Ляпин Виктор Вениаминович
Страдания официанта (Двадцать веков любви)

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Ляпин Виктор Вениаминович (snybegemota@yandex.ru)
  • Размещен: 04/12/2019, изменен: 04/12/2019. 159k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "...и только тот, кто поднимает нож, обретает Исаака" (Серен Кьеркегор "Страх и трепет")
    •   
      ВИКТОР ЛЯПИН
      Страдания официанта
      (Двадцать веков любви)
      Сцены из современной жизни
      
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      ОТЕЦ, Иннокентий Потапович Акифьев, около 60 лет
      ИВАН, его сын, около 30 лет
      ВЕРА, хозяйка дома, около 30 лет
      МАРИНА, профессиональная танцовщица, 18 лет
      СЕРГЕЙ ЛЕТАЕВ, хозяин летнего кафе, 35 лет
      МАЛЬЧИК
      ОТЕЦ МАЛЬЧИКА
      ДРУГ ОТЦА МАЛЬЧИКА
      СЕРАФИМА, 50 лет
      
      Действие происходит в летнем кафе перед домом Веры на тихой улице провинциального города.
      Дом двухэтажный, частный, добротный. Три двери - одна в дом, вторая в квартиру Сергея на первом этаже, третья на втором этаже (к ней ведет лестница с улицы).
      Два окна двухкомнатной квартиры Ивана на первом этаже выходят во двор, на летнее кафе. В углу за столиками кафе - мусорный бак.
      Лето.
      
      С ц е н а п е р в а я. УТРО.
      Утро. Марина в длинной летней юбке сидит за столиком кафе в наушниках от плеера, слушает музыку и пьет кофе.
      Сергей, хозяин и официант в своем кафе, за стойкой бара говорит по телефону.
      
      СЕРГЕЙ. Да... да... да. Я понял, три недели. Нет, ничего не случится. Я не идиот.
      
      Сергей вешает трубку и подходит к Марине. Кладет ей руки на плечи. Марина снимает наушники.
      
      МАРИНА (Блаженно потягиваясь). Меня здесь нет.
      СЕРГЕЙ. Выпьешь что-нибудь? (Вдыхает запах ее волос)
      МАРИНА. Я ошпарилась в твоем душе. Не душ, а душегубка.
      СЕРГЕЙ (Целует ее волосы). Извини, давно нужно сменить кран. Все руки не доходят.
      МАРИНА. У хозяина?
      СЕРГЕЙ. У хозяина.
      МАРИНА. Плохой хозяин.
      
      Сергей опускает руки ей на грудь. Марина через секунду слегка отстраняется.
      
      МАРИНА. Пожалуй, я выпью бокал вина. Какой у вас тихий городок. Словно все вымерли.
      
      Сергей наливает ей бокал вина.
      
      СЕРГЕЙ. Понедельник. Муравьи разбежались по рабочим кучам. Кормят семьи.
      МАРИНА. Даже эти наверху угомонились.
      СЕРГЕЙ. Уснули.
      МАРИНА. Сумасшедшая уголовница, идиотка, бормашина.
      Славная ночка. За что она сидела?
      СЕРГЕЙ. Говорят, ни за что. За него.
      ...Какое лето, а?! Не холодно, не жарко - рай.
      
      Ложится на землю возле ее ног, медленно поднимает ей юбку, ласкает руками и целует ее ноги от лодыжек к коленям и выше.
      
      СЕРГЕЙ. Рай..., как здесь. И здесь. И здесь. Целовать. Ласкать. Облизывать. Захлебываться до безумия. Люблю.
      
      Марина отпивает глоток вина. Потом сдвигает колени, выталкивая Сергея.
      
      МАРИНА. После одной ночи? Ты даже не знаешь, кто я. Не хочу. Ты псих. Я не шлюха, чтобы трахать меня на улице. Хотя, может, и шлюха. Ты помнишь, как меня зовут?
      СЕРГЕЙ. Зачем?
      
      Сергей садится возле ее ног.
      
      СЕРГЕЙ. Хочешь, съездим за Волгу? Там отличный песок. У меня приятель с лодкой. Покупаемся, позагораем.
      МАРИНА. А как же твое кафе?
      СЕРГЕЙ. Закрою. Все равно никого нет.
      МАРИНА. Сейчас - нет, через полчаса - будут. Не хочу. Я устала. Я не люблю солнце.
      СЕРГЕЙ. Все любят солнце.
      МАРИНА. А я не люблю. Я живу ночью, а ночью нет солнца.
      Они так орали. Я думала, он ее прибьет.
      СЕРГЕЙ. Вполне возможно.
      МАРИНА. Вчера я была слишком пьяна.
      СЕРГЕЙ. Допустим. Естественно. Как скажешь. Однако мне понравилось. Я не прочь повторить.
      
      Сергей снимает ботинки.
      
      СЕРГЕЙ. До сих пор слегка одурманен воспоминаниями... (Снимает носки, рассматривает пальцы на ногах)
      МАРИНА. А почему ты сказал, что она сидела за него?
      СЕРГЕЙ. Надел вчера в ресторан новые ботинки. Не разносятся. Дерьмо. Не знаю. Говорят. Мутная история. Вроде как он спихнул любовницу с крыши девятиэтажки. А она взяла все на себя. Об этом даже писали в газетах. Ей дали десять лет. Тебя это интересует?
      МАРИНА. Нет. А он?
      СЕРГЕЙ. Он молодец. Все время, пока шло следствие и суд, лежал в больнице с психическим расстройством. Корчил из себя инвалида. А когда ей впаяли десятку и посадили, потихоньку оклемался и зажил, как ни в чем не бывало.
      (Снова хватает ее за ноги) Пойдем ко мне в комнату.
      МАРИНА. Не хочу. Ты скучный, нудный, гадкий, одинокий. Считай, что я заплатила за ночлег.
      СЕРГЕЙ. Х-ха... Ни фига. Поздно. Это была не плата, а любовь. Страсть. Поэма. Слышала ночью дождь? Как его отменить? Как сказать, что его не было? Жизнь, моя принцесса, подобна шелесту ночного дождя. Обратно не сольешь. Хочешь, сегодня я заплачу за твой ночлег?
      МАРИНА. Нет. Возможно. Не знаю. Я дорого стою. Посмотрим. Паршивый кофе.
      СЕРГЕЙ (Смеется). Душ паршивый, кофе паршивый ...Что еще желаете?
      МАРИНА. Спасибо, ничего. Или нет, принеси немного белого вина. (Ищет деньги)
      СЕРГЕЙ. Брось. Ты у меня в гостях.
      
      Сергей приносит из бара и ставит на стол бутылку вина, кладет руки Марине на плечи.
      
      МАРИНА (Смотрит на этикетку). У, местное.
      СЕРГЕЙ (Ласково). Не будь стервой.
      МАРИНА (Стряхивает его руки). Хорошо.
      
      Сергей ухмыляется и уходит к стойке. Дверь комнаты наверху распахивается. Из нее по лестнице спускаются Иван и Вера.
      
      ВЕРА. Все плывет перед глазами. Сережа, это ты? Я ничего не соображаю. (Осматривает при дневном свете свое мятое платье) ...А? Надо же так!.. В умат!.. Вдрабадан! ...Шампанского! Шампанского!.. Сережа! Я хочу купаться в шампанском!..
      ИВАН. Не ори. Голова гудит.
      
      Иван садится за столик. Вера пристраивается на стуле напротив него в тени, где меньше света.
      
      ВЕРА. Бурчишь.... Все так прекрасно, а ты бурчишь. Впрочем, ты прекрасно бурчишь. Сердце замирает, как ты бурчишь. Погляди, какое чистое утро. Боже, я не верю. Я ничему не верю. Ну? Очнись. Хочешь, я буду целовать тебе руки?
      ИВАН. С какой стати? Они липкие и сладкие после шампанского. Мне надо умыться и принять душ.
      ВЕРА. Подожди, не уходи. А то у меня разорвется сердце.
      ИВАН. Да?
      ВЕРА. Да.
      ИВАН. И что?
      
      Подходит Сергей.
      
      ВЕРА. Сережа, дорогой, ящик шампанского и каких-нибудь закусок. Нет черной икры?
      СЕРГЕЙ. Нет.
      ВЕРА. Тогда мышке кусочек сыра с маслинками.
      СЕРГЕЙ. Хорошо. Сначала надо расплатиться за вчерашнее.
      ИВАН. Подавись. (Вынимает несколько крупных купюр) Это на ближайшие дни.
      СЕРГЕЙ. Разжился за ночь?
      ИВАН. Закрой рот. Не твое дело. Закрой рот и получи деньги. Получил - отвали. И принеси, что тебе заказали.
      СЕРГЕЙ. Конечно. Извините. Сию минуту.
      ВЕРА. Сережа, не хандри. Такое чудное утро.
      
      Сергей приносит шампанское и разливает в бокалы.
      
      СЕРГЕЙ. Если я больше не нужен, я пойду... Мне надо на почту за газетами.
      ВЕРА. Ты не представляешь. Ты не представляешь, как я тебе рада. Как я рада, что тебе на почту за газетами..., что через три дома в переулке та же старая почта, что на ней продают газеты. Там действительно по-прежнему почта?
      СЕРГЕЙ. Да. Это пройдет. (Марине) Не скучай, я скоро.
      МАРИНА. Салют.
      
      Сергей уходит.
      Вера берет свой бокал и садится у ног Ивана.
      
      ВЕРА. За мое возвращение. (Гладит и целует его руки) Что? Что с тобой? Нам же было хорошо. Или это мне опять приснилось? Ты мой сон и ты моя явь.
      ИВАН. Перестань. Меня тошнит.
      ВЕРА. От меня? ...Шампанского, выпей шампанского. За нас. И потом два пальца в рот.
      
      Впихивает ему в руку бокал с шампанским.
      Иван смотрит на бокал и... выливает шампанское на голову Веры.
      Пауза.
      Вера замирает с мокрыми волосами. Встает, выплескивает в лицо Ивана шампанское из своего бокала.
      
      ВЕРА. Почему?.. Зачем?.. Сволочь...(Уходит в дом)
      ИВАН (Отфыркивается, вытирается платком). Ф-фы... Неслабо начинается денек. (Марине) Что вы на меня так смотрите?
      МАРИНА. Была бы мужиком, врезала вам... Вы - свинья.
      ИВАН. А-а. Возможно. Не хотите выпить? Как вы думаете, скоро она вернется?
      МАРИНА. Я бы не вернулась.
      ИВАН. Я бы, возможно, тоже. Но она - нет. Думаю, через полчаса. Вытрет сопли, примет горячий душ, отмоет шампунем волосы, наденет новое платье и явится. Умопомрачительно. Меня хватило на одну ночь.
      МАРИНА. Есть, чем хвастаться.
      
      Иван разглядывает Марину.
      
      ИВАН. Выпейте со мной. (Наливает в бокал шампанское, подает бокал Марине и чокается с ней) Каждый за себя. (Марина ухмыляется, но отпивает) Приятно пить шампанское с совершенно незнакомым человеком, которому ты ничем не обязан, которому на тебя глубоко наплевать и который называет тебя свиньей. Смотрю на вашу грудь, в ваши глаза, на ваши ноги. Мечтаю, плюю, забываю. Шик, блеск, красота.
      МАРИНА. Меня зовут Марина.
      ИВАН. Жаль. Прощай, бестелесный, безымянный ангел. А меня Иван. Стало быть, все как всегда.
      МАРИНА. Что "как всегда"?
      ИВАН. Все. Никакой неизвестности, никакой свободы, никакой потусторонности. Хотите, расскажу свою историю?
      МАРИНА. Мне? Зачем?
      ИВАН. Не знаю. Из глупости. Из хронического садомазохизма. После знакомства и распития первого бокала все любят рассказывать друг другу задушевные истории. А моя история - самая задушевная. Задушевнейшая из задушевных. Грязная история, о которой хочется рассказать каждому встречному. Тем более, такой симпатичной мордашке.
      МАРИНА. Без фамильярностей, плиз.
      ИВАН. Это комплимент. Откуда-то же вы сюда свалились. Чего-то здесь ожидаете. Почему бы вам пока не составить мне компанию?
      МАРИНА. Ну, да. Конечно.
      ИВАН. Принимаю как знак согласия. Итак, слушайте. И трепещите. Страшная, страшная история, после которой ваше сердце наполнится жалостью, а глаза станут мокрыми от слез.
      МАРИНА. Меня сложно разжалобить.
      ИВАН. Я постараюсь. Со вчерашнего дня мое прошлое постоянно у меня перед глазами, бегает за мной, трясет меня за плечи, сопит, целует руки, лезет ко мне в постель и дышит ночью в лицо своим перегаром.
      
      Марина показывает свой пустой бокал. Иван наливает себе и Марин. Чокаются. Выпивают.
      
      ИВАН. Ваше прошлое когда-нибудь всю ночь дышало вам в лицо перегаром?
      МАРИНА. Она?
      ИВАН. Она.
      ...Когда-то я просто жил. Жил, себе, поживал, как все люди. А потом в один хмурый, холодный день мне сказали: "Он - убийца".
      МАРИНА. Кто?
      ИВАН. Я. Убийца.
      МАРИНА. Кто сказал?
      ИВАН. Все. Сначала один, потом другой. Знакомые, незнакомые, добрые, злые. И показали улики, и привели свидетелей....
      МАРИНА. А вы?
      ИВАН. Я? Я растерялся.
      МАРИНА. Так не бывает.
      ИВАН. Почему? Может человек растеряться?
      МАРИНА. Так не бывает, чтобы человек не знал, убийца он или нет.
      ИВАН. Да? Нет. Бывает. Очень даже бывает. Еще как бывает. И тут появилась она. Ангел. Да-да, вроде вас. Немного старше и потасканней, но ангел.
      МАРИНА. Спасла?
      ИВАН. Спасла. Отвела все беды. Взяла всю вину. Села в тюрьму сама. Из любви. Из милосердия. По расчету. Спасения ради заблудшей овцы. Черт знает, почему. Ну, короче, решила все проблемы, как это могут только ангелы.
      А теперь ангел вернулся и требует вернуть долги. Расплатиться за любовь и милосердие любовью и милосердием. Двойной порцией.
      МАРИНА. И в чем проблема? Платите.
      ИВАН. Ни в чем. Во мне. Пытаюсь. Плачу. Ищу, как. ...Не нахожу.
      МАРИНА. Ничего особенного в вашей истории нет.
      ИВАН. Плохо рассказал. Не получилось.
      
      Пауза.
      
      МАРИНА. А вы вроде как невинная жертва?
      ИВАН. С утра - абсолютно точно. К обеду меня уже мучают первые сомнения. А вечером готов во всем признаться и оформить явку с повинной.
      МАРИНА. Чушь.
      ИВАН. Есть люди, которых удобно назначать во всем виноватыми. Меченые. По жизни. Перед вами один из них. Типичный представитель. Белый, белоснежный ворон.
      МАРИНА. Судя по тому, что я здесь недавно видела, обыкновенный самовлюбленный жлоб.
      ИВАН. Мне нравится ваша жестокость и откровенность. Откуда вы, целомудренное создание?
      МАРИНА. Конкретно сегодня - из постели хозяина этого кафе. А вообще - приезжая. Приезжая стриптизерша.
      ИВАН. Хм. Офигенно. Я почти влюблен. У Сергея губа не дура. Завидую.
      МАРИНА. А он вам нет.
      ИВАН. Еще бы. Мне никто не завидует. Чему тут завидовать? Со вчерашнего вечера я превратился в раба. Раб лампы, тетки, рецидивистки, любовницы того, кого давно в природе не существует. В дом вернулась настоящая хозяйка, и мне осталось только твердить, как попугаю: - Здравствуй, моя любовь. Чего изволите, моя любовь?
      ...Здесь все ее. (Показывает на дом) До последней пуговицы на моей рубашке. До прыща на моем пупке.
      МАРИНА. А вы?
      ИВАН. А я квартирант. Почти альфонс.
      МАРИНА. В таком случае, что мешает сказать "Адью" этому дому?
      ИВАН. Ничего. Ни-че-го. Странное слово, да? Простое и непонятное.
      МАРИНА. Вы любопытный персонаж. Все время рисуетесь. Глупо. Будьте попроще.
      ИВАН. ...Проснуться с утра с головной болью, чтобы выслушивать поучения заезжей стриптизерши.
      МАРИНА. Не слушайте. Никто вас не заставляет.
      ИВАН. Нет, мне нравится.
      
      Иван еще раз разливает шампанское из бутылки в два бокала.
      
      ИВАН. Еще шампанского?
      МАРИНА. Не откажусь.
      ИВАН (Подает ей бокал). Странно.
      МАРИНА. Ничего странного. Вино паршивое, а шампанское я люблю.
      ИВАН. Сергей на всем экономит. Бизнесмен. Кулак. Боится прогореть. Мне кажется, он давно уже прогорел. За что будем пить?
      МАРИНА. За любовь. И верность.
      ИВАН. Неоригинально, но логично. За любовь. Вы знаете, что вы красивы?
      
      Чокаются и отпивают из бокалов.
      
      МАРИНА. Вы меня клеите?
      ИВАН. Безусловно. Почему бы нет?
      МАРИНА. Скажите..., Сергей тут порассказал о вас.
      ИВАН. Успел?
      МАРИНА. Между делом. В общих словах.
      ИВАН. Нарисовал портрет маньяка и убийцы? ...Прошло столько лет.
      МАРИНА. Всего-то десять. Она отсидела за вас десять лет.
      ИВАН. Да, десять. Хотя я всегда путаюсь в показаниях. Не принимайте все так близко к сердцу. Вы так душевно сочувствуете, переживаете, допрашиваете.
      МАРИНА. Никто вас не допрашивает. Вы сами ко мне пристали. Вы - клиника. Типичный хам-нарцисс. Есть я, милый я, удобный я, и больше никого. Остальные - муравьи и тараканы.
      ИВАН. Тени, духи, призраки. Туман. Скучно. Лучше скажите, сколько вы стоите?
      МАРИНА. В каком смысле?
      ИВАН. Ну, скажем, потанцевать. У нас все-таки намечается праздник. Возвращение Персефоны. Почти карнавал. Нам нужны танцовщицы..., стриптизерши..., девушки для развлечений...
      МАРИНА. Надо подумать. Не очень дорого.
      ИВАН. Так-то лучше.
      
      Появляется Сергей со свежими газетами. Бросает газеты Ивану.
      
      СЕРГЕЙ. Тебе писем нет. А где Вера?..
      ИВАН. Отдыхает. Сейчас вернется.
      СЕРГЕЙ. Опять рассказываешь свои сказки?
      ИВАН. Да. Слегка пудрю девушке мозги. Клею. Вполне удачно. (Марине) Да? Нет? (Сергею) Переживаешь?
      СЕРГЕЙ. О чем на этот раз?.. (Марине) Ты извини, я просто знаю о них обо всех больше, чем полиция и прокуратура. Раньше ходили в церковь, теперь бегут исповедоваться в шинок. Хлебнут лишнего - и начинается...
      ИВАН. Лучший исповедник - профессиональный халдей из родного кафе.
      СЕРГЕЙ. Я не обижаюсь. Я привык. У него, как у ребенка - то горячо, то холодно. То любовь, то ненависть... Сегодня он меня ненавидит. А завтра с соплями полезет лобызаться.
      ИВАН. О, вот тут ты прав... (Марине) Он всегда прав, как мой папаша. Два светлых ума в нашем дворе.
      СЕРГЕЙ. Кстати, заглядывал сюда с утра. Я его выгнал.
      МАРИНА. Кто?
      СЕРГЕЙ. Его отец.
      ИВАН. Вы не допускаете, что у меня может быть отец? Между прочим, прелюбопытнейшая личность. Почти такая же, как я. Человечище. Бывший священник. Бывший свет.
      СЕРГЕЙ. Расстрига.
      ИВАН. Да. Расстрига, расстрижище, расстриганище. ...У него был рай. А он от него отказался. ...От рая. От прихода. От всего. А могло быть иначе. Ранние молитвы, чистый воздух, голубое небо, турпоходы на святые горы с псалмами у костра. Бодрое, здоровое, целомудренное времяпрепровождение. То, чем можно дышать. И рядом - любимый сын.
      МАРИНА. Зачем же было отказываться? Кто отказывается от рая?
      ИВАН (Морщится). Вам все равно не понять. У вас мозги не в ту сторону. Спросите его сами.
      СЕРГЕЙ. Будете еще что-нибудь заказывать?
      МАРИНА. Мне кофе, пожалуйста.
      ИВАН. А мне коньяк.
      
      Сергей подает кофе и коньяк и уходит в свою квартиру.
      
      ИВАН. Ненавижу халдеев. Они все философы... Настоящий хорек.
      МАРИНА. Он мой друг.
      ИВАН. Я ничего не говорил о подружках халдеев.
      
      В углу сцены у мусорного бака появляется Отец с полевым биноклем на шее. Вид у него жалкий. Его колотит мелкая дрожь. Он надевает на нос разбитые очки, смотрит на сидящих в кафе. Потом заглядывает в мусорный бак и начинает в нем рыться. Достает несколько яблок и полусгнивших бананов. Затем вынимает две пустые пивные бутылки. Засовывает себе в помятый пакет.
      Иван глядит на Отца.
      
      ИВАН (С раздражением). Ну? Натешился? Иди сюда. Хватит ломать комедию. Меня тошнит, когда ты устраиваешь свои спектакли. Если хочешь есть, иди сюда - я закажу тебе завтрак. Познакомьтесь - он самый. Мой отец.
      ОТЕЦ. Извини, сынок, не заметил сослепу.
      ИВАН. Очки бы хоть снял, прежде чем врать. Клоун.
      ОТЕЦ. Закажи, конечно, закажи. (Наливает в пустой бокал из стоящей на столе бутылки и выпивает) ... Ваше здоровье, молодые люди! Во рту - Мамаево побоище. Ничего не помню. (Смотрит на Марину) Извините, милая, не имею чести знать.
      ИВАН. Какое твое дело? Взял без спроса, выпил - не побили. Красиво поклонись и уйди.
      МАРИНА. Марина. В общем, никто... Проездом, путешествую... Нашла здесь приятеля, приятно провела ночь, пью кофе...
      ОТЕЦ. А где ваш дом?
      МАРИНА. Дом? Не знаю. Пока нигде.
      ИВАН. Не приставай к девушке. И вообще от тебя нехорошо пахнет.
      ОТЕЦ. Это ничего, это пустяк. Разрешите представиться. Иннокентий Потапович Акифьев. Шут. Шут его знает, кто. (Смеется, приставляет стул и разваливается на нем, заложив ногу на ногу) Хотя мы, Акифьевы - старинных кровей. Мой прапрадед Иван Акифьев артель имел. Мосты через реки ставил. Его аж в Петербург при императоре Александре приглашали. Первом. Или Втором. Или в Тверь. Не сговорился. В раскольники ушел, правдолюбец.
      МАРИНА. Ваш сын сказал, что вы бывший священник.
      ОТЕЦ. Растрезвонил. Не побрезговал. Трам-пам. Памс. Зазвучали фанфары. Пришла прокуратура. Есть вещи, которые сыну про отца рассказывать запрещено. Только под пытками, когда загоняют иголки под ногти. Вам загоняли иголки под ногти?
      МАРИНА. Нет. Я просто спросила.
      ОТЕЦ. Мерси. Нож в сердце. Просто нож в сердце. Мясо с кровью. А вот, девушка, был бы у меня пистолет, какой-нибудь дамский пистолетик, или, на худой конец, обрез завалящий, пошел бы я сейчас и застрелился возле мусорного бака после вашего вопроса. Или вас пристрелил.
      МАРИНА. Если возле мусорного бака, тогда извините. Не хотела вас обидеть. Теперь буду знать.
      ИВАН. Не обращайте внимания. С ним всегда так. Выпил глоток, и понесло.
      ОТЕЦ. Да, сынок. Да, да, да! Понесло! И что? Имею право. Ибо живу по своим законам. И все у меня свое - солнце, небо, трава. Новое, вам непонятное. Потому что нельзя, как вы, нельзя!.. (Марине) На ушко, два слова. Меня мой сынок на кладбище поселил. А? Каково? А я его все равно люблю. Вот допускаете вы такое? Что люблю? Допускаете? Что поселил? Может, именно за это больше всего люблю. ...И всех люблю. Да. Именно. До последнего иуды. Люби унижающих нас, и откроются..., ну, и все такое прочее, в таком же духе, вы меня понимаете. Понимаете?
      МАРИНА. Ну, пока, в общем, да.
      ИВАН. Молодец. Несешь свой бред вдохновенно. (Марине) Вы ему определенно понравились. У вас, знаете, талант возбуждать мужчин. Вон, аж щеки порозовели от удовольствия. (Передразнивает) "На кладбище"! Артист. В бараке он живет. Комнатенка у него. Правда, действительно, рядом с кладбищем.
      ОТЕЦ. Окна в окна. Глаза в глаза. Невыносимая близость, от которой всех хочется любить и целовать. Или зарезать. Нет-нет, больше любить и целовать. (Марине) Я бы вас сейчас поцеловал. И его бы тоже поцеловал, но боюсь, что опять бить будет.
      ИВАН (Смеется). Ладно брехать. Когда тебя били?
      ОТЕЦ. Били, били... Что грешить-то, били.
      ИВАН. А били - значит, за дело. Я думаю, даме совершенно не интересны наши с тобой интимные семейные подробности.
      МАРИНА. Почему же? Спектакль.
      
      Отец вздрагивает, ежится.
      
      ОТЕЦ. Однако. Странно. Нет никакой уверенности, что я говорил, а вы слушали. Иллюзия, колебание воздуха. Очередной мезальянс. Он говорит, она мычит. Или наоборот. Впрочем, я привык к непониманию, привык. Этим меня не уколешь. Чего, собственно, хочу? С чего вам... со мной? За что меня слушать? Попрошайка. Оборванец. Да еще и сынок наговорил. Вижу - не верите.
      МАРИНА. Я не совсем понимаю. У меня от бессонной ночи шум в голове. Плохое вино, дешевое шампанское, местные нравы. Чему я должна верить?
      ОТЕЦ. Да ничему. Милая, дорогая, бесценная, просто хотя бы тому, что вот, как я вас увидел - и вы для меня сразу стали такой же родной и близкий человек, как Иван, как все другие. Даже ближе. Что я вас люблю, что я вам счастья желаю.
      МАРИНА. А... понятно. Такая, значит, форма общения. Увидел - полюбил. Вы, наверное, любого бы полюбили, кто ни окажись на моем месте? Приходит человек - и вы его сразу купаете в своей любви.
      ОТЕЦ. Вы напрасно смеетесь.
      МАРИНА. Я не смеюсь. Я пытаюсь понять - хорошо мне от этого или плохо? Объясните - зачем?
      ОТЕЦ. Зачем что?
      МАРИНА. Зачем мне ваша любовь?
      ОТЕЦ. Не знаю. Простите. Не знаю. (Отчаянно размахивает руками) Не знаю.
      ИВАН. В полном блеске перед дамой. Волосенки повыпадали, руки трясутся, двух слов связать с похмелья не можешь, а все равно - любовь, любовь, любовь.... Врать, врать, врать, врать....
      МАРИНА. А вы знаете - вы мне нравитесь. Бодрый, необычный. С вами весело.
      ОТЕЦ. Вот-вот, и я говорю. Мне возле кладбища, сынок, небо виднее... Хочешь, пойдем со мной жить?
      ИВАН. Нет уж, уволь. Мне и тут неплохо.
      МАРИНА. А я бы, может быть, не отказалась.
      ОТЕЦ. Правильно. Есть некоторые эстетические неудобства, но...
      
      Отец еще наливает из бутылки вина себе в стакан.
      
      МАРИНА. Плохое вино.
      ОТЕЦ. Мне все равно. Если сегодня умирать, сейчас, сие мгновение (а это всегда так) - можно с любым вином. (Поднимает стакан) Так сказать, за будущее соседство.
      ИВАН (Отнимает у него бутылку). Ты не наглей. За что девушке тебя поить?
      ОТЕЦ. Милость к падшим. Своего рода, очищение души. Помощь нуждающемуся. Плата за место.
      Я, дочка, придерживаюсь такой точки зрения, что все мы друг от друга неотделимы. Если мне плохо, то и у вас душа болит. Кончик, краешек, несколько молекул. И наоборот. Вот ведь какая чехарда. В одном месте кашлянул человек, плюнул от злобы, а у другого - бог знает где, на другом конце планеты, в кенгуриной Австралии - сердце оборвалось. Как так? Почему? А вот так. Не знаю, и никто не знает. Живем и не ведаем, кто мы. Откуда пришли? Куда? Зачем? Пришельцы или аборигены? Мерзавцы или святые? И куда уходим? (Выпивает) Дай вам бог мужа хорошего и много деток в доме. Благодарю покорно.
      ИВАН. Только и ищешь, где бы нахлебаться нашармачка.
      ОТЕЦ. Виновен. Есть такой грех. Пью по капле ужас своего одинокого существования. Терпя головную и сердечную боль. Иногда, Марина, представляете, все так горит внутри, что хочется вывернуть себя наизнанку и залезть в холодильник, а зимой - так вовсе кататься по снегу.
      
      Отец вынимает из пакета бананы. Откусывает один. Предлагает Марине. Та только отрицательно мотает головой. Ест сам.
      
      ОТЕЦ. Хотя, с другой стороны, счастлив. Абсолютно счастлив. Вот сегодня проснулся - утро, чистота, красота. Дарован мне еще один день. Солнце сияет. Птицы щебечут. Ни бомбежек, ни мора, ни наводнений. Сынок не бьет. Вкусная вода. Свежий хлеб. Книга на столе. Открыта, заметьте, открыта. Праздник. (Ивану) ...Ты, говорят, продал еще одну картину?..
      
      Иван достает из кармана деньги и отсчитывает несколько купюр. Отец берет деньги.
      
      ОТЕЦ. (Марине) Любимый сын - радость беспутного отца. Художник. (Ивану) Вот, Ванюша, вот, объясни мне. Как ты их пишешь? Может, у тебя это наследственное? Может, мне тоже - того, замахнуться, попробовать, смалевать что-нибудь этакое, открыть лавочку? Прибыльное, однако, дельце.
      ИВАН. Обыкновенно. Сажусь и пишу.
      ОТЕЦ (Рисует в воздухе руками). И... видишь что-нибудь?..
      ИВАН. Нет.
      ОТЕЦ. Угу. Понятно. Бананы, кстати, ничего. Слегка тухловаты. Впрочем, стоило ожидать...
      МАРИНА. А почему вы живете на кладбище?
      ОТЕЦ. (Ковыряет в зубах) ...А?.. Я же говорил - сынок поселил. С глаз долой - из сердца вон. Самая дешевая квартерка.
      ИВАН. На другую, дорогой папаша, не было денег. Извини, не сын миллионера.
      ОТЕЦ. Да, я понимаю. Я не обижаюсь. Наоборот. Там, дочка, центр мира... Кто живые, кто мертвые - еще как сказать. Бог ведь смерти не создал. Бог жизнь создал. Понимаете? Понимаете? Казалось бы, простейшая простота. Младенцу ясно. Нам всего-то и надо - осознать, поверить, в кровь себе, в мозги впустить. Но - нет. Не дано. И...мрем, как мухи. (Вынимает из-за пазухи тряпичную куклу) (Ивану) Я там, Иван, куклу нашел. Девчушка какая-нибудь оставила. (Гладит куклу) Назвал Танюша. (Марине) Как его мать. Очень похожа. Такая прелесть. Как живая. Теперь все время с ней разговариваю.
      ИВАН. С тебя станется, старый козел. ...Сколько?! Сколько говорил?!.. (Вырывает у него куклу, отрывает ей голову и швыряет куклу и голову к мусорному баку)
      
      Отец бросается поднимать куклу.
      
      ОТЕЦ (Испуганно). Ничего, ничего... что ты?.. я же так просто... это ж просто кукла.
      
      Марина смотрит на Ивана.
      
      ИВАН. Что вы на меня уставились?
      
      Марина идет к Отцу, садится рядом с ним и помогает приделать кукле оторванную голову.
      
      МАРИНА. ..."Бог смерти не создал". Красиво врете.
      ОТЕЦ. Почему вру? Не вру. Бог только жизнь создал. Вы - молодая, полная сил. И я, старик, должен вам это доказывать? Смешно. Открываешь молодым светлые истины, а они - пык-мык, "красиво врете"... Вот если бы вы со мной поселились, я бы все вам подробненько растолковал. Ах, как я покойников боюсь!
      ИВАН. Ну, хватит. Пойдем. Ты уже напился. Отведу тебя. Для первого знакомства - более чем... (Идет к Отцу и поднимает его) Да не бойся ты. Вы, Марина, его не слушайте. Вредно. ...У вас интересное лицо. Я мог бы написать ваш портрет. Оставайтесь-ка у нас.
      МАРИНА. Где?
      ИВАН. У меня. Вы мне нравитесь. И мой папаша от вас в восторге.
      МАРИНА. А Сергей?
      ИВАН. Сергей - официант. Что Сергей? Про Веру даже не спрашивайте.
      ОТЕЦ. А что? Я не против. Он прав. Не просто в восторге - влюблен.
      ИВАН. У меня есть свободная комната. Держу для отца. Но уж лучше вам отдам. Он мне надоел. Хуже таракана. А вы.... Будет новый человек.
      МАРИНА. И что - вот так, заселиться и жить?
      ИВАН. А что тут такого? Заселиться и жить. Простыни есть.
      ОТЕЦ. На меня не обращайте внимания - я совершенно не против. Хотя комната у него чудесная, мне очень нравится.
      МАРИНА. Я подумаю.
      ИВАН. В таком случае не прощаюсь. Кстати, позаботьтесь о моей пассии.
      
      Иван уводит Отца. Марина сидит одна.
      
      МАРИНА (Сама с собой). Как все, однако, просто. Только начни - и все получится. Нашла. Познакомилась. Подружилась. Остались пустяки. Переспать. Приласкать. Заварить на ночь чай...
       Боишься? Боюсь. Коленки дрожат. Бросить монетку: остаться - не остаться. (Роется в карманах) Нет. Ни одной. Не везет.
      
      Вера в другом платье выходит из дома.
      
      ВЕРА. Где он?.. Уже ушел?.. Как глупо получилось, правда?.. Не выносит, когда на людях начинается разговор о нас двоих. Я знаю, его издергали. Трудно здесь жить и оставаться нормальным. Кто вы?
      МАРИНА. Марина.
      ВЕРА. Когда все вокруг сумасшедшие, становишься на них похожим. Наедине он совершенно другой - тонкий, ранимый... мой!.. Вы верите?.. Вы верите, что наедине он другой?..
      МАРИНА. Не знаю. Наверное. Верю. Меня научили - я теперь всему верю. У вас нет монетки?
      ВЕРА. Полно. (Вынимает из кармана горсть монет)
      МАРИНА. Бросьте на счастье.
      ВЕРА (Подбрасывает и ловит монету). Решка. Сбылось?
      МАРИНА. Почти. Неважно.
      ВЕРА. Нам было хорошо прошлую ночь. Да, да, да. Он даже заснул у меня на коленях... Можете себе представить, говорил-говорил - и уснул. Как ребенок. Как мой ребенок. Если бы я могла, я бы никогда не будила его. Вы понимаете меня?
      МАРИНА. Что ж тут не понять?
      ВЕРА. (Смотрит на нее) Вы красивая... Марина? Я вчера вас не видела.
      МАРИНА. Вы никого вчера не видели. Я знакомая Сергея.
      ВЕРА. А, Сережа..., милый мальчик. Мы могли бы стать подругами. У меня никогда не было настоящей подруги.
      МАРИНА. Почему нет? У меня тоже.
      ВЕРА. Замечательно. Вы еще не уезжаете отсюда?
      МАРИНА. Не знаю. Возможно, останусь.
      ВЕРА. Интересно, сколько женщин он переводил сюда, пока меня не было?.. Десятки?.. Сотни?.. Ведь это мой дом, он здесь на птичьих правах.
      МАРИНА. Он говорил мне.
      ВЕРА. Да. Когда? Не пропустит ни одной юбки.
      МАРИНА. Перед вашим приходом. ...Я знаю, вы только вчера вернулись. Где вы сидели? Вообще, как там?
      ВЕРА (Внимательно смотрит на Марину). Плохо. Ничего. Нормально. Даже кормят вполне прилично. Не так далеко. Восемь часов поездом. Не хочу вспоминать. Хочу забыть.
      МАРИНА. Скажите, зачем вы сделали это?
      ВЕРА. Что "это"? Говори мне "ты". Мы же подруги.
      МАРИНА. Хорошо. Зачем ты...тогда, десять лет назад, с той девушкой... все же знают, что это не ты, а он...
      ВЕРА. Все? Кто все? Я в первый раз тебя вижу, а ты мне уже говоришь - все.
      МАРИНА. Людей не обманешь. Сергей говорит.
      ВЕРА (Усмехается). Скажи Сергею, чтобы лучше держал язык за зубами и не молол им, как базарная баба.
      МАРИНА. Хорошо. Я скажу. Обязательно. Как только увижу. Как ее звали?
      ВЕРА. Кого?
      МАРИНА. Ту девушку?
      ВЕРА. Какая теперь разница? Какую девушку? Хочу забыть. ...Мы все забыли.
      МАРИНА. Ее не было?
      ВЕРА. Мы все забыли. Мы стали другими. Лучшая подруга обязана понимать такие вещи.
      МАРИНА. Хорошо. Не вопрос. Я понимаю. Так удобней. Представляю, каково ему теперь. (С любопытством смотрит на Риту)
      ВЕРА. Выпьем? За дружбу.
      МАРИНА. За дружбу. За любовь.
      ВЕРА. Да. Когда ты уезжаешь?
      МАРИНА. Я пока не уезжаю. Он сказал, что у него есть свободная комната, где я могу пожить.
      ВЕРА. Сергей?
      МАРИНА. Иван. Он хочет нарисовать мой портрет.
      
      Пауза.
      
      ВЕРА. Странно... Куда он пошел?
      МАРИНА. С отцом.
      ВЕРА. Хорошо... хорошо... Очень странно.
      
      Вера уходит в том же направлении, что и Иван. Дверь в квартиру Сергея приоткрыта.
      
      МАРИНА. (Одна) ...Ты прячешься или тебя нет?..
      СЕРГЕЙ. (Выходя из-за двери) Почему сразу прячешься? У меня свои дела.
      МАРИНА. Мне нужно забрать вещи.
      СЕРГЕЙ. Ты уезжаешь?
      МАРИНА. Нет. Я просто хочу пожить здесь одна. У меня появилась такая возможность. Иван предложил.
      СЕРГЕЙ. Тебя чем-то не устраивает моя постель?
      МАРИНА. Ты знаешь, когда есть возможность выбирать, всегда хочется выбрать независимость. Так уж мы устроены. Ты свободен, я свободна. Красота.
      СЕРГЕЙ. Смотри, не обожгись.
      МАРИНА. О, это мне не грозит. Хочешь, я тебе подарю что-нибудь? На память.
      СЕРГЕЙ. Нет.
      МАРИНА. Ты не обидишься, если я все-таки расплачусь за вино?
      СЕРГЕЙ. Если ты настаиваешь.
      МАРИНА (Вынимает деньги). Не будем ссориться. Вино было не очень. Пришлось его споить старику.
      СЕРГЕЙ. Хорошо, не будем ссориться. (Сергей заглядывает в свою комнату и выносит дорожную сумку Марины) Твоя сумка. Пока. (Ставит на стол ее сумку) Ночь была классная.
      МАРИНА. Да, мне тоже понравилось. (Осматривает свою сумку) А где?.. Здесь нет моей косметички с документами. (Идет в комнату и выходит с косметичкой в руках) Она лежала на окне. Ты брал ее? Зачем?
      СЕРГЕЙ. Извини. Должен же я хоть что-то знать о человеке, который лежит в моей постели.
      ...Ты не похожа на нее. Хотя черты лица те же.
      МАРИНА. Я - не она.
      СЕРГЕЙ. Ты - не она. Ты - ее сестра.
      МАРИНА. Какое твое дело?
      СЕРГЕЙ. Никакого. Ты права. Прощай.
      
      Пауза.
      
      МАРИНА. Прощай.
      
      Сергей уходит. Марина остается одна. Перебирает свои вещи, пересчитывает деньги.
      Появляется Иван. Он уже изрядно навеселе. Разглядывает Марину.
      
      ИВАН. Почему у нас такие грустные глаза? (Показывает на дорожную сумку) Надеюсь, ко мне?
      МАРИНА. Еще не решила.
      ИВАН. Плюньте, решать нечего. (Забирает дорожную сумку) Мы же договорились - портрет, портрет, портрет.
      МАРИНА. Хорошо. Но у меня туго с деньгами.
      ИВАН. Не имеет значения. Я за все плачу.
      
      Иван галантно уводит Марину.
      Сергей выходит и убирает со стола посуду. Недопитое в бокалах вино сливает в бутылку. Наполнив бутылку, аккуратно закупоривает ее. Уходит.
      Входит Вера. Садится. Смотрит на окна комнаты Ивана, в которых горит свет. В первом окне появляется Марина. Она разливает по чашкам чай. В одну из чашек что-то подсыпает. Входит Иван. Марина отдает ему чашку. Пьют чай. Гаснет свет. Затемнение.
      
      С ц е н а в т о р а я. ГОДИНА МАТЕРИ.
       Прошло несколько дней. То же кафе. Година матери Ивана.
      Отец, сидя за столиком, играет с куклой.
      
      ОТЕЦ (Кукле). Сегодня, Танюша, твоя година.
      Неглупые, вроде, хорошие люди. Никто никому зла не желает. Интеллигентные, как иные любят говорить, каждый со своей историей, своей болью и радостью. А получается... смешно и грустно. Ругаемся, ссоримся, злимся друг на друга. Отчего? Зачем? Наверно, извне что-то. Флюиды, протуберанцы, космические волны. Впрочем, всегда так: когда плохо, не понятно, кто виноват.
      
       Сергей, уже изрядно выпивший, проходя мимо Отца, морщится и взъерошивает ему волосы. Потом идет к Марине и помогает ей накрывать на стол.
      Вера одиноко сидит за другим столиком с бутылкой коньяка и несколькими рюмками. Выпивает очередную рюмку. Встает. Берет с накрытого стола пустую салатницу и бутылку с водой. Садится за свой стол. Ухмыляясь и дурачась, выливает воду в салатницу.
      
      ВЕРА. Разверзлись хляби небесные. ...Буль-буль-буль, водичка... Сережа, если не трудно - принеси, пожалуйста, кусок мыла и свечу.
      СЕРГЕЙ. Сей момент. Для опытов?
      
       Вера берет солонку и, дурачась, сыплет из нее соль сквозь пальцы.
      
      ВЕРА (Смеется). ...Как соль при всякой еде любят, так пусть он меня любит...
      
      Плещет себе на лицо водой из салатницы. Сергей приносит кусок мыла и свечу.
      
      ВЕРА. Спасибо. Помнишь такую детскую игру? (Смеясь, слегка намыливает себе и Сергею щеки и смывает водой из салатницы) ...Как скоро мыло с лица смоется, так скоро он меня полюбит...
      СЕРГЕЙ. Почему полюбит, а не разлюбит? Логичнее было бы - разлюбит. С лица долой - из сердца вон. У нас не играли в такую игру.
      МАРИНА. У нас тоже.
      ВЕРА. Тебя никто не спрашивает.
      
      Вера зажигает свечу. Словно показывая фокус, вынимает откуда-то из складок своего платья оторванный от мужской сорочки ворот. Подносит его к свече и поджигает.
      
      ВЕРА (Сергею). Ты много потерял, раз не играл в такую игру. Как ворот льнул к его шее, так он будет льнуть ко мне... (Выпивает еще одну рюмку коньяка) ...Все. Я проиграла.
      СЕРГЕЙ. Я думал, ты выиграла.
      МАРИНА (Осматривает накрытый стол). Все готово. А где Иван?
      
      Иван, зевая, спускается по лестнице из верхней комнаты.
      
      ИВАН. Здесь. Опять задремал. Эти твои чаепития нагоняют на меня такой сон.
      МАРИНА. Это полезно.
      ВЕРА. Надеюсь, тебе приснилось что-нибудь приятное?
      ИВАН. Нет. Не очень. ...Больница.
      ВЕРА. Больница - к успеху в делах. А еще - к избавлению от страданий и к благополучию.
      ИВАН. Хм. Да?.. Мне приснилась неврологическая палата, в которую меня тогда поместили. Знаешь, как ее называли? Палата ЧЧЧ... Палата Чуть Чуть Чокнутых... Чудесное местечко, прекрасно избавляющее от страданий.
      ВЕРА. На свете много чудесных мест, избавляющих от страданий. ЧЧЧ - не худшее. ЧЧЧ - это забавно. Сколько ты там пробыл?
      ИВАН. Почти четыре месяца.
      ВЕРА. Долго. Бедняга.
      ИВАН. Прекрати.
      СЕРГЕЙ. Ну что, все в сборе. Можно и начинать.
      МАРИНА. Мне как-то не сказали. А что мы празднуем?
      СЕРГЕЙ. Сегодня - година матери Ивана.
      
      Отец взволнованно машет руками, хватает стакан со стола, расплескивая вино.
      
      ОТЕЦ. Да... Да... Година Танюши. Я хочу сказать. Дайте мне слово. Что с нами происходит? Кто мы? Все во мне противится смерти. Поэтому я сегодня так грустен. Друзья! Мы заплыли слишком далеко. И осталось совсем не так много времени, чтобы наконец-то решить этот проклятый вопрос. ...Я всюду ищу ее. Я всюду ищу тебя. Я не могу без тебя жить и дышать. Почему ты не говоришь, где ты? Три дня назад я шел по улице и увидел ее впереди. Я бросился за тобой. Уже почти догнал. И... растаяла, и... никого. Только мокрый, холодный туман. (Его душат слезы)
      Танюша!.. Это я, это все я!.. Это из-за меня. ...Единственная моя!.. Ничего не помогает!.. Ничего, о господи!.. Сердце трещит по швам!.. (Не может говорить из-за слез)
      ИВАН. Сопляк. Слизняк. Нил, вселенский разлив. Испортил речь.
      ОТЕЦ. Да-да... Иван, ты прав, я раскис, раскис... Не справился... Никогда не прощу себе этого...
      ИВАН. Никто тебе не простит. Успокойся. Я тоже.
      СЕРГЕЙ. Ловкие слова. Если ты есть - прости меня. Если тебя нет - выпью и сам себя прощу.
      ОТЕЦ. Что ты, Сергей? При чем тут?
      ВЕРА. ...Слушается дело гражданки Акифьевой Татьяны Антоновны.
      ...Я..., я любила тетю Таню... И она меня любила. Помните?
      ИВАН. Особо не замечал.
      ВЕРА. Ты ничего не замечал. Ах, тетя Таня, тетя Таня... Ворковала со мной целые вечера. Привела какого-то цыгана нездешнего. Страшного, ободранного. - Добудь, - говорит, - нам два голубиных сердца. Только чтобы голубя и голубки. И белых, как снег.
      И ведь вмиг добыл, шельма. Разрезали им внутренности, вынули сердца, обмыли в ледяной воде, и она их засушила. А потом одно сердце в холщевом мешочке отдала мне. - А второе, - говорит, - повешу на шею Ване. И будет между вами любовь...
      ИВАН. Не помню никакого мешочка.
      ВЕРА. Ты забыл.
      ИВАН. Возможно.
      ВЕРА. Дурочка, тетя Таня, дурочка!.. Десять лет жили со мной твои тридцать три тоски, во все суставы вошли, во все жилы. Не могла без них ни спать, ни есть, ни пить. Ни утром, ни вечером, ни вешними днями, ни полувешними, ни летними, ни полулетними, ни осенними, ни полуосенними, ни зимними, ни полузимними. Как рыба без воды, как младенец без матери, без мамкиного молока... Впились, въелись в меня, разрослись по всем жилам, по всем костям ноетой и сухотой... На, забери, вынь из сердца, вырви!.. Не вырвешь - ничем не вырвешь!.. А?.. Что, тетя Таня?.. Хороша ли нынче наша любовь?..
      ОТЕЦ. А ты выброси мешочек-то.
      ВЕРА. От того мешочка и ниточки не осталось. Стерся.
      Возьму свою печаль, заброшу за синюю даль... Ерунда какая-то. Беда, люди, просто беда...
      ИВАН (Сергею). Теперь ты, про свою тетю Таню.
      СЕРГЕЙ. Зачем?
      ИВАН. Для коллекции.
      ОТЕЦ. Эх, пух земля, одна семья... А я вот верю - сбудется все самое хорошее... И все самое дурное... Иначе скучно жить. Зачем жить? Без несчастий нет счастий... Одна теплость, скучища... А когда тебя швыряет, как песчинку, когда, чтобы шаг ступить, себе хребет переломить нужно, тогда и всякое невозможное возможно.
      СЕРГЕЙ. Ты, дядя Кеша, позер и актер. Придуманный человек. Привык ломать комедию. Чуть что - очередное представление, очередной фарс. Без стыда и совести. Без берегов. Неужели ты не чувствуешь, как это все... гадко и подло? Неужели... не видишь? Жизнь - одно, а твои слова - совершенно другое, они, как вата в горле.
      Скучно ему жить. ... Съели, скушали тетю Таню, измучили, свели в могилу, а теперь с блаженной рожей молите о прощении и талдычите о вечной любви. И ведь уверены, что получите и то и другое.
      ИВАН (Сергею). Ты, брат, разошелся. Тебе-то что сделал бедный старик?
      СЕРГЕЙ. Клоунство его надоело. Как и твое. (Марине) Знаешь, за что его выгнали из священников?
      ИВАН. Ей не интересно.
      МАРИНА. Очень даже интересно.
      СЕРГЕЙ. Сей благообразный папаша, нынешний вселюбец и алкозаступник, будучи батюшкой местного прихода, проснувшись как-то утром, решил зарезать собственного сына.
      ОТЕЦ. Не надо, Сережа.
      МАРИНА. Стильно. (Отцу) Это правда?
      ОТЕЦ. С какой стати? Зачем ты сейчас, Сережа? Что я тебе сделал?
      СЕРГЕЙ. Ничего. Вытри свои чистые, как у ребенка, слезы. А что? Что такое? Какие проблемы, господа? Разве это тайна?
      ИВАН. Тебя вежливо попросили не портить людям застолье.
      ОТЕЦ. Оставь. Я знаю. Он имеет право. Любой теперь имеет право.
      ИВАН. Тогда катитесь отсюда. Оба. Найдите себе другое место.
      СЕРГЕЙ. Любимый цирковой номер: кто благороднее - отец или сын?
      ОТЕЦ. Ты, Сережа, счастливый человек. В тебе еще что-то кипит. Злоба, любовь, вера - все равно. Тебе есть на что надеяться, есть от чего тревожиться. А ты поживи, когда внутри - аквариум с пустотой, безнадежная сосущая черная дыра. Омут с чертями. Да, девушка, да, да, да. Сережа вам правду сказал. Все так и было, как он сказал. И даже еще больше было. Вы случайно не журналистка по совместительству, пером не балуетесь?
      МАРИНА. Нет.
      ОТЕЦ. Жаль. Хороший фельетон мог бы получиться. Вам рассказать? Всем рассказать? Всем в подробностях рассказать?
      СЕРГЕЙ. В подробностях. На бис.
      ИВАН. Клоуны.
      ОТЕЦ. Мне, Сережа, надеяться не на что, поэтому я конечно расскажу. Я уже, милый ты мой, знаю, кто я. Меня туда не пустят. Был суд. И был приговор. Окончательный, бесповоротный, без срока давности. И никто ничего не изменит. Ни ты, ни я, ни он.
      (Марине) Огромный пузырь из слов. Вот Сережа, голубчик, говорит: - Представление...Фарс. ...Ну, что ж, пусть фарс. Конечно, фарс. Живу с ним, и умирать с ним буду.
      ИВАН (Марине). Тебе действительно интересно?
      МАРИНА. Обожаю семейные сплетни. Меня хлебом не корми. Да вы что! Это ж такое удовольствие. Страсти, обмороки. Отец зарезал сына, мать отца, любовник любовницу. Бесплатный сериал.
      ВЕРА. Стерва. Извини.
      МАРИНА. Ничего. Переживу.
      СЕРГЕЙ. Может, не стоит? Видишь, как они морщатся.
      МАРИНА. Ну, я же прошу.
      СЕРГЕЙ. Да, собственно, все довольно скучно. Молился, молился, пока ходил в священниках, потом взял нож и повел сына на гору. В порыве вдохновенья. Из лучших побуждений. Начитался книг.
      Был неприметный священник. Весь приход - пятнадцать старух да пара алкоголиков. А тут ударило ему в голову,
      Решил, что он новый пророк. Очередной. Отец веры. Не больше, не меньше. Авраам мокринского захолустья. Батюшки-светы, подливайте масла в лампады. Взялся всех спасать - всю страну, весь мир. Какие там Ленноны и Мадонны, какие эпидемии и революции. Вот он - мессия, свой, доморощенный, с капустой в усах. Голоса, видите ли, услышал с небес и сына побежал резать. А что в итоге? Сын псих. Отец пьяница. Тети Тани нет.
      ОТЕЦ. Это вы мне? Это вы обо мне? Милые, дорогие люди! Как же так? Позвольте..., кто вы? Откуда? Почему здесь? Разве мы встречались? Разве мы знакомы? Нет-нет, я обхожу вас стороной. Разве вы - мои дети? Дети не сводят с ума от боли. Дети понимают. Прощают.
      ИВАН. Па, прекрати.
      ОТЕЦ. Кто ты? Скажи мне, кто ты?
      СЕРГЕЙ. Да-да, я помню. Я официант, прислуга.
      ВЕРА. Ну, хватит. Оставь старика. Что тебе от него надо?
      СЕРГЕЙ. Бенефиса. Зрелища. Плясок. Что ты на меня так смотришь? Думаешь, урод, недочеловек, чудовище? Среди вас, таких добрых и чистых? Издеваюсь над невинным стариком? Хорошо. Не буду. Извините. Что подать-принести?
      ОТЕЦ. Зачем вам я? Разве вы не видите? От меня давно ничего не осталось. Труха, плесень, проказа. Замараться не боитесь? Заразу подхватить? Разве я живу? Я шучу. Болтаю, пользуюсь моментом. Впрочем, я готов. Все, что прикажите. Рассказать? Я расскажу. Это было так просто. Как во сне. В сладком детском сне.
      ИВАН. Па, успокойся. Всё уже кончено. Всё уже рассказали. Если ты успокоишься, тебе нальют еще вина.
      ОТЕЦ. Утром - густой туман. А ты просыпаться не хотел. "Папа, я спать хочу. Папа, я еще посплю. Папа, куда мы?". Куда мы? Куда мы? Огромные птицы - шумят, поют... (Кричит и начинает метаться с пеной у рта) А-а-а!!!.. Кр-р-р-ва! Кр-р-р-ва!!! Куда мы???!!! Куда мы???!!!
      
      Падает на пол и бьется в истерике. Вера и Марина бросаются к Отцу. Вера отпаивает его водой.
      Иван неожиданно неумело кидается на Сергея с кулаками.
      
      ИВАН (Пытается ударить Сергея). Ах ты, гаденыш!..
      
      Сергей ловко отбивает удар, выкручивает Ивану руки и швыряет его, как котенка, на стул.
      
      СЕРГЕЙ. П-шёл, сучий сын.
      МАРИНА. Оставь его. Ему же больно.
      СЕРГЕЙ. Не будет бросаться.
      ИВАН (Вытирая кровь из носа). Жаль, Сережа, жаль.
      ВЕРА. У тебя были родители?
      СЕРГЕЙ. Нет. Я детдомовский.
      МАРИНА. Даже у детдомовских бывают родители. Что с тобой сегодня?
      СЕРГЕЙ. Ничего. Надоело терпеть вранье. Надоело кривляние и глумленье. Разве то, что я говорил, неправда?
      ИВАН. Правда, Сережа, правда. Но тебе-то она зачем? Ей она зачем? Где-то отец бегает с топором за сыном, где-то сын за отцом. Твое какое дело? Твое дело салат без мух подавать да на чай получать. Принеси-ка, брат, лучше копченого леща (я там у тебя на кухне видел) да пивка холодненького свежего. (Сплевывает кровь и сует ему в руку деньги)
      СЕРГЕЙ. Да, конечно, непременно, сию минуту, всегда, пожалуйста. Как прикажите. Нет проблем.
      
      Сергей берет деньги и уходит.
      
      ИВАН. Вы на него не обижайтесь. Он добрый и хороший человек.
      ВЕРА. А на него никто и не обижается.
      ОТЕЦ. Вы не можете..., вы не можете...
      ИВАН. Прекрати.
      
      Сергей приносит и ставит перед Иваном пиво и копченого леща.
      
      МАРИНА (Листает принесенные Сергеем газеты). Все газеты пишут про новую комету. Говорят, в ее кильватерной струе корабль с пришельцами. Если правильно совершить жертвоприношение, твоя душа точнехонько влетит ему в лоб... Жертвоприношение... Жертвоворожение... Жертвопрегрешение... Жертвокопошение... Ау? Не слушаете? А еще говорят, что это Вифлеемская звезда, которая вернулась на землю через две тысячи лет. Неплохо бы махнуть туда всем вместе, а? Выпиваешь стакан водки с каким-нибудь эфедринчиком - и улепетываешь на хвостатую комету.
      ИВАН. Зачем мы там нужны?
      МАРИНА. Для любви, как говорит Иннокентий Потапович, для любви.
      СЕРГЕЙ. У вас с ним один вирус - легкой ненормальности.
      МАРИНА. Вирусы, приятель, живучее всего живого.
      ОТЕЦ. Извините, девушка, меня тут, уж ради бога, не примешивайте. Я вашими современными новомодными штучками не занимаюсь. У меня все серьезно...
      МАРИНА (Смеется). А..., ну, да. Серьезный-пресерьезный туман-туманище. (Наливает себе вина в стакан) Вот мы сейчас напьемся, и у нас тоже все будет чрезвычайно серьезно. Будем нести пресерьезнейшую чепуху.
      СЕРГЕЙ. Разве ты не работаешь сегодня ночью?
      МАРИНА. Какое твое дело?
      ВЕРА. ...А говорила - проездом?
      МАРИНА. Зарабатываю на обратный билет. Подтанцовываю в дешевых ночных клубах... Все?
      ВЕРА. И хорошо платят? Может, меня возьмешь?
      
      Марина безжалостно рассматривает Риту.
      
      МАРИНА. Нет. Ты не подойдешь.
      СЕРГЕЙ. Для нас не станцуешь? Я заплачу.
      ОТЕЦ. Прекратите. Не забывайте, что у нас година Тани...
      МАРИНА. Почему? Это нормально. Я не обижаюсь. Если платят, я танцую. У меня есть цена. Я не зарываюсь. Я прекрасно понимаю, кто я и зачем нужна.
      ВЕРА. У тебя столько талантов.
      МАРИНА. Да. Надеюсь, их оценят.
      
      Иван поднимает бокал.
      
      ИВАН. Можно бесконечно слушать вашу чушь. Но я предлагаю выпить. За маму. Чтобы ей было хорошо, где бы она сейчас ни была.
      ОТЕЦ. Да-да-да! ...Улыбнись, глядя на нас.
      ИВАН. Охрани нас, мама, от врагов наших. Не суди нас строго за непотребные слова и дела. Ослабь наши печали, успокой сердце. Прости нас...
      
      Выпивают, не чокаясь.
      
      МАРИНА. Это вино гораздо лучше.
      ОТЕЦ. Спасибо, сынок, спасибо. Ты, как всегда, прав.... Нас сбили с толку.... Нас хотели поссорить...
      СЕРГЕЙ. В этом доме она была единственным по-настоящему нормальным человеком... Оттого ее и замучили так рано.
      ОТЕЦ. Я прошу..., я умоляю - замолчите. ...Вы не имеете права...
      
      Марина берет бутылку, наливает себе еще вина, залпом выпивает. Она уже достаточно пьяна. Слегка пошатнувшись, встает. Сергей пытается ее поддержать.
      
      СЕРГЕЙ. Осторожно.
      МАРИНА (Отталкивает его руку). Сам осторожно.
      
      Марина подходит к старенькой радиоле, включает ее. Тихо льется танцевальная мелодия. Марина делает музыку громче.
      
      МАРИНА. ...Я хочу танцевать... (Ивану) Вы не составите мне пару?
      ИВАН. Я не умею.
      МАРИНА (Берет его за руки). А это неважно. Совершенно неважно. Это всегда случается внезапно. Вы топчитесь на месте, и все. Легко. Как омут.
      
      Обвивается вокруг Ивана. Необычная музыка захватывает. Нежно звучат флейты и барабаны. Марина совершает первые танцевальные па вокруг Ивана. Он обхватывает ее за талию.
      
      ВЕРА. Никогда не слышала, чтобы на годинах танцевали.
      МАРИНА. Я просто хочу танцевать.
      ИВАН. Со мной?
      МАРИНА. С тобой.
      ИВАН. Но я же сказал, что не умею.
      МАРИНА. Ерунда. Это проще, чем жить, чем убивать и любить.
      ИВАН. Какая чушь. Ты говоришь абсолютную чушь. Ты пьяна.
      МАРИНА. Я пьяна. Мне хорошо, что я пьяна. Я в первый раз пьяна. Почему мне кажется, что я пьяна с тобой?
      ИВАН. Не знаю.
      МАРИНА. Пьяный человек может все себе позволить.
      ИВАН. Конечно. Запросто.
      МАРИНА. Тогда ты должен слушать меня во всем. Ты будешь слушать меня во всем?
      ИВАН. Сейчас? Да.
      
      Громче звучат флейты и барабаны. Сладкая, непонятная, далекая мелодия. Марина танцует вокруг Ивана. Он слегка подыгрывает ей.
      Марина беззащитна и опасна, проста и непонятна в своем танце.
      Иван заворожено ловит ее. Музыка затихает. Марина замирает. Пошатывается, словно разучилась после танца ходить, прижимается к Ивану.
      
      МАРИНА. Унеси меня.
      
      Иван легко подхватывает ее на руки и уносит в дом. Пауза.
      
      ОТЕЦ. Н-да... Копчики-гопчики, фу, ты, ну, ты, хлопчики...
      ВЕРА. (Раскладывает карты и глядит на свое гадание) ...Так и не легла десятка. Ходить теперь всю жизнь в марухах... (Глядит на всех со слезами в глазах) Ну? Что молчим?.. Представляете, мне ночью приснился сон. Мы идем по залитому солнцем бульвару - Иван, я, наши Танечка и Костя... Да, Танечка и Костя. Обязательно мальчик и девочка. В честь его мамы и моего отца. Мороженщица торгует льдистым, обжигающим руки эскимо. - Костик, не торопись, кушай понемножку! Ты можешь простудиться. Дай откусить Танечке!.. Ну же!.. Неужели ты жадный мальчик? Будь добрым, будь таким, как папа! Первое слово, которое ты произнес, было слово ...па-па... (Она закрывает лицо руками)
      ...Ну, скажите же что-нибудь. Не молчите.
      ОТЕЦ. Так... Вот... Грустно живем, муха теплая... Все наладится, все наладится...
      ...Это у тебя, знаешь, как болезнь... У меня тоже была болезнь... Просто перетерпеть. ...Пройдет...
      СЕРГЕЙ. ...Ловко. Ничего не скажешь, ловко.
      
      Вера встает, берет со стола початую бутылку.
      
      ВЕРА (Сергею). Может, мы тоже станцуем?.. А?.. Ну, нет, так нет. ...Жаль. ...Да.
      
      Ломаясь и неуклюже танцуя, поднимается в свою комнату.
      
      ОТЕЦ. Это... я не знаю. Извините, Сергей, если я в чем-то виноват.
      СЕРГЕЙ. Да, ничего. Все нормально.
      ОТЕЦ. Вы думаете..., я не совсем понял..., что это было? ...А Вера?
      СЕРГЕЙ. Просто пьяная шутка. Очередная пьяная шутка вашего сына. Ничего серьезного.
      ОТЕЦ. Конечно. ...Конечно. ...У меня замечательный сын.
      СЕРГЕЙ. Да. Никто не сомневается. Талантливый человек.
      
      В окнах квартиры Ивана загорается свет. В первом окне появляется Марина. Она разливает по чашкам чай. В одну из чашек что-то подсыпает. Входит Иван. Марина отдает ему чашку. Пьют чай. Свет гаснет. Затемнение.
      
      С ц е н а т р е т ь я. ЛЮБОВЬ.
      Прошло еще несколько дней. Утро.
      То же летнее кафе. За столиком сидит Иван. Марина полулежит на соседнем стуле, откинув голову ему на колени, и смотрит в небо.
      
      МАРИНА. Наверно, я люблю тебя.
      ИВАН. Я тебя тоже.
      МАРИНА. Ничего не хочу говорить. Хочу смотреть в небо, ни о чем не думать, ничего не знать. И быть рядом с тобой.
      ИВАН. Ты рядом со мной уже неделю.
      МАРИНА. Разве неделю? Да, неделю. Ты меня любишь?
      ИВАН. Я тебя люблю.
      МАРИНА. Смешно.
      ИВАН. Почему? Прекрасно. Неделя легких дней, сладких ночей, вечерних чаепитий.
      МАРИНА. Прекрасно? Нет. Что ж тут прекрасного? Пора остановиться. Хватит. Довольно. Ты - не для меня. Ты - запретный плод. Я не должна прикасаться к тебе. Кусать эти руки, губы, розовые щеки.
      ИВАН. Почему? Мы не делаем дурного. Я свободен, ты свободна. И у меня еще остались деньги.
      МАРИНА. Ты не свободен, я не свободна.
      ИВАН. Разве?
      МАРИНА. Сколько у тебя было женщин?
      ИВАН. Не знаю. Не считал. Немного. В захолустье женщины любят художников. Из жалости. Даже плохих.
      МАРИНА. Нет, не то. В тебе есть что-то заманивающее, сладостное, запретное. Как в переспевшей сливе. Уже подгнившей. С запахом умирания. С червями. Но оттого еще слаще.
      ИВАН. Фу, мерзость, с червями. Знакомая песня. Любишь заниматься самокопанием? Я тоже так могу. Я так долго ждал тебя. Столько раз ошибался. Я могу тебе за пять минут пересказать всю свою жизнь. Так она ничтожна и скучна. Хочешь? Ты только заткни уши. Иначе мне потом будет стыдно и кисло.
      МАРИНА. Не надо. Лучше молчи.
      ИВАН. Случайная встреча. Ты моя случайная встреча. За это я тебя и люблю.
      МАРИНА. Посмотрим.
      ИВАН. Нет, правда. Наконец-то могу без омерзения выговорить эти слова. Думал, уже никогда.
      МАРИНА. Глупый. Кто я? Сегодня здесь, завтра нет. Обман.
      ИВАН. Отлично. И что?
      МАРИНА. Какая же это любовь? Случайное, как ты говоришь, поедание друг друга.
      ИВАН. В том-то весь смак. Немного тленья, немного смиренья, немного любви. ...Ты стала такой разговорчивой. Первые дни ты молчала. Заражаешься здешним воздухом.
      МАРИНА. Воздух как воздух.
      ИВАН. Не скажи. Дом-призрак.
      МАРИНА. У нас все хорошо?
      ИВАН. У нас все хорошо, просто великолепно.
      МАРИНА. Не знаю. Тебе Сергей про меня ничего не говорил?
      ИВАН. А должен был?
      
      Пауза.
      
      МАРИНА. ...Завтра я уеду.
      ИВАН. Почему?
      МАРИНА. Хочу.
      ИВАН. А как же я? Наши ночи? Наши чаепития?
      МАРИНА. Все. Хватит. Больше никаких ночей. Никаких чаепитий. Пора.
      ИВАН. Ну..., что ж.... Пора так пора. Как скажешь. Скатертью дорога.
      МАРИНА. Так просто?
      ИВАН. Так просто. Портрет почти готов. Он, кстати, не получился.
      
      Из окон второго этажа, где живет Вера, неожиданно вырывается громкая бравурная музыка, слышны крики и смех. Марина от неожиданности резко поднимает голову с колен Ивана и садится на стуле.
      
      ГОЛОС ВЕРЫ. Нет-нет!.. Ничего не хочу слышать!.. Пей или я спущу тебя с лестницы!.. А-а-а-а!.. Ура!.. Настоящий, настоящий друг.
      ИВАН. Боже, когда это прекратится? За семь дней она поменяла семь мужиков. Ни одной спокойной ночи.
      МАРИНА. Угомонились в пять, проснулись в десятом. У меня от них с утра болит голова. Пожалуй, я что-нибудь выпью. А где Сергей?
      ИВАН. Не знаю.
      
      Музыка так же внезапно, как и началась, обрывается.
      
      ИВАН. И папаша пропал. Провалился сквозь землю. Ну, где вот он? Его три дня никто не видел.
      МАРИНА. Ну и что? Найдется твой бесконечный старик. Объявится, никуда не денется.
      ИВАН. В реке ниже по течению нашли утопленника-рыбака.
      МАРИНА. Ерунда. Ты сам говорил, он никогда не рыбачил. И лодки у него нет.
      (Наверху очередной грохот и шум) ...На какие деньги она гуляет?..
      ИВАН. Она продала Сергею дом. Пропивает аванс. Халдей добился своего.
      МАРИНА. Молодец... Целеустремленный мужчина... Жаль, я его недооценила.
      
      Из Вериной комнаты наверху выходит Сергей с подносом, заставленным пустыми бутылками и остатками еды. Он спускается с лестницы.
      
      МАРИНА. Мы ждем тебя полчаса.
      СЕРГЕЙ. Извините.
      МАРИНА. Два коньяка и два кофе.
      ИВАН. С кем она там?
      СЕРГЕЙ. С каким-то молоденьким мальчиком. С каким-то молоденьким подонком, румянолицым фавном.
      ИВАН. Ты же видишь, что она спивается...
      СЕРГЕЙ. Во-первых, пьют они не так много. Больше шумят. Во-вторых, не твое дело.
      ИВАН. Ей будет плохо.
      СЕРГЕЙ. Пойди и скажи ей это сам.
      МАРИНА. Ты-то уж никак не прогадаешь во всей этой истории.
      СЕРГЕЙ. Я уже не прогадал. Я купил дом. Ты это хотела услышать?
      ИВАН. На какие шиши?
      СЕРГЕЙ. Помогли добрые люди.
      ИВАН. Не видел моего отца?
      СЕРГЕЙ (Приносит им коньяк и кофе). Не видел. И не хочу.
      МАРИНА. Не ты ему рассказал про утопленника?
      СЕРГЕЙ. Нет, не я. Я слышал другую версию. В деревне за Волгой два дня назад пропал мальчик. Там в лесу видели твоего отца.
      ИВАН. Бред сивой кобылы. Кто? Что? Этого не может быть.
      СЕРГЕЙ. Спорить не стану. Возможно, деревенские сплетни. Хотя никто не знает, что у твоего папаши на уме.
      
      Сергей уходит.
      
      МАРИНА. Он просто злится. Ничего. Полезно.
      
      Музыка во втором этаже снова начинает греметь.
      
      МАРИНА. Караул. Надо пить стрихнин, чтобы избавиться от этого наваждения. Пойду, прилягу. Вобью себе в каждое ухо по килограмму ваты. ...Не напивайся, как вчера. Вряд ли ты помнишь, что ты вытворял.
      
      Иван остается один и прикрывает глаза. Появляется Сергей. Садится за столик к Ивану. Смотрит на того и копирует его позу на стуле. Берет бокал Ивана с недопитым коньяком, вдыхает запах и отпивает. Иван открывает глаза.
      
      ИВАН. Ты здесь.
      СЕРГЕЙ (С бокалом в руке). Ты меня звал?
      ИВАН. Нет. Тебе показалось.
      СЕРГЕЙ. Жаль. Я думал, ты хочешь поговорить.
      ИВАН. О чем? Верни мой коньяк.
      СЕРГЕЙ. (Возвращает ему бокал) Да, конечно. Только не входи в штопор. Помни, что завтра вы приглашены ко мне на ужин в честь покупки вашего дома.
      ИВАН. "Нашего"? Он никогда не был моим. Но приглашение на ужин от халдея - большая честь.
      СЕРГЕЙ. Что тебя не устраивает?
      ИВАН. Меня все устраивает.
      СЕРГЕЙ. Странно, как много я тебе прощаю. Ты не заметил, что мы в последнее время стали очень близкими людьми?
      ИВАН. Нет, я не заметил. Но ты мне нравишься. Всегда нравился.
      
      Сергей уходит. Иван опять закрывает глаза.
      
      ИВАН. Я сплю. Меня нет. И никогда не было. И никогда не будет.
      
      Из комнаты наверху выходит Вера с бокалом вина и тихо спускается вниз. Она садится перед Иваном на землю и кладет ему голову на колени.
      Иван открывает глаза.
      
      ИВАН. А..., это ты... А где твой мальчик?
      ВЕРА. Уснул, прогнала, растворился... Какая разница?.. (Трется щекой о его руку) Он, кстати, в постели гораздо лучше тебя.
      ИВАН. Я не сомневаюсь. Ты получила то, что хотела... Лучший вариант... Все другое было бы гораздо хуже. ...Невозможно. Невыносимо. Все изменилось. Я изменился. Ты изменилась.
      ВЕРА. Да? И что же со мной произошло?
      ИВАН (Встает, ловко освобождаясь от нее). Ты поумнела на десять лет.
      ВЕРА. Хы..., тогда уж постарела и подурнела. Впрочем, там год за два. Значит, на двадцать.
      ИВАН. Как тебе больше нравится. Не имеет значения.
      ВЕРА. Эники-беники, ели вареники. ...Я поумнела на двадцать лет, которые подарила тебе...
      ИВАН. Никто никому ничего не дарил. Ерунда. Бабьи слезы. Ты же не дура. Скажи еще, что я вампир, злодей, карабас-барабас, выпил твою жизнь.
      ВЕРА. Хуже. Выплеснул, как помои.
      ИВАН. Ну, да, конечно. Слышали, знаем. В чем ты меня обвиняешь?
      ВЕРА. Ни в чем... Во всем... Какая разница?
      ИВАН. Ты хотя бы любила. За это все можно простить. Я не виноват, что у меня никудышная, дырявая память. Я все забыл. Напомните, моя милая, где мы встречались? Кто вы? Я вас не знаю. Десять лет - это так долго, так нудно и ...так пошло. Тебе было легче ждать.
      ВЕРА. Да, у меня было идеальное место для ожидания.
      ИВАН. Чего ты хочешь теперь?
      ВЕРА. Чего? Самую малость. Твою голову на блюде. Твою красивую, породистую голову на блюде. ...Я тебе не рассказывала? Со мной еще в школьном лагере приключилась одна история. Аккурат после моего дня рождения. Мне тогда стукнуло тринадцать... Один мальчик влюбился в меня без памяти. Молоденькой я была красива. Не веришь?
      ИВАН. Почему? Верю. Даже помню.
      ВЕРА. Нежный мальчик, холеный, с тонкими губами. А я над ним посмеялась. Унизила. При всех, жестоко и мерзко. Не со зла, по младенческой глупости. Так, детская шалость, каприз. Он ушел в лес и повесился. Весь лагерь стоял на ушах. Мать сразу же приехала и забрала меня домой.
      Странно. Я совсем забыла о нем. Я даже не помню, какого цвета у него были глаза. Не помню его имени. Я случайно вспомнила об этой истории вчера.
      Иногда жизнь слишком длинна.
      ИВАН. Я остался один. Совсем один. Ты понимаешь?
      ВЕРА. Нет. Я все эти годы была в компании.
      ИВАН. Ну, прекрати. Почему ты перестала отвечать на мои письма?
      ВЕРА. Не знаю... О чем оттуда можно писать?.. Я перестала отвечать, потому что перестала отвечать.
      Когда у нас, там, были дни свиданий.... Когда у нас были дни свиданий, и к кому-то приезжал муж или просто..., я... что же я делала? Может быть, я плакала? Нет, я не плакала. Может, читала твои письма? Нет, не читала. Рвала их? Нет, не рвала. Что же я делала? Я не помню, я не знаю. Я тихо сходила с ума. Когда меня выбирал в бане какой-нибудь надзиратель или солдатик, редко, иногда, я представляла твои руки, я гладила твои волосы, я стонала в твоих объятьях. Я легко предавала тебя, потому что любила. Так я отвечала на твои письма.
      ИВАН. Странно. Раньше ты была другой.
      ВЕРА. Да. Наверное.
      ИВАН. Ты будешь мстить?
      ВЕРА. Я вернулась домой.
      ИВАН. Это все очень странно.... Неужели ты не слышишь, как это странно?!.. Да, я мерзавец, я трус. Называй меня, как хочешь. Но прошло столько лет. Ты возвращаешься и топчешь мою жизнь...
      ВЕРА. Я просто тебя люблю, как умею. Сделай мне кофе.
      ИВАН. Скажи, что тебе надо?
      ВЕРА. Немного. Чашку кофе. Свежести июльского утра десять лет назад. И запаха того твоего дешевого одеколона от подушки...
      
      Пауза.
      
      ИВАН. Она здесь ни при чем. Она ни в чем не виновата.
      ВЕРА. Да. Мне даже нравятся ее глаза. У нее необычный, глубокий, колючий взгляд. Наверное, поэтому ты так стремительно затащил ее в постель. (Ежится) ...Холодно.
      ИВАН. Обыкновенно.
      ВЕРА. Можно выпить. Нужно выпить.
      
      Чокаются.
      
      ВЕРА. За что?
      ИВАН. Не знаю.
      ВЕРА. Как тогда?
      ИВАН. Не люблю в тебе это. Прошло десять лет.
      ВЕРА. Их не было... Как тогда. За нас и наших будущих детей.
      
      Пьют.
      
      ВЕРА. Что я должна сделать?.. (Прижимается к нему)... Уйти?.. Молчи. Молчи. Ты меня любишь?
      ИВАН. Нет.
      ВЕРА (Целует его). Ты мой. Ты мой. Ты мой. Ты мой! (Иван тоже отвечает поцелуем)
      
      Входит Сергей. Иван отталкивает Веру.
      
      СЕРГЕЙ. Извините. Помешал.
      ВЕРА. Что еще тебе нужно?
      СЕРГЕЙ. Мне просто опять послышалось, что меня звали. Если я не нужен, я лучше уйду.
      ИВАН. Никуда ты не уйдешь. Ты хозяин этого дома. А мы просто квартиранты. Уходить нужно нам.
      СЕРГЕЙ. Ну, не сразу. До конца месяца я никого не гоню. За это время вы сумеете подыскать себе новое жилье.
      ИВАН (Растерянно). Почему "до конца месяца"? До какого "конца месяца"? Сегодня двадцатое...
      СЕРГЕЙ. Двадцать первое. Так написано в нашем договоре. (Вере) Разве ты не предупредила своих квартирантов?
      ВЕРА. Я еще не успела. Откуда я знала, что ты будешь настаивать на каждой запятой этого проклятого договора?
      СЕРГЕЙ. Извини, не оправдал твоих надежд. Но все будет именно так. Мне жаль, у меня планы, все расписано, ...обязательства перед инвесторами и друзьями.
      ИВАН. Спасибо за новость. Что здесь будет?
      СЕРГЕЙ. Гостиница. Скорее всего. Для постоянных клиентов.
      ИВАН. Дом свиданий. Нормально.
      
      Иван валится на стул, заламывая руки за голову. Усмехаясь, глядит перед собой. Сергей спокойно уходит за стойку бара и проверяет там чистоту бокалов. Вера садится рядом с Иваном.
      Входит Марина.
      
      МАРИНА. А-а-а... А я-то думаю, почему в доме такая странная тишина? Собралась компания старых друзей. Не помешала?
      ИВАН. Как ты себя чувствуешь?
      МАРИНА. Не знаю, не знаю. Я не могу бодрствовать и не могу спать. Меня тошнит и хочется напиться.
      ВЕРА. Тебе нужно к врачу.
      МАРИНА. Очень неприятное чувство... Ты знаешь, я лежала и думала. Лежала и думала. Я решила, что мы уедем вместе.
      ВЕРА. Вы уезжаете?
      ИВАН. Поговорим об этом позже.
      МАРИНА. А что? В чем дело? Почему? Сейчас не время? Или, может быть, нам кто-то мешает? Разве это секрет? Разве секрет, что ты, как ты сам говоришь, меня любишь, что я у тебя первая, кого ты действительно любишь? Что ты хочешь от меня ребенка, мучаешь до изнеможения каждую ночь? Что в этом доме больше жить невозможно? Кто-то еще не знает об этом?
      ВЕРА. И... куда вы собрались?
      МАРИНА. На юг. На запад. На север. На восток. В столицу. В глушь. В Европу. В Китай. Куда угодно, только чтобы дышать легко и спокойно.
      СЕРГЕЙ. Неожиданная новость. И любопытная. Очень любопытная.
      ВЕРА. (Спокойно) Когда?
      МАРИНА. Завтра. Сегодня. Немедленно. Теперь же. Я иду собирать вещи. Иван, мы уезжаем сегодня.
      ВЕРА. Мне кажется, ты ошибаешься. Не спеши. Оставайтесь. Снимем поблизости уютную квартирку. Мы, оказывается, еще можем очень недурно вместе проводить время. Мы его славно поделим. Я буду вам, как мать. Мне много не надо. Он такой добрый, обильный, удобный... Его хватит на двоих, на всех...
      
      Иван делает несколько шагов, чтобы уйти.
      
      МАРИНА. Куда ты?
      ИВАН. Говорят, за городом видели отца. Я... скоро вернусь...
      МАРИНА. Ты никуда не уйдешь. Возьми чемодан и иди в дом собирать вещи.
      ИВАН. Не сейчас. Не сердись. Не сейчас.
      
      Иван усмехается и уходит. Пауза.
      
      ВЕРА. Старая привычка. Тебе его не сломать.
      СЕРГЕЙ. Вам принести что-нибудь?
      ВЕРА. Да, Сережа. Мне наверх бутылку шампанского.
      
       Вера медленно поднимается к себе наверх по лестнице. Сергей поднимается следом за ней с бутылкой шампанского.
      
      ВЕРА. (Марине) ...Приходи. Нам есть о чем поговорить. Теперь оказалось, что нам есть о чем поговорить. Мы же подруги. Помнишь? Ты сама говорила, ты сама мне пела в уши, что мы с тобой задушевные подруги. Можно сказать, молочные сестры.
      
      Вера берет у Сергея шампанское и заходит в свою комнату. Сергей спускается с лестницы. Садится за столик рядом с Мариной.
      
      МАРИНА. Ну и что?
      СЕРГЕЙ. Ничего.
      МАРИНА. Что это было?
      СЕРГЕЙ. Небольшая семейная сцена. Ваша семейная сцена. Так сказать, милые бранятся - народ умиляется.
      МАРИНА. Я гляжу на тебя, и не понимаю.
      СЕГЕЙ. Чего ты не понимаешь?
      МАРИНА. Ну, скажем, почему ты никому ничего не рассказал?
      СЕРГЕЙ. О чем?
      МАРИНА. Обо мне.
      СЕРГЕЙ. Зачем? С какой стати? Что? Это не мое дело.
      МАРИНА. Ты ко мне переменился.
      СЕРГЕЙ. Конечно. Сначала я думал, что ты оказалась в моей постели потому, что я тебе понравился. Такая, знаешь ли, встреча родственных душ. Легкий флирт по взаимному согласию. Потом понял, что моя постель просто была для тебя дорогой в этот дом.
      МАРИНА. Ты не прав. Я не хочу с тобой спорить и объяснять.
      СЕРГЕЙ. Не объясняй. Не нужно. Приехала мстить за сестру, а занимаешься..., чем же ты занимаешься? Как это назвать? И слова не подберу. Игрой? Любовью?
      МАРИНА. Кто тебе сказал, что я приехала мстить?
      СЕРГЕЙ. А зачем ты приехала?
      МАРИНА. Ты сам сказал - не твое дело. Это вовсе не так интересно.
      ...Ну... и как ты живешь?
      СЕРГЕЙ. Неплохо, неплохо.
      МАРИНА. Не скучаешь?
      СЕРГЕЙ. Некогда. Все дела. Скукой, сплином хорошо баловаться на досуге.
      МАРИНА. Да-да... А я-то, бедняжка, представляла, что ты будешь бегать за мной с кухонным ножом или подсыпать мне что-нибудь в кофе. Чуть-чуть утром, чуть-чуть вечером - "Вернись, дорогая. Люблю, рыдаю".
      СЕРГЕЙ. Страдаешь? Увы, и здесь я не оправдал твоих надежд.
      МАРИНА. Никого себе не присмотрел?
      СЕРГЕЙ. Я же сказал: я был занят. Тебя что-то не устраивает в Иване?
      МАРИНА. Нет, почему? Просто... Он ребенок, а ты мужчина. С ним хорошо играть, но трудно жить.
      СЕРГЕЙ. Ты собираешься с ним жить?
      МАРИНА. Не знаю. Пока не решила. Вот, подумывая - не вернуться ли к тебе? Примешь?
      СЕРГЕЙ. (Невесело) ...Приму... и распахну объятья, и куплю шампанского, и устрою карнавал.
      МАРИНА. Ну, покупать тебе ничего не надо. У тебя все припасено заранее. Ты всегда начеку.
      
      Сергей ловит ее руку. Сжимает ее.
      
      МАРИНА. Отпусти. Мне нужно идти.
      СЕРГЕЙ. Почему нет? Я ведь всегда хорошо плачу.
      МАРИНА (Вырывается) Денег мне пока хватает. Он тоже хорошо платит.
      СЕРГЕЙ. Я не о деньгах.
      МАРИНА. ...Лучше принеси коньяка.
      
      Сергей отпускает ее, встает, идет к бару и приносит ей бутылку коньяка. Ставит на стол. Уходит.
      Марина идет к радиоле. Включает музыку. Танцует.
      Выключает музыку. Садится в кресло. Ежится от холода.
      Темнеет. Появляется Иван.
      
      ИВАН. Не спишь?
      МАРИНА. Бодрствую... Я трезвая, замерзшая, беспросветная бодрячка...
      ...Вечер какой-то промозглый, холодный. Все небо затянуло.
      ИВАН. Пойдем пить твой чай.
      МАРИНА. Не хочу.
      ИВАН. Принести тебе плед?
      МАРИНА. Не надо. Я согреваюсь коньяком.
      ИВАН. Да? Налей и мне.
      МАРИНА. Иди спать.
      ИВАН. Я тебя люблю.
      МАРИНА. Я тебя тоже.
      ИВАН. Что все-таки происходит? Можешь ты мне вразумительно ответить? Что происходит? ...Ну, хорошо. Давай обвенчаемся, снимем комнату, уедем отсюда. Что ты молчишь?
      МАРИНА. А на венчание ты сделаешь ее посаженой матерью и возьмешь с собой, как хвостик, куда бы мы не уехали.
      ИВАН. О, боже мой, опять ты. Ну, сколько раз можно повторять одно и то же: я люблю тебя, ...я люблю тебя.
      МАРИНА. Повтори еще раз.
      ИВАН. У меня мозоль на языке. ...Ты назначила цену. Я исправно плачу. Что тебя не устраивает?
      
      Пауза. Марина усмехается.
      
      МАРИНА. Мы знаем друг друга семь дней. В некоторых отношениях важен срок. Семь дней, десять лет. ...Я не знаю, чего я хочу. Возможно, я действительно хочу, чтобы ты увез меня отсюда. Ты можешь увезти меня отсюда?
      ИВАН. Когда?
      МАРИНА. Сейчас. Немедленно. Пока не поздно.
      ИВАН. Увезу. Подожди. Разве я говорю "Нет"? Все, что я делаю, это постоянно твержу: "Да, да, да". Но мне нужно время.
      МАРИНА. У меня нет времени. И у тебя нет времени.
      
      Из комнаты наверху тихо выходит Вера. Останавливается. Смотрит на Ивана и Марину. Те ее не замечают.
      
      ИВАН. (Наливает коньяк себе и ей) Еще коньяка?
      МАРИНА. Осторожно. Я могу напиться и начать бить посуду. Или поджечь дом. Этот чертов дом, где все ходят друг за другом.
      ИВАН. Успокойся ты, наконец. Все нормально. Ничего не произошло. Нам хорошо друг с другом. Пей, гуляй, веселись.
      МАРИНА. Ты знаешь, я почему-то вот сейчас боюсь тебя потерять. Первый раз. Смешно. Самой смешно.
      ИВАН. (Берет ее за плечи) Разве меня можно потерять? (Целует ее) Я же с тобой. Вот я.
      МАРИНА. Скажи, что ты мой.
      
      Иван усмехается.
      
      МАРИНА. Что?
      ИВАН. Я твой.
      
      Вера демонстративно роняет бокал. Бокал разбивается.
      Иван и Марина вздрагивают и оборачиваются.
      
      ВЕРА. Хотела разжиться коньяком. Впрочем, я могу подождать до утра. Желаю приятно провести время.
      
      Вера уходит к себе и закрывает дверь.
      
      МАРИНА. Идем отсюда. Закроем двери на все замки. Выключим свет. Набьем в уши ваты.
      ИВАН (Смеется). Вушиваты, вушиваты. Новое индийское божество. Набивает в уши ваты, чтоб заниматься любовью вглухую.
      
      В окнах квартиры Ивана загорается свет. В первом окне появляется Марина. Она разливает по чашкам чай. В одну из чашек что-то подсыпает. Входит Иван. Марина отдает ему чашку. Пьют чай. Свет гаснет. Затемнение.
      
      С ц е н а ч е т в е р т а я. ГОРА.
      Ночь. Заросший лес на горе. Мальчик и Отец.
      
      ОТЕЦ. В каждое мгновение в человеческом мозгу свербит нота, одна простая мысль: ...песчинка... отвергаю!..
      МАЛЬЧИК. Мы заблудились. Я хочу есть.
      ОТЕЦ. Сейчас. Я разведу костер. Раньше все здесь было по-другому.
      МАЛЬЧИК. Мне холодно и страшно.
      ОТЕЦ (Разводит костер и кутает мальчика в свой плащ). Сейчас ты согреешься. (Оглядывается) Я ничего здесь не узнаю. Ничего. Почему мы заблудились?
      МАЛЬЧИК. Ты говорил, что знаешь дорогу. (Плачет) Мы заблудились, и мои козы разбежались. Отец меня убьет.
      ОТЕЦ. Когда-то я знал дорогу. Думал, что знал. Не бойся, я с тобой. Я никому тебя не дам в обиду. Мы выберемся. Ложись. Поспи. Нам нужно набраться сил. А я расскажу тебе сказку.
      МАЛЬЧИК. Только расскажи хорошую сказку.
      ОТЕЦ. Да.
      ...Жили-были старик со старухой у самого синего моря. Звали старика Авраам, а старуху Сара. И не было у них детей. Долго молился Авраам, чтобы господь дал им сына. И когда Аврааму было сто лет, господь призрел на Сару, и она зачала и родила Аврааму сына Исаака. Старуха Сара говорила: - Смех сделал мне Бог. Кто не услышит обо мне, рассмеется. Кто сказал бы моему мужу, что его старуха будет кормить ребенка грудью!
      МАЛЬЧИК. Я не помню, как мама кормила меня грудью.
      ОТЕЦ. Спи, спи. Закрой глаза. Исаак вырос и стал красивым мальчиком. Но Бог решил испытать Авраама и сказал ему: Авраам! Тот ответил: - Вот я.
      - Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака, - сказал Бог, - и пойди с ним в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе.
      МАЛЬЧИК (Засыпая). А что такое всесожжение?
      ОТЕЦ. Это когда отец разводит костер и сжигает своего сына ради любви к богу.
      МАЛЬЧИК. Разве ради любви надо сжигать своего сына?
      ОТЕЦ. Тебе еще не понять. Спи. И слушай.
      ...И оседлал Авраам осла своего, взял с собой двоих отроков и сына Исаака, наколол дров для всесожжения, и пошел в землю Мориа.
      На третий день, придя на место, он отпустил отроков, взвалил на спину Аврааму дрова, сам взял факел и нож. И пошли они на гору. Отец вел единственного сына на всесожжение. А тот спрашивал: - Вот огонь и дрова. Где же агнец для всесожжения? Ты спишь?
      МАЛЬЧИК. Сплю.
      ОТЕЦ. И пришли они на место, и устроил Авраам жертвенник, и разложил дрова, и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою, и взял нож, чтобы заколоть сына своего. А Исаак... Исаак ничего не видел, потому что глаза ему от страха застилали слезы...
      Но явился Ангел Господень и в последний миг удержал руку Авраама: - Не делай с ним ничего. Ибо теперь Я вижу, что боишься ты Бога и не пожалеешь сына твоего единственного для Меня.
      И взял Авраам овцу, запутавшуюся в кустах, и принес во всесожжение вместо сына своего. Ни один мускул не дрогнул на его лице. И вернулся домой. И стал праведником.
      
      Мальчик спит. Отец берет нож, сжимает в руках. Стонет и катается по земле.
      
      ОТЕЦ. Два было человека, два.... И мне ведь ты сказал.... Разве не твои я слышал слова? Разве не ты со мной говорил? Не ты решил испытать мою веру? Не ты кричал мне в уши, что нет другого пути спасения, что мир тонет в мерзости и во лжи? Ты же показал мне дорогу, по которой можно выбраться из ада и мрака! Ты! Ты! Ты!
      И я привел Ивана на гору. И развел костер. И вынул нож. Потому что я верил. Верил. Верил. Разве я не верил? Разве моя вера была не так чиста? Разве я в чем-то, хоть в малости, обманул тебя? Разве я хоть на миг усомнился?
      ...И вот стою я с ножом, занесенным над сыном моим Иваном.... А в небесах никого.... И руки онемели.... Окаянного, прости!!!.. Господи, прости!!!.. Прости!!!.. Ведь так и стою!.. И не опустить рук.... И назад не вернуться!..
      
      Мальчик проснулся и смотрит на Отца огромными глазами.
      
      МАЛЬЧИК. Поэтому ты все время называешь меня Иваном?
      
      Шум в кустах. К костру врываются Отец мальчика и его Друг. Оба с ружьями.
      
      ОТЕЦ МАЛЬЧИКА. Отойди от него! Отойди, тварь!
      МАЛЬЧИК (Бросается к своему отцу). Папа! Папочка!
      ОТЕЦ МАЛЬЧИКА. Что ты с ним сделал?! Что он с тобой сделал?! Как собаку, пристрелю! (Размахивает ружьем)
      
      Его Друг бьет прикладом по лицу Отца. Сбивает его с ног. Пинает сапогами.
      
      ДРУГ. Ну что? Ну что? Ты думаешь, мы сдадим тебя ментам? Мразь! Да мы тебя на куски разрежем и живьем здесь закопаем, если ты хоть пальцем его тронул.
      ОТЕЦ МАЛЬЧИКА. Отстрели ему все его дерьмо.
      ОТЕЦ (Стонет). А-а... мы искали дорогу...
      МАЛЬЧИК (Плачет). Он ничего не делал. Он рассказывал мне сказку. Мы заблудились.
      ОТЕЦ МАЛЬЧИКА (Ощупывает сына). Он тебя запугал, сынок? Он тебя запугал?
      МАЛЬЧИК. Нет, не трогайте его. Мы просто заблудились.
      ДРУГ (Замахивается на Отца) Твое счастье, что мальчишка цел. (Таскает Отца за волосы) Если на нем найдут хоть одну царапину... (Отцу мальчика) Эту мразь давно надо было пристрелить или отдать в сумасшедший дом. Я всегда говорил.
      (Отцу) Ты как крыса ходишь по нашим полям. Большая серая крыса. (Пихает Отца, тот падает) Пошли! Вставай! Что разлегся? Юродивый.
      
      Затемнение.
      
      С ц е н а п я т а я. ОТЕЦ.
      Ночь. Вновь то же кафе. Отец ползет по земле к пустым столикам. Он оборван, испачкан в грязи. На лице кровь, синяки под глазами. Внезапно он поднимает безумные, горящие лихорадочным светом глаза. Щурится, словно видит кого-то. Но сцена пуста. Вскакивает. Делает несколько шагов. Встает перед пустотой на колени.
      
      ОТЕЦ (В слезах). Пришла, пришла... Ты не могла не придти.... Здравствуй, Танюша... Моя, моя Танюша, женушка родная... Солнышко мое, свет мой.
      (Встает с колен, ведет за собой пустоту) Садись, садись вот сюда. Тебе нельзя долго стоять. ...В аптеку, да? В аптеку? Нужны лекарства? Что? Нет? Это хорошо. Так нам будет легче жить. Мне тоже ничего не нужно. Главное, что мы вместе.
      Все, все прошло, все позади. Теперь мы всегда будем вместе. Теперь ты всегда будешь дома. Я никуда тебя не отпущу. Ты и так все время куда-то уходила. Хватит. А я... Я устроюсь работать. Сейчас непросто найти работу. Но я знаю одно местечко. Нам хватит. Нам ведь не так много надо.
      
      Из комнаты Ивана тихо выходит Марина и замирает, притаившись. Отец не замечает ее и продолжает беседовать с пустотой.
      
      ОТЕЦ. Танюша, моя Танюша... Мое божество. Дай я на тебя нагляжусь. ...Ты только не молчи, ты тоже что-нибудь говори. Наконец-то, наконец-то... Скоро придет Иван. Мы устроим праздник. Настоящий праздник. У нас прекрасный сын. Я им горжусь. Да, если бы ты знала, как он вырос, возмужал. Сама все увидишь. Он очень тебя любит. Поэтому он меня так и не простил. Но это ничего. С этим можно жить. Он живет здесь, в этом доме. Да, я забыл тебе сказать - Вера вернулась. Ты всегда хотела, чтобы они были вместе. Не знаю. Они поссорились. У него другая женщина. Все женщины одинаковы. Извини. Кроме тебя.
      Почему ты так долго не приходила? Ты же видела, как мне плохо. Я опять говорю не о том. Душечка моя! Это я тебя загубил. Твои глаза тогда... когда мы вернулись... когда я и Иван... я никогда их не забуду...
      А зачем ты пришла сейчас? А? Почему ты не приходила раньше? Ты не простила меня? Не отворачивайся. Вижу - не простила. Ты никогда не простишь. Нет мне прощения. Зачем это фиглярство? Молчишь? Ты всегда молчишь. Как змея. ...Прости, прости... Выть, волком выть. Что мне остается? Ты довольна? Ты счастлива? Тебе весело? ...Оказалось, все так просто. Ты и я. И Иван. И никаких голосов. Никакого рая и ада. Пустота. Глупость. Туман. Или... ты еще есть? И можешь меня простить? Где ты? Я не вижу тебя! Говори! Кричи! Прокляни! Опять смеешься надо мной?!.. Любимая!.. Изводишь меня?...С-у-у-ка!...
      МАРИНА. Я могу вам чем-то помочь?
      
      Отец вздрагивает и смотрит на нее.
      
      МАРИНА. Почему Иван не сводит вас к доктору? Сейчас хорошие доктора. Галлюцинации, бред, переутомление. Это все лечится.
      ОТЕЦ. Таня?.. Кто ты?.. Я ничего не вижу...
      МАРИНА. Я здесь.
      ОТЕЦ (Протирает грязными руками полные слез глаза). Кто?.. (Узнает Марину) ...Как вы тут оказались?..
      МАРИНА. Пришла. Вы сейчас говорили сами с собой, а это - галлюцинация, бред. Кто вас избил? Давайте помогу, у Сергея в баре была аптечка...
      ОТЕЦ (Не дает к себе прикоснуться). Да оставьте вы меня. Не ваше дело. Не знаю. Не помню. Это ошибка... Сдулся. Скукожился.
      МАРИНА. Надо разбудить Ивана. Сказать, что вы нашлись.
      ОТЕЦ. Послушайте, что вы всюду суете свой нос? ...Вас просят об этом? Шли куда-то - и идите..., идите...
      МАРИНА. Не могу. В школе учили милосердию. Я вам не нравлюсь?
      ОТЕЦ (Внимательно разглядывает ее) А..., милосердию... Слова-то какие... Милое сердцу..., если оно есть... (Пожимает плечами). Мне с вами не жить. Единственное, разве что - на свадьбе отплясать. (Делает несколько неуклюжих, беспомощных плясовых па) Та-та! Та-та-ра-та! Та-та! Та-та! Крендель-бумсель-карамель! Атырь-батырь-сапоги! ...Будет свадьба?
      МАРИНА. Вы хотите? Не знаю.
      ОТЕЦ. С тех пор, как вы появились в этом доме, здесь стало очень тесно. Странно. Плохо станцевал. Без души.
      МАРИНА (Усмехается). Наверное, я люблю его... Такое вам в голову не приходило?
      ОТЕЦ. О, Иван, конечно, красавец-мужчина. Гусар. Гренадер в яблоках. Моя порода. Кладезь ума и обаяния. Такого что не полюбить.
      МАРИНА. Вот-вот... Вы же сами говорили: главное - любить.
      ОТЕЦ. Разве я говорил? Не помню. Вам? Впрочем... Я гляжу на вас. "Люблю - не люблю". Одна малина. Какая у вас, с вашими танцами, может быть любовь?
      МАРИНА. Спасибо. Куда уж нам? Не такой белой кости.
      ОТЕЦ. При чем тут?.. какая кость? По глазам все видно. Посмотрите человеку в глаза. Лучше любого паспорта и доноса.
      МАРИНА. Я ношу линзы.
      ОТЕЦ (Перебирается с земли на стул). Не люблю високосные года. Активное солнце, глупая комета. Линзы так линзы. Теперь понятно, почему у вас стеклянные, пустые глаза. ...Вы как с Иваном живете?
      МАРИНА. Всяко. Все хуже и хуже... Я как-то в траве видела битву двух насекомых. Они ничего не делали, только махали лапками. А потом вдруг один откусил другому голову.
      ОТЕЦ. Интересненько. Кто же из вас двоих более кусачий? По мне так это Ритуля ходит с откушенной головой.
      МАРИНА. Так ей же нравится. Разве нет? И заметьте - не в первый раз. Ваша Ритуля от этого кайфует. Иному приятно, когда ему откусывают голову.
      ОТЕЦ. Нравится? Любопытно. Возможно, возможно. Многое в человеке загадка. Взять хоть меня. Сам себе непонятен, подлец. Уж так витиеват.
      МАРИНА. Видите, как много у нас общего. Отчего бы нам с вами не подружиться?
      ОТЕЦ. Зачем? Доесть Ритулю? Да, барышня, вы - интересный экземпляр.
      
      Отец подходит к Марине. Обнюхивает ее шею и начинает ее лизать. Марина неприятно морщится, ежится.
      
      МАРИНА. Перестаньте.
      ОТЕЦ. ...Сладкая, манящая... духи терпкие, прям душу выворачивают... Любовная истома, сказка. (Крепко хватает одной рукой Марину сзади за шею, второй берет со стола нож и приставляет ей к горлу)
      МАРИНА. Что вы? Прекратите...
      ОТЕЦ. Что мне сейчас мешает перерезать вам горло? Кто вы? Неизвестно. Откуда? Зачем? Неизвестно. Никто не хватится. Вы Ритуле голову откусили, а я вам. А? И Ритулю спасу. И Ивана она вернет. Без вас было тихо. С меня - что возьмешь? А им радость. А? Кто за вас заступится? Кто мне запретит? ...Вы - никто. Пыль.
      
      Лижет нож и отпускает ее. Марина вырывается.
      
      МАРИНА. Придурок!.. Сумасшедший!.. Идиот!..
      ОТЕЦ. Чу-чу-чу. Это уж как вам угодно. Вы что, испугались? Шуток не понимаете? Бросьте. Это же так смешно. Хи-хи-хи. Какая у вас, однако, шейка хрупкая. Лебяжья. Понимаю Ивана. Ну, глупая шутка, глупая..., ну, подумаешь, опростоволосился... по старости лет. Вы про спасение заговорили, - вот я и опростоволосился, подыграл, пошутил.
      МАРИНА. Псих.
      ОТЕЦ. Так-так... так я и знал.... А как же любовь? А как же милосердие? За что, драгоценная моя? Чем я провинился? Я сделал гораздо меньше, чем вы. Я всего-то устроил небольшую комедию. И никому не лез в душу, ни о чем не выпытывал, ничьих сердец и жизней не разбивал. Это вы приехали и всем вывернули шеи.
      Как вы зарделись-то - фирменный крем-брюле. Ивашка-то хорош в постели? Послушайте, что я вам скажу.... Уезжайте отсюда. Исчезайте. Как сон, как бред. Как случайный фламинго. Не суйте свой нос в чужие дела. Не портите людям кровь. Не лезьте в их жизнь. Идите себе с миром мимо. Кто вы? Кто? Пристав? Исповедник? Судья? Да нет. Обыкновенная...ш-ш-ш... дамочка. Понимаете? Оставьте нам самим разбираться с нашими сумасбродствами. Вы - не наша. У вас впереди большое и светлое будущее. А у нас ничего.
      МАРИНА. А если уже поздно? Если уже - ваша? Мне плевать, верите вы мне или нет. Был ваш Иван, стал мой. Моя любовь - что хочу, то и делаю.
      ОТЕЦ. Мы с Танюшей Ваньку - Ивана, твоего, как ты говоришь, Ивана - десять лет ждали. Она уже не верила. А я верил. Тупо верил. Молился, молился, молился. Когда чудо случилось, ни на секунду ее не оставлял. Упросил врачей, чтобы при родах мне быть. Пуповину перерезал. Он - мой сын. Он моя плоть и кровь. Комочек на руках.
      МАРИНА. А теперь он мой. ...Знаете, мы с вами похожи.
      ОТЕЦ. Не пугайте. Я просто ...живу, дышу. Вдох - выдох, ночь - день.
      МАРИНА. Вдох - жена на том свете, выдох - сын в палате ЧЧЧ...Вы, как Иван говорит, тоже меченый... Когда я вижу вас, у меня такое чувство, что на вас давит километров на двадцать атмосферы больше, чем на остальных...
      ОТЕЦ. Такой сплющенный?.. Ха-ха.... Прощайте.
      МАРИНА. Уходите?
      ОТЕЦ. Уношу ноги. Уношу ноги, милая дамочка. (Уходит)
      
      Затемнение.
      
      С ц е н а ш е с т а я. СЕРГЕЙ И ВЕРА.
      Тот же двор. Из своей комнаты выходит Сергей бумагами, садится за стол, листает бумаги. Из комнаты наверху с бутылкой виски тихо спускается Вера. Ставит бутылку на землю. Подходит сзади к Сергею и закрывает ему руками глаза.
      
      СЕРГЕЙ. Ты?
      ВЕРА. Нет. Не она. Я.
      СЕРГЕЙ (Отводит от лица Верины руки). А, привет.
      ВЕРА. Привет. Хочешь виски? Отличный виски.
      СЕРГЕЙ. Только из уважения к тебе.
      ВЕРА (Наливает виски себе и Сергею). Чиз.
      СЕРГЕЙ. Чиз. (Выпивают)
      ВЕРА. Поговорим?
      СЕРГЕЙ. Скажем друг другу хитрейшие из слов.
      ВЕРА. Что с тобой?
      СЕРГЕЙ. Ничего. А с тобой?
      ВЕРА. Тоже ничего. Обживаюсь дома.
      СЕРГЕЙ. Теперь уже не дома.
      ВЕРА. Ну, да. Теперь уже в гостях. Почему ты не уехал отсюда?
      СЕРГЕЙ. Мне всегда нравился Иван. Я ему завидовал. Его убийственной легкости. Я хотел жить, как он. Никогда не получалось.
      ВЕРА. Да. Он легкий человек. Ты прав. Весь как на ладони. Прост и предсказуем.
      СЕРГЕЙ. Прост и предсказуем. Жить, как хочешь. Любить, кого хочешь. Предавать, кого хочешь. И расправиться с любым, кто мешает тебе так жить. Даже не заметив этого, не поморщившись. С лицом блаженной невинности.
      ВЕРА. Всем за все воздастся.
      СЕРГЕЙ. Ерунда. Сказка для глупых. Никогда. Никому. И ни за что. Все превращается в прах, в гумос, в дерьмо. Убил и забыл. Предал и забыл. Ограбил и забыл. Или наутро попросил прощения, и тебя простили. Ты же его простила.
      ВЕРА. Простила.
      СЕРГЕЙ. Вот и я хочу простить. Мечтаю, как он будет стоять на коленях, и умолять позволить ему остаться жить в этом доме.
      ВЕРА. Не мечтай. Не будет. ...Ты ее любил?
      СЕРГЕЙ. Кого?
      ВЕРА. Ту девочку.
      СЕРГЕЙ. Какую девочку?
      ВЕРА. Упавшую тогда с крыши девочку. Разбившуюся девочку. Его девочку. Ту девочку, за которую я отсидела десять лет.
      СЕРГЕЙ. Невинно?
      ВЕРА. Не имеет значения.
      СЕРГЕЙ. Любил. Не любил. Тоже не имеет значения.
      ВЕРА. Я не помню тебя на суде.
      СЕРГЕЙ. Я не приходил. ...Она была беременна.
      ВЕРА. Кто?
      СЕРГЕЙ. Она. Ты не знала?
      ВЕРА. Не помню. Забыла.
      СЕРГЕЙ. Не знала или забыла?
      ВЕРА. Не знала. Забыла. От тебя?
      СЕРГЕЙ. Теперь все равно.
      
      Сергей молчит.
      
      ВЕРА. Он знал?
      
      Сергей молчит.
      
      ВЕРА. А ...эта?
      СЕРГЕЙ. Кто?
      ВЕРА. Теперешняя, ...что приехала, ...твоя протеже...
      СЕРГЕЙ. Она не моя протеже. Она - ее сестра.
      
      Пауза.
      
      ВЕРА. ...Нечто подобное я и предполагала. ...Иван знает?
      СЕРГЕЙ. Хочешь ему сказать? ...Давно пора.
      ВЕРА. Неужели он не знает?
      СЕРГЕЙ. Он поглупел. Вполне возможно, что он ничего не видит. Как только ты вернулась, он постарел и поглупел.
      
      Вера молчит.
      
      ВЕРА. ...Что ты собираешься делать с домом?
      СЕРГЕЙ. Я же сказал, устрою гостиницу, буду сдавать номера, обзаведусь штатными проститутками.
      ВЕРА. Очень умно и практично. Меня возьмешь?
      СЕРГЕЙ. Нет. ...Или сожгу.
      ВЕРА. Да, тоже неплохо.
      СЕРГЕЙ. Я пока не решил.
      ВЕРА. Человек садится не в свой поезд и едет не туда, куда хотел.
      СЕРГЕЙ. Ты о чем? Ты это о ком?
      ВЕРА. Так. О нас.
      
      Пауза.
      
      СЕРГЕЙ. Ты не присмотришь за кафе? Мне нужно на полчаса в город.
      ВЕРА. Конечно. У меня еще полно виски. И здесь отличный наблюдательный пункт.
      СЕРГЕЙ. Выполнишь одну мою просьбу?
      ВЕРА. Смотря какую. Заменить стриптизершу я тебе не смогу. Но обучена за десять лет многому.
      
      Сергей показывает на большой чемодан у стойки бара.
      
      СЕРГЕЙ. Там в чемодане картины Ивана. Отдай ему, когда придет. Покупал через знакомых раз в полгода по одному шедевру. Там, в области, есть магазинчик для местных художников. Он сдавал, я покупал. Накопился целый чемодан.
      ВЕРА. И что?
      СЕРГЕЙ. Ничего. Надоело.
      ВЕРА. Отдай сам.
      СЕРГЕЙ. Не хочешь?
      ВЕРА. При чем тут я? Я с ним, а не с тобой. Он, конечно, ни сном, ни духом?
      СЕРГЕЙ. Не спрашивал. Несложно было узнать. Если бы хотел, узнал. Он, как обычно, молчит. Я тоже.
      ВЕРА. Наслаждаешься? Мстишь?
      СЕРГЕЙ. Наверно. Они бездарны, его картины. Я выяснял. Не стоят и рубля. Хотя..., сегодня не стоят, а завтра, когда он случайно сломает себе шею, или сгорит на пожаре, или кто-нибудь всадит ему в спину нож, взлетят в цене. Найдется богатый идиот, который назовет их гениальными, прорывом, новым взглядом, новой мазней, новой эпохой.
      ВЕРА (Открывает чемодан, перебирает картины). Обычная история. Все может быть. Любишь красивые жесты? Раньше за тобой не замечала.
      СЕРГЕЙ. Так ты передашь?
      ВЕРА. Конечно, передам. Передам, предам, продам. Хочу посмотреть на его лицо.
      СЕРГЕЙ. Спасибо.
      
      Вера роется в картинах. Выбирает женский портрет.
      
      ВЕРА. Похожа?
      СЕРГЕЙ. На нее?
      ВЕРА. На меня.
      СЕРГЕЙ. Похожа. Конечно, похожа. Похожа на всех.
      
      Вера достает из косметички зеркальце и сравнивает себя с портретом.
      
      СЕРГЕЙ. Ты как обезьяна. Единственная причина, по которой мы бесимся - Иван. Он - обман. Он - зараза. Он - вирус. Вот в чем правда.
      ВЕРА. ...Иван-обман. ...Тебе видней.
      Зачем мне правда? Плевать я хотела на правду. Мне нужен он.
      СЕРГЕЙ. Ты его не получишь.
      
      Пауза.
      
      ВЕРА. Тебе нравится, как она танцует? (Сергей молчит) Она хороша в постели?
      СЕРГЕЙ. Если бы мы с тобой были умнее, ты бы сейчас лежала в его объятиях, а я целовал ее колени.
      ВЕРА. Ты ошибаешься. Нет. Никогда. Мы не созданы.
      СЕРГЕЙ. Разве в нашей жизни ничего нельзя изменить?
      ВЕРА. Ничего. Вряд ли. Там меня научили. Надо терпеть, и жить.
      
      Пауза.
      
      ВЕРА. Хочешь, пойдем ко мне?
      СЕРГЕЙ. Зачем?
      ВЕРА. Постель разобрана.
      СЕРГЕЙ. Не люблю. Не хочу. Твои жертвы - пошлость.
      ВЕРА. Просто скучно. А мы с тобой - как брат и сестра. Немного запретного сочувствия. Поплачемся друг другу в ладошки.
      
      Пауза.
      
      СЕРГЕЙ. Тебе на вид - все сорок. Жизнь прошла. Чего ты хочешь?
      ВЕРА. Вообще? Его любви, детей от него, и кое-что забыть. Все забыть. Знаешь, как говорят про баб - что забыла, того и не было.
      СЕРГЕЙ. Ты простушка. Милая простушка. Идиотка. Дура. Мещанка. Тебе просто с ним немного не повезло. Таких, как ты, как сельдей в бочке. Пустота и скука. Срезали черепушку, выскребли мозги, а потом все засыпали сырым бетоном и набили тупыми, плоскими словами.
      
      Пауза.
      
      ВЕРА. Лучше я пойду.
      СЕРГЕЙ. Не уходи. Не уплывай. Не надо. Послушай, что я скажу. Мне старик с кладбища принес какой-то церковный календарь за прошлый век. Как обычно с восторгами и причитаниями. В том календаре всем все по чину. А в конце: "... и мученице Лидии. Литургии не положено". Так вот и нам с тобой - любви не положено. Мы - хорошие. Не хуже других. Но - не положено.
      
      Пауза.
      
      ВЕРА. Ничего. Однажды там, ...где я была..., ну, в общем, мне очень нужно было кого-то обязательно сию минуту полюбить. Дыхание перехватило, глаза перестали видеть. Абсолютно-мгновенно. Я добралась до туалета и любила водопроводный кран. Целовала, ласкала. Понимаешь?
      СЕРГЕЙ. Да. Понимаю. Но глупо. Не плачь. Что с нас взять? Мы маленькие, ненужные люди. ...Животные. Добрые и ласковые животные.
      ВЕРА. Фу. Не хочу. (Заворачивает лицо, как в осенние листья, в холсты Ивана)
      СЕРГЕЙ. Лежишь в своей комнате целый день. И родится слово какое-нибудь уродливое, одинокое. Аж испарина на лбу выступит. ГЕ-РИ-ГЛИ-ДАНС, например. И что с ним делать? Куда его деть?
      Крикнешь в форточку: - ГЕРИГЛИДАНС! А оно не вылетает, не вываливается на тротуар, к языку приклеено, к горлу. Кличка твоя, твое я. Глупое, как фонарь. Батюшки мои, да что же такое-то? Не хочу я жить с этим ГЕРИГЛИДАНСОМ. Мне с ним плохо. Меня тошнит. А живу. Недоразумение. Призыв. Мольба о спасении. Похоронное пенье. Мне что-нибудь поприличнее, позвучнее. А никто меня не слушает, никто не слышит. Нет уже никого. Кошку что ли назвать ГЕРИГЛИДАНС. Да и кошки-то нет. Незадача. Ошибка. ...Ты меня слышишь?
      ВЕРА. Что? Конечно. Слышу. О чем ты говорил? Кошка? Впрочем, все равно. Что тогда с нами произошло?
      СЕРГЕЙ. Когда?
      ВЕРА. Десять лет назад. Ты же знаешь, ты же все видел. Ты был там. Ты помнишь, как ее звали?
      СЕРГЕЙ. Нет. Я просто ее любил. ...Тешу себя надеждой. Тешу воспоминаниями. Мы были слишком юны, слишком ранимы. Она была моим счастьем. Мне казалось, что она понимает меня. Конечно, всегда рядом был Иван. У нас была дружная компания. Чересчур дружная компания.
      ВЕРА. Ты говоришь, что ты любил ее? Разве ты любил ее? Почему я ничего не знала?
      СЕРГЕЙ. Ты? А что ты могла знать? Разве ты что-нибудь видела, кроме него?
      ВЕРА. Как ты любил?
      СЕРГЕЙ. ...Сгорал от стыда. ...Темнело в глазах при каждой встрече. ...Заплетался язык. ...Били молнии. ...Сладость во рту сменялась тошнотой отчаяния. Это правда. Я был счастлив.
      ВЕРА. Принимается.
      СЕРГЕЙ. В тот день. Вот как все было в тот день. Вот что я должен был говорить на всех судах. Вот что я говорю на всех судах. Вот что я всегда буду говорить на всех судах. Два приятеля, обкуренные, выпившие с дури слишком много и напоившие ее, весело через чердак вывалились на крышу девятиэтажки. Записывайте, гражданин следователь. Клянусь говорить правду, господин следователь. Честью, жизнью, пьяной блевотиной во дворе того дня. Никто ничего не соображал. Ничего. Абсолютно ничего. Сладостное состояние. Я был счастлив. Иван дурачился. Она..., она смотрела на него. Она влюблялась в него. Она любила его. У меня на глазах. Наверное. Возможно. Так я думаю теперь. Так я мщу ему теперь.
      Мы забавлялись. Мы стояли на краю, раскинув руки, как птицы, и смотрели на далекую, блестящую солнечным золотом реку, на раскинутые на другом берегу заливные луга. Мы хотели улететь. Мы улетали как белоснежные, мокрые, влажные, сопливо-сахарные облака. Она настолько обезумела, настолько была юна, беспомощна и невинна...
      
      Сергей захлебывается от волнения и умолкает.
      
      ВЕРА. Дурачок. Поэт. Слишком красиво. Признайся..., ты все только что придумал? Ты все придумал, чтобы сделать мне больно? Ты все придумал, потому что так ненавидишь его? ...Не молчи, говори.
      СЕРГЕЙ. Я держал ее над бездной. Я держал ее как птицу, комок птиц, комок теплых гнезд. Она была в моих руках, продолжением моих рук. Она была моей. А потом она сказала: - Иван.
      ВЕРА. И он был тут как тут. Он всегда оказывается тут как тут.
      СЕРГЕЙ. Да. Он взял ее из моих рук. Смеясь, отпихнул меня и взял мою любовь из моих рук. Теперь он держал ее. Она сказала мне: "Уйди".
      Я не мог этого вынести. Я обезумел. Я бросился бежать. Я летел вниз с девятого этажа, растаптывая ступени, разбивая стекла. Ничего не видя, в соплях и слезах. И тебя там не было. Тебя близко не было.
      Когда я выскочил на улицу, она лежала на земле.
      ВЕРА. Как много нового узнаешь в откровенных разговорах, спустя десять лет.
      СЕРГЕЙ. Но тебя там не было.
      ВЕРА. Что ты твердишь, как попугай? Откуда ты знаешь - ты, слепой, преданный, обезумевший? Что ты видел? Ты ничего не видел. Разве тебе можно доверять? Разве твои показания примет хоть один судья? Разве ты себе доверяешь? Разве ты уверен в своих словах? ...Я была там. Это была я. И все было по-другому.
      
      Пауза. Сергей молчит.
      
      ВЕРА. Что ты молчишь? Скажи, что ты солгал. Скажи, что ты все выдумал. Наспех. Из мести. Из желания просто меня рассмешить. У меня другая память. Другой мир. Другой тот день.
      СЕРГЕЙ. Хорошо, успокойся - я все выдумал. Наспех. Из мести. Из страстного желания рассмешить. Кто бы сомневался. Хорошо, что я все тебе рассказал. Ты права. Там были другие люди. Еще одна ложь. И он. И я. И ты. Мы все лжем, лгали, и будем лгать.
      ВЕРА. Сережа, ты объелся белены. Ты просто неудачник, лох и во всем завидуешь ему. Ты хочешь его убить... картинами, воспоминаниями, издевательствами, этой девочкой, его отцом, мной...
      СЕРГЕЙ. ...погодой, дождями, солнцем, ветром, судами, присяжными, дешевым вином, вышвыриванием из дома, панибратством и дружбой... всем, всем - я хочу понять: почему он, а не я?
      ВЕРА. Подожди. Успокойся. Не унижайся. Послушай, что я скажу.
      Я все же пытаюсь понять твои слова. Твои глупые, холодные, колючие в сердце, клюющие сердце слова. Я даже могу сказать, что понимаю их, что верю им, что они убивают меня, что они отравляют меня своим тихим ядом. Но разве десять лет моей любви, десять лет боли, десять лет, проведенные загнанной крысой в лагерном бреду, могут позволить мне такую роскошь - поверить им? Что тогда станет со мной? Я умру, перестану дышать, перестану с тобой говорить, пить вино, смотреть на солнце, нести разную беззаботную чушь. Ты уничтожаешь меня. Меня, живую, счастливую. И поэтому, милый Сергей, я выплевываю твои слова. Я выташниваю их, засунув пальцы себе в горло, я, прости, высираю их через мою оттраханную солдатиками задницу. Я говорю: - Ты шутишь. Ты лжешь. Ты играешь со мной. Ты предатель и трус. Ты мстишь ему и мне, потому что я его люблю, потому что он герой.
      СЕРГЕЙ. Да, герой. Хорошее слово. Вот хоть что-то. Герой. Геракл, Ахилл, и Одиссей в одном лице. Ты права. Я согласен. Он - герой.
      Ничего нельзя изменить. Нельзя ему сказать, кто он. Нельзя тебе сказать, кто ты. Или мне. Да и что изменится? Ничего. К сожалению, ничего. Что мы можем сделать друг для друга? Что мы можем сказать друг о друге? Несколько общих фраз. Нанести немного боли, всколыхнуть месть, хлебнуть отчаяния. А тот день - он один. Там. Где нас уже нет. Где мы ничего не можем изменить. Забудем этот глупый и банальный разговор. Я тебе завидую. Никакой реальности нет.
      ВЕРА. Мне ли об этом не знать. Никакой реальности нет. Никогда не было, и не будет.
      СЕРГЕЙ. Как твоя печень после моего шампанского?
      ВЕРА. А что - оно совсем дрянь?
      
      Сергей морщится.
      
      СЕРГЕЙ. Честно? Дрянь. Просроченное, фальшивое и со скидкой. Вот мы обо всем и поговорили. А она все летит с девятого этажа, раскинув руки...
       Жить надо, как он, стоя на голове.
      ВЕРА. Уходи.
      СЕРГЕЙ. Про картины не забудь.
      
      Сергей уходит. Вера расставляет картины на стульях и на полу. Садится, наливает себе виски и разглядывает их.
      ...В кафе с улицы появляются Марина и Иван с новыми чемоданами.
      
      МАРИНА. Зачем мы накупили эти чемоданы? Нам совершенно не нужны чемоданы. Мы же ничего не собираемся отсюда брать. (Видит Риту) ...Привет.
      ВЕРА. Привет.
      
      Иван замечает свои картины. Подходит, перебирает их. Вера спокойно пьет свой виски.
      
      МАРИНА. Пойдем, пойдем в комнату! Ну, что ты остановился?
      ИВАН (Рите). Откуда они у тебя?
      МАРИНА. Да в чем дело? Пойдем. Я устала.
      ИВАН (Орет на нее). Оставь меня в покое. Закрой рот. Отвяжись. Изыйди. Исчезни хоть на минуту.
      
      Марина с чемоданами уходит в дом.
      
      ВЕРА. Далеко собрались?
      ИВАН. Не твое дело. Ты не ответила. Откуда у тебя эти картины?
      ВЕРА. Чу-чу-чу..., сколько раздражения..., сколько страха. ...И все из-за каких-то кусков картона с красками. А я ведь даже не обязана тебе отвечать. Да ты и сам знаешь ответ. Мне их подарили.
      ИВАН. Кто?
      ВЕРА. Сергей.
      
      Иван садится на землю рядом с картинами.
      
      ВЕРА. Увы. Я тут ни при чем. Десять лет. Воображал себя художником. Рисовал закаты и рассветы. Жил красиво. Мечтал отправиться в страну грез. И даже купил чемоданы.
      
      Иван встает, подходит к столу, берет нож. Водит ножом по картинам, разрезая холсты. Вера спокойно наблюдает за ним. Иван садится на землю.
      
      ВЕРА. Мило. Зачем?
      ИВАН. Потому что не воображал, не жил, не мечтал. Так, забавлялся. Забава все, забава.
      А ты знаешь, я все время ждал чего-то подобного.
      ВЕРА (Смотрит на Ивана). Конечно, ждал. Не дурак же ты. Скажи еще, что ты не знал...
      
      Иван молчит.
      
      ВЕРА. Если тебя это обрадует, ты сейчас не так жалок, как я себе представляла.
      ИВАН. Я плохо себя чувствую последние дни. Я словно болен. Слабость.
      ВЕРА. От нее?
      ИВАН. Хочешь, чтобы я вернулся? Запах одеколона? Мокрая от слез подушка? Солнечное утро?
      ВЕРА. Да.
      ИВАН. Тебя снесет, растопчет, раздавит.
      
      Вера ложится у ног Ивана, ластится к нему, как кошка. Как ребенок к волшебному фонарю, нежно прикасается подушечками пальцев к его ногам.
      
      ВЕРА. Ты, живой. Не призрак. Запах одеколона. Мокрая от слез подушка. Солнечное утро. И ты можешь делать со мной, что хочешь. И ты делаешь со мной, что хочешь. И ты будешь делать со мной, что хочешь. И я не сопротивляюсь этому. Я просто тону, теряю рассудок. Я теряю волю. Я люблю.
      ИВАН. Блеф. Все блеф. Я тогда переспал с тобой, потому что проспорил. А потом все покатилось, как снежный ком. Помнишь Гаврилина? Прыщавая сволочь. Я проиграл ему в карты. Мы играли на тебя. Понимаешь? Пьяная компания глупых, молодых идиотов. Ты же всегда была богатенькая. А мы сидели без гроша. Кто-то должен был затащить тебя в постель. Вот так..., вот так все было на самом деле. Ты понимаешь? А вся романтическая, розовая чушь - ты ее придумала. Без моего участия. Мне даже врать не приходилось. А только молчать. Молчать, молчать, молчать, молчать. Извини.
      ВЕРА. Ты говори, ты только говори. Я слушаю твой голос, я слышу твой голос.
      
      Вера садится у его ног.
      
      ВЕРА. Разве это что-то меняет? Я была и остаюсь твоей. Рабой, вещью.
      ...Проиграй меня еще раз.
      ИВАН. Зачем ты мне нужна?
      ВЕРА. Не знаю. У меня еще есть немного денег.
      ИВАН. Мне противно. Я видеть тебя не могу. Эти твои жеманства, эти слезы, эта приторность, это постоянное сюсюканье, пичканье меня своей любовью. Эта твоя ежесекундная жертвенность, от которой меня тошнит. Которая мне абсолютно не нужна, которая душит меня хуже самой ядовитой змеи. Я не могу, я больше не могу. Лучше бы ты меня ненавидела. Ненависть не так слащава и надоедлива.
      ВЕРА. Эх, милый, чего захотел. Сама бы мечтала. Не получается. Не в силах. Не сподобилась. Чем богаты...
      
      Иван хохочет.
      
      ИВАН. Смешно. Ты решила, что десять лет тюрьмы дают тебе какие-то права на меня, что за этот твой подвиг, твое самопожертвование я должен теперь всю жизнь прислуживать тебе. Ведь ты уверена, что это я убил ту девочку? Уверена?
      ВЕРА. Не тюрьмы, а зоны. Ничего я не решила и ни в чем я не уверена.
      ИВАН. Конечно, уверена. Иначе бы ты не села тогда, не вернулась сейчас в этот дом.
      А я нет. Я до сих пор не знаю, что в тот день произошло. Туман, наваждение, мистификация, обморок. У меня нет никаких доказательств, что это сделал я, или не я. Почему вы все считаете возможным пользоваться моей беспомощностью? Да, я струсил, болел, страдал, не сумел тебя и себя защитить, когда ты решила жертвовать собой ради меня. Но разве я просил тебя об этом? Разве я говорил тебе, что я убил? Ты хочешь купить меня? Нельзя. Не получается. Не продается. Как мои картины. Только друзьям.
      ВЕРА. Я тебя не понимаю. Я тебя не слышу. Я просто таю в звуке твоих слов. Когда ты говоришь со мной, я счастлива. Я не могу понять смысла твоих слов, я растворяюсь в них.
      ИВАН. Какой бред ты несешь. Какой, боже мой, бред ты мне тут несешь. Даже сладко стало во рту. Как только мы пытаемся посмотреть на мир честными глазами, без жеманства, без гнилого романтизма - все получается в размывах, все течет грязными струями.
      ВЕРА. У меня просто больше ничего нет. Не было. И никогда не будет. Я не виновата, что мне досталась любовь к тебе. (Берет со стула мягкую подушку и засовывает себе под платье, нежно гладит свой живот) ...У меня задержка больше недели. Я решила. У меня будет ребенок от тебя. Ребенок с иванистыми глазами, с ивановой кожей, с ванечкиной улыбкой. Я уеду. Я рожу. Я буду любить его, как тебя.
      (Ложится на землю) У меня будет ребенок. У меня будет твой ребенок.
      ИВАН. Дура. Развалина. Плохая актриса. Как с тобой разговаривать? Очнись. Опомнись. Ты не в психушке. Тут тебе не зона. Ты в приличном доме. С новым хозяином. Это же полная ахинея. Абсурд. Белиберда. Этого не бывает. Никогда. Никогда. Так даже не шутят.
      ВЕРА. Да, ахинея, абсурд, белиберда.
      ИВАН. Добро пожаловать в палату ЧЧЧ.
      ВЕРА. А если это правда?
      ИВАН. Тем хуже.
      ВЕРА (Вытаскивает подушку из-под платья). Не хочешь, не надо.
      ИВАН. Пусть твои мальчики делают тебе детей.
      ВЕРА. У меня никогда никого не было кроме тебя.
      ИВАН. Ах, да, естественно. Я забыл. Девственница второй свежести. ...Вера, у меня кожа как у бегемота.
      ВЕРА. Странно. Даже мое презрение к тебе - любовь.
      
      Появляется Марина.
      
      МАРИНА. Я собрала чемоданы. Мы можем ехать.
      ИВАН. Куда ехать? Куда? Куда? Пойдем в комнату. Я не выспался. Я хочу спать.
      
      Иван уводит Марину. Вера садится на пол и собирает куски разрезанных холстов. Разглядывает их. Снова разбрасывает и уходит.
      
      ВЕРА (Одна). Что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Чтобы позволил тебя полюбить, олюбить, залюбить? Чтобы увидел меня? Разглядел среди всех остальных? Услышал мой голос? В нем нет ничего особенного, никакого особенного страдания. Его не за что отметить, не за что наградить, отличить от всех прочих. Серая мышь. Но я не прошу больше, чем другие. Только услышь. Только ответь. Только дай почувствовать твое присутствие. Твою помощь. Одной..., мне..., такой, какая я есть, ...смешно.
      
      Тоже уходит. Затемнение.
      
      С ц е н а с е д ь м а я. СЕРАФИМА.
      Тот же двор.
      В окнах квартиры Ивана загорается свет. В первом окне появляется Марина. Она разливает по чашкам чай. В одну из чашек что-то подсыпает. Входит Иван. Марина отдает ему чашку. Пьют чай. Свет гаснет.
      Во дворе появляются Отец и Серафима Николаевна. Отец в шикарном белом костюме с цветком в петлице. Серафима - в нарядном, модном платье.
      
      ОТЕЦ. Ужасный, забытый, одинокий, счастливый - я вернулся. Посмотри, посмотри, как здесь прекрасно, какой удивительно милый дом.
      СЕРАФИМА. Немного запущенно, но действительно симпатично.
      ОТЕЦ. Я прошу тебя, будь с ними ласкова и добра.
      СЕРАФИМА. Конечно.
      ОТЕЦ. Здравствуйте, здравствуйте, мои дорогие. Вот я и вернулся. Спасибо, что вы так рады, что беспокоились обо мне. А у меня новость, чудесная новость, волшебная новость, изумительная новость. Я к вам с невестой, с молодой женой. Разрешите представить - Серафима Николаевна, моя обожаемая, моя единственная, моя неповторимая, моя любимейшая из любимых. Что? Вы рот раскрыли?
      СЕРАФИМА (Разваливается на стуле). Кому ты говоришь? Здесь никого нет.
      ОТЕЦ. Я репетирую. Я волнуюсь. Я предвкушаю. Я купаюсь в блаженстве, ...которого, впрочем, никогда не дождусь..., которого никогда не будет.
      СЕРАФИМА. Странно. Странно, как и все у нас с тобой. За что ты мне и нравишься.
      ОТЕЦ. Милая. Нежданная. Спасительница моя.
      СЕРАФИМА. Ну, уж и спасительница. Лишнего хватанул. Покраснею. Нарываешься на комплименты.
      ОТЕЦ. Нет-нет, именно, именно спасительница. Если бы ты знала, в какой темноте блуждаю, блуждал..., из какого мусора, из какой пропасти...
      СЕРАФИМА. Когда они придут?
      ОТЕЦ. Не знаю. Они идут. Они уже здесь. Они как цунами. Крикну - и распахнутся двери. И хлынут. Кричать? Кричу. (Кричит) Люди! Люди! Родные мои!
      СЕРАФИМА. Люди! Люди! (Смеется) Ты ничего не боишься.
      
      Из дома выходят Иван и Марина. Марина видит Серафиму и замирает.
      
      ИВАН (Удивленно рассматривает Отца). Явился. Где ты был? Мы искали тебя.
      ОТЕЦ. Как прекрасно. Искали и нашли. Разрешите, разрешите представить. Моя любовь, моя надежда, моя последняя заря, мой путеводный маяк в море житейских бурь, моя пленительная голубка, моя возвестница, дриада, нимфа. Отмыла, приодела, возродила.
      СЕРАФИМА. Прошу тебя, прекрати. (Ивану) Серафима Николаевна.
      ИВАН. Иван.
      СЕРАФИМА. Я догадалась.
      ИВАН (Отцу). По какому случаю маскарад?
      ОТЕЦ. Я же говорю. Чистейшая из чистейших. Соблаговолила. Соизволила. Снизошла. Выбрала. Вытащила из бездны, как щипцами пылающий уголь из костра. Воскресила. Помолвлены, обручены и почти вознесены.
      МАРИНА. Смешно.
      ИВАН. Я не представил. Марина.
      СЕРАФИМА. Да мы, собственно, знакомы. Дорогая!
      МАРИНА. Дорогая!
      СЕРАФИМА (Обнимаются и целуются). Верни мне то, что у меня украла.
      МАРИНА. Не могу. Потом. Ничего нет.
      ИВАН. О чем речь?
      СЕРАФИМА. Мне один мой приятель из Индии сделал невообразимый подарок. Представьте - яд. Если его...
      МАРИНА. Если его подмешивать в питье, человек ничего не замечает. А потом, через какое-то время - приступ, сердце, и никаких следов. Красивая сказка. Слаще меда.
      ИВАН (Серафиме). Милая история. А вы, как я понимаю, вместе работаете?
      СЕРАФИМА. Ну, в некотором роде.
      МАРИНА. Она моя хозяйка.
      СЕРАФИМА. Старший товарищ. (Марине) Ну, и как твои дела?
      МАРИНА. Превосходно. (Показывает на Ивана) Познакомься - мой жених.
      СЕРАФИМА. Да. Конечно. Кто бы сомневался.
      МАРИНА. Вечером приглашаем к нам на чай.
      СЕРАФИМА. Непременно.
      ОТЕЦ. Странно. Индия, яды, страсти. Я ничего не понял. Но это очень мило. И чудесно. И восхитительно. Мы придем.
      ИВАН. У тебя все восхитительно. Впрочем, я вас поздравляю. (Серафиме) Как я вижу, вы снова сделали из него человека и гражданина. Отмыли и приодели. Искреннее сыновнее спасибо.
      ОТЕЦ. Костюм взят напрокат, до вечера, чтобы, ну, ты понимаешь, соответствовать моменту. Серафима Николаевна договорилась в городском театре. У нее, представь, всюду, ну, буквально, всюду друзья и поклонники. На каждом шагу. Удивительная женщина, зашкаливающая женщина.
      СЕРАФИМА. Это было несложно.
      ИВАН. Конечно. Как и все остальное.
      СЕРАФИМА. Мы вам помешали? Чем-то вас расстроили?
      ИВАН. Слегка. Немного. Старик легко сходит с ума. В таком состоянии он способен на всякие сюрпризы. А я не люблю сюрпризов. Есть печальный опыт.
      СЕРАФИМА. Постараемся обойтись без сюрпризов.
      ИВАН. Постарайтесь. (Осматривает Отца) Приятно смотреть на нечто чистое, родное, вкусно пахнущее, в белом костюме, да еще и воодушевленное.... Не нужен никакой яд. Достаточно немного притворства.
      ОТЕЦ. Надеюсь, мой праздник..., наш праздник доставит тебе радость, сынок. Надеюсь, ты поймешь меня и больше никогда не будешь..., не будешь никогда...
      СЕРАФИМА. Что "никогда"?
      ИВАН. Конечно, не буду. Чего ты хочешь? Чего ты изволишь?
      ОТЕЦ. Не надо, прошу, не надо. Я ничего от тебя не хочу. Просто дай волю своему сердцу. Отвори его, раскрой. Забудь на день. Мы лишь хотим устроить небольшое семейное торжество. Помолвку. Праздник. Порадовать родных и близких. Серафима Николаевна предложила.
      СЕРАФИМА. Я предложила.
      ИВАН. Что?
      СЕРАФИМА. Распить бутылочку шампанского.
      ОТЕЦ. Произнести несколько теплых слов.
      СЕРАФИМА (Вынимает из сумки бутылку шампанского). У нас все с собой.
      ОТЕЦ. Честно говоря, я уже и так пьян без вина. От воздуха, от карканья ворон, от звука ваших голосов, от аромата этого костюма.
      СЕРАФИМА. Я слегка спрыснула его своими духами, чтобы не пах театральным нафталином.
      ОТЕЦ. Пол флакона дорогих французских духов. Чудесный запах, сводящий с ума, воскрешающий мечты.
      ИВАН. Да, тошнотворный запах. Если тебя еще раз свести с ума - ты опять поменяешь полюса и станешь нормальным. Будет забавно. Ну, что же, все принимаю, со всем согласен. (Серафиме) Судя по всему, ммм...матушка?
      СЕРАФИМА. Это вовсе не обязательно.
      ОТЕЦ. Может быть, не так сразу.
      ИВАН. Хорошо.
      МАРИНА. Давно пора открыть шампанское, сказать тост и выпить.
      ОТЕЦ. Гениальная идея.
      
      Бросается и откупоривает шампанское, неловко обливая пеной свой белый костюм. Глупо улыбается, вытирая пену рукавами. Все берут со стола пустые бокалы. Серафима с улыбкой отбирает у него бутылку и разливает шампанское.
      
      МАРИНА. За любовь и нежность молодых.
      ИВАН. Горько. До тошноты. До омерзения.
      
      Отец смотрит на Ивана и Марину и ставит свой бокал на стол. Пауза.
      
      СЕРАФИМА. Все-таки выпьем. (Пьет одна)
      ОТЕЦ. При чем тут омерзение?.... Какая фальшь и грусть.... Почему?.. Откуда? За что?..
      ИВАН. Извини. Мы не успели подготовиться. Надо было как-то нас предупредить. Выучить роли. Не все способны, как ты, ни с того, ни с сего, натянув с утра белый костюм, объявлять о помолвке и восторгаться карканьем ворон. У нас были другие дела. Мы жили, скучали, юлили, страдали, собирали чемоданы, уводили чужих женщин. Я искренне рад, что ты нашел себе очередное развлеченье, но... Я тебя поздравил. Они тоже. Что еще?
      ОТЕЦ. Превращенный в оленя, растерзанный собственными собаками...
      ИВАН. Собакой ты меня еще не называл.
      СЕРАФИМА. Мне, наверное, нужно рассказать о себе, чтобы все выглядело не так странно.
      ИВАН. Совсем не обязательно.
      ОТЕЦ. Да..., да.... Да, был подобран на автостанции...
      ИВАН. Возле мусорных баков?
      ОТЕЦ. ...в самом неприглядном, неудобоваримом, обезображенном виде. Да, был отмыт, надушен, одет в чистое, праздничное, казенное. Да, поверил. Да, полюбил. И что? Что? Какое ты имеешь право? Кто тебе позволил? Даже, если глупая шутка? Даже если есть у тебя право, даже если тебе позволили, даже если ты должен, обязан и тысячу раз прав, неужели ты не мог... пересилить себя, немного подождать?.. Хотя бы несколько минут...
      ИВАН. Умоляю, прекрати. Сбавь. Не стоит. Никто, ни в чем, никогда, никому и ничем не обязан. Делай, что хочешь. Но меня не трогай. Я не твоя игрушка. Больше. Никогда. Не актер в твоем театре.
      ОТЕЦ. Призрак сына обвиняет призрак отца среди призраков знакомых и друзей. Вороны на деревьях равнодушно каркают и хлопают крыльями.
      ИВАН. Беда с тобой. Старый неврастеник. Уймись. Лишнее. Перебор. Ты хорошо выглядишь в этом белом костюме.
      МАРИНА. Мне тоже нравится.
      СЕРАФИМА. Что такого в этом костюме? Чем вас так раздражает его костюм? Обычный костюм.
      ИВАН. Приличный костюм.
      МАРИНА. Прекрасный костюм.
      СЕРАФИМА. Тебя не спрашивали. Я не понимаю, в чем дело. Нам просто хорошо друг с другом. Я ни на что не претендую. Ничего не ворую. Ни о чем не прошу. (Треплет волосы Отца) Да и на что здесь претендовать, чего просить? Пупсик, ангел. Что вы так переполошились? У вас что-то отнимают?
      ИВАН. Я рад, я рад. Я просто рад.
      МАРИНА. И я тоже.
      
      Серафима смотрит на Марину.
      
      ОТЕЦ. Я всегда жил правильно. Клянусь тебе, правильно. Тебе не в чем меня упрекнуть. Просто у меня ума не хватило.
      ИВАН. Никто тебя ни в чем не упрекает. Упрекаю... Глупо. ...Презираю. Слегка. Это да. Это может быть.
       Ну, да ладно, что мы тут? Шампанское выпито. Или, по крайней мере, предложено. И хватит. Где вы поселитесь? Мы сами здесь на птичьих правах. Дом продан. (Входит Сергей) Хозяин - подонок.
      СЕРГЕЙ. Здравствуйте. Хозяин - это я.
      ИВАН. Хозяин - это он. Наш бывший официант.
      СЕРГЕЙ. До конца месяца комнаты сдаются. Плата вперед. Дорого, но уютно.
      СЕРАФИМА. Отлично. Меня устраивает. (Вынимает деньги) Аванс. Достаточно?
      СЕРГЕЙ. Вполне.
      ИВАН. Яд называем лекарством, ложь правдой, идиота счастливым человеком. Нагло, в глаза. Глупо. Просто глупо.
      ОТЕЦ. Что с тобой, сынок?
      ИВАН. Так, ничего. Суженый наш, ряженый, помадой распомаженный. ...Продавать тебя невесте будем?
      СЕРГЕЙ. Я пропустил самое интересное?
      ИВАН. Да. Познакомься с молодыми. Нежнейшие молодожены в начале медового месяца. Иннокентий и Серафима, элегическая повесть о поздней любви. Петр и Феврония. Филемон и Бавкида. Ромео и Джульетта.
      СЕРГЕЙ. Как вы?
      ИВАН. Как мы.
      ОТЕЦ. Я, Иван, не принимаю твоего оскорбительного тона.
      СЕРАФИМА. Позволь, пупсик, мне. Сын? Ничего. Пусть сын. Я и сыну скажу в лицо. То, что вы говорите, как вы говорите - подло и гадко. Он вам - отец. Не будьте, молодой человек, подонком. Не будьте сволочью, не помнящее родства. Не позорьте отца. Лучше уж молчите.
      ИВАН. Простите? Что? Еще раз?
      СЕРАФИМА. Я говорю, лучше уж просто молчите. Вам на коленях перед ним ползать. А не выставлять себя сволочью и обезьяной.
      ОТЕЦ. Как? Зачем? Ну, что вы. Почему? Я не понимаю...
      СЕРАФИМА. Просто, милый. Я сказала то, что думала. Твой нежный отпрыск - недочеловек. Мелкий подонок, насекомое и скотина. Вам, Иван, видимо, никто этого не говорит. Не видят. Или стесняются. А я человек прямой, посторонний, мне стесняться некого. Я сразу поняла. Так относиться к отцу - жалкое скотство.
      ИВАН. С этого надо было начинать.
      СЕРАФИМА. Во всяком случае, молчать, как другие, не собираюсь. (Отцу) Да, милый? Успокойся, милый. Я не дам тебя в обиду.
      СЕРГЕЙ. Мне нравится.
      МАРИНА. Мне тоже.
      
      Отец сидит, закрыв лицо руками.
      
      СЕРГЕЙ. Но мы не молчим, мы слушаем. Всему свой черед.
      СЕРАФИМА. Сделайте лучше нам кофе.
      СЕРГЕЙ. Непременно. (Марине) Тебе?
      МАРИНА. С удовольствием. (Садится со своим бокалом за свободный столик)
      
      Сергей уходит за стойку готовить кофе.
      Отец вытирает слезы.
      
      СЕРАФИМА. Не плачь, милый, не плачь. Что ж делать, если твой сын ублюдок и не понимает? Кто-то должен открыть ему глаза. Тебе с ним не повезло. Бывает. Вам, Иван, нужно бы действительно в ноги отцу броситься. Он же ангел. А вы.... Что у вас внутри? А? Сердце? Не похоже. Раскромсать, расковырять вашу холеную грудь, ваше нежное филе - и знаете, что потечет? Желчь и гниль.
      ИВАН. Свадебные сладкие речи, нежный фимиам. (Присаживается к Марине)
      СЕРАФИМА. Бросьте. Я сказала, что я женщина простая, как... (Отцу) как ты там мне говорил?
      ОТЕЦ. ...как девушка с персиками.
      СЕРАФИМА. Да, как девушка с персиками.
      ИВАН. Великолепно. Очаровательно. Очень похоже. Спасибо, матушка. Откуда столько жизнелюбия и доброты?
      СЕРАФИМА. От него. Ваш папа, Иван, светлое создание. Я таких не встречала. Да, мы любим друг друга. Пусть мы даже притворяемся, что любим. Пусть мы даже не умеем любить, а только хотим. Кому мы делаем плохо? Что постыдного в нашем желании? У меня выходные, у него - отчаяние. Я его подобрала. Он мне признателен. Душа просит. Хоть немного. Хоть скотской, хоть плотской. А вы? Что у вас?
      ИВАН. У меня? Ничего. Вы правы. Пустота. И нет слащавости во рту. (Отцу) Твоя очередная шлюха - верх совершенства.
      
      Серафима подходит к Ивану и дает ему хлесткую пощечину. Иван вскакивает, бросается на Серафиму. Серафима визжит и падает. Иван плюет и уходит в дом.
      
      СЕРАФИМА (Сидя на земле). Маньяк. Зарвавшееся животное.
      ОТЕЦ. Это..., это все не так. Я все ему объясню. (Бросается за Иваном) Это недоразумение. Я сейчас.
      СЕРГЕЙ (Приносит кофе и ставит на стол Серафиме и Марине). Кофе готов. Я больше не нужен?
      СЕРАФИМА. Уйдите.
      
      Сергей уходит.
      
      СЕРАФИМА. Ты неплохо здесь устроилась.
      МАРИНА. Не твое дело.
      СЕРАФИМА. Мое, милочка, мое. Улизнула, кинула клиента, кинула меня. Хорошего, между прочим, клиента. Звездного клиента. Украла у меня, сама знаешь что. Важное. Опасное. Очень опасное. Хочешь втянуть меня в историю?
      МАРИНА. У тебя все клиенты звездные. Я заплачу.
      СЕРАФИМА. Плати.
      МАРИНА. Не сейчас.
      СЕРАФИМА. Я так и думала. А если не сейчас, так заткни рот и делай то, что я скажу. Ясно?
      МАРИНА. Вполне.
      СЕРАФИМА. Иван - твой?
      МАРИНА. Мой.
      СЕРАФИМА. Что собиралась делать?
      МАРИНА. Надеялась, уехать.
      СЕРАФИМА. А яд мой где? Я, дура, по пьяной лавочке, похвасталась тебе, раскрыла рот, наговорила лишнего. Подругой тебя считала. А ты украла и смоталась. Ищи ветра в поле. С кем хотела уехать?
      МАРИНА. С ним.
      СЕРАФИМА. А яд для кого?
      МАРИНА. И яд для него.
      СЕРАФИМА. Понятно. Оригинально.
      
      Пауза.
      
      СЕРАФИМА. Верни.
      МАРИНА. Не могу. Поздно. Ты сама говорила: несколько чаепитий - и никаких следов.
      СЕРАФИМА. Весело с тобой. И сколько дней?
      МАРИНА. Семь дней. Семь вечеров.
      СЕРАФИМА. Ты идиотка? Если мой индиец меня не надул, ему осталось жить не больше недели.
      МАРИНА. Приехала меня выручать?
      СЕРАФИМА. Плевать я на тебя хотела. Ты и раньше была моя с потрохами. Были варианты проще. Прислать ребят, переломать тебе руки и ноги.
      Просто милый старикан подвернулся. Очаровал своей простотой. Ты не поверишь, какое он солнце. Он меня забавляет. Приятно делать человеку приятное. Пришлось взять отпуск. Я не дам вам его в обиду.
      
      В дверях появляется Сергей, которого Серафима и Марина пока не видят.
      
      СЕРАФИМА. Я твоя хозяйка. Я за тебя в ответе. Тем более, ты меня подставила. Впутала в это дело. Теперь будешь слушать меня. (Замечает Сергея) Что тебе, милый?
      
      Сергей входит.
      
      СЕРГЕЙ. Я приготовил вам лучшую комнату. Останетесь довольны.
      СЕРАФИМА. Хорошо. Куда идти?
      СЕРГЕЙ. Как заходите - сразу налево.
      СЕРАФИМА. Пойду прилягу. Появится мой жених - проводите ко мне. С лаской и почтением.
      СЕРГЕЙ. Непременно. С лаской и почтением.
      
      Серафима уходит. У Сергея звонит телефон.
      
      СЕРГЕЙ (Говорит по телефону). Да? Слушаю. ...Да. Документы у юриста. Я все подписал. ...Почему завтра? Вы говорили - через три недели. Три недели еще не прошло. ...Хорошо. Я понял. ...Да. Я сказал, понял. Завтра. Жду. (Отключает телефон)
      МАРИНА. Плохие новости?
      СЕРГЕЙ. Хуже некуда. Они приедут уже завтра.
      МАРИНА. Кто?
      СЕРГЕЙ. Новые хозяева. Мои хозяева. У тебя свои хозяева, у меня мои хозяева. Вот и все. У меня есть день, чтобы исчезнуть. Поедешь со мной?
      МАРИНА. Куда?
      СЕРГЕЙ. Не знаю, куда. Не знаю, зачем. Не знаю, как. Заберу деньги - и.... Они будут искать меня. Найдут - убьют. Я слишком много должен. А рабом быть больше не хочу.
      МАРИНА. Смешно. И ты влип?
      СЕРГЕЙ. Давно. Еще как. Сначала были небольшие долги. Потом большие. Это кафе никогда не ломилось от посетителей. Я занимал. Подписывался под процентами. Потом понял, что никогда уже не расплачусь, и плюнул на все. Просто жил - утро, день, ночь, подай, принеси, забудь.
      МАРИНА. А кто купил дом?
      СЕРГЕЙ. Они. Их деньги. И я еще остаюсь должен.
      МАРИНА. Много?
      СЕРГЕЙ. Много. Так ты поедешь со мной?
      МАРИНА. Нет. Конечно, нет. Зачем?
      СЕРГЕЙ. Начать новую жизнь. Пожить другой жизнью.
      МАРИНА. Пока не найдут и не убьют?
      СЕРГЕЙ. Пока не найдут и не убьют. Тебя или меня.
      МАРИНА. Зачем ты мне такой нужен? Ты плохой бизнесмен.
      СЕРГЕЙ. Никудышный.
      МАРИНА. Да и любовник.
      СЕРГЕЙ. Какой есть.
      МАРИНА. Я останусь с Иваном.
      СЕРГЕЙ. Сомневаюсь.
      МАРИНА. Зачем было затевать историю с этим кафе? Почему не бросить, когда начал прогорать?
      СЕРГЕЙ. Играл в игру. Чего-то ждал. На что-то надеялся. Может, на твой приезд.
      МАРИНА. Ты знаешь, зачем я приехала.
      СЕРГЕЙ. Знаю. Убить его. Но живешь с ним.
      МАРИНА. И то. И другое. У всех так.
      СЕРГЕЙ. Тебя трудно понять.
      МАРИНА. Тебе и не надо. У меня никого не было кроме сестры. Она - это я. Так понятно?
      СЕРГЕЙ. Так понятно. Серафима - твоя хозяйка? Как это у вас, мамка?
      МАРИНА. Много знаешь.
      СЕРГЕЙ. И ты его любишь?
      МАРИНА. Я хочу от него ребенка.
      СЕРГЕЙ. Как сестра?
      МАРИНА. ...Вместо нее.
      СЕРГЕЙ. Сумасшедший дом.
      
      Появляется Отец.
      
      ОТЕЦ. Я все решил и обо всем договорился. Никто ни на кого не в обиде. Это была обычная шутка. Недоразумение. Ошибка. Где моя милая Серафима? Мы сейчас соберемся, возьмемся за руки, и все сразу прояснится, всем станет хорошо и чудесно.
      СЕРГЕЙ. Первая дверь налево.
      Пока ты не ушел... Я хочу тебя вместе с твоей дамой (невестой, женой, любовницей, содержанкой, хозяйкой, госпожой или кем там еще) пригласить на вечеринку в честь покупки мной вашего дома. Без вас праздник будет неполным.
      ОТЕЦ. Это громко сказано: - Вашего дома!.. Я всегда был здесь лишь робким гостем.
      СЕРГЕЙ. Неважно, неважно... Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Будет дружеская выпивка, небольшая иллюминация, фейерверк... Нечто пикантное... Тебе понравится.
      ОТЕЦ. С удовольствием, с превеликим удовольствием.
      МАРИНА. Когда?
      СЕРГЕЙ. Сегодня вечером.
      ОТЕЦ. Надо сказать, Сергей, я всегда тебя очень уважал. Ты, как ни странно, напоминаешь мне меня самого в молодые годы. Ты не глуп, равнодушен ко всему лишнему. У тебя есть стержень, есть мужицкая сила. Глянешь на тебя и скажешь: - Э-э-э, а парень-то не промах, силенка есть. В керженских лесах с ним лучше не встречаться!..
      СЕРГЕЙ. Знаю... Знаю я твои керженские леса. У тебя там одни Святые горы да кладбища...
      ОТЕЦ. Ну, все равно... Непременно будем...
      
      Отец картинно раскланивается и уходит.
      
      СЕРГЕЙ. А вы, мадам, придете?
      МАРИНА. У нас с тобой остался один день. Конечно.
      
      Расходятся.
      В окнах квартиры Ивана загорается свет. В первом окне появляется Марина. Она разливает по чашкам чай. В одну из чашек что-то подсыпает. Входит Иван. Марина отдает ему чашку. Пьют чай. Свет гаснет. Затемнение.
      
      С ц е н а в о с ь м а я. ВЕЧЕРИНКА.
      
      То же кафе. Вечер. Отец и пьяный Сергей весело и заливисто смеются, разговаривая друг с другом.
      
      ОТЕЦ. (Сквозь смех) ...А она и говорит: - Был ваш, - говорит - Ивашка, стал мой!.. Ха-ха-ха!!! (Взрыв хохота) ... И так бочком-бочком отходит!..
      СЕРГЕЙ. ..."Был ваш, стал мой", значит?!.. Ха-ха-ха!.. Чего захотела!.. (Оба весело смеются)
      
      Марина входит, но ее пока не замечают.
      
      ОТЕЦ. Захотела, стерва! Попыталась! А сначала-то: - Я тут проездом!
      СЕРГЕЙ. ..."Никто! Проездом! Путешествую""!.. Ха-ха-ха!!!..
      ОТЕЦ. (Сквозь смех) "Путешествую", точно, да, а сама!.. Прилипла, как муха. Романистка!.. Ее сестра, говоришь?
      СЕРГЕЙ. Сестра.
      ОТЕЦ. Хитрая тварь. То-то я все смущался.
      СЕРГЕЙ. И что? Прям приставил нож к горлу?
      ОТЕЦ. Фигурально. Шутя. Абсолютно шутя. Импровизируя. Совершенно невинно.
      СЕРГЕЙ. А она?
      МАРИНА. Вы говорите... обо мне?..
      ОТЕЦ. Нет, ну что вы?!.. Ну, отчасти... Конечно о вас. О ком же еще нам говорить?
      СЕРГЕЙ. Извини, смешинка попала... Мы обсуждали некоторые наши взгляды на жизнь.
      МАРИНА. Что-то новое. Не замечала за вами раньше бабской привычки болтать о других за глаза.
      СЕРГЕЙ. Извини, извини... Честное слово, у нас и в мыслях не было тебя чем-то обидеть!.. Мы разговорились случайно. А если и было - так, милая моя..., какое твое дело?
      МАРИНА. Сергей, что происходит?.. Эти недомолвки, ужимки, таинственность... Целый день ходишь и подмигиваешь, как параноик... Еще и пьян. С тобой можно нормально говорить?
      СЕРГЕЙ. Будет представление. Я решил.
      
      Входят Вера и Иван.
      
      СЕРГЕЙ. Рассаживайтесь, дорогие гости!.. (Отцу) А где же наша невеста?
      СЕРАФИМА (Выходит из дома в белом платье). Меня забыли, как мебель. В доме пахнет как в гараже - каким-то бензином, ветошью, маслом. Воняет жутко! Что случилось? Надо проветрить комнаты или вызвать слесарей.
      ИВАН. Спокойнее, спокойнее... Сергей хочет удивить нас, позабавиться, рассмешить, что-то готовит... Нужно всячески поощрять любое живое движение мысли в нашей скудоумной компании. Тем более, от нового хозяина дома, который всех нас тут терпит только из милости.
      Я, например, весь внимание. Пью шампанское и не задаю глупых вопросов.
      СЕРГЕЙ. Ну что ж, драгоценные мои, действительно - пейте, развлекайтесь!.. Из подвалов принесены лучшие вина. Без ложной скромности скажу, что этот праздник обошелся мне в целое состояние, в состояние всей моей жизни.
      Исполняются любые желания, удовлетворяются любые прихоти!
      МАРИНА. Вот забавно!.. Тогда исчезни, пожалуйста?.. Молчу, молчу. Шутка. Знать бы, что здесь такой праздник, надела бы свое лучшее платье!.. А то хожу тут среди вас серой мышкой...
      Насколько я понимаю, это наш прощальный вечер?
      ИВАН. Влепим друг другу в лоб изрядную порцию пробок от шампанского и разбежимся!..
      ВЕРА. ...Какой-то странный праздник... На праздник не очень похоже...
      ОТЕЦ. Так бывает... бывает... И очень часто.
      Собирается, вроде, человек в магазин покупать цветы и шампанское, а покупает не весть что..., что-нибудь совсем ненужное...
      
      Иван отводит Марину в сторону.
      
      ИВАН. Почему ты не сказала, что ты ее сестра?
      МАРИНА. И кто же тебе такое сказал?
      ИВАН. Вера. Все уже знают.
      МАРИНА. Это важно?
      ИВАН. Важно.
      МАРИНА. Я беременна. У меня будет ребенок.
      ИВАН. Вы что все сегодня - с ума посходили? Одна пишет заявление в полицию, что ты приехала мстить. Другая говорит, что у нее будет ребенок. Надеюсь от меня?
      МАРИНА. Надейся.
      ИВАН. Скажи мне правду.
      МАРИНА. Правду? Ты хочешь знать правду? Ты уверен? Не боишься? Хорошо. Да, я ее сестра. Ты забыл, как ее зовут. И я с тобой забыла, как ее зовут. Да, я приехала, чтобы тебя отравить. Украла у Серафимы ее яд. Поила тебя им каждый вечер. Но ты не бойся. Это хороший яд. Его невозможно обнаружить. Никто ничего не найдет и не поймет. Тебе осталось жить не больше недели. А я - чиста и абсолютно ни при чем. Я тебя люблю. Но я сделала это. Обычный сердечный приступ - и все. И ребенок - от тебя.
      
      Марина уходит к остальным.
      
      СЕРГЕЙ. Иннокентий Потапович, вы с невестой - на почетное место, на почетное место!.. (Усаживает его и Серафиму)
      ОТЕЦ. (Несколько смущенно) Да-да, спасибо...
      Хотите последний анекдот?.. Еду я там, в городе, вчера в автобусе. Перед тем, как судьбу свою, любовь свою встретил. Любуюсь каплями дождя на стекле.
      - Передайте, - говорят, - талончик прокомпостировать!.. Я передал. И задумался, бог знает о чем. Бывает, знаете. Мне талончик вернули, а я его машинально в свой карман опустил. Еду. Вдруг на остановке выталкивает меня из автобуса здоровенный парнище и волочет к мусорному баку.
      - Ты, - говорит, - вор, гнида. А воров надо учить!..
      И - плюх меня! - туда!.. В мусорный бак. Прям так, целиком.
      - Отдавай, - говорит, - талончик. Пока не отдашь, не выпущу!..
      ...Отдал я ему талончик. Вылез из бака, сел на лавочку и, верите, заплакал. Не знаю. Обидно уж очень...
      ВЕРА. Бедный!..
      СЕРГЕЙ. Собрались вы тут, страдальцы.
      ИВАН. Один ты у нас не страдалец.
      СЕРГЕЙ. Слишком вы своими страданиями гордитесь. А что ваши страдания? Вроде случайных мозолей. Но не будем о грустном. Праздник, друзья! Праздник!
      ВЕРА. Я предлагаю тост... За мир, за дружбу, за нового хозяина дома!.. А?..
      СЕРГЕЙ. Выпить?.. Иннокентий Потапович, почему бы нет?.. Все-таки такой день!.. Вы ждали такого праздника?!..
      ОТЕЦ. Представь себе, Сережа... приблизительно чего-то такого в этом роде я и ожидал. Давно, давно ожидал.
      СЕРГЕЙ. Вся ваша жизнь приблизительна... Не в небесах, так около... А около не бывает...
      ...Продолжаем, друзья, продолжаем!.. Впереди обещанный фейерверк!.. Наливайте шампанское, произносите хвалебные тосты!.. Оркестр играет туш, публика хохочет... Самые слабонервные глотают валидол... Итак... Отныне я хозяин этого дома!.. Фигурально. Формально. Но не важно. Какой нежный колорит красок, изысканные формы, старинный стиль!.. Чем-то похоже на склеп, неправда ли?..
      ИВАН. А мы, представьте, все-таки уезжаем. Через два часа поезд. Марина сделала мне сюрприз. Выкрала у меня документы и деньги. И вот... - покажи билеты.
      СЕРАФИМА. Хороший сюрприз.
      ИВАН. Покажи билеты, покажи.
      МАРИНА. Потом. После праздника. Я их спрятала. Я их потеряла.
      ИВАН. Я хотел, было, отказаться. Но сейчас передумал. Новая жизнь, новые города, новые страны. Манит, манит.... А что? Действительно! Я не так стар. Начнем все заново. В другом городе. С другими людьми. С чистого листа. Зачем ты купила билеты?
      МАРИНА. Просто купила билеты.
      ИВАН. Это так забавно - все забыть. Потерять память, и начать все с чистого листа. У нас будет ребенок. У нас будет семья. Я стану работать. Больше никакого нытья, никаких угрызений. Полная ясность и стерильность. А? Каково?
      ОТЕЦ. Я стану дедом?
      СЕРАФИМА. Сколько новостей в один день.
      СЕРГЕЙ. Да, все после праздника. Переходим к следующему номеру нашего представления!.. Фейерверк!!!.. Объявляется фейерверк!.. Прошу наполнить бокалы!.. Нет-нет, шампанское уже не подойдет... Вот чудесный арманьяк, замечательный арманьяк десятилетней давности!..
      МАРИНА. Надеюсь, отравлен?
      СЕРАФИМА. Откуда такие мысли, подруга? Что на тебя нашло?
      СЕРГЕЙ. Надейся. ...Я, с вашего позволения, сейчас схожу и заряжу петарды!..
      СЕРАФИМА. Петарды?! Что?! Петарды?! Зачем? Не хочу никаких петард. Я страшно боюсь шума и грохота. Не надо, господа, умоляю.
      ИВАН. Здесь свои правила. Гостям придется привыкать. И вообще заткнуться. Их не спрашивают.
      СЕРГЕЙ. Ну, что вы?!.. Как можно?!.. Чего тут бояться? Никто и испугаться не успеет. Это главный номер программы!.. Там все приготовлено, не беспокойтесь... К тому же, нежданная радость, столько новостей и ваша помолвка. Надо отметить. Очаровательный случай. Одно к одному. ...Иван, ты мне не поможешь?
      ИВАН. Конечно, друг. Чем?
      СЕРГЕЙ. Все поджечь.
      ИВАН. Всегда мечтал. Папа, не грусти. Остальные - как хотите.
      
       Сергей уводит Ивана в дом.
      
      СЕРАФИМА. Ушли, ломаясь, как два клоуна.
      ОТЕЦ. Они скоро вернутся. А мы пока выпьем. Выпьем, друзья, за будущее, за радость жизни, за молодежь.
      МАРИНА. За вашу свадьбу. За вашего внука.
      ВЕРА. Да, за вас. Будьте счастливы.
      
      Пьют.
      
      СЕРАФИМА. Хороший арманьяк.
      ВЕРА. Чудесный.
      МАРИНА. Замечательный.
      ОТЕЦ. Настоящий.
      ВЕРА. Сергей расщедрился.
      
      В доме начинают рваться петарды.
      
      СЕРАФИМА. Что это?
      МАРИНА. Наверное, петарды?
      
      Из дома выходит Сергей.
      
      СЕРГЕЙ. Ну, вот и все!.. Псы спущены с цепей!.. (В доме рвутся петарды и появляются языки пламени) Я даже написал небольшой спич. Это очень важно, очень важно...
      
      Сергей вынимает листок и торжественно читает.
      
      СЕРГЕЙ. (Читает) ...Прощай, друг! Прощай, дом!.. Прощай, прошлая жизнь и все, что в ней было. Обмани нас еще раз. Стань жертвой. Исчезни без следа. Прости нас за все. Унеси с собой всю шелуху наших жизней и слов. Фьюить, доморощенные пророки!.. Улетайте, улетайте. Улетайте в никуда!
      
      В доме все сильнее рвутся петарды. Языки пламени быстро разрастаются в бушующее пламя.
      
      МАРИНА. Что это???.. Что это???..
      СЕРГЕЙ. Горит!!!.. И хорошо горит!!!.. С фейерверком, со сладкими искрами!!!..
      Считай это жертвоприношением твоей горящей над городом подружке!..
      МАРИНА. Идиот!!!.. Там же мои вещи!!!..
      СЕРГЕЙ. Ерунда. Забудь. Плюнь.
      ВЕРА. И все мои деньги и документы.
      СЕРГЕЙ. Это жаль, но ничего. Поздно.
      
      Пламя бушует. Войти в дом уже нельзя.
      
      ВЕРА. Да гасите же пламя!!!.. Воды, воды!!!..
      СЕРГЕЙ. Бесполезно. Зачем? Хорошо горит.
      Предлагаю лучше тост... За оставивших в этом доме лучшие годы своей жизни и вырвавшихся из него!..
      
      Из окон дома вырываются клубы огня и дыма. Дом охвачен пламенем.
      
      ВЕРА. А где Иван? Где Иван?
      
      Сергей смотрит на горящий дом.
      
      СЕРГЕЙ. Он решил остаться.
      ВЕРА. Что? Как?
      ОТЕЦ. Что ты говоришь?
      СЕРГЕЙ. Спустился в подвал за петардами и... решил остаться. Просил вам ничего не говорить. Не смущать. Я пообещал. И еще просил его извинить.
      
      Отец бросается к дому, но Серафима его держит.
      
      ОТЕЦ. Я вытащу его! Немедленно! Немедленно! Сын! Сын!
      СЕРАФИМА. Куда? Там все горит! Костюм!
      ВЕРА (Кричит на Марину). Это ты! Это ты! Это все ты!!!
      СЕРГЕЙ. Человек совершил единственный в жизни поступок, а вы устраиваете склоки.
      
      Вера катается по земле и воет. Отец срывает с себя белый пиджак. Но Серафима крепко обнимает его и не выпускает. Отец плачет в ее объятиях.
      
      МАРИНА. И кто тебе поверит, что он сам? Кто тебе поверит?
      СЕРГЕЙ. А я, знаешь, как-то даже не подумал об этом.... Как-то забыл.... Как это называется - алиби? Не сообразил.... Она поверит. Он поверит. Ты поверишь. Ты поверишь?
      МАРИНА. Нет. Нет. Никогда.
      СЕРГЕЙ. Пойдем. Я уведу тебя отсюда, и ты поверишь.
      
      Отец плачет в руках Серафимы.
      
      ОТЕЦ. Я ничего не могу..., я ничего не могу...
      СЕРГЕЙ. Наконец-то ты хоть чего-то не можешь. Или ты опять лжешь? Всегда хотел спросить, Иннокентий Потапыч. Ты сам понимаешь, когда ты лжешь, а когда говоришь правду?
      ОТЕЦ. Спаси его... спасите его...
      СЕРГЕЙ. А я уже не понимаю.
      
      Вера затихает, садится на земле и смотрит перед собой, никого не видя.
      
      СЕРГЕЙ. Чего еще ждать? Нечего. Полиции? Какой смысл? (Марине) Нам пора уходить. Пора ехать. Ты слышишь? Нам пора. Сядем в первый попавшийся автобус. Или поезд. И уедем. Деньги у меня есть.
      
      Сергей уводит Марину.
      
      ОТЕЦ. Куда они?
      СЕРАФИМА. Пусть идут.... Пусть едут...
      
      Вера вынимает из кармана телефон, набирает номер.
      
      ВЕРА. Горит дом. Фруктовая, пятнадцать. Там человек. Алло? Что? Куда я попала? Вы приедете?
      СЕРАФИМА. Конечно, приедут. Догорит - и приедут. Старый, трухлявый дом - невелика беда. Если это вообще беда.
       (Отцу) А ты не плачь. Ты теперь мой. Ты теперь будешь со мной. В раю.
      
      Звучат звуки сирены. Шум подъезжающих машин. Затемнение.
      
      Занавес.
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Ляпин Виктор Вениаминович (snybegemota@yandex.ru)
  • Обновлено: 04/12/2019. 159k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.