Lib.ru : Левкович Вилиор Вячеславович. Прогулки под парусом

ПРОГУЛКИ ПОД ПАРУСОМ

Опять меня тянет в море, где небо кругом и вода.
Мне нужен только высокий корабль и в небе одна звезда,
И песни ветров, и штурвала толчки, и белого паруса дрожь,
И серый, туманный рассвет над водой, которого жадно ждёшь.

Джон Мейсфилд
"Морская лихорадка" (перевод С.Я. Маршака)

Общаясь с бывшим капитаном-директором плавбазы производственного объединения "Океан" Олегом Дмитриевичем Яливцем, сам не понимаю почему, и зачем я затронул тему критических случаев на море, заканчивающихся казалось бы в совершенно безнадёжном случае чудесным спасением. Для примера я сослался на удивительно счастливо закончившееся аварийное происшествие, чуть не закончившееся катастрофой, случившееся со мной, тогда молодым старшим помощником капитана научно-исследовательского судна и фанатом парусных прогулок.

Дело было на Чёрном море. Наше судно "Николай Данилевский" отстаивалось на якоре в Геленджикской бухте, примерно в миле от берега. Не знаю, как там нынче обстоят дела с портовыми сооружениями, а полсотни лет тому назад не было и намёка на их строительство. Открытую всем штормам с запада и юга бухту редко посещали суда коммерческого и рыболовного флота. Что побудило капитана "Данилевского" отстаиваться здесь на якоре, одному Богу известно. В бинокль просматривался домик портового надзора, и напротив него приткнулся носом в берег, непонятно как, и зачем попавший сюда малый рыболовный сейнер - МРС. С утра стоял необычный для декабря тёплый солнечный день. Работал ровный без порывов юго-восточный ветер и, судя по редким белоголовым барашкам, ходившим за восточным мысом, его сила не превышала пяти баллов по шкале Бофорта. Сменившись с вахты, за утренним чаем в кают-компании я застал младшего научного сотрудника, или короче - МНС, лаборатории гидрологии моря. МНС Миша был такой же заядлый фанат парусных прогулок и числился в постоянных членах команды судового яла.

- Хорош ветерок, а? Капитан нынче в духе и не возражает на нашу прогулку. Вся гоп-компания уже позавтракала, одета и готовит ял к спуску, - вместо доброго утра выдал мне МНС.

Примерно из таких же, как мы с Мишей фанатов, состояла компания завсегдатаев постоянных вояжей судового яла, и величались она не иначе, как "гоп-компания". Под парусом, вёслами, а то и под подвесным мотором гоп-компания "исколесила" всё побережье Азовского моря и Каркинитского залива, собирая дань с прибрежных огородов, садов и бахчей. Эти трофеи служили неплохим подспорьем к однообразному казённому судовому рациону, поэтому и сходили с рук нам некоторые вольности. Надо отдать должное организованности и дисциплине, царившей в гоп-компании. Все члены команды яла были расписаны и закреплены по банкам (шлюпочным скамьям), знали свои обязанности при любом режиме плавания (под парусом, подвесным мотором или на вёслах) и схватывали ситуацию текущего момента без лишних слов. Для случайных пассажиров было отведено место на носу рядом с баковым матросом, а для почётного гостя предназначалась банка на корме рядом с рулевым.

Баковый уже выбрал носовой фалинь, и собрался багром оттолкнуть нос шлюпки, когда с штормтрапа с грохотом свалился третий механик, личность чужеродная и не особенно приятная в нашей сплочённой компании. В общем-то, к третьему механику не имелось особых претензий, тем более что по службе, старший механик хвалил его за образцовое содержание техники по заведованию. Однако близкие взаимоотношения с ним у меня как-то не заладились. А всё с того, что он - бывший воспитанник Приморско-Ахтарской школы юнг, дознавшись, что я тоже бывший юнга, стал добиваться моей дружбы и повёл себя запанибрата. Однако не в этом соль. Не раз увязывался механик за компанию со мной в город и, как правило, всё это заканчивалось какой-нибудь да неприятностью, компрометирующей меня как старпома. В общем, у меня создалось впечатление, что в одной компании с ним не обойтись без происшествий.

Умостившись на месте почётного пассажира и отдуваясь, незваный гость вымолвил:

- Наконец, Чиф, ты исполнишь обещание прокатить меня под парусом.

Пока мы дискутировали на тему: давай-ка лучше перенесём прогулку на более спокойную погоду и прочее, шлюпку отнесло от борта судна, а парус забрал ветер. Вмешался МНС Миша:

- Да оставь его в покое, при таком ветерке не помешают лишние 70 килограмм балласта.

Механик, согласившись на роль балласта, послушно опустился со скамейки на дно шлюпки и оттуда клялся блюсти порядок и выполнять все приказы командира шлюпки. Тут я, честно говоря, сломался. Надо было бы вернуться к борту судна и высадить пассажира, но к своему стыду, я не сделал этого.

Разрезной фок-парус забрал ветер в галфвинд левого борта и ял, как застоявшийся конь, ринулся на выход из бухты, создавая по носу бурун и оставляя за собою ровный след кильватерной дорожки. Я правил на выход в открытое море.

Не буду описывать весь комплекс чувств любителя вояжа под парусом, у меня для этого не хватит воображения, не говоря уже о том, что "кольчужка коротковата" тягаться в морских живописаниях с такими корифеями "ловцов ветра" как Лухманов, Кондрад, Дж. Лондон, Станюкович или Мелвилл. Короче говоря, от свежего ветра и солёных брызг, расцвеченных ласковыми солнечными лучами обуяло меня нечто похожее на лёгкий кайф наркомана.

Выскочив из-за мыса на простор моря не защищённый от зюйд-остового ветра, ял подпрыгнул на крутой волне и несколько раз шлёпнулся "брюхом", создав веер брызг, окативших нас с головы до ног. Чтобы больше не испытывать ни судьбы, ни нервов, мы лихо через левый борт совершили разворот оверштаг и легли на обратный курс. Теперь ял бежал в галфвинд правого борта и так же бодро, как и на противоположном галсе, да только немножко раздражала морской глаз маленькая деталь: задняя шкаторина паруса нет, нет, да "полоскалась" на ветру. У нас давно был отработан приём устранения подобного безобразия. Это делалось в паре с загребным правого борта. Стоило только сказать: толкни вверх гафель, как загребной веслом нажимал на задний конец гафеля, а появившуюся слабину дирик-фала я подбирал и крепил на утке.

Не зря говорится: "больше кровного врага бойся услужливого дурака!". Не успел загребной взяться за весло, как семидесяти килограммовый балласт в лице третьего механика вскочил на банку, чтобы рукой подтолкнуть гафель. Ведь он и в правду хотел, как лучше, а получилась полнейшая конфузия, или говоря по-морскому: "поворот шлюпки оверкиль".

Вынырнув, я пересчитал головы барахтающихся людей рядышком с плавающим вверх килем ялом. Вместе с моей головой их было ровно восемь. Взобравшись на "брюхо" шлюпки, я по штурманской привычке глянул на часы, они продолжали отсчитывать время, а стрелки показывали 09 час 10 мин по Московскому времени.

- Чиф, что будем делать? - привязался ко мне МНС.

- Ждать. Ждать, покуда расчухаются на "Данилевском" и окажут помощь. Нам больше надеяться не на кого, - честно ответил я.

- Что-то не видно, чтобы на "Данилевском" запустили дизель. Мне кажется, пока вахтенный третий штурман амурничает с практикантками, он и носа из рулевой рубки не высунет, а мы за это время окочуримся от холода. При такой температуре забортной воды больше 15-20 минут нам не продержаться.

Ситуация была хуже губернаторской. С каждой минутой исчезала надежда на спасение. Кажется, это дошло даже до третьего механика. Надо отдать должное Ваня вёл себя достойно. Не ныл, а лишь изредка причитал:

- Простите меня ребята, я во всём виноват, но ведь я только хотел помочь.

Печальную картину мы представляли. Как слёзы по щёкам струйками стекала вода, пока кто-то первым не догадался снять и отжать шапку ушанку. Как ни старались люди разместиться, распределяя весовую нагрузку по длине киля, медленно, и верно тонули то нос, то корма яла, а мы снова и снова ползли к всплывающей оконечности шлюпки.

Поняв безысходность обстановки и сознавая всю меру ответственности за загубленные души, меня охватило холодное отчаяние и я - нехристь взмолился:

- Господи, на одного Тебя могу уповать я. Милосердный и Милостивый, спаси наши души.

И тут же, как бы в ответ, раздался такой желанный и характерный выхлоп "Болиндера" - мотора малого рыболовного сейнера - МРС. От причала отскочил, лихо развернулся и побежал сейнер. В моей душе вспыхнула слабенькая надежда:

- Теперь бы только он заметил нас и не проскочил мимо. На лопасти вёсел мы одели шапки-ушанки и, размахивая ими, зачем-то орали в восемь глоток. Какое счастье, нас, кажется, заметили. Вспенив бурун по носу, теперь сейнер целился прямо на нас. Не прошло и 15 минут с момента катастрофы, и мы были уже на борту МРС "Судак", ял был взят на буксир, а через 25 минут мокрая команда предстала перед удивлёнными очами вахтенного штурмана "Данилевского".

Что происходило в О9 часов 10 минут по МСК времени на берегу бухты Геленджик рассказал нам дежурный портовый надзиратель.

- Сам не могу понять, что заставило меня, взяв бинокль выйти из сторожки, и посмотреть в сторону паруса, белеющего у входа в бухту как раз в момент крушения. Буквально в ту же минуту с пустыми авоськами в руках с борта МРС "Судак" сошли капитан и старший механик, направляясь на городской базар за продуктами.

- Аврал! Запускайте двигатель! - побежав им навстречу, закричал я. - Не успевший остыть дизель сейнера ни разу не чихнув, сразу набрал обороты. Отдав носовой швартов, я тоже взобрался на сейнер. Ну а дальнейшее вам известно.

При прощании с командой "Судака" фляжка ректификата с каракулями на ней, удостоверяющими владельца "лаборатория гидрологии", перекочевал с борта "Данилевского" на борт сейнера, а каждому "утопленнику" во избежание простуды МНС выделил по сотне грамм неразбавленного напитка. Под бутерброды с чёрной икрой и под тост "За чудесное спасение", мы с ним ещё разок повторили. Призадумавшись, Миша глубокомысленно заметил:

- В "Словаре русского языка" Ожёгова слово "Чудо" определено как "явление, вызванное вмешательством Божественной силы", а также: вообще нечто небывалое, а слово Случай в толковом словаре определено как "предполагаемый безличный бесцельный определяющий фактор необъяснимых происшествий". И чем больше современная наука познаёт окружающий мир, тем больше обнаруживает доказательств существования разумного Творца.

***

- Теперь скажи, Олег Дмитриевич, чем можно объяснить такую череду благоприятных совпадений, как только не вмешательством неведомых Высших сил, - подвёл я итог рассказу, - с тех пор я перестал играть с судьбой в Орёл-Решку и стал избегать вовлечения сторонних живых душ при удовлетворении собственных амбиций. А в гордом одиночестве мне одному с разрезным фок-парусом не управиться.

- Ну, и ну! - Расхохотался густым хриплым басом старого морского волка Олег Дмитриевич. - Выходит, древние греки ошибались, утверждая, что нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Оказывается, этот закон не писан для чокнутых парусных фанатов. Вспомни декабрь 1965 года. Северное море. Бухту Треста, что на Шетландских островах. Наконец вспомни танкер "Александр Лейнер". Ты молодой капитан судна с комсомольским молодёжным экипажем, а я на пяток лет моложе тебя - второй, грузовой помощник капитана.

- Да, да, что-то припоминаю из серии случаев и "нарочно не придумаешь", - затараторил я в смятении. - Откровенно говоря, я как-то запамятовал подробности нашего славного вояжа, пожалуйста расскажи-ка всё, что запомнилось, а из этого материала попробуем слепить назидательную морскую байку, - сообразил я.

Рассказ бывшего капитана-директора Олега Дмитриевича Яливца.

На якоре за пределами трёхмильной территориальной зоны Великобритании танкер "Ал. Лейнер" снабжал дизтопливом рыболовные траулеры. В конце моей вахты пришла и стала на якорь в северной части бухты плавбаза "Йоханнес Варес". В кают-компании во время завтрака я честь по чести доложил, что старпом плавбазы шлёт привет и будет рад видеть тебя на борту плавбазы. Ты промолчал, только почесал черепушку, видимо что-то соображая. После завтрака мы с донкерманом замеряли остатки топлива в грузовых танках, когда по палубной трансляции объявили:

- Второму штурману срочно подняться на мостик.

- Быстренько собирайся, с попутным южным течением за 15 минут мы добежим до цели, - выдал ты капитанское ЦУ (ценное указание).

У борта уже болтался ялик, на котором боцман крепил мачту и пристраивал парус. В качестве рабочей шлюпки Ленинградские строители умудрились установить на нашем танкере шестивесёльный ял с разрезным фок-парусом и полным шлюпочным снабжением, принятым на военном флоте. Уходя из рубки, я на всякий случай засунул за раструб рыбацких сапог ракетницу и, забежав в каюту, прихватил шапку-ушанку и ватную фуфайку.

Подняв парус, мы лихо отскочили от борта "Лейнера", развернулись на 90 градусов и побежали на север в галфвинд левого борта. Полторы мили, разделяющие "Лейнер" и "Варес" мы действительно осилили за четверть часа. Не спуская парус, мы так же лихо подскочили к спущенному штормтрапу. На плавбазе нас уже ждали.

Уходя, ты напутствовал:

- Дмитриевич, хорошенько приглядывай за ялом. В случае чего звони мне по телефону в каюту старпома. Так ты говоришь, двое твоих однокашников работают матросами в боцманской команде плавбазы? Смотри не увлекитесь застольем. Нам предстоит ещё засветло, с переменой течения возвращаться домой.

Обещая на завтра хорошую погоду, перед тем, как спрятаться за вершину горы выглянуло Солнышко, и в это время я услышал твой голос:

- Принимай кинофильмы. Самая пора возвращаться.

Возвращались мы в галфвинд правого борта. Вначале шли курсом на десяток градусов правее танкера, однако нас здорово сносило влево. Тогда ты круче привёл ял к ветру, и он пошёл почти в фордевинд, а разрезной фок этого не любит, и став терять скорость мы вынужденно вернулись на прежний курс. Вскоре стало понятно, что неведомая боковая сила может пронести нас мористее танкера.

- У меня под ногами под кормовой банкой в брезентовом мешке шлюпочное снабжение. Быстренько доставай и зажигай фальшфейер - матюгнулся ты в сторону "Лейнера". Не вахта, а дурдом! Представь себе, Дмитриевич, обстановочку: экипаж во главе со старпомом в столовой смотрит фильм, а отпустив очередное судно, вахтенный штурман расслабился с детективным рассказом на диванчике в штурманской рубке. Воспользовавшись затишьем, вахтенный матрос спрятался в уголке за радиолокатором и поди уж сопит носом. Погодите, зас...цы доберусь я до вас! - распалился ты.

С зажжённым фальшфейером, буквально в 30 метрах нас пронесло вдоль правого борта танкера, и ни одна живая душа не высунула нос, чтобы выглянуть наружу. Тут я вспомнил про ракетницу. Но стрелять ты мне запретил.

- Бесполезно тратить ракету. Раз нет наблюдения за окружающей обстановкой ракету не увидят, а целить по танкеру, заправленному топливом опасно. Только пожару нам не хватает.

Тогда я схватился за вёсла. Ты спустил ставший ненужным парус и тоже уселся за вёсла. Наших усилий хватило какое-то время удерживаться по корме танкера в расстоянии 30-50 метров. Так продолжалось примерно полчаса, однако выбившись из сил и поняв бессмысленность наших усилий, мы бросили вёсла, а шлюпку тут же подхватили ветер и течение, и нас понесло на восток в открытое море. Напрасно я сжёг ещё парочку фальшфейеров, на танкере словно вымерла вся команда. Помню, что перекурив и осмыслив обстановку мы наконец осознали, что ночь нам предстоит провести в открытом море.

- Дмитриевич, пока не темно, давай проверим, чем мы располагаем.

Из брезентового мешка были извлечены шлюпочный компас, пиронафтовый фонарь, ветровые спички и последний фальшфейер. Недолго мы радовались находке. Ни в лампе подсветки компаса, ни в фонаре не оказалось керосина, они были девственно сухими.

- Надеюсь, хоть пресной воды боцман со старпомом не пожадничали и заправили анкерок. После работы на вёслах пить страшно хочется - озаботился ты.

Конечно, любовно ухоженный, отлакированный дубовый анкерок оказался пуст.

- Он так же пуст, как пусты головы наших старпома и боцмана, - помянул ты обоих недобрым словом.

Под хмурым зимним небом быстро темнело, первыми скрылись очертания берега. Вскоре пропали из вида палубные огни судов, стоящих в бухте на якоре. Холодало. Как хорошо, что заглянув в каюту, я догадался захватить ватную фуфайку и ушанку. А ты оказался не готов к декабрьской ночи в Северном море, но зато попижонил на плавбазе в фуражечке с крабом и тонком плащике, а теперь сидел с брезентовым мешком на плечах. Единственным нашим спасением от холода и промозглой сырости было согревание в движении. Но в шлюпке здорово не попрыгаешь, оставалась только гребля и каверзный вопрос, в каком направлении грести? Ни берега, ни огонька с судов уже не видно. По звёздам не сориентироваться, небо заволокло тучами. А шлюпочный компас бесполезен, в темноте без подсветки картушки не видно. Вместо подсветки я зажёг ветровую спичку, а ты этим временем усёк направление ветра и волнения. Они оставались постоянными с запада. Вот мы и гребли всю ночь на запад носом на волну. Чтобы как-то подбодрить себя в два голоса горланили морские песни, а затем перебрали все известные нам русские и украинские песни вплоть до грузинской "Сулико". С песней мы так и продержались до туманного рассвета, когда мне показалось что слышу слабый шум от выхлопа дизеля. А ты меня одёрнул.

- Коснись, Дмитриевич, нам с тобой только не хватает галлюцинаций утопающего готового уцепиться за соломинку.

Но сбросив мешок и опустив воротник плаща, насторожившись, ты вдруг заявил, что галлюцинация психически заразительна и тебе тоже послышался выхлоп главного двигателя типа "Букау-Вольф", устанавливаемого на рыболовных траулерах. В тревожном ожидании мы провели десяток минут, пока из туманной дымки не вынырнул шедший прямо на нас СРТ-Р типа "Океан" держащий курс на запад. Мы быстренько напялили мешок и шапку-ушанку на вёсла и исступлённо стали ими размахивать. Тем не менее, и не взирая на зажжённый фальшфейер, двигатель на СРТ-Р продолжал работать на полный ход, а из рулевой рубки нас упорно не замечали, хотя должны были пройти в каком-то десятке метров. Тогда я выхватил из голенища ракетницу и в отчаянии выстрелил, целясь в рулевую рубку. У меня получилась! Разбив стекло двери, ракета влетела во внутрь рубки. Из распахнувшейся двери на крыло мостика высыпали переполошенные люди, а траулер, покатившись вправо и совершив полную циркуляцию, остановился рядом с нами. На наши головы посыпались отборные непечатные словечки. В конце-концов, угомонившись и успокоившись, незнакомцы перешли к делу:

- Кто вы такие, откуда и куда направляетесь? С сочувствием выслушав нашу фантастичную одиссею, нас радушно приняли на борт Калининградского траулера "Пионерск". Согрели горячим кофе, организовали горячий душ и уложили под двойное одеяло. А ялик два часа болтался по корме СРТ-Р, следуя за ним на длинном буксире, пока не добрался до своего штатного места. Выходит, за ночной дрейф ветер и течение утащили нас в Северное море на 15 миль от берега.

На этот раз вахтенная служба на "Александре Лейнере" оказалась на должной высоте. Вовремя вывесили кранцы и подготовились к принятию к своему борту СРТ-Р. Чувствуя за собой вину, наш старпом извлёк из загашника припрятанную ко дню рождения бутылку и организовал стол для спасателей.

- Я, тоже нехристь, потому что, как и ты родился в пору гонений на церковь, когда наши родители веровали в обустройства коммунистического Рая на земле. Извини, Вячеславович, но я не могу признать спасительной роли ни твоего, ни своего ангела хранителя, а отношу оба случая к необычайно счастливо сложившимся обстоятельствам. Вероятно, один из нас просто родился в счастливой рубашке.

***

- Как я понимаю, Дмитриевич, человеку разумному свойственно иметь собственные убеждения даже на космическое обустройство. Но при этом считаю, что человеку необходимо во что-то верить, иначе теряется весь смысл жизни. В какой-то мере я фаталист, потому что вся моя жизнь состояла из цепочки невероятных совпадений, необъяснимых Слепым Случаем, а будто бы предначертанных кем-то Свыше. Кажется, всю сознательную жизнь КТО-ТО без отдыха денно и ночью вёл меня своим курсом, тщательно оберегая от губительных рифов. Поэтому я не сторонник эволюционистов, для которых Случай и только Случай является первопричиной возникновения всего на белом свете от первичного бульона с набором необходимых молекул и до человека. На непостижимом умом числе случайных взаимодействий сложного набора химических элементов и энергии построена вся их теория. Из такого утверждения можно сделать заключение, что жизнь произошла случайно и по неизвестной причине. Вознося "Его Величество Случай", сами того не желая, эволюционисты по сути, наводят на единственный вывод, под которым можно подразумевать Творца. Надеюсь, Дмитриевич, ты не сторонник этой чисто умозрительной, при многих допущениях принимаемой бездоказательно и только на веру теории. Тем более что сегодня эволюционистам возражают другие не менее известные учёные, утверждая, что биохимические системы сконструированы не законами природы, не Случаем, а были тщательно спроектированы, а создание жизни на Земле - плод осмысленной деятельности Творца.

- Вячеславович, я не верю священнослужителям и не желаю иметь никаких дел с официальной религией. По убеждениям я близок к агностикам, полагающим что Бог не познан, и скорее всего для нас Он непознаваем, поскольку даже в Священном писании сказано: "Пути Господни неисповедимы".

***

Не смотря на расхождение убеждений по вопросу волнующему человеческое общество ещё с доисторических времён, мы с Олегом Дмитриевичем остаёмся в добрых приятельских отношениях и время от времени созваниваемся, справляясь друг у друга о состоянии здоровья. На днях вспомнив о грядущем празднике "День рыбака", я стал листать старую записную книжку с номерами телефонов бывших сослуживцев. Помянув слова поэта: "кого уж нет, а те далече...", я со вздохом отложил книжку за ненадобностью, размышляя при этом: так стало быть, выходит, мы теперь оба уже не что иное, как редкие ископаемые и последние из могикан из плеяды бывших капитанов Управления Сельдяного лова Эстонии. Такой вот интересный расклад получается!

Оставить комментарий © Copyright Левкович Вилиор Вячеславович (vilior@hot.ee) Размещен: 11/05/2014, изменен: 11/05/2014. 23k. Статистика. Рассказ: Проза Скачать FB2	Ваша оценка:

Левкович Вилиор Вячеславович Прогулки под парусом

Левкович Вилиор Вячеславович
Прогулки под парусом