С Феликсом я познакомился заочно, лишь потом мы подружились. А дело было странное и необычное.
Я шел по нашему минскому "Бродвею", когда вдруг увидел, как на углу проспекта (тогда имени Ленина) и боковой улицы останавливается такси, оттуда выскакивает человек.... Абсолютно голый и со скоростью настоящего спринтера мчится вдоль по тротуару. Люди испуганно шарахаются и прижимаются к стенам. Лишь потом начинают смеяться.
Человек был сложен, как античный бог - великолепные мышцы, длинные ноги, словом все, как надо и даже лучше. Я с интересом наблюдал, что будет дальше, но на следующем перекрестке в самом центре города он вдруг пропал. Исчез! Хохот стоял над проспектом еще добрых полчаса..
Этим же летом я шел со своим другом, как вижу, что навстречу идет тот самый античный бог, но теперь уже в костюме и при галстуке. Оказалось, что это знакомый моего знакомого (во, как!) и он меня представил друг другу. Бог подал мне мощную руку и пробасил, как Дормидонт Михайлов: "Феликс", я пробормотал что-то вроде "очень приятно....Пока они беседовали, меня все подмывало спросить, а куда же он делся после поворота? И спросил.
Феликс внимательно посмотрел на меня, потом серьезно и обстоятельно разъяснил, что то же самое такси, из которого он вылез, проехало квартал и подхватило его на следующем перекрестке. Феликс быстро напялил одежду и еще через пару кварталов спокойно покинул машину. При этом он добавил, что пришлось дать таксисту пятерку. Да, за пятерку в те времена таксист мог отвезти хоть в Москву....
Я робко поинтересовался, зачем, дескать, было бегать нагишом по проспекту. И Феликс серьезно ответил: "Понимаешь, старик, я проиграл пари в "американку", вот и пришлось... Долг чести".
Потом было лето, долгие каникулы в вузе и я отправился на юг, к солнышку. Денег у студента на такие поездки было маловато, чтобы шиковать, но мы были ребята простые. Вместо ресторана - какая-нибудь чебуречная, вместо шампанского дешевое разливное вино. Кроме того, я откладывал немного денег, зарабатывая по ночам, разгружая вагоны на товарной станции. А на юге у меня всегда был стабильный заработок. Я нырял за рапанами, этакими черноморскими моллюсками. У меня появился перекупщик, который забирал у меня раковины (довольно дешево), чистил, лакировал их и продавал потом на пляжах с надписью типа "Привет из Ялты!". Правда, стоили они уже раз в десять дороже, нежели он платил мне. Но я брал количеством. И на сухое вино и на чебуреки вполне хватало.
Следующая моя встреча с Феликсом произошла возле пивного ларька, где он с видимым отвращением цедил пиво.
- Плохое пиво?
- А кто его знает. Может и хорошее, только я ненавижу этот плебейский напиток.
- А зачем пьешь?
- После вчерашнего. А водки в четвертинках нигде нет, в ресторан идти неохота, а бутылка для одного - много.
- А для двоих?
Феликс придирчиво окинул меня взглядом и торжественно произнес.
- Одному много, для двоих - мало. Но все равно, это выход их этого исхода.
В укромном месте на территории Академии наук БССР мы тихо распили бутылку, закусывая свежими огурцами.
- Милиция сюда не ходит, - сквозь огуречный хруст, - промямлил Феликс. - Они думают, что академики водку не пьют.
Постепенно разговорились и я рассказал о своей поездке на юг. Феликс посмотрел на меня с сожалением.
- И ты потратил деньги на то, чтобы поехать в эту общественную помойку Ялту? Ты бы еще в Сочи поехал!
Тут уж я оскорбился. В Сочи я не поехал бы ни за какие коврижки. Сочи считался (и совершенно правильно) местом отдыха торгашей, чиновников и мошенников. Между прочим нынешняя сочинская эпопея с Олимпиадой доказывает правду тех далеких по времени наших суждений.
- А куда надо ехать? -, робко поинтересовался я.
- Узнаешь. Будущим летом поедешь со мной. Раз ты умеешь плавать и глубоко нырять, беру тебя в свою команду.
Что это за команда я тогда так и не узнал, но согласился, тем более до будущего лета был еще целый год... А насчет плавания Феликс был экспертом. Еще студентом он стал мастером спорта по плаванию и чемпионом республики. И я понял секрет его атлетической фигуры - он плавал баттерфляем, отсюда и такой мощный плечевой пояс. Хотя, забросив плавание, как спорт, он несколько располнел, старая спортивная закалка сказывалась.
Оказалось, что готовиться к поездке на юг надо было начинать еще в мае! Феликс объяснил, что в это время в продаже еще есть свободно свиная и говяжья тушенка в жестяных банках (дефицит!), а позже ее всю раскупают дачники и туристы. Мы постепенно покупали банки и складывали в холодильник. Вообще, я с опасением смотрел на растущие запасы и думал, сколько же мы должны ежедневно ее съедать? Потом выяснилось, что беспокоился я напрасно, аппетит у нас был отменный и назад в Минск банок мы не везли. Закупались также крупы, концентраты и прочие макароны, а также приправы к шашлыку. Но куда мы поедем, Феликс так и не говорил. Меня раздирало любопытство, но я помалкивал.
Потом последовала команда - найти подруг. Причем не капризных, а надежных , как боевые подруги. Феликс серьезно пояснил, что в том месте, куда мы едем, шалавы не водятся, а тратить время на ухаживание нет смысла. Позже устроили смотрины и остались довольны выбором каждого. Наконец, в июле, недели за две до отъезда, Феликс достал консервы и прочие продукты, мы сложили их в сумки и отправились на почту. Вот там-то я и узнал место нашего назначения - Новый Свет!
Феликс разумно решил - зачем тащить все эти тяжести на себе, когда можно отправить их в этот Новый Свет себе же до востребования .Пусть государство везет. Гениально просто!
В те времена на старой улице Немига в Миске существовал чудный магазин -"Военохота". Чего только там не было! Летные кожаные куртки, надувные лодки, противорадиационные костюмы, военные куртки и штаны. Все, конечно, бэушное, но какая разница! Я приобрел спасательную лодку оранжевого цвета из капрона и приволок ее домой. Феликс зашел с бутылкой сухого вина, чтобы оценить покупку. После осмотра лодки выяснилось, что она снабжена баллоном с сжатой углекислотой для экстренного надувания лодки, хотя был и обычный насос-помпа.. Выпив по стакану "Каберне" мы решили, а зачем тащить такую тяжесть ради одного-единственного надувания лодки? И так справимся. Сказано-сделано. Я демонтировал баллон и вертел его в руках. На нем был рычаг, наподобие гранатного, и мы решили, что слегка приоткроем его, а вдруг там вообще ничего нет....
Увы, в баллоне было то, что надо, но рычаг работал только в одну сторону - он открывался, а закрыть его было невозможно и мощная струя углекислого газа вырвалась наружу. В жаркий день в комнате пошел... снег, а сам баллон покрылся двухсантиметровым слоем льда! Это было зрелище. Когда газ закончился, я обжигая холодом руки, вынес баллон на балкон и оставил там, чтобы выпить очередной стаканчик вина и перевести дух после летнего снегопада..
Но, как я уже говорил, день был жаркий и балкон нагрелся, так что лед на баллоне подтаял и стальная болванка медленно покатилась к краю балкона! Мы сидели достаточно далеко, чтобы успеть перехватить баллон и он рухнул вниз. А у меня балкон выходил на пешеходную часть улицы и мы с замиранием сердца ждали, какой звук раздастся - глухой, что означало бы попадание в кого-то или звонкий, от удара об асфальт. Феликс торопливо налил еще по стакану.... На четвереньках мы выползли на балкон и осторожно посмотрели вниз - баллон валялся аж на противоположной стороне улицы . Было понятно, что никто из прохожих ничего не заметил. Пронесло...
В этом году мой сын с семьей побывал в Новом Свете, Судаке, Коктебеле и привез массу фотографий. Честно говоря, ничего кроме Кара-Дага и горы Сокол я на снимках не узнал. Цивилизация мощной волной смыла всю прелесть удаленного и чистого уголка Крыма. Тогда мы случайно узнали из списков избирателей (какие-то местные выборы проходили), что в Новом Свете проживали 182 человека, имевших право голоса. Добавьте сюда несовершеннолетних - вот и все./
А Феликс был в этом поселке явно своим человеком. Он выполнял заказы местных модниц, привозя из Минска какие-то наряды, мужиков снабжал импортными лезвиями для безопасных бритв, которые в те временя являлись жутким дефицитом. В двух магазинчиках продавщицы Клава и Катя доверяли ему важное дело - переливать из бочек в бутыли чудесное новосветовское вино. При этом Феликсу дозволялось сделать два-три серьезных глотка. И он делал их смачно, со вкусом, под вздохи завидующих и страдающих от утреннего "сушняка" остальных покупателей.
Мы носили вино в наши палатки в ведрах. Несмотря на то, что в ведра мы опускали специально изготовленные деревянные крестовины, приходилось часто останавливаться, чтобы не расплескивать вино, и... слегка отпивать прямо из ведра. А дорого была долгой...
В те времена палатки на берегу Черного моря были нарушением правил пограничной зоны и потому в первые же дни пребывания мы отправлялись в Судак, садились напротив здания местной пограничной заставы и ждали командира. Здесь тоже хорошо знали Феликса и потому разговор проходил в теплой и весьма дружественной обстановке. Однажды майор, после особенно обильной дозы "красного Таврического" выписал нам бумагу, где мы торжественно объявлялись "добровольными помощниками пограничников". Бумага вообще-то не была нам не нужна все патрули предупреждались о нашем присутствии, однако мы ее использовали для отпугивания чужаков. Исключением были только наши друзья из Москвы - актер Женя Л., художник Вилен К. и скульптор Геннадий А. (я о них расскажу в следующих попытках воспоминаний). Женька ежедневно влезал на скалу, торчащую посредине бухты, и занимался упражнениями по пластике. Обычно уже на пятый день таких занятий гиды экскурсионных теплоходов из Коктебеля или Феодосии говорили в свои мегафоны: "Обратите внимание - перед вами гора Сокол, слева вы увидите грот Шаляпина, а на скале человек стоит. Кто он такой и чем он там занимается, мы не знаем..."
В этой бухте произошло самое удивительное явление в живой природе - Феликса покусали... божьи коровки! Началось это с того, что мы пошли в Судак. Транспорта, соединяющего эти населенные пункты, не существовало, дорога была гравийная и такая узкая, что два автомобиля на ней разъехаться не могли. Одному из них при встрече приходилась сдавить назад до одной из двух выемок в скалах, где они могли разойтись.
Уже на окраине Судака мы были поражены огромным количеством жужжащих божьих коровок. Феликс остановил какого-то аборигена и спросил, что за нашествие? Человек был уже в добром состоянии духа, потому махнул рукой куда-то в сторону и туманно пояснил: "Их там миллиарды, миллионы и многие тысячи..." После такого загадочного объяснения мы стали пристальнее смотреть на горизонт и увидели - над виноградниками кружил вертолет, люди ногами выталкивают из него какие-то коробки. Через несколько секунд эти коробки словно взрывались и оттуда вылетала очередная стая божьих коровок. Оказалось, что это биологический способ защиты виноградников от каких-то вредителей.
На этом бы все и закончилось, но, когда мы вернулись в родную бухту, увидели, что сильный ветер принес эти огромную часть этих "миллиардов, миллионов и многих тысяч" насекомых именно в нашу бухту. Вода у берега была красной от плавающих бедняг. Наши подружки скучно сидели на берегу и боялись лезть в воду. Феликс заявил, что эти насекомые абсолютно безвредны, недаром их именуют "божьими" и, разгребая слой коровок, спокойно нырнул. В открытом море насекомых не было, а вот вылезать пришлось в самой их гуще. Когда Феликс подошел поближе, мы ахнули - все тело было покрыто тысячами укусов! Мы смазали его одеколоном, правда, Феликс требовал еще и спирта внутрь, чтобы не отравиться, но его подружка высказала предположение, что никого не искусали а Феликсу досталось. Это, сказала она, от того, что ты слишком любишь "красный таврический портвей", смешанный с "Каберне". Такие предположения разбередили в душе Феликса дурные наклонности и он пошел в палатку, откуда быстро вышел с бутылкой "Каберне", напевая при этом, подражая Есенину: "Каберне ты моя, Каберне... Потому что я с севера что ли?"
Но мы не сидели на одном месте и обычно совершали набеги в близлежащие поселки.
В Старом Крыму мы пришли в гости к здравствующей еще в то время вдове Александра Грина, натаскали ей воды в бочки, посетили могилу писателя, в Коктебеле бывали в доме Волошина, копали "кил" - голубую глину, которую местные жители издавна использовали для мытья в морской воде. Правда, когда мы измазались этой глиной, Феликс утверждал, что мы стали походи на собственные негативы...
Однажды нас занесло в Гурзуф. Жара, естественно, стояла несусветная, хотелось чего-нибудь холодненького и вкусного.. Тут я вспомнил, как однажды лакомился чудесной холодной окрошкой в местном ресторане. Феликс поддержал идею
У ступеней ресторана стоял самый настоящий швейцар - с расчесанной надвое бородой, в каком-то кафтане и фуражке. Он церемонно оглядел нас на предмет одежды (шорты были в жесточайшем запрете, за это могли на сутки оформить), но суперимпозантная внешность Феликса произвела на него такое впечатление, что он отдаю... честь. Феликс кивнул в ответ, как будто так надо было, и скоро мы сидели за столиков в прохладе от вентилятора и ждали заказанную окрошку.
Вдруг у дверей послышались какие-то непонятные звуку, сдавленный возглас швейцара: "Куда? Не положено!" и в зал вошел человек в роговых очках, с безукоризненным пробором и в сандалиях. На голове у него красовалась желтая строительная каска с надписью "Минстрой". В руках было нечто вроде палки или посоха (явно и отполированного морем плавника). Швейцар от дверей наблюдал за ним, ожидая землетрясения, но пришелец уселся за свободный стол, с кастрюльным стуком опустил на пол каску, щелкнул пальцами поднятой руки и сочным баритом громко произнес: "Эй, человек! Водки!" Мы с Феликсом одновременно взвыли: "Женька!". Да, это был наш старый минский друг Евгений Л. Швейцар, увидев, что человек в шортах пересел к нашему столу, успокоился, Феликс внушал ему почтение даже на расстоянии.
За водкой с окрошкой Женька поведал нам грустную историю. Дело в том, что он приехал на юга случайно и в одиночестве. А так как сидеть на одном месте он не умел, то пристроился к группе туристов. Надо было внести пай и Женьке досталось - закупить спиртное для празднования окончания путешествия, так как неизвестно, где оно закончится (это раз!) и будет ли там водка (это два!). Женька согласился и теперь проклинал себя за это.
- Понимаете, едим мы каждый день и все поесть любят, потому у всех рюкзаки худеют с каждым привалом, а я тащу все, с первого дня и вынужден тащить до последнего! Разве это справедливо?"
Мы утешили друга, как смогли, и скоро под окнами ресторана раздался залихватский свист. Женька быстро допил водку и нахлобучил каску.
- Это мои ребята. Пока!
В один из визитов в Новый Свет мы едва не стали горноспасателями. Началось с того, что в нашу бухту прибыл автобус, набитый рыхлыми дамами и толстопузыми мужиками.
Феликс предположил, что это работники общепита и, вообще, торговли. Судя по обилию разносолов на пикнике, так оно, видно и было. Постепенно компания напивалась и расползалась.. После бурной ночи, орания "Шумел камыш" и прочих застольных песен утром обнаружилось, что один мужик пропал.
Публика пошарила по берегу, обошла все камни в округе - никого. Возникло страшное предположение - утоп! Но тут кто-то заметил на уступе горы Сокол человеческую фигуру. Даже сквозь шум моря было понятно, что человек кричит. До уступа от подножия было метров восемьдесят-сто. Хотя склон и не был настоящей скальной стенкой (идеалом для скалолазов), но достаточно крут и опасен. Я, как человек вдоволь полазавший по горам, вызвался идти первым.
Площадка на которой стоял, прижавшись к камню человек в одних плавках и босоножках, была довольно просторной, метра три на четыре. Но на человека было страшно смотреть. Видимо, он забрался сюда еще вчера нем, когда солнце жарило вовсю и кожа не то что покраснела, а покрылась волдырями от солнечного ожога. Я еще представил, каково было ему ночью, когда температура резко падает, с моря дует весьма прохладный ветер, а на нем одни лишь плавки...
Ко мне подоспели Феликс и Денька. Мы начали уговаривать человека спуститься с нашей помощью, но он панически боялся даже подступиться к краю площадки. Никаких веревок или других альпинистских приспособлений у нас, естественно не было, а пытаться спустить стокилограммового мужика на руках по такому склону...
Послали автобус в Судак, чтобы вызвать пожарных. Они приехали через часа два, даже не попробовали свои лестницы (все равно не хватало длины), а вот веревок и у них не оказалось.. Ситуация казалась тупиковой. Наконец, кто-то сообразил, что в Симферополе есть горноспасательная организация и автобус поехал в Новый Свет, чтобы звонить туда.
Уже к вечеру прибыли горноспасатели. У них были веревки, специальные гамаки, крючья и прочие прибамбасы. Мужика, буквально бившегося в истерике, с трудом связали и спустили вниз...
Через пару месяцев, уже в Минске, Феликс сунул мне газету "Труд" и спросил: "Твоя работа?" Я просмотрел страницы и ничего особенного не увидел.
- Ты на последней странице, в последней колонке смотри.
Смотрю. Маленькая заметка "По стопам отца Федора". Читаю - все описано в точности, как было. Обзвонили московских знакомых, однако никто не признался, что давал какую-либо информацию. Так и осталось тайно, как об этом случае узнала всесоюзная газета. Слава Богу, никаких фамилии (тем более наших), в ней не фигурировало.
Как-то решили сделать шашлыки, но в Новом Свете оказался ... неурожай на лук! Пришлось топать в Судак. Надо заметить, что базар находился на окраине и путь лежал по главной улице. Оно бы неплохо, но эта главная улица была буквально уставлена киосками с сухим вином. Потому наш путь до базара оказался значительно длиннее, так как выглядел зигзагообразно. Феликс принципиально не пропускал ни одного пункта спасения утопающих. В результате, когда мы пришли на базар, то он был пуст. Сердобольный судакец подсказал, как найти тетку, у которой можно купить лук. Пришлось идти. Лук купили, но тут я заметил симпатичного котенка и спросил у хозяйки, можно ли взять его с собой - очень уж хотелось, чтобы с нами жила какая-нибудь животинка. Хозяйка не возражала, а вот ее дочка наотрез отказалась расстаться с котенком. Мы извинились и ушли. Уже на улице нас догнал босоногий пацан и сразу спросил: "Полтинник дадите?" и вытащил из-за пазухи котенка. Котенок был другой, но такой же симпатичный. Мы без колебаний отдали полтинник и теперь уже втроем отправились домой. Но...
По дороге нам попался магазин "Крымские вина" и мы не преминули туда зайти - какой шашлык без хорошего вина! Купили несколько бутылок отличного марочного вина, ну а Феликс, по привычке, загрузился еще и хорошим запасом его любимого "красного таврического". Решили проверить, отличается ли он от разливного. Но скамеек в Судаке не было. Мы расположились на обочине, присели на поребрик, а бутылки выставили прямо на асфальт. Скоро нашему примеру последовали другие мужики, а через некоторое время улица была почти перегорожена любителями портвейна. Водители ругались, но уважительно и завистливо крякали...
К тому времени, когда надо было отправляться в обратный путь, Феликс вдруг заявил:
"А почему нам надо делать шашлык именно сегодня? Пока мы доберемся, пока пожарим, уже ночь будет..."
Дело катилось к быстрой южной темноте.
- А где ночевать?
- Пойдем в Генуэзскую крепость. Заодно и посмотришь.
Я до этого никогда там не был, потому согласился без уговоров. Древняя крепость покорила меня, в сумеречном свете здесь все казалось фантастическим, а воображение переносила на многие века назад....
Но спать в крепости оказалось весьма неудобно - камни! И еще холод. С моря подул бриз и в майках да шортах было неуютно. Тем более на мне были кожаные шорты - немецкие, из черной замши с желтой окантовкой, с пуговицами из рога оленя, а спереди они застегивались, образуя рисунок в виде двух больших фаллических знаков. Феликс не раз предупреждал меня: "Не ходи в этих шортах в Судак. Они могут вызвать брожение умов населения и привести к бунту!", но я все-таки их надел, уж больно они мне нравились...
Спас "красный таврический", предусмотрительно заготовленный Феликсом. Зато утро подарило нам одну из саамы замечательных картин природы, которые когда-либо я видел в жизни.
Утро только начиналось и вдали небо сливалось с морем, линии горизонта не было видно, Только мыс серо и туманно выступал в море. Как вдруг из-за мыса показалясь трехмачтовая парусная шхуна! И на ее реях были... алые паруса! Это шла знаменитая "Альфа", которая снималась в одноименном фильме по роману великого Александра Грина. Зрелище завораживало настолько, что мы забыли и о холоде, и о портвейне.
Но самой забавное в этом было то, что Феликс только ЗНАЛ, что на шхуне алые паруса, а не ВИДЕЛ их. Дело в том, что у него был дальтонизм довольно редкой формы и его даже таскали иногда в мединститут, чтобы показать будущим офтальмологам.
А выяснил особенность своего зрения Феликс только после окончания школы. До этого, он считал, что те цвета, которые ему называют, и те, которые он видит, есть одно и то же..
Но его школьный товарищ решил поступать в летное училище и попросил Феликса, у которого было отменное (не в цвете) зрение, пройти за него медкомиссию. Уж не знаю, как они уладили дела с документами, но Феликс пришел. Его усадили перед таблицей с буквами и начали тыкать указкой, требуя назвать букву. Но Феликс прекратил все эти попытки и заявил: "Что вы мне показываете огромные буквы? Вот там, внизу написано: "Типография города Молодечно, заказ Љ 546732 от 27 марта 1956 года".
Больше вопросов у врачей в этом кабинете к Феликсу не было, но потом ему дали какие-то таблицы и попросили сказать, какие цифры и фигуры он видит Феликс возмутился: "Что вы мне голову морочите! Какие фигуры? Какие цифры?"
Вот так Феликс узнал о том, что он дальтоник. Но его товарищ взвыл: "У меня совсем малюсенькое отклонения по зрению и в общевойсковое училище меня взяли бы без вопросов, но теперь!"
Подруги нас заждались, но не особенно волновались, мы были не из тех парней, с которыми случаются несчастья... Тем более мы принесли очаровательного котенка, которому дали кличку "Кицела".
Несмотря на то, что на первый взгляд Феликс производил впечатление жуткого лентяя, это было не так. Он работал в издательстве, выпускающем научную и техническую литературу. И однажды помог своему старому знакомому... написал за него диссертацию. Дело в том, что это приятой Феликса был докой по части всяких придумок, опытов и всего такого прочего, но начисто лишен способности описать все то, что он натворил. И Феликс сел, отложив все дела в сторону, за месяц накатал диссертацию. Приятель вскоре с успехом защитился, а за Феликсом потянулась слава "создателя" диссертаций". И он с успехом этим пользовался. Однажды он даже взял на три месяца отпуск за свой счет и уехал в Норильск. Тамошний большой начальник захотел стать ученым со званием. Как до него дошли слухи о Феликсе остается до сих пор тайной. Но Феликс всегда делал то, за что брался. Скоро начальник получил "свою" диссертацию, Феликс - деньги и все были довольны. Всего он написал три кандидатских и даже одну докторскую! Думаю, те, кому он помог, помнят об этом. Хотелось бы так думать...
Как-то получилось, что я не встречал Феликса. Но никакой тревоги не было - наверняка куда-нибудь укатил писать чью-то гениальную научную работу. Как возле своего дома вижу, что по скверу движется знакомая фигура с характерной походкой - одна рука висит вдоль туловища, вторая энергично болтается в воздухе. Благо рядом было летнее кафе под зонтиками, а рядом гастроном с портвейном. Поговорили, рассказали последние новости о друзьях, потравили анекдоты. Прощаясь, Феликс бодро заявил: "Думаю, расстаемся ненадолго. Скоро встретимся на моих похоронах".
Я ошалел.
- Ну, у тебя и шутки!
- Какие уж там шутки.
Феликс взмахнул рукой и пошел. Я остался сидеть в недоумении. Какие похороны, что за глупости? Такие шутки были вовсе не в его манере. Тем более, ничего не сказал о здоровье, ни на что не жаловался...
К сожалению, он оказался прав, встреча состоялась именно там, где он и предсказал.
Наш друг скульптор Гена А. сделал чудесный портрет-барельеф для памятника - Феликс с его ироническим прищуром глаз и изогнутыми в полуулыбке губами, с которых воо-вот сорвется искрометная шутка...
По просьбе самого Феликса на камне нет ни имени, ни фамилии. Есть лишь слегка витиеватая изящная подпись. Последний росчерк пера...