Вечером Лоскутов принес домой с работы коробку скрепок. Жена повертела ее в руках и вопросительно взглянула на Лоскутова.
- Зачем это нам?
- Просто так, - пожал плечами Лоскутов. - Все вокруг чего-то берут, несут, одному мне никогда ничего не нужно. Вот и захотелось взять хоть что-нибудь для себя.
Узнав о странном желании Лоскутова, жена неожиданно попросила:
- Укради, пожалуйста, ребенка! Сколько лет живем, а никто не родился! Что нам, вдвоем, как сказочным бабке с дедкой доживать? У них и то мальчик-с-пальчик объявился...
- Верно! - загорелся Лоскутов. - Завтра же и принесу!
Но утром Лоскутов понял, что с выводами погорячился. Ну, где он может украсть ребенка? Ребенок - не колбаса, не карданный вал и не зарубежный детектив. На работе у Лоскутова дети никогда не появлялись. Правда, недавно одна из бухгалтерии приводила на полдня дочку. Но девочка была большая, лет шести, и цепко держалась за мать. А Лоскутову хотелось маленького, чтобы качать, купать и учить говорить.
Украсть в сквере или в детском саду Лоскутов побоялся. Промучившись весь день безысходностью, он вечером в полной мере поделился ею с женой.
- Вот ты всегда так! - запричитала она. - Вроде и собираешься помочь, а сделать все равно ничего не сделаешь! Где хочешь, там и кради, раз обещал! У аистов, в конце концов! Или на колхозных грядках! Мне тридцать пять через месяц, когда же, если не теперь?..
Лоскутову стало жалко жену, маявшуюся с ним уже двенадцатый год и не умевшую рожать.
На следующий день, отпросившись с работы, Лоскутов решительно двинулся на бульвар и сразу увидел на тихой аллейке подходящего ребенка: толстого, ухоженного, приветливо улыбающегося небу. Рядом на скамейке спала приставленная к ребенку бабка.
Лоскутов на цыпочках подошел к коляске и быстро повез ребенка по дорожке. Но не успел он сделать и десяти шагов, как бабка выросла перед ним грозным и карающим судией.
- Зачем украл? - сурово спросила она.
- Так ведь все крадут... - не подумав, ляпнул Лоскутов.
- Все - не оправдание! - строго сказала бабка. - Своим умом живи, на других не оглядывайся!
- Нету детей у нас, бабуля, - пожаловался Лоскутов. - Теперь, наверное, и не будет... Жена плакать стала, в Италию без меня каждое лето просится...
- Так бы сразу и говорил! - подобрела бабка. - Бери ребятенка, пускай!
И, махнув рукой, бабка исчезла так же внезапно, как появилась. Лоскутов удивленно оглянулся, а потом крепко схватился за коляску и помчался домой.
Для начала коляска не захотела въезжать в лифт. Оказывается, дверцы открывались точно на ее ширину, ни на сантиметр больше. Неопытный Лоскутов долго не мог поставить коляску прямо, не перекосив вправо или влево. Тут требовалась особая ловкость, колеса все время застревали. Ребенок, очевидно, привыкший к такому бурному загружению в лифт, спокойно пускал пузыри. Наконец сверху объяснили, что нужно иметь совесть, и лифт - не частная собственность Лоскутова, а государственная.
Лоскутов испугался, и коляска сразу вошла. Жена ждала в дверях с тревожным лицом. Не сказав ни слова, она схватила малыша и убежала в комнату. Лоскутов безуспешно попытался пристроить коляску на лестничной площадке.
- Там же утащат! - крикнула жена. - Давай в квартиру! И потом он пока будет в ней спать!
Коляска и в квартире устроилась с трудом. А жена преподнесла Лоскутову новый сюрприз.
- Поедешь в "Детский мир"! - велела она. - И в аптеку. Вот деньги и список самого необходимого.
В отделе под обещающим названием "Все для самых маленьких" Лоскутов вытащил список и начал зачитывать его продавщицам. Они почему-то сердились и отвечали одинаково гневно и лаконично:
- Двести пятьдесят! Триста семьдесят! Пятьсот! Платите в кассу!
Лоскутов быстро осознал свою вину и почувствовал полную безответственность за появление еще одного небольшого, но такого дорогостоящего и ценного для легкой промышленности покупателя.
Подобной суммы у Лоскутова с собой не было. Он в страхе подумал, что и дома вряд ли наскребется нечто приблизительное. Удалось купить только распашонки да пеленки.
- Шейте сами, если нищий! - бойко посоветовала юная продавщица и лукаво стрельнула в Лоскутова глазами.
А другая очень кстати ввернула:
- И вообще, папа, вы о чем думали, рожая дитя? Для начала приценились бы к детским вещичкам!
Похоже, девушек здесь учили не продавать, а парировать. Какая-то добрая женщина, сжалившись над потерянным Лоскутовым, объяснила ему, что пеленки брать не стоит - они почему-то всегда малы. Их нужно заменить простынками, а дешевые комбинезончики - вещь остро дефицитная, поэтому лучше купить заранее.
- Купить? - прошептал Лоскутов. - На какие деньги?
Женщина пожала плечами и убежала.
Подавленный Лоскутов сумел все-таки набрать денег на одеяло и большого медведя, который считался говорящим, но рычать категорически отказывался.
- Потому что последний! - любезно объяснили Лоскутову. - Берите, папа, недорогие мишки редко бывают!
Лоскутов грустно завернул медведя в одеяло - он все равно вылезал из маленького клочка бумаги, по размеру предназначенного для десяти тетрадей, и поехал домой. Дома он подробно рассказал обо всем жене, еще не знакомой с проблемами торговли для детей и поэтому сияющей. На кроватку деньги придется занимать, наверное, надо просить о помощи родителей...
- Счастье, что у нас уже есть коляска, - закончил Лоскутов.
Жена выслушала спокойно, не прерывая, а потом встала и указала пальцем на безмятежного малыша.
- Где брал, помнишь? - спросила она.
В ее интонации зазвучал обличительный пафос продавщиц "Детского мира".
- Что ты, милая? - ахнул, похолодев, Лоскутов. - Что с тобой? Ты ведь так хотела ребенка...
Он растерянно смотрел на жену, а она - в сторону.
- Так вот, завтра же... - начала жена и замолчала.
Потом вдруг повернулась к Лоскутову вновь засиявшим, счастливым лицом и быстро закончила:
- Завтра же ты должен украсть ползунки! Десять легких и пять байковых!