Полина Уткина страдала: её длинные, светлые волосы, которые она любила укладывать в фигуристый солидный пучок, теперь спутанными прядями раскидались по подушкам. В меру полное, круглое лицо было бледным и осунувшимся, а под большими карими глазами образовались круги. Высокая, плотного телосложения женщина лежала на кровати и тяжело вздыхала. Она почувствовала, как по спине снова "побежали мурашки". "Опять температура, будь она неладна!" - отчаянно подумала Полина и обреченно взглянула на градусник. В это время входная дверь шумно открылась и в дом вошел муж. "Интересно, трезвый хоть? - спросила себя Полина. - На обед не приходил, может, и выпил..." Она посмотрела в окно, за которым незаметно подкрадывался зимний вечер. Слабый морозец лишь слегка покрыл стекла окон узорами и поэтому Полине был хорошо виден дом Алехиных. "Гляди-ка, еще чуть стемнело, а Маринка уже свет во всех комнатах зажгла. Богачка!" - проворчала жен-щина на соседку. Потом Полина прислушалась, как муж снимает обувь: он с грохотом поочередно ставил сапоги. "Значит, трезвый, - подумала довольная жена. - Когда выпимши, ставит тихо и ходит так, будто крадётся... Стареет. А по молодости бывало..."
- Не померла ещё? - прервал её мысли муж, войдя в комнату.
- Ты вот шутишь, Гриш, а у меня опять температура поднялась, - пожаловалась Полина, и в глазах ее блеснули слёзы.
Григорий, огромного роста, с широкими плечами и большими руками, растерянно посмотрел на жену. Он не знал, что ей сказать, поэтому нервно погладил свои некогда кудрявые, а теперь коротко остриженные черные с проседью волосы, и слегка прищурил такие же черные глаза.
- Да какие тут шутки? - вздохнул он. - Думал, хоть повод будет выпить. Сегодня почти весь день на улице работали: снег расчищали на территории мастерской. Замёрз, как пёс...
- Дочка забегала. Там на плите борщ, картошка жареная - всё Инна приготовила, чтоб я не вставала. Да, и селёдку она купила, в тарелке в холодильнике стоит.
- К такому бы обеду...- нерешительно произнес Григорий, намекая на выпивку.
- Ладно, возьми там, в столе, но много не пей, - строго сказала Полина. - Вот ведь, Гришенька, мне всего-то чуть за пятьдесят перевалило, а уже - развалина... Даже сил нет на стол накрыть...
От жалости к себе у женщины снова показались на глазах слёзы.
- Ну, будет тебе, - проворчал муж. - Коль три дня назад не померла, как обещала, значит, ещё поживёшь. А тогда температура под сорок шпарила, а это тебе не тридцать восемь, как сейчас.
- Умеешь ты успокоить, - обидчиво произнесла Полина. - Да, сегодня Вероника Филипповна приходила. Говорит, придется мне, как снизится температура, в район ехать: с лёгкими шутить нельзя.
- А направление выписала? - серьёзно спросил Григорий. Теперь, когда он получил от жены "добро" на выпивку, уже проявлял больше интереса к её здоровью.
- Вон на тумбочке, - кивнула Полина на листочек бумаги, лежавший рядом с ле-карствами.
Григорий взял листок, сел рядом с женой на край кровати и, чуть прищурившись, вслух прочитал написанное сельским врачом: "Уважаемый коллега! Пожалуйста, посмотрите внимательно нашу красотку, переболевшую воспалением лёгких..." Григорий расплылся в улыбке:
- Поль, а ты хоронить себя собралась! Тебя Вероника Филипповна назвала Красот-кой да еще скрепила это печатью!
- Тебе бы всё шутить! - сердито буркнула жена. - Знаешь, что и от воспаления легких умирают!
Григорий нахмурился: он по-своему хотел подбодрить жену, а получалось всё наобо-рот. "Да, с этой болезнью Полина совсем лишилась чувства юмора", - подумал Григорий, поглаживая подбородок, а вслух произнес:
- Давай не пойду завтра на работу: сяду и буду дуть на тебя, может, быстрее всё... нормализуется.
- Нормализуется! Грамотей! Еле слово-то выговорил, - усмехнулась Полина.
Григорий насупился и отпарировал:
- Ну, по части грамотности ты от меня недалеко ушла. У тебя, наверное, температура всю память отшибла! А я помню: мы с тобой сидели в школе за одной партой, и ты у меня всегда списывала контрольные по математике...
- Ага, и не разу даже тройки не получили! - возмутилась Полина.
- Да я хоть на двойки решал, а ты вообще...
- Ладно, нашёл, о чём вспоминать, - поморщилась жена. - Лучше скажи, что у нашей старшей дочери дальше с её мужем будет? Опять Инна жаловалась на него: поздно приходит, паршивец, гуляет!
- А я-то что сделаю? Морду набью ему? Толку-то! - махнул рукой муж. - Сегодня подходит ко мне в мастерской, говорит, в город хочет податься. Надоело, видишь ли, ему в поле пахать...
- Негодяй! - всплеснула руками Полина. - Сказано, непутёвый! Ты бы сказал ему, мол, ребятишки у вас, да и жена не уродина какая! Что ему ещё надо?
- Какая ты умная! "Сказал бы!.." - передразнил Григорий жену. - А он станет слушать?! Они сейчас все знаешь какие? Твой-то сыночек "младшенький" здорово тебя слушает? Уехал в город и меняет там жен, как ботинки!
- Перчатки! - поправила жена. - И женат Серёжа всего-то второй раз...
- Вот я и говорю: умнее тебя была только твоя мать, царство ей небесное! В общем так: Инка с детьми пусть с места не срывается - такой дом бросать! А Мишка её пусть катится к...
- Гриша! - сокрушенно покачала головой Полина. - Кому нужна будет наша дочь с двумя-то детьми?
- Нам, кому же еще! - пожал плечами Григорий. - А там видно будет.
Как только температура спала, Полина засобиралась в районную больницу. Она так устала болеть, что ей уже не терпелось снова оказаться среди людей. Видно, сказывалась её работа уборщицей в Доме культуры: за много лет Полина привыкла находиться в гуще событий, происходящих в родном селе. И вот, выйдя на улицу, Уткина облегченно вздохнула: от ядреного морозного воздуха голова немного кружилась. Полина улыбнулась. "Ничего, те-перь дело пойдёт на лад!" - приободрила она себя и на секунду зажмурилась: снег, искрящийся под ярким солнцем, ослепил глаза женщины.
- Ба, Полина! Выздоровела, наконец! - окликнула её соседка Марина Алёхина. - А что это ты глаза закрыла?
Полина нехотя открыла веки и, недовольная тем, что её оторвали от радужных мыслей, сердито ответила:
- Да вот на дом твой за время болезни до тошноты насмотрелась, теперь видеть его не могу!
- Я гляжу, температура для тебя даром не прошла. Чего на дом-то наш кидаешься? - обиделась соседка.
- Ладно, Марин, пора мне, а то на автобус опоздаю, - махнула рукой Полина и торопливо зашагала по снегу, весело заскрипевшему под ногами.
В районной больнице мужчина-терапевт внимательно осмотрел Полину. Немолодой, однако, и не до такой степени старый, чтоб не обратить внимание на миловидную женщину. А когда Полина протянула ему направление от сельского фельдшера, он, прочитав написанное, весело расхохотался.
- Скажите, Полина Егоровна, в вашей Ольховке все такие остроумные? - спросил сквозь смех. - Что ж, Красотка, через неделю можете приступать к работе...
- Я вас, между прочим, не оскорбляла, - обиженно произнесла Полина.
- Вас обижает титул Красотка?! Зря! - добродушно улыбнулся терапевт. - На это обижаться нельзя, этим нужно только гордиться!
Полина хмыкнула и, кокетливо пожав плечами, вышла из кабинета.
Оставшуюся половину дня Полина провела в каком-то невесомом состоянии. Она часто подходила дома к зеркалу и задумчиво смотрела на себя. "Нет, лукавил доктор, - вздохнула Полина. - Вон какая бледная, и эти круги под глазами... Хотя, может, до болезни ещё и смотрелась..."
Вечером, за ужином, она вдруг спросила Григория:
- Гриш, а я... красивая?
Муж, оторвав взгляд от тарелки, внимательно посмотрел на жену. Спокойно доел кусок мяса и уже потом невозмутимо спросил:
- Тебе правду сказать или соврать?
- Я серьёзно...
- Да, болезнь тебя изменила: давно ты таких вопросов не задавала... Ладно, если мой ответ поможет тебе окончательно выздороветь, скажу честно: красивая!
- Не можешь серьезно? - обиделась Полина.
- Это вас, баб, сериалы с ума сводят, - заметил Григорий. - Насмотрелись разной чепухи, а теперь от нас, простых мужиков, чего-то ждёте.
- Не волнуйся, от тебя я ничего не жду!
- И напрасно! - хмыкнул Григорий. - Раньше времени не записывай меня в старики: всё, что нужно - замечаю!
Муж внимательно посмотрел на жену. Полина, не выдержав пристального взгляда, смутилась и, махнув рукой, ушла в другую комнату.
В воскресенье к Уткиным пришла старшая дочь с двумя маленькими сыновьями. Вну-ки любили бывать у бабушки и дедушки: им многое здесь позволялось. Мальчишки тут же атаковали деда, и Григорий безропотно повёл их в свою домашнюю мастерскую. Полина и Инна наблюдали из окна эту потешную картину: внуки, деду по колено, от того Григорий казался великаном рядом с ними.
- Видишь, дочь, как мальчишки к деду тянутся? - грустно спросила Полина. - Им будет не хватать отца.
- И что ты предлагаешь, мам? Терпеть все Мишкины выходки? - возмутилась Инна.
- Да мало ли женщинам приходится терпеть! - вздохнула мать. - В народе ведь не зря говорят: "Кто за счастье борется, к тому оно и клонится". А ты без боя сдаёшься...
- А за что бороться? - воскликнула дочь. - Мне ведь тогда все говорили: "Не вы-ходи за него..." Как же, любовь! А он, вспомни, как расписываться шел: чуть ли не в фуфайке и руки в карманах!.. Где только глаза мои были?! Бегала, как дурочка, унижалась... Он как вертихвостом был, так им и остался.
- Да, поздно умнеем-то, поздно! - покачала головой Полина. - Значит, уехал в город...
- И слава Богу! Кстати, меня с детьми не звал, а я и не ждала! - с вызовом сказала Инна. - Тем более, что поехал он к Веткиной Ленке...
- Вот паразит! - ахнула мать. - Она-то, бесстыжая, двоих детей не пожалела! Я-то думаю, что это Ленка к тётке в гости заладила? И давно это у них?
- С осени, - безразлично ответила Инна.
- И ты молчала! - возмутилась Полина. - Алиске Веткиной гнать бы его в шею, а она обоих их привечала, зараза!
- Что ты распалилась, мам? Тётя Алиса-то при чём?
- Слушай, доченька, - заговорила вкрадчиво Полина. - Это они пока любовниками были, всё у них ладилось, а сейчас, увидишь, быстро разбегутся... Мало ли что в семье бывает? В общем, вдруг твой баламут вернется, так ты уж... не гони его.
Дочь, широко раскрыв черные, как у отца, глаза, удивленно смотрела на мать:
- Ты меня удивляешь, мам! Он же обидел меня!
- Это всё так, - Полина нахмурилась. - Но, знаешь, с мешком обид за спиной далеко не уйдешь. Думаешь, мы бы с твоим отцом прожили столько лет, если б я всё таила в себе да напоминала бы ему обо всех обидах?
- Я не смогу так... - упрямо произнесла Инна.
Полина неожиданно рассмеялась. Дочь вопросительно посмотрела на мать.
- Вспомнила, когда вы с Серёжкой ещё маленькими были, однажды решила уйти от вашего отца. Повод тоже был серьезный. В общем, прибегаю к маме, плачу. А она выслуша-ла меня и говорит: "Думаешь, мне с твоим отцом легко было? Всё бывало: и пил, и гулял. Но всему этому давал одно оправдание, мол, председатель колхоза он: у него то заседания, то собрания... Как-то не выдержала, взяла ружьё и пошла разгонять их "заседание". И била его, и стреляла в него, а он боялся только райкома и исполкома. А я всё терпела, да и куда мне было деваться с пятью детьми? И люди вряд ли меня б поняли..." Так и прожила моя мама с отцом, пока его не стало.
- У меня не пятеро, проживу как-нибудь, - улыбнулась Инна. - Мам, а правда, что дед был безграмотным и вместо росписи крестик ставил?
- Было дело! - кивнула Полина. - Но тогда на это не смотрели, главное, чтоб умел руководить... Сама я отца плохо помню: самая младшая в семье. Значит, твёрдо решила не прощать Мишку?
- Да, - решительно ответила Инна. - А вы с отцом не переживайте - не пропаду!
Когда дочь с детьми, пообедав, ушла к себе домой, Полина направилась к мужу в мас-терскую. Григорий, вступив в зрелую пору своей жизни, вдруг открыл для себя много интересного. Он увлёкся резьбой по дереву. И теперь в доме все фотографии висели в красивых рамках. В мастерской на одной из стен тоже висели три огромные фотографии в резных рамах. Полина осуждающе покачала головой:
- Когда уберешь, наконец, эти фотографии? Додумался, в мастерской таких людей держать! Ладно б еще кого-нибудь одного из них, а то сразу троих!
Григорий бросил взгляд на портреты. Со стены смотрели Горбачев, Ельцин и Путин. Потом, пожав плечами, невозмутимо ответил:
- Я здесь много времени провожу, почему бы и им со мной не побыть? Ну а то, что трое... Так я, может, пока не определился окончательно, какой линии придерживаться...
- Чего городишь? Ты же за Путина голосовал!
- Да, но ведь и за этих двоих тоже! Да, Поль, сегодня Колька спрашивает: "Дед, а это наши родственники?" Я ему отвечаю: "Нет, слуги!"
- Ох, смотри, доболтаешься, - предупредила Полина.
- Так это же не я их назвал слугами народа! - праведно возмутился Григорий.
- Тебе всё шутки, а твоя дочь собралась разводиться с мужем.
Григорий нахмурился и, вздохнув, произнёс:
- Пусть делает, как будет лучше ей и детям. Что теперь?
Полина на работе после уборки Дома культуры присела за журнальный столик перевести дух. Она безразлично взглянула на лежащие газеты и журналы и устало положила на них руки.
- О чем задумалась? По ком вздыхаешь? - раздался звонкий голос директора Дома культуры Анны Вербовой.
Полина оторвала взгляд от кипы газет и улыбнулась. Ей нравилась Анна: высокая, в меру худая, с темными кудряшками, с красивым лицом. Вербова напоминала интеллигентную женщину 50-х годов прошлого века. Она, в общем, таковой и была: в своё время Анна окончила Московский институт культуры. Вербова старше Полины на два года, но выглядела помоложе, несмотря на неудавшуюся личную жизнь. Анна старалась не терять оптимизма. Но и два неудачных брака и трое детей, а теперь ещё и двое внуков отложили свой отпечаток в виде морщинок у глаз. Из родной Ольховки она несколько раз уезжала и всё время сюда же возвращалась. Когда приехала последний раз, сказала: "Всё! Погони за миражами больше не будет!"
- Тут задумаешься, Ань, - вздохнула Полина. - Еще не слышала, что вчера Мишка учудил? Приехал на служебной машине с какой-то девицей (Ленка-то его уже выгнала) и на глазах Инны и детей катался мимо их дома. И соседей не постеснялся, паразит!
- Брось, Егоровна, о соседях-то переживать, - хмыкнула Вербова. - Думаешь, они идеальные? А знаешь, как сказано в одном английском романе? "Для чего мы живём, если не потешать наших соседей и в свою очередь не смеяться над ними?" Правда, здорово?!
- Неплохо, - согласилась Полина. - Но всё же было бы лучше, если б мы их меньше потешали...
- Не нравится мне твое уныние. Смотри, Полина, увянешь раньше срока. Да и лиш-ние морщины от своих дум наживёшь...
- Умничаешь! А у самой около глаз, будто гуси натоптали! - беззлобно заметила Полина. - С возрастом не поспоришь...
- А вот это - глупости! Как говорят, у настоящей женщины есть только три возраста: молодость, вторая молодость и "вы сегодня превосходно выглядите"!
- Выходит, мы с тобой уже "превосходно выглядим", что ли? - усмехнулась Полина.
- Пусть твой вопрос останется риторическим! - рассмеялась Анна, усаживаясь в кресло напротив Уткиной.
- Знаешь. Ань, нам за пятьдесят, а всё чего-то суетимся... Тебе не бывает страшно?
- Поль, будет тебе! - беспечно махнула рукой Вербова. - Я своё отбоялась, когда мой муженёк...
- Который из них-то? - улыбнулась Полина.
- Второй, который был большим начальником, - невозмутимо пояснила Анна. Ей нравилось вспоминать былое, которое со временем принимало уже более приятный, даже романтичный оттенок: - Так вот, под самый Новый год муженёк и его коллеги решили встретить праздник в одном уютном ресторанчике. И Кирилл уговорил меня пойти с ним. "Ты будешь украшением вечера", - пел он мне. Я знала, что выгляжу хорошо, но, согласись, когда ещё подтвержает и муж!.. Тут невольно крылышки вырастут...
- А что тебе плохо выглядеть-то было? Жила на всём готовом, не обременённая за-ботами. Зато теперь...
- Не будем о грустном! - поморщилась Анна. - И вот приезжаем в этот ресторан-чик, и я уже заранее представляю, какой эффект произведу на коллег моего мужа и их жён в своём умопомрачительном платье! К тому же, у меня было еще одно преимущество перед этими напыщенными дамами: молодость и миниатюрная фигурка... Но, когда мы вошли в зал, лицо вытянулось у меня: за столом одни мужчины! Так что сомневаться не приходилось - красивее меня здесь, действительно, никого не было. Правда, там находилась еще одна женщина, но на нее никто не обращал внимания.
- Почему?
- Официантка! - рассмеялась Анна.
- Ох, любишь ты эти штучки! Ты сейчас не на сцене, давай, рассказывай по-простому.
- А проще некуда, Поль! - усмехнулась Анна. - Мой Кирюша умудрился напиться задолго до того, как подали горячее. Уснул тут же за столом, рядом со своим любимым сала-том из креветок.
- Хорошо, не в самом салате.
- Ну что ты?! - шутливо произнесла Анна. - Это он делал уже позже, когда его выгнали за пьянство... И вот, пока Кирилл мирно спал, его коллеги стали на меня поглядывать более откровенно. В общем, я совсем растерялась, когда заметила, как меня взглядами раздевают мужики. Внутри всё похолодело. Думаю, быть мне сегодня украшением не вечера, а... стола!
Полина, округлив глаза, слушала Анну. При последних словах Уткина ахнула, но не стала ничего говорить, только качала головой. Анна, заметив реакцию Полины, довольная рассмеялась: ей нравилось, что её рассказ произвел такое впечатление на собеседницу.
- Не переживай, Поль! Всё обошлось. На моё счастье, Кирилл пригласил в ресторан не только меня, но и своего друга...
- Наверное, не уверен был, что ты одна его пьяного до дома дотащишь, - предположила Полина.
- Какая ты мудрая! - воскликнула Анна. - В общем, друг нас отвез домой, помог мне уложить Кирилла, а сам уехал встречать Новый год, до которого оставалось полчаса. Я же вместо боя курантов слушала храп моего муженька. А утром, проснувшись, Кирилл с удивлением спросил: "А где все?" На что я спокойно ответила, мол, все в нашей спальне не уместились, поэтому остались в ресторане... Когда же он понял, каким образом оказался до-ма, поспешил меня успокоить: "Ты не переживай, Анютик, ведь у нас есть запасной Новый год, и ничего страшного, что он называется Старый. Его-то как раз и придумали для тех, кто не помнит, как встретил Новый". Да, но я-то хорошо запомнила эту новогоднюю ночь и уже больше с Кириллом на подобные мероприятия не ходила.
- И всё равно, Ань, ты красиво в городе пожила, - вздохнула Полина.
- Нашла красоту! - махнула рукой Анна. - Ресторан, машина, дорогие платья - всё это только фасад, а за ним... Я тебе привела пример, что бывает.
- Не скажи, если б твой Кирилл не спился, то ты бы и сейчас за этим фасадом жила.
- Может быть... - согласилась Анна. - И всё же мне сегодняшняя моя жизнь нравиться больше...
- Потому что не надо уже заботиться о "фасаде"? - улыбнулась Полина.
- Да, чаще думаешь, чтоб был порядок за ним, - кивнула Анна.
- Знаешь, у меня сестра живет в соседнем районе. Так вот, идем по селу, а там что ни дом, что ни двор - чистота идеальная! Я белой завистью обзавидовалась, глядя на эту кра-соту. А сестра вдруг говорит: "Здесь в иные дома не войдешь: в комнатах бардак! Но люди считают: то, что на виду, требует особого ухода, а что внутри - так это же не всем видно!"
- Однако, странная философия! - улыбнулась Анна. - Но дело даже не в фасаде, а в отношении друг к другу. Знаешь, как метко подметила богиня экрана Бриджит Бардо: "Ничто так не разрушает любовь, как звук спускаемого унитаза..."
- Нам это не грозит: удобства все во дворе!
- Да, любовь в селе уходит... бесшумно, - рассмеялась Анна. - Эх, хорошо с тобой сидеть, но мне пора в школу бежать. Репетиция!
- "Бежать"! - передразнила Полина. - Смотри, Анна, как бы в пенсии тебе не отказали: слишком шустра, да и на женщину предпенсионного возраста не похожа.
- Может, и откажут, если... спиной в собес войду. А как оглянусь, без слов выдадут! - пошутила Анна.
- Не преувеличивай! Одеваешься модно, а когда еще и лицо при косметике - со сцены вообще хорошо смотришься, - успокоила Полина.
- Спасибо, подбодрила! - рассмеялась Анна и, схватив сумочку, выпорхнула из Дома культуры.