Он бросился в пролет лестницы в возрасте Христа, принявшего распятие...
Существует ли действительно магия цифр и чисел, некая роковая их закономерность, продиктованная Свыше и необъяснимая никакими совпадениями и случайностями?.. Вероятно. Но, возможно, мы сами ищем определенные ассоциации.
Всеволод Михайлович Гаршин покончил с собой в тридцать три, пройдя короткий и страдальческий путь на свою Голгофу и четко определив для себя последнюю минуту на Земле. Его литературное наследие вроде бы невелико - не успел! - и все же достаточно всеобъемлюще, широко и включает в себя не только рассказы, но и очерки, стихотворения и стихотворения в прозе.
Мир Гаршина - предельно необычный и обусловленный не одними видением и восприятием творца, но в значительной степени неадекватностью реакций и мышления больного человека, склонного к депрессии, бродяжничеству, необъяснимым поступкам. Чтобы увидеть Всеволода Гаршина, возьмите репродукцию картины Репина "Иван Грозный и сын его Иван". Царевич Иван был написан художником с Гаршина за несколько лет до гибели писателя. Так что мы все давно знакомы с его обликом и взором, даже не подозревая об этом.
Современникам тотчас запоминалось не только лицо Гаршина. По свидетельству одного из ближайших друзей писателя, его по натуре очень напоминал Алеша из "Братьев Карамазовых".
Характеризуя своего героя рассказа "Припадок", Чехов писал о нем как "о молодом человека гаршинской закваски, недюжинном, честном и глубоко чутком".
Очевидно, необычной чуткостью и объяснялось в произведениях Гаршина пронзительное до болезненности ощущение полнейшей незащищенности, удивительной тонкокожести, кратковременности всего живого на Земле. И человека, прежде всего.
В юности Гаршин серьезно увлекся ботаникой и хорошо ее изучил, прекрасно овладев латинскими названиями растений. От любви к малой травинке и от настоящего знания о ее жизни писатель шел к любви и знанию человека. Тонко понимал и представлял природные незыблемые связи, святые зависимости и близость всего сущего на Земле.
В 1879 году (писателю было двадцать четыре года) написана сказка или, точнее, притча "Attalea princeps", в основе которой - реальное событие.
В ботаническом саду росла пальма, видевшая смысл жизни лишь в одном - в свободе. Стремясь освободиться от своей темницы - в данном случае очень светлой и теплой оранжереи - пальма начала стремительно расти. Наконец долгожданный миг настал: под давлением мощного и высокого ствола стекла оранжереи разлетелись, не выдержала даже железная полоса перекрытий. И что же?
"Только-то? - думала она. - И это все, из-за чего я томилась и страдала так долго? И этого-то достигнуть было для меня высочайшей целью?"
Шел дождь вперемежку со снегом, и дул осенний холодный пронзительный ветер, деревья, родившиеся и выросшие под этими ветрами и дождями, смотрели на пальму с осуждением, понимая, что чужестранке здесь не место, и она вот-вот замерзнет и погибнет. Это понимал и директор ботанического сада и приказал пальму спилить. Борьба за свободу кончилась поражением и гибелью.
Именно так и расценил притчу Салтыков-Щедрин, отказавшийся ее печатать в своих "Отечественных записках" и публиковавший рассказы Гаршина не раз. Вероятно, опытнейший журналист и известный сатирик в данном случае сузил смысл и значение произведения Гаршина, свел к пониманию идейности и трактовке партийности борьбы за свободу в России. Не понравился ему и фатализм, пессимистический настрой притчи, которые в России проявляться и. культивироваться не должны. Ни в те времена, на позже.
Трудно представить себе менее подходящую личность для "запретителя", нежели Салтыков-Щедрин, всю жизнь страдавший от цензурных "рогаток". Но факты - упрямая вещь.
Немного позже Михаил Евграфович начал жалеть об отказе (притча Гаршина была опубликована в 1880 году Н. Златовратским в редактируемом им журнале "Русское богатство"). Все-таки великий сатирик поспешил и ошибся: сказка-притча Гаршина значительно шире трактовки редактора "Отечественных записок".
Свобода, завоеванная путем страданий и гибели, свобода во что бы то ни стало, добытая любым, даже самым рискованным опасным и непознанным путем - вот суть и смысл притчи. А непонимание пальмы оттого, что она просто незнакома с проявлениями этой свободы.
Гаршин, хорошо знавший жизнь и быт России, писавший о русских и для русских на Руси, всегда, прежде всего, исходил от проблем не столько своей страны, сколько общечеловеческих, земных.
В 1883 году он создал один из самых горьких и тяжких своих рассказов - "Красный цветок".Это философская притча. В основе - воспоминания писателя о его пребывании в психиатрической лечебнице в Харькове, но суть, конечно, что характерно для Гаршина, предельно глубока и вновь затрагивает одну из самых тревожных проблем человечества.
В красном цветке - маке, из которого добывается опиум, психически больной человек видит сосредоточение всех темных сил, словно сконцентрированных в алых лепестках полыхающего огнем растения. Больной человек (в данном случае. такое определение можно рассматривать как достаточно условное) видит свое назначение и смысл жизни в уничтожении цветка, то есть грехов человечества на Земле - вновь память о Христе. И герой Гаршина срывает и уничтожает цветок за цветком в саду больницы, хотя сторожа не дают рвать цветы.
"Цветок в его глазах осуществлял собою все зло: он впитал в себя всю невинно пролитую кровь (оттого он и был так красен), все слезы, всю желчь человечества, это было таинственное, странное существо, противоположность Богу, Ариман, принявший скромный и невинный вид. Нужно было сорвать его и убить. Но этого мало, - нужно было не дать ему при издыхании излить свое зло в мир. Потому-то он и спрятал его у себя на груди. Он надеялся, что к утру цветок потеряет всю свою силу. Его зло перейдет в его грудь, его душу, и там будет побеждено или победит - тогда сам он погибнет, умрет, но умрет как честный боец и как первый боец человечества, потому что до сих пор никто не осмеливался бороться разом со всем злом мира".
Болезнь здесь действительно поставлена под сомнение: только человек ясного и высокого ума и столь же бескорыстной и широкой души может подниматься до таких нравственных высот, а цветок в данном случае - символ, как и болезнь героя, которую можно рассматривать предельным отторжением героя от окружающих его людей, его отстраненностью, отдаленностью, выразившихся острейшим двусторонним непониманием, неадекватностью поступков и решений, неожиданностью и парадоксальностью мышления... Странный мир странного человека - болезнь или запредельная экстраординарность?
Своеобразно интерпретируя и вновь для себя переосмысливая привычные, знакомые категории добра и зла, придавая им новое звучание и наделяя другими красками, писатель видел и свою роль, и роли своих героев в решении проблем совершенно иными, без привычных сюжетных ходов и коллизий. Роль героя-одиночки , именно его игра не на жизнь, а на смерть всегда волновала и беспокоила Гаршина.
Собственное смертельное душевное одиночество, не зависящее от количества друзей и близких и заставлявшее его мучиться и страдать, писатель перенес в свои произведения и наделил такой же мукой и душевным отшельничеством любимых персонажей, будь то отверженная всеми пальма или душевнобольной человек.
Вот где действительно налицо и пессимизм, и фатализм: Гаршин словно не слышал отзвука своей израненной больной душе, как не слышали его и не находили герои писателя. Но "один в поле" у Гаршина стал воином. Несмотря на то, что один. Наперекор русской народной мудрости. Конечно, он погибал, что Небесами уготовано, но умирал в борьбе, не склонив головы.
"Лицо его было спокойно и светло; истощенные черты с тонкими губами и глубоко впавшими глазами выражали какое-то
горделивое счастье".
И спорить о призрачности такой победы нельзя, она однозначна: символ земного зла - красный цветок - уничтожен, оранжерея разбита. Земные страдания искупаются именно этой победой, душевные муки облегчаются лишь ею одной.
Философ, мыслитель, влюбленный в красоту окружающего мира и всеми силами души стремившийся к добру, свету, теплу, писатель балансировал на грани полного безверия, тяжелейшего отчаяния и высочайшей веры в ясное сияние звезд над головой. Он сочетал в себе мрак безысходности и радостную, бесконечную тягу к жизни. Он рвался ввысь и одновременно гнулся, сутулился под гнетом собственного разочарования во всех и вся.
В один из самых тяжелых и страшных дней его небольшой жизни безысходность и отчаяние одержали Пиррову победу. Гаршин бросился в пролет лестницы... Ему было всего-навсего тридцать три...