Когорта поэтов Серебряного века представлена несколькими замечательными именами, среди которых Цветаева и Пастернак - самые яркие. Эти имена в поэтическом мире неразрывно связаны. Хотя трудно найти более контрастных по своей сущности людей.
Горячая эпистолярная дружба - любовь между Борисом Пастернаком и Мариной Цветаевой началась с июня 1922 года. Цветаева только что приехала в Берлин и вскоре получила письмо от Пастернака. Ему в руки попал цветаевский сборник "Вёрсты", от которого он пришел в восторг: "Дорогой, золотой, несравненный мой поэт", - писал он. Не ответить на письмо, полное восхищения её творчеством, Цветаева не могла. Так началась их переписка. Для Цветаевой Пастернак настолько СВОЙ, настолько из ЕЁ мира, что она пишет о себе самое сокровенное, не сомневаясь, что он её поймет:
Пастернак - это сплошное настежь:
все двери с петли: в Жизнь.
М. Цветаева
Входи, мой друг, входи без стука.
Для нашей дружбы нет двери.
Мои стихи к тебе послушай,
Я - вся внимание - твои.
Входи, мой друг. Ведь дверь взлетела.
Её, как перышко, несли
Те письма - белые метели,
Любви и дружбы корабли.
Входи, мой друг - родней не будет,
И знай: не стоит и гроша,
Когда жена тебя ревнует, -
Ведь я с тобою - лишь Душа...
Придешь без стука ты на помощь
Как ангел дочери моей.
Ты все, что с нами было, помнишь,
Мой самый близкий из людей...
Но у Евгении Владимировны, первой жены Б. Пастернака, видимо, были причины для ревности: столько безудержной любви, откровенности было в письмах Цветаевой к своему собрату по перу. В январе, феврале и марте 1923 года Пастернак - в Берлине, куда приехал к родителям с женой, которая ждет ребенка. М. Цветаева знала о его приезде, просила его не уезжать в Россию, не повидавшись с нею. Но у Пастернака, по вполне понятным причинам, нет настроя на цветаевскую волну, и встреча не состоялась:
Я тебя провожаю с богемской горы,
Я сегодня уверена - время отхлынет,
От него оттолкнется твой поезд в Берлине -
Дебаркадер не вынесет этой игры...
Буду следом бежать, сколько хватит души,
Мне сегодня Икар свои крылья подарит-
И бежать, и лететь - только поезд оставит
Серый дым, чтобы горечь тоски заглушить...
А со мною останется эта судьба.
Каждый миг её, знаю, сплошная потеря -
Расставаясь, я в новую встречу не верю,
Хотя только о ней с каждым вздохом мольба...
Уезжая с Берлинского вокзала, Пастернак написал М. Цветаевой письмо, в котором просил не писать ему, пока он сам не напишет. Оставшись в этих отношениях перед лицом неизвестности, Цветаева всей страстью отчаяния продолжает любить Пастернака:
Когда мне плохо - думаю о Вас,
Когда блаженно - это тоже Вы,
Как музыка слетающей листвы,
Как поезд из тумана - в верный час.
Пусть длится этот сон всю жизнь,
Но есть одна примета сна - пройдет,
Вы навсегда извечный оборот
На Вас, и страсти не избыть.
Я перестала Ваших писем ждать,
Но каждый день и каждый жизни миг
Вы - цель моя, трепещущий родник.
Так было, есть и вечно будет так.
Следующее письмо от него пришло ровно через год. Переписка возобновилась, и даже была назначена дата встречи - 1 мая 1925 года, Веймар, город, связанный с именем Гёте... Но оба знали, что и этой встречи не будет:
Берите мой Февраль - он Ваш.
В стихи возьмите или в будни.
На этом слове карандаш
Почувствовал - подарок труден.
Он стал залогом наших встреч
Под вечно юным небом Гёте,
И время будет, словно меч,
И день, и ночь на нас работать.
Когда обрушатся секунды,
А их немало в двух годах,
Как разговор закончить трудно
Нам с Вами будет, Пастернак!
Бессонницы Весны и Лета,
Соблазны творчества даря,
Останется мечтою Веймар
И посвященьем Февраля...
А 1 февраля 1925 года у Марины Цветаевой родился сын. Одно имя было для него - Борис, но по желанию мужа младенца назвали Георгием.
О, мое солнышко, моя звездочка!
Я тебя выхотела из воздуха!
М. Цветаева
Он девять месяцев под сердцем был Борисом.
Но как ввести в семью свою любовь?!
Крещен Георгием. Пусть это явный вызов -
Душа для имени искала новых слов.
Не счесть имен любимого ребенка,
А кошки ласковы, хоть будь ты трижды хмур...
Он в нежности к душе прильнул котенком,
Дарованный судьбою мальчик Мур.
Как из штанишек, дети вырастают
Из детских кличек ласковых своих,
Но для тебя Мурлыгою остался
Сынок родной в последний страшный миг...
Рождение ребенка, страшная загруженность бытом... И только в письмах Пастернаку можно говорить о том, что щедро рождается под пером, об умыслах и замыслах - о творчестве:
Моему брату в пятом времени года,
шестом чувстве и четвертом измерении - Б. П.
М. Цветаева
С тобою - в пятое время года,
Где райский сад и зелёные сосны,
Где в щедрости так откровенна природа -
Там сразу луна и солнце, и звезды...
С тобою - в блаженное чувство шестое,
В лазурное море - в Любовь и Доверье...
Пусть нас осторожность сторонкой обходит-
Здесь настежь распахнуты светлые двери.
Мы встретимся там, где все три измеренья
Покажутся древним письмом полустертым,
Где вечность и годы, часы и мгновенья -
С тобой только мы в измеренье четвёртом.
С тобой никогда не узнаю покоя -
С тобою - в бездонное небо седьмое...
Оба поэта страстно любили музыку - возможно, это наследственное: прекрасной пианисткой была Мария Александровна, мать Цветаевой. Игре на фортепиано сёстры Марина и Ася обучались с детства, но блестящие успехи делала Марина. Она было гордостью матери, мечтавшей о её музыкальной карьере. Когда в 1906 году матери не стало, с музицированием было покончено. Однако с материнским наследием Марина не рассталась: поэзия, ставшая смыслом жизни Марины, сплеталась с миром гармонии звуков. - музыкой.
Послушать музыку в исполнении Розалии Исидоровны Пастернак, матери Бориса, собирались известные писатели и художники, среди которых были Л. Н. Толстой, Н. Н. Ге. Музыка сопровождала Бориса всю жизнь, больше всего его привлекала импровизация, он увлекался сочинением музыки в гимназические годы. В Оболенском, где отец снял дачу, соседом оказался композитор Скрябин. Музыка, которую сочиняли на соседней даче, свежесть духа А. Н. Скрябина покорили юного Пастернака.В автобиографическом очерке "Люди и положения" он пишет: "Никто не сомневался в моей будущности. Судьба моя была решена, путь правильно избран. Меня прочили в музыканты..." Но если Марина Цветаева прекрасно исполняла музыкальные произведения и мать мечтала видеть её пианисткой, Пастернак пишет о себе следующее: "При успешно подвинувшемся сочинительстве я был беспомощен в отношении практическом. Я едва играл на рояле и даже ноты разбирал недостаточно бегло, почти по складам. Этот разрыв между ничем не облегчённой новой музыкальной мыслью и её отставшей технической опорой превращал подарок природы, который мог бы служить источником радости, в предмет постоянной муки, которой я в конце концов не вынес".
О Цветаевой и Пастернаке в свете музыки:
Я люблю тебя черной от сажи
Сожиганья пассажей, в золе
Отпылавших андант и адажий,
С белым пеплом баллад на челе.
Б. Пастернак
Анданте будут обгонять адажио,
Сонаты и симфонии звучать,
И вечно на челе твоем печать
Жестокой гениальности прилаживать.
Баллада будет песней плясовой
Повествовать об Орлеанской деве,
А болеро о вечном кавалере -
Под кастаньеты вновь играть любовь.
Жизнь наша - вариации впотьмах,
Где властвует первоначальный образ,
И лишь к тому, что "светлая гармония",
Стремиться, но, увы, не успевать...
Вся жизнь - гротеск - причудливо и странно...
Вся в искажении реальных черт,
И лишь с небес летящий благовест
Нам будет истиной, а не обманом.
Из острых эпизодов сложит жизнь
Импровизация - она по вдохновению...
И в прихоти, свободе изложения
Ты будешь то растоптан, то велик.
И жизнь промчится горестным аллегро,
В мельканье экспозиций и реприз -
Как в русских горках - круто вверх и вниз,
И вырвется за грань любого темпа...
Так случилось, что Марина Цветаева всю жизнь страдала от нищеты и неуюта: она рано лишилась родителей, замужество также не способствовало семейному благополучию. Революция и гражданская война обрушили на неё массу испытаний, лишили собственности, принадлежавшей семье, и стабильности, связанной с ней.
Пастернак всегда стремился к комфорту и преуспел в этом. Он очень активно издавался, а значит, в материальном плане процветал. Нужно сказать, что Борис Пастернак всегда заботился о своей семье: помогал материально, организовывал летний отдых и т.д. М. Цветаева в своих неизданных тетрадях часто вспоминает Коктебель как единственное место на земле, где она была своей, мечтает поехать туда. То место, которое для нее было потерянным раем (там произошла встреча с будущим мужем, Сергеем Эфроном), для Евгении Владимировны Пастернак и сына Евгения было доступным и частым местом отдыха и творчества:
А Коктебель - он только снится
Минувшим раем - не вернуть,
А те ревнивейшие кисти
Изобразили снова путь
В блаженство ночи несказанной.
К вершинам вожделенных скал,
К прозрачным волнам, где избранник
Твой тайный талисман искал,
Где ветра сладостны объятья
И мимолетен сладкий сон...
Но Коктебель, твой друг, приятель,
Другой игрой заворожён...
В жизни Цветаевой культурные развлечения были редки из-за постоянной стесненности в средствах. Посещение вместе с детьми Версаля - вот что давало отдохновение от обыденности. Пастернак же любил бывать на спектаклях, концертах. Большая дружба связывала Пастернака с Генрихом Нейгаузом, выдающимся пианистом. Пастернак ходил на его концерты, а после чаще всего всю ночь длилось веселье, творческое общение. Дружили домами, семьями ездили отдыхать на юг. Жена поэта Евгения Владимировна, художница, в 1930 году написала портрет Зинаиды Николаевны Нейгауз. Портрет великолепен, как и сама позировавшая дама.
В 1930 году Б. Пастернак оставляет жену и сына и женится на З. Н. Нейгауз. Это была любовь-страсть. М. Цветаева, узнав об этом, пишет своей приятельнице Анне Тесковой, что, если бы её встреча с Пастернаком состоялась, никакой Зинаиды Николаевны не было бы. Увы, желаемое выдается за действительное. Вторая жена Пастернака была очень красива, в юности училась в Смольном в Институте благородных девиц, гордилась тем, что она в полном смысле хорошая хозяйка дома. Когда новая семья переехала на Волхонку, комнаты были в ужасном состоянии. Пастернак должен был уехать в Ленинград для выступлений на вечерах. За эти несколько дней его отсутствия Зинаида Николаевна привела комнаты в образцовый порядок. Вот что писал Пастернак О. Фрейденберг: "Квартиру нашёл неузнаваемой! За четыре дня Зина успела позвать стекольщика и достать стёкол - остальное всё сделала сама, своими руками: смастерила раздвижные гардины на шнурах, заново перебила и перевязала два совершенно негодных пружинных матраца и из одного сделала диван, сама натёрла полы и пр. и пр. Комнату мне устроила на славу, и этого не описать, потому, что надо было видеть, что тут было раньше!" Для неё главным было, чтобы её муж мог работать, не отвлекаясь никакими бытовыми проблемами, а он, в свою очередь, стремился быть её надёжной материальной опорой. Впоследствии Зинаида Николаевна поможет Цветаевой в трудный момент её жизни.
Летом 1931 года Пастернак отправляет жену и сына к родителям в Германию, погостить. Проводив их в Москве, он едет в Киев, где его ждет красивая и страстно любимая Зинаида Николаевна. С июля по октябрь они проведут в Тбилиси, в гостях у грузинских поэтов.
Все мысли Пастернака заняты новой жизнью и любовью, и Цветаевой нет здесь места:
Ну, как могла случиться встреча,
Когда неутомимый жар
Струили колдовские плечи
И жар свечи не угасал...
Когда взволнованные кисти,
Прокляв спокойствие свое,
В палитре яркой, жгучей, истинной
Рвались из жизни в забытье.
И зов неутоленной страсти
Молил у бога стук колес...
И только лишь твое участие
В спектакль ремаркой сорвалось...
Новая семья Пастернака - красавица Зинаида Николаевна и два сына Г. Нейгауза. Эта женитьба принесла ему еще большую удачу: издаются все новые и новые книги, решается проблема с жильём обеих семей.
Да, насколько близки эти поэты по силе таланта, настолько по-разному относится к ним Судьба. Цветаевские бедствие и нищета - и счастливая судьба этого удачника (по выражению Ахматовой) Б. Пастернака. Он умел всегда найти такие пути, что всё оборачивалось для него лучшим образом. Его боготворили женщины. Заимев другую семью, Пастернак постоянно заботится об оставленных жене и сыне. В отличие от многих литераторов, в период сталинского террора он никого не предал и даже сумел защитить семью Ахматовой, облегчить участь О. Мандельштама:
И дачи в Переделкине пустели,
И боль потери до сих пор свежа,
Под куполом, под тонкий звук свирели
Шел Пастернак по лезвию ножа.
Жонглировал успехом и любовью,
Его цветаевская боль ждала,
Но рядом с ним двойняшкою - сестрою
Удача невидимкою жила.
Даже общение со Сталиным не обернулось для него трагедией. Когда однажды Сталин позвонил Пастернаку и сказал, что его друг пишет стихи и ему хотелось бы знать мнение Бориса Леонидовича о них. Звонком дело не ограничилось. Через несколько дней Пастернаку привезли стихи. Было ясно, что этот друг - сам Сталин. Стихи были явно слабыми, неинтересными. Пастернак продумал массу вариантов лояльного ответа, но когда Сталин позвонил и спросил, каково его мнение, он ответил, что стихи плохие и пусть его друг лучше занимается другим делом, если оно у него есть. Семья замерла в ожидании расправы, но все обошлось.
В Переделкине, дачном поселке литераторов, первый дом был построен для Пастернака. Он был просторным, двухэтажным, с прекрасной мебелью, с обслуживающим персоналом. Почти одновременно Пастернак сам выбрал себе квартиру в Москве, в только что отстроенном доме Литфонда. Его много печатали - его материальное положение было прекрасным.
А Цветаева только мечтала иметь отдельный стол...
И всё-таки столь долго ожидаемая встреча великих поэтов произошла. 21 июня 1935 года в Париже открылся антифашистский Международный конгресс писателей в защиту культуры. В составе советской делегации литераторов был Пастернак. На конгрессе он появился на четвертый день. Это был триумф Пастернака - зал встал и стоя приветствовал его рукоплесканиями. Цветаева же приходила на конгресс как добровольный зритель. И вот через 13 лет после первого письма они встретились. "Я не люблю встреч в жизни: сшибаются лбом", - написала Цветаева еще в 1922 году. И еще: "Не суждено, чтоб сильный с сильным..." Произошло ни то ни другое: просто - невстреча:
Так встречи ждать, а вышла вдруг невстреча,
Нежданная, негаданная, так...
Среди писателей всемирного конгресса
Мой брат заоблачный, с тобою, Пастернак.
Ты здесь в чести: великий лирик века -
В журналах фото и газет хвала...
А я в сиянье твоего успеха
Лишь родственницей бедною была.
О прозе, о поэзии - все мимо -
Подавленности тягостной печать.
У всех невстреч закон неумолимый -
Друг другу людям не дано понять!
Никакого заоблачного брата Марина Цветаева не увидела. Причиной тому был глубочайший творческий и нравственный кризис, который переживал тогда Пастернак. Когда речь зашла о возвращении Цветаевой в Россию, Пастернак был против этого решения, и действительно, трагедия семьи превзошла все его опасения.
Когда в июне 1939 года Цветаева вернулась в Россию, они с Пастернаком почти не общались. На почве быта встреч не хотелось... Однако Пастернак помог Цветаевой найти работу: водил её в Гослитиздат, познакомил с директором П. И. Чагиным и А. П. Рябининой, заведующей редакцией литературы народов СССР, и ей стали давать переводы. Но началась война, и Цветаева отправляется на пароходе в эвакуацию. Провожал ее, помогал управиться с багажом Б. Пастернак.
И снова контрасты жизненных ситуаций: если Цветаевой не удалось остановиться в Чистополе, то Пастернак, прибывший туда в октябре 1941 года, живет в дружной колонии литераторов всю войну, много и плодотворно работает над переводами Шекспира. В умении ладить с жизнью Цветаева всегда проигрывала Пастернаку:
Ты его никогда не догонишь -
Ты же знаешь - он настежь всегда...
Ты напрасно стоишь на перроне -
Даже дым унесли поезда.
Вас парижская встреча не сблизит -
Отшвырнет, и лишь рук пустота,
Одинокий фонарь на карнизе
Будут помнить: порукой не стать
Этим письмам с размахом крылатым,
Этим ливням сквозь солнце и тьму,
Пароходным прощаньем проклятым
Все оставишь ему одному...
Пусть он с жизнью братается снова,
Счёт теряя изданьям своим,
Твои письма горячие помнит,
Но, увы, никогда не хранит...
31 августа 1941 года в Елабуге Цветаева покончила с собой. Ее сын Георгий Эфрон в 1944 году попал на фронт и в июле этого года погиб - неизвестный солдат.
А сын Пастернака Евгений, которому на день начала войны исполнилось восемнадцать, попал в Академию бронетанковых войск во Владивостоке, в стенах которой и встретил День Победы.
23 октября 1958 года Пастернак стал лауреатом Нобелевской премии, но отказался от нее, так как КГБ потребовал, чтобы вся сумма была переведена в фонд защиты мира. Пастернак выдвигался на Нобелевскую премию восемь раз, и восьмой раз был успешным. Премия была присуждена с формулировкой: "За выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы". Русскую прозу в данном случае представлял роман Пастернака "Доктор Живаго", писавшийся в течение нескольких лет и всколыхнувший литературную общественность. И не только литературную. Вручение Нобелевской премии - событие радостное и торжественное, но для лауреата оно обернулось исключением из Союза писателей, расторжением уже заключенных договоров и резко пошатнувшимся здоровьем. Роман "Доктор Живаго" был напечатан в Италии, за границей, и это тоже было поводом для травли, развернувшейся в печати. И снова критик К. Зелинский дал волю подлости, составляющей его внутреннюю сущность. 75-летний руководитель семинара критиков Литературного института по кличке Корнелий ПОЛЮЦИАНОВИЧ лежал в больнице в Узком вместе с Пастернаком, и они даже как бы приятельствовали, а сейчас в своих статьях и выступлениях он всячески поносит Пастернака: "Иуда", "извилистый враг" и т.п. Московская писательская организация, поддержавшая постановление об исключении из СП, внесла дополнение о депортации - о высылке из страны. И только письмо Н.С. Хрущёву остановило этот шабаш.
У Цветаевой также была непосредственная встреча с Нобелевской премией, но столь трагедийного начала, как у Пастернака, она в себе не несла. В 1933 году Нобелевская премия была вручена И. Бунину. Цветаева считала, что есть много писателей, более достойных этой высокой награды. С Буниным они были знакомы домами, жена Бунина Вера Ильинична помогала Цветаевой в буднях, их связывали дружеские отношения. Однако Бунин, педант в жизни и творчестве, и особенно в стихах, был антипатичен Цветаевой, безмерной " в мире мер". Но в этом событии для Цветаевой оказался определенный позитив. Часть Нобелевской премии Буниным была выделена для денежной помощи нуждающимся русским писателям, в числе которых оказалась и Цветаева. Деньги вручил И. И. Фондаминскиий, известный общественный деятель и литератор. В её записной книжке появляется запись: "Я получила 1000 фр. от Фундаминского (Бунина), но пока молчу надеясь сохранить на лето". И поездка на море с Алей и Муром состоялась.
Пастернак до конца жизни оставался верным другом семьи Цветаевой. Ее дочь Ариадна долгие годы находилась в ссылке и на поселении в Сибири, в Туруханске. Пастернак переписывался с Ариадной, был в восторге от её ярких по силе таланта писем, заботился о ней: посылал свои книги, деньги и т.д. Только благодаря его помощи Аля смогла купить маленький домик на берегу Енисея, что значительно облегчило жизнь в суровом краю. По возвращении Ариадны из ссылки их дружеское общение продолжалось до конца жизни Пастернака. Связывала и соединяла их Марина Цветаева, САМЫЙ КРУПНЫЙ ПОЭТ ХХ СТОЛЕТИЯ. Так сказал Иосиф Бродский, и это истина.
Все стихи, приведенные в статье, принадлежат автору - Людмиле Майдановой.