Lib.ru/Современная литература: Кригер Борис Юрьевич. Местоимения (Поэма)

Кригер Борис Юрьевич
Местоимения (Поэма)

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Оставить комментарий © Copyright Кригер Борис Юрьевич (krigerbruce@gmail.com) Размещен: 25/01/2024, изменен: 25/01/2024. 88k. Статистика. Поэма: Поэзия Поэмы и сборники стихов Скачать FB2	Ваша оценка:
Аннотация: . Примите эту поэму, не обвинив автора в надуманном трагизме. И тогда и для вас это произведение станет отдушиной в темный час души.

МЕСТОИМЕНИЯ

БОРИС КРИГЕР

МЕСТОИМЕНИЯ

ПОЭМА

љ 2021 Boris Kriger

All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or transmitted in any form or by any means electronic or mechanical, including photocopy, recording, or any information storage and retrieval system, without permission in writing from both the copyright owner and the publisher.

Requests for permission to make copies of any part of this work should be e-mailed to krigerbruce@gmail.com

Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.

Я - семени змейка.

Восторг фейерверка!

К заветной дверке

Скользнула зыбь.

Отец, не дрейфь-ка...

Спусти наружу.

Ах, поздно, вижу...

Дурак бесстыжий...

Родись душа!

Гляди-ка, сыпь!

Звёзд недомерки

Светить спешат!

А я не в теме,

Или во тьме?

На самом деле,

По чьей вине

Излилось семя

прозрачным клеем?

Приклеив мне

земное бремя -

ярлык на темя,

зеленки метку

чтоб целить метко...

убийца - время,

что губит, клея

нас не жалея -

мух к ленте клейкой

бытия.

Абзац рожденья

выдался кривым.

Удушливым

Как петли пуповины.

Едва родившись я до половины,

Был полумертвым и полуживым.

Кот Шредингера был бы мной доволен.

Жаль, он недавно снова был уволен.

Как из котов уволен был и я

На этот свет придя из небытия.

И мать моя тому была порукой.

В тот день рожденья

Бог казался СУКОЙ.

Что с целью своих грёз обеспеченья,

Обрёк меня на будничную муку,

Ведь бытие - ни разу не печенье.

Творцу - экстаз беспечного творенья,

Мне ж стыд и боль,

тоска броска

и скука,

Но, впрочем,

с Богом я опять на Ты.

Мы примирились

в это воскресенье.

Хотя и без взаимного влечения.

На всякий случай лучше бы

держаться стоит мне подальше,

От грешных мыслей

Взрытой пашни.

Ругательств серых

Посеяв груду.

Наверняка ведь нравится я буду,

Всевышнему, что не утратил веры

В меня, а я в Него.

Мы друг для друга

Хлеб и вино.

О нас поют в гондолах гондольеры,

Их вдохновенья неусыпна лира,

Хоть больше не в ходу уже их лиры.

Как хороши с похмелья огурцы,

Хрустят и брызжут каплями рассола!

Уменьшиться б до мизерного пола,

Где умолкает жизни баркарола.

До странного чарующего кварка,

Которому в аду звезды не жарко,

И просто слушать саундтрек души.

И созерцать котов, века и женщин.

Хоть их уже мне хочется всё меньше.

Что радует! Без женщины грешить

Становится вполне реально проще.

Язычники срубив святые рощи,

Сколотят для распятия кресты!

III

Теперь я глазик.

Я гляжу, едва

Открыв свое

Беспомощное веко.

Из мрака тела,

В сумрак бытия,

Из пристального

мрака человека.

Мне дела нет

До тела моего.

Как до ушедших

В вечность испражнений.

Как дела нет до чьих-то мнений,

Мне дела нет ни до чего.

И будет время

Вечность рвать

Как бомба,

беспрестанно тикать,

Своей костяшкой

Вечно тыкать,

И от него нам некуда тикАть.

И будет беспрестанно возникать

Немая мысль, как врожденный демон,

Как нам из бытия сбежать.

Где эта чудо-теорема

Чтоб прочь из замкнутого плена

Сквозь облака из всплесков крема,

Сквозь смерть, сквозь ад, сквозь небеса?

Всё хрупко, зыбко, зябко...

В чем смысл бытия?

В чем суть миропорядка?

Притом, при чем тут я?

Красный зеленее фиолетового.

Дальтоники правят бал.

Впрочем, вряд ли мне теплей от этого.

Красный всех достал.

Мир соскучился по коричневому.

По концлагерю "Ничего личного!"

Что же мне неймется с моим "Я"?

Не мужик какой-то, просто тряпка!

Перестал искать я

где отгадка,

где искомый смысл бытия.

На душе так изощренно гадко.

Хватит тянуть лямку.

Строить по камушкам зАмки,

Запираться на замкИ,

Пробиваться в дамки

С целью: "Проживи!"

Буду доживать

На своей полянке,

Ожидать подлянки

От каждой лапочки,

И от каждой ласточки

Ждать, что насрёт на темя.

Всему ведь своё время?

Плутоний-239

Так не считает...

Ну, что взять с изотопа?

Ведь от него всем жопа!

Спаси Святая Дева...

Впрочем, кто не в теме,

О том едва ль узнает.

Купили меня как клоуна

на черном рынке,

Бьет сердце

Замуровано

Без запинки.

Ласты

скорее б склеить.

Раз ты

Ничего не умея.

За всё без разбора брался,

Я не догадался

как выглядят трудности,

пока не пошел дождь

из шаров для боулинга.

Принес меня в жертву вождь

Как есть беззащитно-голенького.

А я ему: "И ты, Брут?"

Я - клоун вещий...

Ужель со мной произойдут

ещё какие-то вещи?

Падение астероида

Отменит поход к дантисту?

К пришествию гуманоидов

Исполню рапсодию Листа?

Придет ко мне с чашей цикуты,

Моя долгожданная смена,

И скажут отрывисто: "Пей, на!

Сократ, ты наш желчью надутый..."

Строптивые Темза и Сена

Вновь станут притоками Рейна?

Дезинфицирующее

средство

для рук

и души -

было верой

на самом деле!

Отупелого детства

паук

паутину сшил,

Жертвой первой

в ней

стало

тело.

С эскимо

волшебник

к нам

не спешит,

Вертолета скорежены

лопасти.

И каждое чмо,

Подсчитав барыши,

к невозможной

толкает пропасти.

Моих мыслей

взломаны сервера,

и украдены

воспоминания.

Словно крысы

кишит во дворах детвора,

Еще те пресловутые

Гадины!

Неприютно

мне

в тесном подвале

души.

Душа в теле -

как в мусорном баке.

В этом студне

на дне

в злощемящей

тиши

Зимовать

собираются раки.

Неподсудна

душа,

как объект

шантажа,

Как объедки

Объектов

И ракурсов.

Абсолютно чудна,

Абсолютно чужда,

словно

в замши

замшелая

ратуша.

Однопутна,

беспутна,

теряет любовь,

Лоскутами

мазутом измазана,

Все что есть

у меня

кроме горьких грехов

Лишь души

ненасытная

скважина!

Чарующая боль

Присутствия на свете.

О, сколько простоты

В её извечном сне...

И резкость самовольств

Тех, за кого в ответе,

И "я" с тобой, и "ты",

Убитая во мне.

И как не канифоль

Смычок своей печали,

И как не береди

Извечный серый бред,

Я буду ждать тебя

На утреннем причале,

Ты только соизволь,

Посторонись от бед!

Забыт давно пароль

И не вернуть биткоин,

И плавать в стиле кроль

Не хочется уже.

От прежних хлебосольств

Оглох я как Бетховен.

Такая карамболь

На каждом вираже!

Не стережёт наш дом

Отлаявшись ретривер,

Надежды бандероль

Вернулась снова вспять...

Опять с тобой облом,

И вся душа в крапиве,

И в каждом слове - тролль,

И в каждой мысли -

Спать!

Закрылся наш дурдом,

Перипетии быта

Забыты на потом,

Как вещи в багаже.

И все же в горле ком,

А на душе корыто,

Разбитое, ну то,

Не склеить что уже.

Чарующая боль

Уж больше не чарует,

Рулетки предают,

И карты не сулят.

И даже алкоголь

Боль не нейтрализует,

Разрушен наш уют,

И холоден твой взгляд.

И я уже не я.

И ты уже другая.

Сместились полюса

И компас грубо лжет.

Судьба моя крута,

Как Гаусса кривая,

В тумане паруса

Мои никто не ждет...

VII

Не важно с кем

Делить больное дно...

Я виноват лишь тем,

что существую!

Гнусавлю сипловато,

Много ем...

И всё в воображении рисую

Какое-то бездонное окно,

Невероятное обилье тем,

К которым прикоснуться не рискую,

Чтоб лишний раз не выпить виновато

До дна вину свою как яд хмельную!

Вина - едва ль похожа на вино...

Как оказалось, в горлышке моём,

Где проживал когда-то аденоид,

Слизняк обиды с местью жил вдвоём.

Как тот пришелец - злобный гуманоид.

Я выплюнул его сегодня в мрак

Могил родительских,

где смрад

и трупный ужас.

Припоминать не надо больше, тужась,

Как детство длилось

Словно вечный ад.

Я, что необратимо время, рад,

И это страх мой дикий успокоит,

И всё прошло.

И я - не виноват...

VIII

Теперь мне похуй!

Я б сказал иначе,

Чтоб подошло

для детской передачи...

Но было б пошло

И нехорошо.

Теперь мне похуй!

Было и прошло...

Любимая любила, не любила...

Я не взорвался язвою тротила,

Я не исчез, не спился, ну и что?

Не перегрыз я в западне крыло,

И мне уже реально всё равно...

Ведь колыбель такая же могила.

Моё паденье многих развлекло,

Как развлекает гадкая текила,

Как отрезвляет памяти укол

Как сносит голову

Тринитротолуол!

Теперь мне похуй

И свободен я

От непосильных в прошлом

Обязательств.

Теперь я сам себе своя семья,

И в том ненужно веских доказательств.

Теперь ничто меня не отвлечёт

От дум и бреда райского блаженства,

Пусть время быстро в пропасть утечет,

Пусть этот стих далек от совершенства,

Обычно лжец хоть сам себе не лжёт.

Я свой исход

продумал наперёд...

Всю жизнь жил

Я словно напролом,

Как отживает

пуля

перед стартом.

Жил как во снах,

Жил как в хмельном азарте.

Жил словно страх,

Что наполняет дом,

вдруг захворавший

гибельным инфарктом,

И обреченный

потому

на снос.

Везде совал

свой иудейский нос,

И как сова

ночами храпом ухал,

Ни мастерства

Не приобрёл,

Ни нюха...

А просто брёл

по жизни,

словно пёс...

Обильно срал,

пердел, да жрал

от брюха...

И совести

отчаянная шлюха,

ошпаренная

пота кипятком,

не оставляла

мыслей на потом.

И всё просрал

как водится, притом.

Как просирают

жизни то и дело,

В моей душе

моё

гнездилось

тело,

Его тянуло

в сладостный

притон.

И не случайно

Снова в горле ком,

Хочу отчаянно

Я спать и плакать.

И не хочу я

враждовать

со злом,

как с надоевшим

нудным стариком,

Оставь его -

Он сам умрет от рака...

Мне не дает покоя

один факт.

Хоть, впрочем, факт

сам по себе не страшный.

Что умер я, увы,

уже вчерашний,

Но вряд ли я

такому факту рад.

И как бы ни был

волен жизни тракт,

И как бы ни был

снова сытен ужин,

Ведь это ад -

Я никому не нужен!

Хоть в аде этом

я не виноват.

Мне не даёт покоя

один сон,

В нём я забыт

На площади вокзальной,

И всё бранюсь

с цыганкою скандальной,

И не могу припомнить

где мой дом.

А дома нет,

как видно, у меня...

Как крова нет

у парочки влюбленных.

Влюблен в себя

я дико оскорбленный,

Что никому

не нужен больше я.

Мне не даёт покоя

одна жизнь,

и то, как я

её, как видно,

прожил...

Кричу во тьму...

А тьма мне корчит рожи,

Вина тому

Увы, едва ль моя...

Определи

по бряканью

пилюль:

что в пузырьке

отрава иль

лекарство?

Так и во мне

Небесное ли Царство,

иль сердца ад,

приветливый для пуль?

Как не наступит

в январе июль,

Так не отменят

приговор

расстрельный,

И вновь наступит

месяц сей метельный,

в рай не пропустит

ангелов патруль...

Привычно скажут:

"рай не для грязнуль,

а ты в раю

бы был

как гость случайный,

Ведь ты -

дебил,

из неумытой чайной

Христа всегда

упрямо

уводил. "

Я не упрям,

Я просто не пойму,

Зачем творить

миры

под крик проклятья,

И почему

целебное распятье

необходимо

к разрушенью тьмы...

Я не дебил,

Я просто не нашел

ни одного

в том

оправданья Богу,

Зачем он мир

наш жуткий,

по итогу,

На горе нам

жестоко

сотворил?

Зачем во всем

нас слабых обвинил,

И отчего

простить

никак не может?

И почему тьма

вечно

корчит

рожи,

Хоть на кресте

грехи нам отпустил...

И я орал

во тьму,

что было сил,

Но как Арал

иссяк,

банально высох.

И расписался кровью

на кулисах,

И написал на них,

кого люблю...

И потому,

никак я не пойму

Ну, почему мой Бог

уперся рогом,

И ни за что не вразумит,

ей богу,

одну овцу

заблудшую свою.

Мне возразят,

"С рогами - это бес",

А я отвечу,

"Что он нам как куклу,

Всё тычет беса,

За мирскую муку

Лишь Бог в ответе,

С рогом или без..."

За эту правду

не видать небес...

Ужель и боги

Так страшатся правды?

И как понять,

лекарство или яд ли?

Как отличить

кто ангел,

а кто бес?

Без юмора

к Творенью

Твоему,

Увы,

я относиться

не умею!

Ты уж прости,

но все же я посмею,

смеяться

над собою

посему...

Вот голый

я пред зеркалом

стою,

Какое же убожество,

о Боже,

По образу я Твоему!

Ты тоже

Такой смешной?

Прости, что я хохмлю...

Карикатурно-

глупый

образ

мой,

с отростком

очевидным,

то и дело,

упрямо

озабочен этим

телом...

Велит

в бесперспективности

нагой

искать себе

внезапных

воплощений...

И ты такой?

Что ж,

я прошу прощенья,

Твой замысел

никак я не пойму...

По образу

я создан Твоему.

И не пойму,

зачем

таким

я создан,

Душой

готов

творить

миры

и звезды,

А телом

только

гадить

я могу.

А всё

из-за падения

в раю,

Где пращур мой

вкусил тот плод проклятый.

Не доглядел,

отвлекшись там,

пока Ты.

Зачем вообще

Ты плод тот посадил?

Мой милый Бог,

О, как же я устал.

От этих истин

Приторно банальных,

От геморроев,

мучащих, анально,

От новостей бесстыжих

и скандальных,

От площадей

пустынных

привокзальных,

От бесовщин

глумящихся

нахально,

От правдолюбцев

лгущих

эпохально,

Слепцов,

что любят мыслить

визуально,

Безумцев,

что решают

гениально,

что, есть нормально,

а что не нормально...

От памяти,

что врёт феноменально...

От истин, понимаемых

буквально,

а от того

дурных

монументально.

На кой, меня

ты экспериментально

На бытия

возвысил

пьедестал?

Я б этот мир

вообще не сотворял...

Но не творить, творцам,

ведь не реально...

Творец творит -

звучит вполне легально.

что не меняет сути

кардинально,

Ибо творцам

законность номинальна,

И неразрывна

с ними изначально,

Хоть изначальность ведь

парадоксальна,

Тому, кто саму вечность

И создал...

Вот лишь зачем?

я так и не познал...

III

Ладно,

не злись

на меня.

Мне ведь

страшно,

я -мал,

а ты - Бог.

Пусть

я дров

наломал...

да, и бес

мне

помог!

Что ж теперь

на Ямал,

отбывать

свой срок?

Трепетать и терпеть,

Проклинать свой рок...

Ты меня

так достал!

Я устал,

а ты слишком

строг!

Вот и дух

мой восстал,

Ведь он так

одинок.

Я бреду

на вокзал,

где избыток дорог!

Снова

выпнул меня...

От тоски не храня...

Сколько слов,

сколько строк,

сочинил для Тебя..

Но разжалить не смог,

Твоё сердце - броня.

И тебя я браня,

разлюбил, как дитя,

Мне не дорог восторг

Твоего бытия...

Но не злись

на меня...

Я кручусь

как могу.

О тебе

я ни дня

позабыть

не могу.

Хоть икону

повесь,

и крестись

на бегу!

Ты такой

какой есть,

Изменить

не могу!

И зачем

Тебе лесть,

да лампадка в углу?

Может лучше

не лезть?

Но Тебе

не солгу...

Пистолет бы

к виску,

Разогнать

чтоб

тоску,

Но Ты мне не велишь

Показать Тебе шиш!

Потому и живу...

Наверное,

с Тобой

Договорится

Никак нельзя,

Надежду

Боросил

Я.

Служил я верно,

Ты ж - ковбой,

жарптица,

Квант бытия.

Я верю жгуче

Потому и груб,

Ты для меня

Привычный

собеседник,

Глядишь из тучи,

И слетают с губ

День ото дня

Грустней

стихотворения.

Мне одиноко

в Твоем мире быть,

Негоже нам

Опять

бесить

друг друга,

И время вспять

Должно на нерест плыть,

Чтоб излечить

От памяти недуга.

Единственный

Источник

Оптимизма,

Оставил мне

Ты радрсть

ОНАНИЗМА...

Каков итог?

Зачем ты не помог,

Когда с ума

Сошла моя подруга?

За тучку скрылся,

Сжался от испуга,

Не свистнул в вечный

Тренерский свисток.

И что теперь?

Твой самый

верный друг

Сидит Иовом

бедным

в иступленьи,

Пока ты занят

Марса потепленьем.

Иль Атлантиды

мегапотопленьем,

Зачем? И сколько

Умыванье рук

Свободой воли

Объяснять Ты будешь,

Меня Ты что

совсем уже

не любишь?

Зачем Ты желчью

Душу мою губишь?

Давай дружить

Как прежде.

Будем жить

Вдвоем хотя бы

В сумраке подвальном,

Так просто быть, наверно,

Безначальным,

Как мне легко

с тобою

быть нахальным,

Друг друга

Нам

Приходится

Терпеть.

А надо бы любить,

той жертвенной любовью.

И причащаться

Вечно твоей кровью

И плоть твою небесную

Вкушать.

И нам никто не сможет помешать,

Не посыпать друг другу

раны солью.

МИРЫ ты движешь страхами и болью,

А должен ведь любовью, наконец...

Тебе я сын, но ты мне не отец...

Как ни молю я твоего отцовства.

Ты не лишён скупого благородства,

Так сделай так, чтоб больше из юродства

Мне не пришлось орать Тебе "Капец!"

Расчистил Ты

вокруг меня

пространство...

Мои мечты

сменяя

постоянством

существования

всуе

без мечты.

И мне, по сути,

не оставил Ты

кого любить,

По ком скучать,

и волноваться...

Один лишь Ты

поблизости остался.

Ревнитель грома

гулкой немоты!

Так не молчи,

Хотя бы намекни

Чего, в конце концов

Ты хочешь?

Зачем Ты мне

мозги полощишь?

Ты говорить

со мной начни,

Хотя бы

в пристальной ночи,

Тебе со мной

надо попроще,

Я недогадлив,

черств и нем,

Я сам себя

скорее съем,

чем догадаюсь

в чем отгадка...

Какого нового

порядка

Хотел бы Ты

в моей душе?

Того, что не было

уже...

На бритве,

на стальном ноже

меня плясать

упрямо учишь...

Скажи, зачем

меня ты мучишь?

Зачем не призовешь

к себе?

Какой ещё

шальной сценарий

сыграть обязан

этот парень,

что спит

в подвальном

этаже?

Мой Бог и нежен,

и улыбчив,

и исключительно

тактичен.

Грехами

мне в лицо

не тычет,

я мил Ему

и симпатичен.

Скажи, же мне

Всесильный Бог,

Таким Ты Богом

стать бы мог?

О как бы я тебя

любил,

За каждый день

благодарил.

Ты мог её ведь

вразумить

И моё сердце

исцелить,

Давно могли мы

вместе жить,

Всем сердцем

вновь тебе служить...

Не хочешь..

Как авантюрист

Ты любишь

вздор, накал, сюрприз,

шархан, шакал,

любой каприз,

Ван Гог, Шагал,

расстрел на бис,

внезапно

рухнувший карниз,

ножа удар

из-за кулис.

Как Бог наш

любит балаган,

так и не поданный

стакан,

в последний час,

в отчаяния час,

смакует удивить

не раз...

И как в спектакле

на показ

от нас он ждет

смешных гримас...

Безумных

мастер он реприз.

"Не ждали! " -

вот Его девиз.

Он как подвыпивший

судья,

Не знает сам,

судьба твоя -

змея трагедии,

иль фарс.

Едва ль решит

и в смертный час

дать выпить яд,

иль выпить квас.

Его досуг

дурачить нас,

от наших мук

прийдя в экстаз.

И вместо милых

сердцу мест

всех поголовно

шлёт на крест!

Мне неуютно

рядом с Ним.

Мой Бог не может

быть таким...

VII

Господи,

как устал

с тобой лаяться,

повторять,

что Твой мир

мне не нравится.

Веришь, просто устал...

Это ж вечный скандал.

Видно, мне не исправиться.

Хоть задача и ставится...

Только мне с ней не справиться.

Знаю, нам предоставится

шанс друг другу представиться,

в вечность тупо уставиться,

тут и спесь поубавится...

Не хотелось б подставиться

Под твой фирменный гнев...

Я бросаю тщеславиться,

Беспрестанно бахвалиться,

Мне б с гордыней расправиться

Чтобы в вечность отправиться...

Пусть в груди сердце плавится,

Словно злая пиявица,

Пусть оно хоть удавится,

Буду Богу прославиться

помогать нараспев!

Нужна ль

Тебе

Неискренность

Моя?

Нужно ль

Тебе

Мое подобострастье?

Ведь я не ноль,

И я достоин счастья,

А счастья нет

В подобострастья лжи...

Ты путь мне, Боже, всё же

укажи...

Как не гневя

Тебя,

Мне думать правду...

И как опять

мне полюбить

Тебя.

Ведь мою душу

держат

якоря,

огромными

греховными

цепями...

Давай мириться...

Я - израильтянин.

Они на ссору и на мир скоры...

Им всякий спор - подобие игры.

Давай мириться,

я прошу, ей богу...

Я так устал!

Хочу вернуться к Богу.

VIII

Скажем, мы помирились,

Ты грехи отпустил

Скажем, в вечности слились,

И меня Ты простил...

Скажем все мои крики

Оказались зазря,

Ничего не постиг я

Жизнь напрасно живя...

Ну, не понял, и фиг с ней...

Я от жизни устал.

Ты пойди ж в неё вникни -

Что ни день - то скандал.

Ничего я не понял.

Никого не виню.

Вновь повесил иконы

И Тебя обниму.

Ты скажи, только, точно

Тебе нужен дебил,

Тот, что славит истошно,

И всю боль позабыл?

Ты скажи, и не скучно

В таком сонме святош?

Бог молчит равнодушно,

Тем ответив: "А то ж!"

Он молчит неизменно,

Бог ведь знатный Молчун.

То ответит мгновенно

Через сердце, не ум...

Никого не оставил

собеседником мне...

Потому я отправил

телеграмму Тебе.

А в посланье немного

Отшлифованных слов.

Стоят слишком уж много

Телеграммы богов.

Бланк я выберу славный,

Пусть с цветочками весь,

Напишу: " Кто там главный?

Ты ведь точно там есть!"

И вот так по старинке,

Отчеканю строку,

"В нашем я поединке

победить не могу.

Сделал Ты всё как надо,

Тебе ж стадо пасти...

Изменю свои взгляды,

Если можешь, прости!"

На последние гроши,

Ещё можно пока,

Попрошу бланк попроще,

Оплачу "тчк"...

Творец

не может

не творить,

Не может, хоть и

Всемогущий.

Вот и творит

вселенных

тьмущи.

А нам приходится

в них жить.

Творец

не может

не творить,

Тогда ведь Он

Творцом не будет,

И даже залпы

всех орудий

Творца не смогут

пробудить.

Творец не может

не творить,

Творцом считаться

перестанет,

И о Его Творенья

плане

все перестанут

говорить.

Расстроятся односельчане,

Мол, без творенья - мы в отчаянии!

И на безногом ветеране

Не заживет гангрена в ране,

Патрон останется в нагане,

И во всемирном балагане

Шуты закроются в чулане,

куда себя отправят сами.

Утихнет ураган в стакане,

Святой признается в обмане,

И мелочь, брякая в кармане,

затихнет как к утру цыгане.

И даже злые марсиане

на марсианском на бархане

блохой

притихнут на аркане.

Не то, чтоб этот мир

плохой...

Не то, что б в нем

благой покой

Не сыщешь.

Только смерть с клюкой

нам всем живущим

здесь на кой?

Творец

творит,

Творец ваяет,

И каждой твари

душу знает,

всю жизнь впотьмах

что ковыляет,

но ни за что

не променяет

боль ковылянья

до конца,

на смерть,

на приговор

Творца.

Как гроздья

призрачной

сирени

увянут мысли

и сомненья,

невольные

прикосновенья

не доведут

до пробужденья.

Господь,

к чему

Твоё

Творенье?

Зачем прощать нам прегрешенья,

и видеть в нашем отраженье

всех падших ангелов паденье?

Уже ли всё для развлеченья?

От вечной скуки и томленья?

Не вызывает умиленья

то, что становится мишенью...

Прими ж мои Ты поздравленья,

В восторге я,

Ты мой Творец,

Тебе я сын

Ты мне отец.

Раздору

нашему конец!

Исусе,

Господи,

Прости...

Я знаю,

что Тебя

не знаю.

И сам от этого страдаю,

себя кусая до кости!

Исусе,

Боже,

исцели,

моей души стальной кручину,

Подай мне светлую кончину,

Спасение моей души!

Я знаю,

что Ты не такой,

каким Тебя я представляю,

Ты знаешь,

я Тебя не знаю,

В слезах Твоих

меня умой!

Тебя мне жаль

в душе кроваво,

Моя душа,

что сталь из сплава,

Из сплава

боли и тоски!

Мне горько, страшно, объясни,

Зачем ко мне Ты не был послан?

Зачем величественней сосны,

Из них чем сбитые кресты?

Как мне бежать от правоты

рычанья демонов и бесов,

что жизнь мне сожгли, кудеся.

Из Храма только не гони

свечей угасшие огни...

Во Царствии Ты помяни

что я служил тебе отважно,

Хоть, впрочем, так ли это важно,

кому кто служит... Ты скажи,

Как мне смириться

с этим миром?

Каким целебным элексиром

Забыть во Царствии Твоем,

Всё, то, что пЕрежил я в нём?

Глухую каверзность отчаяния,

Простую ложечку от чая,

Доставшуюся мне от рая,

И нераскаянность раскаяния,

И неприкаянность страдания,

Любовь, убитую нечаянно,

Судьбу и Авеля, и Каина,

И веру, что на век охаяна!

Надежд, рассыпавшихся, таяние,

И нераскрытость вечных таин!

Тельца златого, что изваяна

дурная статуя на век...

Я -хаос,

мрак,

я - человек!

Пусть я - дурак,

Пусть средь калек

я пуще всех

душой калечен...

Ну, что ж,

мой путь

не бесконечен,

В конце концов

Ты дашь ответ...

Меня наполни,

Дух Святой!

Я больше

не хочу войной

идти безумно

против Бога!

Но в темноте,

к Нему дорога,

мне не видна!

Она ж одна!

А я до дна

спустился в мрак

необычайный,

до дна

я осушил отчаяние.

И мне дороги не найти...

Все перепутаны пути.

И неизвестность впереди!

Я как дурак,

ищу огни,

там где огней

мне не найти...

Я так запутался,

Прости,

Избавь от вечного блужданья,

Вся моя сущность обезьянья

стремится смутные желанья

обрюзгшей плоти ублажать...

И вечно похоти пиранья

грызёт притихшее сознанье,

и сладкие воспоминанья

не ускользают от вниманья,

и ожиданье наказанья

всему находит оправданье,

И сладость разочарованья

в дрянном извечно мирозданье

не стимулирует молчанье...

Я не молчу!

Не можешь

не творить?

Я ж - не могу

молчать!

Я не могу не жить,

Не жить и не страдать...

Молчать - что не дышать...

И не слова то, -

чистые рыданья

хоть поздновато...

душой, рыдаю

не гортанью...

Я оскверняю всё

похабной бранью,

Мой опыт

не достоин

подражанья,

Не ведал я

какой

я стану

ДРЯНЬЮ...

Прости

меня!

Прости

меня!

Прости

меня!

XII

Увы, боюсь

что будет всё

банально.

как всё

и было

в жизни

изначально.

И простота

конца

весьма похвальна,

Хоть не вполне,

увы, оригинальна.

Надеюсь, что

всё станет очевидно,

прозрачно, не позорно,

не обидно,

Скажу, Господь,

Дела Твои все дивны!

Что был не прав

я в критике своей...

И обойдемся

Без мытья костей.

без лишних слов,

стенаний

и упреков.

Пусть это станет

для меня уроком,

Что Истина Твоя

моей верней...

[ЛЮБИМОЙ ПОСВЯЩАЕТСЯ]

Любимая,

тебя я не люблю.

Мне разлюбить

тебя далось непросто.

Моя любовь была

Такого роста,

Что ни в один

Не помещалась гроб.

Четыре года нужно было, чтоб

Добить во мне последнюю надежду,

Что никогда уже не станешь прежней,

Любимой, верной, простодушной, нежной,

Что б просто душно не было с тобой.

Своим я чувствам протрубил отбой.

И за тебя простил уж даже Бога,

Хотя упрямец этот мог, ей Богу,

Твоё стальное сердце вразумить.

Не понимаю. Как так разлюбить

Того кто был твоей душой и телом?

Не Дездемона ты, я не Оттело,

И бесполезно было бы душить

По настоящему вполне друг друга.

Я потерял любовь, надежду, друга,

Ты ж потеряла всю саму себя.

Любимая меня ты не любила...

Во всяком случае была то не любовь.

Есенина цитировать свекровь

любила, но теперь ей дом - могила.

Коль дожила, сказала б: "Говорила,

Тебе, что так и будет, дураку."

Кричать осталось мне: "Кукареку!"

И лезть под стол, как проигравши в карты.

Мне все равно и в жизни нет азарта.

Не полюблю я в жизни больше вновь.

Какая тонкая мучительная грань

Меж чувством сильным и бессильным равнодушьем...

Мне без любви в пустынном мире скучно,

Ну лучше скука, чем тоска и брань.

Ты меня поразила настолько,

что никак я постичь не могу,

утолять мне несносную боль как,

отживая в истошном аду...

Я по аду как эхо бреду,

Как в бреду,

в зазеркалье больном как,

И ответ я никак не найду,

Как возможно не чуять нисколько

злобогневное действо осколка,

что застрял в твоем дерзком глазу!

То не глаз, то волчиное око,

Во вселенной с тобой одиноко,

И галактики в стиле барокко

Нависают над снами без срока.

Я расстался с судьбой богомольца,

Богомольцем мне быть однобоко,

Власяница та слишком уж колется...

Что совсем обнаженным хоть холься...

Дни гармоний остались далёко,

Ты как пуля в простреленном легком,

Беспощадна, смертельна, жестока...

Безразмерной ютишься консолью

В этой ране, посыпанной солью.

Твоя воля витийствует стойко,

До безумия ты своевольна,

Это нынче считается модным,

Даже если во всем слабовольна...

На твоем гололеде мне скользко,

И слова отзываются хлёстко

В каждой колкости вышедшей плоско.

Горизонта кровава полоска,

Посетил мою душу Морозко,

Объяснения слишком громоздки,

Чтоб дойти до усталого мозга.

Ты ледовое талое войско,

Не оставила целых селений,

Стелешь жёстко, и спать будет жёстко

В чернозема последней постели.

Я иссяк в этой жизни до срока,

Ты же тешишься розовощёко,

Свой румян лишь припудрив легонько...

Не могу я смериться с тем кротко...

Мне безумно мучительно горько,

Помню я каждый вздох, каждый локон,

Помню каждое счастья ведерко,

Помню каждое света лукошко,

Пожалела б меня хоть немножко,

Но твой голос навеки игольчат,

Душат бойко его полукольца

Как удав, что отпущен в раздолье...

Там удАвиться ведь попривольней...

Твоя рожа всегда протокольна,

разглагольствуя непроизвольно

матерюсь я весьма непристойно,

Знаю, это меня не достойно

И от этого даже неловко.

Ни одна правда не краеугольна

Ни одна ложь уже не крамольна,

Ни одна мысль уже не фривольна,

Я надеюсь, ты этим довольна...

III

Наш остров - Атлантида,

Корабль наш - Титаник,

Дурные рифы быта,

И скалы оправданий...

Искала ты в намеках,

всё айсберги упреков,

И отмели сомнений,

От душ лишенных соков,

От дум, лишенных мнений.

В нас жаркий яд востока

Проник в бездушный запад.

Ты вечно одинока,

Я вечно все нахрапом

Пытаюсь взять поспешно.

Да, я дурак, конечно,

Так и не вижу вывод,

Зачем расстались мы хоть?

То рецидив, и полно,

Нас старят мыслей волны,

Нас гробят дум морщины...

Мы женщины, мужчины,

Противные герои

Дурного водевиля.

Живем, партнеров пиля,

Живем, пиля партнеров,

Живем во тьме позора

Заразных разговоров.

Теперь друг другу вирус,

Теперь друг другу гибель,

Теперь друг другу горе,

Теперь друг другу вызов...

[ДРУГУ ПОСВЯЩАЕТСЯ]

Мой милый друг,

Я не нашел тебя!

Ни в звонком детстве

выцветших помоек,

Ни в перезвоне

грязных перестроек,

Ни на чужбине,

душу погребя.

От дружбы я

по полной огребя,

уж не ищу друзей

на жизни ряби,

И не тоскую,

душу теребя,

что друг мне в жизни

так и не был даден.

Себя зазря любовью загубя,

Теперь я понял,

не друзья мне бабы,

Ах, если раньше

понял это

я бы,

То жил спокойней

сам себя любя.

Теперь мне, впрочем

всё до фонаря,

Я сам с собой

вполне дружу хотя бы,

С тем, кто исчез,

меня употребя,

теперь я стал весьма

уже прохладен.

Мой милый друг,

тебя я не нашел.

и Бог с тобою.

Думал Бог мне другом

хотя б отчасти будет,

но испугом,

как видно

почует своих друзей.

С таким дружбАном

не собрать костей.

Так я остался вовсе

без друзей

фальшивой, лживой,

своевольной братии,

Друзей, пожалуй,

хуже только братья,

Хоть, впрочем, сёстры

даже их хужей.

Теперь мне друг

лишь смерти скарабей -

на свете смерти нет надежней друга,

И хоть пока не ищем мы друг друга,

Я знаю до конца прибуду с ней.

Уже бежит мой верный скарабей,

Спешит с востока с шариком навоза

на мрачный запад...

мирные угрозы

всегда молений пламенных милей.

И прожил я,

последний прохиндей,

ни дать ни взять,

как продувная бестия,

не обходя бездонных пропастей,

из пропастей я был гоним взашей

и восходил на пики я бесчестия.

А Бог, как припозднившийся диджей

поспешно правил пьяной дискотекой,

Когда бы был ко мне Он потеплей,

Я б до сих пор вещал Благие Вести,

Я ж как совсем заблудший Одиссей

Отправил в жопу дуру Пенелопу,

И к своему всемирному потопу

Не подготовил добрых кораблей.

Подай мне Боже друга попьяней,

Пусть напоследок мы напьемся дрянью,

Твой свет таков, дружить в нем легче с блядью,

Иль лучший друг - бездушный котофей.

[ЛЮДЯМ ПОСВЯЩАЕТСЯ]

Мы такие, какие мы есть.

Каждый день очень хочется есть.

Каждый день очень хочется пить,

И кого-то по-плотски любить.

Среди нас ни единого нет,,

Кто бы дал очевидный ответ,

мы на кой появились на свет.

А ответят - так ложь или бред.

Идиоты бездумные мы

Не страшась идиотской судьбы

Собираем гробы как грибы,

И даём их друг другу взаймы.

На пиры мы средь чахлой чумы

Поспешаем заполнить скамьи,

И взываем из пагубной тьмы:

"Накорми! Накорми! Накорми!"

Но на всех не хватает жратвы,

И торгуют рабы дочерьми,

Сыновьями торгуют рабы,

Утверждая, что мы - не рабы.

И всё ждут пред вратами тюрьмы

Окончание сей кутерьмы.

Ну, а кто-то набросив сумы

Побираются глухонемы...

И могил слишком свежих холмы

Наполняют пространство войны.

И воюют зачем-то кумы,

Оттого, что кумы не умны.

На телах росписи хохломы

Оставляют объятья семьи.

И кричат: "Никого не люби!

Ты любовь погреби! Погреби!"

Крематориев густо дымы

воздымаются. Мрак впереди.

И уже на пороге зимы

Волчий вой слышен из полутьмы.

Боже, снова нас ошеломи,

Покажи нам спасенья пути,

Но не действуют больше псалмы

А кричат: "Заклейми! Заклейми!"

Годы как людоеды-сомы

Рыщут жадно у ветхой кормы,

Их ведь уймы, пойди-ка уйми...

И тесны нам пустые миры.

Мы устали от этой игры,

И хами, Богу, иль не хами,

Боги слишком глухи и немы.

Зря проклятиями ты не срами

Перед Богом себя и людьми.

Злобу тихо в себе не копи,

До последнего шага пути

дотяни, дотяни, дотяни...

[БЕСАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ]

Вас, бесов, с детства чутко чуял я,

И не любил, и даже ненавидел,

Не знаю, чем и кто из вас обидел

Еще едва рожденного меня.

Наверно, тем, что затянули

пуповину

на шее нерожденному плоду,

Я вам служить не стану, не пойду

вам жалким тварям в мерзость услуженья,

Хотя, конечно, есть такое мненье -

служить вам можно даже не служа.

И в этом преуспел премного я...

И в этом преуспел я бессомненно...

С последнего не спрыгнул этажа,

Хоть и хотел когда-нибудь наверно.

Я помню вас прожорливых громил

Что обкусали мне как волки душу...

Я вас подонков с роду не любил,

И нелюбовь свою я не нарушу.

Вы диктовали вечно всем вокруг

Как побольней предать меня нечаянно,

Родители, любимая, брат, друг,

Внимали вам послушно и банально.

Я всех простить, наверное, хотел,

Но вот прощалка как-то прохудилась,

Тут как ведь, издевательство продлилось

Пока б я до конца не претерпел.

И я всю жизнь наивно пропердел,

И расточил на всех, все что возможно,

И добрый Бог мне вечно врал безбожно,

Что добр Он, и то, что мой удел

Служить ему и телом всем, и делом,

И черное упорно звал Он белым,

А белого в его Вселенной нет,

Как по итогу все же оказалось,

Хоть белою душа моя казалась,

А оказалась черной,

Света -нет.

[ВРАГАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ]

Своих врагов не понимаю я,

Вражда со мной чем может быть приятна?

Я всех любил, как водится опрятно,

И всё раздал до точки небытия.

Своих врагов не понимаю я,

Зачем вам нужно враждовать со мною,

Вам за вражду, платил всегда любовью,

На что враждой ответила семья.

Своих врагов никак я не пойму,

Наверное, причина тут - безумье,

Мы вместе жили в полусонном улье,

И там ума лишились наяву.

Такого не желаю никому,

Я сам себе Герасим и Му-му,

И сам себя я заточил в тюрьму...

Да, что за черт возьми, с врагами стало?

Ужели не нашлось у них кинжала?

Ужель удара не достоин я?

Ужель существование - тюрьма,

Блатная зона, где забьют ногами,

Друзья, что оказались все врагами.

Своих врагов никак я не пойму...

Я жизни фильм уж не пересниму...

И даже не перепишу сценарий.

Мой прах не ляжет даже колумбарий.

Его развеет на помойке сын...

Иль просто честно высыпит в камин.

Из всех известных в мире сём скотин,

Я был, как водится, ведь самою последней.

Нес про любовь какие-то всё бредни,

А оказался как и был один.

И на краю кручины бытия

Лишь

семени

змейка

Я.

Оставить комментарий

Обновлено: 25/01/2024. 88k. Статистика.

Поэма: Поэзия

Связаться с программистом сайта.

Кригер Борис Юрьевич Местоимения (Поэма)

Кригер Борис Юрьевич
Местоимения (Поэма)