Ляпин Виктор Вениаминович
Зуб или Воскрешение Горюхина

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Ляпин Виктор Вениаминович (snybegemota@yandex.ru)
  • Размещен: 19/03/2017, изменен: 19/03/2017. 133k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...Мэр захолустного, провинциального города Мокринска хам и бабник Лаврентий Петрович Горюхин имел неосторожность заболеть. Жил-жил, заболел да вдруг и... помер. Аккурат на Первое Мая. В своем загородном особняке. Вернее, не помер, а просто заснул летаргическим сном. Но в местной больнице разбираться почему-то не стали. Может, не заметили. Может, уже праздновать начали. А может, еще что.Короче, Горюхина почему-то быстренько и по-тихому похоронили.

    •   

    ВИКТОР ЛЯПИН

      

    ЗУБ

    или

    ВОСКРЕШЕНИЕ ГОРЮХИНА

    Комедия в двух действиях

      
       ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      
       ГОРЮХИН Лаврентий Петрович, мэр города Мокринска, 45 лет
       ГОРЮХИНА Наталья Павловна, его жена, 40 лет
       ГОРЮХИН Андрей, их сын, 20 лет
       МАКАРЫЧ (Иван Макарович Кокурин), за 60 лет
       ШАЛЯПИН Николай, неопределенного возраста
       ПОРТНОВ Николай Васильевич, участковый милиционер
       ШАМИН Александр Павлович, помощник мэра по связям с общественностью, 30 лет
       ШАЛЯПИНА Катерина, 45 лет
       ВИЦЕ-МЭР, Матвей Потапович, 60 лет
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ, Семен Парфенович, 60 лет
       ГЛАВВРАЧ ПСИХБОЛЬНИЦЫ
       МАТЬ ШАЛЯПИНА, за 70 лет
       ХОР
      
      
       Действие происходит в пригороде Мокринска.
      
      
       ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
      
       Картина первая.
      
       Вечер. Проулок перед особняком Горюхина. Забор. За забором виден балкон особняка. Перед забором - скамья.
       Появляется Хор - некто, растрепанный, в лохмотьях, то ли бомж, то ли ангел.
      
       ХОР. Мэр захолустного, провинциального города Мокринска хам и бабник Лаврентий Петрович Горюхин имел неосторожность заболеть. Жил-жил, заболел да вдруг и... помер. Аккурат на Первое Мая. В своем загородном особняке.
       Вернее, не помер, а просто заснул летаргическим сном. Но в местной больнице разбираться почему-то не стали. Может, не заметили. Может, уже праздновать начали. А может, еще что.
       Короче, Горюхина почему-то быстренько и по-тихому похоронили.
       ... А через день, ближе к ночи, начались удивительные события...
      
       По проулку бежит несколько фигур.
      
       ГОРЮХИН. Сволочи!..
       ШАЛЯПИН. Караул!.. Нечистый!.. Господи, матерь святая богородица!..
       ГОРЮХИН. Убью!.. Убью!.. Жлобы!.. Сволочи!..
       МАКАРЫЧ. Окстись, Лаврентий, это мы!..
       ШАЛЯПИН. Портнов!.. Портнов!.. Полиция!.. Портнов!..
      
       По проулку с лопатами и веревкой бегут, в ужасе озираясь, Макарыч и Шаляпин. За ними с лопатой гонится остервенелый, ободранный, окровавленный и измученный Горюхин. Вид его страшен.
      
       ГОРЮХИН. Убью!.. Убью!.. Сволочи!..
      
       Макарыч и Шаляпин спотыкаются и падают перед скамьей. Горюхин застывает над ними. Вбегает Портнов.
      
       ПОРТНОВ. Стоять!.. Руки за голову!.. Вы окружены!..
       ...Стоять!.. Оружие на землю!..
      
       Горюхин бросает лопату.
       .
       ГОРЮХИН. Что?.. Где я?.. Кто я?..
       МАКАРЫЧ. Портнов, спаси и сохрани, голубчик! Портнов!..
       ПОРТНОВ. (Изумленно) Горюхин???.. Лаврентий Петрович???.. Ты???..
       ГОРЮХИН. (Ощупывает себя) ...Я?.. Я...
       ПОРТНОВ. Мы же вас, с позволения сказать, ...вчера похоронили?..
       ГОРЮХИН. Меня?.. Где ж я был?..
       МАКАРЫЧ (Осторожно). ...Там...
       ШАЛЯПИН. ...Там-там, Петрович.
       ПОРТНОВ. Т-а-а-ак!.. А ну-ка все на скамью!.. Седайте, я сказал!..
      
       Горюхин садится на скамью, все еще ощупывая себя. Макарыч и Шаляпин осторожно присаживаются на другой край. Портнов так же осторожно садится между ними, достает блокнот и ручку.
      
       ПОРТНОВ. Будем составлять, как говорится, протокол.
       Макарыч! (Макарыч вскакивает) Сидеть!.. Ты из вас двоих потолковей и, к тому же, ...(Осматривает его)... с признаками насилия на лице. Объясни, стало быть, следствию свои действия.
       МАКАРЫЧ. (Нервно) Какие, Василич, действия?.. Шутканули немного, а ты - "действия"!..
       ПОРТНОВ. (Строго) Макарыч!..
       МАКАРЫЧ. Так, оно так и было. Спутались мы, когда еще хоронили его... Лаврентия Петровича, то есть... Колька, шельмец! (Показывает на Шаляпина) "На пол-кило золота!.. Что добру пропадать?.."
       ШАЛЯПИН. Что?.. Да я только заикнулся - ты уж за лопатами побежал. Вспомни, как разговор-то шел.
       ПОРТНОВ. Не встревай!.. Будет и тебе дано слово..., может быть.
       ...Какое золото-то?..
       МАКАРЫЧ. Да зубы у него золотые. Все по улицам ездил-сверкал!.. Зачем они покойнику?.. (Горюхин вскакивает) ...Кто ж знал? Кто ж знал?
       ПОРТНОВ. (Усаживает Горюхина) Дальше.
       МАКАРЫЧ. Ну вот, стало быть... Сегодня и пошли мы, как стемнело... Взяли гвоздодер, лопаты, бутылку, как положено...Идем...А у меня под ложечкой свербит, едрить меня в титьки!.. Хочешь, верь, хочешь, не верь - а вот чувствовал: ошибемся!.. Как, думаю, ошибиться можем? Могила свежая, меченая... А в нутрях - ну, ноет, подмывает...
       ШАЛЯПИН. (Скептически) Не больно заметно было, как тебя подмывало.
       МАКАРЫЧ. Оно во внешности не проявляется. Тебе не понять!..
       ...Так вот, идем... И уж перед самым кладбищем - кошка!.. Откуда шмыганула?!.. Черная, как смоль. Глазищи горят.
       ШАЛЯПИН. Ночью они все черные.
       МАКАРЫЧ. Черные-черные!.. Ты и тогда так говорил. А где ты эту примету раздобыл - по кошкиному следу водкой покропить?!.. (Передразнивает) "Это, Старый, сто процентов!"... А-а?.. Пол бутылки хлестанул! Сопляк!
       ПОРТНОВ. (Строго) Макарыч!
       МАКАРЫЧ. Я и говорю... Пиши... Нашли могилку. Ветки сняли аккуратно, мы же не варвары. Помя-нули... Потом, когда уже вынимать стали, этот мытарь опять со своей приметой учудил. (С опаской глядит на Горюхина) "Помочиться, - говорит, - надо на гроб от покойника..."
      
       Горюхин вскакивает.
      
       МАКАРЫЧ. Не могли, Петрович, не могли!.. У меня со страху как отрезало. Так, без приметы, мы тебя и... вынули...
       ...Скажи, Лаврентий Петрович, не мучай: ты живой или... мертвый?..
       ГОРЮХИН. (Взрывается) Мертвый! Покойник! Привидение! У-у-у-у!..
       ПОРТНОВ. ...Доктор же проверял...
       ГОРЮХИН. Где этот доктор? Я ему голову откручу.
       ПОРТНОВ. Да. Не столица. Хромает медицина... Что, Макарыч, дальше было?
       МАКАРЫЧ. Ничего. Светопредставление. Шаляпину костюм приглянулся. Новый, импортный.
       ГОРЮХИН. Два раза ношеный. Спецпошив.
       МАКАРЫЧ. Вот и я говорю: - Куда тебе, Коля, костюм? Ни рост, ни размер не твой. Оставь, говорю, Лаврентию Петровичу - может ему еще сгодится..., на конференцию..., или на митинг...
       ШАЛЯПИН. (Саркастически) Старый! А ты случайно в Дом отдыха не предлагал его перенести?
       МАКАРЫЧ. (Смиренно) Не кощунствуй, молокосос... Всем нам ответ держать... Ты своими молодыми глазами много чего не замечал, а я, ученый-переученый, сразу на протокол рассчитывал. Ты, Коля, со мной поласковей будь. Мы с тобой теперь банда.
       ШАЛЯПИН. Типун тебе на язык!.. Что нам будет, Портнов?
       ПОРТНОВ. Зачинщику по всей строгости. Сообщнику поменьше.
       МАКАРЫЧ. (Мгновенно реагируя) ...Да, Шаляпин, заварил ты кашу...
       ШАЛЯПИН. (Ошарашен) Так... Тык... Ведь...
       ПОРТНОВ. Где улика-то?..
       МАКАРЫЧ. Какая улика?
       ПОРТНОВ. Зуб-то где, спрашиваю?
       МАКАРЫЧ. (Поспешно) А!.. Так вот он у меня завалялся!.. (Вынимает из кармана зуб)... Чтобы, так сказать, не потерять.
       ПОРТНОВ. Получай, Лаврентий Петрович, свой зуб и ступай домой. А с этими двоими я дальше сам разберусь.
      
       Горюхин берет зуб, с трудом встает. На подкашивающихся ногах, осторожно, прислушиваясь к себе и пугаясь каждого своего резкого движения, идет к своему особняку.
       На балкон особняка выходит в ночной сорочке Наталья, следом за ней - Шамин в одних трусах. Горюхин замирает.
      
       ШАМИН. О мертвых, как говорится, либо хорошо, либо ничего. Ну и пусть земля ему будет пухом. Он теперь не мешает нашей любви.
       Никогда мне не было так хорошо с тобой.
      
       Шамин обнимает Наталью.
      
       НАТАЛЬЯ. Мне тоже. Даже страшно.
       Саша, это, наверное, нехорошо. Сегодня мы могли бы подождать. Я все-таки в трауре.
       ШАМИН. Траур... Твой траур... В трауре ты вообще сводишь меня с ума. (Целует ее) Хочу тебя в трауре. Что тут дурного? Дурно было скрывать нашу любовь, терпеть твоего идиота. А теперь он умер. Его больше нет. Мы счастливы. Мы любим.
       Чего ждать? Зачем? Ты моя, и только моя. И больше никого, кроме нас, нет. Я говорил с твоим отцом. Все решено. Я стану мэром, ты - моей женой. Завтра с утра принимаем поздравления.
      
       У Горюхина подкашиваются ноги. Он садится на землю.
      
       НАТАЛЬЯ. Какая ночь! Мой любимый, мой единственный... Вот говорю - и больше не боюсь. Вслух. Хочешь, закричу? В трауре? Пусть в трауре. Осуждают? Пусть осуждают. При всех выйду на площадь - и буду тебя целовать. За все мои муки, за все мои растраченные годы.
       ГОРЮХИН. Какие муки?.. Какие годы?.. А?.. (Горюхин свистит соловьем)
       НАТАЛЬЯ. Это, кажется, соловей?
      
       Горюхин снова свистит соловьем. Шамин смотрит в темноту с балкона.
      
       ШАМИН. Кто там?! Эй, ты! Пшёл отсюда! Пшёл, я сказал! Пшёл, пока не вызвал охрану! Исчез! Развелось тут бомжей...
      
       Горюхин встает и плетется обратно к скамейке.
      
       ШАМИН. Шляются... Испортил, пьянь, минуту. Пойдем.
       НАТАЛЬЯ. Мне показалось...
       ШАМИН (Обнимает ее). Ты в трауре. Моя любовь - в трауре.
      
       Шамин уводит Наталью с балкона.
       Горюхин, как во сне, подходит к скамейке, где его с любопытством ждут Портнов, Макарыч и Шаляпин.
      
       ГОРЮХИН. ...Мужики? (Хватается за сердце) Что??? Что это??? Как это могло??? Вы что, ...вы что с ней сделали??? Вы что - очумели??? У вас совесть есть??? (Рычит, вскинув руки) А-а-а... Что это было??? Что это сейчас было??? (Падает на землю)
       ШАЛЯПИН. (Ощупывает Горюхина) ...Не дышит, кажись...
       ПОРТНОВ. Не сдюжил, сердешный. А дело-то - дрянь. Берите скорей, несите.
       ШАЛЯПИН. Куда?
       МАКАРЫЧ. Бери, сказано! Че рассуждать?! Бери за ноги! Да не так, деспот! Пошли!
      
       Макарыч и Шаляпин тащат Горюхина.
      
       ПОРТНОВ. Куда вы?
       МАКАРЫЧ. На кладбище.
       ПОРТНОВ. Идиоты!!!
       МАКАРЫЧ. А куда же?
       ПОРТНОВ. Домой к себе тащи!
       ШАЛЯПИН. Ко мне давай - у меня все равно Катерины нет.
       МАКАРЫЧ. Не вернулась еще?
       ШАЛЯПИН. Пропала...
       ПОРТНОВ. Да быстрей вы! Подожди, я помогу!..
       МАКАРЫЧ. Зуб, зуб потеряли!.. (Ищет на земле зуб)
       ПОРТНОВ (Находит зуб). Вот. Навязались на мою голову...
       МАКАРЫЧ. Отпаивать его надо.
       ПОРТНОВ. Да. На-ка, Макарыч, зуб. Беги к бабке Морохе, скажи, что от меня. Этот зуб на пол-ящика потянет. И мигом к Шаляпе!
       МАКАРЫЧ. Понято. (Мгновенно исчезает вместе с зубом)
       ПОРТНОВ. Нагнись, Шаляпа. (Взваливает Горюхина на Шаляпина) ...Пошли!..
       ШАЛЯПИН. Помог бы!..
       ПОРТНОВ. Пошли-пошли, не сахарный...
      
       Они уходят.
      
      
       Картина вторая.
      
       Квартира Шаляпина. За столом - Горюхин, Портнов, Макарыч и Шаляпин. В углу на табуретке тихо сидит мать Шаляпина.
      
       ГОРЮХИН (Сидит, ничего не видя перед собой). ...Что это было? ...Что это сейчас было? Я сплю? Где я? Что со мной? ...Она - там..., а - я?.. Где? Кто она? Кто я? ...Не понимаю.
       МАКАРЫЧ. Успокойся, Петрович. Ослабь себя. Побереги сердце. Ну, она там. А ты - здесь, с нами, с друзьями. Оттаиваешь.
       ШАЛЯПИН. Не горюй, брат. Вышибешь завтра мозги твоему квартиранту. А, хочешь, прям щас пойдем?
       ПОРТНОАВ. Я тебе пойду!.. Лучше пой, артист.
       ШАЛЯПИН (Поет).
       Я живу на границе, где полярная мгла (Все хором подхватывают)
       Ветер в окна стучится, путь метель замела.
       К нежной, ласковой самой, письмецо свое шлю: (Все затихают, Шаляпин солирует со слезами на глазах)
       - Мама! Милая мама! Как тебя я люблю!!!
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Кольша! Сынок! Ты бы отдохнул немного. Уж целый час поешь. Да не пил больше. Пошел бы, прилег. Завтра ведь на работу.
       ШАЛЯПИН. (В ярости) Цыц!.. Ты что?!.. Ты что лезешь?!.. Такую песню испортила!.. (Бьет кулаком по столу) Уйди с глаз моих! Ну? Кому говорю?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. (Испуганно) Ухожу, ухожу, Колюша... Господи!.. (Уходит)
       ШАЛЯПИН. (Поет еще душевнее)
       - Мама! Милая мама!
       Как тебя я люблю!!!
       ПОРТНОВ, МАКАРЫЧ, ГОРЮХИН. (Хором подхватывают)
       - Мама! Милая мама!
       Как тебя я люблю!!!
       МАКАРЫЧ. А мать-то - ничё?
       ШАЛЯПИН. Ничё. Она ученая. К соседке ушла. Нет, ну, зудит и зудит, зудит и зудит.
       ПОРТНОВ. Мужики! Вот я с вами сегодня пью, но только по делам службы. А завтра, может, вас посажу. Ты понимаешь, Макарыч?
       МАКАРЫЧ. Вот за что я тебя и люблю, Портнов. Умный ты человек!.. Наш!.. Я ведь тебя еще молокососом помню - как ты ко мне в баню девок затаскивал.
       ШАЛЯПИН. Ты, Портнов, скажи - за что ты меня в прошлый раз посадил?
       МАКАРЫЧ. Шаляпа!..
       ШАЛЯПИН. Нет, пусть он скажет!..
       ПОРТНОВ. Это не я тебя - это народ тебя посадил.
       ШАЛЯПИН. (Горюхину) Нет, я решил в ванной помыться. И что главное - трезвый абсолютно!.. Что я, виноват, что я петь люблю?.. Петрович, ну петь захотелось - прямо сил нет!..
      
       Горюхин сидит, ничего не понимая.
      
       ПОРТНОВ. В два часа ночи?
       ШАЛЯПИН. В два часа ночи. Все певцы, к твоему сведению, ведут ночной образ жизни... Лежу в ванной - и запел!.. Так соседи милицию вызвали! Из ванной - прямо в вытрезвитель!.. Ты скажи, Портнов, за что?.. Где такой закон, что человеку в ванной петь нельзя?..
       ПОРТНОВ. Закон? Я твой закон!.. Не нарывайся, Шаляпа. А то будешь давать сегодня бесплатный концерт в том же месте.
       МАКАРЫЧ. Ну, как говорится, дай бог здоровья нашему начальству, чтоб, не дай господи, оно про нас вспомнило.
      
       Все чокаются. Выпивают.
      
       ПОРТНОВ (Шаляпину). Ты лучше скажи нам, где твоя жена? Где Катерина?
       ШАЛЯПИН. (Мрачно) А ты будто не знаешь?
       ПОРТНОВ. Я-то знаю. Ты Лаврентию Петровичу расскажи.
       ГОРЮХИН. А что Катерина?
       ШАЛЯПИН. Исчезла в неизвестном направлении. Уже неделю, как нет. Всех родственников обзвонил. Как в воду канула. Во всероссийский розыск подал. Может, полиция найдет? (Смотрит на Портнова) Только... сомневаюсь я что-то. Водку жрать да невинных из ванной вытаскивать - это да, это наша полиция может. А вот человека найти...
       ПОРТНОВ. Но-но, Шаляпа. Ты меньше сомневайся. И реже в ванной пой. Я с твоим делом позавчера в областном управлении был. Так там, как ее фоторобот делать начали, я от изумления аж язык прикусил. Журнал "Плейбой"!
       МАКАРЫЧ. (Шаляпину) Коля, ты уж лучше молчи. Прогресс ушел далеко от тебя.
       Лаврентий Петрович! Ты что такой мрачный? Смотри философски. Вот стакан. Человек - как стакан. Сегодня полный. Завтра пустой. Сегодня чистый, завтра грязный. Сегодня мэр, завтра скотник.
       У тебя сегодня, считай, второй день рожденья.
       ПОРТНОВ. Оставь его в покое. Не видишь: человек перебрал от избытка чувств.
       ГОРЮХИН. ...Как она могла? ...Это как же..., когда я там еще и не побыл совсем..., только-только. Как вспомню - сердце останавливается...
       МАКАРЫЧ. Бабы - они такие. Они не понимают, что человек может вернуться..., передумать.
       ШАЛЯПИН. Да..., или друзья помогут.
       Я тоже. Со мной тоже однажды. Я только за спичками вышел. Вернулся - а он уж на кухне сидит. В трусах. С Катькой. Слесарь из горгаза. Чай пьют. "Я, говорит, у вас только тягу проверить". Ну, я ему проверил тягу...
       МАКАРЫЧ. Сколько глупостей в жизни делаем... А живем. Ты теперь, Петрович - человек трагический. Сходил и вернулся. Один знаешь, как там.
       ШАЛЯПИН. И ...как?
       ГОРЮХИН. Как же там грустно..., если б вы знали, как же там грустно. Последний бомж здесь счастливее самого главного начальника там.
       ШАЛЯПИН. Ну, уж скажешь... Я что-то, сколько живу, никакого счастья особого не вижу.
      
       Шаляпин разливает водку по стаканам. Портнов и Макарыч наблюдают и помогают ему.
      
       МАКАРЫЧ. Здесь перелил.
       ПОРТНОВ. Здесь недолил.
      
       Горюхин неожиданно и незаметно исчезает.
      
       ШАЛЯПИН (Оглядывается). А ...где Лаврентий Петрович?
       МАКАРЫЧ. Исчез..., как не было. ...Фьюить.
       ПОРТНОВ. Странно. (Трогает воздух) Только что был.
       ШАЛЯПИН. А я сразу заметил. Что-то не так. И руки у него слишком холодные. Ну, как, я не знаю...
       Надо было не либеральничать, а связать его и в комод. Для науки. Еще б и премию зоологи дали.
       МАКАРЫЧ. А с виду - ничего, и не скажешь. Милый человек.
       Да, вот все мы так. Живем куце, уткнувшись. По правой стороне - не мое, а по левой - совсем чужое. А уходим - ...глупо, как водка в песок. ...Вот хоть я. Последние зубы без соли доедаю. А что я в жизни понял?
       ШАЛЯПИН. Я читал, это все потому, что только о теле думаем. Мясо жрем, баб любим. А тело - оно грешно. Вот душа чиста. Плотский мир, он, Макарыч, несовершенен. Он изменчив. Он плохо создан. Он тебя предает и предает, лупит и лупит, как пьяный участковый. А душа - она ждет, пока тело до конца себя износит. Как износит - она порх ...и в небеса!..
       ПОРТНОВ. Какая у тебя душа? Где? А? Где? Покажи, я запротоколирую.
       МАКАРЫЧ. Действительно, Шаляпа. Живешь - четверо ворот, и все в огород. Катерина ушла, мать замучил.
       ШАЛЯПИН. Ничего вы не понимаете. Может, я так свое тело донашиваю. А ты? Ну, вот ты? Ты что - праведник?
       ПОРТНОВ. Все мы не ангелы. (Трогает воздух) ...Что мне теперь завтра с рапортом делать?
       МАКАРЫЧ. Ошиблись. Не надо было тревожить человека...
      
       Шаляпин снова разливает водку по стаканам. Портнов и Макарыч наблюдают и помогают ему.
      
       МАКАРЫЧ. Перелил.
       ПОРТНОВ. Недолил.
      
       Горюхин возвращается.
       Пауза.
      
       МАКАРЫЧ. ...Петрович? Ты? ...А где ты был?
       ГОРЮХИН. До ветру ходил. Воздухом дышал. Космосом.
       ШАЛЯПИН. А-а-а... (Осторожно дотрагивается до Горюхина)
       ГОРЮХИН. Чего?
       ШАЛЯПИН. Ничего. Так. Холодный. Ледяной. Зябко там?
       ГОРЮХИН. Где?
       ШАЛЯПИН. Там.
       ГОРЮХИН. Нормально.
      
       Пауза.
      
       ПОРТНОВ. Вот, Шаляпа, всю жизнь - накаркаешь, а нам расхлебывать. Он тут про тебя, знаешь, чего наговорил? Что ты - ...фьюить!!!
       МАКАРЫЧ. Ты, Лаврентий Петрович, уж или сиди, или уходи. А так - не надо..., туда-сюда..., непонятно..., люди нервничать начинают.
       ГОРЮХИН. Мужики..., не ругайтесь, родные..., душа болит...
       МАКАРЫЧ. А как же ей не болеть?.. Отходит, горемычная.
       ...Писателя Гоголя, Николая Васильевича, говорили, так же похоронили. Он заснул, а все решили, что умер. Через год раскопали, чтобы посмотреть, как он там, а он в гробу перевернутый и все ногти в кровь о крышку разодраны. Выбраться старался, но не смог...
      
       Все машинально смотрят на ногти Горюхина.
      
       ШАЛЯПИН. Ногти в порядке.
       МАКАРЫЧ. Вовремя успели.
       ГОРЮХИН. Был Лаврентий Горюхин, и не стало Лаврентия Горюхина. А, братцы? И мир не перевернулся - никаких тебе землетрясений, катастроф, цунами!.. А ведь на цыпочках ходили, дохнуть боялись, Иуда этот, Сашка, ботинки лизал!.. Лежал себе Лаврентий Петрович в земле, и вспомнили о нем только какие-то проходимцы благодаря золотому зубу...
       МАКАРЫЧ. У тебя хоть о зубах вспомнили. А остальные как?..
      
       Пауза. Задумываются.
      
       ШАЛЯПИН. Почему всегда богатой сволочи привилегия?.. У меня тестяру хоронили. Так ни одного золотого зуба!.. Никому и в голову не пришло посмотреть, как он там...
       ПОРТНОВ. (Икает) Вы сейчас договоритесь, что пойдете, все кладбище перекопаете.
       ГОРЮХИН. Бла-го-де-те-ли вы м-о-и!!! Бла-го-де-те-ли!!! (Рыдает)
       ШАЛЯПИН. А ты, Портнов - тюрьма, тюрьма... Людям, может, орден давать надо.
       ПОРТНОВ. Одно другому не мешает.
       МАКАРЫЧ. Угу. Вот и я говорю. Проще надо быть. Сделал доброе дело - и забыл. И концы в воду.
       Хороший ты мужик, Лаврентий Петрович. Уходи-ка ты из этих мэров к едрене-фене!.. Иди к нам на птицефабрику, бригадиром будешь. Кур будем вместе воровать.
       ГОРЮХИН. Оттуда, брат, не уходят. Оттуда с кровью выдирают, а выдрать не могут.
       ШАЛЯПИН. Эх, Катерины нет, уж как бы она порадовалась! Такой праздник!
       Если б вы знали, какая у меня жена! Где она теперь? Жива ли?.. Бывало, сядем на кухне вечерком, отметим... Она как запоет, как запоет... А я подтягиваю... И такой у нас дуэт!.. А ласковая до чего -- случалось, обижу ее, Горюхин, а она только в ванной запрется, поплачет там, постирает и выходит, как ни в чем не бывало.
       Помнишь, Макарыч, какую картошку она нам на ноябрьские готовила?
      
       Макарыч согласно кивает, подперев щеку и нежно глядя вдаль.
      
       МАКАРЫЧ. Как не помнить. Сожгла до черноты.
       ПОРТНОВ. Да что ты тут нам заливаешь?!.. А то мы твою Катерину не знаем, не щупали?!.. (Скалится)
       ШАЛЯПИН. (Хватает табурет) Ах ты, фуражка милицейская!!! Форму надел - так думаешь, в зубы не попаду? Да я тебя!.. Да ты!!!..
       ГОРЮХИН (Рычит). Благодетели!.. Помощнички!.. Ну, дайте только срок в себя придти! Дождутся эти голуби!!!
      
       Табурет летит в лампочку. Свет гаснет. Портнов с Шаляпиным дерутся, Макарыч с Горюхиным разнимают. Крики. Ругань. Грохот посуды.
       Внезапно свет загорается. Мать Шаляпина стоит на табурете, вкрутив новую лампочку, и причитает.
      
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Родненькие, посуду-то зачем? Кольша, да что же это?
       ГОРЮХИН. Мать, спасибо! Спасибо, мать! Я вернулся, мужики..., я вернулся!..
      
       Горюхин решительно уходит.
       Портнов смотрит вслед Горюхину. Идет к ведру с водой. Выливает себе на голову ковш воды. Отфыркивается.
      
       ПОРТНОВ. Так. Погуляли. Все. (Вынимает из кармана телефон, набирает номер) Товарищ майор, разбудил? Извините. Младший лейтенант Портнов. Понимаю. Виноват. Понимаю. Но тут такое дело. До утра нельзя. Еще раз извините. Горюхин, Лаврентий Петрович, ну, мэр, бывший, тот, что умер - он ...ожил. Никак нет. Трезв. Никак нет. Абсолютно. Сам. Видел. Щупал. Стакан подавал. Есть. Через десять минут. Есть.
      
       Портнов уходит.
       Затемнение.
      
      
       Картина третья.
      
       Спальня в особняке Горюхина. В раскрытое окно видны ветви дерева с улицы.
       Входят Шамин и Наталья. Шамин бросается на постель.
      
       ШАМИН. Любимая, иди сюда. ...Я жду. ...Я сгораю..., сгораю от любви. Одна щека уже сгорела.
       НАТАЛЬЯ. Подожди. Я хочу найти свой халат. С этими поминками все перепутала, все растеряла. (Стоит, вспоминая)
       ШАМИН. Он тебе, поверь, совершенно не нужен...
      
       У Шамина звонит телефон.
      
       ШАМИН. О, начальник полиции..., охраняет наш сон..., солдафон. (Нажимает на кнопку) Да? Конечно, помешал. (Подскакивает на кровати) ...Что??? ...Что??? ...Как ожил??? К-к-к-ка-кой Горюхин? Ты..., ты белены объелся?
       НАТАЛЬЯ. Что случилось?
       ШАМИН (Белый, как мел). ...Ничего..., абсолютно ничего..., совершенно ничего. ...Он ожил.
       НАТАЛЬЯ. Кто ожил?
       ШАМИН. ...Твой Горюхин ожил.
       НАТАЛЬЯ (Смеется). Гы-гы-гы... Что? Ты в своем уме? Ты соображаешь? Как ...ожил? ...Ты ...разыгрываешь меня?
      
       У Шамина снова звонит телефон. Смотрит на номер.
      
       ШАМИН. Твой папа... (Быстро нажимает кнопку) Слушаю, Антон Иваныч? Да, знаю..., начальник полиции, только что..., я хотел сразу вам... Возможно, не он. ...Понимаете, к-к-к-каким-то образом... не он. ...Что, если самозванец? Как версия. Вы понимаете? Мы же с вами все решили - вы, я, Наталья... Я все устрою. Я все беру на себя. Никаких последствий. Самозванец..., сумасшедший, сбежавший из психиатрической больнице... Вы же понимаете - мы с Натальей, мы уже... Наша помолвка на завтра назначена, вы - почетный гость..., у меня ваш приказ, что я - мэр. Не может же все рухнуть из-за одного..., из-за этого мертвеца?
       ...Она здесь. Она со мной. (Отдает телефон Наталье) Папа.
       НАТАЛЬЯ (Берет телефон). Папа... Он??? Он??? (Плачет) ...Я не могу..., я не понимаю. ...Да, Саша со мной. ...Да, мы с Сашей. ...Да, конечно, с ним. ...Папа! Как же??? Я не верю. Этого не может быть. Я сойду с ума. ...Да, ...да, ...я постараюсь, я успокоюсь. Да, Саша тут. (Отдает телефон Шамину)
       ШАМИН. Антон Иваныч? ...Понимаю. ...Понимаю. ...Все сделаю. Все под мою ответственность. Никаких документов. Никаких опознаний. Сумасшедший, сбежавший из больницы. Никто не пикнет. Начальнику полиции, вице-мэру - всем прикажу. Не подведу. Я вас не подведу. Я вам вернее собаки служить буду. ...Успокою, конечно, успокою...
       Спасибо, Антон Иваныч..., вы..., всегда..., ваш раб... (Выключает телефон) ...Слава богу...
       НАТАЛЬЯ (Рыдает). ...Что "слава богу"???
       ШАМИН. Все "слава богу". Успокойся, Наташа. Успокойся. Ты же слышала, что сказал папа? Я - мэр, мы с тобой поженимся, его - нет. Он - привидение, обморок, ошибка. (Разговаривая с Натальей, набирает на телефоне текст СМС-сообщений) ...Так, вице-мэру... Немедленно. Срочно.
       НАТАЛЬЯ. Как ошибка? Какая ошибка? Что теперь будет?
       ШАМИН. Ничего не будет. Он больше не вернется. Я все устрою. Его нет. Его не было, и нет. ...Начальнику полиции. Все. Не рыпнутся. Приказ Антон Иваныча.
       НАТАЛЬЯ. А как же Андрей?
       ШАМИН. Твой сын все понимает лучше нас с тобой.
       НАТАЛЬЯ. Ты уверен? Все, что ты мне сейчас говоришь... - ты уверен?
       ШАМИН. Пустяки! Ерунда! Не стоит выеденного яйца! Мы объявим его сумасшедшим. Этого типа, который явился - объявим сумасшедшим. Напишем заявление в полицию, я все устрою без шума.
       НАТАЛЬЯ. У меня кошки на душе скребут.
       ШАМИН. Тебе ничего не придется делать. Есть сотни способов избавиться от привидения. Ушлем за высокий забор. Пусть там строчит мемуары и смотрит с психами телевизор.
       Ну, не надо. Ну, прекрати. Сегодня наш вечер. Я тебе обещал ночь любви. Не будем больше о нем. Не будем о привидениях. Я им приказал. Они исполнят. Иди ко мне. (Гладит руками постель) Я - мэр, ты моя жена, он - самозванец. Это - наша постель..., твоя и моя..., меня теперь из нее клещами не выдерешь...
       НАТАЛЬЯ. Да-да, надо прекратить. Оттуда не возвращаются. Да? Правда, ведь? Надо забыть. (Растерянно смотрит вокруг)
      
       На дереве возле раскрытого окна появляется Горюхин.
      
       ШАМИН. А как ты его называла в постели? Какой-нибудь "мой птенчик"?
       НАТАЛЬЯ. А? Что? Ничего не могу найти..., ничего не соображаю... Ты не видел халат? Ты прав - ...забыть, забыть, забыть. Надену халат - и все забуду.
       ШАМИН. Или "Мой Лаврушик"? "Мой Горюнчик"?
       НАТАЛЬЯ. Прекрати. Со вчерашнего дня все вверх дном.
      
       С дерева через раскрытое окно в спальню вваливается Горюхин.
      
       ГОРЮХИН. Кукусеночек!
       НАТАЛЬЯ (Визжит). А-а-а!!! (Падает в обморок)
       ШАМИН. Что??? Как??? Как ты здесь оказался??? Наташа, Наташа! Что с ней?
       ГОРЮХИН. Ерунда. Бабские штучки. Дай воды.
      
       Берет со стола графин с водой и выливает на Наталью. Наталья приходит в себя.
      
       НАТАЛЬЯ. Что со мной?.. Где я?..
       ГОРЮХИН. Ты с нами, дорогая. (Разваливается на кровати) Вот что. Наташенька! Наташульчик! Натусик! Как бы организовать нам чаю в... сюда, в постель?
       НАТАЛЬЯ. Да-да. Я сейчас. (Встает, пошатываясь)
       ШАМИН. Да, хорошо. Нам надо поговорить. Наташа, действительно, сделай нам чаю...
       ГОРЮХИН. Желательно с коньячком.
       ШАМИН. Лучше с ядом.
       ГОРЮХИН. Понимаю.
      
       Наталья выходит из комнаты.
      
       ГОРЮХИН. Гляди, как побежала! Я смотрю, у вас все "на мази"?
       ШАМИН. Советую сменить тон. Разговор предстоит серьезный.
       ГОРЮХИН. Так ли уж?.. А если я просто вышвырну тебя из своего дома?
       ШАМИН. Не обольщайся.
       ГОРЮХИН. Забавно, забавно.
      
       Входит Наталья с чайным подносом.
      
       ГОРЮХИН. Ну, и вот как..., как ты себе представляешь нашу будущую жизнь втроем?!
       ШАМИН. Почему втроем?.. Уйдешь ты. И чем скорее, тем лучше.
      
       Горюхин удивленно смотрит на Шамина.
      
       ГОРЮХИН. ...И давно у вас это с Наташкой? Если не секрет...
       НАТАЛЬЯ. Я принесу сахар...
      
       Наталья уходит за сахаром.
      
       ГОРЮХИН. Застеснялась.
       ШАМИН. Никаких секретов. Давно.
       ГОРЮХИН. Забавно. А я был уверен, что с чем-чем, а с семьей-то у меня все в полном порядке... Много пил, ничего не видел...
       ШАМИН. Много пил и слишком часто менял любовниц.
       ГОРЮХИН. Хорошая осведомленность. Исправно исполнял свои обязанности, помощничек... по связям с общественностью.
       ...Это нельзя назвать даже увлечениями. Скорее привычка, потребность в перемене лиц... "Воленс-неволенс", должность обязывала...
       ШАМИН. Вот-вот. Антон Иваныч так и сказал: -- Зарвался, спекся...
       ГОРЮХИН. Что?
       ШАМИН. Ничего. К слову.
       ГОРЮХИН. ...Нет! Ну, мне интересно -- как ты собираешься остаться здесь, если я жи-вой?! Жи-вой, ты понимаешь, жи-вой!..
       ШАМИН. Живой? А кто это сказал? Истинный Лаврентий Петрович Горюхин, последний мэр нашего города, допустивший, кстати, по новейшим сведениям, немало ошибок и перегибов, благополучно покоится в земле. А ты, дружок -- самозванец. Са-мо-зва-нец...
       ГОРЮХИН. Да ты что?.. Офонарел??? Мозги вывихнул???
       Я -- мэр!!! Меня в этом районе каждая собака знает. Да за такие слова я тебя под суд, без всякой амнистии!
       ШАМИН. По суд?
       ГОРЮХИН. Под суд!
       ШАМИН. Без амнистии?
       ГОРЮХИН. Ты что? Издеваться? Над Горюхиным издеваться?!
       Не зли меня, Шура. Я позвонил начальнику полиции. Сейчас сюда приедут, наденут на тебя наручники, обреют голову, вымажут в дерьме и упекут далеко и надолго.
       ШАМИН. Отлично. Посмотрим.
      
       Входит растерянная Наталья.
      
       НАТАЛЬЯ. ...Там твой... ваш... вице-мэр... Матвей Потапович...
       ГОРЮХИН. Зови!!!
       ШАМИН. Зови, Наташа, зови.
      
       Входит вице-мэр Матвей Потапович и, не замечая лежащего на кровати Горюхина, бросается к Шамину. В руках у него -- огромный букет цветов и элегантный чемодан.
      
       ВИЦЕ-МЭР. Первым узнал, Александр Павлович, о назначении, первым. Антон Иванович только подписал приказ, а я уж тут, не стал ждать утра. Дорого яичко, сами знаете. Александр Палыч, дорогой, самые искренние, самые горячие поздравления нашему новому мэру! Я всегда в вас верил! Примите скромные подарки от лица всей нашей (Горюхин прокашливается) администра-... (Замечает Горюхина) ...мистра- ...стра-...
       ШАМИН. Продолжайте, продолжайте.
       ВИЦЕ-МЭР. ...министра-... мистра-...
       ШАМИН. А в чемодане что?
       ВИЦЕ-МЭР. ...Д-д-д-еньги...
       ШАМИН. Сколько?
       ВИЦЕ-МЭР. ...М-м-ного...
       ГОРЮХИН. Ах, ты, шкуролиз, богодуй казанский, крысятник поганый. Тюрьма по тебе плачет. Да я из тебя всю душу вытрясу.
       ШАМИН. Это, Матвей Потапович, привидение, актер.
       ВИЦЕ-МЭР. ...А-а-а-а...
       ГОРЮХИН. Актер?! Я тебе дам актер!!! (Вице-мэру) А ну, говори -- кто я???
       ШАМИН. Пусть документы покажет.
       ВИЦЕ-МЭР. ...Документик покажите?..
       ГОРЮХИН. Что?! Какой еще документик?!
       ВИЦЕ-МЭР. Бумажечку... Приказик... Распоряженьице... Да хоть паспорт, наконец.
       ШАМИН. Нет у него паспорта. И не будет никогда. Из больницы он сбежал. Душевнобольной. Кто Наполеоном себя представляет, кто Гагариным. А этот решил, что он наш незабвенный Лаврентий Петрович Горюхин, светлая ему память.
       ВИЦЕ-МЭР. Господи, Александр Палыч, как вы меня напугали! Душа в пятки ушла. Я же покойников до смерти боюсь.
       А сходство действительно есть. (Осматривает Горюхина, щупает его лицо, грозит пальцем) У, шельма!..
       ГОРЮХИН. Да я -- Горюхин!!!
       ВИЦЕ-МЭР. Натурально!.. Точно актер!.. И ведь как убедительно!.. А вы, Александр Палыч, однако, шутник.
       ШАМИН. Чемодан...
       ВИЦЕ-МЭР. А он?
       ШАМИН. Ничего, ничего. Он все равно псих.
       ВИЦЕ-МЭР. Это, так сказать, ...пожертвования. От отцов города. На благотворительность. Новая метла - новые благодеяния. На благо, сами понимаете, простого народа. Об остальном - потом... Не губите, Александр Палыч, не гоните, пощадите. У меня ведь - семья, дети, ...секретарша..., и... времена тяжелые. На коленях ползать буду, преданней собаки...
       ШАМИН. Несчастный ты человек, Матвей Потапыч.
       ВИЦЕ-МЭР. Как есть. А вы - счастливый, Александр Павлович. Поверьте, вы скоро поймете, что я..., что без меня.... верней собаки..., что я вам нужен, я вам пригожусь... Я за вас теперь кому угодно в городе горло перегрызу... Хотите, ему перегрызу?..
       ШАМИН. Пока не хочу. ...А если я тебя все-таки выгоню?
       ВИЦЕ-МЭР. Только в петлю..., увяз..., не отпустят...
       ШАМИН. Что так? Помнится, ты у нас всегда хвастался, что умеешь держать удачу за хвост.
       ВИЦЕ-МЭР. Эх, Александр Палыч, когда удача особенно крупная, через какое-то время уже непонятно - кто кого держит...
       ШАМИН. Иди. Подумаю.
      
       Вице-мэр осторожно ставит чемодан и ретируется к выходу, в дверях сталкиваясь с начальником полиции Семеном Парфенычем.
      
       ГОРЮХИН. Семен Парфеныч, кум! (Бросается к начальнику полиции)
      
       Начальник полиции Семен Парфеныч проходит сквозь Горюхина, как сквозь пустое пространство.
      
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (Шамину). Все знаю! Поздравляю! Антон Иваныч давно к нам на охоту собирался - передайте, что кабанчики ждут.
       Я, Александр Палыч, распорядился -- там, на улице, два сотрудника с наручниками и машина. Если что...
       ШАМИН. Это успеется. Спасибо, Семен Парфеныч, спасибо. Пока не нужно.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. А участкового я уволю! Распустились, работнички, мать их! Протоколы, понимаешь! Могилы! Кладбища! Пьянки в рабочее время! По тридцать третьей у меня вылетит. Ни в один морг на работу не примут!
       ШАМИН. Ну, зачем так строго?
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Он у меня здесь, с собой.
       ШАМИН. Вот это разумно. Давайте-ка его.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Портнов!!! Портнов!!!
      
       Входит Портнов.
      
       ПОРТНОВ. ...По вашему приказанию... Участковый Портнов... явился.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Как стоишь, скотина?! В рядовые захотел?! (Трясет протоколом перед носом у Портнова) Это что за филькина грамота?! С пьяных глаз сочинял?! Достоевский! Жорж Санд! Так я тебя быстро похмелю, мемуарист, мать твою!
       ШАМИН. Как вас по имени-отчеству?
       ПОРТНОВ. Николай Васильевич.
       ШАМИН. Как же вы так, Николай Васильевич? А? Непозволительно при вашей должности. Государственный человек, и так... Ошиблись? Ну, скажите! Ошиблись?
       ПОРТНОВ. Виноват... Не усмотрел... Позволил лишнего...
       ШАМИН. Ну, ничего, бывает... Подойдите ближе. (Показывает на Горюхина) Николай Васильевич, вы точно знаете этого человека? (Улыбаясь, кладет Портнову в руку деньги) Вот тут деньги, не стесняйтесь, премия за безупречную службу.
       ПОРТНОВ. Так ведь... Наверное...
       ШАМИН. А не кажется ли вам, что настоящий Лаврентий Петрович был и ростом чуть пониже, да и глаза имел вроде бы потемнее? (Кладет Портнову в руку еще деньги) Это все премия-премия.
       ПОРТНОВ. Не надо денег, я и так скажу... Тут ведь так сразу не определишь... Тут эта... она... экспертиза нужна...
       ШАМИН. А вы-то сами? Вы-то как? Какого мнения? (Опять кладет Портнову в руку деньги) Ничего, ничего, берите, не стесняйтесь, я приказываю.
       ПОРТНОВ. Я-то?.. Стало быть, извините... Действительно, с ростом, кажется, немного не того...
       ШАМИН. Ну, хорошо, Николай Васильевич. Ступайте пока. И вы, Семен Парфеныч, тоже. Вы его сильно не журите. Кто из нас в жизни не ошибался? Помягче с ним, помягче. Народ это любит.
       ПОРТНОВ. А вот деньги...
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Ты что, очумел?
       ШАМИН. Я вас больше не задерживаю. Обоих. Все нормально. Дальше мы тут сами разберемся.
      
       Портнов и начальник полиции уходят.
      
       ШАМИН. Ну, как? Это так, экспромт, мелочь... (Наливает Горюхину) Выпейте-ка лучше, Лаврентий Петрович.
       ГОРЮХИН. Д-да... Это, пожалуй, сейчас лучшее... (Пьет)
       ШАМИН. А Наталья с Андреем напишут заявление в местное отделение полиции. Ну, что-то типа того: "Настоящим удостоверяем, что такого-то числа в наш дом проник по всем признакам психически ненормальный, неизвестный гражданин, который выдавал себя за нашего покойного мужа и отца Лаврентия Петровича Горюхина. Просим принять соответствующие меры". Точка. Подписи жены и сына. С Наташей я уже переговорил. С Андреем переговорю. Они подпишут.
       ГОРЮХИН. Что???
      
       Горюхин в ярости бросается на Шамина, сбивает его с ног, душит.
      
       ГОРЮХИН. Ах ты, гнида!.. Ключи! Ключи от сейфа!... Ну!.. Задушу!..
       ШАМИН (Шипит)....В кармане.
      
       Горюхин достает из кармана у Шамина ключи, бросается к оружейному сейфу, вынимает двустволку. Проверяет, заряжена ли она. Заходит Наталья и замирает, увидев Горюхина с ружьем.
      
       НАТАЛЬЯ. А..., я...
       ГОРЮХИН. Зови Андрея. Зови сына.
      
       Наталья поспешно уходит за Андреем. Появляются Макарыч и Шаляпин с горюхинским пиджаком.
      
       ШАЛЯПИН. Здорово, Петрович.
      
       Горюхин направляет на них ружье. Макарыч и Шаляпин послушно вскидывают вверх руки.
      
       МАКАРЫЧ. Мы - ничего. Мы - свои. Шаляпа говорит: - Давай зайдем, проведаем.
       ШАЛЯПИН. Ты у меня пиджак забыл.
       МАКАРЫЧ. ...Ружьишко-то... а? На охоту, да?
       ШАЛЯПИН. В озерах за рекой самая утка пошла, ага.
       ГОРЮХИН. Все нормально. Опустите руки.
      
       Входят Андрей и Наталья.
      
       ГОРЮХИН. Здравствуй, сын.
       АНДРЕЙ. Здравствуй.
       ШАМИН. Хватит дурить. Отдай ружье.
       ГОРЮХИН. Сейчас, сейчас... (Шамину) Расскажи про письмо, которое они должны подписать. Что я - не я..., что я - сумасшедший...
       ШАМИН (Андрею). Мы с твоей мамой и дедом, Антон Иванычем, решили, что так будет лучше.
       ...Никто не ждал, что он вернется. ...Он и не вернулся. Это - ...самозванец. Не сомневаюсь, ты нас поймешь. Это не Лаврентий Петрович Горюхин, а сумасшедший, сбежавший из психиатрической больницы. Вот такое письмо предлагаю подписать.
      
       Андрей молчит.
      
       ГОРЮХИН. Ну? Ты слышал. ...Говори. Подпишешь?
      
       Пауза.
      
       АНДРЕЙ. ...Я подпишу.
       ГОРЮХИН. ...Что?
       АНДРЕЙ. ...Я подпишу. И мама подпишет.
      
       Горюхин растерянно оборачивается на Макарыча и Шаляпина, потом смотрит на Наталью и Андрея.
      
       ГОРЮХИН. Ты же... ты же мой сын... Наташа... Как же это?..
       ШАМИН. Не надо так все драматизировать. А этот сброд..., вы вообще пошли вон.
       ГОРЮХИН. Стоять, Шаляпа. Ты, иуда, молчи.
       НАТАЛЬЯ. Саша обещает, что ты будешь жить в хороших условиях. Он все устроит.
       ГОРЮХИН. Устроит... Спасибо... Это... вот это вот... это твое последнее слово, сын?
       АНДРЕЙ. Ждал другого?
      
       Горюхин и Андрей смотрят друг на друга.
      
       ГОРЮХИН. ...Почему? ...Неужели я вам так мешал? Ну, у нее любовник, понимаю. А... ты?
       ШАМИН. А он наследник.
       ГОРЮХИН. Ну, да, конечно..., забыл.
       НАТАЛЬЯ. Андрею нужно учиться живописи. Он очень талантлив. Он едет в Италию.
       АНДРЕЙ. Прекрати. Я не собираюсь здесь обсуждать мою жизнь.
       ГОРЮХИН. По крайней мере, все выяснили... Поговорили по душам и все выяснили...
       Хорошо, обсудим меня. Что я должен сделать? А, родственнички-юродственнички? Вернуться на кладбище, лечь в могилу и сам себя - тук-тук - изнутри забить гвоздями?
       ШАМИН. Все можно решить по-семейному. Все мы здесь члены одной семьи.
       ГОРЮХИН. Уже? Лихо. Поздравляю.
       ШАМИН. Не юродствуй. Зачем?
       АНДРЕЙ. Лихо?! Просто было с кого брать пример. Не смей трогать мать!.. Ты... ты превратил ее в вещь, в тряпку, ты унижал ее многие годы!.. Ты думаешь, меня... мне... нужна Италия?!.. Ведь у тебя хватает ума только на это!.. Ах, мерзавец-сынок?! Сам в Италию, папашу - на кладбище?! Да!!! Я поеду в Италию! Мы все поедем в Италию -- за то, что ты сделал с нами! Не в Италию, так к черту на рога!..
       ГОРЮХИН. Щенок! Ты же мой сын! Моя плоть и кровь!!! Я же любил тебя.
       АНДРЕЙ. Плоть и кровь??? Мамочку спроси про плоть и кровь! Много интересного узнаешь.
       НАТАЛЬЯ. Андрей, не сейчас...
       АНДРЕЙ. Я больше не хочу участвовать в вашем спектакле.
      
       Андрей направляется к двери.
      
       ГОРЮХИН. Вернись! Прокляну! Вернись, мерзавец!
       АНДРЕЙ. Ненавижу. Плевал я на твое проклятие. Извини, но - ненавижу. Ты мне - никто. Ты мне - не отец. Считай, уже подписал.
       ГОРЮХИН. Застрелю!
      
       Андрей не обращает внимания. Горюхин вскидывает ружье.
      
       НАТАЛЬЯ (Кричит). Не смей!!! Не смей!!! (Повисает на руке Горюхина)
      
       Горюхин случайно нажимает на курок. Раздается выстрел. Андрей замирает.
      
       НАТАЛЬЯ (Кричит и бросается к сыну). Андрюша!!!
       АНДРЕЙ. Даже попасть не смог, идиот... (Уходит)
       НАТАЛЬЯ (Рыдает). Не смей! Не смей больше никогда к нему прикасаться! Не смей близко к нему подходить! Ты слышишь? Ты ему - никто, ты ему не отец! Он не твой сын! Не твой, не твой, не твой!
       ГОРЮХИН (Трясет ее). Что??? Опомнись... Что ты несешь???
       НАТАЛЬЯ. Что слышал. Никогда, никогда больше не подходи к нему.
       ГОРЮХИН. Наташа, опомнись... Повтори.
       НАТАЛЬЯ. Он не твой сын. И... не смей, не смей.
       ГОРЮХИН. Повтори.
       НАТАЛЬЯ. Не смей больше его трогать. Ты ему никто.
       ГОРЮХИН. Это ...такая шутка?
       НАТАЛЬЯ. Нет.
       ГОРЮХИН. ...Вы что все сегодня - с ума посходили? Почему никто не смеется? Смешно же. Белиберда. Ересь. Караул. Ха-ха. Спасите.
       Ты ведьма, что ли? Вы все кто тут? Куклы? Привидения? Профурсетки? Прихлебатели? Стражи вавилонские? Навуходоносоры? Крокодилы? Серые мыши? Скоморохи? Сидите, глядите, улыбаетесь - а человек с ума сходит. Я сейчас плюну - ты зашипишь и растаешь.
       ...Подожди. Присмотрись. Не спеши. Тебя никто не гонит. Они потерпят. Им все равно. Они ни при чем. Им плевать на Антона Иваныча, на тебя, на меня, на Андрея. Время встало. Нет даты. Нет числа. Выгравировать на табличке не успели. Это я - твой Лавруша, твой Горюнчик. Это - ладони. Вспомни, как ты любила, изнемогши от ласк, лежать, уткнувшись в них. Это - носик, который ты с таким блаженством целовала. Это - щеки. (Задирает сзади рубаху) Это - ложбинка на спине, которую ты, смеясь, щекотала своими губами.
       Ты ошиблась. Или нет..., еще новости. Это - не мой нос. Не мои щеки. Не моя рука. И город - не Мокринск. И ты - не ты. И они - не они. И вообще... Марс..., Венера... Со всеми бывает. Вернуться оттуда, не знаю, откуда..., чтобы оказаться здесь, не знаю, где..., и узнать то, не знаю, что... Впрочем, теперь знаю...
       "Аллё, это Андрей Лаврентьевич, сын Андрея Лаврентьевича. Нет, папы у меня нет. И никогда не было. Он мне совершенно чужой. Он улетел на Марс".
       ...Оторвали голову. Так зажабрили - что не соскочить. ...Выколите мне глаза, чтобы я вас не видел. ...Можно, я сяду? (Садится на стул) Я не Горюхин. Андрей не мой сын. Меня похоронили. Эти голуби вышибли мне зуб. ...Мне все это снится..., мне все это просто снится. У вас лица - зеленые, какие-то египетские. Сейчас проснусь - и пойду, лягу в свою кровать. А, Макарыч, и ты мне снишься?
      
       Макарыч пожимает плечами.
      
       МАКАРЫЧ. Я уж и сам не знаю.
       ШАЛЯПИН. ...Оно, конечно, бывает. Ну, что сын - не сын. Щас, говорят, бывает. Часто. Я, если у меня чё, буду сразу экспертизу делать.
       МАКАРЫЧ. Тебя, Шаляпа, не спрашивали. Помолчи. ...Уточняющий вопрос - сынок-то, чей же тогда будет? Не может же ...совсем от ветра?
       НАТАЛЬЯ. Уйдите отсюда...
       ГОРЮХИН. Они останутся. Они мои друзья. ...И когда ты это решила?
       НАТАЛЬЯ. Всегда.
       ГОРЮХИН. А рассказала ему?
       НАТАЛЬЯ. Сегодня утром.
       ГОРЮХИН. Ясно. Весело прожили жизнь. ...Это, значит, поэтому - чуть познакомились, сразу поженились?
       НАТАЛЬЯ. ...Значит.
       ГОРЮХИН. И никакой он не семимесячный?
       НАТАЛЬЯ. ...Да.
       ГОРЮХИН. ...И ты все эти годы молчала?
       НАТАЛЬЯ. Ты особо не спрашивал.
       ГОРЮХИН. Почему?
       НАТАЛЬЯ. Тебе не понять. Наверное, любила. Думала, так лучше.
       ГОРЮХИН. Кто он?
       НАТАЛЬЯ. Какая разница?
       ГОРЮХИН. Действительно. Смешно. ...Твой папа знал? Антон Иваныч?
       НАТАЛЬЯ. Нет. Теперь знает.
       ГОРЮХИН. Понятно. И я сразу стал никто. Камердинер. Прислуга. Посторонний губошлеп.
      
       Горюхин идет к сейфу, вынимает из него пачки денег. Складывает в пакет и отдает Макарычу.
      
       ГОРЮХИН. Держи..., вам с Шаляпой... Пенсион за услуги...
      
       Горюхин с ружьем уходит в боковую дверь и запирает ее за собой.
      
       МАКАРЫЧ. Пенсион? (Смотрит на деньги) Мама дорогая... ...Петрович, ты куда?
      
       За дверью раздается звук выстрела.
      
       НАТАЛЬЯ. ...Господи...
       МАКАРЫЧ. Застрелился. ...Вот тебе и поохотились.
      
       На выстрел выбегает Андрей. Шамин молча вырывает у Макарыча пакет с деньгами.
       Боковая дверь распахивается. Выходит бледный Горюхин с двустволкой.
      
       МАКАРЫЧ. ...Петрович..., а мы тут..., ...ты застрелился?
      
       Горюхин направляет дуло двустволки на Шамина.
      
       ГОРЮХИН. ...Она что ...холостыми заряжена?
       ШАМИН. ...Твое ружье.
      
       Горюхин тупо глядит на ружье. Андрей смеется.
      
       АНДРЕЙ. Комедиант..., комедиант!..
       ГОРЮХИН. Повезло, Андрей..., я забыл. Опять, Макарыч, умереть не получилось... Ну, значит, терпите меня.
       ШАМИН. Пошутили - и хватит. Повторяю: мы все можем решить по-семейному.
       ГОРЮХИН. Андрей..., прости...
       ШАМИН. В противном случае пеняй на себя. Психиатрическая лечебница -- это лучшее, что я могу обещать.
       ГОРЮХИН. Андрей, сынок...
       АНДРЕЙ. (Порывается уйти) С меня довольно.
       ГОРЮХИН. Андрей, я согласен на все ваши условия, если вы с матерью настаиваете на этом...
       НАТАЛЬЯ. Да... Наверное...
       ГОРЮХИН. Это и твое последнее слово, сын?..
       АНДРЕЙ. Я уже все сказал.
       ГОРЮХИН. ...Хорошо. Что я должен сделать?
       ШАМИН. Да собственно ничего. Перестать быть Горюхиным. Подписать, что я скажу. Жить. Я все устрою. Антон Иванович, кстати, тоже так считает. Раз уж случилось - ну, что ж теперь? Всегда есть выход.
       ГОРЮХИН. Хорошо. Я согласен. Я все подпишу.
       ШАМИН. Вот и чудно. Детали - ерунда.
       ГОРЮХИН. ...Все? Наташа, теперь все?.. Поздравляю. Искренне надеюсь, что ты получила то, что хотела.
       Оп-ля!!!.. И знаменитый мэр родного города Лаврентий Петрович Горюхин превращается... превращается... В кого же я превращаюсь?.. В голодранца? В беспаспортного бомжа без рода и племени? Хорошо. Прекрасно. Восхитительно. Росчерк пера. Подписи жены и сына. Впрочем, не жены и не сына.
       Пока мы живы, мы так уверены в своей самоценности, весомости, значимости. Куча друзей, положение в обществе, семья -- все твердит тебе: "Ты -- пуп мира! Ты -- пуп мира!". И ведь веришь!!! Ходишь по жизни, надув щеки. Мол, уж я-то -- не хухры-мухры, не какой-то там Семен Парфеныч или Сидор Моисеич!.. Ан и на старуху бывает проруха.
       Обидно, даже поплакаться некому. Люди добрые! Караул! Ограбили! Обманули в лучших чувствах! Пожалейте бедного чиновника Горюхина!
       Какая драма!.. Драма?.. А может, комедия? Посмотри-ка, Андрюша, как я смешон?.. Впрочем, не буду изображать из себя оскорбленную девственницу -- шлюх в нашей компании и так хватает.
       ...Печальный финал. Однако в каком-то смысле вы тоже об-ла-го-де-тель-ство-ва-ли меня. Вы дали мне сво-бо-ду, свободу взглянуть на себя с небес... Свободу одиночества ...свободу, которая бесценна.
       Один... Один... Ну что ж... Надо учиться с ней жить.
       (Ощупывает себя) Скажи, Макарыч, это я? Или воздух? Мираж? Я есть или меня нет? Нет, серьезно? А может, я все еще лежу в гробу и вижу сон? Все это - сон? Вы - мой сон, испытание для мозгов и сердца, для плоти и для души... Не понимаю... Слышите? Не понимаю! И не хочу понимать. Хочу забыться! Вернуться! Чтобы снова быть тем, кем я был - мэром в уютном кресле, а дома - любящая жена и нежный сын. Италия? Да ради бога! Езжай в Италию! Любовник? Да, пожалуйста! Хоть пять! Сам тебе лучших найду! Гренадеров! Но..., не выходит..., не складывается пасьянс..., не ложатся карты..., поздно..., хоть ты тресни..., хоть сдохни...
       Пошли, Макарыч.
       МАКАРЫЧ. Куда?
       ГОРЮХИН. Рыбачить. К цыганам. На кладбище. В полицию. В ресторан. В психбольницу. В Гагры за Катериной. В мэрию. К жене, которая предала. К сыну, которого, оказывается, нет. Куда хочешь. Все равно некуда.
       МАКАРЫЧ. Пойдем, Лавруша, пойдем. У нас еще там осталось... (Шамину) Вы извините нас, Христа ради. Мы ничего такого не хотели, мы только вот мимо проходили, пиджак занесли... Можно мы пойдем? А?
      
       Макарыч и Шаляпин берут Горюхина под руки и уводят.
      
       АНДРЕЙ. Вы, как хотите, а я иду спать. (Уходит)
       НАТАЛЬЯ. А мы?
       ШАМИН. ...Я люблю тебя.
       НАТАЛЬЯ. Да-да, ...я знаю. ...Не трогай пока его. Тронешь - пожалеешь.
       ШАМИН. Ты меня любишь?
       НАТАЛЬЯ. Я очень испугалась. ...Где же халат?
      
       Наталья распахивает дверь шкафа. В шкафу стоит Хор и держит халат.
      
       ХОР. Музыка. Затемнение. Конец первого действия.
      
       Затемнение.
       Конец первого действия.
      
      
       ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.
      
       Картина первая.
      
       Квартира Шаляпина. За столом - мать Шаляпина и Катерина. На кровати спят Горюхин, Макарыч и Шаляпин.
      
       ХОР (Появляется). Катерина Шаляпина вернулась так же неожиданно, как и пропала - утром следующего дня.
       Шаляпин, Макарыч и Горюхин, утомленные событиями прошедшей ночи, еще спали, а мать Шаляпина выкладывала блудной снохе новости. (Исчезает)
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. ...Старухи у магазина гутарили - полкладбища поднялось и за ним.
       КАТЕРИНА. Какие страхи рассказываешь.
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Портнов их в болото загнал, стрелять начал, а пули не берут. Зинка, продавщица, сама видела.
       КАТЕРИНА. И что?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. ...Тут Горюхин-то как крикнет: "Пришли мои времена"... И пошел на Портнова да на Кольшу с Макарычем. Они бегут от него, а он идет, - и каждый шаг по сто метров!..
       КАТЕРИНА. Догнал?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Ишчё бы. Догнал.
       КАТЕРИНА. И что же теперь будет?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Ясно что - конец света. Старухи видели, как он из них сразу всю кровь выпил - чтобы, значит, того... они ему подвластными стали... И они теперь эти... как их?.. ну, не разлей вода..., всю ночь вместе пили.
       КАТЕРИНА. А те, другие-то где?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Не знаю. Всюду. По дворам, вроде, разбрелись, по сараям.
       КАТЕРИНА. Караул, как же мы теперь без сараев-то?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Вот и я думаю. Я когда еще говорила - это все меченый виноват.
       ...А ты, стало быть, совсем вернулась или за вещами?
       КАТЕРИНА. Не знаю. Как получится.
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Ага, ...приблудная стерва ты, Катерина. Правильно Кольша про тебя языком треплет.
       КАТЕРИНА. Твой Кольша только и умеет, что языком трепать. Есть, в кого.
      
       Проснувшийся Шаляпин вскакивает, хватает подвернувшееся под руку полотенце и хлещет им Катерину.
      
       ШАЛЯПИН. А!!! Явилась?! Привет, сожительница! Давно не виделись!
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Кольша! Что ты, Кольша?
       ШАЛЯПИН. А, ничего. Шалава, потаскуха, дрянь подзаборная! (Лупит Катерину)
       КАТЕРИНА (Вопит). Убивают, люди добрые! Убивают и насилуют!
       ШАЛЯПИН. Я тебя сейчас так изнасилую поперек хребта, -- век помнить будешь!
       КАТЕРИНА (Забившись в угол). На помощь!!! На помощь!!!
      
       Проснувшиеся Горюхин и Макарыч хватают за руку Шаляпина, замахивающегося на свою жену взятой со стола сковородкой. У Катерины уже подбит один глаз.
      
       ШАЛЯПИН. Вот, Петрович!.. Познакомься -- моя жена. Явление народу! Я по этой гниде всероссийский розыск объявил, всю полицию в стране на ноги поднял. А она?.. Расскажи, у..., Петровичу, где была?! Ну?!
       ГОРЮХИН. Здравствуй, Катерина.
       КАТЕРИНА. Здравствуй, Лаврентий.
       ГОРЮХИН. Так это - ...ты?
       КАТЕРИНА. Как видишь...
       ШАЛЯПИН. Они уже знакомы! Негра в дом с Мадагаскара привези - и то они уже знакомы будут!
       КАТЕРИНА. Я свободная женщина. Как хочу своей судьбой, так распоряжаюсь.
       ШАЛЯПИН. Распоряжаешься? Давно? Говори, где была?! В Гаграх? С цыганами?
       КАТЕРИНА. Да, в Гаграх с цыганами. Что тут такого?
       МАКАРЫЧ. С какими, Кать, цыганами?
       ШАЛЯПИН. Да был тут у нас заезжий цыганский ансамбль песни и пляски, бренчали серьгами перед такими вот дурами! (Смотрит на Катерину) Нашли, на что позариться! Столько девок красивых в деревне!
       КАТЕРИНА. Они открыли во мне певческие способности.
       ШАЛЯПИН. Да? Интересно, после какого стакана? Что ж этих способностей хватило только на неделю?
       КАТЕРИНА. Трагическое стечение обстоятельств. Мне сказали, что я сорвала голос.
       МАКАРЫЧ. Голос, как в горле волос.
       ШАЛЯПИН. Угу!.. Ну, все, с меня хватит. Собирай свои манатки и проваливай отсюда на все четыре стороны, чтобы духу твоего здесь через пять минут не было! Певица кабаре!
       КАТЕРИНА. Да как же! Очень надо! Я на этой жилплощади так же прописана. И кто еще отсюда вылетит -- неизвестно. Вот скажу Портнову, что ты опять рукоприкладством занимался. (Ощупывает подбитый глаз)
       ШАЛЯПИН. Не могла, дура, хоть записку оставить! Полиция же тебя по всей России ищет!
       КАТЕРИНА. А я тебя просила об этом? Просила? Вот ты, Лаврентий, как человек знающий...
       ГОРЮХИН. Что?
       КАТЕРИНА. Ну, там, побывал на разных высотах, пообщался в обществах. Объясни моему мужу, что в порыве вдохновения не до каких-то там записок. Порхнула -- и в Гаграх!.. Ах, какие там куропатки в ресторане!
       ШАЛЯПИН. Гляди, Горюхин, гляди... Всю душу во мне эта баба вымотала!
       КАТЕРИНА (Плачет). Мужлан! Грубый боров! Ты никогда не понимал меня! Я пожертвовала своим талантом, чтобы целыми днями стоять у этой заляпанной плиты, стирать твои вонючие рубашки...
       ШАЛЯПИН. Да где он -- твой талант-то?.. Только юбки задирать...
       ГОРЮХИН. Вот и помирились. И дальше жить можно.
       МАКАРЫЧ. Живем слишком хорошо и беззаботно. Так, будто впереди - не беззубая старость, не смерть, не могила с червями, а остров на Багамах или наследство в Монте-Карло. И вечная юность с валютными красотками на все времена.
       ГОРЮХИН. И такое бывает.
       КАТЕРИНА. Чего только не бывает. Бывает, и кое-что кое-где забывают.
       ШАЛЯПИН (Мрачно). Тебе лучше знать. У вас все бывает. А у нас только соберешься на Багамы (В дверях появляется Портнов) - ...появляется Портнов и выписывает тебе пятнадцать суток.
      
       Портнов вежливо стучит.
      
       ПОРТНОВ. Разрешите?
       ШАЛЯПИН. Заходи, не заперто. Тебе там не икалось? С утра тебя добрым словом вспоминаем.
       ПОРТНОВ. И я про вас не забывал.
       Что у тебя, Катерина, с глазом? Опять производственная травма?
       КАТЕРИНА. Настроение у тебя хорошее, Портнов. Шутишь.
       ПОРТНОВ. До шуток ли мне? Я ведь к вам по делу.
       Объявлял твой муж по тебе, Катерина, всероссийский розыск. Найтись ты нашлась. И, слава Богу. Однако, у нас сейчас кругом отношения рыночные, копейку все считают. Поэтому позвольте предъявить вам счет, пришедший из областного управления внутренних дел. Зачитываю. "Расходы по всероссийскому розыску гражданки Шаляпиной Екатерины Семеновны за срок с такого-то по такое-то число составили... сто двадцать пять тысяч четыреста тридцать восемь рублей".
       ШАЛЯПИН. Чего?
       ПОРТНОВ. Того, чего слышал. "Указанную сумму взыскать с граждан Шаляпина и Шаляпиной. Подпись. Число".
      
       Шаляпин хватается за сердце, рычит.
      
       ШАЛЯПИН. Петрович! Где двустволка?! Я порешу эту стерву! Маманя! Уйди от греха!
      
       Хватает двустволку Горюхина. Мать, причитая, повисает у него на руке.
      
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Не надо, Коленька, не надо!!! Не губи ты себя!!! Господи! Что ей в Гаграх-то не жилось?!
       ПОРТНОВ (Спокойно). Я, пожалуй, побуду немного, посижу с вами.
       Поставь, Катерина, чайку или чего покрепче.
       МАКАРЫЧ. В эту берданку что ни заряди - там все равно холостые окажутся. Ты, Коль, поосторожнее со словами. "Порешу", "Стерву"..., разошелся. Слово - живое существо. Как кошка. Не надо словами зря бросаться.
      
       Шаляпин обмякает, безвольно садится на табурет.
      
       ПОРТНОВ. Хорошая двустволка. Она у вас, Лаврентий Петрович, конечно, зарегистрирована?
       ГОРЮХИН. Зарегистрирована.
       ПОРТНОВ. Смотри, Шаляпа, не балуй с ней.
       МАКАРЫЧ. Да. Может, все вместе на кабана сходим. Кабаны нынче совсем озверели. ...Кать?
      
       Катерина ставит на стол бутылку, в которой водки только на донышке. Портнов недоуменно осматривает бутылку.
      
       ПОРТНОВ. Не понял. Так что будем делать со счетом-то? Оформлять или как?
       МАКАРЫЧ. Ты что, Шаляпа? Серьезное дело.
       ШАЛЯПИН (Горюхину). Сбегай, Петрович, к Зинке через дом за бутылкой, будь другом, а то плохо мне, ноги не ходят... Да бери сразу две.
      
       Горюхин, не ломаясь, уходит.
      
       ШАЛЯПИН. ...Как же мне быть-то теперь? Где же я такие деньги возьму?
       КАТЕРИНА (Причитает). Ой, батюшки мои, ой, да что же это будет?!.. У всех мужья как мужья, а этот -- ирод проклятый, в розыск записал! Ой, батюшки, по миру пустил!..
       ПОРТНОВ. Да не вой ты. Сто тыщ сейчас -- тьфу, не деньги. Халупу свою, Шаляпин, продашь. Еще и на вино хватит. Квартиры нынче дорогие.
       (Катерине) Ты давай-давай, крутись возле плиты, картошечки пожарь. Чего зря время терять?
       Я, Шаляпин, должен с вас пока для порядка взять подписку о невыезде. Так уж по закону положено. До выплаты, так сказать, долга. Оно тебе же и лучше. (Весело хлопает Катерину по заду) Искать свою шалаву другой раз не придется.
       МАКАРЫЧ. Я, Василич, если что, в качестве понятого. Чтоб ты на стороне не искал. Я все подтвержу, как было - как она ему угрожала, как он человеческий облик потерял. Тебе повезло, что я тут.
       ШАЛЯПИН. Курва ты, Макарыч, по части к начальству подлизаться да языком почесать.
      
       Возвращается Горюхин с двумя бутылками и ставит их на стол.
      
       ПОРТНОВ (Открывает бутылку). Тебе бы, Старый, в комитете государственной безопасности работать -- цены бы тебе не было.
       МАКАРЫЧ. А я не против. Только где такой комитет найти, которому наша жизнь интересна?.. Не те времена...
       Про сто тыщ-то ты, Василич, приврал?
       ПОРТНОВ. Я на службе никогда не вру.
       МАКАРЫЧ. За что же это? Полиция у нас народная, а такие деньжищи с человека гребет?
       ПОРТНОВ. А ты как думал? По всей России телеграммы рассылали, патрули снаряжали, на всех границах усиленные наряды дежурили. Один фоторобот сколько денег стоит!
       ШАЛЯПИН. Я бы ей такого фоторобота сделал, -- ни одна граница не пропустила бы.
       КАТЕРИНА. Мужлан!..
       ПОРТНОВ. Цыц!.. Разливай, Макарыч, как старейший трепач.
       МАКАРЫЧ. О кей, как говорится в нашей дворе.
       Жаль, Катерина, за твою поимку награду не объявляли. Ну, там тыщ пятьдесят за скальп. Цыгане бы тебя мигом вернули. Или мы.
       ПОРТНОВ. Лаврентий Петрович, будь другом, возьми у этого папанинца двустволку и спрячь ее. Не к месту она нам тут.
      
       Шаляпин неохотно отдает двустволку.
      
       ШАЛЯПИН. Хоть бы солью зарядить да ей под задницу, чтоб память осталась о Гаграх с цыганами.
       ПОРТНОВ. Память у вас и так останется. Счетик-то -- вот он. ...Ну, будем! (Пьют)
       ГОРЮХИН. У вас возвращение, у меня воскрешение. Сплошные праздники.
       МАКАРЫЧ. И не говори. Я недавно передачу по телевизору смотрел. "Жизнь после смерти" называлась. Так там все объяснили. Когда я умру, моя душа поднимется вверх и полетит по светлому тоннелю, в конце которого горит яркий свет. Там ее встретят два ангела. Один с белыми крыльями, другой с черными. Если хороший человек, -- то его забирает ангел с белыми крыльями в рай. Если плохой, -- пожалуйте к черному и в преисподнюю... Я так думаю, меня должен белый забрать.
       Ты, Петрович, по тоннелю летел?
       ГОРЮХИН. Не помню.
       МАКАРЫЧ. Жаль. А то рассказал бы.
       ПОРТНОВ. Ты, конечно, Лаврентий Петрович, меня извини, но после кладбища ты стал какой-то странный. Был -- первый в городе человек, ездил на иномарке с шофером, с прохожими через раз из окошка здоровался. Фигура! Интеллигенция! Настоящий барин!
       А теперь?.. Бабы в магазине только и судачат, как у тебя жена с любовником все состояние отъели, а сам ты пьянствуешь с горя со всякой голытьбой.
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. А еще говорят, полкладбища поднял и всех перекусал.
       КАТЕРИНА (Задумчиво). Наш брат, интеллигентный человек, непредсказуем.
       ШАЛЯПИН. Да хоть ты-то заткнись!
       МАКАРЫЧ. Трагическая штука -- жизнь. Человек с того света бежал, летел, можно сказать, на всех парусах. А тут на тебе -- такая ситуёвина...
       В этом смысле хорошо одинокому. Мне, например. Вернулся бы, скажем, я оттуда. Ну и что? Кому, какое дело? Зашел бы к тебе, Шаляпин. А ты с похмелья. Все равно ничего не соображаешь. Выпили бы и -- хоть обратно возвращайся, хоть дальше живи.
       КАТЕРИНА. Романтическая история. Почти как у меня. Тебе, Лаврентий, сейчас родственная душа нужна, чтоб было, кому понять и приласкать.
       ШАЛЯПИН. Уж не ты ли?.. Ты еще после цыган не проверялась.
       ПОРТНОВ. Да, Катерина, теперь с этим опасно.
       КАТЕРИНА. Фу, какие гадости вы говорите!.. Никакой поэзии.
       ШАЛЯПИН. Катилась бы ты со своей поэзией в... Гагры! У тебя теперь будет одна поэзия -- как деньги найти!..
       КАТЕРИНА. Не слушай их, Лаврентий. Они люди грубые, неотесанные. (Подходит к Горюхину) Где уж им понять, что творится в тонкой душе.
      
       Садится к Горюхину на колени и по-матерински крепко и нежно прижимает его голову к своей груди.
      
       КАТЕРИНА. Им бы только коровам хвосты крутить да водку лакать!.. А я тебя понимаю. Прям, ну, вот как родного, понимаю... (Горюхин затихает у нее на груди)
       ШАЛЯПИН. А что-й-то ты ему все - "ты" да "ты"? Откуда фамильярности такие? Нет, я ей все-таки фоторобота сейчас сделаю!
       ГОРЮХИН. Не волнуйся, Шаляпа. Просто мы с твоей Катей старые знакомые. В одном дворе росли. В одну школу ходили. Даже когда-то за одной партой сидели. Как давно это было.
       КАТЕРИНА. Вспомнил. А то все мимо ходил, нос задрав.
       ГОРЮХИН. Ходил. И сейчас бы ходил, если б не твой Шаляпа.
       МАКАРЫЧ. Как голубки сидите. Приятно посмотреть. Даже на меня воспоминания нахлынули.
       ШАЛЯПИН. А мне не нравится.
       ПОРТНОВ. А тебя никто не спрашивает. Будешь рыпаться - сразу протокол.
       ШАЛЯПИН. Нет, вы че -- опупели все, что ли?.. Из могилы его вынул, дома поселил. Теперь еще и баба моя у него на коленях?! Это как?!
       МАКАРЫЧ. Это - жизнь, философия. А ты что думал? Ты Петровичу зуб вышиб? Вышиб. Чуть в тюрьму с тобой не загремели. Катерине глаз подбил? Подбил. Так чего тебе еще? За грехи расплачиваться надо.
       ШАЛЯПИН. Так что же ты-то не расплачиваешься?
       МАКАРЫЧ. У меня это, Шаляпа, глубже, внутри. У меня это душевные страдания.
       КАТЕРИНА. Вот смотри, Лаврентий, у людей страдания. А они все шутят.
       ПОРТНОВ. Ну, шутить-то еще и не начинали. (Шаляпину и Макарычу) Шаляпа, Макарыч, подьте-ка сюда.
      
       Портнов отводит Макарыча и Шаляпина в сторону - так, чтобы Горюхин и Катерина их не слышали.
      
       ПОРТНОВ. Собирайтесь, голуби - с вещами на выход. Я ведь, собственно, за вами. Счетик, бумажки - так, семечки.
       МАКАРЫЧ. Что ты, Василич, что ты? Мы тебе вчера все, как надо, как ты просил, честней, чем на исповеди.
       ПОРТНОВ. Исповеди ваши я порвал. Не было их. Неувязка вышла. Насочиняли вы с три короба.
       МАКАРЫЧ. Да? Насочиняли? Вона оно как. ...И какая теперь, стало быть, у нас линия?
      
       Мать Шаляпина пытается подслушать их разговор. Портнов строго смотрит на нее.
      
       ПОРТНОВ. Ты, мамаша, иди пока сухари в котомочку сыну собирай. Не раздражай меня.
      
       Мать Шаляпина уходит.
      
       ПОРТНОВ. Никаких могил вы не раскапывали, никаких зубов не вышибали. Горюхина Лаврентия Петровича не видели.
       МАКАРЫЧ. Вот те нате - фрукт в томате.
       ПОРТНОВ. Увы.
       ШАЛЯПИН. А ...как же?
       ПОРТНОВ. Самозванец. Неизвестный, сбежавший из сумасшедшего дома. Немного похож, только и всего. Выдает себя за бывшего мэра. Ошиблись, перепили, утром осознали, написали явку с повинной...
       МАКАРЫЧ. Элегантно... Заработала машина. Да. Я уж тоже прикидывал. Не срастается картина. Против власти плевать - оно, только костюм портить, себе дороже.
       ...Я сразу что-то подозревал. Собственно, я только возле могилы крутился, а с кем там Шаляпа разговаривал, кому чего вышибал - не видел, не знаю, присяги не давал...Самозванец, так самозванец, он мне не кум.
       ШАЛЯПИН. А чё же с ним-то делать?
       МАКАРЫЧ. Не наше дело, Шаляпа. Закопают аккуратно, ветками прикроют.
       ПОРТНОВ. Язык-то не распускай. Вопрос по вам пока не решенный, куда вас дальше - в область этапировать, как террористов и возбудителей, или здесь под моим присмотром оставить.
       МАКАРЫЧ. А я молчу. Пойдем писать. Мы тебе такой роман напишем - почище "Графа Монте-Кристо". Он, вон, и на персидского шаха чем-то в профиль похож, я портрет в газете видел.
       ПОРТНОВ. Не роман, а чистую правду, повесть о судьбе двух несознательных элементов.
       КАТЕРИНА. Что вы там шепчетесь? О нас?
       ПОРТНОВ. О вас. О том, как бы тебе Катерина очередную производственную травму не получить.
       ШАЛЯПА (Катерине). Слазь с его колен! (Горюхину) А ты вообще вали отсюда! Бродяга подзаборный, псих неопознанный!
       ПОРТНОВ. Шаляпа, заткнись и не нарывайся. На счет его у меня пока указаний не было. Пока вы двое - со мной! А с ним и твоей женой потом разберемся. Это... потом, в свой черед, не надо мне самодеятельности.
      
       Портнов уводит Макарыча и Шаляпина.
      
       КАТЕРИНА. Куда-й-то он их?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. В санаторий. Ну, ты, вот тоже - ну, уехала в Гагры - так уехала. Отдыхай. Купайся. Шашлыки ешь. С цыганами пой. (Плачет) Зачем, стерва, прикатила? Что теперь с Кольшей будет? Ведь засудят, засудят, чует мое сердце! Ой, не могу, глаза твои поганые и сердце из камня! Пойду, пойду, на колени встану! А вы тут - пропадите вы пропадом! (Уходит)
       ГОРЮХИН. Неловко. Никто мне не рад. Никому я не нужен. Я же, как лучше хотел, по-человечески. За что он их забрал?
       КАТЕРИНА. Портнов причину всегда найдет. Они его постоянные клиенты. Может арестантов для плана не хватает, а может похмелиться не с кем.
       ГОРЮХИН. ...Помнишь наш двор?
       КАТЕРИНА. Еще бы не помнить. Я за тобой, как собачонка, бегала.
       ГОРЮХИН. Катя, Катя, встретил тебя - как юность свою встретил. Ведь ты у меня была первая любовь. Я, наверно, никого, кроме тебя, по настоящему-то с тех пор и не любил.
       КАТЕРИНА. Эко, вспомнил... Что ж ты об этом тридцать лет не вспоминал? Что ж ты из посетителей на прием меня вычеркивал, когда я к вашему благородию, дорогому мэру, пробиться пыталась? Что ж ты стекла в машине поднимал, когда я тебя на стоянке поджидала?
       ГОРЮХИН. Дурак был, Катя.
       КАТЕРИНА. Дурак был, Лаврентий. А нынче прозрел?
       ГОРЮХИН. Не знаю. Вроде того. Что-то замерцало, какой-то огонек затеплился. Когда же я себя в эти железобетонные латы заковал, в глухую могилу уложил? Чужая жизнь, чужие одёжы, не мои... Когда парнишка с окраины стал роботом-вампиром в элегантном костюме с личным кабинетом, теплым креслом, шофером, машиной, докладами вместо слов, танцовщицами в саунах, портфелями, набитыми деньгами, дачами на Канарах? Не заметил. Не заметил. Прозевал. Жизнь пролетела как один день. И вспомнить нечего. Жадные рыла товарищей-подельников? Фальшивые улыбки? Фальшивые слова? Радости самца, топчущего других самцов? И где теперь эти товарищи? Где танцовщицы? Где Канары?
       КАТЕРИНА. Ничего нет плохого ни в элегантном костюме, ни в личном кабинете, ни в Гаграх, ни в цыганах, ни в саунах, ни в танцовщицах.
       ГОРЮХИН. Мы - люди с разных планет. Кому - нет, а кому - омут. ...Мне, получилось, омут. Спекся. Захлебнулся.
       КАТЕРИНА. Полная радостей жизнь. Многие завидовали.
       ГОРЮХИН. Да? Вот и я завидовал - Антону Ивановичу завидовал, и тем, что повыше, завидовал. И старался не отстать, и вовремя подлизнуть, и, когда надо, отскочить, а, когда надо, предать. Все умел. Во всем преуспел. Всех обманул. ...Кроме себя. С собой не справился. Увидел сегодня тебя - и как ножом резануло: нет того мальчишки, сдох, подавился, пропал, исчез, вместе с косточками перемололи...
       КАТЕРИНА. ...Что мешает? Я ...тут.
       ГОРЮХИН. А Шаляпа?
      
       Шаляпин, незамеченный, появляется на пороге, но, услышав свое имя, останавливается и замирает за дверью.
      
       КАТЕРИНА. А что Шаляпа? Шаляпа и есть Шаляпа. Не пойми, что; не пойми, где; не пойми, как; не пойми, с кем; не пойми, зачем.
       Я ведь тебя только и любила. Ты у меня первый был. Первый, и последний. Помнишь?
       ГОРЮХИН. Помню. На чердаке, под курлыканье голубей.
       КАТЕРИНА. ...Когда ты меня бросил, подло бросил..., топиться ходила..., не утопилась..., пожалела себя. И решила - гори, оно, все синим пламенем! Живем один раз, мужиков кругом полно, баба я в соку - и ...пошло-поехало, понеслось по кочкам-закоулочкам!
       ГОРЮХИН. ...Простишь?
       КАТЕРИНА. Давно простила. Кто из нас не грешен? Я бы на твоем месте, может, и не такие кренделя выкидывала.
       ГОРЮХИН. Когда меня водителем в мэрию взяли, я на седьмом небе от счастья был - сама понимаешь, с окраины, из нашего двора, где одни работяги да забулдыги, и под крыло большого начальства. Машину новую дали, ездил - светился. Начальство возил. Потом Антон Иваныча, когда он сюда приезжал, дочку его, Наташку. Дача у них тут была. Как получилось? Не пойму. В баню Антон Иваныч позвал попариться. Ну, в баню - и в баню. Как прикажите. Что ж не попариться на халяву да в таких хоромах? Попарился. Прыгнул в бассейн. А там - она. Русалка. Нимфа. Царевна-лягушка. Наталья Антоновна. Мол, "Люблю тебя, Лавруша, жить без тебя не могу". Ну, и ...заиграли Мендельсона.
       Теперь-то оказывается - у нее нужда была, приспичило. А я под рукой оказался. Да ладно. Я ее не сужу. Все равно Андрей мой сын. Мой, понимаешь, мой! Вот, что хочешь, говори - единственная кровинка. Сколько он маленьким болел..., чуть выходили..., сколько ночей мы над ним с Наташкой провели... Вылечили. А потом...
       КАТЕРИНА. Что потом?
       ГОРЮХИН. Потом суп с котом. Затянуло, закружило. Конференции, сауны, праздники, бизнес, деньги, любовницы..., и нет человека, нет Лаврушки Горюхина. Потерялся, выскользнул, как кусок мыла в бане. ...Подавился черной икрой, поперхнулся французским коньяком.
       КАТЕРИНА. И что же ты теперь?
       ГОРЮХИН. Отобью тебя у Шаляпина, и заживем как люди.
      
       Горюхин целует Катерину.
      
       ШАЛЯПИН (Выходит из-за двери). Руки от моей жены убери, покойник недоделанный.
       ГОРЮХИН. ...Шаляпа?
       КАТЕРИНА. Тебя же Портнов забрал.
       ШАЛЯПИН. Сбежал.
       КАТЕРИНА. И... давно ты здесь?
       ШАЛЯПИН. "Шаляпа - не пойми, что..., Шаляпа - не пойми, с кем"...
      
       Шаляпин берет в руки двустволку.
      
       КАТЕРИНА. Коль, не надо.
       ШАЛЯПИН. Молчи, стерва. Стреляться будем.
       КАТЕРИНА. Не смеши людей.
       ШАЛЯПИН. Молчи, сказал. Иначе пристрелю. Ты у меня одна. Я тебя не отдам. Будем стреляться. Слышишь ты, водила кладбищенский?
       ГОРЮХИН. Как, Шаляпа? Из одной двустволки?
       ШАЛЯПИН. Из одной двустволки. Кинем жребий - кто первый, кто потом. С двенадцати шагов. Как в романах - до крови. Монетка есть?
       ГОРЮХИН. Нет.
       КАТЕРИНА. И у меня нет. Может, обойдется, Кольша?
       ШАЛЯПИН. Не обойдется.
      
       Шаляпин берет две спички из спичечного коробка на столе, одну из них ломает, зажимает две спички в руке.
      
       ШАЛЯПИН (Горюхину). Тяни. Длинная стреляет первой. (Горюхин медлит) Тяни, покойник!
      
       Горюхин тянет и вытягивает короткую спичку.
      
       ГОРЮХИН. ...Короткая, дура.
       КАТЕРИНА. Мамочка моя..., ты ж его убьешь, тебя посадят...
       ШАЛЯПИН. Тебе квартира достанется. Ты не пропадешь. (Горюхину) Пошли во двор, "Короткая, дура".
       КАТЕРИНА (Бросается в ноги Шаляпину). Прости нас, Коленька, опомнись... С тобой останусь! Никуда больше, никуда! Верна тебе буду, в монастырь подстригусь, только с тобой, только с тобой!
       ШАЛЯПИН. Поздно, Кать. Отцвело. И ты знаешь, что поздно. И я знаю, что поздно. Я... люблю тебя..., а ты меня, тварь, нет...
      
       Шаляпин выталкивает Горюхина и уходит вместе с ним. Катерина сидит на полу.
       Звучит выстрел. Катерина кричит.
      
       КАТЕРИНА. А-а-а!!!
      
       В квартиру вваливаются Портнов, выкрутивший руки Шаляпину, Макарыч с двустволкой и Горюхин.
      
       ПОРТНОВ. Ты что, Шаляпа??? Головой приморозился??? Ты ж мне всю статистику к едрене фене загубишь! Я ж тебя живьем съем! (Швыряет Шаляпина на стул)
       ГОРЮХИН. У него шок.
       МАКАРЫЧ. Не в себе он, не в себе. Ты на глаза его погляди. Коля, до пяти сосчитать можешь? (Показывает Шаляпину пальцы) ...Раз..., два..., ну..., сколько?
       КАТЕРИНА. Он и трезвый-то ошибался.
       ШАЛЯПИН. ...Уйдите от меня...
       ПОРТНОВ. Не мечтай. Ты теперь долго среди людей будешь - конвой, сокамерники, судьи, публика, отдаленные места.
       ШАЛЯПИН. Пусть так. Только ...эту - уберите.
      
       Макарыч смотрит на Катерину.
      
       МАКАРЫЧ. Нет в нашем городе железной дороги, чтоб как в знаменитом романе графа Льва Толстого. Все из-за баб, ну, все из-за баб. Умираем из-за баб. Жизнь себе ломаем из-за баб. Из-за стерв.
       (Катерине) Слышишь? А бабы эти вовремя не соображают - на стол собрать не могут. Хоть бы бычьи рога дорогому гостю подала, чтоб твоего мужа по статье не пустил! (Портнову) А если Лаврентий тебе отступную напишет? Мол, ничего не было? Шутканули для публики?
       КАТЕРИНА (Вскакивает и мечется у плиты). Я сейчас, сейчас... Он напишет... Лаврентий, ты же напишешь?
       ПОРТНОВ (Задумчиво). Пострадавший, оно, конечно, имеет право...
       МАКАРЫЧ. И мое геройство зафиксируй. Если б я не бросился на Шаляпу, как на амбразуру, не свалил, не вышиб вовремя ружье, рискуя, между прочим, своей одинокой и несчастной жизнью - готовили бы сейчас кутью Лаврентию Петровичу...
       ГОРЮХИН. Я все подпишу.
       ПОРТНОВ. Обсудим. Протокол - он как роман, все стерпит.
      
       В квартиру входят Шамин и Главврач.
      
       ШАМИН. Все вон! Я сказал - вон. Все, кроме него, (Показывает на Горюхина) вон, во двор!
       ШАЛЯПИН. Это, между прочим, моя квартира.
       ШАМИН. Вон. (Макарыч оставляет двустволку и уводит Шаляпина и Катерину)
       МАКАРЫЧ. Пойдем-пойдем, тебе на воздух надо. Подышим. Твоя квартира, твоя.
       ШАМИН. Портнов, останься.
      
       Горюхин хватает двустволку.
      
       ГОРЮХИН. Я живым не дамся.
       ШАМИН. А живым ты нам и не нужен. У меня спецназ в оцеплении. Снайперы на крышах и березах. Элитная бригада. Только что с республиканских соревнований по стрельбе вернулись. Второе место заняли. ...И приказ стрелять на поражение.
       (Главврачу) Я все-таки позову санитаров из машины.
       ГЛАВВРАЧ. Не беспокойтесь, это абсолютно лишнее. У меня большой опыт и, поверьте, современные, проверенные методы.
       ГОРЮХИН. ...Не отстанешь, Санька.
       ШАМИН. Сложная ситуация, приятель. Сам понимаешь.
       ГЛАВВРАЧ. Разрешите представиться, Арсений Ипполитович Хаврошин, главный врач психиатрической больницы, не имел чести быть раньше с вами знакомым.
      
       Подает Горюхину руку, тот ее пожимает, Главврач осторожно пытается забрать у Горюхина двустволку. Горюхин не отдает.
      
       ГЛАВВРАЧ. Электрошок, ...клизма, ...выворачивающее наизнанку промывание желудка, ...ледяной душ, ...сутки голым в карцере на цементном полу, ...сильнодействующие уколы, ...полное разрушение личности, ...вместо человека - кусок мяса с костями без мозгов, без желаний, без чувств. ...Не убедил?
       ГОРЮХИН (Отдает двустволку). Убедили. ...Горюхин, или кто там я сейчас, по-вашему.
       ГЛАВВРАЧ. Позвольте, тот самый? Вы утверждаете, что вы - тот самый покойный мэр нашего города Лаврентий Петрович Горюхин?
       ГОРЮХИН. ...Наверно. Да, я - тот самый Лаврентий Петрович Горюхин.
       ГЛАВВРАЧ. Ну, и на что вы у нас жалуетесь?
       ГОРЮХИН. Собственно, ни на что. Ну, разве, на судьбу.
       ГЛАВВРАЧ. Да..., это, конечно. У меня тоже, знаете, не все сложилось. Мечтал о карьере ученого, о лаврах Фрейда, а, вот, гнию в Тмутаракани, в заштатной психушке.
       ГОРЮХИН. Нравится?
       ГЛАВВРАЧ. Сложный вопрос. Я люблю своих пациентов. Обожаю с ними общаться. Сколько тайн, сколько откровений. Космос чувств.
       Вы, конечно, абсолютно здоровы?
       ГОРЮХИН. До этой минуты был абсолютно здоров.
       ГЛАВВРАЧ. "Абсолютно здоров". Странно звучит, да? В наше-то время. Я бы про себя так сказать не рискнул. Легкая ирония. Спокойный взгляд. Никаких психических расстройств, никаких катастрофических дыр в мировосприятии. Тогда просто расскажите, что с вами случилось.
       ГОРЮХИН. Я уснул, а меня похоронили.
       ГЛАВВРАЧ. Это нормально. У меня в пятой палате есть профессор-египтолог. Интеллигентнейший человек. Он каждую ночь умирает. Натурально умирает. "Я, - говорит, - сын бога Осириса. Если зерно не умрет, не воскреснет". Мы уже привыкли, мы его хороним. Нянечки песни поют. Выучили египетский. А утром к завтраку он воскресает. ...Вы рассказывайте, рассказывайте.
       ГОРЮХИН. Макарыч с Шаляпиным, друзья...
       ГЛАВВРАЧ. Ваши?
       ГОРЮХИН. ...мои. А ваши тоже?
       ГЛАВВРАЧ. Нет, пока нет. Но скоро возможно будут.
       ГОРЮХИН. ...мои друзья меня раскопали, выбили мне зуб, и я проснулся. Прибежал домой, а у жены - любовник. Сын меня не узнает. Подписал бумагу, что я самозванец. И вообще он оказался не моим сыном. Ну, ...так получилось.
       ГРАВВРАЧ. Обычная ошибка. В жизни полно ошибок. Один пациент был уверен, что он - сын Наполеона. Пока в соседней палате не появился специалист по вызыванию душ умерших. Вызвали Наполеона - он отказался от парня, не признал. Парень расстроился. Еле выходили.
       А другой по ошибке часто вешалку в коридоре за жену принимал. Целовал. Ласкал. Даже танцевал с ней. Настоящая жена так ни разу к нему и не приехала.
       ГОРЮХИН. ...Переночевал у Шаляпина. Утром его Катерина вернулась из Гагр от цыган, и мы с ней снова встретились. Она моя первая любовь. Я ее бросил, она пошла по рукам. Мы не виделись тридцать лет.
       ГЛАВВРАЧ. Любовь - чистое чувство. В восьмой палате у меня поэт живет. Он тоже предал свою возлюбленную, подло, гадко. Она повесилась, а он превратил ее в куст сирени, прямо под окном палаты. И теперь каждое утро перед завтраком ходит к любимой - к кусту сирени, ласкает ее, ленточки разноцветные развешивает, записки. И очень счастлив. Просто счастлив. Вы не представляете, как он счастлив.
       ГОРЮХИН. Я решил начать новую жизнь. Отбить у Шаляпина жену. Все вернуть. Он вызвал меня на дуэль. Он ее тоже любит. Вы любили когда-нибудь?
       ГЛАВВРАЧ. Да. Наверное. Однажды я застал свою жену с практикантом из Франции. В постели. Взял на кухне топор. Отрубил ему голову. Потом руки. Потом ноги. ...Мне стоило большого труда убедить себя и следователей в том, что все это мне только приснилось. ...Она уехала во Францию.
       ГОРЮХИН. Мы стрелялись по очереди из моего ружья. Я его простил. А себя нет.
       ГЛАВВРАЧ. Любопытно, очень любопытно. Каждое слово - катастрофа, каждое слово - боль. У вас полный букет - депрессия, чувство вины, фобии. Вы сами слышите, что вы говорите?
       ГОРЮХИН. Слышу.
       ГЛАВВРАЧ. И что?
       ГОРЮХИН. Бред сумасшедшего.
       ГЛАВВРАЧ. Очень похоже.
       В определенной ситуации нас с вами можно легко поменять местами. Ничего, по сути, не изменится. Вы меня понимаете? Все зависит от того, на ком халат. Вы, я думаю, расскажите мне про мою болезнь ничуть не хуже, чем я вам про вашу. Я вовсе не обольщаюсь насчет себя. У меня есть пациенты куда умнее и талантливее, и я многому у них учусь.
       Что вы скажите, если я предложу вам немного отдохнуть..., просто отдохнуть? Тихое место, четырехразовое питание, приятная кампания, шахматы, шашки, секция вязания и вышивания крестиком, прогулки на лодках по озеру, песни под гитару у костра... Обещаю выслушивать ваши удивительные рассказы и совершенно откровенно делиться своими впечатлениями. Это даже не лечение. Курорт. Нирвана. Местные Канары. Катерину, если хотите, можете взять с собой. Устроим ее посудомойкой или нянечкой. Правда, ведь, Александр Павлович?
       ШАМИН. Без вопросов. Хоть вместе с Шаляпиным.
       ГЛАВВРАЧ. Поверьте, вам просто необходимо немного отдохнуть.
       ...Собственно, выбор невелик. Либо отдых, либо ...электрошок, карцер, уколы - далее по списку...
       ГОРЮХИН. Я верю. Мне нужно отдохнуть. Я устал.
       ГЛАВВРАЧ. Тогда... поехали? Машина ждет. Снайперы на березах притомились.
       ГОРЮХИН. А можно - завтра? Собраться, попрощаться, кое-какие дела доделать.
       ШАМИН. Нет.
       ГЛАВВРАЧ. Александр Павлович, прошу вас, предоставьте мне.
       Хорошо. Завтра. Все нормально. Завтра с утра я пришлю машину. Да?
       ГОРЮХИН. Да. Спасибо. ...Нирвана?
       ГЛАВВРАЧ. Нирвана. И беседы при полной луне. (Подходит к Горюхину и обнимает его на прощанье) ...Удачи. В любом случае.
      
       Шамин и Главврач уходят.
       Осторожно заходят Макарыч и Катерина.
      
       МАКАРЫЧ. Лаврентий, живой?
       ГОРЮХИН. Все нормально.
       КАТЕРИНА (Обнимает Горюхина). Что они с тобой сделали? Ты какой-то другой, ...ненастоящий. А у нас ...Шаляпа пропал.
       ГОРЮХИН. Как пропал?
       МАКАРЫЧ. Так. Пропал.
       ГОРЮХИН. Куда?
       КАТЕРИНА. Исчез. Тихо. Незаметно. Только записку оставил - "Ушел в монастырь".
       ГОРЮХИН. Кровью?
       КАТЕРИНА. Почему кровью? Карандашом.
       МАКАРЫЧ (Чешет затылок). Да..., так начинался путь многих подвижников..., я в житиях читал...
       ГОРЮХИН. В какой монастырь?
       МАКАРЫЧ. Конфессию не уточнил. Как русский человек, наверно, в православный. А, может, в буддийский. Или к староверам. Аль к католикам. Выбор есть.
       ГОРЮХИН. Разыгрываете меня, что ли?
       МАКАРЫЧ. Скорее получается, ты нас всех разыгрываешь. Мы все под твою дудку пляшем, как марионетки. В самом деле, сомнения грызут - человек ты..., или не пойми, что? Всех переворошил...
      
       Заходит мать Шаляпина и начинает молча собирать свои вещи в котомку.
      
       ГОРЮХИН. Макарыч, ну, хоть, ты-то - жизнь прожил... (Матери Шаляпина) Здравствуйте.
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Виделись. А зря.
       МАКАРЫЧ. Жизнь прожил, а такого не видел. Шаляпа - в монастырь. Как же надо было замучить страдальца?!
       КАТЕРИНА (Матери Шаляпина). Вы куда, мама?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. И я ухожу. Вы тут живите, а я ухожу. За Кольшей. Не хочу с вами говорить, не хочу вас видеть. Напились нашей крови.
       ГОРЮХИН. Что ж не остановили? Надо бежать за ним, вернуть.
       МАКАРЫЧ. Зачем? Эх, Лаврентий, друг мой ситный. Когда у мужика душа горит, разве остановишь? Он сам себя потерял. Только тут был, говорил с нами, улыбался - раз и исчез, ...растаял, как Снегурочка над костром. Одна дымка.
       Как я теперь без него? Кто меня похоронит?
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Кому до чего, а вшивому - до бани. Ты еще до похорон десять раз собутыльника найдешь. Или общество похоронит. С радостью.
      
       Мать Шаляпина уходит с котомкой.
      
       МАКАРЫЧ (С сомнением) Общество? Вряд ли.
       КАТЕРИНА. Ушла.
       ГОРЮХИН. Даже не попрощалась.
       МАКАРЫЧ. За Кольшей. ...А как хочется -- могилку да с мраморным памятником, да еще со склепом! Был я однажды в Москве, на Новодевичьем кладбище. Красота! Произведение искусства! Все ухожено -- чисто музей. Хрущев, княгини разные. Меня бы туда.
       КАТЕРИНА. Размечтался. Ты -- как Шаляпин. По-простому вы не можете. Чуть что - дуэль, монастырь. Экзальтированные люди. Если любовь, так обязательно стреляться с двенадцати шагов. Если у жены чувства - сразу в монастырь. Нет бы, понять ближнего.
       МАКАРЫЧ. По-простому -- оно скучно. Вот Лаврентия похоронили по-простому -- ему не понравилось.
       ГОРЮХИН. У меня в детстве мечта была, -- чтобы жить вечно или чтобы помнили меня вечно. А потом как-то сообразил: что такое вечность? Ну, будут меня помнить тысячу лет, ну, десять тысяч. А за ними придут следующие десять тысяч, и за ними следующие... И потом миллион лет, и десять, и сто миллионов... Австралия столкнется с Азией, Африка наедет на Европу. Солнце потухнет. Вселенная взорвется. И -- не останется от меня рано или поздно все равно никакого следа... Ни-ка-ко-го... А время будет идти и идти -- триллион за триллионом... Так мне обидно за себя стало!..
       МАКАРЫЧ. В бога верь. Как Шаляпа.
       ГОРЮХИН. Все некогда было.
       МАКАРЫЧ. Что за радость, чтобы тебя помнили? Мне вот все равно. Скажут: был такой Макарыч, куролесил, басни рассказывал, песни пел -- хорошо! Не скажут -- и на том спасибо.
       КАТЕРИНА. Мэров там, депутатов долго помнят.
       МАКАРЫЧ. Как же!.. Чуть зарыли -- и прощай-прощевай...
       А ты, Петрович, где бы хотел, чтобы тебя похоронили?
       ГОРЮХИН. В Москве, в кремлевской стене.
       МАКАРЫЧ. У-у, куда загнул. Туда и депутатов-то не всех кладут, а уж на что люди ушлые.
       ГОРЮХИН. Выходит, и Шаляпа из-за меня... Что же я за несчастье такое? Кто я? Зачем тут?
       ...Жил-был чиновник Горюхин. Большой чиновник. Ой, б-а-а-льшой! Первый! За одну подпись его люди на коленях ползали.
       МАКАРЫЧ. Тяжелее "Паркера" ничего в руках не держал.
       ГОРЮХИН. И умер. Сдох, как Бобик.
       МАКАРЫЧ. Даже ограды для тебя приличной не нашлось, чью-то старую наспех стащили.
       ГОРЮХИН. Удивительно. Позор. Нереально. Но факт. Мне, первому чиновнику района. Боже, где же ты?!
       МАКАРЫЧ. Чиновник, Коля, не звание. Чиновник -- это болезнь. От нее лечиться надо. Процедуры принимать. А то, знаешь, как кончиться может? Трагически. Вон, у нас был Федька Чеботухин. Хороший парень, заводной. Баянист-бабоукладчик. Попал в мэрию, на какие-то дорожные дела - асфальты, ремонты, ...короче, денежное место. Портфель принялся носить, машину с шофером заимел. Нос задрал. Только подцепил в этой мэрии какой-то вирус - стал ...исчезать. Сначала пальцы на руке пропали. Идет мимо, светится - а пальцев нет. Потом вся рука. За ней вторая. Потом и ноги. Не поверишь - по воздуху плыл. Старухи в ужасе крестились. А ему - ничего, даже и не замечал. Под конец одна голова в машину садилась. Кивнет нам небрежно - и нырк на заднее сиденье! А однажды не вышел. Два дня ждали. Портнова вызвали. Вместе с ним дверь с петель снимали. В квартиру зашли, а там - никого. Одни усы. И портфель.
       ГОРЮХИН. Дурашка ты, Макарыч, дурашка! Кто в стране главная фигура? Чиновник. Без нас и репей не вырастет. Пахать перестанут, сеять, заводы остановятся, -- никто не заметит. А чиновник исчезнет -- все, амба, рухнет держава, рассыплется.
       МАКАРЫЧ. На нашей шее сидите, дармоеды. Отец рассказывал, раньше в волости старшина был (это, значит, мэр, по-вашему), бухгалтер и один пьяница-секретарь, чтоб до троицы, до ровного счету. И велосипед у старшины. И управлялись. Войну выиграли. А щас вас развелось, как тараканов.
       ГОРЮХИН. Мы -- хребет державы.
       МАКАРЫЧ. С трезвым с тобой трудно говорить.
       ГОРЮХИН. ...Хорошим ли человеком был чиновник Горюхин, а? Вопрос риторический. Покажите мне абсолютно хорошего человека, и я первый брошу в него камень. Лаврентий Петрович был... одиноким человеком. Но никогда себе в этом не признавался. Ну и что, скажите вы? Живет же одинокий Макарыч! Но вся штука в том, что я... -- не Макарыч...
       Чем я жил? Что у меня осталось дорогого?.. Работа?! Воровство и крючкотворство!.. Друзья?! Собутыльники, сослуживцы, соседи по жизни, готовые сожрать тебя, как пираньи!.. Сын?.. А?.. И с сыном ...непросто, полный несрастец... Дал папаше такую пощечину.
       Завтра отправляюсь в дурдом. Скажи, Макарыч, что бы ты отчудил напоследок? Что бы ты сделал, если бы вдруг понял, что всю жизнь служил шайке бандитов, а теперь в эту шайку втянули и твоего сына, ну, или бывшего сына?
       МАКАРЫЧ. Отыгрался бы на всех по полной.
       ГОРЮХИН. Ты мудр, Макарыч, как Соломон.
       КАТЕРИНА. Какой дурдом? О чем ты? Мы теперь с тобой, как ангелы, заживем. Я за тебя в огонь и в воду. Тридцать лет ждала.
       МАКАРЫЧ. Бабы все же змеи. Яблоки жрете, мужиков мутите. ...Еще пыль от следов Шаляпы не остыла...
       ГОРЮХИН. Почему? Ну, почему? Скажи, почему? Почему не получается жить благородно? Как в романе каком-нибудь. Делать только добрые дела - и чтоб тебя все любили. Я бы сейчас, кажется, таким ангельским мэром был - как..., как Александр Македонский!
       МАКАРЫЧ. Мистификация. Самообман. Не философски мыслишь.
       Я больше всего на свете не люблю благородных, да еще с принципами, да тех, что красиво говорят, а особенно - к власти рвутся. Пришли к власти - пиши, пропало. Все разворуют, страну развалят, последние штаны снимут.
       Хороший человек во власть никогда не полезет. Я бы властителей - вас, начальников, - всех держал за решеткой, подальше от людей. Хочешь быть начальником - пожалуйста, сиди за решеткой на хлебе и воде, пожизненно, и командуй, руководи. Но чтоб себе - ни-ни. Как чернец в монастыре, как столпник. Любишь власть - пожертвуй собой ради народа. Чтоб ни имущества у тебя, ни жены, ни детей. Пожизненная каторга. Монашество. Одно служение народу. В чистом виде. С полным благородством. И всеми принципами.
       ГОРЮХИН. ...Сказочник ты, Макарыч.
       МАКАРЫЧ. А по мне, неплохой вариант. Хочешь властвовать - в кандалы, пожизненно. Да в такие кандалы, которые до смерти снять невозможно. Приковать к мэрскому креслу намертво, навечно. Так с мэрским креслом и в туалет водить и в столовую. Так с ним и похоронить. Не хочешь идти на такие жертвы, не чувствуешь в себе столько любви к простому народу, ко мне, то есть - не суйся, не нужен.
       ГОРЮХИН. Никто не пойдет.
       МАКАРЫЧ. Ты пойдешь?
       ГОРЮХИН. ...Я лучше к Катерине.
       МАКАРЫЧ. Тогда, значит, на всю волость один старшина, один бухгалтер да один секретарь-пьяница. И молчите про благородство и принципы. Пришли воровать - воруйте. Но рожи не корчите.
       ГОРЮХИН. Тебя послушать, никакой цивилизации не будет.
       МАКАРЫЧ. И не заплачем. Жить надо в деревнях. Экология, воздух, природа. И чтоб подальше друг от друга, деревня от деревни. И пореже в гости ходить. От этих гостей кроме драк никакой пользы. Покричали друг другу петухи через реку - и довольно. Пошли парни и девки на реку купаться с одного берега, а из соседней деревни - на другом берегу. А река широкая, хрен переплывешь. Помахали друг другу, кто платочками, кто чем - и разошлись. Сиди дома, наслаждайся, что жив. Жди приезда начальства.
       ГОРЮХИН. Пещерный век получается.
       МАКАРЫЧ. Зато никто никому не завидует, никто никому деньги чемоданами не носит.
       ГОРЮХИН. Утопия. Идиллия.
       МАКАРЫЧ. ...почти коммунизимь.
       КАТЕРИНА. Ты уйдешь сегодня, а? ...Не видишь, мы страдаем, нам поговорить надо?
       МАКАРЫЧ. А-а-а, ну вас. Прощевайте, голубки. Извините, если, что не так. Ты, Катя - Шаляпина. Помни. У тебя печать в паспорте. Шаляпа развод тебе не давал.
       А ты, Лаврентий, тоже хорош. Недолго между небом и землей болтался. Быстро оклемался.
       Под окошком пронесли Лаврентия-покойника, а у него - ...выше подоконника. ...Эх, срамота...
      
       Макарыч уходит.
      
       КАТЕРИНА. Вот злыдня местная. Сует свой зазулистый нос во все щели.
       ГОРЮХИН (Плачет). Кончено, Катя. Подписался на дурдом. Лечиться буду. От чего лечиться? От жизни лечиться. От жены, от сына, от тебя. Вылечусь - и в санитары. Или скотником на ферму. Или водилой. Только руки трясутся.
       КАТЕРИНА. Что ты, Лавруша, что ты? Что ты на себя наговариваешь? Да я..., да мы с тобой..., да я никому тебя...
       ГОРЮХИН. Поздно, Катя. Нет меня, нет.
       КАТЕРИНА. Ничего не поздно. В самый раз.
       ГОРЮХИН. Пошел с утра зубы чистить. Посмотрел в зеркало - а там ...никого нет. Стою в слезах и ничего не вижу. Будто положил себя на ночь, как зубы на полку. Проснулся, протянул руку - и ...пустота. Загнали меня, загнали, как кабана в болото.
       КАТЕРИНА. Нервишки шалят, Лавруша. От нервов все. И от недолюбви.
       Тонкие вы, мужики, создания, хрупкие. Я тебя на ноги подниму. Ты у меня еще рекордистом станешь.
       Я щас, погоди. (Убегает)
       ГОРЮХИН. Поздно..., одолели..., отскоблили...
       КАТЕРИНА (Входит с лентой в волосах и с тарелкой яблок).
       Мой миленок, как теленок, не мычит, не телится.
       А я к нему сама приду - тады куда он денется?
       ГОРЮХИН. Что ты, Катя?
       КАТЕРИНА. Молчи. Ждала-ждала - не дождалась. Сама решила. Свататься буду. В мужья беру. От тебя не дождешься. А терпеть мне некогда - пенсия скоро.
       Не повиликой ноги спутаны - спутаны кручинушкой. Не студеной росой вымочены - горючими слезами замочены.
       Эх, отдавали молоду на чужую сторону. Ты купец, у меня товар. Я курочка, ты - петушок. Айда в один хлевушок.
       ГОРЮХИН. У тебя муж, у меня жена.
       КАТЕРИНА. Плевать я хотела. Первая любовь, как бронепоезд, крушит все препятствия.
       Ой, раным-рано на заре стояли кони во дворе. Взлюбила коней твоих Катинька, сыпала сахар вместо овса, становила меду вместо воды.
       Хвалилась Катерина, хвалилась Семеновна, у Шаляпы сидя на старых на сенях: - Да кто ж меня возьмет без пива, без меду? Без пива, без меду, без зелена вина?
       Бери меня, Лавруша. Живой ты или мертвый, богатый или бедный - мне все равно. Я за тебя за любого пойду, хоть на миг в любви искупаюсь...
       На горе ёлочка, под горой - светёлочка. Милый мой Лаврушенька, смерть моя, соколушка!
       ГОРЮХИН. А хороша ли невеста?
       КАТЕРИНА. А вот я все тебе про себя расскажу.
       Может, я лахудра. Может, никчемное существо. Как в песне поется, не уберегла свой виноградник. Но, так уж разобраться - а кто его уберег? Под горкою с Егоркою, под осинкою с Максимкою. Попользовались голуби сладкой ягодой и разлетелись. А я живу.
       Я тебя, Лавруша, всю жизнь жду. Жду, как солнца свет. Жду, как ждут из тюрьмы. Я за тобой, куда хочешь, пойду, что хочешь, сделаю. Никому не отдам. Ни в какой дурдом, ни на какое кладбище. Я тебя, Лавруша, как ангела люблю, хоть ты жизнь мою растоптал и не поморщился.
       Женись на мне, и - любовь тебе в приданое. Выпьем вина. Закусим яблоками. Я изнемогаю. Я - твоя избранница. Не сомневайся, бери. Живот на живот - все заживет. Еще потрепыхаемся.
       ГОРЮХИН. И не предашь?
       КАТЕРИНА. И не предам.
       ГОРЮХИН. И в психушку со мной пойдешь?
       КАТЕРИНА. Хоть в психушку, хоть на смерть пойду. Но мы еще поживем. Только приди ко мне - я из тебя всю дурь, всю слаботу разом повытрясу. Ты у меня мертвецом ляжешь, юным соколом встанешь.
       ГОРЮХИН. Что мне делать, Катя? Как жить?
       КАТЕРИНА. По мне, так, как хочешь. Хочешь в скотники - иди в скотники. Хочешь в мэры - иди в мэры. Только будь мэром не для своего Антон Иваныча, не для космоса, не для звезд. Ты будь мэром для меня, для Шаляпы, для матери его, для старух у магазина, для Зинки-продавщицы, для Макарыча. Не за деньги, просто так, для себя. По-людски. Пусть тебя через месяц посадят, но хоть месяц - по-людски. Туда, Лавруша, ничего с собой не возьмешь. А здесь у тебя никого кроме нас, тобой забытых и ограбленных, нет.
       ГОРЮХИН. Хорошо говоришь.
       КАТЕРИНА. Хорошо слушаешь.
       ГОРЮХИН. А что, Катя? А что нам, мокринским, в этой жизни терять? А действительно?
       КАТЕРИНА. Все уже потеряли. Сокол мой ясный. В скит - так в скит, в тюрьму - так в тюрьму, в драку - так в драку. Только чтоб с тобой.
       ГОРЮХИН. Ты - мое спасение, Катя. Ты мое спасение. Мэром? Для вас? Для мокринцев? Для Макарыча? Для старух? А что?! Могу.
       Что я, действительно? Кого я боюсь? Этих египтологов? Перед кем нюни распустил? Сын не мой??? Жена не моя??? Жизнь не моя??? Да если б ты знала! У меня дома там такая папочка припрятана - Антон Иваныч в обморок упадет! Только добраться! Только заполучить! Да мы с тобой тогда, Катя, в золоте купаться будем, горы свернем и в карман засунем, Канары купим. Погоди, Антон Иваныч, погоди! Ты думал, со мной можно, как с собачонкой? А не надо было напиваться, мой дорогой, да откровенничать. Он, Катя, однажды напился со мной до положения риз - язык у него и развязался. Порассказал про свои дачи заграницей да про счета в банках, и еще много чего, о чем вслух и говорить нельзя. А я, не будь дурак, аккуратненько все и в папочку. На черный день. Я с этой папочкой - да куда хочешь! Такое замучу - поминай, как звали. Бунта хотите? Армагеддона? Цунами? Нате! Получите, распишитесь. Был Стенька Разин, был Емелька Пугачев. Теперь будет Лаврушка Горюхин. Пойдет за мной народ, пойдет. А?
       КАТЕРИНА. Пойдет.
       ГОРЮХИН. Пойдет. Правильно Макарыч говорит - сбросим с шеи чиновничью свору. Мы всю эту квашню - да на свалку истории. Дайте людям вздохнуть, дайте пожить по-человечески. Я теперь, Катя, с народом. Я - народ. Я - самое семя. Граждане! Соплеменники! Земляки! Я - ваше семя, я - ваша совесть, я - ваша народная власть, я - ваша надежда на лучшую жизнь! А, Катя?
       КАТЕРИНА. Выпей, Лавруша, и - в постельку. Пока пыл не прошел.
       ГОРЮХИН. Нет, Катя. Жди меня. И я вернусь. Живым или мертвым.
      
       Уходит.
      
      
       Картина вторая.
      
       Спальня в особняке Горюхина.
       В спальню с дерева через окно влезает Горюхин. Идет к полке с книгами, ищет за книгами папку.
      
       ГОРЮХИН. Я же точно знаю, что она была здесь, ...сам положил. ...Успокойся. ...Вспомни. ...Ты ее перепрятал. ...Куда? Куда???
      
       Слышит голоса Натальи и Шамина. Прячется в шкаф.
       Входят Наталья и Шамин. Наталья садится на кровать. Шамин ложится на подушки. Берет руку Натальи в свою руку.
      
       ШАМИН. Не дуйся. Все хорошо. Уверяю тебя.
      
       Пытается ее поцеловать.
      
       НАТАЛЬЯ. Подожди. Не сейчас.
      
       Дверь распахивается. В спальню входит пьяный Андрей.
      
       ШАМИН. Стучаться надо.
       АНДРЕЙ. Извините..., извините..., извините...
       НАТАЛЬЯ. Андрей?! Ты что?.. Ты пьян?
       АНДРЕЙ. Собираю чемоданы. В Италию. Я помешал?.. Я помешал... Мамочка, я просто хотел пожелать вам счастливой семейной жизни... Мамочка, папочка..., мой новый папочка..., как любящий сын... Не против?
       НАТАЛЬЯ. Нет..., конечно, нет...
       ШАМИН. Все, пожелал. Пойдем, я отведу тебя.
       АНДРЕЙ. Гонишь? Друг..., брат..., наставник...
       ШАМИН. Просто ты пьян.
       АНДРЕЙ. Просто есть повод напиться. Мы похоронили живого человека.
       ШАМИН. Смотри, как бы он нас не похоронил. Напомнить, как он в тебя стрелял? Опять в его когти захотели?
       АНДРЕЙ. Его когти... твои когти...
       ШАМИН. Красиво говоришь. (Роется во внутренних карманах пиджака) Только в моих когтях, вот с этой справкой о его смерти ты, заметь, получаешь половину папашиного наследства, а в его - превращаешься в нищего попрошайку.
       НАТАЛЬЯ. Саша прав. Его давно для нас нет.
       АНДРЕЙ. Саша всегда прав. ...Саша, мамочка, лучше?
       ШАМИН. Мне не нравится твой тон. Сейчас не время. Или ты забыл? Ну, оставил он тебя без денег и без Италии. Ничего. Пустячок! Ну, переспал с твоей девушкой, с этой соплюшкой-практиканткой - ну, что такого? Делов-то! Забудем! С каким папашей не бывает! За это даже срока не дают!
       НАТАЛЬЯ. Прекрати!
       ШАМИН. Извини. Да, конечно. Все, хватит. Мне жаль. Я не знаю, что со мной. Я сорвался. Я был неправ. Извини, Андрей.
       НАТАЛЬЯ. Нам нельзя ссориться. Что мы делаем, что мы делаем?
       ШАМИН. Главное - не паниковать. Я все решу.
       АНДРЕЙ. Тогда - ...свадьба!!! Свадьба, свадьба, свадьба - немедленно и бесповоротно! (Смотрит на мать) Мне не нравится твое платье. Нужно что-нибудь поярче, поэкстравагантней, более соответствующее моменту.
      
       Подходит к шкафу, распахивает его - там Горюхин. Наталья и Шамин Горюхина не видят.
      
       АНДРЕЙ. Или и так сойдет? (Закрывает шкаф) Нет!
      
       Снова распахивает шкаф. Горюхин держит в руках яркое Натальино платье.
      
       АНДРЕЙ. Да, именно это!!! (Забирает у Горюхина платье и закрывает шкаф)
      
       Андрей отдает платье Наталье.
      
       НАТАЛЬЯ. За что ты со мной так?
       АНДРЕЙ. Скажи нам всем, ...ты его любила когда-нибудь?
       НАТАЛЬЯ. Зачем ты спрашиваешь?
       АНДРЕЙ. Хм..., действительно..., странно. Просто хочу знать.
       НАТАЛЬЯ. ...Любила.
       АНДРЕЙ. Вы не составите мне кампанию? Хочу прогуляться, подышать воздухом, мне что-то здесь душно, нехорошо.
       ШАМИН. Конечно. И не стоит больше пить.
       НАТАЛЬЯ (Андрею). Я делаю это ради тебя.
       АНДРЕЙ. Да, понимаю. Я тоже пью, еду в Италию, подписываю разные пасквили - только ради тебя.
      
       Андрей, Наталья и Шамин уходят.
       Горюхин выходит из шкафа. Андрей возвращается.
      
       АНДРЕЙ. Я на секунду. ...Что тебе надо?
       ГОРЮХИН. ...Мыльницу, зубную щетку, тапочки, халат.
       АНДРЕЙ. Нашел?
       ГОРЮХИН. Ищу.
      
       Андрей подходит к ночному столику возле кровати и вынимает из него папку.
      
       АНДРЕЙ. А, может, это? ...Возьмешь?
       ГОРЮХИН. Возьму. ...Ты читал?
       АНДРЕЙ. Пролистнул на досуге. Увлекательно. Тянет лет на двадцать.
       ГОРЮХИН. Понимаешь, что будет? Антон Иваныч слетит и сядет. Я, наверное, тоже. Твоя мать останется ни с чем. Ты - без Италии.
       АНДРЕЙ. Пустяки по сравнению с тем, что мы сделали с тобой. Надо было им сразу тебя пристрелить.
       ГОРЮХИН. Тогда... позвони Антон Иванычу. Со мной он разговаривать не хочет.
       АНДРЕЙ (Набирает номер на телефоне). Привет, дед.
       ГОРЮХИН (Берет у него телефон). Антон Иваныч, тестюшка дорогой. Да, я. Да, как видишь, живой, здесь, с Андреем. Не ори, не ори. Не кипятись. Я не о том. Война так война. Я держу в руках папочку. В ней все, что ты у меня тогда по пьяной лавочке оставил, а я скопировал. Все. Номера счетов, подставные фирмы, твои оффшоры. Если со мной что-нибудь случится, папочка попадет - туда. Понимаешь, куда? Вот так, дедуля.
       Нету татя хуже родного зятя. Прощай, Антон Иваныч.
      
       Отдает телефон Андрею. Андрей уходит.
      
       ГОРЮХИН. Вот и все. ...Война.
      
       Горюхин с папкой вылезает в окно.
      
      
       Картина третья.
       Квартира Шаляпина. Катерина спит. Входит Горюхин. Ложится рядом с ней.
       Появляется Хор.
      
       ХОР. И лег Горюхин на мягкую пуховую Катину перину. И спрятал папочку под подушку. И заснул. И приснился Горюхину странный сон.
      
       Появляются с охотничьими ружьями Шамин, Главврач, Начальник Полиции и Вице-мэр и устраиваются возле кровати, как на охотничьем привале.
      
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Нет, я все-таки сомневаюсь. Как это так - жил-был человек, Лаврентий Горюхин, и вдруг... в кабана превратился. Да в какого матерого кабанину! Это что-то у меня в голове не укладывается.
       ШАМИН. Плохо укладываешь.
       ВИЦЕ-МЭР. Напрасно сомневаетесь, милый Семен Парфеныч. Я вам столько историй расскажу - только руки разведете. У нас один красавец в земельном комитете служил - Лактеонов Гаврила Дмитрич. Как сейчас помню - глазищи, как алмазы, кудри черная смоль. Не мужик, а песня. Охотник страстный. На лосей охотился. Ему лося добыть - как тебе в магазин за пельменями сбегать. Собственных собак имел. Влюбилась в него жена тогдашнего мэра. А он - заартачился, ну, ни в какую, попала шлея под хвост. "Не хочу", и все тут. "У меня, - слышь, - этих баб, как грязи". Чуть ли не ей в глаза.
       Так она его в лося превратила. Собственные собаки на охоте растерзали. Так и хоронили - с лосиной мордой и рогами, еле запихали туда.
       ГЛАВВРАЧ. На свете много тайн.
       ШАМИН. Нечего рассиживаться. Боюсь, уйдет. Мы его в болото загнали. Добьем - и дело с концом.
      
       ...Горюхин садится на кровати.
      
       ГОРЮХИН. Какой же я кабан? Я - Горюхин. У меня руки, ноги... (Смотрит на свои руки и ноги и в ужасе видит, что это - кабаньи копыта). А-а-а... (Хочет что-то сказать, но получается только кабанье хрюканье) Х...х...-хрррю..., х...х...-хрррю-ю-ю-ю...
      
       Охотники вскакивают.
      
       ШАМИН (Кричит). Вон он! Вон! Из болота морду высунул! Матерый кабанище! Стреляй-стреляй!!! Справа заходи!!! Уйдет!!! Уйдет!!!
      
       Охотники с криком и выстрелами бросаются на Горюхина.
       Горюхин закрывает лицо руками. Прячется под одеяло.
       У Шамина, Вице-мэра и Начальника полиции звонят телефоны.
      
       ШАМИН. Да, Антон Иванович?
       ВИЦЕ-МЭР. Да, Антон Иванович?
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Да, Антон Иванович?
       ШАМИН. Понятно.
       ВИЦЕ-МЭР. Конечно.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Считайте, что уже сделано.
       ГЛАВВРАЧ. Что? ...Кабан или мэр?
       ШАМИН. Мэр. Наш дорогой и всеми любимый мэр. Лучший мэр на все времена. Мэр-солнце.
       ГЛАВВРАЧ. Наконец-то.
      
       ...Горюхин притаился под одеяло. Катерина сладко спит рядом.
       Вице-мэр, Начальник Полиции, Шамин, Главврач подходят к постели.
      
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (Командует). Портнов!
      
       Появляется Портнов, аккуратно вытаскивает Катерину из постели, зажав ей рот, чтобы не кричала, и уходит с ней из комнаты.
       Горюхин высовывается из-под одеяла.
       Вице-мэр, Начальник Полиции, Шамин, Главврач сладостно и подобострастно смотрят на Горюхина.
      
       ВИЦЕ-МЭР. С возвращением, Лаврентий Петрович, с возвращением, дорогой.
       Антон Иваныч как позвонил, я сразу к вам, ни секунды не медля. Вы не представляете, как я по вас соскучился.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. А я всю ночь глаз сомкнуть не мог. Как вы от нас..., того..., ...ушли, вот, не могу заснуть - и хоть ты тресни! Ходил-ходил по квартире, думал, размышлял, все из рук валится. Нет Лаврентия Петровича - и потеряла жизнь всякий смысл. Как будто руку в бою оторвали..., правую..., и хочу приказ написать - а ...нечем... Да, что руку - голову, сердце... Сердце вынули и в землю закопали. А оно ноет и болит.
       ГЛАВВРАЧ. Таких людей, как вы в стране - раз-два и обчелся. Я еще только одного знаю. У меня в девятой палате лежал..., отдыхал. Известный политический деятель. Так верите - к нему из столицы приезжали, с документами, на подпись. Когда нужно принять какое важное государственное решение - никто не может разобраться, что к чему, какую резолюцию поставить. И все к нему. А он только взгляд бросит, перелистает - и сразу хлоп: резолюцию! "Отказать", или "Срочно приступить". Все только ахнут - и на истребителях в столицу исполнять.
       ШАМИН. Без вас, Лаврентий Петрович, жизнь остановилась. Солнце вставать перестало. Ночь в наших душах.
       ГОРЮХИН. ...Что? ...Что происходит? ...Где Катя? ...Где я?
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Вы, Лаврентий Петрович, среди своих. Среди верных друзей. Антон Иваныч так и сказал: - Мы все родные люди. Семья. Своих в беде не бросаем.
       ВИЦЕ-МЭР (Вынимает из кармана и бережно отдает Горюхину листок бумаги). Справка. Не замарайте. Аккуратно. Заключение генетической экспертизы. Из области на вертолете доставили. Срочно. Спецсвязью. Что Андрей - ваш сын.
       ГОРЮХИН. ...Андрей?
       ВИЦЕ-МЭР. ...ваш сын.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ (Вице-мэру). И когда ты, Матвей Потапыч, успел?
       ВИЦЕ-МЭР. Опыт.
       ШАМИН. Вообще-то, два заключения было, две бумаги - одна фальшивая, другая подлинная. Эта - подлинная. С подписью Антон Иваныча. Можете не сомневаться. Мы не сомневаемся.
       ГЛАВВРАЧ. Никто не сомневается.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. А кто сомневается - ...тому, ...того, ...лучше не надо...
       ГОРЮХИН (Шамину). А как же ...ты и Наташка? (Всем) ...А дурдом? ...А то, что я - не я? А ...кабан с копытами?
       ШАМИН. Это просто шок. Ничего не было. Это нам всем привиделось.
       ВИЦЕ-МЭР. Померещилось.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Коллективные галлюцинации. Обман зрения. Мираж в пустыне. Верблюды, жара и... обознались...
       ШАМИН. Так сильно за вас переживали, что все немного умом тронулись и переборщили. Знаете, как - эпидемия. Один сказал, другие подхватили - и понеслось, закрутилось, завертелось. И уже не поймешь, где сон, где явь.
       ГЛАВВРАЧ. У нас в больнице такое часто случается. Медицинское явление. Наука подтверждает. ...Общее недоразумение. Как чума.
       ГОРЮХИН (Шамину). Но ты с Наташкой - я же сам видел..., а вы - чемодан с деньгами..., какая жара, какие верблюды?
       ШАМИН. Аномалии..., другие измерения..., отказ всех шести чувств... Современная наука, Лаврентий Петрович, она, знаете, сколько новых необъяснимых явлений открыла? Умом не понять. Обнаруживают одно новое измерение за другим, как блох, чуть не каждый месяц - и хоть бы предупреждали. То у них три измерения, то четыре, то пять, то шесть. А мы в них плутаем. Так, только ахнешь - и руки разведешь. Кванты, черные дыры, темные материи. Эйнштейны-ферштейны..., физики-химики... Они теперь прямо говорят: мир есть, но ...его нет. Вот, совершенно..., вот, ко всему относится... Вот, мы сейчас - есть, но... нас нет.
       ГЛАВВРАЧ. Абсолютно.
       ШАМИН. Взять, луну.
       ГОРЮХИН. Какую луну?
       ШАМИН. Любую. Когда смотришь на луну - она есть. А когда не смотришь - ...ее нет, не существует. Так и с людьми. Смотришь на человека - он есть. А не смотришь - его нет, ...одна скорлупа.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Я как жену спрашивать начинаю, она мне сразу: - Чего не помню, того и не было.
       ШАМИН. Мир нереален. Верить можно только своему сердцу. А в сердце, Лаврентий Петрович - любовь к вам. Жжет и раздирает.
       ГОРЮХИН. Шаляпа говорил мне нечто подобное. Про нереальный мир. Я не верил.
       ШАМИН. Зря.
       ВИЦЕ-МЭР. Народная мудрость.
       ГОРЮХИН (Шамину). Можно, я тебя за палец укушу?
       ШАМИН. ...Пожалуйста. ...Зачем?
       ГОРЮХИН. Проверить.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. И меня укусите.
       ГЛАВВРАЧ. И меня.
       ВИЦЕ-МЭР. И меня. Весь город перекусайте - мы все согласны.
       ГОРЮХИН. Хорошо. Допустим, я сделаю вид, что поверю. ...И что теперь?
       ШАМИН. Радость. Праздник. Возвращение.
       ГОРЮХИН. А Антон Иваныч?
       ШАМИН. Лично приедет.
       ГОРЮХИН. А Наталья Антоновна?
       ШАМИН. Мозги белого краба, запеченные в гренках с трюфелями, к вашему приходу готовит. Очень за вас переживает.
       ГОРЮХИН. А Андрей?
       ШАМИН. Ваш сын. Наследник. Плоть и кровь.
       ГОРЮХИН. А вы?
       ШАМИН. А мы, как прикажите.
       ГОРЮХИН. "...Сей лен да коноплю. Руби дрова. Вари щи. Люби, как душу, тряси, как грушу".
       ШАМИН. Что?
       ГОРЮХИН. Ничего.
       ШАМИН. Машина с охраной ждет.
       ГОРЮХИН (Оглядывает всех). А вы, гляжу, с охоты?
       ВИЦЕ-МЭР. С охоты.
       ГОРЮХИН. На кабана?
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. На кабана.
       ГОРЮХИН. И как? Удачно?
       ШАМИН. ...Ушел, подлец.
      
       Вице-мэр, Шамин, Начальник Полиции и Главврач одевают Горюхина в праздничный костюм.
       Зажигается яркий свет. Звучит торжественная музыка. Горюхин, окруженный всеми, стоит на кровати, как памятник.
      
       ШАМИН. Да здравствует Лаврентий Петрович Горюхин.
       ВИЦЕ-МЭР. Слава Лаврентию Петровичу Горюхину.
       НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ. Костюм сидит изумительно, что и говорить.
      
       В углу сцены появляются Катерина, Шаляпин, мать Шаляпина, Макарыч.
       Портнов, разведя руки, стоит в оцеплении и не подпускает их к Горюхину.
      
       КАТЕРИНА. Лавруша, сокол мой...
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Мало ты нашей крови попил...
       ШАЛЯПИН. Не поддавайся, Лаврентий, айда со мной в монастырь...
       МАКАРЫЧ. Лаврентий..., а, Лаврентий? Что же ты? Лаврентий...
      
       Шамин подходит к Макарычу.
      
       ШАМИН. ...Петрович.
       МАКАРЫЧ. Лаврентий Петрович.
       ШАМИН. Вы, извините, что хотели?
       МАКАРЫЧ. Поговорить с Лаврентием Петровичем, перекинуться парой слов.
       КАТЕРИНА. Мы еще свадьбу не доиграли.
       ШАМИН. Прием по личным вопросам в последнюю пятницу месяца. Предварительная запись - у секретаря.
       МАТЬ ШАЛЯПИНА. Ага, понятно. Сам-то он - немой теперь, что ли?
       ШАМИН. Впрочем, боюсь, в ближайший месяц не получится. Лаврентий Петрович уезжает в Париж на международную сельскохозяйственную ярмарку, представлять там интересы наших сельхозпроизводителей. Вы - сельхозпроизводители?
       МАКАРЫЧ. Так ведь, оно, конечно, вот, ...она и он...
       ШАМИН. Так что лучше все вопросы мне в письменном виде. По почте. Или через секретариат. Я правильно говорю, Лаврентий Петрович?
      
       Пауза.
      
       ГОРЮХИН. (Главврачу) А..., это ты..., без халата не узнал. Сон вчера приснился. Мальчишкой бегу по свежескошенному лугу и ору "Мамка!". Утыкаюсь ей в подол, а она дает мне кринку молока и буханку белого, горячего хлеба: "Кушай, Лаврушенька, кушай, сынок". И ушла в небо. (Вытирает слезы) И весь сон. Да..., вот так..., прости...
       (Смотрит на Шамина, Вице-мэра, Наячальника Полиции) Ну??? А вот и я!!! Распустились, голуби? (Вице-мэру) Свободу почуяли? От хлеба с горчицей без меня на черную икру потянуло? (Начальнику Полиции) Куда у тебя полиция смотрит? Кто собрал народ? Что за митинг? (Шамину) А ты, Сашка, на волоске висишь. Что за костюм? Почему в плечах жмет? С кладбища принес? С покойника снял? А зуб? Где зуб? Почему я, мэр, твое ВСЕ - и без зуба? Я вам покажу свободу! Лизоблюды! Наушники! Тунеядцы! Тараканы в банке! Вы у меня погуляете на поминках с кабаньим салом! Накуролесили?! Накомандовались?!
       Машину мне, поехали... Этих - разогнать.
      
       Горюхин, Вице-мэр, Начальник Полиции, Главврач уходят.
       Появляется Хор.
      
       ХОР. Вернувшись в мэрское кресло, Лаврентий Горюхин залютовал. Портнова из участковых выгнали. Шаляпа в монастыре не прижился и вернулся к Катерине.
       А потом Горюхин уехал в Париж. Поостыл. Пообтесался. Вставил новый зуб. С бриллиантом. И даже прислал Катерине открытку с видом на Эйфелеву башню и поздравлением с днем рожденья.
       Шаляпа открытку сжег. Макарыч его одобрил.
      
       Занавес.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       58
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Ляпин Виктор Вениаминович (snybegemota@yandex.ru)
  • Обновлено: 19/03/2017. 133k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.