Аннотация: Памяти Плександра Григорьевича Гранберга, которому посвящен фрагмент главы романа "Презyмпция виновности", Нью- Йорк, 2000 г.
Ушел из жизни академик Александр Григорьевич Гранберг, с которым мне приходилось неоднократно сталкиваться в работе, особенно в период разработки комплексной программы "Сибирь". Всягда тяжка утрата знакомых тебе людей.Но преждевременный уход из жизни, таких личностей как А.Гранберег, которые являлись всегда примером собранности, интеллигентности, правильного и здорового образа жизни, потрясает особенно, потому что веришь, что в их власти до конца исчерпать данный (по мнению. геронтологов)от природы человеку резерв жизни до 120- 150 лет. Именно так я думала всегда, соприкасаясь с этим замечательным человеком, и так я думала когда писала о нем эти строки в документальной части своего романа.Этот роман не являчется автобиографичным. Но некотрые страницы своей творческой биографии, я подарила своей главной героине Инге Сергеевне.
******
"....На экране заседание Верховного Совета России после путча, которое на ее кассете было записано с выступления председателя Совета министров России Силаева.... После приветствий и слов благодарности в адрес народа за его стойкость и единство с правительством он далее, очевидно, считая это первоочередными задачами в стране после путча, акцентирует внимание на следующем:
- Сейчас в печать хлынули действительно всевозможные извинения, объяснения в любви... Но мы хорошо помним, что как только мы подписали во главе с Борисом Николаевичем Обращение к российским гражданам, какой град обвинений, упреков и угроз обрушился на нас, на россиян. Я думаю, что те, кто сегодня запели дифирамбы, и те, которые уже спешат хотя бы к частичке победы примазаться, их сегодня видно невооруженным глазом. И, уважаемые товарищи, некоторые в печати сегодня говорят от имени Союза, что уже и был готов самолет, ну, в смысле − наш, российский самолет... "О чем они говорят? - с горечью рассуждала Инга Сергеевна. - Путч настиг страну в период ее экономического кризиса, взвинчивания цен, невыплаты зарплат, центробежных процессов среди республик, о чем они говорят, что их тревожит в первую очередь?! И как можно, когда народ преисполнен радости и ликования, горд своим единством в одержанной победе, с первых дней нагнетать размежевание"...
В этот момент камера крупным планом показала среди сидящих в зале Александра Григорьевича Гранберга... Инга Сергеевна нажала кнопку "пауза", чтобы внимательней рассмотреть лицо этого человека, которого она хорошо знала по различным конференциям, заседаниям ученых советов и прочим пересечениям в научно-организационной деятельности.
Саша Гранберг! Одна из самых ярких фигур Академгородка, талантливейший экономист, он был в свое время самым молодым доктором экономических наук, лауреатом Премии Ленинского комсомола, героем многочисленных очерков и рассказов за талант и самоотверженность в науке, правой рукой Аганбегяна, автором многих книг, статей, обзоров по актуальным экономическим проблемам. Инга Сергеевна сейчас попыталась вдруг впервые подсчитать, сколько же ему лет? Должно быть, за пятьдесят, а может, больше? Он продолжал быть для всех загадкой своим юным, почти мальчишеским обликом, которому противоречил его взгляд - глубокий, светящийся мудростью, интеллектом и таящий буйную (при внешней сдержанности) внутреннюю энергию. Горбачевская перестройка и его, как и многих представителей творческих профессий, подвигла на политическую стезю. Познавшие сполна, что такое несвобода слова и даже мысли, они, засучив рукава, ринулись на "объекты" перестройки, кто архитектором, кто прорабом, а кто простым строительным рабочим... И не жажда власти влекла их, как пытались интерпретировать те, кто занял выжидательную позицию. Отнюдь. Артисты, художники, музыканты, ученые пришли в те дни на политическую стезю для того, чтобы на сей раз не упустить исторический шанс утверждения в их стране цивилизованных норм жизни. И в те драматические дни академик Александр Григорьевич Гранберг был одним из тех депутатов, о которых Ельцин в благодарственной части своей речи сказал, что они ходили по зданию (имеется в виду Белый Дом) не с блокнотами, а с автоматами. Хотя про Гранберга говорили, что тогда он вышел навстречу танкам вообще безоружным. "Так что же выражает ваш столь печально-усталый взгляд сейчас в этом зале, преисполненном торжеством победы?" - молча обратила Инга Сергеевна свой вопрос к этому человеку, к которому всегда относилась с искренним почтением и симпатией. Она бы хотела сейчас услышать его мягкий голос, легкую картавость, слова, внушающие оптимизм и надежду. Но Александр Григорьевич, словно уловив ее вопрос, заданный два месяца спустя сквозь четыре тысячи километров, молча опустил глаза