Был Александр майским пр едвечерием пятого года перестройки в комнатке отведенной дряхловатого, с того века в землю сильно утопшего дома близко с сиянием этажей мраморных, серебристым металлом блистающих и стеклом, - городом распоряжающихся. Руки под затылок устроив, лежал на кровати, смотрел в окно и думал. Телевизор сломался, не мешал. В очередь записали, к концу лета обещали получить блок какой-то и впаять.
Зато на небо можно глядеть сколько хочешь, открылось оно над погасшей бубниловкой и молчит, что жизнь хорошей сделается на днях - обещаниями не надоедает. И кто виноват, по семь раз за вечер приговоры не меняет голосами разных лысых и бородатых в головах не их.
Холодильник сломался. Сказали, через два месяца придет мастер "установить причину поломки". А отремонтируют "по установлению причины поломки и поступлению запасных деталей на объединенный склад". А когда поступят детали - "в связи с обострением национального вопроса и дальнейшим ухудшением на пути улучшения методом перестройки..." - да никто не знает, когда. Пусть холодильник сломался, хорошо. Включаясь, рычал он, гремел. Не мешает думать, пусть...
Возчиком Александр в жилконторе, а в том году посылали и посылали за снабженца по другим городам. Там говорил: я вятский. Сначала сообщал: кировский я, ну кировский! А где город твой, - спрашивали, - на полуострове Кольском? На Кавказе? Кировсков, Кировоканов вон сколько по стране...
Вятский я, вятский! Скажешь - во, любой понимает, про Вятку чего-то да слышал.
Привык и стал знакомиться сразу: Александр вятский. В двух гостиницах приняли за фамилию, в документы вписали.
Небо ненадоедливое подробно рассматривая, видел Александр изменения в движении низких и верхних облаков, обмысливал, чего и по пространству земли перемещается.
Ученый сосед-библиотекарь необразованную сильно соседку-пенсионерку стащил с разумности, голодать она начала и голос какой-то трижды в день ей передает: выведу тебя в космические дали по солнечному лучу.
Зимой по телевизору всякие колдуны твердоглазые приучали, в магазинах ничего не кончится и болезни все от крема и просто от телевизора, хоть и не гляди, пройдут. За ними на общей кухне сектант собрания проводить начал, приходящий: всех созовет и братьями приятно называет, и сестрами. Его вера, говорит, спасет и поможет. Заменили его молодые, агитировали против областных начальников на выборах голосовать. Отголосовали - явился новый говорливый. Постучал во все двери, вежливо на кухню жильцов собрал, всю коммуналку. Апостол, говорит, я, от другого человеко-бога, с неба присланного Богом настоящим. Всем оживление после смерти будет и вторая жизнь, говорил, когда поверят в нового человека-бога, присланного вместо Христа и забранного на Луну. Вера простая: гимны петь, правильно дышать и гимнастику не трудную делать, а сначала набрать пятнадцать человек и религию новую создать регистрированием в райисполкоме под видом новой партии. Перед ним две какие-то ходили, подписи собирали под письмом насчет искусственной дефлорации. С соседской думали - про цветы искусственные требование у них, а вон что, вон они придумали, без парней девушек женщинами делать.
По пропаже того апостола ученый сильно сосед-библиотекарь с февраля увидел вокруг себя голубое облако, голым себя нарисовал прямо на стене в комнате своей, с вертикальным, - энергоаннтена, объяснил, - и объявился стре... ера... Экстрасенсом и каждодневное противоборство объявил вампирам, лампадку церковную повесив под нарисованным стыдом. Вампиры, - негодует, - за большие деньги больных подключают к энергии здоровых, эти чахнут, врачи вон в больнице для обкомовских разгадать не могут. Из секретаря одного какого-то, рассказывал, через пупок прану какую-то вампир утащил, - страх! Да чего-то на цирковое вранье похоже, не пугает по-настоящему... Соседку жалко, дней через несколько до психбольницы доживет.
Жить трудно, людям. Позавчера шел домой, - вспомнил Александр вятский, - бабы на улице дрова заготавливают. Две таскают поленья, а та, с сизыми ногами, вина много пила, видать, тюкает по чурбаку - "да кто ж так бьет?" - взял у нее колун и разваливать чурбаки на четверти. Они сырые, пена из-под колуна взбугривается. Звали вином угостить, да чего... Когда выпивали все, где поможешь, ну и с каких сил работать?
Чужие затопали шаги в коридоре. Стукнул кто-то в дверь соседке, и к нему. Милиционер участковый, без "здравия желают" с порога:
- Кто рядом с проходом в ваш двор на стене написал большими буквами "во дворе оправляться запрещено?"
- Да я.
- На что? Лучше про перестройку пиши насчет поддерживаем, за политику не ругают, плюрализм назначили. Мне за тебя, как участковому, воткнули. В центре города, у большой автобусной остановки надумал! Да красной краской! Цвета флага государственного, мне майор указал!
- Двор-то наш загадили? Туалета близко нет, люди к нам бегут! Гляди, за тремя кустами смородины сплошь наудобрили, в крапиву садиться не пугаются!
- Ничего не знаю. Штраф пятнадцать рублей. И тут распишись, проведена мною разъяснительная работа.
- С ними проведите разъяснение, на остановке! С них деньги требуйте, а я в туалет хожу.
- Ничего не знаю. Они приезжают-уезжают, и не найти, кто штаны снимал, а ты автор лозунга. Плати пятнадцатку и ножом надпись недозволенную соскабливай.
- Напишу тогда... "на Россию оправляться запрещено".
- Тогда чего?
- Тогда лозунг политический, а их можно, такие. Сами сказали.
Пятнадцать рублей участковый забрал и дальше, сказал, про Россию заявлять вроде можно.
Вышел Александр вятский, переменил указание на стене дома, и лег на кровать думать.
Война какая-то новая началась со всем народом страны. Министр главный объявил сильное повышение цен, и в два дня из магазинов продукты люди вынесли напрочь. Себя Александр вятский почувствовал обворованным собственным государством. Триста семьдесят шесть рублей имел запасом на сберкнижке! Теперь цены повысят вдвое и запас, получается, срежется наполовину. И покупать, пока не поздно, чего? Пар сто резиновых галош? Одни они остались в магазине, а продавать их после повышения — не купят...
В коридоре зашумели несколько человек. Постучались.
- Мы - из союза монархистов! Дед, правильный лозунг у тебя! Мы рядом двуглавого орла приколотим, исторический наш герб. Мы победим, дед!
Ушли. Приколотили, наверное. Александр вятский думал и понять хотел, как работал-работал всю жизнь, пенсия через год, а заработал холодильник и телевизор, и комнатку казенную, и чепуху всякую, а дома своего нет, а машины, а образования, а путевок в санатории и за границу, а самолета своего - да ну, президент, что ли? Гороха два килограмма успел купить, и хорошо.
В окно постучали. Кавказские какие-то люди позвали на улицу, и снова, и снова.
Возле надписи "На Россию отправляться запрещено" стояла грузовая машина с откинутыми бортами. Толпа была на тротуаре и вообще на улице. Махали полосатыми новыми флагами. Подходил строй милиционеров с дубинками.
Александра вятского кавказцы подняли на грузовик. Один объяснил в громкоговоритель:
- Мы, представители кавказского народа, от всего сердца выражаем братские чувства к русскому народу! Нас стравливает партократия! Не поддавайтесь! Святой человек сказал на доме своем: оправляться на Русь запрещено! Мы напишем на каждом доме у себя на родине, на Армению отправляться запрещено! А сейчас свои душевные слова скажет представитель Прибалтики! Но сначала в знак дружбы между нашими народами мы дарим хозяину дома наш национальный флаг!
Александр вятский стоял на площадке кузова с полосатым новым флагом, раньше такой на праздник не видел. Народ хлопал, кричал, что социал-демократы... что партия коммунистов правящая— что повышение цен как петля... а Ельцин... а выбранный в депутаты от области первый секретарь обкома коммунистов в дальних деревнях избирателям раздавал - а квартиры обкомовцы - и Литву душить Горбачеву хватит, все равны... И грузинский народ пускай решает сам, а русских солдат посылать в Азию хватит...
...Подаренный флаг у Александра вятского отобрали милиционеры и оформили вещественным доказательством. Сорванного со стены двуглавого орла тоже. Ночевал он в камере с алкоголиками. Назвали организатором не разрешенного митинга и отштрафовали на триста рублей. Надписи содрали.
На Россию оправляться запрещено! - вывел Александр вятский на скате крыши, чтобы с этажей чиновникам видать было и издалека, издалека...