Михеев Михаил Юрьевич
О случайных и неслучайных совпадениях - в текстах Ф. Крюкова и М. Шолохова

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 8, последний от 16/04/2022.
  • © Copyright Михеев Михаил Юрьевич (mihej57@yandex.ru)
  • Размещен: 18/10/2011, изменен: 26/10/2011. 174k. Статистика.
  • Статья: Литкритика
  • Иллюстрации/приложения: 1 шт.
  • Скачать FB2
    • Оценка: 5.46*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В проблеме - до сих пор не разрешенной, является ли Шолохов на самом деле автором "Тихого Дона", - автор статьи занимает чисто исследовательскую позицию, рассматривая аргументы как одной из сторон, говорящие в пользу положительного ее решения, так и другой, утверждающей, например, и такое: что в жизни Шолохов, якобы, "самостоятельно не написал ни одного художественного текста". Друг друга эти крайние партии в полемическом задоре называют, с одной стороны, - антишолоховедами, а с другой - шолохопятами. На мой взгляд, истина лежит где-то посередине: по крайней мере, с одной стороны, в романе заметны явственные множественные следы руки Шолохова, но также наличны в нем и существенные фрагменты поэтического языка Крюкова. В начале безусловно имело место заимствование текста, далее Шолохов приложил значительные усилия по переработке, переделке "чужого" текста - в свой. Можно говорить о процентах этой переработки. О плагиате говорить бессмысленно.
    •   
       Уникальные совпадения словосочетаний из текстов Крюкова -- с "Тихим Доном" (и другими текстами Шолохова)
      
      
      
      
      
      
      
       Михаил Михеев (д. филол. н., НИВЦ МГУ, Москва)
      
      
       О случайных и неслучайных совпадениях -- в текстах Ф. Крюкова и М. Шолохова
      
      
       В целостной проблеме -- до сих пор не разрешенной, является ли Шолохов на самом деле автором "Тихого Дона", -- автор статьи занимает чисто исследовательскую позицию, рассматривая аргументы как одной из сторон, говорящие в пользу положительного ее решения, так и другой, утверждающей, например, и такое: что в жизни Шолохов, якобы, "самостоятельно не написал ни одного художественного текста". Друг друга эти крайние партии в полемическом задоре называют, с одной стороны, -- антишолоховедами, а с другой -- шолохопятами. На мой взгляд, истина лежит где-то посередине: по крайней мере, с одной стороны, в романе заметны явственные множественные следы руки Шолохова, но также наличны в нем и существенные фрагменты поэтического языка Крюкова. В начале безусловно имело место заимствование текста, далее Шолохов приложил значительные усилия по переработке, переделке "чужого" текста -- в свой. Можно говорить о процентах этой переработки. О плагиате говорить бессмысленно.
      
      
       Среди наиболее известных в ХХ веке произведений о гражданской войне роман "Тихий Дон" занимает особое место. Его вполне можно считать написанным как бы с наших, современных, позиций -- ведь в пересчете на сегодняшний день мы, не задумываясь, симпатизируем Григорию Мелехову, тогда как в 1928 году, когда опубликована была половина этого романа, позиция главного героя и сам взгляд на казачество ("любование мелкобуржуазной стихией") вызывали серьезные нарекания, поскольку действительность в романе была представлена как бы с позиций людей, потерпевших поражение -- белогвардейцев, а вернее, Донских казаков, в 1918-1919 гг. активно противопоставивших себя советской власти[1]. -- В этом ситуация оказывается в чем-то похожей на положение "Унесенных ветром" Маргарет Митчелл, с той существенной разницей, что роман, написанный американской писательницей, был переосмыслением событий, произошедших в американской истории почти сто лет назад с момента его написания, а "Тихий Дон" отстоял от описанного в нем на гораздо более короткий срок -- всего на каких-то 10 лет. В общем-то, во многом отсюда и родилась гипотеза о наличии в романе "автора" и "соавтора", текста первого из них и "чужого" текста.
       Если сравнивать аудиторию читателей русской литературы 1928 года, когда Михаил Шолохов опубликовал первые пять частей романа "Тихий Дон", с ситуацией дореволюционной (1907-1917, когда написаны основные тексты Федора Крюкова), следует говорить о почти полной ее перемене. Эту перемену аудитории естественно должен был учитывать молодой писатель при написании романа (или, возможно -- переписывании, переделке доставшихся ему чужих рукописей). О том, что использование таких рукописей все-таки имело место при создании романа, предположения высказывались давно, однако так называемое "дело о плагиате" было почти сразу же закрыто публикацией в газете "Правда" (29 марта 1929) заявления, или открытого письма писателей А.Серафимовича, Л.Авербаха В.Киршона, А.Фадеева и В.Ставского "По поводу клеветнических слухов[2] о романе Шолохова "Тихий Дон"[3], как предполагают, "высочайшим соизволением" Сталина[4]. Через несколько десятилетий, в 1974, этот же вопрос был поднят уже по инициативе А.Солженицына (см. работу литературоведа Д* "Стремя Тихого Дона")[5]. Позднее и М.Мезенцев[6] обнаружил множественные совпадения в тексте "Тихого Дона" (далее сокращенно: ТД) с рассказами и повестями К-а. Как ни странно, этот последний, весьма плодовитый в начале ХХ века беллетрист и очеркист, до самой своей смерти, в 1920 г. от тифа, в 50 лет, романа так и не написал. Но, может быть, -- пока лишь только вынашивал, держал до поры в секрете, в черновиках? Тем не менее утверждения о том, что ТД -- это текст, просто напросто целиком переписанный с чьей-то чужой рукописи, или "протографа"[7], кажутся мне неосновательными. Надо сказать, что у параллельных мест -- которые и в самом деле есть (совпадения отдельных слов и словосочетаний, пословиц, цитат, фрагментов фольклорных текстов, песен и заговоров, а порой даже сюжетных элементов, примеры которых будут приведены ниже)[8] следует видеть серьезные различия по качеству. По большей части эти совпадения далеко не уникальны, т.е. такие же слова и выражения мы легко обнаруживаем и у других писателей -- как современников, так и предшественников К-а, что нетрудно проверить по Национальному корпусу русского языка (далее -- НК): в текстах, которые имеет смысл сравнивать с ТД, т.е. изданных до 1940, года публикации последней части ТД, в настоящее время насчитывается около 80 млн. слов. На мой взгляд, именно такие совпадения из "первой тысячи", как выражается мой коллега Андрей Чернов (далее -- АЧ) при демонстрации аргументов в пользу заимствования (а тем более -- "списывания" с чужой рукописи, плагиата) следовало бы просто убрать. Они не выглядят доказательными. Таким образом список реально мог бы быть сокращен по крайней мере до нескольких сотен. Кроме того, среди совпадений преобладающее число относится к диалектной лексике, местной фразеологии и фольклору. Но ведь К и Ш оба владели общим диалектом, так что здесь даже уникальные совпадения (т.е. не зафиксированные по НК у других авторов, кроме К-а и Ш-а) не должны быть чем-то удивительным. Если еще и их мы хладнокровно отставим в сторону, убрав из списка, то заявленная "тысяча" похудеет, пожалуй, до нескольких десятков. Но тем не менее сам "похудевший" таким образом список будут составлять уже такие выражения, которых больше нет ни у кого из авторов, писавших на русском языке (по крайней мере, до К-а). Это и будет реальным основанием для того, чтобы фиксировать случаи заимствований. Такой перечень и хотелось бы в настоящей статье наметить, обсудив аргументы как включения, так и невключения в него того или иного слова или выражения. В том случае, когда какой-то текст из НК, у которого обнаруживаются пересечения с ТД, попадает в промежуток -- между 1920, годом смерти К-а, и 1928, годом выхода в печать первых пяти книг ТД, можно усматривать заимствование Ш-а (или тех, кто редактировал, "помогал" ему в написании романа) -- у писателей-современников. Таких -- т.е. уже не-К-х -- заимствований (или скрытых цитат) тоже достаточно много. Как любой пишущий автор, сам К во многих случаях пользовался чьими-то чужими "наработками", так что и его собственные вольные и невольные заимствования тоже приходится учитывать, восстанавливая[9] и отличая от уникальных языковых изобретений -- его авторских "лексических маркеров".
       Итак, помимо двух перечисленных групп случаев, которые надо исключить из рассмотрения, имеются не слишком многочисленные, но зато, как мне кажется, наиболее интересные совпадения, наличие которых ничем иным, как все-таки сознательным заимствованием -- Ш-а у К-а (при том что первый отрицал даже знакомство с текстами последнего[10]) -- объяснено быть не может. Именно эти-то примеры, на мой взгляд, при проверке гипотезы о плагиате (или, скажем осторожнее: о масштабных заимствованиях) и должны стать ключевыми. Повторы одних и тех же слов или целых сочетаний обнаруживаются не только в многочисленных у К-а и Ш-а, достаточно редких у других авторов -- местных диалектизмах, но и во вполне ординарных выражениях, при этом не употреблявшихся больше никем (при проверке по НК). В связи с этим научно давно должен был бы быть поставлен вопрос о -- составлении полного сравнительного словаря специфических Крюковско-Шолоховских схождений и расхождений, по их собраниям сочинений[11]. Собранием своих сочинений худо-бедно, обладает пока только Ш, а многие из сочинений К-а предстоит еще отыскивать и опубликовать. Работа над этим в настоящее время ведется несколькими энтузиастами[12]. Наиболее плодотворный период К-го творчества был в годы между двух революций, 1905-1917: по имеющимся на сегодня неполным данным он опубликовал за это время около полусотни полновесных текстов -- повестей, очерков и рассказов[13].
       Самое простое и естественное, это, конечно, совпадение в экзотических диалектных выражениях, хотя оно по указанным выше причинам не слишком доказательно. Обоим авторам естественно использовать одни и те же местные словечки, выражаться своими специфическими междометиями и поговорками, а то и цитировать целые экзотические тексты, распространенные только в данной местности, для выражения той или иной пришедшей в голову мысли. Все эти элементы черпаются каждым как бы из -- ничего, просто из воздуха -- так же, как человеку свойственно дышать. Так он говорит и на родном языке, используя единицы известного ему с детства диалекта[14]. И все же рассмотрение общих у К-а и Ш-а диалектизмов имеет для меня особый интерес. Оказывается, что в использовании тем и другим писателем местных и просторечных выражений существовали некоторые различия. Как мне представляется, К предпочитал способ, который наиболее принят в классической русской литературе XIX в. -- употребляя их в основном для расцвечивания прямой речи персонажей. А вот Ш, особенно в своих ранних "Донских рассказах" (далее -- ДР) и в романе ТД, следует скорее уже некому модернистски-сказовому стилю письма (характерному, скажем, для Зощенко или, ранее, для Лескова), вводя диалектные и просторечные формы уже в самоё речь авторскую, вернее, как бы естественно их в нее вплетая, подчас не делая различия между речью "персонажной" и своей собственной, авторской. По глубокому наблюдению американского филолога Германа Ермолаева (потомка русских эмигрантов, выходцев с Дона) -- "как ни один большой русский писатель XIX или XX века, автор "Тихого Дона" знает диалект лучше, чем литературный русский язык"[15].
       Поясню на простом примере -- диалектно-просторечных формах картофь/-ф/-фля. (Ср. по СРНГ, карто"фля -- "картофель" Смол. Дон.[16] или с тем же значением, но несколько другим составом помет: карто"ф, картофь -- Орл. Тамб. Дон. и др.; в последнем варианте, по-видимому, по аналогии с морковь) Встречаем их, в разной форме, у К-а -- все случаи в прямой речи героев: -- В нашем быту больше картоф, калун, арбуз соленый, терен, калина... ("Шаг на месте" 1907); хлеб свой, не покупной, арбуз -- свой, капуста, огурец, картофь, всякая малность -- не с базара... А это имеет свою приятность... ("Будни" 1911); -- В полку, знаете, привык к мясу, -- пища легкая, -- а здесь как напрут тебе этой картофи да огурца, да арбуза, -- желудок окончательно отказывается... ("Офицерша" 1912). В речи авторской -- только литературная форма картофель (правда разговорная форма, картошка, у К-а присутствует и в прямой речи героев, и в авторской). Зато у Ш-а и в авторской речи, видимо, изначально, вплоть до редакционного вмешательства (правки), господствует просторечие[17]: (1:16) Зеленый в бледной цветени картофель. Вот шамилевские бабы, припоздав, допалывают картофельную делянку -- тогда как в черновике, с.58, было: [оранжеваязеленая св бледном цвету картофель. На огороде Шумилиных бабы припоздав допалывают деляну картофелия][18]; примечательно, что даже и в беловике, с.60, оставлено: [зеленая в бледной цветени картофель. Вот шамилевские бабы припоздав допалывают картофельную деляну: согнутые, в розовых рубахах спины, короткие взлеты падающих на серую пахоть мотыг].
       В предшествующей литературе подобные диалектные варианты тоже встречаются, но только для характеристики народной речи, как и у К-а. Вот, например, у Чехова: -- Щей нет, а вот не хочешь ли картофли? ("Безотцовщина" 1887); у Ш-а они, как мы видим, употребительны в самой речи автора. -- Это намеренно? как прием? -- вряд ли, скорее просто как след "натурального" языка, каким говорит сам автор.
       Итак, начнем разбирать различные случаи совпадений все-таки с диалектных, как наиболее многочисленных. Тем более, что в них заключена и некоторая загвоздка, которую необходимо будет прояснить. Основная масса примеров взята мной с сайта[19] моего коллеги АЧ, которому я искренне благодарен за сотрудничество.
       Еще несколько необходимых оговорок. В главе "Донской диалект" книги Ф.Ф. Кузнецова[20] утверждается, что у Ш-а гораздо больше диалектных слов, чем у К-а. Действительно, статистическое преимущество, пожалуй, именно за ним, хотя сейчас это утверждение пока невозможно подтвердить цифрами: не все К-ие тексты нам известны. Скажем, нахалёнок -- именно такое словечко, которого у К-а не было. Согласно СРНГ это слово значит "внебрачный ребенок" Дон. 1929. И кроме самого рассказа Ш-а с таким названием, где это слово использовано только в прямой речи или в кавычках, в речи автора, мы встречаем его еще и в рассказе "Двухмужняя" (1925): -- Потаскуху привел... Не воняло в нашей хате коммунячьим духом... Дармоедку с нахаленком принял!.. Но ни далее в ТД, ни у кого-то из иных авторов в НК его нет. Или вот такое специфическое наречие:
       Направдо"к, по ДС[21], -- "напрямик, без утайки; добросовестно". Правда, в СРНГ такого слова нет (а есть там только вариант напра"вду -- "вправду, без обмана" -- с пометами Арх. 1892, Костр. Томск.). Экзотическое направдок можно рассматривать как поэтический неологизм, придуманный Ш-м (и таких у него оказывается много). Оно употребляется в его тексте локально и довольно компактно, будучи сосредоточено только лишь в 6-й части ТД, но зато там несколько раз: направдок гутарить (6:20), а также 6:24 и 6:38. В такой форме слово не представлено и у авторов в НК, там встречаем только фиксированное словарем -- направду -- например, у Короленко: Вспомнил я вчерашнее и думаю: это мне такое приснилось. А оно не приснилось, ой, не приснилось, а было направду ("Лес шумит" 1886). По времени же наиболее близким к этим главам 6-й части Ш-го романа (они опубликованы в 1932) является следующий текст С.Клычкова, где и авторская речь, кстати, так же стилизована под народную: обиделась было Мавра направду, но стерпела ("Чертухинский балакирь" 1926).
       Но при этом сказанное совсем не значит, что нет и другого множества -- то есть диалектных слов, которые использует К и не использует Ш, вот, к примеру, выражение: (не быть кому-либо) (на воскресе / на воскрёсе / на-воскресе) -- у Ш-а его не было, а у К-а даже 6 раз и в разных формах, везде в прямой речи: Все-таки утешил, разговорил мало-мальски... А не быть мне на воскресе, чует мое сердце! Ну, да все равно... Прощай... ("Казачка" 1896), а также и позднее -- "Зыбь" 1909, "Старая левада" 1910, "Офицерша" 1912, "В гостях..." 1919; "Здесь и там" 1919.
       То есть уж каковы они, эти два множества на самом деле, множество исключительно К-х выражений в сравнении со множеством словечек только Ш-х, -- предстоит подсчитать исследователям в будущем. Имеет смысл выяснить отдельно, по текстам обоих, и то, 1) какова в них доля не-уникальных совпадений, но при этом надо было бы ее, эту долю, сравнивать, 2) с общей долей используемых ими диалектных слов среди всего словника каждого из авторов и 3) с общим "средним" положением по этой части у каких-нибудь еще авторов, с их стилями, -- т.е. сравнить пары писателей, пишущих с использованием более или менее общего диалекта[22].
       Или вот такое, на ту же букву, слово -- непочётчик. По ДС, это -- "не чтущий старших"; и в СРНГ с тем же значением "тот, кто не почитает, не уважает старших, невежливый человек" Тамб. Калуж. Дон.[23] По НК в этой форме находим единственный пример: И шалыган-то он, и непочетчик, и разбойник (A.С. Яковлев "Повольники" 1922); у Ш-а его нет, а у К-а оно 7 раз встречается в устной речи героев: -- Святополк Окаянный побил братьев Борис-Глеба через чего? Через зависть. Вот так же самое вы непочетчиками вышли, гордецами... ("Камень созидания" 1918), иногда попадаясь даже и в авторской: Сын хоть и не жил с ним и был непочетчиком, а все-таки своя кровь ("Зыбь" 1909): здесь, впрочем, возможно несобственно-прямая речь персонажа.
       Также не является уникальным диалектно-просторечное (или даже просто бранное) выражение повыла"зить -- по СРНГ, когда говорится, что (бельма, глаза, очи) повылазили -- значит, "не видит кто-либо" Брян. Арх. Однако в безличном употреблении повылазило (кому) -- еще и Кубан.(!) 1911; этого выражения не было уже у К-а, а вот в ТД оно употреблено дважды, в прямой речи -- именно в последней из указанных в словаре, безличной, форме: (5:12) -- Дьявол слепой!.. Не видишь?! Повылазило тебе? -- надсадно ревел оттуда чей-то насмерть перепуганный голос ; (7:27) -- Дурацкие речи ведешь! Повылазило тебе, не видишь, что кругом делается.[24] С тем, что у Ш-а будут встречаться, помимо Донских, и Кубанские диалектные слова, мы сталкиваемся часто. В этом нет ничего удивительного. (Но возможно, это еще и говорит о неполноте словаря, в котором не фиксирована распространенность слова и в Донском диалекте.)
       В этой статье нам все же более интересны примеры уникальных, а не "общеупотребительных" диалектизмов и слов просторечия. На самом деле, таких примеров, где у Ш-а встречается какое-то слово, отсутствующее у К-а, или же наоборот, у К-а -- отсутствующее у Ш-а, очень много. В будущем, как я сказал, предстоит сравнить эти множества по мощности во всем объеме. Наиболее показательны совпадения уникальные, у других авторов по НК не зафиксированные, позволяющие выделить Ш-а и К-а в отдельную группу -- как обладателей некого уникального идиолекта.
       И последние оговорки. Не хотелось бы вдаваться здесь в особенности истории диалектного произношения или смены норм написания, как у словечка (из ТД-5:4) щиколка -- вместо щиколотка. У К-а оно последовательно выдерживается в архаичной форме, встречаясь дважды, причем именно в авторской речи: квадратный пристав с голой головой, в рубахе по колени и широчайших кальсонах, не прикрывавших щиколок ("Тишь" 1914); или -- о местных из караван-сарая, помогавших русским выталкивать автомобиль из грязи, -- стройные, степенные, неторопливые в движениях, они были красивы и живописны, несмотря на свои узкие штаны по щиколку ("В Азербайджане" 1915). -- В данном случае это никакая не стилизация и не сказ, а лишь соответствие старой норме. Ср. у Пастернака: по всему телу с ворота по самые щиколки они были одеты во что-то одно, как акробаты ("Детство Люверс" 1918); или у Цветаевой: Хлябь. Ноги уходят по щиколку ("Мои службы" 1918-1919); и еще ранее: Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки (Л.Толстой "Война и мир". Том четвертый 1867-1869). Но у Ш-а, в соответствии с осовремененными тогдашними редакторскими нормами встречаем в авторской речи слово щиколотка (дважды она и в ранней "Родинке" 1924, и в ПЦ-2: по щиколотку, повыше щиколотки, в щиколотке -- всего 7 раз), и трижды в ТД -- 4:26; 6:34; 8:14. Старинное же щиколка -- отдано только прямой речи героев (в ДР: "Один язык" 1927 и в ТД-2:7). Однако в одном случае (ТД-5:4) все-таки оно остается и в речи авторской: Народу на вокзале в Ростове -- рог с рогом. Пол по щиколки засыпан окурками, подсолнечной лузгой -- так и в черн., с.15. Впрочем, именно здесь ощутим и другой пример стилизации авторской речи под сказ (выражение рог с рогом -- тоже специфически Донское, местный аналог общеязыковых яблоку некуда упасть или битком набито). Выделим его особо:
       Рог к рогу, рог с рогом, по СРНГ -- "о тесноте в к-л. месте" Дон. Это выражение у К-а -- только в одном из последних известных его текстов ("Цветок-татарник" 1919), в прямой речи героя, который цитирует чужие слова, что помечено кавычками: "Ты самый буржуй и есть: сыновья -- офицеры, скотины -- рог с рогом" ; у Ш-а то же самое выражение встречаем в статье на хозяйственную тему "Преступная бесхозяйственность" (1932), где оно -- в авторской речи! К тому же есть еще и в самом романе, но в форме: рог к рогу (ТД-8:6) -- и тоже в речи автора. Но зато выражение яблоку негде упасть -- весьма частотное в литературе XIX-XX вв. (по НК у него более 40 употреблений -- от Карамзина и Помяловского до Короленко и Арцыбашева) ни у Ш-а, ни у К-а не находим; при этом есть выражение битком (оно еще более частотно, по НК его частота более 300) в ТД-1:23, во время свадьбы Григория и Натальи: -- Ох, горька!.. -- отзывалась битком набитая кухня [25]; а еще в ТД-4:8, 6:24; 7:3 и в ПЦ-1:9: битком набился народ. У К-а же это литературное выражение еще более частотно (11 раз). Во всяком случае, рог с рогом -- первое из списка уникальных совпадений у интересующих нас авторов устойчивых фразеологических сочетаний (эти выражения будут перечисляться ниже, в §2).
      
      
      
      
       §1. Совпадения диалектные (20 случаев)
      
      
      
       Вакан -- и -- поваканило[26] -- соответственно, "удача" и "повезти": у К-а 4 раза ("В глубине" 1913, "Душа одна" 1915, а в "Мельком" 1917 -- дважды). Ну, а вот у Ш-а всего лишь два раза: оба -- в ТД, в прямой речи, причем только в поздних частях (6:38 и 7:28), изданных в 1932-- 1937 гг.
       В счет / всчет -- "насчет, по поводу, относительно": у К-а 4 раза ("Товарищи" 1909; "О.Нелид" 1911; "В глубине" 1913 и "Новым строем" 1917); у Ш-а 6 раз в ТД (1:6; 2:7; 4:17; 6:20; 7:8; 7:9); но также и в ПЦ-2, а еще множество раз почти в каждом из ДР.
       Голы"зина -- "пустошь, ничем не занятый участок земли". У К-а 1 раз: ("Мельком" 1911), у Ш-а трижды, только в ТД (в 6-й части, начиная с 13 главы).
       Дома"чность -- "домашнее хозяйство". В этой форме у К-а трижды: ("Станичники" 1906, "Мельком" 1914 и "Старший брат" 1919), а в форме домашность (с тем же значением) в "Казачке" 1896 и "Встрече" 1906: в последней форме у Ш-а чаще -- 5 раз (ПЦ-2, "Слово о родине" 1960 и трижды в ТД: 4:5; 6:18; 8:11); в более экзотичной для него форме домачность -- только один раз (в ДР).
       Дрям -- "сушняк, хворост": у К-а дважды: ("На тихом Дону" 1898; "Счастье" 1911). Так же два раза и у Ш-а, но -- только в ТД (4:6; 5:22).
       Жадо"ба -- по СРНГ, 1) "милый, любимый, возлюбленный" Пск. Новг.; 1а) "удовольствие, радость; доброта, милость" Олон.; но еще и 2) "скупость, алчность, жадность" Южн. Даль, Смол.; а также 3) "сильное, страстное желание чего-н.; 3а) человек, страстно желающий ч-л.; прожорливый, ненасытный, обжора" Курск. У обоих авторов встречаем это словечко по разу, но у К-а, судя по контексту, скорее в последнем из значений: раздумчиво-протяжный мотив тоски и жадобы девичьей ("Мельком" 1914); а у Ш-а -- только в ТД-7:9 (изд. в 1937) и, так сказать, в наиболее "легком для восприятия" из значений, 2-м (как и в ДС, жадоба -- только в значении "о жадном человеке").
       Загрози"ть -- в значении "запугать, застращать". У К-а трижды: ("Шульгинская расправа" 1894; "Казачка" 1896; "Зыбь" 1909). В ТД только однажды (7:12), но еще в ПЦ (1:5).
       Зажму"ркой -- "закрыв глаза, зажмурившись" Калуж.; у К-а только 1 раз в "Мельком" (1914); у Ш-а есть наречие и в форме зажмурки (в СРНГ такого нет, но есть в ДС, правда, с примером из Ш-а); в форме зажмуркой -- только в ТД, но зато в речи автора: (6:66)! и трижды в форме зажмурки, но -- в прямой речи (ТД-6:19; 7:29; а также "О Колчаке..." 1926).
       Молчако"м -- "молча, молчком": у К-а -- 1 раз и прямо в авторской речи: ("В глубине" 1913). У Ш-а встречается 6 раз, но в прямой речи (ТД-7:10, а в ПЦ четырежды и еще в "Судьбе человека"); а в "Калошах" (1926) -- тоже, как и у К-а, в речи авторской!
       Наклёска, или на"кле"ска -- "верхний продольный брус в телеге, соединяющий заднюю ось с передней" Курск. Орл. Ряз. др. (очевидно то же, что нахлёстки, по тому же СРНГ -- "горизонтальные жерди, приделываемые к "кочигам" (вертикальным стойкам) телеги для увеличения вместимости" Челяб. 1962-1970; или же просто "верхняя часть саней" Смол. Новг. 1896). У обоих авторов -- по одному разу. Ср. у К-а: камнем вышиб наклески и ребра из боков арбы, стал на дышло, подпрыгнул, давнул, издав звук "гек!" -- дышло охнуло и переломилось ("Четверо" 1915). В той же самой форме у Ш-а -- и только в ТД (6:21): В проезжавших санях лежали внакат, прикрытые брезентом, серошинельные трупы. Наклески саней Григория на раскате ударились о торчавшую из проезжавших саней руку, и она отозвалась глухим, чугунным звоном... По НК -- находим и позже К-а, но ранее Ш-а: И -- хроп! -- с наклески арбуз прямо о мостовую. Вдребезги (A.С. Яковлев "Повольники" 1922; и еще -- у Артема Веселого). Также есть и в форме нахлёстки -- у А.Н. Толстого, в "Детстве Никиты" (1919-1922) и у С.Т. Григорьева ("Красный бакен" 1923). Правда, встречалось ранее в еще одной форме, как наклестка (в СРНГ оно значится как Пенз. 1910, а также Смол. Влад. др.) -- у С.Т. Аксакова: Он садится в невысокие сани с широкими наклестками, чтоб ловко было, прицеливаясь, опереться на них локтем.... ("Записки ружейного охотника..." 1852). Но совпадение в написании именно К-го и Ш-м слова наводят на размышления.)
       Охлю"пкой -- "без седла": у К-а один раз в прямой речи (в шуточном грубоватом обращении к девушке, которая хочет пойти за парнем в армию): -- ...тебя, говорит, под строй не возьмут, под седлом ты непривычна, все охлюпкой ездили на тебе... ("Душа одна" 1915); а у Ш-а -- в ДР ("Двухмужняя" 1925); дважды в ТД -- 1:17 (так сразу же и в черновике, с.62) и 2:18 (так и в черн., с.75). Есть также и в ПЦ (дважды).
       Прису"чиваться, присучи"ться -- по ДС, "придираться", но в СРНГ еще и в значении "намереваться ч-л. делать". В этом втором значении у К-а в "Зыби" (1909), а в первом -- в "Новым строем" 1917; у Ш-а в первом в ДР и в ТД (1:2), во втором -- только в ДР.
       Провинка, по СРНГ -- "вина, проступок, провинность" Пск. 1852, Новг. Лит. Латв. Эст. Арх. Волог. Свердл. Урал. Юж.Урал. Кемер. Горно-Алт. Сибир. Амур. или еще "оплошность" Азерб. 1963. -- То есть слово, как будто взятое из северного региона, не Донское. В ДС его нет, а было только у Даля, но без указания места -- как действие или сост. по гл. провиниться/провиняться -- "вина, грех, грешок, проступок". Единожды встречаем у К-а: Только поганый обычай у нас, считаю я: как побранились бабы между собой или заметили за какой провинку, сейчас ворота мазать... ("Казачка" 1896). Так же один раз у Ш-а, и тоже в прямой речи: (ПЦ-2:10) голова -- великое дело, парень. Недаром в старину, когда казаков на сходах за провинку секли, была такая поговорка: "Пущай... будет красная, была бы голова ясная". Возникает вопрос: откуда у Ш-а северное словцо? Неужели он, как Набоков, выписывал для рассказов словечки, беря их из словаря Даля? Впрочем, возможно, слово все-таки общерусское, а только словарь почему-то фиксирует его преимущественно на севере.
       Растеле"ши"ть/ся -- "раздеть/ся": у К-а 1 раз, в прямой речи ("Мельком" 1917); у Ш-а также в прямой речи, но уже помногу раз и в разных формах: растелешить (ТД-7:15; ПЦ-1:40); растелешенные (люди) -- ПЦ-2:4, "Судьба человека" 1956; степь до страмоты растелешенная ("Председатель..." 1925); растелешиться -- в ТД-7:26 и в ПЦ-1. Но помимо того еще и в авторской речи ("Лазоревая степь", "Батраки" 1926: осенью... догола растелешились сады); также в авторской речи дважды и в ТД (6:60, 6:61)!
       Рожа"к -- по СРНГ, "уроженец" Тамб. 1858, Пенз. Моск. Ряз. Волгогр. Рост. Дон. и др.; у К-а -- единственный раз ("В гостях..." 1919), в прямой речи: Я отвечаю: ― Григорий Мануйлыч, радости мало, что я служил в третьем полку, а рожак я ― станицы Еланской, с хутора Дубового, но в 1907 году пошел в зятья в Усть-Хопер, с усть-хоперцами и служил в третьем полку, с ними и на позиции был. Так же точно и у Ш-а, но более чаще: 1 раз в раннем рассказе: Нашевский он рожак, сирота, комсомолист... ("Пастух" 1925), а после этого еще 7 раз по всему ТД, вот только три первых употребления: (1:23) Сам рожак с хутора... с хутора Красный Яр ; (2:4) -- Из Ростова. # ― Тамошний рожак? # -- Как вы говорите? ; (2:9) я сам Каменской станицы рожак, а тут ученье прохожу в ниверси... ниворситуте", али как там ;
       ?-Са"дики / саду"ски. Вот что имеем в рассказе К-а, где герой, бежавший из плена донской казак, пробирается через горы Австрии в Италию (Италия в 1-ю мировую воевала на стороне Антанты): Только я забрался на этот камень глянуть, не видать ли Италии, -- снег подо мной обвалился, и я с ним. Чуть-чуть за камень успел ухватиться, а то были бы мне садики: пропасть страшенная..." ("Итальянец Замчалов" 1916). А вот у Ш-а (ТД-2:21) отец рассказывает Григорию о Наталье, которая пыталась покончить с собой: Косу-то пырнула под сердце, а рука дрогнула, мимо взяла, а то б концы... -- Однако в черновой рукописи, с.88: [Косу-то пырнула под сердце, а рука дрогнỳла, мимо взяла, а тоб б садỳски.!][27]. Ближе всего, по СРНГ, к тому значению, которое можно считать здесь, с некоторой натяжкой, общим у К-а и в ТД, с одной стороны, слово са"дик -- "ловушка на зверя или птицу в виде заграждения из кольев, внутри которого находится капкан, яма итп." Свердл. 1894 (но во мн.ч. выражение садики словарь не фиксирует), а с другой, садуски -- "конец, гибель" Дон. Твер.[28]; но в словаре есть и глагол саду"жить, т.е. "глубоко оседать в воде, иметь чрезмерную осадку" Арх. 1852: возможно, что экзотическое наречие произведено именно от него и означало что-то вроде современного каюк! -- Последнее, кстати, в ТД отсутствует, слово в современном значении только в раннем рассказе "Смертный враг" 1926, но в "Червоточине", того же года, -- оно же в значении "небольшая лодка, выдолбленная из ствола дерева", по ДС (ср. каючок "небольшой челн" Южн. по Далю и Дон. 1901, -- т.е. то, что и сейчас называется каяк)[29]. У К-а слова садуски не встретилось, ну а слово садик, в общеязыковом значении, употребляется очень часто, более 30 раз, в том числе в самом рассказе "Итальянец Замчалов" всего полстраницей позже, в прямой речи главного персонажа; у Ш-а же оно только однажды в раннем рассказе "Родинка" (1924) и дважды в ТД: (3:23) о больничном садике при глазной лечебнице доктора Снегирева в Москве. А еще всего раз в позднем тексте ("Слово о родине" 1960). -- То есть, если сравнивать с К-м, он его как будто избегает?
      
       Стари"нка -- совпадение вроде бы и диалектного, но не Донского слова, помимо общеязыковых сочетаний по старинке или почти общепринятого на старинку (т.е. на старый/старинный манер), у К-а: Как будто воскресла ныне эта милая старинка, ее патриархальный порядок, первобытные способы товарообмена с неожиданными заставами молодецкими, "сарынь на кичку" и проч. ("В сугробах" 1917); а у Ш-а добровольцы в Новочеркасске (ТД-6:4 -- речь от автора! -- посмеиваются) над стремлением Краснова к автономии и над слабостью его по части восстановления казачьей старинки; и там же, но в прямой речи: (7:10) всё на старинку сбивается; (7:15) Казаки подавленно молчали, потом загомонили все сразу, разноголосо и глухо: # -- Опять старинка зачинается? -- Как ни странно, в ДС это слово имеет только значение "старинная казачья песня" -- правда, и в этом значении оно присутствует, но -- лишь в живой речи у Ш-а, в его письме Фадееву (28.1.1932), а также у К-а, в "Офицерше" (1912): -- Нынче ведь все с гармоньями гульба-то... -- кричал он в промежутках служивому, -- и песни пошли, слухать не хочется! С прибавками, забыли старинку-то... Зато по СРНГ, стари"нка -- в сочетаниях старинкой держаться -- "придерживаться старых обычаев, нравов" Омск. 1973; соблюдать (поддерживать) старинку "сохранять обычаи, традиции старины" Иркут. 1918, Новосиб. 1979. Донских употреблений у слова нет; из Рязанских есть только "несовременная, старинная одежда" Ряз. 1960. -- Неужели признать, что и это слово, скорее всего, взято Ш-м у К-а?
       Трю"хать -- "трястись": у К-а 3 раза ("В глубине" 1913 и "Обвал" 1917). У Ш-а только в "Нахаленке" (1925).
       Тюгулёвка -- или, по ДС, в написании тигулевка [тюгулёфка, тягулёфка] -- т.е. "тюрьма": у К-а трижды ("Из дневника учителя Васюхина" 1903; "Будни" 1911; "После красных гостей" 1919); но Ш-ым писалось иначе, чем у К-а, только тигулевка (2 раза), оба в ТД (2:7 -- так и в черновике, с.34; и еще в 8:7 -- у последних частей черновиков нет).
       Тюлюпа"ть / дотюлюпать / дотюпать / телипать / телепать -- "идти, тащиться (дойти, притащиться) с трудом" (по ДС, теле"пать / телепаться -- "идти медленно"): у К-а дважды -- в формах дотюлюпаем ("В глубине" 1913) и тюлюпать ("Душа одна" 1915); у Ш-а -- однажды, в ТД (7:9): Косоруких в строй берут, хромых берут, косых берут, грызных берут, всякую сволочь берут, лишь бы на двух ногах телипал; но есть у него в том же значении и в форме дотюпать (по ДС -- "добрести, дойти с трудом"; у К-а нет) -- в "Родинке" (1924) и в письме жене того же года. Есть, как будто, пример и в НК, но он в тексте, написанном позже К-го, и в иной форме написания, а также очевидно и в ином значении: Прилаженный к плечам мешок смешно телепался по спине (Н.Ларионов. "Тишина" 1925). Ср. по ДС, телепаться еще и -- "качаться, болтаться".
       На самом деле, можно перечисление продолжать и продолжать: примеров много. Отмечу только, что почти в половине случаев (в 9 из 20) приведенные совпадения относятся к тем частям ТД, которые вышли позднее 1929 года или к иным более поздним Ш-м текстам[30]. При том, что никакой специальной выборки мной не делалось, это говорит все-таки в пользу того, что в частях романа, изданных первоначально (1928-29) и подвергавшихся, как можно думать, в наименьшей степени правке со стороны Ш-а или его редакторов, совпадения в диалектной лексике не так существенны, как в частях, выходивших позднее. Опять-таки, на мой взгляд, Ш намеренно вводил в свой текст как можно больше местных словечек, насыщая его "орнаментализмами". Вот еще один пример этого:
      
       Посну"ть -- "заснуть, уснуть" Ворон. 1849, Ряз. и др.[31]: в ТД (7:26) -- А ну, открывайте! А то дверь сломаем! Поснули, проклятые!.. В тексте же К-а полицейский урядник доверительно рассказывает автору, за которым по долгу службы вынужден следить, когда станичная "интеллигенция" собирается на товарищескую пирушку: Мы с Авдюшкиным вчера на пузе до самых кочетов лежали под вашим забором... Конечно, поснули... ("В глубине" 1913). При этом само слово встречается и у других авторов в НК, например, у Лескова: Всю эту ночь у Прокудиных пили да гуляли, и поснули, где кто ткнулся, где кому попало ("Житие одной бабы" 1863), так что оно у исследуемых авторов оказывается неуникальным. Здесь мы видим весьма характерное использование Воронежского (или Рязанского) диалектизма вместо казалось бы "родного" для обоих, Донского. К много ездил по стране, особенно в годы между двумя революциями, -- а Ш учился в гимназии в городе Богучаре, что входил тогда в Воронежскую губернию. Отец его, Александр Михайлович Шолохов, имевший в Кружилине, где и родился писатель, мануфактурную лавку, приехал на Дон еще мальчиком -- вместе со своим отцом, дедом писателя, купцом 3-й гильдии Михаилом Михайловичем, -- а тот перебрался туда с целым кланом своих родственников из Зарайска[32] (город ныне Московской области, который ранее относился к Рязанской, лежа на их границе). Так что в речи Ш-а мы закономерно находим черты как Рязанских, так и Воронежских говоров.
      
      
      
      
       §2. Совпадения "фольклорно-идиоматические" (16 случаев)
      
      
       Без Нестера десятеро -- "и так слишком много, достаточно". Встретилось по одному разу -- у К-а и у Ш-а, оба раза в прямой речи; выражение взято из их общего пословичного фонда, ну, или заимствовано Ш-м у К-а. Вот у К-а: -- Нужен еще... черт-то... Без Нестера десятеро... ("Мельком" 1914); в ТД: (4:9) -- Моя волчиха не приедет, отроилась. -- Там у ней без Нестера десятеро![33] Смысл пословицы (ее в словарях найти не удалось) по-видимому, таков: "и так слишком много, чересчур тесно"[34].
       ?-Выше (сбруи / чуба / пупа) не прянешь -- соответствует хорошо знакомому общерусскому выражению Выше головы не прыгнешь -- у К-а встречаем в трех вариантах: Выше сбруи не прянешь ("Будни" 1911); Выше пупа не прянешь..." ("Отец Нелид" 1913) и Выше чуба не прянешь ("Ползком" 1916 -- подробнее пример будет ниже)[35]. Тут у К-а на заднем плане очевидно везде используется народная поговорка, с заменой прямого слова как неприличного -- эвфемизмом[36]; в "Ползком", казак, сидящий на карауле у снесенного моста "для опасности" и отговаривающий автора от переправы через реку, произносит: -- Вашескобродь, позвольте доложить: выше чуба, извините, не прянешь. (Почему бы иначе он тут извинялся?) Вот и у Ш-а тоже трижды, но везде в одной и той же форме, скорее всего, также эвфемистической -- один раз в ДР и дважды в ПЦ. Вот как то же выражение звучит в ПЦ -- слова Давыдова обращены к Нагульнову (1:28): -- А ошибки свои признаёшь? Я, например, свои признаю. Против факта не попрешь и выше кое-чего не прыгнешь. Я не только признаю, что мы пересолили, обобществив мелкий скот, телят, но и буду исправлять свои ошибки. Второй раз -- в словах деда-Щукаря (2:16) -- Так и пропала моя хорошая мысля ни за понюшку табаку... А что поделаешь? Выше кое-чего не прыгнешь... И в третий, практически в той же самой форме, что в двух других местах, в ответе на слова донпродкомиссара, с упреком, "...Очень вы, товарищ Медведев, низко живете". -- собеседник, отвечая, плечиком дергает: низко, мол, но ничего не попишешь, выше того, сего не прыгнешь ("О Донпродкоме..." 1923-25). Оба писателя очевидно опираются на один и тот же фразеологизм, с заменой обсценного слова. В словарях выражение отсутствует. Это говорит о возможном бытовании в Донской языковой среде неизвестной словарям пословицы с озорным содержанием. В текстах НК нечто похожее встречаем около 30 раз, но только в иной измененной форме, именно в составе речения "прыгнуть выше головы / самого себя" или построенных на их же основе: Выше своей головы не прыгнешь (Н.Бердяев "Философия свободы" 1911); или: нельзя прыгнуть выше своих ушей.... (Н.И. Бухарин "Путь к социализму..." 1926); или же в поговорке: Выше меры конь не скачет (не прянет) -- значение: "больше своих сил, возможностей не сделаешь"[37].
       ?-Дубовый крест заслужишь / хрэст заробишь, дубовый -- т.е. "умрешь": у К-а -- только "В гостях..." (1919), как издевательское пожелание: -- Ну, ежели так -- я один поеду, -- стыдней будет вам... # -- Езжай, если охоту имеешь. Авось дубовый крест заслужишь... ; у Ш-а -- в ТД и тоже с издевкой, когда Гаранжа говорит Григорию: (5:23) -- ...Служи, козак, служи! Ще один хрэст заробишь, гарный, дубовый...
       ?-Именья всего -- песок да каменья / именья -- одни каменья -- т.е. видимо, "человек бедный, нищий". Один раз -- у К-а ("Мельком" 1911): Прохожу мимо благодушно настроенной кучки людей в разнокалиберных костюмах (....) # -- Всяк по своему делу -- министра! -- говорит соломенная шляпа. (....) # -- И голос дозволительный, а именья всего -- песок да каменья. Дважды у Ш-а -- один в ДР: Именья -- одни каменья, а хату и подворье еще до смерти мать пораспродала соседям.... ("Алешкино сердце" 1925). Фактически повтор того же и в ПЦ (1:11) У нас именья -- одни каменья, не подживешься дюже!
      
       ?-(Блины / блинцы) с каймаком (есть / исть / трескать) -- т.е. как сравнение с чем-то очень приятным[38]. У К-а следующее говорится о кошении травы: она и режется не чутно... и косить ее приятно, как блинцы с каймаком есть ("В глубине" 1913); у Ш-а словосочетание встречаем трижды в ТД: -- К масленой блины с каймаком будем исть! (5:13); блинцы с каймаком (5:14); блинцы с каймаком трескать (6:63). Еще один раз -- в ПЦ: блинцов с каймаком тебе забажалось[39]. Ну, а в НК -- только уже сильно позднее ТД и не во фразеологическом значении: А на закуску -- тонкие кружевные блинцы с каймаком (Борис Екимов "Пиночет" 1999).
       ??-Камень и то с жару лопается / От жару ить и камень лопается -- в обоих случаях -- жалоба: в тексте К-а оставленная мужем жена говорит собеседнику: Камень и то с жару лопается, а ведь я человек... ("Будни" 1911); у Ш-а -- в ТД (8:7) -- Григорий рассказывает Прохору о том, как служил у красных: Остатнее время я этого недоверия уже терпеть не мог больше. От жару ить и камень лопается. И лучше, что меня демобилизовали. -- Вообще-то вполне возможно, что в обоих случаях двум разным авторам, носителям общего диалекта, приходят на ум одинаковые идиомы, т.е. один и тот же "подручный" способ оформления смысла.
      
       ?-Муха не пролетит -- у К-а трижды в однотипных ситуациях, в прямой речи: Ругаются оба -- муха не пролетит ("Шаг на месте" 1907) -- т.е. "так сильно, так густо (в воздухе) от ругательств, что даже..." ; Сурьезный генерал... Бывало, начнет обкладать -- муха не пролетит!.. ("Счастье" 1911) ; Там так матюжит -- муха не пролетит... ("В глубине" 1913). У Ш-а -- только в ПЦ (2:16) -- также в ситуации ругани, в прямой речи: Ну, Макарушка и возблагодарил... Эх, как вскочит со стулы! Как пужнет меня матом! "Ты, -- шумит на меня, -- чем ни больше стареешь, тем больше дуреешь! У тебя заместо головы порожний котелок на плечах!" А сам за каждым словом -- и так, и перетак, и разэтак, и вот так, -- муха не пролетит! И везде в конце фразы, так сказать, в ее "рематической" позиции. В отличие от этих контекстов, в НК -- совсем в других значениях, более принятых в русском языке, а именно: "так тихо, что, казалось бы даже..." -- ср. у Гоголя или у Писемского: Всё было тихо, так что, кажись, ни одна муха не пролетела ("Пропавшая грамота" 1831-1832) ; -- Чтобы муха пролетала, слышно у меня было! (Писемский "Тысяча душ" 1858). Специфического для К-а и Ш-а значения по СРНГ не зафиксировано, однако в ДС значится именно оно, совпавшее у Ш-а и К-а (ср.: муха не пролетит -- "о сильной брани")[40].
       ??-Мысленное (ли) дело / (разве / рази) мысленно: по разу у К-а и Ш-а: -- Да все равно тут не пройдете! Рази мысленно? Сматывайте удочки!.." ("Мельком" 1914). В ТД (6:19): -- ...Да разве это мысленное дело -- всех сравнять? Этот пример первое употребление сочетания, в романе оно повторяется еще дважды, все случаи -- в прямой речи. 19-я глава 6-й части опубликована в 1932-м. В НК встречается ранее Ш-а, но позднее К-а: Разве это ж мысленно получать такие алименты с порядочного гражданина, который, в общем, не виноват? (В.П. Катаев "Ребенок" 1929). Возможно, Катаев взял это выражение у К-а, но Ш скорее всего породил самостоятельно.
       ??-Наше дело -- телячье: выражение видимо имеет отношение к тому, что в русском языке иначе называется телячьей памятью (согласно ДС, так "говорится о забывчивости человека"), вероятно это то же, что телячьи -- или даже куриные -- мозги. Ср. в пословицах, у Даля: Обычай бычий, а ум телячий; Не суйся в волки с телячьим хвостом! Коннотации телячьего -- "глупый, не умеющий за себя постоять"[41]. Однако у К-а несколько иначе: у него говорится не о мозгах, а -- о каком-то конкретном деле, в частном случае, например, о плохо сплетенной корзине: -- Рассохлась -- дело телячье, -- сказал деловым тоном Алеха ("Сеть мирская" 1912): т.е., по-видимому, "дело плохо, никуда не годится"); или в другом тексте: -- Дело-то наше телячье, -- вздохнул он, -- какие мы народы? Кабы мы народы чистые! А то... навоз в человечной шкуре... ("Тишь" 1914). В ТД поговорка употребляется трижды, практически всегда в одном и том же неизменном виде, но с дополнением: -- Наше дело телячье -- поел да в закут (4:19 -- так же и в черн., с.117; и также в 6:25 и 8:4); а в ПЦ (2:2) в другой форме, более близкой общеязыковому значению: Не твоего телячьего ума делоСр. в НК: Очень хорошо помню, как Тургенев горячо доказывал Некрасову, что в одной строфе стихотворения: "Не знаю сам, что буду петь, -- но только песня зреет! " -- Фет изобличил свои телячьи мозги (А.Я. Панаева "Воспоминания" 1889-1890)[42]. Кроме того у К-а есть и еще сочетания с этим же словом: телячий постав (о передних ногах у коня, т.е. плохой постав; телячьи вагоны (т.е. неудобные, такие, в которых все набиты, как телята, битком). Но в ТД и ранее, и позже в тексте встречаем еще и другие маркеры словосочетаний -- телячьи глаза (3:2; 3:5; 3:10; 5:23), вылезшие из орбит телячьи глаза (3:5); телячье-ласковые глаза (3:2; 3:20; 6:9); телячья моча (6:38) -- совпадений по этим сочетаниям с К-м нет, а исходное совпадение можно объяснить единым происхождением, из диалекта.
       ??-Не кругло -- "плохо, неудачно, не складывается": у К-а трижды и все случаи в прямой речи ("Будни" 1911; "Спутники" 1911 и "Мельком" 1914); в последнем очерке: -- Пусть живут, как могут! Конечно, не кругло будет... И сейчас -- не мед; в ТД -- 1 раз: в последней части (8:12) возмущенная казачка показывает зад Фомину, который грозится выпороть ее при всех за сочувствие большевикам: -- Меня?! Пороть?! В носе у тебя не кругло!.. (первоначально в той же форме было еще и в ДР: В носе у них не кругло, товарищ Ленин! -- "Нахаленок" (1925). Мне кажется, это также говорит в пользу независимого порождения общего выражения обоими авторами -- из единого диалекта.
       ???-Осушить -- у Ш-а встречаем диалектное осушить ноги, по ДС -- "долгой ходьбой натрудить, натереть", или "отбить"[43]: первоначально выражение появляется у него в "Червоточине", так же в ситуации спрыгивания с повозки, затем -- единственный раз -- в ТД, в эпизоде когда Мелеховы, на тарантасе, приезжают к Коршуновым -- сватать Григория за Наталью: (1:18 -- так и в черн., с.65) Пантелей Прокофьевич прыгнул с сиденья молодым петухом; хотя и осушил ноги, но виду не подал и молодецки зачикилял к куреню. У К-а этот глагол используется единственный раз и тоже в авторской речи ("В глубине" 1913), но скорее -- в традиционном значении, поскольку речь тут о материнских слезах: Забыть вас не забудешь, но ни утишить, ни осушить вас нечем.... По НК в диалектном значении нигде не встречается.
       Подходи видаться[44]. Выражение используется у К-а не менее пяти раз ("На тихом Дону" 1898, "В глубине" 1913, "В сугробах", 1917"Мельком" 1917[45], "В углу" 1918) -- причем во всех случаях только в ироническом смысле. В этом контексте оно означает, что общение практически невозможно, бессмысленно. Но при этом ни ДС, ни СРНГ иронического употребления не фиксируют, возможно, оно привнесено исключительно самим автором. (Согласно СРНГ, видаться -- это "здороваться" Ворон. 1852; или даже "целоваться при встрече, провожании" Казан.) Во всех случаях смысл можно описать так: "поглядеть-то можно, а взять -- не возьмешь, не подступишься"[46]. Сравним с контекстом очерка "Мельком" 1917, где речь идет о дороговизне при спекуляциях хлебом: -- За мучицу и сейчас по четыре рублика лишь поджикивают. "Подходи видаться"... Богачи наши как с цепи сорвались[47]. -- Практически то же выражение и в ТД, но единственный раз и уже в несколько измененной форме -- приходи видаться -- хотя все-таки в том же ироническом употреблении: (5:25) Гололобый солдат, в полуистлевшей зимней папахе, помог Бунчуку установить пулемет, остальные устроили поперек улички нечто вроде баррикады. # -- Приходи видаться ! -- улыбнулся один бородач, поглядывая на близкое за бугорком полудужье горизонта. # -- Теперь мы им сыпанем! Подобное совпадение, на мой взгляд, не может быть случайным. Его приходится отнести к тем случаям, которые в своей массе свидетельствуют в пользу активного использования Ш-м текста/ов К-а[48].
       ??-По-кочетиному / по-кочетовому -- "по-петушиному"; у К-а дважды, оба раза в прямой речи и при сходных обстоятельствах (описание мужского хвастовства). Первый раз в поезде офицер делится с попутчиком соображениями об искусстве обращения с женским полом: на эти на современные фасоны с настроением, томлением, умилением и прочими вывертами я не мастер... Я -- по-кочетовому: раз! два! под ножку и -- готово!.. Глазомер, быстрота и натиск! По-кочетовому... ("Спутники" 1911). И второй раз, когда герой осуждает кого-то, кто по его мнению не умеет жить правильно: Начнет с своими настроениями, умозрениями! "Шиповник алый, шиповник белый"... Плюшки-рюшки, веечки-подбеечки... Из-за баб плачет... Говорю ему, -- да чего ты, черт паршивый? Живи ты по-кочетовому... по-арцыбашевски... и вся недолга!.. Так нет! -- "Ты -- говорит -- животное". ("Тишь" 1914). Если искать в СРНГ, там в точности совпадающего с К-м прилагательного не находим, а есть только: кочето"вий -- "свойственный петуху" Влад. (!) -- Как известно, К бывал во Владимирских землях, в частности, путешествовал по этим местам на лодке[49]. У Ш-а мы встречаем похожее слово, но только в форме -- кочети"ный. Тот же словарь, при том же значении, дает ему другие пометы: Даль (б.у.м.[50]) Кур. Ряз. Ворон. Нижег. -- Слово также не собственно Донское, но близкое, с одной стороны, потенциальным языковым навыкам отца Ш-а Александра Михайловича Шолохова ("бизнесмена", или шибая, как говорили в разные эпохи), выходца из Зарайска, ну, а с другой стороны, также и самому Ш-у, проведшему "почти три года" -- с 3-го по 5-й класс, 1916-1918, в Богучарской гимназии. Итак, кочетиный более соответствует Ш-у варианту "охвата" диалекта, нежели К-у. Слово в этой же форме у Ш-а 4 раза, из них трижды -- в ТД. Первый раз старик Мелехов, встречая сватов, (1:15) поджимает ногу по-кочетиному: Вошел он в курень почти вместе с Ильиничной. Ему невыгодно было стоять рядом с женой, была она выше его на добрую четверть, поэтому он ступил от порога шаг вперед, поджав по-кочетиному ногу. -- Однако в черн., с.52, этого еще не было, а было так: [ступил от порога шаг вперед, поджа ногу[51]]. Само же слово появляется в чистовике, с. 53: [по кочетиному[52]]. Во второй раз: (1:21) Ты, Гришка, не робей! Голову по-кочетиному держи, что насупонился-то? -- здесь уже так и в черн., с.74. (Кстати, то же самое выражение было и раньше в ДР -- только там соответствующим образом держит голову один из героев рассказа "Червоточина" 1926). И в третий раз (2:17), когда жеребец под Григорием (...) взыграл и пошел боком, по-кочетиному неся голову -- так сразу и в черн., с.70. Встречаем просто как прилагательное его множество раз и в ПЦ, в форме кочетиный (1:12, 1:17, 1:19 -- трижды, 2:16, 2:19 -- дважды). В НК слово тоже встречается, и тоже в форме Ш-ой, а не К-ой! -- лишь однажды, у Бунина: Слово слову розь, а тут не иначе, как кочетиное слово было! ("Сила" 1911). Таким образом, совпадение здесь неполное, к тому же сочетание нельзя считать уникальным, так что оно -- не слишком весомый вклад в пользу версии о заимствовании рукописи: разве что допустить, что новый автор все чужие написания старательно выправлял по-своему.
       По ноздри. Специфически Донским оказывается и общее для К-а и Ш-а выражение по ноздри (согласно СРНГ -- "сильно, по горло" Дон. 1975; возможно еще и с оттенком "свыше всякой меры")[53]. И у К-а, и в ТД оно встречается по три раза и везде в прямой речи: -- Двадцать-то пять и то по ноздри, а то сотенный билет ("Товарищи" 1909); но при этом в ТД только в последних 7-й и 8-й частях: (7:11) у них на каждый взвод по ручному пулемету да патронов по ноздри (также в 7:17 и 8:6). Само же это слово ноздри употребляется у Ш-а очень широко, практически на каждом шагу -- многие из выражений с ним выступают характерными маркерами его стиля: (бить / шибать) в ноздри, хватать ноздрями -- (воздух или запах), (двигать / ворочать / шевелить) ноздрями, (вздрагивать / дрожать / подрожать) ноздрями и особенно -- раздувать ноздри (последнее уже в ранних рассказах "Червоточина" и "Нахаленок"). Само слово ноздри -- в целом и так достаточно употребительное в НК (но практически не употреблявшееся у К-а), Ш делает для себя ключевыми, превращая в некий серийный маркер своего стиля. Приведу лишь начальные примеры выражений с этим словом из ТД, рассмотрев параллельно, где возможно, черновик с вносимой в текст правкой: (1:3) Аксинья, двигая ноздрями, резко дышала -- в черн., с.16, было: [Аксинья промолчала.раздувая ноздри дышала Полуоткрыв рот, жадно хлебала воздух.][54]; (1:4) Дуняшка стала посреди база, раздувая ноздри , как лошадь перед препятствием -- однако в 1-м черн., с.19, было не совсем так, а с правкой: [оглядывая.... широко открытыми глазамидвигая раздуваяноздрями остановилась посреди двора.], но во 2-м черновом и в чистовом (с.16 / с.16) -- уже так, как потом будет в печатном тексте, без исправлений[55]. То есть в обоих случаях выражения с "ноздрями" привносятся в текст скорее всего самим Ш-м. Это подводит к следующей интересной теме, о ней следует говорить особо: переделка, или "переиначивание" на свой манер чужих выражений, с изготовлением того, что может быть названо "серийным маркером".
       ?-Ряд рядом[56] -- уникально совпавшее фразеологическое выражение у одних только у К-а и Ш-а во всем НК. По СРНГ, ряд ря"дом употребляется в двух значениях -- 1) "рядом, в непосредственной близости" и 2) "как полагается, чин чином", оба зафиксированы как Дон. 1975. И у К-а, и в ТД именно в этом последнем значении они и встречаются, но только по одному разу: Взяли бы мы с тобой бутылочку водки да поставили, также бы ряд рядом пили, как и все, и никто бы тебя за чужого не считал ("На Тихом Дону" 1898). -- И в ТД (7:8) Совсем недавно Пантелей Прокофьевич чувствовал себя в доме полновластным хозяином, все домашние ему безоговорочно подчинялись, работа шла ряд рядом, сообща делили и радость и горе, и во всем быту сказывалась большая, долголетняя слаженность.[57]
       Отметим, что здесь уже преобладающее большинство -- т.е. 9 из 16 перечисленных случаев (я прибавил сюда и рассмотренный ранее фразеологизм рог с рогом) -- имеют формальные пересечения именно с первыми частями ТД или с еще более ранними текстами (ДР), опубликованными до 1930 (1923-- 1929). И все-таки наиболее убедительно свидетельствуют в пользу заимствования Ш-м из прозы К-а, на мой взгляд, -- лишь уникальные совпадения вполне тривиальных сочетаний, которые обнаруживаются не в речи персонажей, но в авторской (о них ниже). В заключение этой главки еще один пример, характеризующий расхождения К-а и Ш-а -- даже в передаче как будто одного и того же, своего собственного, Донского выражения:
       Об дорогу встречаем у К-а в 6 разных тестах, причем в большинстве из них именно в речи авторской: двухсотенная толпа, рассыпавшаяся об дорогу и по полю ("Жажда" 1908); пятно, бежавшее об дорогу ("Спутники" 1911) или домики, рассыпанные об дорогу, ("Мельком" 1911); далеко протянулись об дорогу елочные насаждения ("Группа Б" 1916) -- последнее означает, очевидно, "вдоль дороги, по обе стороны от нее". В Донском диалекте предлог "об" может соответствовать предлогам по, на, около литературного языка (в СРНГ с такими примерами: живет об Дон, об лес). Надо думать, что К просто не замечал, что это выражение в его речи -- диалектное? -- Но вот у Ш-а сочетаний вида об дорогу, насколько я знаю (проверяли и по рукописи), не было. Есть только некий их отголосок: вместо предложного сочетания в ТД находим прилагательное -- обдонские (горы, леса, хутора, отроги, бугор, перевал, гребень) и имя собственное Обдонье (как с заглавной, так и со строчной буквы). Есть и производное от них, существительное обдонцы, т.е. живущие по берегам Дона, насельники этих мест: -- У меня ить обдонцев мало, имей в виду. А казаки с Чиру -- не пловцы (ТД-6:53). Но ни тех, ни других, ни третьих, в свою очередь, не было у К-а. Во всяком случае, это снова тема неточных совпадений, а мы все-таки сосредоточимся на более точных, уникальных:
      
      
      
      
       §3. Совпадения простых слов и сочетаний, из авторской речи (6 случаев)
      
      
       Безмолвствовала степь -- у К-а: торжественно безмолвствовала степь ("Камень созидания" 1918); у Ш-а тоже единственный раз: величественно безмолвствовала степь (ТД-6:2). -- При этом само сочетание безмолвствовала степь уникально; в НК из близких имеется только: Торжественно безмолвствует недосягаемая лазурь небесной тверди.... (П.И. Мельников-Печерский "В лесах" Кн. 2, 1871-1874), но со степью сочетания нет -- т.е. совпадение неполное, хотя возможно, что сам К синтезировал это клише, читая "В лесах". А от К-а сочетание прямиком перекочевало в текст ТД.
       Взмесить / взмешивать (грязь). У К-а трижды: приходилось попадать босыми ногами [в коровий помет], взмешивая золу и пыль ("Товарищи" 1909; грязь, которую взмесили в городе, еще не подсохла ("Мельком" 1914); вся дорога была пересыпана [снегом] и взмешена ("За Карсом" 1915); а у Ш-а -- целых 5 раз, в том числе 4 -- в ТД (2:10; 3:2; 3:10; 4:3), а перед этим было еще и в ДР: Взмешенная грязь по дороге после дождя вспухла кочками ("Путь-дороженька" 1925). Вряд ли это у них слово диалектное, так как по СРНГ у слова взмесить -- только значение "больно побить, поколотить" Костр. 1896.
       Облупленная церковка / церквушка -- дважды у К-а: нет на свете краше (...) облупленной станичной церковки ("В глубине" 1913) и еще раз в "С дороги" 1915; у Ш-а -- только в ДР: площадь с облупленной белой церквушкой ("Батраки" 1928).
       Сизая полынь / сизый полынок: у К-а говорится про тюльпаны -- среди сизых пучков густо пахнущей полыни ("Счастье" 1911); у Ш-а четырежды и все случаи -- в ТД: (5:31) Валет (....) не упал, а как-то прилег, неловко, лицом в сизый куст полынка ; (7:22) тускло белела отцветшая сизая полынь ; и еще в 8:6, а также (4:21) за полынной сизью оснеженного горизонта, искрился и багряно сиял дымный распластавшийся в полнеба закат.
       (Укачивает / укачала) езда -- по одному разу у К-а: Ровный, влажный шелест колес по грязи навевает дрему, -- укачивает езда ("Ползком" 1916) ; -- и у Ш-а, только в ТД (6:4): Алексеев, поздоровавшись с присутствующими, присел к столу; подперев сухими белыми ладонями обвислые щеки, безучастно закрыл глаза. Его укачала езда в автомобиле.
      
       Упрекающий взгляд / (смотреть) упрекающим взглядом -- у К-а 7 раз: "Шквал" 1909; "На речке лазоревой" 1911; "Будни" 1911; "Офицерша" 1912; "Тишь" 1914 (здесь дважды); Он поднял плечи и жалобно упрекающим взглядом посмотрел на нас ("Мельком" 1913); у Ш-а единственный раз -- в ТД-5:10 (разговор офицеров, конвоирующих Подтелкова к месту суда): -- Благодари бога, что живой останешься... Моя бы власть -- я бы тебе, хамлюга... у-у-у, падаль! # Его остановил упрекающим взглядом другой, помоложе.
       (Щупать девок / заигрывать с девками) в церковной ограде. У К-а -- один раз в рассказе священника о том как он пытался в деревенской церкви взывать к совести своих прихожан, проповедуя воздержание от пьянства: а молодежь в это время толчется где-нибудь в ограде, с девками заигрывает... ("Без огня" 1912). Также единственный раз и у Ш-а, в ТД, но только в авторской речи (2:16, за 1,5): а в ограде парни щупали повизгивавших тихонько девок, целовались, вполголоса рассказывали похабные истории. И ограда в обоих случаях имеется в виду церковная!
      
       При проверке по НК ни одного из подобных сочетаний мы не находим. В целом здесь 6 из 6 случаев совпадения -- именно по ранним частям ТД (или ДР), иначе говоря, текстам, к которым более всего и могла быть причастна "рука" К-а. Так же, как многие другие аргументы, это говорит, на мой взгляд, в пользу последующей более внимательной правки первоначально К-го текста вторичным автором, Ш-м, -- для того чтобы в романе нельзя было узнать оригинал, чтобы последний, так сказать, из-под нового текста "не просвечивал" бы. Если же придерживаться прямолинейной версии "кражи", или перепечатки чужой рукописи, без какой-либо правки (тем более с внесением "порчи", ошибок, неправильных прочтений итп.: ср. Бар-Селла, АЧ и др.), то в рукописи должно было бы остаться гораздо больше следов от этого -- характерных маркеров прозы К-а.
      
      
      
      
       §2-3а. Совпадения комбинаторно-ситуационные и "квази-сюжетные"
      
       (8 случаев)
      
      
      
       Иногда совпадающие сочетания возможно увидеть только с огрублением -- до комбинаторной перемены мест слов-компонентов сочетания. Так, например, в:
       ?-(Аполеты -- или, с написанием: еполеты) на грудях[58]. Это совпадение единичное -- один пример у К-а: со слезами в голосе говорил Брагину девяностолетний дед, почти слепой, тыча пальцем в нос Стесселю, повешенному под кривым зеркалом: -- г-ги-рой! плечи аж ломятся от аполет... на грудях заслуги, ленты... ("Шаг на месте" 1907). Также один пример и у Ш-а -- в ТД (6:46, где дед Гришака обращается к Григорию): Шинелка одна на тебе мазаная, в грязи, ни висячей еполеты нету, ни белых шнуров на грудях. Одних вшей, небось, полны швы. Но в той же части ТД, в авторской речи, встречаем и в нормативной форме эполеты (6:1, 7:12), а в последней части (8:16) та же нормативная форма еще и в прямой речиВозможно, само совпадение обусловлено просто контекстом (перечисление знаков отличия, которые и видны бывают -- только на груди) и таким образом чисто случайно? Но тем не менее сочетание искаженного аполеты / еполеты вместе с на грудях встречается только у К-а и Ш-а. Первое из слов есть в СРНГ, но там все-таки в другой форме: аполе"торы -- Дон.[59] и такового нет ни у К-а, ни у Ш-а. Отдельно же сами по себе аполеты у К-а -- в целом более 10 раз[60].
      
       ?-Белые барашковые (облака / облачка) -- этот маркер, ключевое словосочетание К-а, повторяется у него по крайней мере трижды: в этом матовом ночном свете, когда луна скрыта за белыми, барашковыми облачками... ("На тихом Дону" 1898); там же, но уже при описании неба -- и не ночью, а днем: знакомое голубое, жаркое небо с белыми барашковыми облачками над всем этим; и еще: Сквозь белые барашковые облачка голубело небо ("Мельком" 1914); у Ш-а -- только в 6-й части ТД, но дважды: (6:36) Небо было по-летнему высоко и сине, и по-летнему шли на юг белые барашковые облака ; (6:39) огромным волнистым покровом распростерлись над землей белые барашковые облака. По НК точного совпадения ни у кого мы не находим, лишь синтаксически наиболее близкое -- у Льва Толстого: подумал он, глядя на странную, точно перламутровую раковину из белых барашков-облачков, остановившуюся над самою головой его на середине неба ("Анна Каренина" 1878). (Возможно, данное сочетание было взято К-м еще у Толстого, но все же более вероятным мне представляется, что Ш позаимствовал его из текста К-а.)
       ?-(Изумленно-почтительный -- или -- почтительно-изумленный) взгляд: встречается всего лишь по одному разу -- у К-а: Обывательский комитет проводил его почтительно-изумленном взглядом ("Мельком" 1917)[61]; и у Ш-а, но тут -- в "перевернутом" виде: (4:4) Григорий всюду, даже в семье, ловил боковые, изумленно-почтительные взгляды -- его разглядывали так, как будто не верили, что он -- тот самый Григорий, некогда своевольный и веселый парень (так же и в черн., с.33)[62].
       ?-Разномастный, разновозрастный + (толпа / казаки) + (рельсы / поезд)[63]. По разу -- у К-а: На рельсах осталась разномастная, разновозрастная толпа. Все больше женщины и дети, изредка старики в дубленых тулупах ("Около войны" 1915); -- и у Ш-а, только в ТД (6:11): Ждали поезда. Около вокзала топтались и дули на посиневшие пальцы музыканты военного оркестра. В карауле живописно застыли разномастные и разновозрастные казаки низовских станиц. В ближайшем по структуре сочетании, по НК, -- так, да не совсем: Как сейчас вижу эту разношерстную и разномастную толпу добровольцев, состоявшую главным образом из отставных солдат (Д.Н. Мамин-Сибиряк "Черты из жизни Пепко" 1894).
       ?-(Разуйте глаза / разуй гляделки) + (огонь / огни)[64]. В рассказе "Группа Б" (1916) у К-а двое смотрят на вражеские окопы в темноте: -- Это что за огни? # -- Где? # -- Где! Разуйте, пожалуйста, ваши глаза: во-он! во-он!..); у Ш-а единственный раз -- в ТД: подобный диалог происходит в ситуации балагурства при прикуривании: (3:7) -- Дай, дымнуть, а? # -- Чужбинник, дьявол, с длинной рукой -- под церкву! # -- Гля, служивые, у Федотки и плям хорош, а куру нету. # -- Одна пепла осталась. # -- Тю, брат, разуй гляделки, там огню, как у доброй бабы! # Лежали на животах. Курили.[65] -- в черн., с.35-6: [чужбиник (...) -- Угости, кум, огоньком, ох-хо-ха. # -- Плям хорош, а куру нету. # -- Там Одна пепла осталась. # -- Што ты, братушка! Там огню, как у доброй бабы] -- то есть первоначально в рукописи выражения "разуй гляделки" вообще не было: оно появляется лишь в чистовике, на с.5. -- Так что же? Неужели Ш редактирует роман, как бы сверяясь с оригиналом К-а, заглядывая в него? -- Вряд ли, скорее, просто вводит при правке это выражение самостоятельно. Но другого такого же в НК сочетания выражения "разуй глаза / гляделки" со словом "огонь" нет, а есть только без его упоминания, у Мамина-Сибиряка: -- А ты разуй глаза-то сперва... Где пропадал, путаная голова? ("Золото" 1892).
       Узкий усынок[66]: усы"нок -- слово диалектное, существующее в нескольких значениях, по ДС: 1. "узкая длинная заводь" или 2. "продолговатый песчаный островок" или даже 3. "мыс между двумя сливающимися реками"; у Ш-а оно только однажды, в ТД: Григорий переехал вброд (6:61) узкий усынок озера; и у К-а, только в позднем тексте "В гостях у товарища Миронова" (1919), где два употребления слова стоят рядом: В одной руке у нас озеро или затон, с другого боку -- река Медведица. Место узкое, усынок, думаем, -- застава тут не должна быть. Крадемся этим усынком, к каждому шороху прислушиваемся. Само по себе совпадение уникальное, к тому же двойное, "комбинационное": узкий + усынок (но только при этом в ТД само диалектное слово использовано очевидно в первом значении, а у К-а -- во втором или даже скорее в третьем).
       ?-Шоколад + грязь, или: (глянец / глянцевая шоколадная / шоколадного цвета / коричневая) + (глина / жижа / муть / мутные пятна / пюре / броня)[67] -- у К-а это опять-таки явный маркер, повторяющийся в текстах не менее 7 раз! ("Офицерша" 1912, "Мельком" 1914, "В Азербайджане" 1915 -- дважды, а "Группа Б" 1916 -- даже трижды), один из примеров: Шипя шоколадною грязью, жужжа, брызгаясь, пронесся автомобиль; у Ш-а всему этому многообразию соответствуют два примера и только в ТД, но в обоих случаях уникальная К-я метафора (отождествление шоколада и грязи, или глины, которого ни у кого больше нет, по НК) разрознена, т.е. в ней шоколад и грязь лишь со-присутствуют в тексте, находясь рядом, но ни одно из прежних К-х выражений все же буквально не повторяют. -- Во время трудной беседы со сватом (3:17) Пантелей Прокофьевич давил в горсти очищенную конфету. Шоколадная вязкая жижа ползла у него меж пальцев. Он вытер ладонь о коричневую крошкую глину насыпи, молча стал закуривать.[68] Второй пример -- про Валета (4:3, через 2 с.,) смуглый молоденький прапорщик... развертывал, вынимая из планшетки, шоколад (мокрые яркорозовые губы его по краям были измазаны шоколадом), ходил вдоль колонны, и захлюстанная длинная шинель с присохшей к подолу грязью билась меж ног, как овечий курдюк -- в черн., с.20: [Он чистил, вынимая из планшетки, шоколад, мокрые ярко-розовые губы его по краям были измазаны в шоколаде, ходил над колонной и захлюстанная длинная шинель, с присохшей к подолу грязью, болталась меж ног, как овечий курюк][69].
       А вот еще одно, довольно сложное для описание сюжетное наложение -- с одной стороны, в очерке К-а 1909 года "Шквал" (вся IV глава, около 8 страниц текста), а с другой -- всего лишь один абзац 14-й главы 4-й части ТД, опубликованной в 1928-м. Описать это наложение, или "отжимку" из первоначального текста, придется с помощью следующего образца:
       Восторженная толпа встречает гостя (в станице / на Александровском вокзале в Москве), в толпе дамы в пестрых одеждах + (депутата / генерала-триумфатора) поднимают и несут на руках + наблюдающий повествователь (оттерт на значительное расстояние / его оттеснили к стене) + (после некоторой борьбы -- не совсем культурной, но энергичной -- занял господствующую позицию / оттер в сторону какого-то сановитого господина) + (хватается / держится за) сапог своего кумира. -- Это сложное, по составу сюжетных элементов, многоходовое пересечение между очерком К-а и текстом ТД замечено АЧ. В очерке К описывает торжественную встречу -- на самом деле, скорее всего себя самого, К-а (выведенного в образе безымянного депутата), только что вернувшегося в родной угол из столицы, где он принимал участие в заседаниях Думы. (По-видимому, дело осложняется тем, что К не мог описать всех реальных событий, происходивших в Петербурге и после возвращения оттуда, когда его встречали дома, в станице Глазуновской или Усть-Медведицкой, -- ведь на самом деле в столице он отсиживал небольшой, но тюремный срок, за участие в подписании Выборгского воззвания: это в очерке по понятным причинам не упоминается.) Депутат прибывает на тройке, его встречает хлебом и солью хуторской атаман Пахом Матвеевич и батюшка о.Евлампий, депутат произносит встречные слова, но эти слова почти не слышны, они тонут в приветственных криках и окружающей толкотне. Затем толпа подхватывает его на руки и несет по мосту через реку. Собственно почти то же самое происходит и с Корниловым, только в романе ТД масштаб несколько увеличен, действие перенесено в Москву, а само описание не так растянуто, оно гораздо лаконичнее и выразительнее. Так, во время встречи Корнилова на вокзале, его осыпали цветами изысканно одетые дамы, густо стоявшие вдоль платформы[70]. (....) Корнилова подняли на руки, понесли.
       Повествование К-а, ведущееся от имени станичного доктора Лапина, который наблюдает все из окна, грешит многословием[71]. К как бы смотрит на себя со стороны при помощи вводной фигуры, врача Лапина, наблюдающего за депутатом, который: снял свой белый картуз, молча раскланялся на обе стороны. (...) потупив глаза, покорно и растерянно слушал всех, и фигура была у него очень не эффектная, будничная, серая, и на лице -- смущение, озадаченность и беспомощность, возбуждавшая в Лапине, смотревшем на него издали, чувство неопределенного сожаления. Видно было, что ему неловко, жарко, нудно, и думал он как будто: хорошо бы сесть поскорей в тарантас да уехать. # (...) # Потом подхватили его на руки, стали качать. Понесли на руках. И было видно, как неловко ему в этом положении, как больно смотреть на яркую, затканную ослепительными лучами бирюзу неба, как он придерживал левой рукой, у сердца, должно быть -- часы, чтобы они не выскочили из кармана. Пыль поднималась из-под ног, лезла в рот, нос, в глаза. Было жарко и от солнца, и еще более от разгоряченных, вспотевших тел, которые, сопя и пыхтя, толклись под ним и вокруг него, стараясь подержаться за покорно колыхавшееся тело народного избранника. # Когда перенесли его через мост, о. Евлампий, самоотверженно державшийся за левый сапог депутата, чувствуя толчки в спину и под коленки, размазывая ладонью по лицу грязные потоки пота, случайно оглянулся. Он встретил на одно мгновение беспомощно страдающий взгляд триумфатора, мгновенно сообразил, что надо пощадить народного избранника. # (...) [но потом, когда его ставят на ноги, мы как бы забываем, что все это видит, издалека, Лапин:] О. Евлампий выручил, подсказал на ухо: надо перекреститься и поцеловать хлеб. Депутат перекрестился и поцеловал. Потом молча отвесил низкий поклон стройному фронту атаманов и плотной стене народа. # (...) # Оттертый толпой на значительное расстояние, доктор после некоторой борьбы -- не совсем культурной, но энергичной -- занял господствующую позицию на подоконнике в станичном доме ("Шквал" 1909).
       Этому почти автобиографическому эпизоду удивительным образом соответствует, уже в ТД -- описание триумфальной встречи Корнилова: здесь тоже описание ведется как бы со стороны, но от имени Листницкого, второго альтер-эго автора после Мелехова (или, вернее, Мелехова следовало бы считать главным героем вторичного автора, Ш-а, а вот Листницкого -- главным героем К-а). И тому удается подержаться за сапог своего кумира -- толпа так же беспардонно оттесняет его в сторону: (4:14) Дослушать Листницкому не удалось -- его оттеснили к стене, едва не порвали ремень шашки. (...) У выхода под оглушительный грохот приветственных криков Корнилова подняли на руки, понесли. Сильным движением плеча Листницкий оттер в сторону какого-то сановитого господина, -- успел схватиться за мелькнувший перед его глазами лакированный сапог Корнилова. Ловко перехватив ногу, он положил ее на плечо и, не чувствуя ее невесомой тяжести, задыхаясь от волнения, стараясь только сохранить равновесие и ритм шага, двинулся, медленно влекомый толпой, оглушенный ревом и пролитой медью оркестра. -- в черн., с.93 практически то же самое, без существенной правки. В тексте К-а старик умиленно всхлипывает ; наблюдатель ловит восторженный взгляд девушки в кисейном шарфе -- в ТД Листницкий смотрит на Корнилова -- моргая увлажненными глазами, пытается, но не может -- унять неудержную дрожь губ. На мой взгляд, здесь преемственность очевидна.
       Из 8 случаев уникальных пересечений обсуждаемого в этой подглавке типа 6 относятся к ранним текстам Ш-а. Но еще более показательны, в чем я совершенно согласен с АЧ, следующие случаи -- именно, совпадение в авторских метафорах К-а и в ТД:
      
      
      
      
       §4. Совпадения сравнений, образных выражений, метафор (6 случаев)
      
      
      
       Всадники нахохленные (похожие на / как) озябшие (воробьи / черные птицы). -- Этот образец словосочетания у К-а встречается один раз: верхом на мокрых тонконогих лошадках с острыми спинами подъезжают к станичной школе оригинальные всадники -- маленькие, намокшие, нахохленные, как озябшие воробьи ("В глубине" 1913). И у Ш-а тоже один раз, в ТД (4:20): Всадники, похожие на нахохленных черных птиц, ехали, надвинув высокие папахи, зябко горбились в седлах, кутали в башлыки маслено-смуглые лица. -- Данный образец построения метафоры приходится признать скорее всего заимствованным у К-а[72].
       (Задумавшиеся / в раздумье) (галки / куры / ворона). -- Этот образец сочетания повторяется у К-а уже в четырех различных вариантах: золотисто-багряные закаты с алыми стенами станичной церковки и задумавшимися галками на крестах ("Обыск" 1907); куры с испуганным кудахтаньем метались на плетни и после короткого раздумья ныряли во двор ("Жажда" 1908); Арба закряхтела, встряхнулась, подбросила Дениску назад, и в его глазах на мгновение запрокинулась маленькая лужица, отражавшая облака в диковинной глубине, а ближе -- задумавшуюся курицу и черную ветку старой груши ("Зыбь" 1909); хохот (...) вспугнул с колодезного журавца задумавшуюся ворону и перебросился лающим эхом за речку ("Счастье" 1911). А вот у Ш-а -- только в ТД и один раз: (2:2) Григорий вырвал руку, распахнул дверь. На обезлюдевшем дворе ходила пестрая, с подрезанным хвостом курица и, не зная того, что назавтра помышляет повар приготовить из нее суп пану управляющему, походя копалась в навозе и клохтала в раздумье, где бы положить яйцо. -- В черновике, с.15, в этом месте без правки: [Григорий вырвав руку, распахнул дверь, нНа обезлюдевшем дворе ходила пестрая, с подрезанным хвостом курица и, не зная того, что назавтра помышляет повар приготовить из нее суп пану-управляющему, походя копала навоз и клохтала в раздумьи, где бы положить подпиравшее к выходу яйцо] (правка красными -- поверх фиолетовых чернил, чистовой рукописи нет; в издании 1947 все еще было "в раздумьи"[73].
       (Обрезанный / отрезанный // срезанный) месяц -- у К-а это явный лексический маркер, повторяющийся 5 раз -- в 4 его текстах разных лет: поднимающийся, неровно обрезанный месяц ("Товарищи" 1909); Неровно обрезанный месяц висел как раз над гумном и обливал его твердым, отчетливым светом ; Было так хорошо лежать неподвижно на соломе, положив ладони под голову, глядеть вверх, в стеклисто-прозрачное глубокое небо, на смешно обрезанный месяц и белые, крохотные, редкие звездочки ("Зыбь" 1909); из-за черных вязов подымался месяц, похожий на неровно отрезанный ломоть дыни ("О.Нелид" 1913); сквозь черные ветви старых великанов заглядывали редкие звезды и край неровно обрезанного месяца ("Группа Б" 1916). Этому соответствует только один случай у Ш-а, в ТД: 476 (6:15) На раскидистых рогах осокоря торчала срезанная горбушка месяца ;
       ?-Острая спина[74] -- дважды у К-а, в одном и том же тексте: ("В глубине" 1913). Однако здесь нет точного совпадения форм сочетаний и образа, поскольку в ТД это же говорится -- о человеке, Листницком: (2:14) он садился у подземки на табуретке, остро сутулил спину, глядел на Аксинью бесстыдным улыбчивым взглядом); тогда как у К-а -- о лошади: вывести на смотр буланого мерина с побитыми плечами и острой спиной, изъеденной оводами. Однако формально то же самое выражение у Ш-а встречается еще в ДР, и там как раз -- о корове! По НК хоть и есть совпадение, но оно в тексте, написанном позже смерти К-а: Сажали человека на железного коня с острой спиной, пускали ходить по острым кольям (О.Д. Форш. "Одеты камнем" 1924-1925) -- возможно это заимствование у К-а.
       Сбившиеся (в кучу / в плотную массу) (люди / толпа) + (как / словно) овцы. Встречается у К-а дважды: в проходе, в коридорах и под дождем остались стоять толпы, сбившиеся, как овцы, в плотную массу, мокрые и безропотные... ("К источнику..." 1904 и еще раз в "Ползком" 1916); а у Ш-а -- один раз, в ТД (6:64): конвойные били людей (...) согнав в кучу, как овец; хотя есть еще один похожий пример и в ДР.
       Шум на майдане -- как / похож на -- (жужжание пчел / пчельник).[75] -- Один раз встречается в раннем тексте К-а: Шум на майдане заметно начал притихать. Он походил теперь на жужжание пчел в улье, которые начинают мало-по-малу успокаиваться после какой-нибудь тревоги ("Шульгинская расправа" 1894); а у Ш-а -- в ТД (5:23) Майдан пышно цвел.... Майдан, как пчельник, полнился тихим шумом. Казаки переговаривались, шутили, но лица у всех были напряженные -- в белов., с.125 (черн. нет), было: [Майдан, как пчельник, брунжал. полнился тихим шумом. Казаки переговаривались, шутили, но лица у всех были напряжены.] -- тут правка рукой Ш-а, фиолетовыми чернилами -- поверх черных с почерком, по-видимому, его свояченицы). Вообще говоря, в текстах К-а слово брунжать не встречается, вместо него везде только -- брунчать, забрунчать (или причастие: брунчащие -- голос, смех, звуки), причем 10 раз. Форма брунжать / брунжанье -- как раз Ш-ая (5 раз и только -- в 1, 2, 3 частях ТД. Т.е. в данном месте рукописи возможно только, что текст, когда-то ранее уже отредактированный Ш-м (ведь брунжал -- это его словечко), потом в беловике все-таки возвращается к исходному виду (сверенному с К-им, возможно позже уничтоженным)?
       В итоге имеем здесь 4 из 6 перечисленных случаев -- из ранних частей ТД и ДР.
       Однако наиболее сильные свидетельства в пользу наличия в основании ТД чужого "прототекста", на мой взгляд, и здесь я согласен с СР, -- это фрагменты, исключенные из печатного текста, но бывшие ранее в рукописном. О них -- еще через одну подглавку, а вначале:
      
      
      
      
       §3-4а. Заимствования -- чужих заимствований (3 примера)
      
      
       ?-(Брызгать / брызжущее) + (фырканье / фыркать)[76]. По одному разу -- у К-а: И опять веселым фонтаном брызнуло из толпы дружное фырканье ("Тишь" 1914); и в ТД: (4:15, Иван Алексеевич с Турилиным ночью у костра) Изредка -- звяк конской треноги, брызжущее фырканье да тяжелый туп и кряхтенье валяющейся лошади ; но только у К-а это говорилось о звуках, издаваемых толпой, что почти метафора, а в ТД -- о лошади, что все-таки довольно обыкновенно, например, находим у Льва Толстого: шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста ("Война и мир" Том первый 1867-1869). Можно считать у К-а это -- цитатой из Толстого, но скорее, все-таки, по-моему, это было цитатой у Ш-а -- из К-а.
      
       Платок щеголихи*[77] -- АЧ приводит в своем списке такой, в целом довольно типичный пример совпадения. Нетипично в нем то, что у К-а сам совпадающий контекст находится в позиции образца сравнения -- как то, с чем сравнивают, т.е. нечто типичное. И голуби в вечернем небе кружат, то золотисто-ясные, то черные, как дождевые брызги на голубом платке щеголихи. И кроткая тишь безмятежная медленно и привычно текущей жизни -- все обидно тускло и убого.... ("Счастье" 1911). -- Голубой платок щеголихи -- очевидно, нечто праздничное, дождевые брызги на нем -- нечто будничное, прозаичное. А вот -- в ТД (5:22) Была она большая щеголиха и, несмотря на то, что солнце стояло еще низко, лицо закутала платком -- так же и в чист., с.121, без правки (но черновика тут нет). На мой взгляд, само совпадение здесь довольно натянутое и, может быть, случайное, поскольку и в НК находим некоторые похожие контексты -- хотя бы у Гоголя и у Крестовского, соответственно: Берегись; тебя уж начинает свет тянуть; уж я вижу у тебя иной раз на шее щегольской платок, шляпа с лоском... ("Портрет" 1835) и: "Любезники" обыкновенно стараются на это время отличиться как-нибудь своею наружностью и являются по большей части "щеголями", то есть пестрый платок или вязаный шарфик на шею повяжет да волосы поаккуратнее причешет ("Петербургские трущобы. Книга о сытых и голодных. Роман в шести частях" Ч.4 1864). -- Отсюда можно видеть, вообще говоря, что платок (в XIX веке именно шейный) являлся одним из характерных и даже необходимых атрибутов щегольства. Кроме этого, возможно случайного совпадения, у К-а сам корень -- щеголь -- очень частотен (встречается в его текстах 80 раз, причем с вариантами весьма экзотическими, не только обычного набора грамматических форм слова, вроде щеголь, щегольство, щеголять, щегольнуть, щегольской и щеголеватый, щеголеватость, -- но еще и устаревшее прилагательного щеголевый, сравнительная степень щеголеватее, глагол пощеголять, то ли краткое прилагательное, то ли существительное -- щеголёк (народ уж очень щеголек стал), а также сложные сочетания с прилагательными-наречиями: артистически-щеголеватая (небрежность), щеголевато-отчетливо (проговорил), щегольски отчетливый (стук), тогда как в ТД слов с этим корнем -- всего только 23 и их грамматическое разнообразие совсем невелико. В связи с этим довольно странным все-таки представляется наличие у Ш-а (только в ТД) редкого слова щеголиха с его (явно устаревшим для ХХ века) атрибутом -- платок. Так что само комбинаторное сочетание платок + щеголиха возможно следует признать сложным заимствованием -- первоначально К-им (у Гоголя или Крестовского), а затем уже и Ш-им -- у К-а.
       Черное (рядно / ряднина / ряднище) + (ночи / снега // степи / луга)*[78]. Слово рядно -- совпадающее у обоих в метафорическом контексте! По СРНГ, рядно" -- "мешковина, полученная из распоротого мешка" Пск. 1912-14, но также и -- "подстилка, связанная из лоскутьев" Кубан. 1973; рядни"ще -- "толстый холст из конопляной или грубой льняной ткани" Дон. 1949; у Ш-а встретим и то, чего не было у К-а, а именно, ряднина -- хотя это слово вроде бы не Донское, а северное: по СРНГ, "клетчатый холст, имеющий поперечные ряды" -- с пометами Олон. 1896, Арх. Новг., а также "толстый холст, из которого шьются деревенские камзолы" Олон. 1885-98 или еще "холст, льняная основа, по которой ткут шерстью" Волог. 1950 и др.[79] Метафоры со словом рядно встречаем у К-а в рассказе "Мечты" (1908): там герои -- с равнодушно-усталым, полусонным видом прислушивались к редким, случайным звукам, которые рождались под плотным рядном черной осенней ночи. Еще раз та же не бог весть какая метафора -- в описании снегопада: Качалась мутно-белая снежная завеса и прятала мир в белое колеблющееся рядно ("Группа Б" 1916). Но и та, и другая скорее всего позаимствованы К-м -- у Гоголя, вдохновлены его метафорой: Козаки наши ехали бы, может, и далее, если бы не обволокло всего неба ночью, словно черным рядном, и в поле не стало так же темно, как под овчинным тулупом ("Пропавшая грамота" 1831-1832). Больше ни у кого, по НК, за сто лет, она не встречалась. Трижды рядно у К-а возникает в тексте и просто в денотатном употреблении -- один раз, когда говорится о пошиве шубы ("На тихом Дону" 1898), еще раз -- про сумку из рядна ("К источнику..." 1904) и наконец -- о пологе из него ("Жажда" 1908). А вот у Ш-а это слово, сам его корень -- и более употребителен, и более многообразен: встречается не только в форме рядна, но и как -- ряднище, ряднина: сначала в "Алешкином сердце" (1925) и "Путь-дороженьке" (1925), еще 6 раз -- в ПЦ-2 (но там везде только денотатно). Так же и в ТД, 5 раз (1:9; 3:1 снедь, разложен[ая] на длинных ряднах; 7:6; 7:12; 7:19). Но еще не менее 5 раз -- еще и метафорически, и только в ТД, причем как бы форсированно. Первый раз, когда собаки преследуют волка во время охоты (2:17, за 3 с., в абз. "Волк на секунду замялся) волк мельтешился далеко-далеко; по черной ряднине степи, сливаясь с землей, плыли в бурьянах черные собаки -- тут в черн., с.70, исправления внесены красными чернилами, тем же почерком, Ш-а: [волк мельтешился далеко, далеко по черномуй ряднине степи. Сливаясь с землей, плыли в бурьянах черные собаки][80]. Второй раз (3:14, за 4 с. в абз. "Смеркалось, когда...) тусклая ряднина неба -- так и в черн., с.65, без правки. В третий раз (4:4, за 3: "1915 год...) Под деревней Ольховчик по яркозеленой ряднине луга наступает в пешем строю 13-й немецкий Железный полк -- в черн., с.33: [напо ярко зеленомй ряднине луга][81]. Четвертый раз в (6:47, через 1 с. после песни: "По хутору отголосили...) Сквозь редкое ряднище облачков показались первые звезды) -- но здесь рукопись недоступна, машинописный текст хранится в Пушкинском доме. Есть и пятый случай в рукописи -- по порядку в ней он должен бы быть вторым -- сначала с добавленным, а затем исключенным из текста словом ряднище -- в позиции метафоры: (3:8, через 4 с.) Изредка в саду за домом упадет с яблони вызревший плод. Слышен мокрый шлепок. Около полуночи Иванков услышал конский топот по улице местечка. Вылез из канавы, вглядываясь, но на месяц легло облако; ничего не видно за серой непроглядью -- в черн., с.44, было на этом месте: [за серойым ряднищем непрогляди] -- и так же, как в рукописи, было в изданиях, еще в 1947 и 1949 гг. -- Убирают ряднище из текста, по-видимому, в 1953-м, при редакции К.Потапова. Само слово у Ш-а активно используется и денотатно (Возле костра на раскинутом ряднище собрали вечерять) и, как мы видели, метафорически. Вся серия слов рядно-ряднина-ряднище в ТД насчитывает 9 употреблений. Скорее всего Ш просто заимствовал эту Гоголевскую метафору -- но вряд ли самостоятельно, а взяв ее из текста К-а, он трижды "инкрустирует" ею свой текст (по крайней мере в двух случаях из доступной нам рукописи видно, что ряднина была введена при правке, а еще в одном введена, н впоследствии выведена), как, собственно, Ш поступал и в остальных случаях введения своих "серийных" маркеров (или серийных метафор).
      
      
      
      
       §5. Правка с исключением из текста слишком ярких метафор (три примера)
      
      
      
      
      
       (Лицо / сосед) + (как / похоже / кажется сшитым из / смахивает на) + (солдатское голенище / голенища сапог / голенища солдатских сапог) 82]. Данная метафора в известных на сегодня текстах К-а встречается трижды ("Мельком" 1913, "Ползком" 1916 и "Новое" 1917), это его стилистический маркер, а у Ш-а -- по-видимому, единственное место было специально убрано из черновика рукописи ТД (3:14): (лица солдат) как голенища солдатских сапог -- что читается только лишь в рукописи, под правкой, но впоследствии исключено (из беловика?) и в печатном тексте также отсутствует:
       Все они [из предыдущей фразы: "тысячи мужицко-солдатских лиц"] были стерты скукой-ли безрадостным житьем ликазались какими-то вылинявшими [последнее вписано сверху тем же почерком и чернилами], тупое застыло в серых, голубых, зеленоватых, желтых и черныхи иных глазах и крепко были они похожи на голянища приношенных сапогнапоминали хожалые, давнишнего чекана, медные монеты. # [83]
       Сам по себе образ сморщенного, потертого, будто выдубленного лица в ТД -- мог быть заимствован у кого-то еще из писателей, например, у Евгения Замятина, ср. в тексте последнего: Перед крыльцом съезжей -- спины, от ветра вздутые пузырями рубахи, выдубленные солнцем голенища шей, галдеж, гомон ("Рассказ о самом главном" 1923). Впрочем, при этом конечно скорее сам Замятин мог заимствовать его из опубликованного ранее текста К-а.
      
      
       Слово омут встречается у К-а 3 раза, из них дважды -- в метафорическом значении, в поздних текстах: окунаться потом в тихий омут полного безделья ("Группа Б" 1916) ; Черный людской омут раздавался, дробился, растекался по цветнику, всплескивался на гранит к Барклаю, прятался в колоннаде. И, когда сотня отъезжала, опять надвигался на панель, к вагонам, -- сплошь заливал улицу ("Обвал" 1917). В ТД из двух метафор с этим словом (но только не с существительным омут, а с прилагательным -- омутный) оставлена только одна, вот эта: (7:8, последний абз.) Плыли, плыли в синей омутной глубине вспененные ветром облака. При этом и в НК встречаем похожее: По омутным из-сера водам широкогрудой Оби -- по протокам; по бородатым борам и нарядницам-сограм; по малым речкам-притокам, как рыба, идущая для метания икры в верховья, -- шли злобные, воровские слухи (В.Ветров "Кедровый дух", изд. 1926 года).
       В чем-то прямо обратный рассмотренному выше случаю, но аналогичный тому, который разбирался еще ранее (про серое ряднище непрогляди) заметил СР. На сайте http://chernov-trezin.narod.ru/maroderSHOLOHOV-1.htm в полемическом контексте воспроизведен его анализ сравнения фразы черновика ТД -- и печатного текста. В последнем, после женитьбы Григория на Наталье говорится: 67 (2:3, через 1 с.) ...Аксинья при встречах смутно улыбалась, темнея зрачками, роняла вязкую тину слов: # -- Здорово, Гришенька! Как живешь-любишься с молодой женушкой?
       Однако в беловой рукописи, с.20, и в изданиях[84], на этом месте было: [омутно улабалась] То же и в черновике (с.17), с исправлением только того, что было ранее в другом месте: [...Аксинья при встречах омутно улыбалась, темнея зрачками роняла вязкиеую тинуистые слова] -- причем это исправление сделано красными чернилами. В издании же, несмотря на беловик, вместо "омутно" -- "смутно". Возможно -- это работа редакторов, выправляющих непонятности. Но речь здесь -- об омуте страсти, в который Аксинья затягивает Григория. (...) Шолохов этот смысл понял, и даже сумел улучшить фразу, заменив "вязкие, тинистые слова" на "вязкую тину слов". -- Тут я согласен с мнением СР о том, что Ш (или его редакторы) пошли на упрощение текста -- так, кстати, делалось ими и во многих других случаях, где убиралось, как правило, именно то, что следовало бы было назвать излишней орнаментальностью. На самом деле (мнение СР, в чем я с ним совершенно согласен), в данном случае ими погублена отличная метафора. Ведь оборот вязкая тина слов безусловно лучше, чем вязкие тинистые слова, -- и только она одна, эта вторая по счету (более понятная?) метафора -- тина слов -- оставлена в окончательном тексте. Ш пожертвовал первой как излишне "красивой", убрав из фразы наиболее смелую, "царапающую" восприятие читателя первую часть метафоры, а именно остранение -- омутно улыбалась. (Возможно это остранение -- исходно еще К-ое.)[85] Мистифицировать же описанным образом (возможного только в будущем!) читателя, имитируя сложную двухходовую правку (в своей рукописи из вязких тинистых слов -- переделку в вязкую тину слов, а в печатном тексте из омутно улыбалась -- в смутно улыбалась) Ш все-таки вряд ли стал бы. Во всяком случае все случаи подобной как "положительной", так и "отрицательной" правки, т.е. приобретений и утрат, следовало бы соотнести друг с другом -- до вынесения окончательного суждения о степени "вмешательства" Ш-а в текст К-а. Метафору омутная глубина следует воспринимать как редкостный неологизм-контаминацию, т.е., по-видимому, ?-"затягивающая внутрь, как в омут + может быть, еще и мутная, отуманивающая сознание", наречие в "омутно улыбалась", исправленное в черновике на "смутно" представляет из себя серьезную загадку. Хотел ли в первом случае первоначальный автор поддержать свой новый образ-метафору: омут -- -- существительным тина? И было ли уже у К-а это изначальное "омутно", а Ш сначала было воспроизвел его, по чужому тексту, но потом исправил, не оценив красоты (как на том настаивает коллега АЧ?) -- сие остается загадкой текста. Или же сам придумал слишком смелую метафору, а потом от нее отказался? -- ведь у К-а раньше точно такого не было, а вот в контекстах НК, у других авторов, похожие метафоры уже практиковались. У Ш-а метафора от образа "омут" есть и в ТД, (672) плыли в синей омутной глубине вспененные ветром облака; у К-а -- метафора более общего характера: Черный людской омут раздавался, дробился, растекался по цветнику, всплескивался на гранит к Барклаю, прятался в колоннаде ("Обвал" 1917).
       Во всех текстах Ш-а есть еще одно употребление слова омут без метафоры, в денотатном значении: Из глубоких затишных омутов сваливается Дон на россыпь. И у К-а было тоже одно денотатное, но вот уподобление глаз -- омуту или сама метафора "омут взгляда", как они ни заурядны, отсутствовали. Вот что получается, если выстроить некоторых предшественников Ш-а по части отождествления взгляда с омутом, хронологически: почти же меланхолический его взгляд и самый тихий говор его настращенным моим товарищам казался омутом (Ф.Вигель "Записки" 1850-1860) => только из омута огромная усатая рожа утопшего дядьки Омелька глядит стеклянными глазами.... (Короленко "Судный день" 1890) => точно тонула в глазах, -- своих собственных: омут в глазах открывался, в котором тонуло еще не родившись (А.Белый "Москва" 1924) => Спиридон (увидал) Петра Кирилыча, и волчьи хвосты так и нависли, вот-вот упадут в тёмные омуты Спиридоновых глаз, подошёл нехотя и, не глядя на Петра Кирилыча, тихо сказал.... (С.Клычков "Чертухинский балакирь" 1926) => махнул Левинсон рукой, насмешливо прищуривая вслед голубые, как омуты, глаза (А.Фадеев "Разгром" 1925-1926).
       С другой стороны, сочетание лицо + смутно как раз уже присутствовало в ТД: (2:19) Лицо его [Степана], серое от грязи, с косыми полосами -- следами стекавшего пота, -- было смутно и незнакомо. Однако в пользу утраченной из текста метафоры говорит то, что в ТД до этого ключевого места уже было нечто ее подготавливающее:
       24 (1:9, за 1 с., во время покоса, перед встречей ночью Григория с Аксиньей) Смеркалось, когда бросили косить. Аксинья догребла оставшиеся ряды, пошла к стану варить кашу. Весь день она зло высмеивала Григория, глядела на него ненавидящими глазами, словно мстила за большую, незабываемую обиду. И далее, через ½ страницы: Испепеляя щеки, сжигал ее беспокойный румянец. -- в черн., с.32, предпоследней фразы еще не было, она появляется только в белов., с.34: [Весь день она зло высмеивала Григория, глядела на него ненавистными глазами, словно мстила за большую, незабываемую обиду].
       49 (1:20, за 2 абз., перед сцены на свадьбе Григория с Натальей) Встречала где-либо Гришку и, бледнея, несла мимо красивое, стосковавшееся по нем тело, бесстыдно-зазывно глядела в черную дичь его глаз -- в черн., с.73, было: [зазывно глядела в черную дичь Гришкиных выпуклых бельтюкиглаз.] (в СРНГ, бельтю"к -- "кривоглазый человек" Дон. 1847; бельтю"шки -- "глаза" Дон. 1929.; бельтюка"ть -- "мелькать" Перм. 1858; больше это слово не встречается).
      
      
       Ну, так а было ли чем заполнять такие лакуны, места, вычищенные из текста, "опознавательные знаки" чужой поэтики, -- самому Ш-у? В романе кое-где просвечивают разного рода несообразности и остается все-таки достаточно мест, так сказать, по своей окраске, с одной стороны, вполне "белогвардейских" (за которые ему в свое время доставалось от "пролетарских" писателей, руководителей РАППа вроде Авербаха, Фадеева и иже с ними). Скажем, таких мест -- в авторской речи -- как Смыкалась и захлестывала горло области большевистская петля (потом было подвергнуто правке и исключено из текста редакторами Ш-а, а на его месте оставлено: (5:18) Красная гвардия подступила к Новочеркасску и Ростову. Или же вместо (5:21, за ½ с.) Вверх ногами летели советы и наспех выбирались атаманы -- вставлено: Свергали Советы и наспех выбирали атаманов -- так в обоих случаях этой части беловой рукописи, с.92 и 113, соответственно (черновой здесь не существует)[86]. Именно после публикации этой, пятой части ТД дело с публикацией 6-й и приостановилось -- сначала на год, потом на три, а потом еще на целых 8 -- последняя, 8-я часть, смогла выйти только в 1940-м[87]. (Но эту тему обсуждать здесь нет места.)
       С другой стороны, вот явные черты его собственной, Ш-й, еще, так сказать, "ученической" поэтики, в дальнейшем, по мере роста как писателя, своей же рукой из текста изымаемые. -- Примечательно, что в первоначальной рукописи Листницкий в мыслях о себе оперирует практически терминами из учебника обществоведения (4:10) -- по черн., с.76: ["Но с кем чей-же ты-то в конце-концов? " -- задал он сам себе вопрос и улыбаясь, не колеблясь решил: "Ну, конечно-же, вот с этими! В них частичка самого меня, а я частичка их коллектива... Все что есть хорошего и дурного в буржуазии, как в моем классе, есть в той или иной мере и у меня.]. В чист, с.76, всё остается так же, как исправлено в черн., т.е. сам себя Листницкий, во-первых, относит к буржуазии и, во-вторых, еще и считает частичкой коллектива, но потом на каком-то этапе эти слова из агитки ученического "исторического материализма" были исправлены на стилистически более нейтральные: "Но с кем же ты-то в конце концов? -- задал он сам себе вопрос и, улыбаясь, решил: -- Ну конечно же, вот с этими! В них частичка самого меня, а я частичка их среды... Все, что есть хорошего и дурного в них, есть в той или иной мере и у меня.
      
      
       Вместо исключаемых чужих метафор вроде лица наподобие голенищ Ш заполняет текст или собственными, не всегда казистыми, или, иногда, просто никак личностно не окрашенными клише, взятыми из литературы среднего уровня. Так, у него в романе делается прямо-таки "ключевым" следующее выражение:
       Голенище + щелкать / по-/хлопать / по-/ударять (ладонями / плеткой / папахой). -- Описания такого действия у К-а, насколько можно судить по известному на сегодня массиву его текстов, вообще не зафиксировано, а вот в ТД оно становятся одним из типовых средств описания повышения тона, зашкаливания эмоций и взвинчивания чувств, причем в отличие от приема "словесный портрет" (представленного в тексте, скажем, сочетанием кривить губы), который обычно оказывается привязан к кому-то конкретно из героев, оно повторяется применительно к совершенно различным персонажам, не встречаясь дважды ни у одного из них! При этом его "пульс" в тексте довольно ровен и част, всего с одним "замедлением", в середине романа, и "затуханием" в конце: 20-35-85-10-65-55-//-180-55-45-1-35-25-- 280[88]. Но и в целом по НК это выражение очень часто встречается (частота около 100), вот, к примеру у Тургенева: Беглая, едкая улыбка беспрестанно кривила его губы ("Гамлет Щигровского уезда" 1849); или: тонкие губы кривила быстрая и странная усмешка (Л.Андреев "Дневник сатаны" 1919). Помимо этого конкретного выражения, масштабные словесные нововведения подобного рода представлены у Ш-а гораздо более массированно, чем у К-а: если у того на текст приходятся десятки, то у Ш-а -- уже сотни просторечных и диалектных "вкраплений", словечек, так или иначе "повернутых в сторону" -- не только от идеостиля от К-а, но и вообще от дореволюционной поэтики классической русской литературы. Частенько, как было показано, они просачиваются или просто насыщают речь авторскую, что ведет определенно к "орнаментализации" стиля.
      
      
      
      
       §5а. Собственно "Шолоховская" поэтика
      
      
       Как совершенно справедливо отмечалось исследователями Ш-а, сравнивавшими его манеру письма с манерой К-ой, стиль последнего -- "более эмоционален и субъективен. Крюков испытывает глубокое сострадание к бедным, униженным, несчастным. <...> Таких сентиментальностей в "Тихом Доне" нет, как нет и мест с возвышенной, темпераментной дикцией, к которым иногда прибегал Крюков для передачи своего энтузиазма...."[89] Шолохов явно "избегает ассоциировать себя с их [героев] поступкам или предаваться философским размышлениям по поводу их мыслей или переживаний. <...> [он] выступает только как заинтересованный наблюдатель людей и событий, он добросовестно их запечатлевает, нимало не заботясь о внутреннем смятении людей, осужденных обстоятельствами на мучительный выбор. Уклоняясь от анализа мыслей и чувств, он отступает от русского классического реализма назад в XVIII век"[90].
       К собственно Ш-ой поэтике определенно следует отнести, например, такое резковатое словечко, как брюзглый (у К-а его не было, встречаем только обрюзгший, в "Шульгинской..."): причем оно оставлено в ТД только в двух употреблениях -- в обоих случаях при описании людей, откровенно автору антипатичных (а в черновике и не только!) -- один раз при упоминании "особы императорской фамилии": (3:23) Особа, недоуменно свесив брюзглую губу, повернулась к сопутствовавшему ей седому генералу с фразой на английском языке ; и второй, когда казаки заходят в ресторан на Невском: 271 от столика у окна поднялся внимательно глядевший на них брюзглый, хорошо одетый господин, сидевший в обществе двух дам [собственно, он уступает им столик, но автором показан как антипатичный, потому что, должен понять читатель, буржуй].
       Однако в более раннем варианте текста (в 1-м черн., с.65) это же слово брюзглый сначала появлялось еще и в описании матери Григория Мелехова -- Ильинишны, но потом было убрано, по-видимому, как слишком отрицательно рисующее положительный персонаж: (1:19) Ильинична уселась, шелестя поплином подворачиваемого платья. В черновике было кроме того еще вписано поверх строки: [шелестела Ильинична поплином подворачиваяемой юбкуи и усаживаясь на пискнувшей под ее брюзглой тяжестью табурет.]; а в чистовом, с.71, сокращено до: [Ильинишна уселась шелестя поплином подворачиваемойго юбку платья.]
       В более позднем упоминании той же Ильиничны автор обходится более общеупотребительным и уже звучащим вполне нейтрально: (8:1) Обрюзгшее лицо старухи было спокойно, губы строго поджаты....
      
       Ранее же остро-выразительное словечко брюзглый часто встречалось у Ш-а -- и в "Батраках" (1928), и в "Илюхе" (1925), а еще раньше в "Три" (1923). Очевидно словечко было подхвачено, заимствовано у кого-то из предшественников -- Загоскина, Григоровича, Мамина-Сибиряка: у них в текстах представлены и -- брюзглое тело, и брюзглое лицо (причем последнее совмещает, по-видимому, с одной стороны, впечатление обрюзглости, а с другой, брюзгливое выражение, или даже выражение, которое можно увидеть на лице брюзги). Всё это соответствовало его "молодо-ранней", "ученической", грубовато-задиристой его поэтике.
      
      
      
      
       §6. Выбор источников для подражания и заимствования. Автор романа в поисках своего стиля. Переделка чужих лексико-стилистических маркеров -- под свои
      
      
      
       Явный маркер стиля К-а -- безлюдная пустыня или пустынное безлюдье, а также безлюдье + пустыня. Это клише, повторяющееся по крайней мере 9 раз в разных его текстах, начиная от раннего очерка "Из дневника..." (1903) и до позднего рассказа "Ползком" (1916). Но у Ш-а данное клише в ключевых текстах не повторяется (правда, оно есть в его поздней речи "Не уйти палачам от суда народов" 1950, посвященной агрессии США в Корее, -- к которой К явно не мог приложить руку). Зато в ТД явно более частотными у Ш-а делается его собственное и как бы переделанное, переиначенное из этого клише -- безлюдье улиц или безлюдные улицы и -- единственный раз (1:16) безлюдье пустынных улиц[91]. Далее в ТД идет его развитие, развитие этого исходно "К-ого" клише, с перерастанием их в собственные, скорее всего, именно Ш-е метафоры: например, когда про дорогу говорится, что она -- наголо вылизана безлюдьем (1:23); или про степной шлях, что он -- как одичавший в безлюдье (2:3); или когда кто-то из героев щупает глазами... омертвелые в безлюдье улицы (3:5). Частоты слов с корнем безлюд- у К-а и в ТД сравнимы (22 и 26, соответственно). Но свойственно ли было уже К-му стилю постоянное выделение и подчеркивание безлюдья -- именно улицы, дороги или шляха, на уровне лексического маркера? -- Нет, у него оказываются безлюдны, гораздо чаще, нежели улицы, и -- поля, и снежные холмы, и берега реки, и лесные рощи, и вся степь, и огороды, и станица, и станичное правление, и весь хутор, и толока (пастбище), и -- сумерки... Всего лишь однажды появляется у него в форме обезлюдевшая -- квартира ("Шквал" 1909), а у Ш-а в ТД глагол обезлюдеть в разных его формах встречается 7 раз, в том числе и обезлюдить -- (6:65) Словно мор прошел черными стопами по хутору, обезлюдив базы и улицы, пустотой и нежилью наполнив жилые постройки (правда, только в ТД, но не в других его текстах).
      
      
       Вот другой, может быть, более наглядный, гораздо более простой пример, как мне представляется, -- движения в сторону собственно Ш-й поэтики. Почти в самом начала ТД, в 3-й главе, в окончательном тексте происходит замена: слова петухи из черновика заменяется на -- кочеты: (1:3) Григорий пришел с игрищ после первых кочетов. Текст переправлен из первоначального варианта, где в было, с.13 черн., -- с отметкой даты 8.11.1926): [Григорий пришел с игрищ в полночь после первых петухов]. -- Т.е. вначале нейтрально-литературное указание времени в полночь заменяется несущим несомненно более конкретно-деревенскую специфику -- после первых петухов. Затем, уже во 2-м черновом варианте (с.11, а оттуда уже и в печать) текст еще более "осложняется" заменой на просторечно-диалектное словечко кочеты.
       И таких примеров, когда характерный маркер стиля одного писателя меняется на совершенно другой, можно привести очень много. Основная работа Ш-а, по моим наблюдениям, насколько можно проследить по рукописи, сравнительно с печатным текстом, и состояла в подобного рода стилистическом "осложнении" текста. Если же придерживаться версии "списывания", то автор-переписчик должен был либо держать перед собой сразу два варианта чужой рукописи и уметь всякий раз выбрать, какой из вариантов вносить вначале, чтобы потом зачеркнуть, а какой надписывать поверх первого, на свободном месте. Такая работа, на мой взгляд, для самоучки-Ш была бы просто непосильна. Или тот же самоучка должен был во многих местах намеренно отступить от "протографа", создавая самостоятельный, самодельный "пред-текст" из окончательного К-го, чтобы внести его в свою рукопись с зачеркиваниями. Это слишком уж хитрó.
      
      
       Было у Ш-а особое словечко звероватый -- оно повторяется 5 раз (но -- лишь только в ТД!) в значении, которое можно описать следующим образом: <как будто отчасти смахивающий на зверя, повадками и внешним видом его напоминающий>; при том, что в романе 4 раза встречаем и обычное зверский -- т.е. "свойственный зверю; жестокий". Однако избранный автором в данном случае -- для описания лиц Мелеховых -- сначала отца Пантелея Прокофьевича, потом Григория, а затем уже и его детей признак звероватый -- деталь довольно важная в романе. Тут очевидно не подошли бы и диалектные (по СРНГ, ни -- зверовитый "похожий на зверя, дикий" Курск. 1947-60, ни тем более зверова"ть -- "охотиться на зверя" Сиб. Урал. и др.). -- А вот избираемое Ш-м звероватый уже употреблялось в литературе, у Горького: В нём есть нечто общее со Смурым, но он не так звероват и груб ("В людях" 1915-1916). -- Это и есть в данном случае, скорее всего, источник заимствования, или один из тех Ш-х "университетов", помощью которого на этот раз он пользовался. Было ли что-то подобное у К-а? Мне, по крайней мере, такое неизвестно. И это не его способ словообразования, тогда как у Ш-а прилагательные на -атый как раз очень частотны[92].
      
      
      
       В целом важная, хотя, кажется, мало исследованная тема -- заимствование прозой метафор у поэзии[93].
      
       Вот, например, заимствование метафоры с преобразованием в другую часть речи: существительного -- в глаголы и прилагательное:
       копытить / накопытить / ископытить / копытистый -- последнее в СРНГ в значении "имеющий большие копыта" Слов. Акад. 1807, Яросл. 1907; копытить -- "бить копытом" Даль (б.у.м.) и др.; ископытить -- "повредить ногу в щиколотке" Тамб. Даль; ископытиться "захромать, повредив ногу"...; у Ш-а все эти словообразовательные новообразования -- только в ТД и там 8 раз! (а у К-а их нет): (1:20 1-й абз.) Откуда
       ни возьмись, забрел в
       хлеба табун скота:
       ископытили, в пахоть
       затолочили грузные колосья ; (3:1) Зыбкие и страшные
       висели над хутором
       крики, а сыч с
       колокольни перелетал на
       кладбище, ископыченное
       телятами, стонал над
       бурыми затравевшими могилами -- в черн., с.5: [ископытенное телятами]; (3:17 через 1: " -- Ага!) Он поднимал торчмя копытистую
       ладонь, когда читающий, спотыкаясь, по складам, доходил до того места, где Петро описывал подвиг Григория -- почти так и в черн., с.81: [поднимал он сторчмя копытистую ладонь]; (4:4)
       Казачьи кони копытили
       аккуратные немецкие поля,
       казаки жгли немецкие
       жилища -- так и в черн., с.34; (4:6) Он
       раскидывал рогами плетни,
       терся о дубовую
       изъеденную червоточиной соху,
       мотал шелковистым подгрудком,
       копытил на базу
       рыхлый, напитанный талой
       водой снег -- так и в черн., с.55; (4:17 через 2,5 с., перед песней) На путях,
       в вагонах глухо
       переговаривались казаки да
       копытили деревянные полы
       лошади, обеспокоенные паровозными
       гудками ; (5:27 через 3, за 1 до ***) Трава
       была низкоросла, ископычена,
       лишь у дороги желтым
       мелкокустьем цвела сурепка
       да шелестел пушистыми
       метелками ядреный овсюг ; (6:10 2-й абз.) Идет сотня, копытит
       дороги, железными подковами
       мнет хлеба.
       Наиболее вероятный источник приведенных неологизмов -- это стихотворение "Несказанное, синее, нежное..." того же С.Есенина (1925): Словно тройка коней оголтелая // Прокатилась во всю страну. // Напылили кругом. Накопытили. // И пропали под дьявольский свист. Правда, согласно НК, сам неологизм возникает еще раньше: Пока город белится, встает на дыбы, ржет, топокопытит, и все с такой фешенебельной деловитостью, княжна, должно быть, перемывает свои баночки. [Лев Зак (Хрисанф). Княжна Каракатицева (1913)] ;
       выпряженные из повозок кони угонялись табуном в степь, ―
       копытить корм (А.В. Амфитеатров "Побег Лизы Басовой" (из сборника "Бабы и дамы") 1907). То есть, в принципе, заимствование могло произойти еще ранее, у К-а. Но этому противоречит, на мой взгляд, сам характер его, гораздо более "классической, чем у Ш-а, поэтики. -- Подобные, "грубоватые" неологизмы характерны как раз для поэтики последнего[94]. Но этой теме должно быть посвящено отдельное исследование. Кроме того, в самой проблеме есть и некоторые иные аспекты, выходящие за рамки данной статьи[95].
      
      
      
       По части заимствований словообразовательных -- у Есенина можно упомянуть хотя бы такой эксперимент поэта: Но ведь дуб молодой, не разжелудясь, / Так же гнется, как в поле трава... (1925) -- из чего Ш делает, сразу в двух ДР, сначала внутри авторской речи, а потом и прямой, глагол с характерным для него переносным смыслом "пропесочивания": до того разжелудили парня, что потихоньку от стариков (...) начал собираться в дорогу ("Илюха" 1925); -- А этого подлеца, какой разжелудил их, проучить надо ("Батраки" 1928).
      
      
       В целом, хочется выразить надежду на возможность в будущем беспристрастного и не зависимого от борьбы двух партий исследования текста и рукописи ТД. Монополизация истины любой из враждующих группировок (повторюсь, с сожалением, в принятых на сегодня чересчур "экспрессивных" ксеноформулировках, то -- шолохопятов и антишолоховедов), каждая из которых лишь свой подход признает за научный, вредоносно прежде всего для установления истины. В результате могут рождаться только слухи, домыслы и легенды, подобные тому, например, что Шолохов, на самом деле, был не Шолоховым, а -- своим старшим братом (сводным по матери), бывшим белогвардейским офицером, перешедшим на сторону красных во время гражданской войны на Дону (воспользовался паспортом рано умершего младшего брата и...)[96] или что он "не только не был писателем, но не был даже читателем, не имел малейшей склонности (...), был только буквенно-грамотным, не освоил синтаксис и орфографию" (Ю.Кувалдин) ну, итд. итп. -- Для начала предлагаю и от того, и от другого названного наименования, как неполиткорректных, отказаться. И издать, по крайней мере, всего К-а, как это начато[97]. Истина и так будет установлена, без выкручивания ей рук.
      
      
      
       Используемые сокращения
      
      
      
       АЧ -- Андрей Юрьевич Чернов.
       Даль -- Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка (1 изд. М., 1862).
       ДР -- "Донские рассказы" М.Шолохова (см. на сайте ФЭБ).
       ДС -- Большой словарь донского казачества. (Ростовский государственный университет. Науч. ред. В.И. Дегтярев) М. 2003.
       К -- Федор Дмитриевич Крюков.
       ММ -- [автор статьи] М.Ю. Михеев.
       НК -- Национальный корпус русского языка. http://ruscorpora.ru/search-main.html
       ПЦ-1; -2 -- Шолохов М.А. Поднятая целина. Книга 1; книга 2, соответственно.
       СЗ -- Словарь Зализняка (Зализняк А.А. Грамматический словарь русского языка М. 1977).
       CК -- Словарь кубанских диалектизмов в русском языке (на сайте http://www.zabaznov.ru/kubdial.html)
       СР -- Савелий Леонидович Рожков.
       СРНГ -- Словарь русских народных говоров. М.-- Л. 1965-- 2010 (вып. 1-- 42, до сухловина) (на сайте на сайте Ин-та лингвистических исследований РАН: http://iling.spb.ru/vocabula/srng/srng.html).
       СЦ -- Словарь поэтических цитат. Составители: В.П. Григорьев, А.В. Гик, Л.И. Колодяжная, Н.А. Фатеева, Л.Л. Шестакова, А.С. Кулева, Н.К. Богомолова (на сайте Ин-та Русского языка им. В.В. Виноградова РАН http://www.slovari.ru/default.aspx?s=0&p=5379)
      
       СЯШ -- Словарь языка Михаила Шолохова. (Московский государственный педагогический открытый университет им. Шолохова. Науч. рук. Е.И. Диброва) М. 2005.
       ТД -- роман "Тихий Дон" (см. на сайте ФЭБ).
       К -- Федор Дмитриевич Крюков (его тексты цитируются по электронным изданиям: Крюков, НК).
       ФЭБ -- Фундаментальная электронная библиотека. ЭНИ "Шолохов" http://feb-web.ru/feb/sholokh/default.asp.
       Ш -- Михаил Шолохов (его тексты цитируются по электронным изданиям: НК, ФЭБ).
      
      
       Примечания
      
      
       [1] См. хотя бы статьи Н.Л. Янчевского и Д.М. Мазнина на сайте Фундаментальной электронной библиотеки -- ФЭБ (http://feb-web.ru/feb/sholokh/search.asp).
      
      
      
       [2] Только в "Комс.Правде" как будто бы: сплетен.
      
      
      
       [3] Как замечает Зеев Бар-Селла (он разобрал подробнейшим образом, вплоть со сличения союзов, выделений знаками препинания, замены имен местоимениями итп. -- три первопечатных версии 11-й главы части 3-й книги, с так называемым "дневником студента Тимофея"): "В предыдущем -- 1928 -- году первая книга романа была опубликована несколько раз: в журнале "Октябрь", в "Роман-газете" и (дважды) отдельным изданием. # Соответственно имеются и три первопечатных версии 11-й главы части 3-й (заключительной части 1-й книги): журнальная ("Октябрь", 1928, № 3, с. 206-- 216) и две книжных (изд-во "Московский рабочий") -- часть 3-я ("Роман-газета", 1928, № 12, с. 25-- 28; под заглавием "Записная книжка") и два издания (второе стереотипное) полного текста первой книги (М.-- Л., "Моск. рабочий", 1928, с. 356-- 373) (...); между журнальной редакцией 11-й главы и "Роман-газетой" обнаруживается 190 разночтений, а в отдельном издании их насчитывается уже 206 [в этот список не вошли случаи исправления явных опечаток ("далекий" вместо "дЕлекий") или внесения новых (РГ: "скромно" вместо правильного "скоромно"; РГ: "ненужно-пылкая" вместо нормативного "нежно-пылкая")] # Ничего удивительного в этом нет: от издания к изданию число разночтений с журнальной редакцией только возрастало (в редакции Госиздата (1929), которому "Московский рабочий" уступил свои права на "Тихий Дон", текст главы отступает от журнальной версии уже в 225 случаях)... Внимания заслуживает другое: в 78 случаях рукописный текст главы совпадает не с журнальной, а с редакцией "Роман-газеты". Еще больше совпадений обнаруживается между рукописью и текстом отдельного издания -- 87. Я так был оглушен этим первым переживанием, что не помню <РГ -- МР вставка: "его"> лица убитого <РГ -- МР "убитого" устранено" (Зеев Бар-Селла. Записки покойника ("Тихий Дон": текстология хронологии) // Русская почта. Белград 2008, № 1 -- или на сайте tikhij-don@narod.ru).
       Вывод этого исследователя по поводу публикации рукописи ТД: "сам по себе факт записи текста романа почерком Шолохова еще ничего не доказывает" (там же). По поводу фразы (ТД-3:11, за 1 абз.) от мертвого разило густо-сладким трупным запахом Бар-Селла отмечает, среди прочих изменений, что густо сладким в <РГ -- МР заменено на: "густо-сладким">. Но ведь, вообще говоря, и во многих других местах эта авторская черта, т.е. отделение наречия от управляющего им прилагательного пробелом (точнее, может быть, сказать, что это отчасти просто черта старой нормы правописания, характерная, кстати, для Крюкова (далее -- К), а возможно и для самого Шолохова (далее -- Ш) просто жестко выправлялась редакторами или корректорами? И далее: "Совершенно очевидно, что, получив от Шолохова рукопись романа, каждое из двух учреждений -- журнал "Октябрь" и издательство "Московский рабочий" -- подвергло ее собственной процедуре редактирования. # И вдруг, в начале 1929 года Шолохов предъявляет РАППу рукопись, не содержащую того, что несомненно имелось в оригинале, представленном в редакцию "Октября", но зато учитывающую правку, внесенную редакторами "Московского рабочего"! При этом Шолохов заявляет, что данная рукопись -- это черновик! # Что остается предположить? То, что Шолохов изготовил две различных версии романа -- одну для "Октября", вторую для "Московского рабочего"? И у каждой версии был свой отдельный черновик?". -- Да нет же, гораздо проще предположить, что рукопись свою, вполне для него продолжавшую еще долго быть "живой", он дописывал, правил и переделывал еще долго задним числом, уже после учета правки ее и "Октябрем", и "Роман-газетой", и "Московским рабочим" -- ММ.
      
      
      
       [4] "...Злостная клевета о том, что роман Шолохова является, якобы, плагиатом с чужой рукописи...." За пять дней до этого, 24 марта, его же впервые опубликовала и "Комсомольская правда" (Бар-Селла, там же) на последней своей (4) странице, с призывом: "Просим другие газеты перепечатать". По версии Википедии, "Шолохов сам обратился в партийную газету "Правда". Он представил в редакцию рукопись первых трёх томов и план четвёртого, с просьбой раз и навсегда разобраться с этим вопросом. # Под эгидой и по инициативе сестры Ленина Марии Ульяновой Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) организовала особую комиссию под председательством Серафимовича. Этой комиссии Шолохов и представил рукописи, черновики и наброски всего, что им было написано к тому времени" (http://ru.wikipedia.org/wiki/), т.е. того, что теперь факсимильно воспроизведено в книге -- Шолохов М.А. Тихий Дон. Рукопись. Книга 1 и 2. Факсимильное изд. текста. Москва-Киев-Париж, 2005. -- Однако никаких следов деятельности этой "комиссии" мне, по крайней мере, обнаружить до сих пор не удалось -- ММ.
      
      
      
       [5] Медведева-Томашевская И.Н. Стремя "Тихого Дона" [1974] // Загадки и тайны "Тихого Дона". Т. 1. Итоги независимых исследований текста романа. 1974 -- 1994. Самара, P.S. пресс, 1996, с.12-98 (а также: Солженицын А.И. Невырванная тайна; Предыстория книги Д* // там же, с.7-11; 97-107).
       Конспиративный инициал Д* был придуман для жены Б.В. Томашевского -- И.Н. Медведевой (таково было ее литературное имя) -- Солженицыным, это сокращение от прозвища Дама (Ермолаев Г.С. Вопрос о плагиате // Шолоховские чтения. Сб. научных трудов. Вып. Х., М. 2011, с.45).
      
      
      
       [6] Мезенцев М.Т. Судьба романов. Самара. 1998 (на сайте http://www.philol.msu.ru/~lex/td/?pid=0121&oid=01 или http://www.newchrono.ru/frame1/Literature/QuietDon/mezentsev1.htm).
      
      
      
       [7] Только надо понять, с чьего именно: Зеев Бар-Селла ("Литературный котлован. Проект "Писатель Шолохов"". М. 2005) утверждал -- что с текста Виктора Севского, мой коллега Андрей Чернов ("СтрЯмя "Тихого Дона". Нуль по русскому" // в кн. Как сперли ворованный воздух. Часть нулевая (на сайте http://chernov-trezin.narod.ru/maroderSHOLOHOV.htm) -- что с текста Крюкова, А.В. Венков -- что с текстов сразу нескольких авторов (Венков А.В. "Тихий Дон": источниковая база и проблема авторства. Ростов-на-Дону, 2000), в том числе земляка Крюкова -- Александра Серафимовича, еще есть версия, что -- с текста Ш-го тестя, Петра Громославского...
      
       В этом выборе я разделяю точку зрения АЧ -- в том, что все-таки наибольшие заимствования из Крюкова; вернее, с поправками, сделанными в свое время к этой версии (первоначально -- В.Ф. Боцяновского, затем Томашевского, потом жены последнего, Медведевой-Томашевской, 1972 года) -- Роем Медведевым (Medvedev R. Problems in the literary biography of Mikhail Solokhov. Cambridge: Cambridge University Press. 1977. P. 17-25): "Шолохов не мог переписать чужой текст, не подвергнув его предварительному редактированию. Будучи более талантливым, чем высокообразованный Крюков, он был способен существенно повысить уровень "неплохого текста"" (цит. по кн. Ермолаев Г.С. Михаил Шолохов и его творчество. СПб. 2000, с.361) и далее, уже мнение самого Ермолаева: "Сделать из типично [К]рюковского текста что-нибудь настолько [Ш]олоховское, как первая книга "Тихого Дона", было бы фактически равносильно переписыванию заново всего текста, созданию оригинального по словарю и стилю произведения".
      
      
      
       [8] Они исчисляются пока десятками или, в лучшем случае, сотнями. -- Ср. на первой же странице сайта http://fedor-krjukov.narod.ru/slovar.htm несколько излишне широковещательное, как мне представляется, заявление: "первая тысяча совпадений..." -- выдающее желаемое за действительное. На самом деле, если исходить из предлагаемого АЧ списка параллелей, сосуществует одновременно два естественных процесса, противоположно направленных, -- один, критически "отбраковывающий" значительную часть слов-претендентов на вхождение в этот список (преимущественно с моей стороны -- ММ), и второй -- постоянно его пополняющий (со стороны АЧ). В результате возможно лет через десяток мы и получим полную картину пересечений двух поэтик -- Ш-й и К-й.
      
      
      
       [9] Еще более надежные результаты, чем при проверке наличия/отсутствия искомого слова или словосочетания по НК, в интересующем нас массиве (т.е. русской прозе до 1940), можно было бы получить, если бы сегодня работал полнотекстовый поиск, скажем, по lib.ru -- наиболее авторитетной электронной библиотеке Максима Мошкова (на сайте http://lib.ru), но пока, по сообщению последнего, таковой не действует.
      
      
      
       [10] "Вы можете не поверить, но я Крюкова не читал" (Хьетсо Г. Моя встреча с Шолоховым // Вопросы литературы 1990 №5, с.37).
      
      
      
      
       [11] Сравнения же по частотам слов, которое -- вполне объективно -- было выполнено в свое время скандинавскими учеными под руководством Гейра Хьетсо (Хьетсо Г., Густавссон С., Бекман Б., Гил С. Кто написал "Тихий Дон"?: (Проблема авторства "Тихого Дона"). -- М.: Книга, 1989 -- или на сайте ФЭБ), все-таки явно недостаточно. Их выводы были оспорены работой Аксенова (Сова) Л.З., Вертель Е.В. "О скандинавской версии авторства "Тихого Дона"" (в сб. Загадки и тайны "Тихого Дона". Самара, 1996), а также исследованием супругов Фоменко (Фоменко В.П., Фоменко Т.Г. Авторский инвариант русских литературных текстов. Приложение. Кто был автором "Тихого Дона"? (http://www.philol.msu.ru/~lex/td/?pid=012281&oid=01228), произведенным, по свидетельству их сына, еще в 1971-1981 гг.
      
      
      
       [12] Есть надежда, что в целом даже таким неспешным ходом ее удастся завершить, скажем, к 150-летию К-а, в 2020 году.
      
      
      
       [13] Сюда я не включаю собственно публицистическое К-ое наследие, в последний период его жизни, 1918-1919, когда он, сделавшись, правда по собственной воле, некоторым "винтиком" пропагандистской машины -- членом Донского Войскового круга, по сути дела, альтернативного правительства России, в Новочеркасске, -- сотрудничал в белогвардейской печати Юга России, будучи некоторое время даже редактором официального органа этого правительства, "Донских Ведомостей" (материалы этого периода его творчества на сайте http://www.srcc.msu.su/uni-persona/site/ind_res.htm).
      
      
      
       [14] Так что здесь, применительно к диалектным совпадениям в текстах Ш-а и К-а, педалирование моим уважаемым коллегой Мандельштамовской метафоры "ворованный воздух" (http://chernov-trezin.narod.ru/TitulSholohov.htm) мне кажется неуместным.
      
      
      
       [15] Ермолаев Г.С. Михаил Шолохов и его творчество. СПб. 2000, с.189.
      
      
      
       [16] См. сокращения цитируемых источников -- в конце статьи. (Принятые для области и местности распространения того или иного диалектного слова сокращения цитируются мной, как правило, без их расшифровки -- так же, как они даны в СРНГ.)
      
      
      
      
       [17] Но потом, правда, -- либо самостоятельно, либо с помощью редакторов, выправлено в соответствии с литературной нормой, уже только в печатном тексте (так, в изд. ГИХЛ, 1947, это исправлено) [интересно, когда же именно это произошло].
      
      
      
       [18] Здесь и далее место цитаты в тексте ТД указывается двумя числами -- номерами части и главы в простых скобках (первое число обозначает часть, второе -- главу по изданию ФЭБ), цитата курсивом. Рукописный текст дается прямым шрифтом в квадратных скобках, зачеркивания и исправления в нем передаются с помощью графических средств редакторе Ворд -- с помощью шрифтов "зачеркнутый" и "надстрочный", соответственно (исправленное и затем зачеркнутое -- сразу двумя этими шрифтами одновременно (вот так, вот так или вот так); начало нового абзаца или конец обозначаются знаком # ; мои собственные пропуски в цитатах -- при помощи четырех точек (....). Цитаты отделяются друг от друга точкой с запятой. Подчеркивания в цитатах или при воспроизведении рукописи мои (ММ): они -- для того, чтобы обратить внимание читателя на места расхождений между рукописным и печатным текстом.
      
       То же самое "интеллигентное" слово картофель в ТД еще только в 7-й и 8-й частях, у которых черновики нам неизвестны: (7:14) отец выбирает из бороды капусту и кусочки картофеля; (8:17) бабы, половшие по соседству картофель ; (8:18) приносили.... картофель.
      
      
      
       [19] Чернов А.Ю. Федор Крюков -- "Тихий Дон". Материалы к параллельному словарю диалектизмов, речевых клише и авторских тропов (на сайте http://fedor-krjukov.narod.ru/slovar.htm).
      
      
      
       [20] Кузнецов Ф.Ф. "Тихий Дон": судьба и правда великого романа. М. 2005 (на сайте feb/sholokh/critics/ksp/ksp-001b.htm или, главы, на http://www.philol.msu.ru/~lex/td/?pid=033&oid=03).
      
      
      
       [21] В этом словаре примеры очень часто берутся из текстов самого Ш-а: так и в этом случае.
      
      
      
       [22] Кого бы тут сравнить? Крюкова и Шолохова -- с Серафимовичем, Буниным, Замятиным, Эртелем?
      
      
      
       [23] В СРНГ с указанием: то же, что непочётник -- Пск. 1919-34, Ряз. Калуж. Пенз. Башк. (что очевидно родственно с непочётный -- "неучтивый, невежливый" Ряз. 1963, Калуж. Ворон. Костром. -- а с последней из помет также и в значении -- "такой, о котором идет дурная слава"). В ДС слова в форме непочетник нет -- зато встречаем его в "Чевенгуре" Платонова; а у Ш-а его не было -- ни в той, ни в другой форме.
      
      
      
       [24] К тому же оно было у него еще в ДР ("Лазоревая степь" 1926) и в ПЦ-1:36, и трижды в ПЦ-2 -- в главах 9, 14 и 27. Также встречается и ранее. Вот по НК, скажем, у Чехова: -- Повылазило, что ли, старый пес? Гляди глазами! ("Тоска" 1885-1886); также у Л.Андреева, А.Серафимовича, М.Булгакова...
      
      
      
       [25] Почти так же и в черн., с.82, только там порядок слов другой: [отзывались из набитой битком кухни].
      
      
      
       [26] Здесь и далее в заглавии лексической статьи помещен образец слова или словосочетания, т.е. некоторая необходимая логическая абстракция, для сравнения разных вариантов, встречающихся в реальных текстах (подробнее о ней в моей статье -- Компиляция или... языковые клише? Сравнивая характерные для авторского стиля наборы словосочетаний // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. По материалам ежегодной Международной конференции "Диалог 2010". Вып.9(16). М. 2010, с.340-349 -- или на сайте http://www.dialog-21.ru/dialog2010/materials/html/52.htm) -- ММ.
      
      
      
       [27] С ударением, проставленным над двумя "у" и в черновике, и в беловике, а красными чернилами, поверх фиолетовых, основного текста, еще и правка: зачеркнута линия, соединяющая "то/б", и в конце предложения точка переправлена на восклицательный знак. И в беловике, с.104, то же самое, с учетом уже внесенной правки.
      
      
      
       [28] АЧ даже высказывает предположение, что "Твер[ское]" здесь в словаре -- опечатка, вместо Терск[oе], так как главный герой, Замчалов, выбирающийся из германского плена, -- казак станицы Ессентукской, Терского казачьего войска.
      
      
      
       [29] У К-а слово каюк в этом значении тоже используется: -- Либо мне на каюке перевезть вас? ("На тихом Дону" 1898). Впрочем, в том же значении слово было и у Л.Толстого в "Казаках" (1863), но в текстах М.Арцыбашева (1901), у С.Сергеева-Ценского и Н.Телешова (1909-10 гг.) встречаются уже в современном значении -- "конец, гибель".
      
      
      
       [30] Часть 6-я ТД (до 12 главы) была опубликована еще в 1929; с 13-й главы и до конца 6-й части -- в 1932; часть 7-я -- в 1937; часть 8-я -- только в 1940.
      
      
      
       [31] Но также еще и -- "подохнуть (о рыбе)" Дон. 1975. Впрочем, последнее, собственно Донское значение, ни К-м, ни Ш-м не используется.
      
      
      
       [32] По книге Виктора Петелина "М.А. Шолохов. Энциклопедия" М. 2011, с.9-10.
      
      
      
       [33] Тут у Ш-а встречаем еще и глагол отрои"ться -- в несколько экзотическом, переносном значении, т.е. "отделиться, отселиться, выделиться особо". Еще раз он же встречается и ранее, в ТД (2:18) -- из письма Натальи Григорию: Я тебя ничем не оскорбила, и я ждала, что ты мне развяжешь руки и скажешь, что ты ушел навовсе, а ты отроился от хутора и молчишь, как мертвый -- в данном случае так и в черн., с.75: [Я тибе ни чем не оскорбила и я ждала, што ты мне развяжешь руки и скажешь, што ты ушел навовсе, а ты не говоришь и отроился от хутора. Я живу у своих]; а также еще раз в ПЦ-1, но там только в своем буквально-первозданном значении -- отроившийся пчелиный рой. Ср. в СРНГ: отра"ивать, отро"ить -- "отделять новый выводок птиц от стаи, молодняк от стада" Свердл. Курган. или отрои"ться -- только как "отмахнуться, отбиться (от роя комаров, мошек итп.)" Арх.(!) -- у К-а этого глагола не было.
      
      
      
       [34] В развернутой форме в современном тексте она звучит так (из блога "О женщинах", при поиске системой Яндекс): на вопрос, "сколько было парней" обычно отшучиваюсь, типа "без Нестера десятеро, а потом Иван, да Кудим, да еще один". Вот если после этого человек не понимает, тогда я начинаю раздражаться. -- Как будто и сейчас пословица находится в активном употреблении и даже получает дополнения.
      
      
      
       [35] Ср. по словарю Ожегова, прянуть -- "стремительно двинуться, прыгнуть" (по ДС, -- "прыгать, перепрыгивать; бежать, стремиться"; в СРНГ, пря"дать пря"нуть -- "прыгать, скакать" Калуж. 1820, Брян. Тул. Орл. Ростов. Дон. Ворон. и др.; "бросаться, кидаться вниз прыжком" Дон. 1929).
      
      
      
       [36] Здесь везде, видимо, вместо -- выше сбруи / пу"па / чу"ба -- на самом деле, должно было стоять нечто незамысловато-двусложное (выше х..).
      
      
      
       [37] С сайта "Пословицы и поговорки" (на http://www.poskart.ru/vishe-meri-ne-skachet.html). Ну, а в Интернете конечно встречаем и газетно-фривольное: выше пандуса не прыгнешь; и наконец, на сайте энциклопедии Академик.ру в неком "Словаре синонимов" -- на сайте http://dic.academic.ru/contents.nsf/dic_synonims) : выше х.. не прыгнешь -- "выше головы не прыгнешь, через себя не переступишь, с яйцами не влезешь, безнадёжно" [но там без двух точек].
      
      
      
       [38] Кайма"к -- "спёкшиеся сливки на кипячёном молоке", согласно ("Словарь кубанских диалектизмов в русском языке" -- на сайте http://www.zabaznov.ru/kubdial.html). Или, по ДС -- "густые пенки, снятые с кипяченого или топленого молока". У Далю это упаренное до густоты молоко со сливками и густыми пенками ("Уральский казак" 1843 -- согласно НК).
      
      
      
       [39] По ДС, забажа"ться -- "захотеться"; в СРНГ, забажа"ть -- "сильно захотеть, пожелать чего-л." Волог. Костр. Смол. Дон. и др.
      
      
      
       [40] Если бы этого фиксированного словарем совпадения не было, наверно было бы еще больше причин считать его неслучайным и отнести к явному "списыванию".
      
      
      
       [41] Даль В.И. Пословицы русского народа (1 изд. М., 1862).
      
      
      
       [42] Первоначально, вероятно, значение выражения телячьи мозги развилось из названия блюда.
      
      
      
       [43] Ср. осушить руки -- "ударив, отбить". В СРНГ осушить -- еще и "погубить, повредить ч-л." Ворон. 1965; "повредить при ранении, ушибе" Сарат. Ряз.
      
      
      
       [44] См. об этом у АЧ и в моей статье -- -.
      
      
      
       [45] Это самостоятельный, более поздний текст -- нежели одноименные очерки "Мельком" 1911 и 1914 годов.
      
      
      
       [46] Благодарю за помощь в толковании этого выражения -- лингвиста и жительницу казачьих мест Людмилу Ворокову.
      
      
      
       [47] В СРНГ глагола поджикивать нет, но есть поджигнуть -- "обжечь" (о крапиве) Даль; "подстегнуть, подхлестнуть" Тул. Казаки-некрасовцы. Видимо, у К-а слово поджикикают здесь имеет значение "взвинчивают цены".
      
      
      
       [48] В личной переписке с автором статьи АЧ приводит следующее оглавление типов выражений и написаний, введенных К-м в литературу (до 1920, года его смерти), которые перекочевали затем в ТД (список составлен АЧ при соотнесении ТД, текстов К-а и электронного НК): 1) лексика (к примеру, одни только не зафиксированные в НК эпитеты к слову голос: басовитый, вязкий, гундосый, октавистый, отсыревший, перхающий, понукающий, потухший); 2) идиомы, поговорки, пословицы; 3) реалии, 4) авторские тропы, 5) цитаты, 6) графическая передача экспрессии в междометиях... -- Основываясь на сумме этих фактов, АЧ делает вывод о безусловном наличии плагиата: Ш, по его мнению, просто "переписал" текст ТД с уже готовой рукописи чужого романа, изготовив свою копию "рукописи" только в 1929 году, задним числом, для РАППовской комиссии (причем, и переписал-то с ошибками). Якобы, даже текст в журналах "Октябрь" и "Роман-газеты" набирался не с этой рукописи (мнение цитированного выше Бар-Селлы). По-моему же -- использование чужого текста имело место, но многие "ошибки" таковыми не являются, вклад Ш-а в написание романа все-таки был существенным -- ММ.
      
      
      
       [49] Так, летом 1914-го, прямо накануне войны, К вместе с Алексеем Пешехоновым на купленном ими баркасе путешествует по реке Оке (в поисках своего взгляда на ход развития Столыпинских реформ). -- Во время этой поездки они пересекают Орловскую, Калужскую и Тульскую губернии.
      
      
      
       [50] Это расшифровывается как "без указания места".
      
      
      
       [51] На листе в слове "поджал" от последней буквы, по-видимому, осталась только начальная точка, далее буква не уместилась.
      
      
      
       [52] И здесь, и как будто везде далее в подобных случаях рукописи Ш пишет наречия без черточки.
      
      
      
       [53] Но при этом несколько странно, что данного выражения нет в ДС: это говорит, по-видимому, о неполноте последнего.
      
      
      
       [54] То есть один образ -- жадно хлебала воздух -- заменяется другим -- раздувая ноздри дышала. Это еще раз доказывает, на мой взгляд, что Ш не мог "переписать" рукопись К, просто перенеся в свою -- всю правку из последней. Здесь правка определенно его собственная, выражение раздувать ноздри -- типично Ш-е, оно используется в его текстах множество раз, начиная с "Нахаленка" (1925) и до "Военнопленных" (1941): в ПЦ -- 9 раз, а самом ТД -- 10; хотя именно на этом месте оно будет потом (уже во 2-м черновике, с.14) без видимой правки заменено, но тоже типично Ш-м, уже другим маркером -- двигать ноздрями.
      
      
      
       [55] На мой взгляд, это говорит опять-таки, скорее в пользу оригинально Ш-го происхождения выражения по ноздри, с независимым порождением его в тексте, или в пользу заимствования напрямую из диалекта.
      
      
      
       [56] Заметил АЧ.
      
      
      
       [57] Хотя в НК как будто и есть совпадающее с ними -- у Лескова, но там все-таки используется не как фразеологизм: тот старый цыган, этой Груши отец, и другой цыган подхватили меня под руку, и волокут вперед, и сажают в самый передний ряд рядом с исправником и с другими господами ("Очарованный странник" 1873).
      
      
      
       [58] Заметил совпадение АЧ. В тексте самого К-а дается следующее определение этого характерного искажения названия: Восторгались вслух офицерскими погонами, которые называли аполетами ("Мельком" 1911).
      
      
      
       [59] Взято из словаря -- Миртов А.В. Донской словарь. 1929 -- где оно дается под знаком вопроса.
      
      
      
       [60] Много стариков и молодых казаков стали ему большими приятелями и нередко даже твердили ему: "Желательно бы нам поглядеть вас в аполетах ("Казачка" 1896); Вон мундер лежит... аполеты вот... видите... ("К источнику..." 1904) ; При всем парате... в аполетах! -- говорил изумленный собеседник, глядя сбоку на фотографию ("Офицерша" 1912); Они аполеты огребут, а мы за них плати!.. ("В глубине" 1913) ; -- Буде уж аполеты-то офицерам заслуживать! Достаточно... Дослужились до того, что рубахи на пузе нет... ("После красных..." 1919). Впрочем, это же слово отдельно встречаем и в НК, например у Чехова: Никакой строгости в виде и даже еполетов нету... ("Свадьба с генералом" 1884-1885), а также у К.Станюковича (1902), Петра Краснова (1922) -- причем у последнего именно в форме, совпадающей с Ш-ой. Какова же она была в черновике или в машинописи ТД? -- это следует проверить в Пушкинском Доме, где хранится 6-я часть, но туда я еще не имел доступа.
      
      
      
       [61] Слово обывательский в начале ХХ века, во времена К-а, еще не приобрело того исключительно уничижительного смысла, какой оно получило в середине века. Не говоря о том, что у Ш-а и К-а мы встречаем вполне нейтральные выражения обывательская подвода (у К-а в "Выборах на Дону" 1916 и "Камне созидания" 1918, а у Ш-а только раз в "Путь-дороженьке" 1925, но 10 раз -- в ТД и только с 6-й по 8-ю части), прилагательное обывательский было частичным синонимом слова "общественный" (всего у К-а оно около 30 раз; ср. такие выражения как: обывательские и административные усилия или название местной общественной организации в Петрограде -- обывательский комитет по продовольствию), а существительное обыватель -- почти законным синонимом слова "гражданин". Ср. название журнала, выходившего в Москве в 1908: "Новый Обыватель и Гражданин. Еженедельный журнал" Ред.-изд. В.Г. Вейдеман. Но у Ш-а в единственном его "современном" употреблении -- только в ТД (7:9) разжиревший обыватель.
      
      
      
       [62] Вообще у К-а часты выражения с использованием более простого, расхожего клише -- изумленный взгляд / взор / лицо. -- Это его явный лексический маркер: И долго смотрел перед собой остановившимся, изумленным взглядом ("Зыбь" 1909); Чекушев смотрит на нас обиженно-изумленным взглядом ("На речке..." 1911); серые, скудно одетые, невзрачные, корявые люди, стоящие.... с изумленными и очарованными лицами ("Сеть мирская" 1912); рассматривая льстиво-изумленным взглядом погоны ("Офицерша" 1912) и там же: Гаврил смотрел на мать строгим, изумленным взглядом; а также: изумленно-обиженным голосом воскликнул ("Спутники" 1911); глядел на нас радостно изумленными, маленькими глазками... ; Скромная речка Медведица предстала перед изумленным взором ее исконного обитателя в невиданной красе ("Новым строем" 1917) итд. -- но все же точно такого же, как и в "Мельком" 1914, больше нет. Совпадение уникально -- но возможно случайно? В отличие от него, у Ш-а изумленный взгляд встречаем всего лишь дважды, оба раза рядом, в ТД: (6:38) Григорий, до этого тщетно пытавшийся поймать глаза собеседника, встретил его по-детски изумленный, прямой взгляд ; (6:46) И до тех пор "куженок" смотрит на окружающий его мир войны изумленным, птичьим взглядом, до тех пор подымает голову и высматривает из окопчика, сгорая от любопытства, пытаясь рассмотреть "красных", пока не щелкнет его красноармейская пуля. -- Но стоит ли считать их заимствованием у К-а? Вряд ли, ведь такого, вообще говоря, много в НК: Вера взглянула на меня строгим, изумленным взглядом. (С.Ковалевская "Нигилистка" 1884). Вместо именно этого клише у Ш-а много раз похожее, но уже отчетливо другое -- изумленно (вскинул / поднял) брови или выравнивал изумленно вздыбленную / бровь ; встречается оно еще и в ДР: Над серыми глазами изумленно дернулись брови... Выстрела не последовало ("Смертный враг" 1926). -- Хотя и у К-а оно тоже было, причем столь же, если даже не более употребительным: Веки у него были опущены, брови изумленно приподняты, и на лице лежало глубоко-серьезное выражение ("Мать" 1910) ; Широкие, изумленные брови не внушали страха, и усы повисли смирными сосульками -- "Счастье" 1911; Коротким, вопросительным взглядом вскинул на офицера: широкие, изумленно приподнятые брови и карие, воловьи глаза ("Спутники" 1911) ; Старик изумленно поднял брови -- "Офицерша" 1912) ; толстяк изумленно поднял брови ("Мельком" 1913) ; Господин в клетчатом пиджаке изумленно поднимает брови и молчит ("Мельком" 1914). В НК же встречаем выражение только у М.Горького, уже позднее "Спутников" и "Счастья" К-а: ― Ка-ак он меня, а? ― изумленно возводя брови на середину лба, бормотал Конёв ("Женщина" 1913).
      
      
      
       [63] Заметил АЧ.
      
      
      
       [64] Заметил АЧ.
      
      
      
       [65] С примечанием внизу страницы: Плямкать -- чмокать. Но слова плям нет в ДС; по СРНГ, плямкать -- "чавкать; чмокать губами" Курск. Ставроп. Краснод.(!) др. [но не Донское]; пля"ма -- "запачканное место на ч-л., пятно" Зап. Даль; Смол. 1914, Брянс.
      
      
      
       [66] Заметил АЧ.
      
      
      
       [67] Заметил АЧ.
      
      
      
       [68] В рукописи между 13-й и 20-й главами 3-й части пропуск -- нет ни черновика, ни беловика, так что сверить не с чем.
      
      
      
       [69] Причем над словами планшетка и курюк стоят звездочки, и внизу страницы к ним даны примечания: [Планшетка -- полевая офицерская сумка. # Курюк -- хвост.] По ДС, курю"к -- "курдюк"; так же и в СРНГ, с пометой: Дон. 1929. По МАС, курдюк -- это "жировые отложения в задней части туловища, у хвоста у некоторых пород овец" (от тюрк. куйрук -- хвост).
      
      
      
       [70] В очерке К-а: темнели, как лес, людские массы, шевелясь, свиваясь и развиваясь в пестроцветные шпалеры, колышущиеся стены и ряды... (...) [а потом море голов] мелькало живыми, перемещающимися пятнами, и крупными цветами качались на оживленно пестрой поверхности его женские зонтики и шарфы. Кроме того, в тексте К-а депутата -- подхватили на руки, стали качать. Понесли на руках...
      
      
      
       [71] Но учтем, что это 1909 год, автор еще на пороге своего акмэ, ему 39 лет.
      
      
      
       [72] Также здесь единственный раз у Ш-а в ТД используется слово "нахохленный"; хотя ранее в ДР у него была и -- нахохленная крыша амбара ("Чужая кровь" 1926), и даже ветер ерошил перья у нахохленных спящих воробьев ("Смертный враг" 1926)!
      
      
      
       [73] Окончание в предложном падеже -- в раздумьи -- соответствует старой норме написания, где изначально в конце был ять.
      
      
      
       [74] Заметил АЧ.
      
      
      
       [75] Заметил АЧ.
      
      
      
       [76] Но если расширить образец формой этого глагола, он становится уже неуникален.
      
      
      
       [77] Звездочкой помечаю случаи, когда у заимствования, а в данном случае еще и метафоры, был источник до К-а.
      
      
      
       [78] Или: ночного неба, как у Гоголя. Замечено АЧ.
      
      
      
       [79] Согласно же ДС, рядно -- "кусок грубого домотканого холста (из конопли или оческов льна)"; дерюга -- "грубая ткань их льна"; рогожа -- "грубая хозяйственная ткань (первоначально производилась из волокон рогоза)": у К-а дерюги нет, а у Ш-а много раз; рогожа у К-а 5 раз, но без метафор, хотя и с фразеологией (с своей рожей сидел бы под рогожей! -- "Гулебщики" 1892), у Ш-а она только 1 раз и в ТД (7:12) -- о том, во что заворачивают мертвеца.
      
      
      
       [80] Здесь очевидно, что произведено еще и перераспределение слов во фразе.
      
      
      
       [81] Т.е. с правкой. Очевидно, что и здесь у автора первоначально написалось было: на ярко зеленом лугу; как в первом случае -- по черному <?-бурьяну ?-полю ?-полотну степи>.
      
      
      
       [82] За этот пример, как и за многие другие, я благодарен Савелию Леонидовичу Рожкову (далее: СР).
      
      
      
       [83] Позже и эта редакция из текста была удалена цензурой: "Так как большевистским женам полагалось иметь выдержку и приличный вид, из 1-й главы 3-й части Потапов исключил изображение лица жены арестованного Штокмана: "Серое лицо ее вытерлось от слез, будто давнишняя хожалая монета , и желтело оно, мутное и жалкое, с колдобинами пустых, налитых слезами глаз"" (Ермолаев Г.С. "Тихий Дон" и политическая цензура. 1928-1991. М. 2005, с.117-8).
      
      
      
       [84] По крайней мере, вплоть до 5-го издания: М-Л.: Московский рабочий, 1929.
      
      
      
       [85] Вновь наблюдение СР: оказывается, что в одном из ранних изданий романа написание омутно еще сохранялось! (а именно в издании 9-м, Гоисиздата, за 1929): то есть считать Ш-а виновником правки нет достаточных оснований. Это мог сделать и редактор или машинистка, по ошибке, а Ш просто не проследить, не заметить.
      
      
      
      
       [86] Об этом -- Ермолаев Г.С. "Тихий Дон" и политическая цензура. 1928-1991. М. 2005, 126.
      
      
      
       [87] Как писал критик Янчевский, выступивший сначала в Ростовской ассоциации пролетарских писателей с докладом о "Тихом Доне" под названием "Реакционная романтика", а потом опубликовавший его в одноименной статье (журнал "На подъеме" 1930 № 39, с.423):
      
       "Вот как описывается приближение конца белых и победа красных: "Рушились трухой последние надежды. Смыкалась и захлестывала горло области большевистская петля". # А мы были уверены, и сейчас уверены, и писали об этом в своих работах, что горло области захлестывала белогвардейская петля, из которой освободили область большевики! Но у Шолохова выходит наоборот". Сам Янчевский Николай Леонардович (1892-- 1937) -- историк, автор ряда работ по истории Гражданской войны, участник Гражданской войны в Сибири, член РКП(б) в 1920-- 1934 гг. (до этого левый эсер), работал в Ростове-на-Дону как журналист, арестован и расстрелян (об этом -- на сайте ФЭБ).
      
      
      
       [88] Подробнее это понятие в двух моих статьях -- "Тихий Дон" и тексты Ф.Крюкова (повтор слова и повтор метафоры: измерение специфичности) // Русская антропологическая школа. Труды (К 80-летию академика Вячеслава Всеволодовича Иванова). Вып. №6, М. 2009, с.272-283; а также -- Мера метафоричности в лексиконе писателя (к определению идиостиля романа "Тихий Дон") // Язык как медиатор между знанием и искусством. М. 2009, с.56-65.
      
      
      
       [89] Ермолаев Г.С. Михаил Шолохов и его творчество. СПб. 2000, с.354-5.
      
      
      
       [90] Эрнест Симмонс. Он избрал свой путь // Вопросы литературы 1990 №5, с.53.
      
      
      
       [91] Хотя и в этой последней форме клише тоже присутствовало у К-а ("Казачка" 1896; "Памяти..." 1911, "В глубине" 1913, "Мельком" 1914), но считать его "заимствованным" у него мало оснований: оно слишком широко распространено.
      
      
      
       [92] Ш-ие прилагательные-новообразования на -истый, -астый и -оватый заслуживают особого рассмотрения.
      
      
      
       [93] Скажем, слово о"блачье -- которого нет ни у Ш-а, ни у К-а -- впервые вроде бы (как обл[астное?], согласно СЦ) возникло у Есенина: четыре солнца из облачья (1918); в СРНГ нет, там из похожих только о"блак -- Калуж. Ряз. Орл. и др.; о"блачек -- Твер. Псков. 1855; облачо"к -- Калуж. 1896, Орл. Сталингр. и др.; Ряз. 1960-63; или о"боло"к -- "облако" Олон. 1852, Арх. Новг. Твер. др. ; но вот в литературе, по НК, потом оно появляется и у Л.Леонова: Земля всходила как на дрожжах и рассыпалась на ладони душистыми теплыми комьями. Пошел обильный пар. Он-то и завесил небо быстрым рваным облачьем ("Барсуки" 1924) -- причем дважды ; в нем возможна контаминация, с одной стороны, на смысловом уровне -- со словом облачать, а с другой, на формальном, со словами нейтрального типа а) верховье-подмосковье-предплечье-печенье-увечье-снадобье или сырьё-бельё-забытьё но и со словами, условно говоря, с неким огульно-уничижительным оттенком, типа б) сволочьё-дурачьё-бабьё-кулачьё-мужичьё-громадьё.
      
      
      
       [94] Как замечено А.А. Смирновым, "на протяжении текста периодически встречается нечто вроде иностилевых фрагментов, выпадающих из общей тональности, точнее, нечто смутно напоминающее известные по курсу родной литературы мотивы из классиков конца 19 века" (А.А. Смирнов Чтения "Тихого Дона" -- Чтение первое (2001, 16 июля) на сайте МГУ http://www.philol.msu.ru/~lex/td/?pid=0211&oid=02). Здесь исследователем имеются в виду влияния Льва Толстого, Чехова, Гоголя.
      
      
      
       [95] Так, в списке совпадений у АЧ значатся еще и такие разделы, или самостоятельные рубрики, как довольно редкие междометия (типа Ну-к што ж / Ну-к что ж / Ну-к что жа и Экк-хемм / Экхе-м ), цитаты из древних авторов -- в частности, из "Полку Игорева" такие как мутный сон; испить Дону; туга и тоска (http://fedor-krjukov.narod.ru/slovar.htm#SOPI). Я бы добавил сюда еще и общие для Ш-а и К-а синтаксические маркеры, но о них разговор должен быть уже не в рамках данной статьи, а особый. Алексей Неклюдов, так же как АЧ, видит в романе грубейшие противоречия и многочисленные ошибки, вызванные неправильным прочтением Ш-м чужой рукописи, а также явные следы старой орфографии (Неклюдов Алексей. Чья гипотеза беспомощна? // Литературная Россия. 2009, № 48), однако мне ни одна из них не представляется такой уж вопиющей. Все можно было бы объяснить проще, без нажима и громокипящих обвинений.
      
      
      
       [96] Константин Смирнов. Тайна Шолохова // Литературная Россия. 30 марта 2001, №13, с.12-13 (и предыдущие публикации этого автора, например, в жур. "Чудеса и приключения" 2000 №3).
      
      
      
       [97] Крюков Ф.Д. Над обрывом. Очерки и статьи последних лет жизни (1917-1919). М.-- СПб. 2009 (на сайте http://uni-persona.srcc.msu.ru/f-krukov/index.htm) и -- Крюков Ф.Д. Неполное собрание сочинений (на сайте: http://fedor-krjukov.narod.ru/index.htm).
      
      
      
      
      
  • Комментарии: 8, последний от 16/04/2022.
  • © Copyright Михеев Михаил Юрьевич (mihej57@yandex.ru)
  • Обновлено: 26/10/2011. 174k. Статистика.
  • Статья: Литкритика
    • Оценка: 5.46*5  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.