ТОЛЬКО ГОРЯЧАЯ К ЖИЗНИ ПРИЯЗНЬ


     К 10-летнему юбилею альманаха "Побережье"
     (  в  сокращенном  виде рецензия  опубликована  в  "Панораме"  No 1122.
октябрь 9-11, 2002)






     Как, однако,  быстро летит время! Еще буквально вчера я впервые увидела
толстый журнал  "Побережье". Это был 3-й выпуск  ежегодника. И  вот у меня в
руках уже 10-й! Признаюсь, что когда доставала из почтового ящика посылку со
свежим  номером, то ее размер заставил подумать  о том, что  по ошибке,  мне
прислано два экземпляра. Однако оказалось, что в ознаменование круглой  даты
журнал  выпущен  торжественным   удвоенным   размером,   который   наряду  с
традиционными  разделами  -  поэзии,  прозы, литературоведения, переводов, -
вместил  библиографию опубликованных за 10-летие в  журнале  произведений  и
обзор всех предыдущих выпусков, выполненный Ириной Панченко. В связи с этим,
а  также  с  учетом  того, что на многие из  номеров aжурнала  я откликалась
рецензиями,  (с  которыми можно  ознакомиться на  моем  сайте  в  интернете:
http://lib.ru/NEWPROZA/MATROS/ позволю себе  подробно  остановиться лишь  на
последнем выпуске.
     Если правы все,  кто в своих обзорах и рецензиях, относят "Побережье" к
числу заметных явлений  духовной русскоязычной жизни то  юбилейный номер еще
одно,   может  быть,  самое  убедительное  тому  подтверждение.  Он  как  бы
концентрирует все лучшее, что достигнуто за годы прошедшие и  подобен старту
перед взятием новых вершин в будущем. Естественно, что такой объемный том не
может содержать все  произведения одинаково высокого уровня. Но общий облик,
как  бы планку журналу  задают те  из них,  которые по степени  мастерства и
обобщения, можно отнести к глубоким философским произведениям, независимо от
того, какой жанр они представляют.
     В качестве наиболее  ярких примеров сказанному, я  бы  назвала  рассказ
Юрия Солнцева  "Движение  на перроне" из раздела прозы, статью  А. Либермана
"Хочется убить,  а нельзя",  эссе  Манука Жажояна "Сорок тысяч  братьев"  из
раздела   "Литературоведение,  культура"   и  др.  произведения,  о  которых
постараюсь сказать, насколько позволяют ограниченные рамки рецензии.
     Небольшой   рассказ  Юрия  Солнцева,  взволнованно  передает  драматизм
противоречий такого явления  нашего  бытия,  как глобализация  образа жизни.
Суть  этих  противоречий  в  том,  что  несущее в  себе  много  позитивного,
возрастание  возможностей коммуникаций,  взаимосвязей между людьми,  в то же
время  влечет такие последствия, когда ни  в  одной точке Земли современному
человеку не  избавиться, не оградиться от общих, глобальных проблем планеты.
Невиданные    (для   прошлых    эпох)   блага    и    комфорт,   принесенные
научно-техническим прогрессом в материальной сфере, не обеспечивают человеку
комфорта   душевного,  ощущения  защищенности   от  природных  и  социальных
потрясений.  Двух  командировочных  стихийно  сводит   столик  в  буфете  на
крошечной  японской железнодорожной  станции  во время вынужденной  задержки
движения поездов из-за снегопада..  Собеседники коротают время,  но остновка
не особождает их от вечного  движения, водоворота  жизни, ее тревог, забот и
напряжения,  обусловленного  отягощенной  памятью   трагического   прошлого,
тревожностью настоящего и неопределенностью будущего.
     Рассказ   Георгия  Демидова  "Амок"   исследует   эволюцию  превращения
"простого честного" татарина-красноармейца в маньяка-убийцу. Завербованный в
качестве бойца вооруженной охраны  на  Колыму в лагерь для заключенных, этот
закомплексованный  плохим  русским  языком и  принадлежностью  в  прошлом  к
"инородцам",  надеется воспрянуть морально  и  материально при  "почетной" и
"важной службе".  Но бесчеловечные условия  существования заключенных, а так
же одичалый образ жизни сытых,  здоровых бойцов охраны,  порождали  звериную
озлобленность  тех  и  других,  выражающуюся  в  беспредельной  ненависти  и
жестокости друг к другу.
     Великому Л. Толстому принадлежит высказывание: "...мы любим людей за то
добро, которые мы им делаем, и не любим за то зло, которое мы им делали...".
По  завершенности и точности содержания этот тезис  я отношу к универсальной
формуле  человеческих отношений,  которая  еще  раз  нашла свое выражение  в
трагедии, описываемой  Демидовым: "вид их (заключенных - Л.М.)  страданий не
только не вызывал сострадания, но даже озлоблял бойцов еще более. И никто не
понимал,  что  человек  автоматически  начинает  ненавидеть  того,  кому  он
причиняет зло".
     Рассказ  Александра Гениса: "Черный квартет.  Натурфилософия курорта" и
отрывок из повести "Этот человек" Татьяны Аист, очевидно, никогда бы не были
никем сопоставимы, не окажись они под единой обложкой "Побережья". Здесь же,
независимо   от  воли   авторов,  дополняя  друг  друга,   они  представляют
удивительный сюжет  о том, как  исконное стремление человека к нравственному
очищению в единении с природой, может искажаться, извращаться, уродоваться в
уродливой социальной среде.
     Благополучный,  избалованный  цивилизацией и  комфортом  герой  Гениса,
попав  на  Карибский  остров  Испаньола,  курорт,  задуманный  прививкой  от
цивилизации, на  самом деле  служит  ее продолжением...". Однако, навязчивый
сервис и комфорт, на который сетует герой  рассказа Гениса ,может мерещиться
только  во  сне  героям  рассказа Т.  Аист,  поскольку они  весь свой отпуск
вынуждены  затрачивать  на  "совковые  радости",  связанные  с  элементарным
жизнеобеспечнием: доставанием самыми  изощренными ухищрениями дешевых "коек"
для  ночлега,  доставанием питания  "на халяву" за  хозяйский (у  кого сняты
койки -  Л.М.)  счет,  либо  "простым классическим воровством" на  рынке,  в
столовой, в частных садах.
     . Один и  тот же замысел, с моей точки зрения объединяет другой рассказ
Гениса "Атеисты" и рассказ  Генриха Габая "Бар-Мицва". В этих  произведениях
предпринят  анализ  утонченных  духовных  процессов движения от  оголтелого,
навязанного  в прошлом  "советского" атеизма к религиозности  (по приезде  в
Америку), и связанных с ним противоречиями в нравственных исканиях у героев.
Оба автора, на примере совершенно различных жизненных  коллизий, показывают,
что и "навязанная религиозность", с ее ритуалами  не всегда влечет обращение
человека к  истинной вере,  а порой  наоборот -  может привести к цинизму. .
Однако   и  герой  "Атеистов"  и  герой  "Бар-мыцва"  словно  идут  в  одном
направлении  в   поисках  смысла   жизни   и   истинной  веры,   значительно
простирающейся за пределы чисто религиозных ритуалов и условностей.
     Чисто  "мужским" произведением  я бы назвала рассказ  Петра  Ильинского
"Лабиринт".... С моей точки  зрения, анализ  судьбы  героя (Филиппа)  являет
противоречие,  в  котором, с  одной стороны писатель бичует Филиппа, обнажая
его  душевную ленность,  его  неспособность на  дерзновения  во имя любви; с
другой-   он  ищет   смягчающие  вину  Филиппа  (перед   его   же   судьбой)
обстоятельства. И потому не упрекает его в расчетливости, проявляемой даже в
отношении   таких  неподдающихся   расчетам  категориям   как,   ухаживание,
увлечение, влюбленность. Эту опустошительную  расчетливость  герой  называет
даже "эмоциональной бережливостью":  "Ведь, ухаживая, - рассуждает Филипп, -
тоже влюбляешься, сродняешься... Но где граница, где рубеж, на котором нужно
подводить  черту  и списывать  потерянное  время  - да  что время! Списывать
бессмысленные чувства...". И невольно рождается  удручающий вывод: какова же
пропасть между  Филиппом  " с  его эмоциональной бережливостью"  и мужчиной,
жившем всего полстолетия назад, который призывал:

     "Не позволяй душе лениться!
     Чтоб в ступе воду не толочь,
     Душа обязана трудиться
     И день и ночь, и день и ночь!
     ..............................................
     Коль дать ей вздумаешь поблажку,
     Освобождая от работ,
     Она последнюю рубашку
     С тебя без жалости сорвет..."

     (Н. Заболотский. Фрагмент)

     Из  раздела  прозы,  мне   бы  хотелось  остановиться  еще  на   одном,
преисполненном  философского  смысла, произведении  -  коротком рассказе  М.
Садовского   "Фейс  Ап".  С  главной  героиней  -  Блюмой  Мойсеевной  -  мы
встречаемся  в  ее глубокой  старости,  в  эмиграции.  Прошедшая  все  этапы
"большого пути"  советской  жизни,  со  всеми  горестями  и  лишениями,  она
сохранила  красоту  физическую,   душевную,   ясную  память,  достоинство  и
неугасаемое чувство юмора.  Без признаков грусти и печали, она просит своего
внука-скрипача выделить время и  свести  ее на местное кладбище .Удивленному
Ленчику (как она звала внука) невдомек, что "Ба" хочет "примериться"  к тому
месту,  куда  ей  предстоит завершить  жизненный  путь...  По  пути  домой с
кладбища, старая  Блюма остановилась у  автомата с напитками, не  потому что
хотела  пить,  а из-за  того,  что  ее  внимание привлекли  таблички, где на
"зеленых  деньгах  изображены  портреты  ...солидных  людей",  под  которыми
надпись  "Фейс ап". На ее вопрос, что  это  означает, внук отвечает, что  по
английски - это  "лицом вверх". Но, подняв вверх голову, она пояснения внука
(о  том,  что  "лицом вверх" - лишь  указатель того, как нужно  вставлять  в
автомат доллар), интерпретирует так, чтоб изложить  Ленчику концепцию своего
духовного  завещания:  :"Понимаю,  -  перебила его  Блюма,  -  понимаю. Твой
прадед, мой отец, всегда говорил мне... еще  я  маленькая  была, слышала, он
говорил брату, а потом мне: "Генг нит ди коп!" - "Не вешай голову!".
     Раздел "Литературоведение и культура"  в  юбилейном номере представляет
собой кладезь исследовательских и интеллектуальных находок.
     Не могу  не признаться, что  на всех произведениях этого раздела мне бы
хотелось  подробно  остановиться, дабы  поделиться  с  читателем  богатством
размышлений,  которые  они  несут  в  себе  Это  и  статьи  А. Либермана,  и
многогранная работа Б.  Езерской,  посвященная 125-летию Джека Лондона, эссе
сына Симона Маркиша  об отце, воспоминания  В.  Сенкевич  об  Андрее  Седых,
филигранное философское произведение  Манука Жажояна, и  др.  Приближаясь  к
рамкам строгого  лимита,  я  вкратце остановлюсь лишь  еще  на  работах двух
авторов.
     Эссе Эдуарда  Штейна " В  поисках исчезнувшей Атлантиды" рассказывает о
трогательном  сотрудничестве  автора  с  главным редактором "Новго  журнала"
В.Крейдом  в  расшифровке  загадки  стихотворения  поэта  -харбинца  Арсения
Несмелова.
     В  статье   "Двукультурие  и  свобода",  М.  Эпштейн  поднимает  весьма
актуальные   и    злободневные    вопросы    необходимости    воссоединения,
взаимопроникновения американской и российской  культур  в Америке. "Вступить
на границу  двух культур, - пишет автор - это как от монозвука перейти в мир
стерео  - видеть  одну  культуру  глазами другой,  и  видеть все вещи  двумя
глазами".  Однако,  справедливо упрекая Америку в  том, что  она  "все менее
склонна" к  изучению других  языков,  в том  числе  русского,  с  моей точки
зрения,  автору  следовало  б  не   менее  остро  выразить  упрек   и  нашим
соотечественникам,  которые  попав  на американскую  землю,  нередко  быстро
отказываются  от   русского  языка,  искажают  его  "заграничным"  акцентом,
неоправданным засорением  русской  речи  английскими  терминами, и  мало что
делает для сохранения языка младшим поколением (детьми и внуками).
     Я  с  огромным интересом  всегда  ожидаю  встреч  с  произведениями  Е.
Жиглевич,  которые покоряют  глубиной, особой эмоциональностью и изысканной,
лаконичной формой  изложения. Не  исключением  оказались и работы юбилейного
номера  -   рецензии  на  фильм  Тарковского  "Ностальгия"  и  на  спектакль
"Преступление  и  наказание",  поставленный  Ю.  Любимовым  в Вашингтоне.  О
рецензии на "Ностальгию", я  могу сказать одно  -  ее нужно  перечитывать  и
перечитывать и  каждый раз открывать  что-то  новое.  Ее  нельзя цитировать,
потому что трудно выбрать что-то наиболее характерное - там все характерное,
каждое слово, каждое предложение, каждая высказанная мысль.
     В конце второй рецензии (написанной в 1987  г.) автор упоминает  имя А.
Эфроса,  с  которым  связывает  надежду,  как   на   возможного  открывателя
"неизвестных земель,  имя которым  душа человеческая". Жиглевич,  строя свои
предположения  на  основе книг  Эфроса  о  театре  и  кино, признается,  что
постановок  его  не  видела. Если Евгении попадутся  на глаза эти строки, то
хочу  поделиться,  что  мне посчастливилось  попасть на  спектакль Эфроса на
Таганке. Это была хрестоматийная пьеса Горького "На  дне",  которая порядком
надоела еще в школе. Но оказаться в Москве и попасть "На Таганку" -  само по
себе  уже было  событием  духовной  жизни  каждого советского  интеллигента,
независимо от того,  что тебе покажут на сцене. И вот поднимается занавес, и
каждое знакомое, известное наизусть слово, звучит по-иному, звучит так,  что
в жарком зале  ты ощущаешь холодок на спине.  Слова  Сатина "Человек  -  это
звучит  гордо", которые бровадно и громко обрушивались на нас с разных сцен,
как текст  ничего не гарантирующей конституции,  в постановке  Эфроса из уст
(не  помню,  но кажется И.  Бортника), звучат тихо и так  проникновенно, что
воспринимаются, с  одной стороны  как упрек за причиненные  этому "Человеку"
унижения, и с другой - как озарение, возвращающее  ему  чувство собственного
достоинства, самоуважения...
     Половину объема юбилейного номера  занимает  раздел поэзии.  Я полагаю,
что на него еще отдельно откликнутся рецензенты. Здесь  стихи как постоянных
авторов  альманаха,  так  и  новых.  Отдельные  страницы  посвящены  юбилеям
собратьев по творчеству - В. Синкевич, издателю альманаха "Встречи" и Вадиму
Крейду, издателю "Нового Журнала".
     За  не  имением  более  места,  из  поэтического  раздела я  процитирую
фрагмент  стихотворения  молодого  поэта  Михаила  Мазеля, которое  выражает
чувства, очевидно  знакомые каждому, кто берет  на  себя неблагодарный труд,
оценивать работу других:

     Как сложно никого не обижать,
     Не быть надменным, строгим и жестоким,
     И за глаза друзей не обсуждать
     И доброты в себе искать истоки.

     Я хочу  поздравить всех  авторов  и  друзей  альманаха  "Побережья"  со
славным   юбилеем.   И  прежде   всего,  главного  редактора  журнала  Игоря
Михалевича- Каплана, а также  сотрудников издания: редакторов,  корректоров,
художников,  наборщиков, дизайнеров..  Когда встречаешься  с  такими людьми,
всегда  возникает  вопрос -  что же  ими  движет, этими  подвижниками в наше
прагматичное  время? Очевидно, только "горячая приязнь к  жизни" (как сказал
В.  Крейд  в  стихотворении,  строчку которого  я использую  в заглавии),  и
добавлю  -  к творчеству.  Пожелаем  же "Побережью"  новых  друзей,  которые
помогут ему жить долго и благополучно.