Аннотация: Из двух крохотных миниатюр я сотворил маленький рассказ. Так лучше.
СЛУЧАЙНОСТЬ ВРАСПЛОХ НЕ ЗАСТАНЕШЬ (беседы в стиле недодзен)
О, как похожи рельсы на ссору двух упрямцев! Сквозь Питер и вдоль Финского залива, двойной суровой нитью вьется-тянется железная дорога со станциями-бусинками: Тарховка, Репино, Комарово, Солнечное... Горожане хорошо знают этот маршрут, ибо он один из самых коротких и простых, позволяющих, пусть и ненадолго, поменять каменные джунгли мегаполиса на природную первозданность. Весьма относительную первозданность, насквозь пронизанную городом, разумеется, но жителям Северной столицы и эти скромные пейзажи очень даже в радость. Сойди летом на любой из вышеупомянутых станций, да ступай поперек рельсам в нужном направлении, поближе к югу - вот тебе и залив через пятнадцать минут: серая пресноватая вода, гниющие водоросли посреди бытового мусора, мелкие дюны и прочие прелести недоухоженной человеком экосферы. Недоухоженной - имеется в виду, что он, человек, еще не уходил ее до смерти.
Впрочем, не моя это печаль - бить в зеленый набат, молиться на экоактивную девочку Тунберг, собирать митинги, либо участвовать в них на стадной основе... Мне вообще по фигу в данный момент - в Тарховке ли происходит очередной бессмысленный, совершенно случайный, спор между мною и собеседником, или в Комарово... Пусть в Комарово, на малознаменитом "Комаровском берегу", что раскинулся между Морской и Спортивной улицами, среди роскошных валунов и сосен. Тридцатого, скажем, июня. И не важно какого года.
Все же, почему в Комарово?
А почему бы и нет!? Здесь, на узенькой кромке залива, идущей вдоль Приморского шоссе, чаще всего можно встретить нашего брата-писателя, с умным видом рассуждающего в компании себе подобных о том, о другом... Ну, например, о судьбах мира в целом или дачного писательского поселка в частности.
Спор идет обо всем, до чего только собеседники могут дотянуться досужими языками, и мой нынешний собеседник, своею категоричностью, безапелляционностью, нетерпимостью к чужому мнению, весьма неприятно и выпукло напоминает мне меня самого. Привожу для затравки характерный пример подобных обоюдных умствований:
Что выше - творец, или созданное им творение? Этот вопрос вечно юн и привлекателен, в том числе и потому, что, подобно другим столь же "вечным" дилеммам, вызывает неумолимое желание поочередно приводить доводы в пользу каждой из противоположных точек зрения, без риска проиграть окончательно, озвучивая любое из мнений. И долго жевать аргументы, сплевывая в беззащитное пространство озвученные мысли свои - куда там долгоиграющим "ригли" и "стиморолу"!
Старые люди именуют сие софистикой.
Слово "творец" мы применим сегодня исключительно к словесности, дабы взять от многообразия бесконечной вселенной небольшую и весьма скромную текстовую часть ее, тоже, строго говоря, математически бесконечную, это само собой, безусловно, как же, как же... Но чуть более однородную (не единообразную!).
Итак...
Я (или он, это безразлично):
- Творец выше. Даже если он робок, стар и сутул, он вместилище сюжета, пейзажей, характеров, мыслей, героических поступков, очистительных слез, словом, всего того, что приворожило нашего читателя, стало частью его культурного и эмоционального багажа. Что бы ни выделывали герои и персонажи его книг, какие бы события и страсти ни разыгрывались на белой, в черную крапинку, бумаге - ничто и никто не может выскочить за пределы писательских сознания с подсознанием, ибо все это родилось и свершилось в его действительности или воображении. Роман ли это о несчастной любви в четыре миллиона знаков, мегабайт ли отвратительных стихов, герой размером с водонапорную башню, или описание империи Карла Великого - все это уместилось в хилом писательском тельце, почти исключительно в той его части, что зовется головным мозгом! Да, да! Полкило кровяных телец с нейронами серого вещества в обнимку - и вот вам все многообразие созданных автором миров! Творец выше.
Он (или Я, это безразлично):
- Ну конечно! Ага! Во-первых, средняя масса обычного писательского мозга довольно часто превышает заявленные тобой полкило! А у некоторых исполинов духа и того... от восьмисот грамм и почти вплоть до килограмма! Во-вторых, Бог и убог - эти слова только по звучанию схожи. Творение выше творца и вот почему.
В старину, в обветшавшей Византии, иноземных послов и представителей вели на аудиенцию к императору по долгому маршруту, через анфилады комнат, куда со всех дворцов и кладовых спешно сносили и выставляли напоказ все самое ценное и драгоценное. Чтобы славянские варвары и прочее галльское хамье видели чужой достаток и уважали, типа, благоговели перед владельцами. Так же самое и узкогрудый алкоголик-творец. Книга его - крашеный фасад гнилого обветшалого дома. Все ценное, что еще присутствует в нем, он наскребает по сусекам, неделями собирает для романа, в чужих устных и письменных рассказах-мемуарах и в собственных воспоминаниях, по крупицам, по зернышку - и выкладывает в очередную книгу, которую вы одолеваете по диагонали в один присест (во всяком случае, еще быстрее, чем творец творил творимое). Если наш вышеупомянутый творец-писатель опытен и не дурак - то еще из энциклопедий и тому подобных кладезей информацию позаимствует - чтобы наваять очередную "нетленку", чтобы тут же забыть ее содержимое. Если ума не хватает - хитростью доберет, пробормочет отрешенно и вслух на творческой встрече: "и эти волны, олны, лны... Просодия..." О чем сие? А черт его знает. Здоровый и воспитанный человек промолчит в ответ на тупые загадочные образы и чихнет ментально в самые строки, а, вот, тот другой, уже ранее инфицированный многозначительным творцом - натужится и самостоятельно явит свету глубокий смысл в прочитанном... Обнаружит намеки, аллюзии, философию, двоесмыслы, тайные сигналы... Вот вам и дополнительные набойки под котурны. То есть, творение сплошь и рядом обладает дополнительным потенциалом, которого нет в творце. Творение выше.
Я (или он, это безразлично):
- Фига-с два! Творец выше. Если читатель раскопал то, чего творец не закладывал - это проблемы дурака-читателя, да и награда случайная, сомнительная - опять же ему, а не творцу. Творец же - да, я с этим согласен: по крохам и крупинкам сметал-собирал, чтобы вы в одночасье сожрали. Ну и что? Сам ведь он собирал, сам бродил по подсознанию и библиотекам! Сам! Да, конечно, вон - стоит он обтрепанный и лысый, рядом со своим шедевром, нетленным и блистательным, как алмаз Кохинор... маринованым огурчиком закусывает... фу, гадость... И вот оно самое, с нечистым дыханием и липкими пальцами, написало ВОТ ЭТО??? Да, оно самое. Причем, что любопытно, шедевр на века срублен, и он до самого забвения останется незыблемым, то бишь неизменным. А замухрышка автор - хвать и прочел книгу про Бову-королевича, в поисках дополнительного вдохновения или окончательного маразма на свою голову, раз - и развелся, чтобы еще и еще раз ошибиться в седьмом по счету браке, бах - и загремел в трамвопункт после драки с коллегами... То есть он новые впечатления подкопил, пару раз задумался о вечном и - неминуемо вырос! На метр или миллиметр - другой вопрос. Пусть даже в землю врос, но ведь он мог вырасти, в то время как его творение - размером и ростом - навеки прежнее (пыль не в счет)! Творец выше!
Он (или я, это безразлично):
- Ха! Казалось бы, да. Но из этих же соображений - творение выше. Кто сказал, что творец вырос? Вполне возможно, как ты правильно заметил, что жизненные невзгоды, пьянство, зависть и склероз окончательно разрушили те самые полкило головного мозга и превратили его - в карлика на фоне его же собст...
- СТОП.
И я увлекся, и дискуссия приняла нежелательный оборот, потому что я, автор и творец, больше придерживаюсь первой точки зрения, и на своем поле вправе заткнуть пасть интеллектуальному меньшинству, а именно той части моего сознания, что стоит за вторую...
Променад продолжается: глинопесчаный берег залива все еще охотно бежит-виляет под нашими ногами, с востока на запад и с запада на восток... Скоро ужин, так что пора бы мне и восторжествовать над собеседником силою таланта и разума своего. Осторожно... чтобы не настрёмить и не спугнуть... меняю и подправляю тематику нашей жаркой болтовни в "правильную" сторону. О! То, что надо: беседа, наконец, коснулась генетики и лысенковщины, а именно пошла речь о неспособности субъектов живой природы филогенетически "запомнить" благоприобретенные навыки индивида.
- Чиво-чиво?.. - Это я - его, собеседника, переспрашиваю, наморщив для убедительности свой неширокий лоб.
- Ну... ладно, я попробую объяснить тебе, Санчес, смысл моих речей предельно простыми словами, на предельно простых примерах, и постараюсь говорить медленно: сколько пуделя ни стриги, сколько ни тримингуй, а дети его все равно не вырастут по пояс голыми. Понимаешь ли ты текст моих слов?
- Да неужели??? - вопрошаю я - и сам ощущаю, что созрел кромсать добычу... и простодушная добыча для этого созрела...
Мой собеседник обеспокоен: он инстинктивно чует, как растут мои когти, видит, что очень уж нехорошо и жестоко блестят мои голодные глаза, но упрямо стоит на своем:
- Да, господин лысенковец, ужели! Голую задницу щенки не унаследуют. Или еще наглядный пример. Возьмем современную младую парочку, задумавшую начать совместную семейную жизнь, с ЗАГСом или без оного. Оба, как мы видим, сплошь в "татухах", сиречь в "портач...", ой, извини, оговорился!.. Оба они - он и она - покрыты орнаментами из татуировок. Модно им так, понимаешь...
- Бывает. Мода - она как возраст и новизна: всегда какая-то есть, и любая проходит. И что?
- А то. Хоть они с головы до хвоста себя обезобразь, но их дети будут рождаться чистыми, отнюдь без этих росчерков. Даже если все их дедушки и бабушки, прадедушки и прабабушки набивали себе наколки - вновь рожденные младенцы будут свободны от этих... гм... благоприобретенных аксессуаров бытия. Со времен монаха Менделя все умные люди знают истину сию. Наука генетика, называется.
- Да неужто?.. Вона как... Знаешь, а мне лично тату по женскому телу нравятся, просто я хороших, красивых ни разу не видел... Ну, ладно, - якобы отступаю я, - вот вода. Обычная вода Финского залива, почти пресная и не сказать чтобы чистая... Ее много, во всяком случае, для наших упражнений вполне хватит. Черчу полоску на воде (коготь показался мне коротковат, и я достаю из походного бювара финский нож)... полоска исчезла.
- И что? С чего бы ей стоять, полоске?
- Не спеши. Я черчу еще. И еще. Грубо говоря, я намерен по одному и тому же месту природной стоячей воды проводить черточку. Скажем, раз в час. Сколько попыток может понадобиться, исходя из твоей и моей философий, чтобы вода "запомнила" бороздку, устала мгновенно зализывать ее своими молекулами ашдвао?
- Чушь. Дурость. И при чем тут генетика?
- А все-таки? Пример корректен? Не хуже ведь пуделя, с его "триминговым" переходом онтогенеза в филогенез? Сначала ответь, ярлыки потом.
- Ну... Хоть роди в эту воду, она твоих полосок-желобков-бородок-черточек не запомнит ни за попытку, ни за сто.
- А за тысячу?
- Хоть за десять тысяч.
- Ты неправ, ибо десять тысяч - это чрезмерно большое количество для наших опытов, мне с "походом" хватит и пяти тысяч попыток. Пари?
- О чем именно пари?
- О том, что в течение пяти тысяч ежечасных попыток, а в реальности даже гораздо меньше, прочерченная мною полоска-бороздка на этом участке спокойной воды сохранит свою форму достаточно долгое время, чтобы нам обоим убедиться в полной моей правоте. Пять тысяч попыток - это для проформы, с запасом.
- Бред. Истинно тебе говорю: бред, и хорошо, что никто из вменяемых прохожих нас с тобою не слышит. Иначе бы оба в дурку загремели. Ну, допустим, соглашусь на твое пари, а как ты предлагаешь судить, как проверять? И каков приз?
- Здравым смыслом, честно с обеих сторон, и без голимых уловок, по типу: "ты прочертил на три больше, нежели предельные пять тысяч..." Приз прост и обычен, как вся наша современная жизнь: победитель съедает побежденного. Холодным кирпичом рассудка будем проверять и поверять, отнюдь не вступая в противоречие с практикой. И при этом - ты судья, без всяких там третейских! Я, разумеется, проверю твой вердикт, но приму его, если он обоснован, ведь я такой доверчивый! Формы доказательства любые теоретические, то есть, должны быть приведены в режиме нашей нынешней дискуссии, дабы не утомлять меня и тебя, чтобы не брать на измор нудными тысячами повторов одного и того же движения.
- Договорились, лысенковец.
- По теме наших споров, без всяких дополнительных условий?
- Да.
- Пари?
- Заключили.
- Хорошо. Я не лысенковец, а ты проиграл. - Я поочередно выщелкиваю когти и показываю клыки. - Сейчас конец июня. Полоски чертятся раз в час. Менее, чем через пять тысяч часов-попыток, здесь будут стоять крещенские морозы. Полагаю, что задолго до них я прочерчу в этом месте, на свежем ледочке, полоску-черту, вот этим вот ножом, каковую полоску он, лед Финского залива, уверенно запомнит.
- Крещенские!?
- Да, сам сосчитай.
- Нет! Это не по теме спора! Ты обманщик.
- Угу. Зачем слушать и понимать? - проще обидеться. Всё по теме. Я честен как банкомат. Ни единой буквы чужой, вникни. Только то! - и ничего кроме этого! - что мы с тобою предварительно обговорили: гипотетичность эксперимента, вместо тягомотной долготы его реального воплощения, само это место, инструмент, максимальное количество попыток-полосок, и периодичность раз в час.
- Это подлая ловушка!
- Но ты в нее попал. А я, наука и случайность беспощадны к жертвам своим... К столу, съедобный сударь!
Собеседники оба остаются живы, здоровы и невредимы, но взаимопонимания так и не находят...
P.S. В начале рассказа мною были произнесены слова: "И не важно какого года". Гм... весьма неосторожно сказано, признаю. В тот далекий летний день, уж не помню какого тысячелетия, мне случайно повезло, чисто случайно, ибо если бы спор этот завязался 30 июня в 2019 году, за несколько тысяч часов до невероятно теплой зимы 2019/2020, то...