Оськин Игорь Игоревич
Книга 3. Эвтаназия советского строя

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 6, последний от 20/10/2019.
  • © Copyright Оськин Игорь Игоревич (oskin70@yandex.ru)
  • Размещен: 17/03/2012, изменен: 18/04/2014. 271k. Статистика.
  • Повесть: Проза
  • Советский русский (роман)
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Блеск и нищета демократии. Энтузиаст Перестройки уволен с работы. Прощай, государство, здравствуй, бизнес. Страна исчезла, а он и не заметил.

    •    Книга 3. Эвтаназия советского строя
      
       Содержание
       "Перестройка - это революция!"
       Блеск и нищета демократии. Ленинградский народный фронт.
       Перестройка на работе
       Уволен за веру в демократию. Прощай, государство!
       В день путча
       Кутерьма ваучерная - распродажа России
       ТНК "Гермес" - грандиозный проект? Белый дом осажден. Партнеры ссорятся. Кутерьма на спекуляциях.
       Брокерский детектив.
       Страна исчезла, а он и не заметил
       Идейная отмычка
      
       "Перестройка - это революция!"
      
       В марте 1985 год новый генсек Горбачев заявил: Обещаю Вам, товарищи, приложить все силы, чтобы верно служить нашей партии, нашему народу, великому ленинскому делу.
       Новому генсеку 54 года (в 54 года Ленин уже умер). К тому времени ежегодные кончины вождей вызывали уже не скорбь, а улыбку. Интеллигентский анекдот: "Открыт новый элемент таблицы Менделеева - политбюролеум, с периодом полураспада полгода". А о Горбачеве стали сочинять положительные анекдоты: "Слыхали, Горбачева в Политбюро никто не поддерживает. - Как так? - Он сам ходит, его никто не поддерживает".1
      
       Горбачев провозгласил начало новой эпохи в жизни страны и дал ей имя "Перестройка": "Перестройка - это революция. Гарант Перестройки - коммунистическая партия. Нами движут идеи Октября, идеи Ленина".
       Первый выезд нового вождя - в город трех революций. На выставке директор ЛЭМа Кезлинг доложил Горбачеву о плане модернизации промышленности - программе "Интенсификация-90". Горбачев обещал дать деньги и призвал выйти на мировой уровень за шесть лет. 2
       Живой вождь после выставки пошел через трамвайные рельсы прямо к ожидавшей его толпе народа. Колесов был там. Изнутри толпы ничего не видел и не слышал. Кто-то рядом робко произнес "ура".
      
       Горбачев в Смольном в обличении прошлого превзошел кухонных ораторов: Страна в предкризисном состоянии. Нравственная деградация, очковтирательство и взяточничество. Бюрократизм, коррупция, конформизм, лизоблюдство. Незаконные привилегии. И все это проявления ненавистного старого, с которыми нужно решительно бороться. Поэтому - только вперед! Больше социализма, больше демократии. Маховик Перестройки набирает обороты!
      
       Маховик раздавил ЛЭМ, который вошел в созданное большое объединение, Кезлинг лишился должности генерального директора. Потому что в доклад Горбачева воткнули две фразы. Первая: обязательный для доклада отрицательный пример - это завод ЛЭМЗ. Вторая - а что ж вы, ребята, перестали создавать объединения? Вы же первыми начинали. Отрицательный ЛЭМЗ включили в новое объединение - отчитались о принятых мерах. Туда же попал и ЛЭМ. Во главе объединения поставили человека со стороны.
      
       Горбачев стал любимцем народа.
       Колесов: И я тоже возлюбил Горбачева. Дух захватывало - плыть в революцию дальше. Пока свободою горим!
      
       Горбачев: Гласность нужна нам как воздух. Ленин учил - партия должна знать правду.
       Гласность хлынула бурным потоком. Но в одном направлении: на очернение ненавистного старого.
       Сталин, о котором при Брежневе просто молчали, был представлен как кровожадный злодей. Миллионы расстрелянных, причем число их росло с каждой новой гласностью. Ужасы голода, произвола, террора... Победу в войне одержали вопреки Сталину, забросали немцев трупами.
       - Нами правила шайка бандитов, - емко выразился Пальмский о сталинском времени.
       Притча о сталинских письмах: "первое вскрыть, когда станет плохо: валите всё на меня", а во втором "когда станет совсем плохо, делайте как я".
      
       Интеллигенция потребовала вернуться к ленинским нормам жизни.
       Окуджава пел о той единственной гражданской: "И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной". И еще: "Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке".
       Интеллигенты внимали новым пьесам о Ленине: "Владимир Ильич, но вы же говорили, что каждая кухарка сможет управлять государством" - "Никогда я этого не говорил! Я говорил, что она может научиться управлять государством!" Большевики на сцене поют "Интернационал", интеллигенты встают и подхватывают: "Вставай, проклятьем заклейменный..."
       Интеллигенция провозгласила курс на безработицу: "Лекарство для дяди Васи от лени и пьянства".
       Вспомнили марксизм: "Номенклатура - это класс, грабит народ через привилегии. Горбачев подтвердил: "Незаслуженные, незаконные привилегии должны быть изъяты".
       Эпоху Брежнева он обозначил уничижительным именем - застой.
       Горбачев подхватил любимую тему для пересудов и обличений - "в стране бардак". Люди свободных профессий - барды, истопники котельных и другие художники - клеймили на кухнях. Занятый народ на работе в курилках - обличали воровство, особенно там, где нет советской власти - в Средней Азии и Закавказье, привилегии высшего начальства, всеобщее пьянство и т.д. и т.п.
       На праздничных домашних митингах школьный товарищ Игорь обличал коммунистов с неистовством натренированного футбольного болельщика, жена Алла вторила ему.
       - Коммунисты!? - кричал Игорь, - Буржуи, оторвались от народа. Квартиры, дачи, машины, больницы - все самое лучшее только для себя. Какие они коммунисты? Паразиты! Сволочи!
       Колесов отмалчивался, отшучивался:
       - Я-то ведь тоже коммунист.
       - Какой ты коммунист? - кричал беспартийный Игорь, - ты в партию вступил, потому что так надо!
       - Да нет, я и в заявлении написал - хочу быть активным строителем коммунизма.
       Крик стоял истошный. Часть обличений была верной.
      
       Политбюро решило: резко ускорить модернизацию, увеличить инвестиции в машиностроение в 1,8 раза.
       В июле Горбачев в Днепропетровске добавил к машиностроению еще шесть отраслей, затем в Сибири еще две: нефть и газ.
       Деньги растеклись и растворились без пользы.
      
       В 1986 году Горбачев начал антиалкогольную кампанию: "И пусть не надеются некоторые, что поход на пьянство станет очередной кампанией в духе прошлых лет".
       За год продажа водки сократилась в два раза. В результате: очереди, самогон, талоны на водку и сахар, паленая водка, подпольный бизнес, богатеющие криминальные структуры.
       Доход бюджета от водки сократился с 30 % до 3%.
      
       В 1987 году решили за три года перейти на рыночную экономику. Дали большие права директорам по распоряжению финансами, трудовым коллективам - по выборам руководителей, созданию советов трудовых коллективов.
       Экономисты опять взялись за реформу экономики в духе "Капитала" Маркса. Эффективность, прибыль, хозрасчет. Для Колесова экономика оставалась тайной за семью печатями: двойная бухгалтерия, плавающие нормативы, выводиловки зарплаты...
       Еще Андропов произнес замечательную фразу: "Мы не знаем общества, в котором живем".
      
       Колесов Пальмскому: Как тебе этот министерский маразм: при сдаче проекта сразу показывать фактическую эффективность?
       - Насчет маразма согласен. Придется как-то выкручиваться.
       - Ты же сталкивался с нашим главным в министерстве. Судя по этому заданию, он Салтыкова-Щедрина не читал.
       - Валя, они там вертятся как ужи на сковородке. Им надо переплюнуть другие министерства по эффективности, иначе бюджетных денег не дадут.
       - Зато теперь заводчане встали насмерть: под фактический эффект они должны снижать себестоимость, вслед за этим летят заводские зарплаты и премии, посягнули на их святая святых.
      
       Обличители навалились на соцстрой: пустая трата денег на проекты века. Вредная затея: строительство дамбы для защиты Ленинграда от наводнений. Самопровозглашенные защитники природы угрожали: залив загнивает, город задохнется в болотной луже. Возглавил борьбу филолог - академик Лихачев.
       Ещё один проект века - поворот сибирских рек на юг, в Среднюю Азию - остановили писатель Залыгин и другие специалисты.
       Грандиозную стройку БАМ обличили хлестким словцом - "дорога в никуда", остановили на недостроенном тоннеле, на разборке рельсов не настаивали.
       Много чего было. На волнах демократии падало доверие к власти, к соцстрою в целом.
      
       Добив Сталина, идеологи перестройки взялись за Ленина: немецкие деньги, красный террор. Стало правилом: при очередных трудностях предлагать вынести Ленина из мавзолея.
       Началось наступление на советскую цивилизацию в целом, на самое главное в ней: общенародную собственность. Сначала за разгосударствление собственности, за малый и средний бизнес, затем за частную собственность в крупной промышленности, за приватизацию.
       "Частная собственность? - обиженно переспрашивал Горбачев, - ну об этом нужно народ спросить!"
       Но референдума не проводил. Однако народ прислушивался к авторитетным людям, постепенно привыкал к ненашенскому понятию.
       - Только частная собственность дает человеку подлинную свободу, - нехотя молвил бывший комсомольский вожак, красивый профессор-историк с лицом усталого патриция.
       Не было возражений против рынка. Дело ясное: на базарах и толкучках полное изобилие. Говорили, что на одесской толкучке можно даже атомную бомбу купить.
       Подсластили пилюлю: все формы собственности будут равноправны. Дележка будет справедливой, собственниками станут трудовые коллективы, граждане, Советы всех уровней. Никто не будет единоличным собственником завода, например, такого гиганта как Кировский завод.
       Горбачев успокаивал: "Мы будем идти к лучшему социализму, а не в сторону от него. У нас будет обеспечена цивилизованная жизнь через два-три года".
      
       Команда Горбачева внесла свою лепту в дискуссии: пошли перебои с солью, сигаретами, сахаром, водкой, вводили талоны. И вообще: Перестройка длилась уже четвертый год без ощутимого улучшения жизни. Народ устал. Вода камень точит. Ну хрен с вами, пусть будет частная собственность, только бы еще хуже не было.
      
       В журнале опубликована "Дорога к рабству" Хайека. Броское название: дорогой к рабству назван социализм. Хайек стал знаменем демократической интеллигенции.
      
       И Колесов дрогнул. Отказаться от социализма? Так ведь капитализм осужден ихними же западными писателями и мыслителями (не коммунистами). Хрен редьки не слаще. Но может быть, действительно, невозможно планировать сверху экономику огромной страны? Сверхсложная система. Да, капитализм - это плохо, черного кобеля не отмоешь добела. Но ведь живут-то неплохо.
       Вот что он думал и говорил в это время:
       - Может ли ошибиться один человек? Да, может, и даже частенько. Может ли ошибиться группа людей? Тоже возможно. Может ли ошибиться целый народ? Почему бы и нет? Наш народ долгие годы строил социализм - идеал Свободы, Равенства и Братства. Не получилось. Эта ветка развития оказалась ложной. За поставленный великий эксперимент наш народ заслуживает величайшей благодарности всего человечества. Но должен идти теперь как все - по камням.
      
       Демократия крепчала. Горбачев вернул из ссылки Сахарова, который предлагал много своих идей: конвергенцию, конституцию с разделом СССР на сто стран по числу наций.
       В журнале опубликован "Архипелаг Гулаг" Солженицына, сильнейший удар по советскому строю. Приятель говорил: "Пусть мне скажут, что это неправда, тогда я снова поверю в советскую власть".
      
       Заполыхали национальные конфликты. Комиссии по расследованиям выясняют - кто подстрекал, кто убивал, кто отдавал приказы и т.п.
       Весной 1988 года Колесов был в командировке в Ереване: ах, какая демократия - народ вышел требовать справедливости для Карабаха.
       Шахтеры - первые рабочие, которые окунулись в демократию: забастовали.
      
       - Кажется, народ уже ошалел от всего, что на него свалилось, - говорил Пальмский, - крыша поехала.
       - Да уж, тут ошалеешь. Слыхал анекдот? Два врача спорят: что такое перестройка? Один говорит - открытый перелом, другой - привычный вывих.
      
       Старое умирает со смехом, говорил Маркс. Юмористы - Жванецкий, Хазанов, Шифрин - переквалифицировались в сатириков и тоже внесли свой вклад в перестройку: "В то, что государство что-то добавит - не верю. В то, что отнимут что-нибудь - верю сразу и безоговорочно. Как бы нам не стало лучше жить - вот о чем беспокоится государство"... "Не понимаю, может быть, государство хочет сократить население, чтобы уменьшить нагрузку на территорию?"... "Издательство "Голодная Россия" выпустило "Книгу о вкусной и забытой пище"... Рецепт: язык под майонезом - набрать майонез на язык и выплюнуть". Остроумно. Все смеются.
       Так сознание большинства подготавливалось к слому старого строя и к лучшей жизни. Тот же, чье сознание не перестроилось, получил прозвище "совок".
      
       Блеск и нищета демократии
      
       Демократы начали объединяться. В ДК имени Ленсовета десять интеллигентов организовали клуб "Перестройка" с целью, как они утверждали, поддержать Перестройку идеологически, интеллектуально. Колесов попал на собрание клуба, которое проходило спокойно, в духе научного семинара. В конце его член клуба Нестеров объявил о проведении митинга на Сенной площади. Колесов загорелся - явно революционное мероприятие. Приехал в назначенное время, остановился в вестибюле метро, видит: на улице стоят две группы - несколько человек во главе с Нестеровым и чуть поодаль милиция. Через двадцать минут обе группы разошлись. Интересно, как милиция узнала о готовящемся митинге?
      
       Передовик демократии. Заводилой клуба был его давний знакомый Петя Филиппов, ставший теперь передовиком демократии.   
         Двадцать лет назад он был секретарем комсомольской организации ЛЭМа. Молодой инженер, придя к институт сразу после вуза, пошел не в инженеры, а в комсорги. Его бурная энергия била ключом: собрания, заседания, мероприятия, начинания и почины. Вскоре он был объявлен лучшим комсоргом Ленинграда. Директор ЛЭМа был доволен, хотя и не вникал в Петины изобретения. Девицы из комсомольских органов, как говорится, писяли от восторга.
          Колесов, заместитель секретаря парткома, тоже восхищался, хотя, конечно, не это самое. Более всего его восхитила Петина наглость по поводу священной коровы - социалистического соревнования. Петя заявил, что комсомольцы не должны участвовать в соцсоревновании по своей научно-проектной работе, поскольку, мол, их работа и так вся творческая по самой сути, не может нормироваться и перевыполняться. Поэтому соревноваться нужно по другим показателям, в основном общественным. Это вообще-то верно, но могло пройти в системе только благодаря буре и натиску неистового Пети.
         
          Через год ударной работы он пришел к Колесову поникший и тихий. Долго рассказывал, что вся эта комсомольская суета бесполезна, в райкоме и обкоме формализм и показуха и т.д. и т.п. Упомянул о старшем брате, который давно работает в комсомоле и партии, относится ко всему просто и цинично.
          - Но я так не хочу.
          "Какой прекрасный молодой человек", - растроганно подумал старший товарищ.
          - Валентин Иванович, посоветуйте, как быть - у меня кончается кандидатский стаж для вступления в партию. Может быть, забрать документы, ничего дальше не оформлять?
          - Да что вы, Петя, зачем себе жизнь ломать, оставлять за собой такой хвост в анкетах. Я давал вам рекомендацию на кандидата, теперь дам на вступление в партию.
          Так и решили. Впоследствии Петя Филиппов перешел на большой питерский завод начальником вычислительного центра, защитился, стал кандидатом экономических наук.
         
          В октябре 1988 года Колесов встретил его на собрании клуба "Перестройка". Большой, грузный, но подвижный, брызжущий энергией. Талантливый популяризатор рыночной экономики, печатался в журнале "ЭКО", ярко, напористо, общедоступно агитировал за рынок и против плана. О прошлом они не говорили, так и осталось непонятным, вспомнил ли он тот комсомольский эпизод. Колесов, к тому времени ставший председателем совета трудового коллектива, пригласил его выступить в ЛЭМе, поддержать начатую ими борьбу за самостийность.
         
          После собрания родилась идея: Петр Филиппов со своими специалистами сделает экономическое обоснование - документ для переговоров с верхами. Оформили договор на оплату за эту работу. Колесов и Филиппов (других специалистов при нем не оказалось) занялись разработкой документа. Первый изложил фактические данные, далее писал Филиппов. Приведенные им примеры из жизни водителей и другие "доходчивые" доказательства вызвали смущение. То, что годилось для популярного журнала и для экзальтированной публики, было вызывающе наивным для подачи в министерство. Колесов не стал спорить, сам отредактировал текст и, злоупотребив своей должностью председателя совета трудового коллектива, подписал у директора документы на оплату - в помощь демократии, утешал он себя.
         
          У Пети очень яркие митинговые слоганы. Как-то Колесов спросил его:
          - Петр Сергеевич, рынок - это прекрасно, но ведь насчет инвестиций он слабоват, у государства гораздо больше возможностей собрать большие средства.
          - Государство способно только на рапортоемкие инвестиции, - без запинки отрезал он.
         
          Митинг на стадионе "Локомотив" (октябрь 1988 года) - первый большой "глоток свободы" в Ленинграде. Сотни людей, страстные речи, транспаранты, впервые поднят трехцветный флаг.
       Восторг, пьянящая радость свободы. Пусть кто-то с кем-то не согласен, но пусть расцветает сто цветов, дурное отсеется, хорошее останется. Выступавшая в конце молодая женщина на предельном отчаянии складно кричала о страданиях народа и приговорила:
          - И во всем этом виновата КПСС!
          Митинг закончился.
         
         Ленинградский народный фронт
      
       В Политехническом институте Нестеров проводил собрание сторонников демократии, предложил записаться в списки желающих вступить в демократическую организацию.
       Колесов сделал смелый шаг - записался. Через пару месяцев его пригласили на собрание группы народного фронта Невского района. Собралось два десятка смелых. Еще большую смелость проявляли администраторы, предоставлявшие помещения для демократов. Не за деньги, денег тогда не было.
         
          Колесов живет рядом с домиком-музеем рабочего Шелгунова, где Ленин учил рабочих революции. Подпитывался революционным духом. "Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, и Ленин великий нам путь озарил". Ленина посадили в Кресты, но новых революционеров это не останавливало. Он ходил на собрания демократов в подвал на Фурштатской, в ДК Ленсовета, в ДК пищевиков, в Дом писателей и др.
         
          Радикалы предпочитали открытые пространства. "Демократический союз" - митинги у Казанского собора с привлечением милиции для разгона со скандалом. В Михайловском саду они агитировали недоумевающих пенсионеров. При появлении милиции агитаторы мирно удалялись.
         
          Итак, он стал еженедельно бывать на районной группе народного фронта. Зачинщики - симпатичные простые советские интеллигенты. Программистка Евдокимова работала в институте повышения квалификации, она и обеспечила помещение. Ей лет тридцать, полный набор плюсов - доброжелательность, спокойствие, деловитость, чувство юмора и что особенно важно - скромность, отсутствие претензий на руководящую роль.
         
          Избранный руководителем совета группы Латышев - еще более скромный, совсем тихий человек, мухи не обидит. Он и вел собрания именно так, чтобы никого не задеть, дать каждому высказаться, сгладить конфликты. Школьный учитель, проповедник новых методов обучения, он вроде бы не поладил с официальной педагогикой, но об этом ничего неизвестно по причине все той же его скромности.
          Было еще несколько постоянных членов группы. Аспирант Инжэкона, сочинивший концепцию региональной экономической реформы для Ленинграда. Далее: ведущий инженер проектного института, рабочий сцены, скромная служащая.
         Юрий Беляев - сам он говорил с улыбкой, что он лейтенант милиции. Колесов недоумевал - зачем нам милиция? Зачем мы милиции, это еще можно было бы понять. Шутит?
          Итого в группе восемь постоянных участников. Остальные два-три десятка все время менялись. Это - на триста тысяч жителей Невского района.
      
       Первые выборы по системе Горбачева состоялись в 1989 году. Яркий всплеск демократии: в бюллетене могло быть несколько кандидатов. Народ оживился. Однако местные власти не выполнили указаний генсека, и особо важных персон оставляли в списках одиночками, без альтернативы.
          Колесов - в пикетах со стендами и плакатами у станций метро, агитирует против номенклатуры КПСС, то есть против своих партайгеноссе. Латышев с Юрием Беляевым ведут бурную деятельность, что-то обсуждают, планируют, замышляют. За день до выборов у кинотеатра "Спутник" - митинг, Нестеров с матюгальником, противостоящая сторона шумит в свой матюгальник с другого угла здания, сумятица в толпе, попытка поднять трехцветный флаг, милиция оттесняет народ, крики, давка, кое-как улеглось.
      
       В Ленинграде забаллотировали семерых партаппаратчиков, в том числе первого секретаря обкома. Наверно, он был хороший человек, крепкий хозяйственник, начальник метростроя. К метро претензий нет, метро хорошее, Колесов и сам его строил на субботниках. После неудачи на выборах первый секретарь подал в отставку.
          Второго неудачника - кандидата по общегородскому округу, знал лично: толковый директор завода, зам председателя исполкома. В бюллетене он тоже был один. Ретивые чиновники всех остальных претендентов удалили. Народ, лишенный альтернативного кайфа, одиночек повычеркивал. Впрочем, если бы в списке остался бард Дольский, то его бы и выбрали просто в пику "зажравшемуся начальству".
          Во втором туре он голосовал за следователя Иванова, соратника Гдляна по борьбе у коррупцией. Перед выборами Иванов сказал в прямом эфире: есть данные о причастности члена политбюро Лигачева к узбекской мафии. Колесов вскочил взволнованный, позвал жену: такое было впервые. Вот она, настоящая свобода слова!
         
          В день открытия первого съезда народных депутатов СССР активисты ЛЭМа собрались в парткоме перед телевизором. И когда впервые голоса разделились - 20 процентов против чего-то - закричали радостное ура. Вот она, настоящая демократия!
      
          Перед вторым туром провели демонстрацию в поддержку следователя Иванова. Колесов обменялся парой спокойных слов с мужиком, когда двинулись, тот истошно заорал "До-лой К-П-С-С!", идущие вместе подхватили. Он, член "преступной" КПСС, молча шел рядом. Мужик орал всю дорогу, изредка отдыхал. В конце митинга на всю Дворцовую площадь прогремел мощный призыв Ильи Константинова: "Сломаем хребет КПСС!"
         
          Популярная среди демократов Салье проиграла следователю Иванову. "Ну, куда мне тягаться с любимцем народа", - улыбнулась она на встрече в ЛЭМе. Выступала спокойно, просто, без выспренней риторики. Доктор геологических наук. Компартию не любит, но вот отец уговорил вступить. Нет, не еврейка, французские корни... Демократы должны объединяться, без этого не победить...
         
       Учредительный съезд Ленинградского народного фронта открылся 17 июня 1989 года в Доме пищевиков. В зале пятьсот участников. Главные идейные заправилы - Салье и Петр Филиппов. Им - внеочередное слово на трибуне и для реплик с места - разъяснить и направить. А вся черновая организационная работа - всё на том же Нестерове, который здесь представился: старший научный сотрудник проектного института, кандидат технических наук.
          Съезд проходил по уже сложившимся правилам демократии. Копание в мелочах регламента, речи не по повестке или вообще не по делу, опровержения противной стороны путем приписывания ей того, чего у нее ни в мыслях, ни в речах не было, следующий поступал точно так же с предыдущим и так далее по законам Паркинсона.
          Вот характерные высказывания:
          "Перестройка - в опасности!" "Раскрепостить экономику, расгосударствливая ее!"
          "В апреле Горбачев подписал Указ об уголовной ответственности за государственные преступления - человек, которому мы все так безгранично верили, с такой легкостью предал Перестройку!"
          "Нищенство трудящихся и особенно технической интеллигенции, доведенной до полного отчаяния!"
          "Социализм - это свобода!"
          "В Вильнюсе, Ереване, Баку реакция прибегла к насилию и арестам, а в Тбилиси - и к зверским убийствам, пытаясь устрашить пробудившееся общество".4
         
          На выборах совета фронта - в основном самовыдвижение, самопредставление, из известных - пяток человек, остальным двум десяткам доверились по слуху и по виду. Споры по уставу и программе затянулись. Вскоре большинство стало роптать - выявились одни и те же спорщики по любым вопросам. Но красной нитью проходило - права меньшинства святы!
          В перерыве Колесов прогуливался по дворику, навстречу Юрий Беляев, хитро улыбается: "Что-то евреев тут многовато".
          Небольшая группа окружила Нестерова:
          - Что происходит? Съезд срывается!
          - Все нормально, народный фронт будет создан.
         
          Петр Филиппов попросил дать ему и редакционной комиссии время для доработки документов. В конце съезда он вышел на авансцену с вдохновенным лицом, громко, "с выражением" (с пафосом) произнес вместо программы сильно укороченный и бесспорный для любого демократа Манифест (все учились по Марксу), мощным голосом дал концовку: "Вся власть - демократически избранным Советам! Предприятия - трудящимся! Земля - крестьянам!"
       Бурные продолжительные аплодисменты, переходящие в ... а, нет, извините, овации - это из другой оперы. Проголосовали - все за. Приняли и устав.
         
          Радостное волнение испытывал он вместе с делегатами! Сделали большое дело. 90 лет назад была создана партия коммунистов, перевернувшая Россию. Впервые в советской истории создана (вместе с другими городами) политическая организация, которая поведет страну к сияющим вершинам демократии.
         
          Он включился в активную революционную работу. Теперь два раза в неделю ходил на собрания: в районную группу и в городской совет фронта. Совет заседал в доме пищевиков. Кроме упомянутых ранее в совете были философ А.Беляев, социолог Вите, журналист Дегтярев, "кочегар" Константинов, юрист Монахов, биологи Андреев, Сунгуров, Корнев, писатель Чулаки и другие. Все - умные, досточтимые люди. Их приятно слушать.   
         Зачастую разговоры шли о том, что сказали руководители страны и города, как им ответить - митингом, демонстрацией, пикетами, листовками или еще чем-нибудь. Как-то Петр Филиппов перебрал варианты ответов на очередную страшилку Лигачева, спросил:
       - Так что делать?
       Некто из зала подал замечательную идею:
       - Ничего не делать.
       И это, посчитал Колесов, в данном случае был лучший вариант.
       В другой раз нервный демократ восклицал: "Пусть меня арестуют!" Наверно, он исключительно высоко оценивал свою роль в революции.
         
          Колесов исправно участвовал во всех мероприятиях народного фронта, как правило, молча. Неплохой оратор, как его оценивали товарищи по работе, здесь он больше помалкивал: не мог вписаться в безапелляционный тон разоблачительных речей, призывать же к умеренности, осторожности он не мог по причине своей гордыни - к нему отнеслись бы снисходительно: зачем спорить с человеком старше присутствующих на 20-30 лет, который просто по возрасту не может иметь передовых воззрений.
         
          Он понял это еще год назад на собрании клуба "Перестройка" в ДК Ленсовета.
          - Это же бесполезно - нападать на компартию в целом, - говорил он, - и вредно: возлагать ответственность на 19 миллионов членов партии и настраивать их против себя, против перестройки...
          Тогда-то и уловил снисходительные улыбочки молодых демократов. И сделал выводы.
         
          Склонность к преувеличениям проявлялась частенько. Появилось письмо Нины Андреевой. "Три недели страна в ужасе молчала", - так говорили демократы. Он слышал о письме, но не читал. Ужаса не ощутил: ни по себе, ни по окружающим. Нашел газету, прочитал: опять нет ужаса. Подумал: "Авторшу можно только пожалеть за непонимание проблем Перестройки. И простить как специалиста-химичку. А бить ее некрасиво - объявлены плюрализм, гласность и т.п. - пусть живет при своем мнении". Три недели - это срок до статьи против Нины Андреевой в главной партийной газете. "Победа реформаторов", - сами ужаснулись и сами успокоились. Даже скучно.
          Нина Андреева радела за рабочих. Да уж, чего не было, того не было - рабочих в народном фронте и других демо-движениях. Об этом говорили и призывали, но ничего не делали вроде того, что делал в свое время Ленин. В целом по стране рабочие и крестьяне оставались бесхозными, голосовали по подсказкам демократов за лучшую долю, за землю, за волю. Поэтому поддержка рабочими перестройки и реформ осталась загадкой века. Рабочие, которым вообще-то демократия до фени, надеялись больше зарабатывать.
          - Такая демократия мне не нужна, рот открыть можно, а положить туда нечего, - говорил работяга в телекамеру.
       Впрочем, кое-что для рабочих делалось. Одновременно с Народным фронтом образовался Объединенный фронт трудящихся (ОФТ). Разумеется, пылкие демократы раскрыли козни партийной номенклатуры: это, мол, она по заданию обкома КПСС создала ОФТ для борьбы против перестройки.
           
           Гидаспов, директор научно-проектного института (сотрудники хорошо о нем отзывались), член-корреспондент Академии наук, быстро освоил арсенал демократии. На выборах в депутаты Союза он победил: развернул бурную предвыборную кампанию, вплоть до уличных митингов. Горбачев назначил его первым секретарем обкома.
          Вскоре Гидаспов провел общегородской митинг у СКК. Колесов побывал на нем - из любопытства. Участники приехали на автобусах своих заводов. Много очень громких лозунгов: "Не дадим ударить перестройкой по коммунизму!", "Назад к диктатуре пролетариата", "Политбюро к ответу!"
          Звучали гневные, требовательные речи: не поступимся нашими социалистическими ценностями, не позволим дурачить людей сладенькими сказками о так называемом народном капитализме; псевдодемократы нагнетают представления о неизлечимости нашего общества, бьют дубиной по инакомыслящим; часть коммунистов, в том числе и в руководстве партии, отстраненно наблюдают за уничтожением социализма. Кто-то жаловался: на ТВ царствуют мошенники типа гипнотизера Кашпировского.
      
          Митинг транслировался по ТВ на большую часть страны. По словам Собчака: "город обмер". И страна обмерла? А Колесов опять ничего такого не заметил. Впрочем, и в 1917 году во время бескровного захвата Зимнего жизнь шла своим чередом: Шаляпин пел в Мариинке, народ гулял по Невскому, рестораны, публичные дома и прочее работали своим чередом...
          Через день Собчак "разгромил" Гидаспова в полуторачасовом выступлении по ТВ: "Митинг - апофеоз ожесточенности, атмосфера коллективной ненависти!"
      
          Ответный митинг Народного фронта проходил через две недели на том же месте у СКК, лозунги: "Браво, Собчак", "Собчак с народом, а с кем Гидаспов?". Речи тоже были гневные и требовательные. "Мы за партию, но против мерзавцев в ней!", "Горбачев - надежность!"
          Петр Филиппов вел митинг. Коммунист Гидаспов показал себя настоящим демократом - он пришел на этот митинг и выступил! Тогда уже демократы откатились от демократии - стали закрикивать его: "В отставку! В отставку!" Петр Филиппов призывал остыть, дать говорить, не помогло. Такой вот, однако, плюрализм, недоумевал Колесов.
        
       В Москве на праздничной демонстрации 7 ноября 1989 года либерал-демонстранты обидели Горбачева своими лозунгами так, что он ушел с трибуны Мавзолея. "Имел право обидеться - я пришел дать вам волю, а вы и ноги на стол".6
      
          (Китайский реформатор Ден Сяопин более плавно выходил из прежнего режима: на центральной площади столицы борцов за демократию передавили танками, мировая демократия пошумела, а китайцы вроде бы успокоились. Вероятно, Ден Сяопин не знал или пренебрег достоевской слезинкой ребенка).
        
          Популярные интеллигенты - в Питере Собчак, Д.Лихачев, Болдырев, Куркова, Басилашвили, в Москве Сахаров, Г.Попов, Ю.Афанасьев и другие повели за собой интеллигенцию и народ. Высказываться против их передовых взглядов считалось плохим тоном. Гидаспов и ему подобные были быстро переведены из разряда интеллигентов в "класс" номенклатурщиков.
      
       Одно из наиболее ярких событий связано с шестой статьей Конституции - о руководящей роли партии. "Партия наш рулевой", - пел он раньше в сопровождении хора. "Партия, дай порулить" - теперь такой лозунг несли молодые шутники на демонстрациях, в которых он участвовал. Когда-то он очень удивился, случайно обнаружив в брежневской конституции эту шестую статью. В сталинской конституции ее не было. После ожесточенных и увлекательных боев на съездах народные депутаты отменили пресловутую статью. Бои продолжились под лозунгом революции "Вся власть Советам!"
         
       Вторые выборы по системе Горбачева состоялись в марте 1990 года: выбирали депутатов России и горсоветов. Руководители народного фронта пошли на передовую - выдвинулись кандидатами в депутаты, некоторые одновременно в два совета: России и города.  
         Латышев баллотировался в горсовет, другие в районный совет
          Колесов решился - оформился кандидатом в депутаты горсовета. Это было несложно - достаточно протокола собрания своего отдела (30 человек) в ЛЭМе. Затраты минимальные: начальник техотдела бесплатно размножил листовки для товарища по партии и просто старого приятеля. Слегка помучился: указывать в листовке членство в компартии или умолчать? Победила совесть - указал.
       Евдокимова спросила его:
       - Валентин Иванович, вам нужна помощь от фронта? Мы можем выделить людей в группу поддержки.
       - Да нет, думаю сам справиться, сын с друзьями обещал помочь.
          Сын обещал, но не помог.
          Он понял, что обречен на поражение, когда узнал о конкуренте: им оказался рабочий человек, водитель, не отягощенный членством в компартии, более того, ругавший ее последними словами. Водитель ходил по квартирам, обещал "устроить рай" в округе, как рассказывали тетки на припарадных скамейках. Пришел в районный народный фронт, просил поддержать. Получилось в одном округе два кандидата от одного фронта.
       Кандидат в российский парламент Михаил Толстой заприметил Колесова на собраниях народного фронта и взял с собой на теледебаты. В минутном выступлении он успел поддержать и Толстого и себя. Видели его много знакомых, даже в родной деревне.
          На теледебатах был также главный соперник Толстого - директор завода "Звезда", добротный мужик с группой дородных теток. Звание директора скорее отпугивало, чем помогало. Толстой победил с большим перевесом.
       Колесов баллотировался по округу, что рядом с Обуховским заводом, здесь живет много заводчан. Поэтому главный инженер завода, уважаемый человек, занял второе место (24 процента), на первом - водитель (28 процента). За Колесова проголосовало 22 процента, немало, он был доволен тогда, а особенно потом - вместо депутатской кутерьмы занялся бизнесом.
       Победивший депутат-водитель через год обижался на мэра Собчака: "Нет того, чтобы собрать депутатов, спросить, кто в чем нуждается" (у него не было жилья).
         
          Демократы получили большинство мест в горсовете, почти все места от Ленинграда в российском парламенте. Врезалось навсегда в память мрачное высказывание секретаря райкома партии: "Отдаем мы власть без боя".
       Латышев стал депутатом горсовета, Евдокимова - его помощником.
         
          Петр Филиппов прошел сразу в два совета, городской и российский. Он применил для агитации отличное техническое средство - табуретку. Обходя дворы своего округа, влезал на нее (человек на табуретке - трибун), сразу же собиралась толпа и внимала его четким и ясным речам.
      
       В горсовете не могли выбрать председателя, две группы - за Петра Филиппова и за Салье - не могли одолеть друг друга.
           На собрании демократов-коммунистов Петр Филиппов (везде поспевал, а Колесов увязался за ним в его стареньком жигуленке), посетовав на ситуацию в горсовете, высказался предположительно: "Надо выдвинуть авторитетную фигуру, например, Собчака". Собравшиеся не возражали. Далее он пошел к Собчаку, получил согласие на выборы его по округу, оставшемуся без депутата. Провел всю его выборную кампанию, вплоть до ночной схватки (почти драки) с противником на избирательном участке.
          Горсовет без вопросов избрал Собчака своим председателем, а затем город избрал его мэром Петербурга.
       Итак, в 1990 году народ пошел за демократами. Они стали кумирами, которые знают как надо.
         Народ выбрал почти демократический Верховный Совет России во главе с Ельциным, а в Ленинграде - совсем демократический Ленсовет во главе с Собчаком. На демонстрации ходили под лозунгом "Сахаров - гордость России, Собчак - гордость Ленинграда".
       Собчак собрал команду: Кудрин, Путин, Чубайс, Мутко и другие.
      
       Петр Филиппов стал исторической личностью. Гайдар писал о нем: "Самая энергичная, мощная моя поддержка в Верховном совете - Петр Филиппов, председатель подкомитета по приватизации. Он из Питера, мы с ним знакомы давно, года с 1986-го. Одна из колоритнейших личностей российской политики последнего десятилетия. Экономист, юрист, журналист, предприниматель. Человек с неуемной, кипучей энергией, в свое время немало сделал, чтобы мобилизовать меня и моих питерских коллег к активному участию в политике. Летом 1989 года мы с ним, Чубайсом, Васильевым и еще десятком экономистов провели вместе две недели на Ладоге, плавали на его двух яхточках, обсуждали экономические и политические перспективы. Петр - трибун, прирожденный публичный политик.
          К осени 1991-го - один из самых авторитетных членов Верховного Совета, автор важнейших экономических законопроектов. Решительно поддержав нашу программу, он в конце 1991 - начале 1992 годов полностью, без остатка вложил весь свой парламентский авторитет в нашу поддержку. Методично, громко, просто объяснял законодателям суть того, что мы делаем, почему это необходимо, почему других решений не существует. Но парламентское большинство терпеть не может менторов, объясняющих, к тому же, неприятные, непопулярные вещи. Если осенью 1991 года поддержки Филиппова было достаточно для того, чтобы провести почти любой экономический законопроект, то к концу весны 1992-го стало ясно - его влияние на принимаемые решения свелось к нулю. Больше того, его поддержка - достаточное основание, чтобы проект был провален".
          Здесь выделено курсивом то, в чем Гайдар ошибся.
      
       Чубайс так поздравлял Петра Филиппова с юбилеем: "Я горжусь тем, что у меня есть такой друг".
       "Это что же получается? Если я с Петей дружу, то и с Чубайсом..."
          Другие политологи приводят длинный текст интервью, в котором Филиппов, по их мнению, предстает как "демоническая личность с навязчивыми идеями и атрофированными чувствами сострадания и жалости". Вот отрывки из интервью: "Наш народ - очень своеобразный народ...
       Человек, не умеющий работать ("серятинка"), требует, чтобы всё поровну делили...
       Я, конечно, никогда не буду представителем "стада баранов"...
       Женщина, которая не умеет водить автомашину, для меня уже не женщина!...
       Большинство чиновников живет за счет распределения. Да я их всех к стенке поставлю с великим удовольствием". 7
      
          Большинство членов совета народного фронта стали депутатами. Теперь совет опустел, хотя раньше все его члены клялись крепить фронт и превратить его в партию. В совете фронта стал верховодить депутат горсовета Е., суровый и нетерпимый, исступленный взор которого наводил на подозрение: не с приветом ли? В горсовете он и самовлюбленный младо-демократ Б. (фамилии не приводятся из уважения к Истории) и другие демократы боролись с Собчаком.
       Работа горсовета транслировалась по ТВ. Народ воспринял схватки депутатов как вечевое бешенство. Он, народ, перестал ходить на выборы. Колесов баллотировался в повторных выборах в другом округе, выборы не состоялись, явка не дотянула до 50 процентов, требуемых по тогдашнему закону.
         
          В 1991 году Колесов подал заявление в совет народного фронта: "Перед выборами мэра фракция ЛНФ в горсовете выступила с заявлением против Собчака. Заявление такого рода не может быть принято без обсуждения в ЛНФ и в этом смысле является нарушением устава. Я и раньше возражал против такого отношения к Собчаку и находил поддержку у членов ЛНФ. В связи с вышеизложенным предлагаю: или исключить всех членов фракции ЛНФ из ЛНФ, или считать меня выбывшим из ЛНФ, так как я не хочу, чтобы Б. и Е. выступали от моего имени".
         
          На этом закончилось его партийное строительство. Еще раньше вышел из компартии. После очередного окрика "консерватора" Лигачева воспламенился и на совете фронта заявил о выходе из КПСС. Зал зааплодировал. "Не надо аплодисментов", - успел сказать он.
       "Это была моя грубая жизненная ошибка", - горько каялся он через несколько лет.
       Вскоре начался повальный выход из партии.
         
          Юрий Беляев стал лидером "патриотов", которые украсили заборы и дома надписями "Юрий Беляев - за Россию для русских!"
          Большую эволюцию совершил один из лидеров Народного фронта Илья Константинов: после того, как он "сломал хребет КПСС", сидел в президиуме народно-патриотического союза вместе с коммунистами, а потом с ними же сидел в тюрьме Лефортово в 1993 году.
         
          На втором съезде народного фронта в 1991 году Колесов не был. Собралось всего 150 человек, рекомендовали на референдуме сказать "нет"" сохранению СССР, "так как это приведёт к сохранению нынешнего союз, который мало кого устроит". Круши Россию. Хорошо, народ к ним не прислушался, сказал "да". Плохо, что это все равно не помогло.
       Демократы последовали призыву Солженицына в его статье "Как нам обустроить Россию?": "Нет у нас сил на Империю! - и не надо, и свались она с наших плеч: она размозжает нас, и высасывает, и ускоряет нашу гибель... Держать великую Империю - значит вымертвлять свой собственный народ..." Для Ельцина этот призыв стал индульгенцией для Беловежья.
         
          Народный фронт распался.
          Сильно огорчили Нестеров и Евдокимова: вступили в партию Явлинского, которого он видеть не может, убирает его мгновенно с экрана ТВ. Невольно вспоминает, что партия названа по начальным буквам фамилий Явлинского, Болдырева, Лукина - ЯБЛоко. По значимости, а надо бы по алфавиту.
      
       Вообще демократия начала нищать. Народ, наслушавшись выбранных им демократов, охладел к выборам. Явка резко упала. Снизили порог явки с 50 до 25 процентов, не помогло, убрали совсем. Достаточно одного избирателя.
       Усложнились технологии. Очень интересная - "человек на пустыре". Перед выборами подговаривают группу избирателей с одного участка. Первый из них приходит на участок пораньше, забирает свой бюллетень, идет к человеку на пустыре и продает ему чистый бюллетень. Следующий член группы сначала идет к человеку на пустыре, получает заполненный бюллетень, на участке бросает его в урну и возвращается на пустырь: отдать свой бюллетень и получить гонорар. И т.д. по цепочке.
       Другая идея: массово развешивают в избирательном округе портреты Брежнева без всяких комментариев. Через несколько дней рядом - портрет кандидата. Срабатывает.
       Самое грубое, но и затратное: массированное давление через СМИ. В тоталитарном государстве полиция держит народ в узде, в демократическом то же самое делают ангажированные СМИ.
      
         Перестройка на работе
      
       Уволен за веру в демократию
      
       Новое большое объединение возглавил Радченко - директор объединения "Электрон". Говорили, что Кезлинг и Евдокимов участвовали в создании нового объединения "Электронмаш" и рассчитывали стать во главе его. Не назначили, почему? То ли из-за недавних проверок? Или потому, что первый секретарь Романов, покровительствовавший Кезлингу, теперь в Москве?
       Евдокимов сразу же уволился, доктор наук стал зав кафедрой в финансово-экономическом институте.
      
       Радченко - передовой директор Ленинграда. На его предприятии "Электрон" действует изобретенная им система управления.
       У него два лица. Одно - человека одержимого, упрямого до жестокости. Его навязчивая идея - система управления предприятием (по этой теме он защитил диссертацию). Второе лицо - обычного и даже хорошего директора предприятия. Второго лица лэмовцы не видели, он употреблял его только на ЛЭМЗе, головном заводе, но это выяснилось лишь в финале драматических событий.
      
       Система управления быстро усовершенствовалась: сплошная централизация, причем центр на крайнем юге города, далеко от метро, ЛЭМ - на крайнем севере. Теперь все документы возили на подпись за полсотни км. Совсем плохо стало с планом: Радченко, не специалист в их сфере, издевательски отвергал большинство предложений.
       Буря и натиск - с таким размахом он требовал внедрять свою систему. Сам он нарисовал только ее контур, наполнение за начальством всех уровней: обязанности, оценка качества работы в баллах и еще много другого. Радченко не вникал в их содержание, а требовал, чтобы в каждом перечне было не меньше 30 строчек, а лучше 100. Возникло подозрение: вменяем ли он? А тут еще в системе обнаружились всякие штучки, например, возможность сюрпризов: любой смежник имеет право вставить в план соседу любую работу - без уведомления. Все с интересом смотрят полученные планы - а нет ли там чего новенького. И никакой бюрократии, согласований, разговоров... Подведение итогов работы: каждый ставит оценку работы соседу, то есть все друг другу. А подчиненные - своему начальнику. А начальник - самооценку на себя. Дальше понятно: премии, депремирования, понижения, увольнения.
       "Великие мыслители вспоминаются: Томас Мор, Фурье и, извиняюсь, Оруэл".
      
       Впрочем, одно его изобретение оказалось удачным: это подписание документов на "муравейнике": директор и все начальники садятся в большом зале, у каждого на столе телефон, люди ходят между ними и собирают подписи на документах. "Муравейник" прижился на многих предприятиях Ленинграда.
      
       Основная продукция завода ЛЭМЗ - устройства ЧПУ (числового программного управления) станками. Их разрабатывает заводской институт. У Колесова сложились тесные связи с заводом и институтом еще по старым работам.
       Начальник отдела программирования Васильев говорил ему:
       - Работа большая, полезная, интересная, обеспечена твердым финансированием. Так что давай, переходи к нам.
       Директор института Бутрин, давний знакомый по персональным компьютерам, ласково подталкивал:
       - Приятно иметь дело с хорошим человеком.
       И Колесов согласился.
       Кезлинг не стал возражать:
       - Ну что, будем переводить?
       Для ускорения (ходовое слово Перестройки) не стали возиться с корректировкой штатов, а просто переподчинили все отделение Бутрину. Отделение работало по старым планам, а с Васильевым продолжились переговоры...
      
       По заданию Бутрина Колесов съездил в Москву, в институт управляющих систем, к зам директора Хрущеву Сергею Никитичу. Игра судьбы - в первый раз он увидел сына вождя четверть века тому назад, когда тот зашел в стендовый зал, где Колесов занимался отладкой системы для крылатой ракеты. Молодой, улыбчивый, уже кандидат наук С.Н.Хрущев работал у Челомея. После отставки его отца он оказался в сфере компьютерных систем, т.е. там же, где и Колесов. Хрущев-сын бывал в ЛЭМе на заседаниях научно-технического совета, подавленный, какой-то замшелый, безмолвно дремал.
       Теперь Колесов впервые близко соприкоснулся с ним - по поводу имевшейся у них зарубежной операционной системы. Хрущев очаровал его - мягкий, доброжелательный, предупредительный. Доктор наук. Интеллигент в первом поколении. Впоследствии, долго прожив в США, Хрущев-сын перешел в американское гражданство. Непонятно и неприятно.
      
       Постепенно прояснялась картина у Васильева. Сам он, не разбираясь в программировании и не пытаясь вникать в него, играл на противоборстве двух групп в своем отделе - западников и славянофилов. Западник Петров был за западные программные средства - с подстройкой при необходимости. Славянофил Рабинович разработал собственную систему, уже почти готовую (это уж как водится), на порядок лучше, чем западная (по мнению автора).
       За разговорами Колесов не мог добраться до главного - до денег на финансирование своего отделения. Картина прояснилась после того, как Васильев, вероятно, устав уходить от прямых вопросов, вдруг предложил: давай раздадим твоих людей по моим группам во главе с нашими специалистами.
       "Ничего я им не сказал, а только говорю..." В отличие от персонажа Зощенко, Колесов и говорить не стал - развернулся на 180 градусов.
      
       Момент истины. Попал как кур во щи. Их крики о помощи - обычная дымовая завеса от начальства.
       К тому у них бушевали институтские склоки. Бутрин недавно стал директором. Он - сгусток энергии - суматошный, взбалмошный и вздорный. В их тематике он был новичком. В конце концов его безалаберность и вредность сплотили старожилов. Под их напором Радченко снял Бутрина и отправил его в ЛЭМ ведущим инженером.
       У победителей мелькнули даже фантастические идеи: один из них предложил Колесову возглавить их институт. Отклонил сходу - живу слишком далеко, не осилить поездки. Звучал внутренний голос - не лезь в клоаку. И так уже сильно прокололся, по своей вине.
      
       Выручили его, во-первых, ускорение - его отделение оставалось в штатах ЛЭМа, во-вторых, перестройка - благодаря неизбежной при ней кутерьме он провел приказ о возврате в ЛЭМ. Приказ подписал Кезлинг, не согласовывая с пребывавшим в неразберихе руководством ЛЭМЗа.
       Под ложечкой сосало: один отдел он оставил на ЛЭМЗе: "не предал ли?" Впрочем, зав отделом Отцовский там вписался в тематику.
      
       Прошел год. Радченко собрал руководителей ЛЭМа, Кезлинга не было:
       - Георгий Борисович подал заявление об уходе на пенсию, я подписал. Принимаю на себя руководство институтом... Всё только через меня. Этот кабинет - теперь мой кабинет... О попытках отделиться: письмо в обком - просто глупость, никакого пересмотра не будет.
      
       После совещания зав отделениями, мрачные, подавленные, поговорили между собой:
       - Он же нам войну объявил.
       - Фактический эффект - не разобрался, ахинею понес. Иезуитство. А что за письмо?
       - Кезлинг подготовил письмо о переводе ЛЭМа в другое ведомство и даже завизировал его в некоторых отделах обкома.
       Разумеется, Радченко не сел в "свой кабинет", посадил молодого грузина, неплохого парня, ничего, слава богу, не поменявшего в ЛЭМе.
       Перестройка продолжалась.
      
       К тому времени произошло новое колебание в генеральной линии партии. Прошлое колебание - интенсификация и модернизация - уже стало забываться. Программу "Интесификация-90" не профинансировали. Теперь Горбачев объявил, что страну спасет демократия.
       На этот раз Колесов воодушевился еще сильнее. И весь народ, а особенно интеллигенция. Начались кампании по выборам советов трудовых коллективов и директоров предприятий.
       В ЛЭМе выбрали совет трудового коллектива института. На совете предложили две кандидатуры на председателя совета: Колесова и Германова (они друзья). При обсуждении выявился перевес в пользу Германова. Встал Бунаков:
       - Прошу сделать небольшой перерыв, надо обсудить.
       После перерыва проголосовали: 12 на 12.
       - Ладно, выбираю сам себя, - сказал Колесов и поднял руку тринадцатым. По его предложению заместителем председателя избрали Германова.
      
       Прошел слух - на таком-то предприятии коллектив выразил недоверие директору и того сняли. Воодушевление перешло в сильное возбуждение. Поговорили на партбюро. Предлагалось мелкое - обратиться в верха с претензиями к руководству, требовать самостоятельности и т.п. Колесов высказался нарочито буднично, как будто речь шла о рядовом предложении:
       - Провести собрание трудового коллектива и выразить недоверие генеральному директору Радченко.
       Никто не подхватил, но и не возразил. Страшно.
      
       Идея овладела массами, подготовили и провели собрание. До собрания Колесов написал речь, на одну страницу - чтобы было кратко и резко. Показал Пальмскому. Он: "Это лучшее из того, что у тебя было".
       Собрание вел Залыгин, секретарь партбюро ЛЭМа. Первым он выпустил представителя рабочего класса, который долго и жалобно критиковал, но ключевых слов так и не сказал.
       С начала собрания Колесов почувствовал себя плохо, близко к полуобморочному состоянию: сердцебиение, затрудненное дыхание. ("Отречемся от старого мира" - легко петь, да трудно делать). Залыгин объявил его вторым. Заготовленный текст выручил - зачитал его четко и уверенно:
       - Товарищи! Свежий ветер перемен, наступивших после многих лет затхлого, застойного времени, вселил в нас надежду на построение гармоничного, развитого общества, в котором каждый сможет полностью реализовать свои творческие возможности. Надежду на избавление от бюрократического гнета, от произвола и некомпетентности. Мы видим, что партийное руководство инициировало широкое развитие демократических начал в обществе и государстве. Но что мы видим конкретно в нашем объединении, в положении нашего коллектива? Усиливается административное давление, урезаются права нашего института, генеральный директор Радченко постоянно подчеркивает свое негативное отношение к творческому потенциалу коллектива. Уже более двух лет прошло после проверок народного контроля, уже мы сделали выводы и приняли меры, а генеральный по-прежнему громит нас за прошлое, грозит навести порядок и разобраться с мошенниками. Что ж, так мы и останемся вечными мошенниками?...
       Не вникая в наши профессиональные проблемы, генеральный директор безапелляционно отвергает наши предложения по плану, тем самым подводит наш коллектив к той черте, за которой начинается его распад и ликвидация. Уже начался отток людей, причем уходят самые лучшие. Где же тут провозглашенные партией перестройка и ускорение, демократия и творчество масс? Под маркой этих лозунгов генеральный директор Радченко воспроизводит худшие черты административно-командной системы.
       Товарищи, с учетом всего вышесказанного я вношу предложение выразить недоверие генеральному директору Радченко и просить министерство освободить его от занимаемой должности.
      
       Главные слова были сказаны: о недоверии и освобождении. Плотина была прорвана, дальше все выступали в поддержку этого предложения. Приняли решение, разослали его по всем предприятиям объединения.
      
       Процесс пошел. Состоялось собрание представителей трудового коллектива всего объединения. Более тысячи человек собрались в кинотеатре "Рубеж". В защиту Радченко дружно выступили работники завода ЛЭМЗ, но их было меньшинство. Представитель обкома партии подвел итог: "Здесь все ясно". По партийной этике директор был виноват хотя бы даже в том, что довел дело до этого собрания. Радченко был снят с должности.
       - Идет перестройка, не все ее выдерживают, - мужественно признал он. 8
      
       Руководителем объединения был назначен Тихонов, директор объединения "Буревестник". Высокий рост, роскошная копна седых волос, красавец-мужчина пятидесяти лет. На первой встрече с руководителями ЛЭМа он говорил полтора часа подряд: образно, вдохновенно, иронично. Обо всем - об управлении, организации, текущих задачах и развитии - содержание не запоминалось. На вопросы не отвечал - просто не предоставил на них времени. В его упоении можно было предположить некоторое самодовольство и легкое высокомерие...
       После совещания Колесов и Пальмский посмотрели друг на друга и горько улыбнулись - везет же нам на таланты.
      
       С ЛЭМЗа позвонил приятель:
       - Вы знаете, кого ставят на место вашего директора? Нет? Если вы сейчас стоите, то лучше присядьте... (пауза) Бутрина!
       Бутрин остался самим собой. В делах ЛЭМа у него не было опыта, как и на предыдущем посту. Так что он не смущался и с большим рвением взялся за наведение порядка. Верхушка ЛЭМа после года работы со своим парнем Бутриным убедилась - катимся в пропасть.
      
       Лэмовцы начали борьбу за самостоятельность своего института, хотя бы в рамках объединения. Подготовили обращение к министру и в партийные органы, утвердили его на общем собрании и решили направить в Москву ходоков.
       Перед поездкой директор Тихонов долго говорил с Колесовым:
       - Убедительно прошу вас: не надо ехать в министерство, все вопросы решим на месте.
       - Владимир Семенович, коллектив принял решение, я не могу его отменить.
       Тихонов продолжал убеждать, потом предложил:
       - Ну хорошо, давайте отложим поездку на пару дней.
       Логичных возражений против пары дней не было, Колесов согласился.
       Доложился в ЛЭМе, радикалы возмутились его уступкой...
      
       В январе в Москву поехали представителя коллектива: парторг Залыгин, профорг Гиманова, председатель совета трудового коллектива Колесов. Сначала их пропустили через трех заместителей министра, в конце дня их принял министр Шкабардня. Ходоки рассказывали о своих бедах, они - о своих, о положении в экономике, промышленности. Министр обещал положительно решить вопрос.
       Выйдя из министерства в соседний сквер, ходоки распили бутылку водки. Залыгин радостно заявил:
       - Ребята, мне все ясно! Бесполезный номер. Ничего не пройдет! Я в эти игры больше не играю.
       Залыгин долго работал в райкомах комсомола и партии, контактировал с обкомом партии.
      
       Тихонов, опытный работник системы, в отличие от решительного революционера Радченко действовали по известным правилам кнута и пряника. В мае он предложил ходокам выехать вместе с ним к министру Шкабардне. На совместной встрече министр поручил Тихонову восстановить ЛЭМ в качестве структурной единицы объединения.
      
       Тихонов издал такой приказ: о создании научно-технического комплекса ЛЭМ.
       Лэмовцы требовали восстановить банковский счет - Тихонов открыл для них текущий счет.
       Они требовали хозяйственной самостоятельности - Тихонов издал приказ по этому вопросу: что-то предоставить, подготовить предложения и положения и т.п.
       Бутрин по инерции мешал формировать план на очередной год, они направили коллективную жалобу Тихонову. Он в тот же день (!) снял Бутрина, назначив его старшим научным сотрудником, а директором назначил Смирнова, главного конструктора систем управления станками с ЛЭМЗа.
       Смирнов - душа-человек, бунтовать против него невозможно и не нужно - с ним приятно работать.
       Они требуют провести выборы директора - в соответствии с решениями партии. Тихонов назначает комиссию по подготовке выборов, по разработке положения о выборах. Германов, зам председателя СТК, делает это положение. Тихонов согласовывает его несколько месяцев, назначает отдаленную дату выборов, потом переносит ее.
      
       Колесов на своем более низком уровне пользовался подобными же "системными" правилами и знал их убойную силу. Призывал остановиться и подумать, поработать с тем, чего уже добились. Но напор народной стихии не ослабевал. Каждый в отдельности требовал максимума, не задумываясь о последствиях для целого. Почему-то особенно непримиримы были женщины - Атовмян, Захаревич и др.
      
       Волна народной стихии катилась всё дальше и дальше. От радости своей победы, а более от слов и призывов к демократии лэмовцы потеряли чувство реальности. От них откупились одним человеком, бунтовщиков умиротворили, заодно отчитались о проведении в жизнь генеральной линии на демократию. А они теперь вцепились в название комплекса, данное в приказе: кто мы - структурная единица или подразделение. Собрали в июне общее собрание, решили: нам нужна "единица", а не "подразделение", требуем полной хозяйственной самостоятельности, вплоть до выхода из объединения.
      
       В октябре пришло известие о том, что заместителем министра стал директор Волгоградского института компьютерных систем: "наш человек, он нас поймет и поможет". На общем, а затем на партийном собраниях решили послать к нему ходоков. Прямо на партсобрание секретарша передала телефонное распоряжение Тихонова: "Запрещаю Колесову ехать в Москву". Но Колесов поехал вместе с ходоками. Разумеется, поездка оказалась бесполезной - новый начальник говорил сухо и кратко, ничего не обещал.
      
       На следующий день после возвращения вышел приказ Тихонова: зав отделом Колесова уволить за прогул.
       Сокрушительный удар. На улицу с волчьим билетом. По советским понятиям в трудовой книжке появлялось несмываемое пятно, с которым трудно было бы устраиваться на работу. Тихонов сделал умный и смелый ход. Умный - потому что не нарушил закон. Трудовой кодекс защищает только рядовых тружеников, но не административных руководителей, к каковым относятся зав отделами, и которых можно увольнять без согласия профсоюза. Второе: смелый ход - уволил председателя СТК на фоне демократии и перестройки. Впрочем, смелость небольшая - в партийных органах уже сложилось отрицательное мнение о "нездоровом" коллективе ЛЭМа.
       "Вот такая мера устрашения, - размышлял Колесов, - немного садистская и явно излишняя. Ну да мне трудно судить, лицо заинтересованное".
      
       На собрании коллектива радикалы предложили объявить забастовку. Колесов решительно возражал. Во-первых, забастовка в научном институте выглядит комично, во-вторых, лучше не обострять, подождать дальнейших шагов. Решили: он продолжает работать, СТК ведет переговоры с Тихоновым.
       С ЛЭМЗа приехали кадровики, потребовали трудовую книжку Колесова - внести запись об увольнении. Германов и директор ЛЭМа Смирнов уговорили пока этого не делать.
       Зам директора Лозинский оформил задним числом поездку в Москву как использование отгула за дежурство в праздничный день. Через неделю прибыл юрист от Тихонова для проведения служебного расследования: проверил запись в журнале о дежурстве, разрешение на отгул. Все на полном серьезе, по правилам следствия. Еще через неделю вышел приказ Тихонова: "Считать т.Колесова не уволенным, а заключенный с ним трудовой договор действующим".
       Итого две недели он провел в воспитательной колонии. Его поздравляли (?!), а Пальмский наставительно сказал:
       - Ну теперь тебе нужно быть крайне осторожным, отслеживать каждый шаг.
       Ему такие слова не понравились.
      
       Наоборот, теперь он стал бомбардировать инстанции требованиями наказать Тихонова. Прокуратура отказала, а министерство и областной профсоюз признали незаконность увольнения. Профсоюз обнаружил крупный ляп директора: должность Колесова не входила в утвержденный им же список N 1 тех должностей, увольнять с которых можно без согласия профсоюза. "Эхма, знал бы прикуп!... Сразу бы начал с кляуз!"
       А Тихонову пришлось отписываться, не более того.
       "Подергал за титьки, и то хорошо".
      
       На помощь Тихонову бросились подчиненные. Начальница планового отдела потребовала от Пальмского дать сведения, обеспечен ли финансированием отдел Колесова. Требование незаконное, хозрасчет проводился только по отделению в целом, а не по отделам. Пальмский был в командировке, замещающий его Аминов помялся, приказал экономисту посчитать и дал сведения. Директор ЛЭМа сразу же прислал указание Пальмскому: "Довожу до Вашего сведения, что отдел 242 (зав отделом Колесов) не обеспечен объемом собственных работ. В связи с этим допущен значительный перерасход по фонду заработной платы. Вам необходимо срочно принять меры или же предусмотреть по данному отделу сокращение численности".
      
       Состоялась встреча в обкоме партии по заявлению о судьбе ЛЭМа. В коридоре Смольного парторг Рогов и профорг Гиманова поздоровались с Тихоновым. Колесов стоял в стороне.
       - А вы, что же, со мной не будете здороваться? - Тихонов обратился к нему жизнерадостно как к старому приятелю.
       - Да у меня просто руки грязные.
       Работник обкома подтвердил то мнение, о котором Колесов раньше говорил своим:
       - Для вас все делается, а вы только кляузами занимаетесь.
      
       Через несколько месяцев состоялись перевыборы совета трудового коллектива, истек годичный срок его работы. На этот раз решили выбирать председателя совета непосредственно на собрании. Старый совет предложил переизбрать Колесова. Подготовка к собранию шла с какими-то закулисными разговорами. На собрании была предложена еще одна кандидатура - Петелин, зав отделением, уважаемый человек. Развернулась бурная дискуссия. Стало понятно, что проводилась интенсивная обработка по отделам, по известным правилам, сверху, от руководства. Среди противников Колесова оказались многие как бы приятели. Более всего огорчил Отцовский, его "воспитанник" ("вот где старца проклятье"). Если он бы знал заранее, отказался бы избираться. Однако сторонники, наверняка знавшие ситуацию, ничего ему не говорили, а сам он не вникал в интриги.
       За Колесова проголосовало 60%, против 40%. Он заявил приятелям:
       - Это мне очень не нравится, возмущен до глубины души. Взбешен. Сначала удар сверху, теперь снизу, от народа.
       Оставаясь председателем совета, он постепенно отходил от дел, переключал их на заместителя - Петелина. Затем написал заявление о невозможности выполнять обязанности председателя, придумал причины. Совет возглавил Петелин.
      
       Вообще-то у него и раньше возникали сомнения в полезности совета трудового коллектива. Члены совета полностью зависимы от своих начальников, действуют по их указаниям. Это четко выявилось при обсуждении хозрасчета: каждый член совета голосовал за выгоду своего отделения. Общую выгоду искать было некому. Для обсуждения хватило бы известных структур: научно-технического совета и профкома, а окончательное решение должно оставаться за руководителем - к общей выгоде. Иного не дано.
      
       Перестройка подкосила их - разработчиков компьютерных проектов. Система планового внедрения новой техники была разрушена. Сверху перестали давать деньги на эти цели. Заводы стали отказываться от прогресса в пользу прогрессивки. Институты типа ЛЭМ оставались без заказов, без работы.
      
       В ЛЭМе наиболее решительные и предприимчивые потянулись на сторону. Вслед за ними и Колесов в октябре 1990 года уволился, создал малое предприятие с десятком своих сотрудников. Цены за проекты уменьшили, а зарплаты увеличились в два раза.
       Подвел итог: проработал в ЛЭМе двадцать три с половиной года. Расстался с государством, ушел в свободное плавание. Еще два года работал по специальности.
      
       В ЛЭМе все-таки состоялись выборы директора. Выбрали Петелина, который продолжил попытки выделиться в самостоятельную фирму. 9
      
       От большого ЛЭМа (1500 работающих) осталось 100 человек. В остальных помещениях - десятки разных фирм.
      
       Прощай, государство!
      
       Все знают концовку анекдота: "Намек поняла, приду". У него - с поправкой: "Намек понял, уйду". Намек подал генеральный директор Тихонов. А не бунтуй, хотя бы и вместе с коллективом!
       Но главное было не в этом. Можно было спокойно оставаться в институте. Во-первых, он, зав отделом, отделен от генерального директора двумя уровнями управления, во-вторых, после ухода с поста председателя совета трудового коллектива он перестал быть интересен высшему руководству. Наоборот, он даже получил от него поддержку: главный инженер ЛЭМа, бывший директор объединения "Электронприбор" (там под его началом работал Грызлов), пониженный в должности приказом Радченко, деловой человек, по приятельски проболтался:
       - У меня задание - вывести тебя из политики в бизнес.
      
       Главное было в отсутствии заказов. Их погубили накладные расходы, на зарплату непосредственных исполнителей оставалось 13 процентов. Боливар не потянет семерых. (Семь получается от деления 100 процентов на 13).
      
       Хочешь жить, умей вертеться. Но что делать, куда податься? В кооператив? "Долой кооператоров!", - требовал народ в очередях, уличных сходах (тогда их много было), на митингах. Понятное дело, спекулянты, перекупщики, без труда тащат рыбку из пруда. Цены росли, росла и ненависть народная. Выходка (демарш) бизнесмена Артема Тарасова окончательно убедила народ в том, что все кооператоры жулики. Он, видите ли, по честному заплатил партийные взносы - один миллион рублей! Это означало, что его зарплата в кооперативе превышала зарплату среднего, то есть, честного труженика не в десять, а в десять тысяч раз! Все СМИ зашумели (наверно, только это и нужно было Тарасову - реклама), кое-кто поддержал почин ("долой уравниловку"), но у народа сомнений не было.
      
       Нет, думал он, мне нужна вывеска на грудь: "Я - честный". Вывеска нашлась. Бывший сотрудник его отдела зарегистрировал малое государственное предприятие - МГП, одно из первых в Питере. 10 месяцев он пробивал регистрацию. Колесов провел через него несколько заказов, получал 75 процентов наличными. Чудесно!
       Цель ясна, задача определена, за дело, товарищи - он взялся за создание малого предприятия. Уложился в три месяца - везение и умение. Первое - везение на добрых людей. Директор МГП разъяснил, что и как делать. Главный инженер ЛЭМа договорился с председателем исполкома Калининского района - у них давние номенклатурные связи. Тот дал указание зарегистрировать малое предприятие для внедрения компьютеров в отделах исполкома. Еще один добрый человек - бывший коллега по ЛЭМу, а теперь директор НИИ-Тест согласился стать учредителем.
      
       Колесов пошатался по отделам исполкома, беседовал с начальницами об автоматизируемых функциях. Они отвечали односложно, отчужденно, чувствовалась хоть малая, но номенклатурная стать. После регистрации он от них отстал.
      
       Начальник юридического отдела также смотрел на него отрешенно, казалось, не мог понять, почему он должен регистрировать, за какие заслуги. Колесов тоже не знал, можно ли и надо ли давать взятку, да у него и денег не было.
       Председатель исполкома мельком знакомился с планами и схемами, отмалчивался по поводу финансирования, но указание по регистрации неизменно подтверждал. Естественно, его больше волновала наступавшая смута - новый районный совет с примесью демократов, судьба компартии. Как-то на узком совещании он зачитал слова русского философа о давней смуте в России и надеждах на спасение.
       Весной 1990 года председатель исполкома подписал решение о создании малого государственного научно-инженерного предприятия МГП НИП-Информатика.
      
       Это название - плод научно-практических поисков. Слово "научно" нужно для престижа и лично для него, кандидата технических наук. "Инженерное" (вместо "исследовательское") приближает к практике. "Информатика" кратко и четко определяет область деятельности. На заказчиков название работало хорошо.
       И еще одно везение - начальник ВЦ завода "Красный химик" Лубешкин заключил с ним - директором МГП - договор на разработку компьютерной системы. Статус государственного, хотя бы и малого предприятия, помог подписать договор у руководства завода. Этот же психологический момент срабатывал в контактах с другими заказчиками. Обеспечился работой и деньгами на три года, в основном, за счет "Красного химика".
       Полгода работали параллельно - оставаясь и в штатах ЛЭМа и в малом предприятии - по трудовым договорам. Затем уволились из ЛЭМа и перешли в малое предприятие.
       Колесов отработал на государство 35 лет. В 1990 году вышел в свободное плавание. Боязно.
      
       Безвременье - хорошее время для снятия пенок, но только в самом начале его. Его малое предприятие оказалось в числе первой сотни в городе, через год их было уже несколько сотен. Слово "государственное" в названии ничего не значило, правила их работы ещё не были определены и предоставляли широкие возможности для финансовых негоций, которые, как говаривали Чичиков и Манилов, не противоречили бы дальнейшим видам России и были бы даже полезны для нее.
       Уважаемый академик Лихачев тихо жаловался по ТВ на какие-то малые предприятия, разорявшие его институт - Пушкинский дом. А ведь, наверно, сам подписывал документы уважаемым людям. Или передоверился своим помощникам. Творцы нового мира переводили государственные собственность и деньги под свое крыло, в том числе через малые предприятия. Экономисты убеждали народ: так будет лучше, государство не должно управлять экономикой.
      
       С самого начала работы он обещал работать честно. Обещал самому себе. Я, мол, не нуждаюсь в зарабатывании денег через нарушения закона, я заработаю их честно. (Майкл Карлеоне вообще не хотел продолжать дело своего "крестного отца"). Но - жить в обществе в обществе и быть свободным от общества нельзя (кто сказал?). Начинаешь нарушать понемногу, привыкаешь, потом постепенно шаг за шагом забираешься все выше и выше, но - до общего для всех уровня, что и утешает. Утешало ещё то, что не мог много украсть - нечего, не имел доступа.
      
       За снятие пенок надо платить - первоначальными хлопотами в новой сфере деятельности. Регистрация предприятий ещё не была поставлена на поток так, как это делается при развитом капитализме: заплатил и получил все, что нужно - печать, счет в банке, регистрация в налоговой инспекции, в пенсионном фонде и т.д. Для экономии можешь все делать сам - дорожка протоптана. 10
      
       Ему не повезло с начальницей пенсионного отдела. Ее претензии были частично справедливы - не сразу разберешься в новой форме отчета. Однако она говорила очень много лишних слов, в том числе оскорбительных. Вероятно, характер нордический, склонный к жестокости и немного к садизму. (Наверно, из таких людей вербовали надсмотрщиков в концлагеря). Его характер немного помягче. Пошел в городской пенсионный фонд - жаловаться. Изложил кратко: оплачиваю все сполна и без задержек, придирки начальницы непонятны. Руководитель фонда набрал ее номер, поздоровался и вдруг с ходу:
       - Слушайте, а вы премию хотите получать? Да? А как же вы ее будете получать, если на вас наши клиенты жалуются? Вот передо мной сидит директор малого предприятия НИП-Информатика. А, знаете. Недоразумение? Уладите? Хорошо.
       Сказал спасибо и ушел. Советские традиции еще сохранялись. Письменной жалобы не писал - не надо передавливать.
       Начальница перевела его на рядовую сотрудницу, конфликты прекратились.
       В другие, вновь создаваемые фонды по наглому не ходил, отчетов не делал; просто платил с банковского счета и всё. Проходило без последствий.
       Кстати, сегодня трудно поверить, но было так: в фонды отчислялось 7 процентов, затем 14, через несколько лет более 42 (!?) Как все-таки хорошо снимать пенки!
      
       В налоговые службы должен был ходить не он, а главный бухгалтер. Подбор его вылился в эпопею. Вот анекдот в тему. Выбирают, кого принять на работу бухгалтером:
       - Ответьте, пожалуйста, сколько будет дважды два?
       - Четыре, - отвечает первая.
       - Не годится, следующий.
       - Пять, - говорит вторая.
       - Не годится, дальше.
       - А сколько нужно? - спрашивает третья.
       - Годится, принимаем. 11
      
       Когда ему начислили большой штраф из-за ошибки (или халатности) бухгалтерши, он задумался глубоко и надолго (на квартал). Впереди предстояла большая работа - по уходу от налогов. Соблазн был велик - нужно всего лишь немножечко нарушить с целью поменьше отдать родному государству и побольше оставить себе, своим родным и своим сотрудникам. В делах такого рода велика роль главбуха.
       Однако при этом главбух становится человеком, который слишком много знает. Знание - сила, в данной ситуации возможное средство вымогательства (шантажа) или канал утечки информации.
       В итоге он решил сам вести бухгалтерский учет, а главбухше предложил уволиться.
       Бухучет он вынужден был освоить за многие годы проектирования, буквально по учебнику. К тому же на малом предприятии этот учет чрезвычайно прост - несколько десятков записей (проводок) за квартал; основных средств нет, минимум материалов и т.п.
      
       Надо сказать, что положение налоговых инспекторов с годами усложнялось. Их становилось всё больше (по законам бюрократии), а зарплата их приближалась к прожиточному минимуму, но не снизу, а сверху.
       А требования к их работе постоянно растут. Одно время начальник городской налоговой инспекции, бывший секретарь обкома компартии, волевой и властный человек, развернул широкую кампанию по доначислениям - сбору налогов по результатам проверок. Был спущен план в цифрах. Каждый инспектор отправлялся на проверку с жестким заданием - найти ошибки или сокрытие налогов, а без этого не возвращаться. Беда сплачивает, было найдено согласие - бухгалтер устраивает нарочитые ошибки, на приемлемый начет, подводит к ним инспекторшу - ненароком или напрямик, получается продукт при полном непротивлении сторон. Питер занял первое место в стране по доначислениям, всем было предложено использовать передовой опыт.
      
       После случая со штрафом он насторожился. Страшненькая машина, может и раздавить. В Евангелии упоминаются сборщики налогов - мытари. И почему-то каждый раз Христос соединял их по тексту с нехорошими людьми: "мытари и грешники" (Мф, 9,11; 11,19), "мытари и блудницы" (Мф, 21,36) Правда, он не поддался на провокационный вопрос, надо ли платить налоги, сказал: надо, кесарю кесарево, и показал монету с изображением кесаря (Мф, 22,20). И все-таки непонятно, почему плохо относились к мытарям. Может быть, потому что они выбивали подати не начетами, а палками, все налоги шли только кесарю, а не на медицину, образование и пенсии.
      
       В наше время к мытарям относятся нормально. Люди широкой души решают тему с размахом, кардинально. Хозяин булочной, большой матершинник с Псковщины (скобарь), у которого работала бухгалтером его знакомая, щедро вознаграждал свою мытаршу и даже "подарил" ей шубу.
       И малые предприятия приспосабливаются кто как может. Например, его товарищ по ЛЭМу, кандидат технических наук, оставшись в начале реформы без работы, нашел выход. Он сунулся к ларечникам-кавказцам с предложением вести у них бухучет и ходить вместо них к мытарям. Дело пошло ко взаимной выгоде. Кавказцы не знали бухучета. Товарищ тоже не знал, но быстро освоил, применил компьютер. А главное, он гораздо легче, чем кавказцы, находил общий язык с мытарями. Дружба с кавказцами облегчала деление выручки на белый и черный нал. Пяток ларьков обеспечили товарищу сносную жизнь. Настолько, что на следующие ларьки он привлек своего сына. Дружба народов, интернационализм в действии.
      
       Колесов тоже пытался найти общий язык с мытарями. После эпизода с начетом поплакался своей мытарше на безграмотность бухгалтеров и попросил найти в их налоговой инспекции специалиста, который проверял бы его бухучет, разумеется, не бесплатно. Она свела его с начальницей другого отдела, он передал документы и деньги. (Она сидела в отдельном кабинете). Однако через месяц начальница всё вернула: её сотрудницы, которых она привлекла к этой работе, не справились, не хватило квалификации.
       Больше он не пытался войти в лоно коррупции.
      
       Во время революции, а перестройка названа таковой, не успевают писать новые законы, руководствуются революционным правосознанием. "Разрешено все, что не запрещено",- эту формулу подхватили на ура. Можно, не копаясь в груде законов, осваивать новые формы работы, творить и вытворять. В электронике есть такое понятие - дырочная проводимость, теперь в экономике оно означало использование дырок в законах. Деловой человек Бондарев с тех пор с большим удовольствием повторяет известную формулу: "Если нельзя, но очень хочется, то можно".
      
       Первое из нарушений было вполне невинным: экономия на налогах с нештатных работников. Впоследствии эту дырку закрыли. Другой канал: обналичка через бригадные договора подряда. Затем возникла стройная система обналичек, в которой оплата комиссионных (посреднических) услуг снизилась до 10, потом до 5 процентов. На особо крупных договорах - до одного процента, то есть клиент получал на руки 99 процентов наличных. Но каждая негоция подобного рода была уже не просто нарушением, а преступным деянием. Он не знает номер статьи - не привлекался, но то, что это статья из Уголовного кодекса, сомнений не вызывает. 12
      
       "Справедливость - мое ремесло", - говорил какой-то литературный герой. На его предприятии соблюдалась строжайшая справедливость. Он руководствовался пунктом 9 советского морального кодекса: "непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству"; ввел полный хозрасчет для всех четырех групп сотрудников. Каждая группа должна полностью обеспечить себя финансированием, то есть работать как самостоятельное предприятие. Все предупреждены: не будет денег, не будет зарплаты.
       Установил систему коэффициентов для каждой хозрасчетной группы: затраты на администрацию - на зарплату для директора и бухгалтера, процент от посреднических договоров, учет затрат отдельно по группам и т.п. Постоянство и прозрачность системы избавили их от конфликтов по поводу дележа денег, обычной беды деловых людей. Зарплата при переходе из ЛЭМа выросла примерно в два раза. Вся выручка от заказов, найденных и выполняемых группами, поступала в их распоряжение, за вычетом установленной доли на администрацию (8 процентов).
       Много посреднических договоров прошло через Лиферову, от ее мужа, директора госпредприятия, автора известной в стране системы программирования для станков с ЧПУ - Техтран.
       Более всего Колесов заработал на посреднических договорах от учредителя - директора НИИ-Тест, во многих случаях с подачи Бондарева. По их рекомендациям обращались и другие. Этими деньгами он ни с кем не делился - из "непримиримости к несправедливости". На эти деньги купил персональный компьютер, поставил его в группе Барановской, которая арендовала две комнаты в техническом училище в Колпино. Цена компьютера была в 40 раз больше его зарплаты директора и, соответственно, в 100 раз больше зарплаты в ЛЭМе. По справедливости, то есть в соответствии с тем же моральным кодексом мог бы брать арендную плату с группы за использование компьютера. Но там есть еще пункт 5: " коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного". Хороший кодекс, годится на все случаи жизни.
       Компьютер выручил: кроме работ по "Красному химику" группа Барановской смогла работать еще и по другим объектам: в Пскове, в депо железной дороги и др.
      
       Он нечаянно обманул Лубешкина, начальника ВЦ завода "Красный химик". На первую встречу с ним приехали четыре завлаба - внушительные специалисты в цветущем возрасте - Кондратьев, Бондарев, Старков и Барановская. Демонстрация силы и качества, товар лицом. Однако, пока заключали договор, мужчины разошлись. 13
      
       В малом предприятии остались два завлаба - Барановская с десятком отобранных сотрудниц и Корнева с группой в пять человек. Сплоченный коллектив. "Семья-то большая, да два человека всего мужиков-то - Успенский да я".
      
       Начальник ВЦ Лубешкин в то время находился на распутье. Его ВЦ существовал два десятка лет, использовал давние проекты ЛЭМа. В создание ВЦ вложено много трудов: на трех этажах отдельного здания машинные залы с большими электронно-вычислительными машинами, системы кондиционирования, экранирование, звукопоглощение, склады, офисы для персонала в составе 30 человек, в общем, всё, что положено для обычного ВЦ. Для ВЦ вчерашнего дня.
       В это время Лубешкин вел дискуссии с зам директора по экономике. Тот настаивал на использовании персональных компьютеров и уже поставил у себя несколько штук. Лубешкин сомневался - стоит ли ломать работающую систему, фактически выбрасывать ее и делать принципиально новую на базе неизвестных пока игрушек.
      
       Колесов подоспел вовремя. Его доводы были уже отработаны на других предприятиях - надо немедленно переходить на персональные компьютеры. Лубешкин перестроился. Доложился по начальству - наука рекомендует. Заключили договор.
       Группа Барановской приступила к разработке. По сути дела нужно было перенести на персональные компьютеры действующую систему. Три сотрудницы Лубешкина знали её досконально - принимали проекты, внедряли, эксплуатировали. Возник коварный замысел - поручить этим сотрудницам разработку первой части проекта: постановку задач, то есть весь технический проект. На его основе группа Барановской разработает программы. А сотрудницы Лубешкина заключат договоры подряда с малым предприятием и получат 10 процентов от стоимости всей разработки. Замысел коварный, потому что соединяет заказчика и исполнителя в одну связанную общим интересом группу (шайку-лейку?). Замысел также не совсем законный, но это если судить по правилам органов народного контроля, действовавшим лет пять назад. Теперь же старые органы контроля исчезли, новые не народились.
      
       Предложение выглядит как откат, но это не так. Деньги выплачивались сотрудникам завода за реально выполненную работу. Другой вопрос, что они не имели права делать этот проект в свое рабочее время, ну да кто же это проверит.
       Лубешкину предложение очень понравилось, он сам примкнул к трем сотрудницам. Заключили договор подряда с бригадой из четырех человек во главе с Лубешкиным. Руководство завода в свой замысел не посвятили, решили не беспокоить его (и всех остальных тоже).
      
       Налаженная жизнь текла спокойно и размеренно в течение двух с половиной лет. Он более не занимался проектной работой. Барановская взяла лично на себя весь проект по "Красному химику", принимала постановки задач от сотрудниц Лубешкина, разрабатывала подробную схему программы, так что программисткам оставалось только написать текст и отладить на компьютере. Делать всё самой - стремление похвальное, но чреватое - себя поставила в изнурительный ритм работы, а её сотрудницы иногда простаивали. Этот порядок сложился давно, поэтому он лишь изредка выражал свои сомнения - полушутя и ненастойчиво: бесполезно, не лезь в чужой огород.
       Тем более, что ее одержимость в работе сочеталась с житейской практичностью: планы надо выполнять, и они выполнялись. Первая очередь системы была сдана в срок, начала функционировать, заключили договор на вторую очередь.
      
       Он практически не работал с Корневой и ее группой, выполнявшей проект для фабрики "Октябрь". Уже два десятка лет они работали вместе, она - трудолюбива, совестлива, дружелюбна - в общем, хороший человек. Но всю жизнь считала, что может работать только исполнителем, ни в коем случае не начальником. Он подбадривал: выбора нет, всего четверо подчиненных, все люди смирные и работящие, проект тоже ясен - перевод на персональные компьютеры того, что они же сами проектировали здесь несколько лет назад. Договорились. Он лишь изредка приезжал на фабрику: выпить чаю-кофею, выслушать Корневу, поболтать с Успенским. Всё здесь шло хорошо: дали помещение и компьютеры для отладки, заместительница директора по достоинству оценила качества Корневой, помогала в работе.
      
       В результате у него сложился своеобразный ритм работы. Научился печатать на машинке все банковские и налоговые бумаги. Два раза в месяц оформлял документы на получение аванса и зарплаты, получал деньги в банке, на автобусе и метро вез их на раздачу. Раз в квартал делал бухгалтерский баланс, сдавал все отчеты по налогам.
      
       А в обычные дни приезжал часам к 11 на "Красный химик", несколько слов с Барановской, затем надолго к Лубешкину. В перерыве хороший и дешевый обед в заводской столовой. Иногда ходил в столовую районной администрации (исполкома) - лучшие обеды в районе, отличный заварной кофе. На заводе больше нечего было делать, но уходить слишком рано неприлично, поэтому подолгу, час-два, гулял в большом саду перед заводом. Гулял вдвоем - он и музыкальная радиоклассика "Орфей".
      
       Раз в неделю, потом реже ездил в Колпино. Здесь ему тоже нечего делать. Сотрудницы с утра до ночи работают по очереди на компьютере. Короткие беседы - приободрить и воодушевить: трудитесь и вознаграждены будете. Дело своей силой живет. Впрочем, одно дело взял на себя - контакт с директором училища. Чтобы предупредить позывы на рост арендной платы (в связи с инфляцией), вручал директору конверт - сверх платы по договору. Сработало. "Когда-то планировал жить по Андрею Болконскому, теперь вот что..."
      
       Искал заказы. Пока денег хватало, но лишних денег не бывает, да и о будущем надо думать. Один заказ нашелся при случайной встрече с бывшим коллегой по ЛЭМу, теперь тоже директором малого предприятия. На встрече в его офисе по приятельски, за коньячком вспомнили о былом. Он поставлял компьютеры для депо железной дороги, предложил разработать систему учета и планирования. Депо объединяет всех проводников: планирует их выезды, снабжение (белье, продукты, топливо), расчет сдельной зарплаты. Необычный объект, сложная паутина информации. Барановская, как обычно, взялась за работу с кипучей энергией, он поработал над анализом нормативной информации. Поработали и заработали.
       Другую работу им устроил тоже бывший работник ЛЭМа. По его наводке, не бесплатной, группа Барановской разработала программы для псковского автотранспортного предприятия. Здесь пришлось поднапрячься: опять необычный объект, трудные поездки в Псков, рабочее общежитие с удобствами на ноль звездочек.
       В Пскове обошел множество предприятий, искал заказы, не нашел. Шагреневая кожа сужалась.
      
       Разговоры с Лубешкиным продолжались по два-три часа (это называется работа с заказчиком). Спустив вниз все указания, он рассказывает бесконечные забавные истории из жизни завода, своего отдела, никогда никого не осуждает, а лишь добродушно подшучивает. Его приятный басок может звучать часами. В заводских историях прежний руководитель завода предстает как настоящий красный директор (барин строг, но справедлив), в отличие от нынешних молодых и шустрых. Обсуждение текущего международного и внутреннего положения сменяется подробным рассказом о дачных делах, о строительстве там второго дома и т.д. Удивительное дело - на излете советского строя завод ещё раздавал квартиры, получил и Лубешкин новую, большей площади. Его жена тоже работала на заводе. А старую квартиру получила их дочь.
      
       Под стать Лубешкину две его помощницы: заместитель и начальница отдела - рассудительные и работящие русские женщины, неизменно доброжелательные, отзывчивые на шутку. Они - главные специалисты по заводской системе планирования и учета.
      
       Лубешкин из тех, кто простоват на вид, но на самом деле деловитый организатор и еще что называется хитрован. По отдельному договору он привлек специалистов по технике, по локальным сетям. Центральным звеном системы стали компьютеры - серверы для управления и обмена информацией в сети компьютеров и для хранения всей информационной базы.
       Для передачи информации между корпусами завода протянули специальные кабели, внутри металлических труб. Вскоре кабели украли. (Кабель годится для телевизионных антенн).
       - Те, кто ставил, те и украли, - предположил Лубешкин, - с одной стороны обрезали, с другой тянули. Надо же знать, где что.
       В 1991 году случилось более громкое происшествие, с сообщением в главной городской газете - хищение малогабаритных плавильных печей с платиновыми деталями. Печи выбросили из окон, выходящих на городскую улицу и увезли. Реформенный маразм крепчал.
      
       Эти и другие события тоже обсуждались в их беседах. Лубешкин избегал резких суждений о происходящем в стране, подтрунивал над реформаторами ("разгул демократии"), но и не защищал старое. Как многие, партийный билет заложил на хранение (дома).
      
       В день путча 19 августа 1991 года Колесов поступил как настоящий демократ: с утра пораньше - в Пассаж, избавиться от денег, купить золото. Жена повезла золото домой, а он пошел по Невскому к городскому парламенту. Народ вокруг жил своей обычной жизнью, суетился. На Исаакиевской площади небольшая толпа слушала последние новости из громкоговорителя. Прозвучало гневное обращение Ельцина. "Куда ему без армии", - подумал он. Победа порядка казалась неизбежной.
       На следующий день он с утра засиделся у Лубешкина, потом поехал на Невский. Собранный Собчаком митинг уже закончился, шло огромное множество народа. Поразительно - он бывал почти на всех митингах и демонстрациях - но впервые видел такую большую массу тридцатилетних мужчин. На Доме книги висел наспех сделанный плакат: "Уронили Мишку на пол,\ Оторвали Мишке лапу,\ Всё равно его не брошу\ Потому что он хороший".
       Он растрогался, заря демократии, свободы, братства вставала над страной.
      
       Как известно, демократия победила. Украина провозгласила свой суверенитет, и один из цехов "Красного химика" остановился: Украина прекратила поставки материалов. Зато другой цех продолжал делать для Китая химпродукт на основе российского никеля, поставляемого на завод без задержек. В Китае из ненужного им химпродукта выпаривали никель.
      
       Лубешкин очень любил поболтать насчет бизнеса - как без труда вытащить рыбку из пруда. Тема висела в воздухе - казалось, все кругом делают деньги из ничего, надо только попасть в струю. Он нашел выход на олово. Предложил Колесову перепродать олово с наценкой 50 процентов. 30 процентов берут "серьезные люди", остальные 20 делятся пополам.
       Устав разрешал ему заниматься торговлей, на всякий случай посоветовался с приятелями. Один из них подсказал, как лучше узаконить сделку - оформить на своем предприятии какую-нибудь работу с оловом, например, его сортировку. Так и сделал. Уже при завершении сделки Лубешкин призадумался, походил по своему огромному кабинету, вдруг предложил:
       - Слушай, бери себе всю эту долю 20 процентов.
       - Да ты что, - изумился Колесов, - без тебя бы дело не сделалось, да и договорились уже обо всем.
       Сначала подумал, что Лубешкин струхнул, уходит от соучастия. Много позже мелькнула догадка - не получает ли он большой кусок с "не нашей" доли? "Наивняк я все-таки".
       Мытари не посягнули на олово.
      
       Хитрован частенько может переиграть, обхитрить себя самого. Так получилось в истории с инфляцией.
       - Инфляция растет, - сказал Лубешкин в 1992 году, - надо пересмотреть стоимость проекта, пиши письмо нашему директору.
       Разумеется, Лубешкин заботился также и о себе, так как отстёгиваемая ему сумма выросла бы пропорционально. Посмотрев письмо-просьбу, он уверенно заявил:
       - Чего ты упрашиваешь, дело законное, пиши: стоимость работ с учетом инфляции такая-то, прошу считать настоящее письмо неотъемлемой частью договора.
       Колесов посомневался - нагло, но ведь Лубешкину виднее, знает местные порядки - написал. На другой день получил письмо с резолюцией директора завода: "Договор расторгнуть". Ужас, катастрофа! Сочинил покаянное письмо с отречением от инфляции, пошел с Лубешкиным к руководству. Простили.
      
       Вскоре после регистрации малого предприятия пришел наниматься на работу программист. Молодой мужчина с умным, волевым лицом производил хорошее впечатление. При бедности на мужчин рискнул взять его без рекомендаций, да и риск был небольшой: он принял условия - работать на полном хозрасчете. Не повезло, через несколько месяцев пришлось его уволить. 17
      
       У Корневой все шло так хорошо, что кончилось плохо - для него. После двух лет работы руководство фабрики предложило им перейти на постоянную работу в их ВЦ во главе с Корневой. Предложение явно выгодное для группы - надежное место, неплохая зарплата. Очередной удар для него, не сокрушительный, но чувствительный. Напрягся как мог, изобразил радость по поводу такой их удачи, просил не думать о нем, ничего страшного, я-то выкарабкаюсь. И все-таки нервы не выдержали: он изменил условия оплаты по посредническому договору Корневой: формально правильно, но не стоило мелочиться. Возникла небольшая стычка. Сожалел, но что ж делать, нервы.
       Фабрика "Октябрь" перешла в собственность иностранцев. Зарплата работников превышала среднюю по городу. Компьютерная система строилась по западным образцам, Корнева ездила в США на обучение. Успенский с трудом, но приспосабливался к заводской дисциплине. В конце 90-х годов хозяева перестали баловать русских работников, платили им по среднему уровню и ниже.
      
       В 1992 году разработанная компьютерная система успешно работала на "Красном химике". Лубешкин сократил больше половины своих сотрудников, закрыл ненужные помещения, разобрал по частям старые электронные машины и включился в общероссийскую кампанию по продаже содержащих золото деталей.
       (Соломоник, который хорошо заработал на этих делах, рассказывал, как его партнер, кавказец, заспорил с ним, приставил к виску пистолет, грозил застрелить...)
       Они сделали для завода "Красный химик" отличную систему, вот только гордиться ею не приходится - завод исчез. Растворился в горниле реформ и реставрации капитализма. Шустрые руководители основали совместное предприятие для откачки денег с завода во главе с надежным человеком - секретарем парткома, создали другие отсасывающие фирмы. Затем - возбуждения уголовных дел, камеры предварительного заключения, банкротство...
      
       Работу на заводе закончили в конце 1992 года. Заказов больше не было, он распустил людей. Все как-то устроились. Барановская - в фирму по оптовой торговле канцтоварами. Другие - кто куда: в мытари, в торговлю, только две - программистками.
       Компьютер продал продавцу газетного киоска, будущему корреспонденту ТВ - по рыночной цене.
       В том же 1992 году он вывел себе легальную зарплату для пенсии - на порядок больше чем нужно. Перестраховался, так как прежняя кандидатская зарплата и так выводила на максимум.
       Предусмотрительно принял на должность кассира жену, чтобы она тоже выработала надлежащую зарплату для пенсии.
       Свое малое предприятие передал Лиферову.
       В свое 60-летие он вступал свободным - от работы и от денег.
      
       Кутерьма ваучерная - распродажа России
      
       Такое название для реформ Ельцина - "распродажа России" - придумал американец, издатель книги ельцинистов о приватизации. Сошлись американская деловитость и русский размах - в рассказе о самом грандиозном в мировой истории грабеже.
       Вообще-то английский язык немножко беднее русского. Буквально надо бы переводить "Продажа России" - sale. Но это уже попахивает статьей уголовного кодекса об измене Родине. А отдельного слова для "распродажи" в английском нет.
       Разумеется, внутри России таких опасных слов не употребляли. Говорили - приватизация: раздать всем поровну, по справедливости.
       В 1988-90 годах были созданы кооперативы, совместные предприятия, частные предприятия и банки, был снят контроль за ростом наличных денег на руках у населения.
       В 1991 году образовались пустые прилавки. И ельцинисты вскричали: стране грозит голод и гражданская война.
       Ельцин начал спасать страну шоковой терапией. Реформы начали с либерализации цен - до приватизации. Не по правилам. Но объяснили: да, приватизация должна предшествовать, но это дело долгое, хлопотное, а страну надо спасать немедленно.
       Всю "лишнюю" денежную массу ельцинисты уничтожили, в том числе и все предыдущие сбережения. А пустые прилавки объявили спутником социализма.
       Дальше - больше. Ваучерная приватизация, залоговые аукционы, дефолт и т.д. и т.п. Ельцин требовал: надо разрушить советскую экономику - враз и навсегда. Ельцинисты выполнили его задание.
      
       Люди хотят жить лучше. Пример перед глазами - Запад. Одна русская туристка зашла в западный магазин и упала в обморок - не вынесла изобилия (миф, запущенный антисоветчиками).
       И мы хотим как у них, заговорили в народе, желаем приобщиться к общечеловеческим ценностям. Что там нужно? Рынок? Частная собственность? Пожалуйста, мы согласны. Всё раздать и распродать.
       Еще при советском строе народ изобрел поучительную байку: пришли люди на тот свет, им предлагают на выбор рай или ад. Попросили показать. Видят: в раю тишь да благодать, ангелочки, цветочки, люди потихоньку гуляют. Показывают ад: а там мужики и бабы поют, пляшут, пьют, веселятся во всю. "Нам сюда, конечно", - сразу же сказали пришельцы. Их схватили и бросили в кипящие котлы и на горячие сковородки. "Как? Что такое? Вы же нам другое показывали!" - "А то у нас агитпункт".
      
       Народ (и Колесов в том числе не знали), что Запад - золотой миллиард человечества - высасывает соки из остальных пяти миллиардов и потому процветает. Для того, чтобы русские жили по западному, надо было сначала обзавестись своим миллиардом кормильцев, но русские об этом не позаботились заранее.
       Итак, не знали, но рванули вперед, в мировую цивилизацию. Решимости не занимать.
      
       Итак, в 1992 году Ельцин дал свободу - ценам. Началась инфляция. Но народ жил надеждой на светлое будущее. Выбранный народом вождь Ельцин просил потерпеть несколько месяцев. Он неосторожно пообещал лечь на рельсы, если народу станет плохо (это все помнят).
       В 1993 году инфляция росла, народ потерял свои сбережения и начал ожесточаться. Впрочем, вера в светлое будущее еще осталась, на референдуме Колесов вместе с большинством сказал "да" экономической политике Ельцина.
      
       Сытый голодного не разумеет. Первый год свободных цен (1992) он и его соратники по малому предприятию перенесли спокойно. Их заработки опережали инфляцию. А в начале 1993 года стало совсем плохо. Без денег и без работы.
       Он был здоров и полон желания использовать свое конституционное право на труд. Однако ему предлагали использовать другое конституционное право - на заслуженный отдых. С пенсией ниже прожиточного минимума. Безработица - двигатель рыночной экономики, мечта либеральной интеллигенции (не для себя, а для рабочих) - стала явью (былью). Он искал и не мог найти работу. Поэтому настроение испортилось, возникла подавленность (депрессия).
       На самом деле у него оставались средства на черный день, спрятанные от инфляции в золото, меха, художественные альбомы, которые теперь понемногу распродавались. Черный день вроде бы уже наступил, но сколько он продлится? И не будет ли еще хуже?
       И раньше ели немного, теперь он решил кардинально изменить жизнь: отказаться от "белой смерти" - от сахара. Отказался, но ненадолго.
      
       Жена пошла работать в ларек. В соседнем ларьке работала дочь. Ларьки образовались на пятачке около метро, где рабочие Обуховского завода подрались с полицией. Теперь рабочие сидели без зарплаты, а кавказцы развернули на месте былой славы множество ларьков. Впрочем, название улицы сохранилось: проспект Обуховской обороны.
       Он иногда подменял жену в ее промтоварном ларьке. Знакомство с кавказцами сняло тот налет враждебности, который возник у большинства русских при виде засилья "черных" в торговле. Во-первых, кавказцы выживали за счет взаимовыручки (общинности), многие были неопытны и беспорядочны в делах (один ларек поручили бывшему учителю, тихому и наивному). Во-вторых, многие из них сбежали от войны, от разрушенных домов, их родители на родине продолжали гибнуть. Спустя несколько лет часть кавказцев вернулась домой. Приехали другие.
      
       Хозяйка ларька - давняя жительница Питера, медсестра, властная и высокомерная - быстро ввела их в новый тип классовых отношений: у наемного работника нет никаких прав, кроме права на послушание и молчание. По капле вдавливай в себя раба.
      
       Он продолжал искать работу: давал объявления в газеты, названивал знакомым. Для разговоров с нанимателем сочинил легенду: последние три года работал бухгалтером, до этого занимался научной и проектной работой в этой области. Умалчивал о дипломе кандидата технических наук.
       Его принял на работу 45-летний бизнесмен, приехавший с семьей из Сибири. Колесов помог в регистрации его фирмы, на счет которой поступили деньги от прежних партнеров по сырьевому бизнесу. Деньги подтвердили репутацию бизнесмена, однако некоторые сомнения возникали после его длительных рассуждений о перспективах и концепциях - расплывчатых и схематичных. В целом человек он хороший, интеллигентный, что еще более усиливало сомнение - насколько успешен?
      
       В поисках работы получилось то, что описано Ильфом и Петровым в рассказе о покупке билетов на поезд. Герой рассказа так донял всех окружающих просьбами достать билет, что вынужден был раздать все деньги тем, кто принес ему билет, а затем скрываться от остальных.
      
       Вторую работу дал давний товарищ по оборонному НИИ Боря Стерлин, фирма которого, как он смутно понял, была создана номенклатурой, отсюда - начальный капитал, налаженные связи в оптовой торговле, хороший офис. Боря предложил то, от чего он только что ушел - заняться поставкой готовых программ по бухучету, снабжению и т.п. Боря имел договор с авторами программ, одну программистку в своем штате и придающее оптимизм отсутствие опыта в этом деле. Изложив свои сомнения, Колесов все-таки согласился.
      
       В то время его еще подкармливало малое предприятие на посреднических договорах. Пришлось много работать: ходить по мытарям в двух районах, по заказчикам программ. В пиковые моменты вертелся как белка в колесе, работал в полную силу, то есть как раз на нем сбылись мечты либералов.
      
       И над всем этим довлела надежда на серьезную работу, которую обещали в начале года бывшие сослуживцы Старков и Бондарев: заняться куплей-продажей ценных бумаг. Выгодное дело, говорили они, их знакомый хорошо и быстро заработал на спекуляциях с акциями.
       Позвонил Старков: будем создавать фирму, предлагаем подключиться. Потом он замолчал на три месяца. Поэтому Колесов и набрал другие работы. На четвертом месяце Старков подтвердил предложение.
       "Все назад" - теперь надо было уйти от взятых ранее работ.
       С бизнесменом из Сибири договорился нанять еще одного бухгалтера (хорошо иметь дело с интеллигентным человеком, который спокойно проглотил такую наглость), предложил это место ищущей работу соседке по дому. Она - экономист, бухучета не знает, обещал обучить. Через несколько месяцев (не такая уж и наглость) она полностью вошла в работу.
      
       С давним товарищем Борей тоже разошлись хорошо, естественным путем. Уволилась его программистка, а самое главное, ему показали на конкретных примерах, что привязка программ к конкретному заказчику дорогого стоит. Правильная идея созрела только через три-четыре года, когда этой идеей занялись крупные фирмы.
       Через несколько лет Боря с семьей уехал в Германию - помогать немцам искупать вину перед своими евреями путем замены их на русских.
      
       Итак, Старков, Бондарев и Колесов начали новое дело. Судьба свела их пятнадцать лет назад, в то время Колесов был заведующим отделением в ЛЭМе, Бондарев - зав отделом в этом отделении, Старков - зав лабораторией в его отделе. Теперь иерархия стала обратной: Старков - генеральный директор, Бондарев - заместитель генерального директора, Колесов - финансовый директор и главный бухгалтер.
       Громкие названия должностей, заимствованные из советской эпохи, хорошо смотрятся на визитных карточках и в письмах, получатели которых не знают, что на самом деле фирма - это шесть человек, одна комната и один компьютер.
      
       Старков и Бондарев предложили ему стать партнером. Это означало, что чистый доход фирмы они делят поровну на троих.
       - Согласен, вот только покрывать убытки мне будет нечем. (Пошутил).
       Назначили себе небольшие для частной фирмы оклады - по двести долларов.
       В ЛЭМе Старков был отличным программистом, склонным более к индивидуальной работе. Исполнительный и ответственный, он иногда терялся в простых житейских ситуациях - как построже спросить с подчиненных (легче самому сделать), как возразить заказчику и т.п. В этих случаях им овладевала боязнь, из которой его выводил Бондарев - подбадривал, подталкивал. Вероятно, 12 лет такого общения не прошли даром для Старкова. Может быть, кое-что он перенял и от Колесова, особенно во время начальной "зачистку" их коллектива от явных бездельников-руководителей.
       - Это вы правильно делаете, Валентин Иванович, - эти слова Старкова хорошо запомнились, доброе слово и кошке приятно. (Потом по случаю припомнился этот эпизод).
      
       Три года назад, перед уходом из ЛЭМа, Старков помог ему заработать приличную сумму (около пяти месячных окладов) на совместной работе по договору подряда. Можно сказать, что они дружили: в командировках подолгу обсуждали как служебные, так и общие темы, Колесов побывал на его даче. Рассказал Гриша о причине своей болезненности: в молодости ему в драке отбили почки.
      
       Ранее, при создании малого предприятии, Старков объяснил свой отказ в своей обычной манере - тихо и смущаясь: идет в фирму, которая обещала послать его жену на лечение от бесплодия за границу. Эта проблема была известна по прежним рассказам, естественно, Колесов сразу же посочувствовал и пожелал успехов. Позднее проблема решилась без заграницы.
      
       В обратной иерархии новой фирмы его выручил давний интеллигентский вывих - ко всем подчиненным обращаться на вы, хотя житейские правила позволяли тыкать молодым мужчинам. Когда он предложил Бондареву перейти на ты, им хватило несколько дней, потом сработала вторая натура - привычка. Теперь это пригодилось, особенно при посторонних. Осталось только следить, чтобы не проскальзывали уменьшительные Миша, Гриша.
      
       Их фирма создавалась как инвестиционная компания - звено в цепочке приватизации. Опять он - на острие атаки, в котле революции, начатой в 1991 году, столь же великой (по оценкам экспертов), как и Великая Октябрьская Социалистическая революция 1917 года.
       "Отнять и поделить!" - таков был главный лозунг обеих революций. В 1917 году: отнять землю и заводы у немногих, поделить на всех чохом. В 1991 году: отнять у всех, поделить между всеми поименно.
      
       В 1991 году парламент принял закон о приватизации, в котором, как тогда казалось, все было задумано правильно.
       Цель - раздать всю государственную собственность гражданам поровну. Каждый гражданин получает один ваучер (приватизационный чек). Государство распродает свою собственность за ваучеры.
      
       Каждый гражданин меняет свой ваучер на акции предприятия. Гражданин становится собственником предприятия! Захватывающая перспектива! Теперь он участвует не только в управлении государством, но и в управлении заводом, фабрикой, фирмой и т.п. Он голосует на собрании акционеров!
       Более того, гражданин получает доход от своего предприятия - дивиденды!
       Каждый гражданин получит равную долю, никто не будет обижен. Лозунг великих революций: "Свобода! Равенство! Братство!"
      
       Колесов поразился тому, как быстро были подготовлены все документы по приватизации: положения об инвестиционных фондах и компаниях, о порядке купли-продажи ваучеров и акций. Сложные, объемные документы сделали за три-четыре месяца. Даже если они были заимствованы с зарубежных источников, требовалась увязка их с действующими законами, редактирование, печать и т.п. Очевидно, команда Ельцина восстановила ленинские нормы ударной работы, причем, как можно догадаться, использовала не субботники, а нечто более осязаемое.
      
       Граждан много, и заводов много, поэтому создали промежуточные звенья между ними. Инвестиционная компания, созданная Старковым и Бондаревым, "покупала" у граждан ваучеры, давая им взамен акции предприятий. Эта компания работала под руководством Генерального фонда, ориентированного на разгосударствление предприятий Северо-Запада, в первую очередь Петербурга.
       В этом фонде работал родственник Старкова, который помог создать их дочернюю компанию. Последней отдали на разгр..., извините, на разгосударствление Ленинградскую область.
      
       Фирма должна иметь лицензию на свою деятельность. В штате должно быть не менее двух специалистов по ценным бумагам, получивших аттестат на специальных курсах. Здесь имел место курьез: Старков и Бондарев обучение прошли, но на экзамене Старков заробел и срезался. Второй аттестат обеспечил его родственник. Через несколько месяцев Старков и Колесов получили аттестаты.
      
       Сделали всё, что нужно - регистрация, лицензия, счет в банке, аренда помещения - и приступили к работе. Хорошо работать в тени богатого хозяина, который обеспечивал хорошую рекламу, перечислил на их счет свою долю уставного капитала и более в их дела не вмешивался, может быть, благодаря родственнику Старкова. Откуда фонд брал деньги, Колесов не знал, вероятнее всего, одалживался у будущих "эффективных собственников".
      
       На чем же они зарабатывали? На доверии народа к родному правительству. Народ "продавал" им свои ваучеры в обмен на частицу общенародной собственности в виде акций и приплачивал небольшие комиссионные за оформление этой операции. С миру по нитке - по 30 центов с ваучера - им на зарплату.
       Как работали? Понятно, что своими силами не поднять (или не опустить?) всю Ленинградскую область, поэтому работали через государственные учреждения: районные сбербанки, комитеты имущества и почтовые отделения. Естественно, здесь доверие населения было еще более высоким. Представьте картину: приходит человек в сбербанк, читает рекламу, вспоминает, что видел такую же по ТВ, отдает свой ваучер плюс стоимость буханки хлеба. Работники сбербанка вежливы - предупреждены руководством о дополнительном заработке. С комитетами имущества и почтой они действовали чуть попроще (понаглее?): выплачивали живые деньги исполнителям и по отдельному списку руководителям (каждому по труду).
      
       А их работа сводилась к тому, чтобы заключить договора, привезти бланки акций и затем забрать ваучеры и списки новоявленных акционеров.
       Великое дело - материальный интерес. Если первые выезды в районы делал Колесов сам, потом сотрудник фирмы, то в последующем районные работники сами ездили к ним в Питер. Но это было уже другая история, с другими акциями.
      
       Пока же в первые два месяца они зарабатывали немного, проедали уставный капитал. Потом обнаружились дополнительные источники дохода. Так, небольшую прибавку получили от продажи акций за деньги. Их хозяин широко разрекламировал свои достижения: приобрел акции крупнейших заводов города. Народ оживился и стал отдавать свои кровные.
      
       Второй источник оказался более весомым. В это время передовики бизнеса активно скупали пакеты ваучеров - для покупки предприятий. Цена на пакет ваучеров была больше розничной цены в 1,5 - 3 раза. Была организована торговля пакетами ваучеров на фондовой бирже. И опять все та же история: деньги лежат перед тобой на блюдечке, осталось сделать небольшое, совсем маленькое нарушение: заплатить за каждый полученный ваучер своими деньгами, в документах указать, что акции куплены за деньги, а не за ваучеры. Затем утаенные ваучеры продаются в пакете по большей цене. Разница - в семью.
      
       Теперь, пожалуй, надо сказать о положении в стране и в сфере приватизации. Инфляция галопировала, предприятия еще работали, но начались задержки по выплатам зарплаты и пенсий. Дефицит товаров исчез, возник дефицит денег.
       Президент и парламент воевали друг против друга за интересы народа. Приватизация шла полным ходом. Правда, многие граждане продали свои ваучеры сразу же. Энергичные молодые люди предлагали по 5000 рублей прямо на месте выдачи, в жилконторах. С одной стороны, это всего 5 долларов, но с другой - ящик водки. Многие привыкли не верить государству, предпочли наличные. Получалось недорого - для "эффективных собственников".
       Результаты были простыми. Девяносто процентов собственности оказались в руках одного процента граждан.
       В общем, поделили не поровну, а наоборот: "Отнять у всех, поделить между немногими".
       Интересующиеся подробностями приватизации найдут их в примечании.17
      
       Общий настрой был такой - время горячее, торопись или проиграешь. Теперь ученые-эксперты говорят, что массы людей были увлечены фантастическими образами, обрели особый тип мышления - аутистический, цель которого - вытеснить неприятные представления, создать приятные (грезы наяву). Аутистическое мышление отключает здравый смысл. Расщепление сознания, большая нервозность - так рисуют состояние людей ученые-эксперты.
       Да, хорошо иметь дело с учеными людьми, они умеют успокоить. А то он уже много лет мучился сотворенными в то время глупостями, а теперь стало понятно - аутизм виноват. Бес попутал.
      
       А было вот что. Светлое капиталистическое будущее казалось совсем близким, хотелось прямо сегодня жить по западному. А там простые граждане свои резервные деньги вкладывают в акции, ежедневно отслеживают их котировки на бирже, продают и покупают.
       Еще не было акций, а уже появились очень интересные предложения: некий предприниматель предлагает отдать ему деньги на несколько месяцев, а он, мол, на торговых операциях заработает так, что вернет вдвое-втрое больше.
       Внутренний голос говорит: верить нельзя, а с другой стороны, тот же голос шепчет: сам я торговать и производить не умею, почему бы не рискнуть. И вот он, разумный человек, так сказать, гомо сапиенс, не играющий в карты и другие азартные игры на деньги, пару раз рискнул. Единственное, что его частично оправдывает, рискнул по маленькой, на десятую часть своих запасов (на сто долларов). Результат известен по стране в целом.
      
       ТНК "Гермес" - грандиозный проект?
      
       Но зато уж двум ваучерам (своему и жены) он решил найти достойное применение. Неспешно перебирал варианты, пока не обратил внимание на неброскую рекламу ТНК "Гермес" - транснациональная нефтяная компания дает дивиденды 400 процентов годовых. Не смейтесь, читатель, в то время это была скромная цифра на фоне инфляции до 200 процентов и особенно по сравнению с рекламой МММ (Мавроди), Всероссийского автомобильного альянса (Березовский) и других.
       А здесь - фирма, специализированная на нефти, на главном богатстве страны. Несколько претенциозно звучит "транснациональная", но это простительно - живем в СНГ. Еще один плюс: скромная реклама - плакаты висели кое-где в банках, на весь Питер была всего одна контора "Гермеса", которую он с трудом нашел. Там получил более подробные сведения: кое-что о производственной базе, состав учредителей. Последнее впечатляло - полтора-два десятка нефтяных и прочих предприятий. Именно этот список определил решение. Он вышел из конторы с двумя большими бланками акций, на обороте которых была записана фамилия акционера - его фамилия с паспортными данными. В груди было светлое чувство, примерно, такое же, как в свое время при вступлении в комсомол и в партию.
      
       Рассказал Бондареву и Старкову об акциях "Гермеса", они тоже прикупили малость нефти, а через два месяца он услышал по радио рекламу "Гермеса" о продаже в Москве акций брокерским фирмам, записал телефон. Лицензия позволяла им вести брокерскую деятельность - покупать и продавать акции.
       Обсудили втроем, решили - спрос не ударит в нос. Бондарев позвонил в Москву, выяснил цены и объемы, с посерьезневшим лицом положил трубку, назвал оптовую цену акций. Розничная цена им была известна. Разница - 40 процентов! Молча посмотрели друг на друга - решение было однозначным, не потребовалось произносить никаких слов. Обсуждали только детали: кто поедет в Москву? Бондарев. Сколько взять с собой денег? Столько-то. Кто и какие готовит документы? Решили.
      
       Бондарев поехал в Москву ночным поездом ("Красная стрела"), Колесов вызвался сопровождать его до вокзала - слабая, но все-таки подстраховка 10 миллионов рублей. (Впечатляющая цифра, хотя это было "всего лишь" около 5 тысяч долларов). Береженого бог бережет, в дальнейшем он сопровождал его на каждом выезде.
      
       Бондарев привез из Москвы акции, которые они могли продавать поштучно любому лицу - за деньги или в обмен на ваучеры.
       В Москве получили рекламу компании, газету "Гермес". К этому времени в "Гермесе" действовало три десятка фирм: нефтяная компания, торговые дома, банк, биржа, финансовые фонды, заводы, учебные центры и другие, а во главе узловая структура - концерн "Гермес". Их взору представился мощный многопрофильный комплекс, созданный не государством, а предприимчивыми деловыми людьми. И представилась возможность приобщиться к большому делу и при этом хорошо заработать.
      
       Они купили акции для себя, предложили своим родственникам и знакомым менять свои ваучеры на акции солидной компании. Соседи по зданию - хозяева и арендаторы - тоже приобрели эти акции. В налаженной системе продажи акции "Гермеса" быстро разошлись, их областные агенты хорошо заработали.
      
       Естественно, что при такой разнице между оптовой и розничными ценами образовалась большая прибыль. Точнее говоря, могла образоваться и уйти в налог в размере одной трети от ее суммы. Этого они не могли допустить. Никак - ни по чувству справедливости ("мы сами нашли источник дохода"), ни по ответственности перед главной ячейкой государства - их семьями. Поэтому действовали как все - обналичивали излишнюю прибыль по известным правилам.
       Теперь они продавали акции как свою собственность и не отчитывались ни перед кем о полученных ваучерах, поэтому доходы от ваучеров увеличились. Старков наладил связи с биржевыми торговцами и получал от них справки о продаже ваучеров по цене меньше фактической. Колесов включал эти справки в бухучет, разница пополняла черный нал.
      
       Как там говорят моралисты? Однажды вступивший на тропу порока погрязает в трясине его. Да, что-то похожее происходило с ними, их засасывал экономический механизм. Дело в том, что образовавшийся черный нал они хотели пускать в дело, а не на потребление. И тогда оставалось идти на следующее нарушение - на сокрытие договоров. Теперь тем более требовалось оплачивать акции в Москве наличными деньгами, в числе которых были примерно пополам белый и черный нал. На Колесова легло ведение двойной бухгалтерии. Особенно тяжело было в тех случаях, когда Старков принимал решения по изъятию договоров из бухучета задним числом - приходилось полностью переделывать проводки по счетам, изымать документы на продажу акций покупателям.
      
       В конце 1993 года "Гермес" открыл свой филиал в Питере. Они втроем подъехали к его руководителю, обсудили условия. Цена чуть дороже, чем в Москве, но зато можно увеличить объем продаж.
       На вопрос, как продаются акции в его филиале, руководитель ответил: "Со свистом!". С этого времени в городе появилось множество пунктов продажи акций "Гермеса" - на Невском, на Суворовском проспектах стояли очереди. В области у них конкурентов не было.
       Старков через своего родственника получил разрешение торговать в городских почтовых отделениях. Заинтересовали материально почтовиков, и дело пошло - объемы продаж в городе были гораздо больше, чем в области.
      
       "Гермес" назначил общее собрание акционеров на 26 сентября 1993 года. Колесов вызвался съездить в Москву. В это время президент и парламент двигались навстречу октябрьским событиям 3-4 октября: Ельцин распустил парламент и назначил новые выборы, а парламент не распустился, а отстранил от власти Ельцина.
       - Вы уж там, пожалуйста, не ввязывайтесь ни во что, - попросил Бондарев, знавший об его увлечении демократией. Сам он и Старков пассивно поддерживали Ельцина, но на подобные разговоры не отвлекались.
      
       Он приехал в Москву за день до собрания, утром пошел устраиваться в гостиницу. Давненько не был в Москве, а тут, оказывается, реформы шли полным ходом. Сосед по номеру, не сразу открывший дверь, объяснил, что сам он здесь с туристской группой проездом на юг, вчера подвергся нападению четырех бандитов, пришедших в номер с требованием денег. Его немного побили и отняли что нашли.
       У Колесова с собой были деньги на покупку акций, не так много, как возил Гончаров, но все-таки около тысячи долларов. Он собрал вещи, пошел к администраторше - изменились условия, надо срочно выехать. Деньги за гостиницу вернули, нанял комнату в частном секторе, у семейной четы пенсионеров. Они - сторонники Ельцина - дополняли пенсию сдачей одной комнаты в своей двушке. Хорошие люди, пенсионер раньше работал строителем в провинции, затем в министерстве.
      
       На следующий день многотысячный коллектив владельцев ТНК "Гермес" собрался в спортивном комплексе "Олимпийский". Руководители обеспечили кворум - за счет голосов, привлеченных по доверенностям. Зачитали отчет. Председатель совета директоров Неверов вел собрание и отвечал на вопросы.
       - Сейчас, - говорил он, - на начальном этапе капитализации определятся две-три фирмы, которые станут ведущими в отечественной экономике, для этого им нужно сформировать начальный капитал на уровне 100 миллиардов рублей.
       При этом в его деловом тоне промелькнула мечтательная улыбка - уверенность в том, что именно "Гермес" станет первой из таких фирм.
      
       Затем началась кутерьма: к микрофону прорвались в основном те, кто требовал еще больших дивидендов. Колесов возмутился этими рантье, не желающими думать о развитии производства, и тоже встал в очередь к микрофону. Выступил в роли "эффективного собственника", поддержал руководство, просил не поддаваться.
       Неверов хорошо вел собрание, грамотно и умиротворяюще.
       - Чувствуется высокая культура, интеллигент, - донеслось от сидящих сзади серьезных мужчин.
       В конце собрания сообщили: в понедельник состоится совещание торговцев акциями "Гермеса". Он решил пойти.
      
       Белый дом осажден
      
       В воскресенье он все-таки слегка ввязался - пошел туда. Милицейское оцепление не препятствовало проходу, перед зданием не сдающегося парламента народ (человек пятьсот) внимал ораторам, клеймившим "бывшего президента" Ельцина, требовавшим немедленно расстрелять его вместе с подельниками и заканчивающих уверенным призывом "Мы победим!" Народ дружно поддерживал.
       Вдоль здания прошла строевым шагом колонна молодых людей в военной форме без погон. Вдруг раздалось "посторонись!", народ расступился - колонна побежала в обратную сторону. От угла здания протянулась цепочка людей, стоящих наготове с камнями в руках. Перед ними прохаживался мужчина в камуфляже.
       - Действовать только по команде, - наставлял он, - не поддаваться на провокации.
       Колесов засмотрелся на мужичка лет тридцати - простоватый, небольшого роста, тревожно всматривается вдаль, рука с камнем изготовлена к броску.
       "Куликовская битва, за Родину, за Сталина". Вернулся к толпе. Телевизионщики брали интервью, молодая женщина спокойно объясняла, что она за бесплатную медицину, бесплатное образование и поэтому она против Ельцина и за парламент. На микрофонах ТВ обозначено CNN.
       Колесов подошел к оператору:
       - Я за Ельцина, хочу дать интервью.
       Тот недоуменно посмотрел на него и отвернулся.
       На обратном пути к метро услышал от идущей рядом семейной пары:
       - Надо же, такое творится, и всё из-за одного человека.
      
       В центре Москвы демократический народ собирался на демонстрацию и митинг. С криками "Ель-цин - Гай-дар" прошли от Манежной площади к мэрии, с крыльца которой видные демократы клеймили парламент и провозглашали "Мы победим!" Народ, вдохновленный ростом цен (наконец-то пошла радикальная реформа), дружно поддерживал и сплачивался всё теснее. Он испугался - раздавят, осторожно, напирая спиной, выбрался прочь.
      
       Через неделю защитники Белого дома напали на телецентр, передачи прервались, он с отвращением ждал: "Сейчас на экране появится новый президент - усатый недотепа".
       Однако на другой день Белый дом был обстрелян, депутаты сдались, вышли из дома и поехали в тюрьму. По словам ельцинистов, по Белому дому было выпущено 12 танковых снарядов - 10 болванок, 2 зажигательных, убито 150 человек. По другим источникам, погибло более тысячи человек.
       Он не понял, почему понадобилось стрелять из орудий. Объяснили - чтобы уменьшить потери нападающей стороны.
      
       В "Гермесе" на совещание торговцев акциями собралось человек сто. Неверов отметил, что некоторые фирмы необоснованно завышают цены, обещал что-то предпринять. Больше ничего интересного не было.
       Колесов выступил, стоял рядом со столом, за которым сидел большой человек:
       - Наша фирма активно распространяет акции "Гермеса"... Надо существенно расширять производственную базу компании, пока в ней есть только судостроительные заводы, а где же нефтедобыча и переработка? Это затрудняет дальнейшее распространение акций.
       Его вопрос не обсуждался.
      
       Когда покупатели спрашивали у них, не продаете ли вы акции МММ, они снисходительно объясняли, что фирма не занимается аферами.
       "Гермес", в отличие от МММ, не играл на повышении цен акций, а каждые полгода выплачивал дивиденды. Они обсудили - включаться или нет в работу по выдаче дивидендов. Старков и Колесов были за, Бондарев - против. Первые доказывали - на этом деле мы ещё теснее войдем в группу "Гермес", завоюем авторитет у покупателей, создадим для себя постоянную клиентуру. У Бондарева не было убедительных доводов, вероятно, только какие-то интуитивные мотивы. Им же его позиция показалась несерьезной, типа такой - снять пенки и уйти в сторону (смыться?). А что дальше? Других направлений работы пока не просматривалось. В итоге Бондарев снял возражения, решили включаться.
      
       "Гермес" придумал очень остроумную схему выплат, позволяющую избежать уплаты подоходного налога. Прямая выплата дивидендов заменяется куплей-продажей акций с уплатой мизерного налога на операции с ценными бумагами, а подоходного налога при этом вообще нет.
       Акционеру предлагаются два варианта:
       первый: на одну акцию купить две новых акции, заплатив за них 10 долларов. Рыночная цена этих акций - 26 долларов. Таким образом, доход акционера составляет 26 минус 10 = 16 долларов.
       Это виртуальный доход, акционер просто радуется тому, что у него на руках такие хорошие акции, которые он может продать.
       Поэтому предусмотрен второй вариант: акционер отказывается от новых акций и получает на руки 16 долларов чистыми.
      
       Прочитав договор с "Гермесом", понял, куда они попали. Здесь остроумие авторов дошло до предела: никаких денег на выплату дивидендов "Гермес" им не перечислял! Во втором варианте их фирма платила акционеру собственными деньгами, а неполученные им две акции получала в свою собственность. Хочешь - продавай населению, не хочешь - соли. Пирамида в чистом виде - вот что получалось из мощной финансово-промышленной корпорации. Сущность пирамиды проста - каждый покупатель новых акций (первый вариант) оплачивает доход других акционеров, и так до ее развала.
      
       "И не введи меня во искушение", - просят Бога. Надо бы самому не плошать. Не поддаваться на манипуляцию сознания. Ведь отметил же он некоторую странность при первом знакомстве с "Гермесом": в списке учредителей были не сами нефтяные предприятия, а их руководители. Таких учредителей можно наклепать сколько душе угодно - уважьте, дорогой, распишитесь в списке, платить вам ничего не надо, примите наши акции безвозмездно, в счет ваших будущих советов. Проситель - интеллигентный молодой человек, кончил школу с золотой медалью, университет по элитной специальности физика, в 30 лет защитил кандидатскую диссертацию по твердым и жидким металлам, зав кафедрой, закончил докторантуру, но не успел защитить докторскую - реформы помешали, ушел в бизнес. Это - Неверов.
       По свидетельствам современников он начитанный человек. Но едва ли он читал такие редкие в России книги как "Манипуляторы сознанием" Г.Шиллера, "Манипулируемый человек" Герберта Франке, "Психология масс" Ле Бона и им подобные. Сам дошел. И превзошел мировые достижения.
      
       Если математик без научной степени Мавроди действовал весомо, грубо, зримо (ежедневный доход для клиента, разухабистая реклама), то Неверов - мягко и ненавязчиво, всегда оставляя выбор: для акционеров - новые акции или денежный доход, для торговцев акциями - участие или неучастие в выплатах дивидендов.
       И человек греховный, увлекшись выбором "лучшего" варианта, забывает о самом простом и действительно наилучшем варианте - не участвовать в игре. Большинство акционеров брали новые акции, приплачивая за них. Из этих денег фирма выдавала денежные дивиденды другим акционерам плюс дополнительно зарабатывала на продаже "отказных" акций. Трудно отказаться от таких доходов, хотя уже знаешь их природу. По марксовой модели поведения капиталиста они еще не добрались до последней стадии: "при 300-х процентах прибыли нет такого преступления, на которое бы он не пошел", первая стадия - легкое оживление при 10 процентах; они остались где-то посредине.
      
       Впрочем, Старков и Бондарев не мучились сомнениями, принимали жизнь как есть. Но по разному. Старков продолжал считать "Гермес" великой империей с большим будущим (в 1994 году 300 фирм, 110 миллиардов капитала, 2 миллиона акционеров) и, соответственно, рассчитывал на процветание своей фирмы. Бондарев предпочитал разнообразить (дифференцировать) направления бизнеса.
      
       Да уж, не убереглись от искушения. В цифровом выражении искушение достигало 1500-2000 долларов в месяц на каждого - немало по тому времени, через десять лет это соответствовало пятикратному доходу. Партнеры приобрели автомобили "Жигули": Старков - на замену старой, Бондарев - первую в жизни.
       - А вы что хотите? - спросили Колесова.
       - Квартирный вопрос надо решать, хоть как-то, например, комнату купить.
       Старков предложил взять у него в долг, в расчете на будущие доходы. За 6 тысяч долларов он купил комнату.
      
       Старков решил увеличить уставный капитал за счет собственных взносов, теперь они втроем владели контрольным пакетом, поровну на каждого.
       Дело спорилось, работали дружно, ко всем делам был общий подход, уточнялись только мелочи. Такое взаимопонимание - редкость, очевидно, сказались долгие годы совместной работы в ЛЭМе.
       Рабочие нагрузки чередовались с передышками. Рядом - прекрасный Московский парк Победы, там он проводил по два-три часа в обществе радиоклассики "Орфей".
      
       Нефть хорошо, а жилплощадь лучше! В 1994 году Неверов начал жилищную кампанию - "Гермес" выпустил жилищные акции. Поначалу показалось странным: то была всё нефть да нефть, а теперь вдруг жилье. Однако, как выясняется из книжек по технологии манипуляции сознанием, неожиданность, непредсказуемость поведения манипулятора является важнейшим элементом успеха. Государство перестало обеспечивать жильем, а квартирный вопрос, как известно, людей портит.
       От жилищной программы дух захватывало - "Гермес" взял на себя обязательство перед всеми акционерами, владеющими пакетами от 500 до 3000 акций, передать им в собственность квартиры и коттеджи в течение пяти лет. Розыгрыш на получение начинается уже с этого года. Это посильнее, чем программы компартии по ликвидации коммунальных квартир. И опять - все для покупателя - ему дано право менять нефтяные акции на жилищные (с небольшой доплатой). Как и предполагалось, эти акции тоже пошли со свистом.
      
       В это время Бондарев нашел другое направление - работу по ценным бумагам в системе Н-ского банка. Провели переговоры с руководством банка, которое хотело получить лицензию для своей финансовой компании, и предлагало им, специалистам с аттестатами, перейти в нее. Решили переходить поэтапно, не оставляя своей фирмы. Сначала переходит Бондарев, они работают по совместительству, дальше будет видно.
      
       Судьба связала этот факт с другим эпизодом. Старкову сказали, что с фирм, арендующих помещения в этом проектном институте, собирают дань рэкетиры, и что на днях они придут к ним. Лично Колесов испытывал столь сильное отвращение к этому достижению реформы, что готов был вообще отказаться от работы. Старков предложил выслушать, если приемлемо, то подумать. Он договорился о времени встречи - завтра после обеда.
       С утра Колесов был на месте, Старкова и Бондарева еще не было. Раньше назначенного времени в дверь заглянул приятный молодой человек, за ним виднелись два безликих амбальчика.
       - Вы на встречу на 3 часа? - спосил Колесов, - мои товарищи еще не подошли. Вообще-то мы работаем от банка, может, они там задержались.
       Слова о банке входили в заготовку, в банке есть служба безопасности.
       - Большое спасибо, мы с банками не работаем.
       - Подождите, они скоро появятся. (Никак не удержаться от интеллигентских вывертов).
       - Нет-нет, нам все ясно.
       Больше они не появлялись. А его жизнь пополнилась еще одним героическим эпизодом.
      
       Партнеры ссорятся
      
       Он повысил свою квалификацию - овладел компьютером (после 25 лет проектирования компьютерных систем). На компьютере вел всю бухгалтерию, которая у них была несложной. Со своего малого предприятия перенес порядок учета первичных документов, разрешенный нормативными документами именно для малых предприятий: запись в едином журнале всех операций и видов документов в хронологической последовательности. Компьютерная система обеспечивала распечатку всех требуемых форм. Несмотря на отличие от традиционно применяемого такая форма ведения бухучета была вполне правомерной. Претензий со стороны налоговой инспекции к малому предприятию не было. В то время их новая фирма также подпадала под статус малого предприятия.
      
       На втором году работы он пошел в летний отпуск после сдачи отчетов по бухгалтерии. В налоговой инспекции мытарша покопалась в своих бумагах:
       - Что-то мы давно вас не проверяли, давайте-ка запланируем проверочку.
       Попросил назначить через месяц, завтра, мол, ухожу в отпуск. Она согласилась. Кое-что нужно было подправить в бухучете, решил, что успеет после двухнедельного отпуска.
      
       Первую неделю он провел в деревне, позвонил Бондареву, он попросил срочно приехать, но узнав, что через два дня вернется, сказал: ладно. Когда он появился на работе, Старков и Бондарев предложили вместе пойти в кафе, где обычно обедали. Разговор начал Старков:
       - Приходила налоговая инспекция, предъявила жесткие претензии, вплоть до возможного вызова налоговой полиции, ареста документации и кассы.
       Закончил ультиматумом Колесову:
       - Я с вами работать не буду.
       От неожиданности он произнес нечто невразумительное:
       - Почему это я должен оказаться на улице?
       - Тогда я ухожу, - злобно отрезал Старков.
       Бондарев постарался разрядить обстановку, договорились о следующем: срочно проводим исправления, привлекаем наших сотрудников, Колесов помогает и передает бухучет новой бухгалтерше, которую нанимает Старков.
       Вопрос о том, что Колесов переходит в фирму Бондарева при банке, был решен раньше.
      
       Договорились даже о том, что он продолжит отпуск на пять дней, у него уже были взяты билеты в Калининград, в гости к родственникам. Эти пять дней на берегу Балтийского моря не пошли впрок - свободное отпускное время только усиливало невротическое напряжение.
      
       Очередной сокрушительный удар подорвал здоровье - потрясение (стресс), подавленность (депрессия), длительное пережевывание событий (рефлексия). (В следующем году начались неприятности с головой; прошел обследование - нарушение мозгового кровообращения, вегетативно-сосудистая дистония, на вопрос о причине врач сказал: "Вообще-то неизвестно, может быть, стресс". Уж это точно - стресс был сильнейший. Но могло быть и просто совпадение по времени - по возрасту уже полагалось обзаводиться солидными болезнями).
      
       Обдумывая случившееся, поначалу он испытывал острое чувство вины, стыд за оплошность, за то, что подвел товарищей, коль скоро нарушения оказались, по мнению мытарши, столь серьезными. Дальше шло недоумение, непонимание - почему проверка прошла в отсутствие главного бухгалтера (а других бухгалтеров в штате нет), при личном контакте он мог бы положить на стол оправдательные нормативные документы, да и вообще у мытарей нет практики проведения проверок без бухгалтера, поэтому он так легко и договорился о проверке после отпуска. Память подсказала, что жена Старкова в качестве бухгалтера имела контакты с той же самой инспекцией Центрального района, в котором отчитывался он. Возникшее подозрение укрепилось через два месяца, после очередного "развода".
      
       Гончаров отнесся к промашке безмятежно:
       - Если допущена ошибка, надо посчитать затраты на ее устранение и возложить их на виновника.
      
       На устранение замечаний ушел месяц, еще месяц-два он подъезжал помочь новой бухгалтерше. Со Старковым - внешне безличные деловые отношения, они продолжали зависеть друг от друга; конечно, больше Колесов, чем он.
       Однажды Старков отвлекся от натянутых отношений:
       - Вы, Валентин Иванович, хороший специалист, но вы не бухгалтер.
       "Но и вы не генеральный директор". Так он только подумал.
      
       По правилу "нарочно не придумаешь" в это же время выявилась ошибка Старкова, не менее "преступная". К ним пришли дамы из городского комитета финансов проверить, не нарушают ли они лицензию. Попили чаю-кофию, поболтали, обнаружили - да, нарушают. Несколько месяцев назад Старков напутал с документами по оплате уставного капитала, не оплатил в положенный срок, до получения лицензии.
       Суровая начальница обещала отозвать лицензию. Это было намного пострашнее угроз мытарей, означало полную остановку работы. Старковым овладела часто посещавшая его боязнь, он отправлял в комитет Колесова - попытаться как-то договориться. Тот ходил, тихо плакался. Хотели дать взятку, но не знали как. Пытались использовать другие каналы. Дело кончилось строгим предупреждением. Прав был Бондарев: не ищи соломинку в чужом глазу, если в своем бревно.
      
       Требование комитета было издевательским на уровне здравого смысла, хотя и правильным формально. Большие компании типа МММ нарушали всё и вся: продавали не разрешенные законом акции на предъявителя - билеты МММ, акции АВВА, вообще не оплачивали уставный капитал, "забывали" регистрировать новые акции и т.п. Очевидно, комитету финансов легче было отчитаться о наведении порядка в малоприметных компаниях, чем связываться с монстрами.
      
       Он предложил Старкову такой обмен при разводе: он отдает Старкову всю свою долю в их фирме, а Старков отдает ему третью часть накоплений - денег и акций "Гермеса". Старков отказался. Колесов промолчал. Дело в том, в это время он должен был получить дивиденды по своим акциям "Гермеса". Оказалось, что вопрос непростой - финансовые пирамиды пошли ко дну, "Гермес" ограничил выплаты. Как и рассчитывал, Старков помог по дивидендам (не его деньги) - позвонил руководителю филиала "Гермеса". Свои 3 тысячи долларов Колесов получил в числе последних - "Гермес" уже тонул.
      
       Итого у него накопилось 7 тысяч долларов, которые он не вывез за границу, а использовал на покупку квартиры для дочери (с учетом ранее купленной комнаты). На руках осталось 500 акций "Гермеса" - на память о великой реформе, лежат в сундуке на даче.
      
       Когда Бондарев и Старков приступили к разделу имущества, они просидели вдвоем часов пять без перерыва. Колесов иногда заглядывал: Старков тягостно молчал, Бондарев неторопливо уговаривал. Старков упирал на финансовый крах в целом по стране и в фирме в частности. В результате Бондарев отдал свою долю в компании и получил примерно пятую часть просимого.
       "Хоть шерсти клок", - заключил он.
      
       Колесов поимел право полностью успокоиться ("не виноватый я!"). Привлечение мытарши входило в план "развода". Обычная для новых времен ситуация - партнеры поссорились по поводу дележа добычи и разошлись. На виду и на слуху таких случаев было множество. Старков закрепил свое право на единоличное владение фирмой. Естественно, вопрос о его переходе в фирму Бондарева отпал.
      
       Уже после "развода" и ухода "Гермес" провел розыгрыши квартир под строгим контролем независимых общественных организаций. Деньги к деньгам, смелому да умелому удача во всем - Старков и его родственник выиграли по квартире. Выиграли и руководители филиала "Гермеса". Так и должно быть, побеждает сильнейший.
       Правда, дальше пошли иные дела. В середине этого года разрушились пирамиды МММ и других финансовых игроков. "Гермес" прекратил выплаты, но держался бодро: "Временные трудности. Мы победим!"
       Неверов решил стать президентом России, его газета "Гермес" определила его рейтинг вторым-третьим после Ельцина. Другие газеты и их читатели об этом не знали, оно и к лучшему, меньше шума.
      
       Старков и его родственник продали инвестиционную компанию и почему-то перешли на госслужбу: в комитет по управлению имуществом. Не совсем понятно, ведь там мало платят. Зато там есть другие возможности. Но все это уже неинтересно, партнеры расстались и больше не встречались.
      
       Эксперты изучили самую яркую финансовую пирамиду - МММ - с точки зрения успешной манипуляции сознанием: как можно убедить огромное число людей так рискнуть своими деньгами. 75 процентов потерявших деньги верили Мавроди и избрали его депутатом парламента. Интересно, что среди его жертв интеллигентов было в 13 раз больше, чем рабочих. И это при том, что вся реклама МММ ориентировалась на простоватого рабочего Леню Голубкова. Интеллигенты оказались гораздо податливее к манипуляции.
       Ученые отмечают: манипуляторам удалось возбудить низкое и темное в подсознании человека, усилить подавляемые влечения (жадность, стяжательство). Среди прочего действовала магия числа: 1000% дохода в МММ, 600% - в "Гермесе". Цифра явно ложная: и по цене вложений и по пренебрежению инфляцией. Удалось использовать страсть к игре, к азарту и риску. Лишь немногие, сумевшие вовремя остановиться, достигли успеха. Люди, менее азартные, чем Парамоша, "заработали" тысячи процентов.
       Государственные службы остались безразличны ко всей этой финансовой кутерьме. Да, в замысле ельцинистов было такое: государство должно быть слабым, не вмешиваться в экономику, и это сыграло свою роль. Правда, со временем создали комиссию по ценным бумагам, она кое-что сделала по мелочи. Зато опыт пирамид был перенесен на огромную государственную пирамиду ГКО с теми же результатами - развалом, крахом и с отсутствием виновных.
      
       Некоторые говорят об ошибках в проведении реформ. Например, надо было выдавать вместо ваучеров именные свидетельства, зарегистрированные в специальном списке-реестре. Или еще что-нибудь сделать, чтобы заставить граждан получить свою законную долю.
       "Ерунда! - отвечает на это Колесов, - я вам сходу нарисую десятки обходных схем, а другие умельцы - еще больше. И было бы все то же самое, только с чуть большими затратами, разумеется, за счет народа".
       - А знаете, Миша, - говорил он Бондареву, - наша начальная вера в "Гермес" позволяла нам считать, что наше дело правое, поэтому мы работали по системе Станиславского - играли самих себя в предлагаемых обстоятельствах. Это помогало нам убеждать людей в выгодности наших предложений.
       - Да, вот только зря мы вовлекали в "Гермес" родственников и знакомых.
      
       Кутерьма на спекуляциях
      
       Спекуляция (по одному из определений в энциклопедии)- это купля-продажа акций, облигаций и других биржевых ценностей с целью получения спекулятивной прибыли при их перепродаже. А в переносном смысле спекуляция - основанный на чем-либо расчет, умысел, направленный на использование чего-либо в корыстных целях.
      
       Именно такими делами - спекуляцией в прямом и переносном смысле этого слова - они и занялись в фирме при Н-ском банке. К этому времени народ смирился со спекуляцией, это, мол, торговая прибыль, и заменил прежние ругательства типа "спекулянты проклятые" на более яркие: "воры, грабители". В 1994-95 годах продолжилось углубление экономической реформы: повышались цены, задерживались выплаты зарплат и пенсий, росла безработица.
      
       Он часто рассказывает приятелям о том, как еще до начала реформы, в 1988 году, ему не хватило пяти минут для того, чтобы спасти Россию. Дело было так: как член демократического народного фронта он присутствовал на экономическом семинаре. Один из выступавших поразил своей эрудицией, четкой логикой, свободой обращения с новыми экономическими понятиями. Знания Колесова в этой области (кандидатский минимум по политэкономии, диссертация по экономической эффективности, знакомство с экономической литературой) давали ему некоторое право на оценку выступления - он был восхищен. В заключение оратор сказал:
       - Опыт перехода на рыночную экономику в ряде стран показал, что сделать это невозможно без ухудшения материального положения народа.
       Колесов сразу же потянул руку вверх - выступить. Однако, когда он попал на трибуну, оратора не было в зале - вышел побеседовать с соратниками. Колесов все-таки сказал:
       - Народу нужно сказать, что его ждет, пока же ему обещают только лучшую жизнь.
       Вот он и рассказывает, что не хватило пяти минут. Оратором был Чубайс, если бы услышал, то...
      
       Люди бедствовали, но в то же время становились владельцами акций как своих заводов, так и других предприятий. Эти акции они могли продавать.
       Таким образом, если на предыдущем этапе гражданам помогали обменять ваучеры на акции, то теперь надо было помочь им обменять акции на деньги. Разумеется, речь не идет об акциях типа МММ, "Гермес" и т.п. На втором этапе работники могли продать акции своих предприятий заинтересованным "эффективным собственникам".
      
       Наступил, как говорится, момент истины - теперь появилась возможность определить истинную стоимость имущества, полученную каждым гражданином при приватизации. Чубайс - "выдающийся экономист и железный организатор" - определил эту стоимость как равную цене двух автомашин "Волга" (примерно 20 тысяч долларов по тем временам). Это его высказывание попало на скрижали истории, так же, как и обещание Ельцина лечь на рельсы за народ. Последнего хоть как-то можно понять - человек эмоциональный, увлекающийся. Но как Чубайс мог так обмишуриться, подставить себя под град насмешек?! Ну что ж, вероятно, обещал по оплошности, на волне успехов от темпов приватизации. И на умного человека бывает проруха, теперь его оговорку смакуют и клеймят.
      
       Новый хозяин поставил перед Бондаревым и его командой задачу скупки акций приватизированных предприятий: на аукционах по продаже крупных пакетов акций и у граждан, владельцев акций. Цель - набрать больше 50 процентов акций и полностью подчинить себе предприятие. Или продать объединенный пакет акций по повышенной цене "в корыстных целях".
       Сотрудники Бондарева просматривали все объявления об аукционах, изучали документы в фонде имущества, искали контакты с руководством предприятий - напрямую или косвенно.
      
       Хозяин, владелец фирмы, 35 лет, до реформ работал хирургом ("хороший хирург", - говорил Бондарев). В начале реформ он попал в струю. Крупный государственный комплекс создал свой Н-ский банк. Банк возглавил талантливый, хорошо воспитанный молодой человек - свободно владеет английским, на фортепьянах играет, а самое главное - инструктор обкома комсомола. К нему примкнули еще два таланта, в том числе "Хирург". Его ум и жесткость (очевидно, профессиональные качества - без них какой хирург) пригодились в финансовой сфере. По его заданию они и работали: готовили предложения по предприятиям, он принимал окончательные решения - покупать, не покупать.
      
       Как-то Колесов выполнял задание "Хирурга" о продаже пакета акций телекоммуникационной компании. Из документов было четко видно, что "Хирургу" принадлежит 20 процентов бывшей государственной компании - через жену и оффшорную фирму, скорей всего оформленную лично на него.
       Очередной повод для раздумий о судьбах России.
      
       Первый объект, на котором они начали скупку, было транспортное предприятие по международным перевозкам "СовАвто". Его работники - дальнобойщики - рабочая элита, хорошо зарабатывавшая еще в советское время, в том числе на спекуляции импортным ширпотребом, люди солидные, вдумчивые, дорожащие своим рабочим местом.
       Работа по скупке была наглой по определению - надо соблазнить людей на то, чтобы они слегка подставили своих хозяев, которые, естественно, противились уходу акций в чужие руки. Соответственно, технология работы не отличалась скромностью. Развешивали на столбах и заборах вблизи "СовАвто" объявления о покупке акций с указанием телефона. Объявления срывали, они вешали снова.
       Проводилась индивидуальная работа с каждым акционером-работником. Для этого им дали список (реестр) акционеров - доступ к этому документу для посторонних закрыт, поэтому получение списка составляет важный элемент технологии, решаемый всеми принятыми в российском бизнесе способами: через крупных акционеров, через начальников по цепочке "ты мне, я тебе" или просто через клерков в соответствующей службе с оплатой по рыночным тарифам. В списке указаны фамилии и адреса акционеров, по которым можно найти домашние телефоны (умельцы вытаскивали эту информацию из милиции и из жилищных контор, объединяли и продавали недорого). Далее - интеллигентская вежливость и актерское мастерство в телефонном разговоре. Половина новых русских собственников "СовАвто" продала свои акции, каждый из них получил от 500 до 1500 долларов (по числу акций, зависевшим от стажа работы). Хорошие деньги, но не тянущие на две "Волги".
      
       Стороны не прогадали: "Хирург" добавил купленные акции к имевшемуся у него пакету и продал с наценкой. Дальнобойщики предугадали свои будущие беды: их задавили зарубежные перевозчики. В ответ на их просьбы о защите ельцинисты объясняли им азы рыночного либерализма: выживает сильнейший, государство должно быть слабым, не вмешиваться и т.д. и т.п.
      
       Работники всех других предприятий, с которыми они работали, получили намного меньше. Грабеж, людей вынудили продать по дешевке? Нет, никто никого не принуждал, продажа была продуктом согласия при непротивлении сторон. Как раз в это время впервые в России закон определил рыночную стоимость имущества, в том числе акций: это, мол, такая "цена, по которой продавец, имеющий полную информацию о стоимости имущества и не обязанный его продавать, согласен был бы продать его, а покупатель, имеющий полную информацию о стоимости имущества и не обязанный его приобрести, согласен был бы приобрести". То есть, покупатель и продавец знали о полной цене акций в размере 20 тысяч долларов (все те же две "Волги"), но соглашались на рыночную.
      
       Работники научных и проектных институтов получили меньше всех. Стоимость их акций определилась в основном стоимостью их зданий. Институт "Ленгражданпроект" занимал прекрасное здание-дворец на берегу Невы - памятник архитектуры, который нельзя приватизировать, но можно получить в длительную аренду. Спекулянты платили работникам института по 50-100 долларов за их пай в общенародной собственности. Работники были очень довольны, а когда прекратилась скупка, приходили те, кто не успел продать, и умоляли. Они, в отличие от дальнобойщиков, получали мизерную зарплату с задержками.
      
       Немного побольше - по 100-200 долларов получили работники института "Электронприбор". Часть его помещений арендовал "Хирург", по этой причине заинтересованный взять под контроль все здание.
       Но и заводчане, акционеры лежачего завода "Тонар", получили за свои акции немного, примерно по 50 долларов.
      
       Откуда же взялись такие смешные цены? Ведь имущество этих предприятий было значительно дороже цены скупки их у работников: все эти дворцы, полностью оборудованные цеха, в том числе уникальный импортный стенд на заводе "Тонар", - хоть по мировым, хоть по российским меркам должны были поднять цены на порядок. Не подняли, потому что - смотри выше об экономической реформе. Например, на заводе "Тонар" рабочие восемь месяцев не получали зарплату, а большинство акционеров уже не работали на заводе. В институтах не было заказов. Поэтому цены акций определялись с подачи спекулянтов по психологическим показаниям - дать сразу две-три зарплаты, человек прикинет - сегодня плохо, на завтра лучше не предвидится - и согласится на синицу в руки.
      
       Бондарев с увлечением занялся новым делом. Хозяин дал под офис купленную им трехкомнатную квартиру в центре, недалеко от Московского вокзала. Бондарев организовал евроремонт, закупил мебель и оргтехнику, набрал людей - шесть мужчин, женщину-секретаря.
       Кадры - проверенные и доверенные (рекомендованные). Школьный товарищ Бондарева, первым вышедший на Н-ский банк. Соратник по предыдущему бизнесу - пятидесятилетний директор своего малого предприятия, человек основательный, вдумчивый. Младший брат - Игорь Бондарев, бывший моряк дальнего плавания. Младший брат начальника службы безопасности Н-ского банка - тоже бывший моряк дальнего плавания. И лишь для одного человека Бондарев сделал исключение - принял по объявлению Костю - специалиста с аттестатом по ценным бумагам, имевшего небольшой опыт работы с акциями.
      
       Так сложился трудовой коллектив из семи тридцатилетних и двух пожилых. Бондарев не имеет привычки "снимать стружку" с подчиненных, предпочитает лишь настойчиво просить. Это плюс мирные характеры кадров создавали в коллективе "хороший морально-психологический климат" (советский слоган).
      
       У японцев есть служебное правило: если младший по возрасту становится начальником, подчиненные ему сотрудники, старшие по возрасту, увольняются. На предыдущей работе Колесов уже был в этом положении, но не ощутил неудобств. Здесь впервые он оценил достоинство японского обычая. Школьный товарищ Бондарева раньше знал его издалека, знал и его прежнее положение. Вероятно, уравнивание теперешних должностей льстило ему, позволяло шутить и подкалывать. Ничего не поделаешь, как известно, недостатки молодости извинительны, потому что со временем и они и молодость проходят. Колесов терпел и дождался: через несколько месяцев товарищ исчерпал потребности своего подсознания, и они подружились.
      
       Советская шутка: чтоб ты жил на одну зарплату. Здесь механизм оплаты тоже был советским - все сотрудники сидели только на окладах, вне связи их с доходами фирмы. Бондарев ежемесячно показывал хозяину огромный объем проделанной работы, преодоленные коллективом трудности, и получал за совершенные подвиги Геракла зарплату на всех.
       Конечно, Бондарев - талантливый человек, к тому же поднаторевший раньше в науке (то есть умеющий делать из мухи слона), затем в бизнесе (показать товар лицом), но все-таки становилось немного жалко его. Каждый месяц висеть на волоске? За спиной два сына, оканчивающих школу, первая жена и вторая. И еще работнички тут...
      
       Получение лицензии на право работы с ценными бумагами затянулось. Оказалось, что уставный капитал финансовой компании очень большой, поэтому лицензию нужно получать в Москве, в министерстве финансов. Бумаги отправлялись и возвращались.
       - Так давайте организуем новую фирму, с малым уставным капиталом и зарегистрируем здесь, в Питере, - предложил он Бондареву.
       - Да, я тоже об этом уже думал, - ответил он, - тем более, что в этой финансовой компании длинная история сомнительных финансовых операций.
       "Хирург" согласился, Колесов проделал привычную работу - зарегистрировал новую фирму "Петербургское финансовое агентство". Получили лицензию.
      
       Руководители Н-ского банка решили захватить (или прихватить частично) один из крупнейших в городе банков - Петроагропромбанк (не входящий в общероссийский Агропромбанк, который захватил и разорил олигарх Смоленский). Спекулянты развернули наступление по всем фронтам: реклама по радио, в газетах, устная в метро - скупаем акции банка по хорошим ценам. Параллельно вели переговоры с видным бизнесменом Горячевым, обладателем большого пакета этих акций. Горячев показал себя образцовым предпринимателем: в выборную кампанию сел перед камерой ТВ с сигаретой в зубах, объяснил русским обывателям про капитализм, те выбрали его в Госдуму. Он строил долговые пирамиды - брал в долг у одного, потом у другого и отдавал первому и т.д. Поездил по миру с другом, певцом Макаревичем, зашел к папе Римскому, все это выдал на ТВ. Потом исчез.
      
       Встревоженный Петроагропромбанк пытался защищаться. Но не знал от кого - лишний раз стало понятно, зачем Н-скому банку потребовалась фирма с директором Бондаревым: хотя у "Хирурга" был в банке собственный отдел по ценным бумагам, грязная работа поручалась этой фирме. Им и отдуваться.
       Некий парень приходил на их пункты скупки акций, расспрашивал, выслеживал Бондарева. Тот сам вызвал парня на разговор. Очевидно, парень был новичком, ни ума, ни характера недоставало для выполнения задания типа "попугать". Обычно такие задания поручают сотрудникам службы безопасности.
       Возник классический конфликт, известный как миф о Павлике Морозове (миф - потому что несчастного мальчика оклеветали неистовые демократы). Дело в том, что начальником службы безопасности Петроагропромбанка был военный отставник - отец Бондарева! (Еще в тему: "Иван Грозный убивает своего сына" - этот миф разоблачили неистовые патриоты: не убивал, мол). Здесь же все кончилось благополучно: прихватили пакет акций, Бондарев произнес речь на собрании акционеров Петроагропромбанка и был избран в совет директоров.
      
       Говорят так: приходишь к начальству со своим мнением, а выходишь с его. Когда они изучили документы по заводу "Тонар", то рекомендовали "Хирургу" отказаться от покупки. Но он приказал покупать. Купили, причем других охотников не было, поэтому подали заявки от двух своих фирм, иначе бы аукцион сорвался.
       51 процент акций этого завода уже был скуплен одним, притом частным лицом - это и было главным доводом против покупки: зачем ввязываться в работу на подхвате? Но, вероятно, у "Хирурга" сработало укорененное советским строем уважение к заводским трубам, желание отключиться (слегка) от финансовых дел на реальное производство.
      
       Завод "Тонар" - производитель товаров народного потребления на крупном оборонном предприятии, при приватизации стал самостоятельным акционерным обществом. Цеха завода и основного предприятия перемешаны в одних и тех же зданиях, у них общая электрика, отопление и другая инфраструктура. Это было еще одним доводом против покупки. Далее - завод не работал, лежал. Директор ссылался на отсутствие оборотных средств - без предварительной закупки материалов нельзя начать производство.
       В остальном завод хороший - может выпускать металлическую тару для консервов, красок и т.п., и в этом смысле не подлежит уничтожению как часть военно-промышленного комплекса.
      
       После аукциона состоялась встреча с владельцем 51 процента акций. Он приехал с двумя охранниками (туповатыми парнишками), первым делом показал свое удостоверение вице-президента ассоциации ветеранов силовых министерств - обороны, госбезопасности, спецназа, ОМОНа и т.п. Говорил быстро и напористо, в стиле воровского урки, хотя и без жаргона: он, мол, не потерпит, чтобы ему мешали, он затратил силы и средства на скупку акций у акционеров, кое-кого пришлось попугать. Охранники сидели по бокам, демонстрировали угрозу. Бондарев повел себя как человек из народа, умело подыгрывал спецназовцу (такую кличку присвоили ему), мягко перевел разговор в беседу друзей, заинтересованных в общем деле. Договорились о первоочередных задачах. (Впоследствии они подружились).
      
       После этой встречи Колесов ехал на трамвае, размышлял, представлял состояние простых акционеров, которых немного попугали. Известная ситуация, но одно дело по газетам, а другое вот так вот въявь. С Троицкого моста прекрасный вид на великий город: Петропавловка, Биржа, Зимний дворец. Город - его родина, много повидавший: революции, блокада, вершины культуры и бандитизма... И он заплакал (слаб на слезу) - по глупости. Конечно, ерунда, подумаешь, промелькнул какой-то урка. А просто на мгновение представилось отчетливо и зримо нашествие новых гуннов - тупых и беспощадных, жадных и бездушных. Было в истории - они легко объединяются, стоит только отдать приказ своим послушным оруженосцам, и все повторится как у фюрера, и еще страшнее.
      
       От фирмы по заводу "Тонар" работали он и Бондарев -младший. Первоочередная задача - провести собрание акционеров. Спецназовец в этом не участвовал.
       - Я тебе полностью доверяю, - сказал он другу Бондареву.
       Работа нудная, но понятная. Сделали. Спецназовец заменил директора и замов на своих. Его молодые ребята (вроде бы неплохие инженеры, но без опыта руководства) ничего не смогли сделать, завод по-прежнему лежал. Непонятно, то ли не сумели, то ли вообще ничего нельзя было сделать без вложения денег, которых спецназовец не мог дать. Их пакет акций повис без дела, продать его невозможно, "Хирург" молчал.
      
       Хорошо ли гулять по кладбищу? Наверно, терпимо, если ты знаешь куда пришел - думаешь о вечности, о бренности. Ему же приходилось много ходить по местам, где не ожидалось увидеть кладбища: посещать питерские заводы и институты, приватизированные и выставленные на продажу. Зрелище ужасное: захламленные дворы и коридоры, разбитые окна и двери, раскуроченные станки, и самое впечатляющее - безлюдье. На 12 этажах института цемента не встретил ни одного человека. В проектных институтах сидели только руководители, коридоры и курилки поражали мертвой пустотой. На заводах бесцельно бродили отдельные работники, станки бездействовали.
       За два года были куплены акции десятка предприятий. Обследовал более сотни предприятий, девять десятых из которых лежали спокойно (как и должно быть на кладбище).
       Вот оно: могучее воздействие реформ, шоковой терапии!
      
       В новой фирме он внедрил "научное" обеспечение обналички. Механизм ее остался прежним, о нем уже было рассказано, усовершенствовал показ результатов работы, за которую они платили безналичными деньгами, а в обмен получали нал. Этот результат он оформлял в виде научного отчета по анализу, исследованию, синтезу и черт те знает по чему еще. Текст отчета набирал из специализированных журналов, секретарша перепечатывала, "исполнители" подписывали. Никакие контролеры не смогли бы докопаться и предъявить претензии. Энтропия, сэр.
      
       В 1994-95 годах Россия стала догонять и перегонять Америку по негосударственным пенсионным фондам (НПФ) и государственным ценным бумагам. (Анекдот советской интеллигенции: "Догонять-то легко, потому как в лаптях и без штанов, а перегонять неудобно - задница голая").
       Чем хорош НПФ? Тем, что государство позволяет откладывать в него часть дохода гражданина - без налогов. Деньги фонда вкладываются в ценные бумаги, в прибыльное производство, так что после выхода на пенсию можно ехать хоть в Париж, хоть на Канары. Насчет Канар пропустили мимо ушей, а вот то, что "без налогов", сразу же привлекло внимание деловых людей. Бог высоко, а пенсия далеко. Зарплату же надо выдавать ежемесячно, с помощью НПФ ее можно освободить от налогов.
       Механизм простой: предприятие выдает основную зарплату по-прежнему, с отчислением государству налогов. Кроме того, предприятие перечисляет в "надежный" НПФ деньги, которые такими налогами не облагаются. НПФ ежемесячно выплачивает работникам добавки к зарплате.
       - Да это же извращение пенсионной идеи! - скажут ревнители чистоты либеральной экономики, - выплачивать надо после выхода на пенсию!
       - Позвольте, - ответят им ельцинские либералы, - мы блюдем права человека, он вправе сам распорядиться своей священной собственностью, может получить деньги до пенсионного возраста; так и записано в западных законах.
       Да, записано. Имелось в виду разрешить выходить на пенсию раньше на несколько лет. Ельцинисты их превзошли - можно уходить каждый месяц.
       Их большой хозяин, от которого кормились Н-ский банк и другие фирмы, тоже создал свой НПФ. (На вопрос, что за хозяин, Колесов отвечает: "Не скажу. Я не трус, но я боюсь". Чьи слова?).
       НПФ создали быстро - благодаря ускорению и взаимопониманию. Энергичный руководитель НПФ - молодой и талантливый - нашел подход к москвичам и передал им благодарность за срочность - из рук в руки в конверте.
       Благодаря этому и брокерская фирма Бондарева быстро получила лицензию компании, управляющей деньгами НПФ.
      
       В области ГКО (государственных краткосрочных облигаций) ельцинские финансисты также превзошли Америку.
       Фирма Бондарева именно в них вкладывала деньги НПФ и неплохо на этом зарабатывала.
       Что такое ГКО? Это облигация, которую государство (Минфин) продает предприятию или гражданину. Это - не документ, факт продажи записывается в реестре. Номинальная цена облигации 100 тысяч рублей, а продается она по меньшей цене, например, за 50 тысяч рублей. Срок погашения облигации устанавливается заранее, например, через один год. То есть через год владелец облигации получает 100 тысяч рублей. Доход 100 процентов годовых. Сказка? Нет, реальная быль тех времен, с учетом того, что инфляция превышала эту доходность. Зачем это было нужно обеим сторонам? Покупатель облигации хоть как-то оберегал свои свободные деньги, а государство, беря в долг, надеялось пустить деньги в дело и получить такой доход, который возместит проценты по долгу.
      
       Мечты, мечты, где ваша сладость?
       Впрочем, до 1998 года все шло по задуманному. Деньги по всем облигациям выплачивались в срок и в полном объеме.
       Так в чем же превзошли Запад? На Западе гособлигации имеют самую высокую надежность по сравнению с любыми другими ценными бумагами (всегда оплачиваются в срок) и самую низкую доходность (примерно 2-5 процентов годовых). При таких цифрах система работает спокойно: гособлигации обеспечивают твердый доход и, соответственно, работу без сбоев (без дефолтов).
      
       Итак, получив от НПФ право на управление его деньгами, фирма закупила на них ГКО. Бондарев поручил работу по ГКО специалисту по ценным бумагам Косте.
       Поначалу Колесов держался в стороне. Все знают по кино и по книгам о сумасшедшей работе биржевых спекулянтов, бегающих, орущих, ожесточенно жестикулирующих. Через пару месяцев работы специалист сник. Человек аккуратный, исполнительный, вероятно, способный к неторопливой аналитической работе, здесь он растерялся.
       Бондарев попросил Колесова, не вникая в технологию спекуляций (перепродаж облигаций), попытаться определить источник дохода их брокерской фирмы. Рассуждения специалиста Кости по этому поводу показались расплывчатыми. Выручил случай. Муж секретарши Миша работал с ГКО в другой фирме. Миша и его партнер Андрей рассказали, что они работают успешно, разработали свои компьютерные программы для быстрой оценки вариантов торговли на бирже, показали конкретные результаты.
       Колесов предложил заключить договор с их фирмой, ребята хорошо поработали пару месяцев, потом он уговорил Бондарева перетянуть их к себе.
      
       Андрей сказал, что он определяет прибыль относительно доходности первой купленной облигации. Тут Колесова осенило: не по первой купленной, а по той, которую должен был купить клиент. Как это всегда бывает, идея оказалась чрезвычайно простой, примитивной до наглости. На примере это выглядит так: клиент дает им деньги на покупку ГКО и назначает срок возврата денег, например, полгода. Доход по облигации с таким сроком погашения принимается за нормативный. Но на самом деле они, брокеры, покупают другие облигации, более доходные, например, на год. Эти облигации постепенно растут в цене на бирже, и они продают их с выгодой. На эти деньги в тот же день они покупают ещё более выгодные облигации, например, с коротким сроком погашения. И так процесс повторяется, а доход от спекуляций растет. Доход брокера определяется как разница между общим доходом и нормативным. Эта разница делится с клиентом по договорному соглашению.
      
       Андрей и Миша сначала не поняли его предложения. Он обратился к Бондареву, который понял сходу - по уровню наглости он Колесова превосходит. Теперь уже он объяснял ребятам суть подхода и в конце концов убедил.
       Пересчет дохода за четыре месяца по этой методике, в том числе по предыдущим операциям, выявил трехкратное увеличение их дохода. Бондарев воодушевился:
       - Ребята, давайте еще искать, как делать деньги из воздуха.
      
       Нашли еще несколько НПФ, в договора с ними вставляли свою методику, ее принимали без возражений, как вполне естественную.
       На спекуляциях с ГКО добивались повышения доходности в два раза: со 100 до 200 процентов годовых.
       Специалист по ценным бумагам Костя уволился - после разговора с Бондаревым.
      
       В этой истории есть две стороны: во-первых, в свои годы он не утратил способности к творческому мышлению, к изобретательности. И это можно отметить не только ради утоления его собственной гордыни, но и ради реабилитации пожилых людей вообще. Во-вторых, подтверждается старое правило - ищи простое решение, не накручивай, не выпендривайся.
      
       Работа по сделкам с ГКО шла в режиме прямого доступа к торгам на бирже через подключенные по линиям связи компьютеры. Пару раз он посидел рядом с Андреем, один раз они серьезно промахнулись. Больше он в этом не участвовал: "азартные игры не для меня".
      
       Финансовый обвал - дефолт 17 августа 1998 года - был понятен ему и Бондареву. В то время они уже не занимались ГКО, работали в другой фирме. Погорели сами на своих личных сбережениях: Бондарев примерно десять тысяч долларов, он потерял больше - три тысячи долларов (догадайтесь, почему больше). Ничуть не сожалел - достойная плата за глупость и жадность ("каюсь, ребята"). Ясно же было, куда все шло: сначала Минфин тратил 30 процентов выручки от продаж новых облигаций на выплаты по старым, затем больше, затем разрешил иностранцам играть в ГКО.
       При первых затруднениях иностранцы дружно выскочили из игры, пирамида обрушилась. Доллар вырос втрое по отношению к рублю, потом впятеро, цены тоже, зато пенсии и заплаты стали выдаваться без задержек. Правда, купить на них можно было в пять раз меньше.
       Его терпению, в смысле - доверию к ельцинистам - пришел конец...
       Не создавать, разрушать мастера,
       Варвары, дикое скопище пьяниц...
      
       Работа в брокерской фирме шла спокойно и размеренно. В трехкомнатном офисе сотрудники пили чай-кофе с бутербродами (за счет фирмы). В перерывах Колесов посещал свою малую родину: улицы Моисеенко и Дегтярная, проспекты Суворовский и Невский - благо рядом. Иногда ходил послушать радиоклассику "Орфей" в Таврический сад.
       Через год переехали: по заданию "Хирурга" купили акции фирмы, находившейся в двухэтажном здании - памятнике архитектуры на берегу Малой Невки. Памятник был поврежден прежним учреждением, но кабинет директора выглядел хорошо, а в подвале имелась сауна, праздничные застолья в которой немножко приблизили их к уровню новых русских.
      
       Теперь в перерывах он уходил на Крестовский остров, в Приморский парк Победы, на берег залива - полюбоваться морскими далями. Раньше здесь было излюбленное место отдыха трудящихся, в том числе его матери с подругами. Теперь здесь не покупаешься: вода испорчена.
       Иногда доходил до самого популярного прежде места отдыха ленинградцев - до Елагиных (бывших Кировских) островов.
       Как-то решил пройтись по красочной главной аллее, с искусно рассаженными цветами и кустами, по которой раньше чинно прогуливались трудящиеся. Долго искал, дошел до стрелки, обратно к дворцу и вдруг понял: вот эта заросшая травой и кустарником просека и есть та самая бывшая главная аллея! Не до аллей теперь. Всплакнул было по утраченному прошлому. Впрочем, и общественное мнение изменилось: активный отдых полезнее - на дачных грядках враскорячку.
      
       Брокерский детектив
      
       В конце 1995 года они представили "Хирургу" анализ по выставленному на аукцион предприятию Мостотрест-9, он принял решение покупать. Подготовили и сдали в фонд имущества все необходимые документы.
       В день проведения аукциона Колесов намеревался приехать в фонд имущества за полчаса до начала торгов. От метро до улицы Смольного нужно еще ехать на автобусе, поэтому он вышел из дома с запасом. И все-таки добрался впритирку - транспорт подвел, поэтому вошел в здание без четверти десять. Оформил пропуск, поднялся на третий этаж. В коридоре у фонда имущества толпился народ, человек тридцать. Вышел начальник отдела, которому он два дня назад сдавал документы, объявил:
       - Всем участникам пройти на второй этаж в зал заседаний.
       - А отмечаться не нужно? - спросил Колесов, - я только что пришел.
       - Нет, идемте, - на ходу ответил он.
      
       Потом, подытоживая хронику событий, он присвоил своему вопросу номер два в той череде глупостей и нелепостей, которыми сопровождалась вся эта история. Номер первый - поздний приход, дальше будет понятна причина.
       Оглядывался на ходу - Бондарева не было. Вчера он обещал подъехать к началу аукциона и сообщить предельную цену покупки. Накануне вечером он так и не смог добиться ответа от хозяина, тот отложил решение на утро.
       На втором этаже все вошли в холл перед залом заседаний. Два охранника встали у дверей зала. Начальник отдела фонда имущества попросил подождать в холле. Колесов отошел от дверей шагов на пять.
       - Вы не можете сказать, какую организацию вы представляете? - вежливо спросил подошедший к нему мужчина среднего возраста, с мобильником в руке.
       - Ну, а почему я должен это делать? - улыбнулся Колесов.
       - Давайте выйдем в коридор, надо поговорить.
       В это время сбоку и сзади него оказались еще три человека, подталкивали его к выходу. Он стал громко возмущаться - "Что за безобразие!", но они быстро вынесли его в коридор.
       - Тихо, батя, - негромко сказал один из них, - надо поговорить.
       В сознании мельком отметилось, что сотрудники фонда имущества, находившиеся в нескольких шагах, никак не реагировали на происходящее. Они проверяли документы у входящих в зал заседаний, в эту сторону не смотрели. Вытолкнувшие прижали его к окну, что-то говорили. Он возмутился и выкрикнул из коридора:
       - Господа из фонда имущества! Я участник аукциона! Меня выталкивают с аукциона! Требую принять меры!
       Несколько раз выкрикнул эти нарочито короткие, рубленые фразы. Наконец из холла вышел начальник отдела, взял его под руку и провел в зал. Колесов сел на указанное им место, положил на стол дрожащие руки. Постоянно оглядывался на вход - Бондарева все еще не было, подошел к начальнику отдела, стоявшему у входной двери, попросил:
       - Ко мне должен присоединиться мой коллега, предупредите охрану, чтобы его пропустили.
       Потом подошел к президиуму, спросил заместителя директора фонда имущества:
       - Нельзя ли вызвать милицию?
       - Да, можно, - неуверенно ответил он.
       Пришел Бондарев, сел рядом. Начальник отдела из президиума объявил о начале работы. Колесов попросил слова и громко сказал:
       - Сейчас на меня было совершено нападение, я прошу фонд имущества обеспечить мою безопасность после окончания аукциона!
       - Да, - сказал зам директора фонда, - у нас в таких случаях были отмены аукционов.
       - Что, было нападение? - тихо переспросил Бондарев.
       - Цена известна? - сейчас было не до подробностей.
       - Пока нет.
       Они сидели на первом столе. Бондарев обернулся в зал, ему махнул рукой человек, сидящий в нескольких рядах от них, Бондарев помахал ему в ответ, оба улыбались.
       - Я сейчас вернусь, - Бондарев встал, подошел к президиуму, переговорил с заместителем директора фонда имущества и вышел.
       В оставленной им записке было: "Сейчас вернусь, пока торгуйтесь". Понял, что он пошел дозваниваться до "Хирурга".
       Аукцион начался. Правила таковы. У каждого участника в руке палка с картонкой, на картонке номер. Его номер один. Всего участников десять. Накануне Бондарев сказал, что если хозяин так и не назовет цену, то торговаться до 70 тысяч долларов за каждый из двух продаваемых пакетов акций. (Далее все цены названы в долларовом эквиваленте, хотя торги шли, как полагается, в рублях). Теперь вроде бы можно идти выше, но насколько? Раздумывать было некогда, все разворачивалось быстро, быстрее, чем он ожидал.
       Аукционист с молотком в руке поднялся на трибуну, назвал начальную цену первого пакета - 30 тысяч долларов, все участники подняли палки с номерами. Аукционист называл повышенную цену, перечислял номера участников, подтверждавших согласие с ценой поднятием палки, затем он снова повышал цену и процесс продолжался. Колесов не успевал опускать свою палку и так и держал ее поднятой все время розыгрыша первого пакета. Оборачиваясь, заметил, что после 60 тысяч осталось три участника (вместе с ним), после 90 - два. Предпоследняя цена - 110, на 120 остался один он. Аукционист объявил победителем номер один, то есть его. С начала аукциона прошло 3-4 минуты.
       Его спросили, будет ли сейчас подписывать протокол или после окончания всего аукциона. Сказал "после", больше из привычки к вежливости, это была ошибка - пока бы подписывал, мог вернуться Бондарев.
      
       Вторая часть пошла так же стремительно, после 140 тысяч мысли его беспорядочно заметались. Решив, что при переборе будет потерян и первый пакет (хозяин не потянет, откажется), опустил свою палку. Второй пакет ушел за 150 тысяч долларов.
       Пришел Бондарев, узнал о результатах.
       - Можно было до 400 тысяч, - эту цифру он получил наконец-таки от хозяина по мобильнику.
       Подписали протоколы. Зам директора фонда имущества вышел из зала, вернулся, обратился к участникам аукциона:
       - Обстановка непростая, там в коридорах стоит много народа определенной категории. Я прошу победителей аукциона пройти сейчас вместе со мной и охранниками в наш кабинет.
       Прошли спокойно. В помещении фонда имущества Бондарев дал ему телефоны службы безопасности, сам вышел в коридор. Колесов не дозвонился - занято.
       Пока оформлялись документы, попытался пошутить:
       - Да, много чего в жизни было: и атомные бомбы снаряжал, и крылатыми ракетами стрелял, но в такие ситуации еще не попадал.
       - Это еще что, - сказал зам директора фонда имущества, - когда на фондовой бирже была распродажа Киришского нефтеперерабатывающего завода, там за километр до входа всё было просвечено.
       Рядом стоял второй победитель - представитель Петербургской строительной компании (так понял из обсуждения протоколов), тут и он включился в разговор:
       - Сейчас будут скупать целлюлозно-бумажные комбинаты, лесопромышленные комплексы.
       Он выглядел спокойно и деловито, так, один из независимых участников, вот, победил по второму пакету.
       Вошел Бондарев. Сотрудники фонда имущества предложили выйти по другой лестнице, проводили их. Однако выход на улицу все равно общий. Бондарев оставил Колесова у дверей, сам пошел к трем мужикам, стоявшим у припаркованных машин. Короткий разговор, с одним из троих Бондарев пошел к своей машине. Это был тот знакомый Бондарева, с которым он обменивался приветствиями на аукционе - специалист по ценным бумагам Хитров. Колесов тоже изредка встречал его раньше - работали по ваучерам в смежных фирмах.
       По знаку Бондарева подошел к его машине. В их разговор не вслушивался.
       - А на вас, - вдруг обратился к нему Хитров, - повесили 200 тысяч.
       - С зарплаты.
       Подошли те двое, с которыми только что разговаривал Бондарев. Бондарев дал им номера телефонов: и своего офиса, и предприятия, от имени которого покупали пакет акций, - Петроградского агентства недвижимости, договорились о встрече сегодня же в 17 часов в этом агентстве.
       - Слушай, - раздраженно сказал один из них Бондареву, - тебе же Хитров дал сигнал, показал, что нужно делать.
       - Мы знали друг друга раньше, - спокойно ответил Бондарев, - давно не встречались, вообще вместе в бизнесе не работали, так что я его сигнала не понял.
       Бондарев и Колесов поехали в свой офис. На этот день был назначен переезд офиса в другое место, получалась ситуация из серии "нарочно не придумаешь": конкуренты решили, что сразу после аукциона их фирма смылась.
      
       Через пару дней картина прояснилась. Все десять участников, кроме них, были в сговоре, цель которого - приобрести 20 процентов акций Мостотреста-9 (два пакета по 10 процентов) в собственность влиятельного бизнесмена Пыжова, владельца двух десятков магазинов и других предприятий. По слухам, Пыжов был замечен в компании с Артемом Тарасовым, Марком Горячевым, Стерлиговым-младшим. Эти известные передовики российского бизнеса прославились своей напористостью и удачливостью и в то же время подозревались в незаконных махинациях, дающих хорошую работу журналистам-обличителям.
       Пыжов решил скупить пакеты по минимальной цене, чуть выше установленной начальной цены 30 тысяч долларов за каждый пакет. Нанятые им фирмы и специалисты по ценным бумагам несколько недель готовили документы, оплатили задатки, разработали сценарий подготовки и проведения аукциона. Последняя генеральная репетиция проводилась всю ночь перед аукционом.
       Неизвестно, как это было бы на Западе, но у русских весь процесс пошел чисто по-русски - в виде череды нелепостей и глупостей, то есть кутерьмы.
       Первое. Пыжов и его подельники (пыжовцы) должны были заранее отмести всех лишних конкурентов. Колесов сдал в фонд имущества первые документы за две недели до аукциона.
       Таким деловым людям как пыжовцы не составило бы труда узнать от любых сотрудников фонда имущества название "лишнего" конкурента. Вроде бы они и узнали. Потом кто-то из них говорил, что они не смогли найти это агентство. Это уж совсем непонятно. Большой щит агентства висит на Невском проспекте, его можно найти в любом городском справочнике.
       Можно предположить, что эта глупость обусловлена другой - привлечением большого количества участников. Бондарев, например, в таких случаях использовал две-три фирмы: вторая нужна, если больше никто не подаст заявки - по закону должно быть как минимум два участника. Третья используется для гарантированной победы; в ее заявке указывается максимальная цена, и если на втором месте тоже своя фирма, то эта третья отказывается от покупки, и объект продажи достается им по меньшей цене.
       Опять-таки можно лишь предположить, что привлеченные Пыжовым специалисты нарочито усложняли процесс, набивали себе цену. Дальше как правило, работает эффект толпы - общая неразбериха, безответственность.
       Всю блистательную схему подготовки и проведения аукциона, разработанную специалистами, разрушил простой советский человек по кличке "Седой" (так назвали пыжовцы Колесова после первого знакомства). Он нарушил все, что можно было нарушить.
       Он пришел пешком и один, а должен был приехать на персональной машине и с кем-нибудь вдвоем. Пыжовцы расставили оцепление вокруг здания для перехвата "лишних" участников. Колесов не мог вызвать подозрений - одинокий пожилой человек в пальто аглицкого прямого покроя производства питерской швейной фабрики, через плечо потертая сумка из кожзаменителя с дырками на углах, которую он уже несколько месяцев планировал заменить. Более того, он ведь пришел к самому началу, когда оцепление уже было снято.
       Далее. Он повел себя не по понятиям - как настоящий советский человек возмутился несправедливостью и стал скандалить. Позднее ему объяснили, чем это могло обернуться. Первый вариант - ему предлагают отступные за отказ от участия в аукционе. Судя по поведению пыжовцев, именно этот вариант мог быть в их сценарии. Но мог быть и другой - в его карман кладут обойму патронов или наркотик, и тут же из-за угла коридора появляется милиционер...
       Конечно, свою лепту в общую кутерьму внес начальник отдела фонда имущества. Через три года Колесов часто встречался с ним в связи с продажей Механического завода. Вспоминая о том, как он провел его в зал, начальник отдела сказал:
       - Сам до сих пор не знаю, зачем я это сделал? Запросто могли потом пришить в подъезде моего же дома.
       И это он правильно сказал. С трудом избавляются советские русские люди от наследия прошлых времен. Когда сотрудники фирмы встречали Колесова после аукциона как героя, он сказал:
       - Господа, товарищи! Даю вам честное слово, торжественно обещаю, нет, просто клянусь: я больше не буду! Никогда не буду так делать!
       Конечно, он совершил большую глупость. Отсутствие его на аукционе ничем бы ему не грозило - ну не пустили и все тут. Предложили бы отступные, так переключил бы пыжовцев на Бондарева - мол, не мой вопрос.
       Накануне аукциона товарищ по фирме - степенный и основательный человек - спросил его:
       - А вы без охраны идете?
       - А это еще зачем? - отмахнулся он.
       Как он понял позднее, они сами себе создали трудности, которые...и так далее. Не оценили важности объекта, заинтересованности в нем влиятельных сил. Строительная организация Мостотрест оказалась лакомым куском, дающим хорошую прибыль на городских заказах из богатейшего источника финансирования - дорожного фонда, который много лет, до последней налоговой реформы имел столько денег, сколько их было в оборонном бюджете. Так что дальнейшие неприятные события явились логическим следствием этой ошибки.
       Наверно, в сценарии аукциона могли быть предусмотрены шаги по его срыву и отмене результатов - такие вещи возможны. Но его отказ от покупки второго пакета, который вполне законно приобрели пыжовцы, запутал ситуацию.
      
       Как уже говорилось, после аукциона в 17 часов состоялась встреча конкурентов в агентстве "Хирурга".
       Старая истина - человек познается в беде. "Хирург", директор агентства, на встречу не пришел. Не выделил охранников.
       Пыжов, большой, грузный, навалился животом на стол и прорычал Бондареву:
       - Ты еще пожалеешь, что заставил меня сюда приехать.
      
       В целом "Хирург" вызывал уважение своими деловыми успехами, жесткой требовательностью. В ситуации с Мостотрестом он высветился новыми гранями.
       Позднее Бондарев рассказал о событиях до и после аукциона:
       - Накануне я никак не мог согласовать с "Хирургом" предельную цену покупки - он то тянул с решением, то был в "отключке", то есть неизвестно где и с отключенным мобильником. Живо интересовался, какие имеются конкуренты, и как они себя ведут. Я предложил: "Неплохо бы усилиться охраной". Он возмутился: "Аукцион проводится под эгидой государства, никаких проблем в принципе быть не может. Если что - всех отстроим" И т.д. и т.п. Решение о цене отложил до утра. Я еще раз напомнил о времени начала аукциона, договорились утром созвониться.
       - Утром "Хирург" опять был в "отключке", - продолжал Бондарев, - как правило, на ответственные мероприятия я прихожу заранее - осмотреться, разобраться, а тут, пытаясь во что бы то ни стало связаться с "Хирургом", заезжал в свой и его офисы, звонил с городского телефона (грешил на мобильную связь), и в итоге приехал к самому началу аукциона. Прохожу быстрым шагом по коридору, дозваниваюсь на ходу по мобильнику, мельком отмечаю настороженное внимание окружающих. Три человека пытались удержать меня у окна, говорили что-то угрожающее. Во-первых, их тон мне не понравился, во вторых, я их не слушал - звонил по телефону, в третьих, я опаздывал. Короче говоря, я воспользовался прежним опытом профессионального регби, которым раньше занимался, и ушел от них: "Опаздываю, потом поговорим". Потом выяснилось, что у конкурентов была запланированная сумма отступного - 50 тысяч долларов. Не смогли вручить. Да у меня и не было полномочий договариваться на месте.
      
       После аукциона "Хирург" как-то подзабыл об эгиде государства и угрозе всех "отстроить", настроился на стихию - пусть все как-нибудь само собой уляжется. Его сотоварищи по руководству бизнесом не знали о предстоящей покупке акций Мостотреста, теперь получалось, что "Хирург" втянул их в крупный скандал, в войну с крупной финансовой группировкой.
       - В результате, - рассказывал Бондарев, - я оказался лишенным какой-либо поддержки - политической, силовой и т.п. Сделка была представлена моей личной инициативой. Попросту говоря, обе стороны согласились назначить крайнего. На меня "повесили" перехват у конкурентов нужного им пакета (и, как выяснилось позже, не нужного нам), а также "разогрев" цены за оба пакета акций примерно на 200 тысяч долларов. "Хирург" поспешил оформить пакет акций в свою собственность, иначе у него пропал бы задаток. Разумеется, у меня не было никаких прав распоряжаться этим пакетом. 200 тысяч тоже не просматривались.
      
       В отличие от Колесова у 40-летнего Бондарева хорошая нервная система - выдержанность, терпимость, контактность. Вспоминаются только два-три случая, когда он в советское время повышал голос, да и то на начальство, что тогда могло почитаться доблестью и не грозило серьезными последствиями. Были гарантии - профсоюзные, партийные, административные. При прежнем "преступном режиме" Бондарев мог в ответ на хамство "Хирурга" (затяжка решения по цене) спокойно отойти в - сторону - не участвовать в аукционе: "не получил указаний". Теперь, в условиях свободы и демократии такой шаг был невозможен: "Хирургу" хватило бы легкого движения руки для подписания приказа об увольнении Бондарева.
      
       Во времена перестройки парочка журналистов сочинила миф о том, что в каждом русском человеке сидит раб, которого нужно выдавливать из себя по капле, - будто бы так сказал сам Чехов (об этой журналисткой выдумке рассказано ранее). На самом деле теперь приходилось вдавливать в себя раба - хоть по капле, хоть ведрами.
       "Спасение утопающих - дело рук самих утопающих", - напомнил Бондарев сам себе старую формулу и приступил к операции, продлившейся два месяца.
       Прежде всего он договорился о помощи со стороны начальника охраны, причем только благодаря тому, что брат начальника работал у Бондарева.
       С пыжовцами общался только по телефону, его пытались вычислить - везде натыкался на определители номеров. Обстановка накалялась. Нависла реальная угроза силового воздействия: взятия в заложники или просто ликвидации. Два месяца Бондарев практически скрывался - рабочие дела вел только по телефону, причем, перестав пользоваться мобильником, звонил с переговорных пунктов.
      
       Колесов тоже на некоторое время, после оформления документов на акции в фонде имущества, ушел в полуподполье, но с него, клерка, нечего взять.
       Он пришел на назначенную встречу с Бондаревым на площади Александра Невского, поговорили в его машине. В таком подавленном состоянии никогда его не видел. В конце разговора, после паузы Миша тихо сказал:
       - Только на днях по настоящему ощутил опасность и безысходность...
       Утешить нечем:
       - Будем надеяться.
      
       Наблюдалось интересное новое явление. Сами по себе многие новые крупные собственники не были уголовниками, как правило, они вышли из номенклатурной среды, однако при этом не брезговали нанимать бандитов для силового воздействия на конкурентов. Очевидно, что все началось с разборок с настоящими уголовными авторитетами-бизнесменами, на которых бесполезно жаловаться в милицию: с волками жить, по волчьи выть. А в результате в силовые приемы втягивался весь деловой мир, все "порядочные люди".
      
       Переговоры продолжались. Использовался посредник - Хитров, единственный знакомый, вхожий к пыжовцам. Постепенно удалось убедить их в бессмысленности силовых акций: выкупать Гончарова из заложников его хозяева не будут, а его ликвидация их не растрогает. В итоге договорились на такое решение: передать пакет акций пыжовцам по цене аукциона.
       - Далее, - рассказывал Бондарев, - пришлось еще месяц, стиснув зубы (противно, хотелось морду набить), уговаривать "Хирурга" продать пакет. Пакет продали, противостояние закончилось. Новых друзей не приобрел, с врагами как-то урегулировал. Масса острых ощущений и опыт - не зная броду, не суйся в воду.
      
       Хорошо живут богатые люди. Имеют право не знать жизнь. "Хирург" не знал, что отсев конкурентов на аукционах - обычное дело. Руководитель районного фонда имущества в Ленинградской области, хорошо знакомый Колесову по работе с ваучерами, рассказал о том, как это делалось у них. Аукционы проводились на втором этаже, а на первом задерживали всех лишних, не имеющих права участвовать в дележе хорошей (прибыльной) государственной собственности. Нанятые передовиками бизнеса "силовики" (не менты, а просто сильные и вооруженные мужики) отгоняли лишних все по тому же правилу - не лезь в воду, не зная броду.
      
       А что же государство, на которое так надеялся "Хирург"? Государство должно быть слабым - провозгласили ельцинские эмиссары еще на заре реформ. Может быть, они что-то другое имели в виду, но цель была достигнута. Кто мог противостоять "силовикам"? Сотрудники фондов имущества? Зачем? Чтобы их пришили в подъезде? За их зарплату?
       Казалось бы, есть простой выход - не проводить открытые аукционы, а только закрытые. Этот вопрос решает руководитель фонда имущества. Однако к нему могут подъехать заинтересованные лица, которые "конкретно" убедят его в преимуществах открытого аукциона для конкретного предприятия.
       На закрытых аукционах конкуренты подают заявки в закрытых конвертах, друг друга не видят. Но, во-первых, увидеть можно через малооплачиваемых госслужащих, а затем "отговорить" лишних конкурентов от лишних неприятностей. А во-вторых, грамотные сотрудники фондов могут более тщательно отнестись к документам и заявкам лишних конкурентов и отказать им в участии в аукционе. Например, одна справка по антимонопольному статусу дает богатейшую пищу для отказа.
       В 2003 году на глазах у всей страны было отказано в участии в торгах по "Сибнефти" четырем (!?) участникам, им вернули неправильно оформленные документы. "Сибнефть" продали тому, кому надо - Абрамовичу. Правда, Абрамович как честный человек в долгу не остался: он забрал у Березовского акции 1-го канала ТВ (ОРТ) и передал их правительству (выборы на носу).
      
       Колесов перестал уважать "Хирурга", теперь он вызывал у него чувство гадливости. "Хирург" не общался с рядовыми сотрудниками, поэтому ему было проще, чем Бондареву, который еще с первого знакомства с "Хирургом" перешел с ним на ты, на дружеский тон. Разумеется, для него не было иного выхода кроме как поддерживать прежнюю дружбу.
      
       Посредник Хитров пересекся с ними через четыре года на другом объекте, когда они пришли на Моторный завод, а Хитров уже пятый месяц сидел в тюрьме. В камеру предварительного заключения он попал одновременно с генеральным директором, которого он консультировал как специалист по ценным бумагам. Суд отложил их дело, выпустил из тюрьмы, потом дело заглохло.
      
       В эпизоде с аукционом по Мостотресту было столь много нелепостей и глупостей, что его можно определить его как кутерьма на аукционе или брокерский детектив. Какая сторона наделала больше глупостей, кто победил, кто проиграл - трудно судить. Получилось как в старом анекдоте: лежат два мужика, загорают; один говорит: "Спорим на сто рублей, что я запросто кусок дерьма съем". Второй говорит: "Давай". Первый выиграл 100 рублей, дальше лежат. Второй предложил на спор то же самое, выиграл. Лежат, молчат. Вдруг один из них говорит: "Слушай, а тебе не кажется, что мы с тобой задаром дерьма наелись"
      
      
       Страна исчезла, а он и не заметил
      
       Беловежское соглашение он воспринял нормально. Очевидно, подумал, требовались кардинальные меры, на которые смело шел решительный реформатор Ельцин.  
          - Негоже было закладывать в название страны идеологию, - говорил он Пальмскому, - помнишь, как депутаты радовались, когда переименовали РСФСР в Россию. Правда, на другой день Ельцин подправил: Российская Федерация, а Россия только в скобках.
         - Все великие империи распадаются, хорошо, что у нас без войны обходится.
       - При чем тут распадается, только название изменили. Было СССР, Горбачев предлагал ССГ - союз суверенных государств, Ельцин - СНГ.
      
       Впоследствии вычитал: Россия была другой империей, не британской и не французской...
      
          Его депутат в российском парламенте Толстой проголосовал 12 июня 1991 года за суверенитет России, а в декабре 1991 - за Беловежское соглашение: 910 были "за", 10 "против" и 9 воздержались. Колесов тоже голосовал бы "за" - за компанию и по невежеству.
       Вера в светлое будущее несмотря на все неприятности, общие и собственные, не покидала его. "Без трудностей и ошибок не обойтись, но впереди нас ждут свобода, равенство и братство".
      
       Ему была понятна кутерьма 1988-90 годов, когда нарушился баланс между количеством денежной массы и объемом товаров и услуг. Советские экономисты, начиная со Сталина, тщательно следили за этим балансом.
       По заданию премьера Рыжкова молодые экономисты - Гайдар и другие - создавали модель экономики, направленную, как он потом писал, на мягкий выход из социализма, а Рыжков их намерений не знал и, как он потом писал, использовал их модели для улучшения социализма.
       Руководство страны решило развить экономическую инициативу - выпустили в 1987-89 годах ряд постановлений и законов: о госпредприятии, о кооперации, о совместных предприятиях, о малых предприятиях. Появилась возможность превращать безналичные деньги, не обеспеченные товарами, в наличные. Денежная масса раздулась, а товар исчез. Прежняя товарно-денежная система разрушилась.
      
       Колесов признает: принял самое активное участие в этом разрушении. Как та бацилла, попавшая в живой организм и действующая в интересах себя и своей популяции. Бацилла не знает о том, что она разрушает своего кормильца и может почить вместе с ним в земле сырой.
      
       В 1991 году Колесов получил счастливый билет в Дом кино: Гайдар приехал. Публика радостно приветствовала автора великих потрясений. Сам же великий человек был скромен и серьезен: сделаны первые шаги, цели ясны, надо работать. На вопросы отвечал четко и внушительно.
       Колесов заранее подготовил свою записку: "Многоуважаемый Егор Тимурович! Хочу выразить Вам самое глубокое почтение и уважение. Эксперимент проведен в полном объеме, можно двигаться дальше. Двигаться лучше вместе с народом, в меру его возможностей. Вопрос: несмотря на богатый партийный опыт, мне все-таки неясно, что может делать рядовой член демократической партии, кроме того, чтобы выбрать руководство, которое будет принимать решения, резолюции, заявления и т.п. уже без учета моего мнения. Что Вы думаете по этому вопросу?"
       Гайдар зачитал только сам вопрос и сказал что-то правильное.
      
       Через две недели после заявления Горбачева о сложении обязанностей президента СССР Колесов послал ему сочувственное письмо. Копию письма положил в архивную папку и забыл о нем. Когда же через 15 лет перечитал, то ужаснулся. Вот это письмо:
       "Дорогой Михаил Сергеевич!
       Я обращаюсь к Вам со словами самой искренней благодарности за все сделанное Вами для нашей Родины.
       Без тени сомнения я считаю Вас самым великим деятелем мировой истории и вот почему: всем предыдущим реформаторам приходилось вести общество от реальности к утопии или к новой реальности. Но никому из них не приходилось вести народ от утопии к реальности.
       Эта задача выпала на Вашу долю. И в этом была не только потребность истории, но и Ваша субъективная инициатива. Я постоянно говорю своим друзьям и знакомым, что в 1985 г. состоялся -случайный прорыв. Мог прийти к власти Г.В.Романов или ему подобный, и мы бы еще долго жили в прежнем тоталитарном строе.
       Я человек одного с Вами поколения. В детстве перенес Ленинградскую блокаду, был комсомольцем при Сталине, вступил в КПСС при Хрущеве, травил анекдоты при Брежневе, вступил в Народный фронт при Горбачеве, сейчас - вне партий и движений. Я верил и верю (точнее, понимаю) в искренность Ваших намерений сделать жизнь в этой стране лучше. Мы - большинство народа - были искренне привержены идеям демократии, социализма, коммунизма. На долю нашей страны выпала участь экспериментально проверить и отвергнуть то, что невозможно (или почти невозможно) опровергнуть теоретически. Учение Маркса всесильно, хотя и неверно...
       Потребовалось восемнадцать лет брежневского безвременья, шесть лет зигзагов перестройки, чтобы понять (всем народом) - этот путь тупиковый, демократия и коммунизм несовместимы, нужно идти в общем русле цивилизации. Мало отказаться от сталинских беззаконий, отказаться надо от системы.
       И этот путь осознания новых идей (или старых?) был проделан благодаря Вам сравнительно бескровно. Благодаря Вашему умению находить компромиссы, маневрировать и т.п. этот путь был пройден. А мог захлебнуться в самом начале. Вы их переиграли.
       Я восхищаюсь Вашей стойкостью 18 августа 1991 г. Именно в этот час (17.00) путч был подавлен. Именно этим, т.е. Вашим отказом поддержать путчистов объясняется вся последующая абсурдность их действий.
       К сожалению, абсурд продолжается, теперь уже на уровне Кравчуков и других. Я не обольщаюсь - мы еще лет двадцать можем разгребать наследие тоталитаризма.
       Но главное уже сделано: Россия доказала себе и всему миру, что коммунизм - это ошибка человечества, это - путь, вымощенный благими намерениями, но ведущий в ад.
       Всем нам тяжело сейчас. Но я счастлив, что я дожил до этих времен, до этого великого исторического поворота.
       Спасибо Вам за все, Михаил Сергеевич, доброго Вам здоровья, многих лет жизни.
       Колесов Валентин Иванович
       8.01.92"
      
       Позор! Срам! Безумие!
       Не знал? Да, многого не знал. Но есть правовая норма: незнание закона не освобождает от ответственности.
       Думал и делал как все? На это тоже есть норма: участие в групповом преступлении усугубляет вину.
       Не вылечив страну, лекари решили умертвить больного. Больной не возражал. Произошла эвтаназия советского строя.
      
       Горбачев подвел итоги: "Мир может вздохнуть спокойно. Идол коммунизма, распространявший повсеместно социальное напряжение, враждебность и несравнимую ни с чем жестокость, вселявший в человечество страх, рухнул". (В конгрессе США в 1992 году)
       "Целью моей жизни было уничтожение коммунизма... Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и в стране. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах... Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А.Яковлев и Э.Шеварднадзе, заслуги которых в нашем деле просто неоценимы". (В Американском университете в Турции в 1999 году)
      
       Колесова передернуло: "Какая мерзость! Лидер коммунистов. Захотел Ельцина переплюнуть. Тот раньше объявил себя главным разрушителем коммунизма. Нет, чур я первый. У разбитого корыта хотя бы этим прославиться. Глядишь, благодарный Запад занесет его на скрижали истории вместе с Наполеоном, Гитлером и Рузвельтом. Не было никаких целей. Но на скрижали попал - Геростратом. Хлестаков тоже хвастал, что его завтра же произведут в фельдмаршалы.
       В 1985 году повел меня по ленинскому пути, а в 1992 году освободил от вины предательства. Осталась вина глупости".
      
       Идейная отмычка
      
       Колесов всю жизнь искал смысл жизни. Говорят, это у русских навязчивая идея. Найти идейную отмычку, поплавок в жизни, которые позволяли бы делать всё правильно, понимать внутреннюю и внешнюю политику, в общем, жить по понятиям. Вокруг было много нехорошего, того, что надо лечить, а потом его страна, его любимая Родина вообще исчезла, а он этого даже не заметил. Хотя к этому времени считал себя знающим и умным человеком. Охмурили его, и он потерял разум.
      
       Вообще-то партия и правительство всю жизнь учили его как надо жить, и всю эту науку он впитывал вполне естественно и говорил: "Я всегда симпатизировал центральным убеждениям".
       Но в этой науке ничего не говорилось о самом страшном. В свои восемь лет он понял, что все люди умирают, и он тоже умрет. Тогда он успокоил себя по детски просто: пока вырасту, наука придумает лекарство от смерти, и я буду жить вечно. Потом уже лет в десять в полусне полетел в черную бездну, в звездную пропасть, и с тех пор ужас смерти не отпускал его. А еще позже стало ясно насчет науки - не справиться ей.
      
       Понятно, что это природа постаралась: снабдила каждого страхом смерти, иначе все спокойно перемрут. Животным проще: они о смерти не знают. А он, человек разумный, застревал на этой угрозе - жизнь дается один раз, потом отнимается и больше уже никогда не возвращается. Полная безнадюга. И при том - западня, ведь его не спросили до рождения, согласен ли он на такой вариант.
      
       Люди вокруг него вроде бы жили беззаботно. Конечно, они боялись смерти, не лезли под трамвай, но и не плакали от страха. Может быть, думал он, только на меня такая напасть свалилась. Из книг узнал, что и другие тоже страдают.
       Ему повезло: еще в молодости натолкнулся на человека, который стал для него наставником смысла жизни. Наставник тоже в молодости испугался и начал искать. Изучил много книг и решил, что у ученых - естественников нет ответа на этот вопрос. Они говорят: мы дадим тебе ясные и точные ответы о законах физики, химии, биологии и т.п., но на то, что мы такое и зачем ты живешь, мы не имеем ответов и этим не занимаемся. А в книгах ученых-философов Наставник обнаружил бедность мысли, неясности и противоречия одного мыслителя с другими и с самим собой.
       Благодаря Наставнику он много сэкономил, перестал бросаться от одной мудреной книги к другой.
      
       Религия - вот на чем успокаивались все народы. Жизнь продолжится после смерти - в воскресении, в бессмертии души, в реинкарнации и т.п. Однако известно, что ужас смерти испытывают и многие верующие. Никому не понравится, что его, его любимое прекрасное тело закопают в землю, и оно обратится в смрад и черви.
      
       Наставник отмечал, что у простого народа нет постоянного ужаса смерти - мол, так уж заведено, Бог дал, Бог взял. И объяснил это верой.
       В его миру было естественно не верить в Бога. В глазах окружающих человек образованный и верующий выглядел бы странным. Таков был настрой. Вера была естественна для дедушек, бабушек и родителей, которые, казалось, не столько верили, сколько привычно соблюдали церковные обычаи и праздники - крестины, Пасху, Троицу (впрочем, еще больше веселились на советских праздниках).
      
       Может быть, думал он, безбожие усиливает во мне ужас смерти. Но заставить себя веровать не мог - конструкция души не позволяла. Нет Бога и ладно. Его с Богом как-то никто не познакомил.
       Наука подтверждает: люди разные, у каждого два полушария, - одно эмоциональное, другое интеллектуальное. Если второе сильнее, то человек менее склонен верить в Бога.
       Есть мнение, что некоторые люди - стихийные материалисты по природе своей. Это имел в виду Белинский, когда внушал богобоязненному Гоголю: русский народ нерелигиозный, в отличие от испанского и других, русский мужик одной рукой крестится, а другой почесывается кое-где.
       Умом можно понять, что, поверив в Бога, он обрел бы спокойствие: "Если бы Бога не было, его стоило бы выдумать". Но тот же ум протестует: торг здесь неуместен.
       И тогда мысль идет дальше: от себя, одинокого, к человечеству в целом, оно-то не умирает, живет. Я же - особь, его часть. Человечество - это звучит гордо! А "единица - вздор, единица - ноль, один даже очень важный не подымет простое пятивершковое бревно, тем более дом пятиэтажный".
       Получается, что смысл жизни в общем благе человечества. Именно оно, человечество, как популяция бессмертно, а человек, особь, должен поддержать её продолжением рода и трудом. Бессмысленно искать смысл жизни человека. Его не существует. Так уж распорядилась Природа, эволюция пошла таким путем: особи умирают, популяции живут и даже одна из них приобрела разум. Жаловаться не на что и некому. А несогласные отомрут естественным путем (отказавшись от размножения).
       Общая цель всех религий - держать людей в моральной узде. Правила жизни в разных религиях в основном совпадают. Так, ключевую заповедь Христа "не делай другому того, чего не пожелаешь себе" изобрел Конфуций за пять веков до него. Плюс угрозы грешника гореть в геенне огненной и обещания загробного рая праведникам.
       "Религия - опиум для народа, единственная надежда в исстрадавшемся мире" - вторая часть этой фразы Маркса обычно умалчивается.
     Ему узда не требовалась. Когда ему, атеисту, кричат: раз ты безбожник, значит тебе все дозволено, никакой морали у тебя нет. "Господа, говорит он, граждане, помилуйте! Меня воспитывали в любви к ближнему, в духе советского морального кодекса, намекая при этом, что кодекс списан с заповедей Христа. По жизни я не крал, не убивал, не прелюбодействовал (ну, почти). Да, служил в армии, ходил в суды, но церковь в отличие от Христа, допускает сие. Да, знаю эту заповедь Достоевского: не имеющий надежды на Царство Небесное считает, что здесь на земле все дозволено. Но я-то наоборот, помня о конечности жизни, спешил сделать все как лучше: учиться, трудиться ради общего блага, детей вырастить. Да, хотел заниматься не всяким трудом, а только творческим. Так ведь и об этом Христос сказал в притче о талантах - не зарывай в землю (Мф 25,14-30). Да, в спешке мог быть непослушен - если казалось, что начальство не печется об общем благе, мог и врезать ему. А оно - мне. Христос же говорил: Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное (Мф 5,10)".
      
       Так он разобрался с верой в Бога, но остался один непонятный пунктик. Это - бесконечность и вечность мира, он не может их понять, они ужасают. Никакие ученые рассуждения об актуальной бесконечности, криволинейном пространстве, о зависимости времени от скорости не успокаивают: разум говорит, что в любой отдаленной точке пространства и времени можно протянуть руку или отсчитать секунды еще дальше и дальше. Вселенная, говорят, возникла 13 миллиардов лет назад в результате большого взрыва. А что же было до взрыва? Ерунда какая-то.
       И он нашел для себя выход: вот были и есть животные, разум их ограничен. Вот появился человек - с большим разумом, намного выше, чем у животных. Но и у него есть некоторый не преодоленный пока предел. Можно предположить, что в будущем появится еще более разумное существо (сверхчеловек), которое превзойдет границы современного разума. Такой выход ему самому очень понравился: ай да Колесов, ай да сукин сын!
      
       Из сказанного выше сложились понятия его идейной отмычки.
       Первое понятие: мир естественен (материален), бесконечен и вечен. Всемогущий Дух в нем отсутствует.
      
       Второе понятие - о развитии Природы. Возникновение жизни на Земле и человека - как это произошло без направляющей и руководящей силы Бога или Всемирного Духа, или еще чего-то подобного?
       Смолоду его учили диалектике. Ее исходные положения не показались ему очевидными (аксиоматическими). Значит, он мог принять их только на веру - так же, как верующие принимают на веру Бога. Это его не устраивало. Как, например, понимать такой закон диалектики: развитие есть движение от простого к сложному? Что значит "простое" и что - "сложное"? И как происходит это движение? И нет ли движения в обратную сторону - наступление пустынь, болот, угасание Солнца и т.п.? А самое главное, такое определение опять-таки предполагает действие некой силы, причем направляющей не куда-нибудь, а именно от простого к сложному. Изобретателю диалектики Гегелю было проще - он, идеалист, верил во Всемирный Дух.
      
       Пришлось искать свою практическую отмычку. Да она и была: закон инерции был открыт задолго до Гегеля. Поражает изящество человеческой мысли: сесть, задуматься и открыть, что всякое тело, пока его не трогают, находится в покое или движется прямолинейно и равномерно. Простое наблюдение подсказывало, что, наоборот, телега поедет только тогда, когда ее постоянно толкают, прилагают силу. Теперь-то ясно, а до научных разъяснений казалось, что и Солнце всходит и заходит.
      
       Так вот, это понятие инерции (жаль, нет подходящего русского слова, "покой" не годится, слишком широко) можно продвинуть дальше и шире: любое сущее стремится остаться тем, что оно есть, пока на него ничего не воздействует, не толкает его. Без воздействия, конечно, не обходится - энергии много, поэтому все сущее беспорядочно (хаотически) сталкивается друг с другом. Беспорядок, стихию, хаос принимается сразу и безоговорочно, то есть аксиоматически. И с большим удовольствием.
      
       Ну а дальше все по науке. Среди всеобщего хаоса возникают островки упорядоченности, меньшего хаоса: температура в пределах плюс-минус пятьдесят, атомы сталкиваются, образуются молекулы: вода, кристаллические решетки и др., которые по закону инерции остаются тем, чем стали. Небольшие толчки немного изменяют их, появляются новые формы, остающиеся тем, что они есть. Неорганическая форма случайно переходит в органическую, форма закрепляется, внешние толчки изменяют ее и так далее... Здесь надо остановиться, ибо не обывательское это дело - доказывать законы науки. На сегодня сама наука более или менее полно все это сделала. Как и во всякой науке, остались пробелы, позволяющие задавать снисходительные вопросы: "И что же, по вашему, человек произошел от обезьяны?", на что у него готов ответ: "Кто от обезьяны, а кто-то, может быть, и от льва". По последним газетным сообщениям - от древнего медведя.
      
       А теперь о том, как понятие инерции можно применить к венцу эволюции - к человечеству. Единый разумный организм - Солярис - на Земле не появился, это всего лишь предположение, мечта писателя-фантаста. Солярису хорошо, он существует и выживает целиком, внутри него нет противоречий.
       А у человечества много проблем и неприятностей. Оно, человечество - популяция, то есть совокупность особей. Популяция сохраняется, выживает, стремится остаться тем, что она есть - по закону инерции.
      
       Стремление выжить - инерция - превратилась в соревновательность (конкуренцию). Или они и есть одно и то же. Что значит для человека оставаться неизменным? Быть не хуже других. Быть таким как другие. Поскольку измерить это трудно, хорошо бы стать лучше других. Быть сильнее, иметь больше власти над другим человеком, над племенем, над народом.
      
       Третье понятие выросло из таких явлений, как случайность, вероятность, неопределенность.
       Что же такое случайность? Раньше он рассуждал просто: случайность - то, что мы не можем пока предвидеть. Некоторые философы утверждают, что случайность - это то, что могло быть, а могло и не быть.
      
       Его увлек фантастический образ - демон Максвелла. Выглядит это так - есть полый шар с форточкой, около которой сидит демон и наблюдает за пролетающими внутри шара молекулами. Если к форточке подлетает быстрая молекула, демон закрывает форточку, если медленная - открывает и выпускает молекулу наружу. Таким образом, внутри шара растет число быстрых молекул, увеличивается температура, что означает увеличение энергии только за счет наблюдения.
       Разгадка такова: затраты энергии на информацию о молекулах намного превосходят ту, которая может быть получена внутри шара. Для получения информации необходима энергия. На этой идее люди спотыкаются. Да и как не споткнуться: человек ничего не делает, только наблюдает, и ему кажется, что он получает информацию бесплатно. Но у тебя может не хватить сил (энергии) для того, чтобы получить нужную информацию вовремя, когда она позволит предвидеть события. Автор образа добавляет: во многих случаях потребность в такой энергии может превзойти всю энергию, имеющуюся в данный момент в распоряжении человечества.
      
       Отсюда следует вывод: нужно умерить свои аппетиты по упорядочению хаоса, нужно согласиться на жизнь в условиях неопределенности.
       Подход весьма успокоительный: не суетись и не волнуйся, коль скоро все равно невозможно предсказать какие-то будущие повороты событий. Шутка юмориста становится правилом жизни: давайте переживать неприятности по мере их поступления.
       Загвоздка вот в чем: как отличить простое от сложного, предвидимое от непредсказуемого.
      
       И еще одна информационная проблема - слово, язык как средство обмена информацией между людьми. Пусть энергия затрачена, информация получена, остается только изложить факты и мысли правильно и так, чтобы все люди понимали их одинаково. Оказывается, это непросто. Факты, явления выхватываются из многообразия мира, их словесное описание отсекает какие-то связи с внешним миром; сами слова и понятия неоднозначны и расплывчаты, допускают разное толкование разными людьми. "Мысль изреченная есть ложь", - сказал поэт.
      
       Таким образом, идейная отмычка к жизни - его самосознание - сформировалась в виде трех понятий:
       1.Понятие мира.
       Мир естественен ( материален), бесконечен и вечен.
       2.Понятие инерции.
       В мире существует инерция: каждая часть мира остается тем, что есть, пока на нее не воздействуют другие. Изменения происходят при столкновениях частей мира. Сочетание изменений и инерции создает новые части мира, возможно, более сложные. В стабильных участках мира может возникнуть разум - свойство предвидеть изменения, чтобы остаться тем, что есть.
       3.Понятие энтропии (неопределенности).
       Для получения разумом информации о мире затрачивается энергия. Всей энергии мира может не хватить для предвидения какого-либо события. Каждое такое событие есть случайность. В мире есть неопределенность.
      
       Нарочито примитивное изложение этих понятий, напрашивающееся на снисходительную улыбку ученого специалиста, отражает кратко и сжато его веру. Прочитав много ученых книг, выслушав много мнений, он тем не менее так и не получил готового ответа - ключа к пониманию мира и жизни. Ученые оставили его в одиночестве. Поэтому изготовил свою собственную отмычку - простую и надежную. Она действительно простая, если послушать о том, во что он не верит:
       "Первое: не верю в Бога. Ни в седобородого на небесах, ни в мировой дух. Я не понимаю бесконечность пространства и времени, просто принимаю их на веру.
       Не верю в бессмертие: меня не было до моего рождения, не будет и после смерти.
       Второе: не верю в целенаправленное развитие от простого к сложному, направляемое некоей созидающей силой. И поэтому останавливаюсь только на самом простом и понятном - на инерции в мире хаоса.
       Третье: не верю в безграничные возможности разума. Разум предвидения ограничен потребными затратами энергии. Надо познавать и покорять мир, но надо и мириться с непредвиденными обстоятельствами - случайностями.
       Человеку и человечеству не хватает слов для того, чтобы правильно отобразить многообразие и изменчивость мира. Люди плохо понимают друг друга: слаб грешный наш язык, и празднословный, и лукавый.
       Все эти понятия в основном были заимствованы: за мной был лишь выбор".
       На самом деле все эти соображения действуют на уровне здравого смысла в обыденном сознании большинства. В народе говорят: на Бога надейся, а сам не плошай. Бог высоко, царь далеко. На миру и смерть красна. Умирать собирайся, а рожь сей. Не лезь в воду, не зная броду. Человек предполагает, а Бог (Природа) располагает. Не нами заведено, не нам менять. Поступай так, как от веку заведено. И тому подобное: о вере, о развитии, о познании.
       По этим понятиям истолковывал (интерпретировал) любые - большие и малые - проблемы, по ним жил. И обнаружил, что теория мертва, живо древо жизни. "Марксизм не догма, а научный метод, применяй умеючи метод этот".
       Можно крупно ошибиться, если применить понятие инерции и конкуренции не по адресу. Не к популяции в целом, а к каждой особи в отдельности. Тогда и выйдешь на формулу Гоббса: человек человеку волк. И пойдешь вслед за либералами. А если применишь к популяции, то примкнешь к социалистам. Такая вот диалектика.
      
       Ладно, ребята, говорит он, я хотя бы не воинствующий атеист, пусть люди верят (если не придуривают).
       Говорят, что некоторые сами приходят - через Откровение. Бывает, мол, такое: живет себе человек понемногу, потом вдруг задумывается, наверно, впадает в транс, и на него нисходит Откровение. Вот его товарищ многажды нарушал заповедь "не прелюбодействуй", родил от разных женщин и воспитал детей и внуков, потом стал православным. Наверно, по христианскому обычаю покаялся. На исповеди ходит.
       А Колесов говорит: "Я тоже верующий. Верующий в Природу. Такую веру я выбрал для себя. И не берусь доказывать свою правоту логически".
      
       Двум смертям не бывать, а одной не миновать. С этой пословицей лихо идут на риск. А его всю жизнь преследовал страх смерти. Иногда он подымался среди ночи, садился на край кровати и в ужасе говорил: "Мать твою так, еще же и помирать надо". Постыдное воспоминание: на вопрос шестилетнего сына о том, почему люди умирают, раздраженно ответил: "Все люди умирают, и я тоже умру". Вечером сына уложили спать, слышит - плачет, зашел, он уткнулся головой в подушку, попа кверху, сквозь слезы: "Почему все будут жить, а вы с мамой будете умирать?" Бросился успокаивать: нет, умирают от болезней, а мы будем лечиться и жить.
       С годами страх смерти ослабевал, возникло некое равнодушие, безразличие. Древнегреческий философ Платон изрек замечательную мысль - после смерти будет то же самое, что было до рождения, то есть "ничего". Вот это он очень хорошо помнит: до рождения не было ни жарко, ни холодно, ни скучно, ни весело - ничего не было. Это успокаивает!
       И Наставник говорил: "Если я теряю свое сознание, свое я на время сна, то ничего страшного, если я потеряю его навсегда". И добавляет: "Я радостно возвращаюсь к Богу, зная, что мне будет хорошо. И не только не сокрушаюсь, но радуюсь тому переходу, который предстоит мне". Ну, насчет радуюсь он, пожалуй, переборщил.
      
       Мы диалектику учили не по Гегелю. А по краткому курсу истории компартии, одна глава которого излагала основные гегелевские понятия. Излагала просто и ясно. Похоже на то, что вождь сам написал, теоретик марксизма, ученик духовной семинарии.
       В молодости подмывало копнуть поглубже: почитать самого Гегеля. Все его уважают, не только марксисты. В начале 19 века люди бредили Гегелем, в том числе передовые русские мыслители Белинский, Герцен. Товарищу Герцену - самая глубокая благодарность! В отчете о былом он описал свое увлечение Гегелем с присущей ему самоиронией: изложил некую очевидную мысль простым языком, а потом - гегелевским. Потрясающий эффект! Желание читать Гегеля отпало враз и навсегда. Добрейший Александр Иванович добавил в оправдание великого диалектика: он, мол, зашифровывал свои мысли ради потехи над своими нестерпимыми поклонниками.
       Простой народ освоил диалектику. Вот его байка:
       - Василий Иваныч, а что такое диалектика?
       - Объясняю, Петька. Пошли в баню грязный и чистый, а там одна шайка. Кто будет первым мыться?
       - Грязный.
       - Вот и дурак ты, Петька! Как же чистый будет после грязного мыться?
       - "Понял, Василий Иваныч, чистый будет мыться первым.
       - Вот и опять ты дурак, Петька! Зачем чистому мыться?
       - Что же такое, Василий Иваныч? Как ни отвечу, всё я дурак.
       - Вот это, Петька, и есть диалектика.
       Конечно, утомленные высшим образованием поморщатся: фи, какая темнота, скоморошничанье. Ну уж такой у народа юмор - простонародный.
      
       Дарвин, великий гений, подарив миру бочку меда - теорию эволюции, пропустил ложку дегтя - учение о передаче приобретенных новых свойств по наследству. Эта его ошибка протянулась вплоть до Т.Д. Лысенко, обещавшего златые горы зерна и мяса в кратчайшие сроки. Другие, евгеники, изгалялись еще больше: обещали за пятилетку создать нового физического человека.
       После поправки Менделя стало ясно, что всё намного сложнее и хуже. Развитие популяций идет через смерть особей. Непригодные к новым условиям особи отмирают, пригодные дают потомство. Такую веселенькую эволюцию придумала Природа.
      
       Наставник освободил учение Христа от церковных наслоений, сделанных в угоду власти. В результате нарисованная им картина жизни выглядит прекрасной утопией, земным раем.
       Вот как выглядят основные его интерпретации фундаментальных христианских заповедей.
       Заповедь "не судите и не судимы будете" (Мф 7,1) понимается церковниками как "не злословьте о других". На самом деле Христос отрицал вообще любой суд: от районного до Верховного. В это трудно поверить, но исследования первичных текстов подтверждают: любого преступника надо отпустить с миром. Тогда и тебя не будут судить. И казнить не будут: заповедь "не убий" распространяется также и на палачей.
       Далее, заповедь "Не гневайся напрасно" (Мф 5,22). Непонятно: если можно гневаться не напрасно, то человек всегда найдет причину, и тогда заповедь теряет смысл. Оказывается, слово "напрасно" добавлено в текст пятьсот лет спустя после написания Евангелия. Может быть, кому-то из церковников срочно потребовалось гневаться - на еретиков и прочих грешников. Так что на самом деле надо никогда не гневаться.
       Самый же интересный поворот смысла получился с заповедью "возлюби врагов своих" (Мф 5,44). Предложение странноватое: можно хотя бы терпимо относиться к врагам, но зачем же возлюблять их? Выяснилось - опять путаница в исходном тексте. В древнееврейском языке слово "враг" означает любого чужеземца, то есть не еврея, а иностранца. И тогда заповедь Христа просто совпадает с понятием пролетарского интернационализма, которому русских учили всю вторую половину 20 века: "с Интернационалом воспрянет род людской".
       Подчистил Наставник и другие заповеди. "Не клянись", "не убий" - оказывается, не служи в армии, не убивай на войне.
      
       Исполнение заповедей Христа в таком толковании, очищенном Наставником от церковных наслоений, позволит построить на Земле очень хорошую жизнь - благочестивую. Так говорил Наставник. "Мечтательное учение, - предвидел он возражения, - но ведь люди никогда не пробовали жить так, А то, что они делали и делают до сих пор по искаженным толкованиям заповедей: вражда, месть, казни, войны и т.д. - ужасно и безысходно".
       Церковь не приняла предложений Наставника, даже отлучила его от себя.
       Наивный - говорят о Наставнике современные образованные люди, некоторые добавляют, как бы извиняясь: святой.
      
       Еще в молодости, захваченный страстной проповедью Наставника, Колесов решил: его заповеди не годились для революций и смуты, но в мирное время непримиримость и вражда должны смениться на терпимость и согласие.
       После долгих раздумий пришел к такому выводу: да, жизнь по Наставнику, правильная, разумная жизнь. Но переход к ней недоступен человечеству, нет ему пропуска в нарисованный Христом и Наставником мир. Люди практические, увидя попытки мечтателей построить такое светлое будущее, ликвидируют их и сядут на шею остальным. Объяснят: вас же надо защитить, убийцы, извращенцы вроде Чикатило - это же неизбежные природные мутации, неустранимые случайности эволюции; люди жадные, своекорыстные не будут исполнять заповедей Христа и т.д. и т.п.
      
       Колесов тоже провел эксперимент: сравнил советский моральный кодекс - СМК и Евангелие от Луки (Лк):
      
       СМК.1: Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма,
       Лк 5.9, 8.12: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки.
      
       СМК.2, 3: Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест. Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния,
       Лк 7.16: По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?
       СМК.5,6: Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного. Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку - друг, товарищ и брат.
       Лк 5.38, 5.39, 5.40: А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю.
      
       СМК.7, 9: Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни. Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству.
       ЛК 5.7, 5.10, 5.22: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
      
       СМК.8: Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей.
       Лк 5.27, 5.28,5.32, 19.19: Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем. А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует. Почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя.
       СМК.12: Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.
       Лк 5.5: Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Нет ни эллина, ни иудея.
      
       СМК.11: Непримиримость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов.
       Лк 10.34: Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч.
       Нормально получилось, он так и старался жить, по советски и по христиански.
      
      
       Примечания
      
       1_На предыдущих лидеров сочинялись анекдоты забавные.
       На формулу Брежнева "Экономика должна быть экономной появился такой анекдот: "Объявлена кампания борьбы за экономию и бережливость. Предложения в ритуальном бюро: экономить землю - хоронить стоя, экономить доски - хоронить в полиэтиленовом мешке, экономить мрамор - закапывать только по пояс".
       "Заказал Брежнев доклад на час, читает час, другой, третий. Возмутился: что же вы мне дали? Леонид Ильич, там же было три экземпляра".
       Анекдот на Андропова: "К Андропову пришла курица: Что мне делать? Я при Ленине неслась, при Сталине тряслась, при Хрущеве гуляла. А теперь что мне делать? - Делай что хочешь, только на работу не опаздывай".
       2. На призыв вождя ленинградский лидер Зайков ответил программой "Интенсификация-90". Эту программу Колесов в числе десятка своих товарищей по НИИ нарисовали быстро и решительно: взяли список заводов, на каждый расписали набор компьютерных систем по лучшим зарубежным образцам: роботы в цехах и на складах, компьютеры для инженеров и т.п. На глазок прикинули их количество и стоимость. С заводами ничего не согласовывали, некогда было.
       Программа требовала фантастического объема денег. Авторы полагали, что у Горбачева они есть. Вспоминался большой скачок сталинской индустриализации.
       Обличение прошлого - традиционное при вступлении в должность каждого нового вождя. По анекдоту о сталинских посмертных письмах на первом написано "вскрыть, когда станет плохо", а внутри "валите все на меня".
       4. Другие лозунги демократов:
       "Наше государство эксплуатирует нас больше, чем капиталисты своих рабочих, бросает подачки с барского стола, но верой и правдой служит номенклатуре, бюрократии". "Все действия КПСС были преступны, направлены на уничтожение своего народа". "Экономика, которая работает сама на себя - разрушительна". "Социальное равенство - утопия и социальная смерть общества. Природа человека основывается на естественном отборе". "Дядю Васю можно заставить работать только угрозой голода, безработицы". "Нет порядка, нет хозяина (хозяев)". "Колхозы - агрогулаги - разоряют страну". "Собственность общая, значит - ничья". "Все станут собственниками, как акционеры на Западе". И т.д. и т.п.
       6. Впервые обком четко проявил намерение не поступаться принципами 7 ноября 1989 года: на праздничной демонстрации милиция отсекла колонну народного фронта, не пустила её на Дворцовую площадь. Колесова там не было. Он, как председатель совета трудового коллектива ЛЭМа, шел со своими сослуживцами.
      
          Ленинградские профсоюзы провели митинг на площади перед ДК имени Кирова. Народ собрался организованно, по призыву профлидеров. Ораторы - рабочие, заводские инженеры, профсоюзники - выступали за социализм, за права трудящихся на труд, на бесплатные образование, медицину и так далее, но при этом кто осторожно, а кто и ожесточенно начали поругивать демократов.
          - Что-то их не в ту степь повело, - сказал Колесов.
          - А вы выступите, - предложил симпатичный руководитель ихнего профсоюза машиностроителей.
          - Да как-то не готов.
       7. В 1993 году Петр Филиппов - руководитель Аналитического центра администрации президента России, член Президентского совета (каково звучит!). На подъеме коррупции в газетной статье предложил создать боевую сотню из умных и смелых, полностью засекреченных и высокооплачиваемых. Потом он исчез с горизонта. То есть исчезли любые упоминания о нем.
          Встретив на Невском Нестерова, Колесов спросил о Филиппове. "Не знаю, куда он делся, - ответил Нестеров, и раздраженно добавил, - а вообще туда ему и дорога". Он отошел в недоумении.
       Еще через несколько лет Филиппов объявился в Петербурге в качестве главы антикоррупционного комитета.
       8. О дальнейшей судьбе Радченко известно по слухам. Он взял кредит на строительство завода электроники в Ломоносове. Перевел деньги в Германию в консультационную фирму, которая должна была разработать технико-экономическое обоснование на завод. Однако затем решил изменить профиль завода на деревообрабатывающий. Закупил оборудование, поставил на стройке раскладушку, жил там постоянно и построил завод. Прокуратура обвинила его в нецелевом использовании средств, в ходе следствия Радченко три недели провел под арестом. После снятия обвинения вышел. Завод работает успешно - делает кругляк. Впоследствии, по слухам, Радченко поссорился с компаньоном, исполнительным директором. Вызвал ОМОН - выдворить директора с завода. Тот забаррикадировался в кабинете и вызвал свой ОМОН. На том и разошлись. По другим слухам, у Радченко совсем крыша поехала: купил помповое ружье, ходил по заводскому двору и стрелял из него - пугал людей, зашел в бухгалтерию, выстрелил в цветочный горшок. После перенесенного инсульта сидит дома, позванивает на завод. По третьим слухам, он вообще умер.
       9. Весной 1991 года Петелин провел очередное собрание трудового коллектива. Поил в Москве помощника министра, появилась резолюция министра (не на письме, а на приколотой бумажке): начальнику главка подготовить приказ. Вернувшись в Питер, Петелин позвонил генеральному директору Тихонову - готовьтесь, мол. Тот ответил: все это ерунда, ничего не будет. Подготовив нужные документы, Петелин поехал в Москву. Подходит к кабинету начальника главка, а оттуда выходит Тихонов - специально приехал поездом раньше. Ухмыляется.
       Начальник главка - Петелину: "Вы знаете, вопрос сложный, нужно согласовать с юристами..."
       - Какие юристы, вот же решение трудового коллектива, резолюция министра.
       - Нет, надо еще поработать.
       С тем и ушел. В Москве Петелин попал на собрание представителей трудовых коллективов, председательствующий Лукьянов, председатель Верховного Совета, сказал:
       - Я был автором закона о трудовых коллективах, этот закон призван предохранить страну от хаоса в связи с изменением руководящей роли КПСС.
       - Так помогите, - попросил Петелин.
       Лукьянов прихватил проходившего мимо премьера России Силаева. Тот сходу ответил:
       - Да это же мой родной коллектив, я все о них знаю
       Никогда не был и ничего не слыхал.
       В Ленинграде Тихонов в очередной раз сказал что-то нелестное о перестройке:
       - Я же говорил, что ничего не будет.
      
       В ноябре, после путча ГКЧП, Петелин снова поехал к начальнику главка. В министерстве паника, нет ни секретарей, ни помощников. Начальник главка сидит один, дверь открыта. Насчет приказа:
       - Не до этого, видишь, что творится.
       Подошел к сейфу, вынул пистолет:
       - Вот, выдали нам оружие, с разрешением, теперь ежедневно хожу в тир, учусь.
       Положил в портфель и ушел.
      
       В 1992 году, когда Ельцин закрывал союзные министерства, Тихонов подписал постановление о создании самостоятельных государственных предприятий - выделении их из объединения, в том числе ЛЭМа. Борьба за независимость завершилась. Тихонов назначил директором ЛЭМа сотрудника ЛЭМа Виталия Пивоварова.
       Начались 90-е годы. Невыплаты зарплаты, отсутствие заказов, распродажа оборудования и зданий, перераспределение власти и собственности, появление бандитов. В этой смуте Тихонова избили в подъезде его дома, повредили ноги. Здания ЛЭМЗа распродали, работает только завод электросчетчиков. Итальянский завод ЧПУ продали под табачную фабрику, над Тихоновым нависла угроза уголовного дела, министерство сняло его с должности и отправило на пенсию. Он овдовел, дочь с ребенком без мужа на его иждивении. Оставшись без синекуры и без капитала, устроился заместителем по хозяйственной части в одном из подчиненных ему прежде предприятий в здании ЛЭМа, ездил на работу через весь город.
      
       10. При регистрации предприятия на каждом шагу пришлось сталкиваться с загадками (курьезами).
       Печать предприятия - магический символ юридического лица - в то время изготовлялась в течение 4-6 месяцев! (Теперь делают за день). Ему опять повезло - сделали за 2 месяца.
       Банк - таинственное учреждение, внушающее почтительный трепет. Сдал документы в районное отделение промышленно-строительного банка (ПСБ). Отказали. Сказал: "Позвольте, в постановлении районной администрации указано: открыть счет в ПСБ". Инспекторша пожимает плечами: "Начальство отказало". Его понесло в центральное управление банка на Невском. Высидел в приемной, в председательском кабинете, трое мужиков заулыбались: "Что, районный не хочет лишние хлопоты иметь? Ну, это его дело, мы не можем на него давить". Пошел обратно, к районному банкиру, высидел в приемной, в его кабинете молча протянул ему документы. Он молча посмотрел и подписал. Счет открыли.
       ПСБ - государственный банк, обслуживал клиентов бесплатно. Психология подталкивала к государственному банку - надежно, солидно, в том числе для заказчиков. До открытия счета сходил в частный банк. Не понравилось - плата за обслуживание, тесное помещение, нахальные тетки с явно хамским манерами.
       В предпраздничные дни в банке - шумное шествие клиентов с цветами и пакетами - подарками. Он тоже налаживал отношения со своей инспекторшей: скромные подношения - коробки конфет, плитки шоколада и никаких взяток. Может быть, и без этого добрая женщина помогала бы исправлять ошибки в документах, сообщать по телефону о поступлении денег на счет - делать то, что не входило в ее обязанности.
       Следующая инстанция - налоговая инспекция. Карающий меч государства в сфере бизнеса. Кроме того - управление по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП МВД), прокуратура, госбезопасность.
       В своей дальнейшей работе он общался с ними со всеми.
       В 1990 году в налоговой инспекции было тихо и спокойно. С инспекторшей - молоденькой, но уже очень грамотной, наладил деловой контакт. Прелести той начальной системы выявились через несколько лет, заключались же они в том, что инспекторша принимала все налоги и отчисления! И основные налоги, и отчисления в пенсионный фонд, и во все другие фонды. В этом смысле тогда действовал принцип одного окна, который через много лет стремятся построить очередные реформаторы. А в те времена шло естественное развитие бюрократии - по законам Паркинсона - обрастание любой структуры людьми, окладами, помещениями, техникой, разумеется, за счет налогоплательщиков: появились службы сбора податей отдельно по каждому виду: пенсионному, страховому, медицинскому, фонду занятости и другим. Нелепость очевиднейшая - каждая служба обрабатывает одну формулу: умножение одной и той же величины (фонда зарплаты) на свой коэффициент. То, что раньше делала одна налоговая инспекторша. Или ее компьютер. Службы рассеялись по району и городу, до каждой из них нужно добраться в сжатые сроки сдачи отчетов. Совершенству нет предела - через несколько лет все районные пенсионные службы переехали в одно здание в отдаленном северном районе города. При виде этого грандиозного здания дух захватывает. Построено по грошику с пенсий, а еще говорят, что они, пенсии, нищенские. И едут деловые люди со всего города - восхититься номенклатурным чудом и заодно сдать отчеты. Чиновники на месте и при бульоне.
      
       11. Найти бухгалтера непросто: действующий главный бухгалтер дорого стоит, а рядовые знают только узкие разделы бухгалтерии. Пришедшая по рекомендации молодая вальяжная дама начинала неплохо, но уже через пару кварталов с покровительственной улыбкой объясняла, что в других фирмах главбух получает на уровне директора. Теоретически он мог с ней согласиться, но, во-первых, при занятости дней пять в месяц и работе на дому ее претензия выглядела чуть-чуть нагловатой, а во-вторых, поскольку нагрузка - повышение ее зарплаты в два раза - ложилась бы на всех, он "посоветовался с народом". Народ - руководители групп - сказали, что найдут замену. Новая главбухша - скромная, исполнительная женщина из Колпино - тоже работала неплохо. Неплохо было до первой налоговой проверки, пока, как говорится, жареный петух не клюнул. Налоговая инспекторша провела проверку всех документов и выдала убийственное заключение: начет в сумме 50 тысяч рублей! Это пять месячных зарплат всех работников предприятия! И все за одну ошибку: в предыдущем квартале главбухша не засчитала в объем выручки денежную сумму (примерно 20 тысяч рублей), поступившую на их банковский счет в последний день квартала, отнесла ее на следующий квартал. Наказание суровое - удвоение суммы плюс штрафной процент. И простое объяснение: главбухша сделала отчет раньше, чем съездила в банк (и не звонила в банк). И ему, директору, ничего не сказала, он бы постарался исправить ошибку до проверки, впоследствии в законе предусмотрели такую возможность.
       Так он и не понял бухгалтершу. Расчет на авось? Занятость по другим делам? Видел, что она работает еще на одну фирму, не возражал, пусть зарабатывает. Единственное, что напрашивается - безответственность, этакое длинное и скучное слово. Что делать? Поможет ли высокая зарплата?
       Сходил к начальнику районной налоговой инспекции - бывшему партийному работнику, поплакался - вот, мол, из-за случайной ошибки предприятие разоряется (перебор для жалости), главбухша поплакала у инспекторши. Каким-то образом начет скостили до 30 тысяч рублей.
       12. Первые годы было еще немало дырок в законах для ухода от налогов. Так, с нештатных работников не взыскивали часть налогов. На договорах с нештатными работниками он много заработал. Дело-то простое: зарплата делится на две части, одну часть получает штатный работник, за другую расписывается его родственник, с которым заключен договор подряда. Родственники не подведут, в случае чего скажут, что работали - переписывали, печатали и т.п. Через год этот канал ухода от налогов закрыли, люди открыли другие.
       В 1990 году в стране массовая обналичка шла через бригадные договора подряда. Что это означало? Бригада специалистов выполняла работы для госпредприятия, но договор с ним заключал он, директор малого предприятия, получал по безналу деньги и выплачивал их наличными по списку бригады. За посредничество брал как все - процентов 20-25. Экономия опять на налогах с госпредприятия. И здесь никакой энергии мытарей не хватило бы для выявления нарушений.
       Затем возникла мощная система обналичек, в которой оплата комиссионных (посреднических) услуг снизилась до 10, потом до 5 процентов. На особо крупных договорах - до одного процента, то есть клиент получал на руки 99 процентов наличных. Но каждая негоция подобного рода была уже не просто нарушением, а преступным деянием - по статье из Уголовного кодекса. Суть дела в следующем - одна фирма, желающий обналичить, дает поручение банку по переводу денег на счет второй, обналичивающей фирмы и через несколько дней получает от нее без всяких расписок наличные за вычетом процента обналички. При этом фирмы подписывают два варианта договоров, скажем, первая фирма - на оказание услуг, а вторая - на продажу материалов. Первая фирма уничтожает или прячет второй вариант, вторая - первый. Мытарям есть чем заняться. Но - трудно, тем более, что технология обналичек постоянно совершенствуется: строятся цепочки перекачки денег, создаваются фирмы-однодневки. В эту технологию удачно вписались алкаши - им улыбнулось счастье заработать без всяких усилий. За ничтожную мзду или просто за бутылку за "утерянный" ими паспорт, на который регистрируется фирма. Алкаш будет вполне правдиво отвечать на все вопросы ментов и мытарей: ничего не помню, ничего не знаю. Клиент тоже огражден от претензий - по закону он не обязан и не имеет возможностей проверять правомочность своего партнера по договору.
       Победоносная поступь обналичек продолжается.
      
       13. Кондратьев использовал свой диплом кандидата экономических наук для устройства на должности заместителя директора по экономике - охмурял директоров математическими моделями, потом жаловался на их равнодушие к науке и косность. Каждые полгода он менял предприятие и, соответственно, очередного косного директора, через несколько лет утвердился на одном месте. Люди из его лаборатории разошлись поодиночке.
       Бондарев ушел начальником отдела в НИИ-Тест.
       - Зачем шило на мыло менять?
       Он не мог внятно объяснить. "Им овладело беспокойство, охота к перемене мест..." Колесов слегка расстроился: именно слегка - и так все шло прахом.
       Старков с приятелем создали фирму, торговали чем придется - от продуктов до тракторов. Бондарев примкнул к ним без отрыва от основной работы.
      
       14. Итак, молодой программист с умным, волевым лицом, произвел хорошее первое впечатление, и директор проявил слабость - решил, посоветовавшись с Барановской, поручить ему одну подсистему по "Красному химику". Понадеялся также на его помощь в сложных вопросах программирования, что частично оправдалось. Программист попросил принять двух девушек, втроем они составили ещё одну хозрасчетную группу - четвертую. Программист-4 и его девушки работали самостоятельно, по заданиям заводских сотрудниц - постановщиков задач.
       На каком-то этапе работы Лубешкин проявил суровость. Вообще-то трения между заказчиком и исполнителем дело житейское, но до того, как конфликт разрешился, Колесов рассказал о нем Программисту-4. Его лицо окаменело:
       - Я не буду им сдавать программы.
       Колесов напрягся - назревал опасный конфликт, бунт на корабле. "Не тебе решать, не по чину берешь", - подумал и прервал разговор.
       В следующие дни он как бы случайно зашел к с девушкам-программисткам в отсутствие их начальника. Они сходу стали жаловаться на него - полностью возложил на них всю работу, сам занимается какими-то посторонними делами. Пришлось повиниться перед Барановской - ошибся, передоверил, в случае чего возьмите девушек под опеку. Далее - окончательное разрешение конфликта: он предложил Программисту-4 уволиться. Он вскипел, говорил разные слова, Колесов молчал. Практическая реализация теории конфликтологии (есть такая) завершилась увольнением субъекта конфликта по собственному желанию.
       17. По плану приватизации имущество каждого предприятия делилось на пакеты акций, часть акций остается у государства, часть делится между работниками, часть выставляется на продажу другим гражданам. Справедливо - нельзя предприятие поделить только между его работниками, его создавали все граждане. Правда, часть депутатов внесла в закон обидный для Колесова вариант, при котором работники предприятия получают 51 процент акций. Обидный потому, что работнику Ижорского завода хотели дать намного больше, чем, например, Колесову, работнику НИИ, кстати , работавшему по договорам на тот же Ижорский завод. Ельцин и его команда не хотели такого варианта - с трудовыми коллективами труднее справляться, чем с отдельными гражданами. Однако пошли на компромисс с парламентом, торопились. На сегодня Колесов не в обиде - после приватизации заводчанин и он получили поровну: около нуля. Далее, созданные промежуточные звенья типа Генерального инвестиционного фонда продавали гражданам не акции предприятий, а свои собственные акции. А акции предприятий оставляли у себя. С одной стороны, в этом есть резон: "не клади яйца в одну корзину", - так и объясняли населению. В фонде, мол, будут акции разных предприятий, поэтому вы не прогорите. (Знаете анекдот - как выиграть яйца в лотерее?) Хорошие предприятия отдадут часть своего дохода населению, по этой же цепочке назад. С другой стороны, гражданин отдалялся от управления предприятием, от возможности влиять на его дела, в том числе на распределение дохода.
       Явной несправедливостью была продажа больших пакетов акций целиком. У граждан не могло быть таких больших денег. Авторы закона оправдывались тем, что большие пакеты скупят другие предприятия, возникнут взаимосвязи в экономике. На практике эти пакеты достались тем новым русским, которые создали фирмы в оффшорах, принадлежащие лично им, в том числе для ухода от налогов, и, как правило, на криминальные деньги. Поскольку Ельцин поставил задачу немедленно разрушить всю советскую экономику и строить новую, то выбирали то, что полегче и побыстрее. Распродать акции и с плеч долой. Правда, последнее тоже не получалось:
       очень много акций остались непроданными - мало в стране богатого меньшинства. И на Чубайса бывает проруха. Были также так называемые беспроигрышные аукционы, на которых каждый участник получал хотя бы минимальную долю. Серьезные люди, типа соседа по даче, молодого рабочего, проявили выдержку, не поддались на финансовые махинации, дождались беспроигрышных аукционов по Газпрому, ЕЭС и другим, приобрели их акции. Владельцы этих акций получают кое-какие дивиденды, акции не продают - две "Волги" на них не купишь. Однако в целом по стране доля продаж на таких аукционах была невелика, не более пяти процентов.
       О мягком выходе из социализма Гайдар писал в своей книге "Дни поражений и побед", М., 1997.
      
      
       В Интернете: http://lit.lib.ru/o/osxkin_i_w/ http://lit.lib.ru/k/kolesow_w_i/
       http://lib.rus.ec/a/74086 http://lib.rus.ec/a/72996
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       1
      
      

    12

      
      
      
      

    1

      
      
      
      
      
      
  • Комментарии: 6, последний от 20/10/2019.
  • © Copyright Оськин Игорь Игоревич (oskin70@yandex.ru)
  • Обновлено: 18/04/2014. 271k. Статистика.
  • Повесть: Проза
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.