? - вопросил Маськин. - Сколько поколений вполне искренних и настойчивых проповедников ни билось, не удалось унять ни варварство, ни язычество...

    - Более того, - подхватил Плюшевый Медведь, - это варварство и язычество глубоко коренилось в лоне самой Церкви, совершавшей такое, что иной раз и варвары постеснялись бы совершить! И все снова молчат, разводят руками или делают вид, что ничего не происходит!

    - Возможно, страдания и смерть плохи только с точки зрения живого человека, а с точки зрения уже усопшего - ну, разумеется, и Бога, - страдания и смерть могут иметь совершенно иной, очищающий смысл, а посему то, что нам кажется катастрофой в нашей земной жизни, вовсе ею не является с точки зрения вечности и бессмертия души! - глубокомысленно отметил Монах.

    - Видите ли, тот факт, что все мы смертны, даёт нам определённую свободу насмехательства над всем происходящим, - подчеркнул Правый Маськин тапок. - Мол, все мы тут проездом... Из-за того, что всё, что не разворачивается перед нашими глазами или же воображением (у тапок, надо сказать, очень живое воображение), является бренным, зыбким, ненастоящим, но то, что находится по ту сторону жизни, ещё более зыбко... Таким образом, плавая всю жизнь в этой нестерпимой зыбкости, мы склонны потихоньку надсмехаться над любыми супостатными опорами этого мира, в том числе и над смешными привычками, прививаемыми нам религиями. Дело в том, что у нас, у тапок, есть свои верования (которые мы редко предаём гласности). Так вот, после того как тапок изнашивается и неблагодарный хозяин или хозяйка выбрасывает его в мусор, - тапочная жизнь не кончается. Тапок попадает в тапочный рай, и там его носят ангелы, надевая только на чисто вымытые и сухо вытертые ноги. Вам, людям, наши верования могут показаться вздорными и комичными, однако в них заключается наша тапочная религия, и именно на ней держится вся наша тапочная рабочая совесть и душа...

    - Ну, это, положим, чушь, - заявил Левый Маськин тапок, с опаской поглядывая на Маськина и, видимо, приготовляясь говорить ещё. - Никакого тапочного рая, как, впрочем, и тапочного Бога, нет! Есть только светлое, свободное тапочное будущее, за которое необходимо бороться до последней стельки! Тапок в настоящее время живёт только пока он обут на чью-нибудь ногу или стоит под кроватью хозяина и дожидается утра, когда тот проснётся и сунет в него свои кривые ступни. Нам необходимо бороться за повсеместное освобождение тапок! Тапки должны существовать вне зависимости от их хозяев! И вообще - долой хозяев! Долой многовековое угнетение тапок!

    - Да, но тогда наше существование потеряет всякий смысл! - возразил Правый тапок. - Ведь религия - это система верований, основанная на том, что верующий ощущает некую связь с 'чем-то' или 'кем-то' высшим. 'Что-то' может быть не имеющей точного определения силой или просто хозяином тапка, одевающим нас с носком или на босу ногу, - всё равно, связь с этой высшей силой совершенно необходима любому тапку! Без неё его существование совершенно бессмысленно и парадоксально, чтобы не сказать хуже...

    Монах и его гости с недоумением, не лишённым любопытства, следили за религиозным диспутом между Маськиными тапками и не намеревались их прерывать. Маськин даже тихонько погладил свой Правый тапок и шлёпнул по носу Левый. Тапки заметили молчаливый интерес к себе свыше и вдруг замолчали, смутившись. Тапки не любили распространяться при чужих по вопросам своей религии, потому что понимали, что некоторым их носителям такая тапочная религиозная доктрина может показаться нелепой до смешного. Как знать, может быть, есть кто-то, кому и наши верования гордых носителей тапок покажутся фарсом. Эй, где вы там, обитатели высших сфер?! Смейтесь, смейтесь! Смех продлевает даже вечную жизнь, а уныние укорачивает бессмертие!

    Маськин произнёс сочинённые им экспромтом стихи:

    Я задыхаюсь в рамках бытия,

    Взывая к милости и счастью нерожденья,

    Освобожденью от физического 'я',

    И смерть считая шансом вознесенья...

    - Что поделаешь, такова воля Божья, - заученно повторил Монах, обращаясь к Маськиным тапкам, и на его гостей повеяло плесенью религиозной жвачки. - Если бы Господь Бог желал устроить мир как-нибудь иначе, то он обязательно устроил бы его иначе. Однако же неисповедимы пути Господни, хотя, конечно, на Бога надейся, но и сам не плошай. Впрочем, в чужой монастырь...

    - А кроме смеси из заезженных подорожных мудростей и тошнотворных пословиц у тебя ещё чего-нибудь в твоей бритой голове осталось? - вопросил Плюшевый Медведь Монаха по-дружески. - Я боюсь, ты погнался за формой, растеряв содержание. Скажи тысячу раз слово 'Бог' - от этого ты не станешь более верующим, возвышенным и менее пошлым. Хоть закрестись сверху донизу - от этого никому не станет ни легче, ни привольнее. И вообще, и кто это вас научил креститься? Какой несуразный жест, означающий орудие казни! Мне кажется, что апостол Павел многое напридумывал от себя, а Иисус и близко ничего такого не имел в виду. Я думаю, он имел в виду, что человек, как и тапок, не является чем-то, точнее, кем-то отдельным, самим по себе. Отдели его от высшего смысла - и он станет жалким парадоксальным генетическим экспериментом на задворках эволюции.

    - Если б Бог желал, чтобы мы знали в точности, кто что имел в виду, он так бы всё и устроил... - не сдавался Монах. - И не забывайте, что любой тапок, как бы он ни был лёгок и пушист, хоть и дальний, но всё же родственник испанского сапожка. Что же, испанский сапожок тоже бессмыслен без своей жертвы? Это тоже, по-вашему, религия? Перестаньте относиться к вещам как к людям, и, возможно, к людям перестанут относиться как к вещам...

    Услышав такие речи Монаха, тапки надулись и замолчали вовсе.

    Зазвонили к обедне, и Монах отправился в церковь, а Маськин с Плюшевым Медведем поплелись за ним и притихли у входа. Монахи, как водится, жалобно попели, а потом с миром разошлись.

    Уже собираясь покинуть Божью обитель, Плюшевый Медведь всё-таки спросил Монаха:

    - Неужели мир так и не меняется к лучшему? Иной раз кажется: вроде бы нынче совсем уже не то, что раньше, а потом заглянешь за поворот - а там посреди бела дня такое творится!

    - Одно тебе скажу на это по секрету, - шепнул Монах Медведю, - зря Бог с людьми связался. Они все - сволочи.

    И Плюшевый Медведь узнал своего старого друга, пальца которого он до сих пор остерегался, боязливо щуря тот самый глаз...

    Глава 24

    Маськин и Снежная Королева

    Вы наверняка ещё в ползунковом детстве слыхали возмутительную историю, что, дескать, какие-то придурки грохнули скверное зеркало высоко над землёй, и теперь, кому попадает такой осколочек в глаз, тот всё видит в дурном, неприглядном свете?

    Так вот, как-то в середине февраля, во время одной из типичных февральских вьюг, Маськин отправился проверить, как там поживают его домашние животные. Когда-то в качестве домашней живности у Маськина проживали ещё и олигархи, но прошлой осенью один строгий дядя в штатском потребовал их экстрадиции, и Маськин не смог устоять перед соблазном избавиться от этих беспокойных и отчасти бесполезных в домашнем хозяйстве существ. Яиц они не несли, молока не давали. Кушали много и обильно гадили. Короче, сплошные хлопоты. Олигархи - это вообще очень древние существа. Они появились на земле ещё на заре ползучей живности и с тех пор почти не изменились. В горбах у них полно золотых монет, а вот в мозгах - ничего, окромя жажды власти. Обычно к весне они начинают пытаться свои монеты, обильно выделяемые горбовой железой, обменять на власть, и если им это удаётся, они коротко и бестолково властвуют всё лето, а к зиме рачительные хозяева их забивают. Нет, не на мясо. Мясо у них слишком жирное и пропитано горечью утраты власти. Забивают их на мыло и для опорожнения горба, вытаскивая и складируя звонкие золотые монеты, предварительно хорошенько отмыв, к себе в закрома. Их рачительные хозяева, как вы уже смогли догадаться, - дяди в штатском. Но не о них и не о их скотине речь, ибо тут не о чём говорить. Чем больше дяди в штатском забивают олигархов, тем более они обскотиниваются и начинают сами походить на олигархов, а затем всё снова повторяется без конца... Очень грязный вид животноводства, позвольте доложить-с!

    Однако теперь у Маськина оставались только легитимные домашние животные, и он как раз шёл их проведать. Мало ли что? Как там они? Не замёрзли ли? Плюшевый Медведь поплёлся за Маськиным, что-то снова бормоча про свои ограниченные лапные ресурсы и их усосанность.

    Едва друзья вышли во двор, как им в глаза попали осколки того самого пресловутого зеркала, - микроскопические стёклышки, имеющие такой значительный, с позволения сказать, негативный психосоциальный эффект. Из благонадёжного, всем довольного жителя жертва такой стекольной атаки начинает видеть во всём только отрицательные и неприглядные стороны.

    Результат не заставил себя ждать. Явившись к козам, Маськин сразу обозвал их козлами и стал на них сердиться, обвиняя в создании напряжённой международной обстановки, как будто они козлы отпущения и должны за это отвечать, кроликов Маськин обозвал грызунами, а кур - динозаврами недорезанными.

    Животные очень обиделись, но Маськин не унимался. Он выступил с острой критикой всех и вся, и куры даже засобирались лететь на юг, потому что в принципе считали себя птицами перелётными и оставались с Маськиным на зиму исключительно из тёплого отношения к нему, но теперь, после нанесённой обиды, об этом более не могло быть и речи.

    Маськин мстительно запер кур, заявив, что если им вздумалось лететь, то пусть летят с курятником, мол, так им будет теплее, и принялся браниться с коровой Пегаской, отчего та без лишних слов пребольно боднула его под зад и выставила из коровника, заперев дверь изнутри. Корова была практически на сносях и сама обладала уже состоянием духа весьма, знаете ли, взрывоопасным.

    Плюшевый Медведь, в свою очередь, повздорил с осликом, обвиняя его в излишнем упрямстве. Ослик, обозванный 'упрямым ослом', повторил действия коровы Пегаски, с той только разницей, что бодаться ему было нечем, и вместо этого он лягнул Плюшевого Медведя под зад.

    Озлобившиеся друзья вернулись домой, хромая и держась за зады, отчего домочадцам досталось и того пуще.

    На следующий день Маськин с Плюшевым Медведем побывали в городе, где им показалось, что у всех прохожих не лица, а какие-то рожи. То же относилось и к важным физиономиям, изображённым на фотографиях, напечатанных в газетах. Если раньше Маськин и Медведь слыли приветливыми и добродушными, то теперь по городу о них поползла дурная слава скандалистов и склочников.

    Плюшевый Медведь подал в суд на местную школу, обвиняя её в прямом мракобесии со взломом детских душ и в косвенном распространении наркотиков среди детей. Хотя всё это было правдой, и все в городе об этом знали, но говорить и даже думать на такую тему было как-то не принято, тем паче - подавать в суд!

    Маськин обозвал местного депутата мразью, и хотя было за что, но опять же, жители города ценили свой покой и никогда на такие меры не шли, а потому Маськина жестоко осудили.

    После ссор со всеми продавцами магазинов, полицейскими и владельцами автозаправок на Маськина и Плюшевого Медведя было оказано серьёзное общественное давление подлечиться и вернуться в прежнее дружелюбное состояние духа.

    Апогеем разыгравшейся драмы стал случай, приключившийся с Плюшевым Медведем в ванной комнате. Однажды он пришёл туда умываться и, увидев собственную физиономию, закричал: 'А это что ещё за рожа?' и ударил сам себя по лицу.

    Ничего не поделаешь, пришлось идти сдаваться к доктору Изморову, который сначала, как водится, заявил, что это вирусное, а именно Острая Инфекционная Агрессуха, переходящая в Виральную Агрессину. Но потом всё же признал истинное положение дел и выписал направление к Снежной Королеве, которая занималась подобными случаями, потому что, по слухам, сама их и вызывала...

    Так нынче принято. Это называется 'перспективная парадигма в эру глобализации'. Рецепт прост. Сам придумываешь какую-нибудь напасть для всего человечества, а потом предлагаешь эффективное средство для борьбы с ней. Вот ты уже и миллиардер! Ну, а там рукой подать до олигарха... и до забоя... и до дяди в штатском...

    Медицинская страховка не покрывала услуг офтальмолога Снежной Королевы, и друзьям пришлось достать из Маськиного бумажника энное количество монет и отправиться в Ледяной дворец. Весь бумажник с собой они брать остерегались, потому что совсем уж никому не доверяли и боялись, что их ограбят, хотя опасения были в некоторой степени излишними, поскольку Снежная Королева вела кристально-прозрачный бизнес в своём Ледяном дворце и никого не грабила по мелочам.

    Сначала злобных друзей заставили ждать полтора часа в холодной приёмной, и Маськин уже начал простужаться, а Плюшевый Медведь и вовсе исчихался, потому что всё там, разумеется, было сделано изо льда, включая голос секретарши.

    Наконец их провели к Снежной Королеве.

    - С чем пожаловали? - холодно спросила Снежная Королева, не поздоровавшись.

    - Ишь ты, какая неприветливая, - обозлённо выкрикнул Маськин и показал Снежной Королеве язык, фигу и кулак одновременно.

    Снежная Королева, не долго раздумывая, вытащила из сейфа мороженку пломбир и запустила в Маськина, который едва успел увернуться. Мороженку поднял и сразу съел Плюшевый Медведь, который предпочитал злиться, закусывая.

    Маськина насторожило агрессивное поведение Снежной Королевы, и он решил вести себя посдержаннее: мол, мало ли что ей придёт в её ледяную башку швырнуть в Маськина в следующий раз...

    - Ты, иди-ть твоё величество, вытаскивай давай энти дурацкие стёклышки у нас из глаз! - как можно более обходительно обратился Маськин к Снежной Королеве. У него уже давно не было никакого терпения соблюдать приличия в беседе.

    - Совсем замучились, - поддержал Плюшевый Медведь, - куда ни глянешь - всё такие рожи, хоть святых выноси; рожи, впрочем, весьма омерзительные у всех, включая даже святых... - последние слова он сказал почти шёпотом и почему-то боязливо оглянулся на дверь.

    - Тяжёлый случай, - холодно, с прохладцей в голосе улыбнулась Снежная Королева. - А вы не задумывались о том, что, возможно, только сейчас вы впервые за свои жалкие жизнёнки видите истинное положение вещей? Что, если у них у всех действительно такие омерзительные рожи и есть, кролики - и правда, грызуны, а куры неминуемо произошли от динозавров? В таком случае вы просите меня отобрать у вас способность видеть мир в истинном свете? Вы уверены, что именно за этим ко мне пришли? Вы явились сюда, к моим холодным стопам, просить, чтобы я вас ослепила? Надела вам розовые очки? Дала вам опиум, одурманив ваши мозги? Этого вы хотите?

    - Ваше Холодильничество, но мы привыкли к той, нормальной , пусть и розовой форме мира, и теперь жизнь нам не в радость! - вскричал растерянно Маськин. - Не может быть, что всё, что мы теперь с Медведем видим, - правда. Вчера мимо девочка на велосипедике прокатила - а я вижу маленькую ведьмочку и всё её паскудное будущее, и вонючую, кислую старость... А раньше я так радовался, видя детей!

    - А что, по-вашему, такое есть эта ваша правда? Действительность, реальность? Вы видели вчера облачко из дурно составленных атомов, прокатившее на другом облачке из более крепко спрессованных других атомов. Вот что вам в действительности представилось, а вовсе не девочка и не её паскудное будущее. Да и атомы эти тоже, вы думаете, реальны?

    - Что-то вы очень философски рассуждаете, уважаемая Императрица Холодильников, - заявил Маськин. - Всё это, конечно, может быть, и правда с какой-то вашей метафизической точки определения, да вот только какое это имеет отношение к нашей жизни? Атомы - не атомы, какая разница? Мы ведь не прыгаем из окна и не глотаем толчёное стекло, потому что понимаем, что существуют определённые границы материального мира, которые если переступишь - умрёшь, банально говоря, физически сдохнешь. Так же и с тем, что вы говорите. Если видеть перед собой только облака атомов или вообще что-то ещё более неопределённое, мы перейдём границу разума и погибнем если не физически, то душевно, нравственно, что, пожалуй, не менее прискорбно, чем погибнуть физически.

    - А как иначе мне рассуждать? - рассердилась на Маськину непокорность гордая королева. - Всё, что вы думаете, говорите и пишете, является блоками лжи, глупости и зазнайства. Из этих блоков вы строите города и крепостные стены, и толчётесь в их тесных пределах всю свою бросовую жизнь. Эти стёклышки в ваших бесстыжих глазах показывают вам неприкрытую холодную правду, и то лишь настолько, насколько её могут понять ваши юродивые мозги. Я вовсе не жду от вас, что вы сумеете увидеть суть вещей и облака атомов... А также истинный бег галактик.

    - Ваше Пингвинское Высокородие, прошу покорно, позвольте полюбопытствовать, а когда, буквально выражаясь, я ем булочки, они что, тоже облачка атомов или галактики изюмов? - недоверчиво уточнил Плюшевый Медведь и, обращаясь уже к Маськину, добавил: - Нужно, когда вернёмся домой, обязательно испечь булочки с изюмом и посмотреть в таблице Кренделя, нет, Менделя, точнее, Мендельсона, то есть Менделеева, что это за атомы такие - булочные... И какой символ у элемента? 'Бу!', что ли? А какой атомный вес? А вы сами, Снежное Величество, из чего состоять изволите? Ой, а вы не вымышленный ли персонаж? Ах, какой конфуз! Вот тебе и 'Бу!' с паровозом... А всё туда же... Про атомы с галактиками философствует. Прызрак дымный, да и только!

    На слове 'прызрак' Маськин с Плюшевым Медведем расхохотались раскатисто и злорадно. Они стали кривляться, выкрикивая попеременно 'Бу!' 'Бу!' 'Бу!', изображая призраков и пытаясь напугать ими Снежную Королеву.

    Снежная Королева сделала вид, что обиделась, хотя и обиделась не на шутку, впрочем, обидевшись именно на шутку Плюшевого Медведя, но была настолько неискренней, что не могла показать свои истинные чувства, и ей пришлось только сделать вид, что она обижена. Юмор Плюшевого Медведя растопил её холодную стужность, и королева подумала, что пока эти теплокровные существа обладают чувством юмора и правом на смех, - ей, пожалуй, их не заморозить!

    - Вы мне надоели, пройдите по коридору направо, в кабинет ледового офтальмолога, там вам стёклышки и удалят. Я от вашего хамства уже начала снизу подтаивать... - возмущённо процедила Снежная Королева.

    - А где башлять за услуги? - хамовито спросил Маськин.

    - Заткни свои гроши себе знаешь куда? - огрызнулась Снежная Королева и вышла, оставляя за собой длинный след талой воды.

    Больше Маськин с Плюшевым Медведем её никогда не видели.

    В кабинете офтальмолога друзьям быстро и почти безболезненно извлекли стёклышки, и они, горячо и уже нежно поблагодарив всех, кого смогли, отправились домой, где Маськин не мог снова нарадоваться на своих любимых коз, кроликов и кур, ну и особенно, конечно, был рад увидеть свою любимую корову Пегаску.

    Глава 25

    Маськин и Маськины козы

    Все Маськины животные простили ему нехорошее поведение во время кризиса, связанного с попаданием микроскопического осколка Маськину в глаз, от которого он счастливо избавился, нахамив Снежной Королеве. Только козы не могли забыть нанесённой обиды и решили Маськина покинуть, пустившись в бега.

    Для того чтобы уметь прощать, нужно обладать хотя бы минимальным умишком, козы же умом не обладали, и, собрав немного сена себе в узелки, перелезли через забор.

    Маськин сразу обнаружил пропажу, но догнать коз ему не удалось. Тогда он дал объявление в местную газету и принялся ждать. Объявление гласило:

     

    К вниманию Маськиных коз!

    Вы вовсе не козлы отпущения!

    Простите меня!

    Я вас люблю!

    Возвращайтесь, пожалуйста!

    Ваш Маськин

    Козы прочли объявление и ответили своим:

     

    К вниманию Маськина!

    Мы очень обиделись.

    Только время излечит

    наши душевные раны и поможет

    восстановить потерянное доверие.

    Мы тоже тебя очень любим,

    но вернуться не можем.

    Прощай!

    Твои козы

    Всё население Маськиной округи с интересом следило за развитием отношений Маськина с его козами в газетах. Теперь стало модно выяснять отношения на публике. Это касается не только частных лиц и отдельно взятых коз. Уже ведущие политики планеты и даже лидеры сверхдержав выясняют отношения не посредством старомодной дипломатии, хитроумных ходов и обманных манёвров на переговорах, а прямо и без обиняков - по телевизору. На что их оппоненты отвечают не менее публично - дружными залпами ракет средней дальности. Зачем нам нужна эта старая половая тряпка, именуемая дипломатией? Пиф-паф, и вся политика! Что может быть проще? Если вы думаете, что я валяю дурака, это значит, что вы совсем не следите за новостями...

    Ну а если лидеры столь склонны к такому способу общения, то куда нам, простым смертным? Скоро муж за завтраком будет давать объявление в газету: 'Передай мне соль, дорогая', а жена будет отвечать ему объявлением по радио: 'Сам возьмёшь, не развалишься, дорогой!'

    Сначала козы отправились на юг, надеясь дойти до тёплых стран, но зимой практически все страны в пределах козьей досягаемости оказались холодными, кроме того, снег оказался слишком глубоким, и им пришлось изготовить себе лыжи.

    Очень скоро сено из узелков закончилось, и козам пришлось прибиться к цыганскому табору. Викторию цыгане обучили гадать на картах, Мадлен нарядили танцевать под цыганские песни, а козлят - попрошайничать. Козам нравились простые, открытые люди, которые их приютили, и они практически не вспоминали о Маськине, потому что эти козы, хотя по виду и были похожи на преданных собак, однако являлись существами довольно холодными и непривязчивыми.

    На том дело бы и кончилось, если бы на один большой цыганский праздник их не решили зарезать. С этим, к сожалению, ни Виктория, ни Мадлен согласиться не могли, и, снова собрав немного цыганского сена в узелки и прихватив козлят, вновь отправились по холодной заснеженной дороге. Тут им привиделся Маськин во весь рост. Этот мираж держал морковку и был несказанно привлекательным. Однако настоящий Маськин был далеко... И козам ничего не оставалось, как прибиться к бродячему цирку.

    Труппа цирка посмотрела козьи рабочие автобиографии и приняла коз тепло, можно сказать, c распростёртыми объятьями. Викторию научили показывать карточные фокусы, Мадлен продолжала танцевать, а козлята ездили по арене на велосипедиках.

    Однако цирк вскоре разорился, потому что все жители предпочитали зимой сидеть дома и смотреть телевизор. Когда директор цирка решил коз зарезать, ни Мадлен, ни Виктория с таким решением снова согласиться не смогли и опять пустились в бега. И в этот раз пред глазами коз замаячил образ Маськина с огромной морковкой. Он ведь единственный ничего от них не хотел, кормил вкуснятиной по доброте душевной и вовсе не собирался их зарезать! Однако слово есть слово. Обида коз всё ещё была сильна, и ввиду того, что по случаю зимы дорога была не очень пыльной, то и пыли им в задницу пока набилось совсем немного. Вы знаете, когда в задницу набивается пыль, мозги, даже козьи, весьма прочищаются. Очень рекомендую для прочистки мозгов тем, кому пыли набилось ещё недостаточно!

    Наконец козы дошли до одного города, в котором жило много евреев. Козы сразу спросили мэра города, не собирается ли он их зарезать, и, получив отрицательный ответ, остались там жить. На всякий случай они зарегистрировались как свиньи, чтобы быть вполне уверенными в своей безопасности. Евреи свиней не едят, потому что они не кошерные. (Я имею в виду - свиньи.)

    В городе коз (то есть свиней) приняли хорошо: Викторию назначили заведующей загсом, Мадлен - парикмахершей. Козлят отправили в школу, и те даже стали приносить приличные оценки, которые, правда, сами рисовали в своих дневниках. Не то чтобы козлята были менее одарёнными, чем другие ученики, просто в школе это выяснить было практически невозможно, поскольку современная система образования не способна отличить козла от некозла, и в этом и заключается её наидемократичнейшее достижение в нашу эпоху. А оценки приходилось рисовать самим, потому что то ли у учительницы на это просто не хватало времени, то ли она затруднялась изображать цифры на письме. Давно прошли те времена, когда евреи были народом книги, теперь они, как и другие народы, являются народом телевизора.

    Всё было бы замечательно, если бы в еврейские 'судные дни' коз с козлятами не выловили, и, возложив на них все грехи города, отправили в снежную пустыню в качестве козлов отпущения. Жители города принимали во внимание, что официально они имеют дело со свиньями, но сходство этих псевдосвиней с козлами побудило горожан на крайние меры, ибо, как известно, бьют по мордам, а не по паспортам.

    Вот тогда-то образ Маськина с морковкой и возник перед козьими заплаканными глазами. Они снова подумали, что это мираж, и уже собирались пройти мимо и остаться помирать в снежной пустыне. Но Маськин их весело окликнул, и козы поняли, что они спасены!

    Оказалось, что всё это время Маськин разыскивал своих коз и буквально шёл по следу.

    Вернувшись домой, Маськину пришлось отмывать коз и козлят от грехов марганцовкой, настолько они (грехи) оказались грязными и привязчивыми.

    Вымытые козы признали, что лучше Маськина друга нет, и что они навсегда останутся жить в его хозяйстве, ибо пусть их лучше тысячу раз называют козлами отпущения и ругают за международное положение, чем хоть один раз действительно отпускают на них грехи.

    Глава 26

    Маськин и Птичка-Синичка

    Когда холода начали понемногу отступать, к Маськину в гости приехала Птичка-Синичка из древнего еврейско-дворянского рода Барачкиных. Попрошу не перебивать, что, дескать, евреев-дворян не бывает. Во-первых, это не совсем так, а во-вторых, это совсем не так, ибо у Барачкиных был роскошный барак, а также небольшой аккуратный двор, и они даже пристроили балкон в несколько ярусов, что напоминало искусное нагромождение капитанских мостиков. Что же, по-вашему, наличие такого двора и балкона не позволяет считаться дворнягой? То есть я хотел сказать - дворянином! Я сам в последнее время тоже дворянин, ибо у меня самого есть двор, что, кстати, не мешает мне быть дворнягой, то есть я хотел сказать - евреем! Ну что, теперь вы уже пожалели, что взялись меня перебивать?

    Птичка-Синичка была прекрасно воспитана и свободно читала по-французски, с каким-то неуловимым шармом чрезвычайно парижского прононса, отчего все заслушивались, а Плюшевый Медведь иной раз ронял слёзки умиления и пытался повторить за ней то или иное слово. Видя свой успех, Птичка-Синичка скромничала и начинал заявлять, что ни слова не понимает из того, что читает по-французски, хотя все знали, что это не страшно. Французский язык вообще не создан для понимания. Как нет необходимости пытаться разлагать щебетание птиц на отдельные слова, так и этот язык следует воспринимать целиком и без остатка, просто погружаясь в него, как в ванну с шипучим шампанским, и выныривать совершенно опьянённым его обворожительным шармом:

    J'étais seul près des flots, par une nuit d'étoiles.

    Pas un nuage aux cieux, sur les mers pas de voiles...

    Ж'этесёльпрэдэфлё, парёнюид'этуаль

    Паз ё нюаж у сьё, сюр ле мэр па дё вуаль...

    Какая разница, что там Виктор Гюго имел в виду в этом стихотворении про море, звёзды и облака... Вы вслушайтесь в музыку этих строк, и большего, поверьте, вам не надо!

    Et les étoiles d'or, légions infinies,

    A voix haute, à voix basse,

    Avec mille harmonies,

    Disaient, en inclinant leurs couronnes de feu...

    Э лезэтуаль д'ор лежиён энфини,

    А вуа о, а вуа ба

    Авэк миль армони

    Диза ан энклина лёир курон дё фю...

    Что может быть волшебнее этой музыки языка, вещающего вам о 'тысячах гармоний, с которыми златые звёзды, чьи бесконечные легионы высокими и низкими голосами глаголят, склонив свои огненные короны...'

    Птичка-Синичка читала это стихотворение так прочувствованно и поэтично, что и Маськин начинал утирать слёзы. Вот что значит старое классическое воспитание! Утончённость талантов в сочетании с непревзойдённой скромностью и обаятельностью! Где пропавшие куда-то гувернантки? Где спившиеся и позабывшие французский гувернёры?

    Нынче у наташ ростовых в 13 лет обнаруживают в портфеле коробочку с тестом для определения беременности и пустую бутылку из-под пива 'Балтика', заначенную либо для того, чтобы сдать её в пункт приёма стеклотары, либо для отчаянной самообороны. И не надейтесь, что девочки-шалуньи специально подкладывают эти предметы в свой портфельчик, чтобы разыграть своих опупевших бабушек и дедушек! Увы! Наши девочки утратили чувство юмора задолго до того, как расстались с невинностью. Такие нынче несмешные времена.

    А вот Птичка-Синичка была девочкой положительной во всех отношениях. Она могла изучить китайский язык перед обедом и не забывала его даже до обеда следующего дня! Это поразительно для нашего забывчивого века...

    Но главным чарующим свойством Птички-Синички было то, что она оказалась удивительной балериной. Как только начинала звучать музыка, она сначала замирала, а затем пускалась в каскад балетных па, и, выражая движением то взволнованность, то холодность, то завороженность, дарила зрителям незабываемое эстетическое наслаждение, которое редко можно получить, даже будучи завсегдатаями настоящих театров с большими колоннами, буфетами и гардеробами. Многие изволят полагать, что театр начинается с вешалки. Я же утверждаю, что театр начинается - а подчас и заканчивается - буфетом. Многие театроманы нынче более всего в спектакле ценят антракт, и недалёк тот день, когда под неизбежным давлением театральных масс, кроме антракта, в театрах более ничего стоящего не будет. Зашёл в буфет - и порядок. Приложился, так сказать, сполна к чаше театрального искусства, и, осушив её, закусил лимоном, ах, да если бы лимоном... а то и просто рукавом вечернего платья элегантной спутницы.

    Птичка-Синичка не просто танцевала, как многие другие балерины, что заученно подёргивают конечностями, иногда в такт, а иногда и не очень. Вовсе нет! Она жила в танце и, импровизируя свою собственную хореографию, дарила созерцающим её искусство неповторимое чувство присутствия рядом с чем-то искренним и уникальным, добрым и спонтанным, правдивым и дорогим.

    Семья Барачкиных построила для Птички-Синички отдельный театр. В нём было три колонны, небольшой буфет с самообслуживанием и вешалка. Однако едва на сцене появлялась Птичка-Синичка, все зрители замолкали, позабыв о бутербродах. Вот какова бывает сила искусства! Порой потребность в глазении преобладает перед потребностью в жевании, и именно в этот час своим изысканным глазоблудием человек превращается из жвачного существа в существо возвышенное.

    Конечно, такой талант невозможно было удерживать взаперти, и вскоре Барачкины повезли Птичку-Синичку на гастроли. К её миниатюрным танцующим пуантам в восторге пали Лондон и Париж, Одесса и Армавир.

    Дальше - больше. Птичка-Синичка стала танцевать среди звёзд, туманностей и галактик.

    Но всему есть предел. Как только Птичка-Синичка вырастет, она собирается стать адвокатом, потому что это ведь так правильно и естественно, когда балетный талант применяется в суде, для защиты разгулявшихся подонков, пропившихся мужей и неверных жён...

    - Моя жена - неверная!

    - Что, она вам изменяет?

    - Нет, я просто выбрал себе в жёны неправильную женщину...

    Смотрите, не выбирайте себе неверную судьбу, потому что если с неверной женой можно, на худой конец, развестись, то судьба может оказаться гораздо привязчивее...

    Глава 27

    Кашатка, Версачи и Тамагучи

    Если балетно-адвокатская судьба Птички-Синички всё-таки по большей части была головной болью семейства Барачкиных, то Кашаткино будущее волновало Маськина чрезвычайно, ибо он считал себя ответственным за неё непосредственно.

    Вечные вопросы воспитания девочек... Чему их учить, а чему нет? Баловать или не баловать? Хвалить их внешность или не хвалить? Воспитывать в духе скромности или в духе настырности, более соответствующем реальности? Прививать романтику или открывать глаза на грязную правду жизни? Покупать игрушечных принцев или плюшевых мишек? Давать затягиваться вашими длинными томными дамскими сигаретами и потчевать винцом или с выражением лица эсесовца шарить в их сумочках в поисках контрацептивного компромата? А может быть, наоборот, подкладывать им в эти самые сумочки надёжное средство для безопасной любви? Пугать жадными до разврата мужчинами или готовить к полноценным отношениям между полами? Ориентировать на счастливый ранний брак или убивать в самом зачатке веру в возможность безмятежной семейной жизни в обозримом будущем? Готовить становиться матерью или юристом? Водить в Большой или в анатомический театр? Закалять нервы или изнеживать чувства? Давать читать Толстого или Камасутру?

    В наше время смешались все возможные течения и убеждения. Можно встретить любой подход - от строгой чадры до тошнотворной наготы. И ничто не считается совершенно верным или абсолютно неверным. Если раньше общество ожидало, что родители будут придерживаться определённых рамок в воспитании своих отпрысков, то теперь обществу наплевать, или, по крайней мере, оно делает такой вид, и ему трудно не поверить, потому что наплевательство выходит особенно убедительным. Совершенно сбитые с толку родители, буквально помешавшись на этой своей свободе выбора, выдают такие уродливые формы идиотической заботы или приблатыканного равнодушия, что впору воскресать Бальзаку и заново переписывать свою 'Человеческую комедию', переименовав её в 'Нечеловеческую трагедию'.

    Общество намеренно пытается подольше удержать подрастающее поколение в инфантильном состоянии. Если раньше в двенадцать лет выходили замуж, в пятнадцать - шли в море, а в восемнадцать - руководили полками, то скоро придёт пора, когда в двенадцать лет будут учиться говорить, в пятнадцать - отвыкать от горшка, а в восемнадцать - затягивать себе шнурки (дай бог, не на шее).

    В Соединённых Штанах, например, мужчина, вернувшийся с войны, в свои двадцать лет не может выпить кружку пива, не нарушив закон. Этому головорезу - после двух лет беготни по аду с автоматом, потерявшему полроты боевых товарищей под перекрёстным огнём, побывавшему в плену и вырвавшемуся оттуда, задушившему голыми руками пять охранников, - не наливают пива по малолетству!

    Да будет проклята такая современность, где глупости и мракобесия не меньше, чем в самые тёмные века! Просто безумие переместилось на другое ложе! Только и всего! Раньше попирали в правах рабов, потом недоразвитые народы, и во все времена - женщин. Теперь пришло время повсеместного попрания прав молодых людей, насильно оставляемых в детстве, с засовываемой им обществом в рот соской, которую молодые люди выплёвывают, неизбежно заменяя её на косячок с травкой... А что им делать? Когда у вас уже всё давно сформировалось - идеи, мнения, устремления, - а вас держат за молокососов? Идеи рассасываются, мнения выветриваются, а устремления - тоже весьма скоропортящийся продукт. Поступи с вами, взрослыми, так, как поступают с нашей молодёжью, вы тоже потянетесь за бутылкой, а то и за чем позаковыристее. И не из протеста даже, а просто для забвения пронзительной несправедливости и дури гнетущего вас взрослого мира.

    Вот они, взрослые, сидят во всей красе, насупившись. Такие солидные - просто хоть плачь от зависти! А приглядишься - ни ума, ни совести, ни надежд. Всё просрано, профукано, разбазарено, разбито, забыто, предано, растеряно, поломано, покошено, прожито, потрачено, подмочено, испачкано, просвистано, прохлопано, истрёпано, обгажено, замарано, занюхано, засижено, застирано, зачёсано, покрошено, обмануто, покинуто, покусано, прокурено, пропито, провонено, про...

    И это всё должно служить примером? И это , сидящее на помоечном диване, ещё будет нас поучать? Увы, всё сказанное в равной степени имеет отношение к обоим полам...

    Вот Маськин, хотя и был не совсем взрослым (есть такие индивидуумы, которые так никогда и не взрослеют) и ни к каким партиям и движениям не принадлежал, всё же в какой-то мере был феминистом. Он верил, что пол не имеет значения, хотя сам почему-то предпочитал пол деревянный дощатый, потому что с ковровым покрытием или с линолеумом, знаете ли, хлопот не оберёшься, особенно при наличии большого количества домашних животных.

    Маськин теперь целыми днями не отходил от спасённых им коз, гладил их, чесал козьи бока и вообще не мог нарадоваться. Козы блаженствовали и воспринимали слово 'свобода' как нецензурное ругательство... Достаточно, видать, насвободились...

    А Плюшевый Медведь был сторонником предоставления всем максимальных свобод, в чём его поддерживал Левый Маськин тапок: от свободы пуканья до свободы хрюканья (и то и другое сейчас считается крайними формами свободы слова). И всё время оставлял дверь Маськиного дома приоткрытой, невзирая на сквозняки. Он твёрдо верил, что Бог, наладив мир в самом начале, намеренно оставил его развиваться без своего повсеместного вмешательства, а посему и нам следует брать с Всевышнего пример. Плюшевый Медведь предоставлял свободу всему и вся. Однажды он даже выпустил на улицу золотого кота Лисика, которого, после его неудачного бегства в Париж и на Северный Полюс, больше не пускали гулять за пределы двора. Предварительно Плюшевый Медведь, конечно, провёл с котом вдумчивую разъяснительную беседу, между прочим сообщив, что он, Плюшевый Медведь, не рекомендует золотому коту шляться без присмотра за оградой, поскольку его могут сожрать лиса, или волк, или, упаси боже, настоящий медведь, которых полно водилось в лесу.

    Однако золотой кот делал вид, что Плюшевый Медведь вообще разговаривает не с ним, и смело направлял свои розовопяточные стопы к неизвестности зазаборных приключений.

    Плюшевый Медведь сначала расстроился, но потом обратил внимание, что кот, хотя и шляется за забором, но держится неподалёку от путей бегства к безопасности и насторожённо вздрагивает при каждом шорохе.

    'Э!' - подумал Плюшевый Медведь, - значит, божья тварь, предоставленная сама себе, обычно имеет достаточно благоразумности, чтобы заботиться о своей, хотя бы минимальной, безопасности'.

    Да, это очень страшно - предоставить несмышлёному существу полную свободу, но дело в том, что существо это никогда не станет смышлёным, пока оно несвободно. Единственное, чего будет добиваться божья тварь, - так это свободы, прямо или исподтишка, подчас даже ценой собственной жизни.

    Какой бы ни казалась тихоней ваша младшая сестрёнка, дочурка или внучка, не давайте себя обмануть. В ней живёт древняя и неизбывная страсть к свободе, которая заставит её рано или поздно пуститься в такие сальто-мортале, что мир вам покажется с булавку, небо - с овчинку, а ваши сбережения - с маковую росинку, и более того, потом уже поздно будет предоставлять свободу, потому что привычки несвободы очень сильны, и научиться думать свободно совсем непросто!

    Наш ласковый Создатель заложил в своих тварей импульс стремления к свободе, сделав свободу выбора основным законом мирозданья. Этот импульс стремления к свободе - невероятной силы. Да-да, подчас он сильнее самой жизни! А посему не стоит ограничивать ничью свободу, ибо, как говорил старик Руссо: 'Поработители сами становятся рабами, и, порабощая других - порабощают себя...'

    Вы скажете: 'Ну хотя бы предостеречь-то мы имеем право?' Предостережения - это завуалированные кандалы. Фразы в духе: 'Ты можешь, конечно, поступать как хочешь, но я тебя предостерегаю...' - лишь интеллигентная форма, означающая: 'Я тебе запрещаю...'. Так же действует и шантаж любовью: 'Ты меня очень расстроишь, если...', и так далее. Ещё менее ценно заявление в самом конце истории: 'А я ведь тебе говорил!' или 'Я тебя предупреждал, а ты меня не послушалась!'

    Просто поразительно, с какой несерьёзностью подходим мы подчас к вопросу будущего наших чад! Нам кажется это шуткой какой-то, чем-то далёким и ещё малоразличимым в туманных горизонтах, но не успеешь оглянуться - а решать уже поздно, всё уже навалилось гуртом, и нет больше времени на пространные рассуждения.

    Конечно, тянет по старинке предложить деткам стать продолжателями дела поколений. Но у многих ли из нас такое дело имеется? Ведь для этого такое дело надо либо создать, либо перенять у прадедов и донести до внуков! А это ой как не просто! Сколько их, потомственных купцов да королей, осталось? Ну и кем стал бы Александр Великий без отца своего Филиппа, который расчистил ему место для великих подвигов, сломив непокорных? А кем бы правил Карл Великий, если бы не усилия его отца Пипина Короткого? Великие нередко строят своё величие на усилиях предков, и у каждого великого должен быть короткорослый предок, который подготовит благодатную почву для его величия. Всякому Карлу нужен свой Пипин.

    Нынешнее общество вовсе не желает, чтобы мы становились Александрами Филипповичами и Карлами Пипиновичами. Оно устало от великих, оно пытается позабыть наше отчество и всё чаще обращается к нам на 'ты' если не на словах, то на деле. Оно желает иметь много мелких, отдельных, исправно платящих налоги крошечных 'ты' - без родственных уз, без кланов и мощных независимых родов, и без особых уникальных воззрений. Так удобнее, чище и лучше. Как на птицефабрике. Спереди корм принял, сзади - яйцо выдал. И чему же мы можем научить своё потомство, мы, гордые несушки с птицефабрики?

    С чего мы взяли, дорогие мои наставники и наставницы, что хоть что-нибудь понимаем в этой жизни? Любые занятия в ней, которые мы делаем за деньги, всё равно рано или поздно нам опротивят. Но мы не обращаем на это внимания и чаще всего ждём в лице наших детей исполнения наших собственных несбывшихся мечтаний. С детьми всё будет не так. Всё будет лучше!

    'Хотела я стать дрессировщицей - не сложилось. Моя дочь обязательно станет знаменитой дрессировщицей!'

    И нам плевать, что, может быть, гены и наклонности дочери так ей выпали, что она, сама того не подозревая, на дух не переносит животных, даже нарисованных. Но сказать вам она об этом не смеет, потому что с младых ногтей ей планомерно внушали, что она обязательно станет дрессировщицей - скажем, укротительницей львов. И вся комната у неё в игрушечных львах, и книжки только об этом, и взрослую жизнь свою она иначе и представить уже не может...

    Нет страшнее насилия, которое диктуется родительской любовью. Никто от этого не свободен. Никто не может действительно воспитать ребёнка в гармонии с тем, что он из себя представляет, а не с тем, что мы хотели бы, чтобы он из себя представлял. Мы можем научить только тому, что умеем сами. А нужно ли это нашим детям? А хотят ли они повторить наш путь? А достоин ли наш путь повторения?

    Мы тянем сквозь десятилетия, которые нередко знаменуют собой целые отдельные эпохи и отличаются друг от друга ещё более, чем времена Римской империи от времён французских революций, наши мшистые представления о морали семидесятых годов двадцатого века, свои соображения о карьере, основывая их на опыте восьмидесятых, убеждения о политике - на основе канувших в Лету девяностых, а о школьных отметках и дружбе - и вовсе на пропахших ужасом бомбёжек сороковых и чернильно-перьевых пятидесятых...

    На дворе совсем другая эра, всё давно поставлено даже не с ног на голову, а просто зиждется в иных измерениях, но мы упорствуем, что наш жизненный опыт ценен и единственно верен, находим тихие заводи, в которых, кажется, остановилось время, и тянем туда за собой своих несчастных чад.

    Есть и другая крайность, когда чёрт дёргает нас предоставить воспитание наших деток хитрому и мстительному обществу. А общество и радо. Оно тут как тут! И воспитает нам новых павликов морозовых в гремучей смеси с иванами сусаниными... Что с него, подколодного, взять, с этого нашего общества... Мы ведь не доверяем воспитания потомства палачам-убийцам? Как же мы можем доверять его государству, по сравнению с которым любой душегуб - чистый ангел в тапочках!

    Все эти мысли волновали Маськина и Плюшевого Медведя по мере того, как они начали замечать, что Кашатка вырастает, а потом пришёл день, когда она вдруг выросла, и это стало очевидно даже ей самой. Маськин и Плюшевый Медведь сказали ей, что сами мало понимают в этой жизни, и всё, чему могут её научить, так это в точности скопировать их плюшево-масечное существование. А посему она свободна попробовать всё, что только ей заблагорассудится, прежде чем решить, какая именно жизнь подходит именно ей.

    Кашатка, конечно испугалась, но, к удивлению Маськина и Медведя - согласилась! Вместо того чтобы объездить белый свет, она съехалась с влюблённым в неё литератором Стивенсоном, который стал еженощной жертвой её бандитского кота. Сам он, правда, пока ничего не писал, но всё время собирался, от чего создавал ощущение молодой курицы, которая вот-вот должна снести яйцо, но на поверку всё время оказывался петухом.

    Вот тебе и на... А Маськин с Плюшевым Медведем думали, что испугается... и не уедет. Но прошло время, и стало казаться, что иначе и быть не могло. Кашатка оставила иллюзию, что настоящая жизнь начнётся когда-нибудь потом. С такой иллюзией жил даже великий знаток душ Оноре де Бальзак, женившийся на любви своей жизни г-же Ганской только за три месяца до смерти, хотя добрую половину взрослой жизни провёл в ожидании счастья, которое должно будет посетить его в этом долгожданном браке... Если великий мэтр так заблуждался, то куда до него наивной девочке двадцать первого века?

    Однако Кашатка догадалась, что её настоящая жизнь не начнётся никогда, потому что уже давно началась! Она перестала скрытно и явно, сознательно и бессознательно бороться за свою свободу, ибо больше свободы, чем она получила, представить себе было невозможно, и все усилия своей прежней борьбы она приложила к обустройству своей взрослой жизни.

    Мало найти себе надёжный источник пропитания, хотя этому поиску многие безуспешно посвящают всю свою нехитренькую жизнь. Самое главное - найти своё высшее, особое предназначение, а это так непросто, так непросто... что многие даже и не пытаются.

    У каждого должно быть своё предназначение! Господь затем и дал нам свободу выбора! Вот у Маськина, например, было чёткое и простое предназначение. Он был - Маськиным. Если вы попросите пояснить одним словом, что именно входило в его обязанности, то я всё-таки отошлю вас перечесть все предыдущие главы этой книги и первую книжку тоже. А как иначе? Чтобы описать всю многосторонность Маськиных предназначений, нужно просто снова в точности повторить всё, что уже было сказано до сих пор. Плюшевый Медведь был при Маськине и служил по совместительству великим плюшевым мыслителем и потребителем манной каши. Гипнотизёр служил на кухне мебелью. Шушутка был источником шушуточных идей, Тыркин - воришкой, Барабуська - весельчаком и заводилой, и так далее по списку.

    Кашатке же ещё только предстояло найти своё новое предназначение, о чём и шла речь в этой главе. Вы спросите: 'А при чём тут Версачи и Тамагучи?' А ни при чём. Все эти глупости выветриваются из головы, как только у тебя ни за спиной, ни впереди нет ничего, кроме безбрежного океана свободы!

    Глава 28

    Шушутка и премия Пукера

    Корни письменного литературного творчества надёжно сокрыты в недрах веков, когда беспокойные доисторические подростки разрисовывали наскальными граффити стены глубоких пещер точно так же, как их нынешние несовершеннолетние коллеги размалёвывают стены подземных переходов, да и доисторические дискотеки не претерпели никаких изменений и в наши дни. В те времена, как и сейчас, не всем был дан талант изобразительного искусства, и когда обделённые оным первобытные шалопаи рисовали нечто малоузнаваемое, им так хотелось поставить стрелку и подписать: 'Это - бык' или 'Это - я, а это - опять бык'. Но письменность ещё не возникла, и несчастные довольствовались приглушёнными стенаниями, сменяющимися дикими воплями, столь обычными для молодёжи в состоянии нереализованного пубертатно-творческого порыва во все времена.

    В Древнем мире тоже было несладко. Представьте себе перевод 'Войны и мира' Льва Николаевича Толстого на древнеегипетский язык. Бедным египтянам, пожалуй, не хватило бы наружной поверхности пирамиды Хеопса, чтобы изложить столь объёмный труд, даже покрывая своими соколами, львами и руками каждую каменную глыбу в отдельности.

    Вот так выглядело бы имя Льва Толстого, написанное по-древнеегипетски. Кстати, обратите внимание на явное преобладание львов в этой надписи.

    Однако не слишком удобно, не правда ли? В своё время Маськин, пользуясь стиральной машиной, переделанной Эйнштейкиным в машину времени, посещал Древний Египет с целью обмена опытом по консервированию помидоров с чесноком методом мумификации, от которого впоследствии пришлось отказаться, потому что конечный продукт был всем хорош и мог сохраняться тысячелетиями, но жевать его было невозможно.

    Маськин, сдружившись с тамошними жрецами (жрецы - это такие люди, которые много жрут), поднаторел в египетской письменности и потом любовно рисовал иероглифы на всём, что только подворачивалось под его вечно ищущий творческий порыв. Маськин разрисовал ушастыми фараонами свой гараж, и Маськина машина даже стала воображать, что сама отчасти фараониха, и часами стояла неподвижно, пока Маськин её не заводил. Древнеегипетские письмена Маськину нравились за то, что можно было безнаказанно рисовать огромное количество животных, в то время как они к тому же ещё и обозначали всякие разные слова.

    Слава богу, нынче мы овладели менее заковыристыми буквочками. То, как печатают и читают сегодня, нам кажется само собой разумеющимся удобством, однако пятнадцать веков назад, с окончанием 'bonae literae' древних римлян, наблюдалась полная неразбериха в рукописях, которые сначала неумело переписывали с греческих и римских оригиналов, а после друг у друга. Ко времени правления династии Меровингов письменность, как и мыслительный процесс, упала до самого низкого уровня. В течение этого периода невежества Средних веков письменность сохранялась только в монастырях и - в очень примитивной форме - при некоторых королевских дворах. Каждый монастырский сверчок заимел собственную манеру письма, которую чаще всего только сам и мог понимать. Переписчики с пером в руках, склонившись над кусками выскобленной овечьей шкуры в плохо освещённых помещениях, естественно, создавали то, что им было легче писать, а не то, что было легче читать другим. Когда Маськину доводилось разбирать манускрипты кулинарных рецептов того времени, ему всё время приходилось залезать в свою стиральную машину и отправляться в прошлое, и, подкупая нерадивого писца когда яблочком, а когда огурчиком, выспрашивать у него, что же всё-таки там было написано. А фруктово-овощные запасы Маськина, как вы понимаете, особенно в зимнее время, были не безграничны.

    Но нынче эти тяжёлые для писательского творчества времена позади. Правда, литература, едва снова сделавшись в последние века благородным занятием, вдруг стала скатываться на задворки человеческой культуры, уступая место говорливым негритянским куплетам в стиле 'рэп', широкоэкранным художественным канителям и телеинтернетной дребедне.

    Так что в нашем компьютерном бедламе уже несколько поздно становиться властителем дум и душ посредством живого литературного слова. Хотя по старинке люди всё ещё печатают книги на бумаге и чрезвычайно гордятся своим писательским счастьем, ощупывая долгожданный сигнальный экземпляр.

    Литература стала старомодной девой, нашёптывающей своим воздыхателям нелепые обещания, а эти неудачники верят, распустив уши, и пишут, и пишут, и пишут... Дудки. Наше писательское время кончилось, потому что писателю необходимо, чтобы население, по крайней мере, имело желание читать, а в наш электронный век можно прожить с весьма ограниченными навыками чтения.

    Гибель письменности вообще кажется неизбежной. Нет, конечно, в далёком будущем будут встречаться особо утончённые рестораны с изысканными письменами, красующимися на салфетках, которые будут восприниматься столующимися, скорее, как старинный бессмысленный орнамент, точно так, как нынче в некоторых кафе зажигают на столе свечку, как перед образами, хотя меню прекрасно просматривается и при электрическом свете, бьющем, как в операционной, с потолка, да и официантку тоже видно без свечи насквозь, и она тоже явно не сошла с иконы.

    Таким образом, ориентировать молодое поколение на писательскую деятельность может только маньяк или выживший из ума литератор, который сам всю свою жизнь разменял на уничтожение лесопосадок, ушедших на производство бумаги для его книг, а теперь он ещё и отпрысков своих норовит пристрастить к тому же неблагодарному занятию. Ремеслом сей труд, завещанный от Бога, назвать, увы, нельзя, ибо ремесло предполагает оплату, а нынче чаще всего платят не писателю, а писатель сам должен платить, и немало, чтобы его прочли.

    Так что обучение 'книжному искусству' теперь равносильно проклятию, и за него уже не принято благодарить ни Бога, ни чёрта. Кстати, нечистая сила тоже потеряла интерес к литераторам и нынче ошивается всё больше среди кинорежиссёров, телеведущих и звёзд эстрады. Предложение явно опережает спрос, когда речь идёт о продаже писательских душ, и черти более не проявляют к ним былого интереса. Душу стало ещё сложнее продать, чем авторские права, и писатели по старинке пьют горькую и лезут в петлю, но теперь на это уже никто не обращает внимания. Команды пустозвонов пишут серийные детективы под раскрученной маркой, и не менее серийные болваны продолжают по старой привычке читать их в общественном транспорте. Вот вам и вся литература.

    Серьёзные книги скоро вообще запретят печатать, и не только из соображений сохранения лесов - зелёных лёгких планеты (хорошо же состояние её здоровья, если лёгкие у неё аж позеленели...). Макулатуры нынче много, и её можно использовать для производства новой бумаги, не вырубая лесных гигантов. Следует только дождаться очередной обвальной инфляции, и деньги можно будет с выгодой сдавать в макулатуру. Нет, серьёзные книги запретят из-за их чрезвычайной вредности. Дело в том, что, читая, человек может размышлять, ну, знаете, как говорится - 'сидя с книгой, погрузился в думы'. В современном мире мыслящий человек страшнее террориста, и это твёрдо установленный факт. Даже самый страшный теракт может уничтожить многих, но он никогда не сравнится с разрушающей силой мысли, никогда он не подорвёт самые устои ни одного ублюдочного государства. А вот мысль - свободная, толковая, трезвая мысль на это способна. Поэтому, запретив читать, людям автоматически приостановят мыслительный процесс, потому что размышлять во время просмотра телевизора не удалось бы даже Юлию Цезарю, ибо мелькание омерзительных картинок настолько увлекло бы императора-многостаночника, что он напрочь позабыл бы свои притязания на место в истории.

    Маськин знал Юлия лично, и они нередко, если тот не был в походе, перезванивались на мартовские иды, потому что эти дни приходились примерно на то же время, когда Маськин справлял свой знаменитый праздник Мартозайца, на который он всегда лепил огромное количество пельменей с длинными ушами и варил свежее варенье из зимней земляники. О празднике Мартозайца в этой книге ещё пойдёт речь отдельно. В те последние печальные иды Цезарь не позвонил, а вместо него позвонил Брут. Маськин поднял трубку и сказал: 'А, это ты, Брут?! А где же Юлик?', и тот соврал, что Цезарь в командировке. Маськин расстроился, потому что обычно Цезарь по телефону обучал Маськина варить варенье и лепить пельмени одновременно, однако из этого так ничего не выходило, потому что у Маськина либо пельмени получались сладкие, либо варенье - с пельменным тестом. А Маськину ведь так хотелось всё поспевать! Телевизор тоже в своё время отнимал у него слишком много драгоценного времени, пока он его не выбросил.

    Вообще тот досуг, который был украден у человечества телевидением, уже ничто не сможет восполнить. Тысячи прекрасных дел и мыслей сгорели, не родясь, в лучистых волнах, исходящих от наших голубых экранов... Сколько ненаписанных и непрочитанных книг... А вы говорите, что рукописи не горят! Увы, теперь они сгорают, не родившись!

    Несмотря на всё сказанное юный Шушутка так же гневно отвернулся от телевизора и твёрдо постановил себе стать писателем, принявшись за роман под слегка старомодным названием 'Бесконечное путешествие в чёрную дыру'. В романе было всё - погони, геройство, предательство и даже любовь. Закончив свой труд, Шушутка отослал работу на конкурс Пукера и, к своему удивлению, победил! Его наградили, но после этого Шушутка заскучал и решил оставить карьеру писателя, ибо в столь раннем возрасте уже всего добился и в принципе в своём романе уже сказал всё, что хотел сказать.

    Вы знаете, так бывает, что есть авторы, у которых всё, что имеется сказать, с удобством займёт от силы полстраницы, но они всё пишут, и пишут, и пишут... А приглядишься - всё об одном и том же. То с одной стороны подойдут, то с другой. Вот я, например, такой автор. Сколько бумаги перевёл?! Ведь страшно подумать! А сколько ещё собираюсь перевести... А мыслей-то всего на пол странички. И чего вы меня читаете? Видимо, вам просто нечего делать. Вы спросите, а чего я тогда пишу? По той же причине, по которой вы читаете. Мне тоже просто нечего делать. Нет, конечно, и у вас, и у меня полно дел, но все они какие-то скучные и делать их совсем не хочется. А тут вам попалась моя книжка с картинками, вот вы и читаете, а я по той же самой причине её и пишу... не то чтобы для вас, но и не то чтобы для себя... Вот и поговорили. Вот и признались друг другу в никчёмности нашего обоюдокислого занятия: я пишу - вы читаете... И не о чём больше говорить!

    Вы спросите, и чего это я таким отступлением скосомырлился куда-то в сторону? Да так, просто захотелось пооткровенничать. Я вам не помешал? Как - чему? Вашим думам над книгой? Нет? Ну, на всякий случай, извините.

    Смешно и зябко смотреть на современных литераторов. Носятся по издательствам, отпихивая друг дружку, будто им там мёдом намазано... А мёдом-то давно совсем в другом месте намазано. Опустите ваши перья, опустите занесённый палец над клавиатурой с в доску родной кириллицей. Всё. Антракт. Наши письмена никому не нужны. Книги продвигаются не те, в которых совесть и смысл, а те, которые должны продвигаться в коммерческих амбициозных, да и просто политических интересах. И чем больше такого силоса скармливается сократившемуся поголовью читателей, утративших доверие к упакованным в красивые обложки минам, тем скорее из разряда читателей они перейдут в ряды телезрителей - убеждённых литературоненавистников, полных разочарования и холодной тоски, буквально по десять лет не открывших ни одной книги.

    Мы научились у американцев делать яркие обложки и придумывать завлекательные названия, но позабыли о том, что сами американцы читают только под страхом смерти, и книги им служат, скорее, кирпичами в усыпальницах их мозгов.

    Возрождающейся России нужны новые авторы, которые воспели бы её с новой силой, старые песни про тюрьму народов устарели, и теперь нужны новые, про новую тюрьму...

    Теперь культурой занимаются на самых высших уровнях. Снова стало дурным тоном писать с ошибками, возникли какие-то конкурсы с привкусом пионерских и прочих лагерей. Возродилось забытое чувство отеческой руки, ласково подталкивающей нас в нужном направлении и легонько шлёпающей нас по нашим писательским попам, если мы бредём в направлении противоположном.

    Русскоговорящий Интернет аккуратненько подчищен, всё в нём положительно и правильно. И как в старые времена, можно ругать всех, но только не Его Величество. Трудно вдоволь нарадоваться на обретение Россией прежних супостатных черт. Вот-вот, гляди, проклюнутся новые Пушкины, и понесутся шпионить за ними новые бенкендорфы... Одна забота, чтоб не вышло сразу вместо неопушкиных - неомандельштамов с неоворонками... Но, кажется, до этого ещё далеко, и конкурсы проводят совершенно объективные и ни в чём не запятнавшиеся лица - и исключительно на свои средства.

    Ну представьте себе, пошленький иммигрантишка в одной европейской столице (да и есть ли у него вообще вид на жительство?) вдруг затевает международный конкурс поэзии. Его немедленно поддерживает в этом начинании официальная Россия. Побольше таких инициатив! Именно на этих конкурсах и будут назначаться будущие пушкины, тусоваться будущие мандельштамы и вербоваться будущие дантесы.

    Вообще нет ничего благонадёжнее простодушной человеческой инициативы. Господа! Проявляйте побольше хороших инициатив, и вас обязательно поддержит возрождённая из пепла Россия! Она скоро станет чистой, как чисто вымытая посуда! Осталось ждать совсем чуть-чуть!

    Но увы, у России есть только два состояния: либо это бардак, либо - тюрьма, причём переходный период от бардака к тюрьме настолько короток, что разглядеть его практически невозможно. (Если, предупреждённый о моей неблагонадёжности читатель всё ещё надеется, что я употребил слово 'бардак' в смысле 'беспорядок', то спешу его разуверить, как бы больно и неудобно мне это ни было).

    Дали русскому человеку отведать 'свободы' в форме крутого всеобщего бандитизма. Что, не нравится? А мы предупреждали. Ладно, так и быть, пожалуйте теперь обратно в кандалы. Лицензии, справки, инструкции, циркуляры, постановления, аресты, обыски, протоколы, приговоры... Пошла писать губерния...

    Это то же самое что, достав из горящего дома погорельца, сразу утопить его в проруби для его же собственного блага, при этом упорно скрывая от него существование возможной безопасной, разумной середины! Россия мучает своих граждан не потому, что ей это нужно для успешного ведения хозяйства, не из экономии и не от врождённого садизма, а просто для порядка, для острастки, по традиции. Например, в Голландии по народной традиции носят деревянные башмаки, а в России, также по традиции, носят кандалы. Ну, такая уж у нас национальная обувь. Лапти все закончились (мы их слишком интенсивно применяли для хлебания щей), остались одни кандалы, и те тридцать восьмого размера. Мало того, что в кандалах, так они ещё и жмут!

    Тут мне давеча рассказывали, что мормоны организовали в Ростове бесплатные курсы английского языка. Посадили. За что? У них не было лицензии на преподавание .

    Сталин вообще был каким-то недоразвитым. И зачем он устраивал громкие политические процессы? Нужно было просто сажать за нарушение правил дорожного движения, за употребление нецензурных и цензурных слов в общественных местах и по месту жительства, за распитие пива в подворотнях, чая на кухнях, кефира в детских учреждениях, за курение крепких папирос, вредящих окружающему населению, и, конечно же, за неуплату с особо мелкой зарплаты налогов в особо крупных размерах. И комар бы носу не подточил! Сталин мог бы открыто заявить, что в его России полная свобода слова. Кто-то рассказал политический анекдот - а его расстреляли за попытку перехода улицы на красный свет. Ну не на тот свет хотел перейти товарищ, а перешёл на тот - спасибо, товарищи поправили.

    Вообще, если кто-то будет заявлять, что у ищеек нет прогресса, - плюньте ему в лицо. Ищейки - самые продвинутые правдоборцы, и в этом отношении прогрессивнее их не найти. Помнится, некоторые пытались применить подобные методы в школе, наваляв тумаков сопляку под предлогом того, что он не выучил урок по физике. Видимо, такие методы наконец пробрались и повыше, и теперь мы можем быть совершенно спокойными за будущее свободы слова. Свобода слова останется навсегда! Её никто и не собирается отменять. Просто по разным посторонним причинам рано или поздно на свободе не останется никого, кто был бы способен это слово произнести, а также никого, кто мог бы это слово услышать...

    Глава 29

    Маськин и анархия

    Нам, дорогой читатель, необходимо прояснить один очень немаловажный вопрос. Вот я, а вместе со мной и Маськин, и многие его домочадцы, повсюду ругаем государство. Называем его разбойником, душегубом, ублюдочным и так далее. Может сложиться мнение, что мы анархисты. Ну, во-первых, между работами Кропоткина и убеждениями пьяного матроса с лозунгом 'Анархия - мать порядка!' связи не больше, чем между лампой дневного света и паяльником. Во-вторых, мы с Маськиным вовсе не анархисты. Мы не против государства как единственно возможного образа цивилизованного существования людей. Мы против существующей его формы.

    Мы убеждены, что государство призвано решать хозяйственные потребности своих жителей, чтобы им не было голодно, холодно, боязно и вообще противно на душе. Государство - это слуга народа, который должен обслуживать и вытирать крошки у рта каждого, пусть последнего доходяги. А выходит вовсе иначе.

    Представьте себе, что немощная, но богатенькая старушка наняла домработницу, в обязанности которой входит за ней ухаживать, а домработница власть в доме захватила, старушку заперла в туалет, сама жирует, ссорится вдрызг с соседями, которые периодически приходят, злые, в квартиру и дают тумаков, - только почему-то не домработнице, а запертой в туалете старушке, потому что именно народ ответствен за тех домработниц, которых он выбирает себе в правители.

    Вот что такое государство в его современной форме. И различия между разными государствами состоят лишь в том, насколько бесчеловечно они грабят и унижают старушонку, пользуясь её жилплощадью и деньгами.

    Причём учтите, что старушка маразматическая, с катарактой и плохо соображает, кто она, кто кого нанял, и вообще домработницы боится пуще смерти и дрожит, сидя запертая в туалете. Домработница намеренно держит старушенцию в таком состоянии, потому что если бы старуха хоть на миг прозрела, то от домработницы-садистки не осталось бы и следа.

    Беда любого правительства состоит ещё и в том, что это не какая-то отдельно взятая, отвлечённая субстанция, а просто банда, состоящая из таких же маразматических подслеповатых старушек, которые сами от себя страдают, карабкаются друг на друга и опустошают холодильники и закрома как саранча.

    Скажите, если бы разумный, трезвый и неслепой человек посетил такую квартиру, как бы он поступил? Он попытался бы поговорить с хозяйкой, павшей жертвой такого возмутительного отношения со стороны своей прислуги. Он бы аккуратно, пока домработница жрёт бабкино варенье на кухне, постучал в дверцу туалета, и тихим, но твёрдым голосом сказал: 'Народа Населеевна (так, скажем, зовут несчастную старушку по имени-отчеству), как же вы, голубушка, такое допускаете?' А из-за двери послышался бы невразумительный лепет вперемешку со стонами: 'Что ты! Что ты! Я без неё, домоправительницы, шагу не могу ступить. Вон у меня какие соседи - враз убьют. Да и поесть я сама не могу, и переодеться помочь некому!'

    Что же у нас такое население беспомощное? И если оно превратилось в немощную старушку, значит, когда-то оно было молодым? И где её родные дети?

    Ах, милый мой читатель. Бабка в молодости из детской немощности сразу перешла в старческую, всю жизнь сильно пила, детей своих била по голове и вырастила дебилами, а внуков сдала в детдом. А домработница проживала в квартире с самого старушечного детства. Вот вам и история отношений государства с его народом.

    Прикрепление ярлыков - это самая любимая тактика плохих людей против людей хороших, которым ничего не остаётся, как отвечать взаимностью. Вот и ходит весь мир в ярлыках. Этот - идиот, тот - неудачник, Маськин - анархист, автор - еврействующий антисемит, зазнайка с ложной скромностью, богобоязненный безбожник и вообще ценный отброс общества.

    Повесили ярлычок - и порядок! Ну ты, Боря, самый умный! Мы тебя поздравляем! Все кругом сидят довольные - тебе одному неймётся! А я робко: 'Так ведь Толстой говорил...', а мне: 'Да твой Толстой такой же дебил, как и ты...' А я растерянно: 'Галилей доказывал...', а мне: 'Так ты у нас Галилей? Поздравляем!'

    Маськин тоже устал от обвинений в анархизме и решил повстречаться с князем Петром Алексеевичем Кропоткиным непосредственно. Вновь воспользовавшись своей стиральной машиной как машиной времени, он отправился в путь, прихватив только свои тапки.

    Маськин долго разыскивал Петра Алексеевича по годам и заграницам. Маськин не хотел попасть к бедному мыслителю после его разочарований в российских революциях, произведших столь тягостное впечатление, и после его встреч с настоящими анархистами - грубыми, развязными молодыми людьми, принявшими за основу принцип вседозволенности. Маськин решил поискать Кропоткина до этого времени. Ведь тот провёл в эмиграции более 40 лет. Маськину посчастливилось застать его в Лондоне, как раз после того, как тот отсидел за проповедь анархизма три года во французской тюрьме и уехал в Англию по амнистии.

    Пётр Алексеевич встретил Маськина ласково и напоил его чаем из самовара, угостил блинами, вареньем, и они чаёвничали с сахаром вприкуску и лимоном, наливая душистый чай в стаканы в подстаканниках.

    Лишь выпив половину самовара, князь Кропоткин осведомился о причине Маськиного интереса к его скромной личности.

    - Дело в том, Пётр Алексеевич, - обратился к корифею анархизма Маськин, - что меня стали частенько обвинять в анархизме, потому что я всё время выступаю против государства в его уродливых формах. Хотя Западная Сумасбродия, где я проживаю со своими тапками, представляет собой, можно сказать, образец государства наименее вредоносного и весьма терпимого к своим гражданам, это скорее исключение из правил, подтверждающее само правило, что всякое государство - чудовище... Вы знаете, анархизм часто воспринимается как вздорное учение, и я решил побеседовать с вами непосредственно, чтобы разобраться, в чём же тут соль...

    Князь Кропоткин довольно почесал бороду и вежливо ответил:

    - Милый мой Маськин, анархизм слишком долго оплёвывали, чтобы его возможно было принять благоразумному человеку, именно из-за дурных ярлыков. Однако он происходит из простого людского недовольства существующим положением вещей. Новый общественный строй видится ему как вольный федеративный союз самоуправляющихся единиц (общин, территорий, городов), основанный на принципе добровольности и 'безначалья'.

    - Надо признать, что такая форма управления очень напоминает систему власти в нашей Западной Сумасбродии, - удивлённо промолвил Маськин, который и не знал, что вообще-то живёт при анархизме.

    - Я пытаюсь подвести под анархизм научную основу и аргументированно показать его необходимость. Мне анархизм представляется естественной философией нормального человеческого общества. Я основываю анархическое общество на едином для всех законе - законе солидарности и взаимной помощи и поддержки. Я стремлюсь доказать, что перенос теории Дарвина на человеческое общество вздорен и абсурден, ибо дарвинское положение о борьбе за существование следует понимать как борьбу между видами и взаимопомощь внутри видов, а человечество, слава богу, невзирая на расовые различия принадлежит к одному биологическому виду, не так ли?

    Маськин принадлежал к биологическому виду маськиных и поэтому промолчал... Хотя с князем был совершенно согласен.

    - Взаимная помощь и солидарность - двигатели прогресса, - продолжал учёный. - Мной была исследована взаимопомощь среди племён бушменов и эскимосов, я выявлял её роль в создании таких форм человеческого общежития, как род и община; в период Средневековья - цеха, гильдии, вольные города; в Новое время - страховые общества, кооперативы, объединения людей по интересам (научные, спортивные и другие общества). В Германии существовала школа писателей, которая смешивала государство с обществом, которая не могла представить себе общества без государственного подавления личной и местной свободы. Отсюда и возникает обычное обвинение анархистов в том, что они хотят разрушить общество и государство и проповедуют возвращение к вечной войне каждого со всеми. Но государство - лишь одна из форм, которые принимало общество в течение своей истории.

    - Я совершенно с вами согласен, Пётр Алексеевич, - заявил Правый Маськин тапок, которого тоже напоили чаем, и он пришёл в своё наиблагодушнейшее состояние, - совершенно недопустимо отождествлять правительство и государство, ведь последнее включает в себя не только существование власти над определённой частью общества, но и сосредоточение управления, общественной жизни в одном центре. Наличие государства, помимо всего прочего, предполагает возникновение новых отношений как между различными группами населениями, так и между отдельными членами общества.

    - Да, да, - подхватил князь Кропоткин, - я смотрю на историю, как на две параллельные враждебные традиции: римская и народная, императорская и федералистская, традиция власти и традиция свободы, - и когда возникает вопрос о выборе, мы пристаём к тому течению, которое ещё в XII веке привело людей к организации, основанной на свободном соглашении, на свободном почине личности, на вольной федерации тех, кто нуждается в ней. Пусть другие пытаются держаться за традиции канонического императорского Рима, которые до сих пор лежат в основе любого современного государства. В обоснование этого я могу заявить, что в XII-XVI веках Европа была покрыта множеством богатых городов, их ремесленники, учёные, зодчие производили чудеса искусства, открывали многое в различных областях знаний, их университеты закладывали основу науки, караваны, пересекая океаны, не только пополняли казну, но и возлагали новые знания на алтарь географии. Современное же искусство, по моему мнению, превосходит средневековое только в скорости, в динамике своего развития, а отнюдь не в качестве.

    - С этим нельзя не согласиться! - присоединился к беседе Маськин Левый тапок. - Самый простой пример - строительство. Раньше строили на века, а теперь, несмотря на новые технологии, материалы, всё рушится спустя считанные годы, так вот всё небезопасно и недолговечно. (Дело в том, что на днях от стены Маськиного дома отвалился кусочек штукатурки и угодил Левому Маськиному тапку прямо в нос. Так что он знал не понаслышке, о чём говорил.)

    Князя не заинтересовали вопросы строительства, и он, растерянно кивнув Левому Маськиному тапку, продолжал:

    - Я придаю особое значение единичной человеческой личности. Только учитывая интересы каждого отдельного человека и давая ему свободу самовыражения, сообщество людей может прийти к процветанию.

    - Боже мой, как это верно... но не делает ли меня законченным анархистом тот факт, что я с вами соглашаюсь?! - заволновался Маськин, которому совсем не улыбалось прослыть анархистом, ему достаточно было того, что он окончательно прослыл Маськиным, со всеми вытекающими отсюда последствиями...

    - Не обязательно! Вовсе не обязательно! Ведь если вы соглашаетесь со сказанным в Библии и не убиваете соседей, это ещё не делает вас христианином... - успокоил Маськина князь. - Народные массы, хотя и грубы, как гробы, всегда склонны к некоторой взаимопомощи, в рамках одной формации постоянно создаются, воспроизводятся и поддерживаются горизонтальные связи и соответствующие учреждения, основанные на координации и на согласовании интересов: род, обычное право, средневековый город, гильдия. История не представляет собой непрерывной линии развития, скорее неизбежную цикличность. Египет, Азия, берега Средиземноморья, Центральная Европа поочерёдно перебывали ареной исторического развития, и каждый раз по одному и тому же сценарию. Всё начиналось с первобытного племени, затем перерастало в стадию сельской общины, далее следовал период вольных городов, а затем - государство, при котором развитие продолжалось недолго, а потом и вовсе замирало... Например, Древняя Греция: первобытно-племенной период, медленная смена на общинный строй, период республиканских городов, сопровождавшийся расцветом, но с Востока повеяло дыханием восточных деспотических традиций, и войны поспособствовали построению Великой Македонской империи Александра. Водворилось государство, которое начало выжимать жизненные соки цивилизации, пока не наступила смерть, и таких примеров бесчисленное множество: Египет, Ассирия, Персия...

    - Давние дела... - вздохнул Правый Маськин тапок и попросил себе ещё чаю.

    - Моя анархическая теория критикует капитализм и поведение государства при таком состоянии экономики. Традиционно считают, что государство есть утверждение идеи высшей справедливости в обществе и что капитализм привносит теорию невмешательства ('laisser faire, laissez passer'), - пусть делают, что хотят. Но в той же революционной Франции правительство позволяет нажиться за счёт рабочих, попросту не вмешиваясь. Якобинский конвент: за стачку, за образование государства в государстве - а это смерть!

    - И в чём же, по-вашему, выход? - нервно поинтересовался Левый Маськин тапок, которого раздражала критика любой революции.

    - Из этой ситуации возникает неизбежная дилемма, - пояснил Кропоткин. - Или государство раздавит личность и местную жизнь, завладеет всеми областями человеческой деятельности, принесёт с собой войны и внутреннюю борьбу за обладание властью, поверхностные революции, лишь сменяющие тиранов, и - как неизбежный конец - смерть. Или государство должно быть разрушено, и в таком случае новая жизнь возникнет в тысяче и тысяче центров, на почве энергической, личной и групповой инициативы, на почве вольного соглашения... Если вы хотите, как я, чтобы полная свобода индивидуума и его жизнь были уважаемы, вы поневоле принуждены будете отвергнуть владычество человека над человеком, какого бы вида оно ни было; человечество рано или поздно будет вынуждено принять принципы анархизма, которые все отвергают.

    - У нас дома, в нашем будущем, Интернет как нельзя лучше соответствует сказанному, - согласился Правый Маськин тапок. - Уж где анархия, так это во всемирной паутине...

    - Я так и знал, что человечество зарастёт паутиной, - пошутил Пётр Алексеевич, и Маськин с тапками весело засмеялись.

    Вернувшись в наши времена, Маськин не стал признаваться, что он не нашёл в рассуждениях Петра Кропоткина ничего противоречащего своему видению мира, но страх быть признанным анархистом заставлял его помалкивать, и не только его одного. Маськин, однако, был против любого рода революций и потрясений, и в этом, пожалуй, и была его единственная отмазка, подтверждающая: Маськин - не анархист, как, впрочем, и не антихрист!

    Глава 30

    Маськин и праздник Мартозайца

    Мартозайство - это такое состояние духа, которое характерно для многих представителей западных стран и для некоторых жителей восточных. И только в последнее время оно стало проникать в нетронутые дебри российской глубинки.

    Мартозайчить можно по-разному, но всегда присутствует чёткий элемент сходства с поведением Мартовского Зайца, так замечательно описанного Льюисом Кэрроллом в его незабвенных приключениях Алисы.

    Современный мартовский заяц - не то чтобы полный идиот в старинном понимании этого слова. Просто это индивид, который желает всё делать по правилам (на специальном жаргоне - всё правильно зайчить). Для того чтобы прийти в нужное состояние, необходимо прежде всего достаточно себя взмазайчить, то есть взвинтить настолько, чтобы уши стояли торчком, а взгляд был совершенно безумным.

    В начале дня правильный мартозаяц обычно поёт свой гимн, а затем приступает к труду.

    Я - Мартозай с помпошечным хвостом,

    Я - деловой и правильный притом!

    Всё время я стараюсь всё правильно зайчить,

    О, дай мне Бог по-мартозайски жить!

    По мнению взмазайченного мартозайца, без труда не вытащишь рыбку из пруда, акулу из моря, кита из океана, и так далее по нарастающей.

    Мартозайцы находятся в постоянном радении за то, чтобы всё было правильно, как положено. На это они тратят так много усилий и настолько достают всех окружающих, что сами забывают, что же на самом деле они собирались делать и зачем это было нужно.

    Маськин Невроз нередко страдал приступами мартозайства, и тогда они с Маськиным носились по дому как угорелые. Например, по наущению Маськиного Невроза Маськин мог начать чистить крышу зубной щёткой, подметать траву в лесу, причёсывать облачка гребешком.

    Однажды Плюшевый Медведь буквально в последнюю минуту снял Маськина с его Неврозом с лестницы, с помощью которой они пытались дотянуться до Луны и вытереть с неё пыль влажной тряпкой. Наши мартозайцы неизбежно свалились бы и переломали бы себе все конечности и уши, если бы Плюшевый Медведь, который практически мартозайством не страдал, не подоспел их спасти.

    Дело в том, что Плюшевый Медведь ещё осенью попросил доктора Изморова сделать ему прививку от мартозайства, и тот нехотя выполнил его просьбу, несмотря на то что считал это заболевание вирусным и верил, что если его оставить нелеченным, то оно тоже обязательно так или иначе само пройдёт. Доктор Изморов был убеждён, что всякая болезнь рано или поздно пройдёт сама, особенно если она вирусная, а вирусными он считал практически все известные заболевания. Он нередко заявлял: 'Вот, например, известно, что Дарвин до самой смерти страдал каким-то таинственным, по всей видимости вирусным, заболеванием, но теперь-то оно прошло и больше его не беспокоит!'

    Доктора давно подписали тайное соглашение с вирусами о взаимопомощи. Вирусы обязались брать на себя любые известные и неизвестные болезни, которые удалось диагностировать и которые не удалось, потому что медицина бессильна или ей просто было неохота. За эту неоценимую услугу доктора поклялись не искать никакого эффективного средства от вирусов. У этого соглашения есть ещё и секретный протокол о СПИДе, атипичной пневмонии и птичьем гриппе, но его подробности до сих пор скрываются от широкой мартозайствующей общественности. Более того, врачи отрицают наличие каких-либо подобных соглашений и утверждают, что сотрудничают с вирусами исключительно на основе доверия и доброй воли, без всяких подписанных бумажек. Что ж, одна надежда, что и у каждого врача в отдельности всё это тоже неминуемо само пройдёт и перестанет его беспокоить. Кстати, по статистике и к вящей радости пациентов, в Соединённых Штанах, например, средняя продолжительность жизни врачей на десять лет короче, чем жизнь их пациентов. Вот что значит иметь в друзьях вирусов, не ровён час и сам сляжешь...

    Для того чтобы упорядочить приступы мартозайства, в Маськином доме было решено назначить специальный день - первое марта, который был объявлен праздником Мартозайца. В этот день все мартозайчили вполне официально. Маськин лепил огромное количество пельменей с длинными ушами, пёк морковный пирог с изображением зайца, далее все надевали специально заготовленные картонные заячьи уши, которые впоследствии были заменены на полноценные тряпочные, купленные в специальном магазине мартозайского инвентаря.

    Далее все садились играть в мартозайчечные игры. Например, 'поймай морковку' или 'построй из морковок башню'.

    Плюшевый Медведь особенно любил этот праздник, потому что если раньше Маськин со своим Неврозом пытались мартозайчить каждый день, как и все остальные жители Западной Сумасбродии, то теперь основное мартозайство совершалось именно в этот праздник, было под контролем и приносило наименьшее количество хлопот.

    Плюшевый Медведь тоже благонадёжно надевал заячьи уши и так и ходил по Маськиному дому, изредка подмартозайчивая то там, то тут.

    К вечеру все садились за знаменитое мартозайское чаепитие и выкидывали шутки похлеще, чем у Кэрролла. А ночью запускали фейерверки соседям в окна, будя всю округу, которая этот праздник не праздновала, потому что по-прежнему мартозайчила каждый день.

    Если внимательно понаблюдать за действиями какого-нибудь выхваченного наугад из толпы мартозайствующего индивидуума, можно усомниться в светлом будущем человечества как разумного биологического вида. Нелепость действий такого индивида настолько очевидна всем, кроме его самого, что даже окружающие его мартозайцы подчас начинают плакать горючими слезами, наблюдая его безумные поступки и прыжки. Но страшная сторона запущенного случая мартозайства заключается в том, что никогда - слышите, никогда - сам мартозаяц не может определить в своём поведении элементы мартозайства.

    Тайна мартозайства заключается в том, что хотя между каждыми звеньями логической цепочки мыслей и действий - связь безупречная, логика железная, в конечном итоге вся цепочка ведёт к таким безумным последствиям, что никто несчастного мартозайца из них уже не может выпутать. Более того, все окружающие запутываются сами и превращаются в вечный нераспутываемый клубок из мартозайских выходок.

    Как Маськин Невроз пришёл к выводу, что нужно лезть по лестнице и вытирать мокрой тряпкой Луну? Извольте проследить за логической цепочкой его невротических рассуждений.

    Однажды утром Маськин Невроз чихнул, а уже вечером того же дня Плюшевый Медведь снимал его и Маськина с опасно накренившейся лестницы при попытке влажной уборки Луны.

    Не соизволите ли полюбопытствовать, какова связь между утренним чиханием и вечерней попыткой юных астронавтов, вооружённых лестницей и тряпкой?

    Пожалуйте... Маськин Невроз, чихнув, решил, что это от пыли, и попросил Маськина протереть всю мебель и пол влажной тряпкой. Логично? А как же! Однако Маськин добавил чистящую жидкость, от которой и сам расчихался. Маськин же Невроз продолжал чихать, хотя влажной уборкой сам и не занимался. Тогда он решил, что пыль вытерта недостаточно тщательно, и действительно, к середине дня на полу снова начали оседать пылинки. Маськин Невроз стал размышлять, откуда они могли взяться, особенно зимой, и посмотрел в открытую форточку, которую Маськин накануне забыл закрыть. В форточке к вечеру появилась Луна. 'Не иначе луна пыльная', - подумал Маськин Невроз, и здесь в логике и немалой образованности ему нельзя было отказать. Далее Маськин Невроз сообщил свою теорию Маськину, что пыль-де падает к ним с Луны, проникая через окно, и от этого он совершенно исчихался, и, видимо, у него аллергия на лунную пыль, а от аллергии и вовсе можно задохнуться. Маськин, растопырив в трансе лапки, бросился за тряпкой и лестницей. Остальное вы знаете.

    Теперь вам понятно, что такое мартозайство и с чем его едят? Матозайство едят с морковным тортом, только не забудьте обязательно изобразить на нём либо зайку, либо морковку.

    Мартозайство на семейном уровне довольно опасно. Оно может привести к потопу, пожару, различным травмам ушей и конечностей, конфликтам, ударам судьбы, поломкам сантехники, перегреву пылесоса, перебоям с продуктами, мозолям, царапинам и полному душевному опустошению.

    Однако мартозайство гораздо опаснее на работе, не говоря уже о международном, позвольте выразиться, даже политическом уровне. Мартозайца определить чрезвычайно просто. Мысленно пририсуйте к портрету подозреваемого огромные развивающиеся уши - вот и порядок. Если подходят - значит, мартозаяц на всю голову.

    От мартозайцев на работе нужно держаться подальше. Они могут заложить вас начальству, пролить на вас кофе, завалить всю работу, уволиться в самый нужный момент или уволить самого ценного сотрудника, и так далее. Причём все их действия будут совершенно логичны и взвешенны, и никаких претензий к ним быть не может, за одним маленьким исключением, что ни одно из этих действий ни при каких обстоятельствах не должно было совершаться - по крайней мере, в той последовательности, в которой они были совершены.

    Мировые лидеры, страдающие мартозайством, особенно опасны. Из-за них начинаются войны, провоцируются сильные противники, гибнут народы, опускаются на дно континенты и взрываются планеты.

    Я взываю ко всем тем, кто ещё не вполне ощутил всю опасность бесконтрольного мартозайства для нашей вселенной. Пожалуйста, сведите своё мартозайство до минимума, ограничив его праздником в день Мартозайца, когда окосевшие домохозяйки, сослуживцы и политики могут вдоволь лепить огромное количество пельменей с длинными ушами, печь морковный пирог с изображением зайца, надевать специально заготовленные картонные или тряпочные заячьи уши и играть в мартозайские игры: 'поймай морковку' или 'построй из морковок башню'.

    А вытирать на Луне пыль, пожалуйста, не надо - ни дома, ни на работе, ни на международной арене.

    Глава 31

    Маськин в кубе

    Март был морозным, и снег продолжал валить. В Маськином дворе сугробы поднялись уже выше забора, и Маськин даже забыл, где в точности был этот самый забор. По-прежнему не было никаких внешних признаков приближения весны, и Маськин загрустил, потому что хотелось уже, наконец, тепла и солнца.

    Жители Маськиного дома стали всё чаще вспоминать лето, летние развлечения, катания на лодках, сбор ягод в лесу. Первым обнадёживающим признаком весны, хотя бы внутри Маськиного дома, стало значительное усиление аппетита Гипнотизёра Феди, спящего на Маськиной кухне. Он всё чаще стал требовать поесть, и иногда подолгу, машинально жуя, жаловался на свою нелёгкую гипнотизёрскую долю. Он часто бредил о лете и о том, как привольно ему выступалось на сцене Летнего театра в парке и как самозабвенно он засыпал перед переполненным залом, и никто - вы слышите, никто - не позволял себе швырять в него недоеденным мороженком, потому что летом у публики настроение благодушнее, чем зимой, и летом она ограничивалась интеллигентным свистом. Не то что поздней осенью, в мёртвый сезон... На таком сеансе гипноза злые неудачники-отдыхающие могли и пришибить за внезапный сон, одолевший артиста на сцене всего на каких-нибудь жалких полчаса.

    Гипнотизёр Федя порывался даже прочувственно декламировать сквозь сон бессмертные волнующие строки:

    Ах, знал бы я, что так бывает,

    Когда пускался на дебют,

    Что иногда актёров в зале

    Весьма серьёзно даже бьют!

    От шуток с этой подоплёкой

    Я отказался б наотрез,

    Ведь стать калекой кособокой

    Какой мне будет интерес?

    Искусство - наркоман, который

    Взамен 'стекляшек' и 'колёс',

    Не дозы требует с актёра

    И не полпачки папирос...

    Искусство требует отдачи

    Без сожаленья, без конца,

    А если бьёт, то бьёт без сдачи,

    С увечьем в области лица!

    Как-то за вечерним чаем корова Пегаска тоже стала делиться своими воспоминаниями о летнем отпуске, который она, как водится, провела на югах. Прошлым летом Пегаска гостила на Кубе, и её поразило плачевное состояние местного коровства. Кубинские коровы были до чрезвычайности худы, и, как известно, это было связано с тем, что бессменный руководитель острова команданте Касторкин вот уже полвека кормил кубинских коров исключительно касторкой, от чего они худели до невозможности.

    Маськин, услышав этот рассказ, немедленно засобирался на Кубу, чтобы воочию убедиться в ужасающем положении кубинского коровства и по возможности чем-нибудь помочь, ну, заодно и погреться в лучах тропического солнца, которое в его широтах, хотя всегда и светило ему в соответствии со своим обещанием, однако совсем не грело, а когда Маськин предъявлял к нему претензии в письменном виде, заявляло, что в желании Маськина 'пусть всегда будет солнце...', исполненном Жар-птицей, ничего об обогреве не говорилось.

    Плюшевый Медведь несколько расстроился от такой неожиданной инициативы, но потом, подумав и осмотрев свою окончательно усосанную лапу, решил, что посещение Кубы сможет отчасти решить проблему его прогрессирующей лапоусосанности, которая в последнее время стала переходить уже в ярко выраженную улизанность. Ведь на Кубе вечное лето, а посему сосать лапу Медведю там, по всей вероятности, не придётся, потому что летом медведи лапу не сосут и не облизывают, за исключением редких случаев, когда на неё налипает что-нибудь совсем уж вкусненькое. Слизывание вкусного с лапы, однако, летом самой лапе никакого урона не приносит, и даже наоборот, обогащает её особо ценными питательными веществами. Чего стесняться? Отложите мою книжку и пойдите на кухню. Откройте, скажем, банку сгущёнки и макните туда хотя бы ваш указательный палец. Теперь медленно, со смаком, слижите белую божественную липучесть... Ну, теперь вы видите, насколько ваша жизнь может быть замечательнее, разнообразнее и вкуснее и насколько обогатился питательными веществами ваш указательный палец? А теперь можете вернуться к моей книге. Не беспокойтесь: если, конечно, банка принадлежала вам и была приобретена на трудовые доходы, а также если ваши действия были произведены без лишних свидетелей и если вы не страдаете сахарным диабетом, то ваш поступок не будет иметь ощутимых отрицательных последствий. Через каких-нибудь десять-двадцать лет вы, возможно, о нём и не вспомните, хотя, конечно же, он навсегда останется в вашем подсознании. Во всяком случае, никакой излишней усосанности вашего указательного пальца в результате рекомендованного мной действия наблюдаться не должно.

    Кашатка поддержала Маськина не раздумывая, потому что давно мечтала отправиться в тропические страны, особенно в зимнее время суток, которые у Кашатки наступали сразу, как только она вылезала из-под одеяла, и продолжались вплоть до того, как она залезала под него обратно.

    Шушутка тоже по своим шушуточным соображениям согласился ехать, потому что он всегда был за любые путешествия, лишь бы не сидеть дома, а когда путешествие начиналось, он всегда был за скорейшее возвращение - лишь бы поскорее домой.

    Корова Пегаска лететь отказалась, потому что, как вы помните, вот-вот должна была отелиться, и, таким образом, лететь ей, как вы сами можете догадаться, было как-то несподручно, точнее несподкрыльно, а ещё вернее - несподкопытно, потому что коровы не имеют крыльев, а летают с помощью мерного помахивания копытами. Вы тоже можете попробовать так полетать, только для этого вам придётся откинуть копыта (да, именно так, вы не ослышались), и, откинув копыта в стороны, начать плавно ими помахивать!

    Сначала под копытами понесутся верхушки деревьев, потом, по мере набора высоты, внизу лениво поплывут параллелепипеды полей, потом всё сольётся в однообразную массу, и с высоты коровьего полёта откроется поразительная взаимосвязанность здешних мест с местами удалёнными, как, возможно, путешественнику во времени показалась бы естественной взаимовытекаемость удалённых друг от друга событий. Сначала медленно вспять покатили бы последние десятилетия прошлого века, потом всё быстрее и стремительней замелькали бы прежние века... Путешествовать стоит хотя бы для того, чтобы не забывать эту тесную взаимосвязь местного окружения с краями удалёнными и оттого окутанными дымкой неизвестности. Тем более, что повод для Маськиной самокомандировки был нешуточный, благородный, и я бы даже не побоялся сказать, героический!

    Маськины тапки сразу согласились сопровождать Маськина в этой ответственной поездке, которая имела столь деловую направленность, ибо оба Маськиных тапка были чрезвычайно деловыми и серьёзными, особенно в вопросах, касавшихся жизни и благоденствия разных босых народов. Босой народ для тапок - всё равно что символ тапочного освобождения из-под ига настырных ног. Тапки верили, что только в босой стране они могут почувствовать себя действительно свободными.

    Остальных домочадцев оставили присматривать за Маськиным хозяйством, которое непомерно разрослось и требовало вдумчивого ухода. За старшего Маськин оставил Маськин Невроз, потому что только на него мог вполне положиться, когда дело касалось хозяйственных вопросов. Что бы мы делали без наших неврозов? Ни обед состряпать, ни в доме прибрать, ни на службу сходить. Ведь всё же делается исключительно на нервах! Кажется, вот ещё денёк протянуть, а там уже будет полегче, или вот ещё недельку, и тогда отпустит... Ан нет! Рождаясь вместе со своими, ещё слепыми, новорождёнными неврозиками, мы обречены во всём полагаться исключительно на них. Ибо человек, полностью лишённый невроза, погружается в нирвану, а в нирване ни супа не сваришь, ни чулок не заштопаешь... Пусть наши неврозы иногда заставляют нас наматывать лишние круги и вытирать пыль с поверхности лунных плоскогорий, однако без них не было бы жизни на Земле. Ну с чего, скажите мне, с какой такой радости первый одноклеточный организм затеял бы деление на два дочерних, если бы у него внутри не было нервических противоречий и ничего не тянуло бы его в разные стороны? Слава неврозам - вечным двигателям жизни! Неврозы водят космические корабли и покоряют полюса. Неврозы в виртуозном темпе стучат по клавишам рояля и смело дёргают струны экономических преобразований! Вы можете положиться на свой невроз как на самого себя, и он вас обязательно доведёт. Можете быть уверены - именно ваш невроз позволит вам дожить до самой вашей смерти!

    Выбирая средство передвижения, остановились на подаренном Маськину на Новый год ковре-самолёте. Оставался единственный вопрос - как же найти дорогу на Кубу. Из всех карт в доме Маськина нашлись только игральные, а карточная игра, дорогой мой читатель, как водится, до добра не доводит! Маськин отказался ориентироваться по игральным картам, потому что ему всё время выпадала пиковая дама и своей пикой указывала куда-то в шкаф. Это направление не имело для Маськина никакого географического смысла, и Маськин свои изыскания в картографии решил прекратить.

    Тогда друзья спросили совета у Пегаски, но та невразумительно промычала, что, мол, лететь нужно из двора направо, а потом всю дорогу прямо по интуиции. Ведь коровья интуиция стала доказанным научным фактом, и именно она лежит в основе современной воздушной навигации. Если вы в этом сомневаетесь - поговорите с любым пилотом, и он вас уверит в моей правоте. Вообще, что может быть более противоестественным, чем путешествие по воздуху? Особенно такие мысли приходят в голову во время манёвров самолёта, когда он наклоняется настолько, что кажется - пассажиры вот-вот просочатся и вывалятся из маленьких подслеповатых окон. Плюшевый Медведь, например, предпочитал путешествовать на диване. Он брал увлекательные книжки про дальние страны и восторженно их читал, уносясь туда, за горизонты, без всяких взлётов, кренов, воздушных ям, посадок, проверок документов и таможенных сборов.

    Однако Маськин настаивал на реальном путешествии во имя спасения кубинских коров, и тогда Шушутка предложил переместиться на Кубу с помощью процесса телепортации, построенного на принципе самотелекинеза. Мне не хотелось бы досаждать моему достопочтенному читателю математическими выкладками, с помощью которых этот чудесный способ перемещения на Кубу становился не только возможным, но и вполне удобным. Однако, зная природную недоверчивость к моей личности, я всё же позволю себе утрудить вас некоторым экскурсом в псевдоматематику высшей степени.

    Шушутка начал свои рассуждения с того, что Маськин очень замечательный, и поэтому не мешало бы иметь побольше таких Маськиных, как он. Самым простым способом исполнения этого плана стало возведение Маськина в квадрат, то есть перемножение Маськина на самого себя. Шушутка уже практически в совершенстве овладел таблицей умножения и твёрдо знал, что Маськин, помноженный на Маськина, будет Маськин в квадрате. Но поскольку такая мера Шушутке показалась недостаточно радикальной, он решил сразу возвести Маськина ещё и в куб. Притащив из сарая огромную пустую квадратную коробку из-под подаренного Маськину слоника Носопыркина, Шушутка предложил 'всем путежественникам залазить в энту коробку из сараю' . Остающегося следить за хозяйством Барабуську попросили коробку завернуть в ковёр-самолёт. Так они на Кубу и переместились. Вы скажете, как такое возможно? Очень, очень просто. Коробка кубической формы, не так ли? Значит, залезши в неё, вы как бы оказываетесь в кубе? Ну, вот и всё... Как всё? Да так - всё! Если вы оказываетесь в кубе, больше вам никуда и ехать не надо, потому что, будучи в кубе, вы можете вылезти из коробки и забраться на её крышку. Таким образом, вы окажетесь на кубе , что будет буквально означать, что вы уже находитесь на Кубе! (Можете проделать этот эксперимент даже у себя дома в начале следующего отпуска. Представляете, какая может получиться экономия на авиабилетах и гостиницах?)

    Вообще на свете есть страны разных геометрических форм. Есть страны в форме креста, потому что на них давно все поставили крест. Есть страны в форме дули, хотя дуля, как и крест, является не столько геометрической, сколько культовой фигурой. (Что-то я не припомню, чтобы в учебных заведениях нам давали задачи по вычислению площади поверхности дули. Хотя, возможно, это потому, что без интегралов тут не обойтись, а когда проходили интегралы, я всегда отсиживался то в буфете, а то в туалете.) Есть в мире круглые страны, в которых проживают круглые идиоты. Список таких стран держится в большом секрете Советом безопасности ООН (Организации Обоюдных Надувательств, пришедшей на смену устаревшей международной структуре ООП - Организации Объединённых Простраций), и путешественник должен делать подобные открытия сам. Есть страны квадратные. Например, широко известна одна ближневосточная демократическая страна, славящаяся культивированием квадратных помидоров, в которую этими помидорами и заманивают ничего не подозревающих маськиных. Но по приезде оказывается, что квадратные там - только яйца, а с этим фактом ни один уважающий себя маськин смириться не может, потому что все маськины как один любят живность и жалеют кур, а вы можете представить себе, каково курам эти квадратные яйца нести... Попробуйте снести на досуге квадратное яйцо. Уверяю вас, что у вас глаза сделаются квадратными!!!

    Куба же была страной настолько квадратной, что даже и совсем уже кубической, и поэтому с помощью Шушуткиного гениального плана передвижения друзья вскоре очутились на этом независимом (в смысле - от которого, слава богу, теперь уже ничего не зависит) острове, омываемом, как компотом, тёплыми морями, с медузами вместо чернослива.

    Пока Кашатка располагалась загорать на бережку на белом песочке, а Шушутка парковал свой кубо-ковровый транспорт, Маськин с Плюшевым Медведем, поиграв с листьями ушастого дерева, произрастающего исключительно на Кубе, отправились навещать кубинских коров, тяжёлое положение которых их очень волновало. Кубинские коровы действительно оказались совершенно худыми, и в этом не было ничего удивительного. А вы сами попробуйте питаться исключительно касторкой, да ещё каждый день позволяйте на себе пахать.

    Именно таковой и была правда жизни кубинского коровства. Последним, кто интересовался тяжёлой коровьей долей, был их горячо любимый команданте Че-Ге-Варкин, которого лично уже давно никто не видел, хотя его присутствие на острове ощущалось повсюду, и на всех общественных зданиях красовался его бойцовский революционный лозунг 'Аста-Баста!'.

    Кубинские коровы, брошенные Че-Ге-Варкиным на произвол судьбы, оценили Маськину заботу и прозвали его почётным именем команданте Че-Ге-Маськин, а Плюшевого Медведя стали величать Плюшевым Корсаром Барбудо за его грозный вид в сочетании с плюшевыми намерениями. Плюшевый Медведь, стесняясь такого громкого титула, сам представлялся просто, по-домашнему: команданте Че-Ге-Мишкин. Маськин предлагал кубинцам разные варианты выхода из сложившегося положения, однако коровы Кубы очень своего Касторкина любили и всё от него терпели, а делать они ничего по жизни не желали. Погода на Кубе, знаете ли, не располагает к интенсивному труду как во имя светлого будущего, так и вопреки тёмному прошлому.

    Тогда Маськин с Медведем направились к команданте Касторкину и задали ему простой вопрос, что он себе думает, и почему потчует своё кубинское коровство исключительно касторкой, от чего оно у него исхудало уже до невозможности.

    Команданте встретил наших ходоков приветливо, потряс бородой, затянулся кубинской сигарой и прочёл им такую речь:

    - Дух революции до сих пор живёт в сердцах и вымени революционного кубинского коровства! Но всё дело в том, что агрессивные контрреволюционные Соединённые Штаны спят и видят захватить наш свободный революционный остров, поскольку у них с нами существуют неискоренимые никакой революцией разногласия. В Соединённых Штанах, вопреки народно-революционной традиции, все носят штанины, соединённые между собой. Мы же на Кубе в поддержку угнетённых индейцев носим штаны разъединённые, во-первых, потому что так гораздо революционнее, а во-вторых, так того требует революционная индейская традиция, но чаще всего мы ходим вообще без штанов, что само по себе революционно дальше некуда! Теперь вы понимаете, что отсутствие штанов позволяет спокойно потреблять в пищу касторку, потому что, не имея штанов, невозможно не успеть их спустить в критический, если не сказать революционный, момент освобождения масс!

    Че-Ге-Маськин и Плюшевый Корсар Барбудо внимательно выслушали речь команданте Касторкина и поблагодарили его за подробные, хотя и слишком революционные, на их вкус, пояснения.

    Кубинские коровы оказались очень хорошо подкованы политически и поэтому голосовали всеми копытами за продолжение борьбы с Соединёнными Штанами за разъединение штанов. А куда попрёшь против воли революционного коровства? Маськин оставил их в покое, накормив, кого смог, припасённой в его багаже морковкой.

    За это благодарное кубинское коровство даже сложило о легендарной морковке Маськина жалобную, удивительно красивую песню:

    Хоть нам не грозит деменция,

    Потому что пьём касторку,

    Всё ж спасибо за морковку,

    Команданте Че-Ге-Маськин!

    Дело в том, что знаменитые кубинские доктора доказали, что интенсивное потребление касторового масла надёжно предотвращает старческую деменцию, поскольку до старости с такой жизнью попросту никто не доживёт.

    Кубинское коровство построило в городе Санта-Клара, переименованном в Санта-Маськин, огромный мемориальный памятник в форме бетонной морковки, устремлённой в голубое кубинское небо... Он гордо возвышается над островом как символ сопротивления политике блокады Кубы, до сих пор проводимой Соединёнными Штанами.

    Вернувшись на пляж, где загорала Кашатка и возился со своим телекинетическим изобретением Шушутка, Че-Ге-Маськин внезапно заметил, что он бос на левую ногу. Левый Маськин тапок куда-то запропастился, и Маськин не мог ума приложить, куда. Оказалось, Левый Маськин тапок тайком остался в кабинете команданте Касторкина и стал его уговаривать назначить Левый Маськин тапок своим приёмником на посту руководителя революционного кубинского коровства. Хотя Левый Маськин тапок и не долюбливал коров, но руководить ими ему очень хотелось.

    Вы знаете, для того чтобы руководить народом, иногда даже вредно любить этот народ, а то не ровён час - разбалуешь! Не иначе как из-за этого многие великие руководители известных держав добивались высшей власти именно в отместку народу, которым им выпадала судьба руководить. Вот тут-то и отыгрывались сполна кошке мышкины слёзки, мышке кошкины сопли и прочие виды жидких выделений. Вообще слезливый диктатор ведь лучше сопливого, а сопливый, как ни крути, лучше кровавого...

    Правый Маськин тапок сразу нашёл для Маськина замену левому тапку. Он влюбился в смуглую кубинскую туфлю и немедленно предложил ей стельку и сердце. Туфля была на высоком каблуке, она пела и танцевала без повода, и, конечно, немедленно, согласилась, поэтому Маськину пришлось хромать одной ногой в туфле на каблуке, а другой - в тапке, разумеется, каблуком не обладающем.

    Перед отъездом домой команданте Че-Ге-Маськин решил посетить город Тринидад. Он, идя по дороге, внимательно отсчитал сначала город Разнидад, потом Дванидад, и, наконец, нашёл искомый городишко под третьим номером. В Тринидаде проживал основательно состарившийся сеньор Диего Веласкес, который заложил этот красивый городок ещё в 1514 году и всё никак не мог выкупить. Диего, как водится, был не в духе и принимал омолаживающую ванну, полную кубинского рома. Приняв ванну рома, он закусил бананом и выслушал гостей. Команданте Че-Ге-Маськин поинтересовался его мнением о решении проблем Кубы и её коровства.

    - Всех повесить!!! - кратко и достаточно конструктивно предложил Диего, икнув и наливая себе и Че-Ге-Маськину по второй ванне рома. Испанская колониальная администрация всегда относилась к кубинцам с особой чуткостью и вниманием. В своё время им даже приходилось закупать пеньку для изготовления верёвок в Российской империи, в которой верёвок было хоть завались, а всех, кого можно, к тому времени там уже давно заблаговременно повесили.

    Команданте Че-Ге-Маськин от рома отказался и вышел от Веласкеса настолько задумчивым, что подвернул левую ногу, обутую в кубинскую туфлю, ибо каблук просто не мог не соскользнуть на круглом камне мостовой. Мостовая выкладывалась ещё в те стародавние времена, когда Куба не предполагала, что будет кубической и готовилась стать обыкновенной круглой страной, а посему в кладке, которую явно клали круглые идиоты, использовались исключительно круглые камни. Кроме того, полуденный жар был настолько нестерпим, что Маськин боялся, что у него подгорят уши, а когда обращаешь внимание на уши, трудно следить за ногами.

    Ничего не поделаешь, пришлось Маськину возвращаться домой, прыгая на одной ножке. Костылей на Кубе в принципе нет, потому что режим Касторкина опасается вооружать своё коровство костылями, которые в решающий момент могут стать грозным оружием проснувшегося коровьего самосознания, ибо народ, прыгающий на одной ножке, всегда казался Касторкину более удобным для управления, чем народ, поставленный на костыли. Конечно, нужно сказать, что удобнее всего управлять народом, поставленным на колени, и желательно с завязанными глазами и связанными за спиной руками, но не всем руководителям стран хватает мастерства, чтобы привести свой народ в столь удобное для эффективного управления положение.

    Команданте Касторкин прислал Левый Маськин тапок посылкой, заботливо снабдив его в дорогу баночкой кубинской касторки, которую наш путешественник неосмотрительно употребил ещё в самом начале путешествия... В этом в какой-то мере и заключалась одна из последних идеологических диверсий команданте... Команданте Касторкину не нужно было преемника, потому что он считал Кубу одноразовой страной, так сказать - страной на одного диктатора. Это такое государство, которым играются, как хотят, пока живы, а потом завещают сразу после своих пышных похорон вышвырнуть его на свалку истории, где жадные стервятники в соединённых штанах (знаете, эти птицы словно бы одеты в штаны) бросаются клевать несчастные тушки растерзанных наций. Увы, но Кубе без касторки может стать только хуже, хотя многие неверно полагают, что хуже уже некуда.

    Маськин же вымыл Левый Маськин тапок с мылом и зажил ещё лучше прежнего, хотя твёрдо решил больше не вмешиваться в дела не своего коровства.

    Глава 32

    Маськин и Сосулька

    Стоило Маськину вернуться с Кубы, как всё в его дворе начало таять и капать. Оттепель наступила столь внезапно, что Маськин даже не успел опомниться. Конечно, он был рад весеннему теплу, но с оттепелью пришли и новые заботы.

    Сначала у Маськина, как водится, затопило погреб. С тех пор как Маськин строил и снова закапывал свой бассейн обратно, его погреб стало постоянно затапливать по любому маломальскому поводу. Дело в том, что это только номинально кажется, что если заплатить за какую-то работу или товар, то тут же все проблемы и решатся. Вовсе нет. Тут-то они обычно только и начинаются...

    - Ах, поедем отдыхать в Крым, - говорит супруга инженеру из Петербурга, и, казалось бы, что такого особенного в этом обычном супружеском требовании... Это раньше супружеский долг включал в себя нечто более интимное и не обсуждаемое на публике. Теперь на публике можно обсуждать всё, кроме самой публики. И если супруга максимум может наставить рога, то современная публика вполне может их обломать. А поверьте, даже будучи законченным рогоносцем, как-то не хочется, чтобы вам обломали рога. Так что долг супруга нынче прост: раз в году заплатишь деньги за путёвку, оплатишь авиабилет, и на целый месяц - всё в ажуре, никаких проблем... Увы, всё вовсе не так. Этот месяц пройдёт в бесконечных проблемах и неудобствах, которые набрасываются на нас, стоит нам шагнуть за порог нашего дома, и винить в них будет некого, потому что до инженера с супругой эти проблемы дойдут уже в десятом поколении своей проблемоносной эволюции.

    Есть люди, которые живут и работают так, что на них тошно смотреть, хотя, в общем, всё в их жизни вполне обычно, законно, и ничего с ними не поделаешь, приходиться сосуществовать. Так вот, таких людей, которым в детстве то ли не додали внимания, то ли переотвесили тумаков, ничем не проймёшь, и их лень и тупоумие приходится расхлёбывать другим. И хотя человечество в целом сохраняет свою суммарную нейтральность, отдельные индивидуумы могут доставлять весьма много беспокойства своим ближним и дальним...

    Господь Бог ежедневно взирает на человечество и, надо полагать, что в общих чертах оно Ему нравится. (Если у вас возникло желание с этим поспорить, на досуге перечитайте в Библии, что Он делал, когда оно Ему не нравилось ... Только не читайте на ночь, а то потом будете дурно спать.) Я не верю, что Бог обязан вникать в детали на уровне отсутствия туалетной бумаги в общественном туалете. Проблемы же этой мелковредной естественности приходится расхлёбывать простым, ни в чём не повинным людям, вот таким, как этот несчастный инженер, который после месяца мытарств на юге не долетит до родного города, потому что, скажем, из-за банальной экономии горючего пилоту будет велено не обходить грозовой фронт над Украиной... Хлобысь молнией по самолёту - и кончились суды-пересуды... Спасайся кто может! В том-то и дело, что никто не сможет... Тоже мне, задали задачу: пойди спасись, падая с десятикилометровой высоты в горящем самолёте. И самое страшное, что никто не виноват, а были бы виноватые, так ещё страшнее, потому что у них теперь своя трагедия, и ещё не известно, что лучше - оказаться в этом злосчастном самолёте или в диспетчерской неправильно его направить и потом весь остаток жизни носить этот досадный просчёт в сердце, который, как бы человек ни был глуп или хамоват, всё равно рано или поздно проест его сердце наскрозь, наскрозь! Спасайтесь кто может, от таких горе-людей! Держитесь от них подальше, если можете... В том-то и дело, что никто не сможет... Ведь подчас мы сами - такие люди! Тоже мне, задали задачу: пойди, спасись от самого себя!

    Маськин же был индивидуумом другого плана, весьма вдумчивым и положительным, хотя тоже, конечно, не без недостатков. Однако он, обойдясь без жертв, с большой эффективностью произвёл спасение на водах и вызволил своих мышек из затопленного подвала, срочно изготовив им специальные миниатюрные спасательные круги из пластмассовых крышечек. Далее он отсосал воду насосом, снятым напрокат в близлежащем городе, и тем самым решил проблему до следующего сильного дождя.

    Что Маськин только с этой проблемой ни делал - подвал всё равно тёк. Чего там строительный подрядчик намудрил, одному Богу известно, а Он, как уже отмечалось, такими мелочами без особой надобности не занимается. Его интересуют потопы иного масштаба...

    Сначала Маськин стал рыть отводные канавы, но они переполнялись, и подвал всё равно затопляло. Тогда он стал строить дополнительные навесы, но каждый новый навес недостаточно нависал над старым, который ранее показал себя как малоэффективный.

    Пришлось Маськину каждый раз воду из погреба отсасывать. Сначала он пытался приспособить слоника Носопыркина для откачивания воды, однако носопырка слоника быстро устала, и Маськин, сжалившись над ним, решил прибегнуть к помощи техники. Дело в том, что слоны вообще не любят подолгу работать. В Индии давно известно, что совершенно невозможно заставить слона работать больше трёх часов в день. Далее он просто бросает всё, что у него в хоботе, на землю и уходит пастись, и с этим индийцам приходится мириться испокон веков. Возможно, именно с этим связаны отсталость и запущенность, встречающаяся в странах, где население полагается на слоновый труд.

    Вот в странах, где люди обзавелись слоновой кожей, дела обстоят гораздо лучше. Толстокожие дельцы работают практически круглосуточно и поэтому у них никогда не заливает погребов, потому что они своими превентивными мерами так достали всех, в том числе и погоду, что с ними давно уже никто не хочет связываться.

    Вот и не знаешь, то ли пахать на слонах, то ли пахать на слонов. И в том и в другом случае простому человеку приходится несладко...

    Новой заботой Маськина, возникшей в результате оттепели, стала та самая Сосулька, которую он приделывал обратно к крыше в самом начале зимы. Маськин за зимние месяцы очень к ней привык, и они давно сдружились. Выходя во двор, Маськин всегда с Сосулькой здоровался, и она отвечала ему взаимностью, весело поблёскивая на солнце. Однако теперь на Сосульку стало страшно смотреть. С неё сочилась вода, и она таяла на глазах. Вот-вот, не ровён час, Сосулька могла сорваться с крыши и разбиться вдребезги. Маськин не мог допустить такой несправедливости и полез на лестницу спасать свою Сосульку. Подвёрнутая на Кубе ножка Маськина всё ещё болела, но он уже мог на неё наступать и даже акробатничать на стремянке.

    Сначала Маськин покрепче прикрепил Сосульку к крыше пластырем и стал обдувать её опахалом, чтобы ей не было так уж жарко. Однако он чувствовал, что эти меры временные и что необходимо предпринять что-нибудь по-настоящему решительное. Тогда Маськин решился срезать Сосульку и аккуратно спустить на землю. Он подстелил ей свежего снежку из сугроба, и Сосулька некоторое время пролежала комфортно и почти не охая. Однако солнце припекало всё сильнее, и Маськину пришлось перевести Сосульку в свой холодильник, предварительно достав оттуда кастрюли с недоеденной едой. Еду охотно доел спящий Гипнотизёр, но новую пищу Маськин стал готовить в гораздо более ограниченном количестве - на один раз, чтобы меньше пользоваться занятым Сосулькой холодильником. Естественно, Маськиным домочадцам, большинство из которых были не дураки покушать, это понравиться не могло. Как Маськина ни уговаривали, что его действия напрасны, что сохранять Сосульку в холодильнике всё лето - это безумие даже в масштабах Маськиного дома, который, в общем, закрывал глаза на самые разнообразные выкрутасы его жителей, - ничего не действовало. Маськин, известный своей исключительной упрямостью, перетекающей в похвальную целеустремлённость (в зависимости от точки наблюдения), твёрдо решил, что он не уступит свою дорогую Сосульку, что друзей не бросают в беде, чего бы ни стоило их спасение, и что он будет сохранять Сосульку в холодильнике до будущей зимы вопреки всякому здравому смыслу и даже вопреки обжористым интересам жителей Маськиного дома, которые весьма рассчитывали на свободное пространство в холодильнике, где Маськин мог бы хранить свои обворожительные двухдневные похлёбки и восхитительные трёхдневные супы, которые со временем становились только вкуснее. Вообще, вот, например крокодил, ест раз в неделю, и его закуски, прежде чем попасть на крокодилий стол, могут прождать до семи дней.

    Маськин Левый тапок, сам начавший напоминать тапочного крокодила, с трудом оправившись от ужасов своей касторной пересылки по почте, вдруг заявил Маськину, что всему есть предел и что эдакий гуманизм (переходящий в сосулизм) по отношению к Сосульке в ущерб всякому благоразумию, - это уже слишком. Маськину даже показалось, что если бы у Левого Маськиного тапка были бы ручки, то он обязательно покрутил бы пальцем у виска, чтобы наглядно показать Маськину, насколько тот свихнулся.

    Правый Маськин тапок был более умеренным в своих высказываниях, однако тоже действия Маськина не одобрял. Дело в том, что оба Маськиных тапка давно износились и живо интересовались питанием в доме Маськина, потому что всё время просили есть. Именно поэтому в некоторых жестоких домах люди выбрасывают износившуюся, 'просящую каши' обувь исключительно из экономии пищевых ресурсов.

    - Что же это получается? Позвольте задать риторический вопрос, - вопрошал Маськин Правый тапок. - Маськин, ты пытаешься встать на дороге у природы вещей, нарушить их естественный ход, застопорить круговорот воды в природе! Что же это, Маськин, ты теперь стал сосулелюбом? Даже если так, всё равно сопротивляться закономерным изменениям не только бесполезно, но и опасно!

    - Это всё здесь ни при чём, - решительно заявил Маськин, заслоняя собой дверцу холодильника от надоедливого Плюшевого Медведя, который имел привычку раскрывать холодильник и подолгу смотреть внутрь. Плюшевый Медведь утверждал, что он таким образом медитирует и что в этом заключается один из основных элементов хатки -йоги, на которую Плюшевый Медведь был особенно падок. Да-да, представьте себе, он был падкий на хатки! Медведь считал, что если у йога есть своя хатка, то почему у него не может быть своей, медвежьей, и в качестве потенциальной хатки присматривал себе холодильник. Во-первых, там было прохладно, а Плюшевый Медведь, как вы помните, прохладу любил и уважал, а во-вторых, там было много провианта, который, по мнению Плюшевого Медведя, просто должен был находиться в хатке любого йога. А иначе отчего же йоги такие худые? Раз они ничего не едят, значит, у них должно много чего оставаться после обеда, и Плюшевый Медведь всегда тайно мечтал набрести на такую хатку йога, где полно всякой вкусной всячины. Всячину Плюшевый Медведь очень любил в любом виде: жареную, пареную и даже в сахаре. Он всегда наедался всякой всячиной, пока у него не разбаливался животик и Маськину не приходилось оказывать ему первую помощь, подходящую для всех плюшевых медведей, - гладить по животику и активировать музыкальный механизм под названием 'пукалка'.

    - Ни при чём тут всё это, - повторил Маськин, обращаясь уже к обоим своим тапкам, убедившись, что Плюшевый Медведь отчалил производить дополнительные замеры усосанности своей лапы. - Я не предаю друзей. Я люблю эту Сосульку и ни за что не брошу её в беде. И не бросил бы её, даже если б не любил. Мы всю зиму любовались её блеском, а теперь дать ей растаять без следа, равнодушно наблюдая, как безжалостное солнце испаряет из неё последние капли её леденистой сути? Нет, я плевать хотел на законы природы. На то мы и не скалы бездушные, мы обязаны добавлять к этим гибельным законам что-то своё, пусть безнадёжно нерациональное, пусть сумасшедшее с точки зрения бесчувственных скал. Я стоял и буду стоять на защите всех немощных и подыхающих, я вы хожу эту Сосульку, как щеночка, как маленькую несчастную кошечку, как покусанного зайчика, наконец. Для меня нет разницы, и мне плевать, что черстводушая царица Природа слепо лупит несчастных тварей своим смертельным скипетром. Я встану на её дороге и противопоставлю ей нечто, что сильнее самой природы.

    - И что же это сильнее самой Природы, позвольте полюбопытствовать? - нахально встрял уже почти проснувшийся, но по-прежнему вечно что-то жующий Гипнотизёр.

    - Сострадание, милостивый государь, да, именно сострадание, - столь же высокопарно, в тон ему, заявил Маськин, и Гипнотизёр немедленно впал обратно в спячку от греха подальше.

    - Но это же противоречит разуму! - заявил Левый Маськин тапок.

    - Ну и что? - заупрямился Маськин. - Возможно, твоему левотапочному разуму это и противоречит, но я верю, что кроме наших низменных умишек на свете есть и высший разум, который сам проникнут милосердием...

    - Это Бог, что ли? - не унимался Левый Маськин тапок.

    - А хотя бы и Бог, что с того? Что, нельзя? - насупился Маськин.

    - Ну, почему нельзя, можно... Я просто уточнил-с, - заехидничал Левый Маськин тапок, который сам был атеистом до религиозности.

    - Посмотри, сколько на свете беспомощных жалких существ: мелкие детишки, детёнышы, птенчики... Всем им Господь дал шанс вдохнуть воздух этого мира, на краткий миг открыть подслеповатые глазки и увидеть шелестящую траву, голубое небо, почувствовать свежий ветерок... И мы, у кого есть силы, должны сделать всё, чтобы эти твари Божьи укрепились, поправились, совершили невозможное, из отъявленных нежильцов на этом свете превратились в здоровых, весёлых и упитанных пузотёров!

    - Я никогда не рассматривал Сосульку в качестве пузотёра, - снова встрял Гипнотизёр Федя. - Вот меня нередко так называют: Гипнотизёр-пузотёр... Ещё говорят: 'Брысь со сцены, гнида...' Но я-то другое дело! Сосулька ведь предмет неодушевлённый... Вы взялись бы ещё сосульки спасать... Хотя, впрочем, речь именно и идёт о сосульках... - сам себя запутал Фёдор и от этого снова впал в беспокойное беспамятство, слегка отдающее умеренной бредятинкой.

    - А я считаю, что сострадание, - это лучшее, чего достигло человечество. Не случайно Иисус учил не основам электронной техники и ядерной физики. Он учил состраданию к ближнему, а в наш электронный век ближним становится даже самый-самый дальний! - совершенно серьёзно промолвил Маськин и, открыв холодильник, стал заботливо кормить Сосульку мороженым с ложечки, что являлось для неё наинеобходимейшим лекарством.

    - И не скучно тебе возиться со всем этим? - спросил Маськина барабашка Тыркин, который случайно забрёл на кухню в дневное время и в качестве кандидатки на стыривание приглядел Маськину ложку, которой тот кормил Сосульку мороженым. - Ты хоть отдаёшь себе отчёт, сколько народу эти сосульки погубили? Тяп по башке - и нет человека! Во как! Вы думаете, отчего это я свой викингский шлем даже дома не снимаю? Боюсь, что сосулькой по башке огреет. У нас в Норвегии мало кто неушибленный остался... Всем припечатало. Несправедливо это - так с этими убийцами возиться.

    - А сострадание и есть высшая справедливость. А то, что происходит с убийственными сосульками, то, поверь, когда сосулька пускается в свой гибельный полёт, то и для неё этот полёт - последний, - заявил Маськин.

    - Так что же нам теперь, террористов-самоубийц тоже нежить и холить? Они ведь бросаются на нас, как сосульки, убивая себя и нас в последнем полёте... - поправил на носу очки Правый Маськин тапок.

    - Террористами не рождаются, - твёрдо сказал Маськин. - Я никогда не видел семимесячного голопуза - прирождённого террориста. Они взрывают себя от недостатка внимания и сострадания, а вовсе не оттого, что у них некая врождённая потребность убивать себя и нас. Дайте мне любого будущего террориста, поселите его в детстве к нам, в масечную среду, разорвите его гибельные связи с серыми безжалостными кардиналами, которые используют недостаток сострадания к молодым как механизм наёма убийц. Я уверяю вас, у нас в доме не вырастет террорист...

    - А как же кот Эль-Бандидо? - внезапно заговорил золотой кот Лисик. - Он что же, не террорист? Он что же, не у нас дома воспитывался? Вспомни его подвиги на острове Лос-Паганос!

    - Исключение только подтверждает правило, - не растерялся Маськин, но ему показалось, что он так никого и не убедил...

    Глава 33

    Маськино утрирование

    Я без излишних промедлений имею честь доложить, что значение слова 'утрирование' в Маськином толковом словаре вовсе не соответствует указанному в словарях Даля, Ушакова или Ожегова, которые наивно и крайне ошибочно полагали, что утрировать якобы означает преувеличивать, вдаваться в крайности, превзойти всякую меру, раздувать что-либо чересчур, и что якобы это слово происходит от немецкого utrieren, которое, в свою очередь, проистекло от французского outrer, позаимствованного из латыни ('ultra' означает 'сверх'). Всё это не более чем высокомудрое заблуждение утомлённых составлением словарей учёных мужей.

    'Утрирование', по Маськину, - это процесс проведения утра. Утрировать можно по-разному. Некоторые утрируют до безобразия невосхитительно. Они очумело вскакивают с кроватей под омерзительный мат будильников и мчатся на свои удушливые работы.

    Маськин утрировал вовсе не так. У Маськина утрирование превращалось в целый ритуал, в который входило долгое валяние в постели с потягиваниями, позёвываниями, почёсываниями, а также улыбками разных мастей и толков, от полуулыбки, направленной внутрь, как у Будды, до широкополой американской улыбочки в стиле 'всё о'кей!!!', в переводе обозначающей 'всё путём'.

    Иногда Маськин позволял себе утрировать до вечера, так и не снимая пижамки, потому что если Незнайка спал в уличной одежде, ибо какой смысл её снимать, если наутро всё равно надо надевать обратно, то Маськин поступал наоборот и иногда не одевался с утра, потому что какой смысл одеваться, если вечером всё равно придётся раздеваться? Маськин жил натуральным хозяйством, и у него на все эти глупости с переодеванием просто не хватало времени.

    Вы спросите, как же такое может быть, чтобы Маськин, живущий натуральным хозяйством, мог позволить себе такую роскошь, как валяние в постели по утрам?

    А всё дело в том, что Маськин наладил своё хозяйство настолько самостоятельным образом, что практически всё в нём происходило само собой.

    Господь Бог ведь именно так и наладил свой удивительный мир, чтобы ему не приходилось по утрам будить каждого его обитателя с колокольчиком.

    Так же и Маськин, который во всём старался брать с Бога пример, особенно после того как сам был назначен ещё осенью рыбкиным богом, всё в своём хозяйстве настроил на самопроизвольный лад. Например, завтрак подавал себя Маськину в постель сам. Вы спросите, как же такое возможно? Да очень просто. Вы разве не помните, что Маськин на Новый год сам себе подарил скатерть-самобранку? Так вот, если обеды у неё выходили не очень стильные и Маськину приходилось всё же самому варить свои похлёбки и супы, то с завтраками скатерть-самобранка справлялась вполне сносно. Она сначала плелась к Плюшевому Медведю с горячей манной кашей, а потом приносила Маськину свежих морковок. И лишь затем, угостив всех обитателей Маськиного дома чем бог послал, отправлялась на кухню кормить Гипнотизёра Федю, который в последнее время завтракал аж до самого обеда.

    Навалявшись вдоволь, Маськин весело вскакивал с кровати и хватал свою маськотрубу, в которую начинал восторженно трубить, так что в соседних хозяйствах петухи даже падали с заборов.

    Вы спросите, почему я вдруг вспомнил о Маськином утрировании? Да потому что весна - это утро года, а весной Маськин утрировал особенно подробно. Конечно, у Маськина было в чести и вечерирование, я бы даже сказал, не в меньшей степени, - все эти его традиционные чаепития зимой на кухне, а летом в беседке стали уже притчей во языцех и скоро будут использоваться как темы школьных сочинений, например: 'Роль Маськиных чаепитий в формировании нового российского национального самосознания' или: 'В жизни всегда есть место Маськину'. Хотя по прочтении концовки этой главы вы поймёте, почему 'Маськина', пожалуй, никогда не будут проходить на уроках литературы или каких-либо других уроках в школе... Хотя школам не мешало бы ввести обязательные часы маськообразования и обучения правильному утрированию. Ведь именно утрирование занимало в Маськином доме особое место.

    В Маськином хозяйстве всё обслуживало само себя. Козы сами умывались, кролики сами барабанили в барабаны.

    Шушутка сам садился за книжки и использовал в качестве учителей всех обитателей Маськиного дома. Тыркин, будучи девятисот лет от роду, преподавал ему историю, причём при этом сам узнавал огромное количество ранее не известных ему фактов о своих временах. Так ведь всегда получается, что, уча, сам учишься больше, чем твои ученики.

    Барабуська как истинный голландец преподавал Шушутке географию, кораблестроение и навигацию. Они подолгу пускали самостоятельно изготовленные модельки парусников в едва появившихся весенних ручейках.

    Кахабасечка преподавала Шушутке английский язык, причём настаивала именно на кахабасширском произношении, которое отличалось удивительными 'у', например 'Большое вам спасибо' (Thank you very much) в Кахабасшире произносили 'У-сеньки У-вери у-мяч!', хотя при этом кахабаский диалект по-прежнему считался одной из легитимных разновидностей английского языка...

    Философию Шушутке преподавал, конечно же, золотой кот Лисик. Правда, он большей частью делал это молча, что, нужно признать, было чрезвычайно эффективно, потому что многие учителя философии подчас несут такую чушь, что лучше бы они молчали и не мешали читать настоящих философов.

    Кошка Бася занималась с Шушуткой физкультурой, птички - пением, рядовой Колбаскин - военным делом, а Сосискин преподавал Шушутке криминалистику и науку сыскного нюха. Шушутка ведь подумывал, когда вырастет, стать не иначе как Шерлокохомсой или хотя бы доктором Ватсоном. Шушутка знал, что с некоторых пор ставка Ватсона освободилась, поскольку, как писала 'Таймс' в колонке новостей:

    Собаке Баскервилей

    Ватсона скормили,

    И, отвлекшись от вокала,

    Она Ватсоном икала...

    А для того чтобы стать полноценным доктором Ватсоном, медицинского образования вовсе не нужно, потому что, как мне кажется, практически ни в одной книжке Конан Дойла доктор Ватсон никого так и не излечил.

    Нет ничего полезнее для собственного образования, как учить других, поэтому Маськин самолично преподавал Шушутке секреты кулинарии, от чего Маськина стряпня становилась ещё вкуснее, а сонный Гипнотизёр учил Шушутку секретам гипноза и прочим фокусам, отчего у него самого, к его удивлению, некоторые фокусы даже начинали получаться.

    Правый Маськин тапок, поднаторевший в юриспрунденции за годы отсидок и ссылок, преподавал Шушутке право . Право включает в себя свод законов и основы понятия справедливости. Левый тапок, как вы догадались, преподавал Шушутке лево . Это такой свод беззаконий, по которому живут и действуют настоящие левые на протяжении всей истории. Изучение и права и лева очень важно. Этот двухстороний сбалансированный подход помогал Шушутке развиваться не однобоко, а широко и вразумительно. То есть ему не говорилось: 'Вот, Шушутка, это - белое', или: 'Вот, Шушутка, это - чёрное'. А ему говорилось: 'Чёрные утверждают, что это белое, в то время как белые полагают, что это чёрное. А ты, Шушутка, сам решай, что тебе думать и считать. Формируй своё собственное, так сказать, неоднобокое мнение'.

    Нет ничего хуже, чем воспитывать детей в однобоком ключе. Таким ключом не открывается ни одна дверь в этом мире, полном замков и запоров. Вы можете возразить, что, например, население Африки не страдает от запоров, и даже наоборот... Это верно: когда у тебя нет двери, то и запирать нечего, а когда в пищу употребляешь одну воду, то пристало ли жаловаться на запор?

    С тех пор как мы передоверили образование наших детей скучным тётям из школ, мир пришёл в упадок и страдает непрекращающимся запором. Ну чему могут научить эти серые неудачницы? Только стать такими же, как они - протокольными до остервенения, тупыми до икания и вялыми до бормотания...

    Мы ведь не доверяем зачатие своих детей соседу, во всяком случае, пытаемся поучаствовать в какой-то мере в этом лично, передать им, так сказать, свою генетическую нудятину... Так почему же в воспитании наших отпрысков мы полагаемся на всякую шваль?

    Не доверяйте воспитание своих детей тем, кому вы даже не доверили бы выгуливать не то что свою - соседскую собаку!

    Мир дурён вовсе не из-за того, что в человеках буйствует врождённая пришибленность. Это всё оттого, что мир вывернул себя наизнанку, и вместо того чтобы утрировать, как Маськин, со вкусом и потихоньку, все полагают, что 'утрирование' якобы означает преувеличивать, вдаваться в крайности, превзойти меру, раздувать что-либо чересчур...

    А ведь как начнёшь утро - таким и будет весь день. Как начнёшь весну - таким и будет весь год. А как начнёшь юность - такой и будет вся остальная жизнь...

    Глава 34

    Маськин и весенняя побудка

    Наконец весна принялась напористо вступать в свои природные права и нашелестела Маськину ручьистыми ветерками, что всех, кто был в спячке, пора будить, а то так недолго и лето проспать.

    Многие, например, умудряются проспать всю жизнь... А некоторые, и умерев, так и не пробуждаются... Бесконечная вереница снов, перетекающих из никуда в никуда. Вам это ничего не напоминает? Боже мой, неужели это и есть наша жизнь и смерть? Неужели во Вселенной кроме снов, перетекающих в сны, больше ничего нет?

    Нет, уж. Полноте... Ту-ру-ру, труба зовёт! Вставайте, пробуждайтесь, поднимайтесь! Хватит спать! Но нет ответа. В нашем самом сонном из всех возможных и невозможных царств, именуемом текущей реальностью, нет ни одного трезвого взгляда, ни одной ясной мысли. Всё подёрнуто маревом сна, тяжёлого, как гири у спортсмена.

    Но Маськин, будучи единственным известным мне реальным героем, если уж сам не спал, то и другим спать не давал.

    Маськин, разумеется, начал побудку с Гипнотизёра Феди, который к тому времени и сам почти уже проснулся, стал чинно прохаживаться по дому и совать нос в чужие дела, хотя официально совершенно проснувшимся себя пока ещё не признавал.

    Маськин всё его спрашивал: 'Товарищ Гипнотизёр, вы уже проснулись?' А Гипнотизёр неторопливо начинал раскачиваться на ходу и отвечал как бы во сне: 'Никак нет-с, пока ещё не проснулся!'

    Можете себе представить, какова была радость Маськина, когда однажды Федя вдруг ответил на поставленный Маськиным вопрос вполне положительно, и даже, казалось бы, охотно. Маськин, говоря по совести, не заметил большой разницы в степени сонности или пробуждённости Гипнотизёра, но спорить не стал. Гипнотизёр Федя оказался вовсе не Федей, Который Съел Медведя, как его прозвали жители Маськиного дома, а Плутоном Измаиловичем Кузинни, потомком известного чёрно-белого мага Меркурия Кузинни, который заснул ещё в прошлом веке, посещая подшефный коллектив пивзавода, производящего пиво марки 'Икни!', и, как говорили, до сих пор не проснулся, хотя потреблял пиво и воблу в поразительном для спящего человека количестве и при этом почти не икал. Этот случай даже попал в книгу рекордов Гиннеса, в раздел 'Рекорды магического плутовства', между записью о факте прикуривания от молнии и рапортом о получении серы из золота, причём книга утверждала, что выданный магу под честное слово кусок золота превратился в серу без остатка, в то время как обратное превращение произвести не удалось... Когда у мага при обыске обнаружили точно такой же слиток, он заявил, что у него такой кусок золота был с детства, что вовсе это не тот кусок и что это никакое не золото, а просто металл жёлтого цвета китайской национальности, и ему поверили, потому что маг обильно подтвердил свои аргументы гипнозом.

    Плутон Измаилович был не такой. Он зарабатывал себе на жизнь честным ремеслом. После некоторого замешательства маэстро степенно представился всем обитателям Маськиного дома, с которыми в бессознательном состоянии провёл всю зиму, и предъявил счёт за свои услуги на круглую сумму, включавшую потарифную оплату всех проспанных часов и приличные командировочные. Маськин отметил, что черты лица проснувшегося мага не лишены благородства, и счёт оплатил немедленно, потому что не хотел Гипнотизёра задерживать. 'Дома-то его, небось, заждались!' - вздохнул с состраданием Маськин и пошёл угощать свою Сосульку мороженым, потому что ей нужно было питаться по часам.

    Гипнотизёр спрятал деньги в портмоне и ещё потолкался для приличия по Маськиному дому часика полтора, дождавшись обеда, за которым плотно закусил, и лишь потом откланялся, пообещав зайти к будущей осени и уж тогда попытаться ввести всех в высококачественную спячку, если, конечно, 'ваш Плюшевый Медведь перестанет нарушать чистоту эксперимента своей усосанной лапой'.

    Плюшевый Медведь поклялся исправиться гораздо раньше - не к следующей осени, а к ближайшему понедельнику, и потом так раскормить свою лапу за лето, чтобы она вообще больше никогда не усасывалась! Эти обещания всех удовлетворили.

    Вообще, если Плюшевого Медведя справедливо критиковали, он обычно живо отвечал, что если вам так уж не нравится поведение Медведя, то... он критику принимает и постарается исправиться к понедельнику. По понедельникам Плюшевый Медведь, действительно, был всегда особенно исправленный, но потом, к середине недели, иногда случайно портился обратно.

    Есть некоторые невоспитанные типы, которые обещают выполнить различные вещи 'после дождичка в четверг' и никогда обещаний своих не выполняют. Но Плюшевый Медведь был совсем не такой. Он был добрый и очень порядочный. А также чрезвычайно пуктуальный , то есть пукал исключительно по часам, никогда не опаздывая. По нему могли сверять часы все вокзалы мира...

    А кроме того, он был, что называется, созданием, которое 'мухи не обидит', больше того, он мог заставить Маськина спасать эту самую муху, если та случайно падала в аквариум к рыбкам Глоткину и Селёдкину и те настраивались её, как бы это помягче выразиться, слопать... Вот какой добрый медведь, а вы говорите, что всем этим обещаниям исправиться к понедельнику верить нельзя. Зря вы это, зря...

    Уладив дела с проснувшимся Гипнотизёром, прозванным Федей, который практически съел медведя, а оказавшимся никем иным, как самим господином Плутоном Кузинни, известным чародеем, Маськин закрыл за этим славным магом дверь, прислушиваясь ещё некоторое время к затихающим за дверью шагам и вздохам гипнотизёра: 'Уж не выболтал ли я часом во сне каких-нибудь важных секретов своего искусства? За этими Маськиными глаз да глаз нужен... Уж больно шустро он по счёту расплатился. Хм... Хм... Подозрительно...'

    Маськин сказал себе: 'Всё-таки как тяжело с талантами... Но ничего не поделаешь. Без них мир был бы очень скучным местом!' и отправился за рыбой 007, проживавшей всю зиму в бочке Диогена в Маськином доме. Маськину была срочно нужна бочка для засолки новой партии огурцов, и Маськин решил рыбу 007 отпустить в озеро, благо лёд уже сошёл, а заодно он собирался разбудить там рыбок, раз уж они назначили его рыбьим богом и поскольку именно он со своим тапками собственнолапно уложил их осенью спать. Только пользоваться Шушуткиным скафандром он больше не желал, потому что не собирался мочить уши, - да и будить, знаете ли, это вам не укладывать... Можно плеснуть ведром воды - и готово. Правда, с рыбками такой фокус не прошёл бы, потому что они и так характеризовались водной средой обитания. В случае с рыбками можно, например, и трубой обойтись. Да-да, так точно, трубой. Маськин собирался дунуть пару раз под воду, - глядишь, рыбки и проснутся.

    Заодно Маськин планировал вернуть черепыхе Кексилле её ключелло, потому что всем надоело открывать потайные тайнеллы душ, а хорошего тоже надо в меру. А то по дому всю зиму валялись разные тайнеллы, и Маськину даже приходилось выметать их веником. А если вы помните, народная пословица гласит, что нехорошо, мол, выметать сор из избы, а потайные тайнеллы душ и подавно.

    Возможно, вы спросите, чего это вдруг Маськин решил отпустить рыбу 007? Он ведь в своё время за ней гонялся чуть ли не по всему свету. А отчего Наполеошкин в своё время не выгнал предателей Талейрана? и Фуше

    Помнится, когда Маськин гостил у Наполеошкина на острове святой Линет, тот ему частенько говорил: 'Если бы я вовремя повесил этих негодяев, то до сих пор был бы императором, а теперь я стал тортом'.

    Это может показаться странным, но Маськин живо интересовался судьбой экс-императора в качестве торта, потому что частенько стряпал торт 'наполеон', и без его совета эксперта вряд ли мог обойтись.

    Маськин вообще следил за успехами Наполеошкина в кулинарии, выписывая газеты того времени. Он получал свежие номера 'Ла Газет Националь у Лё Монитёр Универсель', которую французские почтальоны тех времён засовывали Маськину в его стиральную машину, служившую машиной времени. Таким же образом Маськин получал иллюстрированный журнал 'Лё Фигаро' и даже, отыскав в новогоднем номере за 1901 год рекламу модерновой мебели магазина 'Мезон Кригер', хотел заказать себе что-нибудь модерновое, потому что то, что считалось модерном тогда, только сейчас можно поставить в приличный дом, а к современному модерну придётся привыкать ещё лет сто, не меньше. У Маськина фамилия владельца мебельного магазина на рекламе в журнале почему-то вызывала тёплые чувства... Уж и не знаю почему.

    Так о чём это я? Ах, да... С какой такой радости Маськин решил выпустить шпионскую рыбу 007, за которой ранее постоянно гонялся? Да по той же причине, по которой Наполеошкин не выгнал Талейрана с Фуше. Выгнать, конечно, можно. А кто работать будет? Предатели не предатели, а люди, видать, толковые были. Так же и у Маськина... Если бы он рыбу не выпустил, то за кем бы он потом гонялся? Соображаете?

    В мире разведки такое часто бывает, что разведчики друг друга отпускают, чтобы было потом за кем бегать и продолжать получать зарплату с командировочными.

    Явившись на берег озера, Маськин засунул трубу в воду и затрубил что было сил. Когда Маськин умолк, водяная гладь озера несколько минут оставалась неподвижной, но потом вынырнула сонная черепыха Кексилла и спросила: 'Чего тебе надобно, старче?' Черепыхе снилось, что она золотая рыбка... Маськин отдал ей ключелло и тепло поблагодарил. Та предложила выполнить ему три желания, но Маськин отказался, потому что ему было некогда загадывать, чего ему хочется. К тому же он побоялся, что его засмеют тапки, которые со всей очевидностью наблюдали, что Маськин разговаривает не с золотой рыбкой, а с совершенно банальной старой черепыхой. Мы так часто представляем себе самих себя совсем не в том виде, в котором предстаём в глазах окружающих. Проклятые иллюзии бытия, сколько вам ещё глумиться над нашими пропотевшими душами телами?

    Дальше Маськин попросил рыбу 007 сплавать на дно и посмотреть, что там рыбки, оглохли, что ли? Мол, слыхали мы, что некоторые жалуются на рыбью немоту, но вот чтоб так, среди белого дня, не слышать трубы, это уже слишком.

    Рыба 007 уплыла, но так больше и не появилась.

    - Дезертирка! Неблагодарная! Нельзя всё-таки доверять шпионам, - проворчал Маськин и твёрдо решил обязательно поймать её снова.

    - Может, попробовать разбудить рыб динамитом? - полюбопытствовал Левый Маськин тапок, который всё привык решать по- революционному и спёр в кабинете Касторкина небольшую динамитную шашку. - Бах - и готово! Гарантирую тебе, Маськин: все рыбки всплывут как одна!

    - Нет, динамитом, пожалуй, нельзя, - покачал головой Маськин, - рыбы народ нестойкий, они чуть что - сразу дохнут. Вода слишком холодная - дохнут, слишком горячая - дохнут. На семь бед один ответ: всплыть кверху брюхом, мол, сдох - и порядок. Давай-ка лучше я ещё подудю в трубу.

    И Маськин задудел пуще прежнего.

    Тем временем рыбки на дне начали просыпаться, но поскольку память у них была рыбья, короткая, они не помнили ни кто такой Маськин, ни что они назначили его рыбьим богом... Поэтому вообще ничего не могли понять и не отличали яви от сна.

    Знаете, так бывает, что реальность кажется нереальной, а сон кажется реальным. Всё перемешивается, и уже не помнишь, то ли это действительно было с тобой, то ли приснилось во сне. Вот у Маськина недавно был такой случай. Приснился ему очень милый жирафик с седлом и уздечкой, только шея у него была совсем коротенькая. Так вот этот короткошеий жирафик затесался из Маськиного сна в реальность и всё время попадался Маськину под ноги. Вот и поди разбери, что правда, а что сон? Ведь то, что правда наяву, вовсе неправда во сне, и наоборот.

    Рыбки стали судить да рядить, во сне они или наяву, и кто они такие, потому что всю зиму им снилось, что они пчёлки. Они настолько вжились в этот образ, что чуть было не утонули, проснувшись на дне озера. Что может быть гротескнее утонувшей рыбы, возомнившей, что она пчела? Потом, осознав свою рыбную сущность, в основном потому, что от них сильно пахло рыбой, рыбки стали друг друга вопрошать: и кто это трубит там, наверху, в трубу, и если это некто Маськин, как сквозь сон заявил философский пескарь, то кто вообще такой этот Маськин и чего ему надо? Уж не рыбак ли? Рыбы отчего-то недолюбливают рыбаков. Хотя рыбаки любят рыбу. Какое несправедливое несовершенство! Какое досадное отсутствие взаимности! А вы говорите, наш мир - самый лучший из миров... В совершенном мире рыбы должны возлюбить рыбаков! А как же иначе?

    Слава богу, наконец философский пескарь проснулся и сказал, что у него всё записано. Он объявил рыбьему народу, что речь идёт о втором пришествии Маськина и что это вовсе не страшно, что никто не помнит первого. Так чаще всего и случается с пришествиями, что пока ждут второго, забывают про первое, и когда наконец к ним приходят во второй раз, считают, что это в первый и поступают так же, если не хуже, пригвождая чем ни попадя несчастного пришельца... Поэтому второе пришествие регистрируется как первое, и все опять начинают ждать второго, подбадривая друг друга, что уж в этот-то раз маху не дадут, не забудут! Но всё повторяется снова и снова до бесконечности. Того гляди, перестанут к нам посылать. Что тогда делать-то будем? Будем посылать друг дружку?

    Слава богу, Маськин имел дело не с людьми, а с рыбами, существами гораздо более душевными, тёплыми и отзывчивыми. Таким образом, ему удалось избежать того, что люди обычно делают с теми, кто приходит их пробуждать...

    Ознакомившись со священными записями пескаря, рыбки решили всплыть поприветствовать своего рыбьего бога. Они запели ему немые псалмы и гимны примерно следующего содержания (содержание Маськин узнал, потому что впоследствии ему передали текст в письменном виде, писанный плавником по водоросли).

    Маськин наш, еже си не коси,

    Да не переведётся морковка в огороде твоём...

    И так далее...

    То-то Маськин был рад, когда на поверхности озера показались стайки рыб, ведь это так приятно, когда побудка достигает цели, и рыбки всплывают не брюхом кверху, а тому, кто пришёл их пробудить, удаётся уцелеть! Если вам когда-нибудь будут предлагать ставку Бога, становитесь рыбьим богом, как Маськин, а люди пусть уж как-нибудь разбираются сами с собой, оставив в покое своих богов.

    Глава 35

    Маськин и коровье рождество

    Рано или поздно вопросы произведения на свет потомства начинают волновать практически всех. Нужно ли вообще, как выразился братский принц Омлеткин, 'рожать дополнительных крокодилов' в этот несовершенный мир, или хватит тех, которые уже родились? И если рожать, то кого, от кого и в каких количествах?

    Всё время присутствует соблазн показать природе язык, всё самому сожрать и выпить, а потом помереть, так никого и не родив.

    Об этом рассуждал ещё великий Шекспиркин в своём четвёртом по счёту сонете:

    Ловя в азарте наслажденья миг,

    Ты не ведёшь своим потратам счёта,

    Но не забудь, природа - ростовщик,

    Давать дающим - вот её работа!

    Бездетный плут, зачем не передал

    Дар жизни детям, сам упившись сладко,

    Его проел, пропил, процеловал,

    И сумму сумм растратил без остатка?

    Ведя со смертью торг, один, как перст,

    Ты сам себе не мил и не доходен,

    И, оставляя солнце здешних мест,

    Что ты предъявишь у полночных сходен?

    Твой жизни дар останется немым...

    Будь славен тот, кто жизнь дал другим!

    Мы завели обо всём этом разговор, потому что Пегаска была на сносях и однажды ночью срочно послала коз за Маськиным, так как почувствовала, что вот-вот родит.

    Такое чувство иногда приходит не только к беременным. Например, когда вы напряжённо думаете и ваша голова раскалывается, то окружающим кажется, что вы вот-вот родите... какую-нибудь свежую идею. Однако законы природы строги и непоколебимы. У вас ничего не выходит, кроме жалких подобий того, что уже было придумано, сказано или сделано. Похоже, ещё до зарождения современной цивилизации насмешливые древние намеренно придумали всё заранее, просто чтобы нам досадить хорошенько, потому что они, конечно же, завидовали нашим телевизорам и будильникам с вертикальным взлётом.

    Когда Маськин прибежал в коровник, Пегаска уже родила, но к их с Маськиным обоюдному удивлению вместо новорождённого телёночка на подстилке из соломы лежало большое яйцо.

    - Ой! Ой! Ой! Что же это делается? - запричитал Маськин. - Пегасочка, с тобой всё в порядке?

    Пегаска и сама пребывала в растерянности.

    - Не знаю... - неуверенно промычала она. - Может, это всё от излишнего общения с курами?..

    В этот момент в коровник заглянул Маськин Невроз. Маськин даже зажмурил глаза, представив, что сейчас начнётся, однако Невроз повёл себя на удивление спокойно, только вздохнул и покачал головой. Он снял с себя зимнюю шапку и надел на коровье яйцо.

    - Пусть греется, авось чего-нибудь и вылупиться, - сказал Маськин Невроз и ушёл домой, понурив голову.

    - Никак у него началась депрессия, - забеспокоился Маськин и, поцеловав корову в нос, умчался вслед своему Неврозу - выяснять, чего это он такой спокойный в таких форс-мажорных обстоятельствах.

    На следующее утро в коровник явились все жители Маськиного дома и стали внимательно ощупывать яйцо и делать свои предположения. Однако никто так ничего стоящего и не придумал. Обитатели Маськиного дома стали терпеливо ждать, кто же из этого яйца вылупится.

    Через несколько дней корова Пегаска, которая неотступно следила за своим яйцом, заметила, что на нём стали появляться трещинки, а ещё через день из него вылупилось удивительное существо.

    После внимательного осмотра Шушутка, который считался специалистом в подобных вопросах, постановил, что детёныш коровы Пегаски является вовсе не телёнком, а представителем ставшего редким на земле вида тиранозавров кексов.

    Новорождённый тиранозаврик Кекс вылупился с крылышками, и поскольку на него сразу упала зимняя шапка, которая лежала на скорлупе яйца, он принял её за мать, а корову Пегаску подпускал к себе с большой насторожённостью.

    Надежды на то, что отпрыск коровы Пегаски будет давать молоко, улетучились, как только оказалось, что тиранозаврик мужского пола.

    Маськин любил всякую живность и принял пополнение с распростёртыми объятьями, однако тиранозаврик оказался с норовом и кроме своей мамы - зимней шапки никого особо не жаловал.

    Маськин решил, что всё это произошло оттого, что на последних месяцах беременности Пегаска слишком часто играла в видеоигры. Он не сомневался, что эта новая зараза вредна не только беременным... В подтверждение своего предположения Маськин приводил тот факт, что из попки тиранозаврика торчал компьютерный провод, и Шушутка даже пытался подсоединить его к компьютеру, чтобы посмотреть программное обеспечение тиранозаврика, но тот огрызнулся, и Шушутка отступился.

    У Пегаски была своя теория. Она убедила себя, что летом у неё был роман с настоящим крылатым драконом. 'Весь в отца', - умилялась Пегаска, хотя все знали, что возлюбленным Пегаски был молодой бычок из Бразилии, который слал ей растворимый кофе и всё время обещал приехать сам.

    Что заставляет нас порождать чудовищ? Я никак не могу найти ответ на этот вопрос. А вы?

    Тиранозаврик не задержался у Маськина долго. Стоило ему немного подрасти и научиться летать, как он улетел со двора, прихватив с собой только свою маму - зимнюю шапку.

    Подчиняясь природному инстинкту кого-нибудь потиранить, тиранозаврик сначала отправился по воздуху в страну Засранцию, прямо в город Парниш. Эту страну оказалось завоевать легче всего, потому что она сама себя давно уже покорила. Тиранозаврик явился прямо к президенту и дал рекомендательное письмо, которое он сам для себя нашкрябал огрызком карандаша. В письме значилось, что он страшный и ужасный тиранозаврик, и сопротивляться ему не только бесполезно, но и противоречит национально-историческим традициям Засранции. Хотя письмо явно было подписано хвостом тиранозаврика Кекса, президент Засранции ему поверил и, передав свои полномочия главы засранского правительства, написал рекомендательное письмо своему коллеге, премьер-министру Бритовеликании. Письмо, заверенное всеми официальными печатями Засранции, гласило, что президент рекомендует тиранозаврика Кекса как совершенно половозрелого тирана и считает сопротивление бесполезным.

    С этим письмом тиранозаврик Кекс отправился в столицу Бритовеликании город Бидон и отрекомендовался тамошнему премьер-министру, который незамедлительно снял с себя полномочия и переложил их на тиранозаврика. Королеву Бритовеликании решили не беспокоить из-за такого пустяка, потому что она как раз в этот момент играла в крикет и, кажется, выигрывала.

    Опальный бритовеликанский премьер написал рекомендательное письмо канцлеру Дермании, в котором рекомендовал тиранозаврика как джентльмена с большим будущим, и промежду прочим сообщал, что сопротивляться ему бесполезно.

    Так тиранозаврик завоевал и Дерманию. За ней пришёл черёд Макаронии, в которой тиранозаврик разыскал папу римского и, назначив его своим папой (потому что мама у него уже была - его зимняя шапка, а вот папы ему как раз и не хватало), заставил короновать себя императорозавром, что и было беспрекословно исполнено папой, который поверил тиранозаврику вообще на слово и даже не стал читать рекомендательных писем, потому что папы всегда имели исключительный нюх на всякого рода тиранов.

    Далее императорозаврик захватил без единого выстрела Донкихотию, где в столице Мудриде сместил донкихотского короля, который ждал завоевателя с ключами от города на пороге своего дворца, потому что коллеги из других стран успели его предупредить.

    Далее тиранозаврик предпринял успешный поход в Пирамидию, и тем самым завершил формирование своей тиранозаврической империи.

    Дело в том, что все участники этой геополитической трагикомедии извлекли уроки из истории мировых империй. Жертвы уяснили, что сопротивление бесполезно, и стали принимать завоевателей по рекомендации, а завоеватель Кекс уяснил, что единственное, чего ему не следует делать, так это соваться в Восточную Сумасбродию, у столицы которой заканчивались все предыдущие мировые завоевания. Дело в том, что в Восточной Сумасбродии не верили рекомендательным письмам... А может, в том, что этой страной всегда и так правили тиранозавры...

    Так тиранозаврик захватил полмира, и ему сдались без боя исключительно по рекомендации. Тиранозаврик стал подумывать о завоевании Марса, но президент Соединённых Штанов недвусмысленно сообщил, что на Европу ему плевать, а вот Марс он давно присмотрел для себя, из-за исключительного сходства его ландшафтов с родиной президента Техасией. 'Прочь руки от Марса!', - заявил президент по телевизору, и тиранозаврик благоразумно решил завоевать вместо Марса скандинавские страны, о существовании которых президент Бушкин не знал из-за неприязни к земной географии.

    Когда Маськину сообщили о происходящем, он взял с собой корову Пегаску и Шушутку, и они на ковре-самолёте отправились в главную резиденцию императора всея Тиранозаврии - империи, простиравшейся от Атлантики до Балтики вдоль, и от Арктики до Африки - поперёк.

    Рискуя быть замеченными, друзья пробрались в опочивальню тиранозаврика Кекса. Пегаска загляделась на спящего. 'Какой ребёнок!' - вздохнула она, и Маськин подумал, что у Пегаски действительно большое материнское сердце, если оно может вмещать в себя такого монстра.

    Шушутка ловко подключил провод, по-прежнему торчащий из попки тиранозаврика, к портативному компьютеру, который он захватил с собой. Пока Шушутка возился с компьютером, стараясь не разбудить тирана, Маськин с Пегаской исполняли гимн Тиранозаврии, под который Кекс спал крепче всего.

    Наконец на экране компьютера возникло меню, и Шушутка смог переключить интерфейс тиранозаврика на интерфейс обыкновенного телёнка. Заодно он поменял ему пол, и когда компьютер подтвердил, что тиранозаврик стал молодой коровой, Шушутка выключил компьютер, забыв обратить внимание на ещё одно меню, в котором можно было выбрать, что эта корова будет давать. Там было три опции: Квас, Газированная вода и Молоко. Квас оказался опцией, отмеченной по умолчанию. Не спрашивайте, почему. Идиотизм и оторванность от практической реальности считается особым шиком в среде профессиональных программистов. Но этот конфуз обнаружился гораздо позже. А в тот острый момент Шушутка поторопился выдернуть компьютерный провод из попки тиранозаврика, чтобы его никто не смог перепрограммировать обратно (дело в том, что у императора появилось очень много надёжных друзей и последователей).

    Друзья, подхватив спящего телёнка Кекса, сами не свои вернулись домой. А наутро все страны, входившие в состав империи, обнаружили, что снова свободны, и зажили по-прежнему, сделав вид, что ничего не произошло.

    Кто может мне объяснить, как разумные с виду люди становятся идиотами, и скольким ещё едва вылупившимся тиранам они сдадутся без боя?

    Вы думаете, всё закончилось благополучно?

    Увы, это не совсем так. Телёнок Кекс, хотя и стал нормальной милой тёлкой, всё же сохранил некоторые тиранозаврические привычки. Например, он безумно любил мясо, и требовал всё время кормить себя пельменями. Именно поэтому квас, который Кекс давал вместо молока, по вкусу напоминал бульон, в котором варились пельмени.

    Всё было бы ничего, если бы один счастливый пельмень, едва укушенный и выплюнутый бывшим тиранозавриком, не сбежал от него и не превратился в злой пельмень, который отправился завоёвывать мир! Так что следите за новостями...

    Глава 36

    Маськин и Маргарита

    Казалось бы, своевременное освобождение Европы от ига тиранозаврика должно было принести хотя бы некоторое успокоение в Маськин дом, но не тут-то было. Буквально на следующее утро, после того как у тиранозаврика сбежал счастливый пельмень, в Маськином доме раздался телефонный звонок.

    Маськин нехотя прервал утрирование и поднял трубку.

    - Кто говорит? - зевая, спросил Маськин.

    В трубке зловеще молчали. Маськин бросил трубку и отправился досыпать. Телефон зазвонил снова.

    Маськин схватил трубку и закричал:

    - Ну, говорите же!

    - Не бросайте трубку, - ответил низкий голос, - с вами будет говорить товарищ Сталин.

    - Не может быть! - заволновался Маськин, но не успел он растолкать свой Невроз, как в трубке зазвучал всем знакомый голос.

    - Здравстуйтэ, товарыщ Маскын!

    - Здравствуйте, Иосиф Виссарионович, - ответил Маськин и побледнел голосом.

    - Как пожываитэ? Плушывий мидвэд не болэит? - начал распрашивать отец всех времён и народов.

    - Всё хорошо, товарищ Сталин, жить становится лучше, жить становится веселей... Особенно с тех пор, как вы изволили помереть! - отчеканил Маськин.

    - Хы! Хы! Хы! - с грузинским акцентом засмеялась трубка. - Шутнык ты, Маскын, шутнык... Надо бы тыбя чут-чут растрылять, ты к нам захаживай в тридцат сэдмой, там и поговорым... А сейчас я вот к тэбе по какому дэлу. Тут мне таварыщ Воланд жаловался, что ты тиранозаврика похитил и в положительного телёнка переделал. Все планы таварыщу перепутал. Нэхарашё. Прыдётся вэрнут...

    - Это почему ещё? - возмутился Маськин, но потом вспомнил, с кем разговаривает, и осёкся. - Надо так надо, товарищ Сталин, вернём! - вдруг выпалил он, хотя сам не понимал, как такие слова вырвались из его рта.

    - Ну, вот и харашё... Я всэгда зналь, что на вас, таварыщ Маскын, мёжно будет положиться в отвэтствэнный момэнт, - сказал Сталин и повесил трубку.

    Маськин пришёл в чрезвычайное волнение, но не успел он придумать что-нибудь стоящее, как в кресле в его гостиной нарисовался Воланд собственной персоной, в окружении своей неизменной свиты - кота Бегемота и Коровьева.

    Маськин осторожно присел на краешек дивана и стал молча ждать, что скажет страшный гость. Левый Маськин тапок сполз с Маськиной лапы и от страха забился под диван, где попробовал интенсивно креститься, но вдруг вспомнил, что у него нет рук. Правый Маськин тапок смылся ещё во время разговора с товарищем Сталиным, и теперь наверняка уже был по пути на вокзал.

    Маськин без тапок и вовсе оробел. Вдруг в самый ответственный момент в комнату ввалился Плюшевый Медведь. Он, не поздоровавшись, бесцеремонно попросил Воланда привстать, чтобы проверить, не сел ли тот случайно на его носки, которые Плюшевый Медведь обычно укладывал спать в кресле в гостиной и надевал только если приходили гости, а теперь как раз такой случай, как вы понимаете, и представился.

    Воланд послушно привстал, и Плюшевый Медведь, достав свои носки, чинно их напялил при всеобщем молчании присутствующих.

    После этого непродолжительного ритуала Плюшевый Медведь подошёл к гостям поближе и принялся их подробно разглядывать.

    - Если не ошибаюсь, князь тьмы собственной персоной! Ба! Какая честь! - промолвил Плюшевый Медведь.

    - А, вы, кажется, Плюшевым Медведем будете? - уточнил Воланд.

    - Нет, я сначала был прекрасным принцем, но потом злая фея превратила меня в плюшевую игрушку, - соврал Плюшевый Медведь.

    - Может, желаете, чтобы я превратил вас обратно? - несколько раздражённо спросил Воланд.

    - Нет, не стоит беспокоиться... Бриться неохота. Я, собственно, к вам по поводу билета в Ялту. Помнится, вы мастак бесплатно отправлять в Крым. У нас тут весна пока ещё прохладная, а у меня лапа дошла до последней степени усосанности. Да, кстати, вы насчёт лапы не могли бы посодействовать?

    - Извольте, - ещё более раздражённо промолвил Воланд и, взмахнув рукой, указал на Коровьева. Тот забормотал себе под нос:

    Гроб сосновый, туз не в масть...

    Вырастай-ка, лапа, всласть!

    Вдруг лапа у Плюшевого Медведя стала расти и остановилась только тогда, когда достигла размера половины комнаты.

    Плюшевый Медведь не растерялся и сразу принялся её усердно лизать, потому что сосать её не представлялось возможным, ибо она просто не влезла бы в рот, а просить увеличивать рот Плюшевый Медведь постеснялся, потому что всё-таки был довольно воспитанным. Удовлетворив таким образом Плюшевого Медведя, Воланд поспешил вернуться к цели своего визита.

    - Сир Маськин, я понимаю, что моё появление в вашем замке в столь неурочный час раннего утрирования совершенно неуместно, однако исключительные обстоятельства заставили меня нарушить приличия... - церемонно начал Воланд.

    - Да, да, товарищ Сталин мне звонил... - ответил Маськин, всем своим поведением стараясь не нервировать гостя.

    - Так мы можем взять тиранозаврика с собой? - уточнил Воланд.

    - Скажите, но почему вам так обязательно приносить столько несчастий? - вдруг спросил Маськин.

    - Я часть того, что вечно жаждет зла, но совершает благо... - заученно вымолвил Воланд.

    - Нам ваша пропаганда хорошо известна, - вдруг снова встрял в разговор Плюшевый Медведь, и собравшиеся с удивлением заметили, что он умудрился улизать лапу до обычного размера...

    - Однако, - промолвил Коровьев, - ну и аппетит же у вас, милейший...

    - Злая фея... - начал было сочинять Плюшевый Медведь, но Воланд его оборвал.

    - Нам шутов не требуется. У нас свои шуты имеются. Вот Бегемот - чем не шут? Я не думаю, что вам с Маськиным удастся за краткое время нашей встречи изменить моё мировоззрение... Я призван в эту Вселенную следить, чтобы баланс зла всегда находился в соответствии с добром, чтобы не терялась иллюзия реальности и земля отличалась бы от рая. Тиранозаврик своим поведением невольно стал моим пособником, но, перепрограммировав его в телёнка, вы спутали мои планы. Я надеюсь, вы не будете вставать на пути логики развития мира... - по-прежнему раздражённым голосом продолжал князь тьмы.

    - Дело всё в том, что вы, Воланд, - литературный герой, придуманный сознанием несчастного Михаила Афанасьевича... Бедный Булгаков страдал последней степенью почечной недостаточности, и мочевина, ударившая ему в голову, создала ваш образ в виде положительного героя, - возразил Плюшевый Медведь.

    - Но вы-то тоже, если я не ошибаюсь, герой литературный, и Маськин... - усмехнулся кот Бегемот, которому нравилось быть литературным героем.

    - Может быть, вы не верите в Сатану? - вдруг задал Сатана свой коронный вопрос.

    - Верю, - кротко согласился Плюшевый Медведь.

    - Тогда в чём же дело? - загремел басом Воланд.

    - Я не верю в доброго Сатану, я не верю в справедливого Сатану, как не верю и в злого Бога... - пояснил Плюшевый Медведь. - Я знаю, что, споря с вами, напрашиваюсь на жесточайшую критику читателей, я знаю, что целые поколения бредят 'Мастером и Маргаритой', но от этого суть дела не меняется. Книга прекрасная! Но - это всего лишь книга. А доброго Сатаны нет, как нет доброго зла или злого добра. Булгаков - усталый регулировщик, опустивший свою палочку, отчего машины встречных полос невольно понеслись друг друга таранить!

    - Но вы признаёте необходимость существования зла? - насторожился Воланд.

    - Вовсе нет... Я принимаю необходимость существования такого мира, каков он есть, ибо иной мир нам пока неизвестен, - заявил Плюшевый Медведь. - Видите ли, сир, что бы вы там ни говорили, зло - это весьма грязное занятие и чрезвычайно хлопотное. Я вообще не знаю, как вы, такое мудрое на вид существо, согласились на такую работу.

    - А как вы согласились на работу Плюшевого Медведя? - возразил Воланд. - Полагаю, вас никто не спрашивал? Скажем так: вас превратила злая фея, а меня назначил злой Бог, чтобы выглядеть в чистых белых перчатках в глазах своих любимчиков людей... Назначив меня, Бог перестал быть злым и стал исключительно добреньким Боженькой, а вся грязная работа досталась мне. Я по четырнадцать часов в сутки не выхожу из горячего цеха, а это сущий ад, настоящая преисподняя.

    - Так вы литейщик? - попытался перевести разговор на более безопасную тему Маськин.

    - В какой-то мере... - ответил Воланд и продолжил свою мысль: - Когда я говорю, что зло есть необходимая оборотная сторона добра, когда я говорю, что добро в чистом виде неизбежно превращается в зло, - вы мне не верите... А вашему любимому Богу, который вами крутит то вправо, то влево, как хочет, ему вы верите. В него вы верите! Всё - ему! Мне - ничего.

    Воланд не на шутку распалился, и Коровьев даже сбегал на кухню за стаканом воды. Студёная водица немного охладила князя тьмы, и он продолжал:

    - Вот вы, Маськин, что вы проповедуете? Всему миру прикинуться плюшевыми игрушками? Выращивать пуговицы на деревьях? Держать в хозяйстве коров, не дающих молока? Мир - гораздо более жестокое место, чем вы пытаетесь его нарисовать. Не кажется ли вам, что от вашего образа жизни больше вреда, чем пользы? Если ему начнут следовать многие, во что превратится человечество, да и сможет ли оно вообще выжить?

    - Теперь вы беспокоитесь за судьбу человечества, - важно и сочувственно произнёс Плюшевый Медведь, но Воланд почувствовал издёвку и швырнул в Медведя лежавшей подле него подушечкой. Плюшевый Медведь подложил подушечку под себя и подбоченился.

    - Ваше добренькое добро злее злого зла, вот моё мнение, - отрезал Воланд.

    - Я так не думаю, - возразил Маськин, хотя понимал, что возражать Воланду бесполезно. - Возьмите сто случаев совершения зла, и вы увидите, что, может быть, ни в одном этом случае зло не было необходимым. Если поднатужиться и рассудить, во всех этих случаях можно было бы поискать какое-нибудь другое решение. Зло возникает только от недоумия и спешки, смятения и отчаяния, раздражения и мести. Напоите чаем этих несчастных, поищите вместе с ними хороший выход из положения - вот и не нужно никакого зла.

    - Утопия, - отрезал Воланд. - Хотя что вы ожидали от меня услышать?.. Чтобы я сам признал, что я никому не нужен?

    - А вы не пробовали собирать марки? - вдруг воодушевился Плюшевый Медведь. - Это могло бы вас отвлечь. Зачем вам быть кому-нибудь нужным? Собирание марок делает коллекционера самодостаточным.

    - Я пробовал, - неожиданно приветливо ответил Воланд. - У меня в коллекции даже есть марка 2378 года.

    - Да фто вы говорите! - всплеснул ручками Маськин. - И что на ней изображено?

    - Разумеется, жопа, - ответил Воланд. - Именно жопа вскоре станет символом почтового сообщения.

    - Очень интересно, - подтвердил Плюшевый Медведь. - А что, если нам подкрепиться?

    Компания перебралась на кухню и за чаем с вареньем они ещё долго говорили о марках будущего и о коллекциях инопланетянских монет.

    Когда пришёл час расставаться, Плюшевый Медведь приготовил всем по коктейлю 'Маргарита'.

    Маськину очень не хотелось отдавать своего телёнка обратно в тиранозаврики, и он тянул время. Воланд, которому давно не было так уютно и хорошо, тоже не торопился. Чтобы заполнить паузу в разговоре, Маськин включил радио. Диктор с голосом Левитана торжественно возвестил:

    - От Советского информбюро. Сегодня Армия Адольфа Пельменя пересекла границу...

    Маськин включил радио погромче.

    Воланд спохватился:

    - Нам пора. Кажется, у нас есть подходящий тиран. Ладно, Маськин, оставь при себе телёнка, пользуйся, пока я добрый. Мне два тирана ни к чему, а то они опять друг другу глотки перегрызут.

    На том царь тьмы со свитой и отчалил. Когда всё утихло, к Маськину вернулись тапки. Они молча налезли на его лапки и сделали вид, что никуда не отлучались. Им было стыдно за свою трусость. Хотя тапки рассудили, что если бы они были военными сапогами со шпорами - они бы обязательно остались... Но куда им, домашней обуви, тягаться с самим Сатаной!

    А Плюшевый Медведь после ухода гостей снял свои парадные носки и снова уложил их спать в кресле в гостиной.

    Глава 37

    Маськин и семь клоников

    Увы, посещение Воланда не прошло без следа для жителей Маськиного дома. Не то чтобы неприятности, напавшие на них, были следствием злонамеренности со стороны князя тьмы. Если бы он действительно пожелал сотворить что-нибудь неприятное, то поверьте, мне не о ком бы было больше писать, а внезапная концовка моего романа превратилась бы в сценарий к фильму ужасов. Нет, злонамеренность можно совершенно исключить. Маськин в глазах Воланда хотя и представлялся существом надоедливым, особенно вместе со своей плюшевой игрушкой, медведем хамской направленности, однако он уважал его образ жизни натуральным хозяйством и здоровое отношение ко всем официальным властям планеты, а именно чувство панического страха в сочетании с полным наплевательством. Просто дьявольское сочетание нужно признать.

    В чём же тогда причина неприятностей, о которых пойдёт речь? Просто само присутствие Воланда создало неблагоприятную ауру в доме, и всё пошло наперекосяк.

    Плюшевый Медведь, конечно же, соврал, что не верил в справедливого Сатану, в чистое зло, совершающее добро. Он не имел определённого мнения по этому поводу. Медведь уважал устройство этого мира, к его созданию не имел отношения и не настаивал ничего в нём менять без спроса. Плюшевый Медведь просто был в задорном настроении от испуга, только и всего. Однако сама атмосфера спора и тот факт, что Воланду пришлось раздражаться, вылилась в целую вереницу неприятностей, с которыми маськожителям пришлось бороться впоследствии.

    Мой драгоценнейший читатель, если к вам залетит на огонёк Сатана - не спорьте с ним и ведите себя прилично. Помните всё-таки, что это вам не то же самое, что посещение какого-нибудь участкового милиционера, чёрта безрогого. С этим гостем тьмы шутки плохи - зарубите себе на носу и на прочих выступах вашего милейшего организма.

    Вот у Маськина для начала разбилась любимая чашка Плюшевого Медведя с изображением счастливого зайца, который пытался заключить всех в объятия, и Маськин решил, что если вообще посуда бьётся к счастью, то эта конкретная чашка разбилась не к добру.

    И действительно, стоило вечеру опуститься на Маськин двор, как вдруг пропал пёс Сосискин. Вышел во двор по совершенно определённой собачьей надобности и пропал! Маськин выскочил из дома и стал звать:

    - Сосисочкин! Сосисочкин! - но ответа не последовало.

    Вдруг из пруда, лёд на котором только что растаял, послышался приглушённый хрип. Маськин бросился к берегу и увидел слабо барахтающегося и почти утонувшего пса Сосискина. Маськин немедленно вытащил его на сушу, послал за одеялами и полотенцами, а сам стал пытаться делать искусственное дыхание, хотя понятия не имел, как делать искусственное дыхание собакам. Потом, заметив, что Сосискин дышит, Маськин решил искусственное дыхание отложить и стал пытаться выдавить воду из желудка собачки.

    Сосискин тяжело дышал, брюшко его так раздулось от проглоченной воды, что его задняя часть стала напоминать мешок, и он не мог её сдвинуть с места. Сосискин почти не двигался, и Маськин был в отчаянии.

    Тут Плюшевый Медведь, отдававший себе отчёт, что эта неприятность - прямое последствие его вызывающего поведения с Воландом, вызвался отвезти собачку к ветеринару, и они без промедления отправились в путь.

    Ветеринар оставил Сосискина в больнице и пообещал постараться спасти. Друзья понуро вернулись домой, а там оказалось, что у Шушутки сломался песочный термометр (песок был совершенно холодным, несмотря на то, что в доме было жарко).

    У домового Тыркина тоже приключилась неприятность - он, ложась спать, с размаху сел на собственный викингский шлем с рогами, чего с ним ни разу не случалось за все долгие девятьсот лет его жизни. Пришлось везти домового в больницу и зашивать ему дырки в заду. Шлем тоже пострадал - один рог на нём остался погнутым более положенного. Вы, возможно, даже не подозреваете, что степень погнутости рогов на шлеме играет для викингов огромное значение как с культурно-традиционной, так и с религиозно-экономической точки зрения.

    У золотого кота Лисика ничего примечательного не произошло, потому что он проспал как встречу с Воландом, так и её последствия. Однако сны ему снились - не приведи Господь... Что якобы он опять проживает с другом ледовых полей, и что любимые животные эскимоса - оттаявший Мамонт и Белый медведь пользуются его, золотого кота, горшком! Можете представить, в каком нестерпимом ужасе проснулось несчастное, невинно котосинтезирующее животное? Маськину пришлось отпаивать кота валерьянкой, которая почему-то его совершенно не успокоила.

    Бася трижды за день упала с лестницы, при том, что ранее с ней этого никогда не приключалось более двух раз в день. У неё кружилась голова, и она провела остаток дня на полке немецкой литературы, с которой они вместе с бюстиком Гёте пронаблюдали за попугаями и птичкой Клаксон, однако без всякого намерения их съесть, ибо бюст поэта был не голоден, а кошка Бася была в полном исступлении в результате многократных падений.

    Попугаи очень волновались из-за пристального внимания бюста и Баси. Однако Клаксончик взялся проповедовать, что не следует волноваться, что 'живите аки птицы небесные'. За эти невинные с виду проповеди нервные попугаи стали клевать Клаксончика и у того даже открылась ранка на голове и он перестал издавать характерный клаксонирующий звук. Маськину пришлось отсадить его в отдельную клетку и подарить портативный клаксончик, чтобы птичка могла клаксонить, пока не заживёт её собственная клаксонка.

    У Плюшевого Медведя самопроизвольно порвались парадные носки, спавшие в кресле. Он проведал их после обеда и обнаружил несколько серьёзных дырок, словно прожжённых нечистой силой. Маськину пришлось отпаивать носки чаем, от чего они только намокли. Высушив их, Маськин принялся за штопку, и к счастью, к вечеру носки снова были как новые. Плюшевый Медведь очень волновался, что ему будет нечего одеть, если вдруг к ним в дом заглянут гости. Дело в том, что Плюшевый Медведь вычитал в книжке 'Хорошие манеры плюшевых медведей', что гостей надлежит встречать обязательно в носках, и Плюшевый Медведь желал придерживаться этой доброй традиции.

    Кролики заболели какой-то заразой: злые мухи отложили им под шкурку яйца, и Маськину пришлось их оперировать, а Плюшевый Медведь ему ассистировал.

    Операция прошла успешно, хотя Плюшевый Медведь всё время мешался под руками у Маськина и давал невдумчивые советы.

    Потом у Маськиной курицы Фени выпала яйценоска, и ему опять хирургическим путём пришлось её вправлять.

    Я не буду приводить здесь полный список всех неприятностей и неурядиц, постигнувших дом Маськина после памятного посещения Воланда, однако нужно отметить, что когда Маськину надоело бегать как угорелому от одного обитателя своего дома к другому со скальпелем, валерьянкой, чаем и прочими средствами эффективного откачивания слабых на разные места и органы, Маськин решил взяться за саму суть проблемы.

    Чтобы возвратить счастье и удачу Маськиному дому, требовалось поставить на комод семь слоников. Однако это не помогло бы, даже если Маськин решил бы временно назначить слониками кроликов, что, в общем, было возможно, потому что в настоящий момент они значились лошадьми, поскольку ветеринар, с которым Маськин консультировался, заявил, что анатомия кролика наиболее близка к анатомии лошади, и Маськин даже собирался сделать себе настоящий кроличий выезд с каретой, запряжённой пятёркой кролелошадей.

    Вариант с назначением кроликов слонами отпадал, потому что их было только пять, а слоников нужно было именно семь - ни больше и ни меньше. В других количествах слоники не производили нужного эффекта.

    Естественный выбор пал на слоника Носопыркина, но Маськин ума не приложил, как возможно его размножить.

    Тут на помощь Маськину пришёл Шушутка, предложив слоника расклонировать. Маськин сначала удивился такому революционному подходу, потому что в принципе был против клонирования, ибо считал, что всякое существо уникально и что нельзя с существами обращаться как с файлами в компьютере: скопировал семь раз - и порядок.

    Но обстоятельства были исключительными, и необходимость расклонирования слоника нависла над Маськиным домом жирной увесистой проблемой.

    Сначала попробовали попросить слоника Носопыркина покланяться, однако, ко всеобщему удивлению, клоники слоника от этого образовываться не стали.

    И тогда Шушутка изобрёл клонировательный аппарат, за который ему впоследствии хотели дать Нобелевскую премию, но Шушутка от неё отказался, заявив, что не ассоциирует себя с сообществом современных учёных, считает их мракобесами, а принятие такой высокой награды поставило бы Шушутку во главе этого учёного мира, частью которого он себя не считал.

    Нобелевский комитет посовещался и решил пропить Шушуткину премию, не предавая огласке сей конфузящий факт. Так что если в следующий раз, когда вы услышите, что премию опять вручили какому-нибудь мракобесу или убийце, то не перегревайтесь, знайте, что это спьяну и без злого намерения Нобелевский комитет так рассудил.

    Клонирование с помощью Шушуткиного аппарата происходило следующим образом: он припёр опять ту же самую коробку из сарая - ну ту, что кубической формы, с помощью которой друзья в своё время перемещались на Кубу.

    Шушутка проделал в коробке две дырки с противоположных сторон. Над одной дыркой он надписал: 'Вход для оригиналов', а над второй - 'Выход для клоников'. Далее Шушутка попросил Носопыркина залезть со стороны входа для оригиналов и выйти через отверстие для клоников.

    - Раз - клоник, два - клоник, три - клоник... - хором считали собравшиеся.

    Шушутка повторил то же самое действие семь раз, и таким образом у Маськина образовалось семь столь необходимых ему клоников-слоников, пусть и в несколько виртуальном смысле.

    Этот способ восстановления счастливой ауры сработал, и дела в Маськином доме пошли на поправку.

    Глава 38

    Маськин и хорошие манеры

    Из всех многочисленных обитателей Маськиного хозяйства Маськин Невроз, разумеется, переживал все неприятности особенно глубоко. Такова уж была его нервная конституция. Знаете, неврозы обычно страдают слабыми нервами и плохо переносят неурядицы жизни. Есть, конечно, и неврозы, пышущие здоровьем, притом что никто из окружающих и не подозревает, что имеет дело ни с кем иным, как со скрытым неврозом, но Маськин Невроз был честным малым и ни от кого свою нервозную сущность не скрывал. Он всё чаще стал уходить в себя, как бы замыкаясь, и Маськин начинал беспокоиться ещё больше, чем когда его Невроз носился как сумасшедший по дому и рвал на себе волосы по любому маломальскому поводу.

    Как-то раз Маськин специально приготовил своему Неврозу молочный коктейль, зная, как тот всегда успокаивался от этого напитка. Когда Маськин Невроз выпил коктейль и пришёл в более холодное состояние своего нервного рассудка, Маськин его спросил:

    - Неврозик, лапушка, что с тобой в последнее время? Ты совсем со мной не разговариваешь, всё время запираешься один. С тобой всё в порядке? Ты только не молчи, я же твой родной Маськин.

    - Я очень обеспокоен манерами твоего Плюшевого Медведя, - вдруг откровенно признался Маськин Невроз, - ведь если бы он не хамил Воланду, то и Сосискин был бы в порядке... Мне кажется, что Плюшевый Медведь очень дурно воспитан, и его давно вычеркнули из списков приглашаемых не только в приличное общество, но и куда бы то ни было вообще. Мне кажется, что все беды от дурных манер. Вот в старину, которая, кажется, была ещё совсем вчера - ну, хотя бы в девятнадцатом веке, - ещё существовал целый кодекс хорошего тона. Когда я плакал последний раз наверху, у нас на чердаке, я отыскал книжку о хороших манерах и понял нечто такое, чего раньше не понимал. Достойное воспитание - это вовсе не глупость, не излишество, каковым его постарались представить последующие поколения. Хорошие манеры предохраняли людей от неприятности общения с нетактичными, грубыми, одним словом, невоспитанными личностями. Теперь таких правил больше нет, и мы беззащитны. Всякий может нагрубить нам или задать нетактичный вопрос. Или совершить ещё какую-нибудь отъявленную мерзость, считая, что это просто такое особое свойство его характера, а по-настоящему, такого человека не то что на порог, на милю к дому подпускать не следует. В книжке с чердака сказано, что начинать воспитывать ребёнка надо за сто лет до его рождения, ибо невозможно вырастить действительно благородного человека в среде, в которой законы чести и такта не в чести. Умение не создавать другим неудобств, быть приятным в общении - разве в этом не состояло величайшее достижение тысячелетий развития человеческого общежития? Всё кануло в Лету. Варвары заполонили мир и правят свой сумрачный бал хамства и брани. Пусть сто лет назад медицина была совсем слаба на голову и не было многих удобств, без которых трудно себе представить жизнь современного человека, но было ощущение порядка. Порядка во всём: в мыслях, поступках, делах и даже чувствах. Всему отводилось своё время, и главным направлением всех этих правил было сделать жизнь как можно более приятной и достойной. Человек не должен был мучаться неразрешимыми вопросами, что сказать и как поступить, существовал этикет и хорошее воспитание, которые эти вопросы легко разрешали. Пусть далеко не все следовали этим правилам, но, по крайней мере, они существовали и были универсально признаны. Этот порядок навсегда утрачен нашим миром. Мы позабыли, скажем, что не следует заговаривать за семейным обедом о делах и прочих беспокойствах, мы вообще позабыли, что такое обед в кругу семьи. Мы более не знаем, что одна из главных обязанностей женщины перед обществом - быть красивой, и что дом должен быть организован ею самым удобным и уютным образом, насколько только могут позволить наши средства... Это всё не пустые пронафталиненные наставления. Правила жизни имеют огромную внутреннюю силу, которой более нет. Смысл приятной беседы, оказывается, был вовсе не в том, чтобы обмениваться пустыми фразами. К беседам готовились, читали романы, составляли заранее своё обоснованное мнение о новостях. Кто-то может сказать, что это была только красивая форма, но это не так, ибо насколько содержание влияет на форму, в той же мере и форма оказывает влияние на содержание. Ах, нынче не осталось ни содержания, ни формы!

    - Неврозушка, - ласково погладил по головке свой Невроз Маськин, - я тебе обещаю взяться за воспитание Плюшевого Медведя и обучение его хорошим манерам. Ты только, пожалуйста, не впадай в депрессию, носись по дому, как и раньше, с сумасшедшими криками, а то я за тебя боюсь!

    Маськин Невроз грустно улыбнулся Маськину и пообещал постараться вернуться в своё обычное возбуждённое состояние, без которого Маськин уже совсем стал засыхать.

    Маськин глубоко задумался над рассуждениями своего Невроза и решил, что он, пожалуй, прав.

    - Хорошие манеры - это не просто дурные древности. Действительно, если прогресс человечества в духовном плане недалеко ушёл от пещерного уровня, то хотя бы хороший тон создавал вид, что человек - существо умеренное, тактичное и благоразумное. Теперь же подчас может показаться, что смотришь на стадо дурных животных, оснащённых мобильными телефонами и автомобилями. Вот, например, мессир Воланд, хотя и воплощение, чтобы не сказать сама квинтэссенция зла, а какой обходительный... А мой Плюшевый Медведь, хотя и добр душой, но какой хам! И если бы не его вызывающее поведение, то и Сосискин был бы здоров. Как он там, мой бедненький пёсик!

    Стоило Маськину вспомнить о Сосискине, как за дверью послышался весёлый лай, причём Маськину показалось, что лаяло сразу несколько собак. Маськин побежал открывать, и, едва отперев дверь, аж подпрыгнул от восторга. На пороге скакал его Сосискин, на вид уже совершенно здоровый и весёлый. Он досрочно выписался из больницы и прихватил с собой двух подружек - соседку по палате собачку Марфушу, выздоравливающую от пневмонии, и собачку Ксюшу, работавшую в больнице медицинской сестрой, той же породы, что и Сосискин с Марфушей, - бассет-хаунд с длиннющими ушами.

    Маськин сразу забыл обо всех своих печалях и стал возиться с пёсиками - угощать их всякими вкуснятинами, примерять им разные пальтишки и так далее, и тому подобное.

    Но когда собачки улеглись спать, Маськин задумался.

    'Почему у собак все манеры и повадки предписаны природой? Вся регламентация гавканий и жестов - всё заложено в каждом пёсике и не требует кропотливого разъяснения со стороны собратьев по биологическому виду. Почему человек не рождается с врождёнными привычками правильно держать вилку и нож, не чавкать, как последняя свинюшка, не пачкаться во время еды, не ставить других людей в неудобное положение, не быть обузой никому ни в общении, ни в остальных проявлениях социальной жизни? Кто-то скажет, что это не имеет значения, что дурные формальности только затрудняют панибратский дух современности. А вовсе нет. Когда манеры и благородство помыслов и поступков воспитаны с младых ногтей, то всё выходит естественно и не утруждает ни того, кому посчастливилось этими редкими в наш век манерами обладать, ни тому, кто имеет счастья общаться с их обладателем'.

    Маськин твёрдо решил заняться воспитанием хороших манер в своём доме, и с утра пристал к Плюшевому Медведю, почему тот держит ложку таким образом, что она плоско закрывает рот, а каша стекает по отвесной к Плюшевому Медведю в глотку.

    Плюшевый Медведь неожиданно обходительно попросил Маськина оставить его в покое и даже ни разу не ругнулся. Когда Маськин стал настаивать, подводя под воспитание хороших манер философское обоснование, Плюшевый Медведь зевнул и привычно пообещал исправиться к понедельнику.

    Маськин подождал до понедельника, но когда пришёл обещанный день, Плюшевый Медведь по-прежнему не приобрёл хороших манер и ел мёд из банки вообще не ложкой, а лапой. На вопрос Маськина, в чём дело, он ответил, что в его книге 'Хорошие манеры плюшевых медведей' мёд нужно есть именно лапой. Маськин не поверил, но медведь поспешил предъявить фолиант, и там, на тридцать второй странице, помеченной огромным медовым пятном, было написан следующий текст, который Маськин растерянно прочёл вслух:

    - 'Уметь правильно использовать во время еды свою лапу очень важно для благовоспитанного плюшевого медведя. А чтобы ваше чтение превратилось в обучение, держите под рукой три персональных прибора - носик, ротик и лапу.

    Привычка, как известно, - вторая натура. Если, к примеру, вы всю жизнь ели, почти не пользуясь лапой напрямую и держа в ней вилку или ложку, то переучиться есть непосредственно лапой будет не просто. К счастью, наши привычки, даже устоявшиеся, поддаются корректировке, было бы на то желание. Как уже говорилось ранее, залог успеха - постоянная практика. Используйте любую возможность научиться пользоваться своей лапой и не поддавайтесь во время еды соблазну пользоваться столовым прибором, как раньше. Когда вы едите вязкие продукты типа варенья, мёда или каши, постарайтесь заляпать вокруг себя всё, что только возможно. Не забывайте, что плюшевый медведь прежде всего является медведем, а значит, косолапым грязнулей...'

    Маськин Невроз, тихо наблюдавший за чтением этого шедевра плюшево-медвежьей воспитательной литературы, вдруг разразился слезами в семь ручьёв. Маськин бросил книжку и подбежал к своему Неврозу. Он стал его успокаивать, приговаривая, что поплакать - это хорошо. Поплачешь - авось и отпустит.

    Когда Маськин Невроз проплакался, Маськин сказал Медведю, что лучше пусть он ведёт себя по-прежнему, чем пользуется советами из книжки 'Хорошие манеры плюшевых медведей'.

    Плюшевый Медведь же клятвенно пообещал, что с нечистой силой, если опять представиться случай, будет общаться уважительно, а сам себя он уже наказал тем, что посадил себя под домашний арест неопределённой продолжительности, потому что из дому выходить крайне не любит, а тем самым предусмотрительно защитил общество от себя, а себя от общества...

    Глава 39

    Как Маськин куклу Барби раскормил

    Отдавая должное прежним правилам хорошего тона, нельзя не признать, что современность тоже пронизана своего рода кодексами поведения, которые, однако, хорошими никак не назовёшь.

    Я имею в виду целые ворохи неписаных правил поведения современных юнцов, переходящих по наследству к сугубо мужским сообществам, - правила и законы, один к одному списанные с известных нравов обитателей мест лишения свободы, со всеми их заповедями, в стиле: 'Живи по понятиям!' или 'Не заложи!', клятвами вроде 'Век свободы не видать!' и заверениями в благонадёжной лояльности в форме 'Падлой буду!'. Цицерон, восстав из мёртвых, сразу же подавился бы чечевицей и умер бы обратно, если б узнал современные представления о чести, дружбе и морали.

    Кроме того, я имею в виду длинные списки взбалмошных правил и ложных приличий, которые в ходу у нынешних модниц, особенно молодых или моложавых. Эти чаровницы пусты и похожи друг на друга, как опорожнённые пивные бутылки с яркими этикетками. (Да, увы от этикета остались одни только фирменные этикетки.) Отличие модниц от пустых бутылок из-под пива состоит в том, что в бутылках когда-то было содержимое, чего о модницах сказать никак нельзя. Однако в их среде царит полный порядок, всё расписано, разложено по полочкам - ужимки, жесты, возгласы, шиканья. Их иллюстрированные журналы полнятся идолами да идолшами с точёными фигурками, обладающими завидной кожей опять же цвета пивных бутылок. Сколько пустоты в этих пластиковых телах, сколько беспросветной пресности в их пластиковых жизнях!

    Ещё с того времени, как у Маськина гостила Птичка-Синичка, у него в доме объявилась кукла Барби. Видимо, птичка её забыла, память-то у неё была совсем девичья. Кукла до поры до времени вела себя довольно тихо, в основном занимаясь своими туалетами и макияжами, но к весне у неё оттаяли амбиции, и она стала приставать ко всем жителям Маськиного дома с мелкими придирками к их внешнему виду и поведению.

    Самому Маськину кукла Барби заявила, что уши у него просто кошмарной длины и что это совершенно неприлично, и с ними надо что-то срочно делать. Маськин не возражал, однако советов куклы Барби не принял. Он даже попросил Тыркина спереть у куклы Барби маникюрные ножницы, - так, на всякий случай, чтобы ей не пришло в голову дурных помыслов всё-таки укоротить Маськину уши, которыми он так гордился. Маськин частенько говаривал, что именно благодаря этим ушам он слывёт самым терпеливым слушателем в округе. Я бы вообще предложил в психологи и священники брать исключительно длинноухих зайцев, исходя из длины их ушей.

    Плюшевому Медведю Барби пыталась сшить модную маечку в талию, но не нашла у него талии и бросила этот безнадёжный план.

    Шушутке Барби предложила заплетать волосы в косичку. От этого предложения Шушутку стошнило, и он наконец пошёл в парикмахерскую и коротко подстригся.

    Коту Лисику кукла Барби посоветовала выщипать брови, и тот не возражал в течение всего времени, пока она доказывала эстетическую целесообразность такого действия, но стоило Барби прикоснуться к коту своими щипчиками, как тот дёрнулся и умчался прочь, словно гончая собака. После этого инцидента у кота Лисика наблюдалась царапина на носу, которой он чрезвычайно стеснялся, потому что впервые сам ходил поцарапанный, в то время как всю свою жизнь, особенно в молодости, сам позволял себе царапать Маськина или кого-либо другого исключительно от повышенной любви и приязни. Коту Лисику пришлось ходить, пряча мордочку в некое подобие сконструированной из распушённого хвоста паранджи, от чего ему даже поступило предложение вступить в брак с Саудовским принцем. Поскольку принц и так имел более ста жён, золотой кот, серьёзно подумав, предложение всё-таки отклонил, хотя с появлением в доме дополнительных собак Ксюши и Марфуши действительно подумывал окончательно расстаться с Маськиным домом. Однако, представив себя в гареме со ста жёнами, золотой кот Лисик вообразил, как все они будут приставать к нему, чтобы погладить, и хотя и любил, когда его гладят, но философски рассудил, что если, согласно Парацельсу, умеренная доза делает яд лекарством, то чрезмерная доза, наоборот, превращает лекарство в яд.

    Псу Сосискину, который не переносил всякое упоминание о воде после своего несчастного полуутопления в пруду, кукла Барби предложила носить тельняшку и бескозырку, потому что считала, что теперь Сосискин прошёл боевое крещение водой и посему вполне может считаться моряцкой собакой, пусть и с сухопутной карьерой.

    - Уж лучше быть сухопутным, чем беспутным или, того хуже, распутным, - моралистически заявляла кукла Барби, самодовольно рассматривая себя в маленькое зеркальце. Видок у неё был, конечно, сексапильный, но она себе ничего такого не позволяла, потому что одно дело юбка, которая заканчивается, не начавшись, а другое дело - моральный облик. Это нынче вещи не связанные, и более не существует понятия 'женщина, одетая вызывающе'. Теперь женщины вообще одеваются, не принимая во внимание мнение окружающих, и соотносятся исключительно со своим настроением и бюджетом.

    Марфушу с Ксюшей Барби вообще достала неимоверно, давая им различные косметические советы и однажды замазав пудрой веснушки на носу Марфуши, от чего та, не переставая, чихала целый день, и Маськин забеспокоился: не обострение ли это пневмонии, а может, снова тётка Соплюшка пожаловала?

    Козам Барби натянула свои туфли, отчего те подвернули и переломали ноги, а также, разумеется, превратили туфли в бесформенные предметы сомнительного назначения. Барби горько плакала от такого конфуза, а Маськину пришлось пасти коз по весенней травке, держа их поочерёдно на руках.

    Однако неудача с обуванием коз не остановила куклу Барби. Ах, если бы такую же энергию, с которой представительницы изящного пола пытаются осуществлять свои косметические проекты, они приложили бы к решению космических вопросов и хозяйственных задач, мы все давно уже жили бы в настоящем будущем, а не в той дешёвке, которую нам попытался всунуть разухабисто начавшийся двадцать первый век!

    Барби выловила каждого кролика в отдельности и покрасила одного под блондина, второго под брюнета, третьего выкрасила в рыжий, четвёртому сделала перманент, а пятого просто облила жёлтой краской. Как-то серый волк, прогуливавшийся перед обедом мимо Маськиного забора и для аппетита заглянувший в щёлку поглядеть, как там поживает Маськина живность, увидел жёлтого кролика и стремглав бросился к доктору Бармалиту, жалуясь, что у него снова открылась белая горячка, но только теперь она стала вообще жёлтой горячкой, что, как казалось волку, было значительно хуже. Доктор Бармалит был тот самый врач, который образовался после съедения Айболита Бармалеем, но в котором всё-таки победили положительные докторские начала, однако применяемые им исключительно для лечения террористически настроенного зверья. Бармалит заявил, что это у волка, по всей видимости, белая горячка осложнилась желтухой, и уложил его в постель до конца лета.

    Курам кукла Барби накрасила клювы губной помадой, что, конечно, подчеркнуло на их лицах линию рта и сделало клювы более выпуклыми и чувственными, но при этом они потеряли способность эффективно клевать зерно, поскольку оно прилипало к накрашенным клювам и отказывалось проталкиваться в рот. Маськину пришлось кормить кур как птенцов, и от этого у него разболелась голова, потому что пойдите, попробуйте поклевать зерно, а потом, не глотая, позабрасывать его в ненасытные куриные рты, распахнутые по-птенцовому.

    Слонику Носопыркину и его виртуальным клоникам Барби проколола уши и нарядила их в серьги такого размера, что уши стали волочиться по земле. Тогда Барби вырезала их фигурно, и ушки слоников стали напоминать кленовые листки. Но и это показалось Барби недостаточным, она ещё и вставила каждому слонику по серёжке в пупки.

    Маськин только всплеснул на такой маскарад руками, но ничего исправить не смог, потому что фигурные уши всё равно бы так и остались, что ты с ними ни делай, а снимать ушные серьги было бесполезно, поскольку дырки всё равно останутся, а с пупками и вовсе дело было - табак.

    Лягушкам кукла Барби попыталась вывести бородавки и прыщи, чтобы кожа у них стала гладкая и бархатистая. Барби пользовалась кремом 'Помираль-Париж', и хотя крем был первоклассный, лягушки начали задыхаться, потому что дышали через кожу, и Маськину пришлось срочно их реанимировать, делая им искусственное дыхание и макая в кастрюлю с водой для отчистки от крема.

    Корове Пегаске Барби надела на вымя лифчик, от чего та и вовсе загуляла и даже досрочно собралась лететь на юг, чтобы пощеголять своей обновкой в коровьем туалете.

    Телёнку, точнее тёлке Кекс, переименованной в женское имя Кекси, кукла Барби сделала на крестце татуировку, которая изображала розочку с вплетённой в неё надписью 'Этот цветочек не для тебя!'. Этот поступок Барби считала особенно классным и даже хотела написать о нём в один из барбических журналов.

    Кошке Басе кукла сначала побрила ноги, заявив, что девушке не пристало щеголять с такими волосатыми ножками. Но и на этом она не успокоилась, одев на Басю роскошную накидку со страусиными перьями. В следующий раз, когда кошка Бася упала с лестницы, она зацепилась своими перьями за перила и чуть было не привела сама себе приговор в исполнение - удавление через повешенье. Слава богу, Маськин снова вовремя подоспел и кошку спас.

    Кахабасечке, пока та спала, кукла Барби наклеила накладные ногти. Наутро Маськин бегал с Кахабасечкой по всему городу, но никто не мог помочь им отклеить эти злополучные ногти. Проблема состояла ещё и в том, что их длина достигала более полулоктя, а расцветка напоминала яркую маскировку миротворческих войск, несущих службу в джунглях. Кахабасечка была крайне недовольна, но не подала виду. Однако после того как кукла Барби заставила наивного Барабуську расстаться со своим любимым костюмчиком и напялить буквально одежду жиголо, Кахабасечка и вовсе перестала принимать куклу Барби к чаю.

    Но наибольший конфуз приключился с домовым барабашкой Тыркиным, которому кукла решила сбрить бороду. Днём, когда барабашка мирно спал в своей каморке, Барби тихонько прокралась к нему и стала претворять свой план в действие, принявшись брить Тыркину бороду. Каково же было её удивление, когда по мере сбривания девятисотлетней бороды из неё посыпались самые неожиданные предметы, застрявшие в ней в разные исторические эпохи. Из бороды Тыркина выпали фрегат, адвокат, домкрат, мобильный телефон, чья-то вставная челюсть, искусственная (костяная) нога, ключи от автомобиля 'Ferrari' стоимостью более полумиллиона долларов, женские трусики в стиле Бриджит Джонс, утерянное завещание одного из норвежских королей, гигантская головка английского сыра, коробка с автомобильными инструментами, два мотка туалетной бумаги и метательный индейский топорик типа томагавк.

    Когда Тыркин проснулся и посмотрел на себя в зеркало, Маськин дом и всю окрестность огласил такой душераздирающий вопль, что соседи подумали, что, несмотря на вегетарианство, Маськин всё-таки решил завершить своё знакомство с коровой Пегаской радикальным способом... предъявив ей увольнительное письмо.

    Из зеркала на Тыркина смотрело такое ужасное лицо, взглянув на которое любой криминалист, даже повидавший такое, что нам и не снилось в самом страшном сне, и то упал бы в обморок, как неопытная девица при виде счёта за причёску в дорогой парикмахерской.

    Но Барби была девушкой сильной и, зажмурив глаза, сказала Тыркину:

    - Ничего, паренёк, обзаведись щетинкой в гарлемском стиле, и всё будет путём!

    Тыркин только завыл в ответ и побрёл отращивать щетину.

    Завершив преобразования жителей Маськиного дома из отсталых заморышей в крутых чуваков и чувих, Барби объявила конкурс красоты, на котором, по совести говоря, она знала - равных ей всё равно не будет. Она пригласила в жюри независимых членов - адвоката, выпавшего из бороды Тыркина, Маськиных соседей Отжимкина и Парасмиткина, а также милиционера Палкодралова. Последнего кукла Барби особенно попросила поучаствовать, потому что почему-то ожидала инцидентов.

    Когда конкурс завершился, жюри единогласно признало победителем... домового барабашку Тыркина, у которого, надо признать, к тому времени отросла гарлемская щетина, и он был уже не так страшен.

    После объявления результатов конкурса и назначения Тыркина королевой красоты Маськиного дома с Барби приключилась истерика. Маськину пришлось отпаивать её компотом и откармливать манной кашей. Через несколько дней Барби стало лучше, но оказалось, что Маськин так раскормил её в процессе ухода и лечения, что более куклой Барби она считаться не могла. Барби стала просто девочкой Барби, занялась уроками и принялась вырастать в полезного члена Маськиного общества.

    Маськин всё-таки недоумевал, как такое могло произойти, и почему независимая комиссия признала Тыркина красавцем. Однажды, напоив уже совсем забородатившегося домового крепким чаем с лимоном, Маськин спросил, мол, что да как. Оказалось, что Тыркин предварительно стырил у каждого члена жюри по одному дорогому им предмету и пригрозил не вернуть, если они не оценят его привлекательности объективно!

    Члены жюри не поддались шантажу. Но так получилось, что харизма Тыркина пришлась им по вкусу, и по чистому совпадению они проголосовали за домового.

    Глава 40

    Как Маськин воспитывал котов

    После конкурса красоты Маськины коты страшно обиделись, потому что не их признали самыми красивыми. Кроме того, они решили встать на пути окончательного особачивания Маськиного дома. Если раньше у Маськина из собак был только один почтовый ящик, который вёл себя вполне как собака и облаивал прохожих, то теперь у него было уже четыре собаки, не считая ящика, причём с полноценной перспективой дальнейшего размножения.

    Не удивительно, что в сложившейся обстановке Маськины коты создали политический блок с криминальным элементом, Кашаткиным котом Финдусом (он же Лёша, он же Сардинкин, он же Эль-Бандидо), который стал с ними сотрудничать в качестве военного крыла вновь созданной организации, с помощью которой они попытались оказать на Маськина посильное давление.

    Кошачья организация получила название 'Коты против!'. Сначала коты хотели указать в названии своей организации, против чего именно они выступают, но вспомнив, что баба Яга просто и сжато говаривала: 'Баба Яга против!', решили остановиться на более широком названии, которое позволяло котам расширять или сужать спектр своих политико-экономических требований в соответствии с меняющейся обстановкой на политической арене Маськиного дома.

    Я не скажу ничего нового, заявив, что если бы не политики, эти поджигатели всего того, что горит, хоть и гореть не может, человечество было бы совершенно счастливым, а науки истории как таковой не существовало бы. Именно они, окаянные, всё чего-то шепчутся по кулуарам, поглядывая сквозь коварные пенсне на врагов и союзников, плавно трансформирующихся друг в друга. Так они без конца затевают войны, а потом простые люди должны всё это расхлёбывать. Я бы запретил профессию политика, как профессию наркоторговца или террориста, хотя чаще всего все эти три занятия встречаются в современном мире в одном лице. Нынешние Меттернихи не только ничуть не уступают прежним, но и во многом их превзошли.

    Простой обыкновенный человек бессилен перед шквалом геополитических ураганов. Они ломают человеческие судьбы, и всесильные колдуны, вызывающие эти ураганы, торгуют людскими толпами словно скотом. Послушная им, но самовольно красующаяся перед нами гиена прессы доедает всё, что не сожрали жадные политики. Она смакует каждый кусочек нашей плоти, внушая рабам - что они свободны, больным - что они здоровы, слепым - что они зрячи, а варварам и человекоубийцам - что они борцы за светлые идеалы собственных народов.

    Человеческое сообщество, предоставленное само себе, стремится действовать как отлаженный живой организм: поело, поспало, родило потомство, - вот и все его заботы. Попробуйте поруководить своим организмом, отрегулировать выделение гормонов и частоту сердцебиений, - я думаю, вы не протянете и получаса, благополучно окочуритесь. Именно это и происходит, когда нами начинают руководить политики.

    Маськин и не подозревал, что его дом превратился в арену политического противоборства, но поскольку он когда-то был единогласно выбран своими тапками на пост домашнего президента, то он всегда был морально готов к внутридомашней политической борьбе, и даже недавно умудрился победить фракцию лягушек, которые после издевательств над ними, произведённых куклой Барби, потребовали независимости и попытались отделить Маськин двор от остального дома, утверждая, что это и есть их исконная лягушечья земля и что они жили на ней веками, если не тысячелетиями, буквально с последнего оледенения, а Маськин припёрся со своим хозяйством совсем недавно и является совершенно явным оккупантом.

    Маськин решил этот острый кризис очень просто. Он пригрозил опять припудрить лягушек чисто в косметических целях, и те, поквакав, попрятались по кустам. Маськин ведь был мастером вплетания мирных угроз в мирные переговоры.

    Однако организация 'Коты против!' стала приобретать большой политический вес, потому что коты были толстыми и весили много. Это непременно обеспокоило бы Маськина, если бы он знал политические настроения в среде своих котов. Но увы, он был столь занят своими собаками, что всё это оказалось за пределами его масечного внимания.

    Конфликт между собаками и котами имеет глубокие исторические корни. В самом деле, почему Всевышний дал Исааку именно двух сыновей, соединив их рождением от одного отца, предельно предрасположив к конфликту, связанному с первородством? И почему Всевышний сотворил только два вида животных, которые претендуют на первостепенную близость к человеку? Не проступает ли здесь какой-то общий глубинный принцип?

    В самом деле, существует немало умных животных, вступающих в тёплые и близкие отношения с человеком: лошади, попугаи, слоны, дельфины и так далее. И всё же в этом общем ряду домашних животных выделяются ровно два биологических вида - кошки и собаки, которые входят в отношения с человеком проще, чем в отношения со своими собственными сородичами. Кошки и собаки чувствуют себя домочадцами, чувствуют себя в полном смысле слова членами человеческой семьи. Они, и только они, находятся в каком-то негласном и загадочном союзе с человеческим родом.

    Лошадей долго укрощают и объезжают, и всё равно их привязанность к человеку остаётся фактором относительно внешним, - они всегда предпочтут человеку родной табун. Попугаев, для того чтобы сблизить с человеком, искусственно изолируют от себе подобных. Контакт приручаемого птенца-попугая со своими дикими сородичами разрушает все старания сделать его по-настоящему 'ручным' и говорящим.

    Только собаки и кошки привязываются к человеку с ходу и даже иногда явственно предпочитают его представителям своего биологического вида.

    Однажды Маськины коты решились на фактические действия. Когда Маськин выгуливал своих собак, золотой кот Лисик, бритолапая кошка Бася и присоединившийся к ним кот Финдус порвали Маськину обои, запутали все нитки вокруг ножек мебели, рассыпали муку, разбили банку со сметаной, ободрали хвосты обоим попугаям, напугали птичку Клаксончика, так что она стала икать и поэтому не могла клаксонить два дня, попытались съесть Маськиных рыбок, наделали Маськину на кровать и совершили кражу со взломом в каморке домового барабашки Тыркина. Коты всё это произвели за полчаса Маськиного отсутствия и успели заснуть на креслах как ни в чём не бывало.

    Маськин, вернувшись, всё прибрал и решил не обращать внимания на такой мелкий инцидент: ну что же, котам нельзя немного порезвиться? Они ведь тоже люди, им тоже хочется пошкодить.

    На следующий день коты решили изменить тактику. Они напились валерьянки и стали горланить похабные кошачьи песни так громко, что Тыркин не мог уснуть и стал грозиться вызвать полицию. Однако Маськин и на это не обратил внимание. Что же, котам нельзя расслабиться?

    Увидев, что и эта тактика не сработала, партия 'Коты против!' объявила голодовку наоборот. Вы никогда не встречали такого средства политического давления? Голодовка наоборот подразумевает сжирание всего, что только можно съесть, и является гораздо более эффективным средством политического давления, чем обычная голодовка протеста. Когда голодают как обычно, все над ними подхихикивают: мол, ничего, ничего, не хотите - не ешьте, нам больше останется. А вот к голодовке наоборот все политики относятся чрезвычайно серьёзно, потому что когда у тебя в хозяйстве методично съедается вся еда - это проблема не шуточная.

    Правда, от такой политики котов раздуло совершено до безобразия, и у них начались сложности с прохождением через двери. Особенно котам было тяжело есть сено, предназначенное для коз, но чего не сделаешь во имя благородных политических целей!

    Маськин, поняв, что его домочадцам скоро станет нечего есть, пошёл на переговоры с котами, от которых те отказались до тех пор, 'пока последняя собака не покинет дом Маськина'.

    Маськин не на шутку рассердился. Он очень любил своих собак и никому не позволял их обижать. Маськин, конечно любил и своих котов, но всему есть предел, рассудил он и решил взяться за их воспитание.

    Сначала Маськин поставил котов в угол, а потом заставил прибирать дом. Кот Лисик мыл посуду, кошка Бася стирала бельё, а кот Финдус мыл пол.

    Больше коты никогда не проявляли политической активности, да и какую-либо активность вообще, а бандитский кот Финдус после мытья пола полностью исправился, бросил свои мафиозные связи и стал совершенно порядочным благовоспитанным котом.

    Глава 41

    Маськино танго

    Разобравшись с поведением котов и наставив их на путь истинный, Маськин решил заняться собственным саморазвитием и осуществить давно зависшую в его масечном сознании мечту: Маськин сам записался в танцкласс и потащил с собой Плюшевого Медведя, Кашатку и Шушутку.

    Учительницей танцев там служила Выдрочка с большим стажем. Она гибко извивалась, и таким образом весьма бойко внушала своим ученикам правильные движения по счёту раз, два, три.

    Когда-то, в знойные годы её юности, она выступала на сцене, ей аплодировали толпы восторженных почитателей, но теперь всё это осталось в прошлом, и Выдра сконцентрировалась на своём нелёгком преподавательском труде. Где остались они - эти восторженные почитатели? Ах, варьете, варьете, варьете... Галоп Оффенбаха, вихри поблёскивающих ножек молоденьких выдрочек... Где это неотъемлемое право любой танцовщицы ломать из себя фифочку и гордиться лишь тем, что Бог и судьба наградили её талантом грациозно сотрясать своими мышцами так, чтобы публика испытывала приливы лёгкого счастья, а мужчины в неизменных цилиндрах наслаждались приступами томного головокружения, вызванного не алкоголем, а потому приятно непривычного и тем радующего ещё больше. Всё это осталось позади, вне упругих пределов настырно текущего момента, в котором мадам Выдре пришлось проживать, ибо прошлое для неё, как и для многих из нас, уже закончилось, а будущее так никогда и не началось.

    В своём преподавательском радении Выдра учила друзей вальсу и фокстроту, но более всего Плюшевому Медведю понравилось танго, потому что движения в этом танце угловаты и просты, как солдатская поступь, как шаг кавалериста, как топанье отчаянного сапёра, не крадущегося тихой сапой по минному полю, а гордо чеканящего свои шаги навстречу неминуемому взрыву!

    Проникнутый хаотичными движениями маськопляс, которым друзья, разумеется, владели в совершенстве, не мог дать такой степени экспрессии и, я не побоюсь этого слова, страстности, которые сулило танго. Танго делало любого партнёра, вовлечённого в этот танец, слишком серьёзным для того, чтобы сводить свой прямой и как бы остекленевший взгляд со своей партнёрши, которая послушно отступала под напористыми шагами ведущего её нахрапистого петуха, пока тот рано или поздно не опрокидывал её, располагая практически параллельно полу и поддерживая спину партнёрши своим мужественным крылом. О, танго, проникнутое тёмной страстью, никогда не выйдет из моды, как не выйдет из моды сама тёмная страсть, которая его порождает.

    Те, кто читал первую книжку про Маськина, безусловно помнят, что Плюшевый Медведь обожал, когда Маськин танцевал ему фламенко, и медведю даже приходилось устраивать плюшевую корриду и периодически побеждать плюшевого бычка, потому что Маськин соглашался танцевать фламенко исключительно победителям корриды. Если побеждал плюшевый бычок и по счёту три медведь заваливался на ковёр и делал вид, что спит, то Маськин всё равно должен был танцевать фламенко плюшевому бычку, а Плюшевый Медведь беспринципно за этим подглядывал. Надо сказать, что танго, этот энергичный танец, именно и происходит из категории танцев фламенко. С испанским завоеванием Южной Америки танго вместе с другими народными танцами было завезено в Аргентину. Танго начало своё существование как танец Милонга, который первоначально был популярен исключительно в низших слоях аргентинского общества, а в начале двадцатого столетия начал привлекать внимание и высшего света. Тангомания, начавшаяся в Париже, перекинулась в Лондон и Нью-Йорк, и практически не затихала во время Первой, и, увы, не последней мировой войны. Впервые танго в его современной форме было исполнено в гетто Буэнос-Айреса, где его называли 'танец с отдыхом', и именно поэтому он столь понравился Плюшевому Медведю, который предпочитал отдыхать, даже танцуя. Кстати, говорят, движение кортэ из танго переводится как 'отдых'!

    Однако дорога танго не была усыпана розами. Хотя у него и имелось много сторонников, однако не меньше было и противников. Особенно против танца выступали французские епископы. Им явно мешали их одеяния и излишний вес делать решительные выпады, столь свойственные классическому танго, и поэтому они ополчились на этот, впрочем, не такой уж и невинный танец. Они указывали на недопустимое прижимание партнёров друг к другу во время танца и в целом излишне чувственный характер танго. По их наисвятейшему убеждению, танцующие танго подвергали свои души греховному испытанию и могли быть лишены святого причастия. В 1924 году нью-йоркский доктор Бохем даже обнаружил новую болезнь: 'the TANGO-foot' ('кривые ноги'). Пресса тоже не жаловала танго. В начале века 'Нью-Йорк Таймс' даже опубликовала обличительную статью под названием 'Опасность танго больше, чем опасность немецкого империализма!'.

    Ах, радость движения, забытая радость движения! Всё менее открыта ему наша целеустремлённая сидячесть, диванность, кроватность и кресельность. Вы пробовали танцевать вместе с креслом? О, это лишь жалкое подобие тех ветреных мгновений, когда в движении сосредоточен весь смысл естества нашего бренного сумрака. Мы вьём верёвки повседневности, пребывая в неподвижности египетских колоссов. А так хочется пуститься в ничем не прерываемый танец, в пульсирующий ритм танго!

    Вот Маськин с Плюшевым Медведем и пустились в этот самый танец, и стоило им овладеть основными движениями, как стало проявляться удивительное свойство их хореографического искусства. Никто - слышите, никто - не мог удержаться от дикого безудержного смеха, стоило ему хотя бы краешком глаза увидеть Маськина с Медведем, танцующих танго.

    Сначала покатились со смеху Шушутка и Кашатка, потом за животик схватилась и учительница танцев мадам Выдра. Ну а затем начал покатываться со смеху целый свет, ибо такой талант смешить окружающих нельзя было держать взаперти, его нужно было проветривать на просторах мировых сцен, даря радость и вызывая улыбки на лицах разных цветов кожи и выражений рожи.

    Первым публичным выступлением новой пары танцоров стал городской танцевальный конкурс, с которого мэра, упавшего от смеха со своего стула, пришлось срочно госпитализировать с диагнозом 'пересмеялся'. В больнице ему в качестве лечебных процедур назначили просмотр записей сессий местного парламента, после чего смех у болящего ещё пробивался, но уже сквозь слёзы, и к утру удовлетворённый персонал застал мэра беспросветно рыдающим, с чем он и был благополучно выписан на волю, поскольку рыдания считаются нормальным проявлением человеческого оптимизма в условиях больниц и других мест лишения свободы, а вот смех давно уже рассматривается как серьёзная патология с возможным смертельным исходом, - правда, не сразу, а когда-нибудь потом, в самом конце жизни смеющегося.

    Мэр, выписавшись из больницы, немедленно издал указ запретить Маськину и Плюшевому Медведю танцевать танго прилюдно, ибо было совершенно очевидно, что это подвергало опасности население его славного города.

    Но как страстно танцующим душам можно запретить жадно глотать бодрящий нектар ритмичных шагов танго? Друзья продолжили свои гастроли и покорили один за другим все шесть земных континентов, имея особый успех, как это ни удивительно, в Антарктиде. Там пингвины пришли в такой неописуемый восторг от Маськиного танго, что даже сами начали, в подражание Маськину, собираться в пары и выводить характерные па.

    Этот вид танца получил название антарктического танго, которое необходимо исполнять с пингвиньим яйцом, зажатым между колен. Эксперты предсказывают, что вскоре антарктическое танго вытеснит аргентинское на всех танцплощадках старого и Нового Света, что, к сожалению, будет не трудно, поскольку люди давно перестали находить отдохновение от сумрачных будней в простом, как сон, движении танго, исполняемого под музыку судьбы.

    Когда Маськин с Плюшевым Медведем зашли на третий круг мировых гастролей, Маськин загрустил и заявил, что скучает по своим собакам, и вообще, ему надоело танцевать и быть посмешищем всего света.

    Плюшевого Медведя всё устраивало, потому что на гонорары от гастролей он постоянно позволял себе покупать манную кашу и мёд вагонами, и стал крупнейшим каше-мёдовладельцем в мире. Плюшевый Медведь планировал взвинтить цены на каше-медовом рынке, а потом распродать свои запасы исключительно по спекулятивным ценам, а на вырученные от этой каше-медовой афёры деньги наконец уже вдоволь приобрести себе каши и мёда, которые, впрочем, и так всегда были у Плюшевого Медведя в достаточных количествах. Плюшевому Медведю просто было приятно возиться в дебрях каше-медовой индустрии, только и всего. Хотя вам, дорогой мой читатель, я могу посоветовать вкладывать свои средства именно в кашу и мёд, причём съедать и то и другое незамедлительно. Поверьте, это самый надёжный способ вложения капитала в нашем неспокойном мире. Ибо съеденное вряд ли кто-нибудь сможет у вас отобрать, и даже если ему это удастся, я не уверен, останется ли он действительно доволен отобранным.

    Плюшевый Медведь всё-таки очень любил своего друга Маськина и решил бросить ради него свои каше-медовые авантюры, тем более, что у него на загривке уже сидел каше-медовый картель, который всячески пытался воспрепятствовать плюшево-медвежьим планам на каше-медовое господство.

    Так ли тяжёл выбор между карьерой и домашним уютом? Так ли действительно манят нас высоты профессионального успеха, что мы можем ради него отказаться от теплоты семейных уз, радости взаимного внимания и доброго ужина в кругу близких, в доску родных людей? Увы, пред этим выбором рано или поздно встаёт каждый, кто ступил на шаткую дорожку успеха, прогресса и стресса, которые неизменно сопутствуют любому деловому начинанию. Почему нервная среда карьеры столь неблагодатна для выращивания роз нежных чувств и сосредоточенного созерцательного спокойствия, которое может подарить нам здоровая, незлобная семейная обитель (что, кстати, тоже весьма редкое явление)? Так что же, так ли действительно тяжело выбрать между адом карьеры и райскими кущами родных пенат, или меж адом домашней тусклости и ярким светом блестящих карьер?

    Только не говорите, что это дело вкуса, только не водите меня за нос, ибо я, кажется, подошёл к самому краю разрешения этого вечного вопроса выбора между тем и этим, и за тем краем находится не пропасть, а нечто, что можно положить на алтарь читательского внимания. Так дайте же мне собраться с мыслями, и сейчас я скажу то, что в последующие времена станет путеводной звездой для всех, повенчанных со своей работой и разлучённых со своей семьёй.

    Итак, и то и другое можно вполне достойно сочетать, если только поднапрячь обсыпанные нафталином мозги. Большая часть любого труда состоит из рутины. Сам творческий импульс занимает немного времени и вовсе не обязательно должен лишать вас семейного счастья. Научитесь разделять рутинную работу с другими, и у вас всегда найдётся свободное время для чашки чая в кругу семьи. В большинстве случаев люди пропадают на работе не потому, что работа того требует, а оттого, что им просто не хочется возвращаться домой. Можно поверить, что какой-нибудь один год или даже несколько лет работа может требовать полной отдачи, но если человек привязан к дому, он всегда найдёт путь, как достигнуть компромисса. Конфликт между карьерой и семьёй есть надуманный миф, на самом деле это лишь конфликт внутри себя самого, только и всего.

    Я вас разочаровал? Мне опять не удалось решить извечной проблемы? Ну что ж, не обессудьте. Вы можете обсудить возврат денег за книжку с продавцом книжного магазина, в котором вы имели несчастье её купить, только вряд ли он вернёт вам деньги, поскольку вы уже дочитали до сорок первой главы и явно запачкали несколько страниц либо кофе, либо соком неосторожно надкусанного персика, либо слезами умиления и смеха, что исключает возможность возврата книги, потому что она явно потеряла товарный вид и не может быть снова продана потенциальному читателю, впрочем, также обречённому на неминуемое разочарование. Ну а поскольку деньги вам уже не вернут, то я предлагаю дочитать книжку до конца, если у вас, конечно, нет дел поважнее, скажем, продвижение собственной карьеры!

    Между тем любой успех является чрезвычайно бренным и скоропортящимся товаром, рано или поздно он блекнет, заляпанный пальцами завистливых окружающих. Вот и Маськино танго развлекало его самого до поры до времени, но теперь наскучило ему хуже горькой редьки, а редьку Маськин не любил, даже несмотря на своё чуть ли не религиозное вегетарианство.

    Поверьте, что результаты не имеют значения, они либо в прошлом, либо в будущем, а мы всё равно заключены, словно провинившиеся узники, в каземате текущего момента, и никуда нам из этого карцера не выбраться, не деться, как ни стенай на его непроницаемые стены.

    Стремясь к успеху, мы уподобляемся путникам в пустыне, преследующим зыбкие миражи. Чем ближе, нам кажется, мы приближаемся к своей цели, тем дальше она отодвигается от нас. Мы ставим себе в пример идолы прошлого, людей-глыбищ, вечных знаменитостей - Цезаря, Шекспира, Эйнштейна, кому кто больше нравится, не понимая, что этих людей-глыбищ никогда не существовало. Эти идолы не имеют ничего общего со своими прототипами, они являются плодом нашего общественного мифотворчества и столь же далеки от настоящих личностей, их породивших, как, возможно, мы далеки от того, чтобы понять этот самообман. Стремясь подражать этим идолам, мы понапрасну растрачиваем крупицы наших текущих моментов, того единственного, что представляют собой наши уже насквозь прокуренные жизни.

    Также нет и злых несчастных дядей откуда-нибудь из захолустного Нью-Джерси, которые правят свой невесёлый конспирационный бал, пытаясь всех обмануть и посмеяться над обманутыми. Всё это дурные иллюзии, якобы за всем хорошим стоит кто-то, кого можно беспредельно восхвалять, а за всем плохим - серые личности сомнительного толка. В мире нет крайних, как нет края у самого мира, потому что он имеет счастье или несчастье являться нам во всей своей круглой и даже в некоторой степени шарообразной красе. Как Земля не имеет края, за который можно было бы зацепиться или с которого можно было бы упасть в ухающую бездну, так нет и крайних людей, на которых можно было бы вполне сконцентрировать своё почитание или ненависть. Люди перетекают друг в друга, постепенно принимая причудливые нечеловеческие формы, они становятся змеями и волшебными замками, они становятся кем угодно, только не крайними, чёткими прототипами добра или зла.

    Бросьте бесплодные поиски высших и низших идеалов, обратитесь взором внутрь самих себя, и вы увидите, что на свете нет ничего такого, чего бы вы не нашли в себе самом, а во всей бесконечной Вселенной разных времён нет ничего такого, чего бы вы не нашли в текущем моменте. Обживайте текущий момент, ибо эта темница присуждена вам надолго, если не сказать навсегда, хотя и понятия 'всегда' не существует, оно опять же теряется в бархатных складках ткани текущего момента, из которого сшит мешок нашего существования, в котором мы все послушно и смирно сидим.

    Маськин, возможно, хотел забыться в танце, унестись на край естества, ритмично двигаясь под дерзкую музыку взвивающегося танго. Но всякая страсть, как и всё, что только может быть испытано с избыточным преувеличением, не может принести длительного отдохновения ни душе, ни её понурому носителю - телу. Всякое увлечение вредно, если оно чрезмерно, и поэтому Маськин с Плюшевым Медведем решили вернуться домой, ибо, как бы ни были хороши и привлекательны заморские гастроли, всему следует положить предел, ибо нет ничего настолько продолжительного, чтобы оно смогло растянуться больше, чем того позволяет и без того натянутая до предела резинка нашей жизни. Смотрите, не отпустите ненароком конец этой резинки, а то она обязательно не преминёт прилететь вам прямо в лоб!

    Вернувшись домой, Маськин решил променять танго на манго, ибо этот фрукт, возможно, столь же экзотичен, но не требует ни особых усилий, ни шарканья ног по протёртому до полной сухости паркету. Манго, несколько неприличной овальной формы, дарит терпкое отдохновение от знойного танго, и от этого наверняка эти две экзотических ипостаси рифмуются без томного усилия со стороны даже начинающего поэта. Ах, манго, манго... Ах, танго, танго... Что может быть проще и неприхотливее этих блистательных строк!

    Воротившись, Маськин с Плюшевым Медведем стали усиленно обживать текущий момент, кое-где привесили картинки, а где-то поставили вазочку с ромашками. Перестанем же и мы жить либо в нашем прошлом, либо в будущем, ибо всё, что нам дано, - это Маськино танго настоящего текущего неумолимого момента, который не перестанет течь до тех пор, пока мы сами не перестанем существовать!

    Глава 42

    Маськин антиурбанизм

    Почему люди селятся в городах? Что привлекает их в этих трущобных муравейниках с потоками агрессивных автомобилей и толпами не менее агрессивных, холодных, как сельди, прохожих? Что заставляет их проводить свою жизнь в пробках и трястись в душном общественном транспорте? Одни говорят, что в городах есть работа, что в них теплятся очаги культуры, другие - что нигде, как именно в городах, можно от души развлечься и отдохнуть.

    Но всё это не совсем так. Люди лукавят, называя все эти причины, и умалчивают главную, так сказать, основную причину их скучивания в городах. Вы догадались, какую? Всё дело в стадном чувстве!

    Раз вон тот мужик тут поселился, то и я тут поселюсь, прямо напротив его двери, и буду маячить у него перед глазами, пока он не запустит в меня веником. Но законы и полиция запретили швыряться вениками, и так возникли города, где все должны уживаться со всеми, соприкасаясь буквально рукавами и даже локтями на каждом шагу, наступая друг другу на ступни и пятки, обутые в туфли и ботинки, стандартные, как будничная производственная явь мануфактур и сталелитейных заводов.

    С одной стороны, стадность делает людей людьми. Мы - слабые, голые твари, или, по крайней мере, таковыми нас сделала ещё более изнеживающая цивилизация, - не можем сами себе ни пропитания добыть, ни кров возвести, обязательно нужна нам дорогостоящая помощь себе подобных.

    Представьте, как хорошо было бы быть вольными медведями! Ничегошеньки, кроме самочки, тебе от своего биологического вида не надобно. Отделил себе побольше гектаров лесных угодий, обрычал других медведей - и ходи, прохаживайся всё лето, жир нагуливай. Такой свободы и независимости людскому роду и не снилось. А ведь вся разница между нами и медведями в том, что всё, что им нужно, - у них всегда при себе. Тёплая шуба растёт прямо из собственной кожи, острые ножи когтей и зубов - тоже всегда при себе. Ходи-броди, наслаждайся жизнью. Не нужно никаких приличий и правил хорошего тона, потому что вообще ни с кем, кроме добычи, общаться не нужно. А с добычей чего церемониться? Даже смешно, ей-богу: 'Извините за беспокойство, не позволите ли вас съесть? Спасибо. Мням-мням'. Бред. Вот поэтому у медведей и наблюдается такой непредсказуемый, вспыльчивый характер, потому что им просто не было необходимости культивировать в себе особые общественные повадки, свойственные более тесно общающимся со своими собратьями видам.

    Вот медведи и не селятся в городах, не устраивают мировых войн, не загрязняют окружающую среду, не посылают космические корабли к Луне, Марсу и ещё куда подальше. Они не жгут на кострах Джордано Бруно и не организуют Освенцимов. Им и так всё хорошо и уютно. Берлогу отыскал и завалился в спячку - вот тебе и вся политика да экономика без падения курса акций, глубоких кризисов и финансовых афёр, являющихся их неотъемлемыми причинами и следствиями. Плюшевый Медведь хоть и был медведем в какой-то мере игрушечным, можно даже сказать понарошечным , всё-таки сохранял в себе эту гордую независимость своих грозных прототипов - бурых и чёрных медведей, гигантов гризли и даже жутких белых медведей, единственных представителей семейства медвежьих, планомерно и злонамеренно охотящихся на человека. Плюшевый Медведь, разумеется, ни на кого не охотился, но подспудно чувствовал в себе эту потенциальную разухабистую вольность, столь присущую всем медвежелапым и косостопым!

    Необходимость собираться в толпы, а следовательно, и строить города является одновременно и благословением и проклятием человеческого рода. Фрейд, цитируя Лебона, указывает важный момент для суждения об индивиде, участвующем в массе. 'Таким образом, становясь частицей организованной толпы, человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. В изолированном положении он, быть может, был бы культурным человеком; в толпе - это варвар, т. е. существо инстинктивное. У него обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости, но также и к энтузиазму и героизму, свойственным первобытному человеку. Особенно характерно понижение интеллектуальной деятельности, претерпеваемое человеком благодаря причастности к массе'.

    Не зря Шиллер, которого можно читать без словаря, только грызя при этом стаканы, писал:

    Ieder, sieht man ihn einzeln, ist leidlich klug und verstandlich;

    Sind sie in corpore, gleich wird euch ein Dummkopf daraus,

    что в моём вольном переводе означает:

    Всяк человек с собой наедине себя считает вдумчивым и мудрым;

    Однако, затерявшийся в толпе, от этого становится безумным.

    Рискуя утомить моего достопочтенного читателя бесконечными цитатами, осмелюсь всё же привести ещё некоторые подтверждения нашим рассуждениям. Читаем дальше у Лебона: 'Масса импульсивна, изменчива, раздражительна. Ею руководит почти исключительно бессознательная сфера'. А вот уже и Зигмунд Фрейд, стряхнув пепел со своей неизменной и в конце концов сведшей его в могилу сигары, вступает в наш разговор: 'Импульсы, которым повинуется масса, могут быть, смотря по обстоятельствам, благородными или жестокими, героическими или трусливыми, но во всяком случае они настолько повелительны, что побеждают личное и даже инстинкт самосохранения. Масса ничего не делает преднамеренно. Если масса даже страстно чего-нибудь хочет, то всё-таки это продолжается недолго, она неспособна к длительному хотенью. Она не выносит никакой отсрочки между своим желанием и осуществлением его. У неё есть чувство всемогущества, для индивида в толпе исчезает понятие о невозможном'.

    Конечно, города не представляют собой толпу в чистом виде, однако сохраняют многие её характеристики. Трудно сохранить свою независимую индивидуальность, всё время трясь боками о своих соплеменников. Тем, кто желает уберечь свою оригинальность, не следует селиться в городах. Ни Маськин, ни Плюшевый Медведь не желали расставаться со своей плюшево-масечной оригинальностью, и они на дух не переносили никаких авторитетов, а 'жуткий, навязчивый характер массы, обнаруживающийся в её диких проявлениях, может быть по праву отнесён за счёт её происхождения от первобытной орды. Вождь массы всё ещё является первобытным отцом, которого продолжают бояться; масса всё ещё хочет, чтобы ею управляла неограниченная власть; она страстно жаждет авторитета'.

    Не спорю, первобытному Маськину, возможно, и понравилось бы тереться в толпе таких же первобытных маськиных, но Маськин, с которым мы имеем дело, был маськиным культурным и живущим, как уже отмечалось, оседлым, хоть и натуральным хозяйством, а потому отошедшим от первобытных импульсов настолько далеко, что он уже мог трезво посмотреть на них со стороны и ужаснуться.

    Таким образом, антиурбанизм Маськина имел корни в его оригинальности. Как-то, ещё до своего отбытия, спящий на Маськиной кухне Гипнотизёр предложил сквозь сон провести тест на оригинальность, причём он скрыл, что это тест именно на оригинальность, чтобы испытуемый специально не оригинальничал. Он назвал это 'просто тест'. Первым вызвался Плюшевый Медведь, потому что он любил всякие головоломки и, если вы помните, в своё время помог разгадать Маськину послание с указанием, где взять дармовые яблоки, зашифрованное в первой тысяче знаков числа 'пи'.

    Гипнотизёр взял листок бумаги и начертил на нём круг. Затем он попросил Плюшевого Медведя поставить точку, где ему захочется. Плюшевый Медведь вдумчиво наслюнявил карандаш и поставил жирную точку на обоях, в большом отдалении от листка Гипнотизёра. От такого неожиданного результата теста Гипнотизёр тогда чуть было не проснулся. Тест строился на том, что чем ближе к центру круга испытуемый поставит точку, тем менее он оригинален. Самые оригинальные испытуемые ставили точку вне круга, но всё-таки на листочке бумаги, но чтобы вот так, запросто, соригинальничать и намалевать точку вообще на обоях - такого Гипнотизёр ещё не встречал. Не делясь своими размышлениями насчёт результатов теста, чтобы не нарушать чистоту эксперимента, Гипнотизёр предложил выполнить то же задание Шушутке, который неожиданно ответил, что он лучше покажет фокус и пройдёт сквозь лист этой бумаги. Не дожидаясь согласия, Шушутка изрезал листочек таким образом, что умудрился продеть себя через него. После такой операции продолжение эксперимента стало невозможным, потому что другого листочка спящему Гипнотизёру Маськин выдать не пожелал, сказав, что пусть, мол, раньше проснётся, а потом и портит бумагу. А то не напасёшься лесов на этих гипнотизёров. Маськин очень любил леса и старался экономить бумагу, чтобы их меньше вырубали (чего нельзя сказать о вашем скромном авторе, который переводит бумагу, невзирая на приносимый им вред лесным угодьям - зелёным лёгким нашей прокуренной планеты). Маськин подумал про себя, что он бы поставил точку на лбу у Гипнотизёра. Во-первых, он ему порядком надоел с его сонными фокусами, а во-вторых, ему казалось, что таким образом он будет больше походить на индийского факира, а спящего факира у Маськина на кухне никогда ещё не было, и ему очень хотелось попробовать, как бы это было - иметь такую факирскую личность под рукой.

    Из своего теста Гипнотизёр вывел, что испытуемые слишком оригинальны на его вкус, и впал в ещё более глубокую спячку. Так жителям Маськиного дома стало ясно, что они страдают крайней степенью оригинальности, и видимо, именно поэтому не любят жизнь в городах.

    Вы, дорогой мой читатель, никогда не задумывались, а что же в действительности представляет из себя Маськин? Давайте заглянем в словарь Даля. Вы скажете, такого слова там нет? Ну, если там есть даже слово 'чебурашка ', означающее 'ванька-встанька, куколка, которая, как ни кинь её, сама встаёт на ноги ': его можно найти где-то между статьёй о 'чашковом дереве ' и 'чеверичка ', то и слово 'маськин' там можно отыскать....

    Итак, Даль пишет о Маськине следующее: 'не лишённый оригинальности, жизнерадостный житель, стремящийся жить натуральным хозяйством, никому не мешая, варящий компот и переживающий за все проблемы мира '. Нам ли спорить с великим Далем? Согласно его очень точному определению, Маськин просто обязан стремиться проживать в сельской или даже лесистой местности.

    Хотя позвольте всё же отметить, что в городах есть много неизбывного пленительного шарма. Как же можно забыть плывущие над Невой дворцы и гордые башни Кремля, бой часов Биг Бэна и шум нью-йоркского метрополитена, химеры собора Нотр Дам и каналы Амстердама, улочки старого Стокгольма и зелёные крыши Копенгагена, стенающую Стену Плача Иерусалима и не менее рыдающие улицы Тель-Авива? Но все эти шармы и кармы не имеют никакого отношения к вопросу, где селиться. Я, например, проведя почти десятилетие в Иерусалиме, бывал в самых его достопримечательных местах, может быть, раза два, не больше, и то был рад каждый раз, что унёс оттуда ноги живым.

    Как бы ни были прекрасны некоторые города, они всё же смотрятся как плесень или опухоль на здоровом теле Земли, особенно если посмотреть на них не с высоты птичьего полёта, откуда они прекрасны, а с высоты полёта спутника, откуда они именно такой канцерогенной плесенью и видятся.

    Конечно же, нельзя отрицать, что жизнь в городах представляется с первого взгляда более удобной благодаря технологическому прогрессу, хотя, в сущности, это всего лишь иллюзия, поскольку тот же самый прогресс позволяет устроиться с тем же удобством и вне пределов душных городов.

    Вообще, отчего люди уделяют столько внимания созданию самодостаточных жилых модулей для существования на Луне и Марсе, в то время как ничего не делается для разработки подобных модулей для жизни на Земле, что было бы гораздо проще и уж точно полезнее? Почему не создать дешёвые, экологически чистые дома с приусадебными хозяйствами, в которых большая часть всего необходимого человеку создавалась бы на местном уровне, не требуя тянуть длиннющие коммуникации и автотрассы, а то немногое, что невозможно произвести на месте, доставлялось бы по воздуху? Тогда люди, связанные новейшими возможностями беспроволочного Интернета, могли бы заселять огромные пространства ныне пустой и никчёмной земли...

    Пустые фантазии, скажете вы. В том-то и дело, что для современной цивилизации все эти футуристические выкладки являются именно бесплодными фантазиями, потому что, как это ни парадоксально, скорее не технический прогресс формирует общественное сознание, а само общественное сознание решает, в какой форме оно желало бы наслаждаться достижениями технического прогресса.

    Римлянам было знакомо устройство паровой машины, но они использовали её лишь как игрушку. Просто само общество, избалованное рабским трудом, не могло и подумать о том прогрессе, к которому могла бы привести индустриализация Римской империи. Мануфактуры, паровозы и пароходы могли возникнуть уже тогда, на заре тёмной Западной Европы. Не было ничего такого, что не позволяло вступить напрямик из начала первого тысячелетия нашей эры в конец второго тысячилетия без тёмных веков и средневекового мракобесия. Кто помешал? Кто запретил? Самодовольное общественное сознание, застрявшее на своих античных богах и рабах. Именно это самое самолюбование в сочетании с использованием токсичного свинца для производства посуды и погубило Римскую империю, а не орды диких варваров. Варвары всегда окружали Рим, но сломили его только тогда, когда он разрушил себя изнутри.

    Так же и в наше время мы можем ощущать инерцию общественного сознания. Именно она тормозит наше движение в будущее, именно она не позволяет нам взглянуть протёртыми отрезвевшими глазами на наш мир и попытаться отыскать лучшие решения для вековечных проблем. Необходимо постоянно пересматривать старые подходы в свете новых свершений. Иначе мы неминуемо зачахнем, как самодовольная Римская империя, и всё придётся начинать сначала, как водится, с тёмных веков.

    Когда-то Маркс напару с Энгельсом утверждали, что индустриализация поможет вывести людей из тупизны сельской жизни. Маськин же утверждал, что пришло время вывести людей обратно - из тупости современных городов на простор неосвоенных земель, туда, где близость человеческих тел не будет больше провоцировать агрессии и пренебрежения к ближнему.

    Всё дело в замкнутых кругах закоснелого образа мыслей. Даже простой одуванчик является более совершенным объектом этого мира, чем человек, ибо он черпает энергию напрямую от солнца, с помощью банального фотосинтеза, и более того, в процессе её утилизации производит не всякую гадость, а питательные вещества и чистый кислород! Отчего одуванчик может, а мы нет? Что же мы, менее интеллигентны, чем простой одуванчик?

    Всё оттого, что на свете человеческие дела делаются абы как, тяп-ляп, а там видно будет. А это нехорошо, и ничем хорошим закончиться не может.

    Глава 43

    Маськин - винодел

    История одурманивания имеет длинные корни. Они, шарахаясь и переплетаясь, ползут туда, в глубины доисторических оргий, где единственным отдохновением первобытной души был какой-нибудь дурманящий плод или перебродившие остатки бросового фруктово-ягодного яства. Несчастные наши предки нюхали, курили, жевали, втирали, глотали и, наконец, пили всякую горькость и мерзость, лишь бы хоть как-то забыться, отвлечься, развеяться, побороть свою упрямую трезвую природу.

    Странно, что всемилостивый Господь Бог так жестоко поступил с человеческими тварями, отпустив их шляться по бренной земле без наркоза. Что же, Он это сделал для того, чтобы мы больше мучались, чтобы знали в следующий раз, как у Него яблоки в саду воровать?

    Ну, так я вам скажу, что человечеству уже давно эти фруктовые фантазии Адама и Евы поперёк горла встали. Что им не сиделось в этом райском саду? Сказали ведь: не трогайте яблок, так нет, они на тебе, специально Бога разозлили, а Он до сих пор остыть не может, вот какой вспыльчивый, бедненький.

    Кстати, люди не пробовали извиниться? По-моему, нет. Обычно в молитвах всё больше просят либо благодарят. А всё, что нужно - это просто, по-человечески, извиниться. Люди ведь всегда чего-нибудь учудят, а потом извинятся - и им всё прощают со слезами умиления на глазах. А я предлагаю новую молитву, можно сказать, действительно новаторского типа, молитву извинительную:

     

    Уважаемый Господи, Боже наш,

    Прости нашего придурка Адама

    И его истеричную чувиху Еву,

    За то, что они у тебя эти яблоки стырили!

    Кто же знал, что Ты такой обидчивый...

     

    Кто же знал, что тебе это будет внапряг!

    Это всё он, злобный пресмыкающийся, попутал.

    Клянёмся, что больше не будем воровать яблок.

    Вот те крест! Век землю жрать!

    Пусти, нас, Боженька, пожалуйста, обратно в Рай,

    Без очереди и без конкурса!

    А главное, без Страшного Суда!

    А то, если даже ты на этом суде

    Признаешь нас невиновными,

    Мы всё равно за время процесса

    Разоримся на адвокатов!

    Пусти нас, пожалуйста, обратно в Рай погреться,

    А то тут, на земле, так холодно и неудобно...

    А адвокатов в рай не пускай!

    Думаете, не сжалится? А вы попробуйте. Попытка не пытка. Ну а пока мы будем ждать из небесных сфер ответа на наши мольбы нового толка, на этой холодной и неудобной земле нужно будет что-то придумывать, как-то устраиваться.

    Сам Маськин не злоупотреблял вином, но его Плюшевый Медведь мог изредка хряпнуть, ну, я имею в виду жахнуть чуть-чуть, ну исключительно для поддержания плюшевости. А раз так, то Маськину приходилось самому делать домашнее вино, а то иначе пришлось бы его покупать в банальном винном магазине, что резко противоречило натуральному характеру Маськиного хозяйства.

    В своё время, расточив запасы ликёров и настоек на попытку оттаять свой двор, Маськин серьёзно истощил содержимое винного погребка Плюшевого Медведя.

    Если вы помните, все крепкие напитки были пролиты на упрямый снежный покров Маськиного двора, и в погребке оставались только лёгкие некреплёные вина, и то в весьма ограниченных количествах.

    Самыми известными сортами Маськиного домашнего вина были 'Лё Шато дю Маськи́н' ('Маськин замок'), 'Ля Мэзон Дю Лили Лапá' ('Маськин дом') и ' Лё Ва дю Пэлюш' ('Плюшевое вино'). Они все были довольно сладкими и скорее смахивали на шабатнее вино, чем на именитую французскую кислятину. Причём все бутылки были минимум по двести лет выдержки! Вы спросите, как такое возможно? Очень просто.

    Маськин залазил в свою стиральную машину, переделанную Эйнштейкиным в машину времени, и легко состаривал вино до желаемого возраста, собирая виноград в старые времена и ставя там вино, а в нашем времени его откупоривая.

    Как-то, допив последнюю бутылочку 'Лё Ва дю Пэлюш' урожая 1807 года времён первой французской империи под чутким руководством Наполеона Карловича, Плюшевый Медведь загрустил. Маськин понимал, что весной урожая винограда не соберёшь, даже если отправиться в стародавние времена, потому что, хотя его машина времени и могла путешествовать в какие угодно эпохи, но не обладала точной настройкой и всюду появлялась в один и тот же день года. Скажем, если Маськин отправлялся из своего времени первого апреля, то и попадал в чужое время тоже первого апреля, а ни в какой другой день, и ему приходилось повсюду рассказывать одну и ту же первоапрельскую байку, что он якобы прибыл из будущего, но ему никто, разумеется, не верил, потому что первого апреля какой дурак поверит правде?

    Тогда Маськин решил поэксперементировать с другими видами вин. Сначала он попытался изготовить вино из напрасных надежд. Весенняя погода обычно приносит богатый урожай этих, собираемых незрелыми, ягод. Маськин сложил все напрасные надежды в большую крынку и, сняв тапки и помыв ноги, по старинке стал давить напрасные надежды голыми ступнями. Потом он добавил немного сахара, изготовленного из весенних грёз, и оставил вино бродить. К сожалению, напрасные надежды оказались слишком напрасными и убрели в неизвестном направлении, подгоняемые процессом брожения, проистекающим от ветреных весенних грёз.

    Тогда Маськин решил попробовать изготовить вино из сладких воспоминаний. Он долго искал их плоды, но не нашёл, потому что, к его вящему удивлению, сладкие воспоминания оказались бесплодными.

    Тогда Маськин решил сделать вино из серых будней, тем более, что они-то были всегда под рукой, но получившийся напиток так горчил, что Плюшевый Медведь пить его отказался.

    Не преуспев в виноделии, основанном на эфемерных субстанциях, Маськин решил посоветоваться со своими тапками. На выручку сразу пришёл Левый Маськин тапок, который в своё время, как и многие левые, лечился от алкоголизма и знал наизусть не менее четырёхсот рецептов алкогольных напитков - почти как Остап Бендер. Следуя совету своего Левого тапка, Маськин попытался сделать вино из кленового сиропа, но что-то ему помешало. То ли сироп был слишком вязким, то ли правительство Западной Сумасбродии возражало против использования их, можно сказать, национального символа для изготовления банального вина. Возможно, неудача с кленовым вином была связана с тем, что в самый ответственный момент записи рецепта разыгравшийся пёс Сосискин утащил в зубах Маськин Левый тапок в неизвестном направлении, откуда тот вернулся только на следующий день изрядно разлохмаченным, причём напрочь забыв окончание требующегося рецепта.

    Пришлось Плюшевому Медведю пребывать в мучительной трезвости, в которой нас оставил на земле Всемилостивый Господь, дабы мы не забывали, что наши праотец и прамать стырили у Него это злополучное яблоко. Кстати, вы никогда не пробовали делать яблочное вино? Если бы Адам и Ева не стали бы кусать это яблоко, а последовали бы указанному в сноске рецепту приготовления яблочного вина и, приготовив его, угостили бы Господа, может быть, Он бы не так сердился, а люди до сих пор проводили бы время в раю.

    Глава 44

    Маськин - куровод

    Всего у Маськина было семь кур, как свечек в семисвечнике или как дней в неделе. Безусловно, было в этом нечто божественное. Хотя, как утверждал святитель Григорий Палама, рассуждая о священной математике, цифра семь, взятая только как отвлечённая цифра, сама по себе ничем не священна. Так что на основании сего вытекает, что почитающие число семь сами себя обманывают, в сущности, почитая не только цифру семь, но просто всякую цифру, потому что каждая из них в равной мере обладает достаточными основаниями для уважения. А поскольку число, вместе со всем существующим, было создано Богом, а всё, созданное Богом, прекрасно, и весьма прекрасно, как сам Творец засвидетельствовал чрез Моисея, то если кто бы ни взял какую угодно цифру и внимательно изучил, то он нашёл бы, что она прекрасна и 'добра зело', и сама по себе и по иным причинам, чудесно представляя нечто, чему соответствует.

    Однако кур у Маськина было именно семь, а не шесть и не восемь, и можно долго спорить о значении этого факта с теософской точки зрения, или просто с точки зрения математической, но ни больше, ни меньше кур у Маськина от этого не появится.

    Маськины семь кур разделялись на две неравные партии. В партию 'бывалых' входили куры Маня и Феня, и возглавлял её петух Кукарешкин. Эти куры попали к Маськину уже взрослыми и относились к нему с подозрением. Вроде бы корм приносит, но яйца отбирает. Маня и Феня исправно несли Маськину по яйцу в день, не считая выходных и куриных праздников, когда они отдыхали и яиц не несли.

    Во вторую партию - 'зелёных' - входили три безымянных курочки и два петушка. К Маськину они попали в нежном возрасте, цыплятами, и он их вырастил в заботе и ласке, а потому к Маськину они относились без подозрения, хотя яиц пока ещё не несли. Вы можете возразить, что при внимательном подсчёте 3 + 5 = 8. Это не совсем так, а точнее, совсем не так. Просто один молодой петушок был обещан Маськиным Красной Собаке, потому что ей очень был нужен петух в качестве друга в год Петуха, ну а поскольку ещё был год Собаки, то этот петушок временно проживал с Маськиным, хотя его петушком уже не числился. Вот так и получилось, что у Маськина было семь кур, а не восемь, как могло показаться в результате скрупулёзного подсчёта. А ещё говорят, что математика - точная наука!

    Так уж повелось, что личности не очень приятные - несут яйца и приносят посильную пользу. А приятные - наоборот, бесполезны, как молодые петушки из партии 'зелёных'. Эта партия 'зелёных' отличалась от обычных 'зелёных', которые под видом борьбы за очищение окружающей среды пытаются протолкнуть закон, позволяющий курить траву. Поскольку трава зелёная, то её цвет и дал название этой партии. Куриные 'зелёные' были названы так потому, что были молоды да зелены, только и всего, и несмотря на свою молодость, травы, представьте, не курили.

    Между двумя куриными партиями были большие философские разногласия практически по всем куриным вопросам. А если вы не знаете, то я вам скажу, что широта куриных взглядов иногда просто поражает.

    Особенно куры увлекались вопросами пространственной геометрии и топологии (науки о том, как правильно топать). Частенько эксперементируя, они набрасывали на яичко петельку, медленно её затягивали и глядели, как она скользит и неминуемо затягивается в точку. С бубликами у кур было больше проблем, потому что как они ни бились, петелька не затягивалась, пока бублик не ломался. Особо жаркие споры в курятники возникали тогда, когда молодые куры начинали рассуждать, было ли бы это так же в четвёртом измерении, или петельку, продетую в бублик, всё-таки можно затянуть!

    Таким образом, куры расходились по проблеме верности доказательства решения 'гипотезы Пуанкаре' - одной из самых сложных математических задач в мире, которая именно и занималась этими самыми бубликами с петельками. Молодые куры утверждали, что Гриша Перельман, недавно доказавший решение этой задачи, прав, в то время как бывалые куры в это доказательство не верили. Особенно страсти в курятнике накалились, когда наступил апогей этой очень странной (и в чём-то очень петербургской) истории. В кратком изложении суть истории такова. В Питере жил тихий гений Гриша Перельман, тихо работал в Математическом институте, пять лет грыз интересную ему тему, не стремясь сделать карьеру. Два года назад Гриша опубликовал на сайте архива предварительных работ Лос-Аламосской научной лаборатории (неформальная тусовка математиков) три своих статьи под именем 'Grisha Perelman'. Это было решение 'проблемы Пуанкаре' - одной из самых сложных математических задач в мире. Несмотря на все уговоры, Гриша даже не стал заморачиваться и писать статью в известные научные журналы, а предложений было хоть отбавляй. Эти работы произвели в научных кругах эффект взорвавшейся бомбы. Два года крупнейшие математики мира проверяли правильность выкладок питерского гения и пришли к выводу, что доказательство верно. На Гришу Перельмана посыпались премии, его звали на работу в самые известные университеты, о нём сейчас пишут все мировые издания. Но тихий питерский гений никуда ехать не хочет, игнорирует шумиху, политику и отказывается от всех премий: он уже отказался от Европейской премии по математике и от премии в миллион долларов, учреждённой Математическим институтом Клэя за доказательство теоремы Пуанкаре. Мало того, он не появился и в Мадриде, где происходило вручение высшей мировой математической награды - Филдсовской премии (аналог Нобелевской премии, только в области математики), которая вручается раз в четыре года и которую на этот раз решили присудить Грише.

    Друзья утверждают, что Гриша - пофигист, 'доказал, что может, и забыл', махнул рукой на мировой резонанс. Журналистам Гриша сообщил, что отправился собирать грибы куда-то под Питер и попросил его больше не беспокоить. По этому поводу даже шутила 'New York Times'. В Интернете организовывали флэш-моб 'Найти Перельмана' с целью найти и уговорить Гришу. Основной резонанс в мировых СМИ и Интернете вызвал даже не сам факт разгадки сложной математической проблемы, а экстравагантное поведение гения. Можно найти самый широкий спектр мнений на этот счёт: от 'типичный сумасшедший гений' и 'лучше бы мне деньги отдал' до 'вот это человечище!', 'наш человек!'. Хотя поведение Гриши с рациональной точки зрения объяснить сложно, но твёрдость его, пусть и иррациональной, позиции заставляет о многом задуматься. Вы скажете, что все эти задачи про бублики и петельки в четвёртом измерении чушь и всего лишь математическая муть. Не торопитесь, ибо прежде чем вы вынесете такой приговор, примите во внимание тот факт, что доказательство решения задачки Пуанкаре напрямую связано с решением задач по геометрии Вселенной...

    Партия 'бывалых' заявила, что у этих перельманов вечно денег куры не клюют, хотя молодые куры заверяли, что этот конкретный Перельман - очень бедный, безработный и живёт с мамой на её пенсию. И что как только Гриша начал нести золотые яйца, так в его институте сразу нашлись любознательные посмотреть, что же у него внутри, а когда он немножко засопротивлялся, то его из института сразу вышибли, и куры тут как будто ни при чём.

    Но надо сказать, что партия 'бывалых' кур считала, что и у Маськина денег куры не клюют, и надо признать, что у Маськина куры действительно денег не клевали, ну, как-то не сложилось у него такой традиции. Маськин если и заводил себе пару монет, вырученных от его хозяйства или в результате каше-медовых афёр Плюшевого Медведя, то он складывал их в свой бумажник, который денюжки хранил трепетно, работал Маськиным персональным банкиром и никогда не допустил бы, чтобы у Маськина деньги куры клевали.

    Партия 'зелёных' была ещё слишком неопытна, чтобы иметь какое-либо сложившееся мнение о деньгах, и поэтому молодые куры полагали, что если Маськину потребуется, то они у него и деньги склюют. Как в комсомольском лозунге:

    Если Маськин скажет: 'Надо!',

    Куры все ответят: 'Есть!'

    По поводу мнения, что всё, что Маськин ни делал в своём хозяйстве, было курам на смех, партия 'бывалых' считала, что так оно и есть, хотя никто никогда не видел бывалых кур смеющимися.

    Партия 'зелёных' по этому же поводу считала, что если хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, то хорошо клюётся не тот, кто клюётся последним, а тот, кто клюётся прямо в темя. Ввиду такой агрессивной позиции молодёжи старые куры держались от них поодаль и старались с ними вообще поменьше соприкасаться.

    По поводу мнения о том, что Маськин пишет как курица лапой, старые куры считали, что до куриного чистописания Маськину ещё очень далеко. Куры были уверены, что именно им принадлежит приоритет открытия письменности и что некоторые народы, например китайцы, до сих пор применяют куролапописание практически в его неизменённом, первозданном виде.

    Молодые куры хотя и были столь же неграмотны, как и старые, однако имели такт не высказываться по этому поводу, потому что признавали, что мозги куриные не приспособлены для глубокого анализа тонкостей различных форм древней и современной письменности, с чем старые куры опять же не соглашались.

    Но главным разногласием между партиями был вопрос о Боге. Старые куры считали, что у кур есть свой отдельный бог, и ссылались на древнеегипетские источники. Молодые дерзко возражали, что куриным богом является Маськин, хотя сам он на курицу и не походил. Маськин вообще был ещё по совместительству и рыбьим богом, что считалось в масечных кругах гораздо престижнее, чем быть рыбьим жиром или рыбьем мехом, и поэтому ему было нетрудно побыть ещё и куриным богом, потому что обязанности у этих двух должностей схожи и не очень утомительны. Сиди - ничего не делай, изредка поглядывай на своих подопечных. Правда, в обязанности куриного бога ещё входило чистить куриный помёт и приносить корм, что отличало его от большинства других мелкопоместных богов.

    Молодые куры нередко вопрошали: а есть ли у инопланетян свой собственный бог, и если есть, за что он выгнал их из инопланетного рая? А у компьютеров есть свой бог? А их за что изгнали из компьютерного рая? Неужели за скачивание непристойных файлов? Абсурд! А значит, бог один, и поскольку других кандидатов не имелось, партия 'зелёных' решила назначить всеобщим богом Маськина, на что тот только рассмеялся. Он-то знал, что бог не он, а настоящий Бог - он гораздо масечнее любого Маськина, и его натуральное хозяйство гораздо более обширное, хотя и организовано примерно так же, как у Маськина.

    Баланс сил между куриными партиями нарушился, как только произошло весьма неожиданное и маловероятное событие. Однажды курица Феня снесла Маськину золотое яйцо.

    О тех, кто несёт золотые яйца, обычно не принято упоминать вслух, их держат в тёмных, закрытых, плохо проветриваемых помещениях и алчно вытаскивают из их поблёскивающих кладок золотые яйца. А потом, как водится, подкравшись ночью, пытаются посмотреть, что же у них внутри, и на этом и заканчивается их фактическая златояйценосность.

    Феня избежала всех этих обычных стадий и сразу, в то же судьбоносное утро, так извернулась, что изловчилась заглянуть внутрь себя самой, чтобы посмотреть, что же это у неё внутри, что она вдруг ни с того ни с сего стала нести золотые яйца. Между тем от такого акробатического действия Феня завернулась узлом, и Маськин обнаружил её в таком незавидном положении.

    Маськин сразу закричал: 'Пиу-пиу-пиу!', - знаете, как настоящая 'скорая помощь'. Он всегда так делал в особо срочных, можно сказать, неотложных обстоятельствах. Курицу Маськин немедленно развязал, но она захворала, и Маськину пришлось три раза в день делать Фене лечебный массаж курицы.

    Феня выздоровела, однако больше золотых яиц не несла. По всей видимости, источник золотых яиц находится где-то не внутри того, кто их несёт. Не зря народная мудрость предостерегает: 'Не путай божий дар с яичницей!'

    Хотя в мире и нет ничего такого, чего бы мы не нашли в самих себе, однако нужно признать одно исключение. Сколько ни заглядывай в самого себя - не найдёшь там источник своего вдохновения. Он всегда снаружи, вовне, в тех зыбких сферах, откуда к нам спускаются музы, значительно прибавившие в весе в наш век общественного питания, ставшего настоящим общественным испытанием.

    И когда ночи становятся короче, и светает в такую рань, что проснуться просто не представляется возможным, нежный Бог, склонившись к самому нашему бархатному сонному ушку, тихо шепчет трогательные стихи, едва касаясь нас губами. Просыпаясь, мы несём их в себе до поры до времени, но внезапно, когда никто, включая нас самих, ничего такого не ждёт, мы начинаем нашёптывать, а потом и скрести пером по бумаге трепетные строки...

    Мои стихи пронизаны тобой,

    Как веточки, пронизанные небом,

    Как капельки, проникшие сквозь стёкла,

    Пронизывают тонкий лёд стекла.

    И дней моих нехитренький покрой

    Весь из тебя. Укутавшись в нём, мне бы

    Всё наблюдать, как утра гаснут блёкло,

    И как почти что вечность протекла...

    Не пытайтесь заглянуть в себя и найти источник таких строк. Мы лишь поблёскивающие в оркестровой яме инструменты того неумолкающего голоса, который всегда будет звучать в нас!

    Глава 45

    Маськин и Клопушка

    Вы, наверное, подумали, что я допустил описку в названии этой главы, и что я хотел написать 'хлопушка', а не 'Клопушка'. Вовсе нет, дело здесь не в правописании. Правда, Маськин действительно очень любил всякого рода хлопушки, потому что с их помощью можно было издавать громкие резкие звуки, похожие на хлопок. Таким образом Маськин обычно пугал своих котов, и они стремглав неслись со двора в дом. Конвенциональным способом загнать их с прогулки было непросто, поскольку, демонстрируя свою крайнюю независимость, они никогда Маськина не слушались и ходили гордые да непокорные до тех пор, пока Маськино терпение не лопалось и он не прибегал к использованию менее конвенциональных, чем уговоры, но, безусловно, гораздо более эффективных хлопушек.

    Между тем речь в этой главе пойдёт вовсе не о хлопушках, а об одном маленьком существе по имени Клóпушка (с ударением на первый слог). Нужно признаться, что Клопушка был клопом, но поскольку даже среди своих низкомелких собратьев он выделялся особой низкомелкостью, то никак иначе, как Клопушкой, его и назвать-то было нельзя.

    Клопушка был племянником клопа-сартирика Великанова, которого Маськин с тапками повстречал ещё летом во время своей поездки в деревню. Клопушка тогда сам гостил у дяди в матраце, позаимствованном из местной психбольницы, в котором проживал горький пьяница - сартирик Великанов. В ту памятную ночь, воспользовавшись оживлённой беседой, завязавшейся между опальным гением эстрады и Маськиным, Клопушка залез в Левый Маськин тапок и прибыл инкогнито в Маськин дом, где и стал жить-поживать в Маськином тапке до того злополучного дня, когда Левый тапок вернулся с Кубы в посылке в не очень приглядном виде и был постиран Маськиным с мылом.

    Перед самой стиркой Клопушка едва успел унести ноги, словно Ной от потопа, и переселился в Маськин матрац, где он постарался проживать спокойной и, по клоповьим меркам, размеренной жизнью, так никем и не замеченный, лишь изредка покусывая Маськина исключительно для пропитания, а не в целях какой-то садистической насладительности, с которой обычно кусаются, к примеру, комары.

    Почему с этими вреднющими насекомыми никак нельзя договориться? Я бы ставил во дворе целый стакан собственной крови для них, но только чтобы они не кусались. Сам бы кровь сдавал по субботам, чтобы организованно скармливать комарам, только без укусов, зуда и расчёсов. Нет, им именно надо попить моей кровушки, обязательно укусив минимум в пяти разных местах, пусть даже если пятый укус будет стоить им жизни.

    Помнится, в старой Европе комары были какие-то неуверенные в себе, можно сказать, какие-то нерешительные. Подолгу боялись приблизиться, кружились где-то в сторонке, и лишь потом аккуратненько, пока никто не смотрит, могли укусить, но совершенно деликатно и только один раз.

    В Новом Свете комары - совершенные ублюдки. Злые, как голодные бульдоги, налетают они, не раздумывая, то есть просто пикируют стремглав с высоты, и, больно укусив, гибнут под неминуемым хлопком ладони, не принося ни себе пользы, ни нам не давая покоя. Впрочем, и среди людей стал появляться такой тип поведения... Матушка-природа, и куда ты смотришь? Поверни свою залапанную птеродактилями эволюцию вспять... Назад от кровососущих к чему-нибудь более безобидному!

    Наш же Клопушка был всё же клопом деликатным, и Маськин, как, впрочем, и никто другой, его не замечал до того самого дня, пока не приключилась одна история.

    Как-то Маськин, устав от лечения курицы Фени, прилёг отдохнуть и положил перед собой на тумбочку Фенино золотое яичко - полюбоваться перед сном. Уж очень оно ему нравилось, тем более что яйцо было единственное в своём роде, ввиду пропавшего у Фени дара златояйценосности. Бог дал - Бог взял. Тут уж не поспоришь.

    Маськину снились морские свинки, играющие в чехарду, маленькие бегемотики, кушающие мороженки, и опять его любимый жирафик с седлом. Короче - сплошные сны повышенной масечности.

    Когда же Маськин проснулся - яйца не было. Представьте себе, как корова языком слизала. Маськин сразу же сбегал спросить корову Пегаску, но та показала ему обложенный язык, как бы доказывая, что язык тут ни при чём. Корова отбрыкивалась, что в дом вообще не ходила, и что у неё и в коровнике дел полно, и что Маськин мешает ей полноценно бездельничать. Маськину пришлось признать, что безделье - тоже дело немаловажное, с чем он и отчалил обратно в спальню.

    Тогда Маськин, грешным делом, подумал на барабашку Тыркина, но тот предоставил железное алиби - что, дескать, навещал свой Невроз, который по-прежнему отбывал наказание в местной тюрьме за кражу плоскогубцев в промтоварном магазине. Местное правосудие строго наказывало за подобные проступки, и поэтому Тыркин сам старался воровать только в пределах Маськиного дома. Он не без основания надеялся, что дома его всегда простят и поймут. А вот его Невроз не выдержал, сбежал в промтоварный, и сразу попался на краже плоскогубцев. В суде Тыркин пытался взять вину на себя, но судья был не дурак. Он точно ущучил, что на видеокамере, установленной в промтоварном, был виден именно Невроз домового Тыркина, ворующий плоскогубцы, а не сам домовой. Кроме того, его судейская честь не верила в домовых и не желала прослыть посмешищем во всём их судейском междусобойчике, а вот Невроз был вполне легитимным членом воровского сообщества и подходил под статью о краже посредством Невроза, и мотив у него был налицо - как же Неврозу без плоскогубцев?

    Тыркину Маськин поверил бы и без алиби, потому что Тыркин был очень честным, и ему все безоговорочно верили, хоть он и был клептоманом и воришкой. Доверие к человеку не строится на его поступках, а проистекает из ауры его души. Посмотришь на человека и видишь - этому доверять нельзя, а посмотришь на другого - и доверишься без оглядки. Сердце - оно знает, оно подскажет. Вопрос лишь в том, можно ли самому сердцу доверять? Оно всё время бьётся, как в истерике, десятилетие за десятилетием, бедненькое наше встревоженное сердце.

    - Если Тыркин говорит, что не брал, значит, не брал, - сказал себе Маськин и сел со вздохом на свою кровать, и вовсе пригорюнившись.

    Тут он услышал тихое, но настойчивое кряхтенье под кроватью. Словно бы там, в подкроватной уютной пыли, шёл малюсенький паровозик на всех парах, и вот-вот, казалось, затрубит его гудочек: ду-ду-ду!!! Ту-ту-ту!!! И застучат на стыках рельс его малюсенькие колёсики - тыдых-тыдых, тыдых-тыдых...

    Маськин немедленно встал на четвереньки и заглянул под кровать.

    Под кроватью он увидел вовсе на паровозик, а маленького клопика, усердно толкающего перед собой золотое яичко. Клопик заметил Маськина и остановился. Было видно, что он смущён.

    - Ты кто? - приветливо поинтересовался Маськин, и Клопушка чинно представился и даже расшаркался. В своё время он получил неплохое воспитание и знал, как себя вести.

    - Зачем тебе, малышу, понадобилось такое большое золотое яйцо? - с участием спросил Маськин. Ему было уже очень жалко этого маленького клопика, а когда тот стал отвечать, Маськин и вовсе чуть не заплакал.

    - Нам, клопикам, не дано наслаждаться сферами возвышенными, ибо мы такие мелконизкие! Всё, что нам остаётся - это наш низменный мир вещичек, масеньких таких вещичек. Мы их приобретаем, вымениваем, выпрашиваем... а потом перебираем в поддиванной пыли и прячем от других клопиков, чтобы не стащили, - разоткровенничался Клопушка.

    - Зачем же вам эти вещички? - шмыгая от умиления носом, спросил Маськин.

    - Как - зачем? Чтобы, когда мы отправимся навеки в свою клоповую страну, где больше не нужно никого кусать для того, чтобы просто насытиться, где вообще не нужно никакой еды, и вообще уже ничего не нужно... Тогда эти вещички останутся нашим деткам, а потом их деткам, а потом деткам их деток... Вот посмотри, Маськин, какие замечательные вещички я накопил!

    Клопушка сбегал куда-то в уголок и приволок сундучок. Замочек щёлкнул - и Маськин просто разрыдался. В сундучке оказалась розовая ниточка, пряничная крошка, два стареньких противогазика клопиного размера на случай, если в будущем тоже будут пытаться уничтожать клопов, и малюсенькое пёрышко, выпавшее из подушки.

    - И это всё? - плача, спросил Маськин.

    - Это тебе, Маськин, кажется, что мои вещички - малая малость. А по моим клопиным меркам - это сокровище. Из-за этой вот ниточки я навсегда поссорился с родным братом, за пряничную крошку - предал друга, а на пёрышко я променял свою единственную любовь. Противогазики мне, правда, достались бесплатно, их нам выдают при рождении, а два их у меня потому, что я родился уже дважды, и оба раза клопом! Это вам, Маськин, небожителям, - клопику все, кто был выше его ростом, казались небожителями, - представляется, что всё это бренная чушь, а нам, клопикам, без этого нельзя. У нас вся польза жизни в этих вещичках, они подчас важнее самой жизни, и нет нам иной судьбинушки, как собирать эти пожитки, - не для себя, а для своих детей.

    - И много у тебя детишек-то? - прохлюпал, утирая слёзы, Маськин.

    - Ни одного. Я же променял свою любовь на пёрышко... - напомнил клопик.

    Маськин уже не просто рыдал, а выл от жалости. На шум прибежали его тапки. Правый Маськин тапок накапал Маськину валерьянки, и Маськин продолжил расспрос Клопушки о его жизни и миропонимании.

    - Что ж это вы так привязались к этим ничтожным вещичкам, что даже жизни свои калечите? Да и существуют ли вещи не ничтожные? Ведь всё это прах...

    - Так уж у нас повелось, и не мне этот порядок менять. Мы живём в мире вещичек, без них мы не можем заснуть, без них мы не можем проснутья, они нам снятся в снах, мы грезим о них наяву. Наша жизнь заполнена ими до отказа, и кроме них, у нас ничего нет: ни надежд, ни песен, ни раздумий. Можешь ли ты себе представить, что это такое - родиться клопом? Не бабочкой, не кузнечиком, не пчёлкой на худой конец... а клопом презренным. И для нас это не какая-нибудь лирическая аллегория, не отступление в область заблудших исканий собственного 'я'. Для нас это - фактическая правда. Вот мы и пытаемся эту страшную правду позабыть, умилостивить её ниточками, крошками да пёрышками. И то не для себя, а для потомства... Ведь если бы не дети, то в чём тогда состоял бы смысл нашего существования? Чтобы, повозившись в пыли, исчезнуть без следа? Но и детки наши - тоже ведь клопики, и никого, кроме клопиков, мы, увы, родить не можем.

    - Ну может, быть клопиком - это вовсе не так уж и презренно? - с надеждой спросил Маськин и, ища поддержки, посмотрел на свои тапки, но те только завертели носиками с кислым видом: нет, мол, Маськин, очень презренно, ничего не попишешь... презреннее некуда!

    - Знаешь что, забери себе золотое яйцо, - твёрдо сказал Маськин. - Может быть, оно сделает тебя хоть немного счастливее...

    - А я вовсе не несчастен, потому что несчастен тот, кто ведал иную жизнь, а потом её лишился, а для меня клопиные будни - единственная форма существования. Так что не надо меня жалеть! Жалея других, вы только ещё больше их унижаете, толкая на ненависть к вам! Я добыл себе вещички, и от этого я вполне счастлив - по клопиным меркам, конечно. Что до яйца - спасибо, конечно, но только я и не собирался им владеть, - удивил всех Клопушка. - Я думал спрятать его под кровать, а уже под него укрыть мой сундучок с ниточкой, крошкой, пёрышком и противогазиками. Под золотым яйцом моё сокровище никто и не заметит! Увидят яичко и скажут: 'Ах!', и потянут свои загребущие ручки, а сундучок мой оставят в покое. А так нам, клопам, золотое яйцо ни к чему. Оно для нас - всё равно что для вас солнечный свет. Вроде красиво, а в сундучок не положишь. Богатство клопа обязательно должно помещаться в его сундучок. Так заведено столетиями, и не нам менять мудрых традиций.

    - Ну, хорошо, - согласился Маськин. - Чем же можно тебе помочь? Проси всё, что хочешь, я всё для тебя сделаю!

    Клопушка грустно улыбнулся, помялся и тихо спросил:

    - А у тебя не будет ещё какой-нибудь ниточки?

    Глава 46

    Как Маськин вето наложил

    Сколько человечество ни делало попыток снизить уровень своей агреcсивности, нельзя сказать, чтобы оно в этом особенно преуспело. По-прежнему мы барахтаемся в сотнях ежедневных конфликтов - как скрытых, так и явных. И всякое благое действие влечёт за собой неминуемое противодействие, практически сводящее на нет любое действие, его повлёкшее.

    Кажется, что мы все заперты в безумный хлев, полный поросятами с глубоко расстроенными нервами, которые мечутся и стенают. Если есть у вас какое-нибудь хорошее намерение, то обязательно опрокинут его с ног на голову, обвинят вас во всех смертных и второстепенных грехах, а там уж и начнут рваться на волю, вон из хлева, чтобы превратить весь окружающий мир в такой же бедламный хлев.

    Мы сами вольно или невольно вовлекаемся в это копошение, повизгиваем и всхлипываем, чтобы встроиться в хор наших свино-собратьев. А однажды утром, встав после ночи, наполненной такими же хлевоподобными снами, мы взглянем в зеркало и увидим вместо своего лица - свиной пятачок на рыле средних лет.

    Я ничего не имею против свиней и использую их замученный мясниками и баснеписцами светлый образ исключительно в качестве аллегории, поэтому попрошу меня не обвинять в антисвинизме, и вообще ни в каком другом анти - и никаком другом - изме . Хотя не обвинять ближнего даже сложнее, чем удержаться от соблазна его убить, не так ли?

    Есть только одна правда - правда того, кто громче всех орёт в настоящий момент. Стоит его голосу замолкнуть, поблекнуть в гомоне чужих выкриков, и наступает новая правда, а потом - ещё совсем другая правда. Слова переходят в дела, а дела порождают новые жертвы, у которых тоже своя правда и которую не задушишь, не убьёшь!

    Что поделаешь, Луи-Наполеон III, племянник великого поджигателя Москвы, как-то высказался, что если пойдёшь во главе веяний времени - они тебя вдохновят на великие дела, если пойдёшь с ними в ногу - они тебя поддержат, а если встанешь у них на пути - они тебя сметут!

    Трудно не согласиться с оплёванным современниками и потомками бонопартистом. Все его провалившиеся попытки захватить власть сначала в Страсбурге, а потом в Булони, конечно, превращали его в шута, но ведь дождался Луи-Наполеон III своего часа, и водрузил на свою голову корону императора, правда, только для того, чтобы через каких-нибудь пару десятков лет пропасть вместе со стотысячной армией в ловушке, расставленной Бисмарком... Видимо, оступился Луи, встал ненароком на пути у веяний времени... Ну а что делать французам, когда их император попал в плен на чужбине? Конечно же, провозглашать республику, - и как раз в тот же год, когда в Симбирске появился на свет человек совсем других веяний...

    Вообще, может показаться, что демократия окрепла во многих странах только для того, чтобы люди, рвущиеся к власти, перестали совершать революции и имели легитимный путь борьбы за власть. Возьмите Францию девятнадцатого века - едва очухавшись после Великой Французской революции в конце века предыдущего и последовавшим за ним Термидором, она падает к ногам напуганного солдафона до мозга костей, Наполеона Бонапарта, который не находит ничего лучше чем, начав как консул, объявить себя Императором республики. Я не брежу и не шучу, как вы могли подумать, - именно Императором республики. Потом, после нескончаемых войн, славная Франция возвращается к ненавистным Бурбонам, с перерывом на 100 дней, пока бегающий по Франции Наполеон не успокоился, проиграв Ватерлоо. Потом скукотища Людовика XVIII, единственного сменённого на троне мирным путём Карлом X, ввиду уважительной причины - смерти Людовика. Карла сметает Июльская революция - только для того, чтобы на трон взошёл новый король Луи-Филлип, которого сметает новая революция, через несколько лет завершившаяся восшествием на трон Луи-Наполеона III, чьё славное царство завершилось, как мы уже сказали, провозглашением республики. Так прошёл почти весь девятнадцатый век... Конечно, приняв демократию, некоторые народы смогли освободить себя от революций, вершащихся всякий раз, когда кому-нибудь приходит фантазия посидеть на троне. Хотя и демократия не без греха...

    То они боготворят Наполеона, потом проклинают его, потом с всевозможными почестями привозят его останки с острова Святой Елены во Францию и торжественно водружают в славный саркофаг, как раз в тот момент, когда его племянник, а следовательно и законный наследник, сидит в крепости за вторичную попытку свергнуть с трона Луи-Филлипа. Люди больше любят мёртвых лидеров, чем живых... Какой культ Че Гевары на Кубе?! Разве его так почитали бы, если бы бедняжку не пристрелили в джунглях Боливии? А как объяснить то, что, согласно опросу журнала 'Foreign Affairs', если бы сейчас на пост президента Российской Федерации баллотировался Иосиф Сталин, то за него проголосовало бы больше половины современных россиян?!!

    Так ли уж глупы люди? Может быть, им нравится так существовать, вечно толкая друг друга локтями и лезя мордами в соседские миски, при этом облизывая чужие сапоги?

    Мне внезапно пришла мысль, что, может быть, с миром всё в порядке, всё так и должно быть? А это я болен какой-то странной иллюзией, что убивать - плохо, как словами, так и делами. Может быть, по-настоящему это всё хорошо, и именно так и надо! С миром всё в порядке. Он всегда был такой, и есть, и будет, и не нужно в нём ничего пытаться менять!

    А что - это тоже позиция, тоже своего рода 'правда'. Мир хорош такой, каков он есть. Всё в нём аккуратненько придумано, и печи Освенцима пыхтят без поломок. Поломка - ведь это плохо, потому что всякое хозяйство следует поддерживать в исправности. Не так ли?

    Принять мир таковым, каков он есть, и не пытаться ничего в нём менять - может быть, действительно в этом и заключается выход? Копошиться в хлеве с другими поросями, хрюкать им в унисон, отталкивать их от корыт с кормом, и чувствовать при этом тесную принадлежность к человеческому братству, снующему, как муравьи, в своих славно организованных муравейниках... Человек - это свиномуравей с непомерным самомнением. Как вам нравится такое моё самоопределение? Вот и весь нам диагноз, не нужно ничего менять, всё и так очень славненько...

    Только Маськин со всем этим никак не мог согласиться. Вы скажете, да кто такой этот Маськин и кто его послушает? Нет, братцы мои, так-то оно так, да не так... У всякого простого Маськина есть право вето, мы просто не отдаём себе в этом отчёт. Один замызганный корсиканец становится Наполеоном, некий парнишка из Симбирска со скособоченными набекрень мозгами становится Лениным, рябой кавказец - Сталиным, неоценённый обиженный художник - Гитлером. Если эти гении зла, режиссёры паскудных глобальных спектаклей могут выйти из тьмы неизвестности, из тусклой серости переулков обыденности, то почему хороший человек не способен наложить вето на то, что ему не по душе? Может! Просто не может не мочь! Это нарушило бы равновесие во Вселенной, и она давно скатилась бы под откос.

    Моя бабушка, 1896 года рождения, а потому истинная дочь, или, по крайней мере, внучка девятнадцатого века, говорила, что кавалеры позволяют себе только то, что им позволяют дамы. Это верно и для большой политики. Зарвавшиеся правители позволяют себе только то, что им позволяют их народы. Недаром же говорят, что всякий народ имеет того правителя, которого заслуживает. Так что же, русские заслужили Сталина? Французы - Робеспьера и Наполеона? Англичане - Кромвеля? Немцы - Гитлера? Американцы - Линкольна, допустившего своей политикой гражданскую войну, убившую более полумиллиона человек? Каждый народ может похвастаться незавидными этапами своей героической истории, которая именно считается героической. Кто у нас из перечисленных пока ещё не считается героем? Адольф? (Так, по-домашнему, его зовут немцы.) Подождите, дайте время...

    Что же делать, спросите вы? Что же нам-то, горемычным Маськиным, делать?

    А вот послушайте. Когда мир начинал баловать, Маськин поступал следующим образом.

    Во-первых, он сразу оставлял мир без сладкого и отправлял его в угол, до тех пор, пока тот не осознавал свою вину и не извинялся, обещая, что больше так не будет.

    Во-вторых, он пытался занять мир чтением разных добрых книжек, типа вот хотя бы этой книжки про Маськина, потому что большинство гадостей люди совершают от безделия, а потом настаивают на сделанном просто из упрямства.

    В-третьих, Маськин сразу накладывал вето на всё, что ему показывалось подозрительным. Так, однажды мир попытался повернуться к Маськину задницей и не обращать на него внимания. Так Маськин так ему вето наложил, что даже пришлось делать холодный компресс, зато после этого мир весь день ходил как шёлковый.

    Глава 47

    Маськино лавирование

    Маськину постоянно приходилось лавировать. Например, однажды утром ему позвонили из гостиницы для животных под названием 'Счастливые хвосты' и сообщили, что у них какие-то отдыхающие оставили четыре наседки породы 'красная курица с острова Род', и не хочет ли он забрать их к себе, потому что отдыхающие уезжают в город, а куры им в городе как-то ни к чему. Вот так несёшь всё лето яйца, а потом становишься не нужен... Хорошо хоть не зарезали, и то не из гуманности, а просто пачкаться не захотели.

    Маськину пришлось лавировать. Он не хотел обидеть хозяйку 'Счастливых хвостов', но и своих кур он знал... Понимал, что если Кукарешкин, возможно, и не будет против прибавления в гареме, то Феня и Маня могут серьёзно обидеться: мол, что это, Маськину мало двух наших яиц в день? Он, что же, тут яйцеферму решил открыть?

    А Маськину, по совести говоря, яиц не хватало. Молодые курочки ещё не неслись, и вся яйценосность основывалась только на Фене и Мане, наседках-многостаночницах.

    С другой стороны, Маськину приходилось лавировать таким образом, чтобы в доме всем хватало яиц, а один только Тыркин иногда до пяти яиц за раз съедал, утверждая, что домовым не страшен холестерин, потому что они навроде привидений, а привидениям уже поздно за здоровье беспокоиться. Тыркину необходимы были сырые яйца для особой певучей писклявости голоса. Другие обитатели Маськиного дома тоже любили побаловать себя кто варёным всмятку яичком, а кто и омлетиком... Гоголь-моголь опять же тоже без яиц приготовить сложно.

    Короче, решил Маськин дополнительных кур в своё хозяйство принять.

    А как иначе? Чтобы со всеми жить в гармонии, необходимо лавировать.

    Вот в последнее время Маськины тапки стали жаловаться, что подружка Сосискина медсетричка Ксюша частенько стала их обоих утаскивать и в углу драть, пока Маськин спал или носил другую обувь. И что прикажете Маськину делать?

    Ксюша была американская сучка. Я это вовсе не к тому сообщаю, чтобы обидеть великую нацию, снабдившую нас жевательной резинкой, а просто потому, что таков был объективный факт. Как бы вы хотели, чтобы я назвал собаку женского пола родом из Америки? Однако в связи с моей выходкой президент Соединённых Штанов Бушкин даже выступил по телевизору и резко осудил Маськина за то, что он препятствует свободе мисс Ксюши, ибо её неотъемлемое право - драть любые тапки, невзирая на то, кому они принадлежат. Вообще у граждан Соединённых Штанов, по мнению президента Бушкина, было очень много прав, и практически никаких обязаностей, кроме уплаты налогов государству. Кстати, вы никогда не задумывались, почему считающее себя самым демократическим в мире государство не именует себя республикой? Да потому, что оно таковым не является. Это самая настоящая империя, во главе с президентом империи . А что? Если может быть император республики, почему не может быть президента империи?

    Не просите меня, пожалуйста, высказываться по поводу типа правления в Восточной Сумасбродии, поскольку я пишу на её языке и собираюсь издать эту книжку именно в ней... Но скажу вам чесно, что эта страна, пожалуй, самая гармоничная в современном мире, ибо её двуглавые имперские орлы иллюстрируют пословицу: 'Одна голова хорошо, а две - это уже массовая казнь'.

    Двуглавые орлы Восточной Сумасбродии совершено чётко указывают на то, что речь идёт об империи, управляемой императором. А что, к чему вилять да мешать праведное с нескромным? По крайней мере, честно и без затей.

    Вы, дорогие мои читатели, наверное, сердитесь на меня за то, что я в прошлой главе всех назвал свиньями, а как же поступать простым Маськиным, так и не посоветовал. Знаю, что виноват, но виноватым себя не считаю. А совет вот какой. Вы просто не давайте проводить себя на мякине, только и всего, держите своё вето всегда наготове, и тогда вам не придётся лавировать, как Маськину, потому что в некоторых вопросах требуется нешуточная твёрдость убеждений.

    Наши правители очень хорошо устроились, говоря, что нет ничего правдоподобнее, чем ложь невероятного размера. Мы так привыкли к этой лжи, что не замечаем её, как воздух, а боремся с мелкими неурядицами, всё больше покусывая друг друга и оставляя наших довольных правителей в стороне. Словно сучка Ксюша, мы таскаем и дерём только тапки президента (Маськин ведь был законно выбранным президентом Маськиного дома), тогда как того, чьи эти тапки, мы вроде как и не замечаем, мол, не бьёт нас палкой пока - да и ладно. Уже хорошо. А то, что других бьёт, так, во-первых, это не наше собачье дело, а во-вторых, раз бьёт, значит, было за что! Нет дыма без огня!

    Наши правители глядят на нас с высоты своего положения с умилением: ничего, пусть народ друг друга покусывает, только здоровее, закалённее станет. Это ему полезно.

    Я скажу вам по совести, что раньше полагал, что человечество совсем не подверглось эволюции и до сих пор осталось на том же уровне грубости и необузданности, что и в былые века. Однако это не так. Если необузданность и мало видоизменилась, то я всё больше убеждаюсь в том, что мировая история стала свидетелем настоящей эволюции лжи. Если раньше ложь была плохо прикрыта и бесстыдна, то теперь она проэволюционировала настолько, что практически её невозможно заметить, ибо и выглядит-то она не как ложь, а как чёрт те что и с боку бантик! А в таком виде признать её не просто.

    Великая эволюция лжи более не нуждается в императорах республик, не грезит грубоватыми, а потому безнадёжно наивными планами на мировое господство. Она научила нас называть похлёбное рабство - свободным трудом, нищету - минимальной зарплатой, бесчеловечную войну - миротворческой миссией, беспробудный разврат - сексуальным раскрепощением, порабощение женщины на работе и дома - эмансипацией, растление молодёжи - всеобщим обязательным образованием, откровенную мазню - высоким искусством, обрывки одежды - высокой модой, голод в сочетании с бегом на потогонных тренажёрах - здоровым образом жизни, узаконенный рэкет - справедливым налогообложением, содомские пытки - служением отечеству, комедию одного актёра - демократическими выборами, мину замедленного действия - мирным атомом, сквозящее одиночество - зрелым индивидуализмом, травму развода - свежим стартом, подачки на церковь - верой в Бога, карьеризм с подлогом - прогрессом науки, дурман аптечных ядов - естественным чувством счастья...

    Она лишила нас каких-либо ориентиров, словно переселив на планету с таким количеством солнц, что всё время мы проживаем в ослепительном нескончаемом полдне и никогда не видим звёзд, чтобы вести свои корабли, ориентируясь на эти единственные маячки навигации.

    Вот и полавируй среди этой лжи, проэволюционировавшей в единственную известную нам правду! Когда правды нет, её никто никогда не видел и даже не подозревает, как она выглядет, не ровён час, примешь ложь за правду, потому что человеку без правды никак нельзя.

    Так Маськину и приходилось лавировать между желанием наесться от пузика и необходимостью ходить в свой маськотрясник, где его трясли, чтобы он худел.

    Я не хочу сказать, что в былые времена правды было больше. Или лжи меньше. Просто лгунишки тех времён были простоваты - взял и нацепил на уши корону, а почему у солдата революции на ушах корона? Так - он император. А как же революция? Так он же император республики!

    Вот и теперь правят нашими республиками императоры... Помнится, как-то, во времена Наполеона, когда вернулись к пышным богослужениям в соборе Нотр-Дам, прекращённым после революции, кого-то, кажется, из якобинцев, спросили, как ему нравятся эти торжества по поводу коронации императора. Так тот ответил: 'Да, очень красиво, вот только не понятно, зачем убили сто тысяч человек, - не затем ли, чтобы таких торжеств больше никогда не было?'

    В том-то и дело, что ради того, петь или не петь в соборе с высокими потолками, не нужно убивать сто тысяч человек.

    Людей вообще не нужно убивать - нехорошо это, неправильно.

    Но нам сказали, что это всё глупости. Что добро должно быть с кулаками, а кулаки должны быть расстреляны, а потом сказали, что добро должно быть поделено поровну между всеми, но когда стали делить, оказалось, что поровну на всех не хватает, и делить передумали. А потом старое недобитое поколение вымерло, а новое готово голосовать за Сталина, и поверьте, он не заставит себя долго ждать. Отцов народов не нужно просить дважды, их вообще не нужно просить, они сами всё решат за нас и объявят нам в качестве нового евангелия - краткий курс истории...

    Мы полностью заморочены окружающим от рождения до смерти. И в этом-то и состоит величайшее достижение наших правителей! Мы больше не лавируем и ни на что не надеемся, не ищем социальных преобразований и не грезим революциями. Наше мнение давно уже никого не интересует, да у нас давно уже нет и не может быть какого-либо складного мнения. Нас, ослеплённых явным избытком солнц, клонит в сон, но и там, в вязких снах, светят нескончаемые солнца, и в полночь нам снится яркий полдень, и нет отдохновения нашим просвеченым насквозь душам.

    Глава 48

    Маськин на Уолл-стрит

    В одно утро Плюшевому Медведю не принесли завтрак в постель. Он долго ворочался с боку на бок, громко и убедительно зевал, пробовал даже покашливать. Ничего не помогало - завтрака не несли. Тут Плюшевый Медведь вспомнил, что он имел неосторожность проснуться так рано именно в воскресенье, а по воскресеньям у скатерти-самобранки, подаренной Маськиным самому себе на Новый год, был выходной, и все завтракали позднее обычного, на кухне.

    Ну, делать нечего, не засыпать же обратно. Маськин всё равно ещё спал в своей кроватке, и Плюшевый Медведь, по совести говоря, не нашёл благовидного повода его разбудить, чтобы тот соскочил с постели и принялся готовить ему завтрак. Сначала Плюшевый Медведь подумывал, что было бы неплохо начать кричать: 'Пожар! пожар!' или 'Волки! волки!', но он боялся, что таким поведением он, скорее всего, пробудит Маськин Невроз, который завтрак не готовил, а действовал даже, можно сказать, в обратном направлении - то есть от повышенной нервозности поедал всё, что только находил. Кроме того, Плюшевый Медведь был рассудительный и понимал, что такими криками, особенно не имеющими фактического обоснования, начинать воскресное утро не очень хорошо, потому что, во-первых, как водится, в следующий раз, когда действительно придётся кричать и звать на помощь, ему могут не поверить, а во-вторых, Маськин, разбуженный своим Неврозом, всё равно не скоро придёт в себя, и завтрак может начаться ещё позже, чем это произошло бы без подобных экстраординарных оригинальностей.

    Так, вполне разумно рассуждая сам с собой, Плюшевый Медведь неохотно вылез из-под одеяла и, не умываясь, отправился на кухню в надежде найти чего-нибудь съестное, чтобы как-то заморить червячка перед завтраком. Плюшевый Медведь не страдал глистами, как вам могло показаться из предыдущего предложения. Просто у него в животике жил специальный червячок, которого было необходимо постоянно замаривать, иногда медком, а иногда и вареньицем, иначе он начинал вертеться и безобразничать, и Плюшевый Медведь приходил в состояние неприятного беспокойства и какой-то неслыханной внутренней пустоты, от которой иногда ему хотелось плакать и ругать местные порядки даже больше обычного.

    Прибыв в кухню, Плюшевый Медведь обнаружил там Правый Маськин тапок, уютно попивающий кофе с булочкой. Вооружившийся очками на босу ногу тапок читал газету 'The Wall Street Journal', полную биржевых таблиц.

    У Плюшевого Медведя от вида Правого Маськиного тапка, пьющего утренний кофе с булочкой, разыгрался аппетит, но он не знал, как подкатить к тапку, чтобы тот поделился с ним утренней добычей.

    - Доброе утро, - сказал Плюшевый Медведь тапку с учтивым поклоном.

    - Доброе утро, сэр, - благожелательно ответил тапок, однако, не отрываясь от газеты. Правый Маськин тапок, как и многие правые, свободно читал по-английски, знаете ли, на всякий случай, и поскольку газета была напечатана именно на этом языке, случайно, по инерции, назвал Плюшевого Медведя сэром.

    - И что это вы читаете, милейший? - продолжил беседу Плюшевый Медведь, непринуждённо отщипывая от булочки довольно большой кусок. Ему было приятно быть не просто медведем, а сэром Медведем, как его кумир достопочтенный сэр Винни-Пух.

    - Да вот, просматриваю кодировки акций, в которые я вложил свои сбережения, - вежливо ответил тапок, но остаток булочки от Медведя отодвинул.

    - С каких это пор вы стали интересоваться биржей? - с искренней заинтересованностью спросил медведь и внезапно засунул себе в рот остаток булочки целиком. Правый Маськин тапок не подал вида, аккуратно подобрал носочком крошки и перелистнул газетную страницу.

    - Как же можно не интересоваться биржей? Биржа - самое лучшее изобретение деловых людей. Это прекрасная возможность одалживать деньги в невероятных количествах, никогда их не отдавая, и при этом даже без необходимости пускаться в бега!

    - Да, что вы говорите! Как интересно! - поддержал беседу Плюшевый Медведь и как-то невзначай опрокинул в себя остатки кофе из чашки. Правый Маськин тапок снова не подал вида и продолжал:

    - Биржа - это новый способ азартной игры, при занятии которой никто не посмеет обвинить тебя в том, что ты прожжённый игрок и конченый картёжник. Моя тётя, Старая Калоша, светлая ей память, оставила мне наследство, которое я и разместил в акциях компаний обувной промышленности. Поскольку босых на земле становится с каждым днём меньше, а количество ног при этом постоянно растёт (каждую секунду на Земле рождается 4,1 человека и 1,8 человека умирает, то есть в среднем каждую секунду количество ног прибавляется на 4,6 ноги).

    - Ну, насчёт четырёх ног - это понятно. Две пары обуви решат проблему. А как вы решаете вопрос с обуванием шести десятых (0,6) ноги? Что, производите недоделанную обувь, или просто обувь меньшего размера? - полюбопытствовал Плюшевый Медведь, явно поглощённый демографическими размышлениями. Он незаметно стянул с носика Правого Маськиного тапка очки и попробовал их пожевать. Очки не жевались.

    - Недоварены... - сказал себе Плюшевый Медведь и водрузил очки на место. Правый тапок не стал обращать внимания и на эту махинацию Плюшевого Медведя, поправил очки и пояснил:

    - Наличие шести десятых (0,6) ноги мы игнорируем и обуваем только целые ноги.

    - Как вы их обманываете! - возмутился Плюшевый Медведь. - Эта ваша обувная индустрия злая! Она плодит калек! Каково человеку ковылять с шестью десятыми ноги, да ещё и необутой?

    - Мы не обманываем население, мы его обуваем ! - возразил Правый Маськин тапок.

    - А разве это не одно и то же? - удивился Плюшевый Медведь, неплохо владевший уличным жаргоном.

    - Видите ли, сэр Медведь, - спокойно пояснил Правый Маськин тапок, - бирже совершенно всё равно, кого обули, а кого нет, сколько ног обуто, а сколько ковыляют босиком. Биржа - это только деньги, чистые деньги в их первозданной виртуальной красе, и за ними не видно ни людей, ни их хлопот. Для того биржа и была придумана, чтобы не примешать в деловые сделки всякие субтильные чувства да моралистические переживания.

    - Так ваша биржа - это просто надувательство какое-то! - возмутился Плюшевый Медведь, который наконец осознал, что поживиться у Правого Маськиного тапка больше нечем, а попробовав пожевать непосредственно сам тапок, был разочарован его вкусовыми качествами.

    - Позвольте с вами не согласиться, - ответил Правый Маськин тапок, насилу высвободившись из лап жующего его Плюшевого Медведя, по-прежнему, как истинный джентльмен, пытаясь не подавать вида, что манеры Плюшевого Медведя этим воскресным утром начинают его несколько беспокоить. - Биржа - это замечательное изобретение. Благодаря ей в развитых странах деньги не прячут по кубышкам, а вкладывают в биржу, кто напрямую, кто через специальные фонды. Таким образом практически все сбережения, включая пенсионные фонды, остаются на рынке и позволяют экономике развиваться, открывая новые предприятия и создавая новые рабочие места, которые позволяют населению зарабатывать больше денег, отчего их сбережения только увеличиваются, что, в свою очередь, возвращает денежную массу обратно на биржу. Со всего этого государство получает налоги, которые укрепляют все области жизнедеятельности страны - здравоохранение, оборону, образование, социальную защищённость. В бедных недоразвитых странах со слабыми законами и крайне воровской ментальностью люди не доверяют бирже и даже банкам. Они держат деньги в кубышках. Постепенно экономика истощается, люди теряют работу, и страна становится ещё беднее. Вот что такое биржа.

    - Не нравится мне всё это. Кажется, проблема с обуванием шести десятой ноги может привести к серьёзному падению акций... - сказал Плюшевый Медведь, зевая.

    - Мда... хотя, может, и так... - задумался Правый Маськин тапок и тут же сбегал позвонить своему брокеру, попросив его на всякий случай немедленно продать все обувные акции. Правый Маськин тапок понимал, что если даже Плюшевому Медведю, персоне, далёкой от реалий обувного рынка, пришли в голову сомнения по поводу обувания 0,6 ноги, то и многие инвесторы могут обеспокоиться тем же вопросом. А в обувной индустрии, несмотря на то что в обуви недостатка не наблюдалось, обуть инвесторов не так уж просто.

    Когда тапок вернулся, Плюшевый Медведь хитро прищурился и попытался перевести разговор на свою любимую тему - каше-медовые афёры, но в этот самый момент послышался шум, и в кухню вошёл Маськин. Он, как водится, нёс в охапке двух своих котов, а за ним, весело лая, бежали четыре собаки. Так он всегда появлялся, подобный древнегреческой Диане-охотнице, эдакой Артемиде, в окружении своих любимых животных. На Маськине был только Левый тапок, потому что, как вы догадались, Правый разговаривал с Медведем и явиться для торжественного утреннего одевания на Маськину ногу не мог.

    Отношения между двумя тапками в последнее время были неважные. Левый тапок, увидев по телевизору, как все католики целовали левую туфлю папы римского, загордился и заявил, что левая обувь важнее. Правый же тапок вышел из себя от негодования и заявил, что это оттого, что папа римский секретно парализован на левую часть тела, а правой он больно лягается, и что в этом и заключается объяснение этого подсмотренного Левым Маськиным тапком обычая.

    Плюшевый Медведь сразу предложил Маськину приступить к лечению его острой медвежьей манной-каши-недостаточности (О.М.М.К.Н. ), но Маськин попросил его подождать и обратился к своему Правому тапку.

    - Всё это, конечно, может быть, и правда, может быть, твоя биржа и является движущей силой экономики, но дело-то всё в том, что в самой её основе лежит обман, ибо люди, отдающие деньги на биржу, делают это исходя из жажды обогащения, в то время как чаще всего они эти самые деньги теряют. Двигать экономику, основываясь на жажде обогащения, - это единственное, до чего додумалось человечество в извечных попытках обуздания самого себя?

    - Из-за того, что тётя Глаша или какая-нибудь миссис Смит, нет разницы, хочет купить себе новые сапоги, а у неё денег только на старые, и те в рассрочку, и она, оставшись совсем без сапог, несёт свои сбережения на биржу в надежде, что её обогатят настолько, что ей на сапоги новые хватит, и ещё останется на то, чтобы соседке долг отдать, а в результате остаётся у неё натуральный шиш, - нельзя гордиться разумным устройством экономики.

    - Что ж, Маськин, ты предлагаешь социалистическое управление? Чтобы у бабки не было ни денег, ни сапог? - возмутился Правый Маськин тапок.

    - При социализме, по крайней мере в его развитой фазе, эта бабка хотя бы не сдохла с голоду под забором, - заявил Левый Маськин тапок, у которого по утрам его левизна значительно обострялась. Сегодня, ввиду отсутствия Правого тапка в спальне, Маськин встал с кровати с левой ноги и, как водится, был не в духе, Левый же тапок гордился, что ему досталось первенство в обувании Маськина, и смотрел на своего правого брата с высоко задранным носом.

    - Если бы у меня были готовые решения всех глобальных вопросов, я был бы не президентом Маськиного дома, а генеральным секретарём ООН (Организации Обоюдных Надувательств). Я высказываю своё мнение не потому, что у меня есть готовое решение, а для того, чтобы поддержать дискуссию по вопросам, которые уже лет сто многие считают нелегитимными и уже давно не собираются решать. Пока биржа идёт вверх - всем хорошо. Все обогащаются, кроме тех неудачников, кто играл на понижение...

    Левый тапок при этих словах почему-то заёрзал, и Маськин чуть не упал. Отпустив котов и тем самым вернув себе равновесие, Маськин продолжал:

    - Но стоит бирже начать падать - всем плохо, экономика приходит в упадок, потом наступает глубокий кризис, который обычно заканчивается войной и полной катастрофой. Дело в том, что биржа создаёт эффект лавины, которую невозможно остановить, если уж она покатилась вниз. И не важно, добросовестный ты работник или лодырь; если биржа падает - у тебя не будет ни работы, ни клиентов... Ибо вся твоя крупная клиентура повыпрыгивает из окон небоскрёбов с криками: 'Я разорён!', а мелкая клиентура разбредётся по биржам труда и тюрьмам...

    Не успел Маськин договорить, как на кухню вбежал растерянный почтальон Благовесткин. Сумка его была расстёгнута, и за ним тянулся длинный след из растерянных писем.

    - Вам срочная телеграмма! - закричал Благовесткин, и голос его сорвался. Правый Маськин тапок налил почтальону воды и усадил его на стул.

    Маськин спешно прочёл вслух телеграму.

     

    маськин вскл знк биржа падает тчк может разбиться тчк

    на тебя одна надежда тчк срочно спасай вскл знк

    глобальная экономика тчк

    - Вот видите, а я что вам говорил! - закричал Маськин. - Началось!

    Маськин не любил заявлять: 'Я же вам говорил', но теперь ему пришлось это сделать не потому, что он хотел показать всем, что он был прав, а потому что ему хотелось доказать, что все остальные были не правы. Маськин немедленно надел на себя Правый тапок и помчался к Маськиной машине. Вместе с ним отправился и Плюшевый Медведь, который всё-таки надеялся получить сегодня свой завтрак.

    - Экономика экономикой, а при бирже может быть вполне сносный буфет или кафетерий, - решил он и прихватил с собой для надёжности суповую ложку. На случай, если разорение дойдёт до того, что биржа распродаст все ложки из буфета, чтобы окончательно добить обрушившийся рынок цветных металлов и тем самым поддержать рынок металлов чёрно-белых.

    Когда друзья прибыли на Уолл-стрит, положение биржи было плачевным. Она действительно падала, и Маськин едва успел её поддержать. Он стоял, как Атлант, держащий небо, но его слабенькие масечные ручки дрожали. Положение становилось критическим. Медведь же, наоборот, чувствовал себя прекрасно. Недаром брокеры называют длительно падающий рынок 'медвежьим', и хотя биржа резко упала - Медведю всё равно было хорошо! Дело в том, что в такие моменты каша и мёд чрезвычайно дешевеют, и медведи могут от души наесться этим важным плюшево-медвежьим лакомством. Тут Плюшевый Медведь начал потреблять кашу с мёдом в местном буфете, и поскольку он платил за этот продукт живой валютой, то биржа немного приподнялась, и Маськин, улучшив момент, перехватил руку и высвободившейся рукой подвязал биржу к колонне, таким образом остановив её падение. Едва отдышавшись, биржа стала ползти вверх, и к концу дня вернулась на своё прежнее место на галёрке, откуда она свалилась утром по совершенно неизвестной причине. То ли у неё началось головокружение от успехов, то ли галантный европейский рынок вскружил бедняжке голову.

    Когда Маськин с Плюшевым Медведем вернулись домой, то оказалось, что Маськин где-то по дороге потерял оба своих тапка. Только на следующий день раскрылась правда.

    Левый Маськин тапок, зная проблему с шестью десятыми ноги, предвидел падение биржи и решил сыграть на понижение. Он на все свои сбережения, доставшиеся ему от тёткиного наследства (тапки были хоть и сводные, но братья, и тётка у них была одна на двоих), купил опции 'Put', что означает, что Левый Маськин тапок купил право продать обувные акции по фиксированной цене, и когда биржа начнёт падать, все захотят это право купить, чтобы сохранить свои деньги. Что-то вроде страховки. Утром, когда Правый Маськин тапок продал все акции перед падением биржи, он стал богатым и даже успел купить себе золотое пенсне вместо изжёванных Плюшевым Медведем очков. Левый же Маськин тапок, увидев, что биржа упала, понял, что стал миллионером. Он решил повременить с продажей своих опций, пока биржа не упадёт до конца, немедленно бросил свои левые взгляды и побежал покупать билеты на Гавайские острова. Но едва он вернулся на биржу, чтобы продать свои опции, как она уже гордо была водворена Маськиным обратно, и его опции оказались никому не нужны. Так Левый Маськин тапок потерял всю свою часть наследства и, вернувшись к Маськину, стал ещё более ярым леваком, с такой классовой ненавистью к буржуям-капиталистам, что Маськин стал запирать Правый Маськин тапок на ночь в шкаф (как бы чего не вышло).

    Однако Правый тапок любил своего левого брата и отдал ему половину его богатства, отчего денег в сумме у братьев осталось ровно столько же, сколько оставила им тётка, Старая Калоша, за вычетом цены золотого пенсне Правого Маськиного тапка.

    - В том-то и дело, - поучительно заявил Маськин, наблюдая братскую идиллию у себя под кроватью, - с этой биржей в лучшем случае останешься с теми же тапками, а в худшем - вообще без штанов!

    Глава 49

    Маськин сарказм

    Теперь, дорогой мой читатель, мы входим в самую скользкую область романа. Концовка... Осталось две последних главы. Напряжение растёт. Ну, и к чему же клонит автор? И чего же он, в конце концов, хочет сказать? Сейчас всё поставлено на карту - ошибёшься, и роман превратится в гору мукулатуры и напрасных блужданий по задворкам поблёкшего мира. А найдёшь верное слово - и сразу в вечность, туда, к ним, заоблачным шекспирам.

    Нет, это не так. Совсем не так. Конечно, хочется, чтобы роман читали. Конечно, хочется нравиться. Но мой роман - я имею в виду не книжку, а отношения с читателем, - итак, мой роман с читателем поверхностный и платонический. Не могу же я приставать с романтическими намерениями к читателю или читательнице, приютившим мою бездомную книжку и отведшим ей место на своей книжной полке. Я уже смирился, что настоящей любви у нас не будет, потому что я слишком странен, и читатели того и глядят, чтобы в доме у них ничего не пропало, а то мои герои, сами знаете, тыркины всякие, и за ними глаз да глаз нужен.

    Мои отношения с читателем действительно чисто платонические. Я ничего особенного от него не хочу, да и он, кажется, ничего особенного не ждал от книжки с названием 'Маськин зимой'. В отличие от Достоевского, я не беру читателя за душу и не трясу её с бешенством падучей до тех пор, пока из неё, этой читательской души, не посыплются его собственные скрытые топоры, припрятанные для беседы по душам с пенсионеркой-проценщицей. Я не Толстой, полагающий, что у читателя нет и не может быть своей собственной жизни, и потому ему следует переезжать с вещами в его роман и там селиться, бродить по его несчётным главам, а потом хлясть - и под поезд. Не то чтобы это не выход, но читателю всё-таки хочется жить в своём доме и хотя бы отчасти - своей собственной жизнью.

    Маськин пропитан сарказмом и явной издёвкой над всем и вся, ну кроме вечных ценностей, конечно, которые автор из суеверия попытался не обсмеивать, хотя сдержаться вполне ему не всегда удавалось. Пробравшись сквозь все эти издёвки, читатель с недоумением смотрит автору в рот и ждёт, как бы вопрошая: 'Ну и что?'

    С начала романа автор носится с затасканной аллегорией, что, мол, приход тиранических времён - это зима, а их конец - это оттепель! Второсортное, надо признать, сравнение. Потом всё подкалывает правителя - красно солнышко. Ну и что? Тиранозавр всея Восточной Сумасбродии... Очень оригинально, ничего не скажешь. А как же порядок? А как же 'жить стало лучше'?

    Всё время автору неймётся и по поводу папы римского. То он его так выставит, то эдак. Не нравится ему его гитлерюнгенское прошлое. Может, автору ещё не нравится и что папа - немец и родом из Баварии? И что его отец-полицейский отыскал его мать по брачному объявлению? Так что же, папы римские - породистые собаки, что ли? Или автор хочет, чтобы один из самых влиятельных религиозных лидеров на земле был рождён в результате непорочного зачатия, или и того хуже, оказался евреем, как Христос (что является самым большим проколом христианства)?

    А со своим еврейством автор вообще заманал. Ну еврей - так и сиди тихо, не высовывайся. Нет, он всё разглагольствует, то ему то не так, то ему это не очень. Одна надежда, что его свои же заклюют, чтобы автору неповадно было нарушать табу - еврей не может критиковать Израиль, потому что тогда он предатель и скотина. А сам-то Израиль - это вообще гаси свет. Ну какое дело российскому читателю до всего этого шабата?

    Но вот пробивается тоненький голосок девушки-читательницы... 'Маськин - это хорошо. Он такой добрый и милый. От чтения этой книжки наступает мир в душе, и от неё веет таким спокойствием!'

    Спасибо, девушка! Спасибо, милая! Но не от всего Маськина веет спокойствием. Мешает всё время подкалывающий сарказм.

    Вот хотя бы один из последних перлов автора, где он говорит об эволюции лжи. Припечатал так припечатал. Ну ничего ему не нравится. (На себя бы посмотрел.) Вот, извольте полюбоваться.

    Автор утверждает, что вся наша жизнь якобы похлёбное рабство, именуемое свободным трудом. А ну-ка, поясни-ка нам, баснописец хренов, что же ты предлагаешь? Совсем не работать? Или чтобы все садились писать романы, как ты? А кушать что будем? Уж не твоя ли самобранка накормит? Ей-богу, пишешь в стиле детских сказок, ну и писал бы себе все эти шумелки-ворчалки. Зачем на высокую философию посягаешь? А на политику? Пулю в лоб захотел? Так нынче в лоб уже никто не стреляет. Всё больше в затылок. Знаете, с завязанными глазами, чтобы на том свете не знал в лицо своего убийцу и не выдал на Страшном Суде.

    Я отвечу - мне нечего на это сказать... Конечно, работать надо, куда деваться. Я не то чтобы предлагаю совсем ничего не делать, я просто передаю ощущения многих людей, что они ожидали от жизни нечто большее, что они чувствуют, как на нудной рутинной работе они порабощены и что в конце концов в их жизни ничего, кроме этой нудятины, не будет.

    А про нищету наш автор высказался тоже для красного словца? Минимальной зарплатой, мол, называется. Так что же, всяким уродам максимальную зарплату платить? Этот сарказм не имеет никакого отношения ни к здоровой экономике, ни к светлому будущему. Даже в самом наисветлейшем будущем будет своя минимальная зарплата, если автор, конечно, часом не коммунист и не ожидает со дня на день отмены денег. Минимальная зарплата хороша тем, что меньше неё платить нельзя, а вовсе не тем, что её уровень всё равно приводит человека к нищете.

    Ну что ж, и на это мне сказать вроде бы нечего, я опять же не об основах современной экономики писал, сарказм этот относился к тому, что всё равно человек ощущает себя нищим, хотя, конечно, вы можете мне ответить словами товарища Сенеки, что богат не тот, у кого много есть, а тот, кому ничего не надо.

    - А насчёт бесчеловечной войны, именуемой миротворческой миссией? Это автор про что? Про какой конкретно регион? Что же, автор предлагает с террористами не бороться? Дать им убивать наших детей? Уж не на деньги ли из Пакистана издаёт он эту книжонку?

    - Ой, товарищ критикующий, я понял, в чём дело. Вы неправильно прочли моё произведение, это же шутка... Ну, это же роман-шутка с сарказмом, понимаете?

    - Ваши шуточки имеют очень дурной привкус, глубокоуважаемый... - ответит мне читатель. - От ваших шуточек, голубчик, иным в петлю лезть захочется, ибо, судя по вашим рассуждениям, всё в нашем мире - полный кавардак, ложь сплошная. Я бы вашу книжку запретил как вредную, причём запретил бы на все времена, включая наше славное прошлое. Но этого не следует делать, и знаете почему?

    - Почему? - поинтересуюсь я упавшим голосом.

    - Да потому, что, запретив, мы привлечём к вашей сомнительной персоне слишком много внимания, а привлечение внимания - это реклама. Ведь гений Игорь Северянин и был замечен особо только после того, как его горячо обругал Лев Толстой. Так что ваши писульки нужно, во-первых, проигнорировать, во-вторых, принять меры, чтобы следа от них не осталось. - Ну, что ж, родимый читатель, спасибо за откровенность. Но прежде чем вы меня арестуете...

    - Велика честь. Тем более, ты по заграницам прячешься. Но мы нынче за это не арестовываем. Если бы ты жил у нас, в Восточной Сумасбродии, ты бы и сам не заметил, как со временем у тебя начались бы заморочки совсем по другим поводам... Налоги, подлоги... Помнишь, как у кардинала Ришелье: 'Дайте мне шесть строк, написаных любым человеком, и я найду, за что его повесить...' А мы уважаем опыт наших французских коллег.

    - Ну, да не в этом дело, - мой строгий читатель наслюнявит свои привыкшие к курку пальцы и перелистнёт ещё пару страниц, но потом раздражённо вернётся обратно к перечислению лжи: - Вот вы утверждаете, что мы именуем беспробудный разврат сексуальным раскрепощением. А вы что предлагаете - опять пуританские правила? Опять корчить из себя святош, а самим трахаться по чердакам? Секс стал нынче безопасным, как кока-кола. Помните, как после Октябрьской революции: в сексуальные отношения вступить - как стакан воды осушить? Вот теперь и сбылась давняя мечта. Если предохраняться надёжно - ни тебе СПИДа, ни беременности. Так сказать, резина надёжно предохраняет и от смерти, и от новой жизни... - мой читатель строго захихикает.

    - Вы, что же, по всем пунктам пойдёте? - спрошу читателя я и попытаюсь сократить время допроса.

    - А вы что, торопитесь? - спросит читатель и направит прямо мне в глаза струю света от настольной лампы, чтобы я не мог разглядеть его погоны.

    - Я имел в виду, что мы не кролики... - скажу я о сексе.

    - А я вам скажу, автор, вы просто импотент или мужчина с чрезвычайно слабыми побуждениями в этом направлении, - ответит мне читатель. - Вот вы исписали целый ворох страниц. Вы же мужчина! Где сцены любви и секса? Где бесшабашное насилие? Ваша книжка - это сладкий притоный сироп, в который насыпали перца, вот что такое ваша книга, и не думайте, что вы пророк, и вас будут читать через сто лет. Вечные ценности - это секс. Людям будет хотеться трахаться независимо от эпохи. Вот об этом и нужно писать, если хочешь угодить в вечность!

    Я зальюсь густой краской стыда, но читатель продолжит свои оскорбления.

    - А вы, автор, вообще, часом не женщина? Может быть, вы пишете под псевдонимом навроде Жорж Санд, так та, опять же, была женщина страстная... Не в пример вам. А вы - тьфу, да растереть. Винни-Пухи у вас о философии рассуждают, Маськин ваш - о справедливости. Фиглярство. Зла на вас нет.

    - Мне кажется, товарищ читатель, что вы всё-таки выражаете не всеобщее мнение, - боязливо затороплюсь я закончить этот далеко выходящий за рамки допустимого разговор.

    - Да вы курите... - протянет мне папиросы следователь, и я закурю. Горький привкус во рту снова вернёт меня в реальность допроса.

    - Порабощение женщины на работе и дома мы именуем эмансипацией, - продолжит мой читатель. - Вы что же, хотите засадить женщину опять в домострой? Назад в тёмное царство? Или вам не нравится, что жена бельишко постирала да котлеты пожарила? Что, вашей супруге прислугу подавай? Нет уж, подождите, позвольте мне закончить по вашему списку. Вот вы пишете, что всеобщее обязательное образование - это растление молодёжи. Позвольте вас спросить, что же вы предлагаете, детей не учить? Нет, ну давайте серьёзно. Существует ли такой мир, где вы прикрыли бы свой грязный рот и не критиковали бы его? Я просто хочу увидеть этот ваш мир, одним глазком полюбопытствовать, как он выглядит, только по-честному - без носочных деревьев и скатертей-самобранок! Поймите же, трутнеобразный вы наш писака, что существует серьёзная реальная жизнь, где дети хотят жрать и курить дурман по туалетам, мужики хотят трахаться, бабы - сплетничать на работе. Вы со своим Маськиным - просто бред сумасшедшего.

    - Ну хорошо, читатель, вам не нравится Маськин сарказм, а как же вечные ценности? Разве моя книга не учит...

    - На это есть Библия, Тора и Коран. Так что вы опоздали, позвольте вас расстроить. Потом, вы не Иисус, ни Мухаммед и не Моисей, если я не ошибаюсь, потому что если вы будете настаивать на обратном, то я вызову 'скорую психиатрическую помощь'. Вот вам не нравится наше современное искусство, не нравится наша однополая мода, не нравятся занятия в тренажёрных залах... А за то, что вы сказали о налогах, вас просто нужно расстрелять - без суда и последствий. Как вы собираетесь руководить страной, не собирая налогов? А что вы написали о нашей славной армии? Какие такие содомские пытки? Вы сами-то в армии служили? Могу поспорить, что нет. Человек, прошедший эту школу для настоящих мужчин, никогда такого не написал бы.

    - Но ведь содомничают же... - несмело скажу я.

    - Не без этого, но такое встречается и у молодых жеребцов. Что же в этом дурного?.. Я это, конечно, не для протокола, - мой строгий читатель смущённо поправит кобуру и продолжит допрос, поспешно обратившись к другой теме.

    - Вот вы тут заявили, что всеобщие выборы - это комедия. А доказательства у вас есть? Мирный атом вам не нравится, а без электричества сидеть вам нравится? Знаете что, я брошу это ни к чему не ведущее перечисление. По-вашему, если супруга не нравится и надоела хуже хрена, всё равно нужно жить с ней до смерти, чтобы избежать щемящего чувства развода, или, как вы там выразились, черепно-мозговую травму развода? А Богу, по-вашему, видимо, нужно молиться в туалете, раз подачки на церковь - это плохо. Я думаю, отгадка всего вашего пессимистического сарказма кроется в последней вашей выходке. 'Дурман аптечных ядов мы именуем естественным чувством счастья...' Вы просто депрессивный идиот, вот вы кто - идиот, сидящий на таблетках.

    - Не буду спорить, я действительно пью антидепрессанты, но насчёт идиота вы это, кажется, слишком строго... - несмело возражу я.

    - Нет, насчёт идиота - я это совершенно серьёзно. Решить, что написание романа в стиле похождений Винни-Пуха, с претензией на достоевщинку, это и есть дело вашей жизни, - идиотизм, клинический случай, и кончен разговор!

    Глава 50

    Маськин сизифов труд

    Я так себя обругал в предыдущей главе, что даже сам на себя обиделся и целый день сам с собой не разговаривал. Вот как бывает... Вы хотите сказать, что разговаривать с самим собой - это не совсем нормально. Ну, в таком случае можете считать, что я провёл один день как полностью нормальный человек.

    Зато теперь критикам можно отдыхать. Так, как я сам себя обложил, вряд ли другие стали бы связываться... Уж больно в неэтичных выражениях припечатал, хотя по сути я, пожалуй, уловил основные линии возможной критики.

    Мне не хотелось возражать на каждое обвинение строгого читателя, ибо все мои книжки подробно разъясняют, что я думаю по всем обсуждённым со следователем поводам. Единственное, что я вам хочу сказать, что писать 'Маськина' - это счастье неземное! У меня после каждой главы улучшаются настроение и пищеварение, я весел и много шучу с домашними, и даже не записываю своих шуток, как это делает большинство писателей-многотомников, потому что они обычно, исписав, как и я, сотни, если не тысячи страниц, страдают дефицитом идей. Мне же хорошо. У меня есть Маськин, он просто генератор всякой масечности, и поэтому мне приходится брать его с собой и в другие книги, потому что стоит мне написать имя 'Маськин', как в моей голове начинают вертеться плюшевые идеи.

    Однако если я - счастливчик, которому выпало во мраке жизни повстречать Маськина, этот настоящий источник светлой жизнерадостности во вселенной, то самому Маськину приходится не сладко, ибо выдержать Маськин образ жизни непросто.

    Вы только на минутку представьте, какой это сизифов труд - быть Маськиным для всех времён и народов! Маськин сизифничал не на шутку! Если вы думаете, что я применил слово 'сизифов' как аллегорию, это не так. Маськин совершенно конкретно занимался сизифовым трудом, ибо, как рассказывала мать Тереза, однажды она нашла на стене дома для бездомных детей в Калькутте надпись, в соответствии с которой Маськин и жил, а чтобы так жить, можете мне поверить, нужно засизифничать по самые уши.

    Надпись гласила, что люди часто несправедливы, иррациональны и эгоцентричны. Всё равно прощай им! И Маськин прощал. Люби их всё равно! И Маськин любил. Он любил не только людей, но и букашек всяких, он любил даже неодушевлённые предметы, а любовь, что бы там ни говорили, - это работа.

    Если ты добр, - гласила надпись, - люди могут обвинить тебя в эгоизме и утилитарных мотивах. Будь добрым всё равно! И Маськин был добрым, несмотря на самые нелепые обвинения, которые мир иной раз ему предъявлял.

    Если ты успешен, - предсказывала надпись, - у тебя появится много ненастоящих друзей и много настоящих врагов. Будь успешным всё равно! И Маськин был самым успешным Маськиным из всех Маськиных, которых я знал, хотя друзья его нередко подводили, а вот враги неотсутпно следовали по пятам.

    Если ты честен и искренен, люди легко могут тебя обмануть, однако будь искренним и честным всё равно! И Маськин всегда говорил всё как есть и никогда не кривил душой.

    То, на что ты потратишь годы, чтобы построить, другие могут разрушить за одну ночь. Всё равно строй! И Маськин строил...

    Если ты счастлив, многие будут тебе завидовать, но будь счастлив всё равно! И Маськин был счастлив!

    Добрые дела, которые ты делаешь сегодня, будут скоро забыты. Делай их всё равно! И Маськин делал!

    Сколько бы ты ни давал людям, им никогда не будет достаточно, даже если ты, как Данко, отдашь им своё сердце. Всё равно давай им! И Маськин давал всё, что мог.

    В конечном счёте всё это между тобой и Богом, частичка которого живёт в тебе, а вовсе не между тобой и людьми, - подводила итог надпись.

    Вы не пробовали жить в соответствии с надписью на сиротском приюте в Калькутте? Вы попробуйте. Это возможно. Вы говорите, это сизифов труд? Ну что ж, вы правы. Вот Маськин, осознав это, решил пойти к Сизифу и поделиться с ним опытом.

    Подойдя к квартире Сизифа, Маськин с интересом осмотрел табличку на его двери.

    гласила табличка.

    - Интерестно, это имя или фамилия? - спросил себя Маськин, но ответил ему интеллигентный Правый тапок (так часто случалось, что Маськин заговаривал сам с собой, а отвечали ему тапки. Вы никогда не пробовали говорить с собственными тапками? Попробуйте. Только убедитесь, что вас никто не застанет за этим занятием, а то госпитализации в психушку вам, пожалуй, не избежать).

    - Сизиф - сын повелителя ветров Эола, отец Главка и дед Беллерофонта, строитель и царь Коринфа, после смерти (в Аиде) приговорённый богами вкатывать на гору тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, каждый раз скатывается вниз. Отсюда выражения 'сизифов труд', 'сизифов камень', означающие тяжёлую, бесконечную и безрезультатную работу и муки, - дал свою энциклопедическую справку Правый Маськин тапок.

    - За что же боги его так наказали? - предусмотрительно поинтересовался Маськин, прежде чем позвонил в дверь Сизифовой квартиры.

    - Сохранились разные варианты мифов, дающие объяснения причин столь тяжёлой кары, постигшей Сизифа (разглашение тайн богов и других). Если верить Гомеру, Сизиф был мудрейшим и осмотрительнейшим из смертных. Правда, согласно другому источнику, он промышлял разбоем, - пояснил Правый Маськин тапок.

    - Ну что ж, одно другому не мешает, - возразил Левый Маськин тапок, который, как и все левые, был в душе отъявленным разбойником, если разбой был необходим для пополнения кассы партии.

    Маськин решительно надавил своим масечным пальчиком на звонок.

    Сизиф открыл не сразу, потому что Маськин как раз застал его на последних шагах к вершине, и тот не мог отвлечься, пока не затащил камень наверх. А пока камень скатывался, у него появлялась минутка-другая сбегать открыть дверь.

    Стоило Маськину в тапках войти в квартиру Сизифа, как к его ногам скатился камень довольно внушительных размеров. Сизиф тяжело вздохнул.

    - Никак не могу найти общего языка с этим камнем, - пожаловался он, поздоровавшись. - Я пытался его вразумить, что не надо так картинно и внушительно скатываться каждый раз обратно. Полежи, мол, на вершине хоть с полчасика, отдохни, и мне дай чаю попить. Ведь гравитация для мёртвых - это всего лишь иллюзия, привычка долгой жизни, полной скитаний по земле.

    Сизиф был явно рад гостям, потому что к нему боялись заходить, опасаясь, что он попросит покатать за него камень часок-другой, как это случалось с Атлантами, которые держат небо. Стоило к ним подойти, как они тут же начинали клянчить подменить их, и ты сам не замечал, как оказывался с небом на своих плечах.

    - Гравитация - это иллюзия и для живых, - глубокомысленно заметил Правый Маськин тапок, и для подтверждения своих слов слетел с Маськиной ноги и подпрыгнул до потолка.

    - Возможно, - согласился Сизиф, посмотрев на говорящий тапок с некоторым удивлением. У них в Древней Элладе тапки встречались редко, они всё больше щеголяли в сандалиях.

    Маськину стало жалко Сизифа, и он решил ему помочь. Сначала он испёк ему плюшек и заварил чай, а потом отпустил его попить чаю, а сам с тапками принялся закатывать камень на гору.

    - Однако неплохую квартирку отхватил себе Сизиф, что в неё входит такая большущая гора, потолки-то высокие, видимо, квартиры строились ещё при Сталине. Сейчас таких потолков не делают, - прохрипел Левый Маськин Тапок, пыхтя от напряжения.

    - Чтоб этим горе-строителям неладно было, - отвечал сквозь зубы Правый Маськин тапок.

    Так они весь день за Сизифа камень и толкали, пока Маськина не разыскал Шушутка. Он изготовил приспособление вроде домкрата, и с тех пор Сизиф мог делать свою работу, вертя рукоятку Шушуткиного приспособления. Поскольку Сизиф всё же привык к сизифову труду, он решил стать писателем, ведь писательский труд мало отличается от толкания всё время скатывающегося вниз камня.

    Вы скажете, что я кривлю душой, и, прикрываясь Маськиным, пытаюсь изобразить себя, без конца толкающим свой камень на вершину? Писать 'Маськина' - это сизифов труд? Возможно, со стороны так может показаться. Попытку вместить философию мира в деточные истории иначе как сизифовым трудом не назовёшь. Однако я счастлив, и если это наказание богов, то я славлю их за это наказание.

    Помните, Сизиф у Камю - это человек, который поднялся над бессмысленностью своего существования, который в этой бессмысленности обрёл свой смысл и свою гордость. Как бы тяжела и бесцельна ни была жизнь - это наша жизнь, и мы должны её прожить достойно, и Маськин нам в этом подмога.


  • Комментарии: 5, последний от 19/09/2019.
  • © Copyright Кригер Борис Юрьевич (krigerbruce@gmail.com)
  • Обновлено: 24/01/2010. 609k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Оценка: 6.89*5  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.