Николаев Дмитрий Михайлович
Сыновья Большой реки

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Николаев Дмитрий Михайлович (nikodimtri@mail.ru)
  • Размещен: 23/07/2019, изменен: 23/07/2019. 552k. Статистика.
  • Стихотворение: Поэзия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В третьей книге стихотворений члена Союза писателей России и Союза писателей Молдовы ЈНиструЋ Дмитрия Николаева ЈСыновья большой рекиЋ собраны стихотворения, написанные на рубеже тысячелетий.

    • Дмитрий НИКОЛАЕВ

    СЫНОВЬЯ

    БОЛЬШОЙ

    РЕКИ

    книга стихов

       CZU 821.161.1(478)-1
       Н 63
      
       Сыновья большой реки: книга стихов \\ Дмитрий Николаев, 2010 г., Кишинёв, "Grafiс-Design", - 264 стр., 300 экз.
      
       В третьей книге стихотворений члена Союза писателей России и Союза писателей Молдовы "Нистру" Дмитрия Николаева "Сыновья большой реки" собраны стихотворения, написанные на рубеже тысячелетий.

    Издано Центром русской культуры в РМ

    к 20-летию Центра.

    Редакторы:

    В.Н. Костецкий, доктор филологии;

    А.А. Коркина, "маэстро литературы" РМ; ______________________________

    Корректор: Е.Рашкова.

    Технический редактор: С.Мериакри.

       Descriеrea CIP a Camerei Na?ionale a Car?ii
      
       Николаев, Дмитрий Михайлович,
       Сыновья большой реки: книга стихов \\ Дмитрий Николаев, - К.: Grafic-Design SRL, 2010. - 264 p.
       ISBN 978- 9975-4049-7-6
       300 ex.
       821.161.1(478)-1
       Н 63

    No текст: Д. М.Николаев

       No художник: В.Опря
      
       ISBN 978-9975-4049-7-6

    Оглавление

       С ВЕРОЙ В РОССИЮ...
      
      
       Дмитрий Михайлович Николаев, член СП России и СП Молдовы "Нистру", автор 13 книг, - заметное явление в русском культурном пространстве Молдовы. С самого начала появления в русской литературе он проявил себя как неординарная личность, но проходит время и всё больше убеждаешься в многогранности его таланта.
       Он родился на самом крайнем востоке огромной России, в Южно-Сахалинской области. Детство и юность Дмитрия Михайловича прошли на юге России, в городе Славянске-на-Кубани, поэтому судьбы русского казачества ему особенно близки. Не случайно одни из самых пронзительных циклов в его сборнике, "Сто тропинок в Диком поле", "Сыновья большой реки", "Песни южных степей", посвящены именно его степной и многоязыкой малой родине в её историческом бытии. Служба в ракетных войсках стратегического назначения предоставила ему возможность побывать и в Белоруссии, и под Благовещенском, и в Сибири, и в Забайкалье, и на русском севере, в Плесецке. Такое знакомство с огромной Россией сформировало в нём ясно выраженное эпическое восприятие своей великой Родины.
       Как и многие юноши, Дмитрий в детстве увлекался стихами, но любовь к физике (особенно, модной тогда ядерной физике) победила и он успешно закончил МГУ им. Ломоносова в Москве, стал физиком-ядерщиком. Переехал в Кишинёв, три года стажировался в прославленном Объединенном Институте ядерных исследований в г.Дубна (Московской области), затем, вернувшись в Молдавию, до конца 90-х годов успешно работал в Институте прикладной физики АН Молдавии.
       Но это только первая, видимая часть его творческой жизни. Вторая - вызванная, быть может, не только талантом, но чувством боли за свою страну, за свою большую родину, переживанием тех громадных и разрушительных потрясений, которые привели к развалу Родины и которые развернули его дарования к литературе. Именно это и стало главной доминантой его судьбы, которая постепенно выявлялась и выкристаллизовывалась из его детской увлеченности поэзией. В 1990 году Дмитрий Николаев пришел с первой, только что опубликованной в одной из республиканских газет, подборкой стихотворений в республиканский Центр русской культуры. Впоследствии он станет одним из руководителей этого влиятельного русского культурного центра, приобретёт новую профессию культуролога, занимающегося проблемами русской культуры и русского языка в условиях иноязычного окружения, станет издателем русскоязычной литературы и главным редактором много лет выходившего в Кишинёве литературно-исторического альманаха "Русский альбом".
       Становление Дмитрия Николаева как поэта проходило под патронажем известных русских поэтов: московского поэта Виктора Кочеткова, критика Сергея Небольсина. Не последнюю роль в становлении его поэтического дара сыграло и наше с ним творческое сотрудничество, которое завершилось подготовкой и выпуском двух поэтических сборников - "Русь Святая за холмами" и "Отмененный рейс" - и принятием его в Союз писателей России в 1999 году. Книгами, в которых отразилась вся боль за разрушение великой страны, вся горечь "растерянного" по просторам ближнего и дальнего зарубежья, разбежавшегося по старым и новым "эпохам" поколения.
       После приёма в Союз писателей России он сделал сознательный выбор и перешёл к профессиональной культурологической, литературной и издательской деятельности. Тем более, что это время совпало со временем распада русскоязычных научных коллективов в самой Академии наук Молдовы.
       Как главный редактор единственного в то тяжелое для русской культуры время (2001 - 2006 годы) альманаха "Русский альбом" он активно привлекает к сотрудничеству и поддерживает не только маститых мастеров слова, литературоведов, историков, предоставляя многим единственную возможность опубликовать свои работы, но и творческую молодежь, победителей различных литературных олимпиад и турниров, проводимых в Молдавии.
       Из многочисленных поездок по регионам Молдавии, встреч с читателями в русских старообрядческих селах родилась первая в ближнем зарубежье энциклопедия старообрядчества Молдовы "Древность вечно живая", написанная им совместно со мной и видным старообрядческим деятелем Петром Донцовым.
       Многочисленные встречи с детьми показали, что в Молдавии начала 2000-х годов становилось всё меньше литературы для русскоязычных детей. Как результат, родились написанные в соавторстве со мной книжки: "Волшебство под Рождество", "Золотое зернышко", двуязычные (русско-молдавские) сказки "Лесной лицей" и "Карнавал, карнавал, карнавал...". Все эти книжки были написаны в рамках русской традиции, по мотивам русского фольклора и явились итогом творческого содружества поэтессы-фантазёрки и учёного-аналитика.
       Надежды, радости, презентации новых авторов и книг, организация и проведение республиканских фестивалей детского творчества "Дерзайте, ребята!", ежегодного республиканского "Рождественского русского бала", поездки в русские сёла Молдовы, литературные встречи и проведение научных конференций, редактирование произведений молодых авторов, издание альманаха "Русский альбом" стали содержанием его творческой жизни. Однако талант аналитика, исследователя толкал его активную энергию не только вширь, вовне, но и внутрь, к углубленному анализу материала и ситуаций, с которыми он часто соприкасался.
       Как результат, серьёзная многолетняя работа над детскими книжками привела к подготовке и изданию Дмитрием Николаевым (по рекомендации доктора языкознания Р.Я.Клейман) в 2004 году монографии "Тайна очарованной царевны", где он проанализировал особенности членения времени и обнаружил событийную структуру пространственно-временного хронотопа всех русских волшебных сказок (из сборника А.Н.Афанасьева), выявив их уникальную 3-х частную структуру, которая проявляется на всех уровнях организации текстового материала и которая имеет календарное происхождение. Сначала на уровне сюжета (в указанной книге), а затем на уровнях синтаксических, морфологических и фонетических (в книге "Индоевропейский код", 2006 г.).
       Русский народный календарь стал основным предметом анализа для физика и поэта, члена СП России и СП Молдовы "Нистру" Дмитрия Николаева. То, что обычно упускают при анализе текстов, на что большинство исследователей не обращает внимания, и стало вдруг ключом, позволяющим расшифровать сложные текстовые структуры сказок, мифов, литургий, в основе структурной организации которых положен бахтинский принцип событийного членения исторического и обрядово-ритуального потока. Как отметил один из рецензентов книги, доктор истории Петр Шорников, "метод, предложенный автором, позволяет связать мифологические тексты с обрядовым календарем архаического периода истории народа... содержит много малоизвестных широкому кругу читателей данных о мифологии, которые метод позволяет связать в единую мировоззренческую концепцию древних праславян..."
       Более того, как оказалось, эта же структура контролирует не только фольклорные тексты (сказки, мифы), но структуру и тексты православных богослужений (от молитв и канонов до чина Божественной литургии в целом), что окончательно показано в книге "Третий лик", 2007 г., подготовленной совместно с Петром Донцовым).
       В последней книге проанализированы проблемы и особенности не только сакральной традиции русской культуры, русского языка и русского православия, но и проблемы русской диаспоры зарубежья. Культура и её феномены рассматриваются как определенным образом (событийно) организованная символизированная социальная деятельность по актуализации коллективных архетипов. Во многом, эти исследования нужно рассматривать как продолжение работ знаменитого русского литературоведа М. Бахтина и философа А.Ф.Лосева. В книге рассматриваются культурные феномены, в которых наиболее четко прослеживаются тринитарные особенности их структуры: Русский язык, Русская идея, геолингвистика, сакральный хронотоп, Православный канон, Господня молитва, Символ веры, чин Божественной литургии, Таинство, Церковь, Государство, Герб - т.е. анализируется структура основных атрибутов духовной жизни.
       Более того, анализ текстового событийного времени в произведениях многих русских (сказки и проза А.Пушкина, рассказы А.Чехова, И.Тургенева, И.Бунина) и зарубежных классиков, анализ текстов малых произведений у многих нобелевских лауреатов показал, что и в современных художественных произведениях можно выявить аналогичные структуры в сюжетных хронотопах. Эти результаты частично опубликованы, а частично ещё ждут своей публикации... Помимо активной духовной и культурологической жизни, Дмитрий Николаев не забывал и о литературном творчестве. В итоге вы держите в руках новый сборник его стихотворений "Сыновья Большой реки". Здесь автор предстаёт как зрелый поэт, любящий свою Родину, надеющийся и сострадающий, верящий в самоутверждение России, в преодоление ею катастрофы 90-х годов.
       Если для первых двух сборников стихотворений Дмитрия Николаева были характерны эпичность, даже историчность сознания, острое чувство времени, смелость и искренность, резкие суждения не только о себе, но и о России, то в третьем сборнике, "Сыновья Большой реки", он раскрывается и как чуткий лирик. И здесь уместно обратиться к мнению тех, кто уже имел возможность ознакомиться с некоторыми произведениями из нового сборника, помещенными на интернетовском портале Стихи.ру (Олег Никодимов).
       Как написал один из таких читателей творчества Дмитрия Николаева, оценивая его проявившийся лирический дар, "по любовной лирике можно судить о творчестве человека в целом...".
       Для тех, кто впервые познакомился с поэтическим творчеством Дмитрия Николаева, многое становится неожиданным и видится с новой стороны. Пишущие авторы указанного сервера интернета, не знакомые с его активной научной и общественной деятельностью, наиболее точно выражают своё мнение о его произведениях, входящих в настоящий сборник: "стихи твои очень понравились, в них смысл глубокий и текут легко, как ручеёк..." (В.Плешков); "Какое русское стихотворение. Очень реалистичное и милое... очень яркий поэтический язык... очень образное стихотворение... бездна таланта!" (С.Городецкая, чл. СП России); "Пронзительное и горькое стихотворение... вроде бы просто всё, но цепляет, и мысль ясно изложена..." (А.Кругленко); Или о стихотворении "О чем, Соловушка, грустишь" известный московский поэт М.Попов так отозвался: "Прекрасное стихотворение! Красивое и легкое, но при этом с достаточно глубоким смыслом".
       Событийная структура, обнаруженная исследователем в мифологических и фольклорных текстах, проявляется и в произведениях самого автора, лежит в основе отмечаемой читателями легкости, смысловой ясности многих его стихотворений. Текст предстает не как отражение случайно активированной рефлексии символического, образного и ритмо-интонационного потока восприятия мира (что важно для психологического, а не поэтического анализа), а как последовательность смысловых доминант, вокруг которых концентрируются атрибутивные понятия, образы, символы, которые и являются предметом собственно литературного, художественного творчества...
       Особенно читатели выделяют цикл стихотворений о Кубани, о Диком поле, о южных степях - малой и теперь далёкой от автора родине: "Хорошие степные стихи-напевы..." (И. Полонина); "Не могу равнодушно скользить глазами по строкам ваших стихов. Задевают за живое, хочется встретиться, как со старыми друзьями... и тоскливое, и гордое, и незабываемое..." (М. Смирнова, Кубань).
       Во многом эти стихи написаны по воспоминаниям товарищей отца автора. Это и отголоски ярких воспоминаний соседей по небольшому казачьему городку на Кубани. Из той, очень давней, навсегда ушедшей, насильственно стёртой из памяти нескольких поколений жизни, которую если уже невозможно вернуть, так хотя бы зафиксировать её образы в общем сознании. Как прообраз, что ли, как архетип... Это же по-своему пытается сделать и писатель Виктор Лихоносов (автор книги "Мой маленький Париж"), которого даже на Кубани не все понимают. Борются с ним, с его историзмом сознания, с его общерусской терпимостью и состраданием к невинно убиенным...
       О гражданской лирике автора читатели пишут: "С вдохновением, мощно ..." (П.Леворуков); "Душевные стихи, с грустинкой..." (Л. Комарова); "Очень ярко выписано - детали такие жизненные..." (В.Иванина); "стихи всколыхнули душу, - уж "девяностых" не забыть мне до самого финала, да и "нулевых" тоже. Это ведь не только об оставленном родном жилище написано, но и о нашем большом Доме,- с горечью, честно..." (В.Иванов). И приведём ответ автора читателю: " их и не надо забывать. Ни в коем случае. Нужно постоянно возвращаться к ним, переосмысливать, переживать. Иначе всё опять повторим - на беспамятстве нас и ловят всякие прохиндеи..."
       Природная органичность и музыкальность (не случайно Дмитрий Михайлович был инициатором и неизменным организатором одного из первых на пространстве СНГ Рождественских русских балов "С верой в Россию!", уже 9 лет с успехом проходящих в Кишиневе) приводит к тому, что почти половина произведений, в том числе и гражданская лирика, - готовые песни (это отмечал и поэт Виктор Кочетков, и писатель Сергей Небольсин), с чётким внутренним ритмом. Здесь он во многом продолжает традицию Сергея Есенина и Николая Рубцова в русской поэзии. Не случайно и то, что он стал лауреатом учрежденной общественным "Есенинским комитетом" Молдовы премии "Книга года": в 2008 году по номинации "культура и традиции русского народа" (монография "Третий лик"); в 2009 году - по номинации "Русский язык" (монография "Кто защитит тебя, русская речь?", написанная совместно с П.Донцовым). Не случайно и его согласие войти в "Есенинский комитет", учрежденный ещё в 1995 году в Кишинёве Центром русской культуры в РМ, всемерно поддерживающий именно фольклорно-напевные начала в русской поэзии и авторов, показывающих положительный образ России.
       В книге "Сыновья Большой реки" собраны лучшие циклы стихотворений из первых, изданных небольшими тиражами, сборников "Русь Святая за холмами" и "Отмененный рейс", а также новые произведения, которые глубже раскрывают светлый духовный мир поэта Дмитрия Николаева. Мир, который будет близок многим своей чистотой, искренностью и добрым взглядом на наш такой несовершенный, но всё же несущий добро мир.
       Трудно в небольшом предисловии рассказать о многотрудной и плодотворной жизни автора, как и сложно исчерпывающе сказать о новом сборнике, отмеченном зрелостью взгляда на жизнь и в то же время открывающего нам лирика Дмитрия Николаева. Это итог большого пути.
       У автора врожденное чувство гармонии стиха сочетается с взрывной исповедальностью содержания, идущей от того, что сердце способно взрываться от боли. В пронзительных "Последних есаулах", в цикле о лихолетье 90-х, в стихотворениях "Возвращаюсь домой", "Русь моя, которой в книжках нет", "На раскопках степного кургана", "Мы от равнин...", "Что такое Россия?", "Опять стравили нас между собой" он пытается осмыслить, что случилось с его Родиной. Так в цикле "Лихолетье девяностых" автору удалось отразить трагическое мироощущение оказавшегося вдруг за пределами России русского человека, несмотря на всё с оптимизмом ожидающего грядущее её возрождение. Многие строки полны поэтической свежести, неожиданности и в то же время обнаруживают твёрдость почерка, самобытность. Впрочем, это и есть свойство настоящего поэта.
       Диапазон тем также не узко личностный: поэт охватывает сердцем огромную территорию - симфонию чувств.
       Как справедливо отметил один из авторов сервера Стихи.ру, стихи Дмитрия Николаева обладают удивительным свойством: "чем больше вчитываешься, тем больше они по душе...", т.к. восстанавливают у читателя, погруженного в современную, далекую от русской традиции, жизнь, традиционную русскую душевность, славянский космизм и православную просветленность.

    Алла Коркина,

    "Маэстро литературы" РМ

       Из цикла "Русь Святая за холмами"
      
      
       Русь Святая ...
      
       Русь Святая за холмами.
       К ней спешу который век.
       За лесами, за долами
       Где ты, Божий человек?
       Где ты, Русь? Взмахни крылами,
       Белым лебедем вспари
       Над далёкими холмами
       В алом сполохе зари.
      
       Где ты, Русь? Мелькни звездою,
       Укажи заветный путь!
       В дыме смутных перестроек
       Не теряй святую суть ...
       Ты восстань под куполами,
       Со щитом, на Небеси ...
       И восстанет рядом с нами
       Человек Святой Руси!
      
       Той, что может не увижу,
       Но которой я дышу ...
       Край, прекрасней всех Парижей,
       К одному тебе спешу!
       Я к тебе вернусь однажды,
       И устало улыбнусь,
       И шепну, хрипя от жажды:
       Вот и я, Святая Русь!
      
       1989г.
       Мы от равнин...
      
      
       Мы от равнин. Мы от лесов.
       Мы от святых могил отцов.
       От тех, кто Словом прозвучал
       Из мглы веков, в огне Начал.
      
       Мы не рабы! Рабы - немы!
       Мы в муках вспыхнули из тьмы.
       Зачем? Чтоб кануть вновь во мрак
       Под вой сирен и лай собак?
      
       Мы оторвались от корней -
       Колоколов, земли, церквей ...
       Зачем? Чтоб снова, вздыбив Русь,
       Забыть в пути тоску и грусть?
      
       Залить вином дорогу в Храм,
       И в забытьи, от шока ран,
       Срываясь с непривычных скал,
       Спешить за новый перевал?
      
       И возводить, и воздвигать,
       И, задохнувшись, умирать
       В тиши святых могил отцов
       Под грустный танец бубенцов?..
      
       1993 г.
      
      
      

       Но ползу, ищу опору
      
      
       Слева - горы, справа - горы.
       Позади - крутой обрыв.
       Под ногами рвёт опоры
       Ветра злобного порыв.
      
       Все товарищи отстали:
       Кто - сорвался, кто - устал ...
       Доползти и мне едва ли
       До вершины чуждых скал.
      
      
       Но ползу. Ищу опору.
       Этот выступ слишком мал...
       Мы уходим выше в горы.
       В глубину угрюмых скал.
      
       Под ногами - зыбь сугробов,
       А внизу - дым городов
       И тревожащий, утробный
       Клич неведомых врагов.
      
      
       Снег и холод. Скоро вечер.
       Нет припасов, нет огня.
       Обнимая, мгла за плечи
       Молча тянет вниз меня.
      
       Позади туман и сырость.
       Впереди - громады скал...
       Что-то справа прокатилось
       Вызвав грохот и обвал.
      
       Кто-то слева закачался
       И, не выдержав, струхнул:
       В темноте к скале прижался
       Белизной сведенных скул.
      
       Руки пухнут, ноги стынут,
       Шип не держит. Камнепад...
       Мы - поднимемся, не сгинем.
       Нам нельзя теперь назад!
      
       1997 г.
      
      
      
      
      
      
      

       Возвращаюсь домой
      
      
       Всё случилось зимой:
       Прежний мир раскололся на части.
       В мой оставленный дом, завывая, ворвались враги.
       И спешу я домой,
       Без дорог, в ожиданье несчастий.
       Неизвестно зачем прикрывая глаза от пурги.
      
       Все товарищи пали
       В сраженье под окнами дома.
       Их могилы давно затерялись в степном ковыле.
       А меня задержали,
       Я гостил у людей незнакомых,
       И теперь я бреду чужаком по родимой земле.
      
       Я гонялся за солнцем,
       Я бродил по полуденным странам,
       Перед всеми краснея за ветхость забитых окон.
       И пришли незнакомцы.
       И раскинули шумные станы,
       И на отчих могилах раздался копыт перезвон...
      
       Ничего не прошу
       У кровавого бога Востока.
       Никого не зову за собой выползать из норы ...
       Я - один. Я - спешу.
       Мне немного отмерено срока
       Дошагать до финала задуманной кем-то игры.
      
       1993 г.

       Куликово Поле. 1992 г.
      
      
       А над Полем Куликовым - чёрный дым.
       А на Поле Куликовом - звон травы.
       А под Полем - кто остался молодым,
       Своей буйной не склонивший головы.
       И листвою шелестит суровый бор,
       Охраняя павших ратников покой,
       И ведут неторопливый разговор
       С поля брани не вернувшихся домой.
      
       А по Полю - чёрной тучей - саранча.
       И клубится, наползая, дым и пыль...
       И, как всадники, друг друга горяча,
       Мчатся тучи, гнут к земле седой ковыль.
       ... И с застав уже торопятся гонцы.
       Бьют набатом за Дубравою друзья ...
       Но не слышат под берёзами бойцы-
       Ни бояре, ни холопы, ни князья ...
      
       А с кургана снова щурят хищный взор.
       По оврагам рвут уздечки скакуны.
       И приносит шалый ветер из-за гор
       Горький пепел разоренной стороны.
       ... А над Полем Куликовым - чёрный дым.
       А на Поле Куликовом - звон мечей.
       И спешу я здесь остаться молодым,
       В стае Поле охраняющих грачей ...
      
      

       Последний резерв
      
      
       Давно отгремела большая война:
       Рейхстаг... Пулемёты... "Катюши" ...
       Но снова и снова приходит она,
       Тревожа уставшие души.
      
       Безлюдные сёла. Полынь на полях.
       Журавль над колодцем. Избушки,
       Где каждое утро из окон, на шлях,
       С украдкою смотрят старушки.
      
       Всё реже друзей из "царицы полей",
       В смешной для праправнука форме,
       В победное утро встречает старлей
       На Богом забытой платформе.
      
       Всё реже ему от бойцов по весне,
       Приносит сосед телеграммы ...
       И множатся фото на Красной стене
       В тревожных и траурных рамах.
      
       Давно приготовлен походный мешок -
       С кисетом, портянками, флягой ...
       Чтоб ночью, однажды, в последний бросок
       Уйти с неугасшей отвагой.
      
       К товарищам, вышедшим раньше других,
       Последним резервом комбата, -
       Заполнить в гранитном строю среди них
       Привычное место солдата.

       Небесные голубки
      
      
       Залетают голуби в окно.
       Быть беде. Теперь я это знаю ...
       И всё чаще в отпуск прилетаю
       в отчий дом, покинутый давно.
      
       Здесь я в детстве их ловил сачком,
       поманив к силку на корки хлеба...
       И крестилась матушка на небо,
       и несла нам блюдце с молочком.
      
       Залетают голуби в окно.
       Быть беде. Но их не прогоняю ...
       Я им стол, как званным, накрываю,
       насыпаю каждому пшено...
      
       Вспоминаю имена тайком.
       Всех ушедших ... Но на окна ставен
       от голубок-вестниц не поставил -
       чтобы сам мог навещать ... Потом.
      
       Залетают голуби в окно.
       Здравствуй, мама! Я тебя заждался!
       В нашем доме я один остался,
       в нём окно распахнуто давно.
      
       1996 г.
      
      
      

       Русь моя, которой в книгах нет
      
      
       На зелёных берегах Дуная,
       У Днестра, где многозвучна речь,
       Грезил я о милом сердцу крае,
       О стране, что должен уберечь.
       Видно, так угодно было Богу
       Или черти замутили суть,
       Что брожу я по чужим дорогам
       И с дорог мне этих не свернуть.
      
       Плавал я по рекам Абиссиний,
       Повидал и тот, и этот свет ...
       Жил я с верой, что живу Россией,
       Русью той, которой в книгах нет!
       Жил я с верой ­- будет не напрасным,
       Каждый миг утраченный вдали,
       И с причалов я с надеждой страстной
       Провожал в Россию корабли.
      
       На чужбине мне не раз твердили:
       Нас воспой, Россия - это бред ...
       Их слова, как стрелы, проходили
       Через сердце, оставляя след.
       - Где она? - у Господа спросили
       Обелиски павших в годы бед ...
       Мне шепнул Он: Ты и есть Россия,
       Русь Mоя, которой в книгах нет.
      
       2009 г.
      

       Берегиня
      
      
       Вот и зиму, смеясь, проводили,
       Отгуляли в Охотном ряду.
       Дружно Масленицу прокатили
       И сожгли, разукрася, в саду.
      
       Помню я, как январскою синью,
       Когда площадь огнями цвела,
       Ты под сердцем мне сына носила
       Берегиней родного угла...
      
       Как в гирляндах, за ёлкой скрываясь,
       Улыбалась под святочный звон,
       Как, сама от тоски замерзая,
       Разморозила зимний мой сон...
      
       Вот и зиму, смеясь, проводили,
       Вслед за снегом оттаяли мы...
       И с последней вытертой пылью
       Мы смахнули остатки зимы.
      
       1993 г.
      
      
      
      

       В старом Доме писателей
      
      
       В старом доме на улице Пушкина
       Сколько лет, как никто не живёт.
       Только парень с бедовой подружкой
       Тёмной ночью туда забредёт.
       Да бездомный бродяга-пропоица,
       Что есть мочи горланя: Налей!,
       Заползает к полудню охотиться
       На ворон, воробьёв, голубей...
      
       Здесь гордились оборками, рюшками,
       Разводились, съезжались, дрались...
       В старом доме на улице Пушкина,
       Где бурлила неистово жизнь.
       И куда мимоходом захаживал
       Камер-юнкер, затем - камергер ...
       И хозяин к утру выпроваживал
       С соблюдением светских манер.
      
       В старом доме на улице Пушкина,
       Где играли на сцене "Шинель",
       И, своей озлобляясь бездушностью,
       Комиссарили РААП и "Апрель" ...
       В коридорах, сырых и облеванных,
       Со следами любви и тоски,
       Только крысы шуршат между брёвнами,
       Да о чём-то молчат сквозняки...
      
       1994 г.

       Зелёный зал
      
      
       В этом зале встречались недаром,
       Прислоняясь к зелёной стене* ,
       Статс-девицы, поэты, гусары,
       Проведя вечерок с "Жамене".
      
       Всё меняется: время, поэты...
       И лишь здесь неизменны живут
       Их улыбки, слова, силуэты
       И прогретый их светом уют.
      
       Их, как прежде, зовут на собранья
       С приглашеньем случайных гостей:
       Промелькнуть на страницах изданий
       В суетливом потоке вестей.
      
       Но порой, когда стыло и сыро
       И за окнами тьма и зима,
       Словно тени из старого мира,
       Оживают по тёмным углам.
      
       Кем-то ставятся новые свечи,
       Протирается ветхий паркет.
       И на чьи-то озябшие плечи
       Вдруг набросят галантно жакет.
      
       Ставят стол, канделябры. Колода,
       Шелестя, заскользит по рукам ...
       И горшочек на крышке комода
       Превратится в заветный стакан.
      
       Снова кто-то в сиреневом фраке,
       Разбирая голландский товар,
       Вдруг расскажет про смуты поляков,
       Про недавний московский пожар ...
      
       Подзакрутит столичные бачки
       И гусаром пойдёт в менуэт
       Танцевать с разбитною гордячкой
       Среди блеска свечей, эполет...
      
       А когда петухи, ночь покинув,
       Прокричат о приходе зари,
       Чьи-то тени со смехом застынут,
       Хоронясь по углам... До поры.
      
       1994 г.
      
      
      
      
      

       Писать о Пушкине несложно
      
      
      
       Писать о Пушкине несложно.
       О нём сложнее не писать ...
       И только, если невозможно,
       Я с полки достаю тетрадь.
       И открываю старый томик,
       Давно зачитанный не мной...
       Листаю ... Боже, что за гномик
       Сергеич, я перед тобой!
      
      
       Уж, кажется, не сплю я ночи.
       Как ты мучения терплю.
       Уже под твой подделал почерк
       И девку сотую люблю ...
       И вызывал друзей на драки -
       За что был ими бит не раз.
       И знаю, что Гомер с Итаки,
       И даже кто такой Парнас...
      
      
       И даже дослужил до чина.
       И даже "прозы" стал писать ...
       Но, чёрт возьми, я слово Зина
       Ни с чем не в силах срифмовать!
       Ты извини меня, ей Богу,
       Ты так известен, так велик,
       Что разреши и мне немного
       Куснуть от славушки, старик.
      
      
       И той восторженной простушке,
       Что строит глазки мне из зал,
       Позволь сказать, ­собрат мой Пушкин:
       Ты мне рецензию писал!
       Глядишь, мне гений и положит
       Свою головку на плечо ...
       А я тебе её три розы
       Пришлю... И кое-что ещё.
      
       1994 г.
      
      
      
       Скоморохи
      
       Медведю в нос колечко вдели,
       И по базарам повели,
       И на дуде ему дудели,
       И заставляли красть кули ...
      
       Когда ж дела вдруг стали плохи
       И брюхо голодом свело,
       Его ярыжки - скоморохи
       Свели на бойню, за село.
      
       И долго он, ярясь от страха,
       Кому-то с бойни угрожал ...
       А под забором, с красной ряхой,
       Ярыжка пьяненький лежал.
      
       1995 г.
      

       Выпускникам СШ N6
      
      
       Не смотрите на меня с таким вниманием,
       Сорок душ и восемьдесят глаз.
       Помолчим. Сегодня день прощания -
       Самый светлый, самый трудный час.
       Не смотрите на меня с таким вниманием,
       Детских лет товарищи мои.
       Я хочу минуты расставания
       До последних вздохов сохранить.
      
       Вспомним всё. Да будет юность свята!
       С резкостью, с наивностью, с гульбой ...
       Мы теперь друг другу - словно братья,
       Входим в жизнь, скрепляя общий строй.
       Вспомним, что ещё вчера казалось
       Суетой привычной нам глуши...
       Помолчим. Не много нам осталось
       Посидеть вот так ещё, в тиши.
      
       Посидеть опять за старой партой,
       Совершить сто милых нам проказ ...
       Там, в дали, пожары и раскаты
       Заждались, подстерегая нас.
       Не смотрите на меня с таким вниманьем,
       Сорок душ и восемьдесят глаз,
       Вы теперь - одни воспоминания,
       Самые хорошие у нас.
      
       1972-1992 г.

       Молитву шепчу
      
      
       Жизнь прошла, промелькнула. И пусть!
       Не сложилась она - ну и что ж?
       Я судить о себе не берусь,
       Да и ты моих лет не тревожь.
       Я - скиталец на этой земле.
       Я - бродяга. Я - вечный изгой.
       Я бреду по кровавой золе,
       Мне неведом ни страх, ни покой.
      
       Я не знаю, что будет к концу,
       Да и ведать о том не хочу.
       Черной сажей пройдясь по лицу,
       Я губами молитву шепчу.
       Пусть смеются и тычут в глаза,
       И плюют мне с презрением вслед.
       И срывают с груди образа,
       Что хранили меня столько лет.
      
       Что ж, возьми меня век, оболги.
       Уничтожь, если сможешь забудь!, -
       За любовь, непокой и долги,
       Что уже не успею вернуть.
       За бессмысленность прожитых дней,
       За ничтожество сделанных дел,
       За холодные блики огней,
       Что зажечь я в тебе не сумел.
      
       За твою, за мою немоту.
       За тяжелый, безрадостный сон.
       За кричащую душ пустоту
       Из глазниц затемнённых окон.
       Русский изгой
      
      
       Ограбленный, растерянный,
       В чужих мирах затерянный,
       Брожу среди дорог.
       Злотеменью оплеванный,
       Презренный, околдованный,
       Ищу родной порог,
      
       Тот край, где зреют сполохи,
       Где в золоте подсолнухи,
       Весенний перезвон ...
       Где воины и ратаи
       Земли аристократами
       Молились у икон.
      
       Униженный укорами,
       Гонимый прочь раздорами,
       Скорблю я и терплю.
       Под алчущими взорами
       Всё, что врагами взорвано,
       Святой водой кроплю ...
      
       В энцикликах отверженный,
       Но духом не поверженный,
       Несу отцовский крест...
       И надо мной всесильные -
       Лишь в звёздах небо синее
       Да благовест окрест!
      
       1989 г.

       Что такое Россия?
      
      
       - Что такое Россия? -
       Тихо спрашивал друг,
       Утомленный бессильем непрерывных разлук.
       Отражая атаки
       Суховеев и вьюг ...
       - Что такое Россия? - Тихо спрашивал друг.
       - Что такое Россия? -
       Взглядом спрашивал брат,
       Уезжая в загранку, не вернувшись назад.
       Но летят телеграммы
       Из туманной дали:
       - Обними нашу маму, поклонись до земли.
       - Что такое Россия? -
       Плача, спрашивал сын
       Над разбитой святыней, у разрытых могил ...
       Сыну эхо шепнуло
       Из церковных окон:
       - Это вечность уснула, береги её сон.
       - Что такое Россия? -
       Ветру шепчет овраг:
       - В глубине моей иней, грозных витязей прах.
       Здесь никто не бывает
       И не пьёт за помин...
       Только время склоняет кроны ив и осин.
       - Что такое Россия? -
       Крикну в год роковой!
       И ответит мне сердце: Тот, кто рядом с тобой.
       Кто в беду стал опорой
       Рядом встал, словно щит,
       И от взоров которых сердце вдруг защемит.
       Лесоповал
      
      
       Идёт большой лесоповал.
       Под дружный хохот рубят ели...
       И птиц в лесу затихли трели
       И чей-то щерится оскал.
       Взрывают гордые дубы.
       Крушат надежду и опору.
       Крушат по злому приговору
       Всёупрощающей судьбы.
      
       Смеясь, ватаги волокут
       К кострам еловые поленья,
       И возвращаясь, в нетерпенье
       За новой жертвою бегут...
       Хрустит сушняк под сапогом.
       Добротным. С новою подковой.
       И, словно осенью бедовой,
       Подуло первым холодком.
      
       За грудой бревен у реки
       Дымят под чанами кострища ...
       И вороньём над пепелищем
       Кричат о чем-то чужаки.
       Ватагу скоро унесёт
       Куда-то сплавом над волною ...
       А лес, изрубленный весною,
       Болотной жижей засосет.
      
       Лесоповал большой идёт...
      
       1993 г.

       Переселение ...
      
      
       Тень нависших облаков.
       Ржавый трактор в поле.
       Крёстный ход у стариков
       По станице к школе.
      
       На церквушке сорван крест,
       Вымараны лики,
       Бьётся звонница окрест,
       Замирая в крике.
      
       Шорох крыльев в куполах,
       Скрип разбитых ставен.
       На заброшенных полях
       Урожай оставлен ...
      
       Пьёт небритый бригадир
       На крыльце сивуху:
       - Эй, чего ты ждёшь, Шамир,
       Прочь гони старуху!
      
       -Двигай, старая, молись,
       Ждёт тебя квартира,
       Хоть к концу узнаешь жизнь
       В чистоте сортира ...
      
       Но старушка жмёт к груди
       Старые иконы ...
       Шепчет тихо: - Огради!
       Затихая в стонах.
      
      
       Полыхнул бензин с крыльца
       Красною зарницей ...
       Захолонули сердца
       Замершей станицы.
      
       А Шамир бубнит в окно
       Словно мимо горе:
       - Скоро, всё пойдёт на одно...
       Сотворим мы море!
      
       Двадцать лет с тех пор прошло.
       Сколько слёз и пота!..
       Камышом всё проросло,
       Разлилось болотом.
      
       1976-1988 г.

       Сто тысяч лун ...
      
      
       Сто тысяч лун свершили круг,
       Рек изменился ход.
       В лесах, где жил когда-то руг,
       Теперь иной народ.
       Там, где из лука метил в дроф
       Воинственный степняк,
       Бредут в пыли стада коров -
       Уныло топчут шлях.
      
       Один, оставленный дружком,
       Спешу за ними вслед.
       Рюкзак да фляжка с котелком -
       Но ничего в них нет!
       И нет колодцев впереди,
       И ветер сушит рот.
       Но шепчут губы : Ждут... Иди!...
       Там сын подмоги ждёт.
      
       Давно зазубрен в схватках меч,
       И сломан верный лук.
       И шрамы после каждых встреч -
       Свидетели разлук...
       Но грудь ещё надежд полна,
       И даль манит, и высь...
       И за спиной моeй луна
       Мне шепчет вслед: - Держись!
      
       1993 г.
      

       Всюду ложь и обман ...
      
      
       Всюду ложь и обман. И слова все - пусты.
       Смысл утерян. Века растворили его...
       И стоят вдоль дорог, покосившись, кресты,
       Под которыми нет никого, ничего.
      
       Мы плетём паутину из жестов и слов,
       Прикрывая зловещую пропасть пустот,
       Чтоб в руках трепыхаясь, случайный улов
       Нам отдал добровольно и душу и мёд.
      
       Мы берём себе право судить и карать,
       Прикрывая свой страх за обман и за ложь...
       И лежит по оврагам бесчисленным рать
       Всех, кого мы обманом послали под нож.
      
       Кто свободен - тот раб! Кто велик - тот и мал!
       Мы спешим в океан на обломках доски,
       Чтоб смятенную душу бушующий вал
       Растрепал, разбросал, разорвал на куски...
      
       Всё известно - и я попадусь, как и ты.
       Я за Правдой пойду, даже зная: в ней -Ложь!..
       И поставят вдоль старой дороги кресты,
       Под которыми ты никого не найдёшь.
      
       1993 г.
      
      

       Соловей на чужбине
      
      
       Соловей не поёт на чужбине
       Только там, где гнездится, поёт:
       О любви, о весне над ложбиной
       Под знакомым мерцанием звёзд.
      
       Не поёт горемычная птаха
       В золотом, но немилом дворце,
       Без озёр лебединого взмаха,
       Без росы на ивовом венце ...
      
       Я не раз побывал на чужбине:
       Был на Желтой, на Красной реке,
       На Оранжевой ярость стремнины
       Отмечал сединой на виске.
      
       Но нигде мне не пелось, как дома,
       Так легко об отчизне моей:
       Ни в Марселе за рюмкою рома,
       Ни в Бомбее, под старый портвейн.
      
       Знал я ночи свежей, чем в Рязани,
       Видел зори - таких больше нет!
       Но нигде с соловьём из сказаний
       Не встречал я по-русски рассвет ...
      
       Может где-то грачиные стаи,
       Пролетая, кричат посильней,
       Всё равно, мне милее хозяин
       Курских рощ и Кубанских полей!

       Из цикла "Сыновья Большой реки"
      
      
       Я из дома выйду рано
      
       Я из дома выйду очень рано
       И уеду в город Краснодар.
       Мне в дорогу прошумят каштаны
       И хрустнёт под шиной краснотал.
      
       На капот слезой сорвётся вишня,
       Красным соком брызнув наугад ...
       Мне вчера сказали: "Ты здесь лишний
       Мы уж сами как-нибудь тут, брат!"
      
       Снова в жизни предстоит дорога,
       Но теперь не знаю я - куда?
       В мире сем мы ходим все под Богом,
       Но решает сердце иногда.
      
       Всё немым здесь стало. Всё чужое
       В милом доме детства моего.
       Время разделило нас межою,
       Натравив весь мир на одного.
      
       У калитки тополь - мной не сажен -
       Славно хочет что-то мне сказать ...
       Ты, дружок, не представляешь даже,
       Как я сам хотел уже сбежать!
      
       1997-2004 г.
      

       Сыновья Большой реки
      
      
       Когда Кубань хмельные воды
       Несёт весной в седой Азов,
       Ведёт казак купать у брода,
       Поить горячих скакунов.
       И пусть багрянят даль зарницы
       И манит в ночь нас козодой -
       Река не даст нам оступиться
       Над бурно мчащейся водой.
      
       Когда парит над степью ворон
       Под клёкот горлиц и орлов,
       Спешит казак к Большому Сбору
       В набатный гул колоколов.
       И на заставе, у станицы,
       С ружьём гарцуя на коне,
       С рекой успеет он проститься
       И передать поклон жене.
      
       Когда потом в Кругу осеннем
       Мы станем лучших поминать -
       С тобой мы выпьем за Рассею,
       Да за Кубань, что всем нам - Мать!
       Пока живёшь - гуляй, казаче!
       Танцуй, люби, воюй и пой ...
       Когда умрёшь - Река оплачет
       И за холмы возьмёт с собой.
      
       1999 г.
      

       Последние есаулы
      
      
       Их никто не судил ­-
       Ни убитых, ни скорбно молчащих.
       Тех, кто был и опорой, и солью, и болью земли.
       Комиссар подходил,
       И вычеркивал рядом стоящих.
       И зачеркнутых молча к крутому обрыву вели.
      
      
       Молодые бледнели
       И рвали запястьями путы.
       Из зубов вырывался звериною силою стон ...
       И солдаты хотели
       Дождаться последней минуты
       И оставленных жить до утра увести на перрон.
      
      
       Их загнали в вагон.
       И захлопнули ржавые двери.
       И по старой дороге куда-то в ночи повезли...
       И с отцовских икон,
       Что в подкладках припрятать успели,
       Охраняли дорогу святые кубанской земли.
      
      
       Нет! - шептали уста.
       Нет! - упрямо стучали колеса,
       Но холодные пальцы кололись о ёжик волос.
       И в распятье Христа
       Словно врезались строчки доноса,
       Что на грязном перроне картавый судья произнёс.
      
       Кто за этим стоял?
       Будут спорить века без ответа,
       А сейчас заключенным хотя бы ладони согреть ...
       И всю ночь защищал
       Побратим есаула от ветра:
       Чтобы даже в Курлаге тот смог, помолясь, умереть.
      
       1994 г.
      
      

       Степная Русь
      
      
       Леса и Степь. Извечный спор.
       Он разрешён в кровавых сечах ...
       Но Время - мастер дел заплечных -
       Опять готовит приговор.
      
       В долинах, где ещё вчера
       Шумели весело дубравы,
       Теперь терновник - след потравы,
       Да вороньё, да мошкара ...
      
       Иные ритмы у Степи.
       Иной размах, иные были.
       И мчит казак по чернобылю
       За солнцем, что глаза слепит.
      
       И пусть распаханы пески,
       Солончаки и котлубани ...
       Незримой тропкою кабаньей
       Мчат к переправам казаки.
      
       И среднерусский говорок,
       И нос веснушчатой Печоры
       Не в силах скрыть степного взора
       И половецкой силы ног.
      
       И пусть не скифский, а иной
       Разрез у глаз, но удаль - та же,
       И не с хазарской тягой к краже
       Он гонит табуны кочмой ...
      
      
       Кордонная, степная Русь:
       Не становища, но станицы ...
       Она не только просто снится,
       Но я воспеть её берусь!
      
       Ту, что мчит лавой на волков,
       И вепря ищет с пикой в балке,
       С острогой в плавнях на рыбалке,
       И в смотрах строевых полков.
      
       Ту, что гуляет до утра.
       Где парни бьются после танцев...
       И где донцам или кубанцам
       Милей наряды, чем муштра ...
      
       Ту, с братчиной, где "старики"
       Сначала выпорют драчливых,
       А после, за таранькой с пивом,
       Всех перемирят у реки ...
      
       Всё это ты, лесной народ,
       Ушедший за звездой Чигирью.
       Русь - от Днестра и до Сибири -
       Наследница степных свобод.
      
       1997 г.
      

       Вербы, месяц и ветерок
      
      
       Над Кубанью, за Протокой
       Скачет месяц одинокий
       Догонять закат.
       Возле речки, над оврагом,
       Ветерок - степной бродяга -
       Сторожит пять хат.
      
       Во дворах ютятся сливы.
       Лают псы неторопливо
       И друг друга злят...
       За плетнём присели вербы
       И о месяце неверном
       С грустью говорят:
      
       ­- До последних звёзд, весною
       С ним гуляли над водою,
       Клялся сколько раз!
       Видно тучка, что проплыла,
       Месяц наш приворожила -
       Раз ушёл от нас...
      
       До утра они шептались,
       А за яром степь устала
       И легла поспать ...
       Только ветру не дремалось:
       Степняку давно мечталось
       С вербами играть.
      
       1997 г.
       Кулики*
      
      
       За околицей кличет
       Близкий вечер кулик...
       И от грусти той птичьей
       Тихо плачет старик.
       Прилетел из Лесото
       По весне в отчий край,
       Вместо дома - болото,
       А над ним - птичий грай.
      
       Вот он сел на корягу.
       Ром и шпроты достал.
       Чистый листик бумаги -
       Пять имён написал ...
       Разговаривал с вербой -
       Вспоминали они
       Про товарищей верных,
       Про далёкие дни...
      
       - Здравствуй, Гриша Буслаев,
       Батя, Фёдор Кулик...
       Вы погибли бесславно,
       Помню светлый ваш лик.
       Куликами вы были,
       И расстреляны здесь...
       Ветер, братец ковыльный,
       Мне донёс эту весть.
      
       ... Утром с вербы сорвали
       Лист, прибитый гвоздём.
       На листке разобрали
       Щесть каких-то имён.
       Долго люди искали,
       Не нашли старика...
       Лишь с болот отвечали
       Два седых кулика.
      
      
      
      
       Кубанские плавни
      
       Камышовые плавни.
       Мутят воду ужи.
       И над Чёрной Кубанью
       Чёрный кречет кружит.
       На уснувших протоках
       Вновь кричит козодой, -
       Снова я издалёка
       Возвращаюсь домой.
       Снова милые лица
       Соберутся в мой дом...
       На заре по станице
       Я пройду на паром.
       Над водою сонливой
       Галстук, туфли сниму
       И знакомую сливу,
       Приласкав, обниму ...
      
      
       За каналами чеки.
       Нераспаханный рис.
       Тростниковые реки
       Для ондатровых крыс.
       И курган серебрится -
       В шеломах тополей -
       И по ерикам мчится
       В табунах суховей ...
       Гонит первые грозы
       По степи на восток ...
       И плетёт из рогоза
       На затоках венок.
       Словно я, возвращаясь,
       Ухожу далеко
       От того, что прощаю,
       Что оставил легко.
      
       1994 г.
       Ох, Кубань ...
      
      
       Ох, Кубань, Кубань ...
       Речка Чёрная.
       Из-за гор спешишь
       в степь привольную.
       Что за весть несёшь
       ты в родимый дом,
       торопя волну?..
       Весть недобрую.
      
       Как казак лихой
       на заре скакал
       по приказу в бой
       да неправому ...
       Отослав домой
       весть прощальную
       молодой жене,
       старой матушке...
      
       Как в земле чужой,
       среди Чёрных скал,
       есаул младой
       на скаку упал.
       И черкес седой
       острой пикою
       на груди его
       крестик вырезал...
      
       Как связал ему
       руки белые.
       Привязал к коню -
       да по скалам вскачь...
       Ох, Кубань, Кубань!..
       Ты черным черна
       от людской крови,
       да от праведной...
      
      
       На княжеской тризне
      
       ... Ты прорастёшь травою по весне.
       И к деве, утомленной днём от зноя,
       В тени ветвей прохладой успокоив,
       Придёшь, любя, с улыбкою во сне.
      
       И по траве промчишь босой, горя,
       Начертишь знак на скалах алой кровью,
       Смешав в замесе со своей любовью
       Все тридцать три хмельные декабря...
      
       Наступит день - и ты уйдёшь, как все.
       Уйдёшь один. От ярости, от боли.
       Вдохнув в бою, с последним криком, воли,
       Оставишь след на утренней росе...
      
       И будет день, как Вельхва нарекла.
       Как мудрый Волхв у идола пророчил:
       Ты уплывёшь в покои Вечной Ночи,
       В весёлый храм небесного стекла.
      
       И там друзья, мечом о щит звеня,
       Под клич побед, в огонь тебя положат...
       И гордый дух твой им опять поможет
       Вернуться в мир из пепла и огня.
      
       1987 г.
       Когда друзьям я позвоню ...
      
      
       Когда друзьям я позвоню в беде
       Они придут и тихо спросят: Где?
       И молча сами встанут под удар ...
       Но я не позвоню им никогда!
      
       Когда в беде к любимой обращусь,
       Она примчит мою развеять грусть.
       Со мной разделит горе и тогда ...
       Но я не позвоню ей никогда!
      
       Когда беда - я к ворогу приду.
       И он возьмёт себе мою беду.
       И мужество моё мне сохранит.
       И обнимая, грудь мою пронзит.
      
       И пригласит друзей испить вина.
       И те придут, и выпьют всё до дна.
       И на поминки милая придёт,
       И там врага в объятья позовёт!..

       Спит казак ...
      
      
      
       Спит казак в тени ольховой.
       Чуток днём покой.
       Сумку с письмами из дома
       Держит под рукой.
       Рядом конь стоит усталый -
       Версты нелегки!
       Треплет ветер в гриве алой
       Белый пух ольхи.
      
      
       Спит казак! Домой из плена
       Мчался без дорог...
       Средь кустов мелькают тени -
       Степь полна тревог!
       То ли волк в овраге бродит,
       То ли злой степняк
       Чей-то след в траве находит,
       Щурит жадный взгляд.
      
      
       Спит казак. Устал урядник.
       Конь его хорош!
       Будет нынче в юрте праздник...
       Пальцы гладят нож.
       И взлетел над степью ворон,
       Словно что-то ждёт...
       Знать, домой теперь не скоро
       Кто-то вновь придёт!
      
      
       Спит казак в тени ольховой.
       Чуток днём покой!
       Сумку с письмами из дома
       Держит под рукой.
       Рядом конь стоит усталый.
       Версты нелегки!
       Треплет ветер в гриве алой
       Белый пух ольхи.
      
      
      
      
       Мне бы шашку ...
      
       Мне бы шашку, пистоль да кобылу,
       Да и в Крым за татарским мурзой ...
       А я трактор веду мне постылый,
       Где бочонок с протухшей водой.
      
       Мне б на ерик с ватагой удалой,
       Да травить на заре кабана ...
       А я с фермы небритый, усталый
       Всё навоз развожу дотемна.
      
       Мне б... Да что там - былое минуло!
       Но когда я в квартиру вхожу,
       На прадедовском, гетманском стуле
       Каждый раз чей-то кнут нахожу...
      
       2002 г.

       Горы на заре
      
      
       Мне степь мила, а тянет в горы... Горы.
       Их видел в детстве, с крыши, на заре...
       Куда за сушкой тайно лазил вором.
       Где партизаном прятался в игре.
      
       Чуть повзрослел - на мотоцикл и к Пшаде,
       Под Геленджик, в Анапу, в Туапсе ...
       И там шашлык готовить в винограде
       И отдыхать под солнцем на косе.
      
       Там, на дольмене я оставил: "Митя..."
       И рядом - плюс, а дальше не успел.
       Пришла она, и принесла мне свитер,
       И бутерброд, и яблоко. И мел...
      
       Где ты теперь, весёлая, шальная?
       Мне написали - сын погиб в Чечне ...
       А ты всё также в горы ездишь в мае?
       Но часто ль вспоминаешь обо мне?
      
       2002 г.
      
      

       Из цикла "Легкокрыл"
      
      
       Легкокрыл
      
       Мчит куда-то голубь легкокрыл ...
       Так и я лечу один, без стаи,
       Никого к себе не подпуская...
       Может оттого, что не любил?
       Может оттого, что не звонил
       Ей, одной, единственной. Не знаю...
       Сколько раз я номер набираю,
       Но сказать ей не хватает сил.
      
       Вот и мчу. Куда? Не знаю сам.
       Жизнь - разбег, а я в полёт срываюсь,
       Но в рывке последнем спотыкаюсь,
       Не поверив собственным мечтам.
       То на север мчу, то на восток,
       А в итоге - ветер сносит к югу.
       И средь всех я выбираю друга,
       Кто простить измен моих не смог.
      
       Я и сам таким когда-то был.
       Не прощал тех, кто подножки ставил.
       Хоть и сам нередко бил без правил...
       Да и против правил тоже бил.
       Может оттого так легкокрыл
       И лечу теперь один, без стаи,
       И меня к себе не подпускают
       Те, кто был мной предан. И любил ...
      
       1999 г.
       О жизни, брат, поговорим
      
      
       О смысле жизни, брат, поговорим.
       Бери стакан и доставай бутылку.
       Ты не смущайся бритого затылка:
       Не Магадан побрил, а Усть-Илим.
       Поговорим, пока соседей нет,
       И не стучится участковый в двери ...
       Пока и мы ещё друг другу верим,
       Пока ещё не вырубили свет.
      
      
       О смысле жизни, брат, поговорим.
       О прошлом умолчим. О нём не будем...
       Нам ли судить? Мы для него не судьи.
       Давай по первой - и покончим с ним!
       О том, что есть... Но что о том болтать?
       Оно под нас подкапывает ямы,
       И по подъездам целит в нас упрямо,
       И не дает ни охнуть и ни встать.
      
      
       И потому мы выпьем по второй.
       Судьба упряма, но и мы упрёмся!
       И с нами Бог! Мы как-нибудь пробьёмся:
       Ты, главное, мне спину, брат, прикрой.
       А вот о том, что ждёт - поговорим.
       Ты разливай и не спеши, покуда
       Ещё не стёрта временем посуда
       И прокурор не настоял на "Прим...".
      
      
      
       О том, что будет, брат, поговорим ...
       Когда уйдём - другой поставит точку.
       И помянёт. И там же, под грибочки
       Он нанесёт на наши судьбы грим.
       Кто любит нас - простит нас и поймёт,
       А всем иным мы всё уже простили:
       И тем, кто скажет, что не так мы жили,
       И тем, кто к нам на тризну не придёт.
      
       1997 г.

      
       Что-то снова ...
      
       Что-то снова меня
       Дальний грохот зовёт.
       Сполох молний вечернего града ...
       То вдруг жажду огня,
       То бросаюсь на лёд
       Стерегущего, злобного взгляда.
      
       То сбегаю вперёд,
       Оступаясь назад,
       То налево бреду, то ­- направо...
       То, сорвавшись в полёт
       И низвергнувшись в ад,
       Страстно жажду забвенья. И славы.
      
       То в нахлынувшей тьме,
       Средь угасших светил,
       В мгле холодной, рокочущей ночи
       Снова чудятся мне
       Угольками светил
       Свет несущие Спасовы Очи.
       Здравствуй, Дом...
      
      
       Здравствуй, Дом! Мы встретились опять.
       Как и прежде, дождиком встречая,
       Знаю - хочешь крышей покачать,
       Помолчать, на вздох не отвечая.
      
       Вижу снова - как в последний раз -
       Старый парк, с акациями, клубом ...
       Пять коров. А юный козопас
       Так знаком веснушками и чубом!
      
       "Старый замок" - где теперь он? Нет.
       Время взяло приступом. Разрушен.
       А какой пивали здесь "букет"
       Из "дроздовских", полковых конюшен?
      
       Красный дом, без ставен и замков,
       Летний двор, укрытый виноградом,
       Где, бывало, сиживал с отцом
       До утра, любуясь звездопадом.
      
       Рыжий пёс, по прозвищу Черныш,
       Из семьи репейной беспороды,
       Ты ль меня встречаешь и рычишь
       Новому хозяину в угоду?
      
       Ты ль давил под вечер гусаков
       За пинки и окрики в оплату?
       Ты ль виляешь весело хвостом,
       Или твой праправнучек лохматый?
      
      
       Ты ли ешь с ладошечки мальца -
       Голопуза с бритой головою?
       Словно я кормлю тебя с крыльца,
       Поделившись братниной халвою.
      
       Словно не пришлось мне бедовать,
       Побродяжить, погулять по свету....
       Здравствуй, Дом! Мы встретились опять
       Обновиться до исхода лета.
      
       1994 г.
      

       Ожидание
      
      
       На полках пыль. И, кем-то свита
       Сесть паутин на потолке.
       Торшер. Чернильница - разлита -
       Седые пряди на виске.
       Рука - как бронзою отлита -
       Блокнот листает до зари....
       И губы шепчут: Маргарита!
       Сорвав цепочку на двери.
      
       В прихожей зеркало - разбито -
       Обои залиты вином.
       Письмо отброшено сердито
       Молчит забыто под столом.
       Смеясь за стенкой, "Рио - Рита"
       Поёт кому-то о былом ...
       Ты не звонишь мне, Маргарита,
       Однажды мой покинув дом.
      
       Кого встречал - не всё забыто!
       В блокноте даты и кресты.
       И временем листы прошиты,
       И времени полны листы.
       Что было... Прошлое сокрыто -
       Непосвященный не прочтёт:
       З(емля)...
       М(олдова)...
       М(аргарита)...
       И телефон, который ждёт.
      

       Старому другу
      
      
       Не много нас теперь осталось:
       Кто был любим, и кто любил,
       Наперекор всему хранил
       И боль, и радость, и усталость.
      
       Кому от прошлого досталось,
       Но кто себе не изменил...
       И всё, что было, не хулил,
       Когда так много потерялось.
      
       Кому судьба в лицо смеялась,
       И кто смеялся вместе с ней
       Над суетливой скукой дней
       И приобрел в итоге - малость!
      
       Кто презирал чужую жалость,
       И кто врагов своих не бил:
       Кто их жалел, кто их любил -
       И приводил их этим в ярость...
      
       Кому - казалось, и - являлось...
       И кто взахлёб страдал и жил,
       И кто сражался и грешил,
       Но у кого не замаралось...
      
       Не много нас таких осталось.
      
       1999 г.
      

       У газетного киоска. 1989 г.
      
      
       - "Новое время"
       - "Футбол - хоккей".
       - Тетладку в косую. И две самописки...
       - А мне - цепочку.
       И зовут Сергей.
       Как насчет того, чтоб сходить на "Диско"?
      
       - Шарики, тётенька.
       - "Светлую жизнь".
       - "Здоровье", дочка.
       - А мне "Зарубежку" ...
       - А мне две копейки, хочу позвонить.
       Давно не видел своего Олежку.
      
       Как же нет? Это мне назло!
       Словно чувствовал: весь день не везло ...
      
       - Не задерживай, приятель,
       Такси не ждёт!
       - Спички подайте. И ещё "Почёт".
       - "Правду", товарищ. С последним призывом ...
       - Всё! Граждане, закрыто на переучёт.
       Буду обслуживать только после перерыва.
      
      
      
      

       Проводы сына
      
      
       Вчера наш сын сбежал в Москву.
       С гитарой. С дерзкою подружкой.
       И проводив его с чекушкой,
       Ночь успокаивал жену.
      
       Я, сам израненный в боях,
       Кричал им весело и пьяно:
       - Ломись, мой сын, как вепрь, упрямо,
       И не жалей о старых пнях!..
      
       И мать, с укором добрых глаз,
       Шептала в спину сына: Ладо ...
       Их провожая нежным взглядом...
       Тот взгляд приснится им не раз!
      
       Уж как-нибудь мы кончим счёт
       Одни, в убогом нашем доме.
       А им, уплывшим на пароме,
       Быть может, больше повезёт ...
      
       Шагает юность через нас.
       С гитарой, в даль ... И слава Богу!
       Что прошлое им даст? Немного:
       Убогий дом да пару фраз.
      
       Спешите, юные. И пусть
       У вас не будет остановок.
       Пусть шаг ваш будет смел и ловок.
       А сердце не сжимает грусть...
      
       Рождество
      
      
       Сын далече. Скоро Рождество.
       По проспектам шастает позёмка.
       И, с зимою чувствуя родство,
       Я к нему звоню на Божедомку.
       Он в делах, свободен и влюблён.
       Как мечтал об этом - слава Богу!
       Ну, а то, что редко звонит он -
       Так ведь дел в Москве, известно, - много!
       Универ. Кино. Потанцевать ...
       Я и сам так маялся когда-то,
       Забывая весточку послать
       В отчий дом, в незримое куда-то.
       Суетился. Жизнь как "скорый" гнал.
       Думал: всё, что хочется, - исполню...
       До Филей кого-то провожал,
       А кого, хоть режь меня, не помню!
       Помню город с дождиком косым,
       Да друзей в общаге, с кем делился...
       Да жене кольцо, себе - часы:
       Их купил, когда ты, сын, родился.
       Но иным мне отмерялся срок.
       Не часами нашу жизнь измерить...
       Что прошло - таится между строк.
       Есть там всё, а не одни потери ...
       Сын приехал. В доме - торжество.
       Он нагрянул с ветреной девчонкой ...
       Отчего ж мне нынче, в Рождество,
       Грустно вдруг, как будто жизнь - сторонкой?
      

       Дачный роман
      
      
       Валентина... Валентина ...
       Сердце, дрогнув, засосёт.
       Снова веточка жасмина
       На моём столе цветёт.
       Снова в поле, за овином,
       Журавли зовут в полёт.
       Снова кто-то за жасмином
       На заре ко мне придёт.
      
      
       Валентина... Валентина...
       Пролетает день за днём.
       Листья желтые жасмина
       Обрывает ночь с дождём.
       Но когда "День Валентина"
       В мой пустой нагрянет дом,
       Расцветёт букет жасмина
       В сердце дрогнувшем моём.
      
      
       Валентина... Валентина ...
       Ветер шепчет мне в ответ:
       Эту веточку жасмина
       Растерял ты в беге лет ...
       Но когда на ком-то в мае
       Вижу я знакомый плед,
       Я с улыбкой вспоминаю
       Тот, жасминовый, букет.
      
      
      
       Куст жасмина. Куст жасмина.
       Хрупки ветки на ветру ...
       Отгорит огонь в камине,
       Станет пеплом поутру ...
       На закате взор невинный
       Обращу, грустя, к огню
       И... припомню кисть жасмина,
       Что в блокноте я храню!
      
      
      
       Поздняя смородина
      
       Брызжет соком поздняя смородина.
       В первоцвет гадают по руке.
       Боже правый! Ладушка Забродина
       Утопилась вечером в реке.
      
       Утонула - как освободилась.
       Замерла, свободная в беде,
       И беда с косынкой закружилась,
       Расходясь кругами по воде.
      
       Здесь она гуляла до рассвета,
       Коротки с любимым вечера!
       Ах, зачем нарушил он запреты,
       Тот, кто убежал к другой вчера ...
      
       Бьёт весной, гудит напропалую
       Льдом о берег талая вода ...
       Кто, целуя женщину чужую,
       Ту косынку вспомнит иногда?

       Мои любимые цветы
      
      
       Я подарил тебе букет.
       Бутоны белые сплетались.
       Они так много обещали...
       Уже давно тех лилий нет!
       Ах, эти белые цветы.
       Цветы, что девушкам дарили,
       Они давно мне всё простили,
       Мне всё простили, как и ты!
      
       Три розы красные в ответ
       Однажды утром мне прислала,
       Когда ты ждать уже устала,
       Сказав решительное: Нет!
       Ах, эти красные цветы,
       Цветы, что женщинам дарили,
       Они давно мне всё простили,
       Мне всё простили, как и ты!
      
       Остался только чёрный след,
       Когда ты с сыном убежала,
       Ты ничего мне не сказала,
       В окошко выбросив букет!
       Ах, эти чёрные цветы.
       Цветы, что женам мы дарили,
       Они давно нам всё простили,
       Нам всё простили, как и ты!
      
      
      

       Прощание с Нам Лун
      
      
       Мне что-то ветер говорил ...
       Луна за тучами скрывалась.
       Таксист, задумавшись, курил,
       Сгоняя сонную усталость.
       Грозила осень за стеклом
       Дождливой стылостью, разладом ...
       Я чувствовал твоё тепло
       И слушал шорох листопада.
      
       Зелёный счетчик подгонял
       Минуты долгие прощанья ...
       А я всё ждал. А я всё ждал
       Ответа, шепота, признанья.
       Дочь дипломата, ты слегка
       Смущалась и шептала строки:
       "Уносит Жёлтая река*
       Опавший лист к своим истокам".
      
       Давно дежурный объявил
       Прибытье, рейс, отлёт, посадку...
       А я твой грустный взгляд ловил
       В разбитом зеркале украдкой...
       ... И лишь спустя немало лет
       Пакет со штампом из Нанкина
       Прислал мне нежный твой ответ -
       Букетик майского жасмина.

       Ветер с юга
      
      
       Ветер с юга - к перемене.
       И длиннее ночи стали ...
       Каждый вечер над деревней
       Журавлей проходят стаи.
      
       Может быть, и я за ними
       Полечу, ещё не зная,
       Что чужак в голодном клине
       До конца не долетает.
      
       И, заклёванный, забитый,
       Упаду я за овином,
       С равнодушием забытый
       Удаляющимся клином...
      
       Но зовут они: За нами!
       И, от жажды задыхаясь,
       Я машу, машу крылами,
       Против ветра разбегаюсь.
      
      
      
      
      
      
      

       Татьяна, Ольга, Натали
      
      
       Три имени с детства храню я в груди.
       Мне к ним довелось три дороги пройти.
       Вперёд торопился и плёлся назад.
       И всюду встречал их приветливый взгляд.
       Я в юности клятву на верность им дал.
       Я верил, влюблялся, сбегал и страдал,
       Но к каждой дорогу проторивал вновь:
       С надеждой и верой, туда, где любовь!
      
       Но в жизни иные у них имена:
       Одна, та, что Таня, в меня влюблена.
       Я ей каждый вечер могу позвонить,
       Но я не звоню - и кого в том винить?
       А Ольгу - вторую - мой друг обожал.
       Но я не сдержался и друга - предал...
       И с Ольгой встречаюсь. Мне верность храня,
       Она никогда не прогонит меня!
      
       А третья, ­ Наталья, она мне - жена.
       И верность её пью до самого дна.
       Которой дышу я и ночью и днём...
       Тому мы клянёмся, кого предаем.
       И сыну три имени я завещал.
       И он, уходя, их хранить обещал...
       Спеша на извечный, таинственный зов
       С надеждой и верой, туда, где любовь.
      
       1994 г.
      

       Троицкая суббота
      
      
       Приснилось мне: отец идёт домой
       По-плотницки, в плаще, с оконной рамой.
       И мы бежим к нему навстречу с мамой,
       И Вовчик, брат, ревя, ползёт за мной ...
       Проснулся я ... Тревожно вороньё
       С ореха под окошками кричало.
       Но, увидав меня, вдруг замолчало
       И деловито скрылось на жнивьё.
      
       ... Домой, домой! Пора, пора домой!
       Там смерчи, говорят, и катастрофы ...
       А я здесь мучу от безделья строфы
       И крепко сплю, довольный сам собой.
       Звонить, звонить ... Но новый телефон
       Мне отвечает бодро: " Жди ответа ..."
       И принесло вдруг дым порывом ветра,
       И вдруг запахло миром от икон...
      
       Они уже давно в иных мирах:
       Трехлетний братик, и отец, и мама ...
       Но вот приснились и зовут упрямо
       Их на Священных навестить холмах.
       Разлить вино и преломить хлебец,
       У трех крестов вновь обновить ограду ...
       Звонит будильник ... На работу надо ...
       Не до поездок... Ты прости, отец!
      
       2002 г.
      

       День вчерашний в охапку сгребу
      
      
       День вчерашний в охапку сгребу
       И просею ветрами столетий ...
       И себе напророчу судьбу,
       Может быть, из одних междометий.
      
       За окошками горький каштан,
       Узорочием облак по небу ...
       Я, конечно, увы, не Баян,
       Но не верю, что я бы им не был.
      
       Мне бы гусли и мыслью - за Дон.
       До Кубани дорыскивать волком ...
       А я молча у грязных окон
       Чью-то рукопись режу без толку.
      
       Мне бы кречетом тучу пронзить,
       Лютым зверем по древам таиться ...
       А я в кухню забился, как сыть,
       И не смею взглянуть в чьи-то лица.
      
       Каждый раз обхожу телефон,
       Жду звонка, как опасного дара ...
       Конь галопом рванёт через сон
       По ковыльной степи ...
       По бульварам!
      
       2002 г.
      
      

       Преображенский Собор
      
      
       Шел я главной улицей, неспоро.
       Было душно, вёдро, горячо ...
       У Преображенского Собора
       Вдруг кольнуло в левое плечо.
      
       Август, вторник, середина лета.
       Ночью гром без устали гремел ...
       Я шагал, прикидывая смету,
       Спозаранку горячась от дел.
      
       Лето разьярённо - как проснулось :
       То жара, то ливень, то - беда ...
       У меня под сердцем вдруг стрельнуло,
       Как звонок - бывает иногда!
      
       Город, пробудившийся от дрёмы,
       Бойко гукал, ухал, пел, мечтал ...
       Мне монах, по кафедре знакомый,
       В тёмной келье "Отче наш" читал.
      
       И под запах ладана и миро,
       Под напев наивный и простой
       Незаметно сердце отпустило ...
       И мне в душу прилетел покой.
      
       2002 г.
      
      
      

       Вербное Воскресение
      
      
       Вербный праздник, Воскресенье.
       Cлышны звоны за версту.
       Душ, так жаждущих спасенья,
       Восхождение к Христу.
      
       Кто, с природой пробуждаясь,
       С чистым звоном звонаря,
       В очищении нуждаясь
       Ходит с вербою не зря...
      
       Кто, проснувшись от тревоги,
       Поутру приходит в Храм ...
       В суете неверий долгим
       Этот путь он сделал сам.
      
       Но - весна! Но - песнопенья!
       Но - любовь со всех сторон!
       Вербный праздник. Воскресенье.
       Дальних звонниц перезвон.
      
       1994 г.
      
      
      
      
      

       Из цикла "Отмененный рейс"
      
      
      
       Нас, русских, будут убивать ...
      
       Нас, русских, будут убивать ...
       За то, что мы сказать хотели,
       Что выше нет для русских цели,
       Чем Русь из пепла поднимать.
       Чтоб встал с коленей богатырь
       Порвал орды глумливой путы,
       Толпой обобранный, разутый,
       Но вышел из темницы в ширь.
      
       И пусть в лесу таится враг,
       Сжимая лук, палаш иль пику ...
       Не испугать теперь нас криком
       И пухлым ворохом бумаг.
       Теперь нам надо просто быть,
       Жить без цыганства и лакейства,
       Хранить отчизну и семейства, -
       Вдыхая полной грудью, жить...
      
       Чтоб в Храм не гостем заходить,
       А в полный рост, как в бой ходили,
       И там не помощи просили,
       А предлагали Храм покрыть ...
       Ну, что ж, мы знаем, нам - страдать!
       Но это сами мы избрали:
       Нас слишком долго убивали,
       Чтоб нам ещё чего-то ждать.
      
       1992 г.
       Мне советуют все...
      
      
       Мне советуют все не русить.
       Быть скромнее, серее, потише.
       Как русак*, затаиться и жить
       По подпольям затравленней мыши.
       Я готов был бы скрыться в норе
       И на грядках выпалывать травы,
       Но охотник не зря во дворе
       Держит пару борзых для забавы.
      
       Мне советуют: пей, но не пой,
       Совершай, но не требуй отдачи.
       И в сторонке следи за игрой,
       Не светись, не рискуй, а иначе...
       Я и так уже редко пою,
       Без зарплаты, и в драки не лезу.
       Но живу, как в бою, на краю,
       Под прицелом толпы и обрезов.
      
       Мне советуют: будь похитрей.
       Делай вид и хватай за притраву.
       А как спустят со свор кобелей
       Пуще всех предавайся их гаву.
       И беги, заметая свой след,
       Впереди их, не слушая гама ...
       Но охотник уже на обед
       Пригласил "на русятинку" даму.

       Гробовщикам России
      
      
       Нет, суки, Русь ещё жива
       И будет жить, пока мы живы,
       Пока рождают в нас порывы
       Столиких Храмов кружева.
       И пусть вломилась к нам беда
       С глумливым хохотом и ором.
       Она подавится простором
       Тысячезевная орда.
       Да, мы живём в плену у лжи,
       Себя в раздорах истребляя,
       Но все же вашим волчьим стаям
       Над нашим прахом не кружить.
       И вам не каркать вороньём,
       Как над поверженной добычей ...
       Восстанем мы и с древним кличем
       Святую Русь себе вернём!
       Пусть вы плетёте сеть интриг,
       И льётся кровь и рвутся мины ...
       Победы ваши станут мнимы,
       Когда наступит правды миг.
       И рано, рано вам орать,
       Что Русь - мертва, герои - пали!
       Они не всё ещё сказали,
       Чтоб тихо в храмах догорать ...
       Но если даже мы падём,
       Сорвав в последней драке жилы,
       Мы прежде в смрадные могилы
       Вам кол осиновый вобьём!..
       А Русь всё также будет жить...
      
       1993 г.
       Мне в ином предначертали жить
      
      
       Мне толпа кричала: Поведи!
       В дальний путь нас, сирых и убогих ...
       Если б было с ними по дороге,
       Я б и сердце вырвал из груди!
      
       Но куда им, слабым иль без ног,
       Сквозь заторы и в огонь сраженья?
       Им в приют бы, им - в былом забвенье...
       Мне же путь - по слякоти дорог!
      
       Мне в ином предначертали жить,
       Не в смешном и суетливом мире:
       До звезды предутренней Чигири,
       В Диком Поле тропку проложить.
      
       1993 г.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Привет тебе, мой милый "прусачок"!
      
      
       Я - состоял, участвовал. Я - был!
       И от всего, что есть, - не отрекаюсь.
       И потому, не сбрасывая крыл,
       В далёкий путь пока не собираюсь.
       И не ломаю старый свой очаг,
       И не плюю на мать - родную землю...
       И потому мне прошлое - не враг,
       И потому грядущее приемлю.
      
       Я не скажу, что всякой твари рад.
       И, тараканов по утрам гоняя,
       За подвиг свой не требую наград:
       По рыжести им всё-таки родня я!
       Мой пращур, говорили, был не трус
       И потому давил их также пылко...
       Не он ли нынче, теребя свой ус,
       Из щели смотрит на меня с ухмылкой?
      
       Привет тебе, мой милый "прусачок"!
       Ты, как и я, влюблен в свой тёмный угол.
       Не потому ль запечный старичок
       Сбежавшею хозяйкою обруган?
       Ты тоже: был, участвовал, горел...
       И на тебя сливал помои всякий.
       Но - не стучал, не бегал, не скорбел,
       И потому ты - вечен, друг усатый!
       Не оттого ль спокойно, как всегда,
       Ты по утрам из щели выползаешь,
       Что никого из братьев не предал?
       И мнешь свой ус... И жвалами вращаешь...
       Ты, брат, русский ...
      
      
       Ты, брат, русский. И я - тоже русский!
       Даже если я - Жора Глузский,
       Даже если пою я коряво
       И копёнка волос кучерява.
       Оттого , что я родом из Вохмы -
       Я и в Африке русским подохну.
       Даже если хожу я под буркой
       И зовут меня хачики - чуркой.
       Я, торгуясь на ярмарке курской,
       Костерю их с улыбкой, по-русски.
      
       Приезжая в далёкие страны,
       Слыша в шепоте: " Ивре, Иваны ...",
       Я за их усреднённость зулусскую
       Разливаю им чистую, "Русскую"...
       По Стамбулам, Женевам, Парижам
       Я брожу полупьяный и рыжий.
       У прилавков от зависти сохну
       И кляну свою милую Вохму.
      
       Нет, однажды я всё же приеду
       К однокласснику, мэру, соседу
       И с похмелья врублю по-французски я:
       "Сес бу ар туа", морда ты русская!
      
       1999 г.
      
      

       Но что же делать ...
      
      
       Но что же делать, если жизнь - не ах!
       А мы - живём ... И, значит, с ней согласны.
       Хоть и браним, но всё мы видим ясно,
       И водку пьём, оставшись на бобах.
      
       Живём как дети и подарков ждём:
       Приедет дядя и "авто" подарит ...
       А этот дядя по карманам шарит,
       Бомжит в Парижах и ругает дом.
      
       Лишь иногда, когда совсем невмочь,
       Он на часок в поношенном вернётся.
       Раздует щёки, у могил напьётся
       И без гроша укатит в дождь и ночь.
      
       Сестра устало сядет на крыльце,
       Поплачет о нескладном горемыке,
       Но, услыхав за дверью визг и крики,
       Вздохнув, пойдёт к детишкам и овце ...
      
       1997 г.
      
      
      

       Отменённый рейс
      
      
       Жил я, жил... И вдруг - поверил:
       Адрес рая - Вест и Норд ...
       И, забыв захлопнуть двери,
       Я рванул в аэропорт.
       За билет отдал, что было,
       Но ... не прибыл самолёт.
       И с тех пор мой дух - бескрыло ­-
       На земле чужой живёт...
       Истомясь от чувства: Лишний! ...
       На вокзалах городов
       Ждёт попасть хотя б на крышу
       Внемаршрутных поездов.
       Одинокий, без поклажи,
       Безбилетный пассажир ...
       Не жалея о пропажах,
       Не стыдясь заплат и дыр.
      
       Не успел я сесть на "скорый"
       И на "местный" не успел.
       И теперь уже нескоро
       Быть мне там, где быть хотел...
       Занесло дороги снегом.
       Все разрушены мосты.
       И везёт меня телега
       Прочь от розовой мечты.
       Светлы дали, дух врачуя,
       Не скучайте обо мне:
       Будет Завтра - доскачу я
       К вам на взмыленном коне!

       Наша стая ...
      
      
       Наша стая уже над рекой...
       Режет воздух упругий крылами ...
       Только я не лечу над волнами,
       Подгоняемый странной тоской.
       Вслед смотрю я с печалью незлой,
       Как спешит она вдаль, за закатом ...
       Только я воротился обратно,
       Не сумев распрощаться с землёй.
      
       Наша стая уже за рекой ...
       Только я не грущу, не жалею.
       И судить улетевших не смею,
       И машу им с обрыва рукой.
       Снова осень... Я, стая, весь твой!
       Только кликни в полёт собираться,
       Я готов буду в небо ворваться
       Над уже пожелтевшей травой.
      
       Наша стая уже за рекой ...
      
       1994 г.
      
      
      
       Звонят ...
      
      
       Звонят. Волнуясь, мчусь к двери,
       Но входят те, кого не ждали ...
       И ночь... Желанное едва ли
       Придёт и скажет: Отвори!
      
       Кто нужен, даже не звонит.
       Седеешь, ждёшь, а он - на даче.
       Он ищет рыжики, корячась,
       Сбежав от всех - хоть знаменит!
      
       Здесь адвокаты на ушах,
       Потея, треплют свод законов ...
       А он - смотри, что за персона! -
       Он ищет, где она, душа!
      
       Ну, погоди! Вот отобьюсь, -
       К тебе, приятель, я нагряну...
       Из бара водочку достану
       Да и под рыжики, напьюсь!
      
       2005 г.

       Ты звонила, что устала
      
      
       Ты звонила, что устала,
       И чтоб больше не звонил.
       А луна в окне сияла,
       А сверчок за яр манил...
       Но на старом "москвичонке"
       Есть четыре колеса...
       И к тебе, моя Алёнка,
       Я домчусь за полчаса!
      
       Вновь любовь играет в прятки
       И не хочет уступать.
       И спешу я без оглядки
       Ускользнувшее догнать.
       Чем обидел - я не знаю,
       С кем гуляла - не спрошу...
       За тобой, моя шальная,
       Всю Россию исхожу!
      
       Ты дождись, я на машине...
       Но ... ударила гроза,
       И проколота резина,
       И не держат тормоза ...
       Жму на газ, срываю ярость,
       Если даже разобьюсь -
       Я примчусь прогнать усталость,
       Приползу развеять грусть!
      
      

       Мосток
      
       К мостку над омутом
       Ночами вешними
       Ты шёл с черёмухой,
       А я с черешнями.
       Дни были скорыми,
       А зори алыми ...
       Зачем повздорили
       В ночь на Купало мы?
      
       Твой берег крут. Мой берег крут.
       Водой в реке года текут...
       Стоял мосток, разбит мосток.
       Я - далека, и ты - далёк!
      
       К мостку над омутом
       С весёлой песнею
       Я шла к знакомому,
       А ты - с невестою.
       На ваши шутки я
       Смеясь, ответила ...
       Лишь ночка чуткая
       Слезу заметила!
      
       К мостку над омутом
       Однажды вечером
       Мой сын с черёмухой
       Ушёл застенчиво.
       Купальской ночкою
       Луна, как шалая ...
       С твоею дочкою
       Его застала я!
      
       Билет
      
       Я в кассе взял уже билет
       На скорый поезд в отчий край,
       Но ты из дыма сигарет
       Шепнула мне: Не уезжай!..
      
       Теперь ты весело с другим
       Готовишь сою для котлет ...
       А я глотаю чёрный дым,
       Сжигая смятый свой билет.
      
       1997 г.
      
      
      
       Назначь мне место ...
      
       Назначь мне место, я приду,
       Где б ни была ты в этом мире:
       Здесь, на Земле, на Альтаире,
       В соседнем доме... Я - найду!
      
       Назначь мне время, я - дождусь!
       Пусть даже в завтрашней эпохе,
       Тебе махну рукой на вздохе,
       Тебе навстречу вдруг рванусь...
      
       Назначь свиданье. Мы пойдем,
       Пока душа любовь пророчит...
       Нас Млечный Путь зовет: он хочет
       Нас опалить своим огнем.
      
      
       Марья да Ивашка
      
      
       Воют под утро метели.
       Снег, словно перья, кружит ...
       В чистой, как саван, постели
       Долго Мария не спит.
       Не было счастья молодке -
       Видимо что-то не так
       В жизни, где Марью-красотку
       Бросил Ивашка-дурак.
      
       Кажется, где ещё краше,
       Лучше хозяйку найдёт:
       Долгую ночку пропляшет,
       Утром на поле пойдёт,
       А, возвратившись с работы,
       Мужу поставит вина ...
       Не дал лишь, Боже, заботы
       Грудью кормить пацана.
      
       Ласково шлёпнуть по попке,
       Сыну меняя штаны.
       Не было счастья молодке...
       Видно за чьи-то вины!
       В чистой, как саван, постели
       Долго Мария не спит ...
       Воют под утро метели,
       Снег, словно перья, кружит.
      
       1999 г.
      

       Моя Россия - Золушка моя!
      
      
       Моя невеста - Золушка моя!
       Ты так мечтала в детстве стать принцессой,
       Что убежала с первым же повесой
       В неведомые, дальние края.
      
       Оставить дом. Могилы у ракит
       И на чужбине жить среди печали,
       Чтоб женишок в конце концов, отчалил,
       Под гром своих наветов и обид?
      
       Доверчивая Золушка моя!
       Он был в жилетке, говорил с акцентом ...
       Ах, как легко увлечься позументом,
       Принять за принца просто холуя!
      
       Теперь живёшь ты с хмурой нероднёй,
       В свой отчий дом не смея возвратиться,
       Где всё забудут и где всё простится,
       И не обидят глупой болтовнёй.
      
       Так и Россия - Золушка моя!
       За окаянством мишурным сбежала,
       Но не нашла того, что так искала,
       Всё ждёт любви, в печалях затаясь ...
      
       1997 г.
      
      
      

       Мне Прошлое сказало ...
      
      
       Мне Прошлое сказало: Уходи!
       И я ушёл, махнув на всё рукою.
       С тех пор в душе занозой непокоя
       Истерики, долги и бигуди ...
      
       Как девочка Грядущее спешит:
       Невинность - это всё его богатство ...
       Но я возьму его с усмешкой, по-пиратски,
       За Прошлое в отместку, согрешив.
      
       Сорву фату потеющей рукой ...
       Невинность выпью силою, разбоем ...
      
       Но завтра - одряхлевшее, чумное -
       Оно предъявит иск очередной.
      
      

       Когда ты молод ...
      
      
       Когда ты молод - жаждешь рисковать.
       А постарел и хвостик пощипали,
       На кон поставить, что скопил? Едва ли -
       Нет времени обратно отыграть.
      
       Но где та грань, где: можно и нельзя?
       Я до сих пор ищу свою удачу.
       Бью по зубам и получаю сдачи,
       Упрямо ввысь карабкаюсь, скользя.
      
       Зачем ползу? Ах, если бы я знал!
       Но рядом Ты, и я вбиваю крепы ...
       И если скажет кто-то: Жизнь нелепа!,
       Тот, значит, никого не целовал.
      
       И если мир, гремя, сорвётся вниз,
       Я удержусь, когда Ты будешь рядом,
       Ты, Ты одна, - с Твоим невинным взглядом,
       В котором я - твой маленький каприз!
      

       Я на вершине ...
      
      
       Я на вершине. Всё. Дополз.
       Теперь лишь вниз. Врагам потеха.
       Ах, хорошо бы вниз со смехом,
       А то ведь скучно - вниз всерьёз!
      
       Иной мечтает - доберусь
       До той, сияющей, вершины,
       А там уже никто не скинет,
       Уж потолкаюсь, поборюсь ...
      
       Но в жизни всё предрешено:
       И если судишь не упрямо,
       Итог любого взлёта - яма,
       И камень с репликой смешной.
      
       ... И мне мечталось - упаду,
       Скулить и плакаться не стану.
       Блокнот заветный свой достану
       И тех, кто сбросил, изведу ...
      
       Но вот упал. В грязи верчусь.
       Хохмлю, смеюсь, а брызжут слёзы.
       И не прощенье, а угрозы
       Мне горло рвут. И я - молчу.
      
       Как отомстить им всем хочу! ...
       Но коль не мстил и не умеешь,
       Себя мечтой да водкой греешь,
       Простив, всё шепчешь - не прощу!
       И ставишь на алтарь свечу ...
       Вера. Царь. Отечество
      
      
       Вера. Царь. Отечество.
       Свечи вечерком...
       Был мой дед в купечестве.
       Прадед - ямщиком.
      
       Жили, как водилось
       На миру - в любви:
       То, крестясь, сходились
       Драться до крови,
      
       То, вдруг замирялись
       И ходили в Храм...
       Господа боялись,
       Осуждали срам.
      
       Пили водку с брагою,
       Жгли смолу в леске ...
       Сгинул дед в Карлагере
       С пулею в виске.
      
       Мчась в дорогу дальнюю
       - Знать бы наперёд! -
       Прадед в ночь пасхальную
       Угодил под лёд ...
      
       Знать бы им о будущем!
       Убежали б? Нет.
       На последнем судище
       Держат свой ответ...
      
      
       Так и мне завещано
       Предками прожить -
       Мчать тропой немеченой,
       Драться и грешить.
      
       Вольно петь о Родине,
       О любви грустить ...
       И кустам смородины
       Грусть свою излить.
      
      
      
       Сергею Есенину
      
       На малые осенины,
       Измучившись, в хлеву
       Родила Русь Есенина,
       Успев шепнуть: Живу!..
      
       Жевали тёлки рыжие
       В углу пучок трухи.
       И о заре, под крышами
       Кричали петухи.
       И шли дожди осенние...
      
       А где-то, у реки,
       Иного роду-племени
       Сходились чужаки...
       Из мест, что окаянные,
       Туда, где лишь кресты,
       Ватагой полупьяною
       Ломились через тын ...
      
       1995 г.
       Прошлое уходит ...
      
      
       Прошлое уходит не спеша,
       Молодясь, тая свои недуги,
       Пауком цепляясь за заслуги,
       В телефоны яростно дыша.
      
       Огрызаясь, как побитый пёс,
       Мстит за неслучайные обиды.
       Требует от им самим убитых
       Для себя внимания и роз.
      
       Проигравшись, промотав кредит,
       Не желая выплатить процентов,
       Шляется "вчерашнее" по "Центрам",
       Нездоровый напуская вид ...
      
       Я не зол. Я прошлое люблю.
       И когда ко мне приходит "старость",
       Вспоминаю матушки усталость,
       Нежный взгляд и прихоти терплю.
      
       Но когда мне нагло бьёт в лицо
       Старый сыч, начётчик и пройдоха,
       Я плюю, что он - Герой эпохи!
       Для меня он в своре подлецов.
      
       Перед ним я закрываю дом.
       Подливаю в кофе из бутылки ...
       И звоню, как из далёкой ссылки,
       Девушке в халате голубом ...
      
       Как живёшь, сестрица?
      
      
       Как живёшь в старом доме, сестрица?
       На Кубани, на отчей земле?
       Мы с тобой не успели проститься
       Под тенями родных тополей.
      
       Я всё реже теперь вспоминаю
       В толчее, немоте, суете
       Над Протоками галочьи граи,
       Перезвоны на дальней версте.
      
      
       И ночами мне больше не снятся
       Журавли над озёрной водой
       И разбуженный ранним багрянцем
       Зазывающий в чек козодой.
      
       И в январскую южную слякоть,
       В душных барах сжимая стакан,
       Я всё чаще стараюсь не плакать
       По моим сорока-сорокам ...
      
      
       Мне осталось - ни много, ни мало -
       Сидя в кресле, смотреть на экран;
       На друзей, обожженных напалмом,
       Утомлённых от взрывов и ран;
      
       На берёзы, в которых осколки
       Нашей русской, столетней войны, -
       И глотать в полусне кривотолки
       Полупьяной от крови шпаны.
      
       Просыпаться от брани и криков
       На чужих, не родных языках.
       И детей, перепуганных гиком,
       От толпы укрывать в чердаках ...
      
       Как живёшь между небом и адом?
       Как детей стережёшь от беды?
       Мы не вместе. Наверно, так надо,
       Но вернусь... До весенней воды ...
      
      
       И если я кого-нибудь кусаю
      
       У этой жизни четкие законы,
       И потому к чему нам зря роптать:
       Есть голова - в карманах миллионы,
       А есть талант - так ты поэт иль тать.
      
       А как быть мне? Умён, но без копейки.
       Талант во всём, но ни поэт, ни тать...
       И даже нет знакомого "Корейки",
       Чтоб можно было тихо обобрать.
      
       Так и живу. Вернее - существую,
       Законы жизни все перемешав ...
       Со всею серединой торжествую
       И в общий хор своё вставляю: Гав!
      
       И если я кого-нибудь кусаю,
       То не затем, чтоб вырвать шерсти клок, -
       Так требует закон крысиной стаи:
       Кусайся, чтоб никто куснуть не мог!

       Из цикла "Городская, чёрная земля"
      
      
      
       Городская, чёрная земля
      
       Городская, чёрная земля.
       Под асфальтом - угли, пепел, глина
       Да детинец древнего кремля,
       Под которым урна домовины.
      
       Слой за слоем: время вглубь и вспять.
       За расцветом - пустота упадка.
       Но приходят правнуки опять,
       Ставят стены и копают грядки ...
      
       Дед - в боярах, внук - в простой семье.
       Род за родом возвышались, гасли ...
       В Новом Граде отгореть и мне
       От орды наветов и напраслин.
      
       Отгореть не в кузне над теслом,
       Ни в цеху, ни в келье, ни под стогом ...
       Хитрый жук за письменным столом
       Мне предпишет дальнюю дорогу.
      
       Но не вечен и бумажный век.
       Всё сгорит. Всё под асфальтом скроют ...
       А грядущий, новый человек
       Будет ли копаться в нашем слое?
      
       1997 г.

       Серый асфальт
      
      
       Серые стены, да грязный асфальт.
       Сверху - серятина неба ...
       В городе этом брожу, словно Скальд,
       Словно пришелец с Денеба.
      
       В городе, полном паучьих сетей,
       Хитрых, опасных ловушек,
       Жадно в квартирах жующем детей,
       А в богадельнях - старушек.
      
       В городе, тайно мечтающем быть
       Вечным, Грядущим и Новым ...
       В Городе, нагло спешащем забыть
       Каждую жертву подлова.
      
       В городе, полном пустой суеты,
       Жалких надежд и обманов ...
       Я прохожу по бульварам пустым
       С сердцем, саднящим от раны.
      
       Пылью покрытый багряный цветок,
       Сорванный ветром и веком,
       Я в закоулках ищу свой исток -
       Светлой души Человека!
      

       Меченый ...
      
      
      
      
       "Малым и сирым, богатым и нищим, свободным и рабам - положено будет начертание на правую руку и на чело..."
       /Откровение от Иоанна Богослова/
      
      
      
       Мечусь по городу - по клетке.
       На лбу, груди, на пальцах - метки,
       Бегу за тем, что не догнать ...
       А ночью с телека глумливо,
       Призывно манит теледива,
       Но и у ней на лбу - печать!
      
      
       Я - птица, что попалась в сети,
       Остался я один на свете,
       Среди, вдруг занятых, людей ...
       И чувство: "Ловчий" наблюдает,
       Как стая молча отвергает
       В беду попавших лебедей.
      
      
       Всё на учёте: кредит, дебит ...
       Я - атом меченый, я - лебедь,
       Что окольцован, но - парит!
       И понимаю: в час мой звёздный
       Взорвёт мой мир вражина грозный,
       Чтоб с кем-то выиграть пари.
      
       Мне б это бросить всё со смехом.
       За час собраться и уехать
       И где-то снова всё начать ...
       Но я кому-то очень нужен,
       И лезу в грязь, бегу по лужам,
       А на спине моей - печать!
      
      
      
      
      
      
       Псу Эльти
      
       Ах, как приятно вечерком
       Лизнуть хозяину запястье.
       Какое искреннее счастье
       К нему прижаться под столом.
      
       Вертеть у ног его хвостом.
       К нему бросаться на колени ...
       И, утомясь за день от лени,
       Играть на коврике с хлыстом.
      
       И шерстку чёрную лизать.
       И, заходясь порой от лая,
       В окне скакать не уставая,
       Соседской шавке угрожать.
      
       1994 г.
      
      
      

       Начало зимы
      
      
       Зимы неясное начало
       Опять в квартиру постучало
       И сердце сжало холодком ...
       Схватив рукой стаканчик с "шерри",
       Я притаился возле двери
       В нору забившимся сурком.
      
       Асфальта грязные чернила
       С утра ледком посеребрило,
       Продуло зыбким ветерком ...
       Но я, привыкнув к переменам,
       Уж не боюсь пинка коленом,
       Внезапно поднятый звонком.
      
       Зима так долго подступала:
       То налетала, то сбегала,
       Была то робкой, то шальной ...
       Рождаясь, жизнь уходит в глину,
       И юность тянется к сединам,
       И Лето родственно с Зимой.
      
       От этой нудной круговерти
       Я и забыл уже о смерти,
       Привык, что осень за окном ...
       И вдруг зима легла на плечи,
       И отогреть мне сердце нечем
       В воспоминаньях о былом ...
      
       2003 г.

       Каждому своё
      
      
       Вороньё в канавах,
       Снегири на клёнах,
       Воробьишка серенький шебаршит в кустах ...
       Только я без права,
       Сам в себя влюблённый,
       Где попало шляюсь, извожусь в мечтах.
      
      
       А за мной по следу
       Чёрная неясыть:
       То крылами машет, то во тьме кричит ...
       Но коль верен кредо -
       Чёрта не бояться,
       То страшны ли эти, тьмы ночной сычи?
      
      
       Мне бы их печали,
       Хищных однолеток.
       Поклевал и в стайках улетай на юг ...
       А когда достали,
       Обложили в метках,
       И уже натянут, метя в горло, лук?
      
      
       А когда узнаешь,
       Что друзьями предан,
       А жена со свадьбы вдруг ушла с другим?
       Тут не попорхаешь
       Над кусочком хлеба,
       Из кровавой драки не сбежишь сухим ...
      
       Хорошо вам, братцы,
       Всё у вас как надо:
       Кто в дупле с орешком, кто с зерном в норе...
       Только мне скитаться
       По чужим оградам,
       Поджидать с тревогой счастье на заре!
      
       1999 г.

      
      
      
       Отпустили попугая
      
       Отпустили попугая
       Погулять на воле,
       Поискать собратьев стаю
       Во широком поле.
       И о жизни мало зная,
       Опьянясь свободой,
       Он взлетел, не рассуждая,
       К звёздам небосвода.
      
       Отпустили попугая -
       Вольного поэта -
       Из привычной клетки рая
       Погулять по свету.
       И парит он. И не знает -
       Не вернуться в клетку:
       Господин переезжает
       До весны к соседке.
      

       Светлячок
      
      
       Тускло светит луна,
       Звёзды светят с вершин ...
       А вокруг - тишина,
       А вокруг - ни души.
       Светлячок на стерне,
       Заливаясь, поёт ...
       Об ушедшей весне,
       Про нескорый восход.
      
       Тускло светит луна...
       Нет огней вдалеке.
       Заклубился туман
       В задремавшем леске.
       Светлячок на стерне
       Одиноко горит
       И в ночной темноте
       Со звездой говорит.
      
       Тускло светит луна,
       Старый клён серебря ...
       И, надеждой полна,
       Возродилась заря.
       Лишь один светлячок,
       Не поёт, не горит,
       Свой отдав огонёк
       Пробужденью зари.
      
       1997 г.

       Из цикла "Лихолетье девяностых "
      
      
      
       Воробышек
      
       Схватил воробышек удачу
       И под кусточек с ней. Спешит ...
       А вороньё над ним кружит,
       И воробьи по следу скачут.
      
       Уж, бедный, всё готов отдать,
       Признаться, что опять не вышло ...
       А вороньё над ним зависло
       И сзади стали нагонять.
      
       Но - развернулся озорник.
       Добычу - прочь, расправил крылья
       И, раздуваясь непосильно,
       На всю округу: Чик-чирик!..
      
       Ах! Мне б, отбросив этикет,
       Привычки, правила, законы ...
       Вот также в небеса воронам
       С презреньем выкрикнуть ответ!
      
       Хоть кроху мужества занять
       У этой серой отчаюги ...
       Но я - ворона, я - на круге,
       Мне - над добычей карковать.
      
       1999 г.
      
       Москва перестроечная
      
      
       Москва. Тверская. Темень. Грязь.
       Сентябрь. Непогода...
       С витрин залапанных, смеясь,
       Приветствует Негода.
      
       Пустые лавки. Мор и глад.
       Витийствует "Свобода" ...
       Стоит за сёмгой депутат -
       От имени народа!
      
       В подземке давка. Штурм такси.
       Звучит повсюду "Мурка" ...
       И равнодушно бомж трусит
       С листовкой и окурком.
      
       1990 г.
      
      
      

       Молчание ягнят
      
      
       С утра на грядках мой народ
       молчит, копается в навозе.
       Потом ещё стоять идёт
       с кульком петрушки на привозе ...
      
       Завод - банкрот. НИИ - закрыт.
       И все спасаются на дачах ...
       Мечтали про заморский быт,
       а оказалось всё иначе.
      
       Молчат. Доверчиво глядят
       на покупателей заезжих ...
       А те презрительно галдят,
       взирая на "спецов" прилежных.
      
       Молчит столичный музыкант,
       играя в гулком переходе ...
      
       И молча получает грант
       генсек, болтавший о свободе.
      
       1990 г.
      
      
      

       Русь моя!
      
      
       Русь моя! С пучком редиски
       ты стоишь на перепутье ...
       Средь разбитых обелисков,
       одурманенная мутью.
      
       Среди мусора и хлама
       ты взыскуешь идеала.
       Прежде изгнанной из Храма
       в смутах века увядала.
      
       Мимо ходят иностранцы,
       всё снимают на кассеты:
       грязь, немытых голодранцев,
       жуть в клозетах и в газетах ...
      
       Чтоб вернувшись в рай и сытость,
       показать своим детишкам
       всю убогость и забитость
       прежде страшных им людишек...
      
       Как расправились с народом,
       что стоял на перепутье ...
      
       Русь моя! Прими свободу,
       сделай Храм своею сутью.
      
       1991 г.

       Ильин день
      
      
       Грозным гулом гром грохочет.
       Воздух свеж, прозрачен, чист.
       В степь, из мглы холодной ночи,
       Ветер мчит опавший лист.
      
       Он не знает, где пристанет,
       Где под яростным дождём
       В даль полей лететь устанет,
       Чтобы лечь на чернозём ...
      
       Так и нас влекут куда-то
       В бурях зорь и в бегстве лет,
       То ли жажда, то ль расплата
       То ли звёзд угасших свет ...
      
       1992 г.
      
      
      

       Моя зима
      
      
       Завод - банкрот. Бардак. Зима.
       И с мест народ сорвался.
       Как стая в поисках зерна
       По свету заметался.
       И я достал свой пуховик,
       Диплом подальше спрятал ...
       Попал, как все, под маховик,
       Не зная, что растяпа.
      
       То в зарубежье... Тут и там ...
       То быть в "челночном" братстве.
       То с рюкзаком по поездам
       С товарами мотаться.
       И, воротясь, иду в свой бар,
       Сижу, смотрю, жду вечер ...
       И сам земной вращаю шар
       Судьбе своей навстречу!
      
       1991 г.
      

       Налетают птицы и бомжи
      
      
       Налетают птицы и бомжи
       По утрам на полусонный город
       И, продрогши, утоляют голод,
       И разносят сор на этажи ...
       Из подвалов и недальних рощ
       Старички с колясками и в касках
       Роют кучи, надевая маски,
       Собирая тряпки и на борщ ...
       Рядом важно ходит вороньё.
       Клюнет раз и лапкой клюв почистит ...
       На бомжа посмотрит, словно мистик,
       Как хозяин на прислуг-ворьё.
      
       ... Мне пока бомжить не довелось,
       Но душа давно уже бездомна.
       И, питаясь более чем скромно,
       Отравляться ей не раз пришлось.
       Как хотелось ей к теплу сбежать.
       К огоньку любви, хотя б случайной ...
       Уходила, но до первой чайной,
       Чтоб затем от несваренья рвать.
       Сколько зим моя душа бомжит.
       Оплатить счета уже не в силах,
       И долги другим она простила,
       Но уйти, всё бросив, не спешит.
      
       1997 г.

       Люд лихолетья
      
      
       Из подворий - в подворотни,
       В грязь. В ночлежный дом.
       От отчаяния - сводней
       В воровской притон.
      
       Иль с торговою артелью
       Мчать не зная сна ...
       По жаре и сквозь метели
       С кусом полотна ...
      
       Иль с ватагой полупьяной
       Догонять купца ...
       Иль за далью конопляной
       Поджидать конца ...
      
       Из подворий в подворотни ...
       Тёмный, чёрный люд.
       Был "при деле", а сегодня
       Нищ ... И тоже тут.
      
       По трактирам, по подвалам,
       В шалашах, в лесах ...
       Что заснуть ему мешало?
       Что рождало страх?
      
       И скликаются ватаги
       В поле ... На разбой?
       И какого цвета флаги
       Понесут с собой? ...
      
      
       Люд без отчины, без рода -
       Тёмный, шалый люд.
       Эхо древнего народа
       Правившего тут.
      
       Без величия, без цели,
       В горестных мечтах -
       Как цветы, что отгорели
       На восьми ветрах!
      
       1993 г.
      
      
      
       Мечты, мечты ...
      
       - Ах! Как прекрасно жить в Европе!
       Пожить бы в этом крае! ...
       Мечтали мы в своём болоте,
       На кочках загорая ...
      
       -Отдать бы всё. Отдать задаром.
       На что нам эта жижа?
       Взамен попьём чуток нектаров,
       Да и подлечим грыжу...
      
       Услышав о колбасном рае
       Всё прошлое стряхнули...
       Рванулись в даль шумливой стаей,
       Да в тине ... утонули.
      
       1993 г.

       Буревестник**
      
      
       Снасти сорваны. Мачта скрипит.
       За кормою с воинственным кличем
       Буревестник зловещий парит,
       В пене волн наслаждаясь добычей.
      
       То с восторгом летя над волной,
       Оглушенных мальков подбирает,
       То, застыв над пробитой кормой,
       Равнодушно на мостик взирает.
      
       А на палубах - паника, вой,
       И у шлюпок спасательных - битва...
       И один только боцман седой
       В стороне тихо шепчет молитву.
      
       Буревестник. Скиталец морей.
       Он парит над крушеньем и тленом,
       Черный вестник больших кораблей,
       Мрачный страж над голодною пеной.
      
       Он ликует. Он кличет гостей
       Насладиться над бездною кормом
       И, вздремнув на обломках снастей,
       Мчать за новой добычею шторма.
      
       1993 г.
      

       И не в силах молчать ...
      
      
       Что сказать мне тебе
       О безумии нашего мира,
       О продажных вождях, о наивной и страстной толпе,
       Что взывает к судьбе,
       Для спасения ищет кумира
       И за собственный грех распинает его на кресте?
      
       Я и сам был готов,
       Обманувшись, пойти за толпою,
       Что угрюмо и молча кружила в ночи у ворот.
       Но за звоном оков,
       Что скрывали они за спиною,
       Я узнал егерей и загонщиков яростный сброд.
      
       Что мне делать теперь:
       Стать охотником, в стаю вливаться,
       Мчать по следу, рыча, задыхаясь от чьей-то крови?
       Иль в минуты потерь
       Убегать, уползать, укрываться
       И, от боли зайдясь, умолять о всеобщей любви?
      
       Или драться, кричать
       Или в стенку упрямо ломиться,
       Раздирая коросту с запекшихся в ярости душ?..
       Но не в силах молчать
       И на кухне с сивухой забыться,
       Я с отрядом иду по земле средь воронок и луж ...
      
       1992 г.

       Мы чуть устали ...
      
      
       Не исчезай в небытиё.
       Не разрывай свои пространства ...
       В который раз непостоянством
       Больно отечество моё.
      
       Орёл твой снова воспарит.
       К тебе вернётся честь и слава.
       И в золотых церковных главах
       Душа твоя заговорит.
      
       Иного нет у нас пути!
       Пусть мы больны и тихо бредим,
       Но мы с тобой ещё проедем
       На чудной тройке по степи!
      
       Мы лезем в драку - и поём.
       Мы умираем - и смеёмся!
       Мы верим, что уйдя - вернёмся
       На тризне поиграть с огнём.
      
       Мы чуть устали и сошли
       Присесть ... А души - на дороге.
       Их понесут в котомках боги
       На край неведомой земли...
      
       1993 г.
      
      

       Снова голод ...
      
      
       Снова голод бродит по Руси.
       Всё вдруг стало нищим и убогим ...
       И, угнав на станции такси,
       Я спешу неведомой дорогой.
      
       Мчу без правил. Не боясь преград.
       Никого не слыша и не веря ...
       За холмом сияет светлый Град,
       Приоткрыв, заманивая, двери.
      
       И, вцепившись в тощий узелок,
       Я спешу, забыв про все советы,-
       Отыскать там тихий уголок,
       Переждать до нового рассвета.
      
       Посмотреть, как будут меж собой
       Штурмовать притоны и отбросы,
       Орды тех, кто не ушёл с сумой,
       Кто "искал ответы на вопросы".
      
       Вот и бродит голод по Руси,
       Вот и стала наша жизнь убогой ...
       И спешат, торопятся такси
       По одним, им ведомым, дорогам.
      
       1995 г.
      
      
      

       Господи, помилуй!
      
      
       Господи, помилуй!
       Мать-земля, прости ...
       Дай мне только силы
       До конца пройти.
      
       Раз уж так случилось
       Выпал жребий - в путь!,-
       Дай мне только силы
       Где-то не свернуть!
      
       Выведи с поклоном,
       Спой молитву вслед ...
       Чтоб не слышать стонов
       На погосте лет!
      
       1995 г.
      
      
      
      
       Прости, поэт! (А.С.Пушкину) *
      
      
       Прости, поэт. Тебя, провидца,
       Судьбы распутавшего нить,
       В который раз, как очевидца,
       Толпа пытается убить.
       Прости ты их, простых, убогих,
       Тех, кто изверился, устал,
       Кто в темноте сошел с дороги,
       Кто растерялся, кто отстал ...
       Их, многоликих, простодушных,
       Забывших Бога и себя,
       Витии в своре малодушной
       Вели с камнями на тебя.
       Им, ослепленным кровной местью,
       Самим из свары не уйти ...
       Но ты, познавший цену чести,
       Ты их, обманутых, прости!
       О тех, кто звал, о злонесущих,
       Ты сам так много рассказал,
       Их, лицемеров, к злу зовущих,
       Не раз к барьеру вызывал ...
       С них, кто в толпе недобрым слогом
       Поджёг наивные сердца,
       Мы сами спросим перед Богом
       И сбросим маски с их лица!

       Предчувствие
      
      
       Август. Первые дожди.
       Марево субботы ...
       В Кремль съезжаются вожди
       Для "большой" работы.
      
       Новый Вождь созвал Совет:
       -Лето на исходе,
       А восстаний что-то нет,
       Нет угроз свободе?
      
       Все на дачах. Даже псих
       Не буянит что-то ...
       Сходка урок, но у них
       Такова работа...
      
       Люд на площади бомжит,
       Каской бьют шахтёры,
       А над крышами дождит
       Август непутёвый.
      
       Да с экранов Сатана,
       О благом трезвонит ...
       А за окнами страна
       Спит телком в загоне.
      
       Август 1993 г.
      
      
      

       Мы живы, брат ...
      
      
       С Россией кончено?
       Ну, нет - мы живы, брат.
       И мы выходим молча из похмелья.
       Ножи заточены.
       И сполох бьёт набат,
       И в кандалах ощупывают звенья ...
      
       Страна рабов?
       Ну, что же, как рабы
       Однажды мы восстанем и прозреем.
       И снова мир
       Поставим на дыбы,
       Схватив его, дрожащего, за шею.
      
       Наш путь во тьму?
       Ну, что же, мир прости!
       Теперь мы рушим скрепы и распорки.
       И никому
       Не скрыться, не уйти
       От света всё решающей разборки...
      
       С Россией кончено?
       Ну, что ты, недруг-брат.
       Она - жива! Она теперь при деле ...
       Пусть наворочены
       Завалы из преград,
       Она дойдёт, куда ей не велели!
      
       2001 г.

       Тополя без кроны ...
      
      
       Тополя без кроны. Колокольный звон.
       Каркают вороны, мчат со всех сторон.
       Завывает стужа, заметя межи ...
       Одинокий ужас в темноте кружит.
       Чья-то тень распята у дверной доски.
       В сумраке заката не видать ни зги.
       Пустота да ветер, да в порывах - снег...
       Словно всё в ответе за исконный грех.
      
       Сполохи заката. Мгла на весь окрест.
       И над всем, что свято, водрузили крест.
       Заманили в невод, опустив до дна.
       Причастили бедами, отпустили на ...
       Одинок и светел колокольный звон.
       Завывает ветер с четырёх сторон.
       Тополя без кроны - тени на земле,
       С них одни вороны голосят во мгле!
      
       1992 г.
      
      
      
      
      

       Мальчикам 90-х
      
      
       Пацаны вы мои, пацаны.
       Неуютного времени дети,
       Осудившего вас без вины
       Мыть машины в дорожном кювете.
      
       Голодать у витрин казино,
       Воровать у старушек иконки
       И, чужой виноватясь виной,
       Ублажать загулявших подонков.
      
       Пацаны вы мои, пацаны.
       Время сделало вас вне закона
       На обломках великой страны
       В создаваемых кем-то загонах.
      
       А загонщики ... Им наплевать,
       Что страна, надрываясь, устала...
       Только нам это родина - Мать,
       Даже если она загуляла,
      
       Даже если от чьей-то хулы
       Заливает тоску самогонкой...
       Пацаны, вы мои, пацаны -
       Словно лики со старой иконки!
      
       1996 г.
      

       Волчья яма
      
      
       Мы в волчьей яме, господа!
       На нас объявлена охота.
       Нас бьют в упор или с подлёта,
       Нас бьют не насмерть иногда ...
      
       Мы в волчьей яме, вольный род.
       Засядем в яме, словно в дзоте.
       Замрём. Мы тоже на охоте,
       А там посмотрим, чья возьмёт.
      
       Мы в волчьей яме. Мы - больны.
       Разбиты ноги, руки, плечи,
       Но затаимся, время лечит
       И больше нет на нас вины.
      
       Мы в волчьей яме. Сторожим.
       Накопим силы к новой встрече,
       Пускай над нами кружит кречет -
       Над ним мы тоже покружим!
      
       1992 г.
      

       И снова коршуны кружат
      
      
       Здесь, на распаханной стерне,
       У вала позднеримской эры,
       Сгорали женщины в огне
       Прицельных залпов Бэ-Тэ-эРов.
       Здесь снова коршуны кружат.
       И по оврагам волки воют.
       И Риму преданный легат
       Ведёт когорты за собою.
      
       Пылят дороги. Мародёр,
       Давно забывший род, отчизну,
       Везёт жаровню на костёр
       И с водкой высохшую брынзу.
       Чтоб после битвы пировать.
       Греметь в литавры и цимбалы ...
       И стол победный накрывать,
       Как прежде предки накрывали.
      
       В оврагах стаями волков,
       Над жертвой грызться меж собою,
       И для походных котелков
       Срезать у варваров "мужское"...
       Чтоб на распаханной стерне,
       У вала позднеримской эры,
       Сгорали женщины в огне
       Прицельных залпов Бэ-Тэ-эРов.
      
       1992 г. Тирасполь.
      

       Опять обман ...
      
      
       Опять стравили нас между собой.
       Уже дрожат от гула танков двери.
       И к нам спешит, в свою удачу веря,
       Готовый всех купить лихой ковбой.
       Уже воспрянул духом древний враг
       Зловонным духом распри и разлада ...
       И входит в сердце леденящий страх
       От скользкого, безжалостного взгляда.
      
       Опять обман. Опять у лжи в плену.
       Не кончен спор. Идёт разведка боем ...
       И кто-то бьёт наотмашь всю страну
       И на её костях танцует с воем.
       Вязали нас. И гнули нас не раз.
       И жгли в печах - без имени, без вести ...
       Но знали мы - в день памяти и чести
       Мир без упрёков вспомнит и о нас.
      
       Все повторять - привычно сути зла
       И длинный ряд ошибок и открытий
       Оно сплело в кровавые дела
       Грядущих человечьих общежитий.
       Но все ж Господь не позабыл о нас,
       В бессилии махнув на зло рукою ...
       Придёт Он. Час придёт и скажет Глас:
       - Азм есмь! Азм есмь!
       Но есть и вы со мною!
      
       1993 г.

       Бендеры. 1994 г.
      
      
       Отгремел на Бендерами "Град".
       На бетонках и в окнах - заплаты.
       Настороженно смотрят солдаты,
       Пряча в маски защитные взгляд.
      
       В портупее и с шашкой - казак.
       Кучерявый, лампасы, граната ...
       Миротворец косится куда-то
       С непонятной улыбкой в глазах.
      
       У киоска, с канистрой вина,
       Молдаванка в цветной кацавейке.
       В черной шали старушка-еврейка
       В дряхлой тачке везёт пацана.
      
       Лет пяти - белобрыс и курнос.
       Леденец. Перепачканы руки ...
       Он - Пиф! ПаФ! - из картонной базуки
       И от холода шмыгает в нос.
      
       На будёновке серой - звезда.
       За оврагом, в укрытии - танки.
       Подгулявший ОПОН, перебранка...
      
       ... А в Днестре - голубая вода!
      
       1994 г.
      
      

       Под Моздоком
      
      
       За аулом столетья назад
       Кто-то, сдвинув на брови папаху,
       Темной ночью вползал в виноград,
       Возбуждённый от мести и страха.
       И заснувший к утру часовой
       На скале, возле старенькой сакли,
       Вдруг на угли упал головой
       От казацкой, с бороздкою, сабли...
      
       Под Моздоком, полвека назад,
       Притаившись за камнем, в сугробах,
       Кто-то в спины рязанских ребят
       Пялил глаз, потемневший от злобы.
       И, застыв на морозе, рука
       Загоняла в патронник патроны ...
       Словно зверь, эхо билось, пока,
       Застонав, не упало на склоны...
      
       Под Моздоком. Вчера, в декабре,
       Снова кто-то, папаху надвинув,
       Притаясь между скал, на заре,
       Целил в детски невинную спину.
       И как в годы, той, давней войны,
       Вместе с эхом на стылость сугроба
       Кто-то ткнулся, не зная вины
       Самой древней войны ненародов...
      
       1995 г.
      

       И я плачу, приемля то, что есть
      
      
       Ещё вчера сосед на площадях
       Кричал о справедливости и братстве ...
       Держал в кармане кукиш со злорадством,
       И шёл в ОВИР, бранясь в очередях...
       Теперь скулит: Россия - девка, дрянь!
       Фашизм! Погром! Отдай рабам свободу! ...
       И русский мир, им преданный, распродан,
       И по суду покорно платит дань.
      
       И я плачу, приемля то, что есть.
       Всех не виню, не льстю тому, кто в силе ...
       В моей душе давным-давно остыли
       И гнев, и злость, и боль за всё, и месть ...
       И бросил пить. И вслух не матерюсь
       Вдруг повстречав соседушку-иуду.
       Перекрещусь.... И сердцем чутким чуду
       Неотрицанья мира предаюсь!
      
       1994 г.
      
      

       Безвременье. Безвластие. Разбой
      
      
       Сонет N 1
      
       Безвременье. Безвластие. Разбой.
       Всё жаждет обмануть. И обмануться.
       То в будущее светлое вернуться,
       То прошлое догнать, что за горой.
      
       Всё кажется неправдой. И игрой.
       И приз растёт, и сил нет оглянуться ...
       Торопит рок. И смею ль я споткнуться,
       Покинуть задыхающийся строй?
      
       Так вал спешит за новою волной:
       Подталкивая сзади, подпирает...
       То с пеною шипит, то угрожает ...
      
       То ил со дна, на мелях, поднимает,
       Братаясь с ним. И что-то обещает,
       И мчит его схватиться со скалой...
      
       1994 г
      
      

      
      
      
       Сонет N 2
      
       Безвременье. Безвластие. Разбой.
       Подпитываясь страстью, мчится время.
       И брата брат. И племя режет племя,
       Чтоб стать его добычею живой.
      
       И то, что было прежде, за горой,
       Что прежде так манило и пугало -
       Уж мчит, хрипя, с опущенным забралом
       И взмахивает ржавой булавой ...
      
       Где будет тот пирующий герой?
       Кто с яростью летел в орущей лаве,
       Кто так мечтал о женщинах, о славе,
      
       Кто жаден был до крови, до вина?
       Где будет он? Забудут имена,
       И поле битв затянется травой.
      
       1994 г.
      
      

      
      
      
       Сонет N 3
      
       Безвременье. Безвластие. Разбой.
       Оправдываясь, прошлое пророчит.
       Грядущее куёт ножи, хохочет
       И бьёт в него упрямой головой.
      
       И тень парит над проклятой землёй.
       И что-то в ней клубится и клокочет.
       И чудится кому-то между строчек
       То отчий взгляд, то тёмный и чужой...
      
       И где-то за рекой звучит гобой,
       Как Сирин в камышовой заволоке:
       О прошлом. О грядущем. И о роке ...
      
       И вот уже, кто близок был, - далёки,
       А кто был враг ­­- забыл свои упрёки,
       Зовёт идти куда-то за собой ...
      
       1994 г.
      
      

       Юбилей
      
      
       Сижу в квартире. Грустен. Полупьян.
       За окнами ревёт и стонет ветер ...
       Лишь плед да я. Да голубой экран
       Мне вопиет о кризисе на свете.
      
       Давно друзья разъехались. Порой
       По телеку знакомых вижу лица:
       Одним я досадил своей игрой,
       С другими даже не успел проститься ...
      
       Мне чаще стали сниться по ночам
       Париж, Бродвей, Нью-Йорки и Нью-Арки ...
       И хочется, махнув рукой свечам,
       Сбежать в Марсель кататься в иномарке.
      
       Давно друзья в Австралии живут
       И пишут, что зимой там много солнца...
       Но там, вдали, берёзки не растут
       И вдоль дорог бесплатных нет колодцев ...
      
       ... Я всех друзей стряхнул с моих плечей
       И вот один справляю юбилей!
      
       1994 г.
      

       Старое местечко
      
      
       В местечке евреи давно не живут -
       Румыны, цыгане, татары...
       И свиньи на кладбище громко жуют,
       И блеют в кошарах отары.
       И в "гоге" устроили общий клозет
       Для самого нищего сброда.
       И старого равви известный поэт
       Увёз на корме теплохода.
       А здесь по субботам читали Талмуд.
       Дарили детишкам баранки.
       И в спины саврасок отмоченный кнут
       Впивался, будя спозаранку.
       И старый молочник, горшками звеня,
       Возил молоко "по столицам" ...
       Ворча на ленивых кухарок, менял,
       На их, ещё сонные, лица.
       Играли на скрипках и пели псалмы
       Сапожники, шорники, рэби...
       И многим казалось - здесь выход из тьмы
       И близко прощение Неба.
       Но дети... Ох, дети! Им всё невтерпёж!
       Но дети восстали на Бога.
       Их вновь поманили Морока и Ложь
       Бродяжить на дальних дорогах.
       И звёзды срывали. И рушили мир.
       И в яростных битвах сгорали...
       И страстно молился молочник Надир
       За новый и близкий Израиль...
      
       В местечке евреи давно не живут...
       Воспоминания о Старом Орхее
      
      
       Мне часто снится этот край:
       Амбар с проломами, сарай,
       Ручей, несущий меж ветвей
       Прохладу в зной июньских дней.
      
       Холмы в зелёной бахроме,
       И виноградник на холме.
       И тишь долин. И ветерок
       И под Орхеем хуторок ...
      
       Где в бочках пенится вино.
       Где в печках тёплое пшено.
       Где мирно блеющих овец
       Под зноем, весело малец,
      
       Сгоняет пыльною тропой
       Под лай собак на водопой ...
       Где кружат хору под жалейку,
       Надев в узорах кацавейку,
      
       И в бликах яркого костра
       Над "дойной" плачут до утра.
       Где старый дед на костылях
       Гоняет палкой на полях
      
       Под колокольный перезвон
       Уснувших галок и ворон ...
       Где ржавый трактор, из ворот,
       Привычно срезав поворот,
      
      
       Ведёт на ферму, тарахтя,
       В кочуле, радуясь, дитя.
       Где ночью, выйдя за порог,
       Старик берёт в сарае рог,
       Чтоб души предков до утра
       Сзывать погреться у костра ...
      
       Туда и я сбегал не раз:
       От скуки дней, от вражьих глаз,
       Забыть в непуганой тиши
       Тоску и грусть своей души.

      

       Я вам сегодня позвоню
      
       Я вам сегодня позвоню ...
       Когда тенями ночь нагрянет,
       И охранять вас день устанет -
       Я вас от ночи охраню.
      
       Я вам сегодня позвоню ...
       Когда опять в пути застряну,
       Когда искать такси устану -
       Я с края света позвоню.
      
       Я вам сегодня позвоню ...
       Когда вы дверь уже запрёте
       И в сон тревожный окунётесь -
       Я сон ваш странный отгоню.
      
       Я вам сегодня позвоню ...
       Когда, остыв от ожиданья,
       Ответит номер ваш молчаньем -
       Я то молчанье извиню.
      
       Я вам сегодня позвоню ...
      
      
      
      
      

      
       Подражания (из Кирши Данилова)

      
       Гой ты, Русь моя - деревянная.
       Извелась в боях с окаянными.
       Кто беду навёл - позабытые,
       А кто в бой ушёл - под ракитами.
       Красный терем класть - дело новое,
       Да была бы страсть - не рублевая.
       Только нынче всяк, как с чудинкою,
       Даже дуб в лесах - соломинкою ...
       Кто засел в князьях - с червоточиной,
       Но и весь посад - словно порченный.
       И чиновный люд - всех изветами
       Там и тут снуют - всё монеты им.
       Не найдёшь алтын - быть те битому,
       А сбежишь за тын - к повелителю.
       Там Мизгирь-паук - изголяется.
       Подцепить на крюк - забавляется.
       Кто был робок, слаб - зайцем в сторону,
       Черепа с оград - смотрят вороном.
       В кабаках сидят - зельем маются,
       В церкви прячут взгляд - но не каются.
       Не поджечь свечи - лиходеи все.
       И темно в ночи над Рассеею ...
       Пауком к углу - манит золото,
       Бродит Чёрный люд - жаждет сполоха.
       Затаилась ширь - дышит карами,
       Как искрой Чигирь - над Стожарами!

       Из цикла "Я вам сегодня позвоню "
      
      
       Змеевица
      
       Укусила меня змея:
       На груди моей грелась - и в сердце.
       И на зорьке сбежала, смеясь:
       Укатила с заезжим немцем...
      
       Притворялась колдунья ужом.
       Корень таволги мне дарила ...
       Ворожила под первый гром
       И крапиву со мной делила...
      
       Говорила - русалкой была,
       Да у речки меня повстречала.
       Хохотунья, глазаста, бела...
       Ах, как мало таких, как мало!
      
       По ночам мы встречались тайком.
       Голова от дурмана кружилась.
       Я мечтал привести тебя в дом,
       В дом, что стал без тебя постылым.
      
       Ты шептала: вампир я, и князь,
       И упырь, да каких ещё мало...
       На Купалу ласкалась, смеясь,
       И венок из полыни сплетала.
      
       Всё презрел я - друзей и закон,
       И от ревности стал бандитом...
       Словно маком был я опоён,
       Млечным соком из слёз Афродиты...
      
       Говорил я тебе, что люблю,
       Только ты не пришла на свиданье...
       Словно жареную коноплю
       Мне оставила на прощанье.
      
      
      
      
      
       "Иностранцы"
      
       Погуляв по свету,
       Наглотавшись чуда,
       Мы однажды к лету в свой вернёмся дом.
       Окунуться в детство,
       Позвонить знакомым,
       Показать им место, где умрём потом ...
      
       Соберутся, сядут,
       Вспомянут, поплачут,
       Ворох фотографий унесут, простясь.
       И в прощальных взглядах,
       Теплых и горячих,
       Обнаружим - с прошлым оборвалась связь.
      
       Хочешь зацепиться
       За былых, за детство,
       Забегаешь в школу, собираешь класс ...
       Или вновь влюбиться ...
       Но куда же деться,
       Если часто звонит муж из Гранд Палас.
      
       О чём, Соловушка, грустишь
      

    А.Коркиной

      
       О чём, Соловушка, грустишь
       На ста ветрах зарёю вешней?
       Ты посмотри: стрекочет чиж
       И чёрный шпак кричит с черешни.
      
       Он то зальётся соловьём,
       То над сараем закудахчет,
       То у болота, под дождём,
       С весёлой удалью заквачет ...
      
       Ему, бродяге, всё равно,
       Что повторять, переиначив.
       Зато всегда к зерну - зерно,
       Он на виду, он первый "мачо" ...
      
       Есть спрос на крик залётных звёзд?
       Чтоб мишура в глазах сверкала...
       Сгоняй воробышков из гнёзд,
       Кочуй и пой о чём попало...
      
       Все посмеются, но глядишь:
       Над крышей вывесят скворешник ...
      
       ... О чём, Соловушка, грустишь
       На ста ветрах зарёю вешней? ...
      
       1999 г.
      

       Снегирёк ...
      
      
       Снегирьку на клёне
       Я пою: Ить! Ить!...
       Песню всех влюбленных,
       Всех спешащих жить.
      
       Северный гуляка,
       Святочный мой гость,
       Вновь на юге в слякоть
       Встретиться пришлось.
      
       Не грустишь о доме,
       Семечки клюёшь.
       И подружкам новым
       Песенки поёшь ...
      
       Словно и не бегал,
       Не бросал гнезда,
       От зимы, от снега
       Русь не покидал.
      
       Там, в краю суровом,
       Где не петь - нельзя,
       Под родимым кровом
       Пел с тобой и я.
      
       Там, у дальней речки,
       До полночной тьмы
       Робкое сердечко
       Веселили мы...
      
      
       Ты о ней не знаешь,
       А когда б узнал,
       На зимовки в стае
       Ты б не улетал.
      
       Ты с подружкой местной,
       И моя - с "дружком"!
       Не допеть нам песню
       Под ночным стожком.
      
       Полетишь ты скоро
       По весне домой.
       ... Над её забором
       Песнь мою допой.
      
       1999 г.
      
      
      

       Твоя игра
      
      
       Ты со мной играешь ...
       Строишь утром рожки,
       И недоумеваешь, что сказал я: Нет!
       А сама гоняешь
       По тавернам с Гошкой,
       Забывая напрочь, что твой муж - поэт!
      
       Ты со мной, как кошка:
       То о ногу трёшься,
       То меня кусаешь, лапой рвёшь постель ...
       Подарив серёжку,
       На год исчезаешь
       Посадив кораблик наших чувств на мель.
      
       И опять тревожишь,
       Звонишь спозаранку,
       Будишь всех соседей, ласками дразня ...
       Ты смеяться можешь,
       Тешась перебранкой,
       Словно валерьянкой опьянив меня.
      
       То ты вдруг играешь,
       Все ужимки вижу,
       То, как тигр, ревнуя, ты уже в прыжке ...
       Я тебя, шальная,
       Больше не обижу...
       Ты свернись колечком на моей руке.
      
      

       В твоей душе
      
      
       В твоей чистой и детской душе
       Всякой всячины вдруг накопилось.
       И, любя двух своих малышей,
       Вдруг в поэта шального влюбилась.
      
       Твой хозяин - он так далеко!
       А вокруг - пыль сотри - и убого...
       Устоять от беды нелегко
       Если сердце взыскует Иного.
      
       А Иное - то лава, то лёд.
       Словно Небо: того, с кем задружит,
       Возвышает, святит и ведёт,
       Но взамен забирается в души ...
       А душа... Ох, уж эта душа!
       Все рабыни живут ожиданьем.
       И к тому, кто прикажет им: "Ша!",
       Ошалев, побегут на свиданье.
      
       Да ещё вдруг из разных сторон
       На тебя жизнь, маня, наскочила.
       Да ещё этот женский гормон...
       А гормон - это страшная сила!
      
       Я, поверь мне, тебя не виню ...
       Не моё это, знаешь ли, дело -
       Слушать пошлой соседки брехню,
       Если сделано то, что хотелось.

       Старая игрушка
      
      
       Ты меня, как старую игрушку,
       Бросила сердито во дворе...
       Но с котом гулявшая старушка
       Подобрала, выставив в окне.
       И теперь, я каждый вечер вижу,
       Как в подъезд ты входишь не одна.
       Я твою игрушку ненавижу -
       Слишком уж довольная она!
       Ты всегда тянулась к самым ярким,
       От кого подружки сразу: - Ах!
       Я ведь тоже был твоим подарком -
       До сих пор твой запах на губах.
       И считал тебя своей забавой
       И носил по дому на руках ...
       Ты хотела красоты и славы,
       Но вокруг них - клевета и страх.
       Ты меня ласкала, как тюленя,
       Мыла в ванне, ставила коньяк...
       И смеясь, садилась на колени,
       И делилась: кто, когда и как ...
       Иногда упреком - как острогой,
       Омрачала, как звезда кино ...
       И когда была со мною строгой
       Ты меня любила все равно!
      
       ... А теперь сменила телефоны
       И проходишь мимо, не маня ...
       Ты себе придумала иконы -
       Жаль, что нет там места для меня.
      
       Моя белка
      
      
       Ты ко мне, как белка,
       Прыг - и на колени
       И в зубах орешек, и в глазах - вопрос ...
       Знаешь, это мелко -
       Так просить прощения
       Зная, что прощу всё, без мольбы и слёз.
      
       Свой пушистый хвостик
       Ты прижала к спинке,
       Замерла и спрыгнешь, если не прощу ...
       Но я, старый джостик,
       Знаю все ужимки
       И тебе, шальная, нынче не спущу.
      
       Ты ходила к Храму,
       Ты моталась в Сочи.
       А сегодня с мамой бегала к врачу...
       Нет уж, будем сами
       Разбираться ночью...
       Вот роди - и сам я выставлю свечу!
      
      
       То ты в зеркале мелькнёшь ...
      
      
       Я не бываю одинок...
       Со мной, в пустующей квартире,
       В своих романах, между строк
       Ты споришь о войне и мире.
      
       То вдруг я слышу от других
       Твои стихи ... И целый вечер
       Мы с Эхом повторяем их,
       И на столах трепещут свечи.
      
       То в зеркале мелькнёшь порой,
       Рукой покажешь: время, поздно ...
       Ах, это я своей рукой
       Задел цветок неосторожно.
      
       Цветок, поставленный к беде
       В тот злополучный день рожденья ...
       С тех пор жалею, что тебе
       Я повод дал для сожаленья ...
      
       Давно о встрече не молю.
       Не жду в подъезде с робким взглядом ...
       Однажды я сказал - люблю!,
       С тех пор в душе моей ты - ядом.
      
      
      
      
      

       "Принцесса на бобах"
      
      
       На далёких жёлтых островах,
       За страной Великого Дракона,
       Каждый день - Принцесса на бобах -
       Ты гуляешь в полдень по балкону.
       Твой тюремщик утром из Дворца,
       Шлем надев, уходит на охоту,
       Злая ведьма - мать его отца -
       Придираясь, не даёт проходу.
       Ты глядишь на океан. Прибой
       Обгрызает скалы, пристань. Волны
       Навевают сон, где ты ... со мной ...
       Но, очнувшись, шепчешь: Невозможно!
       И вернувшись в спальню, на кровать
       Сбросишь крылья обрученной птицы...
       И пойдёшь детей поцеловать,
       Заключённых ведьмою в темницу.
       А под вечер с голубком пошлёшь
       Тайной почтой в дальний край посылку:
       "Не ищи. Опасно! Пропадёшь!
       Сторожат драконы на развилках ..."
       Сколько раз я письма те сжигал!
       Каждый раз бросался к телефону...
       Только клятва, что когда-то дал,
       Держит ярость посильней закона.
       Но однажды, лишь сплетёшь косу,
       На орле примчусь в разгаре лета
       И тебя, принцесса, унесу
       В мой заветный край мечты и света.
      

       Ты умчишься ...
      
      
       Ты со мной как будто хочешь сына:
       То дерзишь, то дразнишь, то - мила...
       Я и так в твоих руках как глина,
       Со своей спины сорвав крыла.
      
       Ты - страна восхода, я - заката.
       Ты на юг стремишься, я - в тайгу.
       Птица-лебедь разве виновата,
       Что не может зимовать в снегу?
      
       Ты пришла учиться пташкой в мае,
       И уже под облаком поёшь ...
       И со мной заигрываешь, зная,
       Что другому гнёздышко совьёшь.
      
       Ты умчишься, только стаи кличем
       Позовут, спеша за облака ...
       Я останусь безобразно нищим
       Без тебя - на миг - как на века!
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Молва
      
      
       Я принимаю всё, как есть:
       Ты - за другим, а я - с другою,
       Когда молва доносит весть,
       Что ты гламуришь с новым боем.
      
       Увидев фото: ты - в авто
       Разглаживаешь сладко норку...
       Молчу и думаю: "Потом.
       Придёшь, устроишь мне разборку..."
      
       И ты приходишь. Кофе. Чай.
       Всегда по делу и серьёзна ...
       Но если чувства через край,
       То притворяться черствой поздно.
      
       То ты, как птица, - ввысь и ввысь.
       И вдруг сникаешь, как от раны.
       То вдруг набросишься, как рысь,
       То вдруг заластишься жеманно.
      
       То, мех почистив на манто,
       Меня вдруг поднимаешь на смех ...
       Как львица помечаешь то,
       За что готова биться насмерть...
      
       Я принимаю всё, как есть:
       Ты - за другим, а я - с другою.
       Пускай молва разносит весть, -
       Хоть в ней сведёт меня с тобою.

       Грачи
      
      
       Грачи кричали у причала,
       И чей-то чёлн волна качала,
       И океан дышал в лицо ...
       Ты ничего не замечала.
       Ждала чего-то. И молчала ...
       А я в песке искал кольцо.
      
       На берегу друзья сидели.
       На нас с улыбкою смотрели.
       Светило солнце горячо ...
       А мы прощались. И не смели
       Ругаться. Всем перегорели,
       Но мне казалось: Нет! Ещё ...
      
       Волна волну перегоняла.
       Волна с волненьем отступала,
       Вливаясь в новую волну ...
       Но ты ни в чём не обвиняла.
       Ты за волной, смеясь, бежала ...
       И я не чувствовал вину.
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Если завтра уйдёшь
      
      
       Ты грозишь, что уйдёшь!
       И уходишь к ... себе,
       Тихо плачешь на смятой постели.
       И разбитая брошь,
       Что дарил я тебе,
       На столе моём - скрипкой Гварнели.
      
       Ты была на Боа -
       Я с тобой быть не смог!
       Всё на грани, дела завертели...
       Ну, забыл про собак.
       Вечно голоден дог,
       А твой пудель сбежал на неделю.
      
       Если завтра уйдёшь
       И твой иск принесёт
       Адвокат, как посланник из ада,
       Не растопим мы ложь,
       Отчужденье и лёд,
       Если некого брать из детсада ...
      
       Ты летала к врачу,
       Ну а я нынче в Храм
       Заходил простоять литургию...
       И поставил свечу.
       И почудилось там,
       Словно плакала Дева Мария.
      
      

       Последний срок
      
      
       Третий месяц ты сердишься, часто молчишь
       Не приносишь мне чеки к оплате.
       Допоздна у подружек случайных сидишь -
       Словно в чём-то я стал виноватым.
      
       В доме всё изменилось. Купила ковёр.
       Перестала разыскивать няню...
       Да и я - толстокожий, угрюмый старпёр -
       Нагрубил и отправился в баню.
      
       Ты придумала трюк, как меня наказать:
       Позвонила, что мама болеет...
       Я купил ананасы и к ней - всё же мать!
       А она - своих кошечек бреет.
      
       Разозлился. Вернувшись, тебя не ругал:
       Понял - любишь. Мне этого хватит.
       Просто вечером столик в кафе заказал
       И купил тебе новое платье...
      
       И когда ты, танцуя, прижалась к плечу,
       Прошептал: Что случилось, родная?
       - Ничего, ничего... Я ходила к врачу.
       Никого... Как в последнем трамвае!
      
      
      
      
      

       А в полночь, за чашкой чая
      
      
       Любовь...
       Это всё, что случилось,
       И то, чего ещё нет.
       Как будто Господь мне милость
       Явил на закате лет.
      
       Любовь...
       Ты звонишь - и как камнем:
       - Встречаемся. В ЦУМе. В шесть.
       И я, словно ты не жена мне,
       Уже с полшестого здесь.
      
       Любовь...
       Покупая мне туфли,
       Бранимся, как свет и ночь...
       И ставим две свечки в "Чуфле*" -
       За матушку и за дочь.
      
       А в полночь, за чашкой чая,
       Читаем мы дочки стихи...
       И, времени не замечая,
       В безвременье мы летим.
      
      
      
      

       Мы сегодня снова ...
      
      
       Мы сегодня снова разругались,
       Превращая ссоры в ритуал.
       Всем делились и... перестарались,
       Приустав от сплетен и похвал.
      
       Разругались так, что, чуть не плача,
       Ты, сбежав, упала на паркет ...
       И выходит - что не я твой Мачо,
       За которым ты - во тьму и в свет.
      
       Ты была серьёзна, деловая:
       Исчезала через пять минут ...
       Я, наверно, выпил тонны чая
       И спасался рифмой от простуд.
      
       Но стихи от старости не лечат.
       И у чувства тоже есть предел.
       И всё чаще избегаю встреч я,
       От которых больше поседел...
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Муза в джинсах
      
      
       Ты ко мне явилась музой.
       Джинсы, свитер, шарф, колье:
       - Я тебя читала, слушай,
       Ты - как кровью по золе!
       Разожги меня, желанный.
       Подожги и сам сгори.
       Я женой твоею стану
       От зари и до зари...
      
       И - О, боже! - поселилась ...
       Разогнала всех подруг
       И друзей: скажи на милость,
       Сократила пьяный круг.
       Ты купила нам квартиру,
       Теребила всех и вся.
       И жила, как киллер в тире,
       Где не целиться нельзя.
      
       Забежав домой, шептала:
       - Всё бросай, садись, пиши...
       И вдруг что-то просыпалось
       В развороченной тиши.
       Но... была ты слишком смелой.
       Откровенье - как испуг!
       И не вспыхнуло - истлело.
       Не случилось, милый друг.
      
      
      

       Глаза убитой птицы
      
      
       У тебя - глаза убитой птицы,
       В глубине которых целый мир.
       Я б хотел в их омуте забыться,
       Но в моих руках златой потир*.
      
       На тебе жемчужны глядятся,
       И улыбка - от неё сгореть...
       Кто успел пропеть и отбояться,
       Не боится попадаться в сеть.
      
       Мы с тобой со школы не встречались:
       Я с войны вернулся в отчий Храм.
       Так за что же ты меня печалишь?
       Перед Ним за всё отвечу сам.
      
       У любви нет возраста. Есть Имя.
       Сотни ликов. Тысячи врагов ...
       Но когда тебя прижму к груди я,
       В мире сем не станет никого!
      
       Всё пройдёт. Но нужно ли смириться
       И любовью не играть с судьбой?
       Чтоб глаза убитой кем-то птицы
       Птичьих тайн не унесли с собой...
      
      

       Пусть ты сразу вызвала такси
      
      
       Ты была решительна. Едва
       В зал ворвалась - начала с упрёка ...
       И ... не стану рвать я покрова
       С тайн, что неизбежны и высоки...
      
       Заказали кофе, чай и сок.
       Говорили резко и с надрывом ...
       И в твоих упреках между строк
       Я услышал "Да" моим порывам.
      
       Все решает только высший суд.
       Верил ли? Скажу теперь: едва ли!
       Ты пришла. Последний пал редут -
       Я теперь покорней всякой твари.
      
       Пусть ты сразу вызвала такси,
       И детей кормить помчалась грудью ...
       Я сумею так с себя спросить,
       Что жалеть о выборе не будешь.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Сколько раз мечтал я ...
      
      
       Сколько раз мечтал я в ресторане
       О себе с тобой поговорить...
       Только снова ресторан был занят,
       А в соседний - лучше не входить!
      
       И пошли по городу. Ты - в платье.
       ­Слава Богу, не было дождя.
       Видно, запретил Господь мешать мне,
       Нас от глаз досужих оградя.
      
       Мы бродили. И озябший вечер
       Повторял за нами лёгкий бред ...
       И звезда - парящий в небе кречет -
       С высоты мерцала грустно: Нет!
      
       Нет! Не будет резких расставаний.
       И звонков. Не станем больше мы
       Под луной ходить по самой грани,
       Да и нет. Тьмы, осени, зимы ...
      
       Вдруг впервые мы себя узнали
       И очнулись от тоски и грёз:
       Я - земной, а ты?... Тебе - все дали,
       Зов зари и долгий стук колёс.
      
      
      
      
      

       Ты подошла сама ко мне
      
       Я сотни лет тебя искал,
       В веках скитаясь.
       И вот вчера ты в бальный зал
       Вошла, смущаясь.
       И мир исчез. Среди теней
       Луна скользила...
       Ты подошла сама ко мне
       И пригласила.
       Кружился вальс. Вокруг, звеня,
       Кружились годы...
       И не хватало нам огня
       Под небосводом.
       И вдруг всё замерло. И ты
       Рукой взмахнула.
       И превратилась мгла в цветы,
       В людей и стулья.
       И средь взволнованных теней
       Вдруг растворилась
       Та, что искал я столько дней,
       И мне явилась.
       ______
       С тех пор спокойно по ночам
       Сплю, как ребёнок.
       Других стал чаще огорчать,
       Стал дерзок, ловок.
       А нынче в полночь, в блеске звёзд,
       Подслушал млечность:
       - Спасибо, милый, кроме грёз
       Ты дал мне вечность!
      
       Как же быть тебе ...
      
      
       Мы с тобою изредка встречались,
       Но "дела" сердца не теребят...
       Дети даже и не замечали,
       Что концерты смотрят без тебя.
      
       Как же быть тебе, кто прочих краше
       И желает ярче расцвести?..
       Ты же видишь - здесь, на ферме нашей,
       Принца или князя не найти.
      
       Я - не принц. А те, кто в мерседесе...
       Знаешь их сама который год:
       Им бы промелькнуть в скандальной прессе,
       И всего милей стат-бух-учет.
      
       Молодежь. У них одни гормоны ...
       Старички. Своё бы им допеть ...
       И по миру мечешься влюбленной,
       От самой себя боясь сгореть.
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       В кафе
      
      
       Улыбнись. В твоей улыбке
       Запах утренней сирени,
       Голосок взгрустнувшей скрипки,
       Соловьёв зовущих пенье.
      
       Не жалей. Что было - будет!
       Не случилось - и не надо!
       Если любит - не забудет
       Ваших встреч под листопадом.
      
       Не молчи. Смотри, как лето
       Захлестнуло город жаром ...
       Но на всё наложит вето
       Время, данное нам даром.
      
       Не рыдай. Вот - круасаны.
       Сладкий кофе - враг помады...
       Мы явились в мир незвано,
       Так привыкнем же к разладу.
      
       Улыбнулась? Вот и ладно.
       Ешь мороженое. Вкусно?...
       Своим взглядом шоколадным
       Не пронзай мне сердце грустно ...
      
      
      
      
      

       Ты меня к себе не подпускаешь
      
      
       Ты меня к себе не подпускаешь,
       Обнаружив тысячи причин.
       И, наверно, с кем-нибудь гуляешь,
       Раз меня скрываешь от мужчин.
      
       Ты себя считаешь феей моды
       И к себе не пригласишь на бал...
       Я и сам в твои шальные годы
       Невниманьем женщин обижал.
      
       Ты теперь - как жрица вечной Музы,
       Но герой в твоих стихах - не я:
       Чёрный рыцарь с голосом Карузо
       Мчит в ночи, намеренья тая ...
      
       Нам с тобою в декабре, как в мае!
       И тобой заполнен весь мой дом...
      
       Оттого боишься, что не знаешь,
       Что с тобой я сделаю потом...
      
      
      
      
      

       Я знаю: ты уедешь
      
      
       Я знаю: ранним летом,
       С мечтами, что так зыбки,
       Умчишь ты до рассвета
       В страну, где нет улыбки.
      
       Где гордо Фудзияма
       Пронзила пиком небо.
       Где ты - жена и мама,
       Где я ни разу не был...
      
       Здесь ты была Ариной,
       А там - ты Хризантема,
       Воспитываешь сына,
       И твой хозяин - демон ...
      
       Ему, дракону, утром,
       Тунца ты будешь греть ...
       И будет ящер шустро
       Не спать, следить, смотреть,
      
       Хранить тебя, как вазу,
       Хрустальный мир во сне...
      
       В той сказке ты ни разу
       Не вспомнишь обо мне.
      
       2009 г.
      
      

       Два лица
      
      
       У тебя всего лишь два лица:
       "Да!" и "Нет!". А я - я многоликий...
       Я - старик. Но рядом ты возникни -
       Надеваю маску молодца ...
      
       Я же бес, но если ты со мной -
       обращаюсь в ангела и папу...
       Но своей невидимою лапой
       я ласкаю каждый выступ твой.
      
       Я - глупец. Ты любишь мудрецов.
       И пишу я нудные трактаты,
       лишь бы ты открыла их когда-то
       и переписала пару слов.
      
       Хочешь, чтоб любил тебя Поэт.
       И люблю Я - лучший из поэтов!
       Бесу написать пяток сонетов -
       Всё равно, что сотворить сто бед.
      
       Восхитилась рыцарем, и вот:
       я уже спецназовец, я - ранен.
       И скольжу в ночи по самой грани,
       и спасаю ядерный завод ...
      
       У тебя в глазах всё время - "Нет!",
       Только бесу "Нет!" всего дороже.
       Для того и сотворен сторожим,
       чтобы быть желанным "Да!" согрет!

       Я не хочу мечтать о Вас!
      
      
       Я Вам звонил позавчера,
       И Вы придёте послезавтра ...
       И принесёте книжки Сартра -
       Чтобы листал я их с утра ...
       И Вы шепнёте мне: "Пора!",
       Вдруг став чужой и непонятной.
       И с извинением невнятным
       Сбежите в темноту двора ...
      
       Я не хочу мечтать о Вас!
       Но под рукою томик Грина,
       И я звоню Вам в ночь, Арина,
       Быть может не в урочный час.
       И слыша - "Нет!", в который раз
       С упрямой ревностью мужчины -
       Ломаю трубку без причины
       И ... жду до послезавтра Вас.
      
      
      
      
      
      
      

       Иду к тебе сто тысяч лет
      
      
       Слова бескрылы в немоте.
       Нет боли в них ничуть.
       Один, в кромешной темноте,
       Пустился в долгий путь.
       Иду, что б встретиться с судьбой,
       Туда, где образа ...
       На миг увидеться с тобой,
       Взглянуть в твои глаза.
      
       Иду к тебе сто тысяч лет,
       И нет конца пути!
       Согреет душу дальний свет,
       Но где его найти?
       Сражений выпито вино
       И сил скитаться нет ...
       Но где-то светишь ты в окно,
       Мой освящая след.
      
       Но где-то ждёшь и ты меня
       И, прислонясь к стеклу,
       Прочь гонишь тени от огня
       В неверном свете лун ...
       Луна застыла на холсте,
       Бьют сполохи в глаза ...
       Иду в промозглой темноте.
       Мне нет пути назад!
      
       1991 г

       Ты ушла ...
      
      
       Ты ушла, с собой унеся
       Опьяняющий запах волос.
       Ты ушла - неожиданно, вся.
       Убежала с росинками слёз.
      
       Ты ушла ... И пришла беда.
       Ты сбежала куда-то в такси ...
       Я спросить не успел: Куда?
       А теперь у кого спросить?..
      
       Затухает табло окон.
       У театра трамвай стучит...
       И разбитый тобой телефон,
       Поджидая меня, молчит.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Ты теперь далеко-далеко
      
      
       Ты теперь в пылезвёздном скоплении.
       До тебя далеко-далеко ...
       Я б к тебе заглянул в воскресение
       Выпить рюмочку "Шато Рико".
      
       Посмеяться над тем, что не молоды ...
       И от светлой улыбки твоей
       Мне бы стало впервые не холодно
       В суетливой бездарности дней.
      
       Мне бы тихо прожить и не каяться...
       Но лишь трону рубцы на виске -
       Как улыбка твоя вспоминается
       В пылезвёздном твоём далеке.
      
      
      

       Лето кончилось
      
      
       Лето кончилось. Дожди
       хмурят утро. Скоро
       я приеду. Ты дождись
       возвращенья. Ссоры
       избежим. В твоё стекло
       дождь стучится. Это
       шлю я весточку. Назло
       времени ... Так лето
       с ветром кончилось. На юг
       тянет к ночи. Впору
       собираться. Время вьюг
       подступает ... Город,
       Утомлённый, спит. С утра
       росотрав. И где-то
       ты не спишь. И мне пора
       возвращаться. Пеплом
       листья сыпятся. Вчера
       буйный клён, а завтра
       ветер листья рвёт ... Игра
       сентября и марта...
      
       2001 г.
      
      

       Октябрь. Утро. Чуть светает
      
      
       Октябрь ...
       Туман. В зевающем такси
       Я - мчусь. Я - плачу. Я - сбегаю,
       В окошко выбросив цветы.
      
       Я всё оставил, всё, что было,
       Чтоб не жалеть уже потом.
       Всё, что сгорело, что остыло
       Всё там осталось - за бортом.
      
       И мчусь. Неведомое что-то
       Сжимает горло, давит грудь ...
       И, заглянув в окно, дремота
       Мне подмигнула:
       В добрый путь!
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Я - неправа ...
      
      
       - Я - неправа, но ты - жесток!
       Ушёл, не дав проститься ...
       - Ты для меня - любви глоток
       На миг, чтобы забыться.
      
       Твоей весны исчерпан срок.
       Сорвало ветром ветку ...
       Играет рок. Играет - Рок
       С твоей судьбой в рулетку.
      
       Бредёшь в толпе, но одинок
       Твой путь - к кому стремиться?
       А позади ­ - пора морок,
       И нечем там гордиться.
      
       Но ты спешишь на огонёк.
       Во мгле он чуть искрится ...
       И пусть опять сгоришь - листок
       Из пепла возродится.
      

       Одинокая гаснет свеча
      
      
       Одинокая гаснет свеча.
       Ты уходишь. Ты снова ничья.
       Я молчу. Я никак не пойму:
       - Почему же всё так, почему?
      
       Умирая во мне, по весне
       ты придёшь, ты вернёшься во сне...
       Шум такси. Стук шагов у двери.
       ­- Отвори же, мой друг. Отвори!
      
       Ожиданьем разбитый к утру,
       я вскочу, я замок отопру ...
       Тишина. Гулкий стон пустоты:
       - Где же ты, боже мой, где же ты?
      
       Я в подъезде тебя не ищу,
       не кричу, не сжигаю свечу...
       Возвращаюсь. В гостиной рассвет
       гладит твой, с чёрной лентой, портрет.
      
      
      
      

       Отлетел в садах ...
      
      
       Отлетел давно за речкой
       Майских лип весенний запах...
       Размешались с дымом печек
       Облака, спеша на запад.
       Закружились за овином,
       С ветром балуясь, берёзы ...
       Ты не стой такой невинной!
       Ты не стой такой серьёзной!
      
       Посмотри, как липы стынут,
       Как за рощей клёны стонут,
       Как в озёрах, за овином,
       Журавли, разбившись, тонут.
       Как токуют на поляне
       Глухари, зовя друг друга ...
       Как давно уже в бурьяне
       Не катались мы, подруга!
      
       Посмотри: приходит осень,
       Завязавшись с днём вчерашним.
       Как уже скрывает проседь
       Наши волосы ... И пашни.
       Как под рощей веселятся,
       Разыгравшись, наши дети ...
       Нам ли осени бояться
       И седины охрой метить?..
      

       Запах гари ...
      
      
       По старой улочке авто -
       сплошной колонной...
       А ты в коротеньком пальто,
       без телефона.
      
       Скрипели ветви. Под ногой
       шуршали листья.
       Ты прошептала: Будь со мной,
       ко мне приблизься.
      
       Взяла за плечи - словно змий
       обвил мне душу...
       И ты смеялась: Ну, не жми
       меня, как грушу.
      
       Я - ошалел: не совладать
       мне с водопадом.
       А ты на ушко: Так сдавать
       себя не надо.
      
       Реклама била мне в лицо
       твоим портретом...
       А ты... похвасталась кольцом,
       простым браслетом.
      
       Старик тебя на фото снял -
       сказал: для дочки...
       Какой-то хмырь, смеясь, обнял
       и чмокнул в щёчку:
      
      
       - Привет, старуха, сколько лет,
       а ты всё та же!
       И то, что ты была, как шкет,
       не скажешь даже.
      
       - Ах, это ты, король хапуг...
       Всегда некстати!
       Вот, познакомься - это друг,
       который платит...
      
       Я отшатнулся. Мелкий дождь
       в лицо ударил.
       Уже прошли и шок и дрожь,
       и запах гари.
      
       Сжигали листья, во дворах
       Сушились платья ...
       Я шел по улице, как маг,
       Шептал заклятья.
      
       2009 г.
      
      
      
      
      
      
      
      

       Покрова
      
      
       Редких громов раскаты.
       Первый снег. Покрова ...
       Ты придёшь на закате -
       И к чему здесь слова!
       Пусть давно отлетели
       Журавли за моря.
       Моё сердце согреет
       Их тоскующий взгляд.
      
       Брызжут кровью рябины,
       Сок застыл у берёз...
       Видно лютые зимы
       Суховей нам принёс.
       Только я не жалею,
       Что уже листопад -
       Твою душу согреет
       Мой восторженный взгляд!
      
       Гаснут старые свечи.
       Слышен плеск над водой...
       Будут новые встречи
       И с судьбой и с бедой.
       Только что мне наветы,
       Клевета, снегопад,
       Если ждёт меня где-то
       Твой взволнованный взгляд!
      
      

       Ещё вчера всё было тайной
      
      
       Ещё вчера под вальс венчальный
       Ты мне, смеясь, шепнула: Да!
       А нынче поездом случайным
       Ты уезжаешь навсегда.
       И завтра будешь ты далёко ...
       Но знаю: там, в кругу друзей,
       Как ты, таких же одиноких,
       Ты вспомнишь обо мне грустней.
      
       Ещё вчера всё было тайной:
       Звонки, и встречи, и - слова.
       А нынче хроникой скандальной
       Над нами тешится молва ...
       И пусть клевещет кто-то праздно
       О нас за свадебным столом:
       Всё, что случилось, - не напрасно,
       Как огонёк в моём былом!
      
      
      
      
      

       Пришла зима ...
      
      
       Пришла зима. Идёт снежок ...
       Ты мне звонишь. Ты сбилась с ног.
       Устав от стрессов и невзгод,
       Меня зовёшь на Новый Год.
       Испечь пирог. Зажечь свечу
       И сделать всё, как я хочу...
       В надежде: вдруг останусь я,
       Не позовёт назад семья?
      
       Пришла зима. Идёт снежок.
       Он скрыл далёкий бережок.
       И берег снова стал далёк.
       И на реке так тонок лёд.
       Не видно звёзд. Вдали - огни ...
       Но ждут ли там тебя они?
       И к ним завьюжены пути,
       Да и не всем по ним пройти.
      
       Пришла зима. Идёт снежок.
       О чём грустишь ты, мой дружок?
       Что за окном рычит зима,
       Пытаясь всех свести с ума?
       Что возвращусь в столицу я
       Туда, где ждёт меня семья,
       И ты останешься одна
       С тоской и кружкой без вина ...

       А на Венере снега нет
      
      
       А на Венере снега нет.
       Там нет весны, дождей, капелей ...
       Метель не заметёт твой след -
       Там просто нет совсем метелей.
       На Марсе тоже нет зимы.
       А жаль, туда бы я смотался,
       В весёлой маске Костромы
       С багровой дюны покатался.
      
       Пусть говорят: "Мчи на Плутон!
       Там этих льдин твоих - навалом ..."
       На что скажу: метан, криптон
       Не соглашусь вдыхать и даром.
       Вот, если б ты со мной, туда,
       Помчалась прокатиться с горки ...
       Но из столиц ты - никуда!
       Прощай плутонские задворки!
      
       Уж так случилось, что зима
       Всегда - пора разлуки нашей.
       Но так решила ты сама:
       Зимой сбегать, как ангел падший ...
       Пусть на Венере снега нет.
       Туда я нынче - ни ногою ...
       Но всё же я пяток ракет
       Куплю ... "гланазить" за тобою.
      
      
      

       Это было на Луне
      

    "На Луне обнаружили жизнь"

      
       Ты помнишь - это было на Луне.
       На дюне мы за стаей наблюдали:
       Над нами птеродактили играли
       И диск Земли маячил в вышине ...
       Ты мне читала что-то из Басё ...
       Он даже там был бедным самураем.
       И я под громкий хохот птерограя
       Готов был для тебя на всё ...
       Ты возлежала спинкой на песке
       И хвостиком мне ушко щекотала ...
       Но, думая о гнёздышке, не знала
       Что мир уже повис на волоске.
       Не ведала, что из глубин небес
       Неслась армада пыли и болидов ...
       Я в нашей стае был самцом завидным,
       Твой муж - вожак - и тот ко мне не лез.
       Паслись мы на горячей стороне.
       И вот на Землю мы с Луны сбежали ...
       Ах, если б знали? Если бы мы знали?..
       Ты помнишь - это было на Луне?
       Сейчас ты мне прислала эС-эМ-эС.
       И говоришь, что выбрала другого ...
       Я накажу тебя не очень строго -
       Умчусь к Сатурну, спрячусь средь колец!
       Там буду с секретаршей наблюдать,
       Как ты сгоришь от нового болида.
       А мы зачнём с подружкой два-три вида,
       Способные и в сере выживать...

       Что ни суббота ...
      
      
       Что ни суббота - то Армагеддон!
       Опять тебе обрыдли листопады ...
       И вестником разрыва и разлада
       Трещит, пугая, старый телефон.
      
       Ещё вчера я был уже готов
       С тобой бежать куда-нибудь подальше.
       А нынче я расстроен, словно мальчик,
       Ищу для оправданий ворох слов.
      
       Вчера тебе я был милее всех
       (Так из твоих намеков мне казалось­),
       А нынче я - отвержен, глупость, жалость,
       И у тебя я вызываю смех!
      
       Нет, ты кивни: "Люблю!" И я без слов
       Пойму, что всё у нас - серьёзно ...
       Но ты опять, стихи сменив на прозу,
       Идёшь в кафе с гнуснейшим из ослов.
      
       Ты слушаешь. Но не меня ещё.
       У сердца нет ушей, а только - чувство ...
       Армагеддон. Но только мне не грустно -
       Ты утром позвонишь моим ключом.
      

       Ах, как люблю ...
      
      
       Ах, как люблю с горы на санках
       Лететь до первого куста.
       И обнимать рукой Светланку,
       И целовать её в уста.
      
       Пусть это грех, но он так сладок,
       Такой невинный, первый грех.
       И я грешу. И после святок
       Мне по душе весёлый смех.
      
       И мчу. И мчусь с горы на санках
       В разгар Великого Поста ...
       - Целуй, целуй! - кричит Светланка
       И подставляет мне уста.
      
      
      
      
      
       Гаснут трепетные свечи
      
      
       Гаснут трепетные свечи.
       Ночь безлунна и пуста.
       В ожиданье новой встречи
       Стынут жадные уста.
      
       Звёзды, вспыхнув, умирают,
       На осколки разлетясь ...
       Сердце, вздрогнув, отгорает,
       Неизвестностью томясь...
      
       И стою я - тих и светел.
       Очарован. И хочу,
       Чтоб ворвавшись в окна, ветер
       Распалил во мне свечу...
      
       1992 г.
      
      

       Сладка крапивка по весне
      
      
       Люблю крапивку по весне,
       С брусничкою и мятой.
       Когда всё тает на десне
       С горчинкой сладковатой.
      
       А подрастёт - попробуй тронь!
       Затронешь - не остудишь.
       Зажжёт в тебе такой огонь,
       Что долго не забудешь.
      
       И, продержавшись весь сезон,
       К морозам подсыхает ...
       Но, полюбившим, сладкий сон
       Всю зиму навевает.
      
      
      
      
      
      

       Сок молочай
      
      
       Был таким опьяняющим май!
       Всё дышало стихами Верлена ...
       На тропинке, где рос молочай,
       Мы с тобой повстречались, Владлена.
      
       Что случилось - попробуй, узнай!
       Всё прошло и исчезло, как пена ...
       Видно, быстро пьянит молочай,
       Если брызжет на губы, Владлена.
      
       Видно крепок был сок молочай,
       Что ты полночью в чары налила, -
       До сих пор на душе моей май.
       До сих пор пробудиться не в силах!
      
       1994 г.
      
      
      

       Ты в трубку ревниво крикнула
      
      
       Ты в трубку ревниво крикнула:
       - Я тебя не люблю!
       Словно петлю накинула,
       Зная - я всё стерплю.
      
       - Старый. Зачем тревожишь?
       Рядом лежит молодой.
       Тот, кто всё хочет и может.
       Буду я на ночь женой.
      
       Буду. Назло тебе - буду!
       Пусть он обманет. Пусть!
       Утром его, как приблуду,
       Вышвырну, не убоюсь!..
      
       Слишком мы разные люди:
       Я - женщина, милый мой,
       Ты же из тех, кто любит
       Образ совсем неземной!
      
       2009 г.
      
      
      
      

       Из цикла "Мы с тобой такие разные"
      
      
      
       Не надо, милый ...
       Не надо, милый, не спеши:
       Я - словно студень.
       Душа - мертва. Моей души
       Будить не будем.
      
       Ты так взволнован, так горишь,
       А я - из льдины.
       Я - тень, я - брошенная мышь,
       Одни седины.
      
       В тебе - пыл юности, азарт
       И власть мужчины ...
       А я - зима. Не скоро март
       Растопит льдины.
      
       Ты - май разбуженный, сады,
       Тайфуны, ветры ...
       А я - лишь облако. Я - дым
       От сигареты.
      
       Не торопи, мой друг, постой.
       Наступит вечер,
       И ты ещё зажжёшь, с другой,
       Поярче свечи.
      

       Благодарю тебя ...
      
      
       Благодарю тебя за всё:
       За то, что быстро мы расстались,
       За то, что ты кормить борщом
       Во время встреч не собиралась;
       Что разбудила юный пыл,
       Мой мир раскрасила палитрой ...
       Что подставной я пешкой был
       В твоей игре, такой нехитрой.
       Благодарю за редкий миг
       Душевных разобщений наших.
       Что вдохновлен тобой на стих ...
      
       И передай приветик ... Паше.
      

      
       Я - как "Боинг" ...
      
      
       Я - как "Боинг" перегруженный...
       Ты -­ "Мираж" средь бела дня -
       Мчишь за мной необнаруженной,
       На прицел берёшь меня.
       Мне б за тучку, мне б за солнце ...
       Но вокруг сплошная синь.
       Ты, смеясь, кричишь в оконце:
       - Следуй рядом или сгинь!..
      
      
      

       Мы с тобой ...
      
      
       Мы с тобой такие разные.
       Я - зима, а ты - весна!
       У меня жизнь - скука праздная,
       Ты - в стремнине дней блесна!
       На тебя запали хищники
       И уже открыли рот ...
       Только ёрш с невинным с личиком
       Сто сомов переживёт!
      
      

      
       Я не думал ...
      
      
       Я не думал, что когда-то
       Повторится всё со мною:
       Вновь моя подушка смята
       Ледяной твоей рукою.
       Вновь на простынях, халатах
       Капли крови. Я их смою,
       Если скажешь, что когда-то
       Расставались мы с тобою.
      
      
      

       Хризантема и шмель
      
      
       Хризантема - поползли вдруг слухи -
       Свой бутон раскрыла для шмеля.
       Но слетелись гнус, жуки и мухи,
       И покрыли черной тьмой поля.
       Пролетая, шмель, что был так весел,
       В черной туче не узнал бутон ...
       Он, чудак, всю зиму тайно грезил,
       Что лишь для неё прервёт свой сон.
      

       Мы сказали другу-другу слова
      
      
       Перестала болеть голова
       И из сердца исчезла тревога ...
       Мы сказали друг-другу слова,
       За которыми - только дорога.
       Уходя, ты сказала: бай, бай!!!
       И в прихожей мобильник забыла ...
       Слишком было всё через край,
       Чтобы вновь мою дверь не открыла!
      
      
      

       Ну, наконец - то ...
      
      
       Ну, наконец - то, наконец - то.
       Ты вдруг сказала: Ну, не знаю...
       И в мыслях ты - уже невеста.
       И мысли крылья расправляют...
       Но, сев в такси, шепнула резко:
       - Мой дурачок. Святой граальчик.
       Я заказала номер в "Чешской",
       А ты читал стихи, как мальчик!

       Ещё вчера ходил я тоже тенью
      
      
       Ты часто ходишь в брюках, а не в платье,
       И любишь простачков сводить с ума ...
       И презираешь всех, кому ты платишь,
       Поскольку кем-то куплена сама.
       Ещё вчера ходил я тоже тенью,
       Искал мгновенья поболтать с тобой...
       Но нынче проиграла ты сраженье.
       Твоя любовь - как вексель закладной.
      
      
      

       Но ведь я сказала: да!
      
      
       Ты сказала сразу: Нет!
       Я такое слышал часто ...
       Сколько их, таких несчастных,
       Истоптали мне паркет ...
       Очень жаль. Но скоро, скоро,
       Как и все, как и всегда,
       Ты мне выскажешь с укором:
       - Но ведь я сказала: да!
      

       Из циклA "Песни южных степей"
      
      
       На раскопках степного кургана
      
       В культурном слое Поздней Киммерии*,
       На стенке чаши сколотских вождей,
       Увидел я в тускнеющем кармине
       Знакомый профиль матушки моей.
      
       В кругу ватаги, грозной и удалой,
       На морду вепря наступив ногой,
       Она на троне царском восседала
       И акинак** держала над собой ...
      
       Склоненный раб - патриций из Мессины ­-
       Держал венок, поднять не смея глаз.
       И в трещинках века хранящей глины
       Мне тайный, вещий чудился наказ ...
      
       Боспорский царь здесь пировал. Хазары,
       Идя на Русь, здесь ставили шатёр ...
       Лихой косог, боясь небесной кары,
       Здесь, на холме, не возжигал костёр.
      
       Сюда не раз съезжались богатуры
       Метать копье и ставить бунчуки*** ...
       Здесь, мстя врагу, насиловал на шкурах
       Лихой абрек казачек с Дон-реки ...
      
      
       Здесь, на кургане, в смутную эпоху
       Расстрелян был мой прадед-есаул...
       Здесь, акинак зажав в руке, со вздохом
       И я усну...
      
       1999 г.

      
       Мне снится
      
       Мне снится: в полночь, при луне,
       Глотнув с дымком костра прохладу,
       Я мчусь в ковыль на скакуне,
       Сорвав все путы, сбив преграды...
      
       Я мчусь - на сполохи, на гром...
       Ногами в бок держусь за гриву.
       И жду: сорвусь вдруг, упадем
       На тёрн, в колдобину, в крапиву...
      
       Но бью нагайкой, тороплю...
       Лети мой конь, рви дёрн копытом...
       И эхом вторит ночь: Люблю!
       ... Все было.
       ...Снится.
       ...Не забыто.

       Созвездие Коня
      
      
       В заветный край, в Созвездие Коня
       Лети, мой конь, свободою пьяня.
       Беги, мой конь, от стрел людской молвы,
       Туда, где зори чистой синевы.
      
       Лети, мой конь, вращая небосвод.
       Ищи через века нашествий брод,
       Копытом бей по панцирю степи
       Буди её и с вечностью скрепи!
      
       Уснула, черепашья в ней душа,
       А время род казачий сокруша,
       Оставило так мало места в ней
       Для гордых, необузданных коней.
      
       Но нам грозят сто тысяч, видя нас,
       Иссиня-черных ежевичных глаз ...
       Они в заставах у дорог стоят,
       Они в овраги табуны теснят...
      
       Лети мой конь, храпи, уздечку рви,
       За прошлое меня ты не кори....
       К родному табуну неси меня,
       Туда, к себе, в Созвездие Коня.
      
      
      
      
      
       Парадаты*
      
      
       По вечерам, за дамбой, у реки,
       Поставив в круг свои "рено" и "нивы",
       Под огурцы и воблу казаки
       Пьют самогон в бутылках из-под пива.
      
      
       Они присядут, крепкие - сычи,
       Из тех, которым вечно - мало,
       На скатерть молча выставят харчи,
       Достанут карты, курево, кресало ...
      
      
       И в братину нальют ведро вина
       И пустят, поминая всех, по кругу ...
       И на воде, заслышав их, луна
       Рушник расстелит с севера до юга.
      
      
       А в сумерки, когда закат - без звёзд
       И нетопырь хлопочет над волною,
       В костёр подбросят веточки берёз
       И запоют с неведомой тоскою.
      
      
       Придут слова, которых и не знал:
       О давних днях, о подвигах и славе...
       О том, как одолели Змиев Вал,
       Или о мести оскорбленной навьи* ...
      
      
      
       В глазах сверкнёт азарт былых погонь,
       И вспомнится под древние напевы,
       Как в полнолунье старый волхв в огонь
       Бросал богам "берёзовую деву" ...
      
      
       И о былом напомнит шумом сом,
       Из камышей подскажут козодои.
       Да на кукане лещ хлестнёт хвостом,
       Да волк степной на ерике* провоет ...
      
      
       А поутру, когда рогоз в росе
       И раки выползают на забавы,
       К дымку костра на дремлющей косе
       Примчит волна бессчетной, скифской лавой.
      
      

      
      
      
      
      

       Гой ты, степь моя ...
      
      
       Я тебя разодену в велюр,
       Посажу на коня и - в аллюр!
       И потом, сколько ты не кричи,
       Нас никто не отыщет в ночи.
      
       Буду слезы с ресниц вытирать,
       И глаза до утра целовать,
       И луною уткнувшись в плечо
       Ты прошепчешь устало: Ещё...
      
       На заре, слыша ржанье кобыл,
       Встанет конь мой Булан на дыбы
       И зардевшись, весною пьяна,
       Спрячет голову в рощах луна.
      
       Гой еси вы, ковыль да рогоз!
       Гой вы тучи, табунщицы гроз!
       Гой ты, воля хмельная да ширь!
       Да кургана степного коптырь*!
      
       Гой ты, степь моя, отчина, дом.
       Да Протоки лазурь под окном,
       Да зовущий меня на восток
       Мчащий вскачь озорной ветерок.
      
      

       Жеребёнок
      
       Жеребёнком нетвёрдо стою
       На своих, ещё тоненьких ножках.
       Тычу мордочку в матку свою -
       Поиграть, покусаться немножко.
      
       Пьяный запах родного соска,
       Ковылей, чабреца, молочая
       Будут милы потом, а пока
       Почему же меня так качает?
      
       Я стою под кобыльим хвостом,
       Я испуган кусачей крапивой...
       Ах, схватиться бы розовым ртом
       За кобылью соленую гриву.
      
       Ну и ладно. Так хочется петь ...
       Вон - полынь молодая такая!
       Убегу. Будет мама жалеть,
       Что стояла, со мной не играя.
      
       ... И в терновник упрямый малец
       Вдруг рванулся, уверенный в силах ...
      
       А кобыла, уткнувшись в чабрец,
       На него глаз счастливый скосила.
      
      

       Пахнет ландышем ...
      
      
       Пахнет ландышем, осотом,
       Медом, мятой и полынью.
       Белой глиной, терракотом,
       Желтоватой долькой дыни...
      
       Пахнет смятой коноплею,
       Жженным маком да туманом.
       Первой, радостной слезою,
       Болью первого обмана...
      
       Вербой пахнет и смолою,
       Дымом, пеплом, лунью ночек....
       Пахнет всем, но не тобою,
       Мой сбежавший ветерочек.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Я опять приеду
      
      
       По суглинкам жито
       Золотом исходит.
       Болью не испитой
       Жизнь моя проходит.
       И не нова в осень
       Грустная мокреть...
       Время жито косит,
       Время ловит в сеть.
      
       Но вернутся силы,
       Как весною солнце.
       Отогреют жилы*
       У степных колодцев.
       Из сеней открытых
       Выйдет стригунок.
       И пробьётся жита
       Нежный стебелёк.
      
       Я опять приеду,
       Одурманен пылом,
       За тобою следом
       В степь по чернобылу.
       Пересмешник стрепет,
       Белогрудый тать
       Наш веселый лепет
       Будет повторять...
      

       Колдуну
      
      
       Научи, вещий друг,
       Как добыть мне коня.
       Научи, как стать птицей и зверем...
       Я бы мчался на юг,
       По дубравам звеня, -
       Постучаться в заветные двери.
      
       Там невеста, жених.
       Там накрыт уже стол.
       Гости "горько" кричат и считают ...
       Я бы птицей проник,
       Я б невесту увёл
       На коне шестикрылом за дали.
      
       Я бы вихрем взлетал,
       Уходил от погонь,
       Я бы скрылся в пещерах и в море ...
       Всех врагов разметал,
       Быстроногий мой конь,
       Унося нас в бессонные зори...
      
       Не раскаюсь потом,
       Когда срок мой придёт,
       Что явился средь свадьбы и гула ...
       И с завязанным ртом
       Буду петь про восход,
       И о той, что вчера мне ... кивнула!
      

       Табунщик
      
      
       Вольный казак,
       Полонённый гречанкой, -
       Это кордонная Русь!
       Конь - аргамак,
       Колымага - тачанка,
       Сердце - взлетающий гусь.
      
       Только заржут
       В небесах кобылицы,
       В тучах промчит жеребец -
       Я уже мчусь
       С табуном по станицам
       В дальний багряный конец.
      
       По камышам,
       Через ерик, нахрапом,
       Прёт к кабанихе кабан ...
       Два голыша
       Да гречанка Агапа
       Ждут нас за речкой Кубань.
      
       Что же мне делать
       С сердцем, где лебедь
       Вешнюю песню поёт?
       Как не отведать
       Небесного хлеба,
       Если любовь позовёт?
      
      

       Серебряная Степь
      
      
       Моя серебряная Степь:
       Солончаки да луговины ...
       Прочней не выдумали цепь -
       Тоска об отчинном овине!
      
       Так, на чужбине, вдалеке,
       Среди лесов, на горных кручах,
       Ты загрустишь вдруг о песке
       И о небесных лавах в тучах.
      
       О стрелах майского дождя,
       Что пробивают насквозь души.
       О тех, кто, дня не подождав,
       Уже спешит с овсом в конюшни.
      
       И по росе, в зелёный лог,
       По сон-траве, по горицвету ...
       Туда, где серый тонконог
       Стозвонит радостно рассвету.
      
       И о шалфее загрустишь,
       Что мчит по шляхам перекатом ...
       Что, как и ты, не любит тишь,
       А мчит по ветру, за закатом.
      
       Средь узких улочек столиц
       Вдруг вспомнишь даль, и ширь, и громы,
       И зной, и сполохи зарниц ...
       Бросаешь всё и мчишься к дому!

       Но лиха чужбина
      
      
       По степи галопом
       Мчусь я, невезучий.
       А за мною скопом
       С гиком скачут тучи.
       В грудь бодает ветер,
       Бьёт крылом упруго ...
       Не дождётесь, черти!
       Убегу я к югу!
      
       Что любил я в детстве
       Всё отверг, уехал.
       Юных дней наследство
       Предавал я смеху.
       Но лиха чужбина:
       Несыть да ненаши ...
       И к родным осинам
       Возвращаюсь старше.
      
       Гонят в спину ветры,
       Суховеям братья.
       Разнесли по свету
       Думы о возврате.
       Разнесли, что еду,
       Ухожу непутью ...
       А за мной, по следу,
       Лавой мчатся судьи.
      

       Сладкая ежевика
      
      
       Мне бы в чеки по туману,
       По росе и дёрну.
       Да подсекивать шарана,
       Да ругаться чёрно ...
      
       А я маюсь в зарубежье
       И пишу о всяком ...
       А в ушах твой голос нежный,
       А душа - по шляхам.
      
       Кучугуры, буераки,
       Ямы да курганы.
       Да по рощам Красным - шпаки,
       Да по небу - враны.
      
       Да за дамбой, крутояром,
       Берега Протоки,
       По которым ты гуляла
       Не со мной, далёким!
      
       Да по просекам, садами,-
       В тёрн да ежевику ...
       Но играет время с нами,
       Пробуждает криком.
      
       Нам любви досталась долька
       В ежевичном рае...
       Но не я на службу зорькой
       От тебя шагаю.
      
      
       Вот приеду - ты дождёшься -
       На тараньку с пивом.
       Никуда не увернёшься
       На стогу под сливой.
      
       Буду рвать зубами грушу,
       И за всё, что было,
       Обниму тебя ..., а душу
       Отпущу к ковылу!
      

       Полюбить ...
      
      
       Полюбить - рискнуть и проиграть!
       Всё сломать и все переиначить...
       И в итоге: в ковылях заквачить,
       Чебрецом по осени сгорать.
      
       Заезжать в станицу королём,
       Пряча нож заточенный в кармане.
       И в степной скрываться глухомани
       От друзей, избранников её...
      
       Выходить по-волчьи, по ночам,
       В тростниках живой воды напиться
       И вёсною заново родиться,
       Чтоб опять, за милой, по ручьям ...
      
       Полюбить - рискнуть и проиграть!
       Даже если выпадет удача.
       Всё в итоге ничего не значит,
       Если жить и значит - умирать!
      
       Но не верю я, что всё на миг,
       И от жизни требую я много ...
       И кую подковы Легконогу
       И седло готовлю для двоих.
      
      

       Странник
      
      
       - Не жалей, сын, ни о чём!-
       Мне твердила мама ...
       В час, когда я отчий дом
       Покидал упрямо.
      
       Размечтался я, чудак,
       Сбросить цепь уклада...
       Но сложилось всё не так.
       Всё не так, как надо.
      
       Уезжая, отчий дом
       Сестрам перестроил ...
       Но теперь бываю в нём
       Гостем на постое.
      
       И с друзьями я певал,
       Колдовал над свечкой ...
       И с девчонкой зоревал
       В ковылях, за речкой.
      
       Но друзья не повторят
       Слов моих крылатых.
       И любовь не кинет взгляд
       На ковыль лохматый ...
      
       Всё мечтал: вот возвращусь
       В край хмельной осоки ...
       Думал - не навек прощусь
       Со своей Протокой.
      
      
       Но гаданья при луне
       На степном кургане
       Говорили молча мне:
       Не вернёшься, странник!..
      
       - Не жалей же ни о чём! -
       Говорю я сыну.
       - Уходи. Но верь в свой дом.
       Он не даст нам сгинуть!
      
      
      
      
      
      
       Русский благовест
      
       Мне бы сбросить путы Завета Ветхого
       Да с котомкой, перекрестясь,
       За удачей своей, с вербной веткою
       По заутрене двинуться в грязь.
      
       Мне б Евангелие от России,
       От священной моей земли...
       Ах, тогда бы мы всё осилили,
       Ах, тогда бы мы всё смогли!..
      
      
      
      
       Из цикла "Сто тропинок в Диком Поле"
      
      
       Сто тропинок в Диком Поле
      
       Сто тропинок в Диком Поле, сто дорог
       Мы с тобою до конца уже прошли.
       За звездою, что зовёт нас за порог,
       За курганы, за далёкий край земли.
      
       Шли направо - там кресты да вороньё.
       А казалось: к Храму Глас в тумане звал ...
       Шли налево - и не думали - враньё,
       А в полыни чей-то жаждущий оскал ...
      
       Ну, а прямо - ты пройти ещё сумей,
       От отчаяния хребет свой не согнуть...
       В Диком Поле саранча да суховей -
       Их нельзя ни обойти, ни обмануть!
      
       Так удобней сядь в потёртое седло
       И потуже привяжи к нему сумы ...
       Вместе двинем мы судьбе своей назло
       Против ветра, за далёкие холмы.
      
       Там, в тумане, снова виден огонёк -
       Не погасший. У дороги - где верста.
       Может там давно забытый голосок
       Пригласит нас отогреться у костра ...
      
       Угостит нас и расскажет о друзьях.
       И утешит нас хотя бы на часок ...
       И как прежде, на заре, забыв о снах
       Мы уйдём с тобой за дальний заволок.
      
       Атаман Головатый
      
      
       Моё настоящее - крепость,
       Повозка, в которой пищаль ...
       И мчусь я, надеясь на меткость
       По Полю, в тревожную даль.
       Что гонит меня - я не знаю.
       Что манит меня - не пойму ...
       Но с верным конём я пытаюсь
       Догнать небосвода кайму.
      
       Кружат над повозкой вороны.
       И стрелы из тьмы неспроста ...
       И те, кто дойдёт до кордона
       Забудут о том, кто отстал.
       Забудут схороненных в ямах
       Рубак своевольных, лихих ...
       Ещё не построенным храмам
       Искать не придётся святых.
      
       Полки изготовлены к драке
       И тьма над Копылом черней,
       Больных я оставлю в овраге,
       Сменю утомленных коней.
       Проверю запасы. И порох
       Засыплю в пищаль, не скупясь ...
       И каждый нечаянный шорох
       Пусть сам пожалеет себя!
      
      

       Казацкие святки
      
      
       На майдане играют бандуры,
       Собирая со службы народ.
       И не мчит вестовой в кучугуры,
       И не кличут в поспешный поход.
      
       И ещё за садами, на грядках,
       Не убрали в гурты бураки ...
       И поют по станицам колядки,
       От Кубани до Пшады-реки.
      
       Молодухи, в нарядах и шалях
       Завели перед свёкрами круг ...
       И майданом торопится шало,
       Ко-ко-коча, нарядный петух.
      
       До заутрени в гумнах старушки
       Подожгли "для усопших" осот ...
       И в садах казачки колотушкой
       Бьют в стволы на богатый приплод.
      
       Засевальщики с харями, стайкой,
       Собирают блины по дворам ...
       И бабуль-повивалок хозяйки
       Приглашают гостить в хутора.
      
       Атаманы в черкесках, без шапок,
       Строевые, и верхний народ.
       Даже пара заречных кацапок
       Притащились и лезут вперёд.
      
      
       Над майданом каркачат вороны,
       И читает псалмы пономарь.
       И выносят хоругви, иконы,
       И заветный, с Сечи, колонтарь...
      
       Одноногий урядник-скорняжник
       Понавесил меха на забор,
       И беспалый пастуший ватажник
       С краевыми рядит уговор.
      
       Старый пасечник с сотами, воском,
       Из низовий, с подарками, грек...
       Да крещённый, с одетой неброско,
       Горделивою женкой абрек ...
      
       Всюду радость, колядные сумки,
       Хуторная, речная Кубань...
       И поют на бандурах приструнки:
       Иордань, Иордань, Иордань!
      
       1999 г.
      
      
      
       Бандурист
      
      
       Под шёпот ковыла и сусликов свист,
       Под крик журавлей на лимане,
       Рвёт струны басов и поёт бандурист
       О доле, о воле, о брани ...
      
       О долгих походах, о ранней звезде,
       О тех, кто пришёл с Головатым.
       О бедах, которых так много везде,
       Где мазанки, избы и хаты ...
      
       Морщины и шрамы на смуглом лице
       Присыпаны рябью оспинок.
       И солнце играет на медном кольце -
       Подарке негордых лезгинок.
      
       Седые казачки стоят у плетня,
       Маскалят над старым бродягой:
       О том, что казачит казак без коня,
       Что руки как грабли, коряги ...
      
       И лишь атаманша-вдова в стороне
       Украдкой глаза вытирала.
       Былого дружка, что пропал на войне,
       В слепом старике опознала.
      
       Сказали: он сгинул за дальней рекой
       В предгорьях чужого Ирана ...
       Но кто ей подскажет - как сброшен рукой,
       Ревнивой рукой атамана ...
      
      
       О том, как лезгин подобрал у скалы
       И долго лечил его раны...
       О том, как бродяжил и пел за калым
       Вдали от родного кургана ...
      
       Но время минуло. Погиб атаман
       В запойной полуночной драке...
      
       В степи на могилах разросся бурьян,
       Горят, как светильники, маки...
      
      
      
      
      
      
      

       Осенний дозор
      
      
       Минули первые осенние дожди.
       Вдруг туч ватага заскочила в город.
       Пальнула молнией, прогрохотала хором,
       Пообещала встречи впереди.
      
       И ускакала, к югу, к синеве,
       Оставив о себе напоминаньем
       Следы мокрети в старых котлубанях,
       На вдруг поникшей до земли траве...
      
       Но снова жар полуденный дыхнул
       Всех просушил, прогнал оцепененье,
       И вот уже, забыв о мгле осенней,
       Жук-однолет с поповника вспорхнул.
      
       И я за ним в терновник захожу.
       Средь лопухов ищу помёты зверя ...
       И где-то он таится, зубы щеря,
       Следя за тем, как я вокруг кружу...
      
       И где-то матка вывела в овраг
       Своих щенят - показывает стае ...
       И по ковылу мчит воронограем
       Проказник вихрь - зачинщик передряг ...
      
       Лишь за рекой, за северной рекой
       Багрянец туч моргает на закатах
       Да по ночам далёкий рёв, раскатом,
       Тревожит сон, подлунный и хмельной.
       Степной кречет
      
      
       Над Кубанью, подхваченный небом,
       Я парю, клокоча и скликая
       Подниматься туда, где я не был,
       Видеть то, что с земли не узнаешь.
      
       Сверху вижу я сети оврагов,
       Что раскинуло время над степью -
       Полонянкой мгновений и страхов,
       Онемевшей, закованной в цепи.
      
       Сверху вижу уснувшего Вепря
       Под щетиной степного ковыла,
       И, как коршун, зависшего слепня
       Над устало бредущей кобылой.
      
       Сверху вижу я логи и яры,
       Да родимые пятна курганов,
       Да застывшие смерчи, что яры, -
       Их не видишь с земли за туманом...
      
       Сверху вижу я плавни, в которых
       В камышах затаилась неясыть ...
       Там, внизу, мы мелки кругозором,
       Там, что значимо в жизни, неясно!
      
       Сверху вижу я: степь не остыла.
       Вепрь проснётся, порвёт свои путы
       Степь расправит над временем крылья ...
       И я жду. Я боюсь той минуты.
       У Чёрной речки*
      
      
       Твой друг-кунак прислал калым,
       Но ночью враг украл Зелим ...
       И за невестой и сестрой
       Мчит за Кубань отряд лихой.
       Скачи, черкес, сминай ковыль,
       Вперёд, в поход зовёт камыль*.
       Когда придёшь, в кругу старшин,
       Восславит род твой шикэпшин**.
       Но крут в станице есаул -
       И не вернёшься ты в аул.
       И там, где ты навек уснёшь,
       Тебе споют камыш да дождь.
       Когда пройдёт немало зим,
       Семь казаков родит Зелим.
       И младший сын, племянник твой,
       Поскачет ночью за Зурной.
       Но в камышах среди болот.
       Его твой друг подстережёт ...
       И, наклоняясь к нему с огнём,
       Он вдруг тебя узнает в нём.
       И воротясь на свой кордон,
       Подарит дочке крестик он.
       Зурна, узнав, шепнёт: Аллы ...
       И утром прыгнет со скалы.
      

       Кордон
      
      
       На пограничье мир особый:
       Река, камыш.
       За ним Протока, плёс бездонный
       И тишь. И тишь.
      
       Но в камышах крымчак да терек
       Киш-миш жуют.
       В прицел рассматривают берег,
       Как будто ждут.
      
       На бережку казак с удою
       Подсёк сома.
       А за спиной его худою -
       Сады, дома.
      
       Другой в костёр бросает ветки,
       Глядит на шлях...
       Сейчас появятся соседки,
       Вино, табак...
      
       Соседок ждали до рассвета.
       А чуть заря
       В станицу мчал дозор наметом
       По кушерям.
      
       ... Вдову нашли в кустах, под веткой:
       Тот, кто здесь был,
       Из лука бил привычно, метко,
       Он в шею бил.
      
      
       Но дочки не было. В Стамбуле
       Ясырь - якши!
       И хитрый вор в степном ауле
       Ждал барыши ...
      
       ... Когда Походный мстить за реку
       Вёл казаков,
       Их сторожил дозор абреков,
       Но ... без голов.
      
      
      
      
      
      
      
      
      

       Песни скифа
      
      
       Кислые плавни, солёный лиман,
       Горькое, Черное море...
       Время промчится ордою куман,
       Вытопчет, выпьет, изморит.
       Плавни иссушит, распашет под рис,
       Пустит лиманы на скверы ...
       Море, где с Гидрой сражался Улисс,
       Вымрет от газов и серы.
       Степь, спеленатая сетью дорог,
       Станет послушной и тихой.
       В ериках, ярах, в болотах проток
       Больше не встретится Лихо.
       Лишь на курганах, у идолов, скиф
       Поздний огонь раздувая,
       Будет о "плавницах" петь старый миф,
       Навий чужих проклиная.
       Будет лиманки под пиво сосать,
       Грусть свою песней бессоня,
       Будет походы богов вспоминать
       В степь на Стожарах стозвоня ...
       Будет он братьев скликать из ночи,
       Верных, безумных в отваге.
       Но не откликнутся ухом сычи,
       Воем волчица в овраге ...
       Только камышенка в чеках споёт
       Песню весны и рассвета ...
       Только её опечалит отлёт
       Скифа к далёким планетам.
      

       Из цикла "Свет далёкой Чигирь"
      
      
       Кумаха
      
       Ни вождя и ни сваху,
       Ни волхва-полянина
       Приглашали Кумаху
       Для крещения сына.
      
       Выгоняли из горниц
       Стариков и недужных.
       Приглашали затворниц -
       Ворожей незамужних.
      
       Брали ветки осины.
       Возле люльки вставали,
       нежно гладили спинку,
       Имена называли ...
      
       - Ратибор - будет воин.
       - Нет, - кричали ведухи,-
       Богатырь, но спокоен,
       Не обидит и мухи ...
      
       - Наречем же Селяном,
       Быть ему над рекою,
       Сеять рожь на полянах,
       Жить, не зная покоя ...
      
       - Тише, матушки, тише,
       Он поёт ладно, яро ...
       - Станем звать его Киршей,
       Балагуром, гусляром...
      
       - Звонкоглас - это верно,
       Но родился весною ...
       - Будь Веснян - утром вербным ,
       Петь с пичугой лесною...
      
       Он на счастье родился,
       Мы его не отринем!
       - Он нам всем полюбился ...
       - Может, кликнем Добрыней?
      
       Примем всем его миром,
       В нём веселья истоки...
       - Может, Ладо он милый?
       - Может, Лель синеокий?
      
       Долго спорили хором,
       Имена выкликали
       Да в берёзовый короб
       С трав росу собирали.
      
       Пили крепкие мёды,
       Ворожили, гадали,
       Путеводные звёзды
       Для мальца объявляли ...
      
       И пока узнавала
       Родова тайну птаха,
       Под лучиной стояла
       Берегиней Кумаха* ...
      
      
       Ведьмин дом
      
      
       Здесь бываю нечасто
       При заминках судьбы -
       На поляне, где с братом
       Собирали грибы,
      
       Где с сестрёнкой играли ...
       Тайным, ведьминым днём
       В старый дом пробираюсь,
       Дотемна прячусь в нём.
      
       Я сажусь возле печки.
       Разжигаю огонь...
       Жду ... Погаснут вдруг свечки.
       Хлынет серная вонь ...
      
       И от крынки парного
       Вдруг потянет во мглу ...
       То вдруг вой домового
       Слышу ночью в углу.
      
       То вдруг ворона вижу:
       Бьёт крылом по стеклу.
       Ходит молча по крыше,
       Треплет клювом ветлу ...
      
       В полночь ухает филин:
       Как в горячем бреду,
       С птицей вещею - Сирин,
       Кличет горе-беду ...
      
      
       И не кажется шуткой
       Скрип петель поутру ...
       Чье-то кряканье уткой,
       Чей-то смех на ветру...
       ______
      
       Утром странной походкой,
       Словно сам - домовой,
       Просветлясь крепкой водкой,
       Я отправлюсь домой...
      
       1994 г.

       Ваня и вурдалак
      
      
      
       Шёл однажды Ваня грешный
       Из корчмы домой.
       Шёл по улице. Неспешно.
       Вьюжною зимой.
      
       Шёл он ночью. У кладбища,
       В пелене пурги,
       Слышит Ваня, кто-то кличет:
       - Милый, помоги!
      
       - Что за чёрт, - подумал Ваня, -
       Что-то здесь не так...
       Присмотрелся - из-под камня
       Лезет вурдалак.
       ­
       - Нет, ­- подумал Ваня, - хватит!
       Сколько их терпеть.
       Молят, чешутся, лохматят,
       Просят отогреть.
      
       Пожалел однажды. Ночью
       Приютил в избе.
       До утра тот рожи корчил,
       Бесов звал к себе.
      
       Выли, толпами врывались,
       Лезли из углов ...
       Лишь под утро разбежались
       С криком петухов.
      
       Не возьмёшь теперь, учёны!-
       Ваня прошептал,
       И старинный, золочёный
       Крестик отыскал.
      
       Нечисть охнула в испуге
       И умчалась прочь ...
       Шёл однажды зимней вьюгой
       Бедный Ваня в ночь.
      
       1997 г.
      
      
       Июль. Жара
      
       Июль. Жара. И дел - невпроворот...
       А я сижу, пью кофе на террасе.
       Я нынче всё решу наоборот,
       Я нынче мчу на взмыленном Пегасе.
      
       Лети мой дух, мой южный ветерок.
       Весь этот мир, прожаренный, проветри.
       И всё, что в нём таится между строк,
       Как прошлое - восславь, предавши смерти!
      
       Сегодня для тебя особый день.
       Пусть завтра на обочину нас сбросят,
       Но нынче ты бьёшь кремень о кремень,
       Искришь и вызываешь песней осень.
      
       Сегодня мы идём на сухотрав,
       Огнём степей былое подытожа...
       Сегодня ты, что б ни вершил, ты - прав,
       А от сомнений завтра занеможем.
       Три старца ...
      
      
       Три старца встретились в пути,
       Когда, покинув дом,
       Я брёл, не зная с кем идти,
       По полю, под дождём.
      
       Мудрец с повязкой на глазах -
       Он первым торил путь ...
       За ним спешил глухой Монах,
       Прикрыв крестами грудь.
      
       Последним брёл, ведя во тьму,
       Поэт, немой, как жуть ...
       И крикнул я, смутясь, ему:
       - Нельзя ли к вам примкнуть?
      
       Я, братья, ваш! Среди невзгод
       Как вы - всё потерял ...
       Но твёрдо шли они вперёд ...
       И я вслед зашагал.
      
       Сгущалась мгла. Алел закат.
       И сзади, за холмом,
       Терзая души рвался "Град",
       И волком рыкал "Гром"...
      
       ­- Старик! Куда ты нас ведёшь?-
       Рванул мне горло крик.
       - Там, позади, обман и ложь,
       А что нас ждёт, старик?
      
      
       - Молчи, глупец, - вскричали мне, -
       В туманном далеке
       Нас ждёт с похлёбкой свет в окне,
       Нас ждёт вода в реке.
      
       Ты верь. Иди. А если слаб
       И грудь сомненья жгут,
       Останься здесь, как жалкий раб,
       Традиций, мест, минут...
      
       И пусть сквозь битвы, рвы и ложь
       Туда не всяк дойдёт ...
       И в гневе я прервал: Но кто ж
       Туда нас всех ведёт? ...
      
       Слепой в ответ: Я вижу путь!
       Немой вскричал: Даёшь!
       Глухой кивнул и мне под грудь
       Всадил холодный нож.
      
       Три старца позднею порой
       С толпой, за край земли,
       Столкнув с дороги труп нагой,
       По слякоти брели.

       Из цикла "Пуповина"
      
      
       Пуповина
      
       Я родился на Сахалине:
       Город Невельск, рыбхоз "Ильича".
       Там, в сугробе, рванув пуповину
       Я впервые - люблю!- прокричал.
       И ответили сопки мне эхом,
       И лавиной засыпало дом...
       Но я сам, из-под снега, со смехом,
       Выполз вслед за охотничьим псом.
      
       От лампады сгорела светёлка,
       И амбары, и клети, и скот...
       А на сопках топорщились ёлки,
       Равнодушно гудел теплоход...
       Новый год, а какая кручина!
       Погорельцы, детишки, зима ...
       Я с тех пор замерзал под овчиной,
       Если снилась мне та кутерьма.
      
       Да гэбэшник в шинели, для виду
       Всё допытывал: как да чего?..
       С детства к миру не холю обиду
       И не жду от него ничего...
       Я родился на Сахалине
       И теперь от всего вдалеке ...
       Только память - с землей пуповина -
       Держит прошлое в хрупкой руке.
      
       2004 г.
       Я не против того ...
      
      
       Я не против того,
       Чтобы сын говорил по-английски.
       Или даже китайский разучивал вместе с кунфу.
       Я ведь знаю, что в сорок,
       Пусть даже в Сахарах неблизких,
       Он напишет впервые свою, об отчизне, строфу.
      
      
       Он возьмёт мою книжку,
       Рубцова, Есенина, Фета ...
       И напишет - Россия! - и будет всю ночь рифмовать.
       У него на челе,
       Как у всякого русского мета:
       За Россию и веру сто тысяч веков умирать.
      
      
       Он бьёт кием в шары,
       Любит Windows и пиво под "метал"
       И приятель его в Филадельфии носит пейсы ...
       Только он не уехал к нему
       Подработать на лето,
       А упрямо чинил на заброшенной даче часы.
      
      
       Он мобильник в сто баксов
       Отдал мимолетной девице
       И московской пропиской милиции тычет в лицо...
       Он, конечно, простит
       И надменность и чванство столице,
       Лишь бы только хранила Россию на Розе ветров.
      
      
       И однажды споёт
       На какой-нибудь дружной пирушке,
       Удивляясь себе: Подмосковные, блин, вечера...
       Вот тогда я спокойно
       Налью в свою лучшую кружку
       И, хрустя огурцом, незаметно уйду со двора.
      
       2007 г.
      
      
      
      
       Орлёнок
      
       Я вылупился, выполз из гнезда,
       Стал на крыло. И вот парю над вами...
       И выше только ТОТ, за небесами,
       Да эта, вдаль манящая, звезда.
      
       Внизу добыча: мечется, дрожит,
       Но мне ль сейчас гореть огнём охоты?!
       Пусть завтра я - добыча для кого-то,
       А нынче мне весь мир принадлежит!
      
       Смотри, смотри, Всевидящий, как я
       Машу крылом, и в бой готов - до смерти!
       И кто-то добро гонит к крыльям ветер,
       Обид и зла к орлёнку не тая.
      
      
      
       Мы все умрём
      
      
       Мы все умрём, но жить спешим скорей,
       Да и от жизни требуем мы много...
       Ты в подворотне нищего согрей,
       Глядишь и не осудит Бог так строго.
      
       Вот ты украл, кого-то обманул,
       Придумал Право, обобрал за сутки...
       А внук тебя, больного, взял и пнул,
       Каприз исполнив пьяной проститутки.
      
       Всех время судит: страшен приговор -
       Беспамятство, забвение, бесславье...
       Мы все грешны, но грех тот - не позор,
       Позор, когда свой грех другим оставим.
      
      
      
      
       Пишу стихи
      
      
       Пишу стихи, да исхожу слюной,
       И чувствую вину, и маюсь той виной...
       А ты, пытаясь борщ сварить, ворчишь,
       Бранчливая моя хозяйка-мышь!
      
       Ты сердишься: не мышь я, а пчела...
       Не всё ль равно, кто тащит для стола!
       Как из навозной кучи муравей,
       Я стих пишу и взор мой - до бровей!
      
       Вдруг слышу я: не муравей ты, Жук!
       И что не борщ готовят мне, а лук...
       Смирясь, как мёд, тот лук я проглочу,
       А ночью эпиграмму настрочу!
      
      
      
      
      
      
       Забытый крестик
      
      
       Опять оставил крестик на столе,
       И целый день сплошная невезуха.
       То тёща - укусила видно муха! -
       То вмятину оставил на крыле.
      
       От кредитора прибежал гонец,
       В мобильнике какие-то помехи...
       Заказчик злится: видите ль, огрехи!
       Залили краской, проступил свинец...
      
       Лишь растираясь вечером водой
       Увидел я старинный крестик мамы...
       Но утром в спешке, сверившись с часами,
       Иду, не прихватив его с собой.
      
       2006 г.
      
      
      
      
      
      
       Иоанн Кронштадский и материалист
      
      
       К отцу Иоанну проситель пришел
       (из тех гордецов, кто не верит!)
       - Прости мне, отец, я расстроен и зол,
       И ночью стучусь в твои двери.
      
       Меня обложили, как зверя, враги.
       Трубят клевету в озлобленьи.
       Готов против них собирать я полки...
       - Смиренье, мой сыне, смиренье!
      
       - Я атом измерил, и времени бег,
       О жизни я знаю так много...
       Есть только вселенная и человек
       И нет уже места для Бога.
      
       Прошёл ураган. Он разрушил мой дом,
       В полях от воды - запустенье...
       Готов я восстать против мира с огнём!
       - Смиренье, мой сыне, смиренье!
      
       - Маманя моя умирает, больна.
       Хоть часто молиться ходила.
       Но в Храме твоём простудилась она,
       Когда за всех ближних просила...
      
       К тебе я пришёл, как велела она,
       Принять до кончины крещенье...
       И, встав на колени, промолвил монах:
       - Смиренье, мой сыне, смиренье.
      
      
       - Прости меня, Отче! Ты немощен, стар,
       И дышишь одною молитвой,
       А в мире - соблазны, и дух его - яр,
       Не правды он жаждет, а битвы!
      
       Тебя я оставлю, уж слышу я зов
       Добра или зла - я не знаю...
       - Смиренье, подвиг, к отчизне любовь,
       Не это ли правда земная?!!
      
      
       2004 г.
      
      
       Бежать из России
      
      
       Бежать из России, где рук не хватает,
       Где вкалывать надо сполна,
       Где трауров столько, что часто не знают
       За окнами мир иль война?
      
       Где ночи так длинны, а осени - серы,
       А вёсны - обманчивый май...
       И что бы ни делал - провалы и дыры...
       Таков он, мой отчинный край!
      
       Куда мне бежать от нескладного быта,
       От оспин лиманов в степи?
       Когда я однажды попал под копыта,
       Батяня мне крикнул: "Крепись!"
      
       Однажды мы с братом попали в болото,
       И крикнул он: "Митька, держись!"
       Я плыл и тонул, и держался за что-то...
       Теперь-то я знаю - за жизнь!
      
       В "далёком и сытом" мне будет тоскливо,
       Я знаю, уже побывал!
       И к вам я спешу, терпеливые сливы,
       Билет я уже заказал...
      
      
       Я ещё не спешу
      
      
       Я ещё не спешу
       уходить, убегать, растворяться...
       Забываться друзьями, любившими нежно меня.
       И ещё не устал
       от медового зимнего глянца,
       И от шума авто, от весеннего ржанья коня...
      
      
       Есть ещё пара мест,
       где бы я побывал напоследок.
       Есть ещё пара глаз, от которых вдруг в сердце норд-вест.
       Я наставил здесь меток,
       я здесь наломал столько веток,
       Что от них бы мог вспыхнуть прощальный костёр до небес.
      
      
       Я хотел, чтобы мама
       моя пребывала извечно.
       И отец каждый день приходил, улыбаясь, домой...
       Но полжизни уже
       пронеслось, ускользнув скоротечно,
       И уже голова отливает в ночи белизной.
      
      
       Что хотел - не свершил,
       но ведь всё же стремился. Стремился!
       И был счастлив, любим, и храню в тайниках ту любовь.
       И однажды один
       против банды подняться решился,
       И врагам отдавал свою ярую, жадную кровь.
      
      
      
       Пусть одних обманул,
       а с другими был мил и любезен.
       Пусть простят на Земле, а пред Богом отвечу я сам.
       Не убил за жильё,
       не просиживал коек и кресел,
       Жил порывом души и небесным служил голосам.
      
      
       Если снова звонить
       ты надумаешь мне, дорогая,
       Ничего не кричи, не молчи, не ругай, не моли!
       Я тебя отыщу
       и ворвусь с голубиною стаей,
       И засыплю цветами полуночной нашей земли.
      
      
       2008 г.
      
       До сих пор мне снятся кони
      

    "...душе не снятся лица

    того, кого боится. "

      
      
       До сих пор мне снятся кони...
       И полёты... И рассвет...
       Но листая старый сонник
       Не могу найти ответ.
      
       Сорок пять, а сны всё те же,
       Что и много лет назад:
       То вдруг осенью - подснежник,
       То зимою - летний град.
      
       То вдруг драка в дискотеке,
       То Анапа, дикий пляж...
       На своём недолгом веке
       Я не раз входил в вираж!
      
       То вдруг вспомню чьи-то лица
       Без времён и без имён...
       Но одно лицо не снится -
       Той, в которую влюблён!
      
      
      
       Бедовый март
      
      
       Любовь! Любовь! Весна в громах и цвете.
       И я гуляю с ней напропалую...
       Обняв весну, гоню ревнивый ветер,
       И, хвост задрав, лечу, кружу, ликую!
      
       Прочь осторожность! Нет причины веской...
       И пью весну я жадными глотками...
       И вслед за мной токуют перелески -
       Хоть подходи и всех бери руками...
      
       Бедовый март. Всё промокает насквозь...
       И я во всё, как сок любви, втекаю...
       Я пробуждаю, я имею наглость
       Врываться к Вам, в проблемы не вникая.
      
       Врываюсь к Вам. И в мёртвое, пустое,
       Затаскиваю с ландышем весну я...
       А Вы в ответ, очнувшись, шумным роем,
       В меня вонзитесь плача и ликуя!
      
      
      
       Всё же мы с тобою убежим
      
      
       Мне с небес мигали светлячки,
       Зазывали хором в стог цикады...
       Ты тогда шептала у реки:
       "Нет, не надо! Ничего не надо!.."
      
       Двадцать лет минуло. Двадцать зим.
       Ты уже сама зовёшь в ночное...
       Но не нам поют цикады тьмы,
       Млечный Путь, да светлячок с луною!
      
       Всё же мы с тобою убежим
       У костра согреть твои ладони.
       Озорно споём осенний гимн,
       В огоньках полуночных утонем.
      
       Наша юность ласточкой в гнезде
       Затаилась в сердце, словно в доте...
       Мы теперь - две птицы на воде
       Перед самым дальним перелетом.
      
      
      
       Мой ангел
      
      
       Если хочешь узнать, кто я,
       Не ищи, где моя семья,
       И не спрашивай, кто враги -
       Это будут круги.
      
       Не ищи ни моих стихов,
       Ни оставленных мной долгов,
       Ни сожженных моих дневников -
       Я вне слов.
      
       Ты с утра на Протоку сходи,
       На обрыве один посиди,
       Посмотри на речную волну -
       Я всплесну.
      
       Выйди в степь на седой курган,
       На восток прокричи в бурьян,
       И когда вдруг ответит вой -
       Это мой!
      
       А когда ты придёшь на погост
       Там на камне я буду прост.
       Там в ответ на прощанье твоё -
       Отзовусь вороньём.
      
       Если хочешь узнать, где я
       В Красной Роще спроси соловья.
       Он, разбойник, просвищет в ответ:
       Меня нет!
      
       На гибель "Курска"
      
      
       Убили подлодку. Убили подлодку.
       Раздавлены баки, разорваны фотки.
       Домой возвращаясь, у отчего порта
       На грунте застыла с проломанным бортом...
       Она, уходя, обещала вернуться
       Туда, где нет шторма, туда, где дождутся...
      
       Но в бездне холодной незримы следы
       Тебя стерегущей беды.
      
       Убили подлодку. Убили подлодку.
       Касатке пучина надела колодку.
       Но бьёт по обшивке ключами команда:
       "Мы живы... Мы живы... Неправда... Неправда!"
       Реактор затушен. И нет командира.
       Но ждёт ещё база в оглохших квартирах.
      
       И пусть не торопятся крабы в отсек -
       Мы выйдем наверх!
      
       Убили подлодку. Убили подлодку.
       Поймали в ловушку по чьей-то наводке.
       Заклинило люки, и рубки залиты.
       И слышит акустик: "Спешите... Спешите..."
       И служба спасенья, идя напролом,
       Уходит под воду и ночью и днём...
      
       Но если ты сам не поднимешься с дна,
       То помощь уже не нужна.
      
       2007 г.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       * Зеленый зал в музее А.С.Пушкина
       * Кулик - болотная птица; казак, живущий на отшибе, кулак
       * Желтая река - в Центральном Китае.
       * Русак - заяц.
      
       ** Буревестник - птица-падальщик.
       * 3 июня 1993 г. в г. Кишиневе неизвестные хулиганы ночью измазали дерьмом памятник А.С.Пушкину, который толпа днем пыталась снести.
       * Церковь Чуфли в Кишиневе.
       * Потир - чаша для даров во время литургии в Храме.
       * Поздняя Киммерия - эпоха скифского союза.
       ** Акинак -меч для ритуальных жертвоприношений.
       *** Бунчук - копье со штандартом татарского хана.
       * Парадаты - причерноморские скифы-сколоты.
       * Навьи - злые души убитых врагов.
       * Ерик - старое, высохшее русло реки.
       * Коптырь - монашеский куколь или мешок на голову от гнуса.
       * жила (водяная)
       * Чёрная речка - Протока, приток Кубани.
       * Камыль - черкесская флейта из оружейного ствола
       ** Шикэпшин - род черкесской волынки
       * Кумаха - персонах славянской мифологии.

    2

    1

      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Николаев Дмитрий Михайлович (nikodimtri@mail.ru)
  • Обновлено: 23/07/2019. 552k. Статистика.
  • Стихотворение: Поэзия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.