ОСЕННИЕ ВОРОНЫ

Оскорбленное смирившееся достоинство, не без уксуса,
только спокойствия нет, наносное, нечестное,
ты вздрагиваешь от каждого... как бы сказать... укуса
и чешешься.
Вот так и вчера на перилах сидела ворона, смотрела,
каждый кусок и глоток провожала, ерзала и чесалась,
делала вид, что сейчас улетит, но куда там, осталась
мечтать как клюет и глаза, и тело.
Я откупилась куском, как там... "надо делиться",
жизнь и ворона, обе клювом вертели,
и ковыляли, и наблюдали так молча и пристально,
что глаза их белели.
Я делала вид, что смотрю на осеннее небо спокойно,
ведь время заката - лучшее время, но птицы
топорщили крылья,  чесались, орали про войны
и принципы.




ПРОСОНОЧНОЕ

"И будешь ты крылом касаться грязи,
и будут брызги грязи на провидцах"...
Здесь обрывается дыхание маразма,
и остается нежеланье истины -
невнятный шепот ночью в полусне
не будет преткновением и вехой,
да мало ли что снится человеку
на серенькой нейтральной полосе
меж днем и ночью, между тем и тем,
и сколько тем клубится и трепещет
под вянущим умом усталых женщин,
под бегством воинов от стыдных перемен.

"И буду я..." - так твой преклонный ум
прокладывает старые тропинки,
так речь течет по руслам из суглинка
под тусклым светом надоевших лун.
Взмахнешь крылом и поведешь рукой,
желая получить рисунок правды,
а получаешь схему, где помадой
прочерчен путь - кровавый и чужой.

А твой провидец, повиляв хвостом,
подставит ухо, ты его почешешь,
со смертною тоской в него прошепчешь
о том, о сём...