Аннотация: Некоторые наблюдения по мере передвижения в пространстве...
Полёты наяву
Ксения Кривошеина
Человек в жизни по настоящему счастлив в трёх случаях:
когда может чесать там, где чешется,
когда не болит там, где болело
и рассказывать о путешествиях
Козьма Прудков
Я отталкиваюсь от земли, а парю над лугами, я не чувствую своего тела, потом я набираю скорость и взлетаю ещё выше, передо мной дивные поля с цветами, вдали горы, снеговые вершины, я спускаюсь ниже и вижу под собой реку. Меня обдувает тёплый ветер с ароматом цветов, только бы не упасть, нужно долететь до дальнего леса и там развернуться. Пора домой, меня ждут, я вижу как Никита, Иван и мама собирают на стол, готовится праздничный ужин. Солнце медленно садится, а на горизонте оно становится почти красным шаром, значит, завтра будет ветрено, я замедляю скорость, снижаюсь... и просыпаюсь.
Давненько я уже не летаю во сне, но каждый раз испытав, это состояние я просыпалась наполненная счастьем! Не всегда у меня выходило так нежно планировать, бывало, что падала под откос, в пропасть, цеплялась за камни и душа замирала от страха, тогда просыпаешься в мокром поту и судорожно пытаешься понять сон. К чему бы это? Но однажды со мной произошло совсем другое.
Существует мнение, что наш сон, есть мимолётное прикосновение к выходу души из тела, некая "малая смерть". Ведь, во сне, не чувствуем своей плоти и наше сознание отключено. Кстати сильные депрессии и шизофрению лечат не только гипнозом, но и погружением в глубокий сон. Клиническую смерть, которую я пережила, не возможно сравнить ни с чем. Сразу осмыслить происходящее не возможно, состояние в котором пребывает душа и тело не похоже ни на радостный сон, ни на страшный. Прошло почти сорок лет, а воспоминания у меня чёткие, будто случилось это вчера. Выход моей души из телесной оболочки я ощутила довольно быстро, я смотрела на себя сверху, моё тело лежало на операционном столе, а сама я плавала под потолком. Каждая деталь, движения врачей, их голоса, разговоры имели особенную чёткость, похожую на наводку фокуса в фотоаппарате. Мне казалось странным, что они не видят меня, а копаются в моём животе, я даже хотела как-то обратить на себя внимание. Спустилась к ним поближе, услышала их панические разговоры, всё их внимание было обращено к моему телу. "Ау! Я здесь!" - прокричала я, но никто меня не услышал. Я рассердилась и вдруг почувствовала, как моя бестелесность наполняется неведомой силой и влетает в ярко освещенный коридор, а я или не я, но видимо моя душа превратилась в гладкий, полированный металлический шар, размером с теннисный мячик, который мчался с невиданной скоростью по туннелю и мне хотелось зажмурить глаза от слепящего бело-яркого света, совершенно не понятно, откуда исходящего. Сила, толкавшая меня вперёд была сверхъестественной. От белого сияния не было спасения (ха-ха-ха, но глаза зажмурить не удавалось!), вокруг меня стали возникать знакомые, как бы стёртые полу лица, голоса зазывали вперёд. Потом развилка, я забираю вправо, свет постепенно съёживается, проступают тени, словно повеяло подвальной сыростью, моё движение замедляется, и впереди, в конце туннеля я вижу поворот, а за ним темень, и неведомый голос говорит мне: " Не иди дальше, иначе ты не сможешь вернуться, подумай, у тебя есть выбор ещё несколько мгновений и назад дороги не будет..." Я-шар, зависаю в воздухе, моя душа наполняется сомнением, кажется, что ты не подвластен себе, сколько минут длиться это борьба, трудно сказать, всё исчисляется светосекундами, но вдруг, совершенно непонятно почему, я начинаю внушать себе " вернись, не ходи дальше, там впереди смерть, вечность.." и как ядро из пушки вылетаю назад.
Меня бьют по щекам, я окружена медсёстрами, они в панике что-то говорят, в их руках шприцы, кислородные подушки, а ноги и руки мои привязаны к кровати. До сих пор не понимаю почему? Это уже не сон, не смерть, не другой мир, а Первый Медицинский институт. Ура! Путешествие за кромку жизни закончилось благополучно.
Далеко не сразу я поняла, что со мной произошло. Прошло с тех пор пятнадцать лет и первый человек, который услышал мою историю и объяснил мне, где я побывала, был Никита. В СССР я не рассказывала никому об этом. Во-первых мне было трудно ословесить случившееся со мной, я долгое время жила под шоком, а потом боялась, что не поверят.
После клинической смерти я стала видеть сны каждую ночь. Одно время даже записывала, теперь ленюсь, странно, что интересных снов стало меньше. Недавно видела во сне Путина, так Никита сказал, что блатные, считают это к тюрьме.
Причины, следствия и последствия нашей жизни не всегда нам понятны, проанализировать их, а следовательно как говорят в жизни "на ошибках учиться" дано не всем. Есть люди, которым опыт свой и чужой совершенно не в обогащение, им нужно много раз разбить лоб, упасть в яму, полезть на рожон, а в результате так ничего и не понять. Кое-кто получает от этого наслаждение, потом это превращается в виктимизацию, переходит в неврозы. Считается, что мы формируемся рано и в первые годы жизни, родители играют фундаментальную роль в нашем самосознании. От этого зависит и сила эдипова комплекса, он висит над нами дамокловым мечом, человек старается избавиться от него, найти себя, иными словами обрести свободу! Сначала от папы-мамы, а потом смотришь и как-то незаметно для себя, кто стал подкаблучником, кто вором в законе, а кто внутренним эмигрантом... Опять эта независимость, свобода! Да и в чём она? Можно ли обрести её посредством обрубание семейных корней или трудного сосуществования с ними? Богатство, безусловно, даёт свободу, но не свободу личности. В таком случае, только монах или отшельник может чувствовать себя независимым и относительно свободным. Наверное, если человек ощущает себя внутренне самодостаточным, это уже очень много.
Во Франции в последние годы появился термин " поколение кенгуру". Имеется в виду молодежь, которая и в тридцать лет продолжает жить с родителями, полу учиться, полу бездельничать, не женится, не рожает детей, и совершенно не стремиться к самостоятельности. Наподобие кенгурёнка в мешочке, на животе у мамы, они годами не отрываются от родительской заботы, "семейного очага", переходят с одного факультета на другой, с трудом находят себя в профессии, учатся не известно чему и зачем. Вхождение в жизнь начинается далеко за тридцать. Всё чаще можно услышать о депрессиях молодого поколения, о самоубийствах, уходу в алкоголь, наркотики. В нашем безумном мире человеку трудно найти себя, а безответственная свобода приводит к плохим результатам. При этом телевидение и СМИ подогревает в них уверенность в лёгкой и беззаботной жизни. Передачи-шоу о том как без особых усилий стать кинозвездой или эстрадной певицей привлекает миллионы молодых жаждущих испытать себя, ловко преуспеть, заработать кучу денег. Даже страшно себе представить какой психологический марафон и какие разочарования ждут их на этом бесславном пути. Можно ли это назвать свободой выбора? Как я уже писала, человек в Советском Союзе был по своему счастливым, он жил в бессобытийном мире, изолированном от внешней информации и довольствовался тем малым, что ему разрешала власть. Он мог не думать и завтрашнем дне, за него всё придумала партия, а потому его инфантильное существование было почти счастливым, если не считать постоянного страха, в котором жили советские люди особенно в сталинские и хрущёвские годы. Интеллигенция в тот период жила "во внутренней эмиграции", это была другая свобода. Кто-то из нас жил по совести, а кто-то по лжи. Веры в Бога практически ни у кого не было. Вечные духовные ценности и заповеди Господни были ловко заменены на "краткий курс". Страх и стресс топился в водке, а это лучший антидепрессант!
Современная Франция по статистике на первом месте в мире по употреблению антидепрессантов и снотворных не зависимо от возраста. Французский страх за будущее есть полная противоположность советскому страху. Но времена изменились, и во Франции так же как в России ностальгируют по былым временам, разница только, что французы вспоминают благоденственные 50-70 годы, когда практически не было безработицы, а экономика была на подъёме, а россияне тоскуют по брежневскому застою.
Как не странно, но путешествия, отчасти есть проявление подсознательного желания убежать от самого себя. Туризм стал массовым в середине восьмидесятых, всех охватил некий зуд передвижения, казалось был найден способ, как отвлечься от проблем. Путешествие это хороший рецепт от одиночества, подпитка души, общение с миром и взросление; в передвижении есть и некое умиротворение, особенно если к нему относиться как к познанию, а для меня странным заглядыванием в иной мир зазеркалья, ( наяву, а не в туннеле смерти), было путешествие в Индию. Это великая цивилизация сохранила мистику, буквально пламенную веру в божество, монашество, юродство, отшельничество, прорицания, так напоминающую нам русским о таинственном времени анахоретов.
Наши предки уезжали в кругосветные путешествия на несколько лет, тогда не было самолётов и знакомство с миром затягивалось. Может эта не поспешность имела смысл, молодой человек возвращался домой возмужавшим. Сегодня мы совершаем как бы набеги на памятники, не всегда можем промедлить свой шаг, вникнуть и досмотреть до конца. В современном групповом туризме есть свои недостатки, лучше перемещаться самостоятельно.
Одно из самых замечательных сторон моей жизни на Западе это перелёты по воздуху (летайте самолётами не Аэрофлота!), возможность путешествовать сводиться и к поезду, иногда автобусу, реже к машине, в силу того, что у нас нет с Никитой ни авто ни водительских прав. Сейчас всё стало доступней. При наличии средств люди могут сравнительно недорого разъезжать, достаточно купить велосипед и палатку, получишь море радости, а природа и прекрасные дороги, располагают к безопасному пробегу практически по всей Европе.
Для меня Швейцария и Франция были первыми странами, в познании мира без границ, хотя до сих пор паспортный контроль свирепствует в Швейцарии. Книга заменяла нам в Советском Союзе почти всё, по ним мы узнавали географию и историю, более того я знала людей, которые никогда не были в Париже, но досконально знали карту метро, адреса и кварталы где жили знаменитости, кто танцует и поёт в Гранд Опера и кто похоронен на Пэр Лашез. Иллюзорные путешествия тех лет, некие полёты во сне поддерживали в нас мечту, но никто не верил, что когда-нибудь она сбудется. Наше любопытство, это мотор развития личности. Но, однажды, после того как пал СССР, Никита написал своему знакомому в Москву и пригласил его к нам в Париж. Человек это не молодой, учёный, образованный, знающий языки, всю жизнь прожил в столице нашей родины и кажется, нигде не бывал. И вот представилась ему такая интересная возможность увидеть Париж не на экране телевизора, не прочитать о нём у Мопассана и не насладиться в Пушкинском музее импрессионистами, а в живую побродить по улицам великого города, пощупать его своим телом. Ответ Никиту ошеломил: " А что я буду делать в Париже? Смотреть на Эйфелеву башню, ходить в Лувр и глазеть на людей? Нет, мне и здесь хорошо, а просто так убивать время, я не хочу. Спасибо за приглашение". Наверное, решили мы, этот человек, не может преодолеть в себе некий барьер, а оставаясь под панцирем времени, в своём коконе он лучше защищён от другой питательной среды? Не дай Бог, он приедет в Париж и поймёт, что всю его книжную жизнь нужно сжечь и остаться бродягой под мостом Александра III, что лучше забыть о московских университетских радостях, взять посох и бродить по дорогам прекрасной Франции. Ну, а ещё хуже, если он вернётся после просмотра Лувра и поездки по Сене, в родное Подмосковье, начнёт тосковать, расстраиваться, плакать и думать о том, что жизнь прошла не так, как могла бы пройти. Путешествия как свобода, они вредны и полезны для здоровья.
Никита объездил весь мир, каждый раз, несмотря на тяжёлую работу, он старался увидеть город и страну. Кстати, это свойство не всех его коллег, многие живут по принципу: самолёт - гостиница- конференция- ужин- самолёт. Я не могу сравниться с моим мужем ни по знаниям стран, ни по умению путешествовать, это тоже приходит с опытом. Мы за тридцать лет совместной жизни побывали в Африке, Индии, Испании, Италии... Америке, это были путешествия и профессиональные, и для удовольствия.
Впервые я приехала в Испанию в 1982 году, меня тогда поразила её бедность, особенно в сравнении с Францией. С тех пор мы с Никитой стараемся каждый раз, уже перед многолетним заездом на "глупый" пляжный отдых, узнать эту страну чуть дальше курортных прелестей. А это и северные границы с Францией, горы, хвойные леса, узкоколейные железнодорожные проезды через живописные маленькие посёлки, а за окном старенького поезда пропасть, а впереди, ещё круче и ещё выше, скалы. Север Испании, это и знаменитый монастырь Сант Яго де Компостелло, с мощами св. Якова, в этой части страны 350 дней в году льёт дождь, а паломники, со всего света, пересекают Францию, переходят границу с огромными крючковато загнутыми палками в руках, с прикреплённой плоской ракушкой "сан Жак", не зависимо от времени года и погоды, пешком, добираются до этого святого места. Испания это и Мадрид, с великими музеями "Прадо", "Тиссена", королевский дворец, городские небоскрёбы неоклассицизма и модерна, и Барселона с архитектурными шедеврами Гауди, музеем Каталонской живописи XII-XV веков.. Конечно, необходимо увидеть и Севилью, и Толедо, и посетить памятник поставленный в честь победы над революционерами в Гражданской войне 1940 г., а чуть поодаль, на горе, возвышается колоссальный крест, здесь покоится генералиссимус Франко. Между Мадридом, Севильей и Валенсией простирается пустыня Гоби, по ней можно ехать часами, а за стеклом машины песок меняет окраску от красного, к белому, пепельному, лимонно-жёлтому. Иногда в этой безжизненной степи, на горизонте, возникают странные силуэты замков. Приближаясь, наше романтическое воображение сменяется разочарованием, увы, это заброшенные цементные заводы. Их скелеты, с разбитыми окнами, с толстым слоем серого пепла, кучами спрессованного песка, похожи на лунные призрачные замки. Только подъезжая к Средиземному морю пейзаж сменяется на оливковые рощи, а потом вы въезжаете в апельсиновые кущи, которые тянутся километрами, кое-где фрукты можно свободно срывать, тут же есть и кажется, что ты попал в райский сад и вот-вот появится змей, Ева и Адам. Но апельсиновых рощ всё меньше, дешевле привозить апельсины из Африки, прибрежная полоса вырубается, а участки продаются за бешеные деньги под строительство шлакоблочных курортов. Это варварство началось ещё в шестидесятых, слишком хорошо развивается туризм на побережье, а потому выгодней застраивать эти места "хрущобами", в ширину и в высоту.
Испания это и Саламанка, и Гренада, и Андалузия, и Пальма Майорка- страна контрастов пейзажа, климата, еды и языка. Страна увлекательная! Чем больше мы по ней путешествуем тем больше радуемся её расцвету, а за последние годы она семимильными шагами догнала Францию и далеко позади остались годы бедности и изоляции. Сидя на пляже я часто радуюсь, что не понимаю о чём так бурно спорят испанцы.
Семейная традиция испанцев выезжать на летний отдых, с дедушками, бабушками, тётями, дядями и детьми, отличается от французской, для испанцев " la famille "( семья) имеет огромное значение, это крепость, радость возни с внуками, заботой о стариках и больных. Семьи выезжают на отдых настоящими кланами, в отличие от французов, которые собирают своих родственников по большим праздникам. Сидя на пляже, уткнувшись носом в свою книжку, я с удивлением прислушиваюсь к звукам. Оказывается, жаркие споры, гортанные звуки, южная жестикуляция, это не перебранка бабушки с внуком, нет - это она так, ласково советует купить ему пирожок, от которого внучок отказаться не может, съедает их пять зараз, запивает кока-колой, потом три мороженных, а через час гигантский бутерброд с маслом, ветчиной и кетчупом; затем наступает время "сиесты", на улице + 35 и всё замирает, взрослые спят, дети сидят у телевизоров и опять что-то жуют. В пять часов усталые родители, под ещё раскалённым солнцем, с лежаками тянуться на пляж, редко заходят в море, лузгают семечки, играют в "дурачка" и опять спорят. Около девяти часов вечера начинается "нормальная" жизнь, деток одевают как куколок, все выряжаются в самое лучшее и идут есть тапас, пить пиво и гулять по набережной, но это ещё не ужин! Он наступит около 11 часов вечера, с обильными паэллами, сардинами, красным вином, с караоке под Хулио Эглезиаса, фламенко, с разрывами хлопушек , фейерверками, а на балконах видно, как семьи в полном составе не отрываясь от еды, смотрят мыльные оперы по телевизору или футбольные матчи. Где-то после полуночи, новенькие спортивные автомобили испанской молодёжи везут их в дискотеки, из окон этих лимузинов на весь семейный мир несётся "рап" и "текно", курортные собаки лают всю ночь, трескотня мотороллеров не даёт мне сомкнуть глаз и я в сотый раз проклинаю августовский отпуск. Наконец, к пяти часам утра наступает тишина, нарушаемая только дворниками с шаркающими мётлами, да машинами вывозящими баки мусора, а в десять, жизнь лениво просыпается, одни бабушки идут в булочную, другие - приступают к стирке белья. Уф! И такая утомительная курортная жизнь продолжается каждый день на протяжении трёх летних месяцев, только состав семей меняется, но "традиции" вполне соблюдаются. Все курорты мира похожи друг на друга, одни побогаче, другие победнее, но как ни странно, в этой дебильной безкультурной текучке есть нечто успокаивающее, возникает чувство равенства с миром и я приятно осознаю, что мне такая жизнь вполне нравится.
Испанцы ко всему прочему ещё и невероятно заносчиво-гордые натуры, к сожалению с полным отсутствием юмора. Может от такого серьёзного взгляда на жизнь, они придумали кровавую корриду, открыли Америку и завоевали Ацтеков? Теперь в Мадрид прилетает вся Латинская Америка, поглазеть на своих предков, а Испанцы всё больше посматривают на США, а не на французского соседа. Современная королевская Испания, сохранила глубокое католичество, утренние мессы собирают не полтора человека, как во Франции. Испанское искусство кино, поражает новаторством и смелостью. Так что очень советую посетить не только курорты, но и побродить по оливковым рощам, монастырям и музеям страны.
Мы приезжаем в Испанию, благодаря Кириллу Александровичу Кривошеину, родному дяди Никиты, После его смерти Никита унаследовал маленькую студию на самом берегу моря. Место это называется Даймуз и находится в часе езды от Валенсии. Кирилл младший из пяти братьев Кривошеинской семьи. Он был блестящим знатоком живописи и музеев, обожал каждое лето приезжать в Испанию и Португалию, всю жизнь он проработал в банке Лионский Кредит, где сделал блестящую карьеру, а по выходе на пенсию, купил студию в Даймузе и каждый апрель приезжал сюда. Он сидел на балконе ( а иногда забирался на крышу), справа от него в тридцати метрах шумело бирюзовое Средиземное море, слева совсем рядом серые, покатые горы, вечерами солнце медленно опускается в них, оно то красное, то оранжевое, быстро падает южная чёрная ночь. Весной цветут апельсиновые плантации, тогда они ещё были сразу за домом, их ещё не вырубили и аромат от флёрдоранж перемешанный с солнцем и запахом морских водорослей наполнял весь посёлок. Кирилл Александрович свою пенсионную жизнь посвятил написанию книги об отце. У него в Даймузе были друзья, Владимир Вейдле культуролог, с женой поселились рядом, так что время проходило в интересных прогулках и вечерних разговорах, да и массового семейного набега на пляжи, в те далёкие шестидесятые, ещё не было.
Кирилл был страстным знатоком искусства, хорошо знал испанский и португальский, его не обошла семейная "традиция", он как и его братья был воин, сидел во время войны у гитлеровцев, стал героем Сопротивления. Он не был женат, обожал своих родителей, братьев и единственного племянника Никиту. Скончался Кирилл Александрович внезапно, в гостиничном номере Мадрида, куда приехал в сотый раз побродить по музею "Прадо". Никита с Игорем Александровичем перевезли его тело в Париж и похоронили на Севрском кладбище.
Наука хиромантия, знает случаи, когда короткая линии жизни, продлевается, засечки на ладони, означающие внезапную или насильственную смерть стираются после выживания. Я сама видела такую продлённую линию жизни, у человека пережившего клиническую смерть. Так что хождение к гадалкам, не всегда бывает утешительным, а вот вера и молитва ангелу хранителю, помогает. Наши путешествия в пространстве и времени не имеют границ, воображение может занести нас не только на Луну, да и эти приключения описанные в девятнадцатом веке как фантастика, стали для нас реальностью. Что ждёт человек от путешествия? Он, конечно уверен, что получит много радости, пользы и заряд энергии. Будь то отпускное бездельничанье на пляже с книжкой Марининой, ныряние с аквалангом на дно морское, горное катание на лыжах или просто поход с рюкзаком. Это то, что называется банальные, обычные путешествия, но даже они не всегда поддаются прогнозированию. Совсем недавно, страшный цунами пронёсшийся по островам Шри-Ланки, Индии и Филиппинским островам, унёс жизни 280000 тысячам мирных людей, среди них были тысячи туристов со всего мира приехавших насладится райским климатом, морем и солнцем. Так что же, неужели от судьбы не уйдёшь? И тот кому суждено утонуть не сгорит в огне, и неужели у всех тысяч погибших в цунами на ладонях были роковые засечки? Можно ответить, "ах какие глупости я не верю в рок и скорее живу с оптимистической надеждой, как в американском кино, на счастливый конец". Как часто я слышала разговоры о том, что если бы начать жизнь сначала, то можно бы было избежать целого ряда поступков приводящих нас к печальным последствиям. Так ли это? Только у хиндуистов есть возможность заменить свою несчастную судьбу, а для этого нужно поменять не только имя, но и карму, а мы христиане несём свой крест до конца.
Так как познакомилась я с моим мужем Никитой в путешествии и совершенно была не готова к событиям последующим, то могу сказать, читателю - не бойтесь цунами, летайте на самолётах, опускайтесь на дно морское, подымайтесь в горы, любите и жертвуйте ради близких, молитесь и я уверена, что Вы найдёте свой Град Китеж, а ваша жизнь обретёт другой смысл.
* * *
Я много раз бывала в Италии. Могу сказать, что это самая красивая страна мира и если бы судьба не распорядилась так, что моя жизнь сложилась во Франции, которую я обожаю, то хотелось бы поселиться в Италии. В ней всё и всё своё, красота и мягкость природы, милейшие, лёгкие по характеру итальянцы, красивый язык, музыка, пение, живопись, эстетика в одежде, красоте лиц, вкусной утончённой кухне, живой мысли, в общем, концентрация гармонии! Мы с Никитой объездили северную часть страны, хорошо осмотрели её середину, а тут решили посетить Неаполь, а потом доехать поездом до Рима. Я давно мечтала увидеть Помпеи, этот странный слепок города мёртвых.
Помните фильм "Неаполь город миллионеров", название ироническое, так как рассказ в нём совсем о другой жизни не соответствующей названию. Италия стала богатеть и за последние десять лет достигла потрясающих результатов. С Никитой мы много раз были в Венеции, Флоренции, посетили Равенну, Сиену, Падова, Асизи, Ареццо, Болонью, всех городов не перечислить. В каждом маленьком и даже захолустном итальянском городке, всегда есть что-нибудь красивое. Или это природа, или Собор, фрески, живопись, просто лица и улыбки. Так что можно смело ехать наугад, куда глаза глядят и разочарований не будет. Для поколения выросшего на фильмах неореализма, а в СССР мы хоть и ограниченно, но эти фильмы видели, поездка в южную часть Италии особенно волнительна. Милейшие, шумливые и лёгкие по характеру южане, особый говор, музыка, красота женских лиц.
Неаполь нас встретил бедностью. Атмосферу жизни тех чёрно-белых лент время будто не коснулось. Контраст с богатой частью Италии поразителен. Можно сесть на быстрый поезд и через два-три часа примчатся в Рим. Известно, что многие итальянские политические партии до сих пор требуют отделения этой южной провинции от основной страны. Так же обстоит дело с Сицилией, если не считать нескольких туристических городов как Таормина, то южная Палерма пребывает в нищете и безработице. Как известно ещё десять лет назад Италия никак не могла справиться с экономикой, из-за чего страна как бы тормозилась в развитии. Транспорт плохо ездил, поезда опаздывали, отключалось электричество, почта бастовала и частенько мешками письма сваливались на помойки,... В историю это вошло термином "забастовка по-итальянски". На севере и в центральной Италии сегодня всё поменялось, но остаётся юг и этот странный экономический раздел страны на три части. Самой бедной и мафиозной остаётся именно юг.
Первое моё впечатление от Неаполя было странное. Пришло на ум сравнение, что город этот некая смесь Стамбула с Лиссабоном. Тем, кто бывал в этих городах будет понятно почему. Расположен Неаполь на холмах, порт, залив, бестолковость и опасность движения городского транспорта, грязь бедности, обшарпанность фасадов, на крышах особняков и храмов растут пучками сухая трава и кусты, стаи бездомных собак и кошек. При наличие светофоров национальный спорт итальянцев это перебегание улицы в гуще мчащихся машин! Но если жить по закону красного и зелёного света, то вы никогда не перейдёте улицу, в результате я это быстренько усекла и вроде зайца стала вилять и убегать от наезжающего автомобиля. Бедный Никита, он в Париже-то, шарахается от мирного велосипедиста, а тут мне его приходилось буквально силой тащить через этот дикий поток. Неаполитанский автомобильный парк поражает обветшалостью ржавых Фиатов с профилем и фасом "Запорожцев", тормоза визжат, а из выхлопных труб валит вонючий газ. К этому безумному водовороту нужно добавить треск мотоциклов и мотороллеров, все водители и седоки ездят без шлемов. Совсем недавно в Риме под давлением полиции и муниципальных властей были введены огромные штрафы за "без шлемовость". Народ в несколько дней смел с прилавков все запасы. Неаполю ещё далеко до римского прогресса, неаполитанский темперамент и бесшабашность берёт верх и мы наблюдали пресмешные картинки. Вот допотопный, трещащий и извергающий чёрный дым мотороллер. На нём уместилось четверо молодцов, будто сардинки в банке они плотно прижаты друг к другу, только бы не потерять равновесие; двое молодых людей, на маленьком скутере везут трёх метровую стремянку, с трудом удерживают её вертикально, на самом верху лестницы надето ведро, оно раскачивается в такт и по всему видно, что оно полно краски, мчится эта пара по трамвайным рельсам против движения; а вот, шикарная мамаша вроде грудастой Софи Лорен, в мини-юбке на довольно мощном мотоцикле, к её животу прижат младенец, а сзади девочка лет пяти качается как былинка, в руках у неё большая кудлатая собака.
Мы жили с Никитой в гостинице " Julia ", в ней 35 этажей, этакий некрасивый спичечный коробок, всё тот же уродливый модерн шестидесятых годов. Зато вид из окна на весь Неапольский порт, кораблики, парусники, рыбацкие лодки, такой весёлый разноцветный Дюфи, на спину гостиницы налезает безжизненный Везувий. В номере телевизор, который лучше не включать, потому как самое гнусное и глупое телевидение мира это итальянское. По всем программам с утра до вечера или продают ковры и золотые безделушки, или играют в дебильные игры, а хохмачи вперемешку с эстрадой переодеваются из мужчин в женщин.
Мне очень хотелось увидеть Помпеи, ради этого я упросила Никиту ещё раз вернуться сюда, он тут побывал лет восемь назад, привёз много фотографий и альбом, где были собраны мозаики, бронзовая скульптура, утварь вывезенная археологами из мёртвого города. Я достаточно поверхностно знала историю города и картина Карла Брюллова "Гибель Помпеи" была для меня некой единственной, "исторической правдой", с салонным ужасом, с грудой натурщиков, горящей лавой, падающими раскалёнными камнями... перекошенные лица, воздетые в небо руки, в общем, месиво тел. Постановка Брюллова, это младший брат современных ужастиков, но завораживает настолько, что помню, как в детстве я сидела перед картиной подолгу и не могла оторваться. Как часто бывает, описанное в книге или нарисованное, дополненное собственной фантазией, укреплённое в голове и неожиданно, увиденное воочию, совершенно меняет всё. Так и современный Неаполь, и Везувий покрытый на склонах шлакоблочными жалкими трущобами, абсолютно не совпадал с клише- картинкой в моей голове.
Уже с первых часов пребывания в Неаполе мы были поражены активностью полиции, их присутствие было демонстративно ярким, а у железнодорожного вокзала, к которому мы направили стопы, чтобы сесть на пригородную электричку, мужчины и женщины в форме, с радиотелефонами, вооружённые до зубов, прогуливались группами по периметру площади и проверяли документы. Неужели это связано с местным ворьём и мафией, подумали мы, но ступив на привокзальную площадь ахнули! Огромное пространство было запружено странной копошащейся толпой. В густом слое шелухи от семечек спали вповалку люди, тут же ели, пили, что-то меняли, составляли какие-то странные длинные списки. Грязное месиво тел валялось на газетах, объедках и осколках битых бутылок. Толстые бабы с жёлтыми крашеными волосами, закутанные в цветастые платки, громко спорили и ругались...ругались нашим, русским матом. Это было сильно! Рядом с телефонными будками теснились длинные очереди, кто-то громко по хохлацки кричал в трубку " ты бачишь или не бачишь не хрена? ну нема такогу товару...!"
Полицейские патрули стояли у каждого входа в вокзал и никого не впускали. Пусти их только, они на поезд и айда в Рим, а там в Париж, а там не успеешь оглянуться, глядь, а уже с протянутой рукой в метро, на бульварах и у Эйфелевой башни, кто милостыню просит, кто поворовывает, кто по чёрному работает. Газета "Русская мысль" и стены православных храмов полны объявлениями: " Инженер (ша) с тремя дипломами ищет любую работу, по уходу за детьми, престарелыми людьми, по уборке, с проживанием или без".
Вокзал был окружен полицией, он был неприступным, но желанным бастионом для этой толпы, которая для нас была как бы своей, слепленной из соплеменников, но было в ней что-то унизительное, ужасающее, вызывающее слёзы, страх, обиду, брезгливость и стыд. Для меня, это было неким укором совести, чувством неудобства когда бедность колет глаза, а ты отводишь их, затыкаешь нос, и вполне сознаешь, что плохо так поступать и как сказал, однажды, Никита: "Будь я настоящим христианином, мой долг взять, хоть одного оборванца к себе, отмыть, накормить и спать уложить- и вздохнув добавил, - да где взять эти силы?"
А если копать не так глубоко, посмотреть на это иначе, то как же нужно не любить свой народ, чтобы довести его до такого бедняцкого одичания, чтобы в Неаполе "городе миллионеров" русский и украинец валялся в вонючей грязи и почитал за счастье, что от перепродажи жалкого тряпья у себя на родине он может прокормить семью.
Десятки автобусов каждый день из России и Украины, через Польшу перевозят "челноков", они доезжают до прекрасной Италии, иногда до Лиссабона, а там и до других стран рукой подать, но что им до этих городов, да и видят ли они их, зато с каким презрением и страхом взирают на них европейцы! Цыганятами кишит парижское метро, группы с литрюгами, спят на скамейках Люксембурского сада и вполне "размовляют", а девушки всё моложе и моложе мелькают в Булонском лесу не давая засохнуть древнейшей профессии. Свобода единого Шенгена по полной программе обернулась взаимной трагедией. Европа попала в капкан собственных амбиций и вечной идеи равенства и счастья для всех.
Мы сели в пригородный поезд и он понёс нас в Помпеи. Слева из нашего окна возвышался Везувий, под ним простирались километры бетонных трущоб. В вагоне слышалась родная речь, напротив нас сидели две молодые женщины, одна говорила по-украински, другая отвечала ей по-русски, обсуждались цены, посылки домой, "разборки" на чёрном рынке труда. Прошло сорок минут и мы с толпой туристов выплеснулись в пустынный и мрачный пригород, прошли сто метров и оказались в длинной очереди к билетным кассам сожжённого города.
По плану, который нам дали у входа, можно было гулять самостоятельно. Спящий Везувий, сейчас на вид совершенно мирная лысая гора, а тогда из неё много дней валил дым, потом стало трясти, гром, молнии, дождь, кратер выплёвывал горячие камни, пепел, через неделю потекла раскалённая лава. Странно, что у жителей эти признаки катастрофы, не вызвали желания бежать, спасаться, то ли думалось, авось пронесёт, а может и надежда на богов, они очень сильно молились, приносили жертвы...но как видно боги подвели.
Мы с Никитой бродим по городу, это его фундамент, сотни квадратных метров будто ножом срезанных домов, уцелевших- единицы, по плану распознаются бывшие лавки, рестораны, бордели, театры, форум, бани... Наш странный обзор напоминает хождение по бесконечному лабиринту, но без стен, хотя некоторые здания чудом сохранились, а в них фрески, маленькие садики, остатки колонн, несколько бронзовых скульптур. Тьма накрыла город, и парализовала волю, поздно, очень поздно было спастись, убежать, укрыться, кто-то прижимал к груди ребёнка, прикрывал своим телом старика, одни спят, сидят за столом, кто-то в панике собирает пожитки и утварь, а вот любовники обнимают друг друга... пепел смешавшись с лавой и дождём превратил людей в застывшие изваяния, на веки они остались в тех позах, и с выражением на лицах, когда пало на них роковое извержение. Века не тронули эти довольно жуткие скульптуры, современные дизайнеры поместили их в интерьеры того времени, окружили предметами, декорациями, из чего устроился некий музей, но не восковых фигур, отчего пуще пробирает мороз по коже. Да, невольно приходит на ум сравнение с Хиросимой, но и ещё чего-то, совсем близкого, то, что мы только что видели на площади перед вокзалом - человечество из живых муляжей.... обречённость, безвыходность, безнадёжность... куда бежать и зачем?
Расплавленная масса Везувия убили всё живое, но чудесным образом именно эта стихия спасла слепки той цивилизации и дивной красоты предметы искусства. Можно допустить, что если бы не эта катастрофа, и столь странная консервация, то до наших времён не дошли бы эти шедевры. Какие развалины мы оставим после себя? Раскопки нашей цивилизации будут радовать археологов пластиковыми бутылками из-под кока-колы и цементными шедеврами.
Настоящее продолжение Помпей находится в Неапольском Национальном Археологическом музее. Гуляя по руинам, трудно себе вообразить какой красотой был насыщен разрушенный город. Учёные в течении двух веков собирали и перевозили в музей скульптуры, мозаики, фрески. Так что вторая жизнь города, её искусство, воскресшее из пепла, по настоящему открывается уже в музее. Никогда и нигде я не видела ничего похожего по тонкости рисунка и выкладки смальтовых квадратиков, как у Помпейской мозаики. Её нельзя сравнить с Византийской и Ровенской, она не похожа и на Венецианскую. Помпейская мозаика отличается особой тонкостью и изяществом рисунка. Издалека это скорее похоже на масляную живопись и только вблизи можно рассмотреть малюсенькие квадратики смальты. На огромной мозаике изображающей битву, из месива коней, падающих тел, копий, мечей сразу догадываюсь, что в центре сам Александр Македонский! Безымянные художники Помпей, гении изящества, портрета и символики, с какой любовью и мастерством они выполняли вещи на заказ. В музее собраны шедевры мозаичного искусства. Темы самые разнообразные - звери, птицы, цветы, фрукты, жанровые сцены светской жизни, и конечно жизнь богов. На протяжении десятилетий археологами переносились в экспозицию целые стены с фресками, бронзовые скульптуры помпейского форума, серебряные сосуды, золотые украшения.
Мы довольно долго бродили с Никитой по музею, как вдруг где-то совсем рядом я услышала детский голос: " Мам, а мам, дай еврик...ну что тебе стоит, дай еврик". И потом другой мальчик ответил: " Не давай, ему еврик, у него уже есть...он всё врёт". " Ну- ка подойди поближе Сашка, я тебе сейчас голову отвинчу",- послышался бас. Я, не привлекая к себе внимания скользнула в соседний зал. Семья, двое мальчиков, папа и мама, у отца в руках дорогая кинокамера, мама поглощенная изучением шедевров с аппетитом ест гамбургер.
Через полчаса мы вышли с Никитой на улицу, следующим у нас был запланирован музей живописи " Сapo di Montа". Мы взяли такси, нужно было подняться довольно высоко в гору, музей расположен в парке и окружен гигантскими пальмами. Известно, что в нём есть целый зал Тициана, где собраны серии его знаменитых "Пап" в кроваво-вишнёвых облачениях, а ещё в этом музее Брейгелевские "Слепцы" и "Мадонна" Беллини. Музей большой, а потому мы решили перед забегом на него присесть в маленьком музейном кафе и съесть пиццу.
" Слушай, знаю я это бордяшку ( имеется в виду "бордо"). Пили мы её, самую дорогую купили, по 100 евро бутылку. Кислятина! Так мы её в гостинице водочкой разбавили, тогда она хорошо пошла", - за соседним столиком сидела влюблённая парочка. Никогда бы не подумала, что это русские, настолько внешне они были прикольно одеты, на стуле рядом гора покупок из дорогих "бутиков". Как не хорошо подслушивать и подглядывать, но право же это не специально, сами обстоятельства толкают, но зато как интересно узнавать чем дышит русский за границе. Молодые люди явно отличались от привокзальной толпы. " Слушай Мишка, давай яхту в порту снимем, покатаемся", - услышали мы девичий щебет. " Сначала окультуримся, а потом оттянемся", - хохотнул Мишка.
Мы провели в музее около двух часов. Где-то совсем рядом находиться аэропорт и потому взлетающие самолёты оглушают непрерывным рёвом, они будто готовы упасть на музей и раздавить его. Ощущение мало приятное, особенно когда гуляешь по залам с шедеврами. Вышли на улицу. Перед самым входом в музей, на лестнице, перекрывая самолётный грохот, трое русских одетых в национальные костюмы распевают и приплясывают под гармошку. Перед ними стоял пластиковый стаканчик для сбора евриков. Мы переглянулись и Никита задумчиво произнёс: " Знаешь, когда -то у знаменитого турагенства Кука, была отличная реклама, она гласила " Посетите мир, прежде чем его покинуть."
На следующий день мы поехали в Рим.
* * *
Папа Иоанн Павел II (Кароль Войтыла) скончался 2 апреля в 21час 37 минут, в 2005году. Почти 27 лет он стоял во главе Ватикана, во многом благодаря ему пал коммунизм, он был щедр не только на молитву о мире, но и неустанно путешествовал по земле. Он стал необыкновенно популярным Отцом всего человечества, а дети его называли Дедушкой, его любил весь христианский мир, он так хотел побывать в России, но к сожалению из-за каких-то неведомых политических и церковных соображений ему не суждено было поцеловать русскую землю. Зато повезло верующим в бывших советских республиках, Иоанн Павел посетил Грузию, Армению, Казахстан, Украину и Прибалтику. Но всякий раз его мысли были обращены к России, она ведь была совсем рядом от этих стран и каждый раз посещая эти государства он говорил слова по-русски. Он мечтал приехать в Россию даже не как понтифик, не как глава государства, а как простой паломник, как частное лицо. Если бы такая поездка состоялась, то Соловки были бы у него первым местом паломничества, он считал своим долгом поклониться мученикам российским.
Его интерес к России был чрезвычайно велик, он хорошо говорил по-русски, знал и любил русскую литературу. Но как- то раз он сказал, что: " Пока не будет согласия Церквей, которые существуют на территории России, я не смогу приехать". Папа объездил весь мир, он молился за страждущих, бедных и больных "сидой", он был неутомим, и даже в последние годы страдая от болезни паркинсона, падая в обмороки, он продолжал нести свою миссию. Он источал доброту и был в лучшем смысле "доступным" Папой, те кому посчастливилось общаться с ним, рассказывали о его простоте и сердечности, так не похожей на сан, в котором он пребывал. С высоты своего положения - предстоятеля, лидера крупнейшей христианской Церкви - он всегда с лёгкостью спускался к каждому человеку. Он всегда больше слушал и спрашивал, а для человека такая встреча становилась неофициальной, а сугубо личной и не натянутой. Часто Папе удавалось говорить вещи парадоксальные и не типичные для нашего современного мира. В чём-то это казалось консервативным, но он кажется этого и не скрывал. Его консерватизм состоял не в том, чтобы охранять какие-то нормы, а в том, чтобы раскрывать истины, которые корнями уходят в Евангелие. Он часто говорил о новом праве, которое должно господствовать на земле. Это право сводилось к простому закону любви и терпимости. Именно так он представлял себе улаживание международных конфликтов. Более того, за последние сорок лет вера и церковность стали забываться в Европе. Современная молодежь совершенно перестала быть верующей, шестидесятые годы с хиппи, наркотиками и вседозволенностью нравов надломили Церковь и человека. Но Иоанн Павел, сумел каким то чутьём собрать этих заблудших овец и объединить их, найти для них нужные слова, приезжать к ним на христианские Съезды и обратить их к вере Христовой. Вот почему на его похороны приехали миллионы молодых паломников со всего мира!
История его понтификата полна признания ошибок своей Церкви по отношению к другим конфессиям и религиям, в том числе к православию и к иудаизму. Это было высказано им неоднократно в официальных и частных беседах. Безусловно так мог действовать только мудрый, добрый и проницательный человек. Он был богословом, поэтом, когда-то хотел стать актёром, любил горнолыжный спорт, был альпинист и байдарочник, обожал джаз, хорошо знал современную литературу, говорил на пяти языках. Могучего здоровья, Папа выжил не смотря на смертельную рану полученную от пули турецкого террориста, которого направила болгарская разведка, но почти неприкрыто за этим маячила "рука Москвы", тень советского КГБ. Во время операции ему перелили плохую кровь, последовало заражение, но и это Кароль Войтыла сумел пересилить. Папа Иоанн простил своего убийцу Али Акса, он пришёл к нему в тюрьму, обнял его и плакал вместе с ним. Террорист сейчас отбывает пожизненное заключение в турецкой тюрьме (узнав о смерти понтифика, он высказал желание приехать и попрощаться с Папой). За последние четыре года Папа сильно сдал, паркинсон всё больше овладевал им, он плохо ходил, с трудом дышал и говорил, руки дрожали, в последнее Светлое Воскресение его подвезли к окну, он поднял руку с жестом благословения толпы, но из его груди вырвался только страшный хрип. Люди на площади плакали.
Смерть Папы, которую ждали в Ватикане и готовились, а по его состоянию было понятно, что так долго продолжаться не может и, тем не менее, эта смерть потрясла всех. В последние дни и часы, на площади Св. Петра многотысячная толпа плакала и молилась, люди надеялись на чудо! В ожидании погребения, в течение нескольких дней и ночей попрощаться с останками Папы приехало около четырёх миллионов человек. Людской поток непрерывно шёл в Собор, к открытому гробу с телом понтифика. Где и как эти миллионы спали, ели...? На похороны, которое состоялись 8 апреля приехали главы всех государств,короли,королевы, министры, кардиналы, священнослужители всех конфессий. Принц Чарльз отложил своё венчание с Камиллой, на что получил согласие Королевы матери. Все телевидения мира напрямую транслировали это событие, даже мусульманская протерорестическая " Альтжазира" решила показать мусульманскому миру это событие. Владимир Владимирович Путин не приехал, а РПЦ была представлена митрополитом Кириллом, но не Патриархом. Наверное, так даже лучше, поскольку посмертное знакомство было бы скорее фарсом после долгих и демонстративных отказов от встреч при жизни. Отношения не любви Ватикана и России вероятно были осложнены не только папой "могильщиком коммунизма", но и его "польским" происхождением. А если вспомнить об истории "Солидарности", то становиться ясно, что тут уж без политики не обошлось, ведь именно Кароль Войтыла благословил Леха Валенсу на освобождение Польши от старшего советского брата. Ну и конечно, кто из поляков может забыть как Советская империя поделила их страну с нацистами и уничтожила польскую элиту в Катыне! Вот почему, не будет странным если встреча Патриарха со следующим Папой "не поляком" наконец то состоится.
Один из норвежских средневековых предсказателей, написал, что после смерти Папы Иоанна II, будет ещё несколько Пап, а потом изберут последнего Папу - Пётра II, за которым последует конец света, но когда это произойдёт остаётся загадкой. Каждая смена Папства, как перевёрнутая страница нашей земной жизни. За этим следует другой отсчёт времени.
Мы несколько раз с Никитой были в вечном городе на семи холмах и в сердце христианства Ватикане. Если стоять лицом к Собору, то справа над колоннадой, под самой крышей, находятся папские покои. Каждый день, если Папа не в отъезде и здоров, одно из трёх окон открывается. Папа благословляет толпу, иногда говорит несколько слов, проповедует.
Я помню площадь Святого Петра, в один из наших приездов. Стоял солнечный почти летний октябрь. Совершенно неожиданно окно папской квартиры, на последнем этаже, открылось. Весь народ находящийся на площади в одном порыве обернулся и стал смотреть наверх. Иоанн Павел, в белой сутане, благословил толпу, потом помахал нам рукой, сказал несколько слов, повторил их на разных языках. Вокруг нас плотно прижавшись друг к другу стояли люди разного возраста и разных национальностей, истинно вселенская христианская толпа, состоящая из белых, чёрных, жёлтых, многодетные семьи, со всей Европы, слышалась речь польская, украинская, литовская... Движение этого моречеловеков, меняло течение, оно то становилось плотнее, то растекалось в разные стороны, отходило ручьями от площади в прилегающие улицы, поднималось по ступенькам в Собор Святого Петра. Иногда возникали заторы, но полицейские, которых в толпе было великое множество, ловко управляли этим движением. В боковых улицах скопилось много конной полиции. В эти дни в Ватикане проходили дни "Семьи". Мы вошли в Собор. Толпа была столь же спрессованной, никакой толкучки и грубостей, тела людей будто скользили не касаясь друг друга. Все хотели попасть в Сикстинскую капеллу, в усыпальницу Пап, прикоснуться к отполированной до блеска бронзовой ноге Св.Петра ( первого Папы). Поражало всё и атмосфера и масштабы Собора, его пространство, гигантские витые колонны, мраморный пол с особыми узорами-символами, мозаика стен, поднебесные нефы, скульптуры, саркофаги... Чувство будто ты на самом деле попал в центр мира всей молитвы, будто под сводом Собора собраны все души живых, болящих и умерших.
Папа Иоанн II оставил после себя скромное завещание, поляки надеялись, что он будет захоронен на родине, в маленьком селении, где родился Кароль Вайтыла, но решение было принято, в силу традиции погребения, в папской усыпальнице Ватикана. Тело Папы было помещено в три гроба, кипарисовый, свинцовый и ореховый, потом опущено в мраморный саркофаг в крипте. Её открыли для посещения через три дня после похорон. А 18 апреля, конклав из 117 кардиналов заперся в Сикстинской капелле, на период выборов нового Папы им было разрешено только выходить и перемещаться по Ватикану. Об избрании нового Папы Римского как всегда возвестил белый дым из ватиканской трубы и когда была сожжена последняя бумага кандидата стало ясно, что выборы закончились.
Я хорошо помню, что в этот день я была где-то в центре Парижа и проходя мимо книжного развала обратила внимание на книжку: " Жизнь, Кардинала Ратцингера" и решила её купить, для Никиты, а через несколько часов, по телевидению я увидела нового Папу, это был Бенедикт XVI, лицо которого смотрела на нас с обложки книги.
За несколько лет до смерти Папы Иоанна, скончалась в преклонном возрасте старушка, одна из тех трёх португальских деревенских детей, которым было явление так называемой Фатимской Богородицы. Перед самой смертью португальская старушка ещё раз говорила с понтификом и открыла ему последнюю тайну предсказания. Знаменитое явление Богородицы случилось в начале XX века, в бедной португальской деревне Фатима, дети пасли стадо овец, совершенно неожиданно возникло свечение на небе, потом некая сфера опустилась на оливковое дерево и возникли очертания женской фигуры.
О явлении и предсказаниях Фатимской Богородицы написаны тома книг, не буду здесь их пересказывать. Мы с Никитой побывали в "селении" Фатима, здесь уже нет той часовенки, которая была возведена на месте явления Пресвятой Девы Марии, теперь это настоящий по всем правилам туризма паломнический центр, с современным каменным Собором, гигантская площадь перед ним заасфальтирована, непрерывно подъезжают автобусы с туристами, группы бегут в гигантский "супермаркет", с налаженной продажей сувениров. Изделия пугают пошлостью: Фатимскую Богородицу можно купить и в виде брелка для ключей, она красуется на стакане для пива, на футболке и сумке. Странно, что в Дивеево у батюшки Серафима и в Падове где хранятся нетленные мощи Св. Антуана Падуанского, я благодать ощутила, а здесь у меня такого ощущения не возникло, но, это моя вина, потому что не могла сосредоточиться на молитве, постоять, прочувствовать, что-то мешало. Хотя и в Фатиме, и в Падове и в Лурде река паломников не мелеет круглый год и в этой толпе совершаются чудеса исцеления по промыслу Божиему.
А тогда, Фатимская Богородица, каждый раз предупреждала детей о своём следующем появлении, дети по началу были перепуганы, потом об этом странном явлении, стало известно в деревне. О чём говорила и что предсказывала Святая Дева Мария долгое время хранилось в тайне. Совершенно неграмотные и малолетние португальские детки рассказывали о своих беседах деревенскому батюшке. Он записал эти рассказы. Двое из детей скончались (мальчик и девочка) в подростковом возрасте, а третья дожила до преклонных лет. Богородица предсказала страшный холерный мор и эпидемию гриппа "испанки" в Португалии, от которого потом действительно умерли десятки тысяч человек. Затем было предупреждение о Гражданской войне 1914-17 гг., и великие и страшные события революции 1917 года в России. Богородица сказала, что потрясения в России будут настолько великими, что от этого пострадает весь уклад на планете и что надолго воцариться хаос, но потом придёт возрождение веры и конец коммунизма. Она поведала о Ленине, Сталине и Гитлере и ещё о многом другом, а в частности о покушении на Папу Иоанна и что его спасёт драгоценный камень! Старушка (одна из трёх детей) перед своей смертью встречалась с Папой и как многие думают, открыла ему последнюю тайну предсказания Богородицы. Унёс ли он с собой в могилу это откровение? Нам об этом пока неизвестно...
Прошло два года, после кончины Иоанна Павла, и на запруженной площади Святого Петра, собралась огромная толпа, с транспарантами, на которых выписаны слова: "Святой и немедленно!". По правилам римо-католической церкви до провозглашение святого, должно выдержать срок в пять, восемь лет. Это процесс неторопливый и достаточно деликатный, не то, что прости Господи, молиться за святого Иосифа Сталина или Гришку Распутина в интернете. Но на сегодня, Ватикан располагает сведениями, об исцелении Папой Иоанном 130 человек, даже один случай ракового больного. Самый наглядно- доказательный и видимо неоспоримый с научной точки зрения, (когда как говориться наука бессильна), исцеление француженки, монашки, сестры Марии Симон-Пьер, от паркинсона. Сам Папа страдал паркинсоном и сестра Мария приезжала к нему в толпе молящихся, а после его кончины молилась перед его изображением и однажды проснулась совершенно здоровой. Ватикан, готов приступить к биатификации и к причислению Иоанна Павла к лику блаженных, а это означает, что он достиг небес и до святого, остался один шаг.
* * *
Всякое дыхание да хвалит Господа...
Кроме интересных путешествий, двадцатый век принёс в мир, невиданный феномен исхода в эмиграцию. Климат и вправду изменился, пласты человечества сотряслись, сдвинулись, породив колоссальные волны размывшие границы; для людей бегущих, они как бы перестали существовать. Тоталитарные режимы не смогли сдержать сотрясений, под их натиском упала не одна "берлинская стена", а страх быть съеденным акулами оказался ничтожным препятствием, в сравнении с океаном крови залившим Вьетнам и Камбоджу. На утлых судёнышках, тысячами, люди спасали жизни, сегодня арабо-африканцы продолжают начатое дело, только уже совершенно по другим соображениям.
Мой отлёт в эмиграцию, нельзя сравнить с "белым бегом" наших бабушек и дедушек, в равной мере, как и с современной миграцией соотечественников.
К приезду Ивана и мамы мы сняли маленькую двухкомнатную квартиру, на улице Гандон. В этом же доме жили родители Никиты, а название улицы вызывала смех у всех советских. Нина Алексеевна в своё время ругала Игоря Александровича: " Игорь, как я буду писать друзьям в Москву? Как Вы могли снять квартиру во- первых, в " хамском тринадцатом округе", а во-вторых -название улицы!"
Я не знаю, по какому стечению обстоятельств Игорь Александрович нашёл квартиру на улице Гандон, но именно в этот дом я приехала к Никите и поселились двумя этажами выше его родителей. Мне и вправду, наивным советским друзьям приходилось объяснять, что улица названа в честь французского писателя, и что к известному предмету это не имеет никакого отношения.
На улицу "имени Гандона" мы переехали с двумя чемоданами. Нас окружали голые стены и пустое пространство. Мы купили матрац, положили его на пол, два стула, большая доска превратилась в кухонный стол и место для рисования, на нём же мы принимали гостей и ещё у старьёвщика мы приобрели старый чёрно- белый телевизор. Он был для меня замечательным продолжением языковой школы "Берлиц". Никита жил холостяцкой жизнью, а когда до нашего знакомства приезжал из Лондона, где работал, то останавливался у родителей, поэтому своим скарбом не обзавёлся. Пережив три эмиграции, аресты и ссылки, семья Кривошеиных чудом сохранила несколько фамильных предметов, но сковородки и кастрюли приехали с Ниной Алексеевной в 1975 году из Москвы, а потом достались в наследство и мне вместе с прекрасной книгой рецептов "Tante Marie".
Шутливую рекомендацию Игоря Александровича, что нужно жениться на "красивой, доброй, умной и богатой", Никита выполнил не до конца и до сих пор повторяет, что последний пункт в этом списке у Ксении отсутствует.
Всегда тяжело вспоминать обиды и проявление безразличия от незнакомых людей, тем тяжелее от друзей. Зато с великой благодарностью я помню каждый добрый жест и протянутую руку помощи. По своей природе я человек нетерпеливый. Никита меня до сих пор упрекает, за то, что я не могу стоять в очереди. Но эмиграция, перипетии жизни, постепенно приучили меня к сдержанности, и сегодня многие свои промахи, я воспринимаю почти стоически. Обстоятельства и зависимость нашей семьи от людей, которые давали нам работу, были достаточно ординарными. С некоторыми из них были чисто профессиональные отношения, честные и прямые, с другими было труднее, приходилось сглатывать обиды и прикусывать язык; случалось, что начиналось с дела, а в процессе узнавания завязывалась дружба. Так у меня сложились теплые отношения с галереей "Флоримон" в Лозанне и "Катзюра" в Париже, мы стали друзьями с интереснейшей личностью, коллекционером, организатором художественных Салонов, Пьером Генеганом.
В Париже мы живём на границе с Китай-городом. В начале семидесятых, недалеко от нас построили несколько небоскрёбов, в которых как в гигантском муравейнике обрели своё счастье " боат-пипл" - китайские беженцы. Они спасались от коммунистов после поражения Америки во Вьетнаме, позже была Камбоджа с кровавым Пол Потом, коммунисты в Лаосе. Этот сложный по составу "китайский зоопарк", лопочет между собой на разных языках, а численность его растёт из года в год. Башенные вьетнамцы, лаосцы, таиландцы, камбоджийцы и китайцы копошатся своей непонятной белому человеку жизнью, словесная ограниченность меж собой, вынуждает их говорить на единственно понятном для всех них языке - французском. Как во всякой эмиграции, не смотря на то что молодежь адаптируется, у азиатов выработался своеобразный пакт с французской властью: не тронь меня и твои автомобили гореть не будут. Среди них в отличие от арабского населения есть верующие христиане. Китайцы не живут в страшных пригородных гетто как мусульмане, где нет ни почты, ни полиции и куда не ступает нога белого человека. Они создали вполне туристические и цивильные округа.
Королевские дворцы, музеи, памятники, одного из самых красивых городов мира остаются для азиатов неопознанными объектами; думаю, что большинство из них даже не видели Лувра, кое-кто, хоть и залезал на Эйфелеву башню, но общение с французами их мало интересует, основная забота разбогатеть и наплодить детей. Помню как один молодой француз увлёкшийся азиатчиной и хорошо говорящий по-китайски, сказал мне: " Конечно, Китай это очень увлекательно, но жениться на китаянке, всё равно, что приобрести в жёны считальную машинку".
Все эмиграции одержимы желанием не вжиться, а выжить, что приводит к полному отсутствию культурного интереса к стране их приютившей, даже русская, первая волна, как бы про европейски настроенная, в которой было всё, и аристократия, и духовенство, и простые люди, кто-то разбогател, а кто нет, но и сытый и голодный Франции душевно до конца не приняли. Она для них навсегда не мать, а мачеха. Почему так? Может оттого, что у "тех" русских , в отличие от прагматичных китайцев, была уверенность, что Ленин и Советы скоро падут, а потому, сидели на чемоданах, и долго, долго ждали белого парохода....
Вторая волна, состояла из пленных, им дорога назад была заказана, говорят, что они вжились лучше всех, почти растворились.
Третья русская волна приехала в семидесятые, одновременно с китайцами, но в отличие от них они стали всех учить, как нужно жить и придумали девиз: " Мы не в изгнании, мы в послании!"
Ну а сотне тысячный парижский Китай-город работает с утра и до поздней ночи, как в каждом муравейнике у них есть свои рабы, которые не ропщут, вкалывают за гроши, отпуск сводится к десяти дням в году; работа, работа и работа, а кто не работает -не становиться хозяином, который нанимает следующих китаёз. Приобретённые "мерсы" за десятилетия экономии, стимулируют больше, чем политическая или культурная жизнь прекрасной Франции.
Но без покровителей небесных и здесь не обойтись, в каждом ресторане, магазинчике, парикмахерской стоит раскрашенная фигурка, это своеобразный хранитель очага, что -то вроде " домового", который отгоняет злых духов фининспекторов, а чтобы божок хорошо работал, его нужно задабривать апельсинами, яблоками и ароматическими палочками. Бывает и осечка, что-то не срабатывает и ресторан или парикмахерская горят синим пламенем, от разборок своих же рэкетиров.
Есть среди этого народонаселения буддисты и малая часть католиков. На наших глазах, за двадцать лет, "хамский" 13-ый округ Парижа превратился в туристический центр, цены на недвижимость утроились, бедность отступила за окраину кольцевой дороги. Со всего города парижане едут сюда закупать экзотические фрукты и овощи, рестораны вьетнамские, камбоджийские и японские работают 24 часа в сутки, практикуют массажисты и целители трав, а за последнее время открылись агентства по продаже недвижимости и дающие деньги в рост. Это называется братской взаимопомощью. Говорят, что в этих китайских "башнях " есть всё, и бардаки, и игральные дома и наркобизнес, а так как все азиаты, как бы на одно лицо, то когда умирает один из тысячи, то его "вид на жительство" передаётся другому. Гоголь и не подозревал, что его мёртвые души продолжат жизнь в китайском варианте.
Здесь выходит несколько ежедневных газет ( как когда-то в русском Париже), есть радио, работают детские "воскресные" школы, ясли, клубы, дискотеки, легион азиатских переводчиков, адвокатов и юристов помогают своим собратьям.
Главный праздник, это Новый год. От ресторана, к лавочкам, парикмахерским и супермаркетам, в течение нескольких дней ходит красочная процессия и колядует. Под звуки барабана, молодые люди переодетые в драконов, обезьян, петухов и свиней собирают дань с коммерсантов. Ведь грядущий год нужно задобрить, чтобы он был милостивым и щедрым, а потому хозяева лавок кидают в шапки артистов огромные суммы. Неделю весь район трещит и разрывается петардами, синяя дымка с запахом пороха шибает в нос туристам, а земля усеяна красным бумажным пеплом. Больше всего от этих взрывов страдают собаки, кошки и старики, а потому в прошлом году, Мэрия запретила играть с сильными запалами, китайцы безропотно согласились, перешли на малые и развесили их гирляндами на деревьях.
Обычно эти праздники собирают кучу зевак, рестораны работают с тройной нагрузкой, от туристов нет отбоя. Третье поколение "боат-пипл" вырастают двуязычными, среди них почти нет хулиганья, а в школах меньше проблем, чем у арабов и чёрных. Всё чаще можно видеть франко-китайские смешанные пары. Интересно бы узнать, как их дети сохраняют культуру, язык, вкусы и что перевесит с годами азиатское или французское?
В центре китайского района есть католический храм Святого Ипполита. Таких типовых архитектурных построек начала ХХ-го века раскидано по всей Франции тысячи. В храме Св. Ипполита есть витражи, алтарь с распятием, но "прогрессивное" католичество Франции почти свело к нулю не только традицию в атрибутике интерьера, но и в самой сокращённо-упрощённой службе, где частенько отсутствуют основные молитвы. В храме Святого Ипполита служат на "новый манер", среди прихожан, вселенский люд и конечно много азиатов. Иногда выступает джаз! Богомазные современные картинки и скульптуры тоже здесь присутствуют и находятся в большом контрасте со старыми витражами и мозаиками. Во дворе храма расположены помещения различных ассоциаций, которые помогают бедным иностранцам советами: как выбивать из государства материальную помощь, меньше работать, но жить лучше. Тут же открыты курсы по сохранению своего родного языка, китайской гимнастике и каратэ.
После этого, может показаться странным, что я люблю заходить в этот храм. Но поверьте, что переступая его порог, подходя к скульптуре Девы Марии, зажигая свечу и произнося несколько слов молитвы, я всем своим существом ощущаю намоленности этих стен. Здесь пролито много эмигрантских слёз, прошёптаны молитвы благодарности и защиты у Пресвятой Богородицы и у Святого Ипполита.
Чаще всего я бываю здесь мимоходом, когда бегу в магазин или парикмахерскую. Ставлю свечи, молюсь, задерживаюсь на несколько минут, церковь открыта всегда и всегда кто-то молиться перед распятием или нашей рублёвской "Троицей", вполне нашедшей место во многих католических храмах. Здесь часто плачут, приносят цветы и записки с просьбами. Под сводами этой маленькой и странной церкви собирается цветное католическое братство, оно состоит из китайцев, арабов, чёрных, поляков... и русских.
Однажды, в начале февраля, гуляя с нашим буль-терьером в садике рядом с храмом, Никита обратил внимание на объявление. Оно гласило, что в связи с наступающим китайским Новым Годом, Кардинал Франции Жан-Мари Люстиже приедет на праздничную мессу.
Я никогда не слыхала о нём и совершенно не знала его истории жизни. Никита рассказал мне, что Кардинал по рождению польский еврей. Родился в 1926 году, в Париже, его дедушку по матери звали Арон и он был раввин. Во время войны в 1940 году, на Страстной неделе, будущий Кардинал, принял крещение. Он сохранил своё мирское имя Арон ( как у деда), но к нему добавились имена данные при крещении: Жан и Мари. Во время немецкой оккупации его родители носили жёлтые звёзды, а ему самому и его сестре приходилось скрываться в Орлеане. Их прятала простая французская семья. В 1942 году по доносу арестовали мать Жана -Мари и отправили в Освенцим, где она и погибла. После войны Жан- Мари стал семинаристом, в 1954 году его рукоположили в священники. Он мечтал о служении в Иерусалиме, но в 1983 году стал Кардиналом Франции.
Итак, Никита сразу решил, что мы обязательно должны пойти на эту службу. Интересно подумала я, чтобы сказал наш отец Николай Ребиндер, узнай он, что мы пошли на мессу в католический, обновленческий храм, на Китайский Новый год, да ещё с Кардиналом Люстиже!?
У входа всё украшено фонариками, непонятные надписи золотыми иероглифами, а внутри церкви битком. Лица у верующих китайцев одухотворённые, большинство молодёжи, много детей, все празднично одеты. До сих пор в красном Китае католическая церковь в подполье, если обнаружат жгут, верующих сажают, так что вероятнее всего, что у Святого Ипполита мы оказались в гуще новообращенных и выживших католиков, которых по сравнению с многотысячной массой башенных беженцев, справляющих новый год по своему басурманскому календарю, кот наплакал.
Служба велась на двух языках, Кардинал приехал со всей свитой, все в красных и лиловых облачениях, Отче наш, читали по-китайски, так что можно было только догадываться... В храме пели молитвы на двух языках! Потом началось причастие, потянулись по проходам к Кардиналу верующие... Мы оставались в стороне, смотрели и после службы, совершенно неожиданно Люстиже пошёл по церкви, от одних к другим, кто-то падал на колени, кто целовал руку, подносил ребёнка под благословение. Он старался уделить внимание каждому, гладил по голове, ласково говорил и совершенно неожиданно, сквозь толпу, он дошёл до нас. Мы как-то растерялись с Никитой, но в последнюю секунду он заулыбался нам, видно уж больно странный контраст мы представляли в этой чёрноголовой массе азиатских лиц. Он был удивлён и в глазах его светилось любопытство. Может быть, он принял нас за французов? " Мы русские, Ваше Высопреосвященство! Мы эмигранты..." - произнёс Никита. Кардинал заулыбался, взял нас за руки и совершенно неожиданно сказал: " Ах, как хорошо! Я так люблю Россию!" В течение десяти минут, на удивление всей церкви он вёл с нами оживлённую беседу.
Мне невероятно повезло в эмиграции, я оказалась не в изоляции от реального мира и культуры, а благодаря моему мужу "дважды французу Советского Союза" с головой окунулась в узнавание Запада. Благодаря Никите, эмиграция принесла мне не только слёзы профессиональных тягот, заземления себя в незнакомой среде и языке, но и огромное влечение к путешествиям. По определению Фёдора Михайловича Достоевского, "только многосторонне развитая и возвышенная личность обладает наклонностями к цинизму", может быть цинизм, это не хорошо, но я пою ему хвалу, потому что благодаря именно этому качеству Никиты, он показал мне мир, открыл, по настоящему веру, церковь, терпение и умение прощать обиды.
* * *
Первые путешествия, мы совершили по Франции на мотоцикле, пересекли горный массив Жюра, проехали через Бургундию, Эльзас... Прекрасная Франция поразила меня разнообразием и ухоженностью пейзажа, вкусной едой, обилием музеев, приветливостью людей. Все говорили "мерси", а за что - не понятно? Как не вспомнить анекдот - быль, когда вновь приехавший русский пошёл утром в булочную, купил знаменитый белый хлеб- "багет" и продавщица ему сказала " merci". Он был страшно озадачен.... Вышел из булочной и стал думать: "или она меня обсчитала, или хлеб жёсткий?" Проверил сдачу, всё в порядке. Потискал хлеб, почти горячий. Так за что же она меня благодарила?
До сих пор не понимаю, как я не боялась ездить с Никитой на мотоцикле? Иногда он останавливался на большой дороге, мимо проносились гигантские грузовики- трейлеры, от которых нас буквально сдувало в обочину, а Никита раскрывал карту и грустно говорил: " мы заблудились, я не узнаю куда ехать...". Потом мы каким-то русским чутьём выскакивали на маленькие просёлочные дороги и, петляя по ним приезжали в совершенно не знакомый городок или селение. Шли в первую, дешёвую, всегда чистенькую гостиничку, вкусно ели, осматривали местные достопримечательности и катили дальше. Тогда я впервые поняла, как можно просто, без особого комфорта, совершенно безопасно узнавать страну. Именно тогда я увидела, сколько молодёжи, да и людей среднего поколения, с рюкзаками, на велосипедах, пешком, в автобусах и поездах передвигаются самостоятельно по всей Европе. В руках бутылки с водой, карты, а глаза и ноги ищут интересные места! Меня, только что выехавшей из СССР, удивляла лёгкость, беспрепятственность путешествий, доступность обозрения, сеть удобных магистралей и дорожек по всей стране, простота и открытость людей, быстрота и слаженность всего этого огромного механизма, который работает на обслугу дикого и цивильного туризм.
Никита объездил вокруг шарика три раза. Благодаря тому что он работал переводчиком в разных международных организациях, ему повезло, он всюду побывал, да ещё возили бесплатно ( тут он гнусно хихикает), а вечная жизнь на колёсах и в небе, смена стран и континентов, срослась с профессией, и от этого ему до сих пор кажется, что он чего-то не досмотрел.
В начале восьмидесятых, начались наши первые мотопробеги. В одном из таких путешествий нас занесло в город Пуатье. Мы ехали по улице, зажёгся красный светофор и перед нашим мотоциклом, возникло странное существо. Оно было белое, квадратное, носатое, малошерстное и очень противное. " Это он! Я всегда мечтал только о таком!" - закричал Никита, спрыгнул с мотоцикла подбежал к человеку, который вёл эту образину на коротком поводке. Долго что-то выяснял, записывал, вернулся и сказал мне: " Мы сюда приедем через несколько дней, но на поезде".
Через десять дней мы вернулись в Пуатье. Я прекрасно помню, как мы пришли в эту семью, как открылись ворота и нам навстречу выехал мальчик лет семи, верхом на белом монстре. На его длинной поросячьей морде без намордника красовались боевые шрамы, он больше походил на квадратный шкафчик, покрытый жёсткой белой шерстью, с маленькими свинячьими глазками, чем на собаку. Прошло пять минут и на нас с лаем и визгом кинулась стая таких же гладких, мускулистых свинушек, всех на одну морду. Господи, подумала я, ну и семейка! И именно о таком чудище Никита мечтал всю жизнь!? Об этом, он мне уже просверлил все мозги, под предлогом, что Иван должен расти с собакой,, он мне впаривал, что со времён своей холостяцкой жизни в Англии, спал и видел у себя буль-терьера.
Надо сказать, что у меня в жизни было несколько собак, все они понятно были хороших кровей, мирно сосуществовали с нашими котами, но главное, что они были приятной, красивой, нормальной внешности. А эта шумная галдящая орава маленьких бульчиков никак не походила на мои представления о собаке. Мы были окружены плотным кольцом акуло-свиней, от вида, которых тряслись поджилки, казалось, что ещё мгновение и эти зверушки нас сожрут; и одного из них мне предстояло любить, кормить, гулять и как выяснилось позже, лечить всю жизнь.
" Сейчас мы выберем себе щенка, - сказал Никита, - ты знаешь, что их папа, чемпион мира, он голландских кровей, редчайшая порода белых буль-тетьеров, а мама из Англии и тоже большая аристократка". "Опять эмигранты и беженцы, - подумала я, - неужели нельзя обойтись хорошей местной породой?" И в это мгновенье, к нашим ногам прижался беленький поросёнок трясущийся от страха. Он жалобно скулил, просил защиты, а семейная братва, так и норовила его покусать. " Никита, возьмём этого, видишь он совсем не злобный..." Я всегда любила мальчиков, но тут я сильно прокололась, оказалось, что это девочка. А во всём виновато моё сердце, которое не выдержало взгляда её раскосых глазок, в них стояла мольба о спасении.
Видимо первые месяцы её жизни, в окружении агрессивных собратьев, навсегда сложили её характер. Она росла кроткой, ласковой, тихой, но упрямой "зайкой". Её антенны сердца и души всегда были настроены на нас, на свою семью. Она много, очень много потом болела, а могла бы погибнуть в первый день нашего знакомства.
На железнодорожном перроне Пуатье, обалдев от незнакомых шумов, "зайка" чуть не сиганула под подходящий поезд. Никита растерялся, двухмесячный комочек выскользнул у него из рук, длинный поводок-лебёдка раскрутился, и в последнюю секунду, перед наезжающим составом, я подхватила её!
Хозяева были рады нам сплавить девочку, видно не очень много было таких идиотов как мы, все покупали её братишек. Нас горячо убеждали, что мы сможем разбогатеть на потомстве, так как сейчас буль-терьеры в большой моде и цене. Это действительно было чистой правдой, по тем временам мы выложили за неё приличную сумму, и, конечно, никогда, ни о каком детрассаднике не мечтали. В нашей парижской малогабаритке она должна была приносить нам только радость, но знали бы мы, во что это нам обойдётся, в какие бессонные ночи, лекарства, клиники и тысячи франков выльется минутная слабость нашей души. Но, теперь, поверни я колесо времени вспять, я опять купила бы только её.
Все семнадцать лет этот полноправный член семьи радовал нас своей лаской и умом. Ей нравилось, когда за ней ухаживали, спасали от смертельных болезней, выхаживали после многочисленных операций, вывозили на испанский пляж, где она зарывалась носом в песок, жарилась на солнце, мокла в солёном море, а через неделю покрывалась гнойниками почище ющенковских...
Но всё это было позже, а тогда, мы привезли её на Гандон и стали думать- как же её назвать? В её королевском родословном паспорте стояла дата рождения 8 марта 1981 года и буква "U". Мама моя предложила дать ей имя Урча - Urtcha, что по нанайски - "девочка". Если верить, что данное имя есть своеобразная карма жизни, то наша Урча вполне свою судьбу оправдала, она так и осталась девственницей. Никаких миллионов мы на ней не заработали, но зато она вполне дополнила ряды беженцев и перемещённых лиц, легко войдя в семью русских эмигрантов, в китайском районе Парижа.
Урчу надо было начать воспитывать. В этот минимум входили прогулки без поводка, знание своей подстилки, уважение к ближнему и прочий кодекс чести. Получалось всё наоборот, как мы не старались, дрессировке подвергались мы . Гулять она не любила, вечно сидела задницей на асфальте, мы тянули её вперёд, она упиралась всеми лапами, отчаянно тормозила, прохожие оглядывались и смеялись в след. Приходилось брать "слоника" на руки и довольно долго нести до садика, у ноги она не шла, по команде не садилась и не ложилась, от места своего собачьего наотрез отказалась и о коврик в коридоре гости стали вытирать ноги. Она прочно поселилась на нашей двуспальной кровати и нахально расталкивая ложилась между нами тяжёлым слоником.
Ласке и любви между Никитой и Урчой не было границ.
Чем старше она становилась, тем чаще казалось, что она обладает неким чутьём, не свойственным животному. Если кто-нибудь из нас заболевал, она тут же, всем своим гладким, розовым пузом прижималась и было чувство, что ей удаётся вытянуть из тебя недуг. Она чуяла наших гостей. Если это были добрые друзья, она на них никак не реагировала, уходила в другую комнату и зарывшись носом в подушки спокойно дрыхла, а если это были люди, с дурными мыслями, она забивалась в угол комнаты и начинала мелко дрожать от страха. Но порой дело доходило и до хулиганства. Помню как к нам приехал Виктор Балашов из Америки, мы сидели на кухне, мирно ужинали, шарф и пальто его остались в соседней комнате, где Урча мирно спала на диване и ничего не предвещало бури, но в какой-то момент мне показалось слишком подозрительным столь затяжной штиль, но разговор наш затянулся и я не пошла проведать собачку. К последнему метро Витя заторопился, пошёл одеваться и войдя в комнату мы обомлели: пальто, шарф и шляпа гостя были изодраны в мелкие кусочки. " Этот шарф мне связала любимая девушка...",- как-то удивлённо и беспомощно пролепетал Балаш. Нашей зайке это было по фигу, она мирно посапывала, поскуливала и подрагивала ногами во сне, будто ей виделся весёлый собачий сон с продолжением содеянного безобразия.
В воспитании детей мы чаще всего полагаемся на свою интуицию, реже на книжные советы, иногда на опыт родителей, ответную радость и благодарность получаем не сразу. С животными всё проще мы вкладываем в них всю свою любовь и взаимность возникает сразу. Урченька была напрочь испорчена нашим воспитанием. Из неё выросла эгоистка, но мы её обожали, а она ревновала нас и не выносила нашего отсутствия. Помню как мы ушли в гости, вернулись далеко заполночь, показалось странным, что когда мы открыли дверь нас не встретил обычный радостный лай и прыжки. Мы прошли в комнаты, собаки не было, дверь на балкон была открыта, я вышла, но и там её не оказалось, заглянула в платяной шкаф, потом мне бросилось в глаза, что дверь на кухню закрыта. Вошли и увидели жуткую картину: мука перемешанная с горчицей и вареньем, крупа всех видов рассыпана по полу, пластиковые мешки разодраны в клочья... Навстречу нам из под кухонного стола вылезло настоящее чудище с мордой перемазанной всей этой снедью. Она ни капельки не чувствовала себя виноватой, даже когда мы стали её стыдить, хвост не поджала, не убежала в уголок, а с радостью принялась носиться по комнатам, сметая всё на своём пути. Утром, я обнаружила, что в коридоре, все ножки книжных полок перегрызены и держались на честном слове...
Французы, народ, довольно невозмутимый, их ничем и не удивишь, но бульченька стала для них настоящим вызовом, некой провокацией и издевательством над милым пуделем, хорошенькой болонкой или на худой конец привычной овчаркой. Мы не подозревали, что Урча наведёт страх на всю округу. Народ от неё шарахался, она вызывала панику и отвращение у местного населения, а особенно у китайцев, для которых белый цвет связан с трауром.
Однажды, выйдя с ней на прогулку Никита зазевался и Урча вбежала в ближайший китайский ресторанчик. Ей показалось, что на полу, она увидела свои любимые, жёлтые, теннисные мячики, за которыми она бегала на пляже в Испании и в садике церкви Сант Ипполит. О ужас! Свиная мордашка сунулась в китайский алтарь, схватила апельсин, потом другой, лапы затоптали пирамиду курившихся палочек, несчастные хозяева замерли от страха. Белый призрак, монстр- разрушил алтарь их идола! Китайцы загалдели по-своему, а Никита не на шутку испугался, дело могло дойти и до рукоприкладства. Пришлось мучительно ублажать хозяев и домового.
Характер собаки во многом зависит и от нас, из пуделя тоже можно сделать тигра. Помню, как в одну из снежных зим мы оказались с Никитой в Питере. Идём по Гороховой, а нам навстречу переваливаясь на своих свинячьих ножках, бодро бежит бульчик. Ну, точь, в точь - Урча! Я и не подозревала, что буль-терьеры доедут и до северной столицы, уж больно не подходящий климат для этой английской породы. Стоял крепкий мороз, собака была без пальто и калош, мои материнские чувства взыграли, и я кинулась её обнять. Молодой человек, в кожаной куртке, хозяин, сказал ей "фас!" и до сих пор не знаю какое чудо спасло меня. Зубы лязгнули, я поскользнулась и упала...
"- Я же хотела её погладить... у меня такой же в Париже",- пробормотала я. "Неужели? И его могут гладить посторонние на улице?" " Да, конечно, она добрая". " Ну, значит у вас не настоящий буль-терьер", - резко ответил парень. Я оскорбилась ужасно, но спорить не стала. Да, наша девочка, была не такой как надо, потому что за свою жизнь она никого не укусила, была доброй, кроткой, складочки на её гладком лбу прибавлялись с каждым годом и как заметила, одна наша приятельница: " Это оттого, что она много думает". Заключение нашей подруги походило на правду; как всякого из нас, физические страдания и прикованность к постели приучают к созерцанию и кротости, так и нашу Урчу постоянное балансирование между жизнью и смертью привело к полному очеловечиванию. Не проходило месяца, на протяжении семнадцати лет её жизни, чтобы она не болела. Она стала своеобразным Павловским подопытным кроликом для нашего ветеринара, доктора Тьебо. Сколько раз он спасал её от страшных воспалений кожи, а на уши, ноги и животик, было сделано пять операций. Сколько перевязок я сделала ей, сколько уколов, притирок, компрессов, сколько сотен килограммов особого корма и домашней варки супов...
В какой степени Урченька стала подружкой нашему сыну? Думаю, что воспитательную роль она сыграла, но Иваном неосознанную, собака скучала без него больше чем он без неё. У Ивана с ней было развлечение, в это Урча играла с удовольствием, он запрягал её как лайку, сам становился на ролики и они весело катили по тротуарам Парижа.
Они частенько гуляли во дворовом садике, церкви Сант Ипполита, она обожала бегать за теннисными мячиками. Иван их высоко подбрасывал, а Урча, раскрученной пружиной прыгала высоко, высоко вверх, ловила на лету жёлтый шарик и в сумасшедшей радости носилась кругами по стриженому газону. Прогулки омрачалась криками сторожа, потому что, соскучившись по запахам земли и травы, наша птичка, с остервенением рыла ямы под кустами. Каждый раз мы рисковали быть оштрафованными за порчу зелёного насаждения. В этот маленький оазис её не нужно было тащить, она не упиралась, неслась сломя голову, но к сожалению садик, частенько запирался на замок, подозреваю, что из-за Урчи, сторожа злобно кричали на нас, отгоняли, а она тыкалась чёрным пяточком в заборную сетку и жалобно скулила.
Наша девочка, редко оставалась дома одна, и на отдых в Испанию, летела с нами. Процедура перелёта упиралась в большую организационную волокиту. Ей покупался "детский" билет, мы сажали её в большую клетку, обязательно со своей привычной игрушкой, перед отлётом, я ей запихивала маленькую успокоительную таблетку, а не то, после полёта, её долго, долго тряс нервный калатун. Летать она терпеть не могла.
Испанские пляжные жители реагировали на неё также как и парижане: смесь страха, омерзения и любопытства. "Мам, это не собака? Это маленькая лошадка?" - лепетала девчушка, а Урча крутилась вокруг и с вожделением смотрела на её "сникерс", улучила таки момент и хвать, конфетка уже проглочена! Да она могла отдать пол жизни за шоколад.
Мы переехали на другую квартиру, привычная малогабаритка сменилась на простор, нас это радовало, а для Урчи это стало мукой. Долгие месяцы она никак не могла привыкнуть к нашей стометровке и никак не решалась дойти до последней комнаты. Сначала жила в коридоре, приходила на кухню обедать, через три месяца с трудом освоила нашу спальню и без особой радости нашу новую кровать, потом ненадолго стала заглядывать в гостиную, но, тут, возникала стоп машина, и дальше дело не шло.
Как мы не пытались её заманить разными хитростями, ничего не помогало, а ведь как, она обожала жариться на балконе под парижским солнцем, просовывать голову сквозь прутья, смотреть на мир сверху. А здесь, хоть и терраса была удобней и растений на ней больше, никакие коврижки её не соблазняли. Она впала в агорафобию, потом в депрессию, стала быстро слабеть, хуже видеть. В 1999 году осенью мы наметили полететь на Гваделупу, посетить Ивана, он служил во французской армии. Урче стало хуже почти перед самым нашим отлётом. Что делать, как быть? Я побежала к врачу, он уверил меня, что сделает всё возможное, чтобы за десять дней нашего отсутствия выходить Урчу. Он спасал её много раз. Моя мама, на время нашей поездки жила у нас, девушка, которая гуляла с собакой, (когда мы далеко улетали), тоже была надёжной подмогой, так, что мы поцеловали нашу зайку в чёрный носик и полетели к Ивану.
Каждый день мы звонили в Париж, я молилась, чтобы она дождалась нас и не умерла. Я не могла представить себе, что не провожу её в последний путь.
Накануне нашего возвращения, она упала в коридоре, начались конвульсии. Прибежала девушка, и они вместе с моей мамой донесли её до Тьебо. Сделали укол, она пришла в себя, стали лекарствами поддерживать сердце, врач оставил её в стационаре. Но видно не суждено мне было поцеловать её чёрные раскосые глазки и погладить розовый тёплый животик. Она скончалась без нас.
Мы сожгли её тело, а пепел закопали под кустами, в садике церкви Сант Ипполит, там где на платочке зелёного газона, она была по-настоящему счастлива.
* * *
С двадцатых годов. До наших дней, сохранились во Франции детские лагеря: "Витязи", " Соколы", " Русские скауты", "Русского студенческого христианского движения"
Летом 1981 года Никита решил отправить нас с Иваном в палаточный лагерь РСХД. Я ехала с большим энтузиазмом и с искренним порывом принести пользу деткам. Эта моя наивность и распахнутость глазок всегда оборачивалась плохо. Позже я кое- как научилась подстилать соломку, чтобы не разбиваться вдребезги от хамства и безразличия. Поняла, что своим вечным забеганием вперёд с инициативой помощи или предложением нечто создать, подкрасить, реставрировать, проиллюстрировать, постирать, заштопать дырки, убрать грязь, посадить садик и организовать выпуск церковного вестника вызывет букет не христианских чувств, то бишь, зависти, подозрения и недоумения.
В лагерь я ехала с надеждой окунуться в христианскую молитвенность, приобщиться к великим диссидентам и культурологам РСХД. Тогда ещё был жив светлейший человек Кирилл Ельчанинов, таких больше нет. Я ехала первый раз с надеждой подружиться с другой эмиграцией. Мне казалось, что именно среди этих русских осколков я встречу себе близких по воспитанию и духу людей. Мне казалось, что я найду среди них интересных собеседников, людей знающих и любящих Запад, я была уверена, что смогу с ними найти общий язык, поговорить об искусстве и литературе, посоветоваться о дальнейшей жизни и рассказать им, как и почему я оставила навсегда родину, где прожила 35 лет. После тяжелейшего выезда Ивана и мамы, мне было послано Богом чудо благодатной молитвенности в храме, где мы венчались с Никитой и крестили Ивана. Я ехала в лагерь РСХД с уверенностью, что среди этих образованных старо-православных культурологов я смогу развить свою душу и они помогут мне залатать бреши в моей церковной неграмотности, а я, как могу, поделюсь своими знаниями. Мы ехали с Иваном в этот лагерь с надеждой на сердечное сочувствие, думалось, что для мальчика это будет настоящим фундаментом православной веры, церкви и знакомством с другими русскими. Я нуждалась в соболезновании и в протянутой руке именно от таких людей. Психологический стресс по выезде из СССР у Ивана был огромный и постепенное вхождение во французскую речь ему был необходим. Видимо, наше чудесное воссоединение в Париже, на меня произвело такое впечатление, что я была уверена, что впереди меня ожидают только приятные неожиданности.
Церковь "Введения во храм Пресвятой Богородицы", стала для нас ещё роднее, после нашего с Никитой венчания и крещения Ивана. В те годы настоятелем этого маленького храма был замечательный священник отец Игорь Верник . Эта церковь была в середине тридцатых годов открыта при Русском Студенческом Христианском Движении, в ней стеклянный потолок, формы она прямоугольной, без купола, как впрочем многие эмигрантские приходы, открытые в довоенные годы. На втором этаже пристройки помещается центр РСХД, где в невероятном хаосе бумаг, тряпок, документов и нагромождения непонятного хлама сидят прекрасные люди. Тогда был Кирилл Ельчанинов, а сейчас его сын Александр. Они занимаются настоящим делом, благотворной и конкретной помощью русским детям беспризорникам, наркоманам, обездоленным. Это именно та благотворительность, которая осталась в традиции русской диаспоры. Именно Кирилл, в самые застойные годы СССР, посылал в страну книги, библии, нательные крестики, иконы и деньги. Сам кажется посетил страну несколько раз, был человеком кротким, глубоко верующим и удивительно добросердечным. Я навсегда запомнила его фигуру в церкви, как он стоял и молился. Было ощущение глубочайшего покоя, никакой суетливости, показухи, настоящая внутренняя молитвенность.
Даже когда он тяжело заболел альтзхаймером, его привозила в церковь жена, он был всегда окружён многодетной семьёй, он точно также продолжал молиться и не было чувства, что эта страшная болезнь разрушившая его плоть и голову, затронула его душу. Теперь,его сын Александр, продолжает начатое дело и, кажется, успешно,он часто ездит в Россию.
А тогда, при церкви и РСХД была ещё и детская школа, куда мы сразу записали Ивана. Меня всем сердцем тянуло в ту старую культуру, к людям "до-рижимным", о которых я много слышала от моей бабушки и отца. С ними я частично столкнулась в Женеве и, наконец, выйдя замуж за Никиту, я была уверена, что почти вся первая эмиграция состоит из таких же благородных героев, глубоко верующих и широко образованных людей как Кривошеины. Наивность моя продолжалась довольно долго, до тех пор, как я не поняла, что, эмигрантский бульон, независимо от "волн" заполнен тараканами и змеями.
Со временем я узнала, что первая эмиграция состоит в основном из семей многодетных, породнившихся между собой и создавших своеобразный клан русских: это Оболенские, Голицины, Трубецкие, Лопухины, Розешильды и проч. Их жизнь строиться в основном вокруг храмов, христианских встреч, лагерей, блинов с посиделками и вечеринок. Хоть профессионально они давно вжились во французскую среду. Подзабыли русский и говорят между собой на языке Мольера, многие из них презирают французов, поругивают католиков, но с радостью принимают от них благотворительную помощь.
Прошли годы, и я сама стала превращаться в эмигрантку "со стажем". К нам приезжают следующие поколения мигрантов-эмигрантов. У меня они вызывают те же смешанные чувства, которые вероятно вызывала я в своё время. Теперь моя очередь "принюхиваться" и задавать вопросы - "свой не свой"? Можно понять людей, той, первой эмиграции, которые наверняка недоумевали по отношению к нам, третьей волне. Наше поведение, советские нравы, привычки и многое другое вызывало у них настороженность и почти агрессивность. Те из них, кто никогда не бывал в СССР, совершенно не могли понять нас, тем менее сегодня "новых русских". Ведь дети и внуки первой эмиграции, только в семидесятых вплотную столкнулись с новой волной беженцев. Не то, что общего языка между нами не было, сами понятия и склад русского человека, в СССР, в корне изменился.
О кладбище Сент-Женевьев де Буа написано мало книг, но за последние десять лет этот погост XX века стал модным кинематографическим сюжетом. С начала существования русского кладбища его посещали близкие покойных. Если там и бывали люди из СССР, то это был акт своеобразного вольнодумства, редко кто из советских решался из любопытства или из душевных побуждений, посетить Сент-Женевьев де Буа. Казалось бы, не с живыми эмигрантами человек пообщался, а с покойниками, но партийное начальство по возвращению туриста домой, если от стукача узнавало, то устраивало проработку, с занесением в личное дело. Хоть кладбище совсем рядом с Парижем, но добираться до него не просто, прямого общественного транспорта нет, родственники покойных приезжают на машинах, а многочисленных туристов из бывшего СССР теперь группами привозят на автобусах. Сегодня, приятно видеть не пугливого гражданина из России с фотоаппаратом, с планом кладбища, шествующего по русскому погосту. Странно, но на могилах Бунина, Галича, Некрасова, Тарковского, Нуриева и реже у белых офицеров, стали появляться пластиковые стаканчики с рублёвой мелочевкой, ни долларов, ни евро я не видела. На православном кладбище зародился первобытный культ! Мне приходит только одно объяснение на ум, что у Всеросийского агентства по авторскому праву (ВААП) наконец-то взыграла совесть и таким странным образом оно стало выплачивать гонорары усопшим авторам. Бог миловал, что дикая "традиция", не перенеслась через границы, и не укрепилась на парижском погосте. Ещё в СССР, можно было увидеть на могилах, некий натюрморт: стакан водки, кусок хлеба, сложенные крестом сигареты. До сих пор, в Пасху и на Троицу, в дополнение к этой пирамиде, на могилах появляется толстый слой шелухи от крашенных яиц, куски кулича. Группы родственников с закуской, располагаются вокруг, поют песни, пляшут под гармошку, а к концу дня с воплями " на кого ты, м... твою, Петька нас оставил!" пьяным телом бросаются обнимать мраморный обелиск, с выгравированной фотографией покойного. На Парголовском кладбище, где похоронен мой отец и которое за последние десять лет разрослось невероятно, при въезде, у ворот, продают не только цветы и бумажные венки. Здесь раскинулись продовольственные палатки, шустрые торговцы жарят шашлыки, можно купить солёные огурцы, воблу, пиво, хлеб, так что скромные пластиковые стаканчики на мемориальном кладбище под Парижем кажутся милой забавой.
На Сент-Женевьев де Буа за последние годы появились русскоязычные гиды и экскурсоводы. Содержание их рассказов поверхностно, быстрые и поверхностные пробежки по кладбищу сводятся всё к тем же именам. А недавно ко мне обратилась гражданка из Украины: " Не подскажите ли, где здесь лежат наши знаменитости?" Мой ответ был, что все, кто здесь лежит, - наши знаменитости. Она упорно настаивала, что лучше и знаменитей вышеперечисленного набора фамилий - нет. Пришлось ей напомнить, что при жизни Галича, Некрасова, Тарковского и других, они далеко не всегда были у себя на родине "обожаемыми знаменитостями" и, может быть, поэтому покоятся сейчас не в родной земле, а во французской. Потом я посоветовала ей вчитаться в другие надписи на могилах, вникнуть немножко в историю старой России. Женщина с Украины моего совета не поняла и вихрем помчалась искать могилу Нуриева. Из далека, я видела, как она пробиралась, не глядя по сторонам, через мемориалы казакам, дроздовцам, врангелевским офицерам, не задержалась у могил русского духовенства, писателей, артистов, известных общественных деятелей эмиграции. Её совершенно не интересовали эти непонятные останки, над которыми с такой любовью возведены кресты, посажены цветы, теплятся лампады, батюшки служат панихиды...Есть среди новых туристов и такие, кто пытается найти родственников, иногда это удаётся, но чаще иллюзии разбиваются.
Русское кладбище Сен-Женевьев де Буа - редкое место. Это кусок истории трагических событий, здесь слёзы и страдания русских людей и как хочется, чтобы это место стало источником не только рекламных роликов " про старую" эмиграцию, но и вкрадчивым рассказом, о душах усопших вдалеке от России. В 1999 году по Франции, в декабре, пронёсся страшный ураган. Шквальный ветер вывернул с корнем целые леса, были затоплены деревни, пострадали виноградники, но французы, срочно мобилизовались и за несколько лет расчистили лесные завалы. Я никогда не видела столько напиленных деревьев, аккуратными штабелями сложенные по обочинам лесных тропинок, кто хотел мог бесплатно брать. В Версальском парке буря вывернула вековые липы и дубы, по Булонскому лесу будто прошлась гигантская косилка и деревья лежали, как скошенные, сады и скверы Парижа, походили на распаханные целинные земли.
Русское кладбище пострадало невероятно!
Сейчас этих следов почти нет, но тогда, огромные деревья упали, их корни перековеркали могилы, разбились надгробия, кресты сломались. Усилиями дирекции, спонсоров (не из России) раны, нанесённые бурей, были устранены буквально за несколько месяцев.
На кладбище есть маленькая церковь, с голубым куполом, внутри росписи Бенуа, к сожалению, теперь в неё не так легко попасть, только в субботу и воскресенье, во время службы. Из-за наплыва туристов, на неделе, дирекция открывает церковь за 5 евро. Этот кусочек русской истории, своего рода Пер-Лашез, в отличие от кладбищ в России, не разрастается вширь и в длину. Мест свободных нет, это как мемориал и следующие русские смогут лечь только в могилы своих родственников, вторым и третьим этажом.
Приезжаем мы сюда не часто, два раза в год, иногда и с русскими друзьями. За всеми могилами ухаживает садовник, но и мы привозим цветы, промываем с Иваном мраморное надгробие, подкрашиваем крест, молимся, молчим, бродим по кладбищу. Всегда находим незамеченные фамилии и Никита восклицает: " Господи, а ведь я его помнил, еще до войны..." Не так давно усилиями Николая Васильевича Вырубова, на кладбище была сооружена часовня, рядом мемориальная доска, фотографии - это памятник русскому Резистансу. Здесь выбиты имена княжны В.Оболенской, Левицкого, Вильде и других; они погибли, защищая Францию, многие из них были расстреляны и казнены нацистами.
Никита сам провёл три года в советском лагере, в Мордовии. Он чтит верность и память о героической жизни своего отца и его друзей по Сопротивлению, со своими лубянскими и мордовским со лагерниками в переписке, многие из них приезжали к нам в Париж. Их всё меньше, а в записной книжке всё больше вычеркнутых имён, они переходят в "Помянник" и раздел " о упокоении" заполняется всё быстрее, стоит пролистать странички и окажется, что он гораздо полнее чем " о здравии".
Некоторые, из лагерников ещё живы, кто-то остался в России, некоторые стали эмигрантами в бывших республиках и в странах ближнего зарубежья...
* * *
Последний раз я была в Таллинне в шестидесятые годы. Поездка в Эстонию, для всех советских людей, особенно интеллигенции, в те годы была глотком свободы, некой отдушиной. Не смотря на все старания оккупационной советской власти, эстонцы сопротивлялись и выдержали как могли. Они трудились на фермах, сохраняли традиции и язык. Маленькая страна выстояла, а теперь расцвела.
20 октября 2000 года мы прилетели в Таллинн, сели в такси, шофёр заговорил с нами по-английски. " И много в городе, таких как Вы таксистов, говорящих на иностранных языках?" - поинтересовались мы. " Да почти все. Кто по-немецки, кто по-английски говорит, надо перестраиваться, у нас очень много туристов и так круглый год. Я сам русский, всю жизнь здесь прожил, работал на заводе инженером, а потом решил поменять специальность. Теперь доволен, жить стало лучше, свободней чем раньше".
Мы приехали в город, устроились в гостинице, пошли гулять, и вправду, вокруг слышалась иностранная речь. Да и понятно, ведь виз въездных нам не нужно, это единая Европа. Температура таллиннской толпы положительная, полно кафе, ресторанчиков, лавочек с местными сувенирами из кожи, стекла, и за покупку, как в Париже, говорят " merci ". Мы впервые с Никитой попали в ближнее зарубежье, нам было всё интересно.
Над городом возвышаются купола Александро - Невского собора, это место так и называется Вышгород. В воскресенье, мы пришли в собор, служил Митрополит Таллиннский и всея Эстонии Корнилий. В этом году исполнилось 10 лет архиерейского служения Владыки. Проповедь митрополита была о чудесах выздоровления, прозрения и воскрешения из мёртвых людей Господом нашим Иисусом Христом... Именно в этот момент мне и подумалось о чуде встречи через 35 лет моего мужа Никиты с Владыкой Корнилием. А ведь и не мечталось, когда в 1971 году Никита уезжал навсегда из СССР, а Владыка Корнилий (тогда отец Вячеслав) был настоятелем маленького прихода в Нымме.
Их первое знакомство произошло в лагере в 1958 году в Мордовии, в месте под названием Явас. Мой муж всегда вспоминал об этой встрече с благодарностью. Их разговоры, душевная связь тех лет остались навсегда. Потом, после отъезда Никиты в Париж, была переписка, которая не прерывалась, и вот - подарок судьбы: неожиданно Совет Европы послал Никиту на четыре дня для работы в Таллинн. Я, конечно, упросилась поехать, для меня ведь это было не только любопытство - посмотреть на Эстонию свободную, но и познакомиться с Владыкой. Будущий митрополит родился в 1924 году в дворянской семье русских эмигрантов, отец был в звании полковника царской армии, когда в России случилась революция они бежали в Эстонию. Отец Вячеслав Якобс рос в Таллинне, с отрочества почувствовал в себе духовное призвание, пошёл по пути приходского окормления, через это нашёл счастье и единение с паствой. Потом молодого священника направили в Вологду. Стояла хрущёвская оттепель, гонения на церковь развернулись во всей "красе", а отец Вячеслав потеряв бдительность переусердствовал в просветительском рвении - решил "распространять" Бердяева. Его арестовали в 1957 году, причина " антисоветская пропаганда - собирал вокруг себя молодёжь, устраивал музыкальные вечера на дому, обсуждал духовную литературу". Эти невинные встречи привели к аресту и осуждению на 10 лет политических лагерей. Органы КГБ предоставили отцу Вячеславу все условия духовного самоусовершенствования в мордовских лагерях, где Никите встреча с батюшкой была как подарок, душевной радостью и поддержкой. После освобождения отец Вячеслав вернулся к священнослужению, но думал ли он тогда, что ему выпадет нелёгкий крест стать митрополитом Эстонским....
Собор был недавно отреставрирован, после службы нас пригласили осмотреть его, потом мы трапезничали, знакомились с клиром и мирянами. Митрополит Корнилий сказал, что завтра он едет в Пюхтитский монастырь и если мы свободны, то он возьмет нас с собой. Мы с радостью приняли приглашение. В пять утра на машине, в сильном утреннем тумане, мы выехали в направление Святой Горы. В разговорах и воспоминаниях, мы незаметно проехали два часа и поспели к утренней службе в Успенском соборе.
Вошли, в полупустом храме, пели четыре женских голоса, и так же, как в моё посещение Дивеева, меня охватило чувство необыкновенного блаженства и радости, возвышающей до небес. О женском монастыре в Пюхтицах на Святой Горе, прославленном явлением Божией Матери и обретением чудотворного образа Ее Успения, я читала много, но не мечтала, что попаду сюда. У всякого монастыря, есть своя легенда и история, а потому после службы, нас повели к Заповедному дубу, на котором была найдена икона Успения Божией Матери. Вот уже несколько сотен лет, он не покрывается листьями, от его стволов и коры веет древностью и вечностью, кажется, что он замер в ожидании благословенного знака с небес, чтобы вновь зазеленеть... В монастырской летописи говорится, что шесть столетий возвышается дуб на этом месте и, по преданию, в XVI веке он был свидетелем совершившегося чуда. Здесь, на Святой Горе, было явление Божией Матери. Первым её увидел эстонский пастух, и именно там, где являлась Богородица, на сучьях дуба был обнаружен чудотворный образ. Мы увидели его в Успенском соборе- это изображение лежащей во гробе Пресвятой Богородицы.
О Пюхтицах написано много, пересказывать его историю не буду, а хочу поделиться впечатлениями от этого посещения, так странно и неожиданно нам ниспосланного. Первое, что меня поразило - удивительное чувство покоя, гармонии и красоты разлитой во всей природе. Стояла осень, солнечная и тёплая, паломников обычно приезжающих летом и в большие праздники не было. Мы с Никитой оказались почти одни, да ещё молодая влюблённая пара, я их заметила на утренней службе, а теперь взявшись за руки они бродили по монастырским просторам. Жёлтые, красные листья, гроздья рябины, голубое поднебесье над куполами, обилие цветов в оранжереях и на клумбах. Летом, когда цветут розы, воздух наполняется дивным благоуханием.
Владыка Корнилий нас представил матушке игуменьи Варваре. Она впервые попала в Пюхтицы в начале пятидесятых годов и вот уже более тридцати лет направляет жизнь насельниц.
Как положено, нас усадили трапезничать. На стол подали овощи, ягоды, фрукты, выращенные в монастырской оранжерее, дивный творог, сметана, ряженка, мёд, всё со своей фермы. Матушка игуменья рассказала нам из каких трудностей, ей приходилось возрождать и поддерживать монастырь. Её увлекательный и живой рассказ о нахождении средств для покупки и установления новой котельной мне показался сочетанием детектива с Божиим Промыслом. В монастыре есть не только телефон-факс, но и электронная связь, а за пультом управления котельной досматривает одна из послушниц с высшим техническим образованием. Прогрессу и порядку в Пюхтицах могут позавидовать многие русские эмигрантские приходы! Хоть и идёт здесь постоянная работа физическая и рукодельная, молитва не прекращается. Она на устах сестёр, которые восстанавливают древние ризы, в молитвенной тиши пишутся иконы, этот ручеёк, как живой источник даёт силы всем труженикам монастыря. В послушании у матушки игуменьи 170 монахинь и послушниц разного возраста, с разной судьбой, приехавших со всего света. Энергия, сила духа матушки Варвары, умение всё поставить на хозяйственную ногу, строгость, любовь и внимание к каждой монашке, создают особую атмосферу единой, деятельной семьи.
За последние годы трудами сестёр на территории монастыря был построен скотный двор, вырыт огромный пруд, в нём разводят рыбу, которую нам подавали во время обеда. Уже к вечеру Владыка Корнилий, с которым мы не расставались, завёз нас на ферму монастыря. Тут нам показали и амбары, и сеялки, стадо коров, пасеку, сотни кур.
Осматривать уголки этой "прогрессивной" обители нам выделили монахиню Олимпию. С ней, мы увидели мастерские по реставрации икон и золотого шитья, замечательную выстроенную и расписанную фресками крестильную. Сама монахиня Олимпия - эстонка, по своему послушанию пишет иконы, поёт на клиросе, совсем недавно она и ещё три послушницы расписали крестильный храм. " Писали быстро, в несколько недель справились, сами удивлялись, как хорошо и споро работалось...", - говорит она с радостной улыбкой.
В летние месяцы Пасхальные и Рождественские недели и, особенно в праздники Пюхтицкой иконы Божией Матери Успения, монастырь наполняется паломниками, со всех концов света и не только из России. Кстати попасть теперь в Эстонию русскому человеку труднее чем нам из Франции, он мыкается часами в консульствах, достаёт туристическую визу, которая стоит дорого и не всем по карману. Как и во всех больших монастырях здесь хорошо налажен приём паломников, никто не остаётся без крова, есть гостиница, селят у жителей соседней деревни, каждый приезжающий идёт помолиться, а потом окунуться в водах живоносного источника.
Прозрачное, будто из фарфора лицо монахини Олимпии оживилось, когда я показала ей открытку с изображением матери Марии (Скобцовой), я рассказала, что пишу книгу о её творчестве, занимаюсь выставкой её работ. " Вы, конечно знаете, что она у нас бывала в начале тридцатых годов, сразу после пострига во Франции...и фильм о ней здесь снимался, а когда актриса Касаткина приезжала, мы её учили как нужно носить монашеское облачение". Странно, подумала я, и здесь мать Мария напоминает мне о себе.
Сестра Олимпия повела нас в музей монастыря. Здесь хранятся предметы, облачения, принадлежащие святому Иоанну Кронштатскому, много фотографий тех лет. Оказывается, он не раз бывал в Пюхтицах, совершал богослужения и заботился о строительстве его, но особое значение в прославлении обители сыграл Эстлянский князь и губернатор Сергей Владимирович Шаховской. Именно он и его супруга посвятили последние годы своей жизни благоустройству монастыря, они скончались в Пюхтицах, прах их покоится здесь же, у стен храма пр. Сергия Радонежского.
На закате дня мы собрались в обратный путь. Матушка Варвара и её насельницы ласково простились с нами и приглашали приезжать.
Мы провели с Владыкой Корнилием вместе целый день, конечно если бы не он, то вряд ли бы мы встретили такой царский приём. Было бы хорошо, но совсем иначе. Все, с кем за этот длинный день нам пришлось увидеться, испытывают к митрополиту огромную любовь и доверие. Наши сердца и души были переполнены волнением, весь обратный путь до Таллинна мы делились впечатлениями. Владыка много и интересно рассказывал нам о трудном положении, которое сложилось у Православной Церкви в Эстонии. С болью в сердце он поведал нам о расколе, происшедшем за последние годы по вине Константинопольского Патриарха Варфоломея (могли ли мы тогда думать, что рука Стамбула дотянется и до Парижа!)
Благословение на монашеский постриг и архиерейство Владыка Корнилий всегда воспринимал как новый крест. Ему выпали годы трудного епископства, пришлось разрубать узлы пост советской церковной дипломатии. Но Господь милостив к нему и в свои 76 лет он полон сил, энергии, забот о пастве и думает только о благе Православной Церкви в Эстонии.