Майская Анна Романовна
Губки (эротико-авантюрная трагикомедия)

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Майская Анна Романовна (may2004@inbox.ru)
  • Размещен: 30/12/2017, изменен: 04/03/2018. 451k. Статистика.
  • Роман: Проза
  • Губки
  • Иллюстрации/приложения: 2 шт.
  • Скачать FB2
    • Оценка: 4.64*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По многочисленным просьбам читавших "Между нами, девочками" - вот моя первая книга "Губки"
    ЭПИГРАФ: "Они были молоды и жадно впитывали жизнь - как губки. Впитывали все - и плохое, и хорошее. И, по большому счету, ни о чем не жалели".
    •   Анна Майская
      ГУБКИ
      Все совпадения с реальными лицами и фактами являются случайными. Хотя и закономерными
      Эпиграф:
      Они были молоды
      и жадно впитывали жизнь - как губки.
      Впитывали все - и плохое, и хорошее.
      И, по большому счету, ни о чем не жалели.

      Ей хотелось завизжать, харкнуть кому-нибудь в лицо! Так, как это только что сделал какой-то отвратный дядька, обдав близстоящих каплями слюны и вонью из разверстой пасти.
      - Прикрывайте рот, когда кашляете, -сделала ему замечание изможденного вида тетка.
      - Заткнись, сука!
      Липкий пот струился по всему телу; Анна задыхалась от жары и духоты, стиснутая со всех сторон жирными и худыми телами. Острые локти впивались ей в спину и живот. Нет, она точно решила, кому именно она с удовольствием плюнет в лицо - тому неизвестному гаду, что принялся тереться сзади о ее ягодицы. Она попыталась отодвинуться, встать на другое место, но люди в вагоне метро были стиснуты, как кильки в консервной банке. Она почувствовала, как внутри нее медленно нарастает бешенство. Что там плюнуть - она с наслаждением растерзает этого похотливого козла на клочки! И ни секундочки не пожалеет! Однажды в 15 лет ей приснился ужасный сон - они тогда как раз проходили в школе "Преступление и наказание" - сон о том, что она кого-то убила. Она не знала, кого именно - знала лишь, что кого-то мерзкого, кого не стоило оставлять в живых. Но какая же страшная, безысходная тоска почему-то душила ее! Теперь всю жизнь ей придется нести этот крест, всегда помнить: ты - убийца. Она проснулась тогда и какое-то время все не могла прийти в себя - и наконец безумная радость охватила ее - это только кошмарный сон! Никого она не убивала! Но сейчас, спустя 6 лет, она вдруг поняла: она может, способна убить. И не то что не испытает ни малейших угрызений совести - радоваться будет! Казалось бы, поезд никогда не доберется от одной станции до другой, но наконец двери открылись. Люди, как стадо покорных животных, повалили на выход. Но многие из них еще не успели выйти, как новые пассажиры, ждущие на "Гостином" и жаждущие войти, мощным клином поперли в вагон. Она чувствовала, как ярость поднимается все выше - меж тем как ее относило все дальше от выхода.
      - Выйти сначала дайте, козлы! - сила ее крика удивила даже ее саму. Но на толпу это подействовало только на долю секунды. Она замолотила кулаками, пробиваясь сквозь живую стену. Странно, казалось - они совсем не чувствуют боли, они даже улыбались и все перли и перли в вагон. В конце концов, она вылетела из электрички и бегло подсчитала потери - двух пуговиц нет, толстая кожаная ручка на новой сумке оторвана, полиэтиленовый пакет с фотографиями оказался слишком нежен и не выдержал - наверняка его клочья застряли сейчас между телами пассажиров в вагоне. Ладно, жива осталась и слава Богу - насмешливо подумала она. При входе на эскалатор она услышала голоса за спиной: - Ваня, телка какая! Трахнуть бы! - последние слова явно относились к ней, потому что другой голос подхватил:
      - Эй, девушка, давай познакомимся, - и ее похлопали по заднице. Она повернулась. Она не была уверена, что это именно тот, кто терся об нее в вагоне, но ей уже было все равно.
      - Познакомиться хочешь? - улыбаясь, сказала она. - Отчего же, можно и познакомиться с хорошим человеком. С интересным человеком! Только прости, дядя, - ты мне не интересен. Ты же чмо! От такой наглости мужики обалдели, но их обманула ее сладкая улыбка. К тому же они туго соображали и смысл не сразу дошел до них - но вот рты, разящие перегаром, открылись, и к ней потянулись короткие волосатые пальцы ("Ах ты, сучка наглая, щас я пасть твою закрою, щас я зенки твои бесстыжие..."), но она, захохотав во все горло, ловко увернулась и побежала вверх по эскалатору. Она чувствовала себя отмщенной, и хорошее настроение вернулось к ней. Ничего, сейчас она выберется на свет божий, и поймает тачку, чтобы ехать дальше. Она даже зажмурилась, заранее чувствуя мягкое сиденье, комфорт, ни с чем не сравнимый кайф от езды... И проносящиеся мимо прекрасные виды, и легкая лесть водителя красивой девушке, и ее легкое кокетство - оно необходимо, если ты не хочешь платить (или тебе нечем). А она никогда не ездила за деньги - меж тем как передвигалась таким способом постоянно, частенько даже минуя ненавистное метро. Она вдруг вспомнила мудрую фразу - самое поразительное, что ее сказал мужчина: "Вы думаете, женщины пустышки, раз гоняются за успехом, властью, славой? Нет, это глубоко развитый инстинкт. Их привлекают не все эти внешние побрякушки, а то, что заставило их появиться - настоящая мужская сущность, сильная личность. Тот, за кем женщина и ее будущие дети будут, как за каменной стеной". Она выбежала на Невский и подняла руку. Рядом с ней тут же притормозил сверкающий "мерседес". "Ох, как же я люблю вас, красивые машинки", - весело подумала она.
      - Ой, какая миленькая штучка! - едва сев в машину, она тут же нашла, чем польстить. Со времен Скарлет О'Хара прошло больше века, но правила обращения с мужчина ми не изменились - дай им поговорить о себе, восторженно поддакивай - о, какой вы умный, как это интересно то, что вы говорите! - и он... И он, во всяком случае, бесплатно довезет тебя куда угодно, - а большего ей и не нужно было. Многие спрашивали ее номер телефона, но она давала его очень редко: ей просто не нужны были мужчины. Ей вообще никто не был нужен.
      - Этот брелок я купил в Роттердаме, - водитель сам дал ей тему.
      - В Роттердаме? Что вы говорите, как интересно! Это там, кажется, есть улица красных фонарей?
      - Нет - это находится в Гамбурге. Чудесное местечко, между прочим. Очень все со вкусом устроено... - он углубился в воспоминания о "веселом квартале".
      - А вот помню, посещали мы подобные места в Амстердаме!
      - Спасибо, спасибо - мы уже приезжали! - водитель так увлекся, что готов был везти ее на другой конец города, лишь бы говорить.
      - А вы телефончик не... - он еще не успел договорить, как она уже бежала по ступенькам. Она поднялась в редакцию, отдала две статьи.
      - Молодец, хорошо пишешь, - похвалил редактор. Легко сбежав вниз, она выскочила на шоссе, но не успела еще поднять руку, как рядом с ней тормознула "волга". У нее был своего рода принцип: в нешикарные тачки не садиться, но сейчас она торопилась. Может, и обойдется? Тем более, что пожилой водитель сразу начал с "такая красавица должна ездить с комфортом".
      - Накиньте ремешок, - он набросил его сам, обняв ее, - а то весь гонорар на штраф уйдет.
      - Вы тоже журналист? - черта с два - можешь не играть, она уже знала, что он ответит.
      - Нет, "гонораром" я называю такой вот приработок, - замялся водитель. "Ох, я так и знала!" Она сделала невинные глаза:
      - Простите, так вы меня как бы за деньги везете?
      - Почему "как бы"?
      - Вы знаете, я бы с радостью заплатила, но у меня совсем нет денег! И такая ужасная ситуация - я так ужасно опаздываю!
      - А у меня сейчас не ужасная ситуация? - буркнул водитель. - бензин сейчас знаете, какой дорогой? Дороже нет в мире! Дороже, чем в Америке! Дожили - развалили страну...
      - И не говорите! - подхватила она. - А что вы думаете о войне в Чечне - сначала разрушили все до основания, а теперь заново будут восстанавливать. Сколько на это денег уйдет!
      -Вот именно!-водитель прибавил скорость,-экономика разрушена! А сколько русских мальчишек поубивали,а теперь российские деньги пойдут этим чеченцам, которые нас ненавидят! А все кто в этой дурости виноват - пьянь и ворье, что окопались у власти. Все теперь будет плохо в этой стране...
      - Спасибо, что подвезли. Счастливого пути! - слава Богу, наконец-то доехали!
      - Счастливо и вам, - кивнул водитель, - только счастья мы не дождемся. Вон жизнь - чем дальше, тем хуже... Ох, и утомили же ее эти разговоры! Она закинула сценарий передачи на ТВ и усмехнулась, вновь поднимая руку, - а вот кому девушка, поддержит беседу на любую тему - от проституток до внешней политики... Рядом с ней затормозил зверь неизвестной породы.
      - Ой, какая знойная женщина! - воскликнула она, увидев фото толстой индианки на лобовом стекле. Бородатый водитель посмотрел на фото с любовью:
      - Это мой гуру, - он произнес какое-то трудноуловимое имя, - о сахаджа-йоге слышали что-нибудь?
      - Да, конечно! А вы, наверное, медитируете по утрам? И что - помогает?
      - мне да. Я в это верю., - я искренне увлечен Востоком.
      - если честно, я впервые встречаю человека, который увлекался бы такими вещами не из моды, а из потребности. Мне тоже как-то в детстве попался сборник индийской классической поэзии - это была лучшая книга, что я прочла в своей жизни. Но все это было так давно...
      - Я не знаю ничего мудрее Востока. А вы знаете, что сейчас в Эрмитаже (они как раз проезжали мимо него) только что открылась выставка японских гравюр?
      - Нет. И что же там - горы, гейши?
      - И горы, и гейши. А вы знаете, из вас бы получилась изумительная гейша.
      - Проститутка, вы хотите сказать?
      - Нет, именно гейша. В Японии гейши - очень почитаемые существа. Они умны, воспитаны, умеют рисовать и сочинять музыку. В совершенстве владеют искусством беседы. И могут отвергнуть того мужчину, что им не понравился!
      - И много было таких?
      - Много ли, не знаю, но в частности, на этой выставке есть портрет знаменитой гейши, - он вновь назвал какое-то сложное имя, - она отказывала всем , даже тем, кто готов был положить к ее ногам целое состояние.
      - Она была сумасшедшая?
      - Нет, она просто любила одного человека, и поэтому отвергала всех прочих мужчин.
      - Кто же был ее избранник?
      - Сын ремесленника.
      - И чем все закончилось?
      - Ее убили.
      - Те, чьи деньги она отвергла? Как это по-мужски!.. Спасибо, мы приехали, - машина затормозила у театра оперы и балета. Она вышла и улыбнулась красивой девушке, несущейся ей навстречу. Девушка размахивала руками и что-то кричала.

    Сценарий

      Краткое содержание
      Акт I: Явление Аннушки
      Акт II: Танец маленьких чеченов
      Акт III: Жюльетта и Жюстина, или Падающего толкни
      Акт IV: Подруга, бросим их всех через хуй!
      Акт V: Лебединая песня Аннушки
      Акт VI и последний: Соня в роли Гамлета

    ...Ну что может быть лучше для красивой девчонки, чем хорошая дискотека! Было уже утро, когда их компания вывалилась из "Конюшни" на канал Грибоедова. Соня была единственной девушкой среди пятерых юных бизнесменов и очень этим гордилась. Она решила, что выглядит несколько глупо ранним утром в вечернем платье, а впрочем, ей ли стесняться открытой груди (все говорят, что она великолепна), или стройных ножек, мелькающих в разрезах платья, или прекрасных пепельных волос, собранных в прихотливую прическу? Мягкая улыбка блуждала на ее лице, но взгляд удлиненных прозрачно-карих глаз был оценивающе-спокоен. Похоже, она принадлежала к той породе людей, про которых говорится: "в тихом омуте черти водятся". Она пошла быстрее, обогнав надоевших за ночь приятелей.

      - Соня, куда ты? - окликнул ее кто-то из них.
      - Я сейчас! Догоните! - не оборачиваясь, ответила Соня и вышла на залитый солнцем Невский.
      
      ... "Скорый поезд N 3 "Москва - Петербург" прибыл на вторую платформу", - объявил мелодичный женский голос. Встречающих не было, потому что было еще слишком рано, и людские ручейки, вытекающие из вагонов, заспешили на такси или к неоткрытому еще метро. В этой заспанной массе, одетой попроще - в дорогу - ярко выделялось одно пятно - молоденькая блондинка в красной куртке и с розовым рюкзаком за спиной. Большие светлые глаза и спутанные кудри придавали ей вид холодного ангелочка со старинных картин, но сурово сжатые еще детские губы добавляли ее лицу что-то трогательное и вместе с тем забавное.
      
      Соня задумчиво брела по Невскому - прямо посреди шоссе - вокруг не было ни души. Она лениво потянулась, вдыхая свежий утренний воздух, посмотрела вперед и заметила далеко вдали неясную точку, она приближалась к ней со стороны площади Восстания. Вот наконец стали заметны очертания человеческой фигурки, одетой во что-то красное. Чужая девушка прошла мимо нее, взглянув ей в лицо и вдруг улыбнулась - и Соня, не зная почему, обернулась ей вслед.
      
      Как же хочется пить! Соня подбежала к драному киоску и уставилась на банки с джин-тоником. Она вытряхнула из сумочки мелочь, но с первого взгляда было ясно, что ее явно недостаточно.
      И тут подобие некоей идеи отразилось на Сонином лице.
      
      ...Первым делом бросалась в глаза ее красная куртка, потом светлые волосы. Девушка проделала перед киоском ту же процедуру, что и Соня - точно так же затем исчезнув с небосклона. Но свято место пусто не бывает - к ларьку подгреб высокий блондин лет тридцати, явно богемного вида: серьга в ухе, "косуха", "хвост" на затылке. И тут же к нему подлетела Соня, с обезоруживающей улыбкой вцепляясь в жертву хваткой волкодава:
      - Ужасно жарко сегодня, вы не находите?
      (На улице меж тем дул довольно противный ветер).
      Молодой человек обернулся и тут же "клюнул" на красивую девушку:
      - Совершенно с вами согласен!
      Соня манерно вздохнула:
      - В жару всегда так хочется пить...
      Молодой человек соображал несколько секунд и в конце концов сдался:
      - Я могу вам что-нибудь предложить?
      Соня томно опустила глазки:
      - Ну, пожалуй... - порыв ветра сорвал с нее газовый шарф, обнажая глубокое декольте. Соня бросилась за ним, на миг покинув поле битвы. Блондин меж тем показал продавцу на джин-тоник.
      - Сегодня у нас прямо тропики, - раздался рядом нежный девичий голосок.
      Блондин обернулся - на него в упор смотрела Анна, демонстративно обмахиваясь папкой. В этот момент подбежала Соня, кокетливо кутаясь в шарф:
      - Этот ветер прямо раздевает!
      Блондин пронзил обеих ехидным взглядом:
      - Девушки, а вы что, вместе работаете?
      Соня и Анна недоуменно и недружелюбно переглянулись.
      - Ага, понятно, -здоровая конкуренция,- с ухмылкой сказал блондин. - Ой, девушки, боюсь, на вас обеих у меня денег не хватит!
      Его слова потонули в возмущенном хоре двух голосов:
      - Нет-нет, мне ничего не надо!
      - Нет, спасибо - мне ничего не нужно!
      Блондин весело улыбнулся и отчалил, держа банку с джин-тоником в руках и отхлебывая из нее. Соня и Анна набычившись посмотрели друг на друга. И все-таки комичность ситуации заставила их улыбнуться - сначала слегка, а потом они уже хохотали держась за животы:
      - Ты подумай, он же принял нас за проституток! - умирала Соня.
      - Какая наглость - таких скромных девушек, как мы!
      - Ну ты, вообще-то, сейчас куда? - спросила Соня.
      - В университет, контрольную уточнить.
      - Да?! Ты там учишься? И я тоже! - обрадовалась Соня.
      - На каком факультете?
      - На истерическом. То есть - на историческом. А ты?
      - В этом году у нас главный предмет "Основы сельского хозяйства". Угадай, что я изучаю?
      Соня задумалась надолго:
      - Не знаю... нет, не знаю!
      - Журналистику. Правда, я уже не столько учусь, сколько работаю.
      -Где?
      - В "Аргументах и фактах".
      - Ого! В самой престижной газете!
      Анна с улыбкой пожала плечами:
      - Слушай, я правда опаздываю!
      - Может, таксо? - предложила Соня.
      - Я сейчас не при деньгах. Да и вообще, я за деньги никогда не езжу.
      Соня лукаво улыбнулась:
      - Ну, я, в принципе, тоже! Так что - будем ловить?
      - Вперед, на минное поле! - засмеялась Анна.
      Стоило им поднять руки, как тут же подъехал черный джип.
      - Двое - будем садиться? - прошептала Соня.
      - Где наша не пропадала! - они забрались в машину.
      - Девочки, куда мы едем? - спросил у них солидный мужчина лет 45, оборачиваясь к ним с переднего сиденья.
      - В университет! - хором сказали девушки.
      - В самом деле? - прикололся лысый, сидящий за рулем.
      - А мы сейчас едем по делам, - сказал солидный, словно не слыша их, - может, вы с нами, а потом в хороший ресторан?
      Анна и Соня переглянулись:
      - Мы, в принципе, опаздываем, - сказала Анна.
      - Да бросьте вы, девчонки! Елы-палы, киски, все такая ерунда! - засмеялся лысый.
      - Девочки, мы с Васей люди уже немолодые, - продолжал солидный, - поэтому давайте говорить откровенно. Возможны два варианта развития наших отношений: либо мы сейчас расстанемся, поскольку нам не по пути, - но мы даем вам денег на такси, - или, если хотите, мы поедем сейчас в ресторан, где просто поговорим и познакомимся поближе. Потом мы будем часто возить вас в хорошие дискотеки, конечно, мы сами танцевать не будем, но вы с какими-нибудь молодыми мальчиками, пожалуйста, развлекайтесь.
      - Ой, ну что вы - мы лучше с вами! - томно сказала Соня.
      - Нет, девочки, мы уже не в том возрасте. И мы не из тех, кто любит давать пустые обещания. Кто-то может вас просто обмануть, мы же предлагаем вам полное содержание. То есть мы вам снимем квартиру, у вас будут деньги, подарки - все, что захотите.
      Соня нерешительно посмотрела на Анну:
      - Ой, мы просто не знаем, что сказать. Вы же видите - мы такие девушки - мы не проститутки!
      - А проституткам он бы такое и не предлагал! - захохотал лысый. - Решайте, девочки, - сказал солидный. - Ну, что?
      Повисла пауза.
      - Ой, мы, конечно, очень любим танцевать и подарки, - пробормотала Анна, незаметно пихая Соню, - но..
      - Но вы поймите, что мы не проститутки! - выпалила Соня.
      Солидный поморщился:
      - Ну хорошо, - мы дадим вам наш телефон - вы еще раз подумаете и позвоните. На такси вам дать?
      Анна и Соня скромно потупились. Солидный, усмехнувшись, протянул им деньги.
      ...Они посмотрели вслед съезжающему джипу, потом поделили деньги.
      - Ну что - в университет уже не поедем? - спросила Анна.
      - А, ну его! - засмеялась Соня. - Слушай, а ничего мужики были, может, зря мы их упустили?
      - Ну, у нас же телефон остался.
      - Да! - Соня развернула бумажку. - Ой, а где же номер?!
      Анна насмешливо улыбнулась:
      - Ну, мы же не проститутки...
      Они понимающе переглянулись, улыбаясь и вздыхая одновременно. В этот миг из-за угла показался невероятно шикарный "линкольн". Девчонки замерли, восхищенные. Машина сама затормозила около них.
      - Вам куда? - спросил, высунувшись в окно, коротко стриженный водитель с перебитым носом, одетый в спортивный костюм.
      Они переглянулись, сказав одновременно:
      - На Петроградскую!
      - На Василеостровскую!
      Водитель улыбнулся:
      - Садитесь!
      ...Машина быстро и плавно летела по городу. Соня и Анна от души наслаждались комфортом. Но внезапно "линкольн" свернул в безымянный парк и понесся по темной аллее.
      - Куда же мы все-таки едем? - настороженно спросила Анна.
      - На Крестовский остров, - небрежно ответил водитель. Глаза у Анны стали квадратными. Соня схватилась за дверную ручку:
      - А з-зачем? - заикаясь, спросила она.
      - Хороший ночной клуб открылся.
      Соня тут же кокетливо улыбнулась:
      - Ой, как интересно!
      Анна сзади постучала по Сониному плечу и озабоченно прошептала:
      - Ты только не говори, что мы не проститутки!
      -А неужели?! - во весь рот улыбнулся водитель.
      -Да нет, вы знаете, мы в самом деле, - засмеялась Соня. - Мы просто стоим, видим - такая машина большая и красивая... Такая вся черная...
      - И блестящая, - прошептала Анна.
      Соня улыбнулась завлекающе:
      - Ой, а она, кажется, вся новая, и, наверно, дорогая! - она взглянула на обручальное кольцо на пальце водителя: - Счастливая же, наверно, ваша жена!
      Водитель улыбнулся, ничего не ответив. Машина подъехала к темному зданию, затормозила. Троица вошла во внутрь и тут же оказалась в шикарном клубе, и пока девчонки восторженно озирались, весь персонал почтительно здоровался с водителем.
      - Ну как, нравится? - спросил он у Сони и Анны.
      - А это что - все ваше? - потрясенно спросила Соня.
      Человек в спортивном костюме снова молча улыбнулся.
      - Вы знаете, мы бы с удовольствием остались, - раздался вдруг голос Анны, - но уже очень поздно и нам нужно домой.
      Соня резко обернулась:
      - Зачем?! - возмущенно прошептала она.
      - Посмотри на его лицо! - так же возмущенно ответила Анна.
      Соня повернулась: в отраженно-призрачном свете улыбка водителя вдруг стала похожа на какой-то жуткий оскал.
      - Да, нам лучше уехать, - растерянно сказала Соня.
      - Да бросьте вы, девчонки - я сейчас съезжу за другом, повеселимся...
      -К сожалению, нам пора домой, а то родители станут беспокоиться, - твердо ответила Анна.
      ..
      ....Машина затормозила на перекрестке на красный свет.
      - Ну, куда сначала? - спросил водитель.
      Соня улыбнулась:
      - Поскольку мы уже почти у моего дома, то сначала меня.
      - Я не хочу одна с ним оставаться! - возмущенный шепот Анны услышали все. Водитель обернулся к ней:
      - Ну давай я тебе машину поймаю?
      Он вышел. Анна быстро достала из кармана полученные от солидного деньги, повертела в руках и сунула обратно.
      - Поймал, - бритый заглянул в окно.
      - Но у меня совсем-совсем нет денег! - Анна жалобно посмотрела на него.
      - Решим проблему!
      
      ...Двое мальчишек у подъезда тревожно переглянулись.
      - Уже пол первого ночи! - сказал Олег. - Где Соня?! Во сколько ты договорился с ней встретиться?
      - В десять, - убитым голосом сказал Дима.
      - Да, повезло тебе с девушкой! Да не переживай ты так, - все обойдется!
      Они замолчали, глядя, как по пустынной улице к ним подъезжает "линкольн", а за ним два новых "мерседеса".
      - А вот и твоя лягушонка в коробчонке пожаловала! - рассмеялся Олег.
      - Глупая шутка! - рассердился Дима. - Соня бы в такую машину не села!
      Дверь "линкольна" отворилась. Из салона доносились звуки "Only you" Элвиса Пресли. На асфальт ступила девичья ножка на тонком каблуке.
      - Бай, - кокетливо промурлыкала Соня, все еще одной ногой в машине. - Да, обязательно позвони! Я жду... - Она обернулась и увидела, как мимо нее стремительно, почти бегом, пронеслись Дима и Олег. Сильный порыв ветра разметал Сонины волосы - он словно подгонял мальчишек в спины.
      -О, - унесенные ветром! - усмехнулась Соня. - Дима, ты все неправильно понял! Это же просто так! - закричала она вдогонку.
      Дима обернулся было, но Олег схватил его за руку и силком потащил за собой.
      
      ...Анна открыла дверь своей квартиры и зажгла свет. Ей навстречу по длинному мрачному коммунальному коридору шел ее сосед - мелкий жулик лет ЗО-ти, работавший под "юриста" (собрать "авансы" с клиентов, а потом исчезнуть на время - и пускай соседи отдуваются перед облапошенными простаками), и вся его гнилая сущность отражалась на его лице, которое в принципе можно было назвать красивым, - если бы не шакалья усмешка. Если бы не глаза.
      - Здорово, соседка по камере! Ну что, натрахалась? Эй, ты! С тобой разговариваю!
      Не отвечая, Анна прошла на кухню, открыла воду, поставила под кран чайник. И словно специально - наверняка специально (он всегда появлялся на кухне вслед за ней, околачиваясь вокруг и таращась на голые ноги, на грудь под футболкой) - выполз другой сосед - средних лет, лысый, потасканный, всегда под хмельком, с тараканьими усами, на вид ни дать ни взять облезлый козел. Сходство усиливалось благодаря вечно похотливому взгляду, которым он пялился на молодую соседку.
      ...В гнетущей тишине было слышно только противное многозначительное хмыканье "козла". Он воровато протянул было руку к ее бедру - Анна, словно почувствовав, резко обернулась. На миг сосед стушевался, увидев ее ненавидящий взгляд, но тут же опомнившись, снова грязно хмыкнул. Анна поставила чайник на плиту и быстро вышла из кухни. "Козел", покряхтывая и разминая пальцы, пошел вслед за ней.
      ...Анна вернулась за чайником, налила чашку, подошла к окну. Взгляд ее скользнул по ободранным грязным стенам кухни, задержался на далеких огнях в чернильной тьме за окном.
      -Я умру, но выберусь отсюда, - как клятву, прошептала Анна.
      
      ...Дима нажал на звонок. Ему открыла красивая женщина, привычно улыбнулась:
      - А, Димочка, заходи!
      Он прошел через анфиладу раскошно обставленных комнат. Вошел в будуар - круглый, с восьмью окнами. У стены стояла старинная кровать, на которой раскинувшись спала Соня. Дима опустился перед ней на колени:
      - Соня... Сонечка, проснись! - умоляюще прошептал он.
      Соня лениво протерла один глаз и сладко потянулась:
      - Господи, это ты? А я-то надеялась, что ты хоть сегодня не придешь меня будить!
      - Сонечка, мы опоздаем в университет, - словно извиняясь, пробормотал Дима. Он поцеловал Сонину пяточку: - Прости меня за то, что я вчера думал о тебе плохо!
      
      - Этот день показался мне длинною в вечность! Я все время думала о вечере и о том, что увижу тебя! - радостно закричала Соня на все метро. - Ну что, куда мы пойдем? Как тебе вчерашнее?
      - Ну, если не смотреть на их рожи, мне понравилось! Всегда любила приключения! - засмеялась Анна.
      - И шикарные тачки, верно? - стрельнув глазами, спросила Соня. - Может, повторим?
      - Только знаешь, надо разработать легенду о том, где мы учимся и все такое, чтобы нас потом не нашли.
      Соня пожала плечами:- Ну, давай говорить, что мы художницы!
      - Точно! У нас не жизнь, а сплошные художества! - снова расхохоталась Анна.
      Они подошли к "Арт-клинике". У ее дверей толпилась масса таких же любителей "халявы". Соня обворожительно улыбнулась охраннику:
      - А может быть, вы пропустите двух бедных девушек просто так?
      Охранник даже не взглянул на нее.
      - Так, понятно, - вздохнула Анна, - Что будем делать: поедем в другое место или будем сюда прорываться?
       - Деньги тратить не хочется...
      Меж тем в это самое время к "Арт-клинике" приближался уже знакомый нам блондин богемного вида. Он заметил у входа двух подружек - и это его явно развеселило. Кто-то из толпы халявщиков кинулся к нему со льстивым возгласом:
      - О, вот и лучший кинокритик! Может, проведешь?
      Анна и Соня обернулись на крик и переглянулись:
      - Ой, это же наш джин-тоник!
      Блондин небрежно похлопал халявщика по плечу и подошел к подружкам:
      - Какая встреча! Не правда ли, сегодня очень жарко?
      Анна поежилась от ночной прохлады:
      - Скорее, холодно.
      - Наверное, в клубе намного теплее, - подхватила Соня.
      - И веселее... - продолжила Анна.
      - Ну, что ж, прошу, сударыни! - блондин провел их мимо охранника. В дверях их встретил сам хозяин, известный художник Кирилл Миллер:
      - Миша! Какая честь для нас! Как там твоя диссертация по садомазохизму?
      Девушки меж тем пошли дальше, все еще слегка опасаясь, что их "тормознут". В большой комнате, на стенах которой висела эротическая живопись, звучала музыка, тусовалась стильная, в экзотических прикидах, молодежь. К девчонкам вновь подошел Миша, подвел к одному из столов в следующей комнате-баре "Аптека".
      - А вы правда пишете что-то по садомазохизму? - спросила Анна
      - Да я вообще садист! - с обворожительной улыбкой ответил Миша.
      - Ну что вы - вы такой милый и обаятельный! - польстила Соня.
      - Ну, это я только с виду белая и пушистая... - Он ехидно улыбнулся. - Может, джин-тоник?
      Миша подошел к стойке, взял у бармена, одетого санитаром, два пластиковых стакана, передал один Анне, другой - Соне. Потом вдруг спохватился:
      - Я прошу у вас на секундочку ваши стаканчики!
      - А я уже все выпила! - засмеялась Анна.
      Миша недовольно поморщился. Потом взял Сонин стакан и вылил туда содержимое таинственного пузырька.
      - Прошу вас!
      - Я должна это пить? - с улыбкой спросила Соня, беря стаканчик. - А что вы туда налили?
      Миша ласково улыбнулся:
      - Приворотное зелье.
      Соня посмотрела на Анну, беспомощно улыбаясь, пожала плечами.
      - А, один раз живем! - выдохнула она и выпила.
      Миша жадно уставился на нее, но тут кто-то его позвал, и он отошел.
      - Ну, что? - тревожно спросила Анна, придвинувшись к Соне. У той заблестели глаза:
      - Ты знаешь, что-то странное... Сначала он мне показался таким уродом, а теперь я ловлю себя на мысли, что хочу его поцеловать...
      - Поцеловать его?!
      - А может быть, и тебя...
      Анна не знала, как реагировать, но тут, к счастью, вернулся Миша. Соня взглянула на него:
      - Спасибо! Обожаю джин-тоник!
      Миша поймал ее взгляд и довольно опустил глаза:
      - А мое любимое блюдо - сырой фарш.
      - Фарш? - Анна была шокирована. Она посмотрела на Мишу внимательнее. Не такой уж он и мягкий - вдруг подумала она. На лице кинокритика играла улыбка, но вряд ли она была доброй. Его щека вдруг передернулась от тика. А в зале играла музыка:
      Напудрив ноздри кокаином
      Я выхожу на променад
      И звезды светят мне красиво
      И симпатичен ад.
      ...Когда они выходили на улицу. Соня почти висела на Анне, хотя выпила всего один стакан джина - тот, что ей предложил Миша. Она споткнулась на пороге, задев при этом их кавалера и чувственно рассмеялась:
      - Сорри!
      - Что ты с ней сделал? Что ты ей подлил? - прошептала Анна Мише.
      Он только молча улыбнулся. Затем, словно не слыша вопроса, сказал:
      - А сейчас предлагаю зайти в гости к моему другу, музыканту из "Аквариума".
      - А что там будет? - спросила Анна.
      - Там будет все, чего тебе нельзя! - Миша вроде бы шутил, но это было сказано зло.
      - Вы очень кстати, тут у нас разврат! - рассмеялась Соня.
      Миша внезапно привлек ее к себе и поцеловал. Но делал он все это вполоборота к Анне, так что вышел какой-то странный треугольник.
      - Ну, я пойду, не буду вам мешать, - Анна повернулась и зашагала по улице. Вскоре за спиной она услышала шаги, ее догоняла запыхавшаяся Соня:
      - Не смей никогда бросать меня одну!
      - Слушай, он тащит тебя трахаться, а я-то там зачем?
      - Трахаться? - переспросила Соня. - Собственно, трахаться в наши планы не входит... Ладно, пошли - пусть он сегодня утешится фаршем!
      Они рассмеялись и взялись за руки.
      - Слушай, а давай записывать наши похождения! - предложила Анна. - Потом будет наверняка забавно вспомнить.
      - Точно! Давай! - обрадовалась Соня. - Давай напишем что-нибудь для кино, а потом в нем снимемся.
      Анька, будем кинозвездами!
      -Фиг с ними, с кинозвездами, может, мы каким-то образом на этом деньги потом заработаем, - задумчиво сказала Анна
      - Ура! Какие мы хитрые и умные, Анька! А может, наоборот, наивные... А вообще, нам же просто никто не поверит! В мой контракт, например...
      - Какой контракт?
      - Я тебе потом расскажу, - вдруг смутилась Соня. - Кстати, а куда ты потратишь деньги? На наряды?
      - Нет, квартиру хочу купить.
      
      - Аннушка, это было что-то ужасное! - простонала в телефонную трубку Соня. - Я пришла домой - и со мной стало происходить такое! Я думала, что умру! И мама и Дима так думали. Началось с того, что я пришла домой и у меня не было сил даже раздеться! Я вся была как деревянная, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. А потом меня так страшно рвало!
      - Может, это Мишино зелье? - предположила Анна.
      - Не знаю, вряд ли. Вообще, со мной такое первый раз. Я ведь никогда в жизни ничем не болела! (Сноска: "Много позже, когда я познакомилась с Анатолием из Голливуда, он страшно ругался: "Девчонки, вы просто дуры! Мужики - они же идиоты, ради своей прихоти невесть что творят! А я видел, как от этого зелья люди в самом деле умирают!" - прим. авт.).
      
      ...Соня вновь набрала телефонный номер:
      -Алло, Эвелина, это ты?
      Эвелине было 16 лет, и до Анны она была лучшей подружкой Сони. Очень рослая блондинка с -чувственным ярко накрашенным ртом и водянистыми голубыми глазами, она ходила по своей роскошной квартире, одетая исключительно в шикарное нижнее белье. Телефонную трубку она сняла, сев на стул и широко раздвинув ноги, меж тем как телефон стоял на полу и при наклоне вся ее грудь оказалась на виду -фантазия Эвелины насчет разных возбуждающих штучек-дрючек была поистине безгранична. Трое полураздетых мужчин подошли к ней и стали гладить ей ноги, шею, плечи, но на сей раз она отмахнулась от них как от мух:
      - Слушай, я хочу спросить у тебя одну вещь, - говорила меж тем в трубку Соня. - Дело в том, что мне
      подлили какую-то гадость под видом приворотного зелья. Причем подлил мужик, а теперь я что-то чувствую к моей подруге...
      - Спокойно, Соня! Если ты хочешь заняться лесбисом - приезжай, основы я тебе преподам, не опозоришься.
      - Какой лесбис! Ни она, ни я абсолютно не лесбиянки! Я просто не знаю, что со мной!
      - Ну, это у тебя, наверно, дружеские чувства разыгрались! - издеваясь, сказала Эвелина. - Слушай, если хочешь, приезжай ко мне - у меня тут три таких мальчика...
      - Ох, я не против, но если только посмотреть!
      - Ой, подожди, мне тут звонят в дверь, клиент пришел! - весело крикнула Эвелина. - Давай поболтаем позже!
      - Ну ты и проститутка! - в шутку сказала Соня.
      - Да, и заметь, дорогая! - самодовольно ответила Эвелина.
      Эвелина открыла дверь. - Но за ней стоял не клиент, а интеллигентная женщина с измученным лицом.
      Выражение мордашки юной куртизанки тут же изменилось от приветливого к презрительному:
      -Что, опять? Ты что, не понимаешь? Я же сказала: домой не вернусь! В школу не пойду! Мне в кайф моя жизнь!
      Женщина прислонилась к косяку:- Доченька, родная, опомнись!
      Эвелина сделала скучающую гримасу, потом взглянула на мать брезгливо и с нетерпением. Та в отчаянии ломала пальцы:
      - Что же я не так сделала, что упустила тебя?!
      - Ну хватит, мне надоела эта бодяга. Меня клиенты ждут, - Эвелина оттолкнула мать и захлопнула дверь.
      - Доченька, открой! Открой, прошу тебя! Умоляю тебя! - ответом на ее слезы было безмолвие.
      
      Была ночь, когда Анна и Соня подошли к "Конюшенному двору".
      - Что будем делать, это безумно дорогой клуб? - негромко спросила Анна, поглядывая на длинную шеренгу шикарных машин у входа.
      - Сейчас все будет, где наша не пропадала! - засмеялась Соня. - Так, кто же нас проведет? - ее взгляд наткнулся на подвыпившего молодого стилягу с безвольным ртом. Она плавно двинулась к нему:
      - Молодой человек, можно вас на минуточку? Я вас увидела и сразу поняла: вы тот человек, кто нам обязательно поможет...
      - Вам пройти, что ли, нужно? - не удивился стиляга.
      Анна и Соня скромно переглянулись.
      - Так что мы тут стоим - пошли!
      ...Небольшой зальчик "Конюшни" невозможно было разглядеть из-за густого облака сигаретного дыма. Грохот суперсовременной музыки сразу же оглушил их, а в давке на крохотной танцплощадочке им тут же намяли бока - "новые русские" расслаблялись от души. В дурмане от "экстази" им было не до Сони и Ани, ни до чего вообще - они, в принципе, и не понимали уже, на что (или на кого) они наступают.
      ...Спустя минут двадцать девчонки вывалились обратно на улицу:
      - Черт знает что такое! На одного бандита по пять блядей! - возмущенно выпалила Соня.
      Девушки побрели в сторону Невского. Анна вдруг обернулась и прошептала Соне:
      - Пойдем быстрее, за нами едет какая-то жуткая машина.
      Соня обернулась: в темноте ей бросились в глаза две горящие фары, а потом и весь силуэт темного джипа.
      - Да, мне что-то тоже все это не нравится! Бежим на ту сторону! - они быстро перескочили через мостик на другую сторону канала.
      - Скорей бы метро! - на бегу выдохнула Соня.
      - Да! - Анна вдруг резко остановилась. - Какое метро?! - насмешливо сказала она. - Полвторого ночи!
      Они вышли на Невский, и тут же, рядом с ними со скрипом затормозила другая тачка. Девчонки бросились через дорогу. Соня схватила Анну за руку:
      - Мы сами не выберемся. Бежим в "Джой", позвоним Диме, чтоб он нас забрал отсюда!
      Но не успели они сделать и нескольких шагов, как дорогу к "Джою" им преградил шестидверный "мерседес", полный грозных восточных мужчин. Все три окна машины дружно поползли вниз, одна из дверей приоткрылась. Девушки замерли от страха, но в этот миг с другой стороны к "мерседесу" подъехал милицейский "уазик". Анна и Соня, очнувшись от столбняка, быстро проскочили меж двух машин и ворвались в "Джой".
      Соня схватила телефонную трубку, причитая чуть ли не в истерике:
      -Дима, приезжай скорей за мной! Да какой к черту день рождения у Лены! Я с Аней в "Джое"!
      ..
      .Не прошло и получаса, как бледный, растрепанный, заспанный Дима появился в вестибюле казино. Соня кинулась к нему:
      - Димочка, нам так страшно, пойдем скорей отсюда!
      Троица подошла к такси.
      - И ни слова упрека! - восхищенно прошептала Анна Соне. - Классный у тебя мальчик!
      - Хороший мальчик, и больше ничего! - пренебрежительно ответила Соня. - Да, он славный, конечно. Но жить-то хочется красиво! А здесь все слишком спокойно и просто.
      
      -Я не могу, не могу после него общаться с так называемыми нормальными мужиками! - сквозь слезы причитала хорошенькая кудрявая шатенка. На ее лице было слишком много косметики и ручейки туши текли по щекам.
      - Ира, ты совсем свихнулась со своим танцором! - отмахнулась Анна. - По-моему, он все тебе врет!
      - Да, но как! - простонала Ира. - Господи, Анька, ты бы видела, что это за манеры! Где у нас еще встретишь такое отношение к женщине... - она уткнулась в колени, всхлипывая. - Анька, помоги! Сделай что-нибудь!
      - Что я могу сделать?! - зло спросила Анна. - Я о совсем других вещах пишу! Да я в этом театре ни разу в жизни не была! Балета ни разу не видела. Я там никого не знаю!
      - Ну придумай что-нибудь...
      - Ну, хорошо, - вздохнула Анна. - Кто там самый крутой?
      - Махмуд Ахметов, - Ира с надеждой подняла глаза.
      - Я возьму у этого крутого интервью. Достойная причина для появления в театре? - Анне набрала телефонный номер: - Алло, могу я говорить с Махмудом Ахметовым? Это корреспондент газеты "Аргументы и факты".
      Внезапно рот Анны приоткрылся от удивления. Прикрыв трубку рукой, она быстро обернулась и прошептала Ире:
      - Слушай, этого Ахметова только что назначили самым главным над балетом! Какая тема! Вот повезло!
      
      ...Зазвенел будильник. Анна зевнула и потянулась, накинула халат и открыла дверь. В другом конце длинного унылого коммунального коридора выделялся горящий прямоугольник двери в ванную - словно дверь ада. Она была распахнута, наклонясь задницей ко всем, в ванной комнате возился ее сосед - "облезлый козел".
      - Геннадий Павлович, можно, я умоюсь? Это три минуты, я ужасно опаздываю!
      - Ничего, подождешь! - злорадно хмыкнул "козел". - Подождешь, пока я ванну буду принимать.
      - Но это же 2 часа! - в ужасе воскликнула Анна. - А мне умыться 5 минут - у меня очень важный день!
      "Козел" внезапно выскочил из ванной, схватил ее за руку:
      - Вообще не пущу! Если ты не... если не...
      - Если что? - холодно спросила она, вырывая руку.
      "Козел" вновь схватил ее, пытаясь присосаться губами:
      - Ты, сучка, только крутым даешь? Так я тебе щас покажу, кто тут крутой...
      Анна отчаянно вырывалась:
      - Пусти, ты, быдло вонючее!
      "Козел" вошел в раж:
      - За "быдло" ты щас ответишь! - он отпустил Анну и бросился к телефонному проводу, ведущему в ее комнату, одним рывком вырвал его: - Все, больше своим хахалям звонить не будешь!
      В коридор вышел "гнилой бандит":
      - Что за шум, тюрьма?
      - Эту блядь проучить хочу! - зло буркнул "козел".
      - И то верно, давно пора, - умиротворенно заметил "бандит". Внезапно его тон круто поменялся, он грубо схватил Анну за руку: - Тебя еще никогда не насиловали скопом?
      "Козел" грязно ухмыльнулся во весь рот. Анна вырвалась и захлопнула за собой дверь комнаты. Лихорадочно натянула первую попавшуюся одежду, бросилась к выходу, но дверь оказалась заперта. За ней был слышен злорадный хохот "козла", подкрепленный визгливым хихиканьем "бандита":
      - Ха-ха, побежала! Сидеть будешь, - я тебя твоим холодильником припер!
      Анна, не раздумывая, бросилась к окну и распахнула его. С четвертого этажа люди и машины на оживленном перекрестке казались игрушечными.
      
      ...Она знала, что опаздывает, и почти бежала, проклиная все на свете. Она подняла голову, взгляд ее наткнулся на жизнерадостное лицо пожилой разодетой иностранки у главного входа театра. Анна вдруг остановилась, потом шагнула в ближайшую подворотню, прислонилась к стене.
      - Я не могу так больше, - простонала она. - Я не могу так больше, Господи! Я устала. Я ненавижу свою жизнь! Я не могу так больше, - по ее щекам медленно скатывались слезы.
      ...Она подошла к театральному входу, когда все вокруг уже опустело. К ней бросилась принаряженная Ира:
      - Я уж думала, ты не придешь!
      Анна подняла на нее покрасневшие глаза.
      - Пошли, - безжизненно сказала она.
      
      - У меня интервью с Махмудом Ахметовым, - Анна показала удостоверение пожилой вахтерше.
      - А эта мадемуазель?
      - Это мой стажер, - Анна быстро подтолкнула Иру и сама пошла вслед за ней: - Ну, я сделала все, что могла. Дорогу ты знаешь. Дуй теперь к своему...
      Ира бросилась к ней на шею, поцеловала.
      - Спасибо!
      Анна грустно посмотрела ей вслед, потом медленно, нехотя стала подниматься по лестнице. Ее встретила женщина, прошептав:
      - Что же вы так опаздываете? - подвела ее к месту в ложе рядом с колонной.
      Анна скучающе перевела взгляд на сцену, и вдруг у нее расширились глаза, перехватило дыхание. До этого она, конечно же, видела какие-то сцены из балета по телевизору, но теперь, когда прямо под ней была ярко освещенная сцена - это было совершенно не то! И надо же было случиться так, позже думала Анна, что тогда она попала именно на "Шахерезаду" - самый яркий и современный, по-восточному роскошный и невероятно чувственный спектакль! Полуобнаженные тела наложниц и рабов, мягкие, хищные и страстные движения. А если добавить эффект от музыки... Ее нервы были слишком напряжены, и переход от пошлости к волшебству на сцене был слишком резким и неожиданным.
      - Да сядьте же! Сядьте! Сядьте! - зло дергал ее кто-то сзади. Она обо всем забыла...
      В фойе во время антракта было многолюдно, не протолкнуться, но все невольно оборачивались на молоденькую блондинку, одетую во что-то поношенное и черное - ни дать ни взять монашеская ряса - та самая первая попавшаяся одежда, что она успела натянуть утром. В этом жутком одеянии она показалась бы гадким утенком среди толпы в смокингах и бриллиантах, если бы не ее сияющая улыбка. На повороте она столкнулась с импозантным брюнетом с седыми висками.
      - Сорри! - извинился тот, улыбнувшись.
      - Ничего, все о'кей, - ответила Анна.
      Брюнет пару секунд изучал ее радостное лицо:
      - Ваш нравится балет?
      - Да, очень!
      - И вы часто бываете здесь?
      Анна улыбнулась не без лукавства:
      - Не так часто, как хотелось бы!
      - Вы выглядите очень счастливой...
      - Сегодня один из лучших дней в моей жизни, - мечтательная улыбка появилась на ее лице. - Я вдруг поняла, что жизнь все равно прекрасна,- если не одной своей гранью, так другой. Я словно увидела сон, и я не хочу просыпаться! - она вдруг опомнилась и смущенно замолчала.
      - У русских очень богатая душа, - произнес брюнет, внимательно глядя на Анну.
      - Ну, не знаю... - она улыбнулась теперь уже конкретно ему: - Как вас зовут?
      - Барт. Это сокращенное от "Бартоломью".
      - Барт, - повторила Анна.
      - Вы чудесно произносите это имя...
      
      "Ох, и влипла же я!" - она набрала в грудь побольше воздуха и открыла дверь. За ней в большом кабинете сидели двое мужчин восточного типа, очень похожие друг на друга.
      Анна настороженно переводила взгляд с одного на другого, тщетно пытаясь определить, кто же из них искомый Махмуд.
      Наконец один из мужчин встал, протянул ей руку:
      - Здравствуйте, вы Анна? Я Махмуд, а это - Магомед Хаджиев, свежеиспеченный,так сказать, директор балетной труппы.
      - И его друг детства! - важно подняв палец, добавил второй мужчина.
      "Да ведь это же главный Раб!" - вглядевшись в директора, ахнула Анна. Теперь, без грима, она могла разглядеть умное насмешливое лицо, лукавые карие глаза. Интересно, а в чем разница между худруком(которым теперь стал Махмуд) и директором труппы? Зачем нужны сразу два начальника?
       Магомедов друг-суперзвезда казался спокойней и мягче. Его большие темные - не глаза, а очи - придавали ему задумчивый и слегка отсутствующий вид.
      Обоим грозным начальникам было не более ЗО-ти.
      Хаджиев окинул Анну оценивающим взглядом:
      - Хотите поехать с нами на гастроли в Америку?
      Анна поморщилась:
      - Эта шутка с бородой.
      - Какие шутки?! - Магомед театрально поднял руки. - Я серьезен, как никогда! Будете рецензии про нас писать.
      Анна холодно посмотрела на него, на ее лице явно читалось: "Ох уж мне эти сказки, ох уж мне эти сказочники!". С деловым видом она повернулась к Махмуду:
      - Давайте начнем!
      
      Небольшое лирическое отступление о том,
      как самый крутой танцовщик России попал в балет:
      ...Я родился в Ташкенте, но когда мне было 9 лет, наша семья переехала в Душанбе. И как раз было лето: меня отправили в пионерлагерь. Однажды во время тихого часа вдруг приходят, вызывают:
      - Ты, ты и ты - к директору!
      Мы гадаем, что случилось, что мы натворили? Приходим - в кабинете директора сидят какие-то люди, говорят нам:
      - Приседайте, поднимайте ноги...
      Странные такие! Потом у меня спрашивают: хочешь поехать в Ленинград? А я не то что никогда не танцевал - даже в мыслях не было! Через месяц забылось все. А через два пришло приглашение - и поехали!
      И до сих по я, честно говоря, не могу понять - почему к директору вызвали именно нас? Там же много ребят было... Так что в балет я попал совершенно случайно...
      
      - Любимая фразочка крутых мужиков: "Ну что, красивая, поехали в Америку?" - засмеялась Соня, лежа рядом с Анной на кровати. - Но Америка обычно оказывается первой попавшейся удобной лежанкой.
      Анна весело улыбнулась:
      - Ну Соня, это же все-таки не дешевые бандиты, - она вдруг подскочила на кровати. - Идея!
      Что?! - так же возбужденно спросила Соня.
      - Они решили, что накрутили девочку, - пробормотала Анна, вставая с кровати, - А на самом деле... нефиг словами кидаться! Подожди! - она схватила телефонную трубку: - Алло, это Магомед?! -закричала она радостным нарочно придурочным голосом, - Магомед, это Анна! Вы знаете, я тут подумала - я согласна ехать с вами в Америку! - она положила трубку и со смехом обернулась к Соне: - Они посчитали, что на дурочку напали! Ну и пусть думают, что я дурочка - тем лучше. Простая такая вся...
      - Ну, что он тебе сказал? - жадно спросила Соня.
      - Что его намерения насчет Америки были абсолютно серьезны, - Анна давилась от смеха. - И нам предстоит долгий разговор на эту тему.
      - Все ясно... - многозначительно сказала Соня.
      - Ну, зачем же так пошло! - хихикнула Анна. - Все-таки это такие люди! - мечтательно добавила она.
      - Мужик - он и в Африке мужик! - заметила практичная Соня.
      
      Анна испуганно стрельнула глазами и открыла дверь уже знакомого кабинета.Магомед вскочил и подошел к ней вплотную, глядя на нее, как удав на кролика:
      - Анна, я так рад вас видеть...
      Анна смущенно отскочила от него. Махмуд вышел из кабинета, по дороге окинув журналистку презрительным взглядом: "Шлюха!". Магомед и Анна остались одни.
      - Аночка, вы не будете возражать, если я закрою дверь, - вкрадчиво спросил Магомед, - чтобы нам никто не мешал...
      У Анны от такой прыткости открылся рот. Магомед пристально посмотрел на нее, потом отошел от двери и сел напротив. Анна глядела на него с ужасом, сразу забыв про весь свой "шикарный" план.
      - Я, конечно, понимаю, что все это была шутка... - дрожащим голосом выдавила она.
      Магомед снова поднялся...
      - Насчет Америки, - торопливо добавила Анна.
      Магомед вновь передумал и сел на другой стул напротив нее.
      - Это была не шутка, - со значением сказал он, - если я что-то решил - я это делаю.
      Анна разглядывала пол.
      - Вы меня боитесь, Анна? - внезапно спросил Магомед.
      - Н-нет... - она снова испуганно стрельнула глазами в угол.
      В дверь ворвался один из танцоров:
      - О, вы заняты? - он с любопытством уставился на Анну.
      - Да, у меня очень важный разговор, - серьезно сказал Магомед.
      
      О чем они говорили:
      любовь к журналистике у него с детства...
      Будучи ребенком будущий зав труппой лучшего в мире балета времени даром не терял. Глухое горное село диктовало свои законы, но чихать он на них хотел. Его чувство юмора и интеллект уже тогда давали себя знать - в возрасте 8-9 лет юный Магомедик, например, очень любил читать газеты. Нет, не книжки, а именно газеты, причем взрослые - о существовании детских он и не подозревал. Что он мог прочесть? Какую-нибудь "Зарю Востока" с перепечатками очередных партсъездов и вестями с полей... Но все равно, газеты были единственным окошком в другой мир, не похожий на скучную и обычную жизнь за окном. Однажды он наткнулся на объявление о конкурсном наборе в Вагановское училище.
      - Я не знал вообще, что такое балет. Я просто хотел учиться в Ленинграде...
      Мальчик побежал к маме, но она отмахнулась: "Как же, только тебя там и ждали сто лет!''. И все потекло как прежде, пока четыре месяца спустя он вновь не наткнулся на объявление о дополнительным наборе. "Тогда я понял, что эго судьба!". Нужно было ехать в другой город, но тогда он впервые проявил свое искусство обольщения, уговорив сначала бабушку, а уж с ее помощью мать. И - оказался одним из четырех мальчиков, кто был принят.
      
      О чем они еще говорили:
      - Магомед, а вы кто все-таки по национальности? - с любопытством спросила Анна.
      Он несколько секунд ковырял пальцем стол, потом неохотно ответил:
      - Осетин. А вы, Анночка?
      - Я русская. Вы знаете, Магомед - перед походом к вам я случайно забежала в одну редакцию-одной солидной газеты.. А мне ее редактор и говорит: "Вот ты все любишь сложные вопросы задавать, глобальные темы поднимать, а ты будь проще, ближе к народу. Спроси, например, какую марку сигарет они предпочитают курить или какого цвета у них трусы". А я говорю: "А почему тогда не спросить сразу: какого размера у вас член и сколько у вас любовниц?". А он не понял, что я прикалываюсь, и так серьезно отвечает: "Хороший вопрос, только вряд ли они тебе на него ответят. Если, конечно, ты лично не проверишь". Хаджиев засмеялся:
      - Аночка, вы думали, меня это шокирует? Ваш редактор прав: всех в первую очередь интересует желтая пресса и "жареные" факты. Если кому-то интересно, я предпочитаю плавки цвета морской волны. А что касается члена, то...
      Тут в дверь опять ворвался танцор:
      - Вы все еще заняты? - вообще балетные Магамедовы подчиненные заглядывали в кабинет чуть ли не каждые 5 минут, обжигая Анну любопытными взглядами, и спустя какое-то время она даже слегка пожалела о незапертой двери.
      
      А меж тем полгода назад...
      Была зима, ночь и жуткий мороз. Ира и Анна прощались на Театральной площади. Ира вздыхала, глядя на великолепное здание театра, Анна вздыхала, глядя на свихнувшуюся подругу. Из вежливости она спросила (и как Ирка может добровольно ходить на балет - это же такая скучища!)
      - Ну, что там предвидится новенького-интересненького?
      Ира уныло пожала плечами:
      - Из балетов ничего, только какая-то опера под названием "Тоска"(ударение на последнем слоге обязательно).
      Они обе поежились:
      - Ну, я пойду, пожалуй, - сказала Ира. - Или подождать с тобой трамвая?
      - Ладно, иди, зачем обеим мерзнуть? Я лучше тачку поймаю.
      Ира ушла, а Анна в шелковой яркой юбке "под ягуара" - красивой, но абсолютно не защищающей от мороза, и короткой шубке, продуваемой всеми ветрами, вскоре промерзла до костей. И как назло, на пустынной площади не показывалось ни одной машины, ни трамвая - вообще ничего. Наконец из-за поворота выполз разваливающийся запорожец, но Анна обрадовалась и ему и замахала руками.Колымага подъехала к ней. Девушка изобразила обезоруживающую улыбку:
      - Не подкинете до ближайшего метро?
      Старый водитель секунду размышлял, глядя на нее сквозь окно, заклеенное изолентой:
      - Я бы подвез, но не в ту сторону еду:
      - Гад! - громко сказала она в след отъезжающему "запорожцу".
      Настроение окончательно испортилось, замерзать дальше было некуда, и по-прежнему не видно было никакого транспорта. Время приближалось к 12. Еще немного - и она опоздает и на метро... Краем глаза она заметила, как от бокового - явно служебного - входа театра отъехала какая-то тачка и поехала было совсем в другую сторону. Она уныло вздохнула, как тачка вдруг ни с того ни с сего развернулась; она машинально отметила красоту и четкость этого движения на пустынной площади. Машина тихонько подкатилась к Анне.
      "Еще маньяк какой-нибудь, - ни с того ни с сего подумала она. - Я ведь даже не голосовала. А, все равно, если умирать - то я сейчас точно умру от холода!" - подумав так, Анна мрачно осведомилась:
      - До ближайшего метро не подкинете? - она знала, что ведет себя как дура, но уже не могла заставить себя улыбаться.
      - Садитесь. А какое метро ближайшее?
      - "Сенная", наверное.
      - А вам куда нужно?
      - Вообще-то "Василеостровская". Но это дальше.
      ...Машина покатилась в сторону Васильевского острова. Она видела, что водитель хочет заговорить, и нарочно напускала на себя холодный и неприступный вид - еще начнет приставать, а что ей тогда делать! Куда она ночью денется? Мороз, метро уже закрыто, трамваи паршивые не ходят...
      Машина ехала уже по Васильевскому, свернула на 6-ю линию. Водитель наконец что-то сказал, какую-то шутку, Анна рассмеялась, на миг отвернувшись от окна и взглянув на водителя и тут же машина резко затормозила. Анна едва не пробила головой лобовое стекло. Она посмотрела вперед и ужаснулась: машина зависла над жутким, очень глубоким котлованом, и тихонько покачивалась, словно раздумывая, свалиться ей или нет. Анна с безумным видом вцепилась в руку водителя ("Боженька, пускай он не дергается, пускай не поворачивает руль!"):
      - Дьявол, что вы делаете?! Боже, я боюсь! - она увидела с недоумением и страхом, как на лице водителя на миг отразилась хищная радость.
      ^ Она не могла отвести испуганных глаз от его лица с четким профилем, боясь посмотреть вниз, боясь отпустить его руку, но вот машина тихонько покатилась назад. Анна разжала пальцы:
      - У вас что глаз нет или они на затылке? Вы хоть понимаете, что мы могли сейчас лежать в этой яме мертвые или раненые, и никто бы нам не помог, потому что никого вокруг нет! И... И вообще!..
      Водитель улыбнулся:
      - Я понимаю, - тихо сказал он..
      - Очень весело! - она разозлилась еще больше. - Спасибо, что подвезли, но дальше я пойду пешком!
      - Но здесь еще две или три остановки, это далеко.
      - Ну и что, я еще жить хочу! Сколько я вам должна? - добавило она с презрением. Да. она никогда не платила - ее подвозили за красивые глазки. Но ее никогда и не ставили в такую идиотскую ситуацию! Вобщем, она сейчас шнырнет ему эти деньги, скажет напоследок еще что-нибудь обидное, и они будут в полном расчете. И тут же у нее в голове заработал невидимый компьютер: так, это будет, наверное, тысяч 5-6. Но он явно на меня клюнул, дам 2 тысячи, скажу, больше нет денег, и вообще, я просила до ближайшего метро.
      - Хватит? - презрительно спросила она, протягивая водителю 500 рублей.
      И на миг зажмурилась: не то что ей показалось, что он ее сейчас ударит - просто у нее возникло странное чувство, что это она ударила его.
      Вроде ничего не произошло, но она вдруг почувствовала себя крайне глупо.
      "Наверное, он артист этого театра, а я его не узнала", - подумала она.
      Водитель молчал очень долго.
      - Хватит, - наконец с грустной улыбкой пробормотал он.
      Она выскочила из машины, не сказав даже "до свиданья", и побежала, подскальзываясь на льду. И только потом она поняла, что не слышала, как отъезжает машина. Назавтра она уже забыла об этом эпизоде - мало ли событий происходит в ее жизни! Да и выглядела она тогда не лучшим образом. А вот он сразу узнал нахалку в пестрой юбке, оценившую его в 500 рублей...
      
      - Ну, так все-таки, что-то было? - Соня прихорашивалась перед большим антикварным зеркалом в своей комнате.
      - Мы просто разговаривали, - Анна рассеянно болтала ручкой между пальцев.
      - Три часа? - ехидно осведомилась Соня.
      - Он оказался очень интересным человеком.
      Зазвенел телефон. Соня сняла трубку:
      - Алло? - томно с предыханием спросила она. - Это ты, Дима? - тон ее стал напряженным. - Ты почему еще до сих пор не принес огурцов, ты должен был это сделать еще вчера! Значит так: купи заодно помидоров, куриный фарш и нам с Анечкой по банану. Не принесешь через час - пеняй на себя. Все, целую! - она положила трубку, улыбаясь и нодмигивая Анне.
      - Так говоришь, ничего не было? - продолжая прерванный разговор, сказала она, - это к лучшему. А может быть и нет. Америка-то она Америка! Вообще, с мужиками надо грамотно обращаться и особенно не разбрасываться нашим главным козырем - постелью. - Она довольно улыбнулась: - Можно почти из каждой ситуации сделать конфетку! Знаешь, когда мне было 15...
      
      ...15-летняя Соня со своими закадычными подружками Эвелиной и Сашей хохотала на тротуаре, когда рядом с ними затормозил БМВ:
      - Ну что, девчонки, прокатимся с ветерком? - широко улыбнулся плотный блондин.
      Нимфетки переглянулись.
      - Девчонки, прыгайте! - и они со смехом залезли в машину.
      -А сейчас сауну организуем, - сказал брюнет, когда машина подъехала к двухэтажному особняку. Девчонки еще никогда так не парились, вместе с голыми мужиками, но это оказалось очень смешно! Блондин и брюнет поливали их пивом, поглаживая спинки:
      - Ничего, ничего, полезно, - приговаривали они в ответ на их визг.
      - Вам сколько лет-то? - оценивающе спросил блондин.
      - 15, - сказала Соня.
      - 14, - ответила Саша.
      - 12, - томно улыбнулась Эвелина.
      - Ха, развращение малолетних! - засмеялся брюнет.
      - Вы, небось, еще девственницы? - пренебрежительно спросил блондин.
      Соня и Саша недоуменно переглянулись:
      - Да...
      - Ну, предположим, не все... - Эвелина начала ластиться к брюнету. Тот довольно улыбнулся.
      - Ничего, девчонки, не волнуйтесь, - сказал блондин Соне и Саше, - оформлю в лучшем виде!
      Соня и Саша с ужасом переглянулись.
      - Мне надо в туалет, - дрожащим голосом пролепетала Соня.
      - И мне тоже! - Саша вцепилась ей в руку.
      В туалете две голенькие девчонки прижались друг к другу, стуча зубами от холода и страха.
      - Боже, какие мы дуры! - начала плакать Саша.
      - Саша, давай молиться! Я знаю, что Бог поможет - он всегда мне помогает!
      - Я не умею молиться, - рыдая ответила Саша.
      - Повторяй за мной, - Соня опустилась на колени, задев при этом полочку,- с нее в унитаз и на пол посыпалось разноцветное мыло. Девчонки, плача, стали собирать его и складывать обратно, но скользское мыло сноав падало в унитаз. Собирая проклятое мыло, они плакали и приговаривали:
      - Боженька, спаси нас, пожалуйста! Мы больше так не будем! Мы будем хорошо себя вести! Только пусть нас не тронут!
      В дверь туалета постучали:
      - Эй, девчонки, вам там не плохо? Пора на выход!
      Дверь открылась: Соня и Саша вышли с понурыми головами, побрели вслед за блондином по коридору. Он вдруг обернулся - Соня отстала, прижавшись к стене и полусогнувшись.
      - Что такое? - мрачно спросил блондин.
      - Нет-нет, ничего, - испуганно ответила Соня.
      В сауне брюнет вовсю развлекался с Эвелиной, оба довольно хихикали. Блондин кинул взгляд на наслаждающуюся парочку, потом брезгливо посмотрел на Соню и Сашу. По лицу Сони вновь пробежала гримаса страдания.
      - Тебе плохо, что ли? - спросил блондин.
      - Нет, это сейчас пройдет, - слабым голосом ответила Соня. У меня всегда начало месячных болезненное, - сказав это, она снова согнулась от боли.
      - Слушай, пойди, приляг, - со вздохом предложил блондин.
      ... Блондин уложил Соню в кровать, накрыл одеялом:
      - Может, тебе таблетку?
      - Анальгин, если можно... - умирающим голосом выдавила Соня.
      Блондин быстро вышел, Соня только услышала, как в замке повернулся ключ. А через несколько секунд раздался умоляющий голос Саши:
      - Нет, я не хочу! Пусти меня! Пожалуйста, не надо!!!
      Соня лишь глубже натянула одеяло на голову.
      
      Рядом с ней раздалось бибиканье, а затем чей-то смех:
      - Эй, девушка, нам с вами не по пути?
      Соня лишь ускорила шаги.
      - Эй, Сонька, не узнаешь, что ли? - она обернулась, ей улыбался Николай, тот самый блондин, изнасиловавший Сашу.
      Соня знала, что он дуб, дерьмо, она не понимала как, но вновь оказалась в его машине - новом раскошном "мерсе". "Ладно, пускай подвезет, - подумала она. Тогда я его провела, справлюсь и сейчас". Она еще не встречала мужчины, с которым не могла бы не справиться, а ведь с того приключения в сауне прошло больше года, и приставали к ним каждый божий день. Если она справилась, когда была совсем зеленая, то уж теперь-то... Она умело кокетничала, поддерживая легкий светский разговор. который, как всегда, вскоре свернул на секс.
      - Так ты все еще девственница?! - изумлялся блондин, - он рассмеяля: - А ведь все могло быть иначе, не заболи у тебя год назад живот!
      - Заболел живот? - высокомерно переспросила Соня, - да я просто спать с тобой не хотела!
      - Ты притворялась? - опешил блондин, - не может быть! Не верю!
      Ох не стоило ей этого говорить! Но у Сони было шестое чувство и оно ее никогда еще не подводило, подсказывая, когда можно рискнуть, когда нет. А любимой фразочкой ее матери было "Кто не рискует - тот не пьет шампанское!".
      - Может, ты и про девственность свою врешь? - меж тем бушевал блондин, - тогда я тебя пожалел, но сейчас тебя нужно просто наказать за твое вранье!
      - Коля, я девственница и это правда, - спокойно ответила Соня.
      - Хорошо, пари,- задыхаясь от злости, предложил Коля, - сейчас мы поедем к гинекологу, и если это так, то я покупаю тебе любую шмотку, которую ты захочешь. Если нет - я тебя имею во все дырки.
      - Поехали!
      ...Она вышла из кабинки дорогою магазина, отлично зная, что выглядит крайне соблазнительно в мини-платье, которое выбрала.
      Николай облизнулся не без досады:
      - Ты ускользаешь от меня во второй раз. Но в третий - не ускользнешь! Предлагаю новое пари: если сохранишь девственность еще 4 года, то есть до 20 лет, то я тебе дам тонну баксов.
      - Тонну? - презрительно переспросила Соня.
      - Три! - поспешно ныпалил Николай. -И поездку и Париж!
      - Хорошо. А если я условие не выполню?
      - Тогда я буду трахать тебя целый год всегда, когда захочу! - жадно ответил он.
      - О кей... - медленно ответила Соня.
      ...Она еще никогда не была у юриста, но это оказалось так занятно - подписывать документы.
      - Пожалуйста, ваш контракт, - дяденька в очках и костюме протянул ей бумагу. Соня почувствовала себя очень умной, хитрой и важной. Много ли девушек заключают контракт в 16 лет? Даже такие...
      
      - Ну вот - через 3 месяца контракт истекает и я еду в Париж! - сказала она Анне, - Девственность - это очень хороший товар, если умело им распорядиться! - и она самодовольно улыбнулась подруге. Но лицо Анны было грустным.
      
      ... 4 года назад она тоже самодовольно улыбалась: в 17 лет она, как все подростки, была полна веры в себя. Веры, еще не знающей поражений. Каждый ребенок инстинктивно считает себя центром земли, и когда он понимает в конце концов, что это не так - человек взрослеет. С очень немногими этого так никогда и не происходит... Каждый ребенок верит, что с ним никогда ничего плохого не случится. И вряд ли она знала, что открывает дверь в ад, когда приоткрыла дверь с табличкой "Андрей Иванов. Замглавного редактора". За дверью оказался залитый солнцем кабинет, стол, заваленный бумагами, из-за него ей навстречу вскочил очень красивый блондин лет 26-ти, подошел к ней вплотную, усмехаясь, протянул руку за рукописью:
      - Первый раз?
      - Да, - робко ответила она, глядя на него, как на божество.
      Ее ладошка на миг задержалась в его руке, и оба внезапно смутились.
      
      - Я не знаю, что это было, - задумчиво сказала Анна - я поняла, что люблю его, где-то через полгода. Я ведь не знала еще, что такое любовь. А через 2 года это уже стало какой-то манией. Я совсем не боялась постели, - Анна пожала плечами, - просто я хотела, чтобы у нас все было, когда он полюбит меня так же сильно, как и я его. А он не мог... Просто не мог. Может быть, ему это было не дано.
      ...Анна вошла в кабинет Андрея. Он улыбнулся ей:
      - Что скажешь, принцесса?
      - Я хочу сказать тебе одну вещь, - так странно - она казалась себе совсем спокойной. - Год назад я тебя очень сильно любила.
      Иванов покраснел:
      - Извини, я этого не замечал.
      - Ты лжешь, - так же спокойно ответила Анна.
      Андрей вскочил:
      - Ну, хватит! Аня, ты... ты еще очень молоденькая, и у тебя еще вся жизнь впереди!
      - Мне никто больше не нужен...
      - Хватит, девочка! - он размахивал руками, то кидаясь к ней, то хватаясь за голову. - Мне все это надоело! Я не могу больше этого слушать!
      Анна в отчаянии вскочила со стула:
      - Да ты просто трус! Трус и все! Дешевка!
      Дверь открылась, в кабинет вошел смуглый курчавый человек - ближайший друг Андрея Ананасов. Он весело улыбнулся, увидев Анну:
      - Боже, какие люди!
      Девчонка схватила его за руку:
      - Витя, я хочу с тобой поговорить!
      Они забрались в закуток для курильщиков в Лениздате, и, садясь на один из старых поломанных стульев, Анна жалобно, по-детски спросила:
      - Ну почему он так со мной?!
      - Глупышка, опасается он, - усмехнулся Ананасов. - Ты же не то, что эти его бляди, ты порядочная крошка-малютка, на тебе жениться надо...
      - Не нужно на мне жениться, - я просто люблю его! - почти крикнула она в отчаянии.
      Ананасов усмехнулся:
      - Я вспоминаю свою первую любовь. Тоже думал: все, кранты. А на самом деле, как верно говорится, просто сперма в голову ударила. Трахнись с кем-нибудь - тебе легче станет.
      Анна покачала головой, подняла глаза - и наткнулась на похотливый взгляд Ананасова.
      - С кем-нибудь - ты имеешь в виду с тобой? - презрительно спросила она.
      
      Наутро она бежала в Лениздат, - сворачивая с улицы Росси на площадь Ломоносова (или, как все ее называли, "ватрушку"), Анна вдруг заметила Ананасова. Обычно всегда веселый, он сидел на скамейке, согнувшись, и закрыв лицо руками.
      Анна остановилась:
      - Витя, что-то случилось?
      - Сука, блядь! - он рыдал, не отнимая рук от лица, и это ее потрясло.- она еще никогда не видела плачущего мужчину.
      - Гадина! Ну ничего, я отомщу...
      - Ты о ком это? - оторопело спросила Анна.
      - О жене, о ком! Тварь, как она посмела!
      - Слушай, я сейчас сбегаю в редакцию и вернусь. Поговорим, может, это только чьи-то выдумки. Не переживай так; подожди, я только занесу материал.
      - Не ходи туда, - Ананасов покачал головой, - там Иванов хвастается перед всеми, что ты хотела с ним переспать. Ты ж понимаешь, какая это тема для сплетен для наших старых потасканных сук. Дала - блядь, не дала - блядь в квадрате.
      И странно - она вновь показалась себе до ужаса спокойной, словно и не почувствовала удара. Невыносимо станет потом. А сейчас, когда удар слишком неожиданный, слишком сильный, боль не чувствовалась. Не осознавалась...
      - Ну что ж, ему теперь остается об этом только говорить, - ответила она с мертвым лицом.
      ...Она не пошла в редакцию, и не из-за похабных ухмылок повидавших все на свете 40-летних теток. Она просто не могла сейчас видеть Андрея, не могла поверить, что он мог так легко предать ее доверие из-за детского желания похвастаться. В конце концов, это было просто смешно: она предложила ему свою душу, свою любовь, всю себя без остатка - и взрослый человек понял это только как желание потрахаться. Или понял правильно, но испугался. И похвастаться захотелось: еще бы, самая крутая девка в редакции - и он пересказал все так, чтобы поняли недалекие мозги сослуживцев. В общем, все равно ей теперь, кто и что переврал, кто и что неправильно понял. Надо оставить все в прошлом. Простить - значит потерять себя, добровольно унизиться, и самое главное - унизить свою великую любовь до мизерных размеров койки.
      Она бесцельно бродила по городу, не видя, не зная куда и зачем идет. Внезапно хлынул чудовищный ливень, и она поняла, что заблудилась. Зонта у нее не было, и она бросилась наугад вперед, окончательно заблудившись в мрачных и безлюдных дворах-колодцах.
      - Эй, девушка, вы что-то потеряли? - она обернулась.
      Из одного из подъездов выскочил какой-то мужик. Он махал ей рукой и улыбался.
      - Да, я, кажется, заблудилась! - крикнула она.
      - Я объясню вам дорогу! Идите сюда, а то мы оба промокнем!
      Она вошла в подъезд и оказалась в спортзале. Мужчина что-то говорил и смеялся. Она посмотрела на своего спасителя: красивый блондин за тридцать с обезоруживающей улыбкой.
      - Как видите, я владелец клуба, - продолжал говорить тот. - Приходите к нам заниматься шейпингом! Для вас бесплатно. Здесь есть еще и сауна. Я и массаж делаю - для вас тоже бесплатно... - Он показал на плакат красивой девушки в купальнике, очень похожей на Анну. - Смотрите, как на вас похожа! Я думаю, все мужчины должны быть у ваших ног.
      Неожиданно для него Анна вдруг упала на колени, закрыв лицо руками. Обалдевший мужик услышал горькие рыдания. Он подбежал к ней, опустился рядом:
      - Тебе кто-то сделал очень большое зло?
      Девчонка молча кивнула головой. Блондин схватил Анну за руку, потащил за собой:
      - Пошли! Пошли, я знаю, как тебе помочь! - он подтолкнул ее к боксерской груше, висящей в конце зала. - Бей! Представь, что это тот, кто тебя обидел, и бей!
      Анна ладонью смахнула слезы и вдруг с силой вонзила кулак в плотную массу. Это была не злость, это было отчаяние. Она истерически засмеялась и снова ударила грушу, -теперь уже зло.
      
      - И что - ты с ним? - недоверчиво спросила Соня.
      - Знаешь, мне было уже все равно. Теперь мне не для кого было себя беречь, ведь моя великая любовь разбилась на мелкие осколки. - Анна усмехнулась. - Я хотела отомстить Иванову, а отомстила скорее всего самой себе. Правда, я в тот раз так ничего и не поняла, а того мужика я больше никогда не видела. Помню только, что наврала ему что-то с три короба, чтобы отвязаться.
      - И что потом? - жадно спросила Соня.
      Анна помрачнела:
      - Ананасов все врал, когда говорил, что мне станет легче. Я по-прежнему любила Андрея, только теперь между нами было слишком много зла. Оно стало как стена и уже не подпускало друг к другу.
      
      ...Она случайно зашла в кафе ИТАР-ТАССа и тут же пожалела об этом: прямо напротив нее посреди пустого кафе сидел Иванов и пил чай. Со времени злополучного объяснения, хвастовства Андрея и поднявшейся затем волны слухов и сплетен, прошло 3 месяца, но в первый миг обоим показалось, будто ничего не случилось. Андрей радостно вскочил ей навстречу:
      - Привет! Как дела?
      Она улыбнулась счастливой улыбкой, но тут же мгновенно вспомнила все: свое унижение, его страх перед ее порывом, сальные глаза мужчин и грязное хихиканье баб в редакции. И - боксерскую "грушу". Назад пути нет...
      - Так... - ответила она, отводя глаза.
      - Хочешь, я тебя покормлю? - спросил он дрогнувшим голосом. Улыбка на его лице погасла.
      Анна покачала головой, не глядя на него. Ни он, ни она не знали, о чем говорить - все слова застревали в горле. Кажется, он что-то понял - Анна видела, как он пытается скрыть слезы. Ей было уже все равно, все все равно - только угнетала эта мертвая тишина, это невыносимое молчание, в которое они погружались, как в страшный сон.
      
      - Да, Анечка, у меня тоже был облом со спортивным залом, - вздохнула Соня, - и тоже как бы начало половой жизни. Мне тогда было 15...
      ...Сколько их цепляли на улице! И всегда они соглашались ехать неизвестно куда - словно тот случай, самый первый, ничему их не научил. Так однажды Соню и Эвелину привезли в какой-то спортзал, где Эвелина тут же оседлала "козла", а потом стала с хихиканьем раскачиваться на канате. Разумеется, к ней тут же присоединился один из парней - мужчинам хватало пяти слов, чтобы понять, что такое Эвелина. Соня меж тем вырывалась из объятий другого качка, правда не слишком активно: вино и влияние Эвелины давали себя знать. Состояние было больше пофигистское, поэтому, когда парень до смерти надоел ей, да и здравый смысл подсказывал, что иначе он ее просто изнасилует, - она взяла его член в рот. Вдобавок Эвелина хохотала с каната, наблюдая за ней:
      - Сонька, да брось ты ломаться! Я же рассказывала тебе, как это делается! Все подробно!
      Соня искренне не понимала, что в этом всем находит Эвелина. Неужели ей действительно это может нравиться?! Она не испытала ничего, кроме отвращения - ни тогда, ни потом, когда занималась этим с Димой. Димой, носившем ее на руках, целовавшим ей пяточки, вылизывающим ее с ног до головы. Да, она получала кайф, но только когда ласкали ее, делать что-то самой ей было противно. Скучно. Неинтересно.
      Она засмеялась:
      - Да, Аннушка, спортсмены - это сплошная засада! Меня и то уломали. А кстати, твой балет - те же самые спортсмены. Так что ты смотри там, осторожней!
      
      - Чудесная погода, Анна, вы не находите? - спросил Магомед. - Сейчас бы хорошо по травке босиком побегать...
      - Где это у нас тут травка? - вяло пожала плечами Анна.
      - За городом.
      Ее словно ударило током:
      - За городом, - сказал ей Ананасов.Два года назад, но она запомнила это навсегда, ведь именно с этого момента начали тикать стрелочки в бомбе, однажды взорвавшей ее беззаботную жизнь.
      - Тебе надо отдохнуть за городом, попастись на травке, - Ананасов говорил тоном доброго старого друга, да она и считала его таким. - Приглашаю тебя на дачу, ко мне на выходные, просто по-товарищески. Ведь ты как-никак вытащила меня из депрессняка из-за моей стервы.
      "Нет, не вытащила еще", - подумала она, услышав злость в его словах. Как она ни старалась их помирить, силенок пока не хватало. Ананасов безумно любил свою жену - так же сильно, как и Анна Андрея, но тоже ушел первым, не выдержав больше. Анна никогда не думала, что ей будет жаль взрослого мужчину - мужчину, едва ли не вдвое ее старше, но это было именно так. Они оба погибали от разбитой любви и поэтому хорошо понимали друг друга. Но больше между ними не было ничего общего, и если бы Анна не была так раздавлена своей драмой, своим первым поражением в жизни, она бы ужаснулась тому, куда она так покорно идет. Но она была сбита столку, растеряна, потеряла ориентиры; и впервые в жизни безвольно поплыла по течению. Дача на выходные? Почему бы и нет, все лучше, чем в миллионный раз пережевывать горькую жвачку: "Ну почему и за что". Да еще эти соседики дебильные.
      ...Но разве она могла подумать, что будет так плохо?! Птички, травка, ха-ха - вся лирика на деле оказалась банальной пьянкой на ананасовской даче. Когда все гости как следует нажрались, Ананасов, пошатываясь, встал:
      - Тишина! А теперь я хочу представить всем мою будущую жену! Анна, встань!
      Анна опешила - подобного поворота она никак не ожидала. Ананасова она воспринимала только как приятеля, только как объект для жалости и спасения, но не больше.
      - Моя бывшая - сука! - меж тем истерически причитал Ананасов. - Анька спасла мне жизнь, открыла новые горизонты... Я для этой бляди весь Питер на пузе пропахал, - заорал он, - все для нее! Квартира, шмотки, круизы, работа в самой престижной телепрограмме! И все для кого - для паршивой соплюхи, которая едва школу одолела! За которую я все статьи сам писал! За шкирку в люди вывел, а она! - он внезапно с яростью обернулся к Анне: - ты не думай, что я для тебя хоть пальцем пошевельну! Использовать меня хочешь?!
      Анну передернуло от отвращения:
      - Витя, перестань, что ты мелешь?! Успокойся, сядь!
      - Молчи, холопка, когда с князем разговариваешь! - продолжал пьяно орать Ананасов, не обращая на нее ни малейшего внимания. - Я - потомок Чингисхана! И русских императорских кровей! Захочу - всех вас тут уничтожу...
      Анна слышала, как один из гостей со смешком прошептал другому:
      - Ну, завел свою любимую песню.
      Ей было противно, но наверно, гости правы, не воспринимая пьяный бред Ананасова всерьез. Все-таки он человек неплохой, просто несчастный; она тихо выбралась из-за стола и ушла гулять в одиночестве.
      Но чем дальше, тем становилось все хуже и хуже. Она не понимала, какого черта связалась с Ананасовым - ее просто несло, как безвольную сломанную ветку и не было сил остановиться. Он добивался ее, гораздо назойливее, чем все остальные, он страшно надоедал ей - и она уступила, просто устав однажды от его напора. В состоянии тогдашнего тотального пофигизма, когда все чувства словно притупились, ей было действительно все равно. Жизнь потеряла всякий смысл, всякую цену. Лишь однажды мелькнул злорадный огонек, тусклый проблеск, когда Иванов ревниво спросил у Ананасова (она случайно услышала): - Чего это она к тебе ходит?
      Ананасов довольно засмеялся, а она вдруг подумала, что это хороший способ отомстить Андрею - ведь Ананасов его лучший друг.
      Но это оказался плохой способ. И если после "груши" ей было гадко, то Ананасов постепенно стал противен ей до рвоты: она, девчонка, постепенно взяла себя в руки, а он - взрослый мужик, все больше расползался пьяными соплями.
      Спустя три месяца она решила порвать с ним, - и с ужасом обнаружила, что беременна. Она никогда не забудет день, когда она объявила об этом другу.
      - Ты что, с ума сошла? - только и сказал он, услышав радостную весть. И добавил: - Откуда я могу знать, что это от меня? До меня ты была не девочкой - откуда я знаю, с кем ты там трахалась?
      - Ты же меня знаешь, - попыталась возразить она.
      - Жену я тоже знал, - огрызнулся он. - Вот что, слушай, я слишком много пил. Ребенок может быть - сама понимаешь. Делай аборт.
      Анна прижалась к холодной бетонной колонне - они стояли под навесом Лениздата, в лицо попадали брызги дождя. Все было так плохо. Внезапно она осознала, насколько запуталась. Чужой пьяный ненавистный мужчина, который всем тыкает ею, как новой женой, а ведь она не в состоянии представить себе свою жизнь с ним. Нет, в состоянии - лучше умереть! Три неполных месяца хватило с лихвой. Но как же ребенок? Чем же он виноват?! Но Ананасов прав в одном - он слишком много пил. Если родится дебил, урод, что она, сопливая девчонка, будет с ним делать?! Она не в состоянии пока позаботиться о самой себе, не то что о ребенке. Хорошенькое дело - мать-одиночка в 19 лет... Внезапно она подумала, что ребенок может стать вторым Ананасовым - слабым, мерзким, безвольным, и это решило все. Второго Ананасова не будет...
      ...Она смотрела, как мальчик лет 15-ти плачет навзрыд, умоляя группу насупленных взрослых:
      - Не убивайте ребенка! Я никогда не брошу Ленку, только не убивайте ребенка!
      - Откупиться хочешь! - заорала женщина с издерганным лицом на мужчину, запихивавшему ей что-то в сумку. - Откупиться хочешь? А я подохнуть могу!
      Мужчина виновато озирался и шептал:
      - Вера, Вера, перестань, успокойся!
      - Всех вас, мужиков, расстреливать надо! - продолжала голосить женщина.
      Анна вдруг поняла, что все эти женщины пришли сюда, на убийство своих собственных детей, не одни - с друзьями, родителями - и с горе-отцами. Какие-никакие, но эти мужчины волновались, страдали, переживали вместе с ними, за них. Она единственная оказалась здесь совершено одна. Накануне Ананасов молча сунул ей деньги. Она не просила ее проводить. Она не знала, как поступают в таких ситуациях. Но он, проживший 35 лет и 3 года женатый, мог бы догадаться...
      В этой ситуации черствость и равнодушие единственного близкого ей человека резанули особенно больно. Она почувствовала себя маленькой, одинокой и несчастной, ей хотелось дико рыдать, припасть к чьей-то груди, колотить по ней кулаками - но на самом деле она словно превратилась в камень и не сразу опомнилась, когда нянечка тронула ее за руку:
      - Пора. Пошли.
      - Первый раз, небось? - спросила ее одна из женщин в палате, - они все пытались забыться за невеселыми разговорами.
      - Да, - ответила она, вздрогнув, опять словно просыпаясь.
      - Ты смотри, аборт - опасная штука. Особенно первый. Можешь на всю жизнь без детей остаться.
      - Не пугай ее, она и так вся никакая, - зашептала другая. - Ничего, милая, может, и обойдется.
      - А мужики-то считают, что это как зуб вырвать...
      - Гады они все, кобели паршивые...
      ...Она потеряла все: ориентиры, смысл в жизни. Ей было 5 лет, и она навзрыд плакала в телефонную трубку:
      - Витя, я уже дома. Приезжай, пожалуйста, ко мне, мне очень плохо!
      - Ты же знаешь, как я занят, - ответил ей пьяный и веселый ананасовский голос. Сквозь помехи слышны были хохот и звон стаканов в репортерке - наверняка очередная дешевая пьянка.
      - Ты же знаешь, как я занят! - в голосе Ананасова уже звучало неподдельное негодование. - Я работаю! И не смей отвлекать меня от работы! Все! - и он бросил трубку.
      ...Она как-то пережила эту ночь: ей все казалось, что это сон, кошмарный сон, что это происходит не с ней - с ней не может произойти такое, ведь она никому не сделала зла. За что? За что же ей это, Боже? Ведь все началось с того, что она захотела помочь человеку... Может быть, завтра ей удастся найти ответ - поговорить с Ананасовым.
      ...Утром она открыла дверь репортерки - и на нее с негодованием обернулись все, кто там был. В центре толпы стоял главный редактор, грузный мужчина лет 50-ти, и грозно смотрел на нее:
      - Я поражаюсь вашей наглости!
      Кошмарный сон продолжался. Анна застыла на месте, уставившись на редактора ничего не понимающим взглядом.
      - Что вы на меня смотрите, как баран на новые ворота? Вот это ваша заметка в нашей газете?
      - Моя...
      - А каким образом та же заметка оказалась в "Ведомостях"?! - редактор гневно потрясал газетой. - Вот - слово в слово! Только без подписи.
      - Я не знаю, может быть, это просто совпадение... - Анна вдруг почувствовала, что дико устала.
      - Совпадение, как же! - пролаяла злобная старушенция с трясущейся головой. - Пригрел ты, Витечка, змею на груди!
      - Какая же ты дрянь! - словно в замедленном фильме, Анна увидела налитые пьяной ненавистью глаза Ананасова.- Я тебя привел в газету, а ты мне чем отплатила! Чтобы ноги твоей больше здесь не было! Или вышлю из города в 24 часа - ты мои связи знаешь.
      - Я ничего не понимаю, - нет, она понимает, что это сон, что это ей просто снится, - Но можно же выяснить, как так получилось...
      - И выяснять тут нечего, - редактор пренебрежительно махнул рукой, - и так все ясно. Виктор прав: вам не место в нашей газете.
      - Я выясню, в чем тут дело, - с неожиданной твердостью сказала она.
      ...Она открыла дверь с наклейкой "Санкт-Петербургские ведомости". За столом сидел аккуратненький чиновник в белоснежной рубашке и прилизанными волосами - типичная канцелярская крыса. Вернее, тихая мышь.
      - Увы, я вам очень сочувствую, - он отводил взгляд от ее заплаканного детского лица, красных молящих глаз, - но помочь ничем не могу. Мы не имеем права разглашать имена тех, кто поставляет нам информацию.
      Анна молча пошла к двери, уже открывая ее, она обернулась:
      - Это сделал Ананасов? - очень тихо спросила она. В глубине души она уже знала ответ. Алкоголику всегда нужны деньги...
      - Да, - чиновник посмотрел ей наконец в глаза. - Он принес вашу заметку как свою и получил за это деньги. И, как я понимаю, свалил всю вину на вас. Такие случаи у него уже были, правда, он еще ни разу не попадался. Все было шито-крыто. Я вам очень сочувствую, но повторяю - ничем помочь не могу. Я не могу даже раскрыть правду: у Ананасова очень большие связи. Вы знаете, что у него отец - бывший шеф КГБ?
      ...Она вышла из кабинета, а в голове проносились отрывки каких-то идиотских фраз: "Он же мог спасти и меня, и себя, просто сказав: "я ее знаю - она не могла так поступить". Но он нарочно подливал масла в огонь, орал больше всех; он больной и сумасшедший, а она тоже сумасшедшая, раз связалась с ним. "Он предал меня, он говорил, что я спасла его от самоубийства, а сам меня предал..."
      - 13 ноября, - вслух сказала она. Она не продолжала - она знала, что это означает.
      
      - Что - 13 ноября? - переспросила Соня.
      - В этот день, то есть через неделю, я решила покончить счеты с жизнью.
      - Что же тебя спасло?
      Анна саркастически улыбнулась:
      - Один добрый человек, оценивший по достоинству мой талант!
      ... Словно сквозь ватное одеяло она слушала добрый мужской голос - смысл доходил не сразу:
      - Девочка, ты же умница! Я читал твои статьи. Что ты там делаешь в этой глуши?! Приезжай к нам в столицу - будешь тут учиться, работать, жить у меня. Места хватит: две квартиры, мастерская...
      Анна улыбнулась Соне:
      - Мне терять было нечего - я и поехала. Он известный фотограф. Работал в крупной газете.
      ...Анна крепко спала, когда в комнату на цыпочках вошел плотный седобородый человек. Он был абсолютно гол. Потихоньку он стал залезать на кровать со спящей девчонкой, но как та не намаялась за день, все же проснулась - и тут же спрыгнула с кровати. Кошмар, похоже, затягивался и снился ей теперь уже в другом городе.
      - Анатолий Давыдович, вы что!
      - Ты что, не знаешь, - если женщина приезжает в гости к мужчине, это автоматически подразумевает... Ну-ну, не строй из себя оскорбленную невинность, знаю я вас, журналисточек - все вы пиздодавки. Иди сюда, - он похлопал рукой по кровати, - ты же хорошая девчонка...
      - Но вы же мне в отцы годитесь! Даже в дедушки! - Господи, как же его вразумить?! Привыкай, что все эти слова о таланте - не больше чем слова, а ты для мужчин просто вещь, которой хочется попользоваться. И всем им насрать, что у "вещи" на душе... Ну нет - не будет она с ним спать - лучше выпрыгнет в окно!
      - Ну и что - есть отцы, которые трахают своих дочерей. - Боже, это становится просто смешно! Она вдруг успокоилась, села на грязный матрас на полу:
      - Я буду спать здесь. И попробуйте только ко мне прикоснуться!
      В комнате повисла недобрая тишина.
      - Слушай, тебе у меня, вообще-то, жить не стоит, - раздался с кровати голос фотографа, - жена, две любовницы, а тут еще ты - сама понимаешь...
      - Я у вас не задержусь, - ядовито сказала Анна. - Спасибо, что пригласили!
      Она молча вытирала слезы, ежась от сквозняка на полу. Потом ее вдруг разобрал смех. Он был болезненный, но все же это был смех сильного человека. Незаметно из беспечной школьницы она превратилась в женщину, которая больше ничего не боится. После Ананасова ей уже ничто не страшно. И не какому-то сластолюбивому дядьке ее запугать!
      ...Ранним утром она подошла к автобусной остановке, поставила чемодан на асфальт и сладко зевнула. Выспаться так и не удалось - всю ночь они с развратником-фотографом караулили друг друга. Худенькая темноволосая девушка в беретке улыбнулась ей:
      - Девушка, простите, у вас такой вид, словно вам некуда идти!
      Анна улыбнулась в ответ:
      - Девушка, это очень смешно - но мне в самом деле некуда идти!
      Странная москвичка вместо института привела ее к себе, разрешила жить, сколько она захочет. А Анна потом так и не удосужилась задуматься: что бы она стала делать, если бы не это невероятное везение. Но в ее жизни так было всегда - удача и драма шли рядом, и амплитуда с годами все увеличивалась: провалы были все чудовищней, но и удачи выпадали просто сказочные. Вот об этом она и думала иногда: что ждет ее дальше, если она только в начале пути? Звездный успех?Смерть?Или и то, и другое?
      - А в моей жизни все всегда было хорошо - слишком хорошо, - вздохнула Соня. - Мне не с чем сравнивать, но я это чувствую. Я росла в роскошной тепличной атмосфере, меня все безумно баловали и защищали. И даже та грязь, в которую мы с девчонками иногда с наслаждением зарывались, как-то меня не касалась. Я не представляю, что будет со мной дальше - например,если умрет моя мама. Что я тогда буду делать и смогу ли я вообще работать, позаботиться о себе? Анька, я так избалована - ты себе даже не представляешь! Где-то это и хорошо, потому что так ты берешь от жизни все, как будто это само собой разумеется... Но я же ничего не умею делать, да честно говоря, и не хочу! Я иногда задумываюсь о будущем - и сразу стараюсь не думать: пусть все течет как течет. Может, кривая и вывезет, а может, вся лафа когда-нибудь кончится. Не знаю. Ну и плевать,- я верю, что не пропаду!
      - Может быть, своими неудачами мы платим за свои победы, - сказала Анна, - во всяком случае, на своей шкуре я это чувствую. Видишь, тебе все было дано от рождения - все, что захочешь, а мне нужно было всего добиваться самой. И если бы я не рыпалась, не обламывала ногти и не прокусывала иногда себе губы до крови - сидела бы я сейчас в своей глухой деревне - как мне, наверно, было сперва предначертано судьбой. Но я ее стала менять по своему произволу, и, наверное, я должна за это платить - ведь я меняю свою карму. Ну что же, я согласна: лучше смерть от чрезмерной жизни, чем жизнь в тихом болоте, в котором, кроме пьянки и тупой работы, ничего не происходит... Ведь я попросту сбежала оттуда - высшее образование было только предлогом.
      
      ...Больше никто из их класса не поехал никуда поступать, и ее отец отозвался о ее поступке, как о блажи: женщине, по его понятиям, образование вообще ни к чему - он всегда хотел сына, вот пускай она поскорее выходит замуж и рожает внуков - непременно мальчиков. Она помнит, как ей было до смерти обидно - в 16 лет ее жизнь уже считалась конченой и расписанной, а она сама не более чем несушка, средство для получения будущих мальчиков... Ну уж фиг! И она поехала в Питер наперекор всему. Втайне ей было не важно куда поступать - главное, вырваться из дома, уехать от бесконечных ежедневных скандалов, от удушающей скуки унылой провинциальной жизни. Техноложка показалась ей тем вузом, куда она точно поступит -конкурс туда был всего 4 человека на место, а химию она знала хорошо и даже вроде как любила. И она действительно поступила- но потом начался кошмар. Не только, впрочем, для нее- для всей их группы. Им дали куратора по фамилии Грачев- коренастого дядьку с большой залысиной. Он же ежедневно преподавал у них неорганическую химию. И вот этот самый Грачев сразу же начал издеваться над 17-летними салагами как на занятиях, так и после них. Ежедневные контрольные! После них- всем двойки и колы !После них, опять же ежедневные- пересдачи до позднего вечера! И вдобавок этот Грачев оказался жутко язвительный и желчный и жестоко высмеивал каждого отвечающего у доски. Да и тем, кто оставался на местах, тоже доставалось.. Словом, всем приходилось несладко, но Анннушку вскоре начало настораживать еще вот что: она заметила, что Грачев начал уж как-то очень подолгу простаивать над ней. когда она отвечала на вопросы очередной контрольной. И как-то уж слишком при этом к ней прижиматься. Ощущение было такое, будто сзади тебя притаился голодный хищник и вот- тот прыгнет.А потом- что он тебя уже схватил и вот-вот загрызет. И не списать опять же! Она пыталась отстраняться, даже пихала его локтями- но Грачева, похоже, все это только лишь раззадоривало. Вскоре Анна заметила, что чаще всего на пересдачи Грачев вызывает самых красивых девочек- гораздо чаще, чем остальных! А ее- все время. Все время! Каждый божий(вернее,чертов) день! И вот они по очереди заходили из аудитории в грачевский кабинет и вылетали- многие в слезах. Наступала ее очередь. Она заходила, протягивала листок с ответами- но он тут же подкидывал ей новые задачки. Был уже вечер, голова от голода и жажды не хотела соображать, но Анна честно пыталась вырваться из этого заколдованного круга. Но Грачев не хотел ждать, пока она разделается со всеми тремя заданиями:-Так,10 минут прошли, сколько решила? Одну задачу. Очень плохо, кол. Придешь завтра!
      Назавтра все повторялось. Часто, когда она отвечала на это дополнительные вопросы, он опять наклонялся над ней, прижимаясь всем телом. Его рука лежала совсем рядом с ее рукой. Она понимала, что пятерка была бы в кармане, если бы...Не зря же он теперь заставлял ее отвечать после всех, когда они оставались на кафедре совсем одни. Но она его ненавидела. Ужасно, смертельно. И еще боялась.. И химию она теперь тоже ненавидела. Кое-как упросила деканат во время сессии пересдать все другому преподавателю(Грачев был резко против).Ее спросили, почему. Она сказала: "Не сложились отношения с преподавателем".Сказать правду она боялась: ей бы все равно не поверили. Она открыла ее только одному человеку, тому самому другому преподу- и тот просто смешал ее с дерьмом: как она посмела до такого додуматься?"Я Евгения Федорыча знаю 20 лет, а вас вижу впервые в жизни! Кому я должен верить?!" В результате из вуза ее все же не выгнали- но она сама начала думать, что надо что-то менять, потому что терпеть такие муки еще 5 лет- нет уж, фиг! Как-то так вышло, что Анна стала сотрудничать с институтской газеткой-"Технолог". Это было просто как отдушина, и Анна совсем не собиралась заниматься этим профессионально(она скорее подумывала об академии художеств или философском факультете)- но однажды редакторша "Технолога" вдруг спросила ее: "Ты так активно пишешь, наверно, хочешь журналистом быть? Но подумай, чем хуже быть учителем? Или инженером..."
      Инженером! Только не это! Во первых- самая нищая профессия(раньше она этого не понимала -идея удрать из дому была важней, но теперь осознала очень четко). Во вторых, скука смертная! После этого мысль о переходе на журфак все чаще приходила к ней в голову. Но их молодая и продвинутая преподавательница философии сказала, что в универе все блатные- особенно на гуманитарных факультетах. все с папиками или спонсорами. Или же спят с преподавателями ради поступления и за оценки("И я так делала- а что такого?"-хладнокровно делилась опытом Елена).Но все равно- по крайней мере, там хоть будет интересно. И даже если и придется с кем-то переспать, наверняка гаже Грачева там никого не будет(с Грачевым она не могла переспать уже просто из принципа. Пусть ее лучше выгонят с треском. Но он ее ни за что не получит, хорек проклятый!). По весне она сообщила о своих планах предкам. Мама, как всегда, восприняла эту новость отстраненно и кисло(как будто речь шла о дочке знакомых),зато отец разьярился: -Что?! Да я тебя, тлять такую, вообще поддержки лишу! С голоду подохнешь! Два высших образования- совсем сдурела?!
      Но она знала, что он скажет, и не испугалась.. Две недели провела в библиотеке, готовясь к литературе и русскому(после сессии в Техноложке, которую ей удалось сдать лишь чудом. И только благодаря тому. что неорганику она опять сдавала другому преподу). Но на журфак не поступила- не хватило всего 1 балла. Из-за экзамена по истории- их всех распределили по подгруппам, и каждая из них шла в свою комнату. Из одной все выходили с пятерками, из другой- почти только с четверками, из третьей-с трояками. Анна с противным чувством где-то под ложечкой увидела, что ее фамилия в том списке, откуда все вылетают с парами(ну как тут не вспомнить слова про блат и что все подстроено!). И ей поначалу тоже хотели влепить два- даже не выслушав ответ на первый вопрос. Но ей повезло- вторую тему она знала на уровне вуза("Литература серебряного века"). И ее пожалели и поставили трояк.
       Ну и ладно- не очень то и рассчитывала! В Академию художеств ей тоже, скорее всего, не прорваться- конкурс чуть ли не 200 человек на место, а берут всего несколько студентов. И еще ее очень поразила ведомость с результатами экзамена за рисунок:: 2,2, 2, 2- пахнуло чем-то знакомым,грачевским. Значит, в следующем годе она попытает счастья с факультетом философии. Но, скорее всего, будет просто работать журналистом без спецобразования, как многие бывшие инженеры и учителя(что она уже и начала делать, памятуя об угрозах отца- надо же ей было на что-то жить). А Техноложка? Может, потерпеть еще год, только год- ради прописки, без которой никуда, а потом что-нибудь изменится (может, она встретит своего "принца").А не встретит -придется терпеть еще несколько лет. Словом. надо решать, что лучше: неизвестно какой муж, выбранный впопыхах или гнусные домогательства Грачева. Вернее, что хуже...Но ей повезло- со второго курса химию у них вел уже другой преподаватель- улыбчивый и очень вежливый. И Анна теперь. как и многие в группе, ходила в круглых отличницах. Ноучеба ей все равно нравилась все меньше(то есть не нравилась все больше). Может, лучше уж семейная жизнь с кем-то?
      ...Уже в октябре ее ни с того ни с сего вдруг потянуло зайти в общагу - какого черта, она не понимала и сейчас, ведь уже месяц она жила в съемной комнате, и делать ей в общаге, где она была только прописана, было абсолютно нечего. Она заглянула в ящик для писем в ячейку на букву "М" и обнаружила телеграмму на свое имя с факультета журналистики - ее просили срочно туда зайти. Послание пришло накануне - явиться нужно было завтра.
      Назавтра милый человек с детской улыбкой - она узнала его, он был один из членов приемной комиссии - объявил ей, что набрали 99 человек, а план - 100, и из всего моря недобравших 1 балл выбрали именно ее. Потому что у нее много публикаций, пусть и в доморощенном институтском "Технологе", и "мы считаем, что достойны именно вы". Но это было еще не все: предстояло выиграть битву с замдеканшей, неизвестно почему невзлюбившей Аннушку с первого взгляда (потом она будет пытаться выгонять ее с каждого курса). Анна слонялась под дверями и слышала, как эта суровая дама - ей бы наган и кожанку - вещает словно бы не о ней:
      - Она наглая и неуправляемая! Ей не место в этих стенах! - ее поддержали какие-то другие голоса.
      - Но также веселая, общительная, любит жизнь и людей, - возразил ее защитник - тот самый преподаватель Ее нахальство, как вы говорите, - это смелость ребенка, не стесненного условностями. Я наоборот бы желал, чтобы это качество в ней не пропало с переменой круга общения. Поймите, у нее есть самое главное - талант. Я считаю, что именно она достойна в первую очередь , и я не успокоюсь и пойду к ректору!
      Тогда она получила важнейший урок: человек может бороться один против всех - и победить. Ее отстоял тот самый преподаватель. Она еще долго думала, что наверняка он потребует платы за это. Он был молод и привлекателен, но не в этом дело, - если бы он захотел, она переспала бы с ним просто из чувства благодарности. Самое удивительное было то, что он ничего не требовал, а позже она увидела, как он делал добро и другим людям, ничего не прося взамен. Она почувствовала тогда, как в ее душе что-то щелкнуло, словно приоткрылась какая-то дверца, впуская тепло и свет. Ведь она приехала в этот город озлобленным волчонком, совершенно не верящим в добро, если, конечно, оно не совершалось из корысти. Она была тогда так похожа на Соню - только ее юношеский цинизм не маскировался улыбками и кокетством, как у подруги, а наоборот, ощетинивался колючками, защищая сердце. Благодаря Геннадию (вот прикол, его, этого ангела без крыльев звали так же, как и ее ханурика-соседа) она оттаяла, по-другому взглянула на мир. Или это он вытащил из нее то, что до поры спало? Год она проучилась в двух вузах(пришлось, так как на журфаке прописку не давали), а потом папа все-таки сделал царский жест: завел себе новую иномарку, а ей пожертвовал свои старые жигули в обмен на комнату в питерской коммуналке. Общажная прописка стала не нужна, и Анна с легким сердцем бросила Техноложку, оставив себе только журфак. К этому времени она уже успела полюбить журналистику, дававшую ей то, к чему она так стремилась - непрерывную смену приключений и впечатлений, она полюбила свою профессию - и Андрея. Но именно благодаря ему и Ананасову дверца доверия к миру вновь захлопнулась - и, может быть, навсегда.
      - И что было потом? - спросила Соня.
       - Назад мне возвращаться не хотелось - опять видеть эти постылые рожи. В Москве я как-то зашла в "Аргументы и факты", познакомилась там с людьми. А поскольку после Ананасова я даже смотреть не могла на мужиков, у меня было много свободного времени. Я сделала себе не плохую карьеру.
      - А с какой это стати абсолютно чужая девушка потащила тебя к себе домой? - игриво спросила Соня.
      - А почему бы и нет - женщины всегда были ко мне неравнодушны! - Анна с усмешкой посмотрела на подругу. Та лукаво опустила глаза.
      - А скорее всего, женщины просто добрее и смелее мужчин, - с хорошей улыбкой сказала Анна.
      - Боже мой, что ты пережила - хуже себе представить невозможно, - вздохнула Соня. Хотя нет - возможно...
      ...После той глупости в спортзале Игорь от нее не отставал. "Я не предлагаю тебе сожительство, дура, - злился он, - я предлагаю тебе замуж!" Она была ни в какую - и он начинал орать: "В бетон замурую, сука!" А она кричала ему в ответ: "Лучше в бетон, чем тебя облизывать!" И вот однажды она, как всегда, втроем с Сашей и Эвелиной, плюс Игорь, который прилип к ней, как банный лист, ловили на обочине такси, чтобы ехать отмечать Игорев день рождения. Соня толкнула Эвелину в бок и тихо прошептала:
      - Выручай! Я хочу с ним разорвать. Помоги мне - я должна застать вас вместе в одной постели.
      Эвелина деловито облизала нижнюю губу:
      - Чего не сделаешь ради подруги!
      В машине Соня посадила Эвелину посередине рядом с Игорем, сама села с другого края, подальше от ненавистного ухажера. Саша за неимением места - спереди сел Игорев дружок - примостилась на Игоревых коленях. Едва они расселись, Соня снова пихнула Эвелину - и рука последней двинулась в путешествие, поползла по бедру, затянутому в джинсы, добралась до ширинки. Расстегнула, погладила нежно, потом смелей - и, ничего не обнаружив, стала там рыться совсем уже неприлично. Так ничего и не откопав, Эвелина с недоумением скосила глаза и вдруг начала неудержимо хохотать: она перепутала ширинки Саши и Игоря - оба они были в джинсах. Саша, думавшая, что ее ласкает Игорь, также осторожно скосила глаза и в свою очередь засмеялась. Соня и Игорь недоуменно переглянулись.
      ...Они уже закончили пировать, а с Сониным планом так ничего и не выходило. Влюбчивая Саша весь вечер не отходила от Игорька, мешая действовать Эвелине, Соня злилась, и то и дело тыкала в бок подружку, та в свою очередь огрызалась:
      - А что я могу поделать? Пойди убери Сашу...
      Соня подошла к танцующей парочке: Саша прижималась к Игорю всем телом, томно заглядывая в глаза. Игорь нежно ей улыбался - со стороны он был ну просто невинный мальчик.Ласковые глаза, радужная детская улыбка... Он хорошо умел держать себя в руках и использовать людей в своих интересах (в этом плане она им восхищалась) - на глазах у Сони всего за полгода он проделал путь от простого выпускника физкультурного института до крутого "нового русского", подружился с влиятельными чинами в мэрии и собирался вскорости баллотироваться в депутаты. Во всяком случае, успех у избирательниц-женщин молодому бизнесмену был бы обеспечен - Соня в этом не сомневалась. Он никогда не показывал на людях свое истинное лицо, всегда был отменно вежлив и любезен, и только в компании с прежними дружками или с ними, малолетними дурами-авантюристками, чувствовал себя в безопасности, позволял себе расслабиться, переходил на привычные матерные выражения и лапал всех близлежащих телок без разбора.
      Соня не без труда отозвала Сашу в сторону:
      - Хочешь остаться? Со всеми вытекающими последствиями? Я не против.
      Саша виновато улыбнулась:
      - Я знаю, что он твой парень, но он мне так понравился! Ты не обижаешься?
      - Нет-нет, все в порядке, - быстро сказала Соня, улыбнулась Саше и со вздохом облегчения подмигнула Эвелине.
      А рано утром ее разбудил телефон. Соня подняла трубку и услышала страшные рыдания. Она узнала Сашу, но та еще долго была не в состоянии говорить.
      - Сашенька, Боже мой, что случилось?! - ошеломленно повторяла Соня. Она уже догадалась, что здесь не обошлось без Игоря и с ужасом думала, что с ней теперь сделает Сашина мама. Ведь ее доверчивой доченьке еще и 15 нет.
      ...Обнаженные Игорь и Саша ласкались на диване, как вдруг Игорь встал:
      - Сейчас я вернусь, - он нежно чмокнул Сашу и вышел. И почти тут же в комнату вошел друг Игоря - абсолютно голый.
      - Он раздел ее для друга! - Сонин голос звенел от возмущения, - но мало того, он ее продал!
      - Что значит "продал"? - изумилась Анна.
      - То и значит - в прямом и переносном смысле.
      ...Игорь вывел Сашу из подъезда, поцеловал на прощание:
      - Извини, малыш, в следующий раз у нас с тобой все будет просто о'кей. - Он показал ей на машину с четырьмя сидящими в ней мужчинами: - Я договорился с друзьями, они довезут тебя до дому.
      ...Она стояла перед ними, дрожащая, голенькая и беззащитная, и умоляла, рыдая:
      - Пожалуйста, отпустите меня, отвезите домой! Или я все расскажу Игорю!
      Компания только весело гоготала в ответ:
      - Как же, ему это будет очень интересно! Он за тебя хорошие денежки получил...
      Они насиловали ее всю ночь, - сказала Соня.
      - О Боже! - прошептала Анна.
      - Да ладно, - Соня принялась красить глаза, - самое интересное, что после всего этого мне как ни в чем не бывало позвонил Игорь и снова предложил руку и сердце. И знаешь, какой был его главный аргумент? То, что между ним и Сашей ничего не было!
      Анна рассмеялась:
      - А мне Ананасов после всего тоже предлагал пожениться. Я начала хохотать, как сумасшедшая, а он схватил мою куртку и вышвырнул в окно. Я думаю, я была для него способом мести бывшей жене. Удобный объект: моложе, красивее. Все время пыталась понять и помочь,- а надо было просто срать на голову, как это делала она - и был бы шелковый, пикнуть бы не посмел! Увы, я поняла всю эту арифметику обращения с мужиками слишком поздно.
      - Ты абсолютно права: по-хорошему они не понимают - сразу начинают вести себя, как скоты, - вздохнула Соня. - Сужу по своему Димочке - едва я дам слабинку, он тут же начинает тявкать.
      Раздался звонок в дверь. Соня замолчала и пошла открывать. На пороге ей заулыбались две китаянки:
      - Мы пришли рассказать вам о Боге...- конец фразы они договаривали, перестав улыбаться и испуганно прячась друг за друга: сверху вниз на них пялилась Соня с самым зверским выражением на лице, в мятой расстегнутой мужской рубашке навыпуск, лифчиком в руке и дико накрашенным одним глазом. Китаянки стали тихо пятиться к лестнице: - Извините... - они швырнули на пол религиозные книжки и кинулись вниз по лестнице.
      Да, Богу здесь было явно не место! Соня вернулась в комнату.
      - Кто там? - спросила Анна.
      - Не знаю, убежали! - пожала плечами Соня. Она шутливо обвела руками Аннушкины плечи: - О чем задумалась, девица-красавица?
      - Был бы такой мужик, который бы все понимал, - вздохнула Анна, - с которым можно было бы обо всем поговорить...
      - Ага, подруга с членом! - ухмыльнулась Соня.
      - А ведь это возможно...,- мечтательно протянула Анна.
      - Сказки венского леса!
      - А голубые...
      - Точно! - Соня аж подпрыгнула. - Педики ведь обычно очень утонченные и изысканные.
      - Представляешь, они к нам совсем не будут приставать! - с восторгом сказала Анна.
      - Но где же их берут?! - жалобно протянула Соня. - Они же не клюнут на нас, как на женщин.
      - Сейчас я позвоню одной девчонке с телевидения, она все знает, - Анна сняла трубку. - Алло, Илона? Илоной звали чрезвычайно миниатюрную брюнетку лет 18-ти, но на вид ей было невозможно дать больше 12-ти лет. Она любила носить очень декольтированные платья с блестками и боа из страусиных перьев и кокетничать напропалую.Но при всем своем легкомыслии Илона была весьма умненькой девочкой и так же страстно заботилась о карьере, как и о развлечениях.Как истинная дочь дипломата.
      - Это ты, Энн? - манерно спросила она. - Как здорово, - а мы с папой только что из Парижа!
      - Ну, ты, наверно, уже все позабыла, что в родной глуши делается?
      - Ну, смотря что... - лукаво улыбнулась брюнетка.
      - Видишь ли... - Анна замялась, - ну, тебя трудно чем-то удивить. Слушай, ты случайно не знаешь, где у нас собираются голубые? - она выслушала ответ и кивнула Соне. Та радостно и хищно потерла руки.
      - Что, к голубым собралась? - Илона надула губы, - а я вот хочу негра!
      - Негра? - машинально переспросила Анна, - голова ее была занята другим.
      - Да, негра! Большого негра! Огромного негра! - Илона и шутила, и говорила всерьез.
      - Почему же именно негра? Или тебе уже мало белых?
      - Тебе разве не знаешь, что у негров самые большие, Энн? И что негры и арабы считаются лучшими любовниками в мире? Только арабы нежные, а негры - это просто сексмашины! У одной моей подруги было уже 27 негров и теперь она спит только с ними. М-м, как я хочу негра! - Анна и Илона расхохотались одновременно.
      ...Они неслись по улице, распугивая прохожих радостными криками:
      - Голубые! Голубые! Они были так близко, а мы и не знали! - они подбежали к театру эстрады.
      - Извините, а у вас тут должна быть дискотека, - выпалила запыхавшаяся Соня.
      Пожилая вахтерша, вязавшая носок, нисколько не удивилась:
      - По субботам это у них. Девчата, в субботу приходите.
      Поникшие подружки побрели обратно. Вдруг сзади раздался окрик:
      - Аннушка, ты ли это? Не узнаешь, совсем зазналась?
      Девушки обернулись - им улыбались два парня постарше их, лет 25-ти, с хитрыми продувными физиономиями.
      - Кто это? Шепотом спросила Соня.
      - Мы однокурсники, - так же тихо сказала Анна. - Кстати, они гомики.
      - Аннушка, признавайся, как тебе удалось прорваться в "Аргументы"? Я помню, когда мы поступали, ты была никто и ниоткуда, - засмеялся курносый, похожий на крысу.
      Второй, напоминающий черную обезьяну, подхватил:
      - Ох, Аннушка весь Лениздат считает, что ты самая хитрая, самая наглая, самая изворотливая, самая...
      - А может быть, самая умная и талантливая? - перебила его Соня. - Анна, почему ты молчишь? Ты же должна гордиться собой!
      Конкуренты Аннушки ухмыльнулись.
      - А я считаю, что вы оба такая мразь, что жаль тратить на вас время! - Анна взяла Соню под руку и пошла прочь.
      - Тоже мне, королева!
      - Я же говорил, она зазналась! - обиженно закричали им вслед.
      Некоторое время они шли молча, потом Анна подняла голову и недобро сощурила глаза: впереди них плелся невзрачный мужичонка с болонкой, явно гуляя перед сном.
      - Соня, тебе нравится его фигура? - громко спросила Анна.
      - Тише! Ты что так кричишь, - зашептала Соня.
      - А почему нет, они же нас обсуждают, - также шепотом ответила Анна. Соня понимающе улыбнулась и, в свою очередь, подхватила: - Да! Особенно мне нравятся его мускулистые плечи!
      Мужичонка ускорил шаг.
      - А какая походка! Прямо лебедь! - не отставала Анна.
      - Оно, наверное, училось на курсах манекенщиц! - захихикала Соня. - Но что меня больше всего поражает, так это его сладенький животик! Мне даже становится трудно идти!
      Мужичонка уже почти бежал.
      - Но не может же быть все совершенно! - восторженно воскликнула Анна. - Соня, как ты думаешь, у него большой член?
      - Зачем же спорить - пойдем проверим! - радостно подхватила Соня.
      При этих словах мужичонка бросился бежать, таща за собой визжащую болонку и теряя домашние шлепанцы.
      Анна и Соня дико расхохотались и затопали ногами, изображая погоню. Соня брезгливо приподняла двумя пальцами один тапок:
      - Смотри, оно у нас прямо как Золушка! Мужчина, а как же ваш башмачок?!
      
      
      - Я уезжаю на неделю на родину. Но я буду писать тебе, - сказал Барт.
      - Не надо, не пиши, - засмеялась Анна. - Пока твое письмо дойдет, мы оба поседеем. Если оно вообще дойдет!
      - Тогда я буду тебе звонить.
      - Ты не дозвонишься, мои соседи опять сломали телефон.
      - Тогда я все-таки буду писать.
      Анна пожала плечами:
      - Как хочешь.
      "Скорей бы с ним попрощаться и пойти в театр, к веселым друзьям-начальникам", - нетерпеливо подумала она.
      - Я тут составил список тех, кто поедет в Америку, - сказал Магомед Махмуду, когда она вошла.
      - Сейчас я буду составлять свой список - список Шиндлера, - Махмуд улыбнулся Анне, скромно присевшей на стул в углу кабинета. Она поймала себя на мысли, что ей страшно нравится просто вот так сидеть и смотреть, как они шутя расправляются с делами; и хотя дел было невпроворот, шутили они непрерывно - словно бы не уставали. А ведь они еще и репетировали и танцевали, помимо этой своей бурной руководящей деятельности - в общем, она не переставала им удивляться. Это был новый, ни на что непохожий мир. И она училась здесь самому главному, тому, чему не учат нигде - искусству управлять людьми.
      - Аночка, хотите сегодня пойти на Хосе Каррераса? - словно невзначай, спросил Магомед. - Всего один концерт в нашем городе. Это очень закрытое мероприятие, только по приглашениям - для ста избранных, - он рассмеялся. - Мэр будет.
      - Спасибо большое, я бы с радостью, но у меня в это время зачет. У нас же сессия. Кстати, спасибо, - я из-за вас вчера получила пятерку по философии, а там полкурса с двойками повыгоняли.
      - Упаси Господь, Аночка, мы тут ни при чем! - с притворным ужасом воскликнул Магомед. - Мы же танцовщики балета - люди темные, необразованные!
      - Ох, Магомед, с вами пообщаешься - научишься так классно лапшу на уши вешать, что уже никакие учебники не нужны, - в том же шутливом тоне ответила Анна.
      Магомед посмотрел на нее оскорбленным взглядом невинного младенца. Махмуд оторвал глаза от списка и весело улыбнулся, - дескать, откопали мы экземпляр! Ну и потеха!
      
      
      - Я понимаю, тебе это льстит, - задумчиво сказала Соня, и ее слова отозвались гулким эхом от стен старинного подъезда ее дома. - Ведь это настоящее искусство, настоящие звезды, а не то что эта эстрадная шушера. Ведь за рубежом только наш балет и опера высоко котируются - больше ничего.
      - Может быть, это что-то единственное настоящее в моей жизни, - улыбнулась Анна. - После стольких лет "подделок", фальши и пустоты, - она сказала это так тихо, что Соня не услышала, и Анна обрадовалась этому - подруга наверняка сказала бы что-нибудь ехидное.
      ...Они подошли к "Горьковской". Когда они выходили, на улице накрапывал дождь, теперь он лил как из ведра.
      - Странно, а где Дима? - удивилась Соня.
      Они зашли в вестибюль станции метро и увидели сониного воздыхателя: он смущенно улыбался, заглаживая назад ладонью мокрые волосы.
      - Ах, вот ты где! - холодно процедила Соня. - Здесь мы тебя могли вообще не заметить!
      - Сонечка, но ведь дождь...
      - Что?! Да другие меня часами ждали под проливным дождем, под тропическим, не то что этот ничтожный, и даже пикнуть не смели! И счастливы были! Ты что - сахарный? Не растаял бы!
      Анна тихонько дернула Соню за рукав:
      - Да ладно. Будет тебе. А если бы он простыл, кто тебе продукты будет покупать?
      - Ты права, - Соня сразу остыла.
      - Но в целом мне нравится твой метод "Дима - к ноге!", - продолжала шептать Анна, лукаво блестя глазами.
      Обе девушки прыснули.
      -ты знаешь, я заметила странную вещь, - сказала Соня, - когда я с ним по-хорошему, так он тут же начинает вести себя, как свинья. И наоборот. Я все больше прихожу к мысли, что с мужиками нельзя обращаться по-человечески, они этого просто не понимают. Не ценят -и не оценят никогда! Или.может, кто-то поймет -но только когда уже будет никому не нужным старпером со вставной челюстью, запахом из рта и геморроем- вот тогда он пожалеет обо всех гадостях, что вытерпела от него жена и любовницы. Да только будет поздно...
      ...Они успели влететь в последний вагон, все в каплях дождя - и дверь тут же захлопнулась. В душном пространстве, полном испарений от влажной одежды и волос пассажиров, царила странная атмосфера. Казалось, люди откинули навязанные табу, забыли условности. Все было словно пронизано сексом. Несколько парочек без ложного стыда целовались взасос - одной из них были два парня с серьгами в ушах.
      - Хорошенькие, - прошептала Соня Анне на ухо и обе хихикнули. Прямо под носом у них сидели мальчик и девочка лет 10-12-ти, они по очереди хватали друг друга за причинные места и заливались хохотом.
      Девочка лет 4-х при рывке вагона ударилась носиком прямо в ширинку своему молодом отцу, которая тут же набухла.
      - Больно? - спросила малышка, задирая голову. Папа, покрасневший как рак, помотал головой.
      Девочка погладила "больное" место ладошкой:
      - Щекотно?
      - Щекотно, - выдохнул чуть живой папаша. Отлично сознающий, что за ними от нечего делать наблюдает весь вагон. Девочка продолжала гладить своей крохотной ручкой папину ширинку, доверчиво поглядывая на него.
      - Вот блядь! - восхищенно выдохнул кто-то из пассажиров. Папаша свирепо глянул на мужика, и тот умолк.
      Анна обернулась к Соне и Диме - Сонькин воздыхатель стоял весь багровый, зажав ногу любимой между своих ног, и шептал:
      - Сонечка, я больше не могу!
      - Отлично можешь! - шипела в ответ Соня.
      К счастью, от "Горьковской" до "Невского" всего одна остановка; они вышли и наваждение кончилось.
      
      
      - Где ты тут? - спросила Анна, перебирая Сонины фотографии.
      - Вот! - Соня ткнула пальцем в двухлетнюю кроху, сидящую в игрушечном автомобильчике. - похоже, я уже тогда мечтала о "Мерседесе"! - со смехом выдохнула она. - Смотри, какое хитрое лицо - мол, меня просто так на понт не возьмешь! А вот это - мой жених, - она взяла другую фотографию.
      - Он был самый сексуальный мальчик в детском саду. Кстати, тоже имел к балету некоторое отношение.
      - В шесть лет? - удивилась Анна.
      Соня расхохоталась:
      - Ну, понимаешь, у него уже тогда было так много в штанах, что мы все над ним смеялись: "Удальцов, ты прямо как в балете!" Так вот, у нас должны были быть занятия, воспиталка приходит, а никого нет - все в туалете справляют нашу свадьбу!
      ...Ух, какие серьезные у всех были лица! Свадьба - это ужасно ответственно, а для малышей игра - это жизнь, и жизнь - игра. Соня и Удальцов стояли рядом на двух соседних унитазах и с важностью посматривали друг на друга. На голове у Сони была фата, сделанная из белого вафельного полотенца. Мальчик повыше других в плаще, сделанном из занавесок, поднял руки и басом провозгласил:
      - Объявляю вас мужем и женой!
      - Целуйтесь! - закричал кто-то.
      Соня закрыла глазки и медленно потянулась к Удальцову. Он же, стремительно ринувшись вперед, с налета попал ей куда-то в район уха. Соня потеряла равновесие и замахала в воздухе руками.
      - Туш! - опять закричал кто-то и все дружно спустили воду из унитазов.
      - А что это вы все тут делаете? - обалдело спросила воспитательница, в этот момент заглянувшая в туалет.
      - А еще говорят, что в те годы секса не было! - Анна смеялась от души.
      - Ничего подобного! - горячо подхватила соня. - Мою маму чуть не изнасиловали в 15 лет, а это было в 52 году., еще при Сталине! Тогда за это вообще смертная казнь была!
      - Ты знаешь, у меня тоже был случай...- помрачнев сказала Анна.
      Она вспомнила, как бежала домой из школы, напевая песенку. На душе у нее было легко и беззаботно, как и у всякого счастливого 9-летнего ребенка. Она открыла дверь своего подъезда, стала подниматься по лестнице. Навстречу ей спускался какой-то дяденька, она не обратила на него внимания, но он неожиданно преградил ей дорогу. Она попыталась его обойти, он не давал, тихо посмеиваясь. Потом резко и неожиданно задрал ей пальтишко, зашарил рукой по брючкам, сладострастно шепча:
      - Ах ты какая!
      - Дяденька, что вы делаете? - ошеломленно спросила девочка. Она была так ошарашена, что в первую секунду не могла пошевелиться. Она ничего не понимала!
      Но она видела мерзко искаженное лицо дядьки, его пальцы противно ползали по ее телу - она догадалась: происходит что-то плохое, очень плохое. Взрослых надо слушаться и уважать, но она уже не соображала, что делает, - девочка со всей силы отпихнула развратника, ударила его кулачком, попав куда-то в район ширинки - мужик согнулся от боли, а она вырвалась и побежала, плача и крича на ходу:
      - Дурак, дурак!!!
      Дома она первым делом схватила телефонную трубку и долго ничего не могла толком объяснить ошарашенному родителю:
      - Папочка, мне противно! - плакала она. - Нет, он больше ничего не делал, он только щипался! Папочка, только, пожалуйста, никому не говори!
      ...А назавтра мама послала ее за солью к соседям. Она позвонила, ей открыл неряшливый старик в грязной майке. Он посмотрел на ребенка с грязной усмешкой:
      - Заходи. Ну, куда там тебя дядя ущипнул?
      Она онемела тогда от шока, от предательства - первый раз в жизни. И от того, от кого она меньше всего могла ждать!
      - Мой папа - "Близнецы", как и Магомед, - глаза Анны почернели от обиды, - они все жуткое трепло!
      - Слушай, а ведь у всех моих знакомых девчонок что-то подобное было, - задумчиво сказала Соня. - Да и у меня тоже...
      ...Гости Сониной мамы весело пировали за большим круглым столом - она любила собирать друзей по поводу и без повода. 9-летняя Сонечка сидела на коленях у близкого друга семьи - солидного и вальяжного мужчины лет под 50. Он со смехом что-то рассказывал ее матери, а вот девочка не смеялась. На ее лице появилось удивление, быстро перешедшее в отвращение. Друг семейства работал на два фронта, и пока он вешал лапшу на уши мамаше, его руки жадно шарили по детским бедрам, прижимая тельце девочки к себе. Соня пыталась слезть с колен, но мужик только похохатывал и еще крепче прижимал ее к своим брюкам.
      - Или вот еще был случай, - мне тогда вообще 5 лет было, я в детский сад ходила, - вспомнила Соня.
      ...Она и ее закадычная подружка Лена спускались вприпрыжку по ступенькам крыльца, когда их за руки схватил невесть откуда взявшийся старик, протянул им конфеты. Сонечка тут же сгребла их и деловито осведомилась:
      - У тебя еще есть?
      - Есть, есть - пойдем со мной, - он поманил их куда-то под крыльцо, где была кладовка. Ленка упиралась, но Соня без колебаний потащила ее за собой. Меж тем старик явно не спешил; в кладовке он поставил девчонок перед собой и принялся ощупывать их дрожащими от возбуждения руками, что-то невнятно бормоча при этом.
      - Давай конфеты! - нетерпеливо сказала Сонечка.
      - Сейчас, сейчас, - он продолжал свои странные действия.
      - Конфеты! - Соня упрямо топнула ножкой.
      - Конфеты? - вдруг недоуменно переспросил старик. - А, конфеты! Завтра принесу. Много-много! Приходите сюда опять. Придете, а?
      - А тортик? - подозрительно спросила Соня.
      - Принесу и тортик, и конфеты. Будем играть.
      - Как видишь, я уже тогда была деловой девочкой, - рассмеялась Соня.
      - И что, вы пошли? - спросила Анна.
      - Не-а! Ленка не захотела да и мне тоже было противно, хотя мы и не понимали еще ничего. А еще у нас с этой же Леной такой был случай!
      ...Третьеклассницы Соня и Лена возвращались из школы, когда навстречу им попался тот парень. Соня не обратила бы на него никакого внимания, если бы Лена не дернула ее за руку:
      - Вон смотри - мужская писька.
      - Где? - Соня обернулась и увидела торчащее из мужской ширинки что-то толстое, багровое, в синих взбухших венах. Хозяину непонятного предмета, похоже, было все равно, что на него глазеют прохожие. Он подошел к девочкам:
      - Хочешь погладить? А ты? Погладь - я заплачу.
      Лена снова дернула Соню за руку и потащила за собой.
      - Лена, да не может быть! - Соня возмутилась больной фантазией подружки, - это он, наверно, сардельку себе туда засунул! Только вот зачем?
      В этот момент они увидели, как парень, предлагающий им погладить "сардельку", вошел в их подъезд.
      - Он ведь пошел за нами! - испугалась Лена. - Как же мы попадем домой? - она подкралась к двери, открыла ее и тут же резко захлопнула, так и не войдя внутрь. И тут же на улицу выскочил странный парень, - он вертел головой и оглядывался. Девчонки за его спиной незаметно проскользнули в парадное и что было духу помчались наверх.
      - Я помню, когда мне было лет 14, у нас в соседнем подъезде в подвале нашли коляску всю в крови, - глаза Анны сверкнули ненавистью. - Короче, мать пошла в магазин, и, как это обычно бывает, оставила коляску с дочкой около магазина на улице. А когда вышла, коляски уже не было - ее нашли в нашем доме рядом с универсамом. Девочке было всего 8 месяцев - конечно, она умерла. А я после этого ни с кем из мальчишек общаться не могла и всех била.
      - Вот ужас! - выдохнула Соня.
      - Мне Ананасов в свое время говорил, что 90% мужиков нравятся маленькие девочки.
      - Какая гадость! - скривилась Соня.
      - Какая подлость...
      - Вот именно! - подхватила Соня, - этим козлам плевать! А у этих девочек потом всю жизнь будет отвращение к мужскому полу!
      - А у тебя оно до сих пор сохранилось?
      - Еще бы! Мне почти 20, а я до сих пор ко всем из них равнодушна. Уже в 15 я понимала, что всем им нужно от меня только одно. А вся эта игра в чувства была для меня просто смешной.
      - А я всю жизнь мечтала о чем-то большом и светлом, - насмешливо и горько сказала Анна.
      - А большое и светлое оказывается грязной простыней на трехспальном сексодроме, - закончила ее мысль Соня. - И вся наша с тобой жизнь просто кричит об этом!
      - Ну неужели ни с кем из них нельзя просто по-человечески общаться? - вздохнула Анна.
      
      - Я надеюсь, мы будем долго работать вместе, - сказал Магомед.
      - Хорошо. Ну, я пойду, - ответила Анна.
      - Возьмите конфеты, - он пододвинул к ней вазочку, к которой они так и не притронулись за беседой.
      - Нет, спасибо, - скормите кому-нибудь другому, - рассеянно сказала Анна.
      - Что я сделаю?! - Магомед поднял брови.
      - Отдадите кому-нибудь другому, - Анна смутилась.
      - Наверное, вы хотели сказать "угостите""?
      Анна улыбнулась:
      - Именно это я и хотела сказать.
      - Почему вы ничего не хотите?
      - Я не голодна, - пожала плечами Анна.
      - ну почему вы ВООБЩЕ ничего хотите? - огорченно спросил Магомед.
      - Я же сказала, что я неголодна, - с тонкой улыбкой сказала Анна. - Ну, я пойду - у вас еще столько дел.
      - Но я надеялся, что вы хоть поужинаете со мной! - вдогонку ей крикнул Магомед.
      
      
      - Бывают же среди них и нормальные люди! - задумчиво сказала Анна.
      - Родная, ты там часом не влюбилась? - подозрительно спросила Соня.
      - Нет, что ты, - Анна покачала головой. - Я уж сколько со "звездами" общаюсь и никогда ничего. Правда, они все ко мне приставали: кто грубо, кто нет, но все это было так пошло... Видишь ли, все они предлагали мне свои собственные святые мощи, а этот человек предложил мне исполнение моей мечты. И даже если он врал, я не могу не испытывать чувства благодарности.
      - Ну, ты смотри - главное, никаких чувств! Тебе это сейчас совсем не нужно. Запомни : тебе нужна только Америка. Для этого ты должна переспать с ним только в самой Америке...
      - Я об этом совсем не думала! - растерялась Анна.
      - Зато он подумал! - злорадно ответила Соня. - Ты что думаешь - он с тобой дружить собирается?
      - А почему нет? Они говорили, что умирают там от тоски. А со мной уж точно не соскучишься! - она внезапно швырнула подушкой в Соню, улыбаясь, как чертенок.
      - ну да - оедем в Америку вместе копаться в песочнице! Нужна ему сто лет твоя дружба.
      - Ты всегда думаешь о людях плохо!
      - Анечка, думай о них еще хуже - и ты никогда не ошибешься!
      - Как же быть...
      Лицо Сони стало деловым:
      - Запомни - ты должна вести себя очень грамотно. Поцелуешь его разок, а потом скажи: "Милый, в следующий раз я поцелую тебя в Париже". То есть в Нью-Йорке!
      - Не хочу я с ним целоваться! - по-детски выпалила Анна.
      - А в Америку ты хочешь?
      Анна вздохнула:
      - Ужасно.
      - Тогда придется платить.
      - Я не проститутка!
      - Ты только ему об этом не говори! - зло сказала Соня. - Запомни все продается и покупается - теперь она обращалась к Анне, как к ребенку, - только все за свою цену. А Америка - цена хорошая, - она погладила свою грудь, в ее голосе неожиданно прорезались сексуальные нотки: - Тем более что это не всегда бывает слишком неприятно...
      - Тебе хорошо рассуждать - не тебе же это предстоит! - обиделась Анна.
      - Главное - пусть у тебя перед глазами горит большими буквами: АМЕРИКА!
      - Неужели мужикам в таких случаях все равно, что про них думают женщины? - грустно спросила Анна. - Неужели им не противно, что женщина их боится или даже ненавидит? Ведь от этого тот же секс должен проигрывать. Даже если женщина хорошо притворяется...
      - Ясно дело, они это понимают, - пожала плечами Соня. - И люди умные пытаются охмурить слабых женщин подарками и всякими заманчивыми предложениями, чтобы те растаяли.
      - Мне все это не нравится. По-моему, тогда уж проще подцепить на Невском иностранца, выскочить за него замуж и "уехать в рай".А там развестись и уже жить как хочешь, не вешая никому лапшу на уши и не наступая все время себе на горло. И то не так унизительно! Вон Барт- кажется, я его уже упустила из-за своей же лени,-но и то это лучше. Но Барт что-то пропал...
      - Все равно ведь это вариант купли-продажи. А, где наша не пропадала - все равно делать нечего - пошли!
      ...Они вышли на охоту в своих лучших одеждах.
      - Совсем забыла: я же обещала позвонить своему Диме! - вдруг хлопнула себя по лбу Соня.
      Они свернули и подошли к длинному ряду телефонов-автоматов, по очереди подняли трубки всех - но ни один не работал. Очередь, стоящая к последнему из автоматов, ехидно наблюдала за ними. Подружки уныло встали в ее конец. Им ничего не оставалось делать, как вместе со всеми страждущими позвонить выслушивать беседу смазливого парня в малиновом пиджаке:
      - Але, Аленка, это ты? Ну как, скучала? А я тут с ребятами провернул дельце! Вот ,решил к тебе теперь! А родители твои где - на даче? Ну, ты молодчина! Все, жди - буду в восемь, - парень повесил трубку, весело потряс кучей жетонов, зажатых в кулаке и снова набрал номер:
      - Але, Светик! Привет, это твой! Ну как, скучала? Ну все, теперь жди меня! Ага, буду в 11. Не, раньше не могу. Дела. Ага, ну умничка, целую! Жди! - очередь стала с ухмылками переглядываться. Парень вновь снял трубку:
      - Але, Маринка? Ну как ты - скучала?
      - Ладно, фиг с ним, с Димой, - не выдержала Соня. - Пошли отсюда.
      Они купили мороженое и по очереди его облизывали. Какой-то парень, шедший им навстречу, вдруг схватил Соню за руку:
      - Эй ты, дай лизнуть!
      Соня брезгливо вырвала руку, Анна отскочила и наткнулась спиной на грязный киоск. Из окошечка тут же высунулся смуглый потный усач:
      - Эй, дэвушка! Давай познакомимся! Хочешь настоящего парня? Знаешь, араб - лучший мужчина в мире? - Анна, вначале обалдело слушавшая эту тираду, отпрыгнула от киоска, как ошпаренная, и вновь присоединилась к Соне.
      - Эй, девчонки! - заорали им сзади два парня. - Толкните тачку, не заводится! А мы вас потом, так и быть, подвезем!
      - Боже, ну и мужики! - покачала головой Соня. - "Толкните тачку", "дай лизнуть"...Тоже мне - способы привлечь!
      - Как я теперь понимаю Ирку с ее вечным нытьем про манеры! - со смехом сказала Анна.
      - Ты, кстати, со своими-то смотри, особо носом не вороти, - озабоченно сказала Соня. - А то в ресторан ты не хочешь, на очередную "звезду" не хочешь, домой тоже - так упустишь мужика! Ему надоест слышать только "нет" да "нет". Лучше поцелуйся с ним разок как следует, чтоб он завелся.
      - Сонька, но ведь он женат!
      - Жена не стена - можно и отодвинуть.
      - Но его жена - "звезда" с мировым именем!
      - Ничего, и "звезд" бросали... И потом - ты же не замуж за него собираешься, а в Америку. Пусть отдохнут друг от друга... Слушай, пить хочется безумно, у тебя есть деньги?
      - Как всегда - нет! - рассмеялась Анна. - У меня только 100 рублей.
      - Ничего, на джин-тоник хватит. Уно моменто, синьора! - Соня взяла надорванную бумажку и крутой походкой поплыла к уличному торговцу: - Почем джин-тоник?
      - Три тыщи.
      - Ну вот... - Соня жалобно надула губки. - У меня не хватает...
      - Много? - торговец был совсем молодой парень.
      - ну да... Но у меня больше совсем-совсем нет денег! Посмотрите - у меня даже нет карманов! - она несколько раз повернулась перед глазами торговца хорошенькой попкой, туго обтянутой брючками, и остановившись, в упор нагло посмотрела на торговца: - У меня только сто рублей!
      Парень с выпученными глазами протянул ей джин-тоник. Соня вытащила было сторублевку, а потом спохватилась:
      - Ой, нам же надо еще купить шоколадку и фруктов! - она сунула деньги обратно в декольте, обольстительно улыбнулась парню и отошла плавно покачивая бедрами. Торговец обалдело провожал ее глазами.
      - Так, Аннушка,- Соня показала подруге на двух торговцев-грузинов, караулящих лоток со сладостями. - Джентльмены предпочитают блондинок. Это твои. С тебя шоколад!
      Анна, вздохнув, взяла сторублевку и двинулась к торговцам. Посмотрела на шоколадки, будто впервые их увидела, потом мечтательно взвела глаза к небу:
      - А слабо подарить девушке шоколадку?
      - Бесплатно, красавица, ничего не бывает, - осклабился один из грузин.
      - Я так и знала, что вас жаба задушит... - тем же ангельским голоском продолжала Анна, все так же мечтательно разглядывая облака в небе.
      Торговец побагровел:
      - Меня? Жаба?! Да на - бери! - он смел Анне со стола половину конфет.
      Анна вернулась к Соне.
      - на - мне что-то расхотелось, - она небрежно ссыпала добычу в карманы Сониной куртки. Они пошли дальше и очень скоро наткнулись на смешного розового старикашку в ковбойских джинсах, - он торчал прямо посреди тротуара и в упор пялился на них.
      - О, вот и наш ковбой! - Соня игриво толкнула Анну. Они весело переглянулись, собираясь идти дальше. Но "ковбой" неожиданно обратился к ним на ломаном русском:
      - О, мисс! Вы любите шоколад? - он протянул Анне огромную коробку конфет.
      - Вы что - всем встречным девушкам дарите конфеты? - весело спросила Соня.
      - Нет, только тем, с кем хочу познакомиться поближе.
      Соня снова толкнула Анну:
      - Гляди-ка - и этот туда же!
      - Ничего, сейчас мы ему покажем, что такое настоящие русские девушки, - злорадно пробормотала Анна.
      - Вот-вот - они же нас всех считают за дешевых блядей! Ну ничего, мы ему дорого обойдемся!
      
      
      - А теперь предлагаю продолжить банкет у меня дома, и заодно познакомиться поближе, - "ковбой" обвел взглядом светлое респектабельное кафе пятизвездочной "Европы" и пустые тарелки на столе.
      Аня и Соня переглянулись. Свалить прямо сейчас - глупо и смешно. Не бояться же им какого-то старикашку в самом деле! У них было абсолютно пофигистское настроение - пофигистское и издевательское. Они послушно сели в такси и вылезли где-то на задворках Купчино.
      - А вот и мой дом! - "ковбой" указал на одну из многоэтажек.
      - Ой, я хочу джин-тоник! - закричала Соня, косясь на стоящий рядом уличный киоск.
      - У меня дома есть джин-тоник, - иностранец нетерпеливо подталкивал их в спины.
      - Но я хочу много джин-тоника! - Соня уставилась на него колючими глазами, пытаясь оттянуть неизбежные приставания.
      - А я вообще хочу домой, - скромно сказала Анна. - Уже поздно, и мамочка будет обо мне беспокоиться. - Она не выдержала и тихо хихикнула на ухо Соне: - "Которая у меня в Сибири!"
      "Ковбой" злобно уставился на них. Назревал международный скандал. Соня вздохнула:
      - Ладно, Анечка, мы только зайдем выпить джин-тоник, это недолго. Правда, Джонни, совсем ведь не долго? - "Ковбой"снова радостно заулыбался. - буря миновала.
      - Ненавижу мужиков, - тихонько сказала Соня на ухо Ане, - думают, дали похавать, и ты уже готова прыгать в койку. Мы что, совсем нищие, умирающие с голоду? Скоты тупоумные! Кидать их надо без жалости - сами нарываются своим поведением. Хотел блядь - блядь и получишь, голубчик...
      Они вошли в квартиру, Джонни вытащил из тумбочки целую упаковку джин-тоника, грохнул ею на стол, молодецки покряхтывая. "Ох, крошки, сейчас я вам покажу!" - так и звучало во всех его действиях.
      - А вот и наш тоник! - Соня по-деловому подхватила упаковку. - Ну, нам, пожалуй, пора, Аннушка, тебя, кажется, мама заждалась...
      Анна на ходу засунула в рот какие-то конфеты со стола:
      -Угу! - радостно кивнула она с набитыми щеками.
      Джонни что-то возмущенно закудахтал, но Соня невозмутимо-нагло улыбнулась:
      - Джонни, ведь правда, ты нас проводишь? Ведь ты же не хочешь, чтобы две хорошенькие девушки возвращались так поздно домой одни?
      Джонни открыл было рот, но Соня снова перебила его:
      - Тем более что я не понимаю, как мы отсюда выберемся, из этого захолустья.
      - Сколько? - спросил несчастный обдуренный иностранец у таксиста.
      - 50 тысяч.
      Джон отдал Анне деньги, девушки с улыбками замахали ему руками. Такси тронулось.
      - На самом деле мы едем не в центр, а до ближайшего метро, - сказала Соня.
      - Ну, девчонки за тридцатник я вас довезу, - нагло ответил водитель.
      - Да вы что! - Соня от возмущения начала заикаться. - Здесь же 5 минут!
      - Вернуться? - многозначительно спросил таксист и притормозил.
      Анна обернулась: Джон стоял и явно следил за ними.
      - Тридцать так тридцать! - она ослепительно улыбнулась и ткнула в бок Сони. - Поехали!
      ...Такси затормозило у метро.
      - А деньги? - сказал водитель, когда они вышли.
      - Это все, что у нас есть, - Анна величественно протянула ему тысячу, и они с хохотом побежали по ступенькам вниз. В вагоне они первым делом расковыряли коробку с конфетами и перемазались по уши шоколадом, давясь от возбуждения и смеха. Что может быть лучше удачной авантюры!
      - Какой горячий парень! Наверно, араб! - Анна задохнулась от смеха и чуть выпустила из рук конфетную коробку.
      - Ну что ты - просто ковбой! - Соня запрокинула голову и сделала большой глоток джина из банки.
      - Мужчина моей мечты! - они переглянулись и снова залились хохотом.
      Напротив них сидело двое восточных мужчин, по виду торговцев с рынка, и печальная молоденькая проститутка - еще довольно свежая и непостасканная. Соня пьяно подмигнула ей:
      - Давай угостим девочку конфеткой - смотри какая грустная. Не очень-то много перепадет ей от этих азербайджанцев!
      Соня весело окинула взглядом вагон метро и заметила широкоплечую мужеподобную девушку, в упор смотрящую на них. Соня толкнула Анну, привередливо роющуюся в конфетах:
      - Смотри, какая странная вон там!
      - Где? Ой, это же моя остановка! Слушай, я побежала - созвонимся! - Анна выскочила из вагона. Соня вновь встретилась взглядом с девушкой-парнем, улыбнулась - ей все уже было трын-трава. Сегодняшний вечер еще более убедил ее в мысли, что с ней никогда ничего плохого не случится - наверно, Бог ее бережет.
      Девушка, похожая на парня, встала и пересела рядом с ней, неторопливо и спокойно, как будто делая что-то само собой разумеющееся, обняла Соню и крепко долго поцеловала в губы. Соня не знала, спит она или это происходит с ней наяву, но все это показалось ей каким-то новым приключением. "А почему бы нет?" - весело подумала она.
      
      Анна положила палец поверх лапы толстого кота, с которым играла:
      - И что, ты так и не смогла? - кот с довольным видом вытащил лапу и положил ее поверх пальца.
      - Нет, я пусть и была невероятно пьяна, что-то меня остановило. Хотя когда она раздела и целовала меня у себя дома, могу тебе сказать, мне это очень нравилось! А еще больше то, как она за мной ухаживала. Буквально пылинки сдувала! Редкий парень стал бы так себя вести - а уж я их видела предостаточно. Еще мне понравилось то, что она не настаивала - только сказала: "Если хочешь, позвони".
      - И что - будешь звонить? - Анна водила бантиком над кошачьей головой, и кот лениво шевелил в воздухе лапами, лежа кверху пузом и косясь на игрушку круглыми хитрыми глазами.
      - Конечно! Я поняла, что хочу этого!
      - Мне тоже интересно, как все это происходит у женщин.
      - Слушай, я хочу пригласить ее к себе в гости, скажем, на чашу чая.
      - Точно! - обрадовалась Анна. - А я залезу в шкаф и хоть посмотрю. - Она уже в шутку дралась с довольно урчащим котом, - только ты смотри, со своим чаями не затягивай, а то я в шкафу задохнусь!
      ...Спустя день они пили у Сони чай. В тишине раздавались только звуки работающего телевизора, но ни Соня, ни Анна не слушали эту муру, блаженно глядя в пространство невинными пустыми глазами.
      - А дальше? Что дальше? - меж тем вопрошал с экрана известный кинокритик, - откуда это? Женщины за гранью нервного срыва. Здесь, за гранью, тебя убаюкивают лишь престижные рестораны и дансинги, лишь спонтанно расцветающий в твоем теле угловатый ритм. Бытописательская манера Риветта разорвана вставными танцевальными эпизодами. Тема танцев: отчуждение и чувственность. Темы песен: одиночество, бесплодные поиски, дальние страны...
      - Ну все, Соня, я тебе не прощу, - Анна наконец прервала молчание. - Ты почему не взяла меня с собой к этой лесбо!
      - В общем, все это оказалось совсем не так прикольно, - равнодушно ответила Соня. - Знаешь, самые сильные чувства я испытала, когда она меня целовала на глазах у всего метро.
      Анна сделала еще глоток, на ее лице появилось нерешительное выражение:
      - Можно, я у тебя останусь сегодня ночевать?
      - Что, и ты туда же? - игриво спросила Соня.
      - Да нет, опять соседи...
      
      ...Сосед Анны - "гнилой бандит" с недоброй усмешкой остановил ее в коридоре:
      - Слышь, за твою комнату предлагаю тебе двухкомнатную. Правда, первый этаж и без ванны, но зато отдельная.
      - Что это тебя вдруг потянуло на добрые дела? - недоверчиво спросила Анна.
      Сосед ухмыльнулся:
      - Все просто, бэби, - квартирку нашу хочу себе захапать, - он швырнул ей ключи.
      ...Анна и Ира открыли обшарпанную дверь старого дома на Петроградской, вошли, осмотрелись. Потолок был низкий и волнистый - такого они еще никогда не видели. Похоже, здесь раньше было какое-то техническое помещение - не то прачечная, не то дворницкая. В первой комнате с клочьями блеклых обоев не было ничего, кроме висящей на стене мишени в дырочках от выстрелов. Всю крошечную вторую занимала огромная кровать из досок, прикрытая несвежей простыней.
      - Так, сексодром, - Ира сморщила нос. - Ну и халупа!
      - Господи, да конфетку можно сделать из чего угодно, главное - подальше от этих сволочей!
      ...Предчувствия ее не обманули. Когда она назавтра выскочила из подъезда, торопясь на работу, то сразу наткнулась на "воронок" и нескольких милиционеров, стоящих рядом. Один из них встретил ее пристальным взглядом, потом остановил:
      Вы, случаем, не Анна Майская?
      - Да, - удивилась она.
      Милиционер подал знак другим, ее взяли за руки и стали подталкивать в машину. Она начала вырываться:
      - Вы что, с ума сошли?! В чем дело? Пустите меня, я опаздываю!
      Ее поволокли уже грубо, а первый милиционер равнодушным голосом робота объявил:
      - Нам поступило заявление от вашего соседа Дыркина о том, что вы похитили из его квартиры телевизор японского производства, стереосистему, видеоустановку, компьютер...
      - Что-что? - она была так ошарашена, что смотрела на него в прямом смысле с открытым ртом.
      - Есть свидетельница, которая показала, что видела как вы выносили указанные вещи вместе с известным журналистом Виктором Ананасовым.
      
      - Вите мы уже позвонили - конечно, это абсурд, что он мог так поступить, учитывая его стаж на ниве криминальной журналистики и авторитет его отца, - сказал ей в отделении милиции плотный дядька в погонах. Он очень внимательно разглядывал ее.
      - А вот вы - он сказал, что это вполне могло быть ваших рук делом.
      А она-то решила, что больше ее уже ничто не удивит!
      Она попросила разрешения позвонить - и набрала номер Ананасова под недоверчивыми взглядами ментов.
      - Ты снова меня подставить хотела! - он, как всегда, был пьян. - Сука, ты уймешься когда-нибудь?! Я все про тебя рассказал: и как тебя моя бывшая подослала, чтобы ты меня с ней поссорила, и...
      - И как я статью специально написала, чтобы ты ее украл, - чувство юмора Анны проснулось совсем не к месту.
      - А жену твою я в жизни ни разу не видела. И если у тебя белая горячка, то... - но он уже повесил трубку. Глупо, что она решила ему позвонить и разобраться, но за это время она уже отвыкла от такой абсурдной жестокости. Анна подняла голову - дежурные смотрели на нее даже с жалостью. Она снова набрала номер:
      - Ира?
      ...Слава тебе Господи, Ирка оказалась дома. Она примчалась в отделение и их, помучив для порядка нудными вопросами, отпустили.
      - Гадина! Я так и знала: ничего он менять не собирался, он меня подставить хотел! Свидетельницу какую-то фальшивую нашел! Хорошо, что ты была со мной, а то быть мне в тюрьме и без квартиры! - Анна открыла дверь своей адской коммуналки. Навстречу девушкам по длинному мрачному коридору шел не кто иной, как живой и здоровый Дыркин - ему за его наглую ложь не сделали ничего.
      - На этот раз ты отвертелась, - от ярости он брызгал слюной, - но я тя все равно засажу! Квартирка моя будет!
      Анна и Ира, не слова не говоря, прошли мимо него. Уже в ее комнате Ира перевела дух:
      - Да, хорош гусь! Восемь месяцев за ту халупу не платит, скрывается от хозяина, да еще и тебя хотел засадить!
      Некоторое время они молча сидели, подавленные. Потом Анна пошла ставить чайник и разогревать борщ - по стеночке на кухню и так же обратно, чтобы не столкнуться с соседиками.
      Через пять минут девушки вошли в комнату с дымящимися чашками и кастрюлей. Ира отхлебнула чай и сморщилась:
      - Слушай, что это у тебя чай какой-то горький?
      На лице у Анны появилась нехорошая усмешка. Она открыла кастрюлю и отхлебнула из поварешки:
      - Попробуй? Или мне это только кажется?
      Ира попробовала суп и сморщилась:
      - Что за отрава! Почему все безумно горькое!
      Анна невесело улыбнулась:
      - А это любимые шуточки других моих соседей. Тоже верный способ сжить меня со свету.
      - Почему же ты не вызовешь милицию? - с возмущением спросила Ира.
      - А что это даст? Они ничего не сделают. Одно время милиция ходила к нам как к себе домой, составляла протоколы, говорила соседям "Ай-яй-яй, как нехорошо", и на этом все заканчивалось. А они только ржали участковым в лицо: "Приходите еще, мы тут весело живем". А потом мне же было только хуже.
      - Ну хочешь - поночуй какое-то время у меня? - предложила Ира.
      
      ...За окнами библиотеки сплошной стеной лил дождь.
      Темноволосому юноше было лет 20, и все в нем выдавало примерного студента: аккуратный пиджак в клетку, очки от усердного чтения. Пожилая библиотекарша прошла мимо него, мерно выкрикивая:
      - Читальный зал закрывается! Просьба сдать книги!
      Вместе с другими он сдал стопку книг и вышел на лестницу. Но не побежал, как все остальные вниз, а поднялся пролетом выше - к его удивлению, там на одном из четырех продавленных стульев сидела, опустив голову и обхватив руками колени, какая-то девчонка.
      - Какого черта тебе здесь надо? - вяло спросила она.
      - Эй, ты тоже покурить забралась? - дружелюбно спросил он. - Правильно, на улице ливень страшеннейший.
      - Нет, не курить. Я здесь ночую.
      - Как ночуешь? - обалдело спросил он.
      - Так. Здесь лучше, чем на вокзале сидеть рядом с туберкулезными бомжами или вечно побираться по подружкам. Здесь тихо, а иногда они забывают закрыть дверь в зал и я даже сплю на диванчике. - Она усмехнулась невесело: - Все удобства!
      - А они, эти библиотекари, знают, что ты здесь?
      - Откуда? - она улыбнулась горькой мудрой улыбкой, - ты посмотри на их лица - они же божьи одуванчики. Живут своими книгами и выдуманной жизнью.
      - Хочешь жить у меня? - решительно предложил он. - У меня своя однокомнатная.
      Анна пристально посмотрела ему в лицо - это было хорошее лицо: юное, интеллигентное, неиспорченное - глаза за стеклами забавных круглых очков.
      - мальчик, спать с тобой я не буду, не надейся, - устало сказала она.
      - И не надо. Пошли.
      
      - Ты помнишь, я говорила, что после Ананасова два года ни на кого смотреть не могла? Меня трясло от одного вида мужиков. Если бы не Макс, я бы, наверно, сошла с ума. Хотя для него это было явно роковая встреча. - Анна слегка улыбнулась.
      
      ...Она проснулась, погруженная в несколько пуховых подушек и укрытая красивым одеялом. Анна сладко потянулась:
      - Божественная кровать! Даже вылезать не хочется!
      На стул возле кровати спустился поднос с дымящейся чашкой и сладкими булочками. Юноша - Макс - улыбнулся ей:
      - Сударыня, доброе утро! Пожалуйста, ваш кофе!
      Анна осторожно взяла чашку двумя пальцами и тоже улыбнулась Максу, приняв величественный вид. Ситуация явно ей нравилась.
      
      Он сам стал вести себя как раб - она его не просила, не заставляла кормить с ложечки. Он завязывал ей шнурки на ботинках, купал, сам ходил в магазины, готовил еду. Она отдыхала с ним, в шутку называя его своей "бабушкой". Впервые в жизни ей было так хорошо - еще никто никогда так о ней не заботился.
      ...Она повернулась на кровати и посмотрела на диван у окна, на котором неудобно ворочался Макс.
      - Эй, тебе не холодно под одной простыней? - шепотом спросила она.
      - Нет, ничего, спасибо.
      Анна вдруг встала и подошла к дивану, села на край. Макс повернулся - Анна внимательно смотрела на него. Он ласково ей улыбнулся.
      - Почему ты взял меня к себе? - она смотрела на него большими глазами ребенка. - Я ведь могла тебя обокрасть.
      - Перестань! - он притронулся ладонью к ее щеке, но тут же, опомнившись, смущенно убрал руку. Анна улыбнулась, наклонилась, нежно поцеловала его в щеку. Потом в губы. Макс страстно и в то же время робко обнял ее за плечи.
      
      ...Зазвенел будильник, Анна подскочила на кровати:
      - Макс, о черт!
      Тело, лежащее рядом, с трудом заворочалось:
      - Дорогая, в чем дело?
      - Ты зачем будильник перевел на 11? - Чуть не плача, спросила она. - Я же специально завела его на 8!
      - Дорогая, но мы и так не высыпаемся.
      - Но в 11 мне надо быть на телевидении, а туда еще ехать 2 часа!
      - Какое телевидение в воскресенье? - сонно спросил он. - Дорогая, это не остроумно.
      - Кончай ты с этой "дорогой" - в бешенстве закричала она. - Лучше дай мне выбраться, - но он уже окончательно проснулся и обнял ее:
      - Ладно, брось ты свои шутки. Лучше давай займемся чем-нибудь более интересным!
      - Идиот, пусти меня, я же опаздываю, - она в ярости вырывалась.
      - Дорогая, какая ты страстная! - он силой удерживал ее и был очень весел. - Мне должны завидовать все мужчины!
      
      ...Анна, запыхавшись, вбежала в монтажную и посмотрела на часы: 13.20. Пожилой седобородый режиссер и плотный средних лет монтажер отсматривали материал. Анна подбежала к ним:
      - Извините, я опоздала!
      Монтажер указал на толстую веревочную петлю, свисающую с потолка:
      - А вот мы уже для тебя приготовили!
      Анна улыбнулась и плюхнулась в кресло.
      - Пока мы вас ждали, решили отсмотреть другой материал,- объяснил режиссер. На мониторах мелькали сцены из балета.
       - Ох, помню, славно мы в свое время развлекались с этими балеринками, - монтажер плотоядно облизнулся, глядя на экран. - Как говорится, жена вошла, а мы в прямом эфире! Ох, темпераментные там девочки! Плохо одно, сейчас все спонсоров себе ищут. Где уж нам, простым операторам.
      Анна возвела очи к небу, словно говоря: достала же меня эта тема!
      А дома ее ждал еще один сюрприз: пьяный Макс встретил ее милым вопросиком:
      - Ну что - натрахалась?
      - Дорогой, я только что с работы, - только дурацкой сцены ей и не хватало!
      - Работа в воскресенье! - саркастически протянул макс.
      - Так нам дали монтаж.
      - Не рассказывай мне сказки! С кем ты там трахалась - с режиссером?
      Анна рассмеялась: - Макс, ему же под семьдесят!
      Макс подошел к ней, в ярости схватил за плечи:
      - Тогда с кем? С кем??! - Анна бесстрастно убрала его руки. - Я знаю эти твои журналистские байки! - в отчаянии закричал он. - Ты там трахалась со всеми своими звездами - что, скажешь, нет?!
      - Прекрати нести чепуху. Я устала. - Она вдруг почувствовала отвращение.
      - Я тебя не устраиваю - я обычный! - он вдруг заплакал. - Да, я обычный парень, но я был счастлив до встречи с тобой. Пускай я был дурак невинный, но я был счастлив! А ты... Ты мне всю душу растерзала...За что? За что?
      - Хороший вопрос, Макс, - тихо сказала она. - В свое время я тоже любила его задавать.
      - Ты очень жестока...
      - Должно быть, зло заразительно, Макс.
      - Я все делал для тебя! - он рыдал. - Я понимал: у тебя была ужасная жизнь и нужно было дать тебе отдохнуть. Но прошло уже три недели, а ты еще совсем меня не любишь!
      Анна невольно залилась хохотом:
      - Милый Макс, прости, я не виновата, что не смогла за три недели забыть все свое прошлое. Дай мне еще хоть немного времени...
      - Я не могу больше! - он рухнул на колени, схватил ее руки, - я не могу! Ты совсем меня не любишь!
      - Знаешь что, Макс, - тихо сказала она, - сейчас я от тебя уйду и все будет хорошо. Ты снова будешь счастлив.
      Он вцепился в ее руки:
      - Ты никуда не уйдешь!
      Анна взъерошила его волосы, обращаясь, как к ребенку:
      - Макс, ты верно сказал: мне нужно время. Сердцу не прикажешь, особенно такому дикому, как мое.
      Он с плачем целовал ее руки:
      - Но я не могу больше ждать! Люби меня! Пожалуйста, люби меня...
      - принеси мне тапочки, Макс, - очень тихо попросила она.
      Он покорно встал -его глаза были полны слез.
      
      ...В то время, как Соня в мятой мужской рубашке и плотных белых лосинах подметала пол, Анна изящно кривлялась перед зеркалом. Она небрежно взяла со стола календарь, от нечего делать стала его перелистывать, вдруг рассмеялась:
      -Соня, Соня, послушай - это шедевр! - она начала читать патетическим придурочным голосом. - "Для любви нужен своеобразный талант, а он есть не у каждого. Дается ли этот талант избранным или, может быть, доступен всем? Способность любить - это нормальная способность души", Соня! - "не сверхспособность, а именно средняя, общедоступная. Каждый здоровый человек рождается предрасположенным к этому нормальному чувству"... нет, как сказано - звучит прямо, как предрасположенность к алкоголизму! "Но чем старше люди, тем меньше среди них тех, кто может испытать это чувство. У многих уже не хватает глубины души - у кого из-за воспитания, у кого из-за жизненных драм, у кого из-за чрезмерного эгоизма... Соня, ты внемлешь?
      Соня выпрямилась с веником в руках и состроила рожу:
      - Ну и ахинея!
      - "Впрочем, если влюбленность у таких людей сильная, она может стать и любовью", - продолжила Анна. - "Но для этого ей надо внутренне перестроить человека, а это требует перелома в себе, долгой перезарядки многих душевных желаний и чувств,...к сожалению, на такую революцию души способны немногие", - слышь, Сонька?
      - Ага, всю жизнь мечтала быть революционеркой, - проворчала Соня. - Вообще, брось лучше эту муру и помоги мне.
      Анна не обратила на нее никакого внимания,. Она с восторгом перелистывала календарь.
      - О! А вот это еще интереснее. Прямо откровение! Слушай! "Чтобы быть искусной возлюбленной, женщина не должна скрывать и стесняться своей чувственности. Настолько сильнее впечатление у партнеров, если женщина видит перед собой истинного мужчину, а мужчина - истинную женщину", - хорошо сказано, клянусь Богом! Эй, эй! - она со смехом увертывалась от Сони, которая бросила веник и шла на нее с чертями в глазах.
      - Соня, не надо - я и так верю, что ты истинная женщина!
      Соня укоризненно покачала головой и нагнулась, чтобы поднять веник. Анна задумчиво посмотрела на ее ягодицы, туго обтянутые белыми лосинами, и вдруг на ее лице появилась глумливая усмешка:
      - Сонька, а я поняла, кого ты мне сегодня напоминаешь. Соня, ты же прямо как в балете! - она расхохоталась от души.
      Соня выпрямилась, ее лицо не предвещало ничего хорошего. Она бросилась к Анне, повалила ее на кровать и принялась лупить подушкой.
      Их прервал звонок телефона. Соня сняла трубку:
      - О, привет! Давно из Англии? Ну что, привезла что-нибудь? Да, а какое? С большими разрезами? И с талией? И с грудью? Беру! А сколько? Черт, мне столько мама не даст. Значит, остаются папы, - она положила трубку.
      - А что значит это множественное число? - спросила Анна.
      - Почему множественное, - пожала плечами Соня, - их только два. Один по паспорту, другой по крови. Я же дитя любви, дитя порока!
      -А кого из них ты больше любишь?
      - Я их обоих плохо знаю! У первого было больше денег, у второго лучше гены. И моя мама решила, что я должна взять от обоих все самое лучшее. - Соня рассмеялась. - Как говорится, возьмем от жизни все!
      Соня сделала несколько звонков, разочарованно бросила трубку.
      - Ну вот - папы где-то бегают. Когда нужно, их никогда нет на месте. Ну что же, придется доставать деньги самой! - она обернулась к подруге: - Аннушка, посиди без меня, я ненадолго.
      - Я тоже пойду. Макс просил о встрече.
      - Ну, ты смотри - я в принципе скоро вернусь. Только раздобуду деньги.
      - Каким образом? - Анна спросила это, уже стоя в дверях.
      - Еще не знаю! - смеясь ответила Соня, сбегая вниз по лестнице.
      
      - Петр Павлович, спасибо вам за чай, - Соня хитро улыбнулась. - Вы старинный друг нашей семьи. Я долго думала, прежде чем осмелиться...Дело в том, что у нас сейчас некоторые финансовые затруднения...
      - что вы говорите?! - ее собеседник, сидящий с ней за столом в большой красивой гостиной, изумленно приподнял брови. - Почему же Машенька сама ко мне не обратилась?
      Соня замялась:
      - Ну, дело в том, что... хорошо, вы умный человек, я не буду вас обманывать. Деньги нужны лично мне. 600 тысяч. Я подумала, для вас это не сумма.
      - О чем говорить! - он с легким пренебрежением скривил губы. - Это просто смешно. - Для чего же, если не секрет, вам, Софочка, нужно 600 тысяч?
      - Хочу купить платье.
      Петр Павлович покачал головой:
      - Платье... И ради этого Сонечка ходит по маминым знакомым... Ай-яй-яй... Бедная девочка!
      Соня недовольно нахмурилась.
      - Сонечка, а ведь у вас может быть это платье совершенно бесплатно. И не оно одно - все, что захотите - туфельки, шубка... Вон там за окном стоит совсем новый "БМВ" - вот ключи от него... Сонечка, я знаю, вы порядочная девушка - в свою очередь, я тоже порядочный человек.
      - А как же мама? - испуганно спросила Соня.
      - Ну, маме об этом знать необязательно...
      - вы хотите сказать, что собираетесь спать одновременно с ней и со мной?
      - Софочка, вы не корректно ставите вопрос. В свою очередь у меня тоже будет к вам вопрос. Много ли у вас было мужчин?
      - Это не ваше дело! - Соня вдруг покраснела.
      Петр Павлович удовлетворенно покачал головой:
      - У такой красивой девушки должно быть много поклонников... Это очень хорошо, Сонечка - мне совсем не нужна неумелая неопытная курочка. А вот свеженькая, но уже чуть-чуть порочная... - его голос стал интимным: - Вы понимаете, о чем я говорю?
      Соня встала:
      - Не нужны мне ваши деньги! Я пойду.
      Петр Павлович преградил ей дорогу:
      - Зачем же так спешить?
      Соня вырвала руки:
      - Я все расскажу маме!
      Он положил ей ладонь на низ живота:
      - Правда?
      - Я все расскажу маме... - дрожащим голосом повторила она. Потом вдруг оттолкнула его и бросилась к выходу. Петр Павлович усмехнулся ей вслед - кажется, его весь этот спектакль только позабавил.
      В лифте Соня прижалась спиной к размалеванной ругательствами стенке, ее волосы рассыпались по плечам. А в голове почему-то звучал голос не то Анны, не то Эвелины:
      - ну и глупо, Соня, - Петр Павлович солидный человек. Он мог бы не один, а сто раз свозить тебя в Париж, и не только. Может быть, ты просто боишься?
      - Я не знаю...Я ничего не знаю... - простонала Соня, путая вымысел и реальность. Скорей бы выбежать на свежий воздух из этого душного тускло освещенного склепа!
      
      ...Анна и Макс еще издали заметили друг друга, и теперь медленно сходились между гигантских колонн Казанского собора. Оба смотрели настороженно.
      - Я все обдумал, - Макс решительно сжал губы. - Ты бросишь эту свою мерзкую журналистику и выйдешь за меня замуж. Будешь, как нормальная женщина, сидеть дома, готовить вкусные обеды, растить детей. А я стану заниматься бизнесом.
      - это что - ультиматум? - спокойно спросила Анна.
      - Да! - а он изменился - и не в лучшую сторону...
      - Макс, но мне нравится то, что я делаю.
      Он нервно рассмеялся:
      - Везет мне с бабами! Другие всю жизнь мечтают не работать! А моя бывшая хотела получить нобелевскую премию по психологии! Уже с первого курса знала тему своей диссертации: "Откуда берутся гении?" - он как пьяный, крутился между колонн, и смеялся уже зло: - Надо сказать ей, что она найдет еще одного претендента на гении в твоем лице!
      Анна отрешенно и пристально смотрела на него:
      - Макс, прости, но я вдруг вспомнила свою мать. В молодости она подавала большие надежды. Но она все бросила, отреклась от всего ради отца, и ты думаешь, он это оценил? Он изменял ей налево и направо, ни во что ее не ставил, потому что она уже стала никем - и только когда она в 50 лет попала с депрессией в сумасшедший дом, он опомнился и понял, что жил все эти годы за ней, как за каменной стеной. Только после этого он оценил ее по достоинству, но ей от этого было уже не легче. Ее жизнь прошла впустую, и ведь она могла так и не дождаться благодарности. И я не хочу повторить ее путь. Я решила - сначала я, а потом уже все остальное. - Она испытующе посмотрела на Макса: - А кроме того, я совсем забыла тебе сказать. Я же тебе тут изменяла со всеми подряд.
      - Я так и знал, - упавшим голосом ответил он.
      - Вот буквально только что я из одного театра, - Анна смотрела на него небесно-голубыми глазами и цинично улыбалась: - Перетрахалась там со всеми - сначала с оперой, а потом с балетом. За час! - она ловко передразнила популярную рекламу "Очки - за час!"
      - Я всегда знал, что ты такая!
      Анна посмотрела на него с легким разочарованием :
      - Ну, тогда о чем говорить? - Она развернулась и сбежала по ступенькам собора, махнула рукой и первая же тачка круто затормозила рядом с ней - ею оказался белый "Вольво" последней модели.
      - Такие люди, и без охраны! Ну, где ваш замок? Или вы не домой? - осведомился водитель, дорого одетый импозантный блондин лет под 40.
      В другое время она бы послушалась совета Соньки и попыталась охмурить состоятельного кандидата, но сейчас ее тошнило от всех мужиков. Она сузила глаза и пробормотала что-то неразборчивое:
      - Так, сейчас будем есть банан, - блондина нелегко было вывести из себя. - Открываем ротик и делаем "ам".
      Чушь какая! Ей что, три года? И что он, не видит, что она вся пыхтит от ярости?!
      - Не хочу, - мрачно сказала она, увертываясь от очищенного банана.
      - Какая непослушная девочка! Надо отшлепать ее по попке! -тут Анна без слов попыталась открыть дверцу машины, несущейся на бешеной скорости.
      - Ладно, не хотим бананов, тогда поедем в клуб.
      Анна отпустила руку и наконец искоса взглянула на него - а он ничего, если бы только не эта его собственническая манера вести себя - словно она - его вещь без своих собственных чувств и желаний.
      Она вновь посмотрела в окно и невольно вскрикнула: прямо перед ее носом пронеслась какая-то витрина.
      - Ой, какая красивая жилетка!
      "Вольво" вновь круто затормозила. Водитель выскочил, через несколько минут вернулся со свертком в руках:
      - Эта?
      -Я вам отдам потом деньги, - Анна была тронута.
      - Забудь.
      Он привез ее в самый дорогой в городе полузакрытый клуб. Здесь царила хорошая стильная атмосфера, богатые люди танцевали медленный танец - все было респектабельно и прилично, без всяких вам дешевых бандитов. Блондин, Анна уже знала его имя - Борис - пригласил ее на быстрый танец. Танцевал он смешно, сразу разочаровав ее: закрыв глаза, качая головой и переминаясь с ноги на ногу. Анна отошла от него, незаметно оказалась в центре зала. Она начала танцевать, встав в кружок, и вскоре позабыла обо всем. Да и как не забыть, когда музыка течет по твоим венам как ток! Она не делала ничего необычного, но ее движения были очень грациозны, и сквозь эти медленные плавные жесты прорывалась дикая чувственность. Здесь было перемешано все: и одухотворенность, и сила, и обреченность. Она открыла глаза - на площадке осталось всего несколько пар. Анна стояла в центре одна, а всю площадку окружило плотное кольцо мужчин. Она ловила восхищенные и возбужденные взгляды - казалось, сейчас они бросятся и разорвут ее на части. Анна подошла к Борису.
      - Спасибо, что обо мне вспомнила, - едко заметил он. Борис был явно обижен. - Я слышал одну теорию, - продолжил он, снова взяв себя в руки, - что в танце раскрывается подлинная сущность человека. Что ж, я могу вас поздравить, - он усмехнулся, - а еще больше - себя.
      Он по-хозяйски взял ее за руку и повел за собой в соседний зал, в ресторан, где было тише. За столиком Борис взял в руки стакан с соком, повертел, поставил обратно:
      - Я банкир. Очень богат, - со значением добавил он. Мне нужна жена - молодая, красивая, умная. Разумеется, никакой работы - только дом и я. У тебя будет все.
      Он увидел, что она молчит, и, кажется, не собирается прыгать от счастья.
      - птичка в золотой клетке... - задумчиво пробормотала Анна.
      - Если хочешь - да. По-моему, это предел того, о чем может мечтать женщина.
      Анна молитвенно сложила руки:
      - Всю жизнь мечтала быть подстилкой для такого великого человека, как ты! - насмешливо сказала она, но дальше продолжала уже по-доброму: - прости, Боря, но мне это не подходит. Раньше, может быть я бы и согласилась, теперь мне нужно что-то большее, чем клетка - даже золотая.
      Она увидела, что он не понял ее и оскорбился:
      - Ну что ж, лети птичка, - он насмешливо улыбнулся, - главное, не перепутай свечку с солнцем.
      ...Уже вечерело, а она все бродила по улицам - бесцельно, без мыслей - просто так, не зная зачем, отдавшись на волю ветра. Только в голове то и дело проносились строчки из недавно услышанной песни:
      Вырвись из плена душа
      Вознесись над судьбой, сомненья круша.
      Вырвись, вырвись из плена душа моя -
      Дай мне свободно вздохнуть
      И другими глазами на мир взглянуть
      Вырвись, вырвись из плена душа моя...
      На улицах меж тем становилось пустынно. Ей встречались редкие прохожие, спешившие по домам, почти не было машин. Навстречу ей вывернул черный джип, как раз тогда, когда она подошла к перекрестку. Она перешла улицу и пошла дальше, - джип повернул и поехал за ней. Она шла не так уж быстро, но он не пытался ее обогнать. Она свернула в боковую улочку - джип снова свернул, теперь она уже не сомневалась, что он едет за ней. Она ускорила шаги - он не отставал. Она зашла в подъезд - увидела, что он сквозной, быстро проскочила его, пробежала проходными запутанными дворами, вышла на набережную. Вдруг Анна перестала улыбаться, ее лицо стало настороженным - она быстро обернулась: за ней по пустынной набережной несся черный джип. Ее вдруг охватила паника. И ни души вокруг! Она побежала вперед, плохо понимая, куда бежит - она еще никогда здесь не была. Вдалеке у решетки канала она заметила точку, бросилась к ней, - это была какая-то девушка. Она стояла и с видимым удовольствием плевала в воду. Анна, запыхавшись, подбежала к ней - вдвоем уже не так страшно. Она обернулась - джип со скрежетом свернул в боковую улицу. Анна перевела дух. Девушка улыбнулась ей:
      - Вам не холодно? Вечер уже, - она была одета по-мужски, но очень стильно, коротко подстрижена, густые рыжеватые волосы не закрывали обаятельной улыбки от уха до уха.
      Анна тоже улыбнулась:
      - Да, холодно, и джипы страшные ездят! - Она вновь посмотрела туда, где за ней гнался джип.
      - Возьмите мой пиджак, - девушка набросила его на Анну и закутала ее, как ребенка. Они свернули за угол и вышли - ну куда же еще они могли выйти в этом заколдованном месте? - вышли к театру оперы и балета.
      Лиля, с которой Анна сразу почувствовала себя так, будто была сто лет с ней знакома, кивнула на театр:
      - Помню, у меня тут хорошее приключение в прошлом году было.
      
      ...Тогда в театре вовсю шел ремонт и весь он был облеплен лесами. Лиля и ее бойфренд влезли по лесам сначала на крышу, полюбовались городом в белую ночь - в три часа было совсем светло, - потом спустились на третий этаж и заметили открытую форточку. Не сговариваясь, они полезли туда - и оказались на кухне.
      - Есть охота. Хлеб у них здесь найдется? - Лилин друг прошелся по темному помещению, открыл стоящую на плите кастрюлю. В ней лежали огромные, с человеческую голову, свеклы. Парочка переглянулась и захихикала. Они вышли из кухни, побродили по каким-то извилистым коридорам и вскоре услышали заливистый храп. Первым делом им бросились в глаза два больших ножа и лежащие рядом с ними на полу вставные челюсти. Потом пустая бутылка из-под водки и захватанный стакан, и рядом с ним - сладко спящий охранник, мужичонка лет 45-ти. Вдруг он перестал храпеть и приоткрыл один глаз, и тут же обалдело и судорожно попытался сесть: прямо перед ним в ореоле света, как Христос, стоял длинноволосый Лилин бойфренд и жевал кусок хлеба, спокойно поглядывая на охранника наглыми глазами.
      - Святый Боже! Ой, хто это?
      Но надо отдать должное русскому мужику: сколько он не выпьет, в чувство приходит быстро. Через 5 минут они уже сидели втроем вокруг новой бутылки водки и разрезанной пополам луковицы.
      - ну, ребята, за знакомство! - провозгласил веселый охранник.
      
      - Ну что, может, тебя проводить? Чтобы тебя страшные джипы не увезли? - предложила Лиля.
      Анна обрадовалась: ей не хотелось расставаться с этой девушкой, словно бы не знающей разочарований и неуверенности в себе.
      А меж тем в то же самое время Соня вовсю изыскивала законные и не очень способы раздобыть деньги. Она зашла в антикварный магазин, посмотрела на выставленные в витрине вещи. В глаза ей бросилась старинная кружка и ее цена: 500 тыс. Вот это да! Буквально на днях они с мамой видели точно такую же кружку в другом магазине, но за 250. Она развернулась и понеслась в ту благословенную лавку. Уже от дверей она пошла играющей походочкой и краем глаза с удовлетворением заметила, с каким интересом за ней следит продавец - он же хозяин.
      - Мне очень понравилась вон та кружечка, - томно начала Соня. - Только вам не кажется, что это чересчур дорого?
      - Скорее дешево!
      - Я бы с удовольствием ее купила, - но у меня только 150 тысяч.
      - Это слишком мало, - а он твердолобый!
      - Посмотрите, вот тут, кажется, трещина, - она придвинулась совсем близко и наклонилась, демонстрируя обнаженную грудь в глубоком декольте. Он посмотрел на ее грудь и также придвинулся:
      - Где?
      - Вот здесь, - интимно прошептала она.
      - Девушка, простите, а вы там что-нибудь носите? - он вдруг совсем потерял голову.
      - Где? - удовлетворенно спросила Соня.
      - Там...
      - В данный момент - только 150 тысяч. Не верите - посмотрите!
      Продавец дрожащей рукой, стесняясь вынул из ложбинки деньги. - Ладно, берите... - он придвинул к ней кружку. Она схватила ее и тут же полетела в первый магазин, вошла в него шагом победительницы.
      - Сколько? - спросил оценщик.
      - Семьсот.
      - Дороговато!
      - Нет, - жестко ответила Соня.
      - Хорошо, - он отсчитал ей деньги.
      
      
      - Не хочется верить, что все так пошло, как говорит мне моя подруга, - Лиля и Анна шли по набережной. - Или как убеждает моя собственная жизнь.
      - Ну, раз убеждает, значит, так оно и есть! - простецки ответила Лиля.
      - Так хочется иметь хоть какую-то надежду, - скорее, самой себе прошептала Анна.
      - Мечты, мечты! - Лиля улыбнулась. - Чем выше взлетишь, тем больнее падать.
      Около них затормозила крутая тачка, модная музыка гремела на всю улицу.
      -Девчонки, может, развлечемся? - спросил водитель бандитской наружности. - Есть планчик...
      - Засунь свой планчик себе в задницу!- яростно ответила Анна.
      - Что, давно, в канале не купалась? Щас устрою!
      Лиля улыбнулась бандиту:
      - Не обижайтесь на нее, у нас свои проблемы, - она потащила Анну За собой. - Ты, что совсем сдурела?! Нашла перед кем жопу морщить! Это же убийца! Он тебя по стенке размажет и скажет, что так и было! Ты знаешь, что однажды случилось со мной?
      ...Она бежала по улице, размахивая школьной сумкой. Вдруг ее за руку схватил какой-то бритый крепыш:
      - Стой! Куда идешь?
      - На экзамен по русскому! Пусти, я опаздываю!
      - Поедешь с нами, - крепыш кивнул на машину, в которой сидели трое таких же коренастых и бритых в кожаных куртках.
      - Пусти, придурок! - возмущенно завопила Лиля, не думая. - Никуда я не поеду!
      Парень вдруг с размаху ударил ее по лицу, потом выхватил из кармана пистолет, приставил к ее боку
      - Живо - марш! Или стреляю.
      Он не шутил - она это чувствовала. Такие парни не шутят - они полностью уверены в своей безнаказанности. Лиля побледнела:
      - Послушай, извини, что я тебе нагрубила. Я ведь знаю, что ты в самом деле хороший... Пожалуйста, отпусти меня. У меня мама больная , за ней ухаживать некому. Я правда в школу иду, у меня выпускные экзамены.
      Бритый заколебался. Лиля впилась в его лицо умоляющим взглядом.
      - Ладно, - бандит лениво зевнул, - иди, но я еще подумаю. 20 шагов сделаешь, если за это время не убью - значит, повезло, - он ухмыльнулся.
      Лиля тихонько отстранилась от него и сделала первый шаг. Эти 20 секунд показались ей вечностью. Она боялась оглянуться, зная, что он смотрит ей вслед. Восемнадцать, девятнадцать... Сейчас я умру?! Двадцать! - она сорвалась с места и побежала.
      
      За разговорами Лиля и Анна и не заметили, как подошли к зданию Биржи. Сильный ветер, что поднялся к вечеру, подгонял в спины редких прохожих, но девушки даже радовались этому - безлюдье обнажало вечную красоту этого города. Ветер словно сметал ненужную шелуху, - роскошные тачки, нищих, замученных жизнью и бытом рядовых горожан. Было слегка, чуть-чуть грустно и хотелось мечтать о чем-то другом - не таком, как этот мир.
      - Ты никогда никого не любила? - спросила Анна.
      - Да нет, почему, - было еще в далеком детстве, - улыбнулась Лиля. - Мне было 12, а он и сейчас остается одним из известных европейских певцов. Увидел меня однажды на концерте, прислал за мной... А я была дурочка - влюбилась, как это может быть только в 12 лет... Какие-то записки, тайны, признания... Ну и он - не знаю, что он сначала имел в виду, тоже потом влюбился.
      Анна хмыкнула:
      - У меня есть одна подружка Ира, так вот, у нее роман с одной звездой балета. Но я боюсь, ничего хорошего из этого не выйдет. Из отношений, начавшихся на помойке...
      - Что значит на помойке? - перебила Лиля.
      - Ну, она однажды пошла выносить мусорное ведро, а он мимо проезжал. Ох, знаю я этих "звезд", как облупленных, - Анна сморщила нос , - не первый год общаюсь. Это я сначала, в своей деревне думала, что "звезды" - это какие-то особые люди - а может, и не люди вовсе. В общем, божественного происхождения! Ничего подобного - помню, пришла я на первое в своей жизни интервью к одной "звезде" женского пола, у которой репутация благовоспитанной леди, и первое, что я услышала, это как "леди" кроет кого-то трехэтажным матом похлеще иного алкоголика. А второй "герой" был мужчина, к которому я до этого относилась с огромным уважением. Тоже, кстати, с репутацией суперджентельмена. И вот когда он ко мне ни с того ни с сего полез, для меня это был такой шок! И это все ерунда - и этот человек, и та женщина - они действительно неплохие люди - одни из самых лучших. Просто... - она запнулась. - В общем, дальше, когда я уже мало чему удивлялась, меня судьба столкнула с такими экземплярами, что если бы это произошло сразу, у меня бы просто съехала крыша. Вообще, у очень многих моих знакомых журналисток есть какие-то там романы с известными певцами, политиками,артистами. Но эти "звезды" - они ведь живут только для себя. Этих девчонок для них по большому счету не существует - для них существуют только они сами. Я не спорю - они, конечно, личности, с ними интересно. Но они же страшные эгоисты.! А эти девчонки для них - просто игрушки. И хотя им клянутся, что их любят и все такое - я думаю, это просто слова. Как сказала одна моя знакомая: "У него таких Олечек в каждом городе... Что я для него?" А девчонки их всерьез любят - это же трагедия. Нет, я этих девушек не понимаю - тратить лучшие годы своей жизни на такое... Помню, в прошлом году за мной бегала одна суперзвезда, по которой сохнут миллионы юных дур. Ну и что? Я никогда не забуду, как от него вечно воняло пивом, что с ним, по большому счету, не о чем было поговорить и как все интервью за него я писала сама. Мне это было так противно, ведь все почему-то считали нас любовниками. А я бегала от него не знаю как, все время пряталась. И жену его до сих пор жалею - хорошая девчонка, а пропадает ни за грош. Это же ад, а не совместная жизнь! Вечно в погоне за новой юбкой, а о жене с ребенком и не вспоминает.
      Лиля улыбнулась:
      - В общем, или сволочь, или женат, а чаще и то, и другое. Да нет, мой-то хороший был, и у нас все это было серьезно - целых 4 года. Он из-за меня даже русский выучил, умолял - давай поженимся. А мне тогда было 16, и я сказала: подождем 2 года, до совершеннолетия. Почти год он ждал.А потом...Вот и все.
      - И с тех пор больше никогда?
      Лиля улыбнулась:
      - Мое сердце мертво, но жизнь продолжается!
      Сильный порыв ветра чуть не сбил их с ног - обе рассмеялись.
      - А я боюсь, - задумчиво сказала Анна, глядя в даль. - Я не могу общаться нормально - я боюсь. Боюсь потерять веру в человека... Я не умею прощать, может быть, потому что раньше прощала слишком много. Теперь, если человек сделал ошибку, сорвался, был невнимательным, я не прощаю. То есть, конечно, я могу сделать вид, что ничего не случилось, но внутри себя знаю, что все кончено. А это очень тяжело - жить во вчерашнем дне, все время выслушивать мольбы и проклятия: "Почему ты меня не любишь..." Я не могу любить, не могу верить - это сильнее меня.
      
      ... Анна сидела в магомедовом кабинете и исподтишка разглядывала его хозяина. И все никак не могла себе представить, как это она будет с ним целоваться-с абсолютно чужим человеком! Она еще раз посмотрела на него- Магомед как раз перебирал какие-то бумажки на столе." Какие у него красивые руки,"- неожиданно подумала она. Длинные пальцы, изящные кисти, мускулистые предплечья(выше шел рукав).И кожа- здоровая, загорелая, на редкость приятного оттенка. Вьющиеся до плеч черные кудри. Тонкий орлиный нос .Пронзительные темные глаза. Чувственные губы..."Да он же вообще красивый!"- вдруг удивленно подумала она. И внезапно смутилась.
      
      - Ну пока, я побежала, - сказала Анна Соне у ворот Ленфильма. - Не огорчайся, я недолго на этом интервью. Максимум полчасика.
      - Ты давай поскорее, я так хочу обновить это платье! - прокричала Соня ей вдогонку.
      Она ждала ее битых два часа! Нет, под конец ей все стало ясно, чем они там так долго занимаются - не разговорами же! "Стою тут, как проститутка на съеме", - пробормотала Соня сквозь зубы. Она в последний раз посмотрела на часы, развернулась и пошла прочь. - счастливо тебе, Аннушка, проинтервьюировать известного режиссера...
      А в Кальяновской студии меж тем рядовое интервью плавно перерастало в беседу "за жизнь". Анна впервые видела такого человека: спокойного, умного, внимательного. Его действительно интересовала ее жизнь - жизнь совершенно посторонней девчонки!А ведь всех нас интересуют по большому счету только мы сами, - что уж говорить о людях известных. И еще он совершенно к ней не приставал. Они говорили друг с другом взахлеб, как двое влюбленных - влюбленных в кино. Никогда еще Анне не было так интересно. Кальянов оказался удивительным человеком: он напоминал рассудительного главу большого семейства.
      В студии постоянно толкались, заходили и уходили какие-то люди, встревали в беседу, ныли, хвастались, занимали деньги - Кальянов был неизменно спокоен и весел. "Умный человек" - с уважением подумала Анна. Ее всегда восхищали ум и выдержка, но последнего качества ей самой явно не хватало. Она вдруг вспомнила о Соне, посмотрела на часы и ужаснулась - будет скандал! Внезапно она сообразила, что вскочила с кресла посреди кальяновской фразы. Холерик чертов - действия опережают мысли!
      - Дела, - она виновато развела руками. Ну, не дура ли она - предпочесть Соньку умному человеку? Все равно уже поздно. Ох, почему она так непостоянна! И ни с кем не может общаться долго. Это не скука, ей может быть очень интересно, но... это вечная жажда новизны, перемен...
      - Спасибо за интервью, - улыбнулся Кальянов. - Заходите непременно еще.
      - Да, - она обрадовалась, - я всегда мечтала посмотреть, как снимает такой мастер, как вы! - вот здорово - подружиться с таким человеком!
      - Да вы просто так заходите, - махнул он рукой, улыбаясь.
      - Я к вам приду с подругой, с которой мы вместе пишем сценарий.
      - Вы еще и сценарии пишете? - с уважением спросил он. - Конечно, приносите. А о чем он?
      - О нас. О жизни. Обо всем.
      
      Мрачная Соня шла по улице, светило солнце, прохожие оборачивались ей вслед, но ни это, ни даже новое платье её не радовало. Внезапно её остановил какой-то молодой человек: -Девушка, можно вас на минутку? Я представляю агентство фотомоделей и манекенщиц "Рашен маделз". Вы не хотите попробовать себя в качестве модели?
      Соня тут же пришла в хорошее расположение духа и кокетливо стрельнула глазами:
      - Ну пожалуй...
      ...Она вошла в полутемный коридор, в котором было тесно от девушек- симпатичных но явно не супермоделей. Гордые взгляды друг на друга и на только что вошедшую Соню делали их смешными. Соня присела на освободившийся стул. Когда из кабинета, застегивая блузку на груди , вышла первая претендентка, Соня, как ни в чем ни бывало, будто так и надо, поднялась и открыла дверь. Будет она еще высиживать в очереди! И никто не сказал ей ни слова - Соня давно усвоила, что такая естественная наглость воспринимается как должное,как право, даже если его и в помине нет! В кабинете её встретили 2 молодых человека в дорогих костюмах но лица у обоих были авантюрные- у одного смешливое, у другого серьезное. Увидев Соню, смешливый вскочил:
      - Боже, Серега! Вот и наша "звезда"! Девушка где же вы были так долго?! Нашим западным партнерам нужен как раз такой тип, как вы.
       Соня польщенно улыбнулась.
      - Но каждой настоящей фотомодели нужен свой альбом, - продолжил серьёзный. - И очень многое зависит от хорошего фотографа.
      - Сделать альбом у нас стоит 140 долларов-вкрадчиво сказал смешливый, на миг утратив свою весёлость. - Но это гарантия качества и того , что в скором времени Вы будете блистать на западе.
       -Конечно это дорого, но наверное , стоит таких денег,- задумчиво сказала Соня.
       -Еще бы!- смешливый горячо взмахнул руками.- тысячедолларовые контракты! Это не шутка!
       -Но я повторяю- всё зависит от хорошего фотографа-многозначительно уточнил серьезный,- А чтобы фотограф был хороший, надо сделать ему хорошо.
       -Что вы имеете в виду?- спросила Соня.
       -Знаете что,- серьёзный взглянул на часы,- приходите в среду в это же время. Сделаем пробные снимки.
       ...Соня уже вышла было из кабинета, когда спохватилась: "Ой я же забыла спросить!"-Шагнула назад и вдруг из полуоткрытой двери услышала пакостное хихиканье:-Да ,друг мой Серега, славно нам работается в нашей фирме! Телки придут. попками повертят, возбудят...
       -Удовлетворят...
       -Да еще и денег заплатят!- визгливо подхватил первый голос, аж задыхаясь от смеха.
       Соня тихо прикрыла дверь и зло прошептала себе самой:- Америка дубль два! Но с Аннушки хоть денег не просили!
      
       Анна подошла к уличному киоску, нагнулась:- Девушка, мне один джин-то...-она мельком взглянула на продавщицу и изумленно воскликнула:-Ира?! Ты что здесь делаешь?
      Ира- а это была она - с еще большим слоем косметики, скрывающим её нежную красоту и делающим её вульгарной, и вся какая-то потускневшая и полинявшая, вяло вздохнула:-работаю.
       -А как же твой институт? - обеспокоенно спросила журналистка.
       -Кому у нас сейчас нужны инженеры?- Ира пожала плечами- Безработица - хорошо хоть сюда устроилась.
      Обе замолчали.
      - А что... Как твоя великая любовь? - снова спросила Анна.
      - Он оказался женат, - тускло сказала Ира .- Два года я не знала, пока его жена не устроила нам сцену.
       -И что -тебя это так шокировало? -легкомысленно спросила подруга.
       Ира поморщилась:- я действительно его любила. Теперь я понимаю- я была для него только девочкой для развлечений. Несмотря на все его манеры...
       - Ну...- Анна даже растерялась.- А ещё кто-нибудь есть на примете?
       -Да есть, конечно ,- все так же безжизненно сказала продавщица,- но мне от них, если честно, блевать охота.
       -Не те манеры?- понимающе улыбнулась Анна.
       -Да,- мертво ответила Ира.
       Они замолчали.
       -Надо- пора уже выходить замуж. -Ира прервала тишину, но голос её был всё таким же тусклым. - Мне теперь уже всё равно за кого...
       -Ты все еще его любишь? Ну хочешь, я тебя ещё раз свожу на балет или за кулисы?
       -Что толку?- её голос упал: - Я решила- выхожу замуж. Там дети пойдут...Всё будет, как у всех.
       -Ира, я не узнаю тебя!- решительно сказала Анна.-Ты как мертвая! Хочешь, мы с Снькой возьмём тебя с собой? Мы по вечерам ловим крутые тачки, кидаем крутых мужиков. Это очень весело!
      - Не пойму, зачем Вам это? - брезгливо спросила Ира. - Вы не боитесь однажды свернуть себе шею?
      Анна расхохоталась. - Риск - благородное дело! И все лучше такая жизнь, чем стирать носки и варить борщи чем-то вечно недовольному мужу.
      - Нет уж, увольте меня от ваших развлечений, - Ира холодно покачала головой.
      - Хочешь навсегда увязнуть в болоте?
      - Еще неизвестно, чье болото окажется глубже - мое или твое.
      Анна вдруг поняла - им больше нечего сказать друг другу. Рядом раздался скрип тормозов, она обернулась - из раскрытого окна 600-го "мерса" высунулся невероятной красоты блондин, и, радостно улыбаясь, схватил ее за руку.
      
      Когда Соня вернулась домой, она застала Аннушку в чрезвычайно мрачном расположении духа - она сидела у антикварного зеркала и, не глядя в него, вяло бросала на пол маленький резиновый мячик.
      - Ты что это такая кислая? - поинтересовалась Соня.
      Анна вновь швырнула на пол мяч.
      - Да вот, встретила одного знакомого. Только что купил одной из своих девчонок квартиру...
      - Ого! - выдохнула Соня.
      Анна грустно улыбнулась:
      - А ведь в свое время он и мне предлагал быть его девушкой.
      - И ты отказалась? Он что, - такой страшный? - с сочувствием спросила Соня.
      - Да красивее парня я в жизни не видела! - с тоской сказала Анна. - Он раньше был ведущим манекенщиком. Бабы на него пачками вешаются... Он теперь бандюга, конечно - но все еще с остатками интеллекта и все еще благородный к женщинам.
      - Ну чтож ты! - удивилась Соня.
      - Сама не знаю, - вздохнула Анна. - Мне он нравился, но не хотелось быть одной из футбольной команды. Сегодня с одной, завтра с другой... Несерьезно все это, тяжело - несмотря даже на его красоту, манеры и квартиры.
      - Да уж конечно - лучше связаться с женатым хачиком, который не квартиры покупает, а сказки рассказывает.
      - И не говори...- Анна вяло поправила волосы: - А, - мне что-то уже все равно.
      - Ну, - я смотрю, у тебя полный распад! - рассмеялась Соня.
      - Ага, декаданс, - Анна тоже слегка улыбнулась. - Бандиты, женатые, извращенцы, голубые, лесбиянки... Так, кого у нас еще не было?
      
      Был почти полдень, когда Анна и крашеная блондинка примерно ее возраста- журналистка Рита, - подошли к автобусной остановке около Эрмитажа, - они возвращались с только что закончившейся пресс-конференции.
      - Ну, теперь увидимся уже на центральном телевидении! - Рита недавно перебралась в Москву. - Ой, слушай, совсем забыла тебе сказать - я же хотела познакомить тебя с очень интересным человеком!
      - И чем же он так интересен? - вкрадчиво спросила Анна - она знала Риткины пристрастия. - Он что, написал гениальную книгу, снял потрясающий фильм, станцевал лучше всех "Лебединое озеро" - все партии сразу?
      - Да нет, он просто наш тележурналист, - рассмеялась Рита. - Дело в том, что у него жена - лесбиянка. И представляешь - у нее будет ребенок - от него!
      - Что же тут странного? - удивилась Анна.
      - Но они же вообще не спят вместе! Она спит со своей подругой, - хотя в кровати они спят втроем.
      -А он, наверно, спит с этой ее подругой? - равнодушно спросила Анна.
      - Ага! - Рита радостно кивнула. - Правда здорово? Что я тебе говорила! Он и ко мне подкатывался. Жуткий бабник! Весь такой неординарный.
      Анна ничего не сказала, - она смотрела куда-то вдаль, а ее губ коснулась смутная улыбка. Подъехал автобус.
      - От этой твоей истории Сонечка была бы в восторге, - Анна уже забралась на ступеньку.
      - А ты? - с тротуара спросила Рита.
      - А я - еще больше, - улыбнулась Аннушка.
      Дверца автобуса захлопнулась. И тут же Анна сморщилась так, словно ее сейчас вырвет.
      
      - Анатолий! - Анна с Бартом сидели в "Садко", когда к ним подошел загорелый блондин лет под 45.
      - Хэлло, май фрэнд! - знакомый Барта обращался к американцу, но улыбался при этом его юной спутнице.
      Барт поднялся, мужчины пожали друг другу руки. Барт обернулся к Анне:
      - Познакомься - Анатолий мой друг, твой бывший соотечественник, ныне продюсер в Голливуде.
      -Правда, я покинул Россию больше 20 лет назад, - Анатолий говорил по-русски с сильным акцентом. - -Это твоя жена? - тихо спросил он по-английски у Барта.
      - Нет, просто одна прекрасная русская девушка. До сих пор не могу поверить, что встретил ее.
      "Ну и хуйня высокопарная!" - подумала Анна про себя. И на всякий случай обворожительно улыбнулась другу Барта.
      - А что твоя жена? - поинтересовался американец.
      - У нас все o"key - Анатолий повернулся к девушке: - Ну, как вы тут живете?
      Анна на секунду посмотрела в окно, - за ним по Невскому, вихляя задами, шествовали две шикарные девицы явно блядского вида. За ними, высунув язык, высунув язык бежал какой-то жирный волосатый итальянец, - так что его огромное брюхо колыхалось на бегу. У обочины, возле сверкающего Мерседеса, переговаривались два плотных бритых бандита в малиновых пиджаках. К ним подбежала стайка грязных оборванных беспризорников лет 6-10. Они окружили бандитов, протягивали ладони, дергали за одежду. Один из бритых лениво отмахнулся, другой дал подзатыльник мальчишке. Анна перевела взгляд на Анатолия. Тот молча и понимающе улыбнулся в ответ.
      -Друзья мои, я на минутку вас покину, - Барт поднялся из-за стола. - Я ненадолго.
      Анна и Анатолий остались одни.
      - Слушайте, что вы делаете в этой богом забытой стране? - вдруг решительно спросил продюсер. - Почему вы еще здесь? Как раз в вашем возрасте я бежал отсюда не оглядываясь. Да, конечно, здесь большие перемены, но дикая Россия еще долго будет дикой Россией. Нормальной жизни у вас здесь не будет. Знаете, когда началась эта перестройка, мы думали - ну, теперь и в России лет через 20 наступит нормальная жизнь. Потом я приехал сюда и понял, что и через 120 лет нормальной жизни здесь не будет. Не губите зря свою молодость и красоту. Уезжайте.
      Анна с улыбкой пожала плечами:
      - Я об отъезде даже как-то не думала!
      - А вы подумайте. Кстати, как у вас с английским?
      - Не очень, но Барт много сделал для меня.
      - Ничего, выучите,- Анатолий тоже улыбнулся.
      - Не знаю... Мне тут один театр предлагает взять меня на гастроли. Не знаю, правда, насколько все это серьезно. Но я бы с удовольствием съездила посмотреть на мир.
      - Так просто вас не пустят - вам никто не даст визы. Молодая красивая незамужняя девушка - ясно, что вы останетесь.
      - Ну, это бюрократы так считают! - возмутилась Анна.- Я, например, вообще не хочу замуж - ни за русского, ни за американца. Мне дорога свобода. Просто так я бы с удовольствием съездила - но не замуж и не навсегда.
      - Просто так вас не пустят, - терпеливо повторил Анатолий. - Послушайтесь моего совета - выходите замуж и приезжайте.
      -Прямо в Голливуд? - в шутку спросила Анна.
      - Как русская Золушка! - улыбнулся Анатолий.
      Анна покачала головой: -Счастливый конец бывает только в сказках...
      - Если очень во что-то верить и иметь страстное желание - оно непременно сбудется! Говорю вам это по себе - я ведь тоже начинал с нуля.
      
      ...Соня шла по Невскому, когда сзади на нее налетела высокая изящная девушка: - Боже мой, Сонька! Ты в городе? Я думала ,ты уехала на каникулы!
      - Наташка!
      - Ну, я пошел, - красивый парень лет 25-ти кивнул Наташе, как старой знакомой.
      - Слушай, кто это? - заинтересованно спросила Соня, глядя ему вслед.
      - А, брат.
      - Здорово! - рассмеялась Соня.- Сколько мы с тобой вместе учимся, а я еще никогда его не видела!
      Наташа расхохоталась.
      - Твое счастье! Он у нас был три раза женат, а сейчас живет одновременно со всеми своими женами.
      - Вот это да! Как это?
      - Очень просто - в трехкомнатной квартире, в каждой комнате - по жене.
      - А жены-то молодые? Наверное, страшные раз такое терпят?
      - 24, 22, 22. Две хорошенькие, а третья - вообще фотомодель.
      - Им почти как нам с Аннечкой - задумчиво протянула Соня.- А они не сорятся?
      - Не-а! Сначала цапались, а теперь дружат!
      - Наверное, это здорово - жить вот так, - Соня мечтательно зажмурилась - она вдруг вспомнила Нику и ее ласки и подумала, как шикарно иметь сразу трех любовников вместо одного. Вернее, любовника и двух любовниц. - Пахнет востоком - гаремом...
      - О, господи! - Наташа чуть не упала от смеха. - Да там все шиворот-навыворот! Восток - это когда мужик гарем содержит, а не когда гарем мужика, как у моего братца!
      
      
      Анна и Соня лежали на кровати голова к голове.
      - Хочу блондина, - задумчиво сказала Анна.
      - Помнится, твоя Илона хотела негра, - фыркнула Соня. - А я хочу - не знаю чего! Чего-нибудь такого... Ну такого! - она смеясь нарисовала в воздухе руками шар.
      - А мне знаешь что Магомед сказал? - также задумчиво продолжала Анна. - "Аночка, про нас ходят такие ужасные слухи..."
      - Раз слухи, значит, это правда! - перебила ее Соня. - Ну?
      - "Слухи о том, что мы обмениваемся женами..."
      - Ого! Кайф! Люблю мужчин с прогрессивными взглядами!
      Анна рассмеялась, села и принялась шутливо лупить лежащую Соню:
      - Так, я вижу тебе по вкусу восточные нравы? Ты не прочь быть пятой женой в гареме!
      - Фу, Анечка, как тебе не стыдно - я же старая девственница, - притворно возмутилась Соня. - И к тому же абсолютно фригидная!
      - Но когда Димочка делает тебе ланьет, ты это любишь! - хмыкнула Анна.
      Соня самодовольно улыбнулась:
      - Да уж, если говорить о гареме, я бы скоре завела гарем из мужиков!
      -Я бы с удовольствием на это посмотрела! -весело откликнулась Анна.
      - Опять в шкафу? - захихикала Соня. - Ну, я бы тебя из него вытащила!
      - Вообще, наверно, невозможно всю жизнь любить только одного человека, - Анна говорила скорее сама с собой. - Может, любить-то и можно, но хотеть только одного - нет.
      - Чем больше - тем лучше! - Соня хохоча спрыгнула с кровати и сделала несколько па из канкана. -Анечка, о чем ты говоришь?! В твоем возрасте у тебя уже должен быть миллион мужиков, а не трое! Да и в моем тоже. Если бы не мой контракт...
      Анна встала и включила телевизор.
      - Что там интересного? - Соня плюхнулась обратно на кровать и лениво зевнула.
      - Ты хотела посмотреть на моих знакомых - можешь посмотреть на Ахметова.
      - Да?! - Соня села. - Я, честно говоря, не поклонница балета... Ну, где этот Мамед?
      - Махмуд.
      - Боже - это он? Слушай... Или я совсем ничего не понимаю в мужиках... Боже...
      - Правда, красиво? - тихо спросила Анна. - как птица... Как будто этот человек совсем не имеет веса... Я так жалею, что слишком поздно узнала все это...
      - Да, он как будто без костей! - жадно прошептала Соня. - Как змея... представляешь, как здорово должно быть в постели с таким мужиком! Не с бревном, а с мужчиной, так классно владеющим своим телом!
      - Слушай, тише - мешаешь смотреть, - рассеянно пробормотала Анна.
      - А кто из них красивее - Мамед или Мухаммед? - не обращая внимания, продолжала Соня.
      - Их зовут Махмуд и Магомед.
      - Ну? - Соня нетерпеливо сжала губы.
      - Соня, они оба женаты, - ехидно сказала Анна. - Ты что, хочешь закрутить с женатыми мужиками?
      - Анечка, не смеши меня! - Соня презрительно улыбнулась. - Если бы я за них взялась, от обеих жен остались бы рожки да ножки. Да, в такие минуты я жалею о своем контракте как никогда!
      - Иногда я тебя просто боюсь, - еле слышно сказала Анна.
      Соня жадно впилась глазами в экран:
      - Слушай, а было бы здорово, если бы...
      - Отстань! Ты меня отвлекаешь, - Анна подошла к телевизору и опустилась перед экраном, не отрывая от него взгляда.
      - А я скажу твоему Мамеду, что ты смотрела телевизор, стоя на коленях!
      - Это глупо, но когда он танцует, мне хочется молиться, - прошептала вслух Анна, даже не прислушиваясь к тому, что говорит подруга.
      - Скажите, пожалуйста! - издевательски протянула Соня. - Ух ты! Какая у него физиономия надменная. А какой он вообще?
      - По-моему, хороший, - веселый.
      
      ...Ну да - веселее некуда. Так, что у нее после того случая начало побаливать сердце - так она тогда испугалась от неожиданности. Она тогда зашла к Мамедам по какому-то делу, и когда открыла дверь уже хорошо знакомого кабинета, - за столом сидел деловой до невозможности Хаджиев при пиджаке и галстуке с золотой булавкой, а рядом - три солидных седовласых господина. У всех на лицах так и было написано: у нас важное совещание!
      - Ой, извините, - я не вовремя... - Анна уже хотела было поспешно прикрыть дверь, как вдруг непонятно откуда раздался жуткий утробный бас:
      - КТО ЗДЕСЬ ?!
      Аннушка даже подпрыгнула от неожиданности .
      - Махмуд, ты так человека убьешь, - недовольно сказал Хаджиев.
      Один из седовласых нахмурился, другой улыбнулся в кулак. А из-за совершенно неприметной с виду занавески с невинной улыбкой на губах появился голый по пояс Ахметов и спросил своим уже обычным, сладким и нежным, как мед, голосом:
      - Кажется, я кого-то напугал?
      
      - Представляешь, как здорово иметь шефа с чувством юмора! -девчонки рассмеялись.
       На экране меж тем начался индийский танец - знойный, тягучий и страстный. Махмуд танцевал с женой Магомеда.
      - Ой, я уже не могу! Слушай, я щас сбегаю с туалет и вернусь, - Соня сделала было 2 шага, потом обернулась: - Нет, я не могу пропустить такое! О Господи, Анька - ведь это круче, чем секс! Какая поза - представляешь, в такой трахаться?! - Анна взглянула на подругу - в Соне в этот миг вдруг пропала куда-то ее обычная изысканность, - сейчас она до ужаса напоминала Эвелину. В сознании Анны в секунду отразились мокрые, только что жадно облизанные губы, блеск Сонькиных глаз, казавшихся какими-то стеклянными в этой темноте и мелькании пестрых теней на экране - они как-то неприятно отражались в Сонькиных зрачках. Анна брезгливо отвернулась и тут же Соня дернула ее за рукав:
      - Смотри, смотри! Это же просто непристойно...
      - Слушай, сделай милость - заткнись! Мешаешь ведь! - не выдержала Анна.
      - Фу, какая ты грубая стала! - но сейчас Анну раздражала даже Сонькина веселость. Она вскочила и замахнулась, - вроде шутя, но и с угрозой:
      - Еще хоть слово...
      - И что? - игриво спросила Соня.
      Она ловко схватила Аннушку, та потеряла равновесие и тоже упала на постель: - И что?.. - страстно прошептала Соня, наваливаясь на Анну сверху.
      - Ты, сумасшедшая, пусти меня, смотреть хочу! - Анна принялась вырываться. Соня с силой прижала ее руки к кровати, ее щеки раскраснелись, кудри растрепались - Анна с удивлением уставилась на нее.
      - Неужели тебя не возбуждает то, что ты видишь? - жарко шептала Соня, прикасаясь к нежной коже подруги.
      - Пусти меня, безумная! - Анна нервно рассмеялась.
      Ей удалось вырваться и она отбежала в угол:
      - Ну вот, - а еще кто-то клялся, что она фригидная! - она снова рассмеялась, теперь уже облегченно.
      - Теперь я тоже буду любить балет! - Соня была разочарована, но тоже старалась показать, что это была лишь шутка.
      
      - Ненавижу! - вдруг вырвалось у Анны. Они долго молча лежали рядом, но обе никак не могли уснуть.
      - меня ненавидишь? - откликнулась Соня.
      - Нашу жизнь ненавижу. Ищи себе другую подружку. Я больше не буду ловить тачки и шляться по кабакам. Чего ради? Тупых бандитов, спесивых банкиров или горячих импортных уродов, которым нужно только одно - подешевле трахнуть русскую пизду? СОНЬКА, МЕРЗКО МНЕ ВСЕ. КАК БУДТО ВОЗДУХА НЕ ХВАТАЕТ. Хочется чего-то другого...
      - Чего? - пренебрежительно спросила Соня. - И что ты предлагаешь? Сидеть по вечерам дома, смотреть телевизор? Да насколько я тебя знаю, тебе же первой это надоест. А чем тебя не устраивают крутые тачки и крутые мужики? Конечно, они гнилые, но ты же любишь красивую жизнь. А подумай про деньги!
      - Сонька! Так надоела эта помойка! Может, уехать куда-нибудь...
      - В Америку? - издеваясь, спросила Соня.
      - Хотя бы - да.
      - Аннушка, да что ты все за какой-то мечтой гонишься? - в голосе Сони звучало презрение, как будто она говорила о блажи.
      - Соня, она должна быть у человека.
      - Ну да - красная морковка перед носом у осла!
      - Может и так - но я ведь не просто мечтаю. А вот ты никак не поймешь, что впустую растрачиваешь свою жизнь и хочешь того же от других. Соня, пойми, время назад не вернешь, и твои молодость и красота не вечны. Скоро ты будешь уже никому не нужна. Вот тогда ты опомнишься и будешь кусать себе локти, но будет поздно. Пойми, надо ловить каждый шанс, что тебе дарит судьба - ведь она не очень-то щедра на подарки!.. Кстати, мне никто не звонил? - после паузы спросила она.
      - А кто должен был звонить?
      - Магомед - как раз насчет поездки.
      - Нет, никто не звонил - я с утра была дома.
      - Странно...
      - ничего странного - все стало на свои места! Девчонка не клюнула на фразы, так что с ней возиться - найдем другую дурочку, мечтающую об Америке...
      Анна вдруг неожиданно рассмеялась:
      - Иванов разбил мою любовь, Ананасов веру в мужчин, Макс убил последнюю надежду на то, что я когда-нибудь встречу мужчину, который поймет меня и то, что мне нужно. Без любви, надежды и веры мне теперь очень легко жить, - она слегка приподняла брови, по ее лицу скользнула легкая циничная улыбка:
      - Какая-то ложь какого-то Магомеда...
      - У тебя же еще Барт остался, - напомнила Соня.
      Анна пожала плечами:
      - Я почти каждый день ем за его счет в дорогих кабаках, он каждый день учит меня английскому, а я ему говорю "бай-бай", как говорят "отъебись". А он совсем ничего не требует взамен. Меня это даже пугает! Я думаю, я просто наглая и бессовестная дрянь. А еще я думаю - какие же все-таки американские бабы дуры!
      - Скорее, какие наши бабы несчастные, если обычный нормальный мужик кажется им восьмым чудом света! - зло возразила Соня.
      
      ...Они сидели за столиком в ресторане, когда Барт вдруг поймал на себе странный, неподвижный, оценивающий взгляд своей юной спутницы:
      - Что-то не так? - встревоженно спросил американец.
      Большие глаза Аннушки раскрылись еще шире:
      - Барт, я думаю, что я люблю тебя, - она смотрела словно бы сквозь него.
      - Спасибо, дитя, я был бы очень счастлив, если бы это было так- но я думаю, это просто чувство благодарности, - Анна смущенно опустила глаза.
      - Ничего, я думаю, всему нужно время, - мягко улыбнулся американец.
      ...Время! Время! Журналисту его всегда не хватает. Она примчалась в "Невский палас", когда пресс-конференция с французскими киношниками уже началась, и запыхавшись, плюхнулась на чудом незанятый стул. Но, несмотря на весь свой профессионализм, несмотря на интересность темы, ей никак не удавалось сосредоточиться - ее мысли витали далеко отсюда. Она даже не заметила, что французы то и дело поглядывают на молоденькую блондинку в белом свитерке, самую хорошенькую в этой своре журналистов, и что на нее пристально, жадно уставился долговязый блондин с небрежно перехваченными сзади в "хвост" волосами.
      "Лучший кинокритик России" - а это был он - проследил ее взгляд, рассеянно блуждавший по стенам, потом остановившийся и мечтательно-замерший на портрете красивого юноши. Анна вдруг опомнилась, невольно оглянулась и ее взгляд упал на Мишу - тот смотрел на нее в упор, понимающе улыбаясь.
      Анна невольно опустила глаза.
      ...Когда пресс-конференция закончилась, Миша догнал Аннушку:
      - Вы тогда упорхнули так незаметно, - я и не надеялся вновь вас увидеть. Вы позволите пригласить вас на бокал шампанского? Вы любите ужинать при свечах?
      
      ...Сияющая Аннушка позвонила в дверь - ей открыла рыдающая Соня. Видно, что она плакала давно - ее лицо все распухло и покраснело.
      - Что случилось, Сонечка? - испугалась Анна.
      Подруга протянула ей газету:
      - На, читай!
      Анна недоуменно ее взяла и наткнулась на обведенные розовым фломастером строчки в "Криминальной хронике": "На тридцатом километре по Приморскому шоссе в заброшенном котловане обнаружен изуродованный труп 18-летней Александры М. У жертвы были обрезаны нос, уши и вырезаны половые органы. Установлено, что пыткам она подверглась при жизни. Убийцы пока не найдены, милиция ведет поиск".
      - Это что - та самая Саша?! - потрясенно выдохнула Анна.
      Соня кивнула и снова заревела в голос:
      - Это я во всем виновата! Я! Я!!!
      ...Они с Сашей шли по Каменноостровскому, когда возле них тормознула та тачка:
      - Девчонки, может, вас подвезти? - приветливо улыбнулся водитель в затемненных очках.
      - С вашей стороны это будет очень мило! - кокетливо протянула Соня.
      - Ну, раз все мы свободны, может, немного расслабимся? - уже в машине предложил веселый водитель. - Поедим шашлычков, искупаемся? Я знаю отличное тихое местечко.
      ..."Отличным местечком" оказался пустынный песчаный котлован с маленьким озерцом на дне. Они с Сашей стояли на краю котлована и поглядывали на двух мужиков в плавках, разводящих костерок на берегу.
      - Не нравится мне все это, - негромко сказала Соня. - Один еще ладно, но этот его приятель... Мне просто становится страшно.
      - Да, Сонь, ты преувеличиваешь! А мне они понравились.
      Соня упрямо покачала головой.
      - Слушай, мне кажется, надо линять отсюда. Поверь моему опыту.
      - Да уж - ты у нас опытная девственница! - издеваясь, сказал Саша.
      - Ты как хочешь, а я пойду ловить машину на шоссе, - Соня сделала несколько шагов и остановилась, словно ждала подругу.
      - Ну и иди, - сказала Саша ей вслед.
      
      ...-Они же могли сделать то же самое и со мной! - Соня все никак не могла остановиться, а Анна гладила ее по голове, по плечам, - Анька, Анечка, как ты была права - все, ни одной тачки больше! Что угодно, только не это!
      - Слушай, я тут сегодня видела одного смешного знакомого, - Анна решила ее отвлечь- Ну, помнишь - тот Миша с джин-тоником?
      - Лучший кинокритик?
      - Ну да. Приглашал на бокал шампанского. Может, пойдем?
      - Да, обязательно, - хватит с нас грязи! - горячо подхватила Соня.- Пора уже взяться за ум! Оценить вечные ценности! Наконец-то нам попался нормальный умный интеллигентный мужчина! - она вытерла слезы. - Да, с таким человеком можно многое почерпнуть для себя!
      ...Когда прозвенел звонок и радостный Миша открыл дверь, на пороге вместо одной девушки перед ним предстали сразу две - Соня и Анна, одетые, как кающиеся монашки.
      - О, вы вдвоем? - Миша растерялся только на секунду и тут же заулыбался снова. - Как это чудно! Вы удивительно подходите друг другу! Проходите - шампанского хватит на всех!
      ...Светская беседа мирно протекала с тему на тему, легко касаясь то Мишиной поездки на Каннский кинофестиваль, то университетских будней девчонок, то невинных сплетен про общих знакомых Миши и Аннушки - известных на всю страну людей. Анна и Соня томно потягивали шампанское, переглядываясь, улыбаясь друг другу: ну наконец-то! Они ведут нормальный образ жизни. Без всяких там котлованов.
      - Миша, а как там ваша диссертация по садомазохизму? - вежливо поинтересовалась Соня.
      - Замечательно! Я оставлю вас на секундочку, - Миша обворожительно хлопнул ресницами и вскочил на пол. - Не скучайте, я скоро.
      ...Он в самом деле вернулся быстро, но в таком странном прикиде, что девчонки пооткрывали рты: в коротких черных кожаных шортах, железном нагруднике, в напульсниках, в высоких сапогах на шнуровке и с длинным хлыстом в руке.
      Девчонки переглянулись, не веря глазам своим.
      - Баста, карапузики - кончилися танцы, - сквозь зубы прошептал Миша. Он швырнул Соне черный кожаный купальник:
      - Одевайся!
      - К-как? - Соня даже начала заикаться. - М-миша, это не смешно, это...
      - Одевайся! - рявкнул Миша с белыми от ярости глазами.
      Соня дрожащими руками принялась стягивать платье. Ее всю трясло. Деревянными пальцами она подняла и натянула купальник, взглянула на Мишу - в глазах ее были слезы.
      - На колени! - приказал блондин.
      Слезы не удержались и покатились по Сониным щекам.
      - Ну?
      Соня медленно, цепляясь рукой о стену, опустилась на пол.
      - А ты что стоишь? - Миша зло обернулся к Анне, - белая как мел, она, словно во сне, принялась расстегивать пуговки белой детской блузочки.
      - Живее!
      Анна подняла на Мишу глаза. Ее тонкая обнаженная шейка в расстегнутом вороте белой блузки придавала ей вид жертвенного ягненка. Она, как слепая, протянула вперед руки:
      - Зло... всегда побеждает... ведь правда?
      Она медленно, все с той же невозможной улыбкой, приближалась к Мише. Вдруг неожиданный резкий бросок - и она повисла на Мише, вцепившись ему в горло.
      - Зло ведь всегда побеждает, правда, Миша? Скажи мне! - она смеялась, как безумная.
      Миша попытался отодрать Анну от себя, но безуспешно; - она словно не чувствовала боли.
      В этот момент Соня, опомнившись, с визгом кинулась к Мише, царапая и молотя его кулаками по спине. Миша отшвырнул Анну,обернулся к Соне,схватил ее за распущенные волосы, намотал их на руку.
      - Пусти... Пусти, сука! - со злыми слезами в голосе крикнула Соня.
      Анна меж тем подняла хлыст, что обронил Миша. Сделала шаг и с размаху ударила им садиста по спине. Он тут же выпустил Соню и повернулся к Анне, - его сумасшедшие, дикие глаза наткнулись на такие же глаза девушки, и на миг он замер. Потом опомнился, рывком, за конец плетки, вырвал хлыст у Анны из рук, надвое переломил рукоять. Во всем этом была такая лютая злоба, что Соня, в ужасе наблюдавшая эту сцену, схватила Анну за руку - и обе они, сломя голову, бросились прочь из огромной Мишиной квартиры. Уже на улице, даже не обращая внимания на свой вид - на одной был лишь дурацкий купальник, у другой разорвана блузка - принялись отчаянно махать руками, пытаясь поймать первую попавшуюся машину. Возле них притормозил черный джип - опять черный джип! Словно символ зла, преследующий их. Черный джип, гнавшийся однажды за ними от "Конюшни", черный джип, преследовавший Аннушку, черный джип, на котором ее катали двусмысленные Магомед с Махмудом. Но сейчас девчонкам было не до философии. Они поспешно влезли в тачку, и, дрожа, захлопнули дверцу.
      - Пожалуйста, в Гавань! - попросила Анна.
      Машина свернула за угол, тормознула на секунду - и в нее на ходу запрыгнул еще один, с виду совершенно обычный мужчина. Так, слегка под бандита - как сейчас модно в России.
      - извините, вы не так едете, - сказал Анна.
      Ответом ей было молчание. Анна с Соней в ужасе переглянулись. Машина - в темноте были видны лишь горящие фары, - неслась куда-то на бешеной скорости. Вдруг она замедлила ход, - дорога кончилась, машина ехала теперь по заброшенному пустырю, мимо торчащих из земли бетонных свай, - видно, это была какая-то стройка, потому что повсюду были рытвины, груды мусора и земли, смешанной с глиной, и огромные трубы, лежащие в ряд. Джип резко подскочил на яме, водитель еще сбросил скорость, - и девчонки ,вдруг опомнившись, одновременно выскочили из задних дверей и что есть сил побежали прочь. Чертов день, вернее ночь! Мало того, что темно, так еще и начал туман сгущаться! Куда бежать, если ничего не видно? Но это и хорошо - это запутает тех, двоих.
      Соня дернула Анну за руку куда-то вниз и они оказались в одной из гигантских труб. Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди.
      - Сонечка, подвинься! - прошептала Анна.-Надо спрятаться как можно дальше, чтобы нас не нашли!
      - Я не могу -тут что-то лежит! Боже, какая вонь!
      И тут они услышали шаги. Шаги и удары, - те двое шли и били по всем трубам железным прутом. Анна с Соней в ужасе переглянулись-, удар раздался уже прямо над их головами - но звук был глухой, не такой, как в других трубах.
      - Они здесь, - сказал первый.
      - Нет, это та, - откликнулся второй.
      - Какая?
      - Ну та - блондиночка.
      - А-а...- равнодушно отозвался первый.
      Вновь послышались шаги - теперь они удалялись. Раздался звук отъезжающего джипа. Анна с Соней, выждав немного, вылезли из трубы.
      ...Как пьяные, они шли по улице, обе в чем были - Соня в дурацком черном купальнике, Анна в рваной блузке, перепачканной ржавчиной, как вдруг сзади раздался скабрезный мужской голос:
      - Ты глянь, как теперь молодежь одевается!
      - Какие попочки! - отозвался второй.
      Анна и Соня, до этого шедшие с каменными лицами, обернулись - им весело улыбались увязавшиеся за ними два заурядных подвыпивших мужика. И вдруг Анна медленно двинулась к ним - выражение ее глаз было такое же, как у Миши.
      - Эй, эй, ты чего? - крикнул один из них, чуя неладное. Анна с размаху молча ударила его кулаком в лицо. В этот момент Соня с визгом кинулась ко второму и вцепилась ему ногтями в физиономию. Тот отшвырнул ее и бросился прочь с воплем:
      - Сумасшедшие!
      Анна меж тем продолжала молча и с остервенением избивать первого. Соня, шипя сквозь зубы:
      - Ненавижу, сука! - присоединилась к ней.
      Мужик упал, закрыв голову руками, но это не остановило девчонок, - они продолжали бить его, теперь уже ногами, - Анна все также молча, а Соня рыдая. Потом Соня схватила подругу за руку:
      - Хватит. Пойдем, я устала.
      
      ...Они сидели посередине вагона метро - с самыми невинными мордашками, одетые как обычно, очень женственно и сексуально. Соня разглядывала в зеркальце царапину на виске:
      - Это тот козел сделал, что вчера убежал, - разочарованно пробормотала она.
      - Жаль, что убежал, - без выражения ответила Анна.
      Соня томно и изящно поправила волосы, потом кокетливо улыбнулась двум интеллигентного вида юношам, сидящим напротив. Те заулыбались в ответ.
      - Аннушка, мы вчера вели себя неподобающим образом - мы были чересчур грубы. Мы же все-таки девушки! (сноска: парафраз с известной картиной "В джазе только девушки!", где главные герои мужского пола убеждают себя :"Мы девушки, мы девушки"".) - Соне все было как с гуся вода.
      - Мы девушки, - ответила Анна с мертвым лицом. И неизвестно, что было страшнее - это лицо или явное кокетство Сони.
      
      ...А потом, в кафе, где рядом с ними веселилась пьяная компания бандитов и блядей, они вдруг заговорили о главном:
      - Слушай, Аня, надо мотать отсюда! Наши жизни здесь ничего не стоят. Нас любой может убить и за это никому ничего не будет. Вон, Сашина мама просто ночевала в милиции, но они даже не пытались ничего сделать.*(сноска: речь в книге идет о событиях 1995 года- когда экономика России была полностью развалена, дикая инфляция поражала воображение, и никто не был уверен в завтрашнем дне- у людей как бы не было будущего. .Вдобавок всем- и открыто- заправляли криминальные структуры(это уже стало считаться "нормой жизни"). Поэтому не только девочки, но и многие россияне в тот период видели единственное спасение в бегстве в более благополучную страну. А какая страна самая благополучная в ту пору? Америка!)
      - Мне уже тоже ничего не надо - ничего, - устало сказала Анна. - Ни богатства, ни карьеры, ни любви. Я хочу только жить, спокойно жить, чтобы меня не трогали. Мы ведь даже не сможем иметь здесь детей - какими они вырастут в этом мире?
      - Они не вырастут! - убежденно ответила Соня. - Им просто однажды вырвут кишки, как тому малышу в подъезде. Анна, мы должны уехать! Тем более, у тебя есть шанс. Любишь - не любишь - все равно, - нам надо спасать себя и своих будущих детей.
      - А как же наши планы? - вдруг упавшим голосом спросила Анна.
      - Да? - жалобно подхватила Соня, опомнившись.
      Анна решительно посмотрела на нее:
      - К черту сценарий! Пока мы не написали сцену собственной смерти!
      
      ...Они стояли у Академии художеств, на набережной, у сфинксов - "художница" Аннушка и Барт.
      - Ну что - ты согласна? - с легким напряжением спросил американец.
      Анна, с гладко зачесанными волосами, как у сфинкса, и с тем же выражением мордочки и глаз, механически проговорила:
      - Барт, я очень благодарна тебе за твое предложение, обещай мне только...
      - Что? - настороженно спросил американец.
      -Что мы иногда будем ходить на балет... - прошептала Анна, глядя в землю. А на набережной у воды гуляла компания, и из их мага над Невой разносилась песня девичьего трио "Лицей":
      "Не мальчишка, не старик
      Не герой из книг
      Что-то главное сказал-угадал.
      Это след на воде
      Или просто любовь..."
      
      
      ..За окном была ночь, за столом - уснувшая Аннушка - голову она положила на печатную машинку,- на стене - самодельный плакат с большими цветными буквами "The show must go on". В полной тишине было слышно только бормотанье включенного телевизора; - известный на весь мир музыкант Владимир Спиваков говорил, обращаясь к невидимому собеседнику:
      - Я остался утопистом - я верю, что люди в конце концов поймут : они рождены для прекрасного, для радости и удовольствия созерцать друг друга, любить и общаться. ПОКА ЖИВ ЧЕЛОВЕК, ОН БУДЕТ СТРЕМИТЬСЯ К КРАСОТЕ, И ПОРОЙ ТЕМ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ БОЛЬШЕ ГРЯЗИ ЕГО ОКРУЖАЕТ. Я глубоко переживаю то, что происходит вокруг, но не имею права останавливаться. Остановка - это смерть.
      
      Анна медленно брела по кромке тротуара, балансируя по поребрику, когда возле нее затормозил черный джип:
      - Эй, красавица, вас не подвезти?
      Анна обернулась - ей улыбался Магомед Хаджиев. Увидев лицо девушки, он на миг опешил, но тут же взял себя в руки:
      - Это вы, Анна?
      Анна молча смотрела на него.
      - Вы о нас совсем забыли! - Магомед вновь оседлал любимого конька.
      - Я? - спокойно спросила Анна.
      - А мы-то хотели взять вас на наши следующие гастроли! - не сдавался Хаджиев.
      - Слишком поздно, Магомед, - на лице Анны не отразилось ничего.- Я выхожу замуж и уезжаю из этой страны.
      -Замуж? За кого? - растерянно спросил Хаджиев.
      -Не все ли равно?
      -Куда вы уезжаете?- спросил он нетерпеливо.
      - куда глаза глядят, - отрешенно сказала Анна.
      - Но вы не можете просто так... - он споткнулся, взглянув ей в лицо -девушка смотрела на него абсолютно пустыми глазами.
      
      - Я должна ехать! Я должна увидеть ее! - растерянная Соня стояла напротив хмурого Димы на улице. Ее волосы трепал ветер. - Пойми, ведь это в последний раз!
      - Мне надоело твое вранье! - запальчиво крикнул Дима.
      - Димочка, клянусь всем святым(сонин воздыхатель нехорошо улыбнулся), что я не вру! Хочешь, поехали со мной!
      - Никуда я не поеду - я устал быть мальчиком на побегушках!
      - Дима, сейчас не время и не место выяснять отношения. Самолет через час улетает!
      - А я тебе, как всегда, нужен, только чтобы проводить и встретить?
      - Димочка, ты ошибаешься! - отчаянно воскликнула Соня. - Я поняла, что мне теперь никто, кроме тебя, не нужен! Я устала от грязи и хочу начать новую жизнь.
      - небось тоже в Америке? - злорадно перебил Дима.
      - Я поняла, что нам надо уезжать отсюда, - Соня не обижалась, хоть раньше давно бы ушла. - И ради себя, и ради будущих детей.
      - Мне плевать, что ты там поняла, - запальчиво произнес Дима. - Я собираюсь жить здесь. И если ты меня хоть немного любишь...
      - Димочка, пойми - у нас не будет здесь нормальной жизни, а только постоянный страх за все и всех. Все равно - будем мы нищими или богатыми. Богатыми здесь быть еще страшнее...
      - А откуда ты знаешь, что там будет нормальная жизнь?
      - Хуже, чем здесь, не будет! - решительно сказала Соня.
      - Я увезу тебя в деревню, - Дима смотрел на нее недоверчиво. - Даже если будет гражданская война или революция, мы все это переживем. Я буду работать. Я смогу тебя обеспечить.
      - Дима, это глупо! - Соня наконец вспылила. - Какая к черту деревня!
      - Я тоже боюсь бандитов, но еще больше боюсь неизвестности. И тебя я тоже не пущу. Если ты меня любишь, то останешься со мной.
      - Все ясно!
      - Давай обсудим все это потом! Я опаздываю, - в отчаянии попросила Соня.
      - если ты меня любишь, ты останешься со мной, - с тупым мужским упрямством повторил Дима.
      - Я ведь только провожаю подругу! - Соня сделала шаг назад.
      - Если ты сейчас уйдешь, ты меня больше никогда не увидишь!
      - Дима, через час я вернусь и мы все обсудим! - уже издали закричала Соня, делая вид, что ничего не слышала.
      - Можешь не торопиться... - с горечью прошептал Дима.
      Соня подбежала к автобусу, но его дверцы захлопнулись как раз перед ее носом. Соня в отчаянии посмотрела на часы, потом, растерявшись лишь на секунду, спрыгнула на шоссе, вытянув руку. Но что это - если обычно возле нее или возле них с Аннушкой тормозила первая же тачка, то теперь - по закону подлости - они неслись сплошным потоком, не обращая на Соню ни малейшего внимания.
      - До купальника мне что ли раздеться, суки? - со слезами в голосе крикнула Соня. - Вы же только на блядей реагируете! - в этот момент возле нее наконец притормозил драный "запорожец".
      
      ...Анна деланно улыбалась, но все время оглядывалась, словно искала кого-то в толпе провожающих, словно ждала кого-то. Барт что-то сказал ей - она оглянулась еще раз, -и пошла вслед за ним к последнему рубежу.
      ...Соня сломя голову неслась по аэропорту. Вся запыхавшаяся, она подлетела к сотруднице:
      - Скажите, а самолет рейса N 489 еще здесь?
      - Отлетает через четыре минуты, - сочувственно сказал девушка.
      Соня вновь бросилась сквозь гулкий зал, расталкивая каких-то туристов, побежала к заграждению.
      - Эй, эй, куда? - возмущенный дистрофик в форме даже не успел пролепетать этой фразу, как соня уже проскочила мимо него через турникет. Вслед за ней тут же бросилась охрана, но Соня не зря в свое время занималась легкой атлетикой - она успела-таки выскочить на летное поле. И увидела, как вдали в белом лайнере закрылась дверца, отъехал трап. И самолет медленно, а потом все быстрее и быстрее стал разгоняться.
      - Анька, Анька! Я не хочу здесь одна оставаться! Мне страшно! Аня... - Соня заплакала. К ней подбежали охранники, грубо схватили за руки.
      ...Пока ее тащили обратно, она еще успела оглянуться - и проводить взглядом маленький удаляющийся самолет.
      
      ...И хотя в комнате был громко включен телевизор, это только усиливало ощущение пустоты. Соня, как потерянная, сидела на мятой кровати, и тупо смотрела в экран, не видя и не слыша какого-то ученого мудака, вещающего с явным удовольствием:
      - В какой-то степени каждый поэт начинает с "романтики" и кончает "реализмом", отрезвлением. И интересно, что ощутив этот "реализм", он часто идет на смерть. Этот процесс глубже, чем пресловутые "разочарования".Ни богатство, ни слава, ни всеобщая всенародная любовь - ничто не могло спасти Есенина. Он умер, потому что просто не мог жить дальше. Это было внезапное понимание, что в этом мире жить нельзя, что он недостаточен, неодухотворен... Этого отрезвления не залить ничем - ни пьянством, ни развратом, ни бесцельным прожиганием жизни. И таков - по-разному - приход к смерти Пушкина, Лермонтова, Блока, Маяковского, Цветаевой - и Есенина", - за окном великолепной Сониной квартиры была ночь. Она отражалась в незашторенных окнах, в голубых глазах дорогого фарфорового ангела, в светло-карих глазах Сони, смысла в которых было сейчас не больше, чем в грустных очах изящной коленопреклоненной статуэтки.
      ...Она так и просидела всю ночь, не могла заснуть. Ранним-ранним утром, не зная, куда себя приткнуть, чем заняться, как вообще жить дальше, она вышла на улицу - и свежий воздух немного оживил ее.
      Она пошла куда-то без цели, даже не задумываясь, куда и зачем идет, - и сама не заметила, как оказалась в начале Невского. Он был еще совсем пуст в эти часы. Соня с никаким лицом медленно пошла в сторону площади Восстания. И вдруг на нее нахлынула мощная волна, и она вспомнила все - это было как дежа вю, как будто все было - и ничего не было. Как будто все должно было только сейчас начаться. Но только по-другому, - когда они все поняли, узнали и больше не наделают глупостей. Соня вскинула голову - далеко вдали к ней приближалась какая-то неясная точка.
      - Аня? - на секунду лицо Сони радостно вспыхнуло. Но опомнившись, тут же погасло.
      И больше не было ничего, только строчки из Анькиного стиха, что почему-то вновь и вновь всплывали у нее в голове:
      Мы выходим вечером на улицу
      Мы ловим роскошные тачки
      Парочки красивых девочек
      стремящихся поймать удачу.
      Охотницы-жертвы, движенья легки...
      Они - враги, пропуск в ад и рай, -
      вот тормозят, вот открылось окно, -
      бежать или ехать? - смотри, выбирай!
      Он может убить - потом не найдут, -
      - но что наша жизнь - рулетка на смерть
      И мчимся мы снова, не зная куда -
      и нескончаема круговерть.
      И мы можем выбрать - но что и кого?
      И мы можем дома остаться в тот час.
      Но ад наступает, и там он страшней
      опасности, ждущей каждой из нас.
      В ночи из машин и людей-зверей
      почти мы потеряны - что нас спасет?
      Где выход?Вязанье? Кастрюля с борщом?
      Ответа никто никогда не найдет.
      Мы движемся медленно, губы в крови
      - Нет, это не краска, - смеемся мы, - кровь!
      И смерть наступает, духовная смерть
      Но мы ищем смерть, как ищут любовь.
      Да, мы ищем смерть - все лучше, чем так
      прожить сорок лет рабыней скота.
      И мы ищем смерть, пока мы сильны
      а не тогда, когда сила не та.
      И выхода нет, и мы влюблены
      в смерть - кого еще нам любить?
      В этом аду рогатых зверей?
      Мы так хотим умереть и забыть
      Все, что с нами было...
      
      ЧТО ДАЛЬШЕ?
      ...Сценарий кончился, как почти закончилось лето, и надо было жить дальше. Конечно, Аннушкин скромный труд хвалила куча народу - режиссеры, артисты, журналисты, - но что слова - не больше, чем сотрясение воздуха. Для кино нужны деньги - а где их взять в разрушенной России, когда денег нет на пенсии, не то что на культуру - и которые - и даже очень большие - выделяются только хорошим знакомым, допущенным до кормушки.
      ...Анна, улыбаясь, подошла к уже бежавшей ей навстречу Соне. Этот театр, - куда же они от него уедут! Это искусство- единственное, ради чего еще стоит жить. Единственная прекрасная вещь в этом циничном прожженном мире. И пускай деятели этого искусства такие же прожженные циники - ну и что, зато какое чудо они творят на сцене! Не прав был Пушкин, утверждавший, что "гений и злодейство - вещи несовместные". Аннушка давно и лично убедилась, как причудливо переплетаются и уживаются в жизни и в людях самые несовместимые вещи...
      - Ох, Анька! Я боюсь! - меж тем, улыбаясь, выдохнула Соня.
      - А я что - не боюсь, что ли?
      Они обе боялись показать сценарий "Мамедам" - даром что его расхвалило на все лады минимум 50 человек, из которых половина - известные на всю страну киношники. Сразу они ни за что не решились показать сценарий Махмуду и Магомеду - и даже теперь волновались, когда все уже было сделано - они отдали сценарий друзьям- начальникам неделю назад. Вообще-то, они волновались правильно - сейчас им скажут...Сейчас им все скажут!
      - Во сколько Магомед тебе сказал подойти?
      - В три.
      - А сейчас сколько?
      - Без трех три.
      - Анька! Ой, что будет!
      - Что будет, что будет! Шашлык из нас будет... Ладно, пошли.
      Они поднялись на третий этаж, хихикая и подталкивая друг друга - но дверь хорошо знакомого кабинета была заперта.
      - Сколько сейчас?
      - Три ноль одна.
      ...Они подождали еще пятнадцать минут. Еще пять. Улыбки на лицах погасли. Анна вопросительно кивнула в сторону лифта. Соня, вздохнув, поплелась за подругой.
      - Ну вот мы и получили ответ, - они вновь стояли у театра, явно не зная, что делать дальше.
      - Соня, а может...
      - Что может? Мы полчаса их ждали, как идиотки! Как какие-то сопливые фанатки! Анька, боже, какие мы дуры... - и на что мы надеялись.
      - А они испугались и не пришли...
      -Да! Детский сад какой-то!Стоп - кого испугались? Нас?Да это же мы с тобой детский сад! Два зеленых лужка! Боже, Анька, как стыдно! Представляю, как они там смеялись!
      - Куда теперь? - тускло спросила Анна.
      Вместо Сониного ответа вдруг громыхнул гром и на них обрушился стремительный летний ливень.
      - О Господи, а я зонт не взяла!
      - И я тоже!
      - Бежим к Лильке, она живет тут недалеко! - они понеслись по лужам, ежась под острыми холодными струями.
      ...Но Лили дома не оказалось.
      - Облом - так он уж везде облом, - философски заметила Анна.
      Соня вдруг энергично затрясла головой:
      - Нет-нет, послушай!
      - Что?
      - Ты будешь смеяться, но я очень верю в свою интуицию. Она меня еще ни разу не подводила. И вот сейчас она говорит...
      - Ну?
      - Позвони им.
      - Их же нет!
      - Позвони. Они пришли. Я знаю.
      Пока Соня извинялась перед злобной Лилькиной бабушкой, Анна набрала номер. Делала она это, мягко говоря, неохотно: да, подруге всегда везет - но только где была хваленая Сонькина интуиция, когда они топали к Мише?
      - Аннушка! А мы вас заждались, - ласково пропел Махмуд, едва она сказала "Алло".
      - Мы будем у вас через 5 минут.
      - Мы ждем...
      - У кабинета "Мамедов", как всегда толпились страждущие - последней была красавица Алена, 18-летняя блондинка с точеной фигуркой, новая звездочка, последняя пассия Магомеда. Соня и Аня, мокрые и растрепанные, выглядели на ее фоне достаточно мрачно.
      - Пить хочется, - тихо сказала Анна.
      - Чаю бы горячего. Я замерзла, как собака, - откликнулась Соня.
      - Интересно, буфет внизу работает? - Анна подошла к лестнице и глянула вниз. И в тот же момент подруга дернула ее за руку - Анна обернулась - из кабинета вышел Хаджиев и внимательно уставился на них. Против обыкновения - обычно он был одет как с иголочки в костюмы от лучших итальянских и французских модельеров, - на сей раз на нем был только изумрудный халат.
      - Господин Хаджиев!
      - Магомед!
      - Магомед Хасанович! - раздалось одновременно несколько голосов.
      - Магомед, я пришла, - завлекающе улыбнулась Алена.
      Но Хаджиев словно бы никого не видел. Как во сне, он прошел мимо всех, словно бы сквозь Алену и подошел прямо к Анне.
      - Я был занят... Я опоздал. Простите! - он так странно смотрел на нее, было что-то такое в его взгляде, что Анне вдруг стало не по себе и она опустила глаза.
      Может, это потому, что он - грозный начальник большой, лучшей в мире балетной труппы, так ведет себя перед ними - сопливыми нахалками, да еще на виду у всех своих подчиненных, будто ему глубоко начхать на свой авторитет. Нет, даже не поэтому... Но почему он на нее так смотрит? Что это значит? А ведь не скажешь, что она плохо разбирается в людях и в колебаниях их настроений!
      - Мы тут последние. Мы сейчас быстро вниз сбегаем и вернемся, только чаю выпьем. У вас еще смотрите сколько посетителей, - Анна говорила торопливо, не глядя на Хаджиева, - лишь бы что-то говорить, пусть даже бред, и желала только одного - быстрей сбежать от этого непонятного взгляда и любопытных рож Магомедовых подчиненных.
      - Мы вернемся через минуту, - она развернулась и бросилась вниз по лестнице, - за ней с грохотом обрушилась Соня.
      - Анька! Стой! Куда ты несешься? - глаза у подружки возбужденно блестели, вид был совершенно безумный.
      - Слушай, что ты мне мозги парила, как тебе поступить - ты же веревки из него можешь вить! Он же по уши в тебя втрескался!
      - Это ты мне не парь мозги! Почему он тогда даже не позвонил перед Америкой?
      - Не знаю. Но, Аннушка, поверь, я не вчера родилась! Ты сейчас вниз побежала, а он подошел к лестнице и стоял вслед смотрел. - они перевели дух и уставились друг на друга.
      - Ладно - не убил сразу, и то хорошо. - Анна улыбнулась, чувствуя, как с нее свалилась огромная тяжесть.
      - За сценарий?
      - За все.
      "Все" означало все - и "шикарный"план, и взаимные мелкие пакости и колкости, но больше всего - ее факс в Америку. Она должна была послать Мамедам в Нью-Йорк свою статью про них в "Аргументах", - но вместо этого накатала 2 страницы мелким почерком, полных жуткого злоехидства, из которых "А вас, очевидно, прельщают лавры г-на Хрущева - "трепла кукурузного" - было еще достаточно мягким выражением. А что? Сам сказал, что позвонит насчет документов для вторых гастролей в Америку - и пропал. Сам просил прийти на три спектакля, что будут идти без него, и прислать ему отзыв - и что же? Даже забыл про контрамарки! А ведь знает, что она далеко не богатенький Буратино, и билеты ценой в 1/10 средней зарплаты ей не по зубам. Сам сказал, что позвонит в дирекцию (всего-то делов!) и предупредит - и забыл. Они с Сонькой чувствовали себя такими дурами, когда, радостные такие, пришли на спектакль, а контролерша на входе не без злорадства ответила:
      - Нет, Магомед Хасанович нас не предупреждал!
      А вокруг раздевались персоны VIP, которым не забыли выписать пропуска. А они, два зеленых лужка, получили унижение вместо праздника. Спасибо вам большое, дорогой Магомед Хасанович! Между прочим, это вы - и не раз! - просили меня прийти. Что я вам - девочка на побегушках? Игрушка? Все это тоже было в том факсе (а они зато, когда Махмуд, уже вернувшись, пригласил их на спектакль, сидели в ложе VIP и нарочно хихикали во время Хаджиевской торжественной речи (это был какой-то праздничный концерт). Магомед то и дело метал в них грозные взгляды. А они все равно его доводили. О, уж они были мастерицы срывать важные мероприятия! Во время банковского конгресса, например, стоило им - неслышно - появиться в последнем ряду бизнесменов, слушающих какого-то консула, как все банкиры из Европы и Азии - солидные, между прочим, господа! - вместо того, чтобы внимательно слушать оратора, весь остаток симпозиума оглядывались на них, щелкая языками и громко шепча: очень-очень!
      А когда они - не нарочно! - опоздали на Международный кинофестиваль и пробирались себе тихонечко по проходу между рядами, кинокритик Миша, толкавший речь со сцены в окружении иностранных звезд, вдруг стал спотыкаться и запинаться, - ну да, он их увидел. Так и что - не одни же они опоздали! Другие тоже ходили, причем гулко топая. А они всегда старались быть как можно незаметнее - и не их вина, что их так замечали.
      - Нет уж, Соня, влюбленные так себя не ведут! - за спорами они вновь поднялись наверх. В коридоре теперь было пусто, в кабинете Магомед тоже был один.
      - Аночка, простите нас- завтра утром улетаем на гастроли в Италию, столько дел. Вот, Махмуду пришлось уехать. Я остался один за всех, - он многозначительно и оценивающе окинул взглядом Соню, - они еще не были знакомы. Но странно - эффектная подружка словно не произвела на Хаджиева никакого впечатления. Он повернулся к Анне:
      - Аночка, я прошу у вас прощения - я не успел прочесть ваш труд. Вчера вообще лег в три ночи, - приехали мы всего на пять дней...
      Увидев их разочарование, он добавил:
      - Зато Махмуд его прочел. Ох, Анна! Он был потрясен.
      - В каком смысле?
      - Подозреваю, что ему понравилось. - Магомед раскрыл лежавшую перед ним на столе папку:
      - "Губки", да? - он вскинул на них жгуче-веселый взгляд - и девчонки дружно покраснели.
      - "Мы выходим вечером на улицы"... - Магомед изящно помахал в воздухе рукой, - "...Охотницы - жертвы..." - в интерпретации Магомеда Аннушкин стишок звучал как-то уж очень нелепо. Красные как помидоры, подружки с трудом удерживались от смеха.
      - Я обязательно прочту это в Италии. - Магомед испытующе посмотрел на Анну.
      - Если хотите. Можно, я позвоню? - "мы обе как пьяные", - смущенно подумала девушка.
      - Аночка,делайте что хотите. Театр ваш... Я вам наберу! Какой номер?
      Анне нужно было позвонить в редакцию. Магомед протянул ей трубку. Она осторожно вытащила ее из его сильной смуглой руки, - почему-то она не могла прикоснуться к нему даже вот так, формально. Словно бы прикосновение обожгло ее. Да что там - она не могла даже выдержать его взгляд!
      - Мы пойдем, да? - робко спросила Анна. - У вас еще столько дел.
      - Мы вернемся в конце сентября. Все лето на гастролях - но осенью мы сможем более обстоятельно... пообщаться.
      - Если вы заберете сценарий с собой, у нас не останется копий. Можно, мы снимем один экземпляр на театральном ксероксе?
      - Аночка, у меня дома есть ксерокс. Когда мы вернемся, я запру вас у себя на сутки и мы будем делать ксерокс весь день и всю ночь...
      Анна, все так же не в силах смотреть на него, мельком взглянула на Соню - обычно бойкая подружка сидела, как напроказившая школьница, и ковыряла носком туфли пол.. При последних словах Хаджиева она быстро подняла глаза на Магомеда и тут же их опустила, покраснев еще гуще.
      - Магомед, вы - простили меня за факс? Ну, тот...
      - Ох, Анна! Я такого факса в жизни не получал! Я его храню.Послушай,ты ведь с Махмудом давно на "ты"? А мы все на "вы"?
      ...Они сами не зная как выбрались из кабинета.
      - Аннушка, слушай, - а что это он был в халате? - вдруг спросила Соня.
      - С репетиции человек.
      - А... А он знал, что ты придешь со мной?
      - Нет.
      - Послушай, он же делал все, чтобы тебе понравиться! Анька, какой мужик! - Соня хихикнула: - Настолько сексуальный - я даже смотреть на него не могла... Анна, стой! Я все поняла!
      - Что?
      - Врет он все, что не читал! Видела, какой он был странный? "Делай, что хочешь"... "Театр твой..." Он просто побоялся признаться!
      ...Полные самых радужных надежд, они вернулись домой. 3 недели пролетели почти незаметно - но только все пошло совсем не так, как они ожидали.
      
      - Анна, это вы? - голос Магомеда был деловым и холодным, будто они и не виделись почти месяц. - Да, я прочел. Можете забрать свою писанину.
      - Вам не понравилось, да? - тревожно спросила Анна, едва войдя в кабинет.
      - Аночка, сценарий изумительный! - и она вдруг вспомнила, как в детстве они ехали на поезде и по вагону разносили еду из ресторана - такой работой обычно занимались студенты на каникулах. У одного из них, худого и смуглого, был уж очень замученный вид.
      - А пирожки свежие? - стала доставать его толстая тетка, что ехала с Анной и ее родителями в одном купе. Ну какие они могут быть свежие в поезде, да еще летом?!
      - ИЗУМИТЕЛЬНЫЕ, - медленно процедил парень и взглянул на тетку так, что та сразу примолкла.
      - У вас отличное чувство юмора, - тихо сказал Хаджиев, протягивая ей сценарий и глядя ей в глаза так, будто его предали.
      У Анны сжалось сердце - все-таки Сонька ошиблась - ничего он тогда не читал. Судил, наверное, со слов Махмуда. А теперь вот прочел - и ничего не понял. Подтекст... неужели он так неясен? Хотя.. Кто-то сказал, что лишь 5% читателей правильно понимают то, что хотел сказать автор. Когда она показывала свой сценарий разным людям, только женщины воспринимали все правильно. Реплику "наконец-то я вижу правдивую вещь!" - она слышала от них всех - кроме одной замшелой пожилой критикессы, обозвавшей их проститутками. Зато мужчины... Здесь мнения были диаметрально противоположны. Все начинали с того, что это, безусловно, талантливо и захватывающе. Ну а дальше что? Что вы этим хотели сказать?
      - Да ничего - просто это как снимок жизни полароидом, как картина импрессионистов! - небрежно говорила она.
      Более высокие слова о поисках любви и красоты, о естественной для их лет жажды жить полной жизнью и при этом неизбежных ошибках, она стеснялась говорить.
      - Плохие девчонки, - заметил ей один известный фотограф, - она пришла забирать сценарий прямо на его персональную выставку. - Анна, в жизни и душе любого человека, мужика тем более, неизбежно есть помойки и отхожие места, но пойми - никто об этом не пишет! Это как табу на определенные вещи.
      Табу?! Отхожие места? Спасибо! Только скажите мне, дорогие мужчины - кто дал вам право превращать в помойки души юных наивных дурочек, таких, как Ира, или какой была она сама, - чтобы потом - уже от них - всю эту дрянь получать обратно?! Для Анны давно не было в жизни никаких идеалов и кредо, кроме одного, нарушить которое ей казалось кощунством. Это было "лежачего не бьют". Более слабого. Более беззащитного. Или неискушенного и еще не успевшего набраться ума-разума. Для нее самой это было свято - все равно, что изнасиловать доверчивого, улыбающегося тебе, ребенка. Но для окружающих, похоже, все было как раз наоборот - бей слабого, используй его - ведь он не сможет дать тебе сдачи. Короче, применяя образный язык, окружающие "насиловали детей" чуть ли не ежедневно. Морально и физически.
      - Между прочим, сейчас для меня главное - сделать приятное женщине, - добавил женатый фотограф после своей тирады и многозначительно так посмотрел на Анну.
      
      - Когда я прочел первые 10 страниц - думал - что за бред, - а потом понял, что это открытие, - сказал ей тогдашний редактор питерской "Комсомолки" Дима Куценко.
      - Только, Аннушка, поверь мне - не все мужчины козлы. Большинство, но не все.
      - Я знаю, - улыбнулась Анна.
      Дима протянул ей сценарий и розу
      - с чего это вдруг? - девушка удивилась.
      - Вот, решил сегодня всем женщинам цветы дарить. Просто так.
      - Спасибо, Дима. Я так тронута, правда! - еще бы - ведь в общении друг с другом журналисты практиковали "здоровый цинизм", подколки и панибратские отношения не взирая на пол.
      - Знаешь, если хоть кому-то из мужчин эта вещь поможет понять, как просто, - если знать как, - покорить женщину и что ей совсем немного нужно для счастья, я буду считать свою миссию выполненной. Может, благодаря нам с Сонькой кто-то станет умнее - я и парней и девчонок имею в виду.
      
      Умнее... Магомед далеко не дурак, а все равно ничего не понял! Ну да - там же про "шикарный план"... Но ведь тогда у нее были все причины ему не доверять! Да и потом... Красивые слова и манеры - еще ничего не значат, как бы сладко не замирало от них девичье сердце. Она не дурочка Ира и не попадется в ту же ловушку... Да? А может, уже попалась?
      ...Меж тем отчуждение начала встречи прошло - наверно, из-за дипломатических способностей Магомеда, и теперь они перебрасывались шутками.
      - Ох, Анна, Анна!
      - Ох, Магомед, Магомед!
      - Анна, отчего ты так жестока со мной?
      - Какие люди! - в кабинет вошел улыбающийся Ахметов.
      - Вот, к тебе Аннушка пришла, а ты где-то ходишь!
      - Я думал, она к тебе пришла, - Махмуд лукаво посмотрел на них обоих.
      - Анна, ты к кому, а? - вопрос был вроде бы шутливый, но в голосе Магомеда звучала ревность, - так же, как и в подколках Махмуда.
      - Аннушка... - Махмуд улыбался до ушей, и Анне тоже захотелось расхохотаться, как школьнице. Ну и обстановочка!
      - Анна, приходи на спектакль сегодня вечером.
      - Спасибо огромное, сегодня не могу.
      - А завтра?
      - С удовольствием! - больше торчать в кабинете становилось неприличным, - они все болтали, а танцоров, то и дело заглядывавших в кабинет, Магомед отсылал репликами "я занят". Даже своей последней пассии - красотке Алене, возникшей в дверях с репликой: - Магомед, я уже все, - Хаджиев равнодушно ответил: - А, ну-ну, иди...
      - Но я уже пошла, - со значением повторила Алена, - видимо, он ее подвозил, или они встречались где-то.
      - Да-да, - холодно отмахнулся Хаджиев, и Алена с побитым видом вышла.
      Анна встала и подошла к дверям:
      - До завтра!
      - До завтра, Аночка! - его взгляд сейчас был почти как тогда. Она счастливо улыбнулась ему и вышла.
      
      Между прочим, за эти 3 недели произошла масса событий - она вовсе не сидела, сложивши ручки у календаря в ожидании.
      Главным, конечно, было то, что они вроде бы нашли себе режиссера и продюсера. Вернее, нашла Анна - просто решила узнать мнение у Кальянова и он заинтересовался их проектом. А еще редактор одной крупной газеты, прочтя сценарий, сказал: " а сделай-ка ты из этого книгу. Кино - это еще вилами на воде писано, слишком нереальные сейчас для нашей страны деньги, а вот книжку издать..." И она сделала. И ее даже уже одобрили в издательстве. Между прочим, в первом же издательстве, куда она пришла "с улицы", ей предложили контракт и совсем неплохой гонорар.
      Конечно, сегодня она сказала "Мамедам", что переделала сценарий в книгу.
      Махмуд польщенно улыбнулся, у Магомеда особого восторга это не вызвало, но, во всяком случае, они оба обещали ей дать свои фотографии для книжки.
      
      ...В то утро-утро накануне Дня Х (точки крушения, точки отсчета)она с компанией друзей и подружек поехала за город - последняя в этом году прогулка в уикенд в начинающем уже желтеть лесу. Вернулась поздно, и рухнула спать, не посмотрев выпуск новостей. А с самого рассвета она с удвоенной энергией - надо закончить пораньше, чтобы успеть привести и себя в порядок - принялась мыть и заклеивать окна на зиму, и едва не свалилась с табуретки, поставленной на подоконник, услышав вдруг по радио, что в Петербургском театре оперы и балета кто-то... Она была занята уборкой, радио работало вполсилы, она слушала вполуха, новость передали одной строкой - и ей послышалось, что кого-то убили. Господи, только бы не...!
      Еще она успела уловить про какой-то громкий скандал, связанный с руководством театра. Она тут же слетела с окна, оделась и бросилась в театр, где никто ничего не знал и каждый выдвигал свою версию, но, слава Богу, все были живы. Махмуда и Магомеда, с утра замеченных в театре, теперь не было - наверно, скрывались от журналистов. И вообще было неясно, состоится ли вечерний спектакль или его отменят: скандал оказался действительно большой: директора театра Малышева вчера с поличным взяли на получении взятки в 10 тыс. $ от известного американского импресарио. В театре все только ухмылялись - "будто бы только сейчас об этом узнали!" По версии Аннушкиных знакомых, директор брал давно, и все об этом знали, но помалкивали, так как, по словам артистов, крупные взятки брал и его друг, бывший руководитель балетной труппы, знаменитый и уважаемый во всем мире балетмейстер Грушевский, и если бы кто-то сделал малейшую попытку открыть рот, то черта с два он бы потом поехал на зарубежные гастроли - а ведь именно от частых зарубежных турне зависело благосостояние артистов.
      Между прочим, удивительно, что нерасторопная милиция оказалась в театре в самый подходящий момент - Ох, видно были у господ Малышева и Грушевского, которых вчера еще допросили и отвезли в "Большой дом" (Грушевского, правда, утром выпустили) влиятельные враги... Странно - Анна совсем не удивилась происходящим событиям и даже тому, что как ей послышалось утром, в театре кого-то убили. Что-то такое назревало давно. Она лишь подумала - а не "Мамедов" ли это рук дело? А что - убрать с дороги "седовласых монстров", чье влияние в театре еще очень сильно, и не очень-то желающих считаться с "мальчишками"... И вообще история назначения Махмуда и Магомеда во главе знаменитой во всем мире балетной труппы вместо вполне справляющегося со своими обязанностями Грушевского была окутана таинственным туманом.
      Чего ради влиятельный человек в расцвете сил отдает власть и бешеные деньги двум своим молодым подчиненным? Как раз накануне назначения Ахметова и Хаджиева неизвестные жестоко избили Грушевского в подъезде его дома, и тот оказался на месяц в больнице, а потом и вовсе уехал на полгода в Америку. И то, что "Мамедам" удалось "свалить" столь могущественную персону( вчера, например, когда на квартире Грушевского менты проводили обыск, нашли несколько мешков с пачками стодолларовых купюр, а артисты рассказывали о роскошных особняках Грушевского по всему миру, в которых они бывали лично и даже видели там старинные дорогие гобелены, раньше висевшие в их театре. А еще говорили об обязательной "мзде" с каждого своего концерта в пользу главного балетмейстера - опять же, если хочешь выезжать на гастроли) , - все это лишний раз доказывало, что у молодых да ранних звезд не менее влиятельные друзья. Но кто они? Чеченская мафия или КГБ, как спорили в театре?
      Так что Сонька мало преувеличивала, когда они шли к Мамедам забирать сценарий,- и пока они пробирались по пустым извилистым коридорам театра, подруга шептала:
      - Анна, я боюсь! А вдруг нас убьют? Какая-нибудь мафия, с которой их связывает молва? Просто выстрелят неожиданно в затылок, и все!
      Или слова Магомеда, сказанные ей как-то:-Если мы вас возьмем на работу, то обратно уже не отпустим....
      
      Вечером все-таки был спектакль, и Анна решила поговорить с Махмудом,- хоть друзья-начальнички оба большие дипломаты, все-таки Ахметов более открыт - Хаджиев же скользкий как угорь, от него ничего не узнаешь.
      Она сидела в "предбаннике" директорской ложи, дожидаясь Махмуда - здесь все было так изящно, отделано темно-голубым атласом, деревом и бронзой - и так далеко от мыслей о преступлении. Анна встала поправить перед зеркалом волосы - и в этот момент дверь ложи открылась и из нее стремительно вышел Хаджиев.
      - Вы божественны, Анна! - застигнутая врасплох, она покраснела.
      Магомед тоже был как с картинки - ни за что не скажешь, что у него большие проблемы. Они уставились друг на друга - в этих взглядах было и взаимное восхищение, и взаимное недоверие. Анна так и читала в его глазах: " Что, и ты жаждешь сенсации? Еще одна охотница за свежими скальпами?"Прости, но это моя работа...
      - Ты...
      - Я жду Махмуда.
      - Он уехал домой, Анна.
      - Тогда, может быть, ты объяснишь мне, что тут у вас происходит?
      - Я не был сегодня в театре, Анна.
      - Ты не был? В такой момент?! Ты же глава труппы!
      - Я был в больнице у дочки. У нее..., - Магомед запнулся, и она увидела, что он пожалел, что сказал лишнее, - что она увидела, что его действительно всерьез тревожит. Что для него главное. Она видела, что это не игра. Маленькая девочка для него важнее богатства и власти, вырванных таким кровавым путем.
      - Что, так плохо?
      - Да, - в его голосе прорвалось отчаяние.
      - Магомед...
      Она смотрела на него, не зная, как сказать то, о чем думала и что чувствовала. Что она тоже переживает за его малышку. Что ей - не ему, а ей! - стыдно, что их театр влип в такую историю. Что ей вовсе не в кайф копаться в этом грязном белье. Что она верит, что все обойдется - и у маленькой, и у него. Они застыли - он вдруг впился в нее взглядом, время остановилось. Ей показалось, он понял... И, кажется, слишком много. То, что нельзя было выдавать. То, что она сама поняла только в этот момент, когда у нее внезапно мучительно сжалось сердце - да, от тревоги за его ребенка, но и от боли - что Магомед принадлежит кому-то другому, - этой девочке, но не ей. Как он заботится о своем ребенке - для мужчин подобное вообще редкость. А о ней, Анне, никто не подумает. Никто никогда так о ней не заботился. Перед ее глазами вдруг встали рвотно-желтые стены больницы - ее положили туда, когда ей было 5 лет - как сейчас дочери Магомеда - а папа так редко к ней приезжал.
      ...Она не помнила, как выбралась из театра. Дура! Чувствительная дура! На что она надеется? Она сама не понимала, чего хочет. Такая забота о своем ребенке - и причем тогда, когда у него проблемы хуже некуда. А ведь крупные начальники часто вообще забывают, что у них есть дети. Анна не раз брала интервью у больших чинов - некоторые не могли даже сказать, в каком классе учится их ребенок и сколько ему лет. Помнили только, сын или дочь. Ничего удивительного - таким же был и ее собственный отец. А вот Махмуд как-то летом вскользь бросил - но ее это поразило - "поеду съезжу за детским питанием для Фархадика". Он обожал годовалого сына, и при этом не забывал о старшем 8-летнем Владике от первого брака - - играл с ним, брал на спектакли. Анна не хотела признаться самой себе, но похоже, завидовала этим детям самой белой завистью Бывает же такое! Наташка, ее третья лучшая подруга - самая старшая из них всех - ей уже 28 лет - говорит, что восточные мужчины - это особая категория. Семья для них - это святое. Похоже, что это так - вон, как ни божественно красива звездочка Алена, как ни сексуальна и расчетливо-корыстна, а Магомед с Махмудом что-то не собираются бросать ради нее семью, и даже выходные проводят с детьми. Впрочем, Сонька говорит, это потому, что они частично голубые и поэтому более чуткие.
      Она вдруг прислонилась к холодной стене какого-то дома и заплакала - по иронии судьбы, почти на том самом месте, что полгода назад, при первом походе в театр.
      - Но ведь я же не люблю его, - с ужасом подумала она,физически ощущая, как невидимые звери когтями рвут ее сердце. - Ведь это же не любовь! Я знаю, что такое любовь. Вот Иванова я действительно любила....
      И вдруг, как дежа вю, нахлынули воспоминания - 2 года назад, в октябре 93-го, она так же рыдала у стен ИТАР-ТАСС, но только тогда - по-детски бурно и отчаянно, колотя кулаками в стену, не понимая, почему ее первая великая любовь - ведь такого не было ни у кого никогда! - развивается не то что неидеально (а ведь у нее-то все должно было быть именно так!), а просто катится черт-те куда. Из-за какой-то политики! Да пусть рухнет весь этот полусгнивший мир - ей плевать! Ей нужен только ее Андрей.
      Тогда она вышла от Иванова - Андрей, теперь глава крупнейшего информ-агентства, вместо того, чтобы, как всегда, радостно ей улыбнуться, только сухо бросил:
      - Извини, мне не до тебя, - видишь, что творится! - он кивнул на включенный экран телевизора, передававший о беспорядках в Москве. - Анна видела, что Иванов взвинчен до предела, даже говорил он как-то визгливо. Не говорил, а кричал. Ну да - ведь его карьера напрямую зависела от того, кто придет к власти. Он "прогрессивный" и "демократ", хотя прогрессивный он только потому, что в данный момент это модно. Ананасов рассказывал ей, что Андрюша Иванов в юности начинал как вполне удачливый комсомольский борзописец, бодро рапортующий о трудовых починах.
      Ее Андрей, ее золотоволосый бог, остроумный и уверенный в себе! Как -то плохо он вязался с этим испуганным визгливым голосом. Наверно,тогда она плакала и поэтому тоже, но кричала она сквозь слезы совсем другое:
      - Да чтоб вы сдохли, суки! Бляди, кто дал вам право лезть в нашу жизнь?! Вмешиваться в нашу жизнь?! Ради своих шкурных интересов! Все никак не поделите, кому сколько украсть? - ее щеки и кулаки были грязными от итар-тассовской штукатурки.
      
      ...По дороге домой она зашла в круглосуточный магазин и купила банку джин-тоника, - подумала, и добавила банку персиковой водки. Она, еще полгода назад в рот не бравшая алкоголь, теперь стала что-то слишком много пить- каждый день, несколько раз в день. Отчасти ее к этому приучила Сонька, но - лишь отчасти. Соня только открыла ей, как здорово алкоголь снимает все проблемы. Но теперь и он перестал помогать. Все, больше она пить не будет - все равно без толку. Проблемы от этого никуда не деваются, а вот последних мозгов можно лишиться.
      Кое-как она добралась до дома. Господи, что же ей делать? Она совсем запуталась. Красивые интересные мальчики назначают ей свидания, и богатые влиятельные люди приглашают выпить чашечку кофе, а ей, похоже, ничего не нужно, кроме иллюзорного волшебства балета и обманчиво-ласковых шуточек Махмуда и Магомеда. Но просто сидеть, болтать о том о сем и смеяться до упаду - разве в этом есть что-то плохое? И разве она виновата, что ей скучно и пресно со всеми другими?
      Ей вдруг вспомнились слова сокурсницы Ольги, крутившей многолетний совершенно бесплодный роман с одним известным певцом (бесплодный потому, что у него было минимум четыре Оли плюс Лена, родившая 6ему ребенка, и Бог знает кто еще) .На вопрос Анны, "зачем тебе все это?" Ольга ответила:
      - Ты понимаешь - я не вижу его по полгода, зато когда он приезжает, это такой выброс адреналина, такая эйфория, что с этим ничто не может сравниться! Это сильнее, чем наркотик. и все остальное после этого кажется серым и неинтересным...
       ...Да ты наркоманка, Анна! Ты больна любовью. Но мудрено ли это в нашем мире, где тебе дают либо слишком много любви, либо вообще ничего? А прежде всего, Аннушка, ты, конечно, пьяна, и все твои рассуждения - ночной пьяный бред.
      - Что, опять ревешь, мазохистка чертова? - она с каким-то болезненным любопятством уставилась в зеркало, разглядывая свое лицо. - Ну и рожа - видел бы тебя сейчас кто-нибудь - не узнал бы! Вот бы уж посмеялись! Было бы из-за чего реветь - все живы, а это самое главное. А все остальное приложится. Успокоится и забудется.
      - А ведь ты, кретинка юная, ревешь уже из-за своей детской обиды, а не из-за какой-то полупридуманной любви, - она продолжала от нечего делать препарировать свои чувства. - На папочку обиделась, маленькая девочка. Папочка к ней в больницу не приезжал, а строил небось глазки молодым пиздюшкам под видом работы!
      ...Тогда, в 5 лет, она совсем не чувствовала себя больной, - ну, кашляла иногда. Но ведь это не повод запихнуть ее в больницу на полтора месяца, да еще не в их городке, а в областном центре!
      В больнице была мертвая скука. Если другие девчонки в палате - все старше нее - могли хоть читать, то она и этого не умела. Бегать и играть в коридоре строго запрещалось. И что ей оставалось делать? У детей, попавших сюда, был своеобразный ритуал: они вырезали из бумаги градусники, на которых вместо ртутного стержня крепили нитку, а вместо температуры отмечали дни, которые они должны провести в больнице. Поскольку бегать и играть было нельзя, она часами сидела на подоконнике и все тянула и тянула красную нить - словно это могло ускорить течение времени. На подоконнике было холодно, из щелей сильно дуло, но она не прекращала своего занятия.
      Другие девчонки сначала смеялись над ней, но скоро сами залезли на подоконник. Естественно, кашлять от этого они стали не меньше, а больше. Как-то их застукала медсестра и им устроили нагоняй. Теперь она лишилась своего единственного занятия - к тому же дававшего хоть какую-то надежду поскорее выйти отсюда. Ужас! Для ребенка время вообще тянется куда медленнее, чем для взрослого. А если уж совсем нечего делать... Навещали их всех нечасто, а ее, поскольку было далеко, всего 1 раз. Почему-то один папа. Это был какой-то неположенный для посещений день - ему разрешили только передать ей еду. Он даже не снял куртку.
      Сначала она так обрадовалась - она решила, что ее отпускают. Но вот - папа уже уходит, а она остается! Остается в этой холодной тюрьме! И так как она заболевает все больше, то она никогда отсюда не выйдет, так и умрет здесь!
      Она догнала отца, вцепилась в его одежду, слезы ручьем брызнули из ее глаз. Он растерянно подхватил ее на руки.
      - Не бросай меня здесь, я умру!
      - Уходите скорее, - чем больше их утешаешь, тем больше слез, - сказала проходящая мимо врачиха.
      И вот отец ушел - а она осталась одна под дверью. Чушь собачья, что детские переживания несерьезны, - может, и так, но они могут быть гораздо острее, чем в разумном возрасте. Ее все бросили! На нее всем наплевать! Отец даже не подумал за нее заступиться. - разжал ее пальцы и ушел. Она хочет умереть! Прямо здесь и сейчас - чтобы больше не мучиться. И в это время в нее, сжавшуюся в комок под дверью, ткнули мокрой шваброй , и уборщица грубо буркнула:
      - А ну, пошла отсюда! Нечего тут реветь!
      И она встала и пошла - как-то вдруг сразу успокоившись - вернее, предельно внутренне сжавшись. Нет уж, она выживет - назло им всем - этой злобной уборщице, и равнодушной врачихе, назло отцу. Больше она не будет сидеть на подоконнике. И сделает все, чтобы скорее выйти отсюда.
      А очень скоро ей представился случай посмотреть на себя со стороны - (после которого она больше никогда не ревела публично) и заодно шанс помочь кому-то другому. Вернее, другой - девчонке лет 6-ти, вопли которой разносились на всю больницу:
      - Не хочу! Не буду Не пойду! А-а!
      Анна подошла посмотреть - красная как рак, растрепанная девчонка продолжала голосить, вцепившись в хорошо одетых мужчину и женщину. Видимо, это были какие-то важные люди, раз их ребенка не утаскивали грубо без лишних там церемоний, а только растерянно (и безрезультатно) успокаивали. Девчонка меж тем, и вовсе упала на спину, задрыгав в воздухе ногами и руками и заорав совсем дико. Анна подошла поближе, с любопытством и отвращением разглядывая невиданное зрелище.
      - Ты сейчас такая противная! - невольно выпалила она.
      Все изумлено замолчали, - в том числе и девчонка. Врачихи схватились за головы - назревал скандал. Заплаканная мэрская дочка продолжала таращиться на Аннушку, явно собираясь снова удариться в рев.
      - Не реви! Ты тогда такая уродка. А если не плачешь, то даже красивая, - Анна присела и погладила девчонку по голове: - я тоже сначала плакала. Пойдем, - она взяла ее за руку. Врачихи смотрели им вслед, открыв рты. Что за малолетняя нахалка! Знала бы, чью дочку назвала противной. Но, с другой стороны, если бы не она... Им разрешили вместе играть в коридоре, - даже открыли для всех служебную комнату.
      Вообще странно, что она тогда так тосковала - она ведь никогда не скучала по дому. Наверно, на нее так гнетуще подействовала больница. А обычно она даже не вспоминала про дом, когда летом ее отправляли к бабушке в Сибирь. В деревне была куча кузенов и кузин, и несколько тетушек, строгих, но балующих ее. В деревне она жила полной жизнью, скучать было некогда. А дома... Неизвестно, в чем тут дело, но в семье Аннушки царила довольно странная атмосфера. Например, мама никогда не обнимала и не целовала ее - даже если они расставались надолго. Поэтому когда гости лезли к маленькой Анне поцеловать на прощание, она чувствовала себя предельно неловко и глупо - ее этому не учили. Она инстинктивно отстранялась - не от брезгливости, а от удивления. Этот невольный холодок остался в ней до сих пор - секундное замешательство, еле уловимое, но достаточное, чтобы обидеть. Макса это доводило просто до истерики, и даже Ананасова злило.
      Почему мама была такой? Если отец, хитроватый реалист, в разных случаях мог быть то очень обаятельным, то очень грубым, то мама почти всегда была какой-то сдержанно-официальной. Анна иногда думала - может, это потому, что она выросла у приемных родителей? Была война, в ее родной семье было шестеро малышей, а у их родственников оба сына умерли, и они попросили ребеночка на воспитание. Новые родители жили с ее настоящей матерью на одной улице. Они относились к ней как к родной дочке., но Анне часто казалось, что маму, когда она рассказывает о детстве, мучает один вопрос - почему из 6 детей отдали именно ее. Короче, так это или нет, но в семье Анны явно не хватало тепла. Зато многочисленные папины родственники - четыре его родных сестры с детьми и мужьями и сонм прочей родни все были страшно веселыми людьми. За лето она незаметно привыкала ругаться, обниматься и целоваться - а дома отвыкала снова.
      Однажды папа приехал забрать ее от бабушки - ей было лет 6, и она не видела его почти 4 месяца. По одной из усвоенных ею за лето привычек она первым делом попыталась забраться к нему на колени, - но он был занят разговором с каким-то гостем и отмахнулся. Ее это вдруг обидело - не то чтобы сильно, но задело. Но, слава Богу, гостеприимных колен вокруг было предостаточно. Она, конечно, не знала тогда пословицу "ласковый телок двух маток сосет", а если знала, то инстинктивно. А может быть, просто дело в том, что хорошенькие и улыбчивые детишки нравятся всем - и она всегда пользовалась большой популярностью у совершенно чужих людей - как бы набирая то, что ей недоставало дома. Когда они стояли с мамой в какой-нибудь очереди или просто шли по улице, к ним постоянно подходили какие-то тети и дяди и отпускали ей комплименты. Она мечтала, чтобы мама также, как и они, назвала ее "солнышком" и погладила по голове - но этого никогда не случалось.
      Ну а тогда, в тот раз с отцом день уже перешел в ночь, гости разошлись, и тогда он наконец вспомнил о дочке. Он похлопал себя по колену - но она помотала головой. Она еще не знала, что такое сладкое чувство мести, но наверное, это было именно оно. Папа вдруг страшно расстроился, бабушка заругалась, а она с невозмутимым видом полезла на колени к последнему или последней из оставшихся гостей - она даже не заметила, к кому.
      Собственно, родители никогда с ней не цацкались - она всегда была очень самостоятельной девчонкой, даже в детский сад ходила одна - через оживленное шоссе, перекресток и несколько улиц. Все это сослужило ей потом хорошую службу (как она смеялась над теми, кого уже в школу еще водили за ручку!), - когда после школы они поехали поступать кто куда, никто из ее подружек не смог выдержать вдали от родного дома. Промучившись в своих мед- или педучилищах месяца два, и не выдержав трудностей самостоятельной жизни, они возвращались домой. А она, наоборот - наслаждалась полной свободой! Тишиной, потому что дома она каждое утро просыпалась от крика - отец с матерью пропускали редко какое утро и вечер, чтобы не поорать. Кажется, они только и делали, что ругались. Отец, на людях такой дипломатичный, дома становился все большим хамом. Анна даже четко могла сказать, когда это произошло - ей было 10 лет, когда отца, тогда главного инженера, назначили начальником цеха. До этого папа был таким веселым, беззаботным - и столько ей всего интересного рассказывал! А став начальником, стал очень скоро командовать и дома. И все на повышенном тоне.
      А мама! Конечно, ведь дом висел на ней, но Анна ведь все время старалась ей помочь, - лет с 13-ти большую часть забот по хозяйству она добровольно взвалила на свои плечи. А маме все равно тянула свою любимую песню про неблагодарных мужа и дочь. Собственно, дочка была ей благодарна - но была бы благодарна еще больше, если бы мама не была такой вечно раздраженной и подавленной. Мать говорила ей, что мечтала иметь ребенка, но Анна почему-то все время чувствовала себя виноватой. Может быть, потому, что из-за беременности ею у мамы развилось варикозное расширение вен и ей даже делали операцию, - ее ноги от паха до колен были располосованы страшными шрамами.
      Папа рассказывал ей, что раньше мама была совсем не такой - смешливой и смелой, душой компании, общей любимицей. А теперь даже гости к ним почти перестали ходить. И внешне мама почти не следила за собой - по дому так вообще ходила в драных трико и футболке в пятнах. И если отец оставался красавцем, то мама была уже совсем непохожа на романтическую девушку с фото - не осталось уже ни красоты, ни огонька в глазах. Да и у кого бы он в конце концов не потух, если после столичной жизни, начинавшей международной карьере и всеобщего признания ты знаешь, что впереди нет ничего - ничего, кроме унылого существования на заброшенном полустанке, а потом в маленьком провинциальном городишке, где из всех достопримечательностей - металлургический комбинат и железная дорога.
      Она все больше уходила в какой-то свой мир иллюзий и фантазий, - чего отец совершенно не понимал. Он всегда был на редкость практичным человеком и даже в юности не писал стихов. Крепкое сибирское здоровье помогало ему и работать от зари до зари, и жить по полной программе. Но в тот страшный вечер, когда папа позвонил ей: "Анна, наша мама сошла с ума. Она пошла в поликлинику и ее увезли в больницу", его голос был растерянным и дрожащим, как у подростка. Он просил у нее поддержки и совета - у своей дочки, чье мнение обычно в грош не ставил. Тогда ей пришлось взвалить на себя еще и эту ношу: "Успокойся, папа, - я уверена, все обойдется". Но для себя самой она совсем не была в этом уверена. Звонок отца вызвал у нее такой шок, что она просидела почти час не двигаясь, только вновь и вновь повторяя: "Что теперь делать? Что же делать?" Самое первое - она будет это все тщательно скрывать. Но ведь это по наследству не передается! Это жизнь доводит людней до такого - тех, кто тоньше душевно. А она не такая - она практичная, реалистка, вся в отца. Мамины идеалистические высказывания о жизни и людях всегда ее смешили и раздражали - часто ей казалось, что она, ребенок, старше своей матери.
      Телевизор был включен, но она даже не могла понять, что идет. Вдруг ее внимание привлекли дикие крики и плач, - она подняла глаза: худая растрепанная женщина с чудовищно искаженным лицом избивала мальчика-подростка, а он безуспешно пытался ее остановить и успокоить. Анна переключила внимание на экран - шел документально-художественный фильм о Чаплине, и эта сцена изображала детство Чарли. Детство с матерью - буйной невменяемой, свихнувшейся (и немудрено) от беспросветных горя и нищеты...
      Да, судьба любит иногда выкинуть такие шутки - ударить поддых и тут же поманить надеждой.
      "Чаплин всю жизнь заботился о своей больной матери - а она была настоящей сумасшедшей - насовсем, без возврата. А у моей мамы это временно, просто депрессия, - так и врач папе сказал"... Все обойдется - теперь, после фильма, она была в этом уверена. Ужасное детство Чаплина не сломало его - и дало ей понять, что ничего еще не потеряно. Что все преодолимо.
      И правда - все обошлось. Это смерть бабушки так на нее повлияла - после ее похорон мама стала часто плакать - как потерявшийся ребенок.Это смерть была виновата.И еще зима.
      "...В последние годы американские ученые все чаще стали говорить о своеобразном феномене - сезонной депрессии, напрямую связанной с дефицитом солнечных лучей. Как выяснилось, те или иные признаки этого функционального нарушения можно обнаружить у 30 процентов американцев. Что удивительно, - подобные случаи отмечены даже в солнечной Калифорнии", - спустя еще несколько дней судьба вновь смилостивилась и буквально ткнула Аннушку носом в этот телевизионный сюжет. Анна расхохоталась над последней фразой - а что, если бы нежных американцев из солнечной Калифорнии - да на Крайний север или в Сибирь, где тусклое солнце поднимается ни низкое небо только на полчаса в сутки!
      "Зимой все психушки в Норильске переполнены, - рассказывал ей вернувшийся из командировки знакомый тележурналист:"Ужас! По статистике у каждого второго северянина - нет, ты обрати внимание, - у людей, выдерживающих 40-градусный мороз и зверский ураган, и прочие лишения - возникает зимний депрессняк только из-за отсутствия Солнца! Да я сам под этим свинцовым небом, которое просто давит на тебя, чуть не свихнулся, скажу по секрету!"
      Господи, да она сама отлично помнит, как ненавидела полярную ночь, как сбегала с уроков, чтобы хоть одним глазком увидеть бледное, красноватое от натуги Солнце.
      Ностальгия по родине, ха-ха! Может быть, кто-то знает, что это такое - только не она! Убогая, унылая провинция, косные взгляды, безлюдье, и главное - эта вечная ночь. И когда мама приглашала ее на зимние каникулы, она отнекивалась под любыми предлогами. Бр-р! Нет уж, спасибо!
      После больницы мама очень изменилась - она стала мягкой, заботливой и спокойной. Ласковой, словно наконец примирилась с жизнью . Но у Анны при слове "мама" вставала перед глазами не эта раньше времени увядшая, тихая и как бы растерянная женщина, а молодая, нервозная и какая-то то раздражающе, а то до смешного официальная. Даже дома. Словно на ее душу был всегда надет чопорный костюмчик, не позволяющий ей дружески подмигнуть кому-то, улыбнуться, сказать:
      - Ну будет, хватит дуться! Пойдем-ка лучше выпьем чего-нибудь,- как сделал бы отец.
      Анна уже в детстве понимала, что от людей гораздо большего можно добиться по-хорошему, а не холодно требуя "вы обязаны!" Но мама поняла это только сейчас. Сейчас она то и дело пыталась приласкать ее, называла доченькой и спрашивала, как дела. Анна была очень рада, но внутри невольно вся словно сжималась
      Ей хотелось крикнуть: "Мама, ты опоздала на 20 лет!"
      Папа ... папа всегда хотел иметь сына - и никогда не стеснялся об этом говорить. Да что там - просто тыкать этим ей в лицо, как та уборщица в больнице грязной шваброй в ее корчащуюся душу. "Господи, хоть бы у меня был сын!" - он мученически возводил глаза к небу при ее малейшей оплошности и она опять чувствовала себя лишней на этом свете. Лет до 3-4-х ее одевали и воспитывали как мальчика, - какая идиллия! Вернее какая иллюзия - а потом вдруг резко перешли на платьица "для принцесс". Этот переход она восприняла безболезненно - ей одинаково нравилось как носиться с мальчишками, так и делать сложные прически подружкам и куклам, и красивые платьица с кружевами нравились ей даже больше, чем удобные и немаркие брюки. Но все равно, до школы и в первых ее классах, у нее было больше друзей среди парней. Мальчики, насколько она могла сравнить своих друзей и там, и там, были шумные и резкие, но зато более честные и доверчивые. Девочки же часто были непонятно и сложно коварны и - что ей больше всего не нравилось - все страшные ябеды! В зависимости от настроения ей нравилось чувствовать себя то мальчишкой, то девчонкой - в шутку, конечно. Если девчонкой - приятно думать, что ты умнее и хитрее своих более отчаянных друзей. Если мальчишкой - что ты никогда не жалуешься взрослым и все проблемы решаешь сама... Хуже всего то, что в ней до сих пор сохранилась эта детская вера в друзей мужского пола. Тогда да, они были гораздо порядочнее девчонок - но вырастая, акценты заметно смещались, а она как-то упустила момент, и когда это заметила, было уже поздно. Да, ее дружба с мальчишками, ставшими грубыми, развязными и неприятно озабоченными, иссякла сама собой. Но в ней сохранилась эта детская вера в мужчин, в то, что они ее никогда не предадут, что они более надежные, чем женщины. А беда была в том, что выросшие мальчишки становились куда коварнее девчонок. "Они - враги тебе, а не друзья" - к этой мысли она начала приходить гораздо позже той же Сони. Слишком поздно - обжегшись сперва на Иванове и Ананасове.
      А тогда, в детстве, все было ясно и просто - они играли все вместе, и она здорово умела придумывать сюжеты для новых игр.
      - Будем играть в "катастрофу и спасение!" - весело кричала она. Да уж - она могла увлечь и девчонок, и мальчишек, - какие только завиральные идеи не приходили ей в голову! Бог знает, где она брала эти темы. Например: крушение самолета. Он падает. Дети, у вас есть только 20 секунд, чтобы одеть парашюты и выпрыгнуть. Не плачьте, это глупо, давайте лучше я вам помогу. Или любимая игра - третья по популярности у них после пряток и "казаков-разбойников" - "извержение вулкана". Потоки огненной лавы (В Сибири? На равнине? Посреди вечной мерзлоты? Откуда она могла это знать - но видела очень ясно, как наяву) неслись по склонам воображаемых гор, пожирая все живое. Надо прыгать по камням - эй, осторожней, она раскалены! - может так нам удастся спастись. Надо как можно скорее добраться вон туда - туда лава пока не течет.
      Еще одна из самых любимых игр - в Войну. Особенно она нравилась мальчишкам - они обожали выступать в роли снайперов и убивать. Дома она смотрела теленовости, вернее, смотрели родители, а она играла на полу - и в них часто показывали Войну. Убитых. Стоны и кровь. Смерть - ее пугали не мертвые тела, а эта безумная боль и отчаяние на лицах близких тех, кто погиб. Война - самая любимая игра взрослых. Но игра не должна причинять такую невыносимую боль - зачем тогда в нее играть? Эта игра была любимой и у детей тоже - одним больше нравилось делить территорию на "наше" и "ваше", другим - убивать, третьим - перехитрить всех и выжить. Она относилась к последним - и ей часто доставалась роль атамана - или советника атамана. Тихо! Наша задача - добраться вон до того дома и остаться живыми. Враг притаился здесь. И наверно, там. И, может быть, вон в тех кустах. В кого попадет снежок - тот убит. Ну, если в руку или ногу - то ранен. Нам лучше добежать вон до того дерева и осмотреться. А потом рвануть за угол. А потом - вперед, к победе!
      И они бежали и падали, падали и бежали, а "снайперы" убивали их снежками. Современные дети тоже любят играть в войну - похоже, эта игра будет вечной. А еще они играют в бандитов, ведущих роскошную жизнь,-пока их не убьют.Но впрочем, они не так уж много играют - кто победнее, предпочитают зарабатывать никогда не лишние деньги,а те, у кого родители побогаче, ходят на языки или лупят дома на компьютере в "звездные войны". Тьфу ты - опять война!
      Ну так вот - о чем это бишь она? О детстве своем золотом незабвенном. А она, похоже здорово пьяна. Ну и пусть...
      Да, самая большая обида тех лет - папины вопли про идеального суперсына и дальше длинное перечисление: и ленивая она (даром что учится почти на одни пятерки и тянет на себе весь домашний воз, а ехидные подружки дразнят ее Золушкой. Что она часами мается в очередях, стирает и убирает, когда другие девчонки гуляют и ходят в кино. Нет, никто ее не заставлял - это она сама наивно пыталась заслужить таким образом родительскую любовь. Черта с два - теперь, если она чего-то не успевала, на нее дико орали - а ведь раньше преспокойно все делали сами), и неблагодарная, и упрямая, хоть кол на голове теши, и... - в конце концов она не выдерживала и огрызалась. А папа только этого и ждал:
      - Молчи, дармоедка! Молчать будешь, пока батькин хлеб ешь!
      Когда он первый раз это сказал, ей было лет 11, - и она потом не ела несколько дней; просто не могла. Ей дико хотелось схватить хоть что-нибудь и вцепиться зубами, но едва она открывала хлебницу, как тут же все вспоминала - и захлопывала опять.
      А как все в их семье были грубы! Кажется, они только и делали, что орали друг на друга. Она и сама считала себя такой. И страшно удивилась, когда однажды они с мамой ехали на поезде - ей было лет 12, -и мама, думая, что она спит, жаловалась соседке - пожилой воспитательнице детсада:
      - Она просто невероятная хамка! И абсолютно, абсолютно неуправляема!
      "Что я - робот, что ли?" - подумала она и услышала голос толстухи:
      - Зря вы так, - на самом деле у вас очень ласковая девочка. Поверьте, я всю жизнь с детьми и их знаю. Вы сами вызываете у нее агрессивную реакцию. Это форма защиты.
      Анна не слушала больше - она лежала и удивлялась - это она-то ласковая?! Это еще интереснее, чем "неуправляемая"! Чего только о себе не услышишь!
      Иногда ей и в самом деле чего-то хотелось. Например, однажды, она сидела в спальне и вдруг подумала - как было бы здорово, если бы мама сейчас вошла и обняла ее. Просто обняла без слов. Ей вдруг очень сильно этого захотелось. "Господи, если ты сделаешь это, то можешь взять у меня половину жизни!" - она не верила в Бога, но вдруг, может быть...
      Мама вошла - и ледяным тоном сказала: "Ты почему до сих пор не вынесла мусорное ведро?"
      Она подумала тогда, что лучше бы ей заплакать - может быть, станет легче - но заплакать она не могла. За все детство с того взрыва эмоций в больнице она не проронила ни слезинки. Даже когда мама уронила на нее бак с кипятком, и ее несли в "скорую" завернутой в одеяло, так как одеть ее было невозможно, и все рыдали - и мама, и врачиха, - она не плакала, хотя ей было очень больно. Она просто не могла себе представить, как это - заплакать! Наоборот, она сама их утешала - и мать, и докторшу. Сейчас она вспоминала тогдашнюю себя и удивлялась - похоже, в детстве она была взрослее, чем теперь. Как будто она выдохлась. Теперь для нее заплакать было так же несложно, как для любой женщины - вон, она даже разревелась пару раз на улице - что в детстве - на людях! - было бы для нее немыслимо. С того раза в больнице в 5 лет и до окончания школы она плакала только однажды. Она хорошо запомнила этот день, потому что ужасно опозорилась - и, главное, - ни с того ни с сего! Без повода! Может, это потому, что у нее была высокая температура. В тот день она чувствовала себя препогано - простудилась, горло болело так, что трудно было говорить, - и мать вместо школы отправила ее к врачу. В поликлинике была очередь, и когда Анна дождалась своего часа, она расклеилась так, что была уже как тумане.
      - Ты же вся горишь! Не надо было тебе в очереди маяться, надо было меня на дом вызвать, - покачала головой докторша. И вдруг ни с того ни с сего погладила ее по голове: - Бедная моя девочка, как же ты наверно измучилась!
      Она удивилась этому - измучилась? Из-за простой ангины?... А потом удивилась еще больше, потому что вдруг неудержимо разрыдалась. Она сама не понимала, почему ревет - ведь ничего не произошло! Она просто умирала от стыда, она испугалась больше самой врачихи, но как не приказывала себе, слезы все лились и никак не останавливались. Выбралась в коридор и только там смогла успокоиться. Бред какой-то - что это с ней? Ведь у нее такой сильный характер!
      Но в их семействе 3-х сильных характеров самым сильным был папа. И просто подавлял их - и зарплатой, и мощью огромного тела - они обе оказывались слишком малы перед ним. Мама была миниатюрной женщиной, а Аннушка была просто ребенком. Отцу ничего не стоило покрыть их матом или просто молча швырнуть в них тарелкой с едой, если они с мамой осмеливались шепотом сказать хоть слово во время его любимой программы "Время" (после этого она еще долго ненавидела всякие теленовости - даже когда сама уже училась на журфаке).
      Телевизор в их семье вообще был идолом. Был случай... Она каталась от боли по полу на кухне, а отец с матерью ей кричали:
      - Заткнешься ты когда-нибудь или нет! Прекрати стонать! Если плохо - вызывай "скорую"! Мешаешь смотреть!
      А она тогда чуть не умерла - всерьез - от аппендицита - где-то там уже лопнуло, к счастью, еще не начался перитонит. Ее все же успели откачать. Ей было 14 лет.
      Однажды она не выдержала и сказала:
      - Папа, ты не должен так обращаться с мамой! И со мной тоже(Он только что в очередной раз швырнул в них полную дымящуюся сковородку и велел затихнуть). В ответ он швырнул горячий чайник - уже в нее. И тут она не помнила как, но схватила со стола нож и закричала - ее всю трясло:
      - Я тебя ненавижу! Ненавижу! Убей меня, или я тебя убью!
      Теперь она, кажется, понимала, что означает "убийство в состоянии аффекта". В тот момент она его действительно ненавидела. А вообще... Любит ли она родителей, любят ли они ее - она не знала. Она спросила об этом напрямую только один раз - после Ананасова, когда думала о самоубийстве: позвонила домой - дома оказался один отец, и спросила дрожащим голосом, чувствуя себя непроходимой идиоткой:
      - Папа, а ты меня любишь?
      - Ты что, сдурела? И ты из-за этого звонишь?! - он выругался и бросил трубку.
      Она лишь приподняла брови и вздохнула - она ведь знала, что он ответит. Знала, но почему-то надеялась... Матери она перезванивать не стала. Но она поняла, что отец все-таки как-то по-своему любит ее. Это было, когда он 3 года назад пожертвовал свои старенькие "Жигули"(он как раз купил себе новую иномарку) в обмен на ее комнату в Питере. Она почувствовала тогда такое огромное облегчение,-как будто на миг вернулась в далекое детство, когда была еще совсем маленькой, до 5 лет. Тогда она так гордилась своим отцом. Что может больше греть душу маленького ребенка, чем слова: "А мой папа сказал..." и видеть восхищенные глаза других малышей. Приятно чувствовать себя умнее всех прочих, пусть на минуту, - чувствовать благодаря папе. Но чем старше она была, тем он все реже и реже разговаривал с ней. Или он уже ничего не мог ей дать? Или не хотел? Теперь он все больше и больше зудел о желанном мальчике, - она не понимала, что происходит, - но все это было так больно. А сам папа теперь мог не явиться домой на 8 Марта, а потом придти под утро и заблевать весь пол. А она, сопливая девчонка, убирала всю эту гадость, не давала маме - ведь это был ее праздник.
      - Папа, ты не должен так поступать, - однажды она набралась храбрости и сказала это.
      Ей было лет 8. Он пьяно рассмеялся, вынул из кармана шоколадку и стукнул ее по лбу - так больно, что шоколадка сломалась, - на, мол, отвяжись и не суйся не в свое дело. Она с тех пор возненавидела пьяных.
      А еще папа любил париться в бане. Каждую субботу с друзьями.С друзьями. Анна была уже не ребенком и кое-что понимала. Они мылись в самом деле или...? Что это за помывка такая длиной в сутки? Папа утверждал, что они там режутся в карты. Всю ночь? Интересно, с кем? Блядей приглашают или чисто в мужской компании?
      Началось это давно, - Анна помнила, как еще лет в 5 папа брал ее с собой на работу, - ее усадили рисовать, молодая художница - она ей сразу не понравилась, хоть та и приторно улыбалась Аннушке все время, - дала ей много красок и карандашей, - и они с отцом куда-то исчезли. Она нарисовала много рисунков, но они все не возвращались.
      Тогда она пошла их искать, - и нашла в одной из дальних комнат. Конечно, пятилетний ребенок плохо понимал, что происходит - но она чувствовала, что что-то нехорошее. Наглая девица грубо клеилась к ее отцу, как сказала бы она сейчас - и папе это явно нравилось. А она тогда так ничего и не поняла, только вдруг раскапризничалась ни с того ни с сего - а папа, вместо того, чтобы ее утешить, вдруг разозлился.
      А мама удивила ее только раз - когда она поехала на юг, а потом ей вдруг стали приходить огромные посылки с фруктами. Аннушка прыгала от восторга (такая роскошь! Да еще зимой! В их глуши даже яблоки не всегда можно было достать. А многие из этих присланных фруктов она вообще видела первый раз в жизни) и танцевала среди огромных апельсин и гранатов, рассыпанных на полу, а папа вертел увядшей розой, положенной сверху посылки, и злился:
      - Это еще что такое?
      Вообще, только теперь она начала понимать, как много странного были в их семье. Она еще не видела ни одного семейства - а за свои 20 лет она перевидала их сотни, где бы родители всегда спали врозь, в разных комнатах, не друг с другом, а с детьми.
      До 6 лет она спала в одной комнате с папой, а мама спала в другой - объяснялось это тем, что она раньше всех встает и готовит завтрак. А потом в спальню перебралась мама, а папа переехал к телевизору и телефону - как ей сказали, это чтобы он мог сутками работать и им не мешать.
      
      Боль. Одно из самых первых воспоминаний - если не самое первое. Она помнила эту боль даже теперь, хотя тогда ей было всего 3-4 года. Боль, удушье и усталость. Боль от слишком туго затянутых шнурованных высоких ботинок. Боль от слишком туго затянутых завязок на куртке и шапке. И - последняя капля - мама тянется к ней, чтобы затянуть на шее шарф. Тогда она отступала, вжималась в стенку и начинала реветь:
      - Сама! Я сама! Я сама!!!
      Мама злилась, в конце концов вылавливала ее и удавкой затягивала шарф. Он мешал дышать, закрывая лицо, колол и душил. Это была настоящая пытка.
      Папа тоже злился, потому что из-за тяжелой и неудобной одежды, всегда купленной мамой на вырост, она не могла бегать и простужалась на морозе. Папа кричал:
      - У нас что - семеро по лавкам?! Мы что - не можем ей купить нормальную одежду? Ах, она растет слишком быстро, это непрактично! А ты сама одень-ка боты на 3 размера больше или пальто до пят! Дохлячку хочешь вырастить?!
      Это папа в конце концов велел маме ждать, пока Аннушка будет одеваться сама, а мама злилась - Анна копается так долго. Пока неловкие пальцы зашнуруют все длинные шнурки,- вредная дочка всегда умудряется их запутать. И шарф всегда так плохо затянут. А ну-ка, поправим его...
      Папа еще не раз выручал ее. Например, он ее мыл. Он вовсе не готовил себя к роли няньки при грудном младенце - мягко говоря. Он рассказывал, что поначалу просто не знал, как к ней подступиться-то - у младенцев такие тоненькие ручки и ножки и совсем крохотные, меньше горошины, пальчики - тронешь, а вдруг сломается! Но ему пришлось, - потому что когда мама опускала ее в ванну, Аннушка орала, как недорезанный поросенок. Вода всегда была слишком горячая. Тогда прибегал папа, отбирал ее, всю красную и захлебывавшуюся от плача, и ругаясь на чем свет стоит, мыл сам.Однажды отец так разозлился, что засунул мать в ванну прямо в одежде:
      - Ты что - ее заживо сварить хочешь?! - и с тех пор мытье детей перешло к нему.
      И это было очень весело, - папа всегда шутил или вдруг направлял душ ей прямо в нос, а она хихикала и отмахивалась, или сама неожиданно брызгала на него водой - так что папе потом приходилось переодеваться. Или они вместе пускали по воде бумажные кораблики, а мама стучалась в дверь: "Эй, что вы там застряли?" Но когда ей исполнилось 5 лет, ей велено было мыться самой - и она даже плакала по этому поводу. Это, пожалуй, была единственная вещь, которую она не хотела делать самостоятельно.
      Еще они с папой гуляли. Он был тогда такой веселый и всегда что-нибудь рассказывал, - а она так любила его слушать. Тогда он еще не был начальником. Или они качались на качелях, и звезды смеялись им сверху, и теперь уже она делилась тем, что узнала в детском саду:
      - Папа, а ты представляешь, а земля, оказывается, круглая! Правда-правда!
      - Да что ты!
      - И вращается вокруг солнца!
      - Не может быть!
      - Я тебе клянусь! А еще - другие планеты. Щас скажу, - она принималась загибать пальцы: - Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун, Марс, Венера и еще какая-то... Меркурий, вот!
      - А на самом деле все планеты вращаются вокруг этого самого Меркурия. И солнце тоже, - он хитро улыбался.
      - Не может быть!
      - Правда-правда.
      - А нам воспитательница по-другому говорила... папа, а ты что улыбаешься? Ты врешь, наверное?
      - Я тебе клянусь, - он запрокидывал голову и смеялся.
      Иногда они гуляли с мамой, но это было совсем не то. Она никогда не была веселой. Она шла молча, словно выполняя скучную повинность и как будто куда-то торопилась. И было чувство, что мама не слышит ее вопросов - как будто ее нет рядом. Или отвечала, но так, что у нее пропадало всякое желание спрашивать. В общем, после всего этого становилось не по себе. Нет, она бы любила гулять и с мамой, если бы... Если бы что - объяснить она так и не могла.
      Когда папа еще не был начальником и жил в спальне, с ним было очень весело. Почти каждую ночь она терпеливо дожидалась, когда он ляжет в кровать, быстренько перебиралась через узкий проход со своей детской кровати в его большую и требовала:
      - Расскажи сказку!
      - Ты почему еще не спишь? - возмущался он.
      - Я не могу спать без сказки! - в свою очередь возмущалась она.
      - Ох, - не знаю я никаких сказок... - ныл папа.
      - Врешь - знаешь!
      - Честное марсианское.
      - Ну тогда расскажи, как ты маленький был, - с готовностью соглашалась она.
      - Я не был маленький, - папа страдальчески вздыхал, - я сразу был большой.
      - Врешь - так не бывает, - она недоверчиво хмурилась.
      - А как же я?
      - Ой, а я тоже так хочу! Папа, а как же так?
      - Это секрет! И если ты не будешь сейчас же спать, я никогда тебе его не расскажу!
      Тогда она перебиралась обратно к себе и надолго задумывалась над этим вопросом - пока сон не брал свое.
      Конечно, она слышала про всякие там эдиповы комплексы или что-то в этом роде, но это было не то. И Магомед и ее отец ни внешне, ни внутренне не были похожи. Вообще. То есть абсолютно. Ее отец огромного роста, плотный, с прозрачными льдинками очень светлых глаз и волосами редкого графитно- стального оттенка. А что касается хамства, это 2 противоположных полюса. Затем, Магомед - весельчак с языком как бритва, а отец все последние годы тяжел и угрюм. Единственное, что у них можно найти общего - они оба ИЗУМИТЕЛЬНО рассказывали сказки...
      
      Была и еще одна вещь, что незримо связывала ее с балетом - самое счастливое воспоминание детства. Ей 4 года и она с папой и мамой на катке, - это был первый ее выход на лед. Она чувствовала себя неуверенно, а они - молодые, веселые, все неслись вперед, держа ее за руки и подшучивая над ней. Отец что-то сказал маме - та рассмеялась, - и вдруг они ее отпустили. Ей стало страшно и обидно - вот сейчас она как упадет! Но она не упала, -и внезапно ее ударила острая волна счастья. Она может ехать сама! И даже обогнать родителей! Уже смело она полетела вперед - и оцепенела от небывалого зрелища. Из-за спины и ног катающихся взрослых и ребят перед ней внезапно открылся освещенный круг в центре стадиона - и в нем кружилась, выписывая сложные пируэты, необыкновенной красоты девочка. Было ей лет 8, и Анну до боли поразила как редкая грация ее движений, - никто на этом катке больше так не мог, - так и внешность "принцессы", как она сразу ее про себя назвала: черные до талии кудри, темные глаза, высокая шейка, длинные ножки.
      А как девочка была одета! Аннушка еще никогда не встречала таких нарядных детей. Их всех одевали в уродливые серые пальтишки и куртки - все, что тогда удавалось купить, и притом все на вырост или уже ставшее тесным. А эта девочка была одета в розовые шапочку и шубку, отделанные по краям белым мехом - легкая шубка сшита как платье - узкая в талии, с летящей юбочкой. Белая опушка у горла, на рукавах! Белые сапожки! Настоящая принцесса из сказки! На миг фигуристку заслонили чьи-то тренировочные штаны. Анна объехала их - но девочка уже не кружилась. Что это - ее принцесса упала? Она понеслась к ней - и волшебство вмиг растаяло. Ее богиня сидела на льду, широко раскинув ноги, и весело смеялась - нескольких зубов у нее явно не хватало Вблизи у нее оказались круглые красные щеки и выпуклые, как у щенка бульдога глаза - и этот ее глуповатый смех не вязался с тем виртуозным танцем, что Анна наблюдала еще минуту назад. Только что обретенный идеал рухнул! Может, от отчаяния, что чудо кончилось, или желая его вернуть, Анна попробовала повторить то же, что показывала девочка - не получилось, упала. Но тут же поднялась и повторила опять. И опять... Ей вдруг захлопали - ей - а не розовой кошечке? Она чувствовала какую-то необыкновенную легкость. Неужели она тоже может так - кружиться только на одной ноге? Она это тоже может? Может!
      Она с нетерпением ждала нового похода на каток - но он так и не наступил. А вскоре они опять переехали из-за папиной железнодорожной работы.
      
      ...Зазвонил телефон. Анна взглянула на часы - 2 ночи. Не слабо! Кто это может быть?
      - Аня, Анечка - доченька, здравствуй!
      - Мама? Ты что звонишь? Что случилось?
      - Ничего! Я просто соскучилась по тебе, захотелось услышать твой голос... Доченька, у тебя все хорошо?
      - Да, мама. Все просто изумительно... А как вы?
      - Мы с папой работаем, погода стоит холодная, солнца нет! Ну, спокойной тебе ночи!
      - И тебе, мама,- Странно, что это с ней? Это какая-то уже чрезмерная любовь. Когда она жила дома, родители постоянно вздыхали, как она им надоела. А теперь им, видите ли, без нее скучно! "Доченька, как дела?" Смех! Да если б мама хоть раз спросила это у нее в детстве... Да если бы и спросила, она бы ничего не сказала. Ее мир - это ее мир. Это здесь, в Питере, с подружками она стала такой болтушкой - душа нараспашку, а дома все постоянно жаловались, какая она замкнутая (надежней японского сейфа) и изворотливая. Родители никогда ничего не знали о ней - да и не стремились узнать.
      ...Так. Кажется, хмель выветрился из башки. Господи, боже мой, что это она тут развела - сплошные пьяные сопли-вопли. И что это она так разнылась - у нее же была совсем неплохая семья, - по крайней мере, ее родители были образованными людьми и не пили, как у половины ее одноклассников. И ее не били - почти не били - как многих других. А словесно всех детей унижают- на ком еще отыгрываться? Не на начальстве же. А на взрослых и схлопотать можно.
      А что касается ругани и грубости, так все вокруг выражаются в сто раз хуже, чем ее отец. Мальчики в ее школе только сплошным матом и разговаривали - это считалось особым шиком. Не удивительно, что она первый раз влюбилась только в Питере, - они совсем ей не нравились - грубые, неотесанные, ограниченные - и гордящиеся всем этим вместо того, чтобы стыдиться. Они все потом пошли в местное ПТУ.
      Девчонки... Конечно, у нее были подружки, но лет с 11 и девочки, и мальчики стали ее страшно разочаровывать. Мальчишек интересовали только сигареты, пьянки и девочки, девчонок - только третьеразрядная попса и эти неинтересные ,топорные как резиновые бахилы мальчики. Больше ничего. Им больше ничего не нужно было в жизни! Их все устраивало - вся эта беспробудная серость. Она сама всегда стремилась к чему-то - что-то узнать, чему-то научиться, - а они нет. И они всегда одергивали ее, совсем, как ее родители:
      - Куда ты рвешься? К чему ты стремишься? Знай свое место!
      Пардон, но откуда вы знаете, какое именно место мое? Этого не знает никто - может быть, кроме Бога. Она ненавидела это их желание остановить ее, и боялась - может быть, с ней в самом деле что-то не так? Настоящие друзья и подруги появились у нее только когда она поступила в университет. А самым большим шоком оказалось то, что с ними можно было поговорить о прочитанных книгах, о фильмах, о разных странах, да вообще "за жизнь" - и им все это было на самом деле интересно!
      Боже, как она вообще могла жить, не зная, что это такое - когда тебя понимают... А вот потому и могла, что не знала. Из какого же болота она вылезла - хватило силенок. Но если бы ее вдруг заставили туда вернуться - она не раздумывая бросилась бы под первый трамвай! Убогая, унылая провинция, гибель всего, что отличается окраской от серого! Никогда - в тогдашнее одиночество, даже на людях, даже с друзьями. В ощущение полной никчемности всех своих порывов. Ее убедили, что их нужно стыдиться,- а теперь она видела уважение в глазах у "звезд", у людей, добившихся успеха в жизни. К ней, девчонке! А они говорят, что она талантлива. А что с ней стало бы, если бы в свое время она послушалась отца? Который возмущался:
      - Какой еще институт?! Женщине позаглаза хватит и техникума! Выходи поскорей замуж и внуков рожай!
      Ну да - внуков. Обязательно мальчиков. И чем настойчивее ей вбивали это в голову, тем большее отвращение в ней заранее вызывали эти будущие мальчики. Ей всего 15, она еще сама не начала жить по-настоящему - а ее уже рассматривают всего лишь как несушку для мальчиков. Не дождетесь! Назло! Хотя вообще-то, она хотела детей. Всегда мечтала о большой семье. Лет в 11-12, наверно, она была бы идеальной женой и матерью - не по-детски взрослая, но тогда еще очень добрая, не озлобленная всем этим. И - главное - она была сильной. Только сильные могут все терпеть и бесконечно прощать. Но все силы рано или поздно иссякают. И теперь она так страшно устала. "Я ведь была умной. А теперь так поглупела. Я не знаю, как мне жить - Ирка права - мы с Сонькой сошли с ума. Как будто мы жили во сне. Но где выход? Замуж - и все то же, что у всех? Ругань и рутина? Как с Ананасовым? Как с Максом? Не хочу!" Муж то же самое, что папины "мальчики" ,а женщина для мужчины - не более чем удобная подставочка, мягкая подушечка от всех невзгод, бесплатная служанка. А что ей самой достается? То, что на ней срывают плохое настроение и неприятности на службе. А ты должна всегда улыбаться, превосходно выглядеть и тащить на себе весь воз проблем, - домашних, детских, мужа, своих. И никто тебе не поможет. Потому что муж - это не опора, скорее, это еще один ребенок, только капризный, ленивый и коварный. За свои двадцать лет много ли ты видела счастливых семей? Она прошла сквозь океан людей - и не встретила ни одной такой. А измены! Она не видела ни одного мужа, который бы не бегал на сторону - какой бы замечательной не была жена. И что ее ждет - другие двадцать лет пахать на муженька, вместо благодарности получая придирки, и тратить лучшие годы жизни на обстирывание и готовку, в то время как муж тратит их на карьеру и измены - а в итоге он все равно однажды гордо хлопнет дверью, слиняв к какой-нибудь 19-летней свистушке. Потом вернется с поджатым хвостом - "извини, я погорячился". Боже, нет, она не в силах продолжать обдумывать это дальше - а то так вообще не захочется жить!
      А может, она не права? Может, ей просто не повезло? Ведь 2 раза - очень мельком - но она видела, и это врезалось в память - отца и сына в метро - они ни о чем не говорили, просто стояли и ждали поезда, - отец чуть обнял мальчика за плечи, потом они одновременно посмотрели друг на друга и улыбнулись - и в этом было такое единство, такая дружба, такая уверенность в том, что все у них есть и будет хорошо. А еще однажды в трамвае рядом с ней уселись отец с маленькой дочкой, - и надо было видеть, как светилось от счастья лицо ребенка, когда она то и дело спрашивала:
      - Ведь правда, папочка?
      - Папочка, у меня ботиночек развязался, -в этом не было ни тени сомнения, что тебя любят, что он с радостью завяжет ей этот ботинок - вместо того чтобы с досадой отмахнуться.
      А отец в свою очередь разговаривал с маленькой - Анну это поразило - с уважением. Да, хотя девчонке было от силы лет пять, и голосок ее был тоненьким, как у куклы. Взрослые практически никогда не воспринимают детей всерьез - но эти двое общались на равных. "А ведь так жить гораздо легче, чем врать, упрощать или отмахиваться", - подумала Анна и решила - когда у нее будут свои дети, она будет с ними только так обращаться. Они должны уважать друг друга. А не просто жить под одной крышей. Дети вовсе не дурачки, и чем раньше они в чем-то разберутся, тем легче будет жить и им, и их родителям. А вешать на уши лапшу или твердить "потом, потом", - верный шанс, что ребенок узнает истину, набивая собственные шишки. Иногда смертельные.
      
       Все-таки в 15 лет ей удалось заставить отца считаться с ее мнением - правда, она это сделала не нарочно, просто ей все предельно осточертело. Они тогда поехали с папой на 2 недели на юг - мама не могла, ухаживала за больной бабушкой. И то ли южное солнце так повлияло, то ли безделье, но через 2 дня отец только матом и выражался.
      - Папа, я прошу тебя, не ругайся! Я же твоя дочь, а не проститутка вокзальная!
      В ответ она опять услышала, что мала еще рот на батьку разевать, в конец распоясалась (она-то - тихоня?!) и т.д. и т.п. Тогда она дождалась, пока он уйдет загорать, быстро собрала свои вещи и уехала домой. Ехать нужно было несколько дней, и все это время никто не знал, где они и что с ней. Как ни странно, на отца это подействовало гораздо сильнее, чем она могла ожидать. Она ждала чего угодно - грандиозного скандала, побоев, но вместо этого он как-то притих и навсегда перестал употреблять матерные слова. Зато она сама, так всегда до дрожи мат ненавидевшая, в последний год стала выражаться похлеще иного сапожника. Ну как тут не заругаться, когда в метро из тебя выдавливают последние кишки? Это так хорошо снимало нервное напряжение... Утешало одно - нежная изысканная Сонечка употребляла "народный фольклор" едва ли не чаще Аннушки. Как и другие девочки "из хороших семей". Не говоря уж о девчонках из простых. Боже мой! Красота человеческих отношений - то, к чему она всегда стремилась и чего ей так не хватало в детстве, -но к чему же она пришла?Все это здорово напоминало байку, рассказанную ей режиссером Юрием Маминым после интервью: самое смешное (и самое печальное), что история эта была невыдуманной. Актер одного столичного театра влюбился насмерть в восходящую звездочку балета из Большого - она была настолько неземная и воздушная, что он долго не решался с ней познакомиться и только регулярно слал ей букеты и подарки. И вот как-то гастроли этого театра и Большого совпали в одном городе, - и артистов обоих очагов культуры даже поселили в одной гостинице. И сказали друзья этого актера: будешь ты последним идиотом, если не воспользуешься моментом и не познакомишься с ней наконец. Весь трепеща, он подошел к своей хрупкой богине и сказал:
      - Я...
      - Я знаю, - перебила его она.
      - Тогда, может быть...
      - Охотно!
      И вот вечером в его номере состоялось их рандеву. После изысканного ужина и светской беседы нужно было на что-то решаться - но он все никак не мог побороть смущение. Он, актер! Цинизм которых превосходит даже цинизм медиков, ежедневно видящих жизнь во всей ее грубой неприглядности. Но как прикоснуться к юной звездочке - она же такая идеальная, такая неземная! Она стояла к нему спиной на балконе, он протягивал к ней руки и все боялся обнять ее. И вдруг она сама обернулась к нему и хрипло прошептала:
      - Ну разорви же меня скорей своим грязным...!
      - Почему грязным - я его мыл, - ошарашенно ответил актер. Потом ушел из номера и больше никогда не встречался со своей звездой.
      Байку эту Мамину рассказал сам актер, который до ужаса напомнил Аннушке ее саму. "Ира, дорогая, он все тебе врет!" "Да, но как! Где у нас еще встретишь хорошие манеры и умение обращаться с женщинами..." Это что же - пусть любая гадость, но в красивом фантике? "какие же мы дуры! И ведь все женщины такие. Махмуд и то шепнул тебе при встрече: "Не связывайся с Магомедом. У него одна тактика: наобещал и в койку".
      - А с кем мне связаться - с тобой? - лукаво улыбнулась она.
      Красивые манеры... Как это мало и как это много! Особенно для глупых девчонок. Между прочим, мадемуазель, вам не мешает обратить внимание и на свои собственные повадки. А не искать бревно в глазах у других. Выгрести - но сначала свой мусор. Недаром Махмуд часто хихикает над некоторыми ее выражениями, а Магомед эстетски удивленно поднимает брови, будто впервые такое слышит - это еще неприятнее. Скажите, пожалуйста! Можно подумать, они родились во дворцах! Ну и пускай ведут себя как хотят - хоть удавятся от фальшивых приличий - а она не будет... Анна, дорогая, ты пьяна и знаешь, что несешь чушь. Как раз эти чертовы манеры - пускай это внешнее и напускное - но это как раз то, что так ценится в определенных кругах. А вовсе не твоя шокирующая лицемеров и ханжей искренность. Она не поможет тебе сделать карьеру... Какая, к дьяволу, искренность - важны приличия. Нельзя говорить все!Ведь ты всегда это знала. Без этого никуда - если ты хочешь чего-то добиться, если ты хочешь наверх- к полной свободе, к Солнцу и небу, подальше от этой вонючей гниющей коммунальной помойки. А еще надо иметь влиятельных друзей - и чем больше - тем лучше. Тогда ты никогда не пропадешь.Так что заткни свой негодующий фонтан и продолжай дружить с Мамедами. Набирайся ума-разума...
      Но ведь им же плевать на ее цели! Им плевать на ее будущее! Они наверняка уже думают, что она за ними бегает! И думают в совершенно узком смысле, - мужики такие самовлюбленные, они любой интерес к своей персоне воспринимают как что-то совершенно однозначное... даже если это желание приколоться над лопухом, как это было у Наташки. Вся ее компания страшно веселилась, а этот чудак на буковку "м" искренне считал, что Наталья в него "того". С тех пор прошло три года, и недавно одна из Наташкиных подружек встретила бывшего знакомого. "Женился, страдаю, жена стерва. А ведь я уверен - Наталья до сих пор меня любит", - между прочим сказала эта ошибка природы. Когда Наташке все это пересказали, у нее челюсть отвисла на несколько дней - она вообще сначала не могла вспомнить, о ком это говорят.
      А между тем, как легко потерять голову, когда звезды такого - мирового! - уровня общаются с тобой запросто, - а когда они взяли ее на репетицию, то Махмуд отдал ей свой стул и сел прямо на пол у ее ног. Ей было так неловко! Ей было так приятно! Он - суперзвезда, а она девчонка, никто! Пока никто. А эти молоденькие мальчики смотрели на нее так, словно от ее мнения их судьба зависит ничуть не меньше, чем от впечатлений Махмуда и Магомеда. Но вот в смысле как мужчина Махмуд ее интересует столько же, сколько зайца подсвечник. Хоть он и гений, как вздыхает его коллега, будущая артистка Наташа, и хотя у него "охуительное тело", как вздыхает Соня. Магомед... "А из Магомеда секс так и прет", - смеются все ее подружки. Ну, если и прет, то большей частью мимо Аннушки. Если она на что-то всерьез и купилась, так это на его чувство юмора. "Магомед, ты самый остроумный человек из всех, что встречала - а я встречала достаточно выдающихся людей" - как сказала она ему однажды совершенно искренне. А еще она купилась на его интеллект(даже странно, что он так умен для танцовщика). Плюс, конечно, на пресловутые манеры. Но ведь было же,есть же что-то еще помимо всего этого? Короче, - можно ли с ними дружить? В нормальном смысле - а не так, как все понимают - трахаться из-за выгоды. Поймут ли они, что это такое? Анна решительно пододвинула к себе телефон. Уже набирая номер, она взглянула на часы - два десять. Анна, ты пьяна, кому ты звонишь в такое время?!
      Ну и фиг, половина ее знакомых раньше трех не ложится...
      - Алло, Валера? Я хочу спросить у тебя вопрос. Только ты не смейся - это очень важно. В самом деле.
      - Ну спроси - я отвечу ответ.
      - Как ты думаешь, может быть дружба между мужчиной и женщиной? Или это невозможно?
      - Дорогая, ты что - в детском саду учишься? Постой-постой - ты это что - серьезно?!
      - Извини.
      
      - Алло, Леша?
      - Дружба между мужчиной и женщиной? Наверно, возможно. Теоретически!
      - Олег, а как ты считаешь...
      - Я думаю, все возможно. С утра! А вообще, что-то ты давно у нас не пробегала. Давай как-нибудь вечером соберемся, выпьем за дружбу...
      
      - Алло, Сережа... - это последний, больше она никому звонить не будет. Хватит - и так ее уже всю застебали.
      - Дружба между людьми разного пола? А почему нет? Да если бы я спал со всеми своими знакомыми девушками, хм, - когда бы я работал...
      - Да? А как ты думаешь - девушка может сказать в лоб - "я не хочу быть вашей любовницей, но очень хочу, чтобы ты остался моим другом?" Или ее поднимут на смех?
      - однажды одна девушка мне так и заявила. Конечно, сначала я был поражен. Честно говоря, для мужчины это не самое приятное, что можно услышать!
      - Облом!
      - Ну да! Но мы с этой девушкой до сих пор лучшие друзья. Болтаем обо всем.
      - Черт, - спасибо тебе, Сережка!
      ...Дружба. Ни одно другое слово так не испакощено, как это. Дружба - это выгода в первую очередь. Ведь так это все понимают. А еще это шикарная тема для сплетен - особенно, если одна или обе стороны женаты. Собственно, кроме Сережкиной, много ли ты этой самой "дружбы" наблюдала? Зато мимолетных пошлых романчиков - сколько угодно ("Анна, почему вы не верите в любовь на час?" - как совершенно серьезно спросил у нее один известный кинорежиссер. Ей понравилось это выражение: "любовь на час". Это сколько же таких "любовей" можно уложить рядком за всю жизнь? Да уж - если есть что-то более загаженное, чем "дружба", то это слово "любовь").
      Как-то, еще до этих печальных событий в театре, они зашли с Наташкой к Мамедам перед спектаклем. В кабинете спиной к ним сидела некая дама.
      - Мы заняты - зайдите попозже, - попросил Махмуд.
      - Оба?
      - Я бы даже сказал, оба-на! - рассмеялся Магомед.
      Они тоже засмеялись и вышли.
      - Да, хорошая была передача "Оба-на", - сказала Наташа.
      - У меня такое предчувствие, что имелась в виду совсем не передача, а что оба на - ну хоть на той бабе, - мрачно заметила Анна.
      Они сходили в буфет и вернулись, - Наташе нравилось выливать потоки лести (впрочем, искренней, хоть и преувеличенной) на Махмуда, и наблюдать его реакцию, - чему они обе потом страшно веселились.
      Дверь кабинета была заперта.
      - Я занят, - донесся до них слабый голос Магомеда, - и тут же послышался женский шепот и что-то упало.
      - Ну что ты от меня хочешь? Скажи, - до них опять донесся Магомедов стон, он повторился, и тут же раздался грохот.
      - Да, Магомед Хасаныч - человек исключительного темперамента! - невольно фыркнула Анна.
      - Анька, они же там трахаются! - у Наташи заблестели глаза, она закусила губы, чтобы не рассмеяться.
      - Само собой. Пошли.
      - Подожди! Давай посмотрим - с кем на этот раз!
      Анна сморщила нос - но тут к ним подошла женщина-фотограф.
      - Это вы просили фото Ульяны к интервью? Она хочет, чтобы я отдала снимок, где она в роли Офелии, - тут отворилась дверь и показались Магомед и ... - Анна с Наташей узнали знаменитую балерину. Девчонки переглянулись. Когда это он успел?! Он же вроде занимался двумя молодыми звездочками...
      - Подожди, я тебя подвезу, - Магомед с балериной удалились с самыми веселыми улыбками на лицах, - ну ни дать, ни взять 2 кота, обожравшиеся хозяйской сметаны. А потом, к слову сказать, эта (замужняя!) балерина с самым ханжеским видом поливала Аннушку грязью.
      - Так вот, мы говорили о фото, где Офелия... - снова начала фотограф.
      - Офелия? Замечательно! Здорово! Пусть будет Офелия! - она схватила Наташу за руку и потащила за собой.
      - А мы сейчас как раз репетируем отрывки из "Гамлета"! Этот знаменитый монолог "Быть или не быть" , - на ходу похвасталась подружка.
      - А мне больше нравится другое: "Вы молоды? И к тому же красивы? Да еще и добродетельны? Так ступайте в монастырь!" Правда, гениально? "Изумительно", как говорит Магомед.
      И правильно - не фиг дурам-Офелиям делать в таком месте! Здесь нужно иметь кожу бегемота, волчью хватку, уметь лизать задницу как шакал, - чтобы однажды отхватить ее, как гиена. И еще гостеприимный передок, жадный до выгоды! И не иметь сердца, - это лишнее.
      - Вот интересно, куда смотрит жена? - удивленно спросила Наташа. - неужели она так сильно его любит, что закрывает на все глаза?
      - Я думаю, вряд ли. Кажется, жена смотрит очень хорошо - туда, куда ей самой выгодно. Магомед стал главой труппы, скорее всего, с ее подачи. Теперь он очень богат. И еще я уверена - они вместе потом обсуждают свои похождения. Пару раз я их за чем-то подобным застала - они хихикали, как школьники. Как сказала мне одна балерина: "У нас это просто все". В общем, они нашли друг друга.
      
      А Махмуд? Махмуд с его юной красавицей-женой и любимым бэби, которому нет и года? Но его папе это совсем не мешало заводить ту же самую песню: "Давай поедем в ресторан", или, болтая по телефону, весело признаваться кому-то: "Жизнь? Замечательная! Хорошие ягодки на стороне попадаются..." Или деловито осведомляться: "Значит, ты придешь на спектакль в субботу? А в четверг не сможешь? Тогда пускай в четверг приходит Наташа, и мы с ней куда-нибудь..."
      Надо сказать, на балет она теперь ходила с Наташей. Лиля предпочитала оперу, а Соню она взяла несколько раз, но подружка почему-то не понравилась обоим Мамедам. Да к тому же, вела себя, как ребенок - всюду залезала и все пробовала на зуб. Конечно, это было волнение из-за новизны и вполне понятное любопытство, - но Анна все время боялась, что суровые дамы из режиссерского управления их накроют и будет большой скандал.И попробуй докажи, что ты не верблюд! Что Соня только просто так вертела в воздухе этим хлыстом, а вовсе не из-за желания его приватизировать. А подруга тоже хороша - она ей: Соня, положь вещь на место, здесь все страшно строго, за такие действия нас выкинут отсюда, - навсегда из-за ерунды! А подруга, вместо того, чтобы слушать ушами, шипит: "Ой, только ради Бога, не учите меня жить!"
      Так однажды Сонька залезла в какую-то дверь и вдруг ахнула так,что Анна невольно бросилась к ней:
      -Нет,ты только посмотри!-Соня с перекошенным от изумления лицом показывала на трюмо,покрытое толстым слоем пыли,и на кучу-малу перед зеркалом: -Гнилые бананы,огрызки яблок,какая-то косметика...Анна,-использованный тампакс!!!
      Девчонки огляделись-это была женская раздевалка.К счастью,пустая.Соня тут же подбежала к грудам одежды,подняла пуанты:-Я хочу это примерить!Ой,какие у них маленькие ножки!-она схватила чью-то пачку,попыталась надеть:-какие у них тоненькие талии!Аня,Аня,посмотри-тут же все в крови...
      
      - Ты только глянь, какое у него тут хитрое выражение лица! - они спустились в холл и Анна показала на фото Махмуда.
      - Типично хачиковское, я бы сказала, - как у торговца с рынка, - засмеялась Наташа: - "Эй, красавица, падхады, покупай хурму, сладкая, как ты, тебе дешевле отдам, у, какой дэвушка - пэрсик!"
      - Вот-вот - на днях меня на стрит тормозит один такой - цап за юбку и вопит: "О - вот наша девушка!"
      - Ваша - это чья? Чеченской мафии, что ли?
      - Почему сразу чеченской? - обижается он. - Я - азербайджанец.
      - И что вам надо?
      - предлагаю по вторникам, в семь часов, - радостно объявляет он.
      - А вы такой простой человек, да?
      - Почему? Если я сейчас не на машине, это не значит "простой", - снова обижается он. И спохватывается:
      - Ну да - к женщине же нужен подход. Подарки, цветы, белая рубашка, - так, да?
      - да.
      - Я могу и в белой рубашке прийти, - говорит он, чем меня просто умиляет. По вторникам, в 7 часов! А ты пойдешь в четверг, Наташа?
      - Деловой Махмудик, нечего говорить - ловко распределил весь гарем. Никого не забыл!
      - Ох, Наташенька, хачики любит порядок в своих фруктах и ягодках...
      - меня больше всего коробит, что восточные мужики не воспринимают женщин всерьез. То есть держат не то что за второй сорт - вообще за людей не считают! - сказала Наташа. - Женщина - сосуд только для одного. Это проскакивает даже у Махмуда и Магомеда при всех их европейском воспитании и жизни за границей по 8 месяцев в году.
      - Таджикско-чеченское детство не вычеркнешь, - заметила Анна. - У Махмуда любимая поговорка "женщина хороша или на ложе любви, или на смертном одре". Правда, это из "Кармен"...
      - У меня есть подружка, а у нее любовник - таджик. Она ему: "Ты меня любишь?" А он: "Ничего, хорошо пошло после пивка!" Вот и вся любовь. Она мне после говорит: "Он потрясающий в постели, но больше я его гни о чем не спрашиваю, чтобы не расстраиваться".
      - Можно подумать, западные мужики в глубине души считают по-другому! - фыркнула Анна.
      - Может и считают, но держат при себе.
      
      Да уж! Ох, эти восточные мужики с их гипертрофированной сексуалньостью... Помнится, нужна была ей фотография Махмуда для его же интервью и она 3 раза за ней приходила, а он все якобы забывал. В конце концов она не выдержала:
      - Махмуд, сколько я у вас тут времени теряю!
      - Но я ведь работаю! - обиделась "звезда".
      - Но я ведь тоже работаю! Вот если бы я была у вас на ставке, я проводила бы в театре дни и ночи.
      - Не знаю, как дни, а ночи ты бы здесь проводила! - с восторгом подхватил Махмуд.
      Ну почему, почему они все всегда сворачивают на секс?! Дурдом какой-то!
      - Анечка, столько дел - совершенно нет времени на женщин.
      - Махмуд, зачем вам женщины? У вас же есть власть. Что может быть более соблазнительным? - Анна старалась увести разговор в сторону.
      - Ох, нет... - он упорно гнул свое.
      - Неужели вам с Магомедом не хватает друг друга? - Махмуд рассмеялся шутке, а ей вдруг захотелось его ударить. Ведь все окружающие женщины для него - ничто! Срывай, съедай и выбрасывай. "И как только его жена все это выдерживает?" - жаловалась она Соне. Подружка пожала плечами:
      - А что - он ее обеспечивает, она разодета всегда, как картинка. Богатый муж, да к тому же еще знаменитый, да к тому же еще ласковый, что по нашим временам вообще редкость... Да наверняка она тоже времени даром не теряет, пока он месяцами на гастролях! Так что, Аннушка, проснись от иллюзий!
      Вот именно - проснись и пой, как говорится в какой-то дурацкой песне.
      Проснись, Аннушка! Что ты так страдаешь из-за придуманных проблем? Магомеду так на тебя наплевать. Где его миллион раз обещанная работа? Вон, он даже не привез тебе подарок из Италии на день рождения, хотя сам об этом заговорил - она его не просила. А он даже не вспомнил! И вообще, что это за любовь, если вы видитесь от силы несколько дней и то не каждый месяц? Все остальное время они на гастролях. Тут узнать-то человека толком нельзя, а она уж... Когда она уехала в 15 лет от отца, и тогда, когда она в 16 сбежала от родителей учиться в Питер, главным из ее чувств была радость. Она свободна! Ни от кого не зависит! Никто на нее не давит и не треплет нервы. А в последние дни ее главное чувство - тревога и неуверенность. Она приковала сама себя к чему-то совершенно ей не нужному и даже становящемуся опасным. Она была свободна, а теперь? И вдруг она поняла - и теперь тоже! Кризис миновал.,наваждение кончилось. Ура! Да здравствуют новые горизонты! Она улыбнулась - и тут зазвонил телефон. 2. 40 ночи! Кто бы это мог быть? Мама уже ей звонила, а друзья знали про коммунальный бедлам и не стали бы создавать ей лишний повод для неприятностей,- разговоры по телефону в их квартире и так были кошмаром(Анна еще могла осторожно набрать чей-то номер и разговаривать шепотом -так сказать, нелегально от соседей -но вот если звонили ей, все, тушите свет - это кранты). Меж тем Анне часто приходилось звонить известным людям, договариваться об интервью, или просто узнавать новости для светской хроники, а эти господа, как правило появлялись дома очень поздно и дозвониться до них было большой проблемой .А телефон был или беспробудно занят соседями, или Мольев ходил и орал, что не позволит никому звонить позже 22 часов( хотя никто в их квартире раньше двенадцати не ложился, и сам он нередко болтал с дружками, часами и когда вздумается) - и вырывал трубку у нее из рук прямо посреди важного разговора с какой-нибудь наконец выловленной VIP-персоной. Еще Мольев очень любил снять трубку параллельного аппарата и пьяно комментировать их диалоги, или просто начинал орать матом, требуя немедленно всем заткнуться - ну да, ему же надо срочно позвонить собутыльникам!
      -Мать твою! Вы, бля, придурки! Кончай пустой базар! Щас телефон оборву! Считаю до трех: Раз! Два...
      Все это страшно изматывало. Она даже не могла обменяться - их долбаная квартира была приватизирована и обменять свою комнату она уже не могла. Только продать. А чтобы продать, надо поделить доли, - невинная, но страшная в своей безысходности бюрократическая процедура, без которой никуда. А это - только с согласия соседей, а они несогласны и злорадно гогочут:
      - С нами подохнешь! Уж мы тебя доведем!
      - Да ведь этот Мольев натуральный садист, он же свое ничтожество на тебе вымещает, он специально тебя доводит, чтобы жрать твою энергию, как вампир! - в один голос повторяли Наташа , и Ира, и Соня.
      Нет,с соседями надо было что-то решать, но сейчас думать об этом было некогда - звонил телефон.
      
      Кто бы это мог быть?Да еще в такой час...Может,это ошибка?Хорошенькая ошибочка в полтретьего ночи!Что-то в последнее время слишком часто стали так ошибаться-чуть ли не каждый день,а раньше было от силы раз в месяц.Теперь у них тут была и булочная, иРЭУ,и некие загадочные Шурочка,Ольга Николаевна,Вера Спиридоновна,и кто-то еще-словом,целый зоопарк-а голоса "ошибавшихся" все были молодые,веселые-а те имена,что они называли,запинаясь , спотыкаясь и хихикая-явно только что придуманными.
      Ох,да знала она эти "ошибки" как облупленные-сама не раз просила друзей и подружек три года назад позвонить Иванову-ни за чем,просто так,когда было уж совсем невмоготу от тоски или заедала ревность-удостовериться,что вечером он дома,а не...Или,если звонила сама,просто чтобы услышать на мгновенье его голос и повесить трубку.
      -Да?
      -Алло,Нонночка?-ну зачем же врать так неумело?Имя было явно взято с потолка,и перед ним была долгая заминка.А голос был женщины средних лет,явно светской, властной-и явно нетрезвой.
      -Вы ошиблись.
      "Звоните лучше Алене",-хотела съязвить Анна,но сдержалась.. Галину она теперь не жалела. Раньше она всегда ее защищала и становилась на ее сторону, но, похоже, жена Магомеда решила очень тонко, по-женски, облить ее помоями. Например, Аннушка слышала, как Хаджиев шептал Махмуду: "А Галя говорит, что Анна ненатуральная блондинка!". Или: "Галя уверена, что Анне минимум 27 лет". Да хоть 127! Все равно все видно на лице. И Галина в ее 40 выглядит как Франкенштейн рядом с юными и свежими Аннушкой и Аленой.
      Ну все,пора ей уже и бай-бай.Вот только закончить быстро эту статью на завтра...И тут ее мысли снова прервал телефонный звонок. В три ночи!Ну,это уж чересчур!
      - Алло, - Анна вздохнула устало.
      - Алло?
      Молчание.
      ...Неужели опять?! Опять этот неизвестный маньяк, изводивший ее все лето?! Только она засыпала, как где-то в это самое время - 2-3 часа ночи - раздавался звонок - и там, на другом конце провода, была тишина. Она бросала трубку, но едва забывалась сном, как звонок раздавался вновь - и так продолжалось несколько раз. Она умоляла, ругалась, просила сказать по-хорошему - кто это - и что здесь, детский сад, что ли, и что она живет с дикими соседями, которые потом из-за этих звонков перегрызут ей глотку, и что она устает, и вставать ей в 7 утра, и ей надо выспаться - ничего не действовало, звонки продолжались почти каждую ночь. Месяца через полтора этой китайской пытки у нее началась бессонница, и она попросила одного приятеля поставить ей разъем на телефонном проводе. И с тех пор спала спокойно. И вот - опять?!
      Кто бы это мог быть? Она терялась в догадках. Барт? Он на такое не способен, зачем ему? Шустрый финн-ковбой Джонни, которому она по дурости дала правильный номер, - иначе он их не отпускал - это мог быть он, если бы не отбыл в свою Лапландию.
      Привычка звонить по ночам была у той поп-звезды - но он никогда не молчал. И вообще, с тех пор прошло почти 2 года и он должен был сто раз ее забыть - вон сколько вокруг мордашек и попок.
      Макс? Очень даже может быть. Миша? Кто его знает... Иванов и Ананасов - совершенно спокойно.
      Да это мог быть кто угодно из ее многочисленных знакомых - позвонили же ей на днях - и захлебывающийся мальчишеский голос выпалил:
      - Я хочу лизать твою п...ду!
      - Кого-кого позвать?! - не разобрала она.
      - Я хочу лизать твою п...ду! - уже отчетливо крикнул он и бросил трубку, а она с изумлением узнала своего коллегу-журналиста - по жизни он корчил из себя суперкрутого и Анну якобы в упор не замечал. Ну, совсем шизанулся народ! Как будто все остались на пятый год в средней школе, и совсем не ушли от той манеры выражать свои чувства - если девочка тебе нравится, дерни ее за волосы, ущипни за зад или скажи какую-нибудь гадость.
       - Алло! Эй там! Ну что - будем играть в молчанку? - злобно цедила она. И чуть не добавила: "Ну скажи хоть что-нибудь, сволочь!", как неуверенный голос произнес:
      - Привет...
      - Привет, - машинально ответила она (гляди-ка - заговорил!)
      - Как дела?
      - Замечательно! - хмыкнула Анна. - Я, конечно, извиняюсь, но не могу понять, кто это звонит! Да еще в такой час! Пташка моя ранняя!
      - Дед Мороз.
      Ну да - только с легким кавказским акцентом. Опять она его не узнала! И это притом, что у нее не было других знакомых восточных людей...
      Дед мороз! Это была их еще летняя шутка.
      - Магомед, вы были прямо как Дед Мороз, когда предложили взять меня в Америку! - сказала она ему тогда.
      - Хорошо хоть, не как дед Мазай, - задумчиво ответил он.
      Нет, это просто чудо, что она тогда ему не поддалась - другая бы давным-давно растаяла... Если с тобой, бездомной девчонкой обращаются, как с королевой, да еще предлагают рай на земле... Но - куда деть печальный опыт - пусть чужой, но и этого достаточно. Чужие слезы и разбитые жизни из-за обаятельных бессердечных знаменитостей: все это врезалось в память, будто было с ней самой.Мертвые глаза Иры. Печальная улыбка Лили. Горькая реплика "сколько у него таких Олечек в каждом городе?" Растерянные глаза и побитый вид Алены - все они, будущие звезды, проходят через этот юношеский мазохистский опыт. Суперзвезда и начинающий. Раз ты новичок, будешь хлебать дерьмо сполна, - пока сам не станешь крутым и не отыграешься на тех, кто пока зависим и беззащитен.
      - Ах, Дед мороз! - она хотела казаться ядовитой, но была страшно растеряна. Что ему нужно? Да еще в такой час! - Так до Нового года еще вроде рано?!
      - Ты спишь?
      - Нет.
      - Правда, не спишь? Ты где, в коридоре?
      - Нет, я лежу на диване.
      - Лежишь?! - снова задохнулась трубка: - Что ты делаешь?
      - Пишу статью. И думаю о жизни.
      - тебе тепло?
      - Нет, холодно!
      - Холодно? Почему? Тебе не должно быть холодно... Я хочу, чтобы тебе было тепло... Ты под одеялом?
      - нет.
      - Почему? Надо накрыться одеялом... Слышишь?
      ...С ума сойти, какие мы заботливые! Она растерялась еще больше. А вдруг это и правда ей только снится? Нет, Господи, это не сон!
      Он что-то еще сказал - так тихо, что она не смогла разобрать.
      - Ты правда не спишь?
      - нет. Да. Нет, - все-таки это наверно сон - в жизни никогда не бывает так хорошо и спокойно...
      У нее вдруг возникло отчетливое ощущение, как чьи-то губы прикасаются к ее лицу, волосам, - и внезапно ее охватило дикое возбуждение. И почему-то снова, словно в отместку за все унижения, испытанные в этой жизни - от него, от других мужчин - захотелось казаться злой и ироничной.
      - Дед Мороз, а ты мне часом не снишься? Мне что-то в последнее время часто снятся всякие кошмарики.
      - Малыш... Ангел мой...
      - Что?!
      - Я... Я целую тебя! - этот неуверенный, дрожащий, глухой от страсти голос мог принадлежать кому угодно, только не Магомеду!
      - Ты...
      - Я хотел бы сейчас быть рядом с тобой.
      - Лучше снись! Я тебя тоже целую! - она хотела пошутить, но голос предательски сорвался.
      Они оба были странно косноязычны. Она не могла сказать ничего остроумного - не могла вообще ничего сказать - не знала, что говорить.
      - Я тебе позвоню еще,можно?
      - Позвони..
      - Можно? Правда? Я позвоню завтра?
      - Спокойной ночи! Целую!- она поспешно повесила трубку и схватилась за голову. Паноптикум! Расскажи кому - все лопнут от смеха. Ну и пусть... Она натянула одеяло на уши и заснула, улыбаясь, как ребенок, - довольный жизнью и собой.
      
      - Соня, Господи, да я была уверена, что он не позвонит! И не потому, что все эти четыре дня телефон был беспробудно занят соседями. Просто человек такой - сегодня одно, завтра совсем другое. Если бы в самом деле хотел, среди других проблем нашел бы минутку. Я его теперь всерьез не очень-то воспринимаю! Только меня одна вещь поразила - как он это сказал: !Я хочу, чтобы тебе было тепло". Сонька, ведь мужики могут часами изливаться на тему собственной гениальности - уж я-то знаю, сколько мне друзей-приятелей звонило! - но никто еще никогда ни разу не сказал мне такой простой вещи. Соня, я так тронута, правда. А то, почему он не позвонил,я вполне понимаю,- побоялся все усложнять. Или просто передумал.
      - Понимаешь?! Анечка, что тут понимать-то! Приди в себя, разуй глаза! Женатый хачик вешает тебе лапшу на уши, а ты только рада!
      - По-моему, совсем недавно не кто иной как ты млела и стонала: "Какой мужик, какой мужик!"
      - Ну да - но это я так... Абстрактно! И как ты вообще выносишь такие колебания в его поведении - это же так расшатывает нервы! Я бы так не смогла!
      - Да я бы тоже не выдержала, если любила его по-настоящему. А так...
      - А ты уверена, что это у тебя не любовь?
      - Ты так говоришь, будто у меня свинка, - и к тому же заразная! Уверена. Помнишь Иванова? Ну так вот - это совсем-совсем не похоже. Ох, я не знаю, что это. Да честно говоря, и не хочу уже знать. Мне пока нравится, а там видно будет!
      - Ей нравится! Подруга, ты сводишь меня с ума! Меня все это сводит с ума!
      - Меня это тоже сначала сводило с ума и раздражало. Но согласись, интересно, когда происходит что-то неожиданное! Понимаешь, в принципе всех людей можно просчитать на 10 шагов вперед - а вот Магомед непредсказуем. Это как острое блюдо после пресной пищи.
      - Непредсказуем, да? Ах, ты любишь неожиданности - тебе, маленькой, интересно... Вот дождешься, и он тебе очень неожиданно такую интересную свинью подложит, что вообще ничего больше не захочется - ни острого, ни пресного, ни кислого, ни соленого. Кстати, на солененькое еще не тянет?
      - Соня! Я не собираюсь с ним спать!
       - Ты же любишь неожиданности? Вот и будь готова ко всему.
      
      ...Анна не хотела ей верить, но подруга, как всегда, оказалась права. Это была даже не свинья, как обещала Соня, а целый кабан. Короче, в издательстве, где собирались выпустить ее книгу, посовещались и сказали:
      - Поскольку у тебя все под подлинными именами, сходи-ка ты к своим деятелям и возьми с них согласие на публикацию. Пусть распишутся на каждой странице, где речь идет о них - что читали и не возражают.
      Удачный момент, что и говорить! Она вообще не хотела больше показываться в театре. Придет, как дурочка! Как влюбленная идиоточка. Но все-таки дело есть дело - книга - это деньги, это слава. Дело прежде всего.
      ...Когда она вошла в кабинет, то кроме Махмуда и Магомеда застала там тощую энергичную блондинку лет 35-ти, - вся троица была явно не в настроении.
      - Магомед, в издательстве просили расписаться, что вы не против...
      - Я против! И ты, Махмуд, не возражай - он тоже против! Ничего мы подписывать не будем! Нам это сейчас совсем ни к чему. Про нас и так из-за директора столько всего понаписали в газетах... Вот это наш юрист (он показал на женщину) - Анна, если ты в своей книге не изменишь название театра и все имена на псевдонимы, то будешь иметь дело с ней! И вообще, я тебе скажу, твоя книга - это такая ахинея!
      Лучше он ее ударил!
      - Ахинея? А что ж ты сразу об этом не сказал? А только теперь? Что же вы все говорили, что вам нравится?
      - Мне читать-то было некогда!
      - А мне особенно понравился конец сценария, - подал голос Махмуд и улыбнулся. Ну да - танцы по телевизору...
      - Ну, хоть один человек прочел до конца! - усмехнулась женщина.
      - Это моя бывшая жена, - Махмуд показал на блондинку.
      - Вот, дружу с ним... - ну да, почему бы и нет - богатенький муженек. Хоть и бывший.
      - Ахинея? Но это все правда! Мы хотим, чтоб все честно было!
      - Честно?! - он саркастически усмехнулся. - Когда я прочел твой сценарий, я понял, как честно вы хотели со мной поступить!
      - Я к тебе очень долго прекрасно относилась! И очень радовалась возможности работать здесь. Извини, но мое отношение зависело от твоего!
      - А мое от твоего! А у тебя это все несерьезно было! Ты думала одно, а говорила другое!
      - Ты хочешь сказать, что действительно собирался взять меня на работу?! А не...
      - Я просто поражаюсь интеллигентности Магомеда! - вмешалась в разговор стервозная блондинка. - В БДТ ее бы давно уже выставили за дверь! Магомед, по-моему, ты просто девушке очень нравишься!
      - Я тебе нравлюсь? - он внимательно смотрел на нее и чуть улыбался, а она была не в силах что-то сказать, - ее душили слезы. Нашли время прикалываться! Правду говорят - от ненависти до любви один шаг. В это момент она их всех ненавидела.
      - О, да! Очень! Вы мне все тут нарвитесь! Все трое!
      - Даже я? По-моему, это уже чересчур, - фыркнула блондинистая стерва.
      - А вы мне так просто безумно нравитесь! Я сейчас просто заплачу от радости! - Магомед продолжал смотреть ей в глаза. Она видела, что он понял - она в самом деле сейчас заплачет - только от обиды.
      Вдруг некстати пришла на память песенка из мутьтфильма "Ну, погоди!":
      - Расскажи, Снегурочка, где была? Расскажи мне, милая, как дела?
      - За тобою бегала, дед Мороз! Пролила немало я горьких слез...
      - Значит, не будете подписывать? - Махмуд улыбнулся и хотел взять у нее папку, но Магомед жестом остановил его :
      - Нет. Категорически нет! И не забудь про псевдонимы, если не хочешь неприятностей.
      Анна молча повернулась и вылетела из кабинета, даже не попрощавшись. Она слышала, как кто-то вышел следом, и заинтересованную реплику каких-то посетителей:
      - Красивая девушка! Кто это?
      - Сумасшедшая! - ответил голос Магомеда.
      
      - Нет, Соня - как это понимать?! Кто из нас сумасшедший?
      - Все очень просто - ну какой же мужик признается, - да еще женатый, да еще после такого скандала, что хотел переспать с девчонкой, а она не далась? Да еще если это в книжке напишут!
      - Наташка, похоже, сегодня он вообще не помнил, что мне тогда по телефону говорил! Причем совершенно искренне, что самое странное! Или же он гениальный актер. В общем, я уже совсем ничего не понимаю!
      - ничего странного тут нет. Со мной такое сплошь и рядом! Кто-то тебе нравится - и ты ему искренне готов все отдать, а потом надоел - и ты уже ничего, кроме недостатков, не видишь. С тобой разве так не происходит?
      - Может быть, - да, Магомед и Махмуд мне то нравятся,, то... Может быть - но у меня, в отличие от вас, еще не такой склероз!
      - А может, он и врет, - весело сказала Наташа. - Иногда знаешь, что виноват и выбираешь лучший вид защиты - нападение. Главное - побольше апломба! Я сама так часто вру мастеру, когда на час опаздываю на занятия. Других он из-за пяти минут уже не пускает, а я ему так чего-нибудь наплету, что он сам чувствует себя виноватым!
      
      ...А вечером она снова на них наткнулась. На премьере в другом театре - она как раз спускалась по лестнице, когда сладкая парочка - Махмуд и Магомед - как два привидения, показались внизу. Она чуть не упала! Так, - вот еще один хороший повод думать, что она за ними бегает! И прошипев что-то вроде "О, Господи!" Анна пролетела мимо них - якобы их не заметив.
      - Актриса! - нежно сказал Магомед.
      Потом она еще пару раз на него наткнулась - и демонстративно свернула в сторону. Дерьмо!
      
      Актриса - вот это точно! Из погорелого театра... Она знает, есть 2 вида актерства - один, когда образ одевают, как маску, при этом оставаясь собой, и второй - когда полностью отдают себя образу, как бы переливаясь в него. Первое может быть потрясающим, но только второе бывает гениальным. Первое же - только если реальная личность и образ, который она играет, и в самом деле одно. А если нет, слишком мешают то и дело выскакивающие "уши": легкая, еле уловимая, но все же заметная ироническая усмешка, которая словно перечеркивает всю игру и кричит: "Все это фарс! Балаган!Комедия! откройте глаза! Смотрите лучше, какой я ловкий и умный, как здорово я притворяюсь!"
      Первый тип игры был у Магомеда, второй - у Махмуда. Ахметов так растворялся в роли, что становилось страшно - до восторга.
      Первый тип был у Сони по жизни - тип "роковой девушки" из-под которой все время выглядывала девушка деловая. И второй случился у нее, дуры-ягодки, когда Сонька накрутила ее поцеловаться с Магомедом ради Америки. Но нет - она, идеалистка чертова, никак не может целоваться с кем попало без любви - это же разврат! Нет, ей нужно хоть немного влюбиться в человека, чтобы можно было с ним поцеловаться! Мораль сей басни такова - она и влюбилась. Ради игры. По-настоящему. Для лучшего вхождения в образ. Ох, поймет ли это кто-нибудь, кроме актрис, влюбляющихся, если по сценарию требуется влюбиться? Когда ты знаешь, что это игра, и знаешь, что это уже не игра. И все же игра - которая кончится, когда кончатся спектакль или съемки фильма.Или Америка. Или книга. Да, поймет ли это кто-нибудь, кроме актеров - да и то не всех? И возможно ли это вообще объяснить? Словами...
      
      - Не буду я звонить! - возмущенно вопила Анна, отступая от Наташи, Лили и Сони.
      - Анька, тебе ведь нужно взять у них интервью после скандала? Неужели тебе не интересно, что он наврет на этот раз?
      - Ага, интересно! Мужики любой интерес воспринимают как сексуальный! Вам-то хорошо - для вас это как мыльная опера: "Аннушка плюс звезда", - а мне каково?!
      - Звони! - ее схватили за руки и сунули в ладонь телефонную трубку.
      - Алло, Магомед? - спросила она скучным голосом.
      - Аннушка, его нет! Позвони попозже, у нас совещание! - Махмуд дышал так, словно только что пробежал марафон.
      Девчонки, столпившиеся у телефона, переглянулись.
      - по-моему, я догадываюсь, какого рода это "совещание"! - начала Соня.
      - А что - у меня есть знакомый, так для него особый шик разговаривать по телефону во время секса. Он еще и комментирует! - рассмеялась Наташа.
      - Нормально! - Лиля изумленно покачала головой.
      - Как-то я сижу на Чапыгина *(сноска: телецентр в Петербурге), вдруг заходит какой-то американец, - наш бывший телевизионщик, и радостно так орет: "Здорово, ребята! Я вижу, ничего не изменилось! В наше время тоже только и делали, что пили кофе, по кабинетам трахались и ни хрена не делали!"
      ...Они подождали полчаса и снова набрали номер.
      - Аннушка... Зачем тебе Магомед... Ах, я больше не могу... Аннушка... Марина, тише! - он громко расхохотался и бросил трубку, из которой вдруг полились протяжные утробные женские стоны.
      - И что - я должна и после этого перезванивать?
      - Анна, они нормальные мужики, - негромко сказала Наташа. - Совершенно обычные. Все они так себя ведут. А ты думай о работе. Что тебе нужно сделать сенсационное интервью.
      - Да, чтобы мне потом оторвали голову?! Кто меня защитит? У нас не как на Западе - никто не встанет на твою сторону, если ты против сильных мира сего, даже если ты отстаиваешь истину. Скорее, попинают тебя вместе с этими сильными.
      - А потом медаль героя дадут. Посмертно! - фыркнула Соня.
      - Ага, дадут! Догонят и еще раз дадут...
      ...И все-таки она позвонила.
      - Hi, Mahmud! It's me, Anna, - "Мамеды" любили общаться между собой по-английски (как тут не заделаться американцем, когда за границей ты танцуешь много больше, чем у себя дома? А дома вообще бываешь раз в году. И ничего удивительного - сколько им платят там и сколько здесь. Удивительно, что они вообще еще здесь выступают) и она этим тоже заразилась от них. И была этому очень рада - она любила английский и в школе всегда была первой, но, как теперь понимала, преподавали в их глуши на уровне шимпанзе.
      А Махмуд в свою очередь заразился английским в Эй-Би-Ти*(сноска: знаменитая американская балетная труппа), где он несколько сезонов блистал самой яркой звездой. Когда она удивленно спросила его, зачем он вернулся в Питер - деньги же несравнимые! - он только хмыкнул и ничего не ответил. А Магомед за него сказал:
      - Там тоже есть свои минусы. Там все чужое, а здесь мы можем вести тот образ жизни, к которому привыкли. Там это сложно, а мы хотим делать все, что хотим.
      - Anna, I listen to you with attention! - какой бодрый голос - будто это не он еле мог говорить 2 часа назад!
      - Махмуд, можно...
      - Тебе все можно! Интервью, Аннушка? Приходи Хочешь, приходи на спектакль сегодня!
      - А места разве есть?
      - Тебе место всегда найдется! Твое место одно - у меня на коленях!
      
      - Аннушка! Я рад тебя видеть. Знаешь, Аннушка - когда я прочел твою книгу, я понял, что твоим воспитанием никто не занимался. Аннушка! Тебя нужно как следует отшлепать. - Махмуд вдруг легко согнул в руках большую толстую линейку и Анна со смесью восхищения и страха подумала, что внешне хрупкий Ахметов на самом деле очень силен. Шутки - шутками, но он вовсе не бесполое существо, как бы ты сама к нему не относилась. Отшлепать! Да за кого он ее принимает?!
      - Анна, да это же был прямой намек! - воскликнула Соня, когда она пересказала ей этот эпизод.- По-моему, те, кто прошел балетную школу, все склонны с садомазохизму! Я училась там всего полгода, но хорошо помню, как нас били линейкой за любую ошибку. А еще,по-моему, балет располагает к гомосексуализму - как любая скученная казарменная жизнь. Так же, как армия и тюрьма. Я где-то читала, что девочки там становятся такими, потому что мальчики еще неумелые, грубые, могут не успеть подхватить - и возникает страх. Ну а парней туда изначально отбирают артистичных, красивых и утонченных.
      - А почему тогда так много голубых в бодибилдинге? - возразила Анна. - Культуристы - это же воплощение мужественности. По-моему, дело в том, что красота не имеет пола. Красивое тело вызывает восхищение у всех. Восхищение - и желание с этой красотой слиться.
      - Ты что же, решил заняться моим воспитанием? Так поздно, Махмуд. Скажи мне лучше, как называется тот танец, где ты в рубище - я вчера видела фрагмент по телевизору. Ну, такой философский, грустный.
      - "Познание" на музыку Альбинони в постановке Бориса Эйфмана.
      - "Познание"... - многозначительно прошептал только что вошедший Магомед и Махмуд с Анной невольно фыркнули.
      - Господа, в последнее время про вас и театр ходит столько разных слухов и сплетен...
      - А когда они не ходили? - Махмуд пожал плечами. - Сплетни распускают те, кому делать нечего, а мы работаем. Просто с кем-то ты идешь по жизни долго, с кем-то нет, а потом пути расходятся. Вот мы с Магомед Хасанычем уже 20 лет вместе идем, еще с балетной школы. Бредем, можно сказать.
      - Анна, я не понял, что это за вопросы такие?! - вмешался в беседу Хаджиев. - Что за жареные сенсации ты ищешь? Никаких таких фактов мы тебе не дадим, потому что у нас их нет. Говорите о творчестве!
      - О творчестве? Хорошо, пусть будет о творчестве, - покладисто согласилась Анна, отлично зная, что потом все равно незаметно вернется к инциденту со взяткой и проч.
      - Махмуд, вот ты говорил, что в творчестве тебе все уже приелось, все уже пройдено. А есть что-то, что еще может быть интересно?
      - Сказал бы я тебе! - откликнулся Магомед. - Анна, а ты долго собираешься нас терзать?
      - Обычно я укладываюсь в полчаса.
      - Куда ты укладываешься?
      - Тебя можно как-то успокоить? - не выдержала Анна.
      - Есть один способ!
      - Шад ап! - велел другу Ахметов.
      - Магомед, в следующий раз я принесу с собой веревку и свяжу тебя! А еще захвачу соску и погремушку, чтобы ты нам не мешал.
      - Ох, была бы ты пьяная и связанная... - мечтательно пробормотал Хаджиев, внезапно вскочил и подошел к ней вплотную - так, что внушительная выпуклость под его брюками оказалась прямо напротив ее лица. На миг она испугалась - а вдруг и правда свяжет? Кабинет заперт, а они оба чертовски сильные. Ей тут же вспомнились слова Махмуда:
      - Анечка, опасайся его! Он склонен к садизму. Он тут преследует одного мальчика, но тот от него бегает - его пугает напор Магомеда...
      - А меня как пугал!
      - Говорит - стучит, как дятел, - Махмуд хихикнул.
      Анна тогда не очень-то ему поверила - "Мамеды" обожали розыгрыши, подтасовки и всевозможные перевертыши наизнанку. Наташа как-то сказала ей, что от таких рассказов у нее бы съехала крыша.
      - А ты знаешь, что Махмуд склонен к голубизне? - в свою очередь делился Магомед. - Мне он, правда, этого не говорил, но я подозреваю (трубка рядом весело хрюкала - они часто подслушивали разговоры друг друга по параллельному телефону).
      - А мне Махмуд говорил, что ты склонен к садизму. И я должна тебя опасаться!
      - Это я склонен к садизму?! Да ты знаешь, какой он страшный человек? Я давно понял, что он выбрал тебя в качестве своей жертвы. Ни в коем случае не оставайся с ним наедине! Он тебе ничего не говорил про связанные руки и ноги? Ты знаешь, что он делает с женщинами? После него их увозят в больницу с поврежденными ногами! (если кого-то в этом дурдоме и увозили в больницу с поврежденными ногами, так это жену самого Магомеда).
      - Ой! А как это он делает? - простодушно удивилась она. Никогда нельзя понять, шутят они или говорят серьезно...
      - Да вот есть у него один агрегат...
      
      - Магомед, ты можешь посидеть спокойно 2 секундочки?
      Хаджиев серьезно кивнул, но едва Анна повернулась к Махмуду и открыла рот, как он издал тихий многозначительный стон. Ахметов, захлебываясь от смеха, упал со стула, а Анна вдруг поняла, что ей уже абсолютно не до интервью! Хотелось бузить так же, как и они - так, как в пионерлагере, когда вместо тихого часа они прыгали на кроватях и швырялись подушками. Анна, все, возьми себя в руки - ты на работе, и тебе не 2 года! А они-то хороши - взрослые мужики! Магомед меж тем прошествовал в конец кабинета - и внезапно выключил свет! И тут же раздался его веселый голос:
      - Анна, а ты знаешь, что Махмуд может видеть в темноте?
      Час от часу нелегче! Мрак был кромешный - и в нем к ней приближались чьи-то осторожные шаги. Снова послышалось тяжелое дыхание, чьи-то страстные протяжные стоны, перешедшие в вой десятка буйнопомешанных мартовских котов, и наконец ,оглушительный смех.
      Интересно, о чем сейчас думают их посетители - перед кабинетом всегда кто-то есть, а стены и двери в театре такие тонкие. Не зря про них троих уже распускают всякие бредовые сплетни. А Магомед придуривается где-то у самой двери! Это что - такой способ отвести подозрения жены от Алены или от кого другого?
      - Включи свет, болван! - приказал в темноте Ахметов.
      Свет зажегся и Хаджиев с довольным видом посмотрел на Анну:
      - Ну что - испугалась?
      Нет, тут все не так просто! Это упорное сворачивание на секс. Да, она знает, что они давно бесятся из-за того, что она недоступна. Но этот поворот всех разговоров на уровень ниже пояса, да еще во время интервью... Не попытка ли это вместе с обычным зубоскальством и цепляньем хорошенькой девчонки заодно запудрить ей мозги. И отвлечь от действительно опасной для них темы?
      Да, знал бы кто-нибудь, как берутся и делаются интервью! Самая "веселенькая часть всегда остается за кадром.
      - Магомед, а ты можешь себе представить, что между мужчиной и женщиной могут быть не только сексуальные отношения? Но и приятельские, дружеские, деловые... Ты можешь понять, что женщину может всерьез интересовать работа?
      Глупейший вопрос по отношению к хачику, как сказала бы Соня. Пускай они по 8-9 месяцев проводят на гастролях за границей, в феминистски настроенных Европах и Америках, пускай Магомедова жена - символ успеха, - мировая слава, народная артистка, пускай они с Махмудом с 10 лет получили вполне европейское воспитание - но то, что заложено в раннем детстве, уже не вычеркнешь никогда. Восточным людям хоть кол на голове теши, все равно - они любые женские достижения и победы воспримут как не более чем забавное недоразумение. Как прикалывались Махмуд с Магомедом: "Может, лучше ты ДАШЬ Аннушке интервью?"
      Дело еще и в том, что все эти "звезды" - страшные бабники. То ли у людей, становящихся известными, действительно повышенная энергия (и сексуальная в том числе), позволяющая им подняться над толпой, то ли это просто ощущение своей безнаказанности - ну кто же откажет "звезде"! не было ни одного популярного мужика в этой стране, кто не сделал бы пасс в сторону Аннушки. И это при ее всегдашней манере держать себя как "синий чулок"! Анна вовсе не обольщалась на свой счет - да, молодая - красивая, но не настолько лучше прочих. Бывают и намного круче. Просто все это было чисто автоматически: юбка - надо "брать".
      Макс ей как-то сказал, что был бы он знаменитостью, так ни одной поклонницы бы не пропустил. Действительно, а зачем? Раз бабы сами за тобой бегают и на шею вешаются. Но она-то не бегала! И как эти 2 идиота - ведь умные же люди - не поймут, что она просто любит балет, просто хочет иметь эту работу. А вовсе не их святые мощи! Пусть хоть трижды "охуительные".
      - Магомед, неужели ты тогда совсем не имел в виду работу? - грустно спросила она.
      Не то чтобы она не знала ответ. Но самое смешное было то, что театру действительно требовался пресс-атташе. Обычно на гастроли с театром (еще при Грушевском) ездил или журналист - папаша одной из фавориток, или пожилая гранд-дама от телевидения, - но все это было не то. Если бы Анна прочла их "шедевры" до того, как попала на балет - она бы в жизни туда не пошла. Скука! Лицемерие! Напыщенность! Слащавый ханжеский тон! Ни одного живого вопроса. Только "о творчестве". Причем исключительно в сиропных тонах и тем штилем, которым никто из живых людей не говорит, и которым выражаются исключительно балетные критики. А спрашивается, чем она лучше этих мхом поросших монстров? Кроме того, что ее всегда и везде хвалили за легкость стиля, по крайней мере, она современна. Анну бесило то, что она обычно читала о балете в России - тон был всегда фальшивый и неестественный, как бабушкины парик и очки, одетые на молодую кокетку для придания той большей респектабельности. Все это было так далеко от действительности! На этом фоне выделялся даже искренний вопль Соньки "Анька, ведь это круче, чем секс!" Балет - это ведь искусство молодых. Если на 18-летнюю, полную жизни, смешливую девчонку напяливать старушечьи вещи, это будет выглядеть нелепо и смешно. А именно это и делали нынешние критики. И Анне не хотелось с этим мириться. А кроме того, ее опыт в данной области был не меньше - а может, и больше, чем у отца фаворитки или теледамы. Она с 17 лет работала как пресс-атташе на разных фестивалях, организовывала и проводила акции и рекламные кампании для фирм - кроме опыта, все это приносило дополнительный доход. Она знала это дело очень хорошо. Да и как журналист она добилась немалого. Печатают же ее в столичных изданиях, где своих журналистов пруд-пруди. Но печатают ее, причем интервью со столичными же "звездами". Смех! И вообще - какого дьявола Магомед просил принести ее статьи и потом они с Махмудом при ней все это читали - неужели все это делалось только для того, чтобы затащить ее в постель? Тогда, летом, поверить в это она просто не могла. Да и теперь. Может, все-таки где-то когда-то и мелькала у Магомеда мысль реально взять ее на гастроли? Как-то она случайно услышала обрывок их разговора - она подходила к кабинету, и как раз Махмуд сказал:
      - Может, возьмем Майскую в Японию?
      - Слишком молода, - вздохнул Магомед.
      Черт! А она в тот день, как назло, поленилась намазать мордашку - а ведь отлично знает, что без солидного слоя косметики выглядит как крайний подросток. Если бы она в таком обличье пришла на интервью к какому-нибудь солидному дяде, ей пришлось бы долго сбивать его на нужный тон, не поддаваясь на глупые шуточки, - пока он наконец не стал бы воспринимать ее всерьез. Но ведь с Мамедами это была уже не первая встреча! И они знали - читали ведь, на что она способна. Тогда почему...
      - Позвоните нам в начале января. Да, мы пробудем в Японии полтора месяца. Здесь мы будем январь, февраль и март. Да-да, все остальное время на гастролях, - Магомед говорил с кем-то по телефону.
      Анна чуть не взвыла от досады, - при более удачном раскладе она могла бы увидеть весь мир! И каждый день ходить на балет! Да ей бы еще и денег за это платили. Но видно, не судьба. Или? Что, если удастся переубедить Магомеда?
      Но как это сделать, если его не убедила толстая папка со статьями - сплошь центральные газеты, сплошь серьезные аналитические статьи и интервью со "звездами"...
      В принципе, если капать им на мозги на эту тему постоянно... Говорят же, что капля камень точит. Вот и Махмуд уже за - а поначалу был резко против. Поначалу он ее только как сопливую шлюшку и воспринимал. С другой стороны, работа - работой, но быть в свите "звезды" - роль тяжелая и неблагодарная. Она видела много "людей свиты" - это особая порода. Надо всегда быть в форме, быть сдержанным и при этом легким и веселым, уметь говорить комплименты и просто грубо льстить, не обращать внимания на срывы и хамство, и, прежде всего - надо быть выносливее самой "звезды", чтобы все успеть. А это нелегко. В Японии так вообще просто культ Ахметова, восторженные японочки едва ли не сдувают с него пыль, и там его "звездная болезнь" расцветет пышным цветом. С другой стороны, все начальники в той или иной степени тяжелый и неблагодарный народ, а в этой работе плюсов все же гораздо больше, чем минусов. А на место Мамедов она все равно сумеет поставить.
      - А я так хотела, так хотела поехать с вами в Америку! - Магомед положил трубку и уставился на нее. Похоже,ее шутливый тон на него не подействовал.
      - А я думал, Махмуд тебе уже все объяснил, - мрачно ответил Хаджиев.
      - Он сказал только, что это твоя тактика "наобещать и в койку". Меня до сих пор мучает этот вопрос. Ты что, действительно хотел просто переспать со мной?
      - Кстати, с кем ты спишь? - перебил ее Хаджиев.
      - Я сплю с вопросом!
      - А со мной ты, значит, спать не хотела?
      - Я не сплю с женатыми мужчинами! - она посмотрела на его руки - он вдруг ожесточенно задергал обручальным кольцом, словно желая его сорвать. Ну что ж - вот и маленькая месть мадам жене за ее злословие. Анна всегда ей сочувствовала, - тяжело, наверно, иметь мужа, не пропускающего ни одной юбки. Пока наконец не поняла - жену это больше развлекает, чем раздражает. Потому что она знает: эти девочки - только игрушки. И кого-то из них просто сломают.
      - Тебя же никто не заставляет спать с женой! - Хаджиев взял себя в руки и пожал плечами.
      - Да уж, Магомед! - Анна была шокирована.
      - Змея, да? - он вдруг повернулся к ней и виновато улыбнулся.
      - ?
      - Уж - змея.
      Она рассмеялась против воли. Вот почему она продолжала с ними общаться - они ее смешили. Уже немало в наши не слишком радостные времена. После словесной дуэли с ними она часто ловила себя на мысли, что улыбается до ушей, приводя в недоумение мрачную публику в метро и на улицах.
      Ох, эти женатые мужчины! Наташа верно говорит, что все интересные мужчины, как правило, женаты. И, как правило, бабники. Но пускай институт брака давно трещит по всем швам и спасти его в современном варианте дело, похоже, безнадежное, - все равно, его пока никто не отменял. Она поддастся, а потом сама же будет во всем виновата! Она прекрасно знала этот тип мужчин - им все очень быстро надоедает, если они своего добились - тем более что вокруг сонмы хорошеньких темпераментных балеринок, которые вовсе не прочь позаигрывать с "кем надо". Тем более если "кто надо" такие остроумные и симпатичные.
      А уж если жена застукает... Это будет все - все шишки повалятся именно на тебя, коварная стерва, заманившая невинного младенца. А то, как этот святой муж, образец добродетели, подбивал клинья и вел осаду по всем правилам военного искусства, он уже совершенно искренне не помнит. Нет уж, это не для нее - пусть другие, если хотят, пытаются сделать карьеру, поймать удачу через передок. Кто-то ловит, но большинство оказывается просто использованными. И выкинутыми. Трах-тарарах, и бегом за следующей., даже не оборачиваясь. И если бы Магомед снова задал ей этот вопрос: "Что вы хотите?" - она бы сказала: "хочу остаться с вами просто в дружеских отношениях. Хочу писать про балет, потому что действительно его люблю. А еще я очень, очень хочу увидеть мир. Но я знаю, что просто так вы меня не возьмете".
      Возможно, она могла бы пойти "другим путем", и даже не подскользнуться - будь у нее в голове и сердце лед, как у Сони. Подруга, кроме "наглядных уроков", рассказывала ей, как поступала в университет: она не знала ничего, но рядом с ней сел какой-то хмырь, который застрочил ручкой по листку как пулемет. И тогда она загорелась к этому мальчишке живейшим интересом: заблестели глазки, заулыбались губки - и вот уже сосед отодвинул свой билет и пишет ответ на ее! Так продолжалось все 4 экзамена, и Сонечку благополучно приняли. А ее умный сосед провалился - не добрал баллов, не на все вопросы ответить успел. Соня, рассказывая об этом случае, дико хохотала:
      - Разве я не молодец?
      Анна смеялась за компанию, но ее терзал вопрос - неужели Соню совсем не мучает совесть? Ведь мальчишка не поступил из-за нее! Она спросила об этом у подруги, та пожала плечами:
      - Он сам решал, что ему делать. Ну, я оказалась хитрее! Так пусть неудачник плачет.
      Обычно Соня оказывалась права, и Анна задумалась - не права ли подруга и на этот раз? Если бы она могла стать такой же совершенной машиной, как Соня! Кстати, Соня говорит, что мужчины всегда безошибочно чувствуют, сексуальная перед ними женщина или нет. И хотя она не строит глазки, не надувает губки и не кокетничает так, как подруга, все равно пристают к ней не меньше. А может, дело не только в сексе?
      Может, ничего страшного не случилось бы, если бы она согласилась и поехала с тем же Ахметовым в ресторан? Хоть поела бы раз в жизни прилично. Она знает этот ресторан, где они все время обедают - недалеко от театра, самое дорогое заведение в городе. Один раз она там была. Зарабатывает она нормально, но все деньги уходят на одежду: если ты вращаешься в таких кругах, то хоть выглядеть нужно на уровне...
      Она накрепко усвоила урок "по одежке встречают" (а в "элитарной" тусовке это было правило не только для первой встречи, но и для всех остальных - если ты хочешь остаться на плаву). Она помнила, как первый раз приехала в Москву - тогда, после Ананасова. Бездельничать она никогда не любила и решила, раз уж она здесь, взять интервью у нескольких "звезд". Она появилась тогда на концерте (это была большая сборная "солянка") вымокшая под снегом, смешанным с дождем, в своей обычной куртке, каком-то свитере - в общем, все как всегда. Пробралась сквозь толпу к зеркалу поправить волосы - и тут какая-то девица из группы "золотой молодежи", тусовавшейся рядом, насмешливо протянула:
      - Господи, да на что там смотреть-то!
      Она взяла интервью - и той же ночью вернулась в Питер. Всего на несколько часов - взять вещи и все свои деньги, кое-что докупить. На следующий день она пришла в тот же зал, но уже в норковом манто, новых модных ботинках, и новом деловом костюме (после этого ей пришлось несколько месяцев в буквальном смысле голодать - но дело того стоило. Та же компания, не узнав вчерашнего "гадкого утенка", бросилась знакомиться с ней - вернее, бросились мальчики. Она улыбалась, шутила, но не воспринимала их всерьез - ведь ты для них всего лишь красивая и дорого упакованная кукла. И они сами такие же манекены. Любые трудности у тебя заставят их вместо сочувствия лишь посмеяться над тобой - а трудности у них самих сотрут их в порошок. Только вряд ли они у них возникнут - с такими мамами и папами.)
      Может, действительно, не стоило все время отказываться от обедов тет-а-тет и тем самым только озлоблять Мамедов?
      - Анечка, поверь, все будет очень пристойно, - как уверял ее Махмуд.
      Но она хорошо - слишком хорошо - знает, что такое эти "приличные" обеды в дорогих ресторанах. Которые кончаются одинаково неприлично: "кавалер" напивается до разной степени невменяемости и начинает к тебе приставать, - дескать, пришла пора расплачиваться за обед. А она, уже зная наперед такой расклад - хоть бы раз ошиблась !- вообще не могла есть, даже если умирала с голоду. У нее вдруг намертво пропадал аппетит. Она словно кричала безмолвно - вот, не ела я твою еду, не смей меня трогать,ты меня не купил,не смог! - но куда там, - мужчины на такие тонкости внимания не обращали. Алекс в свое время не зря предупреждал ее: "Аня, никогда не соглашайся даже на стакан сока. Выпила - и тебя уже будут считать своей собственностью. Будто ты что-то должна. А начнешь сопротивляться - за волосы и в тачку".
      Благородный разбойник Алекс, он-то не считал девушек своей собственностью за стакан сока. Но вполне - за поход в дорогой клуб и ужин в хорошем ресторане.
      Нет, Махмуд, конечно, не "новый русский", хоть и будет побогаче многих из них. Он интеллигентный, тонкий человек, лучший из лучших. Но что, разве от этого он перестал быть мужчиной? И что она, как непроходимая идиоточка, будет лепетать после обеда: "Махмуд, но ведь мы же только друзья"? И может, он даже сделает вид, что ничего не случилось. Зато потом все это встанет между ними, как невидимая стена. И все только ухудшится. А что если переспать с ним? Несмотря на одни лишь теплые приятельские чувства, с ним это было бы легче, чем с Хаджиевым - как раз потому, что чувства не те, - ничто не вышло бы из-под контроля, и не так больно было бы потом. Она почти уверена, что Хаджиев не выполнил бы своих обещаний, покорись она ему здесь , до Америки. Только ответил бы какой-нибудь остроумной гадостью. А вот Махмуд другой, он честнее, он мог бы сдержать слово. Но все равно она не может себе представить даже поцелуя с ним, не говоря уже обо всем остальном, - он для нее как брат, как подружка. Хотя нет, может - она бы точно не удержалась и начала хихикать, словно они две школьницы, решившие подурачиться, и все это понарошку, - чем точно до смерти обидела бы Махмуда. И потом, если она с ним переспит, или даже просто поцелуется, то он все потом расскажет Магомеду, и тот наверняка разозлится, что не он победитель в столь долгом сражении. А вот интересно, стал бы он ревновать или нет, и изменилось бы его отношение к ней, - стал бы он ею больше дорожить, если бы она поехала в кабак с Махмудом и действительно только пообедала? Такой тонкий намек - или решайся на что-то, или можешь меня потерять. Стоп, стоп, дорогая, приехали! Мы ведь уже все это проходили с Ивановым и его лучшим другом Ананасовым.
      Но все же- может, она не на того "поставила"? Как говорит Сонька. Может, ей стоило связаться с Махмудом, а не бесплодно страдать по Магомеду. И все бы у нее давно уже было. Но как - ведь сердцу не прикажешь! Или она влюбилась бы в него всерьез, как в Хаджиева. И была бы несчастна, учитывая все его окружение из свирепой маман - настоящего цербера, выписанной из Средней Азии и всюду следующей за ним по пятам, редкой красавицы жены - при этом достаточно злой, и обожаемого бэби. А также бандитов, шустрых балетных девочек и мальчиков, куда сильнее ее желающих поехать в Америку, -ведь от этого напрямую зависела их карьера и то, какую жизнь они будут вести - кататься на шикарных тачках, привезенных из-за границы, и покупать квартиры, или жить впроголодь, оставшись ишачить здесь. Все это не вдохновляло. А еще больше - перспектива все выходные и праздники проводить в одиночестве, в то время как он развлекается с семьей. В такие моменты "второсортность" бытия должна ощущаться особенно остро. Хотя, опять же - это она страдала бы, а другая, типа подруги Сони, только посмеялась бы, и поехала отмечать праздники с кем-нибудь другим. Но она так не может, не хочет, не будет! В лучшем случае она допритворялась бы до какого-то момента, что все хорошо, что ее все устраивает (начнешь предъявлять претензии - так это он и дома с лихвой получает, на фига ему такая "живая игрушка"? Не отдых, а еще одна зубная боль.),а потом однажды хорошо напилась бы и устроила скандал - жестокий и бессмысленный, как она закатывала Максу всякий раз, когда алкоголь отключал тормоза. К счастью, это бывало редко, да и прожили они вместе всего полгода. Но в такие минуты каждое ее слово сочилось ядом (о, она хорошо умела задеть больное место - даром что ли 16 лет прожила с папочкой и мамочкой), на лице блуждала циничная усмешка - тихий ангел превращался в белокурую бестию. Это было как удар пружины, сворачиваемой много недель из казалось бы, молча проглоченных или незамеченных обид, - на самом деле, как бы она не желала простить, все это не забывалось. А копилось где-то в глубине души, пока не взрывалось неожиданно и страшно, как атомная бомба. В такие мгновения ее оскорбления поражали виртуозным полетом фантазии, она насмешливо хохотала и сладострастно била посуду. И все, что попадало под руку. Так, однажды, она разбила ту пресловутую банку с вареньем, - ну, о ней речь еще впереди. И красные брызги варенья так красиво разлетелись по стенам, полу и потолку - как капли крови.
      - Спасибо, что не в лицо, - в таких случаях говорил Макс. Или ничего не говорил, а уходил на кухню и молча плакал. Истеричка Макс, устраивавший ей сцены едва ли не каждый день - даже он пасовал перед такой бурей.
      Что это она тут несла? Что была бы несчастна, полюбив Махмуда? Естественно, ведь кроме всего вышеперечисленного рано или поздно их обязательно бы застукала жена или маман-и кроме словесной головомойки ее могли просто избить. А еще рано или поздно он все равно бы ее бросил. Не бросают только тех, у кого вместо головы - персональный компьютер, а вместо сердца - пламенный мотор. Ну, и еще кое-какие технические тонкости. Тех, кто может расчетливо вести войну до победного конца, не пасуя ни перед чем и не реагируя ни на какие праздники в одиночестве и прочие "пустяки". А застукают - ну и замечательно! Собирай манатки и катись - давно пора. Теперь я здесь буду госпожой. "Не на того поставила"? Дура ты, дура! Наивный зеленый лужок... Та же Алена, - да и все они, хладнокровно и цинично ставили на всех подряд: Алена уже в 17 лет трахалась с обоими Мамедами и с Грушевским, и еще кое с кем, благодаря чему и танцевала больше всех, хоть и падала на сцене. Даже признанные "суперстар" не брезговали этим заниматься ради карьеры и в свое удовольствие, - взять хоть ту приму, застуканную ими с Хаджиевым. Замужнюю лицемерку. Чему она вообще удивляется? Однажды она брала у кого-то, уже не помнит, интервью и они с фотографом пришли в один из драматических театров. Зашли в буфет выпить кофе, а рядом сидела веселая компания актеров и актрис. Говорили они громко, не стесняясь, и из беседы было ясно, что обсуждаются интимные достоинства и недостатки того или той. "Похоже, они уже все здесь друг с другом переспали!" - изумленно покрутил головой фотограф. Обсуждение шло весело,легко,будто травили анекдоты. Может, актеры - это особая порода такая? Где все чувства - на сцене, а на реальную жизнь их просто не остается?
      С них любые проблемы скатываются как с гуся вода, - там, где "обычные" люди будут долго мучиться так, что могут и не подняться. Анна на днях встретила одну свою однокурсницу, пресс-атташе знаменитого барда Шлагбаума. Марина была воспитанной умненькой девочкой, и история ее попадания в 19 лет на столь ответственный пост была нетипична: с 12 лет она бредила песнями Шлагбаума и вот он как-то приехал в их областной центр. Пропустить такой момент было невозможно! 13-летняя Марина с подружкой перед концертом решили вручить ему цветы, - и, если повезет, попросить автограф. На вахте их,естественно, не пустили, замахав руками - "много вас тут таких!" Но все-таки чудеса пусть редко, но сбываются, и почему-то им разрешили пройти. То ли сжалились над их убитыми лицами, то ли решили, что эти две совсем безобидные. Шлагбаум взял цветы, а потом милостиво перекинулся с ними парой фраз - девчонки были на седьмом небе от счастья. И потом, всякий раз, как он приезжал в их город, Марина приносила ему цветы - и ее к нему уже пропускали, как знакомую. Видно, что-то тронуло монстра эстрады в восхищенных глазах подростка. К тому же Марина потрясающе умела слушать и сопереживать. Ездила она на его концерты и в другие города: кончилось все тем, что Шлагбаум как-то даже приехал к ней в гости - в сборе были все: мама, папа, бабушка, брат. Из-за Шлагбаума Марина поступила на журналистику. А он, сказав, что нечего такой способной девчонке делать в Мухосранске, перетащил ее к себе в Питер - как "третью дочку" к двум своим родным. Сначала Марине пришлось пройти настоящую дедовщину - Анна до сих пор помнила ее дрожащий голос и слезы на глазах. Тетки в офисе Шлагбаума - его директор и прочие сотрудники открыто над ней издевались, считали молоденькой шлюшкой, которая быстро наскучит хозяину. Было между ними что-то или нет? Марина упорно отрицала, уверяя Анну, что "Александр Наумович" просто добр ко мне, а я в свою очередь очень люблю его, но как отца и за его песни". Похоже, между ними действительно все так и было - просто Шлагбаум все точно рассчитал: будет свой человек, преданный, не халтурщик. Как он любил говорить: "Я живу ради дела, а вы живете ради меня"(хотя Аннушку и изумляли пассажи типа "сегодня я пришла к нему с утра пораньше и кормила с ложечки"). А Марина, пройдя положенные новичку круги ада, действительно стала незаменимой, - съездить в Москву за визами в Америку и обернуться за день вместо того, чтобы ждать неделями; договориться о гастролях, гостинице, о сроках. Во время одной из таких частых поездок в Москву Марина познакомилась с другим известным человеком, бывшим актером, теперь - "звездой бизнеса". Почти год она считалась его невестой, даже отпраздновали помолвку, и вдруг он все разорвал. Без объяснений, через третье лицо. Просто "Марина, вам не следует больше звонить Алексею Львовичу".
      - Представляешь, он уже через неделю после разрыва появился в обществе с другой - а я до сих пор, уже полгода, не могу забыть, не могу быть ни с кем... Только работа и спасает.
      - А мы с моей подругой мужчин давно всерьез не воспринимаем! Поступай также - увидишь, как сразу же станет легче. Мы, женщины, что-то сами придумываем, а потом все это расхлебываем. Какие-то чувства, какая-то любовь... А мужчины, как говорит моя подруга Соня, на самом деле очень примитивно устроены, - речь не об уме, как ты понимаешь. Знаешь, я тут на днях готовила реферат по древней литературе, и мне на глаза попались строчки из Овидия: "чувства женщины сильнее и самоотверженнее, чем наши. Мы, увы, слишком поверхностны, и изменяем гораздо чаще, чем нам". А еще мне тут дали почитать одну статью в "Cosmo", я тебе тоже принесу - после которой ты сразу успокоишься, потому что поймешь - трепыхаться бесполезно. Знаешь, что там написано? "Если взять любовь женщины и сравнить ее с "КАМАЗом", то любовь мужчины будет равна крохотному муравью на колесе машины - букашка просто не в состоянии хотя бы понять силу и величину женского чувства". Знаешь, мы действительно очень разные. И с точки зрения психологии эта разница даже больше, чем разница между ног. Конечно, счастливы машины типа Сони, не имеющие сердца, но их меньшинство. И они, кстати, тоже мучаются - из-за того, что и хотели бы, а не могут любить."
      Все это она говорила для Марины, прибавляя то, что обычно говорят в таких случаях:
      - Встретишь ты еще нормального парня, - в сто раз лучше твоей "звезды". Ведь и среди мужчин бывают исключения - особенно, если они еще очень молоды и уязвимы.
      Например, Дима. И, например, Макс.
      Макс... Вот именно - они способны любить, только пока ничего из себя не представляют. А как только начнут подниматься наверх, все эмоции будут выброшены за борт, как ненужный груз,- заодно с близкими людьми.Останутся одни понятия престижа, выгоды, и чисто плотский интерес. Сколько она видела едва сводящих концы с концами жен и детей "новых русских", потому что папочка, заведя очередную семью, просто вычеркивал из своей жизни не только бывшую жену, но и своего ребенка.
      Макс... Он все хотел разбогатеть. Правда, прикладывал для этого не слишком много усилий. Нет, она не права - Макс был исключением из правила. Он мог любить и любил. И эта любовь его едва не погубила. Он не мог делать дела, он - мог только страдать. Анна понимала его - это то состояние, в котором весь мир перестает существовать, все - кроме того, кого ты любишь. Но если попытаться, если из всех сил взять себя в руки, то и в эти дни и недели можно жить не только любовью - иначе ты просто умрешь. С голоду. Да и объект любви потеряешь. Потому что это чрезмерная любовь. И, как все чрезмерное, это уже болезнь. Мешающая нормально жить и тебе, и несчастному "объекту".
      Она тогда крутилась, как пчелка - университет, 2 газеты, телевидение. Уходила в 8 утра, приходила к полуночи. Ей хотелось одного - спать. А тут был Макс, который дрых до двух дня, вместо того, чтобы искать себе работу, и который в оставшееся время пережевывал свои обиды, вместо того, чтобы ехать в университет. И когда она, выжатая как лимон, приходила домой, со свежими силами набрасывался на нее с упреками. Ладно, ревность! Но пресловутая банка варенья тоже поминалась ежедневно, - она уже выросла до символа. Это был для него решающий аргумент:
      - Ты разбила мою любимую банку с вареньем! О чем нам еще говорить!
      - Макс, тебе не кажется, что ты страдаешь фигней? - как-то не выдержала она. - Далась тебе эта банка! Давай купим тебе 20 бочонков варенья, и забудем о ней наконец. Я, по-моему, уже сто раз извинилась.
      - Мне была дорога именно эта банка! А ты ее разбила! И я... - она затыкала уши и засовывала голову под подушку, желая только одного - чтобы он замолчал, чтобы можно было уснуть. Тогда он срывал с нее подушку и одеяло:
      - Макс, умоляю тебя, давай поговорим завтра с утра! Мне рано вставать.
      - А я хочу говорить сейчас! И буду говорить, пока все не скажу! А ты будешь слушать! И не затыкай уши! - он насильно отрывал ее ладони от висков. По утрам на запястьях были синяки.
      А он все бубнил и заводился уже сам от себя, - и так продолжалось до трех ночи.
      Да, в обычные дни Макс с лихвой отыгрывался на ней, часами нудно придираясь по мелочам. А когда Анна в конце концов не выдерживала (в трезвом виде она ненавидела скандалы и выяснения отношений) и начинала возражать, - Макс тут же, словно того и ждал, впадал в истерику. Часто он и не помнил уже, с чего начал. Его ревность была гигантской и абсурдной, - про такие случаи говорят, "Ревнует к каждому столбу". Раньше Анна в такое не верила, а теперь все это свалилось на нее лично.
      - Макс, если я кого-то люблю, или хотя бы живу, как жена с мужем, то ни за что не стану ему изменять! Мне тогда смотреть на других не хочется! Да и некогда.
      - А было бы время - смотрела бы? - он слышал только то, к чему можно было придраться.
      Мораль его выступлений всегда была одна: она его плохо любит, она его не так любит, она его вообще не любит. Трахается с каждым встречным мужиком и при этом нагло живет на его жилплощади:
      - Давай я уйду, - в таких случаях предлагала она.
      Он истерически хватал ее за руки:
      - Никуда ты не пойдешь!
      Все это было страшно тяжело - можно выдержать без сна день, два, три, но недели и месяцы... Она где-то читала - именно такую тактику применяют в религиозных сектах, когда делают из людей зомби: не дают им спать. А вконец измотанному человеку можно легко внушить все, что угодно. Она уже всерьез начинала верить в то, что Макс ежедневно вдалбливал ей в голову:что он - редкое сокровище, а она - дешевка неблагодарная и ничего не делает, чтобы его любить и проявлять свою любовь. На деле это был бред - она работала, как папа Карло, да еще тащила весь воз по дому - готовила, стирала, убирала - Макса теперь было не заставить даже сходить в магазин, - он не отказывался, но "забывал".
      Но в чем-то он был прав - как ни старалась она - совершенно искренне - полюбить его, - но уже не могла. Что-то умерло, так и не родившись. И не мудрено - стоило в ее отношении к нему проскользнуть чему-то действительно теплому и любящему, как он тут же садился ей на шею и начинал рассуждать о том, как много вокруг прекрасных девушек, а он, как последний дурак, связался с неблагодарной стервой Анной. А когда она, обиженная этим, вновь превращалась в ледышку, Макс снова становился навязчив и искренне страдал от ее нелюбви - хотя Анна начала сознавать, что на самом деле ее любовь была ему не нужна, и он ловил кайф именно от ее отчуждения.
      Где-то в глубине души в ней уже поселился страх перед этими его бесконечными истериками - ведь так можно и до ручки человека довести ,-его не трогает, что она страшно устает, ему все равно, что он не дает ей спать, ему только в радость, что он ее мучает - считает, что это справедливо, раз мучается сам. Хоть и на пустом месте.
      Иногда она совсем не выдерживала - скрыться отсюда куда угодно, немедленно, еще хоть одно его слово - и она бросится из окна! Она накидывала пальто прямо на голое тело и кидалась в тапочках вниз по лестнице, - в никуда, только прочь от этого кошмара. Макс догонял ее, хватал в охапку - он был сильный, хоть и худой, - волок обратно, швырял на кровать и тогда начиналось самое для нее неприятное. Как можно вообще заниматься любовью после того, как было столько сказано о ненависти и столько грязи вылито? Она плакала от отвращения, но Максу это было уже все равно. Как любовник он тоже не блистал: целоваться вообще не умел, рот у него был какой-то слюнявый. А все физические достоинства перечеркивались невежеством.Например, он часто водил ладонью по ее лицу и хитро так улыбался - видно, вычитал где-то, что для женщины самое приятное, когда ее гладят по физиономии - она сама у кого-то из подружек видела эту книжку - и теперь от души доставал ее этим, а ее чуть не тошнило - так она это ненавидела. Заодно с авторшей того бестселлера. Ну, пусть бы ловила себе свой собственный кайф! Но зачем утверждать, что ВСЕ женщины это любят? Что для них это самая лучшая ласка в мире? Например, ей больше всего нравилось, когда ей проводили пальцем вдоль позвоночника. Или целовали руки, закрыв ими свое лицо. Мамеды умели целовать руки женщинам... Или тот ее, первый. А если все время добросовестно тереть мокрые от его же поцелуев щеки, то на утро они непременно будут в красных пятнах от раздражения, - особенно если у партнера хронический тонзиллит. Ну а что касается секса, то Макс признавал только одну - классическую позу, и наотрез отказывался попробовать что-то другое. А намеки про оральный секс приводили его в ужас. Он отказывался делать это ей и даже не хотел себе:
      - Лапочка, моя жена не должна и не будет заниматься ничем подобным! Как тебе не стыдно предлагать такое!
      - Я ничего особенного не предлагаю, - защищалась она.
      - Ну да, я всегда знал, что меня погубит роковая женщина! Многоопытная, как ты!
      - Это я-то роковая? Это я многоопытная?! Макс, да у меня до тебя было всего двое! А первый всего 1 раз, так что, можно сказать, один с половиной.
      - А у меня до тебя была одна девушка! Так что у тебя было в 2 раза больше партнеров, дорогая!
      "Нашел чем гордиться!, - про себя думала она. К вопросу о ханжестве: та же Соня -куда как раскованнее Аннушки, убеждала ее "выкинуть из книжки весь этот ланьет-миньет, - "потому что когда ее прочтут, про нас с тобой будут говорить, что мы шлюхи, хотя мы самые-самые обыкновенные. И даже невиннее многих. Но все эти "новые русские" очень консервативно настроены к таким вещам, у них идет четкое разделение: черное - белое, ангел бесплотный, бесчувственный или грязная шлюшка. Что такое женщина на самом деле, они не знают и знать не хотят, даже себе в ущерб. И поскольку мы живем в этом мире, лучше все заранее просчитать".
      - Я ничего убирать не собираюсь, - холодно отвечала Анна. - Мы такие же, как все, и в наших метаниях нет ничего необычного - как у любой средней девчонки. Лично мне осточертело вранье, сироп или блевотина, как ты правильно заметила, или белое, или черное, или ханжество, или чернуха. Пусть будет правда, хоть раз .Хотя бы в нашей книге.
      - Между прочим, Макс, ты сам себя загоняешь в ловушку! Ты кончишь тем, что я уйду от тебя или начну тебе изменять, - конечно, говорилось все это сгоряча. Не сделала бы она ни того, ни другого только из-за проблем в этой сфере. Она бросила Макс из-за его бесконечных истерик и невозможности спать. В рассказе у Чехова девочка-нянька вообще задушила чужого младенца из-за того же. Это пытка куда хуже, чем слюнявые поцелуи.
      - Ах, начнешь мне изменять? Только не говори, что ты этого уже не делаешь!
      - Да перестань, Макс! - но она видела, что он не верит ни единому ее слову.
      Неужели она кажется такой ветреной? Но почему?! Ведь она всегда держала себя с мужиками довольно строго. Ее удивляло, до чего ревнивы мужчины. Наверно, они судили своих подруг по себе! Ананасов безумно изводил ее ревностью, Макс почти только на эту тему и говорил, но худшим Отелло из всех оказался... донжуан Магомед! Последнее время он только и делал, что без конца бубнил на тему ее якобы интимных отношений с Ахметовым. Все время! Она уже не выдерживала.
      - Магомед, пожалуйста, давай оставим эту тему! Ты же знаешь, что это чушь.
      - Да?
      - Это называется "бред ревности"!
      - Я не уверен, что это бред...
      - Черт, но у нас не было даже исторического поцелуя! Не навязывай мне какой-то мифический роман, который ты сам и придумал. У нас с Махмудом просто очень хорошие отношения. Это с тобой какие-то больные. И если ты еще хоть слово скажешь на эту тему, то я ей-Богу, начну сейчас бить посуду, - она посмотрела на него - он улыбнулся. - Да-да, и пусть и хоть все режиссерское управление сбежится!
      - Все равно я знаю, что у вас все было!!! - он покачал головой.
      - Да! Уже 20 лет! Еще до моего рождения! Ой, мама! Я сейчас начну биться головой о стену. Ее и то легче сломать, чем твои выдумки.
      - Но ведь было! Скажи мне. Ведь было же, - он тяжело вздохнул. Какое счастье, что она ни разу не поехала с Ахметовым в ресторан! Что бы началось!
      - Тебе-то какое дело, в конце концов?
      - Предательница!
      - Я?! - она от возмущения глотнула воздух, не находя слов, как рыба, выброшенная на лед. Это она предательница? ! он наврал ей с три короба и не взял в Америку! Он женат! Он трахается налево и направо! Он ее после того, как она сказала про книгу, перед всеми грязью поливал! Это она предательница? О-о-о! Все это почему-то - она не знала почему, - напоминало ей проделки рыжего маминского котенка. Когда она пришла брать интервью у режиссера Юрия Мамина, они вообще не были знакомы и договаривались по телефону. Она шла к нему на дом с некоторой опаской, но увидев жену, хлопотавшую на кухне, вздохнула с облегчением. А центром этой, кстати говоря, самой дружной семьи из всех, что она видела, был рыжий зверь Степан, от роду тогда, в конце августа, месяц. На его долю от всех - у Мамина была еще дочка, ровесница Анны, - доставалось столько любви, что Аннушка невольно приревновала:
      - Хорошо быть кошкою, хорошо собакою...
      - Ну, это смотря в какую семью попадешь, - резонно заметил Юрий.
      Большую часть интервью они по очереди вылавливали Степку из ведра с клюквой или отдирали с занавески. По очереди, так сказать, с более чем серьезными вопросами - о судьбе российского кино. Которое умирало, - государству было не од него.
      - Напишите непременно - вот кто в доме хозяин, - Мамин в десятый раз снял Степку со шторы и умиленно погладил:
      - Вот, - осталась единственная радость в жизни! А самое забавное, знаете что? То, что вот такое маленькое существо совершенно искренне считает себя самым главным. И настолько в этом уверено, что ему невозможно противиться! О, - стой-стой-стой! - Мамин к тому времени уже отпустил кота, и тот принялся скакать по столу, расшвыривая бумаги:
      - Фу, фу, брысь, пошел!
      Котенок вздыбил шерсть и боком запрыгал прочь, оскорбленно тараща на режиссера круглые глаза.
      - Котенок мазохист, - весело заметил Мамин. - Добивается, пока его не накажут, и только тогда успокаивается наконец, обижается и идет думать - наверное, о своей тяжелой судьбе.
      Вот все это и напоминали ей Магомедовы стенания о ее якобы романе с Ахметовым. Он словно добивался чего-то. Но чего? Во всяком случае, ее он своими бреднями изводил едва ли не больше, чем себя.
      А еще маминский рыжий дурачок напоминал ей ее саму. Ну какого дьявола они с Сонькой пошли показывать сценарий Мамедам, - и вообще включили их туда? Ну да - они хотели, чтоб все было честно. Ну да - это был такой великолепный контраст, лучше не придумаешь - Мамеды и все остальные, вся эта серость. Жизнь - величайший режиссер... Им, видите ли, правды захотелось, искренности и доверия. Во-первых, нашли, с кем! А во-вторых, вряд ли найдется на белом свете мужик, который сумеет выдержать такую полную и беспощадную искренность, - у них для этого слишком хрупкие плечи. Любой мужчина, а женщина тем более, всегда предпочтет утешительную ложь правде, - даже если вторая прорвала бы нарыв, а первая только украсит сверху, но заставит дальше гнить заживо. Правда - слишком горькое лекарство... Тем более если речь в книге идет о них самих! Но они все так запутались! Когда Анна говорила: "Я давно уже ничего не понимаю в наших отношениях", это была правда. Но вместо того, чтобы разрубить этот дурацкий узел одним ударом, они только запутались еще больше. А вместо доверия получили озлобленность и обиду. И вечную подозрительность. И, вот теперь - потоки грязных слов за спиной.
      Да, они втайне на что-то надеялись. На чудо? Но чудес не бывает - и разве так трудно было все это предвидеть?
      ...На днях она шла в редакцию - ей было плохо, ничего не болело, просто было плохо и все. Вдобавок дул сильный ветер, не ветер, а настоящий ураган, люди прижимались к стенам домов, чтобы удержаться и идти дальше. Казалось, еще немного - и тебя собьет с ног.
      Она свернула за угол - здесь дома шли сплошной стеной, и ветер был меньше.
      - Идет, как танцует! - восхищенно сказала ей вслед какая-то девчонка - она как раз проходила мимо школы.
      - Такая легкая, будто сейчас улетит! Будто ее унесет ветром, - подхватила ее подружка.
      "Унесенные ветром", как смеялась Соня над своими незадачливыми поклонниками. Если она срочно не изменится, не станет как все, ее точно унесет ветром. С такими высокими принципами и романтическими взглядами на жизнь не выживают...
      - Магомед, - поверь - все остальные настолько хуже, что на их фоне вы так просто принцы из сказки, а то,что между нами было - просто детские шалости. А недостатки есть у всех, - но он не желал ее слушать. "Если ты опубликуешь свою книгу, у тебя будут неприятности". За что он больше боялся - за свое место или перед семьей, Анна не знала. Но каждый должен отвечать за то, что он делает! Все было так просто - хотел по быстрому перепихнуться с молоденькой шлюшкой, пока жена в больнице. Только девочка оказалась идеалисточкой с принципами. Бедный Магомед, не ожидал....
      А что ожидало ее в худшем из вариантов - потоки клеветы и злословия, или даже - что маловероятно все же - "несчастный случай", исход которого может быть всяким, даже летальным? Но она не боялась смерти. Она вообще не боялась уже ничего - все плохое, что могло в жизни быть, с ней уже было. Ее могла бы как-то развлечь поездка в другие страны, - а так жизнь давно потеряла свою привлекательность и смысл. Любовь? Все о ней говорят, но никто не знает, что это такое. Она могла бы полюбить, если бы видела, что это всерьез, что это не слова, не игра. Но впрочем, Сонька права - любви нет, есть лишь выгода и тщеславие - ногами и грудью телки или кошельком "спонсора". Любви нет - есть лишь желание и удобство.
      Правда, еще остается творчество... Ее книга..Сценарий. А еще стихи.
      
      Адажио,
      непонятное хорошим американским девочкам
      
      Ты так долго ходила по краю
      Что шаги, как у акробатки
      И смешные домашние дети
      Причисляют тебя к загадке.
      Мы так долго были на грани
      Мы общались так осторожно
      Голоса звучали так нежно
      А глаза смотрели тревожно
      Мы общались так осторожно
      Чтоб не дай Боже не влюбиться
      Мы боялись сильных эмоций
      Мы боялись забыть и забыться
      Мы усталые люди, мы ждали
      Первый шаг от другого, чтоб снова
      Убежать в разочарованье
      Ускользнуть от долга и слова.
      Мы не смели кричать друг на друга
      Не давали воли забыться
      Ни заплакать, ни засмеяться
      Ни обидеться, ни влюбиться.
      И не выдержав этого больше
      Разбивались сердца и души
      Были стены дырявы и тонки
      И чужие так жадны уши...
      Незаметно вынули сердце
      Лишь чуть ноет пустая рана
      И никак тебе не согреться
      И смеешься теперь так странно
      Ну а так - все течет как прежде
      Лишь шаги так легки и шатки
      И ручные невинные дети
      Причисляют тебя к загадке.
      Причем тут, спрашивается, американские девочки? Просто их новым подружкам , приехавшим из Америки в их университет по студенческому обмену, можно было только позавидовать. Никаких тебе метаний! Здоровые, крепкие, все как одна без талии (по этому поводу Соня шипела - "ну да, им же не надо завлекать богатых мужиков! Они ни в чем не нуждаются), зато все как одна веселые, смешливые и энергичные - от них так и веяло счастьем и беззаботностью. С одной стороны им можно было, безусловно, позавидовать. А с другой стороны, их нельзя было чуть-чуть не презирать. Слишком уж они были наивны - куда простоватей Анны и Сони. Да, как разительно влияет на нравы и восприятие мира благополучный образ жизни!
      Что до нравов - так она не лукавила перед Магомедом - в балете они, кстати в самом деле были как невинный детский сад по сравнению с нравами шоубизнеса, где она варилась 2 года. Наивная деревенская дурочка, искренне считавшая "звезд" другими, лучшими людьми, по праву заслужившими свою счастливую жизнь! Чего стоила балетная идиллия по сравнению с цинизмом и развратом поп-сцены, продюсеров, от которых несло адом и их безголосыми подопечными - дутыми величинами, нестерпимо воняющими о своей значительности...
      Сколько раз в служебных коридорах концертных залов ее грубо хватали какие-то пьяные "спонсоры":
      - Ты кто, певица? Жаль, а то мы бы тебе денег дали!
      Сколько раз она брала интервью в гримерных после концерта, и в дверь вдруг вваливались нетрезвые потные музыканты "звезды", ведя с собой каких-то сопливых фанаток - на вид им было от силы 13-14 лет, - а на деле, скорее всего, и того меньше:
      - Ну что, здесь их трахать будем или в гостиницу повезем? - громко орали они, ничуть не стесняясь присутствия журналиста.
      Или известный продюсер спрашивал у своего "сынка" после пресс-конференции, показывая на девушек, бродящих по залу:
      - Хочешь вот эту? А эту? - его палец уставился на Анну, та похолодела.
      - Да ну, слишком сладкая, - скривился парень, - надоели Барби!
      - А вон ту?
      - Слишком рыжая!
      - А вон ту?
      - Слишком толстая!
      Или как она и ее подружка-певица (к слову сказать, отношения между певцами и журналистами особой нежностью не отличались - разве только когда и те, и другие были слишком молоды и еще питали какие-то иллюзии. А так это был вынужденный симбиоз - пишущая и артистическая братия лишь терпели друг друга. Артисты считали "писак" назойливыми суками (во смыслах этого слова), а журналисты за спиной у своих "друзей" были убеждены, что "звезды" - это всего лишь тупые, самодовольные, наглые и ленивые скоты.) помогали прятаться весь концерт мальчику-певцу, на которого положил глаз влиятельный теледеятель - опять же никого не стесняясь, он ходил и орал везде:
      - Где он? Найти мне его!
      После концерта они потеряли парнишку из виду. А ночью он постучался в их номер, заперся в ванной - так надолго, что они принялись барабанить в дверь.
      - Девчонки, я не хочу жить! - он открыл им, весь в слезах.
      Ему пришлось уступить, - от теледеятеля слишком много зависело. Стоило ему шевельнуть пальцем и выступление начинающего певца было бы вырезано из концертной записи. И больше по этому каналу его бы не показали. Порочный круг - не отыграешься, не заплатишь за все, не став известным. И не станешь известным, пока не отыграются на тебе и вдосталь не наиграются с тобой...
      А когда один известный деятель культуры ,кичащийся своей нестандартной секс-ориентацией, приехал на свою пресс-конференцию,то войдя, первым делом тихо спросил у фотографов:
      - Где бы срочно достать бабу?
      А потом, во время интервью, обнимал и поглаживал молодого журналиста... И в этот же момент Анна почувствовала, как кто-то яростно сжимает ее ногу между своих. "Ох, Сачков, старый ты козел!" - в бешенстве подумала она и глянула под стол - но нет, это был вовсе не известный журналист. За ее ножкой охотился "голубой" певец, - успевая одновременно и ерошить волосы красному как помидор журналистику, и весело поглядывать на нее похотливыми глазами.
      Или когда она после долгого дня, полного беготни по Москве, попадала в хороший найт-клуб, и, потеряв в толчее радушных столичных друзей, махнув на все рукой, бросалась танцевать, -наконец танцевать! (что может быть слаще для 20-летней девчонки, чем чувство, что ты - самая крутая девочка на этом вечере? Нет, не из-за нарядов - а потому что лучше никто не двигается! Хотя она никогда и не училась танцевать. Просто музыка пропитывает всю тебя и- ты отдаешься ей, только ей.) Но вот из кучи народа на площадке ее выдернула чья-то сильная рука и некий человек предложил ей, - нет, скорее приказал:
      - Сейчас ты поедешь со мной. Получишь десять тысяч. За ночь, - по ее лицу он увидел, что она в шоке. - Десять тысяч долларов, - многозначительно повторил он, думая, что она не так поняла.
      И даже достал из кармана и показал ей пачку купюр. Он, очевидно, полагал, что она запрыгает от радости - как и поп-звезда, полчаса назад предлагавшая ей работать в его подтанцовке. Нет уж, спасибо! Вариться в этом вонючем вареве постоянно...
      На миг она заколебалась - а не взять ли эти бумажки и не швырнуть ли их ему в лицо? Но тут же одернула себя - тоже мне, нашлась Настасья Филипповна! Завтра найдут в канаве труп неизвестной.
      - Спасибо за предложение, но я здесь не одна. Вон мой друг, - она показала наугад на чью-то спину, выбрав пиджак подороже и плечи помускулистей.
      А ведь 10 тысяч долларов могли бы сразу решить ее проблемы с жильем... Много ли девчонок отказались бы от такой суммы ради одной ночи с типом, который внешне был вполне привлекательным?
      Кому нужна твоя порядочность, Анна? Никому. Она просто смешна для окружающих. А твоя строптивость, твое правдоискательство?
      Недаром Магомед тебя сумасшедшей обозвал. И другие спрашивали - зачем плюешь в колодец, из которого собираешься пить? От всего этого тебе ведь только хуже! А на ее ответ, что они все не так поняли,что нужно иметь мужество любить жизнь и людей такими, какие они есть - со всеми их плюсами и минусами - все только хмыкали. Каждый втайне был уверен, что уж он-то найдет свой идеальный идеал. И никто не мог его найти.
      ...Она вновь повернула и ветер ударил ей в лицо - какая-то тетка стояла, прижавшись к стене дома, не решаясь двигаться дальше. Казалось, отпустишь руку - улетишь. Но Анна медленно пошла вперед, вдруг ощутив в себе непонятную радость - а она еще способная тягаться с ураганом, она еще может бороться! - и ветер, словно почувствовав эту упрямую силу, внезапно утих.
      
      - Наверное, мне стоит порвать с Мамедами, - задумчиво сказала Анна.
      - Ты что - с такими мужиками? - запротестовала Соня.
      - И я думаю, не стоит - они тебе на халяву выписывают билеты, которые стоят четверть моей зарплаты, да и просто так их ни за что не купишь, - высказалась Наташа.
      - А куда деться от сплетен в театре и Мамедовских вечных подколок?
      - Не сплетничают только о мертвых, - сплетни - это зависть, - пожала плечами Лиля.
      - А подколки - ревность! - рассмеялась Наташа.
      - Девчонки, а может, правда стоит порвать? Мы тут все в театр да в университет, как примерные дети, а жизнь-то тем временем пролетает мимо впустую! Лично я уже дошла до того, что не могу общаться с прежними знакомыми - они мне кажутся такими тупыми!
      - Сонь, а где ты видела "острых" "новых русских"?- рассмеялась Наташа.
      - Вот-вот! А замуж за кого нам выходить? Придется за этих самых "новых", если хочешь жить не впроголодь. Раньше у меня от претендентов не было отбоя! Замуж предлагали каждую неделю! А теперь встречусь раз, встречусь два, и пропадают. Говорят: "слишком ты умная, мне бы девочку попроще". Вы понимаете, что такими темпами мы скоро просто останемся одни! Для нас уже сейчас не найти достойных партнеров. Чтобы и умный, и приятный, и образованный, и не окончательный подлец...
      - А еще, конечно, богатый! - хмыкнула Лиля.
      - не нищий! А на что он будет семью содержать? Знаешь, сколько сейчас стоит иметь и поднять ребенка? Только обеспеченные люди и смогут дать ему нормальное образование. Зачем нищету плодить? Вон, этих гопников на улице... Девочки! Разве мы много хотим? Просто найти равных себе. Но лично меня теперь тошнит от общения со старыми знакомыми. А ведь раньше они мне казались такими гениальными и крутыми! А им теперь тоже подавай что попроще. Что нас ждет? Не знаю, что делать, просто не знаю!-Соня в который раз кисло вздохнула.
      Будто бы Анна знала, что делать! Будто бы и она не понимала, что не бывает одновременно умных, сильных и добрых - это, так сказать, взаимоисключающие понятия! И может быть, доброта добреньких - это вовсе и не доброта, а слабость и страх. Будь у них власть и деньги, или хотя бы внутренняя энергия, кто знает, что бы из них поперло. По крайней мере, она, общаясь ежедневно с огромным количеством людей, не могла назвать ни одного доброго и сильного мужчину. Либо то, либо другое.
      А сильному доброта - лишний балласт. Не то что ненужный, а просто вредный в этой жизни.
      Барт... Барт был добрый. Да, но не сильный. И вообще, она его плохо знала, несмотря на ежедневное общение 2 летних месяца. Потому что чужой язык - это чужой язык, и многие нюансы очень трудно уловить. И вообще, ее, честно говоря, пугала эта его доброта, его внимание. Он всегда улыбался. Он словно никогда не злился. Но ведь так не бывает! Тем более что она давала более чем достаточно поводов для злости. Она словно испытывала его, но он не поддавался, и это пугало ее еще больше - ведь идеальных людей нет, их просто не бывает, и не может быть, чтобы у него совсем не было недостатков - наверное, он втайне какой-нибудь совершенно дикий извращенец, раз у него нет заурядных человеческих пороков - эгоизма, раздражительности, грубости, лени. Может быть, именно поэтому, потому, что он казался слишком хорошим, она и не вышла за него.
      - Я буду очень скучать по тебе, - вот и все, что сказал ей Барт, когда она отказала.
      Она, может быть, тоже - но еще больше она скучала бы там по этому городу, ставшему ей первой настоящей родиной после всех тех сел и городишек, где ей довелось жить. По Соньке, Наташе и Лиле. По театру. Там была бы новая захватывающая жизнь, наверняка гораздо более интересная и уж наверняка гораздо более комфортная, но... но она еще не раз пожалеет, идиотка, среди разящих перегаром скотов на улицах и в метро, или в своей адской коммуне.
      
      - Алло, Аннушка! Никак не могу с тобой сегодня расстаться! Ты сейчас упадешь! Лучше сядь.
      - Что, Соня?
      - Я сейчас на своем факе (Соня училась на вечернем, хоть и нигде не работала), и специально звоню тебе, чтобы сообщить новости. Представляешь, захожу я сейчас в туалет, только вошла в кабинку, как слышу:
      - Ну, что, когда твой Магомед объявится?
      - Обещал сегодня приехать на своем джипе. Сказал, поедем в ресторан...
      - Анна, я не стала даже писать! Выскакиваю посмотреть, кто это говорит - я эту девчонку знаю, она с философского. Тип лица как у вас с Аленой - только она довольно толстая, но очень, очень круто одета! Анна! Подумай сама - ну много ли у нас в городе Магомедов, да еще на джипе? А его теперь, видно, на философию потянуло...
      - Мне все равно. Мне давно уже все равно!
      - Аннушка, еще я хотела с тобой посоветоваться: я тут позвонила Коле - ну, тому, с кем у меня контракт. Деликатно так напомнить: всего месяц остался... А он как захохочет:
      - Сонька, так я пошутить хотел! Уверен был, что ты не выдержишь!
      Ничего себе шуточки, а? Говорит, контракт юридической силы не имеет. Ну, это мы еще увидим! - Соне в последнее время тоже приходилось несладко. Ее мать вложила все средства в банк, который приносил самые большие проценты, но недавно взял и лопнул, и Соня с матерью остались на бобах. Мария Яковлевна всегда была богатой женщиной, - директор ресторана - прибыльная должность. Но она уже на пенсии, не совсем здорова... Сонина мама начала потихоньку продавать антиквариат. Но шел он не очень ходко, и поэтому более стабильным был заработок дочери: их сосед, богатый пожилой дядечка, предложил ей приходить к нему раз в неделю и раздеваться за деньги. За хорошие деньги. За 45 средних зарплат. Дядечка был импотентом, ему этого хватало. Соня про себя в шутку называла его "нефтескважиной" - он работал в каком-то нефтяном бизнесе. Лысый, маленький, сморщенный, злой... Анна бы не смогла даже вот так - просто раздеться. А Соня только смеялась:
      - Анька, да сейчас все мало-мальски симпатичные девчонки на содержании у пары-тройки старичков! Ты просто от жизни отстала.
      - Неужели тебе не противно?
      - Противно! Очень даже. Иногда просто убить его хочется, меня от него тошнит, но я в себе все это подавляю - а что еще делать? Он хоть спать с собой не заставляет. Ах, ну да - ты же у нас правильная! Скажешь, в секретарши идти за 300 тысяч в месяц? Так мы так с мамой с голоду умрем, да еще наверняка придется спать с начальником и с теми деловыми партнерами, с кем он скажет! Так что, Анечка, я совсем даже неплохо устроилась.
      - Алло? Дочка? - вот всегда у нее так, - сегодня точно будет вечер звонков.
      - Папа?
      - Ты замуж еще не вышла?
      - Нет пока. Я книгу заканчиваю, пап! Говорят, интересная будет.
      - Лучше б ты замуж наконец собралась, - недовольно буркнул отец. - Или хоть поищи друга со средствами, пока еще в соку да в цене...
      Папа неисправим. Он никогда в нее не верил. В начале своей карьеры она показала ему свои статьи- он прочел:
      - Здорово! - и хитро посмотрел на ее - ну, признавайся, списала где-нибудь?
      Замуж? Если бы только можно было найти такого мужа, который был бы умнее и лучше ее. Или хотя бы не хуже .Сильного и при этом не бесчувственный камень, не безжалостную машину. Которым она могла бы восхищаться и гордиться... Мечты идиота.
      - Алло? Анька, махнем в субботу в леса? На шашлыки! С компанией! - а вот и знакомый телеоператор.
      - Набьем в автобус мальчишек, девчонок, водочки! Эх, люблю так развлекаться! Да, ты не поверишь - я же тут жениться собрался...
      - Ты?!
      - Что, непохоже, чтобы я такой хомут на шею одел?
      - Непохоже, что жена станет долго терпеть твои развлечения!
      - Так я и ее буду любить. По графику!
      - Тебе лучше сразу завести гарем!
      - Нет, меня на много не хватит! Будет нормально, как у всех - жена, любовница, работа.
      - Зачем тогда жениться-то?
      - А чтоб дети были.
      - А если дети родятся и у любовницы?
      - Об этом я не думал, и думать не хочу! - приятель помрачнел и отрубился.
      Нет, какие же мужчины скоты! Даже лучшие из них. Только сейчас она поняла, до чего не хочет выходить замуж. И может, это она специально - инстинктивно? - с женатыми связалась? Чтобы обезопасить себя, так что ли? Конечно, это вовсе не алмазно-твердая решимость остаться старой девой до конца дней своих, но... Если бы только ее не стали неизбежно превращать в посудо- и поломоечную машину! Если бы не требовали всерьез быть всего лишь удобной подставочкой под мужскую жизнь - "ведь женщина на большее и не способна". Ну, это еще посмотрим! И она бы все делала - тянула бы всю домашнюю работу одна. Если было выполнено малюсенькое условие - чтобы ей дали ту же необходимую свободу, что мужчины обычно приберегают для себя. И в чем почти всегда отказывают своей половине. Где была? В магазине. Врешь! Задержалась на работе? Завтра развожусь! А сам?! И плевать ему, что готовый вкусный ужин в холодильнике - ему лень даже разогреть!
      А еще - еще было бы просто идеально, если бы они смогли разговаривать обо всем. Или, по крайней мере, о том, что хочется. Не бояться сказать! Потому что именно отчуждение и порождает неверность. Нет, стоп - что толку думать о каком-то там понимании, о недостижимом - только себя попусту растравливать.
      Так - папа велел ей срочно выйти замуж или, по крайней мере, найти себе богатого любовника - и если первое ей осуществлять не хочется, то второе... Ведь это не навсегда, она всегда сможет его бросить. Найти себе такого, как Алекс! Или Мамеды... Нет, любовница - роль унизительная. Надо найти неженатого "спонсора". Или выйти все-таки замуж? Моложе она не становится, - и на старости лет, как папан верно заметил, будет уже никому не нужна. Ох, как-нибудь потом... А вот что касательно... "Почему ты до сих пор не найдешь себе богатенького?" - удивлялись даже мужики в редакции - что уж говорить о других. Все на нее удивлялись!`
      А Соня так и вовсе орала:
      - Посмотри, как ты одета! Это же ЧМО, ПТУ! Что это за куртка?! Тебе 20 лет, а у тебя еще ни разу не было приличного пальто! Почему какие-то тупые коровы и стервы катаются как сыр в масле, а ты... Срочно найди себе богатого папика, или будешь полной и окончательной дурой! Так и подохнешь в этой вонючей коммуналке! Что может быть гаже моей нефтескважины - а я ничего, терплю! Потому что знаю - я никогда не заработаю столько денег! А ты, если и заработаешь, то тоже не раньше, чем когда будешь в его возрасте. А тогда ты нафиг будешь никому не нужна - только если тоже ради денег! Ну, давай-давай, ты у нас гордая - вкалывай всю жизнь - и ты ведь знаешь, честно в нашей стране не разбогатеешь! А ты кроме этой своей работы ведь не видишь ничего! Что-то там пишешь, и в свиданиях всем отказываешь, потому что как раз завтра тебе надо сдать три срочные статьи! И такое у тебя каждый день! Что ты сможешь в старости вспомнить? Одну борьбу за существование? А так ты сможешь хоть немного расслабиться - в ту же заграницу наконец съездить, хоть что-то приличное на себя нацепить, пока не стала старухой. Ах, ты его не будешь любить?! Дурочка, ему твоя любовь нафиг не нужна, все, что ему будет нужно - это твое молодое красивое тело. Да, он тебя покупает. Но это просто взаимовыгодная сделка. Послушай, я серьезно последний раз говорю - ищи мужика, который тебя обеспечит - пока не поздно!
      Что ж уже приступила. Анна наклонилась и вытащила из-под кресла большой полиэтиленовый пакет, битком набитый бумажками. Телефонами. Претендентов. Тех, кто подвозил ее или просто встретился ей по жизни. Действительно, что это она так лезет в бутылку с этим театром? Да больше половины этих бумажек, то есть мужиков, что оставили ей свои телефоны (свой она не давала) - свозили бы ее куда угодно- хоть в Америку, хоть в Австралию. И без надуманных заморочек. Найти богатого мужика - это не проблема. С ней все время кто-то хочет познакомиться - даже еще больше, чем с Соней. Вот первая бумажка - владелец ночного клуба. Богатый, умный и даже симпатичный. Кстати, блондин. Подвозил ее полгода назад, очень просил позвонить. Сказал: "Это такая редкость встретить человека, который действительно умеет видеть жизнь. Не закрывая глаза". Да, но он, кажется, женат. Точно, у него 2 дочки. Может быть, она как-нибудь сходит к нему в клуб... Потанцевать. С Соней.
      Вторая бумажка. Тоже сероглазый блондин. Как это Соньке удается не обращать внимания на внешность? Для нее главный показатель - деньги, все остальное - не важно. Этот мальчик, конечно, победнее первого, но зато красивее. Тоже какой-то бизнесмен. Любит ходить на рок-концерты. Недавно купил себе квартиру. Это хорошо. При встречах предпочитает в основном говорить о бизнесе - то есть жаловаться на мафию... А вот Магомед никогда ни на что не жалуется.
      Третья бумажка. Владелец фирмы, не красавец, но очень умен и бешено предприимчив. Хочет быть депутатом и Анна совершенно уверена - будет. Познакомились в его конторе, Анна устраивала фирме долгосрочную рекламную кампанию. Один из единиц, кто умудряется более-менее честно работать в этой стране. Тем не менее богат. Парадокс! А еще он женат и с ребенком, но не раз говорил Аннушке: "Анна, я хочу быть вашим очень близким другом"...
      - Поехали дружить вПариж? - ехидно предложила она. (Прямо как в "Бесприданнице" - "я вещь, но я дорогая вещь").
      - Но ведь я женат. Я еду туда с женой, - растерялся он.
      - Вот видите - как дружить, так всегда пожалуйста, а как в Париж - так с женой. Неинтересно получается!
      Выкинем его.О! А это же то,что она на днях тщетно искала! Ее самая первая статья- еще когда она училась в Техноложке. Ее впечатления о первой выставке, на которой она побывала за свою жизнь: "Молитва ветру ил впечатления о выставке Питера Макса". Последний был знаменитым американским художником, но до тех пор, пока редакторша не назвала его имя, Аннушка о нем и не слыхивала(а от кого? А в российских книжках про него в ту пору тоже не писали).На выставке было здорово- она даже не ожидала(думала, будет скучища). "Если бы мне предложили выбрать между выставкой и шоколадным мороженым, я бы выбрала последнее"-да, вот такой она была тогда: "Под проливным дождем я тащилась в Манеж и проклинала себя на чем свет стоит. Зачем я ,собственно, туда иду?"-и правда, зачем, ведь за ее работу в "Технологе" даже не платили! "Но, как говориться, пути господни неисповедимы. Вы не замечали- мы читаем те книги и смотрим те фильмы, которые именно нам необходимы. И именно в тот момент времени, когда они нам необходимы...Питер Макс, как и "Битлз", стал символом своего поколения, бунтарей 60-х. Весь его стиль хорошо выражает картина "Молитва ветру" Это-тревога и надежда, желтая земля, серый космос и падающие звезды. И человек в молитве на коленях, но поза его легка, и кажется, что сейчас он вскочит на ноги и умчится прочь вместе с ветром. И в этой молитве- не слепая покорность, а стремление к свободе".
      Пятая бумажка. Ха-ха, да это же ее приятель, студент - психолог - а она-то его координаты недавно везде искала! Теперь ей уже расхотелось плакаться ему в жилетку, - да и вряд ли он смог бы ей помочь. За несколько лет работы в журналистике ей приходилось неоднократно обращаться за комментарием специалиста-психолога к какому-нибудь материалу. И сначала ее безумно удивляло - как так может быть, что вроде бы асы в знании человеческой души на самом деле хуже всех в ней разбираются? Гораздо хуже, чем многие самые обычные люди. Все, на что они были способны - это тупо разложить что-то по полочкам - часто неверно и очень грубо, не учитывая массу побочных нюансов. Может быть, они пошли в психологию, чтобы хоть что-то в ней понять, но так ничего и не поняли? Или ее так преподают? Нет, Сашка - он, конечно, умнее многих. Он очень много видел в жизни, и поневоле научился разбираться в людях. А в мешок с богатенькими он попал потому, что он не простой студент - он даже не столько студент, сколько крепкий предприниматель.А диплом он не скрывал, что купит. Сашка был родом из Индии, но успел объездить весь мир, поучиться и поработать в разных странах, и намеревался после учебы уехать к дяде в Англию. Он и по крови-то был полуангличанин-полуиндус, - красивый, изысканный, с классической европейской внешностью. Неизменно дорогой костюм. Неизменно модная стрижка. Неизменно внимательно-пронзительный взгляд светло-карих глаз. Ее ровесник. Даже родились они день в день - 12 и 13 августа, 13-го, конечно она, - еще только родившись, она уже оскандалилась . Сашка был бешено честолюбив и не скрывал, что хочет много добиться в жизни. Он расписал свою жизнь на 15 лет вперед - сначала она смеялась над этим, но узнав его лучше, смеяться перестала.
      - Почему ты выбрал для учебы Россию? И нафига тебе психиатрия? - спрашивала она удивленно. - Насколько я знаю, у тебя безумно богатый папа в Индии, безумно богатый дядя - кинопродюсер, другой дядя - шишка в Ви-Ви-Си и третий дядя - не последний человек в Голливуде.
      Объяснялось все, как всегда просто. У Сашки были проблемы с отцом - он был ребенком от первого брака. В 6 лет его запихнули в колледж, на полный пансион, и с тех пор он вел самостоятельную жизнь. Да, все наследство отца и 3-х дядей должно было перейти к нему, но пока он ни от кого не хотел зависеть. Он не говорил этого, но Анна чувствовала - он обижен на отца до глубины души.
      - Аночка! (он называл ее, как Магомед, и это ей безумно нравилось). Ты знаешь, сколько зарабатывает психиатр в Лондоне? Только очень состоятельные люди могут позволить себе роскошь лечиться у психолога. Я узнавал - отучившись здесь, я смогу сдать экзамены там. Проучусь еще год, и буду зашибать свои миллионы, - грубое слово в устах рафинированного Саши звучало особенно цинично.
      - "Если бы вы знали, как я провел свое детство, вы бы не удивлялись очень многому во мне. Я чувствовал себя одиноким, без поддержки. Я на это не жалуюсь", - с чуть мрачноватой усмешкой Саша явно цитировал кого-то.
      - Кто это?
      - Князь Талейран. Величайший дипломат в истории человечества.
      - Знаю-знаю! Величайший ловкач, подлец и мошенник.
      - Очень обаятельный подлец и мошенник, - с улыбкой заметил Саша. - А не жаловался он потому, что именно необходимость все время шевелить мозгами, чтобы выжить, и сделала его умнее остальных.
      Саша тоже был далеко не дурак.
      - Хочешь заработать? Я готов купить твою книгу. За 300 долларов. Не думаю, что здесь тебе за нее больше дадут, - при этом он не скрывал, что получит за нее на Западе во много раз больше:
      - Сейчас как раз в моде 3 вещи: Россия, мафия, любовь. Я бы сам написал, но у меня нет времени.
      - Зачем тебе моя книга? - удивленно спросила Анна.
      - Чтобы прославиться. Я хочу прославиться, - спокойно объяснил он, улыбаясь.
      - Ты думаешь, это честно? Тем более по отношению к другу?
      - Это бизнес. Здесь ты все равно вряд ли получишь больше, чем я предложил. Это честное предложение. А то, сколько я получу, продавая уже купленный товар, бывшего продавца не касается.
      - Я и сама могу продать книгу там!
      - У тебя нет нужных связей, - он снисходительно улыбнулся.
      - А то, что все это будет неправда? Она ведь не твоя! Тебе все равно? Это же воровство!
      - Аночка, какой же ты еще ребенок, - он говорил мягко и ласково. Глаза его смотрели внимательно и чуть иронически. Он чувствовал себя выше всех них - диких туземцев из холодной России. Еще пару лет оттрубить здесь - и можно делать карьеру на Западе. Здесь он тоже времени не теряет- несколько магазинов успешно продают женское белье из Азии. Время - деньги. Цель оправдывает средства. Кинь лоха! Загнанных лошадей пристреливают. Это бизнес, - Анна вдруг отчетливо прочла то, что скрывалось за его обаятельной мягкой улыбкой.
      ...Внезапно она поняла, что ей нужно делать. Она быстро запихала все бумажки обратно в мешок, связала ручки, подошла к окну и вытолкала тяжелый узел в открытую форточку - он был большой и не хотел пролезать. Может быть, завтра она пожалеет об этом. Пусть. Но не сегодня! Не сегодня.
      
      Эпилог
      - Здравствуйте! Люди! Здравствуйте! - осеннее солнце сегодня светило совсем по-летнему. Анна бежала в Лениздат по улице Росси. Она подняла голову - в верхнем этаже Вагановского училища в распахнутом настежь окне стояли, обнявшись, 2 мальчишки лет 10 - беленький и смуглый, и радостно махали руками прохожим.
      - Эй, здравствуйте! - она улыбнулась, услышав ярко выраженный провинциальный акцент. Нестоличная непосредственность! Новое пополнение... Свежая горячая кровь. И чем были бы обе столицы без постоянного ее притока!
      И поистине все хорошо, что хорошо кончается! "Вот и лето прошло- словно и не бывало..." "Прошла любовь, завяли помидоры..." Может, и не завяли еще совсем- но в тот театр она больше не ходок. Хоть и никогда уже на разлюбит балет...
      Она забежала в аптеку - купить лейкопластырь - соседи вчера опять испортили телефонный провод. Менять его по этой причине приходилось часто, иногда каждый день - теперь у нее наготове всегда есть моток провода. Раньше она прибивала его гвоздями, но если прийти с работы и сначала отдирать испорченный, а потом приделывать новый, то будет уже ночь - а звонить-то по делам когда? Для ускорения процесса она в последнее время "сажала" провод на лейкопластырь. 15 минут - и никакие соседи ей не страшны. По крайней мере, до завтра... А завтра ее снова ждали испорченные супы или сломанный холодильник...
      И бесконечные оскорбления. Но сегодня утром будто что-то изменилось. Она выскочила умыться и в коридоре наткнулась на Мольева, - тот явно хотел сказать какую-то гадость, но, посмотрев ей в лицо, не сказал ничего. Она чувствовала и сама - в ней словно возникла какая-то сила. Даже не возникла из ниоткуда, а как будто проснулась. Будто она в ней была всегда.
      ...В аптеке была очередь. Небольшая, но как раз перед Анной стояла старушкаявно затормозила процесс: глуховатая, растерянная, по-стариковски беспомощная...
      - В кассу! Я говорю, идите в кассу! В кассу иди, старая! О, Господи! - продавщица мученически закатила глаза.
      - Не кричите на нее так, она же очень слабенькая, - вот сам черт дернул ее вступиться! Но с ней всегда так - когда у нее финансы поют романсы и хватает денег только на один пирожок в сутки, именно в этот день к ней подбегают нищие дети и просят поделиться. Но она никогда не могла им отказать - как бы ее не душили голод и жаба. И сознание, что эти пацаны могут еще себе наклянчить, а ей вот клянчить не у кого. Кто из них вырастет? Убийцы, воры, проститутки. Но сейчас это все-таки дети! Вот кого она всегда посылала, так это мужиков-попрошаек ...Или другая ее дурость: она сама бросалась кому-то помочь - как, например этой дрожащей бабульке - причем как раз тогда, когда жутко опаздывает!
      - Бабушка, давайте, я вас провожу. Что вам надо?
      - Ой, доченька, спасибо. Не вижу, внученька ничего... - бабушка, по всему, еще и еле ковыляла. Анна вдруг с ужасом подумала - не приведи Господь вот так же кончить свои дни! Слепым и глухим одуванчиком, для которой хамка-аптекарша - царь и бог, которую обсчитывает любая наглая торговка...
      Да, однажды она все-таки выйдет замуж- чтоб были рядом близкие люди,(какие уж есть- идеальных ведь не бывает) чтобы не умирать одной.
      ...Она выскочила из аптеки, - да, с бабусей пришлось повозиться, взглянула на часы и перешла с рыси на галоп. Ее уже упрекали - чего это у тебя главная героиня все время не ходит, а бегает?
      - потому что она ничего не успевает, - засмеялась Анна. - К тому же ей 20 лет!
      Но черт! Через 15 минут ей надо быть на киностудии - если даже она будет бежать до метро и от метро до "Ленфильма" - все равно это минимум минут сорок. Еще лихорадочно соображая, она машинально подняла руку. Рядом с ней тормознул "жигуленок". Ну вот - такие бесплатно через полгорода не возят. А, была не была!
      - Куда?
      - К "Ленфильму". Пожалуйста, как можно быстрее! И еще - вы знаете, у меня совсем нет денег! - она выпалила все это и чуть не откусила себе язык. Что это с ней? Совсем свихнулась от волнения! Надо было по дороге деликатно запудрить мозги, либо просто выскочить по приезде и рвать когти без всяких там объяснений. Вот сейчас он ее высадит и вдобавок скажет все, что о ней думает!
      Но водитель словно не слышал про деньги.
      - Опаздываете на съемки? Будущая звезда экрана? - слава Богу, он улыбался.
      - Ох, нет! Все гораздо важнее!
      - Что же может быть важнее? - засмеялся водитель.
      - решается судьба фильма - будет он или нет!
      - Конечно, будет!
      - Спасибо! Только где тут дерево, чтобы постучать? Разве что, по своему лбу!
      - И кто же вы там?
      - Сценарист.
      - О, даже вот как, - с уважением протянул водитель. - Вы знаете, честно говоря, мне не по пути, но я вас довезу. Я патриот нашего кино. Надоел импортный мусор. И не переживайте - все будет хорошо. Вы же всех очаруете! Все растают...
      - мне не надо, чтоб от меня таяли. Мне надо, что работали! - рассмеялась Анна. И снова нервно взглянула на часы.
      - Успеем, - успокоил ее водитель. И машина тут же затормозила на красный свет. - Кажется, небольшая пробка. Но я попытаюсь объехать.
      Анна страдальчески вздохнула и посмотрела в окно, - к перекрестку как раз подвалила настолько странная компания, что она невольно обратила внимание: впереди всех выделялся дядька лет 40, в "косухе" и с туго стянутыми сзади в узел рыжеватыми волосами. Серьга в ухе, холодные светлые глаза, ироничная улыбка - нет, она его совершенно точно где-то встречала! Незнакомец, отделенный от Анны лишь стеклом, почти в упор уставился на нее. Господи - это ж Б. Г.! Хи-хи-с. А она-то как раз собиралась про него написать. Вернее, писать было особенно нечего - лично они знакомы не были, хотя ее уже 100 раз собирались с ним познакомить 100 разных людей. Но Аннушка много слышала о нем. Например, от его старшей дочери Алисы, мудрой не по годам, хотя ей всего 15 лет. Правда, ее отчим психолог, но все равно Алиса явно папина дочка. Когда Аннушка была в ее возрасте, - нет, еще моложе, классе в 8-м - она как-то внезапно и незаметно для себя прониклась творчеством Б. Г. Нет - она никогда ни от кого не фанатела, сия тинейджерская болезнь обошла ее стороной - но в ту пору она частенько под благовидными предлогами сваливала с уроков - это когда совсем заедало школьное занудство, - приходила домой, падала на диван и под гипнотический голос Б. Г. предавалась мечтам. О приключениях, о дальних странах... Скорей бы закончить школу и уехать! А летом она впервые попала в Питер - и среди прочих достопримечательностей приобрела подружку:
      - Антонина, - как представилась она, но вскоре поубавила пафос и стала просто Тоней.
      Тонька оказалась страшной язвой - провинциальная Аннушка поначалу побаивалась ее. У подростков сильно развито "стадное чувство"; они там, у себя в глуши, наверняка отстали от жизни, а здесь, в столицах, все совсем по-другому. И лучше ей пока помалкивать да приглядываться, чтобы ее не засмеяли. Чтобы не бросили с ней дружить.
      Однажды Тоня пригласила ее к себе домой. Когда они вошли в квартиру, первое, что увидела Анна, была гора грязной посуды с объедками на кухонном столе. Ух ты! Вот так свинарник! А еще столица, культура...
      - Нам всем с утра некогда, - небрежно бросила Тона, перехватив ее взгляд. И подтолкнула дальше по коридору.
      - А вот моя комната.
      Вот такого Аннушка еще точно не видела никогда! Все 4 стены и даже потолок были сплошь облеплены фото какого-то индийского актера, - из тех, кем бредили девчонки еще в ее школе, и до дыр зацеловывали его снимки, вырезанные из журналов. А она еще так всегда над ними смеялась! Ну ладно, у них там провинция, серость, больше не на что молиться, но здесь...Сотворенный было из Тони кумир рухнул так же быстро, как тогда, в детстве, на льду! Анна едва удерживалась, чтобы не расхохотаться в голос .Над напыщеной дурой Тонькой. И над осторожной дурой собой! Хотя был момент, еще до этих гостей, когда незыблемый Тонин авторитет тоже поколебался. Они тогда говорили о музыке, и Анна не знала, то ей делать -сказать правду или попытаться угадать, что слушают здесь -а вдруг она раскроет душу, и окажется, что то, что она любит, не модно? Не современно? И вообще, по столичным меркам, просто смешно!
      -А мне нравится Б.Г. - наконец призналась она, решив все-таки сказать правду. И вздохнула с облегчением, увидев одобрительный Тонин взгляд:
      -А что, я тебя понимаю, он вполне прогрессивный! - и вот тут она едва не упала от смеха,Тоню спас только ее столичный авторитет. Прогрессивный! Уж если она за что-то любит Б. Г., то уж никак не за это! За его вкрадчивый отрешенный голос. За насмешливые светлые глаза. За музыку. За тексты. За все, кроме "прогресса".
      Как-то они сидели все вместе - это было еще при Максе - отмечали Аннушкин день рождения. И Анна спросила у Иры, такой же 15-летки, как и Алиса, и лучшей ее школьной подруги, что она думает о Б. Г.
      - Страшный человек! - выпалила девчонка, для убедительности вытаращив глаза.
      - Это почему же?! - удивилась Анна. Она представляла себе Б. Г. всяким - ироничным, мудрым, хитрым, не от мира сего или наоборот, трезвым прагматиком, но только не страшным!
      - Почему?
      - Не знаю. Только когда стоишь рядом с ним, в дрожь бросает! Как будто рядом с тобой что-то нечеловеческое... Одним словом - "звезда"! - Ира рассмеялась, обратив все в шутку.
      До и после этого Анна слышала множество мнений о Б. Г. от множества людей, но это, детское, заслоняло все. "Страшный человек. У меня от него мурашки по коже".
      ... "Страшный человек" смотрел на нее в упор. Их разделяло только оконное стекло. Анне хотелось отвести глаза - но она не могла этого сделать. Детская игра в "гляделки"... И вдруг Гребенщиков неожиданно улыбнулся ей и подмигнул. И тут же машина, почувствовав наконец свободу, рванула вперед. Анна перевела дух. Вот это взгляд! Проницательный, холодный, и чуть ироничный, как у змеи. Нет! Холодный, да - но это холодное пламя. Черт, ведь она тоже могла долго смотреть не мигая, ее никто никогда не мог "переглядеть" - по сейчас ей с трудом удалось выдержать чужой взгляд.
      Холодное пламя... Что это было? И почему он ей подмигнул? Хороший день, симпатичная девочка... Она чувствовала - да, но не только. Бывают мгновенья, когда можно "прочесть" другого, даже незнакомца, как газетный лист - кинуть взгляд и, например, понять, что девчонка торопится куда-то по важному делу. Посмотреть в глаза и увидеть, что внутри у другого горит такое же пламя! Сжигающее все преграды на пути к цели, известной только тебе одному - и, может, еще судьбе.
      Ты даже как будто не властен над собой, словно что-то тебя ведет. И наверное, внутри каждой "звезды" - каждого, кто смог чего-то достичь и добиться в жизни, есть этот сияющий сгусток - энергия, позволяющая идти вперед несмотря ни на что, ни на какие препятствия. И именно это и отличает их от "обычных" людей:
      "Иногда это странно
       Иногда это больше, чем я
      Едва ли я смогу сказать
      Как это заставляет меня...
      Двигаться дальше".
      - Все будет хорошо. Вот увидите! - снова сказал водитель.
      -Спасибо вам! - может быть, впервые за годы халявных поездок это было сказано искренне. Но все, болтать было некогда - она выскочила из машины и понеслась к воротам "Ленфильма", где уже нетерпеливо озиралась по сторонам Соня. Девчонки улыбнулись друг другу, не сговариваясь, взялись за руки и побежали к дверям киностудии.
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Майская Анна Романовна (may2004@inbox.ru)
  • Обновлено: 04/03/2018. 451k. Статистика.
  • Роман: Проза
    • Оценка: 4.64*7  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.