Зимой Леша Баранин женился. Жена Юля не захотела взять его фамилию. Сказала:
- Это что же, я буду Бараниной?
И осталась Бычковой.
Леша переехал жить к ней в однокомнатную квартиру в Измайлове. Он просыпался здесь рано, в шестом часу утра: спать мешала оглушающая тишина. У родителей под окном ходил трамвай, и Леша к нему привык. Необычная, странная тишь беспокоила и будила. Жена нежно дышала в плечо. Леша лежал и думал, что вот напрасно она не взяла его фамилию, а раз так, значит, вообще ничего "его" не принимает, не хочет. Упрямая, и жить будет дальше только по-своему, с Лешей не считаясь, как будто он и не вошел вовсе в ее жизнь. Он уже несколько раз спрашивал жену:
- Юль, ты почему мою фамилию не взяла?
Сначала Юля смеялась, потом стала с досадой отмахиваться, наконец, разозлилась.
- Не занудствуй, что ты прицепился к одной мысли? - сердито сказала она. - У тебя других забот нет? Перезагружайся! Вон полка на кухне не закрывается, сделай защелку.
Леша защелку сделал - он все умел - но про фамилию забыть не мог. Это всегда так, думал он, начинается с мелочей, с пустяков, а переходит в большое, серьезное, а там развод... И холодел от своего предположения: он не хотел разводиться с Юлей.
- Ты как себе мыслишь нашу будущую жизнь? - спросила однажды вечером Юля.
Леша никак ее не мыслил.
- А я думаю вот что... - сказала Юля.
И начала... Это были поразительно четкие и грандиозные планы, на которые в незапамятные времена не хватило бы и четырех пятилеток при обязательном досрочном выполнении. Только женщина способна на подобные гигантские замыслы, мужчина никогда так далеко не заглядывает. Леша был ошеломлен невиданным размахом.
- Что ты, Юля, - попытался он образумить жену, - какие "моржи", какие проекты с заграницей, какие трое детей? Ты бы лучше борщ научилась варить!
Это был удар ниже пояса. Юля тотчас обиделась и заявила, что борщ Леша все равно не любит и хотел просто ее оскорбить, что нужно учиться мыслить перспективно: без этого нет и не может быть настоящего ученого (в том, что Леша будет великим ученым, Юля ни секунды не сомневалась), а "моржи" - вон они, в Измайловском пруду каждый день бултыхаются. Пусть Леша пойдет посмотрит, что такое настоящие мужчины.
Леша пошел в субботу. Оказалось очень интересно. Чистая раздевалка с промерзшим полом, аккуратно выдолбленная прорубь, деревянные мостки со ступеньками. Вокруг проруби столпились любопытные, съехалось много лыжников.
- Эй, как водичка? - крикнул один из них и приветственно взмахнул над головой лыжной палкой.
- Мокрая! - с достоинством ответил неторопливо идущий по мосткам "морж". - Можешь попробовать!
Они соблюдали строгую очередность в купании: в проруби помещался лишь один человек.
Молодые и постарше, худые и полноватые, маленькие и высокие - "моржи" выглядели, в общем-то, обыкновенно, но когда они медленно, выразительно шли по снегу и по мосткам к проруби, от них исходило такое ощущение силы, спокойствия, уверенности в себе, что Леша поневоле позавидовал. Это были действительно настоящие мужчины, Юля не ошиблась.
Но нырять в прорубь только потому, что так хочется жене Юле? Нет. Леша нахлобучил шапку на уши - сильно морозило - и пошел домой. Юля стирала и пела. Похоже, она свой новый статус воспринимала как забаву.
- Почему говорят: сыграли свадьбу? - спросила она, перестав петь. - Это игра? А во что?
Леша не знал. А правда, во что? В гостей, в мужа и жену, в семью, в любовь, в преданность? Чепуха. Просто слово.
- Просто слов не бывает, - сказала Юля. - В любом собака зарыта. Давай вернемся к вопросу о твоем заграничном проекте.
Пожалуй, она была большей занудой, чем Леша. И снова какая широта мысли!
Леша работал в небольшой фирме по производству игрушек: фантазировал сплавы для детских машин и тракторов, а Юля трудилась здесь же художницей. На чем там проекты делать? На игрушечных экскаваторах, что ли?
- Глупо, - заявила Юля. - При чем здесь еле дышащая, разоряющаяся фирма? Ты уйдешь оттуда!
Леше стало страшновато от перспективности ее мышления.
- Куда? - спросил он.
Но Юля отлично знала и это.
- К иностранцам, где платят в валюте и постоянно катаются за рубеж, - тут же завралась она. - Представляешь?
- Представляю, что никакие проекты вместе со мной там абсолютно никому не нужны, - мрачно отозвался Леша.
Юля начала возражать, как всегда бурно, энергично, для большей убедительности размахивая мокрыми руками. Леша пытался ее внимательно слушать и вдруг неожиданно, с ужасом понял, что не знает, зачем он на ней женился. Да нет, она ему, конечно, нравилась: изящная, миленькая... И влюблен он в нее был, был ведь? И спать с ней ему довольно приятно. Но вот сейчас он не знает, почему они вместе, как это получилось и как же теперь вот так, рядом, всю жизнь? Нет, это невозможно! Еще недавно он не хотел с ней расходиться, а сегодня не понимает, никак не может понять, почему и зачем они поженились. Они выдержали все правила игры - а все ли?
Чужая, незнакомая Леше женщина стояла перед ним и говорила, говорила, говорила без конца... Она хотела Леше добра. Добра по-своему. Наверное, это нужно было принять... Никак не принималось. Ведь и она, Юля, тоже не хочет принимать ничего Лешиного. Вот фамилию не взяла, опять вспомнил он. А как же дальше?
- ... и немедленно купить стиральную машину от "Боша", - неожиданно закончила Юля и радостно засмеялась.
При чем здесь "Бош", начали же с иностранных проектов, изумился Леша, но возражать не стал. Он был еще плохо знаком с крутыми поворотами женской логики.
- Принято! - весело сказал он.
- Да? - обрадовалась Юля. - Как хорошо, когда ты со мной соглашаешься!
Соглашаться было хорошо. Ведь не зря им желали на свадьбе мира и согласия.
И постепенно началась пора уступок. Леша уже уступил фамилию (будь она проклята, некрасивая!), потом любимый с детства, звенящий трамвай под окном. Потом согласился на отсутствие обеда, консервы на ужин, даже на какой-то таинственный нереальный переход на столь же мифическую другую работу. Во всяком случае, на ее поиски. И все ради согласия в доме. А Юлька шла в наступление все решительнее и энергичнее, завоевывая с каждым днем все больше и больше мелочей, из которых понемногу складывалось ее лидерство в семье. Она все чаще и чаще снимала первой телефонную трубку, а обычно в доме это делает ведущий.
Леша чувствовал, до болезненности ясно, что становится зависимым раз отныне и навсегда. Нравилось ему это или нет? Он не знал. И, скорее, оставался равнодушным к происходящему, потому что так было проще и легче. А в общем-то, что он имел против Юли? Что мог противопоставить ей? Против чего ему было восставать и протестовать? Причин для возмущений не существовало, а, следовательно, так должно было быть на самом деле.
- Как хочешь, - все чаще и чаще повторял Леша. - Делай, как знаешь.
И Юлька делала. Хотя порой совершенно не представляла, как и что именно нужно делать.
- Ты по природе лидер? - спросил ее вскользь Леша.
- Я стараюсь им не быть, - весело объяснила Юля, - но у меня это плохо получается.
Постепенно Леше перестали звонить все его приятели и знакомые по школе, по старому дому, по институту. Потихоньку перестали наведываться его родители. Понемногу исчезли, словно стерлись с экрана, его любимые телепередачи, потому что Юля любила совсем другие, а телевизор в доме был только один.
- Вот когда мы разбогатеем и купим второй... - мечтательно произносила Юля.
Этого "когда", по мнению Леши, не могло наступить. Но Юля его мнения не разделяла, дергала Лешу, требовала от него немедленных идей и действий. Энергия хлестала у нее прямо из ушей. Она договорилась о переводе мужа в иностранную фирму, и Леша диву давался, как ей это удалось. Он день ото дня становился пассивнее, инертнее, равнодушнее.
- Ты вялый какой-то, ленивый! - удивлялась Юля. - Ничего не хочешь. Ты не был таким раньше. Как ты будешь работать на новом месте? Руки поворачиваешь целый год. Теперь это не проходит, все нужно делать срочняком. Перезагрузись! Давай сходим в субботу кино.
- Тебе решать, - отозвался Леша.
Он уже не помышлял ни о разводе, ни о другой жизни, ни о походах в гости к "моржам". Жизнь виделась идеально прямой и четкой, раз и навсегда, запрограммированной Юлей, расписанной вперед на много лет, и свернуть в сторону было невозможно. Почему - Леша не понимал. Просто невозможно - и все.
Потом он сильно простудился, долго болел, кашлял, а Юлька преданно, как любящая и верная жена, ухаживала за ним, ставила горчичники и банки, поила морсом, бегала в аптеку.
- Ты незакаленный, - с огорчением говорила Юля. - Слабый. Сразу ломаешься. Нужно обливаться по утрам холодной водой. Мне кажется, я выходила замуж совсем за другого.
Леша молчал и думал, что и он тоже женился совсем на другой. Ему даже не хотелось отвечать. Да и что толку в его однотипных, однообразных ответах? Лучше всего превратиться в глухонемого, это идеальный случай, исключительно подходящий для Юли.
А она ничего, ровным счетом ничего не понимала и продолжала говорить, говорить, говорить... Лишь бы языком зацепиться.
-...и обязательно поедем на Мальту! - поймал Леша заключительный кусочек фразы.
Слегка, самую малость, удивился: при чем здесь Мальта? Им даже на второй телевизор не хватает. Но спорить по обыкновению не стал: на Мальту так на Мальту. Ему давно было все равно.