Lib.ru/Современная литература: Метс Михаил Сергеевич. Анхэппи энд

Метс Михаил Сергеевич
Анхэппи энд

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Обновлено: 05/12/2012. 21k. Статистика.

Аннотация:
Итак, симпатии города разделились практически поровну. Исход предстоящего народного волеизъявления стал вдруг совершенно непредсказуемым. Вернее, он БЫЛ БЫ совершенно непредсказуемым, если бы - по трагической и нелепой случайности - буквально за день до выборов Братан-Петя не перерезал бы себе во время бритья горло электробритвой.

ФРАГМЕНТ РОМАНА "ДВАЖДЫ ДВА ВОСЕМЬ".

ОДНА ИЗ САМЫХ ПОСЛЕДНИЙ ГЛАВ. ДЛЯ ЕЕ ПОНИМАНИЯ ВАЖНО, ЧТО ВСЕ НЕСЧАСТЬЯ ГОРОДА N НАЧАЛИСЬ С ТОГО, ЧТО В НЕМ УСТАНОВИЛОСЬ ОДНО-ЕДИНСТВЕННОЕ ЧИСЛО - 12 СЕНТЯБРЯ 1972 ГОДА. ЧИСЛО ПРОДОЛЖАЛОСЬ ЛЕТ ДЕСЯТЬ, НО ПОТОМ - ВСЛЕДСТВИЕ ТИТАНИЧЕСКИХ УСИЛИЙ, ПРЕДПРИНЯТЫХ ПАРТИЕЙ И ПРАВИТЕЛЬСТВОМ, - ВРЕМЯ В ГОРОДЕ N СНОВА ПОШЛО НОРМАЛЬНО.

глава начинается с того, что главный герой приближается к дирижаблю "любимец партии товарищ Бухарин", где ему надо проникнуть в Ленинскую комнату и выполнить некую секретную миссию.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

АНХЭППИ ЭНД

...На подступах к дирижаблю похолодало. Зеленые кроны деревьев красиво посеребрились инеем, а редкие мелкие лужицы покрылись прозрачным пятнистым ледком.

Так и есть!

...у самого у дирижабля смущенно переминался с ноги на ногу Шпион-Вася (ЗАМЕСТИТЕЛЬ СИДОРА СИДОРОВИЧА ПО ОРГ. ВЫВОДАМ. ТИПИЧНЫЙ СЕКРЕТНЫЙ СОТРУДНИК С ПРОФЕССИОНАЛЬНО НЕ ЗАПОМИНАЮЩЕЙСЯ ВНЕШНОСТЬЮ. В ЕГО ПРИСУТСТВИИ ТЕМПЕРАТУРА ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ ПОЧЕМУ-ТО ПОНИЖАЕТСЯ НА НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ ГРАДУСОВ). Я, собственно, по одним вдруг нагрянувшим холодам и признал его, ибо лицо Шпиона-Васи относилось к тому сорту лиц, запомнить которые сразу почти невозможно, а что же касается его одеяния, то вместо обычной скверно пошитой чиновничьей униформы на нем был веселый спортивный прикид: атласные шорты, адидасовские кроссовки, и тесная черная майка с тисненой английской надписью:

"Only the balls bounce. "

("Только мячики прыгают" - лозунг рекламной кампании дорогих спортивных бюстгальтеров, продвигаемых некогда теннисисткой Анной Курниковой).

Шпион-Вася моргнул оловянными глазками, осторожно поковырял ногтем буковку "b" в слове "balls" и несмелым кивком головы пригласил меня внутрь дирижабля.

Я подошел, заполошным рывком отворил дверцу и, боязливо втянув голову в плечи, протиснулся в низкое и узкое пространство тамбура.

В самом конце тамбура виднелась еще одна дверь. На двери золотилась надпись:

"Лен-ская к-та"

Я осторожно толкнул и ее. Дверь распахнулаь.

*************************************************************

Комната как комната.

Скромно белел бюст товарища Ленина.

Тяжко склонялось долу темно-пурпурное Знамя Части.

Намертво прикнопленная к стене стенгазета "На страже" сулила суровый отпор любому агрессору.

(Рядом с газетой на красивом обойном гвоздике висел небольшой отрывной календарь. Я машинально взглянул на число и мельком подумал, что на моей бесконечно далекой и бесконечно прекрасной Родине уже давным-давно прошли президентские выборы. Кто-то в них победил: Ельцин или Зюганов?)

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ ВЫПОЛНЯЕТ СВОЮ СЕКРЕТНУЮ МИССИЮ И ПО ЕЕ ОКОНЧАНИЮ...

*************************************************************

Пахнуло легким крещенским морозцем. На самом пороге Ленинской комнаты стоял, переминаясь с ноги на ногу, Шпион-Вася.

Шпион-Вася глядел на меня в упор. Его взгляд... да нет, чтоб описать его взгляд, у меня снова боюсь, что не хватит художественного дарования.

Его взгляд... была, короче, такая советская рыба ; окунь морской. (После гайдаровских реформ я больше ее в магазинах не видел.) Была, короче, такая сугубо советская, а, может быть, даже партийная рыба ; окунь морской. Так вот, взгляд ее темно-лиловых, на две трети выпученных из орбиты глаз удивительно напоминал взгляд Шпиона-Васи.

- Вы, - тихим, словно шелест травы, голосом спросил он, - вы выполнили... свое задание?

Я молча кивнул головой.

- В таком случае, - все тем же едва слышным шепотом продолжил Шпион-Вася, - я попросил бы и вас передать... Сидору Сидоровичу... что и я, в свою очередь, сделал... свою... работу... Все 14 колоколов отлиты, а все 14... Владимиров Ильичей... полностью... израсходованы. Давайте-ка во избежание кривотолков... сверим... время.

Мы (во избежание кривотолков) сверили время.

Мое паленое "Сейко" показывало 14-27.

Многотысячедолларовая Шпиона-Васина "Омега" ; 14-28.

- И еще, - добавил Шпион-Вася и смущенно поковырял буковку "о" в слове "only", - давайте... во избежание кривотолков... сверим месяц, год и число.

Я (во избежание кривотолков) вновь взглянул на часы и механически засек дату.

Мое паленое "Сейко"... Да нет, мое паленое "Сейко" явно сейчас пребывало в состоянии предсмертной агонии и показывало черт знает что. Но - что характерно - и хваленая Шпиона-Васина "Омега", судя по тому, какое у Зама по Орг. Выводам вдруг сделалось лицо, тоже сообщала ему нечто несусветное.

- Какое, - вдруг впервые за все эти дни совершенно нормальным голосом спросил меня он, - какое, еб вашу мать, сегодня число?

Я, не сгибая ног, подбежал к настенному календарю и в последней нелепой надежде впился глазами в дату.

На календарике значилось:

"12 СЕНТЯБРЯ 1973 ГОДА"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ONLY THE BALLS BOUNCE

Разнообразие не поощрялось...

Братья Стругацкие

- Вас что-нибудь... удивляет? - тихим, словно шаги таракана, голосом спросил меня Шпион-Вася.

- Да нет, - смущенно хихикнул я, - хотя... если честно, меня чуть-чуть удивляет ваша э-э... форма...

- Моя... форма?

- Да... э-э... ваша форма. Видите ли, она... немецкая.

- Не-мец-ка-я? - по слогам повторил Шпион-Вася и с очень плохо скрываемой гордостью одернул форму.

Да и, пожалуй, грешно было бы не гордиться эдакой формой: ее лакированной черной фуражкой с не по-русски высокой тульей, ее литым золотым шитьем, ее железным крестом с настоящими (каждый по восемь карат!) бриллиантиками и самым, можно сказать, писком военно-тевтонского шика - воткнутым прямо в глаз серебристым моноклем.

- Не-мец-ка-я?! - вновь по слогам повторил Шпион-Вася и от обиды выронил стеклышко.

Между прочим, Шпиона-Васю давно уже никто не звал этим именем. Шпиона-Васю все (и давно) звали только Василием Витальевичем. Дело в том, что Василий Витальевич (бывший Шпион-Вася) уже в течение очень и очень солидного срока (месяцев шесть или семь) исполнял обязанности Главы Администрации.

Поначалу все, естественно, ждали, что Главой снова станет Август Януарьевич (ГЛАВА ГОРОДА В 1973 ГОДУ). Но и Август Януарьевич, и вновь воскресший Петр Петрович, не говоря уже о также воскресшем и вовсю работавшем в Горагропроме Сидоре Сидоровиче, короче, практически все виднейшие представители номенклатуры города практически единогласно утверждали, что при создавшемся весьма непростом положении наилучшей кандидатурой на пост Главы является именно Василий Витальевич.

Поначалу все это воспринималось, как шутка. И мне, если честно, казалось, что, в общем-то, кто угодно: я, вы, А.Д. Дерябин, Е. Я. Голопупенко и даже Секс Символ Семидесятых лучше подходят на пост Главы, нежели Шпион-Вася. Но уже через пару недель с глаз жителей города вдруг разом спала какая-то пелена, и все мы вдруг начали видеть, что Василий Витальевич просто родился для кресла Главы Администрации.

- Понимаешь, - цедя свой вечный коньяк, объяснял мне Гольдфарб Яков Михалыч (ЗАКАДЫЧНЫЙ ПРИЯТЕЛЬ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ), - я ведь, естественно, понимаю, что чересчур активно нахваливать Василия Витальевича - суть как бы поступок... не вполне либеральный. Ведь с каждой такой похвалой ты как бы все больше сливаешься с хором всевозможных подхалимов и подпевал. Но ты, Михаил, надеюсь, и сам осознаешь, что Василий Витальевич - личность? Своеобразная, тихая, внеэмоциональная, но лич-ность. Личность.

- Да-а, - отрываясь от выложенного на мокрый прилавок лавбургера, вздыхала Татьяна Геннадьевна (БАРМЕНША В ЛЮБИМОМ КАФЕ ИВАНОВА И ГОЛЬДФАРБА, ПОСТОЯННО ЧИТАЕТ ВЫЛОЖЕННЫЕ НА ПРИЛАВОК ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ), - это... мужчина...

Поддержка нового руководства была настолько единодушной, что на мой обывательский взгляд уже не требовалось никаких таких выборов. Однако на выборах решительно настоял сам Василий Витальевич.

На этих (состоявшихся строго в отведенные Уставом города сроки) выборах ему противостояло целых 14 кандидатов: кандидат от коммунистов, кандидат от филателистов, кандидат от Союза писателей, кандидат от анархистов, кандидат от Объединенного общества филокартистов и нумизматов, кандидат от Союза сексуальных меньшинств и т.д., и т.п. В нечто единое целое всю эту разношерстную братию объединяло только одно: пунктом один всех 14 программ всех 14 кандидатов значилось, что при создавшемся в городе непростом положении единственным по-настоящему достойным претендентом на пост Главы является Василий Витальевич.

Предвыборная борьба обещала быть жаркой, но... когда до дня голосования оставалось всего два месяца, в электоральную драчку вмешался еще один кандидат ; Братан-Петя.

Братан-Петя и Шпион-Вася были похожи, как близнецы. Например, в то самый день, когда Шпион-Вася поступил на работу в органы, Братан-Петя стал полноправным членом N-ской преступной группировки. А когда Шпион-Вася вербанул своего первого сексота, Братан-Петя впервые в жизни совершенно самостоятельно сходил на мокруху, и, наконец, именно в тот самый незабываемый вечер, когда Шпион-Вася впервые примерил перед зеркалом погоны полковника, Братан-Петя стал полноправным вторым помощником первого заместителя и. о. начальника N-ской преступной группировки.

Симпатии города разделились практически пополам.

- Я понимаю, - кивал седою головою Гольдфарб, - что публично хвалить и Петра Павловича, и Василия Витальевича стало в наши тревожные дни... не совсем комильфо. Но ведь ты, надеюсь, и сам понимаешь, что оба они - на редкость пассионарные личности?

- Да-а, - пригорюнясь, вздыхала Татьяна Геннадьевна, ; это... муж-чи-ны...

Итак, симпатии города разделились практически поровну. Исход предстоящего народного волеизъявления стал вдруг совершенно непредсказуемым. Вернее, он БЫЛ БЫ совершенно непредсказуемым, если бы - по трагической и нелепой случайности - буквально за день до выборов Братан-Петя не перерезал бы себе во время бритья горло электробритвой.

*************************************************************

- Ну, и что, что немецкая? - с вызовом повторил Шпион-Вася и от огромного (величиной с избу) телевизора перешел к монументальной картине "Василий Витальевич пронзает змею национального сомнения". - Ну, и что, что немецкая? - в сотый раз повторился он и обиженно посмотрел на свиту.

Свита негодующе загудела.

(К слову сказать, на подавляющем большинстве членов свиты были тяжелые твидовые пиджаки, мохеровые шарфы и добротные шапки-ушанки, давно уже ставшие своего рода номенклатурной униформой и носимые не без некоторого аппаратного шика. Лишь лица, максимально приближенные к Василию Витальевичу, как-то: Август Януарьевич, Петр Петрович и, само собой, Сидор Сидорович, хотя и страдали теперь бесконечными отитами, фронтитами, ринитами, тонзиллитами и еще полусотней других, не известных науке простудных болезней, упорно оставляли открытыми и лбы, и уши, и шею).

- Ну, и что, что немецкая? - в тысячный раз повторил Глава. - Нельзя же отринуть все ... все сразу. Ведь не все было плохо. Нет! Не все.

Василий Витальевич горделиво одернул форму и искоса глянул на экран телевизора. На экране он, впрочем, мог видеть лишь самого себя, присутствующего на торжественном спуске на воду авианосца "Малюта Скуратов".

- Нет, не все было плохо! - убежденно повторил Василий Витальевич. - Автобаны строились. Порядок на автобанах - был. Мы, конечно, решительно отмежевываемся от отдельных нарушений законности, имевших место в Аушвице, Б. Яре и Треблинке, но... - здесь он вернулся к своей основной, слегка заторможенной манере речи (фразу об отдельных нарушениях отдельных норм он проговорил торопливой скороговоркой), - но... прошу вас заметить, что безработицы в Рейхе... не было. А вот порядок... порядок был. Нет! Не все было пло... - здесь Василий Витальевич прожег негодующим взором Петра Петровича и Сидора Сидоровича, затянувших было хором "Хорст Вессель", - ...хо! Не все было плохо!... Но я вас позвал... не для этого. Я вас позвал, господин Иванов... для того, чтобы по-дружески (пока что - по-дружески) предупредить вас о том, что пребывание ваше в нашем городе кажется мне... неуместным. Ни вы не подходите этому городу, ни он - вам. Видите ли, у нашего города есть определенные... исторически сложившиеся... традиции, которым вы... господин Иванов, решительно не желаете... соответствовать. Короче... вы поступили бы намного бы благоразумней, если б попытались проникнуть в страну Пионэрия (СТРАНА СЧАСТЛИВОГО ДЕТСТВА - САМА ДАЛЬНЯЯ ЧАСТЬ ТОГО СВЕТА) и поискали бы там... Точку... Перелома...

Здесь Василий Витальевич вновь посмотрел на экран, где он опять мог видеть лишь себя самого в окружении детишек, страдающих болезнью Альцгеймера, и, неодобрительно покачав головой, продолжил:

- По имеющимся у нас... сведениям из этого места вы могли бы вернуться на свою... историческую родину. Добиться этого мы вам поможем. Ведь вы... - здесь он сделал вялый, почти незаметный жест рукой и всю свиту тут же как ветром сдуло к линии горизонта, - ведь вы... господин Иванов в свое время, кажется, ознакомились с... "Книгой пророчеств товарища Кагановича"?

- Да-да... немного, - смущенно ответил я.

- Вот это, - он благоговейно поднес к моему лицу свою узенькую ладошку, в самом центре которой смутно виднелось что-то черное. - Вот это четыре... раз, два, три... да, именно четыре Волоска из... из Причинного Места товарища Маленкова. Каждый, кто... разорвет эти Волоски и произнесет при этом Заклинание Номер Восемь, тут же окажется в стране Пионэрия, непосредственно у Точки Перелома. Вам это ясно?

- Да, - опупело промолвил я, - в общем и целом ясно.

- Тогда, господин Иванов, пожалуйста... действуйте.

- Да-да, конечно... Только скажите... - я нервно хихикнул, - а эти... хи-хи... волоски действительно из... этого самого места тов. Маленкова?

- Да, - торжественно закивал головой Шпион-Вася, - дей-стви-тель-но. ОРГАНЫ не обманывают.

- Э-э? - опять удивился я.

- Нет, ОРГАНЫ, конечно, на то и ОРГАНЫ, чтобы дезинформировать через слово, но в таких вопросах ОРГАНЫ не лгут никогда. Это - святое.

- Значит, - вконец опечалился я, - эти волоски действительно...

- Да.

- Тогда я не буду.

- Но... по-че-му?!! - искренне изумился Шпион-Вася.

- Мне... мне противно.

- ОРГАНЫ не знают такого слова.

- А я - знаю, - вдруг с поразившим меня самого упорством ответил я. - И я - не буду.

- ОРГАНЫ... - с придыханием начал Василий Витальевич.

- Я не буду. Ты понял?

*************************************************************

Погоди, читатель, сейчас я тебе все объясню. Сейчас ты поймешь причины моей несговорчивости. Только для этого нам снова придется вернуться в далекие семидесятые годы. Ведь именно в ту, так странно похожую на нынешние времена, самую-самую первую эпоху застоя я и приобрел некий личный опыт, вынуждающий меня никогда не совершать того, к чему я испытываю стойкое внутреннее отвращение.

Дело же было, читатель, так. Году в 74-75 ( я учился тогда в седьмом "А" классе 235-ой средней школы), на углу Майорова и Садовой, ко мне подошел один чрезвычайно интеллигентный с виду мужчина и очень тихим и вкрадчивым шепотом попросил меня сделать ему это. Рукой. За каковые несложные действия он предложил совершенно немыслимые с моей пионерской точки зрения деньги - двадцать рублей.

Я, покраснев, отказался. Потому что было противно.

Потом практически все мои друзья практически в один голос говорили, что я полнейший кретин, и что такая удача выпадает человеку раз в жизни. Я же в ответ пожимал худыми в те годы плечами и (делать-то нечего) соглашался, что да, мол, слегка туповат и практической жилки лишен.

Сейчас же я понимаю, что интеллигентный мужчина, пойди я в тот вечер с ним, меня б наверняка изнасиловал. Вот такой, читатель, достаточно мелкий случай из частной жизни.

*************************************************************

- Ты понимаешь, что мне противно?

- Ва-асилий Ви-итальевич! Ва-а-асилий Ви-итальевич! - вдруг, изо всех сил форсируя голос, прокричал из своего прекрасного далека смутно маячивший на горизонте Сидор Сидорович. - Позвольте. Гм. Мне разорвать Волоски и отправить молодого. Гм. Чаэка в Страну Пионэрию.

- Нет, Сидор Сидорович, - подчеркнуто вежливым тоном ответил ему Шпион-Вася и (я не поверил своим глазам!) тонкие губы Василия Витальевича вдруг расплылись в каком-то подобии полуулыбки, - лично вы... Сидор Сидорович, нам нужны здесь и... сейчас. Как же мы без вас? Уж не бросайте нас, Сидор Сидорович.

И он вновь посмотрел на необъятную ширь телеэкрана.

На экране он - наконец-то - узрел не себя: высокая и голенастая блондинка пела, виляя узкими бедрами:

Я жизнь отдам за ночь с тобой,

Я жизнь отдам за ночь с Главой,

Я все отдам, чтоб по-овстречать такого, как Ва-а-асилий.

- А знаете что... - просиявшее было лицо Василия Витальевича вдруг подернулось дымкой и снова стало печальным, - я, пожалуй... пойду вам на... навстречу... и лично проконвоирую вас в страну... Пионэрию.

После чего ювелирно точными движениями пальцев он порвал волоски и произнес высокой захлебывающейся скороговоркой:

- Тох - тибидох - тибидох - тибидох - тибидох - реальный - социализм - не плох? - не плох!

Раздался взрыв.

Потом вдруг нахлынуло радостное чувство умирания, смешанное с чувствами полета и восторга.

Потом наконец-то последовал сам этот упоительно быстрый и долгий полет.

А потом произошло крайне грубое и резкое приземление.

*************************************************************

Я сидел на куче опавших листьев. Передо мною стоял Леня Прыщ и деловито мочился на куст смородины.

САМАЯ ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА РОМАНА, ПОСВЯЩЕННУЮ ПРИКЛЮЧЕНИЯМ ГЕРОЯ В СТРАНЕ СЧАСТЛИВОГО ДЕТСТВА, РАЗМЕЩЕНА В ПОЛНОМ ТЕКСТЕ

Оставить комментарий

Обновлено: 05/12/2012. 21k. Статистика.

Глава: Проза

Связаться с программистом сайта.

Метс Михаил Сергеевич Анхэппи энд

Метс Михаил Сергеевич
Анхэппи энд