Паульман Валерий Федорович
Танцы вокруг парового котла

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 13, последний от 15/07/2016.
  • © Copyright Паульман Валерий Федорович (paulman.valery@mail.ru)
  • Обновлено: 22/12/2011. 498k. Статистика.
  • Очерк: Публицистика
  • Иллюстрации/приложения: 8 штук.
    •  Ваша оценка:

    Танцы вокруг парового котла

       "Indignari, non admirari, sed intelligere).
       "Не плакать, не смеяться, а понимать".
       Бенедикт Спиноза
       "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его".
       К.Маркс
       "Нельзя ни о чем судить в одних только черно- белых красках, нельзя абсолютизировать (и тем самым примитизировать) реальные явления жизни".
       В.Архангельский

     

    Введение

       В ходе дискуссии, развернувшейся после публикации очерка "А был ли в СССР социализм?", его участниками было высказано немало критических замечаний, а также идей, развивающих и углубляющих суть данной проблемы. Я в новом очерке попытался в системном виде представить читателям наиболее интересные идеи, способствующие более глубокому и правильному пониманию процессов, которые произошли в мире в результате Октябрьской революции 1917 года.
       Кстати, читая многочисленные публикации по данной проблеме, я пришел к выводу, что ни в коем случае нельзя с порога отбрасывать те из них, которые на первый взгляд кажутся неверными, ибо практически в каждой содержится какое-то зерно истины. Речь идет не только о современных публикациях, но и о тех, которые увидели свет еще в советское время. Сегодня многие, считающие себя обладателями истины в последней инстанции, безоглядно клеймят "марксистско-ленинскую" литературу. И совершенно безосновательно, ибо в годы диктатуры партийно-государственного аппарата также жили и творили люди, которые пытались докопаться до сути общественного устройства Советского Союза и стран социалистического лагеря. Например, работая над данным очерком, я обнаружил в Интернете книгу, изданную в 2010 году Институтом экономики РАН "А.Бирман. К 100-летию со дня рождения", - произведение о "рыночнике", который, по мнению правоверных марксистов, вместе с Е.Либерманом и В.Белкиным завели СССР в болото горбачевской перестройки, а затем - и в джунгли дикого криминального капитализма. Словом, три богатыря-вражины, сгубившие цветущий сад советского социализма и подрубившие под корень ОГАС. Так вот, в этой "зловредной" книге я обнаружил 3-ю главу, посвященную экономическим дискуссиям 1940-х - начала 1950-х гг., в которой прочитал следующий абзац: "В связи с обсуждением последнего макета учебника политической экономии в ноябре 1951 г. в здании ЦК ВКП(б) была проведена широкая дискуссия. В зале заседания висел транспарант: "Наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики". Архивные материалы этой дискуссии занимают 38 томов, до сих пор не изученных. Из материалов опубликован только доклад К.В.Островитянова. В архиве также есть "Справка о спорных вопросах, выявившихся в ходе дискуссии по проекту учебника политэкономии". Ее содержание подробно излагается в шестом томе "Всемирной истории экономической мысли". Дискутировались вопросы о характере экономических законов социализма, о товаре и законе стоимости в социалистическом обществе, об общественно необходимом времени при социализме, о принципах установления цен на товары в СССР, об "основном законе социализма" и др." (Цит. изд.с.22). Мне, к сожалению, не удалось в Интернете получить доступ к этому, шестому тому "Всемирной истории экономической мысли". Однако я абсолютно уверен, что в нем найдется немало интересных идей, высказанных в мрачные сталинские времена. Или еще один пример. В данном очерке я немало страниц посвятил работе В.Архангельского "Концепция социализма как общества диалектических противоположностей (оцифрованная копия машинописного экземпляра рукописи 1983 года)". Куйбышев, 1983; Самара, 2011) и в те времена властями отвергнутой. Мне представляется, что В.Архангельский уже тогда, используя диалектический метод, сумел открыть такие грани социалистического способа производства, которые, вне всякого сомнения, представляют и в настоящее время огромный теоретический интерес.
       Начну данный очерк, вновь посвященный социализму, пожалуй, с уточнения группировки различных версий об общественном устройстве Советского Союза.
       В предыдущем очерке "А был ли в СССР социализм?" я выделял две большие группы версий: первая - был капитализм; вторая - был социализм. Обдумав некоторые критические замечания, я решил выделить и третью группу концепций - в СССР не было ни социализма, ни капитализма, а существовал некий промежуточный строй. Кстати, эта версия была мною уже рассмотрена в очерке "О государственном социализме в СССР".
       Дискуссия показала также необходимость различения трех видов методологических подходов в отношении понятия "социализм". Первый - это когда на социализм смотрят исключительно глазами К.Маркса и Ф.Энгельса, приводя многочисленные цитаты из их произведений, написанных в различные периоды их творческой деятельности. Второй состоит в том, что объектом исследований являются события реальной жизни, исторические факты, используя (или якобы применяя) при этом методологию марксизма. И третий заключается в том, что данное понятие представляют в виде той или иной якобы идеальной модели социализма (коммунизма), нередко высосанной из пальца. Между прочим, я обратил внимание на то, что среди различных версий о природе социализма преобладают те, которые сформированы на основе сочетания первого и третьего методологического подхода, или другими словами, формируется версия, основанная на абсолютизации того или иного высказывания классиков марксизма с последующей гиперболизацией каких-то граней общественного устройства, как правило, с той или иной "оптимальной" схемой распределения национального дохода.
       Именно в силу такого противоестественного сочетания двух искусственных методологий и рождаются версии об "удачном" или "неудачном" социализме. А что означает вообще "удачный" или "неудачный" социализм? Социализмы в реальной жизни были, есть и будут разными в различных странах. Не будет никогда одинаковых социализмов, ибо в каждой стране и в разные исторические периоды складываются уникальные условия, при которых может существовать социализм. Самая научно правильная методология - это та, которая основана на исследовании закономерностей реальности, а не на описании эфемерных конструкций.
       Вообще вариантов интерпретации понятия "социализм" в современной т.н. марксистской литературе - великое множество. Эти версии, как правило, базируются на видоизмененной марксистско-ленинской литературе советских времен. Они отличаются друг от друга различной комбинацией "блоков", набранных из различных версий. Между этими "блоками", как правило, отсутствует какая-либо логическая взаимосвязь. В этих версиях наблюдается непоследовательность в толковании одних и тех же категорий. Например, в одной и той же концепции средства производства объявляются одновременно и общенародной, и государственной собственностью и т.д.
       Естественно, что в ходе дискуссий о природе социализма были высказаны не только различные мнения, но и велась борьба (порой ожесточенная и эмоционально насыщенная) между тремя вышеназванными позициями, усиленная разногласиями между представителями вышеназванных трех групп по интерпретации общественного устройства, который существовал в СССР и других странах бывшего социалистического лагеря.
       Здесь во избежание недоразумений нелишне сделать одно пояснение. В танце вокруг парового котла, именуемого социализмом, издавна участвуют помимо марксистов или считающих себя таковыми (троцкистов, маоистов и т.д.) также представители иных идеологий (социал-демократы, анархисты, христианские и буддийские социалисты, аграрники, экологи и т.п.).
       О них и о буржуазных авторах "концепций" социализма метко написал А.Ковалев в своей статье "Принципы социализма": "Кто сейчас только не нападает на социализм! Буржуазные идеологи, уже не один век добивающие последний гвоздь в гроб социализма. Социалисты, ратующие за социализм, но одновременно выхолащивающие и подрывающие его главные нервные точки: одни подают социализм без марксизма, другие - марксизм без социализма, заменяя его или "третьим путем" или "организованным капитализмом". И даже теоретики марксистского толка взывают к созданию новой, совсем новой теории социализма, выплескивая саму суть марксизма. А сколько толкователей тех или иных положений социализма, окрашивающих его в разные цвета! В результате - раскол и брожение в коммунистическом, рабочем и левом движении. Этим хорошо пользуется буржуазия. Она весьма активно и порой успешно собирает под свои знамена не только верных ей, но и угнетенных ею, пользуясь идейным разбродом последних" (<impuls2007@googlegroups.com>).
       Анализируя публикации, в которых осуждается социализм и перечисляются его недостатки (реальные и вымышленные), обычно сталкиваешься с проявлениями необузданной неприязни к этому общественному строю. Как правило, основанием для таких чрезвычайно негативных оценок являются репрессии сталинизма и отождествление социализма именно с этим периодом его короткой истории. В качестве примера приведу две цитаты, которые принадлежат С.Корякину. Он пишет: "Капитализм легитимирует частную собственность и ищет способы разумно сочетать ее функционирование с собственностью государственной, чтобы не удушить экономический стимул, с одной стороны, и выдержать социальную справедливость, с другой. И с третьей, не задушить свободу - величайшее благо цивилизации. Социализм же, обобществляя собственность на средства производства, уничтожает и экономический стимул, и справедливость, и свободу. В этом его порочность, в этом зло" ("Альтернативы" 07.10.2011). И еще: "Я вынужден уже в который раз повторить: никакого другого социализма, кроме того, что свирепствовал у нас в России при власти коммунистов, быть не может. Его близкие варианты мы наблюдали во Вьетнаме, Китае, на Кубе, в Кампучии, сегодня видим в Северной Корее. И коммунизма иного быть не может, кроме того, что существовал у нас в 1937 году (общество сжалось от страха в единый ком: кто следующий?" (там же).
       Я не могу не привести типичные рассуждения еще одного "мыслителя" о том, в чем заключается отличие между социализмом и коммунизмом. Статья написана неким Milyantsev, опубликована она в "Альтернативах" 19 декабря 2001 года и называется "Социализм. Коммунизм. Отличия" (мною сохранена орфография оригинала, кроме исправленной ошибки в заголовке). Итак, вот ее содержание:
       "Данная статья написана для того чтобы раз и навсегда объяснить народу в чем разница между социализмом и коммунизмом. Во все времена рабочие боролись за сокращение рабочего дня, за пенсии, за пособия по безработице, за бесплатное образование и медицину. Вот это все и есть настоящий социализм, от слова социум. То есть общество, которое заботится о детях, стариках, безработных и больных. Заметьте, социализм существует при капитализме! Без проблем. Отбираем у капиталиста ЧАСТЬ прибыли, в виде налогов, и отдаем пенсионерам, безработным и детям. В итоге, у каждого есть ЛИЧНЫЙ дом, машина, полный холодильник, компьютер, ну и много чего другого, и все богаты и счастливы... Коммунизм, имеет совершенно другую природу. Патологическое желание любого коммуниста сделать все общим. Общие дома, чашки, ложки, трусы, женщины, дети, и т д. От слова коммуна, то есть все общее. Но первая стадия, это обязательное уничтожение частной собственности на землю и другие средства производства. То есть, национализация. Вот она та "игла в яйце". Вот она СУТЬ коммунизма. Вот она, его жизнь или смерть. И только затем по утверждению маркса, ленина и всех других теоретиков, исчезнет эксплуатация, наступит всеобщее изобилие, отомрет государство, и "все реки потекут", ну и т д. То есть коммунизм не совместим с капитализмом, категорически. Уже в первые годы после революции частная собственность в СССР была уничтожена. А это значит, что уже тогда, был построен именно коммунизм, в первой своей стадии развития, но ни в коем случае не социализм. Вот например, при сталине не было ни пенсии ни пособий. Вы этого хотите? Хотите на старости лет сдохнуть с голода? И вот взяв власть, еще ленин обещал через несколько лет полное изобилие, как и обещала теория. Но увы, теория давала сбой за сбоем, изобилия не наступало, государство упорно не умирало, "реки никак на хотели течь". Сначала теорию латали на ходу как могли, а потом поняли, что теория обман и плюнули на это дело. И просто подменили понятия, и назвали первую стадию коммунизма, социализмом. И всем запретили об этом даже думать и рассуждать, под страхом смерти. На данный простой вопрос: "в чем разница?". Мне не могли ответить ни в школе, ни в институте. Гнали пургу о неком переходном периоде, который может продолжаться вечно! Надо же было что-то врать народу, почему в СССР тотальный дефицит. Запутали, и продолжают путать народ так, что до сих пор найти концы невозможно. Хотя все просто и ясно. Эти два понятия имеют разную суть, хотя и могут пересекаться, и даже существовать одновременно. Когда в стране есть пенсии, пособия, бесплатное образование и медицина, это социализм. Иногда больше, иногда меньше. Когда ср. пр. находятся в руках государства (или народа), например как сейчас в России, это называется коммунизм. Опусти железный занавес, и вы не увидите ни какой разницы между сегодняшним днем и правлением молодого Брежнева. Суть системы та же! В итоге имеем: Те же не решаемые проблемы, та же нищета, та же показуха, та же не эффективная гос экономика. Та же коррупция. Тот же произвол власти. Также через несколько лет страна рухнет и развалится на куски".
       Что поражает в этой статье? Во-первых, конечно же, хорошо закамуфлированная ложь, рассчитанная на людей, совершенно не разбирающихся в гуманитарных науках. И поскольку она написана на доступном каждому мало-мальски грамотному человеку языке, то она ему понятна "от и до". Никаких там заумных фраз и формулировок. И в силу этого она в полном объеме доходит до сознания "среднего мужичка", обывателя, оседает в его сознании как абсолютная истина. Во-вторых, она написана профессионально, человеком, который поставил перед собой четкую и ясную цель - дискредитировать коммунизм и показать читателю, что лучшего общества, чем западный капитализм (читай, социализм) не может на свете ничего существовать. Не надо ни за какой там коммунизм бороться, достаточно перераспределить доходы и таким образом можно осчастливить каждого человека (даже безработного). И совершенно не случайно Milyantsev использовал термин "социализм", ибо на уровне бытового сознания это слово ностальгически ассоциируется с благополучием и уверенностью человека в завтрашнем дне ("...назвали первую стадию коммунизма, социализмом. И всем запретили об этом даже думать и рассуждать, под страхом смерти"). Словом, подобного рода статьи - это огромной разрушительной силы идеологический снаряд, нацеленный против нарождающегося в народных массах и особенно среди молодежи (!) интереса к коммунистическим идеям, ибо капитализм оказался в такой глубокой кризисной яме, из которой он пока безуспешно пытается выкарабкаться.
       В ходе дискуссий некоторые товарищи выражали недовольство тем, что я вновь и вновь возвращаюсь к вопросу о прошлом (а был ли в СССР социализм?). Мол, к чему копаться в старом белье, лучше давайте сосредоточим свои усилия на поисках путей в социалистическое и коммунистическое будущее. В лице А.Тарасова я нашел в этом вопросе единомышленника. В своей статье "Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы" (http://saint-juste.narod.ru/se.htm) он пишет: "Для левых всего мира актуальными сейчас являются два вопроса: осознание причин поражения советского эксперимента и обновление социалистической теории. Для того, чтобы решить эти вопросы, необходимо сначала строго на научной основе разобраться в том, чем являлся в действительности так называемый реальный социализм, и составить представление о подлинно социалистическом (коммунистическом) обществе, о социалистическом (коммунистическом) способе производства.
       Первая проблема важна не только потому, что левые должны извлекать уроки из собственных ошибок и не могут двигаться вперед, не разобравшись в собственном прошлом, но и потому, что на постсоветском пространстве существуют довольно влиятельные силы, активно действующие на политической арене и ориентированные на восстановление в общих чертах именно "реального социализма". Без решения обеих проблем невозможно обновление социалистической теории, а обновление это чрезвычайно необходимо, так как старая социалистическая теория серьезно дискредитирована в сознании мыслящей части левых, в то время как реальная действительность толкает значительную часть людей, считающих себя левыми, на путь активной борьбы с капитализмом, а организованные силы, ведущие эту борьбу, в большинстве своем пребывают в объятиях догм старых социалистических учений. Понятно, что это может, в лучшем случае, привести лишь к повторению истории".
       И еще пару слов о достоинствах и недостатках социализма. Они, как правило, выявляются в сравнении. В данном случае исследователи социализма сопоставляют эту общественную систему или с капитализмом, или с высказываниями классиков марксизма и либерализма, или же с какими-то абстрактными схемами, рожденными в тиши кабинетов.
       Как показала дискуссия, возможности человеческого ума сочинять оригинальные версии, концепции, конструкции, модели, программы, проекты, уникальные и "абсолютно истинные" теории безграничны. При этом используются самые различные критерии, которым должен непременно соответствовать социализм. В связи с этим, естественно, возникает далеко не праздный вопрос: а существуют ли вообще какие-то объективные критерии, позволяющие непредвзято оценивать ту или иную общественную систему, в данном случае - социализм?
       Мне представляется, что такие объективные критерии существуют и ими являются основные экономические закономерности того или иного способа производства (см. главу 5 монографии "К общей теории политической экономии"). Эти закономерности не являются парниковыми плодами, порожденными общественным сознанием (идеологиями, религиями, системами этики), а вытекают из природы той или иной общественной формации. И они, эти закономерности, являются теми индикаторами, которые безошибочно позволяют оценивать недостатки и достоинства общественных систем. Для социализма таким критерием однозначно является следующий, вытекающий из основной экономической закономерности данного способа производства: чем выше степень удовлетворения рациональных потребностей населения, тем в большей мере общественное производство ориентировано на повышение уровня жизни народа. Если иметь в виду рациональный смысл экономики, то у нее при социализме не может быть иной цели, кроме одной, - максимально возможное при данных условиях удовлетворение потребностей населения.
       Поскольку данный очерк является обзором материалов дискуссии о природе общественного строя, существовавшего в СССР, то совершенно неизбежным было и обильное цитирование мнений участников дискуссии.
       Очерк содержит следующие разделы:
      
       1. О промежуточном строе 5
       2. О суперэтатизме 7
       3. Является ли рабочая сила товаром при социализме? 16
       4. О месте социализма в формационной периодизации истории
       человечества 40
       5. О принципах социализма, в частности, об СТК, о народных
       предприятиях и др. 55
       6. О кардинальной реформе системы образования 68
       7. Диалектика социализма 69
       8 .О коммунизме 73
       9.Послесловие 92

    1. О промежуточном строе

       Рассмотрим сначала концепцию, которую, если я не ошибаюсь, впервые выдвинул Л.Троцкий (Троцкий Л. Преданная революция. Что такое СССР и куда он идет?1936. http:/ www.magister. msk.ru.), - в СССР не было ни социализма, ни капитализма. Он писал, что "СССР представляет промежуточное между капитализмом и социализмом противоречивое общество, в котором: а) производительные силы еще далеко недостаточны, чтоб придать государственной собственности социалистический характер; б) порождаемая нуждою тяга к первоначальному накоплению прорывается через бесчисленные поры планового хозяйства; в) нормы распределения, сохраняющие буржуазный характер, лежат в основе новой дифференциации общества; г) экономический рост, медленно улучшая положение трудящихся, содействует быстрому формированию привилегированного слоя; д) эксплоатируя социальные антагонизмы, бюрократия превратилась в бесконтрольную и чуждую социализму касту; е) преданный правящей партией социальный переворот живет еще в отношениях собственности и в сознании трудящихся; ж) дальнейшее развитие накопившихся противоречий может как привести к социализму, так и отбросить назад, к капитализму; з) на пути к капитализму контр-революция должна была бы сломить сопротивление рабочих; и) на пути к социализму рабочие должны были бы низвергнуть бюрократию. В последнем счете вопрос решится борьбой живых социальных сил как на национальной, так и на мировой арене" (Цит. изд.).
       Заняв такую позицию в отношении определения сущности общественного устройства в СССР, Л.Троцкий пояснял, что он избегал доктринерства, требующего категорической формулы и логической законченности определений. Он рассматривал происходящее в СССР как динамический процесс, который сам по себе внутренне противоречив и содержит элементы, которые могут нарушить ту или иную схему, а затем и вообще ее опрокинуть. Поясняя свою методологию, он писал: "В своем анализе мы больше всего остерегаемся производить насилия над динамической общественной формацией, которая не имела прецедента и не знает аналогии. Научная, как и политическая задача не в том, чтоб дать законченное определение незаконченному процессу, а в том, чтоб следить за всеми его этапами, выделять его прогрессивные и реакционные тенденции, вскрывать их взаимодействие, предвидеть возможные варианты развития и находить в этом предвидении опору для действия" (Цит. изд.).
       Ниже я с некоторыми корректировками воспроизвожу текст из своего очерка "О государственном социализме", так как считаю, что ряд товарищей склоняются к тому, чтобы признать версию о промежуточном характере общественного устройства в СССР достойной внимания.
       В чем Л.Троцкий оказался прав?
       Во-первых, в том, что разрешение внутренних противоречий, имевших место в СССР не только на втором, но и на третьем этапе его существования, могло произойти как путем дальнейшего развития социалистических начал, так и путем контрреволюции, которая неизбежно привела бы к реставрации капитализма. Другими словами, существовало два возможных варианта разрешения противоречий, два пути развития, что и было подтверждено в 1991 году.
       Во-вторых, в определении им основных противоречий советского общества, к которым следует отнести: 1) противоречие между "самодержавием", "деспотизмом" новой "командующей касты", т.е. диктатурой государственно-партийной бюрократии и развитием производительных сил; 2) между уровнем развития производительных сил и т.н. государственной собственностью; 3) между содержанием социалистических экономических отношений в сфере производства материальных благ и услуг в целях достижения наивысшей эффективности общественного воспроизводства и формой, а также методами управления экономическими процессами; 4) между буржуазной формой и социалистической природой процесса распределения национального дохода.
       Однако определение общественного устройства в СССР, предложенное Л.Троцким, далеко не безупречно.
       Во-первых, он утверждал, что "производительные силы еще далеко недостаточны, чтоб придать государственной собственности социалистический характер". Как понимать этот аргумент? Несколько раньше Л.Троцкий писал: "Огосударствление земли, средств промышленного производства, транспорта и обмена, при монополии внешней торговли составляет основу советского общественного строя. Этими отношениями, заложенными пролетарской революцией, определяется для нас, в основном, природа СССР, как пролетарского государства" (Цит. изд.).
       Как мы видим из сопоставления этих двух утверждений, они взаимоисключающи. С одной стороны, Л.Троцкий пытается доказать, что производительные силы, национализированые в ходе Октябрьской революции, не могли придать ей социалистический характер. С другой стороны, он утверждает обратное, что национализированные средства производства определяли пролетарскую, т.е. социалистическую природу советского государства. Где же на самом деле находится истина?
       Национализация средств производства в ходе революционных акций привела к тому, что сменился субъект собственности. Основными средствами производства, кроме принадлежащих крестьянским хозяйствам, ремесленникам и мелкой буржуазии, стали владеть не крупная буржуазия и класс помещиков, а народ. Государство в начале своего существования было советским, т.е. власть в нем принадлежала Советам, которые выражали волю рабочего класса и крестьянства. В дальнейшем произошло перерождение власти, суть которой состояла в постепенной замене Советской власти властью партийно-государственного аппарата, его диктатурой. Но чиновники партийно-государственного аппарата, обретя всю полноту власти, не стали субъектами государственной собственности. Национализированные средства производства, обретя форму государственной собственности, были общенародными, т.е. социалистическими по своей сущности. И сам Л.Троцкий склонялся к такому же пониманию природы государственной собственности. Опровергая версию о том, что в СССР сложился государственный капитализм, он писал: "Первое в истории сосредоточение средств производства в руках государства осуществлено пролетариатом по методу социальной революции, а не капиталистами, по методу государственного трестирования. Уже этот <...> анализ показывает, насколько абсурдны попытки отождествить капиталистический этатизм с советской системой. Первый - реакционен, вторая - прогрессивна" (Цит. изд.).
       Во-вторых, Л. Троцкий считал, что "порождаемая нуждою тяга к первоначальному накоплению прорывается через бесчисленные поры планового хозяйства" (Цит. изд.). Речь, видимо, идет о том, что несмотря на плановые методы регулирования экономики, стремление к приумножению своих доходов, приобретению богатства и частной собственности не покидало многих граждан нового общества, что, естественно, не могло не подрывать основы социалистического способа производства. Для очень многих, если не для большинства граждан нового общества, личный материальный интерес превалировал над коллективным или общественным интересом. Это утверждение в принципе правильно, что в полной мере подтвердилось в годы горбачевской перестройки и реставрации капитализма в России в 1990-х годах прошлого века. Однако этой объективной тенденции государство все время противопоставляло немало всяческих заслонов, в частности, в форме увеличивающихся общественных фондов потребления, да и процессы, протекавшие в сфере идеологии и морали, противодействовали эгоистическим стремлениям. Но в рамках плановой и особенно теневой экономики в СССР действовали законы и правила буржуазного права. Следовательно, мы можем говорить об одновременном существовании в СССР двух секторов (кстати, взаимопереплетающихся и взаимозависимых), двух противоположных тенденций (социалистической и капиталистической). Однако, учитывая масштабы и структуру инвестиций в основные фонды (как производственные, так и непроизводственные), до 1991 года в экономике, бесспорно, преобладал социалистический сектор.
       В-третьих, аргумент в) гласит: "нормы распределения, сохраняющие буржуазный характер, лежат в основе новой дифференциации общества". С ним смыкается и аргумент г): "экономический рост, медленно улучшая положение трудящихся, содействует быстрому формированию привилегированного слоя".
       Дифференциация доходов и накопленного богатства в СССР действительно существовала. Правда, амплитуда колебания, размах различий в уровне доходов с 1930 годов существенно не изменялся, если даже не сокращался. Правящая бюрократия имела ряд привилегий, однако их величина и масштабы не шли ни в какое сравнение с тем, что имело и имеет место сегодня в любом, даже слаборазвитом капиталистическом государстве. Привожу откровенное и правдивое признание одного из ответственных работников ЦК КПСС: "Дачи у меня нет и поныне, фамильных драгоценностей тоже, машину я не вожу. Имею одну зимнюю куртку, одну демисезонную, и два поношенных костюма. Туфель - две пары, ботинок зимних - одна пара. Вот и все мои накопления за двенадцать лет работы с утра до ночи, без праздников и выходных. Не отличались роскошью и дорогой мебелью и квартиры моих бывших сослуживцев по партийному аппарату. Что можно было купить за ту зарплату, которую мы получали? Инструктор ЦК получал 375 рублей, заведующий сектором - 440, зам. зав. отделом - 500. Вместе с компенсацией моя зарплата в августе 1991 года составляла 840 рублей". (Зенькович Н. ЦК закрыт, все ушли... М.: Ольма-Пресс, 1999, с.202).
       Этот фактор дифференциации совершенно неизбежен при социализме при наличии товарно-денежного хозяйства, и он нисколько не противоречит базовым принципам социалистического общественного устройства. Кстати, и при полном коммунизме никогда не будет достигнуто равенства в потреблении благ, ибо люди с их различающимися потребностями никогда не были и не будут одинаковыми.
       Далее, в-четвертых, следует абсолютно верный тезис, который, однако, относится к сфере политического устройства общества: "эксплуатируя социальные антагонизмы, бюрократия превратилась в бесконтрольную и чуждую социализму касту" (Цит. изд.). По этому поводу следует заметить, что, как это ни парадоксально, эта "правящая каста", т.е. партийно-государственный аппарат, в силу своего объективного положения в системе экономических отношений был вынужден служить социалистическому государству (здесь мы пока не затрагиваем вопроса о том, как он эту функцию выполнял).
       Кстати сказать, аргументированную статью, опровергающую версию о том, что в СССР сформировался класс привилегированных чиновников, написал Ф.Тягунов. Называется статья "Предлагается верить на слово" (см. "ЭФГ" N37-38 за 2010 год).
       В-пятых, все последующие аргументы - "е) преданный правящей партией социальный переворот живет еще в отношениях собственности и в сознании трудящихся; ж) дальнейшее развитие накопившихся противоречий может как привести к социализму, так и отбросить назад, к капитализму; з) на пути к капитализму контрреволюция должна была бы сломить сопротивление рабочих; и) на пути к социализму рабочие должны были бы низвергнуть бюрократию" - носят чисто политический характер и, кроме подпункта е), не связаны с характеристикой экономического базиса. Однако в подпункте е) Л.Троцкий вновь вынужден согласиться с тем, что в СССР итоги Октябрьской революции живут "еще в отношениях собственности".
       Таким образом, вся аргументация Л.Троцкого не опровергает вывода о том, что в СССР уже в середине 1930 годов существовал социализм со всеми своими экономическими, социальными и политическими противоречиями, что функционировало качественно новое общество, которое не имело "прецедента и не знает аналогии" в истории человечества. Существовавшее в СССР общественное устройство не являлось переходным мостиком от капитализма к социализму, а было настоящим социализмом.
       Не следует забывать, что Л.Троцкий писал цитируемую мною книгу в 1936 году, т.е. на втором этапе существования СССР, когда сталинщина была в своем зените. Это обстоятельство, безусловно, не могло не наложить свой отпечаток на критические оценки Л.Троцкого, который и за границей вел бескомпромиссную борьбу с И.Сталиным и его режимом, закончившуюся убийством Л.Троцкого.
       Между прочим, рассуждая о концепции т.н. промежуточного строя, сторонником которой был не только Л.Троцкий, теоретически можно к нему отнести и завершающую стадию капиталистической формации, в которой имеется немало объективных признаков возникновения новых, коммунистических форм общественной жизни, его предпосылок. Например, бесплатное образование (до определенного уровня), бесплатное медицинское обслуживание, выплату пенсий и различного рода пособий, не говоря уже о тех элементах производительных сил, которые будут и при коммунизме (автоматизация производства, применение инфотехнологий и т.д.), а также различных форм организации хозяйственной деятельности (коммуны, товарищества и т.п.).
       Спрашивается, а существует ли вообще какой-то объективный критерий для выделения социализма в качестве первой фазы коммунистического общества? Мне представляется, и это вполне согласуется с марксизмом, что таким критерием является становление общенародной собственности на средства производства на базе качественно нового типа экономических отношений, в которых отсутствует эксплуатация человека человеком.

    2. О суперэтатизме

       В ходе обсуждения моего очерка выявилась интересная версия, которая представлена А.Тарасовом. Он для обозначения общественного устройства в СССР и других странах бывшего социалистического лагеря, применяет термин "суперэтатизм", утверждая при этом, что его концепция представляет собой еще одну самостоятельную группу, не относящуюся ни к одной из вышеназванных трех групп версий. Рассмотрим его аргументацию.
       "Этатизм" - понятие, означающее в общепринятом смысле, огосударствление всех сфер жизни общества, особенно экономической.
       При этом необходимо заметить, что процесс огосударствления может иметь различную интенсивность. И когда А.Тарасов применяет термин "суперэтатизм", то это означает высшую степень огосударствления общественной жизни.
       Оправдана ли такая абсолютизация роли государства в СССР и других социалистических странах? В случае с Советским Союзом, несомненно, оправдана и не является преувеличением. Однако при этом следует учитывать одно важнейшее обстоятельство, о котором в версии А.Тарасова не говорится, а именно то, что государственный аппарат являлся инструментом проведения политики коммунистической партии.
       Назвав общественный строй в СССР суперэтатистским, А.Тарасов в статье "Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы" (см. журнал "Свободная мысль", 1996, N 12) утверждает, что советское общество не было социалистическим (коммунистическим) и что оно не соответствовало основным характеристикам социализма, перечисляя при этом 7 следующих его наиболее характерных черт:
       а) государство даже расширило свои полномочия по сравнению с капитализмом вместо того, чтобы "отмереть";
       б) товарно-денежные отношения, которые неизбежно, по Энгельсу, должны были порождать капитализм;
       в) институты буржуазной представительной демократии (к тому же суженной, по сути, до олигархии);
       г) эксплуатацию и отчуждение, по интенсивности и тотальности не уступавшие эксплуатации и отчуждению в капиталистических странах;
       д) государственную (а не общественную) собственность на средства производства;
       е) общественные классы;
       ё) тот же, что и при капитализме, способ производства -- крупнотоварное машинное производство или, иначе говоря, индустриальный способ производства.
       Разберем по порядку содержание этого утверждения А.Тарасова.
       Сначала следует заметить, что для А.Тарасова понятия "социализм" и "коммунизм" являются синонимами. Он эту мысль в самых различных вариантах высказывает неоднократно. Так, аргументируя свою позицию в этом вопросе, он пишет "...я, естественно, игнорирую сталинистское разделение коммунизма на две ступени -- социализм и коммунизм, -- как изобретенное специально для объяснения того, почему строй СССР не соответствовал представлениям основоположников научного коммунизма о социализме. Конъюнктурность и заданность этого "изобретения" сталинской науки очевидны. Следовательно, надо вернуться к марксовому пониманию, а именно, что социализм и коммунизм суть синонимы". А.Тарасов убежден в том, что он заодно с основоположниками марксизма выступает против ошибочной концепции о разделение коммунизма на две ступени -- социализм и коммунизм, которую он приписал И.Сталину. Но это не так. Ниже я привожу хорошо известную и довольно длинную цитату из документа, написанного К.Марксом, носящего название "Критика Готской программы":
       "Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло. Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя -- это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме.
       Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что касается распределения последних между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой.
       Поэтому равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным, хотя принцип и практика здесь уже не противоречат друг другу, тогда как при товарообмене обмен эквивалентами существует лишь в среднем, а не в каждом отдельном случае.
       Несмотря на этот прогресс, это равное право в одном отношении все еще ограничено буржуазными рамками. Право производителей пропорционально доставляемому ими труду; равенство состоит в том, что измерение производится равной мерой -- трудом.
       Но один человек физически или умственно превосходит другого и, стало быть, доставляет за то же время большее количество труда или же способен работать дольше; а труд, для того чтобы он мог служить мерой, должен быть определен по длительности или по интенсивности, иначе он перестал бы быть мерой. Это равное право есть неравное право для неравного труда. Оно не признает никаких классовых различий, потому что каждый является только рабочим, как и все другие; но оно молчаливо признает неравную индивидуальную одаренность, а следовательно, и неравную работоспособность естественными привилегиями. Поэтому оно по своему содержанию есть право неравенства, как всякое право. По своей природе право может состоять лишь в применении равной меры; но неравные индивиды (а они не были бы различными индивидами, если бы не были неравными) могут быть измеряемы одной и той же мерой лишь постольку, поскольку их рассматривают под одним углом зрения, берут только с одной определенной стороны, как в данном, например, случае, где их рассматривают только как рабочих и ничего более в них не видят, отвлекаются от всего остального. Далее: один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и так далее. При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным.
       Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества. Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества.
       На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!" (http://www.marxists.org/russkij/marx/1875/gotha.htm).
       Прошу читателей обратить внимание на те места марксова текста, которые мною подчеркнуты. Из них совершенно недвусмысленно вытекает, что К.Маркс предвидел существование двух фаз в становлении коммунистического общества.
       В статье "Мало читать Маркса. Его надо еще ПОНИМАТЬ" (http://saint-juste.narod.ru/shapinov.htm), А.Тарасов приводит часть той же выдержки из "Критики Готской программы", которую я цитировал, однако при этом утверждает, что это не мысли К.Маркса, а его идейного противника Ф.Лассаля. Он пишет: "Конечно, наши советские профессора-"марксисты" (без кавычек их так называть нельзя) и мне когда-то внушали, что Маркс-де в "Критике Готской программы" написал о разделении коммунистического общества на две фазы - "социализм" и "коммунизм". Что нам делать с нашими профессорами?! Именно о таких людях Меринг вслед за Энгельсом говорил: "Попы марксистского прихода". Вот и Шапинов ведет себя как последователь религиозного учения: прибегает к argumentum ipse dixit, как средневековый схоласт - только схоласты ссылались на авторитет Аристотеля (вне зависимости от того, подтверждались положения Аристотеля практикой или нет), а Шапинов - Маркса. Хотя в данном случае ссылка на авторитет Маркса совершенно ненаучна: Маркс не дожил ни до одной успешной антибуржуазной революции, в отличие от нас - и именно поэтому мы знаем о переходе от капитализма к социализму куда больше Маркса".
       Итак, аргумент N1 А.Тарасова - ссылка на авторитет К.Маркса - прием совершенно не научный. Аргумент N2. То, что писал К.Маркс - это де его саркастическая интерпретация лассальянского варианта программы, а не его собственные мысли. И, наконец, аргумент N3 в изложении самого А.Тарасова: "Маркс предельно доходчиво объясняет, почему называемый лассальянцами (и советскими "марксистами") "социализм" не имеет никакого отношения к коммунизму (социализму), который, как мы помним - строй, основанный на общественной собственности на средства производства: "В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путем, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда. В лассальянском же (и советском, шапиновском) "социализме", как мы только что видели, труд выступает именно как стоимость продуктов - продуктов, находящихся в "общественных запасах" и получаемых по "квитанции". То есть как раз происходит обмен продуктами: труд обменивается на предметы потребления. В момент обмена, таким образом, труд превращается в товар, а "квитанции" - в суррогат денег! Кто думает, что Маркс этого не понимал, тот должен считать Маркса либо дураком, либо безграмотным политэкономом, либо советским профессором-"марксистом".
       Что можно сказать по поводу трех вышеприведенных аргументов А.Тарасова?
       Первый и второй аргументы А.Тарасова несостоятельны, ибо не надо было быть современником Октябрьской революции и соратником И.Сталина, чтобы сделать вывод о неизбежности двух фаз становления коммунистического общества. Кроме того следует иметь в виду, что согласно марксистской трактовке исторического процесса, всегда в недрах предыдущей общественно-экономической формации созревают объективные предпосылки и условия возникновения новой формации. И появившаяся на свет новая формация неизбежно на первоначальном этапе своего становления "...сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло" (К.Маркс). Более того, как показывает история развития человеческого общества, никогда не было так называемых "чистых" формаций; всегда экономика новой формации была многоукладной. Реальность далеко не всегда совпадает с "чистыми" абстракциями мыслителей. В отношении же третьего аргумента следует заметить, что К.Маркс, как политэконом, нисколько не ошибался, когда утверждал следующее: "Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что касается распределения последних между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой". В этой цитате, повторно мной цитируемой, К.Маркс совершенно ясно пишет о том, что в новом обществе меняется содержание и форма обмена продуктов, однако суть обмена сводится не к обмену стоимостями, а к обмену труда ("известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой"). Причем следует заметить, что ни в одной формации (прошлой, настоящей и будущей) сам процесс обмена, как одна из стадий общественного воспроизводства, не исчезает, принимая лишь различные формы (см. мою монографию "К общей теории политической экономии". Параграф 2.4.2. Пропорции общественного воспроизводства и закон распределения).
       Таким образом, все три аргумента А.Тарасова о том, что идея деления процесса становления коммунизма на две фазы принадлежит не К.Марксу, а И.Сталину и его подпевалам, несостоятельны. И если глубоко вдуматься в суть концепции А.Тарасова о "суперэтатизме", то ведь он сам выделяет период его существования в самостоятельную фазу, которая (при благоприятном стечении обстоятельств) может предшествовать коммунизму. Хотя он и называет эту фазу не "социализмом", а "суперэтатизмом", однако от этого существо дела не меняется - общество в своем развитии при переходе от капиталистической к коммунистической формации неизбежно должно пройти определенную фазу в своем поступательном движении. Кстати, в той же "Критике Готской программы" и в письме Ф.Энгельса А.Бебелю (по поводу этого произведения) оба классика использовали слово "социализм". Сказать со всей уверенностью, что они этот термин применяли для обозначения первой фазы становления коммунистического общества, я бы не рискнул. Однако, вероятнее всего, для них слова "социализм" и "коммунизм" все-таки не были синонимами. Во всяком случае, В.Ленин однозначно применял термин "социализм" для обозначения первой фазы коммунистического общества (см. В.Ленин. ПСС, т.44, с.9).
       И все-таки вопрос остается - правильнее ли первую фазу коммунистического общества именовать "социализмом" или "суперэтатизмом"? Термин "суперэтатизм" можно ведь трактовать таким образом, что это такое общество, в котором уже нет черт классического капитализма, но в то же время оно не является и коммунистическим. Но точно таким же образом можно трактовать и термин "социализм". Допустимо трактовать оба термина вообще иначе, например, так: "суперэтатизм" - это общество, в котором сохраняется немало черт капитализма, но в то же время в нем присутствуют и черты коммунистической формации. Не будет ошибкой и подобная же трактовка термина "социализм". Я выбрал для обозначения общественного устройства СССР термин "государственный социализм", хотя он ранее и применялся многими в ином смысле. А.Тарасову по душе термин "суперэтатизм", видимо, не только в силу затасканности термина "социализм", но и убеждения, что "социализм" и "коммунизм" - рассматривались основоположниками как синонимы. И подводя итог, я вполне согласен с мнением А.Тарасова, что "как называть советский строй и подобные ему, действительно, неважно (дело не в названии, а в сути)".
       Перед тем, как обратиться к более обстоятельному рассмотрению именно сути того общественного устройства, которое было в СССР, т.е. к анализу вышеперечисленных 7 характерных признаков "суперэтатизма", остановлюсь еще на одном аспекте формационной периодизации истории, имеющем прямое отношение к выделению двух фаз в развитии коммунистического общества. В своей статье "От коммунизма к коммунизму (результат порождает условие)" (http://predtechenskij-valerij.narod2.ru/from_communism_up_to_communism.htm). В.Предтеченский выдвинул, как мне представляется, весьма плодотворную идею совершенствования формационной периодизации истории, предлагая ввести в каждую формацию качественно отличные друг от друга фазовые состояния способов производства. Не вдаваясь в детали его обширной статьи, следует заметить, что идея В. Предтеченского приближает научное познание диалектического процесса развития общества к реальным процессам, которые происходили в истории человечества. Словом, повторяю, и соображения А.Тарасова о "суперэтатизме", и мои о "государственном социализме" имеют то общее, что они вполне соответствуют идее К.Маркса о двух фазах развития коммунистической формации. Я спорить против утверждения А.Тарасова о том, что термины "социализм" и "коммунизм" являются синонимами, не собираюсь, ибо "социализм" вполне можно рассматривать уже как новый способ производства, а именно коммунистический, но на начальном этапе своего развития. Однако и отказываться от своего названия общественного устройства в СССР также не буду, ибо термин "социализм" широко вошел не только в научный и политический оборот, но также и в бытовой лексикон. И, естественно, возникает вопрос - а "стоит ли вообще овчинка выделки" в случае замены одного термина другим?
       В этом месте я сделаю небольшое отступление в своей критике концепции А.Тарасова для того, чтобы привести выдержку из публикации профессора В.Беленького на рассылке "Импульс", в котором он дает свою оценку позиции А.Тарасова. В.Беленький пишет: "Относясь скептически к большинству дискуссий на рассылке Импульс и считая излишним в них участвовать, я порой вынужден делать отступления от этого правила. В данном случае потребность высказаться вызвана тем, что кто-то из участников споров опубликовал статью А.Тарасова едва ли не десятилетней давности. Я этой статьи ранее не читал, а посему, выждав более месяца, но так и не дождавшись какого-либо внятного отклика на данную публикацию, решил кое-что написать сам. Но прежде всего хочу отметить, что я не собираюсь соперничать с А.Тарасовым как стилистом. Мои заметки лаконичны и деловиты. Единственное исключение состоит в следующем. Автор с гордостью сообщает, что другая его статья была некогда опубликована в журнале "Свободная мысль" - бывшем "Коммунисте". Да, честь быть опубликованным в бывшем "Коммунисте" надо заслужить...
       Потребность ответить гр. Тарасову появилась у меня, когда я познакомился с его фокусническим извращением марксовых взглядов о двух фазах коммунизма. Делается это просто: Тарасов смешивает мысли Маркса с мыслями Лассаля, выдает мысли первого за ироническую реакцию на мысли второго и т.п....
       Написав это, я остановился. Хотя мной была проделана некоторая подготовительная работа. Планировалось разбить все основные теоретические аргументы Тарасова. Предполагалось показать, что избивая В.Шапинова и советских профессоров-марксистов (а они были разными), автор фактически целится в Ленина и, естественно, во всю историю советского социализма. Обладая хорошим пером, он представляет то крыло левых кругов России, которое открыто или, чаще, "по умолчанию" противопоставляет Маркса Ленину, тянет марксистов в сторону возрождения меньшевизма и других форм оппортунизма и ревизионизма.
       Меня более всего возмутило отношение Тарасова к научно-теоретическому наследию Ленина. Интересно сравнить Ленина и Меринга. Беру Меринга не только потому, что это известный марксист, но и потому, что его упоминает сам Тарасов. Меринг - автор широко известной биографии Маркса (Карл Маркс. История его жизни. М. 1957). "Критике Готской программы" Меринг на 531 стр. уделил 4 - 5 строчек. Ленин в тетради о государстве и в книге "Государство и революция" (ПСС. т.33) первый раскрыл значение и содержание учения Маркса о переходном периоде и двух фазах коммунистической формации, принципиально развил это учение, научно обосновал основы стратегии большевистской партии в Октябрьской революции и социалистическом строительстве. Это гениальный вклад русского обществоведения в научный социализм. А гр. Тарасов пытается этот вклад и, соответственно, беспримерный социалистический опыт нашей страны полностью дискредитировать. Запретить ему это невозможно, но делать из него некий образец на марксистской рассылке совершенно нетерпимо. Лучше даже удалять в корзину серии писем "своих" проповедников взглядов, которые не имеют никакого отношения к марксизму. Иногда эти серии доходят до десятка писем подряд, но это не основание для вседозволенности.
       Почему же я прервал начатое дело, не стал подробно изобличать А.Тарасова? Потому что это в значительной мере уже сделано. На сервере Проза ру я натолкнулся на статью Бунтаря "Критика теории суперэтатизма", часть 1. Хотя я далеко не во всем с ним согласен, но Тарасова он критикует по делу и достаточно внятно.
       В заключение отмечу, что А.Тарасов считает себя знатоком диалектики и завершает статью следующим заявлением: "Я считаю важнейшей задачей, стоящей сегодня перед левыми, задачу выработки современной революционной теории, теории, адекватной сегодняшнему дню - то есть такой, какой для конца XIX века был классический марксизм. Я убежден, что это можно сделать только путем преодоления марксизма на базе марксистской же методологии. Методология, по счастью, позволяет это сделать". В действительности гр. Тарасову присущи методологическое бессилие, неумение применять диалектику. К сожалению, не ему одному".
       Обратимся теперь к непосредственному рассмотрению вышеперечисленных признаков "суперэтатизма". Что касается пунктов а, в и е, то у меня по ним возражений нет. Вместе с тем я не могу признать верными остальные 4 пункта.
       Начну с пункта ё, в котором А.Тарасов утверждает, что при "суперэтатизме", как и при капитализме, способ производства один и тот же -- крупнотоварное машинное производство или, иначе говоря, индустриальный способ производства. Речь в данном случае идет о содержании понятия "способ производства". Я придерживаюсь такой трактовки этого понятия, которая принята в историческом материализме. В своей монографии "К общей теории политической экономии" я характеризую его следующим образом: "...единство производительных сил и экономических отношений представляет собой способ производства, являющийся базисом, ядром общественного воспроизводства индивидов. Иначе говоря, способ производства включает в себя не только вышеназванные четыре стадии общественного воспроизводства средств удовлетворения экономических потребностей членов общества, но и технологический способ соединения рабочей силы со средствами производства, а также взаимодействие индивидов - носителей рабочей силы, т.е. определенные экономические отношения.
       Способ производства является и способом присвоения человеком веществ и сил природы, ибо непосредственным предметом, объектом труда в первую очередь является природа. Предметы труда, которые уже раньше подверглись воздействию труда, например руда на металлургическом заводе, хлопок на прядильной фабрике и т.п. носят название сырья, или сырых материалов, а также полуфабрикатов<...>последовательная смена способов производства определялась всегда развитием производительных сил и экономических отношений, ибо конституирующим моментом каждого данного способа производства является характер и способ соединения рабочей силы со средствами производства, в основе которых лежат экономические отношения. Как подчеркивал К.Маркс, "Общественные отношения тесно связаны с производительными силами. Приобретая новые производительные силы, люди изменяют свой способ производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, - они изменяют все свои общественные отношения. Ручная мельница дает нам общество с сюзереном во главе, паровая мельница - общество с промышленным капиталистом" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. 2-ое изд. т.4. с.133). Цитируя К.Маркса, вновь обращаю внимание читателей на использование им категории "общественные отношения", в основе которых лежат экономические отношения.
       В рамках диалектического единства производительных сил и экономических отношений первые являются его содержанием, а вторые - его сущностной формой. Производительные силы, являясь причиной развития способа производства в целом, о чем выше говорилось, в то же время испытывают на себе обратное воздействие экономических отношений" (Цит. изд. с.88).
       А.Тарасов же отождествляет понятие "способ производства" с функционирующими производительными силами (технологиями и средствами производства), т.е. только с одной из сторон способа производства, игнорируя экономические отношения. На этой ошибочной интерпретации понятия "способ производства", в частности, зиждется его умозаключение о тождественности "суперэтатизма" и капитализма.
       Следующее недоразумение касается пункта д, в котором А.Тарасов утверждает, что в СССР существовала государственная (а не общественная) собственность на средства производства. Я уже неоднократно доказывал, что, государство не может быть субъектом собственности, что в СССР существовала государственная форма общенародной собственности. А.Тарасов в той же статье "Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы" опровергает самого себя, когда пишет: "...государство не выступало как частный собственник и совокупный капиталист (как это должно быть при госкапитализме), то есть в качестве одного (пусть главного) из субъектов экономики, а поглотило экономику и пыталось поглотить общество, то есть государство, скорее, выступало как совокупный феодал по отношению к своим гражданам, не имея в то же время возможности выступать в таком же качестве по отношению к иным средствам производства (ввиду отсутствия частной собственности и других "феодалов")...". Остается не понятным, в чем же состояла попытка государства "поглотить" экономику и общество. Возможно, в том, что оно навязывало гражданам некий феодальный образ жизни, стремясь вернуть советских людей в допетровские времена? Мне также не понятно, каким образом можно увязать утверждение А.Тарасова о том, что государство не выступало в качестве совокупного капиталиста, с его же утверждением о том, что государство в СССР было собственником средств производства и работодателем.
       Между прочим, если уже зашла речь о категориях исторического материализма, то совершенно удивительным является следующее определение общественно-экономического строя, которое предложил А.Тарасов в той же статье: "...общественно-экономический строй формируется двумя основными признаками: СПОСОБОМ ПРОИЗВОДСТВА и СОБСТВЕННОСТЬЮ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА". Получается, что собственность на средства производства существует наряду и независимо от производственных отношений (в моей интерпретации - экономических отношений), т.е. не входит в состав понятия "способ производства".
       И теперь, с учетом вышесказанного, совершенно логичным представляется следующий вывод А.Тарасова: "Итак, при суперэтатизме собственником становится государство, а все граждане превращаются в наемных работников на службе государства. Государство, таким образом, превращается в эксплуататора, присваивает себе прибавочный продукт". Однако любопытно, как связать этот вывод с другим утверждением А.Тарасова о том, что "государство -- не класс, государство -- всего лишь машина, существующая во всех классовых обществах..."? Если государство действительно не субъект экономических отношений, не класс, а лишь машина, то в воображении возникает поистине иррациональная картина: неодушевленный монстр (типа зиновьевского Левиафана) выжимает прибавочный продукт из советских людей путем установления чрезвычайно низкой заработной платы. Правда, эта государственная машина не простая, она себе на уме - не стремится к тому, чтобы нещадно эксплуатируемые ею труженики померли с голоду или деградировали до скотского состояния, ибо этому монстру нужны не хилые работнички, а добротная рабочая сила. Поэтому в СССР "...часть получаемых государством сверхприбылей перераспределялась затем через государственные структуры в пользу наемных работников в форме социальных программ, а также путем искусственного занижения цен на внутреннем рынке на продукты и товары первой необходимости, жилье и общественный транспорт. Государство таким образом, во-первых, понуждало граждан направлять часть своих доходов в выгодном для государства как собственника средств производства и работодателя направлении (например, на образование и санитарно-гигиенические цели), а во-вторых, могло контролировать получение необходимого минимума услуг и прав (образование, например) всеми гражданами без дискриминации, с одой стороны, и без самодискриминации (сознательного уклонения) -- с другой".
       Теперь прошу внимания! В статье "Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы" А.Тарасов убеждает нас в том, что в СССР государство эксплуатировало наемных работников, которыми были все трудящиеся страны. А в другой статье "Не Мировая война, а Мировая революция" он утверждает диаметрально противоположное. Вот что он пишет: "...один пункт разногласий между моей позицией и позицией Ю.И. Семенова (и, следовательно, тем, что написано Соловьевым) принципиально важен: это пункт об "эксплуатации человека человеком" (Левая политика. N 10-11. С. 28.) в СССР и других суперэтатистских странах. Для того чтобы имела место такая эксплуатация, нужно, чтобы один человек (эксплуатируемый) не имел в собственности средства производства, а другой (эксплуататор) - имел. Однако применительно к советскому строю мы не располагаем никакими доказательствами того, что у одних граждан были в собственности средства производства, а другие работали на первых как наемные работники или в силу внеэкономического принуждения (речь не о нэпе, разумеется), обогащая лично первых и производя лично для них прибавочный продукт. А только это является основанием для употребления термина "эксплуатация человека человеком". Семенов, правда, пытается в своих построениях обойти это препятствие путем утверждения (вслед за Рицци, Бёрнхемом, Джиласом и др.), что в СССР существовал правящий и эксплуататорский класс - бюрократия (которую Семенов называет классом "политаристов"), и этот класс владел средствами производства на основе "общеклассовой собственности" (Семенов Ю.И. Политарный ("азиатский") способ производства: сущность и место в истории человечества и России. Философско-исторические очерки. М., 2008. С. 153, 174, 252). Однако никакой "общеклассовой собственности" - в таком ее виде, как это представляет нам Семенов - в СССР не было и быть не могло. Дело в том, что по Семенову получается, что "общеклассовая собственность" - это форма частной групповой собственности, расширенной до границ целого общественного класса. Однако мы хорошо знаем, как выглядит и как функционирует частная групповая собственность - на примерах, скажем, кооперативов и АО. При частной групповой собственности все частные собственники - члены группы - знают, что они являются собственниками, знают, какая доля (и почему, и при каких обстоятельствах происходят изменения этой доли) прибавочного продукта (то есть и прибавочной стоимости) им достается, эта их собственность неотчуждаема (за исключением чрезвычайных случаев, оговоренных законом), передается по наследству, и, наконец, все они - как и полагается собственникам - могут в той или иной степени управлять и распоряжаться своей собственностью. И для последней цели существуют публичные и прозрачные (для собственников) инструменты управления собственностью. Для кооперативов и АО - это правления и общие собрания". По-моему, все написано правильно и в данном случае аргументация А.Тарасова совпадает с моей.
       Для полноты отображения позиции А.Тарасова по "политаризму" приведу еще одну цитату из другой его статьи, а именно "Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы". В ней он пишет: "По отношению к государству при суперэтатизме чиновник, бюрократ выступает, как и все остальные, в качестве наемного работника. Однако по отношению к другим наемным работникам он выступает в качестве менеджера, управленца, агента власти, зачастую -- работонанимателя (то есть отчасти работодателя). Не будучи классом, а лишь бездушной машиной, государство при суперэтатизме не имеет каких-то классовых интересов. Бюрократия же, как справедливо писал Маркс, воспринимает государство как свою коллективную собственность. Это значит, что бюрократия паразитирует на государстве, постоянно пытаясь перераспределить часть государственных доходов в свою пользу -- и нанося этим ущерб и обществу в целом, и самому государству". Обращаю внимание читателей на то, что А.Тарасов называет в данном случае государство бездушной машиной. Вместе с тем, я хотел бы добавить, что парадокс советской системы состоял в том, что партийно-государственный аппарат, обладавший всей полнотой власти в стране, обслуживал социалистические экономические отношения, паразитируя на них.
       Итак, по этому вопросу мы имеем полную ясность. А.Тарасов считает, что в СССР эксплуатация имела место, однако не человека человеком, как, например, у "политаристов", а бездушной машиной, именуемой государством ("...в суперэтатистском обществе нет эксплуатации человека человеком, а есть эксплуатация человека государством"), которая, по его мнению, по интенсивности и тотальности не уступала эксплуатации и отчуждению в капиталистических странах.
       И, наконец, осталось рассмотреть еще один пункт, а именно пункт б ("товарно-денежные отношения, которые неизбежно, по Энгельсу, должны были порождать капитализм"). Замечу, между прочим, что в отношении ссылки на Ф.Энгельса я также мог бы воспользоваться приемом А.Тарасова, сказав, что Ф.Энгельс не участвовал в революционных событиях XX века в России, а посему он не мог судить о товарно-денежных отношениях в обществе, которое стремилось построить социализм. Любопытно, а как бы повел себя Ф.Энгельс в 1921 году, когда большевики решили отказаться от военного коммунизма и от строительства экономического механизма нового общества без товаров и денег. Решился бы он на нэп, или продолжал бы настаивать на политике военного коммунизма подобно Н.Бухарину?
       Однако вернемся к рассмотрению позиции А.Тарасова по данной проблеме. В статье "Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы" он пишет: "В то же время можно доказать, что "реальный социализм" не был и капитализмом: отсутствовал рыночный механизм (даже со времен "либермановской" реформы возникли лишь некоторые элементы рыночной экономики, но не собственно рынок, в частности, полностью отсутствовал рынок капиталов, без которого рыночный механизм в принципе неработоспособен)...".
       Итак, какому А.Тарасову можно верить? Тому, который утверждал, что в Советском Союзе отсутствовал рыночный механизм (с оговорками), или же тому, который доказывал, что в стране существовали товарно-денежные отношения, приведшие к реставрации в России и других бывших советских республиках капитализма, как и предрекал Ф.Энгельс?
       Кстати, данная проблема мною подробно проанализирована в главе 4-й монографии "Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества" и чтобы не увеличивать объема данной статьи, я отсылаю читателей к ней.
       Продолжим рассмотрение концепции "суперэтатизма" с точки зрения его сопоставления с капитализмом. А.Тарасов неоднократно в различных своих статьях отмечает, что "суперэтатизм" был основан на сочетании индустриального способа производства с государственной собственностью на средства производства, будучи парным и в подлинном смысле слова альтернативным капитализму (альтернатива, напоминаю, это выбор из двух и более равных вариантов) в рамках одного - индустриального - способа производства. Если руководствоваться марксистским толкованием понятия "способ производства" как диалектического единства производительных сил и производственных (экономических) отношений, то никакой альтернативы не существовало, ибо и "суперэтатизм", и капитализм оба находились в рамках одного способа производства. Причем, А.Тарасов сам ощущает, что у него получилась какая-то довольно странная конструкция. И он вопрошает: "В чем причина возникновения такой сложной конструкции, не встречавшейся ранее в марксизме, как два парных друг другу строя в рамках одного способа производства? Очевидно, в разнице собственников, видов собственности. Таким образом, получаем, что общественно-экономический строй формируется двумя основными признаками: СПОСОБОМ ПРОИЗВОДСТВА и СОБСТВЕННОСТЬЮ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА". Фраза более чем любопытная. Если принять, что под понятием "общественно-экономический строй" он подразумевает другое понятие марксистской философии, а именно "общественно-экономическую формацию", то его утверждение о том, что она "формируется двумя основными признаками: СПОСОБОМ ПРОИЗВОДСТВА и СОБСТВЕННОСТЬЮ НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА" - это 100% ревизия исторического материализма.
       Но предположим, что все-таки А.Тарасов отличает в чем-то "суперэтатизм" от капитализма. Так, спрашивается, в чем это отличие проявляется? Оказывается в том, что в СССР была проведена экспроприация средств производства у частных собственников и практически ликвидирована частная собственность. Но какое это имеет значение для трудящихся масс, если и при капитализме, и при "суперэтатизме" их эксплуатируют, причем с одинаковой интенсивностью? Как в народе говорят, "что в лоб, что по лбу". Никакой разницы не видит А.Тарасов и между буржуазными, и суперэтатистскими революциями: "..суперэтатистские революции, подобные большевистской, де-факто решали задачи революций буржуазных (индустриализация, решение аграрного вопроса и осуществление культурной революции...". Несмотря на то, что он спорит с Ю.Семеновым по поводу концепции "политаристов", тем не менее, А.Тарасов был убежден в том, что "...в конце 60-х - начале 70-х годов советская номенклатура - как социальная группа - уже готовилась к тому, чтобы стать не только управленцами, но и собственниками, то есть к отказу от чуждой себе социалистической идеологии и к включению стран Восточного блока в мир капитализма" (Мировая революция-2. Возвращение к глобальной революционной стратегии с учетом опыта XX века. Журнал "Левая политика", N 10-11. 2010). Словом, потенциально "суперэтатизм" был обречен стать обычной капиталистическим обществом. Далее мы читаем в той же статье: "СССР после 20-х годов и страны Восточного блока совсем не случайно в культурном (и бытовом) плане были очень буржуазными: они не были революционными странами". И еще А.Тарасов увидел различие между "суперэтатизмом" и капитализмом в том, что "при суперэтатизме ликвидируются антагонистические классы, а классовые различия вытесняются в сферу надстройки. Общество оказывается состоящим их трех основных классов: класса рабочих, класса крестьян и класса наемных работников умственного труда, который при ближайшем рассмотрении оказывается состоящим из двух крупных подклассов: управленческого аппарата, чиновничества, во-первых, и интеллигенции" ("Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы"). Но ведь и при капитализме перечисленные три класса существуют. Он, правда, отмечает, что при "суперэтатизме" нет класса, антагонистического этим трем классам. Но какая разница, с точки зрения сущности эксплуататорских экономических отношений, кто эксплуатирует - буржуазия или бездушная машина - государство? При "суперэтатизме" государство так же враждебно наемным работникам, как и буржуазия при капитализме, т.е. антагонизм сохраняется, только форма у него иная.
       В статье "Суперэтатизм и социализм. К постановке проблемы" А.Тарасов усматривает различия между "суперэтатизмом" и капитализмом в следующем:
       "Другим достоинством суперэтатизма по сравнению с капитализмом является ликвидация конкуренции -- с присущей ей огромной тратой ресурсов и средств на конкурентную борьбу, на рекламу (как известно, на Западе расходы на конкурентную борьбу и рекламу иногда достигают 3/4 всех доходов компании).
       Важным достоинством оказывается возможность преодолеть стихию рынка при помощи планирования, что позволяет -- в идеале -- рационально и экономно подходить к затрате ресурсов, а также прогнозировать и направлять научно-технический прогресс.
       Наконец, важным достоинством суперэтатизма является возможность концентрировать в одних руках (государства) огромные материальные, людские и финансовые ресурсы, что обеспечивает высокую выживаемость системы в экстремальных условиях (как это было с СССР во II Мировую войну)".
       Вышеперечисленные три отличия весьма относительны и вряд ли могут быть отнесены к существенным признакам, отличающим один способ производства (в марксистском смысле) от другого. И в "суперэтатистском" обществе в экономике имела место конкуренция, выражавшаяся, в частности, в битвах за капиталовложения и распределение материальных ресурсов, в ведомственности и местничестве, при сохранении технологических тайн и т.д. И в капиталистическом обществе используются те или иные методы централизованного планирования (при формировании государственного бюджета, проведении денежных эмиссий, составляются макроэкономические модели, а также межотраслевые материально-финансовые балансы, разрабатываются целевые комплексные программы ит.д.), не говоря уже о планировании в деятельности корпораций и банков. А что касается концентрации в руках государства материальных и финансовых ресурсов, то и в буржуазных государствах это делать прекрасно научились (и через налоговую систему, и путем создания государственных резервов, и т.д.).
       Я вполне соглашаюсь со следующими выводами А.Тарасова, содержащимися в той же статье:
       "Во всех известных нам странах суперэтатизм решал и решил те же вопросы общественного и экономического развития, что и капитализм, а именно:
       а) ликвидация институтов феодализма и
       б) индустриализация.
       В этом смысле суперэтатистские революции были равнозначны революциям буржуазным -- с той лишь разницей, что если в буржуазных революциях буржуазия оставалась гегемоном, используя часто пролетариат и крестьянство как массовую движущую силу революции, то в суперэтатистских революциях пролетариат (и/или крестьянство -- в Китае, во Вьетнаме, на Кубе и т.д.) превращался из массовой движущей силы в гегемона, уничтожив, наряду с классом феодалов, и буржуазию".
       Подводя итог сравнительному анализу "суперэтатизма" и капитализма, можно без какого-либо преувеличения утверждать, что никакой принципиальной разницы между "суперэтатизмом" А.Тарасова и капитализмом не существует. Следовательно, его утверждение о том, что в СССР не было ни социализма, ни капитализма несостоятельно. Его "суперэтатизм" ничего общего с тем общественным строем, который существовал в СССР, не имеет. Он просто в несколько ином обрамлении отстаивает ту точку зрения, что в СССР был государственный капитализм, которая по своему существу абсурдна, ибо государство не может быть субъектом собственности, о чем я уже неоднократно писал. Кстати, в статье "Разрушить капитализм изнутри" (http://vpered.wordpress.com/2010/06/01/tarasov-destroy-capitalism/) он сам об этом пишет: "Суперэтатизм вообще не имеет никакого отношения к коммунизму - разве что как предшествующий строй (но в таком случае к коммунизму имеют отношение все общественно-экономические строи). Зато суперэтатизм (этатизм-III) имеет прямое отношение, во-первых, ко всем предыдущим этатизмам (по форме собственности), а во-вторых, к капитализму (по способу производства)". С этим выводом А.Тарасова я спорить не буду. В своем письме на мое имя, выдержки из которого я публикую с согласия А.Тарасова, он следующим образом разъясняет свою позицию: "Я лично не один раз в разных местах писал, что я не согласен с официальной советской марксистской догмой, по которой каждому общественному строю соответствует свой способ производства<...> настаиваю на том, что - после Первобытности - существовали (последовательно сменяя друг друга) три способа производства: древний способ производства (охватывавший рабовладение + этатизм-I), средневековый способ производства (охватывавший феодализм + этатизм-II) и индустриальный способ производства (охватывавший капитализм + этатизм III)". И еще: "Я, кроме того, неоднократно публично заявлял, что я - не марксист, что я считаю классический марксизм устаревшим, нуждающимся в преодолении (снятии) на базе марксистской же методологии (благо методология это позволяет). Раньше я прямо аттестовывал себя как "постмарксиста" - наряду с Месарошем и другими представителями Будапештской школы и той частью школы "Праксиса", которая эмигрировала в Лондон. Но сейчас термин "постмарксизм" захвачен Даклау, Муфф и их последователями, поэтому я - во избежание путаницы - не могу более себя так называть".
       А.Тарасов не одинок в определении общественного строя, существовавшего в Советском Союзе, как государственного капитализма. К такому же выводу пришел и В.Предтеченский в своей оригинальной работе "От коммунизма к коммунизму (результат порождает условие)" (ww_p@rambler.ru). Ссылаясь на авторитет В.Ленина, он утверждает, что в СССР существовал "...государственный капитализм (монополия государства на общественные материальные средства производства), наивысшая (концентрации капитала и всеобщего наёмного труда) фаза капитализма. Эта фаза общественного развития названа впоследствии "социализмом" и "пролетарским государством", поскольку, лишая частной собственности на материальные средства производства, она уравнивала население в доступе к средствам потребления. Этот "социализм" был обозначен как "переходный способ производства" (с неопределёнными производственными отношениями)". Хотя В.Предтеченский и борется со схематизмом и метафизикой, однако он сам, не разобравшись в закономерностях социалистического общества, настолько упростил экономические отношения в "пролетарском государстве", что приписал ему уравниловку и даже "неопределенность" производственных отношений.
      

    3. Является ли рабочая сила товаром при социализме?

       "...при социализме возможен наем работников вне системы наемного труда".
       В.Беленький
       В.Архангельский свое произведение "Концепция социализма как общества диалектических противоположностей" (Оцифрованная копия машинописного экземпляра рукописи 1983 года. Куйбышев, 1983; Самара, 2011. vaSoc.rar) открывает, в частности, таким эпиграфом: "Рабочие в повседневной жизни различают границы между трудом с целью заработка, трудом на общую пользу и трудом ради творческого самоутверждения. Видимо, назрела необходимость сделать это и в науке" (Р.И.Косолапов). Именно эту мысль В.Архангельский и развивает в своей статье, сформулировав ее в виде вопроса: а является ли рабочая сила при социализме товаром?
       Чтобы ответить на этот вопрос, В.Архангельский предпринял серьезное системное политэкономическое исследование социализма, существовавшего в СССР. Сначала он сформулировал следующий методологический принцип: "Отношения между рабочей силой и средствами производства нельзя вывести иначе, как из фактов, из явлений современного нам общественного устройства. Рассмотреть все факты, все явления не может никакая теория. Тем более не может этого сделать такая молодая наука, как политическая экономия социализма. Поэтому необходимо, насколько это только возможно, отвлечься от всего второстепенного, наносного, случайного, необходимо абстрагироваться от обстоятельств, осложняющих социалистические производственные отношения, и принять к рассмотрению поначалу лишь то, без чего социалистические производственные отношения не были бы социалистическими, т.е. рассмотреть социализм в "чистом" виде"<...>Нам очень поможет то обстоятельство, что между капитализмом и социализмом нет непроходимой пропасти ни в действительности, ни в ее отражении. Социально-экономический скачок, разделяющий социализм и капитализм, как и любое другое диалектическое отрицание, необходимо включает в себя момент преемственности, связи нового со старым".
       Далее В.Архангельский анализирует отношения, складывающиеся между наемными работниками и капиталистами, считая, что этот анализ может пригодиться при исследовании сущности понятия "рабочая сила" при социализме. Он пишет:
       "1. Отношения найма рабочей силы как таковые сами по себе еще не заключают в себе антагонизма.
       2. Отношения найма рабочей силы возникают из того, что:
       а) носитель рабочей силы является свободным ее собственником, вольным ею распоряжаться по своему усмотрению;
       б) рабочая сила и средства производства являются объектами отношений собственности не одного и того же субъекта этих отношений, а разных субъектов, вследствие чего для носителя-собственника рабочей силы последняя не имеет потребительной стоимости;
       в) рабочая сила воспроизводится на стороне отношений собственности ее носителя, за его счет, путем отчуждения в его собственность посредством обмена денежного товара на товар - жизненные средства, вследствие чего рабочая сила имеет для ее носителя-собственника стоимость;
       г) не являясь потребительной стоимостью для своего носителя, рабочая сила имеет таковую для другого товаровладельца (в данном случае - для капиталиста, собственника средств производства и переменного капитала в денежной форме).
       3. Отношения найма рабочей силы являются таким образом не чем иным, как ее куплей-продажей, или иным выражением того, что рабочая сила превращена в товар, что она обладает всеми признаками товара, данными в его определении.
       4. Отношения эксплуатации, антагонизма возникают не в обмене рабочей силы на денежный товар (в котором капиталист и пролетарий оба выступают как равноправные, суверенные собственники своих товаров), а в процессе производства, функционирования уже проданной собственнику средств производства рабочей силы".
       По поводу вышеперечисленных 4-х пунктов у меня возникло два вопроса: первый - как интерпретировать в свете вышесказанного В.Архангельским следующее место из первого тома "Капитал" К.Маркса (Отдел 3. Производство абсолютной прибавочной стоимости. Глава 5. Процесс труда и процесс увеличения стоимости прибавочной стоимости. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 196): "Покупателю товара принадлежит потребление товара, и владелец рабочей силы, отдавая свой труд, фактически отдаёт лишь проданную им потребительную стоимость. С того момента, как он вступает в мастерскую капиталиста, потребительная стоимость его рабочей силы, т. е. её потребление, труд, принадлежит капиталисту"? В.Архангельский утверждает, что "для носителя-собственника рабочей силы последняя не имеет потребительной стоимости", "рабочая сила имеет для ее носителя-собственника стоимость", "не являясь потребительной стоимостью для своего носителя, рабочая сила имеет таковую для другого товаровладельца". Эти его высказывания противоречивы и не совпадают с точкой зрения К.Маркса, который считал, что рабочий, будучи владельцем, собственником своей рабочей силы, продает капиталисту потребительную стоимость своего товара - рабочей силы. Или я неверно интерпретирую написаное К.Марксом, или же В.Архангельский выработал свою концепцию рабочей силы при капитализме, отличающуюся от марксовой? И второй вопрос касается противоречия в рассуждениях В.Архангельского, которое состоит в том, что для наемного работника - носителя рабочей силы - она является каким-то неполноценным товаром: с одной стороны, рабочая сила не является потребительной стоимостью для ее владельца, а с другой стороны, она обладает для ее владельца меновой стоимостью.
       Отвечая на этот мой вопрос, В.Архангельский пишет: "Я не вижу здесь никакого несовпадения. Разумеется, товар рабочая сила, продаваемый наемным рабочим имеет 2 стороны: потребительную стоимость (как способность что-то производить, как квалификация, как знания, умения, навыки шахтера, слесаря, и т.д.) и меновую стоимость, которая определяется издержками производства рабочей силы. Но я, к примеру, шахтер, зная рабочее горное дело и являясь носителем и собственником своих способностей добывать уголь, не могу в своем домашнем или семейном хозяйстве (в котором рабочая сила производится) как ее собственник реализовать свои способности: не я собственник угольной шахты. Я должен продать свой товар, свою рабочую силу вместе с ее потребительной стоимостью. Будь у меня своя шахта, как у мелкого буржуа, мои способности добывать уголь имели бы для меня как носителя-собственника рабочей шахтерской силы потребительную стоимость. Но шахты у меня нет, а значит мне как собственнику и носителю рабочей силы ее потребительная стоимость не нужна. Вот и всё. Точно такое же рассуждение Маркс проводит и по отношению к потребительной стоимости сапог фабриканта обуви (там же, с. 197). Потребительная стоимость сапог фабриканта интересует лишь постольку, поскольку без нее он не сможет продать сапоги и выручить их стоимость c+v+m. Причем именно последняя составляющая m и становится целью покупки способности шахтера добывать уголь, рабочих обувной фабрики шить сапоги...". В данном пояснении В.Архангельского содержится уже иная интерпретация потребительной стоимости товара "рабочая сила". Она признается им свойством товара, который принадлежит его владельцу - наемному работнику, но в то же время она ему, как потребительная стоимость, не нужна, ибо он ее не использует в производственном процессе.
       Чтобы завершить рассмотрение данного вопроса, я хотел бы заметить, что рабочая сила является товаром особого рода в том смысле, что потребительная стоимость рабочей силы используется капиталистом, оставаясь собственностью наемного рабочего. Если обычный товар - вещь, проданная новому владельцу, перестает быть объектом собственности прежнего ее владельца, то рабочая сила, проданная капиталисту на определенное время, не перестает быть собственностью наемного работника, ее продавшего. И К.Маркс в процитированной выше выдержке из "Капитала" совершенно ясно пишет о том, что "владелец рабочей силы, отдавая свой труд, фактически отдаёт лишь проданную им потребительную стоимость", т.е. наемный работник продолжает оставаться владельцем рабочей силы, отдавая капиталисту свой труд,. А капиталист, эксплуатируя работника, осуществляет потребление труда, который в течение определенного рабочего времени использует его рабочую силу. Другими словами, не рабочая сила наемного работника является объектом собственности капиталиста, а процесс ее функционирования, т.е. труд. Личность наемного работника интересует капиталиста только с точки зрения качества рабочей силы, проявляющегося в процессе ее функционирования, т.е. в процессе трудовой деятельности.
       Далее В.Архангельский делает следующий принципиальный вывод: "...из факта отрицания частной собственности в ходе социалистической революции и соответствующего отрицания буржуазных производственных отношений чисто логически, дедуктивно невозможно определить, является ли истинным или ложным суждение о том, что рабочая сила с уничтожением отношений частной-2 собственности перестает быть товаром. Изучение этого вопроса требует обращения к фактам социалистической действительности, требует анализа всей совокупности производственных отношений социализма". (Здесь читателю необходимо пояснить, что В.Архангельский различает частную собственность-1 и частную собственность-2: под первой понимается частная собственность вообще; под второй - капиталистическая частная собственность).
       В рамках своего исследования социалистического общества и противоречий в нем, В.Архангельский вводит в оборот два новых понятия - "диапротСбы" и "классоид". Он следующим образом разъясняет их содержание:
       "С точки зрения выдвигаемой концепции не только внутри классового, но и внутри развивающегося бесклассового общества не только могут, но и должны и будут существовать диалектические противоположности, лишь одной из возможных, и до сих пор единственной известной формой существования которых были общественные классы (большие группы людей).
       Что собой представляют указанные диалектические противоположности общества (диапротСбы) применительно к социализму или что они могут представлять собой в послесоциалистическом обществе,- эти вопросы мы рассмотрим в следующих главах, а обоснование необходимости поиска и вскрытия диапротоб в послекапиталистических общественных устройствах будет дано в следующем параграфе.
       Несколько слов о принятой в данной работе терминологии. В отличие от класса - понятия, обозначающего часть человеческого общества, одну из таких его противоположностей, которая является большой группой людей,- под диапротобой также понимается часть человеческого общества, которая, однако, может и не быть большой группой людей. Диапротоба и класс соотносятся друг с другом как понятия рода и вида. Для обозначения другого вида родового понятия диапротоба применяется термин классоид, указывающий как на то, что он имеет нечто общее с общественным классом (поскольку они оба являются видами одного рода), так и на то, что данная диапротоба, в отличие от класса, не является группой людей".
       Поясняя содержание этих новых терминов, В.Архангельский пишет: "...развивающееся общество вообще состоит из диапротоб, в качестве которых в каждом конкретном случае могут выступать либо классы (в классовом обществе), либо классоиды (в бесклассовом обществе)". Откровенно говоря, пока не очень понятно, с какой целью вводятся эти два новых термина, когда диапротобы в соответствии с вышеприведенным пояснением совпадают в классовом обществе с классами, а в бесклассовом обществе классоиды вообще не является группой людей (?), имея нечто общее с "общественным классом"?
       В целях разъяснения своего видения диалектического процесса В.Архангельский приводит следующий график с соответствующими пояснениями:
       "Прекращение движения есть смерть; жизнь объекта - во взаимодействии противоположностей, его образующих. Материя немыслима без движения, движение (в том числе и социальное) - без взаимодействующих и взаимопроникающих противоположностей, без противоречий между ними.
       0x01 graphic
       Рис. 3.1
       Здесь схематически показана последовательность развития во времени предмета А, развития его противоположностей +А и - А, единство которых и лежит в сущности предмета А, разрыв этого единства и возникновение нового предмета Б с его противоположностями +Б и -Б, дальнейшее развитие предмета Б, достижение им определенной степени развития, а также перспектива дальнейшего развития предмета В. Изогнутыми линиями показан момент преемственности нового со старым".
       Считая, что методологически читатель теперь вполне подготовлен к непосредственному рассмотрению вопроса о том, является ли рабочая сила при социализме товаром, В.Архангельский приступает к детальному рассмотрению аргументов и контраргументов по данному вопросу. Последуем за ним. Сначала буду приводить аргумент противников товарной природы рабочей силы, а затем возражения (контраргументы) автора статьи.
       "Аргумент первый. Рабочий класс перестал быть классом, лишенным средств производства, а по Марксу имеющий средства производства не может продавать рабочую силу".
       Контраргумент первый. "Действительно, трудящимся в социалистическом обществе, а точнее, всей совокупности трудящихся принадлежат и средства производства, и произведенные при их посредстве все продукты производства, в том числе и продукты личного потребления. В этих условиях, согласно воззрениям Маркса и Энгельса, товарами перестают быть не только рабочая сила и средства производства, но и предметы личного потребления. Подробней этот вопрос мы рассмотрим в параграфе 4.6, а пока лишь отметим, что между куплей товаров (предметов личного потребления) и продажей товара (рабочей силы) существует глубокая связь. Деньги (заработная плата) является лишь посредником в обмене двух товаров. Либо, как полагали Маркс и Энгельс, при социализме исчезают товарный обмен рабочей силы на продукты потребления, а вместе с ним и посредник - деньги, либо этого не происходит.
       Поскольку господствующим является все-таки взгляд на предметы потребления как на товары, а на зарплату - как на деньги, то из общепринятого и разделяемого концепцией утверждения о том, что трудящиеся являются собственником средств производства (а потому и всех произведенных при их посредстве жизненных средств), доказываемое оппонентами не только не вытекает, но даже напрашивается противоположное. Не случайно, а вполне закономерно поэтому появление в последнее время точки зрения, согласно которой при социализме товаром не является не только рабочая сила, но и предметы потребления. Налицо симптомы попятного движения к подвергавшейся в свое время резкой критике концепции И.С.Малышева и В.А.Соболя, выдвинутой ими в начале 1960-х годов".
       "Аргумент второй. Если допустить, что рабочий класс продает свою рабочую силу, то возникает вопрос: кому? Очевидно, тому, кто владеет средствами производства, т.е. самому себе. Но поскольку продажа самому себе невозможна, рабочая сила товаром не является".
       Контраргумент второй. "Прежде всего заметим, что если этот аргумент что-либо и "доказывает", то во всяком случае, не коренную противоположность социализма капитализму, а их сходство!
       Абсурдность утверждения о рабочей силе как об объекте отношений собственности, субъектом которых выступает весь совокупный рабочий класс, якобы продающий свою рабочую силу, очевидна применительно и к социализму, и к капитализму. Сказать, что при капитализме свою рабочую силу продает рабочий класс - значит грубейшим образом нарушить закон тождества, совершить подмену понятия "пролетарий", "наемный рабочий" понятием "пролетариат", "рабочий класс", если считать, что рабочая сила является объектом собственности наемного рабочего; или же это значит другое: утверждать, будто рабочая сила при капитализме не принадлежит (до ее продажи владельцу капитала) наемному рабочему, своему носителю, а обобществлена в границах рабочего класса в целом. Но насколько это было известно до сих пор, продавцом рабочей силы при капитализме является все-таки не класс наемных рабочих, а наемный рабочий.
       Что верно, то верно. Рабочий класс рабочую силу не продает при социализме, как не продает он ее и при капитализме. Этот факт не исключает, однако, возможности товарного обмена рабочей силой и продуктами II подразделения между различными собственниками: общенародным и обособленными, индивидуальными. Точно так же, как из того факта, что рабочий класс не покупает сам у себя продукты II подразделения, не следует еще, что последние не становятся товарами.
       Тяжелое, но совершенно нелепое обвинение в адрес сторонников признания рабочей силы при социализме товаром в том, что они якобы несогласны с формулой "государство - это мы" может вернуться подобно бумерангу бросившим такое обвинение. Во всяком случае, перефразируя их собственные слова, уместно задать вопрос: может быть В.Комаров и Е.Русанов не согласны с тем, что социалистическое государство есть государство рабочих и крестьян, ибо в противном случае нельзя было бы представить, что государство продает жизненные средства (хлеб, книги, водку) самому себе в лице трудящихся?
       Обычно тех, кто не видит большой разницы между своим и государственным карманом, сажают в тюрьму. Зачем же уподобляться им и затушевывать, замазывать существующие реально различие и противоположность между личной и общественной собственностью, между понятиями "носитель рабочей силы", "рабочий" с одной стороны и "рабочий класс" с другой?"
       Аргумент третий. "Потому что исчезла категория найма рабочей силы капиталистами".
       Аргумент четвертый. " Купля-продажа рабочей силы (вообще, а не только при капитализме) есть один из способов ее эксплуатации. Поскольку эксплуатации при социализме нет, то и рабочая сила перестала быть товаром. "Рабочая сила не является товаром, так как... ликвидирована эксплуатация человека человеком".
       Контраргументы третий и четвертый. "Как было показано в главе 2, капиталистическая эксплуатация проистекает не из того, что наемный работник продает свою рабочую силу, а из того, что он продает ее частному-2 собственнику (капиталисту). Прибавочная стоимость возникает не в актах обмена эквивалентов Рс - Д или Д - Жс (Рс - рабочая сила, Жс - жизненные средства, Д - деньги), а в процессе производительного функционирования рабочей силы, соединенной с чужими средствами производства.
       Принцип "покупатель рабочей силы всегда охмуряет продавца" нельзя возводить в абсолют. Как не всякая эксплуатация зиждется на наемном труде, так и не всякая купля-продажа рабочей силы свидетельствует об эксплуатации ее носителя. Тот факт, что найм рабочей силы оказался связанным при капитализме с ее эксплуатацией, не дает еще никакого основания утверждать о существовании такой связи и за пределами капитализма".
       Аргумент пятый. "Предположение о том, что рабочая сила при социализме является товаром, отчуждаемым от ее носителю общенародному государству, отпадает, поскольку носитель рабочей силы является одновременно и частичным субъектом отношений общенародной собственности. "В социалистическом обществе рабочая сила не является товаром, так как сами трудящиеся - совместные собственники средств производства".
       Контраргумент пятый. "Легко заметить, что это лишь разновидность второго. Совершенно выбрасывается из поля зрения различие и противоположность субъектов индивидуальной и коллективной собственности. См. также сказанное относительно аргумента первого".
       Аргументы шестой и седьмой. "Включение частной (не определено, в каком смысле,- В.А.) собственности рабочих на свою рабочую силу как товар в социалистические производственные отношения, возведение ее в один ранг с общественной собственностью на средства производства... означали бы: а) включение наемного труда в определение социалистических производственных отношений и превращение этого определения тем самым в бессмыслицу; б) отрицание коренного различия между капитализмом и социализмом".
       Контраргумент шестой. "Во-первых, нужно сделать уточнение: индивидуальная собственность работников на свою рабочую силу вовсе не является частной-2 собственностью ни при социализме, ни при капитализме. Если же говорить о проданной капиталисту рабочей силе, то она действительно становится объектом отношений частной-2 собственности, но уже не носителя рабочей силы, а ее нового хозяина - капиталиста.
       Однако передача за определенную мзду носителем своей способности к труду коллективному собственнику средств производства при социализме не означает ни превращения ее в частную-2 собственность, ни отрицания перехода ее от одного собственника к другому. Признание рабочей силы как товара при социализме действительно включило бы наемный (но не капиталистически наемный, не связанный с частной-2 собственностью, а социалистически наемный, связанный с коллективной собственностью на средства производства) труд в систему производственных отношений социализма.
       Что касается "бессмысленности" последнего утверждения, то в параграфе 3.1 уже отмечалось, что дедуктивно, формально-логически из факта отрицания частной-2 собственности и капиталистических производственных отношений невозможно определить, истинным или ложным является утверждение о товарном характере рабочей силы при социализме. Чтобы это установить, необходимо, во-первых, оставить в покое схоластику и встать на почву фактов современной нам действительности, а во-вторых, встав на эту почву, следует не столько озираться назад, в сторону капитализма, сколько смотреть вперед, прямо по курсу нашего движения к коммунизму. Что мы при этом увидим - это будет показано в следующих главах".
       Контраргумент седьмой. "Итак, существует мнение, будто признание индивидуальной собственности работников на свою рабочую силу и превращение ее в объект купли-продажи есть коренной отличительный признак капитализма. Оказывается, если согласно этой точке зрения мы признали бы за рабочей силой товарный характер и при социализме, то... отождествили бы социализм с капитализмом!
       Ну а что произойдет, если рассуждая подобным образом (думая только о том, как бы ненароком не напакостить социализму), будем полагать, что при социализме рабочая сила не является товаром? Не подвергнем ли мы тогда "отрицанию" коренное различие между социализмом и феодализмом, между социализмом и рабовладельчеством, т.е. не отождествим ли мы социализм с теми общественно-экономическими формациями, где рабочая сила действительно не была товаром?
       Абсурдность последнего предположения очевидна: определенные элементы сходства можно найти в любых социально-экономических системах, и их наличие нисколько не указывает на тождество самих систем; абсурдности первого утверждения - не можем (или не хотим?) заметить. Ведь рассуждения по схеме: "при капитализме одно - белое, другое - черное, третье - в крапинку, а при социализме наоборот: первое - черное, второе - белое, а третье - в клеточку" стали настолько привычным явлением, что порой складывается впечатление, будто само отрицание социализмом капитализма происходит не диалектически, без момента связи и преемственности между старым и новым.
       Капитализм возникает только тогда, когда на рынке появляются свободные рабочие, которых нет в условиях феодального общества. Разрушение феодальных пут личной зависимости людей друг от друга, сама возможность превращения рабочей силы в товар, является одной из ступеней общественного прогресса. Гибнет же капитализм не от того, что у людей снова отнимается свобода (в том числе и свобода распоряжаться своей рабочей силой), не от того, что устраняется товарный характер рабочей силы, а от того, что ликвидируются отношения частной-2 собственности на средства производства.
       Что же касается коренного отличительного признака капитализма от социализма или какого-либо другого общественного устройства, то им является не превращение рабочей силы в товар, а производство прибавочной стоимости, присваиваемой частным-2 собственником средств производства.
       Не в том суть капитализма, что рабочая сила стала товаром (данный признак является необходимым признаком капитализма, но он может оказаться и несущественным, т.е. собственным признаком капитализма; последующие параграфы этой главы покажут, что именно так и обстоит дело), объектом купли-продажи, а в том, что этот товар приобретается частным-2 собственником средств производства с целью производства прибавочной стоимости".
       Подводя промежуточный итог, В.Архангельский пишет: "Итак, утверждение о нетоварном характере рабочей силы при социализме обосновывается весьма сомнительными приемами: проведением зыбких параллелей между наличием или отсутствием эксплуатации и товарным или нетоварным характером рабочей силы, подменами понятий, механическим противопоставлением социализма капитализму, выведением капиталистической эксплуатации не из сферы производства (в том числе и прибавочной стоимости), а из сферы обращения переменного капитала и т.п.-<....>Говорить, что по найму рабочей силы нельзя судить о сущности социализма,- это значит в лучшем случае ничего не сказать. Если уж утверждается, что найм рабочей силы - это категория, лежащая на поверхности явлений социализма, а не в глубинах его сущности, если говорится, что найм рабочей силы искажает сущность социализма и по существу не имеет с ним ничего общего, то по меньшей мере следовало бы все-таки найти объяснение этому явлению, исходя из сущности социалистических производственных отношений, показать механизм искажения явлениями найма сущности этих отношений, противоречивых и исторически преходящих.
       В своей гипотезе я полагаю, что явления найма рабочей силы при социализме не изолированы ни от других явлений социалистической действительности, ни от сущностных отношений социализма. Более того, вряд ли было бы справедливым утверждение о том, что найм рабочей силы - это феномен, случайно забредший в социализм".
       По контраргументам В.Архангельского принципиальных возражений не возникает - они хорошо обоснованы.
       Как правильно считает В.Архангельский, для того, "...чтобы определить действительное место найма рабочей силы в общей системе категорий политической экономии социализма, мы должны рассмотреть сами категории, к которым вопрос о статусе категории "найма рабочей силы" при социализме имеет непосредственное отношение. К ним относятся в первую очередь категории, выражающие отношения собственности при социализме, категории "стоимость", "товар" и некоторые другие". В последующих разделах своего произведения этим категориям он уделил много внимания. Причем, очень важно то, что В.Архангельский совершенно недвусмысленно утверждает, что в СССР "без общественной собственности на средства производства социализм не был бы социализмом. Это - его главнейший, важнейший признак, отличающий социалистическое общественное устройство от буржуазного. Говоря об общественной собственности на средства производства, я имею в виду пока только общенародную форму собственности и абстрагируюсь от наличия колхозно-кооперативной формы..."
       И далее он подробно останавливается на проблеме существования при социализме индивидуальной собственности на предметы личного и семейного потребления. Он пишет: "... если появление общественной собственности на средства производства является закономерным результатом собственного развития капиталистического способа производства, закономерным результатом разрешения основного противоречия капитализма, то иначе обстоит дело с отношениями собственности на предметы потребления, за счет которых осуществляется воспроизводство рабочей силы. Развитие капитализма не подготовило почвы для их обобществления. Разрешение противоречий, имманентных предшествующей социализму исторической фазы развития общества (капитализму), не требует отрицания индивидуальной собственности на предметы потребления.
       Таким образом, социализм сохраняет институт индивидуальной собственности на жизненные средства. Воспроизводство рабочей силы для ее носителя продолжает осуществляться так же, как и прежде: за счет жизненных средств, как уже имевшихся у него в индивидуальной собственности, так и вновь поступающих в нее. То обстоятельство, что источником индивидуальной собственности при социализме перестают быть нетрудовые доходы (что в известной мере также является теоретической абстракцией) и в первую очередь прибавочная стоимость, что вследствие этого индивидуальная собственность при социализме не может, как правило, принимать гипертрофированных размеров, не меняет существа дела: социализм не ликвидирует, а сохраняет индивидуальную собственность на предметы потребления". Этот вывод В.Архангельского также не вызывает возражений. Действительно, уровень развития производительных сил, достигнутый при капитализме, не в состоянии обеспечить иной формы присвоения предметов первой необходимости (пища, одежда и т.п.), кроме как индивидуальная собственность, ибо даже при их умеренном и разумном потреблении необходима какая- то форма распределения произведенных предметов потребления. "Без индивидуальной собственности на предметы потребления социализм не был бы социализмом" - абсолютно верно пишет В.Архангельский.
       Далее привожу довольно длинную выдержку из статьи В.Архангельского, в которой он делает одно принципиальное обобщение: "...все члены социалистического общества связаны между собой как отношениями общественной (общенародной) собственности, так и отношениями индивидуальной (личной) собственности. Поскольку отношениями и индивидуальной, и общественной собственности связаны одни и те же люди, то очевидно, что отношения индивидуальной собственности на предметы потребления и общественной собственности на средства производства (а также на производимые при их посредстве предметы потребления до их перехода в индивидуальную собственность) образуют систему отношений собственности, охватывающую всех членов социалистического общества. В этой системе отношений собственности социализма названные два типа собственности (индивидуальной и общественной) играют далеко не одинаковую роль. Если отношениями общественной собственности на средства производства члены социалистического общества объединены, то отношениями индивидуальной собственности на предметы потребления они разделены.
       В этом смысле отношения индивидуальной собственности полярно противоположны отношениям общественной собственности. Можно сказать, что если отношения общественной собственности является центростремительной силой, действующей в социалистическом обществе, силой, цементирующей это общество, то отношения индивидуальной собственности - это его центробежная сила, т.е. сила, разрыхляющая общество, которое находится на социалистической фазе общественно-экономического развития.
       Система отношений собственности при социализме оказывается внутренне противоречивой. Появление этого противоречия однозначно связано с рождением социализма. В самом деле: при капитализме индивидуальная собственность на предметы потребления и частная-2 собственность на средства производства однотипны в том отношении, что обе они разъединяют людей - членов общества. Там есть только либо мое, либо чужое. Нашего - нет.
       Именно социализм уничтожил деление средств производства на мое и чужое, сохранив, однако, это деление по отношению к предметам потребления. Но тем самым резко изменился и статус индивидуальной собственности на предметы потребления в своем отношении к собственности на средства производства: отношение однотипности превратилось в отношение противоположности. Деление предметов потребления на мое и чужое, разъединяющее людей, противостоит теперь общественной собственности на средства производства, т.е. отсутствию деления их на мое и чужое, объединяющему тех же самых людей. Такого противостояния одновременно существующих типов отношений собственности, входящих в единую систему отношений собственности, входящих в единую систему отношений собственности, капитализм не знал. Вот почему связанные с этим противостоянием противоречия выдвигаемая концепция рассматривает не как "логические противоречия", которые должны быть "изгнаны" из теории, а как противоречия живые, реальные, порожденные самим ходом исторического развития общества, т.е. как диалектические противоречия, на изучении которых и должны быть сосредоточены усилия обществоведов".
       После этого утверждения В.Архангельский приходит к следующему выводу: "...имеется целый ряд доводов в пользу того, чтобы считать отношения между индивидуальной собственностью на предметы потребления и общественной собственностью на средства производства, имеющее место при социализме, отношением диалектических противоположностей; более того, некоторые из них требуют постановки вопроса: не являются ли данная пара диалектических противоположностей и противоречие между ними имманентными социализму и только социализму?
       За постановку такого вопроса говорит следующее:
       - стороны данного противоречия находятся в неразрывном единстве друг с другом, взаимоисключают друг друга и в то же время взаимопроникают друг в друга;
       - возникновение этого противоречия обусловлено возникновением социализма;
       - это противоречие вполне разрешимо хотя бы потому, что по крайней мере одна из сторон его - личная собственность на предметы потребления - не является внеисторической, "вечной" категорией".
       Продолжая рассмотрение ряда основополагающих категорий, относящихся к социалистическим экономическим отношениям, В.Архангельский формулирует следующие принципиальные положения:
       1. "Существование и использование стоимостных категорий как таковых при социализме само по себе еще не означает и не доказывает товарной природы его производства".
       2. "Если стоимость - это относительное выражение затраченного на производство того или иного продукта однородного, абстрактного труда, труда вообще в потребительной стоимости (результате качественно определенного, конкретного труда) другого продукта, то товар, это такой продукт труда, который будучи произведенным одним субъектом отношений собственности, потребляется другим субъектом, причем переход этого продукта от одного собственника к другому обусловлен и сопровождается встречным движением другого продукта (или денег) в строго определенном количественном соотношении. Поскольку средства производства при социализме и производятся, и потребляются одним и тем же субъектом отношений собственности (обществом в целом, ассоциированным производителем), то здесь нет того главного, что характеризует товар".
       С этим, вторым выводом В.Архангельского можно поспорить. Хорошо известно, что общенародная собственность обладает наряду со свойством удовлетворять различные виды общественных потребностей, также и свойством, которое я назвал дискретностью. В 4-й главе своей монографии, рассматривая феномен общенародной собственности, я отмечал следующие его характерные черты:
       "Во-первых, следует отметить, что общенародной собственности как таковой в чистом монолитном виде вообще не существовало. Практически вся она была поделена между субъектами третьего уровня (отрасли народного хозяйства и промышленности; республики, края, области). Но эти субъекты, реально распоряжаясь соответствующими частями общенародной собственности, не являлись собственниками вверенных им основных и оборотных фондов. Центр, представленный ЦК КПСС, правительством СССР, общеэкономическими министерствами и ведомствами, диктовал отраслевым министерствам и ведомствам, а также республикам, краям и областям правила распоряжения общенародной собственностью, осуществляя распределение и перераспределение материальных и финансовых ресурсов, обеспечивая тем самым непрерывность воспроизводственного процесса.
       Во-вторых, массивы объектов собственности, которыми управляли отраслевые министерства и ведомства, а также административно-территориальные образования, в свою очередь были поделены между государственными предприятиями (субъектами второго уровня), которые, распоряжаясь выделенными им основными и оборотными фондами, также не являлись их собственниками.
       В-третьих, специфика экономических отношений между субъектами третьего уровня состояла в том, что между органами управления осуществлялся обмен главным образом информацией, в то время как реальный товарообмен продуктами и услугами происходил между государственными предприятиями (субъектами второго уровня). Следовательно, между органами управления субъектов третьего уровня не существовало никаких рыночных отношений, как их не было и между субъектами третьего уровня и центральными органами управления, представлявшими субъект четвертого уровня (народ). Распределение ресурсов центральными общесоюзными органами управления между субъектами третьего уровня осуществлялось на основе административных, волевых решений, что открывало безграничные возможности для проявлений ведомственности, субъективности и волюнтаризма. Каждый из субъектов третьего уровня тянул одеяло на себя, пытаясь урвать себе кусок побольше.
       В-четвертых, поскольку реальный товарообмен продуктами и услугами происходил между субъектами второго уровня, то здесь взаимодействовали две силы: административные и рыночные. На государственные предприятия сверху давили нормативные акты и управленческие команды, которые устанавливали в форме плановых заданий, цен, лимитов и т.п. параметры их хозяйственной деятельности. Но предприятия работали и в условиях хозрасчета, т.е. должны были считаться с реалиями рыночного механизма. Именно на уровне предприятий лоб в лоб сталкивались административная система управления и законы рынка, что приводило к многочисленным коллизиям и деформациям. При взаимодействии этих двух начал преобладали административные методы регулирования экономики, хотя и рыночные силы играли немаловажную роль при реализации экономических интересов субъектов первого и второго уровней.
       В-пятых, по мере возрастания уровня субъектов экономических отношений происходила диалектическая интеграция их экономических интересов. О формировании экономических интересов предприятий говорилось ранее. Что касается реализации экономических интересов предприятий, то она протекала в процессе торга с субъектами третьего уровня (вырвать побольше ресурсов, минимизируя производственные задания), а также в процессе товарно-денежных отношений с другими субъектами второго уровня.
       В-шестых, экономические интересы индивидов (субъектов первого уровня), с учетом сказанного, реализовывались через механизм взаимоотношений субъектов более высокого уровня. Выигрывали индивиды, которые работали на предприятиях тех отраслей народного хозяйства и промышленности и в тех регионах, которые в соответствии с приоритетами экономической политики государства получали больше ресурсов (ВПК, энергетика, столицы, спецгорода и т.д.).
       В-седьмых, управленческие структуры субъектов второго, третьего и четвертого уровней, представленные администрацией предприятий, аппаратом управления министерств, ведомств, республик и областей, одновременно выполняли три функции: 1) элементов производительных сил (как специфическая рабочая сила); 2) субъектов второго уровня со своими специфическими экономическими интересами (все они были трудовыми коллективами) и 3) проводников политики партийно-государственного аппарата.
       Таковы основные общие черты системы, обеспечивавшей воспроизводство общенародной собственности (в форме государственной) и функционирование государственных предприятий как первичного звена ее бытия.
       Итак, функционирование предприятий в экономической среде, где взаимодействовали административные методы регулирования их деятельности, а также товарно-денежные отношения, с неизбежностью порождало многочисленные коллизии".
       Далее я отмечаю, что "...государственное предприятие было одновременно формой существования как дискретной части общенародной собственности, так и коллектива работников данного предприятия". Дискретность социалистической экономики, основанной на общенародной собственности, выражалась не только в существовании десятков тысяч самостоятельных хозяйственных единиц - предприятий, учреждений и организаций, но и в существовании других субъектов: министерств, ведомств, республик, краев и областей. Наличие самостоятельных экономических субъектов, между которыми в рамках единой общенародной собственности существовали экономические отношения, с неизбежностью предопределяло две формы этих отношений: плановую и товарно-денежную".
       Трудно согласиться и со следующим выводом В.Архангельского: "Социализм с его общенародной собственностью на средства производства и производимую продукцию II подразделения, таким образом, расширил известную нам область существования товарно-денежных отношений. Теперь известно, что они могут существовать и за пределами области безраздельного господства частной-1 и частной-2 собственности. Поэтому с точки зрения предлагаемой гипотезы, теперь, когда социализм с его товарно-денежными отношениями стал реальностью, в приведенной мысли Маркса< ...>под "частными собственниками", "частной собственностью" при современном прочтении этих мест произведений Маркса и Энгельса уже недостаточно понимать только частных-1 и частных-2 собственников и соответствующие ими отношения частной-1 и частной-2 собственности. Теперь в данном контексте понятие "частная собственность" приобретает обновленный смысл, поскольку оно включает и социалистическую общественную собственность на средства производства и нереализованные потребительские товары, и индивидуальную собственность членов обществ на объекты, о которых пойдет речь в следующем параграфе. По сути дела, мы столкнулись с новым обобщающим понятием, которую обозначим как частную-3 собственность.
       Отношения частной-3 собственности, таким образом, возникают всегда, когда имеется более одного собственника. Так, при социализме индивидуальный и общественный собственники по отношению друг к другу суть частные-3 собственники, поскольку отдельный индивидуальный собственник не вправе по своему усмотрению распоряжаться объектами общенародной собственности и наоборот: тем, что находится в личной собственности, индивидуальной собственности, общество не распоряжается и не может распоряжаться. Точно так же частными-3 собственниками по отношению друг другу являются общенародные собственники - суверенные социалистические страны, или, скажем, социалистическая страна, например, Венгрия с одной стороны и какая-нибудь капиталистическая фирма с другой стороны.
       Из сказанного видно, что понятия "частная собственность", "частный собственник" - понятия многозначные. Поэтому в каждом конкретном случае следует представлять, в каком из возможных значений эти термины употребляются".
       Введение В.Архангельским в систему доказательств экономических отношений с субъектами, находящимися за пределами национальной границы, по его мнению, делает необходимым введение понятия "частная собственность", однако это совсем не означает необходимости ее введения внутри страны.
       Продолжим рассмотрение принципиальных положений социалистической экономической системы В.Архангельским.
       3. "Акты первого и второго вида производства П и ?, в которых, с одной стороны, потребляются рабочая сила, средства производства и жизненные средства, а с другой - производятся новые жизненные средства, новые средства производства и новая рабочая сила, образуют беспрерывную цепь воспроизводства (здесь и ниже мы рассматриваем воспроизводство в масштабах всего общества, в котором господствуют те или иные производственные отношения, а не на уровне того или иного собственника или отдельного производителя:
       П
         . . . Жс . . .  ?  . . . Рс . . . 
       П
         . . . Жс . . .  ?  . . . Рс . . . 
       П
      
       . . .        Сп       . . .
      
       . . .        Сп       . . .
      
      
       Если принять во внимание, что в процессе производства, как правило, создается прибавочный продукт Пп, то получим следующую схему (дальнейшее движение прибавочного продукта не изображено):
       П
         . . . Жс . . .  ?  . . . Рс . . . 
       П
         . . . Жс . . .  ?  . . . Рс . . . 
       П
      
       . . .        Сп       . . .
      
       . . .        Сп       . . .
      
      
         . . .    Пп
      
         . . .    Пп
      
      
       В таком виде эта схема одинаково справедлива по отношению к любому из способов производства, поскольку она не отражает отношений собственности, не показывает, на чьей стороне идут процессы производства П и ? (и тем более не показывает, как происходит соединение рабочей силы со средствами производства), не показывает дальнейшего движения прибавочного продукта (идет ли он на непроизводительное потребление эксплуататорских классов или на расширение производства), не отражает переходов факторов и продуктов производства от одних субъектов отношений собственности к другим".
       4. "При социализме "воспроизводство рабочей силы осуществляется через индивидуальное и совместное потребление". Одна - и бСльшая - часть жизненных средств (Жс1) не может быть потреблена при социализме непосредственно, без предварительного отчуждения их в индивидуальную собственность. Другая - и пока еще меньшая - часть жизненных средств (Жс2) потребляется совладельцами общественной собственности непосредственно".
       5. "Рассматривая процесс производства личного фактора, мы обнаруживаем, что значительная часть жизненных средств потребляется на стороне обособленной собственности, вследствие чего по эту же сторону барьера между обособленной и обобществленной собственностью располагается и соответствующая потребленным жизненным средствам часть произведенной рабочей силы. Наоборот, рассматривая процесс производства жизненных средств и средств производства, мы видим, что он целиком осуществляется на стороне обобществленной собственности. А это значит, что здесь уже вся рабочая ила (а не только ее часть) и все жизненные средства (а не только их часть) являются общенародной собственностью.
       Значит, в процессе социалистического воспроизводства происходит переход определенной части рабочей силы со стороны необобществленной (личной) собственности на противоположную сторону обобществленной (общенародной) собственности, равно как и переход определенной части жизненных средств в обратном направлении, причем эти переходы сопровождаются встречным движением стоимостного эквивалента - денег. Сказанное можно проиллюстрировать графически (см. рис. 4.8).
       0x01 graphic
       Промежуточный вывод В.Архангельского о том, что в процессе производства "вся рабочая сила (а не только ее часть) и все жизненные средства (а не только их часть) являются общенародной собственностью", по-моему, является неверной. Трудящийся при социализме не расстается, как и при капитализме, в процессе производства, со своей личной собственностью на рабочую силу. Однако здесь В.Архангельский возражает: "Рабочая сила при социализме соединяется со средствами производства на стороне общенародного собственника средств производства в лице его распорядителя - администрации промышленного (или какого-либо иного) предприятия и под его контролем, а не в домашнем хозяйстве на стороне семейной собственности, где она (хотя бы отчасти) была произведена. И работник выполняет ту работу и таким способом, которые установлены администрацией предприятия, подотчетной распорядителю вышестоящего уровня и контролируемой сбоку финансовыми, прокурорскими и прочими надзорами. Часто работника тошнит от той работы, которую он делает (дает количество в ущерб качеству, включает технологическое оборудование в работу на запредельных уровнях нагрузки, которые приводят к разрушению оборудования задолго до выработки его расчетного ресурса и т.д.), но он обязан (как наемник) делать это даже во вред самому обществу и косвенно - отчасти и самому себе". Приведенные В.Архангельским аргументы неубедительны. Отношение к работе может быть из рук вон плохим на личном подсобном участке и в домашнем хозяйстве. И регламент работы, а также контроль за качеством работы на предприятии не являются причиной того, что рабочая сила перестает принадлежать его владельцу-работнику, а становится объектом собственности всего народа.
       Что же касается капитализма, то в процессе производства П капиталист потребляет купленную им на определенное время рабочую силу наемного работника, однако процесс пользования ею не превращает его в собственника рабочей силы. В.Архангельский возражает, ссылаясь на следующую цитату из "Капитала": "Итак, наш капиталист приступает к потреблению купленного им товара, рабочей силы, т. е. заставляет носителя рабочей силы, рабочего, потреблять посредством своего труда средства производства...Покупателю товара принадлежит потребление товара, и владелец рабочей силы, отдавая свой труд, фактически отдает лишь проданную им потребительную стоимость. С того момента, как он вступает в мастерскую капиталиста, потребительная стоимость его рабочей силы, т. е. ее потребление, труд, принадлежит капиталисту. Куплей рабочей силы капиталист присоединил самый труд как живой фермент к мертвым, принадлежащим ему же элементам образования продукта. С его точки зрения процесс труда есть лишь потребление купленного им товара, рабочей силы, но он может потреблять ее лишь при том условии, если присоединит к ней средства производства. Процесс труда есть процесс между вещами, которые купил капиталист, между принадлежащими ему вещами" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 196-197).
       О чем писал К.Маркс? О том, что капиталист потребляет (использует) купленную им рабочую силу, заставляет носителя рабочей силы, рабочего потреблять посредством своего труда средства производства. Что капиталисту принадлежит потребление товара, т.е. купленной им рабочей силы. Что с того момента, как он вступает в мастерскую капиталиста, потребительная стоимость его рабочей силы, ее потребление, труд, принадлежит капиталисту и т.д. Словом, К.Маркс пишет лишь о том, что капиталист потребляет купленную им рабочую силу, но нигде не пишет о том, что рабочая сила становится его собственностью. Еще раз хочу напомнить хорошо известную истину, что в связи с понятием "собственность" мы имеем три взаимосвязанные функции: распоряжение, пользование (потребление) и владение. Капиталист, купив рабочую силу у рабочего, ею распоряжается, ее потребляет, но ею не владеет. И все права рабочего, как владельца своей рабочей силы, прописаны в трудовом договоре, в соответствующем законе, защищаются профсоюзом, где он функционирует, конечно.
       Что же касается социализма, то экономические отношения между работником и предприятием (учреждением, организацией) мною подробно описаны в той же 4-й главе монографии "Мир на перекрестке...". Я там пишу следующее:
       "Как складывались экономические отношения работавших индивидов с государственным предприятием?
       Парадокс этих отношений состоял в том, что видимые невооруженным глазом и воспринимаемые обыденным сознанием явления совершенно не соответствовали глубинной их сути. Никто из работников предприятия не мыслил и не оперировал категориями официальной политэкономии. То, что они являлись сособственниками всего общественного богатства, а, следовательно, и своего предприятия, ускользало от их понимания. Это только в советской художественной литературе рисовали обобщенный образ передового кадрового рабочего, который чувствовал себя на родном заводе хозяином. В реальной действительности людям было понятно только то, что они могли видеть вокруг себя. Для них предприятие было государственным. Директор предприятия назначался сверху государством. Произведенная на предприятии продукция принадлежала государству. На работу их принимало государство. Зарплату им выдавало государство. Товары они покупали в государственных магазинах и т.д. и т.п. Словом, люди все время имели дело с государственной формой общенародной собственности. Именно, эта форма и была видна невооруженным глазом, осязаема, воспринимаема обыденным сознанием, а не то, что государство выполняло лишь функцию управляющего общенародной собственностью. И как могли рядовые работники предприятия воспринимать себя собственниками всех богатств страны, если они в действительности были лишь "винтиками" в системе диктатуры партийно-государственного аппарата, были отчуждены от власти и от участия в управлении общественными делами? В обыденном понимании работников предприятия его собственником было государство, а хозяином на нем был директор.
       Повторяю, поведение людей, их поступки определялись не теоретическими схемами официальной политэкономии, а самым обычным обыденным сознанием людей, и именно оно формировало психологический климат в трудовом коллективе, а не лозунги и плакаты, повсюду развешанные на предприятии.
       При социализме работающий индивид, будучи сособственником общественных средств производства, не мог осуществлять их присвоение в одиночку, вне процесса совместного труда в составе определенного коллектива (в производственной или непроизводственной сферах). Работающий индивид, как правило, реально осуществлял свои экономические отношения с другими членами общества в сфере производства только в трудовом коллективе и только через него. Вне трудового коллектива индивид не мог обеспечить своего воспроизводства, иначе - воспроизводство индивида было возможно только через воспроизводство коллектива в целом и, наоборот, воспроизводство трудового коллектива было возможно только через воспроизводство каждого из его членов. Следовательно, трудовой коллектив был заинтересован в труде каждого из его членов, а каждый работник был заинтересован в труде всего коллектива.
       Вместе с тем данный индивид не был прикован цепями к определенному предприятию. Он мог переходить с одного предприятия на другое. Но в любой момент он действовал как рабочая сила в конкретном коллективе и осуществлял свою производственную функцию в составе совокупной рабочей силы именно в данном коллективе.
       Члены трудового коллектива, являясь сособственниками общенародных средств производства, в то же время не были собственниками предприятия, на котором они работали. Субъектом собственности было общество в целом, а администрация предприятия осуществляла функцию управления данным предприятием по поручению государства.
       Работники на предприятии были связаны между собой единством технологического процесса. Произведенная на данном предприятии продукция являлась результатом совместного труда коллектива работников. Необходимость совместного труда определялась уровнем развития производительных сил, другими словами, соединение индивидуальных работников в коллективы диктовалось самой технологией крупного машинного производства и выгодами кооперации труда. Труд работника мог быть только трудом в составе предприятия, как составная часть коллективного труда. Продукция каждого конкретного предприятия продолжала движение в системе общественного разделения труда, являясь или предметом труда, или средством труда для других предприятий, или услугой. На определенной стадии процесса общественного производства продукт приобретал форму, готовую для конечного потребления (в домашнем хозяйстве, в сфере коллективного или общественного потребления, в производственном или инвестиционном процессе). Следовательно, совокупный труд отдельных коллективов являлся составной частью общественного труда, а это означало, что каждый отдельно взятый коллектив воспроизводил себя только благодаря труду других коллективов, только через систему общественного разделения труда. Таким образом, труд конкретного работника через коллективный труд становился составной частью общественного труда.
       Итак, мы установили, что:
       * каждый работоспособный член общества должен был трудиться;
       * каждый отдельно взятый работающий индивид (кроме крестьян-одиночек, кустарей, ремесленников и лиц свободной профессии) мог воспроизводить себя только как член данного трудового коллектива;
       * труд индивида благодаря общественному характеру производства был одновременно трудом коллективным и общественным;
       * каждый индивид был связан с другими индивидами процессом совместного труда в рамках данного предприятия и в масштабах всего общества, который осуществлялся на основе общенародной собственности на средства производства;
       * связь отдельных работающих индивидов в масштабах общества не была непосредственной, а была опосредована отношениями, существовавшими между предприятиями, отраслями и регионами в рамках системы общественного разделения труда".
       В своих рассуждениях об общественной природе рабочей силы В.Архангельский дошел до такой стадии, когда он смог сформулировать следующий вывод: "...самый простой и самый надежный способ доказательства того, является ли рабочая сила товаром при социализме - это определить наличие или отсутствие у нее признаков товара. Собственные и существенные признаки товара были рассмотрены в предыдущем параграфе. Наконец, в данном параграфе был рассмотрен процесс социалистического воспроизводства рабочей силы и средств производства в связи с отношениями собственности. Все это дает нам теперь возможность ответить, наконец, на вопрос о том, является ли рабочая сила трудящихся при социализме товаром.
       Заметим сразу, что однозначного ответа (либо только "да", либо только "нет") на этот вопрос дать невозможно. Отметим также, что если рабочая сила и может на что-либо обмениваться как товар, то этим "нечто" при социализме в конечном счете могут быть только жизненные средства, но не средства производства".
       Вывод В.Архангельского о том, что однозначного ответа (либо только "да", либо только "нет") на вопрос о том, является ли рабочая сила при социализме товаром, дать невозможно, говорит о логичности его мышления и стремлении найти научно обоснованный ответ на поставленный вопрос. Однако с его доводом о том, что если рабочая сила и может на что-либо обмениваться как товар, то этим "нечто" при социализме в конечном счете могут быть только жизненные средства, никак нельзя согласиться. Дело не в том, что человек, как носитель рабочей силы, не может воспроизводить себя без определенного набора т.н. жизненных средств, а в том, что при социализме он вынужден, как правило, их покупать за деньги как товар. Однако факт покупки товара никак не может служить основанием для вывода о том, что рабочая сила вследствие участия в товарном обмене сама становится объектом обмена, т.е. превращается в товар. Если следовать этой логике, то и ребенок, который покупает порцию мороженного, или пенсионер, который в магазине приобретает себе продукты питания, также становятся объектом обмена, т.е. товаром. А если вернуться к капитализму, то ведь и капиталист, вынужденный приобретать средства производства, а также рабочую силу на рынке, согласно логике, предложенной В.Архангельским, превращается в товар.
       Следующий же вывод В.Архангельского является ничем иным, как результатом схоластического рассуждения: "...при социализме рабочая сила воспроизводится частично на стороне обособленной личной собственности, а частично на стороне обобществленной общенародной собственности. Значит, предпосылка существенного признака товара существует по отношению к одной части рабочей силы и не существует по отношению к другой ее части. Отсюда уже можно заключить, что та часть рабочей силы, которая воспроизводится на стороне общенародной собственности, товаром не может быть и не является им".
       В самом деле, давайте подумаем, разве можно разорвать и искусственно разделить жизненный процесс воспроизводства индивидуума на две части? Даже теоретически, в самой что ни есть абстрактной схеме возводить барьер между двумя источниками поступления жизненных средств не имеет никакого смысла, ибо только запутывает суть проблемы. Например, рабочий отдыхает в санатории за счет средств общественного фонда потребления, а во время отдыха покупает себе одежду (майки, трусы, панамку и т.п.) в магазине за счет своих "кровных". Согласно логике В.Архангельского, у этого отдыхающего часть его рабочей силы превращается в товар, а другая, оставшаяся часть остается в его собственности. Разве это не нонсенс?
       В.Архангельский затрачивает немало усилий, чтобы доказать, что рабочая сила обладает потребительной стоимостью при социализме, а следовательно, обладает еще одним важнейшим признаком товара. Однако, нет никакого смысла ломиться в открытую дверь, чтобы доказать, что во все времена и во всех общественно-экономических формациях рабочая сила обладала свойством полезности для производственного процесса, ибо рабочая сила - непременный субъект трудового процесса (даже в автоматизированном производстве). Но свойство полезности совсем не означает, что это - признак товара, точно так же, как и полезность воздуха не превращает его автоматически в товар.
       Словом, обобщая, следует заметить, что В.Архангельский ошибочно полагает, что в экономической операции Тжс - Д - Трс, где Тжс - это продаваемые жизненные средства, а Трс - это рабочая сила, акт Тжс - Д - Трс автоматически превращает рабочую силу в товар (при условии, что рабочая сила обладает потребительной стоимостью, т.е. способностью функционировать в процессе производства в качестве рабочей силы). Читатель, наверняка, уже обратил внимание на то, что выражение в скобках - чистейшей воды тавтология. В.Архангельский совершенно верно констатирует, что "...для того, чтобы жизненные средства могли быть потреблены носителями рабочей силы, бСльшая их часть (при нынешнем уровне развитости социалистических общественных отношений) должна сменить своего субъекта отношений собственности. При социализме (его принципы: "кто не работает, тот не ест" и "каждому - по труду") тот, кто не приобретал бы в свою личную собственность пищи, одежды, и некоторых других жизненных средств, просто не смог бы существовать. И наоборот, для того, чтобы носитель рабочей силы мог существовать, он в условиях социализма должен приобретать в личную собственность определенную долю потребляемых им жизненных средств. Следовательно, здесь имеет место переход их от одного собственника к другому, от общества к отдельным трудящимся". Однако из этой верной констатации фактов он делает ошибочный вывод, утверждая, что "...переход определенной части рабочей силы из сферы ее производства в сферу ее потребления сопровождается сменой ее субъекта отношений собственности: из объекта личной собственности рабочая сила превращается в объект общенародной собственности. Ответа на вопрос, почему необходимо такое превращение,- далеко искать не приходится. Все средства производства принадлежат всему обществу, а не отдельным его членам, чего нельзя сказать о той части рабочей силы, о которой идет сейчас речь. Но чтобы процесс производства мог стать реальностью, разделенные отношениями собственности факторы производства должны соединиться. И соединение это происходит не путем передачи общенародных средств в личную собственность, (в которой находится значительная часть рабочей силы), а наоборот, путем передачи принадлежащей носителю рабочей силы общенародному собственнику".
       Рассмотрим содержание этого абзаца более детально. На основании чего В.Архангельский приходит к выводу, что "рабочая сила превращается в объект общенародной собственности?" Аргументами для такого заключения служат следующие:
       А) При социализме осуществляется "переход определенной части рабочей силы из сферы ее производства в сферу ее потребления сопровождается сменой ее субъекта отношений собственности".
       Б) "Все средства производства принадлежат всему обществу, а не отдельным его членам, чего нельзя сказать о той части рабочей силы, о которой идет сейчас речь".
       В) "Чтобы процесс производства мог стать реальностью, разделенные отношениями собственности факторы производства должны соединиться".
       Г) И вот такое соединение двух независимо существующих друг от друга частей рабочей силы (?) "...происходит не путем передачи общенародных средств в личную собственность, (в которой находится значительная часть рабочей силы), а наоборот, путем передачи принадлежащей носителю рабочей силы общенародному собственнику".
       Итак, перед нами 4 аргумента. Рассмотрим их по порядку.
       Аргумент А. Спрашивается, каким это образом рабочая сила в реальной действительности может быть разделена на две части: одна якобы существует в сфере производства, а другая - в сфере потребления? Это ведь предполагает, что работник (носитель рабочей силы) должен быть разделен на две независимо друг от друга функционирующих части: ОДНА ЧАСТЬ ФУНКЦИОНИРУЕТ В УСЛОВИЯХ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ (СЕМЕЙНОЙ) СОБСТВЕННОСТИ (здесь она в основном производится), а ДРУГАЯ ЧАСТЬ ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ РАБОЧЕЙ СИЛЫ ФУНКЦИОНИРУЕТ В СИСТЕМЕ ОБЩЕНАРОДНОЙ СОБСТВЕННОСТИ (тут она созданная и восстановленная потребляется). Однако в реальной действительности, конечно же, никакого разделения рабочей силы, принадлежащей личности, на две части не происходит. Вне производства человек не выступает как функционирующая рабочая сила. В человеке вне производства наличествует потенциальная рабочая сила. Она становится реальной, т.е. функционирующей рабочей силой только в процессе производства. И в этом процессе производства она при социализме не становится объектом общенародной собственности, а продолжает быть объектом собственника своей рабочей силы, как и при капитализме. Социализм не обобществляет рабочую силу работника, т.е. она не превращается в объект собственности, как это происходит в рамках рабовладельческой формации. Повторяю, рабочая сила и при капитализме в процессе производства не отчуждается от ее носителя - наемного работника, а тем более этого не происходит при социализме.
       Аргумент Б. Как в реальной действительности может сложиться такая ситуация, когда все средства производства, являясь общенародной собственностью, в то же время не принадлежат никому из трудящихся в отдельности? Разве это не абсурд? Оказывается, этот иррациональный феномен, согласно концепции В.Архангельского, возникает в том случае, если одна из частей человека, а именно его рабочая сила, выходя из сферы потребления и переходя в сферу производства, превращает его в одного из субъектов общенародной собственности. Вне сферы производства, например, в сфере потребления или в политической сфере человек не является сособственником общенародной собственности, ибо он не выполняет своей функции рабочей силы. С данным моим контраргументом В.Архангельский не согласен. Он пишет: "При социализме (и это признавали и официальная идеологическая доктрина, и право) существовал, в частности, институт личной и семейной собственности. Субъектами этих отношений могли быть и были фактически отдельные совершеннолетние и дееспособные граждане, а также образованные ими семьи, в некоторых из них иногда возникали проблемы раздела или наследования имущества. Ни один из этих субъектов отношений обособленной собственности (личной, семейной) ни по отдельности, ни в своей совокупности (а кстати, что в юридическом отношении такая) никем и никогда не отождествлялся с субъектом общенародной собственности на иные, кстати, объекты присвоения - на общенародные средства производства. "Моё" - не "наше". И "наше" - не "моё". Чтобы одно стало другим, его надо или в одностороннем порядке отнять, или в таком же одностороннем порядке даром отдать, или по взаимному соглашению продать, купить или на что-нибудь обменять.
       "Сфера потребления", лежащая, в основном, в плоскости отношений обособленной собственности, - это не только сфера потребления. Это и важнейшая сфера производства вообще, а именно производства второго вида - сфера производства человека с его рабочей силой в том числе. Советские политэкономы совершенно забыли марксову формулу: "производство есть потребление, а потребление есть производство". Из этой забывчивости абсолютное противопоставление "производства" "потреблению", а также выделение очень важной "группы А" и не очень важной "группы Б" (все внимание - железкам; человек, создающий и эти железки в частности, - только пропагандистски на первом месте, экономически - он уже на последнем месте). Я же говорю совсем о другом: товаром является та часть рабочей силы, которая производится в экономически обособленном семейном хозяйстве, а потребляется, например, в обобществленном социалистическом секторе промышленности<...>Не понимаю, почему Вы пишете, что рабочая сила выходит из сферы потребления и поступает в сферу производства. Рабочая сила движется в противоположном направлении: она выходит из сферы своего производства (в основном обособленного; из той самой сферы, где потребляется большая часть жизненных средств) в сферу своего потребления (в то же самое время эта сфера потребления рабочей силы - это сфера производства жизненных средств и средств производства); таково направление движения любого фактора производства: из производства в потребление".
       Утверждение В.Архангельского о том, что "ни один из этих субъектов отношений обособленной собственности (личной, семейной) ни по отдельности, ни в своей совокупности<...>никем и никогда не отождествлялся с субъектом общенародной собственности на иные, кстати, объекты присвоения - на общенародные средства производства", совершенно несостоятелен. При социализме каждый член общества (без какого-либо исключения!) являлся в одно и то же время субъектом как обособленной (личной, семейной, частной) собственности, так и общенародной собственности.
       Возражать против очевидной вещи, что воспроизводство рабочей силы осуществляется в сфере потребления, а используется (по терминологии В.Архангельского - потребляется) в сфере производства, было бы верхом глупости.
       Ну, а следующая концовка вышеприведенной выдержки, которую я анализирую ("Рабочая сила движется в противоположном направлении: она выходит из сферы своего производства (в основном обособленного; из той самой сферы, где потребляется большая часть жизненных средств) в сферу своего потребления (в то же самое время эта сфера потребления рабочей силы - это сфера производства жизненных средств и средств производства); таково направление движения любого фактора производства: из производства в потребление") представляет собой просто игру слов: В.Архангельский сферу потребления здесь именует сферой производства, а сферу производства - сферой потребления рабочей силы.
       Аргумент В. Итак, для того, чтобы процесс производства мог вообще совершиться, необходимо, чтобы человек лишился своей собственности на рабочую силу и передал (?) ее в состав общенародной собственности. Не отбирает же общество у него каждый раз насильно эту рабочую силу! Значит, работник - член социалистического общества - должен добровольно передавать свою рабочую силу обществу в качестве отчуждаемого от него объекта личной собственности. Выйдя из проходной или дверей учреждения (организации), человек ВНОВЬ получает свою ЛИЧНУЮ собственность от общества обратно и начинает готовить ее как потенциальную рабочую силу, являющуюся в процессе производства объектом общенародной собственности, к новому производственному акту, включая ее в процесс потребления жизненных средств. Короче, весь смысл человеческой жизни при социализме состоит из двух взаимосвязанных действий: во-первых, из функционирования не принадлежащей ему рабочей силы в производстве и, во-вторых, в подготовке теперь уже принадлежащей ему потенциальной рабочей силы к предстоящему новому акту функционирования рабочей силы в процессе производства, которая уже не будет его собственностью, а станет объектом собственности всего народа.
       Аргумент Г. В.Архангельский для вящей убедительности нам разъясняет, что трудящийся человек в тот момент, когда он вступает на территорию предприятия, учреждения и организации, по всей видимости, добровольно совершает акт "передачи принадлежащей носителю рабочей силы общенародному собственнику", а после окончания рабочего дня происходит обратный процесс передачи трудящимися "общенародных средств в личную собственность". И такая метаморфоза происходит дважды в течение суток, если, конечно человек не работает все 24 часа подряд.
       Разобрав все четыре аргумента, полагаю, мы со спокойной совестью можем сказать, что при социализме в реальной действительности не происходит перехода "определенной части рабочей силы из сферы ее производства в сферу ее потребления", которая также не "сопровождается сменой ее субъекта отношений собственности". Все, что описывал нам В.Архангельский, совершается не на яву, а в его мыслительном процессе.
       И далее во избежание каких-либо недоразумений по поводу того, каким образом происходит многократно в течение рабочей недели процесс перехода одной части рабочей силы в другую и из одной системы собственности в другую, В.Архангельский нам разъясняет: "Оппоненты концепции об этом прямо не говорили, конечно (весь абсурд их представлений вылез бы наружу), но подразумевали следующее. По их мнению, соединение рабочих сил отдельных граждан - носителей навыков и умений определенного качества (электрика Иванова, бортинженера Петрова, фрезеровщика Сидорова, и т.д., их добрая сотня миллионов) с конкретными средствами производства того или иного общенародного предприятия происходит помимо их личной воли и помимо воли администраций (наделенных общенародным собственником соответствующими полномочиями) предприятий, и без их взаимного согласия и договоренностей об условиях труда и размере его оплаты.
       Напротив, теоретики-"марксисты" своими идеологическими выкладками доказывали нам с пеной у рта, будто при социализме каждый работник трудится не в качестве свободного гражданина, частного лица, подрядившегося на определенных условиях делать определенную работу на каких-то конкретных общенародных средствах производства, а в качестве крупицы некоего "обобществленного", "ассоциированного" гипер-носителя рабочих сил всех специальностей и любого качества, по "трудовому договору" между Союзом Советских Социалистических Республик и его ассоциированным трудящимся классом".
       В вышеприведенной выдержке обращает на себя внимание не только подтверждение В.Архангельским моего утверждения о добровольности якобы происходившей трансформации субъекта и объекта собственности, но и выражение "гипер-носитель рабочих сил всех специальностей и любого качества". На этом выражении есть смысл остановиться, рассмотрев его более основательно, хотя В.Архангельский и приписывает его оппонентам. Естественно, возникает вопрос, а существовал ли в СССР такой феномен как "ассоциированный" гипер-носитель рабочих сил? Если иметь в виду, во-первых, совокупную рабочую силу всего общества, а, во-вторых, совокупность сособственников средств производства, именуемых "общенародными", то такой феномен, безусловно, существовал. При этом никто из индивидуумов по отдельности не являлся собственником какой-то доли общенародной собственности, а совокупность всех сособственников не являлась субъектом собственности рабочей силы каждого из них по отдельности, как утверждает В.Архангельский.
       В.Архангельский критикует вышеприведенный абзац (его слова выделены квадратными скобками). Я пишу: "Если иметь в виду, во-первых, совокупную рабочую силу общества [о ней (о ее субъекте и объекте) можно будет говорить в экономическом смысле только после ее реального обобществления, после ликвидации обособленных форм производства рабочей силы в домашнем хозяйстве], а, во-вторых, совокупность сособственников средств производства, именуемых "общенародными", то такой феномен, безусловно, существовал. При этом никто из индивидуумов по отдельности не являлся собственником какой-то доли общенародной собственности, а совокупность всех сособственников не являлась субъектом собственности рабочей силы каждого из них по отдельности, как утверждает В.Архангельский". [Да, я утверждаю именно это]. С одной стороны, В.Архангельский ставит под сомнение такое понятие как "совокупная рабочая сила общества", а с другой стороны, утверждает обратное, когда говорит, что "совокупность всех сособственников не являлась субъектом собственности рабочей силы каждого из них по отдельности". Или выражение совокупность всех сособственников нельзя понимать как совокупность всех работников общества?
       Продолжая развивать свою точку зрения на рабочую силу при социализме, В.Архангельский вопрошает: "Для того, чтобы установить, является ли эта часть рабочей силы товаром, осталось получить ответ только на один вопрос: обусловлен ли ее переход из личной собственности в общенародную встречным движением других продуктов от общенародного собственника к обособленному собственнику-носителю рабочей силы, или же работник при социализме может передавать свою рабочую силу безвозмездно, без какого бы то ни было расчета на индивидуальное вознаграждение со стороны общества и без самого вознаграждения, передаваемого общество в личную собственность носителя рабочей силы?
       При трезвом и непредвзятом подходе к этому вопросу на него можно дать только один ответ; при социализме работник не может передавать в распоряжение общества безвозмездно всю свою рабочую силу. Не может, т.к. он должен приобретать в личную собственность жизненные средства для воспроизводства своей рабочей силы, ведь в противном случае он просто бы умер с голоду.
       Поэтому передача определенной части рабочей силы в общенародную собственность при социализме всегда обуславливается встречным движением денежного или иного товара. Так же, как и при любом другом товарном обмене, встречное и взаимообусловленное движение рабочей силы и денег между субъектами социалистических отношений обособленной и общенародной собственности протекает в одном общем для них акте и по обоюдному соглашению свободных и суверенных собственников. Это означает, что та часть рабочей силы, о которой мы до сих пор говорили, является товаром".
       Что же в итоге получается? А получается довольно любопытный феномен: во-первых, работник, оказывается, не может передавать в собственность всего общества (В.Архангельский использует выражение "в распоряжение общества") всю принадлежащую ему рабочую силу, а передает только ее часть (как это физически возможно, остается неизвестным), а, во-вторых, не вся рабочая сила трудящегося, а только ее часть является товаром. Возникает довольно забавная ситуация: в производстве участвует только часть рабочей силы, в то время как другая ее часть находится дома или пребывает в каком-то другом месте (в кинозале, на рыбалке и т.д.), но только не рабочем месте. И эта раздвоенная рабочая сила состоит одновременно из двух частей: из товара и из не-товара. Да, такова диалектика экономических отношений в социалистическом обществе, созданном воображением В.Архангельского. Он ее подробно нам раскрывает: "Специфика диалектики социалистической системы отношений собственности (в отличие, скажем, от капиталистической) состоит в том, что взаимодействующие социальные субъекты отношений противоположных друг другу типов собственности (интегрированной обобществленной общенародной с одной стороны и дифференцированной обособленной личной и семейной с противоположной стороны) представлены одними и теми же людьми, а не разными группами людей. Противоречивость социалистического способа соединения рабочей силы со средствами производства заключается в том, что рабочая сила ее носителей - и обособленных собственников, и в то же время совладельцев объектов общенародной собственности - отчасти отделена от средств производства барьером между личной и общенародной собственностью, а потому функционированию рабочей силы предшествует реальный (экономический) процесс ее соединения со средствами производства посредством найма, или продажи рабочей силы собственнику средств производства; отчасти соединена с ними непосредственно, благодаря чему экономического процесса соединения, для того, чтобы она могла проявиться в действии и действительно проявилась в действии, не требуется и не происходит".
       Осознав всю нелепость раздвоения рабочей силы, В.Архангельский решил трактовать это раздвоение не экономически, а нравстенно-политически. Он пишет: "Совсем не так. Труд - это и есть процесс функционирования рабочей силы. Речь тут идет о сложившихся экономических отношениях, о среднем работнике. Каждый работник трудится на социалистическом предприятии двояко (но пропорция у разных конкретных членов общества - разная): как наемник и как коммунист. Или иначе: от сих и до сих, абы платили за это, невзирая на результат, пользу для трудового коллектива и общества, которому принадлежат сырье, оборудование, материалы и прочие средства производства, или же по-коммунистически, невзирая на то, что твои старания могут быть в лучшем случае не замечены вышестоящим руководителем, а в худшем - вызвать его гнев, если ты противишься работе на показуху (на достижение ли количества в ущерб качеству, по-русски это значит перевод сырья, материалов и прочих ресурсов в ненужный обществу брак, возведения ли потемкинских сооружений, или же организации видимости работы - вала - в виде, скажем встречных перевозок, ненужных и технологически излишних стадий передела продукции, видимости "досрочного" "завершения" строительства и "сдачи" объектов в эксплуатацию к новому году, к открытию съезда партии и т.п.). Наемник-работник слепо следует указаниям начальства (тоже, как правило, работающим не столько на результат, сколько на отчет о результатах) и не возникает, когда видит какой-либо непорядок. "Инициатива наказуема" - это было известно всем, но несмотря на это всегда у каждого был выбор действий как наемника или как коммуниста, носителя интересов всего общества, как носителя интересов общенародной собственности.
       Тут надо видеть две стороны: формальную и содержательную. С формальной стороны, даже самый-пресамый коммунист-идеалист, который понимает, что все расходуемые им в процессе труда средства производства общие, и его самого тоже (как частицы субъекта общенародной собственности), а потому потребляет их рачительно, по-хозяйски, даже в ущерб себе лично (уже как собственника своего кошелька и всего домашнего хозяйства), так вот даже такой самый-пресамый работающий по-коммунистически формально является, как и все остальные, на 75% (цифра условная) наемником, и лишь на четверть - коммунистом. В то же время с той же формальной стороны и самый последний разгильдяй, 100%-й наемник, которому абсолютно безразличны интересы общенародного собственника, будет считаться на те же 25% коммунистом (он ведь тоже что-то имеет с общественных фондов потребления и льгот бесплатной медицины, образования и т.п.), и на те же 75% (как и свой антипод) - наемником. С содержательной же стороны первый работник - это уже готовый, сформировавшийся коммунист (для которого, к сожалению, не пришло еще его время), а второй - все еще отпетый наемник".
       Перефразировав мысль В.Архангельского о раздвоении рабочей силы, следует, видимо, ее трактовать следующим образом: та часть рабочей силы, которая принадлежит работнику, как коммунисту, не является товаром, а другая же часть, которая принадлежит тому же индивиду, но заключающему трудовой договор с предприятием, т.е. индивиду - наемнику, является товаром. Другими словами, любой работник совмещает в себе качества и коммуниста, и наемника, т.е. носителя рабочей силы, как товара, так и не товара.
       Идея В.Архангельского о наличии противоречия в экономических отношениях собственности - абсолютно верная и надо отдать ему должное, что он его обнаружил, Только это противоречие заключается не в том, что рабочая сила (хотя бы своей какой-то частью) является товаром и, как он пишет, "противоречивость социалистического способа соединения рабочей силы со средствами производства заключается в том, что рабочая сила ее носителей - и обособленных собственников, и в то же время совладельцев объектов общенародной собственности - отчасти отделена от средств производства барьером между личной и общенародной собственностью", а в том, что реально существует противоречие между общенародной собственностью и индивидуальной собственностью. Суть этого противоречия непростая и если говорить кратко, то она состоит в том, что производительные силы еще не настолько развиты, чтобы обеспечить полное удовлетворение (в разумных пределах) материальных потребностей всех членов общества, а посему наличествует противоречие между удовлетворяемыми потребностями членов общества и возможностями общества в целом по их удовлетворению. В обществе пока еще действует буржуазная система оплаты труда и распределения произведенных жизненных средств в соответствии с получаемой заработной платой. Более подробно об этом см. в 4-й главе вышеупомянутой монографии "Мир на перекрестке четырех дорог...". И я полностью солидарен с В.Архангельским, когда он пишет, что "...социалистическое общество сохранило потенциально могучий внутренний импульс (а не уничтожило его) своего саморазвития, потому что оно вновь оказалось раздвоенным на свои противоположности, которыми, однако, оказались не противостоящие друг другу большие группы людей (известные в марксизме как классы), а принципиально иного, нового типа полярные части раздвоенного на свои диалектические противоположности общества...".
       Далее В.Архангельский затрагивает проблемы распределения и непроизводительного труда. Он относит труд работников, занятых в сфере обращения, как в капиталистической, так и в социалистической экономике, к непроизводительному труду, что противоречит марксистской политэкономии. Упускает из виду В.Архангельский и фактор дискретности производственного аппарата при социализме, приходя к неверному выводу о том, что хотя все производимые средства производства являются носителями стоимости, однако "...товарами они не становятся, т.к. не совершают движения от одного собственника к другому. Поэтому распределение средств производства при социализме является прямым, непосредственным и не требует затрат непроизводительного труда". По его мнению, возникает только "...видимость товарного движения средств производства".
       В параграфе "4.8. Экономические отношения социализма и социалистическое государство" В.Архангельский, в принципе, верно описывает функции государственного аппарата в социалистическом обществе за исключением двух моментов. Первый состоит в том, что в реальной действительности функцию управления экономикой невозможно отделить от функции чисто политической, что приводило к волюнтаризму в установлении пропорций и темпов развития народного хозяйства СССР. Государственный аппарат, как я уже отмечал, был инструментом в руках партии. И второй момент заключается в существовании т.н. "четырехугольника" движения плановой и учетной (и вообще управленческой) информации в сочетании с движением товарно-денежных потоков (см. всю ту же 4-ю главу упомянутой выше монографии).
       Затем В.Архангельский возвращается к исследованию борьбы противоположностей как источника самодвижения общества. Он пишет: "Классов (больших групп людей) с противоположными интересами, а значит, и классовой борьбы - нет; борьба противоположностей развивающегося по диалектическим законам социалистического общества - должна быть, ее не может не быть, а значит, должны быть и социальные образования - диалектические противоположности общества (диапротобы) социализма. Таким образом, выдвигаемая концепция каждую пару основных классов рассматривает как пару диапротоб, но не всякую пару диапротоб - парой основных классов. На поиск диалектических противоположностей общества социализма, не являющихся классами - большими группами людей,- и которые я называю классоидами социализма, на вскрытие этих полюсов социалистического общества, взаимодействие и борьба которых определяет развитие социализма и его качественное превращение в коммунистическое общество, на их поиск и направлена, в конечном счете вся данная работа, начиная с ее заглавия и кончая последней страницей рукописи.
       Понятие диапротоб шире понятия классов. К началу XX века диапротобы успели проявить себя лишь в специфической, несовершенной уродливой форме, в форме классов с антагонистическими противоречиями между ними. Лишь после социалистической революции, которая кладет конец эксплуатации одних классов другими, начинается подлинная история человеческого общества. Ему предстоит еще долгий путь социального развития в полном соответствии с законами диалектики. Но именно поэтому этот процесс не может протекать без раздвоения общества на противоположности - на диапротобы,- без борьбы, протекающей внутри, в самом обществе - без борьбы диапротоб (без диапротобной борьбы),- ведущей к разрешению противоречий между ними и...к рождению новых диапротоб, а значит, и к продолжению борьбы (но уже между новыми диапротобами нового общества), к продолжению развития общества и восхождения его на все более высокие ступени социально-экономического прогресса!
       Таким образом, концепция диапротоб (классов и классоидов) и их борьбы включает в себя как частный случай теорию классов и классовой борьбы и должна будет взять из последней все, что имеет непреходящее значение и для бесклассового (классоидного) общества".
       Итак, следуя логике изложения материала исследования В.Архангельским, нам вновь придется вернуться к понятиям "диапротоба" и "классоид". Выше я отмечал, что не очень понятно, с какой целью вводятся эти два новых термина, когда диапротобы в соответствии с вышеприведенным пояснением совпадают в классовом обществе с классами, а в бесклассовом обществе классоиды вообще не является группой людей (?), имея нечто общее с "общественным классом".
       В.Архангельский следующим образом изображает диапротобы в социалистическом обществе
       "Диалектические противоположности бесклассового (классоидного) общества. Кружками обозначены отдельные люди, члены общества; совокупности частей кружков, окрашенных соответственно в белый и черный цвета,- это диапротобы (классоиды) общества".
       0x01 graphic
       Критически оценивая деление социалистического общества на классы, В.Архангельский пишет: "Если уж и стоять на позициях, согласно которым собственники различных форм общественной социалистической собственности относятся к разным классам, то куда логичнее было бы полагать, что в СССР общенародной социалистической собственности соответствует не "рабочий класс", а "народный класс", в который входят и рабочие, и колхозники, и работники умственного труда; что групповой форме собственности соответствует "класс колхозного крестьянства". Это было бы логичнее, поскольку отношениями общенародной собственности объединены все трудящиеся, в том числе колхозники и интеллигенты, а не одни рабочие. Это было бы логичнее, поскольку одно из важнейших средств производства сельскохозяйственных продуктов - земля,- на которой трудятся колхозники, является общенародным достоянием, а не собственностью колхозов".
       Опираясь на уже выполненный ранее анализ двойственности (так назову этот феномен) рабочей силы при социализме и на концепцию существования "диапротоб" и "классоидов", В.Архангельский утверждает, что при социализме "пролетариат в одно и то же время и остался самим собой, и стал своей противоположностью. Этот диалектический процесс дифференциации, раздвоения пролетариата на противоположности обусловлен самим переустройством общества на социалистических началах; он обусловлен, с одной стороны, появлением новой, обобществленной (общенародной) собственности на средства производства и, с другой стороны, сохранением старой, обособленной (семейной, личной, индивидуальной) собственности на предметы потребления и жизненные средства вообще, сохранением экономической обособленности отдельных носителей рабочей силы. Другими словами, внутренне противоречивая, т.е. способная к дальнейшему развитию экономическая система отношений собственности, возникшая в ходе социалистического превращения общества (см. параграф 4.4) породила адекватное ей диалектическое противоречивое социальное строение общества. Говоря еще иначе, и при социализме отношения собственности сохранили свою способность поляризовать и бесклассовое общество на социальные противоположности (на диапротобы, не являющиеся классами - на классоиды), т.е. и при социализме отношения собственности сохраняют свой диапротобогенный характер<...>дифференциация пролетариата (или общества, поскольку пролетариат охватывает собой теперь все общество - буржуазии и других классов уже нет) на противоположности, однако, вовсе не является его классовой дифференциацией, поскольку обе диапротобы охватывают собой одних и тех же людей, а не группы разных людей. Следовательно, речь здесь идет о классоидной дифференциации общества при социализме".
       Наконец мы подошли вплотную к объяснению термина "классоид" с точки зрения всей концепции В.Архангельского. Он пишет: "На вопрос о том, что же представляет собой каждый из этих двух основных классоидов социализма в самых общих чертах, можно дать следующий ответ: классоид, связанный с отношениями обособленной (семейной, личной) собственности на жизненные средства и на воспроизводящуюся за их счет рабочую силу - это хранитель старого в пролетариате (или, что то же самое, в бесклассовом социалистическом обществе); противоположный ему классоид, связанные с отношениями обобществленной (общенародной) собственности на средства и продукты производства, а также на часть рабочей силы, воспроизводящуюся за счет продуктов общественного производства, поступающих в процесс производства второго вида ? прямо и непосредственно, т.е. без товарного обмена (см. рис. 4.8 на стр. 150),- это носитель нового в пролетариате (или обществе)".
       Переводя эту фразу на простой человеческий язык, ее содержание сводится к следующему. Каждый работник в социалистическом обществе состоит из двух частей: одна часть - это рабочая сила, находящаяся в собственности самого индивида, а другая часть его рабочей силы - это уже собственность всего общества. Короче говоря, мы имеем феномен раздвоения личности пролетария, в котором одновременно сосуществуют и борются друг с другом две формы собственности - индивидуальная и общественная. Когда пролетарий не находится на рабочем месте, то его личная рабочая сила, поглощая жизненные средства, готовится к тому, чтобы уже на рабочем месте, став объектом общенародной собственности, реализовывать свой потенциал на благо общества.
       Что можно сказать по поводу этой концепции? Она - явно не от мира сего. В реальной действительности в индивиде - члене социалистического общества, конечно же, идет борьба противоположных экономических интересов: индивидуалистических, эгоистических, с одной стороны, и общественных, которые сплачивают людей в борьбе за коммунистическое будущее. Социализм получил в наследство отравленный инстинктом частной собственности человеческий материал. И поэтому в одной из дискуссий на сайте "Альтернатив" Е.Фадеев в своей статье "Труд и капитал. Коммунизм." называет рабочих не иначе, как буржуями, капиталистами. Он пишет:
       "Рабочие, как один из отрядов буржуазии (собственников).
         Вопрос. Рабочие относятся к мелкой буржуазии?
       Это смотря с чем сравнивать. Все в мире относительно.
       Предположим, кто-то имеет доход (так называемую, "зарплату") в месяц - 10000 у.е., 10000 рублей, 1000 рублей. 10000 рублей относительно 10000 у.е.- небольшой капитал. Но те же 10000рублей относительно 1000 рублей - капитал просто огромный. Для мышки, например, страшнее кошки зверя нет.
       Капиталы разных индивидов различаются не только по размеру, но и по виду (свойствам и особенностям капитала). Примерно одинаковые по свойствам капиталы образуют отдельный отряд (вид) буржуазии. Например, когда сравнивают средства производства, сравнивают компьютер с компьютером, автомобиль с автомобилем, лопату с лопатой и т.д. (Кошка мышке, конечно, страшна, но, как и у людей, главным образом, мыши "поедают" мышей в борьбе за кусок хлеба (внутривидовая борьба). Например, рабочие "поедают" рабочих, интеллигенция - интеллигенцию и т.д.
       Каждый вид (отряд) буржуазии в процессе внутривидовой (главным образом) борьбы (конкуренции) разделяется внутри вида на: крупную, среднюю, мелкую.
       Рабочие, как один из отрядов буржуазного общества, не исключение.
       Крупная рабочая буржуазия. Кулаки. "Специалисты", "кадровые рабочие", "уважаемые рабочие", бригадиры.
       Средняя рабочая буржуазия. Подкулачники. "Специалисты", но еще не "уважаемые", "помощники бригадира".
       Мелкая рабочая буржуазия. Беднота. "Новички", "ученики", "молодые", "рязанцы", "хохлы", "молдаване", "таджики", "принятые по объявлению".
       Заметим. И внутри каждых отрядов и подотрядов также происходит деление по размеру и виду капитала. То есть, имеется, также, крупная буржуазия, средняя и т.д.
       Капитал по своей природе должен давать прибыль. Чем больше капитал, тем больше прибыль. Известно: чтобы приносить доход, прибыль, капитал не только должен быть в наличии, но и быть вложенным куда-то (как денежный капитал, который надо вложить, чтобы получать прибыль). В нашем случае, когда капиталом является квалификация, это общепринято: чем выше квалификация, тем выше рыночная стоимость. Выше оклад, разряд, премии. Плюс - лучше по качеству работа. А лучшей считается та работа, которая требует большей квалификации, то есть требует исполнителя с большим капиталом (знаниями, умением). Как правило, эти работы менее трудоемки как физически, так и психически - больше, так называемого, "умственного труда" (близко значение - распорядительного, консультационного труда)".
       Конечно, то, что написано Е.Фадеевым, это с позиций марксистской политэкономии - чистейшей воды абсурд. Однако в рассуждениях Е.Фадеева верно схвачено то, что в нравственном мире каждого (или почти каждого) рабочего и добавим от себя - члена социалистического общества - находится место для эгоизма. И этот эгоизм, выражающий экономические интересы человека, чьи потребности превышают его доходы, и становится той силой, которая имеет мало общего с коммунистическими отношениями. Вот где зарыта собака! Вот где скрыта настоящая противоположность в рамках единства, а не в классоидах. Более подробно об этой сложнейшей проблеме я пишу в 7-й главе монографии "Мир на перекрестке четырех дорог...". И именно наличие этой проблемы отрицает в дискуссии со мной и В.Архангельским В.Першин (см. "Альтернативы")
       И надо отдать должное В.Архангельскому, что, в конце концов, он сумел найти адекватную формулировку проблемы борьбы противоположностей в социалистическом обществе, когда стал использовать понятия, принятые в историческом материализме и марксисткой политэкономии. Он пишет: "...каждый из членов социалистического общества как равный со всеми другими совладелец обобществленной собственности заинтересован в сохранении и приумножении общественного богатства - объектов общенародной социалистической собственности, заинтересован в укреплении могущества своей социалистической Родины.
       В то же время каждый из членов социалистического общества как обособленный собственник жизненных средств и рабочей силы объективно заинтересован в увеличении личнособственнического (или семейнособственнического) потребления, так как при социализме необходимым условием удовлетворения большинства личных потребностей является переход соответствующих потребительных стоимостей из обобществленной собственности в обособленную, смена одного собственника (общенародного) другим (личным, семейным)". В этой цитате написано все корректно и на общепринятом в марксистской науке языке. Вместе с тем, В.Архангельский в последующем тексте, к сожалению, вновь продолжает использовать свое, скажем так, иррациональное выражение о каждом члене социалистического общества как обособленном собственнике ("части своей рабочей силы и тех жизненных средств, за счет которых существует он как носитель этой части своей рабочей силы"). Кроме того, вопреки своей схеме, в которой в каждом члене общества сосуществуют и борются две противоположные половины (положительные и отрицательные; см. нижеприводимый Рис. 5.6.), В.Архангельский приводит целый ряд примеров из реальной жизни, из которых следует, "...дифференцированность членов социалистического общества на части, принадлежащим различным диапротобам". Другими словами, получается, что борьба происходит не в самой личности, а между личностями ("хорошими" и "плохими"). Спору нет, и такое явление имело место в социалистическом обществе, однако преобладающим явлением все-таки была борьба между эгоизмом и коллективистским началом в нравственном мире каждого отдельно взятого человека.
       "Рис. 5.6. Дифференциация социалистического общества по объективному отношению его членов к новой обобществленной (зеленый цвет) и старой обособленной (красный цвет) собственности.- С ростом зрелости общества и с приближением к высшей фазе коммунизма пропорция меняется в пользу нового, и при достижении коммунизма новые отношения полностью вытесняют старые".
       0x01 graphic
       Однако далее В.Архангельский подправляет себя и уже правильно, хотя и не всегда последовательно, оценивает процесс борьбы противоположностей в обществе, отражение ее в общественном и индивидуальном сознании, а также причины, приведшие к краху социализма в СССР. Он пишет: "Приведенные выше примеры проявления индивидуализма и коллективизма наглядно показывают, что дифференцированность членов социалистического общества на части, принадлежащим различным диапротобам, не всегда полностью соответствуют действительному положению членов социалистического общества в объективно существующей диалектически противоречивой социалистической системе отношений собственности.
       Система отношений обособленной и обобществленной собственности, существующая при социализме, поляризует общество, но таким образом, что поляризованным оказывается каждый из его членов. С одной стороны, каждый из нас является носителем отношений и одного, и противоположного ей типа собственности (обособленной семейной и обобществленной общенародной), и та пропорция между ними, в которой мы являемся их носителями, объективно (не зависимо от нашей воли и сознания) одинакова для каждого из нас. По крайней мере, каждый член социалистического общества, вступая (поначалу - пассивно, а затем, включаясь в трудовые отношения,- активно) в общественные, и, прежде всего, экономические отношения, застает их готовыми, такими, какими они стали в результате практической деятельности членов общества, активно вступивших в эти отношения до него".
       Дифференцированность членов общества по соотношению эгоистического и коллективистского начал в структуре их потребностей, в интересах и поступках В.Архангельский изображает на схеме следующим образом:
       "Рис. 5.7. Дифференциация социалистического общества по субъективному отношению его членов к новой обобществленной (зеленый цвет) и старой обособленной (красный цвет) собственности. Вся совокупность зеленого - это коллективистский (коммунистический) классоид, красного - его обособленно-собственнический антипод".
       0x01 graphic
       Разобравшись с дифференциаций членов общества по соотношению в каждом из них противоположных нравственных начал, В.Архангельский далее вновь обращается к доказательству своего тезиса о том, что рабочая сила при социализме является товаром, привлекая в свои союзники Ф.Энгельса и В.Ленина. Я не буду тратить время на разбор не только цитат классиков марксизма, но и аргументов В.Архангельского по поводу его концепции, ибо никаких новых аргументов он в ее пользу не приводит. После демонстрации сути своей концепции на примере абстрактных персонажей программистов Борисова и Степанова В.Архангельский делает следующее замечание по поводу выдвинутой им концепции: "Выдвигаемая концепция по существу стоит еще только на пороге, в самом начале исследования данного вопроса и с ее точки зрения изучение и углубленная разработка именно этого вопроса, имеющего огромнейшее и теоретическое, и практическое значение, должны стать одним из первоочередных и важнейших направлений дальнейшего развития выдвинутой концепции. Проблема эта исключительно содержательна, и лишь в силу крайней ограниченности возможностей одного человека в разработке теоретических проблем социализма мы прерываем рассмотрение данного вопроса в надежде, что у автора рукописи и (может быть,- или) будущих сторонников его концепции когда-нибудь все-таки откроется возможность уделить этому вопросу такое внимание, которого требует данная проблема". Соглашаясь с В.Архангельским в том, что проблема о политэкономической природе рабочей силы имеет огромное значение, я в целях экономии времени и места вновь отсылаю читателей к 4, 5 и 7-ой главам своей монографии "Мир на перекрестке четырех дорог...", где данная проблема рассмотрена детальнейшим образом.
       Затрагивает В.Архангельский и такой вопрос - каково место социализма в процессе исторического развития человеческого общества в соответствии с марксистской формационной периодизацией. Вот что он пишет по этому поводу: "Многие исследователи<...>полагают, будто социализм не является социально-экономической качественной определенностью, что посему превращение социализма в собственно коммунизм не будет в полном смысле диалектическим отрицанием социализма, не станет его превращением в несоциализм. Но здесь мы имеем дело с порочным замкнутым кругом. Ведь питательной средой всех аргументов в пользу концепции коренной однокачественности социализма и коммунизма, в пользу концепции, рассматривающей всё послекапиталистическое развитие общества как развитие в пределах одной-единственной общекоммунистической формации, одного-единственного способа производства служит лишь то, что обществоведам пока не удалось вскрыть социально-экономическую диалектику социализма, а именно: нам пока еще неизвестно основное противоречие социализма, не удалось еще обнаружить социальных носителей сторон (социальных противоположностей) данного противоречия. А не зная и не понимая диалектики социализма, мы продолжаем пребывать в иллюзии об исключительности социализма и коммунизма, начинаем изобретать специально для них новую, особенную "диалектику", отличную от всеобщей (концепция "двух диалектик") и... уже не ищем и не хотим искать ни основное противоречие социализма, ни социальные противоположности (диапротобы) социалистического общества".
       Что касается основного противоречия социализма, то В.Архангельский в полном соответствии с сутью своей концепции дает следующее его определение: "...мы определяем основное противоречие социалистического способа производства как противоречие между общественным характером производства главной производительной силы - человека с его способностью к труду и личнособственнической формой присвоения рабочей силы.
       Может показаться, что в данной формулировке основного противоречия социализма отсутствует связь с основным социальным противоречием между его основными классоидами. В действительности же эта формулировка отражает тот факт, что интересы только одной диапротобы, только классоида наемного труда, связанного с отношениями индивидуальной (обособленной) собственности, расходятся с требованиями общественных по своему содержанию производительных сил социалистического общества".
       По поводу вышеприведенной формулировки и позиции В.Архангельского, заключающейся в том, что рабочая сила при социализме является товаром, естественно возникает вопрос принципиального характера: неужели социализм в своем качестве первой фазы коммунистической формации вместо прогресса в освобождении человека от оков эксплуатации вновь возвращает его на те позиции, которые существовали еще в рабовладельческой формации, восстанавливает личнособственническую форму присвоения рабочей силы? Или это просто неудачная формулировка? Даже при капитализме человек является свободной личностью, являясь собственником своей рабочей силы. Вынужденный ее продавать капиталисту, он не перестает оставаться собственником своей рабочей силы. Кто же тогда при социализме осуществляет личное присвоение наемной рабочей силы? Государство? Но это абсурд, ибо государство не может быть субъектом собственности? Или класс чиновников-бюрократов, как утверждает т.н. концепция политаризма?
       Концепция В.Архангельского о том, что при социализме рабочая сила является товаром и выступает как наемная рабочая сила, становясь объектом собственности общества в лице государства, не соответствует реалиям тех экономических отношений, которые имели место в СССР. И эта концепция опирается, как я выше показал, на ложные аргументы. Следствием такой позиции является и неадекватная формулировка основного противоречия социализма. Отсюда и неверное определение т.н. основного экономического закона социализма, суть которого сводится к непроизводительным затратам рабочей силы на обеспечение учета и контроля за мерой труда и мерой потребления, а также недоиспользованию соединяющихся с общенародными средствами производства рабочих сил.
       Похвальное стремление В.Архангельского, пользуясь выражением его самого, вести непримиримую борьбу с идеализацией и лакировкой жизни социалистического общества, стремлением ученых подхалимов освободить его противоречия от негативности, возвести гармонию в абсолют привели его к другой крайности - приписыванию социализму таких явлений, которые несовместимы с его природой, как качественно новой системы экономических отношений. Им была неверно истолкована "диалектика обособленного семейно-собственнического производства рабочей силы и обобществленного общенародно-собственнического ее потребления".
       Конечно, в истории бывают повороты вспять, контрреволюции, как это произошло в СССР в 1991 году. Но нельзя отрицать того исторического факта, что Октябрьская революция 1917 года породила качественно новое общество, в котором рабочая сила перестала быть товаром и был ликвидирован наемный труд. А само выражение, что при социализме "рабочая сила членов общества<...>располагается по разные стороны от границы между объектами обобществленной и обособленной собственности, она раздвоена и в процессе своего производства (производства второго вида ?, т.е. потреблением членами общества жизненных средств), и в процессе своего функционирования, когда она соединена в процессе труда со средствами производства" является надуманной конструкцией. Так же не соответствует марксистской политэкономии утверждение, что процесс потребления членами общества жизненных средств, имеющих форму личной (семейной собственности), не цементирует, а разрыхляет общество. Ведь это очевидно, что без фазы непроизводственного потребления не может существовать ни одно общество, ибо оно должно воспроизводить рабочую силу и создавать потребность в новом цикле воспроизводства. Разрыхляет не индивидуальная (семейная), или как пишет В.Архангельский, обособленная форма собственности на жизненные средства, а эгоистический интерес членов общества, стремящийся к неограниченному увеличению массы т.н. жизненных средств, не знающий меры и полученный в наследство от экономической и нравственной системы капитализма.
       И в завершение данного параграфа не могу не привести еще одну цитату из проанализированного мною очерка В.Архангельского, который вынужден был, по его словам, преодолевать целый ряд представлений, квалифицируемых выдвинутой концепцией как "обломки старых истин", а именно метафизически-альтернативную постановку, "...а следовательно, и решение вопроса о том, является ли рабочая сила при социализме товаром. Такое "или - или", которое было справедливым для прошлого (например, капитализма или феодализма), непригодно для исследования закономерностей живого социализма, содержанием которого является сам процесс превращения рабочей силы из товара в нетовар, процесс превращения труда наемного, за плату, в труд коммунистический, бесплатный. Лишь завершение этого процесса (хотя бы в основном) явится смертью, прекращением существования социализма и в то же время - рождением коммунизма, исторического преемника и достойного наследника своего отца - социализма...". К трактовке В.Архангельским коммунизма мы еще вернемся в другом параграфе, а здесь лишь отмечу, что между социализмом, который он называет самостоятельной общественно-экономической формацией, и коммунизмом не существует столь существенных различий, как между капиталистической формацией и социализмом. Огромные достижением социализма явилось освобождение труда от векового гнета эксплуатации человека человеком, превращение важнейшего компонента производительных сил - рабочей силы - из товара в полноценную, творческую, освобожденную от всяких социальных пут силу, способную к созиданию материально-технической базы коммунизма. Носителем этой рабочей силы явился человек, вышедший из недр царской России, и оказавшийся, к сожалению, вследствие своего бескультурья, мелкобуржуазности, а также отчуждения от управления общенародной собственностью неспособным защитить порожденные его революционным творчеством Советы и противостоять соблазнам потребительского общества, пропагандой которого в 1970-1980 гг. усиленно занимались не только СМИ из-за "кордона", но и боссы партийно-государственного аппарата. Лозунг "Вперед к рынку!" был воспринят как лозунг освобождения, а не нового закабаления, в котором и оказались оболваненные и отравленные эгоизмом граждане канувшего в Лету Советского Союза.

    4. О месте социализма в формационной периодизации истории человечества

       Среди исследователей, придерживающихся марксистского учения, отсутствует единство по поводу формационной периодизации истории, а также места социализма в той или иной системе периодизации. В очерке "А был ли в СССР социализм?" я подробно проанализировал концепцию Л.Гриффена о социализме, как самостоятельной общественно-экономической формации. Такого же взгляда на социализм придерживается и В.Архангельский в произведении, о котором шла речь в предыдущем параграфе.
       Особняком стоит концепция В.Предтеченского, изложенная им в статье "От коммунизма к коммунизму (результат порождает условие)" (ww_p@rambler.ru). В.Предтеченский вообще отрицает т.н. "пятичленку" (первобытнообщинный строй, 2) рабовладение, 3) феодализм, 4) капитализм, 5) социализм-коммунизм). Взамен этого он предлагает деление исторического процесса развития человечества на следующие формации: первобытный коммунизм, рабовладение, капитализм, цивилизованный коммунизм. Каждую формацию он подразделяет на три последовательные фазы движения от абстрактного к конкретному своему состоянию. В схеме, предложенной В.Предтеченским, социализма как такового нет, а в составе капиталистической формации он выделяет третью фазу под наименованием "государственный монополизм", которая предшествует цивилизованному коммунизму. Он следующим образом описывает эту фазу: "Конкретно-определённая фаза - Государственный монополизм - последний хозяйственный уклад капиталистического развития - отменил демократическое мелкотоварное частное предпринимательство, и лишил свободы отраслевые монополии, которые он сформировал в качестве иерархической государственной системы управления министерств и ведомств. То, что оказалось не под силу "мировому правительству", осуществил на 1/6 части света Госмонополизм. Государство обрело весь общественный капитал, все недра, всё общественное производство, весь совокупный общественный продукт, т. е. все материальные и технологические (действующие) средства производства. Вся же общественная рабочая сила передавалась в частные руки пролетариев страны. Внутренний рынок сбыта товарных материальных средств производства заменялся так называемым "плановым распределением", зато рынок рабочей силы приобрёл всеобщий характер. Все жили на усреднённую зарплату, а иные частные доходы были признаны воровством. Имели даже место показательные суды над "частными предпринимателями", не говоря уже о разного рода идеологических "уклонистах". С этими качествами и проявлениями Госмонополизм был признан во всём мире "социализмом" и даже "коммунизмом". Но иерархическая система с всеобщим государственным наймом объективно ликвидирует любую управленческую и производственную инициативу. Для оживления личного интереса в работе зарплата в "соцстранах" несколько дифференцировалась в зависимости от значимости для государства тех или иных работ, а карьерное (властное) положение управленца подкреплялось некоторыми материальными льготами, "привилегиями". Главной же силой материального развития было формирование идейной убеждённости народа в его движении к возрастающему благосостоянию. В интернационалистическом СССР - например - к коммунизму под знаменем марксизма-ленинизма, т. е. к всеобщему самоуправлению народа при обеспечении жизненными средствами по потребности каждого члена общества. Этим Советский Союз осуществил невиданные темпы роста производительных сил. Но материальные доходы ненасытных управленцев от их "привилегий" всё возрастали, несравнимо с зарплатой трудящихся, чем подрывали идейную убеждённость рабочего класса. Поэтому Госмонополизм мало живуч. Его идейно-материальная экспансия гораздо слабее империалистической: его рабочие деморализованы частной зарплатой, а их (государственные) управленцы всегда стремятся стать полноправными (корпоративными) хозяевами. О государственных интересах все думают, но в последнюю очередь ("пока жареный петух не клюнет"). Пока что, Отраслевой монополизм проявил себя на мировой арене гораздо конкурентоспособнее Госмонополизма. Последние интернационалистские и националистические "тоталитарные соцстраны", самостоятельно обуржуазившись (СССР и страны народной демократии, включая Китай), деградируют в ранее ликвидированную мелкотоварность или же (Югославия, Ирак, Ливия...) физически гибнут от экономического и военного вмешательства империалистов у нас на глазах. Перефразируя слова Ленина: если не ступень вперёд и вверх, то две ступени назад и вниз". Мне нет смысла здесь комментировать эту версию В.Предтеченского, так как в основных своих чертах она уже рассмотрена в очерке "О государственном социализме в СССР". Единственное, что следовало бы добавить к вышесказанному, это то, что в другой своей статье "Общественная собственность, социализм, коммунизм", размещенной им 7-8.11.2011. на рассылке "Импульс", он уже называет это общественное образование "предельно капитализованным способом производства". И еще одно нововведение В.Предтеченского, о котором следует сказать. Он пришел к выводу, что существует закон "обязательно двухфазового существования в одном социуме". "В каждом социуме, определяемом доминирующими производственными отношениями, продолжают существовать бывшие доминирующие (в прошлом способе производства) производственные отношения. Но они существуют подавленно, рецессивно, т.е. в снятом, подчиненном доминирующим производственным отношениям виде". В.Предтеченский к вышесказанному добавляет: "Этот закон действует как в одной, трех-фазовой общественной формации, так и при переходе общественного развития из одной формации в другую. Этот закон дает возможность снятия путаницы в определениях социализма и коммунизма. Так, социализм, как государственный монополизм на материальные средства (орудия) производства (и предмет труда), существует при помощи подавленных в министерства и ведомства отраслевых монополий. Коммунизм же (первая фаза) коммунизуя труд (соединяя рабочую силу и процесс производства в коммуны), способен это выполнить только при помощи государства диктатуры пролетариата (госмонополизма, но уже кибернетизованного, т.е. без волюнтаристской власти), занятого обменом продукта труда по потребности (производственной и для воспроизводства рабочей силы, и, конечно, развития). Остальные доминирующие и рецессивные способы производства (см. на совмещенной диаграмме:http://predtechenskij-valerij.narod2.ru/from_communism_up_to_communism.htm"). Откровенно говоря, жителям такого общества, объединенного в коммуны и получающих продукты по потребности через систему государственного централизованного кибернетизованного распределения, не позавидуешь. Все заранее подсчитано, наверное, по каким-то нормативам; за граждан все решено программистами системы ЭВМ, а их дело воспроизвести себя в коммунах в качестве рабочей силы для дальнейшего развития.
       Не вносит ясности в позицию В.Предтеченского и следующее его пояснение: "Пролетариат сможет стать господствующим классом, если он станет экономически независимым в процессе общественного воспроизводства. Но покуда экономически существует в обществе наёмный труд (в системе зарплаты) и политическое начальство и подчинение в иерархической системе управления, до тех пор ни о каком господстве пролетариата говорить не приходится. Именно это и показал опыт СССР. Независимость пролетариата заключается в системе общественного самоуправления. А последнее возможно только в системе коммунного производственного самоуправления. Коммуны должны владеть своей рабочей силой и производственными технологиями. (см. http://predtechenskij-valerij.narod2.ru/labour_harmony.htmamzax@mail.ru). Тогда все орудия производства централизуются в руках государства так, чтобы эта централизованная система была вспомогательной в процессе общественного производства, обеспечивая общественное воспроизводство - по научной потребности. Сейчас, такое вполне реально с помощью кибернетических программ и систем. Роль государства уходит на задний план. Ведущей (доминирующей) становится система коммунного общественного воспроизводства. Социальные классы исчезают. Это и есть первая фаза коммунизма". Относится ли сказанное к социализму или только к коммунизму, как к новой общественно-экономической формации? Но то, что вышесказанное не относится к СССР, - это не вызывает никаких сомнений, оставляя, видимо, в силе его вывод о том, что общественный строй Советского Союза являлся государственным монополизмом, т.е. третьей фазой капитализма.
       Обратимся теперь к анализу аргументов В.Архангельского в поддержку версии о том, что социализм был самостоятельной общественно-экономической формацией, а не переходной фазой от капитализма к коммунизму. Однако перед тем как перейти к рассмотрению аргументов В.Архангельского и моих контраргументов, приведу, с его согласия, несколько важных выдержек из письма, в которых он дает пояснения о своей позиции в те годы, когда шла работа над его концепцией социализма как общества диалектических противоположностей. В.Архангельский, в частности, писал: "Я не столько доказываю, что социализм - это отдельная формация, сколько протестую против того, чтобы имея в 1970-1980-х гг. перед собой живой, реально существующий и функционирующий социализм (тот уровень общественных отношений, на котором находилась наша страна), в основу анализа класть не объективно сложившуюся реальность общественных отношений, не реальные социально-экономические эксперименты (да хотя бы вроде косыгинских реформ, опыта Югославии, ГДР), не то, что каждый из участников социалистических общественных отношений видит вокруг себя, активно участвуя в них, а представления и прогнозы классиков, которые они оставили в "Капитале", "Критике Готской программы", "Государстве и революции" и др. источниках, - спору нет, очень важных и информативных работах.
       Посмотрите еще раз мое письмо Еремину и Шаталову в моем блоге на "Альтернативах", там я объясняю, почему я полагаю недопустимым исходить из некоего "коммунизма", который, с одной стороны, еще не развился в "полный коммунизм", а весь заляпан и "родимыми пятнами прошлого" и "пятнами волюнтаризма и субъективизма" каждого очередного правителя, а с другой стороны, вообще не очерчен дальней исторической границей и таким образом вообще не может рассматриваться как преходящая историческая фаза. Я просто освободился от оков, которые не давали ни шагу ступить. Формационные слои в геологии (а основоположники позаимствовали понятие об.-эк. формации оттуда) имеют сложную иерархическую структуру, повторяющуюся на разных концах планеты в основных, грубых чертах и различающуюся в своих деталях - пропластках, которые опять-таки были свидетельствами того, что геологические процессы в разных точках Земли протекали по-разному. Геологические формации иерархичны, многоуровневы. Неужели в противоположность им общественно-экономические - плоски и одномерны? У исследователей второй половины 20 века был только материал не позднее времени их жизни и работы.
       Те, кто хотел что-то понять в окружающем мире, мог сделать это двумя способами: 1) из книжек 19 и начала 20 века и 2) из обобщения и осмысления реальных и уже состоявшихся явлений истории. Первый путь - идеалистический, второй - материалистический. И что за беда, если материалистически исследованной окажется не вся толща одному богу известно какой продолжительности коммунистическая формация, а лишь один из ее пропластков (намного меньшей толщины, или, как говорят, геологи, мощности), а именно реальный социализм. Тем более, что другого-то способа исследования попросту нет. А исследовать все равно нужно то, что предлагает инструментарий исторического материализма. Вне того, что мы понимаем под содержанием, структурой, движением и развитием общественно-экономической формации, этого инструментария просто не существует. Формационные пласты любой мощности имеют свой базис и надстройку, свои производительные силы, производственные отношения, способ производства, свою проблематику и диалектику экономических интересов, свой способ поляризации общества и свои социальные полюса, разведенные (наведенные) экономическими интересами. Все это как-то взаимодействует, влияет друг на друга, меняется и куда-то движется. Как и куда, по каким показателям и критериям можно было бы оценить направление и скорость этого движения - вот какие решения я пытался найти, и думаю, что для своего времени мне удалось если не решить эти задачи, то хотя бы поставить эти вопросы и предложить свой возможный вариант их решения. Сегодня актуальность "Концепции" упала, у фанатиков "коммунистов" реванш не получится. А думающие коммунисты - пусть думают над более реалистичными моделями социализма, над более эффективными путями движения к высшей фазе коммунизма, над более эффективными методами мотивации творчества. Потому что при нынешней развитости - а то ли еще будет через 50, 100 лет! - без творчества с современными производительными силами не управиться!"
       Перед тем, как перейти к непосредственному сопоставлению наших позиций по данной проблеме, я хочу прокомментировать пояснения В.Архангельского, создавшего именно такую, а не иную концепцию о природе и месте социализма в системе исторической периодизации истории человечества. Я целиком и полностью разделяю его тогдашнее стремление исследовать реальную действительность, а не воспроизводить и комментировать на свой лад высказывания классиков марксизма. Но, как это ни парадоксально, именно такой методологический подход и должен был бы его привести к выводу о том, что социализм - это первая фаза в коммунистической общественно-экономической формации, а не новая формация, идущая вслед за капитализмом и предшествующая коммунизму. У В. Архангельского же получилось все наоборот. Я могу высказать лишь предположение, что именно такой результат был своеобразной формой протеста против талмудизма, господствовавшего тогда в советской гуманитарной науке. Как он пишет, его концепция позволила ему освободиться от оков, которые не давали ни шагу ступить.
       Однако обратимся к конкретным аргументам В.Архангельского. К ним он предпослал следующее пояснение: "Я аргументирую следующее: (1) то, что большинство называло "коммунистической формацией" - есть исторически преходящая фаза развития, конечный отрезок истории, а не луч, уходящий в бесконечность; (2) мы не можем выводить социализм из еще не состоявшегося коммунизма в узком смысле, искать его "глубинные" и "коренные" качества в "высшей фазе", т.е. в том, чего еще нет; (3) я не вижу противопоказаний исследовать социалистическую фазу истории как социально-экономическую формацию, используя инструментарий истмата".
       Дальнейший материал расположен следующим образом: сначала я привожу аргумент В.Архангельского и его дополнительные пояснения, а затем свой контраргумент.
       Аргумент 1. "...людям, считающим себя диалектиками, надо иметь отчаянную дерзость, чтобы <...> умозаключить, будто предстоящая эволюция (развитие) общества без классов, без "самой острой, бешеной классовой борьбы и гражданской войны" будет означать одно только воспроизведение "абсолютного тождества", простое количественное развитие без смены способов производства, без смены общественно-экономических формаций.
       Выдвигаемая концепция отвергает подобные взгляды, расценивая их как метафизические, и находит именно их противоречащими основным коренным теоретическим и методологическим принципам историко-диалектического, материалистического мировоззрения.
       Вы обратного (социализм - не самостоятельная формация) тоже не доказали. По-моему, сегодня недоказуемо ни то, ни другое. От "безвыходности" я принял рабочую гипотезу: рассматривать социализм как самостоятельную формацию.
       Именно так решаются трансцендентные уравнения в математике. В лоб они не решаемы, потому что искомое значение функции (т.е. ответ) сам является прямо или косвенно одним из аргументов этой функции, или параметром, влияющим на другие аргументы этого уравнения. Как выходят из положения? Задаются каким-то взятым произвольно или каких-то предположений готовым решением. Подставляют его значение в трансцендентное уравнение и получают уточненное решение. Если оно отличается от первоначального, находят новое приближение уже с учетом вычисленного результата и продолжают эти итерации пока не будет найдено решение с заданной точностью (например, 0,001%).
       Так же была решена проблема: покрыта ли Луна толстым слоем космической пыли? Теоретики давали два ответа: пыли нет и пыли очень много. Конструкторы посадочных модулей не знали что делать. Королев дал им расписку: "На Луне пыли нет. С.Королев". Сконструировали, посадили луноход, фотографии посадки передали на Землю и убедились, что действительно пыли нет. Хотя "ценное указание" Королева могло и не подтвердиться.
       Только практика может дать верный окончательный ответ на подобные предположения (это уже и о пыли, и о социализме).
       Вы не можете утверждать о необоснованности принятого мной подхода. Я никому ничего не предлагаю доказывать, тем более то, что считаю преждевременным и с материалистических позиций пока еще невозможным для доказательства".
       Контраргумент 1. Не надо быть метафизиком и ярым противником диалектики, чтобы утверждать, что в будущем человеческое сообщество перестанет развиваться. Однако это совсем не означает, что социализм следует признавать в качестве самостоятельной общественно-экономической формации.
       Согласно В.Архангельскому, 1) получается, что пока не наступит коммунизм, вопрос о том, является ли социализм самостоятельной формацией или нет, останется лишь гипотезой; 2) доказывать должен не он, а я.
       Аргумент 2. "...если бы основоположниками и был сделан научный прогноз о моноформационности социализма и коммунизма, то даже и это не могло бы служить доказательством моноформационности первых двух фаз послекапиталистической истории в их реальном бытии. Такое доказательство могло бы быть сделано только на второй фазе послекапиталистической истории после исследования и познания законов функционирования и развития реально данной второй фазы подлинной истории человечества, если бы из познания законов функционирования ее первой фазы не вытекало обратное. (См. также сказанное по поводу Вашего замечания по аргументу 1).
       Вы можете, конечно, принять альтернативную гипотезу: социализм не является формацией. Но тогда Ваше исследование, если оно окажется успешным, приведет к пониманию того, к какому своему отрицанию движется общекоммунистическая формация, что последует за коммунизмом в широком смысле. Эта задача вообще не стояла перед советским обществом и КПСС, актуальными были и оставались проблемы социалистического и коммунистического строительства.
       Не могу утверждать (предрекать подобно оракулам), но предполагаю вот что (измененное повторение из статьи "Общественное развитие и марксизм").
       В "Концепции социализма..." выдвинуто предположение, что в фазе коммунизма на первый план выдвинется раздвоение труда коммунистического на свои противоположности: коммунистического труда как труда по осознанной необходимости и коммунистического труда как труда, ставшего первой жизненной потребностью. То, что мы сегодня еле различаем, вероятно, превратится в огромную пропасть между различиями в уровне потребления носителей этих двух противоположных друг другу социальных типов труда. В политэкономическом смысле диалектика коммунизма - это диалектика процесса ликвидации противоположности между производством первого вида и производством второго вида (объективным и субъективным), процессом превращения средств производства в жизненные средства, непосредственно удовлетворяющие вновь возникшую первейшую жизненную потребность Людей (в труде).
       Что будет представлять собой следующая за коммунистической историческая фаза, в которой будут разрешены противоречия коммунизма, мне из нашего времени не видно. Может быть, она вновь породит отношения неравенства людей по отношению к непосредственно потребляемым ими средствам производства, ставшим уже и непосредственными жизненными средствами. В одном только уверен: когда, наконец, общество достигнет такого состояния, рай земной всё равно не наступит (хотя сила и мощь такого нового способа производства, когда средства производства приводятся в движение Людьми, жаждущими слиться с ними в акте чуть ли не физиологического потребления, достигнут небывалого потенциала), а возникнут новые, присущие именно этой новой фазе проблемы и противоречия.
       Но когда такое состояние будет достигнуто, будущие историки, может быть, обнаружат, что в качестве особого уклада, иногда предельно малого по численности образующих его субъектов-личностей со своим специфическим социальным полюсом в многополярных формациях прошлого, эти типичные отношения будущего существовали чуть ли не со времен античности. И включат в состав этого социального полюса Пифагора, Джордано Бруно, Леонардо да Винчи, Бетховена, Карла Маркса, Юрия Гагарина... Как ни верти, а не кнуту, и не "материальному и моральному стимулированию" мы обязаны их бессмертным и бесценным творениям.
       И в то же время люди будущего поймут, что не богачи, правители и вельможи жили по-настоящему богато и счастливо, а именно названные и не названные творцы, какой бы нищенской (внешне) не была их жизнь и смерть. "И сознаю, что побеждают не те, что берут плоды победы, а только те, что остаются на поле битвы" (Горький. "Человек").
       К какому социальному устройству придет человечество после того, как решит проблему слияния производств первого и второго вида, какие новые противоречия возникнут при том гигантском уровне развития будущих производительных силах, знаниях, умениях, технологиях - не хочу даже думать, это бессмысленно.
       Контраргумент 2. В самом деле, ссылки на авторитет классиков марксизма - это не убедительный аргумент, а вот утверждение, что из познания закономерностей послекапиталистической истории якобы вытекает вывод о том, что первая ее фаза является самостоятельной общественно-экономической формации, требует еще доказательств.
       Почему в случае признания социализма первой фазой коммунизма обязательно следует обозначить уже сейчас формацию, которая придет вслед за коммунизмом? А в случае признания Вашей гипотезы Вы смогли бы назвать послекоммунистическую формацию?
       Аргумент 3. "Перейдем к критике следующего довода в пользу моноформационности социализма-коммунизма. Та параллель, которую проводят между домонополистической и монополистической стадиями единой капиталистической общественно-экономической формации, лишь при поверхностном взгляде на нее служит подтверждением обсуждаемого представления. Если бы социализм и коммунизм действительно были бы стадиями развития единой общекоммунистической формации, а не самостоятельными общественно-экономическими организмами, имеющими каждый свою формационную качественную определенность, тогда можно было бы хоть как-то объяснить следующие факты, которые сторонники моноформационности социализма-коммунизма предпочитают обходить за тридевять земель.
       Основоположники марксизма К.Маркс и Ф.Энгельс сумели вскрыть законы развития всей буржуазно-пролетарской общественно-экономической формации, не подозревая даже, что эта формация может иметь и, как оказалось впоследствии, действительно имеет особую, империалистическую фазу развития. Но тем не менее К.Маркс и Ф.Энгельс создали научную теорию, из которой следует, что результатом развития капитализма должен стать способ производства, основанный на совместной собственности всех членов общества на средства производства, что переход к этому способу производства невозможен иначе, как через государство диктатуры пролетариата. Мало того, что основоположники марксизма зримо ощущали грядущий крах капитализма, они еще тогда, когда не имели и не могли иметь для своих исследований материала реального социализма, довольно ясно различали две первые фазы послекапиталистического общественного развития.
       Чем же объяснить данный феномен? Чем объяснить, что удалось предсказать различие и ряд особенностей первых двух фаз общественного развития послекапиталистической истории, дистанция до границы которых равнялась не меньше столетия, и не удалось предсказать и показать особенности империалистической стадии капитализма, до которой оставалось лишь десятилетие-другое?
       С точки зрения выдвигаемой концепции ответ прост: различие между империалистической и домонополистической стадиями капитализма несравненно мельче, незначительнее, нежели различие между социализмом и коммунизмом, о котором В.И.Ленин еще накануне Октябрьской революции писал: "Политически различие между первой или низшей и высшей фазой коммунизма будет, вероятно, громадно.
       Иногда это предположение истолковывается в том смысле, что В.И.Ленин допускал громадные различия между социализмом и коммунизмом (в узком смысле) только в политическом, но не в экономическом или в социальном аспектах: мол, не случайно, В.И.Ленин специально коснулся именно политических различий.
       Что можно сказать по этому поводу?
       Во-первых, громадные различия в политическом плане - это одновременно и не меньшие различия в плане экономическом: именно В.И.Ленин говорил, что политика - это концентрированное выражение экономики. Что касается социальных отношений, то они имеют неразрывную связь с экономическими отношениями. "Я решительно не понимаю, какой смысл может иметь такое различение?? как может быть экономическое вне социального??",- эти слова также принадлежат В.И.Ленину.
       Во-вторых, слепое следование букве любого текста работ классиков вне связи его с учением марксизма в целом могло бы привести нас просто к фантастическим выводам. Например, к тому, что марксизм основывается на фактах только русской (а не французской, немецкой, английской или, скажем, той же российской) действительности.
       Здесь я по-прежнему не понимаю: о чем Вы ведете речь? Я нахожу неубедительной аналогию между домонополистическим капитализмом, империализмом и капиталистической формацией с одной стороны и социализмом, послесоциалистическим коммунизмом и общекоммунистистической формацией с другой стороны.
       Вы сами отвергаете такую параллель в качестве доказательства моноформационности коммунизма в широком смысле. Тогда чему Вы возражаете?
       Неужели, в отличие от меня, Вы и в самом деле полагаете, что уже окончательно доказано, что социализм не является самостоятельной общественно-экономической формацией?
       Если доказано, то кем, когда и самое главное, на основании каких фактов, какого исторического опыта это доказано?
       Мой ответ на Ваши контраргументы дан выше".
       Контраргумент 3. Естественно, что ссылка на аналогию с домонополистической и монополистической стадиями единой капиталистической общественно-экономической формации, не может никак служить доказательством моноформационности первых двух фаз послекапиталистической истории. Далее следует "доказательство" совсем уже не в пользу концепции В.Архангельского, а, пожалуй, даже наоборот: "...основоположники марксизма зримо ощущали грядущий крах капитализма, они еще тогда, когда не имели и не могли иметь для своих исследований материала реального социализма, довольно ясно различали две первые фазы послекапиталистического общественного развития". Таким же противоположным по содержанию "аргументом" является следующий: "...различие между социализмом и коммунизмом, о котором В.И.Ленин еще накануне Октябрьской революции писал: "Политически различие между первой или низшей и высшей фазой коммунизма будет, вероятно, громадно". Оба этих "доказательства" свидетельствуют в пользу концепции двухстадийности коммунистической формации.
       И я двумя руками подписываюсь под следующим заявлением В.Архангельского: "...слепое следование букве любого текста работ классиков вне связи его с учением марксизма в целом могло бы привести нас просто к фантастическим выводам. Например, к тому, что марксизм основывается на фактах только русской (а не французской, немецкой, английской или, скажем, той же российской) действительности".
       Итак, мы снова возвращаемся к тому, что доказательства моноформационности социализма-коммунизма должен представлять я, а В.Архангельский избавляет себя от труда добывать доказательства гипотезы о том, что социализм является общественно-экономической формацией. Вот Вы, де, и побывайте на Луне, посмотрите, есть ли там пыль или нет. А я подожду, когда наступит коммунизм и тогда в течение пару сотен лет его функционирования определю - был ли социализм самостоятельной формацией или не был.
       Аргумент 4. "...различие между социализмом и второй фазой послекапиталистического развития принципиально глубже, чем различие стадий развития одного способа производства, одной общественно-экономической формации. Вскрыть же закономерности развития "общества вообще" невозможно, даже если исключить из него пройденный до социализма исторический путь. Невозможно по многим причинам, в том числе и потому, что по сравнению со всем будущим социально-экономическим развитием человечества, приобретающем в широком историческом плане прямо-таки чудовищное ускорение, вся пройденная история представляет собой лишь первые робкие шаги. Успеха, как это практически, делом доказали классики марксизма, можно достичь только тогда, когда объектом исследования обществоведа становится исторически определенный, достигший определенной ступени зрелости общественно-экономический организм.
       Вот именно! Ждать совершенно незачем. Но многие исходят из предположения, будто в социализме вообще ничего нельзя понять, не поняв и не изучив "всего" коммунизма (Еремин, Черковец, Федосеев) и начинают лепить теоретическое "отражение" социализма не из социализма, а из чьих-то представлений о продукте развития социализма. Я против такого "метода" исследования.
       Моя цитата в Вашем контраргументе вырвана из контекста, в котором как раз и содержатся косвенные свидетельства принадлежности социализма самостоятельной формации. Я утверждал следующее. Политэкономию капитализма, противоречия и тенденции его развития вполне удовлетворительно осмыслил творческий коллектив из 2-х друзей: Карла и Фридриха. Над осмысливанием проблем политэкономии социализма, теории научного коммунизма работают в течение десятилетий многие, очень многие тысячи исследователей, а удовлетворительного результата - нет. Чем объяснить? Не тем ли, что руководствуются принципом моноформационности социализма и коммунизма, и при этом не видят дальней исторической границы коммунизма, т.е. пытаются изучить сразу всю "вечную" послекапиталистическую историю. Я же пошел сам по другому пути (и предлагаю другим сделать то же): оставить в покое всю бесконечную предстоящую историю развития человечества и исследовать реально данные производственные отношения социализма, у которого есть своя социалистическая надстройка".
       Контраргумент 4. Если ждать того времени, когда наступит коммунизм, чтобы определить - был ли социализм общественно-экономической формацией или не был, то какой смысл вести сегодня дискуссию о природе социализма? Кстати, на основе каких соображений Вы пришли к выводу о том, что "различие между социализмом и второй фазой послекапиталистического развития принципиально глубже, чем различие стадий развития одного способа производства, одной общественно-экономической формации"? Разве можно вообще говорить о каких-то различиях, если коммунизма еще не было?
       Аргумент 5. "Но возникает вопрос: почему классики говорили не о двух общественно-экономических формациях послекапиталистической истории, а о двух фазах будущего коммунистического общества? Почему они не говорили о биформационности всей после капиталистической истории? - И на этот вопрос ответ намного проще, чем он кажется современным исследователям.
       Ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин не были кабинетными учеными, оторванными от жизни, от насущных и актуальных задач общественного развития своего времени. Интересы общественного прогресса, совпадающие с интересами пролетариата - одного из двух основных классов буржуазного общества,- требовали прежде всего свержения господства буржуазии и установления диктатуры пролетариата, а в последние годы жизни В.И.Ленина - отчаянной борьбы за выживание только что родившегося и неокрепшего первого в мире социалистического государства, находившегося во враждебном окружении мирового капитализма. Было бы совершенно нелепо поэтому искать в работах классиков ответы на те вопросы, которые практически не стояли и не могли стоять в повестке тех дней. Им вдоволь хватало своих проблем - и они честно выполнили свой долг, сосредоточив все свои усилия на теоретическом решении задач, имевших практическое значение для своего времени.
       В.И.Ленин, высказавший в 1917 году предположение о громадном различии социализма и коммунизма, которое выявится впоследствии, вместе с тем, говоря об этом различии, специально разъяснял, что "теперь, при капитализме признавать его было бы смешно и выдвигать его на первый план могли бы разве лишь отдельные анархисты".
       Контраргумент 5. Я вполне согласен с В.Архангельским, когда он пишет, что "было бы совершенно нелепо <...> искать в работах классиков ответы на те вопросы, которые практически не стояли и не могли стоять в повестке тех дней. Им вдоволь хватало своих проблем - и они честно выполнили свой долг, сосредоточив все свои усилия на теоретическом решении задач, имевших практическое значение для своего времени". В самом деле, разве для них важно было определять, является ли социализм общественно-экономической формацией или нет?
       Аргумент 6. "Выдвигаемую концепцию, напротив, беспокоит другое. Ее тревожит то, что широко распространившиеся представления о социализме и коммунизме как стадиях последней (из всех существовавших, существующих и тех, которые будут существовать) общественно-экономической формации логически привела исследователей к той мысли, будто положение марксизма о том, что диалектика в позитивное понимание существующего включает в то же время понимание его необходимого отрицания, рассматривая каждую осуществленную форму в движении, а значит, и с ее преходящей стороны, будто это глубоко диалектическое положение марксизма устарело и неприменимо к социализму и тем более к коммунизму. Ее беспокоит то, что под влиянием этих представлений исследовательская мысль свыклась и, что хуже всего, покорно смирилась также и с тем, что тот в полном смысле слова небывалый научно-технический прогресс (завеса над которым нам только приоткрылась на самую-самую малость), обещающий невиданное и бурное развитие производительных сил в ближайшие 200 - 300 лет, не говоря уже об изменениях в производительных силах через тысячу, десять тысяч, сто тысяч, миллион лет, будто бы уже не будет требовать изменений и смены способов производства, не будет поднимать общественно-экономические отношения на все новые и новые вершины общественного прогресса, как этому учили классики. Это в первую очередь аргумент против представлений о коммунизме как о заключительно-завершающей историю человечества общественно-экономической формации. Но если бы так называемая "официальная" наука действительно признала коммунизм в широком смысле исторической фазой (т.е. отрезком человеческой истории, имеющим и свое начало, и свой конец), что она и обязана была бы сделать, руководствуйся она действительно фундаментальными положениями марксизма, неизбежно бы встал вопрос: а какие сущности характеризуют каждую из этих трех фаз (социализм, коммунизм, социализм плюс коммунизм)? И неизбежно бы вслед за этим встал бы вопрос о формационности каждой из них. Я поставил (и начал решать) этот вопрос чуть пораньше.
       Поясняю. Социализм ("фаза") + коммунизм в узком смысле ("фаза") = коммунизм в широком смысле ("формация"). Можно говорить о способе производства социализма и его производственных отношениях (базисе) и его государственно-социалистической надстройке не прибегая к термину формация, а можно - и прибегая к нему. Суть дела от этого не меняется, просто будет напущено больше туману там, где можно обойтись без этой неопределенности".
       Контраргумент 6. Нет смысла возражать и против утверждения о том, что "...небывалый научно-технический прогресс (завеса над которым нам только приоткрылась на самую-самую малость), обещающий невиданное и бурное развитие производительных сил в ближайшие 200 - 300 лет, не говоря уже об изменениях в производительных силах через тысячу, десять тысяч, сто тысяч, миллион лет, будто бы уже не будет требовать изменений и смены способов производства, не будет поднимать общественно-экономические отношения на все новые и новые вершины общественного прогресса, как этому учили классики". Однако спрашивается, какое отношение аргумент о небывалом и трудно предсказуемом развитии производительных сил через миллион лет имеет к вопросу о том, является ли социализм самостоятельной общественно-экономической формацией?
       Что означает выражение "социализм плюс коммунизм"? И почему каждую из двух фаз коммунизма надо признавать формацией, если исходить из того, что и после коммунизма неизбежно будет продолжаться развитие человеческого общества? В.Архангельский, отвечая на мой вопрос, поясняет: "Социализм ("фаза") + коммунизм в узком смысле ("фаза") = коммунизм в широком смысле ("формация"). Можно говорить о способе производства социализма и его производственных отношениях (базисе) и его государственно-социалистической надстройке не прибегая к термину формация, а можно - и прибегая к нему. Суть дела от этого не меняется, просто будет напущено больше туману там, где можно обойтись без этой неопределенности". С этим дополнительным разъяснением В.Архангельского (ответом на мой вопрос) нельзя согласиться. Дело в том, во-первых, что производительные силы коммунистического общества, наверняка, будут качественно отличаться от производительных сил социализма, а, во-вторых, при сохранении главного общего в экономических отношениях социализма и коммунизма - общенародной собственности на средства производства - неизбежно изменится форма этих отношений. Так что общее в экономических отношениях объединяет их в единую формацию, а различие в уровне развития производительных сил неизбежно порождает двухфазовость единой формации. И по какой причине надо отвергать идею фазовости в развитии общественно-экономических формаций? По-моему, она совершенствует методологию познания общественного развития.
       Аргумент 7 "Классики нигде и никогда специально не разъясняли вопроса о том, будет ли предстоящая история представлять один, два или, скажем, семь или двенадцать способов производства, общественно-экономических формаций, поскольку ответ на него содержится в саамом диалектико-материалистическом понимании истории.
       Классики не говорили о биформационности подлинной истории человечества - общества, где не будет частной собственности на средства производства. Но из этого следует не тот вывод, будто вся будущая история окажется моноформационной (этого не утверждал ни один классик), а тот, что человечеству предстоит еще очень долгий путь дальнейшего исторического развития, уходящий от нас далеко за видимый горизонт, что "все общественные порядки, сменяющие друг друга в истории, представляют собой лишь преходящие ступени бесконечного развития человеческого общества от низшей ступени к высшей", что "каждая данная ступень развития общественных отношений оправдывается ею (диалектической философией - В.А.) для своего времени и для своих условий, но не больше", что "мы находимся, во всяком случае, еще довольно далеко от той поворотной точки, за которой начинается движение истории общества по нисходящей линии", и что диалектическая философия не может заниматься вопросами, еще не поставленными в порядок дня.
       Классики марксизма, создатели диалектической методологии исследования исторического развития не могли, конечно, себе представить, что из тех прогнозов, которые они сделали относительно будущего общества, относительно видимых им в их время контуров исторических фаз предстоящего развития общества, из прогнозов, основанных не на анализе конкретного материала послекапиталистической реальности, а на выводах из фактов буржуазной действительности, будет выведено несовместимое с самим духом, с самой сутью диалектики умозаключение, будто вся послекапиталистическая история будет представлять один и только один несменяемый способ производства, одну и только одну вечную общественно-экономическую формацию, что-де наступит такой общественный порядок, такое качественно определенное состояние человеческого общества, которое будет оправдываться не для своего времени и не для своих условий, а на веки вечные, независимо от степени развития производительных сил и подъема их на все новые и новые высоты.
       Так ли уж совсем не имеет? Официоз утверждал другое: все, ребята, приехали. Ни социально-экономических революций, ни смены формаций при достижении социализма-коммунизма больше никогда не будет!
       В моих построениях я исхожу из той рабочей гипотезы, что уже социализм есть первая послекапиталистическая общественно-экономическая формация, способ производства, которые во второй половине 20 века уже существовали как доступные для исследования и познания исторические феномены".
       Контраргумент 7. Нет никакого смысла отрицать также и то, что классики марксизма не считали, "...будто вся послекапиталистическая история будет представлять один и только один несменяемый способ производства, одну и только одну вечную общественно-экономическую формацию, что-де наступит такой общественный порядок, такое качественно определенное состояние человеческого общества, которое будет оправдываться не для своего времени и не для своих условий, а на веки вечные, независимо от степени развития производительных сил и подъема их на все новые и новые высоты". Однако и этот аргумент В.Архангельского не имеет никакого отношения к вопросу о том, является ли социализм самостоятельной общественно-экономической формацией или не является.
       Повторяю, выдвигать рабочую гипотезу - мало, надо еще ее и обосновать.
       Аргумент 8. "Следующий довод, на котором покоится представление о моноформационности социализма и коммунизма (а также послекапиталистической истории вообще) - это утверждение о фактическом, а не формальном равенстве всех членов общества к средствам производства при социализме и коммунизме. Но это - не довод в поддержку моноформационности социализма и коммунизма, как не являлся бы аргументом в пользу признания моноформационности рабовладельчества, феодализма и капитализма<...>Оставим в стороне надстроечные отношения и интерпретации. Если фактическое неравенство людей при рабовладельчестве, крепостничестве и капитализме (т.е. в классово организованном обществе) спокойно дают несколько способов производства (и социально-экономических формаций), то почему из этого следует, будто организованное бесклассовое общество не может дать букета, последовательности меняющих друг друга способов производства и общественных формаций?
       Согласно Вашей логике можно было бы и социализм с коммунизмом объединить в одну формацию с капитализмом, поскольку социализм и коммунизм очень даже наследуют свободу людей от личной крепостнической зависимости".
       Контраргумент 8. А вот с аргументом В.Архангельского о том, что утверждение о фактическом, а не формальном равенстве всех членов общества к средствам производства при социализме и коммунизме - это-де не довод в поддержку моноформационности социализма и коммунизма, как не являлся бы аргументом в пользу признания моноформационности рабовладельчества, феодализма и капитализма фактическое неравенство людей к средствам производства, согласиться никак нельзя. Фактическое и конституционно объявленное равенство всех членов общества как сособственников общенародных средств производства - это уже существенный признак, во-первых, отделяющий социализм и коммунизм от предыдущих трех формаций, в которых господствовала частная собственность на средства производства, и, во-вторых, важнейший признак, объединяющий социализм и коммунизм в единую общественно-экономическую формацию.
       Конечно, организованное бесклассовое общество может дать букет последовательности меняющих друг друга способов производства и общественных формаций. Но это утверждение нисколько не противоречит моему выводу о том, что равенство всех членов общества как сособственников общенародных средств производства - это уже существенный признак, объединяющий социализм и коммунизм в единую общественно-экономическую формацию.
       Что же касается иронического замечания по поводу объединения социализма с коммунизмом в одну формацию с капитализмом, то буду рассматривать его как полемическую шутку.
       Аргумент 9. "Формационность исторических фаз послекапиталистической истории - это чрезвычайно важный, принципиальный вопрос. Дело в том, что лучевая концепция моноформационности социализма-коммунизма уже дала свою закономерную, естественную отрыжку: появляются явные признаки ее превращения в концепцию аформационности послекапиталистического развития общества, согласно которой отрицается уже даже само формационное строение коммунистического общества, а сама категория общественно-экономической формации признается правомерной по отношению к коммунизму (ясное дело - лучевому) только во внешнем противопоставлении его капиталистическому обществу). Тем самым отрицается какое бы то ни было методологическое значение одного из крупнейших завоеваний марксизма (а именно категории общественно-экономической формации) для исследования внутреннего строения неантагонистических послекапиталистических фаз развития общества. В оригинальном марксизме "историческая фаза" есть лишь иное выражение факта временности существования, исторически преходящего характера любого существовавшего, существующего или пока еще не рожденного общественного устройства, рассматриваемого как способ производства, как общественно-экономическая формация. "Такое явление, которое исторически возникло и исторически опять исчезает, принято называть на обычном языке "исторической фазой"". (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 214). В оригинальном марксизме фазовость развития - это синоним исторической преходящести и "обреченности" всякого способа производства, любой формации".
       Контраргумент 9. Концепция "аформационности послекапиталистического развития общества" никак не затрагивает проблемы фазового развития коммунистического общества.
       Что позволило Вам сделать вывод о том, что в оригинальном марксизме фазовость развития - это синоним любой формации? Я считаю, и Вы выше отмечали, что внутри, в рамках той или иной формации вполне могут иметь место отдельные фазы развития. В качестве примера Вы сами называли капиталистическую формацию. Я могу, например, добавить, что первобытнообщинный способ производства, также следует подразделить на несколько фаз по уровню развития производительных сил: палеолит, мезолит, неолит, энеолит.
       Аргумент 10. "Это, однако, отнюдь не мешает тому, чтобы со временем, когда вторая, а затем и последующие исторические фазы общественного развития станут исторической реальностью, можно было рассмотреть то общее, что присуще определенной группе, ряду этих первичных исторических фаз общественного развития, т.е. рассматривать ту или иную группу, семейство исторических фаз также как качественную определенность, как самостоятельную общественно-экономическую формацию, имеющую свои особые, присущие именно ей, объективные законы развития.
       Данный подход, несмотря на то, что кое-кому, возможно, он покажется странным и непривычным, вовсе не нов в марксизме. Дело в том, что применяя содержание категории общественно-экономической формации к разным по масштабу социально-экономическим образованиям, историческим периодам и протекающим в них процессам, мы концентрируем свое внимание прежде всего на том, что, во-первых, в рамках рассматриваемой формации взаимоопределены и взаимообусловлены производительные силы и производственные отношения, базис и надстройка, и т.д., и т.п. Хорошо известно, что классики марксизма различали первичные, вторичные и т.д. формации. В зависимости от задач и целей исследования, а также наличия конкретного фактического (а не умозрительного) материала речь может идти о разных иерархических уровнях рассмотрения социально-экономических явлений.
       И если концепция "однокачественности" социализма и коммунизма до сих пор не позволила еще вскрыть основное противоречие всей коммунистической формации (разумеется, речь здесь идет об исторической, а не лучевой концепции), если выдвигаемая концепция решительно выступает против поиска именно в данный исторический отрезок времени закономерностей, присущих всей коммунистической (в широком смысле) формации, то это вовсе не значит, что тем самым исключается возможность существования такой вторичной, а может, и третичной или даже четвертичной формации в будущем. Напротив, выдвигаемая концепция вполне допускает появление и существование в будущем такого целого ряда первичных формаций, начиная с социализма, семейство которых образует формации высшего порядка (надформации), общими закономерностями которых будут: а) бесклассовое, скорее классоидное, но непременно диапротобное социальное строение; б) неантагонистическая диалектика развития и в) нереволюционные формы смены первично-формационных качественно определенных состояний. Но именно потому, что нет еще фактического (материалистического) материала для исследования второй и последующих первичных фаз послекапиталистической истории, вследствие чего нет материала и для исследования и обобщения закономерностей, присущих вторичным и более высокого порядка фазам развития подлинной истории человечества, наука в состоянии дать этим предполагаемым формациям и надформациям только такую характеристику, которая вытекает из факта несуществования формаций разных порядков, основанных на классовом делении общества. А этого - совершенно недостаточно, чтобы выявить то общее, что присуще совокупностям разного уровня первичных формаций послекапиталистической истории с содержательной, сущностной стороны. Без этого любые рассуждения о "коренной однокачественности" социализма и коммунизма не имеют никакого научного смысла.
       Поэтому любые попытки рассмотрения и исследования закономерностей развития социализма, если они исходят из "общекоммунистических" принципов, выдвигаемая концепция рассматривает и расценивает как опасную уступку материалистических позиций идеализму. Разумеется до тех пор, пока вторая фаза коммунистического общества не станет историческим фактом, пока не появится реальный (а не воображаемый, мыслимый) предмет для наблюдения, живого созерцания, изучения и осмысливания второй фазы как объективной реальности, а не как представлений людей хотя и о ближайшей, но все-таки об исторической прогнозируемой перспективе человечества.
       Иначе мы здорово рискуем оказаться в роли того незадачливого "исследователя", который, имея перед собой всего лишь вылупившуюся из яйца гусеницу, с профессорским апломбом принялся бы доказывать, что в силу имеющихся представлений о "коренной однокачественности" живых организмов во всех фазах своего развития (детстве, зрелости, старости), почерпнутых им из известных ему закономерностей развития организмов рыб, ящеров, птиц, млекопитающих, гусеница не может превратиться в негусеницу, в бабочку, у которой ни строение тела, ни поведение даже отдаленно не напоминает ее детское состояние. А ведь бабочка (фаза в развитии организма), являющаяся диалектическим снятием (в "нереволюционном" кукольном процессе) гусеницы, "низшей" фазы того же организма, действительно обладает с последней коренной однокачественностью, если понимать под ней идентичность генных шифров гусеницы и бабочки.
       Сторонники общепринятых взглядов полагают, что если мы признаем социализм и коммунизм самостоятельными качественно определенными образованиями (формациями и способами производства), то тем самым воздвигнем между ними нечто вроде китайской стены или устроим некую непроходимую пропасть.
       При этом частенько прозрачно подразумевается, что превращение одной послекапиталистической формации (социализма или коммунизма в широком смысле) в другую будто бы должно означать абсолютный разрыв, без удержания положительных завоеваний и достижений предыдущей формации и способа производства метафизическое, а не диалектическое отрицание, появление чего-то мерзкого и отвратительного. Да на том основании, что изучая живой социализм (живую гусеницу), и не имея еще пред собой высшей фазы (не имея еще ни куколки, ни бабочки, в направлении к которым эта гусеница развивается, а имея пока лишь накапливающую живую массу своего тела первую фазу гусеницы-куколки-бабочки), невозможно и незачем изучать закономерности анатомии и физиологии гусеницы из "общебабочкиных" принципов. Если у вас уже сложились представления о низшей, средней и высшей фазах гусеницы-куколки-бабочки, то откуда эти представления у вас появились? От Нострадамуса? Божественное откровение вас посетило? Маркс с Энгельсом вам рассказали? Так относительно коммунизма и в сочинениях классиков было очень много чисто пропагандистского, шедшего еще от социалистов-утопистов.
       Пока не достигнута высшая фаза организма (бабочки) или коммунизма в широком смысле, всякие попытки строить теории низшей фазы не из реального объекта, а из представлений о том, во что этот объект должен превратиться, независимо от источника таких представлений как непроверенных критерием практики есть, по моим понятиям, есть явный переход с материалистических позиций на идеалистические.
       Ваши возражения против 10 аргумента делают Вашу точку зрения непоследовательной и еще менее понятной.
       Наступит ли на Земле коммунизм (как его представляли себе в общих и очень грубых чертах основоположники марксизма), одержат ли носители коллективистских интересов верх над своими антиподами или нет - все это будет зависеть исключительно от складывающихся условий жизни людей, от адекватного осознания ими их собственных интересов, которые неизбежно с течением времени будут меняться по объективным (а иногда - и субъективным) причинам.
       По поводу методологической оправданности или неоправданности привлечения несуществующих "фактов" будущего или вчерашних и сегодняшних наших представлениях о таких "фактах".
       1848 год - это время раннего марксизма. Еще не родилась теория прибавочной стоимости, а стало быть, еще не понята по-настоящему и суть капиталистической эксплуатации, но зато - утверждаете Вы - уже разработана достаточно развитая двухфазная концепция коммунистической формации, которой мы должны слепо довериться
       Контраргумент 10. Сначала об утверждении В.Архангельского о том, что "...любые попытки рассмотрения и исследования закономерностей развития социализма, если они исходят из "общекоммунистических" принципов, выдвигаемая концепция рассматривает и расценивает как опасную уступку материалистических позиций идеализму". Спрашивается, на каком основании В.Архангельский отлучает от исторического материализма тех, кто, исследуя объективные закономерности социализма, приходит к выводу о том, что он не является самостоятельной общественно-экономической формацией?
       В данном аргументе и в пояснении к нему одновременно высказано несколько принципиальных соображений, в отношении некоторых из них я уже свою позицию высказал.
       В первую очередь это относится к утверждению В.Архангельского о том, что пока не наступил коммунизм (а имеются ли у него доказательства, что он будет?), нет никакого смысла рассматривать существенные черты социализма, объединяющие его с коммунизмом в одну общественно-экономическую формацию.
       Я не собираюсь оспаривать утверждения В.Архангельского о том, что:
       А) в рамках рассматриваемой формации взаимоопределены и взаимообусловлены производительные силы и производственные отношения, базис и надстройка;
       Б). классики марксизма различали первичные, вторичные и т.д. формации.
       Однако я считаю методологически неоправданным утверждение В.Архангельского о том, что выдвигаемая им "концепция решительно выступает против поиска именно в данный исторический отрезок времени закономерностей, присущих всей коммунистической (в широком смысле) формации". Почему? На каком основании следует устанавливать такой запрет? И его пример с гусеницей и бабочкой совершенно неубедителен, ибо сегодня, когда предыстория человечества насчитывает уже сотни тысяч лет, а ее подлинная история, начавшаяся в 1917 году, - длится уже почти столетие, вполне можно исследовать общие закономерности развития общества. И причем здесь Нострадамус и божественное откровение? Конечно, нам еще не могут быть известны многие конкретные характеристики коммунистической фазы развития человечества, но в целом о существенных чертах коммунистической общественно-экономической формации мы можем говорить уверенно на основе анализа реального исторического материала.
       Спрашивается, разве К.Маркс и Ф.Энгельс в 1848 году без всякого основания провозгласили неотвратимость гибели капитализма от рук пролетариата, написав свое знаменитое "Призрак бродит по Европе -- призрак коммунизма"? Неужели они руководствовались при этом не своей философией исторического и диалектического материализма, а пророчествами Нострадамуса и божественным откровением? Что же касается двухфазовости коммунистической формации и того, что К.Маркс и Ф.Энгельс утверждали, что социализм и коммунизм являются синонимами, то об этом я подробно писал в разделе о суперэтатизме в споре с А.Тарасовым.
       К сведению В.Архангельского и читателей привожу справку из БСЭ о произведении К.Маркса и Ф.Энгельса "Немецкая идеология", написанное ими до 1848 года: Это - "...произведение К. Маркса и Ф. Энгельса, в котором они впервые разработали как целостную концепцию материалистического понимание истории, т. е. Исторический материализм. Замысел "Н. и." относится к весне 1845, когда Энгельс приехал в Брюссель. Маркс изложил ему материалистическое понимание истории в почти сложившемся виде, и они решили сообща разработать своё новое мировоззрение в форме критики немецкой послегегелевской философии. С этим замыслом связано написание "Тезисов о Фейербахе" как наброска идей для "Н. и.". Дошедшая до нас рукопись "Н. и." была написана в ноябре 1845 -- августе 1846, дополнение ко 2-му т. (работа Энгельса "Истинные социалисты") -- в январе -- апреле 1847." (http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/113217/%D0%9D%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D1%86%D0%BA%D0%B0%D1%8F).
       Кстати, в своем ответе М.Богданову В.Архангельский приводит следующую цитату из произведения В.Ленина, в которой он поясняет, на каком основании К.Маркс писал о коммунизме: "На основании каких же данных можно ставить вопрос о будущем развитии будущего коммунизма?
       На основании того, что он происходит из капитализма, исторически развивается из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом. У Маркса нет ни тени попыток сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется" (Ленин В.И. Полн. Собр. Соч., т. 33, с. 85).
       Аргумент 11. "Ваши возражения против 10 аргумента делают Вашу точку зрения непоследовательной и еще менее понятной.
       Область единых отношений обобществленной общенародной собственности становится всеохватывающей, в пределах которой всецело развертываются обе части двуединого воспроизводственного процесса (первого и второго видов) с потоками: средств производства (поток 1), жизненных средств (поток 2) и рабочей силы (поток 3). Роль личнособственнического материального интереса как стимула к труду членов общества при этом сходит на нет благодаря тому, что его место всецело занимает (частично действующий уже при социализме) непосредственно общественный материальный интерес членов общества как равных совладельцев вещественных факторов производства и всех его продуктов, стимул неизмеримо более сильный и более действенный по отношению к коммунистическому классоиду, чем личнособственнический - по отношению к его социальной противоположности - наемному классоиду. Особь (у животных), индивид, личность (у людей, которые продолжают оставаться и животными тоже, а не, превращаются, скажем, в растения или грибы) - понятия вечные, внеисторические. Относящийся к личности - это личностный. Понятие личнособственнического при социализме (но не коммунизме) - это уже историческая, исчезающая категория.
       Я не вижу тут никакого логического противоречия у себя. Напротив, последовательно провожу мысль, что социализм - это исторический тип общества, вышедший из недр капитализма и унаследовавший от него экономический (в производственных отношениях) институт обособленной собственности на жизненные средства и домашнее хозяйство, в котором продолжают потребляться жизненные средства и продолжают производиться работники со своей (личнособственнической) рабочей силой. Отсюда возникло свойственное социализму реальное раздвоение интересов на обособленные (личнособственнические) и обобществленные (общенародно-собственнические), отсюда - сохранение сферы учета и контроля за мерой труда и мерой потребления каждого работника, отсюда присущие именно социализму (а не коммунизму в узком или широком смысле) противоречия, разрешение которых (если общество и его авангард работают над этим) и есть движение от капитализма к собственно коммунизму".
       Контраргумент 11. Данный аргумент по существу своему противоречит концепции В.Архангельского. В нем правильно говорится, что "область единых отношений обобществленной общенародной собственности становится всеохватывающей" и что "роль личнособственнического материального интереса как стимула к труду членов общества при этом сходит на нет благодаря тому, что его место всецело занимает (частично действующий уже при социализме) непосредственно общественный материальный интерес членов общества как равных совладельцев вещественных факторов производства и всех его продуктов".
       Аргумент 12. "Что станет с социальным строением общества в результате разрешения социально-экономических противоречий социализма? Этот вопрос, видимо, не требует особых разъяснений. Ведь преодоление отношений личнособственнического присвоения жизненных средств, а следовательно, и воспроизводящейся при их посредстве рабочей силы, означает тем самым и устранение классоида наемного труда. Диапротобная борьба, движущая социалистическое общество к коммунистической фазе общественных отношений, завершается полным "поглощением" классоида наемного труда коммунистическим классоидом, который охватывает при коммунизме уже не часть общества, а все общество, завершается превращением классоида наемного труда в свою противоположность.
       Мы не касаемся здесь вопроса о диапротобах коммунизма - социальных носителях экономических противоречий, конституирующих сущность коммунистической фазы развития общества. Мы абстрагируемся также и от того, что на первых порах существования коммунистического общества в его составе могут сохраниться остатки наемнического отношения к труду со стороны некоторых членов общества, и что наемный классоид в качестве неосновного, возможно, войдет и в коммунизм.
       Вы не доказали, а просто не признаете (причем немотивированно, уже хотя бы потому, что никак не высказались по поводу соображений Ленина и Бухарина 1920 г.) наличия этого родимого пятна капитализма при социализме, этой "тяжеловеснейшей махины", "глыбы неслыханной тяжести" отличающего социализм от собственно коммунизма.
       Труднообъяснимым я бы полагал не представление о возможности сохранения на высшей фазе коммунизма (особенно поначалу) остаточных укладов социалистического способа производства, а представление об их полном и внезапном исчезновении".
       Контраргумент 12. Утверждение В.Архангельского о том, что при социализме рабочая сила является товаром и существует институт наемного труда, как было показано в предыдущем параграфе, не соответствует действительности. Труднообъяснимым представляется и его утверждение о том, что "...на первых порах существования коммунистического общества в его составе могут сохраниться остатки наемнического отношения к труду со стороны некоторых членов общества".
       Аргумент 13. "После успешного завершения диапротобной борьбы коммунистического классоида против глыбы неслыханной тяжести, глыбы наемнического отношения к труду, деление труда на производительный и непроизводительный теряет какой-либо политэкономический смысл. Производительный труд перестает быть долей общественно полезного труда. И производительный, и общественно полезный труд становятся разными выражениями одного и того же коммунистического труда в коммунистическом обществе и превращаются тем самым в синонимы, в одинаковые по объему и содержанию понятия. Тем самым с достижением в производственных отношениях предельного значения оптимальной доли производительного труда, равного единице, основной экономический закон социализма вырождается в простое положение о том, что все затраты труда являются производительными и направлены в конечном счете на всестороннее развитие членов коммунистического общества. Впрочем, можно считать, что этот закон оптимального соотношения производительного и непроизводительного труда в таком вырожденном состоянии продолжает действовать и на второй фазе послекапиталистической истории. Социализм, таким образом, оказывается последним способом производства, основанным на таком общественном разделении труда, при котором труд людей направляется не только на создание (производство) потребительных стоимостей, но и в сферу товарного обращения продуктов производства, в том числе и продукта производства второго вида - рабочей силы.
       Вы последовательны в отрицании товарного и псевдотоварного (по меновым стоимостям) обращения при социализме, включающего постоянно воспроизводящийся обмен жизненных средств на рабочую силу между субъектами экономических отношений присвоения - обособленной и обобществленной собственности, а также обмен между социалистическими предприятиями (как экономическим субъектами отношений присвоения - распоряжения вверенной им долей общенародных средств производства) сырьем и продукцией. Весь этот обмен Вы представляете оптическим обманом на поверхности экономических явлений.
       Но отношения присвоения - собственности, владения, распоряжения - это прежде всего составляющие реальных производственных отношений социализма (раз мы о нем говорим), имеющих адекватное или не очень закрепление в нормах права. Политэкономия анализирует не нормы права (этим должны заниматься юристы), а потоки всевозможных ресурсов, в том числе и денежных между всеми субъектами отношений присвоения, вовлеченных в целостный процесс воспроизводства жизненных средств, средств производства и человека с его способностями к труду - рабочей силой. Процесс управляемый, планомерный, обеспечивающий по задумке пропорциональное развитие экономики, без диспропорций, дефицитов и перепроизводства, сбалансированное, рациональное в конечном счете по отношению к носителю общенародного интереса.
       Мне непонятно, в чем заключается "несостоятельность" деления труда на производительный и непроизводительный при социализме. В том, что весь труд целиком осуществляется исключительно в производстве? В том, что при социализме учет и контроль осуществляется без учетчиков, надсмотрщиков и контролеров, абсолютно так же, как при его отрицании - коммунизме? В том, что все только и пашут, создавая новые потребительные стоимости, и никто не занят в сфере обращения ресурсов (речь не идет о технологических операциях - процессах-продолжениях производства, например, хранения сезонной продукции или, скажем, стратегических запасов ресурсов). Если бы Вы конкретизировали свое возражение, я бы, глядишь, тоже сказал бы что-либо поконкретней".
       Контраргумент 13. Утверждение о том, что при социализме существует "деление труда на производительный и непроизводительный", является, с марксистской политэкономической точки зрения, абсолютно несостоятельным.
       Аргумент 14. "Рассмотрим вкратце еще один важный вопрос: о переходе от социалистического принципа распределения "по труду" к коммунистическому принципу "по потребности". Ясно, что второй является отрицанием первого. И вместе с тем коммунистический принцип является не чем иным, как диалектическим снятием социалистического принципа, при котором сохраняются все положительные моменты, стороны отрицаемого принципа распределения. Во-первых, в масштабе всего общества все равно потреблено может быть только то, что произведено трудом. И чем лучше каждый член коммунистического общества поработает, тем богаче будет общество и тем больше сможет каждый и потребить. Во-вторых, "по потребности" - это и по затрате рабочей силы тоже. Предполагать, будто у всех членов коммунистического общества труд будет нивелирован по затратам нервной, эмоциональной и мускульной энергии, а также в смысле равенства условий труда - по меньшей мере просто несерьезно. Конечно, нет никаких оснований спорить с тем, что часть членов будущего общества предпочтет такой способ существования, при котором их труд будет протекать "в хороших условиях - в светлых, чистых помещениях", с непродолжительным рабочим днем и т.п. Неожиданный, не вытекающий из предыдущих возражений и несогласий, вывод. Даже не знаю, что и сказать".
       Контраргумент 14. Спорить с содержанием данного аргумента - это значит выступать против истины. Но согласие с данным аргументом совсем не означает, что социализм не является первой фазой коммунистического общества. Также как нет смысла спорить против абсолютно верного утверждения В.Архангельского о том, что он "...вовсе не игнорирует то общее, что присуще этим фазам, и ничуть не переоценивает специфику социализма. Напротив, именно такой подход позволяет показать, что коммунизм зреет в недрах социализма, что коммунизм является естественным, закономерным и исторически неизбежным результатом всего развития социализма, результатом, к которому ведет идущая в нем классоидная борьба - борьба противонаправленных социальных сил социалистического общества".
       Рассмотрев все 14 аргументов, я не нашел среди них ни одного убедительно доказывающего, что социализм является самостоятельной общественно-экономической формацией. На этот мой вывод В.Архангельский ответил: "Убедительного доказательства, действительно, пока еще нет. Повторяю, это - рабочая гипотеза, которую Вы не сумели опровергнуть".
       Поскольку В.Архангельский не выдвинул убедительных доказательств своей гипотезы, возложив эту работу на меня, то попытаюсь решить эту задачу, используя при этом, в частности, материалы открытого академического теоретического семинара "Марксовские чтения", состоявшегося 2.05.2011 года под руководством А.П. Проскурина - главного редактора. "ЭФГ". На этом семинаре с основным докладом выступил доктор экономических наук, лауреат Государственной премии СССР Ф.Клоцвог на тему "СОЦИАЛИЗМ КАК ОТДЕЛЬНАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФОРМАЦИЯ". Критический разбор этого доклада предпринял В.Беленький в своей статье "ЗАЧЕМ НУЖНА ЕЩЕ ОДНА ФОРМАЦИЯ", соображения которого я также использовал для обоснования своей позиции, состоящей в том, что социализм не был самостоятельной общественно-экономической формацией. Кстати, следует заметить, что В.Беленький в одном предложении дал общую точную оценку докладу Ф.Клоцвога: "Идея отдельной формации провозглашается, но не аргументируется". И я полностью солидарен с этой оценкой.
       Для начала отмечу наиболее характерные черты социализма, обратив особое внимание на их взаимосвязь с прошлым (капитализмом) и будущим (коммунизмом). При этом я исхожу из следующего исходного положения: в рамках той или иной общественно-экономической формации вполне могут иметь место отдельные фазы развития.
       Социализм в сравнении с капитализмом и их взаимосвязь:
       1. Социализм явился отрицанием капитализма, в недрах которого созрели объективные и субъективные предпосылки возникновения новой, коммунистической формации.
       2. Социализм преодолевает господство частной собственности на средства производства, ликвидирует на основе общенародной и групповой собственности эксплуатацию человека человеком.
       3. Социализм базируется на тех производительных силах, которые созданы капитализмом, сохраняя некоторые элементы его хозяйственного механизма, в частности товарно-денежные отношения.
       Социализм в сравнении с коммунизмом и их взаимосвязь:
       1. Социализм базируется на общенародной собственности на средства производства, которые явятся основой также и коммунистического общества. Коммунизм, таким образом, является естественным, закономерным и исторически неизбежным результатом всего развития социализма.
       2. В недрах социализма созревают объективные и субъективные предпосылки становления коммунизма, в частности, высокоэффективные и высокопроизводительные средства производства, функционирующие в составе единого народно-хозяйственного комплекса. Область единых отношений обобществленной общенародной собственности становится всеохватывающей, а роль лично-собственнического материального интереса как стимула к труду членов общества при этом сходит на нет благодаря тому, что его место всецело занимает (частично действующий уже при социализме) непосредственно общественный материальный интерес членов общества как равных совладельцев вещественных факторов производства и всех его продуктов. Фактическое и конституционно объявленное равенство всех членов общества как сособственников общенародных средств производства - это существенный признак, во-первых, отделяющий социализм и коммунизм от предыдущих трех формаций, в которых господствовала частная собственность на средства производства, и, во-вторых, важнейший признак, объединяющий социализм и коммунизм в единую общественно-экономическую формацию.
       Итак, можно повести итоги. Совершенно прав В.Беленький, когда пишет, что "...никаких специфических производительных сил социализма нет и быть не может. Социализм первоначально наследует производительные силы капитализма. На протяжении определенного периода их уровень может быть ниже достижений капитализма или тождествен им. Историческое предназначение социализма - обеспечить превращение производительных сил капитализма в производительные силы коммунизма. Иначе говоря, производительные силы социализма должны рассматриваться не только и не столько как самоцель, как нечто достигнутое, сколько как процесс возвышения от уровня, присущего капитализму, до уровня, необходимого для коммунизма". То, что производительные силы, в конечном счете, определяющие суть данной общественно-экономической формации, с самого начала возникновения социализма не отличаются от производительных сил капиталистического способа производства и лишь по мере развития социализма выходят на уровень, необходимый для становления коммунизма, является одним из важнейших аргументов в пользу концепции, что социализм является не самостоятельной общественно-экономической формацией, а лишь первой фазой становящейся коммунистической формации.
       Вместе с тем, между капитализмом и социализмом существует принципиальное различие, о котором также пишет В.Беленький: "Предприятия присущи не только социализму, но и капитализму; следовательно, они соответствуют современному уровню развития средств производства и технологии, хотя данное соответствие постепенно становится относительным. Но социально-экономический характер предприятий при капитализме и социализме различен: в первом случае они существуют на основе частнокапиталистической, во втором случае - на основе общественной (в разных формах) собственности на средства производства. Капиталистическое предприятие приводится в действие персоналом, на социалистическом предприятием персонал преобразуется в трудовой коллектив". От себя добавлю, что члены трудового коллектива при социализме не являются собственниками того предприятия на котором они работают (если оно государственное), а являются сособственниками общенародных средств производства. Этот существенный признак отделяет социализм как первую стадию существования коммунистического общества от капитализма и в то же время является общим с коммунизмом, объединяя их в одну общественно-экономическую формацию.
       Вот, собственно, и все доказательство концепции, которую я отстаиваю, а именно, что социализм является первой фазой развития коммунистического общества. И завершая данную тему, повторю цитату из "Критики Готской программы": "При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно бы быть неравным.
       Но эти недостатки неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит после долгих мук родов из капиталистического общества. Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества.
       На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!" (http://www.marxists.org/russkij/marx/1875/gotha.htm).
       Приведу еще одно по существу верное, хотя и не совсем корректно, но оригинально сформулированное Сергеем Копыловым мнение о месте социализма в формационной периодизации истории человечества: "...насчет социализма - так это старая диалектическая история про прерывность и непрерывность движения, когда движущийся предмет и есть в определенном месте, и его там нет. Допустим, скорость относительно земли сто километров в час - это движение, а с точки зрения вселенной - это почти полное стояние. Поэтому социализм и одновременно фаза - и одновременно переходный период. Это такое же противоречие, как сама диалектика. Просто надо выяснить - в какой системе координат мы анализируем явление. Если с точки зрения внутри формации - то социализм фаза. Но если по сравнению со сменой формаций между собой - то социализма вообще не существует, как не существует отдельной социалистической формации. А есть только все более назревающий коммунизм" (newage. Опубликовано в "Альтернативах" 15 ноября 2001).
      
       5. О принципах социализма, в частности, об СТК, о народных предприятиях и др.
      
       В этом параграфе я привожу выдержки из статьи А.Ковалева "Принципы социализма", так как в ней содержатся мысли, с абсолютным большинством которых я согласен на все 100%. Перечисленные А.Ковалевым принципы социализма не только во многом совпадают с теми шестью принципами, которые мною были сформулированы в монографии "Мир на перекрестке четырех дорог..." и в очерке "А был ли в СССР социализм?", но вместе с тем они их дополняют. Итак, А.Ковалаев пишет:
       "Пора выработать ряд основных положений, принципов социализма, которые могли бы послужить теоретической базой для объединения, сплочения коммунистов, социалистов и всех левых сил. Ниже излагаются принципы, которые могли бы послужить этой задаче.
       1. Социализм выходит из капитализма. Его условия и предпосылки зарождаются в недрах капитализма, входят в противоречие с его отношениями, а после разрешения этих противоречий через социалистическую революцию образуют основы социализма. Следовательно, социализм - есть разрешение основных противоречий капитализма и реализация, прежде всего, тех прогрессивных мировых тенденций общественного развития, которые ведут к социализму.
       2. Главной революционной силой в борьбе за социализм является рабочий класс. В буржуазном обществе капиталу антагонистически противостоят наемные работники - рабочие, инженеры и ученые, врачи и учителя и др. Те из них, которые добывают средства к жизни исключительно путем продажи своего труда и получают за свой труд не выше стоимости своей рабочей силы, представляют пролетариат. Среди пролетариев главную роль в социальных революционных преобразованиях играет рабочий класс, его основное ядро - промышленный пролетариат. Ближайшим союзником рабочего класса может стать инженерно-техническая, научная интеллигенция, которая играет ведущую роль в развитии производства, научно-техническом прогрессе и интересы которой, как отряда наемного труда, объективно совпадают с классовыми интересами рабочего класса. Теоретической базой революционной борьбы пролетариата является научный социализм, как теория освобождения труда от эксплуатации.
       3. Победивший в борьбе с буржуазией пролетариат передает основные средства производства из частных рук в общее владение общества и на этой основе решает двуединую задачу. Во-первых, общество, устраняя господство капитала, а вместе с ним и эксплуатацию человека человеком, направляет производство непосредственно на нужды трудящихся, на повышение их жизненного уровня и свободное всестороннее развитие всех и каждого члена общества. Во 2-х, пролетариат избавляет общество от кризисов производства и войн путем сознательной (научной), планомерной (оптимальной) организации и централизованного регулирования всего общественного производства, объединенного в единый народнохозяйственный комплекс и непрерывно развивающегося на основе научно-технического прогресса.
       4. Общее владение средствами производства может быть реализовано, использовано в интересах всех и каждого только при участии всех трудящихся в управлении производством, распределением и другими общими делами, т.е. на основе самоуправления трудящихся. Эти отношения самоуправления нельзя ввести только декретом власти победившего пролетариата. Для этого необходимы материальные предпосылки и, как писал Ленин, историческая полоса культурного развития.
       Материальные условия для самоуправления трудящихся появились во второй половине ХХ века, когда культурное развитие трудящихся превратилось в мировую тенденцию. Ее источником в условиях быстрой интеллектуализации труда стало развитие работника, его трудовых способностей и потребностей. Последние развиваются по определенным закономерностям - от низшего уровня физических, материальных способностей и потребностей до более возвышенных, интеллектуальных, духовных. Это приводит к следующему важному выводу: подобно тому как вместо представлений об обществе как скоплении индивидов, которыми управляют герои пришло, благодаря Марксу, научное понимание общества как развивающегося под действием объективных законов организма, так и сейчас настала пора перейти от представлений о человеке как вместилище страстей, субъективных устремлений и т.п. к признанию объективной природы его способностей и потребностей, к человеку как организму, скажем, социальному микроорганизму, развивающемуся по объективным законам.
       На определенной ступени их закономерного возвышения все больше на первый план выступает социальная потребность трудящихся в участии их в управлении производством и распределением, т.е. в производственном самоуправлении. Реализация этой потребности создает заинтересованность в труде значительно выше, чем ее можно достигнуть только за счет роста материальных стимулов - заработной платы, других жизненных благ. <...>самоуправление выступает как закономерный результат развития способностей и потребностей работника на основе развития современного производства.
       Так как самоуправление рабочих антагонистически противостоят отношениям эксплуатации, то капитализм допускает его развитие лишь в той мере, в какой это не угрожает его устоям и, таким образом, создает еще одно противоречие - между развитием самоуправления трудящихся как мировой тенденции и ее исторически ограниченным использованием. Социализм разрешает это противоречие таким образом, что устанавливает общенародную собственность на средства производства, а самоуправление реализует эту общую собственность в общих интересах. При этом пролетариат осуществляет свое самоуправление по двум основным направлениям. Во-1-х, опосредованно, "сверху" - через органы власти, которые народ выбирает и которые действуют в его интересах. Во-2-х, непосредственно, "снизу" - через трудовые коллективы предприятий и организаций. Здесь на основе самоуправления работников создается коллектив с его новыми движущими силами - сотрудничеством, взаимопомощью и соревнованием между участниками совместного труда, как главными движущими силами социализма.
       В результате образуется система самоуправления трудящихся, функционирующая как единый организм. В единой ассоциации свободных самоуправляющихся производителей К.Маркс видел главное содержание коммунизма. В этой ассоциации общественная собственность выступает как экономическая основа социализма, а самоуправление, реализуя эту собственность в общих интересах, - как его социальная основа. При этом самоуправление создает исторически более мощные стимулы развития работника, самоактуализации его личности, реализации его творческой энергии и на этой базе поднимает производительность общественного труда на более высокий исторический уровень, что является первейшим условием победы нового строя.
       Итак, две главные тенденции общественного развития: одна исходит из развития средств производства, обобществления производства и приводит к образованию общенародной собственности на средства производства; вторая - самоуправление трудящихся как стимул развития и способ реализации общенародной собственности, - эти две тенденции в их тесном взаимодействии образуют базовые отношения, общие для всей коммунистической формации.
       5. Однако, наряду с общими отношениями, при социализме сохраняются "родимые пятна" от капитализма и от других эпох. Это, прежде всего, - экономическая обособленность производителей (возмещение своих расходов своими доходами) и разделение труда на физический и умственный, исполнительный и управленческий. Они порождают элементы отчуждения работника от средств производства, а их преодоление составляет главный смысл социализма как первой фазы коммунистической формации и выступает не как одномоментный акт, а как постепенный, длительный процесс, занимающий целую историческую эпоху. Эти особенности социализма лежат в основе множественности форм собственности, являются причиной рыночных отношений, распределения по труду и т.п.
       Из всех форм собственности при социализме ведущая роль принадлежит государственной собственности. Она выступает главной формой общенародной собственности и в наибольшей мере наполнена общими отношениями. Госпредприятия возмещают свои расходы своими доходами. Однако они работают на государственных (принадлежащих всему народу) средствах производства, получают плановые задания от государства, а их связи регулируются в централизованном порядке, как условия их оптимального развития. Поэтому обособленность предприятий носит относительный характер. Между интересами отдельных коллективов и интересами всего общества существуют противоречия. Но они сознательно разрешаются социалистическим государством путем перераспределения продукта между предприятием и обществом и др.
       В этих условиях изменяется и роль товарно-денежных отношений между предприятиями. Они выступают дополнительным регулятором производства, наряду с планом, а их содержание изменяется таким образом, что товар всё больше, по Ленину, становится "уже не товар, перестает быть товаром". Вместе с этим ослабевает и так милая сердцу буржуа, да и многим нашим доморощенным социалистам, конкуренция между предприятиями. На смену конкуренции, которая, по словам Ф.Энгельса, необходима для начального периода развития крупной промышленности, приходит соревнование между предприятиями за снижение издержек производства, повышение производительности труда, социальное развитие трудовых коллективов и т.п.
       Внутри предприятий развиваются отношения самоуправления трудовых коллективов, - рабочий контроль, участие рабочих в работе органов управления, распределении доходов и т.п. В то же время сохраняются противоречия, связанные с различием умственного и физического труда, управленческого и исполнительного. В связи с этим государство разграничивает полномочия трудового коллектива и администрации предприятия: трудовой коллектив через общее собрание, выборный орган между собраниями определяет основные направления деятельности предприятия, администрация же на договорных началах и на основе единоначалия организует выполнение конкретных задач под контролем трудового коллектива. Это позволяет, с одной стороны, успешно бороться против бюрократизма, с другой, - исключать внесение нежелательных возмущений от некомпетентного вмешательства неспециалистов в дела администрации. По мере стирания граней между физическим и умственным трудом будет происходить расширение полномочий трудового коллектива за счет сужения полномочий администрации. В конечном счете, призрачные тайны управленческого труда исчезнут, а руководитель уже не будет облечен властью управлять людьми и превратится в координатора, организатора производственного процесса. Рабочие в силу возвышения общего уровня образования научатся управлять производством, поднимутся до самостоятельного участия в повседневной работе органов управления в условиях постоянного контроля и систематической отчетности.
       На более низкой ступени обобществления производства находятся предприятия с коллективной собственностью. Их менее развитые материальная база, квалификация работников, система кооперационных связей и возможность вовлечения их в единый хозяйственный процесс планирования и регулирования определяют их большую экономическую обособленность. С целью разрешения противоречия между общенародным и обособленным коллективным интересом государство формирует заказы на выпуск и поставку продукции, устанавливает нормативы по минимальной заработной плате, нормативы распределения дохода на накопление и потребление, участвует в решении вопросов развития этих предприятий и т.п.
       Однако, коллективные предприятия вступают в рыночные отношения с их конкуренцией и стихией, которые весьма разрушительно действуют на них по двум основным направлениям. Во--1-х, в конкурентной борьбе всегда происходит разрушение одних предприятий и обогащение других, а значит эксплуатация одних другими. Во-2-х, отношения внутри коллективов так же заражаются элементами паразитизма.< >Предприятия с коллективной собственностью, безусловно, являются более высокой ступенью освобождения труда от эксплуатации и без них в переходный период не обойтись. Но невозможно избавиться от остатков паразитизма в условиях замкнутости коллективной собственности, ограниченности ее возможностей. Для этого необходимо подняться на более высокий уровень обобществления, расковать экономическую обособленность и всеобщими усилиями общества расчистить путь к окончательному освобождению труда. Путь этот в условиях власти трудящихся - превращение коллективных предприятий в государственные. Господство социалистической государственной собственности с ее несравненно более мощным производственным и экономическим потенциалом создает условия для постепенного искоренения рыночных отношений с их разрушительной конкуренцией, преодоления разделения труда на физический и умственный и т.п., ставит под контроль общества отношения внутри предприятий, развивая самоуправление и искореняя всякого рода паразитизм и коллективный эгоизм. Конечно же эти функции может выполнять лишь государство, избавленное от всякого рода авторитарных, бюрократических грехов. Так что в перспективе не государственные предприятия будут переходить в коллективную собственность, а, наоборот, предприятия с коллективной собственностью будут терять свою экономическую обособленность и вольются в единую общенародную (государственную) собственность, - возможно, поэтапно, в различных формах с большей или меньшей хозяйственной самостоятельностью, уровнем самоуправления и т.п.. Не экономическое обособление отдельных предприятий, как способ ограждения от государственно-чиновничьего произвола и паразитизма, а, наоборот, всё большее преодоление "родимых пятен" прошлых эпох, всемерное развитие планомерных, непосредственных связей позволит создать наилучшие условия для самоуправления трудящихся, использования общей собственности в интересах всех и каждого...
       Когда же государственная собственность сбросит всякие социально-экономические одежды с их классовыми и социальными различиями, исчезнут рыночные отношения, коллективные хозяйства уже в новом обличье цивилизованных кооператоров с высоким культурным уровнем займут главное место в единой хозяйственной системе, представляющей, по словам Ленина, единую фабрику, работающую по единому плану. Более того, самоуправляющиеся предприятия различных отраслей образуют хозяйственную основу отдельных сообществ - общин, коммун и, таким образом, обеспечат материальную базу для разнообразия занятий их членов, для нового образа жизни с его коллективизмом, сотрудничеством и взаимопомощью, свободным и всесторонним развитием всех его членов как способ разрешения вечно движущихся глубинных противоречий между способностями и потребностями человека, между возможностями и потребностями производства.
       При социализме могут сохраняться, особенно на первых его порах, и частнокапиталистические предприятия. По сути они антагонистически противостоят социалистическим отношениям, находятся с ними в состоянии постоянной борьбы по принципу "кто-кого" и составляют реальную угрозу реставрации капитализма. Эта угроза возрастает, когда государство бесконтрольно допускает развитие частного сектора, поддаваясь ложным призывам к развитию свободы и демократии. Борьба частника с новым строем разгорается и в идеологической, и в политической сферах, когда бой дает образ жизни с индивидуализмом и своекорыстием, эгоизмом и наживой, насилием и разложением, когда выращиваются политические силы с их неизменным желанием взять реванш и вернуть былое. Поэтому пролетарская власть ведет безотлагательную борьбу против частного сектора. Во-первых, преодолевает его экономически, развивая организацию и производительность труда выше, чем на частных предприятиях; включает частные предприятия в организованную, планомерную систему социалистического хозяйствования через государственные заказы, кооперацию и т.п., ограничивая его стихийность; вводит нормативы минимальной заработной платы рабочих и т.п. Во-2-х, вводит систему рабочего контроля и участия рабочих в органах управления частных предприятий. В-третьих, ведет бескомпромиссную борьбу с частнособственнической идеологией и конкретными политическими противниками.
       При социализме сохраняются в ограниченных размерах частно-трудовая собственность, которая должна постепенно экономически вытесняться социалистическими формами хозяйствования. Также сохраняется и индивидуальная собственность на средства и продукты труда, связанные с интеллектуальной деятельностью людей особо одаренных, выдающихся способностей, создающих уникальные, неповторимые произведения. Она отомрет, очевидно, вместе с остатками обособленности производителей.
       6. Распределительные отношения при социализме, как и во всех других обществах, вытекают и определяются отношениями производства. Общее владение средствами производства позволяет обществу направлять весь произведенный продукт "трудящимся и только трудящимся" (Ленин) и распределять его в их интересах. Следовательно, продукт, распределяемый между работниками, не ограничивается стоимостью рабочей силы, как при капитализме, а определяется производительной силой общества, возможностями производства. В этом состоит не только отличие от капитализма, но и главная справедливость при социализме.
       Однако, в условиях, когда производство еще не обеспечивает полное удовлетворение потребностей членов общества и сохраняется необходимость в материальной заинтересованности к труду, распределение осуществляется по труду. Критерии и оценки трудового вклада каждого могут быть различными (по вложенному труду, по рабочему времени, по результатам и т.п.). Но главное - это то, что распределение происходит по вкладу живого, текущего труда, а не прошлого, овеществленного, что равносильно было бы распределению по капиталу, как и прежде. Поэтому всякого рода формы распределения по прошлому труду противоречат сущности социализма. Однако в тех буржуазных странах, где они получили распространение до перехода к социализму, на первых порах они могут быть использованы и при социализме. Это, в частности, накопления на индивидуальных счетах работников от распределения части прибыли между ними; накопления в результате распределения всего или части стоимости имущества предприятия между работниками и наращиванием доли каждого за счет распределения части прибыли между работниками. Каковы последствия образующейся таким образом внутри общественной собственности индивидуальной собственности (или на Западе ее называют персонифицированной собственностью в соответствии с философией панперсонализма)?
       Во-первых, как известно, отложенная стоимость всегда требует своего самовозрастания. При достижении критической величины индивидуального капитала или при сложении индивидуальных капиталов они находят источник своего самовозрастания, естественно, за счет эксплуатации чужого труда. Поэтому такого рода индивидуальная собственность в конечном счете служит источником возрождения частнокапиталистической собственности.
       Во-вторых, распределение по прошлому труду означает присвоение индивидом не только необходимого, но и части прибавочного продукта. Эти части отдельных индивидов в конечном счете так или иначе по различным каналам непременно окажутся в руках немногих, т.е. концентрируются, а затем будут использованы для присвоения чужого труда, т.е. для эксплуатации большинства работников. Вся история цивилизаций свидетельствует о том, что, если непосредственный производитель теряет контроль над продуктом своего труда, то этот продукт в конечном счете превращается в орудие его порабощения. Социализм решает эту проблему таким образом, что общество концентрирует в своих руках прибавочный продукт и оптимально использует его в интересах всех трудящихся и под их контролем.
       В перспективе этот вид распределения по прошлому труду будет терять свою стимулирующую роль, как и распределение по труду в целом, в частности, за счет увеличения доли общественных фондов потребления.
       Неумолимо "работают" мощные силы обобществления не только в производстве, но и в распределении и потреблении, сметая на своем пути порождаемые рыночными отношениями перегородки обособленности и отчуждения, а также бастионы частнособственнических интересов и замкнутость личного интереса, ограниченного оплатой по труду. Идет, таким образом, процесс обобществления собственности, главным критерием зрелости которого является полное удовлетворение потребностей и свободное всестороннее развитие всех и каждого члена общества. Достижение этой зрелости обеспечивается в результате непрерывного и динамичного разрешения противоречия между обобществлением производства и обобществлением собственности, которое выступает главным движущим фактором развития коммунистической формации.
       7. Главным источником и содержанием социалистической демократии является рабочая демократия.
       Любая демократия начинается с производства. Тот, кто властвует в производстве, тот заседает и в органах власти. В буржуазном обществе главная несвобода рабочего состоит в том, что продукт его труда присваивается капиталистом и используется для его же порабощения. Это всевластие капиталиста и бесправие наемных рабочих в производстве определяет и всё лицемерие буржуазной демократии, которая служит ширмой прикрытия всеобщей эксплуатации трудящихся буржуазией и бюрократией.
       Победивший пролетариат, присваивая средства производства, контролирует и управляет всем движением продукта и его использованием в собственных интересах. И в этом сознательном регулировании своего трудового процесса и движения продукта своего труда в собственных интересах и состоит его главная свобода.
       Однако и при социализме классовая борьба пролетариата за сохранение и укрепление условий своего освобождения продолжается. Во-первых, внутри страны сохраняются остатки мелкой, а то и средней буржуазии, пробуржуазной по взглядам и по образу жизни интеллигенции, прослойки бюрократии и высших управленцев на госпредприятиях, которые стараются извлечь сверхдоходы и использовать их для рыночного роста. Во-вторых, эти группы по своим интересам смыкаются с мировой буржуазией в единый фронт борьбы против сил социализма, образуя таким образом антисоциалистический класс. Эта борьба бесспорно носит классовый характер и, пока существует капитализм как мировая система, она не затухает, а периодами вспыхивает всё с новой силой. Главным оружием победившего пролетариата в этой борьбе является государство диктатуры рабочего класса, проводящего политику в коренных интересах рабочего класса с его средствами насилия и принуждения по отношению к врагам и противникам революции.
       Диктатура рабочего класса использует насилие и принуждение в переходный период и в хозяйственной, производственной жизни. В этот период сил самоуправления трудящихся, вследствие их незрелости, еще недостаточно, чтобы задействовать в полной мере движущие факторы социализма (сотрудничество, взаимопомощь, соревнование и др.[.]), а использование рыночных стимулов за определенными границами содержит опасность перерождения социалистических отношений в буржуазные. Государство волевым путем дорегулирует хозяйственный механизм, повышая эффективность его действия. В то же время государство активно организует на предприятиях и территориях самоуправление, которое сразу после взятия власти не может развиться в полную силу по объективным и субъективным причинам. Для этого требуется определенное время, длительность которого зависит от исходных материальных и культурных предпосылок, от подготовки к этому рабочего класса и его авангарда.
       По мере становления самоуправления трудящихся на предприятиях и территориях в качестве полновластной силы диктатура рабочего класса наполняется своим главным содержанием - рабочей демократией, без которой не может быть полноценной демократии в обществе. В этих условиях система государственной власти должна строиться на следующих принципах.
       Во-первых, органы власти формируются по принципу "снизу-вверх": трудовые коллективы предприятий и организаций выбирают на общих собраниях свои советы трудовых коллективов (СТК), а население районов, например, - советы общественного самоуправления (СОС) данных территорий. СТК предприятий и СОС территорий выбирают городские Советы депутатов трудящихся, которые состоят соответственно из двух палат. Первая палата состоит из депутатов от СТК предприятий, вторая - от СОС. И так - до двухпалатного Верховного Совета страны.
       Во-вторых, во всех выборных органах власти большинство должно составлять представители рабочих.
       В-третьих, депутаты всех уровней власти периодически переизбираются и могут отзываться в любое время по требованию выборщиков.
       В-четвертых, полномочия выборного органа и исполнительного органа должны быть разграничены. На всех уровнях управления Советы на договорной основе формируют исполнительные органы - администрацию, которой они руководят и которую контролируют. В то же время администрация в рамках договорных отношений осуществляет свои исполнительные функции.
       В-пятых, взаимодействие между вышестоящими и нижестоящими органами власти строятся по принципу демократического централизма.
       В перспективе главная роль в обществе будет переходить от диктатуры пролетариата к гражданскому обществу, представляющему собой ассоциацию самоуправляющихся общественных организаций, выполняющих на добровольных началах различные общественно значимые задачи. По мере развития общества в целом и гражданского в частности полномочия государства, в том числе и функции принуждения, карательные, постепенно будут переходить к гражданским институтам, органам самоуправления. В этом суть постепенного отмирания государства и перехода к обществу полного и непосредственного самоуправления граждан.
       Таким образом, диктатура рабочего класса в своем развитии и отмирании проходит три этапа: 1. - после взятия государственной власти она действует через органы власти, избираемые всем народом, т.е. опосредованно, и опирается на его поддержку; 2. далее - через самоуправление трудящихся снизу, т.е. непосредственно; 3. в конце - функции государства постепенно переходят к органам гражданского общества...".
       16 ноября 2011 года Ф.Ф. Тягунов опубликовал откорректированный с учетом идей содержащихся в статье А.Ковалева, вариант определения понятия "социализм". Я его воспроизвожу полностью: "Социализм - это первая после капитализма, характеризующаяся многоукладной (по формам собственности) экономикой, фаза коммунистического общества, в период которой путём планомерного развития хозяйственного уклада, основанного на общенародной собственности на средства производства и проявляющейся в разных странах в разных формах диктатуры пролетариата, происходит целенаправленный процесс обобществления собственности и самоуправления трудящихся во всех хозяйственных укладах, вытеснения связанных с товарно-денежными отношениями остатков капитализма и утверждения в планетарном масштабе полностью исключающего эксплуатацию человека человеком и ориентированного на удовлетворение всесторонних материальных и духовных потребностей всех людей Земли коммунистического способа производства, распределения и потребления продуктов труда".
       Разделяя в основном все положения статьи А.Ковалева, я хотел бы высказать по ее содержанию три замечания. Первое замечание следующее. В пункте 5-м А.Ковалев пишет: "Однако они работают на государственных (принадлежащих всему народу) средствах производства, получают плановые задания от государства, а их связи регулируются в централизованном порядке, как условия их оптимального развития". Мое замечание касается той части предложения, которое выделено жирным шрифтом и подчеркнуто. Я в своей монографии "Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества" (глава 7) пришел к принципиальному выводу, что для наиболее полного удовлетворения потребностей членов социалистического общества должна быть создана система их непосредственного влияния на производителей продуктов и услуг. А это возможно только в том случае, если потребители организованы, например, в потребительские кооперативы, и эти кооперативы заключают прямые договора с производителями. В сфере производства средств производства также должна действовать система прямых договоров потребителей и производителей. Короче говоря, такой порядок исключает практику установления предприятиям плановых директивных показателей. Роль государственных органов планирования сводится в такой системе регулирования экономики только к обеспечению макроэкономических пропорций с использованием средств кибернетики. Второе замечание касается следующего абзаца статьи: "На более низкой ступени обобществления производства находятся предприятия с коллективной собственностью. Их менее развитые материальная база, квалификация работников, система кооперационных связей и возможность вовлечения их в единый хозяйственный процесс планирования и регулирования определяют их большую экономическую обособленность. С целью разрешения противоречия между общенародным и обособленным коллективным интересом государство формирует заказы на выпуск и поставку продукции, устанавливает нормативы по минимальной заработной плате, нормативы распределения дохода на накопление и потребление, участвует в решении вопросов развития этих предприятий и т.п.". Я считаю, что государство при социализме не должно предприятиям с коллективной собственностью устанавливать никаких плановых заданий. И третье замечание относится к следующей выдержке из статьи: "Диктатура рабочего класса использует насилие и принуждение в переходный период и в хозяйственной, производственной жизни. В этот период сил самоуправления трудящихся, вследствие их незрелости, еще недостаточно, чтобы задействовать в полной мере движущие факторы социализма (сотрудничество, взаимопомощь, соревнование и др.), а использование рыночных стимулов за определенными границами содержит опасность перерождения социалистических отношений в буржуазные. Государство волевым путем дорегулирует хозяйственный механизм, повышая эффективность его действия. В то же время государство активно организует на предприятиях и территориях самоуправление, которое сразу после взятия власти не может развиться в полную силу по объективным и субъективным причинам. Для этого требуется определенное время, длительность которого зависит от исходных материальных и культурных предпосылок, от подготовки к этому рабочего класса и его авангарда". Что касается идеи дорегулирования хозяйственного механизма, то я об этом выше уже писал. Третье же мое замечание касается концовки абзаца, где говорится о том, что государство должно организовывать на предприятиях и территориях самоуправление. Не кажется ли это немного странным? Если трудящиеся массы еще не созрели до самостоятельной организации самоуправления в своих трудовых коллективах и по месту проживания в населенных пунктах, то существует реальная опасность повторения диктатуры чиновников и функционеров, которая смела Советскую власть в СССР в конце 1920-х годов.
       На публикацию вышеприведенных комментариев по статье А.Ковалева немедленно отреагировали В.Петрухин и А.Чижиков: "Ф.Ф. Тягунов опубликовал откорректированный с учетом идей, содержащихся в статье А.Ковалева, вариант определения понятия "социализм". В контексте определений Тягунова Паульман правильно взял "социализм" в кавычки (надо же все-таки знать правила грамматики! - мое). Если Тягунов откорректировал "социализм" с учетом идей, содержащихся в статье А.Ковалева, а этот откорректированный социализм очень уж смахивает на то, что происходило в России после 1917 года, то выходит: и тот и другой не сказали ничего нового<...>Уточним ситуацию. В первом десятилетии становления социалистического общества (особенно при жизни В.И.Ленина) вёлся интенсивный поиск эффективных способов оплаты труда и объективных экономических начал планового регулирования разрушенного мелкотоварного хозяйства. В резолюции 11 Всероссийской конференции РКП(б) в декабре 1921 года говорилось: "Основной задачей РКП в данный момент в области хозяйства является руководство хозяйственной работой Советской власти в том направлении, чтобы исходя из наличия рынка и считаясь с его законами, овладеть им и путём систематических, строго обдуманных и построенных на точном учёте процесса рынка экономических мероприятий взять в свои руки регулирование и денежного обращения" (Решение партии и правительства по хозяйственным вопросам, т. 1, М., 1967). Предотвращая прогрессирующий развал экономики, партия, как свидетельствуют документы, намечала: сузить первоначально область планового управления до рациональных размеров; планировать на началах хозяйственного расчёта, считаясь с законами рынка и основываясь на точном учёте его процесса; взять в руки регулирование рынка; вытесняя (в конкурентной борьбе) нэпмана, обобществить в итоге все средства производства страны, охватить единым планом всю экономику. Рассказывает А.Г.Зверев (министр финансов СССР): "...Значительная часть финансового аппарата оказалась связанной с частным капиталом и поощряла его, а потребкооперация и другие не нэпмановские организации держались в чёрном теле и к осени 1925 года "дышали на ладан"... Ни для кого из нас не составляло секрета преобладание нэпманов в торговле. Однако, когда мы обошли весь город, то воочию убедились, что повсюду висят торговые вывески частников, потребкооперации почти незаметно... Социалистическая торговля там, где речь шла о товарах широкого потребления... не выдерживала конкуренции с нэпманами..Между тем советские законы представляли кооперативам такие права и льготы, которых у непманов не было" (А.Г.Зверев, Записки министра, М.,1973 г). Отсутствие объективных регуляторов в планировании сначала привели к НЭПу, создало условия для его беспрепятственного развития, и, в конце концов, заставило ликвидировать НЭП силой. Чтобы вытеснить нэпмана с рынка, надо было: - платить трудящимся, исходя из результатов труда каждого, не зарплату наёмных работников, как нэпман, а отказаться от отчуждения производимой ими избыточной стоимости, то есть платить - по социалистически; - производить на основе такой оплаты в общественном секторе товаров больше и дешевле, чем частник, тем самым лишить его средств для воспроизводства...Это оказалось непосильной задачей для того времени по многим причинам. Катастрофичность положения нового строя привела, естественно, к единовластию в управлении и уравнительному в экономике распределению скудных товаров. Были разработаны способы планирования и экономические показатели, хотя и не достаточные для регулирования хозяйства даже тех масштабов, но позволившие под контролем партии выжить, нарастить производство, охватить его учётом. В результате к концу ХХ века имели гигантскую по размерам экономику, относительно развитые производительные силы и...тесные рамки искусственных отношений государственного производства, угнетающие стремление людей в промышленности и сельском хозяйстве к активной деятельности. Старая система показателей и способов определения контрольных цифр планирования, построенная на острой нужде и её преодоление посредством беззаветности, безвыходности и страха перестала способствовать развитию высшей производительности труда. Пришло время, когда регулировать экономику дисциплинарными или произвольными экономическими мерами - не эффективно: "...Как только люди со шпагой пытались фабриковать "распределительную стоимость", они пожинали лишь расстройство в делах и денежные потери" (Ф.Энгельс, Анти-Дюринг) Тягунов декларирует, но не понимает, что "планомерного развития хозяйственного уклада, основанного на общенародной собственности на средства производства", как это было в СССР (хотя товарищ избегает понятия "государственной собственности", мало, чтобы произошёл "целенаправленный процесс обобществления собственности и самоуправления трудящихся во всех хозяйственных укладах, вытеснения связанных с товарно-денежными отношениями остатков капитализма" О каком планировании говорит Тягунов, а вместе с ним - В.Паульман и А.Ковалёв? Какова экономическая основа этого планирования? Далее, по Тягунову выходит, что социализма не будет, пока то, что было в СССР не распространится по всей планете: "происходит целенаправленный процесс...вытеснения связанных с товарно-денежными отношениями остатков капитализма и утверждения в планетарном масштабе полностью исключающего эксплуатацию человека человеком и ориентированного на удовлетворение всесторонних материальных и духовных потребностей всех людей Земли коммунистического способа производства, распределения и потребления продуктов труда". Эк, куда хватил товарищ! Спрашивается, как товарищи Тягунов, Паульман и Ковалёв собираются вырвать корень эксплуатации, без чего социализм вообще невозможен? Когда нет представления, как избавиться от эксплуатации, о социализме и коммунизме можно говорить бесконечно и до посинения, чем и занимаются уважаемые доктора и кандидаты экономических наук" (шмель chizhikov-av@mail.ru).
       Что можно сказать по содержанию комментариев В.Петрухина и А.Чижикова?
       Во-первых, совершенно естественно, что и А.Ковалев, и Ф.Тягунов, рассуждая о социализме, исходят из реального опыта СССР, а не неких умозрительных схем, к которым тяготеют В.Петрухин и А.Чижиков.
       Во-вторых, что касается истории развития экономики СССР, то В.Петрухин и А.Чижиков не брезгуют ее фальсификацией в угоду своей концепции "общественно персонализированного способа производства". Во всех их рассуждениях у них концы с концами не сходятся, ибо отсутствует элементарная логическая связь между ними. Так, они пишут о том, что не достаточные для регулирования хозяйства способы планирования и экономические показатели позволили<...>создать в СССР к концу двадцатого века гигантскую по размерам экономику, относительно развитые производительные силы.
       Не пренебрегают они и таким приемом, как недобросовестное цитирование. Я специально прочитал книгу бывшего министра финансов СССР А.Зверева, на которую они ссылаются. В.Петрухин и А.Чижиков пытаются, опираясь на авторитет А.Зверева, доказать, что кооперация в СССР была неэффективной в сравнении с хозяйством нэпманов. А что же на самом деле писал А.Зверев? В середине 1920-х годов он работал в Клинском уезде заведующим уфо, членом президиума уисполкома и членом бюро укома. Вот его подлинная оценка ситуации в торговле, о которой он пишет в своей книге "Записки министра" в главе "Столичная теория и периферийная практика": "Частный капитал всячески изворачивался, пытался спастись под фальшивыми вывесками, маскировался и хитрил. Приведу один пример. В Клину существовало нэпманское "Торгово-промышленное товарищество". В его правление входило 11 членов. Согласно уставу заведения основной капитал составили 11 тысяч рублей из равных паевых взносов учредителей. Объединение включало ряд торговых точек, а также мелкие промышленные предприятия -- колбасные, кондитер­ские и т. д. Каким же образом такой небольшой суммы хватало для организации столь обширной деятельности? Как явствовало из проверенных лично мною бухгалтерских книг, кредитом со стороны товарищество не пользовалось. Зато при проверке попутно обнаружилось, что из 11 членов правления трое -- в прошлом жандарм, монах и биржевой маклер. Пахло крупным жульничеством. Доходов должно было быть много, налоги же товарищество платило грошовые. Мало того, члены правления нагло требовали предоставления им льгот как кооперативу, хотя речь шла фактически о частной корпорации.
       Решил перепроверить свои выводы и поручил инспектору еще раз проверить бухгалтерские книги. Вскоре тот доложил, что никаких записей по кредитам или ссудам в книгах не содержится. Ясно: в товариществе действует подпольный капитал, не проведенный по отчетам. Но как его выявить? Известно, что перед праздниками торговые обороты резко возрастают. И вот накануне десятой годовщины Великого Октября я распорядился проконтролировать наличие товаров на всех предприятиях и складах этого товарищества. Получилась кругленькая сумма -- до 200 тысяч рублей. А ведь уставной капитал -- в 18 раз меньше. Чудес в нашем деле не бывает. Значит, бухгалтерские книги ведутся нечестно, а имеющиеся в них сведения фальшивы и т.д.". Вот такова мораль у борцов с принципами социализма!
       В-третьих, В.Петрухин и А.Чижиков, взяв в союзники Ф.Энгельса (надо же, и до него добрались!), обрушиваются на социализм и планирование, которые де дискредитировали себя в Советском Союзе. А ведь - это чистейшей воды ложь! На самом деле все было наоборот: не социализм довел СССР до краха, а игнорирование принципов социализма, за которые ратуют А.Ковалев и Ф.Тягунов.
       А.Чижиков и раньше обрушивался на "Принципы социализма", обвиняя А.Ковалева в апологетике советского "социализма". Видите ли, А.Чижиков считает, что СССР был только еще на пути к социализму, но социализма в стране не было. Более того, он обвиняет А.Ковалева в ревизии марксизма (любопытно, а с каких пор А.Чижиков стал марксистом?), в том, что А.Ковалев является сторонником присутствия частнокапиталистического сектора в социалистической экономике (а как же быть с воспеванием В.Петрухиным и А.Чижиковом достоинств нэпмановской торговли?), а также глашатаем наемного труда и эксплуатации человека человеком! Как в народе говорят: "Сваливают с больной головы на здоровую!". Особенно ярко этот недостойный прием проявился в том, что А.Чижиков, несмотря на то, что А.Ковалев в пункте 2 черным по белому пишет о том, что "ближайшим союзником рабочего класса может стать инженерно-техническая, научная интеллигенция, которая играет ведущую роль в развитии производства, научно-техническом прогрессе и интересы которой, как отряда наемного труда, объективно совпадают с классовыми интересами рабочего класса", обвиняет его в преступном разделении субъектов производительных сил на рабочий класс и интеллигенцию, в том, что А.Ковалев якобы отделяет инженеров и специалистов науки от рабочего класса.
       А что касается Ф Тягунова, то он в своих статьях "От добра добра не ищут" ("Экономическая и философская газета" N 21-22, 2010 год), "Чем кумушек считать трудиться ..." ("Экономическая и философская газета" N 34 за 2010 год), "Мишенькин совет" ("Экономическая и философская газета" N 40 за 2010 год) дал достойную отповедь инсинуациям В.Петрухина и А.Чижикова по поводу трактовки сущности социализма.

    ***

       Ученый из города Тарту (Эстония) И.Розенберг поставил довольно часто встречающийся вопрос: "Можно ли считать общество диктатуры партаппарата социализмом, а также определять собственность в СССР как "общенародную"?
       Во-первых, необходимо сделать одно уточнение. Я квалифицировал существовавший в СССР политический строй (начиная с конца 1920-х годов) как диктатуру партийно-государственного аппарата, ибо отделять функционеров партии от чиновников государственного аппарата было бы неправомерно. Конечно, в этой связке ведущим был партийный аппарат во главе с Политбюро, а госаппарат был важнейшим инструментом проведения в жизнь политики партаппарата. Кстати, кадры руководящих работников т.н. номенклатуры все время тасовались, переводились из одного аппарата в другой.
       Во-вторых, первичными, определяющими, как и при капитализме, в социалистическом обществе были экономические отношения, а не такой блок надстройки, как политическая сфера с соответствующей идеологией. Я неоднократно высказывал мысль о том, что политическая оболочка у экономической системы может быть различной (от диктатуры вплоть до самой совершенной демократии). Безусловно, политическая сфера оказывает свое мощное влияние на экономическую систему. Опыт СССР это наглядно подтвердил (волюнтаризм в экономической политике). Однако политическая сфера всегда и везде обслуживает экономику; она не в состоянии произвольно изменять содержания экономических отношений. В СССР, как я доказывал в своих работах, имели место социалистические экономические отношения, а политическая система обслуживала их, паразитируя на общенародной собственности. Стоило только политической системе в 1991 году перестать выполнять свою главную функцию, как она тот час же развалилась. Многие функционеры и чиновники быстро "перекрасились" и встали в первые ряды "приватизаторов" (наряду с предприимчивыми дельцами черного рынка и авторитетами уголовного мира). Кстати, сам факт мошеннической приватизации явился наилучшим доказательством того, что в СССР была именно общенародная собственность.

    ***

       В дискуссии vdenk (см. "Альтернативы" от 2011-10-21) высказал интересную мысль о Советах трудовых коллективов (СТК). Он в переписке с В.Першиным пишет, что во время перестройки идея о СТК обернулась профанацией, отмечая далее, что "...на фазе социализма вся сфера производства продуктов становится охваченной системой советов. Например, в отдельной отрасли она выглядит следующим образом (упрощенно): советы производственных бригад, комплексных (цеховых) производственных бригад, производственных предприятий и объединений. Далее на втором этаже - советы отраслевых НИИ, конструкторских бюро и других подразделений прикладной отраслевой науки. И, наконец, совет отрасли. Советы отраслей образуют высший совет народного хозяйства. Аналогичным образом в социальных отраслях и в социальной сфере в целом, где производятся и воспроизводятся сами люди. Советы социальной и производственной сферы вплетаются в верховный совет общества в целом".
       Мне представляется, что СТК, являясь формой производственной демократии, не должна подменять Советы народных депутатов, избираемых по производственному принципу в отраслях и по территориальному принципу в части неработающего населения (пенсионеры, инвалиды), и являющихся органами государственной власти, формирующими аппарат управления экономикой и социальными делами.

    ***

       По моему глубокому убеждению, тактически коммунистам очень важно поддерживать создание, как народных предприятий, так и кооперативов. Социализм ведь рождается не вдруг, а его элементы возникают и вызревают в недрах капиталистического способа производства. Такими элементами, безусловно, являются народные предприятия и кооперативы.
       В рассылке "Импульс" одно время развернулась дискуссия вокруг ВАЗ-а.
       08 ноября 2011 года rwp опубликовал материал под заголовком "ВАЗ и новый социальный взрыв". В нем сообщалось следующее: "Как ни печально, но нам приходится вновь возвращаться к теме АВТОВАЗа. Опять увольнения, опять снижения зарплаты, опять репрессии против рабочих активистов. Производство разваливается на глазах, завод гонит брак, машины не расходятся, а дирекция сокращает штат и увеличивает планы выпуска. Социальная напряженность в городе растет, и очень скоро про Тольятти опять заговорит вся страна...Работники ВАЗа сообщили в редакцию "РД", что на заводе готовятся и уже происходят новые массовые увольнения. Преимущественно они затрагивают (сборочный конвейер, самое массовое заводское производство), где из трех конвейерных ниток предполагается оставить одну и сократить, соответственно, 2/3 работников. Причем собственно по статье "сокращение" рабочих увольнять по-прежнему не хотят. Начальство предпочитает придираться к самым ничтожным (зачастую мнимым) нарушениям трудового распорядка, оформлять дисциплинарные взыскания и работника под увольнение по совокупности нарушений. Многие работники, получив первое взыскание, предпочитают увольняться сами, поскольку боятся испортить трудовую книжку. Явление это носит уже сейчас массовый характер - принудительно увольняются уже сотни человек, но основная волна увольнений ожидается сразу после нового года. Кроме СКП, сокращений ждут работники ОПП и металлургии. Эти же производства, равно как все ремонтные и вспомогательные службы, после Нового Года должны будут окончательно покинуть состав АВТОВАЗа, после чего они вряд ли вообще продолжат существовать в качестве полноценных производств. Напомним, что ПТО, будучи уже около года выведенным из состава ВАЗа, все это время балансирует на грани банкротства из-за отсутствия заказов, зарплаты там низкие даже по отношению к ВАЗовским, социалка никакая. Принуждениями к увольнению беда заводчан не заканчиваются. Рабочим перестали оплачивать работу по субботам в двойном размере - так что подработать на маслице к хлебу теперь нереально. Реальный доход рабочих из-за этого снизился вдвое! Можешь, конечно, за одинарную оплату по субботам не выходить - но планы выпуска растут каждый месяц, так что справиться с ними за стандартную 40-часовую неделю просто нереально А ведь нужно еще и качественно справиться. А то, не выполнил план - депремирование, сделал брак - депремирование. А, учитывая, что у многих премия составляет половину зарплаты, - без нее вообще жить будет не на что. Так что, хочешь не хочешь, а сверхурочно и по субботам работать приходится - теперь бесплатно. Доигрались начальники, страдают рабочие. Разумеется, все эти ужасы вызваны не личной вредностью дирекции, а глубоким, но, увы, очередным и закономерным, производственным кризисом. Нельзя было переориентировать производство под "Ладу Гранту", сворачивая выпуск "Калины", "Самары" и прекращая выпуск "классики". Как мы помним, именно это сделало руководство завода примерно год назад. А сегодня "Гранта" оказалась, мягко говоря, не самым продаваемым авто. Ведь цена этого "чуда" зашкаливает за 350 тыс. рублей, а фактическое качество> хуже, чем у "классики". В предыдущих публикациях "РД" уже высказывала сомнения в жизнеспособности "Гранты" - этого гибрида "Калины" и "Логана". Но действительность, увы, превосходит наши самые мрачные прогнозы - "Гранты" получаются в массе бракованные. И это вовсе не потому, что у рабочих якобы руки не из того места растут. Сама идея гибридной "Гранты" была изначально весьма сомнительна, так ее еще и разработали, и в серию пустили впопыхах. Ну, а сделанное наспех, оно известно, как выглядит...Возмутительно, что за эту начальственную дурь вынуждены расплачиваться рабочие. Сейчас - штрафами, завтра увольнением. Осажденная крепость "Единства "Наша маленькая осажденная крепость", - называют свой профсоюз активисты "Единства" (входит в МПРА). На многотысячном ВАЗе численность этого профсоюза исчисляется сотнями человек, и люди продолжают выходить из организации. Все эти принуждения к увольнению и прочие репрессии падают на головы активистов "Единства" в первую очередь - многие не выдерживают. Те, кто остается в организации, отчаянно> сопротивляются, отстаивая права как своих товарищей, так и не входящих в профсоюз работников завода. Но активистов слишком мало, потому у них уже почти нет побед - одна оборона. Сейчас на острие противостояния оказалась Ольга Бойко, маляр из ОПП, активистка "Единства", героиня многих наших публикаций. Недавно Ольга стала инспектором по охране труда от профсоюза "Единство". Она сразу же начала выявлять многочисленные нарушения, допускаемые работодателем, в частности по обеспечению соблюдения техпроцесса. Ведь именно из-за этого - из-за нарушения техпроцесса спровоцированного работодателем, - рабочих обычно подводят под увольнение. Ольга стала создавать дирекции проблемы, даже несмотря на то, что дирекция полностью игнорировала ее запросы, не отвечала на ее письма по существу. Бойко стала писать в Инспекцию по труду, а дирекция начала ее травить. Сначала начальнички запугали коллег Ольги так, что те боятся публично заговорить с ней. Сейчас Ольгу пытаются уволить по совокупности трех дисциплинарных взысканий, высосанных работодателем из пальца: 2 раза Ольга работала без респиратора, который по техпроцессу ей на данной операции вовсе не полагается, третья придирка - после прохождения Ольгиного участка, а также еще 3-х участков (!) у машины поломалась дверь - разумеется, в поломке без всякого разбирательства обвинили Бойко. По последнему "нарушению" Ольгу еще и оштрафовали на 1400 рублей. 21 ноября будет суд по обжалованию второго взыскания, однако судья уже сейчас не производит впечатление человека беспристрастного и компетентного. Товарищи по профсоюзу поддерживают Ольгу, но их сил явно недостаточно, чтобы сладить с ВАЗовской репрессивной машиной. Редакция "РД" выражает товарищу Бойко солидарность и берет на себя обязательство в ближайших номерах подробнее осветить как эту вопиющую историю, так и в целом ситуацию на ВАЗе.
       Буржуи со своей "оптимизацией" развалили ВАЗ, как развалили они в нашей стране многие заводы и фабрики. Рабочие находятся в ужасном положении: в нищете, замученные сверхурочными, запуганные, разобщенные. Маленький рабочий профсоюз почти раздавлен репрессиями. Кажется, реакция торжествует...Но всему есть предел, и человеческому терпению тоже. В 2009 году терпение тольяттинцев почти кончилось. Тогда буржуи напугались, тогда они временно отступили, сделали вид, что все поняли, успокоили народ своими обещаниями, усыпили сказочками про эффективные инновации и т.п. Но все же они ничего не поняли в 2009 году. Они так и не поняли, что народ не быдло и не потерпит, когда его держат за скотину. Терпение рабочих опять кончается, вот только в буржуйские сказочки больше никто не поверит и договариваться с путиными-чемизовыми-комаровыми больше никто не станет. Не о чем с ними разговаривать! Руки прочь от наших товарищей! Даешь национализацию ВАЗа! Даешь рабочий контроль! Не справились - слазь! Вся власть рабочим!" (www.rwp.ru).
       Ф.Тягунов (Tyagunov F <tyagunov-ff@inbox.ru>) высказал в рассылке "Импульс" предложение: "Работники могут попытаться взять завод в свои руки, оперевшись на закон о народных предприятиях". Его предложение поддержал, правда, с серьезными оговорками и rambler.ru (<rambler.ru>): "Народные предприятия - это светлое пятно в нашем мраке. Легализацию их следует морально поддерживать. Но эти самые "народные предприятия" есть "только фактики в мире галактики". Т.е. без этой самой производственной народной системы. И ведь за что там идёт "борьба"? - Да всего лишь за материальную собственность этих предприятий. Даже "самоуправление" там мыслится не далее демократического централизма (с выборами, комитетами, подчинением и пр. бурж. обманом). Другими словами, без кибернетически воспроизводственной системы (хотя> бы в проекте) народных предприятий предлагать на ВАЗ-е "национализацию" или оформиться ему в народное предприятие, значит, предлагать "спустить пар" с рабочего движения, заткнув ему рот объедками с олигархического стола, оставив в рабском плачевном положении". Конечно, создание народных предприятий - это не социалистическая национализация и превращение предприятия в объект общенародной собственности. Но создание народного предприятия в рамках капиталистической системы - это хотя и не радикальный шаг, но шаг в объективно верном направлении.
       По-своему политически остро отреагировал в "Импульсе" на предложение о народных предприятиях профессор В.Беленький. Он писал: "Уважаемые товарищи! Так устроено сознание многих выходцев из КПСС, что им можно почти четверть века говорить одно и то же, но они это одно и то же воспринимают одинаково неадекватно. Чувствуется выучка! Вас пригласили к столу, где лежат запеченные воробьи, сороки, совы и глухари. Что Вы предпочтете? Ответ ясен. Рабочему классу при теперешнем строе можно предлагать в качестве ближайшей цели бороться за собственность работников (типа ЕСОП), народные предприятия, рабочий контроль, самоуправление, кооперативные фабрики, за коллективную собственность. Что самое предпочтительное? Борьба за коллективную собственность. ОДНАКО т.н. коммунисты десятилетиями рабочему классу ничего не предлагают, не работают с трудовыми коллективами: дедушка Ельцин не велел! Но это не главное. Ельцинский запрет - лишь предлог не работать с трудовыми коллективами. Никто не умеет и не хочет с ними работать. Их боятся, потому что мечтают как-нибудь отхватить власть и возродить все, что было, а главное - государственную собственность и господство бюрократии. Боятся и рабочего класса, боятся до такой степени, что начисто его отрицают. Только политические слепцы вроде Ацюковского и Костина не видят пропасти между рабочим классом и коммунистами России. Вина за эту пропасть - целиком на коммунистах прошлой КПСС и теперешних компартий, на их лидерах и функционерах. Но при случае они и их пропагандисты могут сболтнуть: превратить ВАЗ в народное предприятие! Их в России аж 150! Это все равно, что по-зюгановски сказать: боритесь за социализм, т.е. голосуйте за меня! Я не отрицаю ни одной формы групповой собственности, кроме корпоративной, Вас пригласили к столу, где лежат упомянутые пернатые в запеченном виде. С голодухи можно сожрать все, но лучше всего - глухарь. Все перечисленные выше формы рабочей самодеятельности могут быть полезны, хотя ни одна из них не является зачатком или ячейкой социализма. Но выше всех коллективная (неделимая) собственность: она лучше других форм позволяет работать с трудовыми коллективами, сохранять трудовые коллективы, развивать трудовые коллективы, социалистически их воспитывать. Никто этого не делает. Значит, коммунистическое движение в России - зюгановская фальшивка, прикрываемая Тюлькиными, Пригариными и т.п. деятелями. Естественно, что рабочий класс России без политического авангарда разлагается. Кроме того, он физически стареет. Его лучшие отряды держат в черном теле. В сырьевых отраслях и в отраслях, связанных с западными рынками, он хорошо прикормлен. Он все сильнее подвержен националистическому воздействию. Все это замалчивается или извращается теоретиками и пропагандистами. Всем этим пользуются анархисты, петрухинцы, люди, далекие от марксизма. Более того, наблюдаются признаки разложения среди марксистских бонз России. Но это - предмет отдельного разговора".

    ***

       "Л. А." (<polina_la@mail.ru>) 7 ноября 2011 года высказала а "Импульсе" свое мнение по вопросу об управлении общественной собственностью при социализме. Она писала "Оскар Строк (Герман Янушевский) пишет: "Это означает только одно. Сущность социалистической собственности, социалистических отношений собственности и социалистического способа производства состоит в том, что национальной собственностью должен управлять КАЖДЫЙ ЧЛЕН ОБЩЕСТВА. Каждый своей частью и природных ресурсов и экономической инфраструктуры. Но лишь в ДЕНЕЖНОМ выражении в виде управления капиталом". Но это лишь одно из толкований - толкование Оскара Строка. Ему кажется, что оно логично<...>Однако в действительности это не так. Нет никакой логики в выделении "своей части" при действительно общем труде. Он - общий, а не просто совокупность отдельных частей. Такой совокупностью он был на заре зарождения капитализма, при мелком цеховом производстве. С развитием капитализма труд становится по существу общим, общественным. И что значит часть природных ресурсов? Воздух - это ресурс? И как его разделить на части? Океан - это ресурс? Люди тысячелетиями владели ресурсами сообща, без выделения долей. Например, колодцами. Помещик Лев Толстой понимал, что частная собственность на землю - это неправильно. Небо и земля - общие. А при социализме нужно все разделить на части, и каждый, якобы, будет управлять своей частью. Да еще в денежном выражении в виде управления капиталом...Но цель управления капиталом - его рост, а не что иное. На то он и капитал. И потом, управление развитым производством - сложный процесс, нарушения в котором ведут к большим катастрофам. Так зачем же осложнять его управлением частными долями? Кроме того, будущее вырастает из настоящего. Где в настоящем капиталистическом обществе примеры эффективного управления производством через миллионы мелких долей?". Я полагаю, что точка зрения "Л. А." - абсолютно верная.

    ***

       В ходе дискуссии Ф.Тягуновым была высказана мысль, что применяемый мною термин "государственный социализм" далеко не лучший из множества возможных. Он предлагает называть социализм, существовавший в СССР "советским социализмом". Обосновывая свое предложение, он пишет: "...можно говорить о разновидностях государственного устройства при социализме: в форме Советов, в парламентской форме, автократической форме (президентская республика) и, может быть, еще какой-нибудь. Тогда имеет право на жизнь и широко распространенный термин "советский социализм".
       В самом деле, если капиталистический способ производства может существовать при любой политической системе (диктатура Гитлера, Пиночета, королевство, парламентская республика, президентское правление и т.п.), то и социализм может иметь самую разнообразную политическую оболочку. И короткая история СССР показала процесс эволюции форм политического устройства.
       Что же касается термина "советский социализм", то ему присущ тот недостаток, что он как бы органически сплавлен с политической формой Советов, хотя по существу начиная с конца 1920-х годов в СССР реальной советской власти не было. Слово "Советы", вошедшее в наименование государства, - Союз Советских Социалистических Республик - служило лишь прикрытием диктатуры партийно-государственного аппарата. А термин "государственный социализм" более точно отражает суть той разновидности социализма, который был присущ СССР, а именно то обстоятельство, что общенародная собственность имела государственную форму (более подробно о термине "государственный социализм" я пишу в параграфе 3. "Моя позиция по государственному социализму" в очерке "А был ли в СССР социализм?", а также в очерке "О государственном социализме в СССР".
      

    6. О кардинальной реформе системы образования

       В ходе дискуссии некоторые товарищи высказали сомнение в целесообразности введения в число непременных признаков демократического социализма еще и осуществление кардинальной реформы всей системы образования, связанной с переходом от устаревшей классно-урочной системы обучения к новой системе, основанной на коллективной форме обучения.
       Подобные сомнения вполне объяснимы. Ведь на фоне колоссальных перемен, происходящих в российском обществе с начала 1990-х годов, школа кажется неким островком еще сохранившихся традиций (если не считать ликвидации комсомольско-пионерской организации).
       Однако образование - именно та сфера, которая имеет непосредственное отношение ко всем аспектам общественного бытия: идеологии и политики, философии и науки, искусства и творчества, морали и права, культуры и традиции, экономики и здравоохранения. И то, в каком направлении и насколько интенсивно сегодня разворачиваются процессы преобразования школы, завтра во многом будет определять степень согласованности реформирования основных сфер практики общественного бытия. Учитель высшей категории с 18-летним педагогическим стажем В.Рязанов в письме на мой адрес пишет: "К сожалению, все предпринимавшиеся до сих пор попытки реформировать систему образования "сверху", ни к чему хорошему не приводили. Разрабатывались различные концепции и программы развития образования, утверждались стратегии реформирования школы, даже президенты выходили со своими инициативами типа "Наша новая школа", однако качественных изменений не происходило, а потому сохранялись и продолжают сохраняться все признаки кризисного положения:
       - низкое качество знаний учащихся,
       - отсев и второгодничество (чаще в скрытом, замаскированном виде),
       - формализм и показуха: вместо подлинных успехов в обучении и воспитании - "красивые отчеты",
       - низкий уровень дисциплины в школе и усиление преступности среди молодежи,
       - функциональная неграмотность среди населения, культурная деградация людей, получивших среднее и высшее образование, массовая неспособность к самообразованию,
       - перегрузка учащихся и учителей при сравнительно низких конечных результатах,
       - массовое, почти всеобщее незнание мировых, международных языков, несмотря на их многолетнее изучение в школах и вузах, и вопреки усиливающемуся спросу на них в силу все возрастающей интенсификации международных экономических, политических, научных и других связей,
       - беспомощность органов просвещения, управленческого аппарата изменить положение в школе и во всей системе образования, которая (беспомощность) вынуждает руководителей бросаться из крайности в крайность: либо забрасывание нижестоящих инстанций циркулярами, указаниями, "решениями", либо полное невмешательство".
       В своей монографии "Новая педагогическая технология и её звенья. Демократическая система обучения по способностям" (1994) В. Дьяченко писал: "В СССР и других социалистических странах на протяжении десятилетий упорно отрицали наличие кризиса школы и системы образования, с настойчивостью доказывали, что кризис школы вызван капиталистическим строем, общественным укладом жизни. В прессе, на всех форумах демагогически объявляли: то, что происходит в их собственных школах и системе образования, является передовым, прогрессивным, а то, что происходит за рубежом, - отсталым и отжившим. Так как принято было считать, что у нас на родине самая передовая система образования, то никаких радикальных мер против наступающего и усиливающегося школьного кризиса не предпринимали. Все постановления и реформы школы и системы образования носили исключительно показной характер. Последствия подобной преступной беспечности и очковтирательства оказались такими: СССР как страна была разрушена, система образования подорвана, подрастающее поколение, молодежь на протяжении двух-трех десятилетий вместо подлинного образования чаще всего получала только документы о среднем образовании, вместо высшего образования - нередко липовые дипломы. Примерно то же самое происходило и в других соцстранах... Вероятно, кризис школы, а следовательно, и многие другие невзгоды нашего народа можно было преодолеть, если бы все вопросы, связанные с кризисом школы и системы образования, были поставлены хотя бы четверть века назад и были бы приняты меры, чтобы этот кризис преодолеть. Но этого не произошло" (с. 27-28).
       По мнению В.Дьяченко, главной и даже единственной причиной кризиса современной школы является классно-урочная система обучения. Поэтому качественного улучшения работы школ при классно-урочной системе произойти в принципе не может. Решение проблем школы путем совершенствования классно-урочной системы невозможно. Необходимо последовательно и неуклонно осуществлять переход к демократической системе обучения по способностям (или коллективному способу обучения).
       В чем же заключается этот переход? Тех, кто желает глубже познакомиться с теорией коллективного способа обучения и опытом перехода на новую систему обучения, отсылаем к книге В. Дьяченко "Новая дидактика" (2001). Желающие могут познакомиться с фрагментом этой книги (см. Дьяченко КСО и реформирование школы.pdf Скачать), где речь идет как раз о конкретных мерах по реформированию современной школы. Также о фазах переходного периода от классно-урочной системы к КСО можно узнать из материала М.А.Мкртчяна (см. Мкртчян М ФАЗЫ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА ОТ ГСО К КСО.pdf Скачать).
       Следует также отметить, что в настоящее время в создание новой образовательной практики на основе коллективных учебных занятий вовлечены уже сотни тысяч педагогов не только России и Ближнего зарубежья, но и всего мира. География распространения идей КСО расширяется с каждым годом. Была даже создана общественная организация "Ассоциация педагогов по созданию коллективного способа обучения", которая с 1995 года выпускает научно-методический журнал "Коллективный способ обучения". С одним из номеров этого журнала за 2007 год можно познакомиться (KCO9.pdf Скачать). В нем на с. 207-221 приводится интервью с автором концептуальных идей и научных положений коллективного способа обучения В.Дьяченко, в котором затронуты вопросы построения этого общественно-исторического способа обучения: теория, практика и методология становления; предшественники, основатели, последователи. Кроме того, в номере есть интересные статьи учеников и последователей Дьяченко, в которых раскрываются различные вопросы методологии и теории образования (статьи М.А.Мкртчяна, В.Д.Лебединцева и др.), а также дается описание опыта перехода на КСО в некоторых образовательных учреждениях страны.
      

    7. Диалектика социализма

       В.Беленький в статье "Диалектика и судьбы социализма в России" (www.proza.ru/2011/10/22/1120) пишет: "...уничтожаются наиболее одиозные характеристики капитализма - капиталистическая частная собственность на средства производства, эксплуатация человека человеком, капитал и прибавочная стоимость, анархия производства, другие сущностные черты капиталистической экономики. Но в то же время сохраняются, удерживаются элементы старого способа производства, опосредующие связь нового со старым, делающие возможным вступление нового в жизнь и его нормальное функционирование. Соотношение отрицаемого и удерживаемого в разных странах будет своеобразным по форме, но общим в главном и основном".
       В вышеприведенном абзаце четко сформулированы не только причины, определяющие особенность социализма, как первого этапа становления коммунистической общественно-экономической формации, но и по существу изложена суть диалектики всеобщего исторического процесса перехода одной формации в другую. Новое в общественном развитии никогда не возникает вдруг, с пустого места. Оно всегда имеет свою предысторию, свои корни в предыдущем способе производства. Когда совершается скачок перехода одного качества в другое, то ряд элементов старого уничтожаются, исчезают не все и не полностью, а еще продолжительное время сосуществуют с новыми элементами и блоками системы. При этом сама преемственность выполняет, как отмечает В.Беленький, очень важную функцию - сохраняющиеся элементы старого способа производства опосредуют не только связь нового со старым, но и делают возможным вступление нового в жизнь, его нормальное функционирование. В самом деле, разве нэп был случайностью? В крестьянской стране, где господствовало мелкотоварное или полунатуральное сельскохозяйственное производство в условиях разрухи, разве возможно был восстановление, а затем созидание индустриальной базы социализма без сохранения товарно-денежных отношений между частным и государственным секторами экономики? Военный коммунизм, породивший Кронштатдское и Тамбовское восстания, обанкротился не случайно: леворадикальным крылом большевизма не была принята во внимание диалектика объективных процессов перехода одного способа производства в другое.
       Кроме того, как совершенно правильно отмечает В.Беленький, "Забвение снятия затрудняет, особенно в современных условиях, целостное восприятие социализма, ведет к черно-белому пониманию действительности. Вырабатывается некий идеальный тип социализма, с которым сравниваются другие представления или реальный социализм. При этом исходят из того, что практическое должно полностью соответствовать теоретическому. Омертвляются или схематизируются принципиальные положения марксизма, например, о том, что на низшей фазе коммунистической формации имеются родимые пятна капитализма, сохраняется узкий горизонт буржуазного права. Между тем, в этих формах, хотя и не только в них, проявляют себя результаты снятия капиталистической системы социалистическим переворотом, становлением нового общества. Причем это не одномоментный акт, а сложный процесс. Непонимание значения снятия и снятого лежит в основе целого направления в современном марксизме, скептически оценивающего результаты советской истории. На разные лады утверждается мысль, что ничего социалистического в этой истории не было. А между тем марксистам такого рода не дано диалектическое видение соотношения старого и нового, отрицаемого и утверждаемого, ложного и истинного. Они полагают общество двухцветным, лишая его развитие того, что Гегель относил к опровержению философских систем...".
       О том же я писал во "Введении". Сегодня, к сожалению, развелось множество горе-маркссссистов, которые пишут, что подавай им "истинный социализм" в точном соответствии с "предначертаниями" классиков (в том числе и И.Сталина). Если он в чем-то отличается от их указаний, то это уже нечто некачественное, плохое, даже мерзкое и т.д. Ну, разве при социализме могут быть деньги? Или товары? Социализм должен быть чистеньким, без уголовников, без бюрократов, без проституток, без фарцовщиков, лишь с одними морально чистыми гражданами, думающими только об общем благе. А если он грязный, да еще с родимыми пятнами капитализма, то это разве социализм?
       В подтверждение выводов, сделанных в четвертом разделе данного очерка, хочу привести еще одну важную цитату из статьи В.Беленького. Он пишет: "Социализм называют способом производства, общественной формацией и низшей фазой коммунизма. Последнее понятие не только наиболее точное, - оно позволяет определить место социализма в процессе движения от одной формации к другой, т.е. от капитализма к коммунизму. Здесь важно ухватить единство движения и покоя. Момент покоя выражает качественную определенность социализма, его своеобразие, его принципы и черты. Чтобы они сформировались, необходим переходный период от капитализма к социализму. Изменения утвердившегося социализма различны: это и его становление, и смена состояний первой фазы коммунистической формации, и движение к высшей фазе. В целом социализм есть переходная, промежуточная стадия в развитии общества от капитализма к коммунизму. А это значит, что и теоретически, и политически важно раскрыть его ослабевающую преемственность по отношению к капитализму и постепенно усиливающееся сближение с полным коммунизмом".
       В.Беленький рассматривает также противоречие между потребительной стоимостью и меновой стоимостью продуктов труда. Он пишет: "При социализме потребительная стоимость господствует над меновой. Противоречие между ними остается, но оно ограничено и регулируемо. Степень указанного господства неравномерна. Рабочая сила и средства производства в наибольшей степени "не только товар, уже не товар, перестает быть товаром", хотя их стоимостные характеристики сохраняются в целях повышения эффективности, окупаемости, "прибыльности" (В.Ленин, ПСС, т. 44, с. 492), интенсификации производства. Стало быть, планирование прежде всего должно быть ориентировано на номенклатуру продукции". Если обратиться к демократическому социализму, где должны быть преодолены недостатки государственного социализма, существовавшего в СССР, то, продолжая мысль В.Беленького, следует заметить, что в целях более полного удовлетворения потребностей населения должна быть радикально перестроена вся система регулирования производства, а именно, она должна базироваться на заказах потребителей, т.е. на их запросах массы потребительной стоимости, а не на централизованно разрабатываемых планах, спускаемых сверху вниз до предприятий-производителей (см. 7-ю главу монографии "Мир на перекрестке четырех дорог..."), да еще к тому же в стоимостной оценке (товарная продукция). Однако товарно-денежные отношения еще не исчезают от того, что регулирование экономики начинает осуществляться при помощи системы договорных отношений между потребителями и производителями. Следующий прогноз К.Маркса и при демократическом социализме сохраняет свою актуальность: "...по уничтожению капиталистического способа производства, но при сохранении общественного производства определение стоимости остается господствующим в том смысле, что регулирование рабочего времени и распределение общественного труда между различными группами производства, наконец, охватывающая все это бухгалтерия становятся важнее, чем когда бы то ни было" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. 2-е изд. т.25, ч. 2, с. 421). Вместе с тем это положение в ходе дискуссии отвергалось М.Богдановым в статье "Капитал и теория научного коммунизма" (http://new-communizm.narod.ru/), в которой он пишет: "Любому студенту, интересующемуся марксистской политической экономией, известно, что конкретный труд создаёт потребительные стоимости (полезные эффекты). Абстрактный (общественный) труд - стоимости. Соответственно в коммунистическом производстве применяется только конкретный труд. Конкретный труд в процессе производства создаёт свойства продукции, вытекающие из цели её создания. В процессе потребления раскрываются созданные в процессе производства функциональные свойства продукции, и при этом образуются потребительные стоимости или полезные эффекты. Отношение образованного полезного эффекта к затратам конкретного труда, применённого для производства продукции, становится критерием оценки производственной деятельности". Весьма странным является вывод М.Богданова о том, что в коммунистическом производстве применяется только конкретный труд. Этот вывод находится в полном противоречии с марксистской теорией политической экономии. Любой труд во все времена, при всех способах производства имеет две стороны: целесообразную деятельность, формирующую потребительские качества продуктов, и затраты абстрактного труда, формирующие их стоимость. В своей монографии "К общей теории политической экономии" я пишу: "Труд, безотносительно к его общественной форме, может быть рассмотрен с двух сторон: во-первых, с точки зрения затраты человеческой физиологической энергии и, во-вторых, с точки зрения техники воздействия на предмет труда с помощью различных приемов и орудий.
       В процессе трудовой деятельности рабочей силы затрачивается энергия мускулов, нервов, мозга, или, короче говоря, физиологическая энергия. Сам факт затраты энергии не есть еще решающий признак труда, ибо физиологическая энергия затрачивается человеком и при ходьбе, и во время беседы, и вообще в любой момент его жизнедеятельности. Затраты физиологической энергии в процессе труда являются естественным моментом жизнедеятельности человека, его организма. В некоторых видах труда ее затраты происходят весьма интенсивно. Однако нельзя утверждать, ибо это не соответствует действительности, будто затраты физиологической энергии человека в процессе труда всегда более интенсивны, чем при других действиях человека, не связанных с трудом. Следовательно, и интенсивность затрат физиологической энергии не является решающим признаком труда. Что же в таком случае является характерным, решающим признаком труда в отличие от всех других актов жизнедеятельности человека? Этим отличительным признаком является та форма, в которой затрачивается физиологическая энергия, т.е. целесообразная деятельность рабочей силы".
       С аналогичной критикой М.Богданова выступает и В.Архангельский, который пишет: "Что касается совместимости или несовместимости социализма и коммунизма со стоимостью, с законом экономии времени, с планомерным и пропорциональным развитием народного хозяйства, то всего лишь маленькое наблюдение: в стране (СССР), где поначалу долгое время пресекалась многоукладная экономика (а после отпуска вожжей расцвел криминальный прессинг предпринимателей) экономика пришла в упадок. Там же, где был взят курс на соревнование, состязательность и конкуренцию укладов производства, страна развивается высочайшими темпами при сохранении господствующего положения социалистических форм производства (народный Китай). Как без стоимости, без денег можно осуществить взаимодействие укладов? Как без этих "капиталистических" категорий вписаться в экономическую систему международной кооперации и разделения труда? Из того, что мы видим воочию -- напрашивается противоположное. Достичь экономическую эффективность производства, обеспечить сбалансированное развитие народного хозяйства без стоимостного регулятора пока еще никому не удалось.
       Те, кто внимательно проработал критику Энгельса в адрес представлений Дюринга о пяти разновидностях стоимости, должны были четко уяснить одну-единственную вещь: до тех пор, пока труд остается трудом, затратой человеческой умственной и физической энергии, до тех пор при комбинированном (ненатуральном) производстве, чрезвычайно важным остаются сопоставление величины затрат прошлого и живого труда с общественно признанным количеством труда, содержащимся в произведенном продукте" ("Капитал и теория научного коммунизма" - вложение в рассылку "ИМПУЛЬСА" от М. Богданова 10 декабря 2011с замечаниями В.Архангельского, сделанными по тексту рассылки).
       М.Богданов, считающий себя истинным марксистом, опубликовал выдержку из произведения своего единомышленника А.Фетисова "Назревшие проблемы политической экономии". II. Критическая часть. (http://new-communizm.narod.ru/), в которой тот камня на камне не оставил от экономики социализма, существовавшего в СССР: "Товарное производство, да еще до высшей фазы коммунизма в придачу (!) сделают в нашей стране то, чего не смогли сделать все открытые и скрытые реставраторы капитализма, взятые вместе, начиная с октября 1917 года. Товар сделает то, чего не могли сделать Юденич, Врангель, Деникин, Черчилль, Гитлер и все прочие "завоеватели". Пусть никого не обманывают вновь объявившиеся проповедники, что советский товар - особого рода, - нет и никогда не было никакого товара особого рода, есть один товар - произведенный как стоимость, для продажи".
       Между прочим, в рассматриваемой статье М.Богданова досталось не только В.Беленькому, но и мне. М.Богданов процитировав нижеприводимую выдержку из моего сообщения на рассылке "ИМПУЛЬС" от 18 09 2011 г. "Когда я пишу о шести принципах демократического социализма, то речь идет не о моих пожеланиях или намерениях, а о выводах из анализа негативного и позитивного опыта социализма, существовавшего в СССР. Эти принципы относятся не к существу категорий "производительные силы" и "производственные отношения", а к механизму функционирования экономических отношений и к надстройке", делает следующий вывод: "Профессор Паульман, не откладывая в долгий ящик, сразу решительно заявляет о полном разрыве с теорией марксизма-ленинизма. По мнению профессора категории "производительные силы" и "производственные отношения" не имеют никакого отношения к способу общественного производства, в частности, к социализму. Профессор утверждает, что главное в социализме так называемые экономические отношения и надстройка".
       В рассуждениях М.Богданова поражает то, что он или не желает, или вообще не способен разобраться в том, что кем-либо написано. Как в народе говорят, "Смотрит в книгу, а видит ф..у". Я в своем очерке "А был ли в СССР социализм?" перечисляю следующие обязательные признаки демократического социализма:
       1) обеспечить прямое народовластие, не допуская возникновения диктатуры чиновников партийного и государственного аппарата; 2) избежать монополизации общественной (общенародной) собственности в руках государства; 3) уйти от административного, сугубо централизованного управления экономикой; 4) отладить механизм прямого воздействия экономических интересов населения на деятельность предприятий, отраслей и регионов; 5) наряду с буржуазной системой оплаты труда, обеспечить социалистический принцип распределения национального дохода в форме общественных фондов потребления; 6) в обучении и воспитании учащихся всех типов учебных заведений должна применяться не классно-урочная, а коллективная форма обучения. Из перечисленных признаков три относятся к форме экономических отношений, а остальные три - к надстройке. Только это и имелось в виду, когда я писал, что эти признаки не адекватны понятиям "производительные силы" и "производственные отношения" (оба этих понятия я использую в той интерпретации, которой придерживаюсь в монографии "К общей теории политической экономии" (кстати, в полном соответствии с духом и буквой марксизма). Таким образом, я ни в кои времена не отлучал себя от марксизма-ленинизма, а вывод М.Богданова в отношении меня является или преднамеренной ложью, или следствием, скажем мягко, верхоглядства и поверхности.
       Если же говорить обо всех обязательных принципах (главных чертах) демократического социализма, то я снова хотел бы подчеркнуть, что полностью солидарен в этом вопросе с А.Ковалевым. А что касается вывода М.Богданова о том, что игнорирование марксистского положения о том, что только производительные силы и производственные отношения определяют способ общественного производства, привело В.Ф.Паульмана к путанице понятий государственная собственность и общественная (общенародная) собственность", то оно, вне всякого сомнения, свидетельствует лишь об его элементарной неграмотности в вопросах политической экономии (см. 4-ю главу моей монографии "Мир на перекрестке четырех дорог..."). Кульминацией же провокационного очернительства является вывод "марксиста" М.Богданова о том, что "в действительности анализ "негативного и позитивного опыта социализма" В.Ф.Паульмана показывает, что его идеалом общественного устройства является государственный социализм с отчуждением труда, применением наёмного труда и с сохранением цели общественного производства - производство ради производства". Просто диву даешься, как подобные "теоретические изыскания" вообще позволяют размещать на форуме КПРФ в библиотеке марксистской литературы по экономике и теории организации в разделе "О ПРОБЛЕМАХ КОММУНИЗМА"! До какой же деградации надо дойти, чтобы доверять распространение знаний о марксизме таким невеждам и провокаторам, как М.Богданов.
       Очень содержательны и интересны рассуждения В.Беленького о диалектике поражения социализма в СССР. Он называет три противоречия, послужившие внутренними причинами гибели социалистической системы, выразившиеся в конфликте формы и содержания в способе производства. Первая - это противоречие между производительными силами и государственной формой общественной (общенародной) собственности. Беленький считает, что было догматизировано сталинское положение о государственной собственности как высшей форме общественной собственности, до уровня которой на пути к коммунизму должна подняться кооперативная форма общественной собственности. Действительно, если бы руководством страны был бы взят курс на изменение пропорций в пользу опережающего роста производства предметов потребления и услуг вместо подигрывания американской политике гонки вооружений и достижения амбициозной цели - перегнать всех и вся по производству средств производства, то совершенно неизбежна была бы необходимость в радикальной реформе форм собственности и хозяйственного механизма. Я имею в виду необходимость развития всеохватывающей сети потребительских и других типов кооперативов всех уровней, а также переход на систему прямых договорных отношений между организованными потребителями и производителями. Я такое предложение делал, когда в 1991 году работал в правительстве СССР, однако оно не нашло отклика. В.Беленький отмечает очень важный аспект этой проблемы - нахождение оптимума соотношения централизованного и децентрализованного начал в управлении экономикой. Он пишет: "Логика назревших изменений определялась законом отрицания отрицания. Первое отрицание состояло в том, что нецентрализованную экономику царской России заместила высокоцентрализованная советская экономика. Но через несколько десятилетий успешного развития его источники стали иссякать. Пришло время второго отрицания, результатом которого должен был стать социалистический синтез государственной централизации и демократической децентрализации. Назрел переход от господствующего положения общенародной формы социалистической собственности к преобладанию групповых ее форм". Второе противоречие - социально-политическое. "Имеются в виду, - пишет В.Беленький, - отрицательные изменения в социальной структуре советского общества, в первую очередь - появление такой социальной группы как бюрократия, которая подмяла под себя стратификационную и институциональную системы. Бюрократия не была классом,<...>но в результате своей эволюции от бессубъектной до более активной формы существования приобрела огромное влияние, извратившее многие сущностные черты советского строя. Ее бытие основывалось не на частной, а на государственной собственности, и она была кровно заинтересована в сохранении и упрочении последней до тех пор, пока ее, бюрократии, побуждения, в конце концов, не стали приобретать буржуазный характер". И, наконец, третье противоречие было связано "...со спецификой самой Октябрьской революции, победившей далеко не в самой развитой стране. То обстоятельство, что в ходе строительства социализма СССР пришлось решать задачи общецивилизационного порядка, догонять капитализм прежде всего в технико-технологическом отношении, порождало, как уже отмечалось, опасность круга в развитии".
       Моя позиция по данной проблеме подробно изложена в 5-й главе монографии "Мир на перекрестке четырех дорог...".

    8 .О коммунизме

       Число охочих писать о коммунизме чрезвычайно велико. С одной стороны, это явление можно объяснить тем, что в критические, переломные эпохи, когда сгущаются грозовые тучи, люди начинают лихорадочно искать пути спасения от надвигающейся катастрофы. А, с другой стороны, идет нормальный поиск альтернатив господствующему в настоящее время глобальному капитализму, "прелести" и абсурдность которого не могут не шокировать не выживших еще из ума людей: это - и баснословная роскошь ничтожного меньшинства на фоне миллиардов нищенствующих, и войны ради грабежа природных богатств, и деградация сотен миллионов людей как результат наркомании, алкоголизма, проституции, игорного бизнеса, дичайшей поп-культуры во всех ее аспектах (включая использование Интернета). Нет сомнения и в том, что крах социализма в СССР заставил разбираться в том, что было не так сделано КПСС и найти способы избежать в дальнейшем допущенных ошибок, чтобы выйти на просторы коммунизма. Видимо, шок от исчезновения СССР и социалистического лагеря уже прошел и наступил период реанимации левого движения, которое набирается сил по мере разрастания стихийного протеста масс в связи с перманентным кризисом глобального капитализма.
       Придумано даже философское обоснование сочинению различных проектов коммунистического общества. Так, Д.Неведимов пишет: "Законы природы нельзя поменять по желанию человека, но законы общества - можно" ("Религия денег или Лекарство от Рыночной экономики". Библиотека трейдера - www.xerurg.ru. с.58).
       Я в полной мере разделяю скептицизм В.Архангельского, который писал мне в своем письме: "Рассуждать сегодня о коммунизме, по-моему, дело неблагодарное. Говоря о наполнении конкретным содержанием каких-либо отношений будущего, я стараюсь специально подчеркивать, что то, какими мы их представляем сегодня - это лишь предположение, в лучшем случае - научный прогноз, который, возможно, и действительно мог бы реализоваться, но ввиду каких-то неожиданных и непредвиденных обстоятельств (благоприятных для людей или совсем наоборот), возможно, и не состоится, а произойдут совсем другие события, возникнет какая-то новая ситуация в производительных силах, которые повлекут какие-то иные производственные отношения. К.Маркс и Ф.Энгельс это прекрасно понимали и до последних дней своей жизни неоднократно обращали внимание своих современников, что ситуация меняется с каждым годом. И постоянно охлаждали революционный пыл своих коллег-единомышленников. Если мне и пришлось придумать какие-то противоречия для будущего, то только потому, что оппоненты утверждали, что при коммунизме их вообще никаких быть не может, такая вот будет райская благодать. А с другой стороны, свербила мысль: человеческое-то общество все равно ведь продолжит жить и развиваться дальше? оно же не превратится в мертвое, достигшее всех целей, за которыми - ничего больше нет? Писатель Ефремов в "Туманности Андромеды" поведал совсем о другом! Мне его позиция показалась куда основательней и притягательней. И первым моим сочинением (1969 г.) стала "В Коммуне - остановка"?
       В.Архангельский в своей работе "Концепция социализма как общества диалектических противоположностей" справедливо замечает, что "...коммунизм является закономерным результатом развития социализма, результатом разрешения имманентных социализму противоречий. Все это требует вскрытия диалектики социализма.
       Партия, ставящая своей целью построение коммунизма, правящая партия развивающегося в направлении к коммунизму социалистического общества, должна беспрестанно чувствовать и контролировать пульс этой борьбы противоположностей социалистического общества с тем, чтобы своевременно, синхронно с ним осуществлять становящиеся возможными и необходимыми мероприятия по коммунистическому преобразованию общества, по закреплению уже достигнутых успехов".
       В.Архангельский также подчеркивает, что согласно законам диалектики "...из всех известных мне работ классиков вытекает одно и только одно: нет и не может быть "последнего" общественного устройства, оно может существовать разве что только в фантазии, нет и никогда не будет общественного устройства, которое не было бы исторически преходящим, потому что в мире нет ничего, кроме вечно изменяющейся, развивающейся, обновляющейся объективной реальности<...>переход к новому качеству не сопровождается прекращением движения, прекращением борьбы. Борьба - абсолютна. Переход к новому качеству сопровождается, следовательно, возникновением новых противоположностей, единство которых образует новый предмет. Поэтому гипотеза не разделяет претензий некоторых политэкономов на охват политэкономическими исследованиями всего послекапиталистического развития человеческого общества, всей подлинной истории, безбрежного "социализма-коммунизма", простирающегося от начала XX века до 2017, 2100, 2200, 2500, 3000, 4000 года и так далее неизвестно докуда. Это - абсурдная и безнадежная затея. Исходить можно только из фактов, только из данной для познания реальности".
       Что можно определенного сказать о коммунизме, кроме того, о чем в корректной форме уже написали К.Маркс и Ф.Энгельс? Напомню классическое определение коммунизма, сформулированное К.Марксом в "Критике Готской программы": "На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, -- лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: "Каждый по способностям, каждому -- по потребностям".
       Можно, конечно, исследовав процессы и закономерности в существовавших или до сих пор здравствующих социалистических обществах, обнаружить те черты, которые, безусловно, являются новыми и не присущими предыдущим эксплуататорским формациям. Такие черты имеются, в частности, в содержании социалистических экономических отношений, а также в сфере нравственности (коллективизм, сотрудничество). В социалистических экономических отношениях, как я уже писал в 4-й главе монографии "Мир на перекрестке четырех дорог...", хотя работникам и необходим был весь затраченный ими труд, тем не менее, в процессе создания национального дохода их рабочее время делилось на две части: первая предназначалась на создание продукта для удовлетворения их личных потребностей ("продукт для себя"), вторая - на создание продукта для удовлетворения их общественных потребностей ("продукт для общества"). Вторая часть рабочего времени - это был их долг как сособственников по обеспечению нормального функционирования общества в целом. Ее никоим образом нельзя отождествлять с изъятием прибавочного продукта при капитализме. Что касается величины продукта для себя, то она складывалась из двух частей. Первая часть - это продукты и услуги, используемые индивидуально или совместно членами семей, вторая часть - это продукты и услуги, предназначенные для коллективного пользования (просвещение, здравоохранение и т.п.). И при коммунизме труд будет делиться на те же две части, аналогично тому, как это имело место при социализме. Различие, пожалуй, будет состоять только в том, что в системе распределения будет реализован принцип, о котором писал К.Маркс в "Критике Готской программы", - "Каждый - по способностям, каждому - по потребностям!".
       Я уже писал о различных проектах будущего общества, который придумали В.Иноземцев ("За десять лет. К концепции постэкономического общества". М.: Academia, 1998), Д.Неведимов ("Религия денег или Лекарство от Рыночной экономики". Библиотека трейдера - www.xerurg.ru), А.Шушарин ("Полилогия современного мира. Критика запущенной социологии". М.: Мысль. 2005-2006), В.Чабанов ("Экономика XXI века, или третий путь развития". С-Петербург. Издательство "БХВ-Петербург".2007) и др. Будучи на деле противниками марксизма, они не называли свои общества будущего коммунизмом, придумывая им свои оригинальные названия: "Постэкономическое общество" (В.Иноземцев), "Святое общество" (Д.Неведимов), "Общество "идеального типа" (А.Шушарин), "Ладземля" (В.Чабанов) и т.д.
       В "Альтернативах" было опубликовано также мнение А.Ивакина о будущем обществе, которое он назвал "Царством свободы" и еще "Обществом разума". Комментируя статью Е.Фадеева, И.Ивакин пишет: "Мне понравилась Ваша статья. Понравилась своей разумной критичностью. Меня привлекает Ваша идея объединения людей-новаторов не по классовому признаку, а по поставленной ими перед собой цели. Целью же Вы справедливо считаете создание подлинно научной теории замены современного хаотически функционирующего общества обществом, построенном на разумных началах. В моем понимании последнее - это ноосфера (сфера разума). Коммунизм - это термин неопределенный, да и следует согласиться с тем, что - весьма дискредитированный. Правда, если внимательно читать Маркса, то можно понять, что главное, что кроется под этим термином, это - "царство свободы". Свобода же есть познанная необходимость. Вы правильно замечаете, что теорию надо сверять с жизнью, а необходимость жизни, если последнюю не замыкать лишь в социальной оболочке, состоит в реальной направленности природной эволюции, которую Тейяр де Шарден назвал ортогенезом, то есть направленным развитием разума. Итак, всеобщая необходимость - это разумное строительство общества разума. Разумное строительство требует того, чтобы объединяющиеся с целью этого строительства люди проповедовали разумный теоретический подход к делу преобразования себя и окружающей действительности. Разумное же мышление - это диалектическое мышление. Так что совсем не случайно и словесное, и фактическое совпадение: в основе и диалектики и ноосферы лежит именно Разум. Поскольку же разум подразумевает и разумное отношение людей друг к другу, то объединяющиеся интеллектуалы-новаторы должны быть не только умными, но и порядочными людьми. Я уверен, что процесс такого объединения должен обеспечиваться мощным информационно-техническим контролем за наличием у объединяющихся именно названных качеств: носители тайных, злых, антигуманных умыслов в ноосфере неуместны, как ложка дегтя в бочке мёда. Я согласен с Вами, что на первом месте при объединении должна быть четко сформулированная цель, но, как известно, и "кадры решают всё".
       Я позволю себе высказать два замечания по поводу соображений, содержащихся в комментариях А.Ивакина. Во-первых, для него "Общество разума" - это воплощение идеи, которую отстаивал академик Н.Моисеев (см. параграф "Общечеловеческий разум и теория ноосферы" в 6-й главе монографии "Мир на перекрестке четырех дорог..."). В этом параграфе я, в частности, писал: "Решение глобальных проблем, перед которыми сегодня стоит человечество, возможно только с помощью революционного общечеловеческого разума. Разрешение назревших противоречий не может произойти само собой, стихийно. Стихийное развитие процессов (политических, экономических) на нашей планете могло идти лишь до каких-то определенных значений, учитывая, например, экологический аспект расширенного воспроизводства. Но к началу XXI столетия масштабы и уровень назревших проблем глобализации возросли настолько, что стихийное развитие уже недопустимо. Необходимо активное вмешательство общественного разума для сознательного регулирования экономики и политики, чтобы снять угрозу назревающих катастроф. А это в свою очередь предполагает мобилизацию не только накопленного технологического и производственного потенциалов, но и всего интеллектуального потенциала человечества, развитие активного общественного сознания по всем направлениям. Перед людьми на этой планете встала дилемма: либо вступление в эпоху ноосферы (в марксистском понимании), либо путь постепенной, более или менее медленной деградации, или же добавим - бифуркации с катастрофическими последствиями. Для положительного решения этой дилеммы потребуется развитие марксистской теории ноосферы в целях обеспечения коэволюции человека и биосферы. На ее основе станет возможным разработать предложения о целенаправленном развитии биосферы и общества, о взаимоотношениях между цивилизациями и народами, о путях преодоления классового антагонизма как сущности глобального капитализма, а также о стратегии взаимоотношений человека с природой, т.е. речь идет о планируемом, направляемом мире - мире демократического социализма".
       Однако еще задолго до возникновения бума изобретения многочисленных проектов создания идеальных обществ будущего, как сообщается в книге, подготовленной Институтом экономики РАН в 2010 году, "А. М. БИРМАН И ЕГО ВРЕМЯ. 100-летию со дня рождения", подобная попытка была предпринята в реальной политике Н.Хрущевым. "Кульминационной точкой этого процесса, - пишут авторы названной книги, - было принятие XXII съездом КПСС новой Программы партии, в которой в буквальном соответствии с марксистско-ленинским пониманием коммунизма намечались этапы построения в СССР материальных основ коммунистического общества. В ней утверждалось, что к 1980 г. Советский народ будет жить при коммунизме. В дополнение к программе съезд также принял новый Устав КПСС, содержавший Моральный кодекс строителя коммунизма. Принятая программа обязывала КПСС направлять развитие страны в направлении создания бесклассового общества, ликвидации различий между промышленностью и сельским хозяйством, городом и селом, физическим и умственным трудом. Принимались меры по "отмиранию" государства, переходу его функций к общественным организациям, по отмене товарного обращения и денежных расчетов путем развития общественных фондов потребления.
       Хотя выполнимость взятых КПСС на себя обязательств внушала большие сомнения, над их реализацией работали Госплан СССР и госпланы союзных республик, сотни академических и ведомственных институтов. Находились и горячие приверженцы строительства коммунизма. К ним, в частности, принадлежал академик С.Г. Струмилин, опубликовавший книгу "Наш мир через 20лет", призванную, по словам ее автора, "послужить делу популяризации основных идей Программы КПСС, объявившей, что к 1985 г. у нас в основном будет построен коммунизм". Исходя из предначертаний Программы КПСС, Струмилин попытался проанализировать характерные явления периода строительства коммунизма в нашей стране. Он стремился показать "коренные перемены, которые принесут всеобщее превращение труда в творчество, в первую жизненную потребность, осуществление коммунистического принципа распределения и полный переход к общественному самоуправлению". Демонстрирует, какую судьбу ждет собственность в СССР, разделение труда при коммунизме, как изменится быт в городе и деревне, рабочий день, распределится свободное время и т. д. Идеи Струмилина получили некоторую популярность. Ведущие газеты и журналы стали брать у него интервью. Так в стране сформировалось направление, связанное с коммунистическим видением будущего. Оно не осталось только на бумаге. Еще в мае 1960 г. был опубликован закон "Об отмене налогов с заработной платы рабочих и служащих". В нем заявлялось о поэтапной в течении пяти лет отмене налогов с заработной платы. В то время налоги с населения составляли менее 8% государственных доходов, и, как считал первый секретарь ЦК КПСС, потеря такой суммы не пробьет в бюджете невосполнимую брешь. В октябре 1961 г. Минфин рапортовал о выполнении первого этапа - отмене налогов с заработной платы до 60 руб. в месяц. Увеличивались общественные фонды потребления, предполагалась отмена платы за городской транспорт, бесплатным должен был стать хлеб и т. д.".
       Сегодня можно с юмором воспринимать решение XXII съезда КПСС, однако это была серьезная политика. Ее волюнтаризм не был очевиден для подавляющего большинства людей. Этот эпизод в истории СССР лишний раз показывает, что заскоки имеют место не только у глав государств и их руководящей верхушки, но и у целого народа. Конечно (я это знаю точно), в Госплане СССР нашлись люди, которые возражали против фантастических планов, но на них обрушился гнев Н.Хрущева, который кричал: "Надо как следует считать с карандашом в руке!".
       Остановлюсь теперь на некоторых других проблемах, затронутых в ходе состоявшейся дискуссии вокруг моего очерка.
       Помимо проектов об идеальных обществах, творческая мысль породила массу концепций о т.н. "третьем пути". Я уже писал в статье "Третий путь, или Утопии XXI века" о различных проектах этого вида. Остановлюсь еще коротко на идее, выдвинутой В Лебедевым об общественном строе, именуемом "Гармонизмом". (см. "ГАРМОНИЗМ это (общественный строй) не капитализм и не социализм, о противоположностях, противоречиях и о общественно экономических формациях". Санкт-Петербург Издательство Политехнического университета 2011 ISBN 978-5--7422-2914-8 http://www.lebedev-v-n.narod.ru/pages/9/91.html ). Характеризуя этот общественный строй, В.Лебедев пишет: ""Гармонизм" (от слово гармония), это общественный строй, в котором осознано реализуется, научно обоснованный алгоритм перехода (на основе данных мониторирования накоплений) от капиталистического строя к социалистическому строю типа социал-демократического (демократическому социализму) и, в случае необходимости, обратно, при этом таких переходов в течение развития системы общество--государство может быть множество, до тех пор пока в системе общество--государство не возникнет по объективным законам природы, новая полюсная пара противоположностей на смену ныне существующей паре, соответствующей капиталистической общественно экономической формации -- "собственник средств производства--не собственник средств производства", после чего произойдет смена существующей капиталистической общественно экономической формации на новую общественно экономическую формацию". Откровенно говоря, я не представляю себе, как описываемый В.Лебедевым процесс становления гармоничного общества будет происходить не по законам общественного развития, а по законам природы. Но дело даже не в этом, а в том, что в предлагаемой концепции должны происходить совершенно невероятные явления. Такие, например, как отсутствие эксплуатации работников наемного труда и собственников средств производства (?!) при сохранении частной собственности на средства производства и института наемных работников, продающих свою рабочую силу капиталистам. Даже не будучи марксистом, трудно себе представить отсутствие экономических отношений эксплуатации наемных работников при соблюдении следующих двух условий, о которых сообщает нам В.Лебедев: "Собственник средств производства получает объективно ему необходимую прибыль для дальнейшего развития производства, личного потребления и накоплений для будущих трат; а не собственник средств производства получает объективно необходимую ему зарплату за труд для личного потребления и накопления для будущих трат". Вот такая вот гармония в ГАРМОНИЧНОМ обществе!

    ***

       Один из вопросов, по которому многие участники дискуссии высказывались, - это была Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации - ОГАС (т.н. проект академика В.Глушкова). Была высказана мысль, что если бы ОГАС нашла применение, то вряд ли рухнул бы социализм и распался СССР. К сожалению, победили "рыночники" (Е.Либерман вместе с А.Косыгиным), что якобы и привело страну к контрреволюции. М.Заломов считает, что "ОГАС принципиально отстаивается мной и товарищами как гарант нетоварности, антиноменклатурности и неукоснительной сменяемости. ОГАС начисто в первые 3-4 года ликвидирует среднюю номенклатуру и это уже огромнейший плюс. Далее "срезается" мелкая номенклатура и половина крупной". Также высказывалась идея, что при коммунизме непременно должна работать система, подобная ОГАС, с помощью которой можно будет осуществлять эффективное управление коммунистической экономикой. Плодотворна ли вообще эта идея?
       Для незнакомых с ОГАС предлагаю небольшую справку о ней, взятую из "Википедии":
       "Первоначально проект ОГАС был инициирован академиком Виктором Михайловичем Глушковым ещё в 1962 году. К середине 1964 года им был разработан эскизный проект ЕГСВЦ. В 1965 году в связи с переходом от территориальной структуры управления государством к отраслевой правительство сочло расточительным вкладывать средства в создание дополнительных опорных вычислительных центров и возложило основную часть функций по оперативному управлению процессами управления текущими материальными потоками между субъектами производственной деятельности на территориальную систему Госснаба СССР. Её основной задачей было установление производственно-хозяйственных связей между предприятиями, что позволяло формировать оптимальную структуру макротехнологического процесса производства в масштабах всего СССР и осуществлять оперативный контроль за его реализацией. С этого времени ОГАС начала создаваться и функционировать на основе отраслевых методов управления экономикой СССР.
       Помимо территориальной системы Госснаба СССР продолжали развиваться также территориальные АСУ экономиками союзных республик во главе с их вычислительными центрами, созданными при республиканских Госпланах, а также территориальная сеть ЦСУ СССР. Фактически ОГАС, базирующаяся на отраслевых АСУ, управляющими процессами оптимального управления на предприятиях отрасли, и территориальных АСУ Госснаба СССР, ЦСУ СССР и АСУ Госпланов Союзных республик в течение 25 лет продолжала функционировать и развиваться. Её функционирование было прекращено только в связи с переходом от социалистических методов управления экономикой к рыночным в начале 90х годов прошлого столетия".
       Таким образом, как вытекает из справки, не "рыночники" загубили ОГАС, а контрреволюция 1991 года.
       Вопреки общепринятой легенде, идея создания ОГАС на самом деле принадлежит, не В.Глушкову, а А.Китову. В 1961году, в преддверии ХХII съезда КПСС, А.Китов выступил с идеей кардинальной перестройки в СССР технологии управления путём создания Общегосударственной автоматизированной системы управления национальной экономикой. Вся советская экономика интерпретировалась им как "сложная кибернетическая система, которая включает огромное число взаимосвязанных контролируемых циклов". А.Китовым предлагалось оптимизировать функционирование этой системы, создавая большое количество распределённых по всей территории Советского Союза региональных вычислительных центров для того, чтобы собирать, обрабатывать и перераспределять экономические данные для эффективного планирования и управления.
       В процессе создания ОГАС непрерывно и с переменным успехом шла борьба между сторонниками этого проекта и ее противниками. Внедрение АСУП на предприятиях встречало сопротивление со стороны руководства и часто функции АСУП сводились к простой цифровой формализации сбора данных. Были противники и в научном мире. Так, небезызвестный "демократ" Г.Попов называл все работы по АСУ и созданию СОФЭ, согласно которой всё планирование и управление должно было быть заменено сложно взаимодействующей иерархией математических моделей, "электронным фашизмом". Начиная с 1964 года против ОГАС стали открыто выступать ученые-экономисты Е.Либерман, В.Белкин, А.Бирман и другие т.н. "рыночники". Они опасались того, что, получив компьютерную сеть, чиновники не захотят ничего менять. Опасность именно такого применения ОГАС была достаточно велика. В результате проект ОГАС был подвергнут мощной критике со стороны "товарников".
       В 1962 году А.Косыгин, тогда еще будучи первым заместителем Председателя Совета Министров, после посещения одного из оборонных институтов, где велась разработка АСУ, дал задание В.Глушкову разработать автоматизированную систему управления экономикой. А.Косыгин заинтересовался возможной стоимостью ОГАС. По предварительным подсчетам, его реализация обошлась бы в 20 миллиардов рублей. Основную часть работы можно было сделать за три пятилетки, но только при условии, что эта программа будет организована так, как атомная и космическая. Кстати, сам В.Глушков и специалисты отмечали, что она сложнее космической и атомной программ вместе взятых и организационно гораздо труднее, так как затрагивает все и всех: и промышленность, и торговлю, планирующие органы, и сферу управления, и т.д. Как вспоминал В.Глушков, первый эскизный проект Единой Государственной сети вычислительных центров ЕГСВЦ предусматривал создание "...около 100 центров в крупных промышленных городах и центрах экономических районов, объединенных широкополосными каналами связи. Эти центры, распределенные по территории страны, в соответствии с конфигурацией системы объединяются с остальными, занятыми обработкой экономической информации. Их число мы определяли тогда в 20 тысяч. Это крупные предприятия, министерства, а также кустовые центры, обслуживавшие мелкие предприятия. Характерным было наличие распределенного банка данных и возможность безадресного доступа из любой точки этой системы к любой информации после автоматической проверки полномочий запрашивающего лица". И еще В.Глушков в своих воспоминаниях подчеркивал, что ОГАС был проектом не столько научно-техническим, сколько политическим, ибо речь шла о строительстве новой экономической системы управления государством.
       Байка о том, что А.Косыгин был противником ОГАС, не имеет под собой никаких оснований. После личного ознакомления с реальным положением дел с созданием АСУ в ВПК, по поручению А.Косыгина в целях ознакомления руководителей министерств и ведомств СССР с ОГАС была организована, специальная школа, преобразованная через три месяца в Институт управления народным хозяйством. В первом составе слушателей были союзные министры, во втором - министры союзных республик, после них - их заместители и другие ответственные лица. Лекции на первом потоке открыл А.Косыгин. Он же присутствовал на выпуске слушателей школы, которым, кстати сказать, пришлось сдавать настоящие экзамены. Лекции читались В.Глушковым, другими ведущими учеными страны. Принцип "первого лица" В.Глушкова сработал. Министры, разобравшись, в чем дело, сами стали проявлять инициативу. Многое было сделано. Но когда А.Косыгина не стало, "принцип первого лица" снова сработал, но на этот раз в обратную сторону. Кроме того, следует учитывать и то, что об ОГАС сочиняли много разных небылиц, в том числе и за рубежом, плелись, как обычно, бюрократические интриги, что не могло не сказываться на темпах реализации этого крупномасштабного проекта.
       Было бы неверно представлять, что В.Глушков был единственным человеком, кто выдвигал идею усовершенствования централизованного управления народным хозяйством (на базе электронно-вычислительной техники). Очень многие управленцы и ученые были уверены в том, что нужна не децентрализация управления, которая лишает СССР основного преимущества перед США и Западной Европой, а совершенствование методов именно централизованного управления на базе достижений научно-технического прогресса. Я с такими сторонниками централизованного управления столкнулся лично в июле 1988 года, когда обсуждались предложения правительства Эстонии о децентрализации системы управления в СССР.
       Такова вкратце драматическая история создания ОГАС в СССР. Работая сначала в ЦСУ, а затем в Госплане Эстонской ССР, я принимал непосредственное участие в создании автоматизированной системы обработки данных статистики (АСГС) и автоматизированной системы плановых расчетов (АСПР). На основе своего личного опыта могу сказать следующее (конечно, с высоты сегодняшнего дня):
       1. В стране отсутствовала необходимая техническая и программная база для создания столь сложной системы.
       2. В статистике в рамках АСГС все сводилось к переводу информации из статотчетов на технические носители и Вычислительный центр ЦСУ ЭССР выполнял функцию большого арифмометра и печатной машины.
       3. В планировании была та же картина за исключением одного отдела (транспорта и связи Госплана ЭССР, где пытались применять экономико-математические модели). Но поскольку сам процесс планирования оставался прежним, то все эти оптимизационные расчеты в Госплане СССР не учитывались и шел обычный торг по наработанной десятилетиями технологии.
       Однако дело даже не в инерции управленческого аппарата, в слабости технической и технологической базы, а в том, что ОГАС столкнулась лоб в лоб с бюрократической машиной, которая работала по законам волюнтаристского централизованного управления.
       Теперь о самом существе проблемы, имея в виду и будущее (но не капиталистическое, а, по крайней мере, социалистическое) общество. Что и как будет при коммунизме, говорить преждевременно, хотя некоторые считают, что при коммунизме должны господствовать информационные технологии, а при регулировании воспроизводственного процесса без аналога ОГАС не обойтись. Конечно, было бы чистейшим безумием отрицать применение электронной вычислительной техники, экономико-математических моделей, оптимизационных программ в регулировании экономических процессов. Без них немыслимо управление экономическими процессами и в настоящее время, не говоря уже о будущей экономике. Однако не все так просто.
       Я - не "рыночник" и не "антирыночник". Я просто констатирую тот факт, что экономика при социализме не может обойтись без применения товарно-денежного механизма. Свои соображения на этот счет я довольно подробно изложил в очерке "О государственном социализме в СССР" и здесь нет необходимости повторяться. Кстати, и Н Вознесенский в статье "К вопросу об экономике социализма" (Журнал "Большевик" 1931. N 23-24. с. 34.) доказывал наличие в плановой социалистической экономике товарно-денежной формы продукта труда внутри каждого сектора экономики, реализуемой через единство плана и хозяйственного расчета. По ошибочному же мнению заведующего кафедрой политической экономии экономического факультета МГУ Н.Цаголова, "...одно и то же отношение по своему существу не может быть одновременно и планомерным, и товарным" (Проблемы политической экономии социализма // Вестник МГУ. Серия 6. Экономика. 1971. N 1. с. 9.). В действительности же такое явление в экономике СССР существовало: планы и товарно-денежные отношения были представлены в т.н. "управленческом четырехугольнике" (см. 4-ю главу монографии "Мир на перекрестке четырех дорог...").
       Хочу вновь обратить внимание читателей на то, что проблема товарно-денежных отношений при социализме глубоко проанализирована в вышеупомянутой статье В.Беленького "Диалектика и судьбы социализма в СССР". В ней он приводит следующее положение Маркса: "...если снять с заработной платы, как и с прибавочной стоимости, с необходимого труда, как и с прибавочного, специфически капиталистический характер, то останутся уже не эти формы, но лишь их основы, общие всем общественным способам производства" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. 2-е изд. т. 25, ч. 2, с. 448). Комментируя эту цитату, В.Беленький в названной статье пишет: "Приведенные слова Маркса прямо указывают на несовместимость социализма и прибавочной стоимости. Я всегда придерживался такой позиции и был крайне удивлен, прочитав о себе следующее: "...социолог В.Беленький в статье "О мелкобуржуазной сущности теории "новых коммунистов" (адрес статьи : vhbelenkii.ru/. - В.Б.) пишет о существовании в экономике СССР прибавочной стоимости. Это означает, что он и ему подобные теоретики или не разобрались в сущности категорий политической экономии социализма, или же фактически признают существование в СССР капиталистической системы и эксплуатации рабочих. Кстати, как это ни комично, но и "новые коммунисты", которых критикует В.Беленький, считают, что в СССР прибавочная стоимость (прибыль) не принадлежала непосредственным ее производителям, а она отчуждалась у трудящихся таким же образом, каким капиталисты во всем мире изымают ее у наемных работников" (Паульман В.Ф. А был ли в СССР социализм? Интернет - ресурс. Режим доступа: alternativy.ru?...с. 13). Источник комичности вижу в том, что В. Паульман моей статьи не читал, а судил о ней с чужих слов". Я действительно был введен в заблуждение, пользуясь не первоисточником, а материалами дискуссии, и приношу свои извинения профессору В.Беленькому.
       И еще несколько слов о двойственной природе труда. "Для коммунистического, как и для "просюмеристского" общества не характерен двойственный характер труда. При коммунизме упраздняется абстрактный труд, являющийся источником стоимости, а поэтому продукты труда выступают исключительно в качестве потребительных стоимостей" - пишет A.V.Cimmervald (cimmervald@mail.ru), критикуя В.Беленького и защищая позицию непревзойденного "марксиста" М.Богданова. И это абсурдное по своей сущности заявление следует после совершенно недвусмысленного утверждения К.Маркса о том, что необходимый и прибавочный труд образуют основы, общие всем общественным способам производства.
       В хозяйственном механизме социалистической экономики должно быть найдено оптимальное соотношение между планированием (безусловно, с использованием современнейших кибернетических методов) и товарно-денежными отношениями, в числе которых на первом месте должны стоять договора между потребителями и производителями товаров (см. 7-ю главу монографии "Мир на перекресте четырех дорог..."). Кроме того, управление следует децентрализовать, найдя и здесь оптимальное соотношение между центром и местами. Центр должен отвечать за соблюдение макроэкономических пропорций в соответствии с потребностями страны, акцептированных Советами, а на местах система управления должна работать на непосредственное удовлетворение материальных, социальных и духовных потребностей населения. И завершая эту тему, хотел бы подчеркнуть, что общество - это настолько сложная система, в которой регулировать экономические процессы из одного центра с помощью сети суперЭВМ и системы макроэкономических моделей - совершенно нереально.

    ***

       Еще один дополнительный штрих к пониманию коммунизма. В переписке на рассылке "Импульс" с "Иванычем" я отмечал, что был и остаюсь последовательным сторонником исторического материализма и что социализм - коммунизм в первую очередь есть продукт развития производительных сил и экономических отношений, т.е. способа воспроизводства индивидуумов, а не продукт развития общественного сознания (в частности, науки). Я писал, что надстройка играет огромную, но не определяющую роль в развитии исторического процесса и в частности при смене капиталистической формации коммунистической.
       В ответ "Иваныч" мне пишет: "Ну, здесь Вы явно ещё в плену номенклатурного марксизма! И, опять-таки, не уделяете должного внимания речи Ленина перед молодёжью. Речи с очень глубоким философским содержанием. Ещё Маркс писал, что капитализм уже перерос свой базис, что выражалось в кризисах перепроизводства, и готов к коммунистической надстройке. А коммунистическая надстройка возникает не стихийно, как капиталистическая надстройка, не из "развития производительных сил и экономических отношений", а из науки, требуя соответствующего развития базиса, в частности, внедрения общедоступной вычислительной техники. И на этот счёт, что из науки, есть тоже прямое высказывание Ленина. Это номенклатура всё это проигнорировала и выдумала вечное строительство "материально-технической базы коммунизма", чтобы увековечить своё господство. А чтобы "трудящиеся" не протестовали, выдумала "недостаточный уровень коммунистического сознания", поощряя несунов внизу и теневую экономику вверху. А и то, и другое надо было использовать для совершенствования планирования и развития движения изобретателей и рационализаторов".

    ***

       Особого мнения придерживается В.Предтеченский, который кроме того, что написал уже упоминавшуюся статью "От коммунизма к коммунизму (результат порождает условие)" (ww_p@rambler.ru), активно участвовал на рассылке "Импульс" в обсуждении темы, посвященной коммунизму, который он называл "Цивилизованным коммунизмом" ("Кибернетизованным коммунизмом"). В частности, характеризуя это общество, он писал следующее: "В цивилизованном коммунизме стихия товарного сбыта снимается кибернетическим общественным (и, в перспективе, общечеловеческим) распределением продуктов труда по объективной потребности коммун и общественного развития. Это обеспечивается коммунистической ячейкой общественного формирования: рабочая сила - производство. Сбыт (точнее, обращение и распределение) производственную коммуну интересует сугубо умозрительно, её задача: качественное коллективное производство продукта труда и качественное воспроизводство коллективной (коммуной) рабочей силы. Заработная плата (как нынешнее мерило рабочей силы) и прибавочная стоимость (как нынешнее мерило средств на развитие) будут забыты как анахронизм<...>по Марксу, труд людей в своих ассоциациях - в коммунах - только и обеспечивает всеобщее самоуправление народа и освобождение труда для движения в Будущее".
       В названной статье В.Предтеченский, мне думается, неоправданно большое значение придает кибернетике в регулировании воспроизводственного процесса в коммунистическом обществе: " В процессе построения и усовершенствования диаграммы мне не были известны практические опыты общественно-кибернетических разработок 1960-70 гг. В. М. Глушкова в СССР, Стаффорда Бира в Чили и недавние А. Захарова на одном из предприятий в КНР. Поэтому формация "Цивилизованный коммунизм" пока не переименована (из-за технических трудностей корректировки электронной графики) в "Кибернетический коммунизм", термин, глубже раскрывающий смысл будущего гармоничного негэнтропийного хозяйственного устройства человечества.
       Кибернетика оперирует материально-техническими показателями, потребительными стоимостями, конкретным трудом. Стоимость и абстрактные трудовые затраты немедленно (что позволяет современная система ЭВМ) переводятся в управление материально-техническими потоками. Этим кибернетика, гармонизуя общественный обмен, объективно направляется на восстановление разрушенной стихийными социумами природы. А там, где гармония обмена, там и снятие эксплуатации человека человеком.
       Конечно, такое возможно лишь при неэксплуататорских условиях, при коммунном строении предприятий (при коллективном воспроизводстве рабочей силы для её коллективного процесса производства) в системе научного общественного воспроизводства. Т. е. тогда, когда из общественной структуры с необходимостью исключается буржуазная ячейка, "фирма", т. е. тандем, "производство-сбыт", стихийная товарность жизни, капиталистический её уклад. И общественное движение продукта труда идёт в соответствии с научными потребностями коллективов. До коммунного строения общества (с коллективной ячейкой, "рабочая сила - производство") у упомянутых передовых кибернетиков дело, к сожалению, не дошло (как, впрочем, и до внедрения самой кибернетики)". В связи с последним замечанием В.Предтеченского приведу еще одно критическое высказывание в адрес В.Глушкова и Ст.Бира, высказанное им на рассылке "Импульс": "Попытки внедрения проекта кибернетики Глушковым в СССР и реального внедрения его Ст.Биром в Чили были сугубо социалистические, т.е.. государственно-монополитические, т.е. контролировали процесс производства и сбыт продукции. Т.е. тандем "производство-сбыт" была сугубо капиталистическая "фирма", как верно указывал Бир, и как он неверно считал, что другого тандема изобретать не нужно" (см.http://predtechenskij-valerij.narod2.ru/labor_harmony.htm). Полагаю, что в свете уже вышесказанного в данном очерке, а также в очерке "А был ли социализм в СССР?" какие-либо дополнительные комментарии к этому замечанию В.Предтеченского излишни.
       Кроме названных выше характерных черт "Цивилизованного коммунизма", В.Предтеченский отмечает еще и следующую особенность будущего общества: "Идеальные средства производства преобразуются немедленно: рабочая сила из частного (пролетарского и буржуазного) обладания и воспроизводства обращается в коллективную собственность за счёт её коллективного же воспроизводства. Многое здесь, конечно, зависит от того, насколько быстро процесс обмена материальных средств производства получит научное движение, поскольку от этого зависит и научное распределение по потребностям не только коллективных средств для воспроизводства орудий труда, но и самой коллективной рабочей силы. Поэтому очень важно, чтобы научные математические модели и опытные образцы подлинной коллективизации (коммунизации) рабочей силы уже были готовы до коммунизации всего общественного воспроизводства, т. е., чтобы разработаны они были еще при капитализме коммунистическими энтузиастами (как теоретическими, так и практическими)".
       Что означает "коллективная рабочая сила" (или другими словами, "совокупная рабочая сила общества"), я еще понимаю. А вот как толковать выражение "идеальные средства производства преобразуются немедленно: рабочая сила из частного (пролетарского и буржуазного) обладания и воспроизводства обращается в коллективную собственность за счёт её коллективного же воспроизводства"? Означает ли это, что в обществе "Цивилизованного коммунизма" человек лишается права решать, как использовать "свою", ставшую коллективной, рабочую силу без получения санкции от какого-то органа управления? Или все члены общества будут мобилизованы в трудовые армии, выполняя приказания верховного органа власти? Или же они будут жить и работать в коммунах (без права смены места жительства и работы)? И каким образом будет осуществляться коллективное воспроизводство рабочей силы? Означает ли это, что люди будут лишены родства и станут продуктом коммунистического инкубатора?
       В уже вышеупомянутой статье "Общественная собственность, социализм, коммунизм" В.Предтеченский дает ответ на вопрос о структуре общества "Кибернетизованного коммунизма". Он пишет: "Альтернативой такой социалистической кибернетизации, подавляющей производственный коллектив, может быть только коммунистическая реорганизация социальной воспроизводственной структуры. Т.е. элементарная общественная ячейка, капиталистический тандем "производство - сбыт", должен быть заменён тандемом "рабочая сила - производство". Это и есть, структурно, та самая коммуна, которая породила человечество и имела место 90% времени его существования.
       Для цивилизованной коммуны так же, как и для родовой, первобытной нет проблем в сбыте продукции. В первом случае, общественный обмен коллективного продукта труда берёт на себя кибернетическая система. А во втором, продукт труда вообще не вырабатывался: сбыта и устойчивого межродового обмена не существовало - все производственные изделия потреблялись родом непосредственно. Производилось - по потребности. Следовательно, социально кибернетическая система также должна учитывать потребность этих общественных "клеточек", коммун, удовлетворить потребности коллективного производства и коллективной рабочей силы. И это касается не только производственных, но и "непроизводственных" коммун: распределяющих, корректирующих и, наконец, научных".
       На вопрос, что из себя представляет коммуна, мы находим разъяснение в другой статье В.Предтеченского "Трудовая гармония" (http://predtechenskij-valerij.narod2.ru/labour_harmony.htm): "Коммунистический способ производства будущего цивилизованного устройства общественного хозяйства обязан восстановить попранные хозяйственные связи изначального человеческого общежития первобытного коммунизма в воссоздании коммун - "...возрождением - но в высшей форме - свободы, равенства и братства древних родов" (К. Маркс и Ф. Энгельс, Собр. Соч., Т. 21, С. 178). Воспроизводство рабочей силы и процесс производства должны принадлежать тем, кто эти функции и осуществляет: самоуправляемому коллективу предприятия - коммуне. То, что коммуна есть коммунизованное производственное предприятие, а не общество-коммуна и не глобальная коммуна, отмечал уже Энгельс в "Принципах коммунизма": "9)...дворцов... в качестве общих жилищ для коммун..." (Собр. Соч., Т. 2, С. 322). Рабство в последней его наёмной форме исчезает, будто его и не было. И такие тенденции ныне проявляются - в технически, однако, отсталых производствах, напр., в сельскохозяйственных (израильских кибуцах) и др. христианских и магометанских религиозных и новорелигиозных общинах. Цивилизованный же коммунизм способен революционно - сугубо научно - самоосуществиться в развитых (капитализмом) производственных сферах. Но начинать подготовку этого своего осуществления коммунизм должен в таких производствах, которые способствуют возрождению экологии, среды человеческого обитания, а не её капиталистическому убийству. И производственно-воспроизводственные организмы - социально тандемные ячейки коммунизма - цивилизованные коммуны должны стать тому залогом. А вот, вся сфера обмена продукта труда должна быть в непосредственном ведении научных органов общества. Частная торговля, а вместе с ней случайностная "меновая стоимость" и товар, и стихийный рынок, контролируемый лишь "курсом" валют, акций, "процентом", всей хаотической атрибутикой капитализма (над угадыванием которой трудятся ныне миллионы людей), уходят в небытие. Всё это буржуазное мистическое снадобье должно быть заменено научным исчислением потребительной стоимости и расчётной стоимости продукта труда и их отношениями, а также научным нормированием необходимого и прибавочного продукта в целях научно же обоснованного социального развития. Начинать эти научные вычисления могут и обязаны только коммунистически убеждённые социологи и экономисты".
       Откровенно говоря, вышеприведенная выдержка из статьи не внесла ясности в вопрос о том, что из себя будут представлять коммуны в "Кибернетизованном коммунизме", что конкретно из себя будут представлять "производственно-воспроизводственные организмы - социально тандемные ячейки". Если исходить из их названия, то, как будто бы они будут наряду с производственными функциями выполнять и функцию воспроизводства людей в рамках совместного проживания в определенных территориальных анклавах.
       Возьмем, к примеру, производство самолетов или крупнотоннажных пассажирских судов. Спрашивается, будет ли коммуна той производственной единицей, которая обеспечит их строительство? И почему все работники, занятые на этих предприятиях, должны обязательно проживать вместе в виде самостоятельной общины-коммуны?
       В.Предтеченский в статье "Трудовая гармония" выделяет три основных типа коммун - производственную, продуктовую и научную. Описанию их функций он посвящает специальные параграфы. Желающие могут с ними познакомиться по вышеприведенной ссылке. Единственное, что я здесь хочу воспроизвести слово в слово - так это то место в статье, где В.Предтеченский пишет о процессе воспроизводства рабочей силы: "...превалирующая часть воспроизводственных мероприятий, - сообщает нам В.Предтеченский, - особенно при производстве рабочей силы (напр., квалифицированные роддома, детские учреждения, общее и высшее образование, прикладное и классическое искусство), неспособна замкнуться в рамках основных типов коммун, в силу их особой специализации". И после этого разъяснения вновь возникает вопрос, что же все-таки из себя будут представлять т.н. производственно-воспроизводственные организмы, именуемые коммунами?
       Что же касается кибернетической составляющей коммунистического общества, то возникает вопрос - почему "сфера обмена продукта труда должна быть в непосредственном ведении научных органов обществ", а не самих коммун? Почему в "Кибернетизованном коммунизме" необходимо обеспечивать научное нормирование "необходимого и прибавочного продукта в целях научно же обоснованного социального развития"? Кто и по каким критериям будет отбирать для выполнения всех этих функций кибернетического управления только коммунистически убеждённых социологов и экономистов?
       Я думаю, что лучше всего демонстрирует внутреннюю логику концепции В.Предтеченского следующая выдержка из заключительного раздела статьи "Трудовая гармония": "Таким образом, этот структурный Тетраэдр дифференцированных общественных связей показывает становление, действие, продуктивность и управляемость, в трёх уровнях, общественных производительных сил. Эта материальная сторона общественного воспроизводства заключена в трёх-координатном, "пространственном", поле. А вот производственные отношения оказывались как бы вне поля зрения.
       Эти производственные отношения заложены, прежде всего, в самом коммунном общественном устройстве. А именно, коллективная рабочая сила и коллективный процесс производства (как и продуктового обмена и научных корректировок) находятся в коллективной собственности коммун. Это и есть непосредственно коммунистические производственные отношения. Причём, каждая коммуна автономна и, в то же время связана в общественно воспроизводственной структуре.
       Предмет же и продукт труда (как элементарный, так и совокупный, как необходимый, так и прибавочный, как жизненное средство, так и средство производства) непосредственно не принадлежат никому и никакой из коммун: находятся в общественной собственности, как при научной их обработке, так и при анализе, обращении и распределении. Это - социально-научные производственные отношения. В комплексе, производственные отношения несут в себе общественно-коммунистический характер. Все коммуны заинтересованы в научном движении общественных средств. Все коммуны одинаково научно заботятся о тех общественных средствах, которые проходят через их руки. Ведь коммунистическая наука диалектико едина для всего общественного воспроизводства. И действия коммун подчинены научным методикам".
       Возможно, кому-нибудь из читателей удастся понять, как между собой стыкуются следующие места из вышеприведенной выдержки: 1) "коллективная рабочая сила и коллективный процесс производства (как и продуктового обмена и научных корректировок) находятся в коллективной собственности коммун" и 2) "предмет же и продукт труда (как элементарный, так и совокупный, как необходимый, так и прибавочный, как жизненное средство, так и средство производства) непосредственно не принадлежат никому и никакой из коммун: находятся в общественной собственности, как при научной их обработке, так и при анализе, обращении и распределении". Я же эту политэкономическую шараду разгадать не смог.
       Не внесла ясности и следующая выдержка из переписки на "Импульсе", опубликованная 15 декабря 2011 года: "Коммунары коллективно владеют только технологией производства и коллективной рабочей силой. А материальные средства производства движутся в научном общественном обмене и распределяются между коммунами по научной же их потребности. И никто в коммуне не требует своей "доли" - все заботятся друг о друге - вместе" (ww_p@rambler.ru).
       Не могу я согласиться и со следующим определением понятия "собственность", которую предлагает В.Предтеченский: "Собственность - не вещь. Собственность - отношение человека к определённой вещи - насколько эта вещь его. -Но все уже привыкли называть "собственностью" - собственность на материальные средства производства, на орудия производства, в натуре или в деньгах. Оставим эту пагубную привычку в стороне, если мы хотим понять суть общественного воспроизводства, вообще, и коммунистического общественного воспроизводства, в первую очередь (поскольку мы считаем себя коммунистами)!". Собственность - это отношение между людьми по поводу той или иной вещи, а не отношение человека к вещи (см. мою монографию "К общей теории политической экономии").

    ***

       На сайте "Альтернатив" развернулась интересная дискуссия по проблеме формирования человека коммунистического общества. Некий "Совок" 11 ноября 2011 года написал шокирующее, но в то же время интересное соображение по этой сложнейшей проблеме. Вот оно: "Про писанную торбу и политэкономию". Коммунизм - это общество коммунистов и ничего более, все остальные политэкономические блага, это только следствие главного условия - наличия коммунистического человека, хомо сапиенса с соответствующим разумом. Как его получить, это как раз и задача для современных марксистов, всё остальное несерьёзно".
       На это выступление "Совка" отреагировал В.Карасев, который писал: "Ваш тезис "коммунизм - это общество коммунистов" - то же самое, что масло - масляное, а вода - сырая. А тезис "...главного условия - наличия коммунистического человека, хомо сапиенса с соответствующим разумом..." похож на выведение "гомункулуса" в пробирке. 70 лет идеологи сознательно "выводили" нового человека. И как только изменились материальные условия жизни, куда-то исчез и "хомо сапиенс с соответствующим разумом". Ещё раз, вслед за К.Марксом, повторяем: "Бытиё определяет сознание", а не наоборот. Давайте развернём (расшифруем) эту формулу. Будет примерно так. "Индивидуальное бытиё в эпоху развития частной собственности (феодализм-абсолютизм, капитализм-империализм) определяет персональное сознание индивидов. Коллективное бытиё в эпоху уничтожения частной собственности (коммунизм) определяет коллективное сознание и опосредованно через него - персональное сознание индивидов. Между этими двумя формами бытия - революция".
       Как будто В.Карасев прав - действительно бытие, т.е. система общественных отношений (и в первую очередь экономических) формирует нравственность человека. Опыт СССР показал, что система качественно новых экономических отношений, исключивших эксплуатацию человека человеком, в сочетании с культурной революцией значительно изменили нравственный мир многих людей. Возник феномен под названием "советский человек" (см. 3-ю главу монографии "Мир на перекрестке четырех дорог...". Однако, как уже отмечалось в работе В.Архангельского, в каждом из советских людей боролись два начала - эгоистическое и коллективистское. В ходе контрреволюции 1990-х гг. на пространстве бывшего Советского Союза победил эгоизм. И сейчас стоит важнейшая и труднейшая задача, о которой пишет "Совок", - как содействовать формированию нравственных черт человека будущего коммунистического общества в капиталистической среде? Мое мнение по этой проблеме изложено в 6 и 7-й главах вышеназванной монографии.
       В Интернете 13 ноября 2011 года была распространена статья некоего "Сократа" (info]militarev опубликовано в [info]m_introduction) под названием "Коммунистическое послезавтра". Я ее воспроизвожу полностью, так как она довольно точно характеризует взгляды многих представителей т.н. левого крыла, дистанцирующихся от революционных методов политической борьбы.
       "Вот уже полвека с тех пор, как Никита Хрущев выдвинул свой бессмертный лозунг "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!", слово "коммунизм" воспринимается в нашей стране со снисходительной иронией. Начиная с перестройки, эта ирония из снисходительной стала презрительной.
       С падением Советского Союза сам лозунг о "строительстве коммунизма" постепенно стал исчезать из программ левых партий. Социал-демократические партии отказались от идеи "коммунистической перспективы" еще в 50-е годы. Приблизительно тогда, когда Хрущев обещал этот самый коммунизм построить "при жизни нынешнего поколения". Сегодня левые партии гораздо больше говорят о том, как внести справедливость в существующее общественное устройство, чем о перспективах будущего общества без насилия, эксплуатации и угнетения. Даже наиболее радикальные из левых партий отличаются от своих более умеренных сестер не столько вниманием к коммунистической перспективе, сколько уверенностью в том, что внести справедливость в существующее общественное устройство мирным путем невозможно, и что это задача может быть решена только при помощи революции. И такое состояние умов во многом чрезвычайно естественно.
       Крах Советского Союза и мировой социалистической системы, приведший практически одновременно и к краху мирового социалистического и рабочего движения, не только вызвал у левых активистов во всем мире ощущение бесперспективности постановки глобальных задач и желание заниматься решаемыми задачами и текущими малыми делами, но и породил у многих чувство того, что этот крах был закономерным, что в основе его лежала фатальная ошибка в самом основании мирового коммунистического проекта. Сейчас, когда Советского Союза не существует почти 20 лет, мне кажется, что уже пришло время проверить эти чувства при помощи разума. Свидетельствует ли крах мирового коммунизма о порочности самой коммунистической идеи, и, следовательно, о том, что левым силам во всем мире следует согласиться с социал-демократической тактикой "великого компромисса" с существующим социальным строем и идти по пути его улучшения в возможных пределах, или же коммунистическая идея остается вполне реалистичной, а ошибка заключалась лишь в способах ее реализации в конкретно-исторических условиях Советского Союза и мировой социалистической системы? Я уж не говорю о том, что допустима возможность и того, что и способ реализации был в основном правильным, а Советский Союз пал в межформационной борьбе жертвой предательства собственных элит, что предсказывал еще Троцкий в "Преданной революции"? Лично мне, как человеку, известному своими социал-демократическими убеждениями, казалось бы, было бы естественным, придерживаться первого ответа на этот вопрос, то есть, считать коммунистическую идею ошибочной изначально. Однако же, я, как бы это не казалось кому-то парадоксальным, вижу у коммунистической идеи во всем мире большое будущее. Однако, считаю это будущее реализуемым только на путях следования социал-демократической тактике "большого компромисса" с существующим социальным строем.
       На мой взгляд, лидеры Великой русской революции, в первую очередь, В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий заложили в российской социалистический проект ряд ошибочных идей, которые, в значительной мере благодаря исключительным талантам, можно даже сказать политической гениальности Ленина и Троцкого, оказались внутри этого проекта непреодолимыми, и сделали его в долгосрочной и даже среднесрочной перспективе чрезвычайно уязвимым. Часть из этих ошибок была исправлена благодаря организационному гению И.В.Сталина, но значительная часть из них так и осталась не преодоленной вплоть до краха Советского Союза, оказавшись, в конечном счете, одной из важнейших причин этого краха.
       Часть из этих ошибок общеизвестны, часть - становятся понятны только сейчас. Первая из этих ошибок - представление о России как о временном плацдарме, необходимом для разжигания мировой революции, была, в конечном счете, преодолена Сталиным в его совершенно правильной идее "построения социализма в одной отдельно взятой стране". Однако, она не просто стоила нашей стране огромного количества крови, пролитой в первые годы советской власти. Русофобская и вообще человеконенавистническая мысль Ленина о готовности пожертвовать двумя третями русского народа ради победы мировой революции, в превращенной форме тезиса о том, что победа социалистической идеологии гораздо важнее жизни миллионов русских людей, в каком-то смысле вошла в генетику советского проекта и была окончательно оставлена только в хрущевско-брежневские годы. Можно, конечно, сказать, что мысль о России как трамплине для мировой революции была неизбежна в рамках ортодоксального марксизма, однако, в нашей стране к 1917 году уже 70 лет существовали другие варианты социалистической идеологии, в которых - от Герцена и Бакунина, через народников до Кропоткина и эсеров, такая антинациональная и антинародная логика, как у Ленина в этом вопросе, была абсолютно неприемлема.
       Вторая из этих ошибок - абсолютно безосновательное преувеличение значения и роли класса индустриальных рабочих в социалистической революции, социалистическом строительстве и социалистическом обществе. Эта ошибка основана на излишне узком толковании мыслей Маркса и Энгельса о диктатуре пролетариата. Там, где основоположники имели в виду под диктатурой пролетариата правление трудящегося большинства, отстранившего от власти эксплуататорско-паразитическое меньшинство, а о промышленных рабочих говорили применительно к развитым западным обществам, в которых рабочие были, по их мнению, наиболее передовым классом и составляли, при этом, большинство в обществе, лидеры русской революции увидели идею о мессианском превосходстве рабочих над всеми остальными трудящимися. Эта ошибка была свойственна РСДРП в целом, большевики разделяли ее с меньшевиками, но делали из нее противоположные выводы. Там, где меньшевики делали вывод о неготовности России к социалистической революции в связи с малочисленностью и неразвитостью в ней рабочего класса, большевики искали оснований для своего возвеличивания рабочих и презрения к крестьянству в связи с его пресловутой "мелкобуржуазной сущностью".
       При этом следует понимать, что в то время крестьяне составляли 80% населения нашей страны и представляли собой абсолютное большинство трудящихся. И, таким образом, большевики претендовали освободить от угнетения и эксплуатации трудящихся нашей страны, презирая, и уж в любом случае, не уважая и не считаясь с интересами их подавляющего большинства. И это при том, что, в отличие от РСДРП, все остальные русские социалисты относились к крестьянству, то есть, иначе говоря, к подавляющему большинству нашего народа, прямо противоположным образом. К тому же наряду с понятием "трудящихся" они использовали и понятие "народа", включая в него всех, кроме самых богатых: и мелкую буржуазию, и низшее чиновничество, и офицерство, и даже священников. Я уж не говорю об интеллигенции, которую большинство русских социалистов считало наиболее прогрессивным социальным слоем.
       Но наиболее фатальной ошибкой большевиков была третья, заключавшаяся в фатальной недооценке и игнорировании той самой "мелкобуржуазной сущности", которую сами же большевики, с легкой руки Ленина, инкриминировали большинству нашего народа.
       Если первые две ошибки приводили только к определенной антинародности советской власти, вызывавшей ответную антисоветскую конфронтацию снизу, которая постепенно сглаживалась, по мере того, как советская власть становилась в хрущевско-брежневские времена все более социально-патерналистской и пронародной, то третья ошибка буквально послужила причиной падения советской власти.
       Непонимание того, что носитель мелкобуржуазной психологии испытывает острое и практически неперевоспитуемое желание иметь "собственную корову", привело к тому, что в отсутствие при советской власти иных рабочих мест, кроме работы по найму в госучреждениях, люди с сильно выраженной собственнической психологией буквально заполонили собой верхние и средние этажи управленческой пирамиды практически во всех сферах жизни советского общества. Именно это, на мой взгляд, а вовсе не отсутствие "рабочей демократии", как это считал Троцкий, привело советскую элиту на путь измены собственным идеалам, а советскую власть - к падению. Это же обстоятельство сделало сталинские репрессии гораздо более жестокими и кровавыми, чем они были бы в случае, если бы они не проводились десятками тысяч карьеристов и не сопровождались доносами сотен тысяч корыстных стукачей.
       Эти же причины привели к тому, что становой хребет развитой советской власти - научно-техническая интеллигенция, в конце концов, возненавидела собственное государство, будучи измученной чванством, завистью и садизмом карьеристов, занимавших в научно-технической сфере управленческие должности.
       Однако, все эти ошибки, допущенные при реализации коммунистического проекта в Советском Союзе вовсе не дискредитируют, на мой взгляд, сам этот проект как таковой. Более того, коммунистическая идея, будучи по своему происхождению идеей принципиально светской, чисто человеческой, никоим образом не претендующей на богооткровенное происхождение, имеет, тем самым, право на ошибки, причем на ошибки с достаточно большим зазором. Ведь человеку свойственно ошибаться. А кто наберется мужества заявить, что менее чем столетняя история коммунистического проекта имеет больше ошибок и преступлений, чем, к примеру, двухтысячелетняя история христианства.
       Другое дело, что этот светский секулярный характер коммунистической идеи вовсе не обозначает ее несовместимости с христианством. И мы уже видели в ХХ веке разнообразные формы совмещения социалистического и христианского идеалов от "богословия освобождения" и "богословия революции" в латиноамериканском католицизме до принципа "плюрализма обоснования" в программе социал-демократической партии Германии, согласно которому членом и сторонником партии может быть любой человек, поддерживающий ценности свободы, справедливости и солидарности, независимо от того, из каких мировоззренческих оснований - христианских, марксистских, кантианских и т.д. он исходит.
       Так что, с одной стороны, социалистический и коммунистический проекты являются укором историческому христианству, с другой - они поднимают темы, веками обсуждавшиеся в истории христианской мысли. Даже само противопоставление социалистической и коммунистической идеологии имеет свои аналогии в истории христианской политической философии. Святой Фома Аквинский с его идеей о том, что нынешний социальный порядок является следствием грехопадения, но государство, тем не менее, является естественной формой организации жизни людей, в определенном смысле, может считаться предшественником нынешних европейских социал-демократов. А блаженный Августин с его идеей о том, что "государство без Христа является бандитским" выступает предшественником идеи коммунистической. Но, так или иначе, ни ошибки и преступления исторического христианства, ни ошибки и преступления реального социализма не могут служить препятствием для реабилитации коммунистической идеи.
       Причем речь здесь идет не только о реабилитации коммунистической идеи как идеологического основания советского общества, не только о реабилитации того, что Зиновьев называл "реальным коммунизмом", но и о перспективах коммунистической идеи как утопии в маннгеймовском смысле, то есть, о том самом "коммунистическом будущем", о котором говорили основоположники марксизма, а потом и сотни тысяч советских пропагандистов и идеологических работников.
       Но для этого требуется, на мой взгляд, очередной методологический поворот, очередная постановка идеи "с головы на ноги". На этот раз - идеи коммунизма.
       Прежде всего, следует разобраться во взаимоотношениях идеи социалистического общества с идеей общества коммунистического. Коммунистическое общество, как его описывали Маркс и Энгельс, то есть, общество, в котором отсутствуют насилие, угнетение и эксплуатация, а, вследствие этого, отсутствуют государство и деньги как социальные институты, является достаточно естественной утопией. Более того, весьма сходные взгляды разделяли и социалисты многих других направлений, например, основоположники анархизма.
       Собственно, сложность в реализации этой утопии была ясна самим основоположникам, которые понимали, что для ее осуществления недостаточно построения справедливого социального строя, но и требуются дополнительные усилия, которые они метафорически обозначили как "воспитание нового человека". Я полагаю, что понимание этой "диалектики объективного и субъективного" могло бы избавить провайдеров Великой русской революции от многих ошибок.
       В идее общества социалистического, в отличие от идеи общества коммунистического, ничего утопического, в сущности, нет. Социалистическое общество - это тот максимум социальной справедливости, который может быть достигнут при помощи массовых институциональных реформ, поддерживаемых большинством населения. Этот максимум социальной справедливости ограничен только наличным уровнем производительных сил и возможностями солидарности трудящихся для достижения этой справедливости.
       В отличие от социалистического общества, коммунистическое общество названными выше параметрами определяться полностью не может. Даже если бы сегодня была бы возможна материально-техническая база коммунизма, как сочетание неограниченных источников энергии с неограниченными возможностями робототехнической промышленности по производству средств потребления, то создание на этой базе коммунистического общества было бы невозможно без всё того же "воспитания нового человека". В противном же случае, такое "коммунистическое общество" породило бы социальные проблемы, по сравнению с которыми наш сегодняшний постсоветский "дикий капитализм" показался бы раем.
       Если посмотреть на эти два проектируемых общества в рамках свойственной социалистической идеологии формационно-исторической перспективы, то социалистическое общество естественно было бы назвать "обществом желаемого завтрашнего дня", а коммунистическое, в рамках той же метафоры - "обществом дня послезавтрашнего".
       Отсюда становится естественным методологический принцип - необходимым условием построения "общества послезавтрашнего дня" является предварительное построение "общества дня завтрашнего". То есть, для достижения коммунистического общества необходимо сначала построить общество социалистическое. Именно непонимание этой диалектики и послужило причиной провала советского проекта.
       В современных условиях, когда большинство современного человечества живет при разных формах капитализма, задача социалистического строительства естественно разбивается на два этапа.
       Первый этап - этап народно-демократического строительства. На этом этапе решаются классические социал-демократические задачи. Трудящиеся (включая мелкую буржуазию) в союзе с национальной буржуазией борются за свои права против блока компрадорской буржуазии и финансовых спекулянтов с коррумпированной бюрократией. Результатом этой борьбы является построение "общества всеобщего благоденствия" - демократического социального государства. Союз с национальной буржуазией на этом этапе абсолютно закономерен, так как национальная буржуазия - единственный из отрядов класса капиталистов, заинтересованный в высоком уровне жизни трудящихся как покупателей собственных товаров. Социальное государство построено в большинстве стран Западной Европы. Для других капиталистических стран задача его построения остается актуальной.
       Последние десятилетия, однако, даже самые развитые социальные государства испытывали трудности в связи с процессами экономической глобализации, размывавшими внутренние рынки национальных государств и крайне ослаблявшими национальную буржуазию в пользу международного компрадорского и финансового капитала. Однако, нынешний международный экономический кризис, судя по всему, ослабит процессы экономической глобализации и вновь усилит национальные государства, внутренние рынки и национальную буржуазию.
       Этап народно-демократического строительства является существенно национальным. Инструментом социальных преобразований на нем является национальное государство. Субъектом преобразований является политическая нация как "народ-для-себя", народ, осознавший собственные интересы, народ, проявивший реальную социальную солидарность.
       Такое понимание "народа" опирается на традиции Великой французской революции, когда в состав народа включали подавляющее большинство населения, за исключением "врагов народа" - аристократов и откупщиков. Другое дело, что и сам народ в таком понимании конституируется непосредственно в процессе социальных преобразований.
       И только на втором этапе, этапе собственно социалистического строительства, может вставать вопрос о постепенном размывании национальной буржуазии как класса за счет развития производственного самоуправления трудящихся и переходу к гегемонии союза собственно трудящихся и мелкой буржуазии во всех ее видах. Сегодня до этого этапа не доросла ни одна из стран мира, включая и "коммунистический" Китай.
       В истории Советского Союза было несколько периодов, когда мы могли бы перейти к социалистическому строительству, но, увы, история, как любили говорить в перестройку, "не имеет сослагательного наклонения". В любом случае ясно, что социалистическое строительство представляет собой целую историческую эпоху, перескочить которую, перейдя непосредственно к коммунистическому строительству, невозможно без катастрофических последствий. Это, однако, вовсе не обозначает невозможности коммунистического строительства уже сейчас, в период, когда актуальной задачей остается строительство демократического социального государства. Я имею в виду возможность и даже необходимость существования коммунистического уклада внутри народно-демократического и, тем более, социалистического общества.
       В свое время Сергей Чернышев в книге "Смысл" блестяще показал значение "будущего в настоящем" в виде существования в качестве отдельных социально-экономических укладов тех социальных форм, которые в будущем становятся всеобщими. Конкретно о коммунистическом укладе не менее блестяще писал в свое время Сергей Кургинян. Я имею в виду изложенную в его "Постперестройке" идею "коммунистических монастырей".
       Речь здесь идет о том, что будущее коммунистическое общество подразумевает не просто "нового человека", но вполне конкретные формы общественных отношений, основанные на бескорыстном и заинтересованном труде. Именно это имел в виду Карл Маркс в своей идее "всеобщего труда". Эти идеи развивает уже много лет Вадим Межуев в своих размышлениях о "социализме как культуре".
       И я уверен, что уже сегодня при минимальных успехах народно-демократического движения в области борьбы за права большинства возможно и крайне желательно образование "коммунистических общин" творческих людей. Считаю, что прежде всего они возникнут в сфере образования, науки, культуры и научно-инженерного творчества.
       Эти "коммунистические общины" не только станут одним из укладов внутри социалистического общества, но и живым ростком коммунизма, приближающим наступление коммунистического будущего. И, таким образом, справедливо осмеянный лозунг Никиты Хрущева о том, что "нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме" может парадоксальным образом оказаться верным".
       Как оценивать написанное "Сократом" двадцать первого века?
       Сначала об ошибках, допущенных "человеконенавистником" В.Лениным и исправленных "гением" И.Сталина. Согласно трактовке "Сократа", первая стратегическая ошибка В.Ленина состояла в том, что он ориентировался на всемирное продолжение Российской революции и во имя этого готов был положить на алтарь мировой революции жизнь двух третей российского народа. Такая русофобская политика В.Ленина привела де к кровопролитнейшей гражданской войне. И вторая ошибка В.Ленина якобы заключалась в презрении и игнорировании интересов крестьянства, не говоря уже о мелкой буржуазии, низшем чиновничестве, офицерстве, и священников. Конечно, "Сократ" не смог добраться до вершин искажения истории Российской социалистической революции, достигнутых в свое время А.Яковлевым, но и они впечатляют своей лживостью и ненавистью к В.Ленину.
       Да, большевики рассчитывали на то, что знамя революции будет подхвачено в Европе. Однако этому не суждено было состояться, ибо революции в Финляндии, Венгрии и Германии были затоплены в крови рабочих и крестьян, дерзнувших взять власть в свои руки. Кроме того, мировой империализм в 1918 году обрушился на революционную Россию, вооружая реакционные силы, финансируя их борьбу против Советской власти. Обескровленная Советская Россия в 1921 году, отбив контрреволюцию и интервенцию, приступила к восстановлению экономики, разрушенной двумя войнами, осознав, что осталась один на один со своим врагами, которые временно вынуждены были отступить. Большевики не хотели Гражданской войны, они просто вынуждены были защищать свою власть. Всякие небылицы о кровожадности В.Ленина и большевиков - это миф, сочиненный антисоветской пропагандой.
       Что касается отношения большевиков к крестьянству, то как я писал в своей монографии "Мир на перекрестке четырех дорог..." в параграфе 2.3.3. "Создание основ социалистической экономики", большевики, не только удержав, но и укрепив свою власть в ходе Гражданской войны, приступили к созданию первооснов экономики нового типа, еще невиданной в истории человечества. Начинать эту работу им пришлось на развалинах прежней, довоенной экономики, разрушенной в ходе боевых действий в Первой мировой и Гражданской войнах, в стране, где преобладало крестьянское население, применявшее самые примитивные методы ведения сельскохозяйственного производства с чрезвычайно низкой или нулевой товарностью, где безграмотность скорее была правилом, чем исключением. Именно этими факторами можно объяснить то крайнее напряжение, которым сопровождалось создание основ социалистического общества.
       Замысел экономической политики переходного периода, сформулированный В.Лениным, состоял в том, чтобы, опираясь на рабоче-крестьянскую власть в форме Советов, не отменяя, а используя рыночные отношения, допуская существование частного предпринимательства, правда, в ограниченных масштабах, на плановой основе осуществить индустриализацию страны и кооперировать население главным образом в аграрном секторе. Другими словами, население должно было идти к социализму, "руководствуясь собственной выгодой".
       Первым позитивным шагом большевистской партии на пути радикальных преобразований была новая экономическая политика (нэп), призванная сменить обанкротившуюся политику военного коммунизма периода Гражданской войны.
       Политика военного коммунизма сформировалась в 1918 году в результате борьбы сторонников концепции смешанной экономики (в форме государственного капитализма) во главе с В. Лениным и Л.Троцким, с одной стороны, и левых коммунистов, предводительствуемых Н.Бухариным, отстаивавших идею немедленного введения социализма, с другой стороны. Последняя группировка, включавшая заметную часть партийной элиты, потерпела унизительное поражение в связи с заключением Брест-Литовского договора, но продолжала действовать как фракция большевистской партии, отстаивая свою позицию на страницах журнала "Большевик". Члены этой группы, в которую, в частности, входили А.Коллонтай, В.Куйбышев, Л.Крицмак, В.Оболенский (Н.Осинский), Е.Преображенский, Г.Пятаков и К.Радек, считали себя "совестью революции". Они заявляли, что после Октября В.Ленин и Л.Троцкий неуклонно скатывались к оппортунистическому признанию "капитализма" и "империализма". К ним присоединились и меньшевики, которые в апреле 1918 года в своей газете "Вперед" обвинили В.Ленина в соглашении с буржуазией и проведении антирабочей политики. В.Ленин, который всеми силами стремился избежать обвальной национализации, в свою очередь, называл их утопистами и фантастами, жертвами "детской болезни левизны". Однако фракция эта имела мощную поддержку в среде рабочих и интеллигенции, особенно в московской партийной организации, которая чувствовала для себя угрозу в предложениях В.Ленина и Л.Троцкого вводить "капиталистические" методы хозяйствования". Верх в этом противостоянии взяли левые коммунисты. Была осуществлена программа национализации банков и промышленных предприятий (включая мелкие), железных дорог, торговли. Весной 1919 года вместо кооперативов были созданы потребительские коммуны, через которые население должно было, предъявляя карточки, получать продукты питания и предметы первой необходимости. Была также введена система принудительной трудовой повинности. Н.Осинский следующим образом обосновывал политику военного коммунизма: "Рынок - это очаг заразы, из которого постоянно возникают зародыши капиталистического строя. Овладение механизмом общественного обмена уничтожит спекуляцию, накопление новых капиталов, нарождение новых собственников. Оно вынудит деревенских мелких собственников сперва подчиниться общественному контролю над их хозяйством, потом перейти к общественному хозяйству. Правильно проведенная в жизнь монополия на все продукты земледелия, при которой нельзя будет продавать на сторону ни одного фунта зерна, ни одного мешка картофеля, совершенно лишит смысла самостоятельное хозяйствование в деревне". Лидер левых коммунистов Н.Бухарин в своем произведении "Экономика переходного периода" проводил идею об исчезновении объективных законов при социализме, в котором функционирует организованное хозяйство, выполняющее команды сверху, а сопротивление им подавляется "пролетарским принуждением". Следует отметить, что проведение большевиками радикальной экономической политики было обусловлено не только идеологическими соображениями, но и ожесточенной классовой борьбой. На практике довольно быстро выявилась несостоятельность и пагубность политики экономического экстремизма. В результате ее проведения экономика страны была парализована гиперинфляцией, недееспособной системой взаиморасчетов между национализированными предприятиями. Огромный аппарат ВСНХ практически работал вхолостую. Сокращалось промышленное и сельскохозяйственное производство. Потребности населения удовлетворялись на предельно низком уровне и то главным образом благодаря спекуляции и чудовищно разбухшему черному рынку. В стране нарастало недовольство деятельностью большевиков. Поэтому смена курса была неизбежна. Впервые она была озвучена в январе 1920 года на III Всероссийском съезде Советов народного хозяйства. Съезд принял предложение Ю.Ларина (М.Лурье) упразднить продразверстку, установить натуральный налог в два раза ниже разверстки, а все остальное получать от крестьян путем свободного обмена. Но тогда ее неизбежность еще не была признана руководством партии, поэтому эти постановления съезда остались неопубликованными, а Ларин поплатился за свою инициативу местом в Президиуме ВСНХ. Текст резолюции о нэпе был представлен в ЦК КП (б) только 24 февраля 1921 года, незадолго до Кронштатдского мятежа в начале марта того же года. Выяснение сути НЭПЄа породило в партии острые и болезненные дискуссии. Его называли "отступлением", "крестьянским Брестом". В.Ленин же подчеркивал, что в России смычка с крестьянской экономикой (главный смысл НЭПЄa) - фундаментальное условие построения социализма. Иными словами, НЭП был вызван не конъюнктурой, а всем типом России как крестьянской страны.
       В связи с проводимой большевиками экономической политикой в отношении крестьянства следует отметить довольно распространенную версию о войне большевиков против собственного народа, которую, в частности, высказывает А.Панарин. Говоря, например, о нелегальности РСДРП, возведенной А.Панариным в социокультурную категорию, он совершенно не считается с тем фактом, что, по данным переписи 1922 года, большевистская партия на 22,7% состояла из крестьян по своему дореволюционному происхождению, а в сельской местности этот удельный вес составлял 50,0%. Но дело даже не в социальном происхождении большевиков, а в содержании коммунистического учения. В чем А.Панарин видит враждебность его крестьянству? Где доказательства? Где в произведениях В.Ленина он обнаружил планы борьбы большевиков против крестьянства на втором этапе социалистической революции? Таких доказательств нет. И здесь следует обратиться к содержательной стороне концепции А.Панарина. К.Маркс, будучи родоначальником европейского коммунизма, писал, что эксплуатация крестьян отличается от эксплуатации промышленного пролетария лишь по форме; эксплуататор тот же самый - капитал. В.Ленин в точном соответствии с марксизмом рассматривал крестьянство как союзника рабочего класса. Комментируя события 1918 года в России, он писал: "...наша деревня только летом и осенью 1918 года переживает сама "Октябрьскую" (т.е. пролетарскую) революцию. Наступает перелом. Волна кулацких восстаний сменяется подъемом бедноты, ростом "комитетов бедноты"..." (Ленин В. ПСС. т.28, с.279).
       В годы Гражданской войны судьбу революции решило именно крестьянство, вставшее на сторону Советской власти и не поддержавшее Белого движения. Что же касается планов В.Ленина, то истории известен только один - это Кооперативный план, изложенный им в работе "О кооперации" (1923 год). Таковы факты истории - и они никак не вписываются в концепцию А.Панарина.
       В годы Гражданской войны, последовавшей сразу вслед за мировой бойней, от разрухи и голода страдали не только крестьяне, но и городское население, в том числе и рабочий класс. Политика военного коммунизма, навязанная стране, была, вне всякого сомнения, стратегической ошибкой большевиков, которая была ими же и признана. Эта губительная политика была, как отмечалось, в значительной мере следствием экспериментаторского зуда утопически (или прямолинейно и наивно?) мыслящих коммунистов, а не порождением какой-то маниакальной идеи уничтожения крестьянства. Те социологи и историки, которые утверждают подобное, просто не осознают в своем антикоммунистическом ослеплении той простой вещи, что партия власти никак не могла себе позволить подобную абсурдную политику в условиях, когда победа над контрреволюцией возможна была только при поддержке крестьянства. В политике, проводимой В.Лениным, союз рабочих и крестьян был краеугольным камнем - залогом успеха революции в огромной крестьянской стране.
       Оставим на совести "Сократа" его вымысел, что только "гений" великого И.Сталина развернул политику Советской России в правильном направлении (особенно большим "достижением" И.Сталина, наверное, по мнению "Сократа", явился его отказ от политики НЭПЄа). Также я не собираюсь критиковать его идею о том, что "светский секулярный характер коммунистической идеи вовсе не обозначает ее несовместимости с христианством". Однако, как мне представляется, серьезным упущением "Сократа" является то, что он по непонятной причине не причислил К.Маркса - автора "Манифеста коммунистической партии" - к лику святых.
       По мнению "Сократа", идея коммунизма нуждается в очередной постановке ее "с головы на ноги". Во-первых, необходимо эту идею лишить свойств естественной утопии. Во-вторых, необходимым условием построения "общества послезавтрашнего дня" является предварительное построение "общества дня завтрашнего", или социализма. Задача же социалистического строительства разбивается на два этапа. На первом этапе необходимо построить "общество всеобщего благоденствия", которое уже существует в странах "золотого миллиарда". Субъектом преобразований является политическая нация как "народ-для-себя", народ, осознавший собственные интересы, народ, проявивший реальную социальную солидарность. На втором этапе должно произойти постепенное размывание национальной буржуазии как класса за счет развития производственного самоуправления трудящихся и переходу к гегемонии союза собственно трудящихся и мелкой буржуазии во всех ее видах. Вот тогда и наступит не утопический, а реальный коммунизм - общество "Послезавтрашнего дня".
       Откровенно говоря, непросто давать оценки такого рода проектам, который создала буйная фантазия "Сократа". Во-первых, не знаю, какими критериями руководствовался наш гений третьего тысячелетия в отношении "обществ всеобщего благоденствия", в которых построен первый этап социализма? Ему, похоже, совершенно неведома социальная статистика о положении в этих "социалистических странах". А, во-вторых, любопытно, каким образом в "обществах всеобщего благоденствия", которые являют сегодня собой образцы вопиющего социального неравенства и полного отсутствия демократии, произойдет процесс размывания национальной буржуазии и переход к гегемонии союза собственно трудящихся и мелкой буржуазии во всех ее видах? Неужели он сам верит в идею Сергея Кургиняна о создании "коммунистических монастырей"?
       Ален Бадью, 4 февраля 2008г .(0x01 graphic
    analitik_tomsk в 0x01 graphic
    m_introduction 9 ноября 2011 г.) написал статью "СЛЕДУЕТ ЛИ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ГИПОТЕЗЫ?". Ниже я привожу ее в противовес "Сократу", чтобы показать, что среди левых имеются и вполне здравомыслящие социологи. Итак, ниже следует текст самой статьи: "Я хотел бы поместить российский конечный эпизод "Горбачев-Ельцин-Путин " в более широкий контекст. Представить вам что-то вроде гегелевской фрески мировой истории последнего времени. Под историей последнего времени я имею в виду, в отличие от российской академической философии и политологии (а есть ли они у вас?), как я уже это отметил, не триаду "Горбачев-Ельцин-Путин", а становление политики освобождения -- рабочего и народного -- за последние сто шестьдесят-сто семьдесят лет от "Маркса-Ленина - ...".
       Со времен Французской революции и ее отголосков, прокатившихся по всему миру, со времен самых радикальных ее теоретических построений, утверждавших идеи Равенства -- с робеспьеровских декретов о прожиточном максимуме и идей Бабёфа, -- нам известно (когда я говорю "мы", имеется в виду абстрактное человечество, а знание, о котором говорится, доступно на всечеловеческих путях освобождения), что коммунизм является верной гипотезой. По правде говоря, другой просто нет, во всяком случае, я такой не знаю. Кто отказывается от этой гипотезы, немедленно подчиняет себя рыночной экономике, парламентской демократии (формы правления, приспособленной для капитализма) и неизбежной "естественности" самого чудовищного неравенства.
       Но что такое -- "коммунизм"? Как показывает Маркс в "Рукописях 1844 г.", коммунизм -- это идея, касающаяся судьбы рода человеческого. Этот смысл слова "коммунизм" необходимо жестко отличать от абсолютно устаревшего на сегодня смысла прилагательного "коммунистический", который, в частности, фигурирует в таких выражениях, как "коммунистическая партия" или "коммунистический мир". Не говоря уже о таком выражении, как "коммунистическое государство", которое является банальной матершиной в смысле "блядства": отнюдь не случайно вместо него стали использовать более осторожную и более расплывчатую формулировку "социалистическое государство". В родовом смысле прилагательное "коммунистический" означает, как это видно по каноническому тексту "Манифеста коммунистической партии", прежде всего то, что, основополагающее подчинение рабочих господствующему классу, то есть такая логика классов, - может быть преодолена. Это негативное определение, согласно которому механизм, действующий в Истории со времен Античности, не является незаменимым. Из чего следует, что олигархическая власть, сосредоточенная в могуществе государств, словом, в руках тех, кто располагает богатствами и организует их циркуляцию, не является неотвратимой. Коммунистическая гипотеза заключается в том, что осуществима другая форма коллективной организации, которая может упразднить неравенство в распределении богатств и даже в разделении труда: на уровне банального мышления каждый способен быть "многопрофильным работником", в частности, чередовать ручной и умственный труд, что, впрочем, и так происходит в чередовании городской и загородной жизни. Исчезнет частное присвоение чудовищных богатств и их передача по наследству. Существование милитаристского, полицейского, построенного на принципе принуждения государственного аппарата перестанет казаться самоочевидностью. После краткого периода "диктатуры пролетариата", призванной разрушить остатки старого мира, наступит, говорит нам Маркс, который считает это положение своим главным вкладом в философию истории, длительный период исторической реорганизации на базе "свободных ассоциаций" производителей и созидателей, в ходе которого "отомрет" государство. Слово "коммунизм" обозначает эту совокупность весьма общих умственных построений. Эта совокупность представляет собой горизонт любого начинания, сколь ограниченным бы оно ни было во времени и пространстве, в котором человек, порывая со строем установленных мнений (то есть необходимостью неравенства и государственных инструментов его защиты), вносит свой вклад в политику освобождения. В общем, если говорить в манере Канта, речь идет об Идее, функция которой является регулятивной, а не программной. Абсурдно называть коммунистические принципы (как я их определил) утопией, как это часто происходит. Они представляют собой интеллектуальные схемы, которые все время актуализируются, (как актуализуется для всех вас метафизика Мамы и Отца, прерванная вашим с ними частным конфликтом проходящего времени), всякий раз по-разному, и служат для того, чтобы проводить демаркационные линии между различными типами политики. В общем и целом, если мы возьмем определенный исторический эпизод, то он, либо совместим с этими принципами, и тогда можно говорить, что он имеет освободительный характер, либо их отвергает, стало быть, является реакционным. "Коммунизм" в этом смысле -- нечто вроде эвристической гипотезы, которая часто используется в дискуссиях, при этом само слово "коммунизм" может и не упоминаться. "Всякий антикоммунист -- сволочь", -- говорил Сартр, и это, - Правда, поскольку всякий политический эпизод, если судить его по его принципам или отсутствию оных, который формально противоречит коммунистической гипотезе в ее родовом смысле, противоречит самой идее освобождения человечества и, стало быть, собственно человеческой судьбе. Кто не освещает становление человечества светом коммунистической гипотезы (какие бы слова при этом ни употреблялись, ибо слова мало что значат), сводит коллективное становление к животности. Как известно, современное, то есть капиталистическое, имя этой животности -- "конкуренция". То есть беспросветная война интересов.
       В виде чистой Идеи равенства коммунистическая гипотеза присутствует в человеческой практике с момента зарождения государства. Едва массы начинают противиться государственному принуждению, сразу обнаруживаются рудименты или фрагменты коммунистической гипотезы. "Коммунистические инварианты". Народные восстания, например, восстание рабов под руководством Спартака или немецких крестьян под предводительством Томаса Мюнцера, являются примерами практического существования коммунистических инвариантов в прошлом, до Маркса. (Ваш сегодняшний Русский марш есть проявление такого "коммунистического инварианта" после Ленина, хотя он и проходил в националистическом обличии). Вместе с тем в той форме, которую ей придают мыслители и деятели Французской революции, коммунистическая гипотеза закладывает основы нового времени, модерна, если угодно. В ходе Революции низвергаются умственные, ментальные структуры Старого режима, тем не менее, сама гипотеза не согласуется с "демократическими" формами, превращенными буржуазией в орудие завоевание власти. Это крайне важный момент: с самого начала коммунистическая гипотеза не совпадает с гипотезой демократической, каковая выльется в современный парламентаризм. Она подчиняется другого рода истории, другим событиям. То, что в свете коммунистической гипотезы предстает важным и значительным, инородно тому, что отбирается буржуазно-демократической историографией. Вот почему Маркс, закладывая материалистические основы первого реального эпизода современной политики освобождения, обращается, с одной стороны, к слову "коммунизм", а с другой стороны, решительно отходит от всякого демократического "политицизма", утверждая, на примере Парижской коммуны, что буржуазное государство должно быть разрушено, сколь бы демократическим оно ни было.
       Итак, я вам предлагаю самим рассудить, что важно, а что не важно, оценить эти пункты, все последствия которых ложатся на вас, в свете коммунистической гипотезы. Повторяю, сама по себе гипотеза хороша, принципам ее можно и должно следовать, каковы ни были их пертурбации в различных исторических контекстах.
       В одной из бесед Сартр заявил примерно следующее: "Если коммунистическая гипотеза не верна, если она неосуществима, значит род человеческий ничем не лучше. А то, что, если конкуренция, "свободный рынок", домогательство маленьких радостей и стены, что защищают вас от желания слабых, являются альфой и омегой всякого существования -- коллективного или частного, -- то зверье человеческое гроша ломанного не стоит. Именно к "грошу ломанному" хотят свести существование подавляющего большинства живущих на земле людей наши и ваши барсучки -- Обама, растерянно перебирающий в руках орудия агрессивного консерватизма и обломки демократических инструментов, душка Кэмерон, уставившийся в английскую финансовую пустоту, мент Саркози, помешавшийся на лозунге "труд, семья, отечество", ваш Путин, играющий роль просвещенного милиционЭра. А левые и того хуже, у них и гроша за душой нет: в ответ на голое насилие они зовут к долготерпению, какому-то милосердию. Смертельный враг торжествует, празднуют победу гламурные папенькины сынки и дочки, всякие сверхчеловеки от сверхдоходов, взлетевший ввысь герой планетарных биржевых махинаций, а левые славословят тех же самых актеров, приправляя свои песни "социальной вежливостью", подливая орехового маслица в механизмы угнетения, раздавая обездоленным по крошечке благословленного хлеба: ни дать ни взять "сверхчеловеки" Ницше, точнее сказать, "распоследние хуи". Раз и навсегда покончить с Революцией значит согласиться, что у нас нет иного выбора кроме наследственного нигилизма финансов и социального благочестия. Тогда следует признать не только то, что коммунизм кончился вместе с Советским союзом, что коммунистические партии потерпели полный разгром, -- тогда придется отказаться от гипотезы, что новая Революция будет политическим начинанием, участники которого точно осознали крах государственного "коммунизма". Что новая Революция откроет новую страницу в истории настоящей коммунистической гипотезы, той, что все держит на расстоянии от государства. Разумеется, мы не знаем, куда нас кривая выведет, но точно знаем одно: мы возвратим коммунистическую гипотезу к жизни. То, что именуется именем Обама-Кэмерон-Саркози-Путин, заставляет нас отказаться от самой мысли о подобном возрождении. Если человеческое общество не более, чем коллекция индивидуумов, преследующих свои собственные интересы, если реальность действительно такова, то ясно, что интеллект может и должен бросить человеческое зверье на произвол его грустной судьбы. Но мы не позволим, чтобы торжествующие барсучки диктовали нам смысл существования и задачи интеллекта. Ибо то, чему мы все свидетели, никоим образом не заставит нас отказаться от коммунистической гипотезы, напротив, мы обязаны внимательно рассмотреть настоящий период ее истории...". Как говаривал один питерский рабочий: "Золотые слова, на месте сказанные!".

    Послесловие

       Анализируя мой очерк "А был ли в СССР социализм?", А.Войтов писал: "При критической оценке мнений следует акцентировать динамизм любого явления. Это в полной мере относится и к оценке того, что представляет собой социализм и можно ли его построить сразу в идеальном виде. Пусть оппоненты доказывают ошибочность метафоры - "Москва не сразу построена". И в таком случае актуально определение возможных уровней и т.п. И с этой точки зрения надо осмысливать реальность". Эти мудрые слова вполне можно было бы использовать в качестве эпиграфа ко всему, что написано в предлагаемом читателям очерке.
       После публикации вышеупомянутого очерка мне было задано множество вопросов, свидетельствующих о том, что многие читатели не знакомы с моими предыдущими произведениями, в которых содержится анализ реального социализма, существовавшего в СССР. Речь в первую очередь идет о монографии "Мир на перекрестке четырех дорог..." и очерке "О государственном социализме в СССР". Типичными явились следующие вопросы: Каково мое отношение к "рыночному социализму"? Можно ли считать общество диктатуры партийно-государственного аппарата социализмом? Нужна ли была "перестройка"? Каковы причины краха СССР? и т.п. Ответы на все эти вопросы содержатся в вышеназванных произведениях. Также совершенно естественно, что я не считаю себя обязанным в данном очерке повторно комментировать высказывания, по которым уже ранее излагал свою позицию. Например, о воззрениях "новых коммунистов", о концепции "персонализированного социализма", о новом классе бюрократии, о шовинизме и национализме и т.п.
       В заключение не могу не прокомментировать довольно часто встречающегося в высказываниях некоторых участников дискуссии на "Импульсе", в "Альтернативах" и других сайтах отрицания факта существования социализма в СССР, исходя из этических или политических соображений, а также в результате сравнения уровня жизни трудящихся в СССР и привилегированных слоев наемных работников в развитых капиталистических странах. Так, например, Г.Недялков в своем послании участникам рассылки "Импульс" писал: "Мне, например, не нужен "социализм", который строился за счет крестьян, умирающих от голода ради индустриализации, как это имеет место в любом капиталистическом развитии. Не нужен "социализм", уничтожающий революционеров, жизнь которых была посвящена борьбе за идеалы социализма (у нас была уничтожена почти вся ленинская гвардия). Не нужен "социализм", в котором жизнью рабочего распоряжается не сам рабочий, а начальник. Не нужен "социализм", где на первом месте стоит не человек и его всестороннее развитие, а накопление материальных богатств, где человек является не целью общества, а средством накопления этих богатств. Не нужен "социализм", допускающий сговор с империалистическими странами по разделу мира, как это имело место во второй мировой войне, или борьбе за сферы влияния, вплоть до участия в военных действиях (как это было в антиколониальной борьбе народов, в Афганистане). За такой социализм-капитализм не намерен бороться. Оставим эту борьбу всяким КПУ, КПРФ и другим лжекоммунистическим силам".
       Я не могу согласиться с отрицанием существовавшего в СССР социализма не потому, что в подобного рода высказываниях далеко не все истинно, что порой краски чересчур сгущены, а сами они не столько рациональны, сколько эмоциональны, а по той простой причине, что товарищи вместе с водой выплескивают из ванночки и ребенка, не понимая сути тех экономических отношений, которые сложились в СССР в ходе социалистической революции к началу Великой Отечественной войны. В случае с СССР, повторяю, мы имели острейшее противоречие, трудно воспринимаемое разумом и порождающее естественное чувство протеста, как в случае с Г.Недялковым. Суть этого противоречия состояла в том, что в СССР, начиная с 1920-х годов, царила диктатура партийно-государственного аппарата, который в то же время обслуживал социалистические экономические отношения (нарождавшиеся и функционирующие), паразитируя на них. А что касается "социализма" в странах "золотого миллиарда", то он не отменил эксплуатации человека человеком и выжимания из наемного работника прибавочной стоимости.
       Реальная действительность никогда не совпадает с абстрактными схемами, сложившимися в умах теоретиков, ибо она подвержена влиянию не только объективных закономерностей, но и огромного множества непредсказуемых случайностей. События нередко развиваются не по восходящей траектории, а делают зигзаги, поворачивают вспять, закручиваются в немыслимые спирали. И когда некоторые умники приходят к фундаментальным выводам о природе того общественного строя, который существовал в СССР, только на основе неких рафинированных теоретических принципов, придуманных в кабинетной тиши при чтении трудов классиков, не считаясь с фактами жизни, то они неизбежно приходят к ошибочным выводам. Пишут о так называемом Истинном социализме, который должен был быть в СССР, но которого на самом деле не было, и на этом основании приходят к выводу, что в стране социализмом и не пахло. Этот феномен я называю аристократическим марксизмом. Один такой теоретик-аристократ писал в рассылке "Импульс", что при социализме будут отброшены (цитирую): "...партийность, парламентаризм как ее порождение, государство как чиновничья, управляющая народным достоянием госкампания (так в оригинале!), распределение, профсоюзы, трудовой договор, заработная плата, пенсионный фонд и все прочее". Имя этого "теоретика" хорошо известно - это Г.Янушевский. Вот если бы всего им перечисленного и прочего не было в СССР, то тогда был бы социализм. А поскольку в нем были (о ужас!) даже зарплата и пенсионный фонд, то какой же это Истинный социализм? Это уже не социализм, а нечто мерзопакостное. Ссылаясь на статью еще одного аристократа Ю.Семенова под кричащим названием "Советское общество - классовое, базирующееся на частной собственности", Г.Янушевский дает поистине уничтожающую характеристику общественному строю СССР: "Эта статья подтверждает мой вывод о феодальном характере коммунистического способа производства и распределения (вот это настоящий марксизм!- мое). Большевики отбросили общество назад, превратившись в коллективного феодала и превратив народ в крепостных своего бандитского "государства", все время надевающего патерналистические (так в оригинале!) одежды заботы о народе". Любопытно, сколько за такие антисоветские перлы платит фонд Джорджа Сороса?
       Разве янушевские, жившие в СССР, осмелятся сегодня написать то, что высказал Андрей Тихомиров в своей статье "Почему я защищаю советскую власть?": "Бесплатно учился в школе и институте, получал стипендию (на которую можно было жить!), каждое лето ездил (в основном самолетом) по стране (объездил полстраны), бесплатно лечился в поликлиниках, больницах. Была уверенность в завтрашнем дне: работа, зарплата, на которую можно было жить и т.д. Да, был дефицит, очереди. Но это не означало, что буквально всё было плохо при советской власти.
       20 лет назад свергли советскую власть. Ездил за товаром, продавал на базаре, работал - получал гроши, везде обман, махинации (под различными капиталистическими лозунгами), первые жулики (узаконенные) - сами госчиновники, верхушки различных партий, организаций, предприятий. Например, руководитель местной больницы (поликлиники, школы) может получать до 100 тысяч рублей в месяц, а его сотрудники (врачи, педагоги) - в пределах 8-10 тысяч. И так везде, то есть подкармливается верхушка, которая и должна "сдерживать" напор масс.
       Если ты не попал в обойму, так и будешь влачить жалкое существование (в простонародье говорят "не лижешь энные места")" (оrenburgerallgemeine@narod.ru).
       Нет, видишь ли, янушевским подавай чистенький социализм! Они напрочь отвергают тот социализм, в котором при всех его недостатках, человек был уверен в своем будущем.
       Выводами таких вот "марксистов" охотно пользуются апологеты капитализма. Ангелоподобные аристократические "марксисты", например, обвиняют большевиков в жестокости во время гражданской войны, в том, что они тысячами расстреливали людей. В В.Ленине они видят злодея, который вверг матушку-Расею в кровавый водоворот гражданской войны. И невольно хочется спросить у этих аристократов - а как должны были поступать большевики с врагами революции, с теми, кто силой оружия, путем саботажа, при поддержке буржуазии всего мира пытались задушить на корню Советскую власть? Эти аристократы-марксисты пишут красивые слова о "диктатуре пролетариата", полагая, наверное, что эта диктатура должна была гладить Колчака, Краснова, Деникина, Юденича, Врангеля, Петлюру, Махно и им подобных по головке, расстилая перед ними ковровые дорожки к воротам Кремля.
       По мнению этих аристократов, в Истории все должно происходить, как в сказке. По волшебному мановению их теоретической дирижерской палочки мерзкий капитализм в одно мгновение должен превращаться в Гуманистический и Гармоничный социализм-коммунизм, в котором все от мала до велика будут безмерно счастливы, ибо их материальные, духовные и социальные потребности будут удовлетворяться сполна.
       Исраэль Шамир, комментируя на сайте smolnaya@googlegroups.com итоги выборов в российскую Думу в декабре 2011 года, писал: "В 1990-х казалось, что коммунизм погиб навсегда, и танцуя на могиле поверженного врага, Франсис Фукуяма воспел конец истории. "Капитализму нет альтернативы", - написали в тысячах передовых статей того времени. Но оказалось, что слухи о смерти коммунизма были преувеличены - в частности и потому, что существующая система рушится на наших глазах". И хочу к этому добавить, что гибель этой абсурдной капиталистической системы еще не означает конца света, ибо в недрах сегодняшнего сообщества все больше становится образованных и культурных людей, способных создать новое общество - общество демократического социализма, а затем и коммунизма. На этом я и заканчиваю свой очерк, убежденный в победе марксистского учения.
       DIXI!
       Долой тот строй, который изображен на карикатуре!
       (См. приложение!)

    0x01 graphic

        
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    93

      
      
      
      
  • Комментарии: 13, последний от 15/07/2016.
  • © Copyright Паульман Валерий Федорович (paulman.valery@mail.ru)
  • Обновлено: 22/12/2011. 498k. Статистика.
  • Очерк: Публицистика
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.