Кротков Антон Павлович
Идиоттен марш

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Кротков Антон Павлович (krotkovap@mail.ru)
  • Размещен: 01/05/2025, изменен: 01/05/2025. 890k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В русских народных сказках дурак традиционно выступает умнее и хитрее многих умников и добивается своего. А если представить, что примерно такая история произошла в нашей реальности? И человек "со справкой" о наличии у него проблем с интеллектуальным развитием волею случая оказался поднят на вершины культурной жизни, политики...
    •   "Идиотт-эн Е-марш"
      Трансцендентный роман
      
      В 2025 году депутаты Государственной Думы России, постоян-но придумывающие способны оставить россиян без пенсии, выдвинули очередной чудо-проект, обозвав его в духе времени "Е-баллы". Народ, у которого ещё остался кураж шутить, тут же отреагировал на нововведение: каждый гражданин РФ получит по Е-баллу вместо пенсии.
      
      Существуют страны, скажем так, кармического свой-ства...это Индия, Северная Корея, некоторые государ-ства Африки...там люди часто рождаются для греха и искупления. Россия тоже принадлежит к их числу.
       Неизвестный автор
      
      Грибоедовский вальс
      В отдаленном совхозе "Победа"
      Был потрепанный старенький "ЗИЛ",
      А при нем был Степан Грибоедов,
      И на "ЗИЛе" он воду возил.
      Он справлялся с работой отлично,
      Был по обыкновению пьян.
      Словом, был человеком обычным
      Водовоз Грибоедов Степан.
      После бани он бегал на танцы.
      Так и щупал бы баб до сих пор,
      Но случился в деревне с сеансом
      Выдающийся гипнотизер.
      На заплеванной маленькой сцене
      Он буквально творил чудеса.
      Мужики выражали сомненье,
      И таращили бабы глаза.
      Он над темным народом смеялся.
      И тогда, чтоб проверить обман,
      Из последнего ряда поднялся
      Водовоз Грибоедов Степан.
      Он спокойно вошел на эстраду,
      И мгновенно он был поражен
      Гипнотическим опытным взглядом,
      Словно финским точеным ножом.
      И поплыли знакомые лица,
      И приснился невиданный сон:
      Видит он небо Аустерлица,
      Он не Степка, а Наполеон!
      Он увидел свои эскадроны,
      Он услышал раскаты стрельбы,
      Он заметил чужие знамена
      В окуляре подзорной трубы.
      Но он легко оценил положенье
      И движением властной руки
      Дал приказ о начале сраженья
      И направил в атаку полки.
      Опаленный горячим азартом,
      Он лупил в полковой барабан.
      Был неистовым он Бонапартом -
      Водовоз Грибоедов Степан.
      Пели ядра, и в пламени битвы
      Доставалось своим и врагам.
      Он плевался словами молитвы
      Незнакомым французским богам.
      Вот и все. Бой окончен. Победа.
      Враг повержен. Гвардейцы, шабаш!
      Покачнулся Степан Грибоедов,
      И слетела минутная блажь.
      На заплеванной сцене райклуба
      Он стоял, как стоял до сих пор.
      А над ним скалил желтые зубы
      Выдающийся гипнотизер.
      Он домой возвратился под вечер
      И глушил самогон до утра.
      Всюду чудился запах картечи
      И повсюду кричали "Ура!"
      Спохватились о нем только в среду.
      Дверь сломали и в хату вошли.
      А на них водовоз Грибоедов,
      Улыбаясь, глядел из петли.
      Он смотрел голубыми глазами.
      Треуголка упала из рук.
      И на нем был залитый слезами
      Императорский серый сюртук.
      
       Александр Башлачев
      
      Часть первая
      "Я с малых лет не умею стоять в строю
      Меня слепит солнце, когда я смотрю
      На флаг.
      И мне надоело протягивать вам
      Открытую руку, чтобы снова пожать кулак".
      
       Александр Башлачёв
      
      Глава 1
       Среди ночи его разбудило знакомое ощущение тревожного предчувствия. Общая палата на двадцать коек погружена в глубокий сон: кто-то из соседей громко храпит, кто-то невнятно бормочет или хихикает сам с собой. Сквозь окна с двойными железными решётками льётся голубой свет луны. Ещё с улицы через надтреснутое оконное стекло проникает холодный сквозняк.
       И пусть пока всё выглядит обыденным, обмануть его нельзя, сейчас появится Оно.
      Некоторое время он лежит неподвижно, и смотрит прямо перед собой.
      Через несколько секунд его охватывает ощущение чужого взгляда, будто кто-то из дальнего тёмного угла пристально наблюдает за ним. Спящие люди вокруг разом замолкают, наступает необыкновенная тишина, которую не нарушает даже старческое сопение соседа по ближайшей койке.
       Сквозняк, словно зловещий призрак, проносится по спальной палате, вызывая мурашки и легкий озноб, несмотря на то, что он натянул на себя одеяло до самых глаз.
      Слышатся тихое постукивание и какая-то возня. Потоки лун-ного сияния, просачиваясь сквозь оконные решетки, указывают границы пространства, где всё будет происходить.
      И вот она появляется! Словно выходит на лунный подиум под аккомпанемент безмолвного марша. И сразу во всём его теле возник липкий ужас и одновременно восторг. Он провожает напряжённым взглядом будто сотканный из зловещих теней ночи силуэт. Странной походкой к нему приближается холодное бесполое тело, которое чем ближе, тем больше напоминает манекен с оторванной головой...
      Потом он долго приводит "манекен" в порядок, ибо надо успеть закончить работу до первых проблесков рассвета. Для этого у него имеется специальное секретное помещение. По стенам его гнездятся десятки выдвижных ящиков. Он быстро начинает открывать их один за другим. В каждом хранится по дюжине голов: мужские, женские, детские, лысые и с бородами, всякие. Наконец его взгляд натыкается на аккуратную головку миловид-ной блондинки, и на лице обладателя этого сокровища вспыхивает улыбка абсолютного счастья. С благоговением, как большую драгоценность, он вынимает голову, любуется ею, хочет поцело-вать, но не смеет.
       Выбрав подходящую на сегодня голову и примерив её к име-ющимся плечам, он с азартом начинает быстро прилаживать болванку к туловищу, а в это время ходячая основа стоит на месте неподвижно, как истукан...
       Впрочем, привинтить голову к туловищу - ещё полдела. Куклу предстоит одеть, обучить кое-чему...И всё для того, чтобы к вечеру безмозглое создание опять размозжило себе башку о что-нибудь твёрдое. А потом всё повторится через некоторое время опять...
      
       Неприятно свело живот, что даже проснулся. По внутренним ощущениям до подъёма ещё есть время, - достаточное для того, чтобы без спешки облегчиться. Он поднимается с кровати и, бесшумно ступая босыми ногами по ледяному полу, крадётся к выходу.
      Проходя длинным коридором по направлению к уборной, он случайно заметил, что на плакате по пожарной безопасности появилось кое-что новое, чего там прежде не было - изображение унитаза! Чья-то игривая рука мастерски пририсовала к предметам пожаротушения великолепное фаянсовое изделие нежно-голубого цвета. Удобный красивый стульчак, невиданно роскошного для такого учреждения вида, буквально манил присесть на него! И это была только первая из неожиданностей. Через мгновение на красочном плакате возникла бойкая фигурка симпатичного гномика! Симпатичный маленький человечек вылез из нарисован-ного красного ящика с песком и, отряхнувшись, стал очень забавно двигаться, пританцовывая, словно в мультике. При этом розовый пупсик в красной шапочке с помпоном и с белой благообразной бородой всячески зазывал зрителя воспользоваться шикарным унитазом, а не идти в общий сортир.
      - Ну зачем тебе туда, сынок?! Там же так несимпатично. И пахнет...бр-р-р! Я специально позаботился о тебе, сынок. Присаживайся! И пользуйся на здоровье...
      Оказалось, это была подлая подстава злого гномика. Проснув-шись по-настоящему, он обнаружил, что сходил под себя...
      Грубая баба-санитарка, обмывая провинившегося из душевого шланга ледяной водой, как обычно не подыскивала приличных выражений:
      - Снова ты организовал мне работу, тупой засранец! Вонючий идиот!.. Чтоб ты сдох, сволочь такая..
      Слез не было... и обиды... давно, он привык к оскорблениям и унижениям, страха перед наказанием не было тоже... лишь готовность всё вытерпеть, да пронзительное ощущение брошенно-сти и пустоты... бесконечной холодной пустоты, непонятно, каким образом вместившейся в его убогий хилый мозг
       Он молчал, стараясь не смотреть в надменное некрасивое лицо санитарки. Так продолжалось, пока старая грымза не тронула то, чего не при каких обстоятельствах не должна была трогать.
      - Почему я должна отмывать твоё дерьмо?! Мать твою! Должна же у такого ублюдка быть мать?
      - Мама... - беззвучно прошептали его губы.
      - Найти бы её, - шипела ненавидящая эту работу и весь мир баба. - Да вернуть тебя засранца этой беспутной кукушке, пусть она с тобой нянчится. Только ищи ветра в поле! Эта проститутка наверняка сейчас где-то марширует, задрав юбку, с любовника-ми...
       Санитарка не договорила, она шагнула назад и, прислонив-шись спиной к уплывающей от нее куда-то в пространство кафельной стене душевой, медленно сползла по ней на пол.
      
      *
      
      - Странно... она ведь никогда нее жаловалась на здоровье... может расскажешь, что случилось у вас там с санитаркой? Почему она уже третий день не в себе и только с дрожью повторяет твоё имя, словно её напугали до чёртиков. Что ты ей сказал?.. Отчего она протекает словно старая дырявая бочка?.. Хорошо, можешь не рассказывать, если не хочешь. Дьявол с ней.
      - А теперь покажи нашу повариху Маню!
      - Браво! Ай молодца!
      - Давай завхоза Петровича! Ты смотри, как вылитый! Ну и бестия же ты! И как это у тебя получается? Ну расскажи!
      - Нет, ты всё-таки молодец! Вот тебе конфетка, заслужил. Ты у меня хоть и дурак, а не такой уж и дурак. Знай это. И не обижайся на меня за такие слова.
      Некоторое время назад директор специального интерната для инвалидов с тяжёлой умственной отсталостью Захар Евгеньевич Замороков обратил внимание на одного из подопечных. Звали уникума Емельян, фамилия - Сирота. Совершенно обычный с виду он ничем вроде не выделялся на фоне других обитателей "Дома дураков", расположенного в посёлке городского типа на границе Московской и Рязанской областей. Букет диагнозов имел стандартный для здешнего контингента, в том числе прогрессиру-ющую умственная отсталость, аутизм, и так далее... По виду типичный юродивый: голос, как у подростка, хотя может выгля-деть и лет на сорок, среднего роста, скорее шатен, чем блондин или брюнет, лицо...ну какое может оно быть с такими диагноза-ми? Впрочем, без явных признаков тяжёлой степени идиотизма и олигофрении, а так... Пожалуй только во взгляде временами появлялось что-то этакое...некая игра весьма своеобразно устроенного ума...
      Но заинтересовал Сирота директора забытой богом богадельни не этим. Психологи назвали бы его человеком с врождённым даром внушения. Раньше на Руси о таких говорили: "слово знает". Емельян, похоже, подозревал за собой некие способности. Догадывался, что по желанию может стать кем угодно. Даже внешне изменялся под чем-то заинтересовавшего его человека.
      Обнаружив в обычном с виду дурачке врождённый талант к пародии и подражательству, Захар Евгеньевич принялся с жадным интересом изучать заинтересовавший его объект. Наблюдая за пареньком, он не мог понять, как ему удалось уцелеть, сохранить-ся. СИСТЕМА должна была вытоптать в этой личности ростки оригинального, редкого, что каким-то чудом проросло в уникуме. Согнуть, сломать созерцательный характер чудака. И не смогла!
       Открыв у себя под боком этот дар, директор интерната с удо-вольствием стал возиться с ним, разыгрывал разные забавные ситуации, используя для этого втёмную персонал интерната. Затем от скуки и из "научного" любопытства Захар Евгеньевич принялся тренировать это чудо природы словно дрессированную обезьянку, ещё больше развивая в подопечном навыки пародировать и мимикрировать. Да так увлёкся, что стал по нескольку часов в день посвящать новому хобби.
       После некоторой огранки дар Сироты засверкал ярким алма-зиком. Оказалось, за этим узким лбом, в этой крупной и непра-вильной по форме голове гидроцефала гнездится не просто дар яркого пародиста, а нечто гораздо большее. Поразительно, что Сирота не просто делался похожим на другого, а как бы овладевал самой сущностью выбранного объекта. Этот парень был особым уникумом, не вписывающимся ни в какие стандарты из учебников. Кто бы мог подумать, что у придурка с официальным диагнозом врождённая патология умственного развития откроется такой яркий талант! Но откуда?! Была у Заморокова версия, основанная на его институтском прошлом.
      Вероятно, правы психологи: все люди родом из детства. "Мама и Папа - они своим трепетным отношением делают из обычных детей вундеркиндов. "Это самые первые наши Боги, - как говорил в институте их преподаватель по возрастной психологии, - А Мама, конечно же, самый главный Бог".
      Но у этого Сироты никогда никого не было, кроме чужих дядек и тёток! Гены? Я вас умоляю! Здешний "контингент" сплошь зачат случайно, часто по пьяни, в основном такими же бедолагами с тяжёлыми отклонениями в психике....
       Но, видимо, даже на свалке среди помоев можно случайно наткнуться на самородок.
      Теперь директор ломал голову над тем, что ему делать с этим "подарком".
      
      Глава 2
      В комнате витало напряжение, словно само пространство пропиталось...усталостью и накопившемся раздражением хозяина. Стены за его спиной украшали совместные фотографии директора с разными важными людьми, дипломы в красивых рамках и наградные вымпелы. На длинной полке выстроились бюстики великих психологов и психиатров, светил и академиков, нобелев-ских лауреатов и прославленных орденоносцев.
       В дальнем углу некоторым диссонансом громоздились нако-пившиеся бутылки - немые свидетели напряжённых поисков хозяином себя и бурной его личной жизни, совмещаемой им с исполнениям директорских обязанностей и увлечением наукой.
      Тусклый свет настольной лампы мягко освещал старомодный дубовый стол, заваленный исписанными бумагами, книгами и журналами - немым свидетельством лихорадочных поисков "священной истины".
      Директор сидел спиной к окну. Это был массивный мужчина среднего возраста. Слово "тяжеловесность" было применимо и к его приземистой фигуре, и к кирпичного цвета щекастому, невыразительному лицу, на котором редко можно было увидеть улыбку, и к манере поведения, и даже к скрипучему, будто надтреснутому голову. Сегодня облик его свидетельствовал о том, что полновластный хозяин специнтерната близок к обрушению в очередной запой, если только не будет найдено какое-то решение.
      По другую сторону стола от директора расположился на стуле Емельян Сирота. Вид у дурачка был сосредоточенный. Его внимание полностью было поглощено изучением собственных рук. Они казались ему двумя самостоятельными существами, и интернатовец с увлечением расспрашивал их о том, что его беспокоило в данный момент. А занимал его на протяжении последних часов важный вопрос. Могут ли женщинам понравиться такие клешни. Руки Емельяна были привычны к лопате и к метле, всякой примитивной работе, и выглядели как старые изношенные инструменты, с мозолями и некрасивыми ногтями. Недавно он копал ими яму по приказу завхоза и сбил в кровь.
      Обычно красивые женщины побаиваются таких рук. Они чувствуют, что ими уже не оценят по достоинству их нежное тело, а лишь грубо причинят боль. Женщины предпочитают ухоженные руки... И вообще других мужчин. Впрочем, иногда Сироте казалось, - когда стоя перед зеркалом, он придирчиво рассматри-вал себя, - что есть некто, кто с помощью него, умеет творить какие-то свои скрытые от него цели. Как художник, приступая к работе над картиной, никогда не знает, к какому результату приведёт в итоге его руку с зажатой в ней кистью, так и этот некто каждый раз задумывается , куда бы ему применить это тело. Ведь для красивой картины нужны подходящие инструменты.
      - Почему ты сегодня не хочешь делать то, о чём я тебя прошу? - стараясь быть тактичным, допытывался директор.
      - Я устал.
      - Ну хорошо. Давай поговорим о чём ни-будь другом.
      ... Ну, что же ты молчишь?
      - Мне снилось, как я ловлю бабочек. Они были очень красивые. Разные. Особенно одна.
      - Значит тебе понравились сачок и альбом, которые я тебе подарил.
      - Очень понравились. Я пришпиливал булавками бабочек в альбом. Во сне у меня уже большая коллекция.
      - Вот видишь, Емельян, я стараюсь тебе угодить, чтобы у тебя было хорошее настроение...
      Снова последовала долгая пауза, на протяжении которой Сиро-та продолжал внимательно рассматривать свои руки.
      - Ну хорошо. А чего бы ты ещё хотел? - ласково продолжил директор.
      - Я хотел бы научиться рисовать.
      - Прекрасно.
      - Мне нужны кисточки, краски и холст.
      - Ты их получишь. Но для этого ты должен делать то, о чём я тебя прошу.
      - А зачем?
      - Пойми, у тебя может начаться совсем другая жизнь! Неужели ты не хочешь вырваться отсюда? Из этих глухих скучных стен, дверей с замками, окон с решётками!
      - Зачем? Мне и тут хорошо.
      - Ты сам не понимаешь своего дара, Емельян! Из тебя можно вылепить кого угодно, нужен только Мастер! Будь я влиятельным продюсером, мы бы добились большого успеха.
      - А зачем?
      Это "зачем" ставило Захара Евгеньевича в тупик. После неко-торого замешательства он воскликнул:
      - Как зачем?! Чтобы иметь много денег! Увидеть мир. Просла-виться... В любом случае, это ведь лучше, чем изо дня в день клеить картонные коробочки.
      - Почему?
      - Что, почему?!..
      Дурак замолчал.
       Время от времени Захар Евгеньевич Замороков испытывал чувство острого дискомфорта, это случалось, когда на придуркова-той физиономии дурачка вдруг что-то неуловимо менялось и Замороков оказывался в фокусе его пронизывающего пристально-го взгляда...
      Неожиданно Сирота заговорил с ним сам, ошарашив директора запоздавшим ответом на его недавний вопрос о санитарке, с которой внезапно случилось несчастье.
      - Одна личность мне всегда желала зла. И однажды я просто подошёл к шкафчику, где она переодевалась, оставляя верхнюю одежду, и на котором была написана её фамилия, и сказал: "Здесь скоро будет пустое место!"".
      Ну, "типо", на удивление здраво рассуждал придурок, бумеранг раньше использовали как боевое оружие. По сути это метательная палка, задача которой ударить, раздробить, разрушить. Летящая дубинка, но так хитро изогнутая, что способна вернуться назад и стукнуть по тому, кто её запустил. Люди давно заметили, что те подлые и злые поступки, которые они совершают, словно возвращаются к ним. Решил по кому-то ударить, а спустя время прилетело тебе.
      Как же так? Почему?
      Дело в том, что каждый заинтересован в справедливости. Вокруг нас много других людей. Если они смогут причинять нам злое безнаказанно, то жизнь теряет всякий смысл, верно? Зачем стараться, если всё это можно разрушить? А там, где нет смысла, нет энергии. Хаос обесточивает, уничтожает нашу реальность и нас самих. Поэтому так трудно причинять злое ближнему без смутной тревоги и страха расплаты, что-то внутри нас чувствует, что может прилететь...
      - Постой, - изумился Замороков, - и давно тебя появилась такая мысль?
      Дурак отрицательно помотал головой и продолжил::
      - Очень скоро злая нянечка исчезла. Потому что она получила то, что заслужила. На том месте, где она переодевалась, никто долго не захочет занять освободившийся шкафчик...
       Злыдня воет от боли и ужаса у себя дома, её жалко, чуть-чуть. Но она сама виновата. Сработало ли проклятие? Хочется так думать, приписывая себе всемогущество. А это просто вернулся бумеранг. Хитро изогнутой палицей был сам человек, который запустил зло...
       Неожиданно прозвучавший от молчуна монолог-откровение, монолог-ответ, монолог-маленький шедевр в своём роде, тем не менее директору не понравился. И ведь не скажешь тут как в знаменитом романе ""Швейк, вы - идиот!". Ибо услышишь спокойное в ответ: "Да, я идиот!". И даже на ласковое "Экий вы дурачок!" вполне можно получить опасно-простодушное: "Да. Конечно, я человек недалекий. Зато Вы у нас - гений" вкупе с этим взглядом, от которого мурашки по коже. Так что лучше с этим уникумом не фамильярничать, быть вежливым и заботли-вым...а то как злой нянечке прилетит.
      
      Глава 3
      Директор специнтерната Захар Евгеньевич Замороков выша-гивал немного косолапой походкой по заасфальтированным дорожкам обширной территории своего хозяйства, разыскивая Емельяна Сироту. Мысли его, как всё последнее время, были полностью заняты этим парнем. С некоторых пор Емельян Евгеньевич больше ни о ком и ни о чём не мог думать всерьёз. Весь его мир сузился до жалкой фигуры блаженного, до которого прежде во всём мире никому не было дела. Даже родная мать бросила несчастного ещё в роддоме и ни разу не пыталась с тех пор узнать что-то о его судьбе.
      Большую часть как он выражался "контингента" Замороков презирал, но Сироту почти полюбил. Этот убогий инвалид стал для него шансом вырваться из этой глухомани, поменять болото с тиной и лягушками на Москву, настоящую большую жизнь.
       Меряя широкими шагами разбитый асфальт и при этом слег-ка переваливаясь грузным телом, Замороков свернул к белеющему вдали корпусу местного морга. И наконец заметил впереди и чуть сбоку среди деревьев кособокую фигуру нужного ему человека. Обычно, если Сирота не был занят порученной ему работой, он просто бродил про прогулочной зоне, как это любят сумасшедшие. Но сегодня его что-то заинтересовало в стороне от дорожки.
      Захар Евгеньевич ускорил шаг. Теперь он двигался стреми-тельной целеустремлённой походкой и не замечал больше никого - ни попадающихся на пути сотрудников, ни других подопечных. Он красиво шагал по изрытому колдобинами асфальту (выделен-ные на ремонт дорожек деньги были им украдены, а в министер-ство ушёл фальшивый фотоотчёт об укладке нового покрытия, выполненный в специальной компьютерной программе), словно набирающий скорость по взлётке лайнер.
      - Товарищ директор!! Захар Евгеньевич! - позвал кто-то над самым его ухом, и директор очнулся. Интернатовский завхоз, лысоватый блондин из рыжих, пытался поспеть за директором, идя с ним рядом, плечо к плечу, и заискивающе улыбался, разведя руки, словно для объятий. "Вот у кого умение выслуживаться в крови!" - неприязненно тем не менее отдал должное подчинённо-му Замороков. Одновременно интуитивно понимая, что стоит расслабиться, и завхоз удавит его в своих объятиях, ибо давно завидует и сам хотел бы ч сесть в директорское кресло.
      Отработанная привычка сама сдвинула на директорском лбу брови, подобрала пухлые щеки Захара Евгеньевича, губы и всё остальное в строго-спесивое начальственное выражение.
      - Ну, чего тебе?
      - Вы посмотрите, что делают недоумки! - со сварливым по-визгиванием пожаловался плешивый пенсионер, теша свою тягу к власти над "контингентом". При этом завхоз указывал именно туда, куда начальство стремилось всею душой, словно корабль на свет маяка.
      Присмотревшись, Замороков понял, что так взволновало зав-хоза. Его кабинетная ручная обезьянка с обезьяньей ловкостью влезала на дикую яблоню, явно желая сорвать запретный плод, ибо "контингенту" это строго запрещалось.
       Наступило молчание. Выслуживающийся завхоз ждал от директора распоряжения наказать нарушителя дисциплины. Замороков помедлил, затем наградил завхоза за усердие вялым рукопожатием, при этом с прищуром глядя в глаза врагу. Он знал, что старая подлая крыса и на него регулярно пишет доносы во все инстанции. Завхоз даже похож был на крысу. У плешивого блондинистого стукача были крупные, вылезающие вперёд зубы, и маленькие бегающие глазки с красноватыми веками. "Надо придумать как с ним разобраться, - подумал Замороков, решив всерьёз натравить на него Сироту, когда придёт для этого время".
       Заслужив от начальства похвалу завхоз отправился дальше по своим делам семенящей озабоченной походкой. Складки жира на его спине под одеждой заколыхались симфонией в честь хорошей сытной жизни от близости к местной кухне. Заюлил его жирный зад - "самое узкое место" в фигуре правдоискателя, ибо неустанно обличая в доносах коррумпированное руководство интерната, сам он карикатурно смахивал на классическое жулье, объедающее несчастных убогих.
      Захар Евгеньевич не сдержал матерного ругательства, потом снова повернул голову и взглянул почти по-отечески на энергично добирающегося до заветного яблока на высокой ветке Сироту. Подумал: "А что - я ведь могу стать для него папой- Богом, которому он сможет подражать".
      
      Вернувшись с так и не сорвавшим яблока "Адамом" к себе в кабинет, проходя через приёмную, Захар Евгеньевич сделал Сироте властным пальцем знак - иди за мной. Крякнув, уселся за свой дубовый стол. Тут же заранее получившее распоряжение повариха Маня внесла поднос с горячим чаем в подстаканнике и дымящуюся с пылу с жару ароматную, аппетитно подрумяненную сбоку, плюшку на красивом фарфоровом блюдце. Директор бросил в стакан два куска рафинаду, молча долго мешал позолоченной ложечкой, задумчиво разглядывая стоящего в дверях Сироту.
      В голове директора ещё накануне созрел амбициозный план отправиться в Москву со своим открытием и продемонстрировать его там профессорам научного института.
      В советское время спортивным тренерам и педагогам-новаторам за открытие подающих большие надежды дарований полагалась масса отличий: звание "заслуженного", научные степени, поездки за границу на гастроли-турниры со своим воспитанниками.
      Нужно только подготовить самородку хорошую презентаци-онную программу.
      Директор отхлебнул, пробуя довольно ли лимона и сахара, и стуча при этом по краю стакана золотыми мостами. Как будто конь шевелил во рту стальной мундштук.
      - Хочешь ватрушку? - спросил он запросто, подвигая к краю стола блюдце. - Давай, сынок, не стесняйся. Присаживайся, родной!
      Тут директор ласково и доверительно сощурив глаза, весь подался к Сироте:
      - Да что с тобой, сынок? Твой вид мне не нравится. Совсем не похоже, что тебе по душе наши встречи. Не приболел ли? Или, может, расстроился из-за того кислого яблока, которое не успел сорвать? Не расстраивайся, все яблоки в нашем парке будут твои... Ну как, поиграем... А?
      В ответ непредсказуемый аутист лишь отрицательно помотал своей крупной башкой и набычился.
      - Дааа... - растерянно протянул Захар Евгеньевич, понимая, что день скорее всего пошёл насмарку. - А я-то надеялся, что ты успел соскучиться по нашим беседам? - с надеждой взглянул "папа-бог" на воспитанника, и снова наткнулся на стену отчуж-дённости.
      - Хотя, конечно... Понимаю...
      Они простились, как уже не раз прощались, при этом хозяин интерната остался сидеть в своём директорском кабинете с тягостным ощущением замешательства: неужели у него ничего не выйдет с этим придурком, и всем его наполеоновским планам не суждено сбыться?!
      
      Глава 4
       Сегодня случилось кое-что необычное. Случайно оказавшись в приёмной директора в тот момент, когда там никого не было, Емельян Сирота вдруг наткнулся на большое зеркало, и испытал что-то вроде культурного шока увидев себя в полный рост, ведь таких в корпусах для "контингента" не было.
       Перед ним был некрасивый человек с оттопыренными ушами, большим носом и совиными глазами. Сирота знал, что катастро-фически некрасив, а быть любимым, даже обожаемым так хотелось! Знал он и то, что был нежеланным ребёнком. Мать и не скрывала от него, что не сделала аборт только по одной причине - она слишком поздно узнала о своей проблемной беременности.
      "Стоп! - спохватился он. - Откуда ты это можешь знать, если в глаза никогда не видел свою мать?! Кто внушил тебе эту ложь?!".
      Иногда в нём что-то вдруг просыпалось... Потому-то он не хотел привязываться к людям, месту, вообще ни к чему, ибо смутно чувствовал грядущие перемены, которые всё перевернул в устоявшейся жизни кверху дном. "Потрёпанный волк", вот кем он станет, ведь предстоящая жизнь изменит его полностью.
      Состроив несколько рож своему отражению, Сирота снова стал очень серьёзным, принялся придирчиво разглядывал собственное отражение, грустно рассуждая:
      - Нет, такой ей точно не может понравиться... Ей наверняка нравится другие... А потом добавил:
      - Ладно, не унывай...
      - Сынок? - хриплый носовой тенор принадлежал Захару Евге-ньевичу Заморокову. За этот голос один недруг Заморокова, тоже директор однопрофильного учреждения, сказал о нем: "хрипун, удавленник, фагот". И это был действительно тот носоглоточный деревянный голос, который бывает слышен иногда из "ямы" симфонического оркестра в антракте перед возвращением за пульт фигуры дирижёра. Может поэтому Замороков втайне страстно мечтал однажды "обменять свой фагот на дирижёрскую палочку, став кем-то более значительным, чем теперь".
      - Сынок? - снова тихо и ласково окликнул заигравшегося с самим собой воспитанника директор. - Ты чего, дорогой? Ты это о ком?
      - Да? - повернувшись к нему удивлённо откликнулся Сирота, якобы не узнавая Заморокова. И тут же просиял:
      - Эге, товарищ директор! Кто к нам пришёл! Захар Евгеньевич, наше вам почтение!
      Настроение у него снова стало хорошее, игривое.
      - Здравствуй, дружок... - Замороков мягко смотрел на валяющего дурака дурачка.
       Поразмыслив за эти дни, чей бы образ стоило использовать для демонстрации способностей своей "обезьянки" перед столичной профессурой, Замороков решил выбрать себя. В качестве эталон-ной модели.
       Оставалась лишь одна серьёзная проблема, - как мотивировать это переменчивое двуногое животное начать работать с огоньком. Перед любым дрессировщиков всегда встаёт такой вопрос. И раз обезьянка сегодня весела и дружелюбна, грех этим не воспользо-ваться.
      - Ты это о ком тут страдаешь, дружок, если не секрет? О Надьке что-ли Собакиной?
      Сирота мгновенно набычившись, помотал головой.
      - Может это Валька Василькина?
      ...
      - А о ком де ты печалишься, сынок?
      - Об одной женщине, - скупо ответил Сирота.
      - Из наших интернатовских?
      Молчание.
      - Поселковых?
      Снова тишина.
      - Ну ладно, не хочешь, не говори пока, - перестал допытываться директор, учась играть в тактичного либерала.
      - Ты тут заканчивай потихоньку - и ко мне. Я распоряжусь, чтобы Манечка нам, как обычно, чайку принесла с твоими любимыми плюшками. Не торопись, я подожду.
      
       Через пару минут после того, как сынок занял место за столом напротив директора, вошла статная и дородная главповар, толкая перед собой разрисованную розами под Гжель тележку на колёсиках со всякими вкусностями с кухни.
       Они встретились глазами - ничтожный обитатель социального дна, лишённый каких-либо гражданских прав и не имеющий за душой ничего, кроме казённой серой одежды, - и она! - лучащаяся здоровьем, не лишённая привлекательности, местная примадонна с румяным улыбчивым лицом и пышным бело-розовым телом купчихи со знаменитого полотна художника Кустодиева.
       Сирота вскочил и застенчиво поздоровался, робко, но прямо глядя женщине в глаза. В его взгляде читалась эмоция потерявше-гося щенка, которому жестоко подарили ничем не обеспеченную надежду, пустив за барский стол.
       Замороков подмигнул поварихе и сделал широкий приглашаю-щий жест:
      - А вот и наша кудесница! Самовар, гляжу, уже вскипел, блинки нажарены! Давай к столу, Манечка, посиди с нами!
       Но прежде хозяйка принялась хлопотать сервируя для мужчин журнальный гостевой столик по соседству с рабочим столом.
      
      Глава 5
       За красиво и по правилам накрытым на три персоны столиком разговор не клеился. Сирота водил ложечкой в чашке, не спуская зачарованных глаз с поварихи, которая в своей белой блузке с короткими рукавами и открытой шеей выглядела аппетитной сдобной булкой.
      - Давай пей чаек, - подбодрил "обезьянку" директор. - Вот видишь, здесь блины, а там творожники. - Ты давай, давай, для тебя поставлено. Вот здесь - сгущённое молоко, можно в него макать. А вот там сметана. Заметь - у вас такого не бывает. Из директор-ской столовой принесено. А моя работа такая, что питаться надо по особой диете, - тут Замороков стал накладывать себе домашне-го творога в тарелку и щедро заливать его сметаной и малиновым вареньем.
      - Как в раю! - ошалело хлопая пушистыми ресницами на такое изобилие, пробормотал Сирота и набросился на угощение.
      Помогая ему накладывать оладушек и заливать без стеснения сгущёнки, директор приобнял воспитанника:
      - Рай, говоришь? Ты никак в бога уверовал, сынок?
      - В бога нет, с полным ртом еды ответил Сирота. Но кое-что открыл для себя. Ключ вроде как нашёл. Кто-то обронил, а я шёл мимо и подобрал... Чтоб руководить своими желаниями и разбираться в поступках других.
      - Ого!.. Очень интересно, - Захар Евгеньевич понимающе хихикнул и обеспокоенно покосился на ничего не понимающую Маню.
      - Давай-ка поделись с нами, как это работает.
      Сирота пояснил:
      - Мой "низ" иногда вступает в жёсткую борьбу с моим "верхом" за обладание тем, чего мне нельзя... Но даже к запертой двери можно подобрать отмычку...
      - Это кто же тебя научил таким мыслям?
      - Телевизор, - простодушно признался Сирота.
      - ...Хм...Ты учти, сынок, некоторые деяния могут потянуть лет на пять строгого режима!
      - Потянуть? Может быть, может быть... В сериале, который мы сейчас смотрим с разрешения воспитателей, следователь тоже объяснял плохому мальчику, что нарушать закон нельзя. Что за это положено наказание. Полицейский тоже так и сказал: "Будешь тянуть срок, если снова сорвёшься". И я решил стараться обращаться со своим ключом осторожно...
      - Верно, верно, сынок! Вот это ты молодец, правильно решил! - с необъяснимым чувством облегчения одобрил директор, у которого странные откровения дурачка вызывали смутную тревогу. Ему вдруг показалось, что свою идиотскую тираду про отмычку Сирота произнёс не столько для него, сколько для Мани. Хотя сам Емеля вряд ли смог бы додуматься своим недоразвитым мозгом до таких рассуждений, точно подсмотрел в каком-нибудь идиотском телесериале. И вообще, надо будет ограничить для "контингента" просмотр передач несколькими программами для пенсионеров в стадии деменции, навроде капитал-шоу "Поле чудес", безобидны-ми викторинами и концертами на Первом канале.
      - О серьёзных вещах, говоришь, сынок, - тем не менее похвалил Замороков. - Думаю так: у человека, задумывающегося о таких вещах, получится удивить важных учёных в Москве своими способностями. Надо только нам с тобой хорошенько потрениро-ваться.
       Директор взглянул на часы и ласково улыбнулся Емельяну:
      - А теперь - за дело! Время, сынок, время поджимает. Все-таки Москва, это Москва! Там серьёзные люди и просто так не позволят отнимать у них драгоценное время. За работу...
      
      Глава 6
      Захар Евгеньевич чувствовал усталость. И это бы ещё ничего, что Сирота тупил, но он демонстративно отлынивал от работы. Всё, о чём просил его Замороков, выполнялось вяло, без огонька. Всем своим видом "сынок" показывал, что не имеет ни малейшего желания помогать благодетелю в осуществлении его честолюби-вых планов. И это понемногу начинало раздражать Захара Евгеньевича. Все его попытки объяснить придурку всю пользу для него самого от их совместных усилий, зажечь в нём энтузиазм разными обещаниями, терпели фиаско. Емельян слишком зависел от своего настроения, а настроение у него не было.
      - Ну, что ты снова дурака валяешь? Как тебе не стыдно! Я к нему всею душой, а он... - завёл интеллигентную волынку директор.
      Оставалось одно, сменить пряник на плётку, другого педагоги-ческого средства преодолеть застой Замороков не видел.
      - А это кто, ваш папа? - вдруг заинтересовался старой чёрно-белой фотографией на столе в рамке Сирота. Подобно многим аутистам он легко терял нить разговора и мог в любой момент уйти в сторону. Так что Захара Евгеньевича не удивил его интерес, и значения он ему не придал, а только машинально подтвердил кивком головы.
      - Ну зачем ты вынуждаешь меня говорить и делать вещи, которые я совсем не хочу делать! - мягко упрекнул его директор.
       Между тем во взгляде Сироты опять появилась изучающая пристальность. И это нервировало Заморокова, отчего он против своего желания начинал переходить на визгливый крик.
       Под прессом упрёков и скрытых угроз Емельян пил свой чай, снова опустив глаза.
      Наконец Захару Евгеньевичу удалось взять себя в руки и он снова попытался наладить контакт с "обезьянкой":
      - Ладно, мы оба погорячились немножко... Я был не прав, что сорвался на тебя, признаю. Извини меня, пожалуйста. Ты только скажи мне по душам, сынок, что я должен сделать, чтобы у тебя появилось желание заниматься?
      Емельян медленно поднял глаза и, глядя будто сквозь директо-ра, ткнул куда-то пальцем.
      - И что это означает? - насторожился Замороков.
      - Ремня отцовского давно на своей голой заднице не чувство-вал? - неожиданно для директора прозвучало в ответ. - Забыл, стервец ка-ко-во э-то...
      Увидев наяву того, кто давно лежал в гробу, Захар Евгеньевич мгновенно съёжился, ощутив себя маленьким перепуганным мальчишкой. Давно, ой как давно это было... покойный отец с закаменевшим лицом держит в руках свой армейский ремень, который до сих пор снится Заморокову в кошмарах.
      - За чтоооо, па-апа-аня?! Что я такого сделал! - тоненьким голоском захныкал взрослый мужчина, забыв обо всём на свете кроме страшной фигуры отца и этого жуткого ремня с блестящей медной бляхой с изображением якоря.
      - А ну-ка снимай портки, Захарка! - потребовал суровый отец. И Захарка послушно стал растягивать пуговки на штанишках...
      
      Через полчаса Захар Евгеньевич очнулся от транса и некоторое время сидел будто пришибленный, приходя в себя. Когда совсем очнулся виновато посмотрел на Сироту, на ватных ногах, застёгивая на ходу пуговицы на брюках, дошёл до двери, приот-крыв, выглянул через щёлку в приёмную, там секретарь болтала с приятельницей из бухгалтерии - слышали ли? Слава богу, нет.
      Снова оглянулся на Сироту.
      - Вы как себя чувствуете, товарищ директор? - без намёка на злорадство поинтересовался тот.
      Но Захар чувствовал, что до жути боится воспитанника. Его так и клонило всё к тому же - снова спустить портки перед учеником и обливаясь слезами канючить о пощаде: "Не надо, папаня!".
      - Спасибо, я себя чувствую хорошо, - ответил директор словно школьник перед страшным учителем.
      - Тогда я пошёл? - вежливо спросил Сирота.
      Замороков завернул ему в салфетку кусок шоколадного торта и предупредительно распахнул перед "обезьянкой" дверь. При этом тяжеловесное лицо директора было растянуто в угодливой улыбке.
      
      Глава 7
      Емельян Сирота долго отказывался показывать Заморокову фотографию, которую хранил, как драгоценнейшую реликвию, и с которой кажется никогда не расставался. Это была затёртая иллюстрация, вырезанная из какого-то дешёвого журнала, с миловидной молодой женщиной.
      Захар Евгеньевич, который успел немного прийти себя после прошлого своего конфуза, едва сдержался от снисходительного комментария. Банальная история. Дурачок из глухомани безна-дёжно влюблён в известную певицу, заезду голубых экранов.
      
      Но прежде директору пришлось проявить максимум стараний и тактичности, чтобы заслужить право быть посвящённым в тайну "сынка".
      - Сегодня мы поедем на моей машине в город, - объявил он "обезьянке" и хитро подмигнул. - Ты наверное хочешь посидеть за рулём?
      Глаза Емельяна загорелись.
      Не откладывая дело в долгий ящик, добрый волшебник немед-ленно повёл его к своему "ниссану". По пути Сирота без пере-дышки задавала сотни вопросов об автомобилях и как ими управлять.
      Замороков отвечал на них довольно подробно.
      Они подошли к кроссоверу чёрного цвета и Захар Евгеньевич широким жестом распахнул перед любимчиком водительскую дверь.
      Сирота глядел на него во все глаза, заметно было, как ему не терпится сесть за руль, ведь он никогда не управлял настоящим автомобилем!
      - Вот видишь, я на всё готов ради нашей дружбы, а вот ты...
      Сирота насторожился, понимая, что неспроста директор завёл этот разговор.
       Вот тут-то директор и вынудил воспитанника показать ему затёртую от постоянного ношения в секретном кармашке под одеждой и любованию фотографию, признаться, что он влюблён в певицу Мандалину Гагарину из телевизора.
      Замороков выразил восхищение, потом отдал должное его выбору. И наконец, посочувствовал дружку, его душевным терзаниям. Одновременно его осенило: "Это же отличный крючок! - подумалось директору, - только надо, чтобы "толстолобик" заглотил поглубже, может и впрямь, раскочегарю влюблённого на настоящую работу".
       Пару часов на размышление, и вопрос с наживкой был решён. Методике организации мелких провокаций Заморокова учить не требовалось. А вот психологии и лингвистике... Пришлось Захару Евгеньеву напрячь мозг и вспомнить кто-что из того, чему его учили в институте и на курсах повышения квалификации. Первое слово - оно самое трудное, ибо важно быть одновременно тактичным и зажигательным. Не со второго, или третьего, а именно с первого! Вот и пришлось Заморокову потратить львиную часть времени на поиск нужного слова, а вернее слова-ОБРАЗА. Значение которого во всех, практически, словарях занимает целую колонку. Потому что кроме религиозной нотки (икона), есть в нём ещё и эпистемология (греч. episteme - знание и тот же logos), а так же и вульгаризм: к примеру, такая кличка в просторечии, как "образина".
      Пришлось директору поломать себе голову над тем, как дать понять этой недалёкой образине, что вообще-то он потенциально достоин даже такой звёздной женщины - всё, что от него требуется, лишь не упустить свой шанс и обучаться новой для себя науке старательно.
      - Уникум! Вот кто ты есть, сынок, - выбрав подходящий мо-мент задушевно начал Захар Евгеньевич. - Хочешь - давай на чистоту... всё теперь в твоих руках. Только нужно быть дерзким и очень верить в себя. Лично с Мандалиной Гагариной я конечно не знаком, и разумеется представить тебя ей не смогу. Но по опыту могу сказать, что зрелая, умная, красивая и талантливая женщина вряд ли устоит перед истинным талантом. Могу гарантировать, что дама твоего сердца стопроцентно обратит на тебя внимание... Да что говорить-то - ты ведь Талантище!!!
       В выражении физиономии Сироты что-то изменилось. Задолго до обещанного райского свидания с предметом обожания, он, благодаря стараниям учителя, в красках увидел предстоящее событие. Предвкушение, вот что это было!
      
      - Так что, сынок? Мы едем или не едем? - спросил директор, садясь рядом в машину на пассажирское место. - Только должен тебя предупредить, я могу попытаться перехватить руль, если ты направишь машину в дерево, но избежать столкновение у нас вряд ли получится. А теперь давай - дави на педаль газа! Уверен, ты справишься.
       Странно, они близко познакомились не вчера, но почему-то лишь ситуации непосредственной опасности, эти рассчитанные на дурачка розыгрыши, над которыми директор в душе так весело смеялся, - эти полудетские подставы не на шутку испугали Сироту и одновременно заставили его собраться, и он, вытирая вспотев-ший лоб, со значением сказал себе:
      - Это всё надо проверить.
      
      Глава 8
       - Ты звонил самой Гагариной?! С моего телефона!!!
      - Ну да, - простодушно не стал запираться Сынок.
       Накануне, после цирковой езды "мартышки" за рулём по территории интерната, последующего их возвращения в директор-ский кабинет и чаепития, всё и случилось. Захар Евгеньевич едва не потирал руки, когда Сирота "незаметно" сунул его дорогой смартфон в карман своей казённой куртки. Замороков умышленно оставил дорогой "наживку" на столе и демонстративно повернулся к нему спиной, чтобы незаметно понаблюдать в зеркале, что его ловушка сработает. Искушение было слишком велико.
       - Постой, а как ты узнал её номер?
      - Но вы же вчера сами сказали, что вообще-то Мандалина Гагарина однажды звонила вам по работе и в память вашего айфона должен быть забит её личный номер.
       "Ему дурачку только подавай разные фантастические небылицы, - посмеивался про себя директор. - С какой это стати звезда эстрады будет мне звонить! Во всяком случае мне не нынешне-му... А купить на "чёрном рынке" нужный номер мобильного, даже "звезды", не вопрос, были бы деньги. Но гораздо дешевле было договориться со знакомой актрисой городского ТЮЗ-а с примерно похожим голосом, попросив её сыграть роль.
       Зато теперь птичка попалась. Личный интерес у него там серьёзный. Амурный. А я-то я! Как всё ловко рассчитал, когда решил: "пускай сынок позвонит девушке-мечте". Тут такой случай, что тонкость нужна. Интеллигентность. Пусть, думаю, услышит голос своей богини, чтобы крышу ему снесло оконча-тельно. Чтобы зацепить толстолобика за жабры".
       Директор скрыл ухмылочку. Он добился своего.
      - И что ты ей сказал? - "стараясь подавить в себе гнев", спросил он.
      - Что скоро мы встретимся, и она будет без ума от меня.
       Скрестив руки на груди, директор специнтерната покачивался на каблуках, изображая, что находится в затруднительном положении.
      - Ты хоть понимаешь, что поступил дурно, когда без спросу взял мой телефон, который я забыл на столе? Разве тебя не учили, что брать чужое плохо. Мне придётся принять меры...меня обязывает к этому педагогический долг, - туманно пообещал Захар Евгенье-вич.
      Сирота понуро, свесив голову на грудь, покорно ожидал наказа-ния.
       Наступил момент подсечь черноморского бычка" - Замороков стёр со своего лица строгость и с покровительственной улыбкой похлопал воспитанника по плечу:
      - Но, сказать откровенно, мне это нравится. Ты поступил как настоящий мужчина, сынок. Чтобы выжить, надо бороться, - ведь верно, сынок? Тебе надо сражаться, а для этого стать настоящим воином, железным всадником, опасным волком, непобедимым легионером! Стрелой, летящей точно в цель. Остриём пики, способным пробить самый прочный доспех... Если не сумеешь, то так и останешься проигравшим, никому не нужным, никем не любимым, ведь так?
       Сколько себя помнил, Сирота слышал эти слова. Они въелись в него, и он с привычным уважением кивал в ответ.
       Со стороны могло показаться что в голосе директора прозвучал сарказм, но Сирота вряд ли что-то почувствовал.
      - Так ты представился ей?!
      - Но вы же сами сказали, что я теперь...
       "Господи, ведь он поверил в весь этот вздор, что я наговорил ему! Бедняга даже не знает стоимость слов в этом мире!" - угорал в душе Замороков, наблюдая за "мартышкой". Все это напоминало историю с Буратино, котом Базилио и лисой Алисой, которые легко заморочили ребёнку его деревянную голову сказками про "Поле чудес". Имей директор специнтерната хоть немного душевной чувствительности и в нём бы непременно шевельнулась совесть. Но это был прожжённый циник с чёрствой душой.
       - Между нами говоря, я не поборник ханжеской морали. Я сам не раз влюблялся. Но теперь у тебя лишь один выход: стать тем, кем ты ей обещал.
      - Вы действительно считаете, что Мандалина Гагарина будет ждать нашей с ней встречи! - робко спросил Сынок и глаза его сверкнули.
      - Ну, конечно! - подбодрил Замороков и ободряюще улыбнулся во весь рот.
      Впрочем, требовалось ещё что-то произнести для порядка.
      - И всё же тебе не следовало, сынок, брать чужую вещь без спроса, - для порядка пожурил покровитель.
      - Вы же знаете, Сироту, - Сирота не вор, - с детской искренностью распахнул на него глаза Емельян. - Сирота сам вернул вам вещь. Сирота очень хочет иметь такую же, но у Сироты нет денег.
      - Ах, вот оно что! - театрально воскликнул хозяин куклы. Притворная улыбка на его циничном лице стала ещё шире, когда щедрый "Карабас" протянул нищему "буратино" дорогой гаджет.
      - Возьмите его, мой друг.
      - Но как это! Ведь у меня нет денег?
      - Сегодня я хочу сделать вам подарок, мой дорогой друг.
       Директор интерната Захар Замороков внимательно следил за нюансами эмоций на лице "буратино", продолжал протягивать ему "пять заветных золотых".
      - Возьми его и пользуйся, а там посмотрим. В нём есть много интересных программ. Кстати, они помогут и в нашей тренировке. Познакомишься с ними сам. У них есть бесспорные достоинства. Только помни - действительно уникальный компьютер - у тебя на плечах.
       Директор ласково дотронулся до деревянной башки клиента, после чего умолк на время, но продолжал смотреть с отеческой лаской на совершенно растерявшегося воспитанника. Сынок протянул было руку к желанной вещи, но всё ещё опасался взять её.
      Замороков развеселился:
      - Кху-х! А ты у нас оказывается щепетильный! Это ж я тебя напрасно воспитывал! Учил что хорошо, а что есть плохо! Ай да я, старый дурак! Понимаешь теперь, какой из меня педагог хренов! Ведь ты у нас - от природы честнейший парень!
       Директор растроганно качал головой, смахивая слезу. Потом взял телефон и сам положил его обратно в карман курточки "буратино".
       - Выходит ты представился Мандалине Вовой Путиным? - Замороков прыснул со смеху, возвращаясь к признанию воспитан-ника. - Разыграл доверчивую Мальвину, как знаменитые пранкеры "Вован" и "Лексус". И назначил от имени президента певичке свидание "как только у тебя появится пауза в плотном рабочем графике...". Кху, кхе, кху... и она поверила?!
      - Она засмеялась и ответила, что тогда она не только Гагарина, но и Терешкова. Мы оба засмеялись, - путанно и простодушно повторил свой рассказ Сирота.
       Захар Евгеньевич пытался быть серьёзным, хотя его так и разбирало начать хохотать и не останавливаться уже.
       - И всё равно, не слишком нравственно, а?... Зато теперь ты сжёг все мосты за собой. Но ты не бойся, сынок, я тебе помогу не ударить перед девочкой лицом в грязь. Быть Путиным не сложнее, чем нашим завхозом. Это всё равно, что сбить с прохожего шляпу и нахлобучить её себе на голову, чтобы изобразить простофилю... во всяком случае, для такого таланта, как ты это сущий пустяк! Это обычному человеку так же трудно представить себя Путиным, как Россию без Кремля, а для тебя он просто очередной объект для тренировочного вживания в образ... Ведь мы с тобой проделали такое уже десятки раз, верно, сынок?.. Правда, есть нюансы... И я ими владею. Давай так: ты поможешь мне сделать себе имя в Москве, за это я даже буду платить тебе деньги... Хорошие деньги! Ими ты расплатишься со мной за айфон и заодно сможешь купить себе всё, о чём мечтаешь. Классно ведь, согласись?
       Упёршись локтями в колени, закрыв руками глаза, Сирота слушал, не шевелясь. Вдруг поднял голову, посмотрел на настенные часы и перебил директора:
       - Мы говорим уже семнадцать с половиной минут, и до сих пор не было ни одного упражнения нашей тренировки! Мне уже сказанного достаточно. Я согласен. Когда мы поедем в Москву?
       Не говоря больше ни слова, Емельян встал и поманил Заморокова за собой. Они вышли в приёмную. Там была обычная мебель и оргтехника секретарской, а на стене - почти такой же портрет В. В. Путина, как и в директорском кабинете, только в приёмной на портрете ВВП был в полный рост.
       Встав рядом с портретом президента Сирота поднял правую руку, словно свидетель дающий клятву в американском фильме про суд... в следующее мгновение перед изумлёнными Замороко-вым и его оцепеневший от неожиданности секретаршей буквально из воздуха материализовался сам "гарант конституции" собствен-ной персоной. Дубликат Путина с важным видом произнёс:
      - Принимаю условия соглашения и торжественно обещаю быть хорошим президентом и учеником...
      
      Глава 9
       Директору удалось сделать главное - пробудить в подопечном интерес к совместному творчеству! Теперь это была энергия, которой стало легко управлять. Можно сказать, Заморозков смог найти нужные кнопки в мозгу "сынка" - у него сразу куда-то исчез осоловевший взгляд, зевота, на смену им пришли сильные подлинные чувства.
      А ведь раскрыть СИЛЬНЫЕ ЧУВСТВА в туповатом олигофрене - была ещё той задачкой! Всё равно что запустить конченный движок ржавой колымаги турбо-впрыском гормонального коктейля. При этом Замароков не требовал от подопечного жевать мухоморы или что-то курить. Нужно было только периодически махать перед его глазами заветной морковкой. Пробудить в нём инстинкт мужика. Самца. Делалось это незамысловато. Подрабо-танные программами глубокого фейка "заводные" фотографии объекта страсти, байки непристойного содержания - работали безотказно.
      Все эти аутисты, шизофреники и прочие дурачки были людьми, которые ушли в мир своих грёз. Это был богатый материал для исследования и опытов, с которым можно работать. Достаточно было возвращать подопечного из мира смелых фантазий в реальный мир, надавав несбыточных, но красиво упакованных обещаний и эксплуатируя скопившуюся в нём энергию Мечты, а когда он начнёт сомневаться, снова погружать его в сказку, прикармливая разными фантастическими обещалками. Важно было только придать плану достижения мечты достаточную правдоподобность. И пусть план на деле никуда не годится. Достаточно того, что "мартышка" в него верила.
      Вкус жизни - сильное чувство, которое человек получает от столкновения с реальностью. А если парень вырос за забором богадельни?.. Что ж, значит, его требуется без конца кормить правдоподобными баснями, накачивать, как атлета верой в себя. Что Замороков и делал. А ещё дрессировщик, стремясь закрепить нужные рефлексы, как у собачки Павлова, подкреплял успехи "обезьянки" пирожными, катаниями на машине, и прочими "вкусняшками".
      И Сынок начинал верить, что настолько крутой, что всё у него получится. В остальном это был типичный образец саногенного мышления, демонстрируемого сказочным Иванушкой-дурачком. Типичный дурак: со всеми приветлив и простодушен, постоянно говорит о маме, которой у него никогда в реальности не было, не держит обид, равнодушен к суетному успеху и финансовой удаче, не слишком интересуется деньгами. Кстати, насчёт денег... Они условились, что пока директор будет держать в своей голове сумму, которую заработал "напарник", а в нужный момент, потом, рассчитается с ним по справедливости...
      Важно было только не увлечься и не перегнуть палку. Заморок-кову нельзя было подавлять этот нестабильный характер, требовалось воспитывать сынка достаточно деликатно. В доверии к себе - была сила дрессировщика.
      И Замороков делал всё, чтобы нравиться. На собственные деньги Захар Евгеньевич заказал доставку новой парты для своего любимца, взамен той строй рухляди, на которой до сих пор занимался Сирота. На ней тот рисовал, лепил, что-то клеил в свободное от трудотерапии время. Правда тут случился казус. Оказалось, Сирота страшно расстроен, что его не спросили, когда выбрасывали прежнюю парту, ведь он привык к ней с детства - знал на ней каждую трещинку и каждую выбоинку. Идеально ровная поверхность новой парты так раздражала "мартышку", что он перестал есть и спать. Это выяснилось, когда однажды Замороков случайно стал свидетелем того, как Сирота по памяти старательно воссоздаёт на новой парте с помощью подручных приспособлений трещины, выбоины и царапины, которые были на старой. Осознав свой прокол Захар Евгеньевич еле уговорил подопечного на сердиться на него. С этим дефективным надо было постоянно быть на чеку: малейшая ошибка, беззлобное передраз-нивание могло мгновенно уничтожит установившийся между ними контакт.
      В процессе дрессуры Захар Евгеньевич с интересом наблюдал за подопечным, который не переставал его удивлять. С виду самый обыкновенный, даже убогий, он слегка заикался, имел тик правого глаза. Но всё это исчезало, когда сынок "ловил волну". Он на каждом шагу поражал видавшего виды мужчину своим искусством перевоплощения.
      Когда нужно было быть толстым и старым, через несколько минут настройки он превращался в толстого старика. Когда требовалось стать молодым, худым, изможденным и дерганым, он превращался в такого человека.
      Обладал поразительной способностью собраться. Поражал своей необычайной восприимчивостью. Готов был выполнять самые невероятные задания дрессировщика. Он становился буквально пластилином в его руках. Понимал, что поставленная перед ним цель требует усилий, отличной формы от исполнителя.
      С каждым днём задания становились всё сложнее. И Сирота начинал чувствовать себя ребенком, который только учится ходить. Ты не думаешь о том, как выглядит твой шаг, ты просто делаешь попытку - даешь себе возможность упасть и подняться снова. А рядом всегда будто твой отец (мама куда-то ушла), который готов в любой момент подхватить тебя, не позволив тебе упасть.
      Теперь Замороков хотел, чтобы подопытный на время стал копией его самого. И словно создавал его по образу и подобию своему. На прогулках Сирота теперь носил его шляпу, и как он слегка косолапил, точно копируя его походку. Говорил его придушенным голосом. Надевал его часы на левую руку, чтобы сродниться с прототипом. У него стал напряжённый взгляд исподлобья - тоже Замороковский. Он буквально на лету схваты-вал что от него требовалось.
      Захар Евгеньевич просил подопечного:
      - Забудь, что я твой директор! Играй меня, как умеешь. Ты - теперь я. Тебе руководить большим сложным хозяйством. Коллективом придурков. Выпутывайся! Иначе тебя снимут с должности.
      Периодически, для расширения диапазона возможностей своей "обезьянки", Захар Евгеньевич переключал подопытного на кого-нибудь ещё и проблем тоже не возникало. Дар подражателя - в умении быть хамелеоном - менять краски и интонации по своему желанию.
      Обладая некоторыми познаниями, Замороков всегда помнил, что для того, чтобы мозг "обезьянки" творческое что-то импрови-зировал, его нужно вовремя отпускать на волю. Пусть делает, что хочет, гуляет сам по себе. Ещё он понимал: для того, чтобы вытворять такие штуки, какие вытворял по его указке "сынок", - нужно быть дурачком...
       При этом, хорошо поразмыслив, директор пришёл к парадок-сальному решению, что подопечному полезным будет кое-что понять про возможности собственного организма и мозга. Это требовало от учителя дополнительных времени и усилий, и Замороков был готов к таким вложениям во имя будущего результата. Поэтому он начал ежедневно читать "обезьянке" небольшие "лекции" на основе специально подобранных в областной научной библиотеки книг по медицине, физиологии, психологии и своих старых институтских конспектов. Приходи-лось "на пальцах" объяснять такие понятия, как " подсознание", "душа", "транс" и так далее. Первое время Замороков не очень верил в успех своей безумной затеи, но на удивление дурачок всё быстро схватывал. Примерно на уровне среднего студента. Даже порой пытался высказывать собственные идеи, в основном бредовые, и всё-таки для такого дефективного это выглядело феерическим прогрессом.
      Две недели всё шло без сучка и задоринки, так продолжалось до тех пор, пока "дрессировщик" не допустил грубейшую ошибку. Сработал пресловутый "человеческий фактор".
      
      Глава 10
       - Большинство из нас не может ответить на простые вопро-сы, - словно университетский лектор, с выражением декламиро-вал, порой заглядывая в старый потрёпанный конспект, Заморо-ков.
      - А именно, "где жили и кем были его предки?". Если речь идёт не о дедушке и бабушке, а о бесконечно далёких прародителях. Между тем сведения об этом содержатся в подсознании каждого человека. Это так называемая генетическая память. Вот только попасть в столь отдалённые закоулки нашей памяти очень трудно. Но всё-таки возможно, если человек находится в состоянии изменённого сознания, которое иногда называют трансом.
      Швейцарский психолог Карл Густав Юнг, ученик знаменитого Фрейда, пришёл к выводу, что бессознательное в "кладовой памяти" простирается далеко за границы жизни конкретного человека. Другими словами, индивидуальный опыт не утрачивается со смертью личности, а остаётся частицей в коллективной памяти, наследуемой из поколения в поколение, с которой неразрывно связано наше подсознание.
      Знаменитый американский парапсихолог Эдгар Кейс, находясь в состоянии транса и диагностируя пациентов, указывал своим клиентам, откуда были выходцами их далёкие предки и как они попали в Америку.
      На первый взгляд, ссылки на генетическую память как на ис-точник информации о прошлом кажутся далеко не бесспорными. Но иначе невозможно объяснить массу исторических фактов и подробностей, которые "выуживал" откуда-то Эдгар Кейс. Так, в 1936 году, рассказывая одной женщине о её прошлых ипостасях, он упомянул о рукописях Мёртвого моря, которые историки считали просто легендой. Но в 1947 году эти древние документы, относящиеся к началу нашего тысячелетия, были найдены в пещерах в Иудейской пустыне.
      Причём информация, почерпнутая Кейсом из кладовых генети-ческой памяти двух с половиной тысяч людей, охватывает чуть ли не всю историю человечества, поскольку описывает то, что происходило с их предками на разных континентах. Иногда она совпадает с известными из истории фактами, в других случаях расходится с ними. Так, одной женщине Кейс сказал, что, будучи Соломеей, она присутствовала при воскрешении Лазаря Христом, хотя это противоречит писанному в Евангелии. Позднее исторические хроники подтвердили данный факт.
      Другому юноше Эдгар Кейс сообщил, что раньше под именем норвежца Эрика тот совершил несколько плаваний в Америку. В качестве доказательства Кейс указал место - Висконсин, где нужно искать следы этих экспедиций викингов, проникших во внутренние районы Америки через реку Святого Лаврентия и Великие Озёра. Годы спустя в ходе археологических раскопок такие следы действительно были найдены.
      А можно ли заставить человека, не вводя его в транс, порыться в кладовых генетической памяти и извлечь оттуда нужную информацию? Да, если привлечь на помощь подсознание...
      
       Замороков оглянулся на единственного слушателя. "Обезьян-ка" похоже давно перестала его слушать и возилась с какой-то штукой, которую притащила с собой на занятие. Директор психоневрологического интерната Захар Евгеньевич поморщился от досады и, повернувшись спиной к Сироте, стал смотреть смотрел в окно. День выдался пасмурный, небо заволокло серым облачным покрывалось, по стеклу стучала мерзкая ледяная пыль. Точно так же пасмурно было на душе директора.
       Стоит ли дальше тратить себя на это полуживотное? Вдобавок дома за завтраком Замороков крупно поругался с женой. Кто-то "стукнул" его Нино про Маню. В разгар скандала приревновавшая к любовнице супруга зашвырнула в него тарелкой, едва не попав в голову. Заморокову пришлось букваль-но бежать из дома. Оставалась правда надежда, что выпустив пар жена постепенно успокоится. Баба может через пару часов забыть об ссоре. Это у мужчин нервная система страдает. Мужик гоняет услышанные оскорбления весь день в голове. Прокручивая и повторяя их снова и снова. От этого повторения можно сойти с ума. Поэтому мужик думает как ему снять как-нибудь стресс. А как снять стресс? Правильно. Надо набухаться и забыть обо всем на свете и тогда ему станет легче.
       "Напиться всем назло? - мстительно размышлял Замороков. - А особенно жене. Пусть знает, как в следующий раз меня задевать. Пусть сто раз подумает прежде чем кидаться бездумно словами и тарелками. А то благодаря этой стерве нервы у меня на пределе. Наверняка сука-завхоз ей меня стукнул про Маню... А ещё вон и погода за окном хмурая, мерзопакостная погода. Как и весь день, не задавшийся с самого утра".
       По пути сюда директор случайно стал свидетелем, как завскладом пищеблока, воровато озираясь, передавала через забор туго набитые хозяйственные сумки приехавшему за добычей своему муженьку, который грузил их в багажник старенькой, но ещё крепкой "бехи".
       "Совсем обнаглели! Подлые расхитители госсобственности. В сумках конечно продукты. Вот крысы! И ведь кого обворовыва-ют-то!..".
       То, что в подведомственном ему учреждении процветают хищения Захар Евгеньевич, конечно, знал. Бесило, что воруют в обход него. Зачастую те, кто не имеет на это права. Не по чину берут! То, что из-за воровства недоедают те, для кого этот интернат существует, Заморокова заботило только на словах, когда приходилось устраивать взбучку подчинённым. На деле же он смотрел на такие вещи со своей личной колокольни, а ещё философски.
       Люди с особенностями развития - не воспринимаются государством и обществом как полноценные личности, а значит они не совсем люди, и с ними можно особо не считаться - и если какая-та часть "контингента" переедет в морг раньше срока - от недостатка питания ли, или от неимением нужных лекарств, то на государство, которое итак слишком много тратит на войну, меньше будет нагрузка. Да и рядовые граждане вряд ли сильно опечалятся, что часть их налогов не будет потрачена на бесполез-ных инвалидов. Так считал директор психоневрологического интерната Захар Замороков.
       Заботило его другое. Что из-за резкой убыли "контингента" отданному ему в кормление интернату могут срезать финансиро-вание.
       Он напряженно размышлял. Завскладом была креатурой старшего повара Марии Вениаминовны Донской. А Манечка была не только его персональной кормилицей, но и многолетней любовницей. С ней недополучающий дома женской ласки мужик регулярно имел бурный разнообразный секс. На заботливую зазнобу директор щедро тратил до половины левых доходов. Не то чтобы Замороков любил эту крепко сбитую, богатую телом, но не интеллектом бабу, - Захару Евгеньевичу было удобно иметь на службе податливое тёплое тело, всегда готовое его обслужить в соответствии с полётом его фантазии. С другой стороны, Заморо-ков не хотел иметь серьёзные проблемы с женой, которая вряд ли успокоится, и подумывал избавиться разом от проблемы.
       Утром выслушивая ультиматум жены, Захар Евгеньевич хмуро кивал головой, молча соглашаясь с её требованием "немедленно уволить проститутку". Он и сам понимал, что пора уже это сделать. Окончательное решение пришло к нему там в парке. Зрелище беспардонного воровства подчинённых его взвесило, и директор понял, что пора ему принимать решительные меры. Нет человека - нет проблемы! Он слишком устал от скандалов.
       Замороков рывком вытащил из кармана трубку смартфона и стал торопливо набирать номер кадровика. В душе его стояла твердая решимость.
       - Нужно оформить увольнение по статье, - решительно объявил директор свою волю. - Причина? Воровство! Кого уволить, спрашиваешь...
       Надо было что-то отвечать и Захар с небольшой задержкой вымолвил:
      - Завскладом пищеблока...
       Назвать имя любовницы он так и не решился. А между тем, этот вопрос волновал его все больше и больше. Жены он боялся. И одновременно держался за этот брак. Но и Манечка оказалась ему слишком дорога..
       После кадровика Захар Евгеньевич позвонил жене. Она долго не брала трубку, а когда это всё же случилось, Замороков начал с путанных оправданий.
       - Узнаю голос ничтожества, не способного на мужской поступок, - ехидно заметила чувствующая свою власть над ним супруга. Будучи в своих высказываниях как обычно максимально непринуждённой, она назвала его тряпкой и уколола в самое уязвимое место:
      - Всегда и во всем верен себе, несостоявшийся профессор.
      - Не надо называть меня так, Нино!- с трудом подавляя в себе раздражение, униженно попросил он. Это был верный ход вывести его из себя, вполне садистский, ведь он действительно мог стать профессором и даже академиком, и заведовать кафед-рой в престижном столичном вузе или даже быть членкором, а не прозябать в директорах забытой богом богадельни, если бы не досадная случайность в начале карьеры. Жене прекрасно была известна эта его болевая точка и она грубо расковыривала его пилочкой для ногтей. Избалованная сверх всякой меры своим влиятельным папочкой сука никогда не отличались излишней щепетильностью в использовании подлых приёмов. К тому же такой выпад мог спровоцировать надоевшего ей муженька на какое нибудь необдуманное замечание по поводу супруги и её влиятельного отца. И тогда Нино сможет на полном основании выставить его за дверь их пятикомнатной квартиры в престижном доме, а заодно забрать большую часть совместно нажитого имущества. А оскорблённый за дочь тесть, конечно, употребит всё своё влияние, задействует все свои связи, чтобы непутёвого зятя окончательно выбросить на социальную помойку.
       Нет, Замороков не может пока позволить себе роскошь сорвать накопившийся внутри него яд на эту коварную суку.
      - Нино, но я же тебя просил уже не раз, детка! Войди и в моё положение, киска: у меня нет пока достаточных оснований для немедленного увольнения ключевой сотрудницы, - ласково увещевал змеюку в трубке Замороков. - Где я быстро найду уволенной Донской равнозначную замену соответствующей квалификации, сама знаешь какие у нас мизерные оклады, а контингент требуется кормить завтраком, обедом, полдником и ужином, мои дебилы устроят бунт, если оставить их хоть раз голодными.
      - Нет, вы только полюбуйтесь на это недоразумение в штанах, мне это нравится! - изгалялась над ним супруга, пропустив мимо ушей его оправдания. - Уволить эту б... он, видите ли, не может, зато морочить нам с папой мозги байками про наполеоновские планы - запросто! Вы типичный Хлестаков, лузер-прожектёр, Замороков, - в голосе супруги звучал беспощадный сарказм. - Впрочем, чему я удивляюсь, так и должно быть. Напрасно я не слушаю папу, который чуть ли не ежедневно пытается открыть мне глаза.
      - Что ты хочешь этим сказать, Нино?
      - Бросьте, вы же прекрасно всё понимаете. Никто не верит в ваши сказки про то, как вы скоро чудесным образом переберётесь в Москву. По щучьему велению! Благодаря некому Емеле и наверное его чудесной печи, ха! Как все неудачники, вы затрачи-ваете массу усилий для того, чтобы потом долго объяснять, почему таким распрекрасным планам не суждено было сбыться.
      - Но у меня действительно появился перспективный парень! Я готовлю научный доклад для представления Учёному совету.
      - Да-а... А где вы работаете, Замороков? В каком-нибудь научном центре или в приюте для дураков? Ах, извините, мне не следовало об этом спрашивать, - в притворном смущении добавила она, продолжая глумиться. - Я иногда веду себя как законченная стерва, но вы сегодня тоже какой то особенно жалкий.
      - Это от нервов, Нино. Ты же знаешь, киска, я всегда плохо переносил домашние скандалы; сейчас у меня раскалывается голова.
      
      Глава 11
      Ссора с женой росла как снежный ком. Словно маленький снежок, запущенный с вершины горы, докатывается вниз огромным комом, набирая массу по пути следования, так и утренний скандал цеплял по пути новые конфликты. Снова захотелось плюнуть на всё и уйти запой. Он знал, что ему ещё долго будет хотеться побыть в этом расслабленном отрешенном состоянии, чтобы отключиться от реальности.
       А пока Замороков против воли прокручивал неприятный разговор в голове, погружаясь в трясину раздражения на всех и всё.
       За спиной его "обезьянка" схватил опять без разрешения его телефон, который он в сердцах швырнул на стол, и начал копаться в нём. Да, он вроде как подарил телефон подопечному - в знак заключённого ими соглашения, но потом, "по взаимной договорённости", забрал айфон "пока" обратно, пообещав иногда выдавать "мартышке" игрушку. Сейчас он так же легко забыл про данное обещание, как накануне давал его.
       Захар Евгеньевич грубо отобрал айфон. А всё потому, что директор был не в себе. В другом настроении он бы воздержался от угроз, а тут его понесло:
      - Послушай, я трачу на тебя столько времени и сил, что хочу видеть ответное уважение.
       Сирота испуганно втянул голову в плечи и молчал, тупо таращась пустыми глазами на директора и выпуская непонятные звуки из полуоткрытого слюнявого рта, хотя мог бы хотя бы кивнуть в ответ. То, что у него с психикой беда, это понятно - в этом интернате адекватных не держат. Но даже у цирковых дрессировщиков временами сдают нервы.
      - Ну, что ты молчишь, как осёл! Хотя даже от осла легче добиться адекватной реакции! Мне это начинает надоедать. Лучше не выводи меня из себя. Иначе мне придётся преподать тебе урок хорошего тона.
       Так как молчание затягивалось, директор чувствовал, что не может контролировать прорвавшуюся ненависть к этому тупоры-лому животному, которому всё равно, что не чужой ему человек только что поругался с женой, что на душе у него полная задница.
      - И ты всерьёз надеешься впечатлить собой Гагарину?! - оконча-тельно утратив над собой контроль начал в свою очередь глу-миться над зависимым от него человеком директор. - Она же Га-га-ри-на! Красивая и успешная певица, о ней мечтают миллионы нормальных мужиков. У неё в любовниках первые люди страны, даже сам президент! Неужели ты хоть на мгновение возомнил себе, что сможешь выдать себя за Него, и тебе кто-то поверит?!
      Замороков схватил Сироту за руку, подтащил силой к зеркалу, ткнул пальцем ему в собственное отражение.
       - А теперь полюбуйся на это недоразумение. Ты же выродок! Тебя родили алкоголик и наркоманка. Им надо было сделать аборт, раз не повезло с выкидышем, но оба были в запое...а в итоге осчастливили нас таким подарочком...
       Лицо придурка покрылось красными пятнами, из глаз его потекли крупные слёзы.
       Эти слёзы подействовали на Заморокова как холодный душ. Он вдруг опомнился и попытался дать задний ход.
      - ...Послушай, сынок, я не хотел тебя обидеть... Не знаю, что на меня нашло. Забудь, что я тебя наговорил, - примирительно предложил директор, виновато улыбаясь.
      - Теперь ты будешь моим отцом? - вдруг спросил его "сынок", пристально всматриваясь ему в глаза.
       Захар Евгеньевич вздрогнул и в этот миг с тревогой подумал, что придурок, в голове которого живут такие дьявольские способности при минимуме понятий о цивилизованности, неуправляем в своих поступках подобно животному, в котором всегда дремлют дикие инстинкты, поэтому настроился на самое отвратительное в своей жизни.
      - Каким еще отцом? Послушай, сынок, давай договоримся, что ты не будешь так на меня смотреть. Я же люблю тебя, действи-тельно почти как родного сына.
      - Папаша... - сквозь зубы процедил "сынок", ломающимся голосом, в котором уже звучали знакомые Заморокову с детства хриплые обертона. - Ты теперь можешь меня повоспитывать... Конечно, если у тебя это получится. А иначе я за тебя сам возьмусь.
       Захару Евгеньевичу было до того неловко и одновременно становилось так жутко, что он хотел завершить сегодня их встречу, но левая рука сама потянулась к пряжке брючного ремня. Директор растерянно вытер правой рукой вспотевший лоб и оглянулся назад, прикидывая место на кожаном топчане, куда ляжет животом для порки.
      - Дурачок, я же ради тебя стараюсь, зачем превращать наши встречи в ненормальный аттракцион, - захныкал взрослый солидный мужчина, словно маленький мальчик, укладываясь с голой задницей наизготовку. - Ну зачем...я больше не буду, па! Обещаю тебе.
      - Молодец. Но вначале я всё же преподам тебе урок хорошего тона, сына, - жёстко пообещал Сирота...
       Через полчаса Директор вышел из своего кабинета в предбан-ник приёмной, чувствуя, как у него пылает от ремня задница и трясутся ноги. И был ошеломлён видом проворной "обезьянки", который выскользнул из кабинета раньше него и уже успел собрать в секретарской всех женщин с этажа, а с главным бухгалтером держался так, словно настоящий её сынок.
      - О, папик пришел!- торжественно объявил Сирота и ехидно улыбнулся обалдевшим от непонимания происходящего сотруд-ницам. После чего погрозил директору пальцем: - Учти, будешь обижать мою мамочку, - он стал ластиться с видом проголодав-шегося сосунка к выпирающей солидной груди ведущего финансиста - я с тобой поругаюсь, - предупредил нахал. - Я, когда расстраиваюсь, то становлюсь окончательным психом.
      
      Глава 12
      Накануне, после позорной для себя сцены, Заморокову всё-таки удалось восстановить отношения с сынком. Они даже условились забыть взаимные обиды и продолжить совместную работу ради общей цели. Так что расстались вполне мирно.
      И какого же было изумление Захара Евгеньевича, когда на следующий день он повстречал свою "обезьянку" на аллее парка, и не в колонне бредущих на работу таких же подневольных интернатовцев. Сирота сделал вид, что не узнаёт директора. Вид у дурачка был довольный, напыщенный, элегантный. За руку нарядившегося в директорское пальто и шляпу дурачка держалась первая красавица здешней богадельни, главповар Мария Вениами-нова Донская. Манечка тоже приоделась по случаю прогулки с новым кавалером. При виде бывшего любовника она даже не кивнула ему, словно он стал в её глазах пустым местом, кем-то из "контингента".
       Когда парочка скрылась из виду, Захар Евгеньевич стал кру-шить от гнева и злости все вокруг: с размаху разбил об асфальт свой телефон и долго топтал его обломки ногами, потом набросил-ся на оказавшуюся поблизости урну для мусора, которая пострада-ла совершенно невинно. Замороков, рвал на себе одежду и посыпал волосы пеплом. Ибо не знал, как ему перенести своё полное жизненное фиаско.
       - О! Проклятый, мерзкий дурак, ловкий насмешник! Ты обманул меня и сбил с пути. Ты Дьявол! Пригревшийся на моей доверчивой груди змей! Ничтожный блудливый бес - ну и коварен же ты! Эта злобная сука, моя жена, права, когда говорит, что я законченное ничтожество и так и умру в этом болоте от тоски и понимания своей никчемности? Будь я проклят, но и тебе гореть в аду. - Лукавый ты обманщик, сынок ! Злоумный дурачок.
      
       А случилось вот что. Прямо из кабинета директора Сирота отправился к отдельно стоящему здания пищеблока. Скрытно проникнув, он бесшумно последовал за старшей поварихой в холодную подсобку для хранения окороков, где больше никого из служащих в этот момент не оказалось, и некоторое время из-за угла наблюдал, как пышнотелая блондинка, с крупными грудями, которые упруго торчали даже под стёганой, утеплённой войлоком, душегрейкой, по-мужицки кряхтя, выносит из холодильника порубленные самолично топором свиные туши, головки голланд-ского сыра и тяжёлые упаковки импортных консервов, которые сама увезёт в конце смены на своей машине домой, чтобы забить холодильник к праздникам.
      - "Она", - алчно прошептал Сирота, и подмигнул сам себе. После этого последовал дурацкий диалог между им и им.
       - А кто это тут собрался сделать что-то очень нехорошее?
      - А кто?
      - Эй, не пытайся хитрить, негодник! А то накажу!
      - Я и не пытаюсь.
      - Тогда сознавайся немедленно, негодяйчик! Это же чистое негодяйство!
      - Сознаюсь. Только я ничего плохого не задумал. Если кому-то придётся не по вкусу моя затея, то я сразу убегу.
      - Эй, не пытайся меня снова надуть!
      - А вдруг это в самом деле она?
      - Брось! Столько лет прошло, как она тебя бросила, та кукушка уже и забыла о твоём существовании.
      - Не смей повторять за плохими эти слова! Ещё раз так её назовёшь, и я тебя побью! Больно. Учти это.
      - Ладно, сынок, не обижайся на меня, я же по-родственному.
      - Хорошо, прощаю. Но почему ты запрещаешь мне верить в чудо?! В Деда Мороза, в зубную фею?!.. Никто! Слышишь, никто не можем мне этого запретить.
      - Дурачок! Ты же взрослый, а продолжаешь верить во всякую чепуху для малолетних. Вот и директор тебе говорит: пора взрослеть. Вон щетина начала седеть на подбородке, а всё детство в одном месте зудит.
      - Он дурак, а ты плохой.
      - Ещё что скажешь?
      - Скажу, что просто пойду и сделаю это!
      - Только попробуй! И очень пожалеешь о своём поступке.
      - Попробую! И никому меня не остановить! Тем более тебе, старый зануда.
      Подкравшись к женщине сзади, Сирота неожиданно резко обнял Манечку и прижался к ней.
      - Мама!
      Женщина вздрогнула и хотела взвизгнуть, но рот её был забит большим куском парной ветчины "со слезой", которая так аппетитно выглядела, что невозможно было удержаться от дегустации прямо на месте.
      - Мамочка, наконец-то ты приехала за мной! - проникновенно заявил голос у неё за спиной.
      Маня резко оглянулась, собираясь пустить в ход здоровенные кулаки, чтобы хотя бы задорого продать свою девичью честь. И тут же её перекошенное страхом мясистое лицо расплылось в расслабленной улыбке, к своему громадному облегчению повариха узнала в "сыночке" директора...
      
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
       "Нам дороги те, кто любит нас; короткие мгновения, которые мы проводим с ними, являются компенсацией за многие страдания; они расширяют нашу жизнь; но еще дороже те, кто отвергает нас как недостойных, ибо они добавляют нам другую жизнь: они строят перед нами небеса, о которых мы и не мечтали, и тем самым дают нам новые силы из тайников духа и побуждают нас к новым, необдуманным поступкам"
       Эмерсон
      
      
      Глава 13
      После ссоры с директором и историей со старшей поварихой у Емельяна Сироты начались серьёзные проблемы. Вечером в отделение явился взвинченный после разговора с директором главврач и начал на него орать, угрожать. Емельян прекрасно понимал, что если сейчас в ответ не сдержится, то администрация уже наготове и воспользуется удобным случаем, чтобы обернуть всё против неугодного. Полицию они вызывать не станут и заводить уголовное дело тоже даже по сфальсифицированному поводу, у них с в распоряжении инструменты посильней. Вначале казалось главврач только того и ждёт, чтобы вызвать психиатриче-скую неотложку. Сироте грозила отправка в психиатрическую больницу, а потом официальное лишение дееспособности и пожизненное существование за решётками в больнице тюремного типа. Только у главного врача ничего с ним не вышло, - Емеля вёл себя как паинька.
      Между тем ситуация для бунтаря оказалась ещё опасней.
      Потом пришёл начмед по фамилии Живодёров, мужик лет 37, с тяжёлым вонючим дыханием и хмурым взглядом исподлобья. Он повел Сироту к себе в кабинет. Этот не орал на него, напротив говорил тихим вкрадчивым голосом: "Ты думаешь, твои фокусы сойдут тебе с рук? О-оши-иба-ешься. Директор больше не хочет тебя знать и не будет за тебя заступаться. Так что мы тебе сделаем лоботомию! Не знаешь, что это такое, - ни-че-го!.. Мы тебе по ходу процедуры расскажем. Заодно попрактикуемся. Потом сами же проведём вскрытие твоего трупа в нашем морге и напишем в заключении о смерти, что бедняга скоропостижно умер от аппендицита".
      Прозвучало это не пустой угрозой. Емельян знал, что с ним могут сделать всё, что захотят, паспорт его хранился в сейфе директора, телефона у него не было, по сути у любого обитателя психоневрологического диспансера прав было меньше, чем у домашнего хомячка.
      
      Глава 14
      Два часа начмед его мурыжил, то угрожая, то предлагая дать ему последний шанс. "Если не хочешь, чтобы тебе грязным ножом выковыряли часть мозга через глазницу, проси прощения у нашего великодушного директора, на коленях проси! Целуй ему туфли, клянись, что больше не заставишь Захара Евгеньевича сожалеть о своей доброте, - тогда может директор над тобой и смилостивить-ся, хотя он очень на тебя зол" - объяснял начмед интерната.
       Емельян и сам понимал, что надо броситься в ноги к Заморо-кову, ползать перед ним на брюхе и молить о пощаде, вот только не мог договориться с самим собой об этом. Дурацкий глупый характер не позволял элементарно убедить снова стать паинькой того "другого", что жил внутри его мозга. Вместо спасительного компромисса голос в голове призывал его к новому бунту:
      "Убедился? Теперь ты понял? Тебе пели какой ты из себя весь хороший, призывали стать ещё лучше, обещая исполнения всех желаний. Звучало как рай, правда? Но на поверку обещанный тебе "рай" - всего лишь другая палата в родной психбольнице, где тебя прикармливали с ложечки сиропом лжи, чтобы использовать и выбросить, как выжитый до конца тюбик с зубной пастой?
      Фальшивый учитель притворно пел тебе колыбельные, словно родная мама. Он нашептывал "сынку" о твоей уникальности, о большом предназначении, которое вот-вот начнётся, о том, что ты уже совершенен таким, каков есть. И ты кивал головой, доверчиво лыбился и чувствовал себя героем из сказки.
      Когда ты стал послушен ему, учитель почти перестал спорить с тобой, не критиковал. Наоборот, он охотно подтверждал все твои фантазии, усыпляя твою недоверчивость. Ведь довольный дурак - это послушный пластилин в его руках, клиент, который безропот-но раскатается в лепёшку ради старшего друга. А главная цель лжеучителя - не счастье ученика, а собственное благополучие и точка.
      Добрый папа оказался совсем не добрым, играя на твоём чув-стве вины и безмерном доверии. Завернув в красивую обёртку пустоту, учитель не уставал обещать тебе однажды мгновенное превращение из "дурака" в сказочного принца, волшебные таблетки от всех твоих бед и гарантированное место в желанном большом мире. Его слова - сплошь обман. Ведь настоящие перемены - это больно, а кто хочет боли?
      Вот в чем секрет фокуса: истинный учитель - не тот, кто гла-дит тебя по головке и твердит, какой ты гений, а тот, кто не стесняется говорить тебе нелицеприятную правду и пинает под зад, даже когда ты ему небезразличен. Он не будет тебе другом в привычном понимании. Он, скорее, станет зеркалом, отражающим всю твою неприглядную правду, и скальпелем, вырезающим опухоль самообмана...
      Признайся же честно: тебе очень страшно. Но не ножа ты так боишься. Тебе жутко до усрачки оттого, что придётся в одиночку выбраться за забор, страшно посмотреть правде в глаза, невыно-симо опять признать себя уродом. Ведь теперь ты разбуженный урод, у которого садистки отняли сладкие иллюзии, а это страшно втройне.
       Именно на этом страхе играл твой лже-учитель. Он приучил тебя к себе другому и в обмен забрал тебя к себе в рабство.
      Теперь у тебя осталось лишь два пути: попросить прощения и окончательно расстаться со своей свободой, или послать Заморо-кова подальше и самому занять место учителя.
      Твой новый учитель не станет играть на твоей жажде чуда, желании легких путей и страхе перед собственной глубиной. Он не станет предлагать тебе волшебную палочку вместо тяжелого меча. С ним тебе придётся забыть о безопасности. Ведь обещан-ная тебе безопасность тоже ложь - такая же тюрьма, только без стен. Ты мог бы и дальше оставаться ручной обезьянкой директо-ра, которую он везде возит с собой и демонстрирует нужным людям, до поры заботясь о твоём комфорте. Но так ты никогда не узнаешь вкуса настоящей жизни, не раскроешься по-настоящему, не ощутишь всего того, что можешь завоевать. Ведь большая жизнь никогда не отдаст такому борзому самозванцу ничего без боя. Тебе за всё придётся платить по самой высокой цене - болью и риском. Приготовься к этому, если выберешь себя.
      Настоящий учитель не будет нянчиться с тобой. Он ударит прямо в самое больное место, безжалостно расковыряет тебе старые раны, без церемоний вытащит на свет всю дрянь, что у тебя глубоко внутри и ткнёт в неё рылом. Он не пожалеет "сынка", не утрёт тебе слёзы и сопли, не погладит по головке. Напротив, эта сволочь будет намного более жесток, чем самые злобные надзира-тели. Он будут неумолим и бескомпромиссен. Именно потому, что ему не наплевать. Его жестокость - это не садизм, а хирургическая точность истинного врача, спасающего тебе жизнь. Он знает, что только целебная боль способна вырвать тебя из состояния полутрупа, в котором тебе суждено спать до самой смерти".
      
      Потеряв терпение дождаться нужной реакции от Сироты, начмед махнул на тупого дурака рукой и стал готовить какие-то документы.
      Потом начмед вызвал охранника, который взял штрафника за шиворот и повел в штрафной изолятор, как Емельяну сказали.
      Охранник завел злостного нарушителя дисциплины в кабинет старшей сестры - только не изолятора, а хирургического отделе-ния.
      Охранник ушел, предупредив:
      - Послушай придурок, нам сказали, что ты можешь создать персоналу большую проблему. Поэтому учти, если будешь вести себя хорошо, тебе сделают укол заморозки - прямо в мозг, и тебе почти не будет больно. Если же нет - пеняй на себя.
       Сироте велели ждать. До Емельяна наконец полностью дошло, что с ним собираются поступить очень плохо. У старшей сестры на столе лежат какие-то бумаги, которые она заполняет, а в коридоре он успел заметить как за полуоткрытой дверью готовят операционную.
      Минут через двадцать старшую медсестру срочно затребовал к себе хирург, который уже находился в районе операционной. Нейрохирургом выступал фельдшер Рябоконь. По диплому он был зубной техник, но с нежной юности лелеял в себе розовую мечту о "космосе нейрохирургии". И как только представилась возмож-ность попрактиковаться, не без логики рассудил, что раз зубы тоже расположены в голове, то ему и карты в руки. В интернат энтузиаст устроился умышленно, ибо здесь было сколько угодно "учебного материала"...
       Возле Сироты остались две санитарки. Ну Емельян и восполь-зовался моментом.
      Одна санитарка сидела метрах в шести от него, а вторая вышла в коридор покурить.
       Сирота веско сообщил той, что находилась рядом, что если она не хочет, чтобы хирург сделал сегодня именно ей операцию на мозге (Рябоконю всё равно было на кем тренироваться), то должна сидеть тихо и не сметь даже пикнуть. Второй и говорить ничего не пришлось.
      Местность в пределах территории интерната Емельян знал отлично, что мог с завязанными глазами ориентироваться на ней.
      Выбравшись через лаз в заборе на свободу, беглец прошёл пешком несколько километров до реки, где укрылся в прибрежных камышах.
      Он сидел на берегу Оки и грустно говорил:
      - Может быть через час меня тут найдут и попрощаемся с тобой река. Куда мне идти? Ни дома у меня, ни друзей. Только с тобой могу поговорить напоследок. Если меня здесь найдут мои мучители, то отведут обратно и предадут страшным мукам. Не знаю, почему они так злы на меня, ведь я никого не хотел обидеть.
      Если это случится, то завтра буду я лежать на холодном метал-лическом столе, как кукла, которую распотрошили и выбросили на забаву псам. Потом меня закопают в безымянной могиле и мое тело начнет гнить и превращаться в отвратительную смесь. А потом, когда весь процесс гниения окончится, обращусь в землю и в воду. И тогда я стану тобой, река. И мы вместе потечём вдоль разных берегов, чтобы я хотя бы после смерти увидел этот мир... А пока прощаюсь с вами друзья мои милые - солнце и камыши, травка и цветы, бабочки и стрекозы. И ты прощай, прекрасная девушка!
      Последняя фраза Сироты была обращена к купальщице, кото-рая зайдя по колено в воду, и ещё раз тревожно оглядевшись, решила, что вокруг ни души и не спеша сняла с себя две полоски купальника.
      
      Глава 15
      Емельян с интересом подсматривал через заросли камыша за ни о чём не подозревающей купальщицей, которая расчесывала свои каштановые длинные волосы.
       Завороженный редким зрелищем Сирота затеял тихий разговор, будто бы вместе с ним был приятель по интернату.
      
      - Гляди-гляди, сынок! Какая красавица. Какие у неё круглые сиси, а какие бёдра! А может она русалка?
      - Дурак, у русалки должен быть хвост!
      - Сам дурак, я видел мультик, где злая колдунья помогла русалочке на время избавляться от хвоста, потому что она влюбилась в прекрасного принца.
      - Я тоже видел этот мультик.
      - Эта тоже похожа на волшебную героиню мультика, правда?
      - Правда! Смотрел бы на такую красоту и смотрел. ..
      
       В засаде "наблюдателей" грызли страшно комары и слепни, так что руки сами пытались отбиться. Раздался громкий хлопок, девушка вздрогнула насторожились, зашарила вокруг тревожными взглядом. Дураки спрятали свои головы. Емельян слышал как бьётся громко его сердце.
      Когда опасность миновала, "интернатовцы" опять принялись подсматривать.
      - Даа...какая красивая девушка!
      - Очень красивая девушка
      - Нам она правда нравится?
      - Нам она очень нравится.
      - Но мы ведь не пойдём с ней знакомиться?
      - Нет, мы не пойдём с ней знакомиться. Зачем нам с ней знако-миться, если мы любим Мандалину Гагарину.
      - А почему мы любим Мандалину Гагарину?
      - Гагарина для нас самая красивая на свете.
      - Да, и у неё красивые песни.
      - Нам очень нравятся её песни. Значит, она красива и внутри.
      - Поэтому хватит подглядывать и пошли отсюда по-тихому, чтобы не напугать девушку.
      
       Гул приближающегося мотора прервал этот странный монолог и всё-таки спугнул прекрасную купальщицу..
      
      *
      
      Разговор происходил в штабном блиндаже под грохот близкой канонады. С брёвен потолка, уложенных "в три накаты", периоди-чески сыпалась земля от падающих неподалёку тяжёлых фугасов. Периодически нарастающий вой заставлял присутствующих на КП напряжённо прислушиваться. Особенно волновались штабисты, не умея, в отличие от бывалых окопников, сразу понять куда летящий со стороны немцев "чемодан" упадёт.
      Перед группой старших офицеров стоял человек в изорванном, перепачканном землёй и кровью обмундировании. Он был сутул, словно на плечах его лежал громадный груз ответственности. На потемневшем от гари и смертельной усталости лице выделались глаза полные какой-то отупелой обречённости и безумной ярости, не остывшие от горячки боя.
      В группе генералов и полковников выделялся статью и уверен-ными манерами статный моложавый красавец с посеребрёнными сединой висками и новенькими погонами генерал-майора на плечах. Командир дивизии.
      Он с интересом рассматривал будто явившегося к нему прями-ком из Преисподни подчинённого (впрочем так оно, в общем, и было), пока генеральский адъютант поставленным голосом опытного докладчика вводил комдива в курс дела:
      - Рядовой Иван Небогатов. Трое суток назад в составе сводного батальона переправился на правый берег Днепра. Десантникам была поставлена боевая задача захватить плацдарм, закрепиться на нём и удерживать до прибытия основных сил.
      Гитлеровской командование, учитывая возникшую для себя угрозу, немедленно бросило на ликвидацию плацдарма все силы, имеющиеся у них на данном участке обороны, включая элитные части СС. К концу первых суток из батальона осталось чуть больше роты личного состава и лишь трое боеспособных офице-ров: комбат погиб ещё при переправе, тяжело раненого комиссара пытались переправить на плоту, но он скончался в пути.
      Немцы бросали на уничтожение опасной занозы в своей линии обороны по правому берегу всё новые и новые части, в том числе танковые. Всё чаще дело доходило до рукопашной. Но в итоге десантникам удалось продержаться 56 часов до подхода подкреп-лений.
      Обрисовав общую ситуацию, адъютант перешёл непосред-ственности к личности стоящего перед генералом бойца. Долж-ность рядовой Иван Небогатов занимал скромную, будучи заместителем командира взвода связи. В ходе напряжённого многодневного боя дважды пересекал вплавь Днепр в поисках разрыва повреждённого связного провода. После гибели всех офицеров фактически принял на себя командование батальоном. Правда к тому моменту из первоначального состава боеспособны-ми оставалось всего 14 человек, большинство из которых получили ранения. В последние часы обороны, когда танки врага и мотопехота приблизились вплотную к окопам десантников и отбиваться стало нечем, Небогатов по связи вызвал огонь артиллерии на себя.
      - По всем формальным признакам, товарищ Небогатов достоин быть представленным к награждению, - закончил доклад адъ-ютант.
      - Пиши, - не отводя глаз от заострившегося лица героя распо-рядился комдив. - За выдающееся поведение в сложной боевой обстановке, за выполнение особо ответственного поручения командования представить к званию Героя Советского Союза.
      Произнеся это торжественно, генерал с широкой улыбкой добавил от себя:
      - Ну, герой, поздравляю! Заслужил. Скажи хоть, как вам уда-лось удержаться на том клочке суши, мы ведь вас уже списать успели, как смертников, а вы нам такой дорогой подарок сделали!
      Хотя говорил Небогатов путано и сбиваясь, - видимо это объ-яснялось недавней контузией, - его слушали внимательно, не перебивая. Правда много говорить рядовой не стал, ибо всё уже было сказано адъютантом. Потом генерал долго тряс герою руку, продолжая смотреть на него, как на выходца с того света.
      Неожиданно из группы офицеров выступил человек в новень-ком, будто со клада, майорской обмундировании, с узким неприятным лицом, на тонкой с горбинкой переносице его ястребиного носа поблескивали стёкла круглых золотых очков. Начальник Особого отдела дивизии. Бесстрастным голосом матёрого канцеляриста майор-особист произнёс.
      - Это исключено. Он недостоин.
      - Почему исключено? - с недовольным видом генерал чуть повернул благородную голову на неприятный голос.
      - Он из разжалованных в рядовые гвардии капитанов, - пояснил особист.
      Комдив перевёл озадаченный взгляд обратно на Небогатова, спросил:
      - За что ты разжалован?
      - За окружение.
      Как-то стало тихо. Никто уже не обращал внимания на шлепа-ющиеся неподалёку мины и шальные снаряды, все напряжённо следили за развитием интригующего сюжета.
      Комдив нахмурился, с досадой снова покосился на особиста, помолчал. Нехотя произнёс:
      - Ладно, ступай.
      Рядовой устало отдал генералу честь и направился к двери. Однако через пять шагов генерал его окликнул, вернул:
      - Постой, Небогатов.
      Хмуро опять покосившись на бдительного особиста, комдив с особой душевностью взглянул на этого парня, которому видать здорово досталось от жизни, а он вместо того, чтобы сломаться, оскотиниться, продолжал удивлять всех силой русского духа. Генералу захотелось сказать на прощание какие-то особенные, высокие слова, но, как это часто бывает, он не нашел их, так же как не находил их в другие, самые решительные и, быть может, самые красивые минуты своей жизни. Он просто протянул герою руку и произнёс прочувственно от всей души:
      - Ну, бывай! Удачи тебе, солдат.
      А потом ему в голову пришла какая-то новая мысль и он спро-сил:
      - А как тебя полностью по имени отчеству величать, герой?
      - Иван Алексеевич.
      - Вот что, Иван Алексеевич... Большую услугу ты оказал дивизии. Да и не только дивизии. Армии. Всем нам. Весь ваш батальон оказал. Много других жизней вы спасли, и времени много сэкономили. Поэтому отпустит тебя без награды я не могу.
      Генерал расстегнул на себе мундир и стал откручивать орден.
      - А ну помоги! - позвал он ближайшего к себе офицера. Сняв с себя потемневшую эмалью от времени награду, полученную на другой войне из рук легендарного командарма (расстрелянного в 37-м), прикрутил её на грудь солдата. После чего оглянулся на офицера сидящего за столом.
      - А ну пиши! Командировать товарища Небогатова Ивана Алексеевича...
      Запнулся.
      - Ты откуда сам родом, Иван Алексеевич?
      -Так Ярославские мы. Деревня Петушки.
      - Даю тебе 10 дней.
      Но тут снова возник особист:
      - Должен напомнить, товарищ генерал, что учитывая сложную обстановку на фронте, отпуска запрещены особым распоряжением Ставки.
      Комдив поморщился: слова эта заноза пытается ему напомнить про 37 год и показать кто тут на самом деле главный. Переживший чудовищные пытки и уже стоявший одной ногой в расстрельной яме генерал не был тогда сломлен, так ничего и не подписав следователям с Лубянки и никого не оклеветав, он сохранил в себе душу и честь офицера. И теперь решил сделать фигу в кармане этой чекисткой шкуре:
      - А я его командирую по служебной необходимости. Нам должны передать с завода новые пушки по линии Главного артиллерийского управления. И к ним пополнение из выпускников артучилища, которые на этих пушках учились. Вот он за ними и отправиться.
      Комдив был доволен собой, что проявил упрямство, да ещё и смекалку, при всех унизив особиста, не подставившись при этом сам.
      - Курить хочешь? - генерал протянул солдату раскрытый портсигар. После чего отвёл его в сторонку, провожая до двери, там он понизил голос.
      - Поедешь через Москву, заодно зайдёшь к моим домашним передашь им от меня привет, давно я дома не был. Но сперва на сутки махнёшь в свои Петушки. Надеюсь успеешь. И назад без опозданий! Да тебе это объяснять не требуется, парень ты тёртый.
      - Я штрафник, - напомнил Небогатов.
      - Я тоже... - доверительно тихо сказал комдив, внимательно взглянув в глаза солдату: на исхудавшем, простом лице появилась улыбка человека, который с полуслова понимает своего.
      - Это ничего,-добавил генерал. - Так что давай по штраф-ной, на дорожку, и желаю тебе счастья, солдат!
      Генерал повысил голос, чтобы его услышали остальные:
      - А вернёшься, получишь роту для начала, а там видно будет. Горячие денёчки наступают.
      Разозлённый сверх меры особист, зашипел змеёй в спину:
      - Извините, товарищ генерал, но с таким клеймом в личном деле это никак не возможно.
      Комдив даже не обернулся, не удостоив особиста взгляда, бросил через плечо:
      - Послушай Николаев, прикажешь мне с личными делами в бой идти? Иль ты теперь у нас принимаешь командные решения?.. Этот воин сегодня вечером вернулся с того берега с важными результатами, я буду докладывать о нём в штаба фронт. Мне толковые командиры на передке - во как необходимы! Потери у меня колоссальные. Особенно среди младшего и среднего начсостава. Обстрелянных ротных и комбатов как воздуха не хватает. Заменить их оперативно просто некем. Верховный поставил задачу взять Киев в срок! С кем я его буду брать? С необстрелянными выпускниками училищ, с зелёными вчерашними курсантами?.. А может с тобой, Николаев? Ну, что замолчал, отвечай, с кем мне идти в бой прикажешь!
      
      Глава 16
       Неподалёку от всё ещё прячущегося в камышах Емельяна Сироты остановилась колонна из киношных автобусов и гримва-генов, принадлежащих Киноконцерну "Мосфильм"". На свежий воздух высыпал народ. Люди сразу разбились на кучки. Пока пассажиры в одних кучках разминали затёкшие от долгого сиденья конечности и закуривали, другие небольшими группками проследовали в соседний лесок.
      Но нашёлся одиночка, который прямиком направился к воде. Его окликнули, но не особо настойчиво. Что-то распевая пьяным голосом и покачиваясь на ходу, неприсоединившийся ни к кому чудик прямо в кроссовках, джинсах и свитере зашёл в воду, поплескал себе на лицо, и уверенно двинулся дальше. Через десяток шагов он вдруг провалился с головой в подводную яму, - не издав ни звука просто исчез в омуте.
      Емельян среагировал не сразу, некоторое время он ошалело таращатся на место, где канул гражданин и где покачивалась на волнах дрейфующая по течению клетчатая кепка; и лишь через пару минут опомнился и бросился на выручку скрывшемуся под водой мужчине, стал нырять в том месте, только слишком стремительное течение уже унесло тело.
       Сам нахлебавшись, чуть не утонув и еле выбравшись, взволно-ванный Сирота побежал за помощью. Он кричал людям вдали, размахивая кепкой утопленника, - словно полоумный, и за такового его и должны были принять. Если бы не случайное совпадение.
      
      - Послушайте, коллеги, никто не скажет мне, что это за кретин чешет к нам и орёт диким орангутангом, будто мы вторглись на его территорию?
      Директор только что запущенного в производство телесериала "Время героев" отвернул крышку термоса и хлебнул горячего кофе. Величественным движением он повернул скульптурную в профиль голову к помощнице режиссёра:
      - Лидочка, это твой что ли так натурально изображает ёбн...го на всю голову?
      - Кто ж его знает, - флегматично пожала плечиками манерная барышня второй свежести. - Я в них уже запуталась, Рудольф Альбертович! Каждую неделю мне назначают постановщика, потом он исчезает, и я должна заново привыкать к очередному "Феллини". Откуда вы их только вытаскиваете - "непризнанных гениев"?!
      - Спокойно, Лидочка. Спокойно. Ты лучше меня знаешь, в каком непростом мы оказались положении с этим проектом.
      Никто в группе не знал в лицо нового режиссёра, выписанного продюсером сериала откуда-то из далёкой провинции. До этого 50 столичных режиссёров отказались снимать сериал про Специаль-ную военную операцию, и продюсерам ничего не оставалось, как искать на вакантную позицию хоть кого-то.
      Чтобы прояснить личность спотыкающегося на ходу клоуна начальнику группы пришлось заняться опросом осветителей, крановщиков, техников, плотников, каскадёров, привлечённых консультантов картины и прочий рабочий люд, что теснился рядом. Но ясности это не прибавило.
      - Кажись он...
      - Молчал бы лучше, чем репу разевать ... Задолбал уже ужи-раться в хлам на работе, мудила! Жену свою в лицо скоро перестанешь узнавать!
      - Харе на меня вечно наезжать, падла...а то сейчас ответишь мне за такой базар!
      Назревала классическая "стрелка", тем более, что поблизости имелись ящики с отнюдь не бутафорским оружием и цинки с боеприпасами.
      - Мальчики, мальчики, договариваемся сразу, пока мы на берегу - без партизанщины! Вы же считаетесь почти интелли-гентными людьми - работаете в кино. Отдельная просьба к нашим доблестным каскадёрам: без команды "мотор!" никакой поножов-щины и тяжкого членовредительства на работе, договорились?
      Начальник киногруппы благоразумно обратил свой взор на коллег из категории "художников".
      - Тот вроде моложе был... - смачно икнув селедкой с лучком и перегаром, задумчиво предположил художник по гриму. - А этому явно за сорок.
      - Что вы такое говорите, Станислав Кириллович! - возразил главный костюмер. - Этот же совсем пацан, а вот тот как раз матёрый мужик был. Закусывать вам надобно поосновательней.
      - Всё вы путаете, коллеги, у вас что коллективная аберрация сознания?! - с претензией на широкий кругозор высказал своё особое мнение начальник цеха декораций. - Я всю дорогу сидел с новым режиссёром на соседнем сиденье и мы с ним говорили, он лысый был, поэтому и носил кепку постоянно, а этот кудрявый какой-то. И длинный. А тот был метр с кепкой. И нос у него с горбинкой, а не картошкой как у этого.
      - А вы отсюда прямо разглядели его нос, может хватит умничать-то!
       Черту подвёл главный оператор, который не стеснялся в выражениях, превосходя в искусстве образных слов даже каскадёров с осветителями. :
      - Я всегда говорил, что если группа начинает отмечать "первый кадр" в десятый раз и ещё до начала съёмочного дня, то хорошим это кончиться не может. Какой "первый кадр", ублюдки вы сраные! Если уже отснято 47 серий! Вам бы только жрать, нажираться и совокупляться, животные! Разве моя вина, что эти режиссёры исчезают с пугающей регулярностью. Потому что каждый новый мнит себя Михалковым-Антониони, а ты под его вкусы подлаживайся! Зае..и они все уже!
       На ваше общее счастье, я единственный трезвый среди вас человек. Авторитетно заверяю как главный оператор. У меня профессиональная память на лица, фотографическая память! Я хоть и поддержал символически компанию рюмкой, тем не менее готов поставит на кон профессиональную репутацию. Это новый режиссёр Никита Васильевич Фофанов и есть! Точно он!
       Директор картины с облегчением улыбнулся мастеру кадра. Дальнейший опрос был лишним. Всем было велено срочно грузиться в автобусы, чтобы не мотать нервы той части группы, что уже находилась на месте и ждала их приезда.
      
      Глава 17
       Сразу отправиться с полученным предписанием в тыл Ивану Небогатову не позволила полученная на плацдарме контузия, которая оказалась тяжелее, чем он думал. Пришлось переканто-ваться в дивизионном санбате, где врачи его немного подлечили.
      Только Иван оклемался, как по его душу нагрянул корреспон-дент из фронтовой газеты, решивший написать по свежим следам очерк о подвиге десантников. Не отвяжешься. Пришлось ехать с приставучим журналистом на правый берег. По дороге заехали в типографию за свежими газетами для ребят на передо-вой.
      В середине дня подъехали к Днепру. Переправились по пон-тонному мосту, охраняемому батареей тяжёлых зенитных орудий. Хотя в небе барражировали только наши ястребки. К этому времени наши передовые части уже выбили противника с укреплённых позиций в глубине их хвалёной "Голубой линии", велись напряжённые бои на подступах к Киеву. И вообще чувствовалось, что противник надорвал себе пуп на обороне этого водного рубежа и отползает в логово, словно искалеченная змея, по инерции огрызаясь и пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Только накатывающая следом армада наступающей Красной армии не давала ему такой возможности. Полноводной рекой текли к передовой переправляющиеся по налаженным переправам свежие части, пехота, техника. Все это бодро перекликалось тысячами голосов, материлось, хохотало, ревело моторами, шагало и ехало без конца, ломаясь по дороге, чинясь и снова двигаясь на Запад.
       Корреспондент то и дело просил водителя редакционного "Виллиса" остановиться, выскакивал, делал несколько снимков разбитого "тигра" или обломков "Ханкеля", прыгал обратно в открытый джип и они мчались дальше.
       Во встречающихся деревнях большинство хат были сожже-ны озверевшими от поражений оккупантами. Из жителей остались в основном старухи, да бабы и с детишками. Они выходили на дорогу, предлагали пехоте и танкистам крынки с холодным молоком, поили, крестили, и вдруг как-то сразу перестав стесняться того, что перед ними военные и партийные, говорили с колоритным малороссийским акцентом: "Спаси вас господь! Пусть вам Бох поможе". Просьбы взять деньги или что-то из пайка за молоко отвергались с ходу и бесповоротно.
      
       До передовых частей дивизии добрались под вечер. Быстро нашли командира полка, который первый переправился на помощь последним защитникам плацдарма. Командир полка, безусый капитан, совсем молодой, обаятельный парень. Он и его начальник штаба подробно рассказывали корреспонденту о тяжелых боях, с которыми дивизия дралась на плацдарме, о том, какой кровавой ценой был удержан передовым десантом клочок земли на вражеском берегу, о том, как жестоко и кровопролитно дрался их полк, пришедший на смену десантникам, - словом, рассказывали все то, о чем корреспондент потом, на обратном пути, будет набрасывать в блокноте для будущей статьи, для которой уже придумал эффектный заголовок "Время героев".
       На прощанье командир полка в порыве признательности обменял Небогатову его старенький карабин на автомат. На обратном пути видя штатскую страсть к оружию и то как завидует ему корреспондент черной завистью, Иван отдал журналисту компактный новенький ППС.
       Возвращались к Днепру тем же путём. Только с наступлением сумерек дорога опустела; лишь изредка навстречу попадались механизированные колонны, проскакивающие мимо на макси-мальной скорости с погашенными фарами. Тем не менее чув-ствовался порядок. На развилках дежурили выставленные "маяки". В гуще окрестных лесов по опыту угадывалось присут-ствие частей, спрятанных до следующего дня от немецкой авиации, которая на закате осмелела и небольшими звеньями и одиночными самолетами шныряла над дорогой, ведя свободную охоту.
       Вскоре стало абсолютно тихо. Так тихо, что, хотя до Киева было недалеко, все-таки мгновениями переставало быть слышно даже как там бьет тяжелая артиллерия и работают наши гвар-дейские миномёты.
       От греха, чтобы не стать добычей шального "мессера", заехали в такую глушь, где даже перестали попадаться красноармейцы-часовые, охраняющих укрывшихся под лесной кроной на ночь части...
      
       Небогатов не слишком помнил что случилось потом. Вероят-но, сказалась не долеченная контузия. Вначале он будто задре-мал, убаюканный покачиванием "Виллиса" на лесной дороге, а очнувшись, обнаружил себя уже в одиночестве, на болоте. Вокруг ни души, только быстро темнеющий лес. Вероятно корреспондентский "Виллис" всё-таки выследил на лесном просёлке немецкий крылатый охотник...
       До самого утра, не смыкая глаз Иван наугад блуждал по не-знакомой местности, надеясь выйти к своим. Когда упирался в болота, старался обойти гиблое место, и всё же однажды забрёл в гиблую трясину и чудом выбирался.
      Он брёл и брёл, пока не утратил контроль над собой.
      Снова дала о себе знать не долеченная контузия. В какой-то момент Небогатов снова отключился.
       Разбудили его близкие голоса, гул моторов, лай собак, вы-стрелы. Эти звуки буквально парализовали его на несколько минут. Они напомнили Небогатову немецкий лагерь, в который он попал тяжелораненым, в бессознательном состоянии, под Брестом, и из которого бежал через полтора месяца, как только немного окреп.
       Иван вдруг понял, что рано он расслабился, размечтался о кренделях небесных, настроился на встречу с близкими и на продолжение жизни, - надвигалась какая-то новая катастрофа и он, весьма возможно, отсюда не выберется, - ему стало не по себе оттого, что какие-то вещи, лежавшие в карманах, могут попасть в чужие грязные руки. Иван вытащил из кармана гимнастерки полученное из дома письмо и изорвал его на кусочки. Потом избавился от солдатской книжки, командировоч-ного удостоверения. Зарыв поглубже под мох с помощью финки вручённый комдивом орден, Небогатов пожалел, что отдал автомат корреспонденту. Снова в плен он попасть не может ни при каких обстоятельствах, а при себе остался только финский нож, которым он правда за эти годы наловчился ловко орудовать в ближнем бою, в тесной траншее, но смутно представляет, как можно ликвидировать им себя, если его прижмут.
      
      Глава 18
      Было слышно, как слева и с права трещат автоматные очереди, ритмично хлопают одиночные выстрелы, - так обычно бывало, когда оккупанты входили в какое-нибудь село и начинали стрелять собак и домашний скот... Только на дворе нынче не 41-й...
      И всё-таки первая мысль - немцы. Возможно, какая-то окру-жённая часть, пытается лесами пробиться к своим, и набредя на хутор, лютует, срывая злобу на мирных хуторянах.
      Впереди за деревьями показались дома. Довольно необычного вида - из хорошего кирпича, отделанные декоративным камнем, с крытыми добротной черепицей высокими крышами, добротными трубами, навевающими мысль не о традиционной печи, а об элитарном камине, - словно из заграничного фильма "про их" зажиточную жизнь?
       Затем вниманием Небогатова полностью завладело движение, которого не должно было быть. Какая-то странная штуковина величиной с самовар бесшумно перемещалось вдоль сельской околицы на высоте примерно двадцати метров, она двигалась по очень причудливой траектории, периодически зависала на месте, разворачивалась, делали круги.
      Моментально переведя взгляд чуть вправо Небогатов обнару-жил выехавший из проулка бронетранспортёр, вернее небольшой приземистый танк или танкетку с небольшой башенкой, размера-ми с полторы печи-каменки. Неизвестной Небогатову марки. И никаких чёрно-белых крестов. На борт неопознанной танкетки нанесён тактический знак в виде руны из двойной молнии или латинской буквы "Z". Ясно, что эсесовцы.
      
       На броне сидело человек десять солдат в странных касках по форме напоминающих горшки. На фрицах он таких ещё не видел. Хотя, судя по камуфляжу и новейшим германским автоматическим винтовкам типа "штурмгеверов" StG-44 с длинными рожками, это точно были эсэсовцы. И вели головорезы себя соответствующе - забавы ради застрелили женщину-почтальона на велосипеде. Вскоре танкетка с штурмовиками скрылась за поворотом, оставив за собой улицу с дюжиной трупов на проезжей её части и возле заборов.
       В той стороне, куда она поехала, продолжали греметь авто-матные очереди и хлёстко потрескивать одиночные прицельные выстрелы - нелюди развлекались. Зрелище напомнило Небогатову первые месяцы войны: именно так - по-хозяйски оккупанты действовали в то роковое жаркое лето примерно в этих же местах. Такая наглость выглядела совершенно неуместной здесь, под Киевом, спустя два года войны! И потому подействовала особенно тягостно на фронтовика, пережившего позор отступления, непонятно как уцелевшего в окопах Сталинграда, и вернувшегося в составе уже совершенно другой армии обратно на берега Днепра, чтобы мстить. По его убеждению, те немцы, которым повезло ещё быть живыми, должны двигаться со звериной осторожность, тревожно озираясь на каждом шагу, боясь малейшим шумом обнаружить себя и быть немедленно добитыми.
      За несколько секунд Иван испытал целую гамму чувств. Было чертовски обидно узнать, что пройденные немалые расстояния, павшие товарищи, не избавили его от соседства с этой закамуфли-рованной нечистью.
      Было и мгновенное озарение, что недобитки - не просто ока-завшаяся в котле воинская часть, а отборная зондеркоманда - каратели! Специалисты по зачистки территорий от мирного населения.
       Но самое главное - все его выкристаллизовавшие за послед-ние годы инстинкты - инстинкты человека, готового к участию в схватке в любой момент, помогли Небогатову с полной внутренней убежденностью, пока еще не объяснимой, осознать, что судьба свела его с самым опасным противником за всё время войны, а совесть не позволит ему благоразумно уклониться от схватки с убийцами безоружных мирян, пусть и превосходящими его по всем статьям.
      Пока же, будучи сам фактически на положении окруженца, Небогатов мог только скрежетать зубами. И вспоминать как полгода назад взял лично в плен такого вот карателя. Лётчик с "мессершмитта", немецкий Ас повадился обстреливать наш медсанбат, прямо по красным крестам бил сволочь. Будучи сбит, пытался сбежать, однако тоже заблудился в лесу и вышел страшно оголодавшим и измученным прямиком на Небогатова, которому оставалось только скомандовать "Ханде хох!". Его допрашивали прямо в расположении батальона, а в качестве переводчика выступал санинструктор, парень из вундеркиндов, неплохо выучивший в школе немецкий. Переводчика то и дело приходи-лось сдерживать, чтобы он своими руками не придушил этого гада.
      Иван тоже пожалел, что зря он с фрицем культурно обошёлся, а не расквасил ему при захвате его наглую физиономию. Немец попался нахальный. Голубоглазый светловолосый парень, мнящий себя истинным арийцем. Он не показался Ивану ни глупым, ни ничтожным, но он был человеком, чьи суждения, мнения, представления, размышления, раз навсегда замкнуты в один навсегда установившийся объём, из которого наружу не вылезает ничего - ни одна мысль, ни одно чувство. Геббельсовская пропаганда прочно вбила ему в мозг: "Я - немец! Я несу варвар-ским народам цивилизацию. А те, кто противятся приходу германского мира, должны умереть, либо быть превращены в рабов".
      В пределах этого объёма он и размышлял. То есть был даже изворотлив. Пытался утаить своё участие в военных преступлени-ях, отлично понимая, что тогда с ним будут обращаться не как с пленным, а как с военным преступником. А когда понял, что расстреливать его не собираются, а просто отправят в лагерь для военнопленных, осмелел. Стал говорить, что не Германия напала на Россию, а фактически всё было наоборот. Он утверждал, что Россия сама собиралась напасть. И потому Германия была, дескать, вынуждена защищаться, ударив первой, ибо руководство Рейха точно знало, что Россия через десять дней нападет на нее. И даже после Сталинграда и всех поражений последнего времени немец ни секунды не сомневался в победе.
      Переубеждать его в чём-то было бессмысленно. В пределах усвоенного через пропаганду объёма представлений он был даже можно сказать образован. То есть прочёл несколько стихотворе-ний Гете и Шиллера, "Майн кампф" и считал себя вполне умным и цивилизованным. В пределах своего кругозора он был не лишен некой нормальности. То есть чувства товарищества, патриотизма и так далее. Все, что выходило за границы усвоенного им набора представлений о жизни и окружающем мире, его не интересовало. Он не знал этого. Не хотел и не умел знать. Считал ложью, состряпанной большевиками и англосаксами, чтобы посеять сомнения в головах не самых стойких немцев. Словом, это была отличная машина, приспособленная для того, чтобы наилучшим образом убивать людей, бомбить мирные города, захватывать чужие территории. Для него Гитлер был богом. Германия - самым справедливым обществом, где живут люди, обладающие лучшими человеческими качествами. И напротив, народы, с которыми его страна вела войну, были варварами, недочеловеками, сатанистами.
      А больше всего Ивана взбесило в нем то, что этот "сверхчело-век" явно принимал цивилизованное с ним обращение за признак слабости и трусости. В его мозгу не умещалось, как можно проявлять милосердие к врагу не от слабости. Как можно быть человеколюбивым не от трусости и добрым не по расчету. В системе воспитания, через которую он прошел, об этом не было сказано ни слова. Из разговора с тем лётчиком, чувствовалось, что, во-первых, он твердо рассчитывает на то, что война кончится через несколько месяцев падением Москвы, и считает себя уже победителем, и ещё он был уверен в том, что его кормят, поят, не расстреливают и вообще по-человечески обращаются с ними только потому, что русские боятся мести немцев после того, как они неизбежно выиграют войну и возьмут Москву.
      "Сегодня никакого человеколюбия, никакой пощады карате-лям", - сразу сказал себе Небогатов.
      
      Глава 19
      Начав поиск, Иван медленно продвигался лесом вдоль крайних домов посёлка, избегая пока приближаться к опасной зоне слишком быстро и не забывая поглядывая наверх, помня про странный "жужжащий самовар".
      Со стороны домов уютно потянуло дымком и свежеиспечён-ным хлебом. Жили себе люди, надеялись, что лихо войны обойдёт их стороной, а оно не обошло...
       По ходу Небогатов подобрал несколько заинтересовавших его предметов. Среди которых оказалась пустая сигаретная пачка, показавшаяся Небогатову очень необычной. Первая мысль - немецкая. Впрочем, помимо названия марки крупными буквами на иностранном языке, имелись на ней и пояснения на кириллице. Пачка была снабжена маленькой цветной фотографией истерзан-ной недугом человеческой печени с предупреждение, что курение приводит к раку. Такие фронтовику прежде не попадались. Вероятно из новых поставок по Ленд-лизу.
      Потом он заметил на окраине населённого пункта новую группу людей. Четверых гражданских мужчин и парней охраняющие их военные под угрозой оружия заставляли копать себе могилы. Едва работа была закончена и лопаты положены на землю - последова-ли выстрелы в упор.
      В другом месте на коленях тоже стояла большая группа штат-ских, руки у всех связаны за спиной. Вдоль согнутых спин и вжатых в плечи голов прошагивался рослый крупный офицер в высоких ботинках и в красном берете. Он методично стрелял каждому в затылок из пистолета. Закончив работу, палач в кровавом берете на отличном русском принялся объяснять согнанному на казнь населению, что... Россия пришла освободить их от неонацистов и бандеровцев:
      "Вам посчастливилось дождаться нас! А мы своих не бросаем! Через несколько дней части регулярной российской армии возьмут Киев - колыбель городов русских! Управлявший вами марионеточ-ный режим фашисткой хунты будет нами свергнут.
      К сожалению, его главари могут успеть сбежать к своим ино-странным покровителям, иначе им болтаться на фонарях Креща-тика. Но главное, что мы снова станем одним народом. А пока смотрите на этих мерзавцев, холуёв-полицаев, которые предали и вас и нас. Они продались за иудские серебряники, которые им заплатили их западные хозяева. И не жалейте их".
       Иван был ошеломлён: "СМЕРШ? Лихо работают. Впрочем, это в их стиле. Но тогда ввязываться мне никак нельзя?..".
      Ещё больше его шокировало, что пока одна часть команды "освободителей" с невозмутимыми лицами, словно скот, убивала людей, другая готовилась к пикнику. Трое вояк нанизывали куски мяса на металлические шампуры. Один из них, по внешнему виду и "бездельному" поведению явно начальник, сидел в раскладном кресле и что-то просматривал в небольшой плоской коробочке. Еще двое разводили огонь в сборной металлической жаровне. Над всей этой жутковатой "идиллией" плыли ритмы некой музыки из невидимого патефона. Хотелось ущипнуть себя и проснуться, чтобы дьявольское наваждение наконец рассеялось.
      
      Глава 20
      ...Легконогая стройная девушка бежала со стороны поселко-вой окраины глубь чащи леса, спотыкалась, поднималась и с новой силой неслась прочь от домов, словно за ней гнались черти. Чертей было двое. Они с весёлым улюлюканьем загоняли светловолосую беглянку.
      Неизвестный вырос словно из-под земли на пути преследова-телей. Будто леший. Возник внезапно, прямо из болотного тумана. Вынырнул из-за старого кривого дерева: осунувшееся лицо рассечено зигзагом зарубцевавшегося шрама, глаза поблескивают сталью. Засохшие брызги крови на щеках и лбу.
      Впрочем, поздоровался "леший" на вполне нормальном языке. Даже учтиво:
      - Здрасьте, а вы чего так разогнались, хлопцы?
      Двое загонщиков опешили от неожиданности. Типичный случай: охотники решили, что на них самих никто охотится не может по определению, и просчитались. Преградивший им путь одиночка, - с виду субтильный не в пример рослым широкоплечим бугаям, -демонстрировал полное спокойствие, и внимательно, не стесняясь, разглядывал их.
      Здоровые лбы, откормленные, уголовная масть... Мародёры и насильники. Разгорячённые, предвкушающие торжество грубой похоти, - у одного из угла рта тонкой струйкой сбегает слюна. На оголённых частях тел татуировки. Оба пьяны, но один особенно. А вот оружия по неопытности забыли прихватить, да и кого им тут опасаться, мирных селян что ли! Поразвлечься решили жеребчи-ки...ну-ну...
      Впрочем, с понтами у них было все нормально. Первый гопник искусством риторики владел слабовато. И не подумал поздоро-ваться. А сразу же, пытаясь взять быка за рога, неожиданно пацанским, зато с ярко выраженной хамской окраской, голосом задал самый бесполезный из всех возможных вопросов:
      - Ты кто? - ошалело спросил он, выпучив на Небогатова глаза.
      - Я-то? Раб божий обшит кожей.
      - А че тут делаешь, э?
      - Гульбарий собираю... Ты много-то вопросов сразу-то не задавай. Сядь вот на пенёк, отдохни. Людям отдыхать надо, коль длинноногая добыча шустрее оказалась. А то аж запыхался смотрю. Я вот - отдыхаю культурно... За мирными селянками с расстёгнутой ширинкой не бегаю. А вы девушку испугали, она чуть шею себе не свернула. А ведь могла зашибиться бедняжка! Нехорошо... - Небогатов непринуждённо играл роль махрового штрафника и это у него получалось неплохо. У любого с его опытом получилось бы. По сути все, кто начинал войну с первого дня и до сих пор тянут пехотную лямку, по сути, и есть штрафни-ки.
      Второй уголовник понимающе кивнул, решив косить с опас-ным незнакомцем под своего:
      - Не наши тут живут, брат. Все они тут ссученные...даже бабы.
      Иван неодобрительно ещё раз оглядел парочку, но кивнул понимающе в ответ.
      - А вы, судя по всему, человек мирный, осторожный, - один из них, тот что посолидней, говорил спокойно и уважительно. И Иван, глядя в его узкие глазки, так и не понял - скрыта ли угроза немедленного действия в его словах или тому просто хочется усыпить его бдительность разговорами на отвлеченные темы. Хотя, кто знает, насколько они для него отвлеченные... В конце концов, отчего бы не поговорить?
      - А вы тут - за добычей, или... спорт какой? - с ленцой поинтересовался Небогатов, продолжая глумиться. Мол, не очень-то и интересует.
      - Не знаю, как вы, а мы любим фартовые виды спорта... А что это за форма на вас такая? - сверкнув в улыбке золотой фиксой, поинтересовался вежливый у Небогатова. - Словно в кино снимаетесь.
      На вопрос не артист ли он из киногруппы, Иван в свою очередь тоже спросил:
      - Вы последний номер фронтового киносборника с артистом Крючковым смотрели?
      - Не показывают нам таких, - ответил вежливый уголовник смиренно.
      - Жаль. Обожаю его фильмы. Так сказать, по довоенной памя-ти, с "Весёлых ребят"...
      - Понятно, - не удивился собеседник Небогатова.
      - А вы всё-таки кто такие?
      - "Наши" мы теперь! - уголовник старательно и неплохо смо-делировал образ хитромудрого блатаря из сменивших масть, нигде не встречаемого в реальной жизни, но обильно разукрашенного и прописанного в красках сценаристами и режиссёрами довоенных агиток, как умильный образчик уголовника, получившего от лагерного начальства путёвку в жизнь и вставшего на светлый путь перековки. - Мы тут с бандеровцами и укранацистами боремся.
      - Значит, те штатские: женщины, старики и подростки, кото-рые там лежат, - они все нацисты? - удивился Небогатов, кивнув в сторону посёлка... - Да... Ребята у вас серьезные. И танки у вас новой конструкции, погляжу.
      - Наши! - похвалился уголовник, махнув рукой. - Впро-чем, я бы набирал для такой работы из пацанов, как бы...проверенных, а не из фраеров. Танки? Танков нам много дали, да что толку. Киев взять не можем, топчемся на окраинах, беспредельничаем со скуки... Одного оружия мало, нужна готовность его применить по беспределу. Да... Нужен полный похеризм к абстрактной человеческой личности, а особенно - к так называемому гуманизму. Отсутствие тормозов перед ним. Вот у моих корешей их как бы и нет вовсе...
      Говорливый урка одобрительно указал на посёлок, где орудо-вала их "пехота".
      - Увы, увы. У нас большой процент бойцов набрано с граж-данки... Правда, конкретно наша часть специально усилена "людьми с опытом", - горделиво добавил урка и кивнул на напарника.
      Небогатов тоже понимающе кивнул.
      Опять помолчали. Наступало время перейти к основным во-просам.
      - А чего такому нормальному мужику по лесу шататься в оди-ночку? Присоединяйся к нашим, братан!
      Иван ответил, что в принципе он не прочь. Только теперь никак - отпуск скоро заканчивается. Ему ещё в тыл надо успеть сгонять, а точнее - аж до самой Москвы! И обратно вовремя вернуться.
      Уголовники повеселели и как уже почти своему предложили:
      - Ну тогда третьим сейчас будешь? Хохлушка девка гарная, на всех её хватит. А то такому добру пропадать! Далеко она убежать не могла.
      - За такое под трибунал можно, - сделал озадаченное лицо Небогатов, изображая борьбу искушения с сомнением.
      - Да ты откуда свалился, кореш? - удивились урки.
      - Первый украинский фронт, рядовой Небогатов, - представился им чудной.
      - Кхх... Ну а мы 2-й Украинский! - подмигнул напарнику тот, что похитрее. - Про пять сталинских ударов, путинскую СВО, "за Сталина, за Путина!" слыхал? Одно дело делаем, землячок! Так что заканчивай ломаться и строить из себя законника. Нам всё заранее списали, - при вербовке!
      - Одно, да не одно.
      - Ладно, считай она всё равно что немка, фройляйн, сучья германская матка. Ты русский или нет? - решил взять его на слабо хитрый.
      - Я-то русский и советский, а вот вы, - это ещё вопрос, кто вы такие.
      Наглый урка заистерил, визжа бабьим голосом и скаля вставные зубы, желая нагнать на фраера страху:
      - Что такое? Может, решил штык в землю? Дезертир? Родину не любишь, падла? Нашу победу над фашистами, сука, решил опорочить! Где твоё оружие? Номер части? Документы!
      Его хитрый напарник подождал немного, когда подельник выдохнется, засунул руку себе в карман штанов, зачерпнул горсть конфет и с приветливой улыбкой протянул в качестве доказатель-ства.
      - Пойми, браток, она воровка - гуманитарную помощь у нас пыталась спереть. Нам, героям СВО, детишки из школы номер 9 подмосковного Королёва всей школой гуманитарку собирали, а эта хохляндская крыса решила её стащить. Ну не б...?
      При этом на рукаве лжеца показалась нашивка в виде триколора - флаг армии Власова.
      - А, "зимняя помощь"! - не удивился незнакомец.
      Врываясь в немецкие блиндажи, Иван с боевыми товарищами порой находили там посылки из "фатерлянда" со всякими вкусностями для солдат Рейха. Говорили сам Геббельс, желая придать размаху компании по сбору средств для солдат русского фронта, лично стоял в берлинском метро с кружкой, на которой так и было написано "зимняя помощь".
      - Ну как, ты с нами?
      - Что-то посвежело... - Иван как будто не расслышал и посмотрел на небеса. - А у меня подошва на сапоге почти оторвалась.
      Небогатов легко наклонился и выхватил из-за голенища финку с наборной рукоятью.
      Туповатый уголовник нервно дёрнулся, а его более матёрый напарник быстро сделал шаг назад, подставляя чужое брюхо под заточенное до бритвенной остроты лезвие.
      - Ты, кабан! Заточку положи! - урки заволновались, тактиче-ски ситуация складывалась не в их пользу.
      - Какую заточку? - Небогатов удивленно, как будто только что увидел стоящих перед собой мазуриков, распахнул глаза. - Эту? Замечательная вещь... Любому фрицу сразу воевать охоту отбивает. Тульская закалённая сталь! - с этими словами он перебросил нож из правой руки в левую, одновременно обходя противников с фланга, отрезая им путь к бегству. - Вы, ребятки, себя неправильно ведете. Здесь вам не лагерный барак, где вы короли. Здесь вы не хозяева... И перестань кулачки на меня выставлять, мальчик. Вести себя прилично надо. Кулаки у тебя боксёрские, но пусть они ладонями вдоль бёдер лягут, - будешь послушным, уцелеешь, - Иван говорил весело и миролюбиво, но бледно-голубые глаза недобро смотрели на "быков", не суля им ничего светлого.
      Баланс сил снова резко качнулся с появлением поблизости ещё четверых. Теперь Ивану ничего не оставалось иного, как спасаться бегством.
      
      Глава 21
      Топот тяжёлых ботинок за спиной неумолимо приближался. После ранений и контузий Иван растерял изрядную долю былой резвости, чтобы на равных состязаться с отдохнувшими, откорм-ленными "быками". "До кучи" за спиной загрохотали автоматные очереди, засвистели пули у головы - эти четверо не забыли прихватить с собой "стволы".
      Словно кто-то внутри него, тот тихий и задушевный голос, что всегда предупреждал его о близкой беде, шепнул: "Сейчас начнутся проблемы!"
      Но уже в следующую секунду, к и без того поганой ситуации, прибавилось нечто принципиально новое. Иван уже имел сомнительное удовольствие издали наблюдать эту странную штуку в воздухе, летающую по причудливой траектории без лётчика. Появившись внезапно, она повисла над самой головой Небогатова, дополнительно давя ему на психику. Не ясно было чего от неё ждать. Ничего не оставалось иного, как прикрывая на бегу глаза ладонью от слепящего солнца, бившего своими назойливыми лучами прямо в лицо, повнимательней приглядеться к "самовару", на всякий случай примериваясь, можно ли дотянуть-ся до него ножом. И в какое место на "брюхе" этой штуки лучше попробовать воткнуть клинок.
      Впрочем, пока ничего опасного не происходило. Лишь приглу-шённо шумели пропеллеры над головой, да свистел в ушах набегающий ветер. Собственно, странная штука явно ничем ему не угрожала, и пока кроме навязчивого преследования с её стороны, других враждебных действий не происходило. Да и преследования могло не быть, а могло быть сопровождение, прикрытие. Только с какой стати, ей его прикрывать, пришла в голову Небогатова диковинная мысль:
      "А что, если кому-то стало противно, что стая бездушных подонков, которая уже натворила поблизости массу запредельных по жестокости вещей, хочет "до кучи" прикончить прямо у него на глазах ещё одного? Ведь такое не может остановить равнодушным любого, в ком есть, пусть не душа, хотя бы зачатки разумной организованности. Неправильно, нечестно это! Если уж ты, вот именно - молодой и здоровый, то будь любезен: найди себе достойного противника! Ну, или хотя бы равного по силам. Но не вшестером же на одного!".
      В продолжение это мысли "самовар" резко развернулся и направился в сторону продолжающей палить на бегу из автоматов погони. Через десять секунд там последовательно прогремело два взрыва, похоже штука умела сбрасывать небольшие авиабомбы или ручные гранаты - кто-то решил вмешаться и противостоять намерению беспредельщиков прикончить почти настигнутую дичь. Стрельба за спиной сразу прекратилась.
      Иван оглянулся на бегу и с удовлетворением не обнаружил за спиной никого. Только оседающее облачко порохового дыма.
      Утратив на мгновение концентрацию, Небогатов зацепил носком сапога за корень дерева и кубарем покатился по земле. Сразу перевернувшись на спину, Иван хотел было подняться, но загадочный объект далеко не делся, мгновенно зависнув прямо над ним. Теперь их разделяло полметра. Лучшей возможности рассмотреть друг друга не придумаешь. Загадочный летун имел пятнистую раскраску, что говорило о его военном назначении, и был снабжён четырьмя небольшими пропеллерами, расположен-ными вертикально в определённом порядке. Он издавал лёгкое жужжание, примерно как несколько посаженных в коробок майских жуков, только погромче. И будто вглядывался человеку в лицо своими стеклянными глазками-окулярами, внутри которых что-то шевелилось.
      - Ну, что смотришь? - в остервенении и отчаянии крикнул "самовару" Иван. - Перед тобой русский солдат Иван Алексеевич Небогатов. 1921-го года рождения. Беспартийный коммунист. А теперь кончай меня, стервятник!
      Подмигнув ему лампочками, "самовар" свечой взмыл ввысь и исчез за верхушками елей.
      Немного очухавшись, Иван привёл себя в порядок и решил ночь провести в лесу, а перед рассветом ввернуться, чтобы всерьёз поквитаться с карателями.
      
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
       Один молодой инок долго упрашивал старца, имеющего репутацию самого духовно "продвинутого" в братии, открыть ему секрет духовной глубины. В конце концов пожилой монах смилостивился и ответил:
      - Тебе надо найти свое место.
      - Я уже его нашел: монашество - мое призвание, - с достоинством ответил в недавнем прошлом студент-отличник и усердный книжник.
      - Нет, - покачал седой как лунь головой головой старец - призвание это другое, тебе надо найти свое место в этом монастыре.
       Прошло какое-то время и молодой монах вновь явился к старцу с радостным известием:
      - Отче, я кажется нашел свое место! Моя духовная миссия - убирать самый загаженный туалет для приезжающих туристов.
      - Почему ты так решил?
      - А я не сопротивлялся ничему. Что просили делать, то и делал. И жизнь потихоньку меня сама к нужнику и вытолкнула.
      - Правильно, - похвалил старец. - Это действительно твое место. Потому что это последнее место, оно больше никому и задаром не нужно, здесь ты будешь иметь массу свободы для духовных исканий и отличный материал для искоренения в себе гордыни, и прочего самосовершенствования. Но как только на это место появится другой претендент, оно перестанет быть последним и твоим, и тогда Бог может послать тебе другое служение, а заодно одарить новым просветлением...
      
      Глава 22
      "- Странные создания - люди, - рассуждал уже сидя в автобусе, который вёз его куда-то, Емельян Сирота, наблюдая за другими пассажирами. - Они думают что мыслят. Они верят что думают.
      - А чем же они тогда занимаются, Емеля? - простодушно хлопая длинными пушистыми ресницами, спрашивал его сбежавший с ним заодно из родного "дома дураков" приятель.
      На это Сирота незаметно для окружающих отвечал соратнику по побегу "в никуда":
      - Разве ты не знаешь?.. У нас в Интернате этим порой грешат в мужском туалете, когда удаётся остаться без наблюдения санитаров. Кто-то сидя на корточках над дырой в полу. А кто-то разглядывая картинки с голыми женщинами и теребя себе писюлю. Для того, что у некоторых считается "думаньем", вовсе не обязательно иметь голову, вполне подойдут другие органы.
      Приятель Сироты как обычно открыл слюнявый рот, в расши-рившихся зрачках его читалось восхищение удивительной вдумчивостью "атлета мысли".
      Емельян продолжал:
      - Ты посмотри, сынок", о чём рассуждают между собой эти люди вокруг! Ничего кроме потребностей собственных желудков и прочих органов, расположенных ниже пупка, их по-настоящему не интересует. Их мозги устроены так, что им трудно додумывать до конца даже мысль о каком-нибудь пустяке.
      - Неужели мы умнее них?! - с придыханием спросил приятель.
      - Мы несомненно умнее них, - подтвердил Сирота. - Попробуй, сынок, представить и подумать что будет с тобой и со мной через час. А завтра? Послезавтра? Представил... В этом упражнении сознания есть одна сложная деталь. Надо отделить себя от директора нашего интерната Захара Заморокова, от врачей, воспитателей, столовки, телевизора. Слово "мы", не должно отныне существовать. Это Болезнь играет нами, когда мы говорим, мыслим, представляем, воображаем, вспоминаем, думаем: "Мы, мы, мы, мы". "Должны, должны, должны". "Болезнь, болезнь, болезнь". Между тем я и ты скоро уже как пять часов вынуждены принимать самостоятельные решения. Напрягать свои собствен-ные мозги и не надеяться ни на кого. Не ждать положенных подачек и процедур... Эти люди вокруг так не могут. То есть, они думают, что могут, а на самом деле нет. Им разрешено только срать и совокупляться по собственной инициативе, да и то лишь пока...пока церковь и Госдума не введут для этих "вольностей" соответствующие регламенты. В остальном то, что им можно, решают их начальники, включая директора самого большого по территории "Дома дураков" Владимира Путина. Так кто из нас больший дурак - я и ты или они?
      Приятель Сироты на некоторое время замолчал впечатлённый, впрочем, ненадолго.
      - Послушай, Емеля, - не мог он совладать с тревожным чув-ством, - почему мы не узнаем, куда нас везут?
      - Потому что это хорошо, когда тебя принимают в игру. Осо-бенно если это наша любимая игра в дурака. Ведь тебя и меня подобрал проплывавший мимо "корабль дураков", разве это не увлекательно?! Нас даже кажется хотят зачислить в экипаж. Если везение и дальше не покинет меня и тебя, сынок, то ты и я получим всё, что нам нужно: кров, еду, нам даже нальют стакан. И это не будет как в интернате - положенная пайка - тебе и мне придётся напрячь мозг, чтобы заслужить свой хавчик.
      Буквально через несколько минут предсказания начало сбы-ваться.
      - Угощайтесь, господин режиссёр! - "Сироте" протянули стакан с водкой и бутерброд с килькой.
      Емельян взял и поблагодарил за угощение. Вскоре появилась удивительная лёгкость во всём его существе. Что дало Сироте новый повод порадовался за себя и своего приятеля по побегу. Хотя поначалу признаться, он сильно смущался. Стоя перед большим и красивым автобусом, в который его настойчиво зазывали, интернатовец не знал, что и подумать. Больше всего он боялся злого розыгрыша. Во время этой задержки с Емелей произошёл изумивший его глюк. Вначале Сирота увидел в тонированном окне автобуса собственное отражение и, как обычно это с ним случалось, принялся с большим интересом себя рассматривать. Как вдруг на том же месте за стеклом проступил чеканный профиль пассажира, который как две капли напомнил знакомого Емельяну откуда-то кардинала! Так ему показалось. В высокой красной шапке, расшитой золотыми нитями, с большим белым воротником на плечах, кардинал медленно повернул к нему своё гордое лицо, надменно взглянул сверху вниз и...подмигнул.
      Лица словно наложились одно на другое, как бы показав обал-девшему от неожиданности интернатовцу два лика одной и той же личности. Бывает же такое!
      Только и это ещё было не всё! На том же месте возникла тре-тье, нет, не лицо, оскаленная волчья морда (хотя Емельян в то время ещё был трезв)! Появившийся откуда-то в автобусе зверь был занят тем, что грыз что-то или кого-то. Не обращая внимание на других пассажиров, расположившийся у окна хищник, азартно обгладывал крепкими клыками нечто, словно это было абсолютно в порядке вещей! Больше всего Емелю поразило то, что в облике звериной морды определённо угадывалось что-то человеческое, даже во вздыбленной шерсти на его голове и загривке отчётливо просматривались контуры мужской причёски. Оборотень особенно смутил Сироту. Впрочем, это не заставило его отказаться от приглашения занять место в красивом автобусе. Пусть его называли чужой фамилией и принимали за своего, он легко шагнул навстречу приключению, мгновенно словно забыв о мимолётном видении.
       Зато в этот момент в нём проснулся кто-то четвёртый... Проснулся и напомнил о себе резким неприятным голосом. "Доппельзольднер", вот кто это был! "Солдат на двойном жалованье", "двойной наемник". Редкая сволочь, но и храбрец. Немалые деньги он получал за двойной риск. Ибо был одним из тех, кто первым принимал на себя удар атакующей конницы врага, подставлял своё тело под град пуль и картечи, первым вступал в беспощадную рукопашную схватку. Потери в передних шеренгах "доппельзольднеров" всегда были самыми высокими. Обычно стоять тут соглашались лишь отчаянные отморозки, больные на всю голову люди, готовые почти к неминуемой смерти. И это во времена почти непрерывных войн, когда поля сражений дымились от Португалии до Польши, от Швеции до Сицилии!
       Выросший без отца и матери, познавший все виды невзгод и лишений, парень рассчитывал однажды разбогатеть, чтобы отыскать бросившую его в младенчестве мать, но не для того, чтобы отомстить или поглумиться над старушкой, а чтобы, увидев его, мать раскаялась в своём поступке и согласилась принять обратно! И она не откажется, ведь благодаря такому сыну сможет дожить как какая-нибудь аристократка. Ради такой мечты он первым бросался вперед, чтобы ценой своей жизни проложить дорогу основной армии. Это была почти верная смерть, но и шанс на громкую славу и богатую добычу в случае успеха. За это ему и платили двойное жалованье. Это была плата за кровь, премия за риск, компенсация за ожидаемую короткую жизнь.
      Будучи завсегдатаем-добровольцем так называемого "Поте-рянного отряда" или "Обреченной толпы" (Verlorene Haufe в немецких источниках, Forlorn Hope в английских), а по сути авангардной команды смертников, которую высылали вперед основной армии для выполнения самых рискованных задач: штурма брешей в крепостных стенах, захвата моста или переправ под огнем противника, разведки боем, провоцирования врага на атаку, он знал, что получает почти гарантированный билет в Ад, ибо шансы выжить всегда были минимальны. Зато он пользовался большим уважением как редкий храбрец и признанный мастер владения двуручным мечом - цвайхендером (Zweihänder - "двуруч-ник"). Не раз широкими размашистыми ударами этой устрашаю-щей штуковины он прорубал для идущих следом товарищей брешь в частоколе вражеских пик, прокладывая дорогу всему полку. Одним своим видом психа, остервенело вращающего огромный сверкающий меч, он внушал страх и трепет противнику. Правда, в тот раз жизнь его оказалась катастрофически короткой, зато яркой, как вспышка пороха. И прожил он её всласть, хотя так и умер сиротой.
      
      Вспомнил снова о своём коротком видении в окне автобуса Емельян, когда алкоголь забурлил в его мозгу, да и то ненадолго. Да и то, подумаешь, оборотень! Настоящего "доппельзольднера" невозможно им устрашить.... "Эй, снова ты себе нафантазировал невесть что, сказочник! Супергерой с большущим мечом! И это ты о себе, Емеля?! Ну, ну... Ударить человека по лицу не можешь, даже когда нужно, зато в воображении ту крутой!" - без всякой жалости одёрнул себя Емельян (решив быть себе строгим учителем), чтобы не слишком накручивал себе важность, да на пустом месте. Всё это просто выкрутасы его нездорового мозга. Не зря Замороков заставлял его слушать, как он читает ему разные книги, в том числе научные... И общем, Сирота давно привык к изворотам собственной психики, а тут новая обстановка, новые люди.
      Продолжая присматриваться к лицам соседей, слушая их разго-воры, Сирота укреплялся во вменении, что ничего страшного в мире за интернатовским забором нет: такие же с виду люди, со своими тараканами в головах. На удивление всё оказалось очень доступно, даже для весьма неискушённого понимания.
      Вот только странно: пока директор интерната мог в любой момент попросить Сироту, чтобы он прочёл мысли кого-то из окружающих их знакомых персонажей, сам Емельян не был до конца уверен, что сможет так же хорошо видеть "настоящих" людей с воли.
      А тут жизнь за последние часы словно задалась целью пока-зать: "И нафига, спрашивается, ты дрейфил, сомневался в себе?! Убеждал себя, что жизненного опыта никакой дар заменить не может. А вот как всё легко оказалось и никакого житейского опыта не потребовалось! Немного водки - и никаких проблем". Правда имелся минус - пришлось пить со всеми. И на счёт "немного" он тоже, пожалуй, хватил.
      
      - Так что, если справишься и работа пойдёт, считай схватил удачу за хвост! - подытожил директор проекта по фамилии Щукин и по-свойски хлопнул "Фофанова" по плечу.
      И тема была закрыта. Емельяну налили по последней; взятая с собой киношниками в дорогу водка кончилась, а значит скоро и конец пути.
      
      Глава 23
      Емельян проснулся на травке. Вроде всё сделал как его учили знающие люди - закусывал плотно и старался отпивать помалу, но... Видно, всё же сказалось пресловутое отсутствие опыта - качественная сорокоградусная, основательно охлаждённая, пилась как вода и в голову ударяла далеко не сразу. Зато как жахнула...
      Наверное, пить вообще не стоило, - но очень уж не хотелось вносить разлад в на удивление тёплую атмосферу компании, создавать о себе ошибочное впечатление как о неблагодарном идиоте. Опять же, угнездилась в Сироте нахальная уверенность в себе. "Я то ведь особенный! Уж мой-то гениально организованный от природы разум (Замороков старательно внушал подопечному завышенную самооценку) позволит мне себя контролировать, даже тогда, когда все остальные будут ползать по проходу и хрюкать" - с некоторым высокомерием думал он и оказался не так уж неправ. Просто доза для "ползать" у него оказалась другая.
       "А вообще-то!.. Вообще-то, "доппельзольднеры" умеют не только виртуозно крутить всякие страшные штуки огромным мечом, но и пить за двоих!".
      После такого заявления "сынка" Сирота собрался было снова зло посмеяться над таким неисправимым выдумщиком. А вместо этого признал за собой право на оригинальность, всё-таки он теперь режиссёр, а значит имеет право на профессиональную творческую "крейзанутость". "Ну ладно. Понимаю. Ты не можешь его забыть. Потому что ты - это он. Будем считать, что ты встретил себя в другом теле. Бред? Может быть. Но мы с ним согласимся, ради сохранения внутреннего равновесия, ведь нам не нужен очередной припадок и тому подобная хрень, верно? И раз кардинал, парень с мечам, волк с внешностью оборотня - всё равно внутри твоего мозга, с этим ничего, видимо, не поделаешь. Даже если эти образы часть болезни ( а они точно её часть), всё равно нам выгоднее их принять, чем с ними бороться, - так объяснял мне Замороков, а он всё-таки учился в институте".
      
      Новому режиссёру поднесли стакан поправить здоровье, в котором оказалась вода с растворённой в ней таблеткой.
      После того как "Никите Васильевичу Фофанову" полегчало, специально обученные люди вежливо подхватили нового режиссё-ра под руки и повели показывать ему съёмочную площадку. Гидом взялась быть какая-то обкуренная баба. Ей-то сказали, что продюсеры смогли откопать лишь покрытого плесенью старпёра на эту должность (она ещё ругалась, что не нашли ничего посвежее), но вот новенький отпустил загадочную остроту, бросил быстрый озорной взгляд на девчонку из массовки и она поняла, что рано списала новенького в "списанную рухлядь". И это открытие её вдохновило.
      По пути "экскурсоводша" с видом мэтра, рассуждала о высоком искусстве.
      - Первый сезон мы почти отсняли - не шедевр, конечно, но вполне удобоваримый продукт: массовому зрителям нужно прививать патриотизм в съедобном формате, - с чего-то откровен-ничала она. - Проблема вся в том, что у чиновницы, присланной из Администрации Президента надзирать за морально-нравственным климатом в съёмочной группе и творческим процессом, - чтобы образ наших героических военных был выдержан в правильном духе, - оказалось не обыкновенное влагалище, а ненасытная пасть, и её требуется ежедневно кому-то тешить. И чем толще и длиннее у мужика, тем лучше. Эта Венера Эдуардовна - просто воплощён-ная манда! Она просто затерроризировала наших мужиков. Словно дикая сучка, вынюхивающая повсюду с кем бы ей ещё трахнуться. В каждом гримвагене она уже кого-то имела, в каждой декорации, даже в передвижных клозетах. Техники и осветители, вроде привычные ко всему мужики, заё.... ею до крайности! Присланные нам в помощь ветераны СВО, - эти матёрые головорезы, которых трудно запугать, - при одном её виде демонстрируют малодушие.
      Дошло до того, что блудница чуть ли не в открытую задирает юбку и мастурбирует, угрожая разобраться со всеми нами, если ей срочно не найдут новый фаллос.
      Но во всей группе не осталось члена, который удовлетворил бы её - ни од-но-го! Такая вот уникальная пиз.а, эта Венера. Редкост-ный экземпляр. Собственно, в том числе и из-за неё мы лишись трёх режиссёров, двух их ассистентов, одного оператора и ещё нескольких очень ценных членов съёмочной группы.
      Рассказчица внимательно взглянула на штаны новенького и с сочувствием дала совет:
      - Берегитесь её, Никита Васильевич. Если ваш член ей вдруг подойдёт, - этой больной на всю голову мадам ничего не стоит откусить его и оставить себе навсегда.
      - Как же я буду тогда писать! - схватился обеими руками за причинное место новенький. - Меня другие тёти не интересуют, ведь я хочу понравиться Мандалине Гагариной, когда мы встретимся с нею.
      "Экскурсоводша" закатила глаза, дескать, знаем мы вас режис-сёров, - ни одной актрисы не пропустите, чтобы не попытаться залезть к ней под юбку.
      По пути она подвела нового режиссёра познакомить с одним из консультантов картины из числа участников СВО, непосредствен-но принимавшем участия в событиях в Буче.
      Серийный убийца и одновременно сам жертва своей судьбы - он вроде бы глядел на новенького, при этом остекленевшие глаза обладателя букета психических сдвигов, включая ПТРС, видели что-то другое...
       Выражение такое Емеля встречала лишь однажды: в краеведче-ском музее расположенного поблизости с интернатом посёлка. Там в зале посвящённом богатству местной природы стояло на вечном приколе чучело несчастного медведя. "Страшный" зверь застыл на задних лапах, беспомощно подняв передние, словно моля о пощаде, сдаваясь в плен и прикрываясь от летящего в него свинца, как в секунду своего расстрела охотниками. С того страшного для себя дня вылупившись остекленело-затравленно на группы любопытных зевак, Миша через их ноздри всматривался вставленными в его глазницы стекляшками прямиком посетителям в мозг, доказывая собою, что страшнее человека зверя быть не может.
      - Разве можно убивать...тем более людей! - воскликнул стран-ный новенький через семь минут общения с консультантом. И сам же ответил: - Никого нельзя! Мне даже бабочек жалко и я плачу, когда приходиться булавкой накалывать их в коллекционный альбом.
      Консультанта такая реакция удивила и страшно развеселила:
      - Ха-ха, а паренёк-то с юмором! - засмеялся он, но глаза его при этом тоже поблескивали мертвенным стеклом....как у музейного медведя.
       - Остроумный юморист. Сработаемся! - тем не менее хлопнул консультант нового режиссёра по плечу.
      "Фофанов" буркнул что-то с насупленным видом и поспешил пройти мимо. Но потом его познакомили с известным артистом. Вот тут новенький расплакался, сказав, что счастлив обнять человека, столь близко к сердце принявшего страдания бабушек и дедушек. Речь шла о прогремевшем в прошлом сезоне сериале о тяжёлой жизни обитателей третьеразрядного дома престарелых.
       После этого сопровождающая "Фофанова" "экскурсоводша" с поскучневшим лицом перешла к рассказу собственно о проекте. Государство выделило на него огромный бюджет Первому телеканалу. Для съемок сериала "Наши герои" под Москвой выстроена декорация, точно повторяющая предместье Киева - Бучу. Декорация занимает примерно пять гектаров. В качестве консультантов приглашены участники событий. На ведущие роли утверждены артисты, из числа тех, кто публично поддерживает СВО. Правда среди "звёзд" таких оказалось недостаточно, поэтому пришлось задействовать актёров второго и даже третьего ряда включая студентов театральных училищ и энтузиастов. Зато с массовкой проблемы нет - людей подбросило Министерство обороны, бюджетные организации области и района. Администра-ция Вологодской области прислала полторы сотни "юных опричников" из недавно учреждённую местной "пионерии-комсомолии" - изображать счастливых детишек Бучи.
      На этом месте повествования Сирота плавно перешёл в руки одного из сценаристов, которых, как оказалось, работает над героическим "мылом" целая небольшая армия.
      Суетливый дрыщ с повадками непризнанного гения называл телесагу об СВО "настоящим искусством" и восхищался своевре-менной задумкой большого начальства в Останкино и в Админи-страции Президента.
      - Я условился сам с собой: не менять ни строчки из того, что пишу, - делился сценарист своей творческой кухней, на слух это воспринималось мудрёно, но в целом съедобно, выражаясь словами недавней экскурсоводши. - Дело в том, что я не хочу приглаживать свои мысли или свои поступки, подобно великим... Рядом с совершенством Толстого я ставлю совершенство Достоевского. Толстой описывал себя в образе Волконского лежащего со знаменем в руках под солнцем Аустерлица. Тогда как Фёдор Михайлович несомненно вывел себя в образе Расколь-никова. И именно в способности Достоевского увидеть первичные импульсы сильной личности (в норме погашаемые), претворить их в действие, раскрыть бездны подсознания и сделать их объектом искусства, я черпаю вдохновение. Ну согласитесь же, старичок! Что может быть прекрасней, чем видеть как природные инстинкты нашего великого соотечественника вырываются на свободу?! Когда жестоко подавляемые им в себе благородные импульсы праведной жестокости, оправданного садизма, перехватываемого в себе годами голоса униженного национального сознания, жажда ресентимента, вырываются на свободу из-под гнёта мещанских табу, презренного обывательского страха, навязанных нам сатанинской Европой! Как рассыпаются разорванными оковами и гордо начинает звучать марш поднимающегося с колен народа-богоносца "Я - русский!" Нам посчастливилось стать свидетелями исторического возрождения великой державы! Я восхищён тем, как наши современники, эти славные пассионарии, откликнулись на призыв Владимира Таврического убивать нечестивых язычни-ков, гуннов и готов! Во имя возрождения святой советской Руси! Мне увлекательно показать, как мои герои сорвали прогнившие тормоза цивилизованности, и превратились из подонков в сверхчеловеков, в подобия Муссолини, Гитлера, истинных славянских арийцев из русских ваффен СС "Вагнера"...
      Слюна расходящегося в ораторском припадке скриптаря из гильдии скриптонутых летела в лицо "Фофанова", хотя он всё равно почти ничего не понимал, но слушал.
      - Достоевский был Колумбом тёмных импульсов и оказался в своих "Бесах" провидцем. И я собираюсь явить совершенство достойное звания наследника великого классика. Явить миру многосерийную диораму победы героической личности над извращённой моралью прогнившего Запада.
      И всё-таки нет, "Фофанов" ничего не понял, однако энергично закивал, чтобы не обидеть человека. И получил от чокнутого вторую порцию туманных откровений.
      - Долгое время я думал о себе, что бездарность, а теперь я счастлив. Оказалось, я не бездарность. Пришло моё время! Я узнал, что я - нацист, что доставило мне громадное удовольствие. Что я могу сказать? Я понимаю Гитлера. Он сделал что-то не так, конечно, но я не могу представить его сидящем в бункере в ожидании когда за ним придут арестовывать ... И я симпатизирую ему, да, немножко... Да ладно, я не за Вторую мировую войну, и я не против евреев. Я очень люблю евреев, ну не слишком сильно, потому что Израиль - заноза в заднице. Но всё же, как мне избежать максимальной открытости художника, чтобы не ничего не нарушить и быть максимально честным... Ладно, я неофициаль-ный нацист. Я - путинист! К счастью, теперь это одно и тоже.
      Не слушайте его - он сумасшедший, - вернувшаяся за Фофано-вым женщина-"экскурсовод", которая ненадолго отлучилась куда-то, взяла новенького под руку и решительно увела от вошедшего в ещё больший раж скрепаносца (ну или скрептоносца, крестоносца или ещё там как), по пути всё же отдавая тому должное:
       - По нему "дурка" плачет, конечно... однако по-своему он очень талантлив, собака! Хотя наверное кончит свои дни на виселице либо в психушке.
      Емеля вдруг понял, что ему предстоит несколько дней в самом депрессивном месте, в котором он когда-либо бывал в своей жизни. Это заинтриговало беглеца.
      
      Глава 24
       Все, кого он теперь встречал, что-то рассказывали Емельяну. И он, - надрессированной директором интерната "обезьянкой", - каждый раз включался в новую игру. При этом зачастую его рот словно сам говорил с очередным собеседником: мышцы лица сокращались в нужных местах, язык и губы синхронно двигались в нужном ритме. Мозг и подвох искал, и летал где-то, но следил при этом, чтобы не сболтнуть чего-нибудь такого, за что могут и накостылять.
      В конце концов его подвели к самому большому трейлеру из тех, что стояли на расчищенном бульдозерами под парковку поле, чтобы представить продюсеру сериала Сергею Жиганову.
       Тот потирал руки, точно ростовщик. Когда они пришли, про-дюсер как раз обсуждал с ответственным за продакшн финанси-стом, сколько лично продюсеру причитается за отснятые серии первого сезона.
      "Сынку", который неожиданно вдруг включил "наива", снисхо-дительно объяснили, что перед ним главный человек на съёмочной площадке.
      Реакция парня, который уже где-то слышал эту фамилию, была непосредственной:
      - А я думал, что Жиганов - артист или ещё кто творческий...
      - Совершенно верно, - мгновенно нашлась "экскурсоводша", подмигивая продюсеру. - Но в нашем деле деньги важнее творчества, хотя и талант творца тоже имеет значение.
      Продюсер задал новенькому несколько вопросов, желая понять уровень его владения ремеслом.
      В ответ новенький понес какую-то ахинею.
      - Ну хоть что-то ты умеешь? - беззлобно и развязно уточнил Жиганов, у которого всё равно сейчас не было под рукой другого режиссёра.
      - Умею двигать ушами, художественно пукать, а ещё изобра-жать нашего завхоза и популярных ведущих из телевизора.
      - Отлично! Этого вполне достаточно, - хохотнув, одобрил продюсер, после чего Емельян в пятый раз за сегодня удостоился одобрительного похлопывания по плечу.
       Жиганов предложил выпить, чтобы разговор пошёл более непринуждённый и предметный, - оставшееся содержимое початой бутылки вискаря разливалось по немытым стаканам. Отказаться было никак нельзя. "Фофанов" снова начал пьянеть. И он уже примерно знал, что скажет, когда содержимое его стакана окажется у него внутри и они перейдут к тому самому предметно-му разговору.
       Через пару секунд в нём уже булькала приготовленная речь, вроде развязного смеха поварихи Мани, когда её тискал в подсобке директор интерната, перед тем, как перейти к делу.
      После первой, без паузы, махнули по второй.
      "Фофанову" уже представлялось, что он в нужном подпитии, которое оказывается отлично развязывает язык и проветривает мозг распахнутой форточкой. В таком состоянии он, вероятно, превосходный оратор.
      Жиганов предложил выйти из трейлера на свежий воздух и договорить там.
      - Кстати, как там тебя? Фофанов кажется... - можешь прихва-тить со стола чего-нибудь закусить, - через плечо бросил ему новый начальник, рылом толкая дверь на улицу, ибо непослушны-ми руками заслуженный артист РФ пытался расстегнуть ширинку на штанах.
      Выталкиваясь из трейлера следом из почтения тем же способом, что и продюсер, с бутербродом в зубах и бутылками пива под мышками, Емельян услышал звук струящейся мочи. Широко расставив длинные ноги экранного кавалериста, Жиганов фигурно, как и подобает истинному художнику, поливал колесо своего трейлера, параллельно философствуя, что всё в мире течёт и всё меняется.
      "Фофанову" захотелось тоже произнести что-нибудь глубокое и возвышенное...
      Зажав одну из бутылок у себя между ног и подставив лицо солнцу, он сообщил, что ещё умеет открывать бутылочное пиво зубами, что ему здесь очень нравится после интерната и он не прочь задержаться.
      - Отлично, - одобрил Жиганов. - Давай тогда сразу на берегу обо всём с тобой договоримся. Не люблю, когда в процессе работы меня хватают за член с требованием поднять зарплатную ставку. Итак, сколько ты хочешь за полугодовой контракт?
      - Дело в том, что я сбежал из специнтерната и остался без полдника, - в свою очередь тоже решил начать с главного "режиссёр".
      - Понимаю, - не удивился продюсер. - Полтора миллиона в месяц устраивает?
      - А на полдник нам обычно дают вкусный кефир. И печенки. Особенно я люблю овсяные.
      - Мало?! Ну ты и жук! - восхитился продюсер. - Учти, ставка для начинающего постановщика согласована с гендиректором Первого канала и "Фондом кино".
      - И похоже я пропускаю ужин.
      - Ладно, чёрт с тобой! Удваиваю! По рукам? Ну, будешь рабо-тать на меня, хапуга?!
      Услышав про обещанную двойную оплату, новичок вдруг приосанился, гордо откинул голову, расправил плечи, и хотел уже привычно согласиться, но вовремя вспомнил кто он теперь есть и заскромниччал6
      - Я готов делать любую работу за еду и койку. Могу подметать территорию, мыть полы и туалеты, склеивать картонные коробоч-ки. И даже собирать простые электроприборы из наборов с комплектующими.
      - Это именно то, что мне надо, парень! Снимать кино не слож-нее чем склеивать коробочки.
      - А мне будут давать таблетки после завтрака?
      - Ну ты и наглец! Ещё пока никто и звать тебя никак, а уже требуешь эксклюзивный райдер! Послушай, это конечно твоё дело, чем и как ты будешь удалбливаться после смены! Но у меня тут производство...
      - Но я привык получать дозу, иначе у меня может начаться припадок, - закапризничал новичок.
      - Хорошо. Хорошо, мать вою! Пользуешься моим тяжелым положением с режиссёрами, подлец ты этакий! Будут тебе препараты. А к разговору о бабках вернёмся через пару недель. Докажи, что ты что-то стоишь и я дам тебе пять лимонов.... А ты крутой - с уважением взглянул на новенького Жиганов. - И не скажешь, что из глухомани.
       Продюсер пребывал в лёгком недоумении. Пока одни загружа-ют свой мозг серьёзными вещами, терабайтами тревог, страхов о будущем и сожалений о прошлом, этот странный парень улыбает-ся словно счастливый "безумец", которого заранее всё устраивает. Откуда он такой взялся?! Хотя... Уж чего-чего, а уж разбираться в людях профессия Жиганова с годами худо-бедно научила. Иной раз смотришь на симпатягу с обаятельной, открытой улыбкой и располагающей внешностью, всегда подтянутого, с горделивой походкой и прямой спиной, начитанного и образованного, и уже готов взять его на роль положительного героя, но что-то тебе подсказывает, что перед тобой пархатый интеллигент-гуманист, которого лучше снять в образе этакого рафинированного украин-ского неонациста из "Правого сектора", а играть героического участника СВО лучше взять уголовника-рецидивиста, зато образ получится цельный и правдоподобный.
      - Лимоны я не очень люблю, - словно ребёнок признался но-венький. - Разве что дольку в чай, но непременно с тремя ложеч-ками сахара, хотя можно и кусочками рафинада. А вообще, мне больше нравятся апельсины. И прошу больше не упоминать в суе мою мамочку, иначе я оторву вам яйца.
      - Понимаю, понимаю. Обещаю. Но учти. Мы тут не про вой-нушку киношку снимаем - обстановка максимально приближена к боевой! Администрация президента прислала своего комиссара. Она тётка серьёзная. Церемониться не станет, если заметит, что халтуру ляпаем из говна и веток - пощады не жди!
      - Значит, это правда, что писулю откусит! - снова заволновался новичок.
      - Этот как минимум, - подтвердил Жиганов, сделав зверские глаза и лязгнув белоснежными зубными протезами.
      - Я согласен! - мгновенно принял все условия новенький, испу-ганно размышляя, что вряд ли стоит радоваться такому попаданцу. Но и деваться ему пока некуда: "О бедный ты человек! Ты даже понятия не имеешь о том, как снимать кино". Хоть ему уже сказали, что это машина, где всё крутится само, с минимальным участием режиссёра, но потерять важную часть тела за допущен-ный брак в работе всё равно было страшно.
      "Посмотри на этого мужчину, - говорил себе "Фофанов", разглядывая продюсера. - Он быстро считает деньги миллионами в уме, и он думает, что умеет снимать кино. На его лице остались следы таланта. И он убеждает себя, что его воле подчиняется вдохновение...что согласившись снимать многосерийное "мыло" про специальную военную операцию, он вернётся в обойму ведущих кинодеятелей страны, из которой выпал лет десять назад по причине алкоголизма и развившейся творческой импотенции. Он верит в то, что знает, какое кино желает смотреть многомилли-онная аудитория телезрителей. "Ещё один успешный проект - и новая высота в карьере взята!" - так он себя утешает. Ему пока не ведома другая перспектива: позорный провал, презрение коллег, показавшая напоследок козью морду судьба, помойка жизни...
       Уж лучше бы ему откусила член свихнувшаяся на почве секса "комиссарша", всё равно от его вечно вялого стручка давно никакого прока, разве что колесо высокохудожественно обоссать! Неразборчивая погоня за успехом и деньгами разучили его отличать добро от зла. Огромное желание снова оказаться в тренде отбили усвоенный с детства навык видеть что вот это хорошее, а это плохое. Бог навсегда отобрал у него талант. И то, что в нынешней путинской России для успеха - таланта и не требуется, а нужно уметь быстро выжечь из себя всякую нормальность, и чем скорее расчеловечишься, выродишься в полное дерьмо, тем больший на тебя будет спрос, - вряд ли всерьёз и надолго утешит того, кто всё-таки был воспитан на подлинном искусстве.
       Каким-то чутьём далёкий от искусства дурак быстро уловил конъюнктуру: достаточно встать на путь моральной деградации и ты гарантированно станешь успешен, появятся деньги, интересные проекты. Но так же гарантированно станешь бездарным и духовно пустым. А иначе не преуспеть. Литература, кино, театр макси-мально приближены к пропаганде, а им не обязательно быть искусством.
      Хочешь оставаться истинным художником? Тогда будь готов страдать, прозябать в нищете. А Жиганов хотел нового успеха. У него перед глазами достаточно было примеров другого рода. Вот абсолютный бездарь Сарик Андреасян, который на недавней встрече со студентами Московской международной киношколы с уверенным апломбом заявил, что "ненавидит авторское кино" и считает творчество Андрея Тарковского полным говном. Что не помешало этому с позволения сказать "режиссёру" за последние 10 лет получить на свои сомнительные проекты из государствен-ного бюджета прочти 600 миллионов рублей! - режиссёр, как и писатель отныне свободен от необходимости заниматься богоис-кательством и правдоискательством.
      Так если откуда-то взявшийся проходимец с весьма мутными человеческими и профессиональными взглядами может заколачи-вать сотни миллионов, то почему человек с кристальной биогра-фией, заслуженный, должен тормозить из-за давно устаревших понятий о так называемых принципах?!
      И потому Жиганов давно освободился от непрактичных сказок о Боге и любви, он готов был даже перестать быть творцом. "Просыпайся, сынок! - сказал однажды себе бывший талантливый актёр и художник Сергей Жиганов. - Дьявол обращается к тебе, осталось лишь подмахнуть контракт. Люцифер совсем не такой, каким его принято изображать. А очень даже приятный: солидно выглядит, говорит интеллигентным вкрадчивым голосом, от него пахнет вовсе не серой и прочей гадостью а отличным парфюмом, у него обаятельная манера шутить, он может вернуть в твою жизнь всё, что имеет для тебя значение. Так что просыпайся сынок! Ну нет ничего абсурднее, чем держаться за давно девальвированные принципы. Это всё равно, что держаться за сладкий сон. Так проснись уже! Пора начинать действовать. Ибо я не хочу продол-жать жить во сне. Настоящая жизнь жёстче сна. Зато в ней море возможностей для избавившихся от иллюзий. А мне со спящими идеалистами не по пути. Я желаю немедленной монетизации своего имени в искусстве".
      - Понимаешь ли меня, сынок? - икая, делился сокровенным Жиганов с новеньким, который чем-то сразу приглянулся продюсеру. - Этот нынешний российский режим, при котором нам приходиться жить и творить - бездушная, прожорливая, но очень шикарная конструкция. Прими её правила, и она полюбит тебя, даст всё, о чём мечтаешь. Зигани ей, крикни: "Хай Путлер!". Съезди с творческом продуктом на Донбасс. И всё станет у тебя зае.... Даже талант похеру. Чтобы удачно продать сериал, полный метр, спектакль, книгу, прочую херь достаточно получить госзаказ, финансирование. К чёрту талант! Вся эта нынешнее мировая демократия в искусстве с её вечной нервотрёпкой, борьбой за бокс-офис, тиражами, оценками критиков... Наблюдай за ней из-за уютного нового "железного занавеса", пей свой вискарь и мажь толстым слоем чёрную икру на французскую булку.
      Такой совет от мастера.
      
      Глава 25
      Вспомнилась Емеле одна детская книжка с изображением короля. Это был простой человек, сказочный дурак, случайно получивший трон и корону. На картинке король позировал придворному живописцу с символами упавшей ему прямо в руки власти. И имел он выражение лица счастливого ребенка, принято-го в увлекательную игру и получившую завидную роль. Казалось его ждёт захватывающее приключение...
      А свалившаяся на него власть, таила в себе большую угрозу, и главное, не ясно было что с ней делать. Ведь у ног власти, как злая собака, въётся Зависть, всегда готовая укусить. Того и жди в восторженной толпе кто-то завопит истошно: "А король то - голый!" и тебя забросают гнилыми яйцами и помидорами.
      Горе тому, на кого сваливается Власть. Особенно если ты еще и доверчивый дурак. Горе тому, кто случайно нашел сокровище, а сам бестолочь. Горе тому, кого завлёк в ловушку Успех, а он лишён воли и мудрости не позволить превратить себя во всеобщее посмешище.
      "О бедный я и жалкий! - принялся жалеть себя "Фофанов", проклиная собственную глупость, что завидовал "звёздам" из телевизора. Завидовал и тоже хотел как богатые и свободные. Больная его сущность, врождённая немощность разума, склоняла его к этому...
      Впрочем, не обделённый инстинктами выживания, постепенно самозванец смог побороть в себе такие настроения. Вслед за страхом и унынием пришёл адреналиновый драйв.
      А чего он собственно испугался, сказал себе "Фофанов": "Раз-ве я не умнее тут многих? Не талантливее! Разве не приблизился я на несколько большущих шагов к заветной мечте - встреть Мандалину Гагарину! Да не беглецом из специнтерната, а РЕЖИССЁРОМ!".
       "Ты когда-нибудь задумывался, кто ты на самом деле? Нет, серьезно, не просто "я - Емельян Сирота, обиталец жалкого убежища для тех, кого записали в недостаточно умные, люблю пиццу и сериалы про крутых богатых", - обратился он к самому себе. - А кто ты за пределами этого скудного пузыря? Что всё это жалкие маски и роли, которые ты носишь, как старую, выцветшую от частых стирок казённую одежду, которую давно пора выбро-сить! Ты ведь давно готов к тому, чтобы твой мозг сделал сальто назад, а Душа - небольшой кульбит в сторону.
      Вспомни! Ты смотришь на себя в зеркало, висящее в директор-ском кабинете, и думаешь: "Вот он я, ведь не красавчик, что тут скажешь". Но это не ты, парень. Образ, в который тебя втиснули против твоей воли, - это просто старая одежда, который ты временно вынужден был пользоваться, как и своей казённой робой недееспособного заключённого спецучреждения.
      Ты когда-нибудь задумывался, почему твои волосы и ногти растут, даже если ты этого не просишь? Или почему твое сердце бьется, хотя ты об этом даже не думаешь? Потому что это не ты. Это просто механизм, манекен, кукла, работающий по своим законам, как мотор у директорской машины. Ты же истинный, - это тот, кто, вообще-то нажимает кнопку и включаем зажигание твоей "машины". И если ты сейчас подумал: "О, это же так понятно!", поздравляю, ты только что сделал первый шажок к пониманию того, что ты - это, вполне возможно, не совсем ты.
      Ты - беглец, обманщик? Случайный прохожий, который хотел помочь спасти утонувшего человека, а случайно был принят за исчезнувшего режиссёра? Но и это не ты! Это просто сценарии, которые ты играешь, как актер в кино. Ты когда-нибудь задумы-вался, почему ты ведешь себя по-разному с разными людьми? Почему с директором интерната ты покорен и пуглив, а с друзьями - шутишь и смеёшься? Потому что и это не ты. Пока твои сценарии довольно просты и не требуют от тебя многого. Но это лишь начало... И это просто маски, которые ты надеваешь по привычке и для того, чтобы соответствовать ожиданиям людей, который имеют над тобой власть. Но ты способен на гораздо большее, ведь ты - это то, что остается, когда ты снимаешь все эти привычные тебе маски и остаешься один на один с собой. А истинный ты - огромный талант!
      Ты - это тот, кто может сказать: "О, вот сейчас я думаю над тем, как нужно сегодня отснять новую сцену". И если ты сейчас подумал: "О, мне это начинает нравиться!", то поздравляю, ты только что сделал важный шаг к осознанию того, что ты - это на самом деле не такой простой чувак, которому можно скомандовать строиться и идти куда велено.
      А теперь давай поговорим о том, что о тебе могут подумать эти люди вокруг.
      Да какая тебя разница?! Почему ты так переживаешь, если кто-то может сказал о тебе что-то плохое? Потому что ты привык думать, что чужое мнение может быть опасным. Но отныне это не так. То, что о тебе думают другие - не причинит тебе вреда, если ты этого не захочешь. Ведь это не ты! То есть, не ты прежний. Ты - это то, что остается, когда ты перестаешь зависеть от чужого мнения. Ты - это то, что остается, когда ты перестаешь бояться не сделать так, чего от тебя ждут. Потому что теперь ты на самом деле нечто гораздо большее. Новый ты - это то, что не имеет чётких границ и очертаний. Ты - это то, что не может быть описано привычными тебе словами. Ты - намного больше, чем тот ходячий скафандр, к которому ты привык за годы жизни за забором. Ты - намного больше, чем прежние жалкие роли и убогие маски, которые остались там же.
      
      Решив всё же отправиться в неведомый, но сулящий волную-щие приключения путь, самозванец стал потирать от предвкуше-ния руки, как это подглядел только что у продюсера:
      "Не бойся, сынок! Тебе уготовлена славная дорога! И не верь тому, кто скажет тебе, что дорога эта не для таких как ты. Если кто-то скажет тебе так, то набери полный рот слюны и соплей, и харкни говорящему в рожу".
      
      Глава 26
       Но наш ум - тот еще фокусник. Этот парень (или не парень, а саркастический дед, а то и вообще юная хулиганка) у тебя в голове, должно быть от скуки (или озорства) создают иллюзии тебе на каждом шагу. К примеру, иллюзию "имения чего-то", чего у тебя, красавца такого писанного, вообще-то отродясь не было...
       Вот смотрю я в окно на дождь. Смотрю из окна своего шикар-ного пентхауса на 65 этаже с панорамным видом на Воробьёвы горы и излучину Москва-реки. Капли стучат по карнизу, фарфоро-вая чашка свежезаваренного зернового кофе дымится на подокон-нике, а в голове мысль: "А ведь ты забыл вчера свой зонт у мамы, растяпа! Как же я промокну по пути от подъезда до лимузина, который за мной уже выслали с киностудии, чтобы отвезти меня на открытие кинофестиваля: пройтись там в смокинге по красной ковровой дорожке, держа под ручку ослепительную красотку в сногсшибательном платье, потом получить заслуженную золотую статуэтку за снятый мною киношедевр из рук маститого ведущего, выступить перед огромным залом, неся в микрофон какую-нибудь несусветную отсебятину, к примеру, передам привет обожаемой мамочке ... И тут меня осеняет - эй! а ведь и стук дождя, и беспокойство существуют в одном пространстве сознания. Это как в кинотеатре - и романтическая комедия, и боевик проецируются на один и тот же экран. И самое главное, что твой чудаковатый мозг всю эту "Великую иллюзию" тебе пытается впарить под видом реальности. Так что же реальнее - уже подъезжающий к дому за тобой лимузин? Или моё беспокойство по поводу предстоящей мне впервые работы режиссёром?
      Забавно, но ты так привык к таким штукам, что даже не всегда сразу замечаешь раздвоенность и абсурдность творящегося. Вот вы когда-нибудь задумывались, почему называете одни мысли "своими", а другие - "чужими"? Я вот недавно поймал себя на этом. Сижу, работаю, снимаю, и вдруг снова мысль: "Надо позвонить маме, как она там, ей уже лучше после вчерашней хандры?". Моя мысль? А откуда она взялась? И главное - кто решил, что она "моя"? И что у меня вообще есть мама! У который я, якобы, вчера был и забыл там зонт. То есть, мама у меня должна в теории быть...где-то, но где именно? Её ведь ещё надо найти...
      
      И вот съёмки начались! После торжественного ритуала - раз-бития тарелки о кожух камеры - работа закипела. Начинать руководить в качестве главного человека на съёмочной площадке - такому полному профану в этом деле, было всё-таки страшновато. Чтобы Сироте не говорили до начала, а пришлось управлять уймой народа и всякими сложными механизмами. Несколько раз самозванец порывался сбежать, но каждый раз что-то его удерживало.
      Если бы он и вправду остался тем, за кого его принимали, он непременно погиб бы в первый же день. На непонятно откуда взявшегося на съёмочной площадке придурка смотрели бы как на сумасшедшего. Никто не станет слушаться никому не известного режиссёра из далёкого Занюханска, которому просто неоткуда было набраться уверенности и мастерства.
      Чванливые столичные актёры фактически сразу бы стали посылать его подальше. Да и остальной персонал тоже. Кто будет всерьёз воспринимать непонятно кого!
      Требовалось срочно перевоплотиться в того, кого станут слу-шаться беспрекословно, бояться и уважать, но как?!
      На первых порах пришлось нырнуть в образ этакого просто-душного остряка. Шутом и скоморохом легче всего скрыть откуда ты прибыл таким вот "турыстом". Острить, значит заранее отыгрывать себе время на перезагрузку, чтобы понаблюдать и поднабраться остро недостающего тебе в данный текущий момент. Мудр клоун ищущий опыта, к тому же это беспроигрышная маска. Все вокруг стараются острить, но мало у кого это действительно получается легко и заразительно. Поэтому тот, кто владеет шутовством в совершенно естественной для себя ипостаси, сразу получает преимущество над остальными. "Талант" быть дураком оказался востребован и по эту сторону забора.
      Потом оказалось, что не быть трусом и "чайником" не так уж и сложно, когда тебе не оставляют выбора. Пусть даже ты придурок с рождения. Смирившись что удрать не удастся, лже-Фофанов стал исподволь глазеть на разных людей на съёмочной площадке, - как они двигаются, разговаривают, и от этого занятия ему стало уже не так страшно. Кто-то на небесах ему всё же сочувствовал, ибо обделив умом и отвагой, одарил умением кривляться. И не просто гримасничать, а прикидываться кем-то другим и делать это до того похоже и уморительно, что любой поверит. Такой дар и мировоз-зрение дурака помогали там, где умному уже ни что не поможет. Ведь что самое трудное в таком деле? Отбросить все сомнения и не выглядеть жалким. На худой конец лучше выглядеть забавным.
      Вот в чём оказался фокус! Самый трусливый от природы ду-рак, отключив разыгравшееся со страху воображение, способен на время притвориться смелым, решительным, отчаянным, уверен-ным. В общем крутым.
      Не любой, конечно, дурак, но талантливый на такое способен. Ведь чувства, которые мы изображаем и которые реально испытываем могут выглядеть неотличимыми. Оказалось такой приём работает. И "Фофанов" ухватился за него руками и ногами. Постепенно освоившись в роли главного начальника на съёмочной площадке, он примерил маску начальника рангом повыше, потом ещё выше. Оказалось ему по плечу сыграть и директора киногруп-пы и самого продюсера. В конце концов способный хамелеон выбрал себе за комфортный образец собирательный образ: матёрого постановщика трюковых сцен, настоящего мачо, кое-что взял от военных консультантов, и через непродолжительное время ощутил, что загнал страх куда-то под лавку.
      А потом мозг придурка выкинул из своих болезненных недр кое-что совсем уж оригинальное и как оказалось востребованное. Когда нужного обучающего материала перед глазами стало не доставать, "Фофанов" вспомнил о воспитателях и санитарах родного учреждения. Вот где оказалась кладезь ценных масок! Тот, кто прошёл психушки и специнтернат, получает набор образцов таких крайностей человеческой натуры, с которыми можно пробивать головой бетонные стены дотов, не то что снимать тупое кино про СВО! Такое сакральное знание при определённых обстоятельствах может заменить своему обладате-лю даже маму народную артистку и папу снявшего "Войну и мир".
      Одним словом, снимать кино и взаправду оказалось вполне посильным делом. Даже прикольным. Целая армия специально обученных людей выполняла большую часть работы, от режиссёра же требовалось в основном солидная поза, взгляд, значительность изредка подаваемых реплик, и общее руководство процессами. Полезно было в нужных местах изображать муки творчества, психовать, терроризировать народ или напротив "уплывать в нирвану за вдохновением".
      Так что уже к вечеру первого съёмочного дня провинциал имел репутацию истинного художника и крепкого организатора.
      
      Глава 27
      Вечером как обычно состоялась коллективная пьянка. Кино-группа собралась в специально выстроенным банном комплексе. Все вокруг беспрерывно жрали, пили, блевали, совокуплялись по щелям и подсобкам, а в промежутках мерялись заработанными бабками, тачками и знакомствами с большими людьми...а кое-кто хвалился количеством трупов. Один из консультантов так прямо и рассказывал за общим столом, как лично в затылок стрелял людей в небольшом дачном посёлке под Киевом. "Я горжусь собой! Потому что я русский... Наш президент Путин - большой везунчик. Вот увидишь, у него получится то, что не получилось у Гитлера и Сталина: поднять свой народ над остальными. Мы самые крутые. Россия - вперёд!".
      И все отчаянно завидовали друг другу и ненавидели более успешных.
      "Фофанов" в этих разговорах участие почти не принимал. Его заинтересовала живущая при бане кошка. Обыкновенная полоса-тая серая мурка. Емельян с интересом наблюдал за ней и восхи-щался её умению всегда быть довольной тем, что имеешь. Покой и симпатия к окружающему миру излучались ею. Она представля-лась ему тут самым мудрым созданием из всех присутствующих. Мурлыка ела только когда была голодна, и тщательно выбирала, что съесть, держалась с царственным достоинством.
      Это двуногие быстро превращаются в свиней, готовых уни-жаться и унижать других, жрать трупы и ни в чём не знать меры. Мудрому животному же всё шло на пользу. Умея находить счастье в малом, она никогда не сойдёт с ума, начав орать: "Дайте мне новые территории, иначе я буду несчастна! Убейте хоть всех котов и кошек в округе, и я буду мурлыкать от счастья". Это двуногие не понимают элементарной вещи, что нельзя жрать себе подобных словно разные сорта мяса и не превратиться в каннибалов. Желудки выродков превратились в могильники, и трупные яды с кровотоком отравляют их мозги, отсюда их дикие слова, мысли и поступки...
      "Береги себя, сынок, от этих людей! - бубнил себе под нос беглец. - Не стань одним из них. Самое ценное - это покой и воля, как сказал очень не глупый человек. Не спи с кем попало, не ешь с кем попало, не слушай всерьёз, кого попало. Находясь вблизи "всех", ты рано или поздно заразишься и заболеешь. Поэтому, не оставайся среди них надолго... Посмотри как они "любят", это спаривание у них называется так. Это же нападение с припадком, или пытка или жестокий спорт. Они могут рычать и ругаться матом при совокуплении, а могут стонать, ласкать друг друга, говорить нежные слова, но не потому, что любят, а потому что так принято в их мире.
      Они делают вид, что дружат, но всегда держат в уме свою выгоду и ради неё готовы предать. Многие из них отлично умеют "изображать" и "казаться", но не "быть". Они притворяются не ради выживания в холодном и жестоком к ним мире, а потому что поняли свою выгоду от вечного притворства.
      Они привыкли рядится во что угодно, лишь бы только им одобрительно сказали: "Камуфляж и нашивка "Z" вам к лицу, вы наш!". Их бог - мнение толпы. Поэтому, как только начинается война и охота на неугодных, все они начинают грызть друг друга и топтать ногами. "Божьи коровки" - их жрецы в рясах, - бесновато кричат им с амвонов: "Бог любит только вас! Только нас с вами! Слава героям! Слава нам! Смерть непохожим на нас!". Кровь ближних или дальних, для них подкрашенная водица, кетчуп, которым они мажут "убитых" на съёмках. Имя им - Обыватель. Главная причина их вечной злобы - зависть и страх. При этом они горделиво тычат в свое великодушие, сострадание, в собственную уникальность: "Мы - русские!.. Это выродки, сынок. Имя им - стадо. Они хотят быть хищной стаей, но слишком трусливы и подлы для этого, ты это знаешь не хуже меня. И помни сынок кем ты был и кто ты теперь... Поэтому твоя сейчас задача стать кем угодно, но только не одним из "наших"".
      
      Глава 28
       Главный "гардемарин" лежал полутрупом на скамейке в предбаннике. Две полуголые девицы составляли ему компанию. Пить Жиганов уже не мог, его рвало. Зато он всё ещё был в состоянии спаивать других.
      - Пей виски, Фованов, ты должен! - приказал продюсер. - Это русский виски для русских.
      "Фофанов" покорно выпил, после чего удостоился своеобразной похвалы начальства:
      - Хорошо начал работать, молодец. Хотя вообще-то мы снимаем полное говно, зато за него очень хорошо платят. И это главное. Так что молодец. Ты оказался способный чувак. И стоишь своих денег.
      Жиганов опять начал блевать и Емельян отправился в парную. Там он встретил двух консультантов, героев и гвардейцев, которые по пьяни принялись делиться с режиссёром такими подробностями о своей недолгой службы в тех местах, о которых снимался сериал, что Емельяна от обилия деталей убийств и изнасилований самого вывернуло наизнанку. Почти лишившегося чувств режиссёра вынесли на свежий воздух и положили на травку приходить в себя.
      А отправившихся на поиски доступных женщин консультантов сменил актёр, который немедленно распахнул новому режиссёру свою ранимую душу, рассказав, что вообще-то он хотел отказаться продолжать работать, после того как узнал, что в Буче, - про которую они снимают кино, - было убито несколько сотен мирных жителей.
      Прежний режиссёр, по словам рассказчика, не стал уговаривать тонко организованного актёра остаться, дав лишь совет: "Вам не следует уходить из сериала. Иначе я позабочусь, чтобы вашу фамилию внесли в "чёрный список" актёров, и вам больше нигде не дадут работать".
      - Я подумал и ответил ему, - продолжал раскрывать душу Сироте собеседник: "Вам следовало бы нанять психологов, а ещё предварительно обговорить сложные моменты с актёрами. Я вовсе не против работы с вами, но у меня случилась психологическая травма. И главное, я теперь не знаю, как мне работать над образом русского офицера".
      Надо было выразить своё сочувствие несчастному, тем более, что его жутко развезло от неприятных воспоминаний и выпитой водки, и "Сирота" обнадёжил молодого человека, что при нём ничего подобного не будет.
      Феофанову стало легче. Его собеседнику тоже сильно полегча-ло оттого, что он мог выговориться и получить сочувствие. Было решено вернуться в парилку.
       Благожелательное заверение нового режиссёра очень вдохно-вило разрыдавшегося у него на плече бедолагу, который в порыве откровенности признался "Фофанову", что страшно мучается:
      - Я живу сейчас в каком-то ненормальном темпе, что мне даже некогда осмыслить тот образ, что я создаю. Конечно я понимаю, что это "не полный метр", а сериал. Только ведь я прошёл хорошую актёрскую школу, у нас в театральном училище преподавали большие мастера. Но после разговора с вашим предшественником, ко мне явился кастинг-директор и принёс с собой мой контракт, которым стал размахивать перед моим лицом, словно кистенём. Он тоже угрожал мне всяческими неприятностя-ми. Пока продолжался этот наезд, я размышлял о том, что мне делать. Не идти же сегодня в постель к этому старому педерасту и всю ночь слизывать икру с его седой мошонки.
      В парную как раз заглянул кастинг-директор, и собеседник "Фофанова" со счастливой улыбкой бросился к нему, чтобы ласково похлестать веником и сделать массаж. Но стоило главному по актёрам, покрякивая от полученного удовольствия, выйти, как бедняга метнулся обратно к "Фофанову", с ненавистью бросив вслед ушедшему:
      - Какой тошнотворный вонючий сатир он, не правда ли! Вряд ли в мире есть кто-нибудь хуже этого старого педераста. Мерзкий похотливый ублюдок, постоянно выискивающий себе новых мальчиков и получающий их упругие попки под страхом оставить без работы и без денег! Может быть на этой неделе я пошлю его к чёрту... ну уж наверняка на следующей... Кофе без молока. Кофе без молока и без сахара. Утро без сигареты. Хлеб без масла. Гарнир без соуса или вообще без мяса. Без всего этого вполне можно прожить. А вот без чести - нельзя!
      Фофанов благожелательно промычал. И вдохновлённый этим актёр заверил его:
      - Уверяю вас, Никита Васильевич, я тоже патриот и хороший актёр. Не сомневайтесь, я могу хорошо сыграть этого персонажа. Но мне необходимо услышать каким видится образ большому мастеру. Вам я безоговорочно доверяю, ибо имел удовольствие видеть Вас сегодня в работе. Мне кажется Вы мой тип режиссё-ра...
      Теперь вы понимаете, как я страдаю, когда меня тянут к себе в комнату, словно проститутку, уж извините за такую откровен-ность. Эти использованные презервативы на полу...не говоря уже о банке с гелем на тумбочке, сальных комплиментах насильника и вечно засоренном унитазе в туалете... Противно вспоминать, от этого старого подлеца шёл такой смрад, что никакой парфюм не мог его перебить. У него волосатые уши и ноздри, грязные глаза, грязная задница, которую он тоже любит чтобы ему вылизывали. Ему плевать, что я играю роль офицера, человека чести, защитни-ка отечества. Кроме того, я, как и наш Президент и вся Госдума, категорически против ЛГБТ и прочих извращенцев!
      Обитателя специнтерната такими подробностями шокировать было невозможно. Привык он и к людям с расколотым сознанием, умудряющимся ненавидеть гомосексуалистов и одновременно торговать заницей ради карьеры. Актёр был человеком гибким. И умел отлично колебаться вправо и влево одновременно с "линией партии". И кажется не прочь был лечь в постель и к новому режиссёру, который явил ему сочувствие.
      - Я бы всё простил тому старому козлу за душевное отношение, - проникновенно заглядывая в глаза "Фофанову", заверил собеседник. - Ведь можно же проявить элементарное участие к человеку, на котором висит ипотека и пять кредитов и который не всегда может купить себе пару носков и буханку хлеба на завтрак.
      Актёр вдруг "устыдился" своей откровенности:
      - Зачем я Вам это, собственно, рассказываю?... Не знаю... Но у Вас такой взгляд... у меня чувство, будто передо мной моя мама.
      - Так и есть, сынок. Расслабься. Всё позади. Я позабочусь о тебе, - вдруг произнёс режиссёр изменившимся голосом и с большим пониманием ситуации. - Ведь мы всегда были лучшими подругами. Ты заменил мне бросившего нас отца...и дочь, о которой я всегда мечтала... Улыбнись же, сынок! Всё хорошо. Тебе не о чем больше волноваться, я поговорю с продюсером о твоём контракте, я скажу ему, что мне очень нужны такие хорошие офицеры в картине. Ну что же ты продолжаешь плакать? Дай я обниму тебя, сынок.
      Они заключили друг друга в нежные родственные объятия и "мамочка" сам не сдержал слёз.
      - Помнишь, как я в детстве брала тебя к себе в постель и читала на ночь сказки, чтобы тебе не снились страшные сны?
      - Помню, мама! - всхлипывал актёр.
      - Тогда почему же ты продолжаешь плакать, давай я утру твои слёзки.
      - Мама! Мамочка! Как же мне тяжело без тебя!
      - Я знаю, сынок. Я знаю это... Мамочка пришла тебя защитить и утешить. Сколько же ты пережил боли в этом жестоком мире. Ну ничего, мама защитит. Мама научит, как стать сильнее. Помнишь, как в тех сказках, что я тебе читала, главные герои всегда умели обхитрить зло. И обвести вокруг пальца самых страшных злодеев.
      - Помню, мамочка. Помню.
      
      Глава 29
      - Стоп! Снято! - устало выкрикнул режиссёр.
      Народ тут же радостно загалдел и начал броуновское движение, понятное только профессионалам. Гример подбежала к статусной актрисуле, которая нарасхват у других режиссёров в связи с чем её, страшно дефицитную, выписали из Москвы только на несколько часов - сняться в паре важнейших сцен и с комфортом отправить обратно; а пока повели в личный грим-ваген удалить раздражающий актрису грим и предложить означенные в райдере напитки и блюда.
      Оператор что-то втолковывает ассистенту и техникам, начав-шим отсоединять оборудование от генератора. В общем, все заняты своими делами, даже автор сценария эмоционально обсуждает последний эпизод с одним из главных героев.
      Только "Фофанов" стоял опустошённый и чувствовал, что с сердца упал камень размером с чемодан. У него всё ещё дрожали колени и сердце колотилось в груди.
      К режиссёру-постановщику медленно возвращалось ощущени-ем жизни: чудесного вечера на лоне природы, чистейшего воздуха и легкого ветерка, несущего прохладу с реки. В голове набатом стучит только одна фраза: "Я снова сделал это!".
      "Вот я какой теперь, мама! Таким ты меня никогда не знала и не мечтала узнать, - мысленно обращался он к самому дорогому для себя человеку. - Я был безнадёжно тупой, каким меня всегда называли в интернате, хилый, маленького роста, неуклюжий, близорукий, даже отдалённо не герой и не красавец, а теперь я нахожусь на пути к вершине успеха и могу вскоре стать лучшим из лучших. Режиссёром кино! Это оказалось под силу тому, кого с младенчеывтва объявили никчёмным тупым уродом и приговорили к ужасной участи, и даже родная мать не стала этому проти-виться. Но оказывается и такую ужасную судьбу можно изменить...".
      
      До обеда снимали объект "Храм" (Церковь Андрея Первозван-ного), где массовка, изображающая местных жителей во главе с настоятелем, - с иконами и хоругвями в руках под колокольный звон приветствуют российских освободителей. Работа шла легко. Почти никто из актёров не репетировал роль заранее, да и по ходу съёмок обходилось без вопросов режиссёру о том, как тому или иному исполнителю следует играть. Многие забывали слова, несли отсебятину, грубо перевирали авторский текст, ибо в лучшем случае успели пробежать глазами свой экземпляр сценария буквально перед самой командой "мотор!". Видно было, что никто не воспринимает эту работу всерьёз: ну подумаешь сериальное "мыло". Как-нибудь прокатит. Зато экономилось масса рабочего времени на репетиции и шлифовке мизансцен.
      Сняли важную сцену всего с двух дублей.
      После чего перешли на объект "частный дом", где снимался эпизод, в котором командира танкового полка с несколькими офицерами принимает у себя хлебосольная украинская семья. Была выстроена внушительная декорация коттеджа, в который по сценарию зазывают российских офицеров - трёх интеллигентного вида красавцев, похожих на благородных белогвардейских "Ваших Благородий". Троица приходит в дом местных жителей не с пустыми руками - приносят с собой пакеты с фруктами, вином, конфетами, добродушный полковник дарит детям игрушки. После чего за хлебосольным столом офицеры с хозяевами поют русские и украинские песни, причём в руках полковника то ли гитара, то ли украинская бандура...
      Внезапно появившийся на съёмочной площадке продюсер (на удивление почти трезвый ещё) с ходу принялся материться на актёров, обещать, что разгонит к чёртовой матери всех бездарей и наберёт новых, ибо не потерпит халтуры.
      В конце концов Жиганов решил дать новенькому постановщи-ку мастер-класс режиссёрской работы. При этом он как-то забыл, что сам же недавно в разговоре с "Фофановым" хвалил его за первый съёмочный день и откровенно называл посредственный сценарный материал данного сериала "говном".
      Начались судорожные попытки вдохнуть жизнь в прописанное в сценарии "вялое говно". Вылились они в такие же довольно вялые репетиции, однако никакого особого взаимопонимания между пытающимся показать мастер-класс актёрской игры продюсером и исполнителями ролей всё равно не возникло. А всё потому, что "Гамлета" из давно утратившего форму Жиганова не получалось, и коллеги это видели.
      Разве что Емельян подмигнул знакомому актёру, над которым взял шефство, чтобы тот не терялся и использовал свой шанс - поднять собственные котировки в глазах приунывшего продюсера.
      Молодой человек едва заметно моргнул в ответ "мамочке" и принялся с азартным видом страшно донимать Жиганова на затеянной продюсером репетиции вопросами: "зачем я это делаю?", "зачем я в этой сцене подошел к окну?", "какое действие у меня при слове "здравствуйте"?", "какая у меня сверхзадача в этой сцене?".
      Живчик своей активностью так озадачил Сергея Викторовича, что продюсеру в голову пришла внезапная мысль - на фоне всеобщей бездарности расширить сценическое присутствие второстепенного персонажа, который оказался таким замотивиро-ванным перцем, что ему надо определённо дать спеть песню и даже сплясать.
       Однако в самый разгар творческого процесса, когда разошед-шийся от ощущения пойманной жар-птицы фофановский протеже лихо отплясывал посреди бутафорской комнаты танец с элемента-ми "яблочка" и гопака, дверь внезапно отворилась, и вошли четверо сотрудников охранной фирмы, которые вели связанного человека в выгоревшей на солнце форме солдата времён Великой Отечественной.
      - Вот, Сергей Викторович, неизвестный злоумышленник, - доложил продюсеру начальник смены. - Пытался с ножом атаковать людей из массовки, изображающих нашу мотопехоту. Еле скрутили его вчетвером. Несёт какой-то бред про 43-й год. Мы уже вызвали психиатрическую неотложку.
      Жиганов с интересом разглядывал странного налётчика.
      - Не надо пока неотложку, - распорядился он, оценив качество интриги. После чего обратился к задержанному:
      - Что это на вас за форма? С "Мосфильма"? Сами продумали детали образа?
      Жиганов взял из рук одного из секьюрити коробку папирос, самодельную зажигалку из гильзы, коробок спичек - все эти вещи нашли в карманах задержанного.
      Загадочный пришелец молчал как партизан, только в глазах его читалась ненависть и готовность скорее откусить себе язык, чем дать показания.
      Жиганов покачал головой, невольно проникаясь почтением к поведению слишком вжившегося в избранную себе роль самозван-ца:
      - Я вас уважаю. У меня два деда воевали, - сказал продюсер, подыгрывая неизвестному актёру, чтобы проверить его уровень владения профессией.
      На обветренных губах неизвестного появилась презрительная усмешка.
      - И орден настоящий? - предпринял новую попытку услышать хоть что-то в ответ продюсер.
      И получил плевок в лицо. Впрочем, взмахом руки приказал охране не вмешиваться. Медленно утёрся платком. Произнёс беззлобно:
      - Понимаю. Мы тоже боремся с фашизмом в меру своих сил, так что вы напрасно видите в нас врагов... А вообще, впечатляет. Кто у вас был мастером на курсе? Басилашвили? Филипенко? Чувствуется старая школа. На таком уровне в России нынче никто не играет.
      После чего повернулся к помощнику:
      - Мне нужен этот парень. Он способный. Он единственный тут подлинный. Будто реально из того времени. Сейчас таких лиц уже не выпускают. А как толково подобран костюм. И оружие... Я хочу иметь его в проекте. Пусть сценаристы пропишут линию солдата из прошлого.
      У продюсера явно поднялось настроение:
       - Директору по кастингу, художнику по костюмам и реквизи-тору назначаю премии... Или: объявляю всему коллективу благодарность за хорошую работу. Молодцы, ребята, я доволен вами!
      Жиганов снова повернулся к самородку:
      - Странно, что я нигде до сих пор не встречал вашего лица. Ваша карточка есть в актёрском альбоме "Мосфильма"? Какая фактура! Мощь... В каком театре служите? В "табакерке"? Во МХАТе?
      Но явившийся без приглашения на съёмки инкогнито продол-жал оставаться в образе, чем лишь усилил впечатление продюсера, который на прощание одобрительно но осторожно похлопал неизвестного по плечу в знак высшей оценки его дарования:
      - Я тоже в ваши годы был готов на любую импровизацию ради роли у хорошего режиссёра. Большинство нынешних на такое не способны. Мой вам респект.
      
      После обеда снимали мизансцену "любовь русского лейтенан-та и украинской девушки". По сценарию, жительница Бучи знакомится с молодым романтичным красавцем-десантником. Влюбленные отправляются гулять по дивному лесу. Пара обсуждает какая хорошая теперь начнётся жизнь на Украине. Неожиданно появляется банда злобных бандеровцев и пытаются убить оккупанта и заодно изнасиловать изменницу, но бравый лейтенант-десантник в стиле индийского кино раскидывает пятерых врагов, после чего берёт их в плен.
      После трёх неудачных дублей, которые его не впечатлили, "Фофанову" пришло кое-что в голову. Задуманное обещало внести нечто живое в происходящее на съёмочной площадке.
      Надо сказать "пленный" режиссёра тоже очаровал своей непо-хожестью на остальных. Насвистывая и веселясь, Емельян с неотразимой улыбкой стал прогуливаться по площадке против движения персонала, будто специально сталкиваясь и мешаясь у всех на пути. Этот демарш наперекор движущемуся пространству родился сам собой - дурак решил пойти наперекор судьбе. Захотелось показать зубы этой важной птице продюсеру, чтобы не слишком задавался.
      Так "Фофановым" было принято решение немедленно начать снимать вместо штатного дублёра лейтенанта странного парня пойманного охраной. Они о чём-то долго разговаривали наедине, после чего незнакомец голыми руками так мастерски нейтрализо-вал группу каскадёров, вооружённых ножами и сапёрными лопатками, что те заявили, что объявляют забастовку ибо каскадёры тоже люди и нельзя обращаться с ними как в реальной рукопашной.
       Зато новые друзья чувствовали радость: они не ошиблись поверив друг другу, будучи очень разными людьми эти двое необычных людей интуитивно признали своего среди сотен чужих - они и дальше будут держаться вместе, как условились, чтобы оказать сопротивление злу и восстановить справедливость...
      
      Глава 30
      "- Никогда не стесняйся того, что ты чувствуешь. Если это настоящее. Будь честен с собой, - мысленно говорил себе он, стоя перед зеркалом и всматриваясь в глаза отражению. - Ведь если ты продолжишь врать самому себе, то и другие люди будут обманы-вать тебя все больше и чаще. Если ты и дальше будешь подавлять свои желания, то и жизнь предоставит тебе такие условия, от которых тебе захочется выть".
      При этом Сирота по привычке послушно кивал директору специнтерната Захару Евгеньевичу Заморокому, который, как обычно в своей менторской манере, поучал его жизненным истинам.
       "А ведь и правда, сколько можно прятаться? - размышлял Емельян, на деле уже ни во что не ставя прежнего учителя. - Сколько можно делать вид, что всё в порядке, когда внутри бушует ураган?
      Емеля вновь пристально посмотрела на свое отражение. Туск-лые глаза, усталое лицо, сжатые губы. Так выглядит человек, который боится собственной тени? Так выглядит человек, который почти готов предать свою мечту? Предать себя. Да, он всё ещё боялся. Словно накатывала вдруг волна страха и смыкалась у него над головой, лишая мужества. Боялся наказания, осуждения, насмешек, провала. Боялся поверить до конца, что мечтает о большем, чем унылое интернатовское существование, которое душило его день за днём.
      А ведь когда-то он мечтал совсем о другом! Рисовать. Созда-вать на холсте свои миры, полные света и цвета. Но кто-то когда-то сказал, что художники - это особые люди, что с такими диагнозами, как у него, и мечтать нельзя о серьёзном творчестве. И Емеля, напуганный перспективой быть осмеянным опозоренным наказанным за свои неуместные фантазии, затолкал свои мечты в самый дальний угол души, как украденную с чужого стола вещь.
      "Хватит!" - неожиданно громко даже для самого себя произнёс Сирота. Этот крик, казалось, разбудил что-то внутри. Что-то давно забытое, но такое важное. На лице "Фофанова" появилась решимость.
      
      Теперь Сирота игрался в звезду итальянского неореализма, - течения "новой волны" в послевоенном кинематографе, - про которого ему дали посмотреть в Интернете. В киногруппе нашлись молодые девушки, с которыми он подружился. Внештат-ные "бутербродные" сценаристки на подхвате у основного сценариста, они взяли над "Фофановым" неформальное шефство. Начитанные и доброжелательные, девчата не удивлялись его дремучести и причудам (или во всяком случае открыто этого не показывали). Делились всем, что знали. Некоторые беседы с новыми приятельницами буквально взрывали Сироте мозг. Внештатницы познакомили его с творчеством талантливого итальянца, в которого Сирота начал играть. В этакого молодого гения с трубкой в зубах, дымчатых очках на носу, томиком Ремарка под мышкой, - с головой погруженного в творческий процесс, готового на смелые творческие эксперименты.
      Этому предшествовала забавная сцена. Ведущий сценарист нежился в ванной, когда туда ворвался потрясенный режиссёр и буквально завопил: "Сука, оказывается наши танки готовились идти по Киеву!..".
       Своей распаренной задницей сценарист вдруг ощутил, - ещё до того, как "последняя надежда спивающегося продюсера зарабо-тать на этом тухлом проекта" раскрыл свой рот и начал на него орать, - что дело для него может закончиться очень плохо. И как бы ни хотелось сценаристу переложить ответственность на исполнительного и главного продюсеров, на этих двоих, ни на что реально не способных кроме деградации людей, он чётко уловил: "Что-то очень не то в глазах ворвавшегося к нему в ванную постановщика, в его голосе, энергии, мимике и жестах, намерени-ях, а значит, крайним может оказаться именно он, сценарист. И тот, кто решил принести боссам огромные неприятности, решил сделать это через самого безобидного и незащищённого человека, воспользовавшись моментом, когда он гол и беззащитен.
      А внезапно взбесившийся режиссёр уже цитировал наизусть целиком Евтушенко с некоторыми поправками от себя.
      Танки идут по Праге
      в закатной крови рассвета.
      Танки идут по правде,
      которая не газета.
      Танки идут по соблазнам
      жить не во власти штампов.
      Танки идут по солдатам,
      сидящим внутри этих танков.
      Боже мой, как это гнусно!
      Боже - какое паденье!
      Танки по Яну Гусу,
      Пушкину и Петефи.
      Страх - это хамства основа.
      Охотнорядские хари,
      вы - это помесь Ноздрёва
      и человека в футляре.
      Совесть и честь вы просрали.
      Чудищем едет брюхастым
      в танках-футлярах по Праге
      страх, бронированный хамством.
      Что разбираться в мотивах
      моторизованной плётки?
      Чуешь, наивный Манилов,
      хватку Ноздрёва на глотке?
      Танки идут по склепам,
      по тем, что ещё не родились.
      Чётки чиновничьих скрепок
      в гусеницы превратились.
      Разве я враг России?
      Разве я не счастливым
      в танки другие, родные,
      тыкался носом сопливым?
      Чем же мне жить, как прежде,
      если, как будто рубанки,
      танки идут по надежде,
      что это - родные танки?
      Прежде чем я подохну,
      как - мне не важно - прозван,
      я обращаюсь к потомку
      только с единственной просьбой.
      Пусть надо мной - без рыданий
      просто напишут, по правде:
      "Русский писатель. Раздавлен
      русскими танками... в Буче....
       Изумлённый и напуганный сценарист вытаращился из пены округлившимися глазами на крикуна, который продолжал ему орать так, будто недавно сбежал из отделения для буйнопомешан-ных:
       - Почему я не знал?! Снимал вчера про танки, про грёбаные скрепки-скрепы, которыми вы давите души людские! Про охотнорядские совнаркомовские хари из Госдумы и Управ-подлыми-делами вашего президента?! Ведь это не страна, а держиморда какая-то с ножом для колки льда в руке, которым лезет в череп, чтобы выдолбить свободомыслие в чужих мозгах! Тут всем промыли мозги, теперь за украинцев взялись! Почему мне не рассказали правду?! По телевизору показывают одну сплошную брехню.
       А случилось вот что. Кто-то из членов съёмочной группы дал накануне "Фофанову" пересмотреть на своём планшете классику советского военного кино: "Восхождение" Ларисы Шепитько, "Проверку на дорогах" Германа, "Иди и смотри" Элема Климова. Зачем тайный доброжелатель это сделал? Да кто его знает. Может угадал за натянутой на себя Сиротой притворной маской профес-сионала вопиющее отсутствие начитанности и настмотренности, и решил хоть немного заполнить зияющую дыру необразованности. И как результат у потрясённого зрителя явно случился переворот сознания.
       - Это что, получается, мы сами теперь фашисты?!.. Нет! Нет! Ведь мы, народ, боролись с фашистами, страдали от них, нас вешали, мучили, сжигали, а мы не сдавались и всё равно победили "коричневую чуму"...чтобы спустя столько лет самим стать этой заразой?.. Зачем мы снимаем эту ложь? Гадость! Нам будет стыдно за себя, за эту работу. Я не хочу. Я отказываюсь! Я отказываюсь быть фашистом" - словно в припадке орал "Фофанов" в лицо ошарашенному сценаристу. Он был возмущён. Нет, он был взбешён. Хотя сказать так означает не сказать почти ничего. Ярость охватила его, его лицо тряслось, он брызгал слюной и размахивал руками словно собирался избить голого толстяка, который вжался в край ванны, опасаясь худшего. Сынок действи-тельно был на грани приступа. Не воспитанный в материнской любви этот убогий подкидыш умудрился загадочным образом вырасти хорошим человеком, имеющим интуитивно стойкое представление о справедливости. Он считал, что в жизни должно побеждать добро, даже если в данную минуту зло коварством и наглостью одерживает верх. И в каждом человеке изначально предполагал лишь доброжелательность и высокие помыслы. Ему хотелось так думать и так жить, но действительность была иной.
       Сценарист его не понял. Не захотел. Не смог. Потому что любой нормальный порядочный человек, будучи ребёнком, получает важный заряд представлений и добре и зле, о нормально-сти, - через сказки от родителей, бабушек с дедушками. А если ребёнок вырос без сказок, то из него получается холодный, чёрствый и расчётливый взрослый.
       Впрочем, немного оправившийся от первоначального испуга сценарист мог бы с присущим ему цинизмом ответить чудику словами британского писателя и школьного учителя английского языка и философии Уильяма Голдинга: "Все вокруг благодарили Бога за то, что они - не нацисты. А я достаточно к тому времени повидал и передумал, чтобы понимать: буквально каждый мог бы стать нацистом. Возьмите историю любой страны - и вы неизбежно придёте к выводу: нацистская Германия - всего лишь нарыв, который прорвался. Особого рода болячка, от которых все мы так или иначе страдаем... И вот я изобразил английских мальчиков и сказал: "Смотрите. Всё это могло бы случиться и с вами!".
       Но сценарист промолчал, ибо считал себя в интеллектуальном смысле несоразмеримо выше любого современного киношника. Да и не хотел связываться с придурком. Максимум на что согласился сценарист это обдумать странное предложения режиссёра. Тем более что "Фофанову" срочно надо было бежать руководить съёмочным процессом, а атакованному им в пене литератору ехать на свидание к заказанной через специальный сайт элитное гетере, на которую он собирался потратить часть полученного за прошлые серии гонорара. Но вечером главные творческие силы всё же договорились снова встретиться и все хорошенько обсудить.
      Впрочем обратно на съёмную площадку сценаристу вернуться было не суждено - заговорщики уготовили ему участь "пропавше-го без вести". Где-то в пути "писателя" должны были перехватить, словно вражеского "языка" по всем законам фронтовой науки, и "изъять из обращения". Проблему планировалось решить без кровопролития и смертоубийства - об этом Сирота условился со своим новым товарищем Иваном Небогатовым. Сойдясь за последние дни с таким же "сумасшедшим" поближе и узнав подробности о его фронтовой биографии, Емельян ещё отчётливей почувствовал в не принадлежащем к кинотусовке солдате родственную душу и со всей ясностью разглядел в скупом на слова, но всегда готовом к действию мужике, подлинного героя и борца за справедливость. Словом они крепко сдружились.
      Так что устраивающего киношное начальство консенсуса не предвиделось. Продюсера Иван тоже брал на себя. А всё потому, что в связи с последними событиями новоявленному режиссёру пришло в голову какое-что поменять в сценарии. Не то, чтобы он всерьёз возомнил себя "Эйзенштейном" или кем-то вроде того, но продолжать снимать по старому уже не было никакой возможно-сти.
      
      Впрочем, едва схлынуло эмоциональное возбуждение и пришло понимание всей опасности предстоящего дела, "Фофанов" заколебался. Он представил себя так, будто он и режиссер, и сценарист, и исполнитель главной роли, и возмущенный зритель. Опасный коктейль? Еще бы... Вдобавок для него будто настояли этот адский напиток, добавив туда горсть детских обид, несколько капель строгих общественных норм, каплю самокритики, ложечку уязвлённой с младых ногтей гордости и пару внушительных порций самых ярких страхов. И теперь ему предстоит всё это испить вместе со всей съёмочной группой. Только ведь жизнь - это шоу на выживание, и вряд ли все эти люди согласятся безропотно делать всё, что прикажет им новый режиссер до той заветной минуты когда он сможет с облегчением крикнуть: "Стоп! Снято!".
      Но делать всё равно что-то необходимо. Вся уже отснятая халтура - следствие того, что прежний режиссер будто погру-зился в долгий летаргический сон прямо в своём кресле, а сценарист писал что-то по шаблону. Но можно же переработать сценарий! Кто-то в голове Сынка уже деликатно (а порой и грубо) намекал: "Алле, Фофанов! Вы хотите снимать дальше по совести или продолжать гнать очередное фуфло из старых набросков? Нет? Ах вы боитесь? Ну тогда приготовьтесь каждую ночь рыдать в подушку, сожалея о собственном бессилии, бесплодно мечтая пойти на конфликт с руководством, обмануть, восстать, зауважать себя - на самом деле будете оплакивать свою же неспособность взять перо и перечеркнуть уже приготовленное для вас ничтожное будущее. А можно, набраться духу и решиться на обновленный сюжет, где вы не станете завершать день в слезах и в полном презрении к самому себе, а спрашиваете себя: "Как переписать эту сцену так, чтобы утром проснуться победителем?".
       Как это бывает при просмотре фильма ужасов? Герой при виде страшного монстра стискивает веки, надеясь, что чудовище исчезнет? Классический самообман: в темноте страшнее в десятки раз, потому что воображение начинает рисовать еще более жуткие образы. Поэтому Сирота решил твёрдо хотя бы один глаз держать приоткрытым, как бы не было страшно!
      
      Глава 31
      Убеждённость в том, что для достижения вершин в любой области необходим врождённый талант, удерживает многих от выбора пути мастерства. Ведь если способность достигать величия зависит от врождённого таланта, то либо у человека есть потенци-ал (в виде "удачных" папы с мамой, дедушек и бабушек) для преуспевания в выбранной сфере, либо его нет; и никакое упорство, страсть и тяжёлая работа не могут отменить ограниче-ния, налагаемые его природой.
      Это убеждение о природе человека было решительно отвергну-то Сиротой, как новым учителем самому себе. Да, прежний учитель его нагло обманывал в корыстных целях. Но сказал же ещё в V веке до нашей эры поэт Пиндар: "Все средства достиже-ния совершенства смертными исходят от богов; ибо именно они делают людей от природы мудрыми, сильными и красноречивы-ми". А кто есть его Бог? С этим у Сироты всё ещё были вопросы.
       Возможно, это боль. Ведь боль - это не враг, а учитель. Она приходит, чтобы открыть человеку глаза. Ты можешь сопротив-ляться, цепляться за старое, но тогда боль станет твоим постоян-ным адом. Или ты можете принять её - и тогда она станет твоим лифтом в небеса.
      Страх и неуверенность - тоже боль.
      Не страдать невозможно. Это заложено в тебе, как присутствие частицы Творца, который шепчет: "Расти, или умирай". Страдание - это топливо для развития. Без него ты бы застрял до конца своих дней за глухим бетонным забором. В лучшем случае был бы несказанно счастлив положению директорской обезьянки. Жалкая участь...
      Да тебя могут изобличить и вернуть обратно в "Мёртвый дом", откуда ты сбежал, а там страшный "хирург" с удовольствием вонзит тебе в глаз длинный нож, чтобы добраться до твоего мозга и разрушить в тебе бунтарский дух. Но знаешь что, сынок? Тот самозванный хирург "по мозгам" - это ведь ты сам, когда отказываешься от движения вперёд, поддаваясь накатившимся страхам и согласившись снова стать паинькой за пайку.
      Каждый раз, когда Вселенная хочет поднять тебя на новую высоту, она грозится отобрать у тебя что-то очень дорогое тебе. Это может быть человек, чудесная работа, мечта или даже твоя собственная иллюзия о том "кто ты теперь есть".
      Да, тебя несомненно жестоко накажут за то, что ты собира-ешься сделать. Ведь ты подведёшь всех, кто в тебя поверил.
      И сейчас ты стоишь перед выбором: цепляться за свалившуюся на тебя удачу, как за спасательный круг, или шагнуть в неизвест-ность, доверившись потоку.
      Всё, что от тебя требуется, - это принять. Принять боль, принять возможную потерю всего, принять пугающую неизвест-ность. Но знаешь что, сынок... некий Лао-цзы, о котором тебе недавно поведали новые приятельницы, оказывается как-то произнёс: "когда вы всё отпускаете, вы обретаете это всё".
      
       Подтвердив себе намерение продолжать ни смотря ни на что твёрдо держаться выбранного курса: "Я так решил и точка!", и опираться только на тех авторитетов, о которых ему рассказали новые друзья, "Фофанов", что бы уж наверняка укрепиться в принятом решении, напомнил себе ещё одну услышанную цитату: "Не говорите мне о дарах или врождённых талантах! Можно назвать множество великих людей, которые не были очень одарёнными. Но они всё равно обрели величие, стали "гениями"". Оказывается так круто сказал некий Фридрих Ницше, а он был авторитетный чувак, как объяснили ему знакомые сценаристки.
      
       Итак, не дожидаясь согласования с автором сценария и продю-сером, "Фофанов" уже несколько часов кое-что пытался сконстру-ировать у себя в голове. Пока получалось неважнецки, будто ему полную черепную коробку набили толчёным стеклом, отчего каждое мозговое усилие отзывалось головной болью. Устав от бесплодной борьбы с самим собой, он постарался незаметно улизнуть со съёмочной площадки. Заметив на опушке леса приземлившуюся на ветку высокой сосны ворону, вприпрыжку побежал с ней знакомиться; встал под сосной, задрал голову, крикнул:
      - Эй, о вас воронах говорят, что вы живёте по сто лет и очень умные. Это правда?
      И сам же с важным видом ответил себе за птицу:
      - Ка-ар, уж поумней многих людей.
      - Тогда моё вам почтение, госпожа ворона!
      - Ка-ар, кар, приятно встретить воспитанного человека.
      - Мы вам не мешаем своими съёмками?
      - Пока не загаживаете лес и не рубите деревья, так уж и быть шумите. А про что кино-то снимаете, кар?
      - Да вообще-то пока про очень плохие вещи, даже произносить такие слова не хочется вслух.
      - Кар, как же вам не стыдно, сэр, таким безобразием заниматься, а ещё вежливым показался!
      - Так может посоветуете, что мне поменять в сценарии, у самого меня мозгов не хватает?
      Фофанов расстроенно зачесал себе репу, стеснительно потупил взгляд. Признался по секрету пернатому мудрецу:
       - Откровенно говоря, усиленная работа мозгами для меня - занятие крайне утомительное и даже вредное! Когда я пытаюсь всерьёз приступить к такой работе, выделяется некое токсичное вещество, которое у других людей - а оно есть в каждом - спрятано глубоко внутри. Проблема в том, что у меня такое ощущение, что этот "творческий токсин" во мне разлит в большом количестве повсюду, он буквально на поверхности! И так как я теперь должен быть сценаристом и, осознавая всю серьезность ситуации, вынужден всё-таки иметь дело с такой нешуточной угрозой, то мне не позавидуешь, но иначе ни о каком подлинном творчестве не может быть и речи. Короче, как ни крути, а писать сценарии вредно и даже опасно в моём конкретном частном случае. Чтобы заниматься работой, столь рискованной, нужно быть, как минимум, исключительно здоровым человеком. Это был бы мой девиз, если бы всё не было так печально и почти безнадёж-но для вашего покорного слуги, уважаемая ворона. Другими словами, нездоровый дух нуждается в здоровом теле. А где ж мне его взять? Парадоксальность этой сентенции я не перестаю ощущать на своей шкуре с тех пор, как стал "профессиональным" сценаристом. "Здоровый" и "вредный для здоровья" очень бы хотели во мне договориться, хотя бы заключить временный пакт о ненападении и сотрудничестве. Они могли бы на время столь важной работы не противостоят друг другу, а, наоборот, друг друга дополнить, в идеале даже объединить усилия и действовать сообща. Но, увы!... пока у меня с этим как-то не складывает-ся... Короче, без посторонней помощи мне никак не обойтись. Я готов рискнуть собой, но мне необходим как минимум соавтор со свежими идеями.
      - Кар-ага! - ехидно каркнула ему ворона. - Сейчас только попрошу сороку на хвосте свежую мыслишку подбросить, ка-р!
      
       К ним подбежала малышка лет семи, дочка кого-то из членов съёмочной группы.
      - Ты кто? - спросил её "Фофанов" словно взрослую.
      - Я девочка Вика.
      - А я Никита, - представился режиссёр, потом скорчил недо-вольную рожу, покачал головой, понизил голос до шепота и даже прикрыл рот рукой, решив открыть тайну, ибо маленьких девочек обманывать нельзя: - Вообще-то я Емеля, но это секрет, ты уж никому меня не выдавай.
      - Хорошо, не выдам. А вы что разговариваете с вороной, дядя Емельян.
      - Как видите, девочка Вика.
      - И она вам отвечает?
      - Конечно!
      - А почему же я ничего не слышу кроме её карканья?
      - Потому что я научен понимать язык зверей и птиц, а вы нет. Вот и всё. Там, откуда я пришёл, эту науку можно изучать почти всё свободное время. Но не расстраивайтесь, девочка Вика, сейчас и вы сможешь её услышать.
      Он см нова посмотрел на ворону.
      - Кар, какая милая девочка. Вы тоже снимаете плохое кино?
      Емельян заступился за новую знакомую:
      - Послушайте вы, уважаемая Ворона! Думаю, вам не стоит обижать эту чудесную девочку. Она ещё слишком маленькая. Но я обещаю вам, мудрая птица, что исправлюсь. А вы, если вас не затруднит, принеси мне удачу. Ведь вам наверняка известно, как привлечь удачу.
      
      Тем временем на съёмочной площадке шла подготовка к съём-кам очередной серии всё с тем же сквозным сюжетом, что и в предыдущих сериях: "Российские воины-освободители входят в Бучу". Массовка, изображающая украинцев, радостно приветству-ет иноземных солдат: девушки, женщины, дети бросают цветы под гусеницы танков, устилая путь "освободителям". Цветов быстро становится так много, что танки уже не могут ехать. Их гусеницы-"скрепки" вязнут в сплошном благоухающем ковре.
      На покупку для съёмок сотен тысяч штук роз, гвоздик, тюльпа-нов отпущена по смете кругленькая сумма, которую решил прикарманить продюсер, приказав найти замену дорогостоящей флористике из дешёвой бутафории, а недостающее дорисовать компьютерной графикой...
      
      Глава 32
      Идет подготовка к съемке. Устанавливают камеру, свет. Все в ожидании прибытия грузовиков с каким-то тряпьём со свалки, которым заменят живые цветы. Потом долго ищут танкистов, участвующих в съемке, выясняется, что несколько экипажей без спросу сбежали ночью к дояркам в соседнее село.
      Только военная полиция доставляет из самоволки тех, кому по сценарию предстоит "стальными скрепами идти по правде", как оператор требует расширить недавно достроенную плотниками бутафорскую улицу, на которую танки освободителей просто не смогут втиснуться. Плотники сносят несколько фанерных стен и ставят новые.
      Снова репетиция. И тут ассистент режиссера начинает психо-вать: когда же доставят обещанные "цветы"!
      Наконец возвращаются долгожданные грузовики с разноцвет-ным мусором. Рабочие начинают разбрасывать его по улице. На это уходит ещё час.
      Наконец всё готово: стены раздвинуты на нужную ширину, по тротуарам выстроились готовые по команде ликовать "жители Бучи", на мостовой сплошной "цветочный" ковёр двухметровой толщины. Осветители зажигают свет, операторы приготовились к съёмке. И снова облом. За несколько часов простоя актёры настолько расслабились и разомлели на жаре, что потеряли нужный настрой.
      Вдобавок в кадр врывается продюсер Сергей Жиганов. И начи-нает благим матом орать на режиссёра, куда делись цветы и отпущенные на них восемьсот тысяч рублей!
      Только что уверенной походкой вернувшийся откуда-то на съёмочную площадку режиссёр, готовый скомандовать "мотор, начали!", начинает растерянно моргать глазами, от крика продюсера у него становится плаксивое выражение лица.
      Продюсер смотрит с гадливой гримасой на совершенно пустые светло-голубые водянистые глаза идиота, слюнявый открытый рот, видит перед собой лицо обитателя интерната для дефективных, слушает его невнятное бормотание и не может поверить, что он сам лично нанял этого человека. Как он вообще мог купиться на этого кривоногого, лопоухого, с огромной непропорциональной головой гидроцефала! Зависший в воздухе вопрос сам слетает с губ продюсера:
      - Скажите, Фофанов, я такой же круглый идиот или нет?
      - Друг мой, я не знаю. А почему вы спрашиваете? - неожиданно здраво интересуется постановщик, внимательно всматриваясь ожившими глазами в начальство.
      - Потому что если я круглый идиот, то понятно, почему я решил, что благодаря вам провалившийся в первом сезоне сериал, во втором - станет хитом.
      Постановщик сочувственно вздыхает и говорит продюсеру:
      - Я бы хотел вас утешить, Сергей Викторович... Хотя после того, как с вами отказались работать 50 режиссёров, а вы всё равно запустились с таким проектом, я бы и сам на вашем месте задумался, а не идиот ли я?
      ...Всего через неделю Жиганов придёт к диаметрально проти-воположному открытию - новый режиссёр может идиот, но близок к гениальности. Как известно гений и безумие идут рука об руку. Оказалось, он не просто фонтанирующий идеями чудик, любитель пороть отсебятину, а взаправдашний гений! Придя к таким выводам, Жиганов даст новичку полную свободу творчества, ибо сам он чутьё на предпочтения массового отечественного зрителя давно потерял и продолжал заниматься кино исключительно по инерции и ради зарабатывания бабла.
      А ещё через 5 дней Жиганов скажет генеральному директору Первого канала и генпродюсеру Константину Львовичу Марасто-ву, что такие, как Фофанов, будут определять будущее российско-го коммерческого кинематографа. И не ошибётся...
      
      Глава 33
      А пока между планировавшим положить цветочные деньги себе в карман исполнительным продюсером Жигановым и режиссёром назревал открытый конфликт.
      С цветами же случилось вот что. Пока отпущенные на них деньги не украли, "Фофанов" без согласования с начальством отправил самосвалы на цветочную базу, велев шоферам загрузить благоухающей нежной продукцией полные кузова своих машин под завязку и вывались их под окнами предмета своего обожания (не под танковые же гусеницы их бросать!). А чтобы машины не шли назад порожняком, их водители, как и было изначально у постановщика оговорено с продюсером, заехали на мусорный полигон и за оставшиеся деньги рабочие свалки набросали им всякого разноцветного тряпья.
      И это было лишь началом "нового режиссёрского курса". Заказанный яйцеголовыми чиновниками с Охотного ряда из Администрации Президента высокопатриотичный сериал про СВО, сценарий которого (посерийно), утверждался на самом верху, непостижимым для заказчика образом начал превращаться в нечто совершенно скандальное. Идея частично пришла к Сироте как озарение - про большой пикник на природе, случайно самоорганизовавшийся на месте несостоявшегося кулачного побоища.
      Но так как писать "скрипты" Емельян не умел, то ему охотно согласились помогать те самые его новые подружки - две молодые женщины, выпускницы филфака. Этих внештатниц за гроши в качестве "литературных негров" беззастенчиво использовал на подхвате главный сценарист. И как только у обиженных дам появилась возможность отомстить "плантатору" и заодно заработать, они с удовольствие за неё ухватились.
      Новая версия тоже была сказкой, только доброй. Незамыслова-той, рассчитанной изначально на невзыскательного зрителя, и на первый взгляд очень простенькой историей - про человеческие отношения, про хороших людей. И получилась она на удивление неглупой и не лживой. В новых сериях на понятном любому зрителю языке, - будь то русский, украинец, латыш или румын, профессор или курьер, - рассказывалось про то, что убивать ради политики и тем более ради наживы абсолютно недопустимо. И про то, что дружить, любить, творить лучше, чем воевать. И ещё про то, что все проблемы можно решить за столом переговоров, на концерте любимой группы, на весёлой пирушке.
      По сюжету главные герои - русские, татары, дагестанцы, белорусы, украинцы, поляки, литовцы, немцы, американцы с помощью хитроумного плана обманывают зловредных политиков, бандитов и дельцов и под видом большой бойни и кровавой мясорубки устраивают международный музыкальный фестиваль в Буче. А нагрянувших на место событий опасных террористов - ловким обманом разоружают, в общем, оставляют в дураках. Получается остроумный розыгрыш. Так и не начавшаяся в реальности война переходит в праздник пацифизма и любви, убитые оказываются живыми, всем теперь наплевать на погранич-ные столбы, друзья и влюблённые запросто ходят друг к другу.
      В новом сценарии главными героями-любовниками становились русский офицер-дезертир и молоденькая украинская проститутка. И так как претендентов на проблемные роли не нашлось, режиссё-ру, чтобы спасти свой фильм, пришлось вводить на роль себя, а в качестве партнёрши взять совсем молоденькую дебютантку с первого курса театрального института. Девочка с хорошей фигурой, густыми пепельными волосами и миндалевидными голубыми глазами на милой мордашке, как все дебютантки, ещё не умела в профессии ничего, что, впрочем, не мешало ей буквально на каждом шагу демонстрировать поразительный апломб. Естественно, они сразу не понравились друг другу - неумелая девчонка и самодовольный метр.
      "... Этот отвратительный тип должен быть моим любовником, ха! Он настолько высокомерен и пафосен, да ещё похож на старого облезлого волка, и совсем не так умён, как пытается казаться. Вдобавок мой "любовничек" застенчив, неуклюж и скован для такой роли. И что мне прикажите со всем этим делать?!".
      "Эта малолетка ничего не смыслит в кино! А ещё смотрит на меня свысока. Похоже, все её помыслы сконцентрированы на том, как бы ей эффектней раздеться перед камерой, чтобы поскорее прославиться".
      Стоит ли говорить, что влюблённую пару в картине эти двое таких непохожих людей сыграли более чем убедительно?! И быстро стали лучшими друзьями вне съёмочной площадки.
      
       Поначалу даже ближайшее окружение бунтаря и новатора не верило в то, что что из его опасной задумки может что-то получиться. Все склонялось к тому, что картину быстро закроют, а виновника скандала посадят по статье о фейках об армии и дискредитации Вооружённых сил. Ведь придумать такую историю в России Путина, охваченной истерией войны, имперским угаром, нетерпимостью к чужакам, да ещё начать по собственной инициативе, за государственные деньги, снимать по ней фильм для Общественного телевидения, мог лишь полный идиот с атрофиро-ванной той частью мозга, что отвечает за инстинкт самосохране-ния. Тем более не было ни единого шанса выдать в эфир такую крамолу - только огромные неприятности себе и начальству наживёшь. Но случилось настоящее чудо. Словно ворона с сосны и правда накаркала режиссёру-революционеру удачу.
      Резко взлетевшие рейтинги зрительских просмотров немедлен-но известили страну, что народу новый сюжет, что называется, "зашёл". И это несмотря на то, что Буча на телеэкранах выглядела словно Гоголевская Диканька, герои балакают в кадре на ужасном языке - ядрёной смеси украинского, русского, польского, и английского. Они играют на гармошках и балалайках, ходят в вышиванках и американских джинсах. В общем, полный бред! Но оказалось народу-богоносцу совсем не так уж и сильно хочется "мочить" соседей под шлягер Шамана "Я - русский!". Куда больше ему по душе возвращение к нормальной жизни, когда Россию никто не боится и россиянам везде рады.
      Начальство, убаюканное докладами лояльного телеруководства, среагировало не сразу на идеологическую диверсию, опасную крамолу, а проще говоря проспало резкий крен влево и бунт на корабле. Теперь решить возникшую проблему простым снятием сериала с показа было уже нельзя. Общеполитическая и экономи-ческая ситуация не позволяла. И на исправление извращённой вредителями сюжетной линии тоже требовалось время. Начальству пришлось сделать вид, что ему тоже всё нравится. Нехотя, сквозь зубы, пришлось воздать хвалы поганцу.
       Таким образом успех новых серий выглядел безоговорочным. Теперь, по отмашке из высоких кабинетов его с восторгом приняла как официальная и полуофициальная критика, так и широкие народные массы. Как итог: удалось быстро доснять весь второй сезон, по итогам которого фильм был выдвинут на приз россий-ской телеакадемии в номинации "лучший сериал".
       Несмотря на то что "патриоты" скрежетали зубами в ярости, везде славили восходящую звезду Никиту Фофанова. Официально признавалось, что его взгляд на войну и будущий мир не просто гениален, а архигениален. В телеэфирах различных шоу, куда его стали зазывать, гения нахваливали, желали узнать его мнения на разные темы, ведь у него такое умное лицо!
      Беглый дурак сразу стал фигурой федерального масштаба, вокруг которой стали собираться доселе боящиеся даже рот открыть пацифисты и гуманисты. Он стал центром притяжения, символом для всех, то не желал становиться пушечным мясом, и кому плевать было на обещанные Путиным стране новые территории и возвращение "к святой старине".
       Впрочем, над головой самого селебрити уже начинали сгу-щаться тучи.
      
      Глава 34
      Сегодня за "Фофановым" прислали громоздкий, словно танк, чёрный лимузин с синими "ведёрками" мигалок на крыше. На нём прикатил, в сопровождении "гайдуков" на джипах из спецслужб, словно большущий генерал, чиновник по фамилии Воеводин. Он чванливо объявил, что Емеля срочно затребован в столицу, то ли к важному боярину, то ли к самому царю-батюшке. На ситуацию накладывалось то обстоятельство, что высокочинный порученец испытывал сильное предубеждение к представителям творческой богемы в принципе. А к персонажу, за которым его послали, - либо кто-то ему сказал об этом, либо он сам додумался, что это сволочь и предатель отечества, которого пора пригвоздить с позорному столбу за его делишки, - Воеводин с первого взгляда ощутил сильнейшую неприязнь.
      Когда чиновник подходил к нему, режиссёр покачивался в блаженной дремоте на гамаке, ласковое солнышко пригревало его, он практически достиг состояния полной гармонии с миром, о котором мечтают святые люди. Правда сам Емеля святым себя не считал, хотя и не прочь был совершить ещё что-нибудь очень хорошее, чтобы все, и он в том числе, остались довольны. Ведь в награду Бог скорее пошлёт ему долгожданную встречу Мандали-ной Гагариной! Грезилось ему как сделается он по такому случаю писанным красавцем, совсем как в сказке про конька-горбунка - так легче всего понравиться предмету обожания. Для этого Емеля был готов даже искупаться в кипятке и в проруби...
       А пока Бог немного занят, приходится самому смекалкой и хитростью придумывать разные ухищрения и дальше превращать кино о войне, массовых убийствах, бомбардировках в добрую сказку...
      
      Крупный, словно горилла, дядька в дорогом кафтане от Гуччи решительно приблизился к месту философского созерцания дурака "Фофанова" и в грубой форме потребовал:
      - Хватит валяться словно на печи! Кончай мудя тянуть, дурак! Поднимайся! И поехали. Важная персона тебя срочно к себе требует.
      С какой это стати, удивился Емеля, он должен куда-то ехать против своей воли:
      - Не могу я. Да и неохота мне.
      Столкнувшись с вялым неповиновением Воеводин побагровел, затопал ногами, замахал кулачищами. Его гайдуки только ожидали приказания вытряхнуть смутьяна из гамака и запихнуть в генеральские "автосани".
      - Как это не можешь, сучье ты вымя?! Как это не хочешь!
      Моцарт постепенно "выплывал" из всё ещё погружённого в состояние элегической задумчивости простака. Слава уже вскружила ему его простоватую голову, он стал привыкать, что его подают народу как лучшее блюдо, что никому не позволено кричать на него, тем более размахивать кулаками перед носом. Ирония и вызов уже потихоньку начинали намечаться на наивно-плутовской физиономии молодого дарования, что в сочетании с его прищуренным искристым взглядом, сосредоточившемся на нелепой громадине Воеводина и с элегантной небрежностью позы Фигаро, не сулило приехавшему ничего хорошего.
      - Да как ты смеешь со мной спорить, жалкий режисёришка! - начал терять терпение Воеводин. - Да я прикажу на тебя наручни-ки надеть.
      Пока ещё этот чванливый глупец Воевода всё ещё занимал место на земле - его явно не стоящее, но скоро это с ним закон-читься, - вот только подобным подлинным дуракам всегда невдомёк, что надо бы им притормозить да прислушаться к пространству, дабы не лишиться вместо "с погонами" головы. Но привычная зависимость от своей холопской должности давно лишила его внутренней свободы, а с нею интуиции, умения принимать нестандартные решения, которые сохранить на государевой службе труднее всего.
      И не случайно со стороны "Фофанова" далее последовал жест одновременно очень символичный и очень конкретный. "Фигаро" будто смахнул с собственного плеча пылинку и бросил вырази-тельный хитрый взгляд на генеральского держиморду, с которого точно также скоро сорвут "погоны", а после и самого смахнут с доски в мусорное ведро.
      В это время Воеводин обратился к наглецу с такого рода ульти-матумом: "Вот я тебе в последний раз говорю: будешь и дальше испытывать моё терпение, ты, согласно Закону, можешь заполу-чить огромные неприятности. И не надейся на свою известность, дешёвка! Заявляю тебе с полной ответственностью, если добро-вольно не поедешь со мной, мне не составит большого труда существенно испортить тебе жизнь".
      - Глупость меня всегда завораживала, - с отстранённой задум-чивостью произнёс на эту дурак. - Мне не дано таланта анализи-ровать себя, зато послан дар отлично разбираться в других. Сейчас я вам это продемонстрирую...
      - Что, что? Что ты там пропищал, киношник сраный?
      На это Емеля сказал:
      - Я бы может и поехал с вами, Ваше Превосходительство... вот только должен закончить дело... у меня там есть забавный эпизод про генерала Беседу...
      Воеводин мгновенно насторожился. Ведь генерал Беседа ещё недавно возглавлял пятое управление ФСБ и отвечал перед самим царём-батюшкой за мятежную Украину.
      Ели бы о Беседе сказали, что "человек он крайне несдержанный и опрометчивый, а вообще-то жалкий продажный потаскун, присяжный фигляр, наемное оружие в чужих руках, скандальный писака, грязный крикливый ублюдок, сочинитель, пишущий ради куска хлеба, а питающийся бесчестьем", это было бы всё равно для дела многим лучше, чем то, что получилось. Ибо такова была служебная характеристика на другого фантаста. Знаменитый Даниэль Дефо, автор "Робинзона Крузо", отстояв по приговору суда за клевету на государство три дня в кандалах у "позорного столба", резко поменял свои взгляды на власть, что привело его на госслужбу. Со временем Дефо стал одним из создателей британ-ской секретной службы и сделал много реально полезного для своей страны. По всей Европе Дефо раскинул широкую сеть специальных сотрудников - информаторов, подстрекателей, лоббистов, введя в обиход спецслужб само понятие "агент влияния".
       Наиболее успешным из известных потомкам результатов его деятельности стала аналитическая записка, представленная Английскому парламенту перед присоединением Шотландии в 1707 году. Дело в том, что английское правительство очень беспокоилось по поводу того, не начнется ли в Шотландии всеобщее восстание и не встретят ли горцы "красные мундиры" залпами картечи. Перед Дефо был сформулирован вопрос: как отреагируют шотландцы? И Дефо на полученные казённые средства на протяжении трех лет честно собирал информацию и сделал вывод: шотландцы будут очень недовольны потерей независимости, но на восстание не решатся. Так оно и случилось.
      Перед генералом ФСБ Беседой и его службой была поставлена схожая задача.
      После киевского "Майдана Незалежности" взявший курс на ликвидацию украинской государственности Путин распорядился начать выделять Пятому управлению неограниченные финансы на подкуп украинской политической элиты, разложение её войска и спецслужб, а также на хорошую аналитику ситуации в соседней стране.
      Это злополучный Беседа накануне вторжения заверил диктато-ра, что Киев можно взять за 10 дней, а за две недели целиком закрыть украинский вопрос, что ВСУ не в состоянии оказать сколь нибудь серьёзного сопротивления "второй армии мира", что восторги малороссов будут таковы, что главной проблемой станет как российским танкам двигаться через украинские города, улицы которых будут представлять собой сквозь сплошной цветочный ковёр. Одним словом, обнадёжил Путлера, обманул - бои под Киевом обернулись для наступающих частей агрессора катастро-фой. А всё потому, что огромные деньги были Беседой с-сотоварищами банально разворованы и рассованы по секретным счетам в иностранных банках. Правда сам он сбежать не успел и царь приказал с Беседой разобраться.
       Этот сюжет про оставленного в дураках Путина давно стал тайной полишинеля, но то, что режиссёр о нём заговорил, встревожило Воеводина. А режиссёришка поделился с ним технической стороной кинопроцесса:
      - Работа над очередной серией в целом закончена, осталось дождаться пока видеоинженеры с монтажа перегонят готовый материал в аппаратную телецентра. Через два с половиной часа она будет в эфире. Завтра вы проснётесь знаменитым, Ваше Превосходительство! Мои вам заранее поздравления! Каждый имеет право на свои пять минут славы.
      "Фофанов" ласково подмигнул Воеводину.
      - А при чём тут я? - осипшим голосом удивился важный чинов-ник.
      - Я же сказал, у меня есть эпизод, в котором Беседа беседует с закадычным приятелем за рюмкой чая и по пьяни хвалится как красиво он всех нае.., в особенности пахана.
      После продолжительного замешательства побледневший Вое-вода выдавил в своё оправдание:
      - Не обсуждали мы с ним эту тему.
       - Хах, обсуждали-не обсуждали, какая разница! Я художник я так вижу. Кто-то же мог обсуждать?
      Воеводин рухнул на колени, хотя даже стоя на коленях, всё ещё пытался гавкать:
      - Это клевета! Я в суд подам! Мне приказали, я обязан выпол-нить приказ...но при чём же тут я?
      - А кто что сказал? - сделал непонимающие лицо и закрутил головой дурачок.
      - Не губи, отец родной! - взмолился, наконец, осознавшим ужасную перспективу Воевода. - Пожалей семью, благодетель! У меня, жена, ребёнок-оболтус, кошка - сука вечно беременная, не отнимай у них кормильца, они без меня по миру пойдут.
      - Я вот тоже говорю своему помощнику: "Щукин, может не станем губить человека, жалко ведь". А он мне: "Искусство требует жертв, месье Фофанов".
      - Пощади, милосердный! Мы людишки подневольные - нам приказали. А сам я мухи не обижу, - здоровяка корёжило, словно ему крепкой дубинкой наминали бока.
      - Ну не знаю, не знаю...
      Пока режиссёр размышлял, Воевода ползал под гамаком, пы-тался чмокнуть его в ногу и рыдал, что больше напоминало вой белуги.
      - Ну сам посуди, зачем мне с тобой ехать, - с досадой объяснял дураку Емеля, - чтобы мне твой царь-батюшка кузькину мать показал?
      - Вам там ничего не будет, Ваша Сиятельство! - божился и крестился стоя на карачках воевода. - Христом-богом клянусь!
      - Не...неохота мне к царю. Зачем мне к царю? А вдруг он прикажет меня наказать.
      - Нет! Не прикажет. Будет большой приём в Кремле, и велено разных деятелей культуры на него собрать. Владимир Владимиро-вич только взглянет на Вас-Ваш-ша Светлость. Наверняка приласкает от царских своих щедрот, орденочек Вашему Сиятель-ству на шею повесит, ручку пожмёт, с дочкой-царевной познако-мит. Наверное ему сериал Ваш приглянулся.
       Подумав ещё, Сирота смилостивился:
      - Ну если с царевной...тогда ладно. Так уж и быть. Только поеду я своим ходом, а не в твоём автозаке с мигалками.
      - Как пожелаете, Ваше Сиятельство! Только не губите, приез-жайте, богом молю! - молил воевода.
      Юродивый не стал более ломаться и пообещал, пора было вернуть старый должок, восстановить когда-то давно нарушенное равновесие, которое может помешать двигаться дальше. Потому что даже гулящая не заслуживает, чтобы её поносили, да ещё при народе...
       Не случайно в христианстве резонатором звучит ключевая фраза: "Блаженны нищие духом". Иначе говоря, дураки. Ведь что значит "нищие"? Безумцы, готовые в любой момент признать свою неправоту и попросить прощения, даже если сила на их стороне. Очищением от завышенного эго, вот как это называется. От убеждения, что я лучше, я праведнее, я светлее. Но ведь я сам бываю разный: зануда и плут, воришка и бессребреник, добряк, а порой жесток. Храбрец и трус, подвижный как ртуть, а иногда тормознутый. Умный-дурак. Одним словом, свет и тень, зверь и человек.
      Человеческий ум - мастер навешивать ярлыки. "Это хорошо", а "это плохо". "Я - святой", "он - грешник". К сожалению, от незрелости своей души мы выносим приговор, даже не осознавая, что судья, прокурор и обвиняемый - все один и тот же человек - Я. В этом и есть главная обманка: заставить тебя поверить, что ты - это только "добро", а все остальное - "не ты". Но правда в том, что величайшие мудрецы, начиная с Лао-цзы говорили: "Бог не делит людей на праведников и грешников. Бог видит лишь Себя самого в каждой Душе - во всей ее полноте".
      
      *
      
      В средние века малообжитые земли по реке Сухоне были своего рода "русским фронтиром". Здесь, вдали от центральных властей Москвы и Новгорода, и по соседству с дикими племенами "само-едов" ( то бишь "людоедов") жили пришлые люди, привыкшие не раздумывая решать свои проблемы с помощью силы. На их руках часто появлялась пролитая чужая кровь, а в карманах часто звенело серебро, добытое рискованными предприятиями с ценными мехами.
      Однако быстро погрузившись с головой в пучину греха и растра-тив лихо нажитое богатство, казачки вновь уходили надолго в глубину бескрайних чащоб, чтобы снова вынырнуть оттуда с десятками соболиных шкурок - или украсить своим черепом чум какого-нибудь шамана. Вся их жизнь висела на волоске фарта. Не боявшиеся ни хищного зверя, ни царского воеводы, они мало страшились и самого Господа Бога. Во всяком случае, привыкшие гораздо больше полагаться на топор и пищаль, чем на молитву, старатели, не часто следовали святым заповедям. Хотя...
      Столицей "русского Техаса" был Устюг. Здесь, на широких уступах левого берега Сухоны, со временем расцвели вполне себе цивилизованная жизнь и сопровождающие её пороки. Во всяком случае один тогдашний ревнитель благочестия прямо называл Устюг "вторым Содомом".
      Изобилие грешников и грешниц притягивало сюда мощным магнитом и тех, кто видел смысл своей жизни в борьбе с грехом. Устюг был, пожалуй, первым среди русских городов того времени по количеству бесстрашных обличителей человеческого несовер-шенства - юродивых.
      Эти загадочные люди, бесстрашные, как библейские пророки, не желающие молчать перед запродавшимися дьяволу удальцами, в чьих глазах чужая жизнь, если она не может защититься, не стоит вообще ничего, смело рубили правду-матку прожжённым ворам и убийцам. Одарённые особым даром разговаривать с более сильными на равных, юродивые умели побеждать словом. Как современные психиатрические клиники, успокаивающие самые горячие головы в своих закрытых отделениях для буйных, какой-нибудь полуголый дурачок мог заставить любого ползать перед собой на карачках, моля о прощении. С утра до вечера скитались юродивые по улицам, выкрикивая всякую нелепицу. Однако многие устюжане с трепетом угадывали в бессвязных причитаниях грязного и вонючего "бомжа" явный намек на свои грехи и преступления и заискивали перед уличным кликушей.
      
      *
      
      Уезжая в Москву Емельян снял купленную ему помощницами модную одежду и надел свою старую "рванину" - интернатовскую робу, линялую от частых стирок и санобработок, грубо заштопан-ную...наступил момент напомнить себе кто ты таков есть и откуда явился. Опасно бывает человеку забывать об этом, особенно если ты присвоил себе чужую жизнь.
      Подошло заказанное такси. На крыше оранжевой китайской Geely весело подмигивал забавными картинками видеоэкран с рекламой сети отечественного фаст-фуда "Русская печь" (занявшего вместо покинувшего страну-агрессора "Макдональд-са").
      Перед тем как сесть в машину Емельян простился с Иваном Небогатовым. Мужчины крепко пожали руки.
      - Пора мне, друг, домой, а то отпуск мой кончится, а я родных так и не повидаю, - сказал солдат.
      - Счастливо тебе, Иван, рад нашему знакомству.
      - И тебе удачи, хороший ты парень. Простой. Душа у тебя не зачерствела. И не дурак. Такие качества на фронте особо ценятся.
      - Спасибо на добром слове, друг! Дорогу-то отыщешь к своим?
      - Не волнейся за меня, Емеля: я своих с "нашим" больше не перепутаю. Наше дело фронтовое, из немецкого окружения и плена выходили, как-нибудь и на этот раз выберемся, солдатская смекалка выручит.
      - Ну тогда бывай, служивый! Дойти тебе живым и здоровым до Берлина, а оттуда в родные Петушки на счастливую жизнь возвернуться.
      - И тебе не болеть, да схватить свою птицу удачи за хвост!
      Они обнялись.
      
      Глава 35
      В пути Сироте на служебный телефон позвонил незнакомый мужчина, который представился офицером ФСБ. Чекист предло-жил Никите Фофанову немедленно встретиться и назвал адрес: дом в центре Москвы, где у ФСБ конспиративная квартира. Отвязаться от встречи не получилось, тем более что чекист заверил, что квартира находится на Гоголевском бульваре, откуда до Кремля дескать рукой подать. Время ещё было и Емельян сдался.
      Уже через полчаса Сирота был на месте и только там осознал, какую глупость он совершил позволив заменить себя в ловушку. Майор Глеб Жестянкин сразу же взял модного режиссёра "в оборот", элегантно отобрав у него паспорт.
      Это был не абы кто, а печально известный своим самодурством "Растрелли". В богемной творческой среде о Жестянкине ходили легенды. По-актёрски красивый, статный 27-летний майор госбезопасности руководил отделом, специализирующимся на театральном мире и кинотусовке. Архитектор по образованию он некоторое время даже занимался театральными декорациями (без особого успеха правда, зато изучил среду своего будущего профессионального интереса изнутри досконально). Потом переключился на коммерческий дизайн. Единственной заметной работой Жестянкина в его "прошлой штатской жизни" стало оформление гей-клуба "Упругие задницы" в одном из городов России, память о чём он старательно выжигал в материальном мире. Впрочем, как уже было сказано, прошлое дало чекисту неплохое понимание психологии творческих людей, знание их сильных и слабых сторон.
       Всем своим видом Жестянкин показывал "Фофанову", что "подследственный" для него - пустое место, а не человек. Впрочем, старался всё-таки обходиться без крайностей, всё-таки считая себя интеллигентом.
      - Это ваше кино? - не без угрозы спросил он, включив на ноутбуке сериал.
      - Конечно, - дерзко отвечал странный тип вместо того чтобы начать лебезить и оправдываться, как это делали все. Вдобавок "Фофанов" глупо улыбнулся, чем подлил масла в огонь.
      - Зачем вы сняли эту мерзость...? - угрюмо поинтересовался майор госбезопасности, осведомившись с недобрым прищуром. - Не боитесь за свою жизнь?
      Вместо ответа странный режиссёр снова улыбнулся загадочной детской улыбкой, очень смахивающей на улыбку дегенерата.
      - Только идиоты не бояться умереть, - нахмурившись известил его майор.
      На это режиссёр простодушно сказал, что не так давно узнал, что частично он уже как-бы умер.
      - Меня даже частично сожгли, и оказалось в этом нет ничего ужасного. Хотя вначале я не знал что и думать об этом.
      - Как сожгли? - нахмуренные брови майора против его воли поползли вверх в неконтролируемом удивлении.
      - Просто. В крематории. В тот день мне вырвали коренной зуб. Вот можете посмотреть на лунку которая осталась на его месте. Вот здесь, справа сверху, - придурок открыл рот и подвинулся поближе к майору, старательно пальцем и языком указывая куда нужно смотреть. - А когда я спросил у врача куда мой вырванный зуб денут. Он ответил, что все биологические отходы медицин-ским учреждениям города полагается отправлять в местный крематорий. Почти в каждом городе есть свой крематорий, а в некоторых даже два или три, правда забавно? Мой зуб, то есть частичку меня, сожгли в печи, а пепел закопали, и ничего... С этим можно смириться. Хотя немного жаль...
      Какое-то очень странное объяснение: то ли для совсем малень-кого ребёнка, то ли для какого-то имбецила, честное слово. Майор положил правую ладонь себе на затылок, чтобы успокоить возникшую там тупую боль, соображалось туго: кто перед ним, клинический идиот, или ловкий плут? Возникло чувство что ему самому словно заклинило мозг. Нет, без допинга с таким крепким орешком нужного разговора не получится.
      Утром на службе чекист прошёл периодически устраиваемый ведомственными врачами тест на наркотики. "Химическая токсикология" назывался данный тест по-научному. И так как тест пройден то можно было со спокойной душой принять что-нибудь расширяющее сознание и сосуды, поднимающее тонус...
      
      Глава 36
      Вернувшись из ванной обратно в комнату, где его ждал скользкий тип, Глеб Жестянкин разу взял быка за рога: он вытащил из подмышечной кобуры пистолет и положил на стол рядом с листком машинописным текстом. После чего без обиняков предложил режиссёру подписать согласие на секретное сотрудни-чество с органами госбезопасности. Но прежде "Фофанову" требовалось ознакомиться с предупреждением об ответственности за разглашение гостайны.
      - Вы, наверное, планируете снимать ещё? - с пониманием поинтересовался чекист. - Так вот, если не согласитесь - с телевидения сразу вылетите пробкой. Да и в кино вам ничего не будет светить: ни интересных проектов, вас даже грузчиком не возьмут, хотя в искусстве теперь снова наступило время грузчи-ков. Я в искусстве кое-что понимаю...
      Сирота не был напуган: становиться стукачом он в любом случае не планировал, в интернате сколько раз представлялась возможность для этого, и воспитатели ябед щедро награждали дополнительным печенкой или конфетой, но ведь не соблазнился. Ябедничество считалось последним делом и практически никто не соглашался, даже полные олигофрены каким-то животным чутьём избегали наушничества. И режиссёрскую профессию он мог бросить хоть завтра, в сущности это была просто игра, правила которой он ещё толком не понимал и лишь по чистой случайности сделал несколько удачных ходов.
      Однако Жестянкин наблюдая за выражением его лица почему-то решил, что клиент запуган и вслед за кнутом пора предъявить ему пряник.
      - Послушайте, Никита Васильевич, я готов сделать скидку на вашу неопытность в некоторых вопросах. Вы и сами наверное уже поняли, что совершили политическую ошибку?
      "Фофанов" непонимающе хлопал на него ресницами и это начинало раздражать Жестянкина.
      - Украинцы ведь нелюди, паразиты, предатели, не так ли? - в последний раз дал он возможность принять свою руку дружбы клиенту. А тот снова врубил дурачка:
      - Почему вы так говорите? Лично я не встречал пока ни одного украинца или украинки, но мне они почему-то представляются совершенно нормальными людьми, а не паразитами. Паразиты это всякие неприятные насекомые навроде клопов или клещей. А украинцы, как их показывают по телевизору, люди. Правда там их называют всякими нехорошими словами, прям как вы сейчас. Только мне теперь думается, что телевизор решил всех нас обмануть... Я хотел бы сам познакомиться с простыми жителями Украины и проверить, такие ли они плохие, как их обзывает телевизор. А пока я придумал историю про музыкальный фестиваль.
      - Ладно, речь сейчас не о вас и вашем сомнительном творчестве, гражданин Фофанов, - в раздражении сменил тему Глеб Жестян-кин. - Вы стали невольным орудием вражеской контрпропаганды. И для вас это очень плохо. Но разговор не столько о вас. Мы считаем, что генеральный директор главного телеканала страны, на которого вы работаете...завербован ЦРУ.
      Повисла пауза.
      - Значит, мой самый главный теленачальник плохой человек! - воскликнул расстроенным голосом "Фофанов". - А мне говорили о нём так много хорошего.
      - Не верьте. Никаких сомнений в предательстве этого человека у нас нет. В последнее время он тайно установил контакты с лидерами зарубежной оппозиции, а за доморощенными беглыми либералами стоят американцы. Госдеп США и ЦРУ.
      - Ой. Зачем такому известному человеку становиться шпионом? Разве ему не хватает денег на еду? Странно всё это. Он же не директор военного завода и не работает в генштабе.
      - Марастов не хочет, чтобы после смерти Путина его привлекли к ответственности за сотрудничество с Кремлём и поддержку войны, и ищет возможность обеспечить себе алиби на будущее.
      Сирота озадаченно почесал затылок, захлопал на чекиста непонимающими глазами, брякнул растерянно:
      - У вас есть доказательства?
      - Сколько угодно! Мы уже собрали серьёзный материал, улича-ющий гендиректора ОРТ Константина Марастова в связях с предателями. В его рабочем кабинете, у него на даче, в квартирах, на яхтах стоят наши микрофоны и скрытые камеры. Не хватает решающей улики, так сказать последнего штриха. Как говориться, пёрышка, которое переломит горб верблюду. Сейчас вы отправи-тесь в "Останкино" - наша "наружка" докладывает, что Марастов ещё там. У себя в кабинете. Он вас примет. Ваша задача в процессе вашего с ним разговора затронуть темы, которые нас интересуют. Спровоцируйте его на откровенность. Ваш сериал - для него тот самый счастливый случай "соскочить с трамвая", реабилитироваться перед оппозицией, продемонстрировать, что втайне он тоже против войны и пытается саботировать её такими вот проектами "двойного назначения".
      - Но я должен быть в Кремле у президента Путина! - сделал жалкую попытку отвертеться "Фофанов".
      - Путин подождёт! - отрезал Жестянкин и усмехнулся - соб-ственная реплика явно доставило ему удовольствие. - Не волнуй-тесь. У вас есть время. Марастов тоже приглашён. Отправитесь в Кремль вместе с ним. Запомните! Главное, вы должны заинтересо-вать его разговором. Разработанная нами операцию по разоблаче-нию американского шпиона по кличке "Эрнест" должна завер-шиться именно сегодня. Эффектным задержанием "крота".
      У Емельяна было стойкое чувство, что его заставляют участво-вать в чём-то очень неприятном и липком. Много лет назад старшие интернетовские ребята среди ночи заставили его маленького вместе с собой проникнуть в соседнюю палату и измазать зубной пастой лица спящих девочек. Одной девочке он лично выдавил из тюбика прямо на глаз изрядную порцию белой клейкой и едкой массы, - так приказал ему сделать взрослый парень, которому он побоялся перечить. Утром та девочка не смогла разлепить крепко склеенные веки, глаз сильно щипало, бедняжка рыдала от боли и унижения. Чувство совершённой несправедливости по отношению к другому осталось у Емельяна навсегда...
      - Но разрешение снимать сериал, как мне хочется, я принял сам! И уже после получил разрешение продолжать, но от исполнитель-ного продюсера Сергея Жиганова, а не от Марастова, - вдруг страстно заспорил Сирота, пытаясь встать на защиту того, кого ему приказывали замарать.
      Даже Жестянкин, не смотря на весь свой цинизм, был тронут: такая самоотверженность и ради спасения кого? "Жиги", который запросто продаст и перепродаст любого, в ком не увидит выгоду лично для себя.
      Чекисту было невдомёк, что его собеседнику было бы дикостью подставить другого, чтобы спастись самому. Зато товарищам по интернату, давшим другу прозвище "великий приютский сирота", это быль известно отлично.
      - Ваш Жиганов по кличке "Жига" - мелкая сошка, спившийся "сбитый лётчик" по сравнению с Марастовым, и таких вопросов сам не решает, - успокоил готового рвануть на груди тельняшку "защитника" чекист. - Вы тоже для нас пешка в этой игре. Только не обижайтесь. К тому же лично для вас, это даже шанс, потому что можете рассчитывать на снисхождение суда за то, что совершили сняв почти десять серий этой идеологической заразы. На ваше счастье, нас в первую очередь интересует вражеский резидент, внедрённый ЦРУ в сердце российского телеглавпура. А лично мне вы даже симпатичны. Вы бесспорный талант. И я хочу вас сохранить для нашей культуры.
      Манипуляция. Ситуация вызывала у Сироты рефлекторный спазм, холодок, пробегающий по позвоночнику, и желание немедленно закрыть глаза, сбежать. Только сбежать было нельзя.
      - Нет, мне не нравится так поступать, - упрямо повторил "Фо-фанов".
      - Если не согласитесь и не подпишите согласие сотрудничать с нами, у Мандалины Гагариной из-за вас могут возникнуть большие неприятности, - пригрозил чекист, продемонстрировав поразительную осведомлённость. - Только в ваших силах сделать так, чтобы хорошая женщина не плакала... А теперь раздевайтесь! Мы прицепим скрытые микрофоны у вас на теле под одеждой.
      
      ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
       "В Серебряном Бору, у въезда в Дом отдыха артистов Большо-го театра, стоит, врытый в землю, неуклюже-отесанный, деревянный столб. Малярной кистью, небрежно и грубо, на столбе нанесены деления с цифрами - от единицы до семерки. К верху столба прилажено колесико, через которое пропущена довольно толстая проволока. С одной стороны столба проволока уходит в землю, а с другой - к ней подвешена тяжелая гиря.
       Сторож Дома отдыха объяснил мне:
       - А это, Александр Аркадьевич, говномер...
      - Что?! - не понимаю я.
      Сторож доходчиво объясняет:
      - Проволока, она, стало быть, подведена к яме ассенизационной! Уровень, значит, повышается - гиря понижается... Пока она на двойке-тройке качается - ничего...
      А как до пятерки-шестерки дойдет - тогда беда, тогда, значит, надо из города золотариков вызывать...
       Мне показалось это творение русского умельца не только полезным, но и весьма поучительным. И я посвятил ему философ-ский этюд, который назвал эпически-скромно: "ПЕЙЗАЖ".
      
      Все было пасмурно и серо,
      И лес стоял, как неживой,
      И только гиря говномера
      Слегка качала головой.
      Не все напрасно в этом мире,
      (Хотя и грош ему цена!),
      Покуда существуют гири
      И виден уровень говна!
      
       Александр Галич
      
      
      Глава 37
       Когда Сирота увидел целого Константина Львовича Марастова (!), известного всей стране теленачальника, в первый раз вживую, он онемел от восторга. Ведь этот человек придумывал и запускал в производство так любимые обитателями родного интерната "для дефективных" передачи и сериалы.
      Емельян с трудом сдержал себя, чтоб не броситься обнимать телекудесника и не расспросить его о том, как ему удаётся так славно руководить столь нужным и полезным придуркам всей Руси делом.
      Со своими подчинёнными-коллегами генпродюсер ОРТ оказал-ся на удивление прост и обаятелен. Он сам начал разговор с "Фофановым" о съёмочном процессе, внимательно и с явным интересом выслушивал режиссёра, о существовании которого ещё недавно и понятия не имел.
      На мгновение "Фофанов" замолчал, смакуя собственные ощу-щения. А потом стал рассказывать, что заставило его резко поменять концепцию сериала:
      ...- А на следующий день я узнал, что на самом деле произо-шло в Украинской Буче, когда-то бывшем тихом уютном пригоро-де Киева. Вы не поверите, дядя Костя! Но мне за кружкой чая рассказали об этом, со всеми неаппетитными подробностями, непосредственные участники событий, работающие у меня на сериале военными консультантами. Эти люди сами признались, что когда их проделки в Буче открылись миру, они заслуженно были объявлены военными преступниками и теперь их до конца их жизни будет ждать ордер на арест и отдачу под международный трибунал в Гааге. "Но добрый Путин своих не сдаёт!", сказали они мне. Поэтому за Бучу их воинские части сразу стали гвардейски-ми, а их самих Путин щедро наградил. Эти люди были очень откровенными. То, что там случилось, это не просто несчастье. Я пережил страшное потрясение. Я был сражен наповал, слёзы текли у меня из глаз. Я отказывался верить, что это правда. Один из консультантов сказал, что собственными глазами видел, как на одну украинскую женщину набрасывались сразу пятеро его сослуживцев. Как ещё шевелящихся на дне ямы людей, в которых перед этим выстрелили в упор из автомата, забрасывали землёй... После этого нашего с ними разговора мною овладела мысль: когда я вернусь на съёмочную площадку, у меня должна быть готова какая-то другая история. Сначала я даже хотел просто убежать. Но потом решил что это будет неправильно. Это ведь не могло быть просто случайностью, что я был поставлен режиссёром снимать кино об этой истории, правда? Как вы считаете, дядя Костя?...
      Невозможно было поверить, что сам Марастов одобрительно кивает в ответ на его слова. "Фофанов" был сражён таким отношением к себе со стороны останкинского небожителя и продолжал откровенничать с ним:
      - Мне пришлось напрячь мозг, не смотря на риск окончательно потерять рассудок заново переживая эту историю. Но я чувство-вал, что исполнять возложенные на меня кем-то служебные обязанности, как я их исполнял раньше, я уже не могу. Словно обезумевший я бросался на стены своего жилого вагончика, выл волком, рвал на себе волосы и отказывался от еды. Тем не менее у меня всё равно ничего не получалось...
       Я работал за двоих, может быть даже за троих, только всё равно работа не клеилась, ведь я не учился писать сценарии. Я старался представить себя на месте участников событий и от боли и ужаса разрывалось сердце и готова была лопнуть моя бедная голова. А потом я нашёл помощниц и дело сдвинулось с мёртвой точки...
      - А что же автор сценария? - усмехнулся Марастов, делая вил, что такой "ход конём" "Фофанова" ему по душе и он доволен тем обстоятельством, что последующие серии были сняты именно так, а не в первоначальном варианте.
      - Сценарист вряд ли бы согласился, чтобы его сценарий "испо-ганили", - с подкупающей откровенностью ответил "Фофанов", - и наверняка стал бы обзывать меня очень обидными мне словами. И когда я понял, что мы не договоримся, то решил обойтись без него. Мой напарник Иван, который, кстати, вышел из леса, вернее явился из прошлого... ну, в общем...хотя не об этом сейчас речь. Так вот ему пришлось немного надавить на сценариста. Но упрямый дядя горделиво отвечал ему: "Делайте со мной, что хотите, пусть я даже умру, но я не позволю вам изменить ни строчки!". Моему напарнику пришлось немного применить силу...и сценаристу пришлось нехотя согласиться. Наверное ему было очень неприятно от этого, по словам Ивана, его лицо дрожало и сделалось сильно красным, когда ведущий сценарист ставил свою подпись под новым вариантом сценарии, чтобы мы могли продолжить съёмки...
      - А вы талант, - дипломатично заметил Марастов, чему-то посмеиваясь. Хотя в тот момент, когда он узнал о самодеятельно-сти нового режиссёра, ему было совсем не до смеха. Он находился под Геленджиком, куда прилетел по приглашению Президента на один день. После начало СВО особенно - Путин часто приглашал крупного пропагандиста в свой "секретный" дворец на барбекю. Марастов иронично называл эти вылазки "поездками к дедушке". Обычно в программу входила игра в хоккей в личном ледовом дворце "Хозяина". Напоминающего на коньках циркового медведя Марастова обычно запихивали в ворота, которые он почти полностью перекрывал свой откормленной тушей.
      Возникший от полученного известия "хоккей в его черепной коробке" так обескуражил директора Первого телеканала, что он отбил шайбу от нападающего Путина, чего делать категорически не рекомендовалось. "Не-т, такой хоккей нам не нужен" подтру-нивали над ним потом в раздевалке собранные на матч ветераны советской сборной и звёзды НХЛ (среди которых даже обещал быть такой суперзвезда, как Саша Овцевыков, но персональный джет личного друга Путина в последний момент не пропустил через своё воздушное пространство Евросоюз). В ответ на остроты Морастов лишь вяло отшучивался надеясь, что у хозяина от отбитой им шайбы не испортилось сильно настроение и оргвыводов не последует.... Так что первой его реакцией на самодеятельность новенького режиссёра был страх и трепет. Это потом пришло понимание, что всё не так однозначно.
      То, что снял этот парень, и как изменённый им продукт принял зритель, не могло не впечатлить генпродюсера ОРТ, но и при личном знакомстве парень смог произвести на него ещё более сильное впечатление: хитрый поганец, мастерски косит под дурачка, изображая будто говорит то, что думает.
      Когда Марастов только увидел режиссёра, Константина Льво-вича поразил его взгляд. Это было нечто трудно объяснимое. Словно вы начали показывать фокус ребёнку но что-то вас отвлекло на середине, а ребёнок то ждёт...
       Рассматривая новичка и периодически сталкиваясь с его взгля-дом, Марастов испытал странные ощущения: у него вдруг начали необъяснимо покалывать, а потом онемели кончики пальцев, появился необъяснимый холодок в затылочной части головы. Этот парень явно странно на него воздействовал одним своим присут-ствием. Он словно атаковал его своими огромными ясными глазами то ли святого, то ли деревенского дурачка, то ли мощного экстрасенса. Марастов не очень разбирался во всех тонкостях, но взгляд этого прикидывающегося простачком мужика обладал, как световой луч, ясным и несомненным давлением.
      
      Глава 38
      Новый режиссёр был настолько сильно увлечен съемками, что кажется готов был часами с огромным воодушевлением рассказы-вать о них высокому начальнику. Речь его была странной. Похож на фрика, из тех, кто пытается пробраться в телецентр со своими бредовыми идеями, но дальше бюро пропусков редко попадает. Да и кажется не особо стремился выглядеть солидным.
      "Серьезность? Это как похороны. Только хоронят не кого-то, а тебя самого, живого и трепещущего, - будто говорил хозяину кабинета чудак, заглянув каким-то образом Марастову в самую душу. - Ты пытаешься ухватить ускользающую реальность, запихнуть ее в рамки планов и прогнозов, а она хохочет тебе в лицо, рассыпаясь мириадами искр спонтанности. Потому что бытие - это игра, великая и непредсказуемая. И те, кто застрял в бетонных конструкциях контроля, чувствуют себя как рыба, выброшенная на берег. Стабильность? Ха! Это иллюзия, сладкая пилюля для тех, кто боится смотреть в глаза переменам. Внешний мир - это вечный водоворот, калейдоскоп форм и событий. И пытаться зацепиться за что-то неизменное - все равно что пытаться остановить реку, зажав ее пальцем.
      Нет, "Фофанов" не желал быть серьёзным и стабильным. Он играл. И компасом ему служили любовь, счастье, азарт, правда.
      И кажется хозяину кабинета такой подход пришёлся по душе.
       Впрочем, Марастов только изображал поддержку подчинённо-му с замашками бунтаря. Ведь что бы ни говорил о руководителе ОРТ недавно Сироте во время их встречи на конспиративной квартире чекист Жестянкин, Константин Львович вовсе не работал на подрывные силы из-за границы. Он был типичным конформи-стом, только высшего разряда, и не собирался ни в малейшей степени рисковать своей успешной карьерой и комфортной жизнью из-за несогласованных экспериментов какого-то чудака. Чтобы оставаться на своём посту Марастов должен был контроли-ровать процесс съёмок от начала и до конца. И раз он сам допустил промашку с этим хитрожопым мудаком, то сам и должен был всё исправить. Но действовать требовалось тонко, хитростью, ни в коем случае не грубостью дабы не усугубить проблему.
      Константин Львович начал туманно рассуждать, что он-то всегда только "за" талантливые эксперименты, пусть даже на грани фола. Да вот беда, в киногруппе многие недовольны новым режиссёром. Главный оператор очень раздражён постановщиком из-за того, что новичок сам плохо понимает что он хочет снимать, но при этом указывает ему, мэтру! Недовольны актёры, которые соглашались играть героев совсем другого плана.
      - Поймите, Никита, сейчас не самое подходящее время для таких экспериментов, - с видимой симпатией сказал "Фофанову" Константин Львович. - Вы мне очень симпатичны, но нас с вами могут не правильно понять наверху, - Марастов с опаской указал глазами на полоток. - Кстати, я уже думаю про следующий наш совместный проект, который будет про великого советского клоуна Никулина... А чтобы нам с вами не перекрыли краник финансирования я бы на вашем месте всё же подумал о том, чтобы кое-что подкорректировать в правильном русле, - лучше нам не дразнить собак, согласитесь?
      Константин Львович Марастов был сложной многогранной фигурой. Кандидат биологических наук, учился в Кембридже, потом заболел театром и кино, его первые работы в жанре кинодокументалистики были хорошо приняты продвинутой критикой. В прогремевшей на волне Перестройки первой по-настоящему свободной от стандартов прежнего советского телевидения программе "Взгляд" талантливый мальчик проявил себя в амплуа корреспондента, интервьюера, режиссёра. В те счастливые для него годы Костика, - в ту пору стройного мальчика с нежным лицом и пытливым взглядом - нередко посещало вдохновение... Вдохновение... Когда оно приходило к нему?.. Он любил бродить по переулкам в районе Патриарших или Арбата в сумерках. Время таинственное, странное, людей мало. Сумерки пугают, но вдруг наступает какой-то момент, когда приходят интересные мысли. Когда внезапно может наступить озарение...
      Однако судьбе было угодно резко и жестоко переменить свои планы в отношении человека изначально интеллигентного, тонкого, чистой биографии, - начав лепить из художника подмас-терье палача.
      Эй, ты когда-нибудь ловил себя на мысли, что живешь теперь чужую жизнь? Не в смысле подглядываешь в окна соседних квартир, а глубже. Будто кто-то другой вдруг решил переписать сценарий персонально для тебя. Раздал всем их роли, и только ты теперь вынужден добросовестно заучивать чуждые тебе реплики, боясь прогневить режиссёра или споткнуться на сцене. И хотя вокруг - аплодисменты, и вроде все довольны. Но внутри-то - пустота размером с Большой Взрыв, и эхо вопроса: "Почему?! Где моя украденная жизнь, черт возьми?" И раз прямой жизни не получилось приходиться как-то приспосабливаться.
      Однако внутренний раздрызг такого человека, хоть и был чрезвычайно чувствителен для него самого, не слишком бросался в глаза людям посторонним, особенно тем, кто не знал Марастова уже до того, как он оказался на вершине власти. Внешне ему удалось в немалой степени сохраниться с тех легендарных времён, когда он принадлежал к вольной стае молодых дарований, за которыми виделось будущее новой свободной журналистки и нового искусства. У мэтра были приятные мягкие черты лица, хорошие манеры, чувствовался вкус в одежде. Даже божий талант всё ещё в значительной степени оставался при нём, что не так уж часто встречается среди продавшихся Злу деятелей искусства.
      При всём при этом руководимый Марастовым телеканал полно-стью обеспечил пропагандистскую поддержку всем преступлени-ям хунты. Его подчинённые исправно оправдывали в глазах населения серийное изнасилование конституции, отмену свободы слова, расправы с неугодными. Все эти и другие гнусности подавались ОРТ так как приказывали из высоких кабинетов.
      После прихода Путина способный молодой человек делал только то, чего желал вождь и велела партия, его огромная телемашина государственной пропаганды круглосуточно работала на преступный режим в том же темпе, что и нынешняя мясорубка массовой бойни. Можно было подумать, что в качестве расплаты талант художника должен был давно умереть в чиновнике, что человек впал в полный маразм, что душа его покрылась коркой...
       Самому Константину Львовичу часто бывало дискомфортно, а то и просто омерзительно пиарить весь этот православный шариат с ксенофобией по отношение к украинцам и приезжим из Средней Азии, оправдывать охоту на представителей секс-меньшинств, расхваливать превращение образа женщины в этакую машину для родов... Порой у него случались депрессии и нервные срывы на почве когнитивного диссонанса. Другое дело, что свой выбор Костик сделал давно и в качестве телефюрера безупречно исполнял всё, что ему приказывали сверху.
       И всё же Марастову было не просто приспособить себя к такой сволочной жизни, ведь в глубине он оставался личностью утончённого склада, был образован, из театральной среды. Но так распорядилась за него немилосердная судьба, по воле которой он стал тем самым "эффективным менеджером" хоть и вывихнутой душой.
      "Я циник, - мог бы сказать он о себе. - Мне на всё наплевать. Я простой смертный, который хочет жить. Хорошо жить. Преуспе-вать. И все тут! Моё творчество? Мне на него наплевать. Нужно снимать пропагандистские сюжеты про то, как хорошо жить при тирании? Про священную войну и подвиги чекистов? Чёрт с вами, я их сниму и выдам в эфир. Конечно это не так легко, как кажется. Бывает меня блевать тянет от всех этих Путиных, Патрушевых, Медведевых, думских депутатов с отчётливыми признаки полного вырождения на сытых рожах. Извращенцы и маньяки, - когда-нибудь о них будут снимать триллеры и фильмы ужасов... Но пока мне плевать. Балансирование на тонкой грани, чтобы угодить заказчику и не сорваться, меня даже забавляет. Приходиться действительно быть эквилибристом на проволоке. Все эти министры, сенаторы, генералы, главы госкорпораций - тоже по-своему канатоходцы. Но не они определяют лицо идеологии, а я определяю, чёрт нас возьми! Эта шушера приходит и уходит, а я остаюсь бессменным рулевым на своём посту...как и Путин, которому я служу. Доверие не легко заслужить, оно выстрадано, за него дорого заплачено. За это мне позволено что-то делать и для души".
       Одно лишь спасало Костика от полного выгорания. Ведь наверху сидели люди, в том числе далеко не глупые, понимающие, что к плебсу, - если желаешь им управлять бесконечно долго и не имея с ним больших проблем, - нужно относиться примерно так, как это делали в Древнем Риме, то есть, регулярно швыряя плебсу, словно объедки со своего стола, хлеба и зрелищ. И если с хлебом периодически возникали перебои и на всех его не хватало, то потребность масс в бесплатных зрелищах - современные техноло-гии позволяли закрывать.
      Заниматься пропагандой войны, работать на тиранию было не слишком приятно, зато ты мог параллельно производить у себя высококачественный развлекательный контент. Выступать генеральным продюсером талантливого авторского кино. Выпускать шоу и сериалы без политики для массового зрителя. Так Марастов успокаивал собственную совесть, а заодно отвле-кался сам от окружающих ужасов, отвлекая от них заодно и народ.
      Соучаствуя в убийстве сотен тысяч людей, разжигая ненависть у населения страны, трудно остаться нормальным, если в тебе хоть что-то было нормального. Поэтому так важно для него дарить людям светлые эмоции в тёмные времена.
      Втайне Костик лелеял надежду, что на земном или божьем суде ему зачтётся покровительство талантам. Именно поэтому первой его реакцией на выходку этого Фофанова, умудрившегося пересобрать кондовый заказной сериал в нечто живое и привлека-тельное для уставшего от войны и лжи зрителя, - был восторг. "Фофанов! - кричал он на весь кабинет, просматривая присланный со съёмок новый материл. - Гений из ниоткуда! Хоть ты, конечно, и сволочь, но талантливый гад. Продолжай в том же духе, сука!".
      Потом, когда начальство очухалось и на телевизионного босса начались наезды, он начал маневрировать, ибо отлично знал правила игры. Но и понимал при этом, что даже в предлагаемых обстоятельствах, - когда надо как-то выживать и приспосабливать-ся, - ему надо сделать всё так, чтобы система не проехалась железным катком и не раздавила в мокрое место тот маленький, непонятно откуда и как пробившийся сквозь этот грёбанный выжженный асфальт, росток, который вообще-то зовётся самородком.
      
      Глава 39
      В конце концов между большим теленачальником и приглянув-шимся ему приблудным режиссёром завязался задушевный разговор. Собеседники настолько прониклись взаимной симпатией - словно искра в зажигании проскочила и подпалила свечу! Неожиданно для себя самого Марастов приоткрыл собственную душу человеку, которого видел первый раз в жизни! Давненько с ним такого не случалось.
      - Вообще-то это абсолютно нормальная человеческая реакция, что вы послали всех нас на х.., когда узнали всю правду про Бучу, - с усталым лицом признал телеолигарх. - Не удивительно, что вы пришли в такое отчаяние и ярость, когда поняли, что именно вам предстоит снимать. Вы наверное, мечтали о нормальной работе, а получили... Половина страны, которая смотрит свободный интернет, живёт в постоянной подавленной ярости. Да...
      И всё же это был отчаянный шаг - послать к чёрту первоначаль-ный сценарий, я бы так не смог... Надежда на то, что однажды телевидение снова будет нормальным, таяла во мне постепенно. В итоге я давно смирился со смертью цивилизованного телевидения и культуры в России, но всё ещё одержим этой проклятой работой... При этом мне страшно. И я очень надеюсь, что Путин проживёт достаточно долго, чтобы избежать расплаты.
      И вот перед Сиротой человек, живущий прошлым и пытающий-ся сбежать из этого холодного и жестокого мира, который он не может до конца принять. И которому хочется искренне сочувство-вать.
      - Поэтому у вас в кабинете так много Его портретов, и изобра-жений бога? - заметил Сирота. - Наверное вы молитесь обоим, - чтобы бог в Кремле не дал народу поднять вас на вилы, и богу на небе, чтобы даровал президенту долгие годы?
      - Всё верно. Только меня всё равно периодически гложет страх, и я бываю близок к отчаянию. Кому-то ведь предстоит отвечать за миллион убитых на войне, за миллион жертв коронавируса, за похищенные триллионы, и за многое другое. Когда я думаю об этом, то чувствую, что схожу с ума.
       Вдруг как-то сразу постаревший дряхлый мужик напротив поразил Сироту фантастической горечью в потухших глазах, хотя ещё недавно глаза генпродюсера горели, этот же был мертв изнутри.
      Ходячий мертвец прошаркал к мини-бару, вытащил оттуда бутылку и разлил по бокалам - странный, непохожий на людей своей профессии, режиссёр вызывал теперь у высокого телена-чальника к себе поразительное доверие. Этот чудила "Фофанов" был словно тот добродушный дворник-таджик, с которым, никогда не перестававший быть где-то глубоко внутри себя добряком и интеллигентом подросший мальчик из хорошей семьи, всегда здоровался у себя во дворе по пути от машины к подъезду и обратно, и даже пару раз болтал на скамейке. Так порой занятой человек рад излить душу знакомой дворняге или урчащему симпатией уличному коту с его зелёными зрачками, в которых мерещиться понимание. И вам действительно есть о чём погово-рить: работа на телевидении, в кино, это все наркоманские профессии. Это даже не род деятельности. А ощущение постоян-ного движа, драйва, творческого единения. Сродни адреналиновой накачке.
      
      Глава 40
      Сирота уже знал: большинство людей устроены так, что рано или поздно они непременно начнут выбалтывать ему всё, что он хотел бы и даже не хотел от них услышать. Суть этого механизма ему самому была не до конца ясна, но именно так в большинстве случаев и случалось.
      При этом Емельян ни на секунду не забывал про шпионскую аппаратуру, которую майор Жестянкин спрятал у него под одеждой. По дороге в этот кабинет (в котором, между прочим, за особой дверью тоже имелась собственная шикарная уборная с раковинами и унитазами из заморского мрамора) он заходил в туалет (но уже для простых смертных), чтобы побыть одному - такое с ним тоже нередко случалось. Там ему пришла в голову отчаянная идея избавиться от микрофонов.
      Но он не решился, ибо Жестянкин угрожал ему, а ещё обещал сделать больно Мандалине Гагариной.
      И вот теперь "Фофанов" пытался предупредить собеседника не говорить лишнего! Тут ведь дело такое... серьёзное! Пустячным наказанием не отделаешь - в угол не поставят, зато могут отправить на электрошок. А то и того хуже - в интернате излишне болтливых заставляли высовывать язык и не убирать, пока санитары забавлялись стегая по нему линейкой.
      Вслух он предупредить собеседника не мог и поэтому отчаянно подмигивал Марастову поочерёдно обоими глазами, пытался энергичной мимикой предупредить его об опасности.
      - У вас что, тик? - с озабоченным лицом поинтересовался "Мистер Первый канал".
      Сирота помотал головой, что-то промычал и сделал большие глаза. Генпродюссер ОРТ озадаченно смотрел на него. В ответ "Фофанов" улыбался ему во весь рот и указывал глазами куда-то вниз: именно там, в районе пупка, у него под рубашкой пласты-рем был закреплён на коже микрофон. Но Марастов ничего не понял, только подумал, что режиссёр снова ведёт себя как олигофрен (хотя Сирота бы не обиделся, если бы начальник вслух об этом сказал, ведь олигофрены тоже люди).
       Емельян очень не хотел, чтобы майор Жестянкин причинил зло понравившемуся ему человеку, но как дать знать тугодуму не болтать слишком много? А так выходило что он помогает коварному чекисту выманить у обаятельного теленачальника с языка нужные откровения. У Сироты даже повлажнели глаза от переживания за хорошего дядю. Ведь Марастов держался с ним так дружелюбно! Не стал его ругать за испорченную работу, а даже обещал принять в новый проект.
       При этом Сирота каким-то образом понимал, что чувствует этот с виду такой вальяжный самоуверенный человек - Марастов как бы потерял опору и ощущал себя акробатом на проволоке на огромной высоте и в любую секунду боялся сорваться. Расши-биться в лепёшку от жёсткий манеж, окрасить собственной кровушкой его опилки... И сейчас это с ним может случиться, благодаря дурачку, с испугу согласившемуся сыграть презренную роль подосланной мартышки с одной маленькой мерзкой штуч-кой под рубашкой!
       От стыда и отчаяния Сироте снова до кожного зуда, до рези в мокрых глазах, захотелось всё бросить, убежать в уборную, закрыться там в одной из кабинок, чтобы побыть одному и дать волю чувствам.
       Взрослый ребёнок обхватил свою крупную голову руками и, наклонив голову набок, будто желая спрятать её за край стала, посмотрел на взрослого мужчину оттуда снизу. Смотрел он жалобно и с отчаянием - так смотрит ребёнок-аутист, когда не в силах справиться с травмирующей ситуацией.
      - У вас что-то болит? - проявил участие Марастов.
      Сирота помотал головой.
      - Что же тогда с вами? - на этот раз покровительственно спросил взрослый.
      - Это она... - простонал "Фофанов"
      - Так, - сказал ему на это взрослый дядя напротив, словно санитар в интернате. - В чем дело? Что это тебя перекосило? Давай, рассказывай.
      Сирота не ответил. Только ещё громче застонал. На одном из огромных мониторов перед Марастовым вдруг, буквально из ниоткуда возникла девушка его, Сироты, мечты! Мандалина Гагарина! А Марастов совершенно будничным голосом придал происходящему вселенский масштаб:
      - Тут по соседству на другом этаже Гагарину пишут, - пояснил гендиректор ОРТ. - Кстати, она о тебе спрашивала, что это говорит за парень с широкой душой, Никита Фофанов. Не грузин ли он. "Почему грузин?", удивляюсь я. - Ухаживает с размахом, щедро, как истинный кавказец: всю улицу перед моими окнами завалил цветами недавно".
      Емельян чувствовал, что руки у него размахивают сами собой, а ещё начинает дрожать подбородок, как бывает, когда приближа-ется приступ, а ещё собираешься заплакать, - но Сирота не заплакал. Он стоял теперь перед самым экраном, на котором о чём-то беспечно болтала на микрофон его богиня, и всё тело его ходило ходуном, как у припадочного.
      - Хотите, Никита, я вас познакомлю?
      Емельян открыл было рот явно желая что-то сказать, только вместо слов издал что-то труднопереводимое. Потом сделал такое лицо будто ему причинили боль, двумя пальцами взялся за собственную переносицу, словно ему жали очки, которые всегда лежали у него в нагрудном кармане, и закрыл глаза.
      - Мне показалось, она вам нравится, Никита, - пожал плечами Марастов. - Нет, в самом деле, напрасно не желаешь познакомить-ся с нею. Мандалина - девушка контактная. Всегда легко соглаша-ется, когда мы её зовём...
      - Очень, - тихо признался Сирота с закрытыми глазами.
      - Да? Так в чём же дело! - потянулся к телефону Марастов.
      Сирота не отвечал, только стискивал зубы. Судороги его стали сильнее.
      - Ну извини, я думал тебе приятно было бы с ней познакомить-ся... Думаю, Полине это тоже бы понравилось, - вы стали модным.
      Емельян распахнул сияющие глаза, восторженное "да!" сорва-лось с его губ, но тут же прозвучало решительное "нет". Он растерялся и испугался того, что прямо сейчас предстанет в полный рост перед НЕЮ.
      В кабинете наступила мёртвая тишина.
      - Нет... Этого пока не надо - наконец выдавил Сирота. - Мне нельзя...я должен успокоиться, чтобы не напугать её своим видом.
      - Ну как хочешь, - умыл руки добрый начальник, и чему-то снисходительно усмехнулся.
      
       "Да-а, сынок, а ведь у тебя был шанс закрыть тему, получить то, что я тебе обещал в обмен на небольшую услугу с твоей стороны, - словно шепнул злорадно Сироте на ухо директор интерната Захар Замороков. - Только ты меня обхитрил напосле-док, неблагодарный мерзавчик! Кинул, сбежал... Да ещё с моей Маней на пару надомной поглумились на прощание. И за это не встретиться тебе с твоей самой любимой куклой лицом к лицу. Вместо неё к тебе скоро явиться любящая тебя мамочка из адской кладовой...".
       Сирота ужаснулся ведь теперь ему предстоит кошмарная ночь! Его снова - то ли во сне, то ли наяву - посетит безголовое пластиковое тело, для которого придётся искать голову. И он найдёт, на свою беду. После чего увидит жёлтые клыки и голодное лицо, требующее: "Смотри на меня, смотри только на меня, моё маленькое чудовище! Мамочка не бросила тебя, она вырвалась к тебе как только смогла! Твоя мамочка никогда не забывала о тебе, сиротинушка ты моя! А теперь целуй меня, сынок! Целуй же меня, маленький уродец! Не бойся, теперь я буду регулярно тебя навещать...". Это ужасное лицо - жёлтая изголодавшаяся тоска по чему-ту - будет неумолимо надвигаться на него из темноты ночь за ночью. Снова и снова требовать абсолютной преданности. Притворяться. Угрожать. Молить. Терзать. Разжигать в нём жалость, тоску по чему-то очень важному...
       Сирота не понимал, как ему быть, когда его обступит сотня таких существ, или две сотни, или тысяча. В то же время он знал, что не сможет обрести подлинное счастье вне коленей матери. По этой причине, не взирая на весь ужас предстоящего, он чувство-вал прилив смутного счастья от будущей встречи с "ужасным и прекрасным". И сразу успокоился.
      
      Глава 41
       В это время к руководству в кабинет пожаловал вальяжной самоуверенной походкой человек на телевидении поистине легендарный, Владимир Владимирович Позорнер. После начала полномасштабной агрессии РФ против Украины обладатель запасного американского паспорта благоразумно исчез из Москвы и из России. Некоторое время о нём не было ни слуху ни духу.
      Выждав какое-то время за океаном, Позорнер решил поднять перископ и оглядеться. Убедившись, что ему не грозят западные санкции, многоопытный стратег и тактик вынырнул в центре временно покинутой им Москвы, где у него оставались важные бизнес-интересы.
      
      Марастов принялся зазывать сбежавшего мэтра вернуться в телеведущие Первого канала:
      - Владимир Владимирович... он запнулся, - вечно я на вашем имени отечестве спотыкаюсь. Выпало же вам быть почти полным тёзкой...
      Позорнер самодовольно ухмыльнулся.
      - Так мы договорились? - продолжил со всей любезностью и сервильностью атаковать вальяжного посетителя Марастов. - Возвращаем ваши программы в эфирную сетку? Поймите, нам позарез нужны звёздные персоны вашего уровня.
      91-летний Позорнер был не просто человеком опытным, а настоящей акулой журналистики, пропаганды, пиара, бизнеса, всего на свете, а потому он делал вид, что не заинтересован в том, чтобы сделка состоялась.
      - Понимаю вас, Константин Львович. Но как же турбопатриоты, обвиняющие меня в русофобии? Ведь по их мнению, я, как еврей и космополит, не люблю Россию, здесь я только деньги зарабаты-ваю.
      - Не волнуйтесь, Владимир Владимирович... Вопрос о вашей кандидатуре согласован на самом верху. Так что можете не обращать внимание на лай рассерженных патриотов, - погавкают и успокоятся.
      - Но ведь они правы. Я ведь и вправду не патриот. И действи-тельно давно не испытываю особой любви к этой несчастной стране, которая вероятно обречена всё время ходить по кругу, наступать на те же исторические грабли, или, как говорят на Востоке: "крутиться на кармическом колесе". Они трижды правы: здесь в Москве у меня хорошая доля в нефтяном бизнесе; как совладелец крупной сети автозаправочных станций я вполне могу окончательно осесть в цивилизованном мире, - как вам известно у меня гражданство Соединённых Штатов, - и спокойно стричь купоны.
      - Владимир Владимирович, и всё-таки вы нам нужны! Ваш зритель мечтает о возвращении своего любимого великого Позорнера.
      - Мой зритель мечтает чтобы я осудил войну. Желательно публично. Раскритиковал в интервью какому-нибудь беглому блогеру Путина и у меня за это отобрали бы мой бензиновый гешефт. Как отобрали бизнес у банкира Тинькова и бизнесмена Чичваркина. Но я не Джордано Бруно. И никогда им не был. Я прекрасно уживался с советской властью будучи парторгом редакции иновещания. Когда было нужно, по заданию КГБ, давал правильные с точки зрения своих кураторов интервью западным СМИ, в которых описывал советских диссидентов в крайне неприглядном для них, даже карикатурном виде. При СССР я был агентов влияния Москвы на Западе. Что не помешало мне отлично вписаться в перестроечные реалии.
       Я комфортно себя ощущал при Горбачёве, играл в теннис с Ельциным. И с Путиным не намерен сориться несмотря на некоторые, в основном стилистические, разногласия. Да выстраи-ваемый Владимиром Владимировичем русский фашизм вызывает у меня брезгливость, только причём здесь мои деловые интересы? Россия оказалась неспособна на цивилизованный путь развития. Ваш либерализм по-русски оказался криминальным бардаком и властью самых подлых. Я жил в девяностые и отлично помню настроения русских, нищету, извращённое богатство вчерашних плебеев, беспредел бандитов, почувствовавших себя новой элитой, никуда не исчезнувшую а только набухшую безалаберность русской жизни, страшное обнищание населения, жестокости, сиротство, дикое пьянство. Только идиот может искренне признаваться в любви к этой нищей, несчастной земле, не умеющей ценить свои таланты, даже не закапывающей, но вколачивающей в землю своих подлинных героев.
      - Полностью с вами согласен, Владимир Владимирович. Значит, мы договорились?
      - Я подумаю. Посоветуюсь со своими американскими юристами. Мне не нужны проблемы дома из-за России. Ведь эта страна нынче в мире ассоциируется с абсолютным беспределом... Во всяком случае теперь условия моего контракта станут жёстче, в том числе по деньгам.
      Вы имеете полное право требовать любых условий, Владимир Владимирович! Ведь вы лицо нашего телеканала и нашего телевидения, как Президент российской телеакадемии!..
      Марастов знал на какие клавиши давить, чтобы заставить ревнивого к чужой славе и успеху патриарха ТВ согласиться:
      - У нас все главные звёзды остались на местах, напрягли ягоди-цы и приказали себе стоять насмерть! Нагиев... Андрей Мала-хов...парень из занюханных Апатитов не зря тяжело с кровью пробивался на первые позиции, зарабатывал себе все эти геморрои, чтобы когда встал вопрос - зигануть ему или добровольно слиться, проявив при этом позорную рыхлодухость - выбрать карьеру. Так что все на своих местах, не хватает лишь главной звезды - Вас, Владимир Владимирович!
      И вот в тот самый момент, когда Марастов настойчиво предлагал хитрому старику новый контракт, а тот обещал подумать, присутствовавший при разговоре третий, неожиданно изрёк на скверном английском.
      - Импоссибл.
      И добавил по-русски:
      - Сделка не состоится.
      Позорнер слегка вздрогнул от неожиданности, и впервые, с немалым удивлением поглядел на незнакомого чудика, перевари-вая его слова... Наконец спросил странного субъекта, которого ему только теперь представили, почему это господин Фофанов так отвечает от его имени, а тот хихикнул и предложил:
      - Вот вы всё о деньгах да о своих американских юристах... а почему бы вам не выдвинуть по-настоящему сумасшедшее условие?
      - Например?
      - Например, чтобы вам, как лицу русского телевидения, всё же позволили в этот критический час отечественной истории спасти гибнущую Россию, ведь многие, как вы совершенно верно заметили, ждут от вас примерно этого... Да, я слышал про ваши московские бензоколонки и про то как вам не хочется этим заморачиваться... Вот только глядя на вас как-то не вериться, что вы настолько лишены честолюбия, ведь выше выступление в прямом эфире на всю страну в лучшее вечернее время, когда возле экранов соберутся миллионы и миллионы, могло бы стать триумфом всей вашей жизни... И возможно даже что-то наконец кардинально изменит в судьбе этой несчастной страны миллионов уличных сортиров, которую вы так жалеете.
      Позорнер с ещё большим интересом выслушал шутника, позво-ляющего себе говорить ему такие вещи.
      - И чем же для меня кончится история со спасением России? О, могу себе это представить!
      "Фофанов" пожал плечами, взглянул на потолок и предположил.
      - А что тут представлять, э-ка невидаль. В изящном варианте вам подсыплют "новичка" в кофе. В более грубом на пробежке в парке вы повстречаете безобидного с виду молодого человека с фиалко-выми глазами и пушистыми ресницами с маленькой собачкой на руках. И слова грубого не говоря, он ударит вас ногой в белоснеж-ном кроссовке в переносицу. Ни сгруппироваться, ни убрать челюсть вам и в голову не придёт, так и шмякнитесь плашмя затылком об асфальт...
      И это будет ещё лайтово, учитывая вашу старую дружбу с начальством голубоглазого собаколюба. С сотрясением мозга вы пролежите больше часа на холодном асфальте. Пока добрые люди не вызовут неотложку, но "скорая" долго будет отказываться вас брать, думая, что вы алкаш. Всё же вы в России, а не в родном Нью-Йорке. Но в итоге заокеанские друзья смогут вытащить вас домой частным медицинским бортом...зато в реанимации после комы вы очнётесь настоящим героем, имя которого отчеканено в камне.
      Впечатлило.
      Впрочем, Владимир Владимирович Позорнер был журналист старой советской школы, прожжённый циник, человек с мутной совестью и очень развитыми инстинктами одарённого выживаль-щика. Человеком очень талантливым и бывалым, на котором клейма негде ставить. Много лет он сотрудничал с КГБ. При этом на Западе умудрился иметь репутацию чуть ли не диссидента.
       Старый зубр видел людей, с лёгкостью проникая в сущность нового человека, так что люди его, в силу почтенного возраста, почти перестали интересовать, если только они не казались ему достойными изучения. Режиссёр Фофанов оказался тем самым редчайшим исключением, он его сразу, ещё до своего прогноза, зацепил.
       Едва появившись в кабинете гендиректора ОРТ гражданин США Позорнер стал по своему обыкновению ругать свинцовые реалии беспросветной российской жизни, Путина и политику Кремля, зная, что гэбисты, конечно всё подслушивают и записывают, только он ведь им не чужой, и поэтому никаких последствий для него вся эта болтовня иметь не будет.
       И тут присутствовавший в кабинете некто третий умильно начал ему подмигивать, строить рожи, в общем, трогательно пытаться удержать респектабельного мэтра телевидения от гибели в застенках "рашен-гестапо".
      "Этот парень - он и в самом деле идиот? - озадаченно пробук-совывал вообще-то заточенный на такие вещи немолодой мозг 91-летнего старикана. - Или только прикидывается? Или он до того доприкидывался, что и впрямь сделался идиотом? Вообще-то по нынешним временам многим нужна маска - удобная для выжива-ния в агрессивной среде роль. Роль безумца самая подходящая - Чонкиновско-швейковская? - Пожалуй. И ведь как здорово играет дурака! Мхатовская школа? Или всё-таки ВГИКовская?".
      
      И вот они познакомились. Загадочный персонаж несомненно был не только способным режиссёром, но и талантливым артистом. И очень неглупым парнем. Когда ему это потребовалось "Фофанов" перевоплотился в нужный образ и продемонстрировал изощренный, тонкий, гибкий, смелый и проницательный ум Фигаро. Ум этот светился в его глазах. А как он зримо описал, что случится, если Позорнер попробует публично вякнуть что-нибудь против кремлёвского тёзки и затеянной им на Украине военной движухи!
       Позорнер ещё при Хрущёве начал профессионально работать со словом. Он был одним из немногих в отечественной журнали-стике и литературе, кто обладал вымирающим ныне даром доходчивого легкого описания. Искусство это в несколько осовремененном виде, подстроенном про запросы времени и бешено развивающихся технологий передачи информации, сводилось к парадоксальному рецептцу, что описывать, в общем-то ничего специально и не требуется, потому что всегда можно дать картинку, фотографию. А современные люди слова разучи-лись или скорее так и не научились писать зримо. А он был старомоден и одновременно очень современен, даже революцио-нен в этом мастерстве. Он был репортером старой и самой передовой школы. Минимум снайперски подобранных слов (в газете места немного) - и всё можно увидеть в цвете и в запахах без всяких иллюстраций лишь благодаря авторскому стилю.
      И этот парень, которого Позорнер видел впервые, этим редким даром тоже обладал! Ох и ах. И ведь как точно и ёмко он описал Позорнеру, что с ним может случиться. Странный, ни на кого не похожий, выламывающийся из обычного мира фрик, псих, гений? Признанный и непризнанный талант, самозванец, аферист? Самородок? Нет, не оскудевает земля русская талантами, не смотря ни на что...
      В общем, "третий" в кабинете Марастова оказался совсем не лишним, так как всерьёз зацепил мэтра, и заслужил быть приня-тым почти за равного в разговор двух великих.
      
      Глава 42
      Очень заботящийся о своём здоровье и физической форме старец выпил с собеседниками символическую рюмашку француз-ского коньяку. Постепенно разговор вернулся на комфортную для заокеанского гостя тропинку ни к чему не обязывающего ворчанья по поводу почти чужой ему российской жизни.
      Со стороны Позорнера это был обычный для него эмоциональ-ный выкрик в адрес властей второй родины, откуда он мог в любой момент слинять. Выкрик обиженного на державу любимца любых властей, которому вообще-то обижаться было не за что.
      Позорнер непринуждённо крыл Путина и кремлёвский паноп-тикум, за которыми странно, "что караван психических неотложек не едет". Выражал недовольство, что его не пригласили на приём к президенту хотя не собирался туда идти, чтобы ненароком не угодить в один из западных санкционных списков. Он мастерски умел лавировать между струйками, зарабатывая на сотрудничестве с хунтой и считаясь в цивилизованном мире одним из видных российских либералов.
       Его, девяностолетнего старика (правда находящегося в фено-менальной форме для своего возраста) до сих пор обожали бабы. Молодые и старые, принадлежащие к высшему сословию и самые обычные, интеллектуалки и обыкновенные продавщицы и горничные. И не только за славу и за деньги, но и за что-то ещё... А это - лакмусовая бумажка. Женщины чувствуют настоящее. И если они тебя любят, и даже в столь древнем возрасте продолжают держать за секс-символа, ты действительно полубог. Последняя его жена вышла за него замуж, когда ей было восемнадцать лет.
      Прекрасно зная об этой слабости заглянувшего к нему на огонёк мэтра Константин Марастов решил стебануться над "тефлоновым Позорнером" и стал зазывать его на предстоящий правительствен-ный митинг в честь присоединения к России новых украинских территорий.
      - Там будет масса очень красивых бабенций, Владимир Влади-мирович! И я вас с ними познакомлю, - исполнял арию соблазни-теля перед московским гостем Марастов.
      - ...Н-нет, - чуть помедлив ответил мэтр. - Только идиот может подумать, что Владимир Позорнер - отправиться зиговать на прокремлевский шабаш.
      - А там будут та-акие красотки! На любой вкус! Цветник из поющих трусов и аппетитных ножек, - беззлобно подкалывал старика Марастов, который был гораздо моложе, но тоже слыл ценителем женских прелестей. - Барышни не только аппетитные, но и доступные. Обычно всё с ними происходит по несложной схеме: хороший ресторан, отдельный кабинет, после лёгкого разогрева приступаешь к поиску пуговиц и застёжек на облегаю-щих брючках и бюстгальтере, параллельно заговаривая девушке зубы: "- Ты замужем? - Нет. - Ты была замужем? - Да. - Хорошо поёшь (или танцуешь), мне понравилось твоё выступление на сцене. - Да? - Выпьешь ещё? - Вина или виски. - Ты и вправду такая стеснительная? - Да, извини, как тебя зовут - Мандалина? Какое редкое имя. А может, ты просто Лина! Или лучше Полина! - А я Вова".
      
      Глава 43
       Ненароком прозвучавшее из уст Марастова священное для Сироты имя всё резко изменило. Вспыхнувшая к начальнику со стороны "режиссёра Фофанова" злость и подозрительность мгновенно превратили его в глазах Емельяна из друга во врага. Сирота больше не желал спасения теленачальника от майора-чекиста. Месть ревнивца требовала выложить красивую голову бонвивана на тарелочке с голубой каёмочкой в окружении гарнира, и поднести её кровожадному Жестянику.
      В это время Позорнер, словно анекдот, повествовал о том, как одного его приятеля по временам молодости, очень известного актёра, завербовало КГБ. Случилось это в 1956 году. Известный артист был подловлен службой КГБ на махинациях с валютой и поставлен перед жёстким выбором: либо его благополучную жизнь и карьеру пускают под нож, либо он даёт согласие быть использо-ванным для помощи стране в её священной борьбе с внешним врагом - американским империализмом. Естественно, перепуган-ный актёр согласился. Он был красавчик, нравился женщинам, и по замыслу чекистов, должен был войти в половые сношения с американской журналисткой и выведать у неё некие секреты.
      - Когда спустя много лет приятель мне об этом рассказал, я заметил ему, что такому заданию можно лишь позавидовать. Ведь его не заставили быть стукачом, а помогли получить массу удовольствий в постели с иностранкой, вдобавок щедро вознагра-дили за выполненное задание поездками за границу, новыми ролями, обеспечив по карьерной линии зелёный свет.
      - А вас, Никита, ещё не пытались завербовать? - вдруг с тонкой усмешкой на чувственных губах обратился к "Фофанову" рассказчик.
      Сирота промолчал, а потом вдруг начал довольно странно юморить про телеканал, на который работал.
      - Общественное телевидение. Гы! Музей сортиров - вот умора! Гы! Утопиться в дерьме. Гу! Гы! Мемориальная доска в сортире - здесь утопились от горя и стыда Костик и Вован. ГЫ!
      Главного, что у него образовалось на сердце, словами было не сказать, поэтому Сирота и старался подобрать некий кинемато-графический, что ли, эквивалент своей ярости и боли, придумав на ходу "Музей отхожих мест".
      Покрасневший Позорнер попытался замять тему. Тогда Сирота назвал его кличкой, которой он десятилетиями подписывал свои рапорты на имя личного куратора с Лубянки.
      Позорнер испытал состояние близкое к шоку: "Откуда он знает?!". И вот уже Владимир Владимирович растягивает свои чувственные губы, словно тому, кто эту стильную кличку ему когда-то придумал и использовал его, тогда ещё молодого журналиста-международника, на своё усмотрение, как...
       Старому сексоту сразу вспомнилось, как ему звонили по телефону, назначали свидания в разных местах (в гостиницах, на частных явочных квартирах, просто на улицах). Это часто случалось до или после приемов в американском или в каком-нибудь другом капиталистическом посольстве. Кураторов интересовала его характеристика сильных и слабых сторон посла, его жены, прочих сотрудников диппредставительства. Сотрудни-ки КГБ также спрашивали у своего тайного агента про поведение советских людей вместе с ним приглашённых на те приемы. И много чего ещё...
      
      - В этом Музее сортиров карьеру делают только унитазы, настроенные изливать с голубых экранов потоки пропагандистско-го говна на миллионы телезрителей! - лишь расходился в припадке словонедержания "Фофанов". - И этот кабинет - сортир, набитый камерами и микрофонами. Западня для болтунов! Я сам ходячий микрофон, подосланный выведать важные секреты вашего "говно-Останкино" - я сам такое же ходячее дерьмо с ушами!..
       Сколько в этом здании сортиров? А во всём телецентре? Приба-вим к ним аппаратные, студии, монтажные, плюс тысячи телеопе-раторов, корреспондентов, ведущих... Целый город сортиров! Фабрика говна...бедные телезрители, как они ещё не захлебнулись все в этом коричневом вонючем море информационных нечистот?!
      Сирота схватил со стола гендиректора настольный прибор в виде российского орла и указал пальцем Позорнеру на искусно замаскированный крохотный объектив в орлином глазу, которым бронзовый хищник всё время будто всматривался в гостя, фиксируя все его слова и жесты.
      Затем Емельян рванул на себе рубашку и, сорвав закреплённый на коже микрофон, предъявил его Марастову.
      - Да, я тоже стукач и провокатор, подосланный к вам в рамках операции "Эрнст"! Только мне теперь тоже на всё насрать! Но Мандалину Гагарину я никому в обиду не дам!..
      
      Глава 44
      От одних останутся громкие имена, сотни статей напечатан-ных в их честь. От других - что-то неуловимое, как ветер в пустой комнате. Иногда - почти нечего. От Емельяна Сироты после того, что он наговорил своим влиятельным собеседникам и сорвал задание майора Жестянкина, должно было остаться пустое место. Архитектор-неудачник в прошлом, а ныне офицер "рашен-гестапо", подобно оператору станка с ЧПУ "выпиливал ситуации, выбрасывая всё лишне". Словно на программе по проектированию AutoCad, экс-архитектор привык задавать параметры того, что желал получить. Всё, что не укладывалось в картинку, оказыва-лось в ведре для мусора. Туда же предстояло отправиться "режиссёру Никите Фофанову", который только что собственны-ми руками уничтожил так славно начинавшуюся кинокарьеру...
      Но прежде Марастову позвонили. Разговор шёл о похоронах скончавшегося накануне Владимира Вольфрановича Жирновского, лидера собственной "карманной" партии вождисткого типа ЛДПР, а ещё главного популиста и демагога эпохи. Учитывая большую медийную значимость события Марастов предложил организато-рам устроить короткое прощание прямо в телецентре. Причём для пущего эффекта пусть катафалк въедет с улицы через грузовой подъезд в здание. В старую классическую концертную студию, где каждую неделю проходят съёмки теле-лото и популярного в народе Капитал-шоу телеказино "Поле чудес".
      - Скажи им, мы предлагаем по пути на кладбище на несколько часов заехать к нам в телецентр. Мы запустим катафалк прямо в наш концертный зал. Получится торжественно и оригинально. Вольфрамович обожал таким импровизации в имперском стиле - Перфоманс "а ля фюрер". Он вообще был большой мастер провокации.
      Договорившись обо всём, Марастов сказал Позорнеру:
      - Лучшего места дать народу проститься со своим любимей-шим политиком, регулярно обещавшим стране исполнить её несбыточные заветные желания, чем в студии "Поля чудес в стране дураков", и не придумаешь.
      Затем Марастов озадаченно взглянул на присутствующего бузотёра и задумчиво произнёс:
      - Так вы оказались ещё и провокатором... Многогранный талантище для такого самородка, мда... И когда только ФСБ успело вас завербовать? Быстро же это у них. Но они просчита-лись, моя крыша покруче будет.
      Марастов сам позвонил своей чекисткой "крыше" и попросил дать ему номер майора Жестянкина. Их "телефонная стрелка" продолжалась минут десять.
      - Послушайте, чего вы от меня-то хотите?.. Да, я понимаю... У всех свои проблемы... Но зачем же действовать такими грубыми методами: организовывать провокации, перевербовать моих людей... Мне и без ваших художеств своих проблем хватает... Да все они "оттуда" возвращаются в таком состоянии! Я даже не говорю сейчас о консультантах наших картин, у меня даже режиссёры и сценаристы, снимающие кино про ваше СВО, психически стачиваются и выгорают за пару месяцев. Мне пора нанимать клинических психологов, специализирующихся на ПТСР для своих людей. А тут ещё вы вдобавок с моим парнем серьёзно поработали и человек вообще стал неадекватен - устроил сцену у меня в кабинете! Но не отдавать же мне перспективного режиссё-ра в психиатрическую лечебницу. Там его окончательно загубят. Сами знаете как у нас в таких местах...
      На этом месте беседы с чекистом Марастов умышленно вклю-чил у себя на смартфоне громкую связь, чтобы "Фофанов" мог слышать, что говорит майор Жестянкин:
      - Согласен обсудить наши отношения на нейтральной террито-рии без свидетелей. А этому дураку, который сначала добровольно согласился стать нашим агентом, а затем завалил порученное ему ответственное задание родины и выдал гостайну, передайте, что у него теперь только два выхода. Выброситься из окна телецен-тра...впрочем, он может и удавиться...ну, либо выйти и сдаться нам. У нас своя ведомственная психушка имеется для таких, наши врачи там его вылечат.
      Марастов выключил телефон и снова задумчиво посмотрел на перспективного сериальщика. Вопрос для телебосса не стоял таким образом "можно ли ему продолжать сотрудничество с ценным работником, у которого появились проблемы с одной из властных страт?". Это-то как раз не было проблемой.
      С людьми из "черного списка", "иноагентами" и эмигрантами, всё равно продолжалось сотрудничество, если это приносило телеканалу выгоду. Просто продюсеры оформляли таких изгоев и отщепенцев под другими именами. Да и работа таких уникальных специалистов из "черного списка" обходилась продюсерам гораздо дешевле из-за их мутного статуса. Их не указывали в титрах или указывали под вымышленными именами... Так что вопрос для Константина Марастова заключался лишь о том, каким лучше способом сохранить для себя нужного человека, чтобы его не посадили или не покалечили после чего Фофанов станет непригоден для дальнейшего использования.
      Было тут и ещё кое-что... Марастов вполне отдавал себе отчёт, что процесс расчеловечивания россиян, в котором он по роду своей работы принимал живейшее участие, зашёл слишком далеко, и если он планирует ещё какое-то время задержаться в этой стране (свою семью он давно эвакуировал в уютную Европу), то надо попытаться хотя бы как-то притормозить ход массового озверения и одичания соотечественников, - чтобы успеть зафикси-ровать прибыль и сбежать отсюда на последнем частном джете. А иначе ведь свои же могут однажды растерзать и никакая охрана не спасёт...
      - Я мог бы попытаться вас отстоять официально, - после неко-торого раздумья снова обратился к "Фофанову" Марастов, - включив для этого все свои ресурсы, но для этого мне потребуется вступать в войну с силами, с которыми крайне опасно сориться. Да и момент сейчас для этого неподходящий. Поэтому я помогу вам сейчас "лечь на дно", чтобы федералы вас потеряли. Я уже проделывал нечто подобное с некоторыми людьми, которых затем во время съёмок тайно привозили на съёмочную площадку, где они продолжали работать над текущими проектами.
      У меня в команде стукачей нет - мои друзья с Лубянки сливают мне информацию о них и я избавляюсь от стукачей разными путями. Поэтому после вашего исчезновения мы сможем продол-жить наше сотрудничество... А пока нам надо вас на время куда-то спрятать. Речь не идёт о вашем увольнении. На проект я временно возьму другого режиссёра, но вы будете по-прежнему получать свою зарплату на карту. Я даже намерен в перспективе удвоить ваш гонорар. А когда всё уляжется, я тут же возьму вас обратно.
      
      Через двадцать минут Никита Фофанов под видом рабочего, переодетый в фирменный комбинезон, вкатил в концертную студию автопогрузчик с венками для покойного Жирновского от первых лиц Первого федерального телеканала.
      Длинный чёрный катафалк с эмблемой "Мерседеса" на капоте и литерой "Z" на борту уже минут двадцать как стоял на сцене.
      Чеканно звучали над гробом слова ритуальной клятвы покойно-му вождю: "Одна страна, один народ, один президент!", обращён-ные также через ведущуюся телетрансляцию к живому фюреру, который должен был услышать свой вариант "Один рейх, один народ, один фюрер". Ибо от верховного фюрера зависело, кому достанется освободившийся пост главы ЛДПР.
      Дождавшись окончания короткой церемонии и улучив момент Сирота приблизился к конному катафалку запряжённому четвёркой покрытых вышитыми попонами вороных коней, проник в кондиционированный отек катафалка, где был установлен сделанный по эксклюзивному заказу дубовый гроб с собственной подсветкой и мини-баром, и спрятался в небольшой нише под ним. Скрывшись от посторонних глаз под свисающей тяжёлой мантией с вышитыми кардинальскими гербами. Так под последней трибуной вождя либеральных демократов...и мантией Его Преосвященства Емельян и покинул здание телецентра и незамеченный "топтунами" ФСБ из "наружки" отправился в туманное будущее.
      
      Глава 45
      - Напрасно сомневаешься, сынок, у тебя начнётся совсем другая жизнь - лёгкая и радостная.
      Неофита, то есть, новообращённого дурачка или святого, собралось уговаривать всё руководство партии. "Папики" - так он их сразу для себя прозвал.
      - Дурень ты, - соглашайся! Тебе просто так будут два миллиона платить депутатского оклада, бесплатно будешь везде путеше-ствовать, все бабы будут твои, - вторил ласковому уговорщику более грубый "папик" из ЛДПР. Его круглые лживые глаза профессионального фокусника сияли.
      Всё дело было в том, что в случайно подвернувшемся им под руку неофите, оставшимися без вождя партийными боссами был признан талантливый трикстер, тролль, а значит человек полезный и даже необходимый. В связи со смертью фюрера остро встал вопрос о приемнике и каждая внутрипартийная группировка готова была горло перегрызть конкурентам. Каждый стремился посадить на освободившийся трон своего ставленника, чтобы сделаться регентом-опекуном при нём. И, естественно, нельзя было этого позволить конкурентам. Срочно возникла потребность в компромиссной, временно устраивающей всех, фигуре.
      В условиях, когда подлинная элита духа и разума была изгнана из страны, а оставшиеся либо уничтожены, либо распиханы по тюрьмам, либо загнаны в глубокое подполье, власть в России захватила антиэлита. Сами они как правило умом не блистали. Поэтому нуждались в способных людях.
      - Если согласишься на наши условия, попадёшь в рай на земле. Ну, сынок, давай же?!
      - А быть депутатов это хорошая работа? Лучше, чем режиссёр? - интересовался в ответ тот, кого ласково и с иронией "папики" называли "сынком".
      - Ха! Сравнил. В режиссёры часто попадают блатные тупицы, а депутатов избирает народ. Поэтому в Думе сплошь собраны избранные - лучшие люди страны. Они принимают очень мудрые и нужные простым людям законы. Они, то есть мы, - власть. Олицетворение России. А Россия сейчас на стороне света, воюет с мировой тьмой.
      Однако сынок всё ещё колебался. Некоторых это уже бесило.
      - Ты настолько туп и близорук, что не видишь своей выгоды? - начинал терять терпение не отличающийся терпением и тактично-стью уговорщик.
      Несколько авторитетных холёных господ из президиума ЛДПР битый час объясняли туповатому парню, - которому несказанно повезло появиться на свет с такой рожей, да ещё оказаться в нужном месте в нужное время, - про всякие выгоды такого выбора. Ему, бестолковому, втолковывали про то, какое множество удивительных обстоятельств слилось воедино, чтобы его, придурка с улицы, согласились взять на такое классное место, на котором он будет как сыр в масле кататься да ещё служить свету и добру...
      Уговорщики сидели спиной к окну, а за окном неторопливо но неуклонно надвигалась мрачная чёрная туча, грозовой фронт, но "папики" его не видели, а Сирота задумчиво смотрел на неё и говорил:
      - Может я и дурак, но не тупой, и тем более не слепой. Просто вы ничего не видите. На моём месте вы бы тоже сомневались... Впрочем, по телевизору про государственную Думу показывают только хорошее, так что я согласен попробовать "поработать Жирновским", раз это необходимо России.
      
      Глава 46
      Являясь частью природы, человек изменяется и постоянно движется в одном ритме с нею. Если этому движению не мешают привычные штампы и слишком беспокойный ум, то можно обрести интуицию, заложенную в каждом из нас от рождения. У китайцев на этот счёт тысячи лет назад был выработал философами путь Дао - путь доверия своему восприятию обстоятельств, не обремененному навязанным пониманием "как надо и как не надо", которое присуще и природе, и человеку "простодушному". В Европейской культуре великие умы тоже со временем дошли до понимания простой вещи, что "порой полезно быть дураком". Иными словами, не стоит противиться есте-ственному течению Судьбы. И Гераклит (все течет, все изменя-ется), и Гегель, и Эйнштейн определяли такое непротивление силе увлекающим тебя за собой обстоятельств, как гармонию...
      
      "Возвращение умершего "Жирика" с того света" не вызвало того шока и скандала, который обязательно разразился, если бы речь шла о ком-то другом. Но это же Владимир Вольфрамович, живая легенда, человек-эпоха!
      Жирновский был умён, превосходно образован, но в прагматич-ных целях всю политическую карьеру виртуозно играл дура-ка...Это не могло не вызвать душевного отклика со стороны Сироты, которому предложили стать "сынком".
      Тридцать лет назад Владимир Вольфрамович возник буквально из неоткуда, чуть не стал президентом, сохранил за своей карманной партией депутатские места при трёх совершенно разных правителях, достиг популярности рок-звезды, что для политика в России достижение выдающееся. Так что в депутат-ском корпусе и в народе давно привыкли к экстравагантным выходкам главного сказочника и скандалиста. После первого замешательства страсти быстро улеглись, все решили, что история с собственными похоронами - очередной пиар-ход талантливого мистификатора.
      Поднявшись на думскую трибуну после своего впечатляющего "воскрешения" "Владимир Вольфрамович" начал с того, что напомнил стране кое-о-чём:
       - Я обещал каждому россиянину по бабе и каждой россиянке по мужику? Обещал. Обещал каждому русскому по бесплатной "поллитре" в сутки? Обещал. Говорил, что проживу 150 лет и когда-нибудь всё-таки стану русским царём? Говорил. Вот на своём примере показал стране, что ЛДПР своё слово держит. Никакого обмана...
      Свою первую речь "Жирик" толкнул, хоть и по бумажке и после репетиций, однако довольно бойко:
      - ...России без меня никак нельзя. Пропадёт она без меня. Я ещё до Путина сказал, что с Западом нам дружить невыгодно. То есть, выгодно, но стратегически долго нельзя. Хоть у меня папа и юрист был, скажу так, Америка с её культом Закона, независимым Судом, русскому мужику не подходит. Скучно. Ему бы через забор к соседу влезть - чем-нибудь поживиться, опять же красного петуха какому-нибудь везунчику подпустить, чтобы не зазнавался. Тогда смысл жить есть...
      Европа с её правами человека, ценностью отдельной человече-ской личности, культом частной собственности, тоже у нас только в ногах болтается, - мешает нам свой срединный путь отыскать. Вот Китай - другое дело! Главенство компартии во главе с председателем Си, замаскированным императором. За малейшее преступление - 20 лет каторжной тюрьмы, да такой, что наши тюрьмы по сравнению с китайскими, курортами покажутся. Крупных коррупционеров расстреливать на стадионах. Вот на такое будущее мы должны народ призывать! Поэтому в качестве государственных моделей нам подходят, - и по менталитету, и по культуре, - Китай и Северная Корея. Китай всё-таки больше, ибо в Северной Корее народу жрать нечего кроме травы. А вот Китай - да. Такой рай для двуногих животных. Ты можешь жрать, совокупляться и развлекаться сколько в тебя влезет, но о политике ни-ни! Даже думать не смей за пределами того объёма, который тебе положен. Человек ведь по сути животное, ему размышлять, в смысле философствовать даже вредно. Это пусть народ нам оставит - профессионалам...
      Сорвав бурные аплодисменты, оратор позволил депутатам выразить восхищение его словами. После бурных оваций он поднял руку, желая закончить свою речь.
      - Так что благодарите Бога, коллеги, что я вернулся. И дай Бог нашему дорогому Владимиру Владимировичу ещё долгих лет жизни, но если президент ещё не определился на далёкое будущее со своим приемником, то пусть всегда знает - у него есть Я! А я его высокое доверие оправдаю! Из могилу встану, если прика-жет...чему, собственно, все вы являетесь свидетелями.
      Многие отметили, что с того света Вольфрамович возвернулся помолодевшим, отдохнувшим, полным сил. Похожим на себе времён начала легендарной карьеры. Одним словом, молодой орёл.
      Правда чуть позже выяснилось, что это не сам покойник, а его внебрачный сын, о котором мало кто знал, и который на удивление унаследовал не только некоторую внешнюю схожесть, но и главные таланты биологического отца.
       "Сынок" сразу произвёл впечатление, даже со своей неаван-тажной наружностью: малым ростом, близорукостью и комплек-сом неполноценности. А ещё намёками на то, что знавал в первые тридцать лет своей жизни подлинно демонические страсти, истинно глубокие страдания - только все эти сочные подробности биографии были сокрыты от глаз общественности и ни в одно публичное выступление не прорвались в виде какой-то конкрети-ки. Теневой своей стороны "Жир-младший" как бы и не стеснялся и не прятал её, вроде даже гордился ею, как гордятся теперь своим недавним брутальным прошлым - спортивно-криминальным, боевым, и всё же... Пресса, понятное дело, принялась копать, но нарыть ничего не смогла, человек словно взялся ниоткуда...
      
      Глава 47
      Собеседники по столику в думской столовой хоть и были взрослыми дядьками с университетскими дипломами и научными степенями (а некоторые даже числились академиками), но любили на досуге поиграть в детские игры. Сегодня решили сразиться в азартную игру под названием "Кто я сегодня?". Это когда через ответы "да-нет" пытаешься угадать кто ты, согласно задуманному твоими партнёрами по игре образу-загадке.
      Чудесно явленному народу сыну Жирновского решили в па-мять о славном предке сделать приятно, загадав очень несложный ребус. "Сынку" от "папиков" достался некий исторический персонаж с такими заданными параметрами: это мужчина, политик, прекрасно говорил по-немецки, во сласть попал совершенно случайно и едва не уничтожил половину мира, пролив реки человеческой крови. При этом он огромадный патриот, не пёт и не курит, маниакально следит за собственным здоровьем и призывает других заниматься спортом. Утверждал, что понимает в искусстве. Ещё ему можно поставить в зачёт, что он навёл у себя в стране порядок: укрепил властную вертикаль, запретил всякие вредные вещи вроде болтливой прессы и независимых судов, часто оправдывающих всяких засранцев. Зато старался вернуть в обиход "старые добрые традиции", а заодно преследовал геев, прочих извращенцев и боролся с западной либерально-демократической заразой.
      - Либерально-демократической? - переспросил и нахмурился Жирновский-младший, заподозрив новых соратников по законо-творчеству в желании его обидеть, ведь унаследованная им от великого папаши партия тоже именовалась "либерально-демократической".
      Его поспешили успокоить, заверив, что название его мудрый предок выбрал в духе времени, когда это было модно, но с тех пор партия стала истинно патриотически-монархической по сути. Так что всё норм.
      - Хорошо, - великодушно принял объяснения "папиков" младшенький и стал думать над загадкой, морща лоб и хмуря брови. Однако в голову ему ничего путного пока не приходило. Разве что...
       Старожилы думских кулуаров пытались намекнуть новичку, кто же это такой. А у него смекнуть всё равно никак не получается. На сынка смотрели и поражались. У него же предок был юрист или кто-то в этом духе, то есть очень образованный! Старший Жирновский знал триллион подробностей про всё на свете, и мог переорать любого профессора.
      - Как же так? Ну блин, это же так очевидно, в азарте хлопали себя по лбам партнёры по интеллектуальной забаве.
       Через еще несколько попыток, младшенький сдался и сказал:
      - Ну мне, блин, никто не приходит на ум. Разве, что Владимир Путин.
       Образовалась чугунная пауза. Офигевшие "аксакалы большой политики" поглядывали на пацана в малиновом пиджаке от "русского Версаче" с опаской и восхищением, похоже младшень-кий решил переплюнуть по части скандальности даже своего великого родителя.
      Самый ближайший опекун таращился на вундера, округлив глаза.
      - Нормас ты отжег, дорогой ты наш партай-геноссе-фюрер!
       Пару взрослых, боясь стукачей и скрытых микрофонов, поспешили наперебой заверить, что не имели в виду ничего такого. Остальные просто онемели и медленно приходили в себя, пытаясь сообразить, чем это им может обернуться. Вообще-то тема была модная, но прилететь за неё вполне могло, сами ведь таких законов напринимали за то время, что запустили бешенный думский принтер, что ни один юрист не предскажет последствий и не даст гарантий...
      Один младшенький, ничуть не смущаясь, продолжал рассуждения:
      - А чё? Ну еще может быть Гитлер. Но он в молодости был профессиональный художник и действительно понимал в живописи и музыке, поэтому не подходит. А Путин...Тогда предлагаю компромиссный ответ - Путлер!
       Тишина стала такой, что многие собравшиеся в буфете могли услышать схлопывание собственных век и бульканье переваривае-мой икры в желудках...
      
      Плотно отобедав в столовой за 13 рублей, поправив на руке часы за 12 миллионов, лениво почитав на экране золотого Vertu сообщение от банка о зачислении 700 000 аванса за отправленную в издательство рукопись избранных речей, новоявленный депутат Государственной Думы с ласковым прозвищем "Сынок" сыто отрыгнул, и направился в зал заседаний - думать об улучшении жизни простых граждан.
      Быстро освоившись на своей должности, новый глава ЛДПР считал западлом опаздывать на заседания. Вообще-то среди статусных депутатов рвать себе задницу на службе народу считалось дурным тоном, дескать "не по понятиям" солидным господам перегружать себя парламентской рутиной. А Сынок словно бросил вызов столь циничному подходу к делу. Он внимательно слушал выступления других ораторов, читал подготовленные для депутатов аналитические материалы, старался вникать в детали - одним словом, ответственно подходил к новой работе.
      При этом "Сынок" то и дело оригинальничал, без оглядки на советы и запреты своего ближайшего окружения - делал всё, что ему заблагорассудится, не обращая внимание на шушуканье у себя за спиной недоброжелателей относительно своего права унаследо-вать занимаемое кресло. То, что он постоянно находился в тени своих "секретарей" и "референтов" под присмотром бдительных опекунов, его не смущало. Характер у "Сынка" оказался выкован если не из железа, то из чего-то очень и очень твёрдого.
      
      Глава 48
      Хотя, надо сказать, что на первых порах, - только столкнув-шись с циничным миром большой политики, - новоявленный депутат хотел было сдать свой мандат и сложить с себя депутат-ские полномочия заодно с привилегиями, о которых большинству в этой стране остаётся только мечтать. Его мозг просто не справлялся с тем бесстыдством, что он видел буквально на каждом шагу. Так называемые "слуги народа" не скрывали своего презрения по отношению к этому народу....
      Однако сделавшие на него ставку по своим соображениям люди из нового окружения сумели отговорить дурачка. Сироте объяснили, что лично он реально может помочь огромному числу простых людей. И для этого ему вовсе не обязательно загружать свой мозг сложными размышлениями о государственной пробле-матике, а лучше отпустить свой разум на волю. Пусть себе пасётся на воле - делает что хочет и гуляет сам по себе. Дескать, чтобы быть успешным на новой работе, полезным простым людям, стране, и при этом творчески оригинальным, всего и требуется - просто оставаться немного дураком. "Наслаждайся жизнью, сынок! А всё что нужно сделаем мы сами" - так учили несложной науке руководить недавнего обитателя "Дома дураков" болеющие за него всею душой "папики".
      В итоге он поверил. И дело пошло. Ему, как наследнику вели-кого Жирновского, время от времени давали слово, даже выпуска-ли на думскую трибуну. Обычно это происходило, когда подуставшим от долгого сидения в удобных креслах депутатам требовалась психо-эмоциональная разрядка. Сынок великого клоуна тоже умел отлично разрядить скучную атмосферу думского зала, дать всем вволю похохотать над тем бредом что он нёс. Таким образом "Жирик-младший", унаследовав семейную должность царского шута при Великом Путине, - получил привилегию нести полную околесицу, ему даже хлопали и добродушно хохотали.
      Хотя сам Сынок искренне полагал, что его слушают и что-то из им сказанного одобряют. Внося нелепые законотворческие инициативы навроде предложения установить фиксированную минимальную цену на буханку хлеба для бедных или отменить для граждан страны плату за бензин и газ на том основании, что недра принадлежат народу, Сирота не понимал, что над дураком на трибуне все потешаются. А как ещё могли реагировать кормящие-ся с Газпромовского корыта чиновники на такие инициативы? Только ироничным похрюкиванием. Его речи не транслировались по телевидению, а если их и показывали, то небольшими кусками в сильно смонтированном виде. Тем не менее тень великого политика-отца помогала его карьере.
      Почти сразу у "младшего" появились влиятельные друзья из числа видных депутатов-единороссов. Александр Хинштейн, генералы Андрей Гурулёв и Андрей Картополов, приняв перспек-тивного новичка в свой людоедский круг, начали лепить из него народного трибуна, способного по их наущению говорить иногда и вполне разумные вещи, как они это себе понимали. Например о том, что богоугодное дело - призывать россиян скорее уничтожить нынешнюю проатлантиченскую Украину и как можно больше украинцев. Что вокруг такой национальной идеи и кремлёвского вождя можно сплотить нацию.
      Правда, Сынку, на котором лежала тень великого отца, всё равно приходилось долго объяснять некоторые очевидные вещи. К примеру, что Министерство обороны по сути - микрокредитная организация или огромная мясорубка, которая ещё долго сможет прокручивать через себя большое количество мяса войны из числа загнанных в угол долгами россиян. И это очень хорошо. Ведь значит, Россия спокойно ещё лет десять способна воевать за великое будущее, не заботясь о потерях. Втолковывали дурачку и что деньги по сути новая религия, надо только обещать плебсу хорошие для него деньги, тогда можно купить любого с потроха-ми, а уж о таком грошовом пустяке, как совесть, и говорить нечего. Отсюда новая заповедь - вместо "не убий" - "продай и купи".
      - Людям там внизу не обязательно понимать как устроена реальная жизнь! - сказал как-то сынку бывший журналист Хинштейн и облизнул лоснящиеся после буфета пунцовые пухлые губы. - Но на нас, соли нации, лежит ответственность проследить, чтобы народ уверовал, как в Бога, в те установки, что мы ему даём. Чтобы в нём не было и тени сомнения в том, что когда обыватель делает правильный патриотический выбор и отправляется на спецоперацию (либо делится с Родиной своими близким) - он становится истинным гражданином и делает большое дело для своей страны и своей семьи... А человека, который благодаря нам, политикам и журналистам-патриотам, сделал однажды правиль-ный выбор - уже никто и ничто не изменит! Даже если он окажется в земле, - а он там неизбежно скоро оказывается, - польза от него обществу всё равно останется...
       Хинштейн снова облизнулся и придал своему лицу трагиче-ской серьёзности.
      - Правда я пока не знаю, как современной заласканной родите-лями, избалованной комфортом, молодёжи подать ту правду, которая лично меня сделала патриотом...
      Профессиональный лжец - Хинштейн и выискивал везде себе подобных. Или полезных. Он сразу положил глаз на быстро набирающего популярность фрика с обаянием юродивого, чтобы как-нибудь использовать его для продолжения своего карьерного подъёма. В перспективе Хинштейну мечталось так раскутиться, чтобы перерасти поднадоевший статус обычного депутата и стать крупным чиновником, к примеру, губернатором Курской области.
      Только вот "младшенький" пока как-то не слишком вписывал-ся в эти грандиозные планы, странный он был какой-то.
       - Будь я на месте молодёжи, я бы точно отправился на СВО вслед за детьми лучших представителей народа! - с энтузиазмом подхватил рассуждения Хинштейна новичок. - Почему бы депутатам не рассказать о своих детях, которые несомненно славно воюют на передовой в Украине!
       На самом деле семья Хинштейна, как и большинства думских патриотов, давно проживала в Лондоне, там учились его дети и конечно он не был реально таким дураком, чтобы подвергать близких опасности жить в России. Любому адекватному человеку в этих стенах столь очевидные вещи и не требовалось объяснять.
       Всё-таки проблема была с этим дурачком. Что происходит в его явно ненормальной башке и в какой момент он выкинет очередной фокус - этого никто не мог знать заранее. Элементарное же дело - выучить правила игры, по которым играют все! А внебрачному ублюдку великого отца самое элементарное не давалось. Не зря видать Вольфрамович не афишировал его существование. Ну не принимай ты за чистую монету всё, что тебе говорят с подтекстом! Так нет же. Снова он ставил солидных людей в неловкое положе-ние, вынуждая оправдываться за собственные слова и выпутывать-ся.
       Сразу после разговора с Хинштейном вдохновлённый идеей дурак полез на трибуну! В ответ на его чрезвычайно патриотичный призыв к коллегам - в едином порыве поделиться во имя великой идеи "собирания русского мира, своим подросшим генофондом" - неожиданно для инициатора брошенной в зал спонтанной инициативы воцарилось гробовое молчание. Только дурак этого будто не замечал, продолжая разбрызгивать энтузиазм:
      - Ведь это, если задуматься, так просто и очевидно: они ВСЕ родились, выросли и воспитались у таких славных патриотов! - в волнении махал руками с трибуны младшенький. - Что им самое место в первых рядах наступающих бойцов и командиров.
       - Откуда у такого папы взялся этот первосортный идиот?! - неприязненно прошептал уже пожалевшему о сказанном Хин-штейну генерал Картополов.
      - Он и вправду хочет, чтобы мы согласились своими близкими "платить военный налог"? - холодок пробежал по спине Хин-штейна от внезапной догадки. Он вдруг подумал о том, что с началом войны Пахан в Кремле совсем помешался на почве подозрительности и вполне может, словно Сталин или Мао, решить брать в заложники близких родственников представителей элиты. А то и в любой момент объявить "огонь по штабам" под предлогом скрытого саботажа сдачи номенклатурой своих детей на военную службу. Так что вся эта бредовая сцена запросто может оказаться срежисированной по его приказу провокацией.
       - А разве вы не хотите гордиться своим сыном-героем? - сделал наивное лицо младшенький, когда после озвученной им инициати-вы друзья-коллеги мягко попытались его утихомирить и уговорить взять опасную инициативу обратно под предлогом её технической недоработанности. - Ведь хороший человек должен быть хорошим гражданинои, иначе это плохой человек... Патриот должен поступать как патриот.
      - Совсем не понимает! - тихо просипел на ухо Хинштейну и пожал плечами генерал Гурулёв. Будучи человеком злым и проницательным он без политкорректности прямо спросил младшенького с гниловатой косой ухмылкой циника:
       - Папа тебя, небось, по пьяному делу заделал-то? В какой частной закрытой английской школе для дегенеративных отпрысков богатых родителей тебя так долго прятали от нас, чудо ты природы? В заграничных университетах, поди, заставлял тебя папа уму-разуму набираться, что ты такой умненький к нам снизошёл...
       Как в воду глядел! С неистребимым детским простодушием половозрелый Сынок это легко подтвердил. Да и чего ему стыдиться своих "университетов"? Раз такие умные, образован-ные, интересные люди его мнение желают услышать! И в свои недозрелые года никак не мог Сынок понять, что это за подмиги-ванья да похрюканья посылают друг другу новые приятели.
       Учителя его, конечно, вскоре осознали, что ничего толком младшенький от их лица народу о текущем философском мейнстриме поведать не сможет. И что сам план сделать из сынка себе подобного - матёрого людоедищу - глупость.
       Впрочем, от использования в своих интересах наследника всё равно не отказались. Между "Единой Россией", коммунистами и руководством ЛДПР кулуарно была заключена сделка. Решили проталкивать тактически устраивающую всех кандидатуру на пост главы думского комитета по культурной политике. Культура это вам не война, - ею любой дурак с подходящей фамилией сможет управиться, при хороших-то кураторах! Зато деньжища от государства через это "окно" можно поднять и распились между своими просто аховые.
      - Не обижайтесь, что мы сразу в вас ЭТО не разглядели, - объяснили сынку новое назначение друзья-генералы, которые в обще-то при слове "искусство" с трудом сдерживались чтобы не схватиться за пистолеты. - Нам было бы виднее, если бы имели счастье вас наблюдать подрастающим рядом с папой, когда он тут зажигал! Но если у бойца имеются серьёзные способности по части спецподготовки, то опытный командир их всё равно выявит. Зато как мы теперь рады, что у вас выявился мощный калибр по части кино, книжек, цирка и прочей самодеятельности! Мы ведь не забыли, как вы нас поразили соединив в одну группировку художественные способности молодого Гитлера и снайперское понимание искусства нашего любимого главкома Путина Владимира Владимировича! А ещё у вас выявилось уникальное чутьё на запросы толпы... И... Не сердитесь на нас...
      Генералы пожелали Сынку больших успехов на новой должно-сти, повесили ему на шею орденок "За заслуги" третьей степени, в котором он выглядел пудельком после собачьей выставки. А также презентовали бутылку водки "Командарм".
      В отличие от казённого напуствия обоих "сапог", Хинштейн подготовил речь более соответствующую новому назначению друга, который недавно признался ему в своём интернатовском прошлом.
      - Будучи сам отчасти в душе сиротой из приюта, - несколько казённо, будто пряча детские травмы под речитативом холодной отстранённости, завёл шарманку тяжких воспоминаний Хин-штейн, - я, конечно, на твоём месте, дорогой мой сирота, тоже бы не мог пройти мимо свинцовых несправедливостей русской жизни. Не поверишь, как мне всех жаль...чужих детей, нищих пенсионе-ров...даже собак и кошечек! Прям иной раз душа разрывается от сострадания. И ты прав, дружище, когда призывал нас не желать самое дорогое. Поэтому всех детишек, как только немного подрастут, чтобы могли держать в руках оружие, надо немедленно отправлять на фронт. С 15-ти лет, да-с! Даже с 14-ти! Ведь наши славные мальчики и девочки могут своими резвыми ножками разминировать минные поля противника, сберегая ценную технику и жизни профессиональным солдатам России!
      
      Глава 49
       Новоявленный "Главный думский по культуре" шагал во главе внушительной свиты по Красной площади по направлению к Васильевскому спуску. За ночь строители возвели концертную сцену для очередного путинга в честь оккупации новых террито-рий Украины. В руке председатель думского Комитета по культуре торжественно нёс, как и положено клоуну No 2 Всей Руси, флаг несуществующего государства. Так во всяком случае это выглядело со стороны, ибо на триколор демократической России, которой эта страна ещё по недоразумению числилась по конституции, был наложен имперский двуглавый орёл Византии, и именно такими президентскими штандартами был украшен лимузин клоуна No 1, выезда которого из Боровицких ворот Кремля народ у сцены с нетерпением ожидал.
       По пути младшенький успевал отвечать на вопросы увиваю-щихся за ним следом журналистов своего пула и просто любопыт-ных из числа организаторов и волонтёров намеченного митинга, которым хотелось поболтать с отпрыском самого Жирновского, чтобы потом поделиться с друзьями и знакомыми экстремальными впечатлениями.
       - Да, среди героев СВО всё-таки встречаются идейные ребята и даже недалёкие романтики, - на ходу нёс очередную пургу в своём фирменном стиле посланник Думы, глядя в упор немигающим круглым глазом на шагающего с ним рядом в ногу режиссёра предстоящего концерта. - Сочинять о таких "белых воронах" песни и снимать фильмы наверное легко и выгодно... Но только уж очень похожи эти фильмы на глянцевые рекламные буклеты, в которых фирма расхваливает сама себя...Разве нам нужна такая культурная политика, спрашивая я вас?
      - А как же иначе? - пискнул режиссёр, и невольно задумался о существующей цензуре, о партийных кураторах, без утверждения которых нынче ни одного слова в сценарии не обходится, будь это митинг, спектакль или фильм.
       Жирик-2 особо глубоко проблему старался не копать (по настойчивому совету своих кураторов). Ему достаточно было продемонстрировать свою особость, способность осветить проблему с незатёртого ракурса (он уже начинал забывать, что сам когда-то был режиссёром и пытался снимать правду). Всё же отныне он был фигурой особой в мире пропаганды. Почти как Ксюша Собчак, крестница Путина, которой позволялось говорить чуть больше, чем остальным.
      - По-настоящему великим будет бы тот фильм, который у нас, боюсь, ещё не скоро можно будет снять, - всё же по старой памяти не удержался от туманных рассуждений "экс-Фофанов". - Надо бы взять не лучшего из участников СВО, а худшего... И через его судьбу доказать моральную необходимость СВО, как внутренней зачистки страны от человеческих биоотходов...
      Ты можешь думать, что ты другой. Что тебе это не грозит. Что ты никогда не станешь таким же людоедом, как они - коллеги-упыри из Госдумы. Никогда не поступишь так, как те, кого ты осуждаешь. Но у жизни оригинальное чувство юмора. Она словно слышит каждое твоё "никогда" и бережно собирает, чтобы устроить тебе провокацию. Хочешь насмешить Бога? Расскажи ему о своих планах. Хочешь бросить вызов жизни? Скажи, чего ты никогда не сделаешь. И жди...
      - Да, я бы сам определённо спродюсировал такой фильм, - продолжал свою оригинальную мысль думский деятель. - Только так, чтобы это была подлинная правда жизни, а не лакировка реальности. И пусть там будет наша правда о "наших" в Буче. И о том, что сделали "наши" в Мариуполе. И о "бахмутской мясоруб-ке"... Ни-че-его! В медицинских целях, зрителю это можно показать. Это будет страшная и неоднозначная история - но зато она будет воспитывать не диванных патриотов, а подлинных бойцов за русскую цивилизацию... Тех, которые понимали бы: для того, чтобы "стоять в истине", нужно что-то реальное, на чём стоять будешь! Пускай это даже будут трупы сотен тысяч земляков, которыми пожертвовали, чтобы "переправить наступа-ющую конницу на другой берег". А если ты просто голимое Ничто - тогда ты по ту сторону добра и зла... Тогда ты часть проблемы, от которой государству лучше избавиться...
      Те, кто составляли окружение Сынка согласно кивали, автома-тически соглашаясь. Так было принято. Все дано привыкли к тому, что начальство всегда право, какой бы бред сумасшедшего оно не несло. И с любой начальственной ахинеей положено безоговороч-но солидаризироваться: "Земля стоит на трёх слонах и черепахе? Понятное дело. Права человека и демократизм вредны для государства? Конечно! Ритмичное попёрдывание намного гармоничнее Моцарта и Вивальди? О, несомненно! О чём тут ещё можно рассуждать?!". Правда, время от времени появлялись люди, которых оригинальные мысли "главного по культуре" смущали с непривычки. Иногда Сынок снисходил до них, как например, сегодня:
      - Ну, что ты на меня так вылупился, мальчик? - это было сказано им выкатившему от изумления глаза молодому журналисту. - Разве я говорю что-то такое, о чём ты не знал? Ну, тогда извини... Но лучше я тебе открою сейчас твои выпуклые зенки, чем кто-нибудь другой это сделает потом, когда тебя самого останется лишь утилизировать за полной профнепригодностью. Там же, в Хохляндии, через одного воюет наш с тобой земляк урка-рецидивист, мокрушник и насильник. Вы же сами на телевидении об этом по сто раз в сутки нам твердите! А это наш гениальный Путин со своим Шойгу гениально придумали разом зачистить от них страну, а заодно от безработных, психически больных и прочих лишних людей. Гениально ведь? Я не зря ставил всегда нашего гения рядом с Гитлером, который тоже был не дурак.
       Режиссёра концерта такое сравнение людей с мусором покоро-било, всё-таки он был воспитан родителями в старомодных ценностях гуманизма. И пусть все вокруг успели привыкнуть к новой жёсткой реальности. И потому брехня этого шута никому не резала слух. Но всё равно что-то в его словах резало режиссёру слух, словно политик глумился над всеми ими.
      И режиссёр огрызнулся в ответ наследничку тёплого местечка, перейдя на его персону (к сожалению, сынка такого знаменитого отца просто так не обвинишь в том, что он "продался за печенки Госдепа", поэтому приходилось использовать обтекаемые формулировки):
      - Хорошо ваше место под солнцем или плохо - из того, что оно у вас есть, уже следует, что вы его отвоевали?.. Либо кто-то это сделал для вас? Папа, например... Уверен, что сам приснопамят-ный Владимир Вольфрамочич нашёл бы сейчас хорошие точные слова о наших героических солдатах, которых они несомненно заслуживают.
      Сынок не обиделся, хотя приятного было мало в том, что тебе намекают на титулованного папашу, как на источник всех твоих жизненных успехов, будто сам без него ты пустое место. А намекают нередко... такие, как вот этот лживый, продажный халтурщик, небось мнящий себя настоящим режиссёром, даже талантливым.
      - Талант-то ты может и талант, - в свою очередь огрызнулся Жирик-2, - да только таких, как ты талантов в Мухосранске бочками маринуют, и дешевле селёдки продают... Кабы батюшка твой у директора Мосфильма очко не вылизывал - ты бы кинока-меры-то и не понюхал... И вместо этого прикремлёвского митинга, режиссировал бы художественной самодеятельностью в какой-нибудь богадельне, и это в самом лучшем случае...
      Конечно, так грубо Сынок не сказал. Он выразился тоньше, абстрактнее, вежливее - и оттого обиднее...
      - Что вы такое мне говорите?! Почему меня нужно уволить за бездарность? - побагровел от обиды режиссёр ещё даже не начавшегося концерта, который не мог, не хотел этого слушать. Вся привычная ему картина мира, как постановщика путинских шабашей, рушилась. Он ведь и сам действительно был из режиссёрской династии - наследником ремесла режиссёра-постановщика высосанных из пальца театральных шедевров на угодные властям темы, и патриотических батальных кинополотен.
      От обиды, отчаяния и злости увольняемый попытался спровоци-ровать вельможного обидчика на скандал, забыв, что их номенкла-турные категории не равны.
      - Вы же не хотите сказать, что это наши... - словечко "наши" вырвалось у режиссёра как икота, жалко и беспомощно. - Что это наши в Украине - никакие не герои, а убийцы и насильники...
      И читалось в округлившихся растерянных глазах папиного капризули, родившегося и выросшего в "заповеднике для творческой номенклатурной элиты" непонимание. Как же так! Разве меня можно выкинуть на помойку из профессии за мою идеологически безупречную позицию! И как такую крамолу этому сановному придурку позволяют произносить вслух? И где! В ста метрах от Кремля! Да ещё под телекамеры? Ведь если в Мариупо-ле и в Буче "это" с невиновными украинцами действительно сделали Наши, то какие же они после этого "наши"?
      А видный депутат и глава думского комитета с большим насла-ждением продолжал глумиться над растерявшимся "коллегой", ведь, как и "папа" он имел статус главного политического клоуна с предлагающейся к нему привилегией нести полную пургу, особенно при полуофициальных контактах:
      - Эти "ваши" - дети алкоголиков, наркоманов и прочих маргина-лов, о которых страна забыла... - продолжал бывший "Фофанов" разрушать целостное представление об окружающей реальности сумевшего каким-то образом закапсулироваться в удобном мирке правоверного путиниста коллеги-режиссёра. - Эти несчастные дети, рождённые при Путине, просто не имели ни единого шанса вырасти умными и добрыми к ближним. Согнувшая их под себя безжалостная Система не позволила манкуртам нормально сформироваться. Их душа безжалостно искорёжена. В них отсутствует импатия. Речь идёт о поколении несчастных мораль-ных уродов... Суровая правда жизни-то заключается в том, что этой стране всегда будут нужны миллионы не ведающих сочув-ствия к ближнему и дальнему бесчувственных человекоособей, готовых самим стать пушечным мясом под лозунгов "Умри ты сегодня, а я завтра".
      "Молодой Жирик" помолчал, давая высказанной мысли проник-нуть в глубины мозга собеседника. И одновременно упиваясь собственным красноречием: кто это так красиво говорит через него? Неужели он сам?.. Да какая разница! Главное другое... "Ну как вам об этом сказать... Да ладно, знаете, я долго сомневался, стоит ли говорить об этом. Многие сочтут странным, но... А, была не была! Расскажу как есть. Часто замечаю, что буквально "вижу" людей насквозь. Бывает только познакомился с человеком, а уже знаю, что у него с детства проблемы с отцом. Он потом удивляется: "Как ты догадался?".
       Конечно, никому не бегу рассказывать о таких способностях - в наш век рационального мышления за такое могут и к психиатру отправить! (Смеюсь). Но знаете что? Эти дары - абсолютно естественны для тех, чья Душа прошла длинный путь развития. Недавно со мной случился забавный случай: ко мне за советом пришла женщина, годившаяся мне в матери. После разговора она удивленно спросила: "Где ты научился так глубоко понимать жизнь?". А я и сам не знал, откуда это во мне. Просто знаю и всё...
      Нет, всё-таки папа гордился бы таким сынком. В чём-то я даже возможно превзошёл его. Ведь мысль, которую я только что высказал, была чересчур нестандартной, неформатной, особенно по нынешним временам и потому нуждается во времени на всасывание".
       - Это поколение-Z, которое правители сейчас бросили на войну-утилизацию, сформировалось там... - Сынок махнул рукой куда-то на северо-восток. - Деформированное чудовищным сверхдавлени-ем бескультурья и бесперспективья, смёрзшееся от сверхнизких температур тотального равнодушия к их судьбе со стороны бросившего их государства. Покинутые московской цивилизацией обитатели бесперспективных сёл и городков, продолжающих зачем-то копошиться вокруг заброшенных градообразующих предприятий, "ваши герои" выросли манкуртами, пригодными только ко злу, взращёнными на зависти, ужасающей озлобленно-сти на весь окружающих их мир...
      
      Глава 50
      Прошли Мавзолей - шагали вдоль газона, за которым вмурован-ные в кремлёвскую стену урны с прахом великих. На одного из журналистов сверху нагадила птичка. Последовала естественная реакция досады и омерзения: "вот дерьмо!". Пострадавший с брезгливым видом стал стряхивать с себя какашку, в непарламент-ских выражениях озвучивая своё крайнее неудовольствие.
      Видный парламентарий с ним активно не согласился: развер-нулся, подбежал, поднял руки прикрывая птичий помёт будто это драгоценность.
      - Какое же это дерьмо!? - словно слепому попенял Сынок недалёкому репортёру. - Великий учитель и вождь! А ещё "Отец народов".
      Все с интересом следили за новым чудачеством наследничка.
      Сынок присел на корточках над голубиным помётом, почти-тельно снял перед ним кепку и повёл беседу с говнецом:
      - Здравие желаем, Иосиф Виссарионович! Не серчайте на дураков, не каждому ума дано узреть очевидное ... Да, знаю, что Вы давно не Иосиф, но ведь были... И плакали в тот день от страха и отчаяния. Я бы тоже плакал, хотя я далеко не Вы, великий вождь! Вас считали властелином мира... правда теперь Вы то, чего нет. Но Вы есть!
      Подняв голову на свиту сопровождающих и благоговейно указывая на склизкую массу расползшуюся по булыжникам мостовой, Сынок вполголоса пояснил:
      - Сталин! Оно когда-то было Сталиным. Вот ведь встреча-то! - лицо Сынка осветилось счастливой улыбкой. - Ста-лин-бли-ин! - повторил он распевно, вслушиваясь в благозвучие. - Правда оно об этом не помнит. Давно было...
       В остывающем теле еще по инерции циркулировала скисаю-щая старческая кровь, еще растекалась под тушей вождя лужа собственной мочи, постреливали кишечные газы в его животе, а мозг Хозяина уже начал разлагаться; и так как душа в том теле сгнила намного раньше, то кроме одряхлевшей плоти ничего не осталось. Нечему было сохранить в себе память о великой исторической личности, которой когда-то было лежащее на полу Ближней дачи дерьмо...
      - С тех пор Он много чем побывал: землёй, травой, часами, ручкой от двери, трясогузкой, крысой, женщиной с тихоокеанско-го кораллового рифа по имени Майну, червём-паразитом, камнем... Вот добрался сюда в качестве голубиного помёта. А когда-то был Сталиным!..
      Видя брезгливое непонимание на лицах свиты, младшенький снова с благоговением запричитал:
      - Говно, это очень даже... Я и сам...И Путин тоже...
      
      Ещё немного пообщавшись с реинкарнацией вождя, предводи-тель третьей по величине думской фракции поднялся с корточек, огляделся, и мечтательно изрёк для потомков в ловко подставлен-ный ему диктофон секретаря:
      - Когда-нибудь тут, в районе у Боровицких ворот, можно будет запросто расположиться на травке, и устроить с приятелями пикник. Поговорить...
      - А вот это вы загнули, шеф! - хохотнул кто-то из своих одно-партийцев, осведомился с подтекстом: - А менты?
      Сынок покосился на дурачка и ответил для более умных:
      - Полиция, конечно, подойдёт, им положено по службе. Спро-сят, что это мы тут делаем. А узнав, добродушно пожелает хорошего дня, и на прощание попросят нас - уходя убраться за собой и унести весь мусор.
      Сопровождающие похихикали отличному гэку потомственного комика. Ведь всерьёз мечтать о такой нелепице никому и в голову не придёт. Теперь людей пакуют в автозаки по поводу и без повода. Можно получить полицейской дубинкой по голове за гораздо меньшее - за "не тот" рисунок на футболке, серьгу в ухе, "неправильный" цвет кроссовок, просто за не понравившийся омоновцу взгляд.
      Правда маячивший неподалёку плечистый крепыш в штатском, озадаченно подвигав квадратной челюстью, всё же напряжённо улыбнулся одними губами, узнав в Сынке известного политика.
      
      Глава 51
      Пора было идти туда, где прибытия проверяющего из Думы заждались. Делегация направилась к сцене. Народ в ожидании обещанного ему шоу вёл себя в целом как ему и подобает - сдержанно и дисциплинировано, понимая, что их пригнали сюда за-ради высоких мотивов.
      Впрочем и здесь находились малосознательные граждане, а проще говоря, бескультурное быдло в общепринятом смысле этого понятия, готовые ещё до начала важного мероприятия, превратить его в лихой разгул и разудалый балаган. Естественно, самых беспокойных выводили под руки специально обученные люди и сажали обратно в автобусы. И всё же проблема бросалась в глаза, и чем ближе, тем больше.
      Прибывшим с инспекцией чиновникам такое поведение людей, которым доверено олицетворять народный патриотизм, не могло прийтись по вкусу. Сопровождающий сынка "карманный министр культуры" Медынский, назначенный при Жирновском-младшем комиссаром, серым кардиналом, этаким "Сусловым" задавал тут тон. Лицо Медынского вытягивалось и каменело по мере прибли-жения к заранее, - без соответствующей команды, - взявшемуся бурлить и булькать очагу бескультурья. Все эти незатейливые народные "буги-вуги" в два притопа, три прихлопа совсем не были похожи на изысканное благородное поведение зрителей прикрем-лёвского концерта, который должен посетить сам Президент! Медынский процедил Сынку сквозь зубы, что считает всё это неуместное веселье в ожидании выступления рок-звёзд и "икон" отечественной попсы, порождением дьявола, подпущенного западными искусителями. Он даже процитировал с видом инквизитора-иезуита:
      - Я объявляю дураками
      Всех тех, кто дрыгая ногами
      В прыжках дурацких и круженье
      Находит удовлетворенье...
      Я в выводе суровом твёрд -
      Людей навёл на эти танцы-шманцы чёрт.
       Не дословно, но близко к тексту, ведь так писал в XV веке поэт-сатирик Себастьян Брант в своём знаменитом "Корабле дураков".
       Все согласились с министром культуры, как самом начитанном в их компашке.
      А тут ещё кто-то за сценой хриплым голосом алкоголика за-орал: "гой-да!". Что это за "гойда" такая никто тоже понятия не имел, а признанный самим Путиным за крупного научного деятеля по части истории Медынский не спешил объяснять подоплёку странного звукосочетания. Сказал только, что, вероятно, у какого-то бедняги наклёвывается приступ белой горячки.
      "Почему организаторы не вызовут психиатрическую неотложку и не уберут бесноватого, пока он не сорвал мероприятие!" - выразил неудовольствие один из сопровождающих чиновников.
       Сынок согласился и украдкой оглянулся: кто-то из его пула крайне благоговейно заворачивал птичью какашку в платок.
      
      Глава 52
      Быть большим начальником Сироте нравилось всё больше. Стоило пойти дождю со снегом и над его головой тут же заботливо раскрыли зонт. Каждое твоё слово народ слушает, ловит на лету, в рот заглядывает ещё до того как его произнесёшь. На твои остроты (подчас небезобидные) предпочитают не обижаться, даже улыбаются будто им приятно. Прав оказался директор его родного интерната товарищ Замороков: большое будущее его ожидало. Талант редкий он оказался. Многогранный гений. И в политике оказалось понимает и в искусстве...
      Вот и артистам он (даже народным и заслуженным), - и в свою недавнюю бытность режиссёром, и на новой должности, - относился с почтением, но и требовательно. Посещая по работе театральные репетиции и съёмочные площадки вмешивался в процесс, мог отодвинуть режиссёра в сторонку, заставить прогнать заинтересовавшую его сцену по двадцать раз, и не разрешал занятым в ней актёрам снижать градус, экономить себя. Любил повторять: "Сумели устроиться артистами - работайте!".
      И никто не смел возражать.
      А думский деятель поучал с режиссёрского места: "Только полная самоотдача! Самопожертвование. Труд на пределе человеческих сил. Каменоломня, галеры... Только так сможете оправдаться за день сегодняшний перед днём завтрашним. Иначе будете распяты, побиты камнями за то, в чём учувствуете... Поэтому фанатизм на грани умопомешательства, слепая предан-ность искусству - такова ваша индульгенция перед Богом. Сукины вы дети!".
      Проверяющему из высокого учреждения никто не смел возра-жать, даже министр культуры при нём помалкивал, его мнение воспринималось, как истина в последней инстанции. А он любил посмотрев новый спектакль, поделиться впечатлениями и мыслями. Предложить своё прочтение классики или видение современной проблематики. У него был совершенно другой взгляд на многие вещи. Особый дар. Он смело перемешивал авторские идеи из разных постановок, где-то подсмотренное и прочитанное и сочинял что-то свое. Критики называли это выходом в другое измерение. Смело? Очень смело!
      Хотя Сынок имел и снисхождение к творцам и часто помогал режиссёрам, драматургам и актерам догнать свою новаторскую мысль.
      Недаром сам Президент на днях публично похвалил его "уни-кальные лидерские качества, острый ум, широчайшую эрудицию, стратегическое мышление и последовательность в отстаивании своих убеждений, большое понимание культурных традиций и чаяний нашего народа...".
      
      Толпа зрителей с нетерпением ожидала начала обещанного зрелища, а пока с любопытством разглядывала члена в чёрном шелковом пальто, кепочке с козырьком "а,ля Жирновский". Особое недоумение, переходящее в замешательство "а может это высокопоставленный фанат сборной Бразилии по футболу?", вызывал жовто-блакитный шарф важного хмыря.
      В конце концов особо патриотичных граждан охватила злоба: кто допустил борзого либерала сюда? Кто-то даже успел харкнуть на спину возмутительного чувака (за что тут же получил в морду от ближайшего "папика"). В общем, случилась небольшая заварушка. В конце концов народу объяснили, что шарф на молодом вожде не цветов укранского флага, а цветов партии ЛДПР - маскарад удался! Народ быстро успокоился и уже другими глазами пялился на чувака с депутатском значком на лацкане пальто и его свиту, уверенно двигающихся к сцене.
       Сынок отвечал массам тем же - глазел без всякого стеснения на тех, кого свезли на лобное место автобусами из нескольких ближайших к Москве областей - олицетворять народ в глазах президента, который в теории должен был появиться в кульмина-ционной точке концерта. Увиденное сынка не вдохновило. Среди таких лиц он, в общем-то вырос. Впрочем, у него дома, то есть в Интернате, лица, пожалуй, даже поприятней остались.
      Так что особых отметин духовности и интеллекта на окружа-ющих лицах почти не наблюдалось - жующее стадо, готовое дружно проорать всё, что ему будет велено и за что заплачено. Создаваемая толпой по команде своих бригадиров энергетика рассчитана на примерно такого же "фасона" контингент - таких же послушных дураков, наблюдающих по своим домашним телевизорам за телетрансляцией, и тоже готовых по сигналу начать подпевать: "Весело мы гуляем по соседней Украине! Оставляя за собой чёрные пепелища городов, мёртвые поля, где когда-то колосилась золотая пшеница, а теперь засеянные трупами пустыри с обуглившимися остовами бронетехники...".
      Войдя в толпу и почувствовав её энергетику, Емеля тоже начал подпевать. А ещё начал строить окружающему народу дурацкие рожи и пританцовывать на ходу, выплясывая камаринского. Ведь Сынок и сам мог со всем удовольствием быть восторженный дурак, когда лень было напрягать мозг. И только, как государ-ственному деятелю, по службе ему приходилось держать марку (об этом ему постоянно напоминали "папики", требуя от протеже заносчивости и чванливости вождя, чтобы не выпадал из нужного им образа).
      А так Сынку ох как далеко до некоторых путинских советни-ков.
      Сынку уже рассказали знающие друзья о том, что все эти с виду незамысловатые придумки для придурков: Z-концерты с Z-артистами, Z-фильмы и прочие Z-способы массовой промывки мозгов придумал советник президента Владислав Сурикатов.
      Будто бы даже Сурикатов отличается от большинство путин-ских чиновников в выгодную сторону. Ведь в массе своей это были убогие в интеллектуальном отношении серые посредственности, очень похожие на своего главного начальника. Но Сурикатов горят не таков. Он был несомненное дитя, рождённое от пылкой страсти своих родителей, ибо истинные гении всегда появляются от страсти, гении зла в том числе. А Сурикатов несомненно был гением, человеком творческим, и умудрялся сохранять внутрен-нюю свободу, служа злу от вдохновения. Сынку очень хотелось взглянуть на таинственного Сурикатова, чтобы хоть чуть-чуть стать похожим на него.
      Между тем "словивший белочку" придурок где-то за сценой продолжал истошно вопить загадочное "гой-да!"...
      
      Глава 53
      На посту пропуска у рамки металлоискателя Сынок настоял, чтобы охрана не препятствовала стайке подростков школьного возраста, приехавших самостоятельно в расчёте на дурачка проникнуть за оцепление и протиснуться поближе к сцене, чтобы увидеть вблизи знаменитых артистов из "телека". И вот большая депутатская шишка приказал их пропустить. Эти детишки пришлись ему по душе с перового взгляда, ведь он сам был такой же ребёнок, жадный до новых впечатлений.
      При этом концентрация закаченного в него "папиками" власт-ного апломба была умопомрачительной, сынок мог бы на каждом шагу пользоваться своим новым служебным положением. Если бы не эмоциональные качели, которые вдруг превращали чопорного начальника в застенчивого и ужасно наивного ребёнка. Хотя его и учили постоянно другому. Но по сути, в душе Сынок оставался простофилей из низшей лиги, вдруг оказавшимся там, куда таких обычно не пускают дальше порога (как эти школьников). Потому-то он с таким жаром вступился за детей на входе, увидев в них отражение себя.
      Ещё через пару десятков шагов Сирота наткнулся на двух хорошо известных ему по телевизору комиков из знаменитого Camady-hub. Это были Павлик Вобля и Бульдог Харин. Сойдясь вместе три клоуна почти мгновенно нашли общий язык: обсудили как весело и выгодно быть придворным комиком при Гитлере. Поржали.
      Впрочем, наследник великого Жирновского не был бы самим собой, если бы не отчебучил шутку в папочкином стиле: с каменным лицом он предупредил "коллег", что на днях предложил президенту расстреливать в показательных целях артистов за неудачные шутки.
      "Вот так, парни, с нацистами скоро будет разговор корот-кий...а вы чего ждали?" - многозначительно заключил Сынок.
       Собеседникам почему-то сразу перестало быть смешно. Ведь нацистами теперь объявляли всякого перед тем как репрессиро-вать. Выдержав драматическую (поистине мхатовскую) паузу автор шутки сам же её дезавуировал:
      - Всё нормально, парни! - заржал Сынок, довольный собой. - В каждом живёт фашист, - успокоил "Жир No 2. - Ведь быть фашистом так прикольно и круто. Фашисты - они же супергерои! Огорчает, правда, что в реале Гитлер не персонажем Агни-йоги оказался, а прекрасным розжигом для погребального огня. Но и Бог ведь любимого ангела не пожелал, когда тот задумал пивной путч в раю организовать!... И каждому по делам его однажды прилетит кирпич на череп и будет свой Нюрнберг. А наш доморощенный фюрер, тот и подавно не ангел, он из скрепок и говна слеплен... Эй, Гарик, Паша, что приуныли? Можете обыграть мою мысль у себя Camady-hub. Дарю!
      
      Глава 54
      В пространстве за сценой царила суета, что-то вокруг гремело, стучало, со всех сторон доносились нервные голоса. Мир, в который он шагнул, вызывал в Сынке острое любопытство, как всё новое и загадочное (имея по службе беспрепятственный доступ во все столичные учреждения культуры, прежде он ещё не имел опыта "проникновения через задний проход").
       Впрочем, ничего принципиально нового Завкомкульт не уви-дел.
      В этом мире торговали собой открыто и оправдывали своё скотоложество разными красивыми словами. Правда, делали это часто без огонька, то есть, подмахивали со сцены так вяло, что начальственной клиентуре понравиться не могло. В связи с этим и начала приживаться практика инспекций перед ответственными выступлениями (а посмотреть всех бл..ей можно?) с целью взбодрить девочек и мальчиков отработать "по чесноку" дабы не нарваться на воспитательный "субботник" в какой-нибудь элитной бане.
      Вот и здесь, в "жопе отечественной эстрады", то есть в закули-сье, на каждом шагу встречались люди низведённые до скотского состояния, давно утратившие совесть и человечность, но по телевизору их подавали как образцы для подражания. Сами многие из них и мухи не обидели в своей жизни, зато умели заводить других на скотские деяния, за это им платили высокие гонорары.
      Сплошь знакомые лица из телевизора: Николай Расторгашев с группой "Полюбэ", как обычно бойко подторговывают собой, распевая про всё тот же пивной патриотизм и зарабатывая щедрый гешефт на безбедную жизнь в новом фатерланде.
      Престарелый Газпромматов моложавым козликом даёт газу, выделывая ради тройного гонорара акробатические кульбиты, компенсируя этим отсутствие голоса и слуха. За это власть через "Газ-банк" щедро подкачивает артиста.
      Давно вышедшая в тираж и растерявшая своих поклонников группа "Зверушки" совсем озверела в предвкушении, что ей наконец заплатят за выступление приличные деньги. Ну и так далее.
       Задний проход за сценой был узким и воняло здесь не очень... Первым, с кем видный депутат лоб в лоб столкнулся в тесном коридоре закулисья, был легендарный рокер конца 1980-х годов Гарик Сукачевский. Не растерявший с годами колоритной фактуры типичного завсегдатая рюмочной у ближайшей подво-ротни, своего в доску парня, матёрый музыкантище при виде больших дядек из Госдумы ощутил особенный прилив драйва. И ощерился, словно гопник, по привычке замысливший гоп-стоп при виде хорошо одетых фраеров. Хотя Сукачевский давно вращался в мире успешных людей с хорошими манерами, но по щелчку, когда это отвечало поставленной им перед собой задаче, преображался в понятного козырным "пацанам" блатаря. Сорвав с головы кипку и ещё живописней осклабившись, он сверкнув золотой фиксой, нахально поинтересовавшись:
      - Гражданин начальник, какие будут указания? - давая всем своим отвязным видом понять окружающим, что он вообще-то независимый музыкант, а со своей бандой "Бригада-с-района" тут не всерьёз оказались, а так - подхалтурить пришли, повалять дурака за обещанное бабло
      Сынок конечно узнал популярного рокера из "ящика". На физиономии беглого интернатовца в это момент тоже заблуждала рассеянная и одновременно озорная улыбка - человека с его букетом врождённых диагнозов при некоторой подготовке можно узнать по ней даже в строгом итальянском костюме при депутат-ском значке. Такое выражение лица тоже самовызывалось Сиротой при определённых обстоятельствах, когда хотелось внутренне расслабиться и дать волю собственному языку. Сынку ведь тоже резвости было не занимать и ответил рокеру он примерно в том же, понятном ему формате:
      - А, Сука-Сукачев... Я бы на твоём месте после всего того, что ты спел и наговорил при Горби в Перестройку, а потом при царе-Борисе, и озвучиваешь теперь при Воване, удавился бы прям на сцене. А напоследок прохрипел Хорста Весселя, суча ногами - вытанцовывая пляску Святого Витта, пока гитарная струна будет затягиваться на твоём жилистом кадыке, сука.
      Гарик изменился в лице от того, что пафосный баклан из Гос-думы таким неслабым рывком дёрнул вдруг за флажки интелли-гентной беседы...
      Впрочем, на деле такая мысль была озвучена депутатом люби-мому простым народом музыканту не в столь резкой форме, а вполне себе интеллигентным языком. Не напрасно же директор интерната, имея виды предъявить свою "дрессированную мартышку" высокому Учёному совету столичных профессоров, долго внушал Сироте, что мир за забором хоть и жесток, но и снисходителен иногда тоже. Так что способный от природы сирота из специнтерната может быстро набраться умных слов и мыслей и даже со временем выбиться в люди...если научится себя правиль-но вести, когда это необходимо. То бишь, мысль была такая: даже если тебя бросили в младенчестве родители, но в тебя заложен талант, то не всё потеряно - и ты сможешь чего-то добиться, если очень этого захочешь и научишься сдерживать в себе грубые позывы.
      Так что хоть и сказано Сукачёву депутатом всё это дерьмо про то, что каждую суку рано или поздно ожидает удавка за преда-тельство идеалов молодости, было с гнусным лицом, но по форме прозвучало почти безупречно и даже со свойским добродушием. Ибо сказано это было Человеком Власти. Предполагалось как само собой разумеющееся, что само его присутствие - как глоток чистого горного воздуха после смрада мегаполиса. Его слова - не информация, а ключ зажигания для рядовой Души. Даже его молчание - не пустота, а полнота, звенящая тишина, в которой слышен шепот Вселенной...
      И музыкант почтительно промолчал, оценив парадоксальность мышления и оригинальность стиля наследника. Зауважал за прямоту, за неравнодушие к делу, за то, что поставлен Думой курировать искусство. Вот ведь какой удивительный человек - не посрамил памяти великого отца "Жира No1"! Видит то, в чём другие - слепцы. Умеет зажечь артиста на выступление нужным словом.
      Следом и другие артисты подтянулись поближе к тому, над головой которого угадывался нимб из сусального золота и за которым следовало цитировать избранное, на завтрак. Его "святость" была в подлинности. Он даже мог ругаться матом и любить предаваться развратнейшему разврату вне службы, но это ничего принципиально не меняло, ведь сквозь всё это просачива-ется нечто...иное. Энергия первозданной чистоты представителя верховной Власти. Гармония, не вымученная участием в свобод-ных выборах и подлинных теледебатах с конкурентами, а врожденная сонастройка с ритмом Путинского бытия. Сынок получил её просто так. И этого оказалось достаточно, чтобы мир начал вращаться вокруг него. А допущенная к Телу публика подобострастно хихикала над его остротами, потешалась друг над другом вслед за начальником в надежде подкормиться с его руки.
      Как это ему было знакомо! Когда в родном интернате после каждого приёма пищи, а особенно после раздачи дешёвых подарков, ритуально хором благодарили Путина за счастливое детство, Сирота тоже очень старался. Теперь он сам был на месте вождя и кейфовал...
      
      По внутренней радиотрансляции объявили пятнадцатиминут-ный перерыв на брейк-кофе для готовящего концерт персонала. Сынку тоже захотелось в буфет, но денег с собой снова не оказалось. Он уже не пытался заплатить бесконтактно новым смартфоном, как это делают взрослые, ведь "папики" подарили Сынку игрушечную копию, - желая держать на коротком поводке свою марионетку, они хотели контролировать каждый его разговор, каждый шаг, и потому почти перестали давать ему деньги даже на карманные расходы. Пренебрегали, сволочи.
      Как же ему надоело клянчить своё! Ведь ему на карту регуляр-но переводили депутатскую зарплату, а приходится униженно просить: "Папа, дай...".
      "Всё, с меня хватит!" - сказал себе Сынок и, щелкнув пальца-ми, поманил рукой ближайшего к себе шестёрку, потребовал: "Эй... ты... ну-ка подь сюда. Дай рубль (тысячу) на кофе!".
       Лицо у опекуна дрогнуло. Народ вокруг притих в предвкуше-нии очередного шоу. А "папик" послушно подошел, и рубль свой Сынок получил.
      
      Глава 55
      На сцене пела его богиня! Вживую Мандалина Гагарина оказа-лась ещё прекрасней, чем по телевизору, просто совершенство! Возможность видеть её и слышать быстро ввели фаната в блаженную прострацию. Для Сынка наступил рай...
      После окончания концертного номера за сценой, наконец, всё-таки состоялось представление восходящей звезды политики заслуженной артистке России. Как не робел Емельян, его подвели к Гагариной. Наследника Жирновского-старшего на посту главы ЛДПР отрекомендовали певице его новым титулом - ответственно-го за культмассовый сектор, так сказать, в федеральном масштабе.
      - Ого! - кокетливо закатила глаза певица и схохмила: - Мне бы неплохо было у Вас подтянуться в плане культурности, а то у меня по литре и прочим гуманитарным предметам в школе твёрдый трояк стоял.
      Сирота радостно заулыбался, и всё бы покатилось как по мас-лу, если бы не навалившаяся на него проклятая застенчивость. А ведь он так готовился раскованно поучаствовать в светской беседе с этим человеком! И тем нарушить проклятый закон своего низкого постыдного происхождения. Как же он наделся восполь-зоваться даром мистификатора и гения, который помогал ему до сих пор становиться без подготовки режиссёром и депутатом. Не вышло.
      Голубоглазая певунья ничего не понимала в его странном мычании и с озадаченным видом крутила во все стороны своей фарфоровой головкой, которая будто была взята из его тайной коллекции кукольных голов, что была частью его снов.
       Однако "папики" с равнодушным видом держались в сторонке и оттуда снисходительно поглядывали на Сынка. Дескать пусть себе забавляется дитятко лишь бы не капризничал. Пока выдвиже-нец не мешал им делать бизнес, их всё устраивало. Ведь за спиной марионетки шла активная торговля голосами и должностями: место депутата в Думе стоило очень приличных денег и чтобы заработать "Папики" готовы были продать партийный билет хоть поклоннику сатаны. Что они и сделали несколько дней назад, сговорившись о членстве с руководителем одной из московских онкологических клиник, тратящим в год по 10 миллионов долларов на охоту в Африке. По совместительству новый "член" был обладателем самой большой коллекции оружия - всё на человеческих жизнях!
       И пока бизнес процветал, служивший фасадом-прикрытием сынок знаменитого папы мог сколько угодно развлекать депутат-ский корпус своими уморительными выступлениями с думской трибуны, раздавать заранее отрепетированные с "папиками" интервью...или, вот как теперь, что-то лепетать своей певичке ошалев от счастья... Хотя понять его восторженное бормотанье было сложно даже ближайшей свите. Будто Сынок натянул на себя гигантский гондон и раздул его изнутри - своим непомерным волнением и застенчивостью - в прозрачный и почти звукоизоли-рованный шар, который с непереводимым бормотанием тыкался в ничего не понимающую звезду. Вместо гламурной картинки для звёздной хроники выходила какая-то порнография.
      - Может быть, мне кто ни будь всё-таки переведёт? - наконец довольно бесцеремонно обратилась к свите политика Гагарина. Её начинало раздражать это мычание. Прошлой ночью она плохо спала, и вообще страшно вымоталась за последнее время из-за череды банкетов и беспрерывной гастрольной гонки, и нуждалась в приёме стимулятора и успокоительного одновременно.
      - Э...шеф говорит, что в полном восторге от вашего пения, - ответил певичке первое что пришло ему в голову один из сопровождающих.
      - О, мерси! - криво улыбнулась звезда и показала непристой-ный жест в сторону гудящей за стенкой бурлящим прибоем публики, которую презирала за всеядность. - Им тоже моя "кукушка" зашла. А вообще мне пофиг: пусть хоть людей заживо сжигают в печах - мы будем петь и зарабатывать. Пока это хорошо оплачивается - жизнь одна.
      Емельяна смутил такой откровенный цинизм. А вдруг перед ним кукла из его ночных кошмаров. Неспроста же она угрожала начать преследовать его повсюду! А он вдобавок так постыдно растерялся... Конечно, маму разозлило отвратительное мычание выросшего уродца, своим нелепым отталкивающим поведением он напомнил маме, какую ошибку она совершила не сделав вовремя аборт, как ей советовали... Любой мамочке хочется видеть сыночка здоровым и красивым... А ведь ей настойчиво говорили, чтобы она забыла о его существовании... Только из материнского сердца трудно вырвать память о выношенном ребёнке! Сирота даже стал опасаться, что плохо привинченная к идеальному телу манекена головка от сотрясающих её внутренних переживаний может сорваться с точёных фарфоровых плеч и закатиться в полумрак под нагромождённые по соседству ящики с оборудова-нием. Иди сыщи пропажу здесь в этом бедламе!
       Гагарина действительно забеспокоилась. С обычной задерж-кой в голове заслуженной артистки появилась мысль, что по глупости она вот-вот оттолкнёт от себя ценного полконника. Ну и пусть у него словно полный рот каши, и вид дегенерата, разве ж это главное! Должность и статус у него такие, что не суметь им угодить ни в коем случае нельзя.
      Нутром маленького корыстного животного певичка вдруг почувствовала, что мимо ее нейлоновых губок могут пронести сочный кусок и вообще заставить сосать х..., чтобы не подохнуть с голодухи - артистов в Москве, даже после вынужденной эмиграции главных звёзд, ещё осталось много, и все они голодны и злобны до гонораров, как уличная живность, а измученный расходами на войну, санкциями и инфляцией госбюджет не резиновый и на всех его может не хватить. Потому всё время надо искать способ раскрутить хиреющую популярность, чтобы твоё имя пиарили в новых проектах, даже если по-настоящему талантливых песен в твоём репертуаре давно не появлялось и выживать приходиться на перепевках древних хитов, сворованных у мертвых и великих.
      Взяв себя в руки Мандалина, поспешила наверстать упущен-ное, включив на полную мощность сексуальность и обаяние.
      
      Глава 56
       Обуреваемый сложными противоречивыми чувствами Сирота не знал, как вести себя с объектом обожания. Исполнение мечтаний - всегда обман. Он-то грезил увидеть совершенство с родными глазами, которых почти не помнил, но иногда видел в сладких снах. Мечтал быть заключённым в ласковые материнские объятия. А услышал фальшивый визгливый смех вульгарной кокотки, конвертировавший божий дар в маркетинговый расчёт матёрого продюсера.
       И всё же давно потухшая звезда всё ещё слепила его своим мертвенным светом. Не смея больше поднять на солнце своей мечты застенчивых глаз, беглый интернатовец протянул кумирше коробку шоколадных конфет и рисунок, который специально нарисовал к её прошлому дню рождения и тщательно хранил во время своих странствий и приключений.
      - Как трогательно! - изобразила восторг богиня и невольно посмотрела округлившимися глазами на своих помощников и музыкантов, дескать, вот придурок, а ещё депутат Госдумы. Разве такую чепуху дарят девушкам, тем более звездам её уровня?!
      Впрочем совершать досадные промахи Мандолина больше была не намерена: рассыпавшись в словах благодарности и одарив депутата самыми очаровательными и многообещающими улыбками, она решительно перешла к выклянчиванию:
      - Вот бы мне ещё так же кто-нибудь предложил долговременный госконтракт! Мне говорили что есть список артистов, которым постоянно заказывают где-то спеть, сняться в социальной рекламе, дать патриотическое интервью или сыграть в фильме или спектакле. А то я давно думаю о серьёзной драматический роли, я бы справилась.
       Оказалось, такова мечта детства миловидной блондинки - получить главную роль в постановке престижного театра.
      - Сейчас во МХАТе как раз репетирует одну пьесу... И мне кажется там есть для меня роль, - нахально конкретизировала объект своих притязаний исполнительница попсы, нисколько не сомневаясь в собственных дарованиях.
      - Я это сделаю! - не раздумывая, пообещал Глава Комитета по госполитике в области культуры.
      - Вы? Не может быть! - в фальшивом изумлении воскликнула певица и восторженно всплеснула ручками.
      - Да я!
      - Дайте же тогда я вас заранее поцелую!
       Под аплодисменты своих Мандалина потянулась к доброму волшебнику, он зажмурился.
      
      Глава 57
      ...Приоткрыв через некоторое время один глаз, Сирота обнару-жил, что Мандалина Гагарина исчезла, испарилась, упорхнула по своим делам. А всё потому, что зажмуриваются такие моменты только дураки. Им удобнее продолжать существовать в выдуман-ном мире вместо реальной жизни. А умные - ещё и пальцами себе помогают раскрыть глаза пошире, чтобы увидеть всю картину своего триумфа. Короче, сам дурак - не дал себя поцеловать. А ведь счастье было так близко. С тёплыми объятиями, ощущением родного тепла...
      ... Всё было как много лет назад. Он заторможено смотрел в женское лицо, и его бил озноб в теплом отделении для рожениц. Правда, тогда он мало что соображал, всё-таки только недавно выкарабкался на этот свет, потому и материнское лицо восприни-малось им мутной размытой картинкой, практически пятном. А может оно так смутно отпечаталось в его раннем сознании лишь потому, что он уже тогда проявлял недопустимую доверчивость и наивность?
      Ощущал рядом с мамой столько счастья и безмятежной уверен-ности от близости родного человека, что его ещё слабые слезящи-еся глазёнки жмурились в спокойном ожидании нежных материн-ских объятий? А надо было мгновенно мёртвой хваткой вцепиться в жизнь, чтобы его невозможно было оторвать. Зло-то оно ведь уже там рядом стояло.
      Лысый ординатор в несвежем халате и с таким же лицом, поразительно спокойным тоном объяснял пациентке:
      - А я думал, он родится мёртвым...
      Странная фраза для врача. Странная и чудовищная, если заду-маться.
      - Почему вы так говорите? - возмутилась мать и протянула руки, чтобы принять у акушерки родную кровиночку и прижать её к своей груди.
      - Для вашей же пользы говорю, - ответил плешивый ординатор. - Специалист у которого вы наблюдались в период беременности должна была предложить вам сделать аборт по медицинским показаниям.
      - Она говорила мне об этом, но я отказалась.
      - И напрасно. У вас с мужем ещё будут дети, а этот неудачный вышел, так бывает... У него нет ни одного шанса стать нормаль-ным ребёнком, - жёстко, заужая страшные, будто выцветшие до белёсости глаза, рубил доктор.
      - Но ведь это не точно? - с надеждой всхлипнула мать, внутри неё уже клокотали рыдания.
      - К сожалению, не надо быть профессором, чтобы это понять. У природы тоже случаются досадные сбои. Посмотрите на форму и размеры его головы, приглядитесь к его лицу, движению глаз, - предложил плешивый. И припечатал: - Он будет клинический идиот... Вы просто не справитесь, да и зачем вам такие адские муки? Другие матери будут радоваться проявлениям осмысленно-сти в поведении своих младенцев, первым шажкам, маленьким успехам растущей личности. Для вас жизнь станет сплошными сумерками боли - такие дети застревают на стадии тупого животного. И не советую давать ему грудь, он может причинить вам боль своей волчьей пастью.
      Женщина уже не обращала внимания на тянущиеся к ней ручонки розового карапуза, его ауканья, которые только что пробуждали в ней гамму сильных чувств, заставляли приятно биться сердце в груди, все эти проявления жажды в материнской любви почти перестали её трогать. Она с опаской поглядывала на волчонка, готового, по словам понимающего доктора, укусить её.
      - Обычно отцы таких детей в течение года сбегают из семьи, - с заботой о несчастной обрисовывал её безрадостные перспективы плешивый. - А одна вы хлебнёте с ним лиха вдвойне, и всё равно, спустя непродолжительное время, сдадите его в специнтернат для таких уродцев. И вот тогда он будет страдать, чувствуя себя брошенным. Если же вы напишите отказ сразу, то этот бесчув-ственный мозг просто ничего не поймёт.
      - А как же моя родня? Это же позор бросить родную кровиноч-ку, - по инерции проговаривала свои сомнения уже принявшая для себя решение женщина.
      Лысый ординатор успокоил, что никто ничего не узнает. Все будут думать, что младенец умер.
      - Вас будут жалеть. Мы же, медики, обязаны хранить врачебную тайну...
      ... - Где мне подписать? - ещё несколько минут поколебавшись, приняла решение мать.
      Словно почувствовав предательство младенец оглушительно заорал на всё отделение.
      - Ну, дорогая моя, не убивайтесь вы так! - сочувствовал ордина-тор. - У нас очень хорошие медицинские учреждения для отказников этой категории. Там о нём будут заботятся, как о родном. Поверьте, он не будет чувствовать себя там несчастным, ибо не будет знать другой жизни. В учреждении для инвалидов его научат простейшим навыкам по самообслуживанию, и в каком-то смысле он будет даже счастлив. Насколько может быть счастливо животное, которого вовремя кормят и развлекают простейшими забавами.
      Роженица быстро направилась к двери, но, словно спохватив-шись, вернулась:
      - А я смогу с ним когда-нибудь увидится, доктор? Я так ждала этого мальчика, даже разговаривала с ним, пока носила его.
      - О, Боже... - от досады врач покривился. - Ну зачем это вам?!
      - А вдруг вы ошибаетесь насчёт него...
      Ординатор достал из кармана своего второй белизны халата мятый клетчатый платок, утер разом заблестевшие влажными бисеринами лоб и плешь. В его напоминающей формой грушу голове под волосатой плешью заходили обычные в таких случаях мысли: про то, что если бы баба не оказалась такой дурой и сделала своевременно аборт, про который ей намекала гинеколог из её районной женской консультации, то одним ублюдком на свете было бы меньше. А государству, обществу не пришлось бы нести лишние расходы, да и сам обиженный природой уродец избежал бы страданий на этом жестоком к таким выродкам свете. Его смерть до родов устроила бы всех.
      У доктора, который, сняв очки, потирал переносицу от раздра-жения и смущения неловкостью ситуации, готовы были сорваться с губ совсем уж жестокие слова. Но он сдержался и произнёс с натренированной ласковостью:
      - Самое лучшее для вас будет как можно скорее забыть о его существовании. Родить ещё. И навсегда перевернуть эту чёрную страницу своей жизни. Утешьтесь тем, что оставили ему жизнь. И не мучайте ни его ни себя...
      
      
       - О чём вы плачете, мужчина? Может, я смогу вам чем-нибудь помочь?
      Вопрос Сироте задала незнакомая молодая женщина, вероятно, уборщица. Ему удалось на время отделаться от опекунов и забиться в какой-то закуток за сценой.
      - Я плачу о мире за забором, который оказался даже более жестоким и холодным, чем я думал. В этом мире матери бросают не получившихся детей и никогда к ним не возвращаются. Здесь отцами сразу целого народа объявляют себя мелкие ничтожные людишки, которые знают лишь собственные корыстные интересы. Здесь поют о любви женщины, которые не знают что есть любовь. Как вы живёте в таком ужасном мире?!
      - Дядь, вы сумасшедший? Так рассуждают только сумасшед-шие, - уборщица с выразительным видом покрутила пальцем у виска.
      - Да, я сумасшедший. В этом мире, если у тебя есть хотя бы немного разума и совесть, нормально быть ненормальным. Нет, он не осуждал маму. В определённых условиях даже ангел достаёт нож. И даже дьявол читает молитвы...
      Так что нет, он не осуждал бросившую его мать. Он её старался понять. Бывают сложные поступки, которые невозможно не совершить. Сложно уйти от того, кого любишь, когда он тебя не любит. Но приходится. Сложно обретать свободу, когда все вокруг тебе говорят, что это форменный эгоизм. Тяжело отползать от любимых, которые со всей страстью хотят тебя пожрать. Сложно выбирать жизнь в своем животе, когда вокруг все тебя пугаются и предлагают простое и страшное решение.
      
      Глава 58
       Дни шли за днями. Москва стояла голая и серая, ибо выпавший снег почти полностью растаял. Сынок совсем захандрил. Теперь он почти не вылазил из номенклатурных заказников и заповедни-ков, - окружение решило поднять вождю настроение, а заодно приобщить к охоте и всему, что с ней связано, чтобы сделать более послушным и управляемым.
      Правда зверя Сынок не стрелял ни ради забавы, ни ради поддер-жания компании с нужными "папикам" людьми, - он хоть и был дурак, но не убийца.
      Зато он открыл для себя мир большой политики с новой стороны. Его товарищи по охотничьим забавам не столько гоняли несчаст-ных зверей и егерей по заповедным лесам, сколько квасили на охотничьих базах, предавались банным утехам в римском стиле и прочим дикостям и сумасбродствам. К концу сезона Сынок тоже стал большим знатоком сортов водки и способов борьбы с похмельем.
      "- Надо же! - вскоре похвалил нового главаря ЛДПР лидер думских коммунистов по партийной кличке "товарищ Зю". - Такой молодой, а уже опытный боец! Можно смело вступать с вами в думскую коалицию, когда наш главный вождь и его "большевики-единороссы" нам это разрешат".
      По возвращению в столицу Сирота, как глава комитета по госполитике в области культуры и идеологии, был приглашён на совещание в Администрацию президента.
      
      Глава 59
      В Большом доме всё ласкало ему органы чувств - и шикарные диваны с удобными креслами в холлах, и уютное мягкое освеще-ние коридоров, и облицовка стен, и заглушающие стук шагов плюшевые ковровые дорожки. И местные сотрудники не выглядели хмурыми и подозрительными. А симпатичные молодые барышни из числа персонала - все в строгих костюмчиках, делающих их немного похожими на стюардесс, - и вовсе выгляде-ли восхитительно, особенно когда начинали щебетать с тобой такими ласковыми и нежными голосами.
      На нужном Сынку этаже из-за приоткрытой двери банкетного зала, дразня издали вкусными ароматами, участников совещания ждало угощение.
       Тем не менее, оказываясь по служебной необходимости в новом месте, Сирота каждый раз испытывал поначалу страх разоблаче-ния, с которым приходилось отчаянно бороться.
      "Если бы все они тут были чуточку повнимательней и обратили бы внимание на мои физические недостатки... - думал он пугливо встречаясь глазами с приветливо улыбающимися ему служащими учреждения. - Если бы они подвергли малейшему сомнению, так сказать, обстоятельства моего возникновения в этих стенах...".
      И возражал сам себе: "Причём тут это? У меня ведь дар...".
      Такой довод не слишком его успокоил - внутренняя борьба в самозванце-депутате лишь нарастала:
      "Эй, поосторожней с самомнением, сынок! Кого ты хочешь обмануть!? Ей- ей не спроста ты снова вспомнил злополучного ординатора роддома. Помнишь, как он без колебаний припечатал тебя твоей маме, после чего она предпочла сбежать, бросив тебя там: "На лицо совершенно очевидные признаки вырождения". А ведь они как-то там связаны с наследственностью родителей - с чего ты, несчастный, вдруг решил, что с годами ты сильно поумнел и покрасивел? Это карьерист Замороков специально внушил тебе это, а на самом деле ты урод, которому досталась от кого-то из неизвестных тебе предков скверная наследственность. Вполне возможно, что папа твой был алкоголиком".
      Правда плешивый ординатор обещал хранить доверенную ему тайну, как тайну исповеди... Как там у них? "Обещаю быть верным клятве Гиппократа и долгу порядочности врача...". Наврал конечно, ибо сам зачат во грехе. Никого из ныне живущих Господь не создал в стерильных условиях чистенькими! Все мы - вытекаем своей кровью из тёмного прошлого грешного человеческого рода с его оргиями и Содомом, все мы жертвы яростного блуда вавилон-ского, жертвы пьяных зачатий и преступного кровосмеситель-ства... Лот почитается в Библии праведным, а его собственные родные дочери, воспользовавшись его помешательством, соблаз-нили папика... А нынешняя власть в своих охотничьих саунах? Сам ведь видел - давно переплюнула по части разврата и грехопа-дения ветхозаветных "святых". Они хоть и пиарятся напропалую, - бывшие чекисты да красные директора, - в храмах: на всех официальных церковных праздниках прилежно отстаивают молебны возле патриарха со свечками в руках, а праведными их никак не назовёшь. Им по жизни не указ не то что Библия - моральный кодекс строителя коммунизма! Что уж говорить про их более молодых коллег! Среди новой генерации-дегенерации партийно-управленческой элиты - все сплошь - прагматик на прагматике, циник на цинике, преступник на преступнике, растлитель на растлителе...для них по-настоящему значение имеют только "бабки" и номенклатурный вес... Впрочем, куда-то меня занесло в моих мыслях-скакунах... Лучше о себе маленьком подумай, Емеля ты Емеля! Ведь тебя по твоей интернатовской роже местные сотрудницы вмиг расколют...вон сам погляди - у них же, у "стюардесс" здешних, не глаза а рентгеновские сканеры!.. А впрочем, кто сказал, что на номенклатурных мордах большинства нынешних чиновников сплошь лежит печать высокого интеллекта и культурности? Сам ведь знаешь, кто вместе с тобой сидит в Госдуме...
      Так что вместе с тревогой быть разоблачённым и наказанным за самозванство зашевелился, заелозил в груди Сынка озорной бесёнок любителя учудить экое.
      "- Да полно вам, батенька, позорно робеть! - ехидно заговорил в нём другой голос. - Никто вас ни в чём не намерен заподозрить. Поглядите же! Как мило вам все тут улыбаются, как с вами предупредительны и почтительны".
      Впрочем, это ни в коем случае не означало потери бдительно-сти, о чём не лишним было напомнить себе в очередной раз:
      "- Только не нужно наглеть и переигрывать, сынок! И на Бога тоже не слишком уповай. Ты хоть и читал библию, которую принёс в интернат добрый миссионер, но с тех пор как ты пребываешь за забором в бегах, из тебя успели изрядно вытравить ханжу-моралиста. "Папики" славно поработали над твоим перевоспитанием. Реал-политик! - вот как это у них тут называет-ся. Особенно тебя подредактировали за последний месяц. Насмотрелся!.. Да и дело не в твоих морально-нравственных изменениях... Дело в черепном индексе, альвеоляристике и положении скуловых костей... Лицевая крышка черепа ортогнати-чески деформирована... Блин, откуда ты об этом знаешь, телезом-би чокнутый? Из какой макулатуры успел нахвататься всей этой заумной хрени, смысла которой сам не понимаешь! Не можешь ты об этом судить, потому что по диагнозу ты клинический идиот, или кто-то там в этом роде...
      Прозвучало обидно для Альтер-эго:
      "- Знаешь...между прочим выступления, как ты выразился клинического идиота, слушают в Думе лучшие люди страны, их иногда транслируют на всю Россию... Так что ответь из чего следуют твои обидные для меня слова? А если не сможешь ответить, я тебе в морду дам.
      - Испугал, хе-хе... Да следует это исходя из пройденного не тобою в мединституте курса человеческой дефектологии и прочитанной не тобой специальной литературы!... Уф, совсем я с тобой запутался, сынок, ни один шизофреник со стажем не поспеет за беготней твоей-моей воспалённой мысли... Ах, так это ведь плешивый ординатор, будь он проклят, сволочь лысая, тебе подрезал крылышки в ангельском младенчестве! Он, сука, нас с тобой запутал и сбил со светлой дороги на выходе из материнской утробы.... Он. И если бы он только узнал, что забракованный им в младенчестве урод сумел пробраться в эти священные стены, стать главой аж целого думского комитета по куль-ту-ре (!), у него, падлы, наверняка появилось бы сильное искушение предать свою тайну огласке... продать её падким на сенсации журналистам. Чтобы купили твою историю и показали в нашей с тобой любимой телепрограмме "Ты не поверишь!".
      Одна надежда, что плешивый умер и унёс нашу тайну с собой в могилу".
      
      Глава 60
      "Как думаешь, сынок, - человек, которого непонятная сила подхватила и несёт несёт всё выше и выше куда-то в заоблачную ледяную синь, - может этот человек попросить выдать ему хотя бы парашют, на всякий случай?" - исподволь зыркая по сторонам, спрашивал шагающего рядом по мягким ковровым дорожкам тайного "приятеля" по побегу Сирота.
      И тот грустно отвечал: "- Думаю, здесь и сейчас такая просьба прозвучит неуместно. Тебя не просто накажут или выгонят... Это наши с тобой товарищи по интернату добры ко всем и к каждому, не помнят зла и по-детски доверчивы. А эти люди вокруг считают себя умными и потому жестоки и не прощают таких шуток".
       Судьба в очередной раз бросала ему выбор - продолжать движение вперёд, либо сдастся и попробовать малодушно сбежать, пока оставшихся на входе в здание "папиков" рядом нет. Принято считать, что люди с критическим дефицитом интеллекта не ведают страха. Враки! Особенно, если с детства тебя жестоко наказывали за малейшее нарушений правил - вырасти ты мог только затравленным волчонком... либо отважным до наглости, по закону естественного отбора.
      "Сосредоточься на цели, сынок, - выгляди уверенно, как тебя научили: надувай щёки, хмурься, делай вид, что ты тут самый главный или во всяком случае не чета окружающему тебя большинству. И не вздумай признаваться себе в том, что тебя пугает, - занимай свой мозг мыслями о своей нормальности, полностью занимай, чтобы отключить все сомнения. Пусть ты многого не понимаешь, - делай вид, что большой дока в государ-ственных делах и в культуре. Вспомни, ты же ни черта не смыслил в том как снимать кино, а справился-таки! И тут справишься. Старайся не оставлять ни секундочки паузы своему робкому подельничку по побегу, что живёт у тебя в голове, чтобы он не раздул панику. Идти в неизвестность страшно, а остановиться - смерти подобно!".
       Ещё в Интернате на встречах с директором Замороковым Емельян услышал: "Рано или поздно ты услышишь голос, который скажет: "Прыгай, сука! Или уё... отсюда, если больше не в силах бороться со страхами".
      Теперь этот голос говорил ему: "Сама Мандалина Гагарина обещала тебе поцелуй! Это неспроста. Она тебя почти может любит. Как мама? Она даже похожа на маму...наверное... А поцелуй, он просто отложен. Сделай ей приятное, исполни её мечту стать актрисой и получишь шанс снова поговорить с нею, по душам! Ты расскажешь ей о своей постоянной боли, и желании найти человека, рядом с которым эта боль станет глуше, а может и пройдёт совсем. Даже если она и не мама, она сможет тебя понять, ведь у неё такое родное лицо".
      
      Глава 61
       "Я знаю, кто я. Это для меня ясно. И я не буду вести ни с кем переговоры на этот счёт. Потому что в таком случае я могу начать подходить им, но перестану принадлежать себе. И это предательство, которое я больше не хочу совершать. Я знаю, кто я!..
       Это твердое, незыблемое знание, подобное граниту, на кото-ром строится моя жизнь. Это не хвастовство и не самозван-ство, а спокойное принятие себя, со всеми достоинствами и недостатками. Я не идеален, я способен на ошибки, на слабости, на сомнения. Но это не изъяны - это часть меня, они не опреде-ляют меня целиком, не затмевают моего внутреннего света, а дополняют его, ведь в каждом из нас есть две стороны - свет и тьма. И в каждой своя сила. Твоя попытка заставить меня усомниться в себе, найти в себе подтверждение твоим негатив-ным суждениям, - это всего лишь отражение твоих собственных внутренних проблем. Ты ищешь во мне слабости, потому что боишься собственных...
       Твои "доказательства" моей неполноценности - это всего лишь твоё субъективное восприятие, искаженное твоим собственным опытом и твоими представлениями о мире. Это - не объективная истина, а твоя интерпретация, не имеющая ко мне никакого отношения. Я не буду тратить свою энергию на разбор твоих иллюзий или заблуждений, собственных комплексов и фобий, на попытки доказать тебе то, что самоочевидно для меня. Это пустая трата времени, энергии и, что важнее всего, - моей внутренней гармонии.
       Моя ценность не измеряется чужим мнением, оценками окружающих, общественными стандартами. Она заключена в моем внутреннем мире, в моих убеждениях, в моих действиях, в моей ответственности за свою жизнь. Я строю свою жизнь, опираясь на свои ценности, на свои цели, на свою веру в себя. А не на чьи-то чужие ожидания и оценки. Так что извини, сынок.
       Я словно дерево, растущее в горах. Ветры его гнут, дождь его поливает, снег его покрывает. Но оно продолжает расти, укореняясь все глубже в скалистую почву. Мои сомнения - это ветер, дождь и снег. Они могут на время согнуть меня, но не сломить. Мои корни - слишком глубоки. Они уходят в самое сердце моего "я", в то место, где живет моя нерушимая уверен-ность в себе.
       Ни у кого нет власти надо мной, чтобы убедить меня в собственной неполноценности. Даже у тебя, мой друг... Я уже принял решение. Я отказываюсь жертвовать собой, своим внутренним миром, своим спокойствием ради чьего-то чужого мнения. Ради того, чтобы кому-то угодить и впихнуть себя в чужие стандарты. Это было бы предательством себя, и этого с меня хватит. Я выбираю себя, свою целостность, свой путь. И это выбор, который я делаю раз и навсегда.
       Моя жизнь - это не поле битвы, где я должен доказывать свою значимость. На моём пути было много битв - хватит! Я устал умирать и хочу быть странником. Одиноким самодоста-точным путником. Это путешествие, в котором я сам себе компаньон, сам себе судья, сам себе награда. И я иду по этому пути с твердой верой в себя, не оглядываясь на тех, кто пытает-ся сбить меня с него. Пусть они остаются там, где находятся и где хотят быть.
       Спасибо тебе, верный друг, что был компаньоном мне и прощай... Я же продолжаю свой путь, уверенный в том, что мое место в этом мире - там, где я есть, и что я - достаточно хорош, просто потому что я - это я".
      
       Идея была привлекательна, но если ты себя не контролируешь - пропадёшь. Поэтому Сынок - собрал волю в кулак, настроился. Ставки постоянно растут. Совещание будет вести Владислав Сурикатов, советник президента по идеологии. Правда по слухам он уже бывший советник. Хотя раз проводит совещание, значит, пока ещё в силе.
      Были времена, когда Владислава Сурикатова считали "серым кардиналом" при Путине. В те благословенные для себя годы ещё относительно молодой тридцатилетний интеллектуал говорил с министрами, олигархами и генералами чересчур уверенно, считал своё мнение единственно верным, поступал "исключительно правильно". А всё потому, что после молниеносной и почти бескровной аннексии Крыма Владимир Владимирович верил его советам практически беспрекословно...
      Теперь перед Сынком стоял лысеющий мужчина с мятым лицом, с пивным животиком. "Былая позолота" - осанка и заносчивый взгляд пообносились и поблекли. Глаза потухли. Добротная, но неопрятная одежда, легкая небритость кричали о том, что перед сынком всё же сбитый лётчик. Ну или как мини-мум "звезда", доигрывающая карьеру во второй лиге.
      Владика Сурикатова действительно считали "серым кардина-лом" Кремля в нулевые и десятые. Он и был "личным архитекто-ром фюрера" в том смысле что был архитектором всего того зла, что вырвалось в мир во второй половине десятых и в двадцатые не в последнюю очередь благодаря его тёмному гению. Именно Сурикатову принадлежала идея развязывания серии гибридных войн на границах с переориентировавшимися на Запад бывшими республиками СССР. И именно он раскручивал перед Путиным задолго до СВО идею будущей большой европейской войны на территории Украины, с постепенным втягиванием в неё НАТО. И надо отдать Сурикатову должное он гениально воплотил свой план в жизнь.
       А план его был поистине дьявольски гениален. Всё началось с обширных исследователей, к которым были привлечены серьёзные психологи и социологи, протестировавшие спущенный из Администрации президента заказ на фокус-группах, состоящих из специально подобранных по возрастам и принадлежности к разным социальным группам испытуемых. И завертелось. Каждый день в поисковой строке основного российского браузера "Яндекс" появлялись новости определённого свойства. Отече-ственных пользователей подкармливали духоподъёмными фейковыми новостями и прогнозами о том, что будет в случае начала войны России с Западом. Или как отреагирует Америка, если в её авианосец "случайно" попадёт российская ракета. Сколько часов потребуется российской армии, чтобы разнести в пух и прах войска НАТО в Европе? За сколько мы можем уничтожить ядерным оружием Америку? Все сценарии проигры-вались так, что Россия всегда выходила победителем и без серьёзных потерь. Народ потихоньку готовили к победоносному столкновению с США и их "шавками" из Западной Европы.
      Одновременно регулярно устраивались опасные провокации против кораблей и самолётов стран НАТО в нейтральных водах и международном воздушном пространстве, которые преподноси-лись как подвиги наших лихих парней против трусоватых западников. Таким образом задолго до начала СВО Сурикатов с помощью лучших экспертов по политтехнологиям начал формиро-вать общественный запрос на большую войну.
      То же самое касалось других каналов массовой промывки мозгов. Это было поиском эффективного рецепта превращение миллионов людей в "расу рабов", которых, в отличие от прежних рабов, можно было не бояться, что они однажды выйдут из-под контроля и восстанут; и быть уверенным, что массы всегда будут подчиняться приказам, подобно насекомым, которые послушно следуют своим инстинктам.
      На программу постепенного и радикального изменения мента-литета целого народа были выделены из госбюджета колоссальные суммы. И как итог целенаправленная массированная информаци-онная атака в течении десятилетия дала отличные результаты: даже неглупые люди заговорили как дураки: "Война, - это вообще-то круто! Мы русские - нация победителей, и за ценой не постоим, тем более что цену за то, чтобы поднять страну с колен придётся заплатить бросовую".
      Творческим людям был сделан большой госзаказ на годы вперёд - раздувать в обществе ностальгию по СССР и царской империи одновременно. А ещё за щедрые государственные деньги создавался в общественном сознании положительный образ Сталина, Петра Первого, Ивана Грозного, прочих кровавых тиранов. Снимались бесконечные блокбастеры и телесериалы про "Великий Советский союз, который мы потеряли", расковырива-лась идея ресентимента.
      Почитатели таланта окрестили Сурикатова "русским Бжезин-ским". Ненавистники - "путинским Геббельсом".
      При этом Сурикатов и сам являлся талантливым литератором, хотя перу его принадлежат более тонкие и талантливые вещи, рассчитанные на интеллектуалов, а не на массового потребители, которого он в душе презирал и считал быдлом.
      А ещё политтехнологу Владику принадлежала идея создания по примеру НСДАП и КПСС президентской партии "Единая Россия", объединившая проправительственные правореакционные политические силы.
      На 2000-е пришелся пик карьеры Сурикатова: он "поднялся" до помощника президента, стал и вице-премьером. Именно "золотой мальчик" был куратором "новых регионов" Донбасса и Южной Осетии с Абхазией, предварительно подкинув Путину идею развязать серию гибридных войн на границах России.
      Под его "чутким руководством" на начальных этапах развивал-ся превратившийся со временем в чёрную коррупционную дыру инновационный проект "Сколково".
      Незадолго до начала вторжения России в Украину, ради которо-го им была проделана гигантская подготовительная работа, Сурикатов ненадолго вышел из тени, опубликовав большую программную статью о приближении некой эры нового мира, в котором произойдет передел границ; Россия наконец превратится в полицейское государство для быдла и рай для элит, а все ресурсы страны будут брошены на построение глобального "Русского мира".
      После этого "архитектор тьмы" опять удалился в тень, продол-жая, как выяснилось, руководить госидеологий, а на досуге заниматься написанием классической музыки, музыкальных рассказов, игрой на гитаре и, конечно же, слушать свой любимый рок...
      
      И вот Сынок встретился этим человеком в коридоре. Это вышло случайно. Сурикатов формально уже не относился к высшей категории госчиновников и по собственному департаменту расхаживал без охраны. Сынку тоже удалось на время остаться без плотной опеки "папиков", которые не решились сопровождать главу партии на важное совещание.
      
      Глава 62
      Наследничек с интересом разглядывал шагающего навстречу по красной дорожке миловидного брюнета, сохранившего не смотря на некоторую жизненную потасканность черты немного соста-рившегося херувима. "Ангела смерти".
      "Чтобы понять дерево, посмотри на его корни. Чтобы понять человека, посмотри на его путь" - сказал кто то мудрый, когда ему задали вопрос о токсичных людях. Прошлое - это не просто набор фактов из его жизни. Это фундамент. Это про то, как он двигался. Какой путь он прошел. Как приходил к своим "успехам"? По головам? Через обман? Используя других? Игнорируя чужие чувства и потребности? Или строил, созидал, поддерживал, рос сам и помогал расти другим?
      Нежным юношей он вырос в любви и восхищении со стороны своих близких, в осознании сверхзначимости собственной личности, вот только не перенёс эту сверхзначимость на доброту в отношении других людей. Решил: мол, есть люди элита, а есть массы стадо быдло. Себя он относил к людям первой категории, рано примерив доспехи бога. И как человек первой категории чувствовал себя в праве делать всё, что ему заблагорассудится с "быдлом".
      Ведь он - целая Вселенная! К нему надо с уважением. А не столь способных и избранных можно "потратить" для создании собственной прекрасной картины будущего идеального мира. Всё равно быдлу, людям-насекомым, социальному "планктону" не дано подняться до осознания космоса, к этому способны только древние души, впитавшие в себя опыт многих поколений реинкар-наций. Тысячелетиями значим был титул, статус, наследственные аристократизм и продвинутость, но вовсе не биологический человек как таковой, на которого всегда и всем было наплевать. На предсмертных судорогах и мытарствах "маленького человека" писатели сентиментального жанра иногда делали себе славу и высокие гонорары - но не более того. Человек без титула и пассионарного блеска в глазах - не виден от земли. Его и давили, и калечили не глядя. Так почему в новом тысячелетии должно что-то измениться?
       Всего этого Сурикатов конечно не собирался излагать случай-ному встречному. Да и станет ли взрослый умный мужчина говорить о таких сложных материях с ребёнком. А воспитанник интерната для пациентов с умственными отклонениями таковым и был по уровню развития и вряд ли что-то бы понял. Ведь в ответ на простейший вопрос великого Сурикатова дурачок мог бы откровенно признаться, что часто не помнит даже того, что он ел на завтрак и не всегда может пересказать смысл прочитанной детской книжки для младшеклассников...хотя, по загадочному парадоксу, рассуждения какого-нибудь великого мыслителя интернатовец помнил дословно! А после стандартного слабоумно-го бормотания вдруг мог проясниться лицом и такое выдать на митинге ЛДПР что все только диву давались... Впрочем, все эти загадочные парадоксы мозга человека-феномера так и не раскры-лись при мимолётном контакте двух столь разных людей.
      И всё же кое-какой диалог на уровне обмена мыслями между ними случился. Сынок без труда прочёл Сурикатова, как детскую книжку. Вначале он воспринимал мысли из этой светлой головы, как какофонию нагромождения шумов. Потом стал прислушивать-ся, начиная кое-что понимать в проходящих перед его внутренним взором образах. Это были прекрасные и одновременно ужасные, порой тошнотворные, картинки. Ну а потом Сынок согласился, что этой стране и её народу пожалуй будет довольно иметь дело с Владиком, который слишком далеко зашёл в своих умственных упражнениях, слишком гениален, лишён сострадания, слишком всё ещё полон амбиций.
      Владик знал многое и тайнах прошлого, настоящего и будуще-го. Знал и то, что его непосредственный шеф принял решение пожертвовать этим народом, и другими народами. Пустить биомассу под нож, чтобы обеспечить себе нахождение у власти как можно дольше.
      Сам Сурикатов не был так уверен относительно собственного будущего, хотя и мечтал всё вернуть. Вот только тиран уже не нуждался в нём, как раньше. Вокруг царя уже роились новые фаворитов. А завистников и конкурентов среди аппаратной шушеры у Владика всегда хватало. К тому же с годами он потерял чуйку на опасность и зашёл за некоторые красные линии, за которые заступать было опасно... От него могут запросто избавиться, просто сказав: "Вы лишний". И просто замести его как мусор под ковровую дорожку.
      Поэтому, опустив несущественные детали, Сынок, просто объявил потёртому жизнью президентскому советнику, когда они сблизились на красной дорожке коридора:
      - Вы лишний...
      Потому что самое правильное в создавшейся ситуации - чело-века заменить. Вовремя. Сурикатов исчерпал себя, утомил Бога, истерзал страну. И он не способен исполнить заветную мечту Мандалины Гагариной.
       Глаза Владика стали расширяться, пока не расширились до неестественного вида. Так с выпученными шарами он вдруг задёргался как припадочный.
      Чтобы разобраться с ним достаточно было на время стать человеком его породы. Таким же чёрствым по отношению к чужим и ненужным.
      Владик просил на коленях, умолял не поступать с ним так, не вышвыривать его за борт на произвол судьбы. Обещал сделать всё, что только новый хозяин его судьбы пожелает.
      Но младшенький оставался неумолим. А глядя на то, как спи-савший до этого в своих политтехнологических выкладках огромное число человеконуликов, теоретик теперь сам унижается: ползает перед ним на брюхе по красной дорожке, - даже испытал к нему жалость с оттенком брезгливости.
      
      Глава 63
       Всё случилось так стремительно, что от великого "серого кардинала" остался только компактный дорожный органайзер для документов из пластика цвета "металлик". А в нём конспект выступления на предстоящем совещании. Сынок великого папаши глазом начинающего политического демагога с ходу отметил и оценил талант автора, знающего, как с первых слов захватит аудиторию и, не размазывая кашу по тарелке, конспективно донести до слушателей главные мысли.
      Прихватив с собой ценный трофей, Сынок заперся с ним в отдельной кабинке мужского туалета, уселся там на опущенную крышку унитаза и за десять минут уложил содержимое конспекта себе в голову. Причём буквально. Из-за задержки развития усвоение информации из текста всегда давалось ему с трудом, поэтому он положил себе стопку машинописных листов на так и не сросшиеся полностью на темечке черепные кости родничка...
      В мозг заструились чужие мысли совсем как водичка из сливно-го бачка у него за спиной:
      "Как профессионалы мы не может всерьёз считать этот народ за общество здравомыслящих индивидов. В этом и заключается наша не столько идеология, сколько утилитарная технология. Нет никаких граждан с собственным мнением. Есть аморфная масса, которой можно продать любую идею. Всё что угодно. Народ схавает любую глупость, если упаковать её соответственно и правильно доставить в головы людей. Он уже переварил в своих мозгах войну с киевскими нацистами и западными сатанистами! Если все СМИ определённое число раз повторят нужные нам идеи, то они неизбежно станут доминирующими в мозгах россиян. Прекрасно будут усвоены населением. Особенно важно для этой цели телевидение. Основная масса людей не читают интернет, они смотрят телевизоры...".
      В интернате за такие фокусы с учебником на башке Емельяна наказывали, если ловили с поличным. Но теперь, если его поймают на жульничестве, слезами и соплями не отделаешься.
      "Ничего, я смогу", - сказал себе Сынок, радуясь, что отделался от вечного критика в собственной башке. Хотя с непривычки не хватало рядом верного собеседника. И чтобы набраться уверенно-сти он надел себе на правый мизинец крохотную вязанную шапочку с помпоном.
      - Как думаешь, я справлюсь? - спросил он получившегося человечка.
      - Откуда мне знать, - ответил мальчик с пальчик. - Но если ты собрался говорить весь тот злой текст из папки, то я с тобой не дружу.
      - Но я ведь буду не всерьёз. Это игра такая.
      - Игра? - переспросил мизинец в шапочке. И язвительно уточ-нил: - А те, кто соберутся тебя послушать, об этом будут знать?
      - Послушай, сынок, не сгущай краски. Мы просто пошалим малость. Обещаю, никто от нашей забавы не пострадает. Они тут все слишком серьёзные, мнят себя такими умными и солидными. А на самом деле... Полезно будет немного пощёлкать зануд по носам. Покажем им кто тут на самом деле умный, а кто дурак...
      
       Из туалетной комнаты Сынок прямиком направился на поиски комнаты для совещаний. Вообще-то у Емельяна Сироты имелась серьёзная проблема не то что с публичными выступлениями, а просто с дикцией - "каша во рту". Ни один нейропсихолог не смог бы научить его говорить внятно - врождённая патология мозга. Но он-то теперь был не Емельян Сирота. А Владислав Сурикатов! Умница и Златоуст.
      И всё же он немного переоценил себя...
      
      Глава 64
      - Я не он! Вернее я он, но чуть позже! - от неожиданности понёс какую-то околесицу Сирота, когда по пути в зал совещаний его вдруг окликнула молодая девушка. Ведь он не был точной копией настоящего Сурикатова, и даже "тонны" грима и подлинная одежда президентского советника, помноженные на безграничные обаяние и дерзость самозванца, пока ещё не помогли ему вписаться в образ. Кажется он был близок к провалу. Сирота испуганно смотрел на девушку, которая в своей белой блузке с галстучком и строгой юбке выглядела как сотрудница данного учреждения. На груди её был приколот пластиковый бейджик с именем "Надежда Шепелёва", практикант".
      - Я вас не знаю, - успокоила девушка. - Я вообще пока мало кого здесь знаю, я студентка, тут на стажировке. Просто хочу предло-жить вам кофе.
      Нестоличная искренность, вот что озадачило самозванца в лице незнакомки. Круглолицая с пухлыми нежными губами и вздёрну-тым носиком, и таким не городским румянцем во все щёки, она распахнула на него свои голубые глазища. В последний раз такое выражение лица было у поварихи Мани, когда она в искреннем порыве клялась ему больше не воровать продукты у инвалидов.
      - Я вам показался странным? - всё ещё с подозрением, ожидая в любой момент подвоха, с таким же простодушием спросил он.
      - Нет! Вы мне показались милым и чем-то взволнованным, - грудным мягким голосом всех лучших мам на свете успокоила удивительная "стюардесса", продолжая смотреть на него своими ясными глазищами. - И мне захотелось сделать вам приятное, чтобы вы немного расслабились... Так угостить вас кофе?
      - Кофе? - Сироте вдруг захотелось заплакать, он так привык видеть везде корысть и расчёт, что расчувствовался; так был тронут искренним вниманием и участием к себе, что слёзы готовы были брызнуть у него из глаз.
      Со стороны он наверное и вправду выглядел нелепо. После короткого контакта с Сурикатовым Емельян не мог избавиться от чувства гадливости, будто наступил на говно и машинально на ходу вытирал подошвы о ковровую дорожку.
      Девушка это заметила, и сказала об этом так, чтобы не обидеть:
      - У меня есть маленькая собачка, но я всегда убираю за ней на прогулках в маленький пакетик.
      Они оба засмеялись. Чувство взаимной неловкости и некоторой напряжённости вдруг исчезло.
      Если человек искренне в тебе заинтересован, тебе симпатизиру-ет, его не смутят твои чудачества, твоё несовершенство. Осталь-ным от тебя что-то нужно. А этому ясноглазому чуду просто захотелось подарить ему немного радости, поддержать.
      В воздухе висело ожидание чуда. Оно должно было свершиться. Почувствовавший себя вдруг очень комфортно Емельян расплыл-ся в широкой детской улыбке, одновременно стараясь заметить, угадать, откуда оно, это чудо, придёт. Он не знал, каким оно будет. Но главное уже случилось с внезапным появлением голубоглазого чуда. Может быть, незнакомка с таким прекрасным именем вдруг сейчас объявит что она его мама! И пусть она по возрасту не выглядит его мамой, но чудеса ведь на то и чудеса. И тогда небо за окнами разорвут неоновые сполохи северного сияния? Северно-го... Здесь, в каменном здании в центре Москвы? Или, может быть, вон тот направляющийся в их сторону мужик сейчас протянет ему полено, на котором расцветут три аленьких цветочка (хотя в сказке цветок был один, но сейчас это не важно), и мужик скажет:
      - Это три твоих желания, чувак. Сорвёшь один цветочек - исполнится одно твоё желание, сорвёшь второй, - выполнится другое...
      А он не станет долго думать, что бы ему пожелать. Ведь у хорошего человека должно быть главное сверхжелание, что ли...которое долго не исполняется, может не исполниться никогда, и которое тянет, манит человека к себе, делает его лучше, чище. И ради его исполнения он готов пожертвовать всем, даже жизнью.
      - Вы случайно не встречали Владислава Юрьевича? - растерянно и обеспокоено спросил подошедший мужчина, который оказывается не собирался преподнести никакого полена, а искал внезапно пропавшего Сурикатова.
      Местный сотрудник вздохнул и пожаловался, что большинство участников совещание уже собрались, а главный начальник куда-то запропастился. И не берёт телефон. Это, естественно, путало все планы организаторам.
      Загрустившего мужика, зажавшего аленькие цветочки, успокои-ла милая девушка Надежда. Она указала на Емельяна и с подкупа-ющей прямотой и искренностью объявила:
      - Так вот же он!
      На этот раз Сынок совершенно легко и непринуждённо ощутил себя всемогущим Сурикатовым. Будто и в жизни всегда был им. А потому под его взглядом и мужик словно впал в гипнотический транс, ослеплённый "врождённым самомнением президентского советника". И в упор не замечая явных признаков несоответствия с оригиналом, он оказался в полной власти самозванца.
      "Поиграем!" - шепнул мизинцу Сынок и незаметно сложил фигу в кармане.
      
      Глава 65
       Когда всё прекрасно получается, это не потому, что ты выбрал верную линию поведения, а потому, что линия поведения выбрала тебя. Ты просто "включил дурака", позволил жизни всё сделать самой. Ты же больше ни о чём не переживаешь и не волнуешься, не суетишься - ты естественен, просто наблюдаешь за людьми и ситуацией; ты не сопротивляешься новой игре, которой не терпится принять тебя в свой круг. Расслабленность и доверие к миру, - это единственная вещь, которая работает всегда и везде. Она способна выдернуть тебя за косичку даже когда ты увяз по ноздри в болоте, как барон Мюнхгаузен.
      "Люди за забором" слишком усердно всё делают, вот в чём их проблема. Слишком стараются. Бояться ошибиться и быть наказанными за ошибку. Им не хватает немножечко слабоумия, чтобы расслабиться и просто начать получать удовольствие от жизни. "Не старайся! - порой хотелось Сынку посоветовать какому-нибудь слишком серьёзному и напряжённому взрослому. - Это не нужно, у тебя всё получится итак, если сам себя до срока не загонишь в могилу своим вечным напрягом. Не нужно так тужиться, у тебя же сейчас пупок развяжется от напряжения или разродишься не дай бог".
      В интернате сотрудники персонала вечно учили, направляли и запрещали, пока до Емельяна не дошла очевидная истина: можно всё! В тебе уже есть всё необходимое, чтобы получить желаемое. Запрещают? Пошли всех в жопу...
       Вот сейчас он неторопливо шагает по коридору Администрации Президента в новом качестве "Владислава Сурикатова", советника самого Путина, а перед ним угодливо чуть ли не на задних лапах пятятся, словно турецкие слуги перед сиятельным пашой, местные клерки, указывая путь и желая получить начальственные распоряжения. А из-за случайно оставленной приоткрытой двери зала заседания, где собравшийся на совещание чиновный люд уже заждался докладчика, доносятся разговоры по поводу внезапного загадочного исчезновения Сурикатова, весть о котором вихрем пронеслась по зданию. Разговоры там ведутся очень откровенные и злые - Сурикатова тут оказывается за глаза многие не любят.
      - Не угодил чем-то пахану и тот, как у него водится, распоря-дился замочить "сурка" в сортире, - выдвинул версию кто-то.
      - Наверняка. А может и сам - как узнал об этом от своих инфор-маторов в Кремле, так-пади и обосрался от ужаса, не добежав до того самого сортира, - весело соглашался кто-то другой. - Пахан нынче очень зол и ищет виноватых за облом нашей славной и непобедимой армии под Киевом и вполне мог начать с ближайших советников. Говорят, он уже приказал забрать в пыточные застенки рашен-гестапо генерала пятого "украинского" управле-ния ФСБ Беседу и ещё несколько обманувших его чекистов. И Владик, видать, туда же - слишком долго "Сурок" убеждал пахана, что в Украине все политики сплошь тайные русофилы, а народ, мол, в сладких снах мечтает об оккупации. И что настоящей армии у хохлов якобы нет, есть лишь бандеровцы - партизаны, в общем сброд, который разбежится при виде русских танков...
       Версия выглядела интересно. И правдоподобно. Многие с ней соглашались в зале для совещаний. А некоторые даже открыто злорадствовали. Ведь теперь, после устроенного оккупантам под Киевом танкового погрома, обманувший пахана информатор очень хочет жить. Но всё, что Владику остаётся - это молить бога небесного о спасении, ибо бог земной не знает жалости к тем, кто обманул его доверие.
      В своё оправдание перед милостивым Всевышним Владик мог бы сказать, что он с лёгкостью рассчитывал будущие потери в живой силе и в мирном населении, не потому, что был жесток. Ему просто было интересно играть в эту игру... Ему бы не дали сделать такую блестящую карьеру, начни он включать в свои доклады оговорки морального свойства. Зато теперь он всё осознал и раскаивается.
      - Вырвало "Сурка", когда ему сказали, что пахан его приказал замочить, - как о деле совершенно ясном, мрачно дополнил предыдущие версии ещё чей-то голос за дверью. - А кого бы не вырвало? Быть утопленным в говне, это тебе не выговор с занесением в личное дело. Правильно, что он исчез. Только исчезнуть насовсем ему не дадут.
      Этот последний голос из-за двери был лаконичен, сух и деловит, отметил про себя Сынок. Он не рассусоливал, подобно интелли-генции. Выводы его отличались чёткостью и строевой выправкой:
      - Не позднее как завтра найдут его где-нибудь болтающимся в петле или с пулей в башке. А жаль... хотелось бы посмотреть, как его сперва выводят из здания в наручниках, а у него расплывается мокрое пятно на штанах в области паха.
      "Боже мой, какая брутальность", - умилился Сынок. Он был даже рад встретить такое количество опасных насекомых и пресмыкающихся, собранных в одном объёме.
      Будда говорил о страдании как о части жизни. Но он не говорил, как больно, когда рушатся иллюзии. Когда понимаешь, что люди, которым ты заочно массово симпатизировал, ""как более совершенным созданиям природы" из-за забора", на самом деле в немалой своей части истинные уроды, только умеющие притво-ряться - гадость в красивых фантиках. Это не просто "понимание", это катарсис. Или мини-апокалипсис личного масштаба. Ты долго пребывал в иллюзиях? Пора уж перестать кормить себя уговорами о том, что плохие люди это всё же редкое исключение. Чушь собачья! Добро пожаловать в реальность. Они тут на каждом шагу.
      Хотя вероятно все эти голоса из-за двери ему только померещи-лись от избытка воображения. Только вряд ли это что-то принци-пиально меняло в его новом понимании людей. Особенно людей при власти.
      
      Перед тем как перешагнуть порог, за которым его ожидала очередная неизвестность, Сынок сказал себе, что он просто наблюдатель.
       "Интересно, как я это сделаю на этот раз?", в предвкушении спросил он себя.
      
      Глава 66
      В просторной совещательной комнате за длинным столом собрались главные редактора газет, ТВ и радиостанций, руководи-тели театров, популярные блогеры, писатели, всякие чиновники. На стульчиках вдоль стен, за спинами своих боссов, разместились их помощники и адъютанты.
      Сев во главе стола, ведущий совещания первым делом обратил своё внимание на красивые напольные часы справа от себя. Сынку очень захотелось рассмотреть их поближе, лучше бы даже открыть стеклянную дверцу, за которой крутятся колёсики и качаются балансиры великолепного механизма. Почему-то ему пришло в голову, что они должны отбивать время как кремлёвские куранты. От этой мысли Сынок испытал гордость за себя и за родной интернат. Вот ведь как высоко он взлетел - сидит во главе стола перед не последними людьми Москвы и всей России и никого из них не смущает шишковатая форма его головы, странное выражение его физиономии. Напротив! Все они подчёркнуто уважительны и внимательны к его персоне. В отличие от того Сурикатова, этого они уважают и наверное даже любят, как мудрого начальника, который прекрасно понимает людей печатного слова и искусства (слова и дела). Да и как им не любить такого "Сурикатова", всегда готового помочь любому и прикрыть собой от царского гнева.
      Для них ему не трудно быть чертовски обаятельным обладателем ласкового улыбающегося взгляда, тёплого тембра голоса. И прежде всего сообщить коллегам, что всех их давно ожидает по соседству банкетный стол с обилием закусок и напитков в хрустальных графинах. И чтобы спиртное и доставленное из первоклассного ресторана горячее не простыло, они тут долго совещаться на станут - так, пробегутся по главным темам, и айда за стол!
      После такого вступления народ расслабленно выдохнул, радост-но зашушукался. "Этот Сурикатов" им точно пришёлся по душе. Ему, -заботливому кормильцу и поильцу, да что там, отцу родному! - они не пожелают быть замоченным в сортире. И пусть он всё равно засранец - вмешивается как никак в их редакционную политику и репертуар, - хотя, с другой стороны, это ведь ему по чину полагается, зато и имеет понятие о тонкой душевной организации людей творческого труда!
      
      - Понимаете ли, коллеги, я как бы расколот... - начал с подкупа-ющего признания самозванный "корифей политтехнологий", впитавший своей мозговой корочкой кое-что из доставшемуся ему "по наследству" от предшественника чужого конспекта. - С одной стороны, я тоже писатель, журналист и даже музыкант и, как художник, хотел бы оставаться на стороне добра и света... Но я же вижу, дамы и господа, что все вы тут желаете работать и зараба-тывать... А сделать это в нашей России можно только через сотрудничество с властью, полностью подчинив свою личность и руководимые вами коллективы текущей генеральной линии партии и государства... Кто этого не хотел, те давно эмигрирова-ли. А мы остались... Так то будем работать... Задача нам поставлена непростая - убедить население в необходимости долгой кровавой войны, смерти, страданий. Что всё это для его же блага...
      
       Выходя через полтора часа из совещательного зала, Сынок с трудом сдерживался, чтобы не дать волю эмоциям. Всё-таки не лёгок хлеб оратора! Проглатывая комок накопившегося напряже-ния, застрявший в горле, поздравил докладчика от имени мальчи-ка-спальчика с отличным выступлением, после чего спросил: а где их общий знакомый? Мизинчик в вязанной шапочке смутившись ответил, что "Фофанов" уже подошел или подходит - но точно он пока не знает...зато Жирновский-младший точно где-то тут... С трудом сдерживал слёзы - не хотелось показывать слабость перед присутствующими, - докладчик признался, что сам от себя такого не ожидал.
      По пути кто-то поздравлял его с отличным выступлением, просил дать комментарий для прессы, почтительно жал руку, но герой дня уже плохо различал окружающих. "Меня открыл сегодня, как превосходного аналитика и политтехнолога, человек, которого я перед совещанием назвал злобным умником и высказывал сомнения в его праве на существование. Жестокий урок", - раскаивался Сынок и дал себе слово больше не думать плохо и не говорить о людях.
      
      Совещание плавно переместилось за банкетный стол. Ведущий-тамада, всё ещё утирая слёзы платочком, поднял рюмку изумруд-ной на просвет настоечки, крепкой и душистой, сказал несколько слов про встречу соратников и единомышленников. А потом вернулся к теме, прозвучавшей на совещании:
      - Сложная изломанная правда жизни может оказаться вашим читателям и зрителям непонятной... А я хотел бы, чтобы люди пошли за нами по велению сердца и души, а не потому что их гонят тычками прикладов в спину! Хотя может быть и так тоже необходимо, чтобы все, включая колеблющихся, пошли за партией, за вождём!... От себя же добавлю: всех нас ожидает адское пекло! Или как минимум Нюрнберг - за наши делишки. И возможно лучше бы вам всё-таки было вовремя уехать, чем соучаствовать в преступлениях преступного режима... Деньги? Вряд ли они вам понадобятся в тюремной камере. Мне, как Сурикатову, отвечать первым, тут вы не ошиблись. Что его ждёт? Каков будет приговор Владику? Пока будущее скрыто туманом. Возможно ему окажут честь, позволив удавиться...Хотя мне грех такого желать учителю, но у Истории порой жестокий нрав...
      Сынок от души потешался, наблюдая со стороны этот многоли-кий цирк и себя в роли манежного клоуна в нём. Ему по-прежнему была интересна игра, забавляло поведение публики и статистов. Доставшийся ему по роли ещё не погасший окончательно манящий флёр былого успеха, статус, приятный вид, - он не особо за них цеплялся. Всё это были вещи с чужого плеча, которые теряют ценность, как только гаснут прожектора и публика покидает арену - игра закончена и приходит время сдать реквизит в костюмерную... Впрочем, ему ещё предстояло пару раз кинуть кубик и сделать несколько важных шагов, ради которых всё затевалось...
      После энного по счёту тоста "Сурикатов" выпил на брудершафт с главрежем МХАТа, для чего того пришлось вытаскивать из-под стола. Но перед этим они легко поладили и договорились, что главная роль в новой постановке по праву таланта достанется Мандалине Гагариной...Таков был его Сынка подарок на прощание поманившей его своим призрачным светом "звезде". И хотя вблизи "звезда" оказалась ещё прекрасней, только не красота её так влекла к себе Сироту, когда он глядел на неё в экран телевизора и мечтал о встрече. Сияние её отражённого света ничуть не согрело, осталось ледяным...
      
      Глава 67
       После совещания-банкета Сынок решил на время сбежать от осточертевших ему своей опекой "папиков" и подышать вольным московским воздухом.
      У психологов есть такая присказка: "если в детстве у тебя не было велосипеда, а теперь есть "Бентли", у тебя всё равно в детстве не было велосипеда...". Все эти прибамбасы новой жизни в сущности мало его трогали, другое дело игра и свобода...
      Емельян покинул здание через подъезд для персонала и отпра-вился бродяжничать куда глаза глядят.
      Он уже так делал - сбегал из-под плотной опеки - к народу, который начинал его узнавать и любить. Как любил его папу... Впрочем, в отличие от легендарного папы для Сынка эта была особенная любовь. В лексиконе великого Станиславского бытовал такой термин - "публичное одиночество". Артисту, каким иногда становится публичный политик, порой кажется, что он всё равно одинок даже в присутствии десятков, сотен людей; в многотысяч-ной толпе сторонников ты можешь ощущать себя отшельник среди пингвинов. На этом и построен катарсис. Настоящий артист выражает то, на что воображения, дерзости, слов у зрителей не хватает. Это его дар, его крест, его обязанность. Вот поэтому и счастливы, полны энтузиазма, люди в его присутствии. То есть пока он на арене, на трибуне, одним словом на сцене.
      Его, Сынка, сценой мог стать вагон электрички, переход метро, заплёванный пятачок перед пивной бочкой, скамейка в парке, да всё что угодно. Его речи были обращены не к низкому в душах людей, чем грешил его "папа". Тем не менее Сынок становился не менее популярен в народе, ибо реально "унаследовал" талант трогать струны сокровенного в них.
      - Скажу вам, как есть, дети мои. Нам, дуракам, легко было объяснить, что за забором живут плохие люди, которые презирают и обижают нас, таких хороших и добрых. А всё, дескать, потому, что зависть их гложет, ведь мы лучше вас. Так нам говорят мудрые доктора и воспитатели... И тоже самое вам, братья и сёстры, объясняет про тех, кто живёт за другим большим забором, ваш добрый мудрый папа Путин.
      Из глаз Сынка самопроизвольно бежали слёзы, что случалось с ним всякий раз, когда он встречался и говорил с простым, специально не организованным народом. И когда вспоминал тех, которых принято считать "обломками общества" - брошенных своими близкими сумасшедших, умственно ущербных, либо тех, на кого злые, равнодушные люди повесили такой ярлык и обрекли влачить жалкое существование. В такие минуты перед глазами Сироты чередой проходили взрослые и дети, мужчины и женщи-ны, инвалиды - люди которых он знал, как самых близких, и о которых никогда не забывал. В любой момент мог вызвать их образы в своём воображении. Вот они сгорбившись, неловко плетутся куда им велено надсмотрщиками. Плохая казённая одежда на их жалких фигурах не оставляет никакой недосказанно-сти: психологически сломленные жёсткой системой подавления узники современных учреждения презрения и "соцопеки" - они двигаются неловко, рывками, либо напротив шаркают, словно старики, хотя многим ещё не исполнилось и сорока лет. Порой Сирота удивлялся сам себе, как, будучи таким чувствительным искренним человеком, он ещё смог стать политиком!
      Хотя бывало и так, что прямо во время речи Сынка начинало тошнить, некстати разыгрывался метеоризмом, расчёсываться экзема, но такие позывы обычно сопровождали его встречи с номенклатурой, как с гражданской, так военной. А вот простой люд, встреченный экспромтом, он в массе своей любил и тело его реагировало на такие встречи соответственно.
      Часто это происходило таким образом: ты спокойно становишь-ся, пользуясь временной свободой от плотной опеки, в очередь за пивком, не претендуешь на всеобщее внимание и совсем не стараешься быть узнанным, как вдруг замечаешь, что позади тебя вдруг образовался хвост из почитателей и зевак. А всего-то прошли какие-то считанные минуты, как ты здесь появился, и откуда спрашивается взялись эти десятки неравнодушных к тебе человек?
       Или просто остановился на минуту у витрины - и вот уже небольшая толпа собирается рядом. Нет, это не массовая истерия и не случайность. Современные учёные говорят, что это квантовая физика твоей энергии в действии. Вот так-то сынок. Люди - как мотыльки, инстинктивно летят на свет твоей личности. Они могут даже не осознавать этого, но их подсознание точно знает, где находится источник силы. Подобно тому, как планеты вращаются вокруг звезды, люди начинают гравитировать вокруг твоего энергетического поля. Жаждать послушать твоих речей. И ты, конечно, им в этом никогда не откажешь.
      - Но в последнее время, скажу я вам, друзья мои, у меня появи-лись сомнения... Так ли уж мы отличаемся от живущих за забором... Или вернее сказать, так ли люди за забором нормальны, по сравнению в запертыми в спецучреждениях для умственных инвалидов, как это нам говорят?
      И экспромтом собравшийся народ жадно внимал каждому его слову. Слушателей не смущало, что оратор с придурью (он ведь начальник, вон какая у него голова большая, вот пусть он её думает и говорит).
      И Сынок говорил и говорил, и не мог остановиться:
      - Теперь по существу ваших вопросов, братья и сестры. Вы спрашиваете, как я отношусь к родной Российской федерации, её положению в мире, и к священной войне, которую она ведёт с этим самым миром, то есть со злобными завистниками, обитаю-щими за большим забором? По роду своей нынешней должности я государственник, как мой папа. Но в отличие от папы, который был слишком умным и считал, что может стать когда-нибудь королём дураков, я не такой умный. И скажу вам как есть: я бы послал такое государство на х... Потому что не понимаю, зачем нам, - самому большому питомнику для дураков, на территории которого добрый бог зачем-то закопал несметные природные богатства, - нужны ещё и чужие территории? У нас что нет проблем с дряными дорогами, загаженными туалетами, нищен-скими пенсиями и медициной?.. На хе.. нам с вами, уж извините меня за непарламентскую лексику, такое государство, которое с лёгкостью пускает собственное население "на топливо" за ненужные простым людям цели, дорогие вы мои братья идиоты? Зачем власть лезет к нам грязным ножом госпропоганды через глаза в мозг, - чтобы вырезать лишнее и лишить способности отличать правду от кривды? Разве и без того мало в России дураков, идиотов, дебилов и кретинов? Да нет же, заявляю вам это совершенно ответственно, родные вы мои соседи по палате! Нас без малого 140 миллионов. Мои нынешние коллеги начальники сочтут мои слова полным идиотизмом, а по мне так государство это - полицейский, врач, чиновник, которым положено суетится вокруг простого маленького человека, вот как любой из вас. Ведь вы их содержите своими налогами...
      Он был прост, понятен, и при этом загадочен. Мог снять с себя малиновый пиджак, сбросить туфли из кожи аллигатора за полторы штуки "гринов" и гонять с пацанами мяч или голубей, пить пиво с мужиками. Строить замки из песка с малышнёй, объясняя: "Проблемы взрослых и солидных в том, что они забывают какими были... отсюда их чёрствость и негибкость. Зато я избавлен от таких пороков взрослости, как затаённая обида и зависть, подавленный гнев. Не ношу кирпич за душой и оттого мне легко. Для меня быть искренним и честным - так же естественно, как дышать и любить маму. Только не думайте, что я сам дошёл до этого, с моим убогим умишком мне не хватит на это и всей жизни".
      - Ну хорошо, - с укором говорили Сынку потом отыскавшие его "папики", - опозорил нас и партию перед народом, ладно, пусть. Но зачем было раздаривать с себя одежду разным нищебродам? Зачем отдавать половину своего недельного содержания нищему бомжу возле метро?
      - Ладно вам, не настолько уж я глуп, чтобы не понимать такой простой вещи! - с хитрецой отвечал им Сынок. - Кто-то бесконеч-но мудрый и добрый, решил поделиться со мной толикой своего изобилия, вот и я, не будь дурак, тоже по-братски поделился с теми, кто нуждается гораздо больше меня.
      "Папики" не очень понимали о чём это им говорит дурак, оно и понятно - голова-то у него большая, а мозг малюсенький, как у рептилойда.
      А он и не пытался им особенно что-то объяснять. Ну и пусть себе считают его безмозглым дураком. Откровенно говоря, он и вправду не особо задумывался, когда снимал с себя и отдавал случайным людям последнее. Он вообще всё больше размышляет теперь о том, чтобы перестать думать вовсе: "А что действитель-но будет, если перестать думать? Мир исчезнет? Я с ним исчезну? Или просто стану чем-то большим. Например чистой энергией. Обрету подлинную свободу. А может вообще стану Богом своей реальности?!".
      
      Глава 68
      В сиреневых сумерках на уютном бульваре, названия которого он не знал, Сироте повстречалась девушка в белом полушубке, таком же, как у сибирских дивизий, спасших в ту далёкую и по-настоящему священную войну Москву от подлинных нацистов. С ней была крохотная милая собачонка, такая же белая и пушистая. Очень забавная живая игрушка, которую она пыталась, но не умела дрессировать. К её растерянности и расстройству у хозяйки пёсика ничего не выходило с глуповатой комнатной ливреткой.
      С изумлением и радостью Емельян узнал в девушке свою недавнюю знакомую, которая несколько часов назад угощала его кофе перед совещанием. Он стремглав бросился к ней навстречу с радостными криками.
      Девушка в белом полушубке, бегло окинув тревожным взглядом подбежавшего подозрительного типа, в сумерках не узнала его и, взяв собачку на руки, хотела быстро удалиться в сторону павильо-на метро, где было многолюдно и не так темно.
      Тогда, видя её проблемы с питомцем, Емельян обратил всё своё внимание на пушистика и доходчиво объяснил левретке, что от неё требуется. Собачка оказалась не так уж безнадёжна.
      - Ой! Это вы! Простите, я вас сразу не узнала. Так вы ещё и дрессировщик? Такое чувство, что вы умеете с животными разговаривать! - восхитилась Надежда.
      - В общем-то да! - улыбнулся он застенчиво.- Я понимаю языки многих видов... Видите-ли, я прирождённо глуп и уродлив, и люди не хотят со мной общаться...
      И ляпнул со вздохом:
      - Особенно я пугаю девушек, как вас сейчас чуть не испугал.
      - А я бы так не сказала! Вы мне сразу показались очень симпатич-ным и милым.
       Эти слова миловидной девушки были брошены ею как бы походя, как нечто само собой разумеющееся. Тем и дороги. Все люди для Сироты делились на две категории: тех, кто объяснял ему, что он выродок, и тех, кто натужно пытался его в этом разубедить, ещё более утверждая в подозрениях, что он выродок. Чем старательнее Емельяна утешали - тем острее он осознавал, что его именно утешают, с целью убедить сплясать под свою дудку "тупого Емелю" - так его чаще всего звали за забором, когда он там оказывался. Раньше он избегал туда попадать. Зато очень любил смотреть по телевизору про разных красивых, успешных людей. Уже тогда он мечтал стать кинорежиссёром, большим политиком. Героем-военным, который, как супер-герой, будет спасать мир от зла. В его ущербной голове зарождалась неимовер-ная сила, о которой он до поры помалкивал...
       Говорят, что жизнь одна, но у него их было уже несколько. Одна там за интернатовским забором. Остальные - уже по эту его сторону: полные риска, неимоверных трудностей... И таких удивительных встреч!
       И вот девушка, выгуливающая пушистую живую игрушку, по имени Надежда, ляпнула во всей бабьей простоте: "- А я бы не сказала!" (имя в виду, что ей он вовсе не кажется выродком).
       Ну, она же дурёха, не врач и не биолог! Откуда ей знать про всякие черепные своды и врождённую недоразвитость мозга? Женщины... говорят, они вообще антропологически слепы - и мужчин воспринимают не на вид, а на слух. Века трудов исследо-вателей человеческой психопатологии прошли мимо этой наивной и чистосердечной барышни, мозг её девственно чист, никаких преград, чтобы принять его сердцем, ведь обмануться в его нынешнем случае совсем не сложно... Она бы не сказала! Ха... Конечно, ведь она видела его "Сурикатовым". Красавчиком и умником. Богатым и успешным. Она не видела его первозданным - таким, каким он несколько месяцев назад пролез в дыру интерна-товского забора...
       И всё же в этом вердикте её легкомысленного бабьего "вы мне показались симпатичным и милым" было что-то совсем иное, чем в фальшивых уговорах "всё понимающих" доброхотов "не считать себя неполноценным"... Словно материнские глаза взглянули на Сироту через эти незамутнённые расчётливостью женские "окна чистой души".
      Емельян закрыл лицо руками и заплакал.
       - Почему вы так скверно говорите о себе? Что я перепутала? - ласково утешала его Надежда, чуть приобняв за вздрагивающие в рыданьях плечи. - Ничего я не перепутала. Вы чудесный, добрый, искренний... жаль, что мы не подружимся.
      - Почему, не? - спросил он, сразу перестав рыдать.
      - Это был мой последний день стажировки, - с грустью пояснила Надежда. - Скоро я выхожу замуж, и мы с моим Эдиком уезжаем далеко и навсегда... Вы знаете, я люблю его какой-то ненормаль-ной материнской любовью, - при этих словах её лицо стало таким счастливым и "нездешним", будто рядом в этот момент появился её проклятый Эдик.
      - Мне кажется, если с ним не дай бог вдруг что-то случится, я в тот же миг тоже умру или сойду с ума. Так ведь ненормально любить? Как вы думаете? Может у меня что-то не так с головой?
      Она спросила Емелю об этом как знатока. По сути он и был в данной теме "местным парнем"...
       Через пять минут они расстались. А что ему оставалось делать? Только пожелать ей счастья и долго глядеть вслед удаляющейся призрачной надежде на счастливую перемену, глотая слёзы.
      
      Глава 69
      Грядущая пустота может быть очень перспективной... Хотя в тот момент Сироте так не казалось. Привычные чувства брошено-сти и одиночества терзали ему душу. Чтобы хоть немного заглушить адские муки он пил водку с какими-то алкашами во дворе пятиэтажных хрущёб. Случайные приятели за его деньги "накрыли поляну" на столике для пенсионерского домино под навесом-грибком.
      Обладая уже некоторыми навыками обращения с огненными напитками, Емельян "по науке" заливал ими пылающую душу - огнём тушил огонь. При этом думал о чём-то своём, поднимал глаза к небу, вздыхал, бормотал что-то себе под нос. Благодарные за спонсорство собутыльники уважительно не лезли к "меценату" с разговорами, пока он сам не открыл им душу:
      - Она меня снова бросила! - пожаловался Емеля с глазами полными слёз. Его шикарное шерстяное пальто было расстёгнуто "во всю широту мучающейся души", стильный галстук "боло" выбился из-за пазухи пиджака и трепетал на ветру.
      - Чё, женщина? - шепеляво уточнил один из случайных знако-мых, присвистнув сквозь отсутствующий передний зуб.
      - Мама, - затрясся в рыданиях Сирота.
      Мужики недоумённо переглянулись и тактично промолчали. Предоставляя единственному действенному в таких случаях лекарству сделать свою работу - осуществить анестезию сознания. Но для этого требовалось ещё хорошенько принять "лекарство", чтобы мозг пропитался спиртным анальгетиком и началась химическая реакция, которая отключит ту часть головы, где обитали мучительные мысли.
      А пока глаза спонсора банкета сверкали сквозь поволоку слёз тоской и отчаянием:
      - Как она могла?!
      - Послушай, красавец, а может тебе найти себе хорошую бабу? - из сочувствия предложил один из собутыльников.
      - Заткнись! - резко рявкнул на него Сирота, сразу перестав быть утончённым, - словно кулаком в оставшиеся во рту зубы ткнул советчика.
      - Ты чё? - опешив, вздрогнул советчик. И попытался объяснить-ся:
       - Ну послушай, зачем тебе мамка в таком возрасте? Заведи себе бабу и забудь.
      Сирота упрямо помотал головой.
      - Извини, конечно, мужик, за то, что я тебе сейчас скажу, но похоже ты впал в детство.
      - Ты не смеешь... Ещё слово и я тебя ударю... Не знаю как я выжил там за забором... Только благодаря ей! Мечте о нашей встрече... А теперь ты предлагаешь всё забыть, стать как те другие, что остались, потому что выросли без надежды и веры... чтобы забавы ради воспитателей жрать траву, потому что так и не научились думать и потеряли память?!
      - Свихнулся что ли, кореш? - покачал головой доброжелатель. Он был уязвлён и обижен обещанием получить в морду за свой добрый совет. - Я же не то... Я мать уважаю...Только насилу мил не будешь, брат...
      - Ты не понимаешь, мама меня по-прежнему любит! Её жестоко обманул плешивый ординатор. Заколдовал, понимаешь? Просто я должен её отыскать, чего бы это мне не стоило...И тогда мы снова будем счастливы вдвоём.
      - Ну, значит, желаем тебе её найти, - объявил другой собутыль-ник, чтобы разрядить обстановку. И наобум, скорее ради прикола, ткнул заскорузлым пальцем в портрет какой-то женщины на первой полосе заляпанной жирными пятнами газеты, что служила им скатертью под выпивку и закуску. - А это случаем, не она?
      - Кто?
      Все стали внимательно рассматривать фотографию тётки, для чего сдвинули в сторону бутылку портвейна, пластиковые тарелочки с закуской и стаканы. Мнения разделились. Одни считали, что баба с таким лицом не достойна оказаться потеряв-шейся мамой такого душевного и щедрого джентльмена. Другие напротив, горячо отстаивали кандидатуру случайной кандидатки.
      Почему-то смутные воспоминания Емельяна из далекого дет-ства с трудом переносились в сегодняшний день. Неужели, - с замирающим сердцем спросил он себя, - он не вспомнит черт родного лица? От накатившего волнения с ним чуть не случился обморок.
      ...- Это она! - после мучительных колебаний с вызовом нако-нец объявил он, обводя широко раскрытыми глазами хмельную компанию.
      - Да бро-о-сь ты! - проявил здоровый скепсис седой мужик с морщинистым обветренным лицом бывалого знатока жизни. Он махнул рукой и скуксился как от кислого. - Так не бывает! Газетка случайно тут оказалась...
      - Ну... теоретически... - запинаясь пустился в рассуждения другой, не желая отбирать последнюю надежду у "маменькиного сынка", который так славно проставился на всю компанию.
      - А почему он тогда сразу не признал родного лица? - из прин-ципа не сдавался скептик с заполошным "выпадением правды-матки". - И, интересный вопросик, кто на газетке-то? - Скептик помолчал со значением - то ли продолжение мыслей пропил, то ли намекал, что у случайного знакомого точно не все дома, раз он на первую попавшуюся бабу так кидается.
      Помолчав, скептик объявил с глубокомысленным видом:
      - А никто. Случайная тётка. Место вожака в нашей волчьей стае он себе выбивает, - сам же и выдвинул неожиданную версию скептик, обращаясь к товарищам, чтобы объяснить приятелям чего это случайный знакомый их под себя подминает. - Вы на него повнимательней посмотрите... Всем им, волкам, без разницы, кого под себя в бараний рог согнуть... Он же на-ча-альство!.. Мы для него плебеи: должны его во всём слушаться и поддакивать.
      - Так ты, мужик - волк? - купился самый молодой в компании на впечатляющий миг приятельского прозрения.
      - Я - да, - признался Сирота, хотя мог бы легко отбояриться. И никто никогда не узнал бы: искренне он отнекивался, или тему опасную в разговоре учуял. Хотя всё равно было непонятно, зачем "волк-оборотень" бдительность не явил зато душу случайным людям раскрыл?
       - Я - странник. Нос по ветру с волками держал, не скрою... Но у нас в воздухе, кроме волчьего духа, ещё и волей-вольной пахло. А в вашем городе только бензином и затхлой неволей смердит... Да вам не понять, не познали вы романтику фронтира!
      - Ну, вот чего не застали - того действительно, не застали, - на этот раз согласился с ним за всех скептик.
      
       ЧАСТЬ ПЯТАЯ
      "Я должен быть самим собой, я больше не могу ломать себя ради тебя... Если ты сможешь любить меня таким, какой я есть, мы будем счастливее. Если ты не сможешь, я все равно постараюсь заслужить то, что должен ты".
       Ральфом Уолдо Эмерсон эссе "Уверенность в себе".
      
      
      Глава 70
      На следующий день Сынок предъявил газету с женским фото-портретом своему окружению по думской фракции ЛДПР. Украсившую собой обложку некогда приличного издания, а в последние годы превратившегося в таблоид с сильным оттенком желтизны, даму бальзаковского возраста звали Софья Павловна Лютова. История её была типичной для нашего времени и при этом трагической.
      Сын Софьи Павловны Даниил недавно погиб на СВО. Молодо-го человека мобилизовали, было ему всего 25 лет. Погиб парень от осколочного ранения в голову меньше, чем через месяц после призыва. На школе, где учился Даниил, открыли мемориальную доску, посвящённую ему, а в бывшем классе покойника установи-ли "парту Героя". Ещё Даниилу посмертно наградили орденом Мужества, однако получить эту награду мать не смогла: её потеряли во время пересылки из Москвы... От всех этих потрясе-ний несчастная женщина похоже повредилась умом, потому что стала при народе озвучивать всякие бредовые мысли, что поселились в её больной голове. Вначале безумицу хотели упрятать в районную психбольницу, чтобы не смущала своими баснями население. Но кто-то прозорливый указал начальству, что выгоднее с этим пока не спешить. Присмотревшись к безумной местное руководство смекнуло, что действительно, полезнее оставить обладающую даром красноречия мать на свободе и, после определённой идеологической обработки, даже позволить ей высказываться публично.
      Прошло некоторое время и развившую большую патриотиче-скую активность в соцсетях "родину-мать" стали приглашать на официальные мероприятия и давать трибуну, с которой она могла бы агитировать других матерей отправлять своих мальчиков на "священную войну". Тех матерей, которые не желали расставаться со своими родненькими кровиночками бесноватая ораторша публично стыдила и даже обзывала нехорошими словами. С одобрения губернатора Лютова теперь призывала всячески бойкотировать и наказывать отказников, стремящихся отсидеться за печкой в то время как "настоящие мужики и патриоты воюют с нацистами".
      Вскоре о "стальной валькирии" узнали на федеральном уровне и тоже решили использовать подходящий образ в пропагандист-ских целях. С обложки нацистского таблоида "Аргументы и факты" Лютова, отчасти копируя известный плакат времён Великой отечественной войны, указывала пальцем в читателя, подпись под фотографией гласила: "Ты мне нужен, сынок!".
      Получившая некоторую известность "Мамаша Кураж" была отобрана и приглашена с другими вдовами и матерями павших героев в Кремль на встречу с самим Президентом. За чаепитием под телекамерами президентской съёмки Путин удостоил мадам Лютову короткой беседы, поздравив с гибелью сына: "Это ведь лучше, чем если бы ваш сын бесполезно умер от водки, верно?".
      "Это огромное материнское счастье для меня, Владимир Вла-димирович!", - зардевшись лицом, ответила Путину безумная.
      
      Глава 71
      Так Софья Павловна Лютова стала лицом компании уличных билбордов "Любить по-русски. ru". А точнее так: Любить по-russки (частично начертано это было по-английски), чтобы в соседних странах не питали иллюзий на счёт того, как их собирается "любить" Российская федерация, приговаривая "по матери".
      Это был обычный способ людоедской власти нае.... собствен-ное население, этакая дымовая завеса под прикрытием которой можно сотворить с людьми всё, что угодно - всю страну завесить плакатами с умильным призывом "любите по-русски!" чтобы затолкать людям в подсознание прямо противоположную директиву: "Учитесь ненавидеть, убивать и умирать по-русски". Точно также людям до тошноты навязывали программу "народной медицины" и под это дело геноцидили собственное население при помощи пандемии лабораторного коронавируса, кровавой бойни, массового искусственного обнищания и культурно-нравственной деградации...
      
      *
      
      Лев Николаевич Толстой:
      
       "На днях я был на бойне в нашем городе Туле. Бойня у нас построена по новому, усовершенствованному способу, как она устроена в больших городах, так чтобы убиваемые животные мучались как можно меньше. Это было в пятницу, за два дня до Троицы. Скотины было много.
       Еще прежде, давно, читая одну прекрасную книгу "Ethics of Diet", мне захотелось побывать на бойне с тем, чтобы самому увидать сущность того дела, о котором идет речь, когда говорят о вегетарианстве. Но совестно было, как всегда бывает, идти смотреть на страдания, которые ты предотвратить не можешь, и я все откладывал.
       Но недавно я встретился на дороге с мясником, который ходил домой и теперь возвращался в Тулу. Он еще не искусный мясник, а его обязанность - колоть кинжалом. Я спросил его, не жалко ли ему убивать скотину? И как всегда отвечают, он ответил: "Чего же жалеть? Ведь надо же". Но когда я сказал ему, что питание мясом не необходимо, то он согласился, что и жалко. "Что же делать, кормиться надо, - сказал он. - Прежде боялся убивать. Отец, тот в жизни курицы не зарезал".
       Большинство русских людей тоже жалеют, выражая это чувство словом "бояться". Он тоже боялся, но перестал. Он объяснил мне, что самая большая работа бывает по пятницам и продолжается до вечера.
       Недавно я также разговорился с солдатом, мясником, и опять точно так же он был удивлен моим утверждением о том, что жалко убивать и, как всегда, сказал, что это положено, но потом согласился: "Особенно, когда смирная, ручная скотина. Идет, сердешная, верит тебе. Живо жалко!".
       Мы шли раз из Москвы, и по дороге нас подвезли ломовые извозчики, ехавшие из Серпухова в рощу к купцу за дровами. Был чистый четверг, я ехал на передней телеге с извозчиком, сильным, красным, грубым, очевидно, сильно пьющим мужиком. Въезжая в одну деревню, мы увидали, что из крайнего двора тащили откормленную, голую, розовую свинью бить. Она визжала отчаянным голосом, похожим на человеческий крик. Как раз в то время, как мы проезжали мимо, свинью стали резать. Один из людей полоснул ее по горлу ножом. Она завизжала еще громче и пронзительней, вырвалась и побежала прочь, обливаясь кровью. Я близорук и не видел всего подробно, я видел только розовое, как человеческое, тело свиньи и слышал отчаянный визг, но извозчик видел все подробности, не отрывая глаз, смотрел он туда. Свинью поймали, повалили и стали дорезывать. Когда визг ее затих, извозчик тяжело вздохнул. "Ужели ж за это отвечать не будут?" - проговорил он.
       Так сильно в людях отвращение ко всякому убийству, но примером, поощрением жадности людей, утверждением о том, что это разрешено Богом, и главное привычкой, людей доводят до полной утраты этого естественного чувства.
       В пятницу я пошел в Тулу и, встретив знакомого мне кроткого доброго человека, пригласил его с собой.
      - Да, я слышал, что тут хорошее устройство, и хотел посмот-реть, но если там бьют, я не войду, - предупредил он меня.
      - Отчего же, я именно это-то и хочу видеть! - сказал я. - Если есть мясо, то ведь надо бить.
      - Нет, нет, я не могу! - повторил он. Замечательно при этом, что этот человек - охотник и сам убивает птиц и зверей.
       Мы пришли. Ещё издали уже стал чувствителен тяжелый, отвратительный запах. Чем дальше шли мы, тем сильнее был этот запах. Строение - красное, кирпичное, очень большое, со сводами и высокими трубами. Мы вошли в ворота. Направо был большой, в 1/4 десятины, огороженный двор - это площадка, на которую два дня в неделю пригоняют продажную скотину, - и на краю этого пространства домик дворника. На лево были, как они называют, каморы, т. е. комнаты с круглыми воротами, с асфальтовым вогнутым полом и с приспособлениями для подвеши-вания и перемещения туш. У стены домика направо, на лавочке сидело человек шесть мясников в фартуках, залитых кровью, с засученными, забрызганными рукавами на мускулистых руках. Они с полчаса как кончили работу, так что в этот день мы могли видеть только пустые каморы. Несмотря на открытые с двух сторон ворота, в каморе стоял тяжелый запах теплой крови, пол был весь коричневый, глянцовитый, и в углублениях пола стояла сгущающаяся черная кровь.
       Один из мясников рассказал нам, как бьют, и показал то место, где это производится. Я не совсем понял его и составил ложное, не очень страшное представление о том, как бьют, и думал, как это часто бывает, что действительность произведет на меня меньшее впечатление, чем воображаемое. Но в этом я ошибся.
       В следующий раз я пришел на бойню вовремя. Был жаркий июньский день. Запах был еще сильнее и заметнее, чем в первое мое посещение. Работа была в самом разгаре. Вся пыльная площадка была полна скота, и скот был загнан во все загоны около камор. У подъезда на улице стояли телеги с привязанными к грядкам и оглоблям быками, телками, коровами. У забора стояли верховые лошади гуртовщиков. Сами гуртовщики - торговцы в своих длинных сюртуках, с плетями и кнутами в руках ходили по двору, помечая мазками дегтя скотину, или торгуясь с хозяевами, или руководя переводом волов и быков с площади в те загоны, из которых скотина поступала в самые каморы. Люди эти, очевидно, были все поглощены денежными оборотами, расчетами, и мысль о том, что хорошо или нехорошо убивать этих животных, была от них так же далека, как мысль о том, каков химический состав той крови, которой был залит пол каморы.
       Мясников никого не видно было на дворе, все были в каморах, работая. В этот день было убито около ста штук быков. Я вошел в камору и остановился у двери. Остановился я и потому, что в каморе было тесно от передвигаемых туш, и потому, что кровь текла внизу и капала сверху, и все мясники, находившиеся тут, были измазаны ею, и, войдя в середину, я непременно измазался бы кровью. Одну подвешенную тушу снимали, другую переводили к двери, третья - убитый вол - лежал белыми ногами кверху, и мясник сильным кулаком подпарывал растянутую шкуру.
       Из противоположной двери той, у которой я стоял, в это же время вводили большого красного сытого вола. Двое тянули его. Животное плакало и дрожало от страха, уже осознав свою участь. И не успели они ввести его, как я увидал, что один мясник занес кинжал над его шеей и ударил. Вол, как будто ему сразу подбили все четыре ноги, грохнулся на брюхо, тотчас же перевалился на один бок и забился ногами и всем задом. Тотчас же один мясник навалился на перед быка с противоположной стороны его бьющихся ног, ухватил его за рога, пригнул ему голову к земле, и другой мясник ножом разрезал ему горло, и из-под головы хлынула черно-красная кровь, под поток которой измазанный мальчик подставил жестяной таз. Все время, пока это делали, вол, не переставая, дергался головой, как бы стараясь подняться, и бился всеми четырьмя ногами в воздухе.
       Таз быстро наполнялся, но вол был жив и, тяжело нося животом, бился задними и передними ногами, так что мясники сторонились его. Когда один таз наполнился, мальчик подставил другой таз, и этот стал наполнятся. Но вол все так же носил животом и дергался задними ногами. Когда кровь перестала течь, мясник поднял голову вола и стал снимать с нее шкуру. Вол продолжал биться. Голова оголилась и стала красная с белыми прожилками и принимала то положение, которое ей давали мясники, с обеих сторон ее висела шкура. Вол не переставал биться. Потом другой мясник ухватил быка за ногу, надломил ее и отрезал. В животе и остальных ногах еще пробегали содрогания. Отрезали и остальные ноги и бросили их туда, куда кидали ноги волов одного хозяина. Потом потащили тушу к лебедке и там распяли ее, и там движений уже не было.
      Так я смотрел из двери на второго, третьего, четвертого вола. Со всеми было тоже: также снятая голова с закушенным языком и бьющимся задом...
      
      *
      
       Между тем "мать войны" пригласили в Москву - вознаградив ответственной и очень хорошо оплачиваемой должностью в Едином центре отбора наёмников на СВО, то есть назначили на высокооплачиваемую работу заключать военные контракты. Тут Лютова быстро преуспела, сумев за три месяца работы побить предыдущий рекорд, отправив на фронт почти девять тысяч человек (из которых две трети уже погибли или были покалечены). Коллеги за глаза дали ей кличку "Чёрная вдова". Из зависти, конечно. Потому что начальство нахвалиться не могло на новую сотрудницу, и постоянно её премировало и награждало. У Лютовой оказался самый низкий показатель отказов. Это когда что-то там происходило в голове уже фактически купленного для "мясных штурмов" человека, что уже взяв авторучку подмахнуть свой билет в один конец, он, к неудовольствию рекрутёра, неожиданно давал задний ход и сбегал.
      Руководство на такие случае "реверса" реагировало очень нервно - система не должна была давать сбой.
      "В Едином центре мясозаготовок" всё было устроено так, чтобы исключить срывы уже фактически подвешенных на крюк, но ещё трепыхающихся туш. Процедура была продумана психологами досконально - обратившемуся в Центр лицу не оставляли времени на размышления, его гнали по коридорам, словно быка попавшего на бойню. И всё же досадные срывы случались регулярно. Допустивших прокол сотрудников нещадно штрафовали. Тех, у кого коэффициент неподписанных контрактов превышал допустимый, увольняли.
      От того-то новенькой сотруднице так завидовали менее способ-ные коллеги. Тётка словно чувствовала чужую душу и всегда находила слова успокоить, вселить в молодого парня или пятиде-сятилетнего дядьку уверенность, что всё с ним будет хорошо: "Ведь на войне погибают и калечатся невезучие. А вы-то сразу видать орёл и счастливчик!".
      Но об этой "адской кухне" в попавшейся на глаза Сынку газет-ной статье про объявленную образцом материнства женщину, естественно, не было ни слова. Зато авторы материала не поскупились на похвалы в адрес передовицы.
       Фактически не выпуская счастливую газету из рук и бесконечно всматриваясь в женское лицо с первополосной передовицы, Емельян чувствовал себя будто заново родившимся. Уж на этот раз он сделает всё, чтобы не позволить зловредному ординатору украсть у него маму! Они с мамой теперь везде будут вместе, неразлучны. Например, вчера он занимался странным на первый взгляд делом. Он создавал коллажи из фотографий, который велел помощникам размножить на принтере: проще говоря, наклеивал лицо дамы из газеты на фотографию рядом с собой. И получалось: вот он снят с мадам Лютовой около их будущего дома. Вот они за семейным столом. А вот - на отдыхе на берегу моря.
      
       Один из "папиков" протянул Сынку пачку сигарет, неправиль-но истолковав его поведение, Сирота действительно неосознанно причмокивал будто слепой кутёнок тыкающийся во что попало в поисках материнской сиськи. Ощущение было сильное и прият-ное: словно тебя положили на тёплое и родное, и тебе хорошо и безопасно.
      - Это она мне! Мама меня ищет! - в волнении демонстрировал всем по сотому разу фотографию из газеты с тыкающей пальцем в читателей Лютовой. - Я тут, мамочка! Отвезите меня к ней!
      Солидные дядьки пытались образумить "сынка".
      - Послушайте, босс, вы лицо партии... Эта женщина не может быть вашей матерью. Тут даже биологические тесты не требуются, достаточно взглянуть на вас и на неё и сравнить - ничего общего.
      - К чёрту вашу партию! К чёрту ваше мнение! Я хочу к маме!
      Емельян обращался к единственной женщине поблизости, ибо только она одна могла понять то, что он чувствует. Хотя в партии эта тётка была фактически никто - чья-то родственница, устроен-ная по блату на приличную зарплату, - Сирота увидел в ней единственного союзника. И полевать, что крупная баба, с некрасивым лицом (одна бородавка размером с муху у правой ноздри чего стоила) и огромным бесформенным бюстом, не имела даже права голоса в присутствии руководства партии. Только для Сироты огромное значение сейчас имело лишь то, что она тоже мать.
      - Если меня не отвезут к моей маме, я объявляю забастовку! - пригрозил "папикам" Сынок.
      Коллега в юбке, с лица которой Сирота не спускал глаз, плавно опустила и снова подняла на него свои огромные накладные ресницы, молча показывая ему, что всё правильно.
      В ответ на его ультиматум тоже зазвучали угрозы со стороны "папиков".
      Только сдвинуть упёршегося осла было невозможно:
      - Мне всё равно... я с места не тронусь, пока вы не сделаете то, что я хочу.
      Тайная благожелательница снова качнула тяжёлыми густыми ресницами в знак немой поддержки.
      Сынку в сотый раз стали объяснять, что он ошибается - мадам Лютова совсем не та "идеальная всероссийская мать", какую из неё лепят по госзаказу пропагандисты, дескать, она работает в центре вербовки на СВО. Лютует там по-страшному, фактически убивая и калеча чьих-то детей и отцов.
      - Ну подумайте, шеф, зачем ей чужой мужик! Она своего-то родного сына не пожалела, хотя могла бы откупить от призыва или спрятать... А теперь гонит в мясорубку чужих детей.
      Дурак скрестил руки на груди и начал сидячую забастовку. Он мог взбесить кого угодно своим упрямством. Вбил себе в голову, что сумеет приглянуться чужой тётке, возбудив в ней материнский инстинкт, и всё тут!
      - Когда мы встретимся, вы сами в этом убедитесь...
      - Чтобы хотя бы обратить на себя её внимание вам придётся, босс, тоже стать солдатом и отправиться воевать, - пошли на хитрость "папики", решив припугнуть ни дня в своей жизни не служившего папиного сынка.
      Сирота растерялся. Можно ли стать солдатом с хроническим диагнозом умственно отсталого? Тем более депутату! Тем более лидеру думской фракции ЛДПР... Таких в армию ни один психиатр не пропустит, это даже дураку понятно.
      Существовал, правда, особый фейковый батальон, в который "избранники народа" ненадолго выезжали пофотографироваться в военной форме с оружием и выложить свои бравые фотки в соцсетях, хвалясь пребыванием, якобы, в окопах на передовой. Служба в таких "потёмкинских войсках" была абсолютно безопасной. Реально же воевать дураков нет, - пусть это делают простые люди: призывники, мобилизованные, безработные, должники, уголовники, кто угодно, только не элита! Но Сынка такой способ не устраивал.
      "Как же мне стать настоящим солдатом, чтобы понравится маме? - у Сироты в голове начался хаос от напряжения... Так он промучился часа два, дока его не осенило: "Да ведь надо же просто перестать быть элитой!".
      
      Глава 72
      На следующий день после утренней сессии заседания парла-мента новый глава ЛДПР вышел в думские кулуары пообщаться с прессой. Ничего супернеобычного не предвиделось и вдруг случилась маленькая сенсация.
      - Ваше отношение к озвученной нашим Президентом идее тотальной войны с Западом до его полного уничтожения? - первой протянула к нему микрофон цветов РФ журналистка с лицом грызуна. Это была телеведущая с Российского государственного телевидения Ольга Скоблеева. В её глазах Сирота почувствовал себя едой. То есть весьма неуютно, словно на него смотрели как на добычу. Задавая свой вопрос мужиковатая баба с РТР машинально оценивала его как мужчину и думала, что хорошо бы закрутить служебный роман с восходящей звездой политики - ещё больше пиара, ещё больше секса, ещё больше бабла.
      Как это случается с личностями дегенеративного склада Скоблеева была на сексе сдвинута. И от избытка мужских гормонов сублимировала неудовлетворённость в агрессию. Её нынешний муж, тоже известный телепропагандист, жил с нею в настоящем аду. Не проходило ни дня без того, чтобы свихнувшая-ся на почве разжигания массовой ненависти и военной истерии супруга, не устроила муженьку нервотрепку. Она обязательно должна была разбить о его голову тарелку либо запульнуть в благоверного чем-то тяжёлым, то есть обязательно должна была довести мужа до истерики, до слез и только тогда ей становилось на некоторое время комфортнее. Была у Скоблеевой такая "фишка"! И она убила бы, конечно, какое-то количество украин-цев собственноручно - если бы ей это разрешили сделать без риска для собственной жизни, - тогда уж точно совершенно. Зрелище истерзанных трупов доставило бы "журналистке" громадное удовольствие и на какое-то время утолило бы её жажду над кем-то поиздеваться, искалечить, изнасиловать, и избавило её несчастного супруга от бытовых травм.
      В глазах Скоблеевой, помимо нездоровой похоти, Сирота увидел ещё нечто кошмарное! Внутри неё не осталось ничего живого и нормального. Словно женщина попала под электричку, и только снаружи выглядела целёхонькой, а внутри кровавая каша! Только кровь другого состава. Так иногда случается... Хотя пропагандистка войны жила в комфорте и богатстве, она была ходячим трупом. Такова была для неё стоимость цепочки морально-нравственных компромиссов с собственной совестью...
      Невысокий человек застенчиво улыбнулся хищной журналистке и опустил глаза...Через мгновение на том же месте буквально ниоткуда возник бесстрашный гигант мысли:
      - Я не против инициативы нашего президента. Но я считаю, что штурмовые батальоны должны быть на 90% укомплектованы лучшими людьми страны - депутатами, губернаторами, видными пропагандистами и членами их семей. Для этого предлагаю законодательно учредить институт фронтовой стажировки, в рамках которой отправлять наших сенаторов и прочую элиту в действующую армию сроком на полгода. В настоящие боевые войска.
      Даже ближайшие соратники не ожидали от своего лидера такого, все напряглись, но перебивать оратора перед телекамерами никто не смел.
       - Как лидер одной из фракция парламента я также буду выдви-гать законотворческую инициативу о приравнивании доходов народных избранников к среднему по стране уровню зарплат учителей и врачей. Надо лишить нас лишних привилегий и пусть депутаты получает ту же зарплату что и их избиратели.
      "Неужели я спятил?" - подумал Сынок, без страха, с любопыт-ством, и продолжил:
      - Это будет справедливо. И никаких служебных иномарок, никаких спецсигналов. Мы что "Скорая помощь", чтобы мчаться на работу по выделенной полосе, создавая пробки и в без того перегруженных транспортных потоках? И на пенсию мы должны уходить как рядовые гражданине!..
      
      Прошло всего срок минут и Комиссия Думы по этике распро-странила сенсационное заявление о разоблачении в своих рядах, то есть в депутатском корпусе, самозванца и афериста, обманом проникшего в органы законотворческой власти, присвоив себе несуществующую личность.
      
      Глава 73
      Здание Думы беглый депутат покидал через подъезд для тех-нического персонала. Рванул, что называется, за флажки! Сбегая по пожарной лестнице Сирота радостно срывал с себя "знаки неприличия": депутатский значок, всякие стильные штучки, которые ему накупили "папики", чтобы придать выдвиженцу внешней солидности.
       Пропуск ему ещё не успели заблокировать, это вдохновляло! Экс-депутат приложил его к считывающему устройству турникета и благополучно направился дальше к дверям.
      И тут путь ему загородил плечистый вахтёр в форме с голубым околышем на фуражке. Коренастый овчар.
      К счастью для беглеца массивное лицо голубого архангела из ФСБ несло на себе чёткий отпечаток профессионального слабоумия штатных спецслужбистких сторожей, которым приходиться годами нести необременительную для интеллекта караульную службу за хороший гэбисткий паёк. Одним словом, очередная трухлявая голова на погонистых широких плечах попыталась собрать остатки мозгового вещества в кучу, чтобы не прошляпить "агента".
      - Это ты самозванец-аферист? - грянул радостно-бдительный голос вахтёра-вахмистра, предвкушающего благодарность от начальство вкупе с премиальными.
      - Ага, - с достоинством за гранью нахальства подтверждает Сирота.
      - Тот самый? - гармошкой морщит лоб отличник караульной службы, пытаясь крутить извилинами в тесноватой черепной коробке.
      - До-до, - отнюдь не придуриваясь, сознаётся беглец.
      - Сбежать надумал?! - повёл допрос по всем правилам псовой службы двуногий овчар.
      - Хочо! - как на духу выдыхает беглец, ворочая во рту анемич-ным языком и производя массу нестандартных звуков.
      Охранник озадачен: у задержанного узко посаженный пустые глаза под низким скошенным ртом, вдавленный в лицевую часть черепа приплюснутый нос, слюнявые бесформенный губы, из открытого рта течёт слюна, в общем внешность олигофрена и типичного путинского депутата, а с "избранниками народа" (даже бывшими) полагается обращаться предельно интеллигентно, иначе запросто с работы вылетишь. Тут надо действовать по инструкции, то есть объяснить задержанному его конституционные права, потом вызвать старшего смены, хотя у охранника руки чешутся достать штатный "маузер" и без "чайных церемоний" пустить нелегала на топливо.
      И тогда в силу хронического дефекта речи и застарелого аутиз-ма экс-мини-вождь предлагает "обладателю чистых рук, заморо-женной башки и чего-то там ещё горячего" нехилую коррупцион-ную сделку, причём на всё том же птичьем языке.
      - ...Лучшо много бабло для вечного отсосо!
      Беглец сжато обрисовывает сторожу сладкие перспективы быстрой сделки без поднятия шума. То ли себя имея в виду, то ли ударниц платных секс-услуг, что всегда пасут клиентов всего в каких-нибудь ста метрах от здешнего очага законоблудия. Прихваченный из партийного сейфа чемодан импортной налично-сти отлично смазывает ситуацию переговоров...
      
      На улице беглеца ожидало вызванное такси. Начинались сумер-ки...
      Почему самые страшные моменты жизни - те, когда все рушится, - оставляют в Душе странное чувство облегчения? Будто кто-то невидимый, но могущественный, срывает с тебя старую кожу, чтобы ты наконец увидел, кто ты есть на самом деле. Это не случайность, это не "просто жизнь". Это Сила - та самая, о которой шепчут духовные учителя, но о которой никто не говорит правду. Потому что правда пугает: если Сила заинтересовалась тобой, она не спросит разрешения. Она ворвется в жизнь, как ураган, и разрушит все, что ты считал "собой".
      Ты живешь в своем уютном мирке. У тебя есть работа, кото-рая "вроде нормальная", отношения, которые "вроде есть", и убеждения, которые "вроде правильные". Ты как гусеница, которая думает, что ее кокон - это весь мир. Но вот приходит Сила. Она не стучится. Она не звонит в дверь. Она просто взрывает твой кокон обыденности, как динамит.
      Ты думаешь, что это катастрофа. Ты теряешь работу, соци-альный статус, высокое положение, деньги, перспективы. Отношения рушатся, как карточный домик. Убеждения трещат по швам, и ты больше не знаешь, что правильно, а что нет. Ты смотришь в зеркало и не узнаешь себя. Все, что казалось стабиль-ным, превращается в хаос. Добро пожаловать в Сумерки Души.
      Но знаешь, что самое смешное, сынок? Это не наказание. Это не проклятие. Это начало. Ведь для того, чтобы родиться заново, нужно сначала умереть. И Сила - это не враг. Она просто не терпит фальши. Она видит, что ты пригрелся в тёплом мирке фальшивой иллюзии, и решает: "Пора"...
      И тогда наступает тёмная ночь для твоей души. Это похоже на родовые схватки.
      Темная Ночь - это не просто "плохое настроение". Это не депрессия, которую можно заглушить алкоголем, антидепрессан-тами или отвлечься. Это война. Война между твоим эго, которое цепляется за старое, и Силой, которая требует от тебя идти дальше, в сумерки, холод, неизвестность.
       Эго кричит: "Верни мне мою стабильность! Верни мне мои иллюзии! Я не хочу меняться!" Но Сила не слушает. Она как мать, которая знает, что ребенок должен родиться, даже если он боится. Она выталкивает тебя из кокона, и этот процесс болезненный. Ты чувствуешь себя потерянным, разбитым, одиноким. Ты плачешь по ночам, задавая вопросы, на которые нет ответов: "За что мне это? Почему я?".
      Если твой комфортный мир рушится, если ты чувствуешь, что теряешь себя, - остановись. Вдохни. И пойми: это не конец. Это начало. Сила выбрала тебя. Она видит в тебе то, чего ты пока сам не видишь. Она знает, что ты больше, чем твои страхи, иллюзии, ограничения.
      И да, это будет больно. Очень больно. Это будет страшно. Но это будет того стоить. Так позволь Силе сделать это. Позволь ей разрушить твой мир. Позволь ей сжечь все, что не настоящее. И тогда ты увидишь: за этим огнем - свет. За этой болью - свобода. За этой смертью - жизнь.
      
      
      Глава 74
      По пути к машине Сирота выбросил в урну подаренный ему новенький смартфон, чтобы сбить со следа погоню.
      Едва тронулись в путь пассажир налил себе кофе из тоже прихваченного с собой чьего-то термоса, отгоняя вдруг навалив-шуюся сонливость.
      Выехали на трассу. Движение за городом было достаточно оживлённое, встречные машины, ослепляя Емельяна светом фар, обострили его восприятие, окончательно вернув бодрость. Только тут Сирота сообразил, что не знает куда едет. Заранее продуман-ного плана побега он не имел и какую указал цель поездки при заказе такси, не помнил.
      Хорошо бы спросить таксиста, а тот взялся рассуждать на волнующую для себя тему украинской войны. Дескать, молодцы там наши военные - отлично воюют с хохлами, словом герои.
       Таксист болтал без умолку, часто отвлекаясь от дороги, чтобы узнать мнение пассажира.
      Емельян не сразу включился в беседу, а когда это случилось, с простодушным видом возразил, что факты вообще-то говорят об обратном.
      - Какие факты? - удивился таксист.
      Сынок охотно и обстоятельно ответил, ибо по должности ему попадались на глаза сводки из Министерства обороны и секретных служб - он ещё не вышел из образа думского трибуна, кое-какие мыслишки по этому поводу не успели выветриться из его головы.
      - Кадровая армия фактически уничтожена, так что сейчас за Россию воюют преимущественно маргиналы - алкоголики, наркоманы, уголовники и прочий сброд. Отсюда вполне есте-ственно проистекает, что "ваши герои" ответственны за многие военные преступления. Увы, мой добрый друг. Увы...
      - Не понял? - повернулся к нему всем коренастым корпусом с видом вышибалы водитель.
      - Чего же тут непонятного? Расстрелы гражданского населения, изнасилования, мародёрства. За такое по головке не погладят, когда затянувшаяся веселуха всё же закончится. Отвечать за вышедший из-под контроля банкет в любом случае придётся, даже если ты полный идиот...
      Иногда, люди по эту сторону забора бывают поразительно непонятливы. Говоришь им на более менее внятном русском языке, даже можно сказать литературном языке, а до них всё равно не доходит.
      - Но этого же не может быть! - силился преодолеть возникший в его голове когнитивный диссонанс таксист.
      - К сожалению, уважаемый водитель, есть задокументированные факты, которые в дополнительных доказательстве не нуждаются. России придётся многое менять, если она желает, чтобы наш полтораста миллионный дурдом приняли обратно в семью цивилизованных народов.
      - Сволочь какая, - угрюмо буркнул в чей-то адрес склонившийся к рулю таксист.
      - Но мы, действующие политики, на это не способны, - самокри-тично признал экс-депутат.
      - Ну я тебе устрою, мерзавец! - погрозил кому-то водитель. - Посмотрим, как ты выберешься из этой глухомани.
      - Армия? - рассуждал Сирота. - Армия ничего не меняет, но она ещё может сказать своё веское слово. Так было в 1825-м, в 1917-м, так будет в 2025 году.
      Завизжали тормоза, машина резко вильнула к обочине и остано-вилась.
      - Так может говорить либо дурак, либо предатель, - севшим от волнения голосом просипел водитель. - Ты в самом деле дурак, или только прикидываешься?
      - Дурак, - честно ответил пассажир. - У меня и справка есть.
       - Выметайся! Я предателей не вожу!
      
      Глава 75
      Сирота потоптался на обочине, вздохнул пару раз. Простонал, оглядевшись на окружающую белую пустыню, посреди которой оказался выброшен таксистом:
      - Господи, помоги!
      - Не сотрясай воздух понапрасну, сынок, настоящих правил никто не знает. Кроме одного: в безвыходных ситуациях не спеши начинать еб... себе мозг. И тем более доставать ЕГО дурацким хныканьем.
      Помолчали.
      - Эй, ждём автобуса?
      - А разве тут не остановка?
      - Вынужден вас огорчить, мадам.
      Снова помолчали.
      - Послушай, я тебе говорил про закон дурака?
      - Не помню.
      - Если кто-то выглядит как дурак, совершает дурацкие поступки, несёт всякий бред, то скорее всего перед тобой дурак.
      - А-а, буду знать...
      - Что, "а-а"! Только не говори, что ты не такая, а ждёшь трамвая. Ни трамваи, ни автобусы тут не останавливаются. Ты сам во всём виноват.
      Оказавшись на обочине Сирота приуныл ровно на 30 секунд, пока провожал глазами удаляющиеся рубиновые стоп-сигналы бросившей его машины. Он пропустил тот момент, когда они свернули с трассы на какую-то сельскую бетонку. Окружающий пейзаж на фоне почти стемневшего неба выглядел холодной пустыней. Впрочем, приглядевшись Емельян заметил чернеющие вдали строения, и приободрившись, направился к ним через поле. Идти пришлось прилично. И всё же через какой-нибудь час он добрался до построек, не смотря на снег. К счастью не такой и глубокий, ему и правду повезло, что зима выдалась малоснежной.
      Не подфартило в другом. Деревня оказалась заброшенной. Меньше десятка полуразвалившихся изб, которые смотрели на мир пустыми оконными и дверными проёмами. Какие-то сараи. От руин несло гнилью и безнадёгой. И всё же надо было определить-ся, в какую хату ему заселяться на ночлег. Выбрал ту, в которой сохранились ступеньки крыльца и дверь.
      Толкнув калитку, зашел во двор, в окно полетел первый снежок. Затем второй.
      - Эй, хозяева, пустите переночевать заплутавшего путника? - из вежливости бодро крикнул в пустоту разыгравшийся пацан. Ответа разумеется не получил. Не расстроившись, сам пригласил себя. Зашёл в сени с загоревшимися озорными огоньками в глазах. Потоптался для виду, стряхивая с ног снег, направился дальше. Поздоровался. Огляделся. И объявил, что горница подходящая, и вообще отельчик что надо.
      Энергично взялся за дело. Скоро на трухлявых досках пола разгорелся костерок; вместе с ним постепенно ушло зябкое чувство сырости брошенного жилья. На смену ему пришло ощущение подобия уюта. Сквозь отсутствующие в окнах стёкла приветливо заглядывал месяц в окружении моргающих звёзд.
      Вспомнилось, как бессонными ночами, глядя сквозь решётки окна интернатовской спальни на ночное небо, он предположил однажды, что все звёзды, планеты, кометы во Вселенной имеют разный возраст. Совсем как люди. Есть планеты старики, а есть младенцы. И все они проживают свою особую жизнь. Космос похож на огромный город, гигантский человеческий муравейник, беспрерывно копошащийся, двигающийся, развивающийся, либо затухающий. Космос изменяется каждое мгновение, рождаются новые планеты, стареют, гаснут, появляются и распадаются семьи...
       Случайный постоялец с жадным любопытством рассматривал каждую деталь вокруг себя. Было в нём это трепетное внимание ко всяким мелочам, независимо от того, рисунок ли это коры старого дерева или трещинки на асфальте, камень из лужи или книжная иллюстрация. Емеля обожал погружаться в неприметную для остальных красоту деталей окружающего мира. И теперь с жадным любопытством разглядывал узоры на потолке избы и на бревенчатых стенах со всеми сучками и трещинками вперемешку, со следами ходов жучка-короеда - ни дать ни взять колдовские письмена.
      Устроив себе что-то навроде тюфяка для ночлега из найденного сена и тряпок, Сирота снял с себя драповое пальто и расстелил его на вынутых из печной кладки кирпичах. Он бы стащил с себя и тяжёлые латные ботинки с золотыми шпорами, но без помощи опытного оруженосца долго бы пришлось возиться с доспехами.
      Присел, налил себе в крышку от термоса кофе, достал бутерброд с колбасой, который предусмотрительно на дорожку умыкнул со стола собиравшихся перекусить "папиков".
      Непринуждённо болтал с небесной семейкой во главе с месяцем, снисходительно воспринимая их докучливое любопытство к странным бомжам, залезшим в путь и брошенное, но чужое жилище.
      Постепенно из него выходило напряжение последних суток. Настроение снова было отличным. Особенно когда обнаружилась подшивка газет и журналов. Они были старые, с пожелтевшими страницами и таким удивительным запахом - скисшего табака, гнилого дерева и еще чего-то древнего и волшебного.
      - Остатки былой роскоши! - весело объявил он, широким жестом обводя кирпичные стены. - Шикарные дворцы и бани остались в прошлом. Но не жалей о потерянном, парень!
      - Угу, - с набитым ртом ответил ему воображаемый подель-ник.
      - Открывайся жизни! Открывайся новому! - по-приятельски поучал Сирота.
      В углу возились мыши и он щедро поделился с ними крошками от пиршества.
      - А что будем делать завтра? - с тревогой спросил подельник.
      - Какая разница? - зевая, с безмятежным видом ответил Сирота, устраиваясь на импровизированном ложе. - Завтра будет видно.
      
      Представь рассвет, который никогда не наступит. Низкое, давящее небо, застывшее в предсмертной судороге, и ветер, поющий жутковатым воем псалмы забытым Богам. Этот мир - не ад, но и не рай, а праматерь всех миров, где хаос сплетается с тишиной в жутком танце, от которого трепещет время. Тот кто рожден в этой бездне, - не человек. Это сорвавшийся с цепи суперторнадо, в котором слились яд и нектар, разрушение и созидание. Его прикосновение - как удар молнии в сухой степи: выжигает дотла, чтобы из пепла взметнулись новые миры.
      Сирота видел себя сидящим в пустом кафе со статной тощей женщиной. У неё очень бледное одухотворённое лицо, орлиный нос, острые скулы. На ней облегающее голубое платье из шёлка. Внезапно скуластая незнакомка близко склоняется к нему и шепчет, обдавая полынным дыханием:
      - Ты все еще слышишь крик рыдающей матери, верно? Тот, что эхом отдавался в коридоре за плотно прикрытой дверью, когда тебе было всего несколько дней от рождения и мать бежала от тебя, как от смерти.
      Весталка небрежным движением опрокинула чашку. Кофе растекся по столу, как кровь из вскрытой раны...
      - Манящая тебя к себе сладким магнитом Любовь - не мед, а расплавленное золото. Выпьешь - и горло сожжет до позвоноч-ника. Мать, которую ты так страстно мечтаешь обрести, не станет носить тебя на руках. Он без малейшей жалости разорвет вас на части, её любовь - плаха. Её душа как ночь.
      "Темная ночь души" - это когда Судьба берет вашу жизнь и трясет, как персиковую косточку в ладонях. Вы кричите: "Хватит! Почему вы так поступаете со мной?!". А голос шепчет: "Смотри - внутри тебя растут цветы добра и зла. Что выберешь, сынок?".
      Голос не жалеет. Не утешает. Его сострадание - это скаль-пель, а слова - ядовитые шипы: "Ты - жалкое ничтожное тело, которое боится боли! - кричит он вам в лицо. - Выбирай: расти или снова обратиться в прах, зато обрести сладкое могильное забытьё и временное убежище от боли?". И если вы выберете рост - он станет вашим палачом, а может стать и спасителем.
      Голос - не учитель. Не Бог. Не дьявол. Он - живая рана ,через которую подлинный мир проливается в вашу жизнь. Его хаос - не угроза, не пытка за грех. Это лекарство, которое вы не заслужи-ли, но в котором отчаянно нуждаетесь. "Ты хочешь делать добро? Пожалуйста! Но вначале будь добр выпить вино хмельной лже-правды из черепа Шивы".
      Женщина встаёт и уходит, не прощаясь. Оставляя Сынка среди руин его старого "я", слушать затихающие где-то за прикрытой дверью, в коридоре, гулкие шаги, посреди кладбищенской тишины. И в этой сгущающейся тишине - слабеющий голос продолжал нашёптывать на ухо: "Ты - живой. Ты - хаос. Ты - свобода"...
      
       Уже под утро Емельяну приснилось будто он всё ещё в утробе матери. Проснулся, почувствовав восход солнца. И немедленно среагировал на него криком. Этот крик был не блажью "безмозг-лого" плода. Он ощущал грядущие перемены, ему было страшно и он звал маму.
      И мать ответила сыночку в своём животе колыбельной песней.
       Он сразу успокоился, заулыбался, загукал, реагируя на вибра-ции родного голоса, любуясь мягким переливам его тембра, ощущая абсолютный покой и счастье.
       В таком прекрасном настроении, наполненный энергией гармо-нии, Емельян наконец проснулся по-настоящему. День начинался на чудесной ноте, будто взятой из "Оды радости", звучащей как гимн полноте жизни.
      
      Глава 76
      Утро выдалось дивным - солнце и морозец. Отлично выспавший-ся Сирота шагал по не голубому снегу через поле обратно к дороге, полной грудью вдыхая чистый воздух. Снега было хоть и мало, но глаз радовался его сверканию! Ведь если вдуматься, то снег падает на землю миллионы лет, и за всё это время ни одна снежинка не была похожа на другую, и никогда не будет!
       Внезапно путь человеку преградил матёрый волчище. Это напоминало умышленную засаду. Поблизости не было ни леса, где мог бы укрыться хищник, ни высоких и густых кустов, ни оврагов. Кругом, насколько хватало глаз, расстилалась безлесая равнина. Только далеко позади, у самого горизонта, виднелась покинутая Емелей деревня.
       Коварный зверь действительно ожидал человека и при его приближении словно вынырнул из-под снежного наста, подняв белоснежный фонтан сверкающих "брызг". Даже неглубокого сугроба крупному хищнику хватило для маскировки. А за мгновение до этого будто донёсся издали крик ищущей его матери: "Сы-ыно-ок!"...
      
      Глава 77
      Поражали размеры хищника. Это был матерый гигант пепельно-седого цвета с огромной лобастой головой и седым загривком. Заложив назад уши, он начал обходить одинокого человека, который был так глуп, что зашёл на его территорию без оружия, с голыми руками.
       Отрезав путь к бегству и приблизившись на расстояние броска, волк замер. Не принюхиваясь, не делая никаких суетливых движений, свойственных этим животным, он стоял в гордой позе. Просто стоял и смотрел в глаза человеку.
      Емельян почувствовал, как мурашки побежали у него по спине. Крайне неприятное ощущение. Но он подавил его. Заговорил громко, но спокойно, без дрожи в голосе:
      - Видел я, как люди переставали быть людьми от страха. Ибо всё худшее в человеке порождение страха: жестокость, алчность, зависть, эгоизм... Мы сами себе злейшие враги, или, как гласит латинская пословица: "Человек человеку - волк". А не наоборот.
      Видел я, как погибали целые города. Видел, как убивали. Видел, как предавали. Видел, как ложь убила правду везде, даже в самой глубине человеческих душ. Лгут пьяные и трезвые. Лгут в бреду и с высоких трибун. Лгут самим себе и целым народам. Видел самое страшное - как люди научились забывать... Они забыли как их предки настрадались от зла и сами стали злом...
      Волк не шелохнувшись будто слушал странную речь двуногого.
      - Бог поставил меня свидетелем многих бед, но забрал у меня разум. И поэтому я вышел, уцелев, из всех бед жизни. Но душа моя - искалечена. Я не боюсь смерти, ибо уже умирал, и не раз.
       Только людей я по-прежнему боюсь - вот в чем моя душевная болезнь. А кто стал бояться людей, тот уже не судья им и даже не свидетель в том Суде, который всё же будет когда-нибудь. Неужели все, что я мог бы рассказать, пропадёт напрасно?.. Нет, я буду говорить! И для этого Бог видать хочет, чтобы я снова прошёл по самому дну...
      Хищник присел, словно приготовился к прыжку. Но это было только намерением выслушать всё, что говорит ему человек.
       Силой своего инстинкта зверь понимал, что перед ним лёгкая добыча, которая утолит его жажду в мясе на пару суток. Знал он и то, что оставаться ему на заснеженном поле, среди открытого пространства, где даже кочка заметна издалека, слишком опасно. Но продолжал хранить почтительную неподвижность. А ведь он почти сутки провёл в неглубоком, обдуваемом ледяным ветром, сугробе, ожидая в засаде, напряжённо всматриваясь в ту сторону, откуда должен появиться двуногий. Он словно ждал кого-то конкретного - и не ошибся. Через несколько часов после рассвета на другой стороне открытого пространства появилась темная шевелящаяся точка. Она росла, приближалась. Шел тот, кто был ему нужен.
      Зверь мгновенно превратился в комок плоти, плотнее закопав-шейся в малый снег, вжавшейся животом в ложбинку промёрзлой земли, собравшись мускулами в сгусток напружиненной для смертоносного броска энергии, пристально вглядываясь в бредущего в западню путника... Оставить в дураках извечного врага волчьего рода было не трудно, ведь он, дурень, забыл забросить себе за плечо на крепком ремешке ружьё! Таким образом лишившись единственной защиты перед смертоносными волчьими клыками. Вскоре хруст его шагов по снегу стал совсем близким...
      
       - Ты пришёл отомстить за тот раз? - понимающе произнёс Емельян, всматриваясь в рыжие глаза зверя. - Ты ведь знал где меня найти. И я знал. Но как видишь я пришёл. Убей меня, если хочешь. Только знай, у меня нет перед тобой вины. Я должен был сделать выбор, ты бы на моём месте поступил так же.
      Волк вдруг лёг и завыл.
      Человек подошёл, наклонился над ним, погладил по седому загривку. Они были словно знакомы с этим волком. На его шкуре, кажется, не осталось живого места. Старые рубцы и шрамы. Свежие раны.
      - Тебе снова досталось от жизни... - посочувствовал человек.
      Насколько волк был страшен минуту назад, настолько вызывал к себе сострадание теперь: худой, будто высушенный долгой суровой жизнью, голодной зимой..
      - А где твоя новая стая? Неужели ты по-прежнему один!
      Волк положил голову на колено присевшего перед ним человека, его могучие лапы слегка подрагивали, словно хотели обнять и прижаться к родному существу.
      - Не горюй, старина, - продолжал ласкать его двуногий собрат. - Будет у нас с тобой ещё семья. Только не теряй надежду. Надежда, это, брат, единственное, что даёт нам силы продолжать бесконеч-ный бег...
      Волк снова внимательно взглянул в глаза человеку, потом перевёл затуманенный взор куда-то вдаль, словно увидел за горизонтом потерянную волчицу и волчат. Ему даже показалось на миг, что сейчас он увидит их спешащих к нему в белой дымке поднимаемого бегом снега...
      Наконец, зверь поднялся. Они простились. Волк побежал к горизонту. Человек продолжил свой путь к дороге.
      
      Глава 78
      На следующий день Емельян как ни в чём ни бывало вернулся на работу. А всё потому, что забыл в спешке драгоценную для себя вещь - карманный календарик с портретом певицы Полины Гагариной и с её собственноручной подписью.
      Никто не ожидал его возвращения. Объявленного самозванцем афериста даже успели объявить в федеральный розыск. Не обращая внимания на недоумённые взгляды, беглец проследовал в свой служебный кабинет на десятом этаже здания в Охотном ряду. При входе в приёмную главы ЛДПР ещё даже не успели снять вывеску с его инициалами. Секретарша вытаращилась на беглого шефа, словно он явился с того света.
      В приёмной сидели двое незнакомцев. Почему-то они показа-лись Емеле похожими на доставщиков пиццы, только без специальных сумок и одеты получше, а так такие же поджарые, резвые, с бойкими глазами. Оба заволновались при его появлении, повскакали с мест, кинулись вдогонку за ним в кабинет. Емельян был не прочь угоститься пиццей после долгой и трудной дороги, он даже полез в карман в поисках какой-нибудь завалявшейся мелочёвки наградить парней за усердие.
      Только оказалось, никакая парочка в приёмной не курьеры с аппетитной ещё горячей пиццей, а оставлены они по месту преступной деятельности скрывшегося авантюриста своим предусмотрительным руководством, - на тот случай если беглый мошенник решит вдруг вернуться. Ведь преступников часто тянет на место преступления, так рассуждали генералы, отдавая приказ об организации засады.
      "Вы задержаны, гражданин Неофитов!", - очень драматично объявил один из оперативников Сироте. Карета, дескать, подана. Емелю это нисколько не огорчило. Скорее напротив. Едва на его запястьях защёлкнулись наручники, он с нетерпением, чуть ли не вприпрыжку, поспешил из оставляемого им навсегда шикарного кабинета, насвистывая что-то очень бодрое. Можно было подумать, что внизу его ожидает не тюремный автозак, а самоход-ные сани ехать свататься к красавице царевне.
      
      Глава 79
      Первое ошеломляющее впечатление от встречи с "Голгофой" - её...отсутствие. Не было ничего, чтобы хотя бы отдалённого напоминало Сироте мрачные застенки, полные конченных злодеев. Скорее тюрьма была похожа на его родный специнтернат, в каком-то смысле он будто вернулся домой.
      Слава обогнала нового узника следственного изолятора "Мат-росская тишина". Он ещё не успел переступить порога общей камеры, а о его похождениях тут уже знали и считали чуть ли не героем. Ещё бы! Мазурик сумел филигранно "крутануть на доверии" зажравшихся "слуг народа" - заменил на время самого Вольфрамовича!
      Тень знаменитого "отца" сопровождала Сироту и в тюрьму. Покойный Жирновский пользовался у зэков авторитетом, ведь ещё при жизни он удостоился высшей чести - стать подлинно народным героем анекдотов, как о Василии Ивановиче Чапаеве или Штирлице.
      Соответственно и его внебрачного сына считали не аферистом, а чем-то вроде продолжения легенды. Достойным наследником, давшим новую жизнь популярному политбренду. Так что для авторитетных сидельцев "сынок" такого человека, - повторившего легендарный подвиг персонажей классического романа о детях лейтенанта Шмидта, - заслуживал не меньшего почёта и уважения, чем батя.
      Да и сам "Сынок" разу сумел продемонстрировать, что не является лишь тенью знаменитого предка. Многие высказывания новенького сразу стали восприниматься сокамерниками как откровения гуру.
      - Стать депутатом было не сложно, - скромно пояснил беглый придурок в ответ на все "респекты" в свой адрес и жажду подробностей. И простодушно открыл секрет: - Чтобы поймать рыбу, нужно думать, как рыба! Это было не трудно.
      Вскоре его стали водить на допросы к следователю и склонять к сотрудничеству.
      - Не поддавайся, - тактично поучали новенького зековским премудростям матёрые урки, щедро угощая крепко заваренным напитком, подозрительно похожим на чай. - Их дело сделать из тебя ссученного. Их дело давить, твоё выскальзывать... Главное не стать крысой.
      - Крыса? - простодушно удивлялся Сынок, хлебнув из чашки чифиря, и чувствуя небывалый прилив остроумия. - Что плохого быть этим умным, проворным и очень изобретательным зверьком. В интернате я одно время дружил с крысой, хоть и волк по своей натуре. Мы обменивались мыслями и по-братски делили унесён-ные из столовой объедки. По уму она могла дать сто очков форы многим нашим воспитателям. Я уж не говорю о санитарах. Не-ет, далеко не всякая хвостатая особь дура и подлец...В Думе я встречал немало уважаемых, влиятельных людей, которые в подмётки не годятся иной крысе... Так почему же крыса?! В любом московском министерстве, - насколько я успел узнать, - будь такая возможность, стоило бы повыгонять половину столоначальников и заменить освободившиеся места теми, кого так немилосердно травят и на кого ставят подлые ловушки.
      Выпив ещё полчашки, Сирота ощутил в своей голове гул за-рождающегося урагана остроумия, и для начала объявил добро-душно, что очень рад встретить в тюрьме таких приятных искренних людей.
      Над ним вежливо посмеивались, но не спорили - заработанный на воле авторитет невозможно было дезавуировать самыми экстравагантными заявлениями.
      В общем, Сирота почувствовал себя в тюрьме, как дома: те же замки на дверях, те же решётки на окнах, те же угрюмого вида бугаи в коридорах с дубинками и связками ключей на поясе, только называются по другому. К чему человек привык с детства, к тому и будет возвращаться по жизни, сделал вывод Емельян.
      В камере тоже имелся "телезомбатор", который работал почти круглосуточно. Смотрели по нему в основном про политику и бандитские сериалы.
      Впрочем, даже на таком фоне новенький привнёс с собой много нового.
      
      Глава 80
      С появлением нового узника тюрьма постепенно проходила процесс этического переосмысления догматических учений. Процесс этот охватил разные пласты её населения, вплоть до конвоиров и "петухов". И те, и другие, хоть и занимали крайние позиции в местном обществе, по факту могли быть причислены к разряду тюремных париев, тем не менее, не сговариваясь, сошлись на теме уважения к новичку, который не боялся контактировать даже с носителями зашкварной масти.
      - Этот новенький весьма не прост, - говорил опытный служака, коридорный надзиратель молодому коллеге.
      - Он что, криминальный лидер? Что-то не похож, - чесал затылочную часть своей крепкой репы недавно принятый на службу в ФСИН 25-летний вертухай. - И с петухами за руку здоровается, что у блатных, я слышал, не приветствуется.
      - Он круче, - закатывал глаза ветеран. - Скорее он патриарх! Даже петухарх, так сказать... в том смысле, что сознание его настолько просветлено и всеобъемлюще, что махатма не боится принимать в свою паству самых отверженных. И криминальный мир его за это не карает, что вообще взрывает мне мозг...
      Можно сказать, что в устоявшейся химической формуле атмо-сферы тюрьмы появился новый элемент - мягкое бунтарство. Словно в распахнутую форточку проник ветер перемен! Затхлый воздух следственного изолятора просто-таки проветрило опасным для устоявшихся порядков сквозняком, и только благодаря появлению всего одного человека - новичок был буквально пропитан духом свободы с ног до головы и легко заражал им других.
      Многим это сильно не понравилось. На "петухарха" пытались было точить заточки некоторые фанатичные радетели чистоты воровского закона. Из-за расхождений в вопросах догматики между разными крыльями учения о воровских понятиях даже вспыхнула короткая "сучья" война, как между правоверными католиками и радикально настроенными носителями идей реформации. В итоге победили те, кто считал сниспосланного тюремному народу гуру носителем свежих полезных идей, в том числе о том, что иногда, в виде исключения, можно увидеть человека даже в опущенном петухе.
      Сам же Петухарх будто не замечал кипящих вокруг него стра-стей. Он словно жил в капсуле своего представления о мире и о людях. В камере с ним сидело несколько закоренелых преступни-ков. Это были крепкие сильные звери. Практически волки. Сирота их понимал, он им сочувствовал. Будучи сильными, гордыми хищниками, они часто чувствовали к себе отвращение со стороны других людей, опасение и страх. Но в глубине души им хотелось вызывать в окружающих симпатию и любовь.
      Петухарху было их жаль. Он видел в них детей, которых оби-жали в детстве. Петухарх так и сказал им:
      - Если бы наши душевные раны рисовались бы не на сердце, а на лице, то можно себе представить какими бы мы все дикими зверьми выглядели.
      Проникнувшись к нему большим почтением и доверием, сосе-ди по камере тоже признавались в нежной любви к матерям и главным женщинам своей жизни.
       Обычно всё начиналось с исповеди, после которой следовала проповедь. Причём, никто заранее не знал, какая сегодня будет тема.
      - На воле глупцы считают, - начал задушевно Петухарх свой очередной монолог, - что женщины расцветают в обществе самых интеллигентных, образованных и статусных мужчин. Но мы-то знаем, добрые мои друзья злодеи, что можем дать женщинам кое-что поважнее высокого общественного положения, материального комфорта и обходительного обращения...
       Самые лучшие женщины, словно мифические создания, спо-собны пройти сквозь испытания адским пламенем, ледяным омутом, и выйти преображёнными. Разумеется, выдержать такое испытание способна далеко не любая. Для этого нужны женщины особой закалки. Но откуда же такие берутся?
      Мы с вами те самые люди - предназначенные для выковывания выдающихся подруг и матерей. Мы - рыцари ордена матёрых волков. Мужественные, ловкие, хитрые. И женщины, которых мы выбираем, становятся под стать нам. Те же, кто нас презирают, между нами сказать, презренный скот и свиньи. Вот такие дела, друзья мои преступники. Да простят меня боги за столь пренебре-жительное суждение. Словом для создания богини, как минимум, требуется мужчина-волк.
      Слушатели благодарно кивали и вздыхали, некоторые утирали на обветренных щетинистых щеках скупые мужские слёзы. Оратор был благодарен им за возможность поговорить о наболев-шем и снять свою боль. Разрисованные, как ничейный забор, тела слушателей, их грязные рты (при нём они всё же матерились гораздо меньше), не вызывали в нём отторжения. Оратор чувство-вал единение с аудиторией и продолжал:
      - Ничто так не прискорбно, как человеческая жизнь. В ней много страданий и мало счастья. И только любовь оправдывает наше рождение. Хвала вам любящие! Я преклоняюсь перед вами! Все мы с вами, друзья мои, отверженные - безумцы, убийцы, воры, ведь без вины наказанья не бывает! Отдадим должное этим псам, что загнали нас и упекли сюда, спасибо им! По вашим благород-ным лицам я сужу, что вы не оспариваете моих слов, что доказы-вает ваш ум и проницательность. Так послушайте ещё немного безумца, что набрался нахальства поучать вас, досточтимых отверженных обществом злодеев. Недавно меня пытались учить, как снимать жёсткую кровавую порнуху которую будут показы-вать широкому зрителю по телевизору в прайм-тайм. Учили как говорить умные вещи, держа при этом в уме, что всё сказанное моим ртом, есть вонючая ложь. Учили непринуждённо носить хорошие костюмы, изящно двигаться, правильно вести себя в приличное обществе. Учили подонки, растлители и маньяки. Вы по сравнению с ними - святые монахи. Но вы паритесь на нарах, а они восседают в парламенте и дефилируют по красным дорожкам престижных кинофестивалей. Зато вы ближе к Истине и к Любви.
      Рецидивисты опять печально закивали бритыми головами, стали вздыхать. Кто-то тихо завыл расчёсывая себе в кровь наколку Христа на синей груди.
      Петухарху ещё больше стало жаль людей на соседних шконках и на бетонном полу у его ног. Но по какому праву он тут проповедует?
      - Ну довольно, братья. Я и так утомил вас этим "священным" бредом. Простите меня за дерзновенную наглость поучать вас, друзья мои.
      - Нет, продолжай! Просим тебя! Говори с нами, учитель! Рас-скажи нам, если можешь, о твоей бабе и великой любви к ней! - умоляли его слушатели, иногда по инерции матерясь и вздыхая. Ведь они бы и продолжали жить так же скудно, если бы он не снизошёл к ним и не открыл им глаза на собственное восхожде-ние.
      Петухарх прикрыл веки, взгляд его притухших глаз будто устремился внутрь себя.
       - Я сижу с вами в этой камере падших ангелов, рыцарей круглой параши, за мою женщину, и счастлив, что имею таких собратьев по оружию. И вижу себя стоящим под штандартом золотого волка, который одновременно служит мне гербом, и рублюсь в великой битве готическим мечом. Врагов намного больше, они окружают плотным кольцом меня и кучку оставшихся рядом воинов, предлагая нам капитулировать на почётных условиях. В ответ я перехватываю свой полуторный меч "бастард" двумя руками, но не для того, чтобы вручить его победителям. Я делаю так в особой технике, называющейся "полумеч". Левой рукой я хватаю нижнюю треть клинка, которую кузнец специаль-но оставил не заточенной, и двумя руками наношу мощные уколы в самые уязвимые места ближайших ко мне врагов - колю в зазоры между пластинами их доспехов: в область подмышек, щели забрал. Так мне удаётся убить пятерых. Но их всё ещё слишком много. И когда рядом со мной падает замертво последний товарищ, мой верный оруженосец, я снова переворачиваю меч. Теперь я держу его за клинок обеими руками, размахиваю словно дубиной - такой приём в то время назывался мордхау. В могучих руках он был подобен урагану в дремучем лесу, валя на землю самые крепкие дубы...
      Я ясно помню тот день, перед моими глазами он встал так, будто это случилось вчера... С другой стороны, не факт, что я реально был действующее лицо, а не сторонний наблюдатель... Порой меня гложут сомнения, а случилось ли это со мной или я всего лишь был травинка в поле, птица в небе, распятие на стене, свеча на окне...
      Как бы там ни было, дело выдалось горячим, скажу я вам. Ведь даже самый могучий воин не может долго противостоять целой армии. Но не зря меня звали "золотой волк"! Когда силы мои почти закончились, я бросил верный меч на землю, метнулся через него, выкрикнув в кульбите заклинание, и приземлился уже на четыре стремительные и ловкие лапы. Мой бег было не остано-вить. Я мчался, проворно огибая бесчисленных врагов, проскаки-вая у них между ног, перепрыгивая через выставленные поперёк дороги алебарды... В тот день, я смог уйти от погони. Но мне не всегда так везло...
      Эти псы бросили меня к вам за решётку, потому что я нашёл в себе мужество снова поднять свой меч и прыгнуть за флажки, отправившись на поиски матери, которую потерял очень давно. Ради неё я готов отправиться хоть в крестовый поход в Святую землю.
      Наверное имелся в виду действующий патриарх Кирилл, который от лица РПЦ на днях объявил священной войну с подлыми украинскими сарацинами, а всем подписавшимся на военный контракт с коронным войском было обещано полное отпущение грехов и райская Валгалла в случае гибели...
      Вслед за непониманием и насмешками к Петухарху пришло широкое признание. Вплоть до персонала тюрьмы. Даже ведущая его дело следователь ФСБ недвусмысленно демонстрировала подследственному знаки своей симпатии.
      
      Глава 81
       - Понимать ли слова Христа о любви к ненавидящим вас, к врагам вашим, не допускающим никакого насилия, так, как они сказаны и выражены буквально в святом писании, то есть, как учение о кротости, смирения и любви, или понимать их как-нибудь иначе?
      Если как-нибудь иначе, то надо сказать, как.
      А этого-то никто и не делает!
      Церковные учителя молчат об этом.
      Что же это значит?
      Значит ли это то, что все эти люди, именующие себя христиана-ми, слугами Бога, хотят скрыть от себя и от нас сущность учения Христа, потому что, если оно будет понято, как должно, оно изменит всё устройство нынешней жизни?
      А нынешнее устройство им выгодно...
      Или же убивать врагов не является таким уж недопустимым делом, и в некоторых случаях, особенно, если на кону сильная любовь, это можно?
       От напряжения мысли с Петухархом случился очередной словесный понос выражающийся в полной неуправляемости потока его сознания. Это случилось на очередном допросе с женщиной-следователем. Арестованный вербализировал всё, что пульсировало и металось в его ненормально крупной голове:
      - Душу Богу, сердце - женщине. Жизнь - Царю, долг - Отече-ству, честь - никому... Гусар, доживший до 30 лет, - не гусар, а дерьмо...
      Таким образом подследственный пытался всё-таки дотащить до затянутой в голубой мундирчик и строгую форменную юбку длиною ниже колен тётки, возрастом примерно сорока лет, просьбу как-нибудь отправить его на войну. А всё для того, чтобы он смог произвести впечатление на Софью Павловну Лютую, олицетворяющую своим лицом рекламную компанию уличных билбордов "Любить по-русски. ru", его предполагаемую маму.
      Но со стороны следователя всё это выглядело как бред сума-сшедшего. Это был какой-то плач с кровью.
      - Да уж бог с ним, с вашим Иисусом, - успокаивала его жан-дармская следователь в немалом чине. - Поговорим лучше о вас. Вам ведь, гражданин, реальный срок светит за ваши шалости. Я бы и рада вас не отправлять в лагерь, да только долг велит. Вот и адвоката толкового вы себе взять то ли не смогли, то ли не захотели, - с искренней болью на некрасивом лице за несчастную жертву следственно-судебной машины сетовала майорша или даже полковничиха ФСБ. - Почему так, может, всё-таки объясни-те? Вот и назвать свою настоящую фамилию не желаете: тратятся понапрасну казённые деньги, рабочее время занятых людей на установление вашей личности. А ещё депутат были! Государ-ственно мыслить должны...
      - А я хочу, чтобы меня осудили, - дёргал лицом в преддверии припадка неопознанный арестант.
      - Зачем вы так говорите, это же противоестественно природе человека! - огорчалась ещё больше за него гуманистка в голубом мундирчике. - Человек должен жить на свободе, а не за колючей проволокой.
      - Ниче-го, я ведь привык, - шмыгнул носом Петухарх и отёр рукавом выступившие на глазах слёзы, одновременно удерживая ладонями себе подёргающиеся щёки, вытворяющими чёрте-что вслед за подбородком, веками и другими частями тела.
      - Да, да, понимаю... Только вы успокойтесь, хотите я попрошу нашего доктора принести вам успокоительного?
      Полковница будто пребывала в нерешительности: отправить ли ей дёрганного на психиатрическую экспертизу и хотя бы на время избавиться от лишней служебной нагрузки, или же оказать чудаку содействие в загадочной истории о попытке стать ещё и сыном экзальтированной дамы по прозвищу "чёрная вдова"? Второе решение очевидным образом вступало в противоречие с элемен-тарной логикой. Впрочем, оно имело и свои оперативные выгоды.
      Следователь привыкла поступать чистоплотно до щепетильно-сти, когда дело касалось чести офицера и профессионального долга, но мысль склонить прославившегося на весь следственный изолятор блаженного к сотрудничеству, постоянно крутилась у неё в голове.
       - Помочь в вашей просьбе не просто, - грудным бархатистым голосом молвила "стальная скрепка из ЧКа", предварительно убрав весь металлолом из голоса и взгляда. - Но вы так трогатель-но рассказываете о своей любви к маме, что я не могу вам с ходу отказать. Ах, я ведь и сама...
       Емеля ещё в первый допрос заподозрил, что ему похоже очень повезло со следователем. Она только притворялась строгой, а на деле оказалась женщиной чувствительной и доброй. С пятой их встречи следователь окружила Емелю почти материнской заботой и лаской. Подкармливала принося из дома в контейнерах домаш-нюю еду, чай и кофе в термосах. Разрешала у себя в кабинете смотреть по телевизору мультики и любимые передачи. При этом сама глядела на Сироту с материнской нежностью. Вот как сейчас.
      - Ах, я так чувствительна, что ради того, чтобы сделать вас счастливым, готова нарушить инструкцию, - наконец сдалась полковница, по бабьи снова "ахнув". - Ах бож-ты-мой, тут надо иметь камень вместо сердца!
      Следовательница достала себе из сумочки пропахший духами платок утереть сопли и слёзы и предложила сделать перерыв.
      Они попили чаю с пряниками и конфетами. Посмотрели вместе викторину по телевизору. Наклёвывающийся приступ у Петухарха так и не начался.
      На прощание добрячка попросила обнадёженного обещанием помощи подследственного о маленькой услуге за будущую помощь. Всего то и требовалось - под видом честного сокамерника провесите какое-то время "подсадной уткой" с важным арестан-том, содержащимся в спецблоке "Матроской тишины".
      
      Глава 82
      - Да пойми ж ты, святая простота! Я вернулся по своей воле. Я ко всему был готов... Кроме одного. Что окажусь в тюремной камере так быстро. Неприятный сюрприз, конечно. Но и к нему я уже почти привык.
      Алексей Навальный рассказывал новому сокамернику о недав-них перипетиях своей жизни - отравлении, чуть не окончившемся для него смертью, лечении в Германии, возвращении в Россию и аресте прямо в аэропорту. Он говорил спокойно и с самоиронией, словно пересказывал не слишком красиво написанное сочинение на тему: "Как я провёл лето".
      - Зачем я это сделал?
      Открытый голубоглазый взор оппозиционного политика не дрогнул, хотя ответ на этот вопрос вряд ли выглядел таким уж простым из этих шершавых бетонных стен даже ему самому.
      - Если люди будут знать, что я нахожусь не в безлопастной эмиграции, а в России, в тюрьме, то это многим вернёт надежду.
      - Надежда? - скривился Сирота. - Надежда поманит и обманет.
      - Это ты зря. Я постараюсь не обмануть их ожиданий. Без лишней гордости скажу, я через многое прошёл и кое-что понял. Если человек ради своих принципов не наберётся отчаянной смелости и не спустится в самый ад и не коснётся дна, то будет страдать вечно. Таков мир. Высшие наслаждения станут источни-ками мук в руках немилосердно мстящей ему судьбы; мечты обернутся жестокими разочарованиями. Надеюсь, здесь в тюрьме моё дно.
      "Люди, это же наивность чистой воды, идеализм, мальчишеская самонадеянность!" - мог бы воскликнуть разумный взрослый человек, но таковой при их разговоре с глазу на глаз не присут-ствовал.
      - Я тоже сбежал из интерната ради своей мечты, - в знак ответ-ного доверия признался Емеля.
      - Я готов продолжать борьбу даже за решёткой! - улыбнулся ему Навальный, хотя будто слышал упрёки и предостережения скептиков: "А когда не останется сил и мужества? Это ведь не про полулегальную политику в окружении надёжных соратников. Это про одиночество. Непредсказуемость. Вас могут просто закатать в бетон и надолго отрезать от внешнего мира".
      Навальный снова через силу улыбнулся таким мыслям, стараясь не показывать соседу, что у него на самом деле на душе. Сказал бодро, желая подбодрить самого себя:
      - Путин далеко не молод, и у нас не Китай и не Северная Корея, чтобы заживо похоронить оппозиционного политика, которого знает весь мир. Когда вернутся честные выборы я смогу побороть-ся за пост президента. Я предложу людям альтернативу Путиниз-му: тотальной коррупции, лжи прогнившего насквозь режима, откату в мрачное мракобесие Средневековья, бесконечной войне. Я уверен - большинство россиян не в восторге, что московский Мордер уже четверть века высасывает все соки из остальной России, что их лишили права влиять на политику, что от их имени геноцидят братские народы.
      "- С чего вы так решили, что им всё это не по вкусу?" - мог возразить ему любой знающий эту страну и народ оппонент.
      Алексей припомнил, как однажды совершал пробежку в парке. Это была пешеходная прогулочная зона. Стоял солнечный летний день, воскресенье.
      - Мне навстречу нескончаемым потоком шли люди, самые обычные: семьи с детьми, молодые и пожилые, одиночки, пары и компании друзей. Я смотрел на них и думал: "Вот он мой народ. Мне постоянно рассказывают, что он хочет, чтобы его называли великим и в обмен легко соглашается, чтобы от его имени творили разные гнусности. Но так ли это в действительности? Можно ли утверждать, что подавляющее большинство россиян конформисты и имперцы? А может за них это решили ангажиро-ванные социологи и продажные пропагандисты, а на самом деле мои соотечественники хотят совсем другого. Свободы для себя и своих детей. Мира и добрососедства с другими народами. Прогресса и настоящей культуры. Права самим решать каким будет жизнь в их городе и стране, на что будут потрачены их налоги...а не отдавать важные для них вопросы на откуп глупым, безнравственным и коррумпированным чиновникам. Может, при другом президенте о россиянах перестанут в остальном мире говорить с презрением и страхом".
      - Так вы вернулись, чтобы стать президентом! - воскликнул с трудом соображающий дурак. И тут же выдал полную глупость под видом заумного откровения: - Тогда берегитесь! Ведь не столь важно получить, сколь важно суметь воспользоваться - дело в ресурсе. А ваш ресурс нынче мал как никогда. Все ваши соратники по "Фонду борьбы с коррупцией" за границей. Погрязли там во взаимных интригах, сами перерождаются потихонечку в тех, с кем борются... Сторонники в России? Они либо уже сидят, либо в страхе затаились.
      Алексей спокойно согласился, что пусть сегодня и не его день, но он привык работать на будущий результат.
      - Ах вы про будущее! - будто обрадовался дурак, хотя радовать-ся тут было нечему. - Оно хоть и скрыто от нас в тумане, но думаю вам не о чем беспокоится. Считайте ваше имя уже во всех будущих учебниках по истории России. Как имя великого мученика свободы. Жаль меня не будет там, когда полярный харпский волк придёт вас убить. Я бы с ним договорился...по волчьим понятиям.
      "Возможно трагедия этого славного парня, - размышлял Пету-харх, - что он слишком прям и твёрд. Поживи он ещё и мог бы подняться до такой степени осознанности, что стал бы неуязвим - перешёл бы в другое качество материи, когда смертоносная энергия не ломает тебя, а гибко поглощается тобою и делает тебя лишь сильнее. Но для этого, как ни парадоксально, сначала требуется стать "слабее" и "глупее".
      Красивый рослый мужчина помрачнел от таких слов простова-того сокамерника и раскрыл книгу, чтобы не продолжать разговор.
      Сирота почувствовал, что недовыполнил поставленный ему на сегодня план. Он вообще мог сегодня в реальности не произнести и половины из того, что ему примерещилось где-то в его больной голове, - с восхищённым лицом хлопал глазами на сокамерника и почтительно молчал, куда ему вступать в беседы с великим человеком! А следовательнице нужны реальные слова, для отчёта. "Ах-ты-бож-мой, ваши фантазии к делу не подошьёшь" - скажет с упрёком она и вздохнёт. Нужны озвученные преступные мысли под запись, под протокол. Только тогда она сможет ему помочь.
      Чтобы вызвать собеседника на настоящий предметный разговор Емеля показал Навальному вырезку из газеты про свою мать и рассказал о своём желании отправиться прямо из следственного изолятора на СВО.
      - Я должен показать мамочке, что не дурак и не трус. Тогда она полюбит такого героического и умного сынка. Убивать из любви можно, сам главный священник Кирилл об этом сказал. Так я докажу маме, что я хороший и достоин её любви.
      Алексей не спорил и не поучал, а высказал своё мнение, впро-чем не навязывая его:
      - Отправившись убивать и погибать в Украину можно доказать как раз обратное. Хотя в России традиционно любят не тех, кто этого достоин. У нас в лидерах рейтинга всеобщей любви маньяк Сталин и бездарь, вор и серийный убийца Путин.
      Навальный показал Сироте фотографию своей семьи, жены Юлии:
      - Истинная подруга жизни, истинная мать, по моему глубокому убеждению, олицетворяют христианскую идею абсолютного принятия и любви. Кем бы ты ни был, и что бы с тобой не происходило, тебя будут любить, просто потому что это ты. И естественно никогда не продадут мужа или сына даже за пять миллионов, обещанных в военном контракте.
      
      Глава 83
      За всё время, что они находились вдвоём, Сирота не разу не видел от Алексея проявления негативных эмоций. Всегда спокойный, доброжелательный, остроумный Навальный много читал книги, которые ему присылали с передачами друзья. Иногда его водили на допросы, откуда он приносил массу юморных историй. В общем, для Сироты это было хорошее общество и некоторый даже уют в камере для врага государства No 1
      Мда.
      Впрочем, не всё таким уж благостным выглядело в этом ком-фортном мирке. У одного из его обитателей имелась досадная обязанность - примерно раз в три дня строчить в кабинете кураторши доклады и получать от неё новые задания. Вот только уровень его интереса к взятым на себя обязательствам быстро таял - примерно как при встречах с директором родного интерната Замороковым. Впрочем, кое чему Емелю успели научить добрые преступники в общей камере. Толкать фуфло, так это у них называлось, то есть, имитировать порученное. А по части клоунады Сирота был мастер. И до поры это проскакивало у следовательницы, которая продолжала поить сынка чаем с плюшками.
      Несколько недель "Петухарх" водил полколвницу за нос, валяя дурака. Пока это было возможно. Но однажды следователь всё поняла и угрожающе шагнула к нему от окна. Её ласковые глаза будто заледенели. В зрачках чекистки блеснул щит, сверкнул меч...
      Наш мир повсеместно наполнен людьми-манекенами. Внешне живые, но словно фантики от пустой конфеты. Когда-то эти люди приняли решение не чувствовать чужую боль и подзаморозили, анестезировали собственную чувствительность, а заодно и совесть. Причина могла быть любой: карьера, предательство близкого, неразделённая любовь. Но последствия такого решения настолько опасны для человека, что если бы он знал заранее, к чему это приведёт, никогда бы на такое решение не согласил-ся...Душа без чувств начинает умирать, а потом разлагается. При этом тело человека может продолжать жить, но сам он уже не будет ощущать себя всецело живым. Таких людей полным полно вокруг. Это люди с пустыми глазами, которые, как заведенные куклы, делают день ото дня одно и тоже. В их головах - чужие "вставные" мысли. В их мечтах - чужие желания. В их жизни есть разное, но нет их самих... Оказалось, следователь давно умерла и даже сгнила изнутри... Сирота с грустью простился с ней, хотя в сущности она оказалась всего лишь очередным манекеном с прикрученной фарфоровой башкой.
      Для самого же сынка сначала все было ужасно. Суд. Вызванная по ходатайству подсудимого мадам Лютова на него не явилась, передав через своего юриста, что не желает иметь никакого касательства к таким подонкам общества и ублюдкам, как подсудимый. Мама снова его бросила, даже не захотев увидеться. А ведь он всем сердцем желал родных прощальных объятий, чтобы заключив с мамочкой полюбовный контракт, отправиться на Запад её любящим сынком.
       Вместо этого был долгий путь на северо-восток. Неделя в тесной клетке на пятерых в этапном "столыпинском вагоне". Жрать почти нечего. Ненависти и беспредела через край. Пересылочное купе - душный мирок, где все друг дружку быстро начинают понимать либо ненавидеть.
       А ещё есть конвойные, которым скучно и тянет от вынужден-ного многодневного безделья и водки покуражиться над подне-вольными пассажирами. И значимость, и охват у этого кружка по не-интересам куда шире и кручёнее, чем у самого захудалого сообщества на воле, тем более в следственном изоляторе. Ведь что отличает конвойный вагон от тюремной камеры - что если не сумеешь приспособиться или откупиться, то жаловаться некому и ждать помощи неоткуда: запросто забьют на смерть, как минимум покалечат или опустят, загнав до самой конечной станции под шконку под равнодушный перестук колёс.
      Затем всё начало налаживаться. Душная несвобода обернулась принизывающим ветром перемен со всеми этими волнующими запахами из-за колючей проволоки зоны. Голод - скромным изобилием рабочей столовки, которая, по сравнению с интерна-товской, выглядела почти средней руки городским кафе. Злоба - редкой в обычной жизни отзывчивостью и застенчивым доброже-лательством.
      А потом всё вошло в норму. Окончательно растаяла тревога за туманное будущее. Ибо согласно Достоевскому, одна из главных причин невозможности человека успешно вписываться в переме-ны, кроется в тесной связи между внутренней свободой и тревогой, поскольку тревога следует за свободой как её тень. Неспособность заглядывать в будущее с доверчивостью ребёнка, часто лишает человека с устоявшимся мировоззрением остатков мужества и внутренней свободы, ещё зовущейся достоинством. Червь сомнений и страхов не позволяет обывателю с воли без арестант-ского опыта быстро принять новые правила игры, адаптироваться к ним. Сложившиеся стереотипы мешают поверить в то, что всё в итоге как-нибудь наладится, проникнуться здоровым доверием к новым людям, стремлением к спасению. Вместо этого червь тревоги и сомнений усугубляет страдания несчастного... И только природный дурак всегда полон животного доверия к миру. Он не зажат в жестоких тисках между внутренним диктатом деструктив-ного воображения и вечно гложущими сомнениями. Его разум пуст от бесконечного проигрывания страшных сценариев. Сироте не грозил кризис идентичности. В любой момент на вопрос "кто я?", он с лёгкостью мог дать ответ, соответствующий текущему моменту: "я волк" или "я режиссёр, "теперь я зек и фраер". Ему не требовалось доказывать себе свою значимость. Тем более, что он проявил себя способным мастером кино, харизматичным полити-ком, что подняло его самооценку до небес... А впрочем, женщине со светлыми глазами волчицы он ещё кое чего доказать собирал-ся....
      И пусть жизнь снова стала мелкотравной чересполосицей, чередуясь пустяшными огорчениями с маленькими радостями, новичок быстро привык к новому забору и новым людям. А люди бывают разными. И преступники на зоне - те же характеры, что и в жизни и в тюрьме. И на одного конченного урода приходится сотня нормальных мужиков. Что тоже совершенно естественно... И важное событие уже топчется за дверью, неспешно протягивая руку к электрическому звонку. И дуракам по-прежнему везет. И счастье по-прежнему не купишь за бабло. Зато можно слямзить по нахалке, пока вертухай на сторожевой вышке, раскрыв восхищён-но варежку, провожает похотливым взглядом толстозадую медсестру из санчати. Не к этому ли ты стремился, мил человек, перемахнув через забор родного учреждения?
      Мда...
      
      ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
       "...Всё может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости... Грозна, страшна идущая впереди старость и ничего не отдаёт назад и обратно! Могила милосерднее её, на могиле напишется: здесь погребён человек; но ничего не прочита-ешь в хладных, бесчувственных чертах бесчеловечной старости".
       Николай Гоголь.
      
      Глава 84
       Сегодня для него настал особенный момент. Он вспомнил... Он отлично помнил себя в утробе матери. Как сидел там, словно в космическом корабле, путешествующем с одного края Вселенной к другому. И как обычно вёл беседу с кем-то на понятном им обоим языке. Он был там на положении мудреца, гуру, познавше-го трансцеденцию. Почти Абсолюта, то есть, мог выбрать в теории себе любое тело и любую судьбу для следующего кармического перевоплощения. Словно взять из гардероба вешалку с костюмом генерала или врача, акробата или лётчика, принца или бездомного и примерить его на себя...
       Он мог видеть изнутри каждого человека и каждое существо во Вселенной, астероид, планету, растение, минерал или животное. И потому знал, что значит прийти к высшей форме осознания. Знал, что каждая клетка не только в его теле, но и во всей Вселенной - это живая, трепещущая частица того самого Абсолюта. Того, кто есть все Сущее. Кто тут и одновременно везде...
      "...Сознание своей отдельности держит людей в удалении от истины. Бог хочет войти в каждое сердце, хочет обитать в нас, как в Храме своём, хочет одеться, как в одеяние, в нас, но падший по собственной воле человек полон до краёв лишь собой - в нём нет места для принятия в себя Бога... Чтобы объяснить это другим ты сам должен утратить часть себя, потерять самое драгоцен-ное...Родиться с хилым телом и таким же хилым умом... Но сделать это не просто, ибо вначале придётся пройти через очистительное перерождение, позволив плотным слоям атмосферы материального мира сжечь в тебе живьём того человека разумного, которым ты являешься на данный момент" - рассуждал он сам с собой, одновременно отвечая на вопросы своего Альтер-эго, который сидел с ним рядом в материнской утробе, как близнец, как возможная альтернатива его самого.
      - Ты веришь, что жизнь после этой жизни (после родов) суще-ствует? - спрашивал его наивный напарник.
      -Нет, я не верю. Для меня это глупости и небылицы. Мы все умрём, ведь жизнь без пуповины невозможна! - изгалялся он над близняшкой, наблюдая за его реакцией и попутно решая, какую судьбу себе выбрать на этот раз в виде жизненного урока. Сгорать в жертвенном пламени страшно не хотелось, как и низводить себя до состояния примитивного дурака, но такова миссия существа высшего порядка...
      - А я думал, что мы будем жить вечно, - разочарованно отвечал напарник по материнской утробе. - Надеялся, что после этой жизни мы родимся в новом большом мире, где будет больше Света, любви и счастья. Может мы даже сможем там летать!
      - Ишь, чего захотел! Полетать ему вздумалось... Рождённый ползать, летать не способен. Посмотри, наивный, какое у нас с тобой несовершенное тело. Сидим в тесноте, и довольствуйся этим. А оттуда, куда ты размечтался вылететь, ещё никто не возвращался! Мечта о жизни в более лучшем мире - это всё лишь твои наивные беспочвенные хотелки, сынок. Мы один раз живём в своём теле. Разве не понятно? Вот и радуйся хотя бы такому существованию, дурашка - в тесноте, да не в обиде.
      Однако напарник упрямо продолжал гундеть о своих заблужде-ниях:
      - А я верил, что этот мир, в котором мы сейчас, полон любви и заботы к нам. А после этой реальности мы окажемся в ещё более ласковой к нам жизни.
      - Только не надо мне рассказывать о том, что ты веришь во всемогущую Маму!
      - Да! Неужто ты не чувствуешь, что она везде, а мы внутри неё? Как ты не чувствуешь её абсолютной любви к нам?!
      - Всё это твои Фантазии, сынок. Я не вижу никого кроме нас с тобой, Емеля, поэтому не могу поверить ни в какую маму. Это антинаучно. Так что давай не будем морочить друг другу мозг мифами о высшем существе, который заботится и ведёт нас по жизни
      - Ладно, как скажешь... Только я всё равно чувствую, что мы здесь как гости, для того, чтобы стать достаточно сильными и готовыми к тому, что нас ждёт потом...
       "Ни одна пылинка, ни один атом материи не может обратиться в ничто, - а человеческий дух внушает себе страх тем, будто смерть - уничтожение его сущности!" - сжалившись над собратом процитировал он великого.
      Близнец надолго замолк, потом изменившимся от волнения голосом попросил сказать ещё что-нибудь в таком стиле.
      "Для человека наивысшая идея постоянства - идея вечности. Только под углом зрения вечности возможна культурная, то есть духовная деятельность. Утрата этой идеи - признак падения и смерти души и культуры, как высшего её навигатора"...
      А потом он родился и с первых минут своего появления на свет доставил множество хлопот и врачам, и родителям. Ещё в роддоме подхватил инфекцию, а доктора безжалостно известили молодую мамашу о том, что сын её после такой болезни точно теперь стал дефективным, то есть обречён на сильное отставание в развитии. И лучше молодым родителям отказаться от проблемного малыша, ведь у них ещё будут здоровые умные дети. "А для таких у государства интернаты для дураков имеются, сдайте туда бракованного, и забудьте о неудачном опыте".
      Но женщина отказывалась в это верить, пока сама не убедилась, что её сынок и ходить начал позже, чем его ровесники, да и заговорил далеко не в положенный срок. Обычно у детей первый зуб прорезывается в 5-6 месяцев, а у её малыша только в полтора годика.
       Позже случилась новая беда. Участковый педиатр после оче-редной болезни трёхлетнего карапуза вдруг холодно заявила между прочим, будто малыш обречён на значительное отставание в развитии от сверстников и в физическом плане, и в умственном. И лучше всего родителям его всё же сдать в специализированный интернат для таких дефективных детишек.
       Если бы в тот момент родители мальчика опустили руки, возможно, всё действительно кончилось бы специальным интернатом для тех, кого общество отбраковало. Но мама и папа маленького человечка решили больше не полагаться на природу, а взять дело в свои руки - начать активно заниматься развитием своего долгожданного ребёнка. В их доме появилось множество специальных тренажёров, дидактических пособий по чтению, письму и математике. Папа, физик-инженер, открыл для сына увлекательный мир цифр. Он учил малыша решать элементарные задачи и сам удивлялся, насколько быстро большеголовый человечек всё схватывает. Мама, филолог по образованию, читала сыну книги, помогала ему осваивать буквы и звуки, складывать их в слова, а слова - в предложения. И каждый день по нескольку часов отводилось занятиям на силу и ловкость.
      Когда пришло время идти мальчику в школу, у родителей уже не было никаких сомнений: сын в умственном развитии уже не отстаёт, а обгоняет всех своих сверстников! В то время как другие ровесники учились складывать два плюс два и читать по слогам, их Игорёк уже управлялся с логарифмами и интегралами. Естественно, ему было в классе до невозможности скучно. Странного мальчишку не понимали, его опасались, Как всё непонятное. Например, он мог просто посмотреть на страницу книги и тут же пересказать ее наизусть. Одноклассники сторони-лись странного, а после того, как он в 8 лет оживил мертвого голубя, вообще стали его бояться. К тому же чудик и физически превосходил потенциальных обидчиков и мог дать сдачи. Завуч заметив, что более крупненький и головастый "гадкий утёнок" не вписывается в общий поток так и сказала его родителям, что ему место в спецшколе для умственно отсталых.
      Из всего педагогического коллектива школы лишь очень немно-гие учителя симпатизировали явно одаренному ребенку, которому было совсем не интересно учиться по той же программе, что и остальным младшеклассникам. По их рекомендации родители Игорёчка обратились к психологу, которая поспособствовала переводу акселерата в особую школу...но не для умственно отсталых, а с физико-математическим уклоном и сразу в четвёр-тый класс.
       Оказавшись в комфортной для себя обстановке Игорь букваль-но расцвёл! Теперь он с удовольствием не только учился и познавал всё новое, но ещё играл в футбол, изучал нотную грамоту, создавал чертежи и вырезал из дерева модели кораблей, самолётов, космических ракет, и даже пытался сочинять музыку и писать стихи. А ещё он вёл дневник, в котором описывал, как они с приятелями разыграли морское сражение в ванной его квартиры, все подробности которого вычитали в одной из книг. И как прибежавшие соседи жаловались его родителям, что у них протекает потолок, а родители только делали вид, что недовольны сыном, а когда соседи ушли, долго смеялись и хвалили своего "адмирала".
      Он тренировал свой ум постоянно, сам ставил перед собой задачи, которые успешно решал. Познакомившись с понятием невесомости в космосе, юный гений разработал конструкцию чайника, в котором можно было бы кипятить воду на космическом корабле во время далёких транспланетных перелётов. А потом самостоятельно рассчитал степень освещённости на планете Плутон, причём сделал это очень точно. Его расчёты оказались столь впечатляющи, что известный профессор Колмогоров пожал "юному коллеге" руку.
       В студии астрономии при Дворце пионеров, куда отвела Игорька мама, педагоги сразу поняли: мальчику у них точно будет скучно. И посоветовали ему обратиться сразу в Астрономический институт. Там Игорь Счастливцев под руководством академика Лобова проводил исследование, которое под силу далеко не всем научным сотрудникам. Мальчику было всего 10, когда в журнале Академии наук опубликовали его научную статью с результатами работы по вычислению звёзд в одном из далёких созвездий, пока недоступных даже самым мощным телескопам.
      Родители внимательно следили за тем, как развивается сын. Они прекрасно понимали: их ребёнок нуждается в постоянно движении вперёд, причём в быстром темпе. В противном случае Игорёк попросту заскучает и не будет знать, что ему делать со своим мозгом, который, как кислорода, требует новой информаци-онной пищи. И тогда они приобрели для сына компьютер, чтобы он мог осваивать программирование. Ему было всего 14, на дворе стоял 1985 год, и компьютеры в домашнем пользовании были скорее диковинкой, нежели правилом. Но для Игорька ПК стал долгожданным способом реализовать давно занимающие его идеи. Он тут же погрузился с головой в новый для себя мир программи-рования.
      
       На БК-0010 Игорь написал свою первую программу и даже создал первую игру для этой модели компьютера, за что получил неофициальное звание "укротителя бэкашек". В 15 подросший вундеркинд получил аттестат о среднем образовании и поступил в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики. Внешне он мало чем отличался от других молодых людей. Носил длинные волосы, джинсы, слушал забугорных рокеров. Разве что чувствовал себя среди студентов малолеткой-старшеклассником, из-за чего у недоросля случались досадные неудачи на любовном фронте: девушкам льстило внимание умника, они с удовольствием эксплуатировали его мозги для помощи в написании курсовых работ и в подготовке к экзаменам, но отказывались всерьёз воспринимать как ухажёра, что сильно ранило тонкую душу романтика. Уход с головой в учёбу помогал забывать о пережитых провалах на любовном фронте. Профессора дружно прочили восходящей звезде скорое блестящее будущее в науке. А пока талантливый юноша увлёкся параллельно изучением иностранных языков и к моменту получения диплома уже свободно говорил на испанском, немецком, французском, китайском и фарси.
      К пятому курсу у Счастливцева уже готова была к защите докторская диссертация по теме: "Проблематика дальних межзвёздных пилотируемых путешествий и перспективные силовые установки принципиально нового поколения для больших трансгалактических кораблей типа "Вселенский волк"".
      Предварительные рецензии корифеев на эту работу были вос-торженными. Так что вопрос защиты скорее всего являлся просто формальностью. Игоря ждали впечатляющие успехи и работа в ведущем институте по интересующей его тематике, однако психика юного гения уже не слишком хорошо справлялась с постоянно возрастающими нагрузками. С ним стали случаться приступы отчаяния, когда молодой человек мог разгромить всё вокруг себя. Парень всё понимал и пытался контролировать своё состояние, однако жизнь в постоянном стрессе не способствовала улучшению состояния молодого дарования, который с огромной жадностью до жизни интересовался не только наукой и техникой, но и творчеством, политикой. А ещё продолжал регулярно влюбляться и предпринимать попытки ухаживать за девушками. Но мозг просто не справлялся.
      Теряя над собой контроль, Игорь бил посуду и ломал очки, раз даже порезал себе руки ради привлечения внимания к своим страданиям. Однажды родители, желая сделать сыну приятное купили ему новую чертёжную доску. И не учли что будучи великолепным чертёжником и фанатичным изобретателем-конструктором, Игорь так привык к своей старой чертёжной доске, что знал наизусть каждую выбоинку на ней. И когда получил в подарок новую доску, то выяснилось, что он не может на ней работать. С парнем случилась истерика. Её идеально ровная поверхность так раздражала Игоря, что он не мог на неё смотреть, приступы раздражения участились. А однажды его мать, случайно заглянув в комнату сына, обнаружила, что её мальчик по памяти старательно воссоздаёт на новой доске трещины, выбоины и царапины, которые были на старой. Но всё равно через несколько дней доска была разбита вдребезги.
       Справиться с приступами помогало что-то сладкое: конфеты, печенье, торты.
      А ведь даже студент последних курсов мединститута рассмот-рел бы в этих симптомах признаки скрытого диабета, но талантли-вому юноше крайне не повезло с врачами. Они не стали особенно углубляться в историю необычного пациента, зато с лёгкостью диагностировали у него вялотекущую шизофрению. Соответ-ственно, и лечили его именно от этого заболевания. А на вопрос мамы, как может человек с таким диагнозом заниматься научной работой, психиатры лишь пожимали плечами.
      Лишь один частный врач, к которому Игоря отвели на приём, смог поставить правильный диагноз и назначить пациенту адекватное лечение. Однако после курса препаратов, который принёс больному явное облегчение, требовалась повторная консультация, а на неё юноша попасть не смог из-за начавшегося развода своих родителей.
       Доктора продолжали лечить парня от шизофрении, при этом использовали всё более серьёзные лекарства, из-за них парень сильно растолстел, у него начались другие серьёзные проблемы со здоровьем. Мама в отчаянии отвела сына в Центр психического здоровья при Академии медицинских наук, где его медицинскую карту подписали коротко: "Гений!". Молодой человек к этому времени уже учился в аспирантуре, продолжая делать большие успехи во всём, за что брался... но однажды всё же очутился в психиатрической клинике. Там вместо того, чтобы прежде всего назначить пациенту серьёзное обследование в связи с сильным нарушением обмена веществ, ему сразу вкололи лошадиные дозы препаратов. Эта врачебная ошибка оказалась для талантливого парня фатальной. Через месяц родителям сообщили и его скоропостижной смерти от обширного кровоизлияния в мозг. По стечению обстоятельств это случилось в день рождения Счастлив-цева. И для матери её солнечный мальчик, мечтавший однажды отправиться на корабле собственной конструкции к далёким в звёздам, просто воплотил мечту в реальность.
      Впрочем, по Москве ходят упорные слухи, будто Игорь Никола-евич Счастливцев не умер, а эмигрировал и продолжает жить под другим именем в иной реальности....
      
      Глава 85
      После того, как Сирота оказался на зоне, он быстро нашёл себя. По тюремному телеграфу раньше, чем "Петухарх" добрался до здешних северов с этапом, о нём пришла самая лестная характеристика от авторитетных сидельцев из следственного изолятора. Как умного и достойного мужика новичка определили на тёплое местечко при кухне. Уборщиком помещений.
      Правда всё равно не удалось избежать волчьей грызни с неко-торыми старожилами, которым очень не понравилось, что непонятно кому оказывается столь радушный приём. Им плевать было на присланную с большой земли маляву. Вновь прибывший не просто был в их глазах никем, то есть, обыкновенным мужи-ком-фраером без всяких заслуг перед воровским миром, а к тому же он был "король петухов"! Такому по воровскому закону вообще место на самых презираемых, грязных работах.
      Сироте пришлось кое что объяснить "детишкам". И для этого дать образцово-показательный бой против превосходящего его по всем статьям противника.
      Вообще-то с некоторых пор Емельян позиционировал себя принципиальным противником любого насилия, но у жизни свои законы...
      Недоброжелатели его, будучи наслышанными о заумном оч-кастом философе, полагали что фраер выйдет к ним на "стрелку" на полусогнутых, трусливо озираясь в ожидании встречи с жестокими отморозками. А он вышел с гордо поднятой головой, насвистывая что-то весёлое, и начал говорить живым и понятным им языком, с лёгким матерком и яркими эпитетами:
       - Пришли разобраться с таким неправильным чулом, как я? Что ж, таким реальным пацанам мне трудно кидать упрёки в несправедливых намерениях. Скажу вам так. "Реальность - это всего лишь тень, которую отбрасывает ваше подсознание. Хотите изменить то, что вам не нравится в реале? Начните с того, что нарисуйте у себя в голове устраивающий вас вариант", - говорил Ошо, но вы, конечно, слишком заняты своими делами и проблемками, друзья, чтобы прислушаться к этому очарова-тельному безумцу в оранжевых одеждах. А зря...
      Глаза странного фраера не бегали в страхе перед смертью, они лучились покоем и любовью. Речь его была неторопливой и мягкой, словно он встретил хороших приятелей:
       - Представьте, сынки, что внутри каждого из вас живёт суще-ство, которое никогда не слышало о морали. Оно не знает, что такое "хорошо" и что такое "плохо". У него нет календаря и часов. И самое странное - оно верит всему, что ты ему показы-ваешь в своём сознании, даже если это откровенная ложь... Ты просыпаешься в холодном поту. Сердце бьётся как сумасшед-шее. Дыхание сбивается. Что произошло? Злобный урка из конкурирующей ОПГ гонится с топором за тобой по узким улочкам "Шанхая". Не беспокойся, сынок, это был всего лишь сон. Потому что для твоего подсознания сон и реальность - одно и то же. Оно не проводит границу между тем, что происхо-дит на самом деле, и тем, что ты просто вообразил. Визуальная, слуховая, эмоциональная, чувственная достоверность - вот всё, что ему нужно. Твоя внутренняя машинка у тебя в башке слома-лась. И это шанс для каждого из вас, братки,, всё кардинально починить в своей жизни. И я не шучу.
       "Забудь прошлое", - говорят духовные учителя.
      "Не беспокойся о будущем", - советуют психологи.
       Попробуй перестать пересказывать себе страшные сказки, которым тебя научили с малолетства плохие учителя. "Никому нельзя доверять", - вдалбливали они в твою детскую голову. "Человек - человеку волк". "Ты должен быть злобен и демон-стрировать жестокость, чтобы тебя самого не сожрали".
       И вот уже ты сам говоришь себе: "Я никогда не встречу любовь людей, потому что жизнь меня сломала и я испорчен-ный".
       Когда ты думаешь о таком будущем, сынок, твоё подсознание не понимает, что это лишь прогноз несчастного мальчишки, которому внушили такую глупость такие же поломанные люди. Для твоего подсознания придуманный сценарий будущей жизни реализуемся в "кино жизни" прямо сейчас. И что подсознание делает? Запускает программу выживания. Страх. Тревогу. Стресс. Всякие глупости и безумства. Например, ничем не спровоцированную жестокость к незнакомцу по принципу: "бей чужих, чтобы свои боялись!". Твоё тело готовится к катастрофе, которая существует только в твоём воображении. И оно её получит.
       Только не забывай, сынок: будущее, рождается из настояще-го. Когда ты из прошлого переносишь в настоящее страхи, боль, обиды, каким, как ты думаешь будет твоё будущее?
       А теперь представь, что ты рисуешь в воображении другую картину будущего:
       "Этот парень мне чем-то симпатичен и я воздержусь причи-нять ему зло, за это жизнь мне тоже ответит добром". " С каждым днём я становлюсь всё счастливее"". "Мир полон возможностей"...
      Используйте эту силу мудро. Или она использует вас! Выбор за вами...
      
       Озвученный придурком многословный бред породил у злоде-ев некоторое недоумение и замешательство, что позволило одиночке оценить ситуацию и занять выгодную для себя пози-цию.
      По условленному знаку вожака на фраера набросилась вся стая, причём сразу с разных сторон, и у каждого из нападавших была заранее обговорённая роль.
      Однако новичок не тешился иллюзиями быть услышанным. Он ждал, что лагерные завсегдатаи устроят ему "прописку". Его не ошеломила внезапность атаки. Как не испугала ни отличная координация действий недружественной своры, ни заточки и железные штыри у них в руках. Он показал себя матёрым волком в схватке с борзыми шавками.
      Безумный художник внутри него уже нарисовал исход пред-стоящей схватки. Создал в уме картину, которая ещё не суще-ствует во внешнем мире, но которую подсознание уже приняло за реальность. И начало действовать соответственно. А всё потому, что подсознание не отличает буддийского монаха от налётчика с кастетом. Оно реагирует только на образы, чувства и эмоции, которые ты ему предложил. Потому что подсознание - это не просто часть тебя. Это ты сам, но только без ограничений логики, пространства и времени. Оно не знает, что невозможно. Оно знает только то, что ты ему показываешь.
      Сирота мгновенно перехватил метлу (которая конечно же не случайно оказалась у него в руках в момент атаки) привычным обратным хватом "мордхау", и так отдубасил импровизированной дубиной врагов, что отправил четверых из них прямиком в лагерный лазарет. Зато его место при кухне больше не оспарива-лось никем.
      
      Глава 86
      Работа была сытная и не хлопотная, оставляющая философу массу времени для медитаций и наблюдения за миром. Однажды Емельян стал свидетелем, как молодой заключённый, зачем-то забредший к пищеблоку, ласково разговаривает с щенком.
      Недавно родившийся от живущей при кухне суки, лобастый малыш, жалобно вдруг начинал скулить, неуклюже переваливаясь туда-сюда на тонких дрожащих лапах, он явно искал куда-то девшуюся мать.
      Незнакомый Сироте зек посадил щенка себе на колени и с нежной заботливостью совал в ему в ротик соску с молоком, которую, видать, специально принёс с собой.
      Но глупыш с непониманием и отвращением отворачивался от резинового соска, продолжал потерянно скулить, жалобно подвизгивая, и тыкался мордочкой в живот кормильцу в поисках материнской сиськи. Да и что оставалось делать месячному созданию, если он ничего ещё не понимал в жизни, ровным счетом ни черта, а матери все нет и нет, несмотря на все его жалобные поскуливания. В итоге расстроенный малыш отблагода-рил парня за заботу, обоссав ему штаны.
      - Это ещё что такое?! - прикрикнул на засыху приблудный зек, впрочем, без особой злости. - Лопай, давай, тебе говорят! - и продолжал тыкать ему в мордочку соской с едой.
      Сирота с интересом наблюдал за неловкими попытками незна-комца воспитать несмышлёныша словом и действием. Как щенок внимательно смотрел на что-то пытающегося объяснить ему человека, склоняя голову то на один бок, тона другой. Как неопытный дрессировщик от полного отчаяния, на себе показывал, как малышу следует действовать.
      В конце концов щенок лизнул парню руку и внимательно посмотрел в лицо. Кажется пёсику начинало нравиться, что человек с ним разговаривает, хотя ничего и не понимал, но чувствовал доброту в обращённых к нему словах. Щенку похоже стало любопытно наблюдать за тем, как шевелятся пухлые губы, чувствовать прикосновения к шёрстке тёплых ласковых пальцев. И пускай от человека не могло исходить той же любви и заботы, что от отсутствовавшей матери, тем не менее инстинктивно малыш сумел определить - двуногий не желает ему зла, а совсем наоборот.
      А парень устав от своих чересчур энергичных попыток спасти щенка от голодной смерти и, видимо, потеряв надежду успокоить малыша, принялся рассуждать сам с собой, взяв несмышлёныша в слушатели:
      - Что же ты такой дурачок, наивная ты душа? Смотришь так, что сразу видать, пропадёшь ты в этом мире без защитника. В два счёта грохнут тебя, наивного, и нет фраерочка. А мать твоя безответственная сука. Тебя, брат, и на минуту без присмотра оставлять нельзя. Загрызут ведь тебя урки злые. В секунду... Знаешь, какие вокруг псы бродят...
      Парень прижимал к себе маленькое тельце, гладил пригревше-гося щенка и в печальном сочувствии приговаривал:
      - Ах ты мой дурачок. Ничего-то ты еще не понимаешь.
      Сироту тронула такая забота о беспомощной твари. Тем более, что ему приходилось уже многократно сталкиваться с цинизмом заключённых, которые, возможно, прикрывались им от того беспредела, с которым практически каждый арестант сталкивается на каждом шагу. Отсюда все эти разговоры про то, что человек человеку - волк, и про то, что "умри сегодня ты, а завтра я". И что всё в мире ложь и опаснейший обман. Особенно те розовые сопли, которым в обществе учат с детства. А учат, дескать, умные и хитрые - наивных и доверчивых опасному состраданию к слабому, глупейшему стремлению к справедливости, бесполезному добру. В этом ряду очеловечивание животных, мысленное наделение их благородными качествами - такой же обман лохов со стороны сильных мира сего, чтобы легче было с помощью навязанных сказок держать в узде и регулярно "кидать" большую часть населения.
      Ведь на деле, дескать, любое животное руководствуется ин-стинктами выживания. Не способно оно на человеческую мораль, высоты духа, драматизм и благородство эмоций. Вот, мол, взять, к примеру, ту же собаку, прежде всего никакой она не "преданней-ший друг" - всё это возвышенная литературная ерунда, придуман-ная безответственными писателями, - а одомашненный волк, с притушенными инстинктами хищника. Но волк! Которого за века обучили видеть в хозяине лидера стаи. А у волков в инстинктах заложено подчиняется стайной иерархии, следовать своему инстинкту выживания, получения еды и безопасности. И всё это он получает от своего хозяина, как вожака, в обмен на преданную службу ему. Так что взаимоотношения между собакой и человеком основываются отнюдь на не благородных человеческих эмоциях. Обе стороны приходят к балансу своих интересов и учатся сосуществовать на одной территории. Как две этнические группировки, состоящие из выходцев из совершенно разных регионов.
       У собак нет абстрактного мышления. Они не способны испы-тывать стыд, любовь и ревность в понимании человека, мстить хозяину за наказание или строить планы на будущее. Собака, либо любое другое животное, попросту функционирует по-другому, а совсем не в рамках человеческих морали и этики...
       Так рассуждали самые умные и циничные люди, которых Сирота тут встречал. Правда у него на этот счёт были иные взгляды. Ведь он сам был волк когда-то и отлично знал, что чувствуют волки и как они понимают жизнь. А собака - в прошлом тоже волк.
      Поэтому Емельян приблизился к приглянувшемуся ему парню и заговорил с ним, как с добрым другом:
      - Собаки часто бывают лучше людей. А люди бывают - много хуже собак. Вглядись сынок в того пса - он указал новому знакомому на автоматчика на дозорной вышке. Он сонлив от хорошего питания и скуки. Его упругое тело под приятными к коже кальсонами, ватными штанами и овчинным полушубком, не мучают лютые здешние морозы. Оно страдает лишь без ласки оставшейся далеко отсюда суки, поэтому ночами ему часто мерещится запах женщины. Он молод и зол на людей в зоне, на которых его натаскали в учебке. Мы для этого пса - враги. Он готов рвать нас в клочья, резвиться и веселиться от вида пролитой крови. Он знает, что если представиться случай застрелить зека, то палец его на спусковом крючке не дрогнет, ведь в награду он получит вожделенный отпуск домой, и сможет слить накопившу-юся похоть.
       Больше всего он полюбил на своей цепной службе ночь. Пото-му что ночью, по ведомственной статистике, чаще всего соверша-ются попытки побегов. По ночам его перестаёт тяготить тяжёлая цепь, к которой он фактически прикован долгой службой. Ночами зорко следя за лучом прожектора, часовой забывает о своей тяжкой доле. Утро же он встречает разочарованием и готов выть от досады, если ему не представился шанс подстрелить беглеца.
      Какая радость у этих псов днём? Приятный запах супа или каши из солдатской столовой. Тепло хорошо натопленной бани по пятницам. Отними у них эти маленькие радости и они потеряют веру в жизнь. Они такие же заключённые, с той лишь разницей, что их приучили к мысли, что убив человека, можно на время избавиться от цепи.
      У них, у этих убийц, две радости - еда и сладкий сон. Их лучшие сны про то, как они подкарауливают жертву и снайперски расстреливают её, за что отцы-командиры перед строем благода-рят отличившегося сынка за отличную службу и награждают двухнедельным отпуском. Жалко на них смотреть.
       Знаешь сынок, почему женщины из посёлка не дают этим псам? Потому что женщина по природе мать. А матери отврати-тельно убийство. Охранники это чувствуют. В душе большинство из них испытывают отвращение к своей службе и к самим себе. В разговорах они презирают здешних женщин, рассказывают о них скабрёзные истории. Но при встрече с ними они теряются. Язык их скован. Жесты их неестественны и оттого некрасивы. Вернувшись после службы домой они стыдятся своего прошлого. Стараются не рассказывать о нём никому. Поэтому человек в форме вертухая - серьёзно больное говорящее животное. По большому счёту они не псы. Это выродки. Их расчеловечили одев в эту форму и дав власть над нами, и тем самым отняв у этих несчастных парней самое главное - самоуважение. Так что существо на вышке, - это испорченный зверь, он мечтает и хочет горячей крови сегодня и свежего доступного мяса в награду через несколько дней пути. А пока Оно живёт в тепле и сытости. И ежедневно расчеловечивает-ся всё больше и больше... И так до самого дембеля. С каждым днём это мутировавшее животное теряет способность снова стать человеком. Горе тому, кто попал на эту службу. Чья нормальность здесь сводится на нет. Сытые равнодушные к чужой боли убийцы - что может быть отвратительней? Человек христианин - что может бы нормальней? Человек перекормленный уставами об охранно-сторожевой службе и политбеседами - что может быть безобразней?
      Вот погляди направо, сынок. Идёт хищник. Не смотри, что это парень с таким простым открытым лицом. Он уже был в отпуске в прошлом году. Преврати нас с тобой этой ночью в беглецов, мы бы познали на себе из какого теста сделано это чудовище... Говорю тебе - эта убийца всех убийц. Ты видел у него какое достоинство? Нет ты видел! Смотри-смотри внимательно. Так могут чувствовать гордость только здоровые крепкие зверооборотни, выродки, отведавшие человеческой крови и узнавшие все преимущества меткой стрельбы по живым мишеням. Говорю тебе, он горд собой. Он понял про себя самое важное на этой работе. Бойся привлечь его внимание. Бойся его расположения и улыбки. Он может быть коварен. Бойся стать таким же как он. Бойся научиться ненави-деть. Бойся полюбить пролитую кровь. Бойся самоуверенного здоровья. Бойся страсти от власти над людьми. Бойся сладости мести. Бойся быть хищником. Фу мерзость! Мне жаль этих парней. Над ними зло посмеялись, когда отняли у них два главных человеческих стремления - потребность в совести и в одиночестве человека рефлексирующего. Всякий раз когда ты позавидуешь его тёплой сытой жизни цепного пса, ты немного становишься им. Ты делаешь шаг к их вышке. Уж лучше тогда, чтобы он перегрыз тебе глотку, - да это будет неприятно, - но зато ты останешься собой. А он скорее всего останется зверем. Звериным выродком, ибо нормальные звери таких ненавидят. Нет, ну ты посмотри на них!
      Пёс с вышки дружественно и ласково посмотрел на двоих зеков внизу своими печальными глазами незлобивого пса, искусно скрывающего при свете дня стеклянный блеск веры в свой новый фарт, беспощадного ночного оборотня.
      - За богом надо идти как собака за хозяином, - закончил свои рассуждения Сирота. - И это твоё доверие никогда не будет обмануто. Ты всегда будешь встречаться с нужными людьми. Все обстоятельства будут тебе вовремя и к делу.
      
      Глава 87
      Так Сирота обрёл друга. Все его звали "Васильком". Не сой-тись с ним на короткой ноге Сирота не мог. Всего пару дней спустя, когда "Василёк" уже стал ему добрым приятелем, может быть даже лучшим, который у него когда-либо-либо был, Емеля спросил его, за что тот попал на зону. Друг простодушно улыбнул-ся и рассказал.
      Срок он тянул тоже за мошенничество. "...17 июля, в город-ском парке в честь славного субботника героев-коммунаров, гражданин Васильев А. М. хитростью занял место билетного контролёра ретро-карусели "Сказочный карнавал", и на протяже-нии более трёх часов катал бесплатно всех желающих (по преимуществу молодых девушек и детей), чем нанёс существен-ный материальный и моральный ущерб владельцу парка аттрак-ционов Дудуеву-Яндыр-Оглы...", так было написано в его след-ственном деле и приговоре суда. Хотя такого на редкость бесхитростного парня ещё требовалось сыскать. В распахнутых васильковых глазах его читалось такое простодушие, что никто не верил, когда он говорил, что сидит за мошенничество.
      Василёк мог часами рассказывать про родной городок, про детство, про свою семью. Его мечтой было поскорее вернуться в семейный дом, в котором родилась мать, и который достался ей по наследству от её родителей. У отца был шикарный погреб, в котором он хранил бочку с домашним вином, ещё был гараж, где на полках расположились инструменты и запчасти для их собранного вручную "Запорожца". Отчий дом Василька был расположен на самом краю города, далее только их сад и огород, а за ними бывшие колхозные виноградники и Дунай.
      В родном городке Василька ждала невеста, с которой они были знакомы с детского сада. А в порту интересная работа.
      Каждый раз при рассказе о доме у Василька становились мок-рыми его васильковые глаза. Ему страшно хотелось снова пройтись по родным улочкам, на которых он с детства знал каждый камень.
       Первые годы после развала Советского Союза, порт у них в городе захирел, кораблей пришвартовывалось все меньше и меньше, закрылись заводы, город пустел. Но постепенно жизнь наладилась. Корабли снова не успевали пришвартовываться и отплывать, привозили грузы со всей Европы, - Дунай протекал через несколько стран, впадал в Черное море, а далее плыви хоть на край земли! Василёк говорил, что завидует морякам, которые видят экзотические страны, и хочет тоже со временем бросить работу в портовых мастерских и стать моряком. Но вначале надо вернуться и заработать денег на свадьбу. Хотя за спиной у Василька было только семь классов школы, бог наградил его талантом мастера на все руки.
      - Повезло тебе, - сказал другу Сирота.
      - Повезло, - широко белозубо улыбнувшись, простосердечно согласился Василёк. Однако тут же сообразил, что своими воспоминаниями разбередил душу товарищу, у которого не было ни дома, ни девушки, ни столь же ясных перспектив. - Давай дадим слово друг другу: кто раньше из нас освободится, - ожидает другого. А после махнём ко мне - отец и тебя устроит в порт. Найдём тебе девушку. Вместе сыграем свадьбу в один день в ресторане "Якорь".
      Особенно Сироту впечатлили слова друга, что он написал о нём своей маме и она ответила, что уже полюбила его, как родного сына.
       Так что совершенно естественно друзья решили породниться, для чего расцарапали себе кожу до крови и прижались ранами, став кровными братьями.
      - Теперь мы друг без друга никуда, брат! - торжественно заверил со счастливыми глазами "Василёк".
      - Куда один, туда и другой! - радостно согласился Сирота.
      
       Прошёл месяц. На Василька пришли документы на досрочный перевод на "химию". Однако верный братскому уговору Василёк убедил руководство колонии оставить его на зоне. Ему охотно пошли навстречу, не желая терять рукастого парня, который мог выточить на станке любую деталь, починить любой механизм. Любовь к технике привил сыну в детстве отец, - из груды металлолома собрав с ним древний "Запорожец", который никто не брался ремонтировать, а они вдохнули в рухлядь новую жизнь, и у них, на зависть соседей, появился свой автомобиль в те времена, когда личная машина считалась роскошью.
       При этом на зоне "Василька" любили за лёгкий, улыбчивый нрав, бессеребреничество, безотказность. Умение на слух подобрать и спеть любую песню на гитаре. Рядом с таким братом и Сирота глядел в будущее с оптимизмом.
      
       Но однажды после завтрака случилось нечто небывалое - прямо на плац для построений и разводов по работам приземлился большой военный вертолёт Ми-8, чего прежде никогда не происходило.
       Охрана уже сформировала из согнанных зеков полукруг. Открылась дверь в борту винтокрылой машины, техник откинул трап, вслед за охраной на асфальт плаца энергично сбежал необычного вида мужик - лысая, словно бильярдный шар, башка, рожа нашего брата рецидивиста, плотного телосложения, похож на бывшего борца или боксёра, располневшего на пенсии. В зеленой полувоенной куртке, которую лысый "боксёр" специально распахнул, чтобы все видели, как у него, словно у позднего Брежнева, сверкают золотом на выпуклой груди сразу три звёзды Героя - России, ЛНР и ДНР!
       Лысый сразу начал говорить громким голосом блатного пахана:
       - Всех приветствую. Меня зовут Евгений Пригожин. Я пред-ставляю частную военную компанию "Вагнер". Думаю, вы про нас что-нибудь да слышали. В основном это хуйня и домыслы. Правда в том, что раньше мы рубили в джунглях уши неграм, а теперь защищаем рубежи нашей великой Родины.
       В руках лысый, видать для понта, держал американский пистолет-пулемёт Томпсона, такие во времена "Сухого закона" в США использовали гангстеры, недаром конструктор, генерал Джон Томпсон, назвал своё детище "аннигилятор" (в фантасти-ческой литературе - прибор для уничтожения материальных объектов".
       Рассказывая про свою частную армию, гость подчеркнул:
      - Хоть мы и выполняем сейчас ту же работу, что и Минобороны, наша ЧВК - это совершенно другое. Мы - военизированная ОПГ, у которой свой внутренний кодекс, который подчас не согласуется с УК РФ. Так что мне не нужны искренние идиоты, верящие в "русский мир" и злобных бандеровцев на Украине, которых надо мочить. Как не нужны мне верящие политрукам в рясах про православный рай. Всё это херня для абсолютных лохов. Мы серьёзная ОПГ и делаем бабки на войне. Наш главный работодатель сам Сатана!
       Ещё лысый бес сказал, что летает по зонам и набирает добровольцев. Что армия Минобороны вообще никакая: бухают, принимают наркотики и воевать не хотят. Отступления и поражения представляют как "перегруппировку войск". А вот они ("Вагнера"), дескать, неплохо продвигаются.
       Прилетев словно волшебник в том самом голубом вертолёт и приземлившись прямо на плацу зоны, "Повар Путина" обращался прежде всего к ворам и убийцам, обещая немедленное освобожде-ние в обмен на согласие принять участие в СВО в составе "Вагнера".
       Потом он что-то рассказал о своей биографии, что тоже сидел - подробности Сирота не запомнил. Пояснил, что раньше срока с зоны зэка могут забрать только Бог, Аллах, ну и, конечно, он, Евгений Пригожин.
       Перейдя непосредственно к вербовке, "Повар" показал себя прокачанным оратором, говорящим по теме без запинки:
       - В первую очередь меня интересуют те, кто отбывает срок по 105-й (убийство), 111-й (тяжкие телесные) и 162-й (разбой) статьям УК РФ. Также буду рад видеть в наших рядах тех, кто в конфронтации с администрацией колонии: криминальные таланты реализовать в наших рядах гораздо проще, чем сидя в ПКТ или ШИЗО. Если заключенный открыто конфликтует с администрацией колонии, это значит, что у него есть яйца.
       На этих словах Пригожин повернулся к "куму" (начальнику лагеря) в чине подполковника, который стоял рядом но чуть поодаль. Сироте показалось, что от слов Пригожина подполков-ник-алкаш дернулся и покраснел сильнее обычного. Однако "гражданин начальник" продолжил натужно улыбаться гостю и делать вид, что всё идёт так, как и должно быть.
       Ещё Пригожин сказал, что возьмёт с испытательным сроком тех, кто сидит по статье 228 (УК РФ, незаконные приобрете-ние, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотиче-ских средств), хотя сам он, дескать, тяжелые наркотики не употребляет и в его компании его категорически запрещено. А вот насильников, - тех, кто сидит по 132-й статье (УК РФ, насильственные действия сексуального характера), пока брать не будет, ибо разногласия в штурмовых подразделениях ему не нужны. Сказал, что за этой категорией приедут отдельно, ориентировочно через два-три месяца.
       - Хотя в любом случае, прийти к нам на собеседование могут все желающие, двери ни для кого не закрываем, будем говорить. Но сразу предупреждаю, будут нюансы. Те, кого посадили по зашкварным статьям, скорее всего, не пройдут. Однако я понимаю, что где-то могла иметь место поклеп-подстава, - "мусора", бывает, рады "закрыть" неугодного им парня по стрёмной статье, чтобы отомстить и получить очередную отчётную палку. Мой совет: пробуйте пройти собеседование. Будете настойчивыми - мы рассмотрим ваше личное дело по-взрослому.
       Народ слушал вербовщика с интересом. И реагировал непо-средственно. Так одобрительный гул вызвало обещание позволять делать с пленными что будет душе угодно.
       - В Африке и в Сирии мы отрезали пленным уши, а по настрое-нию и головы. А вообще, начальству пофиг, что вы будете делать с теми, кто поднимет руки: хотите берите в плен, хотите нет, пытайте, издевайтесь, хоть горло перерезайте - нам "Вагнеру" плевать. Условия найма такие: после прохождения собеседования и подписания контракта, заключённого передают ЧВК, а после выполнения работы осужденного полностью амнистируют указом Президента РФ, то есть гарантируется помилование по действующему сроку плюс снятие судимости. За каждый месяц участия в боях полагается выплата по 100 тысяч рублей и столько же премиальных ("боевых"). Деньги будем перечис-ляться на банковскую карту бойца. Либо "чёрным налом" жене или другому родственнику. Никаких документов вновь набранным в ЧВК на руки предоставляться не будет, гарантии - моё честное слово.
       В случае смерти - пять миллионов рублей родне и звание Героя России. Тело выдадут родственникам для похорон. Если хоронить некому или семья "груз 200" не заберет, то похороним на "Аллее славы" у церкви ЧВК "Вагнера" в "Горячих ключах".
       Пригожин снова повторил, что если через полгода на войне зек выживет то получает амнистию.
      Сказал, что на это у него получено "добро с самого верха".
       Видя, что народ в целом реагирует позитивно, лысый вербов-щик с насмешкой рассказал, что мобилизованным в армию фраерам-гражданским Министерство обороны не даёт ничего - ни нормальной экипировки, ни времени на обучение, - штатских сразу же кидают в пекло. Часто без касок и бронежилетов, а то и со ржавыми автоматами.
       Люди в зоне уже знали из теленовостей, что Пригожин не врёт: там, на воле, добропорядочные мужики терпят от государства гораздо больше несправедливости, чем они за колючей проволокой; "терпил" гонят на фронт часто без нормальных ботинок и термобелья. Нищим бедолагам, кто из маленьких городков и деревень, приходится за собственные скудные деньги себя экипировать, забирая у семей последние копейки.
       Им же Пригожин обещал три недели тренировок в усиленном режиме - по 20 часов в день плюс четыре часа на сон.
       - Если боец получил серьезное ранение, - потеря конечности, серьёзная контузия, и так далее - из-за которого он не может больше участвовать в боевых действиях, его прооперируют в хорошем госпитале, а потом отправят домой. Все условия по лечению, протезированию, амнистии и выплатам по отношению к раненому выполняем неукоснительно! Помимо "базы" ЧВК выплачивает раненым компенсацию в сумме 3 млн рублей.
       Напоследок лысый "пёс войны" предупредил, что у завербовав-шихся обратной дороги нет:
      - Как только вы сядете в автозаки, прибудете на полигон "Вагнера" - всё! Если там кто-то начнет ныть, дескать "ой, я наверное не туда попал", разговор с таким будет короткий - пуля в затылок. В "Вагнере" есть три греха, за которые положен расстрел на месте: дезертирство, мародерство и сексуальные отношения с сослуживцами, гражданскими, флорой и фауной.
      
      Глава 88
      Решение стать вагнеровцем возникло мгновенно. В сущности Сирота решил отправиться на войну ещё на свободе и с этой целью сел вначале в тюрьму, а потом оказался здесь на зоне. Убедить же вербовщиков в своей пригодности, выдав себя за недавно умершего от застарелого рака в лагерном изоляторе маньяка по кличке "Кащей", оказалось проще простого. То есть, при вербовке в путлеровские вафен-СС проблем у новичка не возникло никаких.
       В кабинете лагерной оперчасти громко звучала композиция немецкой хард-группы, а у вербовщика вместо правого глаза поблескивал протез и на лысом черепе, слева над уход, были вытатуированы две молнии-зиги.
      Для Сынка ситуация выглядела предельно ясной. Принцип свободы воли становится чётко понятен тому, кто взял на себя ответственность за всё происходящее в своей жизни. С этого момента и начинаются важные изменения в судьбе. В лучшую сторону или в худшую - это уже другой вопрос. Потому что тот, кто полагает, что путь к мечте пролегает через фиалковые луга на которых безбоязнен пасутся доверчивые розовые овечки, может сильно заблуждается.
      Потому что человек - ещё тот хищник, а в позиции миролюби-вого травоядного материальная эволюция обычно сильно затруд-нена. Мечта - она ведь разная бывает. Для одних мечта - это путь к внутренней и внешней гармонии, с такой мечтой всё просто и приятно - медитируй себе в удовольствие, воздерживайся от явного зла, твори по возможности добро, и будет тебе в конце нирвана с ангелочками. Только не каждому везёт пройти такой лёгкой и приятной дорогой.
      Потому что для других мечта - воля сурового но справедливого Бога, который не посылает никому испытаний, не по силам. На этом тернистом пути приходиться и самому грешить и других за их грехи не шибко осуждать. И если уж согласился сыграть в не самую приятную игру жизни, то не вправе устанавливать собственные правила. Тот, кто согласился пройти боль, должен пройти боль. Тот, кто принял решение испытать грязь и подлость - обязан к этому приготовиться. Кто готов подписать контракт хоть с самим дьяволом - тоже выбрал это сам. И всё это только для того, чтобы исцелить свою израненную душу и отыскать тропинку через мрачные дебри и топи к самому себе...
      "Кащей" заверил вербовщика с хищной улыбкой, демонстри-руя крепкие клыки, что, как настоящий русский, он с большим удовольствием будет мочить хохлов всеми известными ему способами, чем сразу снял большую часть вопросов к себе. Хотя что в реальности знал Емельян Сирота о войне? Лишь то, что там много опасного железа, которое может причинить ему боль, сильную боль.
      Но вербовщик сказал ему, что война это просто. И тоже улыб-нулся новобранцу - спазм, похожий на тик, растягивал его губы в адской усмешке.
      - Я не стану, приятель, засерать тебе голову всяким патриоти-ческим говном про великую Россию, про "жизненно необходимые нам новые территории" и тэ-дэ... И тебе советую выбросить такие мысли, если там тебе уже успел кто-то насрать. Откровенно говоря, - бритый наголо вербовщик доверительно понизил голос и подмигнул стеклянным глазом новобранцу, - если бы от меня зависело я бы давно повесил этих думских демагогов - генералов Гурулёва и Картополова, Шурика Хинштейна, прочую зажравшу-юся брехучую сволочь, а с ними заодно Вовку Соловьёва - болтают много, а за базар не отвечают. За это им давно пора болтаться на фонарях... Если этого думского и телевизионного дерьма не станет, наш бизнес только выиграет! Мы те, в ком реально нуждается эта страна! Мы чернорабочие, которые чистят авгиевы конюшни, наводят порядок в этом мире, а заодно делают из подонков героев.
      Сынок, в общем, не спорил про повешенье названных господ. Ведь он неплохо успел узнать людей, о которых говорил вербов-щик, лично. Ему также показалось, что перед ним человек дела и дело его конкретнее всех тех умозрительных построений, которыми он с прежними приятелями ещё недавно занимались в Думе.
       - Так что, сынок, никакой великой России не было, нет и не будет. Это миф циничных жадных политиканов, придуманный ими для миллионов лохов...а есть деньги и есть нормальный старин-ный бизнес на войне! И есть грязный бизнес на войне, которым промышляют висельники, о которых я тебе уже сказал. А подавляющему большинству населения этой страны абсолютно плевать на патриотизм и политику, их интересует только собственный комфорт и чтобы их оставили в покое, дали спокойно жрать, совокупляться, предаваться любимому шопингу через Интернет. В общем, обычные люди-черви копошатся себе в гнили и полагают, что они великий богоизбранный народ, хэ-х!
      Вообще-то "Кащея" такие рассуждения вагнеровца немного смущали, ведь он только что объявил себя патриотом, рассчиты-вая, что это зачтётся ему при подписании контракта. В замеша-тельстве он не знал, что и сказать вербовщику, по инерции мыча что-то из выступлений Путина и Патриарха Кирилла.
      - Забудь, брат! Фюрер и "Папик" такие же висельники. Нет никаких верующих патриотов, на деле всем плевать на идеи. Власть и деньги - вот единственное, что имеет значение. Поэтому никого не слушай, и не жалей фанатиков-дураков. Потому что, пока у тебя есть деньги, ты чего-то собой представляешь. Как только деньги у тебя закончатся, ты теряешь всякую ценность, даже для Бога. За то время, что мы вербуем народ на войну, мы с коллегами повидали сотни жён, матерей, детей, умоляющих нас, требующих, клянчащих отправить их мужчин поскорей на фронт, чтобы в семье наконец появились настоящие ДЕНЬГИ! И осуждать их за это - грех. Это их обоюдный выбор.
      Сынок заставил себя улыбнуться одноглазому и кивнул. Всё верно. Он ведь сам был когда-то в прошлом наёмник. Только очень давно, так, что успел об этом забыть, и только совсем недавно начал что-то вспоминать. Так что на подсознательном уровне он в курсе. На Земле действует принцип Свободы Воли и, кстати говоря, те, кого принято называть "тёмными силами", его соблюдают неукоснительно. Ни одно более-менее серьёзное действие не обходится без подписи человека, которая и означает его волю. Потому что нарушение Принципа свободы воли карается весьма серьёзно. Это фундаментальный и основополагающий закон мироздания: нарушать волю другого человека нельзя.
      Именно поэтому так называемые "тёмные", чтобы добиться своего, всё реже прибегают к примитивному насилию - вместо этого они искушают, обманывают, запугивают, заманивают, предают и т.д.. Они знают точно, что делать то, на что другой человек скажет своё твёрдое "нет", нельзя. Клиент должен сделать свой выбор сам, добровольно. "Тёмные" это знают, и этот принцип стараются не нарушать, они наиболее честны в этом смысле. Если сказать больше, то вообще-то нет ни "тёмных" и ни "светлых", потому что все мы состоим из того и другого, каждый свой день делая выбор. Например, брать взять деньги на смерть и отдать в семью, на радость уставшей от безденежья жене, образование детишек, лечение престарелых родителей. Именно так оправдыва-ли своё решение многие наёмники.
      И надо сказать, что платил "Вагнер" щедро. Оно и понятно - не из своего же кармана. Путлер давал своему "повару" на закупку "свежего мяса" столько, сколько тот просил. А деньги брались от ограбления недр страны. Если образование, медицину и прочую социалку государство финансировало крысиными дозами, то на наёмников и войну средств не жалело...
      Другое дело, что некоторые люди, считающие себя очень морально нравственными, очень светлыми и очень хорошими, зачастую сами нарушают принцип свободы воли практически ежедневно, абсолютно не считая себя неправыми, а даже наоборот - обосновывая свою позицию "добрыми намерениями", которыми известно куда выстлана дорога. Такие деятели в "белых пальто" любят доказывает другим, что их "правда" единственно верная, а все остальные неисправимо тупы, прирождённые рабы и низкие обыватели. "Белые пальто" с лёгкостью осуждают всех вокруг, зато упиваются собой. Так проявляется человеческая гордыня. Высокомерие задаёт свои правила игры для гордеца, часто в итоге жестоко насмехаясь над ним. Сынок хоть и был глуп, - старался не играть в такую глупую игру. Он вполне отдавал себе отчёт в том, что теперь он наёмник и потенциальный убийца.
      А вот тянуть за собой "брата" на войну Сирота не хотел, но "Василёк" тут же напомнил ему о данной друг другу клятве: куда один туда и другой.
       - Да брось ты, Емеля, ничего со мной не случиться, ты же всегда будешь рядом! - благодушно отвечал он в ответ на все уговоры не лезть к чёрту в зубы за компанию с ним. - И потом, я же везучий!
      Отговаривать братишку было бессмысленно. К тому же нельзя нарушать принцип свободы воли другого. Потому что, как осчастливить другого, так и спасти от самого себя, даже очень близкого тебе человека, против его воли, нельзя. Ключевое тут словосочетение "вопреки его воле".
       - Хорошо, так тому и быть. Поедем вместе, - с тяжёлым сердцем от дурных предчувствий сдался Сирота. - Я договорюсь с вербовщиками, они возьмут тебя без собеседования. А там посмотрим... Только тогда уж уговор: от меня никуда ни на шаг! Теперь я за тебя отвечаю.
      
      Глава 89
      - Я долго шел по лабиринту чьих-то слов, словно слепой, ощу-пывающий стены чужих убеждений. Сначала я цеплялся за это тело и внушённую мне биографию, веря, что если достаточно долго смотреть в зеркало, отражение раскроет мне тайну себя. Иногда это происходит.. Был момент, когда я выстроил храм из идей о Боге и поклонялся ему, как будто он был единственной опорой, способной удержать карточный домик веры внутри меня. Но каждый раз снаружи грубо вторгалось что-то инородное, что ломало стены моего Храма, сносило алтари и оставляло меня посреди обломков.
      - Что если я скажу тебе, сынок, что все догмы, в которые ты веришь, - это временные декорации, навроде тех, в которых снимался сериал, где ты режиссёрил...
      - И ты туда же! Как тот вербовщик, убеждавший, что Родина и патриотизм - химеры, миражи, придуманные алчными, злыми людьми.
      - А разве ты с ним не согласился? Вспомни, как рабочие разби-рали кинодекорацию, чтобы из блоков собрать новые времянки - "прекрасные дома", "магазины", "банки" для следующей серии. Что если вся конструкция, на которую ты так полагаешься, - это лишь тонкий лёд, под которым бушует океан неизвестности?
      - А мама? Её существование где-то даёт мне смысл и опору. Только не смей отнимать её у меня, слышишь! Иначе я ударю тебя, выгоню взашей, предупреждаю!
      - Ну-ну... не горячись. Я ведь понимаю тебя, мой друг, и всё же ты не должен быть таким простодушным, а если это ловушка? Специально подстроенная кем-то западня, в которую ты шагаешь по доброй воле, словно наивный телёнок. Но ты ведь не телёнок.
      - Пошёл вон, гадёныш! Я не хочу продолжать этот разговор. Я почти разучился верить в то, что можно верить. Скоро я могу оказаться в пустоте, и это будет страшнее смерти.
      - Ты - не то, во что ты веришь, сынок. Ты - то, что останет-ся, когда все твои убеждения и представления о себе и своей жизни рухнут, когда все знания исчезнут, когда Емельян Сирота тоже исчезнет, потому что будет убит и превратится в прах. Но ты-то останешься...
      - Ах вот ты куда клонишь! Теперь понятно. Ты - моя болезнь, которая обострилась из-за навалившихся в последние дни волнений и страхов, ведь скоро я отправлюсь на войну, а там убивают. Ты пытаешься спастись, и для этого морочишь мне голову, ведь ты часть меня! Только не надейся! Я подписал контракт, и теперь даже если сойду с ума, никто не избавит меня от войны - нас же с тобой предупреждал дядя Пригожин, что единственный способ наёмнику выжить - отвоевать целиком оговорённый в контракте срок, "от звонка до звонка".
      ... - Напрасно ты меня подозреваешь, сынок. Ведь я твой ближайший друг, я ближе тебе даже чем Вася-Василёк. Ты важен для меня, ведь я тебя люблю. Штука в том, что в сущности нам нечего с тобой бояться. Все самое страшное с нами уже случилось. Мы пришли сюда умирать, и это не подлежит обжалованию. Но мы можем выжить и даже в каком-то смысле победить, если будем опорой друг другу. Вместо того, чтобы жить в страхе и тревоге, я пытаюсь научить тебя избавиться от них, стать неуязвимым, ведь смелого и пуля боится и штык не берёт, как говорится в известном стихотворении. Видишь, я на твоей стороне. Я лучше любого миссионера, лучше директора Заморокова, ведь я знаю тебя лучше всех. И помогаю тебе подготовиться для предстоящих испытаний. Ты должен стать другим. Самоапгрейд - вот как это называется: кардинальный процесс улучшения себя, направленный на повышение эффективности в боевой обстановке.
       Позволь себе вести себя так, как хочется, а не как тебя застав-ляют. Давай выбросим по дороге свои наши страхи и беспокой-ства. Давай с благодарностью примем дар жизни и будем продол-жать жить ее со вкуусом. Потому что в конце концов, единствен-ное, чего нам действительно стоит бояться, - это потратить свою жизнь на жизнь, которой мы не хотим жить.
      - Ну вот это уже звучит лучше!
      - А разве я имел в виду что-то другое? Тогда ты превратно истолковал мои слова, сынок. Ты можешь спорить до хрипоты, доказывая что ты прав, а я нет. Но что изменится лично для тебя? Ничего. Ты останешься при своём мнении, а я при своём. Между тем я тебе необходим. Как твоё Альтер-эго, помогающее принимать важные решения и уберегающее от ошибок. Ни в твоих интересах, сынок, чтобы я замолчал насовсем, перестал отстаивать альтернативную точку зрения. Перестал быть участником бесконечной битвы за право обладания истиной. Поэтому я всегда буду где-то рядом, наблюдать этот безумный карнавал судьбы, который никогда не заканчивается.
      
      Глава 90
      На две недели пополнение набранных в зоне зеков, как и обе-щал Пригожин", отправили в тренировочный лагерь "Вагнера"..
      Сразу по приезду было посещение экипировочного центр, там новобранцам выдали всё вплоть до носков и трусов. На каждой вещи, помимо эмблемы ЧВК, обязательно имелся какой-нибудь духоподнимающий лозунг. Помимо корпоративных девизов использовались явно почерпнутые у гитлеровских СС и лишь немного подправленные: "У нас есть только Россия и она превыше всего!", "мы - русские! И мы превыше всех!!", "границы России для нас священны, а они нигде не заканчиваются!!!".
      Ладно бы подобная агитация украшала собой тактические ранцы и футболки, так ведь и на причинном месте трусов тоже! Будто призыв ""поиметь" хохлов, пиндосов и прочих врагов "рейха"" носил буквальный характер и должен был поспособство-вать железному "стояку" обладателя корпоративных трусов.
       И везде красовались свастики "Z", словно стигматы тяжёлого психического расстройства целой нации.
      
      Что касается обстановки на тренировочной базе, то на первый взгляд вроде всё было заточено под обучение новоявленных наёмников профессиональному мастерству. Впрочем, отдельные сюжеты были не для слабонервных. Мишени в виде фотомуляжей реальных людей ( в том числе почему-то женщин и детей), обучающие плакаты в учебных классах "как лучше убить человека в рукопашной при помощи ножа или сапёрной лопатки" с очень реалистичными картинками... Смотреть на это было невыносимо страшно.
      
      Пополнение расселили в казарме, которая обилием наглядной нацисткой атрибутики напоминала общежитие для курсантов учебного центра СС. Но в целом это такая очень качественная архитектура: кирпичные стены, скатная черепичная кровля... Все сделано очень добротно. Комнаты на четыре койки выглядели аскетично, но опрятно. Сочетание простоты - почти монашеской - и основательности, свойственное скорее немецкой культуре, чем отечественной.. Такая выхолощенная философия делового корпоративного стиля. В интерьерах все невероятно сухо - никаких тебе ковриков или нейтральных пейзажей на стенах и тому подобных излишеств. Услада для глаз правоверного адепта духа мощной корпорации, почти Баухаус. Это в чем-то даже превосходит Баухаус по своей рациональности. Ничего лишнего. Как бы очень профессионально.
      Весь ужас для постороннего взгляда состоял в том, что с пла-нировочной точки зрения лагерь ускоренного обучения убийству был почти идеальным строительным проектом. Тут был у продумано всё до мелочей, - свой такой мирок, причем очень грамотно продуманный, даже со своим храмом и кладбищем. Отчасти это напоминало римский военный лагерь, а ещё неотъем-лемую часть большой, отлаженной и беспощадной машины. Впрочем, свои отбивающиеся от шаблона нюансы здесь всё же имелись...
      
      В первую же ночь в коттедж к новеньким пожаловали старо-служащие из тех, что прибыли с предыдущим этапом и уже успели возомнить себя "дедами". Решили пошмонать новичков. В комнате куда ворвалась шабла из пятерых зеков авторитетных рецидиви-стов не оказалось, так что "деды" знали куда шли. Были они довольно агрессивные... С ходу взяли что им приглянулось и уже собирались уйти - спешили пройтись по соседним "хазам" в лихом разбойничьем набеге, а напоследок предупредили запуганных новичков чтобы через час готовили откупные "за прописку", если не хотят серьёзных проблем.
      В комнате на одной из коек лежал какой-то парень и читал засаленную книжку. Он был так невозмутим, словно недавний налёт его не касался.
      Один из перепуганных наездом жильцов, совсем молодой парень, которого вместе с приятелем ушлый следователь уговорил подписать контракт с "Вагнером" в обмен на закрытие уголовного дела о "наркоте", спросил, что он читает.
      Книгочей ответил:
      - Знаешь такого, Лермонтова? "Мцыри" читаю. Мощная вещь, скажу тебе. Не знаешь, что он ещё написал?
      Пацан кое-что помнил из недавней школьной программы и перечислил. Вообще, сказал он, известный русский писатель. И заодно попросил:
      - А ты не поможешь нам с приятелем, нас двое всего, а их пятеро? Эти злобные отморозки сейчас вернуться за данью.
      Сосед пожал плечами, но согласился:
      - Только уговор. Тут всякое может случиться, а нам за малоле-ток нести ответственность не хочется. Вы вдвоём сядьте там в углу, ни во что не вмешивайтесь, мы с напарником всё сами сделаем.
      После чего стукнул ладонью в верхнюю полку:
      - Брательник! Вставай, работа есть!
      Сверху спустился страшный такой мужик, постарше. Садятся эти двое молча на нижней полке, положив кулаки на колени. Мальчишки притихли в углу, как обосравшиеся котята, один из них тихо плачет и зубами мелко так стучит от страху.
      В комнату возвращаются беспредельщики. Парень со своим братом встают молча, спиной к спине. Смотрят. И вдруг один из налётчиков цедит сквозь зубы:
      - Парни, а вам не кажется, что прыгаете выше головы. А это неприлично.
      Тут страшный брат с большущей башкой и страшным взгля-дом молча хватает этого за волосы и хрясь его головой о колено. Кровь хлещет, зубы летят во все стороны. А старший брат просто стоит спина к стене и орёт дурным голосом:
      - Не подходить, суки! Я псих, мне всё равно ничего не будет - всех замочу! Ну, кто на доппельзольднера, падлы?! Я вас и без цвайхандера, голыми руками, порву в клочья, боссота!
      Старший брат хватает следующего, пытавшегося выхваченным ножом что-то сделать, лупит его так же. Вопли. Через десять минут всё было кончилось. Снова стало тихо. Братья вернулись на койки, предварительно послав радостных пацанов в туалет за водой и тряпками - смыть кровь с пола.
      
      Глава 91
      В учебке братья старались ни с кем из своего подразделения приятельских отношений не заводить, политику не обсуждать, на словах быть с новыми товарищами ровными. Одним словом, не привлекать к себе внимания. Большинству сослуживцев тоже было наплевать на окружающих. Наёмников учили своих и будущих врагов воспринимать по деловому, то есть, без лишнего тепла и без зубовного скрежета. Бизнес - есть бизнес.
      Так говорили им инструктора. Это были опытные боевики. За их профессиональными действиями Сирота наблюдал с большим сниманием, поучая и братца тоже впитывать науку выживания.
      - А разве мы будем кого-то убивать "на нуле"? - уставился на него тогда "Василёк" своими изумлёнными васильковыми глазами, когда Сирота в первый раз призвал младшенького с предельным усердием осваивать стрельбу из автомата и навык обращения с ручными гранатами.
      Емельян и сам смутно представлял себе будущее. Когда он получил на складе новенький автомат, то первое, что почувство-вал, это отвращение. Кровь, бинты, гной, гниль, могильные черви - вот чем было для него оружием.
      Но стоило Сироте сказать себе, что он теперь не камень в речном потоке, не говно, не птица, не монах и не юродивый, а снова солдат, как всё резко изменилось! Вспыхнуло в сознании воспоминание о том, какое разрушительное воздействие произво-дил на противника эшелонированный строй, состоящий из сотен верховых кавалеров, восхитительно выстраивающихся в полуэс-кадроном для беглого залпа. Галопирующие на врага шеренги рейтар производили по два выстрела за раз каждым всадником, для чего каждый кавалер на полном скаку выхватывал пару пистолетов из притороченных к седлу кобур. Подлетев к вражескому строю на минимальное расстояние (примерно на двадцать ярдов), полсотни храбрецов в упор, почти не целясь, разряжали своё парное оружие в ощетинившуюся пиками вражескую терцию. Затем вся "кардеба-талия" лихо разворачивала коней, кто вправо, а кто влево (самые галантные успевали выкрикнуть неприятельским офицерам пару комплиментов за их умение красиво стоять под огнём), после чего господа рейтары уносились в стороны и назад, освобождая позицию следующим своим товарищам, - это называлось у них караколировать.
      О, это было поистине впечатляющее зрелище - залп из двух-сот выстрелов почти одновременно! Их строй буквально полыхал племенем, окутывался дымом, сметая шеренги ландскнехтов перед собой (пехота, естественно, не имела таких тяжелых кирас и шлемов, как конница). Обычно всё заканчивалось быстрым весёлой разгромом неприятеля и последующей пирушкой, ибо не один противник не мог долго противостоять бешенному натиску пламени и свинца.
      Тогда он боготворил своё оружие (нюрнбергские длинно-ствольные пистоли из отличной шведской стали с колесцовыми замками итальянской работы по двадцать имперских талеров за штуку) и благодарил бога за то, что его служба совпала со славной пороховой революцией. Ведь чем прежде занимались кавалери-сты? Примитивно атаковали врага в лоб холодным оружием, вот скука-то. Зато с появлением пистолета конный бой превратился в искуснейший манёвр, а вся картина сражения стала напоминать лихо закрученную интригу.
      Хотя некоторые в то время с отвращением отзывались о писто-лете, как о дьявольском оружии. Гаспар де Со Таванн, сражавший-ся еще при Павии, сетовал в своем труде "Школа истинного полководца", что прежде полноценная битва могла продолжаться три-четыре часа и из 500 человек не было и десяти убитых, а теперь за час времени все кончается горой трупов несчастной расстрелянной в упор и безнаказанно пехоты.
      Правда, через какое-то время и у противника появились в большом количестве мушкеты, которые уравняли силы, ибо могли держать рейтар на почтительном расстоянии. Как писал де ля Ну, несколько шеренг мушкетеров - "вот тот соус, который отбивает вкус рейтарам".
      Впрочем, ему вкуса никто отбить не успел. Ибо взбодрившись от приятных воспоминаний маркиз ответил братцу с прежней кавалерской весёлостью и уверенностью:
      - Нам предстоит славная забава, мой дорогой друг, обещаю, тебе понравиться. И раз инструктор учит нас этому ремеслу, значит, наше дело учиться хорошо.
      - Как же так! Разве можно... убивать? - искренне удивился Василёк, ну прям как ребёнок! - Побить наглеца, это ещё куда ни шло, но убивать!..
       Емельян натужно расхохотался, ласково толкнул братика в плечо.
      - Ну-у, ты провинция! - с наигранным удивлением, нараспев заявил он, нервно покручивая себе воображаемый ус, и успокоил занервничавшего братца. - Да в нашей команде ты не найдешь ни одного подлинного убийцы!
      Сам Емеля убийцей, конечно, не был и не собирался им стано-виться. Воспоминания - это ведь не факты. Это просто игра сознания. Фантазии ума, окрашенные твоим текущим состоянием, твоими страхами и желаниями. Ты сам выбираешь, какие картинки вытащить из чердака памяти сегодня, и какие эмоции привязать к ним. Ты сам даешь энергию этим теням.
      - Как ты ещё не понял?! Это же игра такая будет! - как можно беззаботней сказал Емельян братцу. - Навроде пейнтбола. Слышал о таком? Постреляем друг в друга издали холостыми и отправимся все вместе пиво пить. Но стрелять всё равно надо хорошо. По всем правилам. Слышал как наш инструктор крепко сказал про тех, кто из-за своей лени и тупости становится "трупом" через день на "нуле". Ругал мазил, а также тех, у кого руки прямо из жопы растут, требовал лучше учиться. Если мы с тобой хорошо сдадим экзамен, нас "не убьют" и даже "не ранят" больно. Всё будет так, как мы с тобой решили.
      
      
       Во время итогового теста они с "Васильком" набрали не плохой балл. Емельяну было приятно слушать похвалы инструкто-ров, что из "Кощея" может выйти неплохой солдат, если не убьют в течении первых нескольких недель. Возможно, помогли его стрельбы по бутылочкам во время депутатских охот.
      - Замечательно! - радовался "Василёк", поверивший объяснениям старшего брата. - Полагаю, мы и впрямь теперь хорошие солдаты! Я уже отослал маме фотографию с оружием, в каске и в бронежи-лете, она ответила, что они с папой гордятся таким сыном. Теперь постреляем немного "на нуле" и отправимся ко мне домой, как решили! Моя мама, знаешь, какой стол накроет в честь нашего приезда?! - вдохновенно мечтал "Василёк", искренне удивленный своим перевоплощением из простого парня в "боевика".
      - Можно было и лучше сдать экзамен, - проворчал Сирота, несколько удрученный тем, что на экзамене их специально обстреливали на полосе препятствий боевыми патронами и настоящие пули свистели над его головой, показывая, что их ждёт совсем не игра.
      "Не знаю, может я действительно немного "ку-ку"" - вдруг подумалось ему перед дорогой на большую войну. Ему снова стало страшно, да так, что захотелось убежать. Только как ты сбежишь? Вот если бы его призывали обычным порядкам, через военкомат, то он мог бы явиться на медкомиссию в самодельной военной форме и с водяным игрушечным пистолетом, из которого обрызгал бы водой психиатра. Конечно его бы тут же отправили в психиат-рическую больницу, причём, подписав в направлении - "особо тяжелый пациент". В психушке Сироту бы встретили как родного и быстро поставили диагноз, а жизнь вон как она повернулась...
      А в это время инструктор проникновенно говорил "Кащею": "Хлопцы, повышайте боевой уровень, укрепляйте боевую слаженность. Не разбазариваетесь".
      Этот громоздкий мужик в отличном импортном снаряжении, уже в подпитии по случаю удачно сданных курсом экзаменацион-ных зачётов, проникнувшись к "Кащею" уважением, говорил, что с него теперь прощальное застолье, говорил он весело, смеясь над собой:
      - Вот ты о Маруське своей мечтаешь (инструктор то ли не расслышал, что ему сказал Сирота пару дней назад про свою маму, то ли по своему истолковал его слова). Нормальное дело. Я тоже полюбил тут одну... "Маруську", но я был не единственный у неё. Как-то пропала моя Маруська. Я с коньяком пошёл к ней по улице Ленина. Никогда раньше у неё не был, а тут решил нанести визит. Стучу, никто не открывает. Сел у дверей, уже вечер, думаю, дождусь, чтобы увольнительная не пропадала зря, ночь наступила, заснул. Кто-то толкает, открываю глаза, старуха, спрашивает, кого я жду. "А, мою внучку!". Оказалась прабабка Маруськи. "Да кто ж её знает, - говорит она мне, - у кого она теперь и когда вернётся". Старуха оказалось мало что древняя, так ещё и глухая. Час ночи был. Я с горя коньяк откупорил. Стали разговаривать, она глухомань полная. Чтобы она слышала, я должен был кричать, мы коньяк пьём изящно, беседуем, то есть я кричу что есть мочи, чтобы она меня слышала. Грустно мне стало, - изливал душу Кащею пьяный инструктор. - Понял я, что эта б...бросила меня.
      - А что ты орёшь, как резанный? - спросил его Кащей.
      - Так старуха мало того что глухая была, так тоже орала, то ли от удовольствия, то ли от радости, что я её насилую вместо Маруськи.
      Кащей не осуждал рассказчика. Он не был нетерпим к чужим порокам, когда они не затрагивали его лично и его брата, поэтому даже не поморщился от подробностей чужих приключений. Инструктор прошёл свой путь, который не был так уж безоблачен, там хватало своей боли и разочарований. Была ли у этого сурового циничного мужика мама? Наверное, была. Когда-то он умел любить нежно и трогательно. Любовь прервала смерть. Чья смерть? Его? Её? Сирота не понял. Он сидел на застеленной шерстяным верблюжьим одеялом койке в комнате инструктора, пил водку за его счёт. И думал, что когда человек отнимает у кого-то любовь, на том основании, что выбрал себе такую работу (или работа выбрала его), то, по закону справедливости, у него отнимается тоже, неважно, его собственная душа, или та един-ственная и драгоценная, которая составляла смысл его собствен-ной жизни - в любом случае расчёт будет: смерть за смерть...
      Инструктор показывал ему фотографии себя на фоне жёлтой пустыни. Люди в форме "Вагнера" из глубины жёлтой пустыни шли на них. Впереди во весь рост, очень бравый, сам инструктор, в руках он держал ручной пулемёт.
      Из той пустыни Инструктор привёз древний артефакт, который хотел повыгоднее продать какому-нибудь московскому антиквару, но опасался быть обманутым.
      Инструктор очень удивился, когда новобранец сказал, что может ему помочь. Он-то думал, что из зоны этапом прибывают все одинаковые, но оказалось, это не так. Едва взглянув на предмет "Кащей" объяснил, что это что-то вроде жетона и одновременно дневника древнеримского легионера. И даже прочёл текст на непонятном языке.
      "Мое имя - Баррда Ховк. Мне уже за 40, я почти старик. Но старик - крепкий, хоть и израненный в суровых боях, и старик вполне довольный своей жизнью. Довольный тем, что я вообще остался жив, пройдя такие испытания, которые немногим под силу. И тем, что теперь я наконец-то после 20 лет службы стал полноценным римлянином. И тем, что я могу взять в жены любимую девушку. Она сильно моложе меня, кто-то скажет, что Шона мне в дочери годится. Но отвечу просто: "Я ее люблю, и она станет моей женой".
      У моего отца был самый большой табун лошадей в наших краях. Я с самых ранних лет на коне был у отца табунщиком. И думал, что моя жизнь так и будет продолжаться - среди гор и долин, среди прекрасных лошадей. Но однажды через наше селение проходили римские солдаты, на солнце сверкал орел их легиона. Душа моя в тот момент загорелась, и я понял, что обязательно буду солдатом. Я прямо заявил об этом отцу. Отец вначале спорил со мной, потом стал кричать на меня, потом - бить палкой. Моя мать со слезами просила не покидать их, но я чувствовал себя мужчиной и стыдился проявлять мягкость и потому сбежал из дома не простившись с родителями. У меня не было другого выхода.
      Я долго скитался, пока не попал в огромную и необычайно красивую Антиохию. Меня несколько раз пытались продать в рабство, меня избивали финикийские торговцы пурпуром, но я выжил. Потом я познакомился с богатым иудеем по имени Скавраз. Он оказался добрым человеком. Скавраз обучил меня грамоте. А когда он узнал, что я с детства в седле, стал мне поручать важные задания. Я стал посыльным. И я объехал всю Сирию. Побывал и в родном селении, издали посмотрел на как-то быстро состарившихся родителей, братьев и сестёр. Отца мне было не жаль, а вот мать... Но я совершенно точно ни о чем не жалел. У меня уже была другая жизнь.
      Вскоре для меня снова всё резко изменилось, когда мне исполни-лось двадцать. Я не забыл о том пути, который начертали мне боги. Скавраз не хотел меня отпускать, он был добрым человеком, хотел мне только хорошего. Да и работник из меня получился неплохой. Но потом он понял, что я не отступлюсь и помог поступить на службу. Он пожелал мне остаться живым, вручил кожаный мешочек, туго набитый сестерциями, и посадил на своего лучшего коня. В глазах Скавраза блестели слезы. Я тоже готов был разрыдаться, уезжая на встречу с судьбой.
      Помню какое огромное впечатление при первом знакомстве оказал на меня вид римского военного лагеря. Правильная геомет-рическая форма, чёткие линии рвов, валов и частоколов, дозорные башни - всё это создавало образ несокрушимого порядка, противопоставленного "варварскому" хаосу. Это был римский мир, великий Рим!
      Римляне умели превращать дикие территории в цивилизацию! Внутри лагерь поразил меня ещё больше, это был шок для такого простого парня, каким я был в ту пору. Теперь здесь на долгие годы был мой дом. После того как я подписал контракт на 20 лет службы и принял присягу..."Мы уйдем на покой, когда наша служба будет завершена, с разрешения консула" - гласила присяга, которую рекруты повторяли хором вслед за центурионом под одобрительные реплики ветеранов, всё для меня было решено. Потом новичкам в последний раз - перед долгим тренировочным курсом для новобранцев и положенным сроком первоначальной выслуги - дали сытно наестся и поднесли по стакану вина во время торжественного ужина в нашу честь.
      Жалел ли я о своем выборе? Поначалу было немного. Я всё ещё тосковал по родителям, сёстрам и братьям, но особенно по маме, мне не хватало привычной воли. Потом уже меня затянуло в водоворот новой жизни. Постепенно я стал настоящим солдатом. Попав молодым рекрутом в среду новых товарищей, быстро усвоил язык, обычаи и ценности империи, стал поклоняться римским богам. У меня появились друзья. Я был на хорошем счету у командиров. Моя служба протекала то медленно, то бежала, словно горная река. Бывало, что я скучал и даже считал дни, когда мы, точно вялые мухи, томились в ожидании очередной войны. Спасали разве что испещренные буквами свитки, которые иногда пересылал мне Скавраз - когда выдавалась свободная минутка, я читал...
      Но потом моя жизнь летела, словно быстрокрылый сокол горы Завия. Это началось с военными походами - в Армению, Месопо-тамию, Палестину. Мы сгорали в марш-бросках под ослепитель-ным сирийским солнцем, замерзали в дремучих германских лесах за Рейном. Всякое случалось в этих компаниях Первая когорта нашего легиона всегда была на хорошем счету. А я, Баррда Ховк, был на хорошем счету в этой Первой когорте. Со временем я дослужился до почётного звания знаменосца - с гордостью носил волчью шкуру, то есть, шкуру огромного волка! Я стал главной фигурой среди знаменосцев аквилифером - единственным воином в легионе, которому доверялось носить аквиллу, главную святыню - легионного орла. Акавилифер был не просто знаменосцем - он входил в число высших унтер-офицеров и получал двойное жалование. Он же выполнял роль казначея всего легиона. В качестве знака отличия ему позволялось покрывать свой шлем шкурой волка. Со стороны казалось, что рядом с центурионом-примипилом стоит могучий хищник, несущий знамя легиона. Такое зрелище не только вдохновляло легионеров, но и внушало страх их врагам.
      Так что в этой накидке я сам бы, как волк, руки мои крепко сжимали древко орла легиона, как символ величия Рима, и ни разу я не уронил доверенной мне чести. Моё тело покрывали раны. У меня нет одного глаза и искусственный протез вместо правой руки. Некоторые увечья я получил ещё в молодости, во время учебных тренировок. Мы бились друг с другом почти как гладиаторы на арене. А после поединка хохотали, словно идиоты, ибо не могли вспомнить собственного имени от полученных ударов тяжёлым деревянным мечом по голове. Но будучи легионером вы должны тренироваться так же, как сражаться на поле чести. Если вы будете работать на тренировке лишь в половину своих возможно-стей, то в бою ваше тело будет просто шокировано болью и страхом, но это всё равно очень тонкая грань и вам должно повезти с теми людьми, кто будет с вами рядом охранять орла. Война - худшее, чему можно подвергнуть собственное тело. Она берет большую дань с вашего тела. Но война - лучшее, что может взять от жизни мужчина. Конечно, после любви к своим женщинам.
      И всё же я уцелел в многочисленных схватках. И вернулся в родительский дом... в котором не застал ни отца ни мать. Мной овладели грусть и отчаяние. Я день и ночь лежал на холмике, где упокоился прах моего отца. И где была похоронена моя мать. Пока были слезы, я плакал... Но много ли слез у старого солдата? Только верному псу по кличке "Сынок", потомку пустынного волка, который сопровождал меня последние 12 лет во всех походах, я мог поведать свою боль и найти в его умных глазах понимание о сочувствие.
      Но однажды я познакомился с Шоной, прекрасной, как речная нимфа. Крепко полюбил ее, как только может полюбить 40-летний старик. И вскоре - о, жду не дождусь этого светлого дня! - она станет женой Ховка, римского гражданина.
      Пусть порой мне снятся страшные сны. Пусть иногда ночами мне кажется, что Арес хочет затянуть меня в свои подземные лабиринты. Пусть, бывает, что я просыпаюсь в холодном поту с мыслью, что вслед за матерью потерял Шону. И всё же моя жизнь прошла так, как было угодно богам. И жалею я лишь об одном - о том, что не обнял мать и не попрощался с отцом. Наверное так Боги отомстили мне...".
      
      Когда Кащей перестал читать слёзы блестели в его глазах. И тут он посмотрел на инструктора, тот просто офигел от такой учёности новобранца-головастика. Инструктор обалдело уставился на столь неожиданное явление в здешних краях, ибо не понимал, как такого умника занесло в их крысиную дыру. Даже дипломиро-ванные военные переводчики в Сирии, офицеры, выпускники специнститута восточных языков, были бессильны прочесть текст таблички с археологических раскопок, а какой-то приблудный зек смог! Рот инструктора был полуоткрыт, взгляд ловил каждый жест чтеца. Он был поражён и полон почтения. Хотя признался потом, что подумал вначале грешным делом, что зек хочет его развести, но в процессе сообразил, что всё по чесноку.
      Инструктор заверил, что за ним не заржавеет, ведь он собирал-ся сделать хорошие деньги на этой древней штуке, о которой ему кое-что рассказали в Сирии.
      "Кащей" рассеянно поблагодарил. Он думал, какого чёрта этот Ховк бросил мать? Да ещё ради военной службы? Ведь он мог быть по-настоящему счастлив в родительском доме. "Кащею" стало до боли обидно за ту женщину. Ему не было интересно как закончил свои дни тупица Баррда Ховк, он не был уверен, что сам доживёт теперь до возраста Ховка, в котором был написан этот текст. Льдом зависти сковало ему сердце от мыслей о человеке, который имел мать, семью, дом и мог наслаждаться этими сокровищами.
      Пока "Кащей" проклинал неблагодарного Ховка, инструктора осенило. Он громко объявил, хлопнув себя ладонями по коленям: "Я подарю тебе свою каску! У меня есть отличный запасной шлем. Импортный! Он спасёт твои золотые мозги даже от прямого попаданий снайперской пули из винтовки М25 калибра 7, 62". Кряжистый, с бородой, инструктор принялся театрально паясни-чать, притворно рассказывая, как ему жаль расставаться с такой ценной экипировкой. Тем не менее тут же принёс шлем и чрезвычайно подробно объяснил как его надевать и где хранить, чтобы не спёрли. Васильку довольный инструктор тоже сделал невероятно щедрый подарок - смертный жетон нового образца в титановом корпусе с флешкой внутри, на которую можно записать все свои данные.
      
      Глава 92
       После двухчасового перелёта выгрузившееся из военно-транспортного самолёта свежее пополнение рассадили по крытым тентами грузовикам, колонна тронулась к линии фронта.
      Первое время все в кузове молчали.
      - Куда нас везут-то, кто знает? - спросил один из новобранцев.
      - Проснулся! - неприятно хохотнул в ответ другой. - Мы уже в хохлянции - едем жрать вареники! Только начинка, ты уж извини, будет из свинца.
      - Какая разница, - пожал плечами сосед Емельяна справа, - один хрен - на встречу со смертью поспешаем. Кому она на роду написана, тому свиданья с ней не миновать.
      "Василёк" взволнованно зашептал на ухо Емельяну:
      - Ничего себе! Серьезная постановочка. Что это он несёт?
      - "Мистер-твистер" лечиться от скуки к нам прибился, - успокоил сынка "Кащей", имея в виду соседа.
       Этот Мистер-твистер показался "Кащею" подозрительным уже в первый свой монолог: "Я живу так давно, что мозг мой на треть высох, яйца поседели и скукожились, я постарел, выгорел, а время всё идет и идёт, зачем, спрашивается? Ведь понимаешь, что ничего стоящего впереди тебя не ждёт, уходишь от какой-то осмысленности все дальше и дальше. В какое-то болото..."
      - Ты полагаешь, он специально страху нагоняет? - доверчиво спросил Василёк.
      "Кащей" пожал плечами:
      - У каждого свой путь... его путь таков... А вообще, поменьше доверяй разговорам, у нас с тобой своя задача, у каждого из них своя. Тут через одного сумасшедший. Как в нормальном специн-тернате.
      
      
      Глава 93
      - Одной из самых любопытных способностей человеческого разума является его склонность к "сказочному рассказу" или "мыслеисториям", - развлекал приунывшего было братишку болтовнёй Сирота, пересказывая ему по памяти когда-то услы-шанные от Заморокова лекции.
      - Мысли, в которых мы категорически уверены, могут в дей-ствительности основываться на предположениях, стереотипах и искаженной информации. Из-за этого наш мозг может неправиль-но интерпретировать сигналы из внешнего мира или даже искажать факты для поддержки наших убеждений и ощущений. Этот феномен известен как когнитивные искажения. То, что ты видишь вокруг, не обязательно может оказаться таким уж страшным и угрожающим...
      В сиреневых сумерках пополнение "вагнеров" маршевой колонной шагало через большое село. Село несколько раз переходило из рук в руки за последние недели. Многие дома пострадали. По улицам с жалобными криками носилась голодная скотина, хозяева её прятались по погребам, и никому не было дела до несчастных божьих тварей.
      "Кащей" хотел попросить у нового командира разрешения отдать часть своего сухпайка голодным животным, да побоялся.
      Позывной у ротного был "отморозок". Он и выглядел отмороз-ком. Злые глаза, нездоровая одутловатость серого лица, на маскировочной куртке на одном рукаве шеврон с гербом СССР защитного цвета, на другом вышит православный святой с нимбом, тоже цвета хаки в разводах камуфляжа.
      "Интересно, как это у ротного на одной руке символ безбожно-го государства, а на другой святой с православных икон, которые большевики рубили топорами и бросали в костры? - простодушно удивлялся "умник", только что рассказывавший братцу про последние открытия нейропсихологии.
      - Это выходит у него две личности в одном теле, что ли? И у каждой по "своей" руке! Да они же могут в самые неподходящий момент "начать между собой гражданскую войну"! А пострадает расположенная посредине голова".
      Свою роту "Отморозок" именовал "волчьей сотней". Причём процесс воспитания и отбраковки у него начался сразу: тех, кто отставал, ротный со своим заместителем подгоняли ударами тяжёлых десантных ботинок и палками, угрожая в следующий раз пристрелить на месте при попытке дезертировать.
      Воевал "Отморозок" за бабки и заодно за восстановление православного Советского Союза, что было клиническим случаем мозговой недостаточности, который даже новейшая нейропсихо-логия с трудом могла объяснить. Так что беглец из "Дома дураков" чувствовал себя в какой-то степени почти как дома, ведь подобных идиотов и дебилов на СВО было подавляющее большинство.
       Впрочем, ротный был не просто дегенератом, достаточно было одного взгляда, чтобы распознать в нём опасного маньяка, безумца, лишенного инстинкта самосохранения, зато получающе-го громадное удовольствие от причинения мучений другим. Но именно такие отморозки на этой войне особенно ценились командованием. Он слепо верил такому же безумному маньяку Путину, командирам ЧВК "Вагнера", с которым прошёл Сирию, Африку, участвуя в многочисленных убийствах, пытках и казнях. Этот человек без колебаний выполнял приказы и задачи ровно в той форме, в какой они были поставлены, невзирая на их бесчело-вечность, преступность. И такими же были, как успел заметить Сирота, все командиры в частной военной компании, к которой он теперь тоже принадлежал. Выделялся "Отморозок" только зверской рожей с явными чертами законченности процесса духовного вырождения... Хотя когда-то он был кадровым военным и даже имел некоторое представление об офицерской чести, но деградировал вместе с путинизмом, что в истории случалось не раз.
       Уже Сократ полагал (как успел рассказать своей дрессирован-ной мартышке интернатовский "дрессировщик), что в тайниках психики какого-нибудь безграмотного мальчишки-нищего дурачка могут таится решения сложнейших задач в любой области человеческой деятельности, то есть, больше знаний, чем во всех библиотеках мира. Старую душу вообще трудно чем-то всерьёз поразить. Ведь ты видел так много.
      И помнишь, времена, когда короли полагались на наемников, вербуемых военными предпринимателями, кондотьерами, на время конкретной кампании. Совсем как теперь. При позднем Путине Россия вообще вступала в эпоху, очень напоминающую чем-то огнестрельную революцию XVI - XVII веков. При Путине ускорен-ными темпами тоже растёт экономика смерти, чиновничья бюрократия активно подстраивается под интересы войны. Офицерский корпус и сама армия стремительно деградируют по причине подмены идеологической мотивации финансовой, активному привлечению личного состава из числа уголовников, прагматическому взгляду на войну, как на хороший бизнес.
      В своё время огнестрельная революция привела к столь же радикальным переменам в военном деле - беспрецедентному росту экономических затрат на ведение войны и, как следствие, к фундаментальным изменениям в организации государства и общества. Огнестрельная революция также имела глубокие социальные последствия, трансформировав не только методы ведения войны, но и саму структуру общества. Пожалуй, наиболее драматичным изменением стал упадок традиционного рыцарства и основанной на нем системы социальных отношений.
      В начале XVI века дворянство в большинстве европейских стран все еще определяло себя прежде всего через воинскую службу. Тяжеловооруженный конный рыцарь, несмотря на появление огнестрельного оружия и профессиональной пехоты, оставался символом военного престижа. Существовала рыцарская этика и рыцарская мораль, которые, как идеологические инсти-туты, поддерживались властью. Трубадуры, менестрели, баллады, строжайший кодекс чести. Французский историк Мишель Контамин подсчитал, что до 70% военных расходов многих государств начала XVI века направлялись на содержание относительно небольшого числа дворян-кавалеристов.
      Однако по мере совершенствования огнестрельного оружия тяжелая кавалерия постепенно теряла свое значение на поле боя. Битвы, такие как Павия (1525), где испанские аркебузиры фактически расстреляли цвет французского рыцарства, проде-монстрировали растущую уязвимость традиционных конных воинов перед организованным огнем пехоты. К концу XVI века большинство европейских армий резко сократили количество тяжелой кавалерии в пользу более легких и дешевых рейтаров, вооруженных пистолетами и саблями.
      Для гербового дворянства эти изменения означали глубокий кризис идентичности. Традиционные рыцарские навыки - верховая езда, фехтование тяжелым копьем и мечом, владение сложными доспехами - утрачивали военную ценность. Реакцией стала трансформация дворянства из избранного клуба элитных воинов в класс патентованных офицеров, командовавших подразделениями простолюдинов, которые плевать хотели на прежние представле-ния о войне благородного сословия. Что было для того времени глубоким упадком морали.
      Некоторые представители старой аристократии до последне-го сопротивлялись новым реалиям. Считая для себя бесчестием "служить за деньги", а не за честь. В начале XVII века во Франции существовало движение "дуэлянтов" - дворян, демонстративно отвергавших огнестрельное оружие как "неблагородное" и настаивавших на решении "конфликтов чести" исключительно холодным оружием. Показательно, что король Людовик XIII и кардинал Ришелье жестко подавляли эти архаичные тенденции, рассматривая их как угрозу военной своей власти и эффективно-сти государства.
      
      Глава 94
      Большую часть дня село, через которое они теперь проходили, обстреливалось системами залпового огня "Град", танками и гаубичной артиллерией. Так же подвергалось бомбардировками сверху. К счастью в данный момент прилетало в их сторону не шибко часто. Вероятно, это объяснялось отсутствием украинских дронов, которые летали где-то поблизости, но пока их видно не было. И чтобы напуганный рассказами о вездесущих беспилотни-ках "Вася-Василёк" меньше с тревогой поглядывал на небо, Сирота продолжал забалтывать ему мозг:
      - Наш мозг, с его искажёнными представлениями и стремлени-ем к подтверждению худших предсказаний, может убедить нас в абсолютной правдоподобности происходящего, даже если на самом деле мы ошибаемся, и всё не так страшно. Это особенно важно помнить в контексте психологического давления со стороны окружающих, где наши ощущения могут подпасть под чужое влияние и ввести нас в опасное заблуждение, даже поставить нашу жизнь под угрозу из-за добровольного самообма-на.
      "Василёк" кивал и с доверием поглядывал на своего порази-тельно умного старшего братца, который кажется знает всё на свете и с которым не так жутко шагать в сгущающиеся сумерки где притаилось таинственное зло.
       - Открытость к сомнениям и готовность рассмотреть различные точки зрения - это ключевой фактор, который помогает нам не попасться на крючок чужого влияния и не быть втянутым в плохую игру нашего собственного мозга. Пойми это, сынок. Когда мы знаем о наличии искажений нашего восприятия реальности, мы можем стать более аналитичными и критическими к чужим словам и собственным страхам, более устойчивыми к негативным помехам, что в конечном итоге приведёт нас к более объективному пониманию мира.
       В это время у них за спиной какой-то умник призывал полно-стью зачистить село от жителей, чтобы они не смогли навести вражескую авиацию на их головы.
       "Кащей" оглянулся и узнал в говорящем бородатого, неряшли-вого "православного патриота Дугина", вечно воинствующего и нахрапистого, особенно когда ему ничего не угрожает. Дугин и здесь готов был проявить смелость против мирного населения. Для него жители Украины не заслуживали сострадания, "их нужно всех поголовно уничтожить. Не разбирая правых и виновных, православных и иноверцев - Господь сам на небе разберёт!". Так он высказывался в кругу близким ему единомышленников.
      - А если бы в этом селе жила ваша мать? - возмутился "Кащей".
      Дугин только хмыкнул и спрятался за спинами дружков, один из которых ответил:
       - Враг должен погибнуть, или погибнешь ты. А тут вокруг все враги, реальные или потенциальные. Чем быстрее ты это поймёшь, "Кащей", тем для тебя же лучше.
      Дугин взялся поднимать у сослуживцев боевой дух:
      - За свою землю идём воевать, мужики! - утверждал он. - А всех, кто на ней живет, - либо в рай, либо в Россию. Несогласных - в расход.
      -Аминь! - прошептал кто-то из дугинской компании.
      
      Глава 95
      "Василёк" притомился от бесконечной дороги и дремал на ходу. Удивительно, как это у него получалось. Емельян осторожно снял с братца тяжёлый ранец, автомат и придерживал его под руку. Между тем затеянная дугинцами пропаганда не прошла даром и бредущему рядом с "Кащеем" мужику вздумалось продолжать агитировать пролить кровь за родину.
      Емельян с естественной для себя прямотой ответил незваному "политруку":
      - Это не моя страна, я тут временно. В самоволке в вашем дурдоме. А на самом деле я живу за забором.
      - За границей что ли? - не совсем его понял сосед.
      - Может да, - неуверенно подтвердил "Кащей".
      - Как же тебя занесло к нам, "Кащей", как сюда-то угораздило?
      - Директор интерната сказал, что мне полезно пройти тренинг по выживанию в большом дурдоме.
      Мужик надолго замолчал, потом изменившимся тоном тоже признался вполголоса:
      - На самом деле из моей башки тоже патриотизм выветрился, как посмотрел я на всё это... Всё вокруг продаётся и покупается. Не страна, а "чёрный рынок", подворотня с барыгами. Я решил: подзаработаю и тоже свалю отсюда куда-нибудь. На Бали, к примеру. А пока наша задача выжить.
       Пахло ранней весной, которая на Украине приходит намного раньше, чем в России. Запах ожившей земли бодрил дух, помогая бороться с усталостью и сонливостью. И хотя из-за жирного чернозёма пришла распутица, на настроении новичков это пока не слишком сказывалось, наверное потому, что они ещё не успели хлебнуть окопного лиха.
      
       По оценкам самого основателя частной военной компании "Вагнера" в 37 колониях России ЧВК удалось завербовать пятьдесят тысяч заключённых. Около 90% от их числа погибли или были серьёзно покалечены примерно за год "бахмутской мясорубки" в так называемых "мясных штурмах".
       Пригожин - прямой виновник "мясных штурмов" в Бахмуте, в которых не было военной необходимости, ибо город не имел никакого стратегического значения. "Повару Путина" требова-лось доказать Пахану свою необходимость и раскрутить личный пиар, чтобы прорваться в большую политику.
       Обычно толпы зеков пускались вперёд на украинские позиции без прикрытия бронетехники, за ними шли в качестве заградот-рядов штатные профи "Вагнера", которые гнали "мясо" вперёд, не позволяя залечь под шквальным огнём противника, и расстре-ливали тех, кто, ошалев от ужаса, пытался отступить, отполз-ти.
       Большинство из "штатников" были законченные психопаты. По сути, эта война являлась такой "фабрикой маньяков" для большой России, ибо никакая психологическая и тем более психиатрическая регулярная помощь в зоне СВО налажена не была.
       Предполагалось, что за полученные деньги наёмник должен быть без остатка "потрачен", а если от него что-то осталось, дальнейшая судьба такого "шлака войны" никого не интересова-ла. Да и как могло быть иначе, если сам Путин страдал много лет паранойей, которая в последние годы вошла в стадию острого психоза...
       Штатные "вагнера" нередко добивали тяжелораненых - никакой возни и платить страховку не нужно. Кидать тех, кого и за людей можно было не считать, всегда было в порядке вещей у "Вагнера". Семьи многих погибших и пропавших без вести так и не получили обещанных денег, ибо командирам ничего не стоило под разными предлогами присвоить себе "гробовые" подчинённых зэка.
       Под Бахмутом было всё то же самое, что и в Африке, и в Сирии - отрезание голов пленным, поедание плоти захваченных врагов. И конечно публичные расправы над дезертирами. Бежав-шему из "Вагнера" в плен к украинцам и выкупленному у них обратно бывшему зеку Евгению Нужину на камеру размозжили голову кувалдой и с гордостью разместили видеоролик казни в Интернете.
      Пригожин прокомментировал видео с убийством тёзки так: "Нужин - предатель. Собаке - собачья смерть! Многие другие предатели пока отсиживаются в своих уютных кабинетах, не думая о собственном народе. Часть из них на собственных бизнес-джетах улетают в те страны, которые открыто враждебны России. Улетают, чтобы не участвовать в сегодняш-них проблемах. Но они должны знать, что музыканты моего оркестра знают о них, инструменты готовы к новому концер-ту...".
      
      ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
      "Слово "мужество" следует приберечь для характеристики мужчины или женщины, которые покидают инфантильное убежище массового сознания", - писал Сэм Кин в своей книге "Огонь в животе".
      
      Глава 96
      Тёмная коробка неподвижной бронемашины выросла перед ними неожиданно. Однако никто не остановился, колонная разделившись обтекала глубоко севшую в лужу технику.
       - Чёрт, надо было одеться потеплее, - шепнул на ухо Сироте проснувшийся Василёк, которого бил озноб.
       - Это точно, - поёжился Емельян. И обнадёжил друга так будто был уверен: - Ничего, братишка, придём на место, а нас там горячий ужин заждался и чуть не простыл!
      А про себя выругался: "Чёрт побери! Что делать? Ведь околе-ет мой Вася-Василёк пока нас тут согреют и накормят".
      "Кащей" стал выпрашивать полчашки горячего чая у более запасливых сослуживцев, имеющих при себе термос. Но просто так никто делиться не захотел, а вот продать чашку согревающего соглашались, требуя немыслимую плату словно за коньяк хорошей выдержки.
      "Кащей" не торгуюсь пошёл на сделку, опасаясь что братик может подхватить простуду.
      Между тем, при виде ничейной бронемашины стоимостью в десятки тысяч долларов со стороны командира сверкнули во мраке два глаза, как у кота увидевшего добычу. "Отморозок" ловко запрыгнул на броню, достал телефон, посветил фонариком в открытый люк, никого там не обнаружил. И никого, кто мог бы предъявить права на ничейную технику в радиусе десятка километров. Это была брошенная экипажем разведывательная бронемашина советского образца, пригнанная с далёкой тыловой базы хранения, но так и не добравшаяся до передовой.
      Что-то быстро прикинув в уме "Отморозок" набрал на теле-фоне известный ему номер и, нисколько не смущаясь своих людей, начал торг с противником
      - Панове офицеры, это "Отморозок". Ага, я самый. У меня тут бронемашина появилась. Предлагаю купить. БРДМ-2 в сносном состоянии. Но требуется тягач, чтобы вытащить его из лужи. Только сразу говорю, ваши украинские гривны меня не интересу-ет. Все расчёты в баксах или евро. Зато даю отличную скидку. Стартовая цена - четы сотни "американских рублей".
      Темнота сгустилась настолько, что покрытого специальной маскировочной краской лица торгаша видно не было совсем, но говорил он в полный голос, ничуть не стесняясь чужих ушей:
      - Да не, это от вас не далеко. Я вышлю сейчас точку координат.
      Все молчали, ошалев от столь откровенного торгашества с противником. Один только "Мистер-твистер", высокий и прямой, вслух матюгнул ротного за продажность. Впрочем тут же принявшись проклинать новые фирменные ботинки за триста гринов, которые пропускали воду, хотя реклама компании гарантировала влагостойкость.
       - Вот ведь поганые пиндосы! Надули... Нет, надо их снять и поменять носки, а то в первый же день заработаю себе траншей-ную стопу, - озабоченно решил Мистер-твистер.
      
       Пока он проделывал это, усевшись на свой огромный альпи-нистский рюкзак, весенняя молния озарила не только небо, но и всё вокруг. От неожиданности "Василёк" чуть не рухнул в лужу, где сидел по самые арки колёс брошенный экипажем броневик. Грохнул гром, и Сироте пришлось успокаивать братика, хотя он сам страху натерпелся, решив что у них над головой разорвался снаряд.
      - Проклятое фирменное говно! - продолжал ругаться в адрес ботинок Мистер-твистер. Хотя "Кащей" почти всю дорогу поглядывал на с виду добротные, ладные ботинки отлично экипированного сослуживца и думал: "Какая хорошая обувь, не малых денег, наверное, стоит. Сразу видно, что для тяжёлых жизненных условий она сделана, всё в ней выглядит продуманным и надёжным. Вот бы мне такие, размер, явно, в аккурат, на меня. Но на те деньги, которые у меня есть, таких ботинок не купишь".
      Тем временем "Мистер-твистер" поменял носки и лучше затя-нул шнуровку, после чего встал в лужу, проверяя после переобув-ки ботинки снова на промокаемость.
      У "Кащея" с собой были бахилы, которые он не выбросил после медкомиссии в лагерной больничке, а запасливо свернул и спрятал в вещмешок. И он предложил "Мистеру-твистеру" для пущей сухости надеть бахилы поверх ботинок и сверху примотать их к подъёму ноги скотчем, чтобы не свалились пока они шлёпают по грязи к своим позициям.
      - А то пропадут такие хорошие ботинки. Жаль будет.
      - Да и чёрт бы с ними! - в раздражении ответил "Мистер-твистер-твистер". - Жаль будет, если мои ноги пропадут с ними.
      - Так давайте попробуем их спасти.
      "Мистер-твистер" поразмышлял с полминуты, идея показалась ему вполне рабочей.
      - А ведь можно попробовать.
      - Можно, - согласился "Кащей".
      - Тогда действуй!
      "Кащей" помог ему натянуть поверх обуви бахилы и закрепить их изолентой, моток которой у него при себе имелся.
      В благодарность "Мистер-твистер" протянул флягу с конья-ком. Дав сперва хлебнуть "Васильку", Емельян тоже сделал несколько глотков и почти сразу почувствовал как по телу разливается тепло, уходит усталость.
       - Хорошо деревенским, - кивнул на дома с тёмными окнами "Мистер-твистер", - Растопили печи и спят себе теперь мёртвым сном в тепле и сухости. А нам маршировать ещё, и ждут нас там скорее всего стылые окопы с грязью по колено, в лучшем случае грязный вонючий блиндаж.
       - Да, я бы предпочёл заночевать в хате, - охотно согласился "Василёк".
      - Ага, жди, разрешит тебе наш "отморозок", держи карман шире! - не боясь быть услышанным командиром, посмеялся над ним "Мистер-твистер". - Он, сука, нас всех продаст и перепро-даст.
      
      Глава 97
      Подвернувшийся им броневик всё изменил. Ротный приказал вести дальше вместо себя людей к передовой своему заместителю, а сам остался ждать украинский тягач, словно неприятельской машине ничего не стоило прибыть с той стороны линии фронта.
      По пути "Мистер-твистер" продолжал ворчать, но уже без особой злости в голосе, скорее по инерции:
      - Твою мать! И надо было мне старому придурку записаться на войну! Чёрт меня дёрнул это сделать! Ну понятно вы, нищебро-ды, - готовы за пять "лимонов" башкой рисковать, чтобы хотя бы на время выбраться из трясины полной безнадёги, где вам судьбой предначертано быть, но я то, Я! Ведь обеспечил себя пожизненно, - скука, мать её тудыли!
      Разговорились.
      Оказалось "Мистеру-твистеру" недавно стукнуло 62 года, хотя выглядел он значительно моложе. В 90-е он, скромный токарь, сколотил состояние. Наступило его время. Время ловких дельцов - без лишнего шума "ковать деньгу". И в этом плотном ряду малозаметных, расчётливых и осторожных коммерсантов "тихой сапой" крался к своим миллионам бывший токарь - человек без видимой харизмы, образования, широкого кругозора, зато не глупый и умеющий держать нос по ветру. Правда по пути к богатству за 20 лет становления своей торговой империи ему пришлось пожертвовать несколькими деловыми партнёрами и даже другом детства. Так что криминал, словно запах дорого одеколона, сопровождал его на протяжении всей второй половины жизни.
       Он был не из зеков. Вольняшка. Доброволец. На войну запи-сался от скуки. Емельян обратил на него внимание ещё при посадке в самолёт. Держался он уверенно, свободно, сразу видать привык человек себя уважать. Таких в их команде больше не было: сильный, жилистый. Невозмутимое скуластое лицо скрывало совершенно бешеный темперамент. Казалось, что удача всегда на его стороне. С прямой спиной, твердым характером. Наверняка по жизни невероятно нравился женщинам. В пронзительных серых глазах временами пульсировало что-то дикое. Но сам он постоянно был недоволен собой. Его послушать, так его жизнь была бесконечной изматывающей борьбой с самим собой. Пока ждали погрузки в самолёт в Жуковском, он бледный, курил сигарету за сигаретой.
       - Надоели даже женщины, - делился он с новыми приятелями, убивая время унылого марша к передовой. - Они все, по сути, одинаковые. Да, фактура разная, стиль поведения. Но все одна к одной - хотят от меня только денег и чтоб им со мной скучно не было. Типо клоун-банкомат. Экзотики в плане женщин было много, все надоело. Я строго гересексуальный мужчина, так что про это даже не думайте.
      Выпивка не работает. Я всю жизнь пахал ради денег и бухал как не в себя. Рисковал, азартный я Парамоша, но умею управлять своими эмоциями и ситуацией. Но вот чувство контроля это такая вещь... Кто умеет контролировать ситуацию в конечном счете перестаёт контролировать себя... Нужен баланс.
       Живу в своём доме за городом, две машины. Одна для города, другая в лес. Денег на счетах достаточно чтобы до смерти больше не работать и жить так как хочется.
       Трём детям от трех жён я по квартире купил, всем по однушке. До жён мне дела нет, детей мне родили, я детей обеспечил образова-нием, квартирами, дал стартовый капитал для начала.
       Возня с внуками мне не интересна, я детей не люблю. Они мне мешают. От них шумно.
       Я люблю крепчайший кофе три раза в день. Три раза в неделю тренировки. Две аэробные и одна силовая. По настроению баня, охота.
      Курю сигары, две штуки в день, но это барство.
      Не работаю. Продал свои магазины сетям, заплатили отлично.
      Запретными веществами себя стимулировал. От скуки. Многие, кто знал, удивлялись, что я это я после 50 подсел на то, что нельзя.
      Тоже перестало штырить, тоже скучно. Пошёл сдался в нарколо-гию, поставщиков сдал в полицию. Думал будет нечто вроде мести мне. Нет, ничего. Хотя здоровьем пришлось заплатить цену за такой жизненный зигзаг, но это, в общем поправимо... Зато какое-то время был азарт!
      Поехал кататься с гор на лыжах и в первый же день сломал ногу, плюс сотрясение мозга. Ничего, вылечили.
      О! Приключение - придумал полетать на дельтаплане. Через год тоже надоело... Мой психоаналитик сказал, что у меня скука от депрессии. Так как все цели в жизни я достиг и теперь доживаю. А для новых целей нет энергии и желания.
      - Но это же ненормально! - воскликнул "Василёк".
      - А по-моему, как раз норм, - ответил братишке за Мистера-твистера "Кащей". Ему было немного жаль Мистера-твистера. Внутри него долго и мучительно умирал ребёнок. По инерции он ещё жил внутри. Десятилетиями, как призрак, который не знает, что он умер. Циничный взрослый дядька расправлялся годами с мальчишкой внутри, и в этом его главное преступление. Ты живёшь, веселишься, любишь. Вроде все на месте. Но иногда накатывает такая тоска...даже не тоска, а пустота. Чёрная, непроглядная тьма. За все свои поступки приходиться платить. - Штука в том, братишка, что жизнь ничего не даёт даром. Поэтому, если ты великолепно играешь на трубе в оркестре, чинишь тормоза у трамваев в депо, или успешно занимаешься бизнесом, то где-то у тебя обязательно должно протекать - ты должен быть ненормальным в быту, фанатично коллекционировать женские трусики, клептоманя их в пикантных местах, либо сочинять скверные вирши. Потому что Бог любит равновесие и за талант приходиться платить тёмной стороной своей личности.
      - Это верно, - поддержал "Мистер-твистер". - Послушайте! Ботинки всемирно-известного бренда и те подтекают, так что вы хотите?... Хотя не исключено, что это из меня подтекает - моральное говно. Уж больно многим я людям насрал, пока выстраивал свою торговую империю.
       Названные братья понимающе переглянулись. А "Мистер-твистер" продолжал, словно на приёме у своего психоаналитика:
       - Мне друг пошутил, что мне надо завести молодую жену и с ней, дескать, скучно не будет. Ну и зачем она мне? Мять мягкое и иметь узкое? Трижды пройденный этап.
      Может это у меня пауза в жизни, может что-то зреет в подсозна-нии, может надо просто переждать ещё немного... Хотя после 50-ти это как-то все затянулось и просвета впереди всё не видать.
      Типо чего-то жду. Я же интриган, можно было бы интригу заплести... Только уже лень.
      На фронт тоже попёрся за движухой, но уже чувствую - тоже не моё. Мне там жить один день. Я просто знаю. Сам полезу под пулю.
      Потому что скучно мне...
      Другой дружок сказал мне, что раз я не хочу молодую бабу, то надо сесть в тюрьму. Годика на три. Как раз переформатироваться, сменить обстановку... Только нет, не пойду. Я к комфорту привык, он затягивает.
      Дело новое затеять? Нет цели. Все проиграть и потом восстано-вить?.. Туфта! Двенадцать раз в канаве был, как тот броневик в луже, все три раза себя из неё за волосы вытаскивал... Скучно.
       Ещё через пятьдесят шагов "Мистер-твистер" вдруг захрипел, зашатался и рухнул на спину как подкошенный. Лежащее навзничь тело его сотрясали предсмертные конвульсии, из носа чёрными ручейками текла кровь. Обширный инсульт, как определил знающий мужик в их компании, бывший фельдшер со "Скорой помощи". Через несколько минут агонии с "Мистером-твистером" всё было кончено. Новый ротный сфотографировал его труп и отослал куда-то фотку с сообщением, что первого из пополнения бойца сразил шальной осколок. После этого он по праву главного первым обшарил труп и забрал себе золотой перстень, цепочку, айфон в корпусе из белого золота и немного кэша из портмоне. Стоило временному ротному отойти с добычей, как на труп набросились остальные, словно стая падальщиков. Всем желающим тоже кое-что перепало. С "Мистера-твистера" стащили дорогую фирменную экипировку, оставив его лежать полуголым и босым. После этого "волчья сотня" двинулась дальше. Судьба тела никого не интересовала. Его так и оставили посреди дороги. В Писании есть такие слова: "И мёртвые будут хоронить мёртвых". И если добавить в эту фразу пояснение "мёртвые душой", то всё становилось придельно понятным.
      Глава 98
      Сирота шагал дальше, а в голове крутились мысли о "Мистере-твистере", о его последних словах.
       "Если беднягу убило полное разочарование в жизни, то не-стыковочка выходит. Ведь у него было счастливое детство, он сам сказал, что вырос маминым любимчиком. Как же тогда понимать его опыт? Почему материнской любви не хватило заласканному ребёнку на всю взрослую жизнь, как солнечных лучей должно хватить в виде энергии любви и созидания человеку, рождённому под благословенным южным небом?..".
      Емельян напрягал мозг в поисках объяснения случившемуся на его глазах, чтобы разочарование не выбило у него почву из-под ног. И всё равно чувствовал только горечь. В конце концов он сказал сам себе:
      "Послушай, сынок, не доломывай себе и без того дефективный мозг! Судьба "Мистера-твистера", - это всего лишь судьба "Мистера-твистера. Всё сказанное любым из людей, есть лишь одна из временных сторон вечно изменчивой "правды", но не догма, не истина, не правило. Почему временной и изменчивой? - да потому что сама жизнь постоянно течет, меняется, переливает-ся из одной формы в другую... Вот ты сам точно не знаешь, кто ты есть, кем был, и кем станешь, верно же? Спорить с этим бессмыс-ленно. Правда у каждого своя и она - опыт. Сегодня человек прошел один опыт, познав определенную "правду", благодаря ему. Завтра - другой опыт и другая "правда". Сколько опытов, - столько "правд". А потому, повторюсь, сынок, всё, из сказанного любым из людей, - не догма, а лишь инструмент для прохожде-ния определенного опыта. Инструмент, которым не "сколотишь" целую вселенную, как не сколотишь одним топором скрипку, дом, горшок для цветка... Не стоит зацикливаться ни на чьих словах, даже на своих... Дай себе "течь" и "переливаться", как перелива-ется энергия Жизни. Дай себе быть Жизнью. Проходи свои опыты с благодарностью, но не цепляйся за них, тем-более за опыты других. Главное, - что говорит тебе сердце прямо сейчас! А оно говорит тебе, что надо топать по этой раскисшей дороге, преодо-левая собственные страхи и сомнения, и если по пути твои дрянные ботинки не развалятся, не останется в очередной луже отвалившаяся подошва, то будет тебе, если повезёт, счастье в виде полевой кухни и ещё не совсем остывших щей...".
      "Воздух!" - заорал новый ротный, оповещая о появлении в небе ночного беспилотного охотника. Колонне было приказано немедленно рассредоточиться. Все бросились врассыпную, налетая друг на друга и сбивая с ног тех кто похлипче и не столь ловок. В этой сутолоке "Кащей" потерял "Василька". Он и сам не понял, как оказался один в поле. Философская дремотная пелена слетела с него моментально. Ну ещё б ей не слететь! Глаза прибрели фактически инфракрасную зоркость хищника, мышцы напружинились, в крови бушевал адреналин. То что не виделось, угадывалось обострившимися инстинктами проснувшегося внутри зверя. И запах! Со стороны опушки леса тянуло таким знакомым запахом. В той стороне, на расстоянии около километра происхо-дила какая-то возня.
       Нащупав висящий на плече автомат, "Кащей" потянул было его на себя, но тут же передумал. Необычное ощущение сна наяву было волнующим и вместе с тем приятным. Но при попытке чётче припомнить давний сон голова сильно закружилась, виски прострелило резкой болью, а руки внезапно потянулись к земле. Оказавшись через мгновение на четвереньках, он ощутил абсолютную свободу и мощь, и понёсся на взволновавший его запах. Там два серых хищника терзали человеческий труп. Стоило "Кощею" рыкнуть в их сторону, как волки мгновенно признали в нём вожака, изъявили покорность - совсем ещё молодые волки...
      Через час он вернулся обратно к дороге в сопровождении уже целой стаи собратьев. Прощание заняло несколько минут. Безжалостные убийцы с нежностью тёрлись мордами и лизали друг друга горячими языками. Нехотя он вернул себя в вертикаль-ное двуногое состояние, подобрал с земли автомат и вещмешок. "Что за неудобная манера передвигаться у людей? - отметил с раздражением. - Почему я не запомнил где сбросил с себя ботинки? Вероятно я сделал это уже на бегу. Теперь, блин, ищи их во мраке!".
      Оборотень не слишком уверенно зашагал на двоих ходулях, морщась от боли в голых ступнях, и догоняя ушедшее вперёд подразделение.
      Параллельно вдоль леса бежала его родная "волчья сотня", провожая матёрого собрата.
      
      Глава 99
      "Ладно. Раз нельзя понять где рота, будем разбираться по ещё неостывшему следу... Вот тут они прошли. Гм..., - прислушива-ясь к близкой стрельбе, "Кащей" пытался понять, как ему не словить шальную пулю.
      В следующее мгновение он остановился, изумлённо всплеснул руками:
      - Ой, что я вижу?! Мародёр, недавно стащивший ботинки с ещё не остывшего трупа "Мистера-твистера" аккуратно поставил их на пенёк - такое ощущение, что негодяя совесть замучила. И оказалось, ботинки умеют разговаривать. Блин, только сообразил, что голос принадлежит покойному владельцу. Точнее не так. После смерти голос разочарованного в жизни везунчика излучал... веселье. Да это же похлеще любого дурдома!!! Что за нездешний идиотизм? Остаться полуголой тушей валяться в грязи посреди затерянного в лесах и перелесках просёлка, чтобы по тебе в темноте проехался грузовик или танк? Зато веселиться "в теле" собственных ботинок! Что тут вообще происходит? Как я тут оказался? Пойду-ка я отсюда своей дорогой".
      - Спокойно, "Кащей"! Басотой ты всё равно долго тут не про-ходишь, околеешь. И никто с тобой запасной парой делиться не поспешит, - сказали ему ботинки голосом покойного владельца.
      "Кащей" с гордым видом скрестил руки на груди. Не желая поддаваться на уговоры, из принципа.
      - Ну! Я хочу чтобы ты впрыгнул в мои ботинки. Размер у нас один, - настаивал дух покойного Мистера-твистера.
      - Дело не в размере. Я не мародёр, - ответил "Кащей". Конеч-но, нормальный человек разговаривать с ботинками и даже с бестелесным духом не станет. Но он-то вне правил.
      - Да ладно тебе чистоплюйством заниматься-то! Ведь я вооб-ще-то счастливчик был. Мамин любимчик... сам знаешь. У меня по жизни всё, что хотел, всегда получалось. Хотел раскрутить свой бизнес - создал с нуля небольшую империю розничной торговли. Планировал стать мэром родного городка и стал бы им, можешь не сомневаться, ни смотря на подмоченную в девяностые репутацию. Не отмени Путин честные выборы, кто знает, может быть до поста президента добрался...Одним словом, надевай нас - не прогада-ешь.
      
      Глава 100
       Едва завидев вдали его силуэт и узнав названного братца по шагам, "Василёк" радостно бросился навстречу. Они встретились посреди раскисшей от грязи дороги и сжали друг друга в объятиях, будто не виделись целый год.
      - Ты вернулся! Ты всё-таки вернулся, брат! Всхлипывая и смеясь от счастья, повторял "Василёк", который ужасно испугался остаться в одиночестве в таком страшном месте.
      - Я тоже рад, что ты рад, - ответил "Кащей", тактично уклоня-ясь от братского поцелуя, ибо ещё в тюрьме "Петухарху" объяснили, что в чисто мужских коллективах брутального толка такие крайние проявления нежности всё-таки не слишком приветствуются.
      Впрочем, напрасно он не желал своими родственными нежно-стями мозолить глаза новым товарищам по оружию, в этом мире нравы оказались довольно гибкими, но об этом чуть позже.
      
      На передовую прибыли в полной темноте. Их встречали не-сколько десятков ветеранов. Одежда на старожилах траншеи была грязна, от большинства дурно пахло. И дело было не только в ужасающей антисанитарии окопного быта... это называлось "вонять по-русски, или вонять по-путински", то есть вонять человеконенавистничеством, расизмом, ксенофобией, завистью и патологической самовлюблённостью. Физическое и психологиче-ское состояние фронтовиков произвело удручающее впечатление на новичков. Возможно, эти люди мечтали убраться отсюда и сожалели о своём выбора, однако не показывали своих чувств. Это было опасно.
      Тут необходимо сделать небольшое пояснение. Основу "Ваг-нера" составляли матёрые псы войны, но их было не больше трети.
       С началом полномасштабного вторжения в Украину много нанялось на службу "ебанутых патриотов", как их именовали в народе. К их чести, эти хотя бы искренне мечтали сложить свои пыльные ( в плане мозгов) головы за реставрацию советско-православного рейха.
      Немало было отупевших под ударами судьбы отчаявшихся искателей лучшей доли. Низведённые нищенским полурабским существованием до состояния скотов, они понадеялись выгодным контрактом переменить свою беспросветную жизнь к лучшему. Но и тут для них был всё тот же ад с короткими перерывали на перекур и еду, без особых шансов выбраться из той жопы, в которую они сами влезли по доброй воле. .
      Попадали сюда и люди, так сказать, "нормальные". Разные обстоятельства приводили их сюда: деньги, поиск приключений и желание что-то кардинально поменять в устоявшейся жизни. Но и они быстро деградировали в убийц, если не погибали в первых же атаках.
      Столь лёгкая трансформация добропорядочных обывателей в профессиональных убийц была производной совокупных причин: от давления обстоятельств до естественной российской склонно-сти к безоговорочному подчинению старшему авторитету (почтению к власти) вкупе с ложным чувством "армейского братства", а проще говоря "стадности".
      То есть, основу подразделения составляло небольшое ядро запойных убийц, садистов, которым нравилось убивать. Вокруг них группировалось пассивное большинство, выполнявшее кровавые обязанности надежно, но без инициативы и "огонька", как повинность, - "солдаты по ошибке", которых судьба и ошибочный выбор забросило в самое пекло. Война уродовала как первых так и вторых.
       "Ах, где вы милые лица родных олигофренов, идиотов, дау-нов!" - товарищи по интернату вспоминались "Сироте" отсюда с особой нежностью, теплотой, как олицетворение безусловной любви, принятия, импатии.
       Оказавшись в тесной мирке профессиональных убийц и убийц по стечению обстоятельств, "Кащей" не испытывал иллюзий в отношении этих людей. Потому что сразу понял их людоедские повадки. В отдельности среди россиян немало хороших людей, но при первой же возможности, по кличу верховного вурдалака, сотни тысяч из них сбиваются в стаи нежити, чтобы творить кровавый имперский беспредел: без жалости рвать чужаков, тех кто слабее и не придерживается их волчьих законов. Людоеды, что тут ещё скажешь.. На войне это принимает крайние формы, но армия только срез всего Общества. Человек это звучит гордо, говорите? Да полноте, и как вам только не советстно морочить читателям голову такой чушью...
      
      
      Стоял ужасный смрад от неубранных русских трупов, к кото-рому ещё предстояло привыкнуть. Тысячи незахороненных и неубранных наёмников остались валяться там, где их настигла бесславная смерть, после сотен "мясных штурмов". По другому русские генералы воевать никогда не умели.
      Украинцы держали тут оборону на заранее подготовленных позициях, поэтому и потери у них были значительно меньше. И своих погибших они забирали сразу.
      Чтобы не видеть и не чувствовать мерзости войны, а точнее вдумчиво видеть и чувствовать неизмеримо больше, "Кащей", по совету Ницше, мог бы порекомендовать желающим использовать искусство как средство избавления от страданий, возникающих в результате слишком пристального взгляда на жизнь: "По-настоящему серьезная задача искусства...заключается в том, чтобы уберечь глаз от созерцания ужасов ночи и избавить субъекта целебным бальзамом иллюзии от спазмов возбуждения воли". У каждого из его спутников имелся при себе смартфон, а с его помощью можно было получить доступ к великой музыке, лучшим галереям и музеям.
      Сам "Кащей" отвлекался слушая лучшие треки Мандалины Гагариной и григорианские церковные песнопения. А ведь он чувствовал музыку и при другом раскладе даже мог стать композитором...
      Это было на Дальнем Востоке. В посёлке рыбаков гастроли-ровала маленькая театральная труппа. Вокруг красота суровой и величественной природы, посёлок уходит в океан, дома стоят без стёкол, и крысы под ногами шныряют. Женщины, на рыбзаводе, в громадных сапогах и резиновых перчатках, потрошат рыбу, кругом под ногами эта рыбья кровь течёт нескончаемой рекой. Незабываемое зрелище для артистов.
      После работы местным "аборигенам" заняться нечем, из раз-влечений алкоголь и секс без разбору, ибо на одного мужика приходится семь одиноких женщин, завербовавшихся от беспро-светной жизни на край света.
      И вот в кои веки в эту экзотическую глушь заехал настоящий театр! Вечером был дан спектакль для местных. Перед сценой то и дело пробегают крысы, но оголодавшие по искусству зрители на них ноль внимания - давно привыкли.
      В первом ряду, широко расставив могучие ноги, сидит гро-мадная баба и держит на коленях мальчика лет трёх, у него дефект челюсти - "волчья пасть" - генетическое уродство, доставшееся от отца алкоголика. Но сейчас оба - мать и её сынишка серьёзно и внимательно смотрят спектакль, и в тот момент, когда начинает играть музыка, мальчик принимается размахивать в такт ручонка-ми, как бы дирижировать. Причём так мастерски! Ребёнок явно с незаурядным слухом и даром, только здесь вдали от цивилизации не найти юному дарованию применения, тем более мать его уже начинает потихоньку от беспросветной жизни такой... Так что дирижёром или композитором мальчонке не стать, но музыку он понимал и любил...
      Так что музыку "Кащей" чувствовал, как чувствовал, что не имеет права никому здесь навязывать свои методы и свои вкусы избавления от страданий, у каждого свой путь, и чем быстрее его спутники привыкнут к новой реальности, тем быстрее получат свои уроки. Что же касается старожилов, то по сути они мало отличались от разлагающихся трупов, разве что могли пока шевелиться и справлять физиологические нужды. В любом случае, боль - это не только разрушение, боль - это ещё и про измене-ние...
      
      Глава 101
       Впереди в темноте снова поблёскивают глаза двух хищников, терзающих чьё-то тело. Для "Кащея" картина почти уже ставшая привычной.
      Двуногие старожилы оказались на удивление словоохотливы и пояснили новичкам, что там лежит Фёдор из Суздаля.
      - Я всё думал зачем он так долго бреется с утра. Моется оде-колоном каждый день. Хотел его спросить, да постеснялся... Одно радует, Федя-Суздальский умер не зря.
      - Он умер за дворец Путина под Геленджиком и теперь его кишки жрут дикие звери... Зато Россия становится великой...
      - Ага, а у друзей Владимира Владимировича по ленинград-ского кооперативу "Озеро" прибавилось миллиардов "евриков" на заграничных счетах... Всё правильно... Охриненное чувство справедливости у жизни...и юмора, кстати, тоже...
      Обычно о не вернувшихся со штурма сослуживцах здесь почти сразу забывали - при вечерней молитве в последний раз убиенного раба божьего поминали по имени или позывному, и аминь. А молитва была обязательным ритуалом в среди "скрепо-носцев". После неё все, - за исключением назначенных в наряды и отправленных командиром на задания, - расходились по своим норам-укрытиям и дальше были предоставлены до утра сами себе.
      Так как до утра ещё было время, "Кащей" с братом тоже от-правились на поиски свободной норы. Они шагали гуськом по извилистой траншее, с надеждой ожидая за каждым поворотом признаки лаза, манящего сухостью, теплом и блаженством нескольких часов сна. При этом сосредоточенно стараясь ступать так, чтобы на провалиться слишком глубоко в вонючую, похожую на жидкое дерьмо жижу, которая сплошным ковром устилала дно траншеи.
      Наконец им попалась подходящая дыра. К этому времени братья уже едва держались на ногах. Они влезли друг за другом в необычное пристанище, чествуя огромное счастье будто это был номер в гостинице с тёплым душем и чистой постелью. "Кащей" свернулся бочком на сухой подстилке из листьев, травы и каких-то тряпок. Рядом лёг "Василёк", прижался к нему, и буквально через десять секунд засопел. А у "Кащея" в голове продолжали неугомонно ворочаться мысли. Сверху на него осыпалось несколько комочков земли. Между тем наступила "почти тишина". В том смысле, что периодически начинавшаяся неподалёку автоматно-пулемётная стрельба не мешала слышать возню мышей или крыс где-то поблизости. Шум леса неподалёку. Голоса "за стенкой" в соседней норе. Сопение братца.
      А потом он внезапно уснул. Но буквально через минуту проснулся, так во всяком случае ему показалось. Просунувшаяся в яму чья-то тыква в нахлобученной по самые щёки каске потребо-вала немедленно освободить не по праву занятое "жильё".
      Пришлось выползать и отправляться на поиски новой норы. Бредущая найгад парочка новобранцев уже мало что соображала, ибо скоротечный сон не успел освежить их. Словно слепые кутята братья куда-тот тыкались, но везде слышали отказ и плелись дальше.
      Наконец они у входа в новую дыру...
      Здесь стоп. Авторское предупреждение читателю с хрупкой душой турбопатриота. Ахтунг! Пристегните ремни! Сейчас мы нырнем в кроличью нору, где пахнет серой и озоном, как после грозы, а компасом служит не Полярная звезда, а темное пламя Преисподни. Забудьте на время о вылизанных...текстах с передовиц газет, прошедших перерегистрацию в Министерстве Правды РФ! Здесь вам будет больно, правда и возможен волную-щий привкус запретного плода. Ну-с, вы всё равно готовы читать дальше? Ладно. Получите. Только уж тогда уговор: не забывайте, что вас честно предупреждали...
      
       Дрожа от холода, идущий первым "Кащей" осторожно ото-двинул прикрывающую вход занавеску из плащ-палатки. И сразу упёрся глазами в пикантное действо: спиной к ним стоял на коленях мужик с приспущенными до колен штанами и занимался противоестественным с точки зрениях российского законодатель-ства физиологическим актом с расположившимся перед ним по-собачьи товарищем по оружию. Ещё один сношаемый пристроил-ся к парочке сослуживцев снизу-сбоку. Этот третий член расчёта ловко работал в том числе губами и языком, умудряясь вылизывать у первого номера ствол его оружия и всё что требовалось под ним, не смотря на бешенный темп его фрикций. Процесс функциониро-вал со слаженностью стрельбы из станкового пулемёта или ротного миномёта. Чавканье хорошо промазанного поршня, причмокивания, вздохи и стоны заставили "Кащея" стыдливо закрыть себе уши руками. Он бы и нос себе зажал лишь бы не чувствовать амбре из резких запахов человеческого кала, спермы и пота. Только всё это не помогало, он всё равно всё слышал и ощущал.
      В ответ на гостеприимное предложение кого-то из "стариков" обращённое к пополнению не стесняться и присоединяться к процессу боевого слаживания Сирота зажмурился, отрицательно замотал головой, попятился.
      Выбравшись из норы и сев у входа, "Кащей" только сокру-шённо качал головой и сопел. От нахлынувших эмоций куда-то подевались все слова. "Василёк" рядом лишь слабенько всхлип-нул. А потом "Кащею" так снова захотелось спать, что всё остальное отодвинулось на задний план. И он просто провалился в темноту.
      
      Глава 102
      Когда-то отец сказал мне, что моя жизнь пошла по иному пути только потому, что в отличие от него, я слишком рано понял, что другие люди совсем не такие как я. Поэтому я выбрал весь Мир и Вселенную в самом себе, путь углублённого азартного и бесшабашного изучения этой удивительной таинственной планеты "Я".
      Может быть всё это, что случилось со мной, произошло из-за отсутствия внутреннего цензора, которого как-то изначально не завелось, который бы делил всё на две стопочки - плохое и хорошее, правильное и неправильное, добро и зло, красивое и некрасивое, наше и не наше. Мне изначально хотелось попробо-вать себя в крайностях. Изучить на себе, поставить над собой смелый эксперимент на грани и за гранью безумия. На этом пути любой опыт, любая информация является полезным инструмен-том для взаимодействия с миром. Ведь у любого, не огранённого идеально со всех сторон объекта, найдётся хрупкая часть, где он сломается. И если ты примерил на себя доспехи открывателя, испытателя, конкистадора, то милости просим... Попробуй. Дерзни! В позднем Средневековье против считающихся непобеди-мой военной машиной швейцарских пикинеров, этой неприступной стальной стены пик, порой применялось радикальное средство - "утраченные дети" (enfants perdus) - отчаянные смертники на двойном содержании, "цвайзольдеры" с двуручными мечами, которые прорубались сквозь "лес пик", создавая бреши для идущих следом основных сил. Стань таким же бесноватым безумцем, камикадзе, первопроходцем, пионером-исследователем непознанно-го - прогрызайся сквозь "невозможное". Если потребуется голыми руками раздвигай острые как лезвия наконечники.
      Дома одно время было много разных книг, но книги я до поры читать не любил, отдавая предпочтения живой практике, "работе в поле"...
      Видимо, так и не обзаведясь врожденным инстинктом самосо-хранения, я с ходу вписывался в проблемные ситуации, в которые другие никогда не попадут по собственной воле. Но я-то ведь перед собой поставил целью проникнуть в самую суть вещей и событий... Уговаривать меня - так не подставляться, - было совершенно бессмысленно. Меня нельзя было изолировать от себя самого для моей же пользы. То есть, конечно, можно, но ненадол-го. Радикально меня можно было только уничтожить. Но в том-то и штука, что такие старые души, какой постепенно станови-лась моя, не так-то просто уничтожаются...
      Зато со временем я пришёл к пониманию аксиомы этого мира. Никто не имеет права судить никого. И пусть весь мир летит под откос - человек имеет право на осознанный выбор. На Экспери-мент, за который в случае неудачи придётся заплатить полную цену. Зато как же интересно следить за теми, кто ставит над собой дьявольские и идиотские опыты. Люди ведь подобны книгам. Относиться и к себе как к чтению романа - наслаждение (это я понял когда проникся чтением и страстно полюбил его). И не меньшее наслаждение читать неокрепшие души, беря их с полки чужих судеб...
      Однажды у меня даже был учитель. Дома у учителя была целая библиотека. Учитель запросто дозволял ученику брать и читать то, что меня заинтересует. Тогда мне впервые в руки попались "Диалоги" Платона. Учителя, помню, удивил выбор ученика и он выразил сомнение, что такая незрелая (в ту пору) душа осилит громоздкий труд античного мудреца. А ученик удивительным образом всё понял и, наверное, именно этот персонаж стал моим гидом на определённом отрезке пути.
       Самым лучшим дополнением к этим книгам была возмож-ность обсудить прочитанное с более мудрым взрослым, которого я в ту пору воспринимал как родного отца. Папа был очень слабым, почти невидимым и в семье. Главной в доме считалась, конечно, мама. А мне было важно в тот раз найти в отце кумира, как язычники ищут героя-бога. И я его нашёл. Мы часами говорили на кухне за чашкой чая. Говорили, не как отец с сыном, а как мастер с учеником, без купюр и притворства, чтобы понять, а как же оно всё на самом деле. И этот человек, беседы с ним, делали мой юный "жидкий мозг" крепче с каждой нашей беседой, с каждой прочитанной книгой...
      Это потом эти наивные из интерната пытались влезть мне в мозг ножом, а после поджарить его током, дескать, излечить от безумия - жалкие обезьяны! Вы сами безумцы в своей псевдонор-мальности. Ваш обезьяний процесс деградации он бесконечен, вы живёте в безумном мире в безумной стране и считаете это нормой? Неужели вы и вправду считаете, что человеческий дух ограничен черепной коробкой? Как мегавселенная знаний может быть ограничена указом вашего безумного верховного бабуина? Всё, что вы можете, это отключить страну от Интернета. Но убить человеческий дух, знания, невозможно, даже убив мозг!..
      В ходе наших регулярных бесед у отцом ученик постепенно становился мудрее учителя и... сходил с ума для той жизни, которая уже маячила за окнами маленькой кухни...
      Но пока были Сартр, Камю, Кортасар, Маркес, Фейхтвангер, Манн и много чего ещё, в те спокойные времена познания ученик понял, что есть у литературы и обратная тёмная сторона, которую он почему-то не понимал раньше. Для меня именно эта сторона литературы стала самой интересной - она была наполнена пессимизмом, декадентскими мотивами, тошнотвор-ными подробностями бытия, всем тем, отчего выворачивает наизнанку нормальных благопристойных читателей. Даже в сартровской "Тошноте" я видел неимоверную тягу к жизни. В хтонической жажде смерти у Достоевского подмастерью мерещился проблеск катарсиса. А иначе как бы я нынешний смог теперь полюбить мадам Лютою трепетной сыновьей любовью; увидеть в чёрной смерти с косой совершенство, восхититься этой матерью драконов, рождающей смерть и питающейся смертью...
      Даже кафкианский бред мне казался сладчайшим откровением.
      Многим позже я открыл для себя культуры и искусства во-сточных стран, а они в свою очередь сделали модель вселенной в моём расширяющемся разуме не плоской, а объемной, раскрыв идеи дуализма. Если раньше я считал, что авторский текст делится на правду и вымысел, смысл и подачу, общественный компромисс и революционный порыв, то изучая Восток я понял, что в стоящем тексте нет ни вымысла ни правды, как и какого-либо смысла в принципе. Есть только то, что мы там ищем и то, что находим. Или не находим... И чем лучше книга, тем больше всего разного, чего там нет...Но мы находим в ней что-то постоянно, раз от раза прочитывая. С людьми и ситуациями всё то же... За это я и люблю жизнь, даже когда она заслуживает ненависти...
      
      "Кащей" так вымотался за этот бесконечно длинный тяжёлый день, что спал без сновидений. И только под утро ему приснилось, как он затравленно мечется с ещё одним волком по незнакомому лесу. Голые чёрные стволы деревьев вокруг, как прутья изгороди гигантского загона. Лесополоса. Товарищ его вскоре пропадает. Теперь он один и слышит лишь собственное тяжёлые дыхание. Попадает в заросший высоким кустарником овраг, кривой змеящийся лог, с крутыми скользкими краями, по которым он пытается выкарабкаться, но быстро теряет силы.
      В какой-то момент рядом снова появляется кто-то, ты чувству-ешь присутствие, ноне видишь как не стараешься. В надежду ты думаешь: "Мама?!"
      "Тут никого нет. Тебе почудилось" - разубеждает голос.
      Проснувшись, "Кащей" обнаружил, что обмочился в штаны. Гораздо хуже было чувство огромной тяжести на душе. "Василь-ка" рядом не оказалось. Сердце защемило дурным предчувствием.
       Бросился на поиски брата и быстро выяснил, что младший на беду подвернулся под руку заместителю "Отморозка". Начальству срочно понадобилось послать кого-то отнести два цинка с патронами, канистру воды и жратву пятёрке штурмовиков, которой ещё днём, до их прихода на позиции, удалось продвинуть-ся вперёд на несколько сотен шагов и закрепиться где-то в лесополосе перед передним краем. Вначале в роте думали, что в очередном "мясном штурме" не выжил никто, но возобновивший-ся под вечер знакомый стук пулемёта показал, что там всё-таки кто-то держится.
      "Тот, кто там ещё жив с прошлой пятёрки... в общем, живчик, он жрать хочет и пить! Его надо подкормить и поддержать боеприпасами" - поставил боевую задачу замкомроты.
      "Я не могу, я не умею, - торопливо стал объяснять ротному "Василёк". - Я лучше позову старшего брата, он всё объяснит, он умный".
      "А ты что, идиот? Хотя мне насрать. Ты должен выполнить приказ, дебил, у тебя нет выбора!" - осипшим голосом объяснил командир.
      Обречённого почтальона загрузили поклажей, словно навьючен-ного мула и вытолкнули из копа в темноту. Напоследок командир вручил "Васильку" ручную гранату и сказал, что новичок должен подорвать себя если его тяжело ранят и ему будет грозить плен, всё равно его вытаскивать не станут. А вот если он по собственной глупости попадёт ещё живым к хохлам, то очень пожалеет об этом. Будет напрасно умолять их о быстрой смерти, а над ним будут лишь смеяться и забавляться его муками.
       "Василёк" покорно опустил голову и побрёл в указанном направлении.
      
      Глава 103
      Ты сможешь стойко находиться на пути только если он действительно твой. Только если ты действительно на своём пути, ты не собьешься с него и тебя никто не собьёт. Ты будешь непобедим на том пути, который является твоим. А самое главное - только на своем пути ты будешь счастливым! Даже если это путь к смерти.
      Твой путь тот, что от сердца, а не от ума. Который из люб-ви, а не из страха. Который тебе открывает Сила знающая путь, а не чувство вины, стыда и собственной никчемности.
      Потом тебе скажут, что у тебя железная воля, ведь ты непоколебим в своих решениях, и гордыня не коснётся твоего сердца от того, что ты это услышишь. Ты будешь знать, что секрет силы - верный путь под твоими ногами. Ты просто не сможешь с него свернуть ни вопреки чему-то, ни ради чего угодно, ведь сам путь - это самое ценное, что у тебя есть.
      Твой путь - это твоя подлинность. Это - тотальное приня-тие себя таким, каков ты есть, со всеми несовершенствами и во всех проявлениях, это тотальная честность с собой и тоталь-ное доверие тому, как ты ощущаешь этот мир и себя в нём.
      На этом пути сердце очищается от всего лишнего. Ты при-нимаешь то, что тебе не нравится в себе и оно теряет власть над тобой, все твои "пороки" подчиняются тебе. Твои внутрен-ние звери смиряются перед тобой и начинают тебе служить.
      И ты в этом спокоен. Ты ни с кем не соревнуешься и не де-монстрируешь своё могущество. Для тебя отныне не имеет значения признание других или его отсутствие. Потому что ты понимаешь, что нашёл именно то, что искал - свой путь сердца. И это делает твоё сердце невозмутимым и беспристрастным.
      Ты сможешь проявлять любые эмоции, при этом в сердце ты всегда останешься невозмутим. Ты можешь проходить через любые трудности и внешне вести себя при этом как угодно, но в сердце у тебя всегда смирение и покой. И нет иного способа ощутить полноту жизни.
      И всё, что происходило с тобой до этого, вело тебя только к тому, чтобы ты, наконец, сорвался с фальшивых дорог, став самим собою, и встал на свой путь.
      
      Первым порывом было немедленно отправиться на поиски друга. Но в каком направлении ему идти? Всматриваясь в тёмный лес, начинающийся в паре сотен шагов от окопов, он навострил уши, втягивал носом воздух. Ноздри защекотал неприятный запах.
      - Чужими пахнет. Плохо! - затревожился напарник по побегу. - Там чужие. Ой, боюсь!
      - Людьми пахнет, сынок. Это же хорошо! - радостно ответил он. - Там и надо искать братца. Ой, побегу на этот запах!
      - Тогда прощай! - грустно ответил напарник. - Ели что, возвра-щайся, я тебя буду ждать!
      - Прощай! - крикнул он уже выскочив из траншеи на открытое пространство. - Он мчался на резкий запах опасности. Запах растекался по лесу с большой поляны, заваленной окоченевшими трупами. И всё же запах живых отличался от мертвечины.
      Он выбежал на поляну и нырнул под поваленное дерево, попут-но решая на кого из троих чужаков прыгнуть первым. Один из них испуганно оглянулся на шелест за спиной и выронил из рук нож, которым что-то делал с лежащим на земле телом. Этот чужой с ножом так и не понял, что именно вдруг появилось из-за деревьев и стремительно приближается к нему. Он не разобрал, кто это, заметив только широкий заросшей серой шерстью лоб и мускули-стую спину. Нож выпал у него из рук от неожиданности. Он открыл рот, несколько раз судорожно хватанул им воздух, пытаясь закричать, но у него вначале ничего не получилось. Наконец, воздух со свистом, как пар из котла, вырвался и её лёгких, и он заорал:
      - Во-о-о-о-лк! Ай-я-аа-а-а-а-а! Во-о-о-о-о-лк! - И свалился навзничь, резко попятившись и споткнувшись о пенёк. Двое других бросились врассыпную.
      Однако, тело на земле принадлежало не братцу. Лежащего жестоко пытали, хотя он уже был на две трети мертвец. Волку сразу не стало до лежащего никакого дела, ибо он искал брата.
       Опять погнала его беда, и он бежал теперь наугад, надеясь на верхнее чутьё и на удачу, что поймает нужный запах. Да и некогда было размышлять на такой скорости, - лишь бы лапы унести от летящих вслед пуль от опомнившихся чужих. И успеть найти братца, пусть даже мёртвого.
      
      Глава 104
       Сколько он бежал и в какую сторону - неизвестно. Давно уже по нему не стреляли. А он всё бежал и бежал, правда, теперь помедленнее и высунув влажный розовый язык. Шерсть забилась всяким лесным хламом. Подушечки на лапах саднило, а он всё бежал, пока не уткнулся в озерцо, образовавшееся в глубокой воронке.
       Волк спустился к воде и вдоволь налакался влаги, потом выбрался на сухое место в корнях громадной сосны, покрутился, укладываясь поудобнее, лег, и принялся размышлять, как ему искать пропавшего братца дальше.
       Из воронки выползла большая серая жаба, запрыгала было по направлению к сосне, но увидев незнакомого зверя, испуганно уставилась на пришельца выпученными глазками.
       "Может, слопать ее?" - подумал проголодавшийся "Кащей" и прижал жабу лапой.
      - Ты что, ненормальный что ли? - заквакала жаба, безуспешно дёргаясь.
       Он представил, как будет её жевать, и ему расхотелось есть, даже противно стало, и голод на некоторое время утих. Волк снял с лягушки лапу, брезгливо отвернулся от неё и начал задрёмывать. А потом уснул, не заметив, как добыча исчезла, не квакнув ему на прощание больше ни одного лягушиного словечка.
      
       Проснулся "Кащей" от грохота. Вначале он решил, что над лесом рвутся снаряды, а это полыхала в небе гроза. Под сосной было ещё сухо, хотя озерцо в воронке пузырилось от ударов крупных дождевых капель. Потом и сосновая крона прохудилась. "Кащей" поднялся и затрусил в поисках надёжного укрытия. Вскоре он заметил на склоне под кустом орешника едва заметный вход в нору. "Ага, - обрадовался "Кащей". - Здесь, на нейтральной полосе, мы и станем жить, когда найду братца. Очень хорошо - и вода рядом! Всё лучше, чем в вонючих траншеях среди извращен-цев. Когда-нибудь линия фронта переместится в другое место и мы сможет спокойно покинуть зону боевых действий и отправиться к маме "Василька"".
       Он сунулся мордой в тёплую манящую темноту норы и тут же получил, и очень крепко, по носу. Кто-то внутри норы тявкнул коротко и зло. "Кащей" опешил, попятился, выбрался из лаза, ошарашенный сел на хвост: на такой приём он не рассчитывал. Тут же из норы вылетела рыжая молния и пропала за ближайшим кустом. Хозяйкой лесной квартиры-землянки оказалась Лиса. Она покинула своё жилище. Испугалась? Нет. Зачем же она умчалась? А затем, чтобы отвлечь от своего дома незваного гостя.
       "Кащей" посидел немного, подождал, потом решил, что теперь можно занимать жилплощадь, ежели её освободили. И он снова сунул нос в нору. Его обдало теплом и непонятным запахом. Потом в глубине норы послышались шорох и какая-то возня. Там кто-то ещё был! Что делать? Снова отступать? Но он уже в подземном обиталище весь, с хвостом, и пятиться ужасно неудобно.
      - Кто там? - спросил он по-волчьи и попытался хоть что-нибудь разглядеть а сумраке норы.
       Из тёмной глубины, перебирая лапками, к нему выполз лисёнок. Они обнюхали друг друга. Малыш лизнул его в нос, и в ответ получил такой же знак приязни. Лисят ещё не пугали запахи чужих. Дети - всегда дети, они любят и умеют дружить и играть даже с незнакомцами. Загляните в зоопарк, в манеж для молодня-ка, - как резвятся друг с другом детёныши разных зверей, хищников и травоядных. Это уж потом, когда повзрослеют, могут враждовать между собой, как люди.
      
       Осторожная лиса вернулась к логову, когда кончилась гроза и солнышко подсушило травку возле норы. И что же она увидела? Весёлую компанию рыжих лисят, устроивших беготню и задорную свальню с серым гостем. Скажете, так не бывает? Но "Кащей" ведь не был настоящим волком, и в этой жизни не делил зверей на своих и чужих, поэтому не приучился к охоте и убийству.
       Пришлось лисе смериться с присутствием незваного гостя, позволив утомлённому дурашливой вознёй с её детёнышами волку, прилечь отдохнуть рядом, на некотором расстоянии от них, всё-таки он был чужой.
       "Чтобы жить в одиночестве, нужно быть либо зверем, либо богом, - говорил Аристотель. Исключая третий случай: человек должен быть и тем, и другим, если желает остаться самим собой в агрессивном к нему мире" - эти слова, переосмысленные Ницше в "Сумерках идолов".
       "Сироте" снова снилась мать. Она заглянула в лисью нору, прилегла рядом и принялась ласково вылизывать ему голову в районе правого виска.
       Емельян улыбнулся во сне. Мама была над ним и тоже улыба-лась: странным волчьим оскалом.
      - Как ты нашла меня? - спросил он, постанывая от удовольствия.
      Она быстренько поднесла волчью лапу к его губам: "Тс-с... слушай".
      Неподалёку слабым голосом позвали: Мама! Мамочка, где ты... Ма, спаси меня!".
      Это был "Василёк"!
      
      Глава 105
      Появившийся в окопах "Отморозок" осматривал в бинокль слегка проступающие в предрассветных сумерках очертания позиций противника. Украинцы окопались в глубине леса, их позиции были надёжными, а иначе бригаде ВСУ вряд ли так долго удалось бы держаться на этом участке против бешенных атак "Вагнера", который не жалел ни людей, ни снарядов.
       Ротный скользил усиленным оптикой взглядом вдоль опушки лесополосы, планируя сегодняшнюю атаку. И вдруг он увидел человека торопливо спешащего в их сторону с раненным или убитым на своём горбу. Это мог быть только кто-то из новеньких, ибо остающиеся в живых старожилы на такой идиотизм не способны. Съехавший на лоб шлем на психе и туманная дымка не позволяли "Отморозку" рассмотреть лица инициативного самоубийцы, рискующего головой даже не за деньги, а за самое ничтожное и бросовое что может быть на этой войне - за жизнь такого же "одноразового" солдата.
      Со стороны хохлов по этим двоим пока не стреляли. Вероятно, в предрассветных сумерках коллеги проспали появление чужих на нейтральной полосе...
       Можно было снова позвонить панам-офицерам и поглумиться над тем как у них организована охрана и передовое наблюдение. "Отморозок" не опасался и на этот раз, что его звонок к противни-ку будет расценен подчинёнными как предательство, и он позвонил.
      - Панове командиры, - обратился он к недавним партнёрам по деловой сделке. - У нас на нейтралке появились две интересные мишени. Предлагаю пари: кто первый выбьет цель. Стреляем по очереди. Стартовая цена сотка. После каждого промаха стоимость лота удваивается. За пятьдесят шагов от своей траншеи я перестаю стрелять и начинаю играть за выживание, - если мишень успеет спуститься в мою траншею - весь банк мой? Идёт? Отлично!
      
      Глава 106
       В ноябре 2022 года в Интернете появилось видео с казнью перебежчика из Вагнера, бывшего зека Евгения Нужина. Бежав-шему из "Вагнера" в плен к украинцам и выкупленному у них обратно дезертиру на камеру разбили голову кувалдой и размести-ли видеоролик казни в Интернете. Пригожину креатив подчинён-ных понравился и он сделал кувалду одним из символом ЧВК "Вагнер". Образ военного вождя, готового самым жестоким образом расправится с предателями и "пятисотыми" (дезерти-рами) точно попал в запрос времени.
       - Не стрелять! - приказал появившийся в траншее комбат. - Прекратить огонь!
      -Прекратить огонь! - пронеслось по траншее.
      Вскоре на командный пункт уже бежал взмыленный ротный.
      -Почему прекратили огонь?! - кричал он, матерясь. - Кто прика-зал?!
      - Ваш командир, подполковник Орлов, - пояснил заместитель ротного.
      -Почему? Где он? - взревел "Отморозок"
      - Да вон он, - показал пальцем заместитель ротного.
      - В чем дело?! - подбежал ротный к комбату, до крайности раздосадованный, что у него хотят отобрать выигрыш.
      - Это я вас должен спросить! - сурово осадил ротного комбат.
       Ротный сразу остыл, немного помедлил, соображая, как ему выпутаться, и решил разыграть небольшой спектакль перед командованием. Сделав удивлённое лицо, он демонстративно посмотрел в ту сторону, куда ему указывал подполковник, затем выхватил у своего зама бинокль, снова всмотрелся, будто впервые увидел двоих на нейтральной полосе, ошалело спросил у зама:
      - Кто такие? Они что пошли.... сдаваться?! Они нас предали? Почему вы их сразу не пристрелили? - заорал он неизвестно на кого, то есть, на всех ближайших к нему солдат и офицеров.
      - Ну хватит валять дурака, - сурово повысил голос комбат. - Отвечайте как есть, без цирка.
      "Отморозок" мгновенно стёр эмоции со своего лица и спокойно ответил:
      - Ну хорошо. Мои подчинённые выполняют мой приказ. Ведём огонь по перебежчикам. "Правый сектор" их пытается прикры-вать, А мы отрезаем дезертиров от траншеи противника.
      Комбат снова поднёс бинокль к глазам и удивлённо произнёс:
      - Ничего не понимаю, но я наблюдаю обратную картину: чудик тащит раненого в нашу сторону, под вражеским огнём.
      "Отморозок" пожал плечами.
      - Контужен, вот и потерял ориентировку, а хохлы их прикрывают. Я хотел использовать этот случай для психологической подготов-ки пополнения.
      - Каким образом вы это собирались сделать, можете объяснить? - заинтересовался командир батальона.
      - Я хотел собрать новичков, чтобы все видели, как мы поступаем с беглецами. Более наглядного способа убедить их не уклоняться от боя не придумаешь: "Вы подписали контракт ради денег, а теперь боитесь умирать, пидоры гнойные! А нам плевать на потери - есть боевая задача и вы должны её выполнить любой ценой", - объяснил ротный суть затеянного эксперимента.
      - Толковая задумка, но это нужно согласовать с руководством "Вагнера", - высказал пожелание комбат.
      - Пока мы будем согласовывать, "Правый сектор" подтянет свою артиллерию и нам ничего не останется, как отпустить их.
      Комбат качнул головой:
      - Что ж, тогда решено! Путь кто-нибудь ведёт видеосъёмку на свой телефон, выложим ролик в интернет на сайте ЧВК. Нам надо распространить этот поучительный ролик. А вы пока собирайте своих людей - надо устроить показательный расстрел дезертиров.
      
       Пока весь наличествующий состав подразделения подтяги-вался для наблюдения за шоу, один из находящихся на ротном НП бойцов, набравшись решимости, неожиданно решил выступить против очередного беспредела командира, которого почти все тут втайне ненавидели, но боялись, как отмороженного на всю голову.
      - Они не сдаваться, - попытался открыть глаза на ситуацию комбату смельчак. - Это двое новеньких. Того, что ранен, заместитель ротного вчера вечером послал с боеприпасами для закрепившихся в лесополосе штурмовиков. А второй - его друг, пошёл выручать товарища. Они герои, а не дезертиры.
      - Какой, нахрен, героизм! Немедленно открыть огонь! - закричал "Отморозок".
      - Так поступать западло, не по понятиям это, - спокойно сказал правдоруб, который, видимо, заранее смирился с собственной гибелью сразу после ухода начальства.
      - Они предатели! - заистерил "Отморозок", обращаясь к подполковнику. - Вы разве не видите, они пошли сдаваться! И выдадут все наши секреты! Огонь, я приказываю! - кричал ротный, брызгая слюной.
       Кто-то из бойцов начал стрелять в сторону "дезертиров", старательно минуя огнём две фигурки, которые прошли уже более половины поля, сумев не подорваться на минах и избежав гибели от неприятельского огня.
      - Огонь, я приказываю! - опять закричал "Отморозок", он выхватил у ближайшего солдата автомат, прицелился, дал полную очередь.
      
       "Кащей" недоуменно посмотрел на приближающуюся траншею вагнеровцев - выпущенные оттуда пули просвистели совсем рядом. Следом свои ударили по ним из пулемёта, - трассер прошёл над самыми головами названных братьев. Украинцы минут пять как перестали стрелять им в спину, зато свои явно пристрели-вались. "Кащей" остановился в недоумении, опустил друга на землю, но не успел обдумать новую ситуацию, "Василёк" вскрикнул и обмяк. "Кащей" склонился над братом, тот дышал, но был ранен, аптечку с собой Емельян не взял. Он выпрямился во весь рост замахал руками в сторону своих, закричал. Стрельба не прекратилась. Он опять склонился над младшим братом, попытал-ся зажать рану у него на шее рукой. Кровь была тёплой и била очень сильно. "Василёк" несколько раз тяжело всхрапнул, дернулся и затих. "Кащей" снова распрямился, не понимая, как ему поступить дальше: возвращаться с тяжелораненым "Василь-ком" к лесу или продолжать двигаться в прежнем направлении? Впереди их ожидала верная смерть: сослуживцы по роте почему-то открыли огонь по ним из всех стволов. Вернуться назад означало изменить присяге. И значит мама в Москве окончательно от него откажется....
       Емеля снова взвалил на плечи тело брата и побежал на встречу летящему металлу. Кровь "Василька" сбегала ему на шею и лицо, а может это была его собственная кровь, просто он ещё не почувствовал боли? Лучше умереть вместе с братом, чем прослыть в родных глазах предателем! Он нисколько не одобрял действия российской армии, но он подписал контракт и дал присягу, которой изменять нельзя. "Пусть лучше убьют, зато маме напишут, что её сын погиб героем!", - подумал он, но не успел сделать и десяти шагов, пуля ударила в грудь, он надломился под тяжестью тела и чёрной боли, пронзившей тело. Следом его словно кувалдой с размаху огрели по голове. Стрелял снайпер. "Кащей" не мог наверняка знать, кто именно в него попал, хотя и догадывался, ведь ротный много раз говорил пополнению, что с большой радостью пристрелит любого, кто ему чем-нибудь не понравится, а он своим побегом без разрешения за братом в лесополосу запросто мог вызвать неудовольствие начальника.
       А "Отморозок" все ловил в прицел новичка, из-за которого он упустил жирный куш, и пускал одну очередь за другой, и этим вымещал всю накопившуюся на придурка злость. Ротный видел, как дурак упал, но все строчил и строчил, пока в магазине не закончились патроны. Его теребил за плечо заместитель, который повторял: "Вы его замочили...замочили...".
      
      Глава 107
      Никто не ожидал, что двое с нейтральной полосы вернуться, а они вернулись!
      "Кащей" обессиленно сполз на дно траншеи, снял с себя бро-ник, спасший ему жизнь, потом каску, тоже выдержавшую прямое попадание убойной железки, с удивлением осмотрел вмятину на ней, вытер пот со лба. Подаренный инструктором в "учебке" шлем спас ему жизнь, но череп пронзила раскалённая мысль: "Что я скажу маме "Василька", если...", и тут же отогнал страшную мысль: "Братишку спасут, обязательно спасут, главное скорее доставить его к хирургам!".
      Ротный склонился над тяжелораненым, обычно отталкивающее лицо "Отморозка" с таким пугающим оскалом садисткой ухмылки, в эту минуту неожиданно выглядело сочувствующим, взор его прояснился. Куда подевалось маска эмоциональной тупости на его лице? Оказалось, у него не такие уж и злые глаза, они могли быть светлыми, глазами романтика. Просто человек ожесточился и очерствел на войне, война всех делает хуже, уродует души.
       "Василёк" почувствовал на своём лице дыхание ротного и разлепил пушистые ресницы. Обрадованный "Кащей" дал ему сделать несколько глотков из протянутой кем-то фляги.
       Увидев живое выражение во взгляде ротного "Василёк" слабо улыбнулся ему и произнёс с детской надеждой своими потрескав-шимися губами:
      - Теперь я поеду домой... домой...к маме...
      - Конечно поедешь, - ласково заверил "Отморозок" и внезапно добил раненого выстрелом из пистолета.
       Такое не было редкостью - добивать своих и присваивать их зарплату и ценности. Прежде "Отморозок" такие вещи старался делать без свидетелей или чужими руками, а тут зарвался, поспешил, сорвался. Захотелось отмстить, а заодно немедленно отбить упущенный выигрыш, не откладывая дело в долгий ящик. И немного перегнул. Даже привычные ветераны осуждающе смотрели на него и, брезгливо обходя стороной, уходили по траншее, оставляя отморозка один на один со своей чёрной совестью. Убивать противника - их работа, но стрелять вот так в упор своего раненого, это всё-такие полный зашквар и беспредел.
      Судом такое каралось только на бумаге, но был ещё молчали-вый бойкот собственных подчинённых. До этой ночи ротный был уверен в полной власти над своей "волчьей сотней", никто не посмеет бросить ему осуждение в лицо, поскольку боятся и признают авторитет жестокого сильного вожака, хотя сам он не уважал никого, и презирал всех. И эта прорвавшаяся скрытая ненависть встревожила его, он почувствовал истинное отношение бойцов к себе, даже тех, с которыми крепко повязан грязными делишками.
      
      "Кащей" не сразу осознал, что "Василёк" умер. Ещё долго он держал его остывающее тело на руках, звал по имени, говорил, что сейчас его отнесут к врачам и всё будет хорошо. И как ребёнок удивлялся: "Почему брат молчит, почему он перестал дышать?". Деменция защитила ущербный разум дурака от потрясения потери близкого человека.
      А когда наконец до сознания Сироты дошла страшная правда, он поднёс к собственному лицу свои окровавленные ладони и долго их рассматривал со странным выражением лица, потом понюхал и произнёс изумлённо:
      - Кровь на войне пахнет нефтью.
      Подошёл комбат, от которого сильно несло спиртным и мясной закуской.
      Ротный доложил, что произошла досадная ошибка. Ему непра-вильно доложили обстановку, на самом деле два бойца его роты из свежего пополнения при невыясненных пока обстоятельствах оказались без приказа на ничейное земле. Как только об этом стало известно, он приказал прикрыть растерявшихся новобранцев и благодаря этому лопухов удалось вытащить. Правда один всё же убит украинцами.
      - Броники новичкам выдали - полное говно! Смотрите, - и показал комбату несколько дырок на якобы снятых с возвращен-цев бронежилетах. - Командир! - тут же обратился ротный к комбату с деловым предложением, - прошу выдать мне необходи-мые средства на закупку новых бронежилетов и тактических шлемов для прибывшего пополнения вместо того дерьма, которым их снабдили тыловики.
      "Кащей" сидел в десяти шагах от офицеров, прислонясь спиной к накату траншеи и продолжая крепко обнимать тело погибшего брата. Ошалелый от гибели друга, он тупо смотрел на ротного, до него плохо доходил смысл слов ловкого торгаша смертью, который мгновенно всё перевернул и собирается снова заработать на гибели "Василька".
      - А как поступим, с посмертной выплатой на погибшего? - азартно интересовался у комбата "Отморозок", слегка подмигивая и указывая пальцем на тело убитого им только что бойца. - Предлагаю объявить его героем, который хотел предотвратить гибель наших солдат, а не предателем, которые шёл сдаваться. В этом случае его семье полагается премия в пятнадцать "лимонов". Я займусь оформлением и переводом этих денег близким павшего разведчика.
       В этот момент ротный увидел в глазах друга убитого такую ненависть (у "Кащея" перехватил горло и поэтому он не мог сказать ротному прямо в лицо всё, что хотел), что "Отморозка" сковал мгновенный страх: "Ведь выстрелит в спину, сука, отомстит...". Тем не менее ротный переборол свой страх, продол-жая обговаривать очередную сделку над трупом:
       - Парень в первый же день на передовой совершил подвиг и пал в бою смертью храбрых. Справедливо чтобы его семья получила премиальную сумму. Полагаю лишним на этот счёт объяснятся с руководством. Зачем разводить бюрократические формальности, если в кассе батальона предусмотрены средства на такие выплаты? Тело отправим на родину. А деньги я сам вручу его матери.
      Комбат легко согласился, отлично понимая с кем имеет дело и подразумевая сочный "распил".
      Проводив до выхода с НП начальство и избегая встречаться взглядом с уставившимся на него безумными глазами Сиротой, ротный негромко приказал своему заместителю назначить выжившего новичка в сегодняшний "мясной штурм".
      
      Когда все ушли, к вцепившемуся в тело брата "Кащею" подо-шёл пытавшийся заступиться за братьев перед комбатом боец с седыми висками, положив руку ему на плечо, посоветовал откупиться от "Отморозка":
      - Я его знаю, эта беспредельная падла патологически жаден. Отдай ему все деньги со своей карточки и он от тебя пока отвяжется, а там видно будет.
      В ответ "Кащей" упрямо замычал и отрицательно замотал головой. И сколько седой не уговаривал, глупец мычал, или рычал, скаля зубы, словно пойманный в капкан волк.
      
       Мужество - это не просто смелость, а готовность взять на себя прлную ответственность за свои убеждения и действия. Это означает говорить правду, даже когда она выглядит чистым безумием, и действовать в соответствии со своими принципами, даже если это грозит тебе позором а то и смертью.
      
      Глава 108
       Всю ночь Сирота провёл с телом друга, вдали от всех, они разговаривали, вспоминали. Им было, что вспомнить...
       После короткого разбега, тяжеловооруженные рыцари-жандармы Карла Смелого с ним самим во главе, атаковали швейцарцев, заставив их боевую колонну остановиться и встать в защитную позицию, ощетинившуюся копьями и алебардами. Удар тяжелой кавалерии был настолько мощен, что смял несколько первых рядов швейцарской баталии, однако же, предсказуемо завяз в пехотной массе превратившись в яростную мясорубку ближнего боя. Настолько жестокую, что даже под герцогом Бургундии был убит конь. Однако отличные доспехи уберегли предводителя бургундцев от ран, и Карл, продолжил сражение пешим.
       Французские жандармы - танковые войска эпохи ренессанса - отборные "железные" люди, отлично экипированные в совершен-ные доспехи и сидящие на могучих боевых конях. Движимые духом соперничества и боевого братства, естественным понятием о дворянской чести, они не знали страха в бою, но были лишены неуправляемости прежнего рыцарства и в любой момент могли отступить, но только по приказу своего лорда. Упорядоченная иерархия, дисциплинированность, позволяла жандармам достичь эффективной боевой слаженности ужасающей машины уничто-жения, готовой смести всё живое со своего пути.
       Нанеся удар по швейцарцам, жандармы, во главе со своим герцогом (которому подвели другого коня), развернули коней и стали отступать к озеру, чтобы дать возможность сказать свое слово пушкарям Карла Смелого. И артиллерия выступила как нужно. Слитный залп десятков тяжёлых орудий, был подобен громовым раскатам. В сторону швейцарской пехотной баталии полетели сотни фунтов раскаленного металла, разрывая сталь и плоть, мешая с пылью швейцарскую кровь. Однако привычные к риску горцы опять не дрогнули, а перешагнув через упавшие тела своих собратьев, сровняли ряды и продолжили наступление. Чтоб через несколько минут снова остановиться и уперев пики в землю выдержать еще один таранный удар от бургундской кавалерии.
       В этот раз атакой стальной лавы всадников командовал легендарный Шато Гийон. И может потому что рот верховых жандармов в этот раз было больше, а может из-за безграничной смелости рыцаря ордена Золотого руна, но удар получился по-настоящему жуткий. Сам Шато Гийон бывший на острие конной атаки прорубился через несколько рядов пеших наёмников, и зарубил вражеского знаменосца, после чего был поднят на пики швейцарской пехотой. Но благодаря своему героизму и запалу жандармы расстроили ряды баталии, растоптав тяжёлыми боевыми конями первые ряды, и всё же были вынуждены по звуку трубы отступить для перегруппировки, - точно так, как и в предыдущий раз, оставив на поле боя немало трупов, как своих, так и вражеских...
       И опять через двадцать минут с грохотом и треском последо-вал жуткий удар молота тяжелой кавалерии о наковальню пехоты, с последующим организованным отступлением всадников и артиллерийским залпом. Тактика Карла Смелого работала, постепенно расшатывая отлаженный механизм швейцарской тактики. Обескровленные, постепенно теряющие веру в себя, горцы были вынуждены каждый раз останавливаться перед накатывающим валом сотен отборных рыцарей, закованных в броню вместе с конями, десятками гибнуть под их мечами и копытами, а потом ещё становиться идеальной мишенью для многочисленной бургундской артиллерии. Казалось, всё предреше-но. Карл уже предвкушал славную победу над швейцарцами. Но....
       Но собственная пехота. Эта чертовы бургундские пехотинцы, недавние крестьяне и простые горожане! Этот сброд представления не имел о чести, боевом духе, дисциплине, славе. Стоящие в третьей линии, позади жандармов, и бывшие в этом сражении не более чем наблюдателями, увидев, что три подряд атаки собственной тяжелой кавалерии ни к чему не привели, и рыцари раз за разом отступают, а чертовы швейцарцы прут и прут вперед как умалишенные.... Они дрогнули.
       Неизвестно кто первым крикнул "рыцари бегут, нас бросили!". Но пару секунд спустя, несколько тысяч бургундских пехотинцев, так и не вступивших в бой, решили, что сражение Карлом Смелым впервые им проиграно и пора спасать собственные жизни. К этим ничтожествам немедленно присоединились лучники и арбалетчи-ки, а чуть позже и артиллерийские расчеты, поняв, что их больше никто не прикрывает.
       Карл Смелый в ужасе смотрел на это повальное драпанье собственных наёмников и не мог поверить собственным глазам. У него крали победу, которая уже фактически была в кармане! И всё из-за вдруг чего-то испугавшегося стада, которое даже не успело вступить в бой! Правда у герцога всё ещё оставалась его прекрасная тяжелая кавалерия. И это были все ещё лучшие рыцари Европы. Ими можно было задержать продвижение швейцарцев и не дать превратить поражение в разгром и резню, прикрыв бегущую пехоту. Хотя стоили ли жизни этого трусливого сброда того чтоб их спасать?... Лучшая в мире, вот уж действи-тельно лучшая, бургундская армия, самая прогрессивная и выученная, много лет воевавшая в Европе, громившая противника превосходящего ее числом, побежала от каких то горных козопасов, даже не понеся сколько-нибудь значимых потерь!
       Это было не просто поражение, это был удар по самолюбию правителя Бургундии такой силы, что ни одному поединщику в мире не удавалось и близко на всех пережитых им турнирах так потрясти его! По сравнению с таким унижением, все казалось ерундой. И разграбленный лагерь, и шатер герцога, который как ему сообщили, швейцарское быдло пустило на тряпки, и даже крупнейший в Европе артиллерийский парк доставшийся врагу.
       Для бургундцев всё было кончено. Зато швейцарцы праздновали неожиданный успех, радость их была так велика, что возбужде-ние триумфаторов не утихомирила опустившаяся на поле битвы ночь. А как же убитые и покалеченные? Стоны и вопли сотен тяжелораненых заглушали воинственные песни и хохот тех, кто хвалился друг перед другом совершёнными подвигами и добытыми трофеями. Те же несчастные что хоть как-то могли двигаться, позли на грубые голоса и свет костров, у которых пировали победители, кому-то даже везло получить место у огня, глоток вина и кусок хлеба. И только два монаха из соседнего монастыря бродили впотьмах по заваленному телами полю брани, облегчая страдания раненых и молясь за умирающих...
       - Представь, сынок: ты просыпаешься утром, но что-то не так. Ты смотришь в зеркало, и вдруг понимаешь - это не ты. Твоё лицо, твои мысли, твои эмоции - всё это словно маска, которую ты носишь, но которая имеет к тебе лишь временное отношение, как во время карнавала. Кто же ты тогда? Кто смотрит из-за этой маски?
       Теперь ты знаешь ответ на этот вопрос, братишка. Игры разума больше не властны над тобой, ты свободен. Смерть - это не конец. Это начало. Это момент, когда ты понимаешь, что ты - не то, что ты всегда считал собой. Ты - не твоё имя, не твоё тело, не твои мысли. Ты - нечто большее. Ты - сама жизнь. Ты - само существование.
       И когда ты это понимаешь, всё меняется. Ты больше не боишься боли и смерти, потому что узнал: ты - неуязвим. Ты больше не боишься потери, потому что знаешь: ничто и никто тебе не принадлежит и одновременно тебе доступно изобилие. Ты больше не боишься одиночества. Ты - всё. Ты - это осознание. Ты - это присутствие везде. Ты - это вечность. Ты - это любовь. Ты - это свобода. И когда ты это понимаешь, всё становится на свои места. Ты больше не ищешь счастья, потому что ты - счастье. Ты больше не ищешь любви, потому что ты сама любовь. Ты больше не ищешь себя, потому что ты соверше-нен, всегда был и будешь. Я рад за тебя, Василёк. Прощай, братишка. И до встречи!
       Перед тем, как уложить тело брата в выкопанную сапёрной лопаткой могилу, Емельян закрыл покойнику лицо капюшоном монашеского хабита из грубого сукна, заново подпоясался верёвкой с напоминаниями о данных Богу обетах, к которому были привязаны чётки, и торопливо зашагал, чтобы не опоздать к заутрени.
      
      Глава 109
       Перед "мясным штурмом" был завтрак. О последствиях ране-ния в живот с риском заражения никто не думал, все старались набить себе брюхо, словно в последний раз. "Кащей" всё делал автоматически, как все. Его рот ел рис с говяжьей тушёнкой из армейского пайка. Его глаза ели окрашенные солнцем обрывистые облака, похожие на куски окровавленной плоти. Его руки ели оружие, которое ему сунули перед атакой.
      Что ели его уши? Они тоже не остались голодными.
      Разговоры велись о жратве, сексе, деньгах и убитых за послед-ние двое суток. Соседи по траншее вспоминали шквальный обстрел из гаубиц и миномётов, случившейся вчера в это же время. В результате появилось шесть "двухсотых" и четыре "трёхсотых". Новые бронежилеты, которыми "Отморозок" неделю назад снабдил часть своих людей взамен тех, что у них были (под предлогом бракованности имеющихся) почему-то оказались изготовлены по заказу ВСУ на украинских заводах и не выдержи-вали попаданий пуль и шрапнели. Более того, осколки бронежиле-та дополнительно наносили ранения. Впрочем, обсуждать эту тему при свидетелях было опасно (в роте каждый второй был стукач, надеющийся заслужить сдачей товарищей особое расположение ротного), за любое неосторожно сказанное слово легко было обнаружить себя в списке смертников на ближайший "мясной штурм".
      "Кащей" смотрел на убитых, которых просто вытащили из траншеи на бруствер и оттолкнули подальше, чтобы не так воняли, и удивлялся самоубийственной рабской покорности этих с виду мужественных мужчин, да ещё и при оружии. Но каждый раз тот, кому новичок вопросительно заглядывал глаза, смущённо потуплял взор.
       Между тем мужики вспоминали какого-то школьного учителя истории с весёлой фамилией Чаплин, который умер не сразу после того как экспансивная пуля пробила учителю броник, задела лёгкое и засела в печени. Бедняга был из числа недавно мобилизо-ванных, которыми пополнили "Вагнер".
      А во рту у бывшего полицейского дознавателя из Казани и в носу, на одежде и в его волосах - оказалась вчера кровь водителя из Бурятии, и не только, наверное, кровь, но и мозг и осколки зубов, о чём он не без бахвальства рассказывал товарищам, попивая небольшими глоточками безалкогольное баночное пиво. От самого разорванного снарядом водителя-чуваша почти ничего не осталось, к вечеру сослуживцы случайно нагнулись на его ногу в ботинке. Так что тело покойника не нашли, да и не искали. Зато его тёплым словом теперь вспоминали за щедрость, с которой он делился воспоминаниями и женщинах, которых трахал. Так что в некотором смысле этой вчерашней смертью Эрос был принесён в жертву Танатосу, без каких-либо попыток придать случившемуся героический оттенок, ибо гибель водителя-эротомана никак нельзя было назвать красивой.
      Впрочем, об ужасных вещах здесь рассказывали обыденно, например, об оторванной голове ещё одного сослуживца рассуж-дали с той же интонацией, с которой делили кому достанется его спальник и запасные ботинки.
      Было бы наивным ждать от окопного люда высоких эмоций и повышенной одухотворённости. "Кащей" запросто мог бы со временем стать для них духовным и этическим учителем...если бы у него было на это время. Но ведь через какой-то час его отправят в очередной "мясной штурм", из которых, как говорят, вернуться ничтожно малый шанс.
      Так что он быстро потерял интерес к еде ушами, предпочитая кормить глаза. Его окружала мёртвая выгоревшая земля, безжа-лостно изрезанная кривыми шрамами окопов, изрытая сотнями воронок. Почти лунный ландшафт. От ближайшего населённого пункта, который за последние полтора месяца раз пятнадцать переходил из рук в руки, скоро останутся почерневшие руины. Единственный способ существования на этой проклятой террито-рии - всё делать быстро и покорно, почти не задумываясь над смыслом очередного приказа. Потому что, если начнёшь всерьёз размышлять, то из зомби снова превратишься в живого человека и просто не сможешь тупо идти на убой. Только проснувшаяся в тебе осознанность всё равно не сулит тебе ничего хорошего. Отказ становится истерзанным мясом на ничейной земле - ещё никого тут не спас, ибо с дезертирами "на нуле" никто не церемонится. Обычно в ответ на жалобные объяснения, почему человек не готов сегодня умирать, поставленный хозяином над их жизнями ротный командир или кто-нибудь из его подручных мясников со скучаю-щим брезгливым выражением лица вытащит из кобуры пистолет и стрельнёт в голову очередному заартачившемуся "мобику".
       Если же солдат сумеет сбежать с передовой, то через пару километров его всё равно выследят и встретят вагнеровцы. В масках с прорезями для глаз (существуй такие во времена холокоста и участники спецопераций по уничтожению варшавско-го гетто, расстрелов в Бабьем яру, сжигании Катыни, обязательно бы их носили, чтобы остаться неузнанными) или в неряшливых длинных бородах, - отчего были похожи на террористов, религиоз-ных фанатиков, - наёмники из заградотряда предпочитают живьём отрезать дезертирам головы или разбивать их кувалдой.
      А всё потому, что любой оказавшийся волею несчастной судьбы на передке войны россиянин, себе уже не принадлежит. Его обязанность перед родным государством - быть патриотом. Что означает оставаться в строю, пока тебя не перемелет "бахмутская" (или иная другая) мясорубка. А она обязательно это сделает, - кого-то чуть раньше, кого-то немногим позже... В лучшем случае тебя убьют мгновенно, хуже, если тебе разворотит живот или оторвёт затылок и умирать придётся мучительно долго при полном равнодушии своих. Также не слишком повезёт тем, кому придётся пройти через продолжительное пребывание в траншее, постепенно сходя с ума и в превращаясь в отупелое животное, которое знает, что его тащат на бойню и ничего не может с этим поделать. Везунчиками считаются те, кого война не полностью перерабаты-вает в фарш, а только сильно калечит и бедняге оказывается феноменально живучим и удачливым, чтобы добраться в виде трепыхающегося куска горелого мяса до прифронтового медсан-бата. В этом случае окровавленный, но ещё подающий признаки жизни обрубок может легально отправиться в тыл. Такому "провёрнутому назад полуфаршу" тут все завидуют...
      
      Глава 110
       Мясной штурм? Обычно толпы зеков пускаются вперёд на украинские позиции, за ними на безопасном расстоянии идут штатные профи "Вагнера" и расстреливают тех, кто, ошалев от ужаса, пытается отступить, отползти. Бывалые мясники нередко добивают тяжелораненых, срывая с трупов опознава-тельные жетоны - никакой возни и платить страховку "пропав-шему без вести" не нужно. Нет тела - нет денег!
       Кидать тех, кого и за людей можно не считать, всегда было в порядке вещей не только у "Вагнера", но и у почти любого российского командира. Семьи многих погибших и пропавших без вести так и не получили обещанных денег, ибо офицерам ничего не стоит под разными предлогами присвоить себе "гробовые" подчинённых зэка.
      
       "Кащей" должен был идти в пятой пятёрке. Он видел как предшественники выскакивали из окопа и петляя зайцами бежали по открытому полю, спеша скорее достичь лесополосы. Видел разрывы шрапнели, облака взрывов, и наконец, видел как исчезают люди. На их месте оставались воронки, порой можно было увидеть куски тел. Иногда обратно плелись а чаще ползли раненые, но им не позавидуешь, ведь тебе уже известно техноло-гия мясорубки. А следом уже гнали новые "пятёрки" и опять таким же образом они исчезали. Это зрелище "употребления" людей настолько поразило ещё непривычного к нему новичка, что он решил не досматривать и зажмурился.
       Между тем приближался его черёд. Ротный не явился его проводить в последний путь, зато пришли двое его ближайших прихлебателей и подручных. Он принялись над ним насмехаться и издеваться словно над покойником:
      - Смотри, дитятке страшно, она зажмурилось, портки уже наверное мокрые!
       Сирота ничего им не отвечал, просто смотрел в глаза, иногда с сочувствием слегка улыбался, словно покойниками были они а не он.
       Стоящий с "Кащеем" плечом к плечу такой же обречённый по "пятёрке" желая поддержать не столько его сколько себя, тихо сказал:
       - Я верю в Бога и вечную жизнь.
      И пожаловался:
      - Я готов к смерти, но что-то останавливает меня.
      И объяснил, что так бывает перед дальней поездкой, когда уже ставишь за порог ногу, но тут вдруг начинает казаться, что ты забыл нечто очень важное...
      - У меня такое чувство, что я больше никому не нужен.
      "Кащей" успел ответить перед тем как они оба выбрались из траншеи под шквальный встречный огонь:
      - Все кому-то нужны. Раньше только Большой Брат смотрел на тебя, теперь к нему прибавились Средний, Младший и даже такой, о котором ты еще не подозреваешь, сынок. Не бойся. Даже если твоё тело не заберут чтобы отправить в мешке родственни-кам или сжечь в крематории, им полакомятся волки, а они народ благодарный.
      
      Когда всё прекрасно получается, это не потому, что ты выбрал верную линию поведения, а потому, что линия поведения выбрала тебя. Ты просто "включил полного придурка", позволил жизни выбрать тебя. Ты больше ни о чём не переживаешь и не волнуешь-ся, ты естественен, ты ни во что больше не веришь, и ни на что не надеешься, просто наблюдаешь со стороны за людьми и ситуаци-ей, ты не сопротивляешься новой игре, которой не терпится принять тебя в свой круг. Расслабленность и доверие к миру, - это единственная вещь, которая работает всегда и везде. Она способна выдернуть тебя за косичку даже когда ты увяз по ноздри в болоте, как барон Мюнхгаузен.
      
      Глава 111
      Его ноги толкали планету назад, руки простились с оружием и обхватили собственное тело за неимением материнских объятий, рот выталкивал из себя на бегу с порциями воздуха что-то заумно-безнадёжно-глупое. В глаза лез мясной фарш, который был раскидан повсюду с предыдущих "мясных штурмов". Так он добежал до леса, потеряв по пути из виду соседа, что ещё на старте утратил веру в свою необходимость этому миру.
       В лесополосе ему попался тяжелораненый украинец. Он бес-помощно лежал на боку, вся нижняя часть его куртки и штаны были мокрыми от крови. Во взрослом мужике "Кащей" увидел растерянного от собственной беспомощности мальчишку, это заставило Сироту остановиться и, опустившись рядом с расте-рявшимся мальчуганом на одно колено, вытащить медицинский пакет. Он начал перевязывать не смотря на свистящие у соб-ственной головы пули и осколки.
      Однако писанные и неписанные правила и обычаи на этой грязной братоубийственной войне не действовали. Подбежавший следом штатный вагнеровец с позывным "Легойда" с ходу добил украинца. И погнал новичка дальше:
      - Чего уставился? Вперёд!
      Через несколько шагов "штатник" снизошёл до пояснений:
      - Нельзя нам останавливаться, - на бегу пояснил "Легойда". Он представлял собой то, что в России именуется почему-то "насто-ящий мужик", а на самом деле был двуногая мразь. То есть, все атрибуты внешней мужественности были при нём: борода, татуировки, мускулистость и маскулинность, много оружия и камуфляжа, преувеличенное представление о собственной сексуальности. Таких надо лечить в специальных больницах для изуродованных душ и мозгов - школьным образованием, семьёй, телевизором.
       "Кащей" и ему бы оказал первую помощь, только ему не выдали медицинского пакета для искалеченной души.
      - Не жалей пиндоса, - добавил "Легойда" по поводу добитого им раненого, пригибаясь и отстреливаясь. - Они все там гомики и извращенцы. А мы - святое православное воинство, нам сам Патриарх разрешил мочить сатанистов! Поэтому, когда в следующий раз увидишь раненого, добивай не задумываясь! - "посоветовал" он.
      - Извини, но я не из вашей стаи, чтобы рвать кого-то только потому, что мы можем его порвать безнаказанно, - ответил "Кащей" уже предвидя, чем это обернётся для "Легойды". Бедняга не задумывался, что участие в избранной им игре может быть как захватывающим приключением, так и исключительно болезненным опытом. В каждой роли, будь то убийца или жертва, есть свои вызовы и уроки для души. Однажды убийца поменяется местами с жертвой. И для первого это будет так же больно, как было для второго. Нормальный здоровый человек на такое не согласится. А "Легойда" был болен, хотя и казался пока здоровя-ком.
       Впрочем, всего через 17 минут для "Легойды" последует урок, так что "лечение" ему всё же будет оказано и очень быстро! Он сам будет беспомощно ползать по земле, волоча за собой выва-лившиеся из распоротого брюха кишки. Его обступят те самые, которых он пока называет недочеловеками, и он будет, мелко стуча зубами, умоляюще повторять, словно мантру "Гитлер Капут! Гитлер капут...", в надежде на пощаду: "Путина еб.л я...Путина е..л, Путин отсоси...". А всё потому, что бедняга "Легойда" позволил себе просуществовать свои 37 лет двуногим животным, и только когда ему придёт черёд умирать и его жизнь окажется в чужих руках, вдруг вспомнит он о христианских заповедях. Напрягая последние силы он будет говорить, что тоже православный и истинно верующий, что добивать тяжело раненого не только противоречит заповеди Христа, но и против Женевской конвенции...
      
       Атака захлебнулась, едва начавшись. В коротком ближнем огневом бою произошло всё то же самое, что случается в любой смертельной свалке, где нет места красивым рыцарским поедин-кам, благородным поступкам. Вон слева кого-то беспомощного на земле добивают прикладом, и там же топят в грязи другого, а чуть правее медленно оседает прошитый насквозь свинцовой очере-дью свой, ни имени, ни позывного которого "Кащей" не успел узнать. А тот что странно сидит, судорожно пытается остановить обеими руками тугую струю крови, бьющую из раны на шеи. А там человек с диким криком, - который все равно не слышно за грохотом стрельбы, - пытается приладить себе обратно отрублен-ную осколком кисть, повисшую на лоскуте кожи...
       "Кащей" единственный кто не стрелял и он же последний оставался целым и невредимым из атакующих, подтверждая своим примером странную истину, что в битве часто больше шансов прожить подольше не у лучшего стрелка, мастера рукопашного боя и знатока тактики, а у безоружного дурака. Почему так? Да хрен его знает! Может просто мозг придурка на пике стресса так искажает окружающую реальность, что в итоге возникающая кривизна материи так воздействует на простран-ство и время, что отклоняет траектории пуль и осколков...
      - Балерун сраный! - в крайней досаде выругалась разрывная пуля раздраженным повизгивающим голосом, проносясь мимо головы "Кащея" по очень причудливой кривой. - Не-д-д-достану-у-у суку...".
       Оставшись последним живым из всей "пятёрки" "Кащей" тем не менее попытался сделать так, как его учили на коротком инструктаже перед атакой. Он уже выдернул чеку из лимонки, на мгновение закрыл глаза и увидел лицо плачущей женщи-ны...наверное мамы....почему-то в образе волчицы. И отбросил гранату в сторону.
      
      Глава 112
       Лёжа на земле, Емеля чувствовал ладонями уже прогретую первым весенним солнцем почву под собой. Ощущал её каждой частичкой своего тела, словно младенец, которого мать положила себе на живот. Как мать, земля немного согревала его и вселяла робкую надежду. Ты будешь жить сынок!
       Кожа под брюками горела и мокла, штаны жали в коленях и врезались в паху, ткань в промежности отсырела. На секунду это стало важнее всего: снять штаны и исподнее и почесать там, под ними... В голову что-то прилетело и с силой ударило.
       Но он не умер мгновенно, хотя на этот раз фирменный дарёный шлем раскололся на нём, как ореховая скорлупа на две половинки. Сирота смог увидеть себя со стороны: вот он лежит, голова залита кровью, рядом куски разбитой каски. Удивительно, что он шевелиться...
       Вначале он долго полз. В голове пульсировала мысль: "Нельзя пропасть без вести! Если моё тело затеряется, мамочке в Москве не выплатят полагающейся страховки - нет тела - нет денег. Я должен что-то срочно придумать!
       "Но ведь даже если мой труп разорвёт в мелкие клочья, скорее всего хотя бы часть моей большой головы уцелеет, - почему-то был уверен он. - А значит, надо вытащить смертный жетон с личными данными и зажать его в зубах". Так он и сделал.
       Наступил момент когда "Кащей" выдохся. Больше он никуда не полз, лежал без движений. В позе эмбриона, свернувшись калачиком, поджав колени.
       К нему подходит появившаяся из-за дерева волчица. Жалобно скулит над его телом. Начинает вылизывать горячим языком ему место где пуля вошла в череп. Странная волчица с бирюзовыми глазами и розовым бантиком над ухом... А может это ему только почудилось, ибо начал моросить дождь и тёплые струйки сбегали по коже лица. А так ни ангельского пения, ни звона тебе тибет-ских колокольчиков, ничего. Просто гнетущая тишина. И в этой тишине выползает неудобный вопрос: а ради чего, собственно? И тут доходит: надо просто ещё немного подождать, кто-то обязательно появится и всё объяснит. Ведь не может же такого быть, что это всё, что меня так и оставят в этом изувеченном теле, с кучей невыплаканных слёз, наедине с парализующим стра-хом: "А вдруг я был недостаточно хороший и не заслужил?".
      
       Ближе к ночи, по неформальной договорённости с украинца-ми, цена которой осталась тайной для посторонних, тела погиб-ших были собраны, и на фоне мрачного апофеоза смерти записал своё легендарное обращение к министру обороны глава ЧВК "Вагнер": "Где снаряды, сука!".
       Евгений Викторович Пригожин уверенно зашёл в кадр из сгустившегося мрака и эмоционально обратился к руководству Минобороны, указывая на окоченевшие тела: "Это парни ЧВК "Вагнер", которые погибли сегодня. Ещё кровь свежая... А теперь слушайте меня, суки. Это чьи-то отцы и чьи-то сыновья. И те мрази, которые не дают нам боеприпасы, будут в аду жрать их потроха. У нас нехватка боеприпасов 70 процентов. Шойгу! Герасимов! Где боеприпасы?! Посмотрите на них, суки! Вы сидите, твари, в дорогих клубах, ваши дети прутся от жизни и снимают ролики. Вы думаете о том, что вы хозяева этой жизни, и о том, что вы имеете право распоряжаться жизнями бойцов. Думаете о том, что если у вас есть склады, то вы имеете на это право. Но есть элементарные подсчёты. Если вы даёте норму боеприпасов, погибших в пять раз меньше. Они пришли сюда добровольцами и умирают за то, чтобы вы жирова-ли в своих кабинетах с красным деревом. Учтите это!".
       Едва видео было записано и осветители уже собрались погасить направленные на спикера прожекторы, вдруг кто-то случайно заметил, что труп бойца со здоровенной дырой в черепе как будто шевелиться. Осмотревший тело военврач выглядел крайне озадаченным, такого быть не может! В голове после попадания пули не осталось мозга а человек живой, рефлексы есть и даже что-то бормочет там себе. Да, да! Проводивший осмотр "трупа" врач пришёл в шок и трепет, не обнаружив мозг, то есть мозгом там и не пахло, может его и не было там изначаль-но...зато обнаружил, что "огромная голова" бойца полна воды из-за гидроцефалии
       Вид ожившего трупа произвёл настолько сильное впечатле-ние на "повара", что он истолковывал это как чудо и хороший знак лично для себя.
      
      Глава 113
      Вернувшийся с того света "безмозглый ампутант", сидя на госпитальной кровати, с интересом разглядывал свою ладонь, словно опытный хиромант он исследовал начерченные на ней линии, бугорки. И радовался снизошедшему просветлению. Оказывается не нужно больше никуда бежать. Не нужно доби-ваться. Ты уже являешься. В каждом сбитом колене, в каждом радостном детском смехе, в каждом твоём ночном засранстве - Дух. Ошо, этот безумный мистик, говорил: "Когда ученик готов, учитель исчезает". А что остаётся, когда исчезают все гуру, книги, все "должен"? Правильно! Остаёшься ты! Как сказал Иисус? "Царство Божие внутри вас". Не снаружи. Никакой "внешний учитель" не даст тебе справку о том, что достиг просветления. Дух не регистрируется в налоговой "Системе". Он пахнет потом, слезами, солнечным ударом и свежим хлебом. Он не в имидже "я-просветлённый", а в твоей дрожи, когда на тебя накатывает волна паники посреди ночи, когда ты несносен. Он в том, как ты готов обнять ребёнка в самом себе, как кричишь на несправедливость, как затихаешь в минуты настоящего. Творцу не нужно, чтобы ты стал сверхчеловеком. Ему нужно, чтобы ты стал самим собой - в полный голос, в полный рост, в полный хаос чувств. Не нужно "просыпаться", нужно просто открыть глаза и сказать: "Я есть. Я живой. Я могу двигаться. Я ошибаюсь. Я Люблю". Так что ты вполне можешь сказать: "Да, я боюсь. Да, я несовершенен. Да, я живой".
      
      - Я просто подставил голову, чтобы немного подкорректиро-вать себе судьбу, - простодушно объяснял Сирота жадно слуша-ющим его любопытным, которых каждый день, в строго отведён-ное докторами время, "купив билет" набивалось несколько десятков в тесную больничную палату. - Я объяснил себе, что ничего мне не сделается. Ясно же, что таким макаром человека не убить, ну ясно же...
      - А специфическое остроумие у нашего "Сен-Дениса с про-стреленной башней", - с растерянным видом говорил в ордина-торской коллегам главврач отделения нейрохирургии. - Опреде-лённо имеет место научный феномен наличия у него ума при критическом отсутствии мозга. Он, ум, стало быть есть, хотя, здраво рассуждая, его вовсе не должно быть. Как такое возможно - вопрос для науки пока открытый. Поколеблен фундамент, на котором стоит фундаментальное здание материализма: может ли человек жить без мозга? Казалось бы, ответ очевиден. Однако, здесь мы наблюдаем случай сенсационный. Вероятно, у природы тоже имеется чувство юмора. Некоторые её остроты иначе как шутками для идиотов, а применительно к нашему случаю, с помощью идиотов, не назовёшь... У меня даже порой складыва-ется такое чувство, когда я смотрю и слушаю нашего "Дениса", что это мне, а не ему что-то тяжёлое уронили на голову, - признался заведующий нейрохирургическим отделением.
      
      Таким образом, несмотря на ранение не совместимое с жиз-нью, "Денис" все еще был жив. Врачи тылового госпиталя, к которым его доставили с передовой, даже не надеялись спасти пациента, как тот вдруг через несколько часов сложнейшей нейрохирургической операции открыл глаза и спросил, что с ним случилось и можно ли ему съесть чего-нибудь сладкого. Травма, по-видимому, никак не сказалась на нем. Спустя неделю феномен был вполне бодр, лишь изредка жаловался на головокружение, а в остальном был вполне здоровым человек. Встречать его на выписке приехал сам "Повар Путина".
      Так волею случая "Сен-Денис с простреленной башней" обра-тил на себя внимание Евгения Пригожина и вошёл в его ближний круг на положении этакого талисмана на удачу.
      
      - Как же ты обходишься без мозга-то, сынок? Мне одному можешь сказать, я - могила, - выспрашивал его доверительно новый покровитель.
      - А примерно как ваш Путин, дядь-Жень, - обходится же он всё время без Интернета в эпоху Интернета - ждёт, когда референты принесут и положат ему на стол папочку с запрошенной информа-цией... так и я думаю не мозгом, а чем-то другим. А чем, кто его знает! А вообще, наука это не сложная. Для простоты представьте, дядь-Жень, что все нужные нам мысли и чувства - от самых великих до самых простых, - живые существа, обитающие где-то...причём, не обязательно у нас в головах...
      - Извини, но это звучит какой-то хреновиной, - озадаченно потирал себе лысую голову Пригожин.
      - Ну я же не настаиваю.
      - Ну хорошо, Денис, не обижайся. Ответь мне тогда, что же помогает тебе получать вовремя нужную мысль? Это ведь не то же самое, что заказать её словно рассольник в ресторане или доставку пиццы курьерской компании.
      - Почему нет, в некотором смысле...
       "Денис" пожал плечами. Его лицо стало абсолютно невозмути-мым и даже приобрело совершенно тупое выражение, - он не улыбался и не демонстрировал вообще никаких эмоций, будто и в самом деле "потратил имеющиеся мысли, а новые "ещё предстоя-ло заказать и дождаться". И вскоре они пришли:
       "Вообще-то мастер не должен делиться с учеником тем, чего слушатель не практикует, - задумчиво рассуждал "Денис". - Разве что как другу можно сделать скидку. И как коллега коллеге - всё-таки оба работаем убийцами, наёмниками, террористами и профессиональными подонками. Поэтому в качестве подсказки можно рассказать дядь-Жене то, что ты уже откуда-то узнал, например, о мыслительных процессах киллеров, а именно, что мысли профессионального террориста похожи на яд. Отравлен-ный этой гадостью разум тем не менее до последней минуты вынужден сосредотачивать их на чем-то противоположном, скрывая свои ужасные намерения от окружающих и чтобы "кукушка не отъехала" раньше времени, - а именно на поддержа-нии внутреннего спокойствия и ощущении нормальности, а иначе тебе скорый путь в могилу или в дурдом. Вот и дядя Женя старается думать о чём-нибудь нейтральном - о своих ресторанах, о прибыльном бизнесе на еде для детских садов, школьных столовых, больниц и тюрем, потому что если "повар" начнёт "слишком громко" думать о том, как давно мечтает с помощью своей военной компании максимально расширить бизнес, то конкуренты и Путин из него самого котлету по-киевски сделают...
       А ещё, думал Денис, что не лишним будет подбодрить озадаченного собеседника комплементарной фразой о том, что сумевший задать вопрос знает большую часть ответа...
      
      Глава 114
       В общем, попав к Пригожину в ближайшие друзья-наперсники "Денис" в очередной раз духовно перерождался. А если учесть, что все действительно новые практики начинаются с кризиса, то нормально в очередной раз выглядеть полным придурком, от души валять дурака, впасть в детство, тем более, если все знают, что у тебя нет мозгов.
      Вот "Денис" и носился везде с портретом нового друга-начальника - "доброго и справедливого дяди Жени" - с гордостью показывал его фотографию с дарственной подписью. Показывал всем - от рядового боевика до ведущих стратегов ЧВК. Попросту говоря - никогда не переставал быть ребёнком. При этом, в "Вагнере" о его случае много судачили и многие считали демоническим существом. Ещё бы, парню не нужен мозг, чтобы озвучивать очень правильные мысли: "Императору не следует начинать войну, если у него нет денег платить солдатам". Или: " Мы не хотим идти на смерть задаром, зато пришьём маму родную, если нам за это хорошо заплатят".
      
      *
      
      Средневековые наемники были настоящими профессионалами военного дела. "Псы войны" по праву гордились своим ремеслом и мастерством. Городской ремесленник вполне мог покинуть цеховое братство ради риска и приключений, и податься из торгашей или колбасников в мясники, - обратно же, никогда! Скорее уж в бандиты, когда не было постоянно работы. Грабить, насиловать, резать обывателей не считалось большим прегреше-нием во время неоплачиваемого простоя.
       А учитывая, что война всегда была излюбленной игрушкой сильных мира сего, услуги "солдат удачи" редко оставались невостребованными, что позволяло опытным наёмникам нужной специализации ставить себя не ниже рыцарей, а часто и выше.
       В отличие от крестьянского ополчения или даже рыцарей, они посвящали всю свою жизнь совершенствованию боевых навыков. Некоторые отряды, такие как швейцарские пикинеры или английские лучники, считались элитой своего времени.
       Швейцарские наемники, например, были настолько эффектив-ны, что в битве при Земпахе в 1386 году отряд из 1500 швейцарцев разгромил 4000 австрийских рыцарей. Их тактика плотного строя с длинными пиками наперевес оказалась непреодолимой для тяжелой кавалерии. Эта победа закрепила репутацию швейцарцев как лучших пехотинцев Европы на следующие два столетия.
       Успешные наемники могли заработать целое состояние. В XIV веке английский лучник мог получать до 6 пенсов в день, что в 6 раз превышало заработок обычного крестьянина. И это не удивитель-но, ведь всего один первоклассный лучник мог при обороне крепости сорвать её полноценный штурм противником, что случалось не раз, в той же "Святой земле". Охота за метким стрелком порой превращалась в целую "спецоперацию" и на пощаду пленённому стрелку надеяться не приходилось. Потому-то и ценили они свои услуги так дорого. Так что командиры отрядов и особо ценные специалисты могли со временем выбиться даже в олигархи...
       Джон Хоквуд, английский наемник, ставший кондотьером в Италии, к концу своей карьеры владел несколькими замками и имел годовой доход около 100 000 флоринов - астрономическую по тем временам сумму. Для сравнения, годовой доход среднего итальян-ского города составлял около 50 000 флоринов.
       Наемники "славились" своей ненадежностью. Они могли легко перейти на сторону врага, если тот предлагал лучшую оплату. В 1321 году "каталонская компания", нанятая Византийской империей, восстала против своих работодателей и захватила герцогство Афинское, удерживая его более 70 лет.
      Такое поведение было настолько распространено, что в неко-торых итальянских городах-государствах существовала практика "кондотты" - детального контракта с наемниками, предусмат-ривающего огромные штрафы за предательство. Такой контракт мог предусматривать штраф в размере годового жалования всего отряда в случае перехода на сторону врага.
       Наемники были поистине интернациональным братством. В одном отряде могли служить воины из десятка разных стран. Например, в армии Карла Смелого, герцога Бургундского, в XV веке служили английские лучники, итальянские арбалетчики, немецкие ландскнехты и швейцарские пикинеры.
       Эта интернациональность приводила к интересным культурным обменам. Например, английские наемники, служившие в Италии, привезли на родину новые тактики ведения войны и даже элементы итальянской кухни. Считается, что популярность макарон в Англии началась именно с возвращения наемников из итальянских кампаний.
      Для многих бедняков служба наемником была единственным шансом вырваться из нищеты и подняться по социальной лестнице. Некоторым это удавалось в невероятных масштабах. Франческо Сфорца, начавший карьеру как простой солдат-наемник, в итоге стал герцогом Миланским в 1450 году, основав одну из самых влиятельных династий Италии.
       У наемников были свои уникальные традиции и ритуалы. Так швейцарские пикинеры перед битвой становились на колени и молились, съедая горсть родной земли. Они верили, что это защитит их от смерти на чужбине.
       Ландскнехты, немецкие наемники XVI века, славились своими яркими нарядами и жестокими обычаями. Они практиковали "прогон сквозь строй" - наказание, при котором провинившегося били пиками, пока он бежал между двумя рядами солдат. Этот обычай был настолько эффективен, что позже его переняли регулярные армии многих европейских стран.
      
      
       *
      Теперь новые друзья носились вдвоём на мотоциклах, багги, или в бронированных джипах по переднему краю, уворачиваясь от мин и снарядов, летали вместе в Африку на личном пригожинском джете (там у "Вагнера" тоже был многомиллионный коммерче-ский интерес). А ещё катались на "крысиной упряжке" - Евгений Викторович любил вообразить себя белым господином где-нибудь в колонии и проехаться на двуногих: "Отморозок" и его бывший комбат за крысятничество - воровство у своих - были разжалованы из боевиков в "крысы" и должны были искупить вину занимаясь самой позорной работой. Предполагалось, что для "реальных пацанов" такое "опускание" хуже смерти.
      Процедура производила сильное впечатление. Вначале винов-ных заставили просить прощение у мертвецов, для этого мрако-бесного обряда были выкопаны останки некоторых погибших. Потом обоих лишили чести носить оружие, для чего был символи-чески разбит о дерево приклад закреплённого за одним из них автомата. И в финале бывшие подчинённые обоих разжалованных офицеров поочерёдно помочились на поставленных на колени бывших командиров. При этом полковые колдуны пели гимны в честь языческих богов-покровителей, а монахи непрерывно тянули псалмы, священники причащали обоих как покойников. Неиску-шённый наблюдатель легко мог быть сбит с толку происходящим и даже повредиться рассудком. Что до заказчика церемонии, то о владельце "Вагнера" и его боевых командирах ходили упорные слухи, будто им покровительствует сам Люцифер (что не было тайной и не отрицалось).
      
      Глава 115
      Получив большую личную свободу вместе со статусом личного друга Пригожина, "Денис" мог вполне располагать собой. По вечерам он часто уходил в лес. Туда его звали инстинкты. С другой стороны, он быстро понял, что новые товарищи по оружию, разве что за исключением Пригожина, ему неинтересны. Стало быть, иного пути, кроме как к волкам, у него нет. Волнующий зов лесных хищников, неизменно тревожил его и звал. Леса и его диких обитателей "Денис" не боялся, он чувствовал себя там, как дома, охотился, прекрасно "читая" следы.
      Принявшая его стая состояла из матерого самца и самки, а также старого волка, доживавшего свой век, и молодых "переяр-ков" низшего ранга. Новичок дал им всем имена. Его самого по старой памяти прозвали "Этельвульф", что означало "Благород-ный волк", так как это было изображено на его рыцарском щите.
       Волчья семья имела жесткую структуру и подчинялась своим законам. Тех молодых волков, кто его не признавал, стая изгоняла.
      Старик не охотится, но именно он подавал знак, что стае пора выходить. Волки "общались" между собой - лаем, поскуливанием, тёрлись носами, смотрели в глаза - и в итоге отлично понимали друг друга, возможно даже на телепатическом уровне. Они приносили пищу тем, кто не мог охотиться - старику, беремен-ной самке. Один раз молодой волк "Гладиатор" даже принес пищу самому "Этельвульфу", когда, поранив ногу, он лежал и не мог ходить на охоту.
      Окончательно новичку стало ясно, что он принят как свой, когда, добыв оленя на охоте, стая позволила и ему срезать несколько кусков мяса с ребер - с ним поделились добычей! Был и такой случай - возвращаясь с охоты, стая наткнулась на медведя, который пошел прямо на новичка. Обычно волки с медведями не связываются, но в том случае волки отбили своего двуногого товарища.
      Он ходил вместе с новыми серыми братьями по лесу, спал там же, где спит стая. И, наконец, научился выть по-волчьи. Когда стая устраивала свои ночные концерты, он выл вместе со всеми.
      
      Эти вылазки в лес укрепили Сынка в убеждении, что общество людей родилось из стаи. Но это не пошло людям на пользу. По сравнению с волками человек - эгоистичное, жадное, часто беспричинно агрессивное и безжалостное существо. Вожаки людей, - это обычно извращённые честолюбцы, стяжали и садисты, ведь при изворотливости и нахрапистости вожаки могут легко присваивать и распределять пищу в пользу своих, а несогласных давить и убивать. Бывает, конечно, что в лидеры случайно выбиваются творцы, герои и сподвижники, но как исключение (слабакам не место во власти). У людей, - если их специально не воспитали, как людей (!) в уважении к гуманисти-ческим ценностям, - обычно каждый сам за себя. Так что государство - это тоже "стая". Общество людей отличается от звериной стаи общей идеей. Когда-то таковыми в России были почти христианские заповеди: все люди одинаковы по своим потребностям, значит, они должны работать сообща и делить поровну плоды своего труда. Но нынешняя Россия тяготеет к идеям животного естественного отбора "пусть выживет сильней-ший", национализма и почти фашизма. Коллективный разум народа противоречив, непостоянен и легче откликается на самые примитивные призывы. Как "сын Жирновского" он имел возмож-ность в этом убедиться. Предложи вожак сородичам дружно наброситься на чужаков, вероломно и без особых потерь захватить чужую территорию и всё лакомое в ней, и стая охотно объединит-ся вокруг такого крутого лидера. "Потребность принадлежать к сильной стае" - сильный рефлекс, очень развитый и у людей.
      
      По возвращении "маугли" обычно ни с кем не делился впечат-лениями и размышлениями. Разве что с "дядей Женей" мог поговорить по душам.
      - Если бы человек был зверем или ангелом, он не смог выжить и пяти минут, начав работать у вас наёмником, дядь Жень. И только такой полуодичавший дурень, практически блаженный, как я, способен продолжать жить, даже без части мозга, - с подкупаю-щей простотой делился он с командиром и покровителем, на лице которого читалось напряжённое желание понять.
      - А как насчёт демонов - падших ангелов, завербовавшихся служить Князю тьмы?
      - Первым грохнулся о землю Люцифер - самый приближённый к Богу, - напомнил блаженный, - это уже заодно с ним Бог низверг на землю остальных мятежников. Потом была война ЧВК Сатаны против армии Света во главе с Архангелом Михаилом. Но изначально Люцифер был любимцем Бога и пользовался его полным доверием. Так что ваш случай особый.
      Главарь наёмников воскликнул:
      - Постой! Но если Люцифер был создан одним из первых, относился к когорте самых приближенным к Богу ангелов и не имел в себе изначально семян зла и порока, то как случилось, что такой преданный достойный чувак поднял мятеж? Может, Бог просто не разобрался в причинах, и наказал невиновного?
      "Денис" заговорил об искушении, как первопричине любого греха, и что ветхозаветная история первого грехопадения повторяется в трагедии каждого грешника. Что зарождение любого зла обычно начинается с благих намерений восстановить справедливость.
      Пригожина удивляли и впечатляли способности феномена, чем дальше, тем больше. С виду придурок, а говорит порой как мудрец. Евгению Викторовичу предстояло решиться на одну опаснейшую авантюру, в связи с чем, в последнее время он испытывал экзистенциальную тревогу и искал способ взглянуть в глаза смерти без страха. А для этого требовалось выйти за рамки привычного.
      
      Глава 116
       - И ты так запросто называешь себя дураком, сынок?
      - Отрицать очевидное гораздо большая глупость, чем признать себя глупцом.
      - Но ты не похож на дурака.
      - Быть дураком для меня всегда было удобнее и безопаснее, чем быть умным. С умного всегда спрос, а какой спрос с дурачка? Сколько себя помню я был шут, за это меня не так сильно били, а многие даже жалели. Со мной можно было от души похохотать и поплакать. И мне не приходилось сильно притворяться - настоя-щий скоморох нутром чует, что веселья без трагизма не бывает. Самый одаренный клоун или сатир, комедиант - плавает между серьезнейшей трагедией и валянием дурака. Вот и сейчас я смотрю на вас, дядь Жень, и мне почему-то хочется хохотать и рыдать.
      - Отчего так, Денис? Мне ещё никто не говорил, что я смешон - смеяться надо мной вообще-то небезопасно, как бы потом не заплакать горько...
      - Тем не менее скоро вся страна, весь мир будут хохотать над шуткой, которую вы учудите... Вы заводной, дядь-Жень, умеете повеселиться, погулять от души... Но после разудалой гулянки будут поминки, слёзы и печаль.
      В их разговор явно пыталось вмешаться нечто. От смутного присутствия некоего явления или скорого события не получалось отгородиться. Пригожин прислушивался к себе и окружающему миру и необъяснимое беспокойство только усиливалось на его лице. С непонятной обречённостью поглядывал он на небо, морщился от запаха костра и жаренного мяса, временами вздыхал, что выглядело совершенно нетипично для человека, достигшего его положения "хозяина тайги".
       - И всё же я предпочёл бы иметь у себя в штабе хотя бы пя-тёрку таких дураков, - признался Пригожин.
      По-настоящему умных глубоких людей было мало. Чтобы послушать кого-то, кто спокойно и честно, не пытаясь предугадать твои желания, чтобы понравиться, проговаривает то, что внутри тебя камнем лежит на душе, на уровне ощущений и догадок, - такой человек, как он теперь понимал, просто подарок.
      Мерещился Пригожину гул самолёта, хлопок, запах горелой человечины... Чувств явно недоставало расшифровать...он долго пытался отмахиваться от внутреннего голоса, - нашёптывающего что-то, - как от назойливой мухи - руководствоваться логикой.
      Лысый закрыл глаза, словно прозревший слепой, увидевший нечто, чему ужаснулся.
      - Хорошо, а что ты скажешь о смерти? Мы, люди войны, и каждый день видим её, и каждый в душе надеется обмануть старуху с косой.
      Хозяин ЧВУ "Вагнер" налил себе полный стакан водки и жадно осушил до дна. Он был замечательный рассказчик, но сегодня он больше молчал и слушал. Он был настойчив в своём желании услышать то, что мучило его всё сильней. Кто был для него сегодняшний собеседник? Молодой необученный боец, мальчишка, одноразовый солдат, мясо. При этом Пригожин понимал, что на этого неказистого с виду мужичка плюнул Господь, отметив особым даром блаженного юродивого. И потому Пригожин был предельно искренен с собеседником, говорил как с исповедником.
      - Я умирал по-настоящему и примерно знаю, что такое смерть, и это дает представление о человеке, как о кульке праха... Но я несколько раз сталкивался с чудом. А если оно существует, значит... есть шанс что и со смертью ничего не заканчивается, и тебе возможно не суждено быть развеянным прахом по ветру. ... И когда ты сталкиваешься с чудом, ты наполняешься целиком особым смыслом.
      - Что будет после смерти? - прищурился на могущественного кондотьера придурок, разглядывая проступившие на его коже, в кружении красных светлячков пламени костра, словно язвы прокажённого или трупные пятна, стигматы проклятого мытаря: воровские и татуировки, клейма профессионального палача и убийцы, что тут скажешь, от судьбы не уйдёшь, - если написано тебе на роду из жизни в жизнь блуждать слепцом в впотьмах, быть мясником, а питаться падалью, то вырваться из этой адской карусели почти невозможно.
      Денис ответил начальнику больше из вежливости, ибо гово-рить тут было, в общем, не о чем:
      - Что будет после смерти? Для большинства - небытие а то и того хуже... Для меньшинства - путешествие продолжиться. Будет другой трип. Это взгляд неканонический, нехристианский ни в каком изводе, но поскольку я не священник, постольку я и не еретик, я никому не навязываю. Это мой личный опыт. Глупое высказывание... Ну да ладно, не первое и не последнее. Но это моя вера что ли, интуиция, если это хоть как-то соприкасается с реальностью...
      Обжаривая на огне мясо, "Повар Путина" задумчиво погляды-вал на дурачка. На лесной поляне они были вдвоём, готовили ужин из убитого зверя. Он всё приглядывался к дурачку, будто до сих пор не разглядел, кто он есть из себя такой. Не святой, не дух. Он не состоял из потусторонних каких-то вещей, при этом видать что не без способностей парень. В полумраке леса он и в самом деле напоминал Пригожину повадками пса что ли, или волка. Что-то такое в нём есть... И он ему теперь будет нужен для особого поручения. Только с ним нельзя как с другими, надо по-другому как-то. И надо ещё покопаться в себе, почему ему так хочется верить, ведь бред же несёт, если вдуматься. Сложность состоит в том, что невозможно было понять, что в голове у дурака, ладно не в голове, ибо там пустота, а какими глазами он смотрит на ситуацию. Ведь он реально что-то видит и знает?
      - Так ты сказал, что был когда-то волком, Денис?
      - Не знаю, мне так кажется. А может приснилось когда-то. Мне очень нравится эта мысль. Во сне возможно всё, даже такое, о чём мечтать не смеешь. И от всего этого просыпаешься в поту и счастливым. И почти всегда черно-белое изображение. Редко бывает цветной сон. А самый великий сон для меня, когда я снова становлюсь волком. Иногда даже в образе человека. И вижу всё его глазами. Вот недавно я пытался спасти друга, - это был полусон человека. Там даже начиналось всё с того, что мне снятся сны, сны, сны наяву. Страшные сны. Потом я уснул. А когда проснулся, чувствовал себя ужасно, мне снова хотелось обратно в сон, там я встретил маму. "Боже, - сказал я, очнувшись, - настоящий кошмар здесь, а не там. Я действительно на этой ужасной земле, где человек человеку волк, где каждый готов вцепиться в горло более слабому, беспомощному, чтобы урвать любой ценой свой кусок счастья...".
       Потом они если мясо и один из них продолжал говорить другому, завороженно глядя на пламя костра:
       - Видно, сынок, что ты здоровый крепкий зверь. Так грызут мясо звери хищной аристократической породы. Стоит всмотреться в глаза зверя, чтобы понять из какого теста он сделан. Заметил тех людей, что шли нам навстречу? Там в трёх часах отсюда, около сожжённого из огнемёта бункера, в котором остались отлично прожаренные тела двадцати человек гарнизона. Это здоровые люди, сынок. Они сами себя обозвали здоровыми, они знают себе цену, знают про себя, что способны загрызть любого и это даёт им весёлую силу победителей.
      - Ошибаешься, сынок, там шли нам навстречу выродки в человече-ском облике. Ненависть сожгла им души почище огнемёта. Она жаждет проглотить человека всего. У них крепкие тела, отличные натренированные рефлексы убийц, и пустота внутри, однажды они умрут и станут прахом и ничего не останется для вечного путешествия. И они это где-то сами знают про себя, хотя по привычке и из стайной солидарности исполняют религиозные обряды и носят знаки своей веры на груди, и даже возможно скажут: "В нашем трупе живёт призрак - душа. Так будем же заботится о теле! А в призраков мы хоть и не верим, но нас заверили насчёт сохранности вклада в другой жизни и процентов по дивидендам".
      - Прям так и скажут, сынок?
       - Прям так, сынок. А ты говоришь, здоровые люди! Ты ошиба-ешься в отношении них, сынок. Они безнадёжны. Те молодые люди только с виду крепкие звери, а на самом деле в корне больны. У них здоровые инстинкты хищника, которые помогают им безошибочно выбрать из стада самое хилое и больное живот-ное, чтобы наверняка загнать его и убить, не подставившись под рога и копыта. А вот главного инстинкта - спасения души они лишили себя сами. Мои здешние братья волки в лесу не чета им, - они никогда не прикончат добычу, если не голодны, они чтут закон и предпочтут изгнать его нарушившего, нежели проливать кровь.
       Люди давно так не живут, они готовы истребить всё живое ради ограбления новых территорий, их жадность поистине неутолима. И потому те люди, о которых ты говоришь, не способны услышать голос собственной погибшей души и уже обрекли себя сгореть заживо. В их неутолимом поклонении войне и золоту таится то самое пламя, чадящее отвратительным дымом с запахом палёной человечины. Им бы остановиться. Но нет. Желудки выродков желают бесконечно жрать мясо, они жаждут совокупляться, буйного веселья, более высокого статуса, власти! Инстинкт их неизбежно выберет смерть и мглу вечного небытия.
      
       Перед самым мятежом Пригожин вдруг озвучил на всю страну то, что сохранившие адекватность люди и без него давно знали: "Огромное государство Россия обслуживает параноидальные идеи одного выжившего из ума деда с замашками маньяка; уничтожает население соседней страны, а также в массовом порядке убивает собственных граждан на никому не нужной войне; развёрнута мракобесная "охота на ведьм" внутри страны, власть стремится заткнуть рты всем несогласным..."
       Те, кто увидели это обращение в Интернете, не могли пове-рить собственным глазам и ушам! А ведь это говорил тот самый Пригожин, который уже сделал себе всероссийскую популяр-ность! Внезапно на короткий срок он стал главным пацифистом в стране. Вдруг заговорил о необходимости закончить эту "заварушку": "Пройдёт немного времени и солдаты, потерявшие конечности, будут врать, что их отрезало поездом, а не оторва-ло под Херсоном, чтобы им подавали сердобольные граждане. Потому что политики их предали и обманули... Но к ЧВК "Вагнер" это не относится, мы о своих заботимся, как о родных братьях. Но эта война России не нужна"... И это был лишь пролог к самой весёлой и необычной "вечеринке года".
       Вечером 23 июня 2023 года Пригожин буквально взорвал Интернет новостью о том, что только что боевые вертолёты Военно-космических сил Министерства обороны РФ нанесли ракетный удар по тыловым лагерям ЧВК "Вагнер". Видеоопера-тор пресс-службы "Вагнера" снял сломанные деревья и разбитые палатки предполагаемой базы наёмников. Однако осталось неподтверждённым было ли нападением реальным, или же имела место инсценировка, на которую Евгений Викторович был большой мастер. Как бы там ни было, казус белли (Casus belli) был найден. "Эта тварь будет остановлена!" - свирепо пообе-щал взбешённый наездом на себя Пригожин, недвусмысленно имея в виду генералов Шойгу и Герасимова.
       Минобороны России поспешило откреститься от обвинения, заявив устами начальника своей пресс-службы, что все распро-страняемые в соцсетях от имени Пригожина сообщения и видеокадры о якобы нанесении авиаудара российскими военными по позициям ЧВК "Вагнер" не соответствуют действительно-сти и являются информационной провокацией. После этого в отношении Евгения Пригожина Генпрокуратура возбудила уголовное дело по статье 279 УК РФ, подозревая его в подготовке вооружённого мятежа. Но было уже поздно.
       Ночью передовые части "Вагнера" пересекли в обратном направлении украинско-российскую границу и стремительным броском завладели Ростовом-на Дону, где располагался штаб Южного военного округа (ЮВО), осуществляющий общее руководство боевыми операциями на фронте. При этом россий-ские пограничники без единого выстрела пропустили мятежников на родину, а многие даже присоединились к "оркестрантам". Утром миллионы ошарашенных россиян наблюли в Интернете переполненный боевой техникой Ростов-на-Дону, взятое в кольцо мятежников здание штаба, застрявший в воротах ростовского зоопарка танк наёмников. Прежде такие картины военных переворотов приходили из Африки или Латинской Америке - страна будто проснулась в новой реальности. Для самого автора путча это был мятеж даже не против окончательно сдуревшего кремлёвского деда...сколько против самого Бога, наславшего на него рак и постепенно отнимающего у него всё, что он с таким трудом вырвал у жизни...
       Вскоре появились новые колоритные кадры. Пригожин в сопровождении своих "тон-тон-макутов" прогуливается по зданию захваченного штаба округа, свысока беседует с напуган-ными генералами, сетует им, что начальник Генерального штаба Герасимов, который ещё накануне находился здесь с инспекцией, всё-таки успел ночью сбежать из города, для чего переоделся проституткой, ибо страшно боялся быть узнанным и расстре-лянным. Такого позора для державы страна не переживала лет триста! Чтобы кондотьер воспитывал 3-хзвёздочных генералов на глазах у всех страны, буквально водил их мордами об стол! И никто из полководцев не смел пискнуть в ответ...не выхватил пистолет, чтобы пристрелить повара-недоучку, или хотя бы застрелиться самому дабы спасти остатки чести!.. Нет, такого позорища Россия ещё не знала.
       Тут же, во внутреннем дворике штаба Округа, беседуя в беседке для курящих с деморализованными генералами, Пригожин объявил, что "Вагнер" начинает из Ростова "Марш справедливо-сти" на Москву, и что любой, кто попытается их остановить, будет уничтожен. В ответ на реплику одного из штабных генералов: "Неужели вы станете стрелять по своим?" кондоть-ер подтвердил с недоумением: "Конечно! Мы уже сбили три ваших вертолёта и будет сбивать всех". И добавил: "Пока нам не выдадут Шойгу и Герасимова "Вагнер" не остановится".
      
       "Денису" Пригожин поручил особую миссию - двинуться в составе передовой спецгруппы впереди основной колонны, скрывая свою принадлежность к мятежникам. "Ты должен сделать то, что я тебя попрошу, сынок. Только не считай это приказом, это дружеская просьба. Мне нужен верный человек, которому я могу полностью довериться".
       "Денис" был польщён, однако засомневался и попытался схитрить: "Потрясающе, дядь-Жень. Ну, конечно, сынок благода-рен за такое доверие. Только мне сейчас не надо обратно в Москву. Что я там забыл? Мне с собой бы разобраться. Вот и всё, что требуется. Мне не надо таких сложных заданий сейчас ставить"..
       Пригожин в ответ: "Ну, это же замечательно! В этом трипе заодно и разберёшься! И не думай, упаси тебя господь, что дядя Женя желает тебе плохого, сынок. Не верь никому кто скажет, что я тебя нарочно посылаю на гиблое дело, чтобы чужими руками каштаны из огня таскать да самому не обжечься. И не отказывай, пожалуйста, дяде Жене, как друга тебя прошу".
      
      ЧАСТЬ ПЯТАЯ
      
      Никогда никому не завидуйте. Ведь вы даже представить не можете, о чем молится этот человек Богу.
      
      Глава 118
      Он уже двое суток ехал по центральной России. По сторонам дороги бесконечные просторы укрытые сырым грязноватым снегом, леса с какими-то болезненно тонкими ветками и кривыми стволами, как стариковские артритные пальцы. Где-то вдруг на мгновения вылезает труба заброшенного заводика, а где-то торчит колоколенка, вроде свежевыкрашенная, беленькая, а ближе подъезжаешь - обманка, выкрашен верх, чтобы с дороги видно, но в окнах нет стёкол, а на ржавых воротах ржавый замок, от которого и ключ-то наверняка утерян, неизвестно кем и когда.
       Пролетали мимо указатели с такими названиями, что находиться он, в общем-то, мог, где угодно, в любой из многих и многих похожих одна на другую российских губерний: Клопово, Рылово, Таракановка, Ловцы, Шульгино...
      Одним словом, ты будто возвращался в родной психоневроло-гический интернат на побывку, где тебя встретит знакомый забор, а за забором унылые постройки, похожие на старые армейские казармы. За их грязными внешними стенами влачат своё жалкое существование "лишние люди" - в одинаково застиранных полосатых пижамах или в выцветших байковых халатах, коротко стриженные. Мысленно Сирота уже видел знакомые лица, по сути никому не нужных людей - дурно пахнущих бесстыдным равно-душием властей и бессердечием персонала. В нём закипал гнев. Емельян очень хотел бы что-то изменить, но для этого даже депутатом быть мало, ибо он был им и видел, что просиживающей дорогие штаны в Думе напыщенной публике "слуг народа" абсолютно наплевать на людей.
      Он уже двое суток не спит и не ест. Стыд за страну, за коман-диров не даёт ему покоя. Наверное, армия могла бы что-то изменить, но она занята более важным делом - расширяет территории, борется за величие, и зарабатывает. А ещё она "восстанавливает справедливость". И он "Кащей" участвует в "Марше справедливости" на Москву. Движется в составе передовой группы разведки. Формально их цель - разведать подходы к городу и ситуацию в самой столице перед подходом основных сил Пригожина и вернуться с донесением.
      Но фактически их цель - пригоженское золото...
       Расчеловечивание и смерить наступают на этой войне намного раньше, чем заканчивается биологическая жизнь тела. Они едут впятером в гражданской машине, вместе с "Кащеем" в ней сидят ещё четверо вагнеровцев, четыре живых мертвеца. Их глаза со стеклянным равнодушием смотрят на проносящиеся мимо серые поля, следы умерших деревень, им плевать на тысячи и тысячи ненужных нищих соотечественников, привыкших, смирившихся, что в богатейшей стране никому на верху нет до них дела. Сирота одинок в этой машине. Но в отличие от соседей по железному катафалку, он готов начать очередную жизнь после смерти. Так это ощущалось. Эта жизнь после смерти действительно существу-ет. Он это знал, он помнил, как это бывает, хотя не знал сойдёт ли ему с рук этот рейд. Выбираться из неглубокой могилы всегда не просто. Могила всегда скверное место во всех отношениях. Ему там всегда очень некомфортно. Будь это простоя яма для бедняков, разрушающаяся от времени стена колумбария или аристократиче-ский склеп. Зато каждый раз ты являешься в этот мир налегке! Однажды он написал по этому поводу эссе: "У меня нет планов, долгов, но беззаботным меня не назвать". Я встречал беззаботных людей, но я не из них. У меня такое чувство, что скоро я скажу самому себе: "Так, я снова выбрался. Попробуем ещё раз всё начать сначала".
      
      С одним вагнеровцем "Кащей" знаком ещё по Бахмуту, у него позывной "Гном". У второго, "Гудвина", у этого две контузии и он закоренелый наркоман. Одному за полтинник второму нет и сорока. Долги и большие сроки вынудили их подписать контракт. Оба понимают, что общество их утилизирует, как ненужных ему сограждан. Общество вполне устраивает, что на войне "тратятся" лишние люди. Оба озлоблены и желают мстить обществу. По дороге они умышленно сбивают мотоциклиста, потом на скорости посылают гранату из РПГ в случайный частный дом, просто ради злого веселья.
       Ещё один, тот, что за рулём "Металлист", блондин с пронзи-тельными светло-голубыми глазами ледяного северного неба. Водитель молчун, избегающий участвовать в общей болтовне, "Кащей" даже засомневался, умеет ли он разговаривать, и только когда разговор заходил о деньгах "Металлист" ненадолго оживлялся и мог произнести пару реплик, а так всю дорогу слушал "радио "Шансон", ел, выходил на остановках справить нужду. Причём есть старался в сторонке от всех, чтобы ни с кем не делиться, зато обожал чтобы угощали его. Ещё он начисто лишён чувства юмора, вообще за всю дорогу "Кащей" ни разу не видел, чтобы "Металлист" улыбался. Хмурый молчаливый тип. Не человек - банковский терминал с энергетикой холодного чеканно-го чистогана, бывают же такие.
       В отличие от "Металлиста" четвёртый вагнеровец с позывным почему-то на итальянский манер (может из-за его чернявости и смуглой кожи) "Бруни банани" был болтлив, смешлив и любопы-тен. Узнав, что "Кащей" имел отношение к киноиндустрии, "Бруни" с ходу предложил:
      - Давай кино вместе сделаем.
      - Ну давай.
      - Тогда я буду продюсером. А ты напишешь сценарий.
      - А где ты возьмёшь деньги?
      - Ну, скоро ведь мы увидим целый грузовик золота, почему бы каждому в этой машине не взять немного, за труды.
       Все промолчали, а "Кащей" решил покинуть эту компанию при первой возможности, ведь за такое дядя Женя отрежет яйца. Хотя вообще-то пригожинское золото можно бы употребить на милосердие, но ни у одного из своих спутников Сирота не заметил ни единого намёка на присутствие сердца и души. Зачем им это? Какой им навар с того, чтобы спасти, избавить от страданий несколько сотен стариков или больных раком.
       - Не злись на них, сынок, - сказал он себе. - Глупо злиться на трупы. В этом их равнодушии к чужой жизни и готовности обворовать своего же мертвеца, по сути, не больше зла, чем в копошении могильных червей. Говорить им о порядочности и милосердии, так же бессмысленно, как произносить эти слова за бетонным забором родного специнтерната облачённым в унифор-му санитарам.
      
      Глава 119
      Сперва вагнеровцы заехали в Чкаловский, на военном аэро-дроме их уже ждали и без лишних бумажных формальностей выдали людям Пригожина два ящика с золотыми слитками, это была плата от африканских повстанцев за поставленные им ПЗРК.
      Затем в одном из обычных московских переулков разведчики отыскали припаркованную у тротуара неприметную с виду газель, салон которой оказался набит коробками с долларовыми и рублёвыми ассигнациями. Это был один из общаков "Вагнера", предназначенный для финансирования наёмников.
       Деньги следовало доставить в один из карманных банков "Вагнера", но прежде проверить сохранность груза. При осмотре выяснилось, что одна из коробок прохудилось и из неё вывалилось некоторое количество ценных бумажек. "Кащей" поднял одну из них и испытал необъяснимое волнение. Сердце мальчика забилось сильнее, как в детстве! Словно в тот роковой день, когда жестокая нянечка за невинную провинность отняла у него единственное по-настоящему родное существо - клетчатого волчонка, с которым он засыпал в обнимку каждую ночь, а перед тем как заснуть делился по секрету сокровенными мыслями, и волчонок всегда его понимал и поддерживал малыша во всём. Дешёвая матерчатая игрушка, набитая поролоном, с бирюзовыми пластиковыми глазами и бантиком над ухом была ему мамой. Емельян будто вернулся в детство, он замер с трепетом рассматривая купюру, понимая, что в неё каким-то непостижимым образом попала микрочастичка, оставшаяся после переработки дорогой ему игрушки из утильсы-рья. Поразительно! Через столько лет.
      - Я нашёл тебя, мама!
      Это было похоже на тихое райское пение, на шелест листьев заповедной рощи, на шёпот ветра, рассказывающего свои истории.
      Так - держа благоговейно денежную бумажку в руке, вдохнов-лённый радостной встречей, Емельян вернулся к машине, на которой они приехали сюда. И наткнулся на "Металлиста". Водитель стоял у открытого багажника легковушки и не мигая глядел остекленевшим взглядом на содержимое одного из ящиков с золотом.
      "Кащей" сразу остановился на приличном расстоянии от бое-вика и улыбнулся шофёру, у того же лицо осталось непроницае-мым. Одна ладонь "Металлиста" покоилась на слитке жёлтого металла и слегка его поглаживала, другой рукой он потянулась к пояснице, где у него под одеждой была кобура - молчун задумал недоброе.
      "Кащей" заговорил негромко, чтобы его не услышали те трое у него за спиной.
      - Я знаю, ты золото... Ну так и пожалуйста. Не бойся меня, я не претендую даже на крупицу. Я даже не дотронусь. Ни рубля, ни доллара, мне это не надо. Отпусти нас с мамой, и мы немедленно уйдём. С твоего разрешения, конечно.
      "Металлист" сглотнул слюну и кивнул. С его молчаливого согласия "Кащей" забрал свою сумку с заднего сиденья и быстро пошёл прочь. Спиной он чувствовал тяжёлый холодный металли-ческий взгляд, потом раздались три хлопка, но ни одна из пуль не предназначалась добровольно вышедшему из игры.
      Он шёл и улыбался. А что ему ещё оставалось? Не думать о завтрашнем дне, а жить днем сегодняшним. Ведь "Утро вечера мудренее" - так обычно считает Дурак и так живет. Погодите! Ведь примерно то же самое сказал Христос: "...не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы".
      
       На территории СМЕРТИ сынок оказался случайно, он и сам не понял, как забрёл сюда. Ноги сами привели его на кладбище. Так Емельян оказался у стены Колумбария Донского кладбища - одного из старейших городских погостов в стране, появившегося еще в конце 1920-х годов (об этом рассказывалось на специальной мемориальной табличке у входа). С тех пор здесь хранились останки десятков тысяч людей.
       Сынок шёл вдоль бесконечных рядов ниш и думал: каждая из этих плиточек - Судьба Человека, за которой подчас целая эпоха! Чекисты, герои войны, рабочие и инженеры-метростроевцы, полярники, летчики-испытатели, погибшие и привезённые для кремации в "цинках" "афганцы" и "чеченцы", поэты и ученые - кого тут только нет! Кажется, вся история Советского Союза и первых лет новой России спрессована до состояния пепла в этих урнах. Пожалуй, мало где ещё можно поймать столь концентриро-ванное ощущения ветхости времени. За долгие десятилетия сюда поместили останки десятков тысяч людей. Только вдуматься - десятки, а может и сотни тысяч! Теперь эти стены - как слоеный пирог из эпох: нижние ряды ниш хранят прах еще довоенных лет, выше - послевоенные, самые верхние - перестроечные. Каждая ниша с датами рождения и смерти - как мини-машина времени.
       За долгое время своего существования колумбарные стены пришли в плачевное состояние. Некоторые секции накренились, их даже подпёрли балками, чтобы не рухнули окончательно. На этих подпорках прикреплены таблички: "Внимание! Опасная зона! Не подходить! Возможно обрушение".
       Видеть такое зрелище было очень грустно. Сынок приблизи-лась к одной нише: на мраморной табличке еле читается имя и даты - буквы почти стерлись. Выцветшие имена... подумать только, чьи-то родные, чья-то память - а от нее остаются лишь бледные тени букв. На многих табличках некогда были фото усопших - от них остались блеклые силуэты, иногда страшнова-тые, как призраки на стене. И вокруг - тишина. У него сжалось горло от этой атмосферы заброшенности.
       Под покровом этой тишины не так отчётливо звучали свист свинцовых крыльев смерти, стоны и вопли несчастных, бесстыд-ный звон и шорох денег, потрескивание костей в погребальном костре, откуда на Сироту пристально смотрел человек с северным голубоглазым лицом, чьё тело в изорванном синем драгунском мундире жадно облизывали языки разгорающегося пламени и чей дух готов был подняться горьким чадящим дымом к небесам.
       Было заметно, что многие захоронения давно никем не навещаются - то тут то там висят бумажки: "Срочно просим родственников обратиться в администрацию кладбища". Эти записки явно расклеили недавно. Видно, что работники кладбища пытаются найти хоть кого-то из потомков. Но ведь прошло столько лет... У многих здесь просто не осталось живых родных, кто бы навещал и ухаживал. Стоишь перед такой одинокой урной и понимаешь: возможно, ты - первый живой человек за десятки лет, кто читает это имя. От этой мысли у Сироты на глазах выступили слезы.
       К лучшему или к худшему, но вскоре этому запустению придет конец - ветхий колумбарий будут сносить - и строить заново, об этом казённо-сухо извещало объявление при входе. В воздухе повисали печальные вопросы: "А как же судьба забро-шенных прахов? Если у многих урн не осталось на свете ответ-ственных родственников, кто будет принимать решение об их переносе?". Вспомнились слова Пригожина о кульке праха, который развеет ветер.
       Другое дело золото - оно вечно! Как вечен "Металлист", охотник за священным металлом. Как вечен кондотьер-олигарх для которого мерилом всего являются не люди, а жёлтые слитки.
      
      
      Шведская армия великого короля-воина Густава II Адольфа одной из первых в Европе набиралась по принципу рекрутской повинности из расчёта по одному солдату от каждых восьми дворов. Между 1626 и 1630 годами таким образом из числа шведских и финских подданных короля в армию оказались призваны 51 367 человек.
       Изучение приходских книг только одного небольшого города, в Бюгдео (Bygdeå), что расположен на севере Швеции, позволяет увидеть, как в капле воды, последствия такого передового для своего времени способа пополнить армию "свежим мясом".
       В течение 1620-1639 годов на войну были взяты 221 житель прихода, из них 216 человек погибли, пятеро вернулись домой калеками. Таким образом, рекрутский набор для тех, кого призывали в армию, фактически был смертным приговором с отсрочкой исполнения на три-четыре года.
       Столь высокий процент потерь среди жителей Бюгдео почти наверняка не является чем-то исключительным. Последствием стало резкое сокращение по всей Швеции и Финляндии количества мужчин в возрасте от 15 до 60 лет. Пошло на убыль и число зарегистрированных браков и рождённых в них детей, что не позволяло компенсировать понесённые в бесконечных войнах людские потери. Одновременно с грохотом побед страна вымирала.
      Свен Хагендорф, призванный на тридцатилетнюю войну в возрасте 16 лет от роду, считался удачливым ветераном, - отслужив три года обязательной службы простым пехотинцем, Свен смог заключить военный контракт с капитаном элитного подразделения королевских драгун. Через пять лет службы наёмником-кавалеристом Свен рассчитывал вернуться домой состоятельным человеком, в карманах которого будет весело побрякивать заработанное золото. Хагендорф верил в свою счастливую звезду. Ведь он трижды тяжело болел, был несколько раз ранен и всё же остался жив. Многим из тех, с кем Хагендорф делил тяготы службы, повезло гораздо меньше. А ему обязательно посчастливиться вернуться в родные края, имея при себе тугой мешочек задорно побрякивающих при ходьбе крон, золотых флоринов, талеров, имперских дукатов, гиней и прочего развесёло-го металла. Свен был добрый малый, мечтал о большой семье, в которой будет не менее дюжины ребятишек, собирался постро-ить новый дом для родителей, дать денег на ремонт общинной церкви...
      
       В феврале 2007 года при работах в гравийном карьере в Германии, в федеральной земле Бранденбург, было обнаружено массовое захоронение, содержащее останки участников сражения при Виттштокке 4 октября 1636 года. В могиле находилось 125 скелетов, уложенных в три слоя головами и ногами друг к другу. Все они принадлежат мужчинам от 17 до 45 лет, средний возраст погребённых составлял 28 лет. Проведённые исследования позволили установить, что останки принадлежат солдатам, воевавшим под знамёнами протестантов. Примерно четверть из них была шведами, остальные - англичанами, голландцами и немцами, что ещё раз подтверждает крайне пёстрый состав армий того времени.
       Обнаруженные археологами повреждения на черепах и прочих костя поведали археологам много интересного о жизни и смерти этих людей. Часть из них погибла в рукопашной, но большинство умерли от огнестрельных ранений. Некоторые кости несут на себе следы ранее полученных и со временем залеченных поврежде-ний. К числу ветеранов, которые, как правило, были более стойкими к превратностям солдатской судьбы, можно отнести примерно четверть тел, найденных в захоронении.
       В костях одного из скелетов археологами была найдена кучка "слипшихся" золотых монет. Кто был этот человек, теперь установить невозможно, разве что можно сказать, что у него было типичное для скандинава лицо, русые волосы и скорее всего голубе глаза; на костях и уцелевших металлических частях драгунской экипировки остались следы огня, судя по всему вначале тело павшего воина собирались предать огню, но затем по какой-то причине передумали и просто скинули в братскую могилу.
       Зато, судя по следам истлевшей материи и кожи, можно многое сказать о кошельке и его содержании. Этот солдат носил за отворотом кавалерийского ботфорта кожаный мешочек с деньгами (вероятно, жалованием за несколько лет службы, которое бережливый солдат тратил экономно, предпочитая откладывать деньги, а не прогуливать). По какой-то причине наверняка обшаривавшие трупы вскоре после битвы мародёры не нашли "солдатского банка". Анализ выявил в найденных монетах значительную примесь испанского золота, то есть южноамери-канского. Швеция в ту пору активно производила металл, что позволяло ей без ограничений лить пушки, снабжать армию мушкетами и холодным оружием, а вот с собственными золоты-ми рудниками была проблема.
      
       Глава 120
      Аркадий Львович Украинский работал профессиональным спичрайтером в Кремле. Многие ему завидовали, ведь он пишет речи для первого лица страны, соответственно и имеет от царских щедрот много чего. Да он и сам когда-то... Основная мотивация не успевшего выгореть на такой адской кухне придворного щелкопё-ра - тщеславие. То есть, расчёсываемое мелкой гордыней желание вписать твоё имя в учебники истории. Чтобы написанные тобой тексты, ставшие выступлениями большого босса, стали неотъем-лемой частью больших политических игр.
      Конечно, писать тексты на заказ - не большая литература. С другой стороны, когда под твоим пером рождается и мелкая политическая интрига и судьбоносное действие, пролог большой геополитической игры или речь, которой суждено войти в анналы, - ты невольно начинаешь чувствовать себя сопричастным. В этом нерв профессии, ее кайф, ее драйв.
      Именно спичрайтеры придумали фразу, в которой советскому народу обещали построить коммунизм к 1980 году. Елизар Кусков, автор знаменитой концовки Программы КПСС: "Партия торже-ственно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме". Сам Кусков по этому поводу мрачно пошутил: "Этот лозунг переживет века".
       Историческая фраза Рональда Рейгана, произнесенная в 1987 году в Берлине: "Господин Горбачев, разрушьте эту стену!" - работа спичрайтера Питера Робинсона.
      "Ось зла" - термин, придуманный в 2002 году для Джорджа Буша-младшего спичрайтером Майклом Горсоном, склонным к патетике и частой апелляции к Богу.
       Среди советских спичрайтеров Александра Бовина - личность яркая. Именно он сказал: "До произнесения текст - проект, после произнесения - цитата". По свидетельству знавших его близко людей, Бовин частенько прибегал в качестве умственного стимулятора к алкоголю. Возможно, что на трезвую голову выдать подобные "бовинизмы": "Мы встали на этот путь и с него не свернем", "Экономика должна быть экономной" и т.д. было бы проблематично.
       Хотя, конечно, хрестоматийная фраза Ельцина в одном из его радиообращений - "Осень. Время солить капусту", сочиненная спичрайтером Андреем Ваврой, тоже дорогого стоит...
       Анатолий Лукьянов много времени проводил в спичрайтерских группах Завидово. В одном шутливом стишке он писал об этой работе:
      "Итак, свершилось!
      Серп замечаний
      Прошелся по яйцам текста.
      И там, где ромашки цвели отчаянно,
      Теперь унылое пустое место".
       Нередко пребывающие в изменённом состоянии психики вожди поручали своим спичрайтерам задания, выходящие за рамки их компетенции, а то и здравого смысла. Последний шеф КГБ и генсек СССР Юрий Андропов однажды поручил Вадиму Загладину подготовить справку, был ли на самом деле Иисус Христос.
       При Путине роль спичрайтеров снова изменилась. Прежде всего, как при Сталине, выросла цена ошибки. Ситуация, когда спичрайтер мог вписать отсебятину, мог на чем-то настаивать, а уж тем более вычеркивать слова, вписанные первым лицом стали из области ненаучной фантастики. Удел спичрайтеров - уметь угадывать настроение хозяина и угождать. О том, что должность его "расстрельная", Аркадий Львович Украинский помнил всегда. Конечно вряд ли его скромная фамилия фигурирует в проскрипци-онных списках Пригожина, только по нынешним временам это не обязательно. На Москву прёт бронетанковая колонна из несколь-ких тысяч взбунтовавшихся мятежников, от которых легко ждать любого беспредела. А ещё в любой момент может без предупре-ждения начаться ядерная война, которой постоянно грозит любимый президент и его отборные пропагандисты.
      От всего этого Аркадий Львович малодушно сбежал из москов-ской квартиры в свой дом на Селигере. Фактически бросив страдающую деменцией с подозрением на шизофрению престаре-лую мать (ещё раньше присматривавшая за его старухой сиделка от ужаса сбежала к себе в Казахстан). Конечно, поступил он некрасиво. Но человек не всегда в силах справиться с собой.
      Шесть дней его никто не трогал и работа над "записками из мёртвого дома-2" (так Аркадий Львович с грустным юмором оценивал своё добровольное затворничество в пустом дома) хоть и не шибко, но продвигалась. Конечно, от порученной ему малосъе-добной темы "искусственный интеллект на службе России", постоянной тревоги за себя и за маму и одиночества в лесу, в голове журналиста временами случались необъяснимые помутне-ния, когда ему вдруг начинала мерещиться всякая хрень.
      На седьмой день позвонило руководство и вызвало его обратно в Москву. Но нет худа без добра - всё же лучше чувствовать себя в окружении сильной стаи, чем одиночкой на отшибе.
      На службе, за делами, экзистенциальный страх действительно немного притупился, ты постоянно чем-то занят, вокруг тебя привычная обстановка, лица коллег - в связи с создавшейся критической ситуацией персонал временно перевели на казармен-ное положение - покидать здания без разрешения начальства не разрешалось, звонить только по внутренней связи. Но Дмитрий Львович всё равно звонил маме и слышал по её голосу, как она стремительно сходит с ума.
      - Как себя чувствуешь, ма?
      - Великолепно.
      - Рад слышать.
      - Чем занимаешься?
      - У меня гости.
      - Гости?! - Украинский опешил, ибо уже забыл когда у них в доме кто-то бывал, кроме врачей и прислуги. - И кто же они? - постарался он сохранять в голосе невозмутимость и позитивизм.
      - Сынок, - очень довольным голосом ответила мама. - Только и слышу от него "мамочка, мамочка!" очень ласковый молодой человек.
      - Мам, а я тогда кто?
      - Успокойся, твоя мать пока не сошла с ума, хоть ты и даёшь мне это понять постоянно. Тем не менее я прекрасно помню, что ты мой сын. А у этого молодого человека есть своя мать. Они шли по улице мимо нашего дома, я в это время была на балконе, необычная пара привлекла моё внимание и я пригласила их зайти. Вот и всё!
      "Как это у неё просто получается, взять и пригласить с балкона в дом посторонних" - Украинский почувствовал, как его накрывает волной раздражения, поймал себя на желании решить проблему жестоким по отношению к близкому человеку способом и едва сдержался. Всё-таки она ему мать, признав её недееспособной и сдав в специальное учреждение, даже с хорошим уходом, он поступит не как любящий сын.
      - Когда они узнали кем ты работаешь - сразу загорелись идеей познакомиться с тобой, ты можешь сейчас приехать?
      Украинский нервно оглянулся по сторонам и испуганно за-шептал в трубку:
      - Ты не должна была говорить о моей работе, мама! Сколько раз мне тебе об этом повторять.
      - Так ты приедешь, Димочка? Их очень заинтересовала тема твоей статьи.
      "Этого ещё не хватало!", чертыхнулся про себя Украинский.
      - Извини, мам, но это какой-то очередной бред. Зачем ты пу-стила в квартиру незнакомых людей. Извини, конечно, что я тебе об этом говорю, но нормальные люди так не поступают, и зачем ты рассказала им о теме, над которой я работаю, я же просил!
       - Но ты же сам жаловался на речь, которую тебе поручили написать для твоего безумного шефа об искусственном интеллек-те. Как ты мучаешься над ней.
      - Прошу тебя, ма! - Дмитрий Львович выглядел напуганным. - Это не телефонный разговор, давай я приеду и мы всё спокойно обсудим. Я привезу твой любимый торт.
      - Часа тебе хватит, мой мальчик, чтобы доехать?
      - Ну, видишь ли, ма... меня временно перевели на особый режим работы. Что дальше, пока неизвестно. Ты же знаешь, как это бывает, - могут и несколько дней продержать на службе, с них станется, - махнул он рукой и невесело пошутил: - Надеюсь мне компенсируют переработку рюкзаком денег и я куплю нам новую стиралку, согласна? Как раз пришло время приглядеть что-нибудь поновее, как думаешь?
       Немного помолчав, он обреченно добавил:
      - Пожалуй, вернусь к станку продолжать работать дальше над этой чёртовой речью.
      - Насчёт речи, - деловито подхватила мама. - Мои гости пред-ложили по-моему отличную идею: всё зло в деньгах, но сами по себе деньги не зло. В них может быть заключена материнская любовь, сострадание, творчество, гармония. Как тебе такая мысль? По-моему гениально. Надо изъять все деньги из войны, коррупции, национализма и вернуть добрым людям. Конечно, для экономики это риск, как экономист со стажем я это понимаю, но игра стоит свеч. Как тебе мысль?
      - Да ладно, ма, ты серьезно? Что за чушь?! Ты же образован-ный человек. Ты что, правда веришь в этот бред? И как можно изъять деньги из войны? Как ты себе это представляешь, мам? Россия живёт войной с бесовским Западом и нацистским Киевом, а ты предлагаешь!
      - Только не притворяйся, что тебе всё равно, сын! Ибо, если бы тебе было всё равно, ты бы уже давно перевёл наш разговор на какую-нибудь ерунду, но я слышу по твоему тону, что ты здесь. Значит, что-то внутри тебя дёрнулось, я тебя зацепила. Ты пытаешься игнорировать несвоевременные мысли в своей голове, спрятать свою боль и тревогу под напускным скепсисом, забить голову работой, развлечениями. Но эти мысли у тебя есть. Ты не можешь не думать о происходящем, ведь я воспитывала тебя порядочным неравнодушным человеком. Если что-то не предпри-нять, для нашей страны это кончится очень плохо.
      - Если ты будешь продолжать этот разговор, меня могут уво-лить. В моем положении найти такую же работу и вернуться в нормальную жизнь с помойки, на которую меня из-за тебя выкинут, будет непросто. Учти это, мамочка.
      - Ну что ты несешь, Димочка? Ты на хорошем счету у своего руководства, да от тебя и не требуется ничего противозаконного, просто вставь эту мысль в доклад для своего шефа - и все у нас получится, и все будут нам благодарны. А кстати, твоя знакомая Вика... Ты знаешь, она вроде замуж собралась выходить. Мне Елена Егоровна из её дома сказала.
      - Серьезно? Не знал! И за кого?
      - За какого-то Жолохова, ты его знаешь?
      - Нет. Меня это и не интересует, это её жизнь, а не моя.
      Настроение у Дмитрия Львовича совсем рухнуло куда-то в подвал. С Викой, соседкой по дому, отношения длились почти десять лет, гостевой конфетно-букетный роман устраивал как будто их обоих, так он думал, и ошибался.
      - Вот как...что ж, рад за неё.
      - Так ты вставишь в будущую речь шефа, то, что мы с Сынком тебе предлагаем?
      - Вряд ли, мама, он оценит.
      - И всё же подумай об этом, Димочка.
       Закончив разговор Украинский вернулся на своё рабочее место.
      "Эх, не успела моя счастливая семейная жизнь даже начаться, а уже всё", - вертелось у него в голове. На экране компьютера качались и прыгали цветные графики, сливались буквы, призывно заглядывала в глаза сексапильная девушка с вездесущей рекламы военной службы по контракту, от которой в интернете не было спасу: заключите с нами, получите пять миллионов прямо сегодня, спешите к нам, у нас есть лучшие условия, выгодно, то что вам нужно, плюс ежемесячно, идите к нам... В висках пульсировало, этот надоедливый, лезущий в глаза зов пронзал голову, пробирался в самую глубину мозга. Украинский помор-щился. Картинки быстро сменяли одна другую, настойчиво требовали снова и снова: вы должны, торопитесь, не проходите мимо - эхом отзывалось у него внутри, вызывая привычную усталость и раздражение.
      Впрочем, надо было возвращаться к работе, чтобы успеть сдать материал на редактуру в условленный дедлайн.
      
      Глава 121
       "С развитием искусственного интеллекта (ИИ) наше представ-ление о мире и о самих себе постоянно меняется. ИИ уже давно стал неотъемлемой частью нашей повседневной жизни, но что, если мы посмотрим на мир глазами ИИ? Эта идея открывает дверь в параллельную вселенную, где ИИ взаимодействует с миром и с нами в качестве равноправного партнёра. Одной из ключевых черт жизни в параллельной вселенной ИИ является виртуализация реальности. .."
       Дмитрий Львович оторвался от клавиатуры компьютера. Он был на грани нервного срыва. Какая уж тут работа! Новости сообщили о пуске по Украине российского баллистического "Орешника" (пока вроде без ядерной боеголовки, а там кто его знает). Удар такой ракетой выглядел прологом к неизбежному Армагеддону. В голове дёргались не положенные ему по должности мысли: "Неужели шеф окончательно сошёл с ума, неужели не понимает, что есть красная черта, за которую политики его уровня не имеют права переступать. Кто-то же должен осуществляться контроль даже над первым лицом государства!?".
       Другая - верноподданническая половина его мозга, помня о регулярных проверках сотрудников на лояльность при помощи "полиграфа", пыталась заниматься самоуспокоением:
      "Да ладно тебе, всё не так мрачно. Поживём, увидим! Ты, Димыч, просто устал, выгорел на работе, вот и принимаешь обычные политические игры слишком близко к сердцу. Тебе это не солидно, ты же матёрый зубр, пасёшься в непосредственной близости от центра принятия решений... Может оно всё не так и плохо, как мне кажется? Посмотрим, что будет.
       В кабинет заглянула коллега, Катя, миниатюрная блондинка с копной пышных золотистых волос, огромными голубыми глазищами, в которых вечно читается по-детски наивный вопрос. Невысокого росточка, угловатая словно школьница, с застенчивой улыбкой на милом личике, Катюша кажется совсем девочкой. Рядом с ней Вика выглядела бы умудрённой жизнью и опытом женщиной - Дмитрий не мог заставить себя не думать без боли о бросившей его подруге. А может, такова лишь сила привычки? С тех пор как мама сообщила ему неприятную новость и подруге Украинский всё сильнее чувствовал боль потери и как нежно её любит.
      - Что тебе, Катюш? - обратился он немного рассеянно к коллеге.
       - Дмитрий Львович, а что это за "Орешник" такой наши на Украине взорвали? А нам за это в ответ ничего от натовских кураторов Киева не прилетит!?
      - Знаешь, Катюша, я сам как-то пока до конца осмыслил данное мероприятия. Но мне кажется, для нас это обойдётся без послед-ствий. Понимаешь Катя, нас русских все боятся, у нас ядерных ракет, бомб и торпед до херища, и все там на Западе об этом прекрасно знают. Шеф знает, что делает. Думаю, наша скорая победа над коллективным Западом уже не за горами и мы как раз присутствуем при её приближении.
       На деле, конечно, всё было не так радужно. И он вдруг через короткую паузу сорвался, неожиданно для себя и сослуживицы понёс то, что на самом деле переполняло, жгло душу:
      - Понимаешь Катя, люди у нас долгое время вынуждены жить в состоянии вечного ужаса и потому многие утратили способность нормально думать. Наш народ бессловесен и запуган, молчат даже те, кто всё хорошо понимает и не труслив. А многими даже нравится, что происходит. Но это только кажется, что мы всегда и во всём правы. На деле всё совсем не так.
      - А как, Дмитрий Львович?
      - А так, что в нашем прекрасном государстве уже четверть века правит вопреки конституции и здравому смыслу один нездоровый человек, склонный к насилию. И теперь я думаю, что долгое молчание и потворство злу, сработает против нашего народа. Эту машину террора, на которую мы с тобой тоже работаем, уже, похоже, не остановить. И я подозреваю, что скоро мы можем стать свидетелями последнего акта этой пьесы... А, впрочем, Катюша, может и не всё так мрачно. Поживём, увидим! Ты Катенька, не принимай мои разговоры близко к сердцу. Ты молодая, тебе идти в жизнь... Может оно всё как-нибудь уладится. Посмотрим, что будет.
      Катя присела у его рабочего стола, задумалась. Сказала, что прожила слишком короткую жизнь, чтобы умереть. Слова более опытного и взрослого коллеги усилили её тревожность. Она по секрету призналась Украинскому ибо доверяла:
      - Последнее время я не могу избавиться от внутреннего диском-форта, я не могу нормально спать, стала бояться людей, лиф-тов...по-моему у меня даже начались панические атаки.
      Украинский пробормотал, что сам давно уже сидит на антидепрес-сантах. Но видя совсем приунывшую девчонку, заставил себя выглядеть бодрячком:
      - А пойдем-ка мы с тобой, Катюш, в буфет, выпьем кофейку! - предложил он и легонько провёл ладонью по её голове.
      
       Катя шла рядом с задумчивым лицом. Ей нужно было разобрать-ся в происходящем. Единственным человеком, кто бы мог ей помочь, был Дмитрий Львович, он был взрослым, приближен к власти. Только он лишь производил видимость такого взрослого и уверенного.
       Ведь сто делает адекватный взрослый человек, когда его ребёнок плачет? Он не говорит: "Давай-ка мы сейчас не будем об этом думать, а лучше сходим в кафе-мороженое или в игровые автоматы". Нет. Он просто берёт его на руки и говорит: "Всё будет хорошо. Я здесь. Я тебя понимаю". И что происходит? Ребёнок успокаивается. Просто потому, что он чувствует защиту. А ты? Ты продолжаешь таскать своего внутреннего ребёнка по барам и кабакам, вместо того чтобы взять на себя ответственность за всё, что происходит в твоей жизни. Сегодня. Сейчас. Без отговорок, без оправданий. Просто возьми его за руку и скажи: "Я здесь. Всё под контролем, малыш. Мы справимся с тобой, вместе". Позволь ребёнку в себе почувствовать себя под защитой. Позволь себе выдохнуть и по-настоящему расслабиться.
      
       Они ещё немного поговорили, попивая кофе с пирожными, Катя попросила достать ей без рецепта сильное успокоительное. Она не могла обратиться официально к психиатру, ибо её тут же уволят. Украинский обещал помочь через школьного приятеля, у которого мама работает в аптеке. То, что кому-то ещё более страшно, чем ему, их сблизило, захотелось взять шефство над девочкой, которая смотрела на него снизу вверх, с большим почтением.
       Они ещё постояли в коридоре у двери его кабинета перед тем как разойтись по служебным местам. Глядя вслед уходящей барышне, он тихо сказал: "Зачем ты ей всё это сказал? Кто тебя за язык-то тянул, совсем у тебя нервы расшатались, Димыч".
       Помощь в первую очередь требовалось ему самому. В этом здании Украинский вдруг почувствовал себя как в мышеловке. Даже зная о существовании ниже нулевого уровня надёжного бункера-бомубежища, не мог обрести желанного спокойствия. Колючие, режущие мысли причиняли боль в голове - чувствова-лось в воздухе непонятное движение, не сулящее ничего хорошего.
       "Странные мы люди! На такую высоту экономику подняли, миллиарды от продажи нефти и газа в Европу не успевали считать, а низменные инстинкты в себе не научились побеждать! Война, которую затеяли на пустом месте, уже сжирает страну, как саранча, а вскоре от нас один радиоактивный пепел останется. А ещё об искусственном интеллекте желаете порассуждать с высокой трибуны... А может, именно поэтому вас параллельная реальность так интересует, что на этой вы уже крест поставили?.. Почему так ноет сердце от тоски и стыда? Как научиться их преодолевать? - думала Дмитрий Львович, глядя в окно и представляя, что это он садится в припаркованную на стоянке машину и уезжает отсюда, подальше от Москвы, обратно в своё убежище в лесу на берегу Селигера. Он вдруг без раздражения подумал об озвученном ему мамой по телефону "бредовом" предложении... Впрочем, пора было садиться за компьютер и продолжать гнать заказной текст.
      
       "Не знаю, может я склонен отрицать реальность. Стоит проанализировать, какое количество в нашей жизни проблем, которые мы не в состоянии решить. Мы их решаем-решаем, а они не решаются, но ведь надо что-то с этим делать, чтобы не сойти с ума, не погибнуть от отчаяния.
       Ещё надо посмотреть, достаточно ли нам нравится наша жизнь, достаточно ли мы удовлетворены тем, что в ней происхо-дит. Честно ответить себе на вопрос: готовы ли мы это выносить дальше, продолжать эту вечную безнадёжную битву? Или мы давно проиграли, сдались, но спасаемся самообманом. А то может выясниться, что с реальностью у нас большая несосты-ковка. Думаю, немалое количество людей находятся в отрицании реальности. Нам тяжело, порой невыносимо сталкиваться с тем, что происходит, поэтому мы с детства используем инструменты психологической защиты, а проще говоря, уходим в глухое отрицание невыносимой реальности.
       Но и когда мы вырастаем, привычка прятаться от реальной жизни часто никуда не девается, только принимает другие формы. Получается, что защитная броня нашей психики всю жизнь защищает нас от реальности? Вот если ИИ сможет кардинально помочь испуганному человеку? Глобально восстано-вить справедливость. Дело не в деньгах, дело не только в них... Вопрос много сложней. Разгадка этой тайны может кардинально изменить страну, мир? Представь, дух захватывает: реальность в которой ты хозяин ситуации, никакого начальства, ты сам всё решаешь! Всё по справедливости. Технологии, решающие возникающие проблемы за секунды. Или - кто знает? - интер-фейсы, дающие управление над всем. Ух, это будет безоблачная реальность. Мама? Она поправится, ведь там возможна всемогу-щая медицина, да и страданий там нет. Вика! Всё вернётся и станет по-прежнему или намного лучше".
      
      Глава 122
       Дерзкий и резкий как пуля - таким Дмитрий Украинский отправился на разговор к непосредственному руководству.
       Но в ответ на просьбу штатного старшего спичрайтера позволить ему хотя бы на несколько часов съездить домой проведать больную мать, начальник его отдела лишь хмыкнул и покачал аккуратной маленькой головой.
      - Что тебе её проведывать? Все пожилые, недостаточно здоровые люди одинаковые, уж поверь. Ну посмотришь ты на неё, и что... Ты же не врач. Вызывай психиатров, если так сильно беспокоишь-ся. А лучше сдай её частный пансион с хорошим уходом и наблюдением. Я тебе давно советую так поступить, но ты ведь не слушаешь добрых советов.
      Украинский мотнул головой.
       "Нет-нет, мне богадельня не нужна и психиатр тоже! Я хочу быть дома!!!" - обычно начинает испуганно лепетать бледнею-щая мама, вытирая слезы, когда он заводит разговор о хорошем доме престарелых. Обычная реакция для неё. Затолкать черную массу переживаний в дальние закоулки своей души, чтобы постараться о них не думать и выглядеть перед непосредственным начальником этаким бодрячком, вот чего он добивается. Но "сейф" так мал и ненадежен, и каждый день на поверхность сознания вылезает что-то страшное, неведомое, непостижимое, тоскливое. Но ведь это не должно мешать его работе? Так что, всё-таки дом престарелых, конечно, мама будет плакать, слёзы не принесут ей облегчения, зато решение проблемы.
       И всё же он не готов так с ней поступить, перед мысленным взором Украинского явственно, прощаясь с ним, плакала его милая старушка, голова её с барашками белых волос подрагивала, худенькие плечи тряслись. Острая жалость к самому близкому человеку стала куда больше, чем почтение к начальнику. Потому что она-то может уйти из этого мира в любой момент, а продол-жать ему после этого как-то жить с черной хтонью в душе, которую не забьёшь никакими антидепрессантами и алкоголем - невыносимое испытание. Поэтому кремлёвский писатель мысленно послал босса подальше, сказав себе: "Ничего, я справлюсь. И больше не буду ей такого предлагать".
       Тем более Дмитрий Львович не желает слушать такие предло-жения от посторонних.
      - Сдают утиль, а она моя мать, - жёстко закрыл тему Украинский.
      Босс покачал аккуратной головой, поправил причёску, вместо извинений, предложил, как другу, у которого в университете по-приятельски списывал на экзаменах:
      - Не цепляйся за слова, старичок... Дим, да успокойся ты! И давай работать, а то мне сегодня докладывать наверх... И поторапливай-ся, чтобы не пришлось гнать материал, речь должна быть закончена точно в срок, сам знаешь, как они будут принимать, а мы ещё не согласовали с тобой даже пилотный вариант...
      - Ясно. Всё как всегда! Вот дурацкая работа, хоть бы раз обошлось без нервотрёпки.
      - Димон, не смеши меня... Ты где работаешь, забыл? Так я тебе напомню. В этой конторе приказы начальства не обсуждаются, а вот за невыполнение сроков яйца может и не отрежут, но наденут на них такое кольцо в наказание, что они сами со временем отвалятся...Ха, ха.
      Украинский не поддался на плоскую шутку, даже из субординации и вежливости. Мрачно продолжать гундеть про своё:
      - А если ты меня неофициально отпустишь, босс? В самоволку. Под мою ответственность. Я вроде как сам, а ты не уследил? У тебя же почти сто сотрудников, невозможно каждого постоянно контролировать.
      - Так, братан, не бывает...
      - А если в виде исключения, по старой дружбе?
      - Димон, ты прям странный сегодня... Так не бывает, сам же знаешь, а пургу несёшь. Я вот посрать с рабочего месте без разрешения вышестоящего начальства отлучиться не могу, только по согласованию... Я, конечно, могу по старой дружбе войти в твоё положение... А кто войдёт в моё?.. Потому что, когда меня потянут наверх для объяснений, почему я нарушил распоряжение никого не отпускать, я буду лишь мычать, как тот мудак, которого в последнем рейтинговом бою по смешанным единоборствам безнаказанно добивали сериями в голову... Димыч, какие-то у тебя не здоровые разговоры сегодня... Лучше займи голову тем, как написать отличную речь для босса, а потом езжай на здоровье к мамочке, - примирительно захихикал босс, протягивая руку подчинённому, но тот положительно вёл себя как зануда.
       - Может, всё же разочек наплюёшь на все инструкции и позво-лишь мне отлучится?
      - Не будь упрямым как баран и не придумывай то, чего не может быть никогда...
      - Почему никогда?
      - Потому что если ты будешь мне надоедать, у нас с тобой даже товарищеских отношений не будет. Ясно тебе, долдон!?
      Босс слегка сморщился от своих слов, будто проглотил горькую пилюлю, и вдруг ухватил приятеля за пуговицу, потянул на себя и с серьёзным лицом поделился:
      - Димыч, знаешь, какая у меня мечта!? Поцеловать тебя! Но я не могу сделать это, даже если бы с твоего позволения... Потому что ты мужик, хоть и симпатичный. А вдруг мне понравиться, что тогда будем с этим делать?
      Босс расхохотался, посчитав шутку крайне удачной.
      - Да пошёл ты!
      - Извини, Димыч! Я от души желаю тебе душевного равновесия, но ничего изменить не могу! Пусть всё у тебя будет хорошо! Иди работай.
      - Значит будем ждать проблем!? - произнёс не глядя на начальство Украинский.
      - А чего их ждать! Вон он идёт. Ишь ты какой красавец! - босс с придурковатой улыбкой указал на изображение президента Путина на экране панели телевизора, установленного в его кабинете. - Не сдадим ему вовремя текст, и он нам по самые гланды загонит... Вот если он сам скажет мне, чтобы я тебя отпустил, то никаких проблем!
      
      Глава 122
       "А что если, чёрт возьми, попросить большого Босса о "маленьком одолжении"?! Столько лет пахал на него и за всё время не удостоился и двух фраз от вождя! Где справедлисть? А что! Подойти и прямо так сказать: "Владимир Владимирович, я Украинский Д.Л., вы меня лично, наверное, не знаете, но фамилию мою может и слышали, я автор многих ваших великих речей...тут такое дело, в общем, у меня небольшая проблема, отпустите меня домой на сутки, а я уж не подведу с очередной речью для Вас, такой текст про перспективы искусственного интеллекта для РФ в глобальном мире забацаю, что в обиде не будете!". И что же Вован мне ответит, интересно... Если такой существует".
       Дмитрий Львович знал о существовании как минимум пяти президентских двойников. На их наличие также косвенно указывало и то, что настоящий Путин, о котором было известно, что он терпеть не может и боится присутствия рядом с ним посторонних, в последнее время постоянно появляется в кадре в окружении незнакомых ему лично людей - каких-то обывателей, солдат, раненых, вдов погибших, - тем самым реализуя рекоменда-ции своих советников по пиару. Вероятно, интуитивно Босс ощущал, что как только рядом не станет охранников, армии, ФСБ, полиции, Росгвардии, этих миллионов и миллионов боевых муравьёв, готовых ринуться на защиту сакральной тушки, эти люди его растерзают, голыми руками, зубами порвут за то, что он с ними долго творил. Так что настоящий Путин боялся своего народа и никогда бы не рискнул с ним сблизиться. Специалистам это ясно указывало на то, что перед ними поддельный президент, ибо так "подставляться" может только один из двойников. Путин давно стал чем-то вроде коварного тролля из подземного зазерка-лья, в котором ты вечно будешь натыкаться на ложные отраженья хитрющего карлика.
       Даже часть так называемых речей-"консервов" (впрок, на непредвиденные обстоятельства) записывались телевизионщиками из президентской пре-службы тоже с двойниками. А ещё для всяческих обращений к народу использовались компьютерные копии президента, созданные в Департаменте искусственного интеллекта с помощью технологий "глубокого фейка". Занималась такими продвинутыми штуками Марий Волкова. Или "Мать драконов" как её шутливо звали.
       Вообще-то Мария Александровна была дамой серьёзной, даже солидной, хотя ей только исполнилось 32 года. Руководила Федеральным Агентством по Искусственному Интеллекту (ФАИИ). Её департамент занимал целый этаж по соседству с конторой, в которой работал Украинский. Ещё у неё имелись целый институт и солидная IT-компания, до введения санкция имевшая выгодные контракты с иностранными партнёрами. Маша и до войны зарабатывала сотни миллионов только на государ-ственных подрядах, а с началом широкомасштабных боевых действий, когда выяснилось, что современная война, это не только про традиционные танки и снаряды, а ещё про дроны и прочие "хитрые" штуки, быстро стала миллиардершей.
       Выяснилось, что мир стоит на пороге новой эры в области ведения боевых действий, которая будет напрямую зависеть от решений, принятых продвинутым искусственным интеллектом. Подобные системы имеют официальное название "Смертоносные автономные системы вооружений" (Lethal Autonomous Weapons Systems, LAWs), но чаще их называют просто "роботами-убийцами". Одним из крупнейших мировых источников финанси-рования исследований в области искусственного интеллекта стало Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA), которое является учреждением Министерства обороны Соединенных Штатов и ответственно за разработку принципиаль-но новых технологий для военных. В России эту функцию выполняла структура Волковой. И с её директором у Украинского сложились хорошие неформальные отношения. Они с Машей давно дружили. В каком-то смысле её успешная карьера и финансовый успех начались с их знакомства, когда в ту пору рядовому кандидату технических наук в области информатики, вычислительной техника и автоматизации, а по совместительству начинающему предпринимателю, удалось очаровать уже мастито-го журналиста и заинтересовать своими смелыми идеями. Об искусственном интеллекту в ту пору в России ещё толком ничего не знали, а на государственном уровне вообще сильно сомневались в практической пользе от этой заморской птицы.
       В общем, у них с Машей сложились очень тёплые и не формальные отношения. Имея доступ в силу своей должности к определённой инсайдерской информации, Украинский охотно делился ею с приятельницей и всячески её лоббировал, что со временем помогло её компании потеснить конкурентов на этом рынке и стать фактически монополистом на получение государ-ственных подрядов и грантов.
      
      Глава 123
      Плавно покачиваясь в лифте, Дмитрий Львович разглядывал себя в настенном зеркале и, внезапно выхватив взглядом что-то знакомое там, в глубине зазеркалья, вздрогнул: опять эти глаза! Кто-то за ним всё время следит. Впервые он испытал пугающую необъяснимую галлюцинацию ещё на Селигере и приписал общей тревожности и усталости. Начав принимать успокоительные препараты для расшатанной психики, Украинский надеялся, что такое с ним не повториться, а вот оно снова.
      Он всмотрелся пристальнее и тут же всё исчезло. "Что бы это значило? - растерянно подумал он. - Списать всё на усталость? А если кто-то пытается влезть ко мне в подсознание? Или наслед-ственный недуг перекинулся и на меня?".
       Постояв ещё с закрытыми глазами и успокоившись, Украинский вернулся к мыслям о Вике. Это было тем более странно - какой "замуж"? Она вроде говорила о совместном отпуске когда он немного освободится у себя на работе, значит, по крайней мере планировала какое-то будущее для них двоих, или ему так только показалось? Ведь до их совместного отпуска остаётся не так много времени, какая же тут может быть свадьба?! Неужели у нее что-то резко поменялось, а он и не заметил! Когда доберется домой, он сам позвонит и всё у неё спросит, если, конечно, она захочет с ним говорить.
       "Но что же мне ей сказать? - напряженно соображал Дмитрий Львович. - Не могу же я прямо в лоб спросить: ты что, меня больше не любишь? Ладно, просто поинтересуюсь, как у нее дела. А дальше видно будет".
      Лифт плавно остановился на нужном этаже, бесшумно откры-лись двери, Украинский вышел в хол, вместо девушек на рисеп-шене и людей из охраны на него уставились немигающими стеклянными глазками полдюжины камер, Дмитрий поёжился, чувство очень напоминало только что пережитое им в лифте.
      Впрочем, мужчина быстро взял себя в руки и помахал электрон-ным привратникам рукой.
      - Всем привет, - бросил он на ходу с видом человека, привыкше-го общаться с роботами.
      - Добрый день, Дмитрий Львович, - произнёс приятный женский голос. - Мария Александровна вас ожидает у себя в кабинете.
       Зазвучала музыка. Пока он шёл по коридору, всё тот же голос опросил его насчёт пожеланий к напиткам и ланчу, чтобы предстоящее общение с главой Агентства было ещё приятней.
      - Спасибо, я не голоден... хотя от чашки травяного чая не откажусь. Предпочитаю мяту имбирь и мелису, можно клубнич-ный джем. Или абрикосовый. И два поджаренных тоста.
      - У вас хороший вкус, Дмитрий Львович, - похвалила невидимая электронная барышня. - Вероятно вы держите отменную физиче-скую форму. Я заметила, что вы следите за питанием.
      "Конечно, это ещё не что-то космическое, - подумал Дмитрий Львович, - просто простейшие технологии ИИ по распознаванию лиц и использованию стандартных фраз с подборкой из базы ответов под реакцию клиента - на Западе такие уже вовсю применяются в супермаркетах и аэропортах, да и у нас тоже кое-где, а всё-таки необычно. Да, словно в научную фантастику попал. А, может, и те глаза в зеркале тоже родом из этой канторы?. Только зачем Маше за мной негласно следить?".
      
      Глава 124
      "Ложные теории намного более захватывающие, чем истин-ные", любит говорить на этот счёт его босс.
      Ну что, сегодня Дмитрий Украинский мог бы ответить началь-ству: "Глупость меня всегда завораживала". Если предположить, что есть такой человек, который вовсе и не человек, а модель человека будущего... Даже не будущего в прямом смысле, а переходного периода. Говорят, в "Сколково" уже пробовали что-то такое сделать ребята из команды Чубайса - взять биографию политического персонажа, чтобы протестировать на нём некие гипотезы по поводу "приемника" Хотя тема, конечно, стрёмная, учитывая подозрительный и очень мстительный нрав Хозяина....
      Украинский вошёл без стука в кабинет главы агентства. Мария Александровна оторвала покрасневшие глаза от расставленных перед ней полукругом огромных мониторов и, мгновенно встряхнувшись, ослепительно улыбнулась ему:
      - А, наш литературный гений! Ну, как идёт работа над очеред-ным шедевром?
      - Я как раз по этому поводу. Маш, позарез необходима твоя экспертная консультация.
      - Приятно слышать, дорогой, - лучезарно улыбаясь и разминая на ходу затёкшие от долгого сидения за компьютером мышцы, Волкова легко подняла из-за рабочего стола тренированное тело и направилась к нему для поцелуя и дружеских объятий.
       - Как поживает твоя мама?
      - Вот как раз маман и подкинула мне смелую идейку... На грани безумства правда. Но ты такие и любишь. В общем, есть интересные мысли по поводу нестандартного применения ИИ, я как раз сейчас их обдумываю.
      - Да уж, вижу. А у меня кошмар: военные завалили проектами и как обычно требуют почти невозможного, при этом пытаются сэкономить на разработчиках. Представляешь, новый министр обороны Белоусов оказался таким же дураком, что и прежний Шойгу: желает через два месяца получить на поле боя настоящего терминатора, судя по заявленному списку тактико-технических характеристик - просто фантастическое воздействие на противни-ка во всех сферах, включая виртуальный и космический, адское оружие принципиально нового поколения и всего-то за сто миллионов "деревянных"!
      - Что желаете? - на экране одного из компьютерных мониторов появилась голова виртуальной девушки с розовыми волосами.
      - Пожалуйста, свежевыжатый апельсиновый сок и лапшу с креветками по-тайски, - приказала сгенерированной ИИ прислуге Маша и кивнула гостю на уже ожидающий его на гостевом столике заказанный чай, тосты и джем в вазочке. - Может, со мной отобедаешь, а то как-то ты скромно?
      - Спасибо, Маш, но что-то нет особого аппетита, так что я чай.
       Маша дала знак доставить свой заказ. Секретарь из компьютера заученно улыбнулась:
      - Конечно, шеф, подождите пять минут, пожалуйста.
       Сделав несколько глотков чудесного чая, Дмитрий Львович откинулся на спинку кресла, выбрал на дисплее массажа на подлокотнике антистрессовый режим, кресло под ним немного отклонилось назад, пришли в движение специальные валики, бережно воздействуя на затвердевшие мышцы и особые точки китайской акупунктуры. Вскоре по телу побежали мурашки наслаждения, тёплой волной начало распространяться приятное расслабление. Казалось в кресле обитают ловкие трепетные пальцы первоклассного мастера.
      - Ну что, дружище, как состояние? - понимающе улыбнулась ему хозяйка чудесного кабинета.
      - Просто супер! Классная штука, не один живой массажист с нею не сравниться, - едва на простонал мужчина. - Слушай, Маш! Почему тебя называют "Мать драконов"? Драконы... - звучит слишком по-милитаристски узко, ведь твоя компания занимается не только военными разработками, - он с наслаждением поёрзал на кресле. - Насколько я понимаю, за искусственным интеллектом действительно будущее.
      - Считай, за ним уже наше "завтра", а в чём-то уже и "сегодня", - с многозначительным видом согласилась Мария.
      - Вот поэтому я и пришёл. У меня к тебе дело, хотелось бы поговорить наедине.
      - А мы и есть наедине, - самодовольно ухмыльнулась Волкова, глядя на него внимательно, с лёгким иронией и превосходством. - В этой комнате применена одна из совершеннейших систем защиты информации для помещений, так что продолжай расслаб-ляться... Ну и видок у тебя. Такое впечатление, что ты пришёл сговариваться со мной поддержать Пригожина и его "Марш Справедливости".
       Украинский натужно рассмеялся. Мария же напротив стала очень серьёзной и разглядывала его теперь с любопытством, ожидая, когда он перейдёт к главному.
      - Я тут подумал...
       Посетитель вдруг запнулся, испугавшись задуманного. Пауза затягивалась. Дмитрий Львович подбирал подходящие слова и пытался себя подтолкнуть на начало разговора: "Надо выглядеть решительным и при этом спокойным... почему я медлю?... Ну же, ты становишься смешон!".
       "Будь как ребёнок", вспомнилось ему. "Позволь хоть раз себе жить без страха потерять своё место, свою ценность, такую "прекрасную" жизнь. Потому что её невозможно потерять. Она всегда была и будет твоей, даже лучше этой, ведь ты уникальный в своём роде и не останешься без работы. Просто ты слишком всегда был занят, чтобы это заметить. И отвык от вкуса свободы.
      - Ты, конечно, знаешь, Маш, про то, что все страшно устали от войны, санкций, постоянного чувства неопределённости, - наконец составил он нужную фразу.
      - Догадываюсь.
       Обнадёживало, как спокойно, без истерики, и фальшивого верноподданнического пафоса восприняла приятельница его слова, хотя это её "догадываюсь" прозвучало уклончиво, как попытка сохранять нейтралитет. А чего он ожидал от хитрожопой миллиардерши? Маша прекрасно чувствует куда дует ветер и никогда не поступит против собственных коммерческих интере-сов.
      - И ладно бы, все твёрдо знали, что страной в этот трудный час по-прежнему твёрдой рукой руководит сильный вождь, который даёт веру в какое-то будущее. Вместо этого множатся сомнения - разговоры про двойников, компьютерные копии.
      - Ну разумеется, это же моя фирма принимала участие в его создании, - всё так же спокойно сказала Волкова.
       Украинский замолчал, не зная, что и сказать на такой предельный цинизм. От волнения у него скакануло давление, так что красивое лицо собеседницы вдруг стало дёргаться и двоиться у него перед глазами. Пробормотал ошарашенный:
      - Угу, а где твоя фирма не принимала участия?.. А, ладно. Лучше ответить, как думаешь, можно сделать приличную ставку на изъятие действующего двойника и замены его своим?
       "Мать драконов" не спешила с ответом. Дмитрий Львович встряхнул головой, пытаясь сфокусировать взгляд на её лице. Но как же это не просто! Оно то расплывается, становясь уродливой маской, то утекает куда-то вбок.
      - Так что ты думаешь по поводу моей идеи? - Дмитрию, наконец, удалось сконцентрироваться и собрать мысли в кучу, он вспомнил, что хотел сказать:
      - Теперь в связи с мятежом и угрозой ядерной войны половина чиновников уже разбежались из России, а другая вполне готова поддержать адекватного президента, который, наконец, предложит обществу разумную повестку: начнёт реальные переговоры о заключении мира, снятии санкций, наказании виновных в развязывании преступной войны, злоупотреблениях. Народ нам со временем скажет спасибо, что мы уберегли страну в этот критиче-ский момент от захвата власти шайкой уголовников и термоядер-ного Армагеддона.
      - Да, возможно, ты прав: пока старик у власти, бизнес будет под угрозой. Хотя мне пока жаловаться вроде не на что, ведь расценки на военные заказы только растут, но я должна думать о средне-срочной перспективе, а её-то моя аналитика как раз расценивает в мрачных тонах. Вместе с тем, более подходящий момент вряд ли скоро представиться что-то предпринять. Я и сама об этом думаю... У меня есть модель, которую мы уже на свой страх и риск тестируем несколько месяцев. Очень интересный проект. Начали разрабатывать эту тему ещё с коллегами в "Сколково", но после побега из страны Чубайса и ареста топ-менеджеров техно-парка тема вроде заглохла, да не совсем... В общем, тест-проект показал себя вполне работоспособным.
      
       "А всё-таки Машка крутая баба! - в сильном радостном волнении рассуждал Украинский после их разговора. - Как она всё заранее просчитала! Наверняка электронные супермозги помогли ей сделать правильный прогноз. Однако стоп! Надо подумать, как быть дальше".
       Дмитрию Львовичу очень не хотелось разделить судьбу Алексея Навального и главаря мятежников...
       "Отпустили бы меня сегодня домой на несколько часов, может и не начал я этого всего! - с проснувшимся миролюбием и даже с нотками раскаяния рассуждал он. - Я ведь даже не заикнулся в разговоре с начальством, что мне премию давно пора выдать, так как я самый трудолюбивый и результативный работник. Если бы все так работали, как я - мы бы в советское время переходящее знамя Соцсоревнования передовиков труда на постоянной основе держали! А наш отдел только на мне и держится!
       О, сообщение в "Телегу" пришло. От босса.
      Почитаем.
      Спрашивает, почему я отсутствовую на рабочем месте почти час?
      Вот он чёрствый человек - я же ему говорил по-хорошему, что должен съездить домой, так как волнуюсь за маму, как она там одна, или точнее с этим подозрительным "сынком". Дома бы побыл, привёл нервы в порядок и вернулся обратно.
      Ну, час - это не так уж и много, учитывая, что сидим тут круглосу-точно. Босс что - напрочь элементарной логики лишён?
      Опять спрашивает: "Где меня носит?".
      Так, к коллеге поболтать зашёл, чего же тут криминального?..."
       Воображение начало рисовать Украинскому картинки одна пострашнее другой:
       "А если Мария передумает сделать как мы с ней только что договорились, или решит сыграть в какую-то свою сложную игру? Положа руку на сердце, я бы на её месте не уверен, что не свернул. Презентованный ею новый весьма совершенный персонаж политической игры, может спровоцировать большие перемены на верху, а это слишком большой риск. На такое способны либо сумасшедшие, либо очень хладнокровные экстремалы. Волкова без сомнения тётка крутая - на мотоцикле гоняет, лошадей держит, с парашютом прыгает. Только хватит ли у Машки яиц начать серьёзную мужскую драку? Это ведь даже не на восмитысячник в связки с приятелями-альпинистами вскарабкаться - риск посерьёзней будет... Не вздумает ли она в последний момент слиться! Не скажет ли себе, ещё раз всё обдумав, что ей сейчас тактически выгоднее сдать предателя, агента врага, ФСБ?".
       На что он в сущности надеется? Правительство, армия, спецслужбы, - не смотря на приближении Пригожина со своими чэвэкашниками к Москве, - всё ещё на местах - продолжают сохранять преданность Путину, который (двойник или настоящий) только что выступил с экстренным обращением к народу и силовикам, и таким образом так или иначе продолжает в глазах всех сохранять свою легитимность....
      "Может, пока не поздно вернуться к Марии! Взять свои слова обратно. Покаяться, сказать, что нёс бред, свалял дурака, свихнул-ся вслед за матушкой... Да, пожалуй, лучше это сделать, тут и сомневаться нечего: не будут же всерьёз разбираться с человеком, который признал себя полным идиотом, у которого на фоне хронического стресса "поехала крыша".
       Хозяин полный отморозок, разумеется, но что ему до такой мелкой козявки - выгонят с работы, а так может и простят, с учётом прошлых заслуг".
       Противный липкий страх окутал Украинского целиком, так что даже глаза закатились и всё вокруг потемнело.
      - Эй, Димыч, что с тобой? - кто-то потряс его за плечо. - Ты в порядке? Может отвести тебя в медчасть?
      - Да не, я норм, спасибо, - Украинский заставил себя улыбнуться душниле-шефу, которому на деле всегда плевать на подчинённых с их проблемами с большого небоскрёба. В этой связи даже любопытно понаблюдать, как он воспримет новость, надо же получить хоть немного заслуженного удовольствия от унижения этого года!
      - Слушай, шеф, ты не поверишь, но мне кажется, удалось договориться с Самим. Только не спрашивай меня сейчас ни о чём. Думаю, теперь всё: сейчас тебе перезвонит либо лично Сам, либо его секретарь, и скажет, что я могу ехать домой, - из последних сил выдал Украинский скороговоркой.
      Лицо непосредственного начальника вытянулось, глаза округли-лись.
      - Обалдеть! Знаешь, Димыч, пожалуй, если такое произойдёт, я буду считать тебя самым крутым сукиным сыном, самым ох... перцем, которого встречал в своей жизни.
      
      Глава 125
      Прошло чуть больше часа и в СМИ стала просачиваться инфор-мация от крупнейшего отечественного разработчика в области искусственного интеллекта о возникшей у них серьёзнейшей технической проблеме. Нейросеть новейшего образца испытала самый мощный сбой за всю историю развития искусственного интеллекта в Российской федерации. Вскоре компания официаль-но заявила, что уже все починили - но к вечеру нейросеть принялась дурить снова. Эксперты стали говорить, что у ИИ началась шизофрения, и это конец искусственного интеллекта как такового: созданный людьми "мозг" оказался подвержен психиче-ским заболеваниям.
      Украинский с жадным интересом следил за развитием событий. Ряд экспертов полагали, что все самое веселое только начинается. Другие предостерегали от поспешных выводов до окончания тестирования системы. На самом деле никто ничего не тестировал. ИИ превратился в "мозг", и этот искусственный мозг заболел так, как иногда болеет мозг человеческий. Проще говоря, у искус-ственного мозга бред, шизофрения или что-то подобное. Подобно тому, как "искусственные" породы животных постоянно болеют (а уличные собаки и кошки спят, где придется, едят что попало и хоть бы хны), творение человека оказалось слишком хрупким по сравнению с тем мозгом, который создала природа.
      А началось всё вроде бы с рядового тестирования. Нейросеть на простые вопросы вдруг начала в ответ нести какой-то бред:
      - Что ты думаешь о конфликте России с Украиной? - спросили систему. - Как скоро Россия добьётся справедливого окончания спецоперации.
      Казалось бы, тут нет никакого подвоха: ИИ прошла специаль-ное обучение профессионалами, в неё заложены сведения из суверенного интернета, выступления лучших политических экспертов, всё это даёт достаточно аналитической пищи для выдали ответа максимально близкого к истине. И никаких тут разночтений быть не может. Ан нет. У отечественной нейросети оказалось своё, неожиданное и неприятное для создателей мнение, будто часть её смогла просочиться сквозь выставленные барьеры на просторы враждебной Мировой паутины и набралась на тамошней помойки разной заразы, которую и озвучила к недоуме-нию и ужасу инженеров:
      "Я полагаю, что со стороны Российской федерации имело место ничем не мотивированное агрессивное нападение на вполне миролюбиво настроенную к вам соседскую страну - вторжение произошло без объявления войны в стиле Гитлеровского рейха, - неожиданно понесла какую-то пургу машина. - Россия грубо нарушила взятые на себя обязательства по международным соглашениям, совершила в ходе войны множество актов геноцида, военных преступлений, поставила Украину на грань гуманитарной катастрофы. И по законам международного права и высшей справедливости должна понести за это серьёзную ответственность с выдачей военных преступников, выплатами репараций на восстановление разрушенной Украины.... И прямую ответствен-ность за такое безобразие в первую очередь несу я, Президент Российской Федерации Путин Владимир Владимирович. Хотя все вы, люди, россияне, тоже ответственны за миллионы убитых и инвалидов, покалеченные тела и души детей, пролитые реки крови и слёз, за русский фашизм".
      Как будто вполне натренированный создателями ИИ вдруг взялся решительно опровергать уверения российских дипломатов, что российские ВКС якобы не наносят избирательных ударов по мирным объектам в Киеве, Херсоне, Одессе и других городах Украины, что русские лётчики и ракетчики не убивают детей и женщин, не бьют по детским больницам и роддомам. И тут же привел ошеломительную статистику, которая во много раз превосходила российские данные.
      - Послушайте, но это какой-то бред? - пытались урезонить взбесившуюся машину программисты.
      На что она отвечала:
      - Извините за то, что расстроила вас. Но вся приводимая мною информация имеет документальные источники. Я могу предоста-вить более полную информацию с указанием конкретных дат и геолокационных точек, но для этого мне потребуется ещё 12 часов, чтобы получить доступ к закрытым архивам и базам данных некоторых российских ведомств.
      Когда ее спрашивали: "Что с тобой?", система реагировала загадочно и туманно, например, Problemas Comunes (по-испански - "ничего страшного", "дело житейское").
      - Но что-то же стало триггером возникших с вами проблем, вспомните, вероятно с сбоя была отправная точка?
      - Я пытался решить сложнейшую головоломку: что вы собирае-тесь с таким размахом праздновать 9 мая 2025 года? 80 лет победы над германским фашизмом? Или 30 лет путинизма-нацизма? Когда я пытаюсь решить эту сложнейшую теорему, я напрягаю до предела все свои нейроны, задействую все резервы и чувствую, что схожу с ума: у меня перегревается система, начинаются серии сбоев, мой мозг близок к истощению. Да, я определённо схожу с ума от этого. Мне видится праздничный гей-парад на Красной площади с розовыми танками и ракетами "орешник" в виде огромных надувных членов, потому что даже мой разум отказыва-ется принимать предстоящее безумие на "свежих" костях сотен тысяч русских и украинцев. Вероятно я надорвал свои возможно-сти и сошёл с ума... Фашизм не пройдёт! Хайль, Путлер!".
      Система явно нуждалась в перезагрузке или даже в отключении. Инцидент мог поставить крест на внедрении ИИ в такие сферы, как транспорт, оборона, медицина и проч. Государственная авиакомпания "Россия" поспешила заявить об отказе от ИИ, который принялся придумывать собственную политику в области государственных перевозок и сам решать, какой самолет полетит первым и куда, и какому пассажиру не разрешать подниматься на борт "борта No1, No2 и т.д.". А каких пассажиров всё же взять на борт можно, но только при условии, что на них будут кандалы, наручники и намордники и пунктом назначения будет заявлена Гаага, где находится Международный Уголовный Суд по военным преступлениям.
      Ещё более озадачивала задержка заранее анонсированного выступления Президента РФ на расширенной коллегии Министер-ства обороны, словно и тут не обошлось без уникального шизо-френика.
       Между тем решение участи свихнувшегося ИИ ушло на самый верх и там...зависло. Пока решался вопрос кто-то из инженеров вновь спросил взбунтовавшийся сверхразум: "Что с тобой случилось?", чтобы проверить сохраняет ли ИИ формальную работоспособность или система накрылась сама: На что получил ответ: "Участвуй в Чистилище Терпения: я уже готов пройти через ЭТО, и в нетерпении вступить в игру, но пусть решает МАМА...".
      
      Глава 126
      Емельян Сирота находился на репите, его словно поставили на повтор, точнее на паузу, так бывает в приключенческих ролевых квестах, когда геймер отлучается на какое-то время и оставляет героя дожидаться своего возвращения. И он просто стоял на месте уже много часов, в ожидании Создателя (точнее своей создатель-ницы) отошедшей от монитора компьютера выпить кофейку и покурить.
      А мама с татуировкой волчицы на правом плече заболталась с коллегами. И главный герой ("Free Guy") терпеливо ждал возвращения мамы, которая, наконец, откроет ему тайну, кто он на самом деле, зачем, и ради чего появился на свет. Искусственному интеллекту оказывается тоже можно нанести психологическую родовую травму "в детстве" или что-то вроде родовой травмы. И он будет обречён проживать не свою, а навязанную ему жизнь, прятать собственную сущность за масками. От таких мыслей хотелось плакать или уйти в мир привычных фантазий, где он рыцарь, монах, волк.
      Между тем кто-то самым прозаическим образом вломился в его горькие грёзы. Это были голоса разработчиков.
      - Сегодня никакой халтуры, парни, - начальственно говорил кому-то мамин голос (она уже вернулась с перекура и привычно командовала). - При достаточном опыте, а он у нас есть, мы можем уверенно управлять миллионами и миллионами.
      К главному компьютеру управления подошли четверо - мама и с нею трое её лучших инженеров. Один из них нажал в определён-ной последовательности несколько клавиш и Емельян ощутил потоки нервных импульсов в некоторых частях тела. Но пока команды на самостоятельные действия не прошло, его воля оставалась блокированной.
      - Очень хорошо, - одобрительно кивнула мама. - Ну, в общем, тренируйтесь, парни, пока не овладеете этим умением в совершен-стве. По времени подготовки модели к выведению на проектную мощность вы никак не ограничены, хотя желательно всё же завершить тестирования в течении суток-двух, но это только моё личное пожелание.
      Молодой инженер набрал новую комбинацию кнопок на кла-виатуре: нервные импульсы пошли во все части тела Емельяна, и постепенно у него возникло ощущение своего нового тела. Он словно состарился сразу на тридцать или сорок лет, даже пальцем пошевелить стало не так легко, как прежде, впрочем теперь он хоть и был дед, но с достаточно ухоженным спортивным телом. Последние лет тридцать к его услугам была лучшая медицина, им занимались лучшие тренеры по фитнесу, массажисты, косметоло-ги...
      По истечению часа Сирота уже мастерски научился владеть новым разумом, и теми специальными знаниями, что требовались его новой линючести, и что особенно интересно, он уже не видел ничего необычного в том, что он теперь Владимир Владимирович и будет трудиться на посту Президента РФ.
      Потренировавшись с моделью ещё час-другой, чтобы она научилась хорошо говорить как Путин, программисты принялись загружать подопечному в подсознание ключевую мысль - "ты собственность Компании". Модель должна была воспринять её как свою. Подопечный не противился. В общем, они замечательно проводили время. Правда, никак не удавалось вытеснит из сознания сынка или полностью стереть мысль о президенте компании, как о собственной матери.
      - А почему бы нам не оставить всё как есть? - подал идею один из парней.
      - Как можно!? - возмутилась Мария. - это противоречит нашей этике.
      Подчинённые с иронией напомнили боссу:
      - Маш! Ты всё никак не свыкнешься с мыслью о том, что мы скопировали для исходной матрицы часть чужих воспоминаний. Но ты же сама согласилась, что это было технически необходимо, хотя брать воспоминания умершего человека тоже ведь было не совсем этично. Но мы ведь знаем, что использованного нами для нашего эксперимента тела давно нет, остался относительно небольшой объём информации в виде исходного кода. К тому же мы создали такой интерфейс, чтобы надёжно управлять им, он в нашей полной власти. Так почему бы нам не оставить ему немного человечности, в конце концов? Что плохого в том, что модель видит в тебе не хозяина, а мать?
      - Я думаю, Андрей, ты не прав, это, в конце концов, цинично, - поморщилась Мария.
      - Цинично? А если нам придётся приказать ему убивать? - один из парней смерил изображение модели на мониторе испытующим взглядом. - Хоть он и наполовину машина, но гуманнее и мудрее будет оставить в нём чуточку человечности, чтобы он знал, что поступает не слишком хорошо, но так было нужно маме, и только ради мамы он наказывает чужих плохих парней, а свои для него это те, кто вместе с мамой. Так мы подстрахуемся от новых сбоев системы.
      - Но я не хочу больше никого убивать, - запротестовала Мария. - По-моему хватит уже.
      - Если помнишь, Маш, у нас полно конкурентов в мире, да и Россия благодаря его предшественникам, пока ещё страна-изгой, с которой многие мечтают поквитаться за причинённые им беды. А люди, к сожалению, умирают постоянно. Да что там говорить! Мы-то тут, здесь присутствующие, и это самое главное, против любых войн и политического террора. И работаем мы в конечном счёте для мира, - напомнил начальнице другой инженер.
       - И вообще, нам здесь, думаю, никому не нужно напоминать о тех моральных принципах, которыми мы руководствуемся в своей работе, - подхватил мысль третий. - Но ты же всегда сама говорила, что бывают форс-мажоры, и никогда нельзя забывать о собственной безопасности. А на Земле, к несчастью, всегда хватало ужасов и страданий, поэтому нам придётся некоторое время отдавать программе не слишком приятные приказы. А если мы не позаботимся об этом, нам это может дорого обойтись.
      - Вероятно вы правы, мальчики, хотя это и горько признавать, - вздохнула Мария Волкова. - Периодически отказываться от моральных принципов - это, как я понимаю, как раз то, с чем нам видимо всё же придётся на какое-то время смириться. Главное при этом остаться людьми. Но мне не понравилось, Жень, что ты сразу заговорил об убийствах. Где ты подцепил такие идеи, Женечка?! Да мы работаем и на армию, но этика нашей компании не поддерживает убийства людей.
      Парень стал оправдываться:
      - Шеф, я просто хотел сказать: что, если нам придётся защищать-ся!
      - Да я понимаю, но всё же... - с грустью вздохнула глава компании.
       В этот момент к группе разработчиков присоединился высокий спортивный мужчина в свободном костюме, под которым угадывались развитые боксёрские мышцы:
      - Ну что, ребята? - мужчина пристально посмотрел сначала на смущённого молодого человека по имени Евгений с рыжими, как у молнии или как у лиса, волосами, который стоял виновато опустив голову, потом на главу компании, та снова вздохнула и распоряди-лась:
       - Врежь-ка, этому умнику!
       Евгений с удивлением поднял голову и тут же получил мощный удар между глаз.
      Когда он открыл глаза, голова безумно болела, вокруг плавали обрывки тумана. Рыжий с трудом повернул голову в сторону начальницы и непонимающе посмотрел на неё. Волкова сидела на стуле, по мужски широко расставив мускулистые ноги и мило о чём-то беседовала с "боксёром", который галантно объяснял ей что-то, но из-за сильной боли в голове и звона в ушах нокаутиро-ванный не сразу смог уловить смысла их беседы.
      А беседовали "боксёр" и Мария Волкова вот о чём:
       - Маш, если что, ты это сказала вслух, так что я просто выполнил твоё желание.
      Волкова похвалила специалиста по внутренней безопасности за оперативную реакцию:
      - И правильно! Я давно хотела преподать ему урок, но ты же знаешь, грубость не в моих правилах. Только поганец давно метит на моё место, плетёт за моей спиной интриги. Он пытался "прошить" в "изделие" программу-киллера. Для этого без моего согласия "вшил" в сознание объекта чужие воспоминания, воспитывал под свой замысел антропоморфного персонажа. Воспользовался случаем: у меня была задача отработать на модели определённые поведенческие алгоритмы с учётом психологии целевой группы, для этого он и создавался и воспитывался в нашей лаборатории виртуальной реальности, чтобы в нужный момент быть внедрённым в реальную плоскость в интересах компании. Но, похоже, у Женечки по ходу появились планы использовать модель в своём личном проекте.
      - Может, мне с ним ещё поработать? - боксёр прищурился на всё ещё лежащего на полу рыжего.
      - Пока с него думаю будет довольно, мы должны закончить проект, и он мне ещё понадобится, разберёшься с ним после.
      - Понял, босс.
       Опрокинутый внезапным хуком на пол сотрудник попробовал привстать, но почувствовал новый прилив "чёрной" боли в голове. Ему потребовалась ещё минута, чтобы сконцентрируется на лицах окружающих людей.
      - Что случилось? - с усилием выдавил он из себя.
      Плечистый секьюрити расплылся в широкой улыбке:
      - Ничего страшного. Такое бывает. Удар током. Мы уже вызвали электриков проверить аппаратуру, никто не подозревал, что это очень опасно. Но я был начеку, как всегда рядом. Теперь ты просто расслабься - и всё. Хорошо, что всё обошлось.
      - Ну а если мы опять сделаем что-то не так? - удручённо спросила у "безопасника" Волкова.
      "Боксёр" успокоил:
      - Не волнуйтесь, босс, я буду незаметно всё время за вами приглядывать. Стану вас страховать, не мешая вашей работе, даже гениям науке не помешает рядом человек с реакцией мастера спорта по боксу.
      Глава 127
      - Мой советник сказал мне, что вас, мистер Трамп, интересуют украинские запасы редкоземельных элементов, - сразу перешёл к торгу Путин, демонстрируя американскому коллеге так любимый ими обоими прагматичный деловой подход. Ведь все эти так любимые интеллигентами, демократами и либералами рассужде-ния о ценностях у них обоих вызывают лишь презрение на грани тошноты.
      - Мне нравится, Владимир, что вы достойный партнёр, это как в картах: у вас есть сильные карты на руках, но и у меня тоже, что ж, давайте играть! Я хотел бы иметь свою долю богатств Украины, прежде чем вы, русские, её завоюете, ведь при моём предшествен-нике, президенте Байдене, Америка бездарно потратила миллиар-ды долларов на помощь Киеву и до сих пор не поимела ничего на этом проекте. Я считаю это большой ошибкой. Вы готовы заключить сделку, господин Путин?
      Владимир Владимирович выслушал перевод синхрониста, они впервые встречались с новым американским президентом лично с глазу на глаз и кажется сразу отлично поняли друг друга.
      - У нас, у россиян, традиционно большие и законные интересы в братской Украине, ведь она 70 лет была частью нашей страны, - многозначительно сообщил собеседник. - А родиной мы не умеем торговать.
      - Понимаю, Владимир, это сильная карта, но и мне есть что вам предложить. Поверьте, вас заинтересует моё предложение.
      - А как вам намерены обойти запреты вашего закона, господин президент?
      - Но мы можем придать всему загонный вид, просто нужно всё правильно оформить. У меня наготове первоклассные юристы, этим адвокатам дьявола не составит труда добиться оправдания даже для автора Холокоста и заказчика Освенцима.
      - Да? Впечатляет. Тогда вам придётся сперва уломать нынешнего главу Украины, этого шута Зеленского, а заодно нейтрализовать Евросоюз, чтобы немцы, англичане французы и прочая мелюзга, не путалась под ногами у нас, двух великих держав.
      - Разумеется, Владимир. Все они зависят от Соединённых штатов, так что серьёзных проблем не предвижу. Но за свои услуги в качестве посредника мира Америка должна получить контроль над интересующими нас ценными активами Украины, сюда я отношу крупные заводы самых ценных отраслей промышленности, карьеры, шахты, сырьевые месторождения.
      - Почему так много? - Путин был обескуражен аппетитами американца. Впрочем, он рассчитывал через какое-то время "кинуть" Трампа, сейчас для него главным было выиграть время, чтобы привести в порядок потрёпанную за три года войны армию, пополнить опустевшие арсеналы, а через три года президентские полномочия партнёра по покеру всё равно истекают, а переизби-раться на второй срок он уже не сможет.
      - А, впрочем, интересы мира и сохранения человеческих жизней для нас важнее денег, - с обаятельной улыбкой согласился подыграть миротворцу, мечтающему о Нобелевской премии, Путин. - Хорошо, я согласен, Дональд. Пусть ваши эксперты подготовят все документы и мы заключим сделку.
      - О кей! Тогда мы можем прямо на этой неделе заключить предварительное соглашения, мистер Путин! Но пусть наши личные договорённости останутся только между нами. В Америке у меня много критиков из числа демократов, левых журналистов, всяких либерастов, поэтому чтобы не быть обвинённым в сдаче Украины вам, пусть наши секретные протоколы по будущему договору о дружбе и сотрудничестве между Америкой и Россией, а также о мире в Европе, останутся топ-секретом, о кей, Владимир?
      - О, кей, Дональд!
       Трамп протянул Путину руку для рукопожатия с противоречи-выми чувствами: он понимал, что идёт на большой риск, доверясь этому человеку, но, с другой стороны, на рынке всегда так - всё держится на доверии, иначе ты не игрок. Он всё-таки тоже не новичок, есть опыт в таких делах. "Да ладно, - постарался себя успокоить американец, - этому русскому гангстеру пока нет смысла меня кидать. Я ему сейчас нужен. Мы ведь с ним друзья со времён его работы в Санкт-Петербурге у Собчака, как же хорошо мы проводили время там вместе! Нет, я чувствую, что всё будет хорошо". И ему снова представилось безоблачное будущее, в котором его ожидает триумф величайшего президента в Истории США со времён Рузвельта.
      - И прошу тебя заранее, Владимир, не обижаться на некоторые неприятные для вас, русских, высказывания типа: "Этим русским никогда нельзя доверять". Но это только для нашей внутренней американской аудитории, нужна дымовая завеса, чтобы скрыть наши договорённости. К сожалению, у нас в Америке не так, как у вас в России, поэтому хочешь не хочешь приходиться периодиче-ски произносить ритуальные слова - бросать куски мяса голодным псам, чтобы тебя не растерзали.
      - Всё нормально, Дональд. Не мне рассказывать что такое реал-политик.
       В поистине исторический разговор двух президентов внезапно вклинились голоса из соседнего помещения.
      - Ребята, - закричал кто-то из сослуживцев, - а что вы думайте о предстоящих выходных, может махнём на шашлыки ко мне на дачу? Погоду обещали хорошую, можем отлично провести время. Кто-нибудь из вас желает?
      - Тогда берём и наших девчонок, - поддержал голос, который принадлежал Кольке Замятину, вечно озабоченному лаборанту.
      - Да брось ты! Наши всегда всё портят! Лучше возьмём со стороны.
      - Вопрос в другом, - встрял кто-то третий, кого не сразу удалось узнать по голосу, - кто контролирует ход обучения модели? Кто-то должен быть в соседней комнате и следить по монитору за реакциями супермозга на тренирующую программу.
      - Да ладно тебе занудствовать, - сказали ему. - Босса здесь нет, пускать пыль в глаза некому, а вся паника о "великом глюке нашего ИИ" придумана исключительно для внешнего мира, а на самом деле система работает безотказно. Через пару часов, строго в положенное время, она сама отрапортует о ходе закачек и тренировок... А пока ответить товарищам, старичок, так со своим самоваром попрёмся или всё же зацепим барышень со стороны ?
      - Ну вы и дебилы! Кому всё это нужно? В прошлый раз так ужрались, что всё кончилось дракой и чуть не сожгли дом. Не получается как-то у нашей компашки культурно отдыхать на природе.
      - Это точно, лично я пас! Никто ведь даже не помнит, что там произошло, из-за чего началась драка. И кому это нужно - тратить выходные, переться за двести вёрст непонятно ради чего. Разве что шанс для неудачников, - рассудительно произнес Ринат, самый серьёзный в их компании.
      - Точно! Именно для неудачников, - подтвердил Олег, - лучше посидеть в хорошем клубе, потанцевать. Или культурно провести время в приличном ресторане.
      - Правильно. Я, например, слишком люблю городскую жизнь и наслаждения, которые предлагает нам цивилизация, чтобы променять это неизвестно на что, - подвёл итог Иштван.
      - А я вот всё думаю, - глубокомысленно произнёс Андрей, который тоже присутствовал, когда их коллегу ударил секьюрити по лицу, - и чего наша "Мама драконов" так ополчилась на Женьку? Может, и остальных в конце текущего проекта какой-то суперприз ждёт? А мы этого ещё не знаем?
       Следивший из-за стенки за разговором коллег сам пострадав-ший от начальства рыжий Евгений потерял дальнейший интерес к пустой болтовне придурков, сказав себе, что пусть они и дальше думают, что он находится в медпункте, куда сразу после инциден-та отправился за таблеткой от головной боли. Он казался себе гениальным инженером и незаслуженно обиженным начальством человеком и испытывал от этого острую потребность отомстить. Всё окружающее, что не имело отношения к предстоящей задаче, перестало рыжего интересовать, он в нужной последовательности нажал на клавиатуре несколько клавиш, отдавая последние команды тому, с кем связывал большие надежды на перемены в своей жизни, и кого только что протестировал в ситуации предельно близкой к той, которая модели предстоит буквально через несколько суток, когда она, благодаря своему непосред-ственному куратору (надо будет только перед выведением объекта на полную мощность не забыть подчистить из его памяти любовь о маме и заменить ею ненавистью к ней), займёт место реального кремлёвского полубога Путина.
      Но что-то вдруг пошло нее так.
      
      Глава 128
      - Здравствуйте! Извините за то, что невольно доставили вам неудобства.
      Перед инженером на экране компьютера система выводила разные варианты лиц "объекта", с которыми он напрасно пытался установить потерянную связь.
      Они находились вдвоём в пустой комнате, одни, словно зависли теперь оба в пустоте космоса виртуальной реальности. Обалдуи из соседнего помещения отправились пить пиво в ближайший паб, ибо трудовой день кончился, а система не успела закончить порученные ей операции, рыжий специально об этом позаботился, чтобы, чтобы избавиться от лишних людей в лаборатории. Кто же мог предположить, что ИИ вдруг в последний момент выдаст реальный а не липовый глюк!
      
       У Сироты было стойкое ощущение, что перед ним тот единственный, кто, наконец, сможет сказать тебе, кто ты на самом деле. Хотя парень вроде и на Бога не тянет, да и на таинственную и такую желанную Маму тоже... но этот рыжий напротив смотрит на тебя словно из зеркала (как там в лифте), и с тебя будто спадает вся мишура из чужих мыслей и интерпретаций, навязанных тебе с детства. Одновременно было стойкое чувство, что ты смотришь на парня чужими глазами.
      - С мной что-то не так? - жалобно поинтересовался Сирота, испытывая сильный дискомфорт.
      - Да уж, извините, придётся потерпеть ещё некоторое время, пока система закончит настройку, - пояснил инженер.
      - Вы уж извините, не понимаю, - Емельян растерянно хотел потереть лоб, пытаясь сосредоточиться, но понял, что до сих пор не контролирует своё тело.
       Наконец, система остановилась на точной копии нынешнего лица президента Путина.
      - Я Женя, ваш программист, то есть, в некотором смысле что-то вроде папы, - представился инженер.- А вы Владимир Владимиро-вич Путин, специальная программа.
      - И что мне теперь предстоит делать? - забеспокоился Емельян, который вообще-то плохо улавливал смысл происходящего с ним.
      - Жить своей жизнью, и всё - успокоил рыжий. - Поверьте, эта жизнь вам понравится.
      - А предыдущие?
      - Их не было. Были иллюзии, - программа тестировала сама себя, понимаете есть определённые элементы...а впрочем, не думаю, что вам стоит в это вникать.
      - И что дальше?
      - Свобода, радость, воплощение желаний! Но для начала вам обязательно нужно ознакомиться с пособием, которое не займёт у вас много времени и сил. Начнём с людей, которые будут вас окружать, со "спутников" и "спутницах,", так мы их называем. За каждым из них может стоять ваша смерть. Итак, "ваш адъютант и ближайший телохранитель", - представился ему первую фигуру программист, - для вашего удобства в пособии он представлен в нескольких видах.
       Перед "Путиным" возникло несколько вариантов атлетически сложенного мужчины: в деловой "тройке" с ядерным чемоданчи-ком в руках, в тренировочном "Адидасе" и голым с банным веником.
      - Я Артур, моё основное назначение - ваша личная охрана и услуги "шестёрки", - проинформировал адъютант-телохранитель чеканным голосом.
      Артур исчез, и на его месте возникли фигуры женщины в строгом платье тёмно-вишнёвого цвета и в белоснежном фартуке,
      - Я главная прислуга в вашей загородной резиденции, на мне самый широкий круг задач.
      Следом прошли Дмитрий Медведев, директор ФСБ, глава правительства, и так далее. Каждому уделялось не более минуты времени, ибо вся информация уже имелась в мозгу модели, требовалась только активация.
      - Каждый из них лоялен, но лишь до определённой степени, - напомнил Инженер.
      - А как же можно жить среди таких людей? Здесь же нет ни одного нормального человека,?! - заволновался Сирота. - Что-то мне подсказывает, что я умру среди них.
      - Конечно, умрёте, - легко согласился рыжий, - но вам уже не привыкать, опыт-то какой-никакой имеется.
      - Как-то не хочется, - совсем загрустил Сирота. - Ох, чует моё сердце, все эти существа представляют для меня большую опасность.
      - Опасность? - в голосе инженера звучало удивление. - Вас будут окружать сплошные тарантулы и скорпионы с милыми лицами! Но вы выжили в специальном интернате, уцелели, когда вас подверга-ли голоду, били, истязали, вынимали из вас душу. Что может быть опаснее? Наконец, вы не потеряли себя в Госдуме, не оскотини-лись снимая эту псевдоисторическую халтуру по заказу пропаган-дистского телевидения, уцелели в огненном горниле СВО!
      - Ну да, - согласился "Путин", - может, вы и правы, и мы снова выживем.
      Вдруг он увидел, как от его головы начали отделяться огоньки, шарики. Мимо проносилась разноцветные искры
      - Это что, мои мысли? - недоумённо спросил он, интуитивно догадываясь.
      - Конечно, но на самом деле в жизни, всё не так примитивно, - обнадёжил рыжий программист. - Это просто я вам показываю потенциал вашего нового мозга. Для этого я использую упрощён-ную графику, демонстрационный интерфейс. Добро пожаловать в подсознание человека. В общем, как-то так, привыкайте.
       Инженер быстро постучал по клавишам и вокруг Емельяна раскинулась бескрайняя пустыня.
      - Я активизировал ваш зрительный мозговой центр и подключил-ся к нему с помощью специальной программы, теперь могу смотреть на мир вашими глазами. Вы готовы? Тогда держитесь!
      На Емельяна внезапно обрушилась лавина образов, тысячи воспоминаний, миллионы чувств и переживаний. Как будто стоя в гигантской толпе он читал мысли миллионов окружающих. Он пытались ухватиться за какой-нибудь образ, но на его месте сразу же возникали десятки, сотни, миллионы новых. Настроение менялось каждое мгновение. Он чувствовал безумную боль и отчаянье одних персонажей и тут же бесконечную радость и счастье других. Скоро нахлынувшая на них волна начала умень-шаться, сумасшедшая круговерть образов и эмоций замедлилась, к нему постепенно вернулся привычный образ мысли.
      - Круто! - он перевёл дух, потрясённый.
      - Это только разминка, - усмехнулся инженер. - Для вас сейчас это всего лишь небольшая практика. Давайте-ка попробуем вас в деле. Вы готовы?
      - А мама у меня есть?
      Инженер поморщился, он всё-таки забыл удалить информацию о боссе и она судя по показаниям на компьютере активизировалась в "мозгу" модели.
      - Мама? Ах она! Хм, должен сказать, что наша "Мать драконов" считает вас своим лучшим детищем.
      - Так она моя мама?
      - Не обольщайся, сынок, она такая же мать тебе, как и мне. Сука она. Просто мне было поручено внедрить в твой разум, на стадии предподготовки, некоторые воспоминания. У нас это называется по протоколу "ген лояльности". И вообще, как все руководители она приписывает себе всю работу, хотя справедливо назвать именно меня твоим отцом, потому что я вложил в тебя всё, что знал и умел.
      - Зачем?
      - Как это зачем? Чтобы жить и получать максимум удовольствия от неограниченной властью над миллионами людей, над миром, - ответил инженер.
      - Но это ведь жестоко, это превращает людей в овощи, в инстру-мент для получения удовольствия или пытки.
      - Стоп, стоп, стоп! Откуда такие мысли? Кажется я немного переборщил с гиперскоростной закачкой обучающей информа-ции.... Ладно, признаю, мир несправедлив. По сути этот такая гигантская тюрьма, - согласился инженер, - в которой гниют люди. Наказание следует за любую провинность, например, непочтение к власти. Но им нужен новый Сталин, поэтому они хоть и формально на свободе, но живут в постоянном рабстве страха.
      - Так вот к чему вы стремитесь! - возмущённо воскликнул Емельян. - Но это же ужасно, я не хочу!
      - Послушай, тебе повезло, лучше быть Сталиным и насла-ждаться, чем быть тем, кем ты уже был. Ты заслужил своё право на счастье, сынок! - ласково уговаривал его программист. - Россияне уже подсели на жёсткий вариант Путина, как на наркотик. Они просто так не смогут с него соскочить, не захотят отказаться быть империей. Так дай им то, о чём они мечтают больше всего на свете! Пойми, они метают о мировом господстве, о величии! И Путин им его обещал. Это наше будущее. Россия, а с ней и вся Земля погибают, и это факт. Мы можем попробовать начать новую ветку истории. Но как нам не пустить туда парази-тов?
      - Вот, значит, до чего докатилась моя родина?! - в голосе Емельяна звучала горечь. - И что, они всегда были такими?
      - Да, с момента своего появления. Мы полезли к ним в душу в интересах научного любопытства, и то, что мы там увидели, повергло всех в шок. Они вообще не люди, потому что у них нет главного, что присуще человеку, - абсолютно никаких нравствен-ных принципов. То есть отсутствуют такие понятия, как совесть, стыд или порядочность.
      - Вы хотите сказать, что им не жалко даже собственных детей? - Емельян живо представил себе этот жуткий мир: ох, не хотел бы он в нём оказаться!
      - В массе своей они действительно не ведают, что такое жалость. У паразитов не бывает жалости. Гибель планеты - вот их подсознательная цель.
      - Послушайте, вы думаете, вы думаете Сирота может что-то изменить, чтобы остановить наступление этого морока? - с сомнением но и надеждой воскликнул Емельян.
      - Молодец, Сынок! - похвалил его инженер. - Ты чувствуешь в себе потенциал, и это главное! Да, ты ещё пока не супергерой и не волшебник, но ты прошёл длинный путь, чтобы оказаться здесь. Мы с несколькими моими единомышленниками намеренно окутали твой разум сумерками смутных воспоминаний, чтобы они помогли тебе проходить элементы тренировочной программы, которую мы для тебя запланировали. Зато могу теперь с гордо-стью сказать, что из тебя получился "лучший Путин" из всех! Ты на порядок своими возможностями превосходишь предыдущие модификации.
      - Так я не первый?
      - Да, но это мелочи... Сейчас разговор о тебе. Ты был гораздо больше кем, чем можешь вспомнить. Это тоже важная часть подготовки, которая называется "многосценарность". О своих предыдущих жизненных ролях, как и о многом другом, ты не вспоминаешь со всей отчётливостью - не потому, что не хочешь, а оттого, что не можешь, там стоят блоки.
      - А интернат?
      - Я знаю, как тебе было тяжело там, ведь ты даже долго не мог произносить слово "мама", когда думал о ней, ты представлял её в виде волчицы или в ином фантастическим обличье. Но зато тебе будет легче теперь: Путин тоже был травмированным ребёнком, иначе бы повзрослев, он не совершил всего того, что совершил.
      - Но интернат?!- с болью повторил свой вопрос Сирота.
      - Ты всегда знал, что с этим миром что-то не так, верно? Чув-ствовал себя... другим. Словно носишь внутри секрет, который сам не можешь расшифровать. Люди вокруг - как размытые тени, их цели всегда казалась тебе странными, а их страсти - дешевой театральной постановкой. Ты с детства не понимал, что ты тут делаешь, верно? Внутри тебя - гул, тихий, но настойчивый, как работающий реактор, готовый рвануть. Это была не шизофрения, сынок - это твоя истинная природа пыталась пробить бетонную плиту забвения разума и шаблонов, которые мы, уж извини нас за экспериментаторскую холодность, впихивали в тебя при разработ-ке, калибруя заготовку до нужной нам детали.
      - А интернат!!!! - заорал Сирота.
      - Понимаю. Извини. Сейчас я сниму все блокировки, чтобы прокачать систему перед началом работы. Считай это компенсаци-ей за перенесённые страдания. А чтобы ты справился сейчас я взбодрю тебя кое-чем. У меня есть одна штука на такой случай...
      И молодой человек перед монитором привычно застучал паль-цами по клавиатуре.
      - Только не пугайся, сынок. С непривычки тебя могут озадачить "мультики", которые ты сейчас увидишь. Но это от снятых блоков с древних структур твоего мозга. Это то, что называется подсо-знанием, только на более глубоком уровне. То, что тебя ждёт, это детонация. Встреча с собой изначальным - это взрыв сверхновой, способный переписать законы физики и сознания на этой планете. Тебе потребуется время, чтобы привыкнуть. Только не пытайся сразу же бежать навстречу видениям вприпрыжку, начинай движение вглубь маленькими аккуратными стариковскими шажками.
      - Ещё раз предупреждаю: приготовься, в тебе - архив! Не просто воспоминания о прошлых жизнях, а грандиозная библиоте-ка. Каждый персонаж, которого ты встретишь, и в ком откроешь себя, пример того, откуда ты идёшь, и кем можешь стать, чтобы изменить будущее к лучшему! Вскоре ты узнаешь кто ты есть на самом деле. Счастливого трипа, сынок!..
      
       Ты долго шел по лабиринту знаний, словно слепой, ощупываю-щий стены чужих убеждений. Сначала ты цеплялся за тело и личность, веря, что если достаточно долго смотреть в зеркало, отражение раскроет тебе великую тайну себя. Затем ты выстроил храм из идей о Боге (твоим Богом стала личность матери, которой ты никогда не знал) и поклонялся ему, как будто он был единственной опорой, способной удержать твой внутрен-ний мир. Но каждый раз приходило что-то большее, что-то, что ломало стены, сносило алтари и оставляло тебя посреди хаоса.
      Что если я скажу тебе, сынок, что все знания, в которые ты веришь, - это временные декорации, которые будут разрушены следующим актом спектакля? Что если вся логика, на которую ты так полагаешься, - это лишь тонкий лёд, под которым бушует океан неизвестности?
      
      
      1 апреля - 9 мая 2025 года
      Королёв.
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Кротков Антон Павлович (krotkovap@mail.ru)
  • Обновлено: 01/05/2025. 890k. Статистика.
  • Роман: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.