Вред и польза Свободы

Отрывок из воспоминаний, Париж, 2005г. Ксения Кривошеина

Россия казнила своих монархов, уничтожила сословия, а класс рабочих и крестьян превратился в советскую "элиту". Ну, кто был принят в это элитарное поднебесье, мы всё помним. О реанимации монархии, можно навсегда забыть. Империя Зла стала жить по своим законам.

Генетика всей страны была изменена, расстрелами, эмиграциями... На смену постепенно пришли те люди, которые выжили. А кто выжил? Разные люди...

Мне повезло, в нашей семье, как говорили, "никто не пострадал". Но клещи и крючок КГБ сильно держали над нами власть, а страх, и работа на Органы были массовыми в СССР (см. мой автобиографический роман "Русская рулетка"). Кстати некоторые считали доносительство "своим долгом" и с радостью "выявляли", но были люди и совестливые, такие страдали, спивались, кончали с собой.

Наверное, необходимо вспомнить, отчего мы все так радовались и надеялись (уже в который раз!) что лёд тронулся и почему эта маленькая свобода, в несвободной стране нас так воодушевляла. Я хочу вернуться в сороковые послевоенные, когда ещё раз смертельно запугали интеллигенцию, закрутили гайки и сталинские цепные псы стали ещё более голодными и ненасытными.

После войны, в которой СССР был страной победительницей, для Сталина возникли много неприятных проблем. Мы победили, но не одни, а вместе с дружественными нам странами и не без их помощи, которая сводилась не только к американской тушёнке и пилотам из "Нормандии Неман". Не так давно мы праздновали 60-е высадки Союзников во Франции, и Американцы в победе над Гитлером сыграли ключевую роль.

Для Сталина передел Европы и налаживание послевоенной жизни сулили неприятности, ведь народ победитель пересёк границу и на освобождаемых территориях увидел, как живут европейцы. Контраст с уровнем жизни в СССР был колоссальным! Это был психологический, нравственный и политический удар в поддых миллионам воевавших людей, несмотря на то, что они были победителями в этой войне. Это была головная боль для Сталина, он чувствовал, что необходимо что-то предпринять. Нужно было или дальше дружить с "фронтовыми товарищами", а следовательно менять свою шизофреническую, убийственную политику изоляции СССР или придумать так, чтобы с друзьями по оружию размежеваться навсегда.

Образование в 1948 году государства Израиль, вызвало поначалу взмыв национальных чувств у советских евреев. Сталин сразу понял, к каким последствиям это может привести. В те же годы началась развёрнутая компания против ЕАК (Еврейского Антифашистского Комитета), распущенного в конце 1948 года и так удачно отрежиссированная борьба с "безродными космополитами" в лице, которых, народ получил " козлов отпущения".

В те первые послевоенные годы, Константин Симонов дал согласие выступить на собрании советских писателей, в связи с постановлением ЦК ВКП (б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград"" от 14 августа 1946г. В его выступлении прозвучали слова "литературный подонок", относящиеся к М. Зощенко. Якобы Симонов потом всю жизнь раскаивался и стыдился своих выступлений, но слова не птица, и даже позже они звучали так: "Надо до конца расчистить дорогу от путавшихся под ногами врагов советской драматургии. Преступная работа этих людей, находящихся вне пределов советского искусства, разоблачена партией и партийной печатью" ("Правда", 27-28 февр.1949г). А. Ахматову, М. Зощенко и Б. Пастернака надолго перестали издавать и для того, чтобы не умереть с голода Анна Андреевна стала заниматься переводами с корейского (!), а Пастернак переводил Шекспира...

В том же 1946 году постановлением ЦК ВКП (б) от 26 августа "О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению" была крепко прижата театральная драматургия и литература.

Под эту компанию советские авторы начали фабриковать идейные и патриотические пьесы (будто до этого они их не писали!). Для их признания и одобрения театральные критики строчили рецензии, но видно плохо и не достаточно ура патриотические, а потому, в декабре 1948 года состоялось собрание драматургов, на котором руководитель Союза советских писателей А. Фадеев подвергся критике народа и "низов". На собрании говорилось о невыполнении писателями, драматургами и критиками постановления "о репертуаре". Сам Сталин позвонил Фадееву, после чего тот смертельно испугался и перешёл в наступление.

В вышедшей из-под пера Фадеева статье говорилось: "В театральной критике сложилась антипатриотическая группа последышей буржуазного эстетства, которая проникает в нашу печать и наиболее развязно орудует на страницах журнала "Театр" и газеты "Советское искусство". Эти критики утратили свою ответственность перед народом; являются носителями глубокого отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма; они мешают развитию советской литературы, тормозят её движение вперёд. Им чуждо чувство национальной советской гордости". Далее следовали фамилии "безродных космополитов" - А. Гурвич, Ю. Юзовский, Г. Бояджев, А. Борщаговский, Я. Варшавский, Л. Малюгин и др. Спустя несколько месяцев в прессе появилась статья, где выше названные люди назывались уже "ядром большой группы антипатриотов". Заметим, что это была репетиция подготовки к "делу врачей", а потому и фамилии "космополитов" были все как на подбор.

Кампания, начатая Сталиным и Ждановым по борьбе с "безродным космополитизмом" сводилась к выявлению евреев, как агентов Америки и соучастников заговора против СССР, и, как видно из приведённых выше строк, к беспощадной борьбе с преклонением интеллигенции перед Западом. "Ответственность перед народом писатели утеряли", нужно было быстренько восстановить свою честь, а потому вскоре в "Правде" появилась статья, подписанная, как всегда в то время, коллективом авторов. Это были сотрудники газеты - Вадим Кожевников, Давид Заславский и цвет Союза писателей - А. Фадеев, К. Симонов, А. Сафронов.

Сочинённый текст был ужасен, и за ним стояли люди, которые понимали, что подписывают приговор сотням своих коллег. Газета "Правда" настаивала, что театральные критики известной национальности " являются носителями глубокого отвратительного для советского человека, враждебного ему безродного космополитизма... Надо решительно, раз и навсегда, покончить с либеральным попустительством всем этим эстетствующим ничтожествам, лишённым здравого чувства любви к родине и к народу, не имеющим за душой ничего, кроме злопыхательства и раздутого самомнения. Надо очистить атмосферу искусства от антипатриотических обывателей"...

Нужно добавить, что кино, которое было массовым видом искусства, находилось под особым патронажем Сталина, а потому выставлять идеологические недостатки в этой области было трудно.

Этот маленький экскурс в историю тех лет нам всем полезен, и страдать амнезией не следует. Страшные слова, позорные подписи, закручивание гаек... Искусство, обращённое на службу "народу", сведенное к борьбе с "формализмом", пережившее своего создателя, товарища Жданова, посеяло надолго (до наших дней!) семена ненависти и страха перед Западом. А потому, когда после Герасимова "наследником престола" Академии Художеств стал В. Серов, (он же Раппопорт), а в Эрмитаже готовился возврат третьего этажа импрессионистов, Серов выступил с громовыми статьями, обвинив несчастных Матисса и Манэ в пресловутом формализме.

Хочу напомнить и о том, что обвинения в "космополитизме" были прерогативой не только деятелей искусства. Профессор МГУ Н.С. Акулов, известный специалист по цепным реакциям 2 февраля 1949 года выступил с заявлением: " учёные, вернувшиеся к нам из-за рубежа, вносят чуждые нам настроения, ориентируют нашу молодежь не в направлении решения задач, стоящих перед нашей Родиной, перед страной социализма, а в направлении решения задач, интересовавших иностранные научные и ненаучные организации, в духе чуждых нам идей космополитизма, от которых только один шаг до явного предательства интересов нашей Родины". Далее говорилось, что "не отвергая отдельных научных заслуг этих учёных, в то же время со всей определённостью и большевистской смелостью и настойчивостью нужно выкорчевать и устранить вредное влияние антипатриотических тенденций группы физиков- космополитов".

В компанию по борьбе с "идеализмом" в физике в феврале-марте 1949 г. вмешались два фактора - обострение внутрипартийной борьбы и разоблачение "антипатриотических групп". Фактором принадлежности к последним была национальность, а поскольку большинство крупных физиков были именно еврейской национальности, это было чревато такими же разгромами, как и в искусстве. Главным застрельщиком акции по борьбе с космополитизмом в физике стал С.И. Вавилов, который обвинял целую "антипатриотическую группу физиков" в "преклонении перед иностранной наукой, которая может перерастать в космополитизм".

В мае 1948 года П.Л. Капица написал письмо А.А.Жданову против политики изоляции советской науки. В качестве аргумента он использовал биологическую аналогию, напомнив, что "в природе вырождается всякий род, который скрещивается только с самим собой!" (статья К.А Томилина "Физики и борьба с космополитизмом" и Б.Соколов "Борьба с космополитизмом")

14 февраля 1956 года состоялся XX съезд КПСС, на котором Никита Хрущёв потряс весь мир своим докладом о разоблачении культа Сталина. Всё, что творил потом Никита Сергеевич (закрытие церквей, гонения на инакомыслящих, Венгерские события, Чехословакия, "кукурузная" эпопея, "целина", подавление волнений в Тбилиси и Новочеркасске и участие его самого в сталинских репрессиях) списывается и прощается ему некоторыми людьми, за этот разоблачительный съезд. Не все были радужно настроены в СССР после выступления Хрущёва и начала десталинизации. Если интеллигенция и студенчество восприняли это с энтузиазмом и ждали настоящей демократизации общества, то большинство народа и особенно верхушка ЦК, с ужасом выжидали дальнейших действий. Вопреки ожиданиям десталинизация породила в обществе растерянность и непонимание происходящего. Этот конфликт поколений, помнящих революцию, прошедших войну, культ Сталина, до сих пор держит Россию в тисках, не даёт распрямиться стране до конца и совершить суд истории над большевиками и КПСС.

Многие тогда надеялись, что критика Хрущёва о преступлениях сталинской эпохи приведёт к уничтожению всевластия партии и бюрократического аппарата. Я сама помню, как простые люди стали интересоваться тем, сколько зарабатывают руководящие работники, где они живут, что едят, пьют, какие продуктовые пакеты получают, где учатся их дети и какие у них дачи за высокими заборами. Критика и вопросы низов (а по бедности были все равны и ниже, было не куда!) выливалась в письмах граждан. Советская привычка писать по инстанциям закрутилась с новой силой.

К концу 1956 года среди партийных функционеров распространились панические настроения, стали ходить слухи, что будто бы составляются списки для будущей расправы с коммунистами. В это верили, потому, как Хрущёв был помощником Сталина, не под одним расстрельным делом стояла и его подпись. В декабре 1956 г. ЦК КПСС распространило закрытое письмо под заголовком "Об усилении политической работы партийных организаций в мерах пресечения вылазок антисоветских, враждебных элементов". А в следующем году, Никита Хрущёв приурочив своё выступление к 40 годовщине Октября, сказал, что если кто посмеет под видом критики культа личности клеветать на тов. Сталина (который был марксист-ленинец и стойкий революционер), тому головы не сносить! Творческая интеллигенция упала в обморок, разочаровалась в Хруще и вдалась в пессимистические настроения.

Если смерть Сталина спасла Россию, то после XX съезда мы вступили в полосу, растянувшуюся на несколько десятилетий негласного договора между властью и интеллигенцией: " мол, вы можете творить и болтать на своих кухнях что хотите, но чтобы за пределы этих стен ничего не выходило". Но произошла осечка, Джин свободы был выпущен и, засадить его обратно было уже не возможно!

Решения XX съезда, развенчание Сталина дорого обошлись Хрущёву. Многие простые люди не верили ему, считали, что это был "наговор", а сейчас история повторяется: вспоминают Горбачёва недобрым словом за развал СССР, Ельцина за "демократию" - слово ставшее ругательным, а Путина хвалят за возврат к патриотическому прошлому и ностальгию по СССР. Вот каким странным топтанием на одном месте мы избавляемся от культа Ленина-Сталина, выходим из своего детства и оборачиваемся почему-то всего... на десять лет назад, а не на Россию до 17 года.

* * *

В начале семидесятых Советский Союз стал извергать из себя деятелей искусства. Художники, писатели, музыканты, постепенно, а потом и массово эмигрировали в Америку (под предлогом Израиля), малая часть из них осела в Европе, кое-кто добрался до своей "исторической родины". Что послужило поводом к такому исходу из самой счастливой страны мира, описано историками и исследователями эмиграции, а также рассказано в сотнях страниц диссидентской литературы.

Русские люди, разных национальностей и вероисповеданий были одержимы эпидемией "отъезда", в эти годы было пущено в ход унизительное словечко "свалил" за кордон, и политическое определение " отказник". Малая часть уезжала или была выслана из СССР против своей воли. Тех, кто "отваливал", лишали гражданства (за большие деньги!), отбирали квартиры, они распродавали нажитые годами предметы и покидали страну навсегда. Процедура оформления выезда, чаще всего сопровождалась оскорбительными разборками на работе, в ОВИР е и "вынесением приговора" уехать из страны навсегда в пять дней. Будущее было неведомо, некоторых привлекала устроенность родственников в стране Моисея, а кое-кто, закусив удила, хотел влиться в мировую цивилизацию и показать на что они способны. Эта эпидемия выезда коснулась "по инерции" многих, тех, кто потом оказался в большом несчастии на Западе. Влившись в лихорадку " друг уезжает, а почему я остаюсь?", через пару лет человек понимал, что совершил непоправимую ошибку. Но так была устроена поганая система "свободы выбора" - назад путь был мыслим только через покаяния на экране ТВ и в КГБ.

Конечно в эмиграции (а их уже насчитали четыре) были разные личности, а потому и задачи освоения "дикого Запада" были разные. Некоторые были одержимы наполеоновскими перспективами (удивить мир и показать, как надо мыслить и творить), другие хотели просто вкусно поесть, разбогатеть и проявить себя в области торговых взаимоотношений (кстати, среди последних оказалось немало бывших "отказников").

Во многом эмиграционная волна семидесятых была поддержана политикой самого Запада (шла холодная война), процессами и преследованиями инакомыслящих, арестами, психушками, высылками таких значительных людей как А. Солженицын, В.Буковский, Э. Кузнецов, процессами Синявского - Даниеля, арестами Марченко, А. Гинзбурга, побегами Нуриева и Барышникова, выездом И.Бродского, А. Максимова, М. Шемякина, О.Рабина, и многих других не менее известных диссидентов. Страна выбрасывала их на скормление " мировым стервятникам". Но как рассудила история, все "исходы", начиная с 1917 года, нанесли непоправимый вред самой России.

Как и первая эмиграция, представители всех последующих столкнулись с проблемой адаптации, переоценки и осознания своих возможностей, применения себя в новых условиях жизни, и... с глухонемотой. Все эмигранты проходят через языковой барьер, но для русских, которые всегда считали себя скорее европейцами, чем татарами, эта проблема была особенно болезненной. "Немота", поразившая писателей и художников, которым слово необходимо как воздух, не только для писания романов, но и для звонков монтёру, водопроводчику, издателю, стала мучительной и унизительной каждодневной пыткой. Их окружали "иностранцы"! А как они воспринимали себя?

Советская интеллигенция осевшая в Европе и Америке была разношёрстная. Эта масса состояла не только из "побегушников" и тех, кто работал "за шкаф и в стол", но как ни странно, и из совэстеблишмента, избалованного хорошими гонорарами в СССР, но только потом понявшего, что лучше иметь синицу в руке, чем журавля в американо-израильском небе. На звания "народный артист Сов. Союза", ведущий инженер с тремя дипломами, врач со стажем, "заслуженный юрист" - никто не реагировал. Приходилось переучиваться и пересдавать дипломы.

К тому времени неформальные художники уже неплохо существовали в совдепии, в основном за счёт продажи своих картин иностранцам. По выезде эта категория людей поначалу была поддержана интересом к ней со стороны западных СМИ и политиков. На них посыпались выставки, закупки, галереи, издания, интервью, коллекционеры. Это был "золотой век" и рог изобилия третьей волны, о котором она вспоминает, мечтательно закрывая глаза. Да и не только надежды, но и соответствующие амбиции были удовлетворены сполна. А потому нет ничего странного, что в сознании этих " баловней судьбы" сложилось определённое кредо и взгляд на западную культуру, им стало грезиться, что они научат Париж, как надо рисовать и писать, что именно они есть тот "Мессия", которого здесь все ждали! Ах, как это было наивно и обманчиво, как мало в этом было понимания Запада, который так скоро освоил их, забыл и занялся арабской проблемой Ближнего Востока и усмирением хулиганья в пригородах Парижа.

Ну, а если вспомнить да поразмыслить, то можно откровенно признать, что сама система КГБ устроила "неформалам" славу - и подложила свинью. Преследования, закрытия выставок в СССР, так называемая "Манежная", ещё при Хрущёве, (с его знаменитой хамской фразой "это, что за обнажённая Валька?", а имелась в виду "Обнажённая" художника Фалька), потом "Бульдозерная" при Брежневе, "Дом культуры Газа", многочисленные "домашние"... Выставки эти всегда сопровождались разгонами со стороны милиции, слежкой за каждым, уничтожением картин, комментариями по "голосам".

Об истинной оценке произведений, их художественной настоящей ценности (и цене), таланте авторов вопрос не шёл, это была политическая акция с обеих сторон. В лице КГБ и власти, с одной стороны, Запада с другой, художники были как колбасная середина этого гамбургера. Но надо сказать, что среди неформалов были по настоящему интересные и талантливые люди, малая часть их выдержала испытание временем, эмиграцией и падением СССР. Другое дело, что распад страны Советов принёс головную боль всему миру, а её гражданам и подавно.

Не нужно думать, что тон во всём задавали только "неформалы". В выставке "Манежной", посвящённой 30-ю МОСХа, принимали участие члены Союза, которых в стране Советов было приказано забыть, а среди них были - Неизвестный, Фальк, Плавинский и пр. Вот Филонов и Альтман, или группа Стерлигова, они все состояли в Союзах, неформалами не были, а шли не в ногу с "идущими вместе"! Кстати, интересных художников в рядах ЛОСХА - МОСХА, к началу 70х появилось много, именно поэтому я не хочу сводить все заслуги прорыва в официальном искусстве, только к взрывной волне "андеграуда". Мы все отдаём им должное и вспоминаем их с благодарностью, но процесс смены шёл не только от них. Он начался гораздо раньше, но так уж устроена память, редко помнят первого, а последнего возносят до небес. (Пример тому "Архипелаг Гулаг", этот поистине гениальный документ, затмил на долгие годы Солоневича и Шаламова, которые были первооткрывателями). Кстати, я помню выставки в "доме культуры Газа на Невском", они оставили во мне тогда не самые восторженные чувства. Много среди картин было на уровне самодеятельности, "выдумывания велосипеда", подражания 20 годам. Хорошо запомнилась интересная живопись Жарких, Рухина, Белкина, Титова, они были со своим лицом. Многие из нас к этому времени знали книгу Камиллы Грей "Русский эксперимент", мы могли учиться на оригиналах импрессионистов, Пикассо, Матисса в Эрмитаже, мы листали каталоги современной живописи на Западе, мы увлекались Поллоком, и к нам привозили выставку Р.Гутузо, из рук в руки передавались книги Магритта и Сальвадора Дали. Наш глаз и вкус были уже воспитаны, вот почему "андеграуд" нам Америки не открыл. К 1974 году, когда прошла выставка в "Газа" многое уже вызрело в наших головах, а потому взрывная волна от "бульдозерной и газо-невской" влилась в революцию, которая уже свершилась тихо и незаметно.

Считаю своим долгом отметить Художников (с большой буквы) совершенно не принадлежавших ни к одним из выше названных групп, это: В.Яковлев. А.Зверев и Б.Свешников. О них мало кто знал тогда, и стали вспоминать совсем недавно. Но они стояли особняком, и у них была своя дорога. Путь их был тяжёл и не усеян дипломатическими розами, а скорее иголками истинной правды!

Казалось, что СССР будет жить вечно, а потому чувства сидения на чемоданах, как у первой эмиграции не было. Мы уезжали навсегда, старались забыть свою родину и прижиться в новой. Слово "ностальгия", так лелеянное первой эмиграцией, было позорным словом. Если она и терзала по ночам, то за бутылкой Бордо и Столичной об этом не признавались. Да и сама мать родина сделала для нас всё возможное, чтобы отравить воспоминания о ней. Художники третьей волны, в основном осели в Париже и Нью-Йорке.

Тем, у кого были соответствующие фамилии, помогли всяческие "каритасы" и "лобби", талантливые пробились без них, кто-то спился и покончил с собой... Пожалуй, единицы сумели выставляться и жить со своего таланта, остальные сидят на пособиях для неимущих, некоторые после распада СССР стали возвращаться назад. Из среды не художественной есть и такие, кто нашёл в себе силы и приобрёл специальность, а потому растворился как сахар в чашке французского кофе, кто-то остался самим собой на Брайтон Бич, а кто-то стал "новым русским". Всему этому массовому исходу из страны было много предпосылок. О них я не хочу рассказывать, зачем мне повторяться за исследователями и действительно знатоками "третьей волны". Скорее мне хотелось вспомнить те 50-70е, в которых я жила и хорошо знала художественную среду. В те годы я встретилась со многими интересными людьми, потом мы опять увиделись в эмиграции.

Тогда казалось, что русские, попавшие на Запад, были уже подготовлены к встрече с ним. Из шестидесятников воспитались "работники культуры" третьей волны, которые задавали тон по "голосам", писали в "Русских Мыслях и Словах". Ведь с хрущёвской оттепелью многое для нас стало доступно и наши сердца, мысли и души как губка впитывали новое и запретное. Кроме пошлейшего и одноклеточного соцреализма, которым нас пичкали 24 часа в сутки, стало возможным посмотреть фильмы Феллини, Антониони, Куросавы, (правда, на закрытых просмотрах), можно было пролистать журналы Плей Бой и Русскую мысль (их наравне с Библией тайно провозили через границы и риск был огромный!), через заглушки мы слушали вражьи голоса (почти к концу 70-х без страха, что настучит сосед по коммуналке), мы узнали, что такое джаз, Элла Фицджеральд и Армстронг (покупая пластинки по бешеной цене у фарцовщиков), мы как весь мир стали танцевать твист и рок, можно было по моде одеваться (отдавая за поношенные джинсы непомерные цены в рублях), можно было вкусно и недорого поесть в ресторане, интересно поспорить о политике на кухне с друзьями, поругать Брежнева и некоторым счастливчикам съездить за кордон... Наша серая жизнь стала заполняться оазисами счастья.

Помню, как первые художники, начала 60х, побывавшие в составе спецгрупп в Англии и Италии, (сначала нужно было пройти проверку на "вшивость" через соцблок: Болгария, потом почему-то Финляндия). Приезжая из этих поездок, народ почти ничего не рассказывал о своих впечатлениях. Не решались высказывать восторгов даже друзьям. " Ну, как там? Что видели? Расскажите!" Но эти вопросы, чаще всего оставались без ответа. Я вспоминаю реакцию одной умной и талантливой художницы, которая впала в долгую депрессию после возвращения из Англии в Ленинград. Она перестала выходить из дома и запила горькую. Этот "другой мир", шок от увиденного: свобода людей (даже в выражении глаз), раскованность отношений, изобилие товаров, ухоженность полей и лесов, не заплёванность подъездов (даже моют!), ночная жизнь городов, театры, кафе, книжные магазины, музеи! В общем даже самому последнему зашоренному "искусствоведу в штатском", после двух дней пребывания становилось ясно, что ты попал на Луну и лунный пейзаж тебе милее страны Советов. " А как нам врали, что у них дохнут все с голоду?! А почему нам говорили, что Эрмитаж самый большой музей мира?! А почему нас убеждали, что там все враги и шпионы?!" - но это реакция одиночек по возвращению домой.

Конечно, большинство не делилось впечатлениями. То ли друзей боялись, то ли себя не хотели расстраивать, чего зря вспоминать, поскорей бы забыть. Для тех из нас, которые жили с оглядкой, со страхом в душе, с рабским, унизительным самоотречением и с надеждой поехать ещё разок, восторженность чувств была равносильна приговору стать "не выездным". Как и во имя чего достигались эти поездки, успехи, награды, мастерские и гонорары в СССР, мы знаем. Как распределялась работа в "худ-лит-фондах", кого печатали издательства и чья музыка исполнялась? Дирижёр был один для всех!

Но ведь и эти заграничные "полёты на Луну" были малодоступны и не всех пускали, а приставленные к группам "искусствоведы" и доброхоты строчили на не дисциплинированных и не лояльных доносы в Парткомы. А бывало, что ретивые и ближайшие товарищи по перу и кисти, могли накрапать на тебя "отчёт о поездке", просто из любви к искусству. Ну, конечно от страха! Этот страх сковал русские души на много поколений вперёд.

Перечисление поблажек и "конфеток", которыми жила интеллигенция тех десятилетий не ограничивается списком малого счастья. Оно было как океан, по сравнению с тем в каком беспросветном унижении, темноте и оболванивании жил остальной "простой" народ. Уже в 30-40е годы Сталин посылал "слуг культуры" за рубеж, хорошо оплачивал их творчество и велел привозить в СССР соскучившихся по берёзкам русских. Чаще всего для этих несчастных, "заманенных Сталиным" возвращение на родину кончалось посадкой, расстрелом, в лучшем случае высылкой. Не нужно забывать этих посланцев и героев невидимого фронта: в тридцатые годы такую пропаганду среди эмигрантов в Париже вёл Алексей Толстой, после войны Константин Симонов со своей женой актрисой Серовой, Илья Эренбург. Не говоря об операциях убийств и похищений русских генералов Кутепова, Миллера, и работе агента Эфрона. А масштабная операция по выманиванию русских, проведённая Молотовым в 1946г., и ловко расставленные капканы "ура патриотизма", защёлкнули в свои стальные челюсти десятки тысяч русских, которые сгинули на своей родине в лагерях.

Глотки оттепельной свободы были ограничены и конечно ни в коей мере не касались трудового класса рабочих и крестьян. Интеллигенции что-то позволялось, но под контролем и от неё требовали отработать. Постепенно время брало своё и группы рабочих, инженеров и учёных стали вывозить в тур поездки, но напрочь было запрещено покидать родину (кажется на двадцать лет вперёд!), тем, кто работал в "ящиках". Но парадокс системы, её непоследовательность в благах и запретах, вылились в то, что самыми прогрессивными, бойкими на язык и смелыми, оказались физики-лирики. Видимо в силу того, что в их открытиях нуждалась страна, им скрепя сердце позволялось общаться с учёными Запада, им разрешалось выезжать на симпозиумы, обмениваться опытом, ну, конечно, между делом шпионить, кое - что печатать в научных журналах и сложными путями получать жалкие гонорары в валюте (сертификаты, отовариваться в "Берёзке") Я помню, как в те годы шумел своими концертами-джемсейшенами Ленинградский Университет, читали Соснора, Кушнер и Бродский, в "Корабелке" частенько играл Диксиленд (зачатки джаз клуба), мы читали в самиздате Гумилёва, Ахматову, Солженицына... А что себе позволяли физики в Новосибирском городке! Безусловно, в среде учёных было гораздо больше людей "продвинутых", широко образованных, знающих иностранные языки, чем в среде интеллигенции. Именно поэтому многие технари потом переучились и превратились в прогрессивных поэтов, писателей и режиссеров как Евгений Рейн и Илья Авербах.

Система обучения иностранным языкам в школах и институтах была спрограммирована так, что при получении аттестата зрелости или диплома (обычного ВУЗА), ты забывал этот язык навсегда. Он испарялся из твоей головы так же, как таблица Менделеева. Высшим достижением было научится читать со словарём, сдать зачёт или экзамен, но на практике применить английский или немецкий никто не мог. Разговорного общения в 60 годы вообще не было, так что те, кто общался с иностранцами скорее говорили как глухонемые, на пальцах.

Советская система обучения иностранного языка зиждилась на идеологической базе "шпионажа". Заговаривать на улице с иностранцами было запрещено, а потому люди шарахались (от греха подальше), домой приводить было опасно, неприятностей не оберёшься, радио слушать практически было невозможно (приёмники с короткими волнами не продавались). Простому смертному иностранный язык мог принести только лишнюю головную боль и неприятности, а потому языковой барьер был на руку всем: он обрубал нежелательные контакты и нездоровое любопытство к тому, что за "железным занавесом". Так, что знали языки только Инъязовцы, которые применяли его на практике, работая, в "Интуристе", на радио "Голос Родины", в журнале "Новое Время" и МИДе. Справедливости ради нужно отметить, что в бывшем СССР были первоклассные литературные переводчики (дорогого стоят в переводах Бориса Пастернака Шекспир, и Бёрнс Маршака!). Благодаря им мы могли узнать Хемингуэя, Фолкнера, Рильке, Флобера, Бальзака, Аполлинера. Список литературы длинный, а переводчиков гораздо меньше. Мой маленький экскурс в прошлое ведёт к выводу, что в стране выросли поколения одноязычных людей, многие из которых и не подозревали, что наступит день, и они купят билет только в одном направлении.

Поворотной датой в СССР был XX съезд, а потом Фестиваль Молодёжи и Студентов. Помните, сколько тогда народилось шоколадных детишек? А сколько народу пересажали "за связи с мировой буржуазией"! Это я к тому, что Советы вступили на эту тропу свободы не в 1991 году, а раньше, в пятидесятые, когда Ус хвост откинул.

Да, мы очень старались в оттепельные годы обогнать весь мир (только не по надоям молока), мы читали взахлёб ночами странички самиздата, чтобы утром передать их другому, мы старались услышать в "голосах", что происходит у нас и у них. Парадокс, что именно через "Свободу" мы узнавали новости о себе. Теперь уже можно смело сказать, что вся эта наука легла на благодатную почву русской души, в результате чего воспиталось новое поколение, именно его представители, конечно не массово, стало покидать страну. Что творилась в наших душах и сердцах? Вопрос может показаться риторическим, но никто не знал, что нас ждёт впереди, отчего многие из нас переоценили свои силы и возможности. Мы уезжали из самой спокойной и бессобытийной страны мира, вливаясь в дикий, жёсткий капитализм и свободу. Что делать с этой свободой? Хоть вёдрами черпай, до дна не выпьешь, только голова болит и тошнит. Иногда я думаю, что целый пласт талантливых людей уехавших в эмиграцию обескровил современную Россию. Планка, которая ещё как-то держалась, трепыхалась, тлела и, выживая, глотнула прививки шестидесятых, окончательно упала. Утечка мозгов продолжается, что привело Россию сегодня к чудовищной аполитичности, цинизму и пошлости.

"Красным террором" смывалась старая Россия, на смену пришла богоборческая власть: коллективизация, расстрелы, лагеря с первых дней власти большевиков, Гражданская война, сталинщина и Вторая Мировая...

Страх сковал за все эти десятилетия русский народ. Он вошёл в наши гены, в привычку, в национальное достояние поколений и даже двадцатилетняя молодёжь несёт на себе этот груз, состоящий из хамства, лизоблюдства и зависти. К Западу, преклонение прошло, достоинства и уважения к нему ноль, комплекс униженной великой нации, живущий до сих пор в обмане выплёскивается сегодня на ближнего и дальнего. Сколько нужно положить десятилетий, (хождения к психоаналитикам), пока русский человек обретёт себя и отпадёт в нём ложный патриотизм, жажда всех съесть, показать миру "кузькину мать" и "замочить в сортире". А пока в Совет Европы учить демократии и качать права приезжают Рогозин, Зюганов и "великий юрист, и полиглот" Жирик.

Свобода для России обернулась тяжёлой и затяжной болезнью.

Пища духовная - её много. Книжные полки магазинов ломятся от выбора: есть детективы, сериалы, эротика и прочий глянец. А есть и умные книжки: исторические, философские, богословские. В телевизоре? Нет. Там всё не для головы, а скорее для желудка и того, что ниже: проститутки, наркотики, убийства, вперемежку с рекламой "лекарства" для быстрого излечения от всех болезней. По количеству мертвецов телевизор - просто супергроб.

Но свобода в России сегодня есть в том, что можно выключить телевизор и не глядеть на убийства с экрана, а посмотреть хороший видеофильм, (а раньше, радиоточку с Левитаном вырубишь и ловишь часами "голоса" по Спидоле).

Свобода и в том, что если не хочешь, можешь пойти и крестить ребёнка, венчаться и панихиду отслужить и никто тебя не вызовет потом в Партком, не выгонит с работы с "волчьим паспортом". Свобода в России сегодня, что не только по телевизору из "Клуба путешественников" ты "облизываешься" на заморские страны - никто не может тебе запретить купить билет и поехать на берег Средиземного моря.

Да, Россия рванулась из отсталости в дикий капитализм, сорвала с себя "паранджу" ханжеского комсомольского целомудрия и со смесью отвращения и любопытства смотрит передачи "Окна, "За стеклом" и "Фактор рвоты". Неоформленные души это потрясает сильно, но каждый её спасает, как может. Это и есть плата за свободу, к сожалению запоздалую.

Как не печально, но символы имперского зла ещё не заржавели в России: бездарные оловянные Ильичи продолжают указывать правильный курс в никуда, СМИ ностальгируют по культам, возрождается подобие комсомола на старых принципах, с новыми патриотическими приманками ( "все кто не с нами, тот против нас"), а на шахтах, где гибнут люди красуются пятиконечные красные звёзды. И всё-таки мордашки русских мальчиков и девочек, как ни старайся из них сделать из-под палки "нашими" - уже с другим выражением глаз. Им не нужно покидать Россию навсегда, они не узнают, что такое ностальгия, они могут учиться и работать, где хотят, и приезжать в Париж на каникулы. В общем, если в области космоса и балета Россия уже не впереди планеты всей, то, несмотря на столь существенные отставания, русская душа продолжает удивлять своей живучестью, изворотливостью и талантом не только весь мир, но даже самих себя!