У Натальи, пятидесятилетней управляющей развлекательным клубом, родилась внучка. Новоиспеченная бабушка не справлялась: все валилось из рук, и она не знала, за что взяться. Зять, сообщивший радостную новость, пропал и не подходил к телефону, дочь из роддома отчего-то не звонила, а Наталья боялась ее тревожить. Муж Леонид, души не чаявший в дочке, напился от радости и в помощники не годился. Наталья гадала: то ли бежать к роддому, узнавать, как дела и не надо ли чего-нибудь, то ли ехать за кроваткой, что проблематично, так как нетрезвого мужа за руль сажать было нельзя, зять пребывал неизвестно где, а тащить груз на собственном горбу Наталья не хотела. От раздумий ее отвлекла сестра, которая потребовала явиться за детскими вещами, и Наталья поехала в старую родительскую квартиру.
Она шла по району, в котором выросла, равнодушно отмечая, что где-то построили новые гаражи, где-то сломали ларек, а где-то проредили деревья и спилили кроны. Знакомых лиц не встречалось, только у подъезда Наталья заметила сидящего на лавочке худого старика в странной позе. Сначала она удивилась, отчего старик сидел один, когда на соседних лавках - аншлаг, ни одного свободного места. Потом она нахмурилась на позу старика - казалось, все ему мешало и было в тягость: руки, ноги, голова, да и весь окружающий мир. Потом она узнала его, отвернулась и прошла мимо.
Сестра Тая выложила на стол стопку выстиранных вещичек. Наталью немного разочаровало, что вещи были на большого ребенка, лет на пять, и спокойно могли подождать - не было срочности. Тая, угадав сестрины мысли, попросила:
- Забери ради Христа, чтобы они Люське на глаза не попадались. Чтобы у нее соблазна не было второго рожать. С ее-то сердцем - самоубийство... Я Валерку - не успевает вырасти - из штанов вытряхиваю и отдаю сразу же.
У сестры был внук, но в Натальином представлении это не имело значения - на маленьких вещи похожи.
- Как дела-то, что Ира, как прошло? - спросила Тая. - Все в порядке? Дочка как?
Наталья озабоченно махнула рукой.
- Не знаю, ничего не знаю. Антон чего-то квакнул невнятно. Что мужик поймет, разве разберешь?
- Так позвони.
Наталья покачала головой.
- Боюсь... Сама бы позвонила. А раз нет... Может, занята... Процедуры...
- Чем быть занятой? Лежи в палате и в ус не дуй. Не знаешь - резали?
- Не знаю.
- Сейчас всех режут, - вздохнула сестра. - Чтобы, от греха подальше, внутренних разрывов не было. Все девчонки, кого ни спросишь, со швами ходят. Я Люську рожала - врач подошла, посмотрела, взяла да прямо пальцем мне все порвала. Конвейер, как на заводе... Это раньше - с хорошей акушеркой рожали, не замечали как. Знающая акушерка-то все объяснит, когда тужиться, когда подождать. Но с каждой сидеть надо... Сердечко у ребенка слушать... Леня-то счастлив, поди? А Антон как?
- Черт его знает, - пожаловалась Наталья. - Не знаю, где его носит. Отключился.
- Празднует на радостях? - благодушно подсказала Тая.
- Чего праздновать? Работать надо! Пеленок не запасли... Кроватки нет... Коляски... Бегай и суетись. Потом празднуй, как работу сделаешь.
- Коляску не к спеху. Можно потом. Поначалу на руках погуляет. Сколько весу? Три кило четыреста? Вынесет, на скамеечку сядет, в руках подержит.
- Как же сядет? А если порезали? Сама говоришь... Будет стоять два месяца, как часовой на посту...
- Ах, да, - вспомнила Тая. - Конечно... А по объявлению поискать?
Наталья возмущенно покачала головой.
- Из-под незнакомого ребенка не возьму хоть задаром. Вдруг из-под больного? Может, заразы столько, что не отмоешь... Мало ли! Может, в этой коляске бомжи бутылки пустые возили.
- Ну да, ну да... - вздохнула сестра.
- Кроватку договорилась брать, а Антон пропал. Им еще квартиру отмывать, грязи по колено, а туда ребенка везти. Кто сделает? Мамаша его - полупараличная якобы? Она пальцем не пошевелит. Только лежать да охать - больше ничего не умеет...
- Рукастый-то он... - Наталья огорченно махнула рукой. - Только он забитый какой-то. Это мамаша его, Райка, с детства затоптала, на корню. Отца в гроб свела, сестру погубила, а сама лежит как королева: Антоша, принеси! Антоша, подай! И никакой инициативы в нем нет, в Антоше, только бегает. Так и будет до пенсии аварийку водить...
- Ладно, что ты, - не согласилась Тая. - Ремесло есть, квалификация. Понадобится - подкалымит, подбомбит.
- Боже упаси! - ужаснулась Наталья. - Другой характер иметь надо - в мафию эту лезть. Сосед вон ходит кривой - шею полоснули. Хорошо - не до смерти. Жалуется - шрам болит... Это не его... Связалась Ирка с этим Антошей, говорила я ей...
- Ладно, хороший парень.
- Хороший парень, если бы он сам по себе был! А он с Райкой в комплекте! Ведь не бросишь - мать родная. А эта больная всех переживет. Я Ирке сорок раз говорила: живите у нас - и квартира получше, и к центру удобнее... Нет, Антоша мать бросить не может. Гадюка она, а не мать! Лежит при взрослом сыне без трусов! Тьфу, пакость! Ну, со спиной у тебя что-то, но руки-ноги у тебя на месте, запахнуться ты хоть можешь, одеяло накинуть? Да не больна она, я больше чем уверена. Ее изо всех больниц выгнали...
- Ничего не значит, - сказала Тая уверенно. - Мало ли кого из больниц выгоняют, - она помрачнела и сделала паузу, будто решала, говорить или нет. - Твоего... бывшего... на той неделе выписали. Положили на операцию, разрезали, посмотрели и обратно зашили. И выпихнули - дома помирать. Чтобы место не занимал и статистику не портил. Сейчас быстро.
- А-а-а... - протянула Наталья недобрым голосом. - То-то я его перед домом видела, на лавочке сидит. Сразу не узнала. Постарел лет на двадцать. Раньше-то гоголем ходил. А сейчас пустота вокруг - никого.
- Боится народ, - пожала плечами Тая.
- Что у него, онкология? Так не заразно.
- Ты откуда знаешь? Сама профессор - заразно, не заразно? Пускай сперва лечить научатся, а потом народу втирают. У нас билетная кассирша работала, вся семья у нее от рака умерла. Пойди разбери - заразно или нет? А потом... - она вздохнула. - Не только онкология. Беда заразная. К беде прикасаться страшно.
Наталья подвела итог:
- Ну, бог с ним совсем, не до него.
Но Тая продолжала:
- Анька его подхватилась: мол, скорее инвалидность оформлять, пока не помер. Мы говорим: пожалей мужика, оставь в покое. Разбежалась - инвалидность. Вся комиссия прямо спешит к тебе на полных парусах. У нас если в агонии дергаешься - и то первую группу не дадут, скажут, шевелишься - значит, ничего. С нашего государства копейку слупить - на сто рублей здоровья потратишь... Ты-то... - заикнулась она несмело, - может, с ним помиришься?
- Я с ним не ругалась, - отрезала Наталья. - И мириться мне с ним нечего.
- Все-таки, - вздохнула Тая, - не чужой человек... Муж... Ведь признайся - он тебя тогда за дело приложил...
- За дело? - спросила Наталья жестким голосом. - Если за дело, так ему по делам бы в тюрьме сидеть лет десять. Он за здравие меня должен каждую неделю поминать, что я на него в суд не подала. Тогда было время советское, законы работали. Нас же развели за минуту! Других судья опрашивала, уговаривала и так, и этак... А я как сказала: избил беременную на восьмом месяце, ребенка я потеряла - у судьи челюсть упала. Развод - и до свиданья, свободны, граждане. Дикость... Взять Ленечку - тоже не ангел... Вредина та еще бывает... Но он меня за двадцать пять лет пальцем не тронул! Руки не поднял!.. Да и словами... Поругались раз пять за все время. В общем... - она поморщилась, - слушать не хочу. Помирает - значит, судьба такая. Это крест не мой...
Тая повела бровями, но спорить не стала.
- Ты куда сейчас? - спросила она. - В роддом поедешь? Иришу поздравляй от нас, самого лучшего ей, малышке... А главное - передай, как нас, помнишь, бабушка наставляла: женщина после родов сорок дней одной ногой в могиле. Чтоб берегла себя как зеницу ока! А то разбежится на радостях...
Старинная бабушкина поговорка резанула слух Наталье. Она бежала по двору, и сердце тревожно билось от неизвестности за дочь и новорожденную внучку. Несколько раз взглянула на телефон, проверяя, есть ли сигнал. Про бывшего мужа она забыла и не посмотрела в его сторону.
Наталья ждала автобуса на остановке, чтобы ехать к роддому, когда раздался звонок. Она вздрогнула, схватилась за трубку, но это оказалась родственница Ириной сослуживицы Галя, которая обещала кроватку.
- Не могли бы сегодня забрать? - спросила она. - Мы через два часа на дачу едем.
- Ох, сегодня! - только и сказала Наталья. - Водители-то у нас все...
- Тогда через неделю, - спокойно согласилась Галя. - Сын с невесткой приедут. Звоните...
- Подождите! - взмолилась Наталья так, что обернулась вся остановка. - Что-нибудь придумаем. Извините... Дела... Голова идет кругом.
- Понимаю, - согласилась Галя с сочувствием.
Наталья вскочила в автобус и поехала домой, судорожно считая: хватит ли денег, если брать частника до дальнего района и обратно. Надо еще пеленки... Неизвестно, удастся ли достать коляску. Если покупать, это может обойтись в сумасшедшие деньги. Не решены вопросы с ванночкой и пеленальным столиком... В общем, не хотелось тратиться. Антон по-прежнему не отвечал, и она не знала, какими средствами располагает молодой папа... А звонить его матери категорически не хотела. Та могла возмутиться самим фактом, что для внучки вообще предназначены какие-то деньги, и потребовать их себе на покупку диковинных лекарств или средств для ухода, а у послушного сына не хватило бы силы воли отказать.
Дома новоиспеченный дедушка предавался удовольствиям: выпивал по рюмочке, закусывал колбаской и смотрел телевизор. Когда Наталья напустилась на легкомысленного супруга, тот заулыбался щербатыми зубами, как захмелевший морж:
- Мать! Ведь не каждый день внучки рождаются! Что я говорю - ты теперь не мать, ты бабка! Не ругайся, бабка!
И он полез обниматься. Отбившаяся Наталья спросила: не звонил ли кто, но оказалось, что звонили дальние бестолковые родственники, и Леонид не догадался спросить, нет ли наводки на коляску, а нужные люди не проявлялись.
- Мы с внучкой в деревню поедем, - пообещал Леонид. - Поедет внучка с дедом... Будем кроликов кормить... Вас оставим...
- На ножки подними сперва внучку-то, - посоветовала Наталья ядовито.
Не найдя помощи у супруга, она бросилась обходить соседей и, застав пару с четвертого этажа, бросилась в ноги:
- Света, выручай, на вас одна надежда! Пускай Андрюша за кроваткой съездит для девочки. Там срочно! Наши мужики бездарные совсем. Никакого толку! Приходится чужих людей просить ради Христа.
Света с кислым вздохом явила милость, Андрюша был оторван от верстака, извлечен с балкона, посажен за руль, и скоро его старая колымага, громыхая, ползла по улице, а Наталья думала, что придется презентовать Свете трехлитровую банку соленых огурцов - меньшим не отдариться.
Галю с семейством она застала в разгаре погрузочных работ, когда все бегали и переносили из квартиры вниз перетянутые бечевкой подушки, корзинки, баулы с бельем и ящики с консервами, а по лестничной клетке бегал худой мужчина в зеленой бейсболке с огромным козырьком - видимо, муж - и тоскливо взывал, заламывая руки:
- Пропади ваша дача! Нельзя, нельзя, нельзя, нельзя столько дряни в машину грузить! Прошлый раз, как диван перли на багажнике, чуть не перевернулись к свиньям!..
Обнаружив постороннего человека, он осекся, безнадежно махнул рукой и побрел вниз, а запыхавшаяся, но хладнокровная Галя засучила рукава, подобрала растрепавшиеся волосы и пошла за кроваткой.
- Один прут выпадает, подклейте, - объяснила она, доставая деревянные части каркаса на лестничную клетку. - Петька вытащил, вынимать наловчился. Я еле нашла. Чуть не выкинула.
- Ничего, - сказала Наталья. - Прут новый выточим, вставим.
- Нет, он есть, только закрепить, - она вспомнила: - Еще он их грыз, когда зубы резались. Ползал и грыз, как бобер... Насчет денег не беспокойтесь. Даром досталась, и с вас брать неловко. Получится, что на детях наживаемся - нехорошо... Как у молодой мамы дела? В порядке?
- Да... - согласилась Наталья неопределенно, не признаваясь сначала, что не знает, как чувствует себя дочь и подробности родов, а потом выдохнула: - Я с ней не говорила.
- А что врачи предсказывали? Ребенок-то перевернулся? Головкой шел?
- Не знаю... - протянула Наталья, обнаружив, что не в курсе деталей. Отчего-то ей казалось, что ребенок, идущий головкой вперед, - это норма и отступлений не бывает.
Галя, смахнув с лица упавшую прядь, заверила:
- Если в порядке, то, наверное, головкой. Когда ножками, они кесарят обычно. Чтобы без осложнений.
Она разогнулась, потерла затекшую поясницу и застыла, отдыхая от беготни.
- Вы ей скажите, - убедительно посоветовала она Наталье, - чтобы сквозняков остерегалась. И ребенка берегла. В нашем роддоме любят окна открывать. И девки безумные. Как муж пришел - окно нараспашку: милый-дорогой, посмотри, какое я чудо родила. В уме нету - через стекло показать. Что, милый-дорогой пару дней не подождет? Неймется. А потом прохватит... Она с теплой одеждой поехала?
Наталья в отчаянии всплеснула руками.
- Не я собирала!
- Вот-вот... Матерей не слушают... - Галя вздохнула. - Интересно, кормила уже? Такие хорошенькие - когда кормить приносят. У меня дочка, помню, кусалась - просто вампир. Вот такой комочек - а хрумкает изо всей силы, грудь трещит. Зубов нет, а туда же... Живьем готова съесть. А сын еле-еле - пососет и заснет... Следи, чтобы носик не придавило, не задохнулся... Почему-то их первый раз приносят, когда они прокакаются, раньше нельзя.
- Да? - Наталья удивилась. - Я не помню. И не спрашивала, принесли - значит, принесли. А почему?
- Не знаю почему. Им виднее... Вика! - крикнула она вниз семилетней девочке. - Осторожно, криво несешь, вывалишь!.. В багажник положи!..
- Столько хлопот, - посетовала Наталья, обнаружив опытного человека. - Не понимаешь, за что взяться.
- Всегда так... А я вас знаю. - Галя пригляделась с Натальиному лицу. - Вы в наш дворец спорта ходили. Фигурным катанием занимались.
- Когда... - усмехнулась Наталья. - И где тот дворец спорта...
- А я гимнастикой. С обручем бегала. Помню, помню. Вы с братниным приятелем дружили, с Колей Веселовым. Мне сегодня подружка звонила, Колю вспоминали. Может, знаете, несчастье - Коля от рака умирает. Молодой...
- Знаю, - процедила Наталья. - Это муж мой. Бывший...
- Ох, да что вы! - Галя неловко замолчала. - Несчастье-то. Извините, напомнила. Может, не к месту...
- Ничего, - сказала Наталья сухо. - Он для меня давно умер. Много лет назад.
Андрюша поднялся, подхватил каркас и бодро спросил на ходу:
- Куда повезем-то? К тебе?
Наталья поблагодарила и побежала за водителем, а Галя крикнула вслед:
- Прут не потеряйте!..
Наталье показалось, что Галины дети и домочадцы с усмешками проводили Андрееву колымагу, но ей было все равно. Едва усевшись в машине, она не выдержала, вызвала Ирин номер и радостно встрепенулась, обнаружив, что абонент на связи. В трубке долго пиликали гудки, и звонок сбросился.
- Куда едем-то? - повторил Андрей.
- К сватье, к сватье, - пробормотала Наталья рассеянно и назвала адрес.
Ее тревога усилилась. Ирин телефон лежал где-то отдельно от владелицы. Если бы в палате - наверное, кто-нибудь, понимая беспокойство родственников, подошел бы и доложил обстановку. Из головы не шло грозное бабушкино предупреждение, которое утром напомнила Тая, и еще раздражало, что ей в радостный день второй раз напоминали о неприятной теме, которую она предпочитала забыть. Поставила в памяти давным-давно загородку и никогда не переходила. А сегодня второй раз говорили о бывшем муже... Угораздило тяжело заболеть. Ничего хорошего ждать от него не приходилось - испохабил даже светлый праздник...
Потом Андрей скептически наблюдал, как она долго и безуспешно жала кнопку сватьиного звонка, и хмыкал:
- Ну, Наташа, нас явно не ждали. Ты договорилась, нет?
В квартире не было никакого шевеления. Наталья растерянно нажимала еще, говоря:
- Дома она, дома. Не может быть. Она из квартиры-то не выходит. Может, спит?
- Мертвецким сном она спит, - процедил Андрей. - Давай хоть соседям отдадим. Зря, что ли, катались...
Наталья задумалась. Она знала, что сватья вечно враждовала с соседями - как бы те не попортили по злобе внучкину кроватку. Но с другой стороны, Антон - существо беззаветное и вряд ли к нему есть претензии. Не обидят же его новорожденную дочку?.. Она выбрала дверь почище и позвонила. Вышла женщина в халате со строгим лицом общественной активистки. Узнав, в чем дело, поджала губы.
- На телефон-то ей позвоните, - посоветовала она. - Дома, куда ей деться. Позвоните, попробуйте.
И встала в дверном проеме, ожидая результата. Наталья вызвала сватьин номер. К ее удивлению, сватья сразу взяла трубку.
- Ох... - процедила она со скрипом. - Кто... что?.. В чем дело?.. Это ты, Наташа?..
- Рая! - удивилась Наталья. - Мы тебе в дверь звоним! Ты нам открой - мы кроватку привезли для девочки.
- Дверь... Не могу я дверь открыть... Я лежу...
У Натальи опустились руки.
- А где Антон?
- Антон?.. Не знаю я, милая, где Антон... Антон меня бросил... Мать для него теперь ничто... Другие у него теперь приоритеты, так-то... Что с матерью происходит - ему все равно, Антону-то... Бросил мать... Да...
- Что тебе? - нахмурилась Наталья. - Плохо?
- Мне, Наташа, всегда плохо... Только никого это не волнует... Все своими делами занимаются, а я подыхай без присмотра... Да...
Наталья пожала плечами.
- Не хочет открывать, - пояснила она соседке. - Не может, говорит. Плохо ей. Может, возьмете? Я Антоше записку напишу, он заберет...
Соседка подошла к сватьиной двери и решительно застучала ладонью о дверное полотно.
- Раиса Алексеевна! - закричала она. - Не дури! Открывай, к тебе люди! Если плохо, мы дверь сломаем! Слышишь? Врача тебе вызовем!.. Если плохо, надо в больнице лежать!..
Видимо, к угрозе сватья отнеслась со всей серьезностью, потому что в квартире зашуршало, зашелестело и через пять минут дверь приоткрылась, а на Наталью пахнуло затхлым. На пороге возникла полусогнутая сватья и уставилась на гостей с истово страдальческим выражением.
- Рая, - проговорила Наталья недоуменно, - если так плохо, ты дверь не закрывай. А если скорую вызвать понадобится? Они же к тебе не войдут. Лежи с открытой дверью - брать у вас нечего...
- Конечно... - пожаловалась Рая. - Что мне остается? Лежи с открытой дверью и жди бандитов... Сыночку все равно. Такой он заботливый - мой сыночек. А бандиты найдут, что взять. На бутылку, на дозу... Зарежут - и никому дела нет. Подыхай, мать старая...
Наталье не хотелось обсуждать эти вопросы.
- Мы кроватку занесем, - сказала она. - Для девочки.
- Заносите, - пробурчала Рая, отходя. - Я тут не хозяйка... Кто меня слушает...
Соседка, сделав дело, ушла. Андрей, неприязненно морща нос, потащил части кроватки в квартиру. Наталья вошла и, осмотревшись, приуныла - она поняла, что мыть помещение для дочери и внучки придется ей - больше некому.
- Поздравляю тебя, - сказала она Рае. - С внучкой. Праздник у нас с тобой!
Сватья скривилась.
- Это у них праздник, - бросила она. - Они родили и горя не знают. А у нас тяжкий труд. Со света божьего убирайся. Нам теперь места нет...