Все, что хотел сделать с СССР Гитлер, сделал Горбачев.
Горбачев поучал, указывал, менторствовал и всегда уходил от ответственности.
Д.Язов
Если бы вы, господин Буш, захотели бы уничтожить Советский Союз, вы бы сделали по-другому, чем Горбачев?
Киссинджер
Я-то думал, на Кубу высадился отряд недобитых контрреволюционеров, а это Горбачев примчался со своей свитой.
Ф.Кастро
Написать этот очерк меня вдохновила книга воспоминаний члена ГКЧП Дмитрия Язова "Август 1991. Где была армия?".
Путч в августе 1991 года явился водоразделом между социализмом и диким капитализмом на территории бывшего СССР. Он вновь подтвердил справедливость той истины, что надстройка, в частности ее политическая составляющая может серьезно влиять на систему общественных отношений вплоть до смены данного социально-экономического способа производства.
Члены ГКЧП пытались спасти СССР и социализм, но им этого сделать не удалось. Возобладал контрреволюционный переворот.
ГКЧП - словно пограничный столб с двумя указателями: на одном написано "Вперед к социализму!", а на втором - "Назад к капитализму!".
Показания членов ГКЧП во время следствия, а также опубликованные ими воспоминания о путче высветили, как прожектором, все пороки диктатуры партийно-государственного аппарата и убожество руководителей страны.
Как говорится, нет худа без добра. Так и в этом случае. Путч открыл дорогу "демократам" и националистам, ввергшим страну в пучину дикого капитализма. Ведь это факт, что население к 1991 году было крайне политизировано и сбито с толку. Мутный иррациональный поток, захвативший сознание огромных масс населения советского общества, служил интересам "демократов" во главе с такими политиками, как Г.Попов, А.Шохин и им подобные, выдвинувших своим лидером при поддержке США алкоголика Б.Ельцина. Им нужен был таран для развала СССР и с этой ролью Б.Ельцин справился блестяще. Суверенизация, самостийность, децентрализация, антикоммунизм расцвели махровым цветом. Ликвидация ГКЧП дала возможность вкусить жаждавшим радикальных перемен все прелести свободы жестокой эксплуатации и беспредела властей, а также кровавой междуусобицы народов некогда великой державы. Довольно быстро пелена заблуждений спала с глаз десятков миллионов граждан. Не мытьем, так катаньем. Видимо, другого способа изменить общественное сознание не существует.
Крах Советского Союза в данных исторических условиях был неизбежным (см. мою монографию "Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества", глава 5-ая - http://lit.lib.ru/p/paulxman_w_f/text_0020.shtml).
Путч созревал постепенно, а не только в дни, предшествующие образованию ГКЧП. Первый этап охватывает годы перестройки (1985 г. - середина 1991 г.г.). Второй этап - работа над новым Договором о Союзе суверенных государств в Ново-Огареве. Третий этап - переговоры членов ГКЧП с М.Горбачевым в Форосе 18 августа 1991 года.
Я был не только свидетелем, но и в какой-то мере непосредственным участником событий 1991 года будучи Министром труда и социальных вопросов в союзном правительстве, возглавляемым В.Павловым. Вспоминаю свою беседу с ним непосредственно после вызова в Москву с Кубы, где я работал представителем Госплана СССР. Первый же вопрос, который он мне задал, касался общей ситуации в стране, как она видится издалека, с берегов Кубы. Отвечая, я откровенно сказал ему, что в стране идет совершенно неуправляемый процесс. Реакция В.Павлова на мой ответ была мгновенной. Он сказал, что я попал в десятку. Именно так и обстоят дела на самом деле. Правительство бессильно предпринять что-нибудь серьезное. Все упирается в М.Горбачева. Он долго рассуждал на эту тему, высказывая наболевшее. В конце беседы В.Павлов сказал, что будет выдвигать мою кандидатуру на пост Министра труда и социальных вопросов. Я дал свое согласие, хотя и понимал, что СССР разваливается и страна обречена. Трагическая развязка - это лишь вопрос нескольких месяцев, и мне придется покидать Кубу в любом случае. Лучше раньше, чем позже с позором. Фидель Кастро, а я в этом был абсолютно уверен, также понимал, что дни Советского Союза сочтены. Об этом я узнал из последней беседы с Председателем кубинского Госплана А.Р.Маурелем. Да и Фидель Кастро своего мнения на этот счет не скрывал, часто выступая перед кубинским народом.
Работая в Минтруде, я с каждым днем все больше и больше убеждался в том, что Президент Российской Федерации Б.Ельцин проводит политику бескомпромиссной и беспощадной войны с центральной общесоюзной властью, добиваясь развала СССР. В социальной сфере он использовал набор популистских мер, которые подрывали основы межреспубликанского сотрудничества, вели к разбалансированию денежного обращения и обострению дефицита на рынке товаров народного потребления и услуг. Мне порой было искренне жаль Министра труда РСФСР В.Калашникова, который во время совещаний в Минтруде, которые мы проводили с участием представителей союзных республик, часто отлучался, чтобы посоветоваться по той или иной проблеме с администрацией Б.Ельцина. И такие походы, как правило, завершались несогласием России одобрить тот или иной документ, который другие республики уже готовы были парафировать.
Я не буду подробно описывать ситуацию, которая сложилась летом 1991 года. Коротко говоря, она была катастрофической. Страну сотрясали манифестации, митинги, забастовки. Последние организовывались, как правило, т.н. "независимыми" профсоюзами, которые имели тесные контакты с зарубежьем. Забастовка воркутинских шахтеров, состоявшаяся в мае 1991 года, была настолько грозной, что М.Горбачев собрал у себя экстренное совещание для выработки мер по ее прекращению. На нем присутствовали В.Павлов, его заместитель В.Щербаков, министр финансов В.Орлов и я. Совещались долго. В.Павлов все время молчал, сидел багровый и насупившийся. Часа через два в небольшую комнату, где мы сидели за круглым столом, вошел помощник М.Горбачева и что-то ему шепнул. Тот объявил перерыв. Мы с В.Щербаковым были заядлыми курильщиками и первым делом выбежали в длинный кремлевский коридор, где с наслаждением затянулись дымом от сигареты. Дверь в приемную М.Горбачева была открыта. И вдруг послышался голос М.Горбачева, приглашавшего нас придти. Оказывается, по программе "Время" начали показывать репортаж о заключительной пресс-конференции М.Горбачева в Токио в последний день его официального визита в Японию. Мы с досадой бросили недокуренные сигареты и встали рядом с М.Горбачевым, который с явным удовольствием смотрел репортаж. В какой-то момент он громко рассмеялся и, толкнув меня плечом, сказал: "Ну как, здорово я его подцепил, а?" Он прямо-таки сиял от радости, ибо, по его мнению, он ловко сумел ответить на каверзный вопрос какого-то журналиста. Я пишу об этом эпизоде, чтобы показать натуру М.Горбачева. Характерными чертами его характера были тщеславие и самонадеянность. Поведение В.Павлова было как бы контрастом поведению М.Горбачева. Действительно, ну какое значение имел удачный ответ на пресс-конференции в Японии на фоне темы вечернего совещания! Так и хотелось сказать про него: как с гуся вода! Да и сегодня, когда он отвечает на вопросы журналистов о развале СССР и своей личной ответственности за эту трагедию, он, как в ни в чем не бывало, говорит о том, что он дал людям свободу и все, что произошло в 1991 году, - это, мол, не следствие его политики. Совещание продолжалось еще долго. Мы вымучили какой-то текст заявления М.Горбачева, с которым, по-моему, он так и не выступил.
О готовящемся путче я не знал абсолютно ничего, хотя оппозиционное настроение к политике М.Горбачева уже никого не удивляло и было очевидным. Идея необходимости появления "твердой руки" витала в воздухе. На многих совещаниях, на которых мне приходилось присутствовать, открыто говорили о необходимости наведения порядка в экономике страны.
Сотрудники Минтруда по долгу службы должны были активно участвовать в подготовке документов для администрации М.Горбачева. В первую очередь это был проект экономической реформы, предложения к поездке в Лондон на встречу с лидерами G-7, а также проект нового Союзного договора, который должен был быть подписан 20 августа 1991 года. По последнему документу мы сообщили ряд своих принципиальных замечаний и, естественно, участвовали в подготовке и обсуждении проекта.
В понедельник, 19 августа, в первый день путча, как обычно, утром рано за мной приехал шофер и сказал, что радио передает какое-то важное заявление. Я попросил его включить радио. Вскоре начали вновь зачитывать заявление ГКЧП, из которого я узнал, что образован Государственный Комитет по Чрезвычайным Ситуациям, который из-за болезни М.Горбачева берет на себя полномочия высшей власти в стране и руководителем которого является Г.Янаев. "Вот те да!" - подумал я про себя. - "Хрен редьки не слаще." М.Горбачев поражал меня своим бескультурьем. Видимо, привычка свободно выражаться, используя нетрадиционную лексику, сохранилась у него с тех дней, когда он работал комбайнером. И никакое МГУ не смогло стереть ее из памяти. Она осталась у него привычкой на всю жизнь. А вот Г.Янаев поразил меня другим феноменом. Я должен был сопровождать бельгийского министра труда в Кремль для беседы с Г.Янаевым. Вошли мы в его огромный кабинет. Он почему-то сидел в конце длинного стола для заседаний, а не за своим рабочим столом. Г.Янаев поднялся, поздоровался с нами и предложил сесть. Я устроился по левую руку от Вице-президента, а министр Бельгии - по правую. В ходе беседы я вскоре пришел к выводу, что руки Г.Янаева дрожат неспроста. Заметил это, видимо, и бельгиец. Откровенно скажу, мне было стыдно за свою страну, в которой такой больной человек является вторым лицом в государстве.
И вдруг такая новость! По трассе обычного нашего маршрута в Москве уже стояли танки и бронетранспортеры. "Значит, ГКЧП - дело нешуточное!" - подумал я. Наконец-то! Сразу же после приезда на работу ко мне стали подходить заместители с вопросом, что происходит? Я только пожимал плечами. Попытки что-либо выяснить по телефону в КМ успехом не увенчались. Мой управляющий делами с явным удовольствием снял со стены моего кабинета портрет М.Горбачева. Прибежал секретарь парторганизации с предложением провести партсобрание и выступить с заявлением в поддержку ГКЧП. Я ему запретил это делать, сказав, что Министерство - государственное учреждение и мы подчиняемся Правительству. Пока же мы никаких указаний от него не получали. Работа в Министерстве должна идти в прежнем режиме и по плану. Уже во второй половине дня из аппарата КМ сообщили, что В.Павлов собирает внеочередное заседание КМ в 18.00. Когда мы собрались в здании КМ в "предбаннике", я подошел к В.Щербакову и спросил его, что происходит и что все это значит. Он крепко ругнулся и сказал, что сам толком ничего не понимает. В.Щербаков не кривил душой. Он говорил правду. Вот некоторые выдержки из его отчета Верховному Совету СССР, которые подтверждают искренность его слов: "Я узнал о происходящем 19.08.91 утром, примерно в 8-15, от председателя Госстроя СССР т. Серова В.М., позвонившего мне на дачу и сказавшего, что по телевидению передают исключительно важное сообщение руководства СССР к народу. Примерно в 8-20 это обращение было вновь повторено и я имел возможность полностью прослушать текст. Прибыв в здание Кабинета Министров СССР на Пушкинской улице, пытался связаться с Премьер-министром СССР т.Павловым В.С., однако сделать это не удалось. Мне объяснили, что он болен и не может со мной говорить. Мы с т.т. Величко В.М., Сенько Ф.И. собрались в кабинете т.Величко В.М., переговорили с другими членами КМ СССР. Никто дополнительной информацией не располагал<...>Таким образом, не только я, как член КМ, ничего не ведал 19 августа утром о ГКЧП, но в таком же положении было все руководство КМ, кроме Премьер министра." Далее В.Щербаков пишет о том, что он переговорил с Вице- президентом СССР Г.Янаевым с просьбой ответить на три вопроса (далее вновь цитирую отчет В.Щербакова): "1.Имеются ли достоверные доказательства тому, что Президент СССР М.С.Горбачев действительно по состоянию здоровья не способен исполнять свои обязанности. 2.Что все указы Вице-президента, обращение советского руководства и решения ГКЧП, обнародованные по телевидению, действительно достоверны, их текст не искажен и что они полностью согласованы с Лукьяновым А.И. 3.Что ситуация руководством страны всесторонне осмыслена и действительно не найдено иных возможностей удержать страну от хаоса и массовых беспорядков, кроме как путем введения чрезвычайного положения. На все три вопроса был дан однозначный утвердительный ответ." Г.Янаев также сказал, что мотивы принятых ГКЧП решений "не телефонный разговор", а их должен пояснить В.Щербакову В.Павлов "как только оклемается". В 12.00 того же дня В. Щербакову удалось по телефону связаться с В.Павловым, который подтвердил, что из достоверных источников известно, что М.Горбачев действительно тяжело болен. При этом В.Щербаков отмечает в отчете, что "т. Павлов действительно находился в ненормальном физическом состоянии, говорил с трудом, в необычной манере." Все попытки В.Щербакова в этот день связаться с А.Лукьяновым, В.Болдиным и А.Бессмертных не увенчались успехом. Наконец, всех собравшихся членов Правительства пригласили пройти в зал заседаний. Все расселись. Помню, что слева от меня сидел О.Сосковец, а справа, кажется, В.Геращенко. Вошел В.Павлов и открыл заседание. Им на обсуждение был поставлен вопрос об отношении КМ к происходившим событиям, к ГКЧП. Каждый из членов Правительства должен был выразить свое отношение к ГКЧП, к проекту нового Союзного договора, готового к подписанию на следующий день. Об этом историческом заседании КМ написано многое. Первая, с позволения сказать, тенденциозная "стенограмма" появилась сначала в "Известиях", а затем в "Комсомольской правде", подготовленная Н.Воронцовым. Им, например, была приписана Хаджиеву целая речь, хотя его вовсе не было на этом заседании. Затем появилась т.н. стенограмма, написанная М.Вышинским (заместителем Министра юстиции), присутствовавшем также на заседании КМ 19 августа 1991 года. Этот вариант "стенограммы" хотя и неполно, но все-таки приблизительно отражал содержание выступлений и атмосферу этого заседания. Я не буду воспроизводить здесь этот документ. Отмечу лишь некоторые наиболее существенные моменты состоявшегося заседания КМ, как я их помню и понимаю сегодня. Среди выступавших были и такие, которые безусловно поддерживали ГКЧП. Но в основном говорили о наболевших проблемах, о критическом состоянии экономики страны. Было совершенно непонятно и поведение В.Павлова на этом заседании. Он явно нервничал, что свидетельствовало об его неуверенности в своем поведении. Человек он был умный, решительный, смелый, а тут как будто его подменили. В последующем появилось много воспоминаний о поведении М.Горбачева в т.н. Фороском "заточении", а также в последующие месяцы, пока он не снял с себя полномочия Президента уже несуществовавшего СССР. Эти воспоминания весьма противоречивы. Поведение М.Горбачева было лицемерным и лживым так же, как и во время Беловежских событий. Ему КГБ ежечасно докладывало о том, что происходит в Беловежской пуще, и он имел достаточно сил и правовых оснований для ареста трех лидеров, подписавших смертный приговор СССР. Но этого он не сделал. И не потому, что боялся, а потому, что был связан по рукам и ногам обязательствами перед США.
На этом заседании КМ В.Павлов сделал сенсационное заявление, напоминавшее сводки с полей сражения. Он сказал, что какие-то экстремисты, имеющие на вооружении даже "Стингеры", концентрируются вокруг ключевых объектов в столице. И что у него имеется достоверная информация о четырех списках лиц, подлежащих репрессиям. В первом списке - высшее руководство страны, подлежащее немедленной ликвидации со всеми членами семьи. А в списке 4-ом числимся мы, министры-члены данного Правительства, которые должны быть арестованы.
Сегодня многие обвиняют в развале СССР "путчистов". Это сущая ерунда. Достаточно ответить на один элементарный вопрос - кто мешал М.Горбачеву и Б.Ельцину сохранить СССР уже после "подавления" путча? Ответ на него может быть только один: этому мешали те силы, которые на протяжении сорока послевоенных лет вели "холодную" войну против СССР. А т.н. "путчисты" попались на удочку, стремясь добиться благородной цели - сохранить СССР. Но на деле оказалось, что "путч" послужил лишь предлогом для разрушения общесоюзных структур управления. На следующий день, 20 августа я провел заседание Коллегии Минтруда с участием представителей 9 республик.
Предлагаемый читателю очерк является попыткой анализа сложных и противоречивых процессов, приведших к образованию ГКЧП
. В очерке я привожу много цитат из воспоминаний членов ГКЧП и их сторонников, а также свидетелей трагических событий августа 1991 года. Это вызвано необходимостью максимально точно, документально отразить ход и существо исторических событий тех дней.
2.Политика М.Горбачева и Ко
Под Ко имеется в виду А.Яковлев, Э.Шеварнадзе и их подельники.
Все начиналось в 1985 году, когда М.Горбачев взял курс на перестройку, которая из системы мер по совершенствованию общественных отношений, развитию производительных сил и созиданию превратилась политику разрушения коммунистической партии, государства, экономики Советского Союза, снижения уровня жизни народа.
11 марта 1985 года Пленум ЦК КПСС по предложению А. Громыко избрал М.Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС. И никто не думал тогда, что через несколько лет генсек нарушит свою клятву обеспечить ускорение социально-экономического развития страны, преобразование всех сторон жизни общества -- материально-технической базы, общественных отношений на основе планового хозяйства, повышения роли Советов.
Как выразился помощник генсека В.Болдин в своей книге "Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М. С. Горбачева" (http://www.rummuseum.ru/portal/node/1490), "Так завершился этот траурный этап развитого социализма. Страна вступила в новую, неизведанную полосу своего развития. Все говорили о лучшей доле, но добрыми помыслами, как известно, была вымощена дорога и в ад". Далее он пишет: "Избрание нового генсека активизировало творческую мысль прогрессивно настроенной части общества. Общее желание перемен было столь велико, что ученые, специалисты, работники органов управления охотно несли М. С. Горбачеву, его окружению свои предложения по преобразованию в стране. Они месяцами просиживали на закрытых партийных и государственных дачах, дорабатывая новые концепции экономической реформы, демократизации общества, совершенствования политической системы, международных отношений.
Огромную работу вела команда Н. И. Рыжкова, готовя предложения по перестройке экономических отношений. В общем конструктивных идей было более чем достаточно, и с некоторыми из них новый генсек выходил на трибуну. Но целостной концепции так и не сложилось. Этому активно противился М. С. Горбачев, полагая, что в делах перестройки логика может только помешать делу. Сегодня очевидна другая, подлинная причина такого нежелания. Просьбы многих, в том числе с трибуны съезда и партконференции, сказать, куда мы идем, удовлетворены не были.
Широкая поддержка М. С. Горбачева продолжалась до 1988 года, до тех пор, пока в действиях нового лидера не появились шараханье, неуверенность и маневрирование. Затем ручеек идей начал пересыхать, многие ученые как-то стали сторониться генсека. И он был вынужден все время взбадривать свои команды, часто меняя помощников, состав лиц, привлеченных для подготовки его докладов, речей, выступлений, интервью".
Большую роль в формировании политики перестройки, подборе кадров для команды М. С. Горбачева играл A.Яковлев, который, как оказалось впоследствии, был ярым врагом коммунистических идей и был связан по данным КГБ с зарубежными спецслужбами. Во время Августовского путча он поддержал российское правительство и Б.Ельцина в борьбе против ГКЧП. Он был предателем Советской Родины, энергично содействовал развалу советского строя и КПСС. В 2001 году он признавался: "На первых порах перестройки нам пришлось частично лгать, лицемерить, лукавить -- другого пути не было. Мы должны были -- и в этом специфика перестройки тоталитарного строя -- сломать тоталитарную коммунистическую партию" (см. Александр Яковлев: двойной агент или честный пособник западных разведок - https://versia.ru/aleksandr-yakovlev-dvojnoj-agent-ili-chestnyj-posobnik-zapadnyx-razvedok). Кстати, в своих воспоминаниях Д.Язов пишет о том, что из Канады, где А.Яковлев был послом, его в Москву вытащил Ю.Андропов, который продвигал в ЦК КПСС и М.Горбачева. Такое совпадение более чем странно. Кстати, в книге "Крючков. КГБ накануне путча" (https://www.rahvaraamat.ee/p/%D0%BA%D1%80%D1%8E%D1%87%D0%BA%D0%BE%D0%B2-%D0%BA%D0%B3%D0%B1-%D0%BD%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D1%83%D0%BD%D0%B5-%D0%BF%D1%83%D1%82%D1%87%D0%B0/93591/ru?isbn=9785443802992#) сказано, что Ю.Андропов являлся "...первым и главным инициатором, подлинным идеологом "либеральной" перестройки в СССР".
Что же касается М.Горбачева, то как писал В.Болдин, "Чтобы ускорить развитие экономики страны, выдвигались все новые концепции, но с каждой переменой чувствовалось, что дело клонится к элементарному переходу на методы капиталистического развития. Причем его наиболее незрелых первоначальных форм. И хотя продолжался разговор о построении социализма с человеческим лицом, о коммунистической перспективе, это были слова, напоминающие фиговый листок, прикрывавший идейную наготу...".
Приведу несколько фактов, характеризующих стиль деятельности М.Горбачева.
Создав комиссию по Чернобылю во главе с Н. И. Рыжковым, М. С. Горбачев свалил всю чернобыльскую заботу со своих плеч. Трагедия миллионов людей, огромные материальные потери -- все это не отозвалось должной болью в сердце генсека, он не побывал в трудные дни на месте аварии. Не пожелал он приехать в Тбилиси, Карабах, Сумгаит, на место межэтнических волнений в Узбекистане и Киргизии, в Казахстане, где гибли тысячи безвинных людей и где люди ждали слова и помощи лидера партии и государства.
После инцидента в связи с пролетом от границ Прибалтики до Москвы и посадкой в центре столицы, рядом с Красной площадью, самолета Руста Горбачев тайно и явно создавал для военных обстановку недоброжелательности. Против высшего руководства армии был открыт активный фронт борьбы.
Что касается Н.Рыжкова, то В.Болдин приводит его высказывание на заседании Политбюро, которое ярко характеризует сложившуюся в СМИ обстановку: "Объясните мне, пожалуйста, почему правительство критикуется, причем безграмотно и расхлыстанно, как на базаре, а подготовленные ответные статьи, объясняющие истину, в печати так и не появляются? Какая же это гласность?". Но Николай Иванович напрасно выступал с такими речами, ибо после них, как он однажды признался, критиков становилось все больше. В.Болдин считает: "Возможно, самостоятельность в действиях Николая Ивановича углубила трещину в отношениях между генсеком и премьером, хотя были и другие причины. Уже тогда Рыжков требовал более решительных действий по наведению порядка в стране, повышению дисциплины. Со временем это стало болезненно восприниматься, и Горбачев с неприязнью видел в Рыжкове и некоторых других членах Политбюро своих личных соперников и противников и не упускал возможности их покритиковать. Рыжков, как я говорил, скоро тяжело заболел и был отправлен на пенсию. Так закончились отношения еще с одним из соратников, который помогал подниматься Горбачеву наверх".
М.Горбачев фактически изолировал от проведения внешней политики бывшего министра иностранных дел А.Громыко, ставшего Председателем Президиума Верховного Совета СССР и выдвинувшего в свое время его на пост Генсека. В.Болдин пишет: "Первое время все предложения и выступления М. С. Горбачева на заседаниях Политбюро активно поддерживал А. А. Громыко. Он, как комиссар в момент атаки, первый поднимался из окопа и защищал даже то, в чем не очень разбирался или не знал достаточно глубоко. Но прошло время, и Андрей Андреевич стал все больше помалкивать. Ему вообще было трудно работать в этом возрасте, особенно при таком генсеке. Председатель Президиума Верховного Совета должен был заниматься и международными делами, которые знал блестяще. В этом ему отказали с первых дней, и он фактически был изолирован от принятия решений по внешней политике. Во всяком случае, Громыко не знал о многих деталях встреч и бесед Горбачева с руководителями других стран. Записи бесед этих встреч направлялись генсеком членам Политбюро все реже и реже. Многие переговоры, соглашения остались тайной для руководства страны, включая руководителя кабинета министров и многих других. Это относится к Министерству обороны, КГБ, внешнеэкономическим службам. Не знали в полном объеме о внешнеполитической деятельности генсека-президента члены Политбюро, Совета Безопасности, руководители союзных республик. Где оседали эти записи, я сказать не могу. А. А. Громыко быстро сдавал. Он старел на глазах. Я смотрел на него и видел уставший взгляд, болезненное состояние. Казалось, он смотрит на все происходящее с болью и тоской, его мучает причастность к трагедии, разворачивающейся в стране. На заседаниях Политбюро он, как я говорил, выступал все реже и все больше говорил о трудностях в жизни людей, часто обращался к воспоминаниям. М. С. Горбачев посматривал на членов Политбюро, подмигивал им, желая сказать: вот с кем приходится работать. Я говорил, что Михаил Сергеевич поначалу убеждал всех, что не повторит ошибок Брежнева и некоторых других, занимавших два поста, тем не менее форсировал уход А. А. Громыко и скоро встал во главе Верховного Совета СССР".
Заседания Секретариата стали проводиться все реже и реже. Шла изоляция Лигачева как политического лидера, и в этом интересы генсека и тех, кто обвинял его во взяточничестве, объективно не расходились. Но паралич деятельности Секретариата ЦК стал и средством разрушения структур КПСС, всех ее организаций.
В деятельности Политбюро и Секретариата ЦК при Горбачеве не было творческой, слаженной работы. С самого начала среди членов Политбюро и секретарей ЦК витал дух недоверия и соперничества, часто переходящий в открытые конфликты с выяснением отношений, желанием покинуть свои посты.
В.Болдин писал: "Я уже говорил, что со временем роль Политбюро начала снижаться, заседания проводились все реже и реже, решения принимались поспешно, часто единолично. Иногда заседаний не было месяцами, что впоследствии подвергалось серьезной критике на Пленумах ЦК. Протоколы Политбюро "худели". Партия, члены ЦК видели, как из некогда мощного организма вытекают остатки крови, и это были похороны того органа, равного которому по своему значению в стране не было. Все больше обозначался паралич власти. М. С. Горбачев не хотел слышать замечаний Н. И. Рыжкова, Е. К. Лигачева, Н. А. Слюнькова, а позже О. С. Шенина, некоторых других руководителей о бездеятельности Политбюро, хотя выражалось это, разумеется, в более деликатных словах... А Политбюро к началу лета 1991 года третий месяц уже не собиралось. На одном из заседаний Юрий Прокофьев, первый секретарь МГК, по этому поводу заявил, как я помню: "Если Политбюро в ближайшее время не будет созвано, я потребую на Пленуме ЦК ликвидировать этот орган. Мы -- члены Политбюро и не должны нести ответственность за единолично принимаемые Горбачевым решения".
В этой связи еще один факт. 17 июля М. Горбачев побывал на совещании "семерки" в Лондоне. В.Болдин спросил секретаря ЦК О. Шенина: "Олег Семенович, я встречаюсь с коммунистами, беспартийными. Корреспонденты спрашивают: что же там происходило? А я, член Секретариата ЦК, ничего не знаю". На что Олег Семенович мне ответил: "...я член Политбюро и тоже ничего не знаю"". Агония в работе Политбюро и членов ЦК началась после XXVIII съезда КПСС. Умирал мозг некогда могущественной партии, отравляя весь ее организм.
Слова Михаила Сергеевича Горбачева, сказанные им четыре года назад: "То ли я еще сделаю", сбылись".
М.Горбачев беззастенчиво неоднократно лгал своему народу и мировой общественности. Так, например, произошло с пактом Молотова-Рибентроппа, который хранился в архиве ЦК КПСС. Он не захотел сказать правду и взять на себя ответственность за то, что ввел в заблуждение общественное мнение. В общем эта ложь не помогла ему ни сохранить Советский Союз, ни удержаться на посту лидера государства. Последующими своими решениями Горбачев в нарушение Конституции способствовал тому, чтобы республики Прибалтики вышли из Союза.
Еще один вопиющий факт из области внешней политики.
М.Горбачев и Э.Шеварнадзе сдали США территории СССР в Беринговом море. Сенатор от Камчатского края Борис Невзоров на заседании Совета Федерации, которое состоялось 9 октября 2019 года, внес предложение о необходимости пересмотра несправедливого Соглашения между СССР и США о линии разграничения морских пространств от 1 июня 1990 года.
Данное соглашение рыбаки России назвали "линией предательства Шеварднадзе-Беккера", подписавших его от имени своих государств.
Ряд фактов наводят невольно на мысль, что М.Горбачев был агентом влияния на службе США.
Пример. М. С. Горбачев привлек к переговорам с Д. Бушем очень узкий круг доверенных лиц, а чаще всего беседовал с ним вообще с глазу на глаз, старался при первой возможности уединиться. Так, однажды за обедом, когда еще официанты разносили кофе, Михаил Сергеевич, вставая из-за стола, сказал:
-- Джордж, я прошу Вас пройти со мной.
Они вышли из-за стола и черным ходом одни с переводчиком спустились из кремлевских палат на Ивановскую площадь Кремля, а затем прошли на Красную площадь. У них уже давно установились доверительные отношения и шел откровенный разговор. Начало ему было положено еще во время визита Горбачева в Вашингтон. Там во время поездок его сопровождал Дж. Буш. Михаил Сергеевич отлично понимал, что время Р. Рейгана истекает и нужно налаживать отношения с его преемником. Д. Буш, вице-президент США, имел тогда неплохие шансы стать президентом, о чем не стесняясь говорил в своем окружении. Знал об этом и генсек.
И вот как-то, когда Дж. Буш сопровождал Горбачева в Вашингтоне в машине, направлявшейся от советского посольства до Белого дома, между ними состоялся откровенный и доверительный разговор, смысл которого, как рассказывал Михаил Сергеевич, заключался в том, чтобы очертить перспективы перестройки. Он не сказал, в чем заключаются эти перспективы, но несколько раз В.Болдин был свидетелем, как он просил своих личных посланников, направляющихся в Вашингтон, передать Дж. Бушу, что "договоренности в машине остаются в силе и он будет следовать их выполнению до конца''. Видимо, в ту поездку М. С. Горбачев принял на себя какие-то обязательства, о выполнении которых регулярно информировал.
Падение жизненного уровня народа в стране сопровождалось снижением рождаемости, ростом смертности, тяжелыми заболеваниями многих граждан, массовой безработицей.
Разваливающуюся экономику сотрясали забастовки. Они, как правило, организовывались т.н. "независимыми" профсоюзами.
В конце перестройки произошло разрушение единой системы профсоюзов. Был ослаблен идеологический контроль КПСС, что позволило провести 23 марта 1990 года Учредительный съезд республиканских профсоюзов РСФСР, который провозгласил отказ от идей марксизма-ленинизма и создание Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР), которая объединила большинство российских отраслевых профсоюзов и территориальных профобъединений.
21-29 октября 1990 года был упразднён решением XIX съезда профсоюзов ВЦСПС. Вместо него была создана Всеобщая конфедерация профсоюзов СССР (ВКП). Что касается ВКП, то в стране функционировал так называемый треугольник: профсоюзы, Правительство и Минтруд. Систематически проходили рабочие совещания этой тройки. В мае месяце 1991 г. состоялось большое совещание в доме профсоюзов, в котором принял участие Премьер-министр В.Павлов. В итоге было подписано соглашение между КМ СССР и Советом Всеобщей Конфедерации профсоюзов по трудовым и социально-экономическим вопросам на 1991 год. До этого КМ СССР принял ряд документов, предусматривающих формирование системы трехстороннего социального партнерства между органами государственного управления, профсоюзами и собственниками средств производства.
В стране вспыхивали кровавые национальные конфликты, появились беженцы, ширилась преступность в стране-- вот не полный перечень заслуг Горбачева перед своими хозяевами, которые заказали ему развалить могущественную страну. Заказчики выбрали на эту роль М. Горбачева -- и не разочаровались...
Д.Язов на сессии ВС СССР сообщил: "Сложная ситуация сложилась с призывом граждан на действительную военную службу. В настоящее время образовался некомплект личного состава-- более 350 тысяч человек. Союзные республики приняли законы, в соответствии с которыми практически призвать на службу невозможно. В ряде республик план призыва выполнен всего-навсего на 6 процентов, например, в Прибалтике, Армении, Грузии.
Если и дальше подобными темпами будем вести призыв, то к концу этого года укомплектованность Вооруженных Сил составит всего 70 %. В пограничных войсках некомплект уже достиг 20 %". К августу 1991 года нечем было платить армии.
На той же сессии В. А. Крючков познакомил с документом, подписанным Ю. В. Андроповым, в котором говорилось: "...Американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, продвигать их в сферу управления политикой, экономикой и наукой. ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния, предусматривающие приобретение навыков шпионской деятельности. Кроме того, одним из важнейших аспектов подготовки такой агентуры является преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства".
Несколько слов об А.Лукьянове, который сыграл особую роль в путче, не будучи членом ГКЧП. В.Варенников (см. "Тюремные комментарии к "Августовскому путчу" Горбачева. Следствие по делу ГКЧП" (https://www.e-reading.life/book.php?book=1026822) писал: "...на всех постах, которые А. И. Лукьянов занимал во второй половине 80-х и в начале 90-х, он всячески способствовал Горбачеву. Но то же делало и подавляющее большинство партийного и государственного аппарата, не подозревая того, что Горбачев предатель. Поэтому и к Анатолию Ивановичу в этом отношении надо подходить, как и к остальным. Правда, уже в 1987-м и особенно в 1988-м и 1989 годах в политике Горбачева все больше и больше проявлялся прозападный флюс, чего нельзя было не заметить. Но все это многие относили к его, Горбачева, слабости и неспособности отстаивать наши интересы. После выборов народных депутатов СССР в 1989 году Анатолий Иванович всячески помогал Горбачеву проводить "центристскую" политику, что означало не становиться на сторону депутатской группы "Союз", куда входили истинные коммунисты. По существу же Горбачев и Лукьянов сдерживали наш "Союз" и ставили на его пути преграды, а Г. Попову и его компании по Межрегиональной депутатской группе, где гнездились псевдодемократы, давали зеленый свет. Однако все это я отношу к добросовестным заблуждениям А. И. Лукьянова. А вот назначение им сбора и открытия внеочередной сессии Верховного Совета СССР не на 20 или 21 августа, как просил весь ГКЧП, а на 26 августа - для меня до сих пор остается загадкой. Тем более что Российский Верховный Совет был собран 21 августа, хотя решение об этом было принято всего лишь вечером 19 августа. Анатолий Иванович говорил, что было трудно собрать депутатов в короткие сроки. Почему же с этой задачей справился Верховный Совет РСФСР?".
Обобщая сделанное М.Горбачевым за годы перестройки, следует отметить:
в числе позитивных
* анализ состояния нашего общества, причин тяжелого положения в области экономики, финансов, социального положения людей;
* постановку вопросов демократизации общества, реформы политической системы, гласности, снижения международной напряженности, гонки вооружений.
В числе негативных
* кадровая чехарда, которая имела трагические последствия для нашего народа и государства;
* демократизацию противники социализма использовали для конфронтации, раскола страны, противоборства и сведения личных счетов;
* КПСС, начавшая перестройку, единственная организованная сила, способная наименее болезненно довести начатое до намеченных целей, была, по существу, выведена из всех созидательных процессов;
* людей в военной форме нередко физически и морально оскорбляли, над ними издевались, были даже случаи избиения военнослужащих, в том числе офицеров. В обстановке унижения и оскорбления защитников страны Главнокомандующий Вооруженными Силами Советского Союза, президент СССР не выполнил своего прямого долга -- не защитил армию. Более того, он страшился армии, не верил ей и приложил немало стараний, чтобы ослабить ее и лишить авторитета. То же произошло и с органами КГБ, с работниками которого он не пожелал даже встретиться;
*очень скоро М. С. Горбачев также утратил свое влияние на интеллигенцию -- на писателей, журналистов, ученых. Поняв ограниченность идей, а главное -- беспомощность действий генсека, его навязчивое желание постоянно выступать на собраниях и совещаниях, по телевидению, публиковать различные статьи и книги в стране и за рубежом, творческая интеллигенция покидала ряды его сторонников, превращалась в индифферентную силу или пополняла ряды его ярых противников (об изменении отношения интеллигенции ярко свидетельствует выступление Владимира Бушина на VII съезде писателей России 14 декабря 1990 года - см. приложение N 2);
* действия М. С. Горбачева привели к краху единого государства, сокращению производства продукции, росту преступности, ухудшению качества жизни народа;
* резкое ухудшение состояния экономики, неспособность центра во главе с президентом СССР управлять происходящими в стране процессами дали дополнительный толчок сепаратистским настроениям, выделению республик в самостоятельные государства, разворачиванию межнациональных конфликтов. Пламя этнической неприязни, а то и резни заполыхало на Кавказе, в Средней Азии, Молдавии. Стали напряженными отношения во многих других республиках и крупных регионах России. Некогда монолитное государство, выдержавшее все трудности второй мировой войны, оккупацию значительной части СССР, послевоенную разруху, теперь распадалось на мелкие части.
3.Ново-огаревскийтупик
К середине 1991 года угроза развала Советского Союза стала реальной. Запылали Карабах, Сумгаит, Фергана, Ош, Узген, Осетия, Чечня, Приднестровье. Спор, чей закон и чья конституция приоритетнее, кончился тем, что союзные и автономные республики стали избирательно выполнять решения центра, перестали в полном объеме отчислять налог в Госбанк СССР, ущемляли расположенные на их территории воинские части, ограничивали поставки дефицитной продукции. И как следствие из создавшейся ситуации М.Горбачев предпринял попытку создать новый Союз на развалинах СССР.
В проекте представленного республикам документа предлагалось назвать Договор "0 Союзе суверенных социалистических республик". Это сохраняло аббревиатуру СССР. Намечалось и впредь сохранять федеративное устройство, иметь необходимые центральные органы управления важнейшими отраслями экономики.
Естественно, возникает вопрос, а что же все-таки побудило республики приехать в Ново-Огарево и принять участие в обсуждении предложенного М.Горбачевым проекта, несмотря на то, что процесс суверенизации шел полным ходом?
Дело в том, что лидеры республик понимали две элементарные истины. Во-первых, то, что СССР являлся единым народно-хозяйственным комплексом. А это означало, что все предприятия были взаимосвязаны между собой кооперационными отношениями. И их разрыв грозил не только снижением производства в республиках, но и возникновением огромной безработицы. Во-вторых, в СССР не существовалоникаких препятствий для этнической миграции и заключения смешанных браков. Суверенитет же республик и установление межгосударственных границ шли вразрез объективным интеграционным процессам. Во всем мире шла интеграция, набирая обороты, а на территории Советского Союза история поворачивала вспять.
Большинство трезвомыслящих людей всегда понимало, что самоизоляция в национальных квартирах может только усугубить социально-экономическое положение народов. Не раз звучали предостережения о том, что в одиночку не выжить. В одиночку можно только доломать то, что еще осталось. Но в период, когда заговорили политические амбиции руководителей, когда разжигались националистические настроения, людей трудно было в чем-либо убедить разумными доводами. И чем больше захватывался плацдарм самостийными силами, тем больше усиливались их аппетиты, и процесс стал неуправляемым. Вслед за собственной армией и оборонной промышленностью возникла потребность "в своих" деньгах, границе, таможне, атрибутике и т. п.
Потребность в новом Союзном Договоре была не только попыткой предотвратить дальнейшее разрушение экономики, но и избавиться от реликтовой потребности в сложное время самоизолироваться, избавиться от ощущения, что тебя "объедают" соседи. Эта причина, кстати, являлась одной из важнейших, вызывающих рост националистических настроений, возникновение кровавых этнических конфликтов, что подхлестывало центробежные силы в стране.
Слабость центра, его неспособность руководить державой практически требовали раздачи полномочий более сильным местным лидерам. И в этом М.Горбачев видел хоть какое-то спасение от своей гибели. Единственное, на что был еще способен президент СССР, это оставить за собой хотя бы некоторые полномочия, поддерживавшие сам институт президентской власти, и те символы, которые позволили бы сохранить ему лицо. Но чтобы выторговать это для центра, предстояло еще бороться всеми силами, всеми допустимыми средствами. Для проведения этого поединка и было избрано Ново-Огарево.
Перед тем, как описать происходившее в Ново-Огарево, несколько слов о том, что происходило в Таллинне во время визита в Эстонию М.Горбачева, свидетелем которого я был, работая в то время в ЦК КП Эстонии.
Решив однажды посетить Прибалтику, генсек прибыл в Таллинн и там, может быть, непроизвольно поддался на провокационные утверждения некоторой части озлобленной националистической интеллигенции, которая распространяла измышления о том, что русские их объедают (эту идею подбросили им из Вашингтона). Генсек начал доказывать, что все совсем наоборот, что Россия кормит Эстонию. Видимо, провокаторам только этого и надо было. Теперь обиделись все слои общества Прибалтийской республики, и началось выяснение того, кто кого кормит. Полился поток грязи на русских. Горбачев мобилизовал тогда экономистов в поддержку своего утверждения. Он приводил цифры, факты, расчеты межотраслевого и межреспубликанского балансов, в составлении которых я также участвовал, и, чем больше он демонстрировал доказательств, тем упорнее становились его оппоненты. В общем, генсек озлобился сам и еще больше разжег антирусские настроения среди эстонцев.
Почему же выбор пал именно на Ново-Огарево? Ведь добираться туда было неудобно. Глав республик привозили на автобусах, как экскурсантов, и так же отправляли в Москву. Но были и свои преимущества. Прежде всего, подготовка такого рода документа носила затяжной характер и часто заседания кончались за полночь и желающие могли там переночевать. Дом приемов хотя и был не совсем удобен для заседаний, но располагал всем необходимым для их обеспечения, включая хорошую кухню, и многие наиболее сложные вопросы находили продвижение за обеденным столом.
Еще в начале 1991 года была сформирована группа специалистов для подготовки проекта нового Союзного Договора. Возглавляли ее вице-президент АН СССР, академик В. Н. Кудрявцев и два представителя президента -- бывший первый секретарь Киевского обкома партии Г. И. Ревенко и Г. X. Шахназаров. Работа эта была длительная и кропотливая. К участию в ней приглашались экономисты, юристы, политологи из разных республик. Но представленный первоначальный вариант нуждался в политической проработке на высоком уровне. Возникала потребность обсудить проект с руководителями союзных и автономных республик. М. С. Горбачев решил собрать всех в загородной резиденции.
Обсуждение проекта Договора происходило четыре раза: 24 мая, 3 и 17 июня, 23 июля 1991 года. Дискуссии, порой острые, проходили в двух плоскостях: между союзными республиками и М.Горбачевым, между Б.Ельциным и автономными республиками РСФСР.
В этом обсуждении была важна позиция России, поэтому все внимательно слушали замечания Б. Н. Ельцина. Он говорил о том, что нужно обстоятельное обсуждение проекта, но российское руководство стоит за Союз суверенных государств. Центр должен быть таким, каким захотят его видеть республики и что сочтут возможным передать для управления президенту СССР. Максимум полномочий следует делегировать на места. Подписывать Договор можно, определившись в вопросах собственности, налогов. Налог должен быть одноканальный, и необходимую сумму будет перечислять центру каждое суверенное государство. Для России важно, чтобы сначала был подписан подобный Договор республиками, составляющими федерацию. Жесткую и близкую к российской позицию заняла Украина.
Собравшиеся хорошо понимали, что подписать Союзный Договор не так-то просто. Руководители многих бывших автономий также выступили за подписание документа в качестве суверенного государства. Их мнение выразил Председатель Верховного Совета Татарии М. Ш. Шаймиев. Он настаивал на том, что идти на принятие документа следует при условии самостоятельного подписания Договора республикой.
-- Мне нравится, как защищается суверенитет России, -- говорил он. -- Но такие же процессы идут и в Татарстане, и мы не отступим от своего суверенитета. Если мы принцип не отстоим, то народ нас не поймет и возмутится. Есть и экономические вопросы. Почему химический и оборонный комплекс должен перейти под юрисдикцию России?
Проект Договора с учетом внесенных поправок закреплял устройство страны, напоминающее уже не федерацию и даже не конфедерацию, а нечто аморфное и усеченное.
К середине августа из 15 бывших союзных республик подписать Договор были готовы лишь 8 (а уже в Форосе М.Горбачев заявил, что Договор готовы подписать 6 союзных республик). Остальные либо не хотели этого вообще, либо откладывали этот акт до лучших времен. Ряд бывших автономий России также не были готовы подписать Договор.
Это представляло, как считали специалисты, достаточно серьезную опасность всему прежнему Союзу, ибо подписание Договора небольшим числом республик ликвидировало бы его как правовой субъект, ибо на политической арене появлялось совершенно новое образование. Те, кто не подписал Договор, уже могли считать себя за пределами Союза, прежнего образования больше не было.
Содержание Договора, все больше расходящегося с волей народа, выраженной на референдуме, превосходило самые мрачные предсказани. Проект ново-огаревского Договора был по существу своему антиконституционным, ибо противоречил итогам референдума.
Такое развитие событий беспокоило те силы, которые были против развала Советского Союза, они видели за этим крах экономики, финансов, армии, всех других экономических, политических структур, распад общей культуры, обострение этнических отношений. И недопущение развития по такому сценарию былоединственной задачей тех, кто в августе 1991 года попытался остановить распад Отечества, предостеречь обществоот возможных последствий этого акта, не допустить неоправданных жертв, которые могли последовать за распадом СССР. К сожалению, мрачные предсказания оправдались. Кровавые конфликты разгорались в различных районах бывшего Союза, началось вытеснение русских, белорусов, украинцев из других республик, распадались экономические связи, рассыпалась армия.
У меня сохранилась газетная вырезка с проектом Союзного договора, рукой Варенникова там написано: "Не могу одобрить. Это не договор, а приговор Советскому Союзу".
Проект Договора был опубликован в газетах в пятницу 17 августа, когда люди собирались на дачи и отдых, а во вторник 20 августа должны были его уже подписывать.
4.Форос
18 августа к президенту в Форос вылетели Шенин, Бакланов, Варенников, Болдин и Плеханов чтобы вразумить президента -- отменить подписание Договора, дабы выполнить волю народа о сохранении единого Советского Союза.
Пока в Москве ездили танки и строились баррикады, первый и последний советский президент наcлаждался своим "домашним арестом" на госдаче "Заря" в Форосе. О том, что на самом деле происходило в эти три дня на территории объекта??"Росбалту" рассказал генерал-майор КГБ Лев Толстой, охранявший? (или стороживший??)?Михаила Горбачева в Крыму (http://jalita.com/guidebook/gorbachev_foros.shtml).
Накануне августовского путча ничто не предвещало такого развития ситуации. Михаил Горбачев как обычно приехал на свою дачу "Заря" в Форосе в конце июля?с женой, дочерью и зятем. Мы его встретили, разместили, он отдыхал, работал, лечился, гулял в горах, катался на катере в море. К 20-му августа он должен был вылететь на подписание нового Союзного договора. Всегда перед отлетом Президента (а прежде?--?генеральных секретарей) на аэродром Бельбек под Севастополем за главой государства прибывал самолет.
-- Когда начались неожиданности?
-- Утром 18-го августа мне позвонил генерал Вячеслав Генералов?--?начальник специального эксплуатационно-технического объединения?--?и сказал, что прилетает самолетом в Крым. Надо сказать, что к тому моменту формально Девятое управление КГБ разделилось?--?чтобы скрыть тот факт, во сколько именно стране обходится содержание Президента СССР. Общую структуру разделили на, собственно Девятое управление?--?управление охраны, и отдельно выделили эксплуатационно-техническое управление. Но фактически все это продолжало быть общим организмом. Юрий Плеханов возглавлял "девятку", а его бывший зам Генералов?--?руководил техническим управлением.
Так вот мне позвонил Генералов?--?и сказал, чтобы к его прилету я подготовил пять "Волг" и автобус. Для меня такое количество транспорта было неожиданностью. Но тогда как раз в Крыму проходили большие совместные сухопутно-морские учения, и я решил, что, наверное, вместе с Генераловым летят чины из Министерства обороны СССР. В итоге я собрал машины и к 15-ти часам прибыл на аэродром Бельбек под Севастополем.
-- Кто в итоге вышел из самолета?
-- После того, как самолет сел, вместо Генералова вышел непосредственно начальник Девятого управления?--?генерал-лейтенант Юрий Плеханов и члены политбюро?--?Шенин, Бакланов, Болдин и генерал Варенников. Вот это уже было полной неожиданностью. Начать с того, что везти лиц такого ранга по неподготовленному маршруту было очень серьезным делом. Кроме того, с ними прилетело еще 15 московских сотрудников КГБ. После посадки мне объяснили задачу?--?в 16:00 все прибывшие должны быть на президентской даче "Заря" в Форосе. У меня оставалось 35 минут?--?крайне сжатый срок. И еще?--?меня предупредили, что в 16:00 вся связь на "Заре" будет отключена.
Мы приехали на "Зарю" с пятиминутным опозданием?--?в 16:05. Сразу же дежурный доложил мне, что на объекте нет никакой внешней связи?--?только внутренняя. Были отключены ретрансляторы приемников, телевизоров, междугородняя связь. Затем я высадил прибывших возле служебного корпуса, Варенников, Болдин, Бакланов и Шенин пошли к президенту...
Я прерву цититрование генерал-майора КГБ Льва Толстого с тем, чтобы осветить ход беседы Горбачева с прибывшими руководителями. Валентин Иванович Варенников так воссоздает картину встречи с Горбачевым в Форосе: "Беседа с нашей стороны проходила корректно. Михаил Сергеевич же допускал непарламентские выражения. Для меня это было странным. Но затем я все это отнес на счет того, что беседующие люди были близки друг к другу, хорошо усвоили традиции и поэтому общались так, как это было заведено.
Мною первоначально было принято решение -- отсидеться и отмолчаться, тем более что никто никаких конкретных задач по этой встрече не ставил. Но беседа сложилась так, что я вынужден был подать реплику, а затем и предоставить президенту широкую информацию о высказываниях офицерского состава. Офицеры, в частности, спрашивали, почему проект Союзного Договора не отражает результаты референдума, а также требования Съезда народных депутатов СССР о сохранении Союза? Почему сепаратистским, экстремистским силам позволено действовать так, как они считают нужным? Почему военнослужащие во всем ущемлены? Почему у нас не выполняется Конституция СССР, хотя президент на ней присягал перед всем советским народом?
Горбачеву ничего не оставалось, как сказать: "Я все это уже слышал...".
Рукопожатия при расставании давали основание В. И. Веренникову полагать, что Президент СССР если и не одобряет, то и не возражает против попыток спасти страну от развала путем введения чрезвычайного положения.
-- Когда вы поняли, что Горбачев на домашнем аресте?
-- Как только мне сообщили, что нет связи.
-- Какая стояла задача перед теми пятнадцатью сотрудниками КГБ из Москвы, что прилетели в Крым?
-- Как я понял, изначально планировалось полностью заменить охрану госдачи "Заря". Но необходимое число сотрудников не успели собрать и в итоге привезенные коллеги из Москвы усилили основные посты?--?дежурную часть, гараж и КПП въездных ворот. Мы работали совместно с ними. Руководство охраной взял на себя Генералов?--?пользоваться телефоном ВЧ-связи с того момента было разрешено лишь ему и замглаве Управления правительственной связи Грушко.
-- Горбачев в некоторых интервью рассказывал о том, как нашел где-то на чердаке госдачи приемник и по нему получал известия "с большой земли"...
-- Ну все эти "откровения"?--?это, что называется... Если на любой госдаче проводится не менее 5-ти оперативно-технических осмотров?--?то о каких неожиданных приемниках может идти речь? Тем более, что чердак на "Заре"?--?это просто световое окно. И уж точно никто из нас там никаких приемников не оставлял.
На самом деле у Горбачева возможность получения информации была. Дело в том, что хоть наши ретрансляторы и были отключены?--?но окружающие ретрансляторы то ведь работали нормально! В дежурке спокойно телевизор работал на проволочной антенне. Так что и "Лебединое озеро", и танки в Москве, и баррикады Горбачев видел. Тем более, что у самого Михаила Сергеевича стояла японская и западногерманская радио- и телеаппаратура. Его зять Анатолий прекрасно владел английским языком, а у нас Турция и Болгария рядом. Оттуда информация о происходящем шла постоянно.
-- Какое распоряжение вы получили от начальства?
-- Приказ был?--?никого не выпускать. Я попытался уточнить?--?но мне дали понять, что речь идет, в том числе, и о Горбачеве. Других указаний никаких не было. Мы продолжали функционировать в прежнем режиме?--?техническом и охранном?--?усилив лишь посты. В остальном от выполнения своих обязанностей мы не отходили.
-- Подчиненные вопросы задавали?
-- Конечно, у них возникали вопросы. Один из них касался того, как именно обслуживать Михаила Сергеевича?--?как президента или как кого-то еще. Пришлось объяснить, что никто Горбачева полномочий не лишал. Но больше всего волновало непонимание происходящего и ожидание развязки. Тем более, что обычно дворцовые перевороты в нашей традиции происходили куда быстрее. Та же антипартийная группа при Хрущеве в 1957-м году была сметена буквально в считанные часы. Так же произошло и с самим Никитой Сергеевичем: когда его сняли с самолета и привезли на пленум?--?все решилось в считанные часы. А тут три дня?--?и ничего...
-- Было страшно?
-- Нет. Вы знаете, человек, который пришел в дворцовые войска?--?он должен быть готов ко всему. Было непонятно?--?вот это и давило.
Иногда спрашиваю себя?--?зависело ли от нас что-то? Можно ли было вывезти Горбачева из "Зари"? Теоретически да, а практически?--?куда? На чем? Кто и где его ждет? Поэтому лично моей задачей было?--?не допустить ни единого выстрела. Мне рассказывали, что в Крыму будущий первый и последний президент Крыма Юрий Мешков пытался призывать людей приехать в Форос и "отбить" Горбачева. В итоге он в сопровождении нескольких человек приехал к нам на КПП, постоял и уехал. Эдакий популистский демарш.
-- Просьбы у Горбачева были?
-- У него всего было где-то пять просьб, их которых мне запомнились две?--?дать связь и пригласить доктора. В вопросе со связью мы вынуждены были отказать, а за доктором я съездил. Это был "светило" мануальной терапии доктор Лиев?--?он лечил радикулит Горбачева много лет. Я с водителем поехал за ним в санаторий "Зори России". Мы минут 40 его искали на территории санатория, а когда нашли?--?я подошел к нему, и говорю, что Михаил Горбачев его ждет. Я также предупредил, что ему лучше собрать вещи, потому что с территории дачи я не смогу его выпустить. Реакция была не сразу. Лиев постоял, помолчал и затем говорит?--?"Вы знаете, Михаилу Сергеевичу уже лучше. Я не поеду". Тогда я развернулся и уехал.
А уже после путча Лиев напишет статью, о том, как двадцать человек приехали, гонялись за ним по пляжу и со зверскими рожами пытались усадить в машину. Хотя нас с водителем было всего двое.
-- Что происходило после того, как стало ясно, что путч провалился?
-- 21 августа я встречал самолет с членами ГКЧП. Прилетели министр обороны Язов, глава КГБ Крючков, председатель Верховного Совета Лукьянов, члены политбюро Ивашко и Бакланов. Позже должен был приземлиться самолет Руцкого?--?но его уже не стали дожидаться. К тому моменту уже стало ясно, что путч провален. Поэтому к приезду членов ГКЧП на "Зарю" московские сотрудники похватали автоматы и стали весьма показательно демонстрировать?--?как они охраняют президента.
-- Руцкому после ГКЧП приписывали лавры человека, освободившего Горбачева.
-- Это неправда. Никаким геройством там и не пахло. С Руцким приехали автоматчики, но их заперли в кинозале госдачи. Это, кстати, были не офицеры, а преподаватели Высшего пожарного училища.
-- Как на вас отразилось следствие, начавшееся после ГКЧП?
-- К нам приезжали следователи из КГБ, военной прокуратуры, генпрокуратуры. В отношении каждого проверялось--- кто и что делал во время "заточения" Михаила Сергеевича. Но после ряда допросов следователи, в конечном счете, выяснили, что на время приезда президента я по функциональным обязанностям становился заместителем начальника личной охраны первого лица.
-- Одна из версий тех событий звучит так, что Горбачев сам инициировал ГКЧП и уехал отсидеться в Форос, инсценировав свое заточение.
-- Я согласен с той точкой зрения, что Горбачев мог рассчитывать, что ГКЧП поможет ему в борьбе с тем же Ельциным. Судя по поведению Михаила Сергеевича, его ничто не возмутило, он не принял никаких решений, не дал четких команд, не рвался из своего заточения. Иначе говоря?--?все было пущено на самотек. Быть может, он надеялся, что вернется в Москву героем (выделено мной - ВП).
-- Однако распад СССР и переход госдач в управление Украине, я думаю, вас затронул.
-- Мы подчинялись Москве до июня 1992 года, когда встал вопрос об отдыхе президента Украины Леонида Кравчука. За Украиной традиционно оставались 9-10-е госдачи в Мухалатке, в которых отдыхали еще Шелест, Щербицкий. Поэтому Москва сказала?--?пожалуйста. Вскоре к нам нагрянула комиссия. Только приехала она не готовить приезд украинского президента. Мне на стол положили указ о передаче госдач под юрисдикцию Украины. Я связался с начальником Главного управления охраны Барсуковым, который заявил: "Стоять, никого не пускать, сейчас пришлем бригаду морской пехоты из Новороссийска!". Я ответил, что за кирпичи воевать не буду. После чего отправил указ Кравчука в Москву. Прошло две недели, за которые состоялась встреча Ельцина с Кравчуком в Сочи, но никаких результатов не было. Тем временем мне и угрожали, и уговаривали, а в один из дней сказали, мол, если на следующий день не согласитесь, то мы закрываем вас на госдачах, отключаем воду, электроэнергию, выставляем свои посты, а самолет с чемоданом ваших зарплат как прилетит, так и улетит. Я собрал руководящий состав, мы обсудили ситуацию и написали письма Кравчуку и Ельцину о том, что мы остаемся на объектах и переход госдач Украине не считаем предательством, так как Россия не отреагировала на наши запросы. Когда Ельцину положили на стол наше письмо, то он махнул рукой. Ему было все равно. Хотя речь шла о судьбе 500 российских офицеров и прапорщиков, чьи семьи жили, работали в Крыму, растили здесь детей.
В то же время бытует точка зрения, что М.Горбачева в Форосе никто не блокировал. Об этом свидетельствуют заявления участников, очевидцев тех событий, а также - экспертов (https://www.km.ru/front-projects/gkchp/gorbacheva-v-forose-nikto-ne-blokiroval).
Одной из главных загадок в истории ГКЧП даже сегодня, спустя 20 лет, остается факт пребывания Михаила Горбачева на отдыхе на госдаче N 11 в крымском поселке Форос (объект "Заря"). Многие эксперты и историки пытаются понять, почему президент страны фактически самоустранился от событий, происходивших в Москве. Почему не предпринял никаких решительных шагов, не вернулся в столицу, не попытался сделать хоть что-то, чтобы взять ситуацию под свой контроль: как известно, Горбачев вернулся в Москву только вечером 22 августа, когда "путч" уже провалился.
Сам Горбачев впоследствии объяснил это тем, что провел "72 часа, как в Брестской крепости". "Я был полностью лишен связи, отключен, с моря блокирован кораблями, а с суши - войсками", - заявил Михаил Сергеевич там же, в Форосе, на первой пресс-конференции 21 августа.
Отсутствие телефонной связи в Форосе не помешало Александру Руцкому спокойно общаться с Горбачевым все три дня существования ГКЧП.
Между тем уже после развала СССР командир Балаклавской бригады пограничных сторожевых кораблей, которая якобы и "блокировала дачу с моря" в те августовские дни, капитан первого ранга Игорь Алферьев в одном из телеинтервью заявил: "3 августа 1991 года группа из четырех пограничных кораблей и подразделение малых катеров заступили на охрану государственной границы СССР в районе нахождения резиденции президента СССР. Организация службы с использованием такого количества сил и средств была введена еще в 1987 году, с момента размещения резиденции президента СССР в Форосе. С 3 по 23 августа мы несли службу в обычном режиме". По словам Алферьева, получается, что как минимум с моря никто Горбачева не блокировал.
Дальше - больше. Сам Михаил Сергеевич вспоминает, что еще 17 августа на его дачу прибыла команда, посланная-де разрушить узел связи. Правда, тогда непонятно, каким же образом он смог 18 августа поговорить по телефону с Ельциным, Назарбаевым, Янаевым (факт телефонных разговоров неоднократно подтверждали вышеупомянутые политики). Более того, на сессии Верховного Совета СССР, которая состоялась 28 августа 1991 года, "проговорился" первый заместитель премьер-министра Владимир Щербаков. Во время бурного обсуждения произошедших событий он в сердцах воскликнул: "Это - счастливая случайность, что Михаил Сергеевич Горбачев позвонил мне за 20 минут до конференции" (имеется в виду пресс-конференция ГКЧП 19 августа. - Прим. ред.). Александр Руцкой (на тот момент - вице-президент Российской Федерации) также признавался в многочисленных интервью, что говорил с Горбачевым до того, как 21 августа в Форосе появилась команда КГБ, которая якобы и включила ему связь.
О несостоятельности версии Горбачева о его якобы невозможности пользоваться на госдаче 19-21 августа средствами связи говорили и эксперты в этой области. Так, уже 24 августа 1991 года генеральный директор ленинградского НПО "Сигнал" Валентин Занин заявил в эфире местного радио: "Ознакомившись с версией Горбачева, сделанной письменно в газетах, я утверждаю, что таким образом изолировать президента СССР от связи невозможно. Я являюсь одним из производителей различных средств связи и могу сказать, что изоляция живого и не связанного президента возможна только при демонтаже основного оборудования, изъятии его и вывозе, чего не было сделано, как явствует из сообщения. Это - многие тонны. Т. е. был случай добровольного невыхода на связь".
Горбачев не воспользовался средствами связи, которые имелись у пограничников, которые несли службу в непосредственной близости от его дачи; не стал он почему-то "связываться с внешним миром" и через портативные рации, которые были на вооружении у его охраны и были полностью автономными (т. е. отключить их не мог и председатель КГБ Крючков).
Эти и другие факты и детали позволяют сделать вывод о том, что Горбачев отказался и от связи, и от возвращения в Москву сознательно. Если бы президент страны реально хотел оказаться в центре событий, думается, с его возможностями он вполне мог это сделать (выделено мной - ВП). Если говорить о самолетах, то сегодня уже известно, что в те дни 1991 года в обычном режиме выполнялись регулярные рейсы "Аэрофлота" из Крыма (некоторые работники ЦК КПСС, которые отдыхали в санатории рядом с дачей Горбачева, 19 августа, услышав о "путче", купили билет на самолет и через два часа были в Москве).
Примечательное признание сделал уже в 1995 году командир пограничной заставы, охранявшей дачу Горбачева снаружи, майор Виктор Алымов: "Ничего необычного на территории (госдачи) и около нее не наблюдалось, никаких вооруженных формирований не появлялось, охрана и семья президента, как обычно, купались в море". Ничего себе "Брестская крепость"!.. (О том, что аналогия, проведенная Горбачевым, в любом случае кощунственна, и говорить не приходится).
Итак, картина складывается странная: Горбачев, по словам офицера-пограничника, спокойно купается в море, руководство большинства республик и областей заняло выжидательную позицию, да и чрезвычайное положение нигде, кроме Прибалтики, не вводилось. ЦК КПСС тоже в те дни молчит, лишь сделав одно, не поддающееся логическому объяснению заявление: "Мы не скажем о своем отношении к ГКЧП, пока не узнаем, что происходит с генеральным секретарем, товарищем Горбачевым". В Москве же тем временем разгорается конфликт руководства РСФСР с ГКЧП, который с каждым часом становится все острее. Тогдашние российские руководители, по их собственным заявлениям, встали "на защиту Конституции и президента СССР". Т. е. фактически при полнейшем попустительстве руководителей СССР Ельцин и его окружение начали активно прибирать к рукам власть в стране (выделено мной - ВП).
Примечательно и поведение Горбачева на встрече с прилетевшей к нему делегацией ГКЧП. Точнее, речь идет об одном члене ГКЧП - заместителе председателя Совета обороны Бакланове, а также группе т. н. "соучастников" и "сочувствующих", как их называют в исторических документах. Это замминистра обороны генерал армии Варенников, секретарь ЦК КПСС Шенин, руководитель аппарата президента СССР Болдин. Эти люди прибыли 18 августа, накануне "путча", в Форос, где состоялась их получасовая беседа с Горбачевым. Содержание беседы каждая из сторон впоследствии преподносила совершенно по-разному. Согласно версии Горбачева, он спросил у прибывших, кого они представляют и по чьему поручению прибыли. Получив ответ "По поручению комитета, созданного в связи с чрезвычайной ситуацией", Горбачев стал задавать вопросы о составе комитета, на которые получил не совсем вразумительные ответы. Затем Горбачеву, по его словам, предложили издать указ о введении чрезвычайного положения в стране и формировании соответствующего комитета. Когда он отказался это сделать, последовало требование передать президентские полномочия Янаеву, а самому удалиться от дел. Горбачев, дескать, пытался вразумить визитеров, предлагая им идти законным, конституционным путем - созвать Верховный Совет или съезд, который бы решил, кого поддержать - президента или его оппонентов. Варенников потребовал от Горбачева подать в отставку, затем стал кричать. Горбачев был вынужден его одернуть. Когда визитеры поняли, что от Горбачева они ничего не добьются, они стали прощаться. В конце беседы он сказал им, чтобы его точку зрения немедленно донесли тем, кто их направил.
Совсем другая версия беседы была у гэкачепистов. В Москве они сказали, что никаких документов Горбачев не подписал, но высказали уверенность, что он сможет сделать это в будущем, а сейчас надо принимать решение самостоятельно. По словам "делегатов", после того как Горбачева ввели в курс дела, изначально нервная тональность беседы ушла, и начался спокойный, деловой разговор. Горбачев говорил о том, как нужно решать предлагаемые вопросы, пояснял, почему он занимает такую позицию. А пожимая на прощание визитерам руки, сказал: "Черт с вами, действуйте".
Болдин, в частности, объяснял: по столь щекотливому вопросу Горбачев попросту не мог сказать ни "да", ни "нет", и никогда не говорил, обходясь междометиями, молчанием или переводя разговор на другую тему, чтобы не сковывать инициативу.
Как и о чем на самом деле говорили Горбачев и "гости из Москвы", уже вряд ли кто-то когда-то узнает: беседа велась без стенографистки и не записывалась на магнитную ленту. Однако многочисленные свидетельства и факты, опровергающие как его версию о беседе 18 августа, так и версию о его "заточении" в Форосе в последующие три дня, заставляют как минимум усомниться в искренности слов экс-президента СССР.
К тому же не стоит забывать, что гэкачеписты предприняли еще одну попытку встретиться с Горбачевым. 21 августа во второй половине дня делегация ГКЧП прибывает на президентскую дачу. Горбачев отказывается принять ее, отклоняет просьбы Крючкова и Лукьянова встретиться наедине, требует немедленно "восстановить связь с внешним миром". Почувствовав, что ГКЧП "провалился", связывается с Москвой и делает заявление о том, что полностью контролирует ситуацию, отменяет все указы и распоряжения ГКЧП, отстраняет его членов от государственных постов, назначает начальника Генштаба Михаила Моисеева, начальника Первого главного управления КГБ (внешняя разведка) Леонида Шебаршина и первого заместителя министра внутренних дел СССР Василия Трушина временно исполняющими обязанности глав силовых ведомств, звонит Ельцину, Кравчуку, Назарбаеву, Дементею, Каримову, а также Джорджу Бушу и Франсуа Миттерану.
В этой связи версия отом, что Горбачев сознательно пожертвовал интересами страны и своими личными амбициями, отдав власть Ельцину в обмен на почетную (главным образом на Западе) безбедную старость, напротив, выглядит довольно убедительной. Тем паче что в Москву из Фороса Горбачев возвращается стогдашними ближайшими соратниками своего заклятого врага Ельцина Руцким и Силаевым (выделено мной - ВП).
. Воспоминания очевидца событий августовского путча 1991 года, которые происходили в госрезиденции Михаила Горбачева в Крыму (https://defendingrussia.ru/a/foros_gorbachev-3506/).
Врач-спецфизиолог, капитан медицинской службы Черноморского флота Юрий Воскресенский в августе 1991 года находился в госрезиденции "Форос". Он был там, когда президент СССР Горбачев приехал в Крым отдыхать. Позже он оказался свидетелем и участником событий, которые происходили на даче Михаила Сергеевича во время путча.
. 3 августа назаседании Кабинетаминистров СССРГорбачев заявляет отом,что встране чрезвычайная ситуация, инадо принимать меры, включая введение чрезвычайного положения. 4 августа Горбачев прибыл всвою резиденцию вКрыму (выделено мной - ВП).
С половины пятого утра начиналась работа. Я греб на шлюпке, а ребята с аквалангами -- под водой. Горбачев и его семья купались в море и надо было убедиться, что нет бомб. Так пройдем по воде всю территорию пляжа и все -- я на базу, а они дальше осматривать, аж за дорогу, в горы. Так и жили.
Горбачев ни с кем не общался, даже с ближним окружением. Какое-то сволочное отношение было.
18 августа. В 16:32 на президентской даче были отключены все виды стационарной связи, в том числе и канал, обеспечивавший управление стратегическими ядерными силами СССР. По другим данным, сохранялась связь в домике охраны Горбачева. По другим данным, связь была отключена только в кабинете дачи Горбачева, но все виды связи работали в административном доме дачи. Кроме того, в резиденции находились президентские автомашины, оснащенные спутниковой связью.
Я думаю, Горбачев мог выйти на связь. Я командиру говорю: а чего мы сидим? Ну блокируют нас, а вон в море стоит пограничный корабль, на котором есть международная связь. Боитесь по морю, так пустите с аквалангом водолаза и пусть он доплывет и по международному каналу на весь мир зачитает обращение Горбачева, о том, что с ним все хорошо, он жив-здоров и может управлять государством.
Всего-то надо было разбить теорию ГКЧП. Но Горбачев этого не сделал.
19 августа. в 01:00 Янаев подписывает документы о формировании Государственного комитета по чрезвычайному положению. Присутствующие члены ГКЧП подписывают Постановление ГКЧП N 1, где говорится о введении "в отдельных местностях СССР" чрезвычайного положения сроком на шесть месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа. В 4 часа утра Севастопольский полк войск КГБ СССР блокирует президентскую дачу в Форосе. В 6 часов утра средства массовой информации СССР объявляют о неспособности Президента СССР выполнять свои функции по состоянию здоровья и о переходе власти к вице-президенту страны Геннадию Янаеву.
Началось все с того, что мы встали утром и по телевизору увидели "Лебединое озеро".
Никто ничего не понимал: радио не разговаривает, телефон не работает. Думали, что ретранслятор поломался. А у "выездников" были маленькие приемники и они "словили", что ГКЧП и что Горбачева блокируют. Горбачев хромал немного (от ред.: по некоторым данным, Горбачев отказывался ехать в Москву, ссылаясь на сильные проблемы с ногой), но о недееспособности речи не было. Гулял нормально у нас под окнами.
Мы долго еще ничего не понимали. Потом, когда поступила информация, что с берега дачу блокирует полк КГБ, а с моря -- Черноморский флот, тогда нас собрали всех в конференц-зале. Мы думали, что придет Горбачев, но он и на этот раз не вышел. Когда был переворот в Чили, Альенде был рядом с теми людьми, которые за него умирали. Здесь же мы были сами по себе. Мы знали, что не выстоим против таких сил и готовились к худшему. Всем выдали оружие, а я развернул медицинский пост.
Помню, спросил у ребят, сколько мы продержимся если что. А они говорят: "Минут 15. С моря зайдет вертолет, сделает залп -- половину положит, а потом сделает разворот и вторым залпом оставшихся положит. Героически умереть не получится".
И всем было обидно подыхать за Горбачева. Все понимали, что погибнуть за президента -- это наш долг, но почему именно за такого!
Были ли мы действительно заблокированы -- сложно сказать. Флот был, и подводная лодка была, но сейчас в этом никто не признается. Разброд внутри армии, разброд внутри КГБ, новый союзный договор не подписан, и в результате Ельцин -- спаситель нации.
21 августа. в 16:52 вице-президент РСФСР А.В.Руцкой и премьер-министр И.С.Силаев вылетают в Форос к Горбачеву. В 17:00 на президентскую дачу в Крым прибыла делегация ГКЧП. Горбачев отказался ее принять и потребовал восстановить связь с внешним миром. В это же время вице-президент Янаев подписал указ, в котором ГКЧП объявлялся распущенным, а все его решения признаны недействительными.
Горбачев не пустил делегацию ГКЧП. А спустя какое-то время приехали корреспонденты какого-то зарубежного СМИ -- боюсь соврать, но, вроде, Би-Би-Си. Откуда они взялись?
Нас со всех сторон блокируют, а тут целый автобус журналистов. Поэтому я и говорю, очень мутная история.
22 августа в 00:04 Михаил Горбачев возвращается из Фороса в Москву вместе с Руцким, Силаевым и Крючковым на самолете Ту-134 российского руководства.
Горбачев вернулся в Москву. А меня отпустили домой -- я приехал прямо в день рождения дочери. Подписывать ничего не просили -- все и так понимали, что никто не будет болтать лишнего. Последствий не было никаких, ну кроме того, что со мной разговаривать боялись и командировочные не давали. У меня же все с отметками КГБ было, и мой командир как увидел -- порвал командировочные.
Никто же не знал, как это все закончится, кто у власти будет. Потому и подлодку никуда не посылали -- так мне показалось, -- и с КГБ не сотрудничали, и меня никуда не отправляли.
Только потом в кабинетах, потихоньку, выспрашивали, как все на самом деле было
После провала ГКЧП был дан формальный старт развалу СССР, врезультате которого Украина, Грузия идругие республики страны объявили освоей независимости(https://ukraina.ru/news/20180818/1020861238.html).
Августовскому путчу - 25 лет, очевидцы говорят
Григорий Крошин
Прошло четверть века, в этом странном деле становится важным все. Все приобретает значимость. До мельчайших подробностей. До деталей быта, до прически и выражения глаз действующих и даже, на непросвещенный взгляд, вполне бездействующих лиц этого уникального спектакля (в том смысле, в каком Шекспир считал нашу жизнь театром), этого фарса с трагическим исходом...
И вроде все уже известно о том, что происходило в стране в эти жуткие августовские дни 1991 года - с 19-го по 22-е. Ну, кажется, уже все непосредственные участники столь необычной для советского человека детективной операции под кодовым названием "вызволение президента" высказались и устно, и письменно. Но теперь, оказывается, важно уже не столько, ЧТО там было, сколько КАК. Как именно, какой походкой шел поверженный, еще несколько минут назад такой грозный шеф КГБ Крючков? Как в первые минуты вел себя изобличенный в предательстве, бывший еще недавно таким всесильным маршал Язов? Как держал себя (или вовсе не держал) наш законно избранный президент Горбачев? Как он был одет? Как выглядела первая леди страны Раиса Максимовна в той иррациональной для нее ситуации? И так далее. От этих деталей - кто знает, - может быть, будет зависеть в будущем установление истины в этом до сих пор еще довольно мутном факте переворота.
По всему по этому, несмотря на, казалось бы, имеющуюся у нас картину самого процесса освобождения Горбачева из лап путчистов, я могу поделиться с читателем теми подробностями, которые мне удалось "выудить" у одного из непосредственных участников проведенной акции "вызволения", тогдашнего народного депутата РСФСР Владимира ЛЫСЕНКО.
Владимир Николаевич, как формировалась российская делегация для поездки в Крым?
Она формировалась Александром Руцким, тогдашним вице-президентом России. Он применил, надо сказать, этакий традиционный пролетарско-крестьянский принцип: составил список, в котором должны быть представлены все категории - кто-то от рабочих, кто-то от автономий... и так далее. Меня вообще не хотели включать туда... Я слышал, что сначала вроде и Александр Николаевич Яковлев хотел поехать...И Шеварднадзе?
- Нет, мне сказали, что Шеварднадзе отказался, мотивируя тем, что в его поездке, как он считал, нет необходимости. По-видимому, у него были какие-то сложные взаимоотношения с Михаилом Сергеевичем. Примаков с Бакатиным позвонили, выразили желание поехать, академик Шаталин позвонил, начал давать советы, как там нам надо поступать, но сам решил не ехать... Александр Любимов тоже где-то потерялся... И в конечном итоге оказалось, что депутатов осталось всего четыре человека. Яковлев в последний момент, по-моему, опоздал. Самолет уже начал заводиться, а туг Примаков с Бакатиным бегут, их удалось забрать. А Сергей Адамович Ковалев опоздал, и его уже не пустили в самолет.
- В каком состоянии вы нашли узника по прибытии в Форос?
В общем-то, в нормальном состоянии. Он к этому времени уже, видимо, был хорошо подготовлен. Дело в том, что путчисты, а также Ивашко и Лукьянов вылетели в Крым примерно в 14 часов, а в 16 они приземлились на местном аэродроме Бельбек, что рядом с дачей Горбачева. К этому времени связь, у президента была уже вновь налажена, он уже многое знал о происходящем, имел возможность пообщаться с внешним миром, в том числе и с заграницей. Принять прибывших заговорщиков он наотрез отказался. Они сидели в комнате для гостей. Горбачев через некоторое время получил по своей связи сообщение, что к нему направляется российский самолет с премьер-министром Силаевым, Руцким и депутатами на борту. Когда мы сели в том же аэропорту Бельбек, нас встретил... первый секретарь Крымского обкома КПСС. В соответствии со старой "доброй" традицией... Он тут же проводил нас к Горбачеву. Нас попросили располагаться и немного подождать в комнатах для гостей. Я ходил по этим комнатам, там было множество дверей, я открыл одну из них и вдруг увидел... Крючкова, Ивашко, Лукьянова, Тизякова, Бакланова. Мне стало как-то не по себе от такого нелепого зрелища, и я быстро закрыл дверь...
Я успел заметить, что, однако, Язова там почему-то не было. Мне потом сказали, что он ушел в комнату к генералу, который командовал охраной Горбачева. По-видимому, Язов решил от остальной компании как-то отмежеваться. Кстати, механик, который встречал их самолет в аэропорту, сказал мне, что из самолета первым вышел Бакланов, а последним Язов. Выглядел он, по его словам, как размазня, если говорить по-русски. Он, наверное, был уже в очень плохом состоянии, его чуть "кондрашка" не хватила...
Итак, как вас встретил президент?
Держался он, я считаю, нормально. Беседа с нами длилась почти два часа, он часто улыбался, шутил даже. То есть вел себя в привычной своей манере. Не производил совершенно впечатление раздавленного обстоятельствами человека. Выглядел хотя и усталым, но не подавленным и не испуганным. Одет он был в свитер, пижамные брюки, на нем были импортные туфли, если вам это интересно.
Он, как вы думаете, ожидал именно такого исхода?
Не знаю... Во всяком случае, он не ждал такого скорого освобождения. Они с семьей уже, видимо, настраивались на самое худшее: с Раисой Максимовной случился удар... Смотреть на нее было очень тяжело.
Когда это случилось с ней?
Когда им стало известно из сообщения какой-то западной радиостанции, что Лукьянов сказал кому-то, что Горбачев настолько плох, что в этом состоянии его даже нельзя показать по телевизору. Она туг же представила себе, что теперь от них можно ждать самого страшного, что они постараются сделать все для того, чтобы и в самом деле довести его до такого "состояния", подогнать задним числом действительность под сказанное Лукьяновым...
. Мы стояли в комнате, где он с нами беседовал, как вдруг по лестнице к нам стала спускаться Раиса Максимовна. Ее трудно было узнать. Она шла очень медленно, была еще очень слаба. Она подошла к каждому из нас, со всеми поздоровалась за руку, поблагодарила за помощь, а с Примаковым расцеловалась.
Как вел себя Крючков?
А Крючкова близко я увидел уже тогда, когда была отдана команда "по машинам". Тут для меня была неожиданность: там стояло несколько черных машин, и я думал, что все их займет команда Горбачева, семья его, охрана, но... Вижу, что к одной из этих черных машин идет... Крючков! Причем кто-то из охранников, смотрю, любезно так провожает его к машине, и он садится в нее один, без какой-либо еще охраны. То есть в той же свите, в которой ехала команда Горбачева, ехал и Крючков... Все остальные преступники, видимо, ехали за нами в другой машине.
Охрана осталась верна Горбачеву?
Да, абсолютно. И Горбачев очень много раз подчеркивал это. Он сказал, что этих людей надо обязательно наградить. Они заверили его, что будут верными ему до конца, будут защищать президента, если даже придется положить всю дивизию. Он неоднократно повторил, что охрана была его последней надеждой.
Как вы возвращались в Москву?
Я летел в российском самолете. Там три салона: один - правительственный, где находилась семья Горбачева. Силаев отдал ему этот свой салон, он как бы несколько изолирован от двух других салонов, а в тех летели мы с Силаевым и Руцким. По прилету Силаев вышел через задний люк (а передний был пока закрыт), чтобы выяснить, какова ситуация на аэродроме. Я шел через этот люк последним и мог наблюдать, как в салоне подошел к Крючкову один человек в штатском из охраны Горбачева и еще двое в военной форме - из команды Руцкого и объявили: "Вы арестованы, просьба следовать за нами". Крючков безвольно встал с кресла и, совершенно не сопротивляясь, покорно пошел за ними. По словам многих, Крючков был одним из самых умных из всей бравой восьмерки.
А Язов?
Язов вышел из Ил-62, который приземлился через 10 минут после нас. Он шел первым, держался прямо, как генерал, а за ним - вся команда Руцкого с автоматами наперевес. Внешне в этот момент он держался наиболее достойно. Команда Руцкого, мне кажется, готова была наброситься на Язова в любой момент и растерзать его. Такое было впечатление. Но он спокойно дошел до здания аэропорта, а там какие-то люди в штатском, видимо, горбачевская охрана, оттеснив ребят Руцкого, завели Язова в какую-то комнату вместе с его заместителем (не помню его фамилии), и с ними еще пошел наш, российский, министр внутренних дел Баранников, и они там еще в течение часа что-то выясняли.
Как Горбачева встретили в Москве?
Ну... Его встретили аплодисментами, уж не знаю, искренними или нет... Но, во всяком случае, каких-то расшаркиваний с его стороны по отношению к встречающим я не заметил. Все свои слова благодарности он сказал в основном в адрес России, в адрес москвичей, в адрес народа. По моим наблюдениям, он был счастлив. Такая деталь: когда Примаков тащил его к машине, чтобы скорее уехать с аэродрома, он ему несколько раз повторил: "Подожди, я хочу еще подышать свободным воздухом Москвы". То есть он вдруг совершенно четко почувствовал, что весь кошмар для него кончился. Что раз он на этой земле, в окружении людей, которые его уже будут охранять, он в полной безопасности. Он сказал туг же, что полк КГБ, который находится в Кремле, своим приказом вывел из подчинения органам и что полк этот будет теперь находиться в непосредственном подчинении президента СССР.
Что касается событий в Форосе, то в информационных сообщениях имеют место взаимоисключающие утверждения по двум вопросам: во-первых, относительно содержания беседы М.Горбачева с делегацией, посетившей Форос 18 августа, т.е. еще до образования ГКЧП, во-вторых, в отношении того, был ли изолирован Президент в дни путча.
По первому вопросу полагаю, что М.Горбачев, как обычно, увильнул от определенного ответа о введении в стране чрезвычайного положения, отдав его решение на откуп членам ГКЧП. Такое поведение говорит о его трусости и лицемерии, а также о непоследовательности (ведь он сам 3 августа заявил о необходимости введения чрезвычайного положения). Он решил сманеврировать, посмотрев, кто возьмет верх - ГКЧП или Б.Ельцин.
Вызывает недоумение в поведении М.Горбачева тот факт, что вернувшись из Фороса он не организовал подписания нового Союзного Договора.
По второму вопросу можно однозначно утверждать, что никакой изоляции М.Горбачева в Форосе не было. И еще одно замечание по поводу его поведения. Как Президенту страны можно спокойно отдыхать на даче, когда в стране свирепствует чрезвычайный политический и экономический кризис? (https://www.youtube.com/watch?v=rAoh-txMgtA)
5.Образование ГКЧП
В. А. Крючков, Д. Т. Язов, да еще, пожалуй, Б. К. Пуго, министр внутренних дел, были основной опорой М. С. Горбачева до того момента, пока им не стало ясно, что со страной, армией, обществом может произойти беда, грозящая расколом Союза, национальными столкновениями, возросшим потоком беженцев, развалом экономики. В. А. Крючков докладывал президенту добытую нашей разведкой информацию западных спецслужб о целях развала СССР, необходимых мерах для окончательного уничтожения нашего государства как великой державы.
Вместо упраздненного Президентского совета был образован и утвержден на сессии Верховного Совета СССР Совет Безопасности. Это был уже конституционный орган. В него вошли В. В. Бакатин, А. А. Бессмертных, В. А. Крючков, В. С. Павлов, Б. К. Пуго, Е. М. Примаков, Д. Т. Язов, Г. И. Янаев. Большинство из них были привержены идеям реформирования жизни общества, укрепления могущества страны. Они поддерживали М. С. Горбачева в его борьбе с возникающими трудностями до тех пор, пока дело не дошло до распада государства, экономического хаоса и кровопролития. И здесь пути их не могли не разойтись.
По существу, блокированными оставались деятельность Кабинета министров и указы президента СССР. Руководители глав государств, некогда входивших в Советский Союз, все чаще встречались без Горбачева и вопреки его желанию. Президент СССР действиями республиканского руководства был объективно отстранен от принятия решений. Но М. С. Горбачев до конца этого еще не понимал. Ему казалось, что, сосредоточив партийную и государственную власть, генсек-президент может безоговорочно управлять великой страной.
В сложившейся ситуации после безрезультативной встречи в Форосе 18 августа 1991 года руководители ряда ведущих министерств, ответственные работники ЦК КПСС во главе с председателем Кабинета министров СССР В.Павловым и вице-президентом страны Г.Янаевым принимают решение действовать, создав Госуда?рственный комите?т по чрезвыча?йному положе?нию (ГКЧП), существовавший с 18 по 21 августа 1991 года. Члены ГКЧП выступили против проводившейся Президентом СССР М. С. Горбачёвым политики перестройки, а также против подписания нового союзного Договора и преобразования СССР в эфемерный конфедеративный Союз Суверенных Государств.
Как ГКЧП создавался?
В декабре 1990 года председатель КГБ СССР Крючков В. А. поручил бывшему заместителю начальника ПГУ КГБ СССР Жижину В. И. и помощнику бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР Грушко В. Ф. Егорову А. Г. осуществить проработку возможных первичных мер по стабилизации обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения. С конца 1990 года до начала августа 1991 года Крючков В. А. совместно с другими будущими членами ГКЧП предпринимали политические и иные меры по введению в СССР чрезвычайного положения конституционным путём. Не получив поддержки президента СССР и Верховного Совета СССР, с начала августа 1991 года они начали осуществлять конкретные меры по подготовке введения чрезвычайного положения.
С 7 по 15 августа 1991 г. Крючков В. А. неоднократно проводил встречи с некоторыми членами будущего ГКЧП на секретном объекте ПГУ КГБ СССР под кодовым названием "АБЦ". В совещании на объекте КГБ 17 августа 1991 года, обстановка в стране была оценена как критическая.16-17 августа уже было известно, что Украина, Прибалтийские республики Союзный договор подписывать не будут, а значит - не будет и Союза. Поэтому было решено ввести чрезвычайное положение". О. С. Шенин четко заявил, что к выполнению обязанностей президента Горбачев относился преступно, что он нарушил клятву о защите Советской Конституции. Это и привело к развалу страны. Горбачев знал о подготовке Ельцина к действиям по окончательному развалу Советского Союза и ликвидации Советской власти, знал, что тот не подпишет Союзный Договор в Ново-Огареве. При этом Шенин сообщил, что Горбачев лично говорил ему 29 июля 1991 года об этом.
В этот же период времени Жижин В. И. и Егоров А. Г. по указанию Крючкова провели корректировку декабрьских документов по проблемам введения в стране чрезвычайного положения. Они же с участием бывшего в то время командующего воздушно-десантными войсками генерал-лейтенантом Грачёвым П. С. подготовили для Крючкова В. А. данные о возможной реакции населения страны на введение в конституционной форме режима чрезвычайного положения. Содержание указанных документов потом нашло отражение в официальных указах, обращениях и распоряжениях ГКЧП. 17 августа Жижин В. И. участвовал в подготовке тезисов выступления Крючкова В. А. по телевидению в случае введения чрезвычайного положения.
Участники ГКЧП на различных этапах его реализации отводили КГБ СССР решающую роль в:
устранении от власти Президента СССР путём его изоляции;
блокировании вероятных попыток Президента РСФСР оказать сопротивление деятельности ГКЧП;