Паульман Валерий Федорович
О государственном социализме в Ссср (критический обзор)

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 09/01/2016.
  • © Copyright Паульман Валерий Федорович (paulman.valery@mail.ru)
  • Обновлено: 03/03/2010. 468k. Статистика.
  • Очерк: Обществ.науки
    •  Ваша оценка:

    Паульман Валерий

    О государственном социализме

    в СССР

    (критический обзор)

    Таллинн 2010

    Оглавление

       1.Введение 3
       2.А был ли в СССР социализм? 8 Версия первая - о государственном капитализме 8
       Версия вторая - о том, что в СССР не было
       ни капитализма, ни социализма, а существовало некое
       противоречивое общество - промежуточное между
       капитализмом и социализмом 14
       Версия третья - о развитом социализме 17
       Версия четвертая - о государственном социализме 24
       3.О переходе от капитализма к социализму 26
       4.О развитии производительных сил 30
       5.О собственности и экономических отношениях 34
       6.О взаимосвязи надстройки и базиса 41
       7.Экономические закономерности государственного социализма
       и механизм их использования 51
       8.Хозяйственный механизм и его реформирование 59
       Эффективность общественного производства
       и планирование 67
       Взаимосвязь отраслевого и территориального планирования 77
       Материальное поощрение руководящих,
       инженерно-технических работников и служащих
       производственных объединений, предприятий
       и организаций производственных отраслей 85
       Совершенствование правовой системы 86
       Стимулирующие функции платежей в бюджет 88
       Совершенствование ценообразования 89
       Бригадная форма организации и стимулирования труда 90
       Фонд материального поощрения и фонд
       социально-культурных мероприятий и жилищного
       строительства 92
       9.Организационная структура управления 93
       10. Межведомственные отношения 96
       11. Предприятие в системе экономических отношений 98
       12. Стимулирование применения новой техники и технологий 101
       13.О задающей функции сферы потребления 105
       14.Простое и расширенное воспроизводство. Источники роста 122
       15.О противоречиях при социализме 126
       16.Подведем итоги 135
      

    О государственном социализме в СССР

    "Наш социализм был ограничен и примитивен,

       но он не был полностью ошибочен. И нет никаких оснований полностью от него отрекаться".

    Рой Медведев

       "Да, у нас не получилось в этот раз. Мы были
       первыми, мы проделали дорогу, но сами по ней
       не смогли дойти до цели. В другой раз - через
       100 лет - другие коммунисты и социалисты
       сделают то, что не смогли сделать мы. Но им
       будет полезен наш опыт и достижений и
       ошибок...".
       Сергей Писарев,
       старый большевик, отсидевший в
       сталинских лагерях 20 лет.

    1. Введение

      
       Данный очерк дополняет главу 4-ую монографии "Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества". Он написан на основе систематизации и обобщения тех материалов, которые мною были в свое время собраны при подготовке докторской диссертации. Это - служебные документы, доклады или же статьи, опубликованные в периодической прессе в 1960-1980 гг.
       Характерными чертами публикаций того периода являются воспроизведение "абсолютных истин" официальной версии марксизма-ленинизма о социалистическом строе, а также обильное, совершенно обязательное цитирование трудов В.Ленина и партийных документов (главным образом речей генеральных секретарей, которые в данный момент возглавляли КПСС). Эти "истины" отражали не столько реальную действительность, сколько выдуманную в кабинетах ЦК КПСС, различных академиях и институтах версию того социализма, который должен был бы быть в стране по замыслу их авторов (я уже не говорю о пропагандистских штампах), но которого в действительности никогда не существовало. Сочиняющие книги и статьи без устали выдавали желаемое за действительное, занимались лакировкой существовавшего в стране государственного социализма, идеализировали его. Такой стиль, с позволения сказать, исследований, даже в ЦК КПСС не мог не вызвать раздражения. Даже редакция журнала "Коммунист" после очередного совещания ведущих экономистов страны не стерпела и назвала такую практику "схоластическим теоретизированием".
       Можно, конечно, различия между должным и существовавшим в реальной действительности интерпретировать и таким образом, что должное - это объективная закономерность, свойственная социализму, а то, что на самом деле имело место в жизни - это отклонения от закономерности. Однако в этом вопросе следует различать два варианта: первый - это то, что можно и следует интерпретировать, как естественное отклонение от закономерности под воздействием совокупности различных факторов, и второй, когда в реальной действительности было все наоборот, т.е. совершенно не так, как должно было бы быть, если бы за фактами на самом деле скрывалась объективная закономерность.
       Примеров схоластического теоретизирования, которые выдавали желаемое за действительное, можно привести бесчисленное множество, но я ограничусь только одним.
       Вот передо мной небольшая типичная цитата из статьи доктора экономических наук Г.Саркисяна под названием "Хозяйственный механизм и народное благосостояние" опубликованной в "Экономической газете" ( 1, январь 1980 года). Автор статьи пишет: "Развитой социализм характеризуется гармоничным развитием всех сфер общественной жизни, более глубоким поворотом экономики к росту народного благосостояния, усилением ее социальной ориентации". В этом предложении отражена не действительность, а демагогическая версия о т.н. "развитом социализме", который в силу своих внутренних противоречий рухнул спустя десятилетие. Разве не было ложью утверждение доктора экономических наук о гармоничном развитии всех сфер жизни, в то время, когда народное хозяйство благодаря волюнтаристской политике экономически необразованных руководителей страны корчилось от деформаций и структурных диспропорций? Разве можно было писать о гармонии всех сфер общественной жизни, когда в стране господствовала диктатура партийно-государственного аппарата, а трудящиеся массы были отчуждены от управления той собственностью, которая им принадлежала? Разве соответствовало высказывание Г.Саркисяна о повороте экономики к росту народного благосостояния в условиях, когда, по данным межотраслевых балансов, доля производства предметов потребления сократилась с 36,6 % в 1972 году до 35,8 % в 1977 году? И это - в действующих ценах, хотя известно, что т.н. потребительский рубль был дешевле рубля инвестиционного, а также используемого для нужд вооруженных сил страны? Г.Саркисян в подтверждение своего тезиса об опережающем росте реальной зарплаты приводит следующие данные: темп прироста реальных доходов населения на каждые 10 пунктов прироста национального дохода увеличивался следующим образом:
       1961-1965 - 8,6 %
       1966-1970 - 9,7 %
       1971-1975 - 10,7 %
       1976-1979 - 10,9 %.
       Г.Саркисян не приводит источника своих данных. Однако если обратиться к официальной статистике ("Народное хозяйство СССР за 70 лет", М.: "Финансы и статистика", 1987, с.9), то она показывает обратную тенденцию: при росте произведенного национального дохода на душу населения с 1960 по 1986 год в 3 раза реальные доходы населения возросли в 2 раза. Единственное, что соответствовало действительности, так это продолжающийся рост жизненного уровня советских людей, однако при одновременном сокращении доли фонда потребления в использованном национальном доходе, т.е. преобладала тенденция снижения эффективности общественного производства. Эта тенденция стала господствующей в период т.н. горбачевской перестройки, которая отличилась тем, что за короткий период - 6 лет - экономика была полностью разбалансирована и крах СССР повсеместно сопровождался пустыми прилавками. Таковы были умопомрачительные достижения "великого" реформатора, совершившего немыслимое для нормального человека предательство по отношению к своему народу.
       И вот таким образом, как это делал Г.Саркисян, академики и доктора общественных наук "забалтывали" социализм ради своей карьеры. Однако, несмотря на отмеченный коренной недостаток абсолютного числа публикаций, в некоторых из них, тем не менее, были "вкраплены" зерна истины, верно раскрывающие те или иные стороны механизма функционирования государственного социализма на завершающем этапе его существования в СССР.
       Причем, хочу подчеркнуть, что ни в коем случае нельзя преуменьшать реальные достижения социалистического строя в Советском Союзе. Достаточно сказать, что за 60 лет (с 1917 по 1977 год) продукция промышленности по сравнению с дореволюционным уровнем увеличилась в 145 раз, а национальный доход - в 68 раз. При этом надо учитывать, что из шестидесяти лет почти двадцать отняли годы войн и восстановления разрушенного хозяйства. Социализм за короткий срок изменил качество жизни людей, их нравственный мир и характер восприятия ими общественных отношений. В подтверждение этой мысли приведу выдержку из замечательной книги Г.Кулагина "Рабочий, управляющий, ученый" (Издательство "Советская Россия". М:. 1976): "У нас два поколения людей не знают, что такое безработица. У нас человек полностью избавлен от страха любого рода и даже от воспоминаний об этом страхе. Он не боится остаться на улице без крыши над головой. Он не боится заболеть и остаться без медицинской помощи. Он не боится нищеты и старости. Он избавлен от тревожных дум о завтрашнем дне. Он спокоен за судьбу своих детей. Мы на деле вступили в царство освобожденного труда, воочию осуществили вековечную мечту человечества" (с.56). И в этих словах нет никакого преувеличения. Сегодня, когда люди живут в другом обществе, где правит капитал, они вспоминают с ностальгией те времена, когда люди были недовольны своей жизнью и ругали государство на чем свет стоит. Хотя ругали и не зря, правда, не понимая, что выпало на их долю.
       И еще одно замечание. Изучая жизнь общества, политэкономы должны очень осторожно обращаться с фактами. В противном случае они рискуют потерять какую-либо связь с реальной действительностью. У некоторых советских политэкономов категории и закономерности вели себя так, будто реальной действительности вообще не существовало. А между тем, эти закономерности и категории (если они по содержанию своему правильно отражают суть явлений) должны быть не только закономерностями и категориями науки, но и самой действительности, отраженные сознанием.
       Конечно, вышесказанное - азбучная, прописная истина для любого марксиста. Но ее надо не только знать, но ее следует и придерживаться. В самом деле: мы говорим - "производственные отношения". Эта категория политэкономии - абстракция. Однако и в реальной действительности эти производственные отношения существуют. Но вся загвоздка состоит в том, что их там нет нигде в чистом виде. Производственные отношения невозможно наблюдать, сфотографировать, измерить, взвесить. И тем не менее они существуют, они - вездесущи, являясь важной частью любого, повторяю, любого общественного явления. Рабочий режет металл. Диспетчер управляет работой энергосистемы. Министр проводит совещание, обсуждая со своими коллегами проект плана. Ученица третьего класса покупает мороженое. Семья сидит вечером у телевизора. Все эти отдельные действия людей пронизывают производственные отношения. Формой их бытия является совокупность всех общественных явлений без исключения. Все поступки людей содержат в себе производственные отношения. Но они не сводятся только к ним. Любое действие человека имеет богатое внутреннее содержание: и нравственное, и интеллектуальное, и политическое, и экономическое. Другими словами, любое действие человека имеет сложную внутреннюю структуру, одним из элементов которой являются и производственные отношения. Как писал К.Маркс, "конкретное потому конкретно, что оно есть<...>единство многообразного". (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.12. стр.727).
       Жизнь общества - это процесс производства индивидуумов. Субъект - человечество, объект - природа (там же, стр. 711). Человечество, рожденное развитием природы, противостоит ей как обособившаяся активная сила. Любой индивид не может жить вне общества. Между индивидом и природой, из которой он вышел и в которой он живет, стоит общественное производство. И не только производство материальных благ, хотя оно - основа существования людей, но и производство себе подобных. И производство духовных ценностей. И вся совокупность нравственных и социальных отношений.
       С момента первого акта труда и до сегодняшнего дня взаимоотношение природы и человечества составляет основу его бытия. Но это взаимоотношение особое, оно представляет собой высшую форму движения материи. Человечество, вооружив себя средствами производства материальных благ, информации и услуг, воспроизводит себя по законам, неизвестным неживой и другой части живой материи - по законам общественным, открытых гением К.Маркса и Ф.Энгельса. "Материалистическое понимание истории исходит из того положения, что производство, а вслед за производством обмен его продуктов, составляет основу всякого общественного строя; что в каждом выступающем в истории обществе распределение продуктов, а вместе с ним и разделение общества на классы или сословия определяется тем, что и как производится, и как эти продукты производства обмениваются. Таким образом, конечных причин всех общественных изменений надо искать не в головах людей, не в возрастающем понимании ими вечной истины и справедливости, а в изменениях способа производства и обмена; их надо искать не в философии, а в экономике соответствующей эпохи" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т. 20. стр. 278).
       И еще одно замечание, касающееся терминологии. К.Маркс и Ф.Энгельс, используя понятие "производственные отношения", повторяю, имели в виду не только отношения, складывающиеся в сфере производства благ и услуг и вообще в экономике, а отношения, складывающиеся в процессе всего общественного воспроизводства жизни людей. Отношения же между людьми в процессе производства, распределения, обмена и потребления благ и услуг, на мой взгляд, следовало бы называть "экономическими отношениями".
       Что же касается термина" социализм", то существует несколько сот его определений. Считается, что термин "социализм" был введен в научный и политический оборот французским философом Пьером Леру (1797-1871).
       Более подробно об этом термине можно почитать в блестящей книге Роя Медведева "Социализм в России?", изданной в Москве издательствами "Крафт+" и "АИРО-21" в 2006 году (см. главу 1-ый параграф "К определению социализма"), а также в моей статье "Что же такое социализм?".
       Данный очерк является своеобразным обзором общественной мысли того периода в истории СССР, которая предшествовала горбаческой перестройке, т.е. гибельные для советского народа реформы 1985-1991 гг. в данном очерке не рассматриваются.
       Оценивая с высот двадцать первого века идеи, родившиеся в 1970-1980 годах прошлого столетия, можно с уверенность утверждать, что потенциал накопленных идей был вполне достаточен для подлинного реформирования политической и экономической системы государственного социализма в СССР. Однако он оказался невостребованным диктатурой партийно-государственного аппарата.
       Автор при подготовке данного очерка исходил из того соображения, что рано или поздно вопросы изучения положительного и отрицательного опыта функционирования государственного социализма в СССР, вновь станут актуальными.
       Народ откликнулся на загубленный социализм анекдотом. В одном городке кто-то написал на заборе: "Верните нам социализм!" На следующий день рядом красовалось: "Но социализма-то не было". Тут же появилась приписка: "Верните то, что было!"

    2. А был ли в СССР социализм?

       Нет дыма без огня.
       Я про сапоги, а он про пироги.
       Русские поговорки
       "Никакая правда не может конкурировать с вымыслом, который всех устраивает".
       Л.Млечин
      
       Этот вопрос до сих пор остается предметом острых дискуссий. Имеется немало версий природы того общественного устройства, который существовал в Советском Союзе. Назову только основных четыре.
       Некоторые убеждены в том, что никакого социализма вообще не существовало, а был государственный капитализм. Выдвигается и такая версия, что в СССР не было ни капитализма, ни социализма, а существовало некое промежуточное между капитализмом и социализмом противоречивое общество. Официальная трактовка, которая бытовала в политической экономии СССР, сводилась к тому, что это было общество реального, развитого социализма. Я же в своей монографии "Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества" доказываю, что в СССР существовал государственный социализм.
       Рассмотрим эти версии по порядку.
       Версия первая - о государственном капитализме.
       Она предполагает, что в Советском Союзе были эксплуататоры и эксплуатируемые. Эксплуататорами де были функционеры партийно-государственного аппарата, а эксплуатируемыми, само собой разумеется, являлись рабочие, колхозники, ремесленники, интеллигенция.
       Вопрос, по-моему, стоит так: была ли в СССР государственная собственность действительно общенародной? Другими словами, кто был субъектом собственности - государство в лице чиновников и партийных функционеров или народ (общество)?
       Если мы обратимся к истории, то увидим, что во всех формациях (кроме первобытнообщинного строя) большая часть общественного богатства была распределена между частными собственниками. В истории, до Октябрьской революции, не было случая, чтобы государство распоряжалось подавляющей частью общественного богатства. Противоположная картина наблюдалась в СССР, где не менее 90% всех основных фондов находилось в распоряжении государства.
       Рассматривая данную проблему, следует исходить из того, что само государство, являясь организацией общества, инструментом политической власти и управления, не может быть субъектом собственности. Им могут быть только люди, ибо собственность в ее политэкономическом значении - это отношения между индивидуумами по присвоению средств производства и продуктов труда, складывающиеся в процессе воспроизводства условий их жизни. Поэтому вопрос о сущности т.н. государственной собственности в СССР правильнее сформулировать иначе: являлся ли субъектом общенациональной собственности народ, общество в целом, или же им был партийно-государственный аппарат в лице функционеров и чиновников, осуществлявших реальное распоряжение и управление объектом собственности?
       Государственный аппарат в СССР держал в своих руках все рычаги регулирования воспроизводственных процессов, а также воздействия на деятельность предприятий, учреждений и организаций. Дирекции предприятий, учреждений и организаций были составной частью государственного аппарата, являясь его низовым звеном. Если же учитывать еще и то обстоятельство, что партийный аппарат снизу и доверху занимался главным образом решением перспективных и текущих хозяйственных вопросов, то можно с уверенностью утверждать, что экономикой СССР безраздельно распоряжался партийно-государственный аппарат, осуществлявший, кроме того, и функцию политического управления страной.
       Диктатура единого партийно-государственного аппарата не только неразрывно сочеталась с управлением государственной собственностью, но и обеспечивала экономически саму возможность такой диктатуры. Другими словами, диктатура партийно-государственного аппарата распространяла свою абсолютную власть не только на политическую сферу жизни общества, но и на экономику, паразитируя на государственной собственности.
       Однако при этом следует учитывать то обстоятельство, что в СССР народ в целом и каждый член общества в отдельности (даже отдельно взятые функционеры и чиновники партийно-государственного аппарата) не имели возможности выполнять одну из главных функций субъекта собственности - управления объектом собственности. Эту функцию узурпировал партийно-государственный аппарат, а в нем самом только самый верхний эшелон власти имел право принимать решения по проблемам развития экономики страны как целостному объекту.
       Отвечая на поставленный вопрос, необходимо также иметь в виду главное, что субъект собственности всегда осуществляет присвоение объекта собственности. Распоряжение и управление объектом собственности еще не означает его присвоения, т.е. получения дохода от собственности, которым собственник может располагать по своему усмотрению.
       Функционеры и чиновники партийно-государственного аппарата (какие бы посты в СССР они не занимали) получали установленную им заработную плату, имели определенные привилегии и льготы, однако не получали никакого постоянного дохода с государственной собственности и, разумеется, не имели юридически установленных прав на государственную собственность.
       В действительности все накопленное богатство в СССР, природные ресурсы и национальный доход принадлежали народу, а не функционерам и чиновникам партийно-государственного аппарата.
       И совершенно прав был Жак Аройо, который писал, что "собственником средств производства при социализме (коммунизме) является общество, ассоциированный индивид. Общественная собственность не может рассматриваться как сумма собственности индивидов. По своему характеру она неделима и едина<...>Любые попытки рассматривать собственность как сумму собственностей индивидов или как собственность коллективов, организованных в обособленные производственные хозяйственные звенья, противоречит природе общественной собственности, отбрасывает наиболее важное и существенное в ней - ее органическую целостность" (Аройо Ж. Экономические противоречия при социализме. Политиздат. М:. 1984. с.121-122).
       Если до 1990 годов этот в общем-то бесспорный факт можно было еще по разному интерпретировать, то в процессе реставрации капитализма в СССР стало совершенно очевидно, что функционеры и чиновники партийно-государственного аппарата не были никакими собственниками. Они, как и все простые граждане, должны были включаться в процесс приватизации на общих основаниях; правда, благодаря своей прежней позиции и связям, многие представители некогда всемогущего партийно-государственного аппарата в ходе жесточайшей конкуренции (порой кровавой) с криминальным миром преуспели в накоплении первоначального капитала значительно больше, чем их простые соотечественники, став капиталистами.
       История знает бесчисленное множество примеров, когда собственник де-факто не распоряжался своей собственностью, а за него это делал управляющий. Да и современный капитализм, в котором преобладает акционерная форма капитала, предпочитают образно называть капитализмом менеджеров, ибо именно они управляют процессом воспроизводства (кстати, некоторые из них, постепенно увеличивая свою долю в пакете акций, становятся капиталистами в настоящем смысле этого слова). Однако в истории еще не было такой ситуации, какая сложилась в СССР, когда подавляющая часть богатств была национализирована, имела форму государственной собственности и управлялась не народом - действительным субъектом собственности, а партийно-государственным аппаратом. И не по прямому поручению народа, а в силу того, что этот аппарат присвоил себе право управлять общенародной собственностью, опираясь на свою диктатуру. Но, будучи реальным распорядителем общенародной собственности, функционеры и чиновники аппарата не стали классом, которому эта собственность принадлежала. При государственном социализме они не могли стать, и не были субъектом собственности.
       Словом, народ в СССР был подвластен диктатуре партийно-государственного аппарата, будучи в то же время субъектом собственности, именовавшейся государственной, а на самом деле - общенародной. Парадокс? Да, парадокс и очень глубокое противоречие. Но оно фактически имело место и сложилось исторически. С одной стороны, трудящиеся массы, победившие в революции и в Гражданской войне, создавшие самую демократичную форму власти - Советы, не смогли сохранить свою власть, которая была узурпирована "слугами народа" - функционерами и чиновниками партийно-государственного аппарата. А с другой стороны, партийно-государственный аппарат долгое время не мог пойти на прямую контрреволюцию, т.е. на приватизацию общенародной собственности, так как кто-то из чиновников все еще верил в идеологию коммунизма, обслуживая нужды воспроизводства общенародного богатства и, конечно же, что самое главное - боялся своего народа, точнее, страшился социального взрыва в случае, если бы он откровенно объявил себя собственником общенационального богатства и стал бы его присваивать, эксплуатируя остальных граждан страны. Лишь с приходом в 1980-х годах к высшей партийной власти нового поколения партийных и государственных бюрократов во главе с М.Горбачевым, произошла реставрация капитализма - приватизация общенародной собственности, значительная часть которой досталась представителям переродившегося партийно-государственного аппарата и воротилам уголовного мира. Но до тех пор, пока существовала общенародная собственность, в СССР был социализм, правда, изуродованный диктатурой партийно-государственного аппарата.
       При этом следует отметить одно интересное явление, сопровождавшее такую противоречивую ситуацию присвоения, распоряжения и управления общенародной собственностью. Поскольку партийно-государственный аппарат не был субъектом общенародной собственности, а сам народ не управлял своей собственностью, то никто не чувствовал себя полноправным хозяином, и все относились к ней в общем-то безразлично, как к "ничейной" собственности. Но поскольку общенародная собственность все-таки реально существовала, то многие в этом обществе, как рядовые граждане, так и чиновники партийно-государственного аппарата, стремясь приумножить свои доходы за счет этой "ничейной" собственности, становились "несунами". Естественно, что функционеры партийно-государственного аппарата при этом отхватывали более лакомые и жирные куски, пользуясь своим привилегированным положением в обществе.
       Итак, действительным субъектом общенародной собственности в СССР было общество в целом. Неправомерно ставить знак равенства, с одной стороны, между государством и обществом, а с другой стороны, между государством и аппаратом, который им управлял.
       В СССР все члены общества были равны по отношению к объекту собственности, являясь его сособственниками. Это означает, что ни один из ее членов не являлся собственником какой-либо ее части, т.е. общенародная собственность была неделимой, и она должна была служить всему народу. Ни у кого не было своего "пая", своей доли в общенародной собственности.
       Общенародная собственность имела юридически установленный Конституцией СССР статус государственной, который, однако, не соответствовал ее сущности, но был в то же время в полном согласии с ее формой. Таким образом, налицо была коллизия между содержанием общенародной собственности и ее юридическим статусом. И не только. Существовало острейшее противоречие между субъектом общенародной собственности (обществом) и государством - орудием диктатуры партийно-государственного аппарата. Несмотря на официальные утверждения об участии трудящихся в управлении объектами государственной собственности, в действительности этого не было ни на одном из уровней общественной структуры. Общенародной собственностью, повторяю, безраздельно распоряжался партийно-государственный аппарат. Именно это обстоятельство и обуславливало политическое отчуждение масс - субъекта общенародной собственности - от объекта собственности. Государство - политическая организация общества, - облаченное в псевдодемократический наряд, по существу было антидемократическим, диктаторским. C другой стороны, государство как инструмент управления экономикой обслуживало систему социалистических экономических отношений, составляющих сущность общенародной собственности. В этом отражалась еще одна грань фундаментального противоречия между политической формой организации общества и его экономическим базисом. Эта раздвоенность функций государственного механизма отрицательно сказывалась на эффективности управленческих решений, особенно в области планирования.
       Вернемся к вопросу о терминологии. Как писал Л.Троцкий, "...марксисты, начиная с самого Маркса, употребляли по отношению к рабочему государству термины государственная, национальная, или социалистическая собственность, как простые синонимы. В больших исторических масштабах такое словоупотребление не заключало в себе особых неудобств. Но оно становится источником грубых ошибок и прямого обмана, когда дело идет о первых, еще необеспеченных этапах в развитии нового общества, к тому же изолированного и экономически отстающего от капиталистических стран". И далее Л.Троцкий замечает в полном согласии с азами марксизма: "Чтоб стать общественной, частная собственность неминуемо должна пройти через государственную стадию, как гусеница, чтоб стать бабочкой, должна пройти через стадию куколки. Но куколка не бабочка. Мириады куколок гибнут, не успев стать бабочками. Государственная собственность лишь в той мере становится "всенародной", в какой исчезают социальные привилегии и различия, следовательно, и надобность в государстве. Иначе сказать: государственная собственность превращается в социалистическую по мере того, как перестает быть государственной. И наоборот, чем выше советское государство поднимается над народом, чем свирепее противопоставляет себя, как хранителя собственности, народу, как расточителю, тем ярче само оно свидетельствует против социалистического характера государственной собственности" ( Троцкий Л. Преданная революция. Что такое СССР и куда он идет?1936. http:/ www.magister. msk.ru)
       Итак, Л.Троцкий отождествляет в теории вслед за К.Марксом термины "государственная" и "общенародная социалистическая собственность", полагая, что государственная собственность является неизбежной стадией превращения частной собственности в общественную. По мере того, как в обществе исчезают различия в уровне жизни населения, т.е. по мере развития производительных сил, исчезает и надобность в государстве, следовательно, государственная собственность напрямую становится общенародной. Однако в СССР в силу исторических причин процесс пошел в ином направлении. По мере развития производительных сил, сокращения отставания в уровне экономического развития от капиталистических стран Запада, роль государства как в политике, так и в экономике не ослабевала, а усиливалась. Вместо развития народовластия зрела и укреплялась диктатура партийно-государственного аппарата, постепенно подготавливая тем самым контрреволюцию 1991 года. Означало ли это, что государственная собственность становилась антиподом общенародной собственности, что появился новый класс собственников - вместо капиталистов возник класс чиновников, все больше и больше отрывавшихся, как писал Л.Троцкий, от трудящихся масс? Нет, не означало. Государственная собственность до контрреволюции 1991 года оставалась по своему существу общенародной, ибо функционеры и чиновники партийно-государственного аппарата не были субъектами государственной собственности, хотя ею безраздельно распоряжались и располагали целым букетом привилегий. Таков парадокс истории, которая "придумала" нечто отличное от теоретических схем. Возникло противоречие между формой (государственной) и содержанием (общенародным)) собственности, которое теоретически могло разрешиться двояко: а) в случае победы советской демократии государство постепенно отмирало бы и собственность становилась бы все более общественной по своему существу или б) в случае полного идеологического и социального перерождения чиновников партийно-государственного аппарата общенародная собственность исчезла бы в пожаре денационализации, приватизации, что и произошло на самом деле. Л.Троцкий верно заметил, что "...право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс. Наоборот, победа пролетариата над бюрократией обеспечивала бы возрождение социалистической революции" (цит. изд).
       Вместе с тем Л.Троцкий, повторяю, делает основной упор на привилегиях бюрократов и чиновников, считая, что система распределения благ меняет существо собственности. По этому поводу следует заметить следующее. Во-первых, Л.Троцкий ошибался, считая, что совладельцы государственной собственности должны были получать дивиденды. Во-вторых, он сгущал краски в отношении процесса дифференциации доходов в СССР. Комментируя этот аспект проблемы, он писал: "В зависимости от того, в какую сторону эволюционируют различия в условиях личного существования, разрешится в конце концов и вопрос об окончательной судьбе огосударствленных средств производства. Если пароход объявлен коллективной собственностью, но пассажиры по-прежнему растасованы между первым, вторым и третьим классами, то ясно, что различие в условиях существования будет иметь для пассажиров третьего класса неизмеримо большее значение, чем юридическая смена собственности. Наоборот, пассажиры первого класса будут, между кофе и сигарой, проповедовать ту мысль, что коллективная собственность - все, а удобная каюта - ничто. Вырастающие отсюда антагонизмы могут взорвать неустойчивый коллектив" (цит. изд.). Любимая тема Л.Троцкого - угроза мелкобуржуазного перерождения не только чиновников партийного и государственного аппарата, который расположился в первом классе парохода, но и самих трудящихся масс. Он писал о "взрывчатой силе" мелкобуржуазных аппетитов, "которые проникают собою все хозяйство страны и выражаются, суммарно говоря, в стремлении всех и каждого как можно меньше дать обществу и как можно больше получить от него" (цит. изд.).
       Однако дело не только и не столько в эгоизме и социальных различиях внутри общества, сколько в сути политической системы, которая господствовала в обществе. Если политическая система, как это сложилось в СССР, представляет собой диктатуру аппарата управления, то наблюдается самое серьезное и самое острое противоречие между формой и содержанием общенародной собственности, которое чревато реставрацией капитализма, что и было доказано историей в 1991 году. Чиновники аппарата, заболев мелкобуржуазной болезнью, могут переродиться, но само их перерождение еще не делает их автоматически субъектами государственной собственности. Должен появиться класс частных собственников - капиталистов, которые станут ими только в процессе контрреволюционного переворота, превращения диктатуры аппарата, обслуживающего социалистическую собственность, в диктатуру, обеспечивающую реставрацию капиталистических экономических отношений, т.е. приватизацию общенародной собственности. И вот только тогда часть функционеров и чиновников партийно-государственного аппарата сможет реализовать свою вожделенную мечту - стать капиталистами.
       Версия вторая - о том, что в СССР не было ни капитализма, ни социализма, а существовало некое противоречивое общество - промежуточное между капитализмом и социализмом.
       Автором этой версии является Л.Троцкий. В 1936 году он писал, что "СССР представляет промежуточное между капитализмом и социализмом противоречивое общество, в котором: а) производительные силы еще далеко недостаточны, чтоб придать государственной собственности социалистический характер; б) порождаемая нуждою тяга к первоначальному накоплению прорывается через бесчисленные поры планового хозяйства; в) нормы распределения, сохраняющие буржуазный характер, лежат в основе новой дифференциации общества; г) экономический рост, медленно улучшая положение трудящихся, содействует быстрому формированию привилегированного слоя; д) эксплоатируя социальные антагонизмы, бюрократия превратилась в бесконтрольную и чуждую социализму касту; е) преданный правящей партией социальный переворот живет еще в отношениях собственности и в сознании трудящихся; ж) дальнейшее развитие накопившихся противоречий может как привести к социализму, так и отбросить назад, к капитализму; з) на пути к капитализму контр-революция должна была бы сломить сопротивление рабочих; и) на пути к социализму рабочие должны были бы низвергнуть бюрократию. В последнем счете вопрос решится борьбой живых социальных сил как на национальной, так и на мировой арене" (цит. изд.).
       Заняв такую позицию в отношении определения сущности общественного устройства в СССР, Л.Троцкий пояснял, что он избегал доктринерства, требующего категорической формулы и логической законченности определений. Он рассматривал происходящее в СССР как динамический процесс, который сам по себе внутренне противоречив и содержит элементы, которые могут нарушить ту или иную схему, а затем и вообще ее опрокинуть. Поясняя свою методологию, он писал: "В своем анализе мы больше всего остерегаемся производить насилия над динамической общественной формацией, которая не имела прецедента и не знает аналогии. Научная, как и политическая задача не в том, чтоб дать законченное определение незаконченному процессу, а в том, чтоб следить за всеми его этапами, выделять его прогрессивные и реакционные тенденции, вскрывать их взаимодействие, предвидеть возможные варианты развития и находить в этом предвидении опору для действия" (цит. изд.).
       Не следует забывать, что Л.Троцкий писал цитируемую мною книгу в 1936 году, т.е. на втором этапе существования СССР, когда сталинщина была в своем зените. Это обстоятельство, безусловно, ни могло не наложить свой отпечаток на критические оценки Л.Троцкого, который и за границей вел бескомпромиссную борьбу с И.Сталиным и его режимом, закончившуюся убийством Л.Троцкого. Однако, несмотря на полемический характер произведения, надо отдать должное научной добросовестности Л.Троцкого.
       В чем он оказался прав?
       Во-первых, в том, что разрешение внутренних противоречий, имевших место в СССР не только на втором, но и на третьем этапе его существования, могло произойти как путем дальнейшего развития социалистических начал, так и путем контрреволюции, которая неизбежно привела бы к реставрации капитализма. Другими словами, существовало два возможных варианта разрешения противоречий, два пути развития, что и было подтверждено в 1991 году.
       Во-вторых, в определении им основных противоречий советского общества, к которым следует отнести: 1) противоречие между "самодержавием", "деспотизмом" новой "командующей касты", т.е. диктатурой государственно-партийной бюрократии и развитием производительных сил; 2) между уровнем развития производительных сил и государственной собственностью; 3) между содержанием социалистических экономических отношений в сфере производства материальных благ и услуг в целях достижения наивысшей эффективности общественного воспроизводства и формой, а также методами управления экономическими процессами; 4) между буржуазной формой и социалистической природой процесса распределения национального дохода.
       Но, думается, определение общественного устройства в СССР, предложенное Л.Троцким, далеко не безупречно.
       Во-первых, он утверждал, что "производительные силы еще далеко недостаточны, чтоб придать государственной собственности социалистический характер". Как понимать этот аргумент? Несколько раньше Л.Троцкий писал: "Огосударствление земли, средств промышленного производства, транспорта и обмена, при монополии внешней торговли составляет основу советского общественного строя. Этими отношениями, заложенными пролетарской революцией, определяется для нас, в основном, природа СССР, как пролетарского государства" (цит. изд.).
       Как мы видим из сопоставления этих двух утверждений, они взаимоисключающи. С одной стороны, Л.Троцкий пытается доказать, что производительные силы, национализированные в ходе Октябрьской революции, не могли придать ей социалистический характер. С другой стороны, он утверждает обратное, что национализированные средства производства определяли пролетарскую, т.е. социалистическую природу советского государства. Где же на самом деле находится истина?
       Национализация средств производства в ходе революционных акций привела к тому, что сменился субъект собственности. Основными средствами производства, кроме принадлежащих крестьянским хозяйствам, ремесленникам и мелкой буржуазии, стали владеть не крупная буржуазия и класс помещиков, а народ посредством государства. Это государство в начале своего существования было советским, т.е. власть в нем принадлежала Советам, которые выражали волю рабочего класса и крестьянства. В дальнейшем произошло перерождение власти, суть которой состояла в постепенной замене Советской власти властью партийно-государственного аппарата, его диктатурой. Но чиновники партийно-государственного аппарата, обретя всю полноту власти, не стали субъектами государственной собственности. Национализированные средства производства, обретя форму государственной собственности, были общенародными, т.е. социалистическими по своей сущности. И сам Л.Троцкий склонялся к такому же пониманию природы государственной собственности. Опровергая версию о том, что в СССР сложился государственный капитализм, он писал: "Первое в истории сосредоточение средств производства в руках государства осуществлено пролетариатом по методу социальной революции, а не капиталистами, по методу государственного трестирования. Уже этот <...> анализ показывает, насколько абсурдны попытки отождествить капиталистический этатизм с советской системой. Первый - реакционен, вторая - прогрессивна" (цит. изд.).
       Во-вторых, Л. Троцкий считал, что "порождаемая нуждою тяга к первоначальному накоплению прорывается через бесчисленные поры планового хозяйства" (цит. изд.). Речь, видимо, идет о том, что несмотря на плановые методы регулирования экономики, стремление к приумножению своих доходов, приобретению богатства и частной собственности не покидало многих граждан нового общества, что, естественно, не могло не подрывать основы социалистического способа производства. Для очень многих, если не для большинства граждан нового общества, личный материальный интерес превалировал над коллективным или общественным интересом. Это утверждение в принципе правильно, что в полной мере подтвердилось в годы горбачевской перестройки и реставрации капитализма в России в 90-х годах прошлого века. Однако этой объективной тенденции государство все время противопоставляло немало всяческих заслонов, в частности, в форме увеличивающихся общественных фондов потребления, да и процессы, протекавшие в сфере идеологии и морали, противодействовали эгоистическим стремлениям. Но в рамках плановой и особенно теневой экономики в СССР действовали законы и правила буржуазного права. Следовательно, мы можем говорить об одновременном существовании в СССР двух секторов (кстати, взаимопереплетающихся и взаимозависимых), двух противоположных тенденций (социалистической и капиталистической). Однако, учитывая масштабы и структуру инвестиций в основные фонды (как производственные, так и непроизводственные), до 1991 года в экономике, бесспорно, преобладал социалистический сектор.
       В-третьих, аргумент в) гласит: "нормы распределения, сохраняющие буржуазный характер, лежат в основе новой дифференциации общества". С ним смыкается и аргумент г): "экономический рост, медленно улучшая положение трудящихся, содействует быстрому формированию привилегированного слоя".
       Дифференциация доходов и накопленного богатства в СССР действительно существовала. Правда, амплитуда колебания, размах различий в уровне доходов с 1930 годов существенно не изменялся, если даже не сокращался. Правящая бюрократия имела ряд привилегий, однако их величина и масштабы не шли ни в какое сравнение с тем, что имело и имеет место сегодня в любом, даже слаборазвитом капиталистическом государстве. Привожу откровенное и правдивое признание одного из ответственных работников ЦК КПСС: "Дачи у меня нет и поныне, фамильных драгоценностей тоже, машину я не вожу. Имею одну зимнюю куртку, одну демисезонную, и два поношенных костюма. Туфель - две пары, ботинок зимних - одна пара. Вот и все мои накопления за двенадцать лет работы с утра до ночи, без праздников и выходных. Не отличались роскошью и дорогой мебелью и квартиры моих бывших сослуживцев по партийному аппарату. Что можно было купить за ту зарплату, которую мы получали? Инструктор ЦК получал 375 рублей, заведующий сектором - 440, зам. зав. отделом - 500. Вместе с компенсацией моя зарплата в августе 1991 года составляла 840 рублей". (Зенькович Н. ЦК закрыт, все ушли... М.: Ольма-Пресс, 1999, с.202).
       Этот фактор дифференциации совершенно неизбежен при социализме при наличии товарно-денежного хозяйства, и он нисколько не противоречит базовым принципам социалистического общественного устройства. Кстати, и при полном коммунизме никогда не будет достигнуто равенства в потреблении благ, ибо люди с их различающимися потребностями никогда не были и не будут одинаковыми.
       Далее, в-четвертых, следует абсолютно верный тезис, который, однако, относится к сфере политического устройства общества: "эксплуатируя социальные антагонизмы, бюрократия превратилась в бесконтрольную и чуждую социализму касту" (цит. изд.). По этому поводу следует заметить, что, как это ни парадоксально, эта "правящая каста", т.е. партийно-государственный аппарат, в силу своего объективного положения в системе экономических отношений был вынужден служить социалистическому государству (здесь мы пока не затрагиваем вопроса о том, как он эту функцию выполнял).
       В-пятых, все последующие аргументы - "е) преданный правящей партией социальный переворот живет еще в отношениях собственности и в сознании трудящихся; ж) дальнейшее развитие накопившихся противоречий может как привести к социализму, так и отбросить назад, к капитализму; з) на пути к капитализму контрреволюция должна была бы сломить сопротивление рабочих; и) на пути к социализму рабочие должны были бы низвергнуть бюрократию" - носят чисто политический характер и, кроме подпункта е), не связаны с характеристикой экономического базиса. Однако в подпункте е) Л.Троцкий вновь вынужден согласиться с тем, что в СССР итоги Октябрьской революции живут "еще в отношениях собственности".
       Таким образом, вся аргументация Л.Троцкого не опровергает вывода о том, что в СССР уже в середине 1930 годов существовал социализм со всеми своими экономическими, социальными и политическими противоречиями, что функционировало качественно новое общество, которое не имело "прецедента и не знает аналогии" в истории человечества. Существовавшее в СССР общественное устройство не являлось переходным мостиком от капитализма к социализму, а было настоящим социализмом. Однако этот тип социализма, как переходного этапа от капитализма к коммунизму, согласно определению К.Маркса, далеко не соответствовал идеальной теоретической модели.
       Версия третья - о развитом социализме.
       В третьем томе энциклопедии "Политическая экономия" (М:. 1979. с.592,593) написано: "Историч.опыт, накопленный Сов. Союзом и др.странами социалистич. содружества, показал, что социализм ( в дальнейшем - С.) в процессе своего становления и развития проходит след. этапы: переходный период от капитализма к С., завершающийся созданием основ нового строя; этап укрепления и развития основ С., строительства развитого социалистич. общества; этап развитого (зрелого) социалистич. общества". Авторы статьи о социализме пришли к выводу, что создание основ социалистического общества было завершено к середине 1930- годов, а самого развитого социалистического общества - к 1960 годам.
       Что же из себя, по мнению официальных политэкономов, представляло собой развитое социалистическое общество = реальный социализм? Энциклопедия дает следующий развернутый ответ: "На этапе развитого С. усиливается социальная однородность общества, обеспечивается полное равенство наций и народностей, укрепляется союз рабочего классса, крестьянства и интеллигенции При ведущей роли рабочего класса, его маркситско-ленинской партии гос-во диктатуры пролетариата перерастает в общенар. гос-во. Это обеспечивает все более широкое и активное участие трудящихся масс в управлении жизнью страны".
       Трактовка официальной политэкономией первого этапа становления социализма в принципе совпадает с пониманием существа общественного устройства в СССР Л.Троцким. Небольшое отличие состоит только в том, что в энциклопедии завершение первого этапа относится к середине 1930-х годов, а Л.Троцкий в 1936 году не был согласен с такой трактовкой событий. Однако это различие совершенно несущественно. Л.Троцкий в свое время дал вполне научную и реалистическую характеристику того общества, которое существовало в 1936 году. И не было бы причин выделять трактовку социализма как промежуточного этапа между социализмом капитализмом в качестве самостоятельной версии, если бы она не распространялась современными левыми политэкономами на весь период существования СССР, т.е. до контрреволюции 1991 года. Ставить знак равенства между СССР 1936 года и СССР середины 1980-х годов, по-моему, не научно, ибо за полстолетия произошли существенные изменения не только в уровне развития производительных сил (несмотря на потери в Великой Отечественной войне), но и в механизме функционирования экономических отношений. К тому же невозможно оспаривать сам факт ликвидации в СССР частной собственности на львиную долю средств производства. А именно общенародная и кооперативная собственность на средства производства в СССР и означали существование социалистических производственных отношений. Тот, кто отрицает именно такую трактовку сущности собственности, должен противопоставить марксизму свою теоретическую концепцию экономических отношений. В случае распространения понимания сущности общественного устройства, предложенного Л.Троцким в 1936 году, на все семь десятилетий советской истории, возникает ряд вопросов, например, таких как: имела ли место в 1917 году социалистическая революция, осуществившая экспроприацию частной собственности во многих важнейших секторах экономики; каковы причины гражданской войны и интервенции иностранных государств, пытавшихся задушить Советскую власть?
       Здесь уместно остановиться на иделизированной, пропагандистской трактовке понятия "социалистическая собственность", которую преподносили читателям советские академики. Она отличалась тем, что совершенно не обнажался факт реального отчуждения сохозяев общенародной собственности от распоряжения и управления этой собственностью, а также вопреки всем фактам приукрашивались эти производственные отношения. Так в своей статье "Политическая экономия социализма: истоки и проблемы" ("Коммунист".  13. 1978) ,академик Г.Козлов писал: "Эти отношения характеризуются кровной заинтересованностью работников в совместном труде, сознательной трудовой дисциплиной, массовым социалистическим соревнованием, заботой о наиболее эффективном и экономном использовании общественного богатства. Иначе говоря, общественная собственность непосредственно выражается в таких конкретных формах сотрудничества людей, которые обеспечивают наиболее хозяйское (не только в психологическом смысле, а и в смысле реальной экономической политики) отношение к средствам, предметам и результатам их совместного труда". С проблемой сущности и формы общенародной собственности в СССР смыкается и проблема противоречий. В упомянутой статье Г.Козлов таким образом характеризует существовавшие в обществе противоречия, отрицать наличие которых было невозможно хотя бы из верности диалектике: "Планомерный характер развития социалистического народного хозяйства по-новому ставит проблему противоречий и их анализа в политической экономии (более подробно о противоречиях см. параграф 15). Большое методологическое значение здесь имеет правильное различение двух типов противоречий - антагонистических и неантогонистических - для понимания процесса перерастания социалистической экономики в коммунистическую (и эти строки писались за десятилетие до развала СССР! - мое).
       В социалистической экономике еще имеются рудиментарные остатки прошлого, например, воровство, хищения и т.п., которые носят антагонистический характер. Эти явления глубоко чужды социализму, враждебны ему. В процессе развития социализма эти явления подавляются, в том числе и административными средствами. Но имеются противоречия неантагонистические. Они порождаются самим прогрессом производительных сил и производственных отношений, их диалектическим взаимодействием. Этого рода противоречия разрешаются не путем отсечения одной какой-то стороны, а путем планомерного поддержания их взаимного соответствия и всестороннего развития обеих взаимодействующих сторон. Социалистические экономические отношения перерастают в коммунистические путем постепенного разрешения и преодоления внутренне присущих им противоречий на основе строительства материально-технической базы коммунизма". Какая гармония! Какое мерзкое искажение действительности! И трудно понять - то ли в силу невежества, то ли в силу лицедейства. Страна в это время, когда академиком писались эти строки, раздиралась острейшими противоречиями между экономическим базисом и надстройкой, между основной экономической закономерностью и структурой производительных сил. И академик о них ни единого слова не пишет!
       За 9 лет до краха СССР в Праге состоялась научная конференция по теоретико-методологическим проблемам развитого социализма. Исходная позиция бала обозначена следующим тезисом Генерального секретаря КПЧ Г. Гусака: "Главным положительным фактором современного мирового развития является укрепление позиций социализма и рост его притягательной силы". Это заявление .Г.Гусака было сделано далеко не случайно, ибо в это время разгорелась острая дискуссия между еврокоммунистами и КПСС, а также его идеологическиими союзниками, к числу которых принадлежала и компартия Чехословакии. Особенно критической являлась позиция Итальянской компартии, которая утверждала, что имеет место "кризис советского строя". Кроме того, в 1980 году в Польше на судоверфи имени Ленина в Гданьске возникает независимый самоуправляемый профсоюз "Солидарность" во главе с Л. Валенсой, который был поддержан Итальянской компартией. Открывшаяся в Праге конференция была призвана дать отпор критике концепции реального социализма как со стороны еврокоммунистов, так и "Солидарности".
       Справедливости ради необходимо отметить, что наряду с ортодоксальной позиций, изложенной на конференции в содокладе академика Р.Косолапова, звучали и более реалистические ноты в выступлениях чехословацких идеологов, переживших в свое время события Пражской весны.
       Как известно, став 5 января 1968 года первым секретарём ЦК КП Чехословакии, А.Дубчек при поддержке сменившего А.Новотного героя Второй мировой войны президента Л.Свободы инициировал ряд преобразований, направленных на существенную либерализацию и демократизацию существующего режима. В апреле 1968 года соратники А.Дубчека (К. Рихта, О. Шик, П. Ауэсперг) предложили свою "Программу действий", утверждённую руководителями КПЧ, - программу реформирования для обеспечения "идейного плюрализма". Политика первого секретаря А.Дубчека завоевала поддержку широких слоёв населения страны. 70 ведущих деятелей науки и культуры подписались под статьёй "Две тысячи слов", направленной на одобрение курса реформ. Одновременно началось преследование ортодоксальных кругов партии во главе с А.Новотным. Они были под предлогом попытки государственного переворота смещены с руководящих постов. Проходили митинги и демонстрации. Западные журналисты, приезжавшие в 1968 году в страну, восхищались непривычной ни для восточного, ни даже для западного блоков, атмосферой "свободы и солидарности", царившей в стране, называя Чехословакию "самой свободной страной Европы".
       Такая ситуация вызывала опасения со стороны Советского Союза. Ю. Андропов, свидетель событий 1956 года в Венгрии, говорил об опасности потери контроля над Чехословакией: "Они собираются сделать из страны что-то вроде Югославии, а затем - Австрии". Руководители пяти стран Организации Варшавского договора 15 июля 1968 года адресовали КПЧ письмо о необходимости решительного наступления на "правое крыло" в партии и "антисоциалистические силы" в стране. Тем не менее, письмо не только не остановило реформаторов из чехословацкого правительства в их стремлении к реформам, но даже вызвало резкую реакцию общественности. В ответе "письму пятерых" чехословацкая Компартия высказала своё несогласие с "дискредитированными бюрократическо-полицейскими методами", но подтвердила лояльность к Москве.
       Уже 29 июля 1968 года на встрече с Л..Брежневым и другими руководителями СССР в приграничном городке Чьерна-над-Тисоу А.Дубчек потребовал вывода советских войск, оставшихся в Чехословакии после совместных манёвров, справедливо опасаясь использования советских сил для подавления Пражской весны. Советские представители настояли на "стабилизации" настроений в ЧССР. Заключительное Братиславское соглашение закрепило выведение всех войск других участников ОВД с территории страны. СССР обязывался прекратить препятствовать проведению ограниченных реформ и остановить нападки в прессе, Чехословакия, со своей стороны, согласилась ограничить антисоветские настроения и впредь проводить согласованную с Кремлём политику. Несмотря на заключение соглашения, руководство стран Варшавского договора продолжало разрабатывать план военного вмешательства. 18 августа 1968 года совещание пяти членов ОВД осудило чехословацкое руководство, деятельность которого якобы "угрожала завоеваниям социализма". Под предлогом предотвращения контрреволюционного переворота, силы 5 стран - членов Варшавского договора (СССР, Польши, ГДР, Венгрии и Болгарии), заручившись поддержкой целого ряда видных общественных деятелей Чехословакии, подписавшихся под просьбой о введении войск для защиты социализма, 20 августа 1968 года пересекли границу страны с целью сместить реформаторов в её руководстве. В считанные часы мощный 124-тысячный контингент "дружественных государств" занял все ключевые пункты Чехии и Словакии.
       Президиум КПЧ осудил действия союзных государств, считая их попирающими нормы международного права, а сам А.Дубчек в своём радиовоззвании к жителям страны призвал граждан сохранять спокойствие и не допустить кровопролития и фактического повторения венгерских событий 1956 года. Вскоре А.Дубчек фактически был задержан и вместе с остальными руководителями Чехословакии доставлен в Москву для переговоров.
       Придерживаясь провозглашённого А.Дубчеком принципа мирного противодействия вмешательству в дела независимого государства, Высочанский (XIV) съезд КПЧ обратился ко всем коммунистическим и рабочим партиям мира с просьбой осудить советское вторжение (против действий ОВД, в частности, выступили Компартии Югославии, Румынии, КНР, Албании, Кубы и большинства стран Западной Европы). Для нормализации отношений 23 августа 1968 генерал Л.Свобода вылетел в Москву, где подписал "Программу выхода из кризисной ситуации", состоящую из 15 пунктов, устраивавших Москву. Под давлением Советского Союза реформы были свёрнуты. После возращения в Прагу до апреля 1969 А.Дубчек формально пребывал на посту первого секретаря ЦК КПЧ и возглавлял Федеральное собрание Чехословакии, так как смещение реформаторского крыла КПЧ проводилось постепенно. И только на апрельском пленуме ЦК КПЧ (1969) А.Дубчек был отстранен от власти и заменён другим словаком - Г.Гусаком, полностью лояльным к СССР (в освещении событий Пражской весны мной использованы материалы Википедии).
       Однако вернемся к Пражской конференции 1982 года. В основном докладе, сделанном заведующим отделом Института марксизма-ленинизма ЦК КПЧ И.Шедивой, была озвучена мысль о бесперспективности продолжения прежней политики в области общественного развития, которую проводили компартии социалистических стран и недвусмысленно было заявлено о необходимости смены курса как в политике, так и в экономике. Наконец-то было признано (правда, в очень осторожных выражениях), что на деле не реализуется главная закономерность социализма - всемерное и полное удовлетворение потребностей людей. При этом докладчик ссылался на следующее высказывание Г.Гусака: "Мы не планируем для плана и не организовываем производство ради производства, однако все, что мы делаем, все наши усилия, связанные с развитием социализма, с расцветом нашей Родины, направлены на пользу трудящихся. Благо человека есть и останется впредь высочайшим смыслом наших устремлений". Эти слова были не просто повторением избитого пропагандистского лозунга, но и косвенным признанием того, что декларируемая цель наконец-то должна быть положена во главу угла экономической политики. Как же ее добиваться? Отвечая на этот вопрос, И. Шедива высказал много верных мыслей о необходимости интенсификации экономического роста и на этой основе - социального развития, о том, что плановая деятельность не поспевает за изменениями, вызываемыми ростом народного хозяйства в сложных международных и внутренних условиях, о мобилизации творческих сил рабочего класса, кооперированного крестьянства и интеллигенции и т.д. и т.п. Наконец, пытаясь ответить на поставленный вопрос, он уже вплотную приблизился к верному выводу, однако не осмелился его сформулировать, ходя вокруг него, как кот вокруг блюдца с горячим молоком. Сначала он, пользуясь цитатой из доклада Г.Гусака на последнем партсъезде, обрушился на тех товарищей, которые поддерживают линию партии на словах, а на деле вполсилы, вяло осуществляют ее. Он вслед за Г.Гусаком назвал их оппортунистами. Далее он заявил, что "хотим мы этого или нет, но субъективные факторы следует признать решающими". Обрушился он и на своих коллег по цеху: "Дело заключается не только в том, чтобы в научных работах по обществоведению лишь разъяснять решения съезда, что, разумеется, делать необходимо, а прежде всего в том, чтобы теоретически разрабатывать генеральную линию построения развитого социалистического общества в целом и его отдельных сторон, <...> чтобы давать научно обоснованные, реалистические и конструктивные рекомендации..." (см. "Коммунист".  5. 1982).
       И, наконец, И.Шедива, ссылаясь на КПСС, подчеркнул необходимость перерастания государства диктатуры пролетариата в общенародное социалистическое государство, углубления и всесотороннего развития социалистической демократии. И вот в этом-то пункте и состояла главная проблема. На самом деле ни в Чехословакии, ни в СССР никакой диктатуры пролетариата не существовало, а господствовала диктатура партийно-государственного аппарата. И эта форма диктатуры вошла в противоречие как с производительными силами, проводя волюнтаристскую структурную политику, так и с производственными отношениями, препятствуя совершенстованию хозяйственного механизма и формированию экономики, ориентированной на наиболее полное удовлетворение материальных, духовных, социальных потребностей населения.
       Страх ученых перед диктатурой партийно-государственного аппарата мешал им разобраться в проблеме взаимодействия надстройки и базиса при т.н. реальном социализме, найти, как выразился чехословацкий докладчик на конференции, "другие, новые источники и факторы общественного прогресса, а не только повышать эффиктивность использования имеющихся ресурсов". Надо было найти пути реформирования, причем кардинального переустройства государственного социализма, чтобы на его собственной основе выйти на качественно новый этап, а не сдавать позиции другой стороне социализма, тянущейся исторически из капиталистистической системы.
       Однако вместо трезвого научного исследования реальной действительности в советской науке, представленной на конференции Р.Косолаповым, звучали фразы о победе цельного, полного, законченного, реального и т.п. социализма, который де прочно утвердился "на своих собственных принципах". Академик из СССР оперировал не фактами, а вымыслами о создании "будущего единого агропромышленного комплекса", ликвидации колхозов, о приближении первой фазы коммунизма, упрощении макроструктуры, воспитании всего народа в классово-пролетарском духе, о динамизме социальной системы, ее политической стабильности и т.п. Все это напоминало игру детишек в песочнице. Как точно заметил Р.Медведев, "реальная действительность как в нашей стране, так и за ее рубежами находила весьма приблизительное, а часто крайне искаженное или сознательно сфальцифицированное отражение в той громадной идеологической конструкции, которая продолжала именоватиься "марксизмом-ленинизмом", но была созданием целой армии партийных пропагандистов и теоретиков, находивших идеологическое оправдение любому из поворотов партийной политики" (цит. изд. с.127).
       На конференции очень активно обсуждалась и тема борьбы в контрреволюционной опасностью. Причем отмечалось, например в выступлении Я.Каше (главного редактора журнала ЦК КПЧ "Нова мысл"), озаглавленном "Актуальные вопросы борьбы против современного антикоммунизма и ревизионизма", что противники социализма активно используют в своей пропаганде недостатки в СССР и других социалистических странах. Так, он отметил, что "контрреволюционная опасность не может быть вызвана одними лишь трудностями социалистического созидания. Эти трудности бывают двоякого рода. Одни объективно связаны со степенью развитости социализма, другие порождаются преимущественно действием субъективного фактора - ослаблением или деформированием руководящей роли партии в строительстве социализма. Трудности первого рода не дают контрреволюции никаких шансов, вторые же такие шансы ей дают. Угроза социализму, то есть реальная опасность контрреволюции, возникает тогда, когда деятельность антикоммунизма, включая активизацию внутреннего врага, "органически увязывается с серьезными и длительными ошибками<...> Если назревшие проблемы, особенно в экономической области не решаются своевременно и последовательно, то это ведет к размыванию авторитета социалистической политики, к ослаблению социальной базы нашей политической системы, чем тут же пользуются антисоциалистические демагоги и контрреволюционные элементы".
       Предупреждение совершенно верное, но не учтенное лидерами компартий СССР и социалистических стран Восточной Европы.
       Так называемые советологи, которые тщательно исследовали экономику и политику стран социалистического лагеря, вскрывали сущность существовавших там деформаций и их знания активно использовались соответствующими государственными структурами капиталистических стран в борьбе против социализма. Так, например, они пришли к выводу, что в СССР существует неконтролируемая тоталитарная диктатура, что политика государства тормозит развитие экономики, что в странах социализма растет явление бонапартизма, что коммунистические партии оказались оторванными от масс, а их руководители - от первичных организаций.
       КПСС не сделала никаких выводов из критики советологов и событий в Польше, сдав ее капиталистам в 1989 году, Это еще одно из многочисленых преступлений М.Горбачева.
       Повторяю, в начале 1980-х годов разгорелась дискуссия между КПСС и Итальянской коммунистической партией о том, что из себя представляет реальный социализм в СССР.
       В статье "Еще раз о позициях руководства ИКП" ("Коммунист",  4. 1982) была дана следующая развернутая трактовка понятия "социализм": " Марксисты-ленинцы выводят социализм не из произвольных абстрактных "моделей" или же благих намерений, а из открытого К.Марксом реального закона обобществления труда и производства, который мощно действует уже в условиях капитализма и служит главной материальной основой подготовки условий для перехода к социализму. С этим логически согласуется экономическая сущность социализма: переход основных средств производства в общественную, всенародную и коллективную собственность. в достояние социалистического государства и замена капиталистического производства производством по общему плану в интересах трудящихся.
       Без осознания этой коренной черты общества, идущего на смену буржуазному, можно говорить о каких угодно либеральных помыслах, но только не о социализме.
       Неверно, однако, думать, что рассматривая роль обобществления труда и производства таким образом, советские коммунисты, другие марксисты-ленинцы сводят социализм "лишь к измененимю производственных отношений и характера собственности". ("Унита".21 февраля 1982 г.). Для нас столь же дороги идеалы демократии и социального развития. Свободы личности, ее гармоничного, всестороннего развития и творческого самоутверждения...".
       Далее в статье повествуется о том, что дал народу социализм в СССР.
       1). Уничтожение эксплуатации человека человеком.
       В принципе это утверждение не противоречит сущности социализма, существовавшего в СССР, ибо в стране не было класса капиталистических частных собственников, о чем уже писалось выше. Однако при этом следует учитывать, что в СССР при чрезвычайно высокой норме производственного накопления и колоссальных затратах на военную сферу на долю потребления населением оставалось, возможно, меньше (относительно и абсолютно), чем в среднем в высокоразвитых капиталистических странах. Причиной тому была не только довольно сложная внешняя обстановка, но и деформированная структура экономики и несоблюдение оптимальных пропорций распределения национального дохода в соответствии с основной экономической закономерностью социализма.
       2). Были созданы все условия для уверенности трудящихся масс в завтрашнем дне.
       3). Была обеспечена бесплатность медицинского обслуживания населения.
       4). Все рабочие, служащие и колхозники и члены их семей имели право на пенсии по возрасту и инвалидности.
       5). Было обеспечено право на жилище, при низкой квартплате.
       6). Были созданы благоприятные условия для приобщения к достижениям отечественной и мировой культуры.
       7). Была обеспечена полностью бесплатная система образования.
       Все вышеназванные достижения социализма в СССР были бесспорными. Что же касается других аспектов советской общественной системы, которые и привели ее к краху в 1991 году, то здесь итальянские коммунисты были правы, в том числе и по вопросу о демократии. Ниже мы рассмотрим все эти вопросы.
       Версия четвертая - о государственном социализме.
       В чем состояли главные причины отличия реального социалистического общества, существовавшего в СССР, который я называю государственным социализмом, от того социализма, который условно можно назвать теоретически идеальным? Условно потому, что не существует теоретически идеальной универсальной модели социализма. Ее и не может быть, учитывая разнообразие условий, в которых рождается новый общественный строй в той или иной стране.
       Что касается СССР, то отсутствие подлинного народовластия, выражавшегося в противоречии между диктатурой государственно-партийной бюрократии, с одной стороны, производительными силами и экономическими отношениями, с другой, определило своеобразный характер соотношения экономического базиса и политической надстройки, когда общенародная собственность функционировала в жестких рамках диктатуры партийно-государственного аппарата.
       Тем не менее, это был социализм, ибо в основе расширенного воспроизводства общества лежала общенародная собственность, социализм государственный, ибо суть политической надстройки состояла в диктатуре партийных функционеров и государственных чиновников. Такая форма социализма в СССР была исторически обусловлена теми объективными условиями, в которых совершалась Октябрьская революция. В природе и в общественной жизни чудес не бывает.
       Вместе с тем революционный рывок, совершенный за семь десятилетий существования СССР, являлся подлинным цивилизационным прорывом. Свершения советского народа достойны и удивления, и восхищения, учитывая достижения в науке, производстве и в сфере культуры. И я солидарен с С.Кара-Мурзой, который писал: "Тяжело быть свидетелем клеветы даже в том случае, если клевещут на неприятного тебе человека. Сегодня наши "антисоветские патриоты" клевещут на несколько поколений моего народа, которые взялись за тяжелый труд ради будущего, приняв на себя материальные лишения сверх теоретически возможных. Их помыслы были благородны, и двигала ими любовь - к нам, нынешним. Многое им не удалось, они недооценили слабости человека. Но и то, что удалось, огромно. И своими идейными принципами, и своими порядками они надолго обуздали злобу, хищничество и невежество людей. Кто же сегодня их мстительно оплевывает или платит за оплевывание? Именно те, чья жадность и злоба наконец-то вырвались на свободу. Жаль, что к ним иногда примыкают и те, кто был вскормлен именно советским хлебом, кто не получил бы своих "уроков французского" ни в какой другой школе, кроме советской" (Кара-Мурза С. Советская цивилизация. Книга II. Часть 3. "Антисоветский проект". Глава 1. "Созревание антисоветского сознания". Интернетный вариант публикации).
       Октябрьская революция не только преобразила жизнь людей на территории бывшего СССР, но она осуществила качественный и огромный по масштабам прорыв во всем мире, как на Западе, заставив буржуазию считаться с интересами наемных работников, так и в бывших колониях, добившихся своей государственной независимости и вступивших на путь индустриализации и социальных преобразований, которые, к сожалению, весьма далеки от завершения. Одним словом, Октябрьская революция положила вслед за Парижской Коммуной начало глобального человеческого освобождения. Возможно, потребуется еще не одна, а целая череда революций, чтобы наконец-то человечество вырвалось из цепких объятий наживы и эксплуатации человека человеком. Но начало было положено!
       Здесь нет смысла повторять того, что написано в 4-ой главе моей монографии, однако я хотел бы остановиться на анализе государственного социализма, который дан в вышеупомянутой книге Р.Медведева. Характеризуя политическую систему СССР, он пишет: "Положение народных масс в России и через 70 лет после Октябрьской революции было очень тяжелым, и хотя КПСС называла себя "авангардом рабочего класса", руководство партии сознательно культивировало в народе политическую пассивность, давя молотом репрессий все почти проявления политической активности и самостоятельности рабочих, крестьян и интеллигенции. Наш народ не был слепым, но именно поэтому от него многое скрывали, и он мало, что мог понять. Это как раз и устраивало его поводырей, которые, как оказалось, мало что понимали в реальной обстановке и сами. Производственные коллективы не могли стать в Советском Союзе субъектами политики, а профсоюзные и партийные организации на предприятиях превратились во многих отношениях в органы надзора и даже подавления" (цит. изд. с.11). Очень верный вывод Р.Медведева о том, что руководители партии и государства сами мало что понимали в том, что происходит в стране. У этого феномена, на мой взгляд, было несколько причин. Во-первых, правители не являлись теоретиками; их познания в области политэкономии и социологии были крайне ограниченными. Во-вторых, те научные учреждения, которые были призваны обслуживать власть, были укомплектованы такими кадрами, которые, если даже и понимали больше, чем начальство, боялись говорить им правду. И, наконец, в третьих, люди, стоящие у кормила государственного управления, были преисполнены в силу своей невежественности огромного самомнения. Им казалось, что они все понимают и все знают.
       Конечно, среди политиков и ученых были и такие, которые видели недостатки, а также острые проблемы, препятствовавшие нормальному функционированию экономики. Р.Медведев пишет, что "кризис экономической и политической системы СССР начал обозначаться еще в середине 60-х годов, что вызвало к жизни не только движение диссидентов, но и попытки разработки и проведения некоторых реформ, получивших название "косыгинских". Однако догматическая часть партийно-государственного руководства взяла верх над группами более здравомыслящих экономистов и политиков. В результате были подавлены не только все течения политического и идейного инакомыслия, но и разумные экономические инициативы "в рамках системы" (цит. изд. с.14).
       И Р.Медведев был абсолютно прав, когда писал, что тоталитарно-государственый социализм "мог простоять долго, но не мог длиться вечно".
      

    3. О переходе от капитализма к социализму

      
       Осинка горька -зато своя волька.
       Как ни гнети дерево - оно все вверх растет.
       Вот тебе хомут и дуга, да только я тебе не слуга.
       Народные поговорки
      
       Вопреки утверждениям ряда экономистов, что высокоразвитый капитализм не в состоянии создать материально-техническую базу для перехода к социализму, я, наоборот, считаю, что развитые капиталистические страны объективно созрели для социализма как по уровню развития производительных сил, так и по многим элементам механизма функционирования экономических отношений. Между капитализмом и социализмом нет никаких барьеров в сфере производительных сил, однако существует необходимость осуществить кардинальные изменения в экономических отношениях, или другими словами - в системе собственности на средства производства. Для такого революционного качественного скачка в первую очередь необходима зрелость субъективного фактора.
       При этом следует учитывать, что в главных цитаделях капитализма рабочему классу и вообще всем наемным работникам противостоит сильный противник - опытная и хорошо организованная монополистическая буржуазия, опирающаяся на разветвленный государственный, социально-экономический и идеологический аппарат, владеющий богатым арсеналом средств воздействия на рабочее движение, разнообразными и изощренными способами интеграции оппозиционных сил в существующую систему.
       Чем ближе и реальнее переход от капитализма к социализму, тем сильнее объективная логика классов интересов будет побуждать господствующие классы в буржуазном обществе к противодействию революционным преобразованиям. Как отмечал К.Маркс и неоднократно предупреждал В.Ленин и как мы знаем из истории, революция всегда порождает контрреволюцию. А из этого вытекает в свою очередь необходимость для каждой революции, владея всеми действенными формами борьбы, уметь защищать себя. Весь опыт становления социалистических обществ говорит о том, что революционный процесс немыслим без вмешательства в отношения власти и собственности. Глубоко прав был Ф.Энгельс, когда писал, что "революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна" (К.Маркс и Ф.Энгельс Соч. т.18, с. 305). Уже после смерти К.Маркса Ф.Энгельс писал: "Для меня как революционера, пригодно всякое средство, ведущее к цели, как самое насильственное, так и то, которое кажется самым мирным" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.37, с.275).
       Надежды на социалистические преобразования на базе всеобщего согласия и справедливости, недооценка глубинных корней и неизбежных обострений классовой борьбы в современном буржуазном обществе - это дань либеральным представлениям о революции и социализме.
       Исторический опыт ХХ века, состоящий не только в ожесточенной гражданской войне в России и Китае, но и в жестоком подавлении пролетарских революций в Германии и Финляндии, показывает, что буржуазия в состоянии подавить вооруженным путем попытки коммунистов взять власть в свои руки.
       Социализм лежит на магистральном пути человеческого прогресса. И как показала история, он может возникать не только в высокоразвитых капиталистических странах, но и в странах, где еще только-только зарождается капитализм, в странах с многоукладной экономикой. И здесь дело в субъективном факторе, который на базе всеобщего недовольства и протеста против существующего строя смог в лице марксистских партий возглавить социалистические преобразования, как, например, это произошло в России, Китае, Вьетнаме, на Кубе. В.Ленин предложил большевикам взять власть, опираясь на немногочисленный рабочий класс, а затем уже создавать новую экономическую базу, новое общество. Как писал Р.Медведев, "согласно концепциям Маркса и Энгельса, новое общество и новый социальный порядок должны родиться в недрах старого общества, которое сначала должно развернуть все свои возможности. Ленин предложил иную, скорее субъективную схему развития событий и деятельности большевиков <...> выбор социализма и социалистического развития в его ленинских интерпретациях был здесь наиболее естественным. Те элементы утопизма, которые имелись в марксизме и в ленинизме, в Китае никого не пугали, а, напротив, увеличивали революционное воодушевление. Других шансов вырваться из вековой отсталости и колониальной зависимости просто не было <...> Китайский социализм и коммунизм, особенно во времена Мао Цзе-дуна, - это был также незрелый и ранний социализм или даже утопический коммунизм. Но Китай, а затем и Вьетнам сумели выйти из своих трудностей и решить свои противоречия более успешно, чем СССР и КПСС, которые просто разрушились" (цит. изд. с.50, 104).
       Видимо, с учетом накопленного реального опыта становления социализма в разных странах, как удачного, так и неудачного, следует признать верной следующую гипотезу К.Маркса о двух фазах развития коммунистического общества, сформулированную в "Критике Готской программы" (1891): "Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло <...> Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества..." (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.19.с. 18-20). К этому положению можно было бы добавитиь, что в реальной жизни практически отсутствуют общества только с одним формационным типом. Реальное конкретное общество всегда представляет собой конгломерат различных по уровню развития типов производственных отношений между людьми. Например, на земле есть страны, где можно наблюдать и первобытнообщинный строй, и рабовладение, и феодальные отношения, и капитализм.
       Интересно уточнение, сделанное В.Лениным. Он в подготовительных материалах к работе "Государство и революция" отмечал:
       "Итак:
       I. "долгие муки родов"
       II. "первая фаза коммунистического общества"
       III. "высшая фаза коммунистического общества" (ПСС. т.33. с.185).
       Если взять Россию 1920-х годов, когда она испытывала "муки родов" социалистических отношений, то можно наблюдать процессы рождения нового из самых разнообразных форм отношений между людьми, пожалуй, всех видов, которые имели место в длительной истории человечества.
       Отвечая тем, кто при новых условиях после захвата власти большевиками видел в старых, капиталистических формах только старое содержание, В.Ленин указывал на XI съезде партии: "Я утверждаю, что это есть схоластика<...>Теперь вышло иначе<...>и никакие марксисты не могли это предвидеть. И не нужно смотреть назад" (Ленин В. ПСС, т.45, с.117). С этих позиций В.Ленин и подошел к проблеме использования товарно-денежных отношений. Он отмечал, что в начале революции "мы совершенно не ставили вопроса о том, в каком соотношении окажется наша экономика к рынку, к торговле" (Ленин В. ПСС. т.44, с.199). Такая реалистическая позиция позволила перейти от военного коммунизма к нэпЄу.
       Социализм - это первая фаза новой коммунистической формации, несущая в себе массу черт капиталистического способа производства, что и определяет неизбежную внутреннюю противоречивость социализма.
       Однако Р.Медведева эта гипотеза не устраивает. Он солидарен с определением сущности социализма, которую высказал советский философ Т.Ойзерман, который писал: "Современное понимание социализма как системы общественных отношений, адекватной экономической основой которой может быть многоукладная рыночная экономика, выстрадано всей послеоктябрьской историей нашей страны. Оно критически подытоживает историю советского общества и указывает научный подход к объяснению наших поражений на путях социалистического строительства. До недавнего времени мы упрощенно, недиалектически понимали обобществление средств производства, сводя его главным образом к их огосударствлению. Поэтому социалистическая экономика представлялась по существу однородной, а товарно-денежные отношения фактически трактовались как второстепенные, значение которых в дальнейшем должно уменьшаться. Несостоятельность этой концепции так же, как и ее плачевные результаты убедительнейшим образом выявлены историческим опытом. Новая концепция социализма позволяет провести четкое социально-экономическое разграничение между социализмом и коммунизмом. Поскольку адекватной основой социалистического общества является согласно этой концепции многоукладная рыночная экономика, постольку социализм, по-видимому, следует рассматривать не как первую фазу коммунизма, а как качественно новую, вполне самостоятельную форму пост капиталистического развития. Этот новый, более реалистический взгляд на социалистическое общество исключает его чрезмерное противопоставление наиболее развитым формам современного капитализма, качественное отличие которого от капитализма XIX века было бы неразумно недооценивать". ("Коммунист", 1991.  11, с.26). Выводы Т.Ойзермана в отношении многоукладной экономики и товарно-денежной формы воспроизводственного процесса совпадают и с моими выводами, изложенными в монографии. Но я не вижу никаких оснований выделять социализм в самостоятельную форму пост капиталистического развития, недоучитывая качественно новые формы общественного воспроизводства, свойственных уже коммунистической формации. Социализм качественно отличается от капитализма и в нем постепенно вызревают производительные силы и общественные отношения коммунистического общества.
       Рассматривая проблему революционного скачка в процессе исторического развития, перехода от капитализма к социализму, мы должны видеть с учетом опыта реставрации буржуазного строя в СССР, странах Восточной и Центральной Европы, его диалектику. Нельзя сбрасывать со счетов, что становление нового общественного уклада происходит в капиталистическом окружении, которое предпринимает активные политические, идеологические и экономические акции для контрреволюции. Следует также учитывать объективную необходимость, как для капиталистических стран, так и для социалистических государств торговать друг с другом, осуществлять совместные проекты глобального масштаба, поддерживать стабильность в сфере военно-политических отношений, ибо оба противостоящих блока живут на одной планете.
       Приведу выдержку из статьи Майкла Шенкса об экономических отношениях между странами Запада и Востока, опубликованную в 1965 году в газете "Таймс". Он пишет: "Два призрака преследуют сегодня капиталистический мир - угроза мирового валютного краха и опасность сокращения мировой торговли. Но помощь может прийти с неожиданной стороны, на которую до сих пор обращалось мало внимания. Капитализм, возможно, получит значительный стимул от коммунистической Восточной Европы". Майкл Шенкс акцентирует внимание на двух аспектах: интереса Запада к социалистическим странам - политическом и экономическом, кстати, тесно между собой взаимосвязанных.
       Что касается первого аспекта, то он замечает, что "в последние месяцы было много написано об "оттепели" в Восточной Европе, которая сейчас достигает такого удивительного размаха в Чехословакии. Состоялось много научных дискуссий о проблемах применения в полностью планируемой экономике различных стимулов, механизма свободных цен и стремления к получению прибыли; а в самое последнее время стал проявляться большой интерес к политическим и культурным аспектам борьбы за реформу в этих странах". Этот интерес все более усиливался, сопровождаясь мощным воздействием на процессы, которые протекали в СССР, а также в странах Восточной и Центральной Европы. Он оказался для Запада достаточно результативным благодаря предательской политике советского руководства во главе с М.Горбачевым, который сдал социализм капиталистическому Западу.
       Второй аспект касался экономических отношений. Майкл Шенкс отмечал, что "в Восточной Европе имеется огромный неудовлетворенный спрос на потребительские товары, капитал и технические знания Запада. Если политические барьеры будут устранены - а это сейчас представляется все более вероятным, - то единственно остающийся вопрос, и притом очень серьезный, заключается в том, смогут ли коммунистические страны платить за импорт, в котором они нуждаются.
       Это может оказаться меньшей проблемой, чем кажется на первый взгляд. Конечно, эти страны сегодня испытывают острую нехватку иностранной валюты. Но если будет создано политическое доверие, то они станут весьма привлекательными рынками для капиталовложений. Почти все они обладают очень хорошо развитой инфраструктурой, а также умной и хорошо обученной рабочей силой с большой прослойкой технических специалистов.
       Короче говоря, они, эти страны, должны стать хорошими местами вложения западного капитала".
       Оба выше отмеченных аспекта в своей совокупности не могли не оказывать своего сильного влияния на процессы развития социалистических экономических отношений в СССР, странах народной демократии, которые сами были внутренне противоречивыми, сопровождаясь постоянной борьбой капиталистических и коммунистических начал.
      
      

    4.О развитии производительных сил

       "Человеческое творчество всегда
       было и остается единым сплавом
       умственного и физического труда".
       Г.Кулагин
      
       Первым элементом производительных сил является рабочая сила. Известно, что в годы нэпа в стране существовало аграрное перенаселение, а в городах имела место безработица. С началом процесса интенсивной индустриализации и урбанизации безработица в городах исчезла и начался массовый отток излишней рабочей силы из села в город. Несмотря на значительные потери людских ресурсов в результате голодомора 1930-х годов, репрессий, боевых действий во время Великой Отечественной войны, тем не менее, до 1960-х годов в стране не ощущалось недостатка рабочих рук. И только в 1970-х годах в полный рост встала проблема нехватки трудовых ресурсов. Страна лишилась важнейшего источника экстенсивного роста.
       Одной из причин возникновения дефицита рабочих рук, помимо бурного развития сферы услуг, явилось старение населения: если в 1941 году число пенсионеров составляло 4 миллиона человек, то в 1971 году оно достигло 41 миллиона, т.е. возросло более чем в 10 раз, составив 17 % всего населения. Кроме того, обнаружилось, что уровень образования трудоспособного населения уже не соответствовал потребностям народного хозяйства, хозяйственный механизм не стимулировал в достаточной мере роста производительности труда, а система подготовки кадров отставала от требований интенсификации экономики. Особенно наглядно проявилось отставание СССР от США и других развитых капиталистических стран по уровню производительности труда, притом, что по многим объемным показателям народное хозяйство Советского Союза заняло первое место в мире.
       Следует также отметить, что огромные массы сельского населения перемещались в города. К 1963 году удельный вес населения, занятого в сельском хозяйстве, сравнялся с долей, работающей в промышленности и строительстве - 34,5 %. А с 1964 года началось устойчивое абсолютное сокращение сельского населения (в среднем на 0,5 % ежегодно).
       Предприятия стали переманивать рабочую силу друг у друга (особенно на малопривлекательные и ручные работы) посредством произвольного повышения заработной платы, что способствовало усилению уравнительной тенденции. Многие предприятия стали испытывать нехватку квалифицированных рабочих и инженеров, несмотря на то, что увеличивался выпуск специалистов из профтехучилищ и инженеров из институтов. Так, например, в начале 1980-х годов на металлургических предприятиях Украины дефицит слесарей ремонтников составлял около 7 %, а станочников - более 10 %.
       В середине 1970-х годов примерно один миллион инженеров уходил из проектных организаций, КБ, предприятий, строительных организаций на более высокооплачиваемые работы, становясь таксистами или продавцами. Так на экономике сказывались перекосы в политике оплаты труда.
       Стал сокращаться коэффициент сменности использования оборудования. Так, например, на машиностроительных предприятиях Ленинграда за первые пять лет 1970-х годов этот коэффициент упал с 1,4 до 1,2, а в целом по стране число металлорежущих станков превысило число станочников.
       Генеральный директор станкостроительного объединения им. Свердлова Г.Кулагин в своей книге "Рабочий, управляющий, ученый" (Издательство "Советская Россия", М.: 1976) писал, что такие явления, как штурмовщина, пренебрежение качеством продукции, прогулы, пьянство, текучесть "прямо или косвенно связаны с нехваткой рабочих: рост "дефициток", спешка приводят к увеличению нагрузки на рабочих, увеличиваются сверхурочные, появляется необходимость работы в выходные дни, неустойчивые люди начинают искать где "полегче", оправдывать свое поведение необходимостью "разрядки"<...> Атмосфера перенапряжения и спешки отталкивает молодежь от заводских ворот" (с.10).
       В то же время Г.Кулагин считал, что на предприятиях плохо используются инженеры, работающие исследователями и конструкторами. Именно этим объясняется тот факт, что в СССР число дипломированных инженеров в три раза больше, чем в США. Кроме того, в стране неудовлетворительно поставлена подготовка квалифицированных рабочих (в СССР в профтехучилищах обучается 1 % от общего числа населения, в Польше - 2,8 %, а в ФРГ - 3,7 %). Как тут не вспомнить одну татарскую мудрость: "Я мулла, ты - мулла, а кто коню сено будет давать?".
       Г.Кулагин, на мой взгляд, верно рассуждал: "Иногда слышим высказывания о том, что, дескать, современная техника для своего обслуживания требует инженерных знаний и, мол, скоро на рабочих местах будут стоять только инженеры. Вряд ли эти рассуждения свидетельствуют о понимании подлинных тенденций развития современной техники. В действительности успехи автоматизации вытесняют рабочего-искусника старого типа, но параллельно растет потребность в высоко грамотном, сознательном и дисциплинированном рабочем нового типа. Верно, в непрерывных производственных процессах - в энергетике, нефтехимии, отчасти металлургии появляется фигура инженера-оператора, сидящего у пульта и контролирующего ход процесса по показаниям приборов. Здесь подчас (но далеко не всегда!) нужны инженерные знания, и тут инженер выступает в роли непосредственного производителя. Но значительно чаще автоматические линии и установки действуют настолько надежно, что требуют лишь навыка, внимания и собранности, а отнюдь не инженерных знаний" (с.15).
       Вместе с тем положение с рабочей силой, ее профессиональным потенциалом стало к началу 1970-х годов настолько острым, особенно учитывая требования интенсификации общественного производства на базе внедрения новой техники и технологий, что руководство страны стало срочно предпринимать меры по совершенствованию всей системы подготовки рабочих кадров. В 1975/76 учебном году в училищах и школах профессионально-технического образования обучалось 3 млн. 400 тысяч юношей и девушек. На следующую, десятую пятилетку было установлено задание - подготовить в этой системе 11 млн. квалифицированных рабочих, в том силе примерно половины из них со средним общим образованием.
       Вторым основным элементом производительных сил являются производственные основные фонды, в том числе их активная часть - машины, оборудование, механизмы, транспортные средства и т.д. И само собой понятно, что уровень и рост производительности труда, эффективность использования сырья, материалов, энергии напрямую зависели от качества производственных фондов, что, в свою очередь, находилось в зависимости от темпов реализации достижений научно-технического прогресса. Что же служило препятствием увеличению кпд интенсивного и широкого применения новой техники и технологии в производстве. Ответ, в общем-то, лежал на поверхности: нехватка капитальных вложений при одновременной их распыленности по многочисленным объектам в целях "накрутки" объема выполненных строительно-монтажных работ, лимитирование поставок высокопроизводительного оборудования, дефицит квалифицированной рабочей силы для освоения новинок.
       В этом параграфе я уже несколько раз цитировал Г.Кулагина. И неспроста. Этот человек свыше 40 лет отдал производству, став генеральным директором крупнейшего объединения, и его мысли о тенденциях развития элементов производительных сил основаны на глубоком знании предмета. И сейчас я вновь приведу довольно длинную цитату, в которой он излагает свои соображения о диалектике развития производства Он писал: "Возможно, мы живем накануне тех дней, когда диалектическая спираль общественного развития снова приведет нас к восстановлению утраченного в прошлом единства умственного и физического труда, к новому единению творческого процесса в одной личности, и тогда осуществятся предвидения Маркса и Ленина о полной ликвидации противоположности обоих видов труда, противоположности, в течение веков бывшей одной из главных причин неравенства людей.
       Однако оговоримся сразу: это произойдет не за счет исчезновения рабочего класса, как об этом пишут буржуазные социологи. Наоборот, эта цель будет достигнута за счет усиления роли рабочего класса и повышения его культурного уровня.
       Характерной иллюстрацией этого тезиса является эволюция технологии обработки металлов за последние сто лет.
       Во второй половине девятнадцатого и в начале двадцатого веков происходила отчетливая дифференциация обработки металлов резанием. От своих "древних" общих предков - токарного, строгального и сверлильного станков - постепенно "отпочковывались" расточные, карусельные, револьверные, шлифовальные, фрезерные, радиально-сверлильные и другие станки. Единая прежде профессия токаря распалась на множество "дочерних" специальностей: токаря-центровика, токаря-расточника, токаря карусельщика и т.д.
       Былой универсализм сменился узкой специализацией, знания и навыки стали односторонними, но вместе с тем углубились: вместо миллиметров счет пошел на сотые и микроны. В дальнейшем развитие методов массового производства привело к появлению агрегатных станков и поточных линий. Функции рабочего-оператора еще более сузились и вместе с тем упростились. Значительная часть умственной работы, ранее выполнявшаяся самим рабочим, перешла к специалистам-технологам, наладчикам, инструментальщикам. Однако в пятидесятые годы двадцатого столетия нарастающее ускорение технического прогресса резко изменило направление этого движения.
       Частая сменяемость объектов производства потребовала быстроты перестройки, гибкости в ведении производственного процесса, которой специальные станки и поточные линии не обладают.
       Тогда родился станок с программным управлением. На первых порах он привел к видимому дальнейшему обеднению содержания труда рабочего оператора: рядом с рабочим, кроме традиционного технолога, появились математик, технолог-программист, техник-электронщик.
       Но вот в самое последнее время наступил новый качественный этап: на наших глазах начинается интеграция ранее расчлененного труда рабочего-станочника. Как это происходит? Во-первых, высшие формы станков с программным управлением, так называемые обрабатывающие комплексы, вновь собирают на один агрегат разрозненные прежде операции. Идеалом новейшей технологии стала обработка самого сложного изделия на одном станке с "одного постанова". Рабочий-оператор снова становится одновременно и токарем, и фрезеровщиком, и сверловщиком.
       Во-вторых, с ростом надежности электронного оборудования и в результате встройки мини-компьютера непосредственно в станок снижается потребность в техниках-электронщиках, математиках, технологах-программистах. Функции, которые они выполняли на программных станках "первого поколения", опять передаются рабочему оператору. Но при этом, разумеется, уровень образования и развития рабочего оператора становится неизмеримо выше, чем у бывшего рабочего-универсала, и характер его труда вплотную приближается к инженерному. Так завершается очередной виток диалектической спирали" (с.30-31).
       Какие выводы следуют из вышеприведенного анализа?
       Во-первых, развитие рабочей силы тесно связано с развитием средств производства. Научно-технический прогресс преобразовывает оба элемента производительных сил.
       Во-вторых, развитие производительных сил происходит параллельно и по одинаковым научно-техническим закономерностям как в социалистическом, так и в капиталистическом обществе. И многие проблемы управления, порожденные усложнением объекта управления, также являются общими. Процитирую здесь вновь Г.Кулагина: "...в последние годы влияние функциональных служб и организаций возрастает, что ведет к ослаблению власти линейного персонала и нарушению принципов единоначалия. Функциональные службы все чаще не ограничиваются штабными обязанностями и ролью советчиков, а пытаются - и не без успеха - узурпировать власть. И это происходит не только у нас. Во всем промышленном мире множатся жалобы на бюрократизм, обилие согласований, заседаний, совещаний, комитетов. Заседательскую суету непрерывно критикует общественность, печать. Очевидно, причины этих явлений нельзя свести только к субъективным ошибкам организаторов производства. Они лежат глубже и заключаются опять-таки в чрезвычайном усложнении современной техники и в дальнейшем углублении современной техники и в дальнейшем углублении, как следствие этого, процессов разделения труда. Людям попросту становится трудно понять свою частную роль в решении общих задач, и поэтому они вынуждены время от времени собираться вместе" (с.61).
       Не уровень развития производительных сил в современную эпоху определяет типы общества, исторически близкие друг к другу (капитализм и социализм), а суть экономических и политических отношений между людьми в обществе. Различия в экономическом базисе неизбежно отражаются и на характере возмущений, вносимых в планомерный процесс производства на предприятиях. На капиталистическом предприятии они порождаются рыночной анархией, цикличностью воспроизводственного процесса, а на социалистическом предприятии - изъянами хозяйственного механизма, о чем будет сказано ниже. Отсюда следствие - концепция т.н. индустриального общества основана на сходстве производительных сил капитализма и социализма, однако причина ее не научности - в игнорировании существенных различий в отношениях собственности и политической организации общества.
       Следует отметить еще один существенно важный процесс в развитии производительных сил СССР, который набирал темпы - это перемещение промышленности на Восток. Как отмечал в своей статье "Советская экономика в переходном состоянии" Альфред Зауберман, опубликованной в апрельском номере журнала "Уорлд тудей", движение советской экономики на Восток "бесспорно, открывает огромные природные богатства, но их промышленная эксплуатация в большинстве случаев связана с расходованием капитала, которое растет более быстрым темпом, чем географические расстояния от старых центров. Это вызывается, между прочим, дорогостоящим созданием необходимой "инфраструктуры", сети транспорта и коммуникаций, развертыванием жилищного строительства и созданием других необходимых условий".
      

    5.О собственности и экономических отношениях

       Доселева Макар гряды копал, а ныне Макар в воеводы попал.
       Народная поговорка
       М.Саков в статье "Общественная собственность - экономическая основа социализма" ("Коммунист",  2. 1968) совершенно прав, когда пишет, что "социализм - исторически первая форма производства, непосредственно соединяющая на высокой ступени обобществления средств производства собственность и труд в общественном масштабе. Тем самым устраняется деление людей на собственников и несобственников, на хозяев и работников. Все члены общества становятся равными собственниками обобществленных средств производства и совместными хозяевами общественного производства". Такое отношение людей было характерно и для первобытнообщинной формации, но, как верно отметил М.Саков, отличие социализма от исторически самой ранней формы совместного производства состоит в уровне развития производительных сил и высокой ступени обобществления средств производства. Историческое развитие человеческого общества, придя к социализму, совершило отрицание отрицания и вывело его на первоначальный тип воспроизводства, в котором отсутствует эксплуатация человека человеком, деление общества на хозяев и не хозяев средств производства.
       Хозяином средств производства при социализме становится народ. Это отношение не только экономическое, но и социальное, а также психологическое. Социальное в силу того, что сохозяевами являются не только те, кто работают на общественных средствах производства, но также и иждивенцы (как общества, так и семей). Словом, все граждане общества, без какого-либо исключения. А психологическое восприятие этого отношения зависит от того обстоятельства, каким образом это социалистическое общество организовано. В СССР между народом и общественным богатством стоял партийно-государственный аппарат управления всеми делами в обществе, который реально распоряжался общественными средствами производства. В силу такой организации общественного устройства ни представители аппарата управления, ни те, кто должен был ему подчиняться, не испытывали чувства собственника - подлинного владельца всего общественного достояния.
       И М.Саков глубоко ошибается, когда пишет, что в СССР был совершен "психологический переворот в жизни миллионов людей, высвобождающий неисчерпаемый запас человеческой созидательной энергии". К сожалению, наоборот, подавляющее большинство советских людей воспринимали общественную собственность как "ничейную" и никакого энтузиазма такое негативное восприятие своего положения, как сохозяина, они не испытывали.
       Рассматривая историческое развитие общественной собственности в СССР, М.Саков совершенно прав, когда пишет: "ввиду того, что социалистическое обобществление средств производства идет двумя путями (экспроприация крупной частной собственности и кооперирование мелких производителей, главным образом крестьян), общественная собственность на средства производства утверждается в двух формах: государственной (общенародной) и кооперативно-колхозной. Эти формы собственности не делят людей на хозяев и работников, а образуют экономическую основу развития двух дружественных классов трудящихся: рабочих и колхозников-крестьян. Классовые различия между ними - не коренные; они не могут перерасти в антагонизм, так как связаны не с классовой монополией на средства производства, а с двумя ступенями их обобществления, с двумя формами единой по своей природе социалистической собственности. В ее развитии ведущая роль принадлежит государственной (общенародной) форме". В вышесказанное необходимо внести одно существенное уточнение; а именно, следует писать не о классе рабочих, а о классе рабочих и государственных служащих. Справедливости ради, следует отметить, что уже в следующем абзаце М.Саков пишет о равенстве рабочих, колхозников и интеллигенции к общенародной собственности, которую он в данном случае называет государственной, допуская типичную ошибку очень многих советских политэкономов и противореча самому себе. В действительности общенародная собственность имела государственную форму (см. главу 4 монографии и второй параграф данного очерка), но не являлась государственной. И когда М.Саков пишет, что "единство и неделимость общественного достояния означает, что высшим и полновластным его распорядителем является народ в лице государства", то он за этим утверждением скрывает глубочайшее противоречие, которое существовало в СССР, где народ, будучи единственным субъектом средств производства всего общества, владельцем общественного богатства, был отчужден от управления им. И это часто используемое выражение "народ в лице государства" маскировало это острейшее противоречие, скрывало факт отчуждения работников от управления средствами производства. Если при капитализме в основе отчуждения была частная собственность, то в СССР причиной отчуждения была диктатура партийно-государственного аппарата, или организация политической сферы. И вообще это выражение "народ в лице государства" не только не научно и неудачно с литературной точки зрения, но и абсурдно по существу. Что это за лицо государства? И как может народ выражать свое отношение к объекту собственности через какое-то лицо?
       М.Саков верно замечает, что найм работника предприятием и есть социалистический способ непосредственного соединения производителей со средствами производства. Работник при социализме не продает свою рабочую силу на рынке труда, как при капитализме, а заключает договор о найме с предприятием, сособственником которого он является.
       Что касается предприятия, то М.Саков в принципе (если не обращать на некоторые терминологические неточности) правильно определяет его место в народнохозяйственном комплексе. Он пишет: "Государственное предприятие, будучи неотъемлемой частицей общенародного достояния, также является самостоятельно хозяйствующей ячейкой в рамках плана. Оно наделяется государством собственными основными и оборотными средствами и несет полную ответственность за эффективное их использование для лучшего выполнения плана. Предприятие вступает в хозяйственные отношения с другими предприятиями и организациями, пользуется правом юридического лица, то есть выполняет функции субъекта собственности в хозяйственном обороте государственных материальных ресурсов. Однако оно не превращается в силу указанных обстоятельств ни в кооператив, ни в арендатора".
       Далее М.Саков рассуждает об отношениях работников в производственном коллективе, о роли человека в экономике социалистического общества. Он пишет о том, что и как должно быть при социализме, а не о том, что реально было в СССР в условиях функционирования государственного социализма. Это была типичная ошибка, или точнее, метод, применяемый подавляющим большинством советских политэкономов, которые боялись вскрывать истинную природу производственных отношений в условиях, когда функцию распоряжения общенародной собственностью выполняли чиновники государственного аппарата, которыми в свою очередь командовали функционеры партийного аппарата.
       Можно различия между должным и существовавшим в реальной действительности интерпретировать и таким образом, что должное - это объективная закономерность, свойственная социализму, а то, что на самом деле имело место в жизни - это отклонения от закономерности.
       Вот как характеризовал М.Саков роль работников в производственном коллективе: "Все работники, в какой бы производственный коллектив они ни входили, по своему экономическому положению - совместные хозяева всего общественного производства, и лишь постольку они хозяева предприятия, на котором трудятся". Первая часть предложения соответствовала истине, а вот вторая часть предложения была ошибочной. Работники на предприятии не были его хозяевами, а были лишь его сособственниками наряду со всеми гражданами СССР. И этот неверный исходный тезис приводил М.Сакова к следующему ошибочному выводу: "И как таковые они (работники предприятия - мое) полностью отвечают прежде всего за результаты своего труда и хозяйствования перед обществом. Директор и другие должностные лица - тоже члены коллектива, в котором все равны как хозяева и различаются как работники по специальностям и должностям". В действительности, хотя все работники, без исключения, действительно были равны как сособственники, однако они выполняли различные функции в обществе и на уровне предприятия. Если рабочие и служащие были обычными работниками, то руководство предприятия принадлежало уже к низшему звену государственного аппарата и назначалось на свои посты вышестоящими органами управления после согласования с партийным аппаратом.
       М.Саков не мог не видеть различий в тех функциях, которые выполняли в СССР чиновники государственного аппарата и работники предприятий и организаций. Одни управляли, а другие непосредственно создавали материальные и духовные ценности и оказывали услуги. И М.Саков, лицемерно утверждая, что народ в лице государства являлся де распорядителем общественного достояния, тем не менее вынужден был констатировать, что "...это не исключает, а предполагает известное разделение функций распоряжения и управления общественной собственностью между различными хозяйственными органами...". И далее следовало обоснование М.Саковым существовавшей в обществе иерархической структуры управления экономикой страны, которая сформировалась исторически. Он пишет: "Административное распоряжение общественной собственностью необходимо в социалистическом хозяйстве. Оно вытекает из ее планового регулирования. Особенность его в том, что оно непосредственно связано не с процессом хозяйствования предприятий, а с распределением и перераспределением средств через плановые и хозяйственные органы. В годы индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства перераспределение социалистических накоплений через государственный бюджет для форсированного развития тяжелой индустрии сыграло выдающуюся, революционную роль. Оно было направлено на ломку старых хозяйственных пропорций и создание новых, соответствовавших задачам социалистического строительства". Вот где собака зарыта! И недаром этот абзац был набран мелким петитом (а я его выделил курсивом). Оказывается, причина администрирования и добавим от себя - волюнтаризма, состояла не в необходимости управления процессом хозяйствования предприятиями, а в необходимости проведения политики перераспределения национального дохода! А когда структура аппарата уже сложилась, взяв на себя всю полноту функций распоряжения общественной собственностью, отказаться от нее уже оказалось невозможно.
       И здесь М.Саков волей-неволей заговорил об ответственности аппарата управления. Он пишет: "Управление и распоряжение общественным достоянием всегда связаны с определенной ответственностью. Не может быть распорядительного органа, не несущего никакой ответственности за свои действия. При этом мера ответственности реальна и достаточна, если она соответствует характеру распределительных функций. Нахождение такой меры - задача сложная и еще далеко не решена полностью". Эту задачу в СССР в период после сталинских реформ пытались решить путем совершенствования существовавшей концепции: вертикальной, иерархической системы управления. И все эти реформы не приносили должного результата (подробнее о реформах см. ниже).
       М.Саков обратил в своей статье внимание на то, что "распоряжение производственными фондами, осуществляемое плановыми органами и министерствами носит преимущественно административный характер. Здесь идет процесс передачи распорядительных функций ресурсами ведомствам, но еще нет реального экономического движения (оборота) этих ресурсов. Экономический оборот начинается с реализации фондов органами материально-технического снабжения и их использования предприятиями и производственными объединениями". Назрела, по его мнению, необходимость сужения сферы административного распоряжения общественным достоянием. Однако "Госплан и министерства и ведомства в нынешних условиях остаются главными исполнительными органами государственного планирования и управления общественным производством. Их административные функции приводятся в соответствие с системой полного хозяйственного расчета, на которую переходят предприятия". Однако открытым оставался вопрос об ответственности административных органов управления. И здесь М.Саков находит кардинальное решение проблемы. Он предлагает ввести надежную правовую защиту от неразумных административных распоряжений. "Ответственный держатель материальных ценностей (предприятие) должен иметь достаточно прав, чтобы отклонить любое административное распоряжение, исполнение которого причиняет ущерб социалистической собственности (в том числе и имеющие такие неблагоприятные последствия, как прямые убытки, снижение рентабельности производства и т.д.)". Такое предложение мог внести только человек, который никогда не выходил из своего кабинета и ни разу не имел дело с реальным производством, с процедурой постоянной борьбы между предприятием и министерством. Аппарат министерства нашел бы тысячу способов, чтобы наказать предприятие, которое осмелилось бы "качать" свои права через суд. Он сам пишет, что госарбитраж ежегодно решает свыше полумиллиона хозяйственных споров. Но сколько среди них касаются взаимоотношений предприятий и министерств? Я уверен, что не было ни одного.
       И снова мелким петитом о том, каково же реальное положение дел в народном хозяйстве. М.Саков пишет: "Многоступенчатость и известный параллелизм при недостаточно последовательном проведении принципа ответственности ослабляют хозяйское отношение к народному добру (которое, как он пишет ниже, должно базироваться на высоких моральных принципах, а именно добросовестности, взаимном доверии, честности, товарищеском сотрудничестве - мое). Иногда (!) бывает так, что на какой-то ступени хозяйственного оборота большие материальные ценности вдруг утрачивают "хозяина" и даже превращаются в обузу для тех, в чьих руках они задерживаются. Тогда трудно становится найти того, по чьей вине они стали "ненужными". Ответственный их держатель теряется среди множества учреждений и лиц, разделяющих ответственность, которая в таком распыленном виде становится незначительной или даже нулевой. В результате народное добро пропадает, все это видят, а отвечать некому.
       Подобные явления вызываются главным образом тем, что функции распоряжения общественной собственностью в каких-то звеньях хозяйственного управления оказываются не согласованными с мерой ответственности. Не всегда четко, например, прослеживается согласованность распорядительных функций и меры ответственности во взаимоотношениях между министерствами и органами материально-технического снабжения. Поэтому нередко получается, что материально-техническое снабжение осуществляется вне всякой связи с реальным ходом строительства. В результате
       на конец года на стройках, которые по тем или иным причинам не могли быть завершены, накапливаются и замораживаются огромные материальные ценности (так называемые остатки). Они лежат мертвым грузом, в то время как в народном хозяйстве в них ощущается острый дефицит".
       Следующей проблемой является хозрасчет предприятий. Видение М.Саковым этой проблемы исходит из идеалистического представления о том, что "забота трудящихся о сбережении и умножении народного добра, можно сказать, является всеобщим и самым элементарным отношением социалистической собственности". Два инструмента должны были реализовывать эту всеобщую и трогательную заботу. Во-первых, социалистическое соревнование за экономию и бережливость во всех звеньях народного хозяйства. А во-вторых, хозяйственный расчет предприятий. Однако, под напором фактов он был вынужден констатировать (напечатано снова мелким петитом): "Хозяйственный расчет способствует укреплению и умножению общественной собственности, когда он направлен на сочетание общественных и личных интересов, на развитие коллективизма и товарищества в хозяйственной деятельности. К сожалению, на практике нередко получается так: через социалистическое соревнование развиваются отношения коллективизма и товарищеской взаимопомощи, а в хозрасчетных отношениях между предприятиями часто руководствуются старым принципом: пусть соседу будет плохо, если мне от этого хорошо".
       Здесь я должен прервать на минуту цитирование. М.Саков, наверное, по привычке не замечает противоречия в своих рассуждениях. Он использует выражение на практике, когда пишет о том, что хозрасчет это совсем не то, что должно было бы быть в теории. Неужели наблюдаемое и отмечаемое им самим различие между должным и существующим не наводит его на мысль о каких-то глубинных причинах противоречия?
       Однако продолжим цитирование: "Признавая моральную ценность таких человеческих качеств, как честность, прямота, умение держать слово, сознание долга, некоторые хозяйственники считают, однако, что в "деловых" отношениях такие качества не нужны. К тому же и сами они часто оказываются в условиях, в которых им становится "невыгодным" и "рискованным" руководствоваться в хозяйственной деятельности моральными нормами. А это свидетельствует и о несовершенстве правовых норм хозяйствования. Разве можно, например, считать нормальным, что ежегодно арбитраж решает свыше полумиллиона хозяйственных споров? Между тем существующий порядок предусматривает предварительное рассмотрение взаимных претензий непосредственно заинтересованными сторонами. Но процент добровольного удовлетворения претензий невелик".
       Отсюда вроде следовало бы сделать вывод, что не моральными принципами руководствуются хозяйственники, а сугубо практическими, материальными интересами своих предприятий, и что-то не ладится в самом хозяйственном механизме. Воспитывать хозяйственников (а они одновременно были и государственными чиновниками!) высоким нравственным нормам, конечно, следовало. Но даже консервативные чиновники от церкви за столетия своей практики убедились в том, что люди все равно грешат, несмотря на их молитвы. И они решили, что выгоднее продавать индульгенции и пополнять тем самым церковную казну, чем перевоспитывать паству.
       Но М.Саков видел выход не в корректировке хозяйственного механизма, не в радикальной его перестройке, а в применении наказания за содеянное. Кнут вместо пряника - вот его рекомендация, чтобы хозяйственники уважали нормы высокой нравственности.
       Пусть читатель сам судит о позиции М.Сакова: "Крупным недостатком существовавшей системы хозяйственных отношений между предприятиями являлось то, то они не несли друг перед другом надлежащей материальной ответственности за выполнение своих обязательств по поставке продукции и по платежам за нее. В такой обстановке нередко возникали ситуации, в которых "нрав" того или иного хозяйственника становился решающим фактором, определявшим ход и исход событий. Отправляет, например, поставщик недоброкачественную продукцию своим заказчикам. На предприятие поступают акты, рекламации, жалобы. От поставщика же вышестоящие органы требуют, чтобы он выполнял только план. Он и выполняет его. А на жалобы в такой ситуации ему удобнее всего никак не реагировать. На все претензии потребителей у него один ответ: можете жаловаться! То, что потребители несут убытки из-за плохой продукции - это уже их дело. Выходит, поставщик не боится жалоб. Он имеет возможность безнаказанно перекладывать результаты своей бесхозяйственности на чужие плечи.
       Но бывает, что и добросовестный поставщик попадает в тяжелое положение. Известны случаи, когда предприятия, изготовив и доставив заказчику нужную ему продукцию, не могут добиться от последнего ее оплаты. И поставщику никто не может помочь, так как существует закон, запрещающий правовым инстанциям взимать деньги с оборотных средств ответчика, то есть потребителя. Например, завод "Компрессор" обратился в Госарбитраж с просьбой обязать завод железобетонных изделий уплатить за изготовленное для него оборудование. И арбитраж, руководствуясь упомянутым законом, в иске отказал. Логика бессильна что-либо объяснить: завод "Компрессор" даром сделал машины да еще уплатил изрядную сумму госпошлины за то, что обратился в арбитраж".
       Да, действительно, логика бессильна. В одном случае министерства заодно с руководителями предприятий, которые выполняя план по валу и товарной продукции, срывают выполнение договорных обязательств. В другом же случае закон на стороне неплательщика. Что-то не то было в Датском государстве!

    6.О взаимосвязи надстройки и базиса

       "Политика не может не иметь первенства над экономикой".
       В.Ленин
      
       В СССР, в полном согласии с вышеприведенным высказыванием В.Ленина, политическая система в форме диктатуры партийно-государственного аппарат оказывала огромное воздействие на экономику, определяя его структуру, динамику развития, формируя хозяйственный механизм и ставя конкретные задачи перед централизованным планированием.
       В официальной советской пропаганде, в дискуссиях, ведущихся с еврокоммунистами, которые критиковали политический строй в СССР, утверждалось, что в стране существует "самая широкая демократия для народных масс", что "происходит постоянное совершенствование форм и методов осуществления подлинного народовластия..." ("На скользком пути". "Коммунист",  2. 1982). В данной статье отмечалось, что "...за последние годы, действительно активизировалась вся система органов советской представительной демократии (то есть органов народовластия через посредство избранных населением представителей), так и система демократии прямой (то есть непосредственного участия масс в осуществлении тех или иных функций власти).
       КПСС называлась авангардом советского рабочего класса, который через органы государственного руководства народным хозяйством, через систему партийных, хозяйственных и общественных организаций осуществляет руководство всеми делами в обществе. Рабочий класс служит примером для миллионов трудящихся, т.е. для колхозного крестьянства и интеллигенции.
       Так кто же на самом деле руководил обществом? КПСС как авангард рабочего класса или сам рабочий класс? И каким образом на практике сочеталась представительная и прямая "демократия"?
       Я пытался в партийной литературе найти ответы на эти вопросы. Интересно было узнать, каким образом пропагандисты из идеологического отдела ЦК КПСС обосновывают свой фантастический тезис о том, что в СССР рабочий класс, а не партийно-государственный аппарат осуществляет руководство всеми сферами жизни общества. И в статье А..Амвросова "Критика некоторых антикоммунистических взглядов на роль рабочего класса в СССР" в журнале "Рабочий класс и современный мир".  1, 1977) нашел ответ на этот вопрос. Важнейшими формами управления делами общества, которые использует рабочий класс, по его мнению, являются 1) рабочие собрания, 2) постоянно действующие производственные совещания, 3) общественные конструкторские, экономические, технологические и нормативные бюро, 4) научно-технические общества, 5) советы новаторов, 6) группы экономического анализа, 7) общественные отделы кадров, 8) советы бригадиров. Оказывается, по А.Амвросову, не директор предприятия руководит им, а рабочие собрания и т.д. И вот такая чушь выдавалась за весомые аргументы! Но это - на уровне предприятий. И все вышеперечисленное именовалось "прямой демократией". Даже если принять это ложное утверждение за истину, то получается, что прямая демократия не выходила за пределы заводских ворот.
       А как осуществлял свои функции управления рабочий класс на уровне района, области, края, республики и страны в целом? Оказывается, через Советы. Например, в Верховном Совете СССР, избранном в 1974 году, доля рабочих составила 32,8 %. И вот эта одна треть в Верховном Совете СССР управляла всеми делами в стране. А в партии доля рабочих в середине 1970-х годов составляла 41,6 %, которые и решали все партийные вопросы. Ну разве можно было всерьез воспринимать все эти аргументы?
       Как утверждал В.Медведев в своей статье "Марксистско-ленинская концепция развитого социализма", "Вопреки измышлениям буржуазных и ревизионистских идеологов партийное руководство обществом не только не отрицает, а, наоборот, предполагает максимальную активность всех государственных и общественных организаций, самое широкое вовлечение трудящихся в управление, всемерное развитие социалистической демократии. Партийное руководство является самой надежной и необходимой гарантией против бюрократических и технократических тенденций, ограничивающих демократическую инициативу масс, условием действительного народовластия, осуществления прав и свобод человека" ("Коммунист", 17, 1979).
       Любопытно, что в редакции журнала "Коммунист" все-таки видели разницу между представительной и прямой демократией, которая исторически и породила Советы в революционной России, дав обществу наименование советский строй. Однако журнал, как ведущий орган ЦК КПСС, все-таки превозносил тот вариант Советов, изуродованных И.Сталиным, который устраивал лично его и диктатуру партийно-государственного аппарата. Причем она отрицала сам факт своей диктаторской сущности, как это и делают любые другие диктатуры.
       Своеобразным шедевром двуличия и самовосхваления может служить статья будущего Генерального секретаря ЦК КПСС К.Черненко, опубликованная в 1981 году - за десять лет до ликвидации СССР в журнале "Коммунист"  13 под заголовком "Ленинская стратегия руководства". Вот несколько характерных выдержек из этой статьи: "...сегодня КПСС располагает огромным, в полным смысле уникальным политическим опытом. Она вооружена постоянно развивающимся марксистско-ленинским учением, связана теснейшими узами с массами, пользуется их прочным доверием и поддержкой". КПСС отличает "...умение творчески осмыслить характер, своеобразие каждого исторического этапа, через которое проходило советское общество, найти правильные формы осуществления своей руководящей роли, надежные приемы и методы руководства социалистическим строительством", "...сам уклад, весь ход нашей жизни, политика КПСС выступает убедительным пропагандистом и агитатором научного социализма", "...мобилизуя массы на претворение в жизнь своего политического курса, партия добивается этого не силой власти, не администрированием" и т.д. и т.п.
       И трижды был прав Р.Медведев, который в своем произведении "Социализм в России?" (Издательство "Крафт+", АИРО-21", М:. 2006) писал: "К началу 80-х годов советское общество было уже тяжело больным социальным организмом. Однако правящая элита не понимала его болезней, не знала как их лечить и даже скрывала все более и более зловещие симптомы<...>Было бы ошибочным связывать разрушение СССР только с решениями, принятыми в Беловежской пуще, забывая сложную историю Советского Союза, его структуру и проводимую его правителями экономическую, социальную и национальную политику" (с.9).
       Критика политической системы СССР со стороны еврокоммунистов, особенно Итальянской компартии, заставила ЦК КПСС огрызаться, лавировать, пускать пыль в глаза, занимаясь самообманом. При этом непременным элементом всех речей лидеров КПСС и публикаций в партийной печати являлись ссылки на К.Маркса, Ф.Энгельса, В.Ленина, которые должны были выполнять функцию "убойных" аргументов. При этом осуществлялся перенос идей классиков марксизма-ленинизма во времени - на современную почву, т.е таким образом осуществлялся элементарный подлог. Например, в редакционной статье журнала "Коммунист" под громким заголовком "Социалистическая демократия, государственность и самоуправление", написанной коллективным корреспондентом журнала - Институтом государства и права АН СССР, утверждалось, что "...партия последовательно руководствуется ленинским положением о том, что "невозможен победоносный социализм, не осуществляющий полной демократии" (В.Ленин, ПСС, т.27, с.253). Этот совершенно правильный вывод В.Ленина на практике в СССР не применялся и поэтому, если быть последовательно-логичным, следовало бы сделать вывод о том, что в стране не было победоносного социализма. Ан, нет! Академики, используя цитату В.Ленина в качестве аргумента-доказательства, совершая тем самым подлог, делали противоположный вывод (как будто бы В.Ленин писал о Советском Союзе начала 1980-х годов!)
       Поразительно то, что журнал "Коммунист" обвиняет в таком нечестном приеме цитирования критиков политической системы СССР. Так в упомянутой статье говорится, что "Вырывая из контекста трудов классиков марксизма-ленинизма отдельные цитаты, приверженцы такого противопоставления пытаются доказать, что государство при социализме будто бы неминуемо превращается в силу, противостоящую обществу, массам и преследующую свои узкоэгоистические цели. Такая опасность проистекает якобы из того, что государственный профессиональный аппарат неминуемо уходит из-под контроля населения, выборных органов власти и превращается в замкнутую элиту, стоящую над обществом и манипулирующую им (курсив мой). Критиками политической системы СССР самоуправление объявлялось единственным средством преодоления бюрократизма и технократизма, эффективного безгосударственного решения едва ли не всех сложных проблем социального управления". А разве это не так? Разве критика была неверной? Как доказала история, только самоуправление в форме Советов было способно осуществить революцию и спасти ее от поражения в годы гражданской войны и иностранной интервенции. И надежное развитие социализма возможно было только на базе самоуправления. И каким же цинизмом надо было обладать, чтобы отрицать эту идею, обвиняя критиков диктатуры в СССР во лжи, а именно в том, что они осмелились написать следующее: "...при Ленине развитие советского общества шло по пути самоуправления, а после его смерти идеи и практика самоуправления были забыты"!
       Какая же политическая система, по мнению академиков Института права, действовала в Советском Союзе?
       "Как подчеркнуто в Конституции СССР, вся власть в стране принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу СССР (статья 2).", - таков ответ академиков. Если бы они обладали бы хотя бы малейшим мужеством, то должны были бы заявить, что в СССР Конституция не соблюдается, ибо подлинная власть была не у Советов, как предлагал В.Ленин, а у партийно-государственного аппарата. В 1936 году И.Сталин в новой Конституции переделал систему Советов, превратив их в органы представительной демократии, предварительно выпотрошив их реальное содержание, превратив Советы в фиговый листок, прикрывающий стыд партийно-государственной диктатуры.
       Однако от фактов реальной жизни уйти было невозможно. Бюрократизм пронизывал всю деятельность аппарата управления и отрицать это очевидное явление было нельзя. В чем же видели причины бюрократизма ученые-правоведы? Они в своей статье писали: "Их можно условно подразделить на две группы, первая из которых охватывает недостатки структурно-функционального характера, несовершенство в организации государственного управления, недостаточность контроля масс за деятельностью должностных лиц, а вторая находится в сфере социальной психологии, связана с упущениями в идейно-воспитательной работе. Разумеется, в реальной жизни эти факторы проявляются далеко не всегда в "чистом виде", они взаимосвязаны". Вот такое блудливо-научное объяснение. Вместо того чтобы признать ущербность формы представительной демократии и раскритиковать ее несовместимость с социализмом, ученые-правоведы привлекли психологию, обвиняют массы в том, что они плохо контролируют работу начальства и т.п. дребедень. Подтверждением того, что система работала неэффективно, служат приведенные в статье факты о том, что за годы, отделяющие XXVI съезд КПСС от XXV съезда в ЦК партии поступило свыше 3 миллионов писем. А в местных партийных органах было рассмотрено 15 миллионов письменных и устных заявлений. О чем говорят эти цифры? Только об одном - партийный аппарат в СССР был настоящей, подлинной властью, которая только и могла помочь в решении возникающих в повседневной жизни вопросов, которые подымали в своих письмах граждане страны.
       Вершиной же научных достижений Института государства и права АН СССР явилась идея о том, "что народовластие при социализме не может осуществляться вне государственных форм...". Словом, КПСС и государство должны быть подлинными субъектами власти, а не самоуправляющиеся органы народной власти.
       Функционирование общества как единого целого определяется системой закономерностей, в том числе экономических. П.Бунич. рассуждая о взаимодействии закономерностей (в его интерпретации - законов), подчеркивает, что в рамках системы имеет место их синхронность, соответствие и согласование. "Частным случаем такого внутренне скоординированного развития выступает субординация, главенствующая роль одних отношений перед другими. В.И.Ленин отмечал, что есть важнейшие и основные законы (В.Ленин. ПСС. т.18, с.277). В наиболее явном виде отношения субординации выражаются в верховном положении основного экономического закона над остальными его законами, приоритета законов производства по отношению к законам распределения, обмена и потребления, первенства общенародного выигрыша перед локальным, определяющей роли плана по отношению к стимулам, обязанности выполнения нижестоящими уровнями управления решений вышестоящих уровней, служащими высшими наблюдательными и командными пунктами, подчиненности внутреннего хозрасчета требованиям внешнего хозрасчета, вторичности подсистем обеспечения перед функциональными и линейными подсистемами и т.д." (П.Бунич. "Хозяйственный механизм управления развитого социализма как категория (к теории вопроса)". М:. 1980. с.40). Из вышесказанного автоматически вытекает следующий принцип: "При социализме существует примат общенародных интересов над групповыми и личными, приоритет глобального выигрыша над локальным, общего благополучия, процветания и защиты отечества над благополучием одного человека. Все это повышает богатство общества в целом и позволяет ему компенсировать потери отдельных коллективов, работников и дополнительно повышать благосостояние народа. В этом смысле справедливо говорить об обеспечении социализмом высшей рентабельности по сравнению с рентабельностью, выигрышем с позиции отдельного предприятия, работника" (цит. изд. с.57).
       Постараемся разобраться во всех противоречиях и нелогичностях позиции П.Бунича, которая если не идеально, то в основном точно отражала постулаты официальной политэкономии развитого социализма.
       Во-первых, возникает такой вопрос: если основной экономический закон действительно являлся в СССР объективно существующим законом, то почему он не действовал? Ведь объективные законы на то и являются таковыми, чтобы пробивать себе дорогу во чтобы то ни стало, верховодить в системе других законов. А ларчик открывался просто. Все дело в том, что основной экономический закон социализма не был законом, а был объективной закономерностью. Разница заключается в том, что объективная закономерность, пробивая себе дорогу через джунгли случайностей, через воздействие совокупности субъективных факторов, что и имело место в Советском Союзе, может какое-то время и не реализовываться в полную силу. Другими словами, действие закономерности можно ограничить или на какое-то время вообще заблокировать воздействием надстроечных структур. В СССР - это диктатура партийно-государственного аппарата, которая на словах признавала эту закономерность, выдвигая ее как пропагандистский лозунг, а на деле игнорировала эту закономерность, отдавая приоритет другим целям - наращиванию производства средств производства и мощи ВПК в тот период истории СССР, когда этого делать не было никакой необходимости. Такое насилие над объективной закономерностью бесконечно продолжаться не могло, ибо под вопрос было поставлено существование самого социализма. И крах такой волюнтаристической политики произошел в 1991 году. Народ не поддержал политику разваливающейся КПСС, предпочитая ринуться в капиталистический рынок, ибо многие были убеждены, что он лучше будет удовлетворять их потребности, чем государственный социализм. Основная масса людей не разбиралась в политэкономии. Она рассуждала элементарно просто. У нас - дефицит, а на Западе его нет. У нас надо выстоять очередь или иметь блат, чтобы достать нужную вещь или получить требующуюся для семьи услугу. На Западе - нет ни очередей, ни блата. Там товар или услугу навязывают потребителю чуть ли не силком и т.д. и т.п. В период горбачевской перестройки все руководители высокого ранга и СМИ бубнили одно и то же - спасение только в рыночной экономике (читай - капитализме). Вот тогда и сработала объективная закономерность, ибо экономическая политика, т.е. субъективный фактор, довела страну до предельной границы, за которой уже начинает действовать другая закономерность - закономерность расширенного воспроизводства капитала. Погибла система, которая игнорировала основную экономическую закономерность социализма.
       В позиции П.Бунича содержится и другая нелогичность. Если исходить из того, что основной экономический закон (по терминологии официальной политэкономии) должен обеспечивать наиболее полное благосостояние и всестороннее развитие всех членов общества путем непрерывного роста и совершенствования социалистического производства, то как объяснить утверждение П.Бунича о том, что должен обеспечиваться приоритет производства над потреблением, примат общенародных интересов над личными интересами, глобального выигрыша над благополучием одного человека? Ведь позиция П.Бунича никак не вяжется с тем, что, согласно основному экономическому закону, должен действовать принцип - не человек для экономики, а экономика для человека. Более того, П.Бунич перенес главную закономерность существовавшей в СССР диктатуры, в область экономических законов, утверждая, что низы должны всегда подчиняться центру ("высшему наблюдательному и командному пункту"). Чтобы подкрепить свои аргументы, сделать их более весомыми, П.Бунич решил сослаться на авторитет К.Маркса и В.Ленина. Он пишет: "Подчеркивая ведущую роль системы над элементами, К.Маркс отмечал, что "органическая система как совокупное целое имеет свои предпосылки, и ее развитие в направлении целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все элементы общества или создать из него недостающие ей органы". (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.46. ч.I, с.229). "Часть должна сообразовываться с целым, а не наоборот", - указывал В.Ленин". (В.Ленин. ПСС. т.15, с.362).
       Однако П.Буничу, наверное, не приходило в голову, что системы могут быть разными. Если система демократическая, если она опирается на социалистические производственные отношения, то подчинение элементов целому или их сообразовывание с целым вполне логично и не означает, что эта система требует непременных жертв со стороны членов общества во имя обеспечения эффективности функционирования целого. Так в каждой добропорядочной семье ее члены должны сообразовываться с интересами целого, всей семьи, но это совсем не означает, что это как-то ущемляет их личные интересы.
       Такая прямолинейная логика подчинения по вертикали иерархии в системе, существовавшей в СССР, которой придерживался П.Бунич, оправдывала диктатуру партийно-государственного аппарата, волюнтаризм в экономической политике. В структуре использованного национального дохода приоритетными были не рост фонда потребления и капитальные вложения в сферу, непосредственно обслуживающую потребности советских людей, а производство средств производства ради увеличения самих средств производства и затраты на вооружение армии, а также ее содержание. Хорошо известно бытовавшее в советское время выражение "финансирование по остаточному принципу". В силу субъективизма проводившейся политики все списывалось на тезис о благе народа - и наращивание могущества страны и обеспечение ее безопасности. А ученые типа П.Бунича придавали этому волюнтаризму видимость научной обоснованности.
       В действительности же в СССР имела место диалектика взаимодействия системы и ее органических составных частей. Противоречие между личными, групповыми и общественными интересами в условиях ограниченности ресурсов существовало на протяжении всей непростой истории СССР.
       Это противоречие универсально, оно касается всех общественных организмов, которые были, которые существуют сегодня и которые еще будут. В любом данном обществе никогда не сложится такого положения вещей, что наличных ресурсов будет хватать для удовлетворения всех потребностей всех субъектов. Это противоречие - вечное. Наличные ресурсы всегда ограничены и на каждом цикле процесса общественного воспроизводства приходится системе управления решать проблему - как при неизбежном неравенстве между суммой абсолютных потребностей и суммой наличных ресурсов найти оптимум. Ведь круг удовлетворяемых потребностей неизбежно сужается до границ, определяемых наличием ресурсов. По секторное распределение этих ресурсов или формирование структуры экономики всегда многовариантное. И здесь важно знать, с помощью какого механизма находится оптимум, соответствующий при социализме основной экономической закономерности. В СССР все решало централизованное планирование, политически подчиненное Политбюро.
       Нахождение оптимума возможно только в условиях народовластия, подлинной демократии, прямого воздействия интересов потребителей на производственный сектор. В таком обществе необходимо также непременно пойти на добровольное и сознательное ограничение потребностей как личности, так и трудовых коллективов, их отраслевых и территориальных совокупностей, общества в целом. Если же структуру распределения национального дохода навязывать народу, каждому коллективу и каждой личности сверху, оправдывая это необходимостью соблюдения их же интересов, то волюнтаризм в экономической политике неизбежен. Спрашивается, почему ограниченное число правителей должно навязывать свою волю целому народу, заставляя при этом каждого человека беспрекословно подчиняться? Идеальных правителей не бывает. Идеальным правителем может быть только самоуправляющийся народ.
       Временами П.Бунич сам чувствует, что диалектика интересов в обществе существует, что необходим поиск оптимума между различными интересами. Так, он пишет: "...правильная система стимулов включает в себя меры, которые сделали бы выгодное обществу выгодным коллективам, выгодное коллективу - выгодным каждому работнику (цит. изд. с.20). Он связывает интересы со стимулами. Тем не менее, рассуждая о последних, П.Бунич снова начинает пропагандировать примат глобальных интересов по отношению к локальным. Обеспечение директивно устанавливаемых заданий должно осуществляться, по его мнению, путем установления коллективам локальных критериев эффективности, работающих на глобальные. К ним он относит такие материальные стимулы как заработная плата, премии, цены, надбавки к ним, дотации, льготы по платежам в бюджет, льготные проценты и условия предоставления ссуд, а также такие "тормоза", как, например, штрафы.
       Рассматривая проблему взаимосвязи экономических закономерностей в рамках системы, можно в принципе (а не в деталях) согласиться с П.Буничем в том, что "...имеются законы, определяющие в основном общественные цели (закон возвышения потребностей, закон перемены труда, социалистический закон народонаселения и др.), так есть законы, выражающие, как правило, необходимые средства их достижения (существует и основной закон социализма, характеризующий общее взаимоотношение между высшей целью и главным средством ее достижения). Законы, отражающие средства выполнения общественных целей включают: закон экономии времени, закон планомерного развития, закон оптимального роста производительности труда, закон стоимости (а также существующие в его пределах и на его основе законы денежного обращения и кредита, спроса и предложения и др.), закон возмещения затрат рабочей силы и т.д. При этом каждый закон, отнесенный к разряду объективно, внутренне обусловленных средств, имеет свою направленность, собственную функцию или цель данного закона, которая выражает не цель общества, а подкрепляет ее со стороны условий воплощения в жизнь (любой закон имеет и "свои" средства" (цит. изд. с.33).
       Вышесказанное совсем не означает того, что в СССР осуществлялось лишь голое администрирование, что люди во всех вопросах жизни общества вообще не имели права участвовать, были простыми винтиками в общественной системе. На уровне предприятий и местных органов власти роль общественных организаций была порой весьма заметной, а их влияние на решение в основном бытовых вопросов было вполне ощутимым. Об этом можно судить хотя бы по рассказу Г.Кулагина. Он пишет, что партийная организация имела право контроля за деятельностью администрации производственного объединения. Конечно, с одной стороны, это означало, что воздействие партийного аппарата было организовано таким образом, чтобы господствовать и на самом низшем уровне общественной иерархии. А, с другой стороны, партийная организация выполняла не только директивы вышестоящих структур, но и была определенным влиятельным органом прямой демократии на предприятиях и в организациях. Г.Кулагин в цитируемой книге сообщает, что "сегодня все важнейшие вопросы, затрагивающие интересы коллектива, решаются на "треугольнике" предприятия, в состав которого входят на полноправных началах наряду с директором секретарь парткома и председатель профсоюзного комитета. По существу, этот неофициальный орган уже превратился в правление советской фирмы, правление, в которое наряду с директором, представляющим государственные интересы, входят эти выборные представители коллектива трудящихся" (с.71).
       В этом месте я прерву цитирование, чтобы прокомментировать вышесказанное. То, что "треугольник" был серьезным коллегиальным органом власти на предприятии, является правдой. Его авторитет образовывался за счет того, что секретарь парткома назначался горкомом (райкомом) партии или даже республиканским ЦК или обкомом, входя в состав номенклатурных кадров. На очень крупных предприятиях партком имел статус райкома партии. Кандидатура председателя профкома всегда перед выборами утверждалась партийным органом. Только после утверждения парткомом, как правило, назначались на предприятии мастера, начальники цехов. Таким образом, "треугольник" был по существу всевластным и полномочным проводником политики партийно-государственного аппарата страны.
       Продолжу цитирование: "Социалистическое соревнование, цеховые собрания, производственные совещания, конференции по заключению коллективного договора, партхозактивы, советы наставников, ветеранов, молодежи, народный контроль и комсомольский прожектор - трудно даже перечислить все общественные институты, без которых сегодня немыслимо управление любым советским предприятием. Важнейшее значение имеет правильное использование поощрительных фондов: оно тоже немыслимо без широкого и равноправного участия общественных организаций. Представление к правительственным наградам, премирование победителей соревнования, разработка систем премирования и контроль за их исполнением, занесение на Доску почета, распределение жилья, путевок, организация детского отдыха - все эти важнейшие рычаги управления все больше и больше переходят в руки избранных представителей трудящихся" (с.71).И в этих словах нет ни йоты преувеличения. Так оно и было в действительности и, конечно, этот сектор общественной жизни, где смыкались политические, социальные и экономические аспекты, можно смело назвать демократическим, социалистическим.
       Само собой разумеется, что при диктатуре партийно-государственного аппарата бичом общественных отношений в Советском Союзе, повторяю, был бюрократизм. Это был продукт системы.
       В.Ленин на VIII съезде РКП (б) говорил: "Бороться с бюрократизмом до конца, до полной победы над ним можно лишь тогда, когда все население будет участвовать в управлении <...> В буржуазных республиках это было не только невозможно: этому мешал закон...Мы сделали то, что этих помех у нас не осталось, но мы до сих пор не достигли того, чтобы трудящиеся массы могли участвовать в управлении - кроме закона, есть еще культурный уровень, который никакому закону не подчинишь.
       Этот низкий культурный уровень делает то, что Советы, будучи по своей программе органами управления через трудящихся, на самом деле являются органами управления для трудящихся, через передовой слой пролетариата, но через трудящиеся массы <...> Слой рабочих, который управляет, непомерно, невероятно тонок...". Эти слова был произнесены в 1919 году, через 2 года после Октябрьской революции. И уже тогда В.Ленин вынужден был констатировать, что Советы превратились из органов управления через трудящихся в органы управления для трудящихся. А после 1936 года, когда была принята Сталинская Конституция, от Советов остались лишь рожки да ножки, одно лишь название, скорлупа без ядрышка. И, несмотря на то, что к 1980-м годам уровень образования и культуры большинства трудоспособных граждан стал настолько высоким, что можно было восстановить первоначальную сущность Советов, этого не произошло. Партийно-государственный аппарат предпочитал держать власть в своих руках, убеждая людей в том, что именно он во благо народа управляет страной через систему Советов.
       В данном параграфе, да и во всем очерке я часто использую выражение "волюнтаризм экономической политики высшего руководства страны". Здесь хочу немного подробнее остановиться на данном вопросе. Высшее руководство страны, к которому я отношу ЦК КПСС во главе с Политбюро и Совет Министров СССР, в силу ряда причин (психологических, политических, образовательных, гносеологических) полагали, что они олицетворяют интегральные интересы всего общества, ибо обладают всей полнотой информации о положении дел в стране и за ее пределами. Поэтому, когда они определяли стратегическую линию развития, или направления экономической политики, то исходили из той трактовки интересов общества, которая, по их убеждению, была единственно верной. Но она была в принципе ошибочной, ущербной, искаженной, ибо уровень их познаний закономерностей общественного развития был чрезвычайно ограниченным. Их знания, судя по воспоминаниям их помощников и свидетелей, были крайне ограниченными. О Н.Хрущеве, который прославился своим волюнтаризмом, писали, что он вообще был полуграмотным и не знал даже азов русской грамматики. Я уверен, что он не разбирался также и в азах марксизма и вообще общественных наук. Большинство, если не все члены высшего руководства страны, не могли даже понимать содержания тех докладов, которые направлялись в аппарат ЦК КПСС и Совета Министров СССР. В аппарате этих органов власти было немало высокообразованных, знающих свое дело людей. Однако не они принимали решения. Эти специалисты вынуждены были приспосабливаться к уровню образования своих шефов, чтобы те понимали суть ими написанного или сказанного. Они могли писать и такие вещи, которые высшие руководители вообще не понимали, но, зачитывая готовые тексты, делали вид, что все понимают.
       Патриарх советского планирования С.Струмилин в своей статье "Советское планирование: цели, методы, средства" ("Коммунист".  2. 1977) писал: "Субъективный подход противопоказан социалистическому планированию: планы должны быть научно-технически и экономически обоснованы. Непреложное правило - органическое сочетание перспективных планов с текущими, отраслевых с территориальными<...>Не приспосабливаться к рынку, а сознательно приспособлять его к плановым целям и задачам - это единственный путь к бескризисному развертыванию социалистического хозяйства". Эти элементарные заповеди С.Струмилина постоянно игнорировались вождями и нет ничего удивительного в том, что они благополучно завалили развитие социализма в своей стране. Было бы чудом, если бы этого не случилось.
       Диктатура партийно-государственного аппарата порождала в обществе и такие страшные нравственные деформации как безразличие людей к общественным и производственным делам, а также вседозволенность в поведении многих чиновников органов управления на всех уровнях. Об этих пороках системы можно судить по статье известного всей стране Г.Мальцева, дважды Героя Социалистического труда, почетного академика ВАСХНИЛ, которая называлась "Быть всегда с хлебом" ("Известия" " 159. 8.06.1981). Он в ней писал, что даже в непростых природно-климатических условиях Курганской области (часто повторяющиеся засухи, ранние заморозки) можно получать устойчивые урожаи зерновых культур. Однако получение высоких урожаев зависело во многом от работы агрономов. И вот что Г.Мальцев об этом пишет: "В нашем колхозе "Заветы Ильича" агрономов уже трое, хотя земли не прибавилось. Скажут: задачи сложнее, научный подход к делу требуется. Верно. Только в том беда, что к земле-то они редко подходят. Большую часть времени к столам, к бумагам прикованы. Без документации, записей отчетов обойтись нельзя. Но всему должна быть разумная мера. Специалисты отвыкают от живого дела. Это уже опасно". Но дело не только в том, что бюрократия в СССР разрасталась, но и в отношении людей к своим обязанностям все больше проявлялся формализм.
       И еще одна важная проблема была затронута в статье Г.Мальцева - это охрана диких животных, которых в обасти уничтожали многочисленные охотники, в числе которых было немало и начальства. В СССР в составе членов общества охотников было много представителей местной руководящей элиты, которые почти в каждом районе построили себе шикарные Дома охотников, где по выходным дням начальство могло в теплой компании "оттягиваться". И Г.Мальцев пишет об этом явлении в жизни своей родной области: "Зачастую мало отличаются от злостных браконьеров "привилегированные" охотники, те, кто имеет доступ к лицензиям для отстрела крупных животных, к заповедникам, специальным заказникам. Кто за ними следит? Кто их контролирует? Природу надо уже не охранять, а спасать. У нас в Щадринском районе можно за всю зиму не встретить ни одного зайца или лисы, которых раньше были сотни, тысячи". Болезнь вседозволенности расползалась сверху вниз. Республиканское, краевое, областное начальство брало пример с высшего руководства страны, а районное начальство решило не отставать от своих коллег по власти в деле уничтожения животных. Причем не только обычных, но и тех, которые были занесены в Крсную книгу. Мне об этом рассказывал один инструктор ЦК КПСС, когда приезжал с бригадой в Эстонию для проверки того, как мы боремся с алкоголизмом. Он поведал мне, как республиканское начальство в Средней Азии отстреливает в горах Памира снежных барсов.
      
      

    7. Экономические закономерности государственного социализма и механизм их использования

       Что посеешь, то и пожнешь.
       Шила в мешке не утаишь.
       Народные поговорки
       Повторяю, крах социализма в СССР был обусловлен, в частности, тем обстоятельством, что политическим руководством страны игнорировались объективные экономические закономерности нарождающейся новой общественной системы воспроизводства. Парадоксальность этого явления состояла в том, что в партийных документах, речах руководителей государства и партии, публичных выступлениях и статьях академиков, профессоров, докторов и кандидатов общественных наук содержались призывы соблюдать и эффективно использовать экономические закономерности социализма, а на практике с ними никто не считался. В управлении экономикой страны царил волюнтаризм. Находились академики, которые даже пытались теоретически его оправдать. Так, в статье Г.Козлова "Политическая экономия социализма: истоки и проблемы" ("Коммунист".  13, 1978) было написано следующее: "...в силу еще недостаточной разработанности методологии изучения социалистической экономики планомерное ее строительство и развитие в ряде случаев трактовалось как сознательное формирование государством новых экономических законов, то есть объективные процессы отождествлялись с субъективной деятельностью (например, планомерное развитие народного хозяйства с планированием). При всей методологической незрелости такой трактовки вопросов для тех условий она была исторически объяснимой и какое-то время оправданной, так как выражала реальные потребности революционного преобразования экономики и своим острием направлялась против контрреволюционных концепций реставрации капитализма (курсив мой)". Здесь Г.Козлов явно оправдывает поворот, который И.Сталин сделал в 1929 году, поправ марксизм и решения партийного съезда, утвердившего научную концепцию первого пятилетнего плана. Преемник И.Сталина также был из "крутых" политиков и его волюнтаризм даже превосходил волевые решения своего предшественника. Это он умудрился додуматься до провозглашения политики быстрого строительства коммунистического общества. И даже 14 лет спустя после отставки Н.Хрущева Г.Козлов в вышеупомянутой статье все еще продолжает писать о развертывании коммунистического строительства на базе "развитого социализма". И разве не демагогией является его утверждение о том, что "экономика и политика, теория и практика деятельности партии находятся в неразрывном единстве"? И эта фраза написана после того, как он несколькими строками выше писал о проявлениях субъективизма в руководстве экономикой, осужденных октябрьским (1964 год) Пленумом ЦК, где была поставлена жирная точка волюнтаристскому правлению Н.Хрущева.
       Передо мной материалы круглого стола, проведенного редакцией журнала "Вопросы экономики", опубликованные в  1 за 1977 год.
       Во вступительном слове академик Г.Хачатуров (главный редактор журнала) вещал: "Необходимо, чтобы развитие теории и ее применение на практике смыкались возможно теснее. Это очень важно как для обогащения теории, так и для успешного решения назревших вопросов коммунистического строительства". Эта мысль на разные лады звучала в выступлениях всех участников круглого стола. Более того, Г.Хачатуров призывал участников совещания показать, как на практике достигается в процессе взаимодействия объективных экономических законов на базе достигнутого высокого уровня развития производительных сил реализация высшей цели социалистического общественного производства - обеспечение наиболее полного удовлетворения материальных и культурных потребностей народа. Однако именно этого в СССР и не было. На практике основная экономическая закономерность социализма не соблюдалась. Это не значит, что не повышался жизненный уровень населения, что не улучшалось качество жизни людей. И то и другое имело место. Но все дело - в мере. На первом месте среди реальных целей общественного производства были иные цели, о чем уже говорилось выше. А экономический механизм, придуманный в кабинетах ученых, чиновников и партийных функционеров, ориентировал предприятия на гонку за валом, не считаясь с затратами, о чем более подробный разговор еще впереди.
       Участники упомянутого круглого стола не могли вообще обойти стороной проблему несоблюдения в стране системы объективных экономических закономерностей. Тот же Г.Хачатуров вынужден был констатировать, что не всегда обеспечивается "гармоничное сочетание интересов народного хозяйства, республики, области, коллектива предприятия и каждого трудящегося" и что "возникают противоречия интересов". И вся беда, по его мнению, в том, что гармония может быть достигнута только "при условии познания экономических законов и правильного использования их действия". Он отметил, что "предприятие не должно быть заинтересовано, скажем, в увеличении без надобности веса выпускаемой продукции (при производстве толстого листа или труб большого диаметра и т.п.), как подчас бывает, когда выпускаемая продукция оценивается по валу". Он сказал, что "познание экономических законов и правильное их использование должны также предотвращать потери продукции, например, металла - при обработке; древесины при заготовке, транспортировке и обработке; зерна, овощей, фруктов, веса скота - из-за недостаточного развития инфраструктуры сельского хозяйства".
       Все это верно. Однако возникает вопрос - почему академик, собравший в редакции журнала цвет ученого мира СССР, не поставил вопрос о причинах отставания в познании экономических закономерностей и их использовании в интересах наиболее полного удовлетворения потребностей населения? Или же он боялся докапываться до истинных причин, или его вполне устраивало демагогическое разглагольствование? Бунт на корабле науки так и не состоялся. Обсуждение покатилось по рельсам политического раболепия и солидарности с властью.
       Правда, член-корреспондент АН СССР Г.Козлов, понимая всю нелепость ситуации, типичной для подобных публичных форумов, осмелился пойти несколько дальше Г.Хачатурова. Он заявил, что "...политическая экономия социализма уделяет недостаточно внимания вопросу о роли субъективного фактора. В теоретическом плане этот вопрос прежде всего связан с исследованием диалектики объективного и субъективного в действии экономических законов. Конечно, важнейшим вопросом является вопрос об объективном характере законов. Это верно. Но я думаю, что не менее важен вопрос о роли субъективного фактора - партия, государство, плановые и хозяйственные органы, трудящиеся массы (коллективы и каждый работник). Здесь прежде всего необходимо обратить внимание на роль экономической политики партии, на значение использования законов для реализации всей ее экономической стратегии и тактики. Все элементы субъективного фактора построены на основе системы иерархических звеньев, и необходимо детально охарактеризовать роль не только каждого элемента, но и каждого такого звена".
       Г.Козлов как будто бы вплотную приблизился к основной проблеме, к главному противоречию системы общественного устройства в СССР, но у него не хватило духу идти до конца, развивая проблему ответственности партии и государства в пренебрежении объективными экономическими закономерностями. Он закончил свой пассаж традиционной фразой: "основные исходные положения этого представлены в документах партии". Да, в самом деле, никому не хотелось расставаться со статусом академика и обнажать истинную причину игнорирования объективных закономерностей социализма - диктатуру партийно-государственного аппарата и его волюнтаристскую политику, закамуфлированную в демагогические штампы пропаганды. В случае если он сказал бы правду, то, вероятнее всего, оказался бы или в психушке или в тюрьме. Правда, я не исключаю и такого варианта, что Г.Козлов и в самом деле не понимал природы существовавших в обществе противоречий, находясь в плену заболтанной политэкономии.
       Обратимся теперь к рассмотрению самих экономических закономерностей социализма и механизма их реализации.
       Политэкономы Советского Союза, как об этом я выше писал, использовали термин "экономические законы". Повторяю, мне представляется более точным термин "экономические закономерности". Дело в том, что в отличие от природы, которая изучается совокупностью естественных наук, в обществе отсутствует абсолютная, функциональная причинно-следственная связь между явлениями, ибо они в значительной мере подвержены влиянию различных случайных факторов, а также воли и сознания человека. Ф.Энгельс писал об экономических закономерностях, что "...все они не имеют другой реальности, кроме как в приближении, в тенденции, в среднем, но не в непосредственной действительности. Это происходит отчасти потому, что их действия перекрещиваются с одновременным действием других законов, отчасти же и вследствие их природы как понятий" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.39. с.355)
       Закономерности в обществе действуют в определенном диапазоне, который может быть довольно значительным. Его ширина зависит от конкретных исторических условий, имеющих объективный характер, а также от субъективных факторов. Абсолютные границы экономических закономерностей проявляются довольно отчетливо и болезненно в случае, если они правителями игнорируются. Так, например, произошло с основной экономической закономерностью, предусматривающей наиболее полное удовлетворение материальных, духовных и социальных потребностей советских людей. Конечно, мы все знаем, что история Советского Союза была непростой. Войны не только погубили миллионы людей, но и потребовали немалых жертв от гражданского населения, ограничивая их повседневное, насущное потребление. Так было в ходе и после Первой мировой и Гражданской войн (1914-1921 гг.). Так произошло и во время Великой Отечественной войны 1941-1945 г.г., а также в период послевоенного восстановления разрушенного военными действиями народного хозяйства. Можно объяснить, но никак нельзя оправдать структурные перекосы в годы мирного созидания, когда безмерно наращивалось производство средств производства, а существенная доля национального дохода направлялась в ВПК, что привело к образованию двух огромных флюсов в экономике СССР. Волюнтаризм экономической политики высшего руководства страны не знал никаких ограничений в силу существовавшей в государстве диктатуры управленческого аппарата. Никто не смел даже пикнуть, а тем более возразить против генерального курса партии и правительства. Все или почти все вели себя тихо, как мышь под веником. На заключительном этапе истории СССР М.Горбачев сотоварищи довели экономику до паралича, до пустых прилавков даже в Москве, не говоря уже о провинциальных городах и весях. И такое пренебрежение к основной экономической закономерности не могло не обернуться катастрофой. Когда капиталист доводит свой бизнес до убытков, то банкротство неизбежно. Такова закономерность капитализма, предполагающая расширенное воспроизводство капитала и получение прибыли. При социализме экономика должна работать на оптимальное удовлетворение потребностей населения, иначе ее рано или поздно ждет крах.
       Выше уже отмечалось, что при социализме (так же и в любой другой экономической системе) одновременно действует ряд закономерностей, оказывая влияние друг на друга. Так, крайне важным представляется взаимовлияние двух закономерностей: уже упоминавшейся выше основной экономической закономерности и закономерности пропорционального развития экономики, предопределяющих необходимость планирования, как основного метода управления и как важнейшего элемента хозяйственного механизма. Пропорциональность должна соблюдаться не только по технологическим причинам (нормы высева семян, затраты руды для выплавки металла и т.п.), но в первую очередь исходя из социальных критериев, определяемых главной объективной целью производства при социализме.
       Экономические закономерности в своей системе имеют определенную форму, которая называется хозяйственным механизмом. На упомянутом выше заседании круглого стола академик А.Румянцев, говоря о механизме действия закономерностей, заметил, что "речь идет не о чем-то, что находится вне воли и сознания людей, а о том, что лежит в пределах этой воли и этого сознания". Однако никак нельзя согласиться с А.Румянцевым в том, что он считает возможным при социализме господствовать над объективными закономерностями. Это заявление академика явно является отрыжкой господствовавшего в обществе волюнтаризма. Вера во всемогущество власти, которой обладал в СССР Генеральный секретарь КПСС, видимо, завораживала даже академиков. После И.Сталина и Н.Хрущева, который додумался до того, чтобы сажать кукурузу за Полярным кругом или ликвидировать в городах и поселках личные подсобные хозяйства, никто не осмеливался сомневаться во всемогуществе партийных богов.
       Явным преувеличением и искажением действительности являлось и утверждение А.Румянцева о том, что партия в СССР воспитывала волю масс, вносила в них коммунистическое сознание в результате чего "массы сохозяев-производителей, все члены социалистического общества были вооружены умением использовать имеющиеся материальные средства для обеспечения поступательного движения в направлении к коммунизму". Вот какие поистине гениальные мысли изрекал советский академик! Их истинность была триумфально доказана в 1991 году. В итоге Россия и другие союзные республики оказались не в коммунизме, а в самом диком, бандитском капитализме. И свой вклад в эту контрреволюцию внесли и советские академики, неустанно морочившие с утра до вечера умы своих соотечественников. Видимо, они как-то выпали из сплоченных рядов советских людей, марширующих к коммунизму, вооруженные КПСС до зубов умением использовать имеющиеся ресурсы. Слабовато работала КПСС среди академиков, если те не смогли отстоять идеалы коммунизма.
       Продолжая тему хозяйственного механизма, следует отметить, что он, являясь формой системы экономических закономерностей, мог быть адекватен или неадекватен их содержанию. Адекватность зависела не только от познания закономерностей, но также от содержания реальной экономической политики. Хозяйственный механизм включал в себя планирование, ценообразование, хозяйственный расчет финансы, кредиты, заработную плату и премии, общественные фонды потребления, прибыль и т.д.
       В рамках хозяйственного механизма в СССР имели место противоречия между планированием и товарно-денежными отношениями, которые чувствительно затрагивали деятельность предприятий и отраслей, а также проявлялись как диспропорции в городах, районах, областях, краях, республиках. Например, довольно часто объемы выделяемых планами капитальных вложений в стоимостном выражении превышали реальные мощности строительных организаций, в частности по причине несогласованности планов на пересечении отраслевой и территориальной структур управления народным хозяйством.
       Кроме того, нарушение той или иной закономерности проявлялось в деформации других закономерностей. Доктор экономических наук, профессор Р.Белоусов на упомянутом форуме сказал следующее: "Например, закон экономии времени, закон планомерного, пропорционального развития народного хозяйства и закон стоимости могут эффективно действовать лишь в едином комплексе. Нарушение закона стоимости в ценообразовании неизбежно, рано или поздно приводит к снижению эффективности, то есть к нарушению действия закона экономии времени". Подтверждая свой вывод, Р.Белоусов привел такой весомый аргумент: "Возьмем, например, положение дел с металлом. Разве причина его дефицита в том, что его мало производят? Нет, на единицу конечного (готового) продукта ресурсов металла у нас больше, чем в других странах. Главный вопрос - в эффективности его использования. По существу, проблема полного и пропорционального удовлетворения потребностей нашего хозяйства в сырьевых материалах в настоящее время - это проблема не столько дальнейшего увеличения объема их производства, сколько рационального и экономного использования, в том числе за счет расширения ассортимента и улучшения качества".
       Причиной несовершенства хозяйственного механизма в СССР, его недостаточного соответствия экономическим закономерностям являлось помимо волюнтаризма также и отставание экономической науки, которая не доводила теоретические знания до такой степени конкретности, когда их можно было использовать для решения практических задач. Когда речь идет об использовании знаний об экономических закономерностях в практике управления, то имеется в виду овладение инструментами хозяйственного механизма, его категориями. А сделать это возможно только с помощью научных исследований, осуществляемых всем комплексом экономических наук и теории управления, ориентированных на достижение наивысшей эффективности всей системы общественного воспроизводства (см. параграф 3.7.2. монографии), а не методами "тыка", "проб и ошибок". При этом следует отметить принципиальную ошибку многих корифеев советской экономической науки, которые считали, что таким критерием должен быть максимальный прирост национального дохода, игнорируя тем самым как основную экономическую закономерность социализма, так и закономерность экономии времени. Суть ошибки состояла в том, что, по их мнению, национальный доход можно было наращивать и при деформированной структуре народного хозяйства, т.е. за счет непременного опережающего роста производства средств производства.
       Другая принципиальная ошибка состояла в том, что преувеличивалась роль централизованного планирования в управлении экономикой страны. Предлагалось, например, доводить до предприятий не несколько тысяч натуральных показателей номенклатуры выпускаемой продукции, а сотни тысяч с тем, чтобы те на основе доводимых до них плановых заданий определяли расчетно объемы реализованной продукции. Одно время обсуждалась даже концепция создания автоматизированной системы плановых расчетов (АСПР), предложенная академиком В.Глушковым, согласно которой Госплан СССР должен был охватить централизованно утверждаемыми плановыми заданиями все звенья народного хозяйства (вплоть до задания по надою на одну конкретную корову).
       В то же время в публикациях некоторых экономистов содержалась абсолютно верная идея о непосредственной связи потребителей продукции с ее производителями, например, путем включения в состав советов объединений представителей предприятий-потребителей соответствующей продукции (А.Еремин). Он же высказал мысль о необходимости более тесной связи между производителями предметов потребления с торговыми предприятиями. Таким образом, идея определяющей (задающей) роли потребителей в управлении народным хозяйством уже в 1970-х годах витала в воздухе.
       В 1970-1980-х годах все очевиднее становилась также проблема гармоничного сочетания территориального и отраслевого аспектов управления единым народнохозяйственным комплексом страны, а также децентрализации управления. К сожалению, эти и другие важнейшие проблемы не были осознаны высшим руководством страны, что и послужило одной из причин развала СССР.
       Повторяю, одной из таких центральных проблем было то, что для официальной политэкономии социализма и высшего руководства страны была характерна гиперболизация достоинств директивного планирования. Типичным и ярким образцом такой идеализации может служить следующий пассаж П.Бунича: "Директивные задания исключают излишнее дублирование производства, обеспечивают хозяйственные единицы наилучшими условиями снабжения, реализации, строительства, подготовки кадров. Тем самым, предприятия, объединения, деятельность которых основывается на директивных заданиях, принципиально "помещаются" в наилучший режим функционирования: для них с самого начала предусматривается развитие в нужном обществу направлении. Социалистическое общество заблаговременно, на стадии анализа и имитирования будущего, включает в план только такие производства, которые могут и должны успешно развиваться; исключает те предприятия, которые не приносят должного эффекта или перестали способствовать решению других народнохозяйственных задач. Научно обоснованные директивные задания ставят хозрасчетные коллективы на прочный фундамент планового хозяйства, исключают потери, обусловленные "пробами и ошибками"" (цит. изд. с.47).
       П.Бунич, во-первых, преувеличивает научную обоснованность директивных заданий. В 4-ой главе моей монографии описана процедура реального процесса планирования, имевшая место в СССР. Научное обоснование плановых заданий оставляло желать, мягко говоря, лучшего. Между субъектами всех уровней и плановыми органами шла непрерывная борьба. Нижестоящие структуры пытались получить заниженные задания по производству и возможно большее количество материальных и финансовых ресурсов. Вышестоящие же структуры, наоборот, занимались "накручиванием" заданий по производству и "срезанием" объемов выделяемых ресурсов. Ничего общего с наукой такой "танец" вокруг планового котла не имел. Далее. П.Бунич писал, что анализом и имитированием будущего занималось "социалистическое общество". Это утверждение надо отнести к области фантастики. Анализом и имитированием занимался аппарат государственного управления под "мудрым руководством партии". И этот аппарат исполнял безропотно директивы Политбюро, суть которых нередко зависела от указаний экономически необразованных руководителей КПСС, которые намечали генеральный курс, руководствуясь своими идеями, далеко не всегда совпадавшими с потребностями руководимого ими социалистического общества.
       Я не отрицаю преимуществ и достоинств планирования, в том числе централизованного. Однако приписывать ему некие сверхъестественные свойства было бы неправомерно. Нельзя сбрасывать со счетов воздействия на процесс расширенного воспроизводства при социализме товарно-денежных отношений, которые, мягко говоря, "корректировали" плановые решения далеко не всегда оптимальным образом. Да и само планирование не ограничивалось натуральными показателями, оно вынуждено было использовать большое число стоимостных показателей, взаимодействовать с финансами (в том числе проходящими через бюджет) и денежным обращением, которое регулировалось системой банков во главе с Центробанком.
       Конечно, социализм ограничивает сферу действия товарно-денежных отношений, исключая из нее такие важнейшие факторы производства, как рабочая сила, земля, ее недра. Бесспорно и то, что товарно-денежные отношения ограничены орбитой планирования. Такого типа товарной экономики еще в истории человечества еще не было. И тем не менее социалистическая экономика - это все-таки товарная экономика, в которой тон задает планирование; экономика, которой органически присущи товарно-денежные отношения, ибо она только-только выходит из недр капиталистического способа производства. Товарно-денежные отношения обеспечивают обмен продуктами труда между самостоятельно хозяйствующими субъектами, а также обслуживают значительную часть сфер потребления и накопления. Конечно, ожидаемые потоки движения продуктов просчитывались при составлении проекта плана, но реализация плановых заданий в реальности, а не на бумаге или в компьютере, совершалась при помощи денег. Продукты труда приобретали форму товара и их движение от производителя к потреблению (производственному или непроизводственному) совершалось посредством денег. И П.Бунич не мог отрицать наличия товарно-денежных отношений. Он писал, что если в реальном производстве его результаты "...оценивать непосредственно в единицах рабочего времени, то они не будут контролироваться и стимулироваться с точки зрения рациональности, экономической ценности выпускаемых изделий, а это имеет первостепенное значение и не может игнорироваться. Чтобы обеспечивать должное внимание всем факторам эффективного хозяйствования, нужны показатели планирования и стимулирования, которые отражают тончайшие его оттенки. Основной возможный для этого сегодня путь - выражение затрат и результатов в процессе производства с помощью денег - своеобразного эталона, третейского судьи. Если же объяснить товарные отношения только уточнениями, вносимыми в них обращением, то тогда эти отношения не учтут главного механизма денежного приведения индивидуальных производственных затрат к общественным" (цит. изд. с.38-39).
       Последнее утверждение требует серьезных доказательств. Представляется бесспорным, что необходимость денежного обращения была продиктована буржуазной системой оплаты труда и наличием потребительского рынка. Спору нет, на макроэкономическом уровне необходимо была какая-то общая для всех видов деятельности, отраслей и стадий воспроизводства (производство, распределение, обмен и потребление) единица измерения, сопоставления. И учитывая наличие денежной формы распределения доходов и потребительского рынка, а также внешнеэкономические связи, необходимость применения хозяйственного расчета, социализм не стал ничего изобретать, а взял на вооружение готовый инструмент хозяйствования у капитализма. И дело совсем не в том, как считает П.Бунич, что планирование без учета закона стоимости обрекает народное хозяйство на низкий КПД, а в том, что без денег (причем настоящих) воспроизводственный процесс при социализме был невозможен в принципе. Рынок являлся связующим звеном между всеми субъектами экономики, между управлением, планированием, производством и потреблением.
       И еще одно замечание по поводу цитируемого произведения П.Бунича, который писал: "При социализме же экономические законы, продолжая действовать в виде тенденций, проявляются вместе с тем в более прямой и ясной форме. Социализм по своей природе планомерен, интересы общества спаяны единством общественной собственности. Вследствие этого, пропорции производства в основном предвосхищаются заранее и осуществляются в предусмотренном виде, а не вырастают из непрерывных и крупных отклонений от оптимальных траекторий. Эту особенность социализма нельзя преувеличивать и полагать, что в социалистических условиях действительность и познание совпадают. Они "движутся вместе, подобно двум ассимтотам, постепенно приближаясь друг к другу, однако никогда не совпадая, - писал Ф.Энгельс. Это различие между обоими именно и есть то различие, в силу которого понятие не есть прямо и непосредственно действительность, а действительность не есть непосредственно понятие этой самой действительности". (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.39. с.354).
       Дело не только в диалектическом соотношении действительности и процесса познания, а в том, что у планирования были свои закономерности, а у реальной экономики - другие.
       Весьма спорным также являлось утверждение официальных политэкономов о непосредственно общественном труде при социализме. Вот как аргументировал его П.Бунич: "Производственные связи складываются не за спиной производителей, не через сплетение нитей экономического организма на стихийном рынке с его неизбежными издержками, а в народнохозяйственном плане. Благодаря планомерному развитию общественные "отношения людей к их труду и продуктам их труда остаются здесь прозрачно ясными как в производстве, так и в распределении". (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.23, с.89). Именно поэтому труд в социалистическом обществе становится с самого начала и непосредственно общественным трудом, что в свою очередь, создает благоприятные условия, чтобы он сразу же формировался в направлении наиболее необходимого размера как на единицу продукции, так и на каждую потребность (структуру производства, состоящую из многих видов продукции, удовлетворяющих разные потребности" (цит. изд. с.35). Концепция непосредственно общественного труда при социализме является продуктом идеализации экономических отношений в этом общественном устройстве, которые в действительности регулируются и опосредуются не только планом, но и товарно-денежным механизмом. Причем и здесь в качестве решающего аргумента приводится цитата из произведений классиков.
      
      

    8. Хозяйственный механизм и его реформирование

       Где хвост начало, там голова - мочало.
       Ехал в Казань, а попал в Рязань.
       Не нашел Фалалей из избы дверей.
       Народные поговорки
      
       В отличие от системы экономических закономерностей, которые по своему существу объективны, т.е. не зависят от воли человека, система хозяйственного механизма при социализме суть продукт человеческого сознания и воли. И в силу этого обстоятельства степень ее адекватности системе объективных закономерностей зависит от глубины их познания и содержания экономической политики, т.е. от субъективного фактора. Отсюда важный практический вывод: в случае непонимания сути экономических закономерностей или их превратного толкования, проведения волюнтаристской экономической политики хозяйственный механизм начинает работать со сбоями или даже против системы экономических закономерностей, что приводит к нарушениям в функционировании экономики или даже к ее краху.
       Поскольку в основе хозяйственного механизма любой формации, в том числе и при социализме, лежит система экономических закономерностей, их интегрированное качество, свойственно единству "...с их прямыми и обратными связями, непосредственными и косвенными воздействиями, имеющими текущие и перспективные, промежуточные и конечные, концентрированные или рассеянные последствия. Этим силам присущ прерывный и непрерывный характер, локальный или всеобщий масштабы, узкоотраслевая, межотраслевая, многоотраслевая или народнохозяйственная направленность". (П.Бунич. "Хозяйственный механизм управления развитого социализма как категория (к теории вопроса)" (с.26).
       В силу того, что хозяйственный механизм является системой, соответствующей в определенном приближении системе экономических закономерностей, то она, как справедливо заметил П.Бунич, "...не мирится с лишним, ненужным, ошибочным, искусственно надуманным, вымученным. Она не приемлет ни слишком слабого развития отдельных частей, ни забегания вперед<...> когда в системе появляются "сбои", "отказы" - они за пределами способности системы к саморегулированию, сверх ее иммунитетных возможностей - ведут к распространению "болезни" на другие органы, создавая цепную реакцию, увеличивающую ущерб как снежный ком. Выявляется же этот ущерб обычно в конечном результате, а не в исходном пункте "поломки", "лечить", тем не менее, систему надо на месте поражения очага, а не там, где "болезнь" появилась" (цит. изд. с27).
       Как в системе экономических закономерностей основная экономическая закономерность, с которой мало считались вожди СССР, определяет характер соподчинения остальных закономерностей, так и в системе хозяйственного механизма соподчинены цели, которые определены экономической политикой.
       Ведущей подсистемой и исходным пунктом хозяйственного механизма является управление, которое обособляется в особую функцию, являясь производительным трудом. Поскольку при государственном социализме общенародная собственность приобретает форму государственной собственности, то функцией управления является распоряжение ею. При этом важнейшим методом управления является централизованное планирование, являющееся несущим каркасом всего хозяйственного механизма. А сам механизм воздействия на экономику прочно смыкается с надстроечными элементами: политическими, этическими, идеологическими, правовыми. Хозяйственный механизм в сугубо унитарном государстве, каким был СССР, отличался сверхцентрализацией управления, что существенно снижало его КПД. Оптимальным вариантом был бы децентрализованный вариант управления. Однако эта истина так и не была осознана в высшем эшелоне власти вплоть до развала СССР, хотя на более низких уровнях управления многие понимали, что чрезмерная централизация управления, в том числе планирования, подрывает основы общественно-политического строя в СССР.
       Хозяйственный расчет всегда локален, привязан к конкретным субъектам экономики социализма, являясь элементом хозяйственного механизма как целого, охватывающего все народное хозяйство. Это совсем не значит, что хозяйственный механизм не дифференцирован с учетом отраслевой или территориальной специфики. При этом следует учитывать, что с помощью такого элемента хозяйственного механизма как стимулы осуществляется связь потребностей всех субъектов, выраженных в интересах, с воспроизводственным процессом.
       Хозяйственный расчет при социализме тесно связан с законом стоимости, с товарно-денежными отношениями, полученными в наследство от капитализма. И в то же время он формируется в результате действия основной экономической закономерности с такими элементами нового, коммунистического начала как общественные фонды потребления, правом граждан на труд, жилище и др. Являясь продуктом взаимодействия двух противоположных начал, хозяйственный механизм внутренне противоречив и его функционирование является процессом непрерывного разрешения данного противоречия. Так, хозрасчет является формой разрешения острого противоречия между буржуазной системой оплаты труда и коммунистической системой распределения вновь созданной стоимости. Хозрасчет при государственном социализме является также формой разрешения противоречия между самофинансированием и основанном на нем стимулировании коллектива предприятия, с одной стороны, и жесткой привязанности к централизованно составляемому и утверждаемому плану, с другой стороны.
       П.Бунич, в принципе верно трактуя категорию "хозяйственный расчет", допускает ошибку, проистекающую из стремления лакировки, приукрашивания государственного социализма. Он пишет: "В экономической литературе встречается утверждение, что хозрасчет суть форма разрешения противоречия между планомерностью и товарностью, отождествляемой со стихийностью. Соответственно хозрасчет выглядит формой разрешения противоречия между планомерностью и стихийностью. Такого противоречия, однако, как общественного, господствующего при социализме не существует. Хозрасчет - не нечто среднее между планомерностью и стихийностью, а метод планового ведения хозяйства. Он служит выполнению плана и помогает коллективам оперативно реагировать на новые ситуации" (цит. изд. с.51).
       П.Бунич отрицает совершенно правильное положение о том, что хозрасчет является результатом взаимодействия двух сторон единства противоположностей - товарно-денежных отношений и плановой системы управления, привязывая хозрасчет к директивному планированию. Аргументируя свою позицию, он пишет: "Организационный "костяк" хозяйственного механизма при социализме образуют органы, выполняющие хозяйственные функции в государственной форме. В подсистеме "стимулы", "тормоза" и "ответственность" особый блок характеризует влияние моральных стимулов на функционирование экономики, выражает их вклад в хозяйственный механизм. На "службе" хозяйственного механизма стоят социальные рычаги - воспитательные методы управления, методы партийной дисциплины, участия масс в управлении производством и т.д. В хозяйственный механизм входит подсистема социалистического соревнования, в которой переплетаются, органически сочетаются экономические и социальные отношения, создавая в целом сложное общественное отношение. Он также включает в себя систему правового обеспечения, охватывающую все стороны хозяйственного права, т.е. еще один надстроечный элемент" (цит. изд. с.52).
       Спору нет, все перечисленные П.Буничем элементы надстройки являются подпорками системы централизованного управления экономикой при государственном социализме. И в то же время в этой экономике реально существовало противоречие между планированием и товарно-денежными отношениями, который не мог не проявляться в хозрасчете.
       В ведущей подсистеме - управление - осуществлялось познание экономических закономерностей, мониторинг соответствия хозяйственного механизма объективным закономерностям, оценивалась его эффективность, разрабатывались проекты реформ хозяйственного механизма, не говоря уже о том, что она осуществляла процесс планирования. Именно управление несло полную ответственность за возникновение дефектов в хозяйственном механизме, за сбои в его функционировании.
       П.Бунич сделал робкую попытку поставить вопрос о правомерности жесткой централизации управления и необходимости участия в нем народных масс. Он писал: "Примат общего начала не означает превращения хозяйственного механизма управления социалистической экономикой в механизм одностороннего централизованного действия, работающий по однозначно заданной программе, жесткой схеме, где человеку остается исполнительская деятельность робота. Такое представление о социализме ошибочно и вредно. Оно ограничивает творческую мощь главной производительной силы - человека, не позволяет реализовывать таланты и способности, особые, незаменимые и неповторимые у каждой личности, бюрократизирует инициативу. Хозяйственный механизм социализма, особенно развитого, в качестве одного из главных признаков своего совершенствования включает создание всех условий и стимулов для всемерного открытия шлюзов народного полезного творчества, с тем, чтобы каждый член общества максимально раскрывал свои потенции и на этой основе все общество ускоренно шло вперед. В.И.Ленин подчеркивал, что "социализм создает возможность для каждого трудящегося члена общества подняться до самостоятельного участия не только в голосовании и выборах, но и повседневном управлении". (В.Ленин. ПСС. т.33.с.116).
       Трудно сказать, является ли вышеприведенный пассаж критикой существовавшей системы в СССР или ее апологетикой. Вероятнее всего, все-таки второе, о чем можно судить по нижеследующему панегирику: "Объективно существующий независимо от нашего сознания (ранее он писал противоположное - мое) механизм управления социалистической экономикой по своей природе оптимален, рационален во всем - большом и малом, максимально эффективен" (цит. изд. с.63). Чудеса, да и только! Просто диву даешься - до чего доводит апологетика!
       После кончины И.Сталина в 1953 году началась череда непрерывных реформ хозяйственного механизма и системы управления экономикой страны, а также политической системы. Их начал Н.Хрущев и закончил М.Горбачев, доведя в конце концов страну до полного развала и восстановления капиталистической системы хозяйствования.
       Социализм, как я выше отмечал, не является самостоятельной формацией, а представляет собой переходный этап от капитализма к коммунизму. Его отличительной чертой является органическое единство противоположных начал (капиталистических и коммунистических), между которыми идет непрерывная борьба. И поскольку создание коммунистического общества не может происходить стихийно, то для его становления требуется проведение научно выверенной политики, способствующей эволюционному процессу развития. А это в свою очередь предполагает постоянное совершенствование, реформирование механизма общественного воспроизводства.
       Однако реформирование может быть успешным только в том случае, если соблюдается одно принципиальное условие: наличие такой политической системы, в которой царит народовластие, подлинная демократия, обеспечивающая участие всех граждан страны в управлении общественными делами. И это наиважнейшее условие в СССР не соблюдалось в силу существования диктатуры партийно-государственного аппарата, который из десятилетия в десятилетие (начиная со сталинщины) все в большей мере терял свою коммунистическую направленность, несмотря на громогласные заверения лидеров в их приверженности коммунистическим идеалам. Такая идеологическая и нравственная деградация системы политической организации приводила к тому, что реформирование все больше и больше пропитывалось буржуазным содержанием, пока окончательно не развернуло общественное развитие в обратном направлении, в капиталистическое прошлое. Произошло отрицание отрицания. Все достижения революции 1917 года пошли насмарку.
       Конечно, в той мере, в которой партийно-государственный аппарат еще сохранял остатки своей верности коммунистической ориентации, в проводимых реформах содержались некоторые элементы, способствующие эволюции общества и хозяйственного механизма к коммунизму. Например, в области ценообразования шла постоянная борьба за то, чтобы цены стимулировали снижение издержек производства и рост производительности труда, а не зарабатывание прибыли путем их повышения и выпуска дорогостоящей продукции взамен нужной, но малорентабельной.
       Диктатура партийно-государственного аппарата порождала с неизбежностью сугубо централизованную, бюрократическую машину управления, которая, используя рычаги планирования, претворяла в жизнь тот курс, который намечала правящая верхушка этого гигантского аппарата. Таким образом, вся система управления экономикой была перевернута с ног на голову. Вместо того, чтобы потребители непосредственно задавали импульс экономике, ее подстегивали сверху с помощью планов и притянутых к ним различных методов материального стимулирования. В этом состоял второй коренной порок хозяйственного механизма СССР.
       Итак, совершенствование хозяйственного механизма как важнейшего рычага мобилизации резервов интенсификации производства, ускорения научно-технического прогресса, повышения эффективности и качества труда, обеспечения динамичного и сбалансированного развития общественного производства упиралось в два барьера: диктатуру партийно-государственного аппарата и порожденную ею систему централизованного, бюрократического управления. В то же время проблем и вопросов совершенствования хозяйственного механизма в СССР было великое множество: от реформирования плановой системы вплоть до порядка выдачи заработной платы работникам в нерабочее время.
       К концу 1964 года актуальность проблемы реформирования хозяйственного механизма и корректировки экономической политики была осознана как научной общественностью, так и в верхнем эшелоне партийно-государственного аппарата. Стало ясно - нужны кардинальные перемены. Экономика была на перепутье. Что касается политической сферы, то здесь произошла замена Генерального секретаря: вместо Н.Хрущева, которого обвинили в проведении волюнтаристской политики, пришел Л.Брежнев.
       Учеными по поручению верхов был подготовлен ряд фундаментальных докладов и предложений по актуальным проблемам экономики. В них обращалось внимание на следующие серьезные негативные тенденции в народном хозяйстве страны:
        -- Снижение темпов роста во всем отраслям материального производства, но в наибольшей степени - в отраслях, производящих предметы потребления. Постоянно увеличивался разрыв в темпах роста группы "А" и группы "Б", т.е. все больше и больше средств производства производилось для производства средств производства и вооружений.
        -- Затраты основных видов материальных ресурсов на прирост продукции непрерывно возрастали. Снижение эффективности общественного производства выражалось также в уменьшении отдачи капитальных вложений и производственных основных фондов.
        -- Имело место значительное отставание от США по электровооруженности и производительности труда.
        -- Структура машиностроения больше отражала потребности вчерашнего дня, что тормозило техническое перевооружение производства.
        -- Снизились темпы прироста реальных доходов населения (с 6,2 % в 1954-1958 гг. до 2,3 % в 1961-1968 гг.). Баланс денежных доходов и расходов населения становился все более напряженным, что угрожало покупательной способности рубля.
       Для полноты картины, сложившейся к середине 1960-х годов, приведу следующую выдержку из доклада Государственного департамента США о советской экономике, опубликованного 7 октября 1964 года под заголовком "СССР спотыкается в экономическом соревновании с США": "Темп роста экономики Советского Союза, который в 50-х годах в среднем составлял внушительную цифру - 6,5 процента в год, замедлился, упав примерно до 4,5 процента в год. Этот замедлившийся темп роста все еще считается значительным по критериям современных промышленных стран, но он ниже того, которого ожидало советское руководство и который необходим для подкрепления стремлений советского руководства к общемировому первенству.
       Это замедление объясняется тремя основными причинами: 1/ расширением советских программ, для которых потребовались высококвалифицированные кадры, машинное оборудование и материалы, необходимые для модернизации экономики; 2/ тем, что советское сельское хозяйство не обеспечило быстро расширяющегося и надежного снабжения продовольствием и промышленным сырьем; и 3/ исчерпанием почти всех возможностей дешево стоящего применения достижений Запада в науке и производственных методах. Кроме того, советские экономические институты отличаются медлительностью в освоении современной технологии и в выпуске сложных видов продукции, необходимых для экономической жизни нынешних времен".
       Поскольку гонка вооружений, в которую советское руководство втянуло экономику, отнимало чрезвычайно много ресурсов, в частности лучшие научные кадры, большую часть дорогостоящего и сложного машинного парка, новейшие сплавы и другие дорогие материалы, то представляется интересной американская оценка результатов этого соревнования. В вышеупомянутом докладе говорилось, что "СССР поддерживает военный и космический потенциал, который в долларовом исчислении составляет около 80 процентов американского военного и космического потенциала. Более того, Советский Союз по-прежнему одерживает сенсационные успехи в космосе; иными словами, хотя советское руководство может распоряжаться лишь половиной той огневой экономической мощи, которой располагают Соединенные Штаты, однако эта мощь сильно сконцентрирована и направлена на поддержку такой деятельности в мировых масштабах, которые имеет серьезные последствия для интересов безопасности США". И еще одно сравнение, которое существенно важно для понимания цены соревнования СССР с США. Как показали подсчеты западных аналитиков, советские расходы на новое промышленное строительство и фабрично-заводское оборудование в общем равнялись соответствующим расходам Соединенных Штатов - и это при национальном доходе, составляющем менее половины национального дохода США.
       В докладе, подготовленном большой группой ученых во главе с академиками А.Арзуманяном и Н.Федоренко под грифом "Для служебного пользования", вносились предложения по устранению вышеперечисленных и др. недостатков. Поскольку доклад содержал 58 страниц машинописного текста, здесь нет возможности подробно перечислить все те идеи, которые были высказаны учеными. Все они по существу были правильными, однако не затрагивали основных противоречий системы: между политической надстройкой и экономическим базисом, а также между формами собственности. Назову лишь главные из них.
       1. Сконцентрировать основную массу капитальных вложений на развитии отраслей, обеспечивающих технический прогресс, а также отраслей, производящих предметы потребления, сельского хозяйства и сферы обслуживания населения.
       2. Предусмотреть решительное сближение темпов роста группы "А" и группы "Б". Добиться быстрого расширения сырьевой базы легкой и пищевой промышленности. Привлечь к производству товаров народного потребления предприятия тяжелой и оборонной промышленности. Сблизить темпы роста сельского хозяйства и промышленности.
       3. Осуществить систему мероприятий по эффективному использованию энергии, сырья, производственных мощностей, природных ресурсов.
       4. Совершенствовать систему планирования и управления промышленностью. При этом особое внимание предлагалось обратить на решение следующих проблем: правильное сочетание отраслевого и территориального планирования (при этом критиковалась деятельность Совнархозов, породивших "территориальные барьеры"); обеспечить управление отраслями как единым хозяйственным организмом; преодолеть сложность и многозвенность управления, расширить права руководителей предприятий в части использования рабочей силы; опираться на экономические рычаги управления, внедрять хозяйственный расчет; совершенствовать систему ценообразования; полнее учитывать спрос населения; стимулировать принятие предприятиями высоких заданий, их нацеленность на выпуск прогрессивной продукции и др.
       Вышеперечисленные проблемы стали в последующие годы объектами реформирования. Так, совнархозы были ликвидированы и вновь управление экономикой страны было сосредоточено в отраслевых министерствах. Принимались десятки постановлений, но они к существенному улучшению не приводили. Об этом можно судить хотя бы по тому, какие проблемы совершенствования хозяйственного механизма были по-прежнему актуальными в середине 1970-х - начале 1980-х годов, хотя после снятия Н.Хрущева с поста Генерального секретаря прошло 15-20 лет. По существу они были теми же, что и в середине 1960-х годов.
       Весьма характерным в этом отношении являлся документ, подготовленный в недрах Госплана СССР в 1975 году и озаглавленный "Совершенствование управления и планирования". В этом документе, как в зеркале, отразился господствовавший в те времена уровень осознания роли хозяйственного механизма в системе расширенного воспроизводства. Уже ушли в прошлое многие набившие оскомины штампы, хорошо просматривались проблемы в управлении, однако их решение и преодоление недостатков в хозяйственном механизме виделось пока только с высот централизованного планирования в рамках той политики, которая диктовалась из ЦК КПСС. До горбачевской перестройки оставалось еще полтора десятилетия, и пока лозунг "Вперед к Рынку!" не звучал еще в здании Госплана СССР.
       Подтверждением вышесказанного может служить и статья члена-корреспондента АН СССР С.Шаталина "Улучшая методы социалистического хозяйствования", опубликованная в журнале "Коммунист" накануне XXVI съезда КПСС. Он в этой статье дает уже теоретически корректное определение экономической эффективности социалистического народного хозяйства: максимальное удовлетворение потребностей членов общества на основе повышения эффективности общественного производства.
       Далее С.Шаталин отмечает, что в экономике страны идет все не так, как должно было бы быть. "За последние годы, - пишет он, - уменьшились темпы роста национального дохода, снизилась фондоотдача, сократилась доля прироста национального дохода за счет роста общественной производительности труда. В результате роль интенсивных факторов в экономическом росте СССР не повышается. Во многом это обусловлено объективными причинами, в частности ухудшающимися условиями добычи и транспортировки сырья и топлива. Однако несомненно, что определенные негативные тенденции в нашей экономике вызываются недостатками хозяйственного механизма ее функционирования". Придя к этому верному выводу, он предлагает систему мер, которые должны, по его мнению, создать эффективно работающий хозяйственный механизм.
       В первую очередь, по его мнению, требуется устранить следующие существенные недостатки в действующем хозяйственном механизме:
      -- недостаточная нацеленность системы планирования на ускорение научно-технического прогресса и достижение на этой основе высоких темпов роста эффективности общественного производства;
      -- в планировании не в полной мере обеспечивается комплексный подход к учету экономических, социальных, научно-технических и экологических факторов для того, чтобы добиваться органического единства в решении текущих и долгосрочных задач, отраслевого и регионального аспектов народнохозяйственного развития;
      -- уровень балансовой работы в планово-хозяйственных органах, объединениях и на предприятиях отстает от усложняющихся задач по обеспечению сбалансированности социалистической экономики;
      -- валовой подход в планировании капитального строительства;
      -- неудовлетворительное решение проблемы согласованности натурально-вещественных и стоимостных пропорций процесса расширенного социалистического воспроизводства, материальных и финансовых ресурсов, в частности отсутствие должной сбалансированности в сфере потребления;
      -- несовершенство системы показателей оценки хозяйственной деятельности производственных объединений и предприятий, в частности недостаточное использование нормативного принципа распределения прибыли между объединениями (предприятиями), министерствами и государственным бюджетом;
      -- отсутствие должной материальной заинтересованности трудовых коллективов и отдельных работников в ускорении роста производительности труда;
      -- недостатки в области ценообразования, в особенности оптовых цен;
      -- несовершенство организационной структуры управления народным хозяйством, отсутствие четкого разделения функций, прав и обязанностей между его отдельными звеньями.
       Таким образом, С.Шаталин перечислил 9 основных, действительно серьезных недостатков, присущих хозяйственному механизму. Необходимо было создавать новую систему планирования и управления. Но какую? А в итоге, как выясняется из содержания статьи, всю ту же, только усовершенствованную, которая, как считал С.Шаталин, должна укрепить "... основы централизованного планового руководства народным хозяйством одновременно с усилением относительной хозяйственной самостоятельности министерств, объединений, предприятий..." (курсив мой). Словом, не меняя ничего в принципе, пойти по пути совершенствования централизованного планового руководства и управления. И вот эту т.н. реформу, он предлагает называть новой системой .
       В ходе дальнейшего изложения данной проблемы будут проанализированы некоторые достойные внимания новации, которые в корне ничего изменяли, но которые могли бы быть элементами действительно новой системы управления экономикой, основанной на принципиально новых принципах, о которых я пишу в 7-ой главе своей монографии.
       Эффективность общественного производства и планирование.
       В концепции планирования, содержащейся в вышеназванном документе Госплана СССР, центральной была поставлена "...задача усилить комплексное воздействие плана и всей системы управления и стимулирования на развитие экономики, повышение эффективности производства и улучшение качества продукции".
       Наряду с проблемой поворота экономики на магистральную дорогу - наиболее полное удовлетворение материальных и духовных потребностей населения, экономисты ломали голову над другой важнейшей проблемой - как обеспечить эффективность функционирования производственного процесса. К сожалению, как выше уже отмечалось, ни ту, ни другую проблему, которые, кстати, между собой тесно взаимосвязаны, вплоть до краха СССР решить не удалось.
       Экономическую политику на основе централизованного планового управления можно выстраивать таким образом, что в течение какого-то периода времени формировать любые пропорции между подразделениями общественного производства, что и было доказано историей СССР. Например, в 1930-е годы, когда была введена карточная система снабжения населения, т.е. минимизирован уровень непроизводственного потребления, приоритет отдавался наращиванию производства средств производства и оборонного потенциала. В годы Великой Отечественной войны, когда до предела было снижено производство предметов потребления, максимально возможные ресурсы направлялись на военные цели. И ведь что интересно - народ в своем подавляющем большинстве поддерживал такую политику и не роптал.
       Однако в мирное время, когда Н.Хрущевым были провозглашены зажигательные лозунги - догнать и перегнать США, а также построить к началу 1980-х годов коммунизм, волюнтаристская политика, сопровождаемая демагогическими лозунгами, населением не только не поддерживалась, но, наоборот, высмеивалась и подвергалась критике. Народу говорилось одно, а делалось совершенно противоположное. Такая политика была обречена. Кстати, стоит заметить, что М.Горбачев создавал свой первоначальный имидж угодного народу политика тоже на широковещательных обещаниях и критике недостатков.
       Однако вернемся к теме совершенствования планирования в целях повышения эффективности общественного производства.
       Что же по этой проблеме думали в Госплане СССР?
       В первую очередь намечалось "обеспечить сбалансированность планов на всех уровнях управления экономикой, по всем видам ресурсов и показателям для бесперебойного удовлетворения потребностей народного хозяйства. В пятилетних и годовых планах намечается обеспечить тщательную разработку натуральных и стоимостных балансов, включая балансы производственных мощностей и трудовых ресурсов, улучшить разработку финансовых пятилетних планов на всех уровнях народного хозяйства, обеспечить сбалансированную увязку доходов населения с товарооборотом прежде всего за счет роста объемов и повышения качества товаров народного потребления...".
       Спору нет, обеспечение сбалансированности в экономике - это наипервейшая задача плановых органов в социалистическом хозяйстве. Однако как ее решать? Можно, как это было в СССР, разрабатывать плановые модели сбалансированности на всех уровнях в рамках системы сквозного централизованно управляемого процесса. А можно, обеспечивая сбалансированность на уровне народного хозяйства в целом, доверить балансировку самим субъектам воспроизводственного процесса на основе системы прямых хозяйственных договоров.
       Кстати, Госплан СССР уже наученный своим горьким опытом пришел к выводу, что централизованное планирование должно непременно дополняться системой договоров. Именно поэтому в качестве одной из задач он определял и такую, как "...завершить планомерную организацию прямых длительных связей, организовать предварительное заключение хозяйственных договоров и их учет в планах до утверждения". И все-таки все непременно должно было заканчиваться включением в план! Без этого акта Госплан СССР не мыслил себе процесса управления экономикой страны. Иначе и быть не могло, ибо, несмотря на то, что в Госплане СССР работал отряд высококвалифицированных специалистов, прекрасно знавших свое дело, тем не менее, все они были чиновниками ведущего функционального органа управления экономикой огромной страны. Они не могли самостоятельно изменить самих себя подобно Мюнхгаузену, который поднимал себя за волосы. Однако идея колоссальной важности хозяйственных договоров, прямых связей производителей и потребителей все-таки пробивала себе дорогу через толщу бюрократического централизма, несмотря на сопротивление промышленных министерств. Сложность кооперационных связей в гигантской экономике, где производилось 20 миллионов наименований продукции, уже не позволяла опираться на стоимостные плановые показатели оценки деятельности предприятий и игнорировать интересы потребителей продукции как производственного назначения, так и товаров народного потребления.
       Не случайно Председатель Совета Министров СССР А.Косыгин, выступая на XXV съезде, сказал следующее: "Одна из главных целей дальнейшего совершенствования хозяйственного механизма - последовательная ориентация на улучшение конечных показателей производства и строительства: выполнение плана поставок продукции в соответствии с заключенными договорами, ввод в действие готовых объектов и повышение эффективности использования материальных, трудовых и финансовых ресурсов". В соответствии с этим требованием главы правительства, Госплан СССР начал подготовку предложений, имея в виду предусмотреть, что конечный результат и качество работы определяются по выполнению производственными объединениями, предприятиями и организациями поставок потребителям готовой продукции, в установленном ассортименте с заключенными договорами, а в строительстве - по сдаче заказчику в постоянную эксплуатацию предприятий, пусковых комплексов, очередей, объектов, полностью готовых к выпуску продукции (оказанию услуг) с минимальными затратами общественного труда в производстве и строительстве. В основе планов производственной деятельности предприятий должен быть портфель заказов и ничего более. Однако, как будет показано ниже, этот принцип приоритета выполнения прямых договоров так и не был реализован в полном объеме, несмотря на его очевидность. Столь же очевидной была и другая идея: иметь различные плановые показатели для трех уровней по вертикали управления: для Госплана СССР, для министерств и ведомств и для предприятий.
       Что же касается совершенствования методологии планирования на макроэкономическом уровне, то в Госплане СССР стали использовать прогнозы Академии наук СССР по важнейшим направлениям научно-технического и социально-экономического развития, а также Комплексную программу научно-технического прогресса и его социально-экономических последствий на 15- летний период; осуществлялись вариантные и оптимизационные расчеты с применением экономико-математических методов; разрабатывались динамические и статические модели натурально-стоимостного межотраслевого баланса производства и распределения продукции; создавался государственный банк норм и нормативов.
       Второй крупнейшей проблемой, наряду с обеспечением пропорциональности, советские ученые, а также чиновники политического и государственного аппарата страны считали повышение эффективности общественного производства также только на базе централизованного планирования и управления. Такая позиция четко и последовательно была, например, изложена видным экономистом Ю.Яковцом в его статье "Об измерителях и стимулах повышения эффективности производства" ("Коммунист"  6, 1979).
       Исходный тезис его статьи, трактуемый с точки зрения сущности объективных закономерностей социализма, возражений не вызывает. Он писал: "Рост эффективности производства выражается в первую очередь в более полном удовлетворении многообразных потребностей общества в конкретных видах продуктов при наличных ограниченных ресурсах". Далее Ю.Яковец отмечает, что "в последние годы имел место опережающий рост заработной платы по сравнению с увеличением чистой продукции, снижалась фондоотдача, росла материалоемкость производства. Министерства и предприятия манипулировали объемами незавершенного производства или остатками продукции на складе, чтобы показать в отчетах выполнение плана по товарной продукции, стремились выпускать более дорогостоящую, материалоемкую, устаревшую продукцию. Он сообщает, что " как показал опыт последнего десятилетия, величина прибыли часто меняется по причинам, от коллектива не зависящим (пересмотр цен, плановые изменения ассортимента продукции), либо в результате прямого нарушения государственной дисциплины (завышение себестоимости в проектах цен, невыполнение плановых заданий и договоров по "невыгодной" продукции, ухудшение качества выпускаемых изделий)".
       По мнению Ю.Яковца, выход из создавшегося положения заключался в совершенствовании системы плановых показателей.
       В начале он рассуждает о натуральных показателях, без использования которых, как он считает, обойтись невозможно. При этом он вынужден заметить, что "планировать производство миллионов видов изделий из одного центра невозможно (это уже был большой шаг вперед по сравнению с концепцией академика В.Глушкова! - мое): это сковывало инициативу производителей в удовлетворении конкретных запросов потребителей, тормозило бы освоение новых изделий. Определение в народнохозяйственном плане заданий по производству важнейших, структуроопределяющих видов и групп продукции дополняется более детальной номенклатурой в планах министерств, объединений, предприятий и находит наиболее полное и конкретное выражение в системе хозяйственных договоров между поставщиками и потребителями".
       Чтобы наглядно представить себе проблему планирования натуральных показателей, достаточно отметить, что на конец 1979 года Госплан СССР при подготовке годовых планов разрабатывал материальные балансы и планы распределения по номенклатуре 2025 важнейших видов продукции, в том числе: сырье и материалы - по 670 наименованиям, машины, оборудование, комплектующие изделия - по 1355, что охватывало более 70 % стоимости реализуемой продукции. Из 2025 видов по 295 балансы утверждались Советом Министров СССР. Госснаб разрабатывал балансы по 2500 видам, а министерства и ведомства - по 40000 позициям. При этом в Госплане СССР считалось, что для обоснования 11-го пятилетнего плана и его полной сбалансированности необходимо в 1,6 раза увеличить номенклатуру продукции, по которой Госплан СССР. Госснаб СССР, министерства и ведомства СССР разрабатывают материальные балансы.
       Как справедливо заметил Д.Валовой, "такое положение создавалось постепенно. В ходе устранения возникающих диспропорций дефицитные изделия пополняли и продолжают пополнять перечень госплановской номенклатуры. Между тем еще Козьма Прутков мудро говорил, что нельзя объять необъятное. Стремление держать под контролем все и вся может увести в сторону от главного" ("Правда", 10-12.11.1978).
       Наряду с проблемой регулирования численности и уровней планирования натуральных показателей существовала еще одна проблема, вызванная сложившейся в Советском Союзе структурой управленческих органов. Как пишет Ю.Яковец, "сложные проблемы возникают в тех случаях, когда одни и те же изделия производятся предприятиями нескольких, а иной раз и многих министерств (например, товары культурно-бытового назначения, литье и поковки, инструмент и т.п.). В этих случаях представляется целесообразным четко определить ответственность одного из министерств или всесоюзных промышленных объединений за удовлетворение потребностей общества в этой продукции, планирование ее производства и потребления, ее технический уровень и качество, эффективность производства и цены".
       На этой проблеме необходимо остановиться более подробно, ибо в позиции Ю.Яковца выражена вся сущность (альфа и омега) идеологии управления экономикой в СССР. Он и ему подобные ученые и аппаратчики не представляли себе функционирования народного хозяйства без централизации управленческих функций, установления вышестоящими структурами заданий нижестоящим предприятиям и организациям, разнообразных нормативов, правил, инструкций и т.п. Такая практика управления неизбежно сопровождалась волокитой, безответственностью, коррупцией и другими "прелестями" бюрократизма. Позиция абсолютизации централизованного управления представляла собой диаметральную противоположность идеологии либерализма, которая прославляла преимущества неуправляемой стихии свободного рыночного хозяйства.
       Хотя Ю.Яковец и упоминает договорные отношения между производителями и потребителями, однако они для него выполняют лишь вспомогательную функцию в бюрократизированной системе централизованного управления и планирования.
       На самом же деле современное общественное производство должно сочетать в себе оба метода регулирования: план и рынок, планирование и договорные отношения между предприятиями. Только такое сочетание позволяет найти оптимальные формы функционирования сложнейших воспроизводственных систем для достижения наивысших показателей не только эффективного использования ресурсов всех видов, но и для обеспечения наиболее полного удовлетворения потребностей членов социалистического общества.
       Развивая свою концепцию системы планируемых натуральных показателей, Ю.Яковец пишет: "Очевидна необходимость планировать и учитывать продукцию в натуральных единицах, максимально приближенных к потребительной стоимости продукции (добычу угля - в тоннах условного топлива, руд черных и цветных металлов - по содержанию металла в руде и т.д.). Такого рода систему эффективных натуральных единиц могли бы выработать и утвердить Госплан СССР совместно с Госстандартом. Ее можно было бы использовать также при калькулировании и учете себестоимости, в ценообразовании, для определения нормативов удельных капиталовложений".
       От натуральных показателей Ю.Яковец переходит к стоимостным показателям планирования. При этом он справедливо замечает, что "их роль в современном хозяйственном механизме гипертрофирована". Этот его вывод вполне соответствовал действительности. Еще в середине 1960-х годов был введен в промышленности оценочный показатель реализованной продукции взамен показателя валовой продукции (общий объем, включая незавершенное производство). Имелось в виду оградить народное хозяйство от неблагоприятного воздействия нерационального использования ресурсов в угоду "валу". Однако практика применения нового критерия выявила, что у него оказались те же недостатки, что у показателя валовой продукции. Формализм в оценке хозяйственной деятельности не был преодолен. Наоборот, проблема "невыгодной" продукции приобрела еще большую остроту. Что эта за продукция, которая была "невыгодна" для предприятия? Может быть, она не была нужна потребителям? Нет, она была им нужна, но совершенно невыгодна изготовителю, так как на такой продукции не сделаешь ни плана, не получишь следовательно и премии. Поэтому производители выпускали прежде всего ту продукцию, которая гарантировала им выполнение плана по "реализации" в рублях и тоннах, а потребители оказывались вынужденными брать то, что им мало подходило. Вот некоторые факты. "Два металлургических завода поставили в 1973 году для строительства газопроводов трубы с толщиной стенок 11-13 миллиметров вместо предусмотренной проектом 9-11 миллиметров. В результате трубопрокатные станы на этих предприятиях работали с большей производительностью. Быстрее был выполнен план в тоннах, получено больше прибыли. А что строители газопровода? Они недополучили труб на 220 километров трассы, перерасход металла составил около 100 тысяч тонн. Пришлось увеличить затраты на строительство объекта на 13 миллионов рублей" (Лобачев Н., Ефимов В. "Плановые показатели в механизме хозяйствования". "Коммунист". 11. 1975).
       Суть предложений Ю.Яковца была вкратце такова. Перейти от показателей валовой, товарной, реализованной продукции к единому показателю - товарной продукции, а также к нормативной чистой продукции; исчислять показатель "производительность труда" на базе "чистой продукции"; при разработке технических условий на новые изделия в карте их качества и эффективности указывать лимитную (предельно допустимую) цену, проектную себестоимость, определять величину ожидаемого эффекта; планировать и оценивать работу предприятий и организаций строительства по готовым, сданным "под ключ" объектам; отказаться от применения нормативов рентабельности в процентах к себестоимости при установлении оптовых цен на конкретные изделия. А вместо них устанавливать нормативы рентабельности к собственным затратам, стоимости обработки, либо дифференцированные: низкие - к материальным затратам<...>ввести показатели рационального использования природных ресурсов и охраны природы в систему экономического стимулирования; разработать систему индексов качества по группам продукции; вернуться к применению показателя снижения себестоимости; устанавливать плановую величину прибыли и уровня рентабельности (желательно пофакторно).
       Вместе с тем Ю.Яковец понимал, что дело не только в установлении "идеальных" показателей, каковыми он, естественно, считает предлагаемые им показатели. Это свое понимание он излагает следующим образом: "...измерить эффективность производства, планомерно управлять ею невозможно с помощью одного какого-либо показателя, сколь бы совершенен он ни был. Нужна единая система показателей и нормативов, согласованных между собой и взаимно дополняющих друг друга, построенных по единой методологии и в то же время дающих возможность учесть специфику отдельных отраслей и сфер производства. В этой системе следует различать ведущие, обобщающие показатели, которые выражают общий итог роста эффективности производства (снижение затрат и цен на единицу продукции с учетом ее качества, увеличение массы и нормы прибыли), и частные показатели, характеризующие отдельные составные элементы этого многогранного процесса (снижение материалоемкости и фондоемкости продукции, экономия трудовых и природных ресурсов, эффективность новой техники и т.п.)". Если оставаться на позиции Ю.Яковца о всемогуществе централизованного планирования, то вышеприведенное рассуждение никаких возражений не вызывает, особенно если их оценивать с точки зрения статистики. Но Ю.Яковец понимает, что дело не только в системе показателей. Он пишет: "...Мало выработать научно обоснованную систему показателей эффективности; нужно создать экономические условия, гарантирующие ее успешное функционирование. Для этого прежде всего необходимо обеспечить стабильность плановых заданий и нормативов стимулирования. Неопределенность, частый пересмотр плановых заданий и нормативов - злейший враг хозяйственного расчета". Вот так - ни много, ни мало, а злейший враг! Но и как с ним бороться? Как преодолевать сложившуюся практику волюнтаризма в планировании, практику подгонки планов под факт, чтобы не только выглядеть хорошо перед начальством и чтобы тебя не ругали на партийно-хозяйственных активах, но и зарабатывать приличные премиальные? Ничего Ю.Яковец предложить не в состоянии, кроме морализаторства. Вот его рассуждение на этот счет, от которого за версту пахнет нафталином: "Если достижения в повышении эффективности производства, экономии ресурсов сразу же попадают в "базу плана", а полученная дополнительная прибыль отбирается у коллектива, тогда как невыполнение плана прикрывается его "корректировкой" в конце года, - уменьшается заинтересованность в использовании всех резервов эффективности, снижается ответственность работников предприятий и объединений за конечные результаты своей деятельности, а плановых работников - за качество планов". Какой ужас -снижается ответственность! Вот этим жупелом Ю.Яковец и решил напугать плановиков и хозяйственников. Но они - народ тертый и их на испуг не возьмешь!
       И еще об одном изъяне системы управления Ю.Яковец нам сообщает. Речь идет о самоуправстве министерств, которые допускают "...систематическое изъятие части выделенных средств в распоряжение министерств или в бюджет, перенесение центра тяжести в принятии всех основных решений в министерства...". Такая практика, по словам Ю.Яковца, ограничивает ответственность и гасит инициативу производственников, ведет к бюрократическим извращениям в управлении, а самое главное (и это совершенно убийственный аргумент! -мое) противоречит Конституции! Да, дело нешуточное. С такой логикой Ю.Яковец мог добраться и до Полибюро.
       Рассматривая планирование как важнейший инструмент регулирования социалистической экономики, в то же время ни в коем случае нельзя идеализировать и преувеличивать его возможности. Как показал опыт работы плановых органов СССР, несбалансированность планов может быть вызвана как объективными, так и субъективными причинами. Например, трудно в момент составления плана предугадать качество сельскохозяйственного и минерального сырья, которое в течение года будет поступать в промышленную переработку. Очень сложно подсчитать все резервы производства: внедрение новой техники, улучшение технологии производства, обеспеченность рабочей силой, сроки ввод тех или иных производственных мощностей и т.д. На качестве планов сказывается недостаточная обоснованность нормативной базы, невозможность в экономико-математических моделях предусмотреть все факторы, влияющие на формирование показателей и т.д.
       Крупнейшим недостатком функционирования народно-хозяйственного комплекса страны являлась проблема образования сверхнормативных запасов оборотных средств. Одной из основных причин замораживания огромного количества ресурсов являлись пороки системы планирования, его не состыковки с товарно-денежным обращением. Об этом подробно писали в своей статье "Клады на складах" ("Правда" от 23.05.1980.  144) начальник государственной инспекции Ленинградского главного управления Госснаба СССР Г.Грачев-Дивеев и начальник отдела организации материально-технического снабжения г.Ленинграда Е.Толмачев. Они отмечали, что корни этого явления кроются в существовавшей системе планирования. "Планы предприятий, как правило, формируются окончательно в ноябре-декабре. Потребность же в металле производственники должны определять, по крайней мере, на полгода раньше, когда предприятия располагают только ориентировочными показателями выпуска продукции. У большинства нет еще на материалы и норм расхода. А они ежегодно пересматриваются с учетом фактического использования в истекшем периоде. Как поступать работниками коммерческих служб в такой ситуации? Самый простой выход - "подстраховать" себя. В результате появляются надуманные заявки". На такую, прямо говоря, халтурную систему планирования накладывается еще нелепое требование представление липовых расчетов к проектам планов. Вот что об этом "порядке" пишут авторы названной статьи: "Каждую весну на заполнение различных форм заявочной документации тысячи работников тратят время, расходуют огромное количество бумаги. А нужно ли это делать вообще? Первоначальные ресурсы, как показывает опыт, обычно выделяются на уровне фондов года, предшествующего планируемому. Исходными данными предприятия и снабженческие органы к моменту составления программ года не располагают. К тому же у большинства объединений и заводов номенклатура изделий в течение длительного времени довольно стабильна, меняются только объемы выпуска. Поэтому вполне можно отказаться от заявок и перейти к долгосрочному планированию снабжения. Выделять предприятиям предварительные лимиты на материалы на пять-десять лет и по мере необходимости корректировать фонды с учетом обусловленного ежегодного прироста производства, процента снижения норм расхода, фактических остатков". Предложение ленинградцев означает, что они предлагают отказаться от ежегодного планирования простого воспроизводства, о чем я пишу в своей монографии. Однако, совершенствуя хозяйственный механизм, следовало бы вообще отказаться от практики централизованного планирования заданий предприятиям, а перейти на заключение прямых договоров между производителями и потребителями продукции.
       Я вспоминаю 1992 год, когда рухнула вся хозяйственная система Советского Союза. Можно было наблюдать несколько интересных явлений, в основе которых как раз были огромные остатки оборотных фондов. Во-первых, они давали возможность предприятиям еще какое-то время держаться на плаву. Во-вторых, начал работать механизм бартера. И, в-третьих, огромное число людей, у которых был доступ к этим "кладам", нажили на продаже за конвертируемую валюту накопленных в советское время богатств огромные личные состояния.
       Нелепости механизма централизованного планирования проявлялись не только в образовании огромных неиспользуемых запасов сырья, материалов, оборудования и других материальных ценностей, но также и во встречных перевозках, например, металлолома. Приведу несколько выдержек из фельетона Э.Пархоменко "Хождение по кругу" ("Известия".1977.  49): Группа партийного контроля Руставского металлургического завода писала в редакцию газеты: "Наш завод использует в производстве металлолом. И свой собственный и поступающий со стороны. Несмотря на это, нам ежегодно планируют поставку металлолома другим металлургическим предприятиям. Кто-то где-то заготавливает лом и отгружает Вторчермету. Вторчермет теми же вагонами отправляет его нам. А мы тот же лом теми же вагонами переправляем на другой завод. И при этом все выполняют план сбора и поставки металлолома. Мы по этому вопросу обращались к руководству нашего завода. Оно в свою очередь обращалось в нашу вышестоящую организацию, но все остается по-прежнему. Просим помочь в решении этого довольно несложного, но важного для нас вопроса". Э.Пархоменко решил разобраться в этой абсурдной, на первый взгляд, ситуации и отправился по инстанциям разбираться в ней в поисках причин и виновников. Вот цепочка ведомств, по которым он прошелся: Объединение Союзтрубсталь Министерства черной металлургии СССР -планово-экономическое управление того же министерства - Союзвторчермет - Госплан СССР. И что он обнаружил? Все чиновники в названных ведомствах соглашались с тем, что это безобразие и что надо со встречными перевозками покончить. Но никто не взялся за решение этой головоломки. В Госплане СССР начальник подотдела некто Фролов объяснял корреспонденту, что если бы министерства при обсуждении планов вовремя указывали, что такая-то часть металлолома будет использована их предприятиями на собственные нужды, то Госплан это учитывал бы. Как писал Э.Пархоменко, он узнал, "...что есть еще одна возможность борьбы со встречными перевозками металлолома и состоит она в том, чтобы все министерства планировали своим объединениям - а те своим предприятиям - сдачу амортизационного лома не "по факту", т.е. по количеству, сданному в прошлом году, а в соответствии с планами замены и реконструкции оборудования. Это наверняка в одних случаях обнаружило бы скрытые резервы, а в других - устранило искусственный дефицит металлолома, который нередко покрывают за счет металлургических предприятий". В итоге корреспондент пришел к выводу, что "...никто нигде не попытался отстоять очевидную нелепость. Все были категорически против. И тем не менее нелепость продолжала существовать". Замечательные слова, которые можно было бы вынести в эпиграф данного параграфа.
       Так в чем же дело?
       Я в своей монографии пишу о т.н. четырехугольнике, по которому в СССР осуществлялось управление реальными потоками товаров и денежных масс. Этот четырехугольник следовало бы дополнить в части управленческого звена, где осуществлялось планирование, еще ведомственной иерархией, помноженной на бюрократизм. ЦК КПСС -Совет Министров СССР -Госплан СССР плюс другие функциональные ведомства - отраслевое министерство - управления отраслевых министерств - объединения - предприятия. Вот та многозвенная, иерархическая система управления, которая командовала экономикой огромной страны. Работала вертикаль власти, усиленная различными контролирующими и правоохранительными органами. И второе - нелепость планирования от достигнутого уровня, стремление все предусмотреть до мельчайших деталей в рамках идеологии простого воспроизводства, о чем я также писал в монографии.
       В 1977 году велась работа по подготовке нового постановления директивных органов о совершенствовании планирования и всей системы управления народным хозяйством.
       В области планирования был сформулирован принцип обеспечения стабильности пятилетних планов. Делалась попытка отменить практику составления как бы заново годовых планов по всей системе показателей. В целях превращения на деле пятилетнего плана (с распределением по годам) в главную форму планирования предусматривалось расширение количества показателей и балансов - материальных, стоимостных и трудовых, разрабатываемых и утверждаемых на пятилетку с распределением по годам; образование материальных и финансовых резервов в размерах, необходимых для обеспечения динамичного и пропорционального развития экономики; соблюдение стабильности оптовых цен в промышленности и сметных цен в капитальном строительстве в течение пятилетки; переход к оценке выполнения пятилетнего плана нарастающим итогом с начала пятилетки и годовых заданий пятилетнего плана - нарастающим итогом с начала каждого года. Предусматривалось обеспечить непрерывность действия планов и создания условий для ритмичной работы объединений и предприятий, в частности была сформулирована идея, что основные направления социального и экономического развития разрабатываются на 15 лет и через каждые 5 лет они уточняются. Целью такого порядка было устранить прерывность между отдельными годами пятилетки в действии планов и хозяйственной деятельности. Однако на практике все-таки основной формой планирования оставался годовой план, который составлялся каждый раз как бы с нуля, что приводило к огромным и ненужным трудозатратам в органах планирования снизу доверху.
       Намечалось еще одно новшество: применение показателя чистой продукции для планирования производительности труда и для определения норматива фонда заработной платы. А для усиления заинтересованности министерств, объединений и предприятий в разработке напряженных планов предусматривалось на стадии контрольных цифр доводить до министерств и объединений (предприятий) норматив фонда заработной платы и нормативы образования фондов экономического стимулирования, а также дифференцировать предельные размеры премий руководящим работникам объединений (предприятий) в зависимости от напряженности планов.
       Идея обеспечения непрерывности планового процесса и ориентации хозяйственной деятельности не на промежуточные, а конечные результаты была отражена и в мероприятиях по другим отраслям народного хозяйства.
       В области капитального строительства начиная с 1979 года предусматривалось установление заданий по вводу в действие мощностей и объектов, товарной строительной продукции, росту производительности труда, прибыли и качеству строительно-монтажных работ. Расчеты между заказчиками и подрядчиками должны производиться за полностью законченные предприятия, объекты и пусковые комплексы. Предусматривалось, что утверждаемые лимиты капитальных вложений и строительно-монтажных работ должны быть стабильными на протяжении пятилетки, а разрабатываемые на их основе титульные списки строек на весь период строительства (с установлением заданий по годам) должны стать неизменными плановыми документами, обязательными для заказчиков, подрядчиков и комплектующих организаций.
       Для обеспечения непрерывности действия планов по стройкам имелось в виду: выдавать заказы на изготовление основного технологического оборудования на весь период строительства без прекращения действия их с наступлением календарного года, финансировать строительство в пределах сметной стоимости независимо от распределения ассигнований по годам и кварталам, предусматривать обязательное восполнение отставания, допущенного в истекшем году.
       Намечалось перейти к планированию производства и капитального строительства как единого целого с тем, чтобы капитальные вложения на новое строительство и расширение действующих предприятий выделялись лишь после того, как в проектах планов министерств будет предусмотрено максимальное использование мощностей действующих предприятий с учетом их технического перевооружения и реконструкции.
       В области научно-технического прогресса имелось в виду шире внедрять систему планирования, финансирования и экономического стимулирования, включающую все этапы - от научных исследований до внедрения результатов в производство, а также создавать необходимые условия, обеспечивающие выгодность для производственных объединений и предприятий выпуска высокоэффективной новой техники, продукции со Знаком качества.
       В области материально-технического снабжения намечалось осуществление мер, обеспечивающих: превращение длительных хозяйственных связей в основную форму материально-технического снабжения с заключением хозяйственных договоров на пятилетку; устойчивость этих связей между ними и органами материально-технического снабжения; организацию через базы и склады территориальных управлений бесперебойного снабжения всех предприятий и организаций продукцией производственно-технического назначения в нетранзитных количествах и постепенное освобождение производственных объединений (предприятий) от нетранзитных поставок; завершение перевода строительных организаций на комплексное обеспечение материалами через территориальные органы материально-технического снабжения по заказам строек; развитие оптовой торговли массовой продукцией производственно-технического назначения через базы, склады и магазины территориально-сбытовых организаций; создание оперативных резервов материальных ресурсов и внедрение прогрессивных норм запасов. Намечалось расширить комплексное снабжение и централизованную доставку продукции потребителям со снабженческо-сбытовых баз территориальных органов на основе договоров и по согласованным графикам.
       Все эти идеи, вне всякого сомнения, были интересными, но все дело в том, что реальная жизнь вносила свои существенные коррективы в функционирование механизма планирования, в частности, из-за влияния субъективного фактора на этот процесс (все-таки план делали люди со своими ведомственными, местными и личными интересами) и главное - из-за порочности самой идеи - обеспечивать проведение в жизнь намеченных плановых заданий в системе сверх централизованного, вертикального управления.
       Взаимосвязь отраслевого и территориального планирования. Эта проблема была составной частью общей проблемы соотношения централизованного и децентрализованного начал в управлении единым народно-хозяйственным комплексом страны, а ее неразрешенность послужила одной из главных политических причин развала Советского Союза под давлением сил сепаратизма и воинствующего национализма. К сожалению, не сбылось предсказание К.Маркса о том, что пролетариат обязательно придет к "гармоничной национальной и интернациональной координации общественных форм производства" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. т.17, с.553).
       Как Госплан СССР представлял ее решение в середине 1970-х годов?
       В брошюре "Совершенствование планирования в десятой пятилетке" (Госплан СССР. М:. 1976) по этому поводу говорилось: "Прежде всего существенно изменились требования к министерствам и ведомствам СССР в части комплексности планирования не только развития отраслей промышленности, но и регионов<...>Министерства и ведомства проектировки к долгосрочному и пятилетнему планам развития отраслей разрабатывают по укрупненным экономическим районам, а проекты пятилетнего плана - по союзным республикам и экономическим районам. Для составления долгосрочного плана в территориальном разрезе создана сетка укрупненных экономических районов с включением в них более крупных территорий по сравнению с применяемой системой районов при среднесрочном и текущем планировании. В результате научных исследований и обобщения предложений о перспективах развития народного хозяйства в долгосрочном плане выделено семь укрупненных экономических районов: Север и Центр Европейской части, Юг Европейской части, Урало-Поволжье, Сибирь, Дальний Восток, Казахстан, Средняя Азия.
       Министерства и ведомства СССР свои проектировки по основным показателям в территориальном разрезе по пяти укрупненным экономическим районам, а также по Москве, Тюменской области и Якутской АССР сообщают Совету Министров РСФСР. По остальным районам такие показатели представляются Советам Министров соответствующих союзных республик. Последние составляют долгосрочный план по всему хозяйству, расположенному на территории республики, а Совет Министров РСФСР - и по укрупненным экономическим районам на территории Российской Федерации, а также по Москве, Тюменской области и Якутской АССР".
       Далее Госплан СССР указывал, что "все предприятия и организации, находящиеся на территории республик, представляют проекты планов областным плановым комиссиям. Наряду с составлением указанных планов союзные республики подготавливают и направляют в Совет Министров СССР, Госплан СССР и соответствующим министерствам и ведомствам СССР предложения по развитию хозяйства союзного подчинения. Министерства и ведомства СССР и Госплан СССР внимательно рассматривают предложения союзных республик и с их участием принимают решения" (с. 9-11)
       Идея районирования и разработки комплексных планов по союзным республикам - шаг в правильном направлении, имея в виду регулирование макроэкономических пропорций, особенно с точки зрения развития производственной инфраструктуры (энергетика, транспорт, связь). Однако Госплан СССР при разработки территориального разреза единого народнохозяйственного плана исходил из ошибочной концепции - централизации управления экономикой, что доводило планирование до абсурда, когда отраслевые отделы Госплана СССР решали вопросы, целиком и полностью входящие в компетенцию союзных республик и областей (например, сколько и каких школ, больниц, поликлиник, жилых домов и др. объектов социальной инфраструктуры строить).
       Аппарат управления в Советском Союзе был представлен могущественными общесоюзными отраслевыми министерствами, за которыми стояли соответствующие подразделения в ЦК КПСС и Совете Министров. Каждое министерство командовало своими предприятиями, наделяя их финансовыми и материальными ресурсами. Поскольку предприятия общесоюзных министерств располагались не в безвоздушном пространстве, а в конкретном населенном пункте, то, естественно, что их полнокровная деятельность была тесно связана с местной инфраструктурой (производственной и непроизводственной). И вот здесь на стыке местных и отраслевых интересов и возникали конфликты, недоразумения, несуразности и парадоксы. Выражались они в том, что ведомственность порождала на местах дублирование и параллелизм в создании различными министерствами объектов производственной и непроизводственной инфраструктуры. Об этой проблеме писал в газете "Правда" ( 353 от 18,12,1980) О.Лацис. Вот выдержка из его статьи "Отрасль и территория": "Нет нужды доказывать важность проблемы. Разве мало примеров, когда, скажем, в одном поселке или городском районе вырастают несколько мелких котельных вместо одной крупной: предприятия разных ведомств отапливают "свои" дома исключительно ведомственным паром. Или у одного шлакового отвала пристраиваются несколько маломощных шлакоблочных заводиков: это значит, что в округе действуют строительные организации разных министерств и сговориться о создании одного общего завода они не в состоянии.
       Бывает и еще хуже: нужный в данной местности объект не создается вообще, потому что ни одно из действующих в этом районе предприятий не имеет достаточно средств.
       А средств хватило бы, если объединить ресурсы нескольких соседних заводов<...>Действуя по вертикали, через свои ведомства, соответствующие предприятия разных министерств и ведомств могут найти общий язык только через самый управленческий верх. Ну не решать же ему местные проблемы!". А приходилось. Вот и получалось, что вопросы строительства общественных туалетов в городах решались не на месте, а в кабинетах высокого начальства в Москве. Абсурд? Безусловно.
       Способов сочетания отраслевых, общесоюзных интересов с местными потребностями в создании рациональной инфраструктуры на местах, а также в межведомственной кооперации имелось множество. О наиболее кардинальном решении этой архиважной проблемы я писал в 5-ой главе монографии.
       Существовали и другие способы - экономические и организационные. Об одном из таких способов, взятом из опыта нэпЄа, и пишет О.Лацис: "В начале двадцатых годов началось широкое создание акционерных обществ - прообраза современных межотраслевых объединений. Это были паевые объединения, создаваемые предприятиями разных отраслей для решения общих задач. В их рамках предприятия соединяли лишь свои паевые взносы, оставаясь вполне независимыми друг от друга и от самого общества. Напротив, акционерное общество, его администрация подчинялась решениям собрания пайщиков, т.е. представителей предприятий".
       Опыт создания первых паевых объединений в 1960-х годах в СССР стал применяться в сельском хозяйстве, но не в промышленности и строительстве, где господствовала во всю ведомственность.
       Первым в стране аграрно-промышленно-торговым объединением в конце 1969 года стало объединение "Консервплодоовощ" в Чечено-Ингушской АССР, в состав которого на правах производственных единиц входили 15 совхозов, 4 консервных завода, специализированная торговая сеть, проектно-конструкторское бюро, база снабжения, передвижная механизированная колонна и гараж.
       Коллегиальными органами объединения являлись Совет, который определял основные направления, объемы и пропорции развития отраслей, экономическое, социальное развитие коллективов и т.п., и технико-экономический совет, рассматривавший перспективные и текущие проблемы, связанные с применением новых технологий в производстве, проведением единой технической политики.
       Деятельность объединения строилась на сочетании централизованного руководства с хозяйственной самостоятельностью и инициативой входящих в него производственных единиц. Совхозам, заводам, горплодоовощторгу и другим организациям объединения была предоставлена ограниченная юридическая ответственность. Поскольку основным хозяйственным звеном стало целое производственное объединение, договор контрактации потерял свое значение и денежные расчеты между предприятиями не производились.
       В Краснодарском крае к 1977 году уже были созданы и успешно функционировали такие аграрно-промышленные объединения, как "Севкавэфиромасло", "Кубаньвино", "Таманьвино", где выращивание и переработка сельскохозяйственной продукции находились уже в одних руках. Раньше большинство виноградарских совхозов было подчинено Министерству сельского хозяйства, а винзаводы находились в системе "Росглаввино", т.е. господствовала ведомственная разобщенность. Такое положение вещей приводило к тому, что сроки начала уборки винограда, очередность ее проведения по сортам, использование транспортных средств, рабочей силы и другие вопросы вызывали множество споров, решать которые приходилось райкомам партии, райисполкомам, а нередко и краевым органам. После создания упомянутых объединений все вопросы стал решать директор совхоза-завода, исходя из производственной необходимости.
       Опыт подобной оптимальной организации управления производством уже давно был накоплен капиталистической системой хозяйствования. Например, на Кубе американцы создавали т.н. сентрали для производства сахара-сырца и мелассы, в состав которых входили мощные сахарные заводы, окруженные плантациями сахарного тростника, разбитые на сектора. В каждом таком секторе была проложена узкоколейная железная дорога, по которой сырье доставлялось с полей на завод. Сев и уборка сахарного тростника были спланированы таким образом, чтобы созревание и уборка тростника были синхронизированы с его промышленной переработкой.
       К началу 1980-х годов идея создания различного рода объединений как в промышленности, так и в других отраслях экономики стала уже вполне очевидной.
       Создавались производственные строительно-монтажные объединения. Они должны были стать основными хозрасчетными звеньями строительного производства. В состав этих единых хозяйственных комплексов должны были входить, согласно Положению о них, утвержденном Госстроем СССР, строительные и монтажные управления, предприятия индустрии, снабженческие, комплектующие и транспортные организации.
       И несмотря на очевидность преимуществ производственной кооперации, еще в конце 1970-х годов в печати нет-нет да и появлялись статьи, посвященные межведомственным конфликтам, неурядицам, которые не в состоянии были преодолеть безразличие одних министерств к проблемам других министерств.
       Так, газета "Известия" 24.04.1977 года опубликовала статью "О ведомственных помехах на меже", в которой Н.Елисеев (первый заместитель председателя исполкома Краснодарского краевого Совета депутатов трудящихся) писал следующее: "...значительная часть сельскохозяйственной продукции - товар скоропортящийся, он "не умеет ждать долгих согласований". И, конечно же, низовое звено заготовителей по большому счету должно иметь более широкие полномочия, чтобы оперативно принимать самостоятельные решения.
       Однако зачастую сталкиваешься с жесткой регламентацией, которая порождает безответственное отношение к делу. Это особенно заметно во время уборки хлебов. В такую пору во многих районах края нередко идут дожди и тем не менее срок жатвы строг: 7 - 9 календарных дней. Сотни тысяч людей, занятых на уборке, понимают: именно столько времени сама природа отводит для жатвы спелых хлебов. Каждый день за этим сроком оборачивается невосполнимыми потерями урожая и, что не менее важно, снижением его качества. В дни уборки с полей идет физиологически спелое зерно, но влажность его бывает выше ограничительной. По инструкции, утвержденной в мае 1969 года, для нашего края установлены кондиции по влажности на зерно колосовых - 17 процентов, бобовых - 20, риса - 19, кукурузы в початках - 25, подсолнечника - 15 процентов, сверх которых продукты принимать не разрешается.
       А что делать с влажным зерном? Конечно, сушить. Благо хлебоприемные пункты и элеваторы края располагают немалыми сушильными мощностями. Но заготовителям даже запрещено самим обращаться в вышестоящую организацию за получением разрешения на прием влажного зерна. Создавать же новые мощности в колхозах и совхозах для этого явно нецелесообразно: они ведь уже построены государством.
       И приходится по несколько раз в год упрашивать Министерство заготовок, чтобы оно разрешило принять зерно с повышенной влажностью. Мы не знаем случаев, чтобы нам отказали. Но каждую страду множество срочных телеграмм идет туда и обратно, на согласование уходит не один день, влажная продукция, своевременно не просушенная, тем временем лежит, теряет часть своих качеств". Вот такие пироги!
       Учитывая важность проблемы, АН СССР 4-6 июня 1975 года провела в Уфе Всесоюзный симпозиум "Проблемы эффективности региональной экономики". На симпозиуме была подчеркнута важность сочетания народнохозяйственного и регионального интересов, приняты весьма содержательные рекомендации, среди которых заслуживали особого внимания следующие.
       Предлагалось определять уровень экономического развития региона объемом валовой продукции, национального дохода (чистой продукции), приходящейся на единицу наличных производственных ресурсов (факторов производства), а вклад региона в развитие народного хозяйства страны выражать величиной превышения произведенного национального дохода над внутрирегиональным потреблением, а также участием в формировании кадров рабочей силы для промышленного освоения новых районов страны.
       Отмечалась необходимость перехода от практики составления планов развития региона преимущественно методом свода отраслевых планов к комплексному территориальному народнохозяйственному планированию с всесторонним учетом местных условий - балансов трудовых, природных и сырьевых ресурсов, сложившейся производственной структуры народного хозяйства, обеспечения рациональных межрегиональных экономических связей, а также задач по созданию оптимальной структуры народного потребления и непроизводственной сферы (курсив мой).
       Предлагалось, чтобы результаты выполнения годовых и пятилетних планов народного хозяйства отдельных регионов отражались на величине финансовых ресурсов, формирующихся у соответствующих советов депутатов трудящихся. Одной из возможных форм обеспечения такой заинтересованности должны являться специальные премиальные (дополнительные, сверх средств, предусмотренных соответствующими бюджетами) отчисления в фонд развития регионального хозяйства и культуры.
       Подчеркивалась необходимость создания на базе родственных предприятий (независимо от их ведомственной принадлежности) мощных территориальных производственных и научно-производственных объединений, особенно в обслуживающих отраслях, которые полностью отвечали бы за обеспечение соответствующих потребностей.
       Было высказано мнение, что в условиях современной научно-технической революции рациональное размещение производительных сил неразрывно связано с процессом формирования производственно-территориальных комплексов (ТПК). Отрасли хозяйства в них должны развиваться взаимосвязано, на базе совместного использования общих сырьевых, топливно-энергетических, водных, земельных, трудовых и других ресурсов, объектов производственной и социальной инфраструктуры. Такое размещение производства обеспечивает существенную экономию общественного труда. Вместе с тем отсутствие развитой системы комплексного территориального планирования привело к чрезмерной концентрации производства в отдельных ТПК и промышленных узлах, нарушению экологического равновесия и ухудшению окружающей природной среды в них. В то же время на значительной территории ряда регионов промышленность развивается недостаточно, что вызывает дополнительную миграцию рабочей силы, неполное использование местных сырьевых ресурсов. Преимущественно отраслевым подходом к размещению предприятий обусловливается создание в рамках каждого промышленного узла, завода и фабрики множества мелких, а потому неэффективных, подсобных и обслуживающих производств, нарушение пропорциональности в развитии отраслей специализации и отраслей по производству товаров местного потребления, производственной и непроизводственной инфраструктуры. Участники симпозиума предложили наряду с планами республик и областей разрабатывать комплексные программы и планы по важнейшим территориально-производственным комплексам регионов; для обоснования плановых решений шире использовать систему межотраслевых балансов, экономико-математические методы и электронно-вычислительную технику.
       Участники симпозиума рекомендовали разрабатывать в регионах научно обоснованные генеральные схемы рационального использования ресурсов и охраны природы.
       Поскольку СССР была огромной страной с существенными региональными различиями, то весьма актуальной задачей была разработка Генеральной схемы размещения производительных сил по ее территории на длительную перспективу. Разработка такого документа, вне всякого сомнения, должна была осуществляться в масштабах всей страны, учитывая как диалектическую взаимосвязь отраслевого и территориального аспектов сознательного регулирования экономических процессов, так и то обстоятельство, что территориальное разделение труда является одной из форм общественного разделения труда. Кстати, данный аспект планирования в полной мере осознавался уже при составлении первого пятилетнего плана. Его авторы отмечали: "...СССР не может иначе строить и развивать свое народное хозяйство, как учитывая в полной мере все природные, экономические и национальные особенности своего обширного объединения, и специализируя его отдельные части. Только этим путем и может быть достигнут наибольший коэффициент эффективности общественного труда" (Пятилетний план народнохозяйственного строительства СССР. т. III, М., "Плановое хозяйство", 1929).
       И вот, несмотря на то, что органическая увязка отраслевого и регионального аспектов планирования и управления, основанная на прочном фундаменте обобществления производства и формирования общенародной собственности, была уже в полной мере осознана на заре становления планирования в СССР, эта важнейшая проблема еще в середине 1970-х годов продолжала быть предметом дискуссий и была далеко не разрешена в чисто практическом плане, снижая эффективность народного хозяйства. Такова была цена волюнтаризма и невежественности руководителей партийно-государственного аппарата.
       Директор НИЭИ Госплана УССР, дэн. А. Емельянов в своей статье "Некоторые вопросы совершенствования народнохозяйственного планирования" ("Коммунист".  15, 1975) вынужден был констатировать, что существует недостаточная скоординированность и известная организационная разобщенность отраслевого и территориального планирования. Подумать только, лишь в 1966 году в Госплане Украины был создан отдел по комплексному планированию и размещению производительных сил! И десять лет спустя автор статьи вынужден был отмечать, что "...в развитии региональной экономики часто возникают проблемы, решить которые не могут ни отраслевые министерства, ни территориальные управления народным хозяйством<...>Представляется очевидным, что планы комплексного развития хозяйства территории нельзя составлять только на основе обобщения территориальных разрезов отраслевых планов. При таком подходе из поля зрения местных органов управления выпадает целый ряд важнейших вопросов и не представляется возможной координация действий между отраслевыми ведомствами<...>Усилившаяся за последние годы тенденция к самообеспечению всем необходимым привела к тому, что отдельные министерства перестают быть ведущими в производстве своей отрасли. Строительные мтериалы, например, на территоррии нашей республики производят предприятия более чем 50 различных министерств и ведомств, а непосредственно Министерство промышленности строительных материалов УССР производит их немногим более 30 процентов общего объема по Украине. Пиломатериалы выпускают предприятия 70 министерств и ведомств, тогда как Министерство лесной и деревообрабатывающей промышленности УССР - всего лишь 19,3 процента их общего объема".
       Директор НИЭИ Госплана УССР, дэн. А. Емельянов совершенно прав, когда называет т.н. территориальные комплексные планы лишь "пассивными справками". И причину такого положения вещей он указывает верно: "...местные органы управления и их плановые и финансовые службы обладают, как нам представляется, еще недостаточными правами и обязанностями для того, чтобы решать вопросы планирования и развития межотраслевых производств и практически влиять на формирование планов предприятий и объединений, своевременно координировать планы капитальных вложений, оптимизировать использование трудовых и природных ресурсов, что и приводит в конечном счете к снижению эффективности производства". В качестве иллюстрации А.Емельянов приводит такой пример: "В Полтавской области на введенном в действие в 1970 году Днепровском горно-обогатительном комбинате в отвалы сбрасывается ежегодно около 8 миллионов кубических метров нерудных скальных пород. Использование этих горных пород и занятых под отвалы земельных площадей, представляющих для хозяйства области большую потенциальную ценность, не планируется. И вот, оказывается, сама Полтавская область ввозит строительный щебень из десяти областей Украины, в том числе из довольно удаленных таких, как Крымская и Донецкая. И это, располагая большим резервом собственного сырья для производства его!".
       Об интересном опыте сочетания отраслей с нуждами предприятий в продукции металлургической и машиностроительной продукции пишет в своей статье "Маневр ресурсами" заместитель начальника Западносибирского главного территориального управления Госснаба СССР И.Дубовский ("Известия" 23.07.1980.  171). Это управление создало первое в стране Новосибирское межрайонное подсортировочное предприятие по поставкам продукции черной металлургии. И.Дубовский сообщает, что это предприятие получает прокат и трубы от 60 металлургических заводов и после подсортировки и подкомплектовки товарных партий отгружает эту продукцию в адреса 38 металлобаз и складов, расположенных в районах Сибири и Дальнего Востока, Средней Азии и Казахстана. Таким образом, приводятся к единому знаменателю противоречивые интересы поставщика и потребителя. Заводам-производителям удобнее поставлять продукцию по принципу "вагон -позиция", без дополнительной подсортировки на мелкие партии для каждого потребителя. В то же время большинству потребителей ежемесячно и ежеквартально требуется металл различных марок и размеров, но в объемах, по каждому виду значительно уступающих транзитным нормам. Госснаб СССР принял решение об организации еще 5 подсортировочных предприятий по поставкам черных металлов в Челябинске, Свердловске, Москве, Донецке и Днепропетровске. Предусмотрено также создание 4-х таких предприятий по поставкам цветных металлов, 7 предприятий по поставкам подшипниковой продукции и 5 предприятий кабельной продукции.
       Постепенно стали создаваться в ряде регионов организации по оптовой торговле различными материальными ресурсами, которыми стали активно пользоваться потребители, у которых заявки не укладывались в вагонные нормы.
       Стали налаживаться длительные прямые хозяйственные связи между поставщиками и потребителями товаров производственного назначения.
       В организациях материально-технического снабжения начала развиваться такая форма оказания услуг, как нарезка проката, раскрой релина, нарезка кабельной продукции, бумаги и т.п.
       Все эти формы, которые заменяли традиционные методы централизованного материально-технического снабжения, делали ненужным сквозное планирование и бюрократическую процедуру подачи заказов, которые брались обычно с "потолка" и вели к образованию залежей материальных средств, усложняя финансовое положение предприятий.
       Подводя итог, можно сказать, что вплоть до 1991 года не удалось кардинально решить проблему органической взаимоувязки специализации (дифференциации) производства с кооперированием производственных процессов - этих двух взаимообусловленных сторон процесса общественного разделения труда. Во многих публикациях писалось о том, что специализация производства в республиках и областях как проявление территориального разделения труда немыслима без межреспубликанской и внутри региональной кооперации. Однако барьер между передовой мыслью хозяйственников и высшим звеном управленческого аппарата, обусловленный не только безграмотностью, но и самонадеянностью закостенелых бюрократов, был практически непробиваем. К тому же, повторяю, бал правила ведомственность, усиленная могуществом кураторов общесоюзных отраслевых министерств в аппарате Совета Министров СССР и ЦК КПСС.
       Материальное поощрение руководящих, инженерно-технических работников и служащих производственных объединений, предприятий и организаций производственных отраслей народного хозяйства.
       Положение со стимулированием в стране было просто абсурдным. Основной формой поощрения производственных коллективов было премирование за достигнутый объем реализованной продукции. Этот вид поощрения превосходил все другие, включая премию за внедрение новинок и экономию материалов.
       Было очевидно, что конкретному потребителю нужна была не стоимость всей выпущенной предприятием-поставщиком продукции, а потребительная стоимость в ее конкретном натурально-вещественном обличье (марко-, типо-, сорторазмер). И, тем не менее, предприятия широко пользовались возможностью манипулирования номенклатурой изделий в интересах выполнения общего плана реализации. Например, предприятия химического машиностроения, выполнив план девяти месяцев 1975 года по общему объему реализации продукции, недодали значительное количество нефтеаппаратуры и оборудования для переработки полимерных материалов, предприятия легкой промышленности не выполнили план по выпуску ряда видов тканей и кожаной обуви, предприятия тяжелого машиностроения недопоставили народному хозяйству некоторые виды прокатного оборудования ( (Лобачев Н, Ефимов В. "Плановые показатели в механизме хозяйствования". "Коммунист".  11, 1975). Потребовался пересмотр порядка премирования и образования фондов материального поощрения.
       С 1 января 1978 года совместным решением 6 центральных ведомств во исполнение постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 15 марта 1977 г.  211 "О совершенствовании порядка премирования руководящих, инженерно-технических работников и служащих производственных объединений, предприятий и организаций производственных отраслей народного хозяйства" приоритет отдавался выполнению плана по номенклатуре важнейших видов продукции, а не выполнению заданий и обязательств по поставкам продукции в количестве, сроки и по номенклатуре (в ассортименте) в соответствии с заключенными договорами (принятыми к исполнению нарядами). Если в первом случае премирование вообще не осуществлялось, то во втором случае оно производилось в зависимости от степени недовыполнения договорных обязательств.
       Однако еще в начале 1980-х годов приоритет по-прежнему отдавался практике материального поощрения за выполнение плановых заданий. Этой проблеме была посвящена статья директора совхоза "40 лет Казахстана" Н.Кузнецова, опубликованная в газете "Правда"  69 от 9.03.1980 г. Называлась эта статья "Поощрение...за отставание" В ней на примере одного предприятия показана вся нелепость существовавшей в стране системы материального стимулирования. Н.Кузнецов писал: "...сегодня в выигрыше будет хозяйство, руководители которого правдами и неправдами "выбили" заниженный план". Потери же несли те предприятия, которые намечали оптимальный или напряженный план. В чем заключалась причина такого абсурдного положения вещей? Она вытекала из системы ценообразования, при которой надбавка за сверхплановую продукцию составляла половину основной цены, а также из привязки уровня выплачиваемой заработной платы к сверхплановому производству товара. Как писал Н.Кузнецов, "коллектив, который использует все резервы, сделает рывок вперед, поставит себя под удар: в последующие годы даже при напряженной работе материальное поощрение может уменьшиться. Во-первых, потому, что от более высокого рубежа труднее прирастать. А во-вторых, потому, что план этому коллективу будут давать с учетом достигнутого уровня...". И далее он подводит итог: "В жизни все взаимосвязано. А между планированием, стимулированием и производством связь особенно крепкая. Не удастся "выбить" низкое задание с помощью обычных аргументов, можно действовать через производство: выгодно попридерживать его рост, чтобы потом с учетом достигнутого уровня получить меньший план".
       Совершенствование правовой системы.
       Право (хозяйственное, трудовое, природоохранительное, административное), являясь элементом хозяйственного механизма, служило регулированию в СССР экономических отношений, складывавшихся между звеньями экономики страны - отраслевыми, межотраслевыми, территориальными подсистемами и их структурными подразделениями. Чем ближе к 1991 году, тем масштабнее становились хозяйственные операции в сфере теневой экономики, где царили не законы и инструкции, а стихия неконтролируемых государством диких отношений, которые порой были подчинены не только обогащению участников черного рынка, но и поддержанию на плаву предприятий и объединений, обеспечению выполнения плановых заданий. Одна из причин такого феномена заключалась в ошибках планирования или в его изъянах.
       Член-корреспондент АН СССР В.Лаптев в своей статье "Хозяйственный механизм и хозяйственное право" ("Коммунист" 16.1980) писал о нерешенных проблемах и недостатках правового обеспечения и функционирования экономики. В первую очередь он отмечает отсутствие должной координации деятельности смежных отраслей промышленности и народного хозяйства. И В.Лаптев предлагает решение этой проблемы в духе времени: усилить роль функциональных органов управления (Госплана, Госснаба и др.) в регулировании межотраслевых связей, т.е. чисто бюрократический прием, вместо того, чтобы налаживать систему прямых договорных отношений между министерствами, объединениями и предприятиями.
       В.Лаптев затронул еще и другую крупную проблему: стремление вышестоящих органов управления, вопреки уже принятым законодательным актам, расширить перечень директивных показателей, утверждаемых им предприятиям и объединениям вместо расчетных показателей, которые должны определяться самими предприятиями и объединениями. Он пишет: "Значит, мало установить права, надо определить и юридические гарантии их осуществления". Стало быть, авторитета и власти ЦК, правительства уже было недостаточно для преодоления сопротивления набравших силу министерств и ведомств.
       Для борьбы с порочной практикой установления плановых заданий по принципу "от достигнутого уровня" (с непременным ростом!) В.Лаптев предлагает ввести паспорта предприятий, в которых должны быть обозначены величины их производственных мощностей.
       Далее он отмечает, что в области планирования действует огромное множество нормативных актов, которые в значительной мере устарели, а иногда и противоречат друг другу. Инструкции Госплана, ЦСУ и Минфина СССР подчас противоречат решениям правительства. В.Лаптев настаивает на наведении порядка в сфере планирования путем создания единой системы (и это в 1980 году!), в том числе по такому важному аспекту как соотношение отраслевого и территориального планирования.
       В своей статье В.Лаптев затрагивает и такую кардинальную проблему, как роль хозяйственных договоров и их взаимодействие с планами. Он пишет: "Роль хозяйственного договора как инструмента планирования объясняется тем, что при любой, даже жесткой системе планирования остаются такие вопросы, которые в плановом задании не определены и решаются самими предприятиями. В случаях, когда это затрагивает интересы потребителей, такие вопросы должны решаться не односторонне, а по согласованию с организацией -заказчиком путем заключения хозяйственного договора". Однако на пути хозяйственного договора как важнейшего инструмента регулирования экономики в интересах потребителей стояли два высочайших барьера.
       Первый состоял в том, что если, согласно действовавшим правовым актам, в годовых планах номенклатура и ассортимент должны были определяться в соответствии с заключенными договорами, т.е. договор должен являться основой составления плана, то совершенно иначе строилось соотношение хозяйственного договора с пятилетним планом. В этом случае основой уже являлся план, задания которого должны конкретизироваться в договоре.
       Второй барьер заключался в том, что на хозяйственные договоры распространялось гражданское законодательство. В.Лаптев следующим образом комментировал эту правовую коллизию: "В результате получается, что и дарение между гражданами и наследование по завещанию и договор между индустриальными гигантами регулируются одними и теми же нормами. Общее здесь лишь то, что во всех этих отношениях есть имущественные элементы<...>разрыв правового регулирования плана и договора восходит к юридическим традициям времен раннего капитализма, когда четко разграничивалось публичное и частное право. Тогда это было обоснованно. Поскольку хозяйственную деятельность вели частные лица, а государство лишь контролировало ее в интересах господствующего класса. В период империализма указанное различие стало стираться, капиталистическое государство начало вторгаться в экономику, происходит "публизация" частного права. Тем более оно неприменимо при социалистическом строе, когда средства производства обобществлены и государство не только управляет экономикой, но и участвует в хозяйственной деятельности через свои (курсив мой) предприятия, объединения и другие хозяйственные органы". В этом комментарии члена-корреспондента АН СССР в области права весьма странным выглядит слово "свои" в последнем предложении, что противоречило не только Конституции, но и реальной действительности.
       Вместе с тем совершенно справедливой была критика В.Лаптевым такого серьезного недостатка, как слабая ответственность предприятий за выполнение договорных обязательств. Он сообщает о фактах, когда работники предприятий даже премировались в том случае, когда не выполнялись договорные обязательства на 10 и более процентов. Он пишет: "По существу, это профанация новой системы оценки хозяйственной деятельности, дискредитация ее, легализация нарушений законности в хозяйственных отношениях". В стране наблюдалась, как он пишет, "взаимная амнистия хозяйственных органов, не использование ими своих прав на предъявление санкций к организациям, нарушившим хозяйственные обязательства".
       Что же касается самого хозяйственного законодательства, то в статье отмечалось, что в каждой отрасли народного хозяйства одновременно действуют тысячи разных предписаний и инструкций, многие из которых устарели и содержат неоправданные ограничения, мелочное регламентирование. Все это не может не стеснять инициативу. И хотя со времени принятия постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР "О мерах по дальнейшему совершенствованию хозяйственного законодательства" прошло пять лет (оно было принято в 1975 году), оно все еще оставалось неупорядоченным. И даже в тех министерствах, где были расчищены "авгиевы конюшни", собрания нормативных актов оставались громоздкими (например, в Министерстве цветной металлургии сборник насчитывал 13 томов). И главная причина такого положения заключалась в отсутствии общих норм хозяйственного права, отсутствии единой для страны системы правовых актов.
       Стимулирующие функции платежей в бюджет. К 1980 году отчисления предприятий в государственный бюджет уже были дифференцированы. Планом на 1980 год были предусмотрены следующие отчисления: плата за производственные фонды - 28,8 млрд. рублей, фиксированные платежи - 0,4 млрд. рублей, взносы свободного остатка прибыли - 37,6 млрд. рублей, отчисления от прибыли -12,4 млрд. рублей, налог с оборота - 92,7 млрд. рублей.
       Плата за производственные фонды представляла собой отчисления от балансовой прибыли в виде первоочередного платежа, как правило, на уровне 6 % к их балансовой стоимости, а также нормируемых оборотных средств. Плата же за сверхнормативные непрокредитованные запасы материальных ценностей и неустановленное оборудование вносилось за счет прибыли, оставляемой объединениям и предприятиям. Такой порядок должен был заинтересовывать в сокращении таких запасов и оборудования. В то же время объединения и предприятия могли оставлять себе экономию по плате за фонды при выполнении планов производства и прибыли с меньшей стоимостью фондов, чем планировалось. На сумму экономии уменьшались взносы платежей в бюджет, установленные министерству в целом в соответствии с общим нормативом распределения прибыли.
       Фиксированные платежи устанавливались предприятиям, которые длительное время выпускали высокорентабельные виды продукции производственного назначения. Их уплачивали предприятия, у которых в силу особо благоприятных природных и транспортных условий образовывался дифференциальный чистый доход, а также предприятия с рентабельностью более высокой, чем в среднем по отрасли, возникающей в силу других технико-экономических условий производства, не зависящих от их деятельности (если здесь не применялись расчетные цены).
       Распределение сверхплановой прибыли. После перевода министерств на нормативный метод распределения прибыли изменилось и положение в части взноса в бюджет свободного остатка прибыли. Он был включен в состав общей суммы платежей из прибыли при утверждении пятилетнего плана. Эта общая сумма платежей с этого времени уже оставалась неизменной в случае невыполнения плана прибыли.
       Одновременно был введен новый порядок взаимоотношений с бюджетом по сверхплановой прибыли При перевыполнении плана прибыли до 3 % включительно 50 % сверхплановой прибыли оставалось в распоряжении министерств (объединений и предприятий), а 50 % направлялось в бюджет. В случае перевыполнения плана прибыли более чем на 3 % в их распоряжении оставалось 25 % суммы, составляющей это превышение, а 75 % поступала в бюджет.
       Взносы на социальное страхование. Начиная с одиннадцатой пятилетки повышены были тарифные ставки взносов на государственное социальное страхование (с 4,7 -9,0 % до 14 % к фонду заработной платы) по основным отраслям промышленности в результате чего уменьшились отчисления бюджетных средств и были откорректированы цены на продукцию.
       Платежи за природные ресурсы. С начала 1980-х годов в целях более экономного использования природных ресурсов была внедрена система платежей за воду, забираемую из водохозяйственных систем, повышен размер попенной платы, увеличены отчисления в бюджет по ставкам в твердых суммах с единицы добытой продукции, дифференцированных по видам полезных ископаемых.
       Совершенствование ценообразования. В экономике государственного социализма цены и тарифы устанавливались централизованно государством. Эту функцию выполнял Государственный комитет СССР по ценам.
       Оптовые и розничные цены на товары, тарифы на электрическую и тепловую энергию, на все виды коммунально-бытовых услуг выступали в качестве нормативов затрат и рентабельности, являясь основой хозрасчетной деятельности предприятий и организаций, а также являлись важным фактором регулирования платежеспособного спроса населения.
       По оптовым ценам в начале 1980-х годов реализовывалось более двух третей валового общественного продукта, годовой объем которого превышал один триллион рублей.
       В связи с тем, что постоянно изменялись условия производства, периодически возникала потребность в пересмотре оптовых цен и тарифов. В числе факторов, влиявших на их динамику, можно назвать такие, как изменение издержек производства, в частности по добыче угля, нефти, руды, а также лесозаготовок, обусловленных в основном природно-геологическими факторами. Кроме того, совершенствование технологии и организации производства приводило к росту производительности труда и снижению издержек, что проявлялось в росте рентабельности, ослабляя тем самым заинтересованность предприятий и объединений в осуществлении режима экономии, препятствуя обновлению продукции и повышению ее качества.
       При пересмотре цен и тарифов ставилась задача их снижения за счет сокращения материальных и трудовых затрат на производство.
       Применялись также надбавки к оптовым ценам на новую высокоэффективную продукцию и расширяется практика применения скидок с цен на изделия второй категории качества.
       По регулированию оптовых цен на товары народного потребления ставилась задача сохранения действующего уровня розничных цен. Реализация этой цели была связана со значительными расходами государственного бюджета. Ежегодно государство выделяло свыше 25 миллиардов рублей на возмещение разницы между издержками производства и выручкой по розничным ценам от реализации таких товаров, как мясо и мясные изделия, молоко, рыба, товары детского ассортимента. Кроме того, около 5 миллиардов рублей расходовалось на выплату дотаций жилищно-коммунальному хозяйству, так как действующие низкие тарифы, как правило, не возмещали его расходов. При этом проводилась дифференцированная политика в отношении массовых товаров народного потребления и на т.н. престижные товары.
       Следует также отметить, что с начала 1980-х годов было решено ввести в практику заключение пятилетних соглашений между торговлей и промышленностью и по соглашению сторон устанавливать оптовые и розничные цены, а также торговые скидки на первые опытные партии товаров и особо модные изделия.
       Насколько большое значение имело правильное ценообразование, устанавливаемое не стихией рынка, а в административном порядке, показывает следующий факт. Внедрение ГОСТА  13264-70 на молоко, которое устанавливало вместо одно сорта два сорта, позволило колхозам и совхозам получать денежные надбавки, что привело к резкому повышению качества сдаваемого молока.
       Бригадная форма организации и стимулирования труда. Она позволяла не только повысить производительность труда, снизить его монотонность, стимулировала повышение работниками своей квалификации, а, следовательно, и качества труда, но и обеспечивала более справедливую оплату труда, а также расширяла возможности участия рабочих в управлении делами предприятия (см. "Правда",  69 от 10.03.1981 г. статья "Калужский метод").
       Г.Кулагин делится своими мыслями о комплексных бригадах в Объединении им. Свердлова: "В основном сборочном цехе, работающем преимущественно на экспорт, мы отменили индивидуальную сдельщину и создали комплексные бригады, работающие на общий наряд. Бригаде были переданы фонды зарплаты в целом на станок и предоставлено право распределять заработок по своему усмотрению. Вознаграждение бригадира и общий заработок бригады теперь прямо зависит от выполнения плана отгрузки станков и бездефицитной сдачи их инспекции Внешторга.
       Бригада сама регулирует графики выхода на работу и график отпусков.
       Нетрудно заметить, что при такой организации дела бригада имеет дополнительные права, но вместе с тем несет ранее несвойственную рабочим ответственность. Такая бригада не потерпит в своем составе лодыря и бездельника, зато она охотно воспитывает и обучает молодежь. В бригаде идет интенсивный обмен опытом потому, что в этом заинтересованы все. Постепенно все рабочие бригады становятся высококвалифицированными универсалами. Произошло закрепление кадров. Резко снизилась текучесть. За три года производительность труда поднялась на 33, а средняя зарплата на 16 процентов.
       По сути дела, такая бригада - самоуправляющийся коллектив, интересы которого совпадают с интересами предприятия. Здесь происходит тот же благотворный процесс, который происходит в комплексных строительных бригадах, работающих по методу Николая Злобина. Рабочий становится не только исполнителем, но и управляющим.
       Конечно, этот опыт пока ограничен рамками одного цеха и даже не стал пока достоянием всех других цехов объединения. Но мне думается, что в нем содержатся важные ростки нового, что это дальнейший шаг на пути демократизации управления производством и укрепления морального единства коллектива" (цит. изд. с.78).
       Спустя четыре года после написания Г.Кулагиным вышеприведенных строк, 31 декабря 1980 года Госкомтруд СССР и секретариат ВЦСПС утвердили "Типовое положение о производственной бригаде, бригадире, совете бригады и совете бригадиров", в котором были определены организация и оплата труда в бригаде, основные права и обязанности бригадира, функции совета производственной бригады, а также совета бригадиров.
       2 марта 1981 года этими же организациями были утверждены "Рекомендации по развитию бригадной формы организации и стимулирования труда рабочих на предприятиях машиностроения и металлообработки".
       Вот некоторые принципиальные положения из названного документа Госкомтруда и секретариата ВЦСПС.
       * "Плановой, учетной и платежной единицей вместо продукта индивидуального труда становится конечный продукт труда бригады".
      -- "Комплектование вновь создаваемой бригады осуществляется на основе принципа добровольности. При включении в состав бригады новых рабочих принимается во внимание мнение бригады".
      -- "Бригадир назначается приказом (распоряжением) руководителя предприятия либо руководителя производственной единицы, цеха или другого структурного подразделения по представлению мастера. При этом принимается во внимание мнение бригады".
      -- "Бригады могут быть специализированными и комплексными.
       Специализированная бригада объединяет, как правило, рабочих одной профессии, занятых на однородных технологических процессах.
       Комплексная бригада включает рабочих различных профессий, выполняющих комплекс технологически разнородных, но взаимосвязанных работ, охватывающих полный цикл производства или ее законченной части. Для обеспечения взаимозаменяемости и расширения совмещения профессий рабочие комплексных бригад, как правило, наряду с работой по основной профессии (операции) должны овладеть дополнительно одной или несколькими профессиями (операциями).
       Специализированные и комплексные бригады могут быть сменными, если все рабочие этих бригад работают в одну смену, или сквозными, если в них включены рабочие всех смен (в некоторых отраслях легкой и пищевой промышленности к сквозным бригадам относятся бригады, объединяющие рабочих одной смены, которая выполняет весь комплекс взаимосвязанных работ по изготовлению продукции)".
      -- "В целях усиления коллективной заинтересованности и повышения ответственности за эффективное использование трудовых, материальных и финансовых ресурсов бригады переводятся на хозяйственный расчет (бригадный подряд в строительстве и на автотранспорте). Хозрасчетным бригадам дополнительно устанавливаются плановые задания по фонду заработной платы, использованию оборудования, сырья, материалов, топлива, энергии, определяются формы и размеры поощрения за их экономию, взаимные обязательства (договор) бригады и администрации".
      -- "По решению общего собрания коллектива бригады может создаваться совет бригады, избираемый ее членами открытым голосованием, как правило, на один год из числа наиболее авторитетных и квалифицированных рабочих бригады. В совете сквозной бригады должно быть соблюдено представительство всех смен. Совет бригады возглавляет бригадир. В состав совета входит профгруппорг. В работе совета принимает участие мастер".
       Деликатным и болезненным всегда был для рабочих вопрос пересмотра норм. В газете "Правда" ( 142 от 21.05.1980) была опубликована статья под названием "Почин... по принуждению", в которой описывался конфликт между администрацией и бригадой регулировщиков радиоаппаратуры на заводе "Эльфа" в городе Вильнюсе. Рабочие бригады писали в газету: "В конце 1979 года наша бригада регулировщиков радиоаппратуры выступила с инициативой увеличить нормы на 10 процентов. Все заранее взвесили, обдумали. Старший нормировщик Е.Баранова сделала соответствующие расчеты. Но тогда хвалили, о почине бригады рассказали в передаче по заводскому радио, приезжала съемочная группа республиканской студии телевидения<...>Но в день, когда цехком профсоюза собрался, чтобы утвердить наше коллективное заявление, в нем цифра "10" оказалась исправленной на "16".
       Видимо, далеко не случайно, что этой теме была посвящена большая статья в "Правде". В этой области в стране действовал жесткий административный нажим и конфликтные ситуации были нередкими на предприятиях.
       Фонд материального поощрения и фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства. Эти фонды являлись одной из форм социалистической системы перераспределения вновь созданной стоимости, ибо фонды образовывались из прибыли объединений и предприятий.
       Новые принципы формирования указанных фондов на 1976-1980 гг. были утверждены совместным решением Госкомтруда СССР, Госплана СССР, Минфина СССР и ВЦСПС. В этом решении предусматривалось:
        -- Образование фондов было поставлено в зависимость от показателей пятилетнего плана с распределением по годам, установленных для министерств, ведомств, производственных объединений и предприятий. При превышении (невыполнении) показателей, установленных пятилетним планом с распределением по годам, фонды поощрения соответственно увеличиваются (уменьшаются) по стабильным нормативам. Объем фондов был также привязан к таким качественным показателям, как рост технического уровня и качества продукции, увеличение производительности труда, повышение рентабельности или фондоотдачи, снижение себестоимости продукции.
        -- Увязка увеличения фонда материального поощрения с выполнением заданий по поставкам продукции в соответствии с заключенными договорами (считая нарастающим итогом с начала года). При невыполнении производственными объединениями и предприятиями договорных обязательств данный фонд уменьшался по установленным стабильным нормативам, а за перевыполнение плана по общему объему производства продукции или прибыли дополнительные отчисления в этот фонд не должны были производиться.
       Следует отметить, что эти указания по формированию фондов родились не сразу. Они прошли длинный путь эволюции. В начале 1970-х годов фонды были привязаны к годовым планам. Не предусматривалось в начале и изъятия из фондов. Доля отчислений, привязанных к качественным показателям, была увеличена с 25 % в девятой пятилетке до 55-60 % в десятой пятилетке. Однако стимулирование выполнения договорных обязательств встретило сопротивление министерств и ведомств. Они буквально подняли бунт. Ссылались на то, что предприятия перестанут выполнять план. И принцип увязки фондов с выполнением договорных поставок был в дальнейшем отменен (!). Снова все вернулось к привязке фондов к плану.
       И была еще одна всеобщая беда: отчуждение трудящихся от управления, что влекло за собой их элементарную неосведомленность о том, каков порядок финансирования мероприятий по научной организации труда, пересмотра норм выработки, за счет чего образуется фонд зарплаты и материального поощрения, откуда берутся средства на жилищное строительство и объекты социально-культурного назначения. Совершенно очевидно, что в такой обстановке неведения снижались возможности трудящихся воздействовать на решение вопросов управления производством даже в том случае, если они были готовы проявить активность и настойчивость.
      
      

    9.Организационная структура управления

      
       Что посеешь, то и пожнешь.
       Какова Устинья, такова у ней и
       ботвинья.
       Народные поговорки
      
       Совершенствование организационной структуры управления всегда было одним из способов решения назревших проблем в экономике. Занимался этим очень активно и Н.Хрущев. Уже после его смещения с поста Генерального секретаря ЦК КПСС, газета "Таймс" 23 и 24 ноября 1964 года опубликовала статью английского профессора А.Ноува "Об экономических проблемах в СССР". Ниже я привожу довольно большую выдержку из этой статьи, которая характеризует административные реформы Н.Хрущева. А.Ноув писал: "Ярким примером<...>является регионализация советского планирования в 1957 году - реформа, в результате которой были созданы совнархозы. Отчасти из политических соображений, но в значительной степени и в силу реальных недостатков централизованного планирования через промышленные министерства г-н Хрущев ликвидировал эти министерства и пытался перенести планирование в основном в региональные органы, и это планирование должно было координироваться небольшим плановым бюро в Москве.
       Практически этого нельзя было сделать, ибо при отсутствии рыночного механизма решения о производстве и поставках должны были принимать административные органы. Поскольку нужды огромной страны с бесчисленными межрайонными связями никак не могли определяться региональными властями, центр вынужден был систематически вмешиваться, и поэтому постоянно приходилось снова возвращаться к централизации. Для достижения этого было создано множество центральных плановых и координирующих органов, многие из них - специального назначения. В марте 1963 года - возможно против воли г-на Хрущева - был создан "координатор координаторов" - Высший совет народного хозяйства под руководством г-на Устинова.
       В течение года он, видимо, не мог осуществлять свои функции - быть может, потому, что г-н Хрущев предпочитал сохранить высшие координационные функции за самим собой или за своей личной канцелярией. К моменту его падения система планирования находилась в беспорядке, и никто толком не знал, кто же виновен в этом.
       В сельском хозяйстве наблюдалась примерно такая же картина. Министерство сельского хозяйства систематически ослаблялось и к 1959 году лишилось почти всех своих полномочий. В 1962 году в порядке осуществления целого ряда сложных реформ был создан государственный комитет по сельскому хозяйству для координирования и руководства политикой различных центральных сельскохозяйственных органов. Через несколько месяцев его руководитель г-н Игнатов был смещен и никем не заменен. Похоже на то, что этот комитет никогда не функционировал. Здесь опять-таки г-н Хрущев, видимо, оказался достаточно сильным, чтобы не допустить создания поста верховного владыки планирования. Быть может, он подозревал, что инициаторы этого шага хотели ослабить его вмешательство в сельскохозяйственные вопросы. Возможно, он был прав.
       В результате этого в центре не было никакого государственного органа, который практически руководил бы сельским хозяйством. Это вызвало неразбериху и дубляж. Положение дел стало бы еще хуже, если бы была осуществлена реформа, провозглашенная г-ном Хрущевым в августе этого года. Она предусматривала раскол сельскохозяйственной системы управления сверху донизу на основе специализации по видам продукции. Несомненно, специализация была очень нужна, нужна она и сейчас. Но это предложение привело бы к сложной множественности контрольных органов.
       Г-н Хрущев публично признал в речи, которая была напечатана в "Правде" 10 августа, что, по мнению некоторых коллег, он несколько поспешил с опубликованием своих предложений<...>Быть может, это явилось последней каплей<...>В 1962 году г-н Хрущев расколол партию почти сверху донизу - на промышленные и сельские организации. Было совершенно очевидно, что большинство должностных лиц встретило это без всякого энтузиазма".
       После целой череды реорганизаций, последовавших при новом руководстве, - ликвидации совнархозов, образования отраслевых министерств, создания межотраслевых комплексов объединений и т.п. на повестке дня по-прежнему стояли две до конца нерешенные важнейшие проблемы управления: во-первых, сочетание централизованного и децентрализованного начал и, во-вторых, координация деятельности отраслевых министерств.
       Эти вопросы были в центре внимания СМИ. Газета "Известия народных депутатов ССР" в  256 от 1 ноября 1977 года опубликовала интервью с первым заместителем Председателя Госплана СССР В.Лебедевым, посвященное эти проблемам. На вопрос корреспондента, какова роль союзных республик, их плановых органов в едином народнохозяйственном комплексе страны В.Лебедев отвечает, что республики "...непосредственно участвуют в решении всех проблем, которые находятся в ведении союзных органов, а во-вторых, именно республики проводят в жизнь у себя, на своей территории, на своих предприятиях эти решения общесоюзных органов". Он рассуждал о гибком сочетании отраслевого и территориального планирования, ссылаясь при этом на Л. Брежнева. Если расшифровать смысл вышеприведенных слов, то реальная практика была такова, что вопросы развития на местах решали союзные министерства, привлекая республики в качестве советчиков, не имевших, как правило, реального голоса. А что касается предприятий республиканского подчинения, то они должны были руководствоваться указаниями общесоюзных функциональных органов управления. Ни о какой оптимальности сочетания территориального и отраслевого управления и речи быть не могло. Звучали одни громкие слова, которыми, как дымовой завесой, прикрывался диктат центра.
       Что же касается второй проблемы, то она возникла не только потому, что расплодилось очень много министерств, которые управляли не только отраслями, но даже и подотраслями, но и в силу того, что каждое министерство боролось за свое место под солнцем, не считаясь с интересами других министерств.
       В.Лебедев сообщил, что в стране осуществлялось строительство таких гигантских объектов, как БАМ и КАМаз, реализовывалась грандиозная программа орошения и мелиорации, подъема сельского хозяйства Нечерноземья, сооружались крупнейшие в мире гидроэлектростанции, формировались огромные территориально-производственные комплексы, планировалось решить 200 крупных научно-технических задач. И все это требовало координации усилий многих министерств и ведомств, при участии территориальных органов управления. И эту функцию волей-неволей приходилось брать на себя Госплану СССР.
       В.Лебедев в качестве эффективного инструмента решения межотраслевых проблем привел социалистическое соревнование под девизом "Рабочая эстафета", "в основе которой лежит именно дружеская взаимопомощь, взаимодействие предприятий различных отраслей республик. Плановые связи здесь были дополнены и закреплены договорами о творческом соревновании между коллективами строителей и десятками коллективов заводов - поставщиков оборудования".
       Возможно, соревнование и помогало в чем-то решать проблему согласования и координации деятельности предприятий десятков министерств и ведомств. Однако наверняка главная тяжесть этой работы легла на центральные управленческие органы страны.
       До конца существования СССР не были решены эти две проблемы, ибо идеей фикс власти была централизация всей системы управления и никто из правителей страны не решался на кардинальные реформы - на децентрализацию управления и создание механизма горизонтальных договорных отношений. Никто не хотел отказываться от такого метода, как администрирование.
      
      
      

    10. Межведомственные отношения

       Двор об двор, и калитка во двор.
       От соседа не уйдешь.
       Народные поговорки
       Явление ведомственности, с которым "боролись" десятилетиями, так и не было выкорчевано из экономической системы Советского Союза. Эту проблему я вскользь вынужден был уже затрагивать в некоторых предыдущих параграфах, однако здесь попытаемся разобраться с ней по существу.
       Сначала следует отметить, что подавляющая часть предприятий СССР входила в состав тех или иных союзных или союзно-республиканских министерств, которые ими управляли, спускали им планы и фонды, по ходу дела их корректировали, решая текущие вопросы выполнения предприятиями плановых заданий и договорных обязательств, назначали руководящие кадры и т.д. С другой стороны, каждое предприятие находилось в конкретном населенном пункте, регионе, участвуя в решении местных проблем, решая те или иные социальные вопросы как своего коллектива, так и всего местного населения, взаимодействуя с здесь же расположенными предприятиями других министерств. Таким образом, деятельность предприятий реально осуществлялась в двухосной системе координат. Однако коллизии между данным предприятием, с одной стороны, местными органами власти и другими предприятиями, с другой стороны, возникали из-за того, что руководители предприятий подчинялись своему начальству, выполняя указания своих министерств.
       Пожалуй, не было ни одного издания партийной печати, в котором не описывались бы абсурдные ситуации, связанные с проявлением ведомственности.
       Приведу несколько примеров.
       В статье "Цена "бесплатной" руды" спец.корреспондентов И.Карпенко и В.Невельского ("Известия"  105, 6.05.1981) описывается ситуация, сложившаяся на Кольском полуострове с использованием сотен миллионов тонн промышленных отвалов, в которых содержатся ценные виды промышленного сырья: фосфор, фтор, алюминий, калий, натрий, редкоземельные элементы., которые не используются. Такие "хвосты" образовывались не только у объединения "Апатит" в результате переработки апатито-нефелиновой руды, но и на добром десятке других предприятий горнодобывающей промышленности в Мурманской области. Более того, предприятия затрачивали в год миллионы рублей на содержание отвалов, точнее - на то, чтобы их закопать.
       Корреспонденты писали: "Проблема комплексного использования кольских руд -апатито-нефелиновых, медно-никелевых, титано-мангетитовых и т.д. - не нова, она не сходит с повестки дня еще со времен академика А.Е.Ферсмана...". Однако она никак не решается. "Издержки ведомственности кратко можно выразить одной цифрой: сорок процентов (по стоимости) кольских полезных ископаемых сегодня зарывают в отвалы, превращая полупродукты в ископаемые, а подчас в вредные для окружающей среды". В качестве иллюстрации И.Карпенко и В.Невельский приводят конкретный пример: "Еще в 1967 году было принято решение о строительстве мощной нефелиновой фабрики и нескольких глиноземных заводов. Предполагалось использовать те самые "хвосты", которые сегодня множат гигантские отвалы, рождают пыльные бури. Речь шла о нефелине --отличном сырье для получения глинозема, а также соды, поташа и цемента.
       В 1979 году фабрика Минхимпромом была построена. Но остались лишь на бумаге проекты глиноземных заводов Минцветмета - потребителей ее продукции. Нефелин снова оказался ему не нужен. Сейчас фабрику приспосабливают под апатитовый концентрат. А причины - все те же<...:> государственные интересы, интересы дела расходятся с ведомственными, министерскими. Суть расхождений проста: работа на "чужого дядю" - на предприятия соседнего министерства не входит в план, не обеспечивается фондами. Из-за ведомственной разобщенности слишком сложно организовать дело и на долевых началах.
       Нефелин, если его не извлекать попутно с апатитом, по капитальным вложениям убыточен, хотя как компонент общей технологии вполне рентабелен. Даже выгоден: нефелиновый глинозем, как показал многолетний опыт Пикалевского глиноземного комбината и Волховского алюминиевого завода, - самое ценное сырье для получения "крылатого металла"<...>Экономическая подоплека бесхозяйственности, предопределяющая саму возможность ведомственного, расточительного подхода к использованию полезных ископаемых, проста до удивления. Руда ничего не стоит. Не в общепринятом смысле слова, конечно (в действительности это --подлинное национальное богатство, на разведку которого уже затрачены немалые средства!), а в том, что она бесплатна для министерства, ее добывающего и обрабатывающего. А раз так, значит, можно образно говоря, золотоносной породой отсыпать дороги, если ее удобно дробить на щебенку".
       Перед тем, как делать какие-то выводы и обобщения, рассмотрим материалы еще одной статьи на ту же тему. Статья называется "Станки на вакансии" ("Правда".  167. 16.06.1981). Написана она кандидатом экономических наук из Ленинграда В.Череванем. Он в своей статье сообщает, что в целом по стране 200 тысяч станков стоят незагруженными. Почти половина их приходится на крупные города с населением свыше миллиона человек.
       В составе незагруженного станочного парка - немало старых малопроизводительных машин, что ведет к большим издержкам на ремонт оборудования. "Если в промышленности страны, - отмечает В.Череван, - около 15 процентов оборудования в "возрасте" свыше двадцати лет, то в Ленинграде, Москве, Киеве удельный вес его заметно больше". И далее он рассуждает: "Рабочих мест становится все больше, а занять их некому. Приходится привлекать рабочих из числа иногродних. Отчасти это помогает улучшить использование оборудования, но в то же время осложняет решение других проблем - жилищной, транспортной, бытового обслуживания и т.д. Такое противоречие характерно практически для всех крупных индустриальных центров". Одной из причин создавшегося положение автор статьи считает недостаточный уровень межотраслевого кооперирования мощностей. Он пишет: "Индустрия крупных городов отличается многопрофильностью. В Ленинграде, к примеру, размещены предприятия более ста министерств и ведомств. В их распоряжении немало групп и видов оборудования, которое не всегда загружено полностью. На ряде предприятий систематически возникают временные резервные мощности при остром дефиците в таком же оборудовании на заводах другого ведомственного подчинения.
       Вот наглядный пример. На ленинградских предприятиях энергетического, а также тяжелого и транспортного машиностроения станки с числовым программным управлением загружены не полностью. Зато в приборостроении, машиностроении для химической промышленности оборудование подобного типа не в состоянии обеспечить производственную программу, При хорошо налаженных кооперированных связях эту диспропорцию можно ликвидировать с большой пользой для народного хозяйства. Аналогичное положение и с машинами плазменной резки с программным управлением. Они в Ленинграде недозагружены. При решении вопросов межотраслевой кооперации можно было бы обеспечить все родственные предприятия северо-запада страны".
       Что же предлагают авторы названных статей предпринять для решения проблемы ликвидации межведомственных барьеров?
       Одно предложение заслуживает, на мой взгляд, внимания. Оно касается создания территорально-производственных объединений. Однако такая форма организации деятельности различных по профилю предприятий вряд ли может быть признана универсальной. Она, наверное, вполне реализуема на Кольском полуострове или в каком-либо ином регионе, когда интеграция диктуется технологией производства. Но в случае с машиностроительными предприятиями, входящими в состав различных министерств, эта идея вряд ли приемлема, так как речь идет об оптимизации использования одного из видов средств производства, причем не являющегося одинаковым для всех производственных единиц. Предлагалось решить проблему эффективного использования парка металлообрабатывающих станков через механизм централизованного планирования, устанавливая в годовых и пятилетних планах показатели, характеризующие замену устаревших и создание новых рабочих мест, вводя нормативы обслуживания и коэффициенты сменности оборудования. А для этого следовало бы, по замыслу авторов этого предложения, взять на учет все рабочие места на предприятиях, в отрасли и в административном районе. Думаю, что даже в случае реализуемости такого проекта, экономия на оптимизации загрузки оборудования была бы не только "съедена" огромным увеличением штата чиновников, но и повлекла бы за собой возникновение совершенно неизбежных погрешностей в расчетах и плановых заданиях.
       Существовал простой и надежный способ решения проблемы производственной кооперации в регионах - это налаживание прямых договорных отношений между предприятиями различных отраслей. Плановые органы могли бы быть инициаторами такой интеграции, составляя соответствующие целевые программы, подсказывая предприятиям приемлемые варианты межотраслевой производственной кооперации и интеграции.

    11. Предприятие в системе экономических отношений

       На кнуте далеко не уедешь.
       С хвоста хомут не оденешь.
       Народная поговорка
       Предприятие являлось в системе экономических отношений в СССР важнейшим субъектом, где осуществлялся реальный процесс производства материальных благ и услуг (в отличие от информационного в органах управления). Здесь происходило соединение рабочей силы с общенародными средствами производства, в результате чего создавался национальный доход страны. К середине 1970-х годов в Советском Союзе насчитывалось около 40 тысяч предприятий.
       Предприятие функционировало как хозрасчетная единица, выполняя плановые задания и предписания вышестоящих органов государственного управления. Дирекция предприятия, являясь низовым звеном государственного аппарата, осуществляла функцию распоряжения общенародными средствами производства и несла ответственность, как перед государством, так и перед потребителями его продукции (в соответствии с хозяйственными договорами). На предприятии происходил процесс первичного распределения вновь созданной стоимости, имеющей форму дохода предприятия.
       В управлении деятельностью предприятия принимали участие или воздействовали на нее следующие государственные органы:
       главк и министерство,
       плановые органы,
       снабженческо-сбытовые организации,
       банковские учреждения, органы Министерства финансов,
       местные органы власти,
       многочисленные государственные и общественные инспекции,
       учреждения Госстандарта.
       Г.Кулагин в цитируемой мною книге "Рабочий, управляющий, ученый" дал блестящий анализ взаимоотношений предприятия с вышеназванными государственными органами. Он писал: "Порой директор чувствует себя солдатом, которым командует сразу целый взвод офицеров, причем, когда один из них подает команду "бегом - вперед!", другой кричит "ложись!" (с.110).
       Особенно остро он критиковал деятельность различного рода инспекций (Госгортехнадзора, Госпожарнадзора, санитарной инспекции, Госстандарта, Госрыбнадзора, инспекции по охране водного бассейна, Вторчермета, Вторцветмета, инспекций по электроэнергии, по газу, по топливу, по таре, по экспортным товарам т.д. - всего он насчитал около30 видов инспектирующих организаций). Г.Кулагин отмечал, что каждая из вышеназванных инспекций "...в любое удобное для нее время может прислать на завод инспектора, комиссию, учинить проверку, ревизию, затребовать документы, справки и т.д. И попробуй, скажи, что тебе некогда, что на предприятии уже работают три комиссии: ведь любая из этих контрольных инстанций вправе что-то предписать, запретить, отключить, остановить и, наконец, оштрафовать предприятие и лично его руководителей.
       Ни одну из этих инспекций не интересуют требования и действия другой. Не интересует их и наличие у предприятия материальных и финансовых ресурсов, необходимых для выполнения их требований. Как правило, даже в очевидных случаях, когда предприятие без решения вышестоящих организаций, не может выполнить предписания, инспекции не обращаются в эти организации, предпочитая лобовой нажим на само предприятие" (с.110).
       Предприятия в Советском Союзе, находясь в подчинении министерств, обладали относительной самостоятельностью, ограниченными правами. Руководство предприятием назначалось министерством. Министерство устанавливало предприятиям плановые задания, а также отвечало за обеспечение его материальными и финансовыми ресурсами, фондом заработной платы.
       Одной из ключевых проблем было формирование плана. Между предприятием и министерством шла постоянная борьба как за напряженность заданий по объемам производства, так и за выделение лимитов капиталовложений и объемов материальных, а также финансовых ресурсов. Обычно главки увеличивали план по товарной продукции и реализации, не считаясь особенно с расчетами предприятий, а также сокращали запрашиваемые капиталовложения и материальные ресурсы. При этом у предприятий было отнято предусмотренное "Положением" право самим утверждать квартальные планы. Особенно недодавали положенные по нормативам материальные ресурсы на ремонтно-эксплуатационные нужды. Это приводило к тому, что оборудование своевременно не обновлялось и средства производства устаревали.
       Как совершенно справедливо писал Г.Кулагин: "Нет худшего врага, чем такое "идеализированное", а подчас откровенно "волевое" планирование. Именно в нем коренятся причины порочных "корректировок плана". Именно оно понуждает предприятия скрывать свои резервы. Оно толкает на манипуляции с "выгодной" и "невыгодной" продукцией, на завышение цен. В этих условиях машиностроителям выгодно делать машины потяжелее и вдобавок из материалов подороже, металлургам - катать металл на плюсовых допусках, а не на минусовых, магазину - торговать водкой, а не пивом, столовой - цыплятами, а не котлетами" (с.112).
       Раскрывая причины такого безмерного волюнтаризма, Г.Кулагин отмечает, что все дело в том, что министерства не несут никакой материальной ответственности за свои решения. И моральная ответственность невелика, ибо "в случае провала плана одним из заводов, при благоприятных средних цифрах по главку в целом, он никогда не выступает в роли соответчика, а, как правило, в роли обвинителя. В лучшем случае, если причины прорыва очевидны (а в жизни это бывает редко), следуют персональные выводы. Однако и эти выводы чаще всего ограничиваются персоналом предприятия.
       Отсюда ясно, что все огрехи планирования находят свое полное отражение только на балансе предприятия, и, в конечном счете, ущерб терпит государство, являющееся собственником всех предприятий" (с.113).
       Но дело было не только в волюнтаризме, но и в бюрократии, которая производила потоки излишней, ненужной информации, создание которой поглощало огромные ресурсы. Г.Кулагин в связи с этим писал: "А сколько издается лишних приказов и собирается ненужных сведений? Все это стоит предприятию больших денег: ведь давно подсчитано, что на каждого сочиняющего запрос надо держать на каждом заводе минимум трех отвечающих" (с.113).
       Административно-бюрократические методы управления вызывали только "пробуксовку" в деятельности подведомственных предприятий, приводя подчас не только к излишним затратам, но и к срыву договоров, заключенных под нажимом министерств из-за их невыполнимости. Словом, так называемый "квадрат воспроизводства", о котором я писал в 4-ой главе монографии был перегружен не только излишней, но и вредной информацией.
       Что же предлагал Г.Кулагин?
       Его главная мысль состояла в том, что необходимо было создавать крупные промышленные объединения, наделенные значительными хозрасчетными правами и ответственностью, вместо чисто административных главков, как это и было в 1920-е годы во времена нэпЄа. Основной ячейкой экономики должны были стать производственные объединения, комбинаты, строительные тресты, торговые фирмы и другие мощные хозрасчетные организации. А обмен товарами и услугами между ними должен был бы происходить на строгой договорно-правовой основе. Вместо выделения бюджетных средств, эти хозяйствующие субъекты должны были бы финансировать свои проекты главным образом за счет кредитов банков.
       Он также предложил свести все инспекции в три-четыре мощных государственных органа и ограничить число и характер проводимых ими проверок.
       Предлагаемая им структура экономики, по его мнению, способствовала бы привлечению трудящихся к управлению.
       Министерства и ведомства должны были бы играть роль мозговых центров отрасли.
       Завершая свой анализ, Г.Кулагин писал:
       "В период восстановления народного хозяйства после гражданской войны в нашей экономике преобладали хозрасчетные методы, существовали тресты и объединения, и предприятия обладали значительной самостоятельностью.
       В период индустриализации административные методы возобладали над хозрасчетными. И это было исторически оправдано. Страна должна была любой ценой создать тяжелую индустрию. Обеспечить рост оборонной мощи. Потребовалась величайшая концентрация сил и средств для решения этих жизненно необходимых задач. Без чего ставилось под сомнение само существование первого в мире социалистического государства. Экономия, эффективность, пропорциональное развитие всех отраслей отошли на второй план. Отечественная война блестяще подтвердила правильность такого курса.
       Сейчас другая эпоха. Наша экономика стала могучей и полнокровной. На этом этапе диалектическая спираль нашего развития вновь привела к необходимости усиления хозрасчетного начала. Теперь на первый план выступает требование пропорционального развития, общего подъема экономики, повышение качества продукции, эффективности действия всего нашего хозяйственного механизма. Теперь уже нельзя решать одни задачи за счет других" (с.126-127).
       С его последним выводом вполне можно согласиться. Однако его трактовка периода индустриализации весьма сомнительна. Подробнее об этом я пишу в 3-ей главе монографии.
      
      

    12.Стимулирование применения новой техники и технологий

       Без топора не плотник, без иглы не портной.
       Не молот кует, а кузнец.
       Ничем ничего и не сделаешь.
       Народные поговорки
      
       Выше уже отмечалось, что основным фактором развития производительных сил является научно-технический прогресс.
       Актуальность этой проблемы стала очевидной благодаря тому, что в 1950-1970-е гг. в СССР была нарушена сбалансированность роста рабочей силы и основных фондов в промышленности, что привело к серьезному ухудшению показателей эффективности производства. Темпы ликвидации устаревших основных производственных фондов были ниже оптимальных величин в1970-е годы примерно в 1,5 раза. Это касалось не только промышленности, но и других отраслей сферы материального производства: строительства, транспорта, сельского хозяйства. Падала фондоотдача, в основном по причине ввода основных фондов, не обеспеченных рабочей силой. Росли сроки окупаемости ввода основных фондов в промышленности: в 1966-1970 гг. - примерно 6 лет, в 1971-1975 гг. - 8 лет, в 1971-1978 гг. - 13 лет, а в 1976-1978 гг. - 19 лет. Падение показателя эффективности замены живого труда овеществленным было одной из причин замедления оборота основных фондов. Несбалансированность роста основных фондов способствовала падению производственной дисциплины и снижению интенсивности труда.
       Академик В.Трапезников в своей статье "Стимулы прогресса" ("Правда". 80. 20.03.1980) писал: "Рассматривая цепочку "исследования -разработки - производство", обнаруживаешь ее низкий коэффициент полезного действия. Так, сроки конструирования и внедрения изделий велики, плоды значительной части разработок, выполненных НИИ и КБ, вообще не доходят до заводов или их судьба заканчивается изготовлением небольшой промышленной партии".
       На пути внедрения новой техники и технологий стоял ряд барьеров.
       Первый из них - экономический. Дело в том, что любая масштабная перестройка производства, совершенно неизбежная при освоении принципиально новых видов изделий, всегда сопряжена не только со значительными затратами, но и сопровождается временным ухудшением всех показателей, по которым оценивалась деятельность предприятия. Падала производительность труда, сокращалась прибыль, замедлялись темпы роста объемных показателей, возрастала себестоимость. Затраты на внедрение новой техники ложились на баланс сразу, а отдача сказывалась только после налаживания серийного выпуска. Получалось, что предприятие, стремившееся внести свой вклад в реализацию достижений научно-технического прогресса, наказывалось экономически. Слаба была связь цены с техническим уровнем продукции: свыше 80 % продукции, которой был присвоен государственный Знак качества, реализовывался без надбавки к цене. В среднем она не превышала нескольких процентов. Скидки же с цены на продукцию второй категории качества практически не применялись. Не заинтересовывала предприятия и действовавшая система поощрения руководящих и инженерно-технических работников. Премию им начисляли в зависимости примерно от 15 показателей, а в общей ее сумме доля поощрений за успехи в создании новой техники, как правило, не превосходила 2-3 %.
       Назрела, как уже выше указывалось, необходимость создания крупных научно-производственных объединений, включающих в свой состав прикладные НИИ и КБ. Раздельное существование НИИ и КБ от предприятий привело к тому, что, согласно расчетам академика А.Румянцева, темпы роста затрат на технические науки в три-четыре раза превышали темпы роста выработки в промышленности в результате внедрения научных достижений. Происходило это в силу того, что основной "товарной" продукцией" самостоятельных разработчиков являлись отчеты, чертежи, проекты, а не живые машины.
       Г.Кулагин считал, что проблема успешной разработки и внедрения может быть решена только в том случае, если НИИ и КБ войдут наряду с заводами в единый хозрасчетный механизм. "Поскольку проектант-разработчик и изготовитель будут входить в одну хозрасчетную организацию, они будут находиться под единым руководством, достаточно близким, чтобы быть компетентным в том сравнительно узком кругу вопросов, который поручен объединению. Они будут иметь единый баланс, единый счет прибылей и убытков и нести единую ответственность перед заказчиком и перед страной" (цит. изд.с.101).
       Тема интенсификации научно-технического прогресса являлась одной из центральных и при составлении народнохозяйственных планов. В брошюре Госплана СССР "Совершенствование планирования в десятой пятилетке" (Госплан СССР. М:. 1976) правильно отмечалось, что "в условиях научно-технической революции воспроизводство должно вестись только на основе самых новейших достижений науки и техники, а оно требует высоких темпов обновления, модернизации и развития производственных основных фондов". В этих целях намечалось и совершенствование планирования<...>С этих позиций план развития науки и техники посредством системы заданий, комплексных программ, мероприятий, показателей и нормативов эффективности призван характеризовать: технико-экономический уровень производства, включая технический уровень производственных основных фондов; технический уровень и качество выпускаемой продукции; уровень развития специализации и концентрации производства; техническую вооруженность труда и ее динамику в сопоставлении с ростом производительности труда; эффективность капитальных вложений и общий эффект от внедрения в народное хозяйство новой техники<...>Важнейшей формой комплексного планирования научно-технического прогресса на уровне министерств, объединений и предприятий становится разработка в составе перспективных и текущих планов системы программ, включающих: программы решения основных научно-технических проблем, создания и освоения в производстве важнейших достижений техники и технологии, подготовленных реализацией первой группы программ, программы технического перевооружения действующих предприятий и производственных объединений. В своей совокупности такие программы позволяют иметь четкую перспективу повышения технико-экономического уровня производства и выпускаемой продукции не только в разрезе отдельных объединений и предприятий, но и отрасли в целом" (с.15-17).
       В печати 1970-1980-х годов часто встречались статьи, в которых поднималась тема - почему новая техника или новые технологии, созданные в отечественных НИИ и КБ, длительное время не находят применения? Более того, министерства предпочитали приобретать за рубежом импортную технику за твердую валюту.
       В статье "Купить проще?" ("Правда".2.06.1981), написанной конструктором Ю.Кузько, описывалась ситуация с применением в машиностроении прессов для штамповки сплавов. Автор статьи сообщал, что еще в 1963 году на одном из отечественных прессов "...металлурги отштамповали партию дисков турбины серийного двигателя. Однородность структуры, сниженная в 2,5 раза масса и отличные свойства обеспечили хорошую службу всех до единого дисков. Подобная точность штамповки деталей и столь высокое качество сплавов пока недостижимы другими средствами. Широкое применение прессов новой схемы для изготовления таких деталей равнозначно удвоению в стране производства сверхчистых никеля и хрома, а необходимые для такого увеличения добычи руд и выпуска этих металлов затраты можно уменьшить в тысячу раз, построив цех с 2-3 прессами СПК -80.
       Опыт свидетельствует, что большинство деталей, заготовки которых сейчас получают на кузнечно-прессовом оборудовании, можно изготовлять на прессах новой схемы практически без последующей механической обработки. Это позволит машиностроителям значительно снизить расход металла, затраты труда и капиталовложения.
       Так, использование специализированного пресса усилием 65000 тонна-сил при изготовлении коленчатых валов мощных дизелей, выпускаемых Ярославским моторным заводом, снизит расход металла по сравнению с принятой технологией в три раза, а отходы механообработки - в 245 раз. Масса СПК-65 будет в тысячу раз (!) меньше, чем у универсального пресса с тем же усилием. Изготовление этим методом сортового проката и труб диаметром до 1620 миллиметров в черной металлургии при повышении пластичности и механических свойств металла снизит его расход на операциях формообразования в среднем более чем на 20 процентов, а затраты труда и капиталовложения соответственно в 25 и 75 раз".
       В 1970- 1980-х годах весьма актуальной стала проблема механизации и автоматизации труда, особенно ручного и малопроизводительного. Считалось, исходя из анализа демографической ситуации, что обострение проблемы кадров следует ждать вплоть до 1990 года. "Как же быть? - спрашивал в своей статье "Трудом каждого" ("Правда",  110.20.04.191) журналист А.Никитин, - У нас есть конкретные стимулы экономии овеществленного труда, выраженного в уже добытом сырье или полуфабрикатах. А вот экономия непосредственно живого труда должным образом не стимулируется. Во всяком случае, она далеко не всегда находит широкое применение на практике. Это значительно снижает эффективность всего режима бережливости.
       На ручных операциях, в том числе погрузочно-разгрузочных, занято значительное количество рабочих. Вот где кроется крупный резерв. Но он еще плохо используется. Это видно хотя бы из такого сопоставления. Если вся продукция машиностроения за прошлую пятилетку увеличивалась в среднем на за год на семь процентов, то рост погрузочно-разгрузочных средств так и не смог преодолеть двух процентов". Однако, как далее выясняется из статьи А.Никитина, причина недостаточных темпов механизации ручных работ состояла не только в отставании производства соответствующей техники, но и в методике подсчета эффекта от внедрения средств механизации, которые "нередко оказываются дорогостоящими, а экономический эффект от их внедрения, согласно принятым методикам подсчета, - незначительным.
       Получается словно заколдованный круг: жизнь диктует автоматизацию, а конкретная экономика труда как бы доказывает обратное. Скажем, средняя цена автоматического манипулятора (промышленного робота) 30 тысяч рублей, а годовой фонд зарплаты замененного им рабочего - около двух тысяч. Если учесть, что "трудовой стаж" робота примерно семь лет, то окажется, будто он в два с лишним раза "дороже" пары рабочих рук". "Мы отвергли эту методику, идущую вразрез с требованиями жизни, говорит заместитель генерального директора объединения "АвтоЗИЛ" А.Бужинский. - Несмотря ни на что, внедряем в производство промышленные роботы. Теряет пока на этом завод, но выигрывает государство в целом. Робот берет на себя работы тяжелые, непривлекательные, порой опасные, освобождает людей для творческого труда. К тому же для роботов не нужны квартиры, места в школах и столовых<...>Как известно, зарплата - лишь часть оценочного критерия. Вторая его часть, причем довольно весомая, - ежегодные выплаты и льготы из общественных фондов потребления". Была еще одна экономическая причина. Поскольку количество управленческих штатов и оклады руководителей зависели от списочного состава работников, то администрации не очень-то было выгодно сокращать их число, вести борьбу за экономию труда". Так структурные диспропорции в выпуске машиностроительной продукции смыкались с изъянами хозяйственного механизма, которые дружно работали против роста производительности труда.
       В.Трапезников в вышеназванной статье, подводя итог своему анализу, писал: "Как видим, каждое звено "цепочки", взятое отдельно, в силу тех или иных причин недостаточно заинтересовано в ускорении научно-технического прогресса. Получается, что он нужен народному хозяйству в целом, но не отдельным звеньям. Можно указать ряд причин, сдерживающих научно-технический прогресс в отдельных звеньях, сформулировать полезные частные предложения, но не в этом решение проблемы.
       Представляется, что в основе всех указанных трудностей лежит общая глубокая причина: недооценка значения новой техники, неправильный учет ее места в общей "шкале ценностей". При планировании на разных уровнях во главу угла ставится количество, а вопросы качества, новой техники отодвигаются на второе-третье места. Для ее освоения не выделяются резервные мощности, при подведении итогов работы коллективов предприятий и других организаций, при их премировании оценке научно-технического уровня продукции уделяют недопустимо мало внимания".
       Отвечая на поставленный в начале параграфа вопрос, мне думается, необходимо определиться - какой механизм стимулирования мог бы быть эффективным на предприятиях в социалистической системе хозяйствования. При капитализме - это стремление получить максимальную прибыль и давление беспощадной конкуренции. Как выразился миллиардер Дональд Трамп, "Жизнь - жесткая штука, и люди получают очень серьезные травмы. Поэтому, если вы хотите выиграть, нужно быть крепким как кремень и готовым к тому, чтобы работать локтями и кулаками. Буквально все состоявшиеся миллионеры и миллиардеры - Билл Гейтс, Опра Уинфри, Уолт Дисней и другие - умели мыслить большими категориями и бить наотмашь".
       При социализме эти два фактора отсутствуют. Единственное, что может стимулировать желание быстрее осваивать новую технику и новые технологии - это создание системы материального стимулирования работников предприятия, начиная от директора, кончая рабочими, которые будут эксплуатировать эти новинки.
      

    13. О задающей функции сферы потребления

      
       За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.
       Конец - делу венец.
       Народные поговорки.
       Если производители товаров и услуг в СССР имели свою систему организации в форме министерств, ведомств, государственных предприятий, объединений и организаций, колхозов, то сфера потребления была практически не организована. Потребители в одиночестве противостояли государству или точнее - государство противостояло десяткам миллионов неорганизованных потребителей. Куда бы ни пошел человек - в магазин, мастерскую бытового обслуживания, в поликлинику, в школу, в домоуправление, в исполком, в похоронное бюро и т.д. - везде он сталкивался с государством.
       Другими словами, государственная форма организации сферы непроизводственного потребления охватывала целиком и полностью все движение продуктов и услуг вплоть до непосредственных их потребителей. А сами потребители не имели никакой организации.
       Такое положение вещей порождало следующие негативные явления:
        -- Влияние потребителей на деятельность производящих товары и услуги государственных структур было стихийным, случайным, спорадическим. С ним можно было практически не считаться, ибо тот или иной потребитель мог, конечно, сделать запись в книге жалоб, написать письмо в редакцию той или иной газеты, сходить на прием к начальству, поплакавшись ему в жилетку, но такие формы воздействия не оказывали серьезного влияния на производителей товаров и услуг. Все это порождало самонадеянную безответственность производителей, торговцев, бытовиков, управленцев к выполнению своих обязанностей по удовлетворению потребностей населения, а также к вопиющему бюрократизму, взяточничеству
        -- Не мобилизовывалась колоссальная творческая энергия населения для решения многих вопросов улучшения условий их жизни на данной территории.
        -- Был заторможен процесс активного формирования разумной системы материальных, духовных и социальных потребностей населения, ослаблено воспитательное значение совместной деятельности людей по формированию оптимального качества и образа жизни.
        -- Порождалась социальная безответственность и апатия людей в отношении их участия в управлении, решении насущных проблем социально-экономического развития в населенных пунктах, областях и республиках, в целом по стране.
       Громоздкость экономической системы не позволяла централизованно и тем более в бюрократической форме решать оптимально вопросы общественной жизни.
       Мне думается, что в социалистическом обществе жизнь общества должна быть теоретически и практически разделена на два взаимосвязанных блока:
       1-ый блок -централизованно управляемый;
       2-ой блок - самоуправляемый, саморегулирующийся и развивающийся без вмешательства централизованного управления.
       1-ый блок должен охватывать в основном проблемы обеспечения расширенного воспроизводства и поддержания оптимальных макроэкономических пропорций.
       2-ой блок должен обеспечивать нормальную работу и совершенствование работы тех видов деятельности, которые связаны с повседневным удовлетворением различных потребностей населения. При этом я полагаю, что самой рациональной формой производственной деятельности хозяйственных единиц во 2-ом блоке являются кооперативы. (Более подробно эта тема изложена в параграфе 3.7.4. "Кооперация и социализм" в монографии и в приложении - в статье "В интересах потребителя".)
       Критически оценивая официальную политэкономию и пропаганду в Советском Союзе, следует в связи с вышесказанным остановится на одном казалось бы формально-терминологическом, но фактически глубоко содержательном вопросе, а именно на трактовке понятия "конечные общественные потребности.". Именно этим понятием предпочитали пользоваться советские обществоведы, когда писали о концепции развитого социализма, доказывая, что производство должно быть нацелено на наиболее полное удовлетворение потребностей, причем имелись ввиду именно общественные потребности. Происходила, таким образом, подмена понятий по принципу "и волки сыты, и овцы целы", хотя даже малышам известно, что такого быть не может.
       Ведь что на самом деле означают "конечные общественные потребности"? Они включают в себя все виды потребностей: индивидуальные, групповые, коллективные, региональные, отраслевые и общегосударственные. Конечно, все они, в конечном счете, - это потребности членов данного общества (независимо от его классовой структуры). Но ставить знак равенства между индивидуальными потребностями и потребностями всего общества ни в коем случае нельзя, ибо они разнятся на величину групповых, коллективных, региональных, отраслевых и общегосударственных потребностей. Рассмотрим два примера. Потребность данного государства в бомбардировщиках, истребителях, штурмовиках, военно-транспортных самолетах, безусловно, является составной частью общественной потребности - потребности в обеспечении безопасности всех членов данного государства. Но этот вид общественных потребностей, хотя он и является в конечном счете потребностью людей - членов данного общества, не может быть отнесен к разряду индивидуальных потребностей. Или возьмем такую потребность, как потребность иметь в данном населенном пункте пожарную часть. То, что она является составной частью потребностей населения данного населенного пункта, не может ни у кого вызвать сомнения. Но относить этот вид региональной потребности к потребности индивидуальной было бы бессмыслицей.
       Если уже быть особенно придирчивым к терминологии, то и индивидуальные потребности следовало бы подразделить на потребности отдельных людей и семейные потребности, если тот или иной человек живет в семье. Всем членам семьи нужна, скажем, кухонная печь или плита, но это совсем не значит, что она является объектом индивидуальной потребности только одного какого-либо члена семьи.
       Применение понятия "конечные общественные потребности" как синонима понятия "индивидуальные потребности советских людей" давала возможность лицедеям осуществлять их подмену, т.е. писать об одном, а подразумевать совершенно иное, делая при этом своеобразный логический финт.
       Не меньшее значение имеет проблема воздействия интересов коллективных потребителей на производителей в сфере производства средств производства, ибо в данном случае потребителями являются не отдельные члены общества, а предприятия и объединения (кстати, еще одна возможность манипулирования понятием "потребление"). Ей посвятил свою статью "Об организационных резервах повышения эффективности производства" в журнале "Коммунист" дэн С.Хейнман. Он пишет: "По числу металлорежущих станков Советский Союз значительно опередил США. В определенной степени это объясняется некоторыми различиями в качестве и производительности оборудования, но не только этим. Дело в том, что у нас в стране за пределами машиностроения и металлообработки эксплуатируется значительное число различных станков и, конечно, трудится соответствующее количество людей, их обслуживающих.
       И этот огромный парк механизмов занят в основном единичным, неспециализированным, нередко кустарным изготовлением сменных и ремонтных деталей и производством не стандартизированного технологического оборудования. Так народное хозяйство расплачивается за то, что машиностроительные министерства недостаточно ориентируются на запросы отраслей - потребителей их продукции. В итоге эти отрасли для собственных нужд создали, по сути дела, "второе машиностроение", которое по величине станочного парка не уступает первому. По данным последней переписи оборудования, министерства легкой, пищевой, мясной и молочной промышленности имеют станков в 1,9 раза больше, чем Минлегпищемаш; министерства химической и нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности - в 1,2 раза больше, чем Минхиммаш; Минэнерго, три топливных и два металлургических министерства - в 2,4 раза больше, чем Минтяжмаш, и т.д. Кроме того, следует учесть, что около 30 процентов станков самих заводов машиностроительных министерств находится вне цехов основного производства.
       Таким образом, крайне важные потребности общества в обеспечении бесперебойной работы производственного аппарата всех отраслей экономики, а также в квалифицированном и достаточно экономном производстве различного вида не стандартизированного оборудования далеко не полностью удовлетворяются при нынешнем уровне специализации отраслей машиностроения. Однако потребности остаются, и общество расходует на их удовлетворение неоправданно большие ресурсы"
       Мы видим те же проблемы, что и в сфере непроизводственного потребления: во-первых, плохое удовлетворение потребностей и, во-вторых, непомерно большие затраты, низкую эффективность общественного производства. И все потому, что отсутствует механизм влияния потребителей на производителей.
       Что предлагал С.Хейнман для исправления ситуации?
       1.Формировать подотрасли, производящие по заказам потребителей не стандартизированное оборудование. На первой стадии такие производства могут удовлетворять внутриотраслевые потребности, а затем уже и межотраслевые. Обосновывая свое предложение, он писал, что "ресурсы для решения этой задачи в преобладающей части уже имеются. Ведь станки, труд, материалы для децентрализованного, индивидуального, недостаточно качественного производства указанного оборудования расходуются! Значит, речь идет о значительно более рациональном использовании уже в основном имеющихся ресурсов".
       2.Включать в стандарты на комплексность поставок машиностроительной продукции поставку необходимого количества сменных и ремонтных деталей. Без этого нельзя считать, что техника удовлетворяет требованиям качества.
       3.Поскольку нередко машиностроительные заводы стремятся увеличивать, исходя из своих хозрасчетных интересов мощностные, размерные и сорторазмерные параметры выпускаемой продукции, необходим научный подход к их определению, учитывая характер работ, которые эта техника будет выполнять у потребителя.
       4.Гарантировать права и запросы потребителей в системе плановых и учетных показателей. Деятельность производственных предприятий должна оцениваться в терминах, адекватных потребностям, которые призвана удовлетворять та или иная продукция. Переход к планированию и учету выпуска продукции в адекватных измерителях стимулировал бы действительное увеличение потребительского эффекта.
       5.Цена каждого вида средств производства должна быть непосредственно связана с единицей потребительского эффекта.
       С.Хейнман аргументирует это свое предложение следующим образом: "В качестве примера сошлемся на черную металлургию. При переходе к выпуску термоупрочненных рельсов дополнительные удельные капиталовложения на тонну составляют 40 рублей, а прирост цены одной тонны металла улучшенного качества - 21 рубль. По термоупрочненному толстому листу аналогичные показатели - 35 и 11 рублей; профилям гнутым - 70 и 7 рублей и т.д. Естественно, что при таких ценах капиталовложения на эти цели повышения качества имеют значительно меньшую отдачу, чем при производстве традиционного неупрочненного проката.
       Известно, что машиностроение нуждается в широком диапазоне профилей, выпускаемых не только сотнями тысяч тонн, но и более мелкими партиями - сотнями и десятками тонн. Для прокатных цехов такие партии невыгодны, для машиностроителей - жизненно необходимы. В этой связи представляет интерес практика США, где применяются дифференцированные приплаты за малотоннажные партии продукции. Они составляют за партии весом 9,1-13,6 тонны - 3 процента; весом 4,5-9,1 тонны - 7 процентов; 1,8-2,7 тонны - 23 процента; 0,91-1,8 тонны - 53 процента".
       6.Предусмотреть организацию поставки комплектов сложного оборудования по всему технологическому процессу производства, с проведением шефмонтажа и промышленных испытаний, а также сдачей его заказчику при условии достижения мощности (производительности) в соответствии с проектом. Узаконить порядок гарантийных обязательств поставщиков по наладке и, в пределах определенного срока, по ремонту производимой техники. Создание "машиносервиса" - это наиболее надежный способ формирования столь необходимой обратной связи, позволяющей фундаментально решать вопросы повышения качества техники.
       Реальной проблемой, тесно связанной с основной экономической закономерностью социализма, т.е. с наиболее полным удовлетворением индивидуальных потребностей членов общества, являлась проблема источников роста и структурных пропорций производства.
       В СССР исторически система плановых показателей складывалась под воздействием решающего значения количественных результатов производства, расширения его масштабов. На определенной стадии развития материально-технической базы социалистического общества такая политика была оправдана. Одно дело иметь производство 10 тысяч тракторов, и совсем другое - 100000 тракторов, ибо удовлетворить производственные потребности народного хозяйства страны 10000 тысячами тракторов было немыслимо. Словом, наращивание количества производимой продукции обеспечивало решение определенных качественных задач. Но в 1960-1970-х годах наступил перелом. Погоня за наращиванием количества производимой стали, тракторов, станков и т.п. средств производства стала бессмысленной. Советский Союз вышел на первое место в мире по производству угля, стали, цемента, нефти, минеральных удобрений, пиломатериалов и т.д. Бессмысленной потому, что те же самые потребности в средствах производства можно и нужно было удовлетворять не за счет наращивания количества выпускаемой продукции, а за счет повышения его качества, совершенствования ассортимента, изменения структуры экономики, т.е. не экстенсивно, а интенсивно развивая производственный потенциал, экономя энергию, сырье, материалы, труд и основные фонды.
       Решение же этой стратегической задачи было уже несовместимо с погоней за валом, за тоннами, за темпами. Можно было и нужно было полнее удовлетворять потребности в производственной сфере за счет применения новых технологий, более совершенной техники, повышая производительность труда, сокращая энерго-и материалоемкость производства, отдачу производственных фондов, а не увеличивая выпуск массы устаревших станков или тех же тракторов. Словом, назрела необходимость кардинальных структурных сдвигов (макроэкономических, отраслевых, внутрипроизводственных, ассортиментных), наращивая общественную полезность продукции для более полного удовлетворения всех видов общественных потребностей, в том числе и индивидуальных.
       Нижеприводимая таблица дает представление об актуальности изменения структурных пропорций. В ней приводится отношение (коэффициенты) среднегодовых темпов прироста валовой продукции отдельных отраслей промышленности к аналогичному показателю развития всей индустрии:
      
      
       Пятая и шестая пятилетки
       Восьмая и девятая пятилетки
       Электроэнергетика

    1,18

    1,01

       Топливная промышленность

    0,79

    0,73

       Черная металлургия

    0,89

    0,68

       Химическая и нефтехимическая промышленность

    1,25

    1,43

       Машиностроение и металлообработка

    1,32

    1,46

       Лесная, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная промышленность

    0,68

    0,68

       Промышленность строительных материалов

    1,57

    0,98

       Стекольная и фарфоро-фаянсовая промышленность

    1,14

    1,28

       Текстильная

    0,75

    0,74

       Швейная

    0,91

    1,04

       Кожевенная, меховая и обувная

    0,83

    0,73

       Пищевая промышленность

    0,76

    0,69

      
       Как видно из этой таблицы, отрасли, производящие товары народного потребления, развивались все эти пятилетки темпами, значительно меньшими, чем остальные отрасли промышленности. Как говорится, комментарии здесь излишни. Цифры говорят сами за себя.
       В 1970-х годах выявилась еще одна проблема. Рост денежных доходов населения стал опережать рост производства товаров народного потребления, что усиливало напряжение на рынке. Увеличение денежных доходов привело также к изменению структуры потребностей: люди стали предпочитать все большую долю своих доходов тратить на товары повышенного качества. С продуктов питания спрос все больше смещался сначала на одежду и обувь, затем на улучшенное жилье и предметы длительного пользования, на культурно-бытовые услуги. Повысилось требование покупателей и к ассортименту товаров. Неповоротливая же система централизованного управления экономикой не в состоянии была своевременно реагировать на изменения структуры потребностей, что также обостряло ситуацию на рынке.
       Отставание к началу 1970-х годов стало настолько очевидным, что идея о том, что экономика должна работать на удовлетворение потребностей населения страны, стала уже общепризнанной. Однако, как говорится, от возникновения идеи до ее реализации - дистанция огромного размера. Вплоть до конца существования СССР она так и не была воплощена в жизнь. Более того, те, кто жили в Москве летом 1991 года, хорошо помнят, что прилавки магазинов были практически пустыми. Единственное, что можно было купить без очереди, был хлеб.
       Одной из причин, хотя далеко не главной, такого положения вещей было то, что у официальных ученых и многих чиновников аппарата управления оставалась к началу 1980-х годов вера в то, что существует возможность повернуть экономику к удовлетворению потребностей населения в товарах народного потребления и услугах с помощью системы централизованного планирования при сохранении сложившегося аппарата управления экономикой. Одним из сторонников такого бюрократического варианта решения проблемы воздействия сферы потребления на сферу производства был и член-корреспондент АН СССР Г.Поспелов (см. его статью "Программно-целевой подход к планированию", "Коммунист", ноябрь 1978 года).
       В начале статьи он критикует существующую систему планирования. "Эта система, - пишет он, - характеризуется тем, что в ней планирование и оценка результатов деятельности по всей цепочке от Госплана до предприятий происходит по валовой, а не по конечной продукции в каждом звене этой цепочки. Существо дела не меняется от того, что контролируется реализованная валовая продукция.
       Хорошо известно, что в валовом продукте смешаны вместе затраты и результаты, промежуточная продукция и конечная продукция. То, что валовой продукт как на уровне страны в целом, так и на уровнях отраслей и предприятий состоит из затрат и результатов, приводит при планировании и оценке по валовому продукту к ряду парадоксов. Поскольку валовой продукт можно увеличить как за счет результатов, так и за счет затрат. При этом получается, что всякая экономия сырья, энергии, веса заготовок, всякое удешевление и рационализация производства при неизменном конечном продукте приведут к уменьшению валового продукта, а, следовательно, к невыполнению плана в валовых показателях.
       Для отдельных предприятий парадоксальность ситуации выступает наиболее наглядно. Перевыполнение планов в объемных валовых показателях тем больше и производительность труда тем выше, чем, например, дороже, тяжелее сырье, полуфабрикаты, комплектующие изделия, энергия, топливо, которые получает данное предприятие от других предприятий. Помимо этого, смешение затрат и результатов в валовом продукте приводит к многократному учету стоимости полуфабрикатов и комплектующих изделий в стоимости готовой продукции".
       Читая вышеприведенную критику показателя доминирующего в планировании и статистике валовой продукции со стороны члена-корреспондента АН СССР можно только удивляться тому, что эти строки писались в 1978 году, несмотря на то, что эти элементарные истины были известны даже студенту первокурснику десятилетия до этого.
       Далее Г.Поспелов задает риторический вопрос: "так в чем же все-таки дело, в чем коренятся объективные условия стойкости валовых оценок?"
       Ответ его после блуждания по лабиринту методических указаний Госплана СССР, в конце концов, сводится к следующему бесспорно верному выводу: "Таким образом, при составлении народнохозяйственного плана мы идем от производства, а идя от него, хотим мы этого или не хотим, идем от валового продукта" (курсив мой). Итак, причина заключалась в сути экономической политики, а не в методике планирования и учета, которая являлась производной от политики.
       Г.Поспелов объясняет этот феномен историческими причинами, когда цель и средство ее достижения поменялись местами. Под целью он правильно понимает наиболее полное удовлетворение материальных и культурных потребностей людей, как и записано было в программе партии большевиков, а под средством он разумеет производство. Г.Поспелов пишет: "Выходит, что начиная планирование с производства, мы планируем средства, не всегда разобравшись должным образом в целях. Говорят (?), что всякий план - это олицетворение целей. Однако в практике планирования возникает иногда (?) неприятная ошибка (?) подмены целей средствами (все знаки вопроса здесь и ниже - мои). Это происходит обычно тогда, когда какое-либо средство оказывается узким местом, на нем, естественно сосредотачиваются все усилия и уже забывается (?), во имя чего в конечном счете работают и действуют. Нечто подобное, на наш взгляд, произошло при становлении существующей системы планирования. В 20-30-е годы, безусловно, было совершенно правильно все усилия направить на развитие производства даже в ущерб потреблению. Помимо этого, производство в то время еще имело возможности экстенсивного развития. Научно-технический прогресс не играл той роли, что сейчас, а связи между социально-политическими целями и производством были достаточно прозрачны (?). Естественно, что на производство в то время и было ориентировано планирование. Но ныне, когда мы вступили в этап зрелого социализма и создали могучий производственно-экономический потенциал, ситуация существенно изменилась. И поэтому требуется организация планирования с ориентацией на удовлетворение общественных потребностей, в противном случае мы не сможем должным образом использовать преимущества нашей социалистической системы хозяйства".
       Итак, как уже выше было отмечено, к общественным потребностям, кроме непосредственных потребностей членов общества, можно было отнести и потребности в опережающем росте производства средств производства, и потребность в наращивании оборонного потенциала страны, и потребность в укреплении внешних политических, военных и экономических позиций страны. Все эти три направления экономической политики, вне всякого сомнения, относились к общественным потребностям, которым на самом деле и отдавался приоритет при планировании. Так что призыв к "удовлетворению общественных потребностей" можно было трактовать различно.
       Перейдем теперь к рассмотрению самой сути идеи Г.Поспелова о программно-целевом планировании народного хояйства. Она содержит 19 принципиальных элементов (стадий). Я не ставлю перед собой задачу - подробно их излагать и комментировать каждый элемент в отдельности, так как это отняло бы слишком много места, да и необходимости в этом не вижу, т.к. в целом идея Г.Поспелова означает лишь один из возможных вариантов централизованного планирования без учета необходимости формирования принципиально иной структуры взаимоотношений потребителей и производителей на основе системы договорных отношений (см. 7-ую главу монографии).
       Перед тем, как приступить к изложению сути своего метода управления, Г.Поспелов предлагает определить первичные цели для наиболее обеспечения полного удовлетворения материальных и культурных потребностей советских людей. Любопытно, что первичной целью  2 является у него оборона, целью  8 он называет развитие транспорта, а  9 - информационной системы. Спору нет, все три перечисленных цели несомненно входят в состав так называемых общественных потребностей, которые органически вписываются и в потребности людей в социалистическом обществе. Однако их отнесение к материальным и культурным потребностям населения - это уже явная натяжка.
       Каковы же эти 19 элементов (стадий) программно-целевого планирования?
       1.Определяется прогнозируемый национальный доход и трудовые ресурсы на ближайшие 15-20 лет. Затем национальный доход, который уже из прогнозного превращается в планируемый показатель распределяется на фонд накопления и фонд потребления.
       2.Для каждой отрасли непроизводственной цели определяются целевые нормативы, а между ними распределяются фонд потребления и трудовые ресурсы на каждый год планируемого периода. Однако сроки достижения целевых нормативов на этом этапе не устанавливаются (?).
       3. Каждая отрасль (в лице соответствующего министерства) определенную часть (?) выделенных ей финансовых средств расходует на закупку у отраслей производственной сферы нужной ей доли чистого конечного продукта (в номенклатуре и по срокам) с учетом достижений научно-технического прогресса. Уже на этой стадии устанавливаются ориентировочные сроки достижения отраслью целевых нормативов.
       4. Еще до начала составления проекта программ поставок Госпланом устанавливается система горизонтальных связей на разных иерархических уровнях как между отраслями производственной и непроизводственной сфер, так и внутри производственной сферы. Этим самым образуется система ответственности "заказчик - исполнитель" или "потребитель-поставщик". В этом месте я не могу удержаться от комментариев. Г.Поспелов, предлагая систему т.н. горизонтальных связей для такой громадной страны, да и еще на всех ее иерархических уровнях, во-первых, показывает свою полную неосведомленность с реальным процессом планирования, а, во-вторых, он выдумал, сидя в своем кабинете, совершенно нереализуемую систему из-за ее фантастической громоздкости. Как это возможно, к примеру, из одного центра определить программу поставок для десятков тысяч школ от десятков тысяч предприятий?
       5.Еще более фантастическим является содержание данного пункта. По заказам и техническим требованиям потребителей НИИ, КБ отраслей промышленности формируют проекты сквозных планов по циклу "исследование - разработка - производство" для каждого изделия, системы, машины, аппаратуры, оборудования и т.п., поставляемых заказчику.
       6.При планировании реализации проектов планов программ поставок в производственной сфере будет происходить передвижка по оси времени элементов этих программ (стандартизированной продукции и сквозных планов), и тем самым окончательно будут уточнены сроки достижения тех или иных нормативов.
       На 7-ом пункте я прерву изложение идей Г.Поспелова, ибо читатель уже, полагаю, сумел оценить степень ее ценности и выполнимости. Если бы на самом деле удалось воплотить в жизнь идеи члена-корреспондента АН СССР, то наверняка все взрослое население страны пришлось бы мобилизовать для составления целевых программ, не говоря уже о том, что для их выполнения надо было бы многократно увеличить штаты управленцев, контролеров и статистиков.
       Еще один корифей советской официальной экономической науки - ректор Академии общественных наук при ЦК КПСС В.Медведев в своем докладе на конференции, посвященной 50-летию принятия первого пятилетнего плана, рассуждая о рациональных, научно обоснованных нормативах, предложил их применять не только для определения потребления продовольственных и промышленных товаров, но и распространить их на такие слагаемые благосостояния, как характер и условия труда, продолжительность и наполненность рабочего и свободного времени, образование, культура, жилье, возможности для отдыха, занятия спортом, охрана среды обитания, уровень социально-духовных потребностей, общественная самодеятельность людей, их участие в управлении, идеологические и даже политические потребности. Я еще могу себе представить нормативы наполненности рабочего времени, хотя это и трудно, но представить себе нормативы идеологических и политических потребностей на это у меня не хватает воображения.
       И еще один перл научной мысли В.Медведева хотелось бы отметить. Рассматривая проблему определения эффективности общественного производства, он умудрился противопоставить социальную эффективность производства его экономической эффективности. Додуматься до такого абсурда мог только ректор академии при ЦК КПСС!
       Сведение эффективности общественного производства только к рациональному использованию ресурсов была весьма распространенной в советской науке и в центральных плановых органах. Об этом можно судить хотя бы по тому, как ведущий сотрудник Научно-исследовательского экономического института Госплана СССР А.Цыгичко трактовал показатель эффективности производства в своем автореферате диссертации на соискание ученой степени доктора экономических наук еще в 1980 году (!): "Предлагаемый обобщающий показатель эффективности производства, как показывают расчеты, в наибольшей степени, чем все известные до сих пор показатели подобного рода, отвечает следующему критерию эффективности общественного производства: максимизация темпов экономического роста на базе широкого внедрения в производство экономически эффективных достижений науки и техники, наилучшего использования вовлеченного в производство живого и овеществленного труда при оптимальном их сочетании, наиболее полного использования ресурсов рабочей силы и инвестиционного потенциала страны".
       Следует заметить, что идея увязки проблемы эффективности общественного производства со степенью удовлетворения потребностей населения у меня вполне созрела уже к концу 1970-х годов. Ниже привожу текст доклада (без купюр) по данной проблеме в увязке с проблемой оптимального соотношения централизованного и децентрализованного начал в управлении такой огромной страной, какой была СССР, который был представлен на международной конференции в Берлине. В подготовке данного доклада принимали также участие сотрудники Института Госплана ЭССР Н.Муравьев и В.Кирспуу.
       "По мере роста масштабов производства, усложнения межотраслевых связей, все большей ориентации экономики на конечные результаты, возрастающего взаимодействия социальных и экономических факторов в развитии народного хозяйства повышаются требования к обеспечению более глубокой взаимной увязки регионального и народнохозяйственного аспектов в каждом разделе плана.
       При безусловном совпадении качественной стороны содержания понятия эффективности производства для региона и для народного хозяйства в целом, нельзя не видеть количественных различий в оценке эффективности, объективно обусловленных историческими, природно-климатическими, демографическими и другими условиями воспроизводства. Диалектика соотношения регионального и народнохозяйственного аспектов эффективности общественного производства является реальной объективностью, а степень ее отражения и регулирования активным общественным сознанием определяется уровнем научного познания и учета его результатов в процессе управления.
       Дальнейшее развитие исследований методологических и методических вопросов эффективности общественного производства должно, на наш взгляд, осуществляться в следующих направлениях:
       а) совершенствование имеющейся методики планирования эффективности общественного производства в целях усиления воздействия плана на рост эффективности, т.е. показатели эффективности должны быть не столько индикативными, сколько инструментальными (формулирующими) показателями плана;
       б) исследование механизма прямых и обратных связей эффективности производства и уровня удовлетворения потребностей общества, т.е. необходимо рассматривать эффективность общественного производства как синтез экономических и социальных эффектов процесса социалистического воспроизводства, соотнесенных к затратам на их достижение.
       Наибольший разрыв между потребностями практики и достигнутым уровнем наблюдается в вопросах, связанных с количественной оценкой социальной направленности плана. Трудности в разработке системы показателей, отражающих степень удовлетворения все возрастающего круга общественных потребностей, отсутствие достаточно корректных методов соизмерения имеющихся показателей способствовали тому, что центр тяжести в оценке эффективности общественного производства до настоящего времени находится преимущественно в экономической плоскости. Подобный подход не может в достаточной степени претендовать на полноту раскрытия этой, одной из самых сложных категорий процесса социалистического расширенного воспроизводства.
       В понятии эффективности общественного производства, с точки зрения функционирования механизма воспроизводства, следует различать четыре важнейших аспекта, соответствующих, согласно известным положениям теории К.Маркс, четырем стадиям (фазам) воспроизводства: производство, распределение, обмен и потребление.
       В процессе воспроизводства, рассматриваемом как единое целое, не только производство обуславливает потребление, но и определенное потребление предполагает определенное производство. Вот почему выглядит не вполне правомерным смещение акцента в определении эффективности общественного производства к стадии производства процесса общественного воспроизводства. С подобной позиции улучшение условий и характера труда, как-то сокращение фронта тяжелых физических работ, количества занятых во вторую и третью смены, ликвидация малопривлекательного труда, охрана окружающей среды и т.д., влекущих за собой, как правило, удорожание себестоимости единицы продукции и снижение фондоотдачи, выглядит не иначе, как дополнительная нагрузка на экономику. Таким образом, важнейшей задачей теории эффективности сегодня следует считать переход от качественного анализа социальной направленности плановых решений к ее количественной оценке, что позволит полнее провести в жизнь принцип комплексной (воспроизводственной) оценки эффективности функционирования экономической системы. Минимизация затрат на единицу произведенного национального дохода в достаточной мере характеризует эффективность стадии производства процесса воспроизводства, но не всего воспроизводственного цикла, так как не всегда обеспечивает наиболее полное (при данных ресурсах) удовлетворение конечных общественных потребностей.
       Согласно основному экономическому закону социалистического способа производства (в то время я еще не использовал термина "закономерность" - мое) может быть определена как наиболее полное удовлетворение всех видов (материальных, духовных и социальных) потребностей членов общества при наименьших затратах ресурсов. Одним из возможных путей количественной оценки многообразных экономических результатов могут явиться коэффициенты, характеризующие степень достижения желаемых (нормативных) и реальных в данных условиях уровней удовлетворения потребностей. Несомненное преимущество таких относительных показателей заключается в том, что они предоставляют возможность сравнить между собой социальные и экономические эффекты, несоизмеримые по абсолютным единицам исчисления. Более того, ранжирование данных коэффициентов по относительной значимости создает необходимые методические предпосылки для их последующего синтеза, что необходимо для соотнесения коэффициентов к имеющим место затратам на их достижение, т.е. исчислению обобщенных характеристик эффективности общественного производства.
       В силу ограниченности экономических ресурсов на каждом данном этапе развития общества абсолютная масса его потребностей Ра может быть удовлетворена лишь частично. Степень удовлетворения Ра определяется коэффициентом К, характеризующим уровень удовлетворения потребностей с учетом их содержания в различные периоды. Следовательно, величина массы удовлетворяемых потребностей Рu равна в данном планируемом периоде:
       Рu = К х Ра (1)
       Масса Ра представляет собой сложную систему, в которой с определенной условностью и для простоты дальнейшего изложения можно выделить три компонента, а именно:
       Ра = Рi + Рo + Рp (2)
       где Рi - масса личных непроизводственных потребностей членов общества;
       Рo - масса общественых непроизводственных потребностей членов общества, удовлетворяемых, как правило, в коллективной или непосредственно общественной форме (просвещение, здравоохранение, оборона и т.д.);
       Рp - масса единовременных и текущих производственных потребностей, связанных с созданием национального дохода.
       В свою очередь коэффициент К удовлетворения Ра также является величиной, обладающей сложной внутренней структурой, ибо каждому виду (группе) потребностей соответствует свой определенный К.
       Отсюда:
       Рu = Рi х К1 + Рo х К2 + Рp х К3 (3)
       Поскольку в каждый данный конкретный период времени возможность удовлетворения Ра предопределена величиной совокупного общественного продукта V, то приравняв Рu к объему средств удовлетворения потребностей получаем:
       Рu = V.
       Под V предлагается понимать объем совокупного общественного продукта, созданного в определенный период времени (год, пятилетка). Накопленное богатство в виде производственных и непроизводственных фондов рассматривается здесь как средство удовлетворения потроебностей, реализуемое постепенно и учитываемое в форме износа основных фондов в балансе использованного национального дохода.
       В свою очередь:
       V = Q + Nf + Nn +.М (5)
       где Q - фонд потребления;
       Nf - фонд накопления непроизводственных фондов и запасов для непроизводственного потребления;
       Nn - фонд накопления для производственных фондов (включая материальные запасы);
       М - сумма текущих материальных производственных затрат и амортизация производственных основных фондов.
       В соответствии с 3) и 5):
       Рu = Рi х К1 + Рo х К2 + Рp х К3 = Q + Nf + Nn +.М (6)
       откуда следует:
       Рi х К1 + Рo х К2 = Q + Nf (7)
       Рp х К3 = Nn +.М (8)
       Основное содержание эффективности социалистического производства сводится, таким образом, к максимальному увеличению величин К1, К2, К3 при минимизации объема затрат ресурсов на производство средств удовлетворения потребностей. Вариант, обеспечивающий при имеющихся ресурсах наиболее высокий уровень удовлетворения потребностей, создает и более благоприятные условия для повышения качества рабочей силы, увеличения силы воздействия материальных, моральных и социальных стимулов на конечные результаты производства, т.е. для дальнейшего роста эффективности общественного производства.
       Поскольку каждый из регионов является субъектом процесса воспроизводства, а экономический потенциал региона представляет собой неразрывную органическую часть единого народнохозяйственного комплекса страны, то все требования к понятию эффективности для общества применимы к определению эффективности функционирования экономики данного региона.
       Реальный процесс формирования Рu протекает в первую очередь как процесс планирования величины V (сумма валового общественного продукта всех регионов, а также взаимной увязки К и Nn +.М в территориальном и отраслевом разрезах.
       Поскольку
      
       n
       Ра = ё Par + Pao (9)
       n
       где ё Par - сумма масс абсолютных потребностей регионов;
       Pao - масса непосредственно общественных (общегосударственных) абсолютных потребностей,
       то при планировании Рu необходимо решать задачу распределения и перераспределения наличных ресурсов между регионами, т.е. установить прежде всего конкретные величины К1, К2, К3 для каждого региона. А с другой стороны, каждый регион, разрабатывая проекты планов и определяя величину Рu и систему К по конкретным видам потребностей, исходит из специфических условий воспроизводства, достигнутого уровня К и разработанной системы приоритетов. Теоретически и практически эти два направления планирования Рu (народнохозяйственный и региональный) могут, как отмечалось, количественно не совпадать, что приводит к некоторым различиям в определении величины эффективности производства на уровне регионов и, как следствие, в целом по стране.
       Помимо этого, различия могут возникать также при определении объема и структуры затрат (капиталовложений, прироста запасов и текущего производственного потребления всех видов ресурсов). Опыт попоказывает, что не всегда увеличение затрат в регионе приводит к автоматическому увеличению их в целом по народному хозяйству.
       В целях изучения степени удовлетворения потребностей в практике планирования развития народного хозяйства Эстонской ССР осуществлены разработки рационального потребительского бюджета и методики планирования капитальных вложений, учитывающей степень удовлетворения непроизводственных потребностей. Увязку показателей упомянутых разработок с возможностями производства предполагается осуществить с помощью комплекса межотраслевых балансовых моделей. По которым в республике завершен цикл экспериментальных расчетов. Перваоначальные результаты выполненных работ по оценке степени удовлетворения потребностей в период до 1990 года позволили Госплану ЭССР более объективно подойти к выбору структуры капитальных вложений и определению тех видов промышленного и сельскохозяйственного производства, которые должны развиваться в перспективе опережающими темпами.
       Наряду с поиском новых путей отображения эффективности общественного производства необходимо развивать и совершенствовать, как отмечалось выше, существующую методику планирования эффективности общественного производства, разработанную в рамках единых "Методических указаний к составлению государственных планов развития народного хозяйства СССР". В этом направлении проводится большая целенаправленная коллективная работа под руководством Госплана СССР и его научных организаций. Данная методика, на наш взгляд, должна быть дополнена показателями эффективности структурных сдвигов как по отраслям материального производства, так и в целом по народному хозяйству. Правильная и своевременная оценка последних с учетом постепенного исчерпывания экстенсивных источников расширения производства все более возрастает, поскольку процесс перераспределения наличных ресурсов затрагивает значительно больший круг народнохозяйственных подразделений и их интересов, нежели распределение дополнительно вовлекаемых в производство материальных и трудовых ресурсов. Вопросы ускорения научно-техническогот прогресса все больше требуют при разработке планов смещения акцента с расчетов темпов роста производства по отраслям на расчет характеристик эффективности структурных сдвигов в промышленности и во всем народном хозяйстве. Действенными инструментами, обладающими достаточными возможностями для расчета эффективности структурных сдвигов (отраслевая, стоимостная и воспроизводственная структура народного хозяйства), являются экономико-математические модели, базирующиеся на методе межотраслевого баланса. Реальность подобного подхода предопределяется еще и тем, что согласно общей концепции АСПР (автоматизированная система плановых расчетов) натурально-стоимостной баланс в сочетании с укрупненной динамической межотраслевой моделью призваны стать центральным звеном создаваемой системы экономико-математических моделей.
       Еще одним необходимым моментом в деле развития методики планирования эффективности следует считать более ширкокое использование типизированных методов факторного анализа показателей эффективности. Переход от анализа непосредственно показателей эффективности, рассматриваемых в роли и ндикаторов процесса воспроизводства, к содержательной стороне каждого отдельного показателя позволит усилить воздействие плана на рост эффективности"
       Оценивая задним числом содержание данного доклада, приходишь к выводу, что если бы содержащиеся в нем рекомендации в 1980-х годах были реализованы, а результаты исследований стали известны широкой общественности, то данная информация могла бы содействовать изменению волюнтаристски установленной структуры экономики СССР.
       Однако жизнь в стране шла своим чередом, в постоянном противостоянии покупателей и торговли, торговли и промышленности. Даже внедрение системы заключения прямых договоров торгующих организаций с промышленными предприятиями по поставке товаров народного потребления не смогло решить проблему качества поставляемых в продажу товаров. Эта тема стала предметом анализа корреспондента "Известий" Г.Гукасова в статье "Одолим ли поток?" ("Неделя".  28. 1976). Вот что он писал, отвечая на вопрос, часто задаваемый читателями "Неужто поток неходовых, не пользующихся спросом товаров неодолим?": "На пути неходовых товаров есть два действенных препятствия, которыми располагает наша экономика: торговля и Государственный банк. В своем изначальном смысле система договорных отношений между промышленными предприятиями и торговыми базами предполагала стать четкаим и скурпулезным барьером на пути создания и продвижения на прилавок товаров, утративших свою потребительную стоимость. Но фабрика, завод, достатвив свою продукцию до ворот базы, а точнее, отправив ее за врата своего предприятия, сразу же снимают с себя все заботы по реализации своей продукции и в этом деле никак не участвуют. Деньги немедленно поступают на счет предприятия, как только товары оприходованы торговой базой. Для завода, фабрики продукция, считай уже реализована. Значит, главная забота руководителей предприятия - добиться, чтобы база взяла его продукцию. Здесь действуют несколько испытанных приемов. Первый, очень действенный и безаппеляционный: стоит торговой организации отказаться принять какую-либо партию продукции, вмешиваются сразу же местные органы: вы что, уважаемый, хотите оставить без зарплаты рабочих? Второй, тоже довольно четкий, рычаг действует уже внутри торговли - планы товарооборота. Другой продукции, рассуждают работники прилавка, мы все равно не получим, авось продадим. Не у себя, так в других областях страны. На крайний случай у торговли есть возможность применить торговые санкции. Но беда всех видов штрафов состоит в том, что "наказание" за выпуск неходовой и морально устаревшей продукции несет государство, и не было случая, чтобы производство и покупку такой продукции (не за брак!) действительно кто-либо расплачивался: сделано-то все по стандарту и техническим условиям, без каких-либо отступлений. За что же наказывать?".
       Итак, выделим причины, которые препятствовали поступлению в продажу высококачественных товаров народного потребления. Они следующие:
        -- вмешательство административного аппарата в разрешение хозяйственных споров;
        -- покладистость торговых баз к приемке неходовых товаров;
        -- соответствие неходовых оваров стандартам и техническим условиям.
       Что касается первой причины, то в условиях диктатуры партийно-государственного аппарата, который командовал всеми, этот барьер был неодолим, ибо в случае отказа подчиниться указанию властей, судьба роптивого руководителя была бы решена в два счета. Такая практика сложилась уже с начала 1930-х годов. Постановлением ЦИК и СНК от 18 февраля 1931 года устанавливалось: "В случае невыполнения или ненадлежащего выполнения хозяйственными органами принятых на себя обязательств по договорам, заказов и поставок<...>директора заводов и другие должностные лица, ответственные за выполнение данного заказа или поставки, привлекаются к ответственности как за должностное преступление".
       Покладистость руководителей торговых баз объяснялась не их консерватизмом, а давлением на них плановых заданий по товарообороту, а также тем обстоятельством, что они были государственными предприятиями и не несли никакой ответственности перед покупателями. Вот если бы бы они были кооперативными предприятиями, а руководители не назначалась бы вышестоящими инстанциями, а выбирались бы самими гражданами в условиях прямой демократии, то поведение директоров торговых организаций было бы совершенно иной.
       Что касается ТУ и стандартов, то разве возможно в условиях огромной страны устанавливать какие-то одинаковые для всех регионов и климатических зон стандарты? Здесь мы снова наблюдаем рецидив той же системы хозяйствования, которая навязывалась сверху, а не опреденлялась самими гражданами страны.
       Роль банковской системы в недопущении неходовых товаров в розничную продажу, судя по репортажу Г.Гукасова, нейтрализовывалась тривиально-бюрократическим стилем работы местных отделений Госббанка СССР, несмотря на строгие дерктивы сверху.
       Однако если на проблему невыполнения договорных обязательств посмотреть шире, то выявляется еще целый ряд причин.
       Во-первых либерализм министерств или, если хотите, болезнь ведомственности, которая приводила к тому, что примерно треть предприятий не выполняла своих договорных обязательств одновременно перепоставляя огромное количество незаказанных продуктов. В печати даже раздавались призывы, чтобы министерства заключали бы между собой договорные обязательства, чтоб наконец-то порушить барьеры ведомственности.
       Во-вторых, свою лепту вносили и плановые органы, которые, несмотря на абсурдность ряда плановых показателей, продолжали порочную практику их применения. Так, например, дело обстояло с плановыми показателями металлургических заводов. Считалось немыслимым снижать достигнутый уровень мощностей прокатных станов. Но при переходе на тонкий лист, хотя и растет полезная площадь листа, но общий тоннаж неизбежно падает. А на это был наложен строгий запрет.. Металлургические заводы, выполняя плановые задания по выпуску проката в тоннах, систематически срывали поставки тонкого листа заказчикам. Только за 1976-1980 гг. в результате того, что металлурги, выпуская прокат не по заказам, гнались за тоннами, народное хозяйство перерасходовало более семи миллионов тонн проката. Получалось, что как бы один крупный металлургический завод был как бы исключен из полезной работы. А ларчик открывался довольно просто. Премиии операторов станов, руководителей цехов и специалистов были привязаны к выпуску проката в тоннах. Кто же хотел работать себе в убыток?
       Или еще один пример отрицательного влияния планирования на отношения предприятий к заказам торговли. Работа фабрик легкой промышленности еще в начале 1980-х годов оценивалась по объему реализации продукции в рублях.. Предприятия, выполняя установленные им планы по общему объему реализации, не поставляли ту продукцию, что заказывала торговля, которая требовалась населению. Так, например, предприятия легкой промышленности в 1980 году дали продукции меньше, чем предусматривалалось заказами, почти на 2,5 миллиарда рублей . Но зато эта цифра была перекрыта общим выпуском незаказанных изделий, которые пополнили запасы никому не нужной продукции.
       И, конечно же, совершенно ненормальным было то, что уценка неходовых и залежалых товаров осуществлялась за счет средств торговых предприятий (в размере 0,5 % от розничного товарооборота), а также за счет государственного бюджета. Промышленые предприятия вообще не несли никакой материальной ответственности за выпуск никому не нужного ширпотреба.
       И снова в печати и с трибун звучали страстные призывы к тому, чтобы осуществить крутой поворот, став наконец-то лицом к потребителю. Но сила инерции сложившейся системы была столь велика, а импотентность властей была совершенно неизлечимой, что на практике все оставалось по-прежнему. И находились журналисты, которые умудрялись еще в 1981 году писать, что управление поставками - дело относительно новое, агитируя преодолеть застарелую психологию - стремление перекрыть план по объему, не считаясь с конкретными заказами. И дело, повторяю было не столько в психологии, сколько в системе действовавшего в стране хозяйственного расчета.. Руководители предприятий получали премии не только за выполнение заказов, но и за массу других показателей. Провалив план по поставкам, они могли спокойно компенсировать утрату этой пермии поощрениями за сдачу лома, за содействие изобретательству, за экономию ресурсов, новую технику и т.д.
      
      
       14.Простое и расширенное воспроизводство. Источники роста.
       Деньги любят счет, а хлеб меру.
       Народная поговорка
      
       Возрастающее удовлетворение общественных потребностей, в том числе и индивидуальных, можно обеспечивать тремя способами - экстенсивным, интенсивным или тем и другим одновременно. Другими словами, расширенное воспроизводство общественного богатства можно обеспечивать путем простого воспроизводства или даже при уменьшении затрачиваемых средств производства. Такой вариант более полного удовлетворения потребностей членов общества возможен на базе структурных, ассортиментных и качественных сдвигов в экономике при сокращении затрат.
       Так, например, если в обществе исчерпаны наличные трудовые ресурсы, то повышение производительности труда, обеспечивающее рост общественного производства при прочих других условиях, возможно осуществлять на базе повышения уровня квалификации рабочей силы (увеличения среднего уровня образования, лучшей организации подготовки кадров и т.д.).
       Возможен рост экономики при сокращении уровня материальных затрат, энергоемкости и фондоемкости производства на базе научно-технического прогресса или более совершенной организации производства.
       Рост выпуска изделий машиностроения можно осуществлять при сокращении потребления металла на условную единицу продукции за счет повышения качественных характеристик металлургической продукции - прочностных, антитермических свойств металла, улучшения сортамента проката, изменения технологии обработки металлических изделий (переход к штамповке, точному литью и т.д.).
       Безусловно, важнейшим фактором повышения эффективности экономического развития является научно-технический прогресс. Если говорить о возможностях интенсификации производства, скрытых в совершенствовании планирования, то в первую очередь следует упомянуть устранение диспропорций, или другими словами, обеспечение устойчивой сбалансированности, активного поиска путей преодоления экстенсивных ограничений экономического роста.
       Теме роли преодоления диспропорций в советской экономике была посвящена статья директора НИЭИ Госплана СССР В.Кириченко "Пропорциональность экономического роста и эффективность" ("Коммунист"  18.1980). Естественно, он не осмелился писать о военно-промышленном флюсе и о других серьезных перекосах в экономике СССР, порожденных не только волюнтаризмом руководителей, но и неверными рекомендациями науки, ошибками в планировании и управлении.
       В начале своей статьи В.Кириченко пишет о том, что перевод экономики страны на рельсы интенсивного развития может осуществляться различными путями. Но "при всем многообразии факторов (экономических, технических, структурных, организационных, управленческих), способствующих решению этой важнейшей задачи, следует выделить одну общеэкономическую предпосылку осуществления данного процесса в развитом сложном хозяйстве: это постоянно поддерживаемая пропорциональность взаимного обмена деятельностью между его различными звеньями, обеспечение сбалансированности экономического роста". И далее он добавляет, что "сбалансированность планов - не самоцель, а средство эффективного экономического развития и, следовательно, непрерывного роста благосостояния. Поэтому весьма существенная - и теоретически и практически - зависимость эффективности общественного производств от состояния пропорциональности, от степени сбалансированности".
       Планирование при социализме в принципе давало возможность пропорционального и сбалансированного развития экономики, в отличие от стихийного формирования пропорциональности через череду кризисов при капитализме. Но использование этой теоретической возможности зависело уже от политической сферы.
       В.Кириченко дает обстоятельный перечень диспропорций в экономике СССР. Он писал: "Конкретный анализ завершающейся и предшествовавших пятилеток показывает, что в народном хозяйстве СССР существует значительная, а в ряде случаев возрастающая напряженность в согласовании имеющихся ресурсов с потребностями. Она проявляется в нехватке рабочей силы (особенно квалифицированной), в несогласованности фронта строительных работ с объемом выделяемых капитальных вложений, в дефиците отдельных видов сырья, конструкционных материалов, топлива, в несоответствии уровня развития производства и таких элементов инфраструктуры, как железнодорожный транспорт и система хранения материальных ценностей, в несовпадении экспортных возможностей с имеющимся спросом, в опережающем росте денежных доходов населения по сравнению с ростом товаров и платных услуг". Итого - 7 серьезных диспропорций. Их наличие не могло не снижать эффективности общественного производства и отрицательно сказывалось на темпах экономического роста. В.Кириченко справедливо отмечал, что "напряженность в экономике, возникновение диспропорций стимулируют применение нерациональных методов сбалансирования. Они могут дать временный выход из положения, но по сути своей противоречат задачам повышения эффективности, препятствуют, в конечном счете, интенсификации производства. Так, нехватка трудовых ресурсов влечет за собой включение в общественное производство недостаточно квалифицированной или характеризуемой пониженной трудовой активностью рабочей силы, и как следствие увеличиваются затраты фонда заработной платы на возрастание численности занятых, а расходы на дополнительное стимулирование квалифицированных работников соответственно сокращаются. Несоответствие размаха капитального строительства материально-техническим возможностям преодолевается фактически путем удлинения сроков сооружения объектов, увеличением лага между затратами ресурсов и получением от них полезного эффекта. Точно так же следствием недостатка средств труда для обновления действующего производственного аппарата становится удлинение сроков службы основных фондов, что приводит к искусственной задержке в составе производственных мощностей устаревших или устаревающих видов техники и технологии и понижению эффективности производства. Необеспеченность платежеспособного спроса населения предложениям товаров и услуг в необходимом ассортименте ведет зачастую к социально не оправданному повышению в потреблении доли дорогостоящих продуктов, снижает действенность мер по повышению доходов как средства стимулирования эффективности и качества работы и т.д.".
       Одним из ключевых проблем воспроизводства является вопрос об его товарно-денежной форме. Практика строительства социализма в СССР показала ошибочность предсказания классиков марксизма об исчезновении при социализме денег и товарной формы производимых материальных благ и услуг.
       Попытки следовать концепции абстрактного коммунизма, не признававшего товарно-денежных отношений, в первые годы после революции окончились крахом, чудовищной спекуляцией и мятежами. В 1921 году пришлось вводить нэп, т.е. возвращаться к рынку. По мере строительства основ социализма постепенно выявилась та сфера экономики, где не использовалась товарно-денежная форма, где она оказывалась заметно усеченной. Это были различные услуги, финансируемые из общественных фондов потребления, а также такие отрасли, как образование, здравоохранение и социальное попечительство. Конечно, эти услуги оплачивались как из фондов предприятий, так и государственного бюджета, но для населения они были бесплатными.
       Исчезла с рынка и рабочая сила, природные ресурсы.
       Обращение продуктов внутри экономики также происходило не по классическим схемам свободно осуществляемых рыночных отношений, ибо на них воздействовало планирование. Взаимодействие планирования и товарно-денежных отношений порождало немало интересных теоретических вопросов, вокруг которых дискуссии не стихали, начиная с 1940-х годов, когда официально советскими политэкономами было признано действие закона стоимости.
       Не вызывало споров то, что товарами при государственном социализме безусловно являются: а) продукты, продаваемые колхозами и кооперативами и ими же покупаемые у государственных предприятий; б) продуты, продаваемые населению государственными предприятиями, включая платные услуги; в) продукты и услуги, реализуемые на внешнем рынке и там же приобретаемые.
       А дальше начинались споры, учитывая, что И.Сталиным были сформулированы три признака товаров:
        -- товар должен свободно продаваться;
        -- купив товар, его владелец мог сделать с ним все, что ему угодно;
        -- при продаже товаров происходит смена собственников.
       Поскольку средства производства, обращающиеся внутри государственного сектора, не обладали ни одним из вышеназванных признаков, некоторые экономисты считали, что их нельзя рассматривать как товар.
       Однако большинство экономистов с такой трактовкой не были согласны.
       Их аргументы были следующими:
        -- средства производства хотя и планомерно распределяются, но передаются предприятиям не безвозмездно, а за плату, в порядке купли-продажи;
        -- предприятия использовали средства производства по назначению и не могли их кому-либо передавать безвозмездно или вообще уничтожать за ненадобностью;
        -- средства производства меняли их непосредственного распорядителя;
        -- поскольку предметы народного потребления населению продавались, то нужна была заработная плата работников;
        -- чтобы покрыть издержки производства на предприятиях, нужно было эквивалентное денежное возмещение;
        -- и, наконец, никакой хозрасчет невозможен, если не действует закон стоимости и если не используются деньги, а продукты не являются товарами;
        -- финансовые взаимоотношения между государственным бюджетом и предприятиями, колхозами, кооперативами и населением предполагали использование денег.
       Из вышесказанного вытекал вполне обоснованный вывод, что при социализме наряду с таким инструментом планирования воспроизводственного процесса как планирование совершенно неизбежно должна использоваться и товарно-денежная форма, должны существовать рыночные отношения.
       Правда, сфера действия рынка при социализме постепенно сужается, но никуда не исчезает. Однако, тем не менее, многие функции денег изменяют свое назначение, а товарная форма продуктов также видоизменяется по сравнению с классическим рынком. Так, например, средства производства при государственном социализме реализовывались не в порядке свободной купли-продажи, а в соответствии с планами распределения.
       Процесс расширенного воспроизводства в СССР все в большей мере проходил в условиях острейших противоречий. Об этом, в частности, писал в своей статье "Вопросы теории реализации общественного продукта" ("Плановое хозяйство",  12, 1967) Ю.Колдомасов. Он отмечал: "Господство административных методов в распределении средств производства пришло в конфликт с неизмеримо возросшим масштабом общественного производства и обмена в период создания материально-технической базы коммунизма в нашей страны.
       Это нашло свое конкретное выражение в значительном росте сверхнормативных остатков сырья, топлива, материалов и оборудования на одних предприятиях при остром недостатке их на других, в опережающих темпах роста оборотных фондов по сравнению с ростом производства, в замораживании материальных ресурсов в сфере обращения, в разрыве между стоимостной и натурально-вещественной структурой общественного продукта и т.д. Все это несколько замедлило темпы роста промышленного производства".
      

    15.О противоречиях при социализме

       Не зная броду, не суйся в воду.
       Народная поговорка

       Социалистическое общество представляло собой сложную систему, состоящую из взаимосвязанных между собой многокомпонентных структур: производительных сил, производственных отношений и надстройки. Это взаимодействие было насыщено противоречиями, в процессе разрешения которых общество в СССР эволюционно развивалось вплоть до 1991 года, когда оно было искусственно прервано.
       В своей книге "Экономические противоречия при социализме (Издательство политической литературы. М:. 1984) Жак Аройо писал: "Социальное противоречие, то есть противоречие, относящееся к общественной жизни, к общественным отношениям, имеет свои особенности. Каждое социальное отношение является отношением между определенными субъектами: индивидом, социальной группой, производственным коллективом, обществом в целом. Социальное противоречие является выражением данного общественного отношения и раскрывает его сущность, его внутренние движущие силы, факторы его самодвижения. Этот момент определяет главную особенность социального противоречия - связь с общественными отношениями и их субъектами. Это противоречие между субъектами соответствующих общественных отношений, связанных с их непосредственными интересами.
       Другой особенностью социального противоречия является то, что оно выражает как отношение между противостоящими субъектами, так и отношение каждого из них к противоречию в его целостности. Исходя из своих интересов (а они являются выражением его потребностей), субъект противоречия вступает в отношение, во-первых, со своим контрагентом, который ему противоречит, и, во-вторых, с противоречием в целом, которое он стремится разрешить или замедлить его развитие" (с.15).
       Далее уместно привести довольно большую выдержку из книги Жака Аройо о формах присвоения и соотношении интересов различных субъектов в социалистическом обществе: Он пишет: "Общественное присвоение (общественная собственность) существует обособленно и относительно самостоятельно, оно не покрывается индивидуальным присвоением, но и не отрицает его. Индивидуальное присвоение также существует в качестве обособленной формы, несмотря на то, что общественное присвоение относится к совокупности индивидов.
       Каждая из двух форм присвоения связана с соответствующим субъектом и находит свое выражение в формировании присущего ему интереса. С одной стороны находится общество в целом, а с другой - индивид. И каждый имеет свой интерес. Оба интереса существуют в единстве, обусловленном социалистическим характером присвоения, но между ними имеются различия, которые являются основой противоречий. При социализме личный интерес, как и личные потребности, не может быть удовлетворен вне общественной собственности, которая порождает общий интерес. Если, например, личность заинтересована в увеличении своих доходов и это мотивирует ее деятельность, то она может осуществить свой интерес только на базе общественного производства, общего интереса хозяйственного звена, в котором работает индивид, то есть на базе совокупного интереса. К.Маркс и Ф.Энгельс считали, что "общий интерес существует не только в представлении, как "всеобщее", но прежде всего он существует в действительности в качестве взаимной зависимости индивидов, между которыми разделен труд" (Маркс. К. и Энгельс Ф. Соч. т.3 с.31).
       Ведущая функция общих интересов в условиях социализма не отменяет действие личных интересов. Более того, проявление общих и коллективно-групповых интересов опосредуется личными интересами. Это важная особенность определяет существенные стороны механизма проявления и использования экономических интересов при социализме.
       Личный интерес связан с удовлетворением исторически определенных личных потребностей индивида. Интерес коллектива, например, данного предприятия, также связан с индивидом, являясь его интересом, но не непосредственно, а через предприятие. Следовательно, коллективный интерес является также и личным, но опосредованным, преломленным через общий интерес всех членов коллектива, который обособляется и существует как самостоятельный, совокупный интерес, отличающийся от личного. То же самое наблюдается и у общенародного экономического интереса. Он также связан с личными интересами, но опять-таки опосредованно. Для него характерно двойное опосредование - как со стороны трудового коллектива, так и со стороны общества в целом (государства). Следовательно, индивид воспринимает общенародный интерес через коллективный интерес производственного звена, в котором он участвует, а последний - через свой личный интерес" (с.119-121).
       Эти рассуждения о связи личного интереса с общенародным интересом справедливы только для работающих членов общества. Значительная часть граждан страны, которая не работает (дети, учащиеся учебных заведений, пенсионеры), имеет дело напрямую с обществом через государственные институты.
       Жак Аройо отмечает, что социализм создает и такие новые нормы для разрешения противоречий в обществе и хозяйстве, как управление, планирование, убеждение, воспитание и т.д. Думаю, что в этом вопросе он ошибается. Во всех формациях надстройка (политика, идеология, нравственность, религия и т.п. формы общественного сознания) всегда участвовали в разрешении назревших противоречий. Возьмем, к примеру, буржуазные революции. Разве они не сопровождались мощными всплесками идеологической борьбы? А в настоящее время, разве управление в капиталистических государствах стоит в стороне от поиска форм преодоления экономических кризисов?
       С чем вполне можно согласиться, так это с утверждением, что "...когда социальные противоречия не раскрыты и не изучены и общество не учитывает их, не планирует и не управляет их развитием и разрешением, то они действуют как слепая стихийная сила" (с.22). Сказано не в бровь, а в глаз! Так оно и было в горбачевскую перестройку.
       Обращаясь к анализу собственно экономических противоречий, Жак Аройо отмечает, что в процессе производства люди вступают в отношения двух видов: "производственно-технологические и общественные, экономические. Если первые, производственно-технологические, - это отношения между человеком и природой или между человеком и средствами производства, то вторые - отношения между людьми в процессе производства. Обе группы отношений связаны между собой и не могут существовать одна без другой. Отношения между человеком и средствами производства (обобщенно -природой) выражают производительные силы общества, а отношения между людьми в процессе производства - производственные отношения" (с.23-24).
       Жак Аройо правильно отмечает, что в рамках отношений внутри производительных сил разрешение противоречий определяет развитие общественного производства и любое разрешение одних противоречий в процессе развития производительных сил служит предпосылкой для воспроизводства других противоречий. Так возникает цепочка импульсов к развитию производительных сил.
       Аналогичный процесс возникновения и разрешения противоречий происходит и в производственных отношениях. В их составе Жак Аройо различает отношения по вертикали и по горизонтали.
       К экономическим отношениям по вертикали он относит "экономические противоречия между различными сферами общественного производства: непосредственно производство, распределение, обмен и потребление. Эти сферы экономических отношений связаны между собой, не могут существовать одна без другой, но одновременно они обособлены и находятся в противоречии друг с другом. Противоречия между ними - одни из наиболее существенных. В их непрерывном разрешении отражается поступательный процесс общественного производства" (с.28).
       Рассматривая экономические отношения по горизонтали, Жак Аройо отмечает, что они "прежде всего противоречия между обособленными, но взаимно связанными отраслями, подотраслями и относительно обособленными хозяйственными единицами" (с.28). Он забыл в этот перечень включить отношения и противоречия между регионами, а в СССР - между республиками, областями и краями.
       Рассматривая проблему экономических противоречий по горизонтали, необходимо иметь в виду такое явление, как дискретность, вызванное не только физической природой, но и общественным разделением труда. Ее преодоление при социализме есть по существу процесс реализации общенародной собственности и предполагает подчинение единичного, частного общему.
       Включение индивида в трудовой коллектив - первый шаг на пути преодоления дискретности рабочей силы как составной части производительных сил и индивида в качестве субъекта экономических отношений. Соединяясь с совокупной рабочей силой всего коллектива и с общенародными средствами производства, индивид в процессе производительного труда приводит в действие свою сущность как сособственник. Создание совокупного общественного продукта происходит также путем разрешения противоречий между предприятиями, представляющими интересы трудовых коллективов, т.е. в ходе преодоления их пространственно-временной и хозрасчетной дискретности. Дискретность субъектов всех уровней и форм проявляется в противопоставлении их частных интересов всеобщим интересам народа как единственного собственника средств производства. Например, прогулы рабочих, нежелание использовать с полной отдачей рабочий день (простои), стремление предприятий занизить свои производственные возможности при составлении планов и завысить в то же время объем заявок на выделяемые в их распоряжение ресурсы, ведомственность, местничество - все это формы проявления дискретности. Дискретность разрушает единство, противопоставляет субъекты целому, прерывает неделимость процесса присвоения объекта собственности.
       В самом деле, любое производство, сосредоточенное нередко на крупнейших предприятиях и располагающих установками громадной единичной мощности было связано в силу разделения труда технологическими связями с десятками, а то и сотнями, тысячами других производств. Эти взаимодействующие звенья единого народнохозяйственного комплекса в то же время были подчинены различным министерствам, расположены в различных экономических районах страны. Нормальное протекание производственного процесса в данном конкретном производстве зависело от других предприятий (поставщиков), а, следовательно, от других министерств. Поскольку субъект собственности был един и по содержанию своему экономические отношения сводились к совместному производству общественного продукта как объекта общей собственности, то вроде никаких препятствий (кроме технических) не должно было быть. Однако в действительности на стыках производств все время возникали трудности, которые приходилось преодолевать с помощью самых различных внеэкономических средств (толкачи, апелляции к начальству и т.д.) Все это трудности были порождены недостатками конкретных форм экономических отношений. Эти формы вместо того, чтобы содействовать успешной реализации технологических связей, препятствовали или мешали этому. Субъекты, соединенные закономерностями экономических отношений и технологических требований, были поставлены формой экономических отношений в положение, когда их специфические интересы не совпадали, различались. То, что было выгодно одному, оказывалось невыгодным другому. Предприятия-изготовители, выполняя и перевыполняя свои планы по объемным показателям, в то же время не выполняли договоры на поставку продукции, выпускали тяжеловесные изделия, сохраняли устаревшие нормы расхода материальных ресурсов. А управляющие органы министерств и ведомств в силу бюрократизма и ведомственности недостаточно оперативно решали вопросы, а иной раз их вообще не решали.
       Однако субъекты, понимая, что при достижении цели только как частного интереса уничтожается сама основа их существования в социалистическом обществе, подчас сами стремились подавить в себе эту обособленность, дискретность, но делали это непоследовательно и не исчерпывающе.
       Центробежные и центростремительные силы в самом процессе производства в конечном счете уравновешивались. Силой, сцепляющей субъектов в единое социалистическое общество, является неделимость объекта собственности, которая в свою очередь опиралась на обобществление процесса производства материальных и духовных благ. Словом, преодоление дискретности осуществлялось ежечасно, постоянно. Противоречие все время разрешалось, возникая вновь и вновь на следующем витке. Дискретность преодолевалась также дискретно, скачками, ибо между общенародной собственностью и каждым субъектом стояли различающиеся экономические интересы.
       Следует иметь в виду и то обстоятельство, что дискретность порождалась не только различными интересами субъектов, пространственно-временным фактором, но и противоречием между товарно-денежной формой экономических процессов и воздействием на них планового начала. Товарно-денежная форма по своей природе была дискретна, противостоя плановому началу, вытекающему из сущности единой общенародной собственности. На поверхности экономических явлений это противоречие проявлялось во взаимодействии хозрасчетного начала и централизованного планирования. Как удачно выразился Д.Валовой, "вал многолик": в промышленности - это показатель реализованной продукции, мало чем отличающийся от валовой продукции, в строительстве - объем строительно-монтажных работ, на транспорте - "тонно-километры", в сельском хозяйстве - валовой сбор сельхозкультур. Оценочные валовые показатели не "состыковывали" интересы поставщиков и потребителей. То, что нужно было потребителям, оказывалось невыгодным для поставщиков, которые не могли выполнить план по "валу" в рублях или тоннах, если они стали бы действовать в интересах потребителя. Успех одного предприятия вступал в противоречие с задачей создания нормальных условий для эффективной работы другого предприятия. И чтобы как-то ликвидировать возникающие перекосы, приходилось, повторяю, обращаться в вышестоящие органы управления - партийные, советские, хозяйственные, судебные. У данного противоречия существовал и нравственный аспект, который точно характеризовался выражением "нечестный, но весомый рубль задавил совесть окончательно". Люди, будучи отчужденными от управления принадлежащей им общенародной собственности, сталкиваясь с теми или иными безобразиями, шли на компромисс со своей совестью, сдаваясь перед негативными сторонами экономических отношений (подписывали акты о сдаче объектов в эксплуатацию с недоделками или занимались приписками, шли на производство заведомо некачественной продукции, материалоемких изделий и т.д.).
       Самой оптимальной формой разрешения данного противоречия являлась бы система прямых договорных отношений, основанная на примате интересов потребителей. Только таким образом можно было оптимально преодолевать противоречие между планомерностью и законом стоимости. Система прямых договорных отношений между субъектами позволяла бы преодолевать негативные аспекты как товарно-денежной формы, так и избегать влияния недостатков централизованного планирования
       Жак Аройо, исследуя вопрос о том, какое противоречие является основным при социализме, отмечает, что на этот счет высказывалось две точки зрения. Одни считали, что основным противоречием является противоречие между производительными силами и производственными отношениями (такой позиции придерживался, например, расстрелянный И.Сталиным Председатель Госплана СССР Н.Вознесенский), а другие (и он сам) полагали, что основным противоречием социалистического способа воспроизводства является противоречие между производством и потребностями. Эта точка зрения, на мой взгляд, является правильной. Такая трактовка основного противоречия органически включает в себя противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Другими словами, противоречие между производством и потребностями является более общим, чем противоречие между производительными силами и производственными отношениями.
       Аргументируя свою позицию, Жак Аройо пишет: "Каждый закон и каждое противоречие в обществе выражают соответствующее общественное отношение. Закон выражает необходимую, типичную, существенную и повторяющуюся связь между двумя сторонами отношения. А противоречие раздваивает отношение, раскрывает и выражает его противоположные стороны. Следовательно, данное отношение, соответствующий ему закон и соответствующее ему противоречие связаны с одними и теми же субъектами и содержат одни и те же элементы. Внутреннее единство этого организма вызывает необходимость единства и между его различными сторонами. Не может основной экономический закон общества выражать первичные, вторичные, производные и другие отношения и не быть связанным с основным производственным отношением. Именно эта его связь с основным отношением выдвигает его в качестве основного закона в системе законов общества" (с.53). И как следствие из этой посылки Жак Аройо приходит к выводу, что в основном экономическом законе (точнее - закономерности-мое) следует искать основное противоречие общества. В полном соответствии с этим выводом он пишет, что "социализм создает такие общественные условия, при которых непосредственная цель производства - потребление - превращается в цель всего общественного производства. Это - новый и довольно существенный момент, присущий ассоциированному обществу. В формуле "производство - потребление" содержится внутренняя цель социалистического производства, смысл его существования, объективный метод его развития и совершенствования" (с.55).
       В дальнейших рассуждениях Жака Аройо о содержании категории "потребности" при социализме, в принципе абсолютно правильных, уже скрывается возможность манипулирования их структурой, а, следовательно, и различного их толкования как в практической деятельности по управлению экономикой, так и в пропаганде.
       Привожу полностью утверждение Жака Аройо: "Потребности следует понимать в широком смысле. Они связаны с общественным воспроизводством. В целях их удовлетворения необходимо производить средства труда, предметы труда и предметы для удовлетворения личных потребностей человека как носителя рабочей силы" (с.55).
       Далее Жак Аройо не оставляет никакого сомнения в том, что он имеет в виду, логически развивая свою позицию об основном противоречии. Он пишет: "Социализм создает такие общественные условия, при которых непосредственная цель производства - потребление превращается в цель всего общественного производства. Это - новый и довольно существенный момент, присущий ассоциированному обществу. В формуле "производство - потребление" содержится внутренняя цель социалистического производства, смысл его существования, объективный метод его развития и совершенствования<...>Конкретизированное для условий социализма (коммунизма), это общесоциологическое противоречие гласит: основным противоречием является противоречие между уровнем социалистического (коммунистического) производства материальных и культурных благ и постоянно растущими потребностями общества для обеспечения материального благосостояния и многостороннего (всестороннего для коммунизма) развития всех членов общества.
       Это противоречие является специфическим выражением подчинения природы нуждам человека. С развитием человечества ослабевают социально-классовые преграды, но остается природа, и в освоении ее богатств достигается общественный прогресс. Еще К.Маркс говорил, что коммунизм действительно разрешает противоречия между человеком и природой. А Ф.Энгельс указывал, что "удовлетворение потребностей всех членов общества, будет вызывать новые потребности и одновременно создавать средства для их удовлетворения" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т.4. с. 334).
       Сформулированное таким образом основное противоречие социализма находится в единстве с основным экономическим законом общества и с присущим ему основным производственным отношением. Между тремя категориями: основное производственное отношение, основной экономический закон, основное противоречие - создается органическое единство, формируется своеобразная система, отражающая главные черты социалистического общества" (с.55-57).
       Переходя к исследованию основного противоречия системы производственных отношений, Жак Аройо, не выходит за рамки общетеоретических рассуждений. Расшифровывая свое определение отношения общественной собственности на средства производства, он утверждает, что оно "возникает в связи со средствами производства и обеспечивает субъекту возможность распоряжаться ими, владеть ими и использовать их" (с.61). Теоретически так и должно быть, но в реальной действительности функция распоряжения общенародной собственностью на средства производства была полностью узурпирована партийно-государственным аппаратом (и не только в СССР).
       Жак Аройо считает, что "основное экономическое противоречие - это противоречие, включенное в общественную собственность. По нашему мнению, это противоречие между непосредственно общественным характером присвоения и индивидуальным потреблением предметов потребления, которые являются конечным результатом функционирования этой собственности. Или, другими словами, общественная собственность является, с одной стороны, общей, совместной, единой и неделимой. А, с другой стороны, потребление результатов ее функционирования происходит индивидуально (раздельно). Предметы потребления распределяются между членами общества для индивидуального потребления при социализме - по труду, а при коммунизме будут распределяться по потребностям. Следовательно, в общественной собственности содержатся две противоположные стороны: общее и индивидуальное присвоение" (с.63-64).
       В вышеприведенном рассуждении содержатся два момента, далеких от действительности. Первый заключается в том, что общественный характер присвоения включает в себя функцию распоряжения, которая была отчуждена от сособственников. Второй - явно ошибочный. Жак Аройо рассматривает только индивидуальную форму потребления, тогда, как в действительности имело место семейное, коллективное (групповое), общественное (общегосударственное) потребление и, кроме того, производственное потребление. С учетом этих двух моментов его определение основного экономического противоречия должно быть откорректировано.
       И когда Жак Аройо пишет, что разрешение основного экономического противоречия "достигается путем создания соответствующего механизма функционирования и управления народным хозяйством, посредством которого у рабочих и служащих, участников материального производства, возникает прямая заинтересованность в росте производстве" (с.65), то он глубоко заблуждается. В действительности этот механизм не соответствовал критерию оптимального удовлетворения потребностей членов общества и довольно часто способствовал не росту и повышению эффективности производства, а наоборот, содействовал разбазариванию общественного добра, о чем выше уже было сказано и приведено немало примеров бесхозяйственности.
       Жак Аройо анализирует также противоречие между I и II подразделениями общественного производства. Известно, что в теории о сциалистической экономике длительное время господствовала точка зрения, что темпы роста производства средств производства должны опережать темпы роста производства предметов потребления. Жак Аройо решил выявить факторы, которые влияют на пропорцию между указанными основными подразаделениями производства.
       К числу факторов, способствующих более быстрому росту производства средств производства он называет технический прогресс, интенсификацию производства.
       В то же время, по его мнению, этой тенденции противостоят другие факторы, в том числе:
      -- экономия средств производства;
      -- повышение производительности техники;
      -- использование более эффективного сырья;
      -- рациональное размещение производительных сил, развитие транспортной сети и ее совершенстовование;
      -- воспроизводство за счет фонда восстановления, а не за счет новых накоплений;
      -- повышение эффективности накопления;
      -- сбережение средств труда.
       Подводя итог, можно утверждать, что при макроэкономическом планировании пропорций общественного производства, необходимо исходить из учета всех фактров, влияющих на соотношение рассматриваемых подразделений общественного производства, принимая во внимание достижение оптимальных темпов производства средств удовлетворения потребностей членов социалистического общества, а не из волюнтаристски устанавливаемых задач типа "догнать и перегнать всех и вся по объемам производства средств производства".
       Общенародной собственностью, повторяю, безраздельно распоряжался партийно-государственный аппарат. Именно это обстоятельство и обуславливало политическое отчуждение масс - субъекта общенародной собственности - от объекта собственности. Государство - политическая организация общества, - облаченное в псевдодемократический наряд, по существу было антидемократическим, диктаторским. C другой стороны, государство как инструмент управления экономикой обслуживало систему социалистических экономических отношений, составляющих сущность общенародной собственности. В этом отражалась еще одна грань фундаментального противоречия между политической формой организации общества и его экономическим базисом. Эта раздвоенность функций государственного механизма отрицательно сказывалась на эффективности управленческих решений, особенно в области планирования.
       Что касается противоречия между накоплением и потреблением, то Жак Аройо последовательно отстаивает точку зрения, что в этом соотношении накопление является производным и его величина должна определяться величиной фонда потребления. При этом следовало бы иметь в виду, что сам фонд накопления делится на две части: первая направлена на наращивание производственного потенциала, а вторая - на развитие социальной инфраструктуры.
       Однако на практике, проводя политику опережающего роста производства средств производства по отношению к производству предметов потребления, в СССР форсировалось увеличение доли фонда накопления в составе использованного национального дохода.
       Рассматривая противоречие между платежеспособным спросом и предложением, Жак Аройо затрагивает проблему влияния товарно-денежных отношений на соотношение платежеспособного спроса и предложения товарной массы и платных услуг. При этом он делает следующее существенно важное методическое замечание: "Предложение отличается от производства, так как не все, что производится, вывозится на рынок и предлагается как товар. Часть производства обслуживает внутренний оборот хозяйственных организаций, не принимает товарной формы и, следовательно, не предлагается на рынке. Другая, небольшая часть произведенной продукции распределяется для личного потребления в натуральной, нетоварной форме, что также обособляет ее от рынка. Третья часть функционирует как товарный резерв и также не включается в предлагаемую массу товаров.
       С другой стороны, платежеспособный спрос отличается от категории "потребности". Он охватывает только те потребности, которые могут удовлетворяться через наличные платежные средства в народном хозяйстве" (с.103). Следует также иметь в виду, что "противоречие "спрос - предложение" затрагивает не только предметы потребления и относится не только к отношениям, связанным с личным потреблением, но охватывает и средства производства и затрагивает отношения между хозяйственными организациями" (с.104-105).
       Достижение сбалансированности между спросом и предложением на рынке товаров и услуг достигается несколькими путями, в том числе:
       - наращиванием производства товаров и услуг;
      -- ростом денежных доходов субъектов общественного воспроизводства;
      -- ценовой политикой государства и колебаниями цен на свободном, нерегулируемом рынке, в том числе т.н. "черном" рынке.
       Обобщая, можно отметить следующие противоречия: 1) противоречие между "самодержавием", "деспотизмом" новой "командующей касты", т.е. диктатурой государственно-партийной бюрократии, и производственными отношениями, которое отрицательно сказывалось на развитии производительных сил; 2) между уровнем развития производительных сил и государственной формой собственности; 3) между содержанием социалистических экономических отношений в сфере производства материальных благ и услуг и формой, а также методами управления ими; 4) между содержанием экономических отношений и товарно-денежной формой движения продуктов; 5) между буржуазной формой и социалистической природой процесса распределения национального дохода.

    16. Подведем итоги

      
       Семь раз примерь, один отрежь.
       Дело вести - не лапти плести.
       Не умеешь шить, так не пори.
       Народные поговорки

       Р.Медведев писал: "Нельзя судить о политических правах и методах политической борьбы начала ХХ века по нравственным и политическим меркам конца ХХ-го века. Только в последнее время человечество начинает осознавать себя как нечто целое, только в последнее десятилетие обретают авторитет такие общемировые организации как ООН, ЮНЕСКО, Международный суд, международные финансовые органы, заключаются международные договора и конвенции. Только в последние десятилетия начало возникать представление об общечеловеческих интересах, общемировых ценностях и неотъемлемых правах человека. Этот процесс, который, в конечном счете, породил и новые представления о социализме, только начинается. Нелепо поэтому говорить об Октябрьской революции в России лишь с точки зрения ее негативных последствий и не видеть тех позитивных последствий, которые эта революция имела для России и для всего мира <...> Ушла в прошлое одна из начальных и незрелых форм социализма. На смену ей идет более развитая форма смешанного общества. В этой новой системе смешанного общества должны быть сохранены те сектора и предприятия советского народного хозяйства, которые показали не меньшую, а большую эффективность, чем аналогичные предприятия в западных странах" (цит. изд. с114, 162). Конечно, Рой Медведев преувеличивает возможность сохранения преемственности в современной России и в государствах, ранее входивших в состав СССР. Сохранить какую-то часть советской экономики уже невозможно, т.е. возможно сохранить отдельные предприятия, но не экономику. Становление социализма на просторах бывшего СССР произойдет только после того, как капитализм вновь созреет для социальной революции. Однако, Рой Медведев прав в том, что СССР продемонстрировал во многих областях явное преимущество перед западным капитализмом: в решении крупнейших экономических и научно-технических проблем, таких, как создание ракетно-космической промышленности, единой электроэнергетической системы, железных дорог, трубопроводного транспорта, геологоразведки, подготовки кадров на базе появившихся советское время вузов и т.д.
       Совершенно прав Рой Медведев и в том, что "...социалистическое общество не только в начальных или переходных фазах, но и в своих развитых формах должно оставаться обществом со смешанной экономикой, т.е. и многоукладным" (цит. изд. с.167). И убеждение Роя Медведева, что будущий социализм должен быть демократическим, также научно обосновано.
       Что же касается причин, которые могут подвинуть массы на социальную революцию, то в современном мире, где значительное число людей наемного труда имеют среднее или высшее образование, а также достаточно высокий жизненный уровень (я имею в виду развитые капиталистические страны), им вполне может быть моральный протест против унижающей человека эксплуатации и несправедливых общественных отношений, а также осознание тех опасностей, которые нависли над человечеством из-за нарушения экологического баланса и угрозы возникновения войн с применением оружия массового поражения.
       Борцы за демократический социализм должны будут тщательно изучить как положительный, так и отрицательный опыт СССР, других социалистических стран, где произошла реставрация капитализма. Данная работа является моим скромным вкладом в это дело. Хотя и принято говорить, что история ничему не учит, однако если революционеры не возьмут на вооружение опыт своих предшественников, то они наступят, как говорят в народе, на те же самые грабли.
       Опыт СССР убедительно доказал, что новая общественная система, которая вырастает не на пустом месте, а на базе предшествующих систем, сможет выжить и успешно развиваться только в том случае, если она сможет преобразовать внешние для нее элементы, пришедшие из прошлого, согласно собственной природе, поставив их себе на службу.
       Я вполне согласен с автором статьи "Динамика социальных систем" членом-корреспондентом АН СССР В.Афанасьевым ("Коммунист",  5. 1980), который писал: "Возникнув на основе старой, новая система поначалу приобретает лишь некоторые собственные системные качества (необходимый и достаточный минимум), которые в процессе своего функционирования и развития укрепляются и расширяются. Тем самым в орбиту системы вовлекаются, интегрируются все новые компоненты и связи. Мало того, новая система создает, формирует и новые, теперь уже свои, компоненты, которых ей недостает для осуществления собственных функций, достижения собственных целей. В развитии систем имеет место, таким образом, историческая преемственность.
       Тот или иной феномен может возникнуть в определенных условиях, в силу действия определенных причин, но компонентом данной системы его делает именно эта, а не другая система. Она определяет конкретную форму существования такого феномена как своего собственного компонента. Феномен, вовлеченный в орбиту данной системы, приобретает новые свойства, функции, ранее ему не присущие, те функции, которые соответствуют требованиям, внутренней природе "принявшей" его сист6емы. Система с присущими ей внутренними взаимосвязями и функциями формирует попавшие в нее феномены по собственному образу и подобию".
       "Новые производительные силы и производственные отношения, писал К.Маркс, - не развиваются из ничего, из воздуха или из лона саму себя полагающей идеи; они развиваются внутри и в борьбе с имеющимся налицо развитием производства и с унаследованными, традиционными отношениями собственности. Если в законченной буржуазной системе каждое экономическое отношение предполагает другое в буржуазно-экономической форме и таким образом каждое положенное есть вместе с тем и предпосылка, то это имеет место в любой<...>органической системе. Сама эта органическая система как совокупное целое имеет свои предпосылки, и ее развитие в направлении целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все эти элементы общества или создать из него еще недостающие органы. Таким путем система в ходе исторического развития превращается в целостность. Становление системы такой целостностью образует момент ее, системы, процесса, развития" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. т.46, ч.1, с.229).
       Если обратиться к истории становления и развития государственного социализма в СССР, то процесс создания новой системы был почти с самого начала усложнен, во-первых, тем, что вместо политической надстройки, основанной на прямой демократии в форме Советов, довольно быстро сформировалась диктатура аппарата управления обществом, и, во-вторых, эта диктатура деформировала основную закономерность экономического базиса, а именно - достижение наиболее полного удовлетворения потребностей членов общества. В принципе осознание этих отрицательных, чуждых вновь возникающей социалистической системе феноменов, мешающих ее саморазвитию, а также процесс их искоренения начал набирать темпы после смерти И.Сталина и сама система в принципе могла бы постепенно эволюционировать в направлении демократического социализма, создав со временем надстройку, соответствующую экономическому базису. Если еще в 1930-1940-ые годы гуманитарные науки отрицали наличие в Советском Союзе каких-либо противоречий, то постепенно созревало адекватное действительности понимание процессов, происходящих в обществе.
       Однако естественный процесс эволюционного развития социалистического общественного устройства был прерван политикой горбачевщиной, которая позволила одержать верх тем компонентам системы, которые были восприняты у капитализма. В итоге в 1991 году произошла контрреволюция и исторический процесс развития пошел вспять. Набирающие силу элементы будущего, бывшие в противоречии с феноменами прошлого, не смогли найти в субъективном факторе мощной поддержки и оказались уничтоженными в 1990-е годы экономическими интересами хапуг и бандитов, жаждущих обогащения. И надо отдать должное В.Афанасьеу, который смог в 1980 году написать следующие поистине пророческие слова: "В случае вариативности движения системы возможно по меньшей мере два ее состояния в будущем, каждое из которых обладает определенной степенью вероятности осуществления. В этом случае задача субъективного фактора состоит в том, чтобы оценивать варианты, выбрать тот, который способствует прогрессу человека и человечества, и бороться за его осуществление. Таково, к примеру, общество, находящееся в стадии перехода от капитализма к социализму, здесь еще не решен вопрос "кто кого?", возможна и победа социализма и реставрация капитализма".
       Конечно, дело было не только в губительной, враждебной социализму политике М.Горбачева, т.е. в разрушительном процессе, происходившем в верхних этажах надстройки, но и в том, что к 1960-1970 гг. произошли кардинальные изменения в экономике. К этому времени, как уже выше отмечалось, были во многом исчерпаны возможности экстенсивного ее развития. Гигантски выросли производительные силы. В связи с этим значительно возросла и инерционность массы овеществленного труда, усложнилась структура народного хозяйства. Значительная часть совокупного общественного продукта стала затрачиваться на поддержание уже созданного производственного потенциала, на его простое воспроизводство. Многократно возросли потоки информации, движущиеся между субъектами воспроизводственного процесса. Хозяйственный механизм, ориентированный на увеличение числа рабочих мест за счет новых капитальных вложений в городах, а не на модернизацию накопленных основных фондов и более экономное использование материальных и энергетических ресурсов на основе быстрого освоения новых технологий и техники, усугубил волюнтаристски созданные диспропорции в народном хозяйстве. Стимулирование валовых показателей, достижение не конечных, а промежуточных итогов привело к тому, что развитие производительных сил осуществлялось в основном ради них самих, а не для удовлетворения потребностей членов общества. Словом, требовался новый хозяйственный механизм. В конце 1960-х годов была предпринята попытка поставить на службу наряду с централизованным управлением и планированием элементы рыночного механизма. Это вызвало некоторую эрозию процесса управления экономикой. Решено было вновь усилить административные и плановые методы регулирования, однако они уже не в состоянии были справиться с задачами управления в силу отсутствия оптимального соотношения между централизацией и децентрализацией, планированием и товарно-денежными отношениями в форме прямых хозяйственных договоров. Назревал серьезный кризис в экономике, который был использован противниками социализма, чтобы вернуться к капиталистической системе.
       И в заключение хочу провозгласить здравицу в честь Труда, Творчества и Свободы. Без труда нет творчества и наоборот. В основе свободы всегда лежат труд и творчество. Сказанное - не тривиальные истины. Очень многие считают, что труд может быть не творческим и что творчество возможно без труда. Они ссылаются на то, что труд физический, монотонный не содержит ни грана творчества. Да, действительно, любой труд, физический или умственный, это - напряжение, преодоление сопротивления, победа над собой и материалом, который подвергается воздействию труда. Не даром слово "труд" лежит в основе таких слов как "трудно", "трудности". Но трудно еще не значит не творчески. Даже работа у конвейера, перетаскивание груза с одного места на другое, колка дров или рытье траншеи содержат в себе элементы творчества. Люди неодинаково работают, выполняя одни и те же элементарные трудовые операции. Это свидетельствует о том, что в любом трудовом акте участвует мозг. Создатели роботов, которые сегодня во множестве функционируют у конвейеров, вытесняя из производства монотонные элементарные трудовые операции, прекрасно знают насколько непросто для них составить программное обеспечение. Можно провести сравнение труда физического и интеллектуального. Например, труд балерины, которая изо дня в день исполняет на сцене театра один и тот же танец, или игра скрипача в оркестре, который по нотам, написанным другим человеком, исполняет его произведение.
       Чем их действия отличаются от труда человека на конвейере, который выполняет одни и те же операции, предписанные инструкцией?
       Творчество породило человеческую культуру во всем ее фантастическом многообразии. Однажды кто-то сумел приспособить огонь для нужд человека. Какой-то неизвестный наш предок изобрел колесо, которое в тысячах вариантов служит человечеству уже, наверное, десятки тысяч лет. Люди научились использовать с пользой для себя мощь падающей воды и силу ветра, солнечную энергию, способность растений и животных к размножению. Этот перечень открытий и изобретений, сделанных благодаря творческому труду, продолжает пополняться ежечасно с невероятной скоростью, изменяя мир вокруг нас, преобразуя нашу с вами жизнь.
       Власть и интеллигенция породили замечательный обычай - увековечивать память великих писателей, композиторов, полководцев, артистов, царей и королей, однако я не знаю ни одного случая, когда где-нибудь поставили бы памятник тому или иному мастеру или рабочему. Например, почему бы не поставить памятник токарю-карусельщику Ленинградского Металлического завода Павлу Михайловичу Демидову, который на своем гигантском станке выточил десятки рабочих колес гидротурбин для многих гидроэлектростанций, которые обеспечивают электроэнергией потребности городов и предприятий на протяжении десятков лет? Разве его заслуги меньше, чем, скажем, императрицы Екатерины Второй?
       И еще один вывод, который волей-неволей напрашивается из выше изложенного. Какими все-таки огромными неиспользованными возможностями обладала страна! Во-первых, духовными и интеллектуальными, ибо в случае, если бы не было бы отчуждения трудящихся от управления делами страны, то в полной мере могли быть задействованы таланты и идеи миллионов людей, а их энтузиазм не знал бы границ. Во-вторых, из-за несовершенства хозяйственного механизма, который не удалось преодолеть из-за инертности диктатуры партийно-государственного аппарата, ежегодно страна недобирала огромные суммы национального дохода, ограничивая возможности повышения качества жизни людей и роста экономики. И нельзя не согласиться с автором статьи "Труд по способностям, оплата по труду" ("Правда".14.08.1981), который писал: "Тот факт, что сейчас, к сожалению, многие условия хозяйственной деятельности слабо согласованы и подчас противоречат друг другу, в немалой степени объясняется именно нарушениями основного принципа социализма. Лишь вопреки ему возникают ситуации, когда то, что выгодно обществу в целом, бывает порой невыгодно коллективу, а забота об интересах всего коллектива оборачивается убытками отдельного работника, когда "левая" работа "доходнее" основной, ремонт сложной техники дешевле ее правильной эксплуатации или, скажем, повышение затрат производства выгоднее, нежели их сокращение, и т.д. То, что выгодно и необходимо обществу, должно быть обязательно выгодно каждому работнику, и наоборот: то, что накладно, ненужно, вредно для развития общества, должно быть дважды и трижды накладно и невыгодно для отдельного работника, чем бы они ни занимался, в какой бы сфере хозяйства ни трудился, - именно этому служит возможно более полное и строгое проведение в жизнь принципа "От каждого по способностям, каждому по труду".
       Способности советских людей, к сожалению, не были в полной мере задействованы, а труд не приносил той отдачи, которая могла бы быть использована на благо всех членов общества. Старое одержало верх над новым. Однако Октябрьская революция в то же время доказала, что социализм обладает огромным потенциалом развития, а крах СССР должен послужить хорошим уроком для всех социалистов, суть которого в том, что победа нового строя без прямой демократии трудящихся масс невозможна.
       1
      
      
       136
      
      
      
      
  • Комментарии: 2, последний от 09/01/2016.
  • © Copyright Паульман Валерий Федорович (paulman.valery@mail.ru)
  • Обновлено: 03/03/2010. 468k. Статистика.
  • Очерк: Обществ.науки
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.