Совесть, по мнению автора, является не только внутренним судьей, но и связующим звеном между человеком и его человечностью. В книге также рассматриваются культурные различия в восприятии и функционировании совести в различных обществах, что подчеркивает её многогранность и уникальность как феномена человеческой психики.
АНАТОМИЯ СОВЕСТИ
Препарировать совесть - значит разобрать по частям самую живую, трепещущую субстанцию души, что связует нас с миром нравственности и смысла. Совесть не просто абстракция, это живая ткань, пронизанная нервами и капиллярами нашего внутреннего мира, чьи импульсы, тревожат, не дают покоя. Попытка анатомировать совесть подобна попытке исследовать порхающую бабочку, пригвождая её булавкой к столу: поймав её, вы убиваете то, что в ней было самым ценным - её живую, бьющуюся суть.
Но разве можно говорить об анатомии совести, не умертвив её? Попытка препарировать совесть - это жестокий и бесплодный акт, попытка рационально постичь иррациональное, расчленить то, что существует целостно. Совесть, как внутренний судья, живёт в нас именно потому, что она не поддается анализу, не подлежит разложению на составляющие. Умертвив её ради изучения, мы не просто лишаем себя возможности понять её, но и убиваем саму способность чувствовать.
Зачем же мы всё-таки пытаемся это сделать? Может быть, потому что совесть, как зеркало наших поступков, иногда показывает нам то, чего мы не хотим видеть. Разрезая её, мы надеемся найти источник её власти над нами, понять механизм её действия, чтобы освободиться от этого мучительного груза. Но, убив совесть, мы убиваем и свою способность к нравственному самосознанию.
Совесть невозможно разложить на части, не уничтожив её живую сущность. Вся её анатомия проявляется в действии, в переживании, в том, как она отражает наши поступки и заставляет нас страдать, исправлять, или, напротив, гордиться собой. Попытка препарировать её ради изучения лишь приводит к потере того самого, что делает нас людьми.
Совесть, как некая тонкая грань между человеческим и нечеловеческим, вмещает в себя не просто моральный кодекс, а саму сущность того, что мы называем человечностью. Она не просто шепчет нам о добре и зле, но пронзает наше сердце острейшей болью, когда мы отступаем от пути, казалось бы, единственно правильного. Сковывая нас, лишая нас полной свободы, совесть оказывается тем звеном, что связывает нас с человечностью.
Представим себе человека, который отбросил совесть, как ненужный балласт, стремясь обрести абсолютную свободу. Освобождение его от внутренних терзаний и от мук выбора могло бы, казалось, дать ему ту безграничную свободу, о которой грезят все ищущие абсолютной воли. Он больше не связан ни долгом перед обществом, ни предрассудками, ни, казалось бы, ненужными эмоциями - все то, что могло удерживать его в рамках человечности, отпало, как шелуха.
Но вот беда: избавившись от совести, человек становится не просто свободным - он утрачивает свою сущность, теряя то, что делает его человеком. Он перестает испытывать боль за причиненное зло, не ощущает стыда за предательство, не знает сострадания к ближнему. И в этой пустоте абсолютной свободы он оказывается наедине с мрачной, бездушной пустотой. Эта свобода оказывается проклятием, ибо, потеряв совесть, он обретает пустоту, искажая свою природу до неузнаваемости.
Что такое свобода без совести? Это не торжество воли, а падение в бездну бесчеловечности. Человек, обретший такую свободу, перестает быть человеком, становится чем-то иным, чуждым, враждебным. Без совести он превращается в бездушный механизм, действующий только по закону своей выгоды и эгоизма, лишенный тепла и света, что так необходимо для настоящей жизни.
Отказавшись от совести ради мнимой свободы, человек утрачивает самую суть человеческого бытия. Эта свобода оказывается не полетом, а падением в бездну, откуда нет возврата. Ибо что стоит свобода, если за нее нужно заплатить самой душой? Как часто мы, утомленные тяжестью житейских забот и мелочей, забываем об этой тихой, но непреклонной силе, что живёт в каждом из нас! И как же часто совесть, эта невидимая и бесстрашная свидетельница всех наших мыслей и поступков, остаётся безмолвной перед злом, но пронзает нас невыносимым укором, когда мы стоим перед выбором, где наши действия могут нарушить моральный закон, оставляя рану в нашей душе.
Совесть, этот таинственный дар, этот великий судья, не склоняется ни перед соблазном, ни перед страхом; она, как светильник, освещает путь в тёмной комнате, и в её лучах видна вся грязь и порок, что прячутся в тенях нашего существа. Какова природа этой силы, столь мощной и, вместе с тем, столь уязвимой? Можно ли её развивать, словно добродетель? И какое место она занимает в нашей жизни, где морали уже не придают того значения, которое она заслуживает?
Давайте же, друзья мои, постараемся взглянуть вглубь самих себя, в этот скрытый уголок нашей души, где зреет и действует совесть, чтобы постичь её тайны и, возможно, хоть немного приблизиться к пониманию того, как она ведёт нас по пути добра и справедливости, несмотря на все наши слабости и заблуждения.
Совесть представляет собой сложный феномен, который трудно отнести к чисто эмоциональной или рациональной категории. Она возникает на пересечении эмоций, мыслей и культурных норм. Когда мы действуем "по совести", это не просто математический расчёт или чистая логика, но и нечто большее, что задействует наши внутренние ощущения и убеждения.
Совесть можно рассматривать как внутренний компас, который направляет нас на основе внутренних убеждений и морали. Этот компас связан с нашими чувствами, но не сводится к ним, ведь совесть часто может подталкивать нас к действиям, которые не приносят немедленного удовольствия или даже сопровождаются страданиями. В такие моменты человек может чувствовать некое внутреннее напряжение или дискомфорт, что указывает на активность совести. Этот процесс сложно свести к физиологии, так как он задействует и когнитивные, и эмоциональные, и социальные аспекты личности.
А посему, совесть можно воспринимать как феномен, который воплощает взаимодействие между разумом и чувствами, между знанием и эмоциями. Она существует на грани этих категорий, не являясь ни полностью чувством, ни исключительно рациональной конструкцией, что делает её уникальной и трудно поддающейся однозначному определению.
Природа совести - это одна из самых сложных тем в философии, психологии и этике. Совесть можно рассматривать как внутренний механизм, который помогает человеку ориентироваться в своих действиях и решениях, опираясь на внутренние моральные нормы и ценности. Она выполняет функцию внутреннего судьи, оценивающего поступки и мотивы, и часто проявляется в виде ощущения правоты или неправоты, которое сопровождается соответствующими эмоциями - удовлетворением, радостью, виной или стыдом.
Совесть, с одной стороны, имеет культурное и социальное происхождение. Воспитание, нормы общества и культурные традиции закладывают в нас определённые представления о том, что хорошо, а что плохо. Эти представления впитываются с детства и становятся частью внутреннего мира человека. Именно поэтому разные общества и культуры могут иметь отличающиеся понятия о том, что является нравственным или аморальным, что, в свою очередь, влияет на формирование совести.
С другой стороны, совесть имеет и индивидуальное измерение, связанное с личным опытом, рефлексией и духовным развитием. У каждого человека совесть проявляется по-своему, и иногда её требования могут вступать в конфликт с общественными нормами. Это подчеркивает её личностную составляющую, которая выходит за рамки простого социального кондиционирования.
Совесть также можно рассматривать как проявление глубокого внутреннего стремления к гармонии между внутренними убеждениями и внешними действиями. Она возникает там, где человек сталкивается с моральным выбором, и помогает ему ориентироваться в сложных ситуациях, когда нет однозначного ответа. В этом смысле совесть является своего рода связующим звеном между разумом и чувствами, между внутренним миром и внешними обстоятельствами.
Можно сказать, что природа совести - это синтез морального опыта, эмоциональных реакций и когнитивных процессов, формирующийся на основе индивидуального и коллективного опыта, и направленный на поддержание внутренней нравственной целостности. Это сложное взаимодействие между врождёнными чувствами, культурным наследием и личной рефлексией делает совесть уникальным и глубоко личным феноменом, который нельзя свести к какой-то одной из этих составляющих.
Совесть, безусловно, можно развить. Этот процесс похож на развитие нравственных и этических качеств личности, которые укрепляются через осознанное воспитание, личные переживания и рефлексию. Развитие совести можно рассматривать как процесс обогащения внутреннего мира человека через осознание и укрепление моральных принципов, углубление понимания добра и зла, а также практическое применение этих принципов в повседневной жизни.
Первый шаг в развитии совести - это воспитание. В детстве люди часто получают основы совести через обучение и примеры взрослых. Родители, учителя и другие значимые фигуры в жизни ребенка передают свои моральные принципы и нормы поведения, которые закладываются в основу совести. Однако это лишь начальная стадия.
С возрастом и накоплением опыта, совесть становится более самостоятельной и сложной. Важную роль здесь играет рефлексия - осознанное размышление о своих поступках, мотивах и их последствиях. Рефлексия помогает человеку понимать, когда он действует в соответствии со своими моральными убеждениями, а когда - нет. Это осознание создает почву для дальнейшего укрепления и развития совести.
Совесть также развивается через постоянное стремление к моральному совершенству. Этот процесс включает в себя намеренное осмысление своих убеждений, чтение этической литературы, размышления над философскими вопросами, общение с людьми, имеющими высокий уровень нравственности, и практическое применение моральных принципов в жизни. Постепенно, через такие усилия, совесть становится более чёткой, осознанной и направляющей силой в жизни человека.
Кроме того, важно отметить, что развитие совести предполагает готовность к самокритике и способности признавать свои ошибки. Способность признавать свои недостатки и стремиться к их исправлению является важным компонентом сильной и зрелой совести.
Поэтому совесть можно развивать через воспитание, рефлексию, осознанное стремление к моральному совершенствованию и постоянную практику самокритики. Этот процесс требует времени и усилий, но приводит к тому, что человек становится более осознанным, нравственно устойчивым и способным принимать решения, соответствующие его внутренним убеждениям и принципам.
Совесть играет ключевую роль в формировании и поддержании морали как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Она действует как внутренний регулятор, который помогает человеку соотносить свои действия с моральными нормами и принципами, определяя, что является правильным или неправильным.
На личном уровне совесть влияет на мораль через внутренний диалог, который человек ведёт сам с собой при принятии решений. Когда человек сталкивается с моральной дилеммой, совесть помогает ему взвешивать различные аспекты ситуации и делать выбор, который соответствует его внутренним убеждениям и ценностям. Этот процесс часто сопровождается эмоциональными переживаниями, такими как чувство вины или стыда, если выбор сделан вразрез с моральными убеждениями, или чувством удовлетворения, если поступок соответствует этим убеждениям.
Постоянное обращение к совести при оценке своих действий помогает человеку уточнять и развивать свои моральные принципы. Это ведёт к более глубокому пониманию того, что значит быть добродетельным, справедливым или честным, и укрепляет внутреннюю мотивацию следовать этим принципам.
Общепринятые моральные нормы часто формируются под влиянием усреднённой совести множества людей, которые привержены определённым этическим стандартам. Совесть побуждает людей поддерживать эти нормы и действовать в соответствии с ними, даже когда это требует от них личных жертв. Более того, совесть играет важную роль в поддержании общественного порядка и справедливости, так как она способствует саморегуляции поведения людей в обществе, минимизируя необходимость внешнего контроля.
Отсюда вытекает, что совесть и мораль взаимосвязаны: совесть помогает индивиду осознанно придерживаться моральных принципов, делая их частью своего внутреннего мира, а моральные нормы, в свою очередь, формируют и укрепляют совесть как механизм, поддерживающий эти нормы на личном и общественном уровнях.
Вопрос о том, есть ли совесть у животных, вызывает обсуждение сложных аспектов, связанных с природой совести и различиями между людьми и животными. Совесть в человеческом понимании подразумевает моральные суждения, осознание своих поступков, чувство вины и внутреннюю этическую рефлексию. Эти аспекты требуют высокого уровня самосознания, абстрактного мышления и социальной обусловленности, что, как правило, присуще только человеку.
Животные, особенно высокоразвитые млекопитающие, такие как приматы, дельфины, слоны и некоторые птицы, демонстрируют сложное социальное поведение, проявляют эмпатию, заботу о сородичах и даже могут испытывать беспокойство, если нарушены определённые нормы их группы. Это поведение может казаться проявлением моральных принципов, но не является эквивалентом человеческой совести.
Животные способны испытывать такие эмоции, как страх, радость, грусть, и некоторые из них понимают, что определённое поведение приемлемо или неприемлемо в их социальной группе. Однако это не то же самое, что совесть в человеческом смысле, которая требует осознания и оценки своих действий с точки зрения морали, подразумевая развитую саморефлексию и понимание абстрактных понятий добра и зла.
Совесть, как элемент человеческой психики, можно рассматривать как эволюционно выгодную черту. Она играет важную роль в поддержании социальных связей и сотрудничества внутри группы, что способствует выживанию и процветанию общества. В процессе эволюции, группы, в которых члены обладали развитыми моральными нормами и совестью, могли быть более успешными, так как доверие и взаимопомощь усиливали коллективную способность к адаптации и выживанию.
Совесть помогает регулировать поведение, предотвращая действия, которые могли бы нанести вред другим членам группы или разрушить социальные связи. Например, чувство вины за асоциальные поступки может удерживать человека от повторения таких действий, а стремление к справедливости и честности способствует формированию крепких и стабильных сообществ. Это, в свою очередь, повышает шансы на коллективное выживание и продолжение рода.
Кроме того, совесть может стимулировать альтруистическое поведение, которое, хотя и может казаться на первый взгляд невыгодным для индивидуума, на уровне группы способствует общей выживаемости и репродуктивному успеху. Такие коллективные преимущества, как защита от внешних угроз, совместный поиск ресурсов, забота о слабых членах группы, укрепляют социальную структуру, которая обеспечивает долгосрочную стабильность.
зачастую наши суждения о поступках иностранца могут быть необъективными, поскольку мы применяем свои собственные культурные и моральные стандарты, не учитывая его ментальность и культурные особенности. Поведение, которое в одной культуре может считаться нормальным или даже похвальным, в другой может восприниматься как неприемлемое или оскорбительное. Это несоответствие приводит к недопониманию и несправедливым оценкам личности.
Когда мы судим человека исключительно по своим культурным стандартам, не принимая во внимание его культурный контекст, мы рискуем ошибочно приписывать его поступкам негативные черты характера. Однако его действия могут быть продиктованы иными социальными нормами и ценностями, сформированными в другой культурной среде.
Чтобы избежать таких недоразумений, важно развивать межкультурную компетентность и учиться отделять ментальность от личности. Это требует осознания того, что люди из разных культур могут воспринимать мир и действовать иначе не потому, что они "хорошие" или "плохие," а потому что их воспитывали в другой системе ценностей и норм.
Понимание и уважение к культурным различиям позволяет более объективно оценивать поведение людей, не сводя их поступки исключительно к характеристикам личности. Это умение помогает строить более глубокие и продуктивные отношения, избегать предвзятости и способствует гармоничному взаимодействию в мультикультурном мире.
Совесть - понятие, которое в русском языке встречается повсеместно, но в англоязычных культурах используется редко, что отражает глубокие различия в восприятии и выражении нравственных категорий. В русском языке слово "совесть" появляется почти в каждом третьем предложении: "у тебя нет совести", "ты бессовестный", "имей совесть". Язык, как известно, формирует сознание и направляет мысль, и в данном случае можно заметить, как отсутствие или редкость использования этого слова в английском языке влияет на мировоззрение и поведение людей.
В западных культурах понятие "поступать по совести" встречается редко. Люди, как правило, принимают решения, исходя из моральной или аморальной целесообразности, выгоды или ущерба, добродетели или порока, но со своей совестью они советуются нечасто. Совесть здесь не выступает внутренним судьёй, как это принято в русской культуре. Это ведёт к тому, что поступки, которые в русском менталитете считаются бессовестными - подставить товарища, обмануть в денежном вопросе, не выполнить обещанное, - на Западе могут восприниматься иначе. Обманщик в России, осознавая несправедливость своего поступка, всё же признаёт его таким. В западной же культуре, где понятие совести менее развито, человек, совершивший подобный поступок, может считать себя правым, используя любые средства для оправдания своих действий в глазах окружающих и самого себя.
Любопытно и то, что на иврите слово "совесть" звучит как "мацпун" (מצפון), происходящее от слова "цафон" (צפון), что означает "север". Таким образом, "мацпун" - это нечто, указывающее направление, своего рода моральный компас. Хотя ивритское слово "совесть" используется реже, чем в русском, оно всё же встречается чаще, чем в английском языке, и сохраняет свою символическую силу, определяя внутренний путь человека.
Культура, в которой слово "совесть" используется редко, рискует создать менталитет, при котором индивид убеждён в своей правоте независимо от обстоятельств. В таких обществах человек склонен считать, что любое его действие оправдано, а все остальные аргументы лишь подтверждают его правоту. Сложности, вытекающие из такого различия в восприятии совести, становятся особенно заметными, когда представители разных культур сталкиваются друг с другом.
Различия в менталитете и поведении людей с разным культурным фоном действительно иллюстрируют, как язык, культурные нормы и исторический контекст формируют восприятие мира, моральные ориентиры и способы взаимодействия с окружающими.
Менталитет - это своего рода "карта мира," которая определяется воспитанием, культурой, историей и языком, и эта карта у каждого народа своя.
Когда человек с определенным менталитетом оказывается в новой культурной среде, его восприятие, ценности и поведение могут сильно отличаться от тех, что приняты в новом окружении. Например, для человека с русской ментальностью, воспитанного в культуре, где ценятся честность и взаимопомощь среди "своих", может быть шоком столкновение с более индивидуалистическим подходом, принятым в западных обществах. В то же время, "свои" часто подразумеваются как группа, которая защищена от критики и предательства, что усиливает чувство солидарности внутри группы и противоречит идее обмана или предательства "своих". Но этот же человек может адаптировать своё поведение и по-другому вести себя с местными, осознанно или неосознанно.
Разные культурные контексты могут создавать различные нормы поведения. Например, для кого-то, выросшего в культуре, где прямолинейность и индивидуальные интересы на первом месте, обман может рассматриваться не как нарушение морали, а как прагматичная стратегия. В языке и культуре таких людей могут отсутствовать концепты, связанные с совестью, как обязательной внутренней силой, удерживающей человека от определённых поступков. Соответственно, для человека из этой культуры обман может быть просто одним из инструментов достижения целей, без особого морального конфликта.
Исходя из этого, язык и культура формируют мировоззрение и систему ценностей, которые влияют на поведение. Разные культуры имеют свои уникальные наборы понятий и правил, которые определяют, что считается допустимым, а что - нет. Понимание этих различий помогает не только лучше общаться с людьми из других культур, но и избегать ошибочных суждений, которые возникают из-за несоответствия культурных норм. Это подчёркивает важность межкультурной компетенции и способности учитывать культурные различия при взаимодействии с людьми из разных социальных и национальных групп.
В немецком языке понятие совести представлено словом "Gewissen," которое, как и в русском, обозначает внутренний голос, направляющий человека в его моральных и этических поступках. Однако использование этого слова в немецком языке значительно реже, чем в русском, что отражает культурные особенности и различия в восприятии и выражении нравственности.
Немецкая культура, подобно западной, делает акцент на рациональности и формальных правилах, что нередко приводит к тому, что моральные дилеммы решаются на основе законов, социальных норм и логики, а не исключительно на основе внутреннего чувства, которое мы называем совестью. Тем не менее, "Gewissen" всё же играет важную роль в немецком языке и культуре, особенно в философских и религиозных контекстах. Оно олицетворяет способность человека к саморефлексии и моральной самооценке, что близко к русскому пониманию совести, но, возможно, не с таким эмоциональным и культурным весом.
К примеру, в немецкой литературе и философии слово "Gewissen" часто связывается с идеей ответственности и долгом перед собой и обществом. В немецкой культуре существует концепция "Gewissensbisse" - буквально, "укусы совести", эквивалент, угрызениям совести, которые описывают чувство вины и тревоги, возникающее при нарушении моральных принципов. Это явление напоминает русский опыт внутреннего суда, когда совесть осуждает человека за неправильные поступки.
Однако, несмотря на эти сходства, можно заметить, что немецкая культура в большей степени структурирована вокруг чётких норм и правил, где вопросы морали часто рассматриваются через призму права и общественных ожиданий. Совесть в немецком контексте может восприниматься как часть более широкой системы моральных и этических стандартов, которые действуют в рамках общества.
Тем самым, в немецком языке и культуре совесть, хотя и существует как важное понятие, имеет несколько иной оттенок и применяется в более ограниченных, формальных контекстах по сравнению с русской культурой, где совесть является центральным элементом повседневного нравственного опыта. Это различие снова подчеркивает, как язык и культура формируют наше понимание и восприятие нравственных принципов, определяя, каким образом мы взаимодействуем с миром и с самими собой.
Во французском языке слово "совесть" переводится как "conscience." Оно происходит от латинского "conscientia," что буквально означает "совместное знание" или "знание вместе с кем-то." Это понятие, как и в других европейских языках, относится к внутреннему голосу, который направляет человека в его моральных решениях. Тем не менее, использование слова "conscience" во французской культуре также менее распространено, чем в русском, что отражает определённые культурные различия.
Французская культура, будучи наследницей просветительской традиции, придаёт большое значение рациональному мышлению, светским ценностям и правам человека. В этом контексте моральные вопросы часто рассматриваются с точки зрения разума, прав и обязанностей, а не только через призму внутреннего чувства совести. "Conscience" во французском языке имеет скорее философское и этическое значение, чем эмоционально окрашенное, как это можно наблюдать в русском языке. Например, во французском словосочетание "avoir bonne conscience" (иметь чистую совесть) или "avoir mauvaise conscience" (иметь нечистую совесть) указывает на чувство удовлетворения или вины, но это понятие не так часто встречается в повседневной речи, как в русском.
Интересно, что "conscience" во французской культуре также ассоциируется с осознанностью и самосознанием. Французское выражение "prise de conscience" означает "осознание" или "осознание чего-то," что подчёркивает связь совести с пониманием и осмыслением своего поведения и его последствий. Эта ассоциация с осознанностью, возможно, указывает на более рациональный, осмысленный подход к вопросам морали и этики.
Вместе с тем, во французской культуре "conscience" часто рассматривается как личная ответственность перед собой и обществом. Французская литература и философия, такие как труды Жана-Жака Руссо и Альбера Камю, глубоко исследуют вопросы совести, морального выбора и ответственности. Однако в повседневной жизни, как и в английской и немецкой культурах, понятие совести может уступать место более практическим категориям, таким как личные права, социальные нормы и рациональное обоснование поступков.
Вследствие этого, хотя совесть и существует как важное понятие во французском языке и культуре, её применение и восприятие могут отличаться от русского опыта. Во французском контексте "conscience" часто связывается с самосознанием, личной ответственностью и моральной рефлексией, но не занимает столь центрального места в повседневной жизни, как это происходит в русской культуре. Эти различия ещё раз подчеркивают, как язык и культурные традиции влияют на наше понимание и выражение нравственных принципов.
В испанском языке слово "совесть" переводится как "conciencia." Это слово, как и в других романских языках, происходит от латинского "conscientia," означающего "совместное знание" или "осознание." В испаноязычных культурах "conciencia" обозначает внутренний голос, который направляет человека в его моральных и этических решениях, однако, как и в других западных культурах, оно используется реже, чем в русском языке, что отражает культурные и ментальные различия.
Испанская культура, богатая своей историей и сильным влиянием католицизма, придаёт значительное значение моральным принципам и вопросам этики. В этом контексте "conciencia" часто ассоциируется с религиозными и духовными понятиями, такими как чувство вины, покаяние и необходимость соблюдать моральные заповеди. Католическая церковь играет важную роль в формировании понятия совести в испаноязычных странах, где совесть часто воспринимается как внутренний голос, через который Бог направляет человека.
Слово "conciencia" также связано с понятием моральной осознанности и ответственности. Испанское выражение "tener la conciencia tranquila" (иметь спокойную совесть) указывает на состояние душевного покоя, когда человек уверен в правильности своих поступков. Напротив, выражение "tener la conciencia sucia" (иметь грязную совесть) подразумевает чувство вины за морально неправильные действия. Эти выражения близки к русским аналогам и свидетельствуют о том, что совесть занимает определённое место в повседневной жизни испаноязычных людей, хотя и не настолько центральное, как в русской культуре.
Однако в испаноязычных культурах "conciencia" может уступать место другим категориям, связанным с личной честью ("honor"), социальной справедливостью или правами человека. В повседневной жизни вопросы морали могут решаться скорее через социальные нормы и ожидания, чем через внутренний диалог с совестью. Тем не менее, в литературе и философии испаноязычных стран совесть и моральный выбор часто исследуются на глубоком уровне. К примеру, труды Мигеля де Унамуно или Хосе Ортеги-и-Гассета исследуют вопросы внутренней борьбы и моральной ответственности.
Как результат, хотя "conciencia" в испанском языке и культуре имеет значение, его использование и восприятие могут отличаться от русского опыта. В испаноязычных странах совесть тесно связана с религиозными и духовными представлениями, а также с понятием личной чести и социальной ответственности. Однако в повседневной речи это слово используется реже, что вновь подчёркивает, как язык и культурные традиции формируют наше восприятие нравственных категорий и внутреннего мира.
В китайском языке понятие "совесть" выражается словом 良心 (liángxīn), которое буквально переводится как "доброе сердце" или "добрая душа." Это понятие несёт в себе представление о внутренней моральной силе, которая направляет человека в его действиях и помогает ему различать добро и зло. Однако, как и в западных культурах, использование этого слова в повседневной жизни гораздо менее распространено, чем в русском языке, что отражает культурные и философские различия.
Китайская культура, с её глубокими корнями в конфуцианстве, даосизме и буддизме, придаёт большое значение моральным принципам, но акцент здесь чаще делается на коллективной гармонии, социальной ответственности и правильных взаимоотношениях, а не на внутреннем голосе совести в западном или русском понимании. В конфуцианской традиции, например, важным является следование "道" (dào) - пути, который включает в себя соблюдение социальных норм и этикета, а также выполнение своих обязанностей перед семьёй и обществом. Совесть в этом контексте может восприниматься как часть более широкого морального сознания, направленного на поддержание гармонии в отношениях.
Тем не менее, 良心 (liángxīn) играет роль в китайской культуре, особенно в вопросах личной морали и духовной чистоты. Это слово может использоваться для обозначения внутреннего чувства, которое побуждает человека поступать правильно, даже если это противоречит его интересам или общественным ожиданиям. Например, фраза "没有良心" (méiyǒu liángxīn) - "не иметь совести" - используется, чтобы осудить аморальные или бездушные поступки. В то же время, "有良心" (yǒu liángxīn) - "иметь совесть" - является похвалой за проявление доброты и справедливости.
В китайской философии важное место занимает идея "内心" (nèixīn) - внутреннего сердца или внутреннего мира. Это понятие близко к западному понятию совести, но охватывает более широкий спектр моральных и духовных переживаний. В китайской культуре мораль часто рассматривается через призму влияния на социальные отношения и гармонию, что может ослаблять акцент на индивидуальной совести как на личном судье, направляющем человека.
Из этого следует, что в китайской культуре понятие совести существует, но его использование и восприятие отличаются от русской или западной традиции. 良心 (liángxīn) может означать внутреннюю моральную силу, которая направляет человека, но чаще моральные решения принимаются в контексте социального и семейного порядка. Эти различия подчёркивают, как язык и культура влияют на наше понимание и выражение нравственных принципов, формируя уникальный подход к вопросам морали и этики в каждой культуре.
В японском языке понятие "совесть" выражается словом 良心 (りょうしん, ryōshin), которое буквально переводится как "доброе сердце" или "добрый ум." Это понятие, как и в других культурах, связано с внутренним моральным компасом, который направляет человека в его поступках и помогает ему различать добро и зло. Однако, как и в китайском и западных языках, использование этого слова в повседневной речи не столь частое и не обладает такой центральной ролью, как в русском языке, что связано с культурными особенностями Японии.
Японская культура, будучи глубоко укоренённой в конфуцианских, буддийских и синтоистских традициях, делает сильный акцент на социальную гармонию, иерархию и соблюдение правил поведения. Вместо того чтобы полагаться на внутренний голос совести, японская моральная система больше ориентирована на поддержание гармонии и предотвращение конфликта с окружающими.
Тем не менее, 良心 (ryōshin) играет важную роль в японской культуре, особенно когда речь идет о личной моральной ответственности. Японское общество высоко ценит честность, искренность и верность своим обязательствам, и понятие 良心 используется для описания внутреннего чувства ответственности за свои действия. Например, выражение "良心の呵責" (りょうしんのかしゃく, ryōshin no kashaku) означает "угрызения совести" и описывает чувство вины за совершённый поступок, который противоречит внутренним моральным убеждениям человека.
Однако в японской культуре моральные решения часто принимаются через призму социальных норм и ожиданий, а не только на основе внутреннего диалога с совестью.
Совесть как внутренний голос, регулирующий моральное поведение, действительно существует в разных культурах и языках, но её значение, роль и степень влияния на поведение варьируются. Хотя идея совести присутствует практически во всех культурах, её восприятие и выражение не являются универсальными. В разных обществах совесть может проявляться по-разному, отражая культурные, религиозные и социальные особенности.
В русской культуре совесть занимает центральное место в этике и моральных рассуждениях. Она глубоко вплетена в язык и повседневную жизнь, часто являясь основой для принятия решений и оценки поступков. В западных культурах, таких как англоязычные и немецкие, понятие совести также присутствует, но оно может быть менее явным в повседневной речи и больше связано с рациональными и юридическими аспектами морали.
В азиатских культурах, таких как китайская или японская, моральные ориентиры могут быть более сосредоточены на коллективных нормах, гармонии и социальных обязательствах, чем на внутреннем голосе совести в западном или русском понимании. Здесь совесть существует, но часто её роль заключается в поддержании социальных связей и выполнения обязанностей перед обществом и семьёй.
Как следствие, хотя совесть как понятие существует во всех человеческих культурах, она не является универсальным в том смысле, что её значение и функция могут значительно различаться в зависимости от культурного контекста. Совесть - это не просто универсальная категория, одинаково выражающаяся во всех обществах, а скорее многогранное понятие, адаптированное к конкретным культурным и социальным условиям. Эти различия подчёркивают, как культура, язык и исторические традиции влияют на наше восприятие моральных принципов и внутренней нравственной ориентации.
Кроме русского языка, совесть имеет большое значение и активное применение в греческом языке и культуре. В греческом языке слово "συνείδηση" (synídisi) переводится как "совесть" и буквально означает "совместное знание" или "сознание". Это понятие глубоко укоренено в греческой философии и христианской традиции, где оно играет важную роль в моральном и духовном самосознании.
Как результат, в греческой культуре, начиная с античности и до наших дней, совесть воспринимается как важнейший внутренний судья, направляющий человека на путь добродетели и справедливости. В трудах древнегреческих философов, таких как Сократ и Платон, совесть часто рассматривалась как голос разума, который ведет человека к правильным поступкам и осознанию истины. В христианской традиции, которая сильно повлияла на греческую культуру, совесть также играет центральную роль, помогая людям различать добро и зло и поддерживать духовную чистоту.
В повседневной жизни греков совесть активно используется как ориентир для моральных решений и оценки поведения. Греческие выражения, такие как "καθαρή συνείδηση" (katharí synídisi) - "чистая совесть," и "τύψεις συνείδησης" (týpsis synídisis) - "угрызения совести," встречаются часто и указывают на важность этого понятия в культурном контексте.
Как следствие, греческая культура и язык придают совести значение, сопоставимое с русской традицией, где совесть также играет ключевую роль в моральной жизни и самосознании человека.
Конечно, различия в восприятии и значении совести в разных культурах не означают, что одна нация более "совестлива," чем другая. Речь идёт скорее о том, как разные культуры выражают и интегрируют понятие совести в свою моральную и социальную систему. Эти различия отражают культурные особенности, исторические традиции и языковые нюансы, но они не оценивают нравственные качества наций.
Хотя совесть - это универсальное понятие, присутствующее в человеческом опыте по всему миру, её проявления и важность могут варьироваться в зависимости от культурного контекста. В некоторых культурах, как в русской или греческой, совесть может быть более заметна и явно выражена в языке и повседневной жизни, в то время как в других культурах её роль может быть менее явной, но всё равно важной, просто интегрированной через другие моральные и социальные концепты.
Важно понимать, что эти различия показывают, как разнообразие культур формирует наше мировоззрение и подход к моральным вопросам. Совесть может проявляться через разные социальные нормы, обычаи и ценности, но в конечном счёте все культуры признают необходимость внутреннего нравственного компаса, даже если выражают это понятие по-разному.
В наблюдениях за различиями в восприятии совести и морали в разных культурах открывается многослойный и сложный феномен, который далеко выходит за рамки привычных представлений. Когда американский президент на голубом глазу заявляет, что Соединённые Штаты никогда не вмешиваются в дела других государств, он не лжёт, а искренне верит в свои слова. Ведь в его сознании, если он что-то говорит - значит, это правда. В случае сомнений он найдёт массу аргументов, чтобы поддержать свою точку зрения.
Это показывает, что совесть - не универсальное явление, которое одинаково проявляется у всех людей. Совесть - концепт, тесно связанный с языком, культурой и обществом, в котором человек растёт и формирует свои представления о добре и зле. Обратите внимание на американские фильмы, где положительные герои внезапно совершают ужасные поступки. Герои, которые вместе искали сокровища, в последний момент могут взять ружьё, расстрелять партнёров и забрать все ценности себе. Или вспомните знаменитую фразу: "Боливар не вынесет двоих", после которой ковбой убивает друга-компаньона, чтобы увезти всю добычу на единственной лошади. Эти образы глубоко укоренены в американской культуре и отражают её особенности.
Американцы обожают сюжеты, где герой вынужден решать, кому из персонажей жить, а кому умереть - это распространённый сценарий, особенно в научной фантастике или триллерах. Например, на космическом корабле не хватает ресурсов, и участники экспедиции должны решить, кем можно пожертвовать ради спасения остальных. Это драматическое решение часто представляется как моральная дилемма, но редко как вопрос совести в том виде, как его понимают в других культурах.
Также часто обсуждается пример с моральным вопросом Канта: вагонетка несётся по путям и вот-вот собьёт пятерых человек. Вы стрелочник и можете перенаправить её на другую ветку, где она задавит только одного прохожего, или не делать ничего, и тогда погибнут пятеро. Какой сделаете выбор? В этом вопросе чаще всего исследуют логику и мораль, а не влияние совести как таковой.
После многих десятков лет жизни на чужбине я пришёл к выводу, что совесть вовсе не является универсальным человеческим концептом. Под влиянием общества мы начинаем поступать так же, как окружающие, адаптируясь к их нормам и оправдывая свои действия теми же аргументами. Теория "я всегда прав" легко приживается на неиспорченном совестью разуме и становится удобной в исполнении, ведь с ней мук совести быть не может - ты априори прав. Ты убил, но не мог поступить иначе. Ты украл, совершил ужасное действие, но разум всегда найдёт оправдание. Теперь цель в сознании - не сверяться с моральным стандартом, а оправдывать всё, что потребуется, тем самым освобождая себя от тяжести вины и сомнений.
Добавлю, что в русском языке слово "совесть" дословно означает "с вестью," где "весть" - это информация, знание. То есть совесть - это своего рода сознание, осведомлённость, что указывает на её связь с познанием и пониманием. Здесь можно провести параллель с античным демоном Сократа, который в русской культуре трансформировался в совесть, тогда как в европейской культуре он стал источником творческого вдохновения.
Тем не менее, существуют определённые общечеловеческие феномены, где эмоция и интеллект проникают друг в друга, создавая нечто единое и неделимое. Когда президент говорил, что Америке несвойственно вмешиваться в дела других стран, он переживал состояние собственной правоты. Возникает вопрос: это переживание было эмоциональным или интеллектуальным? Возможно, оно было и тем, и другим одновременно. В таких случаях граница между разумом и эмоцией размыта, и оба компонента действуют в едином порыве, поддерживая друг друга.
Это состояние, где разум и эмоция сливаются, создавая ощущение непоколебимой уверенности в своей правоте, отражает не только индивидуальные убеждения, но и культурные установки. В обществе, где совесть не занимает центрального места, такие переживания становятся заменой внутреннему моральному компасу. Здесь уже не требуется сверяться с чем-то внешним, всё замыкается на внутреннем ощущении, которое оправдывает любые действия, будь то разум или эмоции. Этот феномен подчеркивает, как культурные и языковые различия формируют не только наши мысли, но и саму структуру наших моральных переживаний.
У политика всегда есть идеальный образ его страны, который он представляет как эталон для всего мира. Этот образ, возможно, не соответствует реальности, но для политика, находящегося на международной арене, он необходим. Когда американский президент говорит о том, что США - великая нация, основанная на свободных принципах, равенстве возможностей и справедливости перед законом, он искренне верит в это, потому что в его сознании эти принципы представляют собой идеал, к которому должна стремиться страна. Конечно, он осведомлён о недостатках и проблемах, но в тот момент, когда он представляет свою нацию, он не сверяется с моральным стандартом, а опирается на этот идеализированный фасад. В его голове принципы США действительно таковы, и он говорит об этом с полной убеждённостью.
Честно говоря, после жизни на западе я тоже потерял совесть. И знаете, без неё действительно легче. Когда видишь, что целые континенты мыслят таким образом, понимаешь, насколько это упрощает жизнь. Исходишь из убеждения, что всегда прав, и можешь оправдать любые свои действия. Повсюду эта западная культура также начинает проникать, и уже можно встретить людей с похожими взглядами: "Если это сделал я, значит, это можно оправдать". Это становится новой нормой.
Я видел, как люди мучаются из-за, казалось бы, мелочей - съел последний сухарик, предал друга. Они терзаются совестью, испытывают страшные муки. В Канаде подобного нет. Что значит предал? Я поступил так, как было целесообразно. Понять эту логику сложно, если твой внутренний компас настроен иначе.
Понимаю, что русскоязычная аудитория может воспринять мои слова с осуждением, сказать: "Совсем обнаглел, у него нет совести". Но мне всё равно. Я уже 35 лет живу за границей, где другой менталитет, другая система ценностей. Не знаю, насколько совестливыми остались вы, но здесь вся жизнь построена на том, чтобы с серьёзным лицом говорить очевидную ерунду, быть готовым к предательству и крутым поворотам судьбы. Единственный удачный механизм адаптации - это валять дурака, действовать в соответствии с теми же убеждениями, что и окружающие. Иначе ты сталкиваешься с неразрешимым внутренним конфликтом.
Совесть здесь не играет той роли, что в других культурах. Она уступает место прагматизму, и это становится новой реальностью. Возможно, эта трансформация неизбежна, когда живёшь в мире, где уверенность в своей правоте важнее моральных стандартов.
Десятилетия, проведённые в таком обществе, нельзя назвать пустяком. Глубоко погрузившись в канадскую среду, я нанимал местных работников, взаимодействовал с ними на всех уровнях. Сначала специфическое поведение людей вызывало у меня бурю эмоций и недоумения. Все казались мне бездушными: как так можно? Ни капли совести! Но с течением времени я начал замечать нечто тревожное - внутренние укоры, которые раньше были неотъемлемой частью моей сущности, стали исчезать. И с удивлением, а затем с ужасом, я осознал, что у меня тоже пропала совесть.
Я научился исходить из простого и удобного убеждения: "Что бы я ни делал, я прав, а разум существует для того, чтобы оправдывать мои поступки". Это не просто адаптация к окружающей среде, это целая трансформация, новая форма существования человеческого разума. Такая форма, однако, создаёт серьёзную проблему взаимопонимания между двумя мирами - миром, где совесть ещё жива, и миром, где она больше не играет ключевой роли.
Но знаете, что интересно? Странам, где была в чести совесть не надо беспокоиться. Они на всех парах приближаются к той цивилизации, где слово "совесть" постепенно исчезает из обихода. И это, возможно, один из признаков той самой "цивилизованности," к которой многие стремятся. Мир, в котором совесть перестаёт быть компасом, заменяется уверенностью в собственной правоте, подкреплённой логикой и рационализацией. И этот новый мир захватывает всё больше людей, стирая границы между моралью и прагматизмом.
Аналогичное поведение я встречал не только среди современных людей, но и у стариков, что наводит на мысль, что такие взгляды были актуальны и раньше. Осевшие в Канаде пособники фашистов, которые приходили ко мне в церковь, не каялись за свои прошлые поступки. Один из них, 95-летний христианин, рассказывал мне: "Если партизан убьёт немца, то немцы расстреляют всю нашу деревню. Мы организовали свой отряд и отлавливали партизан. А что нам оставалось делать?" И вот я, священник, не вправе был выгнать его из храма, хотя внутри меня всё протестовало против такой позиции.
Бессовестность - это не новое явление, она имеет глубокие корни. С сожалением наблюдаю за людьми, которые всё ещё испытывают ни к чему не ведущие угрызения совести. Многие из них пребывают в переходной фазе: они могут совершить невероятную подлость и не считать это плохим поступком, но будут мучиться из-за мелочей. Это поднимает вопрос о том, существовала ли вообще когда-либо идеальная совесть, или это просто миф.
Первые десять лет за границей я прожил в Израиле. Там тоже есть серьёзные проблемы с совестью, но они всё же отличаются от тех, что я наблюдал на Западе. Моё первое столкновение с западной культурой стало полным шоком, хотя сама иммиграция прошла легко: в ир время будучи успешным бизнесменом, я имел достаточно денег, чтобы сразу купить дом и не искать работу. Но культурные различия оказались куда более трудными для преодоления, чем я мог представить.
До сих пор я иногда пытаюсь взывать к совести людей вокруг меня, но часто это оказывается бесполезным. "Встаньте на моё место и попытайтесь понять меня," - говорю я им, но они не слышат. Разница в мировоззрении приводит к совершенно неразрешимым противоречиям. Невозможно представить русского человека, который в глаза скажет тебе, что ты ничего не получишь, хотя только что заплатил. В России люди пока ещё боятся быть избитыми за такой обман. А в Канаде, как я убедился, такой поворот вполне возможен.
Я не утверждаю, что какая-то нация плохая или хорошая. Это не вопрос морали или этики. С таким же успехом я мог бы оказаться среди людоедов и, приспособившись к их обычаям, начать есть человеческое мясо, утверждая, что это нормально и что добру не следует пропадать. Кстати, в философии людоедов есть один интересный, хотя и противоречивый аргумент: они говорят, "Вы, европейцы, уничтожили 50 миллионов человек во время Второй мировой войны и практически никого из них не съели. А мы убиваем ровно столько, сколько можем съесть. Мы настоящие гуманисты, а вы идиоты".
Этот аргумент, насколько он ни был бы противоречив, поднимает вопросы о природе морали и о том, что люди готовы оправдать в зависимости от культурного контекста. Возможно, совесть действительно не является универсальной, и каждый из нас просто адаптируется к той морали, которая принята в его окружении.
В противопоставлении западной бессовестности и русской совестливости я вижу скрытый конфликт между разумом и чувствами. Бессовестность, на первый взгляд, кажется рациональным процессом, движимым логикой и расчётом. Это состояние переживания собственной правоты, когда эмоция уже подверглась рационализации, становится основой поведения.
Термин "рационализация" здесь применён не случайно. В психиатрии это явление описывает процесс, при котором человек действует, исходя из своих эмоций и внутренних стремлений, а уже потом, постфактум, находит для этого логическое объяснение, придавая своим поступкам вид обоснованных и оправданных. Это позволяет человеку чувствовать себя правым, даже если его действия могут казаться сомнительными с точки зрения другой культуры или моральных стандартов.
Из нашего описания западного человека создаётся впечатление, что он часто исходит из непоколебимого убеждения в своей правоте и, если потребуется, всегда найдёт рациональное оправдание своим поступкам. Это не значит, что он сознательно вводит себя или других в заблуждение. Скорее, это указывает на глубоко укоренённую культурную установку, где моральные сомнения замещаются уверенностью в собственной правоте, подкреплённой логическими доводами. В то время как в русской культуре совесть может выступать как внутренний критик, вызывая муки и сомнения, западный человек, рационализируя свои действия, достигает состояния, где чувство правоты становится доминирующим, а угрызения совести просто не находят себе места.
Это не просто культурное различие. Это разница в механизмах мышления и восприятия, формирующая уникальные подходы к морали, этике и повседневным решениям. Это различие проливает свет на то, как различные цивилизации подходят к самым фундаментальным вопросам человеческого бытия, как они выстраивают свои моральные компасы и что они готовы оправдать во имя своей правоты.
В основе рационального подхода лежит убеждение, что считать себя неправым нерационально. Если человек поступает определённым образом, то это происходит потому, что он считает свои действия правильными. Даже если он ошибся, это всё равно является результатом тех возможностей и ограничений, которые существовали в момент принятия решения. В этом свете самокритика выглядит как неэффективное использование разума.
Однако такой взгляд на рациональность можно оспорить. Рациональность - это не просто оправдание своих действий, но и работа разума, который анализирует факты и сопоставляет понятия, чтобы прийти к новым выводам. В этом смысле критическое осмысление собственных поступков и готовность признать ошибки также являются рациональными действиями.
В Канаде я столкнулся с тем, что у местных жителей, за исключением иммигрантов, довольно низкий уровень эмоциональности. Израильтяне, которые переехали сюда, часто описывают канадцев как "карир" - холодных людей. Моя эмоциональность пока ещё не угасла: меня можно довести до ярости, я могу сорваться, кричать в трубку, угрожать - проявлять всё то, что типично для людей с более экспрессивным темпераментом. Я ещё не полностью "оканадился".
Коренной житель Канады, напротив, будет вести себя спокойно. Он поблагодарит за помощь, положит трубку и, возможно, сделает то, на что я сам, даже без чувства совести, не решился бы. Например, подготовит донос на сотрудника, чтобы его уволили, пожалуется в полицию, или подаст в суд. Канадец может тихо пойти на явно преувеличенную реакцию на незначительное неудобство или несправедливость.
Местным жителям свойственно вести себя так, будто всё в порядке, даже в самых сложных ситуациях. Я уверен, что они могли бы казнить вежливо, извинившись перед приговорённым и предложив платочек, чтобы тот мог прикрыть лицо. Для них даже человек, приговорённый к смерти, остаётся клиентом, которому следует проявить показное уважение.
Эта модель поведения глубоко укоренена в их культуре. Русские видят в этом проявление бесчувственности, бессовестности и лицемерия. Когда канадцы слышат такие мнения, они искренне удивляются и не соглашаются. Они не понимают подобных разговоров, потому что слово "совесть" здесь практически не употребляется. Его часто путают с "consciousness" (сознание), и если "conscience" где-то и встречается, то не в том же смысле, что у нас.
Сегодня мы наблюдаем, как меняются взгляды и мировоззрение нового поколения, независимо от того, на каком континенте они живут. Как-то, обсуждая разводы с журналисткой, я внезапно осознал, что оказался в мире, который уже не похож на тот, который я знал. Молодое поколение живёт по своим собственным правилам. Собеседник отметил: "Если вы хотите нормальный брак, нужно вступать в него, будучи готовыми к разводу, и не питать иллюзий". Это пример высшей степени рационализма, и такие слова звучат от человека, которому всего 20-30 лет.
Возможно, я сам стал более прагматичным с годами, но вопросы, связанные с разводами и остатки совести, всё ещё беспокоят меня. Для моей собеседницы же это не было проблемой: если отношения исчерпали себя - развод вполне естественен и не вызывает сожаления. Но я помню времена, когда такие действия считались неправильными. Мир изменился.
Кто-то может сказать, что я преувеличиваю; что всегда существовали люди, склонные к цинизму, и что понятие совести - это лишь романтизированная иллюзия. В то время как молодёжь может утверждать, что каждое следующее поколение становится более разумным и свободным, чем предыдущее.
Осознание этих изменений может быть пугающим. Мы видим, как происходит смена ценностей и взглядов. Раньше люди говорили о вечной любви, преданности до конца жизни, и это воспринималось как норма. Сегодня же, несмотря на внешнюю привлекательность, многие склонны к прагматичным и рациональным подходам, заменяющим прежние идеалы.
Как-то в "Твиттере" попалась заметка молодой русской девушки, в которой она написала: "Чтобы вступить в отношения, нужно найти такого человека, который не хотел бы вступить в них больше, чем ты сам". За этим утверждением можно усмотреть идею, что для успешного союза нужно заключать брак с мыслью о том, что он может закончиться разводом. Это отражает современное восприятие отношений, где их устойчивость определяется изначальным нежеланием вступать в них. Подобный взгляд становится всё более распространённым.
Проблема заключается в том, что одни люди уже адаптировались к новым взглядам, а другие всё ещё находятся в процессе трансформации. Это приводит к непониманию и конфликтам. Один человек может придерживаться немного старомодных взглядов, в то время как другой уже перешёл на современные. Даже в браке может происходить подобный разрыв: один из супругов становится более прогрессивным, "убегает" вперёд, оставляя другого позади.
Отношение к дому - яркий пример такого изменения. В традиционном понимании дом - это нечто фундаментальное, связанное с родной землёй, наследием предков и будущими поколениями. На Западе же дом давно стал временным явлением, финансовым вложением на 5-6 лет. Работа тоже больше не воспринимается как постоянная: каждые несколько лет люди переезжают из штата в штат, из провинции в провинцию. Нет привязанности ни к месту, ни к человеку.
В постиндустриальном обществе такие перемены становятся удобными. Жизнь строится на временных рокировках: человек получает машину, жену, дом в каком-нибудь Альбукерке, Нью-Мексико, а потом просто переезжает, оставляя всё позади. Частая причина расставаний молодых пар - поступление в разные колледжи. Долгие отношения, совместная жизнь в конце старших классов - всё это заканчивается, когда молодые люди уезжают в другие учебные заведения и находят новых партнёров.
Парадигмы меняются. В 20-е годы прошлого века, в период революции и формул Александры Коллонтай, секс также рассматривался через призму свободы, приравниваясь к выпитому стакану воды. Эти исторические отклонения лишь подтверждают, что восприятие и ценности общества постоянно эволюционируют, отражая дух времени.
Несоответствие ожиданий неизбежно порождает сильный стресс. Когда человек не способен контролировать свою среду обитания, когда он не в силах предвосхитить события, возникает внутреннее напряжение. Для одних это напряжение становится топливом для жизни - их влечёт к непредсказуемости, к риску, к гонкам на высокой скорости, к прыжкам с высоты и лазанью по крышам. Выброс адреналина окрашивает жизнь яркими красками, чувства обостряются, и они живут на пике эмоций. Но есть и другая сторона - те, кто боится стресса, стремятся его избегать. Им страшно, больно, и они стараются убежать от тревог и волнений.
Стресс возникает, когда реальность не совпадает с ожиданиями, когда контроль над своей жизнью ускользает. Иногда это выражается в невозможности контролировать окружающую среду, а иногда - в неспособности предсказать даже свои собственные поступки. Мы не можем управлять памятью, воображением, снами. Человек сам для себя становится источником стресса. Самая тяжёлая задача - это заставить своё тело действовать, принимать пищу, делать то, что необходимо.
Однако отсутствие совести может облегчить это бремя. Если ты нахамил начальнику и потерял хорошую работу, это уже не твоя проблема, а его. Ты всегда прав. Виноват начальник, он тебя спровоцировал - кстати, именно это часто становится оправданием убийц в судах.
В конечном итоге, многие человеческие качества, которые мы привыкли считать универсальными, вовсе таковыми не являются.
Нельзя однозначно утверждать, что эмоции обладают универсальным характером, их нельзя четко классифицировать как "дружелюбные" или "враждебные" по отношению к человечеству. Рассмотрим пример из жизни в Иерусалиме: человек, который боится терактов, начинает избегать автобусов, потому что именно они чаще всего становятся целью нападений. Это пример того, как страх управляет поведением человека, вынуждая его избегать определённых ситуаций.
Психиатры часто сталкиваются с людьми, страдающими от панических атак. Эти приступы, как правило, привязаны к конкретным местам, например, к метро. Пациент думает: "Если я перестану ездить в метро, я избавлюсь от панических атак". Но затем атака может случиться в лифте, и человек прекращает пользоваться лифтами. В конечном итоге, он остаётся один на один со своей паникой, без возможности избежать её. Врачи советуют продолжать ездить в метро, потому что бороться нужно не с местом, не с внешней ассоциацией страха, а с внутренним состоянием.
Эта ситуация тесно связана с нашим утверждением, что человек сам является источником собственного стресса. Термин "стресс" имеет точное определение в словарях и различных науках, но для меня он ассоциируется с необходимостью заставлять своё тело двигаться, работать, зарабатывать деньги, кормить себя. Стресс - это потеря контроля над объективными процессами; это состояние, противоположное тому, что мы называем "как рыба в воде". В условиях стресса человек ощущает себя как птица в воде, неуместным в объективной реальности. Чем выше уровень стресса, тем больше суеты, напряжения, хаоса - элементы жизни начинают двигаться беспорядочно, без всякого порядка.
Стресс - это отсутствие долгосрочного, глобального порядка, это не просто кратковременное состояние, как секундный испуг. Стресс не отпускает, но и не захватывает полностью; он подобен перелому пальца - не мешает слишком сильно, но и жить нормально не даёт, как заноза в мягком месте.
Что есть страдающее "я"? Одна из моих читательниц выразила это так: "Я" - это маленький глазик, глядящий изнутри на меня саму и на этот мир; на ту тётку, которую надо кормить и выгуливать, на потенциальный труп". Этот образ прекрасно иллюстрирует внутреннюю сущность, которая наблюдает и переживает. Маленький глазище, которому больше всех надо, который бьётся, страдает, вопрошает, вопиет, пытаясь справиться с неподчиняющимся миром, телом, духом, психикой. Этот глазик и есть то, что мы называем "я". Без него человек не знал бы проблем, не ощущал бы внутреннего конфликта. Остальные элементы - тело, мир - остаются безразличными.
Я вспоминаю Декарта. Он, вероятно, нашёл бы этот "глазик" близким к своему понятию мышления, отождествляемого с существованием. Но для меня этот глазик отчасти можно назвать и совестью, которой становится всё меньше. Это частичка, которую человек ассоциирует с самим собой. Она гораздо меньше, чем сознание, подсознание, психика. Это концентрат, фокус, из которого и состоит "я", который бьётся и не может найти выхода. Оно и есть источник философии, рефлексии и прочих процессов. Ведь только этому крохотному "я" постоянно неймётся, ему очень неуютно и внутри себя, и в этом необъятном мире, который не подчиняется человеческой воле.
Совесть - это тот неумолимый судья, который сидит в глубине каждого из нас, проникая своими тонкими, но острыми иглами в самую сердцевину человеческой души. Она не оставляет нас в покое, не позволяет нам забыться в шуме и суете жизни. Как невидимый палач, она приговорит нас к мучениям, если мы нарушим её законы, и никакие внешние оправдания не смогут смягчить её вердикт.
Совесть - это тот маленький глазик, о котором говорилось ранее, но он не просто наблюдатель, он - тот, кто непрерывно оценивает, взвешивает каждое наше действие, каждую мысль. Этот глаз не знает сна, не знает отдыха, он всегда на страже. И неважно, как человек обманывает себя или мир вокруг - перед совестью он остаётся обнажённым, как Адам перед изгнанием.
Совесть - это тот тяжкий крест, который несёт человек, даже не понимая его полной тяжести, до тех пор, пока не оказывается на краю бездны, где каждый поступок и каждое слово становятся звеном цепи, тянущей его вниз. Совесть - это не голос Бога, но, возможно, его отголосок, слабый, едва уловимый, но тем не менее властный, потому что он исходит изнутри, из самой сущности человека. Она - его мучитель и его спаситель. В её тисках человек страдает, но именно она не даёт ему окончательно опуститься в пучину морального разложения. Совесть - это тот самый последний шанс на искупление, на возможность вернуться к свету, даже если путь к этому свету будет долгим и тернистым. Совесть - это не просто чувство, это живое существо, которое ведёт свою собственную борьбу за человеческую душу, даже когда сам человек готов её предать.