Аннотация: Мировоззренческая трансформация. От Античности к Средневековью.
Модификации мировосприятия социума
в художественной литературе
История социума характеризуется вполне естественными модификациями социальных стереотипов, иначе говоря, мировосприятия в процессе смены религиозных систем. В данной статье на основе мифологии и художественных произведений будут не только прослежены данные модификации, но и сопоставлены особенности мировосприятия общества эпохи политеизма, с мироощущением, социальными стереотипами эпохи монотеистической религии.
Приведем отрывок из древнегреческого мифа "Кипарис".
... "На острове Кеос /.../ был олень, посвященный нимфам. Прекрасен был этот олень. Ветвистые его рога были вызолочены, жемчужное ожерелье украшало его шею, а с ушей спускались драгоценные украшения. /.../ Кипарис водил оленя на поляны с сочной травой и к звонко журчащим ручьям..."[1, с.361] И т.д.
Это было радужное, эстетическое миросозерцание древних. Девственная, первозданная природа радовала глаз эллина, и ему, обладающему наивной, склонной к эстетизации мира, душой, оставалось только ее воспевать.
Интересно в этом плане миросозерцание эллина Лонга: " ... Была там пещера нимф в скале огромной, внутри пустой, снаружи закругленной, самих же нимф изображенья из камня высечены были: ноги босые, руки нагие, кудри вились по плечам, пояс на бедрах, в глазах улыбка. / ... / Вход в пещеру как раз посредине громадной скалы лежал; был тут и ключ, ручей текучий образуя; перед пещерой свежий луг простирался, и на нем, влагою питаясь, густая нежная трава росла". [2, с.171] В этих строках можно увидеть и эстетическое, безыскусственное мировосприятие, и невольное провозглашение гедонизма, обусловленных свободой от давления аскетических, нравственно-этических запретов монотеисти-ческой религии последующей эпохи.
Мировосприятие древних было богато неповторимыми особенностями, и некоторые из них были не столь невинны и радужны. Эстетическое миросозерцание, любование первозданной красотой природы и женской красотой, наивное, и потому открытое провозглашение гедонизма, нравственных и моральных свобод уживались со страшными явлениями, которые допускала и принимала психология древнего язычника. "Детство человечества", само собой, характеризовалось свойственным этому периоду "максимализмом". Для начала обратимся к мифам, повествующим о становлении Зевса "главным" богом. В основе мифов - старая как мир ситуация - борьба за власть и страх "конкуренции". Бог Крон, свергнувший до этого своего отца Урана, теперь боится "закона бумеранга". И то ли амврозию на Олимпе выдавали ограниченно, то ли Крон просто был ненасытным обжорой, но факт, что он проглатывал своих несчастных новорожденных детей, не запивая даже нектаром. Зевсу, как известно, повезло больше других, и он, когда настал его час, не задумываясь, низверг своего отца в тартарары и занял его место. Подметим здесь, что Зевс в мифологии считается образцом чести и справедливости - таково уж мироощущение древних.
Приведем здесь также в пример миф о том, как обманутая жена царя Фракии Терея Прокна из мести к суженому убивает своего собственного сына и, мало того /да не содрогнется непосвященный читатель/ ... варит из него различные яства и кормит ими его отца... Имя Медеи, убивающей своих детей по той же своеобразной причине - чтобы отомстить их отцу, стала в последующие века и по наши дни символом мести и зла. Или же сын Зевса Тантал, который, возгордившись и решив проверить "всеведе-ние" богов - олимпийцев, не нашел лучшего способа, как умертвить своего сына Пелопса и, как того и требовала "мода", приготовить из него "экзотическое блюдо".
Приведем также шумерский миф о том, как божество Тиамту породила сыновей, но затем, по самой нелепой причине решила их убить. И только бесстрашие одного из них - бога Энлиля нарушило ее планы: он умудрился убить ее первым.
Обратимся также к сюжету произведения Лонга "Дафнис и Хлоя". Главный герой здесь - Дафнис - подкидыш, чудом вскормленный козой и усыновленный несвободной семьей. Когда же выяснилось, что его настоящие родители свободные, богатые люди, добровольно отказавшиеся от него и обрекшие младенца на голодную смерть по до ужаса простой причине - сыновья у них уже были, то ни повествующий эту историю автор, ни окружающие героя люди, ни даже сам уже взрослый Дафнис не выказали не только возмущения, но даже удивления. Новоявленные родители /которые, скорее всего, потому и согласились принять найденыша, что их другие сыновья безвременно умерли не своей смертью/ - также были счастливо признаны. И все, как говорится, стали жить да поживать ...
Подобные особенности мировосприятия древних мы бы назвали "вынужденным приятием отрицательного". Где-то там, глубоко в душе, на уровне подсознания древний человек восставал против вечного как мир, многогранного как солнечные блики, Зла, но это пока шло вразрез с его еще тусклым, только просыпающимся разумом. И, да не будет звучать парадоксально, именно этот подсознательный протест обусловил формирование того эстетического, светлого, чистого мировосприятия, которое, в свою очередь, создало основанное на высокой эстетике античное искусство.
Древний эллин стремился к поэтизации окружающего, такого непонятного ему мира. Наивное, безыскусственное, но эстетическое восприятие выражалось не только в передаче тончайших особенностей красоты природы, человека и т. д., но и в поэтической аллигоризации некоторых явлений. Снова обратимся к древнегреческой мифологии, выражающей, как известно, самые первые представления эллинов об окружающем мире. Так, из крови случайно погибшего от руки стреловержца Аполлона героя Гиацинта вырастает алый нежный цветок - Гиацинт. В прекрасный ароматный цветок превращается залюбовавшийся на свое изображение в чистом пруду - Нарцисс. В змея превращается легендарный основатель Фив - герой Кадм. Прекрасный юноша, случайно убивший любимого оленя и пожелавший, поэтому страдать вечно, превращается в Кипарис. В ласточку с кровавым пятном на груди обращается претерпевшая измену мужа и убившая в отместку ему своего ребенка дочь царя Афин Пандиона - Прокна. Таких примеров можно привести довольно много, но самое интересное, что и боги у этих людей в этическо - нравственном плане мало чем отличались от последних. Наивное, безыскусственное мировосприятие древних создавало богов человекоподобных, склонных и к порокам, и к гедонизму. Представление древних не могло создать нечто большее, чем оно было на самом деле, а это значит, что образ жизни и характеры их богов оказались точной копией образа жизни и характеров их создавших. Олимпийские боги правили миром, решали судьбы людей, мелко и крупно грешили, ссорились между собой, мстили друг другу и людям, но все равно несли в себе ту неповторимую прелесть и очарование, что породили основанное на высокой эстетике и торжестве чистой, прекрасной любви античное искусство.
Модификации мировосприятия в период ломки античного мироощущения и прихода ему на смену монотеизма с целым сводом аскетических законов характеризуется тяжелыми процессами ломки психологии социума. Навсегда в прошлое уходило "детство" человечества, и "взрослая" жизнь сулила множество испытаний и трудностей. Легкость, наивность, детская чистота, безыскусственность и обусловленные всем этим поведенческая непосредственность и гедонизм медленно, но решительно отвергались взрослеющим самосознанием человечества, выдвигая взамен строгую, парализующую трепыхание самовольной доселе души жесткие догматические каноны новой религии. Вот слова одного из героев романа Д.Мережковского "Смерть богов /Юлиан Отступник/".
"О, какие мы теперь стыдливые и уродливые", - восклицает Оптатиан, с болью глядя, как рушится старый античный мир и порожденная им красота и в права вступает аскетическая, отрицающая эллинскую свободу души, гедонизм, античное искусство и поэзию новая, еще не понятая религия, - "мы боимся угрюмой и жалкой наготы своей, прячем ее, потому что чувствуем себя нечистыми. А прежде! - Ведь все это когда-то было, Юлиан! Спартанские девушки выходили на палестру голые, гордые, перед всем народом. И никто не боялся искушения. Чистые смотрели на чистых. Они были как дети, как боги. - И знать, что этого больше никогда не будет, не повторится на земле эта свобода и чистота, и радость жизни - никогда!" [3, с.99-100] В противовес этой идиллической картине Мережковский рисует образы монахов в темных сутанах, "с бледными строгими лицами" [3, с.100]. "Два монаха шли рядом, равнодушные к красоте мраморных изваяний античных богов". "Лица их были угрюмы. Они желали одного - разрушить все эти Капица демонов" [3, с.100].
Монахи, предки которых с трепетной любовью и пониманием подлинной красоты создавали античную культуру, теперь безжалостно ее уничтожают: "Храм Деметры-Изиды-Астарты, "таинственной богини земного плодородия, могучей и любвеобильной Кибелы, матери богов, облепили монахи, как большие черные мухи кусок медовых сот: монахи ползли по белым выступам, карабкались по лестницам с пением священных псалмов, разбивали изваяния; летели осколки нежного мрамора, казалось, он страдает, как живое тело" [4, с.71].
Монахи убивают без разбора, "во славу Отца и Сына и Духа Святого" [3, с.251], с лицами, в которых проглядывали и фанатизм и мнимое благочестие, попирая первую и самую главную заповедь Христову "не убий". "... на носилках покоилось маленькое тело Эвфориона. /.../ Таким должен быть Эрос, сын богини любви, побитый камнями галилеян" [3, 256-257].
Со смертью богов в безвозвратное прошлое уходит и античный, пронизанный мифологическим мировосприятием мир, а на смену ему постепенно приходит эпоха, вошедшая в историю под незавидным названием мрачного Средневековья. Страшный парадокс в том, что, поправ гуманного Бога, основной заповедью которого было "не убий", столпы церкви, словно сговорившись, творили нечто полярно противоположное. И леденела кровь у каждого при слове "Инквизиция".
Интересна характеристика образа Главного инквизитора в романе Мережковского "Леонардо да Винчи". "Главный инквизитор, фра Джорджио был старичок /.../ добрый, тихий и простой, кротчайший из людей на земле, великий бессребренник, постник и девственник". [4, с.216]
Этот старичок был таким гениальным изобретателем самых страшных пыток, что по сравнению с ними испанский сапог казался райским блаженством. Интересна деталь, что, порой, глаза его горели тем же дьявольским огнем, что и у, порой, действительно повинных в страшных преступлениях "ведьм", которых он допрашивал: "...у старого инквизитора глаза горят точно таким же сладострастным огнем, как у ведьмы".[4, 216]
В характеристике персонажа автором романа можно увидеть тонкую психологическую подоплеку подобных извращений: Фра Джорджио не был полноценным человеком. Среди столпов Инквизиции человек с подобными отклонениями также не был исключением.
С большим пониманием особенностей мировосприятия социума Средневековья изображает Мережковский специфический дух той эпохи, насквозь пронизанным ужасом и отчаянием, "дышащим" запахом гари и тлена, "слышащим" тихий шепот доносов и громкие выкрики "Еретик!". "Безумие, которое царствовало в застенках Инквизиции среди жертв и палачей, распространялось по городу."[4, 217]
Безусловно, монотеизм принес с собой более прогрессивное понимание сущности бытия. Но одновременно с этим были вытеснены из жизни наивно-радужное восприятие мира, безыскусственное, гедонистическое отношение к нему, эстетически-прекрасная его оценка. Погибла прекрасная культура и искусство... А точнее, они были уничтожены.
Ничто не вечно на земле... Тем более "детство", которое и проходит быстро, и оставляет о себе самые красочные воспоминания в последующей жизни. Человечество никогда не забудет античность.
Мы же приходим к выводу, что история социума - это история постоянных модификаций в плане его мировосприятия жизни. Эти процессы очень ярко нашли свое художественное воплощение в литературе.
Литература
1. Кун Н.А. Мифы древней Греции, Москва, АСТ, АСТРЕЛЬ, 2004, 390с.
2. Лонг. Дафнис и Хлоя, "Художественная литература", М., 1969, 68 с.
3. Мережковский Д.С. Христос и Антихрист. Трилогия. Смерть богов (Юлиан Отступник), Воскресшие боги (Леонардо да Винчи), Собр. соч. в 4-х тт. Т.1., М., Правда, 1990, 341с.
4. Мережковский Д.С. Христос и Антихрист. Трилогия. Воскресшие боги. (Леонардо да Винчи), Собр. соч. в 4-х тт. Т.2., М., Правда, 1990, 315с.