Лукьянов Александр Сергеевич
Мультикультурализм и национальная политика: эстонская модель

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Лукьянов Александр Сергеевич (aclukjanov@gmail.com)
  • Размещен: 19/01/2025, изменен: 19/01/2025. 248k. Статистика.
  • Статья: Публицистика
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассматриваются особенности национальной политики Эстонии, её цели, принятые правовые акты, программы интеграции эстонского общества и их результаты, приводятся данные переписей и статистики по численности и национальному составу населения, анализ причин и последствий их изменения, факторы, влияющие на выбор модели мультикультурализма, обращается внимание на теоретические подходы и спорные проблемы его понимания. Автор не проходит мимо острых вопросов межнациональных отношений, раскрывает положение с русским языком и культурой в разные периоды существования независимой Эстонии. Книга рассчитана на читателей, интересующихся решением вопросов развития многонациональных государств, положением русскоязычного населения Эстонии, его историей и будущим.
    •   Титульный лист
      
      А. Лукьянов
      Мультикультурализм
       и
      национальная политика:
      эстонская модель
      
      
       Таллинн 2024
      
      
      Аннотация
      
      Лукьянов А.
      Мультикультурализм и национальная политика: эстонская модель: Сб. статей. - Таллинн:
      Александр Лукьянов, 2024. - 113 с. [Электрон. изд.]. - Режим доступа:
      https://proza.ru/login/intro.html.
      ISBN 978-9916-4-2721-7 (pdf) (C) А. Лукьянов, 2024
      
      
      Рассматриваются особенности национальной политики Эстонии, её цели, принятые правовые акты, программы интеграции эстонского общества и их результаты, приводятся данные переписей и статистики по численности и национальному составу населения, анализ причин и последствий их изменения, факторы, влияющие на выбор модели мультикультурализма, обращается внимание на теоретические подходы и спорные проблемы его понимания. Автор не проходит мимо острых вопросов межнациональных отношений, раскрывает положение с русским языком и культурой в разные периоды существования независимой Эстонии. Книга рассчитана на читателей, интересующихся решением вопросов развития многонациональных государств, положением русскоязычного населения Эстонии, его историей и будущим.
      
      
      
      Содержание
      Предисловие ............................................................................................. 4
      Мультикультурализм и национальная политика: эстонская модель .. 9
      1. Мультикультурализм: понятие, концепции, политика ............... 9
      2. Национальная политика и реальность многокультурности
      в Эстонии ............................................................................................... 21
      3. Программы интеграции как инструмент национальной политики 29
      4. Что может повлиять на выбор модели и результаты политики мультикультурализма? ............................................................................. 47
      Договор общин ......................................................................................... 54
      Будущее - Эстонская Швейцария? (к взамоотношению национальных
       общин) ......................................................................................................... 57
      Человек в расколотом обществе ............................................................... 60
      Родину - выбирать? (размышления в очереди у российского
      посольства) ................................................................................................ 63
      Что мы хотим создать? ............................................................................... 68
      Стартовая формула продолжения диалога .............................................. 70
      Просветительская деятельность русской интеллигенции в годы восстановления независимости Эстонии .............................................................................. 72
      Выпуск учебной литературы в частных вузах в Эстонии в 1993-2010 гг. (краткий обзор) ............................................................................................................. 78
      Экология духовной культуры: проблемы и стратегии русскоязычной
       общины ........................................................................................................... 82
      Русскоязычное население: потенциал, вклад, политика государства ....... 86
      Сплачивающаяся Эстония: как пойдем к 2020 г.? ....................................... 90
      Диалог общин: проблемные вопросы, роль Русского академического
       общества ........................................................................................................... 94
      Готовность к изменениям ................................................................................. 106
      Менталитет Абрамовича не такой, как у рабочего ........................................ 108
      
      
       Предисловие
      Как народам, по различным причинам оказавшимся на территории одного государства, жить в мире и согласии? Над такими вопросами человечество задумывалось очень давно. И не только задумывалось, но и находило способы их решения. Уже в древности враждующие племена (по причинам обладания и использования пригодных для жизни территорий и пр.) могли договариваться между собой и жить, часто временно, в мире. Тогда ещё не было государств, но уже рождался прообраз того, как и в государстве могут совместно жить разные этнические общины. По ним в истории накоплено много поучительного. С увеличением населения Земли, завершением её раздела между государствами, развитием международного права, науки, взглядов на природу человека и психологию его поведения к ним возвращаются снова и снова. Рождение концепции мультикультурализма - один из таких примеров. И это уже не только внутри-, но и межгосударственная проблема, которую разрешают теми или иными способами. И не только принятием на уровне ООН международных соглашений, но и путём войн. ХХI век в этом смысле ничем не отличается от предыдущих. И разум человека, чем он любит гордиться и возвышает себя над остальным живым миром, здесь оказался не лучшим помощником: войны становятся только более жестокими и кровопролитными, а манипулирование сознанием людей, поощрение взглядов на исключительность, превосходство одних народов над другими, только изощрённее. Предлагаемая читателю книга не проходит мимо и этих вопросов.
      О национальной политике мы будем говорить в узком понимании национального, как о политике в области межнациональных отношений, прав, языка и культуры титульных наций и меньшинств многоэтнического государства, или этнической политике. Шире национальная политика понимается как политика государства и в других областях - в экономике, экологии, сфере безопасности, во взаимоотношениях с другими странами.
      Интересные и понятные для сравнения примеры мультикультурализма дают нам Советский Союз и Эстония (как и другие бывшие республики СССР). Оба создавались как многонациональные, многокультурные государства, оба, образно говоря, - на развалинах предыдущих государственных образований, оба - с большой массой людей нетитульных наций, но решение национальных вопросов оказалось различным. Советский Союз рождался как союз республик с официальным признанием на государственном уровне равенства языков и культуры объединившихся народов. Русский язык при этом не был объявлен государственным (как и английский в США), и хотя он выполнял такие задачи, но считался языком межнационального общения. Эстония, при фактически сложившимся двуязычии и почти 40 % неэстонского населения, провозгласила государственным язык титульной нации и реально пошла по пути медленного вытеснения (по умолчанию) как многочисленного русскоязычного населения, так и русского языка. Конечной целью национальной политики стало обеспечение во всех областях жизни страны господства эстонского языка и культуры, постепенная и ненасильственная ассимиляция иноязычных жителей. Прямой задачи устранения их культуры никогда не ставилось. Эстония остаётся многонациональной страной, где нет острых конфликтов между людьми разной национальности, но остаются проблемы положения русскоязычной общины.
      Опыт решения национального вопроса в Эстонской Советской Социалистической Республике (фактически - Второй республики в союзе государств; о времени её существования официально принято говорить как о периоде оккупации), с приоритетным сохранением и развитием эстонского языка и культуры, в статье не приводится. По нему имеется большое количество документов, исследований и публикаций. Кроме того, используемую в республике модель управления многообразием культурной жизни нельзя назвать эстонской: она была единой для союзного государства. Положительное из неё тем не менее незримо присутствует в работе, отражается в ряде пониманий и предложений автора. Следует отметить, что вступление Эстонии в 2004 году в другой союз государств, Европейский, также принесло с собой ряд ограничений в самостоятельности, обязательств, устанавливаемых в Брюсселе и не всегда одобриваемых населением, например, по приёму инокультурных мигрантов из стран Африки и Азии.
      Автору не надо ничего придумывать при сравнении выбранных примеров. Он почти с 10-летнего возраста живёт в Эстонии, сначала советской, потом самостоятельной и затем вошедшей в Европейский союз, и может как бы изнутри себя, через свои ощущения и видение дать оценки происходящему. К тому же он не был его молчаливым свидетелем, не со всеми шагами молодого государства соглашался. Как не молчали и могли свободно высказывать своё мнение и другие русскоязычные общественные деятели, журналисты, учёные, по-своему видевшие и предлагавшие в СМИ, на различных конференциях и форумах своё видение развития многонациональной Эстонии и её будущего. Ему не надо доказывать это: в сборник включены 14 статей автора, затрагивающих данную тему, вышедших в 1989-2016 годах в республиканских русскоязычных изданиях, на разных этапах второго становления эстонского государства. Они служат своеобразным дополнением к его основной исследовательской работе "Мультикультурализм и национальная политика: эстонская модель", которая определила общее название книги.
      В данной статье выделяются две основные части. Первая, "Мультикультурализм: понятие, концепции, политика", кратко знакомит с историей возникновения понятия "мультикультурализм", сложившимися подходами к пониманию культуры и национальной (этнической) политики, идущими научными и политическими спорами по этим проблемам, с мировой практикой решения национального вопроса в многоэтнических государствах и основополагающими документами ООН и ЕС по защите национальных меньшинств и прав человека. Критическое рассмотрение поднятых проблем, предложение видеть их с более широких позиций часто отличает его понимание от общепринятого и служит приглашением к дальнейшему обсуждению. Это касается, в частности, вопросов терминологии, выбора национальной политики, демократии в многонациональных обществах.
       Вторая часть статьи представлена двумя разделами, отражающими историю и практику решения национального вопроса в Первой и Третьей эстонских республиках, то, что получило название "эстонская модель мультикультурализма". В ней раскрываются её содержание, цели и результаты применения, приводятся и анализируются данные переписей и статистики по численности и национальному составу населения в различные периоды существования страны, причины и последствия их изменения, принятые правовые акты и программы интеграции эстонского общества, начатые осуществляться с 2000 года. Четвертая из них, действующая сегодня, рассчитана на 2021-2030 гг. Показано, что все программы интеграции исходят из признания в стране многообразия культур, включают меры по сохранению и государственной поддержке развития культуры не только крупных национальных меньшинств (русских, украинцев, финнов-ингерманландцев, евреев, татар), проживающих в Эстонии и представленных различными культурными объединениями. В программах не выделяются отдельно особенности отношения к русскому языку, ещё сохраняющему положение второго распространённого языка межнационального общения, но оно заметно по их целям. В статье отмечается, что вопреки намерениям и ожиданиям разработчиков интеграция оказалась на деле поездом с односторонним движением: интегрироваться должны русские, хотя уже в первой программе планировалось, что движение будет встречным. Сохранение недоверия, взглядов на местных русских как на "чужих", как угрозу существованию эстонской нации, обострившееся с начала войны на Украине, стало одним из результатов такого положения, критика международных правозащитных организаций о встречающихся нарушениях их прав не воспринимается. Всё это можно назвать видимыми противоречиями эстонской модели мультикультурализма.
      В заключении статьи даются ответы на вопросы "Стоит ли опасаться сохранения разнообразия культур при формировании национальной политики и возможна ли её успешная модель, созидательное проживание в одной стране нескольких народов на демократической основе?". Автор полагает, что идея мультикультурализма в Эстонии не провалилась, как стали утверждать политики в ряде стран ЕС. Её работающая модель имеет свои отличия, вытекающие из исторических особенностей формирования государства и необходимости сохранения жизнеспособности эстонского народа и его языка. В стране в то же время в целом обеспечивается правовая защита и поддержка культуры национальных меньшинств.
      В таких условиях русскоязычная община в большинстве своём настроена и ведёт себя лояльно по отношению к эстонскому государству, с уважением относится и разделяет подавляющее большинство его ценностей, но желает, чтобы такое уважение проявлялось и к его ценностям, особенно касающихся оценок острых вопросов истории взаимоотношений двух народов. Они не мешают шагать вместе. История показывает, что могут быть разные действующие модели мультикультурализма. В том числе на основе одного, двух и более языков общения, общей или разделённой по этническому признаку территории. Статью завершает перечень 11 основных факторов, могущих повлиять на выбор модели и результаты политики мультикультурализма.
      В других включённых в книгу работах автора отражаются многие грани общего положения с культурой русскоязычной общины в разные периоды существования независимой Эстонии, его предложения и критические оценки мер правительства в области национальной политики, прежде всего в области языка, образования, по проблемам взаимоотношений двух основных языковых общин, культурной автономии русских и т.д. Более широкое представление об этом приводится в статьях "Просветительская деятельность русской интеллигенции в годы восстановления независимости Эстонии" (2010) и "Русскоязычное население: потенциал, вклад, политика государства" (2014).
      Разные грани положения русскоязычной общины в Эстонии, пережившей катастрофу разрушения когда-то общего с эстонцами государства и вынужденной не без проблем приспосабливаться к новым условиям жизни, раскрываются и в других статьях, опубликованных в 1989-2014 годы. Автор отмечает, что путь становления нового государства они прошли и продолжают идти вместе с эстонцами, Названия статей говорят сами за себя:
      • Договор общин (1989 г. - о статусе русского языка);
      • Будущее - Эстонская Швейцария? (1991 г. - к взаимоотношению национальных общин);
      • Человек в расколотом обществе ? (1992 г.);
      • Родину - выбирать? (размышления в очереди у российского посольства) (1992 г.);
      • Что мы хотим создать? (1992 г. - к вопросу о русской культурной автономии);
      • Стартовая формула продолжения диалога (2007 г. - о путях к гражданскому миру после Бронзовой ночи);
      • Экология духовной культуры: проблемы и стратегии русскоязычной общины (2011 г.).
      Автор надеется, что все они могут представить интерес для читателей, интересующихся положением русскоязычного населения Эстонии и его историей. Дополнительный материал можно получить в изданиях Русского Академического Общества 2008-2023 годов, которые представлены в большинстве крупных библиотек Эстонии.
      
      
      
      
      Мультикультурализм и национальная политика: эстонская модель
      
       1. Мультикультурализм: понятие, концепции, политика
      
      Сосуществование рядом в одном обществе или государстве нескольких культур, в том числе национальных или религиозных, отнюдь не порождение ХХ века. Разве не так было в любой империи, объединяющей разные народы: римской, греческой, иранской, монгольской, османской, британской, российской, индийской и не на то же направлена сегодня политика таких многонациональных государств как Индия, Россия, Швейцария, Южно-Африканский Союз, Канада, Великобритания и др.? Все они были и остаются кровно заинтересованы в поддержании внутреннего мира, солидарности и лояльности населения и искали формы нормального сосуществования своих народов. И разве похожие проблемы взаимоотношений и управления не стоят сегодня перед всеми государствами на планете Земля, только уже в мировом масштабе? Вопрос другой - как в таких образованиях строились отношения между ними, какие грани культуры затрагивались, какие из них были общие, какие - нет, всегда ли господствующая нация стремилась ассимилировать другие народы или дело ограничивалось, например, теми или иными формами подчинения, уплатой дани и обязательством участвовать в военных походах. Простейшей исторической формой их можно считать договорное правило "признавай нашу власть и защиту, плати дань и живи как живёшь".
      Так же было и в случаях, когда каким-то народностям или их группам разрешалось поселиться на территории другого народа с сохранением своих обычаев, языка, верований. А это не только евреи или цыгане, но, например, в России, и калмыки, туркмены, болгары, армяне, немцы, которые при переезде большими группами сохраняли свой язык, обычаи, веру, т. е. культурную самостоятельность, или автономию. Здесь человечество уже много веков имело то, что сегодня называется многокультурным характером государства и вытекающими из него взглядами, подходами к управлению и политикой мультикультурализма, или многокультурия. С распадом колониальной системы, образованием новых независимых государств, Лиги наций и ООН, развитием демократических основ организации государств, конституционного и международного права эти отношения стали включаться в международные конвенции (лат. conventio - договор, соглашение) и конституции государств.
      Чтобы ответить на поставленные в заголовке вопросы, необходимо прежде всего уточнить само понятие "мультикультурализм" и его отличия от похожих по содержанию слов многокультурие, разнообразие и многообразие культур, поликультурализм, интеркультурализм. Необходимость проведения такого уточнения служит основой для дальнейшего понимания позиции автора. Она объясняется также тем, что мультикультура и производное от него мультикультурализм - одни из новых понятий, вошедших в русский язык лишь в последней четверти ХХ века. По-русски оно означает буквально многокультурие, многообразие или разнообразие культур в обществе, стране или в мире. Его, например, нет в "Словаре русского языка" С. И. Ожегова (1900-1964) как первого (1949), так и 21-го, многократно дополняемого издания 1990 года (позднее переиздавался как "Толковый словарь русского языка" под ред. проф. Л. И. Скворцова). Нет его и в "Словаре иностранных слов" (1988). В странах Запада оно вошло в политический и научный оборот примерно в пятидесятых-шестидесятых годах прошлого века. Тогда многие полагали, что политика мультикультурализма может быть реализована практически в любых разнокультурных обществах. В обычной жизни и в соответствующих документах ООН как равносильные ему используются понятия разнообразие и многообразие культур. Например, так называется Всеобщая декларация ЮНЕСКО о культурном разнообразии (принята Генеральной конференцией Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры в 2001 г.), нацеленная на поддержание проведения политики мультикультурализма. К последнему вернёмся после некоторых уточнений.
      Дело в том, что каждым автором или политиком в используемые понятия может вкладываться различный смысл, например, более широкий или более узкий, опирающийся на различное понимание слова "культура". Кроме того, здесь мы, как и в других случаях заимствования в русском языке слов иностранного происхождения, имеем дело с их различным пониманием. Если первая часть данного составного понятия (лат. мultum - много) ни у кого не вызывает разнотолков и указывает на множественность, многообразность чего-либо, то по понятию "культура" в литературе можно встретить, как минимум, свыше сотни различных определений. Известный в Эстонии учёный и общественный деятель Р. Григорян в своей статье говорит даже о 300 таких определениях, объясняя их появление изучением вопросов культуры различными науками: философией, социологией, культурологией, этнографией и др., и рассмотрением ими её различных граней [1, 33]. Мы будем далее понимать культуру в самом широком смысле как в целом, так и в его более узких пониманиях, когда речь идёт о какой-то её отдельной области, например, национальной, экономической, управленческой, политической, информационной, материальной, физической, духовной, личностной, поведенческой, языковой, семейной и т.д., подчеркивая такое выделение соответствующими определениями.
      Исходя из такого подхода под культурой (лат. cultura - возделывание, обрабатывание, образование) будем понимать совокупность материальных и духовных ценностей, отношений, созданных и используемых определённым человеческим сообществом, определённым объединением людей на определённой ступени их существования. Культура - понятие многогранное, оно охватывает все области жизни и деятельности человека, её результаты и всю совокупность складывающихся вокруг их отношений (всё, что не природа, всё, что создал человек), что далеко не всегда наблюдается в литературе. Приведём лишь несколько примеров. В "Философском словаре" (1991) она определялась в широком смысле как "социально-прогрессивная творческая деятельность человечества во всех сферах бытия и сознания, являющаяся диалектическим единством процессов опредмечивания (создание ценностей, норм, знаковых систем и т.д.) и распределения (освоение культурного наследия), направленная на преобразование действительности, ..." [9, 210]. В понятии культуры, приведённом в "Кратком словаре по социологии" внимание уделяется и деятельности, и её результатам: "Культура - освоение, гуманизация, облагораживание человеком природы, совершенствование всего того, что человек находит естественно данным, стихийно возникшим в природе, в обществе и себе самом; всё созданное руками и разумом человека" (М., Политиздат, 1989. С. 133).
      Широкое понимание культуры приведено в преамбуле приведённой выше Декларации ООН о культурном разнообразии: "культура должна рассматриваться как совокупность присущих обществу или социальной группе отличительных признаков - духовных и материальных, интеллектуальных и эмоциональных - ... помимо искусства и литературы она охватывает образ жизни, "умение жить вместе", системы ценностей, традиции и верования" [12]. Рассматриваемая во временных промежутках, культура в целом характеризуют определённый уровень исторического развития общества и человека, его отношения к самому себе и к окружающей социальной, экономической и природной среде. В таком смысле культуру, по мнению автора, правомочно рассматривать также как сложную и открытую миру эколого-социально-экономическую систему, подчеркивая множество присущих ей разнообразных взаимосвязей (коммуникаций) между человеком, природой и обществом.
      Предложение рассматривать культуру как сложную социальную систему приведено, например, также в российском учебнике по социологии, изданном в начале 90-х годов. Она выражает (включает) "социальные отношения, направленные на создание, усвоение, сохранение и распространение предметов, идей, ценностных представлений, обеспечивающих азаимопонимание людей в различных социальных ситуацих" [8, 79]. В приведённом определении, как видим, основной упор делается на социальные отношения, а их материальная основа как бы остаётся вне его. Приводя такие примеры, автор не ставит своей задачей анализ всех других подходов к пониманию культуры. С ними можно познакомиться в специальной литературе. В Эстонии, например. на этом вопросе останавливается также культуролог Т. Червова [10, 65].
      Многогранность культуры позволяет перейти к общему пониманию мультикультурализма как сосуществованию рядом (параллельно) в одном обществе, в государстве, в том числе на разных социальных уровнях, нескольких различных культур. Такое понимание применимо и к миру в целом, который существует и продолжает развиваться как многокультурный. Как его синонимы будем рассматривать также понятия "поликультурализм" (см. примечание), "разнообразие и многообразие культур". В какой степени они охватывают все области человеческой деятельности, её материальную и нематериальную, социальную и духовную составляющие, взаимодействуют между собой - это вопросы отдельного рассмотрения.
      
      Примечание: Поликультурализм (греч. poli - много + культура - многокультурность) в буквальном переводе с иностранного то же, что и мультикультурализм (лат. multi - много). Как понятие и самостоятельная концепция были сформулированы в США в 2001 г. в книге индийского историка и писателя Виджая Прашада, посвящённой исследованию афро-азиатских связей и мифу о культурной чистоте ("Everybody Was Kung Fu Fighting: Afro-Asian Connections and the Myth of Cultural Purity"). Концепция исходит из следующего: а) государствам присуще культурное разнообразие и наличие тесной связи между живущими в нём этническими группами; б) культуры и национальности развиваются не изолированно, а все достижения - это результат взаимодействия между разными культурами; в) идентичность, убеждения, принадлежность к той или иной культуре являются свободным индивидуальным выбором каждого человека; г) для гармоничного и безконфликтного развития общества необходимо поддержание толерантного обращения с представителями разных культур, особенно исходящим от расы, этноса и языка. Сторонники данной концепции считают, что она отличается от мультикультурализма, который сосредоточен на особенностях культурных групп с целью сохранения и поддержания (консервации) их различий, но такая критика не имеет под собой достаточных оснований.
      
      Понятие мультикультурализма лежит в основе ряда различных мировоззренческих позиций, определённой совокупности взглядов, или теорий (концепций) мирного сосуществования разных культур не только в отдельных странах, но и в мире в целом. Отдельные положения одной из них (В. Прашад, поликультурализм) приведены выше в примечании. На ряде других положений, относящихся к общему учению о сосуществовании рядом различных культур, их взаимовлиянии и взаимодействии мы остановимся далее. Неотъемлемой частью его выступает обоснование политики мультикультурализма, поддержания многообразия культур и практических инструментов его воплощения. Исторически она не стала чем-то новым, но логично выдвинулась на такую роль, получила широкое распространение в послевоенное время в результате продолжения распада колониальной системы и распространения демократических идей, как мы отметили в начале статьи.
      При анализе различий в культуре отдельных групп населения в многонациональных государствах, выработке политики в этой области и её оценки необходимо прежде всего уточнить, в каких её областях имеются такие отличия и какое влияние они оказывают или могут оказать на общее состояние страны. Его грамотное проведение предполагает знакомство с научной классификацией видов культуры, признаках (критериях), на которых она основывается. К наиболее распространённым критериям классификации видов культуры, на основе которых выделяют её различные виды, относится прежде всего её деление на материальную (вещественную) и духовную. Реже к ним дополняется такой признак как общественные (социальные) взаимоотношения (см. выше) или "формы социальной жизни". Оставляя споры в этой области культурологам, приведём их общее понимание автором.
       В различных областях человеческой деятельности материальная культура представлена в виде используемых зданий, сооружений, предметов и орудий труда, технологий, источников энергии и энергетической инфраструктуры. К ней относятся также материальные объекты, обслуживающие бытовую жизнь человека (одежда, мебель, посуда, бытовая техника, пища) и мир духовной культуры: церкви, культовые предметы, памятники, библиотеки, музеи, театры, кинотеатры, учебные заведения, суды и пр.
      В духовной области обычно выделяются следующие виды культуры:
      • религиозная;
      • нравственная (взгляды, ценности, отношения, мораль);
      • национальная (традиции, обычаи, ментальность - их можно отнести к нравственной);
      • познавательная, научно-исследовательская;
      • художественная.
      
      Иногда к духовной (как к нематериальной) относят также правовую, политическую, управленческую и педагогическую (взгляды, организация, практика образования и воспитания) культуру, хотя на самом деле перечисленные виды культуры следует отнести к группе социальных отношений в узком понимании этого слова. Важно понимать, что при рассмотрении видов культуры по областям человеческой деятельности мы будем встречаться, как правило, с сочетанием в них материальных, духовных и социальных (в узком понимании социального) составляющих, с их системой, например, в культуре науки, производства, в религиозной, экономической, экологической культуре, культуре быта, поселений, в культуре отдельных стран, регионов, исторических типов общества. То же можно сказать и о выделяемой нередко физической, народной, массовой и элитарной (относящейся к элите, высшему слою общества) культуре, или культуре разных социальных слоёв населения. В последнем случае говорят также о суб-, или подкультуре, о её особых частях.
       Как политика, мультикультурализм включает в себя совокупность взглядов (пониманий, теорий, идеологии), отношений и вытекающих из них целей, стратегий, мер и средств (правовых и др.) её осуществления, направленных на признание равноценности и разнообразия, на сохранение, защиту и развитие в стране или в мире в целом культурных различий отдельных общностей и народов. Декларации и другие решения ООН по данным вопросам исходят из общего понимания того, что культурное разнообразие общества представляет собой одну из общечеловеческих ценностей и её целесообразно защищать и поддерживать. К таким ценностям относятся национальные языки, религия, особенности бытовой жизни, архитектуры, литературы, искусства. Особенности сохранения и развития их лежат в основе национальной культурной политики государства.
      Одной из основ политики мультикультурализма и её проведения в жизнь выступает терпимость, или толерантность (лат. tolerantia - терпение, терпимость). В данном случае она означает не просто выработанное и поддерживаемое в обществе психологически терпимое отношение к другой культуре, но и уважительное отношение к её различным составным частям: языку, вере, традициям, обычаям и пр. Такое отношение не только декларируется, например, в Конституции и в других законодательных актах страны в виде равенства прав человека на жизнь, свободу вероисповедования, убеждений, но и должно воспитываться в каждом человеке, в каждом гражданине. В документах ООН толерантность рассматривается как "ценность и социальная норма гражданского общества" (Декларация принципов толерантности, ЮНЕСКО, 1995 г.) [14]. В Преамбуле Устава ООН эта норма излагается следующим образом: "Проявлять терпимость и жить вместе, в мире друг с другом, как добрые соседи", рассматривается как условие успешной интеграции общества [15].
      
      Примечание: Декларация принципов толерантности (терпимости) принята 16 ноября 1995 г. на Генеральной конференции ЮНЕСКО. В ней подчеркивается стремление глав государств и правительств улучшать благосостояние человека, обеспечивать свободу мысли, совести и убеждений где бы то ни было, способствовать терпимости, уважению, диалогу и взаимодействию между различными культурами, цивилизациями и народами. Подписавшие декларацию страны договорились (ст. 6) ежегодно проводить 16 ноября Международный День толерантности. В Преамбуле Декларации приведён перечень документов ООН, из которых она исходит (устав, декларации, конвенции, международные пакты ООН).
      
      В ряде случаев то, что можно относить к общепринятым культурным особенностям тех или иных общностей, может вызывать споры и их непринятие в качестве таковых большинством жителей страны. К ним, например, можно отнести споры о признании однополых браков или праве на смену пола и сменивших его лиц, так называемых трансгендеров (лат. trans и genus - сменивший пол). При их разрешении, по мнению автора, следует исходить прежде всего из оценок того, в какой мере такие отклонения от общепринятого или нормального в природе могут оказать влияние на будущее человека и общества, насколько они необходимы человечеству.
      Понятие "мультикультурализм" в последние годы отдельные теоретики и политические деятели предлагают понимать более широко, говоря о моделях общества с равными возможностями вне зависимости от расы, пола и сексуальных наклонностей. На взгляд автора, необходимости выделения их, даже теоретической, нет, поскольку как отношения в обществе они так или иначе рассматриваются в областях национальной и нравственной культуры как их составные части. Широкие протесты против разрушения традиционных семейных ценностей, навязывания гомосексуализма - тоже их часть, отражающая нежелание большинства мириться с распространением и облагораживанием противоестественных привычек.
      При рассмотрении проблем многокультурности в обществе важно понимать, что культуры разных народов, этносов развиваются не изолированно. Эстонская культура, например, формировалась под прямым воздействием шведской, немецкой и русской культур. В результате длительного совместного проживания, взаимовлияния разных сторон культур, восприятия общечеловеческих и, в частности, общеевропейских культурных норм (христианских прежде всего) в организации и поведении в быту, в экономике и сфере обслуживания, в семейных отношениях, в проведении досуга, в духовной культуре у представителей различных культурных (национальных) общин обычно много общего. Общество в этих областях материальной сферы экономически и культурно переплетено, объединено. Отличия в культуре наблюдаются главным образом лишь в отдельных областях духовной культуры: религиозной, языковой, нравственной (отдельные взгляды, ценности, традиции, обычаи). Мультикультурализм уже только по названным причинам, как и по политическим, обычно имеет ограниченный характер. Мы вернёмся к этому вопросу при рассмотрении проблем интеграции эстонского общества.
      Внутри европейских стран понятие "мультикультурализм" практически не используют применительно к таким областям культуры как экономика, производство, управление, право, здравоохранение, сфера обслуживания, поскольку выделить какие-то такие отличия на уровне страны невозможно. Организация работы во всех приведённых областях, профессиональное обучение строятся на принципах, нормах, материальной основе и персонале, подготовленном для них по единым для данной страны или для отдельной области деятельности общим правилам. Другое дело, что на уровне отдельных предприятий или организаций мы можем говорить об особенностях производственной или управленческой культуры, связанных с различиями в технологическом оснащении, организацией производства, традициями управления или личностями их руководителей. В широком смысле это тоже одна из граней многообразия культур.
      Поэтому, нет ничего необычного в том, что мультикультурализм как понятие, концепция и основанная на них политика исторически чаще всего понимаются как политика в национальной, расовой и религиозной областях или ещё уже - как политика в области межнациональных отношений, прав, языка и культуры титульных наций и меньшинств многоэтнического государства, как этнополитика. Мы далее также будем говорить о ней, как правило, в таком более узком понимании национального, как об одной из форм национальной культурной политики в таком смысле (национальная политика может пониматься и как политика государства, как государственная политика в других областях - в экономике, сфере безопасности, во взаимоотношениях с другими государствами).
      
      Примечание: Здесь мы опять сталкиваемся с принятым использованием в русском языке заимствованных с разных иностранных языков слов, одинаково переводимых как "народ": греческого - "ethnos" и латинского "natio". При сложившихся пониманиях автору в данном случае более предпочтительным представляется понятие "этнополитика". По-русски соответствующим ему может служить понятие "политика народонаселения", как одна из её граней.
      
      В многонациональных государствах мира исторически существовали и продолжают существовать три основных подхода к политике в национальной, расовой и религиозной областях как по отношению к мигрантам, так и к населяющим их недоминирующим народам:
      • раздельное существование и развитие (сегрегация, апартеид);
      • поглощение ведущей культурой (ассимиляция);
      • совместное существование и развитие (мультикультурализм).
      
      Примечание: Сегрегация и апартеид - оба понятия означают политику разделения населения главным образом по расовому и этническому признакам, могут иметь различные формы. Сегрегация (лат. segregatio - отделение, обособление, разделение) - политика раздельного проживания и развития, вид расовой, этнической, языковой, профессиональной дискриминации. Различают институциональную, территориальную формы. Первая, характеризуется использованием параллельных учреждений для различных групп населения (например, разных школ, больниц), при второй для них для проживания отводятся специальные или сохраняются исторически занимаемые ими территории. В основе профессиональной сегрегации обычно лежат расовые или этнические причины. Апартеид (язык буров, южноафрикан. apartheid - раздельное проживание, отделение), вид сегрегации, в том числе расовой. Интеграция (лат. Integratio - восстановление, восполнение, соединение) - политика объединения различных различных культурных обществ на основе языка, религии, общих целей, ценностей или на других основах. Может осуществляться в различных видах при всех названных выше подходах к выбору политики, в разных областях и на разных уровнях общества.
      
      В качестве примеров различной политики мультикультурализма можно привести СССР, Россию, Индию, Швейцарию, Финляндию, Канаду, Австралию, где подход к сохранению и развитию различных национальных и религиозных культур как частям неразрывного целого (одной "мозаики") закреплён законодательно. В Индии он поддерживается также буддистской религией. В западных средствах массовой информации его в последнее время называют также концепцией "салатницы". Согласно ей представители различных культур могут образовывать единое общество, в котором каждая культура сохраняет свои характерные черты и особенности, её развитие поддерживается государством.
      По существу, такой политики придерживаются и в США, где традиционно провозглашалась концепция "плавильного котла", предполагающая слияние всех культур в одну, американскую. В то же время в стране не запрещено сохранение других культур, прежде всего духовной, например, религий, их организаций, печати на разных языках. Такие права человека защищены Конституцией США 1791 г., развиты "Актом о гражданских правах 1964 года". В соответствие с ним, например, вся важная документация должна быть написана на всех языках тех граждан, кто получает какие-либо привилегии от правительства. В стране нет официально государственного языка, так как принятие его считается "антидемократическим и представляющим угрозу для свободы личности". Озабоченности тем, как долго будет длится их "переплавка" в единую американскую культуру, в США не видно (сравните с демократическим положением русского языка в Латвии и Эстонии, см. далее).
      Мультикультурализм как политика противоположен политике ассимиляции (лат. assimulation - уподобление, сопоставление) других культур, отдельных представителей, групп или целых других народов. Как политика он направлен также против культурной дискриминации человека или отдельных групп населения (лат. discrīminatio - различение), неравного отношения и нарушения их прав в области культуры. Дискриминация может проявляться как на уровне отдельных социальных групп, так и на уровне политики целого государства.
      Как общее название для различных форм культурного объединения разнонациональных обществ используется понятие "модели интеграции", то есть объединения на какой-то общей основе различных культурных сообществ, народов одной страны. В ЕС внимание к ним особенно усилилось в связи с поощряемым первоначально наплывом мигрантов и позднее - с так называемым "миграционным кризисом". Руководители ведущих европейских стран (А. Меркель, Д. Кэмерон, Н. Саркози) заявили, что считают первоначально принятую политику мультикультурализма в их странах провалившейся. С ними можно согласиться лишь в том, что на самом деле не оправдала себя та её "либеральная" разновидность, которую они взяли на вооружение по отношению к мигрантам. Турки, даже выросшие в Германии не стали в полной мере немцами, арабы - французами и т.д. На самом деле это оказался более длительный процесс. Провалилась прежде всего миграционная политика, те методы управления, которые были использованы для адаптации мигрантов к европейским ценностям и её контроля. Кроме того, Европа оказалась не готова к приёму и адаптации их большого числа.
      
       Примечание: Миграционный кризис в Европе возник осенью 2015 г. в связи с многократным увеличением потока беженцев и нелегальных мигрантов в в Европейский союз из Северной Африки, стран Ближнего Востока и Южной Азии. По разным оценкам, только за 1915 г. в ЕС прибыло от 1 до 1,8 миллиона беженцев и нелегальных мигрантов, в 2016 г. - почти 400 тысяч.
      
      Критика политики мультикультурализма обычно держится на утверждении, что она приводит к разрушению многовековых национальных культурных традиций, угрожает национальной идентичности, достижению общей идентичности, языку, образованию, несёт опасность превращения доминирующей национальной общины в меньшинство. Иногда она строится на убеждённости в национальном, расовом или культурном превосходстве той или иной нации, народа. Сторонники родившейся в начале ХХI века концепции интеркультурализма (межкультурного взаимодействия) считают, что мультикультурализм защищает культурные различия, не создавая при этом условий для межэтнического и другого взаимодействия и сплочения общества, способствует сохранению замкнутых культурных сообществ. Интеркультурализм, напротив, "стремится примирить этнокультурное многообразие с целостностью доминирующего этноязычного ядра" путём развития культурного плюрализма и положительного межкультурного взаимодействия между людьми разных культур на основе общности их потребностей и интересов в условиях их взаимной ответственности и равенства положения. Сторонники концепции поликультурализма, как отмечалось, утверждают то же самое. Концепция мультикультурализма, повторим, не противоречит приведённому: признание и необходимость взаимодействия различных культур в многоэтническом государстве составляет одну из её основ. В следующих разделах статьи мы рассмотрим это на примере модели мультикультурализма в Эстонии.
      
      2. Национальная политика и реальность многокультурности в Эстонии
      
      Рождение на территории Эстонии многонационального государства имеет очень давнюю историю. В ней можно найти примеры и добровольного, и насильственного переселения сюда, в результате захватнических войн, различных этнических групп, например, немцев, шведов, поляков, русских староверов на территорию Ливонского ордена, работников на создаваемые промышленные предприятия в царское и советское время, миграции населения. По переписи населения 1922 года здесь проживали, наряду с эстонцами (87,6 %) достаточно крупные общины русских (8,2 %), немцев, евреев и других народов (4,2 %). Независимая Эстония, таким образом, создавалось как многонациональное и многокультурное государство, что нашло своё отражение уже в первых законодательных актах. При анализе современной национальной политики (этнополитики) Эстонии представляется важным остановиться на истории решения данного вопроса при создании молодого эстонского государства, правопреемником которого оно объявило себя в 1991 году.
      Эстонцы из национального меньшинства в Российской империи в 1918 г. стали титульной нацией и, исходя из популярных в то время социал-демократических взглядов, стремились законодательно поддержать сохранение и развитие национальных меньшинств, проживающих в стране. Эта идея нашла своё отражение уже в Манифесте народам Эстонии (эст. Manifest Eestimaa rahvastele) Совета старейшин Земского собора (эст. Maapäev) Эстляндской губернии 24 февраля 1918 года, провозгласившем создание нового государства и право на создание культурной автономии для национальных меньшинств в Эстонии - русских, немцев, шведов, евреев и других.
      В 1920 году оно вошло в Конституцию страны (ј 21) как право проживающих в Эстонии членов национальных меньшинств создавать в своих национально-культурных и попечительских интересах автономные учреждения такого рода (...võivad ellu kutsuda oma rahvuskultuurilistes ja hoolekande huvides sellekohaseid autonoomseid asutusi ...). В 1925 году в развитие его был принят Закон о культурной автономии национальных меньшинств (КАНМ, или КА). Согласно ему национальные меньшинства страны численностью свыше 3000 человек (русские, немцы, шведы, евреи, латыши и др.) имели право при поддержке государства открывать национальные школы и организовывать свою культурную жизнь, использовать в них национальные языки. Этим правом воспользовались сравнительно небольшие, но более организованные немецкая (1925 г., 18,5 тыс. чел., 1,7 % населения) и еврейская (1926 г., 4,5 тыс. чел., 0,4 % населения) общины.
      
      Примечание: В рамках Лиги наций (создана в 1919 г. на Парижской мирной конференции) были заключены договоры, включающие положения, касающиеся национальных меньшинств, с 5 новыми независимыми государствами: с Польшей (1919), Чехословакией (1919), Сербо-Хорвато-Словенским государством (1919), Румынией (1919) и Грецией (1920) и в 4 мирных договорах с проигравшими в войне странами: Австрией (1919), Болгарией (1919), Венгрией (1920), Турцией (1920), вошедшие позднее в их конституции. Они положили начало созданию современной системы международно-правовых актов по вопросам защиты культурных прав национальных меньшинств. С Эстонией такое соглашение было подписано в 1923 г. Можно полагать, что руководство страны смотрело на это и как на важный шаг для её широкого представления в глазах мировой общественности как передового, независимого демократического государства.
      
      Конституция 1920 года провозгласила эстонский язык государственным, но русские, евреи, немцы, шведы могли обращаться в госучреждения и получать ответ на своих языках. Порядок их использования в органах местного самоуправления и в суде должен был быть определён особым законом. Первый в Эстонии закон о языке был принят 29 октября 1934 года. Он ограничивал возможность использования русского и других языков национальных меньшинств в официально-деловой сфере, но их, как и раньше, разрешалось использовать в делопроизводстве культурных самоуправлений, организаций. Для должностных лиц стало обязательным знание эстонского языка. Хотя с 1919 года преподавание в Тартуском университете было переведено на эстонский язык, русскоязычные профессора с разрешения министерства просвещения продолжали вести занятия на русском языке до начала тридцатых годов.
      Эстония стала первой и единственной страной в мире, где законом было признано право русских на культурную автономию. Он заслужил одобрение Лиги Наций как один из самых либеральных законов о культурной автономии национальных меньшинств. Большая роль в его подготовке и популяризации принадлежит профессору Тартуского университета М. А. Курчинскому (1876-1939) [3]. Эта деятельность принесла ему мировую известность. Он считается одним из крупнейших в мире теоретиков национальной культурной автономии, является автором многих работ, выступлений в парламенте Эстонии, на международных конгрессах национальных меньшинств (европейских народностей - прим. автора) под эгидой Лиги Наций в Женеве, Вене, Лондоне, посвящённых проблемам культурной автономии. М. Курчинский уже в те годы говорил и о начале ограничения прав русского населения, использования русского языка в Эстонии, критиковал бездействие Лиги Наций, её "глухоту" и бессилие в решении этих вопросов. Особенно когда на карту ставились интересы великих держав. Сегодня нам это хорошо понятно по позиции ООН, ЕС, ОБСЕ и других международных организаций, наблюдающих за положением русского национального меньшинства в Эстонии. Деятельность М. Курчинского в этих вопросах более широко отражена в статье автора [5].
      Многочисленная русская община Эстонии в то время (более 90 тыс. человек) фактически использовала свои права на сохранение культурного своеобразия, использование русского языка в быту, в школьном образовании, при обращении в суды, местные и государственные органы. В республике активно работали различные молодежные, культурно-просветительные и спортивные общества, издавались газеты, русское население имело также своих депутатов в парламенте и т. д., что было определено јј 22 и 23 Конституции страны, но уже начались процессы их медленного ограничения. Хотя такие возможности ограничивались, но они не подвергались преследованию. Взаимопониманию и взаимодействию эстонской и русской общин во многом помогало "царское наследство" - знание в той или иной степени русского языка, изучавшегося в школах. Лидеры русскоязычного населения рассматривали живущих в стране русских как неотъемлемую часть его коренного населения, его особую общность (русские эстонцы), и боролись за её равноправие. Во взаимоуважении интересов национальных общин они видели залог устойчивости страны.
      Осенью 1937 года XV съезд Союза русских просветительных и благотворительных обществ единогласно проголосовал за введение культурной автономии для русского национального меньшинства. Необходимые для её регистрации документы был переданы в министерство внутренних дел. Но решение этого вопроса под разными предлогами затягивалось и в конечном итоге русской общине было отказано в рассмотрении её ходатайства о создании культурного самоуправления. Мировые события 1939-1940 гг. также оказали здесь не последнее влияние. Вхождение Эстонии в состав СССР летом 1940 г. сняло этот вопрос с повестки дня.
      Приведённое позволяет сделать следующие выводы: исходя из исторически сложившейся демографической структуры населения, национальная политика на первом этапе существования независимого эстонского государства формировалась как мультикультурная. Она имела свои особенности, исходила из необходимости обеспечения в стране главенствующей роли эстонского языка (не путать с народом) как основы сохранения и развития эстонской культуры с сохранением и поддержкой развития культуры и языков наиболее крупных этнических общин, носила политически ограниченный характер. Эстония не пошла по возможному дополнению её территориальной автономией (русскоязычный Печерский край, Занаровье). В национальной политике Эстонии того времени условно можно выделить два этапа: первый, более мягкий, охватывающий примерно 1920-1932 гг., и второй (1933-1940), более жесткий, ограничительный. Он связан с выходом первого Закона о языке (1934) и изменениями в Конституции страны.
      Почему стержнем национальной и культурной политики в Эстонии в те годы выбран эстонский язык? Язык служит основой, главной, ключевой частью любой культуры, основой осознания человеком своей принадлежности к этнической общности и отличия от других таких групп, носителем её обычаев, традиций, истории, ориентации в системе "свой-чужой". Защищая его, люди защищают себя, свою сущность. Для эстонцев, вернувших независимость после многих столетий иностранного владычества, это было и остаётся очень важным. Важным ощущать себя свободным, полноценным хозяином своей страны.
      В действующей Конституции страны (принята в 1992 г., ј 50; с послед. изм. и доп.) право на создание культурных автономий сохранено практически в редакции 1920 г. (уточнено в Конституции 1938 г.) [20] и регулируется Законом о культурной автономии национальных меньшинств (1993). Его статья 2 поясняет: "Культурная автономия национального меньшинства в понимании настоящего Закона - это право входящих (относящихся) в национальное меньшинство лиц образовывать культурные самоуправления для осуществления предоставленных им Конституцией прав в области культуры" [16]. Такое право, как и ранее, предоставляется национальным меньшинствам, численностью не менее 3000 человек. По логике законодателей принятие данных правовых актов должно было свидетельствовать о преемственности современной "национальной политики" политике довоенной Эстонской Республики, но в них нашли отражение и произошедшие изменения, продиктованные понятными нежелаемыми для эстонцев изменениями в национальном составе страны, "наследием" Второй мировой войны и вхождения в состав СССР. Следует заметить, что из понятий преемственности и восстановления независимости юридически вытекало непризнание ЭССР и нелегальность положения всего русскоязычного населения, приехавшего в Эстонию после 1940 года. Чтобы стать её гражданами, большинству из них, в том числе родившимся здесь, предстояло пройти процедуру получения гражданства, сдать экзамены на знание эстонского языка и Конституции страны, дать клятву быть верным её конституционному порядку.
      Примечание: Доля эстонцев к 1989 г. сократилась до 61,5 % (1922 г. - 87,6 %), эстонским языком как родным или вторым владело только 67,4 %, русским - 37,6 % населения. В советское время в результате крупной волны переселенцев, связанной с ускоренной индустриализацией страны, доля неэстонского населения возросла почти до 40 %, что не могло не вызывать озабоченности эстонцев своей дальнейшей судьбой, судьбой родного языка, опасностью растворения в большом советском (фактически российском) народе. После переезда в Эстонию представители других народов СССР предпочитали русский, как понятный им, в качестве языка межнационального общения и не стремились к изучению эстонского. Эти страхи нашли своё отражение в принятых после восстановления независимости Конституции страны, законах о языке, гражданстве, образовании, культурной автономии национальных меньшинств, в национальной политике.
      
      Закон о культурной автономии (1993), наряду с другими законами (о языке, образовании, гражданстве, предпринимательстве и т. д.) ), негласно должны были способствовать политике постепенного "вытеснения" русского языка и русскоязычных нацменьшинств. В СМИ в эти годы она поддерживалась также борьбой за вывод с территории страны российской армии (завершен в 1994 г.), мелкими бытовыми провокациями против военнослужащих. Надо сказать, что такая национальная политика не стало чем-то новым для республики. В общих чертах она продолжило подход ("модель"), принятый в Первой республике: государственный язык эстонский, общая культура строится на его основе, ограничение использования русского языка, остававшимся фактически в то время основным языком межнационального общения (в качестве его использовался и немецкий язык).
      
      Примечание: Приняв на вооружение идеи восстановления независимости Эстонской Республики 1940 г., непрерывности её существования как субъекта международного права (принцип континуитета в праве: лат. continuitas - непрерывность) и освобождения от почти 50-летней советской оккупации, Эстония продолжает последовательно проводить её в жизнь. С этим связана и политика гражданства: гражданами Эстонии признавались все, кто был её гражданином до 1940 г. и их потомки независимо от национальности. Кроме них, право на гражданство республики автоматически получили все жители, которые поддерживали независимость и были зарегистрированы в созданных в 1989 г. Комитетах граждан Эстонии в качестве ходатайствующих об эстонском гражданстве. К февралю 1990 г. было зарегистрировано около 60 000 таких лиц, получивших соответствующие удостоверения, названные в народе "зелёными карточками". Получение гражданства таким путём не избавило в дальнейшем от выполнения на работе требований по знанию эстонского языка.
      
      Такая "ненасильственная" политика дала неплохие результаты: к 2000 г. численность славянского населения в стране уменьшилась на 153,5 тысяч (при численности населения 1,370 млн человек), доля эстонцев возросла на 6,4 %, но достичь мысленно желаемого рубежа (87,6 % в Первой Республике) при снижении численности самих эстонцев на 33 тыс. человек по причинам падения рождаемости и отрицательного естественного прироста не удалось (табл. 1 в части 3). Проведение такой политики при почти молчаливом согласии большинства эстонского населения ("вас не вывозят ведь в теплушках, как нас в 41 и 49-м") вело к разделению населения по языковому признаку, но оно не стало "глубокой трещиной" в полной мере. На бытовом уровне в силу сильного территориального, экономического и культурного переплетения жизни общин (совместное проживание, совместная работа, отсутствие отличий по многим ценностным ориентациям, продолжение общения на понятном почти для всех русском языке и пр.) взаимоотношения людей не изменились.
      Хотя законодательно права культурной автономии стали более ограничены (например, в части использования в учреждениях культуры национальных языков, сведение культурной автономии к самоуправляемым учреждениям культуры), у нацменьшинств сохранено право создавать в интересах своей культуры самоуправляемые организации (в том числе дошкольные учреждения, школы) с соблюдением установленных законодательством страны требований в области языка, образования, безопасности и т. д. Таких групп населения в 2021 году было 5 (табл. 1). Право культурной автономии было предоставлено по ходатайству общин финнам-ингерманландцам (2004) и шведам (2007). По переписи населения Эстонии 2021 г. шведов в 2021 году было 811 человек ( 2000 г. - 300 чел.), финнов - 8543 чел.
      В то же время обращения в 2008-2010 годы представителей русской общины (связанных с Русской партией Эстонии, позднее вошла в социал-демократическую) о создании русской культурной автономии не получили поддержки со стороны властей. Основными причинами, по наблюдениям автора, продолжали служить не высказываемые публично опасения эстонцев за своё будущее, за сохранение своего малочисленного народа и его языка, а также настойчиво навязываемый в течение многих лет стереотип русских и России как оккупантов (воевавших против независимости страны в 1919-1920 гг. и лишивших её в 1940 г.), агрессоров, "врагов" эстонского народа, что психологически переносилось и продолжает переноситься на местных русских. Особенно ярко проявилось это в связи с последними событиями на Украине.
      С названными причинами связано и нежелание политического сплочения русскоязычной общины через культуру, появления его авторитетных органов управления, их возможного противодействия ограничениям, вводимым, например, в образовании на русском языке (в рамках автономии можно было бы сохранить русские школы, поддерживаемые государством), а также целям дальнейшего проведения политики "мягкого" вытеснения русскоязычного населения и его "эстонизации" (ассимиляции). Не пропало также опасение возникновения сепаратистского движения и создания русской территориальной автономии на Северо-Востоке страны, где русскоязычные жители составляют большинство (примерно 75 %, в Нарве 95 %), и даже его отсоединения по примеру Абхазии, Крыма, русскоязычных областей Украины.
      Противники создания русской культурной автономии обычно приводят довод, что в Эстонии дела с русской культурной жизнью и языком обстоят неплохо. Автономия существует в форме различных самостоятельных русскоязычных учреждений, организаций (как и предусмотрено Конституцией и другими законами). Да, нет "общей шапки", формально объединяющей всех. Но нужна ли она, если деятельность таких организаций поддерживается через общую систему государственного управления, отраслевые министерства и ведомства? В частности, в министерстве культуры этими вопросами занимаются заместитель вицеканцлера, департамент по культурному многообразию и интеграции, Фонд интеграции (1998). Похожая централизация управления была и в годы Первой Республики. При публичном обсуждении Закона о культурной автономии в начале 90-х автор выступал против такой шапки именно с такой позиции.
       Как и в годы Первой Республики русский язык сегодня широко используется в быту, торговле, в школьном образовании, при обращении в местные и государственные органы, в республике на русском языке работают театры, радио и телевидение, издаются газеты, книги, активно работают различные культурно-просветительные, молодежные и спортивные общества, объединение русских художников, писателей, учёных (Русское академическое общество), ежегодно в мае отмечается День славянской письменности и культуры и так далее. Многое из перечисленного финансово поддерживаются государством и местными самоуправлениями. Культурная жизнь русскоязычного населения в эти годы стала даже более разнообразнее, в том числе из-за более широкой возможности культурных контактов с Россией (почти прекращены с 2022 г. в связи с войной на Украине). Почти не говорится, но имеется в виду, что экономически государству поддерживать такую большую культурную автономию не совсем выгодно, интерес к вопросам русской культурной автономии может считаться проявлением нелояльности.
      Сторонники русской культурной автономии считают, что Закон о ней не работает, опираются на факты законодательного ограничения применения русского языка в различных областях, дискриминации в образовании, на небольшое число русских имён в науке и госуправлении и не без оснований говорят, что такая политика на самом деле через несколько десятилетий, смену поколений приведёт к ассимиляции русскоязычного населения (нетрудно сосчитать, что этот процесс растянется ещё лет на 70-100). В стране фактически не осталось вузов с русским языком обучения, с сентября 2024 года русские школы, гимназии и дошкольные учреждения должны в авральном порядке (при отсутствии достаточного числа соответствующих преподавателей и учебной литературы) перейти на эстонский язык обучения и т.д. Пока же в стране (на 2024 г.) в быту и сфере общения продолжает существовать эстоно-русское двуязычие.
      
      3. Программы интеграции как инструмент национальной политики
      
      К моменту восстановления независимости в Эстонии фактически сложилось двуязычие с определённым преимуществом по владению и использованию как второго у русского языка. Если большинство эстонцев к 1989 году в той или иной мере владело и понимало русский язык, то среди неэстонцев доля владеющих эстонским языком не достигала и трети. По переписи населения 1989 года, например, только 14 % русских указали, что свободно владеют эстонским языком, среди эстонцев аналогичный показатель по русскому языку составил 35 %. Оба языка как вторые понимало, конечно, значительно большее число жителей - они изучались во всех школах, вузах, профессиональных учебных заведениях.
      Общество уже было в значительной мере интегрировано на основе общей экономической, социальной и правовой жизни, совместного проживания на одной территории, общих ценностей европейской культуры, опирающейся на древнегреческую философию, римское право и христианскую религию. Так было и в Первой Республике. У нас практически очень редко где говорят об общей экономической культуре и интеграции в то время, хотя она осуществлялась в разных формах во многих местах. Люди разной национальности работали в одних и тех же коллективах, разделяли их ценности, подчинялись единому экономическому и правовому порядку, управлению, дисциплине, получали образование и профподготовку по единым программам, многоязычные коллективы складывались не только на производстве, но и в сфере культуры, государственного управления, воспитание было нацелено на уважение к другим людям, к старшим, к женщинам, к другой культуре. Всё это тоже очень важные грани общекультурного поля. Люди сами находили и выбирали способы общения.
      Можно сказать, что сплочение людей в обществе вокруг общих целей и ценностей начинается с их сплочения на предприятиях и в организациях, с интеграции вокруг общего дела, в том числе - в свободное время. Его можно назвать интеграцией первого уровня. Автор, например, начал свою трудовую деятельность на заводе "Вольта" в бригаде слесарей-ремонтников из 6 человек, где был единственным русским, знающим только сотню-другую слов по-эстонски, остальные - эстонцы, в 1970-1975 годах был снова одним русским в фабричном оркестре, позднее работал преподавателем в Таллинском политехническом институте, в науке, где в коллективах также преобладали эстонцы. Общение со мной во всех случаях происходило в основном на русском, эстонский использовался реже, но возрастал по мере моего овладения им. Во всех случаях взаимоотношения были дружескими и оставались такими и после распада Советского Союза. Мы все работали на Эстонию, были адаптированы, лояльны и идентифицировали себя как жителей этой республики и Советского Союза. К этим заимствованным из иностранных языков понятием, их использованию для манипулирования в политике мы ещё вернёмся в дальнейшем.
      Примечание: манипулирование (лат. manipulatio, фр. manipulation - горсть, движение рук - ловкая проделка с целью отвлечения внимания, изменения пониманий или поведения людей скрытым, обманным путём. Нередко используется политиками, властями (через СМИ, социологические исследования и пр.) для формирования нужного общественного мнения, в том числе - в национальной политике.
      Оценки тех или иных событий, вытекающие из так называемых ценностей, связанные с тем, что кто-то был баптист или мусульманин, эстонец, русский или еврей, могли не совпадать, но они не выносились на передний край и не мешали совместной работе и жизни. Как учёный, могу только сказать, что был вполне "интегрирован", многим связан с Эстонией, хорошо понимал стремление её народа сохранить себя и свой язык и при необходимости подчеркивал это в своих выступлениях или просто беседах. Эта тема более подробно раскрывается в моей статье [6.1]. К сожалению, об этой форме реальной интеграции наши политики и обществоведы сознательно или бессознательно не говорят. Политически невыгодно.
      В социологии есть понимание того, что каждый человек принадлежит одновременно к разным социальным группам: к своей семье, трудовому коллективу, спортивной или дружеской команде, группе по интересам. В каждой из них есть и свои особые ценности, правила поведения, и мы им подчиняемся, разделяем, проявляем лояльность. Они могут не совпадать между собой в разных группах и даже серьёзно отличаться: дисциплинированный и вежливый работник на предприятии может вести себя иначе в семье или в быту. Но в целом они в большинстве случаев не мешают нам оставаться членами всех таких групп. Ничто не мешает строить национальную политику с таким пониманием.
      Какие грани культурного пространства в те годы не стали общими и продолжали вызывать озабоченность прежде всего в эстонском обществе? Повторим, это положение эстонского языка, оценки событий прошлого, возрастание численности неэстонского населения, причины депортаций и некоторые другие. Кроме связанных с господствующей атеистической политикой коммунистической партии, каких-то ограничений для сохранения и развития эстонской культуры в более узком смысле (образование, литература, театр, кино, радио, телевидение, наука и т. д,, эстонский и русский языки были обязательными предметами во всех школах и вузах) практически не было. Негласно внутри общества сохранялись и поддерживались (в семьях, дружеских кампаниях, влиянием из-за рубежа) некоторые стереотипы прошлого. Такие стереотипы трудно разрушить, когда они имеют под собой определённые основания и поддержку. Здесь требуются усилия с двух сторон, поиск путей к достижению соглашений в таких областях [4].
      С принятием в 1989 году Верховным Советом Эстонской ССР Закона ЭССР о языке эстонский язык (ещё во времена СССР!) снова объявлен государственным. Предлагавшаяся представителями русскоязычной общины в то время и позднее идея признания на официальном уровне двуязычия (автор был в числе их, в приложении 1 приведена посвящённая этому вопросу его статья "Договор общин", опубликованная в январе 1989 г. в газете "Советская Эстония") была отвергнута по названным выше причинам. Бесспорно, что законодательное установление статуса эстонского языка как государственного носило характер меры по защите языка коренного населения. Оно создало прочную основу для преимущественного сохранения и развития эстонского народа и его культуры, приобщения к нему иноязычных граждан. В 1995 году Рийгикогу (парламент) принял новый Закон о языке (переиздан в 2011 г.), который установил требования к владению и пользованию эстонским языком в разных сферах общественной жизни. Русский в соответствие с ним получил статус иностранного, "выведен за границы страны" (удачная форма для проведения политики его выдавливания): "языком национального меньшинства является иностранный язык, которым граждане Эстонии - представители национального меньшинства - исконно пользовались в Эстонии как родным языком" (ст. 2, п. 2) [19]. Тем не менее, законодательство предусматривало некоторые возможности для использования языков меньшинств в местах их компактного проживания (на практике русского языка) в официальных целях.
      Укрепление позиций эстонского языка стало основным направлением национальной политики на всех этапах развития Эстонии в годы её второй независимости. Она не могла не осуществляться за счёт вытеснения русского языка и не только в государственной сфере. Уже в начале 90-х годов была затронула частично и бытовая сфера. Например, на транспорте были запрещены объявления на русском языке, частично возвращённые позднее, произошло переименовании улиц, предприятий и организаций, под предлогом "борьбы с коммунистическими символами" были разрушены или убраны памятники советской эпохи. То, что русское население проживало к тому времени на территории Эстонии, по отдельным оценкам, более 1000 лет [2], никого не волновало. Фактически в двуязычном обществе такой подход, без должной защиты на государственном уровне языков национальных меньшинств, в перспективе так или иначе должен вести к их языковой ассимиляции. Официально об этом не говорилось, критика правозащитников и международных организаций с Запада не воспринималась.
      По последней переписи населения в стране проживало 211 национальностей, родным было названо 243 языка. По переписи 2000 года в Эстонии жили лица 142 национальностей, в качестве родного было указано 109 языков. Эстония за годы независимости стала более многонациональной, многокультурной, на что существенное влияние оказало вступления в ЕС, стремление придерживаться принципа свободы передвижения рабочей силы. В 2021 году 69,1% жителей Эстонии составляли эстонцы (1989 г. - 61,5 %). Их доля была выше на 1,2 %, чем в 2000 году (67,9 %). При снижении общей численности эстонцев за эти годы (с 930, 2 до 919,7 тыс.) доля лиц, для кого эстонский язык был родным, не сократилась, на нём как родном говорили 67 % и 17 % жителей с другим родным языком, или 84 % населения. По сравнению с 2000 годом их доля увеличилась почти на 4 %. В 2000 году она составляла 80,4 %. Значительно сильнее по переписи населения 2021 г. за годы независимости в республике снизилась численность национальных меньшинств: русских - с 474,8 до 315,3 украинцев - с 48,3 до 27,8 (возросла после 2022 г.), белорусов - 27,7 до 11,1, финнов - с 16.6 до 8,5 тыс. Одновременно они говорят и об одном из результатов национальной политики в эти годы.
      В национальной политике Третьей Эстонской Республики можно условно выделить 3 этапа:
      1 этап - 1991-1999 гг., до рождения первой программы интеграции в 2000 году;
      2 этап - 2000-2020 гг., до окончания действия третьей программы интеграции;
      3 этап - 2021-2035 гг., до окончания четвёртой программы интеграции и стратегии развития Эстония 2035.
      Все выделенные этапы прошли (3-й продолжает идти) под знаком укрепления позиций эстонского языка в жизни страны, преобладания в разной степени политических целей над экономическими, интеграция преподносилась как некоторое всеобщее благо. Мы не будем останавливаться на подробных характеристиках каждого и ограничимся лишь приведением основных шагов государства в этой области. Немного подробнее остановимся на эстонской модели мультикультурного общества, представленной в программе "Интеграции эстонского общества 2000-2007", и на её содержании, отнесённых нами ко 2 этапу.
      Началом 1 этапа (революционно-националистический) можно считать принятие в 1989 году Верховным Советом Эстонской ССР Закона о языке, объявившим эстонский язык государственным. Им также положено начало образования органов контроля за исполнением языкового законодательства (комиссия по защите языка, департамент по вопросам языка - 1990 г., Языковая инспекция - 1998 г., департамент языка - 2020 г.). При восстановлении независимости страны (1991) такое его положение закреплено в Конституции (1992), законодательстве об образовании (1992), о национально-культурных обществах (1993), гражданстве (1995), в Законе о языке (1995). В 1995 году Эстония подписала Рамочную конвенцию Совета Европы о защите национальных меньшинств (вступила в силу в 1996 г.). В 1998 году Рийгикогу принял "Основы эстонской государственной политики в области культуры".
      
      Примечание: В декабре 1992 г. в Кадриоргском дворце по инициативе первого президента новой Эстонии, писателя и общественного деятеля Леннарта Мери (занимал пост с октября 1992 по октябрь 2001 г.) был создан Институт прав человека. Одной из его главных задач стало проведение разъяснительной работы среди жителей некоренной национальности по правам, гарантированным им в республике, а также соответствующей работы на международной арене. Недостатки в ней используют антидемократические силы, стремящиеся представить страну в негативном свете. Русскоязычному населению мало что известно о реальной защите Институтом его прав, например, в области образования или обеспечения равного обращения. Более знакома его критика оценок международных экспертов о нарушении прав человека в Эстонии. В 1994 г. в республике был образован Центр информации по правам человека, реально выступающий уже более 30 лет в поддержку национальных меньшинств, прежде всего представителей русскоязычной общины.
      
      Для начала этапа характерна "революционная" (ярко националистическая) попытка значительно изменить национальный состав страны путём вытеснения русскоязычного населения правовыми (Конституция, законы о языке, гражданстве, образовании и т.д.), экономическими и в какой-то мере психологическими методами (лозунги типа "чемодан - вокзал - Россия", формирование негативного имиджа русских как оккупантов, языковые требования и сокращения на работе, сокращение рабочих мест и возможностей трудоустройства, закрытие предприятий союзного и союзно-республиканского подчинения, давление СМИ и пр.), осуществление разделения русскоязычной общины по "национальным квартирам" - создание многочисленных культурных обществ национальных меньшинств. К 1999 году в Эстонии действовало более 120 таких обществ, в большинстве вошедших в четыре объединения национальных культурных обществ Эстонии: в Международное объединение национальных культур "Лира", Объединение народов Эстонии, Союз славянских просветительных и благотворительных обществ, Круглый Стол Национально-Культурных Объединений Ида-Вирумаа.
      Высшее образование в государственных (общественно-правовых) вузах уже в начале этапа было почти полностью переведено на эстонский язык, но государство не препятствовало созданию частных русскоязычных вузов. Общеобразовательные школы с русским языком обучения продолжали работать с усилением преподавания эстонского языка. Первоначальная задача перевести к 2000 году обучение в русских гимназиях на эстонский язык (1993) была перенесена с целью обеспечения его более плавного перехода на последующие годы. Принятие в ООН (сентябрь 1991 г.), начало подготовки к вступлению в ЕС, необходимость учёта принятых в них нормативных актов (договоров, конвенций, соглашений) по защите национальных меньшинств заставили не спешить с решением данных вопросов. Кроме того, росло осознание эстонской элитой себя как хозяина, умеющего рачительно распоряжаться своими ресурсами, в данном случае - человеческими, внимание к репутации страны в мире. Старение населения, снижение численности и низкая рождаемость также требовали внесения изменений в национальную политику. Так родилась идея программ интеграции, фактически - новой интеграции, реинтеграции.
      
      Примечание: Известный эстонский социолог Ирис Петтай предлагает выделять две ступени (этапа) этого этапа: первый - 1991-1995 гг.: времена конфликтов и противостояния, политики "выталкивания" русскоязычного населения, второй - 1996-1999 гг.: время "шока от утраченных иллюзий" его быстрого вытеснения, уменьшения радикализма, осознания необходимости поиска путей к гражданскому миру.
      
      Началом 2 этапа (научно-прагматический) можно считать принятие в 2000 году первой Государственной программы "Интеграции эстонского общества 2000-2007" ("Integratsioon Eesti ühiskonnas 2000-2007"). Хотя общие цели её разработки остались прежними, интересен сам подход к содержанию программы. Она исходила из признания и так очевидной мультикультурности Эстонии как общества с наличием у проживающих в нём людей и национальных общин как общих связывающих черт, так и различий, связанных с языками и их культурой. Её основными целями провозглашалось сохранение в обществе такого многообразия и продолжение формирования эстонской модели "мультикультурного общества, которая характеризуется культурным плюрализмом, прочной общей составляющей и принципами сохранения и развития эстонского культурного пространства". Истоки такой модели были заложены уже в первой Конституции страны 1920 г. Связывающими общество общими составляющими, более простыми словами - нитями, в модели выступают знание эстонского языка, эстоноязычная среда, общее информационное пространство, общие гуманистические и демократические ценности и ценности, "которые основываются на знании истории Эстонии и наличии гражданства Эстонской Республики, а также на осознании мультикультурности эстонского общества" (какие конкретно ценности - в программе не уточнялось, прим. автора) [21.1].
      Процесс интеграции общества и её цели должны были охватывать три основные области: коммуникативно-языковую (воспроизводство единого информационного пространства и эстоноязычной среды общения в условиях многообразия культур и взаимной толерантности), политико-правовую (формирование лояльного эстонскому государству населения и уменьшение количества людей, не имеющих гражданства Эстонии), социально-экономическую (достижение большей конкурентоспособности и социальной мобильности в обществе независимо от национальности - на основе знания эстонского языка). Основной упор в программе делался на обеспечении коммуникативно-языковой интеграции общества на основе всеобщего знания эстонского языка и культуры. Государство должно было создавать для этого необходимые условия. Такой подход (сокращая области использования других языков) так или иначе означал движение в направлении постепенной ассимиляции национальных меньшинств. Для контроля за ходом интеграции была предусмотрена система мониторинга (англ. мonitoring - наблюдение, контроль).
      
      Примечание: Интеграционные процессы в Эстонии изучаются с 2000 г., в 2023 г. проведён девятый мониторинг интеграции. В ходе его получают ответы на вопросы, связанные с языком, рынком труда, образованием, гражданством, использованием средств массовой информации, участием в общественной жизни, доверием к государственным институтам и др. В исследовании 2020 г. впервые отдельно рассматривался вопрос адаптации репатриантов и новых иммигрантов. Результаты всех исследований показали, что независимо от национальности, большинство жителей Эстонии признает важность знания эстонского языка, постепенно улучшаются навыки им владения. К 2024 г. доля владеющих им в высокой и средней степени выросла среди русскоязычного населения до 50 %. В 1989 году она составляла только 14 %.
      
      Хотя в программе подчеркивалось, что интеграция должна быть двусторонним процессом (эстонцы и неэстонцы движутся навстречу друг другу, эстонцы постепенно переходят от позиции "неэстонцы как проблема" (чужие) к пониманию "неэстонцы как потенциал развития" (свои) и признания ценности мультикультурной Эстонии), в реальности она осталась движением с односторонним движением. Но официальное отношение к неэстонцам стало более терпимым. С 2005 года в стране стал ежегодно отмечаться День народов Эстонии, преследующий цели объединения и знакомства всех жителей страны с разнообразием культуры проживающих здесь разных народов. На этом этапе начался постепенный переход гимназического образования (2007) на эстонский язык с целью обеспечить в 2011 году всем поступающим обучение на эстонском языке как минимум в объеме 60 процентов. Законодательно в 2002 году попечительским советам гимназий дано право выбора второго языка обучения.
      
      Примечание: В 2007/2008 учебном году в 15 русскоязычных гимназиях (71 %) преподавали на эстонском языке в среднем по два из обязательных для гимназической ступени предмета (на один предмет больше). В 2010/2011 учебном году в 19 гимназиях (95 %) преподавали в среднем на три предмета больше таких предметов.
      Продолжением первой стала вторая программа интеграции, получившая название "Программа сплетения Эстонии 2008-2013" (Eesti lõimumiskava 2008-2013) [21.2]. Иностранное слово "интеграция" в предыдущей программе было заменено на близкое по смыслу эстонское "lõimumis" (сплетение, объединение, сплочение). Общие цели её остались неизменными, подчеркнуто, что интеграция общества длительный процесс, конечной целью которого является мультикультурное общество с одинаково сильным чувством принадлежности к эстонскому государству, с разделяющим общие демократические ценности и общающимся в общественной сфере на эстонском языке постоянным населением. В программе нашло отражение вступление Эстонии в ЕС (2004), её обязательства выполнять вытекающие из этого нормативные акты в области соблюдения европейских ценностей, защиты прав национальных меньшинств, поддержки сохранения их культуры, недопущения дискриминации по этническому признаку (Закон о равном обращении 2009 г.), приняты новые целевые показатели по достижению знания эстонского языка выпускниками основной школы и гимназий.
      На этом этапе приняты новые, более жесткие Закон об основной школе и гимназии, закрепившим право выбора языка обучения в гимназиях попечительским советам (2010), и Закон о языке (2011). В статье 1 Закона о языке 2011 г. чётко говорится: "Целью закона является развитие, сохранение и защита эстонского языка, а также обеспечение эстонскому языку позиции основного языка общения во всех сферах общественной жизни" [19]. На ускорение их принятия, можно полагать, оказали влияния события Бронзовой ночи, спровоцированные переносом из центра города памятника освободителям Таллина от немецких оккупантов в сентябре 1944 года (2007).
       Завершение этапа логично связать с принятием третьей шестилетней программы сплочения (интеграции) эстонского общества "Сплачивающаяся Эстония 2020" (2014) [21.3]. Она стала продолжением двух предыдущих программ, разрабатывалась с учетом их результатов. Они показали медленное продвижение по основным целевым показателям интеграции: повышение уровня владения эстонским языком, использование эстонских средств массовой информации (примерно треть русскоязычного населения), снижение числа неграждан среди русскоязычного населения. Программой поставлены новые, более высокие показатели их достижения. Продолжился процесс поддерживаемого государством постепенного перевода школ и гимназий на эстонский язык обучения, но к 2020 году он не был завершен.
      Одной из особенностей программы стало увеличение внимания к новым иммигрантам. Это объясняется ростом их числа, связанным со вступлением в ЕС, обеспечением свободного передвижения рабочей силы, недостатком на рынке труда квалифицированной рабочей силы, необходимостью её привлечения из-за рубежа, а также изменением стереотипов работодателей по отношению к иностранным работникам. Активное противостояние Эстонии в 2015 году приёму беженцев со стран ближнего Востока и Африки было поддержано большинством населения, привело к его бо́льщему сплочению - жители Эстонии выступили против их большого притока (можно сравнить - в 2022 г. приток беженцев с Украины не вызвал таких возражений, их было принято более 60 тысяч). В программе повторено, что интеграция является двусторонним процессом, для её осуществления важна активность и толерантность самих эстонцев (это не было достигнуто и к концу этапа) и намечены меры по большему привлечению к этому частного сектора.
      Начало 3 этапа (его можно назвать этапом решающего наступления) связано с принятием программы развития "Сплочённая Эстония 2021-2030" ("Sidusa Eesti arengukava 2021-2030") [21.4]. Её главная цель - превратить страну за десятилетие в более сплоченную и единую, чем она была до сих пор. Программа определяет главное направление этой работы - сосредоточиться на вопросах адаптации и интеграции всех неэстонцев, В отличие от 3-х предыдущих её составители отказывается от выделения таких отдельных программ и рассматривают её как составную часть стратегии развития "Эстония 2035" (2021), более широкий инструмент привлечения к этой области всего гражданского общества, некоммерческих организаций, простых людей и работодателей, как часть социальной политики государства, политики в области культуры, образования, языка, миграции, сельской жизни, безопасности. Как оптимистично отметила по итогам мониторинга 2023 года профессор Тартуского университета М.Лауристин, процесс интеграции в Эстонии вступает в новую фазу, фазу саморегулирования и начинает происходить сам по себе. Условия для того в стране созданы, обе общины относятся к ней положительно. Соглашаться с таким видением или нет читатель вправе сам.
      Общие цели программы повторяют изложенные в стратегии "Эстония 2035", отражают видение страны через 15 лет. Поэтому они во многом носят декларативный характер: наша общая цель: Эстония - связанное и сплочённое общество (Eesti on sidus ja kaasav ühiskond), в котором все жители страны объединены и разделяют единое культурное пространство Эстонии, ценят эстонское государство и общую принадлежность к нему независимо от родного языка, культурного "фона" или места жительства, разделяют демократические ценности и имеют (kannavad - носят) общую эстонскую идентичность, чувствуют, что они ценимы и нужны, желают связать свою жизнь с Эстонией, активно участвуют в общественной жизни и помогают развитию государства. Внимательно изучение её позволяет сказать, что наряду с языком упор в национальной политике Эстонии переносится на формирование единой эстонской идентичности. В примечании ниже приведём для сравнения, как о будущем положении эстонского языка говорится в стратегии "Эстония 2035" [22]:
      
      Примечание: В Общей части стратегии "Эстония 2035" ставится задача обеспечение положения эстонского языка как основного языка информации, образования и работы. Такая же задача ставилась Законом о языке 2011 г.: обеспечение эстонскому языку позиции основного языка общения во всех сферах общественной жизни.
      
      Исходя из неё, в основе программы развития "Сплочённая Эстония 2021-2030" продолжает лежать укрепление положения эстонского языка, связей неэстонцев с эстоноязычным культурным пространством, предусматривается активное изучение, расширение использования в разных регионах, возможностей не только для изучения языка в классе, но и для приобретения навыков его применения на практике. Судя по названию, к её окончанию процессы интеграции должны завершиться и перейти в обычное русло) (судя по названию, к её окончанию процессы интеграции должны завершиться и перейти в обычное русло. В области развития образования и эстонского языка ставится цель перехода в течение следующих 15 лет преимущественно на эстоноязычное школьное образование и уменьшения основанных на языке различий в образовательной системе. С решением этой задачи связывались ожидания повышения эффективности политики сопричастности (адаптации) и сплочения (kohanemis- ja lõimumis poliitikale). По Закону о переходе на эстонский язык обучения (2022 г., декабрь) эти сроки ужесточены [17].
      Одними из целей программы остаются также:
      • поддержка национальных обществ и культурных самоуправлений,
      • поддержка совместной работы национальных обществ и культурных организаций с разным рабочим языком;
      • поддержка ставки на вклад в интеграцию учреждений культуры и работы с молодёжью.
      В ней отмечается, что Эстония становится всё многообразнее в культурном и языковом отношениях. Но, к сожалению, в ряде областей наблюдаются различия, основанные на языковом и территориальном разделении населения. Поэтому, в плане развития предусматриваются различные меры, которые будут способствовать тому, чтобы люди с различным языком и культурой носили эстонскую идентичность, активно участвовали в жизни общества и чувствовали принадлежность к нему. Одна из наиболее важных целей в сфере интеграции - это улучшение взаимопонимания между людьми разных национальностей, включая расширение контактов и развитие чувства общности. Учитывая результаты интеграции предыдущих лет, подчеркивается важность распространения разнообразной информации о жизни Эстонии на русском языке, предусматриваются меры по поддержке её передачи по иноязычным (как русско-, так и англоязычным) каналам.
      Усиление внимания к эстонской идентичности, внесение её в программу развития, определение целевых показателей в этой области заставили автора задуматься, а что такое эстонская идентичность, что это такое, в каком виде существует, как и можно ли достичь её одинаковости у всех жителей страны. Давайте попробуем разобраться вместе с вами.
      Идентичность (лат. identicus - отождествление, одинаковость) - социально-психологическое чувство, представление о себе и о других c точки зрения соотнесения кого-то к каким-то общественным группам или типам людей. Мы отвечаем на вопросы: Кто я? Кто мы? Кто он? Кто они? Первое и очень важное. Поскольку человек обычно связан, может находиться в нескольких таких группах, различают несколько видов идентичности: социальную, экономическую, профессиональную, политическую, территориальную, национальную, расовую и, что сегодня модно в "передовых" странах, половую. Признаков для классификации её видов может быть много. Например, с кем мы отождествляем, представляем себя в семье (я муж, жена, отец, мать), на предприятии, в трудовом коллективе (я вольтовец, маратовец, балтиец и пр.), в спортивном обществе, клубе (я калевиц, динамовец, спартаковец), в месте проживания (я копельский, мустамяевиц), в стране (эстонец, русский эстонец), в политике, партии (я центрист, социалист, демократ) и т. д. Каждый из вас может привести и другие такие отождествления, научные и ненаучные, серьёзные и шутливые (я белочка, мышка, он слон).
      Идентификация может быть внутренняя (самоидентификация) и внешняя, рассматриваться на разных уровнях общества, быть временной и более постоянной. Как любые другие наши чувства, ощущения, понимания. Они у всех нас всегда есть. По отношению к стране мы все эстонцы, к Таллину - таллинцы. Можем и уточнить, добавив национальный признак - русский эстонец, русскоговорящий таллинец. К сожалению, в рассматриваемой программе развития нас по-прежнему представляют, будто мы не такие. Это второе, тоже важное для понимания и оценки целей будущего сплочения, интеграции. За рубежом нас по паспорту, гражданству и так, независимо от знания языка, считают эстонцами, как американцев - американцами, россиян - русскими. И ни у кого из нас не возникает огорчений или споров из-за этого. Мы уже вот такие сегодня, с общей эстонской идентичностью, с общими стремлениями к улучшению положения страны, ценим эстонское государство и свою принадлежность к нему, уважаем, знаем или понимаем эстонский язык, но имеем и свое мнение по отдельным вопросам, не всё разделяем в политике и оценках властей. Но ведь такие особые мнения есть и у самих эстонцев, у разных партий. Разве им всем тоже надо во всём аплодировать правительству? Можно лишь жалеть, что у многих эстонских политиков такого понимания нет.
      О какой общей идентичности мечтают политики и разработчики программ развития, если в стране давно есть общая страновая и не только идентичность? Что они хотят видеть в этой области? Ответ в общем очень понятен - хотят определённого изменения менталитета русскоязычного населения, постоянного одобрения им политики правительства, "политического выбора эстонского государства". А то, что последнее может меняться, быть разным у тех же эстонских партий, уже никого не волнует. Так же как и то, что такое видение противоречит нашей Конституции, гарантирующей свободу совести, вероисповедания и мысли (ст. 40).
      
      Примечание: Менталитет (от лат. "mens" - ум, разум, "mentis" - душа, дух, образ мышления, совокупность ценностных ориентаций и установок, присущих человеку или социальной группе) в переводе буквально означает дух, душу или умонастроение человека, влияющее на направления его поведения, отношения к окружающему миру и к самому себе. Он определяется принятой совокупностью представлений о ценностях, важности для него как индивида или члена группы чего-либо, соответствующего их потребностям. Убеждения, нрав, настрой, идентичность, "система ценностей", стереотипы, мораль - это тоже о менталитете, но другими словами. Исследовать, "залезть в душу" даже одного человека, тем более - народа, не так просто. Тем более - изменить его в короткие сроки [6.2].
      
      В свете сказанного на иные мысли наводит поспешность к переходу на эстонский язык обучения в последовавшие после её принятия годы. К его ускорению, несомненно, подтолкнули события на Украине, начало прямого участия России в войне на стороне русскоязычных республик Донбасса, провозгласивших в 2014 году независимость. По Закону о переходе на эстонский язык обучения (принят в декабре 2022 г., назван переломным годом для образования на русском языке) с осени 2024 года все русскоязычные школы и гимназии должны обеспечить постепенный полный переход на него в принудительном порядке: в основной школе в течение 2024/2030, в гимназиях - 2030/2031 учебных годов. Государство выделяет на эти цели дополнительные финансовые средства, в том числе на повышение знаний госязыка преподавателями (с уровня В2 до С1). Требования к знанию эстонского языка для руководителей учебных заведений увеличены до высшего уровня, т. е. фактически до свободного владения им. Преподаватели должны освоить этот уровень к 2030 году. В частных школах обучение на русском языке может продолжаться и после 2024 года [17].
      Критики такого поспешного перехода обращают внимание на его неподготовленность, на нехватку знающих язык преподавателей, особенно на Северо-Востоке, в том числе преподавателей эстонского языка. По статистике в 2022 году в русскоязычных школах учителей эстонского, у которых эстонский - родной, было только 32 % и всего 46 % учителей эстонского сами учились на эстонском языке. Это - о возможном уровне его преподавания. В 2024 году в русскоязычных образовательных учреждениях для обеспечения перехода на эстонский язык не хватало более 500 преподавателей должной квалификации. Эксперты Управлении верховного комиссара ООН по правам человека назвали решение властей Эстонии перевести образовательную систему страны на государственный язык, ограничение ведения занятий на русском языке нарушением международного права. Русский язык продолжает медленно вытесняться. Приведённое ниже примечание раскрывает дополнительно доводы за и против принятия данного Закона.
      Известный в Эстонии журналист и политик, депутат Европарламента Яна Тоом в интервью Радио Куку в 2022 году назвала такие планы правительства "ненаучной фантастикой ... Если мы на каждую русскую школу повесим табличку "эстонская школа", ... русские продолжат учиться в своих русских школах, эстонцы к ним не придут... у нас продолжится так называемая сегрегация". Добавим к тому, что и общение учеников вне уроков продолжится в основном на родном языке и между ними. Ряд эстонских политиков в это же время откровенно сказали, что они своих детей в школу с русскими не хотели бы пускать.
      Точку зрения правительства после принятия Закона открыто высказал бывший министр образования и науки Тынис Лукас: " Переход всех эстонских школ и детских садов на эстонский язык - это основная цель нынешней правительственной коалиции,. Мы хотим, чтобы все дети в Эстонии, независимо от их родного языка, имели возможность получить качественное образование на эстонском языке. Это обеспечит нам эстоноязычное общество, а значит и единое информационное пространство, необходимость которого очевидна, если понимать и противостоять империалистическим интересам России", Выводы по приведённому читатель вправе сделать сам.
      Остаётся добавить, активная поддержка правительством Эстонии выгодного Западу киевского режима, перенос в определённой мере нескрываемой русофобии на русскоязычное население (закрытие российских телеканалов, продолжение борьбы с "коммунистическим" наследием, советскими ценностями, традициями, например, празднованием Дня Победы, с "неправильным" пониманием войны на Украине, православной церковью Московского патриархата, попытка лишения права голоса постоянно проживающих в стране граждан России и пр.), запугивание населения мнимой угрозой со стороны Путина (мы - следующие!?!) частично временно разрушили то, что формировалось десятилетиями совместной жизни, внесли новую трещину в обществе. В народе и отдельных СМИ это назвали желанием правительства и политиков прежде всего "отыграться" за поведение России на местных русских. Но в целом серьёзного раскола в обществе не произошло: у нас по-прежнему существуют тесные контакты между людьми разных национальностей, мы можем достаточно спокойно обсуждать происходящее в мире. Приведённое может служить одним из показателей реального проведения политики мультикультурализма, расхождения между декларациями, законами и действительностью.
      Исследование хода интеграции (мониторинг интеграции) в 2024 году подтвердило ожидаемые положительные результаты осуществления программ 2000-2020 гг.. С ними рекомендуем читателю ознакомиться самостоятельно. Мы отметим лишь главное с точки зрения оценки результатов применения эстонской модели мультикультурного общества:
      1. Знание и применение русскоязычными жителями эстонского языка значительно возросли, что показали и материалы переписи населения 2021 года. Все больше людей повседневно общаются на эстонском. Значительно сократилось число тех, кто вообще не знает государственного языка. Если раньше каждый пятый житель Эстонии другой национальности не говорил ни слова на госязыке, то сейчас их всего 4%. Русский язык продолжает медленно вытесняться, возросла толерантность в обществе
      2. На рынке труда перспективы у жителей других национальностей остаются хуже, чем у тех, для кого эстонский родной. Работа неэстонцев в основном связана с обрабатывающей промышленностью. Здесь мы сталкиваемся и с так называемым явлением "стеклянного потолка", когда при выборе кандидатов на работу предпочтение при равных условиях отдаётся лицам своей национальности.
      3. Большинство эстонцев всё ещё считает, что процесс интеграции их не касается, и интегрироваться в эстонское общество - дело исключительно неэстонцев. Часто под интеграцией понимают едва ли не полную ассимиляцию, вплоть до отказа от родного языка, культуры и этнических корней. когда "только имя русское, а так полностью эстонец". Таких по результатам исследования оказалось 18 %, но остаётся и значительная группа (28 %) пассивных сопротивленцев, у них "синдром отчужденных от общества" (ilmajäetus), сильный интерес к советскому наследию, к потреблению российских СМИ и фильмов (М. Лауристин, интервью газете "Pealinn", 12.03.2024, lk.6). Необходимо отказаться от подхода "мы интегрируем неэстонцев", сменить его на "мы все интегрируемся в единое общество" (об этом давно много говорилось не только в русскоязычной прессе, но неоднократно подчеркивалось и в предыдущих программах интеграции).
      4. При оценке успешности интегрированности неэстонцев в эстонское общество недостаточно учёта только формальных показателей (гражданство, уровень владения языком, использование местных СМИ). Знание языка, истории и гражданство Эстонии (добавим - как и общение) не означают рождения "проэстонского (какое оно?) мышления" или ощущения чувства родины.
       5. Как эстонцам, так и представителям других национальностей не следует возлагать очень большие надежды только на переход на эстонский язык обучения. Эстонцы (89 %) уверены, что переход на эстонский язык обучения изменит восприятие Эстонии, её истории и самоопределение (идентичность) людей. Самое главное здесь - "эмоциональная связь с Эстонией, доверие в отношениях с эстонцами, участие в жизни эстонского общества и в эстонском культурном пространстве, отношение к институтам и к политическому выбору (?!?) эстонского государства".
      Автору хотелось бы добавить к тому: самое главное в этом вопросе - как чувствует себя русский эстонец в Эстонии, какое отношение к нему, его культуре и ценностям, передаваемым из поколения в поколение, от деда, отца - к внуку, сыну. В изменении их, развитии понимания того, что это наши русские, автор видел и продолжает видеть залог сплочённости общества и успешности развития страны.
      4. Что может повлиять на выбор модели и результаты политики мультикультурализма?
      
      На день сегодняшний можно сказать, в независимой Эстонии идея мультикультурализма не провалилась. Она воплощена в жизнь, и независимое эстонское общество живёт по ней суммарно уже более 50 лет. Её модель (понимание, цели и методы достижения) имеет свои отличия, вытекающие из исторических особенностей формирования государства. Модель управления и основанное на ней законодательство исходят из признания исторически сложившегося многокультурного характера эстонского общества и в то же время, как главное, из необходимости сохранения жизнеспособности эстонского народа, языка и обеспечения его доминирующей роли во всех сферах общественной жизни, в образовании, информационном поле, на работе. Политика в этой области ведётся целенаправленно и в какой-то мере планомерно, отличается гибкостью, политической целесообразностью.
      В стране в целом обеспечивается правовая защита и поддержка национальных меньшинств, Русскоязычная община, а это примерно 30 % населения, как особая в законодательных актах практически не выделяется и не называется. Объединяющий её русский язык (по переписи населения 2021 г. им владело примерно 67 % населения) рассматривается как иностранный. Это принятое положение (и отношение) проходит красной линией через всю систему законодательства страны. В соответствие с ним в 2000-2021 годах приняты 4 программы интеграции/сплочения общества, главной целью которых было и остаётся поэтапное обеспечение доминирующего положения эстонского языка во всех сферах общественной жизни и на этой основе поддержка культуры национальных меньшинств.
      Одним из примеров её может служить объявление министерством культуры 2024 года Годом культурного многообразия, или Годом богатства культур (Kultuuririkkuse aasta). Его цели добиться укрепления у жителей Эстонии большего осознания ценности своей страны как традиционно культурно многообразного общества, расширить взаимное общение и контакты между общинами и национальными меньшинствами, помочь глубже узнать их традиции и культурные события. Не трудно заметить явное противоречие между этими двумя направлениями: обеспечение главенства одного языка и культуры означает постепенное вытеснение другого. В данном случае - русского.
      В результате осуществления программ "сплочения" эстонский язык укрепил свои позиции, значительно сократилась численность носителей и продолжается постепенное вытеснение русского языка. Вступление в ЕС принесло угрозы наплыва новых мигрантов и английского языка (англофикации эстонского языка), сопротивление которым показало единение основных языковых общин страны. Задача последней программы (2021-2030) - добиться большего в области распространения государственного языка, ассимиляции неэстонского населения, продолжая поддерживать культуру национальных меньшинств. Последнее остаётся также удобной пропагандистской и репутационной ширмой для решения главной задачи национальной политики. При снижении доли неэстонцев в местах их компактного проживания менее 50 % употребление русского языка в общественном пространстве, в быту может быть также принудительно сокращено. Такая высокая планка заложена в законодательстве и, судя по действиям и заявлениям ряда представителей правящих партий в последнее время, направленных против употребления русского языка в быту, образовании и т. д., это не сложно предвидеть.
      Большая русскоязычная община многими политиками по-прежнему фактически рассматривается как угроза безопасности, как "пятая колонна", угроза существованию эстонской нации, особенно в местах её компактного проживания. И этот миф продолжает поддерживаться. Разыгрывание "русской карты" остаётся удобным средством привлечения голосов избирателей. В обществе не преодолено до конца недоверие, отношение к местным русским в целом как к "ненашим". Декларации равенства прав и поддержки культурного многообразия нередко рассчитаны на внешнее потребление. Закрытие ряда русскоязычных информационных каналов, высказывания типа "русский язык - язык врага", сокращение его изучения в эстонских школах, поспешный полный перевод с 2024 года русских школ на эстонский язык обучения свидетельствуют об обратном. Критика международных правозащитных организаций в этой области не воспринимается. За раздувание представителями коренной нации с этой стороны межэтнической розни к ответственности никого не привлекают. Борьба со стереотипами прошлого носит однобокий характер, русским предлагают "думать как эстонцы", не уточняя как какие эстонцы. Ведь и они думают по-разному. Всё это можно назвать видимыми противоречиями эстонской модели мультикультурности.
      Намеченное движение в сторону более монокультурного общества показало, что это длительный процесс, который занял и займёт ещё не одно поколение, особенно когда речь идёт о большой массе людей. Его опасаться не стоит. Русскоязычная община в подавляющем большинстве настроена и ведёт себя лояльно в нормальном понимании этого слова (фр., анг. loyal - верный, благожелательный, уважительно относящийся) по отношению к эстонскому государству, к совместному проживанию с эстонцами, с уважением относится и разделяет подавляющее большинство его ценностей, желает, чтобы такое уважение проявлялось и к его ценностям, особенно касающихся оценок острых вопросов истории взаимоотношений двух народов. Они не мешают шагать вместе.
      В русскоязычной общине развито понимание того, что малым народам сложно выживать в современном мире. Идеал - быть полностью самостоятельными, но он недостижим. Современный мир тесно переплетён и взаимосвязан политически, экономически, ресурсно, технологически. Для поддержания высокого уровня жизни не обойтись без нормальных взаимоотношений, торговли, обмена с другими. Из чувства самосохранения и безопасности малые народы ищут и выбирают, "к кому лучше прислониться" в тот или иной промежуток истории и какой ценой. И, наоборот, те, к кому можно присоединиться, тоже думают о том, кого и как присоединить. Из тех же чувств самосохранения и безопасности, сохранения своего положения в мире. Переход Эстонии из одного союза в другой служит одним из подтверждений сказанного (цели, методы и особенности пропагандистского прикрытия их осуществления автор не рассматривает).
      Стоит ли опасаться сохранения и развития разнообразия культур при формировании национальной политики и возможна ли её успешная модель, совместное проживание в одной стране нескольких народов на демократической основе? История различных государств показывает, что да и могут быть разные действующие модели. В том числе на основе одного или двух общих языков общения, общей или разделённой по этническому признаку территории. Ответ давно дан историей, вопрос в понимании истории человечества, многокультурности общества, своего места в мире, в политике и отношении к новым или старым мигрантам, к испокон живущим рядом.
      Что может повлиять на выбор модели и результаты политики мультикультурализма:
      1. История и условия формирования многокультурного государства.
      2. Господствующие в обществе и в мире взгляды на человека на Земле и взаимоотношения разных людей и народов (кто я, кто мы, кто они).
      3. Геополитическое, экономическое (географическое и международное) положение страны.
      4. Международные договора и соглашения, касающиеся прав человека, положения национальных меньшиств.
      5. Одобрение обществом политики и модели мультикультурализма, толерантности (терпимости), доверия, взаимного уважения этнических ценностей большинства и меньшинства.
      6. Размеры национальных общин и их соотношение, причины их включения в одно государство.
      7. Существование других государств, представляющих ту или иную национальную общину данного государства, их геополитическое и экономическое положение, политика.
      8. Правовое положение нацменьшинства, степень его равноправия и ответственности в различных областях жизнедеятельности общества.
      9. Обеспечение одинаковых "правил игры", равного доступа и участия различных этнических групп в создании общественного богатства и в управлении обществом, что является одной из самых существенных предпосылок для сплоченности и взаимного доверия.
      10. Обеспечение погашения негативных исторических стереотипов, восприятия других народов.
      11. Формы и ресурсы для поддержки национальных меньшинств, их полного включения в жизнь страны.
      
      Литература
      
      1. Григорян, Р. // Экономика и экология культуры в современном городе: Материалы международ. научно-практич. конф., Таллин, апрель 2011 г. - Тallinn: ЕАВА, 2011. - С. 33.
      2. Исаков, С. Г. Путь длиною в тысячу лет. Русские в Эстонии. История культуры. Часть 1. - Тлн.: ИНГРИ, 2008.
      3. Курчинский М. А. Культурная автономiа. - Нарва: Нарвский отд. Русскаго Национальнаго Союза, 1930.
      4. Лукьянов, А. Диалог общин: проблемные вопросы, роль Русского Академического Общества // Анализ и перспективы развития экономики и социума Эстонии: Сборник статей по материалам юбилейной конференции РАО "Русская интеллигенция - 95 лет на благо Эстонии", Таллинн, Национальная библиотека Эстонии, 15 декабря 2015 г. - Таллинн: РАО Эстонии; MISA, 2016. - С. 72.
      5. Лукьянов, А. М. А. Курчинский - депутат, профессор, один из основоположников эстонской экономической науки // Русский след в становлении и развитии Эстонии: Сб. стат. Часть 2: Они работали на благо Эстонии - Эстония может гордиться ими. - Тлн.: РАО Эстонии, 2017. - С. 6.
      6.1. Лукьянов, А. Размышления о русском хозяйственном менталитете. ПрозаРу.Свидетельство о публикации No 222102601368, 27.10. 2022 г. [Электронный ресурс]: https://proza.ru/2022/10/26/1368.
      6.2. Лукьянов, А. Размышления о хозяйственном менталитете. ПрозаРу: Свидетельство о публикации No 222091500869, 27.10. 2022 г. [Электронный ресурс]: https://proza.ru/2022/09/15/869, 15.09.2022.
      7. Лукьянов, А. С. Экология духовной культуры: проблемы и стратегии русскоязычной общины // Экономика и экология культуры в современном городе: Материалы международ. научно-практич. конф., Таллин, апрель 2011 г. - Тallinn: ЕАВА, 2011. - С. 171.
      8. Социология. - М.: Мысль, 1990.
      9. Философский словарь. - М., Политиздат, 1991.
      10. Чекрыжев, С. Профессор Х. З. Барабанер об интеграционных процессах и целях аккультуризации молодёжи // Живое наследие памяти. Mälestuse elav pärand: Сб. стат. по материалам научной конференции Русского академического общества ... (Таллинский Дом учителя 08 июня 2023 г.). - Тln.: Vene Akadeemiline Selts, 2023. - С. 81.
      10. Червова, Т. "Всякая культура есть культура духа: о культурологии и эстетике" // Живое наследие памяти. Mälestuse elav pärand: Сб. стат. по материалам научной конференции Русского академического общества ... (Таллинский Дом учителя 08 июня 2023 г.). - Тln.: Vene Akadeemiline Selts, 2023. - С. 65.
      11. Всеобщая декларация прав человека (принята резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года).
      12. Всеобщая декларация ЮНЕСКО о культурном разнообразии (принята 2 ноября 2001 года Генеральной конференцией Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры).
      13. Декларация о правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам в целях защиты и поощрения их прав (принята резолюцией 47/135 Генеральной Ассамблеи от 18 декабря 1992 года).
      14. Декларация принципов толерантности. [Электронный ресурс] // Организация Объединённых Наций. Б. д. URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/toleranc.shtml.
      15. Устав ООН. [Электронный ресурс]: https://www.un.org/ru/about-us/un-charter/full-text.
      16. Закон о культурной автономии (Vähemusrahvuste kultuurautonoomia seadus). Riigi Teataja I, 1993 (с послед. изм. и доп.).
      17. Закон об основной школе и гимназии (Põhikooli- ja gümnaasiumiseadus). Riigi Teataja I, 2010 (с послед. изм. и доп., 2022 г. о переходе на эст. яз. обуч.).
      18. Закон о гражданстве (Kodakondsuse seadus). Riigi Teataja I, 1995 (с послед. изм. и доп.).
      19. Закон о языке (Keeleseadus). Riigi Teataja I, 2011 (с послед. изм. и доп.).
      20. Конституция Эстонии.
      21. Государственные программы интеграции / сплочения Эстонии:
       21.1. "Интеграция в эстонском обществе 2000-2007" ("Integratsioon Eesti ühiskonnas 2000-2007");
       21.2. "Программа сплетения Эстонии 2008-2013" (Eesti lõimumiskava 2008-2013);
       21.3. "Сплачивающаяся Эстония 2020" ( Lõimuv Eesti 2020);
       21.4. Программа развития "Сплочённая Эстония 2021-2030" ("Sidusa Eesti arengukava 2021-2030").
      22. Долгосрочная Государственная стратегия развития "Эстония 2035" (Riigi pikaajalise arengustrateegia ˮEesti 2035ˮ). Принята Рийгикогу 12 мая 2021 г.
      Riigi Teataja III, 15.05.2021.
      23. Европейские и другие международные документы о защите национальных меньшинств, ратифицированные Эстонией:
      23.1. Европейская конвенция по правам человека;
      23.2. Европейская социальная хартия;
      23.3. Рамочная конвенция Совета Европы о защите национальных меньшинств;
      23.4. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      Договор общин
      (опубликовано 12.01.1989 г. в газете "Советская Эстония")
      
      Бурные события последнего года помогли нам сделать воистину гигантский шаг в области практического понимания демократии. Мы всё больше осознаём, что это не вседозволенность (для индивида или группы), анархия или силовое давление на инакомыслящих, а, напротив, плюрализм мнений, взаимопонимание, общественные компромиссы или договоры. Формы выражения такого компромисса могут быть разные. Частным проявлением его призван стать Закон о языке, второй проект которого опубликован. Дошли ли мы с ним до демократического идеала, если под последним понимать прежде всего соответствие содержания проекта общечеловеческим ценностям и нормам, отражение в нём тех реальностей, которые сложились в республике? Сумели ли понять, что у нас рядом друг с другом живут общими и своими интересами две основные языковые общины и вины в том в том каждой из них нет никакой?
      Исходя из мирового опыта решения национального вопроса наиболее лучшим вариантом, защищающим интересы обеих сторон, было бы придание статуса государственного эстонскому и русскому языкам. По моему мнению, для восстановления утраченных в отдельных сферах государственного управления позиций эстонский язык при этом должен бы иметь определенный приоритет, т. е. быть первым государственным языком. Такого примера, мне кажется, мир и ждал от нас. Но ... Замечу, что при обилии противоположных точек зрения обоснованных доводов против такого решения на страницах прессы и т. д. не прозвучало. Их просто не может быть, так как иное решение так или иначе направлено на достижение языкового и, как неизбежное следствие того, социального преимущества для одной части населения и оттеснение другой. Такую модель поведения людей не сложно предвидеть. Поэтому, если мы действительно хотим нормализовать обстановку в республике, перейти к быстрейшей реализации идеи её хозрасчета, то должны прежде всего проголосовать против любых дискриминаций в содержании проекта. Они невыгодны как эстонцам, так и русским, поскольку направлены на установление недемократических отношений между людьми, таят в себе опасность усиления конфронтации и даже взрыва. Большинство населения не хочет этого. Примеров подобного легкомысленного и конъюнктурного отношения к интересам социальных групп и общин в истории достаточно. К чему они приводят - тоже известно. Не лучше ли и не пора ли всем сделать разумные выводы?
      Надо признать, что вторая редакция проекта Закона о языке более удачна в целом. В ней устранена излишняя регламентация по применению языка в общении людей между собой, при повышении квалификации, просматривается попытка как-то определить статус русского языка, отражена возможность получения среднеспециального и высшего образования на русском языке и т. д. Но тем не менее проект продолжает страдать односторонностью. Чтобы не быть голословным, давайте вместе рассмотрим те его статьи, которые можно считать ключевыми с точки зрения определения социального положения русскоязычной части коренного населения республики. Такой анализ логично начать с системы образования.
      По содержанию проекта судьбе молодого русскоязычного гражданина республики до окончания средней школы вроде бы ничего не угрожает, здесь нет никаких дискриминационных ограничений по национальному признаку. Дотошного исследователя, правда, могут смутить небольшие различия в формулировках - всё, что касается эстоноязычной части населения, в ЭССР обеспечивается республикой (образование, наука, культура, информация), русскоязычное же население имеет только право на детские учреждения и образование на русском языке, на свою культуру и т.д. Подход, таким образом, далеко не одинаковый. Обеспечивается, правда, право получения информации об Эстонской ССР по радио, телевидению, в печати. Всё остальное не гарантируется? Спрашивается, зачем и кому всё это выгодно?
      Гарантии получения среднего специального и высшего образования на русском языке в сочетании со словами "исходя из возможностей и потребностей республики", по существу, также пропадают. Ведь всегда, во-первых, есть возможность для местных бюрократов "научно" доказать, что такой потребности нет, во-вторых, с экономических позиций республике не под силу и на эстонском языке вести подготовку специалистов всех специальностей: их несколько тысяч. Демократичнее и проще было бы записать в Законе, что в ЭССР обеспечивается получение среднего специального и высшего образования на эстонском и русском языках. Такой же подход следовало бы использовать при формулировке статей о научных работах, о средствах массовой информации. Ведь наши экономические и социальные успехи зависят от умения рационально использовать весь творческий потенциал населения, в том числе - через системы образования, науки, культуры и т.д. Отказ от такого подхода или стремление лишить русскоязычную общину своей интеллигенции (а оно, к сожалению, просматривается и в новом проекте) не ведет ни к чему.
      По новому варианту Закона о языке не видно достижения компромисса и в вопросе употребления языка в делопроизводстве на предприятиях. Русскоязычным предприятиям предлагается "выпрашивать" такое разрешение у местного бюрократа, но ведь он может, например, однажды не с той ноги встать и не дать разрешение. Последствия здесь - не только возникновение целой зоны новых социальных конфликтов, оттеснение русскоязычной интеллигенции с целью замены её "своими" людьми, но и ухудшение экономических показателей работы организаций за счет вытеснения грамотных специалистов. Оно опять, если вдуматься хорошо, не выгодно ни эстонцам, ни русским.
      Хорошо известно, что освоить язык в 35-50 лет очень трудно, особенно, если пытаться делать это без отрыва от работы. Поэтому, основную ставку здесь нам надо делать на новое поколение. На это реально потребуется 15-20 лет при условии, что уже сегодня будут сделаны решительные шаги по улучшению изучения эстонского языка в садиках, школах и т.д. Такие сроки и следовало бы учитывать при определении порядка введения в действие Закона о языке в части делопроизводства на предприятиях. Кроме того, демократичнее было бы решение этого вопроса оставить за трудовым коллективом. Сказанное в равной мере можно отнести и к местным органам власти, к ведению судопроизводства в местностях с русскоязычным населением.
      Нам всем надо быть реалистами и не ставить цель компенсировать все утраты и восстановить былое. С таких лозунгов начинались многие военные походы и авантюры, приносящие в конечном итоге горе обеим сторонам. Всегда лучше - договориться. Почему бы, например, по этому проекту не собраться представителям Народного фронта (блок сторонников независимости - прим. авт.) и ОСТК (Объединенный Совет Трудовых Коллективов, представляющий в основном русскоязычное меньшиство - прим. авт.) с Интердвижением в составе делегаций по 10-15 человек и не попытаться до обсуждения законопроекта на сессии Верховного Совета еще раз спокойно и по-деловому все обсудить и прийти к межобщинному компромиссу? В составе делегаций или в качестве "третьей" силы могли бы принять участие и те, кто не состоит в названных массовых организациях. Организацию таких переговоров мог бы взять на себя ЦК КП Эстонии. Ведь все мы, живущие в Эстонии, эстонцы, хотя и говорим на разных языках. Хотелось бы, чтобы он снова стал общим.
      
      
      
      
      Будущее - Эстонская Швейцария?
      (к взамоотношению национальных общин, 23.08.1991 г.)
      
      О будущем нашей Эстонии проведено немало словесных баталий, предложено немало сценариев и концепций развития, но удовлетворяющего всех решения пока не найдено. Причина, пожалуй, в том, что большинство из них исходило из "твердого" стремления восстановить статус-кво на тот или иной период времени, приемлемый для сторонников той или иной позиции. Для одних это год 1940, для других - 1991. Поэтому, вольно или невольно, в картины будущего, как одно из возможных последствий, закладывалось сохранение социальной напряженности, противостояния разноязычных общин, образующих сегодня и уже не один век народ Эстонии.
      Поиски компромисса, не прекращавшиеся с начала спровоцированного определенными политическими кругами роста межнациональной напряженности, с точки зрения отражения его в новом законодательстве республики, мало что дали. Не видно принципиальных сдвигов в этом вопросе и в последнем слове по "русскому вопросу" Народного фронта, а равно в позиции Интердвижения. Пока здесь заметнее "топтание" на месте, прикрываемое красивыми словами о свободе и демократии (каждая сторона, правда, вкладывает в них своё понимание), но свободнее и демократичнее мы от этого не стали.
      К демократии, где действительно правил бы народ, мы так и не сделали большого шага, а кое-где, если вспомнить, например, организацию прошедших выборов в Верховный Совет республики, даже отошли назад. Пока, к сожалению, сбываются предсказания отдельных трезвых политиков - одна власть сменяется другой, а народу от этого легче не становится: он так и будет далёк от управления страной. Иначе вряд ли добровольно согласился бы на то фактическое ограбление себя, на которое уже пошло правительство, играя ценами и налогами.
      Противостояние прежде всего политических сил, представляющих те или иные национальные общины, напоминает мне известную сказку про двух гордых горных животных, встретившихся на узком мостке через пропасть. Никто из них не хотел уступать другому. Что случилось далее - хорошо известно. Если мы не хотим походить на тех гордых животных, а будем использовать в полной мере то, чем отличаемся от них, то необходимо искать компромисс, идти на взаимные уступки. Ради бесконфликтного и цветущего будущего страны. Пути к тому есть, и не только умозрительные, а проверенные цивилизованным европейским опытом. На слове "европейском" хотелось бы сделать особое ударение, так как к иному опыту мы в силу распространённых особенностей нашего мировоззрения относимся с некоторым недоверием.
      Что касается главного для народа - стремления жить достойно и в безопасности - то здесь среди населения нет противоречий. Нет особых отличий у представителей разных общин в оценке и выборе путей движения к такому новому качественному состоянию. Разные мнения в то же время есть в каждой из них. По другим проблемам. Основные противоречия вытекают из отношения к решению отдельных вопросов нахождения Эстонии в составе Союза ССР и положения в ней русскоязычной общины. Последняя по принятым у нас законам оказалась сегодня в не самом завидном положении. Имею в виду прежде всего наметившуюся дискриминацию в области языка, высшего и среднего образования, избирательных прав и т.д. Как отмечают даже некоторые западные советники нашего правительства, прыжок в независимость с таким грузом будет не самым удачным. Его неплохо бы "облегчить". Как вариант, здесь снова может быть рассмотрен 700-летний опыт Швейцарии.
      В этой стране мирно проживают три основных этнических группы. С их более мощными национальными государствами она имеет общие границы. Похожее есть и в Финляндии. С разумной точки зрения ничто, кроме доброй политической воли, не мешает нам использовать этот опыт. Но он потребует компромисса: русскоязычной общине следует признать приемлемым для себя борьбу Эстонии за независимость от центра, Москвы, эстоноязычной - её равноправное положение в республике как исторической части её народа. Если кого-то смущают вопросы истории, то добросовестный ученый может всегда показать, что на нынешней территории республики славяноязычное население является таким же коренным элементом, как и эстонцы (Прибалтика - одна из вероятных прародин славян). Такую историческую экскурсию можно совершить в прошлое и за 300, и за 1000 и даже за 5000 лет. Полезно напомнить, что править варягов на Русь (а её древние границы по тем временам уходили на Запад от Чудского озера) пригласили не только славяне, но и чудь, входившие в одно государство. Сказанное, разумеется, автор не распространяет на всю территорию страны. Так что жить вместе нам не привыкать.
      Из европейского опыта хотелось бы также отметить, что в Швейцарии 700 лет назад сумели договориться между собой люди разных национальностей. И без современных университетских дипломов. Может быть, и мы уже всё-таки доросли до такого европейского уровня развития интеллекта и понимания возможного взаимоотношения этнических общин, но не хотим обращать внимания, доверять своему опыту? При взаимном согласии на такой компромисс не надо будет искать хитроумные "законные" (через законы) пути оттеснения русскоязычного населения за Нарову (идея "реванша"). Ведь если перевести их на понятный язык, это - тоже насилие, точнее, его средство, как и использование для похожих целей дубины дикарей, только в более замаскированной, "цивилизованной", а потому в более гадкой форме.
      С учетом сложившегося расселения населения республики вариант Эстонской Швейцарии в политическом плане представляется мне весьма привлекательным, в том числе с точки зрения решения болезненной проблемы Северо-Востока. Какие срочные шаги для реализации её можно было бы предпринять? Первое, по-моему, это законодательное обеспечение фактического равноправия русскоязычной общины: отмена дискриминационных по отношению к ней законов, придание статуса государственного русскому языку, определение соответствующего места представителей русскоязычной общины в органах власти в республике и т. д. Уже при таких первых шагах идея самостоятельной Эстонии стала бы ближе и понятнее русскоязычным жителям, и за неё они охотнее бы голосовали. В дальнейшем всё это следовало бы отразить в новой Конституции страны, разумеется, вместе с новыми обязанностями. Общей защитницей прав русскоязычной общины могла бы при вышеназванных условиях стать русская народная партия, идея создания которой уже неоднократно высказывалась. Она стала бы наследницей существующих общественных движений, взявших на себя функции защиты прав русскоязычного населения. В её Уставе и программе наряду с решением вопросов защиты многогранных интересов этой части населения, как одна из целей, могла бы стоять и задача защиты целостности и независимости Эстонии. Но, повторю, что названные предложения лишь одна из возможных граней в сценарии будущего республики.
      
      
      Человек в расколотом обществе
       (опубликовано 15.09.1992 г. в газете "Эстония")
      
      После практических неудач в экономике и политике сейчас, наверно, уже и советникам правительства становится ясно, что прямое копирование всего западного может не дать ожидаемого эффекта. Эта вроде азбучная истина для любого человека, мало-мальски знакомого с теорией управления и помнящего о влиянии на результаты как внешних, так и внутренних факторов (в частности, особенностей Эстонии), у нас почему-то забывается. Пока такие срочно вводимые "лекарства", как приватизирование, акционирование, либерализация (на деле - свобода неограниченного повышения цен) и т.д., ничего, кроме ухудшения жизни людей, не дали. Политики, похоже, еще не наигрались в такие не до конца продуманные игры, а народ в силу недопонимания и своей незащищенности, позволяет их проводить. По общечеловеческим нормам то, что с нами выделывают политики, можно назвать преступлением. С другой стороны, это лишь один из жестоких примеров, как взгляды группы людей могут оказать влияние на жизнь всего населения.
      Рассмотрим сказанное подробнее. Сейчас в республике - ситуация кризисоопасная. Даже если исключить известный политический нажим извне, отражающий интересы разных стран, мы увидим, что одна из групп населения в своей массе остается настроенной на сотрудничество, мир и созидание, другую настраивают на ведение гражданской войны. И такие нормы заметны сегодня не только у политиков. Такая "невоенная война" по существу уже идет. Плохо, что идеология насилия сегодня в некоторых кругах Эстонии побеждает, рано или поздно она породит такую же контридеологию. Свои силы и последствия тех или иных решений государственным кругам следовало бы оценивать более реально.
      Теоретики и политики до сих пор пытаются преувеличивать воздействие и роль так называемых объективных социологических или экономических законов на развитие общества. Позиция весьма удобная, помогающая оправдать любые промахи. В жизни общества, однако, мы больше видим влияние субъективных факторов, роль личности в истории имеет большое значение. Возьмем того же Наполеона, Ленина, Гитлера, слабовольного Горбачева или наш Комитет граждан Эстонии. Очевидно, у людей была субъективная потребность слышать то, что они говорили, поддерживать именно их. Ссылками на объективные силы людям до сих пор морочат головы. Если говорить в общенаучном плане, то именно теорию потребностей следует считать одной из основ различных концепций. Пока это многие недопонимают.
      Сейчас у людей образовался как бы мировоззренческий вакуум: старые опоры рухнули, новые - еще не воздвигнуты. Как ученый не могу огульно хулить все, что сделано за 70 лет, хороших, достойных ХХI века идей было немало. К ним рано или поздно вернутся как к высшим достижениям человечества - например, к идеям мира, справедливости, социальной защищенности человека. На мой взгляд, вместо "компартийных" (односторонних) теорий социализма необходимо разработать концепцию качественного развития общества, его качественного роста в том богатом многообразии, которое существует в реальности. Такой подход предполагает необходимость на новой основе вернуться к изучению человека и его потребностей, к познанию мира через лучшее познание самих себя.
      Года три назад газета "Эстония" обращала внимание на предлагаемую мной концепцию в ходе дискуссии по IМЕ. Один из моих оппонентов образно назвал ее человекоцентристской концепцией развития, т.е. концепцией ставящей во главу всего обеспечение нормальной, на разумных основах, жизнедеятельности и развития человека. Можно сказать, что речь тогда шла о развитии рационалистической (разумной) теории общества. Думаю, что у рассматриваемых идей есть хорошее будущее, хотя сейчас они как бы не замечаются. Национализм, в частности, это тоже результат бездуховности, отсутствия других общечеловеческих опор. И это далеко не лучший материал для строительства общества. Наши обществоведы в последние годы как бы снова вернулись к некоторым научным проблемам соотношения человека и общества, отвечая на вопрос, кто мы, куда, зачем и почему так, а не иначе идем, на то, как надо идти. Жаль, что снова побеждают другие односторонности, целостное понимание развития общества пробивается с трудом.
      Неотъемлемой частью мировоззрения у нас в Эстонии выступают взгляды на историю, состояние и будущее русской общины. С научной и практической стороны она сегодня становится очень важным объектом исследования. Настало время ее более подробного и целостного изучения в новых условиях существования (анализ новых тенденций, изменения норм поведения, формы и способы самоорганизации, борьба различных групп и т. д.). Может быть, для этих целей следовало бы создать специальный институт.
      Только за 6 месяцев 1992 года численность русской общины в республике уменьшилась более чем на 2 процента. Уезжают в числе прочих и весьма квалифицированные специалисты. Для многих - это настоящая трагедия. Для экономики республики это колоссальные потери. Человек все же был и остается главным богатством общества. Но ... Правительство, на мой взгляд, хотя, может быть, довольно результатами своего "труда", но опять не понимает, что тем самым порождает себе и будущей Эстонии новых и таких же жестких противников.
      Одно из положительных явлений в прошедшие годы во взаимоотношениях общин в республике то, что русские (не считая протеста "ногами") не ответили на многие оскорбительные нападки "цвета" эстоноязычной общины (может быть, оказались внутренне большими европейцами?). Конечно, любая терпимость имеет пределы, и выходить за них нежелательно - на уровне человеческих взаимоотношений это часто воспринимается как слабость, повод не считаться, унижать другого и т.д. Зная такие природные свойства людей, наука может дать только один добрый совет для разрешения таких взаимоотношений между ними: общественный договор, демократическое правовое государство. Я - за такой договор общин как результат их разумного взаимопонимания.
      Отсюда логично вытекают и предложения по будущему Эстонии - швейцарский вариант, бо́льшая автономия Северо-Востока. Силой его не удержать. Добровольность же возможна только в случае, если жители Северо-Востока будут равноправными гражданами. Закон, направленный против части населения, есть беззаконие. Это - часть грязной политики, войны против неё другими средствами. У русской общины, ее движений и партий должно быть свое законное понимание коренности граждан. Для эстонских русских сегодня это очень важно. Мы хотим жить здесь и строить дальше новую демократическую Эстонию. Для лидеров общины пропаганда этой нормы сегодня должна бы стоять на одном из первых мест, как и вопрос сплоченности русской общины.
      Себя считаю коренным жителем и гражданином Эстонии. Историю не перепишешь. Живу здесь уже более сорока лет, владею эстонским на приличную "литеру". Язык изучил сам без всяких курсов и законов о языке (в школе не было таких преподавателей). Деление народа Эстонии по национальностям мне не нравится. У нас в культуре больше общего, чем отличий. По генам и крови - тоже. Мы все - европейцы. Вот и будем ими в хорошем смысле.
      
      
      
      Родину - выбирать?
      (размышления в очереди у российского посольства)
      (опубликовано 4.12.1992 г. в газете "Молодежь Эстонии")
      
      Очередь у российского посольства на улице Пикк, большая, похожая и непохожая на привычные нам с детства "хвосты" у магазинов. Интеллигентные, хорошо одетые люди, молодые и постарше, Лица, вдруг показавшиеся такими близкими ... Острое ощущение невидимых, но прочных связей с ними ... А мысли невольно возвращаются к одной из самых острых проблем русской общины в Эстонии: к вынужденной эмиграции русскоязычных жителей. Стоящие в очереди ещё не уезжают из Эстонии навсегда, но первый шаг к тому уже сделан. Правилен или неправилен он - тут однозначного ответа быть не может. Каждый делает свой выбор свободно, хотя условия этой "свободы" далеко неодинаковы: молодая ЭР выставила для своих "некоренных" жителей целую сеть барьеров в виде цензов проживания и языка, постыдного обирательства госпошлиной, бюрократических процедур. Понимаю, конечно, что всё это от неопытности, после "социалистического застоя" общечеловеческие нормы одним махом не освоишь, но ...
      Русская община Эстонии сегодня напоминает развороченный муравейник, пришедший в беспорядочное движение. С начала года её численность уменьшилась примерно на 5 процентов. Это почти в два раза больше, чем за 1990-1991 годы, взятые вместе. Кто уезжает? Точных сведений пока нет. По ряду косвенных данных всё же можно судить, что в потоке-92 достаточно много было военных и отставников, членов их семей, различных специалистов высокой квалификации, а также лиц, проживающих в общежитиях (промышленных и др. предприятий). Очередь у посольства РФ - одно из подтверждений сказанного. Об этом же говорят и результаты опроса тех, кто хочет уезжать: специалисты и горожане среди них преобладают. И не только абсолютно, но и по сравнению с сложившейся структурой населения республики. Ещё одна существенная черта - чаще уезжают люди трудоспособного возраста.
      Что это значит для Эстонии? Попробуем кратко остановиться лишь на некоторых экономических и социальных последствиях потери республикой части своего населения (не затрагивая понятные всем причины, их порождающие).
      В условиях углубляющегося экономического кризиса и роста безработицы для остающихся и государства подобная эмиграция вроде бы и неплоха: меньше армия безработных, меньше конкуренция на рынке труда, меньше хлопот и затрат по трудоустройству и социальному обеспечению безработных и т.д. С названных позиций Эстония снова перехитрила великую, но не очень сообразительную соседку, перевалив эти тяготы со своих на её плечи.
      Однако в действительности с экономическим выигрышем уже в ближайшие годы дело может обстоять как раз наоборот. Ведь люди - главное богатство любого общества, и разумный хозяин всегда помнит об этом и умеет своё богатство хорошо использовать. Здесь полезно воспользоваться имеющимися статистическими данными и с учётом роста инфляции сделать некоторые расчёты. Один занятый в народном хозяйстве республики производит сегодня в год национального продукта на сумму около 15 тыс. крон. При отъезде 10 тысяч квалифицированных работников (а в 1992 г. их уже выехало не меньше) счёт только прямых экономических потерь для республики будет вестись в сотнях миллионов крон. Разве это лишние для молодого государства деньги?
      Неблагоприятным для республики можно считать и увеличение доли пенсионеров вследствие отъезда более молодых Забота о них ложится на остающихся. Выдержим ли без помощи извне или придётся снова возвращаться к практике набора "иностранных" рабочих с Востока, теперь уже действительно с таким статусом? Не будет ли более дешёвым вариантом отказаться от политики "вытеснения" на Восток своих, уже адаптированных к условиям Эстонии русских? Если поток отъезжающих в ближайшие пару лет останется на таком же уровне, то углубления кризисных явлений, дальнейшего обнищания населения и спада предпринимательской активности не избежать Не последним фактором при этом будет служить и постоянное стремление правительства к возложению тяжести кризиса на плечи предпринимателей (за счёт налогообложения и другими путями), а затем и на всё население. К чему такое может привести, понятно без долгих слов.
      Следует обратить внимание ещё на одну, может быть, не менее важную позицию в списке экономических потерь: поток отъезжающих на Восток означает сегодня не расширение, а сужение восточного рынка, той ниши в мировом разделении труда, которая до сих пор во многом и позволяла сохранять относительное благополучие Эстонии. Представление России в некоем застывшем и вечно отстающим от Запада состоянии тоже ничего, кроме экономических потерь в будущем, не принесёт. Кроме того, ведь надо же помнить, что и Запад, добившись своих политических целей в Прибалтике, не в состоянии всё время поддерживать её экономически. Наоборот, разумной составляющей представляется разработка политики активного участия Эстонии в создании и обустройстве для "своих" переселенцев мест для их компактного проживания (жильё, инфраструктура и т.д.) и системы рабочих мест в Петербургской, Псковской, Новгородской и других областях, работающих на Эстонию будущего. Эта работа пока не развёрнута достаточно широко, точнее - находится в зародышевом состоянии. Осуществление её значительно снизило бы трагизм и уровень социальной напряжённости как в самой республике, так и в её взаимоотношениях с Россией. Можно обратить внимание и на другие, возможно неблагоприятные, последствия оттока русскоязычного населения: ослабление научно-технического потенциала республики, подрыв собственного промышленного и сельскохозяйственного производства наплывом конкурентоспособных товаров с Запада и т.д. О них на страницах республиканской печати говорилось уже не раз, но в реальной политике они по-прежнему не учитываются. Между тем бедность - не лучший спутник независимости. Все ли, особенно политики хорошо осознают это?
      И ещё об одной грани эмиграции. Хотелось бы подчеркнуть, что отток русского населения окажет самое серьёзное влияние на структуру и эстоноязычной общины, на возможности развития её культуры, науки, образования и пр. Дело в том что потери рабочих рук в промышленности, строительстве, на транспорте и т.д., где преимущественно занято русскоязычное население, потребует их срочной компенсации за счёт другой части населения. Процесс этот далеко не простой как, может быть, кому-то кажется на Тоомпеа. Готово ли общество к таким изменениям? Ловлю себя на мысли, что на все эти вопросы я продолжаю смотреть глазами бывшего гражданина своей республики и с явной ностальгией по нормальному ведению хозяйства, где считаются с ценой побед.
      Внутри потока отъезжающих может оказаться каждый из нас. Ведь что, в сущности, означает выбор гражданства для нас? Что мы теряем и находим, встав в очередь у посольства России? Если мы решили и дальше жить и работать в Эстонии, то следует учитывать, что принятие сегодня российского гражданства превращает нас в Эстонии в иностранцев со всеми вытекающими последствиями. Действия и программы действий последних правительств республики как раз и направлены на осуществление такой цели. По ряду принятых законов (о трудовом договоре, о жилье, земельной реформе и т.д.) это подтверждает или прямо содержит возможность проявления в определённых случаях узаконенного неравноправия по сравнению с гражданами Эстонии. Надеяться, что Россия защитит как-то в таких случаях своих граждан - наивно. По крайней мере - сегодня. Эстония - свободное государство и у неё могут быть другие друзья и защитники. Разве представители США не заявляют, что не видят у нас никаких нарушений прав человека? И, наверное, не только потому, что смотрят издалека, из-за океана. Разве события последних лет и, в частности, заявления президента России Ельцина о том, что его указы по Прибалтике преследуют прежде всего внутренние цели, недостаточны для подтверждения сказанного? Что сможет сделать он, например, для уменьшения безработицы на Северо-Востоке, не говоря о Таллине, если в России те же проблемы? Можно лишь говорить о его двойной моральной ответственности за наше положение, но ...
      Возникают и другие вопросы: в какой мере мы сегодня нужны России, что и кто ждёт нас в ней и не захотят ли нас держать здесь заложниками её политики, использовать как средство давления в необходимых случаях на правительство Эстонии? С последней ролью, думаю, нам надо бы меньше всего соглашаться. Самая разумная позиция - быть лояльным гражданином той новой страны, в которой мы оказались благодаря правительству РФ. Что касается устройства в России, то места там действительно хватит, но вот где жить, где работать по специальности? И многие ли готовы, особенно в сорок-пятьдесят лет, начинать там почти с нуля? Добавим сюда тяготы и потери при переезде и т.д. Тем более, что какой-то чёткой системы принятия репатриантов и их быстрого обустройства пока в России нет. Что-то, конечно, делается, но больше говорится ...
      Если взвешивать варианты, то эстонское гражданство для решивших остаться здесь может оказаться предпочтительнее. И одна из первых задач - упрощение процедуры принятия в эстонское гражданство русскоязычных жителей Эстонии. Надо сделать её менее унизительной и менее обременительной финансово. Можно, конечно, здесь надеяться на помощь Москвы и будущие межгосударственные соглашения, но ещё больше тут зависит от нас самих, от организованности русской общины и т.д. К решению части этих вопросов, как известно, мы достаточно близки. Речь идёт об инициативе РДДЭ (Русского демократического движения Эстонии) и других организаций по созданию русской общины Эстонии: при нынешних условиях у неё должны быть свои общинные органы управления, программы развития культуры, образования, предпринимательства, системы рабочих мест. Ещё важнее нашу пассивность превратить в активность. Тут нелишне было бы поучиться и у Народного фронта республики, и у Партии национальной независимости, и у "гражданских комитетов" той поры, когда они только утверждали себя.
      Очень важно также самим себе сказать, что мы здесь не на чужбине, а на своей родине, что мы здесь - коренные жители (особенно это важно осознать тем, кто здесь родился). Такая внутренняя убеждённость должна стать составным элементом нашего духовного мира в обновлённой Эстонии, одним из кирпичиков того прочного фундамента, на котором стоять родной республике в будущем, Тогда куда большая очередь будет стоять в паспортном отделе Департамента внутренних дел ЭР, чем в посольство России. А пока что она растёт именно на улице Пикк ...
      
      
      
      
      Что мы хотим создать?
      (опубликовано в газете "Эстония", 12.12.1992 г.)
      
      Думаю, ошибусь не на много, если скажу, что появление проекта Устава организации, стремящейся к объединению и защите интересов русскоязычного населения республики, ждали многие. Сегодня можно уже, пожалуй, не объяснять, что в нынешних условиях создание объединения русских граждан Эстонии (в нормальном понимании этого слова) более чем необходимо. Многогранен и перечень проблем, которые могли бы быть в центре его внимания. Это и дошкольное воспитание, и все ступени образования, и наука, и культура, и предпринимательство, и политика, и управление. Словом, всё, что относится к жизни и развитию русскоязычной общины как целостности, принимая во внимание в то же время, что такое её выделение из всего населения республики достаточно искусственно.
      Организационное оформление общины поэтому ставит несколько вопросов. Один из первых среди них связан с самим её понятием. Если мы все, русскоязычные, уже и есть реально существующая общность в республике, то что мы хотим создать? Может быть, проще было бы организовать внутри её выборы той же Представительной Ассамблеи с ограниченным числом членов, например, пятьюдесятью, и далее иметь при ней небольшой по численности постоянный орган управления? Второй вариант -выборы членов Представительной Ассамблеи от уже имеющихся организаций и объединений русскоязычных граждан (предпринимательских, культурных, просветительных, научных, спортивных и т.д.), которые так или иначе на своём уровне решают определённые проблемы их жизни. Какой-то новой общины при этом не создаётся, но с образованием координационных и представительских органов управления завершилось бы, по-существу, формирование культурной (в широком смысле) автономии русскоязычного населения Эстонии.
      Разработчики проекта "Устава общины, объединяющей русскоязычных жителей Эстонии", по-видимому, выбрали другой вариант действий и другое понимание поставленного вопроса. По сути дела предлагается создать общину в общине. Что это будет за союз? Ответ читаем в п.1.1. Устава - это организация русскоязычных людей, имеющая своей целью участие в управлении делами государства и общества для решения основных проблем всего русскоязычного населения, т.е. организация управленцев. Не знаю, хотели или не хотели этого авторы проекта, но в предложенном на обсуждение публике варианте (если учесть и другие редакционные погрешности) проекта Устава просматривается именно эта мысль. Из неё вытекает и необходимость какого-то названия организации, и требования по членству и т.д., а также главная задача - "создание видов взаимодействия и взаимопомощи ... для всех членов общины на весь период жизни человека". Немножко мудрено написано, не сразу поймёшь и о каком человеке здесь речь (человек вообще, человек общины, просто житель республики и т.д.), но мысль вроде бы понятна - забота о своих членах стоит на первом плане. А как же тогда остальное русскоязычное население, не вступившее в общину "..."?
      Хотелось бы думать, что всё это лишь редакторские промашки, которые должны быть исправлены, весь текст проекта Устава ещё раз просмотрен с точки зрения логического соответствия его отдельных положений (неизвлечение прибыли и сделки, взносы вступительные и периодические, кто определяет их размер, взаимопомощь и кредитование, участие в управлении делами государства и общества и более ограниченные основные направления деятельности среди последних, например, почему-то нет культуры, спорта, предпринимательства и т.д.) и упрощения текста.
      Например, вряд ли следует перегружать Устав деталями, которые любое юридическое и физическое лицо может и должно выполнять по действующему законодательству (п. 1.7. - ответчик и истец в суде ...). Напротив, п. 1.5 поднимает вопрос о таком забытом "революционном" принципе, как равенство. Он забыт или не нужен? Полагаю, что над данным пунктом можно ещё подумать, чтобы избавиться от его явной лозунговости. Весьма не лишним будет далее включить в число направлений деятельности "управленческой" общины и заботу о сохранении и развитии русского языка (что-то мы тут застеснялись как бы его) и, может быть, об общей защите интересов Эстонской Республики.
      Среди прав членов общины вряд ли следовало начинать с права выхода - это почти анекдотично звучит. И ещё, может быть, один из главных вопросов - кого же будет представлять община (кроме, разумеется своих членов), если в неё вступят, скажем, 2000 человек, а 300 000 останутся невовлечёнными? Кто их будет представлять? Может быть, лучше было бы отказаться от идеи создания общины в таком виде и на базе проекта Устава написать (подготовить) просто положение о Представительной Ассамблее русскоязычного населения? Логики в последнем было бы больше.
      
      
      
      Стартовая формула продолжения диалога
      (Тезисы выступления 4.05.2007 г. на форуме "Гражданский мир": после таллинской "Бронзовой ночи" с 26 на 27.04.2007 г., обзор опубл. в республиканской печати)
      
      1. Главный вопрос сегодня - что делать дальше, как идти к гражданскому согласию? Путей здесь несколько. С точки зрения науки об управлении надо прежде всего трезво оценить прошедшие события, проанализировать все приведшие к ним факторы, оценить и найти ошибки, варианты дальнейших шагов и на основе их внести изменения в стратегии и политику общественного развития. Но если такие шаги возможны на уровне предприятия, в обществе и в целом на уровне правительства мы сталкиваемся с вопросом, а судьи (и разработчики) кто? Сейчас нас заливают потоки дезинформации, события изображаются не совсем так, как они развивались, а как выгодно их преподнести её создателям.
      2. Произошедшее ещё раз показало, что у людей, живущих в Эстонии, разные взгляды по ряду вопросов, особенно вопросам недавней истории, в том числе по проблеме сохранения памятника Освободителям Таллина от немецко-фашистской оккупации. И водораздел здесь проходит не по этническому признаку, как нам упорно навязывают. Это прежде всего мировоззренческие различия. Историю по Марту Лаару при необходимости можно выучить и сдать на самую высокую оценку, но оценка событий истории у каждого человека останется своя. История - не невинная девочка. Она может и соблазнить, и завести в глубокую пропасть. Политики это хорошо знают и очень умело используют. Идти в будущее надо с пониманием таких различий в мировоззрении и в системе ценностей людей, проживающих рядом, в одной стране.
      3. Моё предложение, поэтому, стартовать сегодня в будущее не с оценок далёкого прошлого, а с событий 26 апреля этого года, когда памятник погибшим во Второй мировой войне и бойцам Эстонского стрелкового корпуса, освобождавшим Таллин, был покрыт палаткой для сноса. Часть его была перенесена, часть - разрушена. Но и это уже история.
      4. Отправная договорная платформа для старта в будущее - в случившимся виноваты обе участвующие стороны. Действия одной спровоцировали ответные действия другой. Одно разрушение, не только физическое, но больше моральное, повлекло за собой другие. Полуправда, односторонность, которые сегодня взяты на вооружение правительством, полуобман народа, только углубляют трещину раскола в обществе. Вероятно, может быть предложена и другая первая ступенька для обсуждения шагов в нормальное будущее - оставить апрельские события истории и идти дальше, относясь с пониманием к различиям друг друга.
      5. Важное во всех случаях - программа интеграции. Я не могу согласиться с теми, кто поспешил заявить, что она ничего не дала. Многие люди выучили эстонский язык и хорошо понимают трагические моменты в истории эстонского народа (как и русские - в истории своего народа). Её следует продолжить, но с внесением определённых корректив. В частности, это касается действий языковой инспекции. Ведь каждый уволенный за незнание эстонского языка продавец, таксист, полицейский или учитель, добросовестно работавшие на благо Эстонии, через семью, школу и т. д. стократно увеличивает число недовольных политикой государства и ставит их в ряды активных протестантов, пусть даже в скрытой форме. И, что уж точно, - не помогает интеграции, сплочению общества.
      6. Сегодня нам не надо поддаваться провокациям крайних радикалов с обеих сторон, в том числе уже призывающим провести очередные "зачистки" в русских школах. Необходима взвешенная политика, взаимопонимание ценностей друг друга и продолжение налаживания диалога общин.
      7. Для ведения такого диалога ряду эстонских общественных деятелей, политикам, журналистам важно перестать видеть в русскоязычном населении республики некоторую "американскую" колонну, мечтающую лишить Эстонию независимости. В ней сегодня все мы - эстонцы, все мы - соотечественники, все - наши. Все - работающие на её благо. Это подчеркивает, к слову, и президент страны Тоомас Ильвес. И витрины били 26 апреля эстонские дети, наши дети. Такими мы все их создали.
      8. На взаимоотношения русскоязычной и эстонской общин не могут не оказывать влияние взаимоотношения с Россией. Тональность антироссийской (и антибелорусской) направленности нашей внешней политики, хотя мы и должны её проводить, будучи членами ЕС (энергетическая политика, "демократия", "права человека" и т.д.), хорошо бы понизить. "Тоталитаризма" там не больше, а демократии не меньше, чем в Эстонии и в других странах Европы и Америки.
      9. В заключение предложил бы также властям города 9 мая допустить людей на место снесённого памятника освободителям, к эстонскому Алеше. Это немного снизило бы накал напряжённости в обществе. И люди будут благодарны тем, у кого хватит смелости сделать такой шаг. Для пришедших с цветами это будет своеобразное прощание с кусочком нашей общей истории.
      
      ***
      Примечание: Хотя место расположения памятника Освободителям Таллина было обнесено сетчатым забором, 9 мая 2007 г. охранявшие его полицейские не препятствовали размещению в его ячейках красных гвоздик. Среди них были и цветы автора.
      
      
      
      Просветительская деятельность русской интеллигенции в годы восстановления независимости Эстонии
       (опубликовано в сб. "Русская интеллигенция - 90 лет на благо Эстонии: По мат. междунар. конференции РАО Эстонии, Таллин, 18 ноября 2010 г. Вестник No 3")
      
      Просветительская деятельность русской интеллигенции в годы 2-й независимости Эстонии - очень широкая и пока мало обобщенная тема. Между тем это одна из весомых частей того общего вклада, который был внесен ею в мирное становление независимой Эстонии, в поддержание нормальных межнациональных отношений и в формирование новой системы ценностей у русскоязычных жителей страны. Оценки этого вклада могут быть различными и зависят во многом от общего видения роли русской интеллигенции в жизни Эстонии. Подчеркну, что говоря сегодня о вкладе русской интеллигенции, мы обращаем взгляд в прошлое, но делаем это для того, чтобы сквозь прошлое увидеть будущее, продолжить налаживание нормального диалога с государством и увеличить наш вклад в становление Эстонии как многокультурного демократического общества.
      Просветительство в широком плане - это несение разнообразных знаний в широкие слои населения. Это могут быть знания в самых различных сферах: в медицине, технике, экономике, социологии, политике, психологии, культуре, религии и т. д. Словарь русского языка С. Ожегова определяет просветительство как распространение передовых идей, но на самом деле оно значительно шире только этого понимания и включает в себя и объяснение происходящих событий, информирование людей.
      Просветительскую деятельность по праву связывают с интеллигенцией, по её определению - главным носителем знаний. Это понятие также хотелось бы уточнить, так как его понимание и в быту, и в науке остается неоднозначным. В его основе лежит слово "интеллект", означающее ум, разум, рассудок и, следовательно, интеллигенцию в целом можно определить прежде всего как группу лиц, занятую преимущественно умственным трудом. Такое ее понимание приводится в уже названном выше словаре С. Ожегова и я буду в дальнейшем также придерживаться такого определения, не внося в него каких-то ограничений. В повседневной жизни, особенно применительно к одному человеку, оно имеет и другие смыслы: интеллигент, интеллигентный - это хорошообразованный, высококультурный и высоконравственный человек. Такое его понимание не отрицает вышесказанного, но ввиду его расплывчатости не позволяет ответить на самый простой вопрос, сколько таких людей в обществе? Поднимая высоко критерии их отбора, можно действительно прийти к уже прозвучавшему сегодня на конференции выводу, что у нас нет интеллигентных людей. Такое мнение также может иметь место, все дело - в точке отсчета. А интеллигенция как большая группа населения тем не менее реально существует. Достаточно сказать, что сегодня в нашей стране среди экономически активного населения доля лиц, имеющих высшее образование, превышает 27 %. Примерная численность русскоязычных жителей Эстонии, имеющих средне-специальное и высшее образование, составляет более 60000 человек. Она представлена группами технической, научной, педагогической, культурно-просветительской, медицинской, творческой и т.д. интеллигенции.
      За прошедшие почти 20 лет существования новой Эстонской Республики представителями русской интеллигенции в каждой из названных областей общественной жизни сделано очень много. Объясняется это очень просто - все занятые в этих сферах своим непосредственным трудом вносили и продолжают вносить свой вклад в создание валового продукта страны, ее богатства и культуры. Достаточно сказать, что почти треть национального продукта страны создается представителями русскоязычного населения страны. Освещение этих процессов и связанных с ними проблем проходит по различным каналам: через радио, телевидение, печатные издания, университеты культуры, различные курсы, клубы, школы, вузы и т. д. Все вместе они играют важную просветительскую роль в жизни русскоязычной общины. Остановлюсь лишь на некоторых сторонах просветительской работы в социально-экономической области, в которой принимал непосредственное участие. Это участие в создании и работе Русского культурного общества, где вместе с Е. Хапонен, А. Ильиным, Ю. Мальцевым, Д. Михайловым, Н. Мейнартом и др. был ряд лет членом правления, участие в создании и руководстве вузов с русским языком обучения, участие в создании Русского академического общества, в организации научных конференций, публицистические выступления в печати, издательская деятельность в вузах, лекторская работа и т. д. Все перечисленные выше организации русскоязычной интеллигенции (наряду со многими другими) выступали независимыми центрами обмена мнениями и формирования общественного мнения.
      В прошедшее двадцатилетие акценты просветительской работы в общественно-политической и экономической сферах не были однородны, что объясняется изменениями в жизни обществ и вытекающими из них потребностями. В эти годы можно выделить по крайней мере 2 - 3 периода, отличающиеся своми целями и задачами по главным для русскоязычной общины вопросам. По крайней мере, это периоды становления эстонского государства, его поступательного развития до и после вступления в ЕС. Отдельно можно говорить и о периоде экономического кризиса. Их не всегда можно поместить в четко определенные временные рамки. 1-й период, который я выделяю, это время развала СССР, политического и экономического становления Эстонии как самостоятельного государства. По времени это примерно 1991 - 1995 гг. Это этап осознания нами новой политической и экономической ситуации и определения своей жизненной позиции, своего места в новом государстве. По его содержанию нам всем необходимо было пережить одновременно 3 очень крупных социально-экономических перелома: 1) развал страны, подавляющее большинство жителей которой ощущали себя ее нормальными гражданами, 2) смена привычного и не самого плохого по уровню социальной защищенности граждан общественного строя, 3) развал и перестройка экономической системы, системы экономических отношений, сопровождавшийся кризисом в экономике. Для нас как бы рухнули сразу многие старые жизненные опоры. Чтобы жить и выжить - надо было создавать новые опоры, искать свое место в кардинально изменившихся условиях, заполнять образовавшийся мировоззренческий вакуум. Для человека и социально, и психологически все это очень важно и не так просто. Не каждый может справиться со всем этим самостоятельно, без поддержки со стороны других людей, общества.
      В просветительской работе среди русскоязычного населения в начальный период становления самостоятельной Эстонии на первое место вышли следующие достаточно острые вопросы:
      1. Помощи людям в осознании новой реальности и ускорения их возвращения к нормальной деятельности;
      2. Помощи людям в осознании себя как этнической группы, как национального и достойного уважения меньшинства с более чем тысячелетним проживанием на территории Эстонии со всеми вытекающими последствиями;
      3. Помощи людям в осознании своей принадлежности к русскоязычной общине страны и к новой Эстонии как самостоятельному государству;
      4. Помощи людям в освоении новых норм социального и экономического поведения, новых норм права, в том числе - необходимости изучения эстонского языка, в развитии понимания, что о нас как о русских эстонцах будут судить не по языку и составу генов, а по нашим делам, нашему вкладу в развитие страны, работу ее предприятий и организаций. Другого пути достичь уважения в обществе просто нет;
      5. Пропаганды необходимости нормального диалога двух языковых общин, диалога русскоязычного населения, граждан и неграждан, со своим государством;
      6. Противодействия дискриминации нас как национального меньшинства, искажению истории и представлению образа новой России (давшей независимость Эстонии) как исторического врага эстонского народа, поскольку формирование такого образа косвенно оказывало влияние на общее отношение правящих партий к стратегиям развития взаимоотношений со своими русскими;
      7. Информирования эстонской общественности и представителей правящих партий о роли, месте и значении русскоязычной общины для страны и стремлении русскоязычных жителей быть полноправными гражданами страны. Мне и сегодня кажется, что такой информации у правительства не хватает до сих пор, хотя уже в значительно меньшей мере, чем это было в начале 90-х годов. Думаю, что наше общее пожелание к правительству повернуться лицом к своим русским не потеряло своей актуальности и сегодня.
      Этот перечень вопросов можно дополнить. Повторю, что в совокупности они определяли неотложные задачи политического, экономического и правового просвещения. Думаю, что главное в этот период все же было ответить на вопросы: "Кто мы теперь и что нам делать, как избежать обострения межнациональных столкновений?" В их обсуждении и поисках путей решения активное участие принимали не только русскоязычные политики, журналисты, но и ученые: экономисты, философы, социологи, филологи и др. По памяти назову здесь такие имена как Н. Бассель, В. Вайнгорт, Л. Голуб, В. Иванов, С. Исаков, Э. Кекелидзе, М. Левин, А. Лукьянов, Н. Кузнецова, Ю. Мальцев, В. Пароль, Н. Соловей, А. Семенов, Я. Толстиков и др. Очень большую роль в освещении этих вопросов, в публикации часто противоположных точек зрения сыграла русскоязычная пресса. Все вместе мы дали на поставленные вопросы ответы в пользу независимой и демократической Эстонии, защищая в то же время гражданские интересы русскоязычного населения. Приведу названия нескольких статей, опубликованных мной по данным вопросам в те годы в газетах "Эстония" и "Молодежь Эстонии":
      1. Человек в расколотом обществе.
      2. Нужна ли нам культурная автономия?
      3. Нужен диалог общин.
      4. Защищает ли нас российская армия?
      Во всех их давался трезвый анализ состояния проблемы и предложения по их решению. Надо сказать, что оценки всего происходящего в среде русскоязычной интеллигенции были неоднозначные, особенно в начале этого периода. К его окончанию они стали менее поляризированными. В частности, к завершению этого этапа у многих романтиков периода начала "поющей революции" из числа русскоязычной интеллигенции, оставшихся без работы, в том числе по причине незнания эстонского языка, уже сформировалось иное восприятие и оценка происходящего.
      Как одно из направлений просветительской работы в русскоязычной среде можно считать работу вузов с русским языком обучения, их борьбу за качество обучения и сохранение высшего образования на русском языке. Само их появление уже в 1992-1993 гг. свидетельствовало о возможности нормальной жизни для русских в новой Эстонии и общей демократической направленности ее развития. Выводы из такого факта нашей действительности мог каждый делать сам. Это был один из примеров, который говорил "Нам в этой стране тоже можно что-то делать, оставаясь русскими". Выдающийся вклад в развитие вузов с русским языком обучения внесли их создатели и ректоры Х. Барабанер, Ю. Келин, В. Кручинин, А. Лукьянов, Г. Нетробчук, Д. Перович, В Пароль, В. Соколенко. Не останавливаясь на вопросах обучения студентов, что само по себе также является просветительской работой, хотел бы обратить внимание еще на два направления их просветительской деятельности. Речь идет о научно-практических конференциях и издательской деятельности вузов и их влиянии на состояние умов и развитие знаний.
      Идея организации и проведения таких конференций вытекает из нормальной работы вуза. Первую общереспубликанскую научно-практическую конференцию на русском языке мы провели в 1995 г. в Эстоно-Американском бизнес колледже. Чтобы привлечь к участию в ней больше русскоязычных ученых, тема была выбрана достаточно широкой "Бизнес и культура". В ней приняли участие такие известные всем эстонские ученые как академик М. Бронштейн, Н. Бассель, В. Козлов (Келлик), Ю. Лившиц, А. Лукьянов, В. Немчинов, В. Пароль, В. Раянгу, Л. Столович и др. Подчеркну лишь один эпизод из ее проведения, который отражает степень ее влияния на общественное сознание. Ко мне как организатору конференции в перерыве подошло два или три преподавателя из других вузов, поблагодарили за приглашение и организацию конференции и сказали примерно так: "Александр Сергеевич, это здорово. У нас, в Эстонии, ... В такое время ... и конференция на русском языке!!! Это поднимает дух!!!" Все это было произнесено очень эмоционально и запомнилось мне на всю жизнь. Сейчас проведение научно-практических конференций стало правилом во всех вузах с русским языком обучения.
      По издательской деятельности в вузах мной подготовлен краткий обзор, который включены в материалы конференции. Достаточно сказать, что за прошедший период силами профессорско-преподавательского состава вузов с русским языком обучения в общей сложности подготовлено более 65 учебников и учебных пособий. Они изданы за счет средств самих институтов при самой незначительной поддержке со стороны государства и отдельных спонсоров и во многом носят межвузовский характер. Они были приобретены многими библиотеками и доступны для всех жителей Эстонии. Их издание отражает не только учебные и просветительские цели вузов, но и показывает творческую дееспособность их профессорско-преподавательского состава, одной из групп русской интеллигенции нашей страны. Часть учебников была переведена на эстонский язык и использовалась в эстонских вузах. Обзор изданной учебной литературы приводится в отдельной статье автора.
      
      
      
      Выпуск учебной литературы в частных вузах в Эстонии в 1993-2010 гг. (краткий обзор)
      (опубликовано в сб. "Русская интеллигенция - 90 лет на благо Эстонии: По мат. междунар. конференции РАО Эстонии, Таллин, 18 ноября 2010 г. Вестник No 3")
      
      Важнейшим и пока малооцененным вкладом русской научно-педагогической интеллигенции в развитие Эстонии, в формирование фундамента её будущего и развитие культуры межэтнических отношений является решение задачи создания в девяностые годы прошлого столетия и последующего развития высшего образования на родном языке. Достаточно сказать, что за годы второй независимости Эстонии в частных вузах с русским языком обучения было подготовлено свыше 4-х тысяч первоклассных специалистов, работающих сегодня в промышленности, строительстве, на транспорте, в торговле, банках, образовании, социальной сфере и т. д. Одним из важнейших направлений обеспечения высокого качества обучения в вузах стала разработка собственной научно-методической базы, подготовка учебной литературы, отвечающей требованиям времени. Об этом и пойдет речь далее.
      В 2010 г. исполнилось 17 лет со дня выхода в свет в восстановившей год назад свою независимость Эстонии первого учебника на русском языке, выпущенного в частных вузах Эстонии. Книга доктора экономических наук, профессора А. Лукьянова "Введение в предпринимательство: практический курс по организации собственного дела" (Таллинн: АО "Генек-Е") была подготовлена на основе курса лекций, прочитанного им в Эстоно-американском бизнес-колледже и в ряде школ бизнеса. Книга была издана издательской группой названного вуза (руководитель - профессор А. С. Лукьянов, в те годы - проректор по учебной и научной работе ЕАВС, в 1994- 2004 гг. - его ректор), ставящей совместно с руководством вуза своей задачей обеспечение учебного процесса современной учебной литературой, отражающей реальные условия и процессы развития Эстонии. Она стала своего рода показателем достаточной академической зрелости, состоятельности и высокого творческого потенциала профессорско-преподавательского состава только что начавших образовываться частных вузов с русским языком обучения (ЕАВС, СИЭУ, СГИ, Лекс и др.), вызванным прекращением обучения на русском языке в государственных вузах. С этой стороны в истории издания вузовской учебной литературы в Эстонии в 1993 - 2010 гг., которой посвящается настоящий обзор, нашла свое отражение борьба не только за качество высшего образования на русском языке в частных вузах и их признание как равноправных партнеров в общей системе высшего образования в стране, но и за сохранение использования русского языка в этой сфере.
      Приведенный ниже Список учебных пособий (не приведён к данной статье) содержит 64 наименования работ, выпущенных в печатном виде (типографским способом) в частных вузах Эстонии с русским языком обучения в 1993-2008 гг. тиражом, как правило, не менее 100 экземпляров. Он отражает почти всю учебную литературу, изданную в эти годы в этих вузах. Невключёнными могли оказаться лишь единичные издания, подготовленные в вузах, прекративших по разным причинам свою деятельность (Лекс и др.). Список может быть дополнен работами докт. экон. наук В. Вайнгорта (изд-во "Кардис") и В. Литвинова (трудовое право), изданными не в вузах, но используемых в них в качестве учебных пособий по предпринимательству, финансам и праву. Список формировался автором обзора на основе данных об издании учебников, библиотечных каталогов (в том числе - Национальной библиотеки) и опроса отдельных руководителей и преподавателей вузов - членов Русского академического общества. Список составлен в хронологически-авторском порядке, т. е. учебные пособия в нём сгруппированы прежде всего по авторам и в порядке времени их издания. Данные по выпуску учебной литературы в институте "1 Студия" и коммерческому колледжу не получены.
      Авторами учебных пособий, приведённых в обзоре, стали 38 преподавателей частных вузов, что составляет более 35 % их общей численности в этих вузах. Учебные пособия подготовлены примерно для 30 - 32 основных предметов, включённых в программы обучения в различных вузах,: предпринимательство, управление, финансы, маркетинг, логистика, инноватика, право (гражданское, коммерческое, уголовное, трудовое), социология, высшая математика, история экономических учений, экономическая география, Европейский союз, психология, организация научно-исследовательской работы и т.д. Суммарно они охватывают в среднем в то же время не более трети общего числа изучаемых предметов по программам четырехлетней подготовки предпринимателей, экономистов, юристов (СГИ) и управленцев, но большую часть предметов программы подготовки юристов-экономистов (1 Студия). Важно отметить, что большинство учебных пособий (почти 90 %) подготовлено преподавателями, имеющими ученые степени кандидатов и докторов наук. Почти вся приведённая в Списке учебная литература издана в трех учебных заведениях: ИЭУ, ЕАВС (сейчас - ЕАВА), СГИ. При этом ЕАВА в последние годы сдал свою позицию лидера в этой области (1993-2002 гг.) другим институтам, а Институт экономики и управления, напротив, в последние годы наращивает темпы её выпуска.
      В обзоре не ставится задача дать качественную оценку содержания всех выпущенных учебных пособий. По общим оценкам преподавателей, студентов, а также автора обзора как издателя или редактора почти 50 % приведённых учебных пособий, по широте их использования в различных вузах, оригинальности подходов и научных обобщений к числу особо заметных работ можно отнести прежде всего учебные пособия профессоров Н. Басселя, Л. Голуба, Ю. Лившица, А. Лукьянова, В. Паульмана. Хорошим качеством отличаются также книги доцента В. Бойкова, профессоров Е. Быстровой, В. Плеханова, П. Бейлинсона и др. Анализ Списка изданной учебной литературы позволяет сделать некоторые общие выводы, которые могут быть использованы в практической работе руководителями вузов, Русским академическим обществом и другими лицами, заинтересованными в сохранении и поддержке высокого уровня высшего образования в Эстонии на русском языке.
      1. Издание учебной литературы в частных вузах с русским языком обучения отражает стратегии развития вузов, отвечает на требования к качеству подготовки специалистов с высшим образованием, предъявляемые в ЕС и Эстонии.
      2. Учебная литература, изданная в частных вузах Эстонии с русским языком обучения, на сегодняшний день ещё не охватывает всего перечня основных учебных дисциплин, предлагаемых к изучению в вузах: по экономическим и "чисто" юридическим специальностям она суммарно покрывает от 30 до 50 % (по трехлетним программам подготовки предпринимателей и экономистов), по совмещенным экономико- юридическим программам ("Экономическое право") - от 30 до 60 - 70 % предметов программ. Учебные пособия подготовлены примерно для 30 - 32 основных предметов, включенных в программы обучения в вузах.
      3. Рассмотрение положения с изданием учебной литературы в частных вузах с русским языком обучения ставит снова вопрос о межвузовской кооперации в области издательской деятельности, переходе на общие программы обучения по отдельным предметам и создании единой научной библиотеки. Лишь отдельные учебные пособия подготовлены совместно преподавателями разных вузов. Малое количество также учебных пособий, подготовленных коллективами авторов, что могло бы ускорить сроки их подготовки.
      4. К 2010 г. среди частных вузов с русским языком обучения выделилось два основных центра подготовки учебной литературы на русском языке: ИЭУ - экономика и управление и СГИ - юридическая литература.
      5. По изданной учебной литературе заметна явная связь между уровнем подготовки преподавательского состава и количеством и качеством изданных учебных пособий - почти 90 % учебных пособий подготовлено преподавателями, имеющими учёные степени кандидатов и докторов наук. Более половины всех учебных пособий подготовлены ВАКовскими докторами наук. Приведённая статистика, с другой стороны, говорит о малом числе более молодых авторов и ставит вопросы о будущей смене поколений преподавателей и будущем высшего образования на русском языке в Эстонии. Автор обзора надеется, что каждый заинтересованный сможет добавить к приведенному и свои выводы.
      
      
      
      Экология духовной культуры: проблемы и стратегии русскоязычной общины
      (опубликовано в сб. "Экономика и экология культуры в современном городе: Материалы международ. научно-практич. конф. ЕАВА, Таллин, апрель 2011 г.")
      
      1. Термин "экология" происходит от греч. оikos (букв. - дом, жилище, местопребывание) и в переводе означает изучение среды. Как научное понятие, он был предложен в 1869 г. немецким ученым Э. Геккелем для обозначения области биологической науки (экология животных), исследующей взаимоотношения животных с окружающей средой. Её основными задачами стало изучение особенностей формирования и развития животного мира в зависимости от условий внешней среды и их изменений, а также выработка путей возможного влияния человека на эти естественные процессы. Под внешней средой понималось все то, что окружает живые организмы - живая и неживая природа. В 1895 г. датский ботаник Е. Варминг ввел понятие "экология растений" в ботанику. В дальнейшем понятие "экология" стало использоваться и для обозначения области взаимодействия человека с окружающей его средой: в 1921 г. американские ученые Е. Парк и Е. Берджесс положили начало использованию понятий "экология человека", "социальная экология" в социологии. История рождения экологии, таким образом, говорит о ее междисциплинарном характере. Сегодня экология как наука охватывает все области взаимодействия живого и неживого мира, подразделяясь на множество более частных научных дисциплин. Под экологией часто понимается также наука о защите окружающей среды.
      2. Важнейшей особенностью экологии человека является то, что он, в отличие от других животных, живет не просто в естественной природе. Преобразуя ее, человек встроил в нее вторую, чисто человеческую среду, и является на планете единственным живым существом, у которого две тесно соединенные между собой среды обитания - природа и порожденный им самим мир духовных и материальных ценностей. В совокупности ими определяется то, что принято называть человеческой культурой в широком смысле. Для обозначения этой области экологии нередко используется второе название - "социальная экология", но последнее все же более узкое понятие чем экологии человека. Ее предметом является рассмотрение двух взаимосвязанных процессов и их результатов: с одной стороны, воздействия человека на природу, с другой - ее влияние на человека, на его популяцию, здоровье и развитие. Экологию культуры с этой точки зрения следует рассматривать как часть социальной экологии, изучающей взаимоотношения человека и окружающей его культурной среды. В последние годы в ней выделились такие важные направления как "экология духовной культуры", "экология творчества", "экология души" (духа) и т. д. Вопрос о "психологической экологии" еще ранее был поставлен в работах американского психолога К. Левина. Проблемы классификации экологических наук более подробно раскрываются в докладе.
      3. Одним из первых различать традиционную "биологическую" экологию и экологию культуры предложил в 80-е годы прошлого столетия академик Д. С. Лихачев, обращая особое внимание на роль духовной преемственности в жизни общества и необходимость защиты его духовных ценностей. Он писал: "...экологию нельзя ограничивать только задачами сохранения природной биологической среды. Для сохранения жизни человека не менее важна среда, созданная культурой его предков и им самим.... Если природа необходима человеку для его биологической жизни, то культурная среда столь же необходима для его "духовной оседлости", для его привязанности к родным местам, для его нравственной самодисциплины и социальности.... Убить человека биологически может несоблюдение законов биологической экологии, убить человека нравственно может несоблюдение экологии культурной" [2]. В работах академика Д. С. Лихачева были обозначены многие исходные позиции экологии духовной культуры как направления гуманитарного знания.
      4. При системном подходе в экологии культуры наряду с ее традиционным делением на материальную и духовную следует выделять и демографическую составляющую, демографическую культуру, человека как участника, одну из сторон и носителя его отношений с им же созданной культурной средой. Культура, особенно духовная, всегда существует в конкретных национальных формах, затрагивает определенные группы людей и территории. В то же время в культуре любого народа тесно переплетается между собой общечеловеческое и национальное. Духовная культура охватывает сферу сознания, духовное производство и его результаты: нравственность, традиции, знания, воспитание и просвещение, включая науку, искусство, литературу, этику, религию и т. д. Ее фундаментальными составляющими выступают язык, система ценностей, традиции, а также образцы поведения. По другим критериям в экологии культуры как составной части социальной экологии можно выделить следующие относительно самостоятельные области:
      • экономическая,
      • демографическая,
      • социальная (в том числе - ценностно-нравственная),
      • психологическая,
      • политическая,
      • поселенческая (урбанистическая).
      5. Для национальных меньшинств сохранение своей культуры и языка всегда имело особое значение. В Эстонии в эстоноязычной общине в советское (русское, как сегодня говорят) время активными формами ее защиты были развитие и поддержка всех ступеней образования на родном языке, своего театра, литературы, науки, печати, средств массовой информации, проведение певческих праздников и т. д. Представители русскоязычной общины с большим пониманием относились и поддерживали это. Развитие эстонской культуры и языка не на словах поддерживалось и государством. С другой стороны, большой приток мигрантов из других республик СССР сеял у местного населения серьезные опасения за будущее эстонского языка и самобытность эстонской культуры. Поэтому неудивительно, что после получения независимости в стране в числе первых были приняты законы по их защите. Сохранение их рассматривается как стратегическая задача государства. Такие же меры принимаются в области ограничения использование русского языка в системе образования, в управлении, в судебной системе, делопроизводстве, в средствах массовой информации и т. д., что вызывает разные формы сопротивления у русскоязычного населения и не способствует политической гармонизации взаимоотношений двух основных языковых общин Эстонии. Не случайно программы так называемой односторонней интеграции, фактически направленные на реализацию вышеназванных стратегических целей, на практике не оправдали себя.
       6. Со вступлением в ЕС для эстонской культуры и языка возникли новые социальные риски, связанные с глобализацией, влиянием английского языка и американской культуры, свободой передвижения рабочей силы и капитала, насаждением ряда чуждых нравственных норм типа свободы гомосексуализма, культа силы, политики двойных стандартов и др. Но пока протесты против этого еще не набрали своей критической массы. В равной мере это воздействие касается и русскоязычной общины, но оно частично "гасится" влиянием на нее России. В период глобализации проблемы сохранения своей культуры, языка, нравственных норм стали все в большей мере затрагивать и более многочисленные народы, давно имеющие свою государственность. Хорошо известны, например, меры, принимаемые в области защиты своего языка и культуры Францией.
      7. Русскоязычное население в Эстонии стало национальным меньшинством со всеми вытекающими из этого последствиями. Осознание этого растянулось уже на 20 лет и, по сути, не закончилось. В силу определенной психологической устойчивости и инертности ряда нравственных норм мы еще остались в СССР. Например, русскими Эстонии плохо воспринимается политика разделения общин и языковой дискриминации, проводимая правительством. Это - лишь одна из проблем, тормозящих нормальное развитие гражданского общества. В реальности мы сталкиваемся здесь с целой массой проблем экономического, политического, социального, психологического и экологического рода, которые не осветить в рамках одного выступления. Остановимся лишь на том, что выше было названо фундаментальными составляющими духовной культуры: языке, системе ценностей и традициях. Можно ли и как их защитить и не дать увянуть в будущем под прессом прямых и косвенных ограничений? Каких экологических стратегий в этих областях должна придерживаться русскоязычная община, кто их будет формулировать, осуществлять, достаточно ли у нее для этого политической воли и сил?
      В общих чертах речь идет о стратегиях, которые служили бы сохранению и развитию, а не ослаблению этнокультурной идентичности русскоязычной общины. Как возможный вариант решения, можно взять за основу уже опробованную модель защитного поведения эстоноязычной общины в период вхождения в Россию и СССР и использовать её с учетом изменения условий для осуществления. Могут быть и другие экологические стратегии как общие, так и более частные. Какие проблемы экологии духовной культуры русскоязычной общины останутся предметом изучения и забот, зависит от того, как она сама относится к каждой из них и в какой мере и какие ее слои будут готовы проявить активность в их решении. Сохранение всех ступеней образования на русском языке - одна из важнейших из них, что показали многочисленные и непрекращающиеся обсуждения последних лет. Особенность положения русскоязычной общины - близость большой Родины - России, и часть надежд в области защиты ее духовных ценностей связывается с ней. Но в большей мере нам, как полноправным гражданам Эстонии, надо рассчитывать на свои силы и тесное сотрудничество в этой области с эстоноязычной общиной, использовать для этого те возможности, которые дает членство в ЕС (права человека, права национальных меньшинств и т. д.), активно выступать. против политизации культуры, сферы образования и искажения истории. Одна их задач в этой области - проведение доброкачественных научных исследований. Она посильна для Русского академического общества.
      
      Литература
      1. Горелов А. А. Экология: Курс лекций. - М.: Центр, 1998.
      2. Лихачев Д.С. Экология культуры // Прошлое-будущему. - М.: Наука, 1985.
      
      
      
      
      Русскоязычное население: потенциал, вклад, политика государства
      (опубликовано в сб. тезисов международной конференции РАО "Вовлечение русскоязычной профессиональной среды в процессы развития экономики страны: Таллинн, 21 ноября 2014 г.")
      
      1. Вовлечённость, или участие населения и его отдельных групп в развитии страны может быть рассмотрено с разных сторон и охарактеризовано различными показателями. К числу важнейших из них относятся показатели уровня и области занятости, профессиональный состав, правовое положение, мотивация и инновационная активность, региональные, половозрастные и образовательные особенности. Основными источниками информации о состоянии и изменениях в этой области служат данные статистики, материалы переписи населения, социологические исследования, стратегии развития страны. Её достаточно много, но полной и компактно представленной информации о состоянии и развитии русскоязычной общины, её прошлой, настоящей и будущей роли в развитии страны сегодня нет. Оценки и пути увеличения её вклада в создание национального богатства относятся к одним из таких вопросов. Их получение можно считать одной из назревших исследовательских задач.
       2. За прошедшие 25 лет доля неэстонского населения в стране сократилась на 7,6 %, русскославянского - на 7,2 %. (табл. 1). Русские, украинцы и белорусы объединены в группу "славяне" прежде всего по языковому и этнокультурному признакам. Среди неэстонцев трудоспособного возраста в 2013 г. первым родным языком был русский язык почти у 98,0 % лиц этой группы. В докладе приводятся анализ причин и прогнозы демографических изменений в стране. (Табл. 1. Изменения в национальном составе Эстонии в 1989 - 2014 гг. , не приводится).
      3. По уровню образования и квалификации русскоязычное население страны не уступает эстонскому, а по высшему образованию имеет даже несколько более высокие показатели. В значительной мере это объясняется "наследием" советского времени. В 2011 г. доля в населении лиц с высшим и приравненным к прикладному средне-специальным образованием на базе средней школы составила 25,7%. Среди эстонского населения она достигла 23,4 %, среди славянского - 29,8 % (табл. 2). В группе лиц старше 20 лет эти показатели были соответственно 31,0 и 35,7 %. Более быстрое возрастание последней в 2000-2011 гг. по сравнению с эстонской обусловлено структурными изменениями в русскоязычной общине, связанными с уменьшением её численности и более высокими показателями рождаемости у эстонцев. Среди эстонцев по сравнению с неэстонцами быстрее росла доля лиц с академическим образованием (19,9 и 17,8 % в 2011 г. среди лиц старше 20 лет), но медленнее - с прикладным и средне-специальным образованием на базе средней школы. Приведённые данные отражают результаты реализации принятых стратегий высшего образования. В обеспечении высокого уровня высшего образования в стране существенную роль сыграли прикладные вузы с русским языком обучения, чей вклад незаслуженно забывается. (Таблица 2. Высшее и средне-специальное образование (после среднего) населения Эстонии в разрезе основных национальных общин в 2000-2011 гг., не приводится)
      4. В докладе анализируются изменения в занятости населения и роль в ней русскоязычного населения (табл. 3). Русскоязычное население занято практически во всех областях народного хозяйства республики: в промышленности, энергетике, строительстве, на транспорте, в логистике, в образовании, здравоохранении, торговле и т. д. Своим повседневным трудом оно вносит вклад в её развитие. В меньшей мере оно представлено в сферах государственного управления, культуры, обороны, сельского хозяйства, связи. (Таблица 3. Изменения в занятости населения Эстонии в разрезе основных национальных общин в 2000-2013 гг., не приводится).
      Неблагоприятной стороной занятости следует считать более высокий уровень безработных среди русскоязычного населения на протяжении всего периода существования Второй эстонской республики, в том числе среди лиц с высшим образованием. Их потенциал продолжает использоваться неполностью. К основным причинам этого следует отнести национальную, образовательную и языковую политику правительства, трудности свободного овладения эстонским языком в старших возрастных группах. Своё влияние оказывают также социально-психологические факторы, способствующие созданию так называемого "стеклянного потолка" при приёме на работу, нефиксируемые нарушения принципов равного обращения. Анализ тенденций в этой области требует более углублённого исследования. По самым приближённым оценкам можно сказать, что примерно треть произведённого национального богатства Эстонии создаётся русскоязычным населением страны.
       5. Политика правящих партий в Эстонии не нацелена на более полное использование потенциала русскоязычной общины для ускорения развития страны. В докладе анализируется содержание принятых до 2020 г. стратегий развития и степень внимания в них к созданию условий для полноправного участия в их реализации русскоязычного населения. Его существование и потребности часто "не замечаются". Краеугольными в решении этих вопросов следует считать изменение сохраняющихся взглядов на эстонских русских как на "инородное тело", отказ от политики ограничения сфер применения русского языка, в том числе в образовании, утверждение понимания, что Эстония - страна для всех эстоноземельцев, учитывающая и защищающая их интересы. Представители всех национальных общин являются её патриотами, работающими на рост её благосостояния.
      6. В докладе обращается внимание на роль русскоязычных общественных организаций в вовлечение и увеличение вклада в развитие Эстонии русскоязычного населения. В их работе в этой области недостаточно согласованности и целенаправленности. Предлагается обсудить причины и пути выхода из такого положения, подготовить предложения для правительства.
      
      
      
       Сплачивающаяся Эстония: как пойдем к 2020 г.?
       (опубликовано с сокращениями: портал Rus.Delfi.ee, 14.01.2015 г.)
      
      В самом конце прошедшего года без особой рекламы правительством страны утверждена программа стратегического развития "Сплачивающаяся Эстония 2020" ("Lõimuv Eesti 2020"), в разработке которой приняли участие многие организации и жители страны. Она подготовлена как логическое продолжение двух предыдущих программ на 2000 -2007 и 2008-2014 годы по интеграции эстонского общества. Общая цель их была и остаётся - преодоление социальной разобщенности, создание для всех жителей страны одинаковых возможностей для участия в общественной жизни страны независимо от национальности и родного языка. Думаю, читателям небезинтересно будет ознакомиться с изменениями в подходах и содержании программ, так как они направлены на нас и предполагают активное участие русскоязычного гражданского общества (различных русскоязычных организаций и отдельных лиц) в их воплощении в жизнь. Предполагаю, что такая заинтересованность есть у каждого, кто связывает свою жизнь с Эстонией и думает о её благополучном развитии.
      Что в стратегии понимается под "сплочением"? Сплочение (можно перевести и как сплетение) - это многосторонний процесс создания социальной связанности в обществе между людьми различных языково-культурных групп. Такую связанность характеризуют приобретение знаний и умений и формирование общих ценностей в ходе совместной практической деятельности на благо общества и взаимной открытости. Она не предполагает, что важно отметить, принуждения к отказу от других ценностей, разделяемых национальными или другими группами жителей страны. В этом общее отличие социального сплочения от ассимиляции. Например, общим для всех жителей страны может быть патриотизм, уважение к её истории, традициям, языку коренного народа, но каждый из них в то же время остаётся русским, эстонцем или грузином со своими особыми ценностями. Образно говоря, каждый может продолжать молиться своим богам. Безопасности страны это не угрожает и с лояльностью к ней не имеет никакой связи. Маша может быть в восторге от Э. Сависаара, а Катя предпочитать Т. Х. Ильвеса. Это - нормальное состояние демократического общества. Стратегия сплочения охватывает почти все области жизнедеятельности общества: образование и культуру, социальную, экономическую и политико-правовую, направлена как на постоянных жителей страны, так и на новых мигрантов.
      Общие принципы развития более тесного взаимосотрудничества различных языковых групп населения страны были заложены еще в 1998 г. К ведущим среди них относились обеспечение сохранения эстонского народа и культуры, стабильности и способности Эстонии к развитию в объединённой Европе, формирования чувства надежности у всех жителей страны. Среди других принципов - активное участие неэстонского населения в создании сплочённой страны, учёт его потребностей и ожиданий. В какой мере последнее было учтено или осталось добрыми намерениями в прошедшие 14 лет - вправе оценить каждый читатель сам.
      В стратегии на 2014 - 2020 г. исходные позиции были уточнены с учётом уже выполненного, новых реалий и допущенных ошибок. Если в 1998 г. программа в большей мере ориентировалась на детей и молодежь (с целью, чтобы подрастущее поколение стало бы считать Эстонское государство и страну своим домом и ценило его гражданство), сейчас она направлена на все группы взрослого населения. Намечается также большее внимание уделять сохранению культуры и языка национальных меньшинств. Можно сказать, что если раньше стратегия интеграции фактически была нацелена на ускорение ассимиляции русскоязычного населения, на движение в одном направлении, то сегодня стратегически планируется встречное движение навстречу друг другу обеих языковых общин. Об этом чётко сказано во вступительной части документа. Приведу его в дословном переводе: "в области сплочения можно выделить три более широких вызова: 1) увеличение открытости и формирование установки на поддержку сплочения всего общества, в том числе эстоноязычных постоянных жителей; 2) достаточная поддержка сплочения в обществе постоянных жителей с отличным от эстонского родным языком и культурой; 3) поддержка новых мигрантов как растущую целевую группу адаптации и сплочения с обществом Эстонии".
      Если общая цель политики сплочения в 2008 г. формулировалась как создание для всех жителей Эстонии равных возможностей для участия в общественной жизни независимо от национальности и родного языка (подразумевалось - на основе государственного языка), то сейчас такая цель поставлена несколько иначе - увеличить совместное участие в общественной деятельности. Это - значительная подвижка в этом вопросе.
      Она учитывает мультикультурность нашего общества, его усложняющуюся структуру. Принимаемые решения в таких условиях не могут быть однозначными. Результаты 2020 г. (как стратегическая цель) в стратегии видятся такими - общество сплочено и социально связано, люди различных языковых и культурных групп активно участвуют в общественной жизни и разделяют демократические ценности.
      Стратегия "Lõimuv Eesti 2020" тесно связана с другими направлениями развития страны. Она нацелена не только на рост сплоченности общества и толерантности в отношении различных общественных групп, но и является предпосылкой успешной реализации программ повышения конкурентоспособности Эстонии, обеспечения её безопасности, сохранения эстонского языка и культуры и культуры национальных меньшинств.
      Интересно обратить внимание на меры по реализации стратегии. Они сгруппированы в 6 целевых направлений, 3 из которых реализуются данной стратегией, 3 - через другие, ранее принятые стратегии развития Эстонии до 2020 г., поскольку в них уже отражены намеченные меры, ресурсы и механизмы реализации стратегий. К ним относятся, например, стратегии развития науки и инноваций, образования, работы с молодежью, повышения конкурентоспособности Эстонии, непрерывного обучения и т. д. Будут ли в них внесены какие-то коррективы в связи с утверждением данной стратегии - пока не ясно, хотя и требуется. О некоторых недостатках в них в части неопределенности с использованием русского языка в системе непрерывного обучения и поддержки предпринимательства я уже обращал внимание в своих статьях в "ДВ" (Деловые Ведомости).
      Меры по укреплению в обществе поддерживающих сплочение установок и ценностей включают поддержку развития единого инфопространства и информированности о культурном многообразии жителей страны, по поддержке каждодневных контактов, общения и совместного участия в различных мероприятиях, по поддержке родного языка и культуры этнических меньшинств. Разумеется, в стратегическом плане они не конкретизированы, например, будет ли это новый русскоязычный радио - или телевизионный канал, сайт в Интернете или серия брошюр? Точно также конкретно не видно, как будут обеспечиваться развитие равного отношения на рынке труда, преодолеваться барьеры "стеклянного потолка"?
      Для достижения этих и других целей выделяются солидные ресурсы (суммарно - 42,47 млн евро), предполагается активное участие культурных, образовательных и других организаций национальных меньшинств. Я бы добавил сюда, а также каждого нормального жителя Эстонии. Без такого участия и уверенности в его положительных результатах многим русскоязычным жителям будет трудно преодолеть сформированный в предыдущие годы "комплекс неродного дитя".
      Как член Русского Академического общества Эстонии в заключение хотел бы отметить, что вопросы активного участия и увеличения вклада русскоязычного населения страны в ее развитие недавно (в ноябре 2014 г.) обсуждались на конференции РАО. С прозвучавшими на ней критическими выступлениями и предложениями можно ознакомиться на сайте РАО (www.rao.ee). В планах общества продолжить эту работу совместно со многими другими организациями. Одна из ближайших задач - широкое информирование русскоязычного населения, выработка конкретных предложений по реализации данной стратегии.
      
      
      
      
      Диалог общин: проблемные вопросы, роль Русского академического общества
      (опубликовано в сб. статей "Анализ и перспективы развития экономики и социума Эстонии": по мат. юбилейной конференции РАО "Русская интеллигенция - 95 лет на благо Эстонии", Таллинн, Национальная библиотека Эстонии, 15 декабря 2015 г.)
      
      1. 95-летие РАО: сможет ли оно стать одним из лидеров в русскоязычной общине, среди её интеллигенции? По данным статистики, в народном хозяйстве страны в 2014 г. было занято 204,0 тыс. лиц с высшим образованием, что составляет 32,7 % от всех занятых. Русскоязычных среди них было 56,6 тыс. чел., или 27,7 %. Всего же в трудоспособном возрасте (лица до 74 лет) в стране было 257,7 тыс. человек с высшим образованием, из них русскоязычных - почти 80 тысяч. Две трети из них имеют магистерскую, докторскую или приравненные к ним степени.
       Табл. 1 обращает внимание на три тенденции в структуре населения Эстонии: 1) продолжение медленного снижения численности и доли русскоязычного населения, 2) быстрое повышение в обеих этнических группах доли лиц с высшим образованием, 3) сохранение среди безработных с высшим образованием более высокой доли неэстонцев при её существенном снижении (с 15,0 до 7,7 %) в 2000 - 2014 гг. Данные переписи населения в 2011 г. отметили снижение числа руководителей и специалистов среди неэстонцев и углубление различий общин по уровню доходов. Положительная тенденция - возрастание уровня знания эстонского языка. По данным исследований 2015 г. среди русскоязычной молодежи 63 % хорошо владеют эстонским языком [6]. Понимание этих процессов предопределяет направления деятельности РАО.Таблица. Изменения в занятости населения Эстонии в разрезе основных национальных общин в 2000 - 2014 гг., не приводится).
      2. Наряду с академическими, одной из задач РАО было и остается активное участие в решении современных проблем развития Эстонии, повышения её конкурентоспособности, налаживания конструктивного диалога и взаимопонимания между национальными общинами. Его члены принимали участие в обсуждении и подготовке предложений по всем программам интеграции неэстонского населения, в том числе программы "Сплачивающаяся Эстония 2020" ("Lõimuv Eesti 2020"), утвержденной в конце 2014 г. Их провозглашенные стратегические цели (мы не говорим о возможных скрытых целях) остаются неизменными - преодоление социальной разобщенности, создание для всех жителей страны одинаковых возможностей для участия в общественной жизни страны независимо от национальности и родного языка, но в способах их достижения происходят определённые изменения. По своему статусу РАО не может не учитывать их и должно оставаться одной из площадок для формирования общественного мнения и выработки предложений по успешной реализации программы "2020".
      3. Чтобы разобраться в вопросах разобщенности двух основных языковых общин, необходимо вернуться к причинам их возникновения. Знание их даёт инструменты для её преодоления. Часть ответов своими корнями уходит в глубину веков, историю и психологию взаимоотношений двух народов, малого и большого. На них основываются современные стереотипы, образы и восприятие сторон, формируются черты и ожидаемые модели поведения, доверие и недоверие, ощущения опасности и безопасности. Стереотипы используются как орудие политической борьбы. В соответствии с ними написаны учебники по истории, разрабатываются партийные программы, законодательство. Без их изменения трудно преодолеть барьеры взаимопонимания, "стеклянных потолков", расширить поле общих ценностей. Для их преодоления обе стороны должны быть готовы двигаться в таком направлении друг к другу. Жизнь не стоит на месте и, как говорили римляне, меняются времена и вместе с ними меняемся и мы (tempora mutantur et nos mutamur in illis). Меняя отношение к прошлому, мы меняем отношение к будущему. Но родиться такие перемены могут только через взаимодействие, диалог, выработку шагов в направлении друг к другу. Роль лидера таких перемен во все времена выполняла интеллигенция.
      4. Проблемы взаимодействия и сплочения этнических (и не только их) групп концентрируются вокруг связки пониманий "свой - чужой". В психологии межнациональных отношений выделяются следующие группы социальных (в широком понимании) барьеров во взаимоотношениях сторон, оказывающих влияние на формирование восприятий и суждений "свой - чужой":
      • языковые,
      • культурные,
      • религиозные,
      • национально-расовые,
      • политические,
      • экономические.
      По организационному строению общества их можно рассматривать в "горизонтальном" и "вертикальном" разрезах, на уровнях межличностных и межгрупповых взаимоотношений, во взаимоотношениях личности или групп с институциональными структурами общества. Значимость барьеров зависит от силы влияния исторических (традиции, исторический опыт взаимоотношений) и других социальных факторов (свой опыт, знания и др.), которые также могут выступать в роли таких барьеров. Наиболее существенным для русскоязычного населения сегодня выступает языковой барьер (активно владеют эстонским языком 37 %) [6], который поддерживается политическими решениями, стратегическим видением модели будущего общества. Последние во многом обосновываются оценками событий прошлого и, через создание негативного образа России, затрагивают всю цепочку формирования представлений о местных русских. Стереотипы прошлого не мешают совместной деятельности людей внутри организации, остаются в подсознании. Отношения между ними определяются нормами поведения, необходимыми для достижения её целей.
      5. Стереотипы как социально-психологическое явление отличаются подвижностью. В понимании событий нашего общего прошлого немало мест, где можно иначе расставить акценты, найти иные и более взвешенные оценки. Если не брать во внимание допетровскую эпоху, то для такого анализа по форме государственности можно выделить 4 исторических этапа, отражающих различное положение и роль русской интеллигенции в нашей стране, а равно и положение сторон диалога:
      1. Эстония в составе Российской империи.
      2. Годы Первой Эстонской Республики (1918 - 1940 гг.).
      3. Годы Второй Эстонской Республики (в составе СССР) (1941 - 1991гг.).
      4. Годы Третьей Эстонской Республики (в составе ЕС с 2004 г.) (1991г.-2004 - наше время).
      Такое деление интересно ещё и тем, что позволяет выделить и сопоставить две пары эпох, близких по месту и роли в обществе русского и эстонского языков. Исторически в них стороны меняются местами: малый превращается в большой и по-своему перенимает нормы его поведения, большой переходит в положение малого. Не все они с точки зрения взаимоотношения общин остаются до конца исследованы.
      6. Один из стереотипов, связанный с первым из рассматриваемых этапов, - взгляд на Россию как "нехорошего" колонизатора". Приведем некоторые аргументы для иных оценок. По нормам права ХХVIII в. Эстония присоединена к России вполне законно: по Ништадскому мирному договору с Швецией 1721 г. территория отошла к России, за её приобретение прежнему владельцу уплачено 2 млн. ефимков (талеров, серебрянных монет высокой пробы весом от 28 до 32 граммов), или 1,3 млн рублей и возвращена Финляндия. Шведы на вечное владение уступают земли Эстонии России. Фактически, один владыка сменил другого, не спрашивая пожелания местного населения, но одного из них в современной Эстонии часто одобряют, другого - порицают. Между тем именно первое "русское время", а не шведское способствовало значительно больше формированию национального самосознания и эстонской нации, развитию эстонской культуры, языка, образования.
      Эти процессы проходили не при противодействии, а при прямой поддержке царского правительства. Достаточно вспомнить, что именно по прямому повелению императора Александра I в 1802 г. был создан Тартуский университет (по указу - "Императорский Дерптский университет"), который называют колыбелью эстонского национального пробуждения. Для него на государственные средства были выкуплены земли в Тарту, в частности, Домская гора, где сейчас расположен его главный корпус. Царь взял университет под собственное покровительство и защиту, в том числе для того, чтобы обеспечить его независимость от остзейского дворянства, хотя университет воссоздавался по его просьбе. В общественном же мнении закрепляется понимание "создан шведами", хотя на самом деле он создан россиянами и совершенно на другой основе. При русских ТУ превратился в крупный научный центр, успешно соперничающий с лучшими европейскими университетами. Подчеркивания этого факта нет даже в энциклопедическом справочнике "Советская Эстония", изданном в 1979 г. [4, 179].
       Еще раньше в Эстляндской и Лифляндской губерниях в городах и на селе, при мызах и церквях, была создана сеть приходских школ и народных училищ, в том числе с эстонским языком обучения. Начало таких преобразований было заложено в конце "шведского времени", давшего старт развитию эстонского письменного языка (1637 г. - издание первой грамматики эстонского языка, первые попытки перевода на эстонский язык духовной литературы были осуществлены в дошведское время, в ХVI в.). Они связаны с влиянием эпохи Реформации и лютеранской церкви, требующей, чтобы богослужение проводилось на местном языке и к конфирмации молодые люди (обычно в возрасте 13-14 лет) умели читать. Такое отношение становилось общеевропейской нормой. Она была поддержана и царским правительством. О развитии образования в Эстонии в те годы лучше всего судить по результатам: в начале ХХ века Эстония стала областью почти со сплошной грамотностью населения (по данным переписи 1897 г. неграмотными здесь было лишь 3,8 % населения, а по России в целом - 28,4 %) [3, с. 37, 681]. Правомерно ли в свете этого об образовательной политике шведского короля говорить как о благе для страны и игнорировать сделанное в более крупных масштабах русским царем и при поддержке местного немецкого дворянства? Приведённые два примера не позволяют дать на него положительный ответ. Политика образования была очень похожей и в целом направлена на процветание страны. Одностороннее понимание этого периода как царства рабства и гнета русификации не подверждается фактами.
      Вопрос о русификации, особенно в свете сегодняшнего дня, при таком историческом экскурсе смотрится также не так однозначно. Её относят к минусам последних десятилетий пребывания в составе российской империи, делая акцент на насильственное введение изучения русского языка в школах в ущерб эстонскому. А есть ли плюсы? Почему не говорится о связи такого усиления с индустиализацией России и Эстонии, вышедшей в этой области на передовые позиции в стране? Много ли мы слышали о том, что развитие капитализма в России потребовало свободного передвижения рабочей силы. Одним из факторов её обеспечения было овладение русским языком. Кроме того, в те годы и рядом эстонских обществ был поднят вопрос о засилии немецкого языка в образовании [1]. Разве сегодня в решениях о переходе русских школ на эстонский язык обучения приводятся не те же обоснования? Разве мало говорится о создании равных возможностей для участия в общественной жизни независимо от национальности и родного языка, о свободе передвижения, о возможности продолжить обучение в вузах, подразумевая прежде всего - на основе государственного языка? О "естественном" праве обучения на родном языке [4, 18] и правах человека, в таких случаях, разумеется, не вспоминают. Да. Такое насильственное принуждение было в царское время. Отрицать его не имеет смысла. Но и здесь надо видеть и плюсы, и минусы, уходить от двойных стандартов.
      Затрону еще один важный и дискуссионный вопрос в оценках того периода - сохранение эстонского народа, его защита в составе российской империи, была бы она лучше или хуже под другой короной? За два столетия первого "русского времени" по территории Эстонии не прошло ни одной военной грозы. За это время численность населения возросла примерно со 150 тыс. чел. в начале ХVII в. до 954 тыс. чел. в 1913 г. (1,1 млн. чел. по переписи 1922 г.). Примерно 90 % из них были эстонцы. Разве это не плюс? Плюс. Для придания отрицательного оттенка и этому факту иногда приводят сравнение с финнами - мол, когда-то нас было почти поровну, а их сейчас в 5 раз больше. Виновница, понятно, опять большая соседка. Сравним наше время: эстонцев в 1989 г. было 963,3 тыс. чел., в 2015 г. стало 907,9 тыс. чел. Не возросла их численность и в годы Первой Республики. Кто виноват? По логике предыдущих лет - ЕС как новый владыка? Но его пока не обвиняют в этом.
      Однобокая трактовка событий прошлого часто не отвечает историческим фактам и не способствует сплочению разных языковых общин. Обеим сторонам надо учиться видеть плюсы и минусы в прошедших исторических событиях и эпохах, уметь оценивать их трезво и взвешенно. И не бояться о них говорить. Автор привёл лишь несколько примеров из прошлого, чтобы подчеркнуть отдельные направления исследований и дискуссий и выработки приемлемых для обеих сторон пониманий. Более сильные раны во взаимоотношениях общин нанесли события времен Первой и Второй Эстонской Республики (войны, признание независимости страны, её урезание, волны миграции и т. д.). По ним имеется большое количество публикаций, отражающих часто не совпадающие точки зрения. Исследованию положения русской общины и интеллигенции в годы Первой Республики, например, посвящены работы известных ученых С. Исакова и В. Бойкова, с кем многие из нас тесно сотрудничали. Судьба русской интеллигенции в эти годы замечательно описана в романе А. Иванова "Харбинские мотыльки" (2013 г.). С историей рождения и положением РАО в эти же годы знакомы почти все присутствующие. Сегодня возможностей для деятельности РАО значительно больше хотя бы потому, что значительно больше численность русскоязычной интеллигенции. И есть небольшая поддержка со стороны государства.
      По различным вопросам жизни и взаимоотношений общин во времена Второй Республики, или второго "русского времени" было издано большое количество материалов. Их общая тональность и направленность (интернационализм, дружба народов и т. д.) общеизвестны. Ряд сформированных тогда оценок событий этого времени разделяется многими представителями русскоязычной общины. Мы не будем сегодня на них останавливаться. Отношение к этому периоду со стороны значительной части эстонского населения остаётся противоположным. Часть исторических фактов при этом сознательно трактуются в антироссийском духе. Чуть ли не всё тогда было плохо. Обратите внимание, например, на критику политики властей в ноябре этого года Кристиной Аверьяновной Оюланд, бывшей министром иностранных дел, а сегодня руководителя партии народного единства (2014 г.): "Даже советское время не смогло так ускорить вымирание эстонского народа ....". По статистике населения было все наоборот. Но видел ли кто-нибудь из присутствующих критику в адрес таких её высказываний в эстонской прессе? Её нет. Проблема нахождения взаимоприемлемых для обеих общин оценок этого периода остается актуальной. Формирование их требует времени.
      7. У нас нет обобщающих материалов на эстонском языке, положительно оценивающих вклад русской общины в развитие современной Эстонии. А ведь это тоже направление движения в сторону изменения общественных стереотипов, укрепления понимания "наши русские" в эстоноязычной среде. В русскоязычной среде эти вопросы освещаются шире. Они обсуждались на конференциях РАО, в вузах с русским языком обучения, представлены в трудах и выступлениях таких ученых как Н. Бассель, Х. Барабанер, С. Исаков, А. Лукьянов, В. Немчинов и др. По истории культуры Эстонии в 1998 г. в Эстоно-Американском бизнес-колледже издан на русском языке прекрасный учебник профессора Н. Басселя "История культуры Эстонии", который по сей день остается одним из лучших. По своему содержанию он направлен на развитие взаимопонимания общин. Вкладу русской интеллигенции в становление и развитие Третьей Эстонской Республики, её гражданского общества, в том числе в области образования, просветительства и формирования общественного мнения, были посвящены доклады автора на конференциях РАО в 2010 и 2014 гг. Там же приведен краткий обзор изданной в русских вузах учебной литературы, отражающей новое положение Эстонии. Он оказался не таким и маленьким. Речь шла о создании целой библиотеки в 65 книг. Сейчас эту задачу частично могло бы взять на себя РАО. Такую попытку мы осуществили в этом году, издав на CD-R-диске мой электронный учебник "Инноватика и инновационное управление". Он приобретен рядом библиотек Эстонии.
      8. В прошедшую четверть века акценты просветительской работы в общественно-политической и экономической сферах не были одинаковы, что объясняется изменениями в жизни общества и вытекающими из них потребностями. В эти годы можно выделить по крайней мере 3 периода, отличающиеся своми целями и задачами по главным для русскоязычной общины вопросам. По крайней мере, это периоды:
      • становления эстонского государства,
      • развития и подготовки к вступлению в ЕС.
      • развития после вступления в ЕС.
      Их не всегда можно поместить в четкие временные рамки. 1-й период, который я выделяю, это время развала СССР, политического и экономического становления Эстонии как самостоятельного государства. По времени это примерно 1991 - 1995 гг. Это этап осознания нами новой политической и экономической ситуации и определения своей гражданской позиции, своего места в новом государстве. По его содержанию нам всем необходимо было пережить одновременно 3 очень крупных социально-экономических перелома: 1) развал страны, подавляющее большинство жителей которой ощущали себя ее нормальными гражданами и поддерживали это государство (не путать с поддержкой или неподдержкой правительства и его политики), 2) смена привычного и неплохого по уровню социальной защищенности граждан общественного строя, политической системы, 3) развал и перестройка экономической системы, системы экономических отношений, сопровождавшийся кризисом в экономике. Для нас как бы рухнули сразу многие старые жизненные опоры. Чтобы жить и выжить - надо было создавать новые опоры, искать свое место в кардинально изменившихся условиях, заполнять образовавшийся мировозренческий вакуум. Для человека и социально, и психологически это очень важно и не так просто. Не каждый может справиться со всем этим самостоятельно, без поддержки со стороны других людей, общества.
      В просветительской работе среди русскоязычного населения в начальный период становления самостоятельной Эстонии на первое место вышли следующие достаточно острые вопросы:
      1) помощи людям в осознании новой реальности и ускорения их возвращения к нормальной деятельности;
      2) помощи людям в осознании своей принадлежности к русскоязычной общине как к достойному уважения национальному меньшинству с более чем тысячелетним проживанием на территории Эстонии;
      3) помощи людям в осознании своей принадлежности к русскоязычным гражданам страны, к новой Эстонии как самостоятельному государству;
      4) помощи людям в освоении новых норм социального и экономического поведения, новых норм права, в том числе - необходимости изучения эстонского языка, в развитии понимания, что о нас как о русских эстонцах будут судить не по языку и составу генов, а по нашим делам, нашему вкладу в развитие страны, работу её предприятий и организаций. Другого пути достичь уважения в обществе просто нет;
      5) пропаганды необходимости нормального диалога двух языковых общин, диалога русскоязычного населения, граждан и неграждан, со своим государством;
      6) противодействия дискриминации нас как национального меньшинства, искажению истории и представлению образа России (давшей независимость Эстонии) как исторического врага эстонского народа, поскольку формирование такого образа косвенно оказывало влияние на общее отношение правящих партий к стратегиям развития взаимоотношений со своими русскими;
      7) информирования эстонской общественности и представителей правящих партий о роли, месте и значении русскоязычной общины для страны и стремлении русскоязычных жителей быть полноправными гражданами страны. Кажется, что такой информации у правительства не хватает до сих пор и, думаю, что наше общее пожелание того времени к правительству повернуться лицом к своим русским не потеряло своей актуальности и сегодня.
      Главным в этот период было ответить на вопросы: "Кто мы теперь и что нам делать, как избежать обострения межнациональных столкновений?". В их обсуждении и поисках путей решения активное участие принимали не только русскоязычные политики, журналисты, но и ученые: экономисты, философы, социологи, филологи и др. По памяти назову здесь такие имена как Н. Бассель, Х. Барабанер, М. Бронштейн, В. Вайнгорт, Л. Голуб, В. Иванов, С. Исаков, Э. Кекелидзе, М. Левин, А. Лукьянов, Н. Кузнецова, Ю. Мальцев, В. Пароль, Н. Соловей, А. Семенов, Я. Толстиков и др. Очень большую роль в освещении этих вопросов, организации дискуссий и публикации противоположных точек зрения сыграла русскоязычная пресса. Все вместе мы дали на поставленные вопросы ответы в пользу независимой и демократической Эстонии, защищая в то же время гражданские интересы русскоязычного населения.
      Перечисленные направления, в том числе - как возможные области деятельности РАО, во многом сохраняют свою актуальность и сегодня. Их можно заново осмыслить, обсудить и дополнить, учитывая, что тогда речь шла о неотложных задачах в период становления нашей Третьей Республики. Сегодня она из "младенчества" перешла в зрелый возраст и достаточно прочно стоит на земле. Прочнее и определённее стало и положение русскоязычной общины. Страна живет сейчас во многом в других условиях, перед ней стоят новые вызовы (международное положение, усложение отношений с Россией, миграция, конкуренция), хотя остаются нерешенными и старые проблемы (безгражданство, высокая безработица среди русскоязычного населения и т. д.). На них нам вместе надо искать ответ, новые платформы и пути к решению. Наряду с переосмыслением прежних представлений, одной из таких основ мог бы стать пересмотр языковой политики государства, внесение в неё большей гибкости, большего учета региональных особенностей страны, развитие понимания, что русский язык тоже язык сплочения и безопасности. Диалог может идти и на обоих языках. В более широком плане это вопрос о видении модели нашего будущего общества.
       9. При подготовке программы "Сплачивающаяся Эстония 2020" победило понимание, что сплочение общества и формирование гражданской идентичности, чувства "Эстония - мой дом" не предполагают принуждения к отказу от других ценностей, разделяемых национальными группами жителей страны, "переделки русских в эстонцев", их ассимиляции. Это - длительный процесс, который не сводится только к освоению эстонского языка. За короткий период его невозможно осуществить. Кроме того, люди без знания эстонского языка также могут ощущать себя гражданами и патриотами Эстонии. Программа нацелена на: 1) увеличение открытости и формирование установки на поддержку сплочения всего общества, в том числе эстоноязычных постоянных жителей; 2) достаточную поддержку сплочения в обществе постоянных жителей с отличным от эстонского родным языком и культурой. В отдельное направление выделена работа с мигрантами. В то же время планируемые меры по укреплению в обществе к 2020 г. поддерживающих сплочение установок и ценностей не конкретизированы. Остается неясным, какие стереотипы во взаимоотношениях общин необходимо преодолеть, на какой основе это будет делаться? Для хорошего взаимопонимания у обеих сторон за плечами должно быть знание языка, особенностей культуры и позиций другой стороны. Для эстоноязычного населения такой подпрограммы нет. До сих пор не ясно также, какие коррективы будут внесены в ранее принятые стратегии развития Эстонии до 2020 г., затрагивающие названные вопросы. Например, как будут обеспечиваться развитие равного отношения на рынке труда, преодолеваться барьеры "стеклянного потолка"? Без уверенности в положительных результатах реализации программ, видения улучшения своего реального положения многим русскоязычным жителям будет трудно преодолеть сформированный в предыдущие годы "комплекс неродного дитя", поверить в искренность намерений правящих партий.
       Пока практика идет вразрез с намеченными путями, опирается на силовые приёмы. Например, такой характер носят требования Языковой инспекции о ведении заседаний в горсобрании Нарвы только на эстонском языке или требования к его знанию от таксистов этого города с 95 % русскоязычного населения. Увольнение с работы кого-то в Нарве или преграды при приёме на работу по причине незнания эстонского языка могут в миг разрушить то многое доброе, что было сделано для улучшения взаимопонимания общин и разрушения его барьеров.
      
      Литература
      
      1. Казекамр, А. История Балтийских государств. - Тарту: Тартуский ун -т, 2014.
      2. Лукьянов, А.С. Просветительская деятельность русской интеллигенции в годы восстановления независимости Эстонии // Русская интеллигенция - 90 лет на благо Эстонии: По мат. междунар. конференции РАО Эстонии, Таллин, 18 ноября 2010 г. Вестник No 3. - Таллин: РАО Эстонии, 2010.
      3. Народное хозяйство СССР 1922 - 1972. Юбилейный статистический ежегодник. - М.: Статистика. 1972.
      4. Советская Эстония: Энциклопедический справочник. -Таллин: Валгус, 1979.
      5. Программа интеграции и сплочения общества Эстонии "Lõimuv Eesti 2020".Valitsuse korraldus nr 582 29.12.2014 г.- Riigi Teataja III, 31.12.2014, 2. -
      [http://www.kul.ee/et/eesmargid-tegevused/kultuuriline-mitmekesisus].
      6. Мониторинг эстонского общества 2015. -
      http://www.kul.ee/sites/default/files/news-related-files/kokkuvote_rus.pdf.
      
      
      
      Готовность к изменениям
      (Рубрика: Может, не бояться ломать стереотипы?)
      (опубл. с сокр. в еженедельнике "Деловые Ведомости", 20-26.01.2016 г.)
      
      Хороший хозяин просчитывает на далёкую перспективу все факторы эффективности своей деятельности: цели, ресурсы, организацию и способы управления и т.д. Самый важный среди ресурсов - человеческий, аккумулирующий способности, знания и умения превращать намеченное в результаты. Без него не могут быть ни найдены, ни воплощены в жизнь самые лучшие идеи. Забота о сохранении и развитии персонала на любом предприятии поэтому всегда относилась к числу самых приоритетных. О политике правительства в этой области сказать так трудно. Её скорее можно назвать расточительной.
      Что мы наблюдаем? С одной стороны, многолетние жалобы на нехватку рабочих рук, с другой - продолжение поддержки негласной политики вытеснения русскоязычного населения, родившейся в "революционные" девяностые годы. Давайте заглянем за ширму красивых слов о демократии и равенстве и посмотрим правде в глаза. За годы независимости численность населения страны снизилась более, чем на четверть миллиона. Потери больше, чем за время Второй мировой войны. И не только за счет вывода российской армии и членов семей военнослужащих. Были закрыты многие крупные промышленные предприятия, в том числе успешно работающие на мировых рынках. Например, завод "Вольта" в своё время отправлял электромоторы более, чем в 60 стран мира. Печально, но утрата населения не остановилась и после прохождения периода "революционных" потрясений 90-х годов. За последние 15 лет число жителей Эстонии сократилось почти на 90 тысяч человек, или на 6,3 %. При этом эстонцев стало на 3,0 % меньше (это предмет особого разговора), а неэстонцев - на 12,9 %!!! В результате их доля среди лиц трудоспособного возраста снизилась с 33,6 до 31,7 %. Вывод неутешительный: трудоспособное русскоязычное население, в том числе молодежь, продолжает выезжать, не находя своего места на родине. Собственная страна для части её жителей остаётся малопривлекательной. И происходит это не из-за каких-то её геоклиматических особенностей, а в силу политики правящих элит, прежде всего - искусственного создания языковых барьеров. Это подтверждается данными по рынку труда: доля русскоязычных среди безработных у нас много лет сохраняется более высокой, а среди занятых на госслужбе - непропорционально малой по сравнению с титульной нацией.
      В области занятости языковой барьер остаётся наиболее существенным фактором для большой части русскоязычного населения: только 37 % его хорошо владеют эстонским языком, среди молодежи - более 60 %. Понимают язык значительно больше, но его недостаточно для соответствия повышающимся языковым требованиям. Последние события с нарвскими таксистами лишь один из таких примеров. Не думаю, что правительство не знакомо с данными цифрами, но методы "исправления" ситуации, если проанализировать принятые стратегии развития, остаются теми же, что были в прошедшие годы. Достаточно очевидная при таких условиях необходимость разработки комплексной программы по сокращению оттока русскоязычного населения пока или не осознается, или сознательно игнорируется. С экономической точки зрения она обошлась бы во много раз дешевле, чем обустройство ближневосточных иммигрантов и его последствия.
      Сегодня наша страна из "младенчества" перешла в зрелый возраст и прочно стоит на земле. Она вступила в ЕС и НАТО, живёт во многом в других условиях, чем 25 лет назад, перед ней стоят новые вызовы. На них нам вместе надо искать ответ, новые платформы и пути к решению. Наряду с переосмыслением прежних представлений, одной из таких основ мог бы стать пересмотр языковой политики государства, внесение в неё большей гибкости, большего учета региональных особенностей страны, развитие понимания, что русский язык тоже язык сплочения и безопасности, а формирование гражданской идентичности, чувства "Эстония - мой дом" не сводится только к освоению эстонского языка. Многие без его знания также считают себя гражданами и патриотами Эстонии, лояльны государству.
      Важным шагом для уменьшения оттока населения могло бы стать предоставление к 2018 г. (столетие Эстонской Республики и год её первого председательства в ЕС) всем постоянно жившим в Эстонии до 1992 г. негражданам гражданства на основании их заявления и без предъявления других требований. Для этого нужна лишь политическая воля, желание и смелость отказаться от стереотипов мышления прошедших лет. Как государство мы станем только сильнее!
      Небольшой поворот в мышлении правящих кругов (заметили проблемы русскоязычного населения?) наметился при принятии стратегии сплочения на 2014 - 2020 гг., огласившей идею встречного движения национальных общин друг к другу. Но основе взаимодействия сторон, развитию промышленности и занятости, в ней практически не уделено внимания. До сих пор также не ясно, какие коррективы в связи с её принятием будут внесены в ранее принятые стратегии развития до 2020 г., затрагивающие названные вопросы. Например, как будут обеспечиваться развитие равного отношения на рынке труда, преодолеваться барьеры "стеклянного потолка", решаться проблемы занятости? Полезной здесь могла бы стать идея реализации крупных проектов, например, воссоздания электромашиностроения или комплекса предприятий по добыче и переработке фосфоритов, выбора новой промышленной специализации страны. Эти вопросы следует широко обсудить. Без уверенности в положительных результатах реализации программ развития, видения изменения политики государства, улучшения своего реального положения многим русскоязычным жителям будет трудно преодолеть навязанный в предыдущие годы "комплекс неродного дитя". Со всеми вытекающими последствиями.
      
      
      Менталитет Абрамовича не такой, как у рабочего
      (Рубрика: Хозяйственный менталитет и экономика)
      (опубл. с сокр. в еженедельнике "Деловые Ведомости", 26.10.2016 г.)
      
      Тема поиска путей ускорения развития страны не сходит со страниц печати, над ними думают и спорят тысячи практиков, ученых и политиков во всем мире. Одно из "новых" направлений, на краткой оценке которого хотелось бы остановиться, получило название "ментальная экономика". Если уйти от чарующего звучания иностранных слов и спросить, а как это по-русски или по-эстонски, то при прямом переводе получим "нравственное хозяйствование" или "kõlbeline majandus". Суть предложения, рождённого на базе анализа ошибок и причин провала концепции "либеральной" экономики в России, сводится к необходимости внимания к экономическому менталитету нации при разработке стратегий развития страны, учета особых черт её хозяйственного поведения. Возникают нормальные в таких случаях вопросы: что под этим понимается и что даёт? Тем более, что наша экономика еле плетётся: рост ВВП за первое полугодие едва достиг 1 %, а внешнеторговый оборот и вовсе показывает падение. И, может, действительно, при разработке стратегий развития у нас тоже недооценивают хозяйственный менталитет своего народа, руководствуются неприсущими ему чертами?
      О роли менталитета сегодня говорят много. Не только в экономике. Эрки Ноол, наш олимпийский чемпион 2000 г. и политик, например, оценивая результаты Олимпиады-2016 в Рио, сказал (Радио 4), что эстонским олимпийцам надо прежде всего изменить свой менталитет, или характер, быть более самоуверенными, спортивно заносчивыми и упорными. Вежливость лучше забыть. Иначе трудно победить. Наши исследователи национальных ценностей с грустью отмечают, что соседи-северяне не очень спешат признавать нас равной им северной страной и указывают на различия в менталитете: наши соседи более толерантны и открыты, активнее в политике. Слишком скромными в бизнесе называет эстонцев голландец Э. Боерс (ДВ, 21.27.09.2016 г.). С различиях в менталитете местных русских и эстонцев связывают чаще всего отличия в оценках отдельных событий прошлого и настоящего.
      Менталитет (от лат. "mens" - ум, разум, "mentis" - душа, дух, образ мышления, совокупность умственных, эмоциональных, культурных особенностей, ценностных ориентаций и установок, присущих человеку или социальной группе) в переводе буквально означает дух, душу или умонастроение человека, определяющее направления его поведения, отношения к окружающему миру и к самому себе. Он определяется принятой совокупностью представлений о ценностях, важности для него как индивида или члена группы чего-либо, соответствующего их потребностям. Нрав, характер, "система ценностей" - это то же о менталитете, но другими словами. Исследовать, "залезть в душу" даже одного человека, тем более - народа, не так просто. Её черты проявляются в суждениях и поведении людей.
      Под экономическим менталитетом народа подразумевают чаще встречающиеся, или типичные обычаи, нормы и правила поведения, которыми руководствуются его представители в хозяйственных делах. Их область достаточно широка. Очень укрупненно это сферы производства, распределения, обмена (торговли в том числе) и потребления. В каждой из них думают, принимают решения и определенным образом ведут себя люди: ставят цели, производят, продают, потребляют, договариваются, общаются, работают для внутреннего и внешнего рынков. Можно ли в каждой из такой областей выделить какие-то психически существенные а) общие и б) отличные качества представителей разных народов, которые определяют особенности их экономического поведения? Попыток ответить на эти вопросы достаточно много. И далеко не со всеми из них можно согласиться.
      Для понимания корней сходства и отличий хозяйственного менталитета любых народов важно отметить, что в основе их лежат потребности человека, группы или страны. Экономика всегда есть лишь способ их удовлетворения и не более того. Потребности людей, в силу влияния природно-климатических, географических, территориальных, ресурсных, социально-культурных, исторических, демографических (численность, плотность населения и пр.) и других факторов, действительно могут отличаться, быть выше, ниже, по разному оцениваться и удовлетворятся. Отсюда и возможные сходства и различия в хозяйственных отношениях и поведении. Производство теплой одежды, сохранение тепла в жилищах и всего, что с ними связано, очень важно для северных стран. В Африке обходятся без всего этого и ценят что-то иное. Ценности высоко- и менее развитых "обществ потребления", отношение к сбережению и потреблению в богатых и бедных по ресурсам странах также далеко не одинаковы.
      Такие отличия носят не биологический, а социально-культурный характер. Они вырастают не из ген, а из условий жизни человека, из окружающей его материальной и нематериальной культуры. Это мы и наблюдаем в истории развития, разделения и смешения народов. Скорость таких изменений зависит от состояния общества, образования, политики, управления и других факторов, способных оказать влияние на человека, организацию его жизни, на его социальные установки и мотивацию действий. Без учета таких зависимостей прямой перенос достижений в одной стране в другую не всегда даст экономически тот же результат.
      В экономике, или деловой сфере, кроме того, надо различать менталитет работников, собственников, управляющих и предпринимателей, менталитет руководства страны, отвечающего за разработку и проведение в жизнь её экономической политики. Большинство занятых в экономике у нас и в других экономически развитых странах - работники. Их - большинство, примерно 80 %. Точность здесь не столь важна. У названных групп населения в экономике разные роли, мотивация и система ценностей. На уровне предприятий производственная культура, технологии и организация труда, системы стимулирования диктуют свои нормы и правила поведения. С несоблюдающими или неспособными их соблюдать расстаются. Экономическое поведение европейцев регламентировано во многом схожими правовыми актами, уходящими своими корнями к римскому праву. Образование и культурное наследие в этой области у них также схожее. Уже поэтому о каком-то особом экономическом менталитете целых народов говорить не получается. Как заметил один из опрошенных мной по этому вопросу предпринимателей, поиск общих черт менталитета будет напоминать попытку измерения средней температуры по больнице. А ведь ещё есть некоторые отличия в экономическом поведении женщин и мужчин, жителей села и города, больших и малых народов.
      Проработав много лет на производстве, в науке и образовании также не могу выделить какие-то особые черты поведения в работе у лиц различной национальности. Почему? Похожие всегда можно найти и у других. Такие показатели экономического поведения как уровень дисциплины, производительность, предприимчивость, ответственность и взаимоотношения работников и руководителей, требования к условиям труда и зарплаты зависят прежде всего от организации труда и управления, общих условий местного рынка труда. Другое дело, что в каждом народе встречаются разные люди. Разные по физическим данным, уму, образованию, темпераменту, воспитанию. И это не может не накладывать отпечаток на их индивидуальный менталитет и не учитываться в управлении персоналом.
      Такие же вопросы задал ряду специалистов в области экономики и управления из Эстонии, Канады, России. Ответы оказались очень интересными - часть ответила, что никаких особых черт не видят, выделение такой науки - недоразумение, на эту тему много сказано в исследованиях о роли человеческого фактора, культуры, по психологии и социологии экономики, менталитет различен в каждой социальной группе или классе. Он один - у Абрамовичей, другой - у рабочих. Вторые попытались выделить некоторые общие черты и дать рекомендации, как знания их лучше использовать в управлении. В частности, в российском экономическом менталитете отмечены такие как патернализм (pater - лат. отец; покровительство, опека и контроль старшими младших, надежда на государство), склонность к коллективизму, правовой нигилизм, "авось" при принятии решений, низкая мобильность, необязательность, терпеливость, противоречивость поведения. Эстонцы названы более законопослушными, обязательными, рациональными, но менее эмоциональными. Часть ответов не избежала влияния сложившихся стереотипов мышления (русское "авось", патернализм).
      В литературе в большей мере описаны особенности национального делового поведения лишь одной группы лиц - управленцев и предпринимателей. Но в ней чаще приводятся сложившиеся стереотипы, оценки наций со стороны других: англичане - консервативны, немцы - педантичны, южане - менее обязательны, лютеране - индивидуалисты, православные - коллективисты. В реальной экономике с реальными людьми такие оценки не всегда оправдываются. Об экономическом поведении работников можно судить по многочисленным исследованиям движения кадров, отношения к труду, к инновациям и т. д. Оно также различно.
      Кое-что из области экономического менталитета населения учитывается в стратегиях развития нашей страны. Например, в стратегиях развития предпринимательства и конкурентоспособности "Эстония 2020" поставлены задачи по повышению невысокой пока амбициозности наших предпринимателей, развитию предпринимательских установок, инновационного мышления. Решаться они будут прежде всего через систему образования и развитие благоприятной предпринимательской среды. Главное всё же видят не в человеке, а в производительности и производстве продукции с высокой добавленной стоимостью. В планах развития в то же время продолжает не учитываться экономический менталитет русскоязычного населения, его готовность активно участвовать во всех областях экономической деятельности по крайней мере в силу своей подготовленности, уровня образования, квалификации, профессиональных навыков, стремления приспособиться к новым условиям. И разумно было бы в полной мере использовать это стремление на благо страны. В результате же известных политических решений и ограничений получили то, что получили: высокую эмиграцию, нехватку рабочей силы, необходимость её привлечения из других стран. Изменения в стереотипах мышления политиков идут очень медленно.
      Причины провалов в экономике, если взглянуть со стороны, не столько неподготовленность населения, сколько ошибки в управлении: выбор недостаточно обоснованных стратегий развития, копирование западного опыта без его привязки к местным условиям, слепая вера западноевропейским и американским авторитетам, подражание их моделям поведения, пренебрежительное отношение к народу, снижение роли государства в экономике. Тоомпеаские либералмечтатели, похоже, примерили на себя в управлении экономикой западноевропейские одежды и видят себя не то американцами, не то шведами, смотрят на неё их глазами. И такое видение распространяют на весь народ. И хотя подражание - общечеловеческая и не всегда плохая черта, может быть, все остальные в чём-то сегодня ещё не такие и будущее экономики представляют иначе, больше исходят из национальных интересов?
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Лукьянов Александр Сергеевич (aclukjanov@gmail.com)
  • Обновлено: 19/01/2025. 248k. Статистика.
  • Статья: Публицистика
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.