без вести над Ла Маншем во время перелета из Лондона в
Париж. Поиски продолжаются."
Газета "TheTimes", 24 декабря 1944 года
В половине десятого "виллис" подкатил у офицерскому клубу. Полковник Блэкпул удобно расположился на переднем сиденье и Аллену пришлось перелезать на заднее.
- Что с погодой?
Полковник зевнул.
- Аллен! Вы же в Англии! Разве здесь бывает по-настоящему хорошая погода? А это еще ничего - туман, да и только.
- Отрадно слышать, что такой густой туман обычная для этих мест погода, но мне как-то больше нравится летать, когда светит солнце. А вообще, по правде говоря, мне вообще не нравится летать. На земле как-то надежнее.
Полковник расхохотался.
- Аллен! Вы хоть и музыкант, но на вас погоны майора военно-воздушных сил. Я впервые вижу такое.
- Вы еще многое не видели, полковник...
- Это верно. Но до Франции рукой подать, если уж Линдберг на какой-то древней колымаге перетянул через Атлантику, то нам и вовсе нипочем..
До аэродрома ехали молча. Каждый размышлял о своем и или вообще старался ни о чем не думать. На въезде полковника хорошо знали, часовой лишь взглянул на его спутника и не задал ни единого вопроса, только четко откозырял. Полковник и Аллен также вскинули руки к фуражкам.
"Виллис" в тумане заблудился среди многочисленных самолетов, стоявших, как показалось Аллену совершенно беспорядочно. Иногда прямо пред ними выплывал огромный хвост "ланкастера", иногда они чуть не таранили низкие "спитфайры".
- Боже! Сколько их здесь!
- О, это еще, можно сказать, захолустный аэродром, а вот на настоящей базе их в несколько раз больше.
- Это меня несколько утешает. С такой силой мы покажем "гансам", где раки зимуют прямо в их чертовом Берлине.
- Точно! И я себе представляю, как твой оркестр даст представление прямо у Бранденбургских ворот. Вот будет номер - "Чаттануга" в центре столицы "гансов"!. Смех один!.
- Туда еще надо добраться...
- Доберемся, если этот растяпа, который называется у нас водителем, найдет наш самолет.
Маленький "норсмен" стоял почти у края поля. Пилот придирчиво осматривал что-то в низу плоскости и, увидев прибывших, небрежно поднял руку к шлемофону.
- Наконец-то. Я уж думал, что вы попали не на наш аэродром.
- Скажи спасибо этому растяпе, - полковник кивнул на водителя, - он по-моему объехал все поле, прежде чем нашел вас.
- Жалко, что он не проездил еще часа два, может туман бы и рассеялся. Ладно, садитесь. Карета подана.
Аллен критически обошел самолет и подивился его маленьким размерам.
- Вы уверены, что на этом.... кларнете мы долетим до Парижа?
- Еще как! Мы и дальше могли бы, но там пока боши, так что туда мы еще успеем.
Музыкант поднялся по алюминиевой лестнице в крохотный салон, где одиноко торчали всего три кресла и огляделся.
- А что, на таких маленьких этажерках парашюты не выдают?
Полковник опят расхохотался.
- Ты, как ребенок. То самолет для тебя маленький, то парашютов нет...Ты что, собираешься жить вечно?
- Вечно, это слишком сильно сказано, но пожить еще хочу. И я не хочу умирать только потому что на этой швейной машинке не оказалось парашютов!
Пилот внимательно посмотрел на Аллена.
- Эй, парень, не забудь, что я тоже нахожусь вместе с тобой в этой швейной машинке. И у меня тоже нет парашюта.
Аллен смутился от серьезного тона летчика и безропотно занял дальнее кресло. Пытался пристроить куда-нибудь чехол с тромбоном, но под ногами что-то железное мешало. Он нагнулся и увидел ствол длинного пулемета.
- А это еще зачем? Вы что, ребята, в перерывах между полетами ходите в атаку?
Пилот усмехнулся.
-Знаешь, парень, мне придется тебя еще раз разочаровать. Тут не только нет парашютов, но нет и никакого вооружения, а это моя собственная инициатива - таскать с собой "брен".
Блекпула никак не покидало хорошее настроение.
- Вот это понимаю - ВВС! Все свое, даже пулеметы. А танка у тебя нет?
- Нет. Танка нет, - жестко отрезал пилот и прошел в кабину.
- Ну, и хорошо, а то бы нам тут места не хватило.
Полковник уселся и вытянул ноги в проход.
- А ты знаешь, Аллен, что тут даже удобней, чем в пассажирском самолете. Там вечно не знаешь, куда девать ноги... Ладно, расслабься, пара часов полета и мы в Париже. А почему ты решил лететь один? Ведь оркестр улетает только послезавтра?.
- Мне нужно кое-что подготовить к концерту. Сам понимаешь, представление в освобожденном Париже! Я и до войны-то в нем не бывал, а тут вдруг - такой праздник.
А ребят я встречу.
Пилот запустил двигатель, немного погонял его на разных оборотах, потом "норсмен" покатился к взлетной полосе.
- Такой туман, как бы кто на нас не наехал. Я видел эти бомбардировщики, не дай бог столкнуться....
- Не трясись, Аллен, пилот знает свое дело, он опытный парень. На этом самолете он перевозил наших разведчиков во Францию много раз. Причем ночью, безо всяких там посадочных огней и взлетных полос. Он настоящий ас.
- Дай-то Бог... На него и надежда.
- Будет тебе, Аллен, не будь таким пессимистом. Ты и так в последнее время исхудал, форма болтается, как на вешалке.
- Сам знаешь, Эдвард, столько концертов, столько переездов, недосып и прочее... Вот после Парижа отдохну, тогда и жирок нагуляю.
Самолет вырулил в начало взлетной полосы и пилот ждал разрешения на взлет. Мотор взревел на октаву выше и "норсмен", набирая скорость, покатился навстречу туману. н Аллен успел разглядеть в белой мгле громады "ланкастеров" и В-17. Потом земля исчезла. Как и исчезло небо. Впрочем, как и все остальное. Было только плотное молоко тумана и маленький самолетик, несущийся неизвестно куда. Но это только казалось. Пилот ориентировался по приборам и самолетик послушно поворачивал влево и вправо, набирал или терял высоту.
- Я же тебе говорил, Аллен, он пилот классный, знает дорогу через Канал, как собственную гостиную..
- Дай-то Бог, дай-то Бог, чтоб оно так и было.
Самолет вдруг задрал вверх свой сплюснутый, как у боксер, нос, и упрямо полез вверх. Вокруг стало светлее, вроде бы туман стал реже. Пилот понимал это и пытался пробить белую стену, устремляя самолет вверх. Внезапно вспыхнуло солнце! После белесой мути за стеклом иллюминатора чистое, яркое солнце казалось каким-то неестественным, словно придуманным..
- Ну, вот, видишь, и для нас солнце светит.
- Светит-то светит, а ты посмотри вниз. Ты что-нибудь видишь? Куда мы летим?
- Это пустяки, раз есть солнце, значит где-то есть и хорошая погода. Погоди, подлетим к Франции, там будет все - и солнце и тепло.
- Прямо, как в раю, только до него еще добраться.
- Слушай, Алан, вот уж никогда не думал, что ты такой зануда. Когда я слушаю твой оркестр, у меня душа поет, да и у миллионов людей тоже. Если бы они знали, какой ты мрачный тип.
- Оркестр - это одно, это моя душа, это мое я. А вот тело и разум, это совсем другое. И вот у меня они как-то не совсем ладят между собой.
- Брось. Не стоит размышлять о мрачных вещах. Ты только подумай, через три дня Рождество, в перед ним - твой концерт в Париже и полмира услышит твою чудесную музыку, и еще миллионы людей, которых пока душат эти фашистские ублюдки, поймут, что всему этому кошмару скоро придет конец. Ты даешь им надежду.
- Эдвард, а ты не пробовал себя в качестве проповедника? У тебя неплохо получается.
- Ага, подействовало. Раз ты снова язвишь, значит снова в порядке.
Самолет снова пошел вниз, в пелену тумана.
_ Теперь надо держаться пониже, чтобы не прозевать французский берег. Боже, что это?
Огромная тень прошла, казалось в нескольких метрах над ними. Полковник бросился в кабину пилота.
- Что это?
- Это наши возвращаются с налета, видимо, опять ходили на Рур. Господи Иисусе!
Огромный черный предмет, отдаленно напоминающий сигару, пронесся мимо них вниз, в крошево тумана.
- Держитесь! Да хватайтесь хоть за что-нибудь! Сейчас нас так еб....т!
Пилот не успел договорить. Огромная сила откуда-то снизу швырнула самолетик вверх и влево. Было слышно, как трещат лонжероны крыльев. За первым ударом последовал второй, однако не такой сильный. Пилот изо всех сил держал штурвал, пытаясь сохранить управление. К счастью, несмотря на потерю высоты, сквозь туман волн они не увидели, значит, высота была еще достаточной. "Норсмен" выровнялся и пошел ровнее, правда, поскрипывание лонжеронов все равно явно прослушивалось.
- Эй, парень, а крылья у тебя не отвалятся, - поинтересовался полковник, - Что-то уж больно громко они скрипят.
- Надеюсь, не отвалятся.
- А что это было?
- Ничего особенного. Нас бомбили собственные самолеты. Я даже не понял "ланкастер" это был или В-17...
- Как это - бомбили? Как можно вообще бомбить самолеты? Им что, бомбы девать некуда, что они собственные самолеты бомбят?
- Полковник, вы, видимо, не знаете, что в случае отмены миссии, бомбардировщики возвращаются на свои базы. А так как бомбы очень тяжелые, они могут оторваться при посадке, вот пилоты и избавляются от них над Каналом. А мы случайно оказались у них на пути.
Полковник замолчал. Аллен, тревожно вслушивался в разговор, но понял не так много, как хотел. Но и то, что он услышал, повергло его в настоящее уныние. Свои самолеты чуть не разбомбили его! Да еще и на самолете. Невероятно!
Полковник вернулся в кресло.
- Все в порядке. Могло быть гораздо хуже, но нам повезло.
- Повезло? Нас чуть не разбомбили свои, а вы говорите....
- Но не разбомбили же! Значит, повезло. Хорошо, что еще туман. Вот это, называется, повезло.
- Час от часу не легче. Чуть не убили - повезло, летим в кромешной тьме - тоже повезло. Скажите, полковник, а что вы считаете невезением?
- А это когда сидишь на толчке, бросаешь туда окурок, а жена перед этим вылила в унитаз галлон бензина.
- Да... Вижу с юмором у вас все в порядке. Закаленный военный юмор...
Так в чем же наше везение?
- Аллен, ты хоть и майор ВВС, но откуда бы тебе знать, что в последнее время много наших самолетов летают через Ла Манш без прикрытия. Немецкие базы теперь далеко и "гансам", в общем-то, здесь делать нечего, Но некоторые отчаянные головы прилетают сюда и охотятся за всеми самолетами, оставшимися без прикрытия.
- И что?
- Да ничего. Вот и мы летим без прикрытия. Но в таком тумане нас никто не увидит, даже самый лучший ас Геринга.
- Вы уверены?
- Уверенным нельзя быть ни в чем до конца, но здесь, мне кажется, удача на нашей стороне.
Самолет вдруг сделал резкие разворот со снижением, потом снова заложил глубокий вираж. Полковник снова рванулся к кабине.
- Что?
- Немец... Ублюдок, как он на нас наткнулся? Вот невезуха! Попробую спуститься пониже, над водой у него не будет возможности для маневра.
- А у тебя?
- Тоже.
- Тогда что это нам даст?
- Я маленький и тихоходный, он быстрый. Возможно, он проскочит мимо.
Пилот и полковник в кабине, а Аллен из своего кресла через иллюминатор следили, не появится ли снова "мессершмитт". Несколько долгих минут прошли в тревожном ожидании, потом напряжение как-то спало.
- Наверно, проскочил мимо,- подумал Аллен.- Мы такие маленькие и ничтожные, разве мы цель для настоящего аса? Так, мошка на стекле. Маленький самолетик и три человека - пилот, полковник тыловой службы и музыкант. Разве это добыча? Нет, мы ему не нужны, он ищет цель покрупнее, вроде того "ланкастера", что чуть не убил нас.
Пилот вертел головой, словно она была у него на оси, вглядываясь в то, что не давало увидеть ничего.. Снова появился просвет в тумане, но, как было в первый раз, сейчас это не принесло радости. Теперь и их видно, как на ладони. Оставалось надеяться, что немецкий ас плюнул на паршивую летающую табакерку и решил подобрать себе сигару посолиднее. Несколько минут прошли в тревожном ожидании. Аллен и полковник приникли к крохотным окошкам по разные стороны фюзеляжа и до боли вглядывались в пустынное пространство.
- Вот он!
Полковник с размаху ткнул пальцем в плексиглас и чертыхнулся, "мессер" прошел значительно выше и в обратном направлении. Теперь оставалось надеяться, что он мог и не заметить маленький "норсмен". Однако у немецкого пилота глаза были на месте. Хищное тело "мессершмитта" сначала скользнуло назад в туман, потом его лобовой силуэт показался сзади.
- Вот он, - теперь заорал пилот, увидев врага в боковом зеркале заднего обзора. Аллен и полковник выворачивали головы, расплющивали носы об иллюминаторы, но сзади они видеть ничего не могли. Эта неопределенность, когда не видишь противника, давила на них страхом и ожиданием чего-то ужасного.
Пилот резко нырнул вниз, однако до воды было не так уж и много, и он вынужден был выровнять самолет почти над самой поверхностью Теперь они шли на бреющем полете. Опытный пилот понимал, что это пока единственный шанс уйти от преследователя. Ведь у них были разные цели. "Норсмен" спасал свою жизнь и людей, в нем сидевшим, а "мессеру" во что бы то ни стало хотелось завалить этот наглый английский самолетик.
Немецкому летчику были омерзительны эти эмблемы на фюзеляже, именно из самолета, с такими же эмблемами, упала бомба и в Берлине погибли его жена и сестра. Мать чудом уцелела и написала ему об этом. Письмо матери немецкий летчик хранил в кармашке своего комбинезона и всегда вспоминал о нем, когда видел ненавистную эмблему.. Он понимал, этот самолетик не такой уж важный трофей, чтобы о нем рассказывать друзьям, но все-таки он нес те же эмблемы на фюзеляже и крыльях. И сейчас для него не существовало ничего, кроме этих ненавистных бело-красных кругов. Он дал очередь из пулеметов. Не стоило тратить на эту игрушку пушечные снаряды.
Аллен ничего не понял В обшивке самолета вдруг появились дырки, через которые можно было видеть небо или что-то похожее на него, а полковник странно кувыркнулся и забил ногами по алюминиевому полу салона. Как в кошмарном сне все происходило ужасно медленно - полковник подергал ногами и неожиданно затих, а из под его спины начала растекаться лужа дымящейся ярко-красной жидкости. До Аллена сразу и не дошло, что эта жидкость - кровь, и что полковник умер. Он убит. Его убил тот летчик на "мессершмитте", который их преследо! Совершенно растерявшись, Аллен бросился в кабину пилота..
-Что там?
- Полковника убило... Полно крови...
- Хватит хныкать, музыкант. Там под сиденьем "брен", это все оружие, что у меня есть. Я его всегда возил с собой, когда летал еще в оккупированную Францию, на случай, если меня собьют и придется вынужденно садиться. Я не хотел им сдаваться задаром....
Достань пулемет, лента заправлена. Открой боковую дверь, а я постараюсь развернуться, чтобы ты мог стрелять. Ты стрелять-то умеешь?
- Да, вроде умею....
- Вроде, вроде... Представь, что у тебя в руках тромбон. Короче, я развернусь к нему, а ты влепи этому гаду очередь. Целься по кабине, из этого пулемета такой самолет не собьешь, разве что случайно. Понял, музыкант?
- Все понял.
- Ну, раз понял, действуй. Сначала приготовь пулемет, а уж потом открывай дверь. Да смотри не свались за борт, майор....
"Брен" застрял под сиденьем и Аллен немало помучился, пока его вытащил. И подивился тяжести оружия. Это не "томпсон" какой-нибудь или "стен", это игрушка серьезная. Да еще лента, висящая из замка пулемета, все время путалась в ногах. Наконец Аллен подтащил его к креслу, уложил на спинку и двинулся к двери. Она раскрылась без особых хлопот и встречным потоком ее отбросило к борту фюзеляжа. Аллену открылся кусок белесого пространства. Он увидел на миг даже волны пролива, видимо погода внизу была не такой уж и спокойной....
Немец зашел еще раз и неторопливо выдал еще одну прицельную очередь, на этот раз целясь но носовой части самолета. Алан почувствовал удар в плечо и упал лицом вниз.
- Боже, меня убили!. Или нет? Если я кричу, стало быть еще живой?
Он ощупал плечо и рука оказалась в крови, хотя особой боли не почувствовал..
- Ага, так всегда бывает сгоряча. Так рассказывали.... Сначала вроде ничего, зато потом...
Но это "потом" почему-то не наступало. Аллен поднялся и как раз вовремя. Немецкий летчик хотел проверить результаты и точность своей стрельбы - он решил обогнать тихоходный "норсмен" сверху и слева. Его голова была повернута к смертельно раненому им самолету, и на лице явно выражалось недоумение, почему он до сих пор не падает?.
Аллен встал и плюхнулся в кресло. Приклад "брена" точно улегся ему в плечо. Он протер очки, на всякий случай, прицелился прямо в голову немецкого пилота и нажал на спуск. Очередь оказалась короткой. Отдачей Аллена чуть не выбросило с кресла, но, главное, он отпустил от неожиданности спуск. Полулежа между креслом и полом, . Алан видел, как запрокинулось лицо немца, а самолет неожиданно исчез из проема двери, нырнув куда-то вниз .
- Эй, я сделал это! Нет, ты видел?
Аллен попробовал встать на ноги и понял, что не может. Плечо и почти вся грудь онемели, а ноги наотрез отказывались слушаться.
- Эй, парень! Слышишь, я все-таки сделал это....
Аллену вновь показалось, что он кричал, но на самом же деле только его посиневшие губы двигались в такт тем словам, которые он хотел прокричать. Пилот все равно не мог его услышать, так как лежал на приборной панели, заливая стекла многочисленных циферблатов и приборов кровью, хлеставшей из его головы.
Немецкому пилоту пуля из короткой очереди Алана попала в горло и, хотя он мог еще дышать, понимал, что уже мертв. В голове почему-то крутилась несуразная мысль - хорошо, что друзья летчики никогда не узнают, что его сбил какой-то вшивый безоружный "норсмен"....
Аллен окончательно сполз на пол и теперь лихорадочно думал, а что же будет, когда они приземлятся прямо посередине Ла Манша? Он же плохо плавает......
Удар о воду оказался настолько силен, что Аллен не успел до конца пожалеть о том, что он так и не научился плавать.