Пальчун Александр Петрович
Меценат и немного полярник

Lib.ru/Современная: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Пальчун Александр Петрович (palchun2000@gmail.com)
  • Размещен: 31/10/2014, изменен: 31/10/2014. 121k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В комедии 'Меценат и немного полярник' действующие лица - миллионер, его водитель, их жены и знакомые -- в результате недоразумения погружаются в водоворот умопомрачительных событий. Читатель встретится с чередой интриг и метаморфоз. Герои комедии - наши современники, может быть, поэтому они хорошо узнаваемы.

    • Александр Пальчун

    МЕЦЕНАТ И НЕМНОГО ПОЛЯРНИК

    Комедия в двух действиях

      
      
       ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ -- миллионер.
       ЖАННА -- жена миллионера.
       РОМАН -- водитель миллионера.
       ВЕРА -- жена водителя.
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА -- хозяйка неврологического пансионата.
       АНЯ -- дочь хозяйки пансионата.
       ИГНАТУШКА -- муж хозяйки пансионата.
       ГОВАРД -- кредитор, бельгиец.
       СЕНЯ -- санитар.
       ВЕНЯ -- санитар, без слов.
      
      
       Действие происходит в гостиной пансионата. В глубине комнаты дверь и окно, между ними трельяж с флакончиками духов. Вторая дверь уходит в боковую комнату. Стоит стол, рядом кресло и стул. Отдельно от них расположен диван.
      
      

    ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

      
      
       Терентий Янович и Роман входят в гостиную. В руках у Романа чемодан, у Терентия Яновича -- портфель.
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Тишина... Хотя бы один дармоед встретил. Спят еще, работнички. (Роман ставит на пол чемодан, который в этот момент раскрывается.) Господи! Чемодан спокойно поставить не можешь! Дал же бог помощника.
      
       РОМАН. Я водителем к тебе нанимался, а не носильщиком!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да ты и водишь не лучше, чем носишь. В дороге едва не убил!
      
       РОМАН. Так ты чемоданами решил отомстить? Руку вон из-за тебя потянул. (Сгибает кисть, симулируя боль.) А в багажнике еще два.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что ты хочешь сказать?..
      
       РОМАН. То, что жилы из меня в прямом смысле тянешь.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так увольняйся, каналья, если такой тонкошкурый! Почему взял только один чемодан?! Руки то две!
      
       РОМАН. Я не ленивый лишний раз сбегать.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вон как заговорил! А ты не подумал -- за что я тебе бабки плачу? Чтобы, насвистывая, по лестницам разгуливал!? Вернемся домой, вылетишь без выходного пособия. Еще и такую рекомендацию намалюю -- на мусоровозку не примут.
      
       РОМАН. Узнают, что тебя возил -- примут.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Еще и хамишь?! Все! Уволен к чертовой бабушке. Тащи чемоданы и катись на биржу труда!
      
       РОМАН. Хорош я буду на бирже с твоими чемоданами.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Отказываешься?! Хорошо. (Кричит.) Есть тут кто живой! (Роману.) Ну, погоди! Я сам принесу, но тебе и этим бездельникам не поздоровится! (Убегает за чемоданами.)
      
       РОМАН (собирая вещи в чемодан). Вот наградил господь хозяином. Хуже гаишника. Говорили же добрые люди: не ходи к Терентию -- он из тебя кровушки не одну канистру вытянет. На "Бентли" его позарился. Год работаю, а показалось -- все пять. Но погоди, подвернется случай, я тебя воспитаю. Не то что чемоданы таскать, на Луну выть научишься. Тоже мне -- финансовый гений. Знаю я вашу бизнес-арифметику: где бы товару за рубль урвать, а за три какому-нибудь дураку впарить. Много ли ума надо? Особенно когда дураков, как на небе звездочек. (В сторону Терентия Яновича.) Да, видать, на одного прибавилось -- сам в их число угодил. По глупости ухлопал денежки в пустые акции. Вот теперь и свирепствует у разбитого корыта.
      
      
       Входит Амалия Львовна, всплескивая руками.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Терентий Янович! Добрый день! Что же вы не предупредили! Мы бы вас встретили, зачем самому-то чемоданы таскать?
      
       РОМАН (удивленно). Чемоданы? Ах, вы об этом... Ничего страшного. У меня для такого случая один живоглот припасен. Пусть побегает напоследок.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. (Роману) Я слышала, как он кричал. Безобразие, что позволяют себе эти водители.
      
       РОМАН. Водители? Вам тоже не нравятся водители?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Мне не нравится, когда неуравновешенные садятся за руль. Я думаю, вы без этих криков справились бы с машиной не хуже его.
      
       РОМАН. Это уж точно. (С мужской заинтересованностью рассматривает Амалию Львовну.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ах, я забыла представиться. Мы ведь знакомы только заочно. Амалия Львовна -- главврач и хозяйка пансионата, который вы любезно содержите.
      
       РОМАН. Очень приятно. (Целует ей руку несколько дольше, чем следует в таких случаях.)
      
      
       Вбегает Аня.
      
      
       АНЯ. Мама, посмотри, посмотри, какая машина!.. Ой!.. Здравствуйте.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (смущенная галантным отношением Романа, за которым угадывается больше, чем обыкновенная вежливость.) Анечка, это господин -- Терентий Янович, благодаря щедрости которого существует наше скромное заведение.
      
       РОМАН. Щедрости? Ну вы и скажите. В таких безобразиях мы не замечены.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не скромничайте, Терентий Янович. Я еще не встречала более великодушного человека.
      
       АНЯ (выглядывая в окно). Ах, как я хотела бы покататься на этой машине.
      
       РОМАН. Нет проблем, обязательно покатаем.
      
      
       В дверях появляется Терентий Янович с двумя чемоданами.
      
      
       АНЯ (обращаясь к Терентию Яновичу). Добрый день. Вы меня прокатите хоть немного на вашем лимузине?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (удивленно). Я? (Ставит чемоданы на пол.)
      
       РОМАН (Ане). Анечка, конечно, он вас прокатит. Он за рулем, как рыба в воде... когда она кипит... в смысле -- на перекатах. Его хлебом не корми -- дай порулить...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Я категорически возражаю! В таком состоянии нельзя садиться за руль.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. В каком таком?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. На грани нервного срыва...
      
       РОМАН (в сторону). От жадности.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вам следует обратиться к врачу.
      
       РОМАН (в сторону). Верно подмечено.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Попрошу не давать мне советов!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вот видите, как вы болезненно реагируете.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как хочу, так и реагирую.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это возмутительно. (Роману.) Я удивляюсь, как вы переносите его общество.
      
       РОМАН. Уже не переношу. Мы с ним расстаемся.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот именно. Даже более -- уже расстались.
      
       АНЯ. Не ссорьтесь. Давайте я лучше проведу вас в приготовленные для вас комнаты.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (язвительно). Да уж будьте так любезны. Соблаговолите сделать милость.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-да, Анечка, проведи гостей.
      
      
       Терентий Янович берет одни чемодан, ожидает того же от своего водителя. Но тот демонстративно отворачивается. Терентий Янович хватает второй. Оглянувшись на пороге и видя, что водитель по-прежнему не собирается таскать тяжести, умудряется схватить третий чемодан. В негодовании уходит вместе с Аней.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-а! Просто удивительно, как вы добрались без аварии.
      
       РОМАН. Все нервы истрепал. (Берет хозяйку пансионата за локоть.) Видите ли, Амалия Львовна... Как бы вам объяснить ситуацию...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не надо ничего объяснять. Я вас отлично понимаю. У меня есть знакомый водитель, и он всегда к вашим услугам. Хотя он тоже не подарок.
      
       РОМАН. Ох, чувствую, эта шоферская банда везде одинакова. Но этот -- нервный -- любого переплюнет. Вот если бы можно было, так сказать... немного подремонтировать его здоровье... Текущий ремонтец ему организовать...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Терентий Янович, не вижу никаких препятствий. Он и в самом деле нуждается в медицинском внимании.
      
       РОМАН. Значит, это возможно?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Конечно. Мы и не таких на ноги ставили.
      
       РОМАН. Отлично. Прямо гора с плеч. А то уж я начал беспокоиться. Знаете, у него в последнее время завихрения появились под фуражкой.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что появилось?
      
       РОМАН. Вот здесь авария. (Стучит себя по лбу.) Останавливается, где бы вы думали? Прямо на маршруте. В аккурат перед зеленым светофором. А на красный начинает движение. Мне, говорит, как покорителю полюса, эти лампочки не указ.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Полюса?
      
       РОМАН. Вот именно! А позавчера вообще четвертую передачу врубил. Отныне, говорит, я миллионер, а ты будешь моим водителем. И сразу же -- немедленно замени колесо! Представляете, заблокировал левый ряд, аварийку не включил. Еле уговорил его освободить проезжую часть.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так это же реактивный психоз!
      
       РОМАН. Точно! Он. Реактивнее некуда. Это просто удивительно -- как вы быстро находите поломку. Но знаете, он хоть и с придурью, а к вам ехать не хотел, противился изо всех сил.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Они это интуитивно чувствуют.
      
       РОМАН. А потом его вдруг понесло по ухабам. Поедем, завопил, проверим, как они проматывают мои денежки.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да что вы говорите?!
      
       РОМАН. Окончательно на ревизии вашего пансионата свихнулся. Я, говорит, закрою эту богадельню!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Богадельню?
      
       РОМАН. Вот именно. Говорит, эти бездельники мигом на биржу труда с чемоданами поскачут!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Господи! С чемоданами?!
      
       РОМАН. А что вы хотите -- ДТП в голове. Мне даже как-то неловко за него.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да что же тут неловкого. Мания величия, усугубленная комплексом неполноценности. На реабилитацию уйдет не менее двух недель.
      
       РОМАН. Э-э, нет! Здесь надо без штурмовщины. Если уж ремонт -- то капитальный. Месячишко-другой в самый раз было бы. Это ведь не наружная покраска какая-нибудь. Шутка ли -- у человека, можно сказать, электропроводка внутри замкнула.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Хорошо. Будем лечить, пока не добьемся устойчивых результатов...
      
       РОМАН. Чудесно. Я и сам бы не против недельку-другую от этой рулежки отдохнуть. (Изображает управление рулем.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. От чего?
      
       РОМАН (спохватываясь). От этого... от управления бизнесом.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так живите у нас, мы будем только рады. Я вам приготовила уютную комнату. Кстати, неподалеку от моей. В любое время можете обращаться без стеснений. Пойдемте, я вас проведу.
      
       РОМАН. Вот и отлично. Но знаете, Амалия Львовна, я по природе своей полуночник. А вы поздно отходите ко сну?.. (Уходят.)
      
      
       Входит Игнатушка.
      
      
       ИГНАТУШКА. Аня. Где Аня? (Кричит.) Аня!
      
      
       Входит Аня
      
      
       АНЯ. Папа, что случилось?
      
       ИГНАТУШКА. Боюсь заходить к этим людоедам.
      
       АНЯ. Я же говорила маме, что все именно так и получится.
      
       ИГНАТУШКА. Они готовы растерзать меня!
      
       АНЯ. Хорошо, я сама все сделаю.
      
       ИГНАТУШКА. Спасибо, доченька, хоть дух переведу.
      
      
       Входит Амалия Львовна.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что за крик? Не дали и гостя поселить как следует. А дух ты обязательно переведешь. Я распорядилась почтальону больше не приносить газет.
      
       ИГНАТУШКА. Амальюшка, это жестоко с твоей стороны.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Зато справедливо. Хватит бездельничать. К тому же у тебя появилось ответственное задание.
      
       ИГНАТУШКА. Какое еще задание?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как раз по тебе -- сидеть и ничего не делать.
      
       АНЯ. Хорошо еще, что его не видел господин Терентий Янович.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Тебе предстоит пожить в четвертой комнате.
      
       ИГНАТУШКА. Как это понимать?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А кого мы покажем Терентию Яновичу?
      
       ИГНАТУШКА. Дорогая, но я не гожусь на роль сумасшедшего.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не скромничай. Очень даже годишься. Кроме тебя, здесь некому.
      
       ИГНАТУШКА. А может, кого-нибудь другого пригласим?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А может и объявление в газете дать: требуется умный человек на роль дурака? Ты хоть бы головой подумал, на что мы станем жить, чем будем кормить наших беззащитных собачек, если он нас ликвидирует? Затем, находясь в четвертой, ты сможешь читать свои газеты.
      
       ИГНАТУШКА. Но ты же сказала...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Я велю приносить их снова. И зарубите себе на носу: мы только сотрудники. (Мужу.) Запомни -- я тебе не жена. (Показывает на Аню). А она тебе не дочь. Не хватало, чтобы он обвинил нас в семейственности. А Веня и Сеня, только санитары, а не твои племянники. Еще скажет, что грабим его родоплеменным способом. Он так когда-то о детском приюте высказался. Об этом еще газеты писали. Тебе, Игнатий, надо особенно остерегаться, в палате ты будешь не один.
      
       ИГНАТУШКА. Да?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не радуйся, женщин не будет. Туда поселили водителя Терентия Яновича.
      
       АНЯ. Кстати, очень приятной внешности.
      
       ИГНАТУШКА. Водитель-сумасшедший?
      
       АНЯ. Никакой он не сумасшедший. Просто издерган своим начальником. Знаешь, папа, когда человеком ежедневно помыкать, кто угодно может с ума сойти.
      
       ИГНАТУШКА. Еще бы мне этого не знать, доченька.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кстати, выведаешь у него побольше о хозяине. Какой ни больной, но о Терентии Яновиче, наверное, знает достаточно. Выспросишь, какие у него отношения с женой? Поговаривают, что не очень они ладят. Кто знает, может, ему наша Анечка приглянется.
      
       АНЯ. Мама, как ты можешь?!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А что здесь такого! Люди женятся, разводятся. Это дело природное. Опять же, мы не можем безучастно наблюдать, как капризная жена терзает нашего благодетеля. Хороши мы будем, если не поможем человеку!
      
       ИГНАТУШКА. И то правильно. Сто двадцать бездомных собак за его счет кормим, а самого оставить без внимания?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И запомните -- никаких собак у нас нет. У нас не приют для бездомных животных, а неврологический пансионат. На собак и копейки не даст -- он их на дух не переносит.
      
       ИГНАТУШКА. Как я его понимаю.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Замолчи! У тебя каменное сердце. Ты бы посмотрел в их жалобные глаза.
      
       ИГНАТУШКА. Я смотрел. Но они в это время хапают меня за ноги.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не преувеличивай. И не притворяйся. Из каждой царапины делаешь трагедию. И запомни -- она тебе не доченька.
      
       ИГНАТУШКА. Понял-понял -- и ты мне не жена.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатий, чтобы тебе проще было запомнить, лучше скажем так: ты мне не муж.
      
      
       Входит Терентий Янович.
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Разлюбезная Амалия Львовна, я ожидал встретить здесь что угодно. Но не предполагал, что меня поселят в дровяной склад!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не хотите ли вы сказать, что деньги, выделенные на мебель, расходованы не по назначению?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Скорее всего, именно так все и случилось.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И вы непременно докажите это?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как пить дать! И никакая двойная бухгалтерия не спасет.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (дочери). Вот тебе и приятный человек. (Терентию Яновичу.) Конечно! Мы миллионеры... Мы не можем заснуть на обыкновенной кровати. Нам подавай из золота.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не возражал бы. Но вначале уберите вторую, совершенно не нужную -- из прессованных опилок. На ней, наверно, околело с десяток ваших пациентов. И тюфяки -- на помойку!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Непременно. И тюфяки на помойку, и кровать вышвырнем. (Показывает на диван.) Прикажите, мы и этот диван отправим по тому же адресу. Ваше миллионерское слово для нас закон. Но согласится ли он спать в коридоре. (Показывает на Игнатушку.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Это еще кто такой?
      
       ИГНАТУШКА (кривляется, пытаясь изобразить нервнобольного). Не хочу в коридоре. Хочу у окошка.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вот видите. Как вам не стыдно?! Из-за своих прихотей готовы вышвырнуть больного человека на улицу. (Гладит Игнатушку по голове.) Не плачь, Игнатушка, мы не дадим тебя в обиду!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Черт побери! Что все это означает?!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Не дрожи, Игнатушка. Дядя только с виду грозный. Он тебя не укусит.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Все! С меня довольно! Тут абсолютная ясность. Мы уезжаем. Где Роман? (Кричит.) Ро-ма-а-н!
      
      
       Вальяжно входит Роман в длинном ярком домашнем халате. Во время разговора неторопливо обрабатывает пилочкой свои ногти.
      
      
       РОМАН. Амалия Львовна, я хочу вас поблагодарить за чудесный вид из окна. Вот где я наконец-то отдохну и душой и телом.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Роман, собирайся, мы уезжаем.
      
       РОМАН. Уезжаем? Ай-яй-яй! Какая жалость. Я так буду тосковать за тобой.
      
       ИГНАТУШКА (кривляясь). И я тоже.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Роман, подурачились и хватит. Тут и проверять нечего. Закрываем это заведение.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вы хотели сказать бо-га-дель-ню?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вам виднее.
      
       РОМАН (Амалии Львовне.) Вот такие у нас пироги. Зашел в комнату, вышел, и хлоп -- пансионат закрыт! У нас это быстро. Смотришь, сидит человек за рулем, а через минуту -- он уже на полюсе. (Терентию Яновичу.) А насчет романов -- ни-ни-ни! Никаких романов! (Назидательно грозит пальцем у носа Терентия Яновича.) Знаю я тебя -- только подпусти к женскому полу.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да ты с ума сошел! Тебе надо лечиться!
      
       РОМАН. Вот давай и полечимся на пару.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Но только не здесь. (Амалии Львовне.) У вас в штатном расписании значится водитель. Срочно его сюда!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-да, конечно, сию минуту... А вы, значит, сами уже разучились управлять машиной? (Изображает руление.)
      
       ИГНАТУШКА. Я его отвезу.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Уберите этого... несчастного.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатушка, видишь, ты и в водители не годишься. Сходи, пригласи шофера... Двух....
      
      
       Игнатушка уходит.
      
      
       АНЯ (Амалии Львовне). Прекратите, этого еще не хватало. Роман Иванович, вы не волнуйтесь...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да что здесь происходит?! Какой я вам Роман Иванович?!
      
       РОМАН. Действительно, никакой. Красный светофор от зеленого отличить не можешь. Вот скажи, какой зазор на впускных клапанах? Видите, видите! Глаза выпучил -- не знает. Тоже мне специалист. И этому человеку я доверял свою жизнь!
      
       АНЯ. Роман Иванович, вы побледнели. Вам плохо? Хотите водички?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я... хочу уехать отсюда!
      
      
       Вбегают два санитара, за ними входит Игнатушка. Один санитар с большим сачком в руках для ловли собак. Оббегают комнату в поисках жертвы.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А вот и водители.
      
       РОМАН. Два.
      
       СЕНЯ. Где он? (Заглядывает под стол.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Сеня, отвезите этого товарища по четвертому маршруту.
      
       СЕНЯ (удивленно). Этого?!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да оставь ты свой сачок! Он не кусается!
      
       РОМАН. Я бы не гарантировал.
      
      
       Один из санитаров заходит за спину Терентия Яновича, второй -- осторожно приближается к нему спереди. Терентий Янович опасливо отступает. Вынимает из кармана мобильный телефон.
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не подходите! Я вызову такси.
      
      
       Санитар выхватывает телефон из рук Терентия Яновича.
      
      
       АНЯ. Прекратите! (Становится между санитаром и Терентием Яновичем. В это время Роман забирает телефон у санитара.)
      
       РОМАН. Вот тебе и Роман! Это же моя говорилка! Когда он ее потянул?!
      
      
       Раздается звонок телефона.
      
      
       РОМАН (в трубку). Да, слушаю. Да-да, восемь фьючерсов. Форекс три сорок пять. Баррель номиналом по шестьдесят восемь. Все. До связи.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что за ахинею ты несешь?! Кто звонил? Отдай телефон.
      
       РОМАН. Как ты меня достал! С токийской биржи звякнули. Тебе то что?! (Санитарам.) Товарищи, угомоните пациента.
      
       АНЯ. Нет-нет! Не надо. Я сама все устрою. (Выталкивает санитаров из комнаты. Возвращается. Увлекает за собой Терентия Яновича в другую дверь).
      
       РОМАН. Да-а! Вовремя мы приехали. Это ж надо. (Изображая недоумение, крутит в руках телефон.)
      
       ИГНАТУШКА. Так он еще и клептоман?
      
       РОМАН. Да какой там клептоман. Мелкий воришка. Тырит что ни попадя. (Игнатушке.) А вы кто будете?
      
       ИГНАТУШКА (вспомнив, что обязан исполнять роль больного, начинает кривляться). Я... Я...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А это Игнатушка -- сосед вашего водителя по комнате.
      
       РОМАН. Тоже миллионер? Или полярник?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет. Он газетоман.
      
       РОМАН. Что, газеты ворует?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет, он их читает.
      
       РОМАН. А, тогда понятно. От этого запросто свихнуться можно.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но только тогда, когда мы это ему позволим. А сейчас ему время проходить лечебный сеанс. (Уводит Игнатушку.)
      
       РОМАН. Набирает номер телефона. Вера, привет. Тут такое закрутилось... срочно приезжай в пансионат. Терентий уволил меня из-за какого-то то дурацкого чемодана? Приезжай, помоги проучить его как следует... Ты же всегда хотела стать актрисой и женой миллионера? Вот и попробуй себя в этой роли. Что? Роль жены водителя играешь десять лет, и она тебе осточертела? Но он-то миллионер на самом деле... Нет... без этого нельзя... Здесь уже начали сомневаться. Вот когда он не признает собственную супругу, тут и диагноза не надо. Все... Решили... Жду тебя. Давай, а то уже твой сценический муж топает.
      
      
       Входит Терентий Янович
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кто звонил? И отдай телефон!
      
       РОМАН. (радостно) Родной ты мой! А я тут заскучал. (Прячет телефон в карман, достает оттуда карты.) Как насчет партейки? Куда нам торопиться. Отдыхать, так отдыхать.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Погоди, будет тебе отдых. И я тебе уже говорил, что с тобой не играю -- ты еще не рассчитался за прошлый проигрыш.
      
       РОМАН. Какой проигрыш? Тот раз была бы ничья, да ты вальта сбросил в отбой.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А что же ты не остановил меня?
      
       РОМАН. За всеми шулерами не уследишь. Не увидел.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ага. Значит, увидишь сейчас. И вальта, и звездочки на его погонах. Прямо из глаз твоих так и выскочат. Семь раз.
      
       РОМАН. Какие семь?!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Те самые -- болезненные до ужаса. Последний раз спрашиваю: отдашь телефон?
      
       РОМАН. Собрался звонить на полюс?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нет, в колонию строгого режима. Пусть приедут, поучатся наказывать преступников. Вот скажи вслух: я жулик -- тогда три удара прощаю.
      
       РОМАН. Ты жулик.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не ты жулик, а я жулик!
      
       РОМАН. Да что ты все заладил: я жулик, я жулик... Тебя не поймешь, то ты жулик, то миллионер. Ты уж как-нибудь определись. Может, ты жуликоватый миллионер? Или, по-твоему, только жулик и может стать миллионером?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как жаль, что за язык придется расплачиваться твоему бедному носу. Еще раз хорошенько подумай, все-таки -- три удара. А ты знаешь, как я бью.
      
       РОМАН. Так и быть, сделаю тебе приятное. (Вполголоса.) Я жулик.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что ты шепчешь. Громче кричи, чтобы все слышали. (Показывает в сторону зала.)
      
       РОМАН. О громкости уговора не было. Осталось четыре удара.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прохвост! Кто мне звонил?
      
       РОМАН. Скажу, но считаем что была ничья, и удары списываем.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Какая ничья?! Сначала научись играть.
      
       РОМАН. Как хочешь. (С опасливой гримасой косится на Терентия Яновича. Тот с наслаждением примеряется для удара по носу, замахиваясь колодой карт.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (останавливаясь). Черт с тобой! Кто звонил?
      
       РОМАН (забирает колоду, начинает весело тасовать ее). А, какой-то дурак ошибся номером.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не ври.
      
       РОМАН. Да Генрих твой -- кредитор.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Дурак, сколько раз говорить -- не Генрих, а Говард?
      
       РОМАН. Точно, Говард. По-русски ни черта не смыслит.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Он хотел меня видеть?
      
      
       Входит Игнатушка, читая на ходу газету садится на диван.
      
      
       РОМАН. Он хотел видеть свои денежки. Требовал возвратить кредиты.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А ты?
      
       РОМАН. А я сказал: иди ты! И попросил, чтоб больше не надоедал. Объяснил этому Генриху, что его кредиты поют сюиты. На них теперь и газету не купишь (показывает на читающего Игнатушку).
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Говарду?! Господи, что ты наделал! Что ты наделал! А Жанна звонила?
      
       РОМАН (Игнатушке) Вот! Посмотри на него. А говорит -- здоровый. Она, может быть, лезгинку шпарит от радости -- что тебя дома нет. Может, тебя еще и навестить? Вон спроси Игнатушку: часто ли к нему жена приезжает? Игнат, у тебя есть жена?
      
       ИГНАТУШКА. Что?
      
       РОМАН. Говорю, жена у тебя есть?
      
       ИГНАТУШКА. Есть.
      
       РОМАН. Красивая?
      
       ИГНАТУШКА. Красивая.
      
       РОМАН. Красивей Амалии Львовны?
      
       ИГНАТУШКА. Мне как-то сложно их сравнивать.
      
       РОМАН. Что же тут сложного. Толще или тоньше?
      
       ИГНАТУШКА. Я полагаю, такая же.
      
       РОМАН. Пилила, небось, так, что пришлось на дурке спрятаться.
      
       ИГНАТУШКА. Не без этого.
      
       РОМАН. Карманы после получки, наверное, выворачивала?
      
       ИГНАТУШКА. Да как вам сказать...
      
       РОМАН. А по ночам, видимо, храпит, вместо того, чтобы стонать. То-то понятно, что ты жену позабыл и от одного Аниного вида млеешь? Думаешь, я не вижу!
      
       ИГНАТУШКА. Да что вы себе позволяете! Она мне дочь... вернее, мне в дочери годится.
      
       РОМАН. Дочь-то она дочь, а запрыгнуть, видать, тоже не прочь. Как вы тут еще не поцапались. (В сторону Терентия Яновича.) Этот "полярник" тоже на нее глаз положил.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не говори глупостей. И в мыслях такого не было. И запомни: я совершенно здоров. А тебе это с рук не сойдет. (За сценой раздается вой собаки.) Слышите, слышите?..
      
       РОМАН (повторив все интонации воя). Ничего не слышу.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну как же... (К Игнатушке.) Игнатий... как вас по отчеству, вы то не глухой. Уже два раза выла.
      
       РОМАН. Видимо, зараза, не хочет в твоей упряжке мчаться на Северный полюс. (За сценой раздается лай и какие-то крики.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Слышали?
      
       ИГНАТУШКА (отворачивается и опускает глаза в газету). Я вас не понимаю.
      
       РОМАН. А тут и понимать нечего -- пришло время глотать пилюли.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кретин!
      
       РОМАН. Будешь хамить, настучу санитарам, что таблетки не пьешь, а в унитаз сплавляешь. Игнатушка подтвердит.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. У-у, прохвост! У-у, негодяй! (Отвернувшись от собеседников, продолжает укать, постепенно переходя к имитации собачьего воя.) У-у-у. Слышали?
      
       РОМАН. Да. Где-то скворец чирикает. Ты смотри, как складно, шельмец, выводит! Игнатушка, что скажешь?
      
       ИГНАТУШКА. Я думаю, вам тоже лекарство не помешало бы...
      
       РОМАН. О-хо-хо, друзья мои гипсовые! (Поднимается, собираясь уходить.) И зачем я трачу на вас сове драгоценное бизнес-время. Ведь любой знает: помешательство -- болячка заразная. Как бы мне эту бациллу от вас не подхватить. Нечаянно еще и Генриха награжу. Мало того, что обобрали бельгийца, еще и придурью нашей отблагодарим.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Какого Генриха? Ты будешь встречаться с Говардом?
      
       РОМАН. А с кем же еще. Отыскал, подлец. Представляешь, из Бельгии специально летит, чтобы испортить мне отдых. А еще, говорят, культурная нация.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот так новость! (Беспокойно забегал по комнате.) Что же делать, что же делать?
      
      
       В дверь заглядывает Аня.
      
      
       АНЯ (Роману). Терентий Янович, к вам какой-то иностранец приехал.
      
       РОМАН. Ну так зови его сюда.
      
      
       Аня закрывает дверь.
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Сюда?
      
       РОМАН. Конечно, пусть поближе познакомится с тем, кому подарил свои денежки.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Роман, я бы не хотел его сейчас видеть...
      
       РОМАН. Погоди, у меня что-то заложило в ушах.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ладно тебе... Роман Иванович, крайне нежелательно, чтобы был зафиксирован факт предъявления финансовых претензий... Это в дальнейшем в суде может осложнить наше положение.
      
       РОМАН. Черт побери! Опять какие-то помехи в ушах.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хорошо, хорошо... Терентий Янович, будьте добры, скажите Говарду, что ваш водитель и рад бы с ним встретиться, но физически не имеет такой возможности.
      
       РОМАН. И что же с ним приключилось?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Скажите, мол, тяжело захворал. Монтировал колесо и заработал себе грыжу.
      
       ИГНАТУШКА. Причем здесь водитель, он хочет видеть Терентия Яновича?
      
       РОМАН. Игнатий, не отвлекайся, читай газеты. Они специально для таких, как ты, издаются. (К Терентию Яновичу.) Так, говоришь, заболел грыжей?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну не грыжей, так ангиной. От нее и лечится.
      
       РОМАН. В психдиспансере? Бельгиец что, тоже идиот?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хорошо-хорошо. Можешь, если тебе это нравиться, для пользы дела и дальше выставлять меня круглым дураком.
      
       РОМАН. Так уж и круглым? По-моему, ты прямо на глазах начал выздоравливать.
      
      
       Входит Говард.
      
      
       ГОВАРД (говорит с акцентом, коверкая слова). Драсьвуте. Извинит, кто из вас гаспадин Теренти?
      
       РОМАН (широко разводя руки). А, Генрих, как я рад тебя видеть! (Обнимает вошедшего.)
      
       ГОВАРД. Я есть Говард. А ви господин Теренти?
      
       РОМАН. С самого рождения! Прямо Терентием на этот свет и появился.
      
       ГОВАРД. А мне сказали, ви белый. Ваш голова должен бить белый. (Терентий Янович трусливо натягивает на голову больничный чепчик.)
      
       РОМАН. Голова? Белая? Раньше была белая, теперь почернела... от горя. Заболели мои друзья. (Показывает на Терентия и Игнатушку.) Мой водитель Рома и Игнатушка -- оба совсем плохие.
      
       ГОВАРД. Что значит -- плохие?
      
       РОМАН. Вавки у них в голове. Надо лечиться.
      
       ГОВАРД. Лечиться?
      
       РОМАН. Ну да! Зеленку пить! Иначе не пройдет. Ты же лечишься, когда у тебя что-то болит?
      
       ГЕНРИХ. У меня нога болит. Укусил ваш собак, ваш пес. Я виходил из машин, он схватил зубам. (Показывает на рваную штанину.)
      
       ИГНАТУШКА. Черный?
      
       ГОВАРД. Да черный, маленький.
      
       ИГНАТУШКА. Это Ричи. Пролазит бестия сквозь прутья, точно уж.
      
       ГОВАРД. Да-да, белый уш. (Пальцами изображает собачьи уши у своей головы.) Но зачем пес? Тут больниц.
      
       РОМАН. Известное дело зачем -- лечится собачка.
      
       ГОВАРД. Но больниц для нервов?
      
       РОМАН. Вот ими и страдает песик. Был бы здоровый, за ноги бы людей не хватал.
      
       ГОВАРД. Так он больной?
      
       РОМАН. Ес, ес. Здоровому-то что в больнице делать? Диспансер, уход, всякие там микстуры, примочки...
      
       ГОВАРД (взволновано). Мне бистро нужен укол. Я могу заболей.
      
       РОМАН. Сорок уколов нужно. (Показывает Говарду четыре пальца.) Десять раз по четыре. (Кивает в сторону Терентия и Игнатушки.) Они девять -- и вот, видишь, не помогло. Игнатий, покажи ногу.
      
       ИГНАТУШКА (задирает штанину, а затем и вторую, демонстрируя царапины). Это Ричи на прошлой неделе, черт бы его побрал. А это Альбина когда ощенилась.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (язвительно). Игнатий Павлович, но вы же утверждали, что здесь и в помине нет никаких собак.
      
       ИГНАТУШКА. Я и сейчас утверждаю. Это не собаки, а бразильские крокодилы. Сил моих больше нет. От голода воют, а начнешь кормить -- хватают за ноги.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Значит, эти скворцы все-таки воют? И клювиком вас за лодыжечку пощипывают.
      
       ГОВАРД. Скворцы? Маленький птичка? Воит?
      
       РОМАН (Говарду). Не обращай внимания. Он пропустил укол.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (неожиданно гневно). Мерзавцы! На мои деньги развели здесь псарню. Два года водили за нос! А теперь натравили их на бельгийского банкира.
      
       РОМАН (Говарду). Не обращайте внимания. Он хоть и буйный, но не опасный. Разволновался за вашу ногу. Говорит, что собирается компенсировать вам моральный ущерб.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я? С какой это стати?
      
       РОМАН. Вот и я думаю, с какой это стати моего водителя так колбасит? Того и гляди, что шапочка с головы слетит. (Присмиревший Терентий Янович глубже натягивает чепчик.)
      
       ГОВАРД. Мне надо бистро ехать. Смотрите, вот договор, процент, неустойка. Ви мне должни еще три месяц назад. Так бизнес не делат.
      
       РОМАН (берет бумаги, обращается к Говарду). Что это с вами? Губы посинели. Редчайший случай. Пять минут назад укусил, а уже началось. (Терентию Яновичу.) Рома, посмотри на его губы. Как они тебе?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (не глядя на Говарда, недовольно). Как у утопленника.
      
       ИГНАТУШКА. Нормальные у него губы.
      
       РОМАН. Игнатий, у тебя слабое зрение. Ты даже собак здесь не замечал...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. ...когда они грызли тебя за ноги.
      
       ГОВАРД. Гризли? Дайте мне договор. Я приеду потом. (Ударение делает на первом "о", протягивает руку к бумагам.)
      
       РОМАН. Бледность лицом пошла, ему плохо. (Отводит руку с бумагами в сторону. Спасаясь от руки Говарда, машет листами у носа бельгийца, как веером.) Вам срочно надо в город. Здесь занесут инфекцию нашей отечественной дури. Быстро, быстро гони к машине. (Выталкивает Говарда в дверь. Захлопывает ее.) Впрочем, у тебя ее и своей хватает, если с Терентием связался.
      
       ИГНАТУШКА (недовольно). Безобразие. Почитать не дают. (Уходит)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (радостно). Ай да жулик! Ай да специалист! Дай-ка я тебя поцелую.
      
       РОМАН. Игнатушку поцелуй, когда он вернется. Он тебе собрат по разуму. И не хапай бумаги. (Находясь спиной к зрителям, прячет договор сзади за пояс брюк.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ай да ловкач! Надо же -- выудил договор у Говарда. И собирается отдать их своему водителю. (Наступает на Романа, прижимая того к тумбочке, на которой тоже лежат листы бумаги).
      
       РОМАН (нашарив листы за спиной, поднимает их вверх). Отдам, как только выздоровеешь. (За сценой слышится собачий лай, крики Говарда: Ай-ай! Хлопнула дверь машины. Звук отъезжающего автомобиля.) А впрочем, если Генрих поехал помирать, зачем нам эта макулатура! (Рвет листы, взятые на тумбочке, и бросает их на пол. Поправляя пояс брюк, незаметно от Терентия полностью заталкивает бумаги бельгийца в свои штаны. Садится на стул.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Зачем порвал договор, неук? Это же документ!
      
       РОМАН. Все тебе не так. Нормальный ты после этого? Вот чем тебе, к примеру, не понравилась мебель в комнате? Взять хотя бы этот стул. В жизни не сидел с такими удобствами. (Ерзает на бумагах, лежащих в штанах.) Как в королевском кресле. Такую основательность под собой почувствовал.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Мерзавец! (Бросается к нему. Убегают друг за другом.)
      
      
       Входят Амалия Львовна и Аня
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (выговаривая дочь). Анечка, девушке не пристало вешаться на мужчин, как игрушке на новогоднюю елку. (Подходит к зеркалу, начинает накладывать макияж).
      
       АНЯ. Мама, но я ничего не могу с собой поделать. У меня сердце выпрыгивает, как только вижу его.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нашла кем восхищаться. Я бы еще поняла, если бы ты увлеклась Терентием Яновичем.
      
       АНЯ. Господи, мама! Как ты могла такое подумать?! Если хочешь знать, он мне неприятен. Ведет себя слишком развязно.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ты хотела сказать уверенно?
      
       АНЯ. Бесцеремонно.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет, решительно.
      
       АНЯ. Нагло.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да! Смелости ему не занимать.
      
       АНЯ. И потом -- он толстый.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Рослый и сильный. Не то, что твой папа. А главное -- внимательный к женщинам и умеет ценить их красоту. (Вертится перед зеркалом, прихорашиваясь.)
      
       АНЯ. А зачем он издевается над бедным Романом?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как зачем? Как и положено, держит водителя в строгости. Не хватало еще, чтобы больной на голову сел нам всем на голову еще и ножки свесил.
      
       АНЯ. Мама, не смей так говорить. Роман абсолютно здоров. У него сознание ясное, как стеклышко.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Может быть, и стеклышко, только матовое. Но я и сквозь такое все разглядела. Несчастный шоферишка! Ни кожи, ни рожи, а вообразил, что ты ему пара. Такого ли человека мы с папой хотели видеть рядом с тобой? Еще и мозги набекрень.
      
       АНЯ. Да он умнее Терентия Яновича в десять раз. Я сама слышала, как тот консультировался у него по каким-то котировкам.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Тут спорить не стану. В четвертой палате миллионеры всегда высоко котировались. Еще полярники. А вот Наполеоны как-то не пользовались успехом.
      
       АНЯ. Не смешно, мамочка. Я расспрашивала его о прибавочной стоимости. Так он наизусть главы из учебника по экономике зачитывал.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Лучше б он устройство машины выучил. Водитель называется! Полчаса искал, куда вставлять ключ зажигания, а потом толкал его вверх зубчиками. Благо Терентий Янович подошел, подсказал. Начал бедняге утраченные навыки восстанавливать.
      
       АНЯ. Вот и отлично. Значит, он меня покатает, как только все вспомнит!
      
      
       Входит Роман.
      
      
       РОМАН. Обязательно вспомнит, Анечка! А не вспомнит, так заново научится. Как ни как, появился стимул -- хочет завоевать твое сердце виртуозным вождением.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Этому никогда не бывать!
      
       РОМАН. Конечно, Амалия Львовна. Но в целях, как у вас говорят, реабилитации, не мешало бы больного поддержать в его стремлении. А тебе, Анечка, не стоит потакать его экономической мании. Наоборот, возвращай этого шоферюгу к реальности. Твердо стой на своем. Захочет в любви признаться, а ты ему -- извини. Только после того как освоишь плавное троганье с места. Поцеловать руку? -- Продемонстрируй переключение скоростей со второй на третью! Да чтоб с перегазовкой в обратную сторону. И за ручником пусть следит. Иначе загубит технику. Да чтоб выдраил машину как следует. (Подходит к окну.) Он стал уже грязнее военной полуторки. Что такое?!. Не иначе, как к нам гости пожаловали?
      
      
       Женщины подходят к окну.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто такая? Смотрите, у нее модная бандана на голове.
      
       АНЯ. А как раскрепощенно движется.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Погодите, да у нее ноги заплетаются. Не иначе пьяная?
      
       РОМАН. И бампер помят.
      
       АНЯ. У женщины? Бампер?
      
       РОМАН. У машины, на которой она приехала. А у нее забинтована голова. Кажется, и нашим головам скоро понадобится лекарство.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто это?
      
       РОМАН. Жена умалишенного.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да, действительно, надо лишиться разума, чтобы выбрать себе этакого Щорса.
      
      
       Входит Вера с косынкой, перехватившей голову, словно бинт.
      
      
       ВЕРА. Приветствую всех. (Обращается к мужу.) Ну и как я вам в этой роли?
      
       РОМАН. А, Вера, Вера... Что с тобой, Вера?
      
       ВЕРА. Попала в аварию. Столкнулась с машиной какого-то полоумного иностранца.
      
       РОМАН. Какое несчастье! Какое несчастье! Неужели он погиб?
      
       ВЕРА. С чего это иностранец должен погибнуть?
      
       РОМАН. Остался жив? Какое несчастье! Какое несчастье!
      
      
       Входит Терентий Янович.
      
      
       РОМАН. Роман, полюбуйся, что наш общий знакомый Генрих сделал с вашей женой.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как вы сказали? С общей женой?
      
       РОМАН. Роман, ты что, не узнаешь свою Веру?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (долго и иронично рассматривая Веру, обходя ее вокруг). Почему же. Как не узнать. Наконец-то! Верочка! (Заключает жену Романа в объятия и долго целует ее.)
      
       РОМАН (пытаясь прервать затянувшийся процесс, трогает за плечо Терентия Яновича). Роман, веди себя прилично, вы же здесь не одни.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так оставьте нас одних. (Вновь впивается в губы Веры.)
      
       РОМАН. Да что же это такое! Человек не понимает, что он делает. Где санитары?!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не надо никаких санитаров. Я справлюсь один.
      
       РОМАН. Вера, а ты-то, ты-то?
      
       ВЕРА. У меня закружилась голова...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Еще бы. Перенесла такое столкновение.
      
       ВЕРА. Да-да... И эта неожиданная встреча... Земля уходит из-под ног.
      
       РОМАН. Вера, тебе срочно нужно в травматологию.
      
       ВЕРА. Нет-нет. Мне уже лучше, можно сказать -- совсем хорошо.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ей нужно отдохнуть. Верочка, пойдем полежишь в моей комнате. (Увлекает Веру за руку к двери.)
      
       РОМАН. Роман! Прекрати, ты забываешься!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот те на! Как я могу забыть собственную жену? У полярников, чтоб ты знал, идеальная память. Натренированная. Им на зимовках только и остается вспоминать да мечтать.
      
       РОМАН. Оно, конечно так. Вам, зимовщикам, видней. Но нет ли у тебя сомнений, как бы это сказать... что это не совсем твоя жена. С одной стороны и должна быть женой, а с другой -- что-то в ней тебя настораживает.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Настораживает? Ничего не настораживает. Волновать -- волнует, тут скрывать не стану.
      
       РОМАН. Не говори глупостей. Ты присмотрись внимательно. Похожа она на твою жену?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Абсолютно. Как Ленин на Владимира Ульянова.
      
       РОМАН. А вот и врешь, это не она.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как так не она? И на ощупь такая же.
      
       РОМАН. Тогда скажи, на какой груди у нее родинка?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. На левой.
      
       РОМАН. Эге-е. Промашечка вышла, дорогой ты наш северянин. На правой, ниже соска!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А я утверждаю -- на левой. Давайте проверим.
      
       ВЕРА. Еще чего не хватало.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (язвительно). Терентий Янович, я потрясена вашей эрудицией. Глубочайшие, скрытые от людей познания.
      
       РОМАН. Вы меня не правильно поняли. Я тестировал его на способность отличать левое от правого. Для водителя это одно из главных условий. Вот скажешь ему: поворачивай налево, а он попрется в другую сторону. А потом происходят вот такие аварии. (Указывает на Веру.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Шеф, вы с этим левым и правым (держит раскрытые кверху ладони у своей груди, подразумевая женские прелести) действительно зародили во мне сомнения. Обязательно надо проверить. Может, и в самом деле на правой. Но когда смотреть с моей стороны, то получается слева. Когда обниму сзади -- почему-то выходит справа.
      
       РОМАН. Вот видите, видите! Он путается на ровном месте.
      
       ВЕРА. Это у меня ровное место?!
      
       РОМАН. Я не так высказался. Заплутал в трех соснах.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (уставясь на грудь Веры). В трех? Он меня окончательно заинтриговал.
      
       РОМАН. Видите, он заговаривается. Его рано выписывать, а тем более -- оставлять наедине с женщиной.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А с мужчиной, значит, можно! Зачем вы подселили ко мне Игнатушку? Впрочем, пусть остается. Мы с Верочкой без комплексов. Почему бы в четвертой не устроить этакое камерное трио? (Обращается к Вере.) Зайка, ты не против творческого содружества?
      
       ВЕРА (подыгрывая Терентию Яновичу). А твой сосед хороший исполнитель?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Никудышный, хуже некуда. Всю композицию вам испортит.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Браво! Вот как надо диагностировать пациентов! Всегда доходить до их сути, можно сказать, до самого корня. А еще говорят, что у нас не осталось настоящих медиков.
      
       РОМАН. Да-а, Амалия Львовна. (С укором повторяет ее интонацию.) У вас глубинные, скрытые от людей познания.
      
       ВЕРА (Роману). Да ты никак ревнуешь?!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Врача к пациенту.
      
       РОМАН. Вера!.. Как ты могла такое подумать?!
      
       ВЕРА (Роману). Ревнуешь, подлец! По глазам вижу, что ревнуешь! И в дурдоме ни одной юбки не пропустил!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (в сторону). Она тоже больная, или наставила своему шоферюге рога.
      
      
       Входит Игнатушка
      
      
       ИГНАТУШКА. Извините, там внизу...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Вере). Милочка, как вы могли такое предположить?! Вот пациент, о котором мы только что говорили. Посмотрите, что между нами может быть общего?
      
       ИГНАТУШКА (в сторону). Кроме детей.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Глядя на него, скажите, могла ли я позволить себе что-нибудь такое?
      
       ИГНАТУШКА (в сторону). О-хо-хо... Еще и не такое.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И по поводу Терентия Яновича это вы напрасно. Он не в моем вкусе.
      
       ВЕРА. Что, слишком решительный?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Нет, скорее бесцеремонный.
      
       ВЕРА. А может, он просто смелый?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Милочка, не путайте смелость с наглостью.
      
       ИГНАТУШКА. Извините, там внизу...
      
       ВЕРА. Конечно, он слегка упитанный?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Можно сказать, даже толстый. И не умеет ценить женскую красоту.
      
       РОМАН (Амалии Львовне). Вот оно как! Значить, я толстый? Тогда пусть вашу красоту ценит Игнатушка. У него, кстати, жена такая же, как и вы. Он сам рассказывал.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что значит, такая же?
      
       РОМАН. Карманы чистит не хуже пылесоса.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Господи! Да что же их чистить? Там отродясь ничего не водилось.
      
       РОМАН. И храпит по ночам, вместо того, чтобы стонать.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Игнатушке). Я!? Храплю?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Причем здесь вы? Его жена храпит.
      
       РОМАН. Только сама этого никогда не слышит.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А Игнатушке приходится скрываться в четвертой палате.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но это ему не поможет. Безобразие! Так отзываться о женщине, с которой прожил восемнадцать лет.
      
       ИГНАТУШКА. Двадцать шесть с половиной.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И каждый из них можно считать за два. Итого -- пятьдесят три годика счастливого стажа.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это на зимовках считают год за два. Вы что-то перепутали, любезный. Ау-у! На льдине! (Водит перед глазами Терентия Яновича поднятым кверху указательным пальцем, словно пытаясь возвратить его к действительности.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (щелкает зубами, якобы намереваясь укусить палец). Ав!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да он и в самом деле ненормальный.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вы сомневались? Так знайте, всех тут перекусаю. Игнатушка, покажи ногу, как я ее обработал. Сквозь сапог тяпнул! Всякого изувечу. (Игриво, с ноткой мечтательности.) Только Верочку буду любить. (Обнимает Веру за талию.)
      
       АНЯ. Роман Иванович, не смешите. Я ведь знаю, что вы не такой, и совершенно здоровый. И нет у вас никакой жены. Зачем вы нас разыгрываете?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. У меня? Нет жены? Спросите Игнатушку.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (язвительно). Я вижу, вы друг от друга секретов не имеете.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вы подселяйтесь к нам, приобщайтесь к коллективу. Такое о его супружнице услышите. Игнатушка, скажи, есть у меня жена? Единственная и неповторимая!
      
       ИГНАТУШКА (переминаясь с ноги на ногу). Даже и не знаю, как сказать...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А ты говори, не стесняйся! Режь правду-матку прямо в глаза.
      
       ИГНАТУШКА. В глаза не в глаза, но там... внизу... (Показывает рукой.) Еще одна приехала.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кто приехал?
      
       ИГНАТУШКА. Еще одна ваша жена.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это становится интересным.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (Ане). Вот, Анечка, а вы говорили, что я не такой! Зовите ее сюда! Приплюсуем новоприбывшую к этой (показывает на Веру), которую назовем номер один.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вам сейчас год за два и покажется.
      
       ВЕРА (с укором Роману). Как это понимать?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А это надо понимать таким образом. Стоит мужчине немного свихнуться, как женщины начинают ворохом сыпаться на него: блондинки, брюнетки, шатенки. Пока ты нормальный, точнее, дурак, ишачишь с утра до вечера, они тебя в упор не замечают. Подумаешь -- придумал какую-то теорему! Или покорил Эверест или Северный полюс!
      
       АНЯ. Роман Иванович, не надо о полюсе.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хуже всего, когда изобрел вечный двигатель. Фи, какой он занудный. Тоска зеленая -- слушать все его дурацкие формулы. Ни черта не понятно, во время обеда ножом пользоваться не умеет, а самое главное -- совершенно лысый. Но стоит мужику залить в черепушку (стучит себя по голове) стаканчик другой сорокаградусной -- красавицы тут как тут. Обступают с флангов слева и справа.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но вы-то не пьющий, а вот умудрились...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А непьющему еще проще, вернее -- дешевле. Не надо зубрить физику или римское право, в надежде сразить интеллектом? Повернул фуражку козырьком на затылок -- и они, потрясенные, у твоих ног. Или отдал двенадцать копеек за шнурки -- один белый, второй черный. Вдел их в малиновые ботинки -- все! Нобелевские лауреаты тебе не конкуренты. Дамы падают ниц: ах, оригинал, ах, как интересно!
      
      
       За дверями слышится голос Жанны: "Пустите, кретины!" Входит растерянный санитар Сеня.
      
      
       СЕНЯ. Амалия Львовна, там какая-то истеричка рвется.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. В дурдоме день открытых дверей.
      
       СЕНЯ. Говорит, жена нашего пациента.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Гони ее в шею -- это самозванка!
      
       СЕНЯ. Вот и я говорю ей -- уже есть одна. По две супруги сразу не бывает. Только у Ричи может быть две, и то они...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Сеня, прекрати свою философию!..
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Тем более что ты все перепутал. Это у Альбы два мужа. Тот, который поплоше, сидит взаперти. (Смотрит в сторону Игнатушки.) А который понаглее, трудится за двоих. (Поворачивает голову в сторону Романа.)
      
       РОМАН. Говорил же я тебе: если бросать таблетки в унитаз, они действуют на организм слабее, чем если принимать их вовнутрь.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так вот оно что! Теперь понятно, почему не заметно улучшения. Но мы это дело отрегулируем. Сегодня же. А теперь, Сеня, пригласи эту... новую... из его гарема. Посмотрим, что запоет наш полярник.
      
      
       Сеня открывает дверь. В нее врывается, отбившись от второго санитара, Жанна -- настоящая жена миллионера.
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (санитару). Сеня, далеко не уходи, можешь понадобиться.
      
      
       Сеня скрывается за дверью.
      
      
       ЖАННА (Терентию Яновичу). Что все это означает?! Я ведь звонила и предупредила, что приеду. И почему ты не хочешь говорить со мной, даже трубку отдал ему? (Кивает в сторону Романа.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (обращается к собравшимся, словно не слыша Жанну). Берите пример с этой участливой, но, к сожалению, незнакомой мне женщины. Не прошло и двух месяцев, как она решила все выяснить.
      
       ЖАННА. Не юродствуй. Ты не знаешь всех обстоятельств.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Почему же не знаю? Очень даже знаю! Эти самые обстоятельства (шевелит пальцами -- характерное движение, изображающее деньги) закончились, и ты объявилась за новыми. Эти обстоятельства, черт бы их побрал, выпрыгивают из твоих рук точно блохи!
      
       ЖАННА. Как ты можешь?! Какие блохи?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Он говорит о размерах средств, которые вам выделяет.
      
       РОМАН (Жанне). Я не знаю, кто вы, но не обращайте внимания. Ваш знакомый страдает помутнением рассудка.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И, видимо, жадностью.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Страдал в прошлом. И не один год. Но теперь, слава богу, выздоровел и прозрел. Знать не знаю эту проходимку! (Показывает в сторону Жанны).
      
       ЖАННА. Ах, не знаешь! (Поворачивается к Роману.) И ты тоже меня не знаешь?! Позабыл, как облизывался, глядя в мою сторону?! Так я напомню! (Показывает на Веру.) Пусть и она послушает, что ты за птица!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да-да, расскажите нам, на какой груди у него родинка. Заодно -- и как вам с таким характером удавалось вместе с этой дамочкой (показывает на Веру) делить одного полярника?
      
       РОМАН. Стоп-стоп-стоп! Ну зачем же набрасываться на женщину? Разве так встречают гостей? (Жанне.) Я же предупреждал вас -- сначала надо было встретиться со мной. Пройдемте в другую комнату. Я все объясню. (Увлекает ее в дверь.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (Вере). А мы пойдем в мою комнату. Я объяснять ничего не стану, но и бездельничать не собираюсь. (Увлекает Веру к другой двери.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (грозно, глядя на мужа). А мы, разлюбезный Игнатушка, останемся здесь!
      
      

    ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

      
      
       Терентий Янович сидит в кресле. Входит Аня.
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А, это ты, Анечка. Жены мои уехали?
      
       АНЯ. Нет, сидят, совещаются.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прически и внешности (пальцем обводит вокруг своего лица) не пострадали?
      
       АНЯ. Что вы? Они то и повздорили не сильно. А теперь и вовсе, кажется, помирились. Роман Иванович, извините, я хочу вам сказать...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Говори, Анечка, добивай окончательно.
      
       АНЯ. Роман Иванович... Я хочу, чтобы вы знали -- эти две женщины не любят вас. Поверьте мне, это сразу видно со стороны.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Анечка, да разве это новость. Если бы ты сообщила, кто меня любит... И если бы она оказалась той, которую люблю я...
      
       АНЯ. За вашу любовь не знаю. А вот я... я... не могу жить без вас.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (вскакивая со стула). Анечка, родная... Да я-то и нахожусь здесь и выношу эти издевательства только затем, чтобы видеть тебя... (Обнимает ее.) Не плачь, не плачь, хорошая моя. Я все объясню.
      
       АНЯ. Не надо ничего объяснять. Мне все равно, сколько у вас было жен. (Всхлипывает.) И сколько осталось. Главное, что вы их не любите. (С надеждой.) Ведь так?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я люблю только тебя. И у меня волосы шевелятся, когда представлю, что мог разминуться с тобой. Какой я был дурак, какой дурак!.. Меня действительно надо лечить.
      
       АНЯ. Не надо. Оставайся таким, как сейчас.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Больным водителем?
      
       АНЯ. Да хоть слесарем.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Но слесарь никогда не сможет прокатить тебя на роскошной машине?
      
       АНЯ. Ну и бог с ней, с машиной. Будем кататься на трамвае... вдвоем. Он дребезжит, звенит... а мы с тобой рядом. Ты заслоняешь меня, чтобы пассажиры не толкали.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Пусть только посмеют! (Обнимает Аню.)
      
      
       Входит Роман.
      
      
       РОМАН (застывая на пороге). Поздравляю. Трио превращается в квартет. (Паясничая, кричит, словно находится в лесу.) Ау-у! В этом доме остались женщины, не окученные моим водителем?! Три запаски на одну машину! Это перебор.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Сами как-нибудь разберемся... Зажигание, магнето и баллонный ключ.
      
       РОМАН. Что ты сказал?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Восемь фьючерсов и баррель номиналом по шестьдесят восемь.
      
       РОМАН. Анечка, у него очередной кризис. Оставьте нас вдвоем.
      
       АНЯ. Никакого кризиса у него нет! И никогда не было!
      
       РОМАН. К сожалению, есть -- финансовый.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот теперь и решай его сам. И не забывай выделять Жанне по пять тысяч баксов на карманные расходы.
      
       РОМАН (Ане). Анечка, будьте добры... На минутку... Он хочет распорядиться, сколько следует выделять вам.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Девочка моя, этот Сорос рожден извергать глупости, но сейчас, видимо, хочет сообщить самую важную из них.
      
       АНЯ. А вы не станете ссориться?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Из-за чего же?!
      
       РОМАН. Действительно? Все объекты, из-за которых обычно у мужчин происходят ссоры, давно уже им приватизированы.
      
       АНЯ (уходя). Смотрите, вы дали мне слово.
      
      
       Аня уходит.
      
      
       РОМАН (падая на стул). Все! С меня довольно. Этот Генрих достал меня своими звонками конкретно.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (с невозмутимым видом прохаживается перед Романом, руки в карманах брюк). Да что ты говоришь?
      
       РОМАН. И главный бухгалтер звонит каждый час. Срочно требует, чтоб ты приехал. Говорит, налоговая грозится заблокировать счета.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так в чем дело. Поезжай и разрули ситуацию. (Изображает управление рулем.)
      
       РОМАН (язвительно). А может Игнатушку послать?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Правильно! Именно так и поступи. Равноценная тебе замена.
      
       РОМАН. Пошути, пошути, в твоем положении это помогает. А сейчас и вовсе со смеху упадешь. Держи перрон -- багаж уехал... В общем так: не удивляйся, но твоя Жанночка хочет установить попечительство над тяжело больным родственником.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (взволнованно). Что случилось? Кто захворал?
      
       РОМАН. Догадайся сам.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вероника Андреевна? Ее мама?
      
       РОМАН. Ее папа -- Дундук Стрекопытович! Сидит в четвертой палате и окончательно вошел в свой образ!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Погоди... Ты хочешь сказать?..
      
       РОМАН. Вот именно.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прекрати меня разыгрывать. Я этому не верю. Да этого просто не может быть!
      
       РОМАН. Может... не может. Ты еще на ромашке погадай. Главное, что медицинское заключение написано и оно у Жанны в кармане.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что?! Эта старая собачница?! Которая доила меня со своей псарней два года?!.
      
       РОМАН. Ладно тебе -- старая...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А эта стерва, которая делала то же самое десять лет?!.
      
       РОМАН. Что ты так нервничаешь, будто за это время не втянулся.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну, погодите! Я им покажу! Зови их сюда, сейчас я им устрою ревизию!
      
       РОМАН. Да не кричи ты. Чего глотку дерешь. Сначала надо все обмозговать.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нечего тут мозговать! Срочно их сюда!
      
       РОМАН. О-хо-хо! Не желает человек учится. Что поделаешь -- придется пригласить. Только здесь, Терентий, как и положено в порядочных домах, ввели новое правило. А поскольку ты у нас человек воспитанный, тебе и карты в руки. Вызывай дворецкого с помощью этого колокольчика (достает из кармана колокольчик на ручке).
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Новое правило?! (Хватает колокольчик и трясет им.) Я им устрою и правило, и исключение, и последний звонок! Выпускной вечер... пинком под зад!
      
      
       Вбегают два санитара. Сходу бросаются к Терентию Яновичу, ловко и слажено заламывают ему руки.
      
      
       РОМАН. Тише, тише вы! Сеня, отставить! Учебная тревога. Сеня, прости нас, негодников. Мы с товарищем испробовали аварийку и синхронное срабатывание тормозов.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Пустите, бандиты!
      
       СЕНЯ (Роману). Так он же оскорбляет, сами видите?
      
       РОМАН. Что ты, что ты, Сеня! Это он проверяет исправность звукового сигнала. Правда подает его в неположенном месте. Отпустите нарушителя, я сам присмотрю за ним.
      
      
       Роман выпроваживает санитаров. Терентий Янович падает в кресло, обхватывает голову руками. Роман, подходя к нему, дружелюбно толкает рукой в плечо.
      
      
       РОМАН. Ладно тебе... Закручинилась красна девица. Успокойся, пошутили и хватит... Сам виноват... Из-за какого-то чемодана затеял всю эту бодягу. Сейчас пригласим этих матрон, в смысле матрен, и все объясним. На этом спектакль и завершим. (Мечтательно потягивается.) Эх, давно я не сидел за баранкой своего мустанга.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не хочу...
      
       РОМАН. Чего не хочешь?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не хочу возвращаться к прежней жизни.
      
       РОМАН. Опа-на! Как это не хочешь? Желаешь остаться в четвертой палате вместе с Игнатушкой?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не хочу быть миллионером, хочу стать водителем. А Жанну, этот собачий приют и Говарда оставляю тебе.
      
       РОМАН. Э-э-э, по-го-ди! Спасибо за царскую щедрость. Но с меня вот так (проводит ладонью по горлу) хватает и моей Верочки. А уж насчет Генриха и вовсе извини. Я не по этой части. И, честно скажу, может быть, для вас, нынешних бизнесменов, это звучит забавно. Но у меня еще осталась нелепая привычка отдавать долги. А ты Генриху немножечко того... продул партеечку.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ничего я не продул, если бы он играл честно. Он, подлец, во время заключения контракта сбросил вальта в отбой.
      
       РОМАН. Вот те на! Папа-мама по-русски сказать не может, а играет по нашим правилам. Талантливый вы народ -- бизнесмены! Живете в разных странах, а эсперанто у всех один -- как бы ободрать коллегу до последней нитки.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я не шучу. Забирай все мое состояние, мою фирму, все активы... С Генрихом, черт побери, с Говардом, как-нибудь разберешься. Способности у тебя есть.
      
       РОМАН. Я что, похож на проходимца?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Похож, похож, не скромничай. Ты и договор у него выудил так, что тот и сообразить ничего не успел.
      
       РОМАН. Выудить то выудил, но дальше с бумагой нескладуха пошла -- исчез твой договор. Я ведь тогда порвал другие бумаги.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот! А говоришь, не похож...
      
       РОМАН. Да клянусь тебе! И в мыслях ничего такого нет. Было дело -- хотел проучить тебя за чемодан, чтоб ты сильно не заедался. А сегодня заглянул в ящик стола -- нет. Всю комнату перерыл.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Кто к тебе заходил?
      
       РОМАН. Все заходили. Амалия Львовна...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ну, это понятно.
      
       РОМАН. Ничего тебе не понятно. Игнатушка был, Жанна твоя, Ричи забегал...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (с издевкой). Точно! Это он! Чертова псина! Хлебом не корми, дай только перед сном какие-нибудь договоры почитать.
      
       РОМАН (парируя выпад). Особенно -- подписанные тобой. То-то он воет по вечерам. Но я серьезно. Тут что-то нечисто.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да-а-с! Получается в этом дурдоме только два настоящих дурака: миллионер и его уволенный водитель.
      
       РОМАН. Ну, уволен, так уволен. Подумаешь...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я говорю о себе. Ты что, не понял? Не хочу я возвращаться к прежней жизни. Зачем было пахать днями и ночами?! Не знать и минуты покоя. Чтобы пригреть у сердца змею?
      
       РОМАН. Так уж и у сердца? Нечего было кошелек в нагрудном кармане держать. Но теперь беспокоиться нечего, все наладилось -- кошелечек с баксами тю-тю... (машет руками, изображая, как улетел кошелек) полетел на историческую родину.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (неожиданно с гневом). А вот чертас два им! Ни копейки не получат!
      
       РОМАН. Это уж точно. С миноискателем искать будут и гривенника не найдут.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ни Жанна, ни Говард, ни твоя Амалия!
      
       РОМАН. А вот Амалию в это дело не путай. Во-первых, она не моя, а Игнатушки. Во-вторых, женщина не от хорошей жизни на хитрость пустилась -- собак ей бездомных жалко.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А черепах с бегемотами не жалко?! А голубей с котятами и ягнятами?! Загоняй их сюда табунами -- всех прокормлю!
      
       РОМАН. Все?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (успокоившись). Все.
      
       РОМАН. Лучше скажи, что делать-то будем?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Что-что! Продолжать спектакль. Тем более что кто-то идет.
      
      
       Входит Вера.
      
      
       ВЕРА. Что? Сидите, голубки. Ну, сидите-сидите! Самое для вас подходящее место. Желаю вам тут окопаться до пенсии. Один на нее уже оформлен. (Показывает на Терентия Яновича, затем обращается к своему мужу.) А тебя ждет другое оформление -- я подаю на развод.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И правильно, Вера. Меня развели на приличную сумму, разведи и его. Чем он лучше?
      
       РОМАН (супруге). Вера, хоть ты не заморачивай мне голову. Что, еще не вышла из роли Жанны?
      
       ВЕРА. А тебе больше нравиться, когда Жанна в моей роли?!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да-а-а, тут неразбериха получилась знатная.
      
       ВЕРА. Вот и разбирайтесь. (Мужу.) А теперь отвези меня домой. И приготовь деньги на ремонт разбитой машины!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Рома, я тебе авторитетно заверяю, когда речь заходит о деньгах, она гениально изображает Жанну. Тут и я мог бы ошибся.
      
       ВЕРА. Размечтался, Амундсен!
      
       РОМАН. Вера, не груби человеку, который собирается оставить тебе состояние.
      
       ВЕРА. Он его уже оставил Жанне. Вернее, она оставила его без состояния.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ничего! Будем посмотреть, чей козырь старше.
      
       РОМАН. Вера, нет, он и в самом деле хочет, чтобы мы с ним поменялись.
      
       ВЕРА. Поменялись?! Как интересно. Чем именно?
      
       РОМАН. Он садится за штурвал "Бентли", а я руковожу его фирмой, а также им самим, как водителем.
      
       ВЕРА. Зачем тебе умалишенный водитель?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Умные идут к умным, а у твоего супруга буду я.
      
       ВЕРА (мужу). Вот видишь -- он действительно ненормальный. И правильно, что Жанна решила оставить его здесь.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как оставить?!
      
       ВЕРА. Обыкновенно. Тем более что здесь, как выяснилось, по совместительству еще и приют.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Какой приют?!
      
       РОМАН. Терентий, хоть ты не ломай комедию! Будто не знаешь какой. Для бездомных и беззащитных существ...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. ...С хвостами. Ха-ха-ха!
      
       ВЕРА. С рогами.
      
      
       Входят Амалия Львовна и Говард.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что здесь за шум?!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ха-ха-ха!
      
       ГОВАРД. Это он, это он...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто он?
      
       ГОВАРД. Женщин, который я сбил на дорог. (Показывает на Веру, подходит к ней.) Я виновайт. И вы напрасно не поехал со мной в больниц. У вас может быть кружений. (Показывает на свою голову и кружит ею.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. ...От успехов на актерском поприще.
      
       ГОВАРД. Так ви артист? Такой красивый артист!
      
       РОМАН. Не понял?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Говарду). Это первая жена нашего пациента (показывает на Терентия Яновича). А может быть, и вторая, их тут не разберешь.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Знать не хочу ни первую, ни вторую! А вдруг появится третья -- и третью! (Говарду.) Всех женщин дарю тебе оптом!
      
       ГОВАРД (Амалии Львовне). Что он говорит?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Он говорит, что преподносит вам в подарок жену.
      
       ГОВАРД (удивленно). Мне?! Жену? Это ващ обычай?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да. Если откажешься -- обижусь.
      
       РОМАН. А если согласишься -- обижусь я.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (Говарду). Видишь, и он говорит -- соглашайся, а то обидится не на шутку.
      
       ГОВАРД. Так это не шутка? Это серьозно? Вэри спасибо, я согласен. (Показывает на Веру.) Мне он сразу понравился. Такой красивый женщин. Я в этом стране потерял много доллар, но встретил золотой друг.
      
       РОМАН (Терентию Яновичу). Слушай, Рома. А не засадить ли нам этого ганса годика на три за решетку?
      
       ГОВАРД. Я не есть ганс, я гражданин Бельгия.
      
       РОМАН. Ну и что из того?! Мне пополам, откуда ты! Может, это у вас в Бельгии так принято -- носиться по дорогам и автомобилями сшибать людей, точно кегли. А у нас здесь по-другому: сделал аварию -- будь добр, отвечай!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Или женись.
      
       РОМАН. Сидел за рулем -- теперь посиди за решеткой!
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да еще вместе с собаками.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что за фантазии?! О каких собаках вы говорите? И почему вы так не любите этих безобидных существ?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. За единственный их маленький, но существенный недостаток.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И какой же именно?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Поблизости с собачками всегда появляются собаководы. А иной раз -- и горе-психиатры.
      
       РОМАН (с иронией). Бывает, что психиатры появляются парами. И с горя заламывают руки.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Вот именно -- за моей спиной!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А вам привычней за спиной жены заводить еще одну женщину? Не удивительно, что после этого происходит раздвоение личности.
      
       РОМАН. За которым неизбежно следует раздвоение капитала. На алименты.
      
       ВЕРА (мужу). Я рада, что ты правильно угадал свое будущее.
      
       ГОВАРД (показывая на Веру). Мне денег за него не надо. Как это у вас коворят: при... приданное.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Напрасно, мы бы еще и приплатили.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Терентию Яновичу). И чем же вы собирались отблагодарить своего избавителя? (Достает из кармана халата блокнот и ручку.) Мне интересен ход ваших мыслей.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Борзыми щенками -- вашими милыми собачками.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Хорошо. Так и запишем: больной после барбитала отказался от идеи достичь Северного полюса с помощью собачьей упряжки. И на чем же вы теперь намерены путешествовать?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. На "Бентли". Он умчит нас отсюда со скоростью 200 км в час.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Записываем: для маршрута по льдам и торосам больной выбрал "Бентли". Пишется через "е" или "э"?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Через мягкий знак.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Слава богу, не через твердый. А в кабине вы разместитесь слева или справа?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. На месте водителя
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Значит, справа?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нет, слева.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Отлично! Наметилась тенденция к выздоровлению. Пожалуй, месяца через три можно будет и выписать.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. У вас денег не хватит кормить меня три месяца.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. О деньгах можете не беспокоиться. Друзья не оставят нас в беде. Верно я говорю, Терентий Янович? (Роман неопределенно покашливает.) И кто сказал, что вас здесь собираются кормить? Кормят в бо-го-дель-нях. А мы лечим.
      
      
       Входят Игнатушка и Жанна с листом бумаги в руках.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (кивая в сторону Игнатушки). Еще и как лечим. Расспросите о последней терапии, которую прошел ваш сосед по палате.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И спрашивать нечего. Ваше лечение заметно без слов -- с каждым днем он становится все глупей и затравленней.
      
       ЖАННА. Извините, что вмешиваюсь в ваш консилиум, но время не терпит. Я только что созвонилась с адвокатом, и он сообщил, что одной подписи главврача о диагнозе моего мужа (показывает в сторону Терентия Яновича) недостаточно. Как минимум нужны еще две. Только тогда я, как опекун, смогу распоряжаться его имуществом.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Давай я распишусь еще два раза.
      
       ЖАННА. Твои подписи уже не действительны.
      
       ИГНАТУШКА. Обычно в газетах в таких случаях пишут -- не имеют юридической силы.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Вот. А вы говорите глупый. Начитанный пациент, только в разговор вмешивается, когда его не просят!
      
       ГОВАРД. Если я смогу, буду рад вам помочь.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А почему бы и нет! Вы подтверждаете, что этот человек имеет психические отклонения?
      
       ГОВАРД. Ес-c. Его укусил собак, он принял тридцать укол и не помогло. Это знайт мой бивш компаньон по бизнес. (Кивает в сторону Романа.)
      
       РОМАН. Ничего такого не знаю.
      
       ГОВАРД. Как не знаю?! Ви сам говорил.
      
       ЖАННА. Сейчас это к делу не относится. Ставьте свою подпись здесь. (Говард в нерешительности не знает, что ему делать.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Пишите-пишите. Не важно, какая его муха укусила, главное -- это имело последствия.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (удовлетворенно потирает руки). Эти двуногие мухи еще не одного мужика загрызут. (Говард расписывается в бумаге.)
      
       РОМАН (Терентию Яновичу). А ты-то чего радуешься?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Предвкушаю, кто станет третьим. Третьим будешь?
      
       РОМАН. Что-то мне эта компания нравится все меньше. Нет, я не согласен.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А напрасно. Ты же всю эту комедию затеял.
      
       РОМАН. Я как затеял, так и растею. Могу прямо сейчас.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Не вздумай -- испортишь нам представление.
      
       ВЕРА (показывая на мужа). По-моему, он тоже нуждается в лечении. И симптомы у них одинаковы -- оба несут какой-то бред.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И у обоих жены стервы.
      
       РОМАН. Ты бы полегче. Моей еще далеко до твоей.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А об этом поговорим через годик. Не зря же она так вдохновенно изображала миллионершу. Впрочем, у тебя тоже неплохо получалось. Настоящий толстосум.
      
       ГОВАРД. Ноу, ноу. (Показывает на Романа.) Он не толстый сум. Он бедный, как церковный миш. Его деньги мой. Я владелец его фирма.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что вы говорите! (Роману.) Объясните, пожалуйста, как это понимать?
      
       РОМАН (угрожающе). Сначала я объясню этому немцу за мышь...
      
       ИГНАТУШКА. А тут и объяснять нечего. Он гол как сокол. Обанкротился. Денег то уже три месяца от него не видать. Ест, пьет, развлекается... (Смотрит в сторону жены.) Прячется от уважаемого и законного владельца фирмы. (Показывает на Говарда.)
      
       ГОВАРД. Да-да. Я владелец его актив.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Так вот оно что. То-то я смотрю Терентий Янович последнее время ведет себя странно. Говоришь, прячется. Придется помочь ему в этом.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так сказать, ответить добром за добро.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Говарду). Вы как новый владелец нашей больницы не станете возражать, если прибавится еще один пациент, и мы немного полечим вашего должника?
      
       ГОВАРД. Что значит полечим?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Наверное, лечить -- это ставить клизмы.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Хорошее предложение. Но для приобретения оборудования (пальцами выдавливает воображаемую клизму) потребуются дополнительные средства.
      
       ГОВАРД. Ноу проблем! Я финансируй больниц сколько надо. Только клизма обязателен. Этот джулик прятался три месяц и не хотел отдавать мои доллар.
      
       РОМАН (хватает колокольчик и вскакивает с кресла). Сейчас как двину по твоей башке сначала за мышь, а потом -- за жулика.
      
      
       Вбегают два санитара
      
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. (в сторону). Похоже, это уже не учебная. (Незаметно для остальных уходит в двери).
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Господа, соблюдаем спокойствие! Никто не нервничает. (Санитарам, показывая на Романа.) Сеня, определите еще одного пациента в четвертую палату -- на место Игнатушки. Пусть немного посидит, может, поумнеет. Да-да, Сенечка, временно, до выяснения всех обстоятельств.
      
       СЕНЯ. Сделаем. Нам все равно кого определять. А с этим как быть? (Кивает в сторону Говарда.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А уважаемого господина Говарда прошу любить и жаловать. Это наш новый владелец клиники. Посели его в освобожденную Терентием Яновичем комнату. И, кажется, он будет там жить не один, а с женщиной.
      
       СЕНЯ. С какой именно?
      
      
       Входят Вера и Аня.
      
      
       ЖАННА (Вере). Извини, но я от тебя такого не ожидала.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (Сене). Одна из них. (Показывая на Романа). Впрочем, этого пока оставь здесь, пусть тоже определится. (Берет Говарда под руку. Уходят)
      
       СЕНЯ. (грозит Роману пальцем.) Смотри, мы будем неподалеку.
      
      
       Санитары уходят. Игнатушка, подражая Сене, тоже грозит пальцем и уходит. Роман осторожно, словно гранату, кладет колокольчик на стол, опасаясь, что он зазвенит.
      
      
       РОМАН. (поворачиваясь к женщинам). Вера?! А ты почему еще здесь? Ты же собиралась уезжать.
      
       ВЕРА. Я передумала.
      
       РОМАН. Ну и правильно! Вчера был сумасшедший день. Я рад, что все разговоры о разводе остались в прошлом.
      
       ЖАННА. Вот именно. Настало время от разговоров переходить к действиям.
      
       ВЕРА. Твои действия мы видели.
      
       ЖАННА. А твои, к сожалению, видел только Говард.
      
       РОМАН. О каком Говарде ты говоришь?
      
       ЖАННА. Можно подумать, что здесь их несколько. Он здесь в единственном числе. Остальные -- собаки и умалишенные.
      
       ВЕРА. Действительно, из нормальных мужчин в этом доме лишь Говард.
      
       РОМАН. Как это понимать?
      
       ВЕРА. Как хочешь, так и понимай. (Подкрашивает губы у зеркала.) Мне бельгиец сделал предложение.
      
       РОМАН. Какое предложение?!
      
       ЖАННА. Ну не в карты же сыграть. Забыл, как иногда поступают мужчины?
      
       РОМАН. Вот так чудеса. Сделал предложение?! А ты?!
      
       ЖАННА. А она тебе сделала рога.
      
       РОМАН. Вера, что за глупости она несет?
      
       ВЕРА. То, что я говорила и раньше: мы разводимся, и каждый живет отдельной жизнью. Так, как хочется.
      
       РОМАН. Вера, прекрати меня разыгрывать. Пошутили и хватит. Мы ведь хотели его проучить. Это была только игра и не больше.
      
       ВЕРА. Ты исполнял роль миллионера, но провалил ее, а я миллионерши...
      
       ЖАННА. И, надо сказать, тоже играла никудышно. Это не твое амплуа. Думаю, у тебя лучше будут получаться служанки, нищенки и женщины легкого поведения.
      
       ВЕРА. С моим талантом можно сыграть кого угодно. Но, конечно, чтоб изображать последних, придется понаблюдать за тобой.
      
      
       Входит Говард.
      
      
       ЖАННА. Вот и наблюдай. (Бросается к Говарду.) Вы так чудесно сегодня выглядите!
      
       ГОВАРД. Спасибо, спасибо... А ви свежи, как роз. (Поворачивается к Вере.) А ви, как благоуханный фиалка.
      
       ЖАННА (в сторону). Ночная.
      
       ГОВАРД. А я старый-престарый сухой бамбук. Я имей много проблем. Один из них благодаря он. (Показывает на Романа.) Этот господин отнял мой договор и не хочет его отдавайт.
      
       РОМАН. Заколебал ты меня своим договором. Сколько раз говорить -- украли его, украли! Кто отыщет эту бумагу, тот и станет миллионером.
      
       ЖАННА. Безобразие! Так обходиться с документами. (Прижимается к Говарду). Мы обязательно найдем этот договор.
      
       ГОВАРД. Ви? Найдете?
      
       ЖАННА (берет Говарда под руку). Не сомневайтесь в этом. Я знаю всех и все. Помимо того, изучала делопроизводство и в лицо помню каждую бумажку "ЛСД-Холдинг-Инвест". Опытней секретаря, чем я, вам не отыскать. Можете на меня положиться и днем и ночью.
      
       ГОВАРД. Мне надо подумайт.
      
       РОМАН. Тут и думать нечего. Сказано ведь: и днем и ночью.
      
       ГОВАРД. Корошо. Я согласен. Будем искать договор вдвоем -- я и мой секретарь, красивый, как роз.
      
       ВЕРА. В таком случае, успехов вам. Не стану препятствовать скрещиванию розы с бамбуком (уходит).
      
       ГОВАРД. Вера, куда же ви? (Устремляется за ней, но Жанна удерживает его.)
      
       ЖАННА. Она заболела. Вы недавно так шандарахнули ее машиной, что у нее до сих пор кружится голова.
      
       ГОВАРД. Ноу. Он здоровый, я знаю.
      
       РОМАН. Нет-нет, этот немчура Генрих голову все-таки вскружил.
      
       ГОВАРД. Не называй меня немчуром. И я не Генрих, а Говард!
      
       ЖАННА. Действительно, что за детская привычка коверкать имена. Лучше бы подсказал, кто мог утащить договор? Кто-то из женщин?
      
       РОМАН (пожимает плечами). Может и женщина, но, скорее, мужчина.
      
       ЖАННА (деловито). Так. Перебираем и анализируем. Этих кретинов-санитаров выбраковываем сразу.
      
       РОМАН. Не знаю... не знаю... Чем черт не шутит. Сеня тоже заходил в мою комнату.
      
       ЖАННА. Сеня? Действительно, чего это я так категорично. Очень даже смышленый паренек. И потом, если его прилично одеть -- может составить пару любой порядочной женщине.
      
       РОМАН. Опять же... Твой малохольный Терентий бродит по клинике, словно расконвоированный.
      
       ЖАННА. Как?! Ты думаешь, это он?
      
       РОМАН. Ничего исключать нельзя.
      
       ЖАННА. Да что ж это такое! Силком упрятали человека в психушку, и никто не осмелится вступиться за него!
      
       РОМАН. Хотя, твой муженек -- вряд ли. Ему этот договор вот где (ребром ладони проводит по шее).
      
       ЖАННА. Так кто же, кто?!
      
       РОМАН. Откуда я знаю. Может просто утерялся, валяется где-то в моих бумагах?!
      
       ЖАННА. Что ты говоришь? (Отпускает Говарда, берет под руку Романа.) Ромочка-Ромочка, рассеянный мой мальчик. Ну что с твоей памятью?.. Неужели позабыл, с каким восхищением провожал меня взглядами?
      
       РОМАН. Погоди-погоди. (Под предлогом, что перебирает варианты воровства документа, отстраняется от Жанны.) А не этот ли немец (кивает на Говарда) сам их и выкрал? А теперь изображает пострадавшего.
      
       ЖАННА. Ему то зачем притворяться?
      
       РОМАН. Кстати, а виза у него в порядке? А границу пересекал легально? Может, его разыскивает Интерпол как опасного террориста?
      
       ЖАННА. Рома, это несерьезно.
      
       РОМАН. А с чего бы его укусил Ричи, который до этого служил на границе. Он диверсантов за версту чует. (К Говарду резко.) Ваш паспорт!
      
       ГОВАРД (Жанне). Что он говорит?
      
       РОМАН. Гражданин, ваши документы.
      
       ГОВАРД. Какой документ? Ты украл мой документ.
      
       РОМАН. Немедленно предъяви аусвайс! И не вздумай бежать -- стреляю по ногам без предупреждения. (Наступает на Говарда, пытается схватить его за ворот, но тот уклоняется и выбегает в двери.)
      
      
       Входит Амалия Львовна.
      
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что здесь за крик?
      
       РОМАН. Ох и верткий нелегал! Ушмыгнул, зараза.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Да не шумите вы, а лучше расскажите, что случилось, иначе я позову Сеню.
      
       РОМАН. Тут и без Сени скоро всем жарко станет. Тебе первой не поздоровится.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Мне? Жарко? Ты угрожаешь?
      
       РОМАН. Нагрянут спецслужбы. А ты укрываешь диверсанта. Господи, спаси и помилуй изменников родины (хватается за голову). Жанна, ты не помнишь, по этой статье смертную казнь отменили?
      
       ЖАННА. Я... Я не юрист...
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Кто диверсант? Какой диверсант?
      
       РОМАН (не отвечая на вопрос). Финансовые махинации -- еще куда ни шло. Кто у нас не жульничает. Запустить лапу в чужой карман -- это считается не преступлением, а доблестью. Собаки бросаются на людей -- эка невидаль. У нас у каждого подъезда кто угодно может на тебя напасть. А вот измена родине... Тут уж никто не отвертится.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (взволновано). Да объясни же в чем дело.
      
       РОМАН. Агентура, резидент. Разветвленная сеть, окопавшаяся под видом приюта. И все это за иностранные деньги.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Какие деньги?! Уже полгода и копейки никто не дает.
      
       РОМАН (Жанне, указывая на Амалию Львовну). Вот вам, Жанна, картина полного нравственного распада. Доллары пачками из рук в руки передают. И при этом, думают, концы в воду. Но мы-то сюда зачем присланы?! Или нас плохо учили в спецшколе?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. В какой спецшколе?
      
       РОМАН. Может, вам еще ее координаты продиктовать? А завтра по Би-би-си послушать -- правильно ли вы их отстучали?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. (растеряно.) Да что же это делается?
      
       РОМАН. Не увиливать! Разрешите представиться -- майор Романовский. А это агент Жанна. Работает под прикрытием супруги миллионера.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Какого миллионера, ты меня окончательно запутал?
      
       РОМАН. Не важно какого. Миллионеры могут меняться, а женой у них должна оставаться Жанна. Это незыблемое условие. Я правильно говорю, Жанна?
      
       ЖАННА. В общем то, если посмотреть...
      
       РОМАН. Видите, правильно. А теперь отвечай быстро! Кто выкрал договор?! (Берет ее за плечи, привлекает голову Амалии Львовны вплотную к своему лицу.) Смотреть в глаза!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Я ничего не брала.
      
       РОМАН. Не мигать, и не заметать следы.
      
      
       Входит Игнатушка.
      
      
       ИГНАТУШКА. Я не помешаю вам?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатушка, хоть ты скажи ему, что нет у нас никаких шпионов. Мы люди законопослушные и ничего не нарушали.
      
       ИГНАТУШКА. Так уж и ничего?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ни одного закона.
      
       ИГНАТУШКА. По-твоему, я слепой. А супружескую верность? Думаешь, я ничего не вижу! Хотя бы ее постеснялась! (Показывает на Жанну.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Игнатушка, не время сейчас выяснять отношения. Скажи ему -- могла ли я украсть документы? Да не молчи! Муж ты мне, в конце концов или нет?
      
       РОМАН. Он? Твой муж? Ничего себе! Вот так конспирация! Выходит, ты ее супруг?
      
       ИГНАТУШКА. Нет, с чего ты взял?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как так нет?
      
       ИГНАТУШКА. А вот так. Сама же недавно утверждала, что теперь ты мне не жена. Выходит, и я тебе больше не муж.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ты посмотри, как заговорил! (Грозно ставит руки на бедра.)
      
       РОМАН. Действительно, что-то я Игнатушку не узнаю.
      
       ИГНАТУШКА. Погоди, скоро узнаешь. И все дармоеды этого дома тоже узнают.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что?!
      
       ИГНАТУШКА. Разгоню этот собачий питомник. Всех! В шею! А собак -- на живодерню. Развелось их тут, из комнаты не выйдешь!
      
       РОМАН. Погоди-погоди... Кого-то ты мне сейчас напоминаешь. Точно! Терентия в первый день его приезда! Но извини -- он-то глава корпорации...
      
       ИГНАТУШКА. Бывший. (Невозмутимо смотрит в потолок. Многозначительно барабанит пальцами по своему бедру.)
      
       РОМАН. Уж не хочешь ли ты сказать?..
      
       ИГНАТУШКА. Тут и говорить нечего. Его закладная у меня. И теперь этим домом и всем, чем владел Терентий, командую я.
      
       ЖАННА. И правильно. Где это видано, чтобы умный и начитанный мужчина находился в тени, а точнее -- под каблуком у собачьей предводительницы. (Берет Игнатушку под руку.) Я только что им говорила -- вы самый достойный мужчина в этом доме.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ой, сердце... Мне плохо...
      
       РОМАН (бросается к Амалии Львовне). Что с тобой, Амалия?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Рома, это ужасно. Это настоящая беда!
      
       РОМАН. Да какая там беда! Пусть он подавится этой бумагой и всеми нулями, которые в ней нарисованы.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Это трагедия, Рома. Он выгонит всех собак на улицу.
      
       ИГНАТУШКА. Большой дубиной. Первого Ричи. А вас всех -- следом за ним.
      
       ЖАННА. И правильно сделаете. Любое новое дело надо начинать с ротации кадров.
      
       ИГНАТУШКА. А вот ее, пожалуй, оставлю. (Показывает на Жанну.)
      
       ЖАННА. И никогда не пожалеете об этом. Я опытный менеджер, и пусть вас не смущает моя молодость.
      
       ИГНАТУШКА. Да разве молодость в женщине когда-то смущала мужчин?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ромочка, что он говорит?
      
       РОМАН. Амальюшка! Как всегда глупости, которые почерпнул из газет. Где ему было набраться ума? И потом -- он не разбирается в женщинах, если меняет тебя на эту, на эту...
      
       ЖАННА. Ну-ну. Скажи что-нибудь, глаза выцарапаю.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Но она ведь моложе меня?
      
       РОМАН. А у тебя сердце добрее.
      
       ИГНАТУШКА. Насмотрелся я на эту доброту.
      
       РОМАН. Молчи! Я бы вообще на ее месте давно тебя прикончил. Временами она, конечно, строгая. Но как здесь без строгости?! Попробуй, удержи в руках все это хозяйство! Конечно, хитрила, не без того. Но средства-то добывала не из личной корысти. Так иной раз любящая мать ловчит, выкраивая копеечку, чтобы дети не остались без хлеба. Кто ее за это осудит?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ромочка, дорогой мой, ты один меня понимаешь.
      
       ГОВАРД. И я все понял. Этот дом кишит много жулик. Буду обращаться в суд. Пусть этот господин (показывает на Игнатушку) вернет бумаг. Я еду к адвокат. (Жанне.) Ви ехать со мной или с этим господин?
      
       ЖАННА (в нерешительности мечется между Игнатушкой и Говардом, хватает под руку Игнатушку, а затем и бельгийца). Что же вы так? Воспитанный человек, а рубите с плеча по-чапаевски! Давайте спокойненько все обсудим. Мы цивилизованные люди, и законы у нас в стране вполне сносные, если к ним правильно подходить. Опять же, в моем лице вы встретили опытного помощника. (Уводит их со сцены.)
      
       РОМАН. Не помощник, а настоящий академик. Поможет облегчить им карманы.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А ты, Ромочка, облегчил мое сердце. И, пожалуйста, не обижайся на то, что я когда-то сгоряча сказала, будто ты упитанный. Зачем ты говорил, что я храплю?
      
       РОМАН. Это Игнатушка говорил, что ты храпишь. А со мной ты стонешь.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА (льнет к Роману). Это ты сейчас говоришь, пока нет твоей Веры.
      
       РОМАН. Она уже не моя, она -- будущая супруга миллионера.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ромочка, я уж совсем запуталась в этих миллионерах. Какого именно?
      
       РОМАН. А это уж пусть они с Жанной на пару разбираются. Нам-то с тобой какое до них дело?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Как какое? А с собачками-то, с собачками что будет?
      
       РОМАН. Что-нибудь придумаем. (Целует ее.)
      
      
       Вбегает Аня, за ней входит Терентий Янович.
      
      
       АНЯ (радостно). Мама, мама, меня Терентий покатал на "Бентли!" (Увидев целующихся, останавливается в нерешительности.)
      
       РОМАН (разряжая обстановку, говорит, как ни в чем ни бывало). Небось гнал как сумасшедший.
      
       АНЯ. Нет-нет, что вы!
      
       РОМАН (великодушно). Ладно тебе, знаю, что гнал. Он человек азартный, ни в чем меры не знает. Но нашего мустанга скоростью не удивишь.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Доченька, я хочу тебе сообщить... (Поворачивается к Роману.) Рома, ты не против...
      
       РОМАН. Конечно, чего резину тянуть.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Анечка, в общем, знай... твой папа... Он так поступил со всеми нами... Твой папа...
      
       АНЯ. Что папа?..
      
       РОМАН (выступая вперед). Анечка, одним словом... К-х... В общем, теперь я твой папа... (Амалии Львовне.) Если ты не против?
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Конечно, мой милый, конечно.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (откашливается). К-х, к-х... В таком случае: папа и мама, вы не станете возражать, если я возьму в жены вашу дочь, которую полюбил сразу же, как только увидел.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Если вы действительно любите Анечку, я не возражаю.
      
       РОМАН. Я тоже не против, если, конечно, даешь слово не оставлять своих родителей в бедности.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. И всех, кто находятся рядом с ними.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Прошу поконкретнее.
      
       РОМАН. Ну это о тех, кто (жестом руки показывает шнырянье) бегает, иногда гавкает, случается что и воет -- не без того.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Иной раз и штанишки рвет...
      
       РОМАН. И правильно делает. Кстати, ты заметил, насколько этот Ричи лучше разбирается в людях, чем мы?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ты о чем?
      
       РОМАН. Кусает-то он выборочно. Квадратно-гнездовым методом. Игнатушку отметил, Генриха, Жанну. (За кулисами слышится крик и собачий визг). Вот опять какого-то мерзавца тяпнул.
      
      
       В комнату с палкой в руках вбегает разъяренный Игнатушка.
      
      
       ИГНАТУШКА. Где эта псина? Убью!
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Что случилось?
      
       ИГНАТУШКА. Где Ричи?! Он вырвал из рук договор! Разодрал его в клочья! Два миллиона баксов! Где он?! Убью! (Убегает из комнаты.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Надо спасать Ричи. (Амалия Львовна и Аня убегают следом за Игнатушкой.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ (крестится). Господи, благодарю за милость твою.
      
       РОМАН (крестится, вторя ему). И убереги нашего четвероногого благодетеля в сражениях этого дома.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Да, Рома, это настоящие сражения. И не только в этом доме. Они повсюду. Настоящие бои без правил. Без чести и совести. Стоит человеку немного оступиться, и никто его не подхватит. А наоборот -- норовят столкнуть на обочину. А затем списывают, как негодную вещь. Если хочешь знать -- я даже благодарен тебе за все, что ты здесь замутил. Помог мне прозреть.
      
       РОМАН. Ну, спасибо. Наконец-то дождался благодарности. И главное, как изыскано сказано -- "замутил".
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А что ты хочешь от водителя, да еще начинающего? Но я серьезно. Представь, а ведь могло случиться, что истинное лицо Жанны открылось бы мне перед самой моей смертью. Каково бы мне тогда было - старому и немощному -- с этаким вот багажом забираться в гроб?
      
       РОМАН. Ничего, забрался бы. Жаннушка подсобила бы.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Нет, и в самом деле, спасибо тебе.
      
       РОМАН. Ладно тебе сироп разводить, проехали. Лучше подумай, как нам окончательно из лап Говарда вырваться.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Теперь вырвемся как-нибудь. Напрасно он, бестия, карты передергивал. Не знаю даже, как и благодарить тебя. Хочешь, чемоданы буду таскать?
      
       РОМАН. Спасибо, не надо. И сами не переломимся. И это... Насчет твоей фирмы, чтоб я руководил ею... Пошутили и хватит. Я не согласен на такую метаморфозу.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Как так не согласен?! Соглашался, соглашался, а теперь в обратную сторону?
      
       РОМАН. Не в обратную сторону, а заднюю передачу. Тоже мне водитель.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Так что, по-твоему, компанию Генриху... черт побери, этому Говарду отдавать?
      
       РОМАН. Твоя компания, кому хочешь, тому и отдавай.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Слушай! А давай по очереди.
      
       РОМАН. Что по очереди? Чемоданы таскать?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И чемоданы таскать, и фирмой руководить. Неделю "ЛСД-Холдинг-Инвест" командуешь ты, неделю -- я.
      
       РОМАН. А как насчет остального, в смысле окружающих?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. А вот это уж дудки! Перебьешься. Женщины у каждого свои.
      
       РОМАН. Единоличник, значит. Вот она и вылезла наружу вся твоя сущность мелкого собственника.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. С чего это ты взял, что моя Аня мелкая? Как и положено, все при ней. Конечно, с Амалией не сравнится. А если еще всех остальных твоих приплюсовать...
      
       РОМАН. Вот же язва. Забудь про остальных. Осталась только Амалия, и больше никто не планируется.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Хорошо, хорошо, эту тему проехали. Возвращаемся к нашей фирме. Ну что? Принимаешь предложение управлять ею по очереди?
      
       РОМАН. Да ты ведь опять что-нибудь (выразительно) за-му-тишь, а мне потом разруливай после тебя.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Ничего страшного -- разрулишь, ты еще не знаешь своих способностей. Согласен?
      
       РОМАН (чешет затылок). Эх! Где наше не пропадало! Чует душа, что снова вляпаюсь с тобой в историю. А заднего хода не будет?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Клянусь, что буду советоваться с тобой. Пусть застучит распредвал у нашего "Бентли"!
      
       РОМАН. И чтобы приют не разорять! И ни одну четвероногую душу не сокращать.
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Слово даю. Все останутся, до единой. А Ричи куплю золотой ошейник. Могу это в договоре указать.
      
       РОМАН. Не надо никаких договоров...
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. И то правда. Ты их, если потребуется, все равно выманишь. Ну что? По рукам?
      
       РОМАН. По рукам. (За сценой слышится звук автомобильного сигнала.)
      
      
       В комнату вбегают Аня и Амалия Львовна.
      
      
       АНЯ. Терентий Янович, Ричи запрыгнул в "Бентли" и захлопнулся.
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. А теперь вон сигналит.
      
       РОМАН. Если уж Ричи сигналит, то действительно пора ехать. (Терентию Яновичу.) Кстати, чья сегодня очередь старшим быть?
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Пусть будет твоя.
      
       АНЯ. Вы о чем?
      
       РОМАН. Он знает. А коли я главный, то хватай чемодан и на четвертой мчим к нашему главбуху. Надо сообща покумекать как разбомбить этого Генриха. (Направляется к двери. Терентий Янович берет чемоданы, один из которых в это время открывается, и его содержимое вываливается наружу.) Господи, чемодан спокойно пронести не можешь! (Аня с Терентием Яновичем заталкивают вещи в чемодан.)
      
       ТЕРЕНТИЙ ЯНОВИЧ. Я не носильщиком к тебе нанимался.
      
       РОМАН. Что?! Поговори мне. (Аня и Терентий Янович уходят со сцены с чемоданом. Роман грозит им вослед.) И вздумай еще хоть раз тронуться на ручнике! (Амалии Львовне.) Ничего доверить нельзя. Ох уж эта молодежь! Все на нас с тобой, Амальюшка. Все на нас. Но мы это дело отрегулируем. Отрегулируем? (Обнимает ее, целует. За сценой раздается автомобильный сигнал.)
      
       АМАЛИЯ ЛЬВОВНА. Ричи?
      
       РОМАН. Если бы Ричи. Это уже наш личный Шумахер. Никакого почтения к родителям. Придется идти, иначе аккумулятор посадит. (Уходят со сцены).
      

    ЗАНАВЕС

      
      
      
       No Александр Пальчун
      
       E-mail: palchun2000@gmail.com
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       стр. 20
      
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Пальчун Александр Петрович (palchun2000@gmail.com)
  • Обновлено: 31/10/2014. 121k. Статистика.
  • Пьеса; сценарий: Драматургия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.