"НАДО ЛЮБИТЬ ЛЮДЕЙ"


  Опубликовано:   "Панорама",  27  декабря  - 3  января  1996 г. Предисловие к 3-му  тому
очерков   Марка  Поповского   "На  другой  стороне   планеты",  издательство
"Побережье", Филадельфия, 1996 г.).см. так же:
   
 http://zarubezhje.narod.ru/texts/chss_0940.

   Очевидно, что  и  имя,  и  работы  Марка  Поповского  представлять  нет
надобности из-за их  широкой известности.  И, признаться, когда мне попала в
руки его книга "На другой стороне планеты", вначале было желание просмотреть
ее "по диагонали", дабы лишь воспроизвести в памяти заинтересовавшее ранее в
его публикациях. Но с первой страницы книга завлекла какой-то особой магией,
вынуждающей,  не пропустив ни  строчки, прочитать все  от начала  до  конца.
Произведения, опубликованные в разное время как отдельные очерки, интервью -
все  вместе  под одной обложкой здесь образовали  какое-то  новое  качество,
родившее цельную, связанную общей идеей книгу, жанр  которой я бы определила
как  роман о любви. Да,  это -  роман, но  роман особого рода, роман о любви
журналиста-интервьюера к своим героям.
     "Что такое  любовь?" - вопрос вечный и так же стар, как  и нов, так  же
прост, как  и сложен, так же ясен, как  и непостижим.  Но что бесспорно, так
это  то,  что   любовь  всегда   предполагает  -   со-участие,  со-чувствие,
со-переживание. Именно  со-участие,  со-чувствие, со-переживание и  являются
лейтмотивом  книги,  охватившей  основные  проблемы  эмиграции  во  всей  их
сложности, противоречивости,  драматизме.  И этим книга  предстает  в другой
своей  ипостаси,   а  именно   -  как  серьезное   научное   социологическое
исследование, равное  которому  по широте  и уровню охвата  проблемы  трудно
найти,  и потому для тех, у кого есть  и  будет  научный, журналистский либо
просто  житейский  интерес к  проблеме эмиграции,  она воистину  послужит  в
качестве энциклопедии.
     Я    попыталась    классифицировать    основные    аспекты   эмиграции,
представленные в книге, в результате чего родился следующий перечень:
     1. Социально-психологическая характеристика разных  волн эмиграции,  их
сравнительный анализ и  взаимоотношения. 2. Причины и мотивы  эмиграции и их
влияние  на  процесс  адаптации.  3.   Адаптогены.  4.  Семейные,  трудовые,
нравственно-духовные   и   материальные   аспекты   жизни   эмигрантов.   5.
Взаимоотношения  эмигрантов  с коренными жителями. 6. Связь между "прошлым и
будущим"
     Взяв на себя  труд изучить  эмигрантские судьбы и  поведение  различных
категорий  людей  в  эмиграции,   журналист  прежде  всего   стремится  дать
характеристику эмиграции  как социальному  явлению, объективно  вовлекающему
людей в меняющий их жизнь водоворот.
     Эта  гуманная  методологическая  концепция  избавляет  книгу от  ошибок
(имеющих,  к  сожалению,  место в  литературе  об эмиграции), когда  причина
путается со следствием, в результате чего рождаются позиции, направленные на
то, чтоб  на "головы эмигрантов" свалить вину  за  все  их трагедии  и беды.
Конечно,  кроме   случаев   "высылки",   эмиграция   чаще  всего  определена
добровольным  выбором, обусловленным  естественным  стремлением  человека  к
хорошей,  мирной  и свободной жизни.  И если  в  этом стремлении человек  не
находит  иного  пути,  кроме  как  ломки  всего,  что  неизбежно  связано  с
эмиграцией, и обрекает себя на  прохождение через трагедию, которая, увы, не
всегда бывает оптимистической, то, очевидно, есть и объективные, независимые
от него причины и потому не всегда  за  все  в  этом он  в ответе даже перед
собой.
     "О  том,  что  эмиграция  -  испытание   не  из  легких,  объяснять  не
приходится", -  подчеркивает  Поповский. - ... Я чуть  было  не написал, что
страдания эти ничем  не измеримы,  но узнал  от психотерапевтов,  что это не
так. В соответствии  с их шкалой, где человеческие страдания распределены по
возрастающей по  силе разрушительных  действий на тело  и душу человеческую,
эмиграция  уступает  лишь  страданиям,  связанным  со  смертью  собственного
ребенка   (стр.   190).   Подход    к    эмиграции   как    к   объективному
социально-политическому   процессу.   позволяет   автору    дать    глубокий
сравнительный  социологический анализ разных эмиграционных волн  и причин  в
различии  их судеб.  Здесь автор  поднимает  совершенно новый срез проблемы,
который   с   его   подачи,   очевидно,   привлечет   специальное   внимание
исследователей  (врачей,  психологов,  педагогов и  т.п.). Речь  идет  о так
называемой "шестой волне эмиграции" - т.е. о детях, по тем или иным причинам
и  теми  или  иными путями, вывезенных из  бывшего СССР в другие страны и, в
частности,  в  Америку. Для  меня особый  интерес представляют  рассуждения,
связанные с последними волнами эмиграции, возможно, потому, что в их потоках
есть  немало  моих  ровесников, родных,  друзей, однокашников по  всем видам
образования, "...люди  по-разному переносят переезд на чужбину,  -  замечает
автор. - И зависит это не только от разницы наших характеров, но и от эпохи,
в которую происходит бегство".  Сам автор  и психологи-терапевты, на которых
он     ссылается,     например,      отмечают      существенное      отличие
социально-психологических характеристик  эмигрантов  70-х и 80-х  годов.  "В
70-е мы числились  среди других эмигрантских потоков самыми трудолюбивыми...
80  процентов русских начинали работать и твердо становились на ноги. Десять
лет  спустя,  к  1989  году,  положение резко изменилось.  По  свидетельству
"Нью-Йорк Тайме", половина  россиян, прибывших в Штаты в  конце 80-х, прочно
сели на велфер".
     Каковы  причины?  Приведенный  в  книге  анализ   являет   существенное
изменение  мотивов эмиграции, которые в значительной степени  отражаются  на
процессах  адаптации к  новым  условиям  жизни. "Сейчас  среди  беженцев,  -
цитирует  Поповский психолога  Никольскую,  -в  отличие от прежних лет много
таких,  которые вовсе и не  собирались  никуда уезжать...  но на Украине и в
Белоруссии ширится  зона  повышенной радиации. В киевских домах всю  зиму не
топили. В Армении, Таджикистане - стреляют..." Изменения мотивов  эмиграции,
внутренняя  неготовность  к  ней  многих  эмигрантов,  а  также изменившиеся
условия для  их  профессиональных и  соответственно материальных  перспектив
там, куда они приезжают, определяют многие социально-психологические аспекты
их  адаптации.  И  это касается не  только профессионально-трудовых аспектов
жизни,  но и проблем  семьи и взаимоотношений между поколениями  и в  семье,
"...дети,  приехавшие...в  последние два-три года, существенно отличаются от
тех, что  приезжали в эмиграцию в 80-е годы... Итальянский период чаще всего
сплачивал семьи..."
     Работая  в  Сибирском  отделении  Академии  медицинских  наук,  я  была
приобщена  к разработкам социальных  аспектов комплексной  научной программы
"Адаптация  человека", направленной  на  изучение  процессов  приспособления
человека  к  изменяющимся условиям  внешней среды,  в  том числе к  условиям
Сибири  и  Севера,  значительных  миграционных  потоков  людей,  связанных с
активным хозяйственным  освоением  этих  регионов.  В  исследованиях большое
внимание   уделялось   выявлению   и   развитию   "резервных   возможностей"
человеческого  организма,  а  также  распознанию  так  называемых  "болезней
адаптации" и "болезней дезадаптации". Под  "болезнями адаптации"  понимались
временные  отклонения  от  нормы  в организме  человека, которые  постепенно
исчезают   в   процессе   приспособления.   Под   вторыми,  т.е.  "болезнями
дезадаптации",   понимались   длительные,  порой  необратимые   нарушения  в
организме,  испытывающем  особые  трудности,  либо  неспособность  вообще  к
адаптации, либо к тем или иным условиям среды.
     Сейчас,  читая  книгу  Марка  Поповского,  я  как бы  увидела  всю  эту
методологию в действии применительно к совершенно новым ситуациям. Например,
переход   на   велфер   еще   способного   энергично   трудиться  обладателя
университетского диплома или  ученой степени  выглядит  характерным примером
"болезни  дезадаптации". Приводя данные  исследования психологов.  Поповский
демонстрирует взаимосвязь социальных и физиологических аспектов адаптации: в
тех  случаях,  когда  имеет   место  "болезнь   дезадаптации"  в  социально-
психологическом плане  (нет  возможности найти  себе  применение,  достойное
образованию и опыту, ностальгия и пр.), несмотря  на относительно устроенную
жизнь  (при  велфере,  изобилии  в  магазинах   и   пр.)  наступает  болезнь
дезадаптации  в физиологическом  плане (это  - депрессия, начинают давать  о
себе   знать  психосоматические   синдромы,  такие,  как   астма,  сердечная
недостаточность, язва желудка) (стр. 191). Анализируя в своих очерках факты,
автор,  подобно  врачу,  пытается  разобраться   в  их  глубинных  причинах:
"...новоприбывшие   не   способны   к   тому,   что   психотерапевты   зовут
самоидентификацией  -  к ясному пониманию  и объяснению  своей личности... в
Америке оказалось,  что единственное наше  сколько-нибудь реальное "я" никто
всерьез   не   принимает.  Наш  тамошний  профессиональный  опыт  еще   надо
подтвердить,  доказать.  Возрастной  барьер  еще  более урезает  возможность
кем-то  быть,   лишает  недавнего  специалиста  элементарного  самоуважения.
Инженеру и учителю, которым  перевалило за полсотни, остается  лишь заняться
физическим  трудом... Сопротивляясь  "унижению", обладатель университетского
диплома  месяцами  и годами  противится  предложениям,  которые  делает  ему
Америка. Остается велфер..." (стр. 192)
     Проявляя соучастие  к подобным  судьбам, журналист не  склонен, однако,
"унижать своих героев жалостью", а утонченно дает понять, что и эти "болезни
дезадаптации"  при адекватном  поведении  самих  больных  могут быть  вполне
излечимы и, перейдя в разряд "болезней адаптации", постепенно исчезнуть, как
у многих,  о которых  он в качестве назидательных  примеров  говорит в своих
очерках. Мне представляется  символичным, что  большой очерк "Деньги Ваши  -
идеи  наши"  посвящен  дальневосточным  ученым,   занимающимся   разработкой
адаптогенов  - средств, способствующих повышению адаптационных  возможностей
организма в  изменяющихся условиях среды и  нарастающих  факторах  стрессов.
Поиск  различного  рода  адаптогенов был  обусловлен  концепцией  (одним  из
родоначальников  которой  был  и один из героев  этого  очерка  И.  Брехман,
которого я  имела  счастье не раз  слушать)  развития резервных возможностей
организма человека в целях  повышения его жизнестойкости. Можно сказать, что
основное     содержание     книги     Поповского     посвящено     выявлению
социально-психологических  "адаптогенов" из реального  опыта  людей, которым
удалось выстоять и успешно адаптироваться в новых условиях.
     Описывая  примеры  жизни  и  опыта  людей,  сумевших преуспеть  в новой
стране,  журналист не просто констатирует факты,  а он извлекает из них  все
типичное  и "распространимое", дабы оно могло послужить своего рода рецептом
и для многих других. И если, например, говоря о тех, кто страдает "болезнями
дезадаптации",  он  цитирует заключения психологов о том, что  "они выглядят
значительно  старше  своих  лет (стр. 191),  то  очерк  о  "железной  Розе",
сумевшей противостоять  невзгодам  на  протяжении  всей  долгой жизни, автор
словно  в  контрастность приведенным выше словам психологов, приводит  слова
самой  Розы,  организовавшей совместно с сыном маленький, дарящий людям и ей
радость курорт: "Я в своей проперти, чувствую себя  прекрасно. У  меня после
первых  же двух недель  отдыха  не остается на  лице  ни  одной  морщинки, -
утверждает восьмидесятилетняя (!) женщина, (стр. 224)
     Когда  в  начале  шестидесятых   годов  вместе  с  другими  новшествами
хрущевской перестройки начала набирать скорость конкретная  социология  с ее
анкетированием,  интервьюированием  и  прочими   методами  опросов,  главной
заботой социологов стала проблема репрезентативной выборки, ибо любой вывод,
сделанный  на  недостаточно представительном материале, мог дать  искаженную
картину о  тех  или  иных сторонах жизни, изучаемой через призму взглядов на
них  опрашиваемых  людей.  Сейчас,  читая книгу  Поповского,  я  не перестаю
удивляться тому, как  ему удается каждый анализ конкретной судьбы приподнять
до такого  уровня обобщения, что он  содержит в себе  все узловые срезы того
или  иного  аспекта  эмиграции  и   потому  служит  вполне  репрезентативным
отражением  не  одной  судьбы,  а  всех  судеб  в  аналогичной  описываемому
ситуации.
     Излагая  тот  или  иной  срез  эмигрантской  жизни,  журналист пытается
"вживить как можно больше сведений об аккумулированном опыте, что делает его
очерк подобным "учебнику жизни в описываемой ситуации". Ярким примером этому
могут послужить очерки "Язык мой - друг мой" и "Мой дом, мой сладкий дом". В
первом  рассказывается  об  энтузиазме и  деятельности людей по  организации
двуязычного преподавания в школе,  во втором - пути и проблемы осуществления
русскими основного элемента "Американской мечты" - приобретения дома. В этом
очерке журналист не  только  описывает  радости и  трудности в анализируемых
ситуациях, но и представляет, основанные на общем опыте, возможные подвохи и
неожиданности, словно заставляя каждого задуматься над тем, что  же  в нашей
жизни цель, а что средство.  Подчеркнутое уважение к мнению и взглядам своих
героев не мешает при этом журналисту  в самой деликатной  манере  проявить и
свою позицию, чем дает возможность  каждому читателю участвовать  в открытой
им  дискуссии.  (Например, очерки "Диалог мужчины и женщины" и "Брызги пятой
волны").
     В   книге  представлена   галерея  людей   -  бизнесменов,  музыкантов,
модельеров,  ученых,  писателей,  философов,   "пожизненного   марафонца"  и
мальчика-вундеркинда, женщины, желавшей устроить свое личное счастье поиском
заморского мужа,  и служителей религиозных  заведений. Вот они, резервы  (!)
человеческой   жизнестойкости.   Из  разных  очерков  в  сумме  эти  резервы
выкристаллизовываются    в    цельную    единую    систему,     определяющую
жизнеспособность  представленных  нам  людей. Составляющие  этой  системы  -
неустанный труд, вера  в себя, сохранение  чувства собственного достоинства,
целеустремленность,  самоуважение.  И  один  (а   может,  самый  важный)  из
элементов  этой системы, который, очевидно, сохраняет  молодость и энергию и
автора  рецензируемой  книги  и  в  котором  видит  секрет  своей  молодости
восьмидесятилетняя "железная Роза",  в ее устах звучит  просто: "Надо любить
людей!"
     И именно поэтому,  пытаясь  быть объективным и увидеть своих героев как
бы взглядом на них со стороны, автор все  равно не может скрыть "пролезающее
отовсюду"  его  восхищение ими.  Хочет  того журналист или  нет, сквозь  его
нейтральный  взгляд всюду  просматривается  желание преподнести  судьбы этих
людей как  образец  для  подражания не  только тем, что они взошли  на  свою
вершину, но и тем, что большинство из  них стремится  как бы перенести  свой
успех  на  других,  поделиться  ниспосланным  им  судьбой  (а  точнее  -  их
собственными усилиями)  благополучием. И как тонкий  педагог, Марк Поповский
"высвечивает"  эту  сторону  их  жизни  как  самый  достойный  ее результат.
Талантливый  "Человек  торгующий"  -  хозяин  пользующегося  известностью  в
Вашингтоне   русского   магазина  "одессит  Миша",   читает  о  своем  опыте
организации  бизнеса  перед  "советскими организаторами производства" лекции
столь   полезные   для  них,   что  получает  благодарственное   письмо   от
высокопоставленного  чиновника  из  американского  Министерства образования,
организовавшего эти лекции.  Таких примеров в книге  Поповского немало. Так,
"Нынешняя  деятельность президента Shapiro &  Со., насколько я  понял (пишет
Поповский в очерке  о преуспевающем "капиталисте - романтике"), пробудила  в
нем еще одно  желание:  он хочет  не  только  брать,  но  и давать. Грозится
создать  в будущем  фонд помощи  для  россиян,  нечто  вроде  Фонда  Сороса,
предназначенного  для  спасения   российской  науки...  Сегодня  мой  герой,
-продолжает  далее журналист, - захвачен новой идеей, хочет поделиться своим
опытом с нашей эмиграцией..."
     Да, воистину,  "не хлебом единым..." И рассказами об  этом,  о духовной
стороне жизни русской эмиграции, книга буквально потрясла меня.
     О духовных  сторонах  жизни эмиграции  известно не так уж много и часто
написанное на бумаге, либо показанное в  фильмах представлено в некоем жанре
"жестокого  романса",  типа  "не  падайте  духом,  поручик  Голицын,  корнет
Оболенский, налейте вина..." И вот  подборка представленных в книге очерково
сохранении и  развитии  отечественной  культуры  и духовных ценностей рисуют
великий по  своему  масштабу  срез жизни людей,  имя которому по существу  -
ПОДВИГ! И пусть  простят  меня читатели за  излишнюю  сентиментальность, но,
читая, например, страницы о хранении и развитии Славянско-балтийского отдела
Нью-Йоркской  публичной библиотеки,  о судьбе актрисы и московского  диктора
Веры Енютиной, о создании русского зарубежного архива, о маленьком  "Русском
государстве" в  деревне  Си  Клифф  на Лонг-Айленде,  о  судьбе  и  деятелях
Толстовского фонда, о сподвижнической деятельности организаторов двуязычного
(включая русский)  преподавания  в  школе, мне все  время  хотелось  сказать
Поповскому: "Спасибо  за то,  что  Вы  описали  это  и  дали  мне  и  многим
возможность  узнать  все  это! Спасибо за  то,  что  вы  увековечили  своими
очерками эти примеры высокого служения общечеловеческим ценностям!"
     Да,  "крутится, вертится" шар наш земной! Увы,  не всегда и не везде он
голубой.  Разные  на  нем цвета  -  и  голубые,  и  розовые,  и  красные,  и
коричневые, и белые, и черные, которые разбрасывают людей  по разные стороны
планеты. Но географические перемещения, меняя жизнь в материальной сфере, не
могут служить препятствием  для пребывания в атмосфере тех духовных начал, в
которых человек  вырос, сформировался и которые обеспечивают ему полноценное
существование.  И   потому  руководитель   Славянско-   балтийского   отдела
Нью-Йоркской библиотеки  Эдвард  Касинец,  сам урожденный  манхеттенец,  сын
урожденных  закарпатцев,  выполняет  поистине подвижническую деятельность по
собиранию и хранению всего,  что связано со славянскими культурами. И потому
издают  свои  мемуары,  дабы  сохранить  "связь  времен"  старые фронтовики,
поселившиеся в  Канаде; и  потому нашлись  в эмигрантской среде  энтузиасты,
понявшие,  что   здесь,  на   Западе,   уже  нет   смысла  в   разделении  и
противоборстве. По  существу, и воины царской армии  и  их  прежние  враги -
социал-демократы и эсеры в условиях эмиграции сравнялись в  своем положении:
делить им нечего. И они решили создать общий российский архив из имеющихся у
них  и  собранных  документов.  И  потому  американец раввин Броер  покидает
изобильный  городок  близ Нью-Йорка и  летит  "за  океан, в  голодную  нищую
страну,  где  никто не знает,  что его ждет  завтра. С точки  зрения  нашего
"здравого смысла", - комментирует Марк Поповский, - ведет себя раввин, мягко
выражаясь, странно. Но с позиции верующего человека это норма, ибо он едет в
Бердичев  не  для  себя,  он  едет ради других. И  потому смогла  преодолеть
немалые  трудности, эмигрировав в уже престарелом возрасте, актриса и диктор
Вера Елютина, создав "Театр одного актера" в виде записанных на кассету в ее
художественном  исполнении  лучшего  из мировой  и русской литературы. И эти
кассеты  раскупались, ибо нужны  были людям, тем,  для  кого  это  тоже было
необходимым духовным подспорьем  в жизни. И потому существует в часе езды от
Манхеттена  в  деревне  Си  Клифф  маленькое "русское  государство",  жители
которого хранят в себе "дух подчеркнутой русскости". Все эти и многие другие
примеры, приведенные  в  книге, свидетельствуют  об  удивительном  феномене,
каковым  является духовная связь с корнями для человеческого  существования.
Но  в  целом  книга  рождает  вывод,  квинтэссенция которого  содержится  во
фрагменте интервью одного  из представителей Си Клиффа Юрия Месснера. "Когда
вы  толкуете   о  России,  вы  говорите  "Мы"  или  "Они"?  -поинтересовался
Поповский. - "Я говорю "мы". А когда речь идет об Америке?" - "Я тоже говорю
"мы".  Так  оно  и есть, - заключает журналист, -  обе страны представляются
жителю Си Клиффа одинаково родными". Мне думается, в этом примере содержится
глубокий  философский смысл духовного  аспекта  эмиграции.  Да,  так  было и
будет, очевидно, всегда, что человек будет искать, где лучше. Но сколь легче
и возвышеннее был бы этот путь, если б человек мог всегда  ощущать, что и то
место,  где он  родился, и  то место,  где ему  жить  и  умирать, будут  ему
одинаково  родными.  И тогда никакие  моря и океаны  не смогут  разделить  и
размежевать  то единое  нравственно-духовное пространство,  которое  создано
многовековой мудростью человечества во имя мира и единения. И потому  слова,
которыми  озаглавил  свою  замечательную  рецензию на  первый том  книги "На
другой  стороне  планеты"  Эммануил  Штейн,  "Мы  жили  тогда   на   планете
другой...", мне хотелось  дополнить словами, которые  рождаются из концепции
обоих томов этой книги: "А жить нам судьба на планете одной".
     Я бы рекомендовала эту книгу прочитать каждому, кого проблемы эмиграции
интересуют  как извне, так и  изнутри.  Эта книга  может  вызвать  у каждого
уважение не только к ближнему, но и  к самому себе по праву принадлежности к
Роду  Человеческому,  способному  пройти   любые   испытания   с  честью   и
достоинством. Я  уверена, что книга будет переиздаваться. И  потому хотелось
бы  пожелать в следующих изданиях при редактировании убрать такие неуместные
здесь, но проскочившие из  первоначальных публикаций ремарки, как  "...рамки
газетной статьи  и т. п...", ибо  то, что  у меня  в руках - это не  сборник
газетных  статей. Это  цельная  книга, самостоятельная книга, жанр которой -
роман о любви автора к своим героям.