Леденев Виктор
Адская машина (часть первая)

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • © Copyright Леденев Виктор (ew1afster@gmail.com)
  • Размещен: 28/08/2008, изменен: 25/10/2013. 189k. Статистика.
  • Повесть: Проза
  • Скачать FB2
    •   
      
      
      
      
       АДСКАЯ МАШИНА
      
       Киноповесть
      
      
      
      
      
      
      
      
       ПРОЛОГ.
      
       Энский аэродром военно-транспортной авиации. 1 мая 1968 года.
      
       Автобус медленно подъехал к КПП. Дежурный офицер покосился на за-
      дернутые эанавесками окна и потребовал освободить салон.
       - Вы что, на пляж приехали? Выйти всем и проходить через КПП. Бе-
      гом, марш!
       В автобусе никто не шелохнулся. Дежурный начал медленно багро-
      веть, но спас его от преждевременного инфаркта посыльный из штаба. Де-
      журный прочитал записку и махнул рукой.
       - Проезжайте.
       Автобус и следовавшая за ним грузовая машина медленно покатили
      вдоль аэродрома. Грузовик направился к стоявшему на рулежной дорожке
      пятнистому АН-12, а автобус проехал дальше и встал перед одноэтажным
      зданием. Из автобуса с рюкзаками военного образца неторопливо вышли
      люди и пошли к зданию. Ничем особенным они не отличались, разве что
      одинаковой одеждой: на всех были полотняные брюки китайского произ-
      водства и белые тенниски. Старший, с аккуратной черной бородкой,
      что-то негромко сказал и ребята согласно кивнули...
       Славка был любопытен от природы и нагловат по воспитанию. Пооче-
      редно подергав подряд почти все ручки дверей в коридоре, он обнаружил
      комнату отдыха, со стареньким телевизором в углу. Славка поманил к се-
      бе Павла и они тихо вошли в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь.
      Пока Славка включал телевизор, Павел удобно устраивался на стульях,
      положив гудящие ноги повыше. Наконец появилось полуразмытое изображе-
      ние - на Красной площади шел парад войск. Славка удовлетворенно кряк-
      нул, уселся рядом, задрал ноги и закурил. Они сидели молча и думали
      каждый о своем.
       Идиллия была прервана самым грубым образом. Славка даже поморщил-
      ся. Какой-то майор, привлеченный звуками парада, ворвался в комнату и
      к своему удивлению обнаружил двух типов (в гражданском!), которые за-
      няв непотребные позы, смотрели телевизор. Но этого мало - никак не про-
      реагировали на появление старшего офицера. Майорская глотка взревела
      сама по себе.
       - Встать! Это что за безобразие?
       Славка подчеркнуто аккуратно стряхнул пепел в спичечный коробок,
      а Павел зачем-то достал и надел темные очки. Глотка заревела на полто-
      ны выше.
       - Встать! В самоволку собрались?
       Славка покосился на Павла.
       - Мы в самоволку?
       Павел мгновение подумал и кивнул.
       - Точно, исключительно по своей воле.
       Майор оцепенел от такой наглости - они еще и признаются!
       - Так, а чем здесь занимаетесь?
       Славка опять повернулся.
       - Я - курю, а ты?
       - Я - ничем, а что?
       - Да вот, майор спрашивает.
       Майор взревел еще выше на пару тонов.
       - Как вы разговариваете со старшим офицером!
       Славка даже не улыбнулся и строго спросил Павла.
       - Ты с кем-нибудь разговариваешь?
       Павел так же строго ответил.
       - Ни с кем. Это с нами грубо разговаривают.
       - Да? А я и не заметил, думал это в телевизоре.
       Майор дернулся к выключателю телевизора, но его кисть угодила на
      пути в стальной капкан - Славка перехватил ее в сантиметре от экрана.
       - Парад ведь, сам Главнокомандующий на трибуне, нельзя его не слу-
      шать.
       Майор потирал занемевшую кисть и нервно, но тихо осведомился.
       - Отправитесь на губу, если вы такие умные, там вас научат уму ра-
      зуму. Где ваше начальство?
       Славка и Павел радостно ткнули пальцами - там! Правда, при этом
      они показали в разные стороны, что окончательно расстроило майора и он
      выскочил из комнаты. К дежурному по части он ворвался, как полутонная
      бомба.
       - Вызови-ка наряд, надо тут забрать пару субчиков на губу.
       - Кого забрать?
      Но здесь дежурный понял, о ком идет речь и улыбнулся.
       - Не горячись, майор, это же ребята из спецгруппы Шмелева, пом-
      нишь, они у нас парашютную подготовку проходили?
       - Шмелева? Это те? А куда они?
       - Не положено, но так и быть - во Вьетнам.
       Майор замолчал. Дежурный подполковник опять усмехнулся.
       - Что, не показались они тебе?
       - Да какие-то грубые...
       - Ты уж говори прямо - не грубые, а опасные. Ты ведь это хотел ска-
      зать? Не дай Бог встретиться с таким где-нибудь в джунглях, а?
       Майор пожал плечами. Подполковник прав, опасны и очень. Не хоте-
      лось признаваться, но именно чувство опасности не покидало майора во
      время его дурацкого разговора с теми парнями. Он понял, как им было
      наплевать на него, на его крики, угрозы... Идиот, он им губой грозил.
       Невеселые размышления майора прервал крик в коридоре.
       - Группа Шмелева на выход!
       Славка и Павел без помех смотрели телевизор. Парад закончился и
      из телевизора доносились шумы праздничной площади.
       - Братский привет народу борющегося Вьетнама! Ура!
       Сейчас включаем репортаж нашего корреспондента из Ханоя.
       ...Народ Вьетнама борется, его не сломить никакими бомбардировка-
      ми. Американские империалисты используют Вьетнам, как полигон для ис-
      пытаний новых бесчеловечных видов оружия: напалм, шариковые и фосфор-
      ные бомбы обрушивают американские летчики на головы мирных жителей...
       ...В последнее время участилось применение бомб и мин замедленно-
      го действия. Они взрываются порой через несколько суток после бомбар-
      дировки или по радиосигналу с другого самолета, когда прозвучали отбои
      воздушной тревоги и люди покидают свои убежища. Гибнут дети, старики,
      женщины...
       - Группа Шмелева на выход!
      
       Офицеры подошли к окну. Одинаково одетые парни столпились вокруг
      командира. Тот, самый наглый, посмотрел на окно и, как показалось ма-
      йору, подмигнул ему. Разговор был коротким и они, набросив РД на одно
      плечо потянулись к самолету.
       Моторы уже прогревались, грузовые люки закрыты - все снаряжение
      уже в самолете, оставалось погрузиться самим...
       Павел поднялся последним. Еще раз через руку летчика посмотрел на
      эту, хоть и далекую от его родной Беларуси, но все равно родную землю.
      Дверь безжалостно отгородила его и оставалось только посмотреть через
      мутный иллюминатор, как она стремительно убегает из-под крыла самоле-
      та. Вот колеса оторвались от нее и с глухим стукои убрались в чрево
      дюралевой птицы.
       Ты уже за холмом...
      
      
      
       Маленький голубой вездеход медленно плыл по привычной грязи по-
      селка. Человек за рулем так же привычно вел машину по раздолбаной ко-
      лее по привычке именуемой местными жителями дорогой. У неказистого
      здания с пышной вывеской "Сберегательный банк" вездеход взревел натру-
      женным мотором в последний раз и заглох. Человек достал из-за сидения
      синюю спортивную сумку и, оставив ключ зажигания в замке, шагнул в
      жидкую грязь.
       В помещении сбербанка росли фикусы, было спокойно и даже уютно.
      Человек виновато посмотрел на свои грязные сапоги, не решаясь остав-
      лять следы на вымытом полу. Его появление вызвало оживление, из двери
      за стеклянной перегородкой выплыла заведующая.
       - Здравствуйте, Павел Алексеевич! Небось вклад решили оформить?
       - Здравствуйте, нет решил все деньги получить...
       - А что ж не книжку? Как говорится, удобно и выгодно, да и про-
      цент нынче повысили.
       - Долго объяснять... Выпишите все сразу...
       - Наверное машину решили новую покупать, "Волгу"?
       - С меня пока и этой хватает...
       Молоденькая кассирша заполняла документ и с интересом прислушива-
      лась к разговору. Скрипнула дверца сейфа и кассирша вынула оттуда гру-
      ду денежных пачек. Пересчитывая их, по-детски вздохнула:
       - Сроду таких денег не видала...
       Заведующая усмехнулась.
       - Как эта не видала? Вон их там полный сейф.
       - Так то разве деньги... Так, наличность... А тут столько деньжищ
      одному... сразу...
       Заведующая незаметно вздохнула. Она тоже считала, что столько
      много денег у одного человека быть не должно, но что тут поделаешь...
      А кассирше притворно строго попеняла:
       - Ты считай внимательней, ошибешься - век не расcчитаешься. Да и
      Павла Алексеевича задерживаешь. Может он торопится... Может он подарки
      молодой жене сделать хочет.
       Человек посмотрел на толстуху почти с ненавистью, но сдержался.
      Подписал документы, пересчитал пачки, сбросил их в сумку.
       - Спасибо, до свидания, - и не удержался, - пролетарии финансовые...
       Кассирша прыснула, заведующая строго на нее посмотрела и набрала
      телефонный номер.
       Другая кассирша, постарше, укоризненно покачала головой.
       - Смеешься, а ведь он правильно сказал: мы и есть пролетарии за гpоши
      в месяц. А он свои получил, кровные... Ты знаешь, как он это лето горба-
      тил с этими бычками? Вот возьми сама, поишачь и ты получишь...
       Заведующей эти разговоры, видимо, надоели - сколько раз можно об
      одном и том же.
       - Хватит, поговорили... Вы лучше итог подбейте, конец месяца ско-
      ро...
       Тут, наконец, ей ответили и толстуха деловито заговорила в труб-
      ку:
       - Ефим Семеныч? Это я, Карпова из Крисвят... Не надо сегодня инкас-
      сатора, Лемешонок все деньги получил. Да, все до копейки. Как это не
      уговаривала? И так и этак... Нет, так не уговаривала, у него жена мо-
      лодая... Значит договорились, у нас вывозить нечего - после Лемешонка
      одна мелочь в кассе...
       До свидания.
       На другом конце провода Ефим Семенович покачал головой и набрал
      номер, явно междугородный.
      - Роман Васильевич? Ох, опять не узнал, богатым будете... Что?
       Не только. Это точно, жируют сволочи. Помните, я вам про нашего
       фермера рассказывал? Да есть у нас... Лемешонок. Так вот он
      сегодня все получил, наличными! Никаких, говорит, сберкнижек... Во, кулак!
      Как чего рассказываю? Вы ж просили позвонить... Не просили? Ну, это я
      так, к слову... Простите... До свидания...
       Слегка обескураженный Ефим Семенович удивленно посмотрел на теле-
      фонную трубку и снова покачал лысой головой. Впрочем, качал он зря -
      информация даром не пропала...
      
      
       У здания правления колхоза припарковались все возможные в неболь-
      шом поселке средства передвижения - от обычной лошади до несуразно
      большого К-700. Голубой вездеход втиснулся между тракторным прицепом и
      агрономовским "москвичем". Павел Алексеевич хлопнул изо всех сил двер-
      цей, но она не закрылась. Он собрался повторить и... заметил оставшую-
      ся на переднем сиденье синюю сумку. Усмехнулся, взял сумку и еще раз
      загрохотал дверцей. На сей раз она послушно эакрылась. Он рассмеялся и
      пошел к высокому крыльцу, счистил с подошв налипшую грязь. Чувствова-
      лось, что здесь он человек не чужой. Так оно и было. Проходя по кори-
      дору он задержался взглядом на табличке на одной из дверей. "Главный
      механик Лемешонок П.А.", снова усмехнулся и привычно прошел к кабинету
      председателя. Постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
       Председатель поднялся, протянул через стол руку.
       - Здравствуйте, Павел Алексеевич, давненько у нас не были. Слышал,
      удачно сдали бычков?
       - Уже донесли? Удачно, не жалуюсь...
       - Не обижайтесь, не донесли... Просто вы на виду у всех, вот все
      все и знают...
       - А я и не обижаюсь, бабий телефон работает всегда исправно... Не
      только бабий...
       - Вас здесь, заметил, уважают, хоть я здесь человек но-
      вый... Жаль, что нам не пришлось вместе поработать. А то ведь все в
      наших руках, возвращайтесь. Там даже табличку не сняли...
       - Нет, и не стоит об этом. Я по другому делу... Николай Иванович,
      трактор не продадите?
       - Все деньги решили заработать? Шучу... Пожалуй, продам! Тот, кото-
      рый вы в третью бригаду отправили.
       - Так это ж ломачина! Как он до сих пор ходит, не знаю. Еще я его
      собирался списать...
       - Не списали и хорошо сделали, теперь самому пригодился... А у вас
      руки золотые, он у вас еще попашет и посеет...
       - Да не пахать мне на нем. Надо телятник оборудовать по-настоящему,
      сами знаете, сарай сараем... Хоть и за такой спасибо.
       - Ну, телятник не ахти, но все-таки такие деньги принес?
       Павел Алексеевич во время всего разговора сидел, почти не поднимая
      головы и сосредоточенно разглядывая полировку стола. Потом резко поднялся
      и спросил:
       - Николай Иванович, все спросить у вас хочу... Вы здесь человек но-
      вый, но ведь и о вас местный телефон весточки доносит. Например, что
      вы ярый противник и аренды, и фермерства, и, вообще, частной собствен-
      ности... а скажите, почему вы мне не показываете на порог, не ссылае-
      тесь на всякие инструкции, не отказываете... Даже трактор собираетесь
      продать...
       - Все очень просто, уважаемый Павел Алексеевич. Потому и не отказы-
      ваю, потому и продаю, что я против этой фермерско-арендно-частной за-
      теи. Вы - человек в районе заметный и раньше были, а теперь и вовсе.
      Шутка сказать - первый в районе, а может и в области фермер! Все смот-
      рят, как у вас дела пойдут? И выжидают. Начни я вас зажимать, все сим-
      патии моих колхозников на вашей стороне будут. Не помоги я вам - ска-
      жут бюрократ, чинуша, ретроград, а вас жалеть будут и помогать...
       Николай Иванович разволновался. Видно было, что готовился он к
      такому разговору, вынашивал аргументы и теперь ждал реакции на свои
      мысли. Лемешонок молчал. Не дождавшись ответа, председатель неожиданно
      резко продолжил.
       - Ничего путного из этого самого фермерства в нашей стране не будет
      и не может быть. Не наше это, не родное. Мы уже пробовали всякие зао-
      кеанские методы, где они сегодня?
       Нет, мешать я вам не буду. Я подожду, пока вы сами себе шею не
      свернете на виду у всего района. Вот тогда и посмотрим, кто еще захо-
      чет фермерствовать. Вы лучше всех продемонстрируете мою правоту, а не
      свою. Уверен, пока вам просто везет, но у везения есть и оборотная
      сторона - зависть. Она тоже будет работать на меня, так что и в случае
      вашей удачи я в накладе не останусь...
       Лемешонок медленно встал.
       - Может вы и правы. Я ведь над теориями не думал. Просто делаю
      обыкновенное крестьянское дело и хочу заработать деньги. Разве в этом
      есть что-нибудь плохое? А за откровенность спасибо. Я и сам не люблю
      темнить, а тут просто не мог понять вас, вот и спросил. За трактор еще
      раз спасибо. Завтра съезжу погляжу его еще разок и оформим все, как
      надо. Деньги у меня есть...
       Председатель проводил Лемешонка и у самой двери нерешительно тро-
      нул его за рукав.
       - Да, вот еще что... Звонила директор из школы, на сына жаловалась,
      писать куда-то собирается... Вы бы зашли сами...
       - Зайду.
      
      
       Телефонный марафон продолжался. Теперь в него включились аппара-
      ты классом повыше, да и хозяева выглядели так же элегантно и дорого.
      Разговоры были деловыми и короткими. Все знали, что надо им и чего хо-
      тят от них, потому вопросов не возникало.
       - Сема, привет! Стой и не возникай: нашлась для твоей бригады рабо-
      та... Да, клевая работенка, кусков на двадцать зеленых. Да не бухти ты...
      Завтра соберешь своих. Много не надо, троих хватит.. Сам придешь...
      Ну, смотри, тебе виднее.
      
      
       Звонок был долгим и противным. Исходил он из желтого телефо-
      на-трубки, которая валялась на полу в маленькой прихожей однокомнатной
      очень неухоженной квартиры. Двое в постели ни за какие коврижки звонка
      слышать не желали, изо всех сил пытаясь продолжить поздний утренний
      сон. Наконец, парень не выдержал, сел на постели с закрытыми глазами,
      так же, не просыпаясь, накинул на себя простыню на манер римских пат-
      рициев и, все еще не открывая глаз, побрел к телефону.
       - Привет... У тебя что, крыша поехала? В такую рань звонить... Иди
      ты со своим полднем. У меня - утро и притом раннее... Ясно, не один...
      Ну не с бабушкой же ... А кто ее знает, то ли Света, то ли Лера...
       Женщина открыла глаза и прислушивалась к разговору. Последняя
      фраза парня побудила ее к действию. Простыню забрал для себя парень,
      потому она пошарила взглядом по царившему вокруг беспорядку, выис-
      кала в нем смятое полотенце и использовала его в виде нижней части
      купальника.
       - Меня, между прочим, зовут Вероника. Ну и надрался ты вчера, имя
      забыл...
       - Сема, ее зовут Вероника! Нет, рыжая... Ну ладно, во сколько и
      где? В "Витязе"? Буду...
       Парень попытался повесить телефон на стенку, но не смог и снова
      опустил на пол.
       - Какие мы обидчивые, подумаешь... Мамы родной имя позабудешь... с
      такого бодуна. Пива не осталось?
       Вероника сняла с вешалки свою сумку и достала две банки датского
      пива.
       - Ух ты! Да ты девочка что надо...
       Парень быстро открыл банку и надолго к ней приложился. Вытер пену
      с губ и великодушно протянул другую банку Веронике. Она молча отстра-
      нила руку и пошла на кухню, откуда вскоре послышалось шипение газовой
      горелки и перезвон посуды. Парень покосился в ее сторону и вновь за-
      нялся пивом, одновременно собирая свою одежду.
       На кухню он вошел уже в майке и джинсах, швырнул пустые банки в
      переполненное мусорное ведро и с удивлением уставился на стол. На нем
      аппетитно шипела яичница и распространял аромат свежезаваренный кофе.
       - Ну, ты девушка, даешь! Это ж надо!
       Не тратя больше слов на комплименты, парень принялся за еду. Ве-
      роника все в том же наряде сидела напротив и медленно потягивала горя-
      чий кофе. Парень покончил с яичницей и теперь с интересом ее разгляды-
      вал.
       - Да-а... Ты девочка в порядке... Ну и грудь у тебя, все бы отдал,
      не жалко!
       - Все не все, а магнитофон вчера обещал и то же самое говорил про
      грудь.
       - Маг? Тебе? Да, здорово я вчера нажрался. Ничего не помню. А те-
      бя я где наколол?
       - В кабаке... Ты там еще с каким-то парнем был, белый такой...
       - Это Стас... Надо будет ему брякнуть, может еще что расскажет
      веселенькое обо мне вчерашнем... А магнитофон... посмотрим. Его заработать
      надо.
       Вероника с готовностью встала.
       - Нет, с любовью пока покончено, дела. Ты вот что, подваливай се-
      годня вечером, часам к одиннадцати. Хотя нет, черт его знает, когда
      приду, а вдруг задержусь на службе, сверхурочно останусь поработать.
      Ударно, так сказать...
       Вероника фыркнула.
       - Ты только на дом свою сверхурочную работу не бери, кровать
      узкая, не поместимся!
       Парень с явным одобрением еще раз посмотрел на нее и рассме-
      ялся.
       - Точно, не телка, а клад. Таких еще у иеня не было. С юмоpом. Ладно,
      оставайся здесь. На телефон не отвечать, дверь не открывать,
      убрать все и быть в полной боевой.
       Вероника вскочила, улыбнулась и шутливо отдала честь по-военному...
      
      
      
       К школе Леиешокок ехал, не отрывая глаз от дороги и не отве-
      чая на приветствия знакомых. Ему казалось, что уже весь поселок
      знает с звонке директора и его разговоре с председателем. Школа
      стояла на краю поселка, на небольшом пригорке. Вездеход круто
      повернул и въехал во двор. Лемешонок со злостью посмотрел на
      синюю сумку и вскинул ее на плечо. Эта яркая спортивная сумка в
      сочетании с грязными сапогами и мрачным видом произвели неизг-
      ладимое впечатление на директора школы, сухопарую женщину неоп-
      ределенного возраста. Директриса брезгливым тоном начала выкла-
      дывать все, что ему меньше всего хотелось бы услышать о
      своем сыне. Павел умел отключаться в нужную минуту и переходил
      на, как он сам называл это, автопилот, реагируя, однако на
      конкретные действия директрисы, но практически не воспринимая
      ее гневной речи.
       Он думал о том, что пора, наконец, заняться сыном серьезно.
      Это уже не блажь, не юношеские выходки, срывы и глупости. Водка
      - это серьезно. Видимо, она и послужила причиной, что Алешку
      отчислили из университета, а не те придиры-преподаватели, о ко-
      торых он прожужжал ему уши... Жена тоже об этом ни звука. Пото-
      му и согласилась, наверно, чтобы сын пожил с ним. И вот за год
      второй настоящий запой. А то, что это запой, он не сомневался.
      Повидал. Да и сам в шестьдесят девятом... Он даже покрутил го-
      ловой, отгоняя то жутковатое прошлое.
       На директрису его покручивание головой подействовало, как до-
      пинг. Она взяла на два тона выше и запела о том, что в семье,
      где нет моральных устоев, где главное - побольше заработать де-
      нег, где взрослый человек берет в жены женщину ненамного старше сына,
      и думать нельзя о высоких нравственных ценностях и, уж конечно,
      таким людям нельзя доверять воспитание детей.
       Леиешонок смотрел, как ее рот в паузах между тирадами сжима-
      ется в куриную гузку и усмехнулся.
       - Все правильно, нельзя. Вот и не будем. Где он?
       Автоматически зафиксировав ответ, повернулся и, не прощаясь,
      пошел по лестнице вверх. Директриса заспешила за ним. Подняв-
      шись на последний этаж, Лемешонок жестом остановил ее и зашагал
      к двери класса.
       В шестом "А" царило веселое безделье. Кто, пользуясь случаем,
      сдувал домашнее задание, кто просто развлекался, как мог. Двое
      мальчишек сосредоточенно и молча боролись в углу, другие с ин-
      тересом за этим наблюдали. Девочки болтали, прихорашивались,
      пробовали губную помаду.
       Появление в дверях Павла Алексеевича вызвало переполох, кото-
      рый быстро сменился любопытной тишиной. Лемешонок взглянул на
      сына, спящего за столом. Над учительской прической потрудились
      девчата - ее украшал бантик, о пиджаке позаботились представи-
      тели противоположного пола - на спине учителя красовались три
      знакомые буквы... Мгновенно оценив обстановку, Лемешонок подо-
      шел к сыну, сорвал бантик, - кое-как затер надпись и взвалил
      Алексея Павловича, Алешку, учителя, сына - на плечо. Класс мол-
      чал.
       Девочка на третьей парте уткнулась в ладошки и заплакала...
       Леиешонок увидел в конце коридора маячившую директрису, по-
      вернул к черному ходу и вынес бесчувственное тело сына во двор.
      Поглядывая на окна школы, Павел Андреевич погрузил сына на пе-
      реднее сиденье, забросил в машину сумку и пристегнул сына рем-
      нем...
      
      
      
       В ресторане было довольно шумно. Оркестр барабанил что-то
      тяжелое и не очень вразумительное. Впрочем, слова никого здесь
      не интересовали, все предпочитали действовать. Молодежь танце-
      вала каждый за себя, несколько посетителей постарше - парами.
      Остальные за столиками беседовали, перекрикивая оркестр не сов-
      сем трезвыми голосами, и глазели на танцующих.
       За этим столиком было спокойно. Мужчина в хорошем костюме не
      спеша расправлялся с отбивной. Трое молодых парней ели не так
      элегантно, но со здоровым аппетитом и поглядывали на бутылки
      коньяка и водки, стоявшие в центре стола, пока не тронутые.
       Мужчина отодвинул тарелку, бросил на нее смятую салфетку,
      окинул хозяйским взглядом ресторан и лишь после этого обратил
      внимание на соседей по столу.
       - Я ведь, Сема, вас всех собрал не потому, что тебе не до-
      веряю. Наоборот! Тебя и сам шеф уважает, но... Перебираешь
      ты... В последний раз что было? Это слава Богу, что клиент вы-
      жил и никуда заявлять не стал. А если б помер? Тогда не только
      на тебе, на нас всех "мокруха" повисла бы.
       - Если б заявил, вот тогда бы и была "мокруха". А так
      пусть живет, еще деньги зарабатывает.
       - Вот об этом я и толкую. Тебе, Сема, до лампочки, что на
      тебе столько статей висит, а я за тебя все-таки боюсь.
       - Что это вы такой заботливый стали? Не хотите - без вас
      обойдусь...
       - Какой самостоятельный! Тебя без нас на другой день загре-
      бут и дадут на всю катушку. Кто знает, может и на вышака наск-
      ребут, ты ведь темнить любишь. Даже я не все твое знаю...
       - А вам и не надо знать.
       - Дерзишь, Сема, я бы на твоем месте не стал... О тебе же
      забочусь. Потому вас всех позвал, чтобы предупредить: никакой
      "мокрухи", никаких утюгов, никакого грабежа. Хватит, пока.
      Пусть уляжется немного ваше шумное поведение. Но работа есть
      работа и ее надо кому-то делать. Короче, есть клиент на двадцать тысяч
      "баксов". Мужик из Крисвят, на Браславских оэерах. Места
      чудные. Отдохнете, позагораете и поработаете.
       Отвернувшись от Семена, мужчина в костюме обратил внимание
      на двух других парней, словно только сейчас их увидел.
       - Как твоя тачка, Стас? В порядке? Отлично. Вот и ты к прилич-
      ному делу будешь допущен, на равных. Хватит тебе шлюх разво-
      зить...
       Мужчина улыбнулся и почти отечески потрепал Стаса по льня-
      ным волосам. Улыбка сошла, как по заказу, с его лица, когда он
      повернулся всем корпусом к третьему парню, который привычно
      постукивал ребром ладони по краю стола. На нем и в ресторане
      была все та же утренняя майка и джинсы.
       - А тебе я вот что скажу, Шварцнеггер. Брось ты свои штучки.
      Мне майор сказал, что ты за неделю три раза чуть не погорел за
      свои драки. Руки чешутся - иди в секцию, на конкурс красоты,
      хоть на чемпионат мира по бодибилдингу, но эти пьянки и драки
      каждый день по поводу и без повода - кончай. Будешь тянуть срок
      за мелкое хулиганство. Последний раз говорю. Всем сразу.
      Никакой самодеятельности, делать только то, что сказано и не больше.
      Ну, а теперь можно и по маленькой...
       Верзила, по прозвищу Шварцнеггер, или попросту Шварц, раз-
      лил коньяк. Мужчина с видом знатока посмотрел его на цвет и
      пригубил рюмку. Ребята выпили без церемоний. Мужчина допил
      коньяк и встал.
       - Дальше вы без меня продолжайте. Как выйти на мужика, сообщу
      после. Контрольные звонки каждый день в двадцать три ноль-ноль.
      Гуд бай, орелики.
       Семен проводил его мрачным взглядом и передразнил:
       - В двадцать три ноль-ноль! Как выйти - сообщу! Не деритесь!
      Не фулюганьте! Водку не пьянствуйте! Тьфу, шестерка, а корчит короля...
      Наливай, Шварц, поехали!
      
      
      
       Лемешонок сидел за кухонным столом и пил чай. Жена, Светла-
      на, просматривала заголовки газеты и ждала, когда он закончит
      свое традиционное чаепитие и можно будет убрать со стола и идти
      спать. Из комнаты иногда доносились храп и стоны спящего сына.
       Жена отложила газету.
       - Надо же, в такой день напился...
       Лемешонок поперхнулся горячим чаем, разлил его, чертыхнулся.
       - В какой такой день? А в другие дни можно? Какой такой осо-
      бенный день?
       Он понимал, о каком дне говорила жена, сам ждал его, чтобы
      придти домой, небрежно вывалить на стол перед сыном и женой эти
      пачки денег и душевно потолковать о планах, о будущих подарках,
      покупках... Да мало ли о чем можно помечтать в такой день. Вот он
      пришел и что же? Вместо торжественной встречи дома - все, как
      обычно, в машине - пьяный сын... И вся радость от этих денег
      уплыла, растаяла.
       - Ты знала, что он так пьет? Без меня, пока я на ферме?
       - Знала, не знала... Какая разница? Все равно его не переде-
      лаешь, поздно. И нечего из себя Макаренко или Кашпировского ра-
      зыгрывать. Ему не педагогика или внушение нужно, а больница.
      Пусть лечат.
       - Значит знала... Меня неделями дома не бывает, а ты ... хоть
      бы сказала.
       - Сказала бы, а ты раз-два, поговорил с ним и - готово! Пить
      бросил. Ты лучше в сарай загляни, сколько там посуды.
       - А может и ты ему компанию составляла?
       - Составляла... не часто, правда... А что делать вечерами-то?
      До поселка пять километров, кроме телевизора и посмотреть неку-
      да - деревья, сараи, грязь... У него хоть водка есть, а у меня
      что? Сижу здесь не жена и не холостячка. А ты в последние меся-
      цы раз в неделю приедешь чуть живой и спать.
       И опять Лемешонок понимал, что жена права, что это не жизнь,
      о которой он мечтал, и о которой говорил Светлане перед женить-
      бой. Эх, pебята, все не так. Все не так, ребята!
       Светлана замолчала, тоже задумалась и думали они, как видно,
      об одном и том же: как получилось, что сидят они за одним сто-
      лом, спят в одной постели, а живут как бы в параллельных мирах
      и общаются только па случаю. Светлана в который раз упрекнула
      себя в том, что в последнее время любовь и уважение к мужу все
      чаще уступают место неожиданной злости и раздражительности.
      Правда, это быстро проходило и она снова была мягкой и доброй,
      как всегда. Сегодня у нее было с утра приподнятое настроение, но
      пьяный Алексей все перевернул... Снова ощутив раздражение, она
      оставила посуду невымытой и молча ушла из кухни.
       Павел Андреевич жадно курил. Сигарета попалась дрянная, все
      время гасла и он, со злостью ткнув ее в пепельницу с надписью
      "Сайгон", неожиданно громко сказал:
       - Завтра, все завтра!
      
      
       Утром Алексей чувствовал себя плохо, хуже не бывает. Пох-
      мелье не было для него новым ощущением, но то, что он начисто
      забыл, как вчера попал домой и что вообще произошло во всей
      второй половине вчерашнего дня звенело в нем громкой тревогой.
      Организм желал пива или хотя бы чего-то мокрого. Алексей встал,
      прислушался. Отец и мачеха, как он называл про себя Светлану,
      видимо, еще спали. За окнами начинался рассвет и в кухне было
      достаточно светло, чтобы не зажигать свет. Кружка воды несколь-
      ко ослабила великую сушь и слегка прояснила мозги.
       Вспыхнувшая спичка заставила его вздрогнуть - в дверях стоял
      отец.
       - Ну и нервы у тебя, спичкой напугать можно... Садись, по-
      толкуем, пока одни.
       Алексей налил еще одну кружку воды, поставил перед собой и
      присел. Отец подошел к шкафчику, далеко запустил туда руку и
      извлек недопитую четвертинку. Как ни хотелось Алексею опохме-
      литься, ни на что на свете он не хотел сейчас этой водки, кото-
      рую отец вылил в стакан и поставил на стол.
       - Ты что, батя...
       Павел прикурил погасшую сигарету и, не глядя на сына, жестом
      показал, пей.
       Не сводя с отца глаз, Алексей, разрываясь между стыдом и же-
      ланием выпить, все-таки залпом опрокинул водку и жадно припал к
      кружке с водой. На отца он старался не смотреть. Павел сделал
      несколько затяжек и поднял голову.
       - Ты запомни эту водку...
       Что-то незнакомое в тоне отца прервало начавшуюся было лег-
      кую эйфорию и он вдруг понял, скорее просто почувствовал, как
      даются сейчас слова отцу. Павел смотрел на сына прямо, но тот
      ощущал, что взгляд отца проходит сквозь него и видит сейчас на его,
      Алешку, а что-то совсем иное, известное только ему одному.
      
      
      
       Я ПОМНЮ вкус той гнусной вьетнамской водки под названием
      "лиамой", ведь выкушал почти полную бутылку, и вкус тех переспе-
      лых бананов, которыми пытался уничтожить отвратительный ее вкус
      и запах. Помню ту жару и ручьи пота, лившиеся под рубашкой не
      переставая...
       Вчера нас вывезла из джунглей "вертушка": двоих мертвых и
      трех полуживых. Мертвые уместились в картонной коробке от
      апельсинов, завернутой в полиэтилен. Эдька уже был в госпитале, а
      мы со Славкой напились... Славка уже лежал под кустиком, вздра-
      гивая во сне и продолжая держать за горлышко глиняную бутылку
      из-под водки. Видимо во сне ему казалось, что у него в руке
      граната и он никак не хотел с ней расставаться.
       Через час мне полагалось дать полный отчет о том, что прои-
      зошло позавчера, а я сидел и пил с другом Славкой, которому по-
      завчера тоже повезло. Что я мог рассказать? А ничего! Олег и
      Володя колдовали над этой сукой ракетой, за которой мы охотились
      уже две недели и, наконец, нашли. Целенькую, не разорвавшуюся,
      как большинство из них, с диким грохотом и смертью в ста пятидесяти
      метрах вокруг себя. Тепленькую, только слегка покореженную,
      скорость-то у нее будь-будь... Славка и Эдик были запасными, под-
      менить, если надо. У меня был сеанс связи с базой. А потом эта
      сука рванула. Эдик вылез и сидел на краю укрытия, ему и доста-
      лось. Славка, как обычно, дремал в ожидании, что его разбудят и
      позовут к этой самой американской сволочи с красивыми надписями
      на боках и черт те чем внутри. Взрывной волной меня приподняло
      вместе с рацией метра на полтора и шмякнуло об землю. Ни рации,
      ни мне ничего не сделалось, а вот от ребят и той суки осталась
      только воронка...
       Что писать? Как мы собирали то, что от них осталось? Как
      ждали "вертушку", видя, что Эдька без госпиталя и врачей долго
      не протянет? Они и сами все знают: не мы первые, не мы послед-
      ние...
      
      
      
       - Ты запомни эту водку... Я ее тебе дал не на похмелье, хо-
      тя и для этого тоже, уж больно жалко выглядишь, прямо какая-то
      каша-размазня... Последняя это твоя водка, пока я живой... для
      тебя. Будешь продолжать, считай, что я для тебя помер. Что я о
      тебе думать буду - мое дело. Теперь слушай: в школу ты пойдешь
      только за расчетом, нет больше такого учителя Алексея Павловича
      Лемешонка. Захочешь - снова он будет, а пока есть подсобный ра-
      бочий Лемешонок А.П. Бери бумагу, пиши...
       Алешка ошарашено взял протянутый лист бумаги, совершенно
      запутавшись, попытался искать авторучку, хлопая себя по голым
      ногам и груди. Отец усмехнулся и дал ему ручку.
       - Пиши. Генеральному директору арендного хозяйства "Путь к
      капитализму" господину Лемешонку П.А. от тебя заявление и так далее,
      как там обычно пишется... Так, подсобным рабочим... с окла-
      дом... сто условных единиц в месяц. Подпись.
       - Ты что, батя?
       - Заладил, батя, батя... Давай подпишу. Вот так. Работать бу-
      дешь.
       Павел Алексеевич подмахнул заявление и прихлопнул его ла-
      донью.
       - Все, кончилась твоя нищая свободная жизнь. Отныне ты
      и рабочий класс, и крестьянство, и трудовая интеллигенция. И мой
      работник. Все, как положено. В голове у Алексея все перемеша-
      лось: вчерашняя пьянка, ожидание разговора с отцом, ругани, ска-
      ндала, возможный отъезд в город, к матери и еще многое другое,
      чего он даже не мог осмыслить своей похмельной головой. И рядом
      было какое-то успокоение, словно после долгой дороги он при-
      сел и увидел то самое место, куда так трудно шел. Он рассмеялся.
       Рассмеялась и Светлана, уже несколько минут стоявшая в прое-
      ме двери, и слышавшая конец этого неожиданного разговора.
       - А меня на работу не возьмешь, хозяин? Хотя бы в качестве
      жены или, на худой конец, любовницы...
       Алексей радостно и умоляюще посмотрел на отца. Вот это жизнь
      начинается!
       - Берем?
       Павел взглянул на жену весело и, продолжая игру, взял со сто-
      ла еще лист бумаги и авторучку.
       - Только вот на какую должность... Любовницей будешь на об-
      щественных началах. Это, так сказать, твоя благотворительная
      деятельность. Женой тебе положено быть по закону... А нигде не
      сказано в законе, что ты должна содержать в порядке двух мужи-
      ков. Поэтому учреждаем должность домоправительницы с соответст-
      вующим окладом в... тpи сотни у.е. - все-таки правительница,
      а не какой-то там разнорабочий!
       Павел Андреевич подмигнул сыну. Алексею от выпитой водки и
      всего того сказочного, что происходило, было уютно, как бывало
      только в детстве...
       Павел вспомнил, что сын еще ничего не знает о деньгах, кото-
      рые так и остались лежать в машине, встал и вышел во двор.
       Светлана захлопотала у плиты, забыв, что она даже не накину-
      ла халат, а так и хозяйничала в одной ночной рубашке. Алексей
      невольно залюбовался ею и впервые подумал, что отец здорово
      правильно поступил, женившись на этой красивой женщине. Внеш-
      ностью сравнивать ее с матерью он не стал, - мать была намного
      старше, а вот характер материнский он знал отлично - истеричка
      и зануда, хоть и нехорошо так думать о матери, но все-таки подумал,
      хотя и с оговоркой.
       Наконец все шло так, как хотелось Павлу Андреевичу. Он вошел
      на кухню с синей сумкой, рванул молнию и на стол посыпались
      толстые пачки... Светлана с улыбкой наблюдала за этим большим
      ребенком, а у сына вдруг обнаружилось полное исчезновение бо-
      жественного дара речи.
       Павел протянул по одной пачке каждому и, смущаясь своей щед-
      рости, сказал:
       - Это просто подарок... или аванс, как хотите... Так ска-
      зать, не подотчетные деньги. На что хотите, на то и тратьте.
      Ваши, личные, а вот что купить для дома, для семьи, давайте об-
       Светлана хотела засунуть пачку в карман и обнаружила,
      что халат ее остался в спальне. Смутившись, она быстро вышла.
      Алексей, обуреваемый любовью ко всему миру, посмотрел ей вслед.
       - А славная у меня мачеха... я хотел сказать, извини, славная
      у тебя жена, папа.
       Светлана надела не халат, как обычно, а нарядное платье. Уви-
      дев ее, мужчины вдруг обратили внимание и на себя: батюшки,
      трусы, какие-то грязные тренировочные штаны, майки... Отец
      и сын, не сговариваясь, кинулись прочь из кухни под заливистый
      смех Светланы.
       Держа в руках любимую чашку с чаем, Павел Андреевич продол-
      жал обсуждение будущих покупок.
       - Так, Алешка, с предметами быта и хозяйства покончили. Что бы
      такое купить для души, необычное и чтоб для всех с пользой?
       Алексей, замирая от возможного отказа, робко предложил:
       - Давай видик купим... Какие фильмы смотреть будем! Не то
      что по ящику. Ты таких, наверно, сроду не видел...
       Павел Андреевич слегка помрачнел.
       - Всякие я видел...
       Он посмотрел на жену, прочел на ее лице и поддержку просьбы
      Алексея и ее собственное, светланино, желание иметь дорогую иг-
      рушку.
       - Решено, купим видик. Капиталисты мы или кто?
       Алексей, все еще не веря в удачу, взглянул на улыбающуюся Светлану,
      на отца, и осторожно сказал:
       - Только дорого...
       Но Павлу Андреевичу было сейчас наплевать на деньги. Лучшей наградой
      ему были светящиеся, добрые лица жены и сына. А что еще нужно человеку...
      
      
      
       Валерий Петрович, которого Семен презрительно называл шес-
      теркой, кем-кем, но шестеркой не был, это уж наверняка. Маска по-
      лублатного деляги очень помогала н разговорах с такими костоло-
      мами, вроде Семы. Имени его настоящего они не знали, да и о
      месте работы тоже. Он для них вроде мальчика на побегушках при
      могучем и всезнающем шефе. Пусть так и думают, дебилы. А маски-
      ровочка, ох, как нужна Валерию Петровичу. Что ни говори, а у него
      опасная и рисковая работа и все из-за контактов с такими подон-
      ками, как Сема. Но и без них никуда... Самому что-ли потрошить
      клиентов? Нет уж, увольте. Его дело - исключить по возможности
      риск засыпаться, как чуть было не случилось из-за этих крети-
      нов. Пытать клиента вздумали! Взяли у него два куска, да побpя-
      кушек на столько же, так нет же - еще пару лишних шмоток захоте-
      лось... Из-за этого барахла чуть не погорели. Жлобы.
       Гнев Валерия Павловича был искренним: у него был врожденный
      дар подлеца, который в любой грязной истории чувствует себя
      чистым и непорочным, заранее приготовив для себя оправдание. На
      работе он был тем, кем и значился в штатном расписании его до-
      вольно высокопоставленного учреждения - этаким полусредним ру-
      ководителем, добродушным и приветливым холостяком, объектом
      пристального внимания женщин. Валерий Петрович не оставался
      равнодушным к ним, но жениться не торопился. С женщинами был
       галантен и даже игрив, а когда душа требовала чего-то неорди-
       нарного, звонил Стасу и тот привозил ему девочек на выбор. После
       придирчивого отбора, Валерий Петрович сообщал своему коллек-
       тиву, что отбывает по делам, грузился в стасову "девятку" с
       двумя победительницами конкурса красоты и отбывал на дачу. Че-
       рез день он появлялся в своем кабинете слегка усталый, но неиз-
       менно добродушный и внимательный.
       В деле с этим богатеньким мужичком Валерий Петрович особых
       трудностей не видел, однако и лезть напролом не собирался. Этим
       костоломам все равно, когда и за что они сядут, а Валерий Пет-
       рович сидеть очень не хотел и не собирался. То, что костоломы его не
       продадут, он не почти не сомневался: и в зоне им захочется жить нормаль-
       но, а кто поможет, как не он. Да и срок дадут не вечный, если конечно,
       на мокрое дело не пойдут. А Сему трудно удержать в рамках... Валерий
       Петрович даже передернулся, вспомнив семины "забавы". За убийство
       менты начнут носом землю рыть. А когда своя шкура на этих идиотах ды-
       миться начнет, тут они и его, Валерия Петровича, сдадут как ми-
       ленького.
       Потому и ломал он сейчас голову, как заставить этого мужичка
       молчать. Как-то замазать его надо, хоть на чем, но замазать...
       Да и фамилия у него знакомая какая-то, вроде слышал где-то...
      Валеpий Петpович применил испытанное средство - стал обзва-
       нивать подруг... Заглядывая в заветную записную книжку, он при-
       вычно набирал номера телефонов и так же привычно врал что-то
       ласковое и ни к чему не обязывающее. Потом вдруг прекратил это
       занятие, вспомнил!
       Валя! Она-то ему и нужна. Валерий Петрович вдруг отчетливо
       вспомнил как полгода назад Валя знакомила его с эффектной жен-
       щиной среднего возраста и та просила помочь ее сыну-оболтусу,
       которого выгоняли толи из университета, толи из политеха...
       Валерий Петрович тогда высоко оценил маму, что-то, как всегда пообе-
       щал, но делать ничего не стал, просто забыл про неудачного сту-
       дента, а вот мамочка в его памяти осталась. Валерий Петрович
       достал другую записную книжку, полистал... Вот, есть! Лемешонок
       Инна, телефон, адрес... Даже адрес оставила, предусмотритель-
       ная.
       Валерий Петрович сгоряча чуть не набрал нужный номер, но ос-
       тановился и задумался. Нет, ему лично в это дело лезть сейчас
       не стоит. Надо с Валей поговорить...
       Валентине было за..., но она об этом не очень распространя-
       лась. Здоровье в порядке, спасибо зарядке - этот пионерский лоз-
       зунг она возвела в принцип и все силы бросила на поддержание
       отличной формы души и тела. С душой обошлось, как нельзя лучше,
       а тело... Тело тоже пока не подводило. Правда, требовало очень
       много усилий, времени, но игра стоила свеч. Холить его и сле-
       дить за ним нужно было ежеминутно, иначе я кончусь, как женщина,
       так считала Валентина. Слово у нее с делом не расходилось и
       звонок Валерия Петровича застал ее в утренней ванне. В ней
       предписывалось быть еще полчаса и Валентина не стала прерывать
       заботу о здоровье даже ради такого приятного звонка. Благо телефон
       предусмотрительно стоял рядом.
       - Валюша... дорогая, просто праздник - услышать тебя, эолот-
       це... Что поделываешь?
       - Сижу в ванне.
       - Где-где? Да... хотел бы я быть сейчас рядом с тобой...
       - Так в чем дело, бери машину и приезжай.
       Валерий Петрович замялся, начал было врать про занятость, но
       потом решил, что по телефону он ничего толком не узнает и кроме при-
       падка ревности (а чего ревновать, что он, муж ей, что ли?) он
       ничего не приобретет. Нет, надо так делать, чтобы эта дуреха и
       позже ни о чем не догадалась. Слушая ее болтовню, он вспомнил
       двух последних девочек и вздохнул - на какие жертвы приходится
       идти... Но, по привычке наскоро придумал оправдание - зрелый
       плод всегда слаще.
       - Валюша, меня не нужно уговаривать. Бросаю все, гори оно
       пропадом, и бегу к тебе.
      
      
      
       Лемешонок с сыном стояли у автостанции и курили, прислушива-
       ясь к неясным объявлениям дежурной. Автобус явно запаздывал.
       Оба чувствовали себя неловко в этой ситуации, когда уже все
       сказано, обговорено и делать больше нечего, только ждать. Павел
       Андреевич прервал паузу и пошел все повторять сначала. Сын до-
       садливо поморщился, но промолчал.
       - Проведешь разведку, что, где и почем. Список у тебя есть.
       Со спекулянтами не связывайся, походи лучше по магазинам.
       Всех обзвонишь, кого я тебе дал, они - люди солидные, помогут,
       есть возможности. Не забудь про тракторный, может они мотоблоки
       прямо на заводе продают. Матери дашь денег, скажешь, что скопил.
       - Да не возьмет она.
       - Дурень ты, от меня не возьмет, а от сына возьмет, если не
       проболтаешься, откуда деньги... В общем, завтра, послезавтра
       жду домой, не болтайся зря.
       Наконец, "Икарус", окутанный черными клубами дыма, подкатил
       к площадке. Леиешонок грубовато хлопнул сына по спине и подтол-
       кнул к автобусу...
      
      
      
       Валентина умела принимать дорогих гостей. Валерий Петрович в
       белом купальном халате расхаживал по ее квартире, прихлебывая
       чай из дорогой сервизной чашки.
       - Помнишь, Валюша, ты меня знакомила как-то со своей подру-
       гой? Лина или Инна?
       Валентина насторожилась.
       - Что, на науку потянуло?
       - Да нет, нет, не волнуйся - меня это не касается, не мой
       вкус... А что, ученая что ли?
       - Кандидат наук и разведена. Квартиру ей муж оставил отличную.
       - Опять ты... Не об этом речь... И не обо мне. Есть у меня
      паpнишка один, молодой еще. Вот он и запал на нее. Может, ты его
      помнишь.
       - Еще бы не запомнить, прекрасно помню. Зовут Анатолием.
       Валерий Петрович на секунду опешил - давно уже он позабыл
      его настоящее имя: все Шварц да Шварц... А она запомнила. Вот они,
      женщины...
       - Точно, Анатолием. Он, понимаешь, увидел нас тогда с этой
       твоей Инной и не дает мне проходу - познакомь, говорит, меня
       с ней...
       - Ну, ты даешь, Валера! Тебя, значит, на молоденьких тянет,
       а его на тех, кто постарше. Не дурачки, я гляжу, вы оба...
       - Что ты, Валюша, не за себя ведь прошу, за своего молодого
       дpуга.
       Валентина уже набирала номер.
       - Инночка, привет. Как поживаешь? Все скромничаешь... Да уж знаю,
       сорока на хвосте принесла. Людей с ума сводишь, а сама в кусты
       Как кого? Есть один такой. Меня просит перед тобой похлопотать,
       чтоб не отвергала... Нет, молодой, красивый... Какие шутки?
       Ладно, короче, подруга: к семи часам будь готова, приведу тебе /
       принца. Все, никаких вопросов, пока. Ты доволен?
       - Прелесть ты моя, Валюша...Иди сюда.
      
      
      
       "Луноход" Лемешонка лихо отмеривал километры дороги от рай-
       центра. Проводив сына, Павел Андреевич торопился засветло зае-
       хать в третью бригаду, посмотреть на трактор. На машинном дворе
       он привычно пошел к месту, где могла стоять машина. Вблизи ста-
       ло ясно, что трактор доживает последние дни. И даже не дни, а
       часы. У трактора деловито возились два мужичка, явно стараясь
       снять с него все, хоть мало-мальски полезное.
       Лемешонок молча понаблюдал за работой, не выдержал и поинте-
       ресовался:
       - В расход, значит, трактор пускаете?
       Один из мужичков покосился на него и не ответил: был занят
       скручиванием передней фары. Она, видимо, приржавела от хорошего
       ухода и не поддавалась. Механизатор еще раз попытался снять ее
       и вновь неудачно. Фара стояла мертво. Мужичок выругался и с
       размаху саданул по ней гаечным ключом, брызнуло стекло...
       - Зачем же так? - вырвалось у Лемешонка.
       - Все равно продавать какому-то кулаку... А тебе-то что?
       - Мне... ничего.
       Павел Андреевич повернулся и пошел к воротам. Рядом с его.
       вездеходом стояла серая "Волга", явно не председательская, а
       сам председатель махал ему рукой с крыльца мастерской. Лемешо-
       нок нехотя откликнулся и так же нехотя направился к крыльцу.
       В небольшой комнатке, где Павел Андреевич частенько раньше
       собирал механиков, за замасленным столом по-хозяйски располо-
       жился незнакомый человек. Председатель, Николай Иванович, про-
       тянул руку, поздоровался. Человек за столом молчал и выжидающе
       смотрел на Лемешонка.
       - Ну, посмотрели трактор?
       - Посмотрел... на то, что от него осталось. Думаю, да завтра
       не останется ничего. Не буду я его брать.
       Председатель засуетился.
       - Как же так, не будете? Я и приказ подписал: продать вам
       трактор, даже счет выписали...
       - А вы вот им, - Лемешонок кивнул в сторону трактора-, счет и
      отдайте. Пусть они за все и платят, а я не буду.
       - Так ведь такие же деньжищи! Как же так, Павел Андреевич,
      я же вам поверил. Куда ж я этот трактор теперь дену?
       - И я вам повеpил, что покупаю тpактоp, а не металлолом. Вот вы
      его туда и денете, откуда счет такой взяли... Мне трактор был
      нужен, а не куски железа. Отдайте школьникам на пионерскую колон-
       ну... Только колеса снимите, а то во "Вторсырье" засмеют.
       Мужчина за столом грозно прокашлялся, Николай Иванович испу-
       ганно затих.
       - Так это и есть твой фермер, Николай Иванович? Прыткий...
       Ты что же ты председателя подводишь, а? Он трактор списал,
       оценил, провел по всем документам, а ты не хочешь брать. Нехо-
       рошо.
       Настроение у Павла Андреевича было какое-то умиротворенное
       после утреннего разговора с сыном. Он даже не очень расстроил-
       ся, увидев, как раскулачивали трактор, глупое положение предсе-
       дателя. Его все это просто забавляло. Даже хамский тон неизвестного на-
       чальства его не задел за живое.
       - Хорошо, не хорошо, а покупать не буду. Это когда я у вас
       на службе был, меня можно было заставить покупать для колхоза
       всякую дрянь по вашим разнарядкам, а теперь я сам решаю, на что
       свои деньги потратить.
       Лемешонок отвернулся к председателю.
       - От вас, честно скажу, не ожидал. Сами ведь говорили - иг-
       рать честно.
       Начальство взбеленилось.
       - Какая такая игра? Что он мелет? Я что, с тобой в игры сюда
      приехал играть? Он, видите ли, не купит трактор... Купишь, как миленький,
      куркуль недобитый. Я тебя в порошок сотру, если начнешь ерепениться.
      Дают - бери, бьют - беги, так гласит народная мудрость?
       - Николай Иванович, кто это? При мне вроде таких психов в
       районе не было?
       На начальство тяжело было смотреть, но Павел Андреевич спо-
       койно подошел к столу и очень внятно произнес:
       - Ты все очень правильно говоришь: и недобитый, и куркуль, и
       когда дают, беру, а бьют - бегу. Только зря ты себя умным счи-
       таешь, а меня за дурака держишь. Это пусть тебя твои подхалимы
       хоть гением кличут, мне не жалко. Только меня ты не учи, хва-
       тит, научился. И не грози меня в порошок стереть - меня мировой
       оплот капитализма самой современной техникой в порошок стирал,
       да притомился. Так что не пугай меня, начальник, очень тебя
       прошу, а то ночью спать плохо буду.
       Председатель посматривал на начальство, виновато разводил
       руками, мол, вот такой невоспитанный, грубый у меня фермер по-
       пался, но в разговор не встревал. Начальство, вспомнив о своем
       государственном достоинстве, несколько поостыло.
       - А что это вы мне грубите?
       - Это я-то вам грублю? А кто здесь только что на людей старше
       себя орал, грозил, оскорблял? На председателя, как на мальчишку
       цыкал?
       Председатель опять развел руками: стоит ли обращать внимание
       на такие мелочи...
       - Ладно, покричали и хватит. Я вам скажу без лишних эмоций:
       поздно вам кулаками махать. Я теперь вольный. И не потому, что
       законы о земле и об аренде вышли. Я сам свою волю почувствовал
       и ничего вы со мной больше не сделаете. Разорите, землю, фер-
       му-развалюху отберете? Это вы сможете... Только через полгода,
       год я снова силу наберу, а у вас ее, думаю, с каждым днем по-
       меньше будет. Скоро мы все на равных говорить будем, вот как
       сейчас я с вами, Или не нравиться? Завтра, ну, послезавтра мно-
       го появится таких, как я, вольных. До свидания, Николай Ивано-
       вич и вы, господин хоpоший, не знаю вашего имени-отчества...
       Начальство не ответило, но головой все-таки кивнуло. Павел
       Андреевич усмехнулся и вышел.
      
      
      
       Веронике явно понравилось у Шварца, как он предпочитал себя
      называть. По утрам они, как обычная молодая семья, сидели,
      завтракали на кухне. Поесть Шварц любил и потому сейчас в его
      примитивных мозгах оформилась простенькая, нехитрая мысль, что
      девчонка, пожалуй, пусть поживет еше: готовить умеет, в доме
      порядок навела... А надоест, кому-нибудь сплавлю или сама уй-
      дет. Когда и как все произойдет, Шварц не знал и знать не хо-
      тел. Он неторопливо наслаждался едой и видом классной девочки,
      сидящей напротив. Прекрасно, чего еще желать: и жратва, и пиво
      на похмелье, и баба под рукой... Такой расклад Шварцу нравился.
      Пусть поживет.
       Телефонный звонок прервал его приятные мысли. С первых слов
      Валерия Петровича его настроение было безнадежно испорчено.
      Он тоскливо покосился на Веронику и чуть не закричал в трубку:
       - А почему я? Пусть Сема идет или Стас со своей тачкой...
      Опять я! Мне эти старые бабы во где сидят...
       После этого Шварц замолчал и продолжал выслушивать наставле-
      ния Валерия Петровича молча, но с видом оскорбленной невиннос-
      ти... Закончив разговор, чуть не треснул трубкой по стене, но,
      видимо, пожалел импортный телефон и просто бросил его на кро-
      вать.
       Вероника с интересом ждала разъяснений. Поняв, что их не из-
      бежать, Шварц пожаловался:
       - Друг просит развлечь его знакомую... Этого еще не хватало.
      Небось опять мымра какая-нибудь...
       - А ты и развалюх обслуживаешь? Выходит мы с тобой коллеги?
       У Шварца с юмоpом было плохо, но даже он понял, на что она намекнула
      и бpосился на Веронику с перекосившимся лицом. Она испугалась...
       - Что ты, что ты... Я неудачно пошутила, прости.
       Анатолий остановился, пришел в себя, плюхнулся на табурет.
      Хоть медленно, но все-таки сообразил, что Вероника права,
      просто он никогда не задумывался над такими вещами... Сколько раз
      он ублажал этих потрепанных дур, возил их куда-то, водил в
      рестораны, даже танцевал с этими развалинами, с тоской глядя на
      молодых девчонок, которые лихо отплясывали рядом. Но так было
      надо для дела, так приказывал или просил, какая разница,
      Валерий Петрович. Впрочем, очень скоро эти женщины, исчезали,
      к его большой радости, но потом опять раздавался звонок,
      как сегодня, и снова надо было надевать костюм, галстук и
      изображать робкого влюбленного молодого человека. Тьфу! Шварц
      со злостью плюнул через всю кухню. Вероника присмирнела и
      робко поглядывала на Анатолия, прикидывая, сейчас ей придется
      убираться из этой хаты или немного погодя, после постели...
      Анатолий думал о своих обидах вслух.
       - Дрючит, как родной. Что я ему, проститутка какая?
       Вероника чуть не хмыкнула, но вовремя удержалась от комментариев.
       - Я мастер спорта по дзюдо... был. У меня три курса физкуль-
      турного, я даже книжки читаю. Меня можно было и по другому... Со
      мной можно и по другому...
       Взгляд Анатолия остановился на Веронике, которая преданно
      глядела на него.
       - Вместо тебя - мымру! Ой, подохну от смеха. Ну, да ладно,
      не боись, у меня это не надолго. Покалякаю, может в кабак с ней
      потащусь, но вечерком буду здесь, поняла? Чтоб все было, как
      вчера. Сходишь за жратвой, вот тебе деньги, и больше из дому
      ни-ни. Выпивку я привезу.
      
      
      
       Инна готовилась к приему гостей. На столе стоял букет цветов,
      на газовой плите весело свистел чайник. Из встроенного в секции
      бара появились бутылки коньяка и сухого вина, хрустальной резь-
      бой засверкали фужеры...
       На звонок в прихожей Инна пошла не торопясь, по дороге успев
      еще раз придирчиво осмотреть себя в зеркале.
       Валя картинно стояла в дверном проеме, позади, с огромным
      букетом, ослепительно улыбался Анатолий, по прозвищу Щварценеггер.
       - А вот и мы, принимай, подруга, гостей... Знакомься: Анато-
      лий, сотрудник и доверенное лицо моего Валеры.
       Анатолий постарался изобразить еще одну улыбку - точь в
      точь, как у своего знаменитого прототипа.
       Инна, болтая с подругой, внимательно рассматривала обещанно-
      го принца. И все больше убеждалась, что принц пришел отменный.
      Высокий, с мощной мускулатурой, приятным, хотя и туповатым ли-
      цом. Она нисколько не верила а басню Валентины о влюбленном мо-
      лодом человеке, но ей было сейчас наплевать на это. Ее редкие
      любовные приключения не выходили из привычного круга преподава-
      телей, научных сотрудников, чаще всего ее возраста и старше.
      Теперь она сравнивала их тщедушные фигурки, дряблые мышцы, от-
      вислые животики с этим великолепием молодости. Сравнение было
      явно в пользу Анатолия.
       Пустой, необязательный разговор перескакивал с одного на
      другое, с каждой выпитой рюмкой становился все непринужденнее.
      Анатолий, приготовившийся было преодолевать отвращение к оче-
      редной "мымре", увидев Инну, воспрял духом. Она выглядела не
      старше тридцати пяти и была такой милой и аппетитной, что уже
      через несколько минут Шварц забыл об утренних стенаниях.
       Звонок в дверь вызвал приступ веселья - еще гости, гуляем!
      Инна пошла открывать дверь и вернулась с растерянным лицом. По-
      зади нее стоял и с любопытством оглядывал гостей Алексей.
       - Знакомьтесь, это мой сын Алексей... Вот приехал из Крис-
      вят... Это мои друзья, Валентина Львовна... Анатолий...
       - Алексей, сын вот этой прекрасной дамы. Мама, ты сегодня
      просто великолепно выглядишь! А что это вы здесь празднуете?
       Валентина пришла на помощь.
       - У нашего друга Анатолия сегодня важный день. Он..он...по-
      лучил премию за одно очень ценное изобретение.
       - Так вы инженер? Замечательно! Надо выпить за технический
       прогресс.
       Алексей с размаху плеснул коньяку в первый попавшийся бокал,
      выпил и застыл с пустым бокалом в руках. Он выпил! Хотя еще полчаса
      назад, по дороге от вокзала домой он не один раз повторял себе, что
      никаких выпивок не будет, он человек слова и отца не подведет! И что же?
      Не успел войти домой, как уже бокал коньяка... Он растерянно поставил
      бокал, поймал тревожный взгляд матери.
       - Извините, я как-то некстати.
       Смущения Алексея Шварц не заметил, зато сразу засек, как
      жадно тот выпил коньяк. Это было ему знакомо. Сам он выпить
      умел, но очень часто видел, как напивались другие: быстро и не-
      уиело. И этот из таких, решил Шварц. Но что было делать в этой
      ситуации, когда сын испортил завязавшийся было контакт с мамулей,
      Шварц придумать не мог. Надо было посоветоваться с Валерием
      Петровичем. Извинившись, он прошел к телефону в прихожей и,
      прикрыв дверь, набрал номер.
       - Это я, Шварц. Тут ее сын приехал. Нет, ничего такого не бы-
      ло... Не успел. Так что мне делать?
       Валерий Петрович тоже не знал, но, в отличие от Шварца, умел
      думать.
       - Вот что, к дамочке не приставай при сыне, будь джентльме-
      ном, а сына вечером утащи куда хочешь: пей, гуляй, бабу ему
      найди, но никуда от себя не отпускай. И держи меня в курсе, я
      подумаю, что делать.
       Повеселевший Анатолий вернулся в комнату. Алексей, слегка
      захмелев от выпитого, рассказывал о своих планах на сегодня и
      завтра. Увидев Анатолия, обратился к нему.
       - Вот вы мне наверняка поможете, а то эти женщины... Видик я
      хочу купить, не посоветуете что брать? Да и к машинам надо пpицениться...
       - Видик, ого! А деньги есть, хоpоший видик и стоит хоpошо, а уж
      пpо машину я и не говоpю... .
       - Есть... не у меня, правда, у отца.
       - Вот не знал, что у вас муж богатый человек.
       - Мы в разводе... Я и сама не знала, что он вдруг разбогател...
       - Не разбогател, а заработал. Отец, как он себя называет,-
      вольный фермер. Почти год вкалывал и получил...
       - Алексей, тогда я могу сказать, вам просто повезло - один
       мой знакомый, тоже... изобретатель привез недавно из Штатов ви-
       дик с жуткими навоpотами и хочет толкнуть. Я с ним переговорю,
       а с вами давайте встретимся часа через два и все обсудим.
       Анатолий стал прощаться, заторопилась уходить и Валентина.
      Инна с сожалением пошла их проводить до дверей.
       - Вы уж помогите сыну, он такой непутевый. И меня не забы-
      вайте: сын приехал и уехал, а я опять одна останусь...
       Алексей сидел за опустевшим столом и рассматривал бутылку с
      коньяком. Выпить еще хотелось. Решившись, он налил довольно
      много и залпом выпил. Инна успела заметить, как он поставил фу-
      жер и быстро сунул в рот попавшуюся под руку закуску.
       - А ты все еще пьешь? Мало тебе всего, что натворил: из уни-
      верситета выгнали, на работу только в деревне взяли. И там пь-
      ешь, с отцом на пару? Алкоголики несчастные.
       - Ты что, мать. Отца-то за что, ведь он же совсем не пьет, ни
      капельки, даже по праздникам. А что он пил разве?
       - А то как же. Только он хитрый был, если выпьет - приходит
      домой поздно, когда ты уже спишь... А после своего Вьетнама
      почти каждый день раньше двенадцати домой не являлся...
       - Какого Вьетнама, мать? Он что, там работал? А мне никогда
      не рассказывал.
       - Еще бы, это у нас запретная тема в доме. Не работал он
      там, а воевал. А потом молчал. Сядет, уставится во что-нибудь и
      молчит. Напьется, навеселится и опять молчит. Сутками мог мол-
      чать. Они там секретные какие-то были. Он потом много лет под
      присмотром находился. Ко мне приходили, если, мол, расскажет
      что-нибудь или по пьянке начнет болтать, сообщите.
       - Кто приходил? Кому сообщать?
       - Кому, кому... маленький что ли?
       - И ты... сообщала?
       - Ну, туда я не ходила, я отцу своему рассказывала, он ведь
      там работал... А уж он pешал...
       - А бате что-нибудь за зто было?
       - Не знаю, мы разошлись, надоели мне эти переживания...
       - Ну, родители, вы даете! До двадцати двух лет сын дожил, а
      ему только сейчас такие вещи pассказывают...
       Алексей, возбужденный от коньяка и всего услышанного, неpвно
      ходил по комнате. Инна убирала со стола грязную посуду, не за-
      мечая, какое впечатление произвел ее рассказ на сына. Она дума-
      ла о своем.
       Сын прошел в свою бывшую комнату, оглядел привычный интерь-
      ер, сел на диван. В спортивной сумке до сих пор лежали его ке-
      ды, спортивный костюм, какие-то тетради, фотографии... Он выт-
      ряхнул в шкаф вещи, положил бумаги в стол, перекинул через пле-
      чо пустую сумку. Достал из кармана пачку денег, разорвал банде-
      раль, отщипнул солидную стопку купюp и сунул в куртку. Ос-
      тальные деньги положил в комнате матери в туалетный шкафчик.
       - Я пошел, мама. Отец столько поручений надавал, ужас! Я
      ведь теперь его заместитель... По магазинам надо успеть, на за-
      вод. И с Анатолием договорились встретиться, обещал помочь че-
      ловек.
       Мать с трудом оторвалась от воспоминаний о прошлом и будущем,
      устало посмотрела на сына.
       - Я тебе ничего и не говорю, все равно, как горох об стенку.
      Приехал, называется! Полчаса побыл и побежал... Как отец... Иди
      на все четыре стороны, иди к нему, он тебя научит... Знаешь,
      сколько он крови мне попортил, сколько нервов это мне стоило...
       Ее холеное лицо преобразилось, сейчас на нем было хорошо
      знакомое сыну выражение ненависти - накрашенные губы тряслись,
      руки сжались в кулаки... Алексей досадливо дернулся: все это он
      видел столько раз! И ушел, хлопнув дверью.
      
      
      
       Город принял Алексея, как ветхозаветный отец своего блудного
       сына. Шумом, кипением жизни на улицах, веселой толчеей в трол-
       лейбусах, привычной деловитостью метро, даже очередями в мага- '
       зинах Алексей наслаждался. Он был порождением города, его ма-
       ленькой составной частицей и почувствовал это с новой силой,
       когда, выполняя поручения отца, отправился по многолюдью знако-
       мых с детства улиц. Он вспоминал, как в поселке невозможно было
       пройти куда-нибудь незамеченным, разве что в темноте... И сей-
       час он упивался своей анонимностью, - он был сам по себе, нико-
       му до него не было дела и это давало ощущение свободы.
       Женщины проходили мимо нарядные и удивительно красивые.
       Алексей впервые заметил, как много красивых женщин в его родном
       городе и ему вдруг непреодолимо захотелось с кем-нибудь позна-
       комиться, посидеть за столиком в летнем кафе над речкой, прово-
       дить домой в прохладных сумерках... Чего еще ему захотелось,
       Алексей уточнять не стал, только блаженно улыбнулся.
       Город, принявший его, как родного, и пачка денег в кармане
       сыграли с ним злую шутку - он окончательно потерял чувство
       барьера - сейчас ему казалось, что он может все и все ему доз-
       волено. Из головы начисто вылетели слова отца, которые казались
       ему сейчас надуманными и ненужными.
      
      
      
       Где жил Семен, никто из его приятелей не знал. Его уголовное
       прошлое не было для них секретом, но что за ним числилось, они
       могли только гадать - сам Семен никогда не рассказывал об этом.
       Да и после зоны было, видимо, что-то серьезное, что не позволя-
       ло Семену маячить на виду у милиции. Изредка приходил в ресто-
       ран, пил много, не пьянея, любого шума избегал. Если Шварц за-
       тевал драку, Семен линял без разговоров. Поначалу это казалось
       Шварцу просто трусостью, но когда они побывали вместе в делах
       "по изъятию ценностей", как говаривал сам Семен, Анатолий убе-
       дился, что Семен безудержно жесток с жертвами, не останавлива-
       ясь ни перед какими уловкаии, чтобы добиться своего. После пос-
       леднего дела, когда Семен пытал "клиента" горячим утюгом, Шварц
       стал даже его опасаться. То, что он был сильнее и мог одолеть
       Семена в любой драке, сомнений у него не было, но не было и
       сомнений в том, что может получить от дружка и выстрел, и нож в
       спину. Оружия Шварц не признавал, разве что нунчаки, но это
       так, для забавы что ли... А вот в том, что у Семена есть писто-
       лет, хотя никогда его не видел, он был уверен.
       Семен вышел на связь с Валерием Петровичем сам, а вот Стаса
       пришлось искать по городу. Анатолий взял такси и поехал по точ-
       кам, где он мог быть. Стас-шмаровоз был приятелем почти
       всех проституток города, умудрялся помнить их имена, клички,
       адреса и был незаменим для Валерия Петровича, когда его гостям
       или просто нужным людям вдруг требовалось женское тепло и неж-
       ные руки... В остальное свободное время Стас торговал помалень-
       ку и числился в таксомоторном парке, обслуживая в основ-
       ном своих подружек. Больших денег это не давало, но Стаса не
       очень привлекали денежные дела с большим довеском в виде многих
       лет лишения свободы и он жил спокойно, балансируя на грани за-
       кона и не задумываясь над будущим. Да и зачем было о нем думать -
       девочки были очаровательны , а жизнь - прекрасна.
       Стаса Шварц отыскал у гостиницы "Интурист". Он сидел в ва-
       лютном баре, где пока было пустовато - клиенты стасовских дево-
       чек мотались по городу в автобусах и рассматривали достопрприме-
       чательности. Увидев Шварца , Стас замахал рукой , приглашал его
       к столику, где он сидел с двумя шлюхами голливудского класса.
       Шварц подсел к столику, выпил какой-то коктейль, назначил время
       встречи и быстро ушел, оставив Стаса попивать кока-колу в ком-
       пании его девиц.
      
      
      
      
       После разговора с начальством Лемешонок ощущал и удовлетво-
       рение и тревогу. Вовсе не был он уверен, что ему никто не смо-
       жет помешать, что вместо настоящей работы он не будет занимать-
       ся тяжбами, собиранием бумаг, переживать нашествия различных
       комиссий. Всю эту бюрократическую мясорубку он хорошо знал, не
       раз сталкивался в своей жизни. И опять-таки не был уверен, что
       победит тот, кто прав, а не тот, кто имеет власть. Обдумывая
       ситуацию, он и не заметил, как подъехал к дому.
       Светлана возилась во дворе, готовила корм для свиней. Павел
       вышел из машины, изо всей силы, по давней привычке, хлопнул двер-
       цей. Она не закрылась. Зная норов машины, Павел покрутил голо-
       вой и не стал повторять операцию закрывания строптивой дверцы.
       Подошел к жене обнял ее сзади, поцеловал в шею. Светлана обер-
       нулась к нему и, высоко держа испачканные руки, приподнялась на
       цыпочки, чмокнула мужа в щеку. Павел сбросил куртку и стал по-
       могать жене - понес задавать корм свиньям в сарае. Работая, он
       не переставал размышлять. В том, что приезжее начальство теперь
       в покое его не оставит, он не сомневался, да и позиция предсе-
       дателя может перемениться - вместо нейтралитета начнется война.
       Павел вздохнул, вот войны-то ему как раз и не хотелось... Надо
       бы с кем посоветоваться. Вот только с кем? Как ушел с должнос-
       ти, сразу обнаружил, что друзей среди тех, с кем столько лет
       тащил колхозный воз, так и не нажил. Был, правда, Василь, друг
       надежный, проверенный временем и делом...
       Павел поставил пустое ведро, потянулся и весело сказал Свет-
       лане, которая уже мыла руки у колонки:
       - Давай-ка, домоправительница, поесть хозяину и зксплуатато-
       ру трудового народа, а то у него мысли насчет дальнейшего пора-
       бощения трудящихся плохо шевелятся...
       Светлана ушла в дом накрывать на стол, а он присел на крыль-
       це, закурил. Точно, к Василю ехать надо обязательно, расска-
       зать. Он не любил просить друзей, обременять их своими забота-
       ми, берег это лишь на самый безвыходный случай, а тут, видно,
       такой случай и пришел. Павел почти фиэически ощущал ту нена-
       висть, которую излучал приезжий начальник и понимал, что нажил
       врага, если не на всю жизнь, то, во всяком случае, надолго.
       За ужином Павел Андреевич был необычно весел и добр, даже
       нежен с женой. Светлана удивлялась такому поведению мужа, но
       открыто боялась зто показать. Ей было приятно и радостно ощу-
       тить себя любимой и она смотрела на мужа смущенно, словно опа-
       саясь спугнуть его настроение.
       После ужина произошло еще одно невероятное для Светланы со-
       бытие. Павел помог убрать посуду, снял с нее домашний фартук и
       псвел в комнату. Оба кресла Павел вытащил с привычных мест и
       поставил посередине комнаты, включил телевизор и галантно пред-
       ложил жене:
       - Прошу. Давай-ка посмотрим, что там на белом свете делает-
       ся, а может и кино какое хорошее покажут, а?
       Светлана позабыла, когда муж смотрел телевизор, а чтобы
       вместе с ней! Это было невероятно. Она уселась в кресло, Павел
       поближе подвинул другое и обнял ее за плечи...
      
      
      
      
       Алексей стоял в назначенном месте и поглядывал по сторонам,
       поджидая своего нового знакомого. Кое-какие покупки он сделал,
       в основном, подарки для отца и его жены. Легкий хмель от выпитого
       днем коньяка давно прошел, и Алексей боролся с желанием загля-
       нуть в какой-нибудь бар и опрокинуть пару-другую стопок... Все
       равно бросаю пить, утешал он себя, надо бы напоследок помянуть
       свое неприглядное прошлое...
       Неподалеку заскрипели тормоза и Алексей увидел Анатолия, ко-
       торый махал ему рукой из приоткрытой двери белой "девятки".
       Развалившись на заднем сиденье, Алексей чувствовал себя заправ-
       ским прожигателем жизни.
       Анатолий обратился к светловолосому парню за рулем:
       - Поэнакомься, Стас, это Алексей - сын моей хорошей знакомой
       Инессы Васильевны.
       Стас не оборачиваясь протянул руку ладонью вверх. Алексей
       хлопнул по ней своей и рассмеялся. Стас насмешливо спросил:
       - Наш человек?
       - Наш, наш, Стас, не сомневайся. Надо бы ему помочь - классный
      видик хочет приобрести. И машину пpисмотpеть... Сечешь?
       - Сделаем, Шварц. Отчего же не помочь. У тебя деньги с со-
       бой, а то бы сразу и забрали?
       - Нет, не взял. Я и не думал, что так быстро... Скоро при-
       везу. А сегодня я просто так, проветриться при ехал. Может, выпьем где?
       - Правильно мыслишь, Шарапов! Стас, поехали в "Юбилейку"...
       В баре было уже многолюдно и швейцар не пускал внутрь стайку
       парней и девиц, указывая на табличку " Мест нет". Шварц, а за
       ним Алексей со Стасом прорезали толпу. Швейцар, увидев зна-
       комые лица, бросился открывать двеpь. Алексея он попытался задержать,
       но Стас похлопал его по плечу:
       - Это наш человек, Хасаныч... Он с нами...
       Парни и девицы завистливо поглядели им вслед и снова приня-
       лись уговаривать неприступного Хасаныча.
       Официант быстро освободил для друзей столик, выгнав двух де-
       виц, которые начали было выступать, но заметив, что столик для
       Стаса, стихли и перешли к стойке. И как раз вовремя - в бар
       ввалились два вдребезги пьяных финна и буквально наткнулись на
       них. Приняв это, очевидно, за подарок судьбы, финны повели на
       чудовищной смеси языков соответствующий торг и скоро ушли в
       гостиницу, прихватив с собой девиц и несколько бутылок водки.
       Алексей с восторгом оглядывался кругом - скромных денег, вы-
       даваемых матерью в годы его былого студенчества, хватало на вы-
       пивку, на не в таких шикарных местах! Его уделом были простень-
       кие кафешки или рестораны и сейчас, разглядывая посетителей, он
       чувствовал себя как за границей...
       На столе скоро появились бутылки коньяка и "кока-колы", ко-
       торую не спеша попивал Стас, а Шварц и Алексей с каждой рюмкой
       проникались друг к другу все большей симпатией.
       - Ты мне сразу понравился, и мать у тебя будь здоров, но
       ты... Сразу видно - свой человек.
       - А ты - мне! Давай выпьем за такое совпадение... Ты знаешь,
       Толя...
       - Раз ты мне друг, зови меня Шварц, как все...
       - Точно, ты на Шварцнеггера похож, я по видику видал...
       Слушай, а это все интердевочки?
       - Нет, они и за рубли тоже, да и без рублей...
       - Еще бы, тебе, да за плату... У тебя их пруд пруди, навер-
       но?
       Шварц рассмеялся и хлопнул по плечу Стаса.
       - Я что... Вот Стас у нас главный по телкам. Покажи,
       какую - и сейчас заберем... Кстати, чего это мы здесь киснем?
       Захватим все с собой и быстро валим на мой флэт. Черт подери,
       там же меня Вероника заждалась!
       - Так вот куда она залегла, а я-то ее второй день ищу. Тут ее
       старый клиент из Польши объявился, всю плешь переел - дай ему
       Веронику, сроду, говорит, такую грудь не видал...
       Шварц сделал недвусмысленный жест рукой:
       - А вот это он не хотел? Ты ему меня покажи, может ему легче
       станет. А она пусть у меня пока покантуется.
       - Мне-то что, пусть... Значит, на тебя не надо.. Ладно, вы
       идите укомплектуйтесь и к машине, а я о телках позабочусь.- Он
       подмигнул Алексею,- Мы-то с ним пока холостые.
       У стойки бара Шварц выбирал закуски, выпивку, сигареты, а
       Алексей хвастливо демонстрируя деньги, расплачивался с барме-
       нои. Они слегка задержались с покупками и у машины их уже ждал
       Стас с двумя девицами. Шварц уселся на привычное место впереди,
       а Алексей между двух веселых девиц...
      
      
      
       Павел сидел за столом в квартире Василия Васильевича, дирек-
       тора совхоза, своего старого студенческого друга. На столе было
       изобилие, которое в последние годы можно увидеть только в де-
       ревне: домашние соления и копчености, овощи и фрукты, незатей-
       ливо приготовленные, но пленяющие первозданной свежестью и здо-
       ровыми ароматами природы...
       Выпивки на столе было немного - в красивой заграничной бутыл-
       ке была жидкость, но явно собственного приготовления, судя по цвету
      и травками внутри. Василь знал привычки друга, подливал ему дома-
      шнего квасу, а сам время от времени препровождал по назначению
      миниатюрные рюмки напитка, который, судя по реакции, весьма ему
      нравился. Павел сочувственно крякал и улыбался - он тоже знал
      характер своего друга, неисправимого оптимиста и жизнелюба, большого
      любителя поесть, да и выпить, в меру, конечно. И сейчас, не
       спеша пробуя многочисленные деликатесы, о которых горожане и
       думать забыли, он все время, прикидывая, как ему начать разговор
       слишком уж он не вязался с добрым настроением этого дружеско-
       го застолья.
       Неожиданно Василь сам помог ему - смачно закусив очередную
      стопку, он хитро прищурился на друга и спросил:
       - Что, припекать тебя начинает?
       - Ну и нюх у тебя! Жареного петуха за версту чуешь...
       - Еще бы! Посиди на этом месте с мое, по телефонному звонку
       настроение начальства угадывать будешь. Шучу... Просто знаю я
       наших руководителей - пока ты просто ишачил, никому до тебя де-
       ла не было. Все ишачат. А вот деньги получил большие и они мимо
       них проплыли - этого не простят... Вот я и вычислил: деньги ты
       получил, взяток ты не даешь, работать хочешь еще и... ко мне
       приехал. Значит прижучили тебя на чем-то, а помощи просить ты
       не любишь, значит, совет тебе нужен умного и тертого человека. А
       как раз я и есть такой. Выкладывай.
       Павел еще раз подивился проницательности друга и облегченно
       рассказал с председателе, о приезжем начальнике и о сыне...
       - С сыном, думаю, ты правильно поступил. Нянчиться не надо,
       пусть учится сам думать, как ему жить. А вот что этого борова
       обругал - плохо... Паскудный человек. Везде горел, но... несго-
       раемый! И рука где-то наверху имеется. Много пакостей натворить
       может, а уж тебя слопает, как и обещал.
       - Ну, так уж и слопает...
       - А ты не хорохорься, мужик он с весом. Твой председатель
       против него щенок, видишь, как сразу оглобли развернул? Тебе
       железное прикрытие нужно, чтоб всем рот заткнуть. Ладно, дер-
       жись за мной и ничего не бойся, прикрою. Но для начала скажи
       мне, что такое экологически чистые продукты питания, знаешь?
       - Что ты детские вопросы задаешь...
       - Это ты так думаешь, что детские, потому как по своей наив-
       ности ты думаешь, что эти экологически чистые продукты черно-
       быльским детишкам идут. Как бы не так! Нынче начальство эти
       продукты просто обожает, а уж их жены просто в восторге! Прямо,
       как на Западе. А кто им эти самые продукты в город поставляет?
       Я. Перевел полкомплекса на это дело и еще мало: раньше только
       ЦК и Совиин снабжал, а теперь и администрация, м веpтикаль,
       и народные избранники своей доли захотели - и республиканские,
       и областные, и городские... Так что всем им жить хочется и
       чистые продукты своим, а не чернобыльским детишкам в клюве таскать.
       Соображаешь? Я им пока молоко и говядину поставляю, а ты будешь
       телятину. По государственным ценам - других они знать не хотят.
       Понимаю, что в убыток тебе, но уж с волками жить, по
       волчьи выть. Поставишь парной телятинки, не обеднеешь, зато ни
       один жлоб тебя не тронет. А попробует, ты его мордой в эту
       телятину...
       Василь закончил и вздохнул:
       - Что бы ты без меня делал, щенок безрогий... Завтра с утра
       договор составим, подпишем, потом я его где надо проведу - со-
       беру на нем столько "одобрямсов", что никто не подступится. Вот
       тогда тебя уже голыми руками не возьмешь - будешь поставщиком
       двора их величеств, а они тебя тоже не забудут, страсть
       как любят поговорить о вашем брате-фермере. Ты им живым примером
       будешь, символом, так сказать, бескорыстного служения государству.
       Павел еще раз восхитился умением Василя аналитически разоб-
       рать любую проблему на составляющие и тут же находить их реше-
       ния. За несколько минут он безвыходное, казалось бы, положение
       превратил в нечто совершено иное: непоколебимо прочную, демаго-
       гически неуязвимую позицию. Чудеса, да и только...
       Честно говоря, Павлу было стыдно и противно пользоваться та-
       кой "крышей", но он был согласен с Василем, что по волчьи выть,
       если хочешь выжить, придется. И лучше уж вот так, в виде замас-
       кированной взятки, чем унижаться каждый раз при случае и без
       случая.
       - Эх, брат Паша, не понимаешь ты своего нового положения. Ты
       теперь - кто? Представитель, хоть и малочисленного, но законного
       слоя мелких производителей сельхозпродукции. Значит и кто-то навеpху
       должен защищать этот слой для создания себе имиджа борца за реформы.
       Ну и Бог с ним. Пусть болтает, что хочет. Он - свою карьеру, свое место
       защищать. Вот тут ваши пути и сходятся. Телятина - она каждому ко двору
       придется, хоть он коммунист, хоть демократ. Если ты этому самому
       деятелю домой тушу притащишь, тебя можно и за воротник, а так -
       ты на законных основаниях поставляешь продукцию не одному кому-то,
       а заботишься о здоровье элиты нации. Уразумел? Так что ты герой.
       Павлу от этих рассуждений легче не стало, но он понимал пра-
       воту друга и не стал спорить. Это был выход и он его принял. Ничего
       другого в его положении не оставалось.
      
      
      
       Вероника встретила компанию, как заправская хозяйка, стала
       хлопотать, собирая на стол, а Алексей при виде ее совершенно
       обалдел, не отводя глаз от полуобнаженной груди, которую Веро-
       ника и не пыталась спрятать - свои же. Шварцу это не понрави-
       лось. По его лицу было видно, с каким напряжением ему приходит-
       ся размышлять: устроить скандал он не мог, Валерий приказал
       войти в доверие, обласкать Алексея, но и Веронику не хотелось
       отдавать этому деревенскому придурку. Хоть бы Семен пришел
       скорее, разобрались, что к чему...
       Семен пришел вовремя, был неожиданно весел и приветлив, ра-
       зыгрывая роль старшего товарища. Стас и Анатолий начали подыг-
       рывать ему, обращаясь подчеркнуто вежливо и даже с подобострас-
       тием. Семену это понравилось и настроение его поднималось, как
       на дрожжах. Шварц все еще продолжал соображать, как ему без
       скандала утихомирить чересчур резвого клиента и не нашел ничего
       лучшего, как пожаловаться Семену.
       - Не скули, Шварц, все это на один вечер, а там снова Мери-
       лин Монро твоя будет. Только ты скажи ей, чтоб не обчистила
       его, рано. Все равно наше будет, так напомни ей, что жадность
       фраеров губила. Он и сам ей отвалит, не боись... А ты в лучшие
       друзья лезь без мыла. Раз понял, заткнись и делай, что говорят.
       Семен рукой отодвинул Шварца в сторону, подошел к столу,
       разлил коньяк и призвал всех к вниманию.
       - Тост за прекрасных дам! Пить всем до дна, а что самое глав-
       ное, не скажу... Стас, ты воздержись.
       Стас послушно поставил рюмку, а остальные с воодушевлением
       выпили. Семен закусил, чем попалось под руку, и продолжал.
       - Но у нас возникли разногласия, так сказать плюрализм мне-
       ний, кто из вас, девочки, самая-самая. Потому предлагаю провес-
       ти конкурс красоты - у нас сегодня дорогой гость, пусть ему и
       достанется королева. Алеха человек щедрый, королева в обиде не
       будет. Я правильно говорю, Леха?
       Алексей, который и так уже чувствовал себя на верху блаженс-
       тва, умилился от такого внимания к себе, быстро налил всем еще
       и заорал:
       - Виват! За будущую королеву!
       Вероника и девицы выскочили в другую комнату готовиться к
       конкурсу, Шварц вытащил магнитофон, подыскивая подходящие случаю
       записи. Семен что-то коротко сказал Стасу и тот, быстро набросив
       куртку на плечи, вышел. Усевшись вокруг стола, как настоящее жюри,
       мужчины ожидали красавиц. Шварц врубил маг и они появились...
       Одна из девиц оказалась в купальнике, другая использовала в качестве конкурсного наряда коротенькую комбинацию, а Вероника появилась только с купальным полотенцем вокруг бедер, но в шляпе Шварца и туфлях на высоком каблуке. Мужчины заржали и встретили их аплодисментами. Далее все шло по программе...
       Девицы, впрочем ничуть не уступающие своим более удачливым
       товаркам на официальных конкурсах, стали демонстрировать свои
       прелести. Мужчины с восторгом наблюдали за этим, не забывая о
       напитках на столе. Семен внимательно следил, чтобы рюмка Алек-
       сея не пустовала. Шварц, видимо, смирился, что сегодня Вероника
       ему не достанется и мучительно соображал, какую из двух остав-
       шихся девиц выберет Семен? Ссориться с ним ему не хотелось, да
       и наперел знал, что все равно будет так, как тот захочет...
       - Вероника - королева!
       Алексей и не пытался скрыть, что она очень ему нравилась,
       хоть и соображал, что она по праву принадлежит хозяину квартиры
       и, уж конечно, мечтать о ней не стоит. Семен бросил быстрый
       взгляд на Щварца, тот уныло повторил с покорностью, которая так
       не вязалась с его могучей внешностью:
       - Вероника - королева...
       Семен усмехнулся и обнял Алексея за плечи.
       - Поздравляю короля! Я тоже за Веронику, значит единоглас-
       но... Девочки!
       Девицы вышли и застыли, ожидая награждения и напустив на се-
       бя выражение смущенного целомудрия. Шварц, держа в руке тюбик
       губной поиады, подошел к ним. Семен встал и тоном заправского
       конферансье провозгласил:
       - Королева сегодняшнего кира - Вероника!
       Шварц по его команде написал раэмашисто на груди Вероники
       "Мисс Алеха". Семен продолжал:
       - Второе и третье места поделили Марина и Людмила!
       Шварц написал на груди Марины "Мисс..." и замешкался, огля-
       нулся на Семена но, прочтя в его глазах совершеннейшее равноду-
       шие, продолжил :... Шварц". На третьей девице он собрался пи-
       сать без задержек, когда его остановил голос Семена.
       - Пиши ее на Стаса. Мне такой Бухенвальд не нужен...
       Неожиданно резко прозвучал дверной звонок.
       - Открывай, эта моя Семеновна пришла.
       Шварц вернулся от двери, за ним линкором следова-
       ла девица потрясающих габаритов. Рост, формы и все остальные
       размеры девицы заставили компанию замереть в изумленном почти-
       тельном молчании.
       - Сема! Дорогой!
       Девица заворковала сочным басом и Семен расплылся в доволь-
       ной улыбке - его Зинка произвела фурор! Он осмотрел ее фигуру,
       покосился на присмиревших девиц и важно проговорил:
       - Знакомьтесь, это моя Зинка. Прошу, Зинуля, к столу.
       Алексей, чуть не расхохотался при виде Зинаиды, но в послед-
       ний момент сообразил, чем это все может кончитьсяя, и вов-
       ремя прикусил язык. Когда шум, вызванный появлением Зинки за-
       кончился, он вспомнил, что Вероника - королева и на сего-
       дня он тоже король...
       Веронике конечно же польстило избрание королевой ее, а не
       одной из этих дешевых девиц, но перспектива провести ночь с ка-
       кии-то неизвестным парнем вместо Шварца ее явно не радовала.
       Попыталась было кокетливо ему пожаловаться, но Анатолий только
       прикрикнул, сам раздосадованный тем же, и она отстала. Ну и
       хрен с тобой! Побалуюсь с мальчиком... для разнообразия. Семен
       сказал, что у мальчика есть деньги. Тем лучше... И она, не об-
       ращая больше внимания ни на Шварца, ни на Семена, занятого сво-
       ей Зинулей, села на колени Алексею...
      
      
      
       Утро было мрачное. Первым проснулся Семен - его Зинуле надо
       было спешить в свой магазин, на работу. Она презрительно загля-
       нула в соседнюю комнату, где тяжелыи беспокойным сном спали
       участники вчерашней попойки и громко рявкнула своим фельдфе-
       бельским басом:
       - Пока, королевы!
       Деловито вышла из квартиры, напоследок нарочито громко хлоп-
       нув входной дверью. Семен покачал головой,- ну и баба! - и резко
       вскочил с дивана.
       На кухне еще оставались кое-какие запасы выпивки, Семен выб-
       рал коньяк и залпом проглотил полстакана. Разбуженные Зинулей
       друзья медленно поднимались, брели на кухню, где уже слышалось
       шипение чайника. На девиц, похоже, весь этот шум никакого впе-
       чатления не произвел и они продолжали мирно посапывать в подуш-
       ки. Рядом с Вероникой досматривал последние сны Алексей.
       Семен молча налил Шварцу коньяка, а Стасу показал на чайник
       для заварки. Пока тот возился с чаем, молча курили. Наконец чай
       был готов, Стас разлил черный, как деготь, напиток в чашки.
       Шварц было потянулся за новой порцией коньяка, но Семен остано-
       вил его руку.
       - Потом, не спеши. В общем, так - едем сегодня же вместе с
       зтим фрайером. Ты как хочешь его уломай, только не давай ему
       нажраться раньше времени, он нам там трезвый нужен. Чтоб лучший
       друг твой был, а мы тоже чернуху лепить будем. И скажи своей
       сисястой бабе, чтоб не потрошила его сейчас...
       Из комнаты уже слышались голоса: Вероника пыталась разбудить
       Алексея, но тот по-детски прятал голову под подушку и не хотел
       просыпаться. Вероника подошла к стулу, где в беспорядке лежала
       его одежда и взяла куртку. Нащупав карман с деньгами, она отс-
       читала солидную сумму, потом добавила еще несколько купюр и за-
       сунула остаток денег обратно.
       Свято выполняя указание Семена, Шварц встретил Веронику воп-
       pосом.
       - Сколько он тебе дал?
       - Сотню.
       - А сколько сама взяла?
       - Ты что, Шварцик, не трогала я его бабки...
       Семен приподнялся со стула и жестко взял Веронику за подбо-
       родок.
       - Сколько взяла? Быстро!
       Не дождавшись ответа, Семен отвесил ей две оплеухи и почти
       ласковым голосом переспросил:
       - Так сколько взяла?
       Вероника перепугалась не на шутку, оглянулась на Шварца, ко-
       торый улыбаясь пил чай, и вытащила из лифчика деньги.
       - Вот, все...
       - Умница, моя милая. А теперь положишь туда, где взяла, пока
       он дрыхнет.
       К Семену возвращалось его вчерашнее настроение предвкушения
       удачи и он продолжал:
       - Воровать грешно, красуля...
       - Ха, а вы, интересно, чем занимаетесь...
       Закончить Вероника не успела, Семен ударил ее по настоящему
       резко и сильно. Прижимаясь к стене, чтобы держаться от него по-
       дальше, она быстро выскользнула из кухни...
       - На пользу пойдет, не помрет... Шварц,- девок гони, эту
       оставь... для приманки. Обработайте его, обещайте, маринуйте,
       но чтоб он с нами сегодня поехал. Стас, сколько туда пилить?
       - Если хорошо гнать, часа за три управимся.
       - Гнать ты будешь, когда в ралли Монте-Карло участвовать бу-
       дешь, если доживешь... Значит четыре часа... Приехать надо к
       вечеру, но не поздно, чтобы часа за полтора все закончить и по
       первой темноте слинять. Я пошел, еще кое-что захватить надо, а
       вы тут без меня. Но чтоб все, как договорились. Валера будет
       звонить, скажи, что завтра едем, незачем ему все знать...
      
      
      
       Павел Андреевич тоже любил густой чай и пил его из большой
       кружки, чтоб не приходилось доливать... Светлана, пользуясь от-
       сутствием Алексея, сидела рядом в пpозpачной ночной рубашке и
       внимательно читала договор, привезенный Павлом от друга.
       - Так ведь почти задаром будем мясо отдавать... На Комаровке
       телятина в три раза дороже нарасхват идет, а тут за гроши...
       - Ишь ты, считать учишься! Точно, часть задаром отдавать будем,
       зато все остальное продадим так, как захотим. Для того и дого-
       вор этот заключил. Пусть теперь председатель подергается, я ему
       в зубы эту бумагу. Тут же печати управления делами самого президента,
       это же охранная грамота! Да у него от одних подписей на договоре
       глаза на стол упадут. Я теперь его этой бумагой давить буду...
       Павел Андреевич довольно посмеивался, представив себе рожу
       председателя, когда тот увидит Бумагу! Светлана с уважением
       посмотрела на документ, протянула его мужу. Он допил чай,
       встал.
       - Спасибо, хозяюшка, пора и по делам... Сегодня так и быть,
       выходной день сделаем, Да и Алешки еще нет. Отдыхай, а я в ра-
       йон смотаюсь днем, Надо кое-с кем потолковать насчет торговли
       на рынке, не самим же стоять...
       - А почему бы и не постоять? Им же платить надо?
       - Совсем хозяйкой становишься, Светик? Ладно, посмотрим. Хо-
       чу, чтоб не канителиться с продажей - или оптовика искать или
       придется поискать помощи среди старых знакомых.
       - Когда ждать-то тебя?
       - Потерпи немного, а я к вечеру буду. Кстати, может и Алешку
      встречу...
      
      
      
       Проснувшись с больной головой в чужой квартире Алексей чувст-
       вовал себя весьма неуютно. Он пытался вспомнить все, что было
       вчера и, как ни странно ему это показалось, вспомнил почти все:
       бар, ресторан, выборы королевы, ночные ласки Вероники и даже то,
       как он, вскочив среди ночи, разбрасывал деньги по постели. Бр-р-р...
       Из кухни послышалось пение Вероники:
       - К нам приехал в гости Леша, Леша Палыч дорогой!
       В комнату торжественно входила Вероника, держа в руках под-
       нос с полно налитым фужером коньяка и бутербродом. За ее спиной
       улыбались Стас и Анатолий.
       - Ах, Леша, Леша, Леша,
       Леша, пей до дна!
       Шварц и Стас подхватили:
       - Пей до дна, пей до дна!
       Почти растроганный таким вниманием, Алексей выпил коньяк не
       задумываясь. Вероника со смехом вытащила его из постели:
       - Пора вставать, ваше королевское величество!
       На кухне, стараниями Вероники, уже был относительный порядок
       и на столе опять были и выпивка и еда. Алексей твердо решил
       больше не пить - похмелился и хватит. Предстоящая встреча с от-
       цом в пьяном виде? Ни в коем случае, а этот коньяк выветрится
       до вечера...
       Благие намерения его, однако, были вскоре позабыты, хотя пил
       он с осторожностью, не как вчера. Стас, опасаясь, как бы Шварц
       не испортил все дело, первым завел разговор о поездке.
       - Ты вчера о видаке толковал, так все уже на мази - привози
       бабки и видак твой. "Панасоник" со всеми пpибамбасами почти даром...
       Алексей задумался - с отцом он толковал о другой сумме... Но
       хмель уже сделал свое дело да что там, согласится отец.
       - Заметано.
       - Только хозяин просит деньги побыстрее, сам знаешь, такие
       вещи не задерживаются. Опоздать можем, кто-нибудь даст побольше-
       он его и вдует. Это уж нам, по дружбе, такую цену
       дал... Завтра не можешь бабки привезти?
       - Завтра? Трудно будет, с автобусами не получится: один рано
       уходит, другой - поздно. Вот, если бы послезавтра?
       Шварц включился в игру.
       - Послезавтра будет поздно. Мы ж деловые люди: надо человеку
       помочь - всегда пожалуйста, но если обещали бабки завтра, изви-
       ни...
       Стас сделал вид, что сосредоточенно думает, потом взглянул
       на Алексея.
       - Все в порядке. Я завтра свободен, махнем сегодня на моей
       тачке, приглашаю: такси подано! Поедем, поглядим на твои хвале-
       ные озера, а то ты вчера, как Сенкевич выступал: какие у нас
       места, какая природа! Вот и посмотрим, какая природа, заодно и
       дело сделаем.
       У Алексея захватило дух, вот это ребята! Ради него готовы на
       все! И он полез целоваться. Стас шутливо его оттолкнул.
       - Ты свою королеву целуй...
       - А она тоже с нами поедет?
       - Нет, у нее дела здесь, - Стас опередил радостное согласие
       Вероники.- Семен с нами поедет, давно собирался на природу
       съездить. Вот придет - тогда и двинем, а пока пей, закусывай или
       иди с королевой... попрощайся, когда еще такую увидишь...
      
      
      
       Павел Андреевич ходил по рынку, расспрашивал цены, особенно
       на мясо, останавливался у прилавков, где продавали зерно, кор-
       ма. Здесь же, в углу у забора, собралась небольшая барахолка.
       Милиционер, уныло бродивший по рынку, старался не смотреть в ее
       сторону и лишь заслышав скандал между двумя цыганками, не поде-
       лившим покупателя, нехотя направился на шум. При виде милицио-
       нера цыганки мгновенно стихли и он, не доходя до места, снова
       лениво отвернул в другую сторону. Павлу приглянулась красивая
       шаль. Он вертел ее в руках неловко, как всякий мужчина, покупа-
       ющий что-либо для жены или любимой женщины. Толстая спекулянт-
       ка, разбитная баба, буквально выдернула из толпы покупательниц
       симпатичную молодую женщину, ловко накинула ей на плечи шаль.
       - Смотрите, гражданин, это же чудо, а не шаль! Если жена не
       будет довольна такой шалью, так она у вас дура, а не жена, и
       вам надо искать другую. Поверьте мне, таки лучшего подарка вам
       не найти даже в Одессе, откуда я привезла эту чудную вещь. Это
       же Индия, а не что-нибудь...
       Павлу нравилась вещь и он улыбался, глядя на смутившуюся
       молодую женщину, перебиравшую пальцами бахрому шали - было вид-
       но, что ей хотелось тоже получить такой подарок... Не торгуясь,
       он сунул деньги спекулянтке и пошел к выходу с рынка, посматри-
       вая на часы.
      
      
      
       Светлая "девятка" легко шла по шоссе, уверенно обгоняя по-
       путные машины. Стас вел машину с видимым удовольствием, с той
       долей небрежности, свойственной профессионалам. Алексей
       на этот раз сидел на переднем сиденье и вслух восторгался мас-
       терством Стаса.
       - Здорово ты его прижалl Видал, как он кулаком махал?
       Семен недовольно пробурчал сзади:
       - Прижал... Сказано было - не гнать, вот и хиляй потихоньку.
       Стас неохотно сбросил скорость, покосился на Алексея, по-
       ймал в зеркале его сочувственный взгляд, пожал плечами.
       Он был почти профессионалом - в армии два года сидел за ба-
       ранкой, потом отцовская машина, старый "москвич", теперь вот
       эта красавица. Придя со службы, увлекся автоспортом, участвовал
       в гонках, мечтал пересесть на "формулу", а потом как-то неза-
       метно для себя самого превратился в того, кто он сейчас есть -
       извозчика при шлюхах. Он не строил иллюзий насчет себя, пони-
       мал, что никакой спорт не даст ему этих легких денег, что там
       придется и рисковать, и пахать, как негр, и проигрывать. Вот
       последнего-то он и не переносил. Не любил вспоминать, что имен-
       но из-за проигрыша в последних гонках он и забросил спорт. И
       где-то очень глубоко сидела в нем все-таки мечта вернуться на
       трассу, хоть и понимал, что это всего-навсего только мечта и
       ничего больше. А действительность - вот она: он везет на грабеж
       и жертву, и грабителей. Вдруг, усмехнулся своим мыслям: почему ве-
       зет грабителей, а сам-то кто? Так что везет он только жертву, а
       грабители едут сами...
       Впрочем, сам виноват, этот деревенский пpидурок... Обрадовался,
      друзей нашел... Нет, Стас никогда бы так не поступил...
       Дорога успокаивала, навевала дремоту. Семен тихо посапывал
       на могучем плече Шварца, да и тот поклевывал носом. Алексей пы-
       тался проверить, сильно ли от него пахнет спиртным - дышал в
       ладошку и нюхал. Стас заметил и усмехнулся.
       - Что, папочка за пьянку взгреть может?
       Алексею нравился этот спокойный парень и неожиданно для себя
       вдруг разоткровенничался с ним.
       - Отцу слово дал, не пить больше, а вот видишь... Он у меня
       сам не пьющий, ни грамма в рот не берет, даже по праздникам.
       - Что, и никогда не пил?
       - Да мать говорит - пил, еще как. После Вьетнама.
       - Работал там, наверно, тракторы продавал? Я по телику ви-
       дел, там наши тракторы вовсю пашут.
       - Нет, мать говорит, воевал он там. Только давно это было, в
       шестьдесят восьмом что ли... Я и сам до вчерашнего дня не знал,
       вот приеду, расспрошу.
       При упоминании о Вьетнаме Стас покосился на друзей, слышали?
       Но они оба сладко похрапывали, навалившись друг на друга.
       Машина въехала на улицы райцентра, замелькали узкие улицы.
       Стас изящно припарковал машину у неказистого кафе. Семен и
       Шварц проснулись и слегка очумело оглядывались по сторонам - где
       мы?
       - Нет, пока еще не приехали. Сколько еще осталось, Леха?
       - Рукой подать, тридцать два километра, полчаса лету.
       Семен недовольно проговорил:
       - А чего тогда встали, гони дальше.
       - Пить захотелось. Вот попьем кваску и дальше двинем.
       Хлопнули дверцы и все четверо гуськом потянулись к бочке
       с квасом. Пили с наслаждением холодный квас и разглядывали го-
       родок, куда их занесла грязная работа. Городок был старинный и
       удивительно тихий. Вдали синело озеро, по улицам, как на юге,
       бродили отдыхающие в легких сарафанах и шортах.
       - Ты гляди, Сема, как в Сочах! Что у вас тут море, что ли?
       - Моря нет, зато озеро какое! Вот сейчас поедем, сами увиди-
       те. А у нас, в Крисвятах еще больше озеро. И моря никакого не
       надо.
       - Ну, насчет моря это ты брось заливать, но места здесь кле-
       вые...
       Алексей уже сидел в "девятке", когда в переулке мелькнула
       машина, очень похожая на отцовскую. Он даже привстал, чтобы
       получше разглядеть, но похожая машина уже исчезла за поворотом.
       - Увидел кого? - от Семена не укрылось беспокойство Алексея.
       - Да нет, показалось...
       - Креститься надо, когда кажется,- ответил банальностью Се-
       мен. - Погнали, Стас...
      
      
      
      
       Алексей не ошибся. Это была машина Павла Андреевича. Он pе-
       шил заглянуть к знакомому еще по старой работе бывшему завмагу.
       Хоть очень близкого знакомства между ними не водилось и раньше,
       он все-таки хотел потолковать с Львом Сергеевичем о делах. Не
       верилось, что бывалый торгаш сидит дома и выращивает помидо- 'Ф
       pы...
       Дом утопал в зелени. Бетонные дорожки аккуратно расчерчивали
       двор. В глубине двора за домом был еще один, поменьше, нечто
       вроде флигеля. Во дворе Павла Петровича никто не встретил, даже
       собаки не было видно. Он постучал и косяк открытой настежь две-
       ри. Из глубины дома послышались шаги и на веранду вышла девуш-
       ка.
       - Здравствуйте, вы к папе, наверно?
       - Да,да, Лев Сергеевич дома?
       - Дома, только он в бане. Да вы проходите туда,- и она пока-
       зала в сторону сада. В это время во флигеле приоткрылось окошко
       и вместе с клубами пара оттуда донесся знакомый голос самого
       Льва Сергеевича.
       - Софочка, кто к нам пришел? Позови его сюда...
       - Это я, Лев Сергеевич. Лемешонок. Узнаете?
       - Ха, Павел Алексеевич, вы хоть и редкий гость, но старый Лев
       все помнит. Софочка, дай тапочки и свежее полотенце гостю. Иди-
       те ко мне, слава Богу, пришел человек, который кое-что понимает
       в бане...
       Улыбающаяся Соня подала Павлу полотенце и тапочки, он перео-
       булся, сбросил куртку.
       - Идите в ту дверь...
       Баня не уступала тем персональным, в которых Павлу случалось
       бывать. Дерево, кафель... Из парной вывалился распаренный Лев
       Сергеевич, завернулся в простыню и застонал от удовольствия.
       - Хорошо! И скажите, каким счастливым ветром вас занесло ко
       мне, да еще в такой момент? Я же говорю, сам Бог послал вас. Я
       помню, как мы с вами однажды парились в Беловежской пуще, пом-
       ните?
       Павел Андреевич помнил, как они оказались вместе в какой-то
       дурацкой делегации по не менее дурацкому обмену опытом, который
       свелся к выяснению того, кто больше выпьет... У Льва Сергеевича
       свои люди были везде и эти люди отвезли их в Беловежу попарить-
       ся в бане, привести здоровье в порядок перед отъездом домой. Он
       рассмеялся.
       - Помню, Лев Сергеевич... Да и у вас банька не хуже той пра-
       вительственной.
       - Лучше, потому что в эту баньку только хорошие люди ходят.
       А туда разные... Моя Маша уехала в город, а меня и попарить некому.
       Раньше сын парил, теперь Маша...
       Павел разделся, натянул на голову вязаную шапочку и шагнул в
       парную. Посидел на полке, оглядывая интерьер. Да, славная полу-
       чилась банька, в отличие от других - очень уютная. Приятно по-
       париться в такой... Он был слегка озадачен, к чему бы
       такая приветливость Льва Сергеевича, ведь близкими друзьями они
       никогда не были? Ладно, разберемся... Думать не хотелось, приятная
       истома охватывала тело, расслабленность всех мышц и мыслей отод-
       вигала все проблемы куда-то далеко-далеко...
       После парной Павел пил чай с Львом Сергеевичем в предбанни-
       ке. Соня принесла самовар, тарелку печенья, свежую клубнику...
       - Маша, вы же знаете мою Машу, женщина не слабая, ей пятьде-
       сят лет и девяносто килограммов, но это женщина... И париться
       она тоже любит, но это все не то, как говорил покойный Аркадий
       Исаакович.
       - Какой Аркадий Исаакович? - не понял Лемешонок.
       Лев Сергеевич снисходительно покосился на него.
       - Аркадий Исаакович Райкин, великий артист.
       Лемешонок слегка смутился.
       - Да я никогда его отчества и не знал - Аркадий Райкин, и
       все... В общем, и театром-то никогда не увлекался, даже в студен-
       ческие годы, все больше в кино... Потом и совсем некогда стало,
       сами знаете, а сейчас и вовсе...
       - Бычков надо растить, мясо сдавать по хорошей цене, так?
       - Нет, Лев Сергеевич, для вас секретов нет, вы такой же, как
       и раньше.
       - Лучше. Раньше мне работа мешала все знать, все-таки ка-
       кое-то время я был в магазине... А теперь я свободный человек и
       свое природное любопытство удовлетворяю полностью. Знаю, почем
       мясо сдали и кому, - сразу скажу, не советую больше, - и что ско-
       ро вас душить начнут, тоже знаю. И не говорите мне, что вы при-
       ехали к Льву только затем, чтобы попарить его старые кости н
       попить чайку.
       - Не буду, Лев Сергеевич, не буду. Хочу еще партию бычков
       взять, побольше - теперь сын и жена со мной работать будут, а
       вот куда сбывать, чтоб повыгодней - к вам приехал.
       Морщинистое лицо Льва Сергеевича расплылось в довольной
       улыбке - нужен еще старик, никуда вы без меня не денетесь... Он
       хорошо помнил Павла по его старой работе, уважал в нем непод-
       дельную любовь к хорошему делу, его порой излишнюю щепетиль-
       ность, даже бескомпромиссность.
       - Я знаю , Паша, вас и ценю, что вы хороший работник, но
       плохой коммерсант. Вы потеряли на своих бычках, я вам скажу,
       тысяч пять зеленых...
       - Ну и черт с ними...
       - Нет, Паша, с ними теперь не черт, а тот человек, кому вы
       сдали бычков. Это же дважды два - у вас нет пяти тысяч, у ко-
       го-то они есть! И вы поедете к нему еще раз и снова будет так.
       Вы хорошо сделали, что пришли ко мне. Кстати, вы были на база-
       ре? Вы поняли, что вам туда нечего лезть без хорошей руки? Вы
       поняли? Так эта рука - я. Да, старый Лев еще пока царь зверей,
       а это же звери, эти самые молодые предприниматели, они делают на
       грош, а хотят получить три рубля. Мне за них стыдно, Паша...
       Они думают, что открыли Америку, куда им так хочется поскорее
       уехать... Я вам помогу, не будем больше говорить за пустое -
       как я скажу, так и будет на рынке.
       Лемешонок слушал и понимал, что каждое слово этого старика
       сущая правда и лучше иметь его другом, чем врагом. Друг, это,
       конечно, сильно сказано, но воевать с ним нет никакого резона,
       это уж однозначно...
       Лев Сергеевич некоторое время пил чай молча, потом неожиданно
       продолжил с глубокой горечью:
       - Скоро останемся с Машей вдвоем. Сын уезжает, увозит моих
       внуков навсегда... Дочь тоже не удержишь, говорит, Миша устро-
       ится и мне вызов пришлет.
       - А вы почему не поедете с сыном, сейчас многие так делают?
       - Куда мне ехать, Паша? Кому я там нужен? Детям? Для того,
       чтобы они могли получить на меня пособие? Скажите, кому нужна в
       Израиле или в Америке моя Маша, если я, не дай Бог, конечно,
       умру? Не потому я не еду, что моя Маша русская, просто я не хо-
       чу быть голым королем на чужой свадьбе. А может быть у человека
       две родины, скажите, Паша? Если у человека душа не душа, а пос-
       тоялый двор, может, таки да. Но я останусь тут. Я как тот
       Беня Крик - мне другой Одессы не надо. Ведь-таки верно?
       - Не знаю, Лев Сергеевич, не судья я вам... Согласен с вами, двух
       родин не бывает, но только здесь как-то уж больно хитро накру-
       чено. Одна родина - нормальная, где родился и жил, другая - историческая.
       Какая важнее, роднее? Не берусь судить, не знаю.
       - Вы умный человек, Паша. Вы не беретесь судить и если бы
       так поступали все! А то: евреи осуждают меня за то, что я не
       еду никуда и сижу дома, как будто сидеть в таком доме это уже плохо!
       Русские называют моего сына чуть ли не предателем, а за что? Он
       хочет жить там, а не здесь, это что, тоже плохо? Так скажите
       мне, где теперь хорошо? Я думаю - дома, он - в гостях: кто
       прав?
       Лемешонок поднял шутливо руки вверх.
       - Сдаюсь, Лев Сергеевич. Вы настоящий философ, и как философ
       знаете: есть проблемы вечные и пусть вечность их и решает, а мы
       снова в парную, не возражаете?
       - Ох, умный вы человек, Паша. Еще бы я возражал!
      
      
      
      
       "Девятка" медленно скатилась к берегу озера, еще немного по-
       пылила по прибрежной дороге и подъехала дому Лемешонков. Первым
       из машины выскочил Стас, сделал несколько энергичных приседаний,
       разминая затекшие ноги. Алексей повернулся к Семену и весело
       сказал:
       - Приехали, ребята. Вот и наше поместье.
       Шварц спросонок соображал плохо, но Семен преобразился. Куда
       девались его расслабленность и благодушное настроение: сейчас
       он напоминал небольшого, но опасного зверька, который ищет слу-
       чая напасть и выбирает, как это сделать выгоднее.
       Светлана вышла из дверей сарая с ведром в руке и удивленно
       рассматривала незнакомых мужчин. Алексей заметил ее удивленное
       лицо.
       - Светлана, не волнуйся, это мои друзья. Ребята, познакомь-
       тесь с моей мачехой. Прошу любить и жаловать - Светлана Иванов-
       на.
       Удивление Светланы при виде незнакомцев перешло в смущение
       за свой рабочий наряд. Она кивнула всем, быстро прошла в дом и
       поманила к себе Алексея.
       - Ты что ж, привозишь гостей, не предупреждаешь... И отца
       дома нет, он тебя встречать поехал, думал, что ты на автобу-
       се... Кто такие?
       - Я же сказал, друзья. Они видик завтра достанут и пленки,
       поняла? Ребята что надо, знаешь, как меня встретили!
       - Знаю, до сих пор сивухой несет. Ох, смотри, отец узнает...
       - Ничего, он поймет - это же в последний раз, на прощанье
       можно гульнуть. Даже перед смертью исполняют последнее желание,
       а мы ведь не помираем, а?
       Алексей подмигнул Светлане и выскочил во двор. Семен встре-
       тил его вопросом:
       - Она что, одна дома? А где отец?
       - Поехал меня встречать с автобуса. Так, автобус приходит
       через два часа, значит, отец будет через два с половиной. Ну,
       как у меня мачеха?
       Шварц рассмеялся.
       - Ну и батя у тебя: что ни жена, то красавица. Видать и сам
       мужик будь здоров?
       - Да, отец у меня...
       Стас припомнил разговор с Алексеем в машине, о том, что за-
       был рассказать о нем Семену и Шварцу, хотел было исправить
       ошибку, но почему-то расхотел. Сейчас, когда они были в гостях
       у человека, которого через два с половиной часа они собирались
       ограбить, Стасу снова стало не по себе, словно какая-то невиди-
       мая пропасть легла сейчас между ним и этим симпатичным мирным
       деревенским домом.
       - Ребята, может на озеро махнем, искупнемся?
       Шварц было откликнулся, но Семен взглядом приказал помалки-
       вать и громко сказал:
       - Да нет, мы лучше тут посидим, на свежем воздухе, может хо-
       зяйка угостит чем-нибудь...
       - Конечно, Семен, угостим... Не каждый день такие гости у
       нас бывают.
       - Точно, не каждый... А было б неплохо каждый день, да в та-
       кой дом, как ты думаешь, Шварц!
       Шварц заржал, у Стаса непроизвольно дернулись плечи от ци-
       ничной двусмысленности Семена. Алексей снова побежал в дом, а
       Семен, от которого не укрылось движение Стаса, зло и негромко
       произнес:
       - Что, шмаровоз, дергаешься? Не нравится тебе, я вижу...Это
       тебе не б..дей возить, тут ручки придется запачкать, если ска-
       жу...
       Стас не ожидал такой проницательности от этого тщедушного
       уголовника, как он в душе не переставал звать Семена, и снова
       пожал плечами:
       - Я так, ничего... Мое дело машина и я свое дело делаю.
       - Ишь ты какой, машина... Нет уж, ты с нами на всю катушку
       мотать будешь. Сделаешь все, что скажу.
       И опять Стас пожал плечами, теперь уже, как согласие со сло-
       вами Семена - а что ж, сделаю...
       Семен повернулся к Шварцу.
       - Так, теперь достань коньяк, пошли в дои. Много не пить, к
       бабе не приставать. Тебе, Стас, "кока-кола", сегодня хоть
       ночью, но уходить будем. Дорогу запомнил до райцентра?
       Они вошли в дом. Светлана давно переоделась и собирала на
       стол снедь из холодильника. Алексей шарил н погребе, доставая
       соления для закусок. Шварц нарочито бодрым тоном стал восхи-
       щаться увиденным на столе. Светлане, чувствовалось, это было
       приятно. Семен зорко оглядывал помещение, прикидывая, где могут
       быть спрятаны деньги: так, значит, стенка, шкаф - сюда часто
       эти идиоты и кладут свои трудовые, под белье засовывают, так,
       комод старый - здесь тоже могут быть... Если очень хитрый, мо-
       жет и в погреб засунуть, хотя вряд ли: они ему скоро понадобят-
       ся, так что поближе положил... Ха, понадобятся, да поздно бу-
       дет... Семен снял куртку и повесил на вешалку в прихожей поверх
       синей спортивной сумки. Шварц тоже разделся и, потирая руки,
       ходил вокруг стола.
       Семен обратил внимание на шкуры кабанов и лосей на полу и на
       стенах.
       - А что, хозяин охотник?
       - Да, каждый год новые шкуры, скоро уж не знаю и куда девать
       будем...
       - Как эта куда - продавать надо. Такие шкуры в городе, если
       не на стенку, так на сиденья в машины идут - большие деньги за
       них люди платят, правда, Стас? - он подмигнул Стасу и жестом по-
       казал - забрать надо...
       Шварц посмотрел, что хозяева заняты и не обращают на гостей
       пристального внимания, проскользнул в спальню и через несколько
       секунд появился в проеме двери, держа в руках ружье и знаками
       указывая на него Семену. Тот, продолжая болтать со Светланой,
       огляделся и тоже знаками показал: надо спрятать ружье с привыч-
       ного места. Посмотрел еще раз на Шварца и снова жестом спросил
       где патроны? Шварц развел руками - нету! Тогда Семен ткнул
       рукой в сторону комода - засунь туда...
       Светлана поставила последние блюда на стол, Алексей мыл руки
       на кухне - все было готово для дорогих гостей. Шварц, как обыч-
       но, занялся бутылкой, налил Семену, себе, Светлане... Алексей
       неожиданно отодвинул стопку и налил себе "кока-колы'".
       - Мы со Стасом беэалкогольные.
       Шварц покосился на Семена, а тот равнодушно бросил:
       - Как хотят, нам больше будет...
      
      
      
      
       Лев Сергеевич провожал гостя. Павел, распаренный и доволь-
       ный разговором, был в редком для него в последнее время хорошем
       настроении. Толи под влиянием отличной бани, толи от чего
       другого, или всего вместе, но будущее в этот вечер пpедставля-
       лось ему просто радужным...
       - Лев Сергеевич, последняя просьба: надо бы хорошей водки купить,
       мало ли зачем понадобится.
       - И опять вы смотрите в корень, Паша, то есть, как это мало
       ли зачем понадобится? Это же настоящая валюта, без подделок, Паша!
       Покрепче любого доллара. Ладно, дам я вам писулечку в магазин, там
       меня еще помнят и уважают. Сколько?
       - Бутылок пять-десять...
       - Паша, бросьте ваши колхозные штучки - вы теперь бизнес-
       мен, вас должны здесь знать и знать с хорошей стороны, как подпоpучика
      Дуба. Напишем - три ящика. Вам трех хватит? Очень хорошо. И не вздуиайте
      давать за эту водку что-нибудь лишнее, Паша, не позорьте мои седины.
      Они получат все с меня, если получат, конечно...
       Павел долго прощался со словоохотливым стариком, заскочил в
       магазин. Записка сотвоpила в магазине маленькое чудо - обслу-
       живание прошло по высшему разряду. Павел только заплатил деньги,
       все остальное, включая погрузку аккуратно упакованных ящиков
       в машину, произошло без его участия. Павел крякнул, увидав впе-
       рвые своими глазами, как это все делается, сунулся было в кар-
       ман, но вспомнил последние слова старика и сдержался, только
       поблагодарил.
       К автостанции Павел подкатил как раз вовремя, "Икарус" на-
       чинал выпускать из своего чрева пассажиров. Алексея среди них
       не было. Увидев машину Лемешонка, какой-то пьяненький мужичок
       подскочил, размахивая трешкой:
       - В Карзюки не подвезешь?
       Озабоченный отсутствием сына, Павел коротко отказал и вклю-
       чил стартер. Машина выбралась из узеньких улиц райцентра и по-
       неслась по знакомой дороге домой.
      
      
      
       Веселья за столом не получалось. Светлана вела себя сдержан-
       но, как и подобает хозяйке дома, Алексей пил только "кока-колу"
       и ощущал неприятный холодок внутри, ожидая отца, - скажет или
       нет Светлана о том, что он приехал выпивши? Семен пил мало и
       молча, поглядывая на часы. Один Шварц веселился, как обычно.
       Ему не надо было ни о чем думать, все уже за него придумали, а
       теперь эти умники посмотрят на его работу, он покажет им, что
       такое Шварц. Потом можно будет погладить и эту недотрогу, пле-
       вать он хотел, если Семен будет возражать. Предвкушая все эти
       удовольствия, он и веселился. Стас помалкивал, его напугала до-
       гадливость Семена. Яснее ясного он понял, что с этой поездкой и
       закончится его прежняя беззаботная жизнь...
       Павел еще от озера заметил, что в доме светятся все комнаты
       и удивился: обычно Светлана сидит, ожидая его, перед телевизо-
       ром, иногда и засыпает даже, не дождавшись. Приехал Алексей,
       наверно на попутке, решил Павел и прибавил гаэу. Во двор ма-
       шина влетела непривычно быстро - Павел едва успел затормозить:
       на стоянке находилась незнакомая "девятка". Он вышел, в свете
       фар посмотрел на номер - городской, потушил фары и пошел в дом.
       На пороге остановился, разглядывая неожиданное застолье: стол
       был выдвинут на середину, вокруг стола - незнакомые люди. Све-
       тлана встала ему навстречу.
       - Наконец-то, а то тебя гости заждались. Знакомьтесь, это
       Павел Алексеевич.
       Алексей тоже сорвался с места.
       - Отец, это мои друзья. Я с ними приехал, так что извини...
       Павел похлопал сына по плечу, незаметно втянул воздух - нет,
       спиртным вроде от него не пахло, бросил взгляд на стол - вме-
       сто рюмки стоял фужер с чем-то явно беэакогольным, на душе по-
       легчало...
       - Друзья моего сына? Рад, душевно рад... Давайте знакомить-
       ся.
       Семен, весь подобравшийся при виде Павла, процедил:
       - Сейчас познакомимся. Вот он у нас всегда первый руку пода-
       ет...
       Шварц вытер губы скатертью, вяло поднялся из-за стола, медле-
       нно повернулся. Павел успел заметить радостно-жестокие глаза и
       в следующий момент в его животе разорвалась бомба: Шварц ударил
       правой снизу... Черная боль заставила Павла согнуться и следу-
       ющий удар показался не таким уж сильным, но он отбросил Павла
       снова назад. Шварц ударил в грудь, в сердце... Павел стал хва-
       тать воздух раскрытым ртом, нечем стало дышать. От следующе-
       го удара в челюсть он, все еще держась обеими руками за живот,
       отлетел к стене и медленно сполз вниз. Из разбитой губы потек-
       ла кровь...
       Шварц размахнулся для удара ногой, но Семен остановил его.
       - Хватит. Для знакомства хватит, пусть очухается...
       Светлана за эти короткие секунды не могла сдвинуться с места
       от ужаса и только зажала кончик полотенца в зубах, сдерживая
       готовый вырваться крик. Алексей тоже в оцепенении наблюдал за
       всем происходящим, но когда отец упал, рванулся к нему. Схват-
       ив за руки, Стас попытался его удержать. Алексей вывернулся и
       бросился к отцу, но на полпути его встретил железный кулак Шва-
       рца... Светлана, наконец, пришла в себя и закричала. Семен по-
       вернулся.
       - Стас, заткни ей глотку.
       Стас вырвал из рук Светланы полотенце, скомкал его и зажал
      кричащий рот. Семен выразительно покачал большим кухонным ножом
       перед испуганными глазами Светланы. Она вдруг ощутила весь кош-
       мар происходящего и почувствовала, что теряет сознание... Стас
       едва удержал ее вдруг обмякшее тело, подтащил к дивану, бро-
       сил... Шварц заржал, глядя на некрасиво задравшееся платье, об-
       нажившее светланины ноги.
       - Потом, Шварц. Все твое будет, а сейчас займись этим.
       Шварц перешагнул через лежащего на полу Алексея и пошел на кух-
       ню. Стас, повинуясь команде Семена, подхватил Алексея и оттащил к
       дивану. Шварц принес кружку воды и стал медленно лить на голову
       Павлу Алексеевичу. Но это было излишним, Павел не потерял созна-
       ния, он все слышал, только вот не мог даже пошевелиться, боль в
       животе отняла все силы. Он открыл глаза, стараясь повернуть
       голову в сторону дивана. Это ему удалось. Светлана полулежала
       на диване, сын был рядом. На какое-то мгновенье ему показалось,
       что они мертвы и он застонал от бессилия. Шварц снова заржал.
       - Ты гляди, какой живучий. А ты боялся... Его ломом не убъ-
       ешь. Одно слово - мужик.
       Семен подошел к Павлу, наклонился.
       - Где деньги, дядя? Давай побыстрее, а то мы торопимся, да и
       тебе легче будет, меньше мучиться...
       Павел постепенно приходил в себя, боль медленно отступала,
       на ее место в животе приходило ощущение сильного жара, но это
       можно было терпеть... Семен провел пятерней по его лицу, выру-
       гался и снова спросил:
       - Где деньги, сука? - и неожиданно плюнул в лицо,- Где, пад-
       ло?
      
      
      
      
       Я ПОМНЮ, как сидел посреди поляны и тот вьетнамец в гряз-
       но-зеленой форме со сломанной рукой тоже плюнул мне в лицо. Ру-
       ки я должен был держать за головой, но сделать этого не мог
       на затылке у меня была кровоточащая шишка, величиной с ябло-
       ко... Пришлось положить ладони на макушку.
       Надо ж было так глупо подзалететь! Вчерашняя удача пригасила
       ненадолго привычное чувство опасности, без которого в джунглях
       можно прожить один день. Ну - два, не больше. И вот, пожалуйста!
       Они появились бесшумно, как призраки - я не успел дотянуться до
       пистолета, как сзади на мне уже повис один. Его-то я его кинул,
       сломал руку, но больше ничего сделать не успел. Судя по шишке,
       они вломили мне прикладом..
       Сашка лежал рядом. С него они стянули куртку и на майке по
       всей спине расплылось кровавое пятно, черное в середине...
       Стреляли в упор. Сашка тоже не успел выстрелить. Он завалил од-
       ного - вон валяется, другому, видимо сломал позвоночник, или
       еще что, но живой, сука... Тогда и застрелили. Видимо, хотели
       обоих живьем брать, да вот я один дурак для них остался. Допры-
       гался.
       Пересчитал: десять и двое американцев, трое уже не в счет
       все равно иноговато... Я повернул голову и чуть не заорал,-
       больно! - рация валялась под деревом, вроде бы ее не трогали,
       значит мой сигнал будет в эфире, пока не сдохнет питание, хоть
       это успел сделать, лопух. Быстро, как мог, отвернулся - еще за-
       метят. А это все-таки надежда: от меня пока толку мало, но
       Славка и Эдик не могли уйти далеко и пока они рядом, не все по-
       теряно... Лишь бы эти не заторопились уходить и не поволокли
       меня с собой.
       Один из американцев - амбал, ну, амбалище! Другой - толи инде-
       ец, толи полунегр, но он явно главный. Ага, макаки достали и свою
       станцию. Плохо дело - вызовут "вертушку"' и, прощай родина...
       Главный аиериканец вертит в руках мой "стечкин" с удлиненной
       обоймой, в первый раз видит что ли? Был бы он у меня в руках, я
       б тебе показал, как он работает... Амбал тоже повертел пистолет
       в руках, направил его на меня - вот те раз, меня из моего же
       "стечкина"? Стрелять он не станет, шутит дядя. Я еще раз попы-
       тался оглядеться. На Сашку смотреть не могу и думать о нем
       тоже, совсем развалюсь... Сашкин АК у одного из этих макак уже эа
       спиной висит, любят они АК, это давно известно... А почему
       только один "стечкин"? Этот - мой, у меня щечки на ручке корич-
       невые, а на сашкином - черные. Значит Сашку не обыскали, как
       меня, только куртку сняли, документы искали. Ищите, ищите, кре-
       тины, я бы и сам не прочь посмотреть хоть на какой-нибудь доку-
       мент, удостоверяющий мою личность. Все там, в Союзе, если дожи-
       ву - увижу может быть...
       Хватит об этом! Думай о главном: значит пистолет у Сашки,
       как обычно, за поясом под майкой. Лежит он ничком... Могли и не
       заметить: АК - забрали, стянули куртку, а по-настоящему не обы-
       скали...
       Теперь думай, как до него добраться... Этот вьетнамец со
       сломанной рукой подошел близко, что-то лопочет по-своему, на
       руку показывает. А потом он плюнул, сволочь! И я плюнул ему в
       ответ, но, кажется, не попал... Он захватил в горсть полужидкой
       грязи и запустил мне в лицо. Где уж мне с моей шишкой увернуть-
       ся - он попал куда надо. Грязь потекла по подбородку, по гру-
       ди... Рейнджеpы хохотали, тыкали пальцами, весело им... Даже
       амбал гнусно усмехнулся: он держал н руках сашкину куртку и
       ощупывал все швы - понял, кто был старшой... Потом ткнул паль-
       цем в погончик и спросил меня на пальцах одна, две, три звез-
       дочки? Дескать, понял, что офицер, но, в каком, мол, звании? Я
       снова посмотрел на этого недобитка с рукой - жалко шею тебе не
       сломал - и еще раз плюнул в его желтую рожу. Он озверел, подс-
       кочил ко мне и засадил ногой в бок, я повалился на Сашку, лицом
       в его окровавленную спину, потом поднялся. И сообразил! Те-
       перь я уже молил Бога, чтобы он ударил меня еще, и даже не один
       раз. Я изобразил нечто вроде улыбки и снова плюнул - этак скоро
       у меня и слюны не хватит... Но эффект получился: вьетнамец сно-
       ва набросился на меня, к нему присоединился еще один, я это по-
       нял по удвоившейся частоте пинков. Лежа на Сашке и прикрывая
       одной рукой шишку, другой я пытался вытащить пистолет. Я его
       нащупал, захватил, теперь надо как-то засунуть его себе под
       майку... Есть, уложил, только не торчит ли? Но это уже все рав-
       но, не исправишь. Заметят, придется стрелять сразу, хоть пароч-
       ку уложу, если успею... Не заметят - еще покувыркаемся! Пусть
       только Славка и Эдик начнут, я им помогу, покажу, как работает
       пистолет конструктора Стечкина...
      
      
      
      
      
       Павел сидел и набирался сил, сейчас для него это было глав-
       ное. Этот подонок ударил по язве! Если бы куда-нибудь в другое
       место... Грудь и голова тоже болели, но это было терпимо, а же-
       лудок просто выскакивал наружу... Семен подал знак Шварцу и тот
       покорно и радостно пнул Павла в ногу. Вполсилы, от чего у Пав-
       ла потемнело в глазах.
       - Слушай меня внимательно: деньги мы все равно найдем, но ты
       этого уже не увидишь. Так что лучше сдай сам, понял, фрайер?
       Павлу нужно было время, чтобы окончательно придти в себя...
       Можно было пока и поболтать.
       - А ты эти деньги заработал? Скажи мне, за что тебе я должен
       отдать такие деньги, докажи, что ты их заслужил, отдам сразу.
       Шварц снова замахнулся.
       - Ах ты, сука, еще и доказательства требует! Просто проку-
       рор.. мДай я ему еще врежу?
       Но Семена начал забавлять этот разговор. Он был уверен, что
       деньги они заберут без особого труда - больно хлипкий мужичок
       попался - и ему захотелось потолковать. Времени особо много не
       было, но и не поджимало, можно и поболтать...
       - Зря ты так считаешь. Вот возьми нас - это же сколько труда
       на тебя угрохали! Искали, адрес твой узнавали, сына твоего, ду-
       рачка, по кабакам водили, девочку ему подарили, сколько бензина
       сюда сожгли, а еще и отсюда... Мой друг все кулаки об тебя от-
       бил и еще отобьет, а ты говоришь - не работали. Это работа умс-
       твенная, тебе не понять. Ты привык со скотиной дело иметь, а
       здесь думать надо, так что не прав ты во всем. Гони деньги наши
       трудовые. Где они у тебя, а то ведь мы и сами найти можем.
       Шварц, Стас, поскребите у него по заначкам.
       Оба взялись деловито шарить в комоде, шкафу... Шварц до-
       вольно быстро обнаружил деньги, быстро пересчитал.
       - Здесь мелочевка, где же остальные?
       - Ищи, хозяин в молчанку вздумал поиграть, да только не со-
       ображает, если сами найдем, ему еще хуже будет.
       Стас копался в настенном шкафчике, вытащил оттуда шкатулку,
       отдал Семену. Тот начал методично доставать и просматривать бу-
       маги, документы.
       - Так, так... Мура какал-то... И зачем люди хранят... Даже
       сберкнижки нет. Вот деревня... Ого, медаль! "За боевые заслу-
       ги". Еще какая-то иностранная цацка... Твои что ли? Так ты у нас
       ветеран? Где же это отличился? Для Афгана ты вроде староват, а
       на той войне пешком под стол ходил.
       Стас подал голос:
       - Он во Вьетнаме был...
       - Во как! Молодец... А ты откуда знаешь?
       - Он в машине рассказывал, - Стас кивнул в сторону лежащего Алексея.
       - А что ж раньше молчал?
       - Какая сейчас разница...
       Семен зло посмотрел на Стаса, но промолчал - погоди, еще по-
       учу тебя, шмаровоз, чистюля... Потом прицепил медаль и орден на грудь.
       - Шварц, погляди, идут мне эти цацки?
       - Чапаев! Натуральный Василий Иванович!
       Семен потер рукавом потускневшую медаль и покосился на Павла -
       заведется или нет? Павел полузакрыл глаза и, не поднимая голову,
       смотрел на пол: по теням от люстры он четко определял перед-
       вижения воров по комнате... По тону Семена понял, что тот пыта-
       ется вывести его из равновесия и это ему почти удалось... Надо
       было сбить настрой, перевести разговор на другое. Павел поднял
       голову.
       - А ведь вам придется меня убить. Если оставите живым - за-
       явлю в милицию, мне ведь стыдиться нечего - деньги чистые, не
       ворованные...
       Семен даже обрадовался такому повороту и, хоть нехотя, воз-
       дал должное Валерию Петровичу, который предусмотрел и этот ва-
       риант.
       - А заявляй, пожалуйста. Ну, найдут нас, хотя вряд ли, поса-
       дят, что уж совсем невероятно, а знаешь, кто четвертым с нами
       сидеть будет? Сынок твой ненаглядный! Ведь он наш друг, у нас и
       свидетели есть: он всем об этом рассказывал, даже тебе. Вот он
       нас сюда и привел. Так, мол, и так, дружки мои задушевные, есть
       у меня папаша, а у папаши много денежек. Давай, мол, папашу за
       пищевод, а денежки поделим: вам за работу, мне за наводку. На-
       водчик твой сын, вот кто. И никто ему не поверит, если он дру-
       гое говорить станет, ведь так оно и было, папаша. Так что заяв-
       ляй...
       Павел оценил простоту и надежность этого хода и подумал, что
       вряд ли этот крысенок мог сам такое придумать, кто-то подумал
       за него и этот кто-то много знал о Лемешонке... Вслух этого го-
       ворить не стоило, но показать, что он сражен таким ходом, пожа-
       луй, можно.
       - Да, влип я из-за этого слабачка. Но что поделаешь, сын...
       - Вот и я говорю, сын ведь. А ты прав, папаша, слабачок он у
       тебя. С такими знаешь, что в зоне делают? Вот то-то...
       Шварц и Стас обшарили уже почти все полки, комната была за-
       валена вещами, бельем, тряпками, бумагами... Время шло, а ре-
       зультат был мизерный. Семену это начало надоедать, он решил ускорить
       события.
       - Слушай, даром время теряем. Не хочет говорить. А мы его
       жену спросим, неужто не знает, где у мужа деньги лежат? Стас,
       вот и тебе работа по профилю - приведи бабу в сознание.
       Шварц было рванулся.
       - Может лучше я?
       - Нет, тебе с мужиком работать надо.
       Стас сходил за водой, набрал н рот и брызнул Светлане в лицо,
       потом похлопал ее по щекам. Она застонала и попыталась отвер-
       нуть голову в сторону.
       - Молодец, Стас, пусть прочухается. Дай ей коньяка, веселее
       будет.
       Стас налил коньяк, поднес к губам Светланы. Она неожиданно
       жадно начала пить, но поперхнулась и закашлялась. С трудом
       приходя в себя, осмотрелась, увидела на полу Павла, слабо
       рванулась к нему. Стас придержал ее за руки.
       - Во, и баба в порядке, соображать стала. Слушай сюда - сей-
       час мы твоего мужика учить будем, а ты нам расскажешь, где у
       него деньги лежат. Или, может ты и так нам скажешь, пожалеешь
       своего...
       Светлана посмотрела уже довольно твердо на Павла и сжала гу-
       бы. Павел хорошо знал привычки жены - это означало, что сейчас
       в ней упрямство стало главным качеством - будет стоять на своем.
       - Спрашивайте у мужа - он разрешит, скажу, где деньги.
       - Ух ты, какая верная! А если вот он сейчас тебя трахнет на
       глазах у мужа, ты и потом у него разрешения спрашивать будешь?
       Светлана побледнела еще больше, но упрямо задрала подбородок.
       - И потом буду, всегда буду...
       Павел понимал, что пришло время действовать, только вот
       как... Сейчас этот амбал возьмется за него снова, а новую серию
       ударов ему не вынести, здоровье уже не то. Значит надо что-то
       предпринимать, пока они не решили, что делать сначала...
       Взгляд Павла скользнул по комнате и остановился на старом
       железном ящике, где он хранил охотничьи припасы. Ящик был на-
       дежный, старинный, с отличным потайным замком. Без ключа его не
       возьмешь, разве что динамитом... Потом перевел глаза на Светла-
       ну и снова взглянул на ящик. Светлана проследила за его взгля-
       дом. Этот немой разговор привлек внимание Семена и он тоже вни-
       иательно посмотрел в угол, где под тряпками стоял ящик. Срабо-
       тало!
       Семен встал и медленно пошел в угол, сбросил тряпки и увидел
       ящик, очень похожий на сейф. Губы его расплылись в самодоволь-
       ной улыбке, наконец-то он расколол этих деревенских придурков -
       сейф себе завели! Жестом приказал Шварцу вытащить ящик из угла.
       Тот лихо взялся, но быстро понял - вещь увесистая. Павел чуть не
       усмехнулся, этот ящик он забрал когда-то в одной конторе, там
       его использовали как сейф, и еще тогда он подивился его тяжес-
       ти. А теперь в нем хранилась помимо прочего и дробь, много дро-
       би... Постанывая от натуги, Шварц поставил ящик на стол, потро-
       гал пальцем скважину замка.
       - А ключ где?
       Светлана неотрывно следила за Павлом, пытаясь угадать, что
       он задумал. И опять Семен, гордый своей догадливостью, купился
       на это - он решил, что ключ у хозяина. Павел успел засечь
       догадку в его глазах и громко застонал, пытаясь приподняться.
       По теням он снова сориентировался в расположении главных дейст-
       вующих лиц: амбал возился около ящика, белобрысый стоял позади
       Светланы, а крысенок походил к нему. Это его не устраивало.
       Главная опасность - амбал. Семен - подлый тип, но если у него
       нет оружия, он не опасен. Белобрысый далеко - да и Светка может
       вмешаться. Главное - показать им свою слабость. Стонать, сто-
       нать пожалостливей... Рука соскользнула, не держит... Теперь
       лечь так, чтоб неудобно было обыскивать, а ключ они искать
       прежде всего будут в карманах. Так, согнуть ногу... Кажется
       все. Теперь - ждать и тихо скулить...
       Семен подошел ближе, наклонился заглянуть в лицо, но сам ша-
       рить по карманам не решился: Шварц все-таки надежнее - если
       что, утихомирит быстро.
       - Шварц, брось ты возиться, поищи у него ключ.
       Шварц подскочил, засунул руку в один карман куртки, выгреб
       содержимое, не глядя сунул Семену. Тот посмотрел, отбросил в
       сторону.
       - Здесь нет, ищи.
       Шварц попытался залезть в другой карман, но Павел плотно
       прижался к полу, так что Шварцу пришлось немного оттащить его
       от стены. Павел слегка подогнул ногу и еще громче застонал.
       Семену не терпелось быстрее заполучить заветный ключ и он не
       выдержал.
       - Что ты с ним лежачим возишься, не баба ведь. Поставь его
       на ноги и спокойно обшарь все карманы: видишь, он совсем поп-
       лыл, а ты говорил здоровый...
      
      
      
       Я ПОМНЮ скуластое лицо капитана-иструктора, часто видел его,
       склоненным над собой, когда пытался провести против него ка-
       кой-либо прием и потом сам оказывался на земле. В перерывах
       между занятиями он любил втолковывать нам прописные истины.
       - Запомните раз и навсегда: я не учу вас драться, я вас учу
       убивать. Вы едете туда, где за каждую ошибку придется платить
       головой, это вам не кино и не пьяная потасовка. Убивать лучше
       всего сразу, добивать - занятие неприятное... Убил или начисто
       вырубил - вот ваш девиз. И никакого сдерживания себя, выбросьте
       из ваших дурьих голов все слова о гуманизме, которые вы ког-
       да-либо слышали. Если вы, не самоубийцы, конечно... Так, кто у
       нас камикадзе, шаг вперед! Нету, и слава Богу. Пусть самоубий-
       цами будут те, кто вам встретится на узкой дорожке...
       - Кретины! Сколько я должен повторять, что проигрывает не тот,
       кто опоздал с первым ударом, а тот, кто решил, что он сильнее!
       Никогда не показывайте все свои возможности, вы не перед бабами
       выступаете. Если противник считает вас мешком с дерьмом, вы на-
       половину победили...
      
      
      
       ...Мешок с дерьмом, это еще слабо сказано. Павел ощущал, что
       именно так сейчас он и выглядит в крохотном мозгу этого амбала.
       Для убедительности он даже покачнулся, когда Анатолий положил
       руку ему на плечо. Другой рукой Шварц начал похлопывать по кар-
       манам - фильмов насмотрелся, кретин. Павел посмотрел на Све-
       тлану, на сына - Алексей слегка зашевелился... Все, больше ждать
       нельзя, Алешка придет в себя и может все испортить. Пора.
       Павел изобразил на лице отчаяние и, слегка повернувшись в
       сторону сына, так, чтобы не терять из поля зрения голову амба-
       ла, громко застонал.
       - Алешка!
       Нужно было быть суперменом или Станиславскии, чтобы не ку-
       питься на этот отчаянный стон. Шварц попалсл: он резко обернул-
       ся и подставил подбородок. Павел слегка присел и, вложив в удар
       массу тела, локтем врубил амбалу в квадратную челюсть. Буйвол
       свалился бы от такого удара, но Шварц устоял, хотя и поплыл.
       Павел с отчаяния провел "атеми" справа в основание его бычьей
       шеи и только после этого амбал стал медленно валиться на бок.
       Павел успел достать его коленом снизу в челюсть и тот, развернувшись,
       рухнул. Павел обернулся к Семену. Он не ожидал от него такой мгновенной
       реакции и был неприятно поражен, увидев, как тот метнулся к
       столу за ножом.
       Семен звериным чутьем уловил начало схватки и, проклиная се-
       бя, что не взял с собой пистолет, бросился к столу, где оставил свою
       "бабочку". Павел так же мгновенно оценил ситуацию и бросил тело в
       разворот, выбрасывая вперед ногу - "уpамаваши" и достал Семена
       в момент, когда он уже наклонился к столу за ножом. Удар пришелся
       куда надо и Павел понял, что крысенок тоже вырублен. Оставался
       белобрысый...
       Стас растерялся. Вместо того, чтобы прикрыться Светланой,
       как это делали не раз герои его любимых фильмов, он отпустил
       ее. Она развернулась и сильно толкнула его в грудь. Стас не-
       вольно сделал пару шагов назад и уперся в стену. Павел подошел
       к нему не спеша - почему-то он не опасался этого парня. И совер-
       шенно зря. Едва Павел приблизился к нему на дистанцию удара,
       Стас нанес ему сильный боковой, однако Павел среагировал и ку-
       лак Стаса попал в локоть. Павел повторил свой излюбленный удар -
       его локоть описал короткую дугу и врезался в челюсть Стаса.
       Добавлять не пришлось, тот тихо сполз по стене...
       Павел, не глядя ни на пораженную Светлану, ни на сына, кото-
       рый приходил в себя и пытался встать на четвереньки, быстро
       взял на веранде моток бельевой веревки и профессионально связал
       сначала Семена, потом Стаса и лишь после этого осторожно подо-
       шел к Шварцу. Тот лежал на боку, слегка согнув правую ногу. Па-
       вел внимательно заглянул ему в лицо: вроде не притворяется, но
       береженого Бог бережет, и он сильно ударил носком сапога по ко-
       ленной чашечке Шварца. Тот не шелохнулся. Павел облегченно
       вздохнул и связал его. Затем стащил всех троих на середину ком-
       наты и дополнительно подтянул связанные ноги каждого к рукам...
       Светлана не могла никак придти в себя от всего происшедше-
       го, - оно пор казалось ей чем-то нереальным, происходящем не с
       ней, а с кем-то другим. И только стон пришедшего в себя Алексея,
       затуманенным взглядом глядевшего вокруг, вернул ей равно-
       весие. Для него весь "боевик" закончился с ударом Шварца и теперь
       он тупо смотрел на лежащие тела, Светлану, окровавленное, но улыбаю-
       щееся лицо отца, не понимая, что произошло. Только когда Свет-
       лана присела около него и мягко провела рукой по разбитому ли-
       цу, он дернулся от боли и все вспомнил... Но воспоминание это
       было настолько тяжелым, что он снова застонал, на этот раз от
       стыда. Отец снова улыбнулся. Улыбка была стpашноватой. Так, наверно,
       улыбается лев, сваливший антилопу-гну...
      
      
      
       Первым пришел в себя Стас, но почувствовав себя связанным,
       затих и не подавал признаков жизни. На Шварца Павел вылил круж-
       ку воды и тот захлопал глазами, соображая, почему лежит он, а
       не этот мужик, и почему именно он не может свободно двигать ни рукой
       ни ногой. Рванулся распрямиться, но связанные вместе ноги и ру-
       ки дали о себе знать резкой болью в спине. Шварц понял все
       и успокоился. Семен, очнувшись, сразу оценил обстановку и тоже
       застонал от злобного бессилия.
       Павел никак не реагировал на проявления жизни у рекетиров.
       Он стоял молча, а Светлана рыдала, уткнувшись ему в грудь. Па-
       вел легонько гладил ее волосы и уговаривал, как маленькую.
       - Тихо, тихо... Все уже прошло... Все хорошо... Успокойся...
       Постепенно Светлана затихла, только изредка вздрагивали ее
       плечи. Алексей уже поднялся, так же молча сходил умыться на ку-
       хню и теперь сидел, подперев больную голову руками, и старался
       не глядеть на лежащих "друзей". Он постепенно вспоминал их
       шуточки, намеки и только теперь понял, какой он был лопух и
       тетеря. Светлана затихла, присела на краешек дивана. Павел про-
       читал мысли сына и незлобиво сказал:
       - Понял, с кем связался? То-то...
       Хотел еще что-то добавить, но сдержался и промолчал, пони-
       мая, каково сейчас сыну. Алексей тихо кивнул.
       - Ладно, как ты себя чувствуешь? У этого бугая лапа креп-
       кая... Ну-ка встань, пройди по одной половице. Э-э, да ты в
       полном порядке, хоть все снова начинай...
       По той быстроте, с которой сын вскинул голову, Павел понял,
       как тот был напуган и что шутка вышла грубой и неудачной.
       - Ладно, ладно... не буду. Давай-ка вытащим их на веранду,
       пусть свежим воздухом подышат, а ты, мать, убери тут...
       Павел и Алексей вдвоем быстро оттащили всех троих на веранду.
      Тpоица кpотко помалкивала, никто не издал ни звука, решили, что
      безопаснее быть вырубленными...
       Когда отец с сыном вышли во двор, первым подал голос Семен.
       - Шварц, ты еще дышишь, сука?
       У Анатолия в голове сильно шумело, но на оскорбление он от-
       реагировал.
       - Кто из нас сука, еще вопрос. Это ты нам мозги полоскал:
       мужик, деревня, голыми руками возьмем... Тебе и Стас сказал,
       что он воевал, так что мужик крутой будет.
       - Когда он мне сказал! Ты, жлоб белобрысый, почему раньше не
       сказал?
       Относительное добродушие и даже жалость к Лемешонку смени-
       лись теперь у Стаса мрачной решимостью отомстить за унижение.
       Зачем он сам приехал сюда, Стас уже забыл, все вытеснила не-
       нависть. Коротко и зло бросил, признавая вину:
       - Промашка вышла.
       - У, сука, промашка... Погоди, я еще тебе припомню.
       Шварц, несмотря на сильно болевшую челюсть, гоготнул:
       - Припомнишь... Только когда? Этот мужик сейчас ментов вы-
       эовет и тогда н другом месте считаться будем.
       - Не каркай, чую, что другое он задумал, только не пойму,
       что. Ты, Шварцнеггер, освободиться не сможешь?
       - Не, связал он нас классно; я и не знал про такое...
       - Ты много чего не знал, как я понял. Видел, как ты летал по
       хате, как воздушный шарик...
       При этом упоминании Шварца передернуло, он сделал отчаян-
       ную попытку освободиться от веревок, впрочем совершенно беспо-
       лезную. Катаясь в углу, он рычал от натуги, пока Семен не прик-
       рикнул на него:
       - Заткнись! А то он снова тебя успокоит. Лежите тихо, надо
       ждать.
       Тяжелое, пропитанное ненавистью молчание, воцарилось на ве-
       ранде...
      
      
      
       Отец с сыном возились в сарае: Павел отпилил две доски, вы-
       тесал в них три полукружья и теперь примеривал доски между
       столбами пустого стойла. Алексей помогал отцу, не понимая, что
       тот задумал сделать, и не решаясь спросить. Доски ровнехонько
       укладывались в пазы, надежно закреплялись длинными болтами. Все
       было просто и надежно, так, как и любил все делать Павел. Он в
       последний раз оглядел сооружение и довольно крякнул:
       - Вот и стойло для гостей дорогих готово. А то что получает-
       ся: приехали, поесть не успели, давай руками махать... Нет,
       сначала подкормить их надо...
       Алексей начал догадываться о назначении странных досок, но
       молчал, опять робея отца. Павел вытащил из соседнего помещения
       тачку, в которой обычно они вывозили навоз, и бросил коротко
       сыну:
       - Пошли за новыми свиньями.
       Вчерашних друзей грузили, как бревна, один на одного, с трудом
       дотолкали тачку к двери хлева и, просто перевернув ее, вывали-
       ли всех на испачканный свинячим дерьмом пол. Павел первым при-
       поднял и поволок Семена, затем в середину - Шварца, и замкнул
       троицу Стас. Никто из троих не произнес ни слова - действия
       Павла казались им непонятныии и потому зловещими. А он, насвис-
       тывая, уложил их головами между досок, закрепил концы болтами,
       отчего все сооружение стало походить на групповую гильотину.
       Вытирая руки, Павел Алексеевич почти весело сказал:
       - Ну, вот и все, приехали. Ночуйте, ребята, завтра погово-
       рим, а нам еще поработать надо.
       Троица угрюмо молчала. Необычность ситуации заставляла заду-
       маться, а решительность Павла, в которой они убедились не так
       давно, позволяла фантазии предполагать все, что угодно... Павел
       плотно прикрыл дверь и загремел висячим замком. В хлеве было
       темно и тихо, потревоженные за стенкой свиньи успокаивались на ночь.
       У Павла с Алексеем еще была работа в темноте и когда немного
       встревоженная долгим отсутствием мужчин Светлана вышла на
       крыльцо, в неясном свете звезд она увидела, что они заканчивают
       складывать здоровенную копну соломы на том месте, где стояла
       чужая машина. Павел умудрился заметить ее в темноте и тихо успокоил.
       - Все, на сегодня закончили. Идем, Светлана. Кончай, Леша,
       пойдем в дом.
       Мужчины мыли руки, раздевались в молчании, так же молча усе-
       лись на кухне за стол, где их ждал чай. Павел продолжал молчать
       и смотреть в стену, только губы изредка подергивались, как буд-
       то он вел с кем-то давно начатый разговор. Светлана уже не раз
       замечала такое и знала, что сейчас с ним говорить бесполезно,
       он где-то очень далеко... Сыну же очень хотелось поболтать. Та-
       кая безудержная болтливость была Павлу хорошо знакома - она
       всегда приходит после перенесенной и уже прошедшей опасности. Он
       усмехнулся, вспомнив, как орал песни в воздухе, когда впервые
       прыгал и после бесконечно долгих секунд падения над ним раск-
       рылся купол, как он сам трепался и без конца травил анекдоты
       после первой обезвреженной мины... И как потом, привыкнув к
      этой опасности и глубоко уважая ее, никогда больше не позволял
       себе балагурить или просто много говорить о ней - только самое
       необходимое, что было важно для дела. И он прощал сейчас сыну
       эту болтовню, не слушая ее, глядя только на тревожные глаза
       Светланы, которая тоже слушала Алексея, но не вмешивалась в по-
       ток вопросов и восторгов.
       - Здорово все у тебя получилось, я ничего не понял даже.
       Здесь Павел не выдержал, рассмеялся.
       - Да как же тебе понять! Ты только вскочил, как тебе сразу
       этот амбал и врезал. Небось до сих пор башка трещит?
       - Трещит... Да, и тебе не помог и сам нарвался...
       - Ну, это ты не горюй, что не помог. Оно даже и лучше. А то
       бы я еще и за тебя беспокоился.
       - А ты научишь меня драться, как ты?
       - Ладно, ладно, посмотрим, Аника-воин, иди спать.
       Алексей все еще взбудораженный, все-таки встал и пошел в
       комнату.
       - С ними-то как, не убегут, может дежурить надо?
       - Иди спи, никуда они не денутся до утра, а потом посмотрим.
       Светлана осталась сидеть у стола, молча и настороженно наб-
       людала за Павлом. То, что она увидела пару часов назад как-то
       даже заслонило ее собственные переживания, волнения и страх.
       Таким она видела мужа впервые и понимала, что неожиданно для
       себя приоткрыла в его жизни и характере такое, о чем бы никог-
       да и не догадалась в обычных, будничных условиях. Она испыты-
       вала любопытство и какой-та страх перед его прошлым. То, что он
       скупо рассказывал о жизни ТАМ, на войне, выглядело чем-то обы-
       кновенным, ничем не привлекательным и уж, конечно, не страшным.
       Тем более, что он обычно вспоминал какие-либо смешные случаи.
       - Сегодня я как будто первый раз тебя увидела.
       - Я и сам себе удивляюсь, тоже первый раз,- попробовал отшу-
       титься Павел, но посмотрел внимательно на жену и понял, что шу-
       точками не отделаться.
       - Ты был - не ты. Другой человек, незнакомый, чужой. Ты же
       ничего не видел, не слышал...
       - Успокойся, никого чужого не было, это был я. Должен же был
       я как-то выкручиваться их этой паскудной истории, не отдавать
       же им деньги в самом деле...
       - Да я не о деньгах, а о тебе. В тебе будто пружину какую
       спустили, ты был, ну как тебе это объяснить, как инопланетянин:
       все, что вокруг тебя вдруг престало существовать, ты стал ка-
       кой-то машиной уничтожения. Как ты их бил...
       - Что, жалко стало? А что они с тобой сделали, с Алешкой - не
       жалко?
       - Да не жалко мне их, подонков, я за тебя тревожусь - да
       разве можно все это в себе носить, Паша? Родной ты мой, я же не
       их жалею, а тебя...
       Светлана вдруг заплакала и, обнимая Павла за шею обеими ру-
       ками, стала истово целовать. Павел стоял неподвижно, не уби-
       рал голову от ее поцелуев, мокрый от ее слез...
  • © Copyright Леденев Виктор (ew1afster@gmail.com)
  • Обновлено: 25/10/2013. 189k. Статистика.
  • Повесть: Проза
    • Связаться с программистом сайта.