Lib.ru/Современная:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Помощь]
ИРИНА ЛОБАНОВСКАЯ
НА ПОСТУ
Сидели, трепались, пили чай. Набухались им почти до изнеможения.
Борис расстегнул ворот рубашки и усердно пару раз промокнул платком искрящийся каплями лоб. В натертом техничкой бабой Шурой боку старого электрического самовара эти капли блестели невыносимо ярко, словно при торжественной подсветке. "Когда дворец освещают, -- подумал Борис. -- И премиленько"...
Его напарник и верный собутыльник Николай вытащил из-под стола поллитровку. Огляделся. Вроде никто не видит... Да и некому. Ночь-полночь... Все спят давно. Они тут вдвоем, сомнительная охрана дворца-музея.
Про свою сомнительность они умалчивали, как водится. Скрывали, как могли. Пили потихоньку. Начальство не замечало или делало вид, что не замечает. Бывшие службисты, могучие когда-то, накаченные, поднаторевшие в спортивной борьбе. И в борьбе вообще. Конечно, охранниками их взяли тотчас -- два друга, два бойца.
Днем музей верно оберегали седенькие старушки в старых обвисших кофтенках и обношенных юбках. Толковали о музейных ценностях, о росписи на стенах, о близости Кремля... Вообще об искусстве. На входе болтались дневные охранники. К ночи подваливали Борис с Николкой. И все шло чин-чинарем: народ мирно разгуливал по залам, рассматривая ценности, старушки зорко вглядывались в лица посетителей -- а вдруг вор какой? Охрана переговаривалась по мобилкам. Все отлично... Премиленько...
Приятели разлили водку по стаканам. Как всегда весело стукнули ими друг о дружку -- звонкие бока! -- и выпили. Закусили привычной колбасой из бумаги или из сои, что, в общем, без разницы.
-- Не, мяса в ней нет! -- в который раз убежденно повторил Николка. -- И даже близко она к нему не лежала! В пост лопать можно. Вот как мы -- все время на посту. С колбасой вместе.
-- Но уж в водке спирт есть! Типа градус! Премиленько! -- хохотнул Борька и вдруг встрепенулся. -- Слышишь? Ходит кто-то...
Николай безразлично вытер рот и полюбовался на себя в самовар.
-- Крысы бегают. Или тараканы. Вот и топочут.
Борис юмора не оценил.
-- Сам ты таракан! Я эти шаги здесь не впервой слышу. Тебе не хотел говорить... В прошлый раз ты дрых, как старая галоша. А еще раньше куда-то отчалил, я один сидел...
Николка нехотя оторвался от самовара:
-- Кто тут ходить может? Ты с дуба рухнул?
-- Шаги такие тяжелые, -- не слушал его приятель. -- И вроде кто-то палкой постукивает... Типа трости.
-- Хромой, значит, крыс попался, -- заржал Николай. -- А что? Они животные умные. Нашел себе палку и топает помаленьку. Давай еще выпьем.
Выпили. Заели непропеченным лавашом.
-- Вот всегда так: либо пережарят, либо сырой, -- недовольно сказал Николка. -- Нормы не знают.
-- А кто ее знает, норму? Мы тоже вот, блин... -- Борис выразительно покосился на пустые стаканы. -- Ну, слышишь?..
И впрямь где-то далеко, в подвале, по плитам кто-то постукивал палкой. И ступал -- тяжело и мерно.
-- Кажется, -- уверенно сказал Николай и тоже покосился на стаканы.
-- Давай посмотрим. Чтобы типа не казалось, -- И Борис решительно встал, зачем-то, словно невзначай, проверив оружие.
Охрана дворца была вооруженная -- так, на всякий случай, чтобы не лезли особо ретивые куда не просят. Но никто и не просился. Два года тут прослужили приятели -- ни одного случая покушения на дворцовые ценности.
"Может, они и не нужны никому? -- порой задумывался Борис. -- И зря мы сидим? Ни фига не стоят эти безделушки? Хотя зарплата идет, и пускай себе... Да и бабки наши, старушки исторические, все образованные, попусту говорить не будут. А они шепчут, что здесь все бесценное".
-- Ты идешь? -- спросил друга Борис.
Николка нехотя поднялся, жалобно глянул на вторую бутылку, им припасенную.
-- Бо-орь... -- проныл-простонал он.
Придуривался, поганец.
-- Ну, двигайся! -- скомандовал Борис. -- А сбежит твой крыс -- вот и весь сказ!
-- Сбежит сейчас -- придет завтра! В другую смену. Оно легче. Бо-орь, иди лесом! Давай допьем!..
-- Шагай, кому говорят! -- гаркнул Борис. -- Тут недавно бабки наши твердили, что в Кремлевском Дворце съездов типа призрак объявился... По ночам шастает.
-- А это пить меньше надо! -- разумно посоветовал Николай.
-- Кому? Бабкам нашим музейным? Премиленько...
-- Да не бабкам, дубина! А кто видел этого призрака. Допился, видать, до белухи...
Друзья дошли до лестницы вниз, в подвалы, и остановились. Что-то холодно им стало, тревожно и муторно.
Николка поежился.
-- Бо-орь...
Борис грубо толкнул его в спину и шагнул следом, вниз по ступенькам, в темную сырую впадину, застывшую за лестницей. Обогнал.
-- Я не хочу... -- ныл сзади Николка. -- Я боюсь... Бо-орь... Шел бы ты лесом...
Впереди слышались те же самые, мерные, тяжелые шаги, ставшие гораздо ближе, а оттого страшнее.
-- Боюсь... -- канючил Николка, охранник верный.
Борис толкнул его за угол и зажал рот пятерней.
-- Молчи! -- выдохнул прямо в ухо. -- И смотри...
Где-то впереди желтым маячком помаргивал свет, дрожал и двигался вперед, по направлению к спрятавшимся охранникам.
"Свеча, -- сообразил Борис. -- Откуда здесь свеча? Кто принес и зажег? Воры, не иначе... Но почему не с фонарем? Придурочный грабитель пошел, дубоватый... А туда же, музеи грабить... Со свечой".
Шаги приближались. Неровные, старческие, шаркающие какие-то шаги.
Николка вытянул шею из-за плеча напарника. Выдохнул:
-- Художник...
Борис изумился:
-- Почему это?
-- Да ты глянь, Борь! Борода... Лохмы торчат... Взгляд дикий... Вылитый Молоканжело. Как две капли...
-- Кто?! -- прошипел Борис. -- Какой еще Моло... как там его?.. Ты что, его видел? Типа живьем? Этого Моло... Силен ты языком молоть!
Палка застучала по камням, быстро приближаясь. Парни затихли, прижавшись друг к другу. Борис выхватил револьвер.
-- Стрелять буду! -- холодно предупредил он.
И вышел вперед. Прятаться не имело больше никакого смысла.
Странный был этот дед, очень странный. Прямо экспонат. Халат какой-то расшитый, блестел даже в темноте. Шапка на башке остроконечная. Борода клинышком. И посох в руке.
Старик сжимал этот посох судорожно, исступленно, словно был в нем для дедули некий тайный смысл. И смысл важный, глубокий. Какой еще там смысл бывает?
-- Стыдно в таком возрасте воровать! -- сурово сказал Борис. -- О душе давно думать пора, а не о деньгах. Перепродать вздумал? Да это же антикварные вещи, экспонаты! Кто их купит, чудак-человек?
Старик молчал и смотрел хмуро, насупленно из-под лохматых бровей.
-- Давай чего украл! И в полицию! Выйдет премиленько...
Воришка неожиданно грозно шарахнул посохом об пол, так саданул, что Николай сзади ахнул.
-- Ты качок, дед! -- крикнул он. -- Но против лома нет приема! Поднимай лапы вверх -- и айда в ментовку!
-- Вызывай... -- прошипел Борис. -- Чего языком молоть? Через минуту наряд примчится! Тут рядом...
Николай птицей рванулся наверх к заветной кнопке-вызову.
Борис медленно двинулся навстречу малахольному, странному старцу. Держал его под круглым пустым глазом револьвера. Пока пустым...
-- Украденное давай, блин! -- повторил Борис.
Дед опять ударил посохом в пол. И что-то в этом ударе заставило Бориса насторожиться. Словно имел право на тот удар забавный и глупый незадачливый воришка-дедок. И все вокруг содрогнулось, и ахнуло, и призадумалось -- стены темного подвала, ступеньки кривой лестницы и свеча в руке старикашки. Пламя ломалось, изгибалось, капризничало... Но свеча упрямо горела, будто заговоренная.
-- Дед, отдай украденное, все равно ведь попался, -- устало сказал Борис. -- Сейчас наряд явится... И премиленько... Или обыскивать будем! Где спрятал?
Узкие глаза старика, спрятанные под густыми бровями, смотрели мрачно и угрожающе. Почему-то Борису стало страшно.
-- Дед, ты кто? -- прошептал он. -- Ты откуда свалился на наши головы? Тебе чего тут надо, чего ты тут ищешь? И вообще... ты как сюда попал?
Борис вдруг в замешательстве вспомнил, что другого входа в подвал, кроме как мимо них, охранников, по той самой лестнице, в музее нет. И как мог этот патлатый дед оказаться в подвале? Как сумел проскользнуть мимо них темной таракашкой или пролететь мелкой мушкой? Да никак не мог!
У Бориса вспотели лопатки и стали противно мерзнуть руки, которые мгновенно начало покалывать иголками. Да что же это творится такое, что происходит, в конце концов?!
-- Дед! -- рявкнул Борис. -- Ты немой, блин?!
По лестнице загрохотали бодрые башмаки полицейского наряда. Борис обернулся к ним и совершил непросительную ошибку.
-- Где?! -- заорал старлей.
Борис дернулся назад, к старику, и ахнул -- перед ним чернел пустой подвал. И только осторожно развеивался слабый запах свечки...
-- Где?! Где этот ваш чертов старикан?! -- надрывался старлей.
Николай, примчавшийся вместе с дежурной бригадой, ошеломленно молчал. Тупо молчал и Борис, разглядывая пустой подвал.
-- Ты! -- старлей сунул под нос Борису здоровенный кулак. -- Шутки шутить вздумал?! Доиграешься, охранник хренов! Чего вам, двум мудакам, неймется? Кто вам тут спьяну померещился? Тоже призраки у вас шляются, как у бабулек неподалеку?
-- Дыхнуть? -- заорал в ответ Борис, забыв, как рискует.
-- Да был он тут только что, был! -- заголосил обретший вдруг речь Николай. -- Бородатый этот! С посохом! Вон, видите?..
Он наклонился и поднял с пола старинную монету.
-- Вот ее он и слямзил!
Старлей взял монету и стал рассматривать.
-- И верно, старинная, -- уважительно протянул он. -- Века два ей, поди...
На следующий день специалисты определили, что монету отлили в царствование Ивана Грозного и что в музее такой никогда не было и в помине. Видно, таинственный дед принес ее с собой.
Дальше жизнь пошла по косой загадке.
Начальство супилось, старушки музейные шушукались, два друга мрачнели с каждым днем... И даже пить реже стали. С перепугу.
С трудом проковыляла неделя, а потом... Потом ночью снова зашаркали те же шаги. Еще тяжелее и страшнее они стали.
Борис резко встал:
-- Ну, все, блин... Либо мы его, либо он нас... Пошли, трусоватый! И чтоб никаких "иди лесом" я больше не слышал!
На деда друзья выскочили быстро. Да тот и не пытался сбежать. Стоял в углу, странно раскачивался и тыкался лбом в стену. Борис подлетел и встал сзади.
-- Ага, биться головой о стенку собрался? Премиленько! А чего типа не побиться? Самое оно! Но теперь не ускользнешь, старикан!
-- Подари! -- вдруг тоскливо простонал дед.
И столько было в его просьбе муки мученической, что друзья растерялись.
-- Чего подарить? Бутылец, что ли? -- справился Николай. -- Это запросто! И давай на троих!
-- Ее... подари... -- прошептал дед. -- Ее...
Друзья в замешательстве переглянулись. И подумали одинаково: "Чокнутый..."
-- Я в тот раз деньги приносил, купить хотел... Здесь охрана кругом, куда идти, не знаю...
-- А-а, я въехал наконец! -- заржал Николай. -- Она -- это шлюха. А идти тебе надо к девкам, в публичный дом. Я провожу, дедуля, дорога знакомая! Только хватит ли твоих денег? Странные они у тебя. Да и с девкой- задачкой ты справишься? В твои-то годы...-- и он снова заржал.
-- Да заткнись ты, блин! -- рявкнул Борис. -- Дедушка, этого придурка слушать не надо. Она -- это кто?.. И как мы можем ее типа подарить?
Дед повернулся к нему. Даже во тьме подвала была заметна горечь неизбывная в старческих выцветших глазах уже не пойми какого цвета.
-- Портрет ее у вас тут висит... В зале... Любил я ее... Одну и любил... Да померла рано... И детишек не оставила. Как уж она к вам попала, не знаю. Только нужен мне этот портрет... У себя бы повесил... И все бы на нее любовался... Как живая она там...
-- Это... куда бы ты ее... у себя повесил?.. -- в недоумении пробормотал Николай. -- Ты где живешь?.. В Люберцах или в Люблино?
-- Проглоти язык, -- недобро посоветовал Борис. -- Дедушка, да ведь это музей... Ценности здесь всякие... Государственные. Типа реликвии. И мы не вправе ими распоряжаться.
-- Любви одной ради... -- прошептал старикан.
И вдруг упал на колени.
Друзья переминались с ноги на ногу. Не знали, что говорить и что делать. И смотреть на старика просто боялись. Вот когда им стало страшно по-настоящему...
Где-то рядом в подвале капала вода. Аккуратно и скромненько постукивала по плитам, боясь нарушить тишину вокруг.
-- Блин... -- растерянно пробормотал Борис.
-- А чего? Давай слямзим портретик? -- живо отозвался Николай. -- На то место другую какую картиночку приспособим -- и все дела! Пока наши бабки прочухаются... Нас-то не заподозрят!
-- И впрямь ты мудак... Верно старлей говорил, -- мрачно буркнул Борис. -- Сигнализацию ведь отключать придется...
-- Ну и чего? Отключим ненадолго. Борь, в чем загвоздка? Одни мы здесь... Вставай, дед, чего зря колени мозолить! И топай за нами!
Борис поколебался мгновение, плюнул и решил идти до конца. Вот только до какого...
Старик тяжело поднялся, опираясь на свою палку. И они пошли по залам, выискивая тот портрет. Дед хорошо знал дорогу, постукивал посохом впереди и ни разу не остановился. В одном из дальних маленьких залов он внезапно страшно застонал и ударил палкой об пол.
-- Украли! Унесли портрет! Нету!
На стене и впрямь зияло пустующее место. И краска там была потемнее, чем вокруг. Висела картина, это точно, -- и не стало...
-- Знаю, знаю, кто украл! -- тосковал старик. -- Нехристь! Дьявол! Враг рода человеческого! Он тоже ее любил! Сох по ней прямо! И мне объявил, что украдет жену мою! Да померла она...
-- Чего же это у тебя, дед, все ее так любили... -- начал Николай и осекся.
Старик плакал. Он бессильно опирался на посох, не вытирая слез, и казался совершенно невменяемым.
-- Что делать будем?.. -- прошептал Николай. -- Картинки бы перевесить надо... Борь... И какая здесь к чертям сигнализация, если спер этот нехристь свою любовь за милую душу... И ни звука, ни шороха...
Но как только он подошел к стене, чтобы закрыть пустующее место, рев сирены оглушил даже крыс подвальных.
-- Отключай, блин! -- рявкнул Борис. -- Быстрей! Иначе схлопочем!
Дед тихо плакал. Он словно ничего не слышал.
Сирену выключили, картинки перевесили и снова подключили сигнализацию.
-- Пошли, дед! -- хмуро сказал Борис. -- Здесь нам делать больше нечего...
На душе было как-то погано-поганенько.
"Муторный дед, -- тоскливо думал Борис. -- Дьявол его принес на наши бошки... Замутил тут всех, раскурочил со своей любовью... Жили мы без нее и слыхом о ней не слыхивали... И премиленько..."
Старик не тронулся с места.
-- Борь, а ты этот портрет помнишь? Какая она была? Видать, красивая... Посмотреть бы... Одним глазком взглянуть... -- размечтался Николай. -- Я вообще эти картины не запоминаю...
-- Я тоже, -- буркнул Борис. -- Пошли, дед! Блин, оглох, что ли? Поешь там типа колбасы с нами, чайку попьешь... Можешь водки хлебнуть. И премиленько...
-- Убью! -- вдруг страшно прохрипел старик и снова шарахнул посохом об пол. -- Убью нехристя и портрет отберу!
-- Да ладно тебе, батя! -- попытался снивелировать ситуацию Николай. -- Куда в твои годочки в бой за бабу бросаться? Да и где найдешь?
Но старик с неожиданными силой и злобой саданул Николая палкой по плечу и исчез. Только серый дымок закрутился в воздухе и быстро растаял.
Больше дед не появлялся. Синяк от его посоха у Николая не проходил долго. А портрета так и не хватились: никакого строгого учета ценностей в музее не было.
Связаться с программистом сайта.
