Аннотация: Из серии "Сказки, рожденные у Шёлкового пути"
Жила когда-то в долине Чештюбе красавица по имени Карачач. Прославилась она своей мудростью и необычайно длинными волосами. Отец её был известным в округе богатым человеком - баем. Мать для дочери нанимала воспитательниц и содержала ещё девять сверстниц Карачач.
- В реке не купайтесь, а если надумаете, головы не мойте! - предупреждала она девушек, провожая на прогулку. - Не стойте на гребне горы, а если надумаете, то придержите волосы Карачач.
Девушки не забывали наставлений, но однажды, когда они купались в горной речке, то не заметили, как с головы Карачач упал волос. Река унесла его в другую долину, а там он запутался в лопастях старой мельницы. Волос сковал её так, что гранитные жернова остановились. Мельник бросился искать причину. Залез в самый низ барабана и обнаружил, что на лопасти намотался волос, притом один да небывалой длины! Не прошло и недели, как об этом узнал хан. Удивился он и решил найти девушку, с головы которой упал такой волос.
- У женщин волос долог, да ум короток! - сказал хан своим джигитам. - Приведите её ко мне во дворец.
Посланцы хана начали путь со старой мельницы. Взяв курс против течения, они достигли пределов долины Чештюбе. Нашли дом бая, у дочери которого оказались самые длинные волосы. Бай с радостью встретил посланцев хана. Всевозможные вкусные явства подавали им девять девушек-красавиц: у всех одежда была одного покроя, волосы до пят. Старший из джигитов обратился к хозяину:
- Мы ищем девушку, чей волос остановил мельницу. По велению хана мы должны доставить её во дворец.
Бай вместо ответа приказал девушкам:
- Пригласите Карачач. Пусть ответит сама.
Трапеза закончилась, девушки ушли, джигиты стали ждать. Наконец позолоченная дверь раскрылась широко, и в комнате будто стало светло! Вошла луноликая красавица. Не шла - плыла по воздуху безмятежно. От её белоснежной кожи исходил такой свет, что в комнате засияло - будто утренняя заря встала. На голове Карачач было столько волос, что за ней шли девять служанок и несли их на руках, словно шлейф. Поэты бы сложили стихи при виде Карачач, сравнивая лицо красавицы, со светом горной зари, а волосы за ее спиной - с горной ночью беспросветной!
Оробели посланцы хана перед такой красотой. Склонили головы, дивясь и не веря своим глазам. Тогда Карачач сказала:
- Передайте почтенному хану: прежде чем пригласить меня в гости, пусть разгадает мои загадки. На караван из шестидесяти верблюдов, навьюченных драгоценными камнями, я не согласна. Я предпочту восемнадцать игривых телят. Золота и серебра, навьюченного на пятьдесят лошадей - не хочу. Пусть предложит мне двадцать годовалых баранов. На душе будет радостно. Сорок яков, навьюченных богатствами, пусть не присылает, я предпочитаю тридцать горных баранов. Если под силу окажутся хану мои загадки, тогда я подумаю - ехать мне к нему во дворец или нет.
Хану странно было получить такой ответ от Карачач. Собрал он своих советников и, не скрывая своего возмущения, приказал:
- Сегодня же отправьте всё то, что она просит. Завтра же доставьте её во дворец!
- Хан мой! Сначала послушайте разгадки, - обратился к нему один из мудрецов. - Сдается мне, девушка передала вам послание следующего толка.
Присутствующие, навострив уши, слушали - не дышали. Мудрец приступил к раскрытию смысла загадок.
- Восемнадцать игривых телят вместо шестидеяти верблюдов, навьюченных драгоценностями, означает: если вам уже шестьдесят лет, то вы - караванный верблюд, шагающий по велению проводника. Тогда какой бы роскошью вы её не окружили, не можете быть парой. Согласна она идти к вам в жёны, если вам восемнадцать, даже если вы, как телёнок, глупы и беспечны. Это для неё отрада. Не нужно ей ни золота, ни серебра, навьюченного на пятьдесят лошадей, что означает: мужчина в пятьдесят лет всё равно, что лошадь на привязи - ни золото, ни серебро не помогут избежать той же участи. Двадцать годовалых баранов им взамен - так говорит Карачач о двадцатилетнем, зрелом возрасте мужчины, и пусть нрав у него будет дурной, как у этих баранов, тем не менее, она выйдет за него. Не пойдет она и за сорокалетнего, а если вам тридцать лет, тогда ещё подумает, говорится в её послании.
Нахмурился хан, потому как ему давно миновал шестой десяток. Задела Карачач своим посланием его за живое.
- Красавице оставьте её мудрость, а мы будем при своём богатстве. Только с этого дня запрещаю, кому бы то ни было здороваться с близкими бая аила в долине Чештюбе. Пусть живут себе, как хотят, раз я им не пара.
Слово хана - закон для каждого киргиза. С этого дня никто не смел проехать через аил, где жила родня красавицы Карачач. Тем временем причины отказа крутились в голове хана, самолюбие терзало его днем и ночью. Не выдержал - решил посмотреть на девушку сам. Отправился к ней с несколькими советниками.
В тот день красавица Карачач поднялась, как делала в последнее время, на хребет, чтобы посмотреть на пустующую ширь долины - не увидит ли кого-нибудь в пути. Долина Чештюбе после указания хана опустела. Там пасли скот, а людей не было ни души. Опечалилась Карачач. Но тут поднялся небывалый вихрь. Порывы сильного ветра подхватили волос красавицы и унесли в долину. Это был смерч, дотоле невиданный чештюбинцами. Он сметал всё в пути: скот, валуны и даже юрты! А тут подвернулись путники - хан со своей свитой. Смерч поднял их в небо и, окутав волосом, словно сетью, сбросил на землю. Лежат они на земле, шевельнуться не могут. Зашло солнце, поднялась луна - не могут освободиться.
Пожалел тут хан, что запретил людям ходить в долину Чештюбе, а так какой-нибудь путник обязательно бы им встретилмся. Борясь с сетью, он вымазал всё лицо. Ближе к полудню на горизонте появился одинокий джигит. Обратился к нему хан:
- Баатыр, как тебя зовут? Откуда едешь и куда путь держишь?
- Зовут меня Саамат, - ответил джигит. - Странствую сам по себе. Родом я из Чаткала.
- Твой хан в беде! Не замечаешь?
- Так ли? - усомнился Саамат.
- Вот мой перстень, за него моя казна выплатит тебе половину моего богатства. Теперь он твой!
Саамат поверил ему и освободил их. У хана в запасе был еще один перстень, поэтому он не беспокоился и продолжил свой путь. И Саамат направился за ними.
Отец Карачач встретил хана и его свиту, поселил в отдельный дом. Джигита отвели в другой дом. С этого часа возникло у хана сомнение, что Саамат тоже жених, и красавица отдаст предпочтение ему. Тогда поспешил он опередить его. Протянул второй перстень советнику со словами:
- Отнеси Карачач, скажи, что это всё мое состояние. Пусть знает, что для неё мне ничего не жалко - она дороже любого богатства.
После угощения хана и Саамата пригласили в дом для встречи с Карачач. Прошло какое-то время, раскрылись позолочнные двери и оттуда показался неописуемой красоты лик девушки. За нею, держа её шелковистые волосы следовали служанки. Хан вскочил с места, позабыв приличия, грохнулся на колени и пошёл ей навстречу. За ним последовали советники его!
Саамат же оставался на своем месте. К нему протянула Карачач руку со словами:
- Здравствуй, мой хан! Вот твой перстень, я его возвращаю. Пусть он будет у тебя на руке, а я и без него согласна быть твоей женой.
- Я всего лишь странник, хан перед вами, красавица, - сказал Саамат.
- Ползающему не суждено взлететь! - ответила она. - У моих ног могут быть только ваши слуги.
И тут, всё еше стоящий на коленях хан, забился в судорогах. После стал кататься на ковре. Лекарь, сопровождавший хана, бросился помогать ему, однако не прошло ещё столько времени, за которое можно было бы вскипятить воду в казане, как сердце хана перестало биться.
Так, странствующий сам по себе Саамат в одночасье получил богатство, равное ханскому. Как обладателя двух перстней прежнего хана, джигита провозгласили новым ханом. С того дня начался отсчёт счастливых дней Саамата. Тем не менее, он боялся, как бы Карачач чего-нибудь не натворила. Однажды ночью Саамат отрезал ее волосы. Утром он не узнал своей невесты - она стала обыкновенной девушкой.