Прекрасное безумие дождя,
Долбящего, как милая занудность,
Твердящего, что только так и нужно,
Идущего сорок четыре дня.

Прекрасные потоки бытия,
Стремящиеся вниз, к земле, на землю...
Напрасно верить: я их не приемлю.
Напрасны ныне только ты и я.

Размыто все: дела, часы, друзья...
И наша колея давно размыта.
И вся Земля - огромное корыто,
В котором отстирались ты и я.



В четыре рассвело. Такая синь,
Засвеченная серостью рассвета,
Твердящая заманчиво про это
Да и про то. И клин, куда ни кинь...

Пустых на свете слишком много слов.
И все приходит чересчур внезапно...
Еще вчера сегодня было завтра,
Размытое под наглостью ветров. 

Еще вчера мы шли рука к руке...
А небеса так быстро потускнели...
И мы на мир совсем не так глядели,
Когда застыли вдруг щека к щеке. 

Еще вчера мы жили всем назло
И ждали, отметая все приметы...
И помнили  про то, про сё, про это...     
Но только в пять сегодня рассвело... 



Никем я не была  в твоей судьбе:
Ни радостью, ни памятью, ни болью. 
Без права верить - верила тебе,
Без разрешенья быть - была с тобою.

Я не ждала любви твоей и клятв.
Но без тебя я быстро уставала.
Наверно, я была плохой солдат,
Из тех, кто не мечтал стать генералом.

Я не боролась за тебя с судьбой,
Смотрела полусонными глазами...
Я знала: даже миг рядом с тобой -
Мой щит, моя опора, мое знамя.

Я помнила: сдаются только те,
Кто хочет сдаться. Сразу и без боя...
Никем не стала я в твоей судьбе:
Ни радостью, ни памятью, ни болью. 



Дедлайн... Ну вот, опять у нас дедлайн...
Какое-то навязчивое слово.
И я к нему нисколько не готова, 
Зато понятно: наше дело дрянь...

Какие-то дурные рубежи,
Какие-то нелепые барьеры...
И исчезает крохотная вера,
И пропадает тропочка  во ржи...

Беги, спеши, лети без останов...
Старайся  все успеть и все закончить...
Зачем? Да что у нас случилось нонче?
Тебе так нужен завтрашний улов?

Где время, чтобы полночь оценить?
Где тишина, чтобы расслышать вечность?
А нужно лишь набросить луч на плечи,
Остановиться, оглянуться, жить...
 


Сквозь расстояния и горе,
Сквозь тлен, безумие  и дым 
Входили женщины в историю
Нехитрым именем своим.

У них искал мечту, терпенье,
Защиту, веру... И нашел 
И божество, и вдохновенье,
И силы - этот сильный пол. 

Ах, эти милые мужчины,
Как мальчики, совсем слабы...
Писали драмы и картины,
В задумчивости терли лбы... 

И посвящали, посвящали,
Колена скорбно преклонив,
Свои великие печали
Обычной женщине они.

Они вставали, мир оспорив,
Одно лишь имя на устах...
... Входили женщины в историю,
Об этом так и не узнав.



По буковке, по запятой, по строчке
Рождаются стихи. Но вот зачем?
Похоже, просто нечто душу точит
И может искрошить ее совсем.

Загадочное ·что?... Его найти
И расспросить о целях и задачах...
Понять, зачем сошлись наши пути
На перекрестке боли, стона, плача.

А лучше - посмеяться нам вдвоем,
Легко, и беспричинно, и нелепо.
Сказать: ·Я непутевая. И в чем
Тогда загадка странной нашей скрепы??

Загадочное ·что? в своих правах. 
Ответит мне оно еще нескоро...
Я складываю буковки в слова,
И строчки убегают от курсора.



Устаканилась тихая осень,
Растеклась по асфальту желтком
Оторвалась по полной в покосе,
Сбив листву в ярко-красочный дом.  

Шепчет ласково, приторно-сладко,
Обещает исправить контекст...
И не будет зимы, будет сказка,
Где услышим мы все благовест.

Разольются под кленами звуки,
Все в улет! И в реальность -  мечты. 
Ни страданий, ни боли, ни муки,
Лишь оранжевый шлейф чистоты. 

Непонятки и слабости - мимо.
Тонет ненависть вся в желтизне.
Только вечер, тоскою томимый,
Каждый раз  застывает в окне...



Глаз положил... Да это просто сглаз!
И чернота, и тьма застывшей фразы.
У вас такого не было ни разу?
Глаз положил - и вроде проклял вас.

А ведь вначале лился ясный свет
Из голубых, и карих, и зеленых...
И небо расстилалось так влюбленно,
И голосили птицы нараспев...

Забавная и детская игра.
Игра в подставу и на подсознанье.
У взрослых мальчиков такие няни,
Как перемены, поиск и ветра.

Слепая неустойчивость во всем.
И кто-то, очевидно, просто спятил.
И кто-то наплевал на все распятья.
И это все о нем, о нем, о нем...

Чудовищная разница конца
И милого, и теплого начала...
В чернущий  минус песня убежала,
И разбежались черточки лица.  

И перезагрузились в пустоту
Все карие и голубые тоже...
Глаз положил... И стали мы похожи...
Но глаз не удержался на посту...    



Заберите меня домой!
Из больниц, из болезней, из муки.
Протяните,  пожалуйста, руки!
Позовите меня с собой!

Где тот дом? Его не найти...
Все рассыпалось и растерялось. 
Все земное как будто устало
И отстало, шепча: ·Прости?...

Ну, прощу... А толку-то чуть...
Та же боль побрела по дороге.
Тот же страх на моем пороге...
И ни выдохнуть, ни вздохнуть...



Мы потеряли то, что не имели,
Мы получили то, что не хотели
И бросили сгоревшее в костер.
Мы думали не то, что говорили,
И жили с тем, чего мы не любили,
И шли в туннели, словно на простор.

Мы верили тому, чего не знали,
Мы знали то, чего не понимали,
Кивали, даже если все не так.
Мы отдавали то, что не хранили,
Мы помнили о том, что позабыли...
Тогда зачем вся эта суета?..

  

От компьютера к глазам - лучики...
Что попросите, то и получите,
Если верить чужим словам.
А несчастьями дороги  - измерены.
И душа никому не доверена,
Ни друзьям, ни врагам, ни шагам...
Вот и стали мы такими уставшими,
И далекими от вчерашнего,
И ненужными временам. 



Простите мои жалкие замашки...
У куклы воспитанья слишком мало.
Зачем ты  вырезал меня из деревяшки, 
Мой старый, бедный, глупый папа Карло?

Я мог любить неловко и непросто,
Я мог сгореть в камине для друзей...
Но говорили: ·Этот? С длинным носом? 
Он деревянный!? И смеялись все. 

Но я учился плакать и сердиться,
Смеяться, горевать, богам молиться,
Не понимать себя, прощать слова.
Я, деревянный, научился греться.
Послушайте, здесь сердце,
Здесь, в деревяшке, бьется, как у вас.  

Зачем оно стучится постоянно?
Зачем болит? Зачем считает раны?
Людьми  я проклят, видимо, навек.
Они считают у других изъяны... 
Я деревянный, да, я деревянный,
Несчастнее уродов и калек.

Я вырос в сказке, но она пропала,
Исчезла с первым шагом за порог...
И ты ничем, ничем мне не помог,
Мой старый, бедный, глупый папа Карло... 



А понедельник настает опять...
Как бесконечно он умеет длиться...
Листаю дни. Быть может, перестать?
Безумье чисел:  десять, двадцать, тридцать...

Такие бесконечные дела...
Спешить и видеть, чувствовать  и помнить...
Мешать шаги, поступки, зеркала,
И мысли, и детали, и знакомых...

Сплошная понедельничная муть...
Потеряны опоры, стены, корни... 
Закончится сие когда-нибудь?
Ты наконец появишься, мой вторник?




Плачете, бормочете, молчите  ли,
Утонув в проблемах и годах... 
 Есть определенное величие
В слове ·одиночество? всегда.

Ты один... И это значит многое.
Это значит - выстоять сумей.
Разберись с проклятыми дорогами,
Осознай загадочную смерть.

Выбери себе одно-единое,
Не сломайся на краю судьбы. 
Ты один. А мысли неизбывные 
Рядышком бредут  и морщат  лбы...



Сверток под названьем ·сын?.
Дали в руки. Что такого?
Только сломаны основы,
Ни к чему я не готова,
И остался  - он один...

Он один. Всего два слова.
Разбегаются глаза...
Что там можно, что нельзя...
Начинаешь жить по новой.

Как давно все это было...
Как немного впереди...
Ничего я не забыла,
Сколько мук я проходила,
Чтобы вырос. Он один.



Я хожу по краю 
И не замечаю,
Как устала ветка за моим окном,
Как горят зарницы,
Шелестят страницы,
А вчера  синица
Постучалась в дом.

Я тебя забыла,
Словно не любила,
Словно не мечтала утонуть в былом.
Я окно закрыла,
Лампу пригасила,
Только из-за шторки мне ответил гром.

Где живут минуты?
И зовут как будто
Слабенькие капли
Цепью по траве...
В лужах бродит утро,
А земля разута,
Шепчет, и бормочет,
И зовет к себе...



Какая сила прячется в словах...
Вы можете нисколько им не верить,
Да только окна в них, ступеньки, двери,
И синий снег, и алая листва. 

Они играют верой и тоской,
И честностью заманчивой колдуют. 
Все просто: фразу выбери любую,
И затверди, и повторяй легко.

Какая легкость прячется в словах...
Какой размах давно уставших истин...
А все равно: кружится голова,
Хотите вы того иль не хотите.

Вначале было слово, говорят.
В начале бытия? В начале муки?
В начале немоты? В начале скуки?
Или  в начале вечного вранья?

Ты слово произнес. А для кого?
И был ли в нем такой великий смысл?
Лишь звук разбился, разлетелся в выси,
Как хохот нас покинувших богов...


Мне не понять разумность бытия. 
Прийти, уйти, задуматься, забыться...
И раствориться в необъятной выси,
И видеть: ты не нужен, как и я. 

И помнить: неподвластен этот мир
Мечтам и нашим глупеньким надеждам.
Он  холоден и мрачен, как и прежде,
И жаждет оборвать и надломить...
 


Как же так - меня не будет?
Будут птицы и кусты,
Небо, ветер, город, люди,
Страхи, войны, радость, ты...

Ты... Задумчиво-небрежный,
Ни веселый, ни  смурной...
И останешься ты прежним.
Все таким же, как со мной.

Зашумят опять метели,
Загудит собачий лай.
Снова пыль забьется в щели,
Засияют зеркала.

Что там прошлого такого,
Бесконечно дорогого,
Словно чистая вода?
Может, пусть меня не будет?
А уход как выход судеб...
Каплю вихрями остудит
И осушит навсегда.
 

У гроба только двое - я и сын.
Мы мать и бабушку так хоронили.
Март хмуро стыл, и небеса застыли,
И блекла среди туч, в разрывах, синь.

Мы двое перед жестким словом 'смерть'.
Нет ни друзей, ни близких, ни знакомых.
Мы просто вышли поутру из дома,
Чтобы проститься навсегда успеть.

Столбы впаялись в снег - мы не одни!
Бегут машины - мы не одиноки!
А жизнь такою кажется далекой...
У гроба только двое - я и сын...


Удержать бы лето,
Удержать бы листья,
Удержать бы небо
В бледных облаках...
Не писать бы писем,
Не бродить по свету,
Не искать бы счастья
В сомкнутых руках...

Лишь бы улыбнуться,
Лишь бы удивиться,
Лишь бы зацепиться
За родной порог...
Разлетелись птицы,
Сожжены страницы,
Пепел пахнет пылью,
Как осенний смог...



Пуховая Москва,
Пуховая трава,
Пуховые слова,
Потеря слуха...
Начала без конца,
Проспекты без лица,
Флешбэк без мудреца,
Ползет разруха...
Однако... Пусть земля,
Сдаваясь и стелясь,
Рисуя векселя,
Нам будет пухом...


Уже среда или еще среда?
Всего одно коротенькое слово
Становится могучею основой
И сутью отношений навсегда.

Проходит жизнь или уже прошла?
Искать или оставить все надежды?
Перебирать все то, что было прежде,
Или спалить все прошлое дотла?

А тополь тянется все вверх и вверх
В каком-то неосознанном безумье...
И все вокруг так явно неразумно... 
Уже четверг или еще четверг?



Как непонятно, лживо и незримо,
Увы, происходящее вокруг.
И легкость бытия невыносима,
И враг не враг, и друг уже не друг.

Слова пусты и ненадежны руки.
Тупик, обрыв, метель, кругом метель...
И вдруг огромный однозначный кукиш
Я вижу у синицы на хвосте...

Кончается дорога.
Еще совсем немного,
Еще совсем чуть-чуть...
Жизнь катится с откоса.
Все это - без вопросов.
Хочу иль не хочу...

У дня какие мысли?
Бегут... и вдруг зависли.
Октябрьская хмарь.
Кончается дорога
У самого порога.
И рвется календарь...



Листья осенние, мысли осенние,
Желтый торжественный лес...
Все - в утешение, все - во спасение, 
Все - тихий голос с небес...



Желтая плоть Земли
Станет белым ее покрывалом...
Жизнь  -  это разный цвет.


Опять несется в бездну колесо,
Слегка сбиваясь с ритма на откосах,
И тонет в риторических вопросах:
Так что там раньше? Курица? Яйцо?

Опять туман ложится на траву,
Опять уходит осень на раздумья.
А мир вокруг притихший и безумный.
Так кто же прав в реале: Дарвин? Бог?

Века бегут... Да что нам целый век!
Его не жаль, зато как жаль минуты,
Упущенной, нелепой, пресловутой...
Так кто же ты, несчастный человек?



Что-то грустно и как-то холодно,
Умирают во мраке слова. 
На Москву-реку пойдем по воду
И в Серебряный бор - по дрова.

Приготовимся, устаканимся,
Бросим к черту пустые дела.
Пригласим к себе  в гости странника.
Исполать ему, век исполать!

Он  расскажет нам много разностей,
Он опишет  нам все чудеса.
И мы сами с ним станем странными
На четыре коротких часа.

Станем чистыми, как отшельники,
Листья желтые переберем
И рванем за грибами в Апрелевку
Мимо осени, прочь, напролом.

 

На кухне утренний бардак.
Встаешь и думаешь с тоскою:
И то не так, и сё не так,
А небо... нет... не голубое.

Да провались ко всем чертям
Мой полоумный беспорядок!
И здесь - чума, и ветер - там,
И я не знаю, как же надо.

И я не знаю, как решать,
Как находить, как верить, думать,
Как жить, нисколько не спеша,
И где искать свою разумность... 


Поет Джонни Холлидей (моя любовь)

В ритме рока тонет склока,
Тают сплетни и молва.
Бродит ветер синеокий,
И меняются слова.

И ломаются законы,
И летят ко всем чертям
Все привычки, все поклоны,
Все родные якоря. 

В ритме рока все жестоко,
Четко все и ясно все.
Без намеков и пороков
Мчится мира колесо...


 
Как все призрачно, эфемерно...
Сумрак мрачненький за окном...
Расплываются, как химеры,
Облака, Moscow river, дом...

И new year наплывает... Happy...
Новый год, а точней, новый гад.
Он нам пакостей массу слепит,
Чтобы был каждый-всякий рад. 

Чтобы каждый лелеял малость,
Мелочь всякую бы ценил.
Чтобы знал: нам чуть-чуть осталось,
Что вокруг - дуновенье могил.

Это жизнью еще зовется,
Расплывается все в синей мгле...
И охватывает морозцем
Пока топающих по земле.


Поставь на шесть будильник и уйди - 
Хотя бы до утра - с позиций боя.
И что бы ни случилось там с тобою,
Пусть ветер машет веткой впереди.

Как странно элегантен этот мир...
Мир черно-белый, призрачный и чистый.
Или таким он может только сниться?
Честь мира - просто новенький мундир? 

Остыло все. Все просто и легко.
И классика поет свои законы.  
Мир бело-черный. Ледяные звоны...
И утро бьет в ладоши у висков...
  


Душе чего-то хочется.
Душа о чем-то плачется.
Кричит от одиночества,
Пластается калачиком.

Заблудшая, все ежится,
Такая непонятная.
И смотрит настороженно,
И хочет на попятную...

Никем она не понята,  
Никем не приголублена...
Замучена, расстроена...
За что же я люблю ее?



От несчастий не спрячешься.
Всегда черная пятница,
Понедельник обманчивый
И лихая среда.
Но за все не расплатишься,
Обо всем не наплачешься,
И не надо выклянчивать
Ничего, никогда.


По ком звонят мобильники?
По ком кричат будильники?
По ком шумят ветра?
Что на кон мы поставили?
Не много ли? Не мало ли?
Все в прошлом, все - вчера. 

Платить кому достанется?
Нас это не касается?
И Ларра - вдалеке.
Ах, мудрые старейшины,
Ведь правда ваша злейшая:
Пусть платит - человек.


То война, то цена, то дорога длинна.
И все криво, запутано, круто...
Выпить чашу до дна, но она не одна.
Не успеем раскрыть парашюты. 

Не успеем сказать, не успеем вздохнуть,
Не успеем остаться в полете...
Слишком много пустот, слишком мало минут,
Трите к носу! А что перетрете?


Искушением приторной страсти
Пропитались страницы дорог.
Может, хватит рвать душу на части?
Разве ты прицепил волосок?

Мир уходит во тьму. Безначален.
У него нет от сказки ключа.
Усмехнется великий датчанин,
И Русалка пойдет по мечам...



Все будет хорошо... Словечки-утешалки.
Пристанище души. Твердите без конца. 
Разбрасывать слова не больно и не жалко,
Их надо находить, их нужно восклицать. 

И с призраком надежд и колокольным звоном
Клонировать слова  совсем не тяжело.
Все тихо, все светло, все знаково знакомо...
А ведь осталась малость - просто эпилог...



Живой водою вряд ли изольешься.
Не хватит ни готовности, ни сил.
И на куски тебя легко искрошат
Те, кому верил и кого любил. 

Те, кто тебя повеличали братцем,
Зашепчут, засудачат, донесут...
Не надо изливаться в пустоту. 
Да и вообще... Поменьше б изливаться...


Как сильно хочется вернуть...
Хоть что-нибудь... Кого-нибудь...
Хотя бы старую скамейку.
И наш - казалось! - общий путь,
Не обещавший обмануть,
Но столь лукавый на поверку.

Как хочется вернуть слова
И торжества, и волшебства,
И наши призрачные ночи...
Свои упрямые шаги,
Свою уверенность в других,
Свой твердый четкий ровный почерк.

Как маму хочется вернуть,
К ней просто руки протянуть...
И брата, маленького брата...
Друзей и общие мечты, 
Родные милые черты...
Как хочется сбежать обратно...  


Всего три слова: 'Ну, ты как?'
За ними спрятано так много...
Наше прощанье впопыхах,
Забота, вера и тревога. 

Наши нелепые дела,
Наши поспешные решенья...
А голова уже бела
И так устала от сомнений.

Всего три слова на краю,
Край жизни очень недалече...
А я все помню и люблю,
И все хочу дождаться встречи...



Причудливо тасуется судьба.
Как ляжет карта, так оно и будет.
Смешные и беспомощные люди
Твердят упрямо, будто жизнь - борьба.

Мечтают победить всегда, везде,
Добиться, устаканиться, прорваться...
Какие все упертые мы, братцы,
Какие оптимисты в пустоте...

Встаем, ползем, удачу в гости ждем,
И в будущее верим безотчетно...
И исчезаем в срок поочередно,
Не осознав: жизнь пролилась дождем.



Пыталась выжить. Ночь. Глаза - во тьму.
Мелькают тени. Как их стало много...
Не задавай вопроса 'почему?',
Но одиночество - твоя дорога.

А раньше было много здесь друзей,
Звонили, приходили, откликались...
Но за порогом все давно остались,
Лишь за окном созвездия ветвей.

У всех дела, проблемы, муки, скорбь...
У всех всегда свои есть оправданья.
И завершающий звучит аккорд
Среди пустого долгого молчанья.

Пыталась выжить. Надо бы суметь...
А как получится - никто не знает.
Какая все же темнота глухая,
Какая все же сука - эта смерть.
 

Дышат окна весенней сыростью.
Плачет снег, растекаясь в грязь...
Дети выросли, внуки выросли,
А я словно вчера родилась.

Не врубаюсь в простые понятия:
Отчего мир продажен и лжив?
Отчего доброта вечно прячется,
Только ненависть - на разлив?

Отчего злоба здесь бесконечная?
Отчего все другу друг враги?
И кричит лишь мольба, болью мечена:
'Воланд, ради Христа, помоги!'