Мирзоева Лейла Экрем
Нет повести печальнее на свете... (к одной особенности мировосприятия восточного социума раннего Средневековья) Авторские права защищены
Аннотация: Особенности раннесредневекового сюжета "Лейли и Меджнун"
Нет повести печальнее на свете... (к одной особенности мировосприятия восточного социума раннего Средневековья) Авторские права защищены
Как любимую я люблю! Даже те люблю имена,
Что звучат, как имя ее, - хоть схожа лишь буква одна...
(Кайс Маджнун)
Вопрос о происхождении сюжета "Лейли и Меджнун" до сих пор не знает точного ответа. Об этом есть разные версии. Одни уводят данный сюжет в языческое прошлое человечества: литературовед Ширвани Юсуф-Зия пишет: "Сюжет "Лейли и Меджнун своими корнями уходит в глубокую древность(...)" Он также уверен, что место зарождения сюжета - между двух великих рек: "...нет сомнения, что его зарождение произошло в дохристианской литературе некоторых народов, населявших территорию Месопотамии"(4, 62), а истоки его берут начало в клинописном наследии древней Вавилонии, которые "лишь спустя некоторое время путем азербайджано-фарсидской передачи" развились в сюжеты арабских сказаний "в виде отрывков и газелей"(4, 68). Юсуф-Зия также приводит разные точки зрения других исследователей. К примеру, литературовед Е. Дунаевский утверждал, что "основа сюжета поэмы взята Низами из арабских источников", так как "это явствует как из имени несчастного любовника, означающего по-арабски одержимый (злым духом) - безумный, так из прямого текста поэмы, где речь идет об арабских племенах, географических названиях"(4, 65) Литературовед Е. Бертельс же писал: "...источником для Низами послужил диван арабского поэта ибн-Амира, где сюжет "Лейли и Меджнун" представлен в виде отдельных газелей (...), а прозвище "Меджнун" (безумный) получил сам поэт"(4, 66).
Пока есть великие творения, не угаснут и споры о том, кому принадлежит честь быть соотечественниками их творцам. Фильштинский И. в своем "Послесловии" к "Арабской поэзии средних веков" не затрудняется вопросом о происхождении сюжета "Лейли и Меджнун", и возможно, в этом он прав больше остальных. Он пишет: "В средневековых антологиях мы находим рассказы об узритских поэтах, чья судьба обычно неотделима от судьбы их возлюбленных. Такова одна из самых популярных пар: Кайс ибн аль-Мулаввах по прозвищу Маджнун и Лейла"(3, 702). Скорее всего, это тот самый Кайс Маджнун, которого упоминает Бертельс (Амир - название племени поэта). Далее, Фильштинский проникновенно рассказывает известное нам сказание о трагической любви Кайса и Лейли, нисколько не отделяя факт событий этой истории от личности самого аль - Мулавваха. Мы также склоняемся к тому, что, скорее всего, именно этот поэт явился реальным прототипом к известному образу в поэме Низами "Лейли и Меджнун" .
Так это или иначе, но творчество Кайса ибн Аль-Мулавваха настолько проникнуто глубокой грустью, одиночеством, горем и тоской по возлюбленной, что читатель невольно верит, что автор лично прочувствовал то, что воспел в своих трогательных, прекрасных стихах. Возможно, истоки сюжета "Лейли и Меджнун" не стоит искать в глубокой древности. Быть может, творчество арабского поэта шестого века Кайса ибн Аль-Мулавваха даст более простой и точный ответ на этот вопрос?
Творчество Кайса ибн Аль- Мулавваха по прозвищу Маджнун (умер около 700г.) - одно из ярчайших проявлений чувственной восточной поэзии. Его стихи проникнуты мотивами обреченности целомудренной любви и фатализма, что было весьма характерно для арабской поэзии того времени.
Тема неразделенной любви была популярна, как известно, и в западной литературе ("Тристан и Изольда", "Ромео и Джульета"), однако своеобразие в творчестве Кайса Аль-Мулаваха мы видим в том, что он, будучи персонажем реальным, возможно, воспел свои собственные чувства к объекту своей безумной любви - Лейли, став героем многих восточных преданий, и впоследствии окончательно увековеченный великим Низами.
Трогательная, проникновенная поэзия страдальца Кайса ибн Аль - Мулавваха очень ярко раскрывает особенности мировосприятия восточного человека раннего Средневековья. В безводных песках под нещадно палящим солнцем, в условиях кочевого образа жизни и постоянных межплеменных войн он умел беззаветно любить, глубоко страдать, прекрасно воспевать свою тонкую, любящую душу. Чувственность и духовность - вот о каких чертах мировосприятия восточного человека говорят дошедшие до нас поэтические творения поэтов Средневековья.
В поэме Низами "Лейли и Меджнун" азербайджанского поэта Низами мы знакомимся с грустной предысторией любовной трагедии героев. Меджнун и Лейли ходили в одну школу:
В те времена, преданье говорит,
Для девочек был в школу путь открыт(2, 277).
Любовь воспламенила сердца юных сердец:
Одной любимой он принадлежал
И без нее не жил и не дышал(2, 280).
У Низами - одна из основных причин, приведшей к трагедии влюбленных - конфликт между необычными личностями (необычными - в данном случае, выделяющимися из себе подобных, безумно влюбленными) и людской ханжеской толпой:
Людским судом любовь осуждена,
И от Меджнуна спрятана луна(2, 280).
И слыша поношения кругом,
И в правду помутился Кейс умом(2, 281).
А сам Кайс так говорит об этом:
Родичи подруги с лаской говорят со мной, -
Языки мечам подобны за моей спиной!(1, 145).
Или:
Надоели хулители мне... Неужели
Рассудительных нет среди них, в самом деле!(1, 147).
Маджнун окончательно теряет надежду на счастье, что еще больше провоцирует развитие его болезни. Отец Лейли так обосновывает отказ отцу Маджнуна шейху амиритов Аль-Мулавваху:
А если он безумьем одержим,
Мы за него Лейли не отдадим(2, 284).
Фаталистические мотивы звучат в поэзии Кайса:
Так решила судьба, а судьбе ведь никто не прикажет:
Если с кем-нибудь свяжет она, то сама и развяжет(1, 143).
Или:
Судьба решила, чтоб немедленно расстались мы с тобою,-
А где любовь такая сыщется, чтоб спорила с судьбою?(1, 160).
Или:
Ты знаешь все! Простить меня нельзя,
Судьбой мне предначертана стезя"(2, 297).
Судьба настолько неотвратима, что не помогают ни молитвы Богу, ни Кааба, куда убитый горем отец Кайса везет его во имя исцеленья:
Напрасно все, беда сомкнула круг,
Неизлечим мучительный недуг(2, 293).
А пересудам праздной, жадной до сплетен толпы не была конца:
О всем хорошем и о всем дурном
Болтали люди праздным языком(2, 294).
Одичавший в песках поэт Кайс продолжает слагать и посвящать стихи своей единственной несчастной любви:
Любовь живет во мне одном, сердца других покинув,
Когда умру - умрет любовь, со мной найдя забвенье(1, 164).
Из края в край брожу я, мои разбиты ноги,
Ни вечером, ни утром нет к Лейле мне дороги(1, 168)
Любви я предан целиком - и телом и душою
Кто прежде так любил, как я? Никто и никогда!(1, 170).
Но судьба готовила еще более страшный удар истерзанному сердцу поэта. Его возлюбленную выдают замуж за представителя другого племени - Ибн-Ислама.
Об этом Кайс пишет:
Из амир-племени жену, навек разъединив
С ее роднею, взял супруг из племени сакиф(1, 171).
О, как я мучаюсь в разлуке поутру и на закате,-
Так любящая мать страдает и вдали от своего дитяти(1, 173).
Толпа, смакуя детали разворачивающейся на ее глазах трагедии и издеваясь над горем Меджнуна и его безумием, заставляет его воскликнуть:
О злоязычные, пусть небо на вас обрушит град камней,
А я своей любимой верен пребуду до скончания дней(1, 180).
Наверное, потому, что звери немы, Кайс предпочел дружбу только с ними:
Вокруг него - поверить в то нельзя! -
Лежали звери мирно, как друзья(2, 308).
Поэтическая душа Маджнуна рвется к вечному покою, он вспоминает поэта Урва ибн Хизама (ставшего жертвой любви), и завидует тому, что тот, в конце концов, нашел покой:
О, мне давно Урва-узрит внушает удивленье:
Он притчей во языцах был в минувшем поколенье,
Но избавленье он обрел, спокойной смертью умер.
Я умираю каждый день, - но где же избавленье?(1, 176)
Маджнун задает себе вполне оправданный вопрос, на который сам себе не в состоянии ответить:
Рыдает голубь о возлюбленной, но обретет другую.
Так почему же я так мучаюсь, так о тебе тоскую? (1, 160).
Умирающая в разлуке с любимым Лейли ("Страсть сердца, овладев ее умом, Сжигает ею тело гибельным огнем"(2, 360), словно пророчица предугадывает поведение своего любимого после получения вести о ее смерти:
Он упадет в отчаянье немом
На холм, где спит луна могильным сном(2, 361).
Безумное отчаяние несчастного Меджнуна, когда добровольные "доброжелатели" оповестили его о смерти его возлюбленной, обрушивается на них страшными проклятиями:
Весть о смерти ее вы доставили на плоскогорье, -
Почему не другие, а вы сообщили о горе?
Вы на взгорье слова принесли о внезапной кончине, -
Да не скажете, вестники смерти, вы ни слова отныне!(...)
Пусть отныне всю жизнь вам сопутствуют только невзгоды,
Пусть мучительной смертью своей завершите вы годы...(1, 177).
Предсмертное пророчество Лейли сбывается в точности. Он умирает на могиле возлюбленной:
"Любимая!" - раздался тяжкий стон,
И с жизнью навсегда расстался он(2, 367).
В последние страшные минуты одиночества с Кайсом были его звери. Они остались верными Маджнуну и после его смерти, не покинув бездыханное тело долгие месяцы. Низами сравнивает "злоязычных" сплетников- людей и бессловесных четвероногих тварей:
Друг друга люди защищать должны,
Не странно ли, что звери столь верны?(2, 369).
То есть, в отличие от героя, которого воспел Низами, последний видит трагедию влюбленных не в роковой судьбе, а в окружающих людях, ставших причиной злой молвы и пересудов. И только со смертью несчастных влюбленных
Исчезло осужденье навсегда, -
Им в мире спать до Страшного суда(2, 369).
Хочется закончить анализ посвященного объекту его безумной любви и страсти - Лейли, творчества Кайса Ибн Иль-Мулавваха его же шестистишием, как нельзя более откровенно показывающее духовную глубину и альтруистскую сущность поэта:
Дай влюбленному, о Боже, лучшую из благостынь:
Пусть не знает Лейли горя, - эту просьбу не отринь.
Одари, о Боже, щедро тех, кому нужна любовь,
Для кого любовь превыше и дороже всех святынь.
Да пребуду я влюбленным до скончания веков, -
Пожалей раба, о Боже, возгласившего "Аминь"(1, 179).
Итак, мировосприятию восточного социума раннего Средневековья не были чужды душевные конфликты, которые зарождались на основе глубочайшего духовного мироощущения, выражающегося в наивысшем человеческом чувстве - любви, и довольно часто приводили к разрыву как с внутренним "я" человека, так и с окружающим его обществом.
Литература
1.Маджнун (Кайс ибн Аль-Мулаввах) "Арабская поэзия средних веков", Библиотека всемирной литературы, т.20, изд. "Художественная литература", М., 1975, 767с.
3.Фильштинский И. "Арабская поэзия средних веков". Послесловие. Библиотека всемирной литературы, т.20, изд. "Художественная литература", М., 1975, с. 697- 717.
4.Ширвани Юсуф-Зия. "Происхождение "Лейли и Меджнун", Низами, сборник третий, Азернешр, Отдел художественной литературы, Баку, 1941, с.62-73.
Xülasə
- "Dünyanın ən kədərli hekayəti" ("Erkən orta əsrlərdə şərq cəmiyyətinin dünyagörüşünün bir xüsusiyyətinə dair") məqaləsi mənəvi xarakterli problemlərin tədqiqinə həsr edilib. Müəllif altıncı əsrdə yaşayıb yaratmış şair Keys ibn Əl-Müləvvahın yaradıcılığının və Nizaminin "Leyli və Məcnun" əsərində erkən Orta Əsrlərdə şərq insanının hissən duyulmaz, mənəvi görüşlərinin nə qədər inkişaf etdiyini göstərir.
Summary
The article "Never was a story of more woe (on one of the peculiarities of eastern society world-view in Early Middle Ages)" deals with a study of spiritual character problem. On the base of the poet of the VI century Qays Ibn al-Mulavvah's works and poem "Layla and Majnun" by Nizami the author shows how developed was eastern man's pretersensual, spiritual world-view in Early Middle Ages.