Аннотация: Книга исследует, почему революционные попытки внедрения коммунизма терпят неудачу, и утверждает, что успешные изменения возможны только через добровольное создание разнообразных сообществ.
Книга исследует, почему революционные попытки внедрения коммунизма терпят неудачу, и утверждает, что успешные изменения возможны только через добровольное создание разнообразных сообществ. Автор, основываясь на личном опыте жизни в израильском кибуце и создания коммуны на основе приюта в Канаде, предлагает концепции полезные для тех, кто интересуется политической философией и практическими примерами реализации коллективистских идей.
КАК Я УЧИЛ ГЕНСЕКОВ КОММУНИЗМУ
Как легко можно испоганить самую светлую идею! Как часто, в смутных закоулках человеческой души, она, сначала чистая и возвышенная, неизбежно омрачается. Ибо идея - дитя человеческой мысли, а мысль наша, как известно, не без греха.
Вообразите, представьте себе, что в сердце каком-нибудь родилась великая, поистине благородная мечта: спасти человечество, возвести его на новую ступень, где нет места страданию, лжи и несправедливости. Но вот беда: проходит время, и, кажется, даже сама природа сговорилась против этой светлой мечты. Сначала ей противостоит холодный и расчетливый разум, который вдруг находит тысячи препятствий, тысячу причин усомниться. Затем приходит на смену ей гордость, тщеславие, желание прославиться на века, и вот уже благородное стремление омрачено низкими страстями. А затем и вовсе грядет подлость, низость человеческая, и даже самая светлая идея обрастает грязью, как драгоценный камень, брошенный в болото.
Так было всегда, и так будет, пожалуй, до конца времен. Ибо нет в мире светлого, что человек не смог бы извратить и испоганить. Всё, за что мы берёмся, всё, к чему прикасаемся, словно проклято: самые высокие помыслы превращаются в низость, самое святое - в хулу. И не кто-нибудь извне этому виной, а мы сами, наши страсти, слабости, наш неистребимый эгоизм.
И вот она, идея, светлая, чистая, теперь лежит на дне человеческого сердца, оскверненная, униженная, вся в шрамах от собственных наших злодеяний. Мы сами извращаем её смысл, превращаем мечту в кошмар, а великое стремление в пустую затею. И кто скажет, что это не трагедия, быть может, самая страшная из всех возможных?
Возьмём, к примеру, христианство, ту самую религию любви, смирения и прощения. Родилась она в страданиях, в муках на кресте, как чистейший свет, как луч спасения для заблудших душ. И что же? Стоило ей укорениться в мире, как началось великое извращение. Тот самый крест, на котором был распят Спаситель, превратился в символ власти и насилия. Церкви, которые должны были стать прибежищем для всех страждущих, превратились в бастионы власти и богатства. Святой закон любви стал оправданием для инквизиции, а крестовые походы развернулись под знаменем спасения душ, хотя на деле приносили лишь смерть и разрушение. Как же так? Где же тот свет, что был обещан людям?
Или возьмём коммунизм - идею равенства и братства, мечту о справедливом обществе, где нет угнетённых и нет угнетателей. Идея, от которой загорались сердца миллионов, поднималась волной революций, ломала веками установленные устои. А потом... А потом случилось неизбежное. Под тем же самым знаменем равенства и братства начались репрессии, кровопролитие и массовые гонения. Люди, борющиеся за свободу, сами стали горькими угнетателями, а светлое будущее превратилось в кромешный мрак, где свобода была не более чем пустым словом, а братство - лишь маской для всеобщего страха. Всё это, конечно, не вина самой идеи, но разве легче от этого? Ведь её превратили в орудие зла, в орудие, с помощью которого миллионы людей были погружены в ад неимоверный, во имя идеалов, казавшихся когда-то столь возвышенными.
И вот он, страшный парадокс: светлые идеи, призванные вывести человечество из тьмы, вновь и вновь оказываются погребены под тяжестью человеческой жестокости и глупости. Это, пожалуй, и есть трагедия нашей природы: испоганить, низвергнуть в грязь всё, к чему мы прикасаемся, и в первую очередь - самую светлую мечту, самую светлую идею, настолько, что само имя её становится ругательным.
Кто бы мог вообразить, что после того, как миллионы жизней были искалечены во имя светлого будущего, вновь найдутся люди, готовые вернуться к идее коммунизма, словно ничего не случилось?
И всё же, в глубине человеческой души остаётся стремление к справедливости, к равенству, к мечте о мире, где нет бедных и богатых, где все равны, где каждому воздаётся не по заслугам, а по надобностям. И вот, эта мечта, несмотря на все исторические уроки, продолжает притягивать к себе умы и сердца. Вновь и вновь появляются голоса, которые говорят о том, что коммунизм, быть может, не был осуществлён должным образом, что ошибки прошлого можно исправить, что опыт был искажён людьми, но сама идея остаётся верной.
Но ведь в этом и заключается трагедия, не так ли? Идея сама по себе может быть чиста, возвышенна, но человек, человечество, не умеет её удержать в чистоте. Снова и снова мы будем пытаться, снова и снова будут рождаться утопии, и снова и снова они будут рушиться под тяжестью человеческих пороков. История не учит нас, она лишь повторяет свои уроки, пока мы продолжаем делать одни и те же ошибки.
И так, в наше время, кто-то скажет: "Кто же будет всерьёз говорить о коммунизме?" - и в этом есть правда. Но мир полон удивительных парадоксов, и история, как уже было сказано, любит шутить. Ведь именно тогда, когда кажется, что всё уже давно решено, когда прошлое кажется неизбежно закрытым, кто-то вновь и вновь поднимает этот знамя, веря, что на этот раз всё будет иначе.
Оба моих дедушки были коммунистами, что отражает сложность и противоречивость двадцатого века. Дед по материнской линии долгое время сотрудничал с коммунистической партией в Румынии, работая главным инженером на нефтяных приисках. Подпольная деятельность подвергала опасности как его самого, так и всю семью. После заключения пакта Молотова-Риббентропа семья переехала в СССР. Во время войны деда послали лететь с лётчиком-разведчиком, показывая цели для ударов по нефтяным объектам, и за это он получил орден. Правда, после войны в СССР его так и не восстановили в партии, но, к счастью, и не репрессировали.
Дед по отцовской линии тоже был коммунистом. Отсидел семь лет и долго добивался восстановления в партии и реабилитации.
Однако мои родители были тихими антисоветчиками, и я воспитывался с чувством презрения и даже ненависти к советской идеологии.
В 1989 году в журнале "Огонёк" вышла статья о киббуцах, которая привлекла мое внимание. Вдохновлённый этой статьей, я написал работу в институте на тему коммунизма, где утверждал, что примерно 3 процента населения готовы жить по таким принципам. Это был мой взгляд на то, как мало людей на самом деле способны и готовы к такой жизни, основанной на полной общности имущества и труда.
Однако через очень короткое время судьба сыграла со мной изящную шутку - я сам оказался в кибуце. Этот опыт оказался для меня настоящим откровением, когда я на практике увидел, как можно жить по коммунистическим принципам. Жизнь в кибуце сильно повлияла на мое мировоззрение и заложила основу для моего дальнейшего стремления создавать вокруг себя сообщества, основанные на доверии, равенстве и взаимопомощи.
Когда я прибыл в Израиль в 1990 году, мне было всего 19 лет. Я вырос в Советском Союзе, в окружении идеологии, которую мы все принимали как данность, но к которой, по правде говоря, к тому времени, мало кто относился всерьез. Нас учили, что коммунизм - это будущее человечества, но в реальности я видел, как люди больше озабочены тем, чтобы просто как-то выжить.
Однако, когда я оказался в кибуце, это стало для меня настоящим откровением. Здесь, в этом маленьком сообществе, люди жили по тем самым принципам, которые в Советском Союзе оставались лишь на бумаге. Все было общим: земля, труд, плоды этого труда. Люди работали вместе, ели вместе, делили радости и горести, и делали это с чувством глубокого внутреннего удовлетворения. Причем уровень жизни и комфорта были высочайшими. Именно в кибуце я понял, что настоящие коммунистические принципы могут работать, но только тогда, когда они основаны на искреннем желании людей быть равными и помогать друг другу, а не на принуждении. То есть практический низовой коммунизм среди единомышленников вполне осуществим и даже вполне естественен.
Как это не парадоксально, киббуцы напоминают общинно-родовой строй каменного века, как мы его себе представляем. В обоих случаях основой жизни является коллективизм: люди работают (охотятся) и делят результаты труда сообща. В киббуцах, как и в древних общинах, сильные связи между членами группы, воспитание детей происходит коллективно, и стремление к всеобщей экономической самообеспеченности играет ключевую роль. Эти сходства показывают, что, несмотря на развитие цивилизации, в киббуцах сохраняются элементы жизни, присущие древним общинам.
Считается, что люди жили так большую часть своей истории, на протяжении сотен тысяч лет, задолго до появления современных государств и сложных социальных структур. Этот строй основывался на коллективной жизни и труде, взаимной поддержке и совместной ответственности. Такая организация общества позволяла выживать в условиях суровой природы и нехватки ресурсов, обеспечивая безопасность и пропитание для всех членов группы. Именно эта форма коллективизма и взаимопомощи помогла нашим предкам не только выжить, но и развиваться, закладывая фундамент для дальнейшего развития человечества.
Жизнь в киббуце создает ощущение покоя и защищенности благодаря сплоченному коллективу и стабильности. Однако именно эта защищенность может усиливать страх перед внешним миром, который воспринимается как хаотичный и непредсказуемый. В киббуце всё налажено и подконтрольно, а за его пределами - неизвестность, что вызывает тревогу у тех, кто привык к жизни в этом безопасном и упорядоченном сообществе.
Потом наступили тяжёлые годы проживания вне киббуца. Это был совершенно другой мир, где не было той защищённости и уверенности, что давала жизнь в общине. Оказавшись один на один с реальностью, чтобы просто обеспечить молодую семью, мне пришлось работать на трёх работах. Каждое утро я вставал с мыслями о том, как справиться с новым днём, где найти силы, чтобы продолжать. Это был постоянный бой за выживание, за каждый кусок хлеба, за каждый шаг вперёд.
Постепенно я нашёл себя в бизнесе. Я начал с малого, но шаг за шагом достигал всё большего. Каждый успех, каждое преодолённое препятствие приносили мне удовлетворение и уверенность в собственных силах. Я стал бизнесменом и смог добиться немалого в те годы... Но несмотря ни на что, опыт кибуца стал фундаментом для моего дальнейшего пути. Когда мы переехали в Канаду в своих духовных исканиях я стал священником, и понял, что хочу создать нечто подобное вокруг себя. В 2008 году я открыл приют для бездомных у себя в доме. Это был не просто приют - это была настоящая коммуна, где каждый мог найти не только кров и пищу, но и сообщество, где его примут и поддержат. В течение девяти лет я видел, как эти принципы работают, и как они способны изменить жизнь людей.
Мы не разделяли людей по статусу, богатству или образованию. У нас не было "своих" и "чужих". Всё было общее: от еды до мебели. Да даже вещи и одежда передавались свободно между жильцами. Нередко можно было увидеть кого-то в моих свитере или куртке. Каждый делал то, что мог, и получал то, что ему было нужно. Я видел, как люди, которые годами жили на улице, постепенно начинали верить в себя и в то, что они могут быть частью чего-то большего. Это было не всегда просто, но каждый день мы подтверждали важность тех самых принципов, которые я увидел в кибуце.
Здесь не было места для теории или лозунгов. Мы жили этими принципами каждый день. И, честно говоря, мне казалось, что я наконец-то нашел способ реализовать те идеалы, которые в Советском Союзе оставались лишь жестокой догмой.
Однако, не все понимали, что именно я пытался создать. Люди часто спрашивали меня: зачем вам это? Зачем священнику, который мог бы жить спокойно, без лишних забот, заниматься таким делом? Для многих было непонятно, почему я решил открыть двери своего дома для тех, кого общество обычно старается не замечать - бездомных, алкоголиков, наркоманов. Но для меня это было естественно. В моей жизни случилось много всего, что подтолкнуло меня к этой идее. Служение Богу, как я его понимал, заключалось не только в том, чтобы вести службы и молиться. Это также означало действовать, помогать людям, особенно тем, кто оказался на самом дне.
И вот, мы жили в этой коммуне, и каждый день был полон вызовов. Часто не хватало средств, иногда случались конфликты, которые приходилось разруливать. Но каждый раз, когда я видел, как кто-то из наших жильцов делает первый шаг к новой жизни, я понимал, что всё это не напрасно. Это был настоящий коммунизм в действии, без идеологических лозунгов, без принуждения, без принятых свыше решений. Мы строили это сообщество своими руками, и это сообщество жило.
Всё это время я оставался священником, и, конечно, не всем это нравилось. Некоторым казалось странным, что человек, который служит церкви, занимается чем-то, что они воспринимали как социалистическую или даже коммунистическую деятельность. Но я видел в этом гармонию: разве не учил Христос помогать ближнему? Разве не говорил Он о том, что нужно делиться с теми, у кого ничего нет? Для меня это не было противоречием, напротив, это было продолжением моей веры.
Через девять лет я понял, что этот эксперимент удался. Многие из тех, кто приходил ко мне без надежды и веры, нашли здесь новый смысл жизни. И хотя не всё шло гладко, я видел, что эти принципы работают, когда они исходят от сердца. Возможно, это и было моим главным уроком: не важно, как ты называешь свои убеждения - коммунизмом, социализмом, христианством - важно, как ты живешь и что ты делаешь для других.
Моё видение коммуны базировалось не на идеологических догмах, а на реальном опыте жизни среди людей, которые делили все трудности и радости. Я видел, как люди, которые еще недавно находились на самом дне общества, постепенно возвращались к жизни, учились доверять друг другу и самим себе.
Однажды, когда я всё ещё работал с приютом, судьба привела меня к совершенно неожиданному повороту. Мы издавали газету "Православная вера" на пожертвование и как это не странно и на платную рекламу в газете. Так мне пришлось заниматься рекламой, что для многих может показаться совершенно не связанным с моей жизнью и миссией. Но в тот момент это был один из немногих способов поддержать газету и приют на плаву. Далее моя деятельность заключалась в том, чтобы скупать рекламные площади и в других газетах и журналах и продавать их дороже. Это было нелёгкое и весьма далёкое от моей основной деятельности занятие, но оно давало нам средства для того, чтобы продолжать помогать людям.
В один из дней я решил попробовать нечто новое: я поручил своей помощнице пригласить генеральных секретарей малых федеральных партий Канады на встречу. Моей целью было не только продать им рекламу, но и, возможно, организовать дебаты.
Когда в мой офис один за другим пришли два генсека коммунистических партий Канады, я почувствовал какой-то странный юмор ситуации. Вот они - коммунисты, приехавшие ко мне, человеку, который вырос в СССР, где генсеки были чем-то вроде президентов. И вот я, священник, который, как они могли бы подумать, должен был бы быть их антагонистом. Но реальность была совсем иной: они говорили о борьбе с империализмом, о необходимости революционных изменений, а я слушал их, вспоминая свои девять лет жизни в приюте, построенном на принципах, которые они лишь декларировали.
Представьте себе, на одну Канаду целых две коммунистических партии, борющиеся за внимание народа в стране, где сама идея коммунизма выглядит как реликт из далёкого прошлого.
Первая из них, "Коммунистическая партия Канады", является настоящим ветераном политической сцены с двадцатых годов двадцатого века. С гордостью они продолжают нести знамя коммунизма, вспоминая о славных днях, когда весь мир дрожал перед "неукротимой силой пролетариата." Однако в наши дни, скорее всего, мир дрожит от нервного смеха, когда сталкивается с идеей, что они всё ещё могут всерьёз бороться за власть в стране, где народ скорее выйдет на улицы за права на фастфуд, чем за диктатуру пролетариата.
А вот вторая - это "Марксистско-ленинская Коммунистическая партия Канады" существующая с семидесятых двадцатого века, которая как бы говорит: "Нет, это мы-то настоящие коммунисты!" Они отличаются от первых тем, что в их названии аж целых два дополнительных слова. Ведь это так важно! И, конечно, они совершенно уверены, что именно их версия коммунизма спасёт Канаду от неизбежного империалистического упадка, о котором, как им кажется, никто другой и не подозревает.
Обе партии верят, что когда-нибудь трудящиеся Канады прозреют и поймут, что только настоящая революция может спасти их от ужасов современного общества. Правда, до тех пор им приходится довольствоваться ежегодными собраниями, на которых присутствуют десятки, если не единицы, верных товарищей.
Так что, да, в Канаде действительно есть две коммунистические партии. И они как бы напоминают нам о том, что даже самые утопичные идеи могут найти себе пристанище в мире, где мечтатели всё ещё не перевелись - пусть даже их мечты скорее напоминают сюжет для старого, давно забытого кино.
Они произносили стандартные лозунги, звучали знакомые мантры, но когда я уточнил, неужели они собираются взять власть именно революционным путём, один из них ответил: "А что вы думаете, они отдадут власть добровольно?" Этот ответ вызвал у меня одновременно и улыбку, и грусть. Улыбку, потому что я видел, насколько их идеи далеки от реальности, и грусть, потому что, несмотря на всю их риторику, они не могли предложить ничего, что действительно могло бы изменить жизнь людей.
Я рассказал им о своем приюте, о том, что я - настоящий практикующий коммунист, который своими руками создал то, о чем они только говорили. Я рассказал, как в Израиле, ещё в 19 лет, попал в кибуц и с тех пор пытался строить вокруг себя такие же сообщества, где все равны и где каждый может рассчитывать на помощь. Ирония была в том, что, несмотря на свои коммунистические убеждения, они не делали ничего подобного. Когда я спросил, почему они сами не организовывают такие коммуны, ответов не последовало, только кислые улыбки.
Для них было настоящим откровением узнать, что пожилые выходцы из бывшего Советского Союза, могли бы поддерживать коммунистических кандидатов, они не ожидали, что иммигранты, приехавшие в Канаду после распада СССР, могли бы оказаться их потенциальными сторонниками, ведь в России коммунисты часто занимают второе место в Думе. Возможно, если бы они сосредоточились на этих избирателях, у них могли бы быть лучшие результаты на выборах.
Вот тогда они и предложили мне стать их кандидатом на что сказал, что для священника это было бы по крайней мере странно. Я напомнил им, что в России коммунисты убили огромное количество священников. Они, кажется, этого не знали и, возможно, впервые задумались о реальных последствиях своих идеологических убеждений.
Перед тем как они ушли, одна из них, (генсеком более молодой партии была женщина), показала мне ролик, который их партия готовила для федерального телевидения перед выборами 2015 года. Это был всего двухминутный клип с дикой музыкой, написанной одним из членов партии. В ролике не было слов, только злые лица и неразборчивые лозунги. Я сказал им, что они упустили возможность: у них были целых две минуты федерального времени, чтобы донести до людей свои идеи, но они их просто потратили впустую. Я пошутил, что Ленин бы этого точно не одобрил.
Потом я в шутку предложил спеть интернационал, что, к моему удивлению, мы и сделали каждый на своем языке.
В конце дня, после этих встреч, я пожаловался сотруднику, что у меня болит голова. Он лишь улыбнулся и сказал: "Неудивительно. От коммунистов весь двадцатый век болела голова".
Так, в один из обычных дней, я столкнулся с идеологами, которые, казалось, потеряли связь с реальностью, и, возможно, благодаря этому я ещё сильнее утвердился в своих убеждениях. Коммунизм, как идея, может работать, но только тогда, когда он основан на реальных действиях, а не на лозунгах и теориях. И моя жизнь стала тому подтверждением.
После этой встречи с представителями коммунистических партий я вновь вернулся к своим повседневным делам. Приют, как и раньше, требовал моего внимания и заботы. Но мысли о тех беседах долго не покидали меня. Я продолжал задаваться вопросом: почему люди, которые пропагандируют идеи равенства и братства, не предпринимают реальные шаги для их воплощения? В своей жизни я видел, как теория часто отрывается от реальности, как люди больше говорят, чем делают. Но я знал, что слова без действий - это пустой звук.
Каждый день в моем приюте был наполнен жизнью. Люди приходили, оставались, иногда уходили, иногда возвращались. У каждого была своя история, и каждая история была частью общей жизни нашего сообщества. Все были равны, все делились тем, что у них было, и все помогали друг другу. Я видел, как люди, которые годами жили на улице, возвращались к жизни, находили работу, создавали семьи. Это был настоящий коммунизм в действии, где все работало не благодаря идеологии, а благодаря человеческому участию и желанию помочь.
Но вместе с тем я осознавал, что большинство людей все же не готовы жить по таким принципам. Для многих легче верить в лозунги, чем менять свою жизнь. Я видел, как те, кто приходил в приют, сталкивались с трудностями, но те, кто оставался, находили в себе силы преодолеть их. Наше сообщество, несмотря на все сложности, продолжало существовать, и это было для меня главным доказательством того, что коммунизм может работать, если его строить на искреннем желании помочь ближнему.
Эти мысли сопровождали меня еще долгое время. Я продолжал служить священником, поддерживать приют. Жизнь шла своим чередом, но я знал, что мой опыт - это нечто большее, чем просто личная история. Это был опыт, который мог бы показать другим, что возможно жить иначе, что возможно строить общество на принципах равенства и взаимопомощи, не прибегая к насилию или принуждению.
Может быть, когда-нибудь те коммунисты, с которыми я встретился, поймут, что настоящая революция начинается не с лозунгов, а с действий.
С течением времени я начал осознавать, что мой путь был далек от обычного. Я часто размышлял о том, что привело меня к такой жизни, где служение Богу и коммунистические принципы стали не просто словами, но и делами, воплощенными в реальности.
Вспоминая заявления канадских генсеков, я не мог не улыбнуться. Их слова казались такими далекими от реальности, в которой я жил. Они говорили о революциях, о борьбе с империализмом, но на деле не делали ничего, чтобы изменить жизнь хотя бы одного человека. А я, священник, который по их мнению должен был бы быть их идеологическим противником, оказался тем, кто действительно пытался жить по коммунистическим принципам.
Я верил, что настоящая сила кроется не в словах и лозунгах, а в делах, в конкретных действиях, которые мы совершаем каждый день.
Возможно, именно поэтому я никогда не стремился к политической карьере. Я понимал, что моя миссия - не в политике, а в том, чтобы быть рядом с теми, кто нуждается в поддержке. В мире, где так много говорят о справедливости, я пытался воплотить эту справедливость на практике, шаг за шагом, день за днем.
Эта ситуация напомнила мне о том, как часто люди, особенно те, кто занимается политикой, живут в мире абстрактных идей и теорий, совершенно не касаясь реальной жизни. Они говорят о "народе", "труде", "борьбе", но редко задумываются о том, что эти слова означают для конкретных людей. Для них коммунизм был чем-то вроде религии - идеей, в которую нужно верить, но которую не обязательно воплощать в жизнь.
Когда я рассказывал им о своем приюте, о том, как мы живем по принципам равенства и взаимопомощи, я видел, что они были удивлены. Они не ожидали, что кто-то может действительно жить по этим принципам, и, возможно, это заставило их задуматься. Но даже тогда, они продолжали цепляться за свои лозунги, будто боялись признать, что их идеалы могут быть воплощены иначе, чем они себе представляли.
Причин, по которым Ленин и другие большевики не ограничились созданием коммун, а пошли на радикальную революцию, несколько, и они связаны с их идеологическими убеждениями, политическими амбициями и историческим контекстом.
Во-первых, Ленин и его соратники видели в коммунизме не просто утопию, которую можно реализовать в отдельных коммунных сообществах, а глобальную систему, которая должна заменить существующий мировой порядок. Они верили, что революция является необходимым этапом для уничтожения капитализма и построения нового общества на его руинах. Для них цель была не в создании отдельных оазисов коллективизма, а в полном преобразовании всего общества, начиная с России.
Во-вторых, большевики понимали, что существующий государственный аппарат - царская монархия и капиталистическая система - не позволят им мирно строить коммуны. Они видели в этой системе врага, который будет подавлять любые попытки создания альтернативных форм общественной жизни. Поэтому они считали, что необходимо сначала уничтожить эту систему, взяв власть в свои руки, и только потом приступать к созданию социалистического общества.
Третьей причиной было их убеждение, что революция является неотвратимым историческим процессом. Согласно марксистской теории, капитализм должен был неизбежно уступить место социализму через революцию. Ленин и его соратники видели себя не просто организаторами, а проводниками исторического процесса, ускоряя его через вооружённое восстание и установление диктатуры пролетариата.
Кроме того, Ленин и большевики понимали, что без государственной власти они не смогут защитить свои достижения от внешних и внутренних врагов. Они полагали, что революция и создание мощного социалистического государства необходимы для того, чтобы предотвратить реставрацию старого порядка и обеспечить выживание и развитие нового общества.
Таким образом, Ленин и его соратники не стали ограничиваться созданием коммун, потому что их цель была куда более амбициозной: они стремились к глобальной революции и коренному изменению общества, а не к созданию отдельных островков утопии. Революция, с их точки зрения, была единственным способом достижения этого.
Вместо того чтобы сосредоточиться на постепенном создании коммун и реальных примеров того, как могли бы работать социалистические принципы в малых масштабах, Ленин и его соратники выбрали путь радикальной революции, который привёл к масштабным разрушениям, насилию и репрессиям.
Идея мировой революции и установления диктатуры пролетариата, которая, по их мнению, должна была привести к созданию справедливого общества, на практике обернулась созданием авторитарного государства с жестким контролем над всеми аспектами жизни. Вместо того чтобы позволить идеям социализма развиваться органично через экспериментальные модели, они попытались насадить эти идеи сверху, с помощью насилия и принуждения.
Вдобавок к этому, их стремление к глобальному изменению привело к тому, что коммунистическая система оказалась чрезвычайно уязвимой к внутренним и внешним вызовам. В попытке сохранить власть и удержать страну от распада, большевики создали репрессивный аппарат, который подавлял любое инакомыслие и разрушал саму идею равенства и свободы, которая лежала в основе их изначальных идеалов.
Соответственно, их ошибка заключалась в том, что они не позволили коммунистическим идеям реализоваться в естественных, органических формах, таких как коммуны, где люди добровольно могли бы работать вместе и делить плоды своего труда. Вместо этого они выбрали путь насилия и революции, что в конечном итоге привело к трагедии и разрушению тех самых идеалов, которые они пытались воплотить в жизнь.
Жизнь в коммуне может считаться более естественной и полезной для человека по нескольким причинам, связанным с биологической и социальной природой человека, а также с историческим опытом человечества.
Во-первых, коллективизм и взаимопомощь - это черты, которые исторически помогали нашим предкам выживать в условиях дикой природы. На протяжении сотен тысяч лет люди жили в небольших общинах, где ресурсы были общими, а труд разделялся среди всех членов группы. В таких условиях каждый мог рассчитывать на поддержку других, и это способствовало не только физическому выживанию, но и формированию крепких социальных связей. Коммуны, по сути, воспроизводят этот древний уклад жизни, где сотрудничество и взаимная поддержка являются ключевыми принципами.
Во-вторых, жизнь в коммуне может удовлетворять глубинные человеческие потребности в принадлежности и безопасности. Люди по своей природе социальные существа, и чувство принадлежности к группе, где каждый заботится о другом, создаёт ощущение покоя и стабильности. В коммуне человек чувствует себя частью чего-то большего, где его усилия ценятся, а потребности удовлетворяются в рамках коллективного труда. Это может значительно уменьшить стресс и чувство изоляции, которые часто возникают в индивидуалистическом обществе.
Помимо прочего, жизнь в коммуне способствует развитию эмпатии и взаимной ответственности. В условиях, где ресурсы и обязанности делятся поровну, у человека формируется более глубокое понимание других и осознание своей роли в поддержании благополучия всей группы. Это не только укрепляет социальные связи, но и способствует личностному росту, так как человек учится работать в команде, учитывать интересы других и делиться плодами своего труда.
Также жизнь в коммуне может быть полезной с точки зрения экологической устойчивости и экономической эффективности. Коллективное использование ресурсов и совместная работа над удовлетворением общих потребностей снижают избыточное потребление и способствуют более эффективному использованию ресурсов. Это особенно важно в условиях современного мира, где проблемы экологии и ограниченности ресурсов становятся всё более острыми.
Исходя из этого, жизнь в коммуне более естественна и полезна для человека, так как она соответствует нашей социальной природе, удовлетворяет базовые потребности в безопасности и принадлежности, способствует развитию эмпатии и ответственности, а также поддерживает устойчивое и эффективное использование ресурсов. Это своего рода возврат к корням, к тем формам общественного устройства, которые на протяжении долгих веков обеспечивали выживание и процветание человечества.
можно утверждать, что коммунизм, реализуемый через добровольное построение коммун, гораздо чаще и быстрее достигает успеха, чем революционные изменения. Причины этого заключаются в нескольких важных аспектах.
Во-первых, добровольные коммуны строятся на искреннем желании людей жить по принципам коллективизма, равенства и взаимопомощи. В таких сообществах люди объединяются по собственной воле, что означает высокую мотивацию и готовность к сотрудничеству. Это резко контрастирует с революционными изменениями, которые часто навязываются сверху и сопровождаются насилием, принуждением и разрушением существующих социальных структур. Революции могут вызвать сопротивление и недоверие среди населения, что снижает шансы на успех.
Во-вторых, в добровольных коммунах социалистические принципы реализуются на практике в малых масштабах, что позволяет адаптировать их к конкретным условиям и нуждам участников. Коммуны могут экспериментировать с различными формами организации труда и распределения ресурсов, что способствует выработке наиболее эффективных моделей. Это постепенное, эволюционное развитие отличается от революционных изменений, которые стремятся внедрить радикальные преобразования сразу, часто без учёта специфики местных условий и потребностей людей.
Третье преимущество добровольных коммун - это возможность постепенного роста и распространения. Успешные примеры коммун могут вдохновить другие группы на создание подобных сообществ, распространяя идеи коллективизма и взаимопомощи по всему миру. Это органический процесс, который происходит на основе добровольного участия и взаимного обмена опытом, что создаёт более устойчивую и жизнеспособную основу для распространения социалистических идей.
Революции, напротив, часто сопровождаются разрушением и хаосом, что может подорвать социальную и экономическую стабильность. Даже если революционные идеи изначально поддерживаются массами, в процессе их реализации часто возникают серьёзные проблемы, связанные с управлением, экономикой и общественным порядком, что может привести к краху или отступлению от первоначальных идеалов.
В результате, добровольное создание коммун действительно может быть более успешным и эффективным способом реализации коммунистических принципов, чем революционные изменения. Такой подход позволяет сохранить стабильность, избегать насилия и принуждения, и способствует эволюционному, а не радикальному развитию общества.
В конечном итоге, главное - это то, как живёт человек, его личное благополучие, удовлетворение жизнью, возможность реализовать свои потенциалы и поддерживать здоровые социальные связи. Способы организации общества - будь то коммунизм, капитализм или любая другая система - имеют смысл только в той мере, в какой они способствуют улучшению жизни людей.
Любая социальная или политическая система должна оцениваться по тому, насколько она позволяет людям жить достойно, обеспечивать себя и своих близких, чувствовать себя защищёнными и счастливыми. Реорганизация общества, будь то через революционные изменения или постепенные реформы, должна служить людям, а не наоборот.
Когда общественные изменения происходят насильственно или слишком быстро, они часто забывают о нуждах конкретного человека. Революции могут разрушить существующие структуры и принести страдания многим людям, прежде чем - и если вообще - будет построено что-то лучшее. В этом смысле, любые социальные преобразования должны учитывать главный принцип: улучшение качества жизни человека, а не достижение абстрактных идеологических целей.
Добровольные коммуны или другие формы самоорганизации, которые строятся на принципах взаимного уважения и сотрудничества, часто успешны именно потому, что они ориентированы на реальные потребности и желания людей. В таких сообществах люди могут найти поддержку, чувство принадлежности и возможность жить в соответствии со своими ценностями, что и является целью любой устойчивой социальной системы.
В итоге, успех любой социальной модели определяется не тем, насколько она соответствует какой-либо идеологии, а тем, насколько она помогает людям жить лучше, счастливее и гармоничнее.
Будущее действительно должно быть разнообразным и многогранным, чтобы каждый человек мог найти своё место в обществе и выбирать ту форму жизни, которая наиболее соответствует его ценностям, потребностям и жизненному этапу. Многообразие сообществ и социальных моделей позволяет людям гибко адаптироваться к изменениям в своей жизни, находить поддержку и реализовывать свои таланты и интересы в различных условиях.
Во-первых, люди на разных этапах жизни могут иметь разные потребности. Молодые люди могут стремиться к экспериментам и новаторству, искать сообщества, которые поддерживают их желание учиться и развиваться. Семьи могут предпочитать стабильные, безопасные сообщества, где важна взаимопомощь и поддержка в воспитании детей. Люди старшего возраста могут искать общества, где преобладает забота и внимание к здоровью, и где они могут делиться своим опытом.
Разнообразные сообщества позволяют учитывать все эти потребности и предлагать решения, которые соответствуют индивидуальным предпочтениям. В одном месте человек может выбрать жизнь в коллективе, где все ресурсы и труд делятся поровну, а в другом - предпочесть более индивидуалистическую или профессионально ориентированную среду.
Во-вторых, возможность выбора между различными сообществами способствует личностному росту и самостоятельности. Люди могут пробовать разные формы общественной жизни, учиться новому, изменять свои предпочтения и искать наиболее подходящие для себя условия. Это помогает избегать застоя, когда человек вынужден жить по правилам, которые не соответствуют его личным интересам или убеждениям.
Кроме того, разнообразие сообществ[1] способствует социальной устойчивости. В условиях монокультурности или единообразия общественная система может стать уязвимой перед кризисами или изменениями. Но когда существуют различные модели и формы взаимодействия, общество становится более гибким и способным адаптироваться к переменам. Если одна модель окажется несостоятельной, другие могут предложить альтернативные решения и обеспечить стабильность.
В конечном счёте, будущее, где существует множество разнообразных сообществ, предоставляет людям свободу выбора и возможность находить своё место в мире. Это способствует не только личному благополучию, но и общему прогрессу, так как каждый человек может вносить вклад в развитие общества, находясь в тех условиях, которые ему наиболее комфортны и продуктивны.
[1] Kriger, B. (2024). The Role of Diverse Communities in Shaping the Future: A Sociological and Philosophical Perspective. The Common Sense World.