Погребняк Николай Иванович
Что же вы сделали, судьи - лицемеры!

Lib.ru/Современная литература: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Погребняк Николай Иванович (nikolaj-pogrebnyak@yandex.ru)
  • Размещен: 13/10/2019, изменен: 13/10/2019. 19k. Статистика.
  • Статья: Публицистика, Религия
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Два суда: один происходил два тысячелетия назад, другой в наши дни. Оба явные свидетельства лицемерия; но устроившие первый суд названы злыми заговорщиками, а устроившего второй суд называют в церкви помазанником Божьим. Бедная церковь, в которой такой "помазанник"!

    • Что же вы сделали, судьи - лицемеры!


    "О чём ты хотел поговорить: о жизни во Христе или об откровении, познаваемом в гонениях?" - спросил я своего друга, Степаныча (эта кличка прилипла к нему ещё в студенческие годы, а студенческие прозвища, как известно, никогда не устаревают среди однокашников). Мы сидели у него на кухне, пили сваренный в турке кофе и размеренно беседовали. Степаныч предуведомил, что разговор предстоит на тему, важную и для нас обоих, и действительно эта беседа так захватила тогда меня, что вылилась в целый ряд обсуждений. Обо всём, о чём мы говорили долгими зимними вечерами, я, конечно, не могу рассказать вам, уважаемые читатели, но о том, что мой друг считает самым важным в жизни каждого христианина, и в деятельности поместных церквей - об этом, считаю, обязан рассказать.

    Рассказ пойдёт о двух судах, а вы решайте сами - суды это были, или судилища заговорщиков, собравшихся для воплощения своих подлых дел. Оба эти суда произошли на самом деле: один происходил почти два тысячелетия назад: Синедрион судил Иисуса Христа. Другой два десятилетия назад: церковное собрание судило верующего - обычного прихожанина.
    Не тех, кого судили, будем сравнивать: они несопоставимы: ибо один - Господь с Неба, другой - грешный человек, а сравним судей: намного ли они различаются, хотя и принадлежат к разным эпохам, к разным народам и к разным религиям.
    Итак, первый суд. Начну с преамбулы - со взятия Иисуса Христа под стражу в Гефсиманском саду. В Священном Писании так об этом говорится: "Вот, приблизился час, и Сын Человеческий предаётся в руки грешников. И, когда ещё говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришёл, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. (Мф.26:45-48)".
    Иуда шёл, чтобы предать своего Учителя; но почему он выбрал именно такой знак для своего предательства - именно поцелуй? Почему предающий предает, целуя? Почему изгоняющий изгоняет, говоря, что любит гонимого или, что творит зло из любви к тем, кому он это говорит? Почему клевещущий, когда клевещет, прилюдно демонстративно пускает слезу о том, на кого он клевещет? Неужели они не могут просто сотворить своё поганое дело, не демонстрируя внешнего дружелюбия к тем, кому они творят зло? Нет - не могут, вернее не хотят: потому что и предающий, и изгоняющий, и клевещущий - лицемеры.
    Иуда пришёл и поцеловал Иисуса Христа.
    Разделю то, что сделал Иуда, и то, для чего он пришёл: внешне его дела выглядели даже одобрительно: он поприветствовал и поцеловал своего Учителя, но, на самом деле, он пришёл, чтобы предать Его на поругание и смерть.
    Очень важно уметь различать между тем, как внешне выглядят поступки людей и что они делают на самом деле. Для наглядности давайте сравним поступки двух человек в ту ночь. Первый был Иуда - о нём я уже рассказал; второй - Апостол Пётр.
    "И вот, один из бывших с Иисусом (Пётр), простерши руку, извлёк меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсёк ему ухо". (Мф.26:51)
    Если формально посмотреть на то, что сделал Пётр, то его поступок выглядит очень неприглядно: он бросился на людей, пришедших взять Иисуса Христа, и ранил человека, то есть покусился на жизнь представителя власти. Но если посмотреть на мотивы его поступка, то тут картина уже совсем другая: он защищал своего Учителя. Защищал самоотверженно, не думая о том, что его ждёт неминуемая смерть в неравном бою.
    Я рассказал о двух событиях той ночи: о поцелуе и ударе мечом - сами видите, в каком случае человек был движим ненавистью и корыстью, а в каком любовью и верностью...

    Теперь перейду к самому суду. Когда читаешь о нём в Священном Писании, возникает вопрос: почему первосвященники с такой поспешностью (ночью) собрали синедрион, а это не менее двадцати трёх членов совета? Апостол Матфей так отвечает на него: "Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти (Мф.26:59)".
    Но если хотели предать смерти - не совершить суд по закону, а именно убить, тогда, спрашивается, зачем вообще устраивали судилище, - составили бы формальный обвинительный приговор и убили тихонько от всех?
    Нет, раз собрались, значит, дело было вовсе не в вынесении смертного приговора - этого синедриону было мало, им обязательно надо было создать видимость правосудия. Именно правосудия, хотя при этом они сделали всё для того, чтобы не был исполнен ни один пункт закона, предусмотренный для защиты обвиняемого - только лишь против него. Судьи иудейские изначально были согласны признать ложь истиной, если при этом была соблюдена внешняя форма законности, то есть, если было представлено не менее двух лжесвидетельств (пусть даже это заведомые лжесвидетели, но два).
    Лицемерие и создание внешней видимости правосудия там, где был заговор убийц!
    Дальше читаю: "И хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его (Мф.26:60,61)".
    Здесь я хочу обратить ваше внимание на следующую деталь: лжесвидетели взяли реальный случай, когда Иисус Христос сказал: "Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин.2:19)" - но, пересказывая, переиначили одно слово - всего одно слово - и тем самым полностью изменили смысл сказанного Христом. Я рассказал об этом, чтобы вы, уважаемые читатели, наглядно увидели, как зачастую трудно бывает отличить лжесвидетельство от настоящего свидетельства: как и в ситуации с предателем Иудой и верным Петром, лжесвидетели и истинные свидетели различаются внутренними мотивами, движущими их.
    В конце концов, сколько лжесвидетелей ни приходило, не смог синедрион найти в их словах повода для того, чтобы предать Иисуса смерти. Что сделал бы в этом случае истинный, праведный суд? Отпустил невиновного и наказал лжесвидетелей, если бы уличил таковых. Но судилищу лицемеров-убийц нужно было любой ценой приговорить Иисуса Христа к смерти; вернее, сформулировать обвинение, по которому Его можно было бы приговорить к смерти.
    "Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных". (Мф.26:63,64)
    Присмотритесь внимательнее к вопросу первосвященника: он ведь не спрашивал, а потребовал от Иисуса, чтобы Тот поклялся перед Богом, что не является Помазанником, Сыном Бога Живого. Христос отверг требование первосвященника о клятве и тем самым подтвердил обратное: Он - Христос.
    Но даже и после такого заявления суд не имел права сразу выносить смертный приговор, а, как минимум, должен был бы проверить: соответствует истине заявление Иисуса Христа, или нет, то есть потребовать доказательств. Вместо этого, первосвященник разодрал одежды свои и сказал: "Он богохульствует! на что ещё нам свидетелей? (Мф.26:65)". И синедрион вынес постановление: повинен смерти. Формальный повод для вынесения смертного приговора был найден, а большего им и не надо.
    Лицемерие! Потом члены этого судилища всем вокруг объясняли, что поступили так ради Бога, ради Иудеи, и даже ради кесаря. Лицемерие ради Бога? Ради Бога ли? Может, ради своих целей?..
    О таких Божьих "защитниках" задолго до того судилища над Иисусом Христом (ибо синедрион изобличил себя, что это был не суд, а именно судилище лицемеров и убийц), сказал многострадальный Иов: "Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь? Надлежало ли вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться? Хорошо ли будет, когда Он испытает вас? Обманете ли Его, как обманывают человека? Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите. Неужели величие Его не устрашает вас, и страх Его не нападает на вас? (Иов.13:7-11)".

    Теперь я расскажу о другом суде - о церковном суде над верующим, которого обвинили в лжепророчестве и отлучили от церкви. Как многие, наверное, уже догадались, речь пойдет о герое моего повествования, Степаныче.
    Видя, насколько изменилась духовная атмосфера, что руководство церкви всё больше волнует материальное: здание, деньги, звания. Видя, что пастырь год от года живёт всё в большей роскоши: несколько раз улучшал свои жилищные условия, по разу, а то и по два раза в год, совершает всей семьей развлекательные заграничные турне, - видя всё это, Степаныч начал молиться за исправление духовной ситуации в церкви.
    И было слово Господне ответом на его молитву: "Так как вы надеетесь на обман и неправду, и опираетесь на то: то беззаконие это будет для вас, как угрожающая падением трещина, которой разрушение настанет внезапно (Ис.30:12,13)".
    Нужно, обязательно нужно предостеречь пастора! И вскоре Степаныч говорил с ним один на один. Но не прислушался пастор к словам - наоборот, тихонько предупредил членов церковного актива, чтобы сторонились Степаныча; мол, он молится об испытаниях и гонениях для церкви. Что почти все члены актива исполнили незамедлительно, в свою очередь, распуская грязные сплетни дальше по церкви.
    - "Пастор, в чем дело? Что ты наговорил про меня?" - вышел не очень приятный разговор (напомню: они были давнишними приятелями, так сказать, на "ты"). Потом, как я уже рассказывал, Степаныч вместе с женой был поставлен на замечание, а через две недели и вовсе отлучён от церкви. Отлучён почему-то с формулировкой: "лжепророк": наверное, ничего лучшего, чем назвать лжепророком они в спешке не придумали, а потому уже было поздно искать причину, хоть как-то похожую на истинную.
    При отлучении Степанычу вообще запретили посещать церковные богослужения, даже воскресные службы, а членам церкви пастор с трибуны возвестил свою "буллу": если кто посмеет разговаривать с отлучённым или членами его семьи, тот сам будет немедленно отлучён от церкви (запомните это обстоятельство, читая про церковный суд).
    Скептически настроенный читатель, пожалуй, скажет: "У нас много было, есть и будет таких пастырей, начиная еще с Диотрефа; и никто этому уже не удивляется". - И будет прав: много вокруг разных "диотрефов": одним больше, одним меньше, от этого ничего не изменится. Но вспомните, что моё повествование не о "диотрефах", а про церковный суд, а о нём я ещё не сказал ни слова.
    Итак, церковный суд.
    Через две недели верующего, уже отлучённого, судили и отлучали ещё раз. Судили так, как посоветовал епископ: "с соблюдением" всех формальностей буквы закона.
    Степаныча, которого судили на том суде, на суд не вызвали, не позвали и даже не известили, что будут судить и отлучать ещё раз.
    Собрали церковное собрание, причём, позаботились, чтобы пришло как можно больше членов, и устроили судебное действо. После длинной речи пастора, в которой он слезно объяснял собравшимся, как любил отлучённого (уже отлученного), но тот посмел критиковать его, да ещё сказал, что Бог скоро и внезапно сокрушит его, ибо он: "стена с трещиной". После выступлений двух-трех десятков церковных активистов, - как говорили во времена СССР: по заранее утверждённому списку, - которые выходили и свидетельствовали о том, сколько доброго для церкви сделал их пастор, и каким, как оказалось, злым является Степаныч. Одна активистка молодёжного служения даже заявила, что их служения стали лучше без него (обвиняемому шёл уже пятый десяток: какие молодёжные собрания?!). После четырёх часов выступлений, когда оставались считанные минуты до полуночи и прекращения работы общественного транспорта, каждый член церкви должен был открыто проголосовать за или против отлучения.
    Только один человек посмел проголосовать "против", несколько воздержалось, остальные были "за". Правда, спустя три месяца и того, проголосовавшего "против", не знаю каким уж образом, но "уговорили" выйти и публично каяться перед церковью за своё голосование.
    Через полгода пастырь позвонил отлучённому и предложил встретиться. При встрече он сказал: "Раз со мной ничего не случилось, значит, ты, Степаныч, лжепророк".
    - Тебя Господь поставил заботиться о Его пастве, а ты господствуешь над ними! Кто же ты после этого? - Перед церковью величаешь себя помазанником Божьим - тоже мне "христосик" нашёлся (напомню: помазанник, по-гречески "христос"). Так как наш Степаныч был человеком довольно горячим и за словом в карман не лез, то, как видите, ответ его был резким и категоричным. Правда, тут же (горячие ведь быстро отходчивы) предложил: "Давай вставай рядом со мной на колени - будем молиться, чтобы Господь разрешил наш конфликт".
    - "Я с тобой никогда не примирюсь!" - с воплем подпрыгнул и выбежал из квартиры пастор, привыкший к тому, что перед ним все только каются и слова против не смеют сказать. Больше они не виделись. Такая вот получилась история с судом и двумя отлучениями.

    Прочитав мой рассказ о церковных судах, некоторые, пожалуй, скажут: а твой Степаныч явно не подарок - вон как обозвал своего пастыря. Да как он вообще посмел в таком тоне разговаривать с церковнослужителем?!
    - Согласен, братья и сестры во Христе, не подарочек, ох, совсем не подарочек. Но какой есть у меня герой, такой есть - другого не придумал. Да и потом, наверное, среди вежливых, да ласковых не нашёл Господь того, кто пошёл бы увещевать и обличать пастора (именно пастора, а не пастыря), привыкшего к безраздельной власти в своей церкви. Ещё в оправдание Степаныча могу сказать, что пастор к тому времени уже полгода не был для него ни пастырем, ни церковнослужителем, а был, судя по своим делам, нечестивым наёмником, поглощающим и губящим овец Христовых.
    Хотя мне, как автору, все герои повествования дороги и любы, даже пастырь, убежавший от предложения помолиться за примирение: ведь и ему было неспокойно на душе, ведь и он потом искал оправдание себе и своему поступку. К месту вспомнилась поговорка моей тёщи, когда собирались у неё за столом с полдюжины внучат: "А мои-то воронята, как соколенята!" - так и мои герои-воронята, все кажутся соколенятами.

    Вернусь к судам: сравню методы и способы действий синедриона и руководства церкви, изгнавшей верующих в Иисуса Христа:
    a) первосвященники предварительно сговорились с целью убить Иисуса Христа, и пастырь также предварительно сговорился с членами церковного совета, чтобы отлучить Степаныча от церкви;
    b) первосвященники хотели взять Иисуса Христа без лишней огласки, и пастырь с членами совета хотели изгнать верующего как можно скорее и без лишних вопросов;
    c) но как с Иисусом Христом не обошлись просто формальным составлением обвинительного приговора, а экстренно собирали синедрион, так и со Степанычем: пришлось экстренно собирать членское собрание, чтобы исполнить все процессуальные действия судебного разбирательства и процедуры отлучения (отлучения, человека, уже объявленного отлучённым на предыдущем церковном собрании).

    Далее, сравню, как в реальности исполнялось правосудие на этих двух судебных процессах:
    d) синедрион искал лжесвидетелей против Иисуса Христа, и в церкви пастырь приготовил группу людей, чтобы они свидетельствовавли на собрании против Степаныча (так как ни один из тех свидетелей ранее не предъявлял своих претензий обвиняемому, то их тоже можно назвать лжесвидетелями);
    e) Иисус Христос ничего не отвечал на обвинения, а уже отлучённого Степаныча и того хлеще: судили без него, - даже не уведомив о том, что над ним будет суд.

    Итак, что сделал синедрион: внешне - провёл судебное разбирательство, на котором были заслушаны свидетели, а на самом деле - исполнил свой предварительный сговор. То же самое сделали и пастор со своим церковным советом: внешне - они провели судебное церковное собрание, на котором заслушали свидетелей, а на самом деле - исполнили свой сговор: а процедуру судебного разбирательства провели лишь для легализации того, что уже сделали.
    Основная вина за смерть Иисуса Христа, бесспорно, лежит на первосвященнике и членах синедриона, но и подговорённая ими толпа евреев, кричавшая: "Распни Его! (Мк.15:30)" - также несёт вину за тот неправедный суд. Так же и в поместной церкви: основная вина за то, что верующих людей незаконно изгнали из церкви лежит на пасторе и членах церковного совета, но и остальные верующие, даже те, которые, не вникая в суть, просто голосовали "как все", и они несут вину за неправедный суд.
    А теперь вспомните о последствиях нечестивого судилища над Иисусом Христом: не только члены синедриона, а весь народ Израильский был предан суду Божьему и до сих пор несёт на себе бремя того суда. Последствия от неправедного суда, устроенного над Степанычем церковью, конечно, не имели для её членов явных и значительных последствий, но и бесследно не прошли - сказывались, и ещё долго будут сказываться в их духовной жизни.
    По крайней мере, когда я встречался на улице с некоторыми её членами (я познакомился с ними ещё раньше, бывая в доме у Степаныча и Любавы) и в беседе показывал, что судебное собрание наглядно выявило лицемерие их пастора, а всех остальных ввело в грех - то они в ответ удивлялись, но было заметно, что как-то деланно удивлялись: что мы сделали?
    - Что вы сделали? В Священном Писании сказано, что если сыны человеческие по своей воле изгнали кого из народа Божьего, то прокляты они пред Господом (1Цар.26:19).
    - Но от меня ведь ничего не зависело. Или другое оправдание: но то отлучение ведь было отлучением не от Церкви Христовой, а всего лишь отлучением из поместной церкви; его не нужно воспринимать всерьёз.
    - А крещение и причастие, совершаемые в вашей церкви - их тогда получается, тоже не надо воспринимать всерьёз, если отлучение - это не всерьёз? - спрашивал я их.
    - В ответ... лишь пожимали плечами.
    Бедная церковь! Их уже приучили, что: "непререкаемый авторитет пастора" - понятие бесспорное.
    Бедная церковь! Ибо её члены уже не могут, не способны самостоятельно решать, где они поступают правильно, а где нет. А те из них, кто ещё смеет быть водимым Господом - те, я в этом уверен, рано или поздно, но тоже будут изгнаны пастором из церкви, или, что более вероятно, насмотревшись на то, что происходит вокруг, сами уйдут.
    Бедная церковь! Ибо пастырь-лицемер научит их тоже лицемерить - обязательно научит. Многих уже научил.
    Бедная церковь! Ибо пастырь-любостяжатель, вовлекая верующих в беззаконные дела, лишь снаружи прикрытые покровом праведности и угождения Богу, уже навлёк гнев Господень на многих её членов.
    А вы, пастыри-лицемеры, заботящиеся о внешней безукоризненности ваших поступков, неужели вы на самом деле думаете, что, как вы обманываете людей вашей внешней праведностью, так же обманете и Бога? Или может вы от своей постоянной двуличности уже настолько ослепли сами, что думаете, что такова и есть настоящая праведность? Горе вам, пастыри-лицемеры, ибо в глазах Божьих вы хуже богоотступников!
    Лицемерие хуже явного богоотступничества; ибо отступник может признать свою вину, может покаяться и возвратиться к Богу. Лицемер же делает вид, что он с Богом, и старается в этом убедить всех вокруг себя. И, в конце концов, уже и сам верит своей лжи; хотя в сердце своём уже давно оставил Бога, уже давно потерял стыд.
    "И сказал мне Господь: отступница, дочь Израилева, оказалась правее, нежели вероломная Иудея". (Иер.3:11)
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Погребняк Николай Иванович (nikolaj-pogrebnyak@yandex.ru)
  • Обновлено: 13/10/2019. 19k. Статистика.
  • Статья: Публицистика, Религия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта.