На очередной нашей конференции цикла "На службе Отечеству" я в качестве примера преданности долгу служения Отечеству предлагаю вашему вниманию историю одного из древних поселений Смоленщины - селе Волочке, расположившемся в живописнейшем уголке области в месте впадения речки Высоты в Днепр в юго-западной оконечности бывшего Сычёвского уезда.
Как справедливо приметил замечательный знаток Смоленщины Михаил Михайлович Ермолаев, - немногие сёла России имеют такую древнюю, насыщенную событиями и при этом достаточно хорошо документированную историю, какая досталась Волочку. Виной тому, считает он, отчасти, является выгодное географическое расположение села и, конечно, целая галерея знаменитых российских государственных деятелей и других выдающихся личностей, с чьими именами связана многовековая история села.
Земли по берегам главной водной магистрали западной Руси - Днепру были заселены славянами издревле. Одновременно Днепр часто оказывался рубежом Московского княжества в нескончаемых конфликтах с Литвой и Польшей. Свидетельством тому - сохраняющиеся до настоящего времени насыпные курганы по левому берегу в сёлах: Нахимовском (Волочке), Каменце, Николе-Немощёнке на одноимённой реке при впадении её в Днепр, представлявших из себя линию укреплённых пограничных сторожевых постов?городищ и служивших этой цели вплоть до возвращения Смоленска Московскому княжеству в 1514 году. Обнаруженные производившимися ещё в Советское время официальными фрагментарными раскопками волочковского кургана артефакты позволяют отнести это древнее фортификационное сооружение предков к периоду XI-XVII веков. Часть из них вернулась после обследования специалистами из Москвы и находится в местном краеведческом музее (кинжал, кремниевые наконечники стрел и копий).
Первые письменные свидетельства о Волочке можно отыскать в "приправочных книгах" Василия Волынского со товарищи за 1587 год. Волочек наряду со смежными селениями, включая и нынешний Холм-Жирковский, числился за оружейничим Иоана IV Грозного Богданом Яковлевичем Бельским. Это обширное поместье было отдано боярину "на кормление" во временное пользование.
В Волочке тогда насчитывалось 107 дворов крестьянских,15 дворов бобыльских, 6 дворов пустых, несколько кузниц и других кустарных производств да 53 лавки. Часть лавок принадлежали "сторонним" людям, в том числе шестерым вязьмитинам (вязьмичам), что говорило о высоком уровне достатка селян. Косвенно это подтверждается и большим числом нищенских келий как в селе - 12, так и у церкви Введения - 30. Видимо, голь перекатная собиралась на прокорм в Волочек со всей округи. Оживлённой торговле способствовала и близость большой дороги - в версте проходил Бельский тракт, связывающий Вязьму через Белый на Торопец с Псковским и Новгородскими землями.
Боярин Богдан Бельский был одним из ближайших сподвижников царя Ивана Васильевича, фактически первым его советником, возглавлявшим его личную охрану. Он был единственным, кто мог остаться на ночь в опочивальне царя, с ним он любил играть в шахматы. При крещении царевича Дмитрия Богдан Яковлевич был удостоен чести быть его восприемником. Видимо, за незаурядные деловые качества и преданность царь пожаловал ему доходное поместье на Смоленщине. Боярин успел послужить и Борису Годунову, а Василий Шуйский отправил его на воеводство в Казань.
Следующим владельцем Волочка оказался князь Григорий Петрович Ромодановский известный воевода, военный и государственный деятель конца XVI начала XVII веков (царствование Фёдора Иоановича, Бориса Годунова и Василия Шуйского). По указанию Бориса Годунова он встречал у Тулы крымского хана Гирея, участвовал в разгроме поляков с "Тушинским вором", в грамоте на царствование Михаила Фёдоровича Романова стоит его подпись. При Григории Петровиче в 1644 году Волочек перешёл в вотчину его трём сыновьям.
После 1660 года Волочком владела Авдотья Максимовна Матюшкина, состоявшая вторым браком за князем Петром Семёновичем Прозоровским Большим. Князь к тому времени имел богатый послужной список: стольник, рында, чашечник, воевода и дипломат. При Алексее Михайловиче он возглавил русское посольство в Англию. В 1665-67 годах - на воеводстве в Смоленске, что даёт основание предполагать его нередкие посещения Волочка. Дочь князя Петра Семёновича Большого Мария Петровна, выходя замуж за князя Ивана Григорьевича Куракина, имела в качестве приданного село Волочок, деревни Гришкова и Глыбино.
Князь Иван Григорьевич Куракин также из клана известных государевых людей, стольник, воевода Смоленский в 1681-82 годах - с титулом наместника Псковского. Удостоился честь быть погребённым в Москве в Чудовом монастыре Кремля.
С марта 1697 года по август 1744 года Волочек принадлежал дьяку поместного приказа Никифору Фёдоровичу Румянцеву и его родне. А в копиях с купчих написано:
"1744 года августа во 2 день секретаря Кузьмина Еремеева сына мужа его вдова Марья Васильева дочь Нестерова продала она вдова Мария двора ея Императорского Величества действительному камергеру ордена Святой Анны кавалеру барону Сергею Григорьевичу Строганову, жене его и детям впредь бесповоротно недвижимое своё имение, которое досталось ей Марье после первого её мужа соляной конторы канцеляриста Ивана Никифорова сына Румянцева... в Вяземском уезде, в Волоцком стану село Волочок, да село Никольское с сельцом Угрюмовым, с полу-селом Борисовым и с деревнями Введенскою, Головкиною, ... а в тех сёлах две церкви деревянные и с помещичьими дворами и садами и со всякими дворовыми хоромами и скотным строением, и с пахотными и непахотными землями, и с отхожими пустошами, с лесом и сенными покосами, и с рыбной ловлей, и со всеми угодьями, и с мельницами... "
(Вотчинная книга С.М. Нахимова. Архив А.П. Нахимова).
С этой страницы открывается глава славной истории Волочка, связанной с морским флотом России, и появление Строгановых на Смоленской земле не было случайным. Среди сподвижников Петра I в его титанической деятельности по преодолению изоляции Российского государства от внешнего мира на северо-западных и южных границах решающее значение имела поддержка национального капитала, представленного не в последнюю очередь солепромышленниками Строгановыми, "именитыми людьми" с 1610 года, которым царь Российский Василий Шуйский пожаловал боярское право именоваться "ичами".
Григорий Дмитриевич Строганов, сумел вновь, как при своём прадеде Анике Фёдоровиче Строганове, собрать семейное дело в одни руки. Он не раз выделял значительные средства на финансирование походов наших войск в Русско-шведской войне 1700-1721 годах. И ещё до войны со шведами Григорий Дмитриевич откликнулся на призыв Петра к участию в "кумпанстве" при постройке флотилии из нескольких десятков боевых судов для планируемого им Азовского похода, имеющего своей целью прорвать блокаду турок, контролировавших тогда побережье Азовского и Чёрного морей. Вместе с Л.К. Нарышкиным он устроил верфи в Паншине на Дону ниже Воронежа, где и собирались в 1697-1699 годах на их средства суда из доставляемого с Волги леса.
Прошло полвека и дщерь Петрова императрица Елизавета, не успев взойти на престол, оказалась в состоянии очередной войны со Швецией. Победоносное завершение конфликта в 1743 году не могло скрыть плачевное состояние, в котором оказался Балтийский флот за годы царствования Екатерины I, Анны Иоановны и Анны Леопольдовны, приходилось принимать срочные меры по его возрождению.
Для решения проблемы парусного вооружения судов было решено вновь обратиться за содействием к Строгановым, возведённым Петром I в 1722 году за заслуги перед Российской Империей в бароны.
К середине XVII века Строгановы переселились в столицы, поручив ведение своих дел наёмным управляющим. Григорий Дмитриевич большее время проводил в столицах. В Петербурге на углу Невского и Мойки у него был двухэтажный каменный особняк. Его единственный родившийся в Москве сын Сергей обоснуется в Петербурге, к 1754 году выстроит на Мойке дом-дворец, в проектировании которого приняли участие Ф.Б. Растрелли и М.Г. Земцов. Новостройка включит в себя и дом отца ранней постройки.
Барон Сергей Григорьевич при дворах Российских императриц первой половины XVIII века, действительный камергер, в день рождения наследника Павла Петровича 20 сентября 1754 года был пожалован чином генерал-лейтенанта.
Почему, исполняя просьбу императрицы об открытии парусного полотняного дела, Сергей Григорьевич остановил свой выбор на Смоленщине? В самом деле, парусина тогда изготовлялась из льняной и пеньковой пряжи, а значительные площади, засеваемые льном и коноплёй, приходились на среднюю полосу европейской России, где эти культуры давали хорошие урожаи и гарантировали стабильный доход. Возможно, муж Марии Васильевны Иван Никифоров сын Румянцева соленой конторы канцелярист, владевший одно время Волочком и прилегающими угодьями, служил в распределительной сети продукции собственных заводов барона и был ему известен. Так или иначе, но государева просьба попала по адресу и была незамедлительно исполнена. Сергей Григорьевичи мог появиться в самом Волочке с тем, чтобы осмотреться и сделать соответствующие распоряжения своим расторопным помощникам. В скором времени были выстроены производственные помещения фабрики, прибыли закупленные станки и необходимый инструмент.
Моряки предъявляли к парусине жёсткие требования, она должна была быть достаточно прочной, чтобы выдерживать морские шквалы и надёжно служить в дальних походах и в боевых условиях. Нередко поставки парусины на флот шли через руки недобросовестных посредников, и скроенные из неё паруса не выдерживали и одной кампании - первая же буря рвала паруса в клочья. Моряки предпочитали прямые поставки с парусных производств и для этого отправляли квалифицированных приёмщиков из флотских. Такие "военпреды" вполне могли появляться и в Волочке.
Изготовление парусного полотна было непростым и ответственным делом. В селе и округе, где в каждой избе пряли лён и пеньку и имели ткацкий станок, знали, что для флотской парусины отбиралась качественная пряжа, прочный уток и основа. И жители села, занятые на фабрике, быстро освоившие незнакомые прежде приёмы, были горды своей причастностью к важному государеву заказу - оснащению боевых кораблей Российского флота
Сергей Григорьевич скоропостижно скончается в петербургском доме в сентябре 1756 года, не дождавшись возвращения своего наследника, единственного, горячо любимого сына Александра, совершенствовавшего с 1752 года в Европе своё образование.
Царствование Елизаветы Петровны не обошлось без давно назревших реформ. Были упразднены таможни, взымающие пошлины при пересечении границ губерний и уездов, что способствовало резкой активизации торговли в государстве. Во главе большинства реформ стоял Пётр Иванович Шувалов, отличавшийся неукротимой энергией и умением подбора талантливых исполнителей своих идей. На ответственный пост директора главной российской таможни Петербургского морского порта он приглашает отличавшегося своей безупречной репутацией Главу Ахтырской слободской таможни поручика Семёна Мануйловича Нахимова. Шувалов не ошибся, Нахимов и на новом посту действовал успешно вплоть до кончины в 1762 году самого Петра Ивановича, когда взошедшая на российский престол Екатерина II принялась раздавать чины и должности своим компанейцам.
По долгу службы капитан-директор портовой таможни был тесно связан с флотом, и круг его знакомых включал известных в России деятелей флота, добившихся высокого положения в обществе.
В далёкой Ахтырке многочисленная родня с интересом ожидала вестей из Петербурга, обсуждала его неожиданное возвышение с главы Ахтырской степной таможни до директора таможни главного морского порта России и искренне гордилась за своего старшего брата. Сам Семён не порывал связей с родителями, братьями и сёстрами и с готовностью примет роль старшего в роду.
Тем временем, срочно вернувшийся после кончины отца в Петербург Александр Сергеевич вступает в наследство. В Волочке он не частый гость, фабрика парусного и другого полотна действовала как отлаженный механизм, к тому же скромные усадебные деревянные постройки в Волочке вряд ли отвечали его пресыщенному вкусу.
Барон Александр Сергеевич Строганов, граф Священной Римской империи с 1761 года, граф Российской империи с 1798 года вслед за своим отцом вошёл в узкий круг императорского двора: обер-камергер, действительный тайный советник, Петербургский губернский дворянский предводитель, сенатор. Он также получит широкую известность как меценат, коллекционер картин знаменитых живописцев, эстампов, редких и драгоценных камней, президент Императорской Академии художеств, директор Императорской Публичной библиотеки...
За двадцать лет своего существования волочковская фабрика парусного полотна выполнила свою задачу, послужила Императорскому флоту и готова была передать эстафету более совершенным ткацким мануфактурам, сосредоточившись на удовлетворении потребностей округи и городов губернии. Граф решает избавиться от своего имения в Смоленской губернии и начинает подыскивать состоятельного покупателя.
По завершении службы в Петербурге Семён Нахимов в родную Ахтырку не возвратился, а заинтересовавшись предложением графа А.С. Строганова, решает перебраться с семьёй на житьё в Смоленские края.
В 1764 году он приобретает у графа за 45 000 рублей недвижимость в Вяземском и Бельском уездах Смоленской губернии, включая "село Волочек со стоящею в нём парусного и других полотен фабрикою с инструментом".
На протяжении полутора веков с момента приобретения в 1764 году Семёном Нахимовым и по март 1918 года, когда по решению сельского Совета Волочка моя бабушка с тремя малолетними детьми была выселена из дома в крестьянскую избу, Волочек принадлежал дворянскому роду Нахимовых.
Сколоченное в Петербурге состояние позволило Семёну в короткие сроки превратить Волочек в уютное дворянское гнездо. Семён, видимо, привозит с собой из Петербурга архитектора и в селе вырастает просторный в два этажа каменный дом в стиле вошедшего в столице в моду т.н. позднего классицизма. Обставляет его с роскошью и столичной изысканностью. Завершает каре волочковского усадебного ансамбля с востока величественною церковью во имя Введения Пресвятой Богородицы с тремя престолами, заново планирует приусадебный парк, приобретает дополнительные ткацкие станки...
В это же время Семён обращается к братьям с предложением переселиться из Харьковской губернии (Слободско-украинской) на Смоленщину и вступать во владение сёлами и деревнями с крестьянами и угодьями из числа приобретённых им у графа. На его призыв откликаются младшие Николай, Михаил, а позже и вдова Матвея с сыновьями.
Сам Семён расширяет свои новые владения за счёт приобретения участков земли с крестьянами в Бельском, Вяземском и во вновь образованном в 1778 году Сычёвском уезде губернии.
Семейного счастья в доме-дворце Семён Мануйлович не обрёл... Здесь ушла из жизни его супруга и оба сына: Ефимий - 1770 год и Прокофий - 1771 год.
Волочек унаследует брат Михаил Мануйлович, владевший после переселения из Ахтырки селом Михайловским (бывшим Введенским) с деревнями и угодьями по другую сторону волочковского пруда. Последнее десятилетие XVIII совладельцами Волочка окажутся родители будущего знаменитого адмирала Степан Михайлович (старший сын Михаила Мануйловича) и Феодосия Ивановна Нахимовы. В волочковском доме родились старшие сёстры и братья Павла: Анна, Николай 1789 год, Платон 1780 год, Евдокия 1797 год. Здесь Николай и Платон напишут прошение на имя императора Павла I c просьбой зачислить их в Шляхетский Морской кадетский корпус. Весной 1802 года, по открытии вакансий, Николай и Платон отправились с отцом в Петербург и были определены волонтёрами в корпус.
В те годы в нахимовской родне моряков ещё не было, недоросли из дворян, как правило, начинали службу "подпрапорными", поступая в Ахтырский или другие армейские полки. Флотские офицеры в соседних имениях появятся позже, и что повлияло на выбор старших братьев связать свою судьбу с морем можно только предполагать. Но, вне сомнения, непререкаемый авторитет деда Семёна и его служба на посту капитан-директора петербургской морской таможни, вхождение в аристократическую столичную среду имели решающее значение в судьбе юношей из Волочка. И само село Волочек с полным правом должно считаться колыбелью и родовым гнездом флотской династии Нахимовых, давшей Российскому Императорскому флоту в XIX веке более двух десятков флотских офицеров, многие из которых оставили яркий след в истории флота и России. Примечательно, что все они и их потомки-моряки выходцы со Смоленщины, в то время как никто из Нахимовых, остававшихся на Харьковской земле, морскую карьеру не избирал. Поэтому не случайно патриарх всея Руси Кирилл в своём выступлении в день 200-летия Павла Степановича 5 июля 2002 года в Вязьме, будучи ещё в сане митрополита Смоленского и Калининградского, сказал об истоках духовной силы адмирала:
И сила Нахимова ведь отсюда, из этой Вяземской земли, от этой природы, от этого ландшафта, но в первую очередь, от этой духовной жизни, что здесь была такой значительной и яркой тогда, когда жил Нахимов.
В первые годы XIX века произошёл передел наследия Семёна Нахимова и Волочек с прочими сёлами Сычёвского и Бельского уездов отойдёт вдове Матвея Мануйловича Нахимова Ирине Даниловне Нахимовой (Ставицкой) с сыновьями Николаем и Иваном. Семья Степана Михайловича перебралась поближе к Вязьме и устроилась в сельце Городок, также приобретённом в своё время Семёном Нахимовым.
Сложилось так, что Николай Матвеевич Нахимов, мой прямой прапрадед, вынужден был оставить службу в Курском мушкетёрском полку и заняться имением. Он быстро входит в курс хозяйственных проблем и получает известность в уезде как успешный помещик. В 1808 году его избирают на первое трёхлетие предводителем дворян Сычёвского уезда, за которым последуют ещё два срока. Николай Матвеевич стал восприемником двоюродному племяннику Павлу, будущему знаменитому адмиралу, часто принимал его в волочковском доме и оказал решающее влияние на становление его нравственных начал.
Благодаря личному мужеству и распорядительности своего предводителя Сычёвскмй уезд как никакой другой в губернии оказался подготовленным к встрече нашествия "великой армии" объединённой Европы в 1812 году.
Дворянское ополчение было сформировано в срок с превышением требуемой численности дружины и оказалось самым боеспособным среди прочих в губернии. Все ратники проходили медицинский отбор, были вооружены огнестрельным оружием: ружьём, карабином или пистолетом. В обозе везли запас пороху и десятки тысяч патронов. Возглавил сычёвскую дружину капитан 2-го ранга в отставке Н.А. Мельников. В 20-х числах июля ополчение выступило в направление Дорогобужа, участвовало в Смоленском сражении, отступало с боями вместе с армией, содействовало нашей обороне на Бородинском поле.
Домой возвратилась лишь половина из списочного состава дружины...
Основная часть Смоленского ополчения стояла и продовольствовалась во главе с генералом Н.П. Лебедевым вплоть до приказания в 10-х числах августа выступить в направлении к Можайску в Сычёвском уезде на границе с Тверской губернией. Уезд после ухода ополчения на восток остался наедине с надвигающимся неприятелем. В этой обстановке и в связи с фактической утратой какого-либо управления в губернии, Нахимов берет ответственность за положение в уезде на себя и издаёт распоряжение образовать в каждом населённом пункте группу обороны от надвигающихся оккупантов. Так в уезде образовалось второе ополчение. С 18 августа по конец октября неприятель регулярно появлялся на территории уезда с целью грабежа, добычи продовольствия и фуража, насаждения своей администрации, но всякий раз получал вооружённый отпор. За это время в многочисленных стычках было убито до 3-х тысяч оккупантов, более 1500 нижних чинов, обер- и штаб-офицеров взято в плен, последних конвоировали в Зубцов Тверской губернии и сдавали под расписку в суде.
Николай Матвеевич докладывал об обстановке в уезде и успехах в противодействии врагу непосредственно главнокомандующему князю М.И. Кутузову, поскольку смоленский губернатор К.И. Аш, покинув Смоленск, устранился от дел. К своим рапортам Михаилу Илларионовичу Нахимов прикладывал списки отличившихся партизан уезда с просьбой донести их имена до сведения Государя. Кутузов исполнил просьбу предводителя дворян и партизан Сычёвского уезда и более 20 отличившихся были награждены орденами, знаками военного ордена, повышением в чине, памятными медалями, денежными выплатами и благодарственными грамотами. Перечень их фамилий был занесён на стену храма Христа Спасителя, выстроенного в Москве в память нашей победы над полчищами Наполеона в войне 1812-1814 годов. Сычёвский предводитель дворянства прапорщик Нахимов Николай Матвеевич именным рескриптом за собственноручным подписанием Его Императорского Величества Александра I был 7 ноября 1812 года. награждён орденом св. Владимира 4 степени с бантом. Рескрипт благополучно дошёл до адресата в Волочек и хранился в семейном архиве до передачи его 1998 годе в Вяземский городской музей.
В Российском официозе тех лет - "Санкт-петербургских сенатских ведомостях" за N52 от 28 декабря 1812 года этот рескрипт опубликован и явился единственным рескриптом с июня 1812 по март 1813 годов о представлении отличившегося в народной партизанской войне 1812 года.
Объяснения этому я не могу найти до сих пор...
Также необъяснимо откровенное забвение героических дел и славных имён сычёвских партизан и их вожаков. В дни празднования 200-летнего юбилея победы нашего духа и оружия их имена нигде не упоминались. В Сычёвском районе, насколько мне известно, ограничились возложением венка в окрестностях Дугина на памятный камень мифической Василисы Кожиной, порождённой нездоровым ажиотажем накануне 100-летнего юбилея отечественной войны 1812 года.
А в Нахимовском в день села, празднуемый в день рождения знаменитого земляка П.С. Нахимова, в честь героя народной войны 1812 года Нахимова Николая Матвеевича открыта памятная доска на единственно сохранившемся здании усадьбы Нахимовых - её двухэтажном флигеле.
22 февраля 1822 года в Михайловском, что напротив Волочка, в семье ротмистра А.А. Кавелина и Марии Михайловны Нахимовой родился первенец, наречённый при крещении в церкви Спаса Нерукотворного Львом в той же купели, где двадцатью годами ранее крестил Павла Нахимова тот же священник отец Георгий Овсяников. Эта церковь расположена в 40 верстах от Волочка по Бельскому тракту и через год это повторилось при рождении 11 февраля его сестры Александры. Зачем в февральскую стужу вести младенцев в неблизкую церковь, в то время как в Волочке действующая тёплая церковь? Мария Михайловна была глубоко верующей и всеобщей любимицей Нахимовской родни. Видимо, отец Георгий пользовался у неё особым доверием, и она стремилась предъявить свои чада именно ему. Подняв детей, она уединится в Оптиной пустыне и станет духовной дочерью отца Макария Оптинского. А первенец её Лев прервёт успешную армейскую карьеру и посвятит себя целиком духовной деятельности.
В истории русского учёного монашества отец Леонид (Лев Кавелин) занимает особое место. За полвека своей научной деятельности он написал около 300 работ. Среди которых исторические описания десятков храмов и монастырей, переводы древних документов и памятников письменности. Лев Александрович знал латинский и греческий языки, владел европейскими, включая сербский, болгарский, польский, а позже турецкий, арабский.
В 1863 году - архимандрит, глава Русской Духовной Миссии в Палестине.
В 1869 году - настоятель Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря.
В 1877 - 1891 годах - наместник Троице-Сергиевой лавры.
Лев Александрович поражал окружающих чрезвычайной скромностью, о своей многотрудной деятельности он простодушно говаривал:
Мне нечем хвалиться, печатаю не своё, всё из старинных, забытых сокровищ старины. Дело это не требует большой учёности, нужно только полюбить старину
(Зеленская Г. "Архимандрит Леонид (Кавелин). К 100-летию со дня преставления" стр. 30).
Лев Александрович не забывал свои истоки, именно он передал кн. А.Б. Лобанову-Ростовскому родословную роспись дворян Нахимовых для включения в его двухтомник "Русская родословная книга".
Двоюродная сестра Льва Александровича Александра Нахимова, родившаяся, как и он сам в Михайловском, вышла замуж за Чеслова Зайончковского. Их внук Андрей, выросший в Михайловском, стал известным русским историографом, основателем методики обработки дневниковых записей и воспоминаний, академиком Британской Академии, успешным воспитателем, которому обязаны многие современные известные историки.
В 80-х годах XIX века с появлением в Волочке моей прабабки Ольги Викторовны из пассионарного рода Тимофеевых-Рясовских, вышедшей замуж за Николая Ниловича Нахимова, имение Нахимовых стало преображаться в "культурную экономию". Поля засевались сортовыми семенами, началась переработка молока, разведение племенного скота и лошадей. Приглашённый сыродел из Швейцарии Стетлер запустил в Волочке кефирную фабрику, производившую таблетки с закваской и несколько сортов твёрдого сыра. Продукты из Волочка славились своим качеством и их можно было купить в Вязьме, Москве и других городах в молочных Чичкова и братьев Бландовых.
Дед Сергей Николаевич, получивший прекрасную практику в своём имении, был привлечён после Октября к проблеме сохранения племенного скота. В семье хранилось удостоверение N 1294 за подписью Председателя Совета Народных Комиссаров В. Ульянова (Ленина), выданное С.Н. Нахимову 15 августа 1918 года, подтверждающее его полномочия в качестве члена Чрезвычайной комиссии. Позже он служил главным агрономом в первом совхозе "Лесные поляны" в подмосковном Болшеве.
Нельзя, конечно, обойти Советский период и не отметить роль директора совхоза "Нахимовский" Петра Федосеева, Героя Социалистического труда, возглавившего хозяйство после военной разрухи и превратившего его в успешный совхоз-миллионер.
В октябре 2013 года в Волочек-Нахимовское был достойно принят полномочный посол Польши в России Войцех Зайончковский, интересующийся судьбой российских Зайончковских.
В Великую Отечественную войну Волочек вновь превратился в грозный рубеж на пути непрошенных гостей. В селе держали оборону ополченцы Красногорского района Подмосковья, входившие в 18-ю дивизию ополчения Ленинградского района Москвы. Необходимо было хоть на короткое время сдержать имевшего подавляющее превосходство лютого врага, рвавшегося к Вязьме с тем, чтобы затем угрожать Москве, и это было исполнено ценой собственных жизней.
В селе помнят тех, кто спас Смоленщину и страну от фашистской чумы. Недавно рядом с памятными стелами, содержащими более четырёхсот имён жителей Волочка и других сёл и деревень поселения Нахимовское, не вернувшихся с войны 1941 - 45 годов появился обелиск в память погибших осенью 1941 года на священных Днепровских рубежах нашей Отчизны ополченцев 18-й дивизии Ленинградского района Москвы.
Как и в суровый 1812 год в округе возникло народное партизанское сопротивление, лишившее покоя наглых оккупантов. Уходя под натиском нашей армии, фашисты расстреляют 18 селян, подозреваемых в связи с местными партизанами, а остальных жителей с детьми и стариками сгонят в лавку СЕЛЬПО с намерением заживо сжечь, как эти звери уже практиковали в более чем 60 смоленских деревнях, превращая их в Хатыни на русской земле. Тогда, в марте 1943 года, палачи, продержав несколько дней взаперти более ста жителей села, не успели под натиском стремительно наступающей Советской армии свершить задуманное, и люди покинув лавку, спрятались в подвалах главного дома.
После бегства фашистов село лежало в руинах. Все каменные сооружения были разрушены варварской бомбардировкой. В главном доме усадьбы стояли обнажённые стены, от церкви уцелела одна колокольня, сгоревший флигель стоял без крыши.
В 1952 году Страна Советов всенародно отмечала 150 лет со дня рождения своего прославленного адмирала. Село Волочек было переименовано в Нахимовское, центральная улица районного центра Холма-Жирковского стала называться Нахимовской. Состоялось постановление Совета Министров СССР, по которому предполагалось восстановить волочковский дом и разместить в нём техническое училище, но позже эту идею отставили.
А в начале 60-х совхоз-миллионер "Нахимовский" избавил селян от унылого вида обгоревших стен главного дома, обрушив их мощными тракторами. Позже была снесена и колокольня. Кирпич, уцелевший в процессе разборки, послужил ещё четверть века в стенах телятника.
Фундамент дома Нахимовых
Лишь здание флигеля было восстановлено и используется до настоящего времени аппаратом управления ОАО "Нахимовский", АТС, местным коллективом художественной самодеятельности. В селе по-прежнему действует средняя школа, в ней музей, достойно отражающий необыкновенно насыщенную историю села
О чём говорят местные топонимы
В детские годы я часто слушал рассказы бабушки Марии Владимировны о её жизни в имении на Смоленщине, куда она переселилась, выйдя замуж за студента Императорского Московского университета Сергея Николаевича Нахимова в первых годах XX века, её красочные описания усадебного дома, парка, где стояло немало неохватных лип, лиственниц, сосен, усадебного озера, Днепра...
В семье родителей отца, вынужденно перебравшейся в Москву в 1922 году, сохранялись десятки альбомов фотографий бывшего имения, его обитателей, многочисленных родственников и гостей, выполненных в своё время родным братом деда Николаем. Они служили прекрасным дополнением к тому, о чём, как бы, между прочим, говорила умудрённая бабушка, и это живо воспринималось, чтобы остаться в памяти уже навсегда.
Часто повторяемое рассказчицей название родового села Во'лочек с ударением на первом слоге как-то резало слух, и я не всякий раз произносил его на подобный манер. Бабушка всегда меня поправляла, и теперь, следуя её настойчивости, сам среди родни и по приезду в Нахимовское поправляю собеседника.
Уже тогда я знал, что означает это слово и, конечно, ожидал увидеть при первой возможности в будущем собственными глазами те или иные свидетельства, которые подтвердили бы существование при селе Волочек древнего волока из Днепра в Вазузу, как считала бабушка, выпускница Смольного института. Это произошло лишь спустя несколько десятилетий в 1992 году в дни празднования 190-летия адмирала П.С. Нахимова. Село и его жители произвели тогда на меня неизгладимое впечатление, тем более, что разруха 90-х тогда ещё не накрыла целиком налаженный быт совхоза-миллионера.
Место, выбранное давними предками для своего стана, поражает своим великолепием. Даже сейчас, когда многое утрачено безвозвратно, сохранившиеся островки былого парка, нисходящего террасами к озеру, образованному запруженной речкой Высотой, руины дома Нахимовых дают возможность представить общую картину органичной привязки к неповторимому ландшафту этих мест. Но ничто не говорило о существовании здесь в прошлом оживлённого торгового пути, судоходство на Днепре сегодня ограничено речными трамвайчиками и начинается у Смоленска.
И в следующие мои появления в Нахимовском в разные времена года никаких сведений или устных преданий, уточняющих место древнего волока, получить не удавалось. Обращение к трудам специалистов также не удовлетворило моё любопытство. Так авторитетный исследователь Смоленщины IX-XIII веков Л.В. Алексеев на составленной им схеме оборонительных курганов указывает и маршрут волоков. Один из них действительно берёт начало у Волочка-Нахимовского и направляется к ... несуществующему притоку Вазузы?
Но означает ли это, что топоним не отвечает своему смысловому содержанию? Проблема эта не отпускала меня последние два десятилетия, и когда я приступил к написанию очерка "Морская династия Нахимовых", то понял, что пришло время определяться. Осознание недорослей Нахимовых из Волочка своей сопричастности к древнему пути из моря Чёрного на Балтику, на мой взгляд, могло также возбуждать интерес к морской службе.
Я начал с критического рассмотрения имеющихся в различных публикациях вариантов прохождения древнего пути.
Волок из Днепра непосредственно из села Волочек к Вазузе был маловероятен. Днепр у села течёт на высоте 200 метров над уровнем моря. Чтобы направиться к Вазузе, необходимо сразу же подняться метров на 20 и затем преодолеть подъём на 60-70 метров до высоты 290 метров и более. И это на протяжении 40-60 вёрст. Указанный на карте, составленной Л.В. Алексеевым приток Вазузы на картах конца XIX века и современных не просматривается.
Летописный вариант утверждает, что волок связывал Днепр и Ловать, реку, впадающую в Ильмень-озеро и продолжающую путь по Волхову в Ладожское озеро, в Неву. Но чтобы попасть из Днепра на север в Ловать, необходимо пересечь бассейн Западной Двины, по которой собственно путь в варяги короче. Поэтому свои поиски я направил на отыскание следов волока именно в притоки Западной Двины.
И вновь мне помогло прочтение старых топонимов. Меня заинтересовало название правого притока Днепра, впадающего в десяти верстах ниже Волочка, носящего непривычное название - Немощёнка (ранее Немощёная). Одновременно на современной карте европейской России можно в нескольких областях обнаружить реки с названием Мощёнки. Так в Вязьму в черте города впадает одна из Мощёнок.
Долгие размышления привели меня к предположению, что в названии реки издревле был заложен режим её использования: на ней запрещалось возводить мосты. В этом случае обходились паромной переправой, которую можно быстро разобрать, и она практически не мешала судоходству и интенсивному лесосплаву. Название Мощёнка, напротив указывала путешественнику, что где-то рядом существует капитальный мост.
Немощёнка берёт своё начало в 20 с небольшим верстах на север от своего впадения в Днепр у одноимённого села Никола-Немощёнка, принадлежавшего также владельцам Волочка. На севере она вытекает в районе железнодорожной. станции "Владимирское" с уровня 260 метров из одного болотца вместе с речкой Любой из водостока Западной Двины. Люба впадает в Любостину далее: Нача - Обша - Межа - Западная Двина. Волок мог существовать в верховье Немощёнки, позволяя связать Днепр с могучей своей сестрой - Западной Двиной.
Вот возможный и достаточно реальный маршрут великого торгового пути из "Варяг в греки". Безусловно, современные реки на Смоленщине не столь полноводны по причине повсеместной вырубки лесов, но даже на имеющихся в моём архиве фото ледохода у Волочка в 1912 году Днепр демонстрировал завидную мощь потока. Поэтому указать точное место в верховье Немощёнки и Любы (Любастины), где перетаскивали перегруженные на волокуши товары с ладей и на какие расстояния тянулся волок, без специальных исследований ответить не берусь.
А село получило название уже в силу того, что служило пунктом накопления подвозимых по Днепру и Бельскому тракту товаров в ожидании большой воды. Здесь товары хранились под охраной, формировались караваны судов, их сопровождали специально нанимаемые дружинники, охранявшие товары и купцов от разбойников. И вновь это прочитывается в топонимике: на 2-х вёрстке генштаба конца XIX века в 35 верстах на северо-восток от верховья Немощёнки обозначена речка Разбойня с деревнями на ней Малой Разбойней и Большой Разбойней.
Спрашивается, чем в этой глуши могли промышлять лихие люди? Или это были выселки из Вязьмы на 101 версту? Нет, их, несомненно, привлекал волок, и горе зазевавшемуся купчине или скряге, экономившем на охране. А у устья Немощёнки, в трёх верстах выше по Днепру, его правый приток - небольшая речка Воровка...
В Волочке товары перегружались на ладьи, плоскодонные барки и полубарки и затем поднимались вверх по Немощёнке до волока посредством "бечёвника" артелями или лошадьми. Вспомним Некрасовские строки: "... то бурлаки идут бичевой". Некрасов писал о Волге, а здесь тропа по пологому берегу реки, по которой против течения шла артель или лошадь, тянущие ладью, звалась бичёвником.
Наличие в Волочке времён Богдана Бельского столь большого числа лавок, сравнимого с числом дворов, подтверждает то обстоятельство, что здесь пересекались сухопутные и водные пути перемещения товаров к потенциальным потребителям в разных регионах Русского государства и зарубежья.
По Немощёнке также шёл сплав леса, заготовляемого по её берегам долгой зимой. В Николе-Немощёнке и соседнем Болышеве молевой сплав вязался в плоты, чтобы отправлять лес затем вниз по Днепру вплоть до Николаевских корабельных верфей. Об этом свидетельствуют так называемые экономические примечания, сделанные межевыми офицерами при обследовании усадьбы Николо-Погорелое по генеральному межеванию 1877 года: глубина Днепра "против оной дачи в летне жаркое время" в полторы сажени, а ширина - двадцать пять саженей. В то время имелась по нему "гонка лесу плотами" (Ермолаев М.М. "Знаменитые усадьбы Смоленщины" изд. "Русские усадьбы" Смоленск 2011, стр. 37). Николо-Погорелое ниже Волочка по течению Днепра на вёрст 50.
Корабелы Николаева во времена службы Павла Степановича на Черноморском флоте строили суда из дерева. К корабельных лесам относилась и сосна трёх видов: белая, жёлтая и красная. Самой крепкой была жёлтая сосна, использовавшаяся для изготовления судовых мачт и рангоута. Она произрастала на сухих возвышенных местах исключительно в средней полосе России. Основные запасы строевой корабельной сосны, удобные к сплаву, таким образом, приходились на Смоленский край. Получается, что Павел Степанович собирал свою 84-пушечную "Силистрию" в 1834-39 годах из смоленской сосны и плавал часто под парусами, сотканных из смоленского льна или пеньки, выращенного на родной Смоленщине.
Так беззаветно служило родной Смоленщине и Отечеству село Волочек-Нахимовское на протяжении всей своей истории...
