Очерк "В заслоне", опубликованный в " Красной звезде" 20 октября 1976 года, рассказал о героической судьбе 2-го отдельного батальона морской пехоты, сыгравшего значительную роль в критические дни обороны Новороссийска в сентября 1942 года. Отклики ветеранов 2-го ОБМП позволили писателю П. Межирицкому дополнить новыми сведениями историю о людях, стоявших в. заслоне у цементных заводов-с 6 по 19 сентября 1942 года.
За год, прошедший после опубликования очерка "В заслоне", я получил десятки писем. Их нельзя читать без волнения, за каждым словом -- неповторимое свидетельство грозных и славных событий войны, свидетельство несгибаемой стойкости советских людей, сражавшихся за родину Октября.
Из письма командира роты 2-го ОБМП майора запаса А. Русланцева:
"Фашисты не шли на рукопашную. У них были автоматы, и они поливали нас огнем. А когда ничего не получалось, подходили танки. Под их прикрытием автоматчика продвигались вперед. Фашисты пользовались тем, что у нас почти недоставало* средств борьбы с танками".
Недостаток оснащения батальон восполнял трофейным оружием, добытым у врага. А недостаток боевого опыта -- несравненным мужеством.
Из письма главстаршины Н. Романова:
(Группе во главе с лейтенантом Русланцевым было приказано занять круглое здание. Внутри были установлены машины, а вдоль стен лежало много мешков с цементом; Из мешков мы выложили амбразуры, заложили частично двое ворот, в общем, приготовились быть здесь хоть год, так как никакая пуля да и не всякий снаряд пробьет толщу в 3 -4 мешка. Вскоре появились "гости", ну, мы их и встретили. Раз 'три они бросались в атаку, но сделать ничего не могли".
Моряки только осваивали тактику сухопутного боя. Но через несколько дней Романов и его товарищи воевали с профессиональной пехотной сноровкой:
"...Там, у забора, собралось человек 30 с различных батарей. Вражеский пулемет с электростанции перекрыл проход намертво. Главстаршина Яков Королев предложил своеобразный способ преодоления забора: перекинуть оружие, двоим рывком подняться с земли, затем один прыгает, а другой ему помогает. Обеспечивается внезапность и быстрота. Так исделали. Позднее в плащ-палатке я насчитал 27 пробоин, но все мимо".
Так они в бою учились воевать. Такой была школа для тех, кому предстояло стать легендарными малоземельцами.
Каждый новый день множил подвиги наших бойцов, и каждый новый подвиг ослаблял надежды. гитлеровского командования на легкий успех на новороссийском. направлении. Подвиг для защитников Новороссийска, отмечал Леонид Ильич Брежнев, был нормой жизни, нормой повседневного поведения.
Из письма командира взвода К. Демченко:
"10 сентября фашисты пустили тонки, подожгли дом, в котором мы держали оборону. Старшина 1-й статьи Беляков был оставлен с несколькими матросами на первом этаже для поддержания связи со штабом батальона. Когда танки блокировали дом, Беляков был ранен, а его люди убиты или тяжело ранены. Старшина собрал последние силы и связкой гранат подбил один танк. Второй танк начал в упор бить из пушки по окнам первого этажа. Шатаясь, Беляков вышел из здания и второй связкой гранат подбил второй танк, а сам упал, пронзенный пулями..."
Нет, Георгий Беляков тогда не погиб. Он очнулся ночью. Двое фашистов волокли его на плащ-палатке в свое расположение. Беляков нащупал в кармане пистолет, застрелил обоих гитлеровцев и приполз к своим.
11 СЕНТЯБРЯ противник всю мощь ударов направил против 305-го батальона морской пехоты, прикрывавшего склоны горы Долгой. Бои достигли высочайшего напряжения. Солнце сквозь дым разрывов освещало завалы из вражеских трупов... Все же противнику удалось обойти фланг 2-го ОБМП со стороны гор. И тогда морякам осталось одно -- стоять на своем рубеже, стоять насмерть.
Когда замолк, пулемет, установленный на втором этаже правофлангового дома, и гитлеровцы рванулись к этому ключевому пункту обороны, прежде них оказался у пулемета санитар матрос Бирюков. Гитлеровцы выскочили на открытую площадку. За ними ползли танки, но Бирюков, не скрываясь от них, под огнем выкашивал атакующих длинными очередями.
Один из танковых снарядов угодил в амбразуру окна. Когда рассеялся дым, Бирюкова, за изуродованным пулеметом уже не было... Но не было и наступавших гитлеровцев, лишь несколько фигур поспешно отступали.
Запланированное фашистским командованием прогрызание обороны обернулось серией жестоких схваток, которые постепенно сводили на нет численное превосходство атакующих. И гитлеровцы сменила тактику. Они стала проникать сквозь оборонительную линию моряков небольшими отрядами, надеясь, что это создаст эффект окружения.
С утра 11 сентября дни и ночи Новороссийска слились в один бесконечный грохочущий день. Моряки не покидали позиций, дома становились цитаделями в тылу врага ила братскими могилами.
Стойкость защитников города была беспредельна. За ней стояли ненависть к врагу, неподвластное страху чувство любви к Родине.
Гитлеровцы знали, что им противостоит тонкий малочисленный заслон. Им было необходимо до подхода резервов сломить сопротивление горстки защитников города и вырваться на Сухумское шоссе. Любой ценой!
15 сентября, в день неистовых рукопашных схваток в Сталинграде, решалась в очередной раз и судьба Новороссийска. Гитлеровцы наступали широким фронтом. Старшина П. Продащук, командуя частью 2-й роты, несколько раз поднимал людей а рукопашную, заставляя отступать озверевшего врага. Именно в этот день, проявив отвагу и стойкость, большой урон понесла 1-я рота. Был ранен ее командир Н. Воронкин, погибли в кольце врагов многие герои боев за Новороссийск. В этот день парторг 2-го ОБМП П.Ромашков вместе со старшиной 1-й статьи П. Петриченко и санитарами по канализационным трубам эвакуировали раненых из захваченного противником Дома культуры -- 27 тяжелораненых бойцов, из которых самостоятельно передвигаться не мог ни один.
Противник' потеснил морских пехотинцев, но взошедшая луна осветила в каких-нибудь двухстах метрах от вчерашнего новый рубеж обороны. Он передвинулся, но он существовал, его снова надо было таранить, и снова он сулил захватчикам изматывающие бои на новых рубежах -- на каждой пяди советской земли.
В эти дни сентября на перевалах Кавказа, у стен Сталинграда, у цементных заводов Новороссийска в жесточайших боях советские воины проявляли чудеса мужества и героизма.
Виталий Павлов пришел на флот восемнадцатилетним юношей. С фотографии 1941 года смотрит паренек в бескозырке, ничем еще непримечательный. А вот на снимке 1943 года Павлов -- уже испытанный в боях воин. На его груди орден и медаль, черты лица мужественны и строги. С фотографии смотрит защитник Родины военного поколения, испытавший вместе со страной всю тяжесть Великой Отечественной войны.
Из этого поколения я Григорий Слепов, ставший после ранения Н. Воронкина командиром 1-й роты. В отряде Ц. Куникова он стал командиром группы, неустрашимо сражался на Малой земле вплоть до ранения. Нет слов, чтобы рассказать об этом человеке -- о его выдержке в тяжелейших обстоятельствах, о его преданности фронтовой дружбе, о его скромности.
Из письма Г. Слепова капитану запаса И. Жерновому, начальнику штаба 2-го ОБМП:
"Иногда беспокоят раны. Дважды после госпиталя делали операции, вытаскивали 'осколки, они и сейчас еще есть. Но все это чепуха. Разве тогда, в боях, кто-нибудь из нас думал, что останется жив? Важно было не это. Важно то. что такие, как мы. с тобой, а их миллионы, отстояли Родину от фашистских, захватчиков".
РАНЫ со временем зарастают, в этом сила жизни. Раны телесные, душевные, раны, нанесенные земле. Всего 35 лет прошло со времени начала обороны города-героя Новороссийска, а, кроме памятников, уже мало что напоминает о событиях боевого прошлого. Но дважды а год, в феврале и в сентябре, собираются в Новороссийске те, кто не пропустил здесь врага и кто отсюда погнал его прочь. Собираются воины, и дети воинов, и внуки их. И тогда время словно течет вспять, память возвращается к огненным дням и ночам. Снова гремит канонада, горит нефть и земля, и прерывающийся от слабости голос поёт "Интернационал". Здесь сражались насмерть советские люди. Родником их героизма была беззаветная любовь к Родине, священный долг защитников Октября. Эти родники для советских людей неиссякаемы, как вечны благодарная память о павших за социалистическое Отечество, гордость за тех, кто добывал нашу победу.